189X
БалладыСтивенсон Р.Л.
Часть 1: Потерянный рецепт
Баллада начинается с описания легендарного верескового мёда, напитка, превосходящего по сладости мёд и по крепости вино. Его секрет хранили пикты, «малютки-медовары», жившие в пещерах.
Шотландский король, ведя войну с пиктами, одерживает победу, но пикты не раскрывают секрет приготовления мёда. «Лежал живой на мертвом И мертвый — на живом».
Часть 2: Последние медовары
Проходит время, вереск снова цветёт, но мёд никто не варит. Король, опечаленный этим, едет вдоль берега. Внезапно его вассалы обнаруживают двух последних выживших пиктов – старика и юношу.
«Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет,— Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет».
Часть 3: Сделка и предательство
Король допрашивает пленных, требуя раскрыть секрет мёда, угрожая пытками. Старик предлагает сделку: он выдаст секрет, если его сына убьют, так как юноша не одобрил бы предательства.
«Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну!»
Часть 4: Цена секрета
Король соглашается, и юношу бросают в море. Старик, наблюдая за гибелью сына, раскрывает секрет: «Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды». Секрет заключался в самом юноше, в его молодости и стойкости, которые не поддаются пыткам.
Часть 1: Шторм и отчий дом
Баллада рассказывает историю моряка, попавшего в шторм в канун Рождества. Судно загнало в залив, окруженный скалами, и команда отчаянно борется со стихией.
«Снасти обледенели, на палубах сущий каток, Шкоты впиваются в руки, ветер сбивает с ног».
Часть 2: Видение семьи
Сквозь бурю моряк видит огни своего родного дома, расположенного на берегу. Он представляет себе родителей, сидящих у камина и думающих о нём.
«Я видел родную столовую, где тихий шел разговор, Блики огня золотили старый знакомый фарфор».
Часть 3: Спасение и тоска
Корабль с трудом, но всё же вырывается из залива и выходит в открытое море. Команда ликует, но моряк чувствует лишь тоску по дому и семье.
«И, когда на открытое море нацелился нос корабля, Все облегченно вздохнули, все, — но только не я».