Евгений Ильич Грицаев - Крылья памяти - Евгений Ильич Грицаев
Скачано с сайта prochtu.ru
ГРИЦАЕВ ЕВГЕНИЙ ИЛЬИЧ
КРЫЛЬЯ ПАМЯТИ
Комсомольск-на-Амуре 2019г.
СОДЕРЖАНИЕ:
Стр.
Стихотворения из цикла «Так и живем»…………………………..4
Стихотворения из цикла «Природа зовет»……………………….80
Стихотворения из цикла «О Родине пою»……………………….123
Поэмы:
– «Дядя война»………………………………………………….180
– «Девяносто третий год»……………………………………...197
 
От автора
Мне кажется, памяти крылья
Возносят людей над собой:
Внизу – бытия комарилья
Играет аккорды трубой,
Не знает она ни покоя,
Ни шепотом пахнущих трав, –
А ты после летнего зноя
Поймешь: был без крыльев не прав.
 
Стихотворения из цикла «Так и живем»
Обернись
Когда тревожат годы, обернись –
Так раздаются горизонты ввысь,
Так бесконечно плещется река,
Нам навевает радость на века.
Когда разлуки слезы, обернись –
Пробуй густо урезонить мысль;
Так жизни сущность глубока,
Что оживляет даже старика.
Когда возносится удача, обернись –
На путь прожитый побранись;
Так нам приносится издалека
Природный разум без греха.
Когда потоки грязи, обернись –
Быть человеком чести поклянись;
Так несутся белоснежно облака,
Сторонясь угрозы черного мирка.
Химики
Лет сорок пять тому назад
Мы шаловливо баловались химией:
Сидели перед колбой как Сократ,
Мол, откроем людям небо синее.
Студент боится только раз –
Прошли грозой приземистые годы, –
Достался нам фальшивый страз
Звезды поблекшей тусклой моды.
Но химия поет своим,
И уважает вечно одержимых,
Которым жизнь добро творит,
Которые тем только живы…
Свобода жить
Разве так можно: любить, не любя?
Только бы видеть любовное диво?
Разве волк серый полюбит себя,
Если под вечер завоет тоскливо?
Обновить бы чем-то ветхость грез,
Чтобы заскакали становления идеи,
Важной ласкою усилить как-то спрос –
Засверкают в старом новым чародеи.
Старость дремлет, и свет не любя,
Убирая от колен боль ревматизма;
Может, это древняя как мы судьба –
От нелюбви людского прагматизма?
Рукавами светит Млечный Путь:
Любви ночные возрасты прекрасны;
Они узнали жизнь как матерь-суть,
И тем благим стали несчастны.
Вот миновал пожарище любви
(Я давно преодолел такую горечь);
Славились величием горюшки-цари,
Полные грехов и фальши прочей.
Солнце в избытке; сгорев от любви,
Нехотя гаснет закатное небо,
Отчаянной медью поют звонари,
Сумерки звезд наедаются хлеба.
Смотрит почерневшая тоскою изба –
Она давно перелюбила свои годы.
Чего нам стоит нелюбви борьба?
Отход от бытия родной природы!
Кипит в аду прегрешная смола,
Чад нелюбви разносится уныло;
Вот только нам ее шлея мала,
Роком понависшая постылым.
Сгорает без остатка цвет любви,
Выстраивается мировым порядком,
Как в спокойной бухте корабли
Отбивают банки якорным стоянкам.
Ради чего красуется цветок?
Чтобы видела и прилетела пчелка?
Может быть, это любви исток –
Полный смысла, жизни толка?
Почему хозяин жизни человек
Не обретает собственного смысла?
Потому что не дано ему вовек
Знать: зачем его любовь прокисла.
Журчит она как юркий родничок.
Стоит он, боли чувствами принижен;
Не видит он как яркий светлячок
Тихо гаснет, сам собой пристыжен.
Нам каждому свобода жить дана –
Страдать, любить и радоваться благу;
Но чисто самого с собой война
Дает возможность опуститься мраку.
Нет, жить невозможно, не любя,
Вбирая в упокой житейский страхи, –
Если обрек на муки Дантовы себя,
Страдай как ведьма: «Охи! Ахи!»
Мир соседствует с законами судьбы, –
Над человеком мчит моральные замахи,
Сущность низлогая в ранги голытьбы;
И разбубенятся осенней хмарью шляхи.
Человек живет заложником любви,
Не взирая на огонь зеркалья мира,
Добираясь до вселенской городьбы,
Будто из детдома шалопай-задира.
Титаны мысли долго выверяли путь:
Куда и как, кому пойти за счастьем,
Но и они не уловили вековую суть:
Что человек и над собой не властен.
Пыхтит и движет мира паровоз –
Летит, не любит и не знает остановок,
Пока не рухнет где-то под откос –
Без любви неповоротлив и неловок…
Соловьи
Часто мы в России
Слышим соловья.
Почему Россия? –
Родина моя.
Соловьи речивы
Свистами в свирель,
В действиях ретивы,
Туды бы их в качель.
Хвастают югами –
Что им до людей;
Кормят четвергами,
Так им веселей?
А в четверг суровый –
Соколиный взгляд, –
Язык полуметровый
Мелет все подряд.
Соловей-голубчик,
Не напой зимы,
Беспощадной кручи
Людоед-войны.
Нам считают где-то:
Словом будешь сыт;
Только враки это:
Выть не значит быть.
Наберитесь силы,
Говорит ручей,
Если уж не милы,
То воды не пей.
Веселящий голос
Не делает мудрей,
Одинокий волос
Не дает кудрей.
Вечером русалки
Разводят соловьев,
Только нас считалки
Доводят до краев?
Потому Россия
Родина моя,
Что имею силу
Не слушать соловья?
Широка Россия,
Рады соловьи,
Выводя красиво
Песню о любви.
Утрата
Мне кажется, что-то утрачено
В этой жизни густой и пустой;
Вроде горечью много заплачено,
Чтобы жить этак лет под сто.
Раскрывается мир очень просто –
Ты хлебай этот в зелени рай;
Только помни по мере роста,
Что ты должен за отчий край.
Наши годы труда в отчаянии –
Цветастых преполнены риз, –
Несмотря на земные старания,
Они катятся вихрями вниз.
Потруднее живется с обидой;
Здесь уж точно потеряна суть,
Когда упадешь перед видом
Реки, преградившей твой путь.
Вот ревут валуны на волны,
Не видно светочки на берегу,
А ты как человек нагорный
Клянешь с обидой рок-судьбу.
Поймешь: утрачено мгновение –
Священная радость границ, –
И в душе поставлено сомнение:
Проиграл ты свой вещий блиц.
Утраты утихают перед новым,
Что заменяет тусклый взгляд
На озарение чернобровым
Настроем на цветущий лад.
Что значат прошлые потери?
Нужно ли вообще приобретать?
Если один вид весны-капели
Величает вечной жизни стать.
Тишина
Все добрые дела
Объяты тишиной,
Когда сама Земля
Нам кажется родной.
Хотя не знаем мы
Где обрести покой,
Но все-таки должны
Закон блюсти простой:
«Если ты открыт –
Имеешь силы тон
Перевернуть свой быт,
Не видя жизни стон»
Тогда взираешь сам
Насмешкой на судьбу
И доставляешь Вам
Тишину в борьбу.
Попридержи себя –
Звук победы – страх, –
Совесть теребя,
Одолеешь мрак.
И сама собой
Прибудет доброта –
Выдаст злу отбой
Тишиной у рта.
Храм здоровья
В храме здоровья чисто,
Это я проверил лично,
Чтобы не ныли клетки:
«Вен перегружены ветки,
Теряется гомеостаз,
Не только из-за нас».
«Тише, вы, глупые клетки,
Вам бы болтать в беседке,
Кружками пить кровушку –
Организма, мою зазнобушку…
Вы недовольны всем –
Даже тем, что я ем.
Нужен разбор по порядку,
Уравнивайтесь, ребятки;
Здесь не базар, а храм.
Или не царь я Вам?..»
Здоровье стоит, итак:
На трех основных китах:
Первый – образ жизни,
Он – господин мысли;
Второй – физический разгон,
Обменом управляет он;
И клеточки в его ведении, –
Уравновесить их сомнения.
Третий – режим питания.
Из-за него одни страдания:
Если говорим: «Режим»,
То не значит: чтó едим.
Главное – есть как?
А не «что» – и так и сяк.
Три кита в объединении
Вам наладят настроение.
Важно, чтобы выделение
Опережало усвоение.
Благодарны будут почки –
Им спокойны стали ночки…
В храме здоровья тихо,
Успокоился клеточный вихрь.
Чистота – залог здоровья,
Будет силушка коровья.
Организм здесь правит сам,
Лекарь истинный с усам.
Построй себе здоровья храм,
Не нужен будешь докторам…
Возврата нет
Эх, сбросить бы тяжесть годов…
Поет от любви молодое,
И нет горизонтов, бортов,
А жизнь словно сито простое.
Уносит сомнения вдаль
Событий погоня лихая,
Наградой послужит медаль
За жизнь без собачьего лая.
Просеяна через века
Крупица – алмазная грань –
Надежды, как будто «зэ-ка»
Бежит в мировую рань.
Года тормозят побег;
Не ведая лучших времён,
Они сотворяют калек,
Оставив без счастья знамён.
Не зная Евклида начал,
Любовь подняла паруса –
Стремглав покидает причал,
Веселья слышны голоса.
Разносят по свету они
Добрым букетом привет;
Отчаянно бьют звонари
Ликующий медный ответ.
Вернуть молодые года?
«Не стоит – раздался совет. –
Такая пойдет ерунда;
От счастья возврата нет».
Пусть наделали много грехов,
Не годимся для спящих раёв;
Мы наполнили много стихов
Для цветущих от ласки краёв.
Утро калек
Пропитаны души обманом,
Не ставят скоромному крест,
И ты подвизался болваном
Из самых расстрелянных мест.
Смотрю в облака и не вижу
Надеждой воспитанных чувств;
А те, кто стремится на биржу,
Не ели здоровых капуст.
Несносностью старый рабочий
Ругает ярмо молодых,
Которые в русле субботы
Проходят не хуже Балды.
Хихиканью трудная зависть
Извне человечьих границ –
Мозолит словами, не каясь,
Бандит, увлекающий вниз.
Невольно помянешь истоки,
Откуда взялась эта дрянь.
Неужто пропали Востоки,
Забитые в самую рань?
Мы выправим судное время,
За горло ухватим себя,
Дадим в мир такое беремя,
Что взвоет артистом судьба.
Нам вечно чужого не надо,
Взрастить бы на совесть свое;
Пусть веет земная прохлада
Среди некультурных боев.
Пока же: хромая культура,
Подрывом разбит интеллект…
Седой плачет берег Амура,
Взирая на утро калек.
Счастье
Что человеку нужно для счастья?
Друга тепло или золота дрызг?
Он понимает в глухое несчастье
Как не хватает солнечных брызг.
Все мы на свете слепые страдальцы –
Думаем, скоро скакнут времена;
Милости ждем, растопыривши пальцы,
Крýгом стоит возле нас тишина.
Ветер метелит – скиталец-бродяга,
Ловит как кошка задратый успех:
Ветку сломал он бессовестной тягой,
Сразу усилив свой воющий смех.
Ночью не видно счастливого места,
Ненастье сорвало даже Луну, –
Люди не могут славить нечестно,
Ставя невыгодно лоб к колуну.
Стихла пурга, заалело рассветом,
Каркает ворон испуг на лету,
Дятел защелкал веселым приветом,
Зарницы уносят ночную беду.
Много бедой пролетело несчастий;
Рад человек, мол: опять не моё.
И не берет исторической власти,
Думая: сгинь ты, гнилое старьё.
Нам невозможно предвидеть удачу?
Учит премного прошедшего путь –
Если удастся схватить передачу
Былого урока в будущий стих.
Такое предтеча важных последствий,
Когда день прожитый кажется сном;
Море улыбок – счастливых действий –
Ярко осветит твой низенький дом.
Что человеку нужно для счастья?
Может, и радость прошедшего дня?
Ты только чаще ему улыбайся,
Тогда и судьба не обидет тебя.
Вечер кидает рубины тоскливо,
Вот почему уже славим мы день.
Утро раздарит добро суетливо,
Вешая счастье на старый плетень.
Судьба поэта
Вечер московский.
Я с Маяковским.
Шум – отголоски –
В неоне затих.
Это же надо –
Такая отрада:
Посреди смрада
Взялся за стих.
Читаю упрямо
От корки до грана;
Насколько он рьяно
Описывал миг.
Слова – буераки,
Рифмы – бараки,
Духовные страхи –
Упрямости лик.
Попробуй, однако,
Творить это так вот,
Чтобы от знака
Кипела душа.
Битва за правду:
Эпитеты рвав тут,
Бросил браваду
Большого мужа.
Выразив громко,
Что было робко;
Нервами тонко –
В совесть удар.
Все это было,
Рифмами плыло,
Память застыла:
Громада-бунтарь.
Огонь революций
Светит на лица,
Он и в столице
Ломает судьбу.
Годы неладно
Крутят нещадно,
Ругают площадно
Добрых людей.
Трудное время –
Узкое стремя,
Но крепче кремня
Чести талант.
Мириться негоже.
Славить те рожи?
Вылез из кожи
Слова атлант.
Дума
Лисицей иногда подхлынет дума
И начинаешь шевелиться головой;
Пусть это выглядит суконно грубо:
Бытия обходишь камни стороной.
Нет, не собираешься стать лучше;
По натуре: одиночка-рудокоп, –
Просто хочешь выбраться из бучи;
Говорят, ты из когорты чудаков.
Нужно сохранить земную совесть,
Знать, что за тобой прадедов долг:
Важно строить собственную повесть,
Исходя из прав, что ты не волк.
Тогда тревожат чувства непокоя
И задаешь вопрос упрямый: почему?
Почему не создаем получше строя,
Чтобы жить не по деньгам, а по уму?
Нутром находишь пестрые ответы,
Однако связывает замысел один:
Важны не личных радостей букеты,
А общность как великий витамин.
Достать пока такого невозможно –
Не дает, увы, родителей заквас, –
Добираться к душам нужно осторожно,
Минуя возгласы ущербов и прекрас.
Трудно в золоте остаться человеком,
Не сотворит его и легкое добро, –
Когда порадуешься чуть успехом,
Уже чужак грозит тебе в окно.
Жизнь не в розовых тонах приветы,
Невозможно угодить рассветом всем;
Нужно вместе находить рассветы –
Чудодейственный бальзамный крем.
Сложен поиск смыслов жизни –
Разум должен колотить в одно: –
Ты в свинцовой серости не кисни,
Беги в года свободно и светло.
Страх ночной боится действий –
На словах как серебро силен, –
Если с Солнцем биться вместе –
Будет мир от мрака отделен…
Всем живи сразу
Как это можно
Жить настоящим?
То есть нарочно
Быть не крестящим?
Древо историй
Требует действий;
Волнуется море
Ветром известий.
Будет ли счастье? –
Вечны гадания;
Денные сласти –
Ночи страдания.
Думает чадо
Ради не мига –
Времени стадо
Гонит к постригу.
Доброе завтра
Делать сегодня –
Вот она правда,
Как колокольня.
Значит, былое
Знает, что будет –
Сегодня малóе
В завтра раздует.
Вспомнит большое:
Куда и откуда;
Миг он дешевый
(Для спящего люда).
День наш грядущий
Мыслится долго –
Пусть он не лучший,
Но нового толка.
Были попытки
Жить настоящим? –
Разума пытки
Вперед глядящим!
Зачем человеку
Такая зараза?
Готовься к успеху –
Всем живи сразу.
Русь
Воет метелицей ветер,
Ёжится бедная Русь;
Снова прощания вечер
Гложет понятную грусть.
Много гаданий на свете,
Но череп ломает одно:
Кто, наконец-то, приветит,
Скинет с России бельмо?
Шельмами в ветхие годы
Капался яд в кругоряд:
Слишком уж много природы,
Мал интеллектов отряд.
Нечисть – царевы замахи:
Высечь голодных крестьян,
Чтобы боялись те плахи,
Прятались в дикий бурьян.
Благо, его стало много
В наш непорядочный век:
Пахоть слезливое око
Видит в колючей траве.
Только не главное это –
Люди не стали сильней:
Боятся подлунного света,
Хотя говорят: «Не робей».
Кажется: репы уж проще –
Сжать добру силу в кулак,
Ударить по миру покрепче
И выразить эхо в делах?
Словно наевшись отравы,
Мешает идейный разброд:
Если добился ты славы,
Зачем городить огород?
В морозы становится лучше
Страдающей властью Руси;
А призрак державы могучей
Грехами отцов ты прости.
Долг
Земля раскрыла чудеса-секреты,
Говорит: выбирай по душе вариант;
Только не посмей быть алчным –
Видишь, очередь змейкой стоит.
Знаю, матери-вечности должен.
Выбрал с краю скромный узелок,
Чтобы взять, расплести его вечером
И понять, где живет новый век.
Охватили стороны окрест уныния,
Сок печали покатился с круч,
Пигмеями жалкими сжались люди,
Будто схватил желтоглазый измор.
Надсадную общество ношу взвалило,
Не знает, не видит Вселенной укор:
Человек рождается от сильного мира,
А душу ветрила несут на Восток.
С небес опустилось враждебное юдо,
Мозги охватил неразумный разброд:
Может ли даже благая культура
Царство теней бытия одолеть?
Коварную стоит увидеть развязку:
Жажда покоя препортит людей;
Много списали грехами природы,
В стену уперлись упрямым лбом.
Ветрами гнется рукотворный молох,
Строен, звучен материальный звон,
Забыт упрямостью Земли наш голос:
Думаем: собою сами проживем?
Не верят в бога вероятности каталы –
Верность удара руке подавай, –
Обманами крутятся мертвые игры,
Которые несут неестества печать.
Ведь зря земля секреты раскрывает –
Учиться у истории не хочет человек;
Ему дай все сейчас, безропотно и быстро,
Пусть потом хлестает мировой потоп?
Путь исправления в морали долга –
Не приносит некто в рукаве успех: –
Не клюет чужую падаль беркут,
Пикирует на живность прямиком с небес.
Когда порвутся скороходы, осознаем:
Нам даны взаймы жизнь и Земля;
Пусть раздаются из могилы стоны –
Заплачет глобализм, и запоет страна.
Вижу, к озеру спустился лебедь,
Стансы закурлыкал он с лебедушкой своей;
Так бывает, если символ Веры
Крепче ярости ристалища годов.
Память
Годы величат великих,
Годы низводят плохих;
Ветер уносит их блики
В области плачей сухих.
Эта проклятая память
Уснуть не дает мне давно;
Хмурое утречко ранит –
Шлет щебетанье в окно.
Мир просыпается трудно,
Вьется над трубами дым,
Стало на улицах людно,
Город покрылся седым.
Многое вспомнилось ночью –
В голову бьет при ходьбе, –
Баталии будто воочию
Годов, при всей их худобе.
Как все я иду на работу,
Великих не зная дней,
Будней; вливаемся в роту
Горячих, но нищих кровей.
Годы не знают пощады –
Смыкается памяти круг, –
День убогий меняет наряды,
Не давая надежных подпруг.
Великое делаем сами,
Не зная пощады могил,
Тихо, покорно, без брани,
Забыв, что когда-то любил.
Солнце открылось в печали:
Счастью не быть без Луны;
Недаром мы души венчали
Во славу великой страны.
Поэтам
О любви сказал все Пушкин,
Потому лишь малое осталось нам;
Перед ним мы словно мушки:
Пишем много, часто – в хлам.
Нам бы стать премного чище,
Тогда душа бы развернулась ввысь,
Стихов оттуда ниспослала тыщи,
Рыкнув халтуре: «Вон и брысь»!
Создай творение словами гуще,
Так, чтобы переплелся смысл;
И дождь богов хлестал бы пуще:
Поэт бы много думал, ногти грыз.
Все мы грешные, уходим с миром;
Слезами распускаться не должны,
Пусть остается созданное смирно
На благо роста детской вышины.
Потому на нас любовь сердита,
Что стансы льются без конца, –
Стихами как аварией разбита
Без воли самого отца-творца.
Давайте, подберем такую рифму,
Чтобы она пронзала до слезин;
Ну, а если я чужим прикрикну,
То ждут меня сугробы льдин.
У тебя стихи гнильем покрыты.
Эй, господа побойся, стихомаз –
Твои слова как вши в корыте,
Рифма колкая – ну, как дикообраз.
Не оборачивай же слово в старость,
Стихам ты мыслью перья распусти
(Волочиться в рифме это слабость) –
Чтобы много переслалось от души.
Время
Мы у времени воруем счастье,
Каждый возвеличиться горазд;
Часто забываем про причастие –
Проскальзывает горе между фраз.
Главный лекарь чувства боли –
Времечко, оно творений великан;
Когда балбесами не ценим время,
Оно ставит волчий нам капкан.
У времени учиться есть резоны, –
Не будь от века блудным и хромым,
Как без души, вобрав в себя позоры,
Над тобой смеются годы и умы.
Все мы рождены от века ускорений,
Меняем каждый добрый день на миг,
Который не имеет удостоверений,
Зато похож на караульный крик.
Ходим мы и дорожим асфальтом,
Не знаем будто грунтовых дорог,
Которые тоску ворожат альтом,
Хотя для дел приберегут фагот.
Частить шагами нужно быстро –
Так, чтобы чувствовали ноги тик,
А время чтобы совесть грызла
За то, что был смирен и тих.
Ты прокричи в стотысячное горло,
Мол: я пришел на Землю впопыхах,
Чтобы успеть, пока душу расперло,
Время унять, как боль в боках…
Говорят: «Такое было время»,
Стараясь оправдать свое гнилье;
Пускай оно тебя ударит в темя,
Чтобы понял и крякнул: «Ё-мое».
Завет отцов
Ты завет отеческий послушай,
Восходящему отдай дню дущу;
Чтобы добром служила людям,
Дай привет их высшим судьям.
Жизнь водил, не клянча помощь,
Огнем выжег страхи в полночь;
И потому теперь я храбрый,
Что кривой не знаю правды.
Жизнь не может быть без риска,
Закон природы – он не близкий;
Потому случается удач фальстарт,
До нас доходит только результат.
В старину ведь люди были мягче,
Хотя их жизнь сталась не слаще:
Чудной штукой в сказке (телефон)
Общался схимник на горе Афон.
Что было, нам предстало долгом,
Хотя не изменила русла Волга,
Но современный глупый интерес
Лишь как бездельный шум воскрес.
Давно нам шлют урок историй,
Воспитательный, крутой как море,
Войне твердит он: «Не убий!
Соседа лучше другом полюби».
Так вот: эти старинные заветы –
Отнюдь неглупые ума советы, –
Они замешаны давно в крови;
Ты сам ошибку лет не повтори.
Чтобы избежать духовных мук.
Не пускай к лицу навозных мух,
А если некто и пошлет куда,
Знай: все это жизни ерунда.
Смысл
Почему теряем смыслы жизни?
Может, потому, что жизнь не та?
Или: не хотим служить Отчизне?
Энтузиазма вдаль ушли лета?
Так или иначе: жить не легче;
По большому счету – не судьба?
Осколки остаются – бессердечны –
И каждодневная глухая ворожба?
Человек сникает равнодушно,
Объятия открыть не может сметь.
И самой Земле так стало скучно –
Будит колокольным гулом медь.
Каждый голенький перед вопросом:
Столько лет ты для чего живешь?
Неужели человечности нет спроса?
Или сам ты превратился в вошь?
Смыслы это значит: мыслить надо,
Видеть крупноглазо песнь песней,
А не брать примеры с умокрада, –
Заливаться самому как соловей.
Смыслы – что акульи аппетиты,
Которые вращаются вокруг еды;
Узнай: как честь и совесть слиты
Во время многочасовой ходьбы?
Это будет наше главное решение:
Найти суровое согласие с собой;
Весны наступит благо-воскресение,
Восторгом зазвучит морской прибой.
Люди устают от круга развлечений,
От того, как мелко предстает уют;
Отдается он во благо отречений, –
Будто тем освобождается от пут?
Если присмотреться к блескам ночи,
Проследить как надо звездный путь,
Понять, что смысл не в теплых Сочи,
Он в том, чтобы себя встряхнуть.
Мечта возносится слепым пожаром,
Высвечивает ярко стержень бед,
Мчится огоньком ракет к Стожарам
Во благо будущих и многих лет.
Не дает мечта блаженного покоя –
Ворочает воловьими рогами мысль:
Уж если умирать, так гордо, стоя;
И в том заложен красный смысл.
Россия
Нам завидуют многие страны:
Широте необъятных полей,
Царству леса, почище нирваны,
Окружению рыбных морей.
Но убогостью нищей России
Невозможно прославить века –
Только если Вы очень спесивы,
Златоносно спешите в бега?
Продаете Вы дьяволу души,
Оставляя чудовищный смрад,
Так что вянут от совести уши,
Клеймят каторжное: «Казнокрад».
Этим чистит Россия породу –
Остается великим народ, –
Ведь река не бывает без брода,
По-другому считает лишь крот.
Не беда, что разграбили недра,
Пусть плывет в США теплоход,
Распрямляется сторицей щедро
Светлых душ несгибаемый свод.
Наверху заязычились свечи –
Славят здравие, не упокой;
Гордо поглядывает кречет,
Он за границу – ни ногой.
Раскроет родные просторы
Достославная Вера из Вер,
От нее понесется сквозь горы
Разум духа как вечный замер.
Измеряя величие правды,
Избавляя от крепости год,
Возвестит колокольные грады,
Что вернулся России оплот.
В глубине что-то думает мудро:
«Столько было смердеющих бед –
Пусть взойдет неразменное утро,
Это будет достойный ответ».
Петухи
Петухи горды на всю деревню.
Нам бы знать: о чем их песнь?
Несут летящую по миру весть
О зеленой красоте Земли издревле?
Так человек для самовыражения
Закладывает в душу радость нот,
А там уже, лишенный чувства ног,
Поет. Но что? Имеет ли значение?
Не знает он: где прячут счастье;
Зато не прекращает поиски его –
Ставит миг существования клеймо
В этой песне, даже при ненастье.
Так и петух, он думает немного –
Мозгам куриным выписан лимит;
На жизнь он совершенно не сердит,
Но голосит отчаянно и водит оком.
Люди часто гнутся под порывом,
Зовут который жалобно: судьба –
Она извне, хотя внутри борьба, –
Но наивно ожидают сил прилива.
Петушье счастье: выплеснуть бы горло,
А человечье – так образовать себя –
С честью жадно петь, любовь крепя, –
Чтобы на Земле не пахло мором…
Петушок уютно оседлал ограду,
Крыльями усердно набивает пыль;
Невдомек ему психологическая быль,
Что люди душу отдают его обряду.
Весенний марш
Выхожу на улицу: большой, упрямый,
Распираю грудь от вешней доброты;
Утро избавляет от остатков темноты,
Воробьи чирикают в восход багряный,
И ну – хотят общеголять друг друга.
Смех берет, как погляжу на их кружок –
Подсобрались возле лужи на торжок, –
Непохоже, чтобы поднималась ругань.
Легко! Пусть подождет пока работа.
Насквозь шагаю каменных громад,
По вывескам читать можно роман.
А завтра долгожданная суббота…
Научить попробуй петуха балету?..
Нас подталкивали долго так к труду,
Как будто к человечьей совести суду;
Моральных интересов, отнюдь, нету?
Вот разврат и смыслов, и культуры?
Торбой материальною не будешь сыт?
Станешь честью собственной избит,
Заканчивая горькой жизни экзотуры?
Терпит площадь воркотню неугомона –
Мальчуганишка с утра пинает голубей;
Вижу за таким беспутством сыновей,
Черным смазываются ставки кона.
Прохожу мельком рекламу моды,
У киоска загалдел очередной базар;
Уж не затевают драки ли пожар?
Так и живем, в себе не видя годы…
Вот тоской в толпе запела скрипка –
У перехода со смычком старик без ног;
Редкие прохожие одарят серебром.
Внутрь забралась от лица улыбка.
Угодила в серебро слеза со звоном.
«Старик этот годится мне в отцы.
Нет, не убита тяга вечной красоты?»
Застенала скрипка и из рук – погоном.
Остановился я. Ручищами мну шапку.
В себя гляжу, а ощущений больше нет.
Инвалиду подсобил взять инструмент,
Выронив на камень документов папку.
Тьфу! Как не пожалеть убогих нищих?
Стою словно танк, чужой глотая ком.
Гляжу бочком: шикарный барский дом;
Неужели мы играем роли лишних?
Толпа людей проскальзывает мимо,
Равнодушные, побрал бы их сам черт!
Старик безногий заиграл фокстрот –
Марш весенний, заморгав слезливо.
Разврат
Летают лайнеры по морю-окияну,
Индустрия бурю технологий жнет,
Дети от компьютероигрушек пьяны,
Заводской гудок на вахте не ревет.
Кому теперь нужны его сигналы,
Если дико бредит космосом Земля;
На проектах межпланетные вокзалы,
Луна подбросить просит ей огня?
Не видит человек отсталость в росте,
Разум перехлестанул информпоток:
Раньше у себя он не был гостем,
Теперь хозяин в минуса души потек.
Улетело время долгого раздумия,
Стал заужен пониманий спектр;
Цивилизация что ступор малодумия:
Смысл теряется за метром метр.
Ходят корабли могучим трендом,
Громят ракеты поднебесий синеву,
Люди жмутся воробьем под светом,
Порхают, не идут с собой на рандеву.
Куда спешит наш мир жестокий?
Отбил прогресс от разума конек? –
Ухает страшно филин желтоокий.
Он понимает безрассудства огонек.
Не могут люди осознать свою природу,
Над городами полыхает черный смрад –
Загадил он и землю, воздух, воду…
У человечества в душе царит возврат.
Духовности кутила
Жалость призвана выявить смех;
Не люблю принимать подачки –
Верю, должен прорваться успех.
Так матрос привыкает к качке,
Или каторжник к скрипу тачки.
Бросить обязан горячий пятак
В горстку нищего, коего рана
Куда больше, чем ручки кругляк
У ворот православного храма.
Если душу сожгли до грана.
Кто уважит страдающий путь?
Кто поймет сверху сердце поэта?
Если хочешь, мол, счастливым будь,
А не хочешь – твоя песня спета?
Даже если летишь как ракета.
Ночами темными покоя нет –
Тяжела у творчества работа, –
Ищешь ускользающий ответ;
Для всех людей отдых-суббота,
А ты рифмы тащишь из болота.
Зато как результат – труда тепло,
Лелеешь вечное души создание;
Распахиваешь на весну окно –
И продолжается твое сказание
Как чудаческое самоосознание.
Может, потому слезами горд –
Не нужны мне жалости подачки, –
Что среди людей есть сорт –
Которые не переносят плача,
Которые не ждут слепой удачи.
Такие конским славятся хребтом,
Несут культурой тяжесть мира,
Не загадывая: что ждет потом.
Будет голубого блеск сапфира.
Будет белым расцветать рябина.
Поэт – это духовности кутила…
Ярмо открытий
Гложат тишину кудесники ума –
Мозгой раскинуть можно только ночью;
Как на ладони субъективность им видна,
Вот только в ней от смыслов клочья.
Иногда блеснет всевышняя хвала:
Попробуй разгони мерцанье истин;
Вот только божья искорка мала,
Чтобы приподнять ее на кистень.
Есть объективная тенденция миров –
Самоорганизация любых событий,
Она как дым божественных костров
Окутывает облаком ядро открытий.
Это процесс, а не космическая пыль,
Который вечно настораживает разум
И стелет мягко, словно шелковый ковыль,
Хотя при торможении грозится басом.
Как открыть таинственность веков?
Самим бы оказаться там на месте?
Стоит тысячелетняя изба из листвяков,
Многих войти не удостаивает чести.
А ты свяжи из прошлого камней
Невиданных кровей охапку смыслов,
Пошарь-ка этим инструментом побольней –
На небесах ментальным коромыслом?
Мгновенным голубем пришлют ответ,
Что, мол, исполнен Ваш запрос:
Из темноты взойдет волшебный свет,
Он Вас убережет от многих гроз…
Пощипывают бороды кудесники ума.
Петухи уже протаскивают утро.
Видно, долго еще будет жать сума
Людей, нуждой подстегивая мудро.
Мир другой
Сегодня я ушел из жизни.
Забрал скрижали вечные дубрав,
Наплел венок из диких трав,
Передал его своей Отчизне.
Пешком пробрался в мир другой:
Не райский и не адский,
А добрый духом, братский,
Где человечен уголок любой.
Только как быть с отчим краем?
Просто бросить – не могу его;
Люблю его я более всего!
Затем нужны восторги мая?
Убогий, неказистый и беспалый,
Он говорит сыновним долгом мне:
«Меня ты помни в дальней стороне…»
Я в душу дал тебе немало…»
Любовь
Сегодня я согласен на любовь.
(Есть у людей такая слабость:
Когда сочится сердцем новь,
Тиски охватывают даже старость).
Мир поражая громадой шагов,
Пронзая мигом городов громаду,
Лихо поминая про счастье богов,
Любовь прожигает любую преграду.
Любовь это символ Веры слепой,
Веры великой, что мчит без оглядки –
Ты только чувствами глазки закрой,
С улыбкой играй с собой в прятки.
В сладкую ночь разбуди петушка,
Ссади и поведай про доброе утро:
Как ощутить шелковистость лужка,
Как начинен ты Гераклами будто.
Петух пропоет запоздало зарю,
Выведите вместе с горизонта Солнце;
Побежишь встречать ты милую свою,
Что с улыбкой выглянет в оконце.
У тебя сегодня океаны сил,
Обнимать готов года и горы;
Изнутри идет такой нещадный пыл.
Что будит он Земли просторы.
Послушай: поубавь свой смех,
Увидев, что идут под ручку двое;
Лучше вспомни про удачу тех,
Кто как снег: и чист и волен.
Здесь-то не надо по бабкам ходить:
Любить человек может каждый,
Да так, чтобы счастливо жить, –
Ты встань лишь пораньше однажды.
Сразу откроешь столько красот,
Которые вечными смыслами правят;
Так сделай от ада последний бросок –
Не влево пролетай, только направо.
Правые мысли ложатся рядком
Легко они правят нам душу –
Тот, кто однажды с любовью знаком,
Не будет трясти плоды с груши.
Не прячет хорошее дело в плохом,
А лучшее греет вечной любовью –
Если научен был честным отцом,
Готов против мелочи к бою.
Борьба за святое, борьба за себя,
За то, порхать чтобы по миру;
Она невозможна, когда не любя,
Грубо пытаешь небесную лиру.
Любовь не голубка, любовь это ты,
Узнавший красот меру в жизни, –
На свете достаточный спектр доброты,
Стань для него самым ближним!
Пустота
Великий мир не терпит пустоты,
Потому как магараджа он богатый.
Если имярек не замечает красоты,
Значит, обречен, судьбой проклятый.
Не Иудой виноватым выглядит геном,
Не порождены от ада пустоцветы, –
Отражаясь громом в разуме больном,
В ночи сверкают инобытия отсветы.
Стараний пустодоблестных колдун
Разводит надвое людские группы:
Суждено одним перегонять балду,
Другим же: думать, стиснув зубы?
Безделий перезвон аукает пустым,
Он искр не вышибает в поднебесье –
Заветом мнится до убогости простым:
Иди ты там, где пусто редколесье.
И бродит грустно по пустым местам
Духа отсебятина, познавши лиха,
Пока не вырвется проклятая киста
Из обезумевшего от беспутства дыха.
Исправлять бы надо колдовской разброс,
За слизистый кадык хватать истоки;
В спорте термин есть такой: «Проброс»,
Сторонись исчадий мутного потока.
Великий сеятель дает капут беде,
Если разворочен корень мрака;
Бойся разленивой пустоты в себе –
Финского ножа смертельного замаха.
Разыщи гробы-чертоги колдуна,
Кайся в землю великою клятвой;
Может, горстку подкинет ума –
Вброд из ада пойдешь на попятный.
Будет сладко так манить пустота,
Обещая успех, удачливые горы;
Помни правду: жизненная густота
Добром не дается в бездельные шоры.
Воспевать должна птицей душа,
Свысока глядеть гордым павлином,
Бичами внутри беспорядок круша –
И не быть тебе пакостным свином.
Возле топота ног раздувается тлен,
Дышат смрадом навозные кучи,
Это остатки попавшихся в плен,
Рабов доброволья, когда-то могучих.
Над покойной Землей показалась заря,
Боится чернота как черт просвета;
Ведь человек, лишь себя сотворя,
Может прогреться у теплого лета.
Вера
Сколько раз просил я Господа:
«Пожалей мою больную маму?»
Нет ответа. Бросили мне походя:
«Рой ты для нее поглубже яму».
Схоронил. Зверем думал про Веру
И про то, на чем держится мир.
Казуистом стал вывод: Мегеру
Сатана над людьми посадил.
Верить модно в громадно святое:
В жерло пушки, в архангела мощь,
И в колечко сердец завитое,
И в с небес очищающий дождь.
Почему не дождал маме помощь?
Может, просьба земная плоха?
Может, где-то в инстанциях сволочь
Волоокая плохо вершает дела?
Но при чем тут священная Вера?
Стереть ореолы махровых помех?
Претит людям загнивающая мера:
Муку святые мелют для умех?
Хорошо, Господь не видел просьбы?
Остается поднимать небесный ураган?
Была Вера добровольной, вроде бы;
Негоже, если ею правит уркаган.
Ты возьми, прочувствуй людей нравы,
Послушай, что злоскажут старики,
Поставь у частокола гром-заставы –
И Вера выльется в поток реки?
Не остановить тогда ее садисту,
Что караулит, губит спрос людей,
Пронесет она под звуки акафиста,
Превратится в чистых, белых лебедей.
Придут угрозой человеческие нужды
Через гирло долгостранственных морей,
Прахом выйдут государства службы,
Править будет царственный Борей.
Станет Вера цифрой, символом –
Бестелесной тварью, только не немой.
Тогда не взять ее чертям и вилами, –
Станет просьба исполнительной горой.
Господь внимательно поглядывает сверху:
Уж не обманул ли кто завет его,
Ставит каждому литую мерку:
Кто должен получить, и кто чего.
Самоорганизация устоев мира
Похожа на волшебную неба струю,
Когда успешною рукой факира
Просьба материализуется как в раю.
Ты, Господь, прости навек народы:
Подзабиты души адовской смолой;
Очистим – и вернется к нам природа,
Вера смерчем примчится домой.
Человеку как Кощею греха мало.
Хотя много негатива уже скоплено:
Когда упырь вонзает в него жало,
Ему не видится в глазу бревно.
Грядет без Веры человеку нищета,
Заест сомнений гвоздь до донца,
А Вера гениальная как роль щита,
Подзаменяя даже ночью Солнце.
Лишь бы утром оказаться у реки
Россию странно любят грозы,
Даже в летние года мороз.
Каковы головы – такие спросы:
Даром катят паровозы под откос.
Давно замечено: деяния нечисты,
Будто вражду колдует чародей, –
Как черт шарахнулся от тризны,
Страна – мечтой за белых лебедей.
Для революций мало побуждений,
Нужен серьезной вечности мотив –
Чтобы стряхнуть пепел сомнений,
Базарных криков и альтернатив.
Две проблемы: океан природы
И дремучая когорта болтунов;
По-разному умея, принимают роды
Титанов самовозрастающих умов.
Да, рожая вроде светлыми умами,
Сколько разбито разумов на вдрызг?
Мы самим себе стали врагами,
Коль остался лишь мышиный писк?
Природа ласки требует, ухода,
Чтобы взрастала ее духа мощь;
Бредет заблудший мимо брода,
Подняв усталую калеку-трость.
Среди кустов находится питание;
Воды напьется чистоганной у ручья;
Благодарит природу осознание,
Что в борьбе с собой вышла ничья.
А болтуны устало чешут темя:
От мегаречей прикоченел язык,
В позор ругает слушателей племя,
Устал как бог, издергался кадык.
Что молол? Вы только посмотрите:
Как жить в России очень хорошо,
Живется жалобно цыганке Кармелите,
Премного-много всячины еще…
Россию странно любят грозы…
Потоки воздыхания: дороги, дураки.
Я каждый день готов дарить ей розы,
Лишь бы утром оказаться у реки.
Железный лязг
Человек в чистом виде безгрешен;
Неразум кидает удава-судьбу,
Чтобы протиснуть беса гульбу.
Цель: пробить в душе бреши…
Как защититься от заклятой порчи?
Как умерить лиходейский сглаз?
Как перейти в непобедимый класс?
Как избежать духовной корчи?
Не бойся открыть «Маракотову бездну»;
Вглядись в этот ужас без слов, –
Сколько войдет во вместилище снов,
Возьми столько правил железных.
Ведь жизнь – не химерные мраки –
А пристальный вечности зов;
Чтобы духом ты был свеж и нов,
Люди навыдумывали ада страхи.
Успех зависит от того, какие нравы
Заложило общечеловечество в дитё:
Насколько перекрасило Вас вороньё,
Настолько принятые нравы правы.
Духовности открыты моровые язвы.
Она откачивает бездны гной, –
Тогда разносится химерный вой,
Если совесть и душа заразны.
Годы отмеряет хроноциркуль,
Бывает, мелкопакости летят вразнос,
Преждевременный дают душе износ:
Порхает балаган, подобно цирку.
Откуда вырастают злые силы?
Куда уходит нравственности толк?
Чтобы разносить зубастый щёлк?
Зачем проклятия натягивают жилы?
Опора мира это человечность,
Она сильнее чертомельных дрязг;
Безнравственность дает железный лязг,
Вину разводит благость и беспечность.
Против ядовитых негативов –
Чистейшей нравственности щит:
Действует как по зубам гранит –
Лучше льстивых откупных активов.
Куда летим?
Загнали человека, он живет устало
Среди компьютеров и автомашин;
Но, по совести, и этого-то мало –
Образ громадины домов паршив.
Звонят без устали в смартфоны,
Нервы многовольтные – сразу в крик;
Зачем придумали такие шмоны?
Слушай музыку – вот Эдвард Григ?
Набирает обороты дурья скорость,
День прошмыгивает мышью впопыхах,
Угнетает холод – жизненная морось –
Болезни ада в разуме, да и в боках.
Избытки перетягивают нас в болота,
Разбиваем головы: «Летим куда?»
Нехватка духа – вышла наша квота –
Не говорит: «До страшного суда».
Может, ограничить материальность блага?
Подстегнуть покои недостач ума?
Поднять кумачовость мирового стяга?
Может, подраскинется еще губа?
Где уснула человечность меры?
Ведь добром питаем корень зла;
Медью колоколят храмы Веры, –
Так уж человеку хочется тепла!
Как быть с собой?
Нас часто мучает вопрос:
«Как быть с собой?»
С кого еще быть может спрос,
Если ты рыжий и рябой?
Ответить можно мудро так:
«Нужно успевать везде».
Но неизбежен вечный брак:
Везде, значит, – нигде?
Сам прибегает, думаешь, успех?
Нет, он лентяям делает наоборот;
Не лодырь не пойдет на грех –
Будет шагать до правды вброд.
Успевай, когда на море гладь.
Успевай, когда устанешь звать.
Успевай, и ставь перед глазами мать.
Успевай, опережая чопорную знать…
Что значит: вовремя успеть?
Это как хлопанье знамен,
Когда под землю убегает клеть,
А ты вдогонку мчишь конем.
На ходу не думаешь, как быть?
Знаешь, что попасть обязан в цель;
И, ускоряя бешеную прыть,
Летишь будто драконов змей.
Внутренних тратишь немало сил;
Позже их вновь напитает прилив;
Погибших на ходу не видели могил,
А вот победных храмов целые кули.
Поэтому не задавай вопрос:
«Как быть с собой?»
Зачем душещипательный допрос?
Организуй за правду бой?
Успевает тот, кто разумеет поиск,
А не рвется кверху, как слепой;
Побеждают не армадой войск.
А кличем боевым звонкой трубой.
Когда колокола ударят в медь,
Понимают люди, что нагрянул миг –
Нужда кричит: «Накиньте сеть
На тех, кто сумрачен и дик».
В хмурости не понимаешь жизни суть;
Человек как «Властелин колец»
Не должен бить вопросом в грудь.
А успевать как тот силач-борец.
Тогда успех торопится во всем:
Когда бросаешься в огонь,
Когда кипит энергия ключом,
Когда дыбится твой конь…
Упрям вопрос: как быть с собой?
Но он понятен даже колкому ежу,
Который хоть не рыжий, не рябой,
Но успевает в вечность на ходу.
Своя жизнь?
Разве можно говорить наивно:
Мол, жизнь у каждого своя?
Поглядишь повыше – сразу видно:
Она на всех у нас одна!
Не отделить огулом наши жизни;
Да и зачем соотносить их так?
Ты на Космоса границы голос брызни,
Пусть появится великий маг.
Перед вратами ада скажем дружно:
«Человек сам по себе – ничто;
Никому изгойство странника не нужно,
Разве можно короля побить вальтом?»
Жизнь не может быть дуальной:
То в себе быть, то в мирах других?
Разум не компьютер виртуальный;
Жизнь это не перед собой прогиб?
Что означает материальное «свое»?
Это бессилие скопца в разрыве –
Ты не пришел из неизведанных краев,
А вырос личностью в родном прорыве.
Такое означает смычку года
В целостности человеческих сердец
С неизбежностью развитий рода,
Племени, страны, Отчизны, наконец.
Если брать «свое» как самость,
Как общность выражения нужды,
То для себя останется лишь малость,
Многое уйдет на человечности бунты.
Осторожно выдвигая в мир свое,
В уме имей «добро чужое»;
Говори во всякой стычке: «Ё-моё»,
Разумея в голове нечто большое.
Разносят по Земле жизнь гулом;
Не имеет тормозов разбег ракет;
Жизнь «своя» не отличается разгулом,
Она другим шлет радости привет.
Что значит суеверий неединость,
Если вяжет общий долг на всех? –
Не иначе, как неандертальцев дикость,
Которая мешает обрести успех.
Захвачен суетой такой привычной,
Ты только на другие души оглянись:
Даже в стороне от роскоши столичной –
Как красива, хороша у человека жизнь!
Жалость
Жалеть нужно не человека –
Его жизнь,
Если себе стала помехой –
Бита вдрызг.
Вина как глупая ошибка –
Есть беда,
Ее неплохо бы с улыбкой –
Достать из льда.
Поднять повыше белый парус –
Осветить огнем,
Не повторялась чтобы старость –
В разуме твоем.
Не прожить нам без ошибок –
Как закон,
Больно информацией век пылок –
Как загон.
Позабытой стала жалость –
Для людей.
Сохранить хотя бы малость –
Лебедей.
Понесутся белой стаей слитой –
По воде,
Чтобы не считалась жизнь убитой –
Вопреки судьбе.
Старость мира
Мир стареет как сумрачный вечер –
Зелень люда и стертый пятак.
Думал: сущности ореол бесконечен;
Так разводит руками рыбак.
Мы не знаем: какая усталость
Напустила на села угар,
Городам поднагнала нерадость,
Шар земной выпускает пар?..
Собрался круг новгородского вече.
Дума: как сразить старого врага?
Раньше жгли молодые победные свечи,
Теперь от них лишь вонь, старье и гарь.
Неужели виноват проклятый возраст?
Ему и ни покрышки нет, ни дна –
Отравляет мышьяком весенний воздух;
На тебе! Ну: нечистая тварь, сатана.
Выказывает возраст старые прорехи,
Потрава мышьяком не для миров,
Она указывает на отсутствие потехи,
Что нет гигантских свет-делов.
Активным возраст не помеха,
Как и влюбленным воздух чист;
Враг разит в отсутствие доспеха –
Значит, в гроб ложись, пой акафист?
Щиты, кольчуги позабыты светом,
Человек – открыт ментально, без защит;
И вот несется, мыслями согретый,
Он метеором вверх – и в разум влит.
Мир хиреет без активных действий,
Сгибается под возрастную хлябь;
Его бы наказать хорошей песней,
А старость – в ад, и там проклясть!
Мир, быками шевелись быстрее,
Чтобы информационный оседлать прогресс;
С возрастом ты разберешься сам, позднее,
Когда поднакачаешь добрый пресс.
Наступает не для сумрака и вечер –
Он предоставляет мозгу перекур;
Утром скинет полог свежий ветер,
Заработает неутомимо новый Эпикур.
Изодран злобой
Мир изодран злобой:
Стих в быту затих,
Кто читает – псих;
Честь не вышла прóбой.
Рекой поплыли слухи:
«Плачет душ дранье.
Не стало соловьев,
Жирные явились мухи».
Звучат изгой-советы:
«Радости не стало дня?
Седлай-ка ты себе коня
Да мотай с приветом».
Земля не терпит слизней.
Откуда появилась злость?
Жизнь нашла на кость?
Главное – в воде не кисни!
Злость – потеря смысла;
Тогда цветет гоп-стоп,
Тогда в издевке сноб –
С губы сигара свисла: –
«Мир – большое быдло,
Не умеет жить,
Только волком выть…»
За такого стыдно.
Люди так наивны:
Если начинают грусть,
Полностью откроют грудь,
Думают: мы дивны?
Помни, память: не должна
Выходить злость из добра,
Причем, от сытого утра.
Пора готовить сани?
Умыл смысл человечность,
За которой стоит доброта,
А в обращении – простота;
Тогда ждет вечность.
Если одолели волки,
Значит, мир прогнил,
Сам себе не мил –
Годы жить не долго.
Мир изодрала мелочь
В суете больших сует;
Ей-то мы даем совет:
«Выбросить опрелость».
Жизнь рвется в новое,
Сдает в утиль старье,
Берет в руки копье –
Здоровое, дубовое…
Злость – вотчина лести,
Крови густой застой;
В тихости царит разбой.
Дай нам пламя действий!
Отпели
Бесцельная мука в лице,
Тоска принизила глаза,
Как в чертовом колесе
Испугом слышны голоса.
Отпевают молодого сына –
Бессильно лежит в гробу;
Солдата сгубила чужбина –
Закончил он чью-то борьбу.
Не выразить матери горе:
Прижалась к вискам седина;
Цветов разноцветное море;
Осталась на свете одна.
Зачем-то дурацкие войны
Уносят прекрасных парней?
Становится мир беспокойным,
Суровой могилы больней.
Священник провел панихиду.
Отер пот ли, слезы с лица,
Отдался поклоном для виду
Во имя святого отца.
Стоны разносят по храму –
Понесли по покойнику плач;
На гробе упавшую маму
В чувство приводит врач…
Грохот прощальных залпов
Молоденьких войнов-солдат;
Комья в могиле навалкой–
Так закрывается ад.
Сколько невинно погибших,
Столько убил матерей
Век – он печали не слышит;
В душах ножи все острей.
Вот еще сына отпели,
Сына Великой страны…
Радости ранней капели
Не знают потоки весны.
Покой
Кто ищет покоя,
На то его воля;
Только не будь слепым.
Покой одинокий,
Как море широкий;
Надо бы быть стальным.
Покой жаждет бури?
(Повыбить бы дури),
Таких не жалеют шторма.
Где твоя воля?
Расхристана в поле?
Разбита в щепу корма.
Человек хочет мира,
Покоя для клира,
Играет на том судьба.
Голоса ждут надежды,
Темны лишь невежды, –
Надежда всегда борьба.
Покой не имеет надежды,
Будто дикарь без одежды –
Останутся лишь мечты;
Они обжигают крылья,
Витает гробов эскадрилья –
Вестник такой беды.
Мечтает о лучшем каждый,
Не зная, какой же важный –
Выбор идет наугад.
И вот ковыляет однажды
Идея добра отважно –
Становишься ты богат?
Да только выбора мало
Посреди такого бала –
Мал вероятности спектр.
Будешь заложником Веры,
Куском гнилой фанеры;
Так направляет вектор.
Напрасно искать покоя:
Лучше-ка выйди в поле
И посмотри на зарю.
Она возвещает утро,
День разгоняет мудро;
Скажи ей: «И я погорю»!
Как быть?
Я в думах много светов повидал,
Не боюсь обманов и тужилки –
Приобрел от нравственности вечный дар,
Который защищает от любой страшилки.
Стоят свечами небоскребы городов,
Сжимают вздохов жизненных пространство;
Камень ведь не скажет Вам: «Пардон!
Захватил нечаянно я человека в рабство».
Особенно страдает в этом отношении душа –
Невыносимы ей дурного бытия миазмы;
Похлебка пекла слишком горяча,
Отношения с природой безобразны.
Выливает город грязевый ушат
На святые человеческие думы;
Асфальтовая гибель давит как мышат:
Рабочих, инженеров и ученых умных.
В деревне не намного веселей –
Царит как в Риме рабская убогость;
Бесхозными остались заросли полей,
Сорняков взрастили просто пропасть.
Все реже слышно крики животин –
Они хоть и без разума, но в грусти;
Души людские обращаются в скотин:
Пьянство, безысходность, бездуховность в русле.
Свет без разума не может жить;
Значит, нужно видеть счастье,
А потом пуститься в злую прыть –
Вернуть положенное человечеству участие.
Может задохнуть подобный гон?
Делай умную походу остановку;
Помоги добром жителям гор,
Улыбкой одари девчонку-чернобровку.
А наутро снова в долгий путь –
Так, чтобы трещали громко кости;
В погоне, в поиске таится суть –
Будь хозяином Земли, не гостем.
Весною снова расцветут сады,
Разбубенятся плодородием нивы;
Дай им только потеплей воды –
Они подарят для души приливы.
Не проехать бы
Не проехать бы мимо с душой
Своего мимолетного счастья,
Одинокой предстанешь паршой
Посреди лихосветья ненастья.
Как не вспомнить заветы отцов,
Что учили смекалкою прочно:
«Не теряйся среди огурцов.
Не губи свою душу заочно».
Возвеличил в быту времена
Век усталый, но век не отсталый,
Знать, посеяны в зябь семена
Добротой, с урожаем немалым.
Не проехать бы только тот миг,
Что решает в сплетениях годы,
Чтобы высветить радости пик,
Где душа видит счастье Природы.
Стало жалостно гнать лошадей
День и ночь наугад, напрямую;
Как понять необъятных людей:
На обочинах странно кукуют.
Может, сбились с дороги-пути
И проехали мимо удачи?
Сколько теперь, у виска не крути,
Не поможет обратная передача.
То, что было и ждало – ушло,
Даже разум краснел от обиды;
Сохранилось лишь места тепло,
Где имели на Вас божьи виды.
Как узнать, что заехали в жизнь?
Что душа без обид и сохранна?
Что ее безудержная прыть,
Безусловно, достигнет окраины?
Обернись, погляди назад,
Отодвинь путевую усталость:
Если настигнет громом гроза,
Значит, ругай свою старость.
Знаковый этап
Боль и отрада рядом идут,
И цели у них одинаковы:
Душу высвободить от внешних пут –
Этап немаловажный, знаковый.
Когда накинет ночь покров,
Остается где-то в глубине осадок:
То ли день болит, то ли дурная кровь?
Мир огромный кажется не сладок?
Подумаешь: не много ли тебе?
День прошел, и вроде ненакладно?
Ищешь Шекспира или Байрона в себе?
Похоже, что мечтаешь душекрадно.
В законе: что в душе – твое,
А внешнее – отдай народу.
Первое – это боль боев,
Последнее – отрада для Природы.
Какой в этом кругу дележ?
Разве себя рассечешь ножами?
Будь у меня таких размеров клеш,
Что не затянешь и вожжами?
Тогда шагал куда бы широко –
Создавая боли и отрады;
Их различие в лице невелико –
Это действий личности отряды.
То, что получаем, это боль.
Не получаем косяком отраду.
Мы ждем другого – не та голь,
Бьем голову подобно граду.
Обычно хочется добра.
А оно в другом приходе?
Так создай – ну, хоть со зла?
Людям отрада будет, вроде?
Высвободи душу для побед;
Отдашь добро – помянут тем же.
Пойми: начало – корень бед –
Внутри, где сам ты без одежды.
Стряхни от боли праховый навал,
Озолоти чужой отрадой душу –
Земля весной танцует карнавал,
Восстанавливает, что зимой порушено.
Ты болью и отрадой помоги,
Выбери хотя бы самое простое:
Распляши поаккуратней сапоги,
Ненароком чтобы не топтать чужое…
На мели
Труд не светится удачей,
Если пощадил он цель:
Итог должен быть иначе,
Издалека заметна мель.
Шаги поступка не напрасны –
Кладут в копилку результат;
Пустоват заложник страсти –
Не пробовать лисичке виноград…
Широко пересекаю улицы,
Тревогой звенькает трамвай,
Не заработал даже курицы,
Не то, что денег на сарай.
Сел в раздумии на кухне,
Руки положил на стол;
Работа – немощная рухлядь,
В сущности: труд – гол.
День убит ради копейки?
Чужаком страдает дух;
Гнилая зависть чародейки –
Цветет раскидистый лопух.
Свободу выпущу на волю,
Построю сказочный дворец,–
Отдаст невыраженной болью,
Но буду все-таки творец.
Успех идет от интереса,
А интерес дает успех;
Остальная прыть от беса,
Лукавый от себя побег.
Интересы ждут мотивов,
Труд не бывает без идей,
Он требует императивов
Даже для простых людей.
Почему сегодня трудно?
Идеи встали на мели.
И бюрократы пышногрудно
Труд воруют как цари.
Сон
Душа от мук не хочет думать.
А может, это просто сон,
Который ждет совета грума,
И, не дождав, кидает стон.
Мучения требуют согласий.
Без них – уводят за собой,
Туда, где пепел разногласий
Венчает наш душевный вой.
Мечтай, когда одолевают думы.
Когда в ходу нерадостный финал;
Пускай упрямо шепчут губы:
«Не давайся злу торгашеских менял».
Разум вырастает из мечтаний,
Когда печаль одолевает смех,
Когда успех выходит из стараний –
Из души как камень выпадает грех.
Истина бывает в куче сновидений,
Среди площадных желтых фонарей –
Огнем мерцают вспышки озарений.
Утром идея бритвочки острей.
Эврика пришла как результат сомнений –
Раньше был слепой как крот, –
Отставил в ночь муки гонений –
Выплыли идеи как слоеный бутерброт.
Специально кто-то нагоняет страхи,
Бывает, кажется: вся жизнь – наш сон;
Выжал утречком в поту рубахи,
Слушая мечтою колокольный перезвон.
Душа не хочет думать не от муки?
А от того, что день проходит зря?
За день не избавился от скуки,
И это накануне трудового сентября?
Время нужно упирать в заботу,
Тогда уходишь в сон творца;
Ловля мук похожа на охоту,
Только мука – зверь не для бойца.
Она сама боится ночи –
Вот откроют потайную дверь:
Огнем сверкают духа очи,
Это сон, он не злодей…
Ежедневная борьба
В жизни я обманывал себя,
Не понимая розовых извечных истин:
Существование – ежедневная борьба,
А поиск – это образ доброй кисти.
Как-то ночью обнаружился обман –
Залило лицо стыдливой краской: –
Сам себе наплевывал в карман,
Голову забил всячиной разной.
Истина первая: «В себя гляди».
Она восходит к веку библий –
Предохраняет от разбойничьей беды:
Не знать себя – поступок гиблый.
Вторая истина: «Ты не один» –
Помогает вырвать жупел эгоизма;
Не видел мир еще хребтин,
Которые не отходила бы Отчизна.
Истина третья: «Ты – человек»;
Быть необходимо человечным;
Для совести развитий сотня вех –
Честь выстирать перед вечным.
Истины мира живут в чудесах –
По виду простые обманные игры;
Они не уносят тебя в небеса,
Но позволяют выжить без гидры.
Обман себя – не худшее из зол,
Может принести земное злато, –
Если трудами переполнен вол,
Не зная мертвой остановки знака.
Обман других – земная боль,
Не находит для победы лавры –
Худое средство низведений воль
Еще в средневековье отмечали мавры.
В жизни я обманывал себя,
Не обольщая дух нужды кистою;
Боролся ежедневно, жизнь любя –
Гонялся в ней за голубой мечтою.
Внутренне прав
Ночная душа
Утром воспрянет,
Попросит гроша,
Скрывая румянец.
Ответишь, что нет
Достойной заботы,
Наденешь жилет,
Пойдешь на работу.
Обилие дум –
Признак бессилия?
Информобум
Не для Василия?
Посмотришь смартфон –
Раз-экое диво, –
А там будто сон:
Главное – мимо.
Веселье кругом,
Бытия анекдоты,
Мир как шатром
Окружен без заботы.
Обилие игр,
Блеск созерцаний;
Охотится тигр –
Отгрыз кусок знаний.
Просит душа:
«Выручай хоть полушкой?»
Что-то бурча,
Закрылся подушкой.
Вечная мысль
Словно паук:
Сам-то ты чист,
Избавься от мук.
Измени нрав,
Выведи смыслы:
Внутренне прав?
Значит, ты выше!
Скептик
Скептик истину не ищет,
Она ему как Новый Год –
Как Карлсон, что на крыше, –
Данностью приходит в дом.
Он вопросы презирает важно,
На все задумное – плохой ответ:
«Зачем так разум будоражно
Раздул истину на целый свет?»
А ведь они и в каждом деле,
И в человечестве живут века;
Без истины – рассудок квелый,
В поступках как в грехах тоска.
Становление не прежде отрицания,
Оно сосуществует вместе с ним;
Как можно отрицать до брани
Тот же блин, если он блин?
Скепсис прячет Солнце в речи.
Забывая ярости стихий огонь,
Который жжет не только плечи,
Голову сожжет, только затронь.
Не венец желаний становление,
А лишь существования покров,
Это своего рода воскресение,
Когда разум поднимает бровь.
Сомнение выражает понедельник,
Когда уже угас воскресный дух,
Он давнишний мысли пленник –
Гном, стоящий перед птицей Рух.
Отрицать нельзя, ввиду неверий –
Упираться в мозговой тупик?
Так поступают хищные звери –
Им аппетит портит сам вид.
Подобно лепят пессимизма лепту,
Сомневаясь, очевидно, и в себе:
Разрывают искоса событий ленту,
Безвольно этак, даже не в борьбе.
Человек всегда причастен к фактам,
Даже если в мирозданиях сбой –
Вносятся в процесс новые такты –
Подстегивает рыжего коня ковбой.
Скептики – гонцы без Веры, –
Нашли у бесконечности конец,
Но не ведают гигантской меры,
Что человеку завещал отец.
Быть святым
Кто ищет вечность – тот святой
По законам человеческого права;
Достичь вершин может любой,
Только бы кипела разума лава.
Иной любитель выберет кафе,
Где много возлияний и угодий;
Выйдет оттуда дурнем под шафе,
Вид хуже бальзаковских пародий.
Другой предпочитает кожаный диван,
Телевизора экран нещадно давит, –
В сонной голове смешался балаган,
Разум в этом случае не правит.
Третий пристрастился стукать в домино,
День и вечер целиком в азарте,
О смыслах думать перестал давно,
Главное – число выигранных партий.
От компьютера четвертый ни на шаг,
Так привык читать чужие мысли,
Что свои связать – уже невмочь никак;
Знать, от виртуального они прокисли.
Обязательно ли нужно быть святым?
Что с того мы поимеем доброго?
Уж лучше человеком быть простым,
Жизнь свою попродавать задорого?
Вечность призывает снять кайму
И шоры с глаз, когда слепые –
Вовсе не желают начинать войну
За моря и небосводы голубые.
Святой тот, кто смог найти себя,
Узнал: чем пахнет вечность, –
Тот, кто истину и жизнь любя,
Лень одолел, унял беспечность.
Ставки большие – научиться жить;
Вечность это прежде человечность;
Важен не только материальный быт;
Абсурдная идея: мира бренность.
Когда прижмет безликая судьба,
Тогда отдашь без меры золота,
Будет икаться прошлая гульба,
Душа умрет от холода и голода.
Грань времен
Ум одолевает грань времен,
Чудеса находит за кордоном;
Если умный, например, Семен:
Не будет время бить разгоном.
Ускорений вехи выстроятся в ряд,
Чтобы будущее выбрать по порядку;
Подстегивание – что отравы яд:
Окажутся умы разбиты всмятку.
У времени не очевидна грань,
Факты несет сплошным потоком, –
Его заденешь – понесется брань:
Окажешься с разбитым сроком.
Умный не заблудится в горах,
Он высчитает нужную дорогу,
Если случайность выдаст брак,
То времени отсюда мало проку.
Как выбирается разумный путь?
Через образ: будто ты в болоте, –
Отсюда начинается прямая суть,
Как музыка в последней ноте.
Ум посмотрит на угар времен –
Поклон отдаст вечный старатель;
Так перед миной нагибается сапер,
Чтобы ощупью найти взрыватель.
Ветер вольности
Мир свободу ослепляет,
Волю делает больной, –
Не считай дорогой к раю
Ветер вольности шальной.
Свобода – утро долга –
Встает в могучий рост,
Если думать долго, –
Мир как смысл непрост.
Гуляет снегом ветер,
Крутит возле лиц,
Знает: скоро вечер,
Долги играют блиц.
Выбираешь вольность
Как годы без забот? –
Нужды огромный полоз
Душу в ком сожмет.
Крутит человек работу?
Если отдает долги,
Занят в чистую субботу, –
Рвет вольность на куски.
Выбирай: что лучше,
Если не ослеп:
Гор скалистых кручи
Или мертвый склеп?
Ослепляет снегом ветер,
Вольность – гибель душ –
Создает печаль на свете,
В блеске слезных луж.
Жупел радостной свободы
Исчезает на ветру;
Трудно ожидать погоды –
Отдавать долги к утру…
Сатанело время
Браслеты рук при желтом свете,
В улыбке милое лицо,
Звездой мигает изумрудное кольцо
В ослабленном ночном привете.
Я помню: сатанело время,
Но эти руки так любил,
Эти губы пуншем пил –
Тогда цвела вокруг богема.
Год не успел накинуть китель,
Как сверхновой взорвалась война;
Оказалось, что судьба больна –
Углами зла вилась погибель.
Поминали бойню старую калеки:
Взвивалась петухом труба,
За горизонты вниз ушла мольба,
Где вздыбились седые реки.
Дети плачут, жены в шоке;
Команда криком: «Шагом марш»!
«Прощание славянки» марш –
Трубачи раздули от натуги щеки.
Успели выдохнуть «Ура» солдаты,
Злой кусачкой взвизгнула шрапнель –
Между «жить» и «умереть» качель –
И потянулись месяцами медсанбаты.
Пела долгий сап контузия,
Осколок в сердце, без ноги;
Зачем остались радостей шелки?
Первая встреча – вечная конфузия.
Осталась памятью о лете,
О жизни, счастье и любви;
Как будто были дадены взаймы
Браслеты рук при желтом свете…
Пыль жизни
Кресты могил зашевелились,
Земля – сквозная дрожь:
«Не надо вешаться за грош,
Не понюхав жизни пыли».
Закрывает небо часто
До души голодный змей:
Понапустит дум, злодей
О вечном, концевом ненастье.
Гонят мрак причуды,
Впереди маячит страх,
Растирая человека в прах,
Язычит колдовские перегуды.
Хороши загробья виды?
Могильный дух – мираж.
Если это твой багаж, –
Пожалуйста, иди на гибель.
В химеры верят люди
И в собственный обман; –
Закрой могильный стан –
Мы пылью жизни любы.
Могила дня не круче –
Вечером приди к себе,
Поговори о «страшном» дне,
Нацелься в день грядущий.
Претензии на лица
Сущее не может согласиться
С участившейся духовной пустотой:
Человек, если он смыслами больной,
Не создает претензии на лица!
Обретается лицо не внешним,
Вытекает половодьем изнутри;
Ты хоть с дьяволом держи пари,
Без понятия себя не будешь вешним.
Пусть бытие грохочет медью,
Скачет обезьянами по этажам;
Будь ты хоть полиции сержант,
Лицом останешься медведем.
Миром движет человечность
До лебединой вековой поры;
Когда истины становятся стары,
Даже тогда жива сердечность.
Побарахтаться придется в мути;
Предъявляй огромные претензии к себе:
Если сидишь на золоте и серебре,
Лица не обретешь без сути.
Хоть стреляй в себя из лука –
Если мозг мыслями пуст,
Убрать отметкой аду груз
Поможет воссоздание святого духа.
Разменный фарс
Неизмеримый разум вверх несется,
Гарпуном ума пронзая небеса;
На Земле остались греховодья сестры,
Что кличут войнов корпуса.
Качают смерть трапеции бездушья,
Краснеет от стыда железный Марс,
Отобрал бы кто дурные ружья,
Ведь превращают мир в разменный фарс?
Хватило бы Земле кандальных испытаний,
Изначально со Всевышним установлен пакт…
Полет продолжает Луна орбитальный
Без фокусов рабьих – и это факт.
«Разменивайте души на орала»! –
Этот лозунг, может, и хорош,
Но человек живет не жирным салом?
Вселенная подарит духа брошь?
Человек форсит, подбрасывая выбор:
Огонь души – или телесный жар?
Разброд словно цыганский табор:
Того мне много, этот вовсе мал?
Как можно разменять природу?
Когда она единства ждет?
Безумное несет проклятье роду –
Тому, кто сам себя крадет.
Сгорает ночь, заходят луны,
Тужится зорями новый день;
Мы, кажется, вторые гунны,
Глупые, как тот трухлявый пень.
Святым опасны варваров визиты,
Особенно в кромешной тьме;
Где тот Великий Инквизитор,
Который бы навел порядок на Земле?
Звезды
Уже звезды зажгли наверху.
Открывать поторопились бездну;
Приговор принесли вечерку,
Он обиделся, вышло нечестно.
Где ночные дремлют пастухи?
Изукрашен мерцанием купол,
А они по норам как хорьки.
Луна пятнами зевает – скука.
Эй, посланники старых миров.
Что на Землю глядите так жадно?
Вон, гоняйте небесных коров,
Звездную золу гребите ненакладно.
Пронизали пылью Млечный путь,
У галактик механизмы неисправны:
То взорвется некоторая жуть,
То погаснет свет светила бравый…
Пасть раскрыл медведиц ковш,
Скромно притулилась Луна сбоку,
Венера светит во всю мощь,
Отрабатывает впопыхах свой локус.
Человека холодит такая ночь –
Мол: что так светишь плохо?
Прохожий темень гонит прочь,
Будто его небесные заели блохи.
Не ведая порыв земных тревог,
Звезды едят свое мерцание;
Уж больно оркестрмейстер строг,
А может, таково у них отчаяние?
Звездам хочется погреться у костра,
Быть к теплоте людей поближе;
У них душа как ночь чиста,
Это пыль небес летит бесстыже…
Привет Обломову
Глубина души мерцает светом,
Иначе во Вселенной наступает ночь,
Пахнет темнота как дурь клозетом –
Гонит разум думы прочь.
Как добром наполнить бестелесное?
Как разжечь желаний смерч?
Тот, кто любит только интересное,
Никогда не поведет о смыслах речь.
Гибнут отношения замшелым цветом,
Стелется по миру затхлый дух;
Если хочешь рабьим стать валетом,
Значит, твой огонь в груди потух.
Как же быть? Ведь светят звезды
И играет громко музыку сосед?
Тот, кто побывал у края бездны,
Тот Обломову не передаст привет.
Как добром наполнить душу?
Прежде нужно осознать: «Зачем?»
Можно долго бить баклуши,
Считая, что и это добрый день?
Ветер злобы дунул в уши,
Гегемон отважно разогнал царей,
А внутри остаток мха дремучий;
Разве мир оттуда стал добрей?
Выверни себя до закадычной глубины,
Чтобы понять: каков ты был и есть?..
Закат алеет будто гроздья бузины,
Шепчет он: «Пора брать честь».
Перенеси в себя огни мерцаний.
Может, добро откроет свет, –
Разум отблагодарит за все старания,
Не подаст он душу на обед.
Ни за что страдал Обломов,
Слепо почивал на круче бед;
Нам недостаточно себе поклонов,
Нужен свет как субъективности ответ…
В одной долине под вулканом
Жил наисчастливый человек:
Морали и наук не знал он,
Грозы боялся и видений всех.
Вот раз прижала его тягостно
За бездушие слепых судьба –
Прокляла его атеистом яростным,
Остальное довершила в прах борьба.
От него остался птенчик маленький,
Который скоро очень повзрослел
И предстал моральным паинькой
Перед теми, кто диктует свет…
Путник
Метель крутит Землю
Переметной сумой,
Гнет высокие стебли
Суровой войной.
Ветер под сурдинку
По тайности греха
Запел злую волынку,
Что судьба горька.
Язык-то тарабарский,
Творит Шемякин суд –
Перерывами кошмарский
Гонит адов гуд.
А то телячьим смехом
Зиме режет крыло…
Вот собачьим брехом
Повеяло тепло.
Перезапоздалый путник
После долгих мук,
Отогреет в печке руки,
Посчитает мух.
Принесет грехов охапку
Валаамовым ослом
В стоприветливую хатку
Дырявеньким сукном.
Вытянет иголку с ниткой –
Суровой, смоляной. –
Победил собаку с битвой,
Подратый и хромой.
Переняла шитье хозяйка:
«Дядька, не балуй!
Охраняет наша лайка –
Иудин поцелуй».
Не стала лить помои –
Что учить портниху?
Под заоконны вои
Сработала погоде в пику.
Так добро людское –
Пусть невелик размах –
Дает пусть небольшое
Счастье в розовых очках.
Благодарит хозяев,
Ведь не козел грехов –
Так души не чаяв,
Дождался петухов.
Уступили место матери:
Под картинкой у печи
На старой медвежатине
Под вой глухой ночи…
Наутро стихли ветры,
Наведалось тепло;
Отдохнувший, свежий,
Путник зрит в окно.
Так проведите, люди,
Странника домой?
Зачем шататься блуднем
Наедине с судьбой?
Так уж русская натура
Требует дорог –
В голову вогнали буром:
Нужен путь далек…
Утро
И утречком ты встань с колен,
Да пусть исполнятся молитвы;
Они к скрижалям намертво прибиты,
Застыли, ожидая, – наступает день.
Восток натягивает струнный нерв,
Хоть и не очень кажется суровым,
Во всяком случае: он с новым –
Толкает в спину: не будь сер.
Загадывают тайны по утрам,
Позже их легко откроет вечер:
Копим горести на сотни грамм,
Чтобы дать свободу в плечи?
Только злость копить зачем?
С намека – сразу в обороты?
Чтобы тайна не раскрыла гроты,
Рассеки их нравственным мечом.
Жизнь кипит – идей полнò,
Диктует мир простое правило:
День вечером приходит заново,
Ты проживи его, как быть должно.
Наутро новые молитвы в цель,
Обязательно которую добиться надо,
А прежде отыскать могилу клада,
Где должное запрятал день.
.
Восторг
Восторг красоту находит –
Не надо слонять слонов, –
Едва прозвучали оды –
И нет поясняющих слов.
Мчится саврасом безуздным
Восторг, упреждая прыть,
Оставив заботы обузы,
Он Землю готов перерыть.
Заворачивая образы в рогожу,
Ссыпав вперемешку из кулька,
Говорит, что красота негожа –
Не достает души полка.
Испей разодранные ризы –
Молодцу все по плечу, –
Только природы капризы
Подвластны грешному бичу.
Красоты вечного, святого
Обязаны искать восторг,
Пусть убогого, хромого,
Не ведя с совестью торг.
Как развесистую клюкву
Его следует держать в ежах –
Применять Тантала муки,
Если идет разброд в умах.
Красоты выдумали люди –
Не грянули аркадой с облаков;
Гармоний вечные пилюли
Мы принимаем вместо снов.
Мы не выдумаем порох,
Рассказав тайну одну:
Красот вокруг нас ворох,
Восторг охватывает страну.
Должно беспокоить плохое:
Мерзость запущения души;
Издали покажется: крутое,
А вблизи – воздушный пшик.
Это как павлинья ворона:
Распустит ореолом хвост –
Сзади достойная поклона,
А впереди – мешок угроз.
Чему восторгаться – вопрос,
Который решается каждым,
Постоянно, и не однажды:
Как выбросить нечисти воз?
Уставший мир
Хочет покоя уставший мир,
В ночь передал труды Сизифа,
Исполнив приказ небес калифа,
Поборòв легион некрестных сил.
Вызывает человека тьма на эшафот,
Призывает дать понюшку жизни –
С миром связь держать до тризны,
С небесами завязав смыслопровод.
Этим обедня испорчена вдрызг –
Месяц снял с заката пенки,
Люди затопили дымом печки,
Звонко голосит смеховый прыск.
Кто-то долбит Вергилия стих,
Шопена тихо поплыла мелодия,
Летит от неба дерганый крик:
«Мир Ваш – уставшая пародия!
Больно плаксивый и добренький он,
Не может обидеть плюгавую муху,
Убогий отец, плох со слухом,
На звездах покоит мерцающий сон».
Нет, не выведет кривая здесь,
Мир уехал со своей кибиткой,
Теперь в покое вытянулся ниткой
Переработал день, в угаре весь.
Не тревожьте, дайте огонька,
Теплее чтобы вышел отдых;
Он людям счастье дать не против,
А утром снова поведет войска.
Земная соль
Безбревенчатая каменная новь,
Город как стойкий солдатик –
Пережиток древних Аттик,
Олицетворяет он земную соль.
Громады не выводит Вавилон,
Стоят устойчиво и прочно,
Кислород сжигаю мощно –
Снаружи копоть за стеклом.
Куревом наполнят ресторан
Вечером червонные валеты;
Благо: не считать монеты;
Подраспустит космы брань.
Но земная соль в другом –
Из нее не вить веревки,
Не увидеть по курсовке, –
Счастье пляшет как дракон…
Миллионы лет назад
Заполонил Земли рассветы,
Тайной вековечной меты,
Жизни осевой базальт.
С далекой памятной поры:
Завились травяные кудри,
Земные потянулись будни,
Плодящие зеленые боры.
Пойти могли бы далеко,
Да не дают грехи людские,
Слишком бытийные, мирские;
Попятные дворы? – легко.
Раскрутить земную ось?
Рассказывать долгая песня,
Известная истина – вечная,
Человеку нельзя с ней врозь.
Наконец: в натуре соль,
Земля не дойная корова;
Должна помощь быть готова:
Долги отдай и роль.
Дуй в качель горой:
По душе плетут рассказы:
Развивай морали базы,
Но не бреди гурьбой.
 
Стихотворения из цикла «Природа зовет
Третий лишний
Я не знаю смысла жизни.
Да и как узнать его,
Если ты как третий лишний
Между небом и землей.
Первое диктует: «Мысли»!
А второе – «Нужно жить».
Это значит, выход числи,
Чтобы зря судьбу не злить.
Стать должно апофеозом
Жизни даже каждый миг,
А не быть большой занозой –
Сердце болью морщит тик.
Ловим мы кусочек Солнца,
Чтобы взять в себя тепло;
Но твердит душа в оконце,
Мол, отдай в народ добро.
Смыслы жизни в передаче
Друг от друга теплоты,
Чтобы двигать не удачей
Поиск вечной красоты.
Поиск это верх развитий,
В нем сокрыт успех в залог;
Смысл всегда везде разлитый –
Насобирай его в возок.
И вези его по свету,
Выдав людям на-гора,
Подбираясь ближе к лету,
Где в ответ печет жара.
Будь доволен жизни чудом:
Каков привет – таков ответ;
Если зришь дубовым лубом –
Жалок будет твой балет.
Горизонт
Родился кленом – будь зеленым,
Поглядывай на землю свысока;
Даже будь узорчато-холеным –
Так прорезают небо облака.
Стоит березка на пригорке.
Затосковала осень по теплу.
Так щелкают зубами волки,
Перекликая голодом беду.
Пускай насупилась природа,
Она и в доброй грусти хороша.
Ведь даже перемшелая колода
Мечтает, радостью дыша.
Дождь земной – богатства мета.
Радость небес производит века.
Только и он ожидает привета
От ликований в заре петуха.
Грустно березке: солнца забыты,
Клены колышут звезды-листы,
Хочется, чтобы в зелень разлиты
Дружно шумели деревья-отцы.
Весело тужатся грозные кряжи,
Голосом гор подпевает река,
Лес позолотой рассвета наряжен,
Ночи волнения – что чепуха.
Дремлет березка, ласкаются листья,
Шепчут, волнуясь пески-берега,
День озорной улыбается: «Чист я».
Клен понимает: мечта далека.
Хочет увидеть тревожные дали,
Хочет проникнуть за горизонт.
Не потому ли, что он едва ли
Может найти ликования брод.
Осень
Желтая осень мучает листья.
Воздух прохладою чист.
Смотрят торжественно алые кисти,
Головы свесили вниз.
Мутно тревожит пора угасания –
Будто прощается друг, –
Видно, приходят сроки гадания,
Вновь замыкается круг.
Память находит весенние дали –
Буйной надеждой полны, –
Будто горячее сердце украли
Слуги гнилой сатаны.
Птичка на ветке сладко запела:
«Вышли страдания зря»;
Солнце заводит вечное дело –
К радости будит заря.
Осень в разгуле: красятся листья,
Ветер дорогу метет;
Но она знает: сколько не виться –
Новое вечно грядет…
Не рубите
Не рубите ёлки-палки,
Говоря, что лес густой;
Будет он как степь пустой,
Если совести не жалко.
Гулом топоров разбужен,
Лес разливается тоской;
Из-за Вас он стал больной –
Так кому же будет хуже?
Дурное стало нынче модой?
Послушайте: столько мольбы?
Сооружаете себе гробы?
Восторгались бы Природой!
«Кузьма сгорел от водки» –
Несется по округе весть.
«Давай, мотаем шмотки? –
Это мать, земная месть».
Внятных не видать причин,
Чтобы леса были не любы,
Чтобы не цвели улыбкой губы,
Пусть и велик твой чин.
Но не стихают топоры,
Мужики при них бодры;
И до вечности поры
На человека пни так злы…
Березовые рощи
Березовые рощи
Светят белизной;
В них и Солнца больше,
И красоты резной.
Говорит на Веру
Шепотом листок:
«Переходи к делу,
Расцвел уже Восток».
Ветерок упрямый
Вниз погнал туман,
Солнца лучик пьяный
С росой завел роман.
Барышни-кукушки
Бодро голосят;
Перед глазами мушки,
Им не будешь рад.
Хочется живому
Больше дать красот;
Вот тропинка у дому –
Через лес бросок.
Светится опушка.
Открыта дверь «хором».
Квохчет удаль клушка
Среди цыплят царем.
На пороге мама
Улыбкой шлет привет;
На голове панама,
Готовит нам обед.
Кругом босоногих
Из ребячьих сил
Командует тревоги
Старший, он басит:
«Тихо, хулиганы!
Братья по реке,
Помогаем маме –
Огород в тоске».
Сорняков прополка –
Полтора часа;
Аппетиты волка –
Съел бы и гуся.
А потом купание
В солнечной воде,
Мирное плескание,
Спор по ерунде.
Березовую рощу
Высветил закат;
Ничего нет проще:
День как самокат…
Трепет тепла
Зигзагом трепещет тепло,
Дымок поднимается кверху,
Весна принялась за сверку:
Что живо, а что мертво.
На Солнце идет оттайка
Того, что зимой намело;
Тепла надежное крыло,
Но в нем чудесная затайка:
Подгоняют криком птицы
Убожеств снеговую канитель:
Зелени строим капитель,
А тут нельзя попить водицы.
Потянул по веткам трепет,
Молоденькие листики дрожат,
Будто свежести ушат
Притащил разбойный ветер.
Трепет ожиданий лета
Переходит в шумный гул –
Непокорный неба мул
Поддает тепла и света.
Закон земного перестроя:
Зеленое упорство травушки,
Лес предстанет бравушкой,
Полный духовения покоя.
Действиями чудо-сока
Тепло дойдет до душ
Посреди набухших луж
После дождика косого.
Не будь душой горбатым –
Освящаю тайной Вас,
И этот ранний час
Предстанет днем богатым.
Зарево небес
Восток пронзает зарево небес,
В Землю воткнут трезубец Зевса;
Вот встает он грозно с кресла,
Сел на тучу: бородат, белес.
Провозглашает утро Солнца луч,
Петух поет, охрипло горло, –
Вышагивая, носит шпоры гордо,
Задира всех дворовых буч.
Мчит конница во сто рапир –
Это непутевые остатки ночи, –
Задержали возле винных бочек,
На небесах их ждет кумир.
Тяжело чугунный открывают люк,
Ярко дышит световой колодец –
Алый сноп мимо воротец
Освещает вмиг небесный круг.
Как красиво зарево небес!
Спускается на Землю утра плотик,
Мяукнул на пороге серый котик –
Мышку зубами пробует на вес.
Из очертаний показался горизонт,
Куры закудахтали во здравие,
Запели трели соловьи в дубраве,
День озарил зеленый фронт.
Они разбудят радость дня –
Вот она спускается лениво,
Людям шлет побудки переливом,
Пошла босая ребятишек беготня.
Они земные, им не до небес,
Хотя заре премного рады,
Преодолев утра озябшего преграды,
Зарево заходит далеко за лес.
Утро
Радостные думы ожидают утро –
Достойно встретить новый день,
Заря выводит розовое судно
На простор волны не набекрень.
Наши старики хозяйничали мудро:
Молитвами крестили горизонта рост,
Персты нацеливая вдаль попутно,
Где могилами торчал старый погост.
День обновляет старые кресты
Светом добрым из далеких гор,
Наших предков и людей простых,
Поминая их, и нам неся укор.
Забываем крупно дни историй,
А забвение привычно тупит ум –
Раздается музыка консерваторий:
Кому веселье, а кому – день дум.
Добрые дела вершат утрами,
Пока еще густой туманный пар –
Чтобы не быть судьбы рабами
И скидывать души ночной нагар…
Я помню в детстве бабу Акулину:
Встает ранним полутром до зари,
Напечет жирных блинов корзину,
Угостит молитвой – и смотри:
Сходит на «могилки» торопливо,
Покой помянет умерших родных.
Разум в церкви освятит учтиво,
Придет нас сонных накормить…
Песня листопадная
Песню листопадную,
Широкую и ладную –
Тянет ветерок.
Музыка осенняя,
А слова весенние –
Складно под шумок.
Гляжу в аллею грустную,
Между деревьев узкую –
И хорошо;
В ногах багряножелтое,
Уходит зелень в прошлое –
Появится еще.
Птичек провожаем мы –
Летят большими стаями,
Курлычут журавли.
Дожди с большими грязями
Полощут между вязами –
Пошли тоскливо дни.
Меняет настроение
Солнца оживление
И голубизна.
Стоят озера чистые,
Играет ветер листьями –
Моя страна.
Знаю много песен;
С ними часто весел –
Вот как сейчас.
А дожидаясь срока,
Переполохов много, –
Весны наступит час.
Вечер листопада.
Природная отрада –
Новое грядет.
Становится приятно,
Весело и знатно –
Душа поет.
Природы кит
Жизнью мир шумит,
Будто мчится морем,
Природы дышит кит
На большом просторе.
Ветер повернет назад,
Выслушает укоризну:
Не бери испугом, брат,
Не тревожь Отчизну?
Ночью расцвели сады:
Солнце, гудят пчелы;
Не нужно ветра и воды
Среди пиров парчевых.
Мир изменчивых погод
Имеет вариант в запасе:
Если хмурит небосвод,
Или небо пылью красит:
Заходи с отрадой в дом,
В строй гони поделки;
Пусть себе играет гром,
Сеет дождик мелкий.
Они знают свой полок:
Кончится их время –
Туч разгонят поволок,
Остудят ветру темя.
Он велик, Природы кит:
То стремится лесом,
Хвалит то полянки вид,
На горы – с интересом.
Хлебнет водички из ручья,
На ель заберется большую –
И оттуда польется мечта:
«Вот на крыльях лечу я»!
Елочки
Как не любить природные меха,
Что раздувают пламя жизни?
Чехарда забот бытийных – чепуха,
Если разум ближнего не лишний.
Милей других глядятся елочки:
Аккуратненькие, будто сделаны под ГОСТ;
На молодых побегах еще пленочки,
Они не беспокоят их неугомонных рост.
Картина поросли как верх симметрий:
На новеньких иголках голубой налет;
Конечно, деревце не знает геометрий,
Но продвигает видом красоту вперед.
Весело им, смех того и брызнет,
Зеленые макушки тянут вверх.
Не знают ни заботы, ни Отчизны,
Но навевают дум на целый век.
Выйди из себя
Ты выйди из себя на волю,
Забреди в цветущий маем луг;
Но не дразни лихую долю,
Когда тысячи чудес вокруг.
Как раскинулись вольготно травы,
Дятел высекает дробный стук,
Тоненько шумят-поют дубравы –
Расточительно несут Природы дух.
Пробуравив где-то землю,
Монотонно гомонит ручей;
Недоволен лесной тенью?
Понять не может: чей он, чей?
Кучей разрослись кусты черемух,
С обрывом подзакрыли берега;
Ручей, хотя не образует омут,
Напиться даст даже врагам.
Порохом трещит сухой валежник,
На полянке разведен костер, –
Не найти среди грехов таежных
Хуже пожарища – нож его остер.
Летят искры, дым и пепел.
Образуя узким шлейфом кружева;
Тут как тут разбойник ветер –
Всполыхнет – и все: Природа не жива.
Ну, и вот: огонь потушен,
Охлажден углей костлявый жар –
Два ведра воды из лужи,
Кверху повалил суровый пар.
Выйди из себя смолистым утром,
Аромат Земли взахлеб вдохни:
День горизонты пробивает смутно –
Расплескались светом фонари зари.
Весна
Струится тепло
Как добрая весть.
Ледок как стекло –
Зимняя месть.
Вьется с ленцой
Дымок у костра.
Зеленым венцом
Ложится весна.
Не прячет от нас
Свою доброту,
Считает на раз
Земли красоту
Теплая планета
Земля такая теплая планета,
Что выпускает в путь одним добром;
Оно стремится разукрасить лето,
А холод оставляет мерзнуть декабрем.
Мы не можем оставаться в зиму,
Болеть весенней радостной душой;
Из прутьев ивовых плетем корзину –
Нужна она под урожай большой.
Души творцов с отменным ростом
На ура выращивают урожай даров;
Потом их раздают – так просто,
Не подпуская кровопивцев комаров.
Земле потребна силища Геракла
Для радостного сохранения тепла;
Верх созданий исторического факта
Это смыслов русло – новая река.
Смысл не создается в «клуне-туне».
Он опирается на мировой рычаг –
Что описан в самой древней руне;
Это верный для души причал.
В эпохи ранних эр так мало мира –
Диким мракобесием полны века, –
Чума свирепая как дикая Багира;
Мало вырабатывали радости, тепла.
Дождалась-таки история рассвета,
Обрело свой должный разум торжество,
Дурная оргия как петухом пропета,
Воцарилось подлинное духа волшебство.
Вооружались силы крестными отцами,
Ехали на тройках колокольных под венец,
Люди стали информационными борцами;
Человек космических экскурсий продавец?
Но в неведомом огне томятся души,
Смыслы жизни так и не познав;
Разгула ветры напустили стужи –
Попробуй, разберись: кто прав?
Земля такая теплая планета –
Согревает без претензий вся и всех,
Но она накладывает царственное вето:
Нужен разум действия, а не игра утех.
Моя сторонка
Сторона моя родная –
Сколько лет и зим –
Говорит теперь: «Одна я,
Ты ушел к другим».
Неказистая, глухая –
Черный мох у крыш, –
Деревом уже плохая,
Сотню лет стоишь.
У меня блестящий город –
Миллион квартир; –
Суетой вовсе не дорог,
Шумит как сто мортир.
Виноваты все же годы –
Не видать былых, –
Писков требуют от моды
Модерновых, стальных.
Память ищет, вроде:
Как придти к тебе,
Но плыву в болоте
В краю чужом себе.
Эх, сторона-сторонка,
Ты подожди чуток,
Еще не похоронка,
Расцветет Восток.
Скажут утром дали:
Мой душу, человек, –
Твои умы отстали,
Умерь нещадный бег.
Вздрогнут наши силы,
На площадях – салют,
В честь цветущей нивы
Взыграет абсолют.
Сожмется мир от боли,
Поймет благую весть:
Учиться у историй
Должно служить за честь.
И станет ему стыдно,
Что прошлое забыл…
По сторонке видно,
Как я жизнь любил.
Земная порода
Выбегу в поле
Летним галопом,
Как много воли
Видится скоком.
Юности голос –
Мчится в забавы,
Светится колос
Возле дубравы.
Целятся в небо
Яркие травы,
Ветрово кредо –
Дуться по праву.
Тенькает птичка
Радость дневную,
Поет невеличка
Песню лихую.
Лес великаном
Волнует зеленым;
Облаком рваным
День заведенный.
Новое утро –
Свежие росы –
Выскажет мудро:
«Богаты покосы».
Очистит природа,
Спророчит успехи –
Земная порода
Цветет в человеке.
Хороводы
Благость мира не в забытье,
Она в памяти у природы:
Если хочешь любить бытие,
Води вокруг березы хороводы.
Весною пьяный березовый дух
Земные переворачивает уставы;
Кажется: цветет травою луг,
Чтобы одолеть души заставы.
Хресть! Рубит дерево топор.
И это ради малых толик сока;
Две недели после длится мор
Березы без печали, без упрека?
Как же разумный человек?
Он запрятался в свои изъяны:
«Я не я, и порча не на век;
Не помню, был, наверно, пьяный?»
Вот так уходит хоровод,
Не доверяя память людям;
«Каков уж поп – таков приход.
Скоро будем глотать слюни?»
Ветер гладит ласково траву –
Она как будто засыпает без обиды;
Невольно вспомнишь вечную молву:
«Если без памяти, то будешь битый».
Беру в руки изумрудный шелк,
Через него гляжу на Солнце:
Кажется, весь мир замолк,
Улыбкою глядит в небесное оконце.
Лягу на спину, замну траву,
Раскину вширь длинные руки:
Веду лихую хороводную строфу,
И мир от благости не в скуке.
Сплетая веточки под ветерок,
Склоняются, сочувствуя, березки;
Благость мира это не оброк –
Вздохи радости и умилений слезки.
Вечером ликуют песни лягушат –
Радостной полны, отважной силы;
Жизнь у Природы вечно хороша
(Памятна любовь Руслана и Людмилы).
Природы слух
Жить не обязан человек красиво,
Но должен видеть красоту вокруг –
Она как ярко-замечательное чтиво:
Восторг души, природы слух.
Стоят березы – две бедняжки, –
Прошел нещадно лиходей топор;
Ну, набрал себе бы сока фляжку,
Зачем же вытворять лесной разор?
Природа дышит бережной тревогой
За сохранность вечностных красот;
Ее восторг души цветет от бога –
Пронзает перепрелый лист росток.
Кажется, что вечный шорох слышно
От роста мощного весенних трав, –
Ухо приложи: земля-то дышит,
Значит, Афанасий Фет был прав.
Был прав, когда величил шорох
Или умилялся в трелях соловья.
Нет, не перемелет жизни молох
То, что создает духовного Земля.
Посмотри на утро голубого неба,
Откуда ласкою растут цвета?
Думаешь, что это признак лета?
Это проявилась жизни чистота!
Эх, вепрем разнесла меня сторонка.
У Природы прирожденный абсолютный слух;
Если гуляю – осторожно, очень тонко:
Не ломать кусты, не создавать ей мук.
Только у Природы поднабраться можно:
Счастья, духа, радости. Добра;
Только Вы не думайте безбожно,
Что добро это озолочения пора.
Природа не сигналит отраженным светом,
У нее первичные очарований фонари;
Красоту можно считать своим обетом,
Который крутит радость у тебя внутри.
Жить не обязан человек красиво,
Но даже отгоняя махом синих мух,
Он кланяется окружению учтиво,
Знает, у природы очень чуткий слух.
Ветер
Неистовый ветер заморских кровей
Грозится египетской казнью?
Продолжил престарую басню?
Навесим запоры моральных дверей.
Провозглашая чужие права,
Вихрь ищет открытые дыры –
Мертво иссушит пустые такыры,
Знать, шипами оскуднела булава?
Ждать не может греческих календ,
Песком колышет буря берег,
Морщит море, не взимая денег, –
Ветру хочется прославить бренд.
Чем у кого забита голова?
Не злая, очень беспокойная порода;
Мировую власть вершит Природа,
Она закроет на замок уста.
Ветер головой нечист и пуст,
Не из заплечных мастеров природы,
Бедствуют от бывшей засухи народы;
Маэстро колыханий – прежде грусть.
Издалека несется звон цымбал.
Ветрило полнит злачные местечки;
Видит, что ему не ставят свечки –
Вечером закатным усмиряется амбал.
Не хватает клепок в ветреном уме,
Вот и начинает городить изнанку:
Лихо побушует, прилипая к полустанку,
Дураком затем взмывается к Луне…
Роса
Подойди и поплачься березке;
Узок стал у людей кругозор –
Нет восторга кукушкиным слезкам,
Позабыт резных кленов узор.
Почему каменеет так сердце?
Говорят, жизнь пошла тяжела;
Сжаты гибкие руки умельца,
Пробирается в души война?
Отвернул человек от природы,
Встала боком земная краса;
Раньше бралась за счастье народа
Под зарей полевая роса.
Пьет ее веселящая птичка,
Звоном бьет от замаха коса,
Брызнет свежая влага на личико,
И восторгом звучат голоса.
Светом ярким заходится утро,
На заборе охрипший петух –
Красоту восхваляет, как будто,
И глядит на расцветистый луг.
Загудел в радость пчелами улей,
Онемели чуть ноги – босы –
По асфальту привыкли, ходули;
Неудобно от взглядов косых.
Пробегу босяком я к березкам,
Белизны ствол поглажу рукой,
Поклонюсь распушистым сережкам,
Встану: добрый, лихой, молодой…
Простота
Говорят, что гениальное все просто?
Это для непонимающих историй болтовня –
Поля мышления скосили грозно,
Осталась колкая для ног стерня.
Простота – воздушный шарик легкий –
Унеслась, прахом рассеялась вдали,
Если попробовали жгучей плетки
От вопросов «Почему?» в твоей крови.
Просто не бывает однозначно.
На мякине не обманешь мир, –
Становится как в склепе мрачно,
При виде паутины сложных дыр.
Каждая дыра – простой вопросик,
На который отвечать в поту;
А к нему еще вопросов возик
Тянет кляча еле-еле на ходу.
Простота залог законного успеха,
Только редко ее встретишь на пути –
Органически она боится человека,
Потому в болотной прячется глуши.
Извлечь ее – ох, как непросто –
Вначале занимаются созданием систем,
Затем сооружают фантастические кроссы,
А из гибридов выбирают важность тем.
Далеко уходит дух ученого –
Сделать умосломным вид простых,
Выводя математически строгого,
Простого в обобщениях больших.
Говорят, живем мы просто?
Но это дикий и превратный взгляд:
Пока у человека мало мозга,
Чтобы каждый был бы свят.
Простота не создает симфоний,
Не сидит за думой ночи напролет
За созданием элементарнейших теорий,
В которых мог бы разобраться крот.
Природа же не выражает удивления,
Если человек с Землею будет груб;
Не могу себя избавить от сомнения:
Ведь разум должен быть неглуп?
Благодать народа
За речкой неглубокой,
Под боком у зари –
Румяной, красноокой –
Проснулись глухари.
Замшелистой тропинкой –
Гуськом на водопой;
Ручей за хворостинкой –
Журчит лесной покой.
А вот другое чудо:
Зелененький ковер,
И не понять откуда
Раскидистый шатер.
За листья толокнянки
Зацепишься рукой –
И ягоды полянки
Высветятся дугой.
Под шатром еловым
Вечно полутень,
Зато грибам бедовым
Благодатна сень.
Солнце удивленно
Смотрит высоко,
Но на лес – влюбленно,
Тепло и далеко.
Надо же кому-то
Собирать дары;
Недалекий хутор –
Как без детворы?
Идут себе девчонки,
Корзинки преполны,
Голосочки тонки,
И в радость веселы.
Вечная природа –
Колыбель Земли –
Благодать народа,
Могила Сатаны.
Честь не забыл
Доброта дается от природы:
Чем природней – тем добрей;
Какой бы ни был ты породы,
Каких бы не пустил корней.
Моменты истин важные:
Природа мудреца умней, –
Глядишь на листья влажные,
В груди становится вольней.
Действиям открыта правда:
Что выражает доброта?
Мир подчеркивает – главное:
Поступков честных череда.
Мертвеет поле брани –
Доброе чуждо королей;
Не надо показных стараний –
Тепло раздует суховей.
Белое тепло березы –
Прислонись, попробуй сам:
Если проступают слезы,
Значит, вспомнил мам.
Тихо шелестит ветвями;
Вроде, холодно в земле,
Она отходит под парами,
Чуть зеленеет по весне.
Утром петушьим ранним
Гонится сок доброты,
Тепло собирая с окраин
Во имя великой страды.
Доброта это совесть мира –
Душу помоет до дыр;
Чтобы цвела Пальмира,
Честь для других не забыл?..
Царь полей
Иней поле серебрит,
Сиротливо смотрит месяц,
Волшебник посреди стоит,
Славный мир чудесен.
Отдает поклон полям,
Шальной ругает ветер,
Добрым полагается царям,
Чтобы дух был светел.
Подходит к сказочным дубам:
Нет трещин от мороза?
Урожай есть желудям?
Кабаньим голодам угроза?
Чародей видит порядок.
«Эх! Когда был молодой,
На волшебство был падок,
Особенно крутил весной».
Покатил себе домой –
С изумрудом в келью;
В сотни лет прямой –
Не терпит он безделье.
Ветер разбудил зарю,
Подмигнул: за дело?
Угодим, давай, царю?
Пока спит, мы смелы?
Разогнал от туч Восток,
Открыл для Солнца шлюзы,
Направил розовый поток,
Завел утренние блюзы.
В дремоте волшебный царь
Уловил дыхание просветов:
«Чтой-то уж я старый стал,
Не сдержать наветов…»
Иней сделался росой.
Уснул природы царь,
Зазвенел в траве косой
Утренний косарь.
Месяц спрятался в заре,
Пропало волшебство;
Жаль, что у меня во сне
Не видно колдовство.
Речные пескари
Выхожу на улицу босяком –
Прямо от порога кувырком;
Поглядел в испуге на меня петух,
Крыльями захлопал вместо рук.
Петушок – задиристый голосок,
Оценил ребяческий он бросок,
По двору повел кур-подруг,
Разгоняя шпорами нудных мух.
Черемухи бросают майский цвет,
Веселому мальчишке восемь лет.
Распирает счастьем добрый день.
Радостно перемахнул через плетень.
Окончил на отлично первый класс;
Лето возгласило: «В добрый час»!
Это означает: нет лихих забот –
Несутся ноги сами – все вперед.
Вышел из завалинки серый кот,
Прямиком направился в огород.
Вспомнил, что полоть надо сорняки?
«Обождут, ребята ждут у реки»…
Вечером уставшая от работы мать
Выговаривает сыну снова и опять:
Хороша, быть может, беготня?
Но не до седого же заката дня?..
Пойманную мышь кот тащит на крыльцо.
Чувствую виной суровый взгляд отцов.
Завтра обещаю трудиться от зари –
Обождут наживки речные пескари.
Родные края
Родные края
Глядят на меня.
И тишина –
Словно вина –
Совесть пронзает
Иголкой.
Солнца полет
Меня узнает.
А благодать
Как воссоздать?
Радостью близкой
И долгой.
Деревья стоят –
Березовый взгляд,
Друга встречают –
Духа не чают:
Долгих годов
Пересвет.
Листья шумят,
Обнять норовят –
Дождались;
Старались,
Взяв обещаний
Обет.
Мчится река,
Не широка,
Берег примет –
Добрый привет:
Так он теплом
Приятен.
Крик петуха
Под облака,
Кот на порог
Идет от ворот –
Серенький, шкуркой
Опрятен.
Вот и мой дом;
Грудь давит ком;
Скрипнула дверь –
Счастью поверь,
Если оно
Настало.
Всхлипнула мать –
Ну, целовать;
И наконец –
Крякнул отец,
Смотрит в лицо
Устало.
Было ли это
В теплое лето?
Или приснилось,
Но полюбилось –
Не рассудить,
Наверно?
Только ночам,
Как и свечам
Ты доверяй,
Себя проверяй –
Не опирай
На нервы.
Снова заря,
Утро творя,
Девой зарделась;
Громко запелось
О счастье святого
Места.
Родные края
Глядят на меня.
Тихо идя,
Нежно любя,
Память вернула
Детство…
Гроза
Высвечивает радугой
Солнечный фонтан,
А вдали за Ладогой –
Сумрачный кафтан.
Разносятся по Невскому
Запахи грозы;
Осознанию детскому –
Фантазии возы.
Заметались молнии,
Гром мчит на коне,
Воды тучи полные
На небесном дне.
Вот дает команду
Усатый чародей, –
Захлестал взаправду
Дождик веселей.
Играется с фонтаном
Погоды круговерть;
Видно не устала –
Рявкнет как медведь.
Выльет нашу долюшку,
Охладит асфальт,
Выглянет и солнышко –
Заиграет вальс.
Голубоглазая Россия
Голубоглазая Россия
Смотрит прямо в рай;
Видит: небо синее,
А за ним – закрай.
Сводит горизонты
В немыслимую даль,
Где гудят фаготы
И цветет миндаль.
Как бы мне, России
Пробраться в этот край?
Много лет басили:
Там мед течет на дай.
Рядом кто-то в черном,
Рожки есть и хвост,
И копыта в дерне –
Разодет вальтом, но бос.
«Вам не надо рая,
Нет там доброты;
Недавно волчья стая
Там сожгла мосты».
Распустилось голубое
В необъятность глаз,
Не поверило в такое.
Чудовищное русло фраз.
«Ты иди своей дорогой –
Описан Данте путь, –
Обивай рога-пороги,
Людей не баламуть.
Не стало мигом черта.
Искрит цветами луг,
Природная когорта
Не испытала мук.
«Не надо рая, матушка.
Смотри, как хорошо:
Хлопаем мы в ладушки,
У нас запас еще».
Заиграли пляски
Прямо на траве –
Голубоокой сказки
Улыбка в серебре.
Кругами звоны
Утро плачет – день смеется,
Испаряя вверх росу;
Солнца огненное блюдце
Тепло смотрит на лозу.
Ивы донесли поклоны,
Наклоняясь до воды,
Ее гладь – кругами звоны:
Рыба из реки – бултых.
Стрекозу прищучил окунь –
Только крылышки плывут;
Рядыщком чернеет омут –
Оплел зеленью вокруг.
Прячут белое кувшинки
От лихих цыганских глаз,
Водопоем по тропинке
Стадо гонит скотопас.
Мирно мыкают коровки,
Жаждою ревут быки –
С жадностью от самой бровки
В воду делают прыжки.
Колокольчиков звоночки,
И довольные: «Му, му-у»!
А теперь пивные бочки
Дремать будут на лугу.
На воде кругами звоны –
Рыба вечно голодна, –
Корма добывает тонны
Их зеленая страна.
Цветы
Белый сад опадает тоской,
Чуть гудят запоздалые пчелки,
Голый ствол до обиды пустой,
Лишь на ветках зеленые челки.
Кажется: сыплет звезды белый сад,
Пропеллером слетают радости кусочки;
При хмурости небесных стай
Видны зеленые и нежные листочки.
Подходит время жалобы – печаль,
Отцветают грустью белые невесты;
Снова окончание Земли начал –
Будем же перед собою честны…
Собирается в долину Дух невест,
Огорченный думами: невесело, несмело;
Покидает радость вешних мест.
Где недавно солнечно цвело и пело…
Луга глядят ему вослед:
Оставайся долгим летом с нами?
А он печатает упрямый след
Перед колоритными полей глазами.
Мелковатый спектр у полевых цветов:
Ромашки, клевер, ирисы да кашки;
А в садах: что рай – купень богов,
Не то, что бледные в траве букашки.
Но нет в природе лучших мест,
Чем медовые цветущие поляны?..
Все-таки уходит яркий Дух невест, –
Осыпают лепестки его под ветром пьяным.
Тихо кружат, опускаясь к земле,
Ветерок уносит и сгребает в кучи:
Свадебная песня завершается в тепле
Слоем розовой и белой мульчи.
Царское разнообразие полевых цветов
Даже на тропке пыльцой одаряет;
Но иногда увидишь и бессилие борцов:
Черные и полные безмолвий гари.
Кто этот злой и подлый человек,
Который поджигает красоту поляны?
Неразумное дите или зрелый имярек?
От Природы не просить ему пощады.
Цветочек это солнечный успех –
Старание Природы души сделать выше.
Пусть у гаммы света и короткий век,
Зато гордятся ею даже мыши.
Цветок вобрал в себя тепло.
Которого осталось в мире мало;
Он бескорыстно дарит нам добро,
В надежде: жизнь пребудет алой.
На лугах расцвечен даже мох –
Тут разнообразие светоспектров;
Кто не понимает этого – тот плох:
С голыми мозгами, выдутыми ветром.
Цветы глядят людям вослед,
Даря тепло и бережную радость –
Ничего на свете красивее нет,
Чем восторг души – хоть малость.
Давно когда-то добрый чародей,
Рассматривая долго цветовую гамму,
Вечного придумал короля идей,
И воплотил в цветочек эту драму…
Зари сияние
Зари сияние поит душу,
Открывая утренний замок, –
Выгоняет прочь ночные стужи;
Стучит по крыше птиц переполох.
Заря – душа Природы нашей:
Привет горит жукам и паукам;
Стоит дубовый лес на страже,
Теплый и добрый великан.
В заре сокрыто вечное начало,
Как к добру от злобы переход;
Горизонт еще как мрачное мочало,
Звездами царит небесный свод.
Вот впереди полоска алой,
От ночи робенькой мечты, –
Раскроется среди дневного бала,
Когда потоки Солнца так густы.
Небо тусклость набирает понемногу,
Залазит в душу как червяк –
Это просят дня земные гномы –
И он приходит, гордый как варяг.
Кто зажигает зарю, интересно?
Кто опьяняет соцветие душ?
Конечно, толкает безгрешная песня
О Солнце, срывая обещанный куш.
Но Солнце само озирается сонно,
Не понимая всемирных надежд;
Затем начинает светить сумасбродно.
Пугая размахом небесных невежд.
Звездная пляска чует погибель –
Розовым ветром разносится тишь,
Замок небосвода сдвигает свой ригель –
Свет вылетает из огненных ниш.
Озирает душа святодейство,
Из себя выжимает к людям добро;
Утро встречает людское семейство:
Духовное бьется в окон стекло.
Махрово расцветает утренняя радость,
Горизонт открыт, насколько видит глаз,
Заря старается, вытаскивает благость
Души в розовый погожий час.
В молоке трепещут ивы
Певучезвонкая мечта
Над рекой склонилась.
Водопои ждут бычка,
Зовут его на милость.
Загадка древнего волхва
Среди загадочных желаний:
Не появится от слов халва,
Не ждать эффекта от камланий.
Мечта текуча как вода –
Магнитом клонит ивы,
Она весною молода,
А ивы – так красивы.
Почему? Родитель слов
Взывает к жизни образ –
В результате вещих снов,
Мечта приобретает компас.
Раздувая ветром паруса,
Летит она над миром –
Цветов загадочного колеса,
Колдовским мечты гарниром…
Туман погнало над рекой,
В молоке трепещут ивы;
Ночной закончился покой,
Снов оборвались мифы.
Создать из песен хор
(У ив своя загадка),
Под звучный перебор
Добра зажечь лампадку.
Фантазии разбудят сон,
Когда река так рада,
Что пар утра в прогон
Осветит воду ладом.
Мечта не терпит слов,
Уходит сказкой в образ –
Среди фонарных сов
Вокальный слышен голос.
Речной певучезвон
Сродни красотам рая,
Звучит со всех сторон
Он к небесам, хромая.
Воодушевленная мечтой
Неспроста трепещет ива –
Быть не желает холостой;
А река уж так ревнива.
Сады уходят в ночь,
Их окрыляет вечер,
Они милы как дочь,
Которой плакать нечем.
Упоенные мечты.
Бушуют наши души;
К жизни наводя мосты,
Мир делают могучим.
Деревня
Победный клич хоронит вечер:
Заревел голодный бык,
Коровий подзывает мык –
Пора зажечь витые свечи.
Вечер часто уходит больной;
В деревне жить – не до хорòм;
Говорят, здесь помер барон,
Только это было так давно.
На ногах сельчане рано –
С утра переполох забот:
Кормить, поить, в стадо привод,
Идти пешком до полевого стана.
Спросил однажды: «Вам не трудно?»
«А мы втянуты к труду», –
Говорят местные как на суду.
Так живут: по-деревенски крупно.
К концу дня пустеют сени:
Вечером у молодежи знатные дела,
Будто сама жизнь их в круг свела
И закружила царское веселье.
Раньше весело пела гармошка,
Теперь куда мощней магнитофон;
Какой тут сможет статься сон,
Если до утра шумит галдежка?
И мы когда-то были молодые.
Внури кипело – сил полно;
Становилось в темноте хмельно,
Взявшись за руки, шли до воды.
На краю села текла речушка –
Ивы свисли прямо к пескарям;
Еще водились караси, гольян;
Водица чистая, река не чушка.
На берегу одолевала песня:
Про отчий край и про Сибирь,
Про тяжести кандальных гирь,
Словом: от души, на то деревня.
Горланили на берегу подолгу,
Даже свирепели рыбаки,
А если пожилые чудаки,
То прогоняли «эту балаболку».
Вот, вспомнил про деревню.
Душе так стало хорошо…
Вечное призвание
На счастье поют петухи –
У них провидческое звание,
От вечности Природ призвание,
Гадания их нелегки.
Пожинаем законный исход –
У человека плоха интуиция,
Ускакала она за границу:
Туда, где гигантский доход?
Дарован чудесный инстинкт –
Голосисто поет на заборе,
Где оно, петушиное горе?
Там, где с соседом ринг?
Очень серьезный вопрос:
Как они чувствуют счастье?
Или хотя бы часть его?
Нужда образует спрос?
В игре ореолы зари?
Поют они не от чувства?
Ночью становится грустно –
А утром они цари?
Сумраков сгинут стада,
Не будет прощальной пощады;
Петух на насесте дощатом –
С ночью идет вражда.
Погадай на счастье, петушок?
Мы его не знаем сами:
Ни вечером, ни ночью, ни утрами;
Нагадай, мой дорогой дружок?
Нагадал мне петушок
Долгую дорогу,
Вечную тревогу
И судьбы мешок…
Зори разговорные
Зори разговорные,
Теплые, загорные
Тянутся к тебе.
Травы мушкетерские,
Мягкие и острые
Прячут голубей.
Тропиночки росистые,
Птицы голосистые
Приветствуют рассвет.
В полнеба разливанный,
Волшебно малеванный –
Розовый кларнет.
Будоражный утренний,
У Природы купленный
Скачет в поле конь.
Залежался он в ночном,
Вспомнил о тепле печном –
Утро узаконь.
Снова разговоры
Летят через заборы –
Жизнь полна.
Если бы не зори,
Вышедшие в поле –
Достала кутерьма.
Жаворонок заливной
Разговор ведет прямой,
Слышится ответ.
Идешь дорогой бодрой,
Торной и проворной –
Уже зарей согрет.
Секреты с ветерком
Предзакатная природа
Устремляет силы ввысь,
Внешне не сурова,
И быстра как мысль.
Тянется на отдых,
День прошел тяжел,
Упрямый – что осел,
Прошедший через годы.
А понизу травы –
У них секреты с ветерком,
Осуждают местных нравы –
Режут до земли серпом.
Далеко пасутся козы,
Дерут кору с осин;
Хоть не у розовых рябин;
Искоса глядят березы.
Гномы тянут Солнце;
Ближе, ближе горизонт –
Вот осталось донце
И закатный зонт.
Поумолкли птицы,
Готовят гнезда в ночь,
Кукушке не сидится –
Годам наводит счет.
Утих с закатом ветер,
Закрыл с травой секрет,
Помнит он запреты,
Уносит лес от бед.
Торопятся закаты,
Подпирает ночь –
Зажигает свято
Звезды во всю мощь.
Березовый ситец
Мне есенинский березовый ситец
Ночной звездою тормошит покой:
Вышагивает теплой стороной
Святой Руси провидец.
«Будь к родной природе ближе», –
Мне когда-то говорил отец. –
Гордость это злой скупец,
Будь в кругу людей пониже».
Веселая березовая троица –
Вот такой отца завет. –
Колдовской палитры цвет
Мощно зеленеет за околицей.
«Не хватает нам березового ситца;
Говорит природная Земли краса:
Оттого болит душа борца,
Особенно в асфальтовой столице».
Ситцы ткут волшебные березы;
Мир чудесно распускает кружева,
Знать, душа еще пока жива?
В груди невольно выступают слезы…
Не смолкает восторг Есении –
Схлопывание от благодарных рук, –
И горят ситцы, ситцы вокруг,
Входя в зеленые улыбчатые сени.
Вьются мошки в оконной раме,
Открыла звезды ночная тень;
Они плохо командуют снами;
Скоро очнется ситцевый день.
Золото дорог осенних
Золото дорог осенних
Слышит стук колес,
Кружит знак почтения,
Печальный видя кросс.
Удивленно в кои веки
Стало все вверх дном:
Плывет багрянец в реки,
Ветвь стучит в окно.
После ужина горчица:
Осень – ветер в голове,
Косяком летает птица,
Волчица мчится во главе.
Почему печальны лица?
Так задумал царь Горох?
Через воду пляшет плица,
Ждет грядущего сугроб.
Осенняя ехидна лютая –
Обнажает закон-дракон,
Ветровая скрипит лютня,
Тянет на зиму вагон.
Девчата распустили косы,
Чтобы подулучшить вид;
А на погосте в осень
Кол осиновый забит.
Трясут деревья золото,
Бросая сверху наугад,
Кто поймает – молодо,
Кто пройдет – не лад.
Золоту рады ребятишки –
Дарит радость листопад;
Мокрые уже штанишки,
Грянет скоро снегопад.
Эх, Вы! Русские дороги!
Забита грязью колея,
Не протащишь лета дроги,
Гибель для карет царя.
Поддает багрянец искры –
Кленовый изрезной резон;
Позабудем года риски,
Осень – для души поклон.
Стихотворения из цикла «О Родине пою»
О Родине пою
Не нужны зарубежные пляжи –
Мне милее сосновые кряжи,
Паутинные ловчие пряжи
Родины щедрой моей.
Аромат раздается смолистый,
Луг по утру – росистый,
Воздух российский чистый –
Не найти мест вольней.
Свежестью пышет пашня,
Щедростью жизни всегдашней,
Ликуя погодой удачной, –
Новое шлет земля.
Она благодарна уходу,
Быть урожайному году,
Небес благодарные воды
Прольются, ростки напоя.
Несутся могучие реки.
Давая энергоуспехи,
Шлют ласковые неги
Во славу великой страны.
Много земли под лугами,
Топчется стадо ногами.
Покос зеленеет годами –
Не видит простой бороны.
Заглянул я в осенний овражек,
Думал, о доле расскажет,
Об успехах лесной стражи –
А там пробежал ручеек.
Лягушка сидит королем,
Любуется солнечным днем,
Закусила, знать мотылем –
Приглашает меня на чаек.
Кивнул ей, мол: я согласен;
Вечер выдался распрекрасен,
Ну, словно из сказочных басен –
А она, не поняв – прыг!
Испугалась не человека,
Она ведь царица века –
Вдалеке, запыхавшись от бега,
Собачий пугающий рык.
Пришлось разразиться смехом
Над молодым пустобрехом
С лохматым коричневым мехом –
Примчался к хозяину Рекс.
Пусти! А лизаться негоже,
Лай непригоден тоже;
Он говорить-то не может,
Думает: я – это кекс?
Пойдем, дорогой, на прогулку
По лесистому переулку,
Дам тебе дома булку –
Сторожи петуха от кота.
Этот мурлыка хитроглазый
Инициатор безобразий
На хулиганстве попался два раза –
Кур распугал у гнезда.
Вечером музыка, голос;
Вот не боятся, что холод;
Мал гармонист и молод –
Важный кумир девчат.
Льются волной песни,
В круг невозможно пролезти;
В темноте не бывает лести –
Сердца далеко стучат.
Тенора у деревни чистые,
Мелодии сплошь акафистные,
Переборы красивые, быстрые –
О великой земле поют.
Вкруг березоньки хороводом
Пестроглазым и радостным ходом;
Одежды подстать народам –
Умиления слезы встают.
Нет крутым океанским пляжам,
На своей земле лучше попляшем,
Глядишь, на душе отляжет –
Зачем нам чужой рай?
Растут там гнилые бананы,
Живут коротышки гуамы,
Блеют худые бараны –
Родней у нас есть край!
Пусть заблудилась страна –
Грех колдовал Сатана, –
В работе пока борона –
Родина на всех одна.
Рыдает она от отказа,
Народ без ума от соблазна:
Дерьмом заманила зараза –
Значит, вернутся сполна.
Город дерется обманом,
Квартирой, водой, чистоганом,
Но это гниющая рана –
Никуда не умеют успеть.
Не слышно на улицах песен,
Суетен город, не весел,
Домами громадными тесен –
Толкучка как шумная медь.
Вернется красавец к Природе,
Нагнется в своем огороде,
Поймет, что родился здесь, вроде –
Зачем убегать к чужим?
Россия в лихолетные года
На малых стоит городах,
Какой бы колдун не гадал –
Костями мы здесь лежим…
Гордый
Я гордый. Не переношу обмана.
Шагаю по земле в широченных штанах.
Может, выглядит типаж и странно,
Потому разговариваю
В снисходительных тонах.
Вон, навстречу двигает ловчила,
Знаю физиономию рыжего хорька.
Ноль образования и никакого чина,
Зато хитрости набрал на три горшка.
Нет уважения к хитрым, вертлявым,
С такими уживется
Лишь поганенькая мышь;
Роют постоянно западни и ямы, –
Юркнуть, спрятаться – там тишь.
Тишина это обманные залоги.
Спектр разума донельзя скуп,
Идет он меленько и,
Подволакивая ноги, –
Богат, наеден, рожей вечно глуп.
О людях я сужу по ширине штанины,
Такие будет шить открытый человек;
Это точные характера станины,
Не то, что пресловутый
Азиатский бек.
Иду, с Землей сцепляюсь прочно:
Большие руки и большие башмаки;
Голос гордого вещает мощно –
Противны ваше меленькие
«Хи-хи-хи».
Ранним утром я с рабочим людом
Иду, как будто предстоит лихой парад –
Не желаю быть
Деликатесным блюдом –
Завод банкротят скоро, говорят.
Беру на вечер килограмм селедки,
Не потому что самая дешевая еда;
Гордым не положено искать середки,
Есть – так есть,
Деликатесы – ерунда.
Русский человек теряет гордость –
Крыс загнали шариком в умы,
Оттого-то рабская
Явилась робость
Насчет грядущей доли и сумы.
Я гордый. Не переношу обманы.
Через них подрастерял друзей.
Терять рабочий не обязан сана:
Иначе к олигарху –
Пасти его гусей.
Достойным оставайся
Доброты создателя –
Не пищи и не ропщи плохой судьбой,
Спину распрями, не как у заседателя,
Нас ждет весна – идти в забой…
Хутор
Поеду-ка к дядьке на хутор.
Умоюсь холодной росой;
В детстве боялся там пугал,
Бегал по травам босой.
Как-то накинулись пчелы –
Ворон навел им испуг;
Я пацаненок был голый –
Дядя избавил от мук.
Вечер закатный, как помню,
Перекликом горды петухи,
Телок гонит овода бровью.
Бичами свистят пастухи…
Хутор представился хворый:
Поросшие мохом дворы,
Без леса прибрежные горы,
Березы стоят без коры.
Хозяйку, отсталый от стада,
Бодает игривый бычок;
Тетенька играм не рада –
Эко, шальной простачок.
Здравствуйте, тетя Наташа!
Случай принес Вам гостей.
Жизнь деревенская Ваша.
Вижу, что стала грустней?
Ой! Дорогой ты наш Женя!
Хозяина больше уж нет.
Не знали? Ушел дядя Федя.
Досрочно закончил свой свет.
Тетя заплакала всхлипом,
Руками теребит подол;
Вверху палисадная липа
Качает мне грустный позор…
В храме
Церковь, свечи, упокой.
Кладет молитву здесь любой.
Глядят так строго образа,
Чтобы не пришла гроза.
Людям часто невдомек
Диковинно простой порок:
Все святое на Земле –
Оно творится в голове.
Даже сам святой Господь,
Будь он всемогущим хоть,
Не на небе, а в самом тебе,
И в твоей горькой судьбе.
Девять каменных ступеней,
На хорах божественное пение,
По душе прокатываются голоса:
Волшебный храм, сияет доброта.
Курится вверх ладанов дым;
Так хочеться быть молодым;
Помяну добром отца и мать –
Упокой, Господь, их стать.
Детям заказал «Заздравие» –
Долго жить, не быть неправыми.
Сам весь в думах и сомнениях
У святых прошу прощения.
Умиротворения ищу прибой –
Согласие с самим собой;
Не желаю затемненным быть –
Высшее пусть встанет в быль.
Да, не знает человек себя,
Узнает – только полюбя
Делать ближнему добро,
Себе отсветом – серебро.
Гляжу в вековечное пламя,
А в голове играет драма:
«Приходя под этот свод,
Верит или нет народ?»
В Вере эхо становлений –
Вход в начало возрождений;
Каждый, в церковь приходя,
Верить должен, хоть в себя…
Я стою перед бездонным –
В думах вечных просветленным…
Реквием
Относит ветер медный благовест,
Усиливая звон у старого погоста;
Здесь столько похоронено сердец –
Небогатые кресты без памятного блеска.
Здесь лежат мои отец и мать;
Прах покоится и старшей дочки,
Которая едва успела жизнь узнать,
Пока болезнь не довела до точки.
Не хороните никогда своих детей! –
Остаются на душе такие шрамы:
Вечно видеть будете чертей,
Раздирающих картины Вашей драмы.
Жизнь всегда бывает хороша;
Она недаром раздается в человеке,
Чтобы легко ее он завершал
В последнем матери-земли привете.
Но прежде выполни сыновний долг –
Сбрось последний с предков камень;
Иначе ляжешь, словно дохлый волк,
На которого не обратится память.
Гниют от сырости еловые кресты,
На некоторых облупилась краска –
Забыты, знать, чьи-то отцы,
Поминальная не выговорена сказка.
Витает над погостом беспокойный дух;
Угомонить его еще мы в силе,
Если не допустим мертвых стук,
Если над сырой землей поголосили.
Память сердца тише, чем души –
Вспыхнула она – и остается лучик,
А духовное – попробуй, сокруши? –
Разгорается от Веры только пуще.
Грусть одиночества просит огня;
Мысли об отъезде тянут жилы.
Куда? Здесь остается Родина моя.
Здесь столько лет родные жили…
С поклоном замер посреди могил,
Слушая раскаты колокольного надрыва.
Я ведь всех Вас так любил –
До самой глубины смертельного обрыва!
Почти по Гоголю
Далеко за сказками
Дремлет вечер,
С добротой и ласками
Загорелись свечи.
Николая Гоголя
Напоминает в храме
Лицо слезами мокрое
Миловидной дамы.
Страсти по покойнику,
Оживление ведьмы,
Ужасов поклонники
Колоколят медью.
Вий с лицом чугунным,
Голосом могильным –
Возвещает гудом:
Кто на свете сильный…
Помолилась женщина,
Вытерла слезинки,
Поклонилась вечному
Будто сиротинке…
Благовестный колокол
Возвестил вечерю,
Стукнули под посохом
Храмовые двери.
На пороге некто –
Понеслись молитвы, –
Он одетый в ретро
Как на поле битвы.
Не похож на Вия,
Голосишко хриплый;
Ох! Моя Россия:
Человек невидный…
Сотворен от Бога
И живет от века;
Почему убогий?
Грехов больная мета?
Многие несчастны? –
То проделки бесов, –
Рецидивы часты? –
Гоголя то квесты?
Полон мир нечистых;
В сказках: «Чудо-Юдо» –
Жизненные свисты
Не пугают люда.
Город
Кубы домов стоят тоскливо,
Дымит, чадит поток автомашин,
Толпа штурмует перекрестки сиротливо;
Город обычный, думы без причин.
Почему несутся голоса стесненно?
Почему боится так небес народ?
Почему урбанизация так беспардонно
Посылает наземь сто тревог?
Жить города должны как люди,
А не так: как Голиаф и гном;
Вопрос дырявый: где же судьи?
Когда Природы грянет гром?
Камень не поддерживает дыхания, –
Дико навевается душе пожар,
Асфальт горяч до злопыхания,
Зовет заразу – разума угар.
Зачем величить так земные блага,
А грехи подзагонять в трубу?
Лучше бы наоборот: людские драги
Выдавали на гора золотоносную руду?
Города тихонько пели славу
Без засилия громад домов –
Раньше грехи несли отраву,
Теперь остались без штанов.
Меньше камня, больше зелени,
Больше дум – меньше забот,
Город должен превращаться в прерии,
А не щетинится как дог.
Человек живет среди фантазий;
Понятная печаль и участь деревень;
Неужели как Атлант простор Евразии
Не может выступать как чародей?
Наступит время, сгинут мегаполисы,
Люди поймут: без гонки благ
Души взрастают ягодные полосы,
И это будет вечный клад.
Пока плывут грехи стараний,
Сами себе даем гробы, –
Природы череда попраний
Обретает вид глухой судьбы.
Когда найдут концы Вселенной,
Поймут темных энергий суть,
Тогда на нашей Земле бренной
Взобьется кверху городская муть.
Хороши проектировщиков идеи,
Только нужно в корень зрить:
Если создал человек фузеи,
Разве должны они палить?
Всем хорош красивый город:
Театр, музей, наука есть;
Кубы домов играют в холод,
Человеку от него плохая весть.
Богомаз
Нам заезжий богомаз
Ряженой весной
Проводил картин показ,
Веселый и хмельной.
«А меня простит Господь», –
Клялся изувер. –
«Немного подзадорю плоть,
Не зная лишних мер».
Говорят, случился мор
Тех, кто шел без вер?
А без Веры ты как вор,
Дурной взявший пример.
«Посмотрите вот сюда?
Красивый ангелок…
Не на небе? – Ерунда,
Был бы шерсти клок».
Богомаз прищурил глаз,
Поглядел в окно.
«Где у Вас тут квас?
Похмелился бы давно».
На картине серафим,
Стонет черт от мук,
Павел, Господом храним,
Рядом рослый бук.
Дышит смрадом перегар.
«Душу не пропей» –
Уходил народ ворча,
Садясь на лошадей.
Согласился богомаз,
Вытянул свой квас –
«Бальзам от несвятых зараз»;
Заторопил вечерний час…
Странники России
Мы в церкви родились
Как слуги доброй Веры,
Шагнув через барьеры,
Побрели отсюда ввысь.
Перед нами образа,
Мы иконы не святые –
Странники любви России,
Строим в вечность города.
Рыдает горем храм:
Пришли года безверий,
Смысл жизни не измерен,
Рвет душу пополам.
Думать не хочется плохим –
Корабль разобьет ненастье,
А наследник высшей власти
Не может к бедам быть глухим.
Мучителен выбор дорог,
Пугают беспутные тролли,
Еще не разучены роли,
Кончается выданный срок.
Кутает странников шаль
Широких просторов дороги,
Где новые ждут мороки –
Зовут в безымянную даль.
Налево стоит погост –
Могилы народные святы,
Если нарушили клятвы,
Кончается храмовый мост.
Незыблема память годов,
Где были церковные роды, –
Царство могучей природы
Среди небольших городов.
Бегу от себя?
Бегу от себя,
Отдуваясь за всех:
Кому-то возня,
А кому-то смех.
Столько дорог,
Один верный путь;
Вещий пророк –
Одна баламуть.
«Сбежать от себя
Не может никто;
Дух сохранять
Поможет кольцо».
Колечко-сапфир
Блестит огоньком,
Виден в нем мир
С его хохолком.
Не нужен побег,
Тем паче такой,
Текущий век
Запишет простой.
Вспомнил весну:
«Хочу я домой,
Лесов тишину –
Там я родной».
Кругом ерунда:
Отдуваться за всех?
Если борьба,
Важен успех.
Общим путем –
Я за народ, –
Вместе пойдем
И найдем поворот.
Бунтарь
1.
Как хорошо быть бунтарем
Из когорты чудиков;
Сторонятся от проказы люди,
А ты чувствуешь себя царем?
Хочешь изменить величия устав?
Внести в убогий мир наш перемены?
Даром избежать огня геенны?
С корнем вывести позорный блат?
Считаешь нынешнее за позор?
Хочешь выглядеть как ангел?
Зачем испытывать на тяжесть штанги,
Если можно наводить курсор?
Наводишь, пишешь: «Я – бунтарь».
Компьютер выдаст варианты;
Выбираешь нужные десанты,
Изучаешь истины тропарь.
Почему терзает душу пустота?
Познал себя чрезмерно плохо,
Порос внутри зеленым мохом,
Зато духовная играет тошнота.
Человека изменить? – Нужны века,
Хватит вероломных революций,
Они выход в новое имеют куцый,
Хоть и освобождают тысячи зэ-ка.
Сидит на тихом озере рыбак:
Может клюнет золотая рыбка;
Это самая распространенная ошибка –
Ожидать нельзя погод за так.
Действуй каждый день и час.
Иначе ожидает Дантова погибель;
Постоянная должна быть прибыль,
И в душе набат – небесный бас.
2.
Смириться – значит, душу потерять,
Улетит она в тартарары с обидой;
Бездушный человек что гнида,
Как говорила в детстве мать.
Не смиряйся и бунтуй тогда,
Если уточкой не выскочит сердечко;
Хочешь запасти в раю местечко?
Но туда не ходят поезда.
Выбирать систему люди не вольны,
Она приходит с новыми мозгами,
Если паровоз несется под парами,
А сам ты вечный патриот страны.
Порядок вынести на слом
Без объективной перспективы? –
Умов порушить равносильно коррективы
И ждать: когда же грянет гром?
Природа часто вытворяет бунт,
Когда людских грехов до края,
Необходимого нет с ним спая –
Это вековых скрижалей пункт.
Богат обидами социетальный строй –
Утрами раздается современный скрежет:
Что человек заведомо прегрешен,
По рабски злой и недостатков рой.
Но грехи придумал человек, –
Показать, что падок он и низок,
Что конец далек и близок –
Попробуй подниматься на Казбек?
Играть в борьбу в кругу невежд?
Мириться с ними белой птицей?
Глядеть на мир через бойницы?
Значит, умножить мир невеж…
3.
Идеями оплеван государев прах,
Новый благородный пантеон созданий,
Но маловато вихря осознаний –
Потому и полнится косматый страх…
Я смотрю издалека на мир,
Мне кажется, он сам бунтует,
Сбросить норовит серебряную сбрую;
Обликом похоже на Лукуллов пир.
И видится будто в химерном сне:
Войны, злоба, лагерей бараки…
Пора, пора высветить мраки
В неказистой человеческой судьбе.
Незаконнорожден социализма флер
Обнажил познание хрупкости тревоги,
Нужны новые и гладкие дороги, –
Фитиль подносит к пушке баталер.
Пролетят пургой убитые года,
Останется внутри крутой осадок,
Вкус поражения не сладок,
А история зачахнет на задах…
Может, нужно бунтовать в борьбе –
Гармония святого бытия не наша, –
Человечности горячая крутая каша
Кипятком заварена на бытия гульбе.
Верится: пройдет духовный бред.
Улицей шагаю вечно неспокойной,
Рассвет как молоко коровы дойной,
А вопросы смыслов – жизненный ответ.
Кругом дома: бетон и сталь,
Гнетет покои рухлядь обстановки,
Бунтуют мысли в поисках уловки,
И не находят человечности, а жаль…
Без любви
Обыденность страдает без любви,
Не может находить добрые чувства,
Которые и ночью требуют мольбы,
Борьбы, страдания и мужества.
Бытие в болоте, точно козлодрань,
Его вершина не видна в тумане,
А нужно находить событий грань,
Перед собой не мниться драным.
Когда в душе торчит собачий гвоздь,
Ощущаешь материальности победу,
Себе бросаешь глоданную кость,
Чтобы душа приличием была одета.
Пощечиной привычка бьет любовь,
Даже высокое глядит обычным?
Любовь должна найти свой кров,
А быт-привычка будет лишним?
Страдает разум, осознав разрыв, –
Он ущербом создается человеком:
Плачет покорная душа навзрыд,
Отдается в бытие кукушьим смехом.
Лучшая находка жизни – связь,
Которая сливает мир в единость;
Если есть работник, будет князь:
Ширина меняет образ в длиность.
Без связи будет пустовать стреха,
Птицы улетят и будут живы;
Свекрови не потерпится сноха –
Без любви все кажутся чужими.
Без любви «замерзает фонарь»,
Ели верить народной примете –
Песнь зари колоколит звонарь,
И обыденность плачет на свете.
Бронзовый солдат
Бронзовый солдат не плачет,
Он уже горе выплакал свое.
Родине выполнил смертельные задачи,
К Мавзолею кинув флаги и ружье.
У нас должна быть бронзовая память,
Такая, чтобы не ржавела на века:
Идти чеканящей походкой прямо.
А не шнырять по норам как лиса.
Наша боль – солдата гибель!
Головой сломан вопрос: «За что?»
Не знаем даже многих имя,
Тем более – солдатское лицо.
Знаем, кто готовил мировую кашу;
Они не знают: как остаться без сынов.
Не знаем даже: где могила Ваша.
Нет на ней надписи: «Иванов».
Братская могила с бронзовым солдатом –
Двести восемь безымянных спят;
Лишь выбита трагическая дата:
Сорок первый. Реет почерневший стяг.
Одесса, Харьков, Вязьма, Севастополь –
Это все просторы бронзовых солдат.
Вспоминаю до сих пор тот топот
Кованых сапог – безжалостный отряд.
Заокеан злорадно потирает руки:
Миллионы в прах убитых жертв;
Кому барыш, кому сплошные муки,
Отбросы ржавчиной покрытых жерл.
Натравлен человек на человека,
Дрожит испугом взрыв Земли;
Не назовешь иначе, как проклятым веком
То горе, что смогли сдержать сыны.
Они доныне маршируют строем:
Нерушимый полк из бронзовых солдат,
А под одеждой бронзового кроя
Стучат сердца – и в памяти гудят.
Бронзовый солдат не плачет.
У ног его поток живых цветов.
Нет, не умеем мы страдать иначе,
Нет права забывать память годов.
Полюбит весна
Идем мы бульваром,
Вдыхаем весну;
В райончике старом
Парк наш уснул:
Кудрявится травка,
Листочки дал клен;
Понял вдруг на Солнце,
Что в них я влюблен:
И в зелень, и в воздух,
В подругу свою, –
Не нужен мне отдых –
Пою как в раю.
Подходим под ручку
К громадным домам,
Плакат в одну строчку:
«Навстречу громам»!
Подходим поближе –
Возник интерес:
Студентов здесь вижу –
Труд вроде воскрес?
Даешь стройотряды –
И вклад их в дела!
Вот чести услады –
Любовь и весна…
Тогда молодые –
Теперь старина;
Душа не забыла –
Гордилась страна.
В уме некрасива –
Заноза одна:
Когда же Россию
Полюбит весна?
Быть добрым
Нет, не верю, что люди плохие.
Может, кардинальная вина их быт?
Нагромоздили вверх домов махины;
Убогий век чрезмерно сыт?
Как Гомер люди – кроты слепые –
Не видят гибельной коросты душ.
В стартфоны, в телевизоры влитые:
Вместо разумного, воспринимают туш.
Нет прощений вреду созерцания,
Боевики, рекламы пьют умы –
Двоится будто в призме осознание,
Кажется: сидишь с бутылкой у кумы?
Человек рожден соколом гордым,
Таким, что мог пронзить века –
Должен волшебником быть добрым,
Чтобы прибой не бил о берега.
Чем пошлей, считается, тем лучше?
Забывая вечный мировой завет:
«Жизнь становится тогда лишь пуще,
Если человек избавился от бед».
Беды не слетаются на труп случайно,
Подобно смердно каркающему воронью,
Они захлестывают законно, чаяно,
За то, что слепышом доверился вранью.
Быть человеком, а не ягненком добреньким,
Можно шагать и волочить судьбу,
Чтобы ребра ее трещали: «Ой-оюньки»!
Не заводила мелкую мышиную возню.
К ней относиться нужно как к неряхе,
Которая в плохое обращает все добро;
Так ведут себя салтановские пряхи
С языками от Горыныча – что помело.
Таких укоротить посмею добрым,
Великим и могучим русским языком;
Пустая болтовня – что яд у кобры,
А клеветная – вот тебе: змеиный ком.
Поступок добрый он и в Африке
Играет роль снохи, несущей смысл;
Подобное росло и в древней Аттике:
Достоинство и мужеств сильнее крыс.
Стремлюсь широким шагом к доброму;
Открытость – символизм немалых сил,
Чтобы мощным оставаться гордому –
Говори: «С Землею квасы пил…»
Я вернусь
Не горюй, моя родная,
Соколом вернусь к тебе,
Магистраль пути стальная
Горда орлами на гербе.
Дорога вышла: ножик длинный.
Совой тоскует блудный сын –
В этой стране: чужой, могильной
Гарью дышит горький тын.
Увижу скоро милость далей,
Среди хвои – сосновый цвет,
Волну чудес в цветном разгаре…
Грусть наносит ядовитый вред.
Лишены небес местные нравы,
Человечность прогоняется взашей,
Как муравьи войною бравы –
Одним глазом из домов-траншей.
На чужбине пахнет мертвецами,
Мутная бежит, как кровь, река,
Здешний смех трясется холодцами,
В голове у чужаков одна труха.
Худым бараном выглядит чужбина.
Я доброту как память сохранял:
Пока цела страны хребтина,
Пышет хлебом Родина моя.
Хочу купаться в шелковых закатах
Богом не забытого нашего села;
В мыслях путь давно накатан:
Город, поле – я у чистого угла.
Главное
Главное – не заблудись в себе.
Человек! Ты смыслы ищешь долго.
Зачем-то говоришь о внутренней борьбе?
В море тонешь – захлебнулся толком.
Главное – найти свое в чужом,
Что антуражем клеится повсюду.
Смысл верблюжьим носится горбом,
Закуска хороша к обеденному блюду.
Главное – чужого критика-разбор,
Чтобы охватить идейное умами;
Следует сомнений-вариантов перебор –
Выгнать из лесов случайные туманы.
Главное – найти моральный вариант,
Где торжествует лаской человечность;
Этот извечный смысловой гигант
Символизирует Вселенной бесконечность.
Главное – направить свойский алгоритм
На переработку, усвоение гиганта, –
Результат суровых когнитивных битв
Станет родным, исконным братом.
Главное – что приобрел добро, оно твое,
Связанное путами из недр чужого;
Ради вековечных мозговых боев,
Стоит оценить приобретенное от бога.
Главное – использовать новое в делах
(Обязано «свое-чужое» быть в работе),
Иначе пролетит, пронзая, времени стрела,
Вновь останешься в искательной заботе.
Главное – не заблудись в себе,
Не попадись случайному на стрелку;
Иначе в лапы приголубишься к чуме:
Чужое – кровное захватит в переделку.
Русский дух
Сила земная лесного простора
Будит отчаянно русский наш дух:
Призыв смоляного соснового бора
Ждет трубадуров: ребят и подруг.
В сказках народных живут великаны,
Ведьмы, русалки и колдуны –
Вертятся где-то доныне кругами
В знак украшений великой страны.
«Фу-фу! Русским духом тут пахнет», –
Морщит носище Баба-Яга;
Знаем, Кощей здесь над золотом чахнет,
Но к ним дорога – ох, далека.
Раз посредине гуляний народных
Брыком хвостатым является черт;
Слышались лаи собак беспородных –
Чудище гнали до скальных гор.
Много чудес на Руси побывало,
Но не достал ни один чародей
Души народа средь чертова бала –
Знать, не хватило ума и идей…
Гордой предстала лесная избушка,
Только: забудь о куриных ногах;
Возле дверей – травяная опушка,
Ставни резные в витых петухах.
Ныне избушкой заведует егерь –
Важный начальник порядка в лесу;
И не сорвать даже тоненький стебель
Без разрешений вторжений в красу.
Русского духа осталось немного,
Царствует тезка – Березовый дух, –
Многие прелести летнего срока
Он выражает по-русски: без мук.
Русские травы, русские дали,
Русское поле, русский лопух –
Веками стоят они, будто из стали,
И выражают русский наш дух.
На душе мороз
Ответ не боится запросов,
Он сущностью более горд, –
Дитя от мыслительных кроссов
Находит приписанный порт.
Причин шиповатые розы
Не входят в соцветий букет –
Обычно нейтральны и босы
Древнėе, сакральнее Вед.
Берется моральное право
Из материальных страниц, –
Голосит патриций: «Браво»,
Гнусно опуская палец вниз.
Его не трогает мораль нимало
В несчастье гладиаторов-рабов,
Чудовищного хищного навала
Огня свирепо разгорающихся дров.
Ведь это все ответы и ответы
На убогость бытия вопрос,
Что подписывает в жизнь конверты –
От писем с ними на душе мороз.
Мир имеет право на вопросы,
А мы несем ответы как долги;
Недаром над Землей копились грозы:
Катаклизмов избежать ты не моги?
Запросы падают на головы бесцельно.
Выражая лишь текущую нужду;
Часто мучается человек отшельно.
Вынашивая разномастную бурду.
Запросы времени низводят гордость,
Насилие историй унижает честь,
Обнажая материально вздорность,
И не дают вовнутрь себя залезть.
Ответ предвосхищать обязан время,
Выражать: что «должно быть»;
Бесперспективны истины гонения:
Ответы, как и жизнь, нужно любить.
Добро и зло
Соотносим: то добро, а это зло?
Где заложен справедливости критерий?
Сгрести бы накипи в душе, как барахло,
Как разновидности духовных бижутерий?
Не дождаться доблестных над злом побед
(В красоте ли отражений света дело?)
Пока не уберется торжество монет,
А дух охватит Землю смело.
Запоет в прекрасном внутренний восторг.
Очищенный березами без мыла;
Окончился добром злорадный торг.
Лишенный радости торжественного пыла.
Зло не таится в созданном добре –
Нагородили люди странную дилемму сами;
Загадать бы счастье хромоногой Сатане,
Пусть погасит греховодий пламя?
Несчастий смерч уничтожает символ Вер;
Не злонамеренно вредит он человеку,
А вводит сумасбродно в царствие химер,
Где обращается великий мир в калеку.
Разве зло это уничтожение Вер?
Здание неверия нагромождаем сами.
Плоховатое добро – худой задел,
Память зла подарок негатива маме?
Красота частенько пропадает не у дел,
Невостребованное добро – собаке злее;
Народ и раньше дифирамбы хлебу пел.
Не пробуя духовной сладости елея.
Бьется радостно колоколами медь,
Злу не дает надежд стократно;
Лови обоих в святочную сеть,
Не говори задорно: «Выпущу обратно».
Огнем займется рая-ада тождество,
Взойдет Луной совет несмелым людям:
«Добро это земного духа торжество,
Злом приправленное к светлым будням».
Малое добро и есть большое зло,
Бесталанно перепутанное нами и годами,
Опередить бы разум лет этак на сто –
Не будет видно беспощадной брани.
Пианист
Плакала скрипка. Рыдал саксофон.
Оркестром отпевали пианиста.
Упал на снегу, сломал палец он.
Не играть грусти Ференца Листа.
Тоска диссонансом опутала зал.
Пианист вел последнюю встречу.
Аккорды звучали как снежный вал –
Одной рукой не справишь вечер.
Кого захолонит чужая печаль?
Разве что выскочат мысли о кладбище?
В огне закаляется жесткая сталь.
Слезы бессильно упали на клавиши.
Играл пианист здоровой рукой,
По воздуху тыкал больную;
В лице разливался смертельный покой –
Камерный зал принимал отходную…
Партию глупо вести через тон –
Мелодию рвал неказисто;
Бился в душе колокольный звон:
«Господь потерял артиста».
Внезапно на скрипке порвалась струна,
Усилились в ней диссонансы;
По залу немому катилась волна
Цветов, вместо бурных оваций.
Аванс
Дана авансом даль и ширь дорог.
Обязан петь по ходу радость.
Пока достигнешь ты отцов порог,
Тайный враг настигает – старость.
Не внемлет юность праотцам,
Молодость не видит гибельного края,
Расплату зрелое несет в сердцах,
Пожилое платит, память зная…
Зигзагом тянется за годом год,
То влево занесет, то вправо –
Кибитка жизни не находит брод,
Если потоки бешеного нрава.
Добра потоком гасится аванс,
Человечность не забыта за веками;
Разыгрывается музыкальный станс,
Пока жестокое не пахнет порохами.
Долг нарастает от развязанной войны –
Немезиды меч сечет над головами, –
Спрашивает честь: «Вы не больны?»
Если нет – не миновать Вам «бани».
Поджигателей долгов судит народ –
Взыскивает пошкурно и по праву:
Гонит стадом как чужих коров,
Как хозяев нерадивых за потраву.
Дорога жизни вечна, широка,
Встречаются творцы, уроды и приблуды;
Не узнаем, бывает, забубенного врага;
Но помни, что всегда помогут люди.
Прощелыги и мерзавцы не найдут покой –
Давить их будет вечным прахом, –
Это расплата жизни их лихой-плохой,
Которая кончается духовным крахом.
Отдай добро! Отдай добро!
Дорога требует как деньги нищий.
Тебя отец поставил на крыло?
Жизнь ответом обращаешь в пепелище?
Законных или незаконных не имеешь прав
Губить себя, не возвративши долга.
Послушай тихий шелест летних трав,
Восстань против сжирающего душу волка!
Что ни шаг – бездонный буерак –
Прошагать дорогой жизни трудно:
Человек себе же беспардонный враг,
Если в долгах – бессовестно и безрассудно.
Помни: жизнь дается не тебе –
Ты не один идешь при лунном свете,
Добрым людям должен ты везде –
Ты за счастье Родины в ответе!
Кони и люди
Человек! Кнутом не бей коней –
Плохо хозяину – кони плохи? –
Ты распоследний римский плебей,
Тело жирное отдал под блохи?
Замри пустышкой бледной у зари –
Одноглазая румяно прожигает взглядом. –
Если царь Саул покажется вдали,
Поклонись и примостись тихонько рядом.
«Тебя воздвигну я в смертельную печать:
Не ты хозяин бессловесной твари;
Паршивого урода выродила мать –
Это тебя бесы малышкой украли?»
Ярится драконом библейская хмарь:
«Ты, уродец, что сделал с конями?
Неужели не выплеснул адову дрянь
Из души вместе с почившими царями?..»
Беги, осознав промах, с судных мест,
Иначе случаются грома такие удары,
Что не спасет даже золота крест
От переборов божественной кары.
Хочешь тюленем погреться в аду?
Погромче крути душебойку;
Кто там зубами скрежещет во рту? –
Кто над конями устроил побойку…
Человек! Не бей себя в грудь.
Разом голову прикрути получше;
А то лезет туда кнутовая муть,
Мол: так ты выглядишь покруче.
Мир громыхает, пыжится вздох,
Подводят царевы затеи подспудно;
Но почему он героем неплох,
А ты, человек, сгораешь безрассудно?
Дай ты коням разумный покой –
Выйдет для духа сторицей седмица,
Возьми для души новый покрой –
Огнем-петухом засияет страница.
Разорви ногтями Данкову грудь,
Выдави из сердца заразные стоны;
Останется пульсом вечная суть –
Вот тебе, братец, безмозглые кони!
Конечно, разум мчит не в них –
Не вели тебя делами и добрами,
Недаром в малой трудности ты сник;
А Природа ускоряет бег громами…
Мечты и ты
Мечтами славен ледяной пингвин,
И то лишь потому, что в вечном холоде:
Плющатся слабые мозги как блин, –
Сдавлены морозами мечтательные молоди.
Им больше ничего не попадает в клюв,
А думать маленькое хоть – надо бы,
Потому пингвин мечтами люб;
Ему бы думы наши страшноадовы?
Человек мечтает, но наивной сапой:
Не прилипают действия к рукам –
Так дикари медвежистыми лапами
Прижимают пустые игрушки к бокам.
Хотя, по разумному: мечты – это планы,
Могут они развернуть крестоносную мощь:
Гарантированы новоиспеченные бараны;
Только время не старается помочь.
Не один план в инквизиции погиб:
Человек не может жить мечтами,
Ему ближе накала полминутного калибр –
Обеспечит луковой похлебкой с потрохами.
Противоположно дело – если для души:
Мечтает и мечтает некий полугений;
Сидит в плетеном кресле и в тиши
До третьих петуховых песнопений.
Должно бы быть, мечта – это звезда:
Греет думы даже издалеким светом;
Но на звезду не положить креста,
А значит, не дождать мечте ответа.
Человек в надежде, памятью храним,
Выдумывает царско-фараонские причуды:
То сооружает бутафорские бои,
То фантастические шпротовые блюда.
Иногда мечтает: вот откроют порт,
Пусть, выдуманного и неземного рая,
У пятизвездного лайнера откроют борт:
Магнолии и лилии – летит на землю стая.
Еще лучше, если вспомнятся отцы.
На трибуне человек с восторгом мая:
«Да сбудутся земные добрые мечты
Людей из моего родного края»!..
Лукреций Карр
Лукреций Карр считал: со временем
Меняется значение вещей;
Но человек своим рождением
Разбил со смыслом мнение пещер.
Вещность есть общественная атрибутика,
Которая всецело окружает нас;
А время выражает скорость спутника,
Изменение его конкретных баз.
Если первое это конкретный,
Закоснелый в материальности удел,
То второе нелокальный, неаспектный,
Процессный становления задел.
Как они влияют друг на друга?
Прав ли был в их связи Карр?
Не цепь ли это замкнутого круга –
Соотнесение таких несхожих пар?
Для человека неизменное значение
Лежит в отрыве от времен;
Но вещь, ее предназначение
Не изменяет собственных имен?
Тогда любая дихотомия
Заключает неразрывно связь:
Разъединишь – выйдет пародия,
Соединишь – соткется бязь.
Выходит: вечное соединение;
Хотя внутри горит пожар,
От которого идет сомнение:
Справедлива ли связь этих пар?
Тогда встает вопрос: а есть ли пара?
В развитии их величает тождество,
А без развития – есть плод угара,
Некое нецелостное божество?
Получается: неправ Лукреций –
Время это та же связанная вещь;
Здесь не надо физикоинспекций,
Если рыба это тот же лещ.
Вещь не оторвать от времени –
Только вместе могут жить, –
Рог обязан вырасти на темени,
Если из чудесного копытца пить.
Время изменяет не значение,
А связанный с собою сам предмет.
Только зачем это столоверчение,
Если сущности в дилемме нет?
Вещь оказывает действие на время,
Только такое знание кому, зачем?
Если набираем дуализма бремя,
Что есть спор для новых тем.
Вещь – понятие куда размытое,
Имеет бесконечность свойств;
Только она во время влитая
Может сосуществовать для польз.
Где счастье?
Где же наше счастье?
Далёко-далеко?
Как туда добраться?
Известно – нелегко.
А может, оно близко?
И нечего ходить?
Скачиваешь с диска –
И давай любить?
Так уж слишком просто?
Где лежит подвох?
Может, в море грозном,
Где выплыть ты не смог?
Что-то слишком часто
Нам не дают свое?
Или судят разно,
Мол: это не твоё?
Что такое счастье?
Как узнать его?
Может, очень часто
Бежим мимо всего?
Счастье что свобода –
Думать хорошо,
С пользой для народа
Действовать еще?
Кажется: все пройдено
Дедом и отцом –
Счастье это Родина
С ласковым лицом!
Где ее просторы,
Там и счастья лик;
Любовны разговоры –
Лови восторга миг.
Он покажет место,
Где из себя бежать
К восходу благовеста,
В руках огонь держа.
Мест не бывает краше;
Здесь родила нас мать;
Это счастье наше.
Стань ему подстать!
Химера
Помню, мать мне говорила в детстве:
«Не бойся ничего, сынок –
Если человек перед собою честный,
Он перешагнет любой порог…»
Замельтешили годы как химера –
Столько видел привидений, мертвецов,
Что не волновала гибели премьера –
Легкой походкой в царство отцов…
Однажды в ночь раздались стуки,
Не в дверь, а будто бы из-под земли;
Голоса чугунные, исполненные муки:
«Открой, хозяин, души не томи?»
Страхом вспомнил: рядом кладбище;
Только почему «из-под земли»?
Дом стоит, где было духов пастбище?
Смотрю: из-под пола блещут фонари.
Малый был я малость просветленный,
Знал, что нужно густо класть кресты;
Пол, таким путем преосвещенный,
Защищает лучше, чем великие посты.
Вспомнил мать и добрые ее заветы:
Средство, пугающее всех химер –
Это нравственные бронежилеты,
Апофеоз всех человечных Вер.
Действительно: под полом мышью тихо,
Умолкли упырей грызня и духов стон.
Долго еще бывшая упокойная шумиха
Портила химерами психологий фон.
Живут в бездонном царстве страха,
В полночный час – дикий разгул;
Если у тебя в душе есть буераки –
Значит, ветер поминальную свечу задул.
Прожил, значит, годы, ты не очень,
Продал кому-то собственную честь;
Духовная, холодная тебя ждет осень
И, может, устрашающая месть?
Долго обсуждая толк в постели;
И снова в памяти воскресла мать:
«Сынок, я рада, что ты в деле,
Что тебя не засосала жизни гать».
Как-то неожиданно сверкнуло утро,
Из углов повыжгло грязь химер;
Видно, мать меня взрастила крупно –
Вот что значит нравственный пример.
Интеллекта база
Ночной порой, когда на черном небе
Кто-то добрый зажигает звезды,
Безучастны галактические бездны.
А в квартирах многих думают о хлебе.
Светит Луна, сверкают искрой метеоры;
Космос безучастный и холодный
Для миллионов страждущих, голодных;
А на Земле судачат разговоры.
Может быть, холод дикой Вселенной –
Свидетельство больших земных ошибок?
Видится даже с сосновых вершинок
Бездуховность жизни вечной, тленной.
Видно, не учит человек историю?
Нет гарантий для побед грядущих?
Неужели ждет событий пущих
Общество, Сцеволой кличет горе?
Легче шельмовать врагов небесных.
Чем собственных господ всех рангов.
Причастных к шкуродерству банков?
Потому становится все меньше честных?
Однако, стоит поглядеть повыше,
Где царит прерогативный разум,
Где создали некто интеллекта базу.
Где заботятся о мире наши души.
Все живое думает с оглядкой
На вечность толка бестелесного,
Ради доброты света прелестного, –
Может, наведет в уме порядки?
Человек боится мощи интеллекта –
Собственного, родного, не чужого,
В архитектуре мироздания большого;
Но мелковата видно его лепта.
Интеллект – целостность духа и тела
Заменить не может материальность,
Принося противникам дурную радость,
Выглядит пока беспомощно и квело.
Ночной порой, когда на чистом небе
Кто-то добрый зажигает звезды,
Смыслы жизни, эти мечтаний грезы
Ищут люди в пустоватом креде.
Ищут, но не на земле и не на небе,
Интеллектами зараженные сами,
Одолевая материальных звонов грани;
Так уж торжествует смыслов лебедь…
Учит не история, а сама Природа –
Говорит, сжимая острия гарроты:
«Вечные в долгах Вы патриоты,
Если из России вышли родом».
Странники
Души мятущихся странников
Охраняют родные края
От толп забубенных бражников,
Норовящих пробраться сюда.
Последние речи на стоят.
Странникам заслуга – честь;
Они ищут, великое строят,
Принося людям добрую весть.
А «мятущихся» – это от истины;
Достать оную в трудный век
Можно лишь руками чистыми,
До беспределов ускорив бег.
И страдают за истину души;
Вопрос вечности: догонят-нет?
Сами действия через небесные лужи:
Родине шлют веселящий привет.
Если бесплодной будет погоня
(У галактик немыслимы холод и даль),
Разыграется бурей погода –
Завертится снежный кристалл.
Невозможно чужому страшно
Забраться в такую пургу –
Сидят с петухами дома,
О несбывшемся – ни гу-гу.
Картине спасительной круговерти
Благодарны странникам мы:
Покой равносилен смерти,
По крайней уж мере – сумы.
Славу поет непокорным,
Неспокойным душой чудакам
Страна вдоль тропинок горных,
Навстречу охранным полкам.
Года
С возрастом Родина краше,
Подаренный день милей,
Если охвачен даже
Тоской; она выглядит веселей.
Молодость ценит иначе –
Не нужен отрады елей,
Подай ей: и море, и крачек,
Не нужен зимы суховей.
Готовы в округе бессонниц
Ночь ликовать петухом,
Отрядами розовых конниц
Скакать до утра косяком..
Когда же придавит годами,
И память роняешь из рук,
Тогда шлешь поклоны маме,
У которой огонь утух.
Еще умиляют рассветы,
И памятен бег босяком –
В росистость жемчужного цвета
Завалишься в играх быком.
Томит дуновение века,
Уносится радость в печаль;
Так хочется яркого света –
Пусть высветит дивную даль.
Море
Звуки сонной волны умиляют,
Будто в душу заходит покой;
Море спит голышом до окраин,
Дышит ровно, чуть слышно прибой.
О чем думы в соленые ночи?
Поскорей перейти в океан?
Далеко звучит музыка Сочи,
А на пирсе судов караван.
Кроит вечер волшебные тайны,
Тысячесвечи – гордость маяка.
Мировые просторы громадны,
Как обрывисты в них берега?
Колоритны морские закаты:
Солнца диск в поддымке дня
Тащит вниз горизонт горбатый,
Гоня на волю лунного коня.
Море редко бывает спокойным –
Чересчур широка колыбель, –
Разыграются волны, довольны,
Брызги искрами мчатся в купель.
О чем оно шепчет лениво?
Наводит на память тот день,
Когда началась шаловливо
Жизнь – и пошла набекрень?
Радость утра
Речной туман до гор добрался,
Прикрыл скалистые гольцы –
Густющий – режь его как масло;
Август потянули лета молодцы.
Закрыта флером пойма и низина.
Млечной сырости полным полны,
Отцвела в садах кипень-калина,
К свету не торопятся хитрые грибы.
Реки поток открылся взору –
Радость утра плещут пескари,
Рыбаки спешат к береговому долу;
Начинают плакать проблески зари.
Почему окраска цвета алого?
А у Солнца – золотая желтизна?
Может, это выгонки от старого?
Затем уж появляется голубизна?
Вот зажгли рубины красные,
Недовольно прояснился горизонт;
Зелень обожгли потоки страстные,
Лихо заплясал солнечный фронт.
Внизу висит туман клоками,
Сползает как зверище в буерак,
Верблюда стал напоминать горбами.
Сам краснеет как вареный рак.
Давно со сна поднялись люди,
Заголосили третьи петухи,
Скотина лезет через прутья,
Собираясь в стадо, где ревут быки.
День встречает утра радость,
Ребятишки в лес бегут гурьбой –
Как не попробовать малины сладость;
Скоро в школу, гомонят наперебой.
Утро в сказочном разгаре –
Старой брагой выдохся туман, –
Солнечные блики словно на базаре
Освещают в пустоте покосный стан.
Подросток
Маска образа нисходит ночью.
Перед собой ты остаешься гол.
Перебираешь память лентой срочной:
Здесь успел, а тут тебе забили гол.
Ночью совесть присылает муки,
Адресат их ведает наперечет:
То полдня сидел от скуки
Перед телевизором как черт.
То не выразил землице чести,
Бродил по огороду мимо сорняков;
То оскалил чувство мести,
И соседских погонял котов.
Мне ведь только лишь тринадцать,
Мать на работе допоздна,
Нужно ублажать меньшого братца,
Хорошо, хоть школьная прошла весна.
Помнится то радостное утро –
Тогда с нами жил еще отец, –
Когда сел за тракторное судно,
Научили управляться, наконец.
Ночью часто плачет мама,
Клянет «таку и этаку» судьбу, –
Отец сгорел от водки рано,
Оставив на меня всю городьбу.
Он часто снится мне ночами,
Как-никак, ко мне был добр:
Подмигивал, бывало за борщами:
Завтра на рыбалку с ранних пор.
Молотком вчера оттяпал руку –
Не колотился на веранде гвоздь, –
Делал дурного много стуку,
Палец просадил насквозь…
Камень безбожный
Обмануться в себе невозможно,
Заблудиться? Пожалуй бы смог.
Обман это камень безбожный,
Когда доброта ищет прок?
Хватает печаль? – не уверен;
Плохо знает себя человек;
Мир злом и добром перемерен,
Нет места устроить побег.
Мотив прижимает совесть,
Синтезом наводит интерес.
Расписывает действий повесть,
Оценив последствия на вес.
Блуждания в ходе бега
Ночной сероволчьей порой;
Сверкает и искрится Вега,
И мнится причина горой.
Во тьме выползают обманы,
И поле щетинится злым,
Ноги ломаются в яме –
Вот тебе солнечный Крым.
Разве страдательно трудно
Выкинуть камень с души?
Разум диктует не смутно:
«Что так ослабли, мужи?
Нужно идти без обмана –
Заблудший исправится путь;
Иначе подобно барану
Духовность отправится в жуть».
Сдается, что самопознание
Не только борьба за себя –
Духа упрямость баранья
В болоте закружит тебя.
Вскипает игра без правил,
Выйдет слепой контраст,
В Вас кинет безбожный камень
В азарте поклонная страсть.
Обмануться в себе невозможно?
Не лучше слепого блуд?
В распутье становится тошно,
А выход к себе – это труд.
Красота земная
Наивно красоту земную
Красит черным ночь,
Задумав мысль шальную:
Нагнать промозглый дождь.
Усталый просит ветер:
Собрать побольше туч,
Грозой на белом свете
Злых наделать буч.
Набегом гром гремучий
Навел такой навал:
Поток воды летучей
И ураганный шквал.
Гремело крокодилом,
Билась головой Земля,
Много леса повалило;
Дождались зари едва.
Струсили ночные страсти,
Едва заполыхал Восток,
Прочь бежало черномастье,
Легло под водосток…
Утро зазвенело трелью,
Мигом поднялась трава,
И с росистою капелью
День забрал права.
Полдень не оставил духа
Пакостным ночным грехам,
На Солнце заиграла муха.
Раздолье муравьев полкам.
Красота земная!
Сидят в ней силачи;
Они ночному лаю
Не внемлют, как врачи.
Едва серые волки
Потащат в лес беду,
Земля разносит толки –
Силач твердит: «Иду»!
Розовая весна
Новой розовой весне
Помогает зелень луга,
Да и полюшко в стерне –
Старая ее подруга.
Добрый музыкант ручей
Шлет в подарок воды,
Когорта птиц – грачей
Разберет вопросы моды.
Рощи стариков-дубрав
Защитят от ветра,
Легионы разных трав –
Для нее карета…
Почему розовый цвет?
Зари символ вечный.
Это рыцарский ответ
Зиме холоднотечной.
Черно-белая зима
Гонит к нам морозы,
Недаром любит Сатана
Земле такие вот угрозы.
Розовый на Солнце пар
Быстро тающего снега.
Вечерний розовый загар –
Доброты весенней нега.
Ярко розовеют облака
При закатах Солнца;
Распевают весело века
В розовом весны оконце.
Одиночество
Одиночество зовет к закату,
Если думать только о себе;
Можно игнорировать сущности раскаты,
Что обостряет лозунги к борьбе.
Одиночества вопрос давно решимый –
Иди к людям, ниспослав поклон;
Стоит сфинксом, грустью одержимый,
Чувствами как спущенный баллон.
Утро каждого зовет к восходу –
Лови Природ чудесный миг,
Дай ему премного хода,
Чтобы изумрудом внутрь проник.
Упрямый бык перед убоем
Поднимает страшный рев;
Хочешь жить – готовься к бою,
Даже за убогий кров.
Даже молодость одна не воин,
Берет под ручку старину;
Такой союз вполне достоин –
В Сибири, на Чукотке и в Крыму.
Одиночества стезя другая –
Очищение наедине с собой:
Когда не мир, себя ругая,
Души произведешь прибой.
Отдаем рубли и звоны,
Чтобы задержать разбег;
Прекрати девичьи стоны,
Ты не одинокий, человек!
Не проходят годы мимо,
Им суровый дан запрет:
Улыбаться должны мило –
Сакральный тамошний секрет.
Секрет веками заколдован,
Но поднимает веки новь:
Тисками одиночества закован?
У времени выпей-ка кровь?
Каждому дана природой сила,
Не каждый знает своих сил,
Потому лежат в цветах могилы,
Если человек лишился жил.
Одиночество – та же работа,
Правда, тысячекратно потрудней:
Бегемота берут из болота,
Надо только веревки дружней.
Умытый слезой горемыка
Честный находит путь –
Пощипает волчье лыко
И хорош! Отпустило грудь.
Далекий полет
Не гордись, а прощай что пониже:
Жизнь хрупка как вешний лед;
Мир возник небытийной нишей,
Вместе собрались в далекий полет.
Тварность там, где дух уважен,
Человечность должна быть святой,
Порядок верно хаосом украшен,
Иначе брак – развития застой.
Взять хотя бы Марьин корень –
Пахучий, рослый, розовый цветок,
Если шмель не вымажет в нем брови,
Не опылит – не тронется росток.
На человечности стоит держава,
Хоть не городят охломоны огород,
Нет у них мысли даже ржавой,
Разуму их нужен срочный перевод.
Как строятся в ряды порядки?
Порядок в хаос обращается опять?
Таковы поляризации зарядки,
Обращен развитий вектор вспять.
Сущее не может без полета –
Иначе попадет Церберу в пасть;
Действие есть признак огнемета,
Который изменяет призрачную масть.
Должна Земля угомонить скандалы:
Дороги есть, и путь далек;
Мы рождены на свет недаром –
Ждет нас утренний Восток.
Родина моя (письмо другу)
«За далекими горами живет Родина моя.
В печи русской пахнет хлебом,
Вечерами пахнет милым небом –
До слез обидные и теплые края.
Я в чужой могиле находил свой прок.
Ох, далеко за серым морем,
Где с Северами ветер споря,
Взимает тучей брызг оброк.
Все чуждое: собачий даже брех,
Выгребаю здесь мольбу прощения;
И если духа допущу отмщения,
На седую голову мой же грех…
Горячим был когда-то, молодой,
Ослепил кураж большущих денег,
Легко перемахнул кусачий берег,
Не думал: будет для души бедой.
Не звенит колоколами гулко медь,
Им талмуды тропарей дороже;
Будь они неладны, эти грóши,
Мне бы руки в Родине согреть?
Побежал, встречают – но во сне;
Очнулся – снова бормотанье юга;
По мне бы лучше наша вьюга,
Да посидеть на русском треснутом бревне.
Живу как каменная тля –
Где скрепы? И какие узы?..
Катаются на горке карапузы,
Знать, вечна родина моя.
Ты пишешь, что похоронил старушку-мать?
А моя пока еще жива.
Сетует, что денег нету на дрова.
Выслал ей. Что там у Вас опять?»
Прощальная грусть
Спой же добрые песни
Прощальная детская грусть, –
Обнажились печальные вести
Так, что заплакала грудь.
Высятся полные чести
С пеленок родные края;
Не думаю, что из-за мести
Вдаль отправляют меня.
Обнимут в прощании ветки,
Умолкнет шальной ветерок,
И ёлочки-малолетки
Слезинкой утешат Восток.
Жизнь собирает походы,
Рвется с насиженных мест,
Имея единственный козырь:
«Надо нести свой крест».
Тяжкою думой усталый,
Гадаю: зачем и куда?..
Распущены лилий бокалы
Возле кувшинок пруда.
Давно ли со смехом ребята
Купаться бежали гурьбой.
Лишь фыркали жеребята
У матери под уздой.
В России дороги кривые,
Но виден широкий простор,
И тучи висят водяные
У дымки волнительных гор.
Здесь вырос я не на горе,
Привык воспевать тепло –
Выйдешь в росистое поле
И делаешь людям добро.
У меня отбиты косы,
Делают сочный «вжи-ик»;
Мокрые ноги босы,
Чувствовать лето привык.
Поет мне прощальную песню
Голосом сильная Русь;
Я одолею ту бестию –
Утихнет проклятая грусть…
Звуки прибоя
Звуки прибоя – человечность поет –
Выходи навстречу людям смело;
Блестят ракеты в стратосфере,
Весенний запах опьяняет пчел.
Кто стоит на перепутье дней,
Куда ступить четко не зная,
Ты посмотри, как весело играя,
Звенит свирелью яростной капель.
Да, она трудна, земная простота,
Понять умом разве возможно?
Ты видишь: вовсе не безбожна
Озер Российских глубина и чистота?
Мне кажется ночной порой,
Что остановит грусть дыхание;
Едва сдержать можешь рыдание, –
Как великолепен край родной!
Любовь должна давать ответ
Извечным человеческим вопросам:
Как крестьянин научился сеять просо?
Как и почему возник наш свет?
Живи под общечеловеческой мечтой,
Тогда закаты станут ясными,
Дни в заботах будут красными –
Россия всегда остается с тобой!
Крылья памяти
Махнул большим седым крылом
Только мне осенний аист,
Мол: полетели вместе с нами?
Разве улетишь на Юг пешком?
Крылья памяти как вещий сон;
Кто не махал во сне руками?
Летел болидом алым с облаками,
Распевал устами райский звон?..
***
Зов жизни опирается на Землю,
Свобода убивает по дороге жалость;
Я не знаком с конфликтом бытия,
Но концовка притч глаголет догму.
Жалости раствор солен от слез,
Когда надежды мира холодеют;
Счастье не сравнишь с горою,
За монастырем крестит погост.
Оловянная Луна пьет мертвящий свет,
Звезды торчат, мерцают тихо;
Ночь вытащила в небеса мольберт –
Рисование картин никчемного тарифа.
Прошлогодним пахнет прелый лист,
Ручейковый раздается шум Земли,
Закупенилась заря, отобрав у ночи имя,
Ветряное поле шевелит цветы.
Ароматом пышет весенняя Земля,
Вечер в красное укутал оробевшую зарю,
Белым хлебом в березовой роще
Расцвела надежда с холодом в груди.
Волна попутная несет рассвет,
Весенний звон летит над утром;
Призыв природы нам понятен –
Русь в крестах торопит жизнь…
Реквием поет кандальная Сибирь,
Ненароком расстегнулся душ привет;
Пойми веселость ночных фонарей –
Блестки играют ночной мишурой.
Нет в богодельнях грядущих веков,
А тени зла уходят в полдень;
Тайна темноты в ее сомнении –
Я был скрипкой цикад очарован.
Вера это истина в движении –
Мышление всегда полно сомнений, –
Мысль не может Веру утверждать
Осознание лишь диалог с собою.
Оркестровая скрипка плакала,
Сердце поэта похоже на бабочку;
Сердце иногда свинцом налито,
А в лунном свете блеск ножа.
Закат полметровый упорно глядит,
Светлячок на совесть светит и поет;
Горит свеча у каждого на сердце –
Карнавал души цветет ежеминутно.
Я у пророка песни славно пел,
Хотя крестом молится не умею:
Бессилье качества ценно натурой,
А я душой приведен на убой.
Земля голосит от страха бесова –
На поле боя уродился сон:
Чума на троне гордо восседает –
Сопит как похоронный марш.
Я одену души в белые капоры,
Осколки материального протянут ноги:
Уродина века – душевный покой,
Планет миражи побуждают разум.
Языки плетутся сзади мысли,
Чад глухих сомнений раскружился;
Духом упал – ложись на гранату,
Все тайны свершаются в душах.
Забудь тогда духовные скитания,
Гадания души на свет выводят –
Церковь светлая как Луна зовет
Дальние огни печали неразлучной.
Земли заклятие тебе в работу,
Праздник духа вне молчания;
Мечты ласкают гребень духа,
Нет счастливой звезды на свете.
Звоном струн натянут день –
Глядит равнодушно собака на мир, –
Скрипка может петь не только о любви,
Но в морали видим крепость духа.
Закрылась совесть пеленой:
Уходя от споров – не увидеть зла;
Геометрия поступка в ложности пути,
А универсал конечного противен.
Борьба с собой до бесконечности,
Печаль волнует многознание –
Целостность важнее остального:
Сущность человека – мировой субстрат.
Мир вещей умолк в тумане духа,
Дух историй гасит фонари;
Бытие в понятии уходит в небеса,
И проблема времени исчезла.
Человек легко раздваивает мысли,
Мгновение вечно, если уж возможно,
Плод мира гладким не бывает –
Гармония миров – то разум наш.
Могила нравов нам легко дается –
Крылья памяти всем жизнь несут,
Рациональность вечно субъективна –
Объективное встречает нас на этом берегу.
Грех созерцания в плакучести сомнений,
Ценность материального в духовном дне;
Не бывает человека всем плохого,
Он виноват как объективный мир.
Крылья памяти летают крýгом,
Озаряя, освящая, побуждая нас…
ПОЭМЫ:
Дядя война
Часто сетуем в сердцах невластно,
Мол, время тормозит разгоны сил;
При этом чувствуем себя несчастно,
Ведь прошлое ушло, и ты остыл?
Мы выбираем себя мнимо –
Пусть война идет войной, –
Жизнь, якобы, проходит мимо:
Не находим дверцы потайной.
А она годами пахнет пряно.
Она замкнута в нас самих, –
Если часы бегут упрямо,
Не по зубам историй жмых?
Годы вовсе не волшебный лекарь,
Апофеоз воинственных побед;
У меня был дядя – не калека,
Но его давно уже на свете нет…
1
«Годы не летят, – считает математик. –
Остановился их бойцовый бег».
Нынче зреет общество-прагматик,
И прожить оно желает долгий век.
«Годы не решают, – молвит физик. –
Им разума природой не дано.
Потому полны туманов сизых,
Но они не входят в цикл Карно».
Совсем иначе смотрит лирик
На скопление грехов – годов;
Он хотя и не большой эмпирик,
Зато творец цветов, садов.
Вот только годы не подвластны
Его в размахе мощной пятерне –
Они по-своему больны, несчастны,
А без людей – тому вдвойне.
Скажет год иной, да так лукаво,
Я, мол, был большой энтузиаст,
Когда теплился мир курчаво
Безо всяких-яких арт-прекрас.
Пришли невесть откуда человеки,
Круговороту жизни стало тяжело,
Повылезали боком их «успехи»,
А время стало хрупким как стекло.
Уж сильно коротка их память,
Что забывает в вертикали нас,
А, забирая на душу их камень,
Сжимаем мы массивы года в час.
Ветрами дуют месяцы разборок
И нагоняют стон кровавых битв, –
Когда бандюга грабит вора,
Надежды мало, совесть спит…
2
Я не знал живым дядю Андрея –
Он погиб в эту жестокую войну;
Тогда в замашках диких Бармалея
Фашисты перещеголяли Сатану.
Был, якобы, простецким парнем,
По природе ясноглазый патриот,
Писал картины о Востоке Дальнем,
Талант, грубо одетый в шевиот.
Говорят, был нянька-воспитатель,
Добрый братец моему отцу,
Так что даже сам создатель
Не мог метнуть в него пращу.
На фотографии довольно строгий,
Немного даже с Маяковским схож,
Вот только поулыбчивее, вроде,
Да ростом несколько не гож.
Отец рассказывал про брата,
Что, мол, высоких был кровей;
Из-за него девическая драка
Бегала как полюбовный муравей.
В тридцать седьмом едва не взяли
(Танкист не так крепил погон);
Выпал знать счастливый ялик,
Чтобы плыть не в тот загон.
Сорок первый принял добровольно.
Сорок пятый: уже Бранденбург,
Где снарядом долбануло больно:
Танку смертельный выпал круг.
Хоронили героев. Выстрела злее.
Единый твари-смерти экипаж…
Зеленеет у братской могилы аллея
В честь погибших – цветов на этаж.
Мой дядя был хорошим парнем;
Вместо того, чтобы растить покой,
Был вынужден сражаться с псарней
Ради меня, и ради нас с тобой.
Бабе Акулине – матери Андрея
Посмертный орден выдал военком.
Она нянчила меня; судьбу жалея,
Слезами переполненный глотала ком…
Зазря убитых миллионы жизней
Закон диктуют сыновьям и дочерям:
«Призываем давить черных слизней,
Ползущих боком с бомбою к дверям».
Разухабился искрами грохот железа,
Мир задохся от смрада ракет.
Кто живое дозволил им резать,
Растоптав человеческий этикет?
Время не терпит богов и забвений,
Скачет, летит заведенной юлой;
Дышит бурливо родник поколений,
Помнит года с наведенной стрелой.
3
Нет, наши годы не летят от плача,
Что немотой дня охвачены уста;
Разве виновата старость-кляча,
Что стала году, веку не под стать?
Может, ивой плачется наш образ,
Он творит над зарей светлой бунт?
Снова достался неверный компас,
В мир поддает аномальный шунт?
Снова, снова стреляют пищали,
До небес барабановый треск –
То в тревоге восстали печали,
Не хотят отдавать миру блеск.
Только ближе бессильные плачи –
Как хоругви святые несут их года, –
В спор вступают безмолвные клячи –
Вещих туманов густых череда.
Только кажется, плачет осень:
«Жизнь уходит на вечный покой».
Ждут зимой снеговые заносы –
День пытает года на пробой.
Если лихом бегут повороты,
Если выполнен жизни приказ,
Значит, плачу достались заботы,
Огонь чести в годах не погас.
Плачут годы: «Остались забыты.
Темнота точно выколет глаз.
Ветром Севера души побиты,
И нависло сто тысяч зараз…»
Годы, тихо! Всему свое время.
Миг – вернется летучий поток.
Мир найдет долгожданное стремя
И пришпорит к нам истин росток.
Дело наше заглавное – память.
Войны – тысячи убитых дядь.
Это земли прогоревшее пламя –
Что раздувается кем-то опять…
4
Вспоминаю благие заветы истории
И полубиблейский рассказ пастушка:
Похожестью на диалектик-апории
Вьется в уме словно злая мошка…
Вольно раскинулись степи ковыльные –
Радостный стрекот древних цикад, –
Изрезаны только дорогами пыльными, –
Ездят кого-то исходом шукать?
Земли богатые жаждают влаги:
Дождь – и пошел буйный рост,
Требует случай немалой отваги,
Чтобы тянуть тяжеленный прокос.
Эй! Ого-го! Тут скачет всадник,
Грива воронья торчит в голове,
Черный конь будто привратник
Тенью мелькает по мягкой траве.
Только это не местный житель –
Вроде обличьем, посадкой чужой.
Блестит на нем военный китель,
Облеплено лицо черной паршой.
Заметил вроде чью-то метку –
Остановился стук крутой копыт;
Вот уж какую нашу пятилетку
Солончаком бугор словно обрит.
Меня увидел на дневном привале,
Меня, хромого с детства пастуха:
«Ты будешь здешний генацвале?
Что, в голове торчит одна труха?»
«Я пастухом служу как будто.
А ты кто будешь, добрый человек?»
Он знатно подбоченился на утро:
«Материальный интерес всему вовек.
Я выражаю эту боевую сущность.
Ты не видал вблизи седых коней?
Развели во всем такую тучность,
Что не узреть даже своих очей.
Мой интерес давно стоит на сути:
Материальное добро добыть себе,
Будь то уродище до страшной жути
Или нечто угодное слепой судьбе.
Ты, пастух, не знаешь сущность;
Она звучит как волк-закон:
«Кто сильнее, тому крупность,
Кто слабей – тому едва прогон.
Нет ничего материального лучше
На этой распаршивенькой Земле.
Я вот куски собираю до кучи,
Продам их этак тысячи за две».
Гневно мотнул Интерес головою,
Трахнул нагайкой длинной взахлест,
Сущностью гикнул во век удалою –
Гордый собой и воинственный пес…
Думал, оставшись, сидя на камне:
«Вот они, злыдни задних кровей,
Они загребают наличность нахально,
Забыв даже собственных сыновей».
Бился я долго трудным вопросом:
Откуда такая рождается чернь;
Может, она, популярная спросом,
Ночью из нор выползает как червь?
Жить можно нам куда как мирно,
Всем хватит продовольствия добра;
Так нет же: «Подавай мне жирно»;
Воюют с миром от утра и до утра.
Винить человека разве возможно
За левый уклон к материальности благ?
Но в окружении стало тревожно –
Забыт оказался духовности маг…
Подсобрал свою бедняцкую котомку,
Вывел блеющее стадо напрямик;
В голове тупо сверлил без толку
Вещий голос: «Ты войну уйми».
Как пронять эту нахрап-махину,
Урезонив материальный интерес,
Развить в благе сущности машину,
Поставить богу поминальный крест?
Если расстегнуть ей напрочь душу,
С долей человечности вложить добро –
Может, тогда обтрясем мы грушу,
Воинственное напрочь убедив мурло?
Главное: восстановить закон развитий,
Уравновесить материальный интерес;
Тогда конец лихих событий:
Сущность выйдет из духовных мест…
Снова вспомнил дядюшку Андрея:
Не за вину ли века сгинул он,
Чтобы жила человечности фея
Лет если не тысячу, то миллион?
Чтобы над моей бугор-могилой
Витал веселый, вечно добрый дух,
А над Землей моей столь милой
Пороховых не стало синих мух…
Не может тяга к материальному
Существовать без образов ума;
Человеку психикой нормальному
Не снится темной ночью Сатана.
Велик наш материальный Инквизитор,
Он не боится субъективности сумы –
Становится плохим тот композитор,
Если диссонанс проводит от кумы…
5
Метров сто осталось до селения.
Вдруг раздался раздольный крик.
Женский голос без сомнения.
Столбом остановился в тот же миг.
Взлетает пыль под белой лошадью.
Колоритная лицом белым мадам
Пыльно топчется на малой площади
Разгоряченно: «Та – та – там».
Обращается весьма уж вежливо:
«Здесь черный конь не пробегал?»
И склоняется ко мне усмешливо,
Мол, уже где-то кличется беда.
«Я социальный интерес, я – Истина.
Сущность связывать добром должна,
Дряная чтобы эта кабаллистика
Жизни смысл в поступках обрела.
Материальное мешает социальному,
Грубо ходит прямо напролом –
Сущность служится опальному,
Если катится как снежный ком.
Не владея старым добрым смыслом,
Несмотря на яркий цвет культур, –
Драться только в поле чистом,
Да побольше рабских брать халтур?
Перед целым человечьим родом,
Истина выводит сущность из долгов,
Устремляет в ложе нужное народы,
Друзей находит и среди врагов».
Я стоял, едва торчал растерянно,
Рассказал намеки черного коня,
Рукою убедительно, размеренно
Указывал вперед, волну ее гоня.
Пыль колыхнулась, всадник белый
Пронесся догонять искомое свое,
А я в раздумьях часом целый
Брел до жилых наших краев.
«Неужели материальное сильнее,
Чем законный социальный интерес?
Конечно, пусть оно вольнее,
Но увы, не добирает до небес?
А смыслы направляют сущность
Через истину к себе домой,
Чтобы не стало людям скучно,
Идя потемками дорогою прямой».
Скорым шагом подошел к загону,
Зачем-то теребил пруток в руках,
Открыл легко затворную препону
И зашептал молитвою в устах:
«Дядя Андрей не видел истин,
Но сущность переплавил в смысл.
Ведь истина чужда до мистик,
А сущность ловит словно крыс».
Загнал своих «ребят» в овчарню,
На ужин бодро двинулся домой,
Вечер пронизывал закат печально –
Ветки качал угрюмой головой.
«Не бывает истины без смысла,
Сущность сама обвязана кругом;
Они подобны крючьям коромысла –
Уравновешены как куры петухом.
Значит, вместе троица, едина;
А здравый смысл еще сильней,
Чем материальная суть тина;
Хотя они единственных кровей…»
Мой дядя не был пацифистом –
Жизнь без смерти не нужна, –
Кто распродал душу фашистам,
Тому война – ребячья кутерьма?
6
Рано утром Истина и Сущность
Причалили ко мне на водопой:
Показывают мило неразлучность –
Хоть упади, а хочешь – стой.
Напились они холодочка вволю.
Раздалось тут ржание издалека,
И красный конь по чисту полю
Примчался словно бурная река.
На всаднике красна горит одежда,
Смотрит огнем румяное лицо –
Это Смысл персоной незалежной,
Ярче самых сильных молодцов.
Фу-фу! Нечиста снова сущность.
Давай бороться: кто сильней?
С коня одним прыжком, не мучась,
На фоне слабо вечереющих огней.
Бой был долгий и куда упорный –
Удары градом клали побольней.
Побеждать стал силой черный;
Знать, материальное оно важней?..
Неужели в этом сущность наша?
Неужели Вам нельзя без войн?
Погиб Андрей и совесть Ваша?
Зачем разносите над миром вой?
Смотрела Истина на эту схватку
И не стерпела: «Брось, конец»!
За шкирку хвать обоих для порядку.
(У самой ручищи как свинец).
«Как социальный столп я против,
Такая битва для меня эксцесс;
Я святая Истина, а вы бульдоги,
Дурацкий бродит в душах интерес».
Социальное нас образует вечно –
Мысли всякие да в добрые дела;
Не мешать же сущности беспечно
Корежить смыслы в ада закромах?
Черный присмирел, очнулся красный;
Перед Истиной они в большой вине –
Клятву дали, и союз прекрасный
Заключили миром на седом коне…
Так приходит и уходит радость
В стороне от кризисов и войн –
Вершит плохое кредо младость,
А мудрость добрый шьет покрой.
Мой дядюшка не пыхал злостью,
Служил, работал честно и, притом,
Не отличался крепкой костью;
Зато он брал отчаянным умом.
Не существует сущность одиноко,
А материальный интерес без слез;
Думать только о себе ведь плохо,
Если взваливаешь социальный воз?
Смыслу нет забот от интереса,
Он образует вечности мотив;
При этом сильно брешет пресса:
Что больно черный конь ретив.
7
Кричит надрывной сапой голос:
«Айн – Цвай! Айн – Цвай!
Ужасом ползет шеренга-полоз:
Давай, фашист. Еще давай.
Разносит эхо страшный грохот –
Бьют дробно камень каблуки;
Здесь остается только охать,
За истину не поднимать руки?
Нет никакого смысла у фашизма,
Доброго нет человеческого шва,
Который нам передает Отчизна
Армадой перед танками у рва.
Сущность ликом всюду одинакова,
Если ее от истины не отрывать;
Смыслами явление такое знаково
Рождаясь в душах снова и опять.
Высоко не вознесся мой дядя героем,
Осознанно встал на защиту страны;
Шел в дыму с миллионами строем,
Разбить смрад у ночной Сатаны…
Много, трудно думаю о вечном;
Дым с жаром несет от костра, –
И все-таки жизнь бесконечна:
Кругом дышит с утра до утра.
Дым горит от вишневых сучьев,
Разнося свой дурман надо мной,
Чтобы верилось в счастье получше,
Чтобы скрасить потерянный зной.
Только ветер, стараясь напрасно,
Искрой дует в осенний костер –
Не замечу я, думами красный:
Дым исчадья, а любит простор.
Мне не стоит окунаться в осень,
От нее мчит лихолетья грусть;
Она ржавчиной душу косит,
Что взлелеяла светлая Русь.
Колдуны курили чары-фимиамы,
Барабаны душу били напробой,
Порохового дыма полны ямы,
Лес становился духом злой.
И стоят так понуро деревья,
Молча гложет их едкий дым,
Не слыхать соловьиного пенья,
Горизонт стал как иней седым.
Знаю, что обитает за ними:
Жизнь тревожится зайцем косым:
Не испугают трескучие зимы,
Не озадачит мой розовый дым.
В еловых ветках затаился вечер,
Тени стелятся и мечутся в борьбе,
Огонь кончается, осенний ветер
Дым метет козлиной бородой.
Мне кажется, что вместе с дымом
За годами корнем прячется война –
Под неистовым и злым нажимом
Людям не хватает солнечного дня.
8
Мой дядя страстно верил в счастье,
Страдал, искал в мечтах его;
Радость баловала, увы, нечасто,
Отвлекаясь от неистовых бегов.
Такое, кажется, обыденное дело:
Если ищешь, то найдешь всегда, –
Он шел навстречу смерти смело,
А должность так его и не нашла.
Каждый из нас слепой мечтатель:
Не забудется, думает, мой труд;
Должное приобретет старатель:
Отвесят долю золотистых руд?
А жизнь тихо играет в угадайку,
Пожалуй, что кому-то повезет,
Только есть и здесь одна затайка:
Повезет тому уж, кто ее везет.
В виду имеется не материальность,
Лишь общая тенденция к нему;
Она важнее, чем страдальность,
И всем в миру понятно: почему.
Бессмысленный какой поступок?
Поди, попробуй, радость угадай?
Который, не дождавшись суток,
Канючит: «Мне добра поддай».
Множество имеет мир загадок,
Они кружат как осиный рой, –
На неготовое не каждый падок,
А жадный – будто он глухонемой…
Гадала мне цыганка молодая
Судьбы несчастья до святых небес,
Я вышел от нее, душой страдая,
Как будто бы на гору влез.
Не верю в эти умные сказания,
В них тонут наши детские мечты,
И наступает темнота отчаяния:
Будто в дебрях заблудился ты.
Ищешь слепо райскую дорогу,
Которая давно испорчена терном;
Так что от дороги мало проку –
Осенью обычно на душе черно.
Как верить в будущее счастье,
Когда конца гаданьям нет?
Ведь наше всякое ненастье
Грядет как неразумности ответ.
Но за гаданьем проступает явно
Тенденции потерянных веков,
Что отливались вороненой сталью,
Избавив человека от своих оков.
Зря излазил ближние нагорья,
Кругом обошел болотные края –
Нет, не верю я в нагаданное горе,
Если рядом Родина моя…
9
Человеку многое от мира надо:
Ширь и дали ждут и там и сям;
Ему не нужно только ада,
Что казенно он придумал сам.
Иные думают весьма нескромно:
Не нужно нам чужых кровей;
Хотя их мысль куда огромна –
Не передать, как цвет бровей.
А может, лишний блеск замаха,
Авантажно мудро умаляет вес;
Ну, имеется уже одна рубаха,
Зачем кротами рваться до небес?
Мир благих мечтаний бесконечен,
Пусть даже и вовек недостижим;
Зато земной поклон конечен,
Как его вечным снегом не пуржи.
Мечтою обретает чудо-самость
Даже насквозь пропащий человек –
Приходит благо: доброта и жалость,
Диктуя символ: волю и успех.
Мощь наших житейских отношений
Не есть критерий счастья торжества
Всех должных социальных устремлений;
Нет, это мрачный символ пиршества.
Движет общество не диво-чудо,
Не относительность слепой молвы,
А сострадательность простого люда;
Так что: за вопрос в ответе Вы.
Кому много по-житейски надо,
Тому азов немало быть дано;
Так, чтобы даже шум от водопада
Звенел набатом в воздухе стально.
Талант, дается веком он недаром,
И честно требует отдачи сил,
Чтобы не быть свечи нагаром,
Чтобы огонь был многим мил.
Когда летишь стрелою мысли
Навстречу самоделанной судьбе,
Разве здесь подумаешь о смысле –
Великом нашем средстве и судье?
А смыслу многого, отнюдь, не надо –
Жить человеку было бы легко;
Ведь существует он не для парада,
А только ради сущности всего.
Дядя угодил вовнутрь нарыва,
Маловато слишком оставлял себе,
Когда попал под молох взрыва…
Жизнь, увы, не закаляется в борьбе.
10
Горел Бранденбург в сорок пятом.
Дядя без крови, такой молодой.
Разве годится влазить проклятым
В чашу раздора седой бородой?
Кожа буйвола трещит на барабанах,
Успешно решает проблемы ООН,
Но боль остается, сочится на ранах:
Мой дядя был выброшен вон?
Однако война не тому виновата;
Она не возникла сама по себе:
Жизнь у людей не бывает проклятой –
Сам человек свет ворует во тьме.
Если ему слишком многое дали,
Что же стремится создать человек? –
Снова бравурно гремит «Трали – Вали»,
Рать собирает как вещий Олег?..
Верим мы в пятилеток размахи –
Лазарем пел кукурузный король, –
Чуть притаились военные страхи
(Дядя шептал свой последний пароль).
Рвет за ворот коршун чистогана,
Золотом залеплены казенные глаза,
Крутит ручку атомного урагана;
Только препугает дядина гроза.
Пока на могилах цветут хризантемы,
А памятью лет не хиреют века,
Пока задаешься вопросом: «Зачем мы?»
Лазутчику смерти не жить никогда.
Дядюшка был далеко не наивен,
Не осуждал он страну за убой,
Запах войны и ему был противен –
Топор перед чуркой хохлатке рябой.
Птице не дано увидеть сути –
Тревогу рождает вечный инстинкт, –
Андрей сознавал образ жути –
Веяли смерть галереи картин.
«Зачем?» – ребром торчит вопрос.
Зачем негодное суют не глядя?
«Быть или не быть?» – натянут трос…
Ответить может только дядя.
Пинают мячик малые ребята –
Играют первоклашки до заката дня –
Возле фигуры бронзовой солдата,
Ее называя: «Дядя война».
Девяносто третий год
Памяти Виктора Гюго, описавшего
Вандею – прототип расстрела народной
воли в России спустя два столетия.
Россия смотрит в белых лебедей:
Лапки алые с мохнатым, коготки;
Ручными стали, не пугаются людей.
И не дерутся, «малые братки»…
Было время, на Россию шли поляки,
Отрепьев Гришка оккупировал Москву.
Были и другие всяческие бяки.
Обещал Наполеон, мол: город я сожгу.
В России рано наступает осень.
Тихо падает кленовый лист.
На грибах в тайге жируют лоси.
Играющих щеняток тонкий визг.
Человек еще не смог унять печали,
Как наступает тихая зима;
На Новый Год морозы заворчали
И повалила с неба кутерьма.
Весна земными колоритами богата:
Много Солнца, надежд и тепла,
Славит она погибшего солдата –
В сорок пятом война полегла.
В деревнях живется людям трудно
В почерневших ветхостью домах;
Праздники обычно отмечают мутно,
Квашню мерят в больших сапогах.
Но города выживают прилично,
Дань забирая за весь регион;
Заразно пыжатся духом столичным,
Даже не глядя на нищий район.
Были недавно в могучем Союзе;
Правда, к концу его голос осел, –
Разве можно на топливном юзе
Ехать долго? Союз не стерпел.
Как обычно прибежали переломы
К застрадальной российской судьбе:
Засверкали молнии, гремели громы –
Народ молился и готовился к борьбе.
Как в волшебной сказке на распутье
Встали власть имущие богатыри:
Ехать прямо – смертно будто,
Если вбок – опасность адовой дыры.
Социализма обветшала экономика:
Тысячи заводов кинули под снос;
И не нашлось простого ломика,
Чтобы подтолкнуть застрявший воз.
Интересы государства разошлись горами –
Бодаются «великие» среди идей.
В России лихолетной никогда с годами
Не стреляли танками в своих людей…
И вот случилось, отче, безоглядно.
Раззадорился слепой мышиный спор.
Друг друга проругавши многоклятно,
Бойней для народа завершился разговор…
1. Россия
Огромная страна Россия –
Набери на каждый га управ?
Много бед судьба носила,
Бросив в тартары устав.
«Демократия для демократов»,
Остальным – свист пули в бок;
Брат пускай пойдет на брата,
«Коммунякам» – дулю в рог.
«Отречемся от старого мира»,
Плюнем прахом в его злую кость.
Обман елейный звякает игриво:
Ты в вечность огоньку подбрось?
Страстью брил непримиримый
Девяносто третий год –
Новостями очумелый, терпеливый
Козлодранно одураченный народ.
Вокзалы. Лозунг престаринный:
«Был ничем – так станешь всем»!
Вроде и укус был комариный,
Да абцессом разразился русский ген.
Армия пошла против народа –
Дожила Россия, вот те крест!
Кантемировцы: полки и роты,
Таманцы танками гремят окрест.
Спецназа тысячи великие
Травят злобой газовой людей;
Под маски прячут совести и лики,
Теснят людей, охватывая как свиней.
А где законы, положения, уставы?
Их растоптал под гусеницей танк:
«Вы хороши, но все равно не правы.
Есть времечко, когда идем ва-банк».
Москва цвела, стонала, охала,
Тучами плыл дымище порохов;
Ей уж если худо, то России плохо,
Когда ведьмами находят, якобы, врагов.
Народ не понял: как так можно?
Стрелять с законно избранную власть?
В верхах запутали так сложно,
Что попробуй разберись: какая масть?
Паны завсегда дерутся из-за денег.
Что поделаешь, такая голь- мораль:
Денег нет от глупости и лени,
Они нужны для содержаний краль?
Хоть шоры на глаза надень ты,
Пану не понять, что есть обман –
Ломает всяческие бом-брам-стеньги,
Лишь бы собственный набить карман.
Материальное прилично ближе к телу,
Землю так давно попутал этот бес;
Разве оно мешает много делу? –
Валить бы шел ты лучше лес?
Народ сполна наелся демократий.
Теперь понял он: грош ее цена.
Развела она гигантов чинократий –
Россия этими конторами полна.
Подрав чубы, смешались паны,
Отплатив за доброе трезлом;
Освоили они Флориды, Канны,
Лозунг демократий стал треплом.
«Сыночка, ты пережди погоды, –
Мать гибла от тревожных снов. –
Уйдут у них презлые моды,
Будешь там жив и здоров...
Дерутся паны смертно, вечно,
Такой их видно родила судьба.
В деревне нет работ, конечно,
Но мы пока еще не голытьба»…
Уехал, обозрел октябрьские разборы:
Расстрелы душ без вековых причин.
Пусть бы теперь раздались горы:
Позор России – да в огонь пучин.
Слышны издалека грома Вандеи.
Такой же несусветно горький дым,
Такие же передрались злодеи:
Ведь закон не писан только им…
2. Спор
Быть надо офигенным змеем,
Чтобы пустить в народ такую муть;
Спорить так рычащим зверем?
Только разве в этом суть?
Как перележать на дне морали?
Как можно разбивать горшки,
Если они целы и исправны?
Кому нужны осколки-черепки?
Весь спор затеян из-за власти:
Кому и как она покажется важней;
Кому Господом жиреть от царствий,
А кому пасти грязных свиней?
Только «важный» спор напрасный,
Лучше сесть в сплетение рук.
Потому народ у нас несчастный:
Много споров, мало рук-порук.
Каждый исполняет злую волю,
А не главный Конституции закон?
Власть у нас как перекати-поле:
Спорит, спорит – в людях стон.
Для решений спора есть наука,
Только настоящая – не помело:
Экономика-то хитровата штука –
Чтобы правильной политикой вело.
Курс политический кристально чистый
Начинается, когда кончается бедняк;
Когда не видим жировислых лица,
Им руки отсекли, и не скорбит родня.
Так закончим проклятые споры,
«Я себе уже все доказал»:
Лучше спора должна быть опора,
На которой стал виден пожар.
Когда души не терпят плохого,
Спорить не о чем даже ни с кем
Поискать бы вместе счастья брода –
Многим такое набило оском.
Разодрали страну – охи-ахи!
Стали думать, чесать корень реп;
А разруха пустилась в такие размахи.
Поздно думать, погас уже свет.
На глазах у великой России
Разыгралось такое дерьмо –
Мало то, что оно некрасиво,
Спор, война – мировое бельмо!
Споры не рождают истин,
В них играют лишь глупцы,
Те, которым только свистни –
Понесут по матери в отцы.
3. Народ
Многие лета бурлили страсти:
Были ли убийцами цари?
Затем нахлынули иные масти:
Гулаг явился страхом до зари.
Зачем нужны были застои?
В них ни кровинки, ни седин.
Умирать наречено народу стоя;
Вот тебе патроны, карабин.
Твое дело кончилось, «товарищ маузер».
Кто тут были временные? Слазь!
Каждому дадим Land Cruiser
Верховну только скинем власть.
Москва глядит в пороховые тучи,
Не знает: что кому сказать:
Одни своей моралью лучше,
Другие: «Нет пути назад»!
Союз давно прогнил насквозь,
Он для людей не вышел рылом;
Торчит, гниет как в пятке гвоздь,
Вытаскивай теперь занозу с мылом.
Как надоели дохлые режимы?
Великие на всю страну: «Даешь Ура»!
Для демократии пекут зажимы:
Быстренько их скинем, до утра.
Такие лозунги и так ретиво
Кружились в улицах седой Москвы,
И кто-то уже страшно торопливо
Точил ножи для обрези канвы.
Как знать? А далека ли от народа
Чудная свистопляска голосов?
Уж такова его могучая природа:
Не уважает он того, кто без усов.
Нужны нам Ваши бяки-коммуняки,
Ваш незаконнорожденный Союз;
Обманны ваших пятилеток звяки –
Не по хребтине вышел груз.
К концу уж вовсе распустили вожжи:
Канон морали погубил застой.
В дефиците стали даже дрожжи,
Из которых ткали самогон простой.
Много лет носились с гегемоном,
Лженауку испекли: «Научный коммунизм»,
В которой высвечено больше гона –
Устами замечательный горе-артист.
Вы народу обещали добра горы,
Реки молочненькие с киселем,
А по факту вышло только горе;
Такое раньше погорело и с царем…
4.Власти
Переговоры, переговоры – что изморы,
Силовой, отчаянный рисуют курс:
Сравнять с землей рудные горы,
Богатства люди забирают пусть.
«Как Вы не видите гнилых стенаний?
Организация страны словно ничто –
Она не замечает у людей стараний,
Убито уравниловкой рабочее лицо.
Не может экономика идти ногами,
Ее нещадно кормят нефтяной иглой;
Вас бы положить под батогами
За то, что сделали Отчизну злой.
Ваша власть четырежды прогнила –
Улетучилась ее счастливая пора, –
Черт в аду давненько точит вилы,
Поддеть власть хочет на-гора.
Власть цепляется за митинги,
В них находит свой оплот;
Но за нами свет – он виден ли?
Скорее установлен тяжкий пулемет».
Но власть ругает оппозицию:
«Лжедемократический разводите замах,
За то, что, нарушая Конституцию,
Напролом готовят государственный захват.
Эй, демократы, желаете драки?
Перескочили Вы позорный рубикон,
И демократия у Вас одни лишь враки,
Весьма похожи на отравленный бекон?
Остались уши от могучего Союза,
Погрязли в златощадной Вы вине:
Жрать хотите черную икру от пуза,
Толк знаете в изысканном вине?
Вы забормотали о годах застоя,
Когда народ неплохо ел и пил,
Подсовываете кафтан обманного покроя,
Чтобы пан повел в лес – на распил?
Ваши права и действия нелегитимны,
Так действует Америка-пират:
Вперед погнали мамонтовы бивни –
Не попадись ни кум, ни брат.
Ваша дурная шоковая терапия
В могилу затянула тысячи людей,
Заводы ухватил банкрот-громила;
А говорим про белых лебедей…»
5. Оппозиция
Улица красна от митингов:
«Эй, витии, поберегите зуб.
Нет, и не будет таких финтиков –
Людей собрать на поцелуи губ?
Наш Белый Дом лихая крепость,
Попробуй, зубы обломай на нем.
А Ваш начальник словно репа –
Вечно пьяный, спит живьем.
Собственно, в чем корень драки?
Есть Конституция, большой закон,
Она не допускает действа брака,
А потому Ваш ход правды лишен!
Мы заседали умно, тихо-мирно.
А Вы даете как собаки злой отбой?
Ну, разве за державу не обидно,
Когда наваливается этакий прибой?
Мы вековечно выступали за народы,
За их сознание и за благой уют,
Чтобы сытыми протягивались годы;
Пусть буржуины рябчиков жуют.
Зачем пиратские Ваши реформы?
Вы право жить втоптали в грязь.
Стремитесь наголо переиначить форму,
А мы за содержание добра как раз.
Вам бы фомкой лишь сломать колени,
Чтобы рухнул доблестный Союз;
Мы такой чумой не раз болели,
Утопили в море социальный груз.
Что, не видите дальнейшие секреты?
Вам дорасти до них нужны года.
Как же будете держать ответы?
Перед людьми доклад? – одна вода!
Все хорошо, гладко и тихо,
Пульс пятилеток за рулем;
Если бы не было обмана клика,
Ведь все одно по одному жуем?»
«Создадим, давайте, синтез экономик,
Пусть к частным подойдет она рукам;
Хозяин будет, а не безрассудный гномик,
Госплан отправится к богам!
К нам низойдет международный рынок,
Озолотит Россию изобилием гусей;
У крестьян не будет больше крынок,
Пластики воцарствуют в чудо красе.
Не даете Вы работать людям,
Руки отбиваете у них и интерес –
Дожидаетесь прихода Чуда-Юда?
Поставит он прожектам планов крест.
Ведь Вы обманываете чисту совесть.
Кому нужны мостырки, костыли? –
Планы нереальны ставите, еще готовясь,
Вот до чего страну Вы довели».
Перепалки, перебранки, споры,
А в них выигрывают пентюхи и дураки;
Обе стороны ведут себя как воры,
Обрекая жить народ на пятаки…
6. Кризис двоевластия
В России правит двоевластие,
Ушатом выливается в шараханье молвы:
Одни готовы принимать участие,
Другие – за насилие; стоят как те столбы.
Кому присягать? Подчиняться ли новым?
Разборы, раздиры от смут велики –
По городу стучат солдатские подковы;
Где работают на человечество мозги?
В сентябре распустились страхи:
Ох, уж этот девяносто третий год:
Кто кого захватит в прахи?
Или заиграет гибельно фагот?
Ба-бах! Ба-бах! За что же битва?
Каждый важно скажет: за народ.
Но людская честь уже убита;
Разве скажешь тут: «Вперед»!..
Люди убирают нежно огороды,
Запасая в зиму многоплодный урожай,
Знают: не дадут питания заводы,
Они стоят, хоть заново решай?
Тихо-мирное дыхание провинций.
Редко колоколится из меди звон.
На юг к теплу собираются птицы.
Кто-то ваучеров накупил пять тонн.
Люди работают, но нет покоя,
Да и не осталось достойных работ,
Так что распри стального роя –
Чертом кажутся: мелочен и убог.
Был референдум за счастье Союза,
Его растоптали в пыли сапогом;
Трудно вынести тяжести груза,
Вновь рождается обманный прогон.
Люди верили в картины света,
Вдруг взволновалась вдикую река.
У конторы круг: начальник-де спятил,
Обвалил в непроходимость берега.
Кризис схватил город голосом паник,
В Останкино опасен сделался проход.
Двоевластие без власти – странник,
Который в море потерял свой плот.
Кому нужны Советы, Съезды?
Оппозиция избранников народа низвела –
События дрянной, избитой пьесы,
Где всплывают на поверхность плевела.
Где двоевластие – там воскресают воры,
По улицам шпыняют агенты шантрапы;
А в верхах безвласти – разговоры, споры:
«Рабы не мы – мы вовсе не рабы».
Гудит набатом Дом Советов,
Спешка не решает важные дела:
Кто с коробом больших пакетов,
Кто шарахается, красный как свекла.
7. Ультиматум
Кремль дубасит новые указы;
Исполнять их не торопится никто.
Власти нет, есть привкусы заразы;
Ходить боятся люди даже в «Щапито».
Бродят улицами слухи-распри:
Растет в отхожих мусора гора,
На подходе воинские части –
Ультиматы предъявлять пора.
Говорят, в метро пробрались крысы,
На прохожих навели мандраж:
Особенно не любят лысых
И тех, кто портит рожей антураж.
Раздался грозный ультиматум
В день двадцать третий сентября –
Выглядел подобно рвущейся гранаты:
Уходите, не то погибнете зазря.
Долго думали в Совете без ответа,
Набычится решили, и не отвечать?
Готовить оборону стали до рассвета:
Вооружили всех: от автомата до меча.
Ультиматум стал серьезной нотой,
Обозначив игр, угроз водораздел.
Здесь не обойтись охранной ротой,
В каждой драке должен быть предел.
Ультиматум резал по живому:
Пан ты или прокисший жбан?
Если поставить к зеркалу прямому,
Ты не руководитель вовсе, а чабан.
Диктует ультиматум призрак силы?
А может, это поросячий блеф?
Нужно натянуть нам бычьи жилы,
Чтобы показаться силой: будто лев.
Между тем события не в шутку,
Ультиматум обретает визг толпы:
Демонстрации изгнали прибаутки –
У государства разболтались все болты.
Советы, Съезды – суть народоволий!
Как можно унижать так горячо?
Судьба народа – не перекати-поле,
Не подвесить ее даже на крючок.
Ультиматум демократии обманный,
Цель одна – вначале укокошить власть,
А потом: зализывай как хочешь раны;
Мы пришли, а ты с престола – слазь!
Мы не знаем: сколько длиться горю,
Но построим радость – новую страну,
Богатых будет необъятны горы;
Кто не захочет – место есть в гробу…
8. Митинги
Тысячные митинги на защиту власти
Охватили эпидемией чумы Москву;
Шальные недовольных подстегнули страсти:
«Покрыли нищетой великую страну».
Демонстрантам отдавали мало веры,
Быстро собирали свой Майдан –
Неказистых революций низкие примеры, –
Чувства обостряли: ласковый поет обман?
Митинг защищал народа волю –
Так считалось с самых древних пор;
Хлынуло потоком сострадание боли,
Которая пришла – поддай-ка ей отпор.
Много понимали митингов коллеги,
Видя: падает от демократов рубль;
Униженно заводы ставят на колени,
А демократы это блеф, тоталитарный дубль.
Митинги кипели возмущением,
Что демократия не слушает народ.
Куда ведет? Барьер с сомнением:
Назад в царство теней? Или вперед?
Митинги одно несли принципиальное:
На власть в могиле руку не замай,
Веками жили мы страдательно,
Но не сгубили наш прекрасный край.
Москва давно не видела такого шума –
С утра колонны демонстрантов – ввысь;
А посреди такого яростного бума –
Войска, спецназ немалых тыщь.
Ишь ты, седоусый пахарь,
Людям обещает детский мир,
Будто всех сокровищ знахарь.
Лучше бы рюмашечку налил?
А ты, не голоси, Горгона,
Достанет, груша, твой черед,
Спецназ, смори, какого тона,
А впереди щитами жирно прет.
Ну, да трудно отстоим социализмы,
Мы такую бешеную вырвали войну;
Оппозиции бы надо ставить клизмы,
Тогда запомнят притчу такову:
«Казак скакал по чисту полю.
Видит, сбоку змей ползет.
Говорит: ты дай мне волю,
Сотворю и счастье, и почет.
Казак поверил, прыг с коня,
А змей его за горло хватом.
Не прожил бедняк и дня –
Вот такой обман ухватом».
Тише, наши говорят округе:
«Даешь другую Конституцию страны.
Не-чо отпускать золото в руки;
Этим коммунякам? – что для Сатаны»…
Над Москвою расплескались флаги,
Хрипел суровой нотой мегафон,
И шныряют скользенькие «маги»:
Кому синицу, две, а то и – сто.
Да разве буду я орать за деньги?
Давай-ка, поднимай патриотизм?
Толпа напирала. Ну и день был.
«Октябрьская» колыхалась морем лиц…
9. Войска на «Майдане»
Телефоны из Москвы звонили разом
У комдива на лице сверкнул испуг.
Как удавленника немигучим глазом
Смотрели командиры: на друга друг.
Кантемировцы в недоумении качали головами:
У дивизии в войну был славный путь.
Что теперь хотят поделать с нами?
Перед народами убийцей слыть?
В армии строгие молнии-приказы:
Не исполнил – трибунал, расстрел.
Танкисты засуетились как-то сразу.
Рожок тревоги вепрем заревел.
Одновременно шла Таманская дивизия.
Прославленная в доблестных боях,
Брусчатку перемалывала – вот коллизия;
Против – шеренги демонстрации в строях.
А там укрылись снайперы в засадах.
Шум, стрельба – вот он Майдан!
Моторов грохот танковых добавил адов,
Будто попутал Землю злой шайтан.
По рации руководили бронетехникой:
На баррикадах возле мэрии бои,
Там Бэ-Тэ-Эры со своей грехтехникой –
Одни команды только: Пли! Да Пли!
Солдаты-братики, зачем на караул?
Вам братоубийство, видно, невдомек?
Защитники отечества – и этот гул?
Убийством брата правду звать на огонек?
Апофеоз – штурм Белого Дома.
Силы стянуты великих войск –
Тяжелы танковые строи среди звона –
Над Москвой сто тысяч тоск!
Спецназ и «Витязь» в обороне телецентра;
Он горит, в огне взрывают: Бух! Да Бух!
Силовики не знают ни гроша, ни цента,
Не знают, но идут, ради некоторых бук?
Белый Дом дрожит от бешеной намотки,
Полыхает в окнах черный дым.
Приказали бить прямой наводкой!
Вот Вам для шеи окаянной дрын.
Ребятушки, хоть нас-то пожалейте! –
Бросилась старуха прямо на броню. –
Лучше у врагов их кровушку попейте.
Вот крест святой. Всю жизнь храню!
Старушонка выставила из кармана
Массивный крест перед собой,
Даже не распрямивши стана,
Тыкала и тыкала им как на пробой.
10. Война
Сотни полторы готовых трупов.
Где наберешься столько могил?
Я бы смастерил огромный рупор –
Россиянам новость страха сообщил.
Четыре сотни мучаются в ранах;
Их понес на пули какой черт?
Говорят, что демократии охрана?
Только, может, самый символ мертв?
Вопли раздались6 «На бар-рикады»!
В утро хмурое на третье октября.
Полдня ворочали чугун ограды,
Друг друга злыми страхами яря.
От кого велась тогда осада?
Был спецназ, милиция, ОМОН;
Выглядела единственной отрада:
Густым не был автоматный шмон.
Зато вернулось прежнее упорство:
Наставили всем миллионы синяков,
Да что уж там – ломало ноги оборонство.
Господи, избавь мя от таких грехов!
Когда боятся люди друг от друга,
Действует некий «феномен толпы»;
Тогда работает звериная услуга,
Разумы валятся на Землю как снопы.
И вот в распластанном исчадье
Останкино горит черным огнем;
Многие думают лишь о пощаде,
Другие бегут разъяренным конем.
Снаряд такой был страшной силы,
Огромный танк шарахнулся назад,
А на стенке беленькой и милой –
Удар, осколки и испорченный фасад.
Огонь томления перерастает в взрывы,
Черная копоть валит из окна.
Горит! Горит! Голос застылый;
Это безобразие увидит вся страна.
Ты куда с ножом, паршивец?
Вот тебе выстрелом пистолет!
Ага, упал кишкой, утихомирец.
Это тебе за безобразия ответ.
Все смешалось, будто у Толстого:
Танки, кони, люди, дым;
Нет, чтобы пугануть из холостого:
Сразу в рожу прямо боевым!
Шарахаются люди, в ранах сотни,
В крови ничком убитые лежат;
Неподалеку в старой подворотне
Моторы славной армии урчат.
Белый Дом объят пожаром,
Люди в окнах мечутся в огне.
Эх, Россия, поддала ты жару.
Такого не бывало и во сне…
11. Как паны власть не поделили
Как за власть дерется паныч?
Вначале ласкою соседей уговор,
Мол, ты не обижай, Иваныч,
Отдай хоть что-нибудь на мой ковер?
Дальше дело движет более открыто:
«Иваныч, на черта тебе сдалась страна?
Могли бы оба быть отмыты –
Давай поделим на куска на два?»
Паны почешут толстые загривки.
Потянут из хрустальных рюмочек коньяк,
Один подумает грехами о побивке,
Другой: тебя на дыбу бы поднять.
Далее последуют бумажные указы,
Устрашающие и гнетущие века,
На указы клеются свои приказы:
Силой вытряхнуть из пуза потроха.
Не помогают панам страхи и угрозы –
Сцепляются за шиворот по темноте:
Один напустит на заводы грозы,
Другой – секрет приводит в клобуке.
Глядит народ, дерутся паны –
Злость брызжет на весь свет;
А на кого ложатся раны?
Конечно, олигархов по больницам нет.
Страдает рядовой честный рабочий –
Завод закрыли, он, увы, банкрот;
Работы нет, и стал ты «прочим»,
Тем, кому паны затыкивают рот.
Драка всегда кончается пожаром,
Голодом, безрыбьем и войной.
Ну, поубивают тысячу сторонним жалом,
Власть зато подрядится стальной.
Вот так дерут паны за шкуру,
Чубы народные летят к земле –
Беженцы потянутся к Амуру.
Пусть, работать надо им вдвойне?
Так и было в девяносто третьем:
Народ устал от обещаний панов тех;
Недаром: жизнь такая претит…
А в кулуарах раздавался смех.
Победивший пан вроде как «тихий»:
«Извините, если чем кого задел?»
Ветром тянутся отчаянные крики.
Пан думает: народ счастье запел.
Девяносто третий – яблоко раздора:
Задушена через колено воля масс,
Выплеснув ушат российского позора
На миллионы верующих, строгих глаз…
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru