Интуиция, дедукция и железный кулак - Игорь Алексеевич Екимов


Игорь Алексеевич Екимов - Интуиция, дедукция и железный кулак - Игорь Алексеевич Екимов

Скачано с сайта prochtu.ru

ГЛАВА 1

Знаменитый сыщик Михаил Николаевич Силачёв закрыл за собой калитку и неторопливо зашагал по улице. Он возвращался со свадьбы: один из его товарищей женился и с большим размахом отмечал это важное событие у себя на даче. Дача находилась в садоводстве, километрах в шестидесяти от Петербурга. Это был солидный двухэтажный дом с железным забором-решёткой. Улица упиралась в неё, заканчиваясь тупиком.
Михаил Николаевич был невысокого роста (если точнее – метр шестьдесят восемь), плотный, с круглым широким лицом, но без грамма лишнего веса; носил короткую стрижку, в данный момент скрытую под шапкой, усов и бороды не имел. Сегодня он обходился без машины – нельзя же садиться пьяным за руль! Поэтому он собирался уехать отсюда на автобусе.
Был отличный зимний вечер: лёгкий морозец, безветрие, безоблачное звёздное небо. На улице было довольно светло – освещение в садоводстве работало исправно, да и снег тоже давал подсветку. Силачёв шёл вдоль деревянного забора высотой в человеческий рост. На калитке он увидел большой плакат, а на нём – крупную, в натуральный размер, фотографию искажённой от ярости собачьей морды. А под ней – выразительную подпись огромными печатными буквами:

ХОЗЯИН ЗДЕСЬ Я ! ! !

Силачёв остановился, хорошенько рассмотрел плакат, вслух произнёс: «Во дают!» и двинулся дальше. Но уже через несколько шагов он наткнулся на компанию из шести парней, не совсем трезвых, как и он сам. Парни курили и о чём-то беседовали, матерясь через каждое слово. Михаил Николаевич хотел их обойти, но тут один из парней обратился к нему:
– Дядя, дай мобильник позвонить.
Будучи в подпитии, Силачёв не сообразил, что эта просьба звучит весьма подозрительно. Он спокойно вытащил мобильник и протянул парню:
– Прошу.
– Спасибо! – засмеялся тот, взял мобильник и сунул к себе в карман.
– Так чего ж ты? Звони.
Вся компания дружно заржала.
– Что, не хочешь звонить? Тогда давай мобильник.
– Свободен, дядя! – нагло ответил парень.
– Не понял? Давай сюда мобильник, что это за штучки!
– Я сказал, свободен!
– Отдай мобильник, а то ударю.
– Да пошёл ты!
Парень выплюнул окурок в лицо Силачёву (тот, правда, успел уклониться в сторону), а потом жёстко толкнул сыщика в грудь. Михаил Николаевич отступил на пару шагов и произнёс:
– Если что – я тебя предупреждал.
Вся компания опять заржала, но через секунду смех прекратился как по команде: Силачёв кинулся на своего обидчика и пробил ему левый боковой в голову. Парень не успел даже дёрнуться – его отшвырнуло на середину улицы, он упал и больше не шевелился.
Остальные пятеро застыли в полном обалдении. Они не могли поверить своим глазам! Михаил Николаевич показался им лёгким противником: мужик в возрасте под пятьдесят (на самом деле ему недавно стукнуло пятьдесят три), небольшого роста, да ещё и пьяный. Будь они повнимательнее, они бы заметили его громадные ручищи, способные образовать кулаки размером чуть ли не с голову, и мощную короткую шею, наводящую на мысль о ненокаутируемости её обладателя. И уж конечно, они понятия не имели, что Силачёв – бывший боксёр-профессионал полутяжёлой весовой категории, к тому же специалист по боям без правил, владеющий всеми видами единоборств.
Михаил Николаевич остановился, выжидая, как отреагируют товарищи пострадавшего.
– Слышь, ты, козёл… – подал голос один из парней. – Ты чё сделал-то?!
И вся компания, выкинув свои сигареты, дружно набросилась на сыщика.
Чтобы его не окружили, Силачёв отскочил вправо и мигом снёс одного из нападавших правым прямым в челюсть. Потом развернулся влево и точно так же встретил второго противника. Два удара – два нокаута! Но сразу после этого у сыщика начались проблемы: самый длинный из парней успел приблизиться к нему справа и схватить в охапку, второй подошёл слева, а третий подбежал спереди и засветил Силачёву в глаз. Михаил Николаевич ответил ему точным пинком по мужскому достоинству, и хулиган, согнувшись и бормоча что-то нечленораздельное, временно покинул поле брани. Остальные двое вместе навалились на сыщика, пытаясь его опрокинуть.
Но и вдвоём им никак не удавалось свалить Силачёва. Он старательно выкручивался, и наконец один из противников не удержал его и выпустил. Второго, долговязого, Михаил Николаевич тут же отшвырнул в сторону, потом развернулся к первому и срубил его правым боковым в ухо. Нокаут.
Двое хулиганов рухнули на дорогу. Третий – тот, который получил по яйцам – остановился в полной растерянности. Ему как раз полегчало, и он хотел помочь своим товарищам, но немного опоздал. В результате он оказался один на один с Силачёвым и, сообразив, чем это ему грозит, кинулся наутёк.
К несчастью для хулиганов, Михаил Николаевич имел привычку каждое дело, по возможности, доводить до конца. Он сразу бросился вдогонку. Для своего возраста он обладал отменной физической формой, да ещё и парень убегал не слишком быстро: ему мешало то, что мешает плохому танцору. Сыщик догнал его, на полной скорости срезал подножкой и угостил кулаком по башке. Нокаут.
Обернувшись, Михаил Николаевич увидел, что самый длинный из хулиганов опять на ногах. Не теряя времени, Силачёв поспешил к нему. Хулиган в панике заметался туда-сюда: ему оказалось некуда бежать! С одной стороны забор, с другой стороны забор, и с третьей стороны тоже забор (ведь улица заканчивалась тупиком), а с четвёртой стороны приближается Силачёв. Тогда парень кинулся к ближайшему забору и полез через него.
Хотя забор был высокий, долговязый хулиган довольно быстро вскарабкался на него благодаря своему большому росту. Михаил Николаевич успел добежать до противника и даже поймал его одной рукой за штанину, но последним отчаянным усилием хулиган перевалился на другую сторону, полетел вниз и скрылся из виду. Судя по звуку падения, он приземлился в сугроб и, скорее всего, не пострадал.
Силачёв, тяжело дыша, остановился. Он мог бы тоже перелезть через забор и продолжить погоню, но решил, что забираться на территорию чужой дачи без крайней необходимости не следует. Махнув рукой, он осмотрел поле битвы. Полный порядок: пять нокаутированных, четверо валяются одной живописной группой, а пятый поодаль.
Михаил Николаевич подошёл к одному из парней, порылся в его карманах и достал оттуда свой мобильник. Теперь можно было идти.
И вдруг из-за забора, где скрылся последний, шестой хулиган, раздался свирепый лай и торжествующее плотоядное рычание, а потом – душераздирающие крики:
– А-а-а!!! Помогите!!! Уберите овчарку!!! Ногу, ногу отпусти!!! Помогите!!! А-а-а!!!
Оказывается, парень второпях спрятался как раз на той даче, которую охраняла злая собака! Силачёв едва не рухнул от хохота.
– Так тебе и надо, придурок! – громко констатировал он и продолжил свой путь.

* * *

Удивительно, но этот эпизод, в общем-то обычный для Силачёва, стал концом его милицейской карьеры (действие происходит в то время, когда милиция ещё не была переименована в полицию). Ему просто не повезло: один из хулиганов пострадал слишком сильно. Сторожевая овчарка так неудачно укусила его за ногу, что парень остался хромым и даже получил инвалидность. В сравнении с ним, его товарищи, можно сказать, отделались лёгким испугом.
Местной милиции не составило никакого труда вычислить и найти Силачёва – впрочем, он и не думал прятаться, полностью уверенный в своей правоте. Во-первых, он продемонстрировал блестящее искусство рукопашного боя, на которое мало кто способен. Во-вторых, хулиганы запомнили его основные приметы и дом, откуда он выходил. Этого оказалось более чем достаточно.
Родители пострадавшего, люди довольно влиятельные, подняли шум и привлекли к делу правозащитников, а те, не разобравшись, пришли к выводу, что пьяный Силачёв первым начал драку и избил детей. Как назло, Силачёва уже давно мечтали подсидеть некоторые коллеги по работе. Теперь, пользуясь случаем, они стали играть против него.
В результате грянул большой скандал, и Михаил Николаевич вылетел со службы. Некоторые СМИ, забыв о том, что он знаменитый сыщик, начали писать про него всякие гадости (где-то даже мелькнула фраза «оборотень в погонах»). Вдобавок от него сбежала девушка, не выдержав тяжести свалившихся на него проблем. Правда, девушка неправильно представляла себе материальное положение Силачёва: она решила, что после увольнения он останется без средств. Как же она ошибалась! Да и чёрт с ней.
На самом деле Михаил Николаевич был достаточно обеспеченным человеком, чтобы прожить с комфортом всю оставшуюся жизнь, нигде не работая (об источниках его богатства мы узнаем чуть позже). Но так как энергичная натура не позволяла ему бездельничать, то, вылетев из милиции, он всё равно стал искать, чем заняться. Сначала он подумывал стать тренером по боксу или по боям без правил – и там, и там его бы оторвали с руками, как незаменимого специалиста. Однако очень скоро его мысли приняли совсем другое направление. Как-то вечером, попивая чай за компьютером, он наткнулся на объявление в интернете: «Продаётся дача в Новгородской области».
Силачёв заинтересовался. Дачи у него до сих пор не было, потому что раньше он почти не имел свободного времени. Но теперь, когда он оказался без работы, да ещё и без девушки, свободное время сразу появилось, к тому же его мало что удерживало в Петербурге. Он решил поселиться на природе, жить в своё удовольствие и заниматься сельским хозяйством. В сельском хозяйстве он неплохо разбирался, так как всё детство прожил в Коломягах, которые тогда были пригородной деревней под Питером, и у его семьи имелся свой садово-огородный участок. В детстве Силачёв поработал там немало.
Откликнувшись на объявление, Михаил Николаевич поехал смотреть дачу – и то, что он увидел, чрезвычайно ему понравилось. Дача находилась в двухстах пятидесяти километрах от Петербурга, в окрестностях города Окуловка и железной дороги Питер – Москва. Это была одноэтажная избушка в деревне. Её продавал житель Твери, собиравшийся свалить за границу. Население деревни состояло из дачников и местных, но дачники приезжали сюда только летом. Поэтому пока большая часть домов пустовала, а в деревне жили всего несколько человек. Но и летом тоже два дома оставались нежилыми. Избушка, которую выставили на продажу, находилась на краю деревни и вдобавок на берегу большого озера, а соседей рядом не было, потому что именно ближайшие два дома и пустовали круглый год. Силачёв так обрадовался, что купил дачу, не торгуясь.
Но, хотя она имела самое лучшее местоположение, Михаил Николаевич сразу решил её перестроить. Все постройки на его участке – дом, сарай, туалет и забор – порядком обветшали, а гаража и вовсе не было. К тому же Силачёв не испытывал ни малейшего уважения к деревянному зодчеству, так как ставил во главу угла вопросы пожарной безопасности. Начать он хотел с забора, который буквально держался на соплях. Вместо прогнившего деревянного забора Михаил Николаевич запланировал кирпичный, с высокими металлическими воротами и домофоном. Строительные работы он собирался по возможности выполнять сам, без посторонней помощи – так интересней.
Он взял с собой вещи, без которых не мог обойтись, и переехал сюда – как минимум до начала следующей зимы, а то и насовсем. Квартиру в Петербурге он оставил своему старшему сыну, у которого были проблемы с жильём. Перед отъездом из Питера Силачёв купил в секс-шопе семь комплектов самых разнообразных наручников, а затем привёз их на дачу и развесил по стенам – в память о милицейской службе.

ГЛАВА 2

Михаил Николаевич проснулся, оделся и вышел на улицу. Стояло тёплое, солнечное апрельское утро, где-то далеко-далеко слышался собачий лай. Во дворе, в правом углу, лежали под брезентом две пирамиды кирпичей, купленных для постройки нового забора. Их привезли позавчера. Одна пирамида – белый кирпич, другая – красный.
Силачёв решил глянуть на озеро. Для этого ему достаточно было обойти дом, и он оказывался на берегу. Зато увидеть озеро из окна он не мог, потому что окна в доме были предусмотрены только с двух сторон – на главном фасаде и на одном из боковых. Но Силачёва это не беспокоило, всё равно ведь он собирался перестраивать дом с нуля.
Озеро уже частично вскрылось: у берегов лёд везде растаял, а в середине остался. И там, на льду, вскинув голову кверху, восседал величественный белый медведь.
«Это что такое?! Откуда тут медведь появился?»
Михаил Николаевич протёр глаза и снова посмотрел туда же – ничего не изменилось. В середине озера, на льду, сидел настоящий белый медведь!
Силачёв побежал домой за биноклем. У него был бинокль с семикратным увеличением, который быстро нашёлся в сумке с ещё неразобранными вещами. Михаил Николаевич взял его, вернулся на берег и опять глянул на озеро.
Вот теперь картина прояснилась: оказывается, на льду сидел не медведь, а большой белый пёс. Было видно через бинокль, как его пасть открывается и закрывается. С той же стороны доносился и частый – правда, еле слышный – собачий лай.
«Так его нужно снять оттуда. А то утонет!»
К счастью, у Силачёва имелась деревянная лодка, которую он купил вместе с дачей у прежнего хозяина – тому было просто некуда её девать. Лодка лежала вверх дном на берегу. Михаил Николаевич перевернул её, притащил вёсла, надел куртку и, подумав, взял с собой несколько сосисок.
«Может, он голодный совсем. Кто его знает, вдруг он там не первый день уже сидит».
Силачёв отчалил от берега и энергично заработал вёслами. Немного погодя он оглянулся и увидел, что пёс трусцой бежит по льдине навстречу приближающейся лодке.
«Как же он туда попал, интересно? – задумался Михаил Николаевич, продолжая грести. – Одно дело, если в такой ситуации оказываются какие-нибудь горе-рыбаки – это бывает сплошь и рядом. Но ведь собака-то умнее должна быть! Просто удивительно».
Пёс добежал до края льдины и заметался в нетерпении. Наконец Силачёв подъехал к нему. Пёс (теперь было точно видно, что это кобель) перепрыгнул на борт и тут же кинулся к сосискам, лежащим на дне лодки. Он был достаточно редкой породы – белая овчарка – и, надо сказать, довольно толстый, это даже бросалось в глаза. Издали он напоминал белого медведя, но вблизи больше смахивал на поросёнка. Видимо, он не так уж долго дрейфовал на льдине, или же хозяева раскормили его до полного безобразия, так что он и за несколько дней не отощал. Но судя по его поведению, он всё равно здорово проголодался. С невероятной скоростью он уничтожил сосиски одну за другой.
– Ошейник есть, – вслух отметил Михаил Николаевич. – Значит, и хозяин есть!
Он пораскинул дедукцией, размышляя, откуда взялся этот пёс. Сравнительно недалеко отсюда были расположены три населённых пункта. Ближайший из них – деревня, где жил сам Силачёв. Второй, самый большой – посёлок. А третий – дача Петра Андреевича, крупного московского бизнесмена (раньше на этом месте была база отдыха, но он купил её и полностью перестроил). Другие населённые пункты находились гораздо дальше. Пожалуй, их можно было не учитывать.
Что же касается пса, то он не мог быть из деревни, так как Силачёв видел его первый раз. И он не мог быть с дачи Петра Андреевича: там несли службу несколько сторожевых овчарок, но все они были отменно дрессированы и каждая выглядела настоящей машиной для убийства, не то что этот толстячок. Значит, скорее всего, он из посёлка.
Силачёв стал грести к берегу, но не к своему, а к противоположному – посёлок находился в той стороне, в паре километров от озера. Михаил Николаевич решил высадить собаку на том берегу, чтоб не заблудилась.
«Далеко, конечно, – думал он, – ну да ладно. Для меня это будет типа зарядки».
Огромная льдина, с которой он снял пса, занимала большую часть озера, и её пришлось огибать по кругу. Но Силачёва это не беспокоило: он никуда не торопился, ему пока было совершенно нечего делать. Только во второй половине дня он планировал махнуть к Петру Андреевичу. Тот решил устроить сегодня встречу школьных друзей у себя на даче, а Силачёва пригласил в качестве специального гостя, как настоящую знаменитость. Так детям в школе организуют встречи с ветеранами войны и другими заслуженными людьми.
Лодка причалила к берегу.
– Всё, бобик, приехали, – сказал Михаил Николаевич. – Передай своему хозяину, чтобы кормил тебя поменьше.
Пёс выпрыгнул на берег, с бешеной скоростью (насколько позволяло его упитанное телосложение) помчался в лес и скрылся. Михаил Николаевич стал потихоньку отгребать от берега, но вдруг увидел, что пёс так же быстро несётся обратно. На бегу он скулил. Силачёв удивился и перестал грести.
Добежав до самой воды, пёс остановился и залаял, глядя на Силачёва. Потом опять кинулся в лес, почти сразу же выскочил оттуда и снова примчался на берег.
Очевидно, он нашёл в лесу что-то крайне нехорошее. Тогда Михаил Николаевич поплыл обратно к берегу. Пёс начал отходить назад, явно приглашая его следовать за собой.
Силачёв выбрался из лодки, вытащил её подальше на сушу и направился в лес. Овчарка бежала впереди, то и дело останавливаясь и оглядываясь, не отстал ли он. Озеро постепенно исчезало за деревьями.
В лесу кое-где лежал нерастаявший снег. И вдруг Михаил Николаевич увидел впереди, на снегу, труп человека. Пёс остановился около него и громко завыл.
Силачёв подошёл поближе, рассматривая мертвеца. Он не имел видимых признаков насильственной смерти, но его лицо было страшно искажено. Никаких следов на снегу вокруг покойника не было видно – скорее всего, потому, что снег быстро таял: вчера и позавчера стояла почти по-летнему тёплая погода.
Михаил Николаевич вытащил мобильник, с которым никогда не расставался, и стал звонить в местное отделение милиции. Номер этого отделения он, как человек предусмотрительный, записал сразу же, едва успев сюда переехать.

* * *

Дача Петра Андреевича выглядела внушительно. Трёхметровый кирпичный забор с натянутыми поверху колючей проволокой и тоненьким проводом сигнализации, трёхэтажный кирпичный дом размером чуть ли не с Зимний дворец, охрана, сторожевые псы… Впрочем, сторожевых псов как раз сегодня – по случаю праздника – убрали подальше, в подвальное помещение, чтобы они не мешали многочисленным гостям.
Силачёв прибыл к шести часам вечера, как и договаривались, но само мероприятие началось гораздо раньше. На парковочной стоянке справа от дома расположились несколько автомобилей и даже автобус – вероятно, на нём приехала большая часть гостей. Силачёв припарковал свой белый «Мерседес» и пошёл в дом. На первом этаже работал гардероб. Снимая куртку-ветровку, Михаил Николаевич поинтересовался:
– А что, тут всегда работает гардероб?
Он ещё ни разу не был в гостях у Петра Андреевича. Зато Пётр Андреевич, наоборот, уже дважды побывал в гостях у Силачёва: он проявил большой интерес к легендарному сыщику и познакомился с ним при первой же возможности.
Гардеробщик, весьма проворный и расторопный малый лет двадцати пяти, принял куртку и ответил:
– Да нет, конечно. Только по большим праздникам, когда народу много. А так я вообще-то дворник.
– Понятно, – сказал Силачёв и направился в банкетный зал, который легко было найти по доносившемуся оттуда шуму.
Банкетный зал своими размерами напоминал школьный спортзал или столовую. Он занимал сразу два этажа, так что потолок находился на высоте шести-семи метров. В зале было не меньше двадцати столиков, за которыми сидели многочисленные гости. Справа от входной двери находилась эстрада – большая площадка на возвышении, где стояли музыкальные колонки, три микрофона и прочая аппаратура. Играла нетяжёлая расслабляющая музыка.
За одним из столиков расположился сам Пётр Андреевич. Это был мужик довольно высокого роста (примерно метр восемьдесят), с солидной бородой, делавшей его похожим на дореволюционного купца, чрезвычайно крепкий и мускулистый: в молодости он серьёзно занимался несколькими видами спорта, особенно пауэрлифтингом и культуризмом. Судя по внешнему виду, он и сейчас регулярно тренировался – несмотря на своё могучее телосложение, он был очень подтянутым, без лишнего веса.
Пётр Андреевич сидел лицом к двери и поэтому заметил Силачёва сразу, едва тот появился в банкетном зале. Вскочив с места, хозяин вышел навстречу сыщику.
– Привет, Михаил Николаич! – они обменялись рукопожатием. – Ты не против, если я тебя громко представлю всем присутствующим? Ведь ты у нас почётный гость – можно сказать, приглашённая суперзвезда.
Силачёв засмеялся:
– Ну, давай. Я не возражаю!
Пётр Андреевич поднялся на эстраду и отключил музыку. Взяв один микрофон, он громко и торжественно произнёс:
– Дамы и господа! Я хочу представить вам нашего почётного гостя – знаменитого сыщика, знатока всех видов единоборств, профессионального боксёра и многократного участника боёв без правил, Михаила Николаевича Силачёва!
Раздались бурные продолжительные аплодисменты. Силачёв слегка поклонился и, не удержавшись, расплылся в широкой улыбке: хоть ему и понравилось, как его встречают, но в то же время стало очень смешно. Пётр Андреевич снова включил музыку, спустился с эстрады, сказал сыщику: «Прошу следовать за мной» и направился к своему столику. Михаил Николаевич последовал за ним.
За столиком сидел ещё один человек, на вид лет тридцати пяти, с мощной копной тёмных волос и с длинными усами, изогнутыми книзу, как у запорожского казака. Он встал и оказался выше Силачёва ровно на голову, то есть приблизительно метр девяносто два.
– А это Ганс, – представил его Пётр Андреевич.
Силачёв и Ганс обменялись рукопожатием.
– До сегодняшнего дня он работал управляющим у меня на даче, – продолжал Пётр Андреевич. – Но сегодня, к моему величайшему сожалению, он отбывает на свою историческую родину – в Германию. На ПМЖ. Так что мы решили совместить два мероприятия: встречу моих одноклассников и проводы Ганса. Вообще-то, я очень огорчён, потому что он абсолютно незаменимый человек.
– Да ладно вам! – засмеялся богатырь и махнул рукой.
– Я серьёзно. Так и есть. Ну что ж: давайте выпьем за то, чтоб тебе там хорошо жилось!
Ганс начал наливать водку себе и Петру Андреевичу, но Силачёв вовремя предупредил:
– А я не пью. Что у вас тут есть безалкогольного?
Несколько лет назад Михаил Николаевич собрался окончательно перейти на здоровый образ жизни: курить он вообще никогда не пробовал, а тут решил отказаться ещё и от спиртного. Это ему почти удалось, но иногда он всё-таки выпивал по очень большим праздникам. Последний раз такое событие произошло в самом начале нашей повести – и, собственно, привело к увольнению Силачёва из милиции (хотя трудно сказать, чем бы всё закончилось, будь он тогда трезвым). Вот после того случая он и решил не употреблять алкогольных напитков даже по очень большим праздникам.
Пётр Андреевич не стал спорить.
– Безалкогольного, говоришь? Ну, кое-что есть. Вот это апельсиновый сок, вот это вишнёвый, а это морс.
Силачёв налил себе вишнёвого сока.
– Ну, – провозгласил Пётр Андреевич, – за тебя, Ганс! Чтоб тебе хорошо устроиться на новом месте.
Выпили. Пётр Андреевич достал мобильник, набрал нужный номер и отдал распоряжение:
– Начинайте делать горячие закуски. Уже пора!
Потом набрал другой номер и отдал ещё распоряжение:
– Ну-ка, ребята, приготовьте силомер!
Затем, убирая мобильник в карман, он сказал:
– Ну что, Ганс, пойдём потешим публику.
– А что сейчас будет? – заинтересовался Силачёв.
– Увидишь.
Пётр Андреевич встал из-за столика и направился к эстраде. Ганс пошёл за ним. Они поднялись на эстраду, Пётр Андреевич отключил музыку и произнёс в микрофон:
– А сейчас я хочу устроить небольшое соревнование. Недавно мне подарили одну игрушку, которая называется «светофор». Это такой пружинный силомер, а к нему присоединено устройство с тремя лампочками: красной, жёлтой и зелёной…
Вдруг у него за спиной распахнулась незаметная дверца – кусок стены открылся вовнутрь – и на эстраду вышел парень, который нёс в руке какой-то хитрый аппарат. Силачёв догадался, что это мероприятие, судя по всему, планировалось заранее. Парень вручил аппарат Петру Андреевичу.
– Вот смотрите! – продолжал Пётр Андреевич. – Это пружинный силомер, внутри которого находятся электрические контакты. С помощью жёсткого троса он соединён вот с этим миниатюрным светофором. Внутри троса, естественно, идут соединительные провода. Если физически крепкий человек как следует сожмёт силомер, то включится красный свет. Если то же самое сделает очень крепкий человек, то включится ещё и жёлтый свет. Ну, а если… в общем, теоретически можно сделать так, чтобы включился ещё и зелёный, но на практике это пока никому не удавалось. Все желающие могут выйти сюда и попробовать! Прошу! Только, чур, одной рукой, а не двумя.
Присутствующие оживились. Больше десяти человек встали со своих мест, вышли на эстраду и построились в очередь. Среди них даже была одна женщина, здоровенная, как шкаф. Пётр Андреевич засмеялся и сказал ей: «Наташа, ну это развлечение не для тебя» – на что она ответила: «Это что ещё за мужской шовинизм? Дайте попробовать!»
Силачёв сидел за столиком, ел салат и с интересом наблюдал за соревнованием. Добровольцы один за другим выжимали пружину аппарата, но пока безрезультатно – «светофор» не загорался. Один из потерпевших неудачу хитро улыбнулся и заявил:
– У светофора батарейки сели!
– Этот прибор заряжается как мобильник, – ответил Пётр Андреевич.
– Так, может, его не зарядили сегодня?
– Зарядили, я сам проверял.
– Что-то я сомневаюсь!
Тут за дело взялась шкафообразная Наташа, но и у неё ничего не получилось. После неё попробовал свои силы респектабельный бородатый интеллигент в очках и в свитере – тоже безуспешно.
Зато следующему добровольцу удалось зажечь на «светофоре» красный свет. Это был худощавый, но жилистый дядька ростом под два метра – ещё выше Ганса.
– Поздравляю, Толя! – сказал Пётр Андреевич. – Вот видите, всё работает. Просто уметь надо!
Теперь остался только один желающий, но ему «светофор» не покорился. Правда, он решил добиться успеха любой ценой и уже взял пружину двумя руками, но Пётр Андреевич погрозил ему пальцем, строго сказал: «Не жульничай!» и забрал силомер.
– Ну, где же ещё добровольцы? – вскричал Пётр Андреевич, увидев, что очередь закончилась. – Неужели всё? Ну, давайте тогда я сам попробую!
Могучей рукой он выжал пружину силомера, и на «светофоре» загорелись одна за другой две лампочки: сначала красная, а потом и жёлтая. Раздались аплодисменты.
– Во как надо! Ганс, попробуй теперь ты.
Ганс попробовал и тоже сумел зажечь красный и жёлтый свет. Присутствующие снова разразились аплодисментами.
– Отлично! – похвалил Пётр Андреевич. – Ну что, есть ещё желающие?
Силачёв встал из-за столика и направился к эстраде.
– А можно мне попробовать? – спросил он.
– Давай, конечно, – кивнул Пётр Андреевич. – Забирайся сюда.
Михаил Николаевич поднялся на эстраду, взял силомер, пружина которого целиком исчезла в его огромной ручище, и сдавил. И тогда «светофор» вспыхнул всеми тремя лампочками: красной, жёлтой и зелёной!
Народ громко зааплодировал, но Силачёв на этом не остановился. Теперь он взял пружину другой рукой, левой, и снова сдавил. Загорелись красная и жёлтая лампочки. Силачёв продолжал давить, сделав зверское лицо. И наконец «светофор» снова загорелся всеми тремя цветами!
Публика пришла в полный восторг. Аплодисменты долго не прекращались. Михаил Николаевич протянул силомер хозяину, на лице которого читалось полное обалдение. Ганс, судя по его лицу, тоже был весьма удивлён.
– Ну-у… – растерянно произнёс в микрофон Пётр Андреевич. – По-моему, на этом соревнование можно заканчивать.
Он вернул «светофор» парню из обслуживающего персонала, снова включил музыку и пошёл на своё место. Силачёв и Ганс потянулись за ним.
– Слушай, Михаил Николаич, – сказал хозяин, когда они снова расселись за столиком, – как ты это сделал-то?
– Ну, – засмеялся Силачёв, – если говорить о физических упражнениях, то мой самый главный талант – мощнейшее рукопожатие. Я им с детства обладаю. Ни в каких единоборствах я ни разу не становился чемпионом мира – до этого мне ещё далеко было – но я бы им обязательно стал, если бы устроили официальные соревнования, кто больше выжмет на силомере. Уж в своей весовой категории я бы точно всех вынес.
– А сколько ты выжимаешь на обычном силомере, со шкалой?
– Сколько шкала позволяет.
– Я тоже. На силомере до ста килограмм я выжимал каждой рукой по сто.
– А я выжимал каждой рукой по сто двадцать.
– А разве такие силомеры бывают? – удивился Пётр Андреевич.
– Да, мне такой попадался.
– Пётр Андреевич, – вмешался в беседу Ганс, – извините, но мне скоро уезжать. Давайте выпьем последний раз, и я поеду.
– Что ж вы – пьяным за руль? – забеспокоился Силачёв.
– Да нет, меня отвезут.
– А горячие закуски не будешь? – спросил Пётр Андреевич.
– Уже не успею.
– Ну ладно.
Ганс налил Петру Андреевичу и себе коньяку, Силачёв налил себе апельсинового сока, и они выпили на прощание. Затем Ганс вынул мобильник, позвонил и сказал:
– Коля, я сейчас выхожу. Можешь подъезжать.
Он поднялся из-за стола, попрощался с Силачёвым и пошёл к выходу. Пётр Андреевич отправился его провожать.
Михаил Николаевич остался за столиком один и довольно развалился на спинке стула, чувствуя себя настоящей суперзвездой. И правда, после силовых трюков на него с восхищением, не отрываясь, смотрел весь зал. Обстановка была очень приятная, вокруг сидели приличные люди (неприличных Пётр Андреевич сюда бы и не пригласил), играла спокойная задумчивая музыка. Конкретно в этот момент звучала песня «It’s a wonderful, wonderful life», но и остальной репертуар был примерно в том же духе – вероятно, Пётр Андреевич сам подбирал музыку к сегодняшнему вечеру.
И вдруг Силачёв ощутил на себе чей-то крайне недоброжелательный взгляд. Он осмотрелся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Однако ощущение осталось. Интуиция тут же подсказала: «Кому-то ты здесь очень мешаешь».
Михаил Николаевич обладал поистине сверхъестественной интуицией. Если она срабатывала, то не ошибалась никогда. Силачёв насторожился: ведь его представили всем присутствующим как знаменитого сыщика, и если он кому-то очень мешал – это могло означать, что здесь готовится преступление.
Вернулся Пётр Андреевич. Тут же подошёл официант с тележкой и расставил на столе всё, что привёз. Сначала – горячие закуски: две тарелки, в каждой из которых было по два очень аппетитных бифштекса и жареная картошка с луком. Потом – небольшие закрытые стаканчики и бутылочки со сметаной, майонезом и тремя видами соусов: кому что больше по вкусу. И, наконец, длинную тарелку, заполненную бутербродами с красной икрой.
– Спасибо, – кивнул Силачёв, взял одну тарелку с горячей закуской, щедро добавил туда сметаны и начал неторопливо есть.
– Ну вот, – сказал Пётр Андреевич, открывая бутылочку с острым соусом, – буду теперь искать нового управляющего. Может, ты попробуешь?
– Спасибо за доверие. Кстати, у тебя сегодня охрана хорошая?
– Ну ты даёшь! – расхохотался Пётр Андреевич. – Прямо сразу вступил в должность. Хоть бы поинтересовался, какую я тебе зарплату предложу. А охрана-то у меня хорошая. Правда, мы заперли в подвале сторожевых псов, чтобы они не загрызли никого, но и без них моя дача – неприступная крепость. Куча вооружённых охранников, трёхметровый забор с колючей проволокой поверху, скрытые видеокамеры в доме и во дворе, и ещё, конечно, сигнализация на заборе и в некоторых других местах – если она сработает, то приезжает группа быстрого реагирования. Этого достаточно?
– Ну… на первый взгляд, пожалуй, достаточно.
К сожалению, интуиция Силачёва работала хоть и безошибочно, но совершенно неуправляемо. Поэтому она не подсказала ему, действительно ли здесь замышляется преступление, и если да, то какое именно. А могла бы и подсказать – в его практике были даже такие случаи. Теперь же он не знал, чего остерегаться.
Пётр Андреевич обильно полил горячую закуску соусом, перемешал и попробовал.
– Ух как вкусно получилось! А ты бы лучше позаботился о своей собственной безопасности – твоя-то дача вообще как проходной двор.
– Уже нет, – возразил сыщик. – Сегодня я завёл сторожевого пса.
– Какая порода?
– Белая овчарка.
– А, знаю, знаю: официально эта порода называется «белая швейцарская овчарка». Сокращённо – Бэ-Шэ-О. Где ж ты такого купил?
– Нигде, – ответил Силачёв. – Сегодня утром он дрейфовал на льдине по нашему озеру. Ну, я увидел это безобразие и снял его оттуда – у меня же лодка есть.
– Да ты прямо дед Мазай! – снова рассмеялся Пётр Андреевич. – Значит, ты спас его и решил оставить у себя?
– Да это не я решил. Это он решил! Мне от него было не отделаться. Даже когда я к тебе поехал, он сначала пытался сесть со мной в машину, а потом, когда я его выгнал, он побежал за машиной вдогонку. Пришлось его привязать как следует. А цепь я ещё не купил, поэтому привязал его к дверной ручке проводами…
Пётр Андреевич развеселился ещё больше.
– Проводами к дверной ручке?! Ну ты даёшь! А ошейник-то у него есть?
– Ошейник имеется.
– А, ну, значит, и хозяин тоже имеется. Придёт и заберёт у тебя собаку.
– Так я и не против, но пока что-то его не видно.
– А ты напиши объявление и расклей по деревне и по посёлку. Что вот, мол, нашёл собаку породы Бэ-Шэ-О. И хозяин сразу найдётся.
– Кстати, – вспомнил Силачёв, – ты представляешь, из-за этого пса я наткнулся на покойника!
И он рассказал Петру Андреевичу, как довёз собаку до берега и выпустил, и как пёс обнаружил человеческий труп.
– …Я, естественно, вызвал милицию. Когда они приехали, я им всё рассказал и показал, а потом поплыл домой через озеро. А пёс, ты представляешь, прибежал ко мне домой по берегу вокруг озера. Ну, я его прогонять не стал… тем более, я как раз собирался завести сторожевую овчарку. Вот и завёл.
– А кто этот покойник-то был?
– Понятия не имею. Милиция его не узнала, да и причину смерти ещё не выяснили.
– Загадочная история… Слушай, а что, если пригласить за наш столик вон того товарища? – Пётр Андреевич показал на бородатого интеллигента в очках и в свитере, одного из участников аттракциона с силомером. – Это Лёха Павлов, профессор антропологии или что-то в этом роде. С одной стороны, он интересный собеседник, а с другой стороны, его сосед, кажется, уже дошёл до кондиции…
И точно: сосед Павлова по столику лежал, уткнувшись физиономией в этот самый столик. Видимо, он выпил лишнего и заснул.
Пётр Андреевич достал мобильник, набрал номер и сурово произнёс:
– Вы что это за порядком не следите? Один из гостей перепил, а вы – ноль внимания! Я же говорил: если будут такие случаи, гостей отводить в комнаты на втором этаже и укладывать спать со всеми удобствами! Ну-ка сюда, быстро!!
Затем он встал и сам направился к столу Павлова. Вскоре туда прибежали и трое охранников. Пётр Андреевич пригласил профессора к себе за стол, а охранники аккуратно подняли его пьяного соседа и увели.
– Здравствуйте, Михаил Николаевич, – сказал профессор, подходя к Силачёву и обмениваясь с ним рукопожатием. – Меня зовут Алексей Викторович. – Он сел на свободное место. – Вы знаете, ваше выступление с этим, как его… «светофором», меня просто потрясло! Первый раз вижу человека, который оказался сильнее нашего Петьки…
Пётр Андреевич в это время ещё раз позвонил по мобильнику и велел принести новый комплект посуды.
– …Кстати, – продолжал Алексей Викторович, – а сколько вам лет? Если не секрет, конечно.
– Пятьдесят три, – ответил Силачёв.
– Ничего себе, так вы ещё и старше нас! Мы-то все шестьдесят третьего года рождения – кроме нескольких, так сказать, второгодников. Они – шестьдесят второго.
– А я – пятьдесят седьмого.
– Слушай, а чего это Сашка так напился? – спросил Пётр Андреевич, закончив разговор по мобильнику.
– Не знаю, – ответил Павлов. – Я сам удивился. Мне казалось, он и выпил-то немного. Наверно, ему много не надо: две-три рюмки – и поплыл.
– Очень жаль, он пропустит самое интересное. Скоро банкетный зал превратится в домашний кинотеатр, и мы посмотрим пару-тройку отличных фильмов! Я очень тщательно их отбирал, чтобы по возможности всем понравились.
– Да ну, так не бывает, – засмеялся Алексей Викторович. – Нас тут сорок с лишним человек, на всех не угодишь.
– Это у вас был такой большой класс? – удивился Силачёв.
– Да нет, ну что вы. Петька собрал здесь не только наш класс, но и три параллельных. Ну, из тех, кто согласился приехать. А некоторые даже с мужьями-жёнами явились.
Подошёл официант и принёс чистую посуду для Алексея Викторовича.
– Спасибо, – сказал тот и сразу переложил на свою тарелку три бутерброда с красной икрой. Потом обратился к Силачёву: – Скажу вам как учёный-антрополог: вы – настоящий неандерталец, в хорошем смысле слова. Знаете, неандертальцы – это был самый физически мощный вид древних людей. Средний мужской рост у них был всего метр шестьдесят, но при этом они весили восемьдесят пять – девяносто килограммов и обладали чудовищной силой…
– Ну, я всё-таки ростом повыше, – ответил сыщик. – Да и полегче чутка. Килограмма на восемьдесят два, наверно, потяну.
– Слушай, Лёха, – попросил Пётр Андреевич, – а расскажи нам что-нибудь интересное из области твоей науки.
– Это можно. Вот, например, совсем недавно учёные открыли новый вид первобытного человека. Дело было так: два года назад в Алтайском крае, в одной пещере, обнаружили человеческие останки. Правда, это был не целый скелет, а всего-навсего один палец. Но этого оказалось достаточно, чтобы сделать открытие. Палец отправили на экспертизу, долго изучали и недавно, наконец, пришли к выводу: он принадлежит особой разновидности древних людей, науке ещё неизвестной!
– Да разве можно по одному пальцу это определить? – не поверил Пётр Андреевич.
– В наше время – запросто. Учёные исследуют генетический код, ДНК… тут и одного пальца хватает. Так вот, сразу возник вопрос: как назвать эту разновидность древнего человека. А нашли-то его в пещере, которая называется Денисова пещера – там, кстати, археологи уже много лет работают и много чего нашли. Ну и пока, по названию этой пещеры, новый вид человека так и назвали: «Денисов». Меня очень развеселила одна статья в интернете – там было написано буквально следующее: «Как выяснилось, в этой части современной России бок о бок жили три разновидности людей – Хомо Сапиенс, неандертальцы и Денисов!»
Силачёв и Пётр Андреевич рассмеялись.
– У меня есть один знакомый по фамилии Денисов! – вспомнил Пётр Андреевич. – Наверно, он как раз и произошёл от того доисторического человека. – И, посмотрев на часы, добавил: – Ну что, мужики, я думаю, пора начинать вечерний киносеанс.
Он встал из-за стола, вышел на эстраду и, выключив музыку, объявил в микрофон:
– Дамы и господа, предлагаю вам посмотреть два-три хороших фильма. Для начала я приготовил новый фильм, который и сам ещё не смотрел – он называется «Аватар»!
Публика зааплодировала.
– Сейчас я включу технику, и начнём!
Он спрыгнул с эстрады и покинул банкетный зал. Немного погодя к столику, где сидели Силачёв и профессор, подъехал официант с тележкой. Но, посмотрев на него, Михаил Николаевич заметил, что это не штатный официант, а дворник-гардеробщик.
– Горячие закуски желаете? – спросил он.
– Не откажусь! – радостно потёр руки Алексей Викторович. – Дайте мне, пожалуйста, бифштексов, штучки три.
– А мне ничего не надо, – сказал Силачёв, – уже наелся.
Официант положил на тарелку профессора три бифштекса и вдруг обратился к Силачёву:
– Михаил Николаевич, у меня к вам просьба. Я, собственно, поэтому и подменил одного из штатных официантов. Вы знаете, я много читал о ваших подвигах в борьбе с преступностью, и вы, можно сказать, стали моим кумиром. Если бы мне позволяло здоровье, я бы взял с вас пример и пошёл работать в милицию. И раз уж вы оказались у нас в гостях, то я хотел вас попросить: можно мне с вами выпить?
Ловко и быстро, как фокусник, он извлёк с нижнего этажа тележки две больших рюмки, наполненных кристально чистой, прозрачной жидкостью. Одна рюмка была простая, без всяких украшений, а другая отделана замысловатым резным рисунком – и он протянул её Силачёву.
Но Михаил Николаевич ответил на его просьбу отказом:
– Понимаешь, какое дело… Мне очень жаль тебя разочаровывать, но в последнее время я отказался от употребления спиртных напитков.
– Как! Совсем?!
– Совсем. Больше не буду пить никогда, ни с кем и ни по какому поводу. Бери с меня пример! Тем более, как я понял, у тебя не всё в порядке со здоровьем.
Собеседник явно стушевался и, пробормотав: «Извините», поставил обе рюмки в тележку, на прежнее место, и торопливо отъехал.
– Жёстко вы его отфутболили! – заметил Алексей Викторович.
– Почему жёстко? – удивился Силачёв. – Я с ним вроде бы вежливо разговаривал.
– Ну, это было как-то немного не по-русски, что ли…
– Главное, что это было правильно. А остальное уже дело десятое.
Тут вернулся Пётр Андреевич.
– Ну, – спросил его профессор, – и где же фильм?
– Сейчас, сейчас, мужики. Я там установил трёхминутную задержку, чтобы самому успеть вернуться сюда!
И точно, в банкетном зале вдруг начал медленно гаснуть свет, а позади эстрады с потолка стал спускаться громадный экран. Народ опять зааплодировал, и фильм начался. Это был до предела насыщенный спецэффектами фантастический боевик о войне землян с инопланетянами. Причём земляне, что любопытно, выступали агрессорами – обычно в таких фильмах всё как раз наоборот.
Пётр Андреевич пришёл в полный восторг. Зато Силачёву кино не очень понравилось: он вообще не увлекался фантастикой с инопланетянами, к тому же в фильме, на его взгляд, было многовато истерики и соплей. Где-то под конец фильма, когда воюющие стороны планировали генеральное сражение, Петру Андреевичу пришла в голову интересная идея, и он, стараясь не отрываться от экрана, обратился к Силачёву:
– Михаил Николаич! А как ты смотришь на то, чтобы поехать поохотиться? Я запланировал это мероприятие через недельку и могу взять тебя с собой.
– Не, я такие развлечения не люблю. Правда, по роду своих двух профессий – милиция и единоборства – я всё время охотился на людей, но это совсем другое дело. Звери-то в чём провинились?
– Так охота, считай, те же единоборства. Чисто спортивный интерес. Честное, равное противостояние…
Услышав последнюю фразу, Силачёв поднял хозяина на смех:
– Чего-чего?! Равное противостояние?! Ага, щас! Да я вообще не промахиваюсь, чтоб ты знал!
– И то верно, – поддержал его Алексей Викторович. – Если б это было равное противостояние, то количество убитых зверей было бы равно количеству съеденных охотников.
– Ничего вы не понимаете, мужики, – огорчился Пётр Андреевич. – Ладно, давайте фильм смотреть.
– Фильм-то, в общем, неплохой, – заметил Алексей Викторович, – но вот эта борьба учёных и военных уже давно стала избитым штампом, который переходит из одной картины в другую. Такие штампы надоедают в конце концов.
– Не нравится – придумай чего получше! Фильмов-то много снимают, как тут не повторяться.
Большинство зрителей были довольны, а некоторые даже очень. Правда, кино смотрели не все. По крайней мере один человек нашёл себе занятие поважнее – закрывшись в туалете, чтоб никто не мешал, он вполголоса вёл деловой разговор по мобильнику:
– …Слушай, это реальная проблема. Пока он здесь, начинать нельзя! Пусть он заснёт или свалит отсюда, тогда начнём. Убрать? Не-е, не получилось, пытался уже. Ты б хоть сказал мне, что он не пьёт. Слушай, давай отменим всё дело, я подставляться не хочу! Да чего ты орёшь-то сразу? Тебе легко оттуда командовать, а был бы ты на моём месте… Ну ладно, ладно, будем ждать. Не шуми. Как расклад поменяется, я тебе позвоню. Всё, отбой.

* * *

Фильм закончился. Сработала автоматика, и в банкетном зале включился свет, но экран продолжал висеть, закрывая стену: ведь Пётр Андреевич планировал показать ещё как минимум один фильм, а то и два.
– Отличное кино, – восхищённо произнёс Пётр Андреевич. – Слушай, Михаил Николаич, у меня тут идея появилась… Ты правда так хорошо стреляешь, что вообще не промахиваешься?
– Ну да.
– Давай тогда устроим ещё одно представление. У меня во дворе висит провод, который никуда не подключён. Бывшая сигнализация. Сможешь в него попасть из ружья? Только издали, а то иначе будет неинтересно.
– Ну, если ружьё хорошее, то смогу.
– Ружьё хорошее, не сомневайся! Моё личное. Изготовлено по индивидуальному заказу.
– Погоди, а как там с освещением? Время-то уже позднее, на улице темно.
– Обижаешь, Михаил Николаич. У меня такое уличное освещение, что ночью может быть ещё светлее, чем днём!
– А провод точно никуда не подключён?
– Абсолютно точно! Недавно у меня на даче переделали всю сигнализацию, поэтому он больше не нужен. Его просто снять не успели.
– Ну, если так – тащи ружьё!
Пётр Андреевич ушёл. Силачёв осмотрелся по сторонам, почесал в затылке и задумчиво произнёс:
– Да-а-а… До чего же у него избушка большая! Сколько нужно уборщиков, чтобы такой дом поддерживать в чистоте.
– С этим отлично справляется одна-единственная уборщица, – ответил Алексей Викторович.
– Да не может быть! Как это?!
– Очень просто. Всё дело в том, что она – чемпионка России по кёрлингу!
– А, тогда понятно.
Вскоре Пётр Андреевич вернулся с ружьём, чем сразу привлёк внимание всех присутствующих. Он поднялся на эстраду и сказал:
– А сейчас вы увидите интересное представление! Наш почётный гость, Михаил Николаевич Силачёв, продемонстрирует нам свою фантастическую меткость в стрельбе: он постарается попасть из ружья в натянутый провод. Это представление будет проходить на улице, так что прошу всех во двор!
Народ потянулся к выходу. Силачёв, которому торопиться было некуда – без него всё равно не начнут – покинул банкетный зал одним из последних. Гости по очереди брали в гардеробе куртки, одевались и выходили на улицу.
Уличное освещение и вправду оказалось очень мощным. Можно даже сказать, чрезмерно мощным: освещался буквально весь двор, и трудно было понять, какое сейчас время суток. На месте хозяина Силачёв отключил бы здесь как минимум половину прожекторов. Впрочем, вполне возможно, что Пётр Андреевич усилил освещение только на время аттракциона со стрельбой.
Пётр Андреевич с ружьём (оно было с вертикально соединёнными стволами) остановился у крыльца и показал пальцем в небо:
– Смотрите, вот он идёт.
Все глянули вверх и увидели тонкий провод, протянутый с крыши дома на крышу беседки охранников.
– Понятно, – ответил Силачёв и взял у хозяина ружьё. – Ну, давайте отойдём подальше.
Он зашагал по двору, Пётр Андреевич и вся публика последовали за ним. Три раза он останавливался и оглядывался, прикидывая расстояние до цели, потом шёл дальше. Наконец остановился у самого забора, развернулся и, проверив, что оба ствола заряжены, неторопливо прицелился.
Несколько секунд вокруг стояла гробовая тишина: все ждали, затаив дыхание. Затем раздался выстрел. Один конец провода сильно дёрнулся и, оторвавшись от крыши беседки охранников, полетел вниз.
И вдруг вся дача погрузилась в кромешную тьму.

* * *

Время было ночное, поэтому моментальный выход из строя системы освещения произвёл большое впечатление на присутствующих. Все были просто в шоке! Даже сам Силачёв, который, разумеется, хорошо знал, куда стреляет, растерянно произнёс:
– Ё-моё, что это я сделал?
– Как это получилось?! – вскричал Пётр Андреевич. – Такого же не может быть!! – и прибавил несколько крепких выражений.
Силачёв достал свой мобильник, снабжённый встроенным фонариком, и включил фонарик. Стало чуть-чуть светлее, хотя, конечно, ненамного. Пара человек последовала его примеру.
– Во чёрт… и как назло, Ганса нет. Серёга, ты где? – позвал Пётр Андреевич.
– Я здесь! – ответил голос из темноты.
– Почему резервное питание не включилось? Оно же врубается автоматически!
– Сам не знаю, сейчас посмотрю.
– Да не лезь туда, вызывай электриков сразу!
– Хорошо.
– Во всяком случае, – сказал Пётр Андреевич, понемногу приходя в себя, – я уверен, что этот номер произвёл на вас впечатление.
– Ещё какое! – со смехом ответил из темноты женский голос.
– Вообще, случай непонятный. У меня на даче есть резервное питание, которое должно включаться автоматически, если основное питание пропадёт. И проверяли, и включалось… А тут и основное пропало, и резервное не включилось! Чёрт знает что.
– Ну-у… лично я стрелял в тот провод, который отключён, – заметил Силачёв.
– Да это не ты сделал! – успокоил его Пётр Андреевич. – Такое было бы невозможно чисто технически. Это просто так по времени совпало. Наверно, отрубилось электричество, а система запасного питания не сработала, только и всего. Сейчас электрики приедут и всё починят.
– Ну что, пойдём обратно в дом? – предложил один из присутствующих.
– А что там делать-то, без электричества? – возразил другой. – Темно, скучно, ничего интересного. Лучше на улице погуляем, раз такая фигня.
Народ рассредоточился по двору, а кто-то, возможно, всё-таки вернулся в дом – в темноте было не видно. Прошло некоторое время, и за воротами раздался звук подъезжающей машины.
– Ну вот! Кажется, электрики едут, – обрадовался Пётр Андреевич. – Быстро среагировали, молодцы.
Почти тут же у него зазвонил мобильник.
– Алё! – громко заговорил Пётр Андреевич. – Что? Милиция? Какая милиция? Сигнализация сработала?! Спроси, какой контур, первый или второй?! Ох, ё…
Он произнёс непечатную фразу и бегом помчался в дом.
– Что это с ним? – удивился Алексей Викторович.
– Насколько я понимаю, – ответил Силачёв, – сработала охранная сигнализация, и к нам приехала группа быстрого реагирования. Видимо, Петру Андреичу позвонил охранник на воротах.
– А почему сработала сигнализация?
– Ну, тут два варианта. Или от простого отключения электричества, но это вряд ли: там в комплекте с блоком сигнализации должен быть аккумулятор, он сам питается от сети и после отключения электричества работает ещё очень долго. Или… вот тот провод, по которому я стрелял, и был сигнальный, а Пётр Андреич про это забыл.
Но всё оказалось гораздо хуже. После минутного ожидания зазвонил мобильник Силачёва, он поднёс его к уху и услышал плачущий голос хозяина:
– Михаил Николаич, помоги! Меня обокрали!

ГЛАВА 3

Главный кабинет Петра Андреевича располагался на втором этаже, а в кабинете стоял сейф. Неизвестные преступники открыли кабинет, потом открыли сейф и забрали из него всё содержимое подчистую. Между прочим, сейф охранялся отдельной сигнализацией, которая называлась «второй контур». Основная же сигнализация, протянутая по забору дачи, называлась «первый контур».
– А что было в сейфе? – задал естественный вопрос Силачёв. Они с Петром Андреевичем находились в главном кабинете.
– Коллекция редких и старинных монет. Большая коллекция, я её собирал ещё с перестройки…
– И сколько она стоит?
– Я точно не считал, но, скорее всего, миллионов шестьдесят.
– Рублей?
– Каких, нахрен, рублей?! Евро!
Явился один из охранников и привёл с собой приехавший наряд милиции.
– Ребята, меня обокрали, – сказал Пётр Андреевич и им. – Что делать будем?
Осмотр места преступления оказался весьма затруднителен из-за темноты. Поэтому Силачёв, милиционеры и Пётр Андреевич сделали то, что было проще всего: собрали во дворе гостей, охрану, обслуживающий персонал – и начали перекличку. Они предположили, что преступник, вероятно, бежал с дачи. И правда, вскоре обнаружилась нехватка одного человека.
– А где Димка Морозов? – спросил Пётр Андреевич.
Последовала небольшая пауза, а затем раздался ответ:
– Так вы же его за электриками отправили!
Это произнёс один из охранников.
– Да кто тебе сказал чушь такую?! – взвился Пётр Андреевич.
– Он сам. Подошёл к выходу и сказал, что вы послали его за электриками. Ну, я калитку и открыл…
Пётр Андреевич разразился длинной замысловатой речью, в которой единственным приличным словом было несколько раз повторённое слово «уволю». Дождавшись, пока он закончит выступление, Силачёв решил уточнить:
– А Димка Морозов – это кто?
– Да дворник мой!
– Это который гардеробщик?
– Ну да. Ты представляешь, какая сука, а? Всю мою коллекцию унёс!
– Вы знаете, у него с собой ничего не было, – заметил тот же охранник. – Он с пустыми руками вышел.
– Это ничего не значит, – заявил Силачёв. – Сложил похищенное в мешок, перекинул его через забор, вышел с пустыми руками, за забором подобрал мешок и скрылся.
Тут приехала бригада электриков, но сразу восстановить освещение им не удалось – видно, поломка была какая-то хитрая. Правда, Петра Андреевича пока волновало совсем другое. Он вернулся в дом и с помощью Силачёва, который подсвечивал ему фонариком своего мобильника, нашёл бумагу, где были записаны данные Морозова: фамилия-имя-отчество, год рождения, адрес, домашний и мобильный телефоны. Пётр Андреевич стал звонить по этим телефонам, но, конечно, без толку. Затем, несмотря на ночное время, он позвонил напрямую здешнему милицейскому начальству. Сообщив, что его обокрали, он потребовал ввести план «Перехват», прочесать все окрестности и любой ценой поймать похитителя.
Разговор продолжался долго – Пётр Андреевич передал всю полезную информацию о преступнике, которой располагал, а также максимально подробно описал само преступление. Наконец он положил трубку.
– Хорошо хоть телефон стационарный у меня тут есть, – сказал он Силачёву. – А то мобильник от такого длинного разговора мог бы и разрядиться. А зарядить его, получается, негде. Сейчас пойду посмотрю, как там электрики работают…
Он торопливо, насколько позволяла темнота, вышел. Силачёв отключил фонарик и последовал за ним, но не спеша и усиленно дедуктируя на ходу.
«Преступник ушёл отсюда пешком. Возможно, его где-то поблизости ждал подельник на машине. А может, и нет. Дорога тут всего одна, но ребята из группы быстрого реагирования сказали, что по пути им никто не встретился. Конечно, если он шёл пешком, то, увидев в темноте включённые фары, сразу спрятался за деревьями, пропустил машину и пошёл дальше. Он же понимал, что приедут менты! А мог он пойти не по дороге, а в другую сторону? Чёрт, я ещё плохо знаю местность. По-моему, там везде непролазные болота, но это нужно уточнить…»
Он вышел на улицу и остановился. Гости в основном всё так же гуляли по двору. Силачёв продолжал дедуктировать, но вдруг неподалёку раздался крик хозяина:
– Михаил Николаич, ты где?
– Здесь я. – Силачёв подошёл к Петру Андреевичу. – Ну, что там электрики говорят?
– Знаешь, они сами ничего понять не могут. Смотри: до моей дачи электричество доходит исправно. И резервное питание тоже нормально включилось. Оно должно было включиться автоматически – и оно включилось. Но освещения всё равно нигде нет, … … …! – он выругался. – Электрики говорят, что где-то случился обрыв проводов, причём всех сразу – и от основного питания, и от резервного. Как ты думаешь, такое вообще может быть?
– Может, – ответил Силачёв. – Если это была хорошо продуманная диверсия.
– Слушай, а вдруг местная милиция не справится с этим делом? Поможешь им найти мою коллекцию? А я тебе заплачу…
– Обязательно помогу. Причём бесплатно. Денег мне и своих достаточно, даже более чем. Зато у меня есть личные счёты с похитителем. Если разобраться, то он, сволочь, меня использовал! Не исключено, что теперь милиция будет считать меня одним из подозреваемых.
– Да не может быть! За что?
– А ты вспомни: всё началось сразу после того, как я выстрелил. Менты могут расценить мой выстрел как условный сигнал для преступника. Получается, он впутал меня в это дело. Когда я его найду – он пожалеет, что на свет родился!

* * *

Силачёв как в воду глядел. Прибывший утром на дачу майор Орехов – местный оперативник, назначенный расследовать это дело – с ходу объявил его главным подозреваемым. Правда, Пётр Андреевич не оставил от этой версии камня на камне. Сначала он в категорической форме приказал Орехову заткнуться, а потом позвонил его начальству и пожаловался: «ваш сотрудник – натуральный дятел, оскорбляет заслуженных людей». В результате майор получил ещё и от начальства, гнев которого не замедлил обрушиться на него по мобильной связи.
К этому моменту электрики успели восстановить освещение, временно протянув новые провода оттуда, где напряжение ещё было. Теперь они снова искали место обрыва старых проводов.
С майором Ореховым на дачу прибыли эксперт и кинолог с собакой. Милиционеры приступили к своей работе. Силачёв мог бы попробовать к ним присоединиться, но не стал, полагая, что пока ему лучше тут не отсвечивать. Мало того что он был лицо неофициальное, так ещё из-за него пострадал майор Орехов. Не самые подходящие условия для начала совместной работы. К тому же Михаил Николаевич успел тщательно осмотреть место преступления чуть раньше – сразу, как только электрики восстановили освещение. Поэтому он вместе с Петром Андреевичем отправился в банкетный зал, чтобы позавтракать.
В банкетном зале собрались почти все гости, и Пётр Андреевич, взяв микрофон, извинился перед ними за испорченный праздник. Впрочем, никто к нему претензий не имел.
После завтрака Пётр Андреевич собрал Силачёва и Орехова на совещание в одной из комнат первого этажа.
– Ну, – спросил он, – что удалось выяснить?
Майор Орехов, хмурый, сухой, немногословный мужик лет тридцати пяти, начал рассказывать:
– Кабинет и ваш сейф открыли ключами. Вытащив драгоценности, преступник вышел во двор и подошёл к забору. Судя по всему, он перекинул свою добычу через забор. Потом с пустыми руками направился к воротам. Когда его выпустили за ворота, он пошёл по дороге, но метров через десять собака потеряла его след. Учитывая, что преступник должен был подобрать украденные драгоценности в определённом месте за забором, кинолог привёл собаку туда, но и там она не взяла след. Очевидно, использовались препараты, отбивающие нюх у собак. Сейчас наш эксперт работает с видеозаписью ваших камер наблюдения, чтобы получить хорошие фотографии преступника. Пока у нас всё.
– Понятно, – вздохнул Пётр Андреевич. – Хреново – что я могу сказать!
– А у вас есть ксерокопия паспорта вашего дворника? – спросил Орехов.
– Да, сейчас принесу.
Пётр Андреевич вышел, и в комнате наступило молчание. Силачёв вовсю дедуктировал, а Орехов, видимо, просто не желал с ним разговаривать, затаив на него обиду после такого неудачного знакомства. Или тоже дедуктировал.
Пётр Андреевич отсутствовал довольно долго. Наконец он вернулся с листом бумаги и протянул его майору:
– Можешь не возвращать, это я специально для тебя отксерил. И здесь ещё его телефоны записаны, домашний и мобильный.
– Так у тебя есть ксерокс? – сказал Силачёв. – Тогда мне бы тоже пригодилась копия этого документа.
– Отксерим всё, что нужно! – пообещал Пётр Андреевич. – Любые документы и фотки, которые получит майор, получишь и ты.
– Сколько времени преступник работал у вас дворником? – спросил Орехов.
– Один год. Точнее… – Пётр Андреевич немного подумал. – …Год и два месяца.
– По какому графику он работал?
– Неделя через неделю. Оба моих дворника живут в Окуловке, а машин у них нет. Ездить сюда каждый день им было бы очень тяжело: на автобусе путь неблизкий, а тут ведь от автобуса надо ещё пешком долго идти. Вот они сразу на неделю и приезжают. Один всю неделю работает, другой отдыхает, потом меняются.
– При каких обстоятельствах вы его взяли на работу?
Пётр Андреевич пожал плечами:
– При самых обычных. Прежний дворник уволился, появилась вакансия – я его и взял. Работал он, вообще-то, очень хорошо, пожаловаться не на что, ну, кроме вот этой кражи, конечно. Очень старательный был парень, исполнительный, толковый.
– Что же этот толковый парень пошёл работать дворником? – сказал Орехов. – Нет, ну теперь-то мы знаем, в чём дело, но это с самого начала выглядело подозрительно.
– Во-первых, я ему неплохо по здешним меркам платил. Во-вторых, он мне объяснил, что ему очень удобно здесь работать: он, мол, от армии косит.
– И после этого вы взяли его на работу?!!
– Ну да, а что тебя удивляет? Мой сын Вовка тоже мог бы загреметь в армию, если бы у него – точнее, у меня – не было бы денег откупиться от военкомата. Вот я вспомнил Вовку и… Ты тоже меня не понимаешь, да? – повернулся он к Силачёву.
– Да я-то понимаю… – задумчиво протянул Силачёв. – Но судя по последним событиям, парнишка очень грамотно разводил тебя с самого начала. Кажется, его кто-то научил, как на жалость давить.
– Пётр Андреевич, – спросил Орехов, – у кого были ключи от вашего кабинета и от сейфа?
– Ключи от сейфа, основной и запасной, были только у меня. Я проверил – оба на месте, ни один не пропал. Ключи от кабинета, тоже основной и запасной – основной у меня, запасной был у Ганса, моего управляющего. Вчера Ганс уволился и сдал мне ключ, а я его отдал начальнику охраны.
– Где сейчас этот Ганс?
– Уехал вчера вечером. Отправился в Германию на ПМЖ.
– А кто знал, что в сейфе – драгоценности?
– Кроме меня, ещё четыре человека. Трое из них – члены моей семьи: жена, сын и дочка. А четвёртый – мой деловой партнёр, английский бизнесмен мистер Джеральд Потс.
– Ну что ж, – заметил Силачёв, – поскольку членам твоей семьи обворовывать тебя вроде бы ни к чему, то пока – в качестве предварительной версии – я начинаю подозревать этого самого Поца.
– Он не Поц, – поправил Пётр Андреевич. – Он Потс.
– Ну, я в иностранных фамилиях не силён.
– А в чём конкретно ты его подозреваешь?
– В том, что он может быть заказчиком преступления. Исполнитель – Морозов, а он – заказчик.
– Да брось ты, Михаил Николаич, это несерьёзно. Мистер Потс – исключительно порядочный джентльмен, впечатление производит самое положительное…
– Ну да, – усмехнулся Силачёв, – как и Морозов.
В это время в комнату, постучавшись, вошёл главный электрик.
– Мы нашли неисправность! – объявил он. – У вас на первом этаже, в гардеробе, есть потайная кнопка, вмонтированная в стену. Если её нажать, отключает сразу всё электричество. К ней нулевые провода подведены – и от основного питания, и от резервного. Вот её вчера кто-то нажал, и вся дача без «нуля» осталась…
У Петра Андреевича глаза на лоб полезли.
– Какая такая кнопка?! – обалдевшим голосом произнёс он. – Ну-ка пошли, посмотрим.
Электрик повёл их в гардероб. Там, в дальнем углу, он показал им красную кнопку, установленную у самого пола.
– А сверху она была ещё заклеена куском обоев, так что её и не видно было. Хорошо, что у вас наружная проводка – провода в коробе подходят. А то пришлось бы стены раскурочить, чтобы обрыв найти. А так посмотрели, видим – провод куда-то под обои пошёл. Начали обои отрывать, а там кнопка…
Он показал Петру Андреевичу небольшой кусок обоев квадратной формы:
– Вот этим было заклеено.
– Твою мать! – простонал Пётр Андреевич, схватившись за голову. – Это всё Ганс устроил, больше некому! Вот паскуда! Да я тебе сейчас…
Выхватив мобильник, он стал звонить Гансу, но безуспешно.
– Не отвечает, – пожаловался Пётр Андреевич. – Я всё понял: он и есть организатор преступления! Знаете, как дело было? Ганс предложил мне переделать сигнализацию, а я, дурак, согласился, и вот результат. Поймайте его, я очень прошу!!
– Это будет не так просто, – ответил майор. – Он же, кажется, в Германию уехал.
– А, чёрт, я и забыл совсем. Ладно, всё равно достанем! А может, он ещё не успел уехать? – Пётр Андреевич глянул время на экране мобильника. – Нет, всё: он уже точно за границей!
– Он говорил вам, когда и откуда отправляется за границу?
– Говорил. Сегодня, в семь пятнадцать утра, из Питера. На самолёте.
– Хорошо, проверим.
– Значит, у преступников было не так много времени, – сказал Силачёв. – Морозову нужно было совершить кражу, потом встретиться с Гансом и передать ему драгоценности, а потом Ганс ещё должен был успеть доехать до Питера и сесть на самолёт. Если бы у них случилась какая-то непредвиденная задержка, всё могло бы сорваться.
– Пётр Андреевич, – заметил Орехов, – теперь нам понадобится вся информация про этого Ганса. Ксерокопия паспорта, телефоны – домашний и мобильный… Ну, фотографии мы получим опять же с камер наблюдения.
– Хорошо, сейчас всё будет, – Пётр Андреевич вышел.

* * *

Пока он отсутствовал, Орехов по мобильнику позвонил эксперту и велел получить с камер наблюдения хорошие фотографии Ганса. Вернувшись, Пётр Андреевич вручил майору ксерокопию паспорта своего бывшего управляющего. Также на тыльной стороне листа были написаны номера телефонов и фактический адрес проживания, который отличался от места прописки.
– Значит, зовут его Ганс Робертович Шумахер, – прочитал Орехов, разглядывая ксерокопию паспорта (Силачёв заулыбался). – Сколько времени он у вас работал?
– Около года.
– Так же, как и Морозов? – сразу вспомнил Силачёв. – Они что, одновременно к тебе устроились?
– Нет, Морозов раньше. Ганс у меня работал… сейчас посчитаю… одиннадцать месяцев. А Морозов – год и два месяца. А ты что подумал, они с самого начала собирались меня обворовать?
– Вполне возможно. Даже эта разница в три месяца ни о чём не говорит: преступники могли специально внедриться к тебе по очереди, чтобы не вызвать подозрений. При каких обстоятельствах ты взял на работу Ганса?
– Я его сам пригласил. Вообще он был другом моего прежнего управляющего, а через него и со мной познакомился. Произвёл на меня самое лучшее впечатление. Поэтому когда умер мой прежний управляющий, то я его и пригласил.
– Понятно. А что из себя представлял твой прежний управляющий? И при каких обстоятельствах он умер?
– Ну, это был такой пожилой дедушка, к моменту смерти ему было, если не ошибаюсь, семьдесят четыре года. А скончался он из-за отравления некачественной водкой.
– Он был алкоголик?
– Если честно… не знаю, – неуверенно произнёс Пётр Андреевич. – Лично я его никогда пьяным не видел. К тому же и машина у него была, причём не «Запорожец» какой-нибудь, а вполне приличная. Но с другой стороны, обстоятельства смерти говорят не в его пользу. Он ведь не здесь умер, а у себя дома: ушёл в отпуск и поехал домой, а назад не вернулся. Я ему звонил несколько раз, потом попросил одного охранника съездить к нему домой и узнать, что случилось. Парень поехал и нашёл старика мёртвым, а рядом на столе стояла пустая поллитра и какие-то закуски. Врачи сказали, что он был мёртв уже около месяца, то есть смерть наступила в самом начале отпуска.
– Как же его так долго обнаружить не могли? – продолжал расспрашивать Силачёв.
– Он жил один, в отдельном доме. Правда, у него были дети и другие родственники, но он с ними, кажется, редко общался.
– Хрен с ними, с родственниками. Но ты говорил, что Ганс был другом этого дедушки! Почему же он-то ничего не заметил?
– А он в это время на курорте отдыхал, в Турции, – объяснил Пётр Андреевич. – Я позвонил Гансу, когда старик пропал – я тогда уже знал его номер мобильника. Но поскольку он был за границей, то ничего вразумительного сказать не смог. Это я ему потом сообщил, что старик умер. Мы же с Гансом его и похоронили, потому что с его родственниками очень долго не удавалось связаться.
– По-моему, мы немного отвлеклись, – заметил Орехов. – Пётр Андреевич, расскажите, пожалуйста, поподробней, как именно Гансу удалось испортить электропроводку на даче. Ведь вы сразу догадались, что это он сделал.
– Очень просто. Как-то раз он предложил мне усовершенствовать охранную сигнализацию. Я сначала сказал, что она и так ничего, но он представил мне проект, как её сделать гораздо лучше. Мне понравилось, и я ему разрешил. Но с одной оговоркой: второй контур не трогать! Только первый. Ну, второй контур – это сигнализация на сейфе, а первый – всё остальное. Он говорит: а может, и второй контур переделаем? Нет, говорю, не надо, лучшее – враг хорошего. На этом и остановились. Он нашёл специальную фирму, мы заключили с ней договор, и эти ребята переделали первый контур…
– Но сигнализация и электропроводка – это же разные вещи.
– Да, но тут дело в чём: я был в Москве, сюда приезжал редко, работы контролировал Ганс. И вот во время этих работ, пока меня не было, он как-то ухитрился поставить эту кнопку, отключающую всё электричество. Может, он договорился с мастерами из этой фирмы, а может, пригласил кого-то ещё…
– Тогда мне непонятно поведение преступников, – пожал плечами Орехов. – Зачем вообще им понадобилось отключать электричество на даче? Не проще было отключить вот эту сигнализацию, которая сработала?
– Второй контур, – подсказал Пётр Андреевич. – Нет, не проще. Во-первых, преступники хотели отключить систему видеонаблюдения. В моём главном кабинете и ещё кое-где установлены скрытые камеры, которые непрерывно просматриваются охраной. И это беспокоило преступников гораздо больше, чем милицейская группа быстрого реагирования. Потому что милиция – она далеко, пока ещё приедет, а охранники мои совсем рядом. А тут – бах! – и охрана уже ничего не видит.
– Тогда нужно было сделать так, чтобы отключалось только видеонаблюдение. Зачем же всё сразу?
– Если отключится только видеонаблюдение, охрана моментально заподозрит неладное и прибежит на самые ответственные участки, и в первую очередь к моему кабинету. А когда отключилось сразу всё электричество – это я уже по собственному опыту говорю – мы долго не могли понять, что происходит вообще.
– Ладно, но почему они всё-таки не смогли вывести из строя сигнализацию? Тогда бы им гораздо удобней было работать. Ведь можно было потихоньку переделать этот, как его… второй контур, пользуясь вашим отсутствием…
– Если бы они где-то что-то стали подключать ко второму контуру, он бы тут же сработал, и это было бы зафиксировано в милиции. А милиция сообщила бы об этом лично мне. А поскольку я велел не трогать второй контур, то Гансу бы пришёл… ну, вы поняли, кто. Я бы его не только уволил – это ещё мелочи – но и вся затея преступников накрылась бы медным тазом. Поэтому второй контур они не тронули. А первый – тот, который переделывали – им вообще не мешал. Они же не стали лезть через забор, они просто кинули через него свою добычу и подобрали её с другой стороны.
– Всё ясно, – сказал Орехов. – Тогда нам нужно найти эту фирму, которая переделывала вашу сигнализацию.
– А, ну это нетрудно. У меня остался договор с ними, там есть их адрес, телефон и все реквизиты. Сейчас отксерю и тоже принесу.
Пётр Андреевич снова ушёл. Немного погодя явился эксперт и принёс несколько хороших, качественных фотографий Морозова и Ганса. Орехов просмотрел их и сложил к себе в портфель.
Михаил Николаевич сообразил, что ему эти фотографии давать не хотят, а между тем для пользы дела они могли бы ему очень пригодиться. Поэтому, когда хозяин вернулся, Силачёв с ходу заявил:
– Пётр Андреич, посмотри, тут принесли фотографии Морозова и Ганса.
– Что, уже сделали? И где они?
– А вот, у майора Орехова.
– Ну-ка, майор, дай глянуть.
Орехов, не споря, достал фотографии из портфеля, Пётр Андреевич тоже их просмотрел и распорядился:
– Сделайте ещё по экземпляру каждой фотки – для него! – он указал на Силачёва. – А мне скиньте эти фотографии на компьютер, в электронном виде. Нам они тоже пригодятся. Держи договор.
Он протянул Орехову ксерокопию договора по охранной сигнализации.
– Пётр Андреич, – сказал Силачёв, – вот ты говорил, что когда умер твой прежний управляющий, ты посылал к нему домой одного из охранников, который и обнаружил труп. А можно мне поговорить с этим охранником?
– Можно, он сейчас на воротах стоит. Позвать?
– Да зачем, я сам туда схожу.
– Ну давай.
Пётр Андреевич вынул мобильник и набрал номер:
– Вася, ты на воротах? Хорошо. Сейчас к тебе подойдёт Михаил Николаевич, Силачёв, и задаст тебе несколько вопросов. Расскажи ему всё, о чём он будет спрашивать. Понял? Жди, он сейчас идёт.
Михаил Николаевич вышел на улицу и направился к воротам, где его встретил молодой спортивный парень с умным, приятным лицом.
– Это ты Вася? – на всякий случай уточнил Силачёв.
– Я.
– Вот что я хотел у тебя спросить. Помнишь, тебя отправили домой к вашему прежнему управляющему и ты нашёл его мёртвым?
– Помню, конечно.
– Кстати, как его звали?
– Илья Алексеевич.
– А где он жил?
– В Кулотино.
Силачёв кивнул: хоть он и недавно сюда переехал, но основные населённые пункты этого района, конечно, уже знал.
– Понятно. Скажи, а как ты попал к нему в дом?
– Входная дверь была не заперта. Закрыта, но не заперта. А забор у него был невысокий, и калитка запиралась только на засов, так что её было легко открыть с улицы.
– А вообще, что из себя представлял его дом?
– Ну, такая одноэтажная деревянная избушка с забором.
– Старая избушка или новая? В каком состоянии?
– Я бы сказал, средняя. В хорошем состоянии. Нормальная такая избушка, не шибко навороченная, но добротная.
– Где именно ты обнаружил труп?
– В большой комнате. Он на полу лежал. Вид у него, конечно, был жуткий, ну и запах там тоже стоял соответствующий… он ведь пролежал мёртвым уже целый месяц.
– Слушай, – продолжал Силачёв, – мне сказали, что он палёной водкой отравился. А ты видел там следы пьянки?
– Видел. На столе пустая поллитра стояла, и ещё закуски какие-то, точно не помню.
– Ясно. А вообще, он сильно пил?
Вася задумался.
– Даже не знаю, что и сказать, – ответил он наконец. – Пока он был жив, я никогда его пьяным не видел. Да нет, он был не тот человек, чтобы палёной водкой отравиться. Но… отравился же!

* * *

Наступил вечер. Гости покинули дачу: ведь сегодня было воскресенье, а значит, завтра начиналась рабочая неделя. Некоторые уехали в Москву на своих машинах, но большинство – на автобусе, специально заказанном Петром Андреевичем на время мероприятия. Правда, сам Пётр Андреевич, в связи с чрезвычайным происшествием на даче, никуда уезжать не собирался.
После гостей уехала и милиция, зато Силачёв решил остаться на ужин. От милиции он получил фотографии Морозова и Ганса, а потом Пётр Андреевич сделал ему ксерокопии паспортов обоих преступников и договора о ремонте охранной сигнализации.
За ужином, в банкетном зале, Михаил Николаевич обсуждал с хозяином план действий.
– Пётр Андреич, я вот о чём подумал. Когда Морозов покинул дачу, его больше не видели. Куда он мог направиться?
– Что ж тут непонятного? По дороге в сторону шоссе.
– А он не мог пойти каким-то другим путём? Тем более, его не заметил наряд милиции, который приехал по этой дороге.
– Да ну, это вряд ли. Тут всего одна дорога, а вокруг сплошные болота. А насчёт милиции – естественно, он увидел включённые фары в темноте и спрятался, вот они его и не заметили. Он же понимал, что ко мне приедет милиция.
– Просто, видишь, я-то ещё плохо знаю местность, потому что живу здесь недавно.
– Здесь такие болота, что можно утонуть, тем более ночью.
– Понятно.
Силачёв прожевал кусок котлеты и заговорил снова:
– Значит, пока у нас сложилась такая картина: Морозов украл твои сокровища, передал их Гансу и тот свалил за границу. Но, ты знаешь… у меня, наоборот, создаётся впечатление, что преступники затаились буквально у нас под носом. И сокровища, естественно, тоже с ними.
– Ты так думаешь? Почему?
– Интуиция мне подсказывает, что преступление организовал кто-то из местных – человек, живущий не очень далеко отсюда…
– И как же он узнал о моих сокровищах?
– Значит, произошла утечка информации. Есть четыре человека, которые знали, и один из них проболтался. Что же касается Ганса, то он мог наврать насчёт своего отъезда в Германию, чтоб его потом искать было труднее. Кстати, я заметил пару любопытных совпадений…
Силачёв снова отвлёкся на еду и несколько секунд энергично жевал, потом продолжил:
– Помнишь, я тебе говорил, что вчера утром обнаружил в лесу покойника?
– Ну да.
– Так вот, у него не было никаких следов насильственной смерти, поэтому вполне вероятно, что он умер в результате отравления. И это случилось незадолго до того, как тебя обокрали! Теперь вспомни, отчего умер твой прежний управляющий. Тоже отравление…
– Но ведь он сам отравился!
– Я в этом очень сомневаюсь. Не тот был человек, чтобы нажраться палёной водки. Думаю, его отравили. Не знаю, кто, но чисто технически это было удобно сделать Гансу. Идём дальше. Вчера произошёл один инцидент, о котором я тебе ещё не рассказывал. Когда ты ушёл включать фильм «Аватар», ко мне подкатил Морозов с тележкой – ну, он на время заделался официантом – и предлагал мне с ним выпить…
– То есть он хотел тебя отравить?!
– Скорее всего, да. А как ещё можно объяснить его действия? Хорошо, что я не пью…
– Вот паскуда! Когда его поймают, я сам лично постараюсь добиться, чтобы ему дали пожизненное!
– Что же касается того покойника в лесу, – продолжал Силачёв, – то он, видимо, не местный. Здешняя милиция его не узнала. Правда, физиономия у него была очень сильно искажена – такое только в фильмах ужасов показывать – но я думаю, будь он местный, они бы его всё-таки узнали. Возникает вопрос: а что он там делал, в лесу? Логично предположить, что парень был связан с преступниками – или он один из них, или опасный свидетель. Думаю, он приехал на встречу с ними, и они его убрали. И это как бы намекает, что кто-то из преступников живёт здесь. Покойник лежал как раз посередине между деревней и посёлком – значит, первым делом преступников надо искать в деревне и в посёлке. Этим я собираюсь заняться сам.
– Слушай, мне кажется… – начал Пётр Андреевич и на секунду задумался, – …то, что ты рассказываешь, похоже на полёт буйной фантазии, а на самом деле всё совершенно по-другому может быть. Хотя не знаю, тебе видней.
– Посмотрим. Короче, я буду аккуратно трясти деревню и посёлок, а ты постарайся пока найти источник утечки информации. Кто проболтался преступникам о содержимом твоего сейфа? А может, ты сам?
– Да ты что?! – обиделся Пётр Андреевич. – Чтобы я – проболтался?! Ну, знаешь! Да я специально перевёз все драгоценности из Москвы сюда, чтоб лучше сохранились! А ты видел, сколько у меня обслуживающего персонала здесь? У меня в Москве ничего подобного даже близко нет! Там – просто жильё, а тут – самая настоящая крепость. Я специально принял тут все меры предосторожности, чтоб меня не обокрали. И ты считаешь, я мог проболтаться?!
– Ну, извини, не хотел обидеть. Но ты ж понимаешь, что кто-то всё-таки проболтался!
– Ну-у… да.
Силачёв доел ужин и поднялся из-за стола:
– Спасибо. Ладно, поеду я к себе. Как будут результаты – сразу сообщу.
Он попрощался с Петром Андреевичем, взял куртку в гардеробе (теперь там никто не дежурил – гости-то разъехались), оделся и вышел на улицу. Он уже направлялся к машине, как вдруг заметил лежащий на дорожке провод, который свисал с крыши дома.
«А, так это ж результат моей вчерашней стрельбы! Непорядок… нужно исправить».
Он достал мобильник и набрал номер Петра Андреевича.
– Алё! Пётр Андреич, это Силачёв. Слушай, у тебя с крыши дома свисает провод. Видишь, я его вчера с одного конца отстрелил, а с другого не успел! Если хочешь, я сейчас возьму ружьё и отстрелю его с другого конца, чтоб не свисал.
Несколько секунд Пётр Андреевич молчал. Потом сухо ответил:
– Не надо. Сами снимем.

ГЛАВА 4

Вернувшись домой, Михаил Николаевич первым делом накормил пса, который больше суток просидел в гордом одиночестве на цепи – точнее, на длинном проводе, послужившем импровизированной цепью. Перед отъездом Силачёв оставлял ему большой кусок мяса и целую кастрюлю воды, но всё это было уже съедено и выпито. Пришлось дать ему новый кусок говядины и снова наполнить кастрюлю водой.
Силачёву очень хотелось спать: прошлой ночью он так и не сомкнул глаз. В доме было холодно, но растапливать печку он поленился, ограничившись тем, что включил в большой комнате привезённый из Питера электрообогреватель. И сразу же заснул.
Наутро Михаил Николаевич приступил к расследованию. Первым делом, вместо зарядки, он обошёл свою деревню. Проверил пустующие дома, убедился, что там никого нет, все дома и пристройки заперты, двери и окна нигде не взломаны. Затем поговорил с парой односельчан (остальные пять человек уехали на работу, поскольку сегодня был понедельник). Они сказали, что посторонних в деревне не видели. Михаил Николаевич показал им фотографии Морозова и Ганса, но они не узнали ни того, ни другого.
Силачёв вернулся домой. И тут ему пришло в голову, что он ещё никак не назвал своего пса.
«Может, у него имя на ошейнике написано?» – подумал сыщик, снял с собаки ошейник и рассмотрел со всех сторон. Но никаких надписей он там не обнаружил. Вообще ошейник был самый обычный, без каких-либо особых примет.
– Ну ладно, – сказал Силачёв, – тогда будешь Бобиком. – И надел ему ошейник обратно.
Затем он позавтракал и стал собираться в посёлок. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он решил не ездить туда на машине, а пойти пешком. С собой он взял большой рюкзак, планируя между делом купить в посёлке продукты. Кстати, нормальный магазин имелся только в посёлке, а деревня обходилась тем, что туда регулярно приезжала автолавка, такой магазинчик на колёсах.
В посёлок можно было попасть двумя путями. Напрямую шла тропинка – вдоль берега озера и дальше через лес, итого километров пять. Но по этой тропинке не могли ездить машины, так что на машине приходилось следовать другим путём: сначала добраться до шоссе, потом свернуть направо и проехать по шоссе, потом опять свернуть направо и доехать до посёлка. Тогда получалось километров десять.
Конечно, Михаил Николаевич отправился кратчайшей дорогой. Слева раскинулось широкое поле, справа – озеро, на котором уже почти не осталось льда. Погода стояла отличная, тёплая для этого времени года и солнечная. Весна была в самом разгаре.
Потом поле и озеро сменились густым лесом с обеих сторон, который продолжался около двух километров. Это был необычайно красивый лес, а особенное впечатление производили громадные вековые ели, встречавшиеся тут довольно часто. Силачёв не раз подумывал прийти сюда с фотоаппаратом, но пока что-то руки не доходили.
Затем лес кончился, и сразу начался посёлок. Надо сказать, он был не такой уж маленький. Михаил Николаевич свернул на главную улицу – то есть на дорогу, идущую от шоссе – и пошёл по дворам, опрашивая местных жителей. Он показывал им фотографии Морозова и Ганса, а также выяснял, не было ли каких-либо происшествий и не появлялись ли незнакомые люди в посёлке в последние дни, особенно ночью с субботы на воскресенье.
Некоторые сначала не хотели разговаривать с Силачёвым, поскольку у него не было удостоверения – в милиции-то он уже давно не работал! Но Михаил Николаевич моментально придумал очень эффективный приём. Если собеседники не желали отвечать на вопросы, он спокойно, не повышая голоса, произносил: «Хорошо, я передам Петру Андреевичу, что вы отказываетесь помогать следствию». В большинстве случаев это срабатывало, и собеседники, за редким исключением, тут же становились как шёлковые. Правда, пользы от этого было пока немного, потому что народ не владел информацией – то есть люди и хотели бы помочь Силачёву, а никак. Никто не видел незнакомых людей в посёлке в последние дни, и только одна наблюдательная бабка смогла узнать по фотографии Ганса. Да и то выяснилось, что она видела его в автобусе за несколько дней до преступления. Морозова вообще никто не узнал.
Хотя сегодня был рабочий день, народу в посёлке оказалось достаточно много, так что Силачёву пришлось здорово потрудиться. К тому же многие ещё должны были вернуться вечером с работы. Михаил Николаевич решил пройти посёлок до конца, а вечером, на обратном пути, побеседовать с теми, кого не было днём. Если, конечно, хватит времени на всё.
Ближе к вечеру Силачёв зашёл в магазин и купил продукты, опасаясь, что, когда он пойдёт обратно, магазин уже закроется. Заодно побеседовал и с продавщицей – к сожалению, она не смогла сообщить ему никакой полезной информации. Дальше сыщику пришлось ходить с тяжёлым рюкзаком за спиной, но девать его было некуда.
Наконец осталось обойти три дома – два по левой стороне улицы и ещё один по правой. Вот тут-то и началось самое интересное.
Силачёв зашёл на участок по правой стороне улицы. Хозяин, невысокий сухонький старичок, пилил дрова во дворе.
– Здравствуйте, дедушка! – сказал сыщик, подходя к нему.
– Здравствуйте, коли не шутите.
– Можно с вами поговорить по важному делу?
– Ну, давай поговорим.
– Меня зовут Михаил Николаевич…
– Павел Антипыч.
Они обменялись рукопожатием.
– Я частный сыщик, расследую уголовное дело. Слышали, что ночью с субботы на воскресенье обокрали дачу Петра Андреича?
– А, это бизнесмен-то который? Да нет, не слышал ещё.
– Мы уже установили двоих преступников, но теперь их надо найти. – Силачёв достал из кармана фотографии Морозова и Ганса, показал старику. – Вот они, красавцы. Вы их, случайно, не видели?
– Нет, таких что-то не припомню.
– А вообще, вы не видели в последние дни каких-нибудь незнакомых людей в посёлке?
– Да вроде нет.
– Ладно. А не было ли у вас в посёлке каких-нибудь происшествий в последние несколько дней? Особенно меня интересуют суббота и воскресенье.
Павел Антипыч задумался.
– Вообще, как раз ночью с субботы на воскресенье у меня тут было одно происшествие, – сказал он. – Только не знаю, как оно к твоему делу относится.
– А что случилось?
– Да вот, понимаешь, какие-то хулиганы мне забор сломали! Пойдём, покажу.
Он повёл сыщика на задний двор. С той стороны участок имел как бы двойную границу: сразу за забором проходил довольно широкий ручей с высокими и крутыми берегами. А дальше, за ручьём, начинался лес.
– Гляди, – показал Павел Антипыч. – Видал, чего натворили?
Одна из секций деревянного забора была выломана с мясом и сброшена под откос, в ручей, так что частично оказалась в воде.
– Во дают! – удивился Силачёв. – Вы видели, кто это сделал?
– Да нет, я же спал! С вечера всё нормально было, а утром выхожу, смотрю – забор сломан. И главное, мне его даже не поднять обратно! Хотел попробовать, так чуть сам туда не свалился.
– Я его подниму. Только не сразу. Сейчас пока ничего трогать не будем, а вызовем милицию. Пускай тут поработают эксперты, кинолог с собакой…
– Эксперты? С собакой? – недоверчиво переспросил Павел Антипыч. – А думаешь, они сюда приедут из-за одного сломанного забора?
– Приедут, – успокоил его сыщик. – Я слово волшебное знаю.
Он достал мобильник и позвонил Петру Андреевичу.
– Алё! Пётр Андреич, привет.
– Привет. Как успехи?
– Успехи уже есть! Я кое-что нашёл. Слушай, попроси майора Орехова приехать в посёлок, хорошо? Прямо сейчас. Меня-то он, наверно, не послушается, а тебя точно послушается. И пусть возьмёт с собой экспертов и кинолога с собакой. Пусть едут по главной улице, к самому последнему дому с правой стороны. Не исключено, что там побывали Морозов и Ганс.
– Хорошо, сейчас сделаю! Только дай записать… куда подъехать-то нужно?
– По главной улице, самый последний дом с правой стороны.
– Ага, записал. Слушай, Михаил Николаич, я вообще-то сам хотел тебе позвонить. Я собираюсь завтра вечером, часов в семь, устроить у себя на даче совещание, чтобы ты и майор Орехов рассказали о проделанной работе. Сможешь приехать?
– Смогу.
– Ну и отлично. Это чисто для пользы дела: вы с майором обменяетесь полученной информацией, и следствие пойдёт быстрее. Ты же понимаешь, что майор по своей инициативе не стал бы делиться с тобой информацией. А так я его заставлю.
– Хорошая идея! Я только «за».
– Ну и правильно! Всё, жди милицию, она скоро будет.
Силачёв нажал «отбой» и убрал мобильник.
– Ну что, приедет милиция? – спросил Павел Антипыч.
– Приедет, куда она денется. Вообще-то дело, конечно, не в заборе: нам важно то, что здесь могли засветиться разыскиваемые нами преступники. Если это сделали они, то неумышленно, случайно. Они старались не оставлять никаких следов, но так уж получилось. Скорее всего, они шли вот здесь, – Силачёв показал на узкую полоску земли между забором и ручьём, – и один из них поскользнулся или споткнулся, и чтоб не свалиться под откос, он ухватился за забор. Но всё равно свалился, только уже вместе с забором. Наверно, это был Ганс – здоровый громила, его никакой забор не выдержит.
– Какой Ганс? – удивился старик.
– Вот этот, – Михаил Николаевич показал соответствующую фотографию. – Его Гансом зовут. Будем выяснять, к кому он направлялся. Ещё интересно, в какую сторону он шёл, туда или туда… – Силачёв ткнул пальцем влево, потом вправо. – Кстати, а этот ручей – он очень длинный?
– Длинный.
– А он в обе стороны далеко уходит?
– Туда он далеко идёт, – Павел Антипыч показал влево. – А туда – не очень, – он показал вправо, – сначала вдоль посёлка, потом отворачивает в сторону и кончается в болоте.
– Понятно.
Михаил Николаевич посмотрел по сторонам, размышляя, куда направлялся Ганс. Затем стал разглядывать место происшествия, но с почтительного расстояния, чтобы самому не натоптать там до приезда милиции.
– Ага, вот здесь он поскользнулся, похоже. А что тут ещё интересного? Хм… на первый взгляд вроде бы ничего…
Силачёву пришло в голову, что если Ганс на самом деле проходил здесь и свалился в воду, то при падении он мог растерять украденные драгоценности. Сыщик не стал говорить об этом Павлу Антипычу, но сам очень тщательно выискивал их глазами. Правда, так ничего и не нашёл.
– Ладно, Павел Антипыч, мне придётся ненадолго отлучиться. Я точно не знаю, когда приедет милиция, а мне надо обойти ещё два дома, опросить жильцов. Но если милиция приедет без меня – ведите их сюда, и пусть изучают это место. Только сами тут ничего не трогайте! А я скоро вернусь.
– Хорошо.
– А можно мой рюкзак у вас дома оставить? А то он тяжёлый, зараза! Продуктов много купил.
– Да оставь, конечно.
Михаил Николаевич отнёс рюкзак на веранду, а затем двинулся к дому напротив. Но, ещё не открыв калитку, он издали увидел на двери дома большой навесной П-образный замок.
«Какого хрена? Рабочий день уже кончился!» – недовольно подумал он (сейчас было семь часов вечера). Позади раздался голос Павла Антипыча:
– А Максима сегодня нет! И вчера тоже не было целый день. Я хотел его попросить, чтобы он мне забор починил, а его всё не было.
– Ах, вот так даже? – заинтересовался Силачёв. – Ну, спасибо за информацию. – И направился к следующему дому, последнему по счёту.
Самого дома было почти не видно: его скрывал громадный синий забор высотой метра четыре, изготовленный из металлических листов. В заборе были проделаны автомобильные ворота и калитка, а рядом с калиткой вмонтирован домофон. Михаил Николаевич нажал кнопку домофона и через полминуты услышал в переговорном устройстве хрустальный женский голос:
– Слушаю!
– Здравствуйте! – сказал Силачёв. – У меня к вам очень важное дело. Я частный сыщик и расследую преступление на даче Петра Андреевича. Он меня и прислал. Знаете Петра Андреевича?
– Знаю, конечно.
– Можно с вами побеседовать?
– Заходите.
Домофон пискнул, Силачёв толкнул калитку, и она открылась. Михаил Николаевич прошёл во двор и зашагал к дому. Это был самый большой, красивый и навороченный дом в посёлке: двухэтажный, из красного и белого кирпича, со встроенным гаражом и, между прочим, с решётками на окнах первого этажа. В целом он лишь немногим уступал даче Петра Андреевича, а забор здесь был даже выше, чем там. Во дворе росли аккуратно подстриженные газоны и кусты.
На крыльцо вышла девушка. Она была так прекрасна, что одним своим видом могла повергнуть в шок неподготовленного человека, а её ярко-красное платье только усиливало этот ошеломляющий эффект. Представьте себе актрису Брижит Бардо в её лучшие годы и предположите, что она стала красивее ещё раз в пять. Вот примерно это и увидел Силачёв, подходя к дому.
– Здравствуйте. Что вам угодно? – тем же хрустальным голосом произнесла девушка, лучезарно улыбаясь.
– Здравствуйте. Позвольте представиться: Михаил Николаевич Силачёв, лучший сыщик за всю историю правоохранительных органов!
– Очень приятно. Меня зовут Татьяна Сергеевна. Странно, а я всегда думала, что лучший сыщик – это Шерлок Холмс.
– Ну, в принципе, раньше так и было. Но с тех пор, как появился я, Шерлок Холмс занимает почётное второе место.
Девушка очаровательно рассмеялась.
– Если вы никуда не торопитесь, – сказала она, – пойдёмте в дом. Там и побеседуем.
– Да, я хотел бы поговорить обстоятельно, – кивнул Силачёв.
Он проследовал за девушкой в дом, оставил в прихожей куртку, кроссовки, надел предложенные хозяйкой тапочки и вошёл в первую комнату. Была она хоть и невелика, но отделана по евростандартам.
– Приготовить вам чаю? – спросила Татьяна Сергеевна.
– Не откажусь. Ух ты, у вас тут даже бильярд есть! – заметил Силачёв, глянув через открытую дверь в следующую комнату, размером намного больше первой.
– Да, поигрываю иногда. А вы хорошо в бильярд играете?
– Совсем не играю. По-моему, скучная игра, никогда не интересовался.
– Жаль, могли бы сыграть.
Михаил Николаевич уселся за стол. Девушка включила электрический чайник, стоявший на тумбочке в углу, и села напротив.
– Так вот, – начал Силачёв, – ночью с субботы на воскресенье обокрали Петра Андреевича. Преступники похитили у него коллекцию редких и старинных монет на очень крупную сумму. Преступление разрабатывалось долго и тщательно: два человека устроились работать к нему на дачу ещё год назад…
– Ничего себе!
– Один устроился дворником, а второй – управляющим…
– Управляющим?! Просто удивительно! Да как это ему вообще удалось?!
– Да, исключительно ловкие ребята. Вот их фотографии. – Силачёв достал фотографии Морозова и Ганса. – Может, вы когда-нибудь видели кого-то из них?
Татьяна Сергеевна рассмотрела фотографии.
– Нет… знаете, никогда не видела ни одного, ни второго.
– А ночью с субботы на воскресенье вы ничего такого подозрительного не замечали?
– Не замечала, – улыбнулась девушка. – Если и было что-то подозрительное, я всё проспала.
– Понятно. А вот в последнее время… не появлялись ли у вас в посёлке какие-нибудь незнакомые люди?
– Трудно сказать, – она пожала плечами. – Посёлок у нас большой, в лицо я знаю не всех. Может, и появлялись. Может, я даже их видела, но внимания не обратила.
– Всё ясно, – сказал Силачёв. – Вопросов больше нет, но я хотел бы вас предостеречь. Кража у Петра Андреевича может оказаться не единичной акцией. Преступники долго жили у него и, видимо, хорошо изучили все окрестности, в том числе и ваш посёлок. Не исключено, что они придут сюда и вы окажетесь их следующей целью. Им достаточно увидеть ваш дом… даже не дом, а только забор! – и они сразу догадаются, что вы девушка богатая.
– Господи, какой кошмар. Что же мне делать?
– Сейчас подумаем. Вы живёте одна?
– Да.
– В первую очередь я бы вам посоветовал завести сторожевого пса. Но это не всё: будет лучше, чтобы вас кто-нибудь охранял, пока преступников не поймают. Вот я, например…
Татьяна Сергеевна улыбнулась, покраснела и опустила глаза. Это выглядело исключительно трогательно, но тут как раз щёлкнул чайник: он вскипел. Девушка вышла из-за стола, достала из шкафчика посуду и начала разливать чай.
– Вам с сахаром или без? – спросила она.
– С сахаром. Две ложки.
– Михаил Николаевич, ваше предложение, конечно, не лишено смысла… но, вы знаете, мой парень его не поймёт.
– А что, ваш парень не любит собак?
– Да нет же, я имела в виду другое предложение – то, что вы сами собрались меня охранять.
– А, понятно. Но тогда, раз у вас есть парень, так пусть он переедет к вам и живёт здесь, пока преступников не поймают.
– Это невозможно.
– Почему?
Девушка опять смущённо улыбнулась:
– Долго объяснять.
Она поставила на стол две чашки чая, потом достала из буфета печенье.
– Ну ладно, – сказал Силачёв, – эти тонкости меня уже не касаются. Но сторожевого пса всё-таки заведите!
– Обязательно заведу.
– Кстати, а если не секрет – кем вы работаете? Неужели генеральным директором?
– Да нет, что вы. Я работаю бухгалтером, в Окуловке.
– Как же вам удалось построить такой навороченный дом? – удивился Михаил Николаевич, но сразу поспешил добавить: – Нет, ну если не хотите – не отвечайте, я ж не из налоговой.
Татьяна Сергеевна тяжело вздохнула.
– Он мне от мужа достался. Мой муж был одним из самых обеспеченных людей в этих краях. Потом он погиб в авиакатастрофе…
– Извините, я не знал.
Некоторое время Силачёв молча пил чай и закусывал печеньем с орехами.
– Вернёмся к нашему делу, – продолжал он, поставив на стол пустую чашку. – Исходя из некоторых фактов, я предполагаю, что у преступников есть подельник, проживающий как раз в этом посёлке. Так что вам расслабляться нельзя. Если вы увидите кого-то из этих двух типов, да и вообще увидите что-нибудь подозрительное – звоните мне на мобильник. Я сообщу самому Петру Андреевичу, а он при необходимости мигом поднимет всю милицию на уши. Кроме того, я ещё не раз буду приходить по этому делу в посёлок и наверняка хоть раз зайду к вам в гости. Поэтому, я так думаю, нам нужно обменяться номерами мобильников.
– Хорошо.
Татьяна Сергеевна по памяти продиктовала ему свой номер, Силачёв позвонил по нему, и в соседней комнате раздалась изумительно приятная для уха мелодия – пение какой-то птички.
– Михаил Николаевич, – произнесла девушка, занося номер Силачёва в архив своего мобильника, – а если, не дай бог, преступники действительно попытаются меня ограбить, то куда мне лучше звонить – вам или в милицию?
Михаил Николаевич глубокомысленно почесал затылок.
– Если бы дело было лет двадцать назад, я бы однозначно посоветовал звонить мне. Тогда я был в гораздо лучшей физической форме, чем сейчас, да ещё имел огнестрельное оружие, потому что работал в милиции. Но сейчас я там больше не работаю, поэтому огнестрельного оружия у меня нет…
А вот здесь он соврал! Впрочем, об этом мы поговорим позже.
– …К тому же я заметно постарел. В общем, звоните в милицию. Я, конечно, могу быстрее приехать – да и то не факт – но с преступниками они справятся гораздо лучше, чем я.
– Понятно. Но зато вы сможете выполнить одну мою просьбу, с которой в милицию обращаться бесполезно.
– Это какую же?
Татьяна Сергеевна лукаво улыбнулась.
– Вы знаете, я очень люблю всевозможные детективы и боевики. А тут такое интересное дело! Оно меня чрезвычайно заинтриговало. Вы не могли бы время от времени рассказывать мне о ходе следствия? Ну, в пределах допустимого, конечно.
– Это можно, – ответил Силачёв. – А что, вам действительно нравятся детективы и боевики?
– Обожаю.
– Надо же, у вас очень хорошие вкусы! Мало кто из девушек может этим похвастаться. А вы не против, если я испытаю на вас свою дедукцию?
– Не против. А как вы собираетесь её испытывать?
– Очень просто! На основании того, что вы мне сейчас сказали, я отгадаю ваши музыкальные вкусы.
– Правда? Ну, давайте!
– Вам очень нравится тяжёлый рок.
Внезапно улыбка исчезла с лица девушки, и в глазах её вспыхнула нешуточная ярость.
– Да кто вам сказал чушь такую?!
Михаил Николаевич объяснил:
– Ну, это опыт, полученный в результате долгих наблюдений. Люди, с которыми я сталкивался… в общем, если кому-то из них очень нравились детективы и боевики – тем нравилась и тяжёлая рок-музыка. И наоборот: кому нравилась рок-музыка, тому нравились и боевики. Совпадение – стопроцентное. Мой личный опыт.
– Так вот вы, со своим личным опытом, сели в лужу. Ваша дедукция никуда не годится!
Силачёв пришёл в некоторое замешательство.
– Ну-у… ладно, а что вас так раздражает?
– Я сейчас объясню, что меня раздражает. Моё детство пришлось на самый расцвет перестройки. И у нас во дворе постоянно собиралась компания металлистов-отморозков устрашающей наружности. Каждый день – вы понимаете?!! – каждый день они занимали нашу детскую площадку, напивались водки с пивом, ругались матом и слушали свою музыку, причём так громко, что её слышал весь микрорайон! И с ними ещё тусовался сынок какого-то высокопоставленного типа. Поэтому они не боялись даже милиции, зато их боялись все. Вот так. С тех пор я ненавижу эту музыку.
– Фу ты, чёрт, – растерялся сыщик. – Я даже представить такого не мог. Извините, это я не нарочно.
Несколько секунд оба молчали. Потом, немного успокоившись, Татьяна Сергеевна спросила:
– Ещё чаю налить?
Силачёв хотел сказать «да», но вспомнил, что ему надо вернуться к Павлу Антипычу.
– Нет, спасибо, – ответил он, – мне уже пора идти. Что поделаешь, работа!
– Ну что ж, приятно было познакомиться. Заходите ещё!
– Обязательно зайду. И о ходе следствия тоже буду вас информировать – в пределах допустимого, конечно. Дело и правда очень интересное!
Попрощавшись с девушкой, он пошёл обратно к Павлу Антипычу. Там уже работала милиция. Орехова, правда, не было: вместо него приехал другой оперативник.
– Капитан Викторов, – представился он. – А вы – Михаил Николаевич Силачёв?
– Он самый.
– Майор Орехов занят другим делом, поэтому он направил сюда меня.
– Ну и ладно. Как там, нашли что-нибудь?
– Да нет, мы ещё только начали.
– А кинолога с собакой привезли?
– А как же! Само собой.
– Ладно, не буду вам мешать.
Михаил Николаевич уселся на крыльцо. Посидев там минут десять, он подошёл к милиционерам:
– Ну что, результаты есть?
– Знаете, странное дело: никаких следов на берегу, – ответил капитан Викторов, – ни слева отсюда, ни справа. И собака тоже след не берёт. Такое ощущение, как будто неизвестный свалился с неба, поломал забор и снова улетел по воздуху!
– А вы на том берегу смотрели?
– Нет. А вы что думаете, он пришёл оттуда? Ручей-то широкий!
– Подумаешь, проблема! Может, у него были высокие сапоги. Ну, такие, выше колена. Тогда он перешёл этот ручей и даже ноги не замочил!
– А нам как перебраться на ту сторону? У нас-то нет высоких сапог.
– Сейчас придумаю, – пообещал Силачёв. – О! Придумал. Павел Антипыч, у вас длинные доски есть?
Длинные доски нашлись. Правда, Павел Антипыч регулярно пилил их на дрова, но распилил ещё далеко не все. Силачёв взял несколько самых толстых досок, связал их вместе и подтащил к ручью. Потом взял палку, заточил её с одного конца и забил этим концом в землю у берега, а к палке прикрепил вязанку из досок и спустил её на воду. Получился вполне приличный наплавной мост.
– За мной! – скомандовал Силачёв и первым перебрался через ручей. За ним последовали и милиционеры с собакой.
Рассредоточившись и обменявшись номерами мобильников, они отправились в лес. И тут им повезло даже больше, чем они рассчитывали. Дело в том, что в лесу ещё не совсем растаял снег – кое-где он сохранился. И вот на этом снегу им удалось обнаружить цепочку человеческих следов, идущих в направлении ручья. Открытие сделал кинолог со своей собакой. По размеру следов и по длине шага было видно, что здесь прошёл человек огромного роста. Для сравнения Силачёв оставил рядом свой след, и он оказался меньше чуть ли не в полтора раза.
– У меня тридцать девятый размер обуви, – заметил Михаил Николаевич. – А это, видимо, сорок седьмой. Кстати, судя по отпечатку подошвы, это вроде бы след сапога. Не ботинка, не кроссовки, а именно сапога. Думаю, следы оставил Ганс, бывший управляющий Петра Андреича. Во всяком случае, длина шага и размер обуви соответствуют идеально.
Там, где снег заканчивался, по следу пустили собаку, и она привела сыщиков обратно к ручью. Дальше след потерялся.
– Куда же он пошёл? – удивился кинолог.
– Я думаю, – предположил Силачёв, – он пошёл прямо по ручью. Только непонятно, в какую сторону. Видимо, он очень старался не оставлять следов. Такая осторожность наводит на мысль, что это действительно был Ганс.
– Что будем делать дальше? – спросил капитан Викторов.
– Нужно прочесать оба берега ручья в обе стороны. Нас тут четверо – как раз достаточно. Хреново, что собака всего одна, но тут уж ничего не поделаешь. Будем искать, где он вышел.
Викторову идея понравилась, и сыщики уже хотели приступить к делу, но обнаружили, что на улице, как назло, заметно стемнело. Тогда они решили провести это мероприятие завтра утром. Попрощавшись с Павлом Антипычем и друг с другом, они отправились по домам.

* * *

Наутро они вернулись в посёлок, и поиски были продолжены, но результата не принесли. Три часа с лишним Силачёв и милиционеры бродили по берегам ручья, и всё впустую: никаких следов неизвестного больше найти не удалось. Даже собака не помогла. Возможно, и тут был использован препарат, отбивающий нюх у собак.
– Ничего страшного, – сказал Силачёв, когда они снова встретились у дома Павла Антипыча. – Это тоже результат. Судя по мерам предосторожности, которые он принял, это в любом случае наш клиент. По-другому его действия нельзя объяснить. И наверняка он направлялся в посёлок. Теперь я установлю скрытое наблюдение за посёлком и найду, кто тут связан с преступниками.
– Вы думаете, это так просто? – усомнился Викторов. – Посёлок-то вон какой большой.
– Ну и что, у меня свободного времени много. Это вам нужно ещё и другими делами заниматься, а меня ничего не отвлекает.
Милиционеры уехали, а Силачёв остался помогать Павлу Антипычу. Он разобрал наплавной мост и положил все доски на место, после чего поднял наверх выломанный кусок забора и тоже поставил его на место. Операция по подъёму забора вызвала бурный восторг у хозяина:
– Ох, ни хрена себе, ну ты и здоровый лось! А по виду не скажешь.
– У вас найдётся, чем приколотить этот кусок? Нужно небольшие дощечки и гвозди, а лучше саморезы, если есть.
У Павла Антипыча нашлись даже саморезы, не говоря уже про всё остальное, поэтому ремонт прошёл успешно. Выломанный кусок забора Силачёв приделал намертво, так что старик не мог нарадоваться на его работу.
– Ну спасибо, Михаил Николаич! Дай-ка я посмотрю… Ну-у, вообще здорово! Лучше сделать уже нельзя, только если новый забор поставить. Ты раньше плотником не работал?
– Да нет.
– Только, слушай… а не мог бы ты сделать ещё одну штуку?
– Какую?
Павел Антипыч подошёл к нему вплотную и вполголоса, заговорщицким тоном, попросил:
– Проложи вдоль забора провод электрический. Чтобы в следующий раз, если какая-то сволочь будет тут шляться, её бы током долбануло!
– Нет-нет, я этого сделать не могу! – испугался сыщик. – Я бы запросто, но… не имею права: у меня ж нет допуска по электротехнике!
– А что, без допуска никак нельзя?
– Ни в коем случае. Не дай бог об этом узнают – нас обоих Ростехнадзор с потрохами сожрёт.
– Э-эх… Ну ладно, у нас тут есть электрики в посёлке, попрошу тогда их.
Силачёв с трудом удержался от смеха, представив себе, как обалдеют эти электрики, услышав просьбу Павла Антипыча.
– Михаил Николаич, угостить тебя обедом? А то ты тут с самого утра бегаешь, и ничего ещё не ел.
– А что, давайте, не откажусь!
За обедом Силачёв стал договариваться с Павлом Антипычем о сотрудничестве.
– Похоже на то, что один из преступников живёт в этом посёлке. Только мы не знаем, кто это. Вот как вы считаете, есть тут в посёлке какие-нибудь подозрительные личности? Может, сидел кто-нибудь?
– Подозрительные, говоришь? Хм… подумать нужно. Вот так сразу я никого не назову, но если подумать…
– Ну ладно, подумайте и сообщите мне. У вас есть мобильник?
– Мобильник? Нету.
– А городской телефон?
– Тоже нету.
– Плохо! Ну вы от соседей-то сможете позвонить, если понадобится?
– От соседей – смогу.
– Тогда давайте я вам напишу номер своего мобильника…
Павел Антипыч принёс ему ручку и бумагу, и Силачёв записал свой номер. Потом ещё раз показал старику фотографии Морозова и Ганса.
– Если увидите кого-то из этих двоих – звоните мне. И если увидите или вспомните что-то подозрительное – тоже звоните мне. Только не надо никакой самодеятельности! Это очень опасные ребята, ни в коем случае не пытайтесь их сами выслеживать. Одно дело, если вы их где-то увидите, но не надо их специально искать – этим займусь я. А вообще, я к вам зайду где-нибудь завтра или послезавтра: я ж ещё не успел опросить всех жителей посёлка. Кстати, ваш сосед Максим сегодня не появлялся?
– Да вроде нет.
– Это подозрительно. А кем он работает?
– Не знаю, он парень неразговорчивый. Одно время грузчиком работал. Может, и сейчас там работает, а может, где-то в другом месте.
Михаил Николаевич съел борщ со сметаной, котлеты с варёной картошкой, выпил чаю, поблагодарил старика за угощение и ушёл. Сегодня он тоже разгуливал пешком, без машины: ему просто очень нравилось гулять на природе. Прямо отсюда он решил отправиться к Петру Андреевичу на совещание. Правда, до начала совещания оставалось ещё много времени, но и путь был очень неблизкий. Если идти не торопясь – придёшь как раз вовремя.
Выходя от Павла Антипыча, сыщик проверил, не появился ли Максим. Нет, на дверях его дома всё так же висел замок.
Когда Силачёв шёл по посёлку, он увидел на автобусной остановке местного участкового, а рядом его мотоцикл с коляской. Участковый приклеивал на столбе объявление о розыске Морозова и Ганса, снабжённое их фотографиями и приметами.
«Вот это правильно! Давно пора».

ГЛАВА 5

– Здорово, Михаил Николаич! А чего это ты сегодня пешком пришёл? Машина, что ли, сломалась?
– Да нет, это я решил погулять на природе.
– Ничего себе прогулочка! От твоего дома досюда километров десять!
– Так я не из дома пришёл, я из посёлка.
– Так это тоже километров десять. Ну ты даёшь вообще! Кстати, а вот мой сын Владимир. Он узнал, что меня обокрали, и приехал сюда, как только смог.
Владимир подошёл и обменялся рукопожатием с Силачёвым. Ростом он был повыше отца, но не столь накачан, хотя, конечно, вовсе не слабак.
– Значит, Пётр Андреич, из-за этого дела ты решил задержаться на даче? – спросил сыщик. – А как же работа? Тебя за прогулы-то не уволят?
– Ха-ха-ха, ну ты и рассмешил! Я же генеральный директор, сам кого хочешь уволю.
Вскоре явился майор Орехов. Вчетвером они расположились в одной из комнат на втором этаже и начали своё совещание.
– Ну, майор, – спросил Пётр Андреевич, – как успехи? Рассказывай, не стесняйся, тут все свои.
Орехов с сомнением посмотрел на Силачёва и Владимира, но сразу же заговорил:
– Мы начали проверять фирму, которая делала вашу сигнализацию. В результате проверки было установлено, что один из сотрудников этой фирмы уже несколько дней не выходил на работу, причём он как раз входил в состав бригады, работавшей у вас на даче. Правда, на прошлой неделе он брал отпуск за свой счёт, на всю неделю. Но вот вчера он отсутствовал без всяких уважительных причин. По словам других сотрудников фирмы, это был мастер золотые руки, но с одним недостатком: в молодости он сидел. Мы не смогли дозвониться до него, и дома его тоже не оказалось. Зато сегодня нам удалось установить, что именно его труп нашёл Михаил Николаевич в лесу, – он указал на Силачёва. – Это стало ясно благодаря сравнению отпечатков пальцев: поскольку он сидел, то его отпечатки были в нашей базе данных. Звали его Зайцев Александр Валерьевич. Также мы установили, что его смерть наступила в результате отравления некачественной водкой. Мы собираемся продолжить проверку этой фирмы, изучить как следует её персонал и всю её деятельность. Я считаю, что это выведет нас на преступников. Ну и конечно, мы развесили по всему району объявления о розыске Морозова и Ганса. Кстати, насчёт Ганса: по имеющимся у нас сведениям, ни в какую Германию он не улетал, да и вообще не пересекал российскую границу. Правда, он мог использовать поддельный паспорт, и тогда нам его не отследить.
– Понятно. А что у тебя, Михаил Николаич?
Силачёв стал рассказывать:
– Вчера я опрашивал жителей своей деревни и посёлка, не встречали ли они Морозова и Ганса. По фотографиям их никто не узнал. Но один из жителей посёлка сообщил, что ночью с субботы на воскресенье – то есть в ночь преступления – неизвестные хулиганы сломали ему забор. Это могло иметь отношение к нашему делу, поэтому я обратился в милицию. Недалеко от посёлка, в лесу, мы обнаружили на снегу человеческие следы, которые, судя по их размеру и длине шага, могут принадлежать Гансу. Следы доходили до ручья около того места, где был сломан забор. Дальше след потерялся, так что его не смог найти даже кинолог с собакой. Судя по всему, неизвестный принял очень серьёзные меры предосторожности, которые наводят на мысль, что это действительно был Ганс и он связан с кем-то из жителей посёлка. Видимо, дальше он пошёл по ручью вброд. Теперь я собираюсь поговорить с теми жителями посёлка, которых ещё не успел опросить, а также установить за посёлком скрытое наблюдение. Кроме того, выяснилось, что один из жителей посёлка, Максим, уже третий день не появляется дома, и это, конечно, наводит на подозрения.
– Неплохо, неплохо, – похвалил Пётр Андреевич. – Первые результаты есть.
– Да, – поддержал его Владимир. – Можно сказать, это дело уже наполовину раскрыто.
– А теперь, – сказал Пётр Андреевич, – предлагаю вам поужинать у меня.
И Силачёв, и Орехов с радостью приняли его предложение. На этом совещание закончилось. Конечно, может показаться, что оно получилось слишком коротким, но его главные задачи были решены: Пётр Андреевич проконтролировал сыщиков, чтоб не расслаблялись, а Силачёв и Орехов обменялись добытой информацией. Трудно сказать, понравилось ли данное мероприятие Орехову, но Силачёв нашёл его очень полезным.
Майор закончил ужин первым и сразу уехал. Михаил Николаевич провёл за столом ещё минут десять и тоже стал собираться.
– Может, вас подвезти? – предложил ему Владимир.
– Спасибо, не надо. Когда гуляешь по лесу, дедуктируется лучше всего. Это очень полезно для нашего расследования – авось какие-то нестандартные идеи в голову придут.
За сегодня Силачёв прошёл пешком уже много километров, но это его не беспокоило: он ничуть не устал. Вот и теперь, попрощавшись с Петром Андреевичем и Владимиром, он отправился домой на своих двоих.
До дома отсюда было километров десять. Примерно половину этого расстояния занимала просёлочная дорога через лес, от дачи Петра Андреевича до шоссе. Затем нужно было пройти по шоссе и, наконец, по другой просёлочной дороге от шоссе до деревни. Дача Петра Андреевича находилась по одну сторону от шоссе, а деревня и посёлок – по другую.
На улице только что стемнело. Вокруг стояла полная тишина: ни одного человека и ни одной машины поблизости, да ещё и безветрие. Слева и справа от дороги раскинулся лес вперемешку с глубокими ручьями и болотами.
Михаил Николаевич шёл не торопясь. На этот раз он думал о Татьяне Сергеевне. Его заинтересовала просьба девушки: информировать её о ходе следствия. По мнению Силачёва, такая просьба могла иметь три объяснения. Первое – Татьяна Сергеевна сказала чистую правду: ей действительно очень нравились детективы и боевики. Второе – она стала к нему клеиться. Такая версия, конечно, порадовала сыщика, но он решил не зацикливаться на ней, а рассмотреть и другие варианты (как говорится, на работе – только о работе). И третье – девушка сама могла быть замешана в преступлении. Подумав ещё, Михаил Николаевич решил, что вторая версия также может проистекать из третьей. То есть, Татьяна Сергеевна могла оказаться замешана в преступлении и потому решила его соблазнить, чтобы таким образом развалить следствие.
Вдруг из-за поворота, ослепляя мощным светом фар, выехала машина и двинулась навстречу. Когда она приблизилась, стало видно, что это большой белый микроавтобус. И тут, резко прибавив ходу, он помчался прямо на Силачёва!
Михаил Николаевич бросился в сторону и рухнул в придорожную канаву, едва избежав столкновения. Микроавтобус проехал дальше и остановился. Силачёв, извалявшись в грязи, как свинья, и ругаясь отборным матом, поднялся на ноги. Он хотел было выбраться на дорогу, но решил с этим погодить: из микроавтобуса выпрыгнули четверо парней и кинулись к нему.
Михаил Николаевич приготовился обороняться. Парни подбежали поближе и на секунду замешкались: им вовсе не хотелось спускаться в грязную канаву. Но у них был заказ, который следовало исполнить любой ценой – и, помедлив немного, они набросились на сыщика.
Первый из них, остановившись на краю канавы, попытался с размаху зарядить Силачёву ногой по физиономии. Михаил Николаевич поставил жёсткий блок левой рукой и ответил правым прямым по мужскому достоинству. Противник согнулся и попятился, нехорошо ругаясь. Ещё двое спрыгнули в канаву по разные стороны от Силачёва; он подскочил к одному, схватил за грудки и отшвырнул назад. Парень грохнулся на спину, так что во все стороны полетели брызги воды и грязи. Михаил Николаевич повернулся к другому, но чуть-чуть опоздал – тот оказался уже рядом и двинул сыщика в челюсть. К счастью, у Силачёва была поистине железная голова, которая выдерживала и не такие попадания. Он устоял на ногах и тут же заметил, что сверху на него кидается четвёртый противник. Михаил Николаевич сделал небольшой шаг назад и стал выбираться из канавы, а бандит пролетел мимо него и рухнул в грязь.
Силачёв выскочил на обочину. Там его попытался встретить парень, получивший первым. Он принял борцовскую стойку и двинулся на сыщика, но сразу же схлопотал тяжеленный удар по печени, рухнул и скрючился на земле. Не теряя времени, Михаил Николаевич напал на другого противника, вылезающего из канавы, и со всей дури засветил ему ногой в челюсть. Противник свалился обратно в канаву и, кажется, отрубился надолго.
Теперь осталось только двое врагов. Они выбрались из канавы и стали маневрировать на дороге, собираясь напасть на Силачёва с двух сторон одновременно. Несколько секунд Михаил Николаевич, ничего не предпринимая, следил за их передвижениями, а затем сам пошёл в наступление. Подскочив к одному из бандитов, он со всего размаху нанёс ему левый боковой. Враг успел увернуться, но Силачёв, ничуть не смущённый этим, пробил точно такой же правый боковой, попал в ухо и уложил парня на месте. Затем Михаил Николаевич стал разворачиваться к последнему противнику, и очень вовремя: выяснилось, что тот уже совсем рядом. Секунда промедления – и бандит напал бы сзади, но и так он успел сбоку схватить Силачёва в охапку, не давая боксировать.
Извернувшись в крепком захвате, Михаил Николаевич оказался лицом к лицу с противником. Ещё несколько секунд они ожесточённо боролись, а затем Силачёв провёл бросок через грудь, опрокинул бандита на обочину и навалился сверху. Схватив врага за воротник, он страшным голосом заревел:
– Кто вас послал меня убить?!!
– Да пошёл ты, урод…
Ну, сам напросился. Ясное дело, Силачёв не собирался церемониться с типами, которые только что устроили на него покушение. Одной рукой он стал молотить парня по физиономии, а другой схватил его за ухо, чтобы тот не мог увернуться от ударов; при этом Силачёв ещё и выкручивал ему ухо, как заботливый отец.
– Нет, падла, ты у меня «расколешься», понятно?! Или подохнешь прямо здесь!! Говори, кто вас послал!!
Удары сыпались градом. Правда, сыщик бил не очень сильно (иначе мог случиться нокаут, и допрос пришлось бы прервать), но как можно чаще и больнее. При этом он не забывал оглядываться по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь из бывших противников «оживёт» и попробует напасть со спины.
– Будешь говорить?! – орал на парня Силачёв, избивая его в мясо. – Кто вас послал, ну?! Кто вас послал?! Убью!!
– Не надо!!! – истошно завизжал бандит, сломавшись наконец под ударами. – Я всё скажу!! Подождите!! Я всё скажу!!
«Ну, слава богу», – обрадовался Михаил Николаевич. Не потому, что ему стало жалко парня – нет, просто он элементарно выдохся. Сначала драка, потом допрос… Так дальше продолжаться не могло, требовалась передышка. Возраст всё-таки сказывался.
Силачёв прекратил избиение, но продолжал железными пальцами держать собеседника за ухо, чтобы тот не дёргался.
– Ну, – велел он, – говори!
Но тут он услышал чьи-то крики: они доносились с той стороны, где остановился микроавтобус. Посмотрев туда, сыщик увидел рядом с микроавтобусом ещё одного типа – вероятно, это был шофёр. На глазах Силачёва он сунулся в кабину, выхватил оттуда два каких-то предмета, плохо различимых в темноте, и бросился выручать своих.
Михаил Николаевич выпустил парня, которого допрашивал, и вскочил на ноги. Бандит, почувствовав свободу, тут же завопил:
– Помогите!!
Одновременно Силачёв заметил, как пошевельнулся на земле другой бывший противник – тот, который получил по печени и по яйцам. Возможно, он оклемался раньше и некоторое время лежал, притворяясь мёртвым, для своей же безопасности. А теперь увидел подмогу и решил, что пора «оживать». Правда, ещё двое бандитов по-прежнему валялись без движения.
Между тем, когда новый противник подбежал поближе, предметы в его руках стало лучше видно. Один из них был похож на длинную монтировку, а второй – на пистолет.
«Ох ты, ни хрена себе, у него же пушка! Надо сваливать отсюда!»
Силачёв перебрался через канаву. В это время защёлкали выстрелы, по которым стало ясно, что пистолет у парня пневматический (он выглядит примерно как боевой, но стреляет металлическими шариками). Тыц! Тыц! Тыц! – три раза. К счастью, расстояние было великовато для такого оружия, и Михаил Николаевич не пострадал. Он кинулся в лес, но стоило только ему скрыться за деревьями, как у него окончательно села дыхалка. Сбросив скорость, Силачёв перешёл на бег трусцой. Его уже шатало от усталости, время от времени приходилось хвататься за стволы деревьев, чтобы не упасть. Несколько раз Михаил Николаевич оглядывался назад, и хотя погони не было видно, но на всякий случай он бежал дальше и дальше. Наконец он упёрся в какую-то речушку, перешёл её вброд (вода, конечно, была ещё ледяная, но из всех зол нужно выбирать меньшее) и остановился на другом берегу.
Он дышал как паровоз, поэтому совершенно ничего не слышал и постоянно осматривался по сторонам – не подкрадываются ли к нему враги. Собственно говоря, преследовать его мог только один противник, который не участвовал в драке. Остальные четверо слишком плохо себя чувствовали. Но и этот парень тоже не появлялся: очевидно, он не рискнул сунуться в лес, напуганный тем, что случилось с его подельниками.
Видя, что опасности вроде бы нет, Михаил Николаевич достал мобильник и сделал «звонок другу».
– Алё, Пётр Андреич… уфф… это Силачёв. Прикинь, на меня напали!
– Как напали?!
– По дороге… между твоей дачей… и шоссе. Вызывай… милицию! Белый микроавтобус… номер не видел.
– Погоди, ты где сейчас?!
– В лесу… отсиживаюсь… уф, еле убежал. Давай… быстрее, а то уйдут! Белый микроавтобус!
– Сейчас всё сделаю! Скажи точно, где тебя искать!
– Да я не знаю точно! Дай ментам мой номер! Пусть звонят… я им объясню!
– Хорошо!
Михаил Николаевич нажал «отбой» и снова осмотрелся. Насколько можно было разглядеть в темноте, вокруг раскинулось болото. Опасаясь попасть в трясину, он подошёл поближе к дереву.
«Буду ждать звонка от ментов. Чёрт, и угораздило меня впутаться в эту историю!»

* * *

К даче Петра Андреевича шла только одна дорога, и свернуть с неё на машине было просто некуда. Поэтому Силачёв надеялся, что милиция быстро приедет и захватит преступников, или хотя бы их транспортное средство. Не получилось – они всё-таки успели удрать на своём микроавтобусе. Милиционеры хотели осмотреть место происшествия, но это удалось не сразу: Силачёв, с которым они неоднократно созванивались, заблудился в лесу и какое-то время искал дорогу. Наконец он выбрался из леса и нашёл приехавшую милицейскую машину.
– Здравствуйте, Михаил Николаич! – приветствовал его капитан Викторов (он был за старшего). – Ну, показывайте место, где на вас напали.
– Если я ничего не путаю, – ответил Силачёв, – микроавтобус выехал как раз из-за этого поворота. – Он показал пальцем назад. – Тогда нам нужно проехать вперёд метров сто.
Несмотря на темноту, место происшествия он определил правильно. С помощью включённых фар и фонариков милиционеры нашли отпечатки автомобильных колёс на самой обочине, следы человеческих ног в грязи и даже кровь. При виде крови Силачёв вспомнил, что именно на этом месте он проводил «энергичный допрос» одного из участников покушения.
– Это я ему, кажется, нос расколошматил. Чёрт, если бы к ним не подошло подкрепление, он бы мне всё рассказал!
– Вообще, довольно странно получилось, – заметил Викторов, – этот парень с пневматическим пистолетом прибежал только в самый последний момент. А где же он раньше был?
– Так я думаю, это был шофёр, он драться не собирался. Сидел в своём микроавтобусе и ждал, пока его подельники со мной расправятся. Вряд ли он сильно беспокоился, их же было четверо против одного. Наверно, он даже не смотрел, что здесь происходит. Но потом заметил, что его подельники долго не возвращаются, и решил поглядеть, куда они пропали.
– Да, похоже на то. Чем же вы так сильно напугали преступников, что они устроили на вас покушение?
– Точно не знаю, но, скорее всего, им не понравилось, что меня интересует посёлок. Значит, я на правильном пути!
Но на самом деле, как бы Силачёв ни бравировал, он был весьма обескуражен. Он понял, что очень недооценивал возможности преступников и возможную опасность лично для себя.
«Казалось, если уж они обокрали самого Петра Андреевича, то должны сидеть тихо-тихо и не высовываться! А они вон чего вытворяют. Как это понимать?»
– Кстати, – сказал он, – этих четверых можно поискать по больницам. Ясное дело, они постараются вылечить свои телесные повреждения самостоятельно. Но не исключено, что кто-то из них просто не сможет обойтись без помощи врачей. Проверьте, хорошо?
– Проверим, – кивнул Викторов, – обязательно проверим. Михаил Николаич, а может, у вас получится вспомнить номер их микроавтобуса?
– Никак. Не до того было. Вот фиг его знает… по-моему, передний номерной знак у него был замазан чем-то. Но точно не помню, врать не буду.
– А задний?
– А задний я не разглядел – микроавтобус остановился слишком далеко. Видишь, какое дело: сначала на меня напали эти четверо, а уж когда я им накостылял, то решил, что они все у меня в руках вместе со своим микроавтобусом. А потом пришлось уносить ноги. Так я и не успел номер посмотреть.
Милиционеры попросили Силачёва рассказать об этом происшествии как можно подробнее и записали его рассказ, а затем подбросили его до дома на машине. Причём Бобик, дежуривший во дворе, злобно и свирепо облаял их машину, не сообразив, что это привезли хозяина. Впрочем, кто из нас не ошибался на работе.
Дома Михаил Николаевич первым делом включил свет, посмотрел на себя в зеркало и вздохнул: он был с головы до ног перемазан грязью и даже брызгами вражеской крови.
«Ну всё, завтра… точнее, уже сегодня… сделаем перерыв в расследовании. Я и так-то мыться собирался, а теперь, конечно, придётся ещё и всю одежду стирать».
Он включил электрообогреватель, снял грязную одежду и пошёл мыться. Кстати, у него в доме была интересная система водоснабжения, изготовленная предыдущим владельцем. На чердаке стоял огромный бак, имеющий нагреватель и температурное реле, которое можно было настраивать на ту или иную температуру воды. Из этого бака вода шла и в ванную, и на кухню. Единственное, что плохо – отсутствовала автоматическая подача воды в бак, и приходилось носить её вёдрами из колодца. Прежний владелец дома просто не успел решить эту проблему, оставив её Силачёву.
Помывшись, Михаил Николаевич лёг спать. Проснулся он чуть ли не в полдень, да и то из-за того, что его разбудил звонок мобильника. Силачёв взял трубку:
– Алё!
– Михаил Николаич, здравствуйте! Это капитан Викторов. Мы тут провели повторный осмотр места происшествия, когда рассвело.
– Это правильно. И как, нашли что-нибудь?
– Да, мы нашли выбитый человеческий зуб. Вот я и хотел уточнить: он, случайно, не ваш?
– Сейчас, погоди, проверить нужно. – Силачёв пощупал зубы, пересчитал их и ответил: – Нет, не мой. Мои все на месте.
– Понял. Спасибо.
– А, не за что.
Михаил Николаевич нажал «отбой» и хотел опять заснуть, но не получилось. Пришлось вставать.
Сегодня он решил отдохнуть и занимался только домашними делами: постирал бельё и грязную одежду, купил продукты в автолавке, сделал себе основательный, вкусный обед… Расследование он собирался продолжить завтра. В принципе, можно было уже начинать скрытое наблюдение за посёлком, но Силачёв посчитал необходимым вторично побеседовать с жителями – в прошлый раз он успел опросить далеко не всех. Многие были на работе, и теперь он решил прийти вечером, чтобы застать их дома.
На следующий день он проснулся часов в одиннадцать, глянул в окно и увидел, что на улице льёт как из ведра. Бобик спрятался от дождя под столом: изготовить ему конуру Силачёв ещё не успел, не до того было.
Михаил Николаевич впустил собаку в дом, сделал зарядку и позавтракал. Во время завтрака зазвонил мобильник. «На проводе» оказался младший сын Никита.
– Алё!
– Папа, привет. Слушай, мы с Борькой решили приехать к тебе в гости в эти выходные. Не будешь возражать?
– М-м-м… тьфу, чёрт, я тут работой загрузился. Хотя ладно, приезжайте.
– Какой работой?
– По специальности.
– А что, у вас в деревне тоже преступность есть?
– Да ещё какая!
– Понятно. Мы хотим приехать в воскресенье, перед обедом. А уедем в понедельник после обеда.
– Э, а как же ваша работа?
– Папа, ты чего? Забыл про Первое Мая, что ли? Три выходных будет!
– А, ну да. Ладно, приезжайте!
– О кей.
Силачёв не торопился идти в посёлок. После еды он прибрался в доме, потом, увидев, что дождь закончился, пошёл на улицу рубить дрова. Только после этого, проверив время по мобильнику, он стал собираться.
Тут мы должны отметить важную деталь. Когда Силачёв разговаривал с Татьяной Сергеевной, он сказал, что у него нет огнестрельного оружия. На самом деле он хранил дома два пистолета: один – травматический, а второй – боевой, наградной. Он соврал девушке из-за того, что услышал голос своей интуиции. Он хотел ответить ей: «Если кто-то попробует напасть на ваш дом, звоните мне. У меня есть огнестрельное оружие, я приеду и сделаю из этих ублюдков дуршлаг». Но в последний момент интуиция подсказала ему, что насчёт огнестрельного оружия следует помалкивать, а девушке надо посоветовать обращаться к ментам, как полагается. Почему – Михаил Николаевич не знал, но своей интуиции он доверял беспрекословно.
И вот теперь, учитывая, что на Силачёва уже совершили одно покушение, он призадумался – брать с собой оружие или не брать? Но опять включилась интуиция и подсказала ему: новых покушений сегодня не планируется. Поэтому оружие он брать не стал. Зато пришлось надеть резиновые сапоги и плащ-дождевик – на улице стояла непролазная грязь, и хотя дождь пока прекратился, но мог в любой момент начаться снова. Всё небо было затянуто тучами.
По дороге в посёлок Михаил Николаевич вспоминал нападение на себя.
«Но как же эти уроды узнали, когда я вышел с дачи? – размышлял он. – Ведь время и место нападения были рассчитаны просто идеально! Тут, видимо, одно из двух. Или на даче находился кто-то, связанный с преступниками, или за мной долго следили. Например, с того момента, как я побывал в посёлке. Если за мной следили – это, конечно, стыд и позор: я же вообще ничего не заметил! Да разве я мог так крупно облажаться?! Хотя… теоретически, наверно, мог, исключать нельзя.
А если на даче находился человек, связанный с преступниками? Кто там вообще был? Обслуживающий персонал Петра Андреевича, в том числе охрана, это раз. Майор Орехов, это два. Сын Петра Андреевича Владимир… нет, это уже перебор. Хотя опять же, если чисто теоретически, то и он может быть связан с преступниками. Разумеется, это дикость полнейшая, но, в принципе, возможно».
Продолжая дедуктировать, Силачёв дошёл до посёлка. Там он увидел объявления о розыске Морозова и Ганса, расклеенные уже в нескольких местах. Первым делом сыщик направился к Павлу Антипычу. Ещё издали он заметил через окно, что в доме у старика горит свет. Ничего удивительного: на улице было пасмурно, и естественного освещения не хватало.
Но тут Михаил Николаевич посмотрел в другую сторону и увидел кое-что интересное. Дверь дома Максима была открыта!
«Ух ты! – обрадовался Силачёв. – Это я удачно зашёл!»
Он повернул к Максиму. Во дворе никого не оказалось, и сыщик заглянул в дом. Дом был деревянный, одноэтажный, но довольно большой, трёхкомнатный. Во второй комнате, спиной к двери, сидел худощавый коротко стриженый человек, одетый по-домашнему – в рубашке, тренировочных штанах и в тапочках – и смотрел фильм на компьютере.
– Здравствуйте, – сказал Михаил Николаевич ему в спину. – Это вы – Максим?
Человек обернулся. На вид ему было лет тридцать, и на его небритом лице читалось явное недовольство. Правда, чем именно он недоволен, пока оставалось неясно: то ли появлением Силачёва, то ли жизнью вообще, то ли чем-то ещё.
– Ну, я. Что нужно?
– Я частный детектив Михаил Николаевич Силачёв. Вы в курсе, что ночью с субботы на воскресенье обокрали дачу Петра Андреевича?
– А кто это такой?
– Ну, как же. Пётр Андреевич, крупный бизнесмен. Его дача находится примерно в десяти километрах отсюда, стоит особняком. Неужели не знаете?
– И много украли?
– Украли коллекцию редких и старинных монет. Общая сумма похищенного – около шестидесяти миллионов евро.
Максим равнодушно пожал плечами:
– Так ему и надо. Надеюсь, он будет не последним.
– Это как понимать?
– В буквальном смысле. Мне этих «новых русских» совсем не жалко. Обокрали его – и правильно сделали.
– Ну, знаете! Ваше счастье, что вы разговариваете со мной, а не с милицией. А почему вас несколько дней не было дома?
– Вот если меня будет официально допрашивать милиция – тогда я отвечу. А вам я отвечать не собираюсь.
– Ладно, – легко согласился хитрый Силачёв и зашёл с другой стороны: – А Пётр Андреич почему вам не нравится? Вы знаете про него что-то нехорошее?
– Ничего я про него не знаю и знать не хочу, – отрезал Максим. – А грехи, они у всех наших бизнесменов одни и те же. Вы что думаете, в нынешней России можно разбогатеть честным путём?
– Да можно, почему бы и нет. Я вот разбогател, например.
– Честным путём?!
– Ну да.
На лице Максима появилось смешанное выражение любопытства и язвительности. Таким же неоднозначным тоном он произнёс:
– Ну-ка расскажите поподробнее, как вам это удалось. А иначе не поверю.
– Хорошо, – пожал плечами сыщик. – Моё богатство возникло из трёх составляющих. Во-первых, я долго работал в милиции…
– А что, в милиции хорошая зарплата?
– Ну, как вам сказать. Конечно, запросы-то у всех разные, но когда я дослужился до полковника, мне моя зарплата стала нравиться. Во-вторых, я профессионально занимался единоборствами – боксом и боями без правил. Зарабатывал на этом. В боях без правил я участвовал ещё в перестройку, когда они были подпольными. А когда в нашей стране появился профессиональный бокс, я и там тоже стал выступать. Даже дрался в боксёрском поединке за титул чемпиона России, правда, неудачно. Но это ещё не всё…
Он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, и продолжил:
– Когда я закончил свою карьеру в единоборствах, я стал играть в тотализатор на результаты боксёрских боёв и боёв без правил. Вот тут я и разбогател по-настоящему!
– Где?! В тотализаторе? Ну и сколько составила ваша чистая прибыль?
– Ну-у… достаточно, чтобы, например, купить себе дом по соседству с вами.
– Тут несколько домов, и все разные, – заметил Максим. – Какой из них вы имеете в виду?
– Да любой! – засмеялся Силачёв. – В том числе и дом Татьяны Сергеевны. Ведь вы о нём подумали? Я так и знал. Вообще, если говорить о тотализаторе, для меня самым удачным стал позапрошлый год, две тысячи восьмой. Даже с учётом инфляции, за тот год мои капиталы увеличились раза в три! После этого я закончил играть: мне просто уже было ни к чему. Я выиграл столько денег, что мне по-любому хватит на всю жизнь и ещё останется. Я ж не такая сволочь, чтобы оставлять букмекеров без штанов. Они тоже люди…
Максим слушал его и тихо обалдевал. Это неудивительно: ведь он ничего не знал о сверхъестественной интуиции Силачёва! Правда, Михаил Николаевич, кроме того, прекрасно разбирался в боксе и боях без правил, но основной причиной его успехов в тотализаторе была всё-таки интуиция. Пусть она срабатывала редко, но всегда безошибочно – и этого Силачёву хватило, чтобы разбогатеть. Несколько раз, под влиянием своей интуиции, он ставил весь банк на явных аутсайдеров, и они побеждали. Букмекеры были бессильны с этим бороться.
– Слушайте, это всё правда или вы шутите? – поинтересовался Максим, когда Силачёв закончил свой рассказ.
– Чистейшая правда, – совершенно серьёзно ответил сыщик.
– Ну ладно, допустим. И вы считаете, что это нормально?
– Что именно?
– Вот такое обогащение при помощи азартных игр.
– Конечно. Закон это разрешает!
– Наш закон много чего разрешает. На самом деле это обогащение нечестным путём. Вы же нигде не работали, чтобы получить эти деньги – вы просто ставили и выигрывали!
– Что значит «просто ставил и выигрывал»? Да мне там каждый раз приходилось анализировать, кто лучше – один боксёр или другой!
– Но вы понимаете, что вы получали деньги, не занимаясь никаким полезным трудом?
– Да бросьте вы придираться! – отмахнулся Силачёв. – Полезным трудом я в другом месте занимался, в милиции. Этого достаточно.
– Ну хорошо. Вот вы играли в тотализатор и разбогатели. А кто-то другой тоже играл в тотализатор – и разорился. Вам его не жалко?
– Жалко. Ну так не надо быть лопухом! Такая игра – это равное противостояние между мной и букмекером. Нужно соображать, на кого ставишь и сколько. Или не играть вообще. Или играть по чуть-чуть, не неся при этом больших финансовых потерь. Вот я, например, ставил только на бокс и ММА… ММА – это, в смысле, бои без правил – но никогда не ставил на футбол или хоккей, потому что я ими мало интересуюсь и плохо знаю тамошний расклад сил. А если ты делаешь ставки, не изучив ситуацию – ты лопух.
– М-да. Я вижу, вы отлично вписались в нынешнее время.
– А вы – нет? – уточнил Силачёв.
– Ваша ирония здесь неуместна. Знаете, я только что смотрел один великолепный фильм – «Гостья из будущего» называется… Так вот там показано то будущее, которое нам больше не светит. Благодаря таким, как вы.
– Вы фанат этого фильма? – удивился Михаил Николаевич. – Он же, по-моему, детский.
– Фанат, не фанат – это сложный вопрос, но этот фильм был снят для последнего поколения советских детей, к которому я как раз и отношусь. Он стал культовым… Я это к чему говорю: если сравнить, какое будущее было показано там – и к чему мы пришли на самом деле – то от нынешней реальности просто блевать хочется.
Силачёв покопался в памяти.
– «Гостья из будущего», говорите? Ну, смотрел я этот фильм, со своими пацанами… В смысле, с двумя сыновьями, когда они ещё маленькие были. Хороший фильм, но мне там кое-что не понравилось. Причём как раз в будущем. Там все такие… как бы это получше сказать… сытые, зажравшиеся, испорченные лёгкой жизнью… инфантильные…
– Значит, вам нравится то, что мы имеем сейчас? – перебил его Максим.
– Да почему надо обязательно выбирать только из двух вариантов? Разве нельзя найти что-то третье? А насчёт фильма у меня мнение однозначное, и вы меня вряд ли переубедите: в будущем, которое там показано, народ совершенно зажрался и от спокойной жизни стал инфантильным. Это видно чуть ли не в каждом эпизоде. Прибор, который в плохих руках может представлять большую опасность, просто так дают девчонке поиграть, хотя вообще-то он должен лежать в бронированном сейфе, под сигнализацией и охраняться круглосуточно. Насколько я помню, из-за этого все неприятности и начались. Не знаю как вам, а мне такое будущее не нужно!
– Давайте перестанем обсуждать этот фильм. Вы его совершенно не понимаете.
– Так вы же первый начали его обсуждать! – напомнил Силачёв. – А я-то, наоборот, хотел поговорить о своём деле. Значит, вы считаете, что Пётр Андреич – плохой парень, а те, кто его обокрал – хорошие парни, как Робин Гуд или там Ленин какой-нибудь…
– Что за чушь!! Я этого не говорил! Эту ерунду вы сами придумали!
– Ну, значит, я вас неправильно понял, бывает. Так вот: насколько нам известно, эти ребята, которые его обнесли, помимо всего прочего совершили два убийства. Почерк в обоих случаях одинаковый – отравление ядом, добавленным в водку. Первый раз они убили управляющего дачей Петра Андреевича, чтобы устроиться работать на его место. Второй раз они, судя по всему, грохнули своего. Зачем – пока неясно. Два убийства, и это только те, о которых мы знаем. На самом деле их может быть и больше.
– Для чего вы мне это рассказываете?
– А чтоб вы не очень злорадствовали по поводу того, что бизнесмена обокрали…
Максим, судя по выражению его лица, явно смутился. Силачёв, пользуясь подходящим моментом, тут же достал фотографии Морозова и Ганса:
– Вы когда-нибудь видели вот этих парней?
– Ну-ка, ну-ка… Вроде знакомые физиономии. А, ну да, они же по всему посёлку висят.
– Да. Это и есть ребята, которые обнесли Петра Андреича. То есть преступников мы уже знаем. Наша задача – их поймать.
– Понятно. Нет, вживую я их никогда не видел.
– Ну, если увидите – звоните в милицию. Или мне. Запишите на всякий случай мой номер…
Он продиктовал Максиму номер своего мобильника. Потом поинтересовался:
– А всё-таки, где вы были последние несколько дней?
– У девушки. Я уехал из посёлка в субботу вечером, а приехал только вчера.
– Понятно.
– Вообще, – добавил Максим, – я бы и рад помочь следствию, но я действительно ничего не знаю.
– Может, это и хорошо, – ответил Силачёв. – Меньше знаешь – лучше спишь. Но не исключено, что у вас ещё будет возможность помочь следствию. Насколько нам известно, после кражи у Петра Андреича один из этих преступников заходил в ваш посёлок. Так что они могут появиться здесь ещё раз, поэтому будьте бдительны. Увидите кого-то из них – звоните в милицию или мне. И ещё: если вы увидите что-то такое, что вам покажется подозрительным – тогда тоже звоните мне.
– Хорошо.
– Ладно, побегу я дальше, – Силачёв протянул руку Максиму. – Спасибо за интересную беседу, хорошо поболтали.
– И вам спасибо, – заулыбался Максим, обмениваясь с ним рукопожатием.
«Если я правильно понял, что он из себя представляет, – подумал сыщик, – он парень довольно вспыльчивый, несдержанный. Но именно поэтому совсем не умеет врать. Похоже, он действительно ничего не знает и уж тем более не связан с преступниками».
Силачёв направился к Павлу Антипычу.

* * *

Во дворе никого не было, а дверь дома оказалась закрыта. Михаил Николаевич дёрнул её – она открылась. Сыщик зашёл в дом.
– Здравствуйте, Павел Антипыч! – громко сказал он. – Вы здесь?
Молчание. Силачёв прошёл в большую комнату. Там всё ещё горел свет, на столе стояла почти полная чашка холодного крепкого чая, а кровать была не убрана. Но сам хозяин как сквозь землю провалился.
«Наверно, к соседям пошёл или в туалет», – решил сыщик и стал ждать, прохаживаясь по комнатам. И вдруг заметил у двери маленькой комнаты, среди прочей обуви, резиновые сапоги.
«Не понял… А в чём тогда он ушёл на улицу? Там же сейчас воды по колено!»
Ну, не то чтобы по колено, но на улице и вправду было очень сыро – сплошные лужи.
«Ладно, – подумал Силачёв, – кто его знает, может, у него есть и другие сапоги».
Он вернулся в большую комнату и уселся за стол. Однако постепенно его стало охватывать беспокойство: время шло, а Павел Антипыч так и не появлялся.
«А что, если старик вышел из дома ещё до того, как начался ливень? Поэтому и сапоги не надел. Но тогда куда же он пропал?»
Силачёв вспомнил, что ливень начался где-то до одиннадцати часов утра. А сейчас уже наступил вечер!
Михаил Николаевич снова вышел в маленькую комнату и внимательно рассмотрел висевшую там одежду. В глаза бросился чёрный плащ-дождевик с капюшоном. Это только укрепило сыщика в его подозрениях: пусть сейчас и не было дождя, но он мог начаться в любую минуту. По идее, Павел Антипыч должен был бы надеть плащ, если собирался уйти далеко.
Силачёв вышел на улицу и обследовал весь двор, заглянул в туалет и сарай. Сарай, правда, оказался заперт снаружи навесным замком, но щели между досками стены позволяли увидеть всё, что внутри. Хозяина нигде не было.
Михаил Николаевич осмотрелся и заметил старушку, которая работала в огороде на соседнем участке. Он подошёл к забору и окликнул её:
– Извините, а вы не знаете, где Павел Антипыч?
Старушка подняла голову. Она узнала сыщика: он с ней уже беседовал в понедельник, расспрашивая про Морозова и Ганса.
– А Павла Антипыча я сегодня не видела.
– Вообще не видели?
– Вообще не видела.
– А чего же у него в комнате свет горит?
– Не знаю.
– Ну а вчера-то вы его видели?
– Вчера видела.
– Ясно. Спасибо. Тьфу, чёрт, куда же он подевался-то?
Силачёв пошёл обратно к Максиму, который продолжал смотреть фильмы на компьютере.
– Максим, у меня ещё вопрос. Вы Павла Антипыча видели сегодня?
– Сегодня – нет, только вчера. А что, разве его нету дома? Я же видел, у него свет горит.
– Да в том-то и дело: свет горит, а его нету!
– Ну, мало ли, в магазин пошёл и забыл выключить.
– И соседка его сегодня тоже не видела! Ладно, я ещё подожду у него дома – дверь-то не заперта – а потом буду вызывать милицию.
– Что, всё так серьёзно? – испугался Максим.
– Не знаю пока. Но вы туда не ходите, а то лишних отпечатков наделаете. Если я вызову милицию, там эксперты будут отпечатки пальцев снимать.
Максим испугался ещё больше, а Силачёв вернулся в дом Павла Антипыча. Сидя там в большой комнате, он некоторое время размышлял, стоит ли вызывать милицию прямо сейчас.
«А вдруг он всё-таки вернётся? В дурацкое положение себя поставлю! Но с другой стороны: ведь его целый день нету дома, и перед уходом он не выключил свет. Да что там свет – он даже не запер дверь! Он на весь день оставил дом незапертым! Может вообще такое быть?»
Наконец Михаил Николаевич решился и сделал очередной «звонок другу».
– Пётр Андреич, привет.
– Привет.
– Мне твоя помощь нужна. Вызывай милицию, пусть приедут в посёлок! К самому последнему дому с правой стороны. Ну, как в прошлый раз, они знают.
– А что случилось?
– Да свидетель пропал! Его сегодня никто не видел. В комнате свет горит, дверь не заперта… Вчера видели, сегодня – нет.
– А может, он в гости ушёл.
– Ага, на целый день, при этом не выключил свет и не повесил на дверь замок. Нет, с ним явно что-то случилось!
– Ну хорошо, сейчас вызову. Жди.
Нажав «отбой», Силачёв ещё раз осмотрел дом и весь двор, пытаясь найти уже не самого хозяина, а какие-нибудь следы, которые говорили бы о нападении на Павла Антипыча. Следы борьбы, в общем. Но ничего такого он не заметил.
Приехавшая милиция смогла выяснить лишь немногим больше, чем Силачёв. По следу Павла Антипыча пустили собаку, но она остановилась в растерянности уже на крыльце. Похоже, старик действительно ушёл из дома раньше, чем начался ливень – и поэтому ливень смыл все его следы. Что же касается найденных в доме отпечатков пальцев, то они принадлежали только двум людям: Силачёву (он успел тут кое-что потрогать руками) и, очевидно, самому Павлу Антипычу. Всё.
Поздно вечером милиция, не достигнув никаких заметных результатов, опечатала дом старика и уехала. Силачёв тоже отправился домой. Загадка исчезновения Павла Антипыча не выходила у него из головы.
«Пропал он, скорее всего, ночью. Вчера его видели, сегодня – нет, к тому же в комнате остался включённый свет и неубранная кровать. Никаких следов борьбы. В дом, судя по всему, никто не заходил. Может быть, он увидел что-то и сам вышел на улицу. И больше не вернулся. Что же с ним случилось? Непонятно. А что скажет моя интуиция?»
Но интуиция, как назло, молчала в тряпочку.

* * *

После этого чрезвычайного происшествия Михаил Николаевич твёрдо решил: хватит разговоров с жителями посёлка, пора начинать скрытое наблюдение. Работая в милиции, он был великолепным мастером скрытого наблюдения и незаметной слежки. Правда, последние несколько лет он этими делами уже не занимался: они ему стали не по чину. Карьерный рост, сами понимаете. И вот теперь пришло время тряхнуть стариной.
На следующий день Силачёв проснулся пораньше, накормил Бобика, принял душ и позавтракал сам. Зарядку он сегодня делать не стал, предполагая, что днём ему и так предстоит большая физическая нагрузка.
Собираясь в посёлок, он надел серую, неприметную рыбацкую куртку с капюшоном и резиновые сапоги. На шею повесил бинокль, спрятав его под куртку, за пазуху. Потом наполнил чаем поллитровую флягу и положил её в один карман куртки, а также завернул в газету несколько кусков хлеба и колбасы и положил их в другой карман. Затем хорошенько подумал, надо ли взять с собой какое-нибудь оружие, и решил, что сегодня оно не потребуется. В самом деле, он ведь не планировал силовую акцию, а собирался только наблюдать за посёлком, оставаясь при этом незамеченным. А если в поле зрения попадут Морозов или Ганс, то, опять же, не нужно никакой самодеятельности: лучше просто сообщить о них в милицию. Так рассуждал Силачёв, но, надо отметить, его интуиция сейчас не работала – иначе бы он сразу понял, что рассуждает неправильно, и взял бы оружие с собой.
Как обычно, он отправился в посёлок пешком. Не доходя немного до посёлка, свернул направо, в лес, и пошёл вдоль линии домов, держась от них на почтительном расстоянии. Подыскав удобное место, где деревья не очень закрывали обзор, он достал бинокль и начал наблюдение за посёлком. Но его мысли снова и снова возвращались к исчезновению Павла Антипыча.
«Да, скорее всего, он увидел ночью что-то подозрительное, вышел на улицу – и исчез. Чёрт, я же просил его не заниматься самодеятельностью! Что он такое мог увидеть? Ну, в принципе, если человек настроился соответствующим образом, ему может показаться подозрительным всё что угодно: автомобиль, проезжающий ночью по улице, свет в окнах одного из домов, и так далее. Видимо, Павел Антипыч заметил что-то подобное, вышел из дома и больше не вернулся. Тогда, получается, его подозрения оказались правильными, только лучше бы он сидел дома и не высовывался, а сообщил бы мне.
А если преступники сами решили с ним расправиться – в порядке мести или просто с перепугу? Ведь он помог нашему следствию больше всех. Больше, чем остальные жители посёлка. За это с ним, наверно, и посчитались. Преступники вполне могли выманить его из дома, похитить и убить, даже не оставив никаких следов борьбы. Чисто технически такое возможно: например, один из них зашёл во двор, постучал в окно, пригласил старика выйти на улицу… Павел Антипыч вышел – ему дали по голове. Аккуратно, но сильно. Потом унесли, и всё».
С помощью своего бинокля Михаил Николаевич рассматривал поселковую улицу и заглядывал в дома, выискивая там в первую очередь Морозова и Ганса, но пока безуспешно. Ничего подозрительного он также не заметил. Через некоторое время он решил сменить место дислокации и медленно пошёл по лесу вдоль посёлка. Отыскал другое подходящее место, остановился и снова начал наблюдение.
В какой-то момент он увидел идущего по улице мужика богатырской комплекции и сразу почувствовал прилив охотничьего азарта, поскольку этот мужик запросто мог оказаться Гансом. Но стоило сыщику разглядеть его физиономию через бинокль, как стало ясно: ложная тревога.
Силачёв никуда не торопился – скрытое наблюдение за посёлком могло занять не один день. Ведь главное тут, конечно, не сам процесс, а результат. Кроме того, работа была приятная и, кажется, безопасная. Михаил Николаевич думал, что ему никто не помешает. Из посёлка его вряд ли могли заметить невооружённым глазом (он-то пользовался биноклем с семикратным увеличением), а по лесам сейчас народ не должен был гулять: ни грибов нет, ни ягод, ни снега – на лыжах кататься, да и вообще сегодня пятница, рабочий день. К тому же пока за спиной у сыщика находилось болото. Одним словом, нападения он не боялся, хотя по сторонам на всякий случай поглядывал.
Михаил Николаевич решил потихоньку обойти вокруг посёлка, рассматривая его со всех сторон – возможно, и не один раз. Ну, тут уж как получится. Вскоре он двинулся дальше, но наткнулся на ручей, приближающийся к посёлку. Это был тот самый ручей, который протекал возле дома Павла Антипыча. Чтобы оставаться на прежнем расстоянии от посёлка, Силачёв стал переходить ручей вброд, но он оказался слишком глубоким – возможно, из-за вчерашнего ливня – и во время переправы сыщик зачерпнул воды в оба сапога. Нехорошо ругаясь вполголоса, он вышел на другой берег, снял сапоги и вылил из них воду, потом снял и отжал носки. Затем надел всё обратно и пошёл дальше.
Теперь он остановился напротив дома Павла Антипыча. Рядом на снегу, растаявшем не до конца, ещё виднелись те огромные следы, предположительно оставленные Гансом. Силачёв поднёс к глазам бинокль – во дворе Павла Антипыча, как и следовало ожидать, никого не оказалось. В дом заглянуть отсюда не удалось: как раз с этой стороны дом имел стену без окон. Михаил Николаевич вернулся чуть назад и навёл бинокль на дом Максима. Там тоже не было ни души, а на дверях висел замок.
Тогда Силачёв прошёл немного вперёд и стал рассматривать дом Татьяны Сергеевны. Правда, из-за четырёхметрового забора он мог видеть только второй этаж. И тут он заметил интересную вещь: все окна второго этажа, которые были видны отсюда, оказались полностью закрыты занавесками.
«Любопытно, – подумал сыщик. – К чему такая секретность?»
Он решил заглянуть на первый этаж. Но как это сделать, если мешает забор? Ответ нашёлся сразу: влезть на дерево и смотреть оттуда!
Михаил Николаевич поискал подходящее дерево – и высокое, и чтобы залезать было не очень трудно. Наконец ему на глаза попалась довольно высокая, но не слишком толстая осина. Силачёв направился к ней. На ходу он полностью застегнул куртку и рубашку, чтобы ремешок бинокля не давил на горло, и перекинул бинокль за спину. Затем, демонстрируя изумительную для своего возраста ловкость и физподготовку, забрался на дерево, расположился поудобнее на ветках, вытащил бинокль из-за спины и стал смотреть.
«И на первом этаже все окна занавешены. Во даёт!»
По идее, сейчас в доме никого не должно было быть. Ведь девушка жила одна, а так как сегодня пятница, то ей следовало находиться на работе. Но у Силачёва появилось подозрение, что в доме всё-таки кто-то есть. По-другому сыщик не мог объяснить эти занавешенные окна. Когда он заходил в гости к Татьяне Сергеевне, ничего подобного не было, а то бы он, конечно, запомнил.
«А может, она связана с преступниками? Может, у неё сегодня отсиживаются Морозов и Ганс?»
По правде говоря, Татьяна Сергеевна была так прекрасна, что её связь с преступниками казалась абсолютно немыслимой. Но Силачёв, как настоящий профессионал, не допускал на работе лишних эмоций.
«Пожалуй, за её домом следует понаблюдать отдельно. Хотя сначала я всё-таки обойду весь посёлок – вдруг ещё что-нибудь интересное увижу».
Михаил Николаевич попробовал осмотреть посёлок отсюда, с высоты, но ничего существенного не заметил и спустился вниз.
Затем он прошёл ещё немного вперёд и повернул налево, огибая посёлок. На пути у него снова оказался тот же самый ручей, и сыщику пришлось второй раз переходить его вброд. На середине ручья Силачёв опять зачерпнул воды в оба сапога и, ругаясь шёпотом, выбрался на берег. Там он вылил воду из сапог, снял и отжал носки, снова обулся и решил перекусить. Он съел кусок хлеба, кусок колбасы, глотнул холодного чайку из фляги, прошёл чуть дальше и опять взялся за бинокль.
С этого места он мог видеть целиком всю главную улицу – она была прямая и шла как раз в том направлении, где остановился Силачёв, только заканчивалась тупиком метрах в пятидесяти от него. По улице двигались редкие прохожие, время от времени появлялись машины. Один раз приехал автобус, развернулся на кольце (метрах в четырёхстах отсюда) и уехал обратно. Укрывшись за толстой елью, Михаил Николаевич рассматривал улицу, потом глянул правее, на ближайший к нему дом – дом Татьяны Сергеевны. Но и с этой стороны все окна второго этажа оказались занавешены.
Сыщик перевёл бинокль влево, на дом Павла Антипыча. Его входная дверь была по-прежнему закрыта и опечатана, во дворе никого не было.
Силачёв двинулся дальше, обходя дом Татьяны Сергеевны. Лес вокруг становился всё более густым и мрачным. Здесь росли только ели, и многие из них были громадной высоты, метров под сорок. В свете последних событий – а именно, исчезновения Павла Антипыча – это место выглядело жутковато.
Обойдя дом, сыщик решил ещё раз глянуть на него сверху. Он подыскал подходящую ёлку – здоровенную, с толстыми ветвями, начинавшимися невысоко от земли – влез на неё повыше и осмотрел двор Татьяны Сергеевны. С этой стороны, с задней, Силачёв его ещё не видел.
Во дворе он не обнаружил ничего такого подозрительного. Но и с этой стороны все окна дома оказались занавешены, как на втором этаже, так и на первом.
«Хм. Прямо так и тянет забраться к ней в дом и провести нелегальный обыск. Правда, чисто технически это сделать крайне сложно. Четырёхметровый забор с острым верхним краем – хрен перелезешь! Да и вообще, вдруг у неё имеется система скрытого видеонаблюдения? Не хватало мне ещё под статью загреметь!»
Силачёв слез с дерева и пошёл дальше. Через некоторое время посёлок стал расширяться вправо: в этом месте от главной улицы отходила пара боковых. Совсем небольшие улочки, но они придавали посёлку размер и солидность.
Остановившись в следующий раз, Михаил Николаевич вскоре заметил на одном из участков калитку, ведущую прямо в лес – этакий запасной выход. Конечно, если б не расследование, он бы только порадовался предусмотрительности хозяев, но сейчас сразу же взял их на подозрение.
Дом был одноэтажный, деревянный. Его зелёные стены и белые резные наличники окон, кажется, покрасили совсем недавно. В окне Силачёв разглядел женщину, а во дворе увидел детскую коляску. Некоторое время сыщик наблюдал за этим домом, но ничего интересного там пока не происходило и, кажется, больше там никого не было.
«Ладно, пойду дальше. Но и сюда тоже надо будет вернуться. Хотя, пожалуй, дом Татьяны Сергеевны всё-таки представляет ещё больший интерес. Займусь сначала им».
Силачёв рассчитывал закончить круговой обход посёлка к вечеру, а потом наблюдать за домом Татьяны Сергеевны. Причём всю ночь, до следующего утра.
«Утром пойду домой, хорошенько отосплюсь, а в воскресенье приду сюда ещё раз. Хотя стоп, в воскресенье не получится – ко мне же сыновья приедут! Чёрт, совсем забыл. Значит, надо будет ещё и еды купить, чтобы угостить их как следует: икорку красную, филе свиное сырокопчёное и всё такое. Ну, а выпивку пусть они сами покупают, на своё усмотрение. Я-то теперь не пью».
Михаил Николаевич продолжил свой путь. Мрачный, чисто еловый лес вокруг постепенно уступал место более жизнерадостному смешанному лесу – с соснами, берёзками и осинками. Время близилось к вечеру. Силачёв сделал ещё две остановки. На первой он ничего подозрительного не обнаружил, зато на второй ему снова попался на глаза дом с запасной калиткой, ведущей в лес. Михаил Николаевич взял на заметку и этот дом, после чего решил понаблюдать за ним подольше.
Но вдруг, минуты через три, сыщик почувствовал опасность. Интуиция подсказывала ему, что он сам попал под чьё-то наблюдение и надо сваливать отсюда, иначе ему несдобровать.
Силачёв спрятал за пазуху бинокль и торопливо двинулся дальше по намеченному маршруту, но уже с другой целью: поскорее убраться из посёлка. Кто его застукал, он понятия не имел, но знал, что его интуиция не ошибается никогда.
По-прежнему держась на почтительном расстоянии от домов, Михаил Николаевич быстро шагал через лес, время от времени даже переходя на бег. Наконец, после очередного поворота, он увидел впереди дорогу. По дороге в сторону посёлка ехала легковая машина – сверкающий серебристый кроссовер.
Несмотря на ощущение опасности, Силачёв всё-таки остановился, выхватил бинокль и навёл на машину. За рулём оказался ни кто иной, как Татьяна Сергеевна. Очевидно, прекрасная девушка возвращалась с работы.
«А не рановато ли? А, да, сегодня же пятница! Тогда в самый раз».
Конечно, Татьяна Сергеевна не могла разглядеть его с такого расстояния: Силачёв-то её видел только через бинокль. Машина проехала мимо, сыщик убрал бинокль и бегом выскочил на дорогу.
Повернув налево, он быстро зашагал в направлении посёлка. По пути ему встретились несколько человек. Войдя в посёлок, он свернул направо – на тропинку, идущую к деревне. Но ощущение опасности никуда не делось: наоборот, оно только возрастало!
Дальше Силачёв действовал так, как подсказывала ему интуиция. Пока его было видно из посёлка, он двигался шагом, хоть и быстро. Но едва оказавшись в лесу, он тут же перешёл на бег. До дома оставалось километра четыре, но Михаил Николаевич хотел попасть туда как можно скорее и бежал не останавливаясь.
Медленно, невыносимо медленно проплывали мимо деревья. Вокруг не было ни души. Интуиция говорила Силачёву, что за ним гонится по пятам сама смерть – а значит, так и было в действительности.
Через некоторое время лес кончился. Слева по курсу возникло озеро, а справа – поле. Однако Силачёв не снижал скорости и не оглядывался. С точки зрения здравого смысла его поведение выглядело полнейшей глупостью: ведь он даже не знал, что именно ему угрожает. Но он действовал по интуиции. Заметив, что сил у него осталось ещё много, Михаил Николаевич прибавил ходу.
Добежав до деревни, он свернул налево, на главную дорогу, и помчался к своему дому. Трудно сказать, видел ли кто-нибудь из деревенских его отчаянный забег, но как раз это сейчас интересовало Силачёва в самую последнюю очередь. Только остановившись у своей калитки, он позволил себе оглянуться. И увидел здоровенного пса, который молча и с бешеной скоростью гнался за ним по дороге.
Сыщик пулей влетел во двор и защёлкнул калитку на засов. Но его подвёл старый забор, оказавшийся слишком низким. Пёс – это была огромная, поджарая немецкая овчарка – с разбегу перемахнул через забор и очутился во дворе. Но тут на него набросился Бобик, рассвирепевший от такого наглого вторжения на свою территорию. А Силачёв, ругаясь на чём свет стоит, укрылся в доме и запер входную дверь изнутри.
Две овчарки, белая и чёрно-жёлтая, покатились по двору, сцепившись так, что шерсть полетела клочьями. Но у Бобика в этом сражении не было ни малейших шансов. Правда, он немного превосходил противника в весовой категории, зато уступал во всём остальном, и даже в габаритах. Чужой пёс почти сразу подмял его под себя и едва не задрал окончательно, но в последний момент на улицу снова выскочил Силачёв. В левой руке он держал кочергу, а в правой – длинный кухонный нож с хорошо заточенным остриём.
Подбежав к полю боя, Михаил Николаевич прицелился, чтобы не задеть Бобика, и с размаху угостил чужого пса кочергой по спине. Пёс свирепо зарычал и хотел броситься на сыщика, но в ходе драки он уже порядком запутался в длинном проводе, которым был привязан Бобик. Да и сам Бобик вцепился в него снизу. Пользуясь удобным моментом, Силачёв продолжал молотить кочергой чужого пса и в несколько ударов забил его насмерть.
Бобик, тяжело пыхтя, попытался вылезти из-под мёртвой туши, но и он тоже запутался в проводе. Тогда Силачёв, так же тяжело пыхтя, подошёл с ножом и перерезал провод в двух местах. Только после этого Бобику удалось освободиться.
– Вы не очень пострадали? – спросил его сыщик. И сам ответил: – Да нет, вижу, что не очень.
Очевидно, план покушения состоял в том, чтобы пёс напал на Силачёва в лесу, по пути из посёлка в деревню. Там бы он ни от кого не дождался помощи, да и свидетелей бы не нашлось. И главное, если б не интуиция Силачёва, нападение стало бы для него полной неожиданностью.
«Вот я кретин! Надо было оружие взять с собой».
Михаил Николаевич стал размышлять, кто мог устроить такое покушение на него. Правда, из-за физической и нервной перегрузки голова работала отвратительно, так что сейчас он запросто мог прийти к неправильным выводам.
«Похоже, с Татьяны Сергеевны можно снимать все подозрения: выпустить на меня собаку она никак не могла. Она ещё не успела приехать с работы, а я уже попал под чьё-то наблюдение! Ладно, тогда кто? Конечно, надо обратить внимание на жителей тех двух домов, имеющих запасные выходы в лес. А уж если этот пёс принадлежал кому-то из них – считай, дело раскрыто…»
И тут ему в голову пришла толковая мысль.
«А пёс-то дрессированный, между прочим! И хорошо дрессированный, таких мало. Пожалуй, по нему будет нетрудно и его хозяина найти!»
Силачёв достал мобильник и позвонил Петру Андреевичу.
– Пётр Андреич, привет. Ну что, можешь меня поздравить: кажется, я напал на след преступников!
– Правда? Ну, молодец! И как тебе это удалось?
– Я неумышленно поймал их на живца. Представляешь, сегодня я начал скрытое наблюдение за посёлком, но в конце концов преступники меня засекли и пустили за мной хорошо обученную овчарку, чтобы она меня сожрала! В принципе, так бы и случилось, если б не моя интуиция. Короче, я успел добежать до дома, пёс погнался за мной и я убил его у себя во дворе. Теперь осталось только выяснить, чей это пёс – и дело в шляпе!
– А думаешь, это так просто?
– Ну конечно! Пёс-то дрессированный! Так что давай гони ко мне милицию, и пусть она займётся этим делом. Да, и ещё: проверь-ка на всякий случай, у тебя овчарки сторожевые все на месте?
– Ты думаешь, на тебя натравили одну из моих овчарок? Да ты чего, с дуба рухнул?!
– Ну, мало ли, всякое может быть. В общем, действуй!

ГЛАВА 6

Милиционеры приехали поздно вечером. Они осмотрели дохлого пса и, не найдя у него каких-либо особых примет, увезли его с собой. Им предстояло устанавливать его хозяина. Сам же Силачёв взял перерыв – то есть, проще говоря, забил на следствие, рассудив, что дальше милиция как-нибудь справится и без него. В выходные, которых было три из-за первомайского праздника, он занялся совсем другими делами.
В субботу утром Михаил Николаевич как следует помылся, а затем махнул в Окуловку за продуктами. Там он долго гулял по магазинам, никуда не торопясь. Он сделал столько покупок, что всего и не перечислишь. Одних только готовых салатов он купил целых три разновидности, а четвёртый собирался приготовить собственноручно.
Был у Силачёва такой рецепт, который он разработал сам, опытным путём, решив усовершенствовать салат оливье. Взять зелёный лук, укроп, солёный огурец (больше одного огурца обычно не требовалось, хотя тут лучше проверять по вкусу), мягкую варёную колбасу вроде «Докторской», всё это мелко нарезать, добавить туда пару банок зелёного горошка (важно, чтобы горошек тоже был помягче), потом получившуюся смесь щедро залить майонезом и как следует перемешать. В принципе, этого уже достаточно, но особенно вкусным такой салат становился на одной тарелке с горячей варёной картошкой.
Позаботился Силачёв и о напитках. Правда, спиртное он не стал покупать – пусть сыновья сами берут, сколько им нужно – зато взял два литра апельсинового сока, два литра яблочного и два литра вишнёвого. Кроме того, он наконец-то купил для Бобика длинную цепь.
В воскресенье, с утра пораньше, Михаил Николаевич стал готовить еду и накрывать на стол. Сыновья приехали часов в двенадцать. Первым делом Силачёв услышал дикий собачий лай, а уже потом – звук подъезжающего автомобиля.
Михаил Николаевич вышел на улицу. У ворот стояла новенькая ярко-красная иномарка, за рулём которой сидел старший сын Борис. Младший сын, Никита, расположился рядом в качестве пассажира: своей машиной он ещё не обзавёлся. Бобик, подскочив к самому забору – длина его цепи это позволяла – прямо-таки надрывался от ярости.
Силачёв засмеялся и скомандовал:
– Фу! Свои. – И добавил фразу из стихотворения: – Уж больно ты грозен, как я погляжу.
Пёс замолчал, отошёл назад и уселся у крыльца. Михаил Николаевич открыл ворота, и машина въехала во двор.
– Привет, папа! – сказал Борис, высовываясь из окна. – А что, гаража у тебя нет?
– Пока нет.
– Ну ладно.
Сыновья вылезли из машины. Были они не похожи друг на друга: Борис – ростом лишь чуть повыше отца и так же крепко сложенный, а Никита – тот, наоборот, высокий и худощавый.
– Ты уже успел сторожевую овчарку завести? – произнёс Борис, обмениваясь с отцом рукопожатием. – Это правильно. Как зовут?
– Бобик.
– Ха-ха, так мы с ним тёзки, значит! А чего он такой толстый?
– Это не я виноват, это его предыдущий хозяин так откормил. Я, наоборот, стараюсь держать его на диете. По-моему, он вроде бы похудел. Да он ещё недолго живёт-то у меня, только с прошлой субботы…
– Ну, не знаю, насколько он похудел, – ответил Никита, – но сейчас он выглядит как помесь овчарки со свиньёй.
– Это уже хорошо! Раньше он выглядел как натуральная свинья – без всякой помеси.
– Ты где его нашёл-то такого?
– А вот это длинная история! За столом расскажу, после обеда. Обед, кстати, уже готов, так что пошли в дом.
Оказавшись в доме, сыновья изрядно развеселились, когда увидели повсюду висящие на стенах наручники. Одно изделие украшало кухню, два других – маленькую комнату и ещё четыре – большую.
– Папа, – хохотал Борис, – это что такое?
– А что? – невозмутимо пожал плечами сыщик. – Это я их повесил на память о своей милицейской работе.
– Первый раз вижу, чтобы в милиции применялись наручники, отделанные красным мехом!
– А мне больше нравятся вот эти, – сказал Никита и ткнул пальцем в комплект, отделанный чёрной кожей. – Садо-мазо рулит!
– Ну, правильно, я специально выбирал, какие покрасивей. Чтобы глаз радовали. Я ж не в милиции их покупал, а в секс-шопе. А там ассортимент ого-го!
Сказав это, Михаил Николаевич подумал: «И правильно сделал, что купил. В свете последних событий очень может быть, что наручники мне ещё пригодятся. Причём все семь комплектов!»
Сыновья привезли с собой поллитру водки и поллитру дорогого коньяка. Никита торжественно выставил их на стол. Но прежде чем праздничный обед начался, Борис предложил провести ещё одно мероприятие.
– Папа, – сказал он, хитро улыбаясь, – а давай-ка, по нашей традиции, на руках поборемся! А?
Силачёв оглядел стол, от края до края уставленный напитками и закусками.
– Где же мы тут будем на руках бороться? – спросил он. – Нет, по-моему, не вовремя ты это предложил.
– А вон в маленькой комнате второй стол стоит. Он нам отлично подойдёт!
– Ну ладно, пошли.
Соревнование длилось недолго и, по традиции, завершилось полным разгромом Бориса. Сначала Михаил Николаевич уверенно заломал ему левую руку, а потом и правую.
– Ты всё ждёшь, пока я состарюсь? – посмеиваясь, сказал сыщик. – Смотри, долго ждать придётся!
– Да, это уж точно… – печально согласился Борис.
После этого все трое сели за обеденный стол. Сыновья налили себе водки, а Силачёв – апельсинового сока.
– Ну, – сказал Борис, – за Первое Мая! Кстати, а как оно теперь правильно называется?
– Не знаю, – честно ответил Силачёв.
– Да какая, нафиг, разница! – махнул рукой Никита. – Праздник есть, а как он называется – это уже дело десятое. Вздрогнули!
Выпили. Михаил Николаевич пошёл снимать с плиты варёную картошку, которую он подогревал на медленном огне. Борис и Никита стали раскладывать по тарелкам его фирменный салат.
Вскоре Силачёв и сыновья дружно уплетали салат с горячей картошкой и беседовали о жизни.
– Прикинь, папа, – сказал Никита, – а я тут недавно в боксёрском поединке участвовал!
– Да ну?! – удивился сыщик. – Как ты туда попал?
– Ой, лучше бы ты об этом и не рассказывал, – заметил Борис. – Уж больно хреново ты там смотрелся.
– Так, это самое, я ж в интернете на боксёрском форуме тусуюсь… – начал объяснять Никита. – И вот, значит, решили там ребята встретиться и устроить настоящие бои между собой, по всем правилам. Ну, и я тоже решил поучаствовать. Правда, проиграл по очкам, но, по крайней мере, до конца боя продержался.
– А сколько раундов было? – уточнил Силачёв.
– Три раунда по три минуты.
– Слушай, ты извини, но, если честно, у тебя дыхалка просто отвратительная, – сказал Борис. – Как ты ухитрился так быстро сдохнуть, при том, что ты не имеешь лишнего веса и не куришь!
– Это я ещё выносливость подтянул, насколько мог.
– Так, может, тебе лучше было бы совсем не выступать? Я после боя реально думал, что тебя откачивать придётся.
– А как я мог не выступать? Во-первых, мне иногда хотелось поучаствовать в соревнованиях по каким-нибудь единоборствам. Во-вторых, меня к тому же спровоцировали на этом самом форуме. Нет, Борька, у меня просто не было другого выхода. Не-бы-ло!
– Хм. Как говорит одна новая украинская пословица: «Если на президентских выборах вы голосовали за Януковича – значит, у вас нет сердца. Если же вы голосовали за Тимошенко – значит, у вас нет мозгов». То есть, типа, делай как хочешь – и всё равно будет неправильно.
– Ну почему же? Я считаю, что всё сделал правильно, – возразил Никита. – По факту, я не только остался жив, здоров и невредим, но ещё и крутизну свою продемонстрировал.
– Да, но зрителям было видно, что у тебя плохая физподготовка! А зрителей-то там собралось до фига и больше. Человек пятьсот смотрели впрямую, и ещё масса народу смотрела через интернет.
– Борька, хватит! – начал сердиться Силачёв. – Ты сам единоборствами вообще ни дня не занимался. И ещё смеешь ему что-то предъявлять.
– Зато я занимался многими другими видами спорта. И продолжаю заниматься.
– Но там не нужна такая смелость, как в единоборствах!
– Ещё как нужна! Ты забыл, что я, кроме всего прочего, на горных лыжах катаюсь?
– Ну… и что? Это так страшно?
– Попробуй как-нибудь на досуге. А я потом послушаю, что ты скажешь.
– Да ладно врать-то, ё-моё. Ну не могут горные лыжи быть страшнее, чем бокс!
– Папа, давай так: пусть Никита нас рассудит. Никита, вот ты уже поучаствовал в соревнованиях по боксу. А не хотел бы ты поучаствовать в соревнованиях по горным лыжам?
– Конечно, нет. Я ещё пожить хочу! Ищи дураков в другом месте.
– Вот так! Что и требовалось доказать.
– Однако, – заметил Никита, – мы что-то заболтались. Давайте-ка ещё раз выпьем!
Выпили ещё раз. Вдруг на крыльце послышались шаги, и через несколько секунд в дверях большой комнаты – все двери Силачёв оставил открытыми – появился Бобик. Его цепь была достаточно длинной, чтобы он мог зайти далеко в дом. Но Силачёву это не понравилось: он пускал пса домой только в крайнем случае, если на улице шёл сильный дождь.
– Крру-у-у…гом!! – громогласно скомандовал сыщик, указывая пальцем на выход.
Пёс развернулся и вышел. Борис засмеялся.
– По-моему, – сказал Никита, – он хотел, чтоб мы его угостили с нашего стола.
– С чего ты взял? – язвительным тоном поинтересовался Михаил Николаевич.
– Да это по его глазам было видно! Из нашей комнаты доносятся такие вкусные запахи, что он не выдержал и пришёл.
– Во всяком случае, сам он ничего об этом не сказал. Так что это только твои предположения. Вот пока он не скажет русским языком: «Угостите меня с вашего стола» – ничегошеньки не получит.
– Нет, ну всё-таки я его сейчас угощу копчёной колбаской.
– Не надо.
– Да почему?
– Вы же сами говорили, что он толстый! Пускай худеет.
– Блин… ну ты и садист, папа!

* * *

Праздник затянулся до глубокой ночи. За это время Силачёв успел рассказать сыновьям о своих здешних приключениях (правда, он умолчал о двух покушениях на себя, чтобы не пугать пацанов), потом они втроём сходили на прогулку в ближайший лес, потом посмотрели на компьютере пару фильмов, которые привёз Никита, и между делом опустошили обе поллитры (тут Силачёв не участвовал).
– Ну как, – спросил сыщик, – хорошо я здесь живу?
– Плохо! – ответил Борис. – Тебе не хватает многих элементарных удобств.
– Вот именно, – подхватил Никита. – Чего у тебя только нет! Нет интернета, нет телевизора, нет гаража, нет нормального водопровода…
– Водопровод есть! – запротестовал Михаил Николаевич.
– Да ну нафиг, какой это водопровод. Вода, конечно, из кранов идёт, и даже тёплая, но сначала-то всё равно её приходится носить ведром из колодца! Да ещё поднимать на чердак.
– И туалета нормального нет, – сказал Борис. – Не нравится мне этот деревенский сортир!
– И пожароопасность высокая, – добавил Никита. – Дом-то деревянный!
– Ой, да ладно вам придираться. Я же всё сделаю! И насос поставлю для подачи воды, и гараж построю, и интернет сделаю беспроводной. И дом новый построю, кирпичный, где будет туалет и нормальная канализация. Бабки же есть на всё! Времени только не хватает. Пока.
– Как обычно, – сказал Никита. – «Нет ничего более постоянного, чем временное». Русская народная пословица.
– А телевизор мне и не нужен вообще. Даже сейчас, пока я без интернета, мне одного радио достаточно…
– Ты слушаешь радио? – заинтересовался Борис.
– Если время есть.
– А какую именно радиостанцию ты слушаешь?
Силачёв задумался, почесал в затылке.
– А хрен её знает, не помню. Что ловится, то и слушаю. Да мне вообще-то без разницы…
– А вот я, – сказал Борис, – недавно нашёл просто офигеннейшую радиостанцию! Называется «Отморозки ФМ». Они у себя крутят самые тяжёлые и свирепые разновидности экстремальной музыки. Я только их и слушаю теперь.
– Нет, я, наверно, не слышал про такую радиостанцию.
– Так я тебе её настрою. Хочешь?
– Погоди, погоди. А вдруг они там такие законченные отморозки, что я вообще не смогу их слушать?
– Папа, я тебя не узнаю. Ты же сам во времена своей боксёрской карьеры выходил на бои под самую устрашающую музыку, какая только была – специально, чтоб напугать противника. Чего ж ты теперь испугался?
– Так это когда было-то! Наверно, музыка с тех пор ушла далеко вперёд.
– Да ты знаешь, я бы не сказал. По крайней мере, в плане отмороженности она вряд ли сильно прибавила. Понимаешь, рок-музыка – она вообще перестала нормально развиваться, на мой взгляд. Вот в начале своего существования, с пятидесятого года, она развивалась так быстро, что каждые десять лет менялась до неузнаваемости! И так продолжалось до девяностых годов. Но потом развитие как-то прекратилось: перестали появляться принципиально новые стили. Почему – потому что все музыкальные инструменты и приёмы уже изобретены, и придумать что-то ещё практически невозможно. Конечно, ребята стараются изо всех сил – а никак!
– Ах, вот оно что!
– Да. Кстати, на этом радио, «Отморозки ФМ», бывают концерты по заявкам радиослушателей. Прикинь, я могу заказать какую-нибудь песню, чтобы её исполнили для тебя. Прикольно?
– Ну-у… да. Только ты для меня закажи уж какую-нибудь песню поспокойнее, чтобы она меня не очень напугала.
– Хорошо. Как скажешь!
– Кстати, а ты вроде бы жениться собирался. Или передумал?
Борис явно смутился.
– Понимаешь, папа, у нас с Иркой осложнились отношения. Я тут как-то раз пришёл домой сильно бухой, а она этого не любит, ну и поругались мы. Я вот теперь думаю искупить свою вину и подарить ей одно крутое драгоценное изделие. Точно знаю, что оно ей очень понравится, вот только денег пока не набрать… Наверно, возьму кредит в банке.
– Какой ещё кредит?! – взревел Силачёв. – У тебя что, детство в жопе не доиграло?! Заработай нормально деньги, а потом покупай!
– Да ты пойми, папа… Пока я эти деньги заработаю, может быть уже поздно. Я боюсь, как бы Ирка меня не бросила!
– Ладно…
Михаил Николаевич встал, вышел в маленькую комнату и открыл крышку погреба. Потом спустился в погреб и довольно долго возился там. Два раза Борис и Никита слышали щелчок замка. Наконец Силачёв вылез обратно, держа в руке солидную пачку пятитысячных.
– На, возьми, – протянул он Борису. – И чтоб я больше ни о каких кредитах никогда не слышал. Детский сад какой-то, честное слово! Этого хватит?
– Ого… конечно, хватит! Спасибо, папа.
– Ну вот! Разбогатеешь – отдашь.
Тут в разговор вступил Никита:
– Слушай, папа… ты извини, конечно, но раз уж на то пошло – может, и меня деньгами выручишь?
– А тебе зачем?
– Я хочу своего товарища от армии отмазать. Его военкомат уже так плотно обложил, что пришлось на другую квартиру переехать, вот до чего дошло! Кому взятку давать – мы знаем, но с деньгами у нас трудности…
– Ну ладно, помогу. Сто пятьдесят тысяч вам хватит?
– Это даже много. Там сто двадцать кусков потребуется.
– Слушай, Никита, а тебе не кажется, что тебя там просто разводят? – спросил Борис. – Я сам хоть и служил в армии, но котировки знаю. Не так давно отмазка от армии стоила восемьдесят тыщ всего!
– Инфляция, старик, инфляция.
Силачёв опять слазил в погреб, принёс оттуда ещё пачку пятитысячных и вручил Никите:
– Возьми всё-таки сто пятьдесят, на всякий случай. Мало ли, вдруг там на днях ещё один скачок инфляции случится.
– Спасибо огромное, папа!
– На здоровье. Разбогатеешь – отдашь! Только вы там с приятелем, это самое… поаккуратнее, хорошо? А то мало ли, дадите на лапу не тому человеку, так вас ещё и посадят.
– Не волнуйся, папа, вот с этим как раз проблем не будет. Нужного человека мы знаем, и даже не одного, а нескольких! Так что у нас и запасные варианты имеются. В общем, комар носу не подточит.
– Ну тогда ладно.
Борис встал и со словами: «Я пойду проветрюсь» неторопливо вышел на улицу. Силачёв и Никита остались в комнате.
– Слушай, папа, – сказал Никита, – вот я вспоминаю твои впечатляющие успехи в тотализаторе – и мне тоже хочется этим заняться. Только страшно.
– А почему страшно? Ты ведь такой же болельщик бокса, как и я. Попробуй сыграть – может, у тебя получится не хуже!
– Папа, ты что, смеёшься? У меня же нет твоей сверхъестественной интуиции!
– Подумаешь, проблема… Я и без интуиции всё равно был в хорошем плюсе. Это я точно знаю: я там подсчитывал по отдельности, сколько выиграл с помощью интуиции и сколько – без неё.
– Но ты ещё, к тому же, отлично разбираешься в боксе и ММА! А я – нет. Я смотрю бои примерно так: «Во, этому морду набили, прикольно!» А ты сразу видишь у боксёра все его достоинства и недостатки.
– Помнится, ты сам говорил, – подколол его Силачёв, – что уровень мастерства боксёра надо определять не просмотром боёв, а путём изучения его послужного списка: сколько боёв провёл, сколько выиграл, сколько проиграл, с кем боксировал… Ты ведь говорил такое?
– Говорил, – признал Никита.
– Ну и продемонстрируй на практике. Или слабо?
– Но ведь если я крупно разорюсь, ты первый ругаться начнёшь.
– А как же! Начну обязательно. Потому что если ты не будешь делать глупостей, ты не должен крупно разориться.
– А ты можешь мне объяснить, как не делать глупостей? Чтобы я точно не разорился?
Силачёв рассмеялся:
– Могу. Слушай и запоминай, можешь записывать.
– Да ладно, я так запомню.
– Хорошо. Во-первых, ты должен сразу определиться, какие бабки потратишь на тотализатор. Это будет некая фиксированная сумма, за которую выскакивать нельзя. Может, две тысячи, может, пятьдесят, тебе виднее. Причём эта сумма должна быть не ежемесячная, не ежегодная – она должна быть одноразовая. Если ты умудрился её проиграть, ты бросаешь играть насовсем. Никаких дополнительных вложений – это развращает!
– Понятно.
– Поехали дальше. Естественно, ставить надо только тогда, когда ты полностью уверен в результате. Вот ты уверен, что один боксёр лучше другого – и тогда ты ставишь! Хотя, конечно, надо ещё делать поправки на судейство: когда боксёр выступает у себя дома, за него и судьи болеют…
– Ну, это очевидно, мог бы не объяснять.
– Исходи из того, что тебе вообще нельзя проигрывать. Помню, у меня соотношение выигранных и проигранных ставок было двадцать пять – ноль. Потом, правда, «ноль» сохранить не удалось, но всё равно: я проигрывал буквально считанные разы, а число выигранных ставок у меня перевалило за пятьсот.
Теперь насчёт размера ставок. Я считаю, что одна ставка должна составлять четверть банка. Правда, когда у меня срабатывала интуиция, я сразу ставил весь банк, но тебе так делать не советую…
– Я и не буду. Ещё чего не хватало!
– Если же ты сделал одну ставку и хочешь сделать вторую, то тут тебе надо отсчитать четверть не от всего банка, а от того, что у тебя осталось. Аналогично, если ты будешь делать третью, четвёртую ставку и так далее, то надо отсчитывать четверть банка от оставшихся денег, а не от всех…
– Толково. Слушай, папа, это ты мне учебник какой-то цитируешь или это ты сам придумал?
– Это я сам придумал, основываясь на личном опыте. Дальше, есть ещё одна тонкость. Конечно, тебе надо сразу найти букмекерскую контору, где побольше бокса – но не исключено, что одной конторы тебе не хватит, придётся искать вторую. Вот у меня был такой случай: играл я, играл, и вдруг смотрю – перестали появляться новые ставки на бокс. Ни хрена себе, думаю! То есть старые ставки никуда не делись, а новых почему-то не дают. С чем это связано – понятия не имею, но надо было выкручиваться, и я стал играть уже в другой конторе, где бокса было хоть отбавляй. А потом и в первой конторе опять начали появляться новые ставки на бокс. Тогда я заиграл и там, и там.
– А ты мне не подскажешь, какая контора лучше?
Силачёв сделал отрицательный жест головой:
– Не подскажу. Я завязал с этим делом больше года назад, за это время многое могло поменяться. Лучше уж ты сам найди.
– Хорошо.
– Теперь ещё один практический совет. Когда я играл в тотализатор, я обычно делал ставки на восходящих звёзд. Но по нынешним временам это стало опасно – молодёжь нынче хиловатая пошла, не то что раньше…
– Вот этого, папа, я от тебя не ожидал. Мне так не нравится, когда людей сравнивают по поколениям! Типа, молодёжь дрянная пошла, или, наоборот, старшее поколение – отстой. Нормальные люди вообще-то так не говорят.
– Да погоди! Я же это говорю только для того, чтоб ты не разорился. И я не говорил, что молодёжь дрянная пошла. Я хотел сказать совсем другое: по результатам последних лет можно опытным путём сделать вывод, что молодое поколение боксёров почему-то оказалось послабее, чем старшее. Хрен его знает, почему, но это надо учитывать, если не хочешь разориться. А вся эта лирика, «молодёжь плохая» – это к теме не относится.
– Ну ладно. А конкретные примеры можешь привести?
– Сколько угодно. Вот, например, в две тысячи восьмом году, когда я ещё играл, состоялся поединок: Бернард Хопкинс – Келли Павлик. Помнишь такой?
– Помню, конечно.
– А раз помнишь, так чего ты спорил со мной, что молодёжь хилая пошла? Ты вдумайся: Павлик был общепризнанной молодой суперзвездой, его считали гением бокса. Хопкинсу было сорок три года!!! И он выиграл в одну калитку, каждый раунд из двенадцати!!! Что вообще можно сказать, посмотрев этот бой или хотя бы его результат? «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Я сам собирался ставить на Павлика, но меня интуиция спасла. По интуиции я поставил на Хопкинса – правда, весь банк поставить не получилось, потому что он у меня был уже слишком большой тогда. Я сделал максимально возможные ставки в обеих букмекерских конторах, где играл. Но это я выиграл только по интуиции – если бы у меня интуиция не работала, то в здравом уме я бы на такого старпёра никогда в жизни не поставил. Коэффициент на его победу был четыре.
– Ну, ты знаешь, один пример – это может быть случайность, – продолжал спорить Никита. – Или какое-нибудь редкое исключение.
– Какая случайность?! Какое исключение?! А Крис Арреола – Виталий Кличко? Я тогда уже не играл, но результат хорошо запомнил. Крис Арреола – лучший представитель молодого поколения в супертяжах! Лучший в мире боксёр-индеец, бьёт как томагавком! Почти сто процентов побед нокаутом! Ну, не сто, конечно, но где-то близко. И Виталий Кличко, которому на тот момент было уже тридцать восемь. И Виталий выиграл, причём, в отличие от Хопкинса, он даже умудрился выиграть досрочно! Колошматил соперника так, что того сняли…
– Да я помню. Смотрел.
– Так делай выводы, если смотрел! Другие чемпионы-супертяжи до скольки лет выступали? Тайсон в тридцать восемь лет проиграл и ушёл на пенсию. Джо Луис – тоже. Леннокс Льюис – не проиграл, но тоже на пенсию ушёл, потому что состарился. А Кличко – избил в котлету сильнейшего соперника из всех возможных. И такое происходит сплошь и рядом. Сейчас другое время пришло, это надо учитывать.
– И ты считаешь, это потому, что молодёжь стала слабее?
– А у тебя есть другое объяснение?
Никита подумал и честно признался:
– Нету.
– Вот видишь. Да ты не заморачивайся глобальными проблемами: плохая молодёжь… хорошая молодёжь… эта вся лирика, она в тотализаторе только мешает. Ты думай, как правильно ставки делать. Причём в каждом конкретном случае. А бывают и такие случаи, когда ставки лучше совсем не делать.
– Обалдеть можно. Слушай, папа, почему ты бросил играть?! Ведь ты столько знаешь обо всём, плюс твоя интуиция…
Михаил Николаевич пожал плечами:
– Просто я выиграл больше денег, чем смогу потратить.
Никита рассмеялся:
– Значит, тебе фантазии не хватает. Вот если бы я разбогател – я бы таких делов наворочал… у-ух!
– Каких? – насторожился Силачёв, с опаской поглядывая на пустые поллитры.
– Сначала я бы всех своих друзей от армии отмазал. И у кого дети есть – когда они вырастут, я бы и их тоже отмазал.
– Ну, это мелочь, там не такие уж большие бабки нужны.
– Потом я бы снял крутой фильм-боевик с собой в главной роли…
– А вот это уже серьёзно, – признал сыщик. – Боюсь, что у меня бы на это денег не хватило.
– Вот видишь!
– А кого из актёров ты бы пригласил туда сниматься?
– Ну, полный состав я пока не знаю, но вообще мне нравятся Максим Суханов и Сергей Безруков.
– Да ну, это всё не то. Лучше вместо них пригласить Виктора Сухорукова!
– И точно, как же я сам не догадался! Спасибо, папа, я так и сделаю!
Никита немного помолчал и сказал:
– Кстати, мне тут вспомнилось… в связи с тотализатором. У Виктора Цоя одна песня была классная, называлась «Игра». Не слышал такую?
– «Игра»? Да нет, вроде не слышал.
– Она не самая известная – но, по-моему, это его лучшая песня.
Никита слегка подумал и поднял указательный палец:
– Да, совсем забыл: когда я разбогатею, я сделаю кое-что ещё. Вот… ты понимаешь, папа, у твоей дачи много недостатков, но главный из них мы с Борькой забыли тебе назвать. Хотя Борька, может, о нём и не знает…
– И чем тебе ещё не нравится моя дача?
– Ну то, что ты уехал из Питера – это правильно. Только ты уехал не в ту сторону! Тебе надо было ехать в прямо противоположном направлении.
– Это как?
– Очень просто. Отсюда до Петербурга примерно двести пятьдесят километров. А тебе надо было развернуться и отсчитать их в другую сторону. Крру-у-у…гом!
– Ну и куда я попаду? А, стоп. Так там же Финляндия!
– Вот именно, папа! Финляндия! Почему ты не захотел купить себе дом в цивилизованной стране? С твоими-то средствами!
– Хм. Да мне и здесь хорошо, – пожал плечами сыщик. – Во всяком случае, за границу я пока не тороплюсь.
– А я тороплюсь. Вот как только разбогатею – мой следующий шаг будет за дверь!

* * *

Сыновья уехали назавтра после обеда, ближе к вечеру. После их отъезда Силачёв вымыл посуду и решил послушать новости по радио. Но едва он включил приёмник, как с матюгами выключил его обратно, получив тяжеленный звуковой удар по ушам.
«Борька, зараза! Всё-таки настроил эту свою отмороженную радиостанцию! И главное, когда успел-то? Мне казалось, он вообще к приёмнику не подходил!»
Михаил Николаевич выкрутил звук на самый минимум и снова включил радио. Потом начал прибавлять звук по чуть-чуть.
«Ну, ладно. А здесь хотя бы новости бывают?»
Оказалось – бывают. Дождавшись ближайшего выпуска последних известий, Силачёв заслушал его и лёг поспать.
«Когда проснусь, – решил он перед сном, – надо будет позвонить Петру Андреевичу и узнать, как там идёт расследование. Вообще, я милиции хорошую зацепку дал, с этой овчаркой. Теперь, по идее, они должны поймать преступников в два счёта».
Но сыщик не успел позвонить Петру Андреевичу, потому что Пётр Андреевич позвонил ему сам. Проснувшись от звонка, Силачёв нащупал мобильник: в доме, как и на улице, уже стемнело.
– Алё?
– Михаил Николаич, привет. Слушай, ты представляешь, милиция никак не может найти хозяина этой дрессированной овчарки! Кажется, надо придумать что-то другое.
– Как дети малые, честное слово, – вздохнул сыщик. – Ну ладно, что ж тут поделаешь! Завтра продолжу скрытое наблюдение за посёлком.
– Удачи.
Нажав «отбой», Михаил Николаевич отметил время на экране – 22.57. Он немного подумал и настроил будильник мобильного телефона на пять часов утра. Завтра ему предстоял длинный рабочий день. А может, и не только завтра…

ГЛАВА 7

Рано утром во вторник Силачёв накормил Бобика, позавтракал сам и стал опять собираться в посёлок. Но теперь, конечно, он отнёсся к делу куда серьёзнее, чем в прошлый раз. Во-первых, он решил взять с собой травматический пистолет. Пока ещё только травматический: лишнего кровопролития он, как мог, старался избежать. Кроме того, преступники, судя по их действиям, думали, что он безоружен. Не следовало демонстрировать им все козыри сразу.
Во-вторых, Михаил Николаевич вспомнил, что в пятницу не принял одну из мер предосторожности. Когда он, работая в милиции, занимался скрытым наблюдением, то у него был определённый ритуал – он постоянно держал в голове чётко сформулированную мысль: «Здесь никого нет!» Об этом он предпочитал не распространяться, поскольку окружающие наверняка сочли бы это глупым суеверием. Возможно, это и было суеверие. Но, соблюдая данный ритуал, Силачёв оставался блестящим, великолепным мастером скрытого наблюдения. А вот теперь, после долгого перерыва, он про свой ритуал просто забыл. И – может, это была чистая случайность, но факт остаётся фактом – его быстро засекли.
«Да уж, облажался я дальше некуда. Это ж… всё равно что таблицу умножения забыть! Только гораздо опаснее».
Естественно, он взял с собой также бинокль и поесть. В еде недостатка не было: много деликатесов сохранилось с первомайского праздничного обеда. Каждого по чуть-чуть, но всё вместе – обожрёшься. Даже сок один остался, яблочный. Не весь, конечно, но больше полулитра. Еду и сок Михаил Николаевич сложил в рюкзак. В пятницу-то он обошёлся без рюкзака, а сегодня подумал, что рюкзак ничуть не помешает.
«Война войной, а обед по расписанию», – вспомнилась ему русская народная пословица.
Оделся он так же, как в прошлый раз – серая рыбацкая куртка с капюшоном и резиновые сапоги. Прежде чем выйти из дома, он снова проверил травматический пистолет и сформулировал в голове мысль: «Здесь никого нет!» И только после этого отправился в посёлок.
Силачёв в точности повторял свой путь, которым шёл в пятницу. На том же самом месте он свернул с тропинки вправо, немного не доходя до посёлка, и двинулся по лесу вдоль домов. Время от времени он останавливался и рассматривал посёлок через бинокль.
Вот он добрался до ручья, протекавшего у дома Павла Антипыча. Наученный прошлым опытом, Силачёв снял сапоги, носки, закатал джинсы как можно выше и только после этого быстро перебежал ручей. А, не так уж и холодно, в общем-то.
Во время следующей остановки он стал рассматривать дом Татьяны Сергеевны. И увидел, что сегодня окна на втором этаже не занавешены. По крайней мере, с этой стороны.
«А в пятницу они были занавешены! Что бы это значило?»
Сыщик задумался. У него появились две взаимоисключающих мысли насчёт Татьяны Сергеевны, а интуиция, как назло, молчала.
«Нужно понаблюдать за её домом как следует. Хотя нет, нахрена это нужно – только зря время потеряю! Ведь ясно же, что в пятницу она не могла устроить на меня покушение: я попал под чьё-то наблюдение раньше, чем она приехала с работы. А раз она не могла устроить на меня покушение в пятницу, значит, она непричастна и к другим преступлениям, связанным с нашим делом… Так или не так?»
Михаил Николаевич подумал ещё.
«Нет, не так. Она всё равно может быть связана с преступниками. Допустим, она – девушка Морозова. Или Ганса. И в пятницу, например, её парень отсиживался у неё дома, поэтому окна и были занавешены. А потом он засёк меня и пустил по моему следу овчарку. В общем, даже если Татьяна Сергеевна сама и не при делах, то за её домом стоит понаблюдать. Очень уж интересно, кто к ней в гости ходит».
Силачёв вспомнил покушение на себя и задался вопросом: могло ли оно быть спонтанным, неподготовленным, или было тщательно спланировано? Конечно, второй вариант представлялся куда более вероятным, но всё же…
«Можно ли было случайно заметить меня в пятницу, когда я шёл вокруг посёлка? Хоть я и держался на почтительном расстоянии от него, но имея снайперское зрение и зная меня в лицо – пожалуй, можно. Могла ли у преступника случайно оказаться под рукой дрессированная овчарка? Маловероятно, но всё-таки могла. В общем, версию спонтанного, неподготовленного покушения полностью исключать нельзя. Скажем так: один шанс из ста.
Если же это было заранее обдуманное покушение – тогда, выходит, преступники должны были знать о моих планах, то есть где-то произошла утечка информации. Кто знал, что я собираюсь начать скрытое наблюдение за посёлком? Пётр Андреевич, его сын Владимир, майор Орехов… ещё капитан Викторов и менты, которые были вместе с ним в прошлый вторник у Павла Антипыча. Чёрт, что-то много народу получилось. И кроме того, мои разговоры с этими людьми мог незаметно подслушать ещё кто-нибудь. Но, кстати, я никому не говорил, что начну скрытое наблюдение именно в пятницу.
А может, и не было утечки информации? Преступники могли просто сидеть и тупо ждать моего очередного появления в посёлке – я ведь стал наведываться сюда почти каждый день. Правда, в пятницу я в посёлок не заходил, держался от него на почтительном расстоянии, но они легко могли бы заметить меня… допустим, через бинокль. У меня же есть бинокль, почему его не может быть у преступников?»
Как и в прошлый раз, Силачёв решил рассмотреть первый этаж дома Татьяны Сергеевны. Он забрался на ту же самую осину и глянул в бинокль. На первом этаже, как и на втором, окна оказались не занавешены.
Михаил Николаевич спустился с дерева и, опять-таки в соответствии со своим прежним маршрутом, стал обходить посёлок, заворачивая влево. При этом он ни на секунду не забывал свой старый ритуал и прокручивал в голове мысль: «Здесь никого нет!» Что нисколько не мешало ему одновременно думать о разных других вещах, да и просто дедуктировать.
На пути у него снова оказался ручей, и сыщик опять перешёл его босиком, закатав джинсы повыше. Потом прошёл ещё немного и посмотрел издали на боковой фасад дома Татьяны Сергеевны. Ага, и здесь окна второго этажа не занавешены. Отлично.
Тут Силачёв решил сойти со своего прежнего маршрута и направился к дому Татьяны Сергеевны. Сегодня он собирался как можно тщательней изучить и этот дом, и его прекрасную хозяйку.
Густой лес и высоченный забор надёжно скрывали сыщика от глаз жителей посёлка. Михаил Николаевич подошёл к самому забору и медленно двинулся вдоль него.
«Для начала попробуем просто найти что-нибудь подозрительное. А уж потом, когда девушка приедет с работы – будем наблюдать за ней».
Силачёв исследовал участок со стороны бокового фасада дома, ничего интересного не обнаружил и пошёл вдоль заднего фасада. И вдруг его зоркий глаз заметил на земле что-то вроде едва различимой тропинки. Земля тут была плотная, следов на ней практически не оставалось, но в одном месте она выглядела чуть-чуть по-другому – как будто здесь пусть не часто, но регулярно ходят люди. «Тропинка» вела из леса и упиралась прямо в забор.
Михаил Николаевич заинтересовался и осмотрел забор в этом месте. Конечно, перелезть его просто так было невозможно: сплошные металлические листы высотой четыре метра, да ещё с острыми краями!
«Хм… Потайная дверь?»
Он пощупал металлический лист, в который упиралась «тропинка». Лист как лист, плотно прилегает к двум соседним, точно таким же.
«А может, эта тропинка мне только показалась? Эх, жаль, что тут снега нет! Глядишь, на нём бы и следы чьи-нибудь остались. Правда, сегодня, кажется, уже нигде снега нет – растаяло всё».
Силачёв стал тщательно разглядывать соединения этого листа с соседними.
«Так, он прилегает к ним обоим изнутри, со стороны двора. Значит, если это и вправду потайная дверь, то она, естественно, не может открываться наружу – она будет открываться вовнутрь! И, конечно, с той стороны должны быть дверные петли и какой-нибудь замок».
Он два раза как следует надавил рукой на нижнюю часть металлического листа (у левого соединения и у правого), потом точно так же на верхнюю – настолько высоко, насколько мог достать.
«Чёрт его знает: вроде бы чуть-чуть отходит от соседних? Непонятно. Надо посмотреть изнутри».
Чтобы увидеть эту часть забора изнутри, нужно было опять лезть на дерево, причём не здесь, а со стороны бокового фасада. Сыщик отправился туда, выбрал одну большую ель, расположенную близко от забора, и залез на неё по толстым веткам, оставив рюкзак на земле.
Сперва невооружённым глазом, а потом и через бинокль Силачёв рассмотрел задний двор Татьяны Сергеевны, который, как специально (а может, и правда специально – для маскировки?), зарос кустами и деревьями. Да ещё ветки дерева, на которое он залез, тоже закрывали обзор. Но всё-таки он сумел разглядеть в переплетении кустов и веток именно то, что искал: в левой верхней части подозрительного металлического листа он заметил дверную петлю, а в правой верхней части – электромагнитный замок.
Учитывая, что этот лист очень плотно прилегал к двум соседним по всей высоте снизу доверху – скорее всего, он крепился двумя или тремя дверными петлями и тремя или четырьмя электромагнитными замками, а может, там на всякий случай был предусмотрен ещё и механический засов. Всего этого сыщик не смог разглядеть. Но и того, что он увидел, было вполне достаточно.
«Значит, на участке Татьяны Сергеевны зачем-то установлена потайная дверь, выходящая в лес. Будь это даже не потайная дверь, а обычная – всё равно было бы подозрительно, а так – тем более! Ну что, пожалуй, девушка становится у нас одной из главных подозреваемых. А вот теперь возникает чисто практический вопрос: откуда лучше всего вести наблюдение за её домом?»
Расположиться следовало таким образом, чтобы видеть потайную дверь и подходы к ней со стороны леса, а ещё – по возможности – и происходящее в доме. Подумав, сыщик решил устроиться на той же ёлке, с которой он в пятницу рассматривал задний фасад дома Татьяны Сергеевны. Он перебазировался туда, причём сумел втащить на дерево и рюкзак, перекидывая его с ветки на ветку. Это было необходимо сделать: ведь Силачёв собирался сидеть тут долго.
Устроившись поудобнее, он сначала осмотрел задний фасад дома через бинокль. Поскольку и здесь окна были не занавешены ни на первом, ни на втором этаже, то Михаил Николаевич мог видеть некоторые комнаты, в том числе и бильярдную.
«Это хорошо. А меня-то самого тут не очень видно?»
Силачёв глянул вниз и по сторонам. Пожалуй, еловые ветви закрывали его неплохо – в этом месте лес был густой.
«Наблюдение продолжим до завтрашнего утра, если не возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства. Завтра утром, когда девушка уедет на работу, пойду отдыхать. Главное – вниз не свалиться».
И действительно: Михаил Николаевич расположился на высоте, как минимум, шести-семи метров. Правда, внизу были толстые ветки, которые могли смягчить падение, но проверять это ему совсем не хотелось.
Кажется, пора было пообедать. Силачёв открыл рюкзак, проверил свой продовольственный запас, съел несколько кусков свиного филе, несколько кусков копчёной колбасы и запил всё это яблочным соком.
И стал ждать…

* * *

Первый день слежки за домом не принёс результатов: никто даже близко не подошёл к потайной двери. Силачёв вообще не заметил, чтобы кто-нибудь заходил сегодня в гости к Татьяне Сергеевне. Девушка приехала вечером с работы, чем-то занималась дома (в тех комнатах, которых сыщик отсюда видеть не мог), потом сыграла сама с собой несколько партий в бильярд. Это было восхитительное зрелище. Однажды Силачёв смотрел по телевизору какие-то международные соревнования по бильярду – так вот Татьяна Сергеевна, как ему показалось, демонстрировала примерно такой же уровень мастерства, что и те спортсмены-международники. Но не только: в её движениях чувствовалась особая эстетическая прелесть. Её неторопливая фотомодельная походка и ленивая тягучая грация просто убивали наповал. Чувствовалось, что игра доставляет ей самой большое удовольствие. Кроме того, перед каждым ударом девушка совершала один и тот же ритуал: сначала натирала мелом кончик кия, а потом подносила его ко рту и изящно дула на него, словно задувая горящую свечу.
Если бы на месте Силачёва оказался какой-нибудь впечатлительный парень, он бы прекратил скрытое наблюдение и убрался отсюда, сгорая со стыда. А по дороге домой он бы ещё зашёл к Татьяне Сергеевне и сказал ей: «Простите меня, дурака, что я посмел вас подозревать. Я больше не буду!!!» Сам Силачёв, конечно, не собирался делать ничего подобного, но мысленно отметил, что, кажется, это самая прекрасная подозреваемая за всю его многолетнюю сыскную практику.
После игры в бильярд Татьяна Сергеевна отправилась спать. Её спальня также находилась в поле зрения Силачёва, на втором этаже. В какой-то момент девушка появилась перед окном в бикини, и это было столь же выразительное зрелище, как и бильярд в её исполнении.
Ночью ничего интересного не произошло, а утром Татьяна Сергеевна опять уехала на работу. Сыщик спустился с дерева и некоторое время гулял по лесу, дожидаясь открытия магазина. Едва магазин открылся, он накупил столько еды, сколько мог унести в рюкзаке и в карманах, а потом пошёл домой. Там он накормил пса и лёг спать.
Вечером Силачёв проснулся, перекусил и снова отправился наблюдать за девушкой. Рюкзак он не взял, так как сегодня собирался вести наблюдение только ночью, а, следовательно, много еды ему не требовалось: фляга с чаем и бутерброды поместились в карманах куртки. И, конечно, он опять взял с собой травматический пистолет – без оружия теперь никуда!
На этот раз, чтобы не переходить глубокий ручей, Михаил Николаевич обошёл посёлок с другой стороны. Прибыв на место, он забрался на то же самое дерево, растущее напротив заднего фасада, и стал ждать.
Татьяна Сергеевна была уже дома: вскоре сыщик увидел её в одном из окон первого этажа. Некоторое время в доме не происходило ничего интересного, но потом долготерпение Силачёва оказалось вознаграждено с лихвой.
Примерно в десять часов вечера девушка появилась в спальне, разговаривая при этом по мобильнику. Потом, положив мобильник, сняла покрывало с кровати и вытащила из шкафа какой-то халат. Затем начала раздеваться и постепенно осталась в чём мать родила (зрелище было поистине убийственное, но Силачёв успел психологически подготовиться ещё вчера, наблюдая её за бильярдом). Наконец, набросила на плечи халат – он оказался весьма соблазнительный, розовый такой – и вышла.
«К ней сейчас её парень приедет! – сообразил сыщик. – Ну, кто это будет: Морозов или Ганс? А что скажет моя интуиция?»
Интуиция пока молчала, но в данный момент её помощь и не требовалась. Зачем? Сейчас всё и так выяснится.
Михаил Николаевич стал с удвоенным вниманием следить за потайной дверью. Но время шло, а к ней никто не подходил. Нет, парень Татьяны Сергеевны – кем бы он ни был – не слишком беспокоился о секретности своего визита и зашёл (или заехал) с главной улицы.
Наконец сыщик увидел, как в спальню входит пока ещё одетый молодой человек, держа на руках полностью обнажённую Татьяну Сергеевну: халат они уже где-то оставили по дороге. Силачёв навёл бинокль на улыбающуюся физиономию молодого человека, чтобы рассмотреть её хорошенько…
В следующую секунду он испытал такое потрясение, что едва не рухнул с дерева.
«Не может быть!!!»
Даже обнажённая Татьяна Сергеевна произвела на него куда меньшее впечатление, чем то, что он увидел сейчас.
Это был сын Петра Андреевича, Владимир!!!

* * *

«Что же это значит, а?! – ломал голову сыщик, направляя бинокль то на потайную дверь, то на освещённое окно спальни, где разворачивалась бурная ночь любви. – Неужели этот парень обнёс родного отца? Или я делаю слишком далеко идущие выводы? Или преступники использовали Владимира втёмную – подложили под него эту девчонку, а сам он ничего и не подозревает? И как мне действовать дальше?»
Последний вопрос был весьма актуален: теперь Силачёв, по идее, должен был рассказать Петру Андреевичу о похождениях Владимира.
«Но ведь парень наверняка начнёт отпираться. И кому больше поверит Пётр Андреевич – ему или мне? Вот в чём вопрос!»
Силачёв погрузился в размышления, не забывая, однако, и о мерах предосторожности во время скрытого наблюдения. Он сидел тихо-тихо, не шевелясь, и прокручивал в голове мысль: «Здесь никого нет!» И продолжал следить за потайной дверью и спальней.
«Минуточку. А не пора ли ещё раз спихнуть это дело на милицию? Я нашёл для них подозреваемую – да ещё какую, это ж настоящая Мисс Вселенная! – а дальше уж пусть они сами работают. Ведь если всё делать по уму, то как надо организовать наблюдение за Татьяной Сергеевной? Изучить её переговоры по мобильнику, поставить вокруг её дома скрытые камеры, по возможности – установить у неё в доме подслушивающие устройства… Естественно, у милиции всё это получится гораздо лучше, чем у меня. Тогда им и карты в руки! А про Владимира я, пожалуй, Петру Андреевичу рассказывать не буду. Можно не сомневаться, что, когда девчонкой займутся менты, Владимир ещё не так засветится. А мне всё равно пока нечем доказать его участие в преступлениях…»
Когда сыщик в очередной раз навёл бинокль на спальню, он увидел спину и аппетитную попку обнажённой Татьяны Сергеевны, идущей к двери. Потом она нажала выключатель, и свет погас. Весь дом погрузился в темноту.
Ночью Михаил Николаевич продолжал наблюдение, но больше ничего не случилось. Ближе к утру он стал время от времени переводить бинокль на дом Максима, который тоже было видно отсюда. Повинуясь неожиданному требованию своей интуиции, Силачёв решил обратиться к Максиму за помощью, чтобы, в случае необходимости, использовать его дом как второй наблюдательный пункт.
В начале седьмого утра он наконец заметил в доме Максима свет, тут же спустился с дерева и побежал к нему. Владимир и девушка в это время ещё не проснулись.
Дом Максима был заперт изнутри. Михаил Николаевич постучался, и хозяин открыл.
– А, это вы! Здравствуйте.
– Здравствуйте, – Силачёв обменялся с ним рукопожатием. – На работу собираетесь?
– Ну да. Завтрак готовлю.
– А я тут расположился в лесу, недалеко от вашего дома. Дожидался, когда вы проснётесь.
– Надо же! А что вы делали ночью в лесу?
– Долго рассказывать. Максим, вы, кажется, хотели помочь следствию. А можно будет, в случае необходимости, использовать ваш дом как тайный наблюдательный пункт?
– Что, прямо сейчас?
Силачёв засмеялся.
– Да нет, сейчас не надо. Но вот завтра или послезавтра, или через несколько дней… если потребуется, конечно…
– Можно, только предупреждайте меня заранее.
– Тогда дайте мне свой номер мобильника. Мой-то номер у вас есть, а теперь, наоборот, мне понадобится ваш номер.
Максим позвонил на мобильник Силачёва, и его номер высветился на экране. Михаил Николаевич сохранил его в архиве.
– Спасибо! – сказал он. – Думаю, я к вам скоро обращусь.
Он пошёл домой отсыпаться и проспал часов до двенадцати, когда его разбудил звонок Петра Андреевича. Вообще-то Силачёв и сам хотел позвонить Петру Андреевичу, после того как выспится – но, выходит, тот его опять опередил.
– Алё! Михаил Николаич, привет.
– Привет.
– Ну, как расследование?
– Нормально, кое-что накопал.
– Отлично. Ты не против, если мы проведём ещё одно совещание?
– Да можно, в принципе… а когда?
– А прямо сегодня. Вечером, часов в восемь. Орехова я уже пригласил.
– Ну ладно, подъеду.
– Да, ты уж приезжай на машине! Чтоб не получилось как в прошлый раз.
– Угу.
«Да ну, от грамотного покушения никакая машина не спасёт», – нажимая «отбой», подумал Силачёв и опять заснул.

* * *

Вечером сыщик приехал к Петру Андреевичу, собираясь поделиться своими успехами в расследовании. Хоть он и решил умолчать о любовных похождениях Владимира, ему всё равно было чем похвастаться.
«Расскажу им про потайную дверь в заборе Татьяны Сергеевны. При нынешнем раскладе этого будет вполне достаточно, чтобы менты взяли девчонку под наблюдение и накопали на неё массу компромата. А если они не захотят этим заниматься – Пётр Андреевич им живо вправит мозги».
Но тут произошло событие, которое расстроило все планы Силачёва. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он встретился с… Владимиром!
– Здравствуйте, – сказал Владимир, обмениваясь с ним рукопожатием. – Папа и майор Орехов уже в кабинете. Я сейчас, через пять минут подойду, и начнём.
Михаил Николаевич был в полном замешательстве.
«Ну почему?!! Какого… ты припёрся на это совещание?! Тебе что, заняться больше нечем?! Ведь если я сейчас начну рассказывать о наблюдении за Татьяной Сергеевной, и предложу ментам разрабатывать её дальше – она об этом сразу узнает от Владимира!»
Силачёв пришёл в ярость и собрался рассказать на совещании абсолютно всё, что знал – в том числе и о связи Татьяны Сергеевны с Владимиром. И плевать, к чему это приведёт.
Но вдруг ему пришло в голову, как можно повернуть сложившуюся ситуацию себе на пользу. Он уже успел подняться на второй этаж, но теперь дал задний ход и отошёл на лестничную площадку, дожидаясь Владимира. Вскоре тот появился. Едва увидев его, Михаил Николаевич приложил палец к губам, а другой рукой поманил его к себе, сделав таинственный вид.
Владимир поднялся по лестнице.
– Послушайте, – вполголоса сказал ему сыщик, – у меня для вас есть очень важная информация. Но дело в том, что её не должен знать майор Орехов. И даже вашему отцу её лучше не сообщать, а то он может проговориться. Можно будет побеседовать с вами после совещания, без посторонних?
– Можно, – засмеялся Владимир, – а почему такая секретность?
– Потом, потом, – замахал руками Силачёв, – идёмте в кабинет!
Они прошли в главный кабинет. Пётр Андреевич с Ореховым были там, и совещание сразу началось.
Первым выступил майор Орехов.
– Мы как следует перетряхнули фирму, которая делала тут сигнализацию, – сказал он, – но никаких связей с преступниками пока не нашли. Похоже, что с ними был связан только один человек – Зайцев, а его как раз и убили. Ну, это тот парень, которого обнаружили мёртвым в лесу. О его знакомствах никто ничего не знает: он был очень замкнутый тип, с коллегами общался исключительно по работе, жил один. Вероятно, он был соучастником преступления и «засветился» больше всех. Поэтому его и убрали, так как через него милиция могла бы выйти на остальных преступников.
Майор замолчал. Видимо, сейчас у него не было новых идей, касающихся расследования. Тогда слово взял Силачёв:
– Я продолжаю наблюдение за посёлком. Всех подробностей сообщить пока не могу, вы уж извините. Если коротко, то я планирую в ближайшие дни устроить засаду и поймать преступников. Правда, ещё не знаю, кто это будет – Морозов, Ганс или оба сразу.
Не так, совсем не так он собирался рассказывать о своих успехах! Силачёв вообще любил похвастаться, особенно если был повод. Но здесь присутствовал Владимир, поэтому Михаил Николаевич не мог позволить себе сболтнуть лишнего.
– Ладно, – произнёс Пётр Андреевич. – Похоже, вся надежда на тебя, а то наша милиция что-то забуксовала… Ещё какая-нибудь новая информация у вас есть?
– Нету, – ответил Орехов.
– Нету, – ответил Силачёв.
– Тогда, пожалуй, всё. Ужинать будете?
– Спасибо, но сегодня не могу, – сказал Орехов. – У меня ещё одно важное дело осталось.
– А я, конечно, поужинаю, – улыбнулся Силачёв. – Сегодня у меня важных дел больше нет.
Майор быстро вышел из кабинета, Пётр Андреевич стал звонить по мобильнику, отдавая распоряжение насчёт ужина, а Силачёв поманил Владимира к двери. Они тоже вышли, прошли по коридору, свернули на лестницу, поднялись на третий этаж и только там, в коридоре, остановились. Михаил Николаевич огляделся по сторонам, проверяя, чтобы вокруг никого не было.
– Значит, так, Владимир, – заговорщицким шёпотом начал он. – У меня появился один конкретный подозреваемый. Точнее, подозреваемая. В посёлке живёт одна девушка, Татьяна Сергеевна… Знаете такую?
– Нет, – покачал головой Владимир.
«Ах, нет? – злорадно подумал сыщик. – Ну, держись, сопляк, я тебя сейчас проучу за твоё враньё!»
– То есть не знаете? Ну как же так… Скажу вам прямо: вы очень много потеряли! Вот я, например, такую соблазнительную девчонку не видел никогда в жизни. Я серьёзно. Она выглядит… как Мисс Вселенная! Честное слово, не вру. У неё такие сиськи – ну, ваще-е! Эх, вот бы ей впендюрить…
Силачёв заметил в глазах собеседника раздражение, граничащее с яростью. Владимир попал сейчас в крайне двусмысленное положение: с одной стороны, ему было очень неприятно слушать подобные высказывания про свою девушку, но, с другой стороны, он же сам сказал, что не знает Татьяну Сергеевну. Поэтому разозлиться в открытую Владимир не мог – ведь тогда бы он выдал себя! Сохраняя внешнее спокойствие, он спросил:
– Но какое отношение это всё имеет к расследованию?
– А, да… расследование! – спохватился Михаил Николаевич. – Кажется, я немного отвлёкся. Так вот, я заметил у неё в заборе потайную дверь, ведущую в лес. Спрашивается: это вообще зачем? У меня ответ однозначный: она связана с преступниками. Конечно, вряд ли она сама является членом банды. Скорее, она чья-то подстилка – или Морозова, или Ганса, например…
Глаза Владимира сверкнули от бешенства, но голос его по-прежнему оставался спокойным.
– По-моему, – возразил он, – вы делаете слишком поспешные выводы. Может, она просто любит гулять в лесу и поэтому сделала себе такую калитку в заборе.
– Владимир! Вы просто не знаете, о чём говорите. Сразу видно, что вы там никогда не были. У неё четырёхметровый забор, сделанный из металлических листов. И эта потайная дверь так замаскирована, что её снаружи вообще не заметить! Там нет ни ручки, ни замочной скважины, ничего. Она выглядит как один из этих металлических листов.
– Тогда как вы её обнаружили?
– Ну-у-у! Я же знаменитый сыщик. У меня, знаете, глаз как у собаки, а нюх как у орла. Или наоборот, не помню. Я обнаружил на земле едва заметные следы, подходящие к забору, и предположил, что там есть потайная дверь. Потом влез на дерево, осмотрел двор изнутри через бинокль и увидел на заборе дверную петлю и электромагнитный замок. И всё стало ясно.
– И что вы собираетесь делать?
В голосе Владимира Силачёв почувствовал панику и ужас. Впрочем, вполне возможно, сыщик выдавал желаемое за действительное.
Всё тем же заговорщицким шёпотом он стал объяснять:
– Я уверен, что преступники ходят к девушке в гости через эту потайную дверь. Я собираюсь устроить там засаду – и поймать преступников! Но есть одна проблема: мне придётся работать в одиночку…
– Вовка-а! – донёсся издали голос Петра Андреевича.
– …Понимаете, я не верю здешней милиции! – торопливой скороговоркой зачастил Силачёв. – По-моему, кто-то из ментов связан с этой бандой и снабжает её информацией. Я не говорю, что это сам майор Орехов – может, он честный мужик, но ведь он не один там работает. Я считаю, оттуда идёт утечка информации, и только поэтому преступники до сих пор не пойманы. Так что милиция о моих действиях знать не должна!
– Михаил Николаич! – крикнул вдалеке Пётр Андреевич. – Ты где?
– И вашему отцу я решил не говорить: он может проболтаться, – продолжал сыщик. – Только вам. Вот вы, Владимир, точно не проболтаетесь. В общем, я пойду туда один, устрою засаду – и поймаю преступников!
– А вы справитесь в одиночку-то? – спросил Владимир.
– Да легко. Конечно, у меня нет никакого оружия, но я отличный рукопашник – вы не смотрите на мой возраст! – и никуда они от меня не денутся.
– Вовка-а! – опять крикнул Пётр Андреевич.
– В общем, запоминайте, – всё так же, скороговоркой, стал объяснять Силачёв. – Девушку зовут Татьяна Сергеевна, она живёт в самом конце посёлка, в красивом двухэтажном доме с высоким синим забором. В заборе есть потайная дверь, выходящая в лес. Завтра вечером я приду туда часикам к десяти – раньше, наверно, незачем – и устрою ночную засаду. Если преступники не появятся, я повторю это послезавтра, и после-после… в общем, буду их караулить, сколько потребуется. Вы об этом пока никому не рассказывайте, но если со мной что-нибудь случится – конечно, я уверен в успехе, но всякое может быть – тогда вы всё расскажете и милиции, и вашему отцу. Хорошо?
– Хорошо.
– Всё запомнили?
– Всё.
– Тогда идёмте вниз, а то нас уже ищут.
Силачёв и Владимир вышли на лестницу и тут же столкнулись с Петром Андреевичем.
– Мужики, вы где пропадаете? – спросил он. – Я уже с ног сбился, вас разыскивая!
– Извини, папа, заболтались. Ну что, ужинать в банкетный зал пойдём?
– Конечно, а куда же ещё!
Они спустились на первый этаж. Перед ужином Силачёв пошёл в туалет и там, убедившись, что поблизости никого нет, достал мобильник и позвонил Максиму.
– Алё, Максим? Здравствуйте. Ну как, можно будет подъехать к вам завтра вечером, часов в семь? Ну и отлично. Ждите!

ГЛАВА 8

В жизни всегда есть место подвигу. Но в большинстве случаев это происходит только из-за того, что в жизни всегда есть место разгильдяйству и легкомыслию.

Наблюдение автора

На следующее утро Михаил Николаевич стал готовиться к операции. Сначала он проверил травматический пистолет (второй, боевой, он всё-таки решил не брать), а затем начал мастерить из подручных материалов одно интересное защитное устройство. Он тщательно измерил свою кепку, взял фанерку и выпилил из неё кусок такой же формы и чуть меньшей величины. Потом помыл его, быстро просушил на огне и запихал внутрь кепки. Дальше он вырезал два куска ткани той же формы и величины, сшил из них мешочек и набил его ватой, после чего зашил окончательно и тоже засунул в кепку. Надев кепку, Силачёв проверил, не будет ли она сваливаться с головы, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Но затем, подумав хорошенько, он снова взял иголку с ниткой и в нескольких местах пришил мешочек с ватой к кепке изнутри. Потом опять проверил устойчивость кепки на голове и посмотрелся в зеркало.
«Вот теперь порядок».
Днём Силачёв помылся, накормил пса, на машине сгонял в Окуловку за продуктами, там же основательно пообедал в ресторанчике и вернулся обратно. Сразу после этого он надел свою модернизированную кепку и пошёл к Максиму. Кроме травматического пистолета он, как всегда, взял с собой бинокль и некоторый запас продовольствия.
Встретились они ещё на улице: Максим приехал с работы на автобусе, который догнал сыщика как раз у кольца. Выскочив из автобуса, Максим перебежал дорогу и поздоровался с Силачёвым.
– Идёмте, – сказал Михаил Николаевич. И вполголоса добавил: – Только давайте не будем болтать на улице. Поговорим у вас дома.
До дома Максима они дошли молча. Силачёв заглянул в одну комнату, в другую, в третью и даже на кухню, проверяя, откуда удобнее всего наблюдать за лесом. Наконец он расположился в самой дальней комнате, подвинул к окну кресло и занавесил окно. Затем, усевшись в кресло сбоку от окна, чуть сдвинул занавеску и посмотрел в лес – сначала невооружённым глазом, а потом и через бинокль.
– Годится, – оценил он. – Максим, у меня к вам просьба: заприте входную дверь изнутри. На всякий случай. Не хотелось бы, чтобы к вам кто-то зашёл и увидел меня с биноклем.
Из дома Максима не было видно потайную дверь и ближайшие подступы к ней, но сегодня это не очень беспокоило сыщика. Ведь он нарочно спровоцировал Владимира, и если тот действительно был связан с преступниками, то преступники сами должны были дожидаться Силачёва, пока он не появится. К тому же Михаил Николаевич видел отсюда почти весь лес, поэтому врагам нужно было очень постараться, чтобы не попасть в его поле зрения. Правда, они могли прийти с другой стороны… в общем, тут уж как повезёт. Зато в доме Максима сам Силачёв имел явно больше шансов остаться незамеченным, чем в лесу.
Чёткого плана у сыщика не было: он собирался действовать по обстановке.
«Если преступники не попадутся мне на глаза до десяти часов вечера – выйду на улицу и обойду дом Татьяны Сергеевны. Правда, если при этом они всё-таки будут поджидать меня, то можно попасть в засаду, но это ещё кто кого первым заметит. А главное, они думают, что я безоружен, поэтому в случае чего я их сильно удивлю. Если же преступники попадутся мне на глаза – ну, тут сразу понятно: Владимир действительно замешан в преступлении. Тогда всё будет зависеть от численности и вооружения противника. Если я увижу, что мне их не одолеть, я позвоню Петру Андреевичу, и он поднимет на уши милицию. А если их окажется немного и у них не будет огнестрельного оружия, то я задержу их сам. А потом, опять же, позвоню Петру Андреевичу, и он пришлёт сюда милицию. И я передам задержанных из рук в руки».
Максим запер входную дверь изнутри на засов и стал готовить ужин. Силачёв наблюдал за лесом через бинокль, но, когда до него донеслись вкусные запахи с кухни, он решил поесть и сам. Вытащив из пакета сдвоенный бутерброд (хлеб, масло и копчёная колбаса), он разломил его надвое и стал есть одну половину. Максим зашёл в комнату, увидел жующего Силачёва и сказал, что может поделиться ужином.
– Спасибо, но это ни к чему, – ответил Михаил Николаевич. – Существует вероятность, что скоро мне предстоит много драться и бегать. В таких условиях обжираться нельзя.
Он оказался прав – и даже не подозревал, насколько. Впрочем, не будем забегать слишком далеко вперёд.
Максим приготовил себе жареную картошку с двумя котлетами и пришёл есть в эту же комнату. Михаил Николаевич продолжал сидеть у окна и внимательно смотреть в бинокль, немного сдвинув занавеску.
– Вы знаете, – сказал Максим, – вы мне сейчас напомнили одну смешную историю, которая произошла со мной в самом конце школы. Ну, это я про то, что обжираться нельзя. Был у нас зачёт по физкультуре, который состоял из трёх частей: подтягивания, бег на сто метров и бег на три километра. И всё это должно было начаться в одиннадцать часов. Приходим мы в школу к одиннадцати, а нам и говорят: нет, начнём всё в двенадцать часов. Те, кто жил рядом, пошли обратно домой, в том числе и я. А нервы-то пошаливают, ну, сами понимаете, это ж соревнование спортивное. Ну и чтобы нервы не шалили, решил я дома съесть или выпить что-нибудь вкусненькое…
– А-а! Понимаю, – заулыбался Силачёв, не отрываясь от бинокля.
– Нет, не то, чтобы я чего-нибудь объелся! – продолжил Максим. – Такого не было. Я только выпил одну чашку чаю, и всё. Но этого оказалось достаточно. Сначала мы подтягивались и бегали на сто метров. Я получил пятёрку и там, и там. Но вот когда мы побежали на три километра, у меня начались проблемы: я просто не выдержал общего темпа, а потом ещё и печень прихватило. Или селезёнку, не помню уже. Короче, живот заболел с какой-то стороны. Пришлось время от времени переходить на шаг. А я вообще бегать на средние дистанции не люблю, потому что не очень знаю, как там бежать. На коротких дистанциях – просто разгоняешься изо всех сил и не сбавляешь скорости до финиша, на длинных – бежишь трусцой, а средние – ни то, ни сё. Не нравятся они мне! Короче говоря, за эти три километра получил я двойку.
– Ну, в общем-то, это мелочь, – сказал Силачёв. – Подумаешь, одна двойка!
– Мелочь, а неприятно. Самое смешное, что перед этим зачётом один из учителей сказал: «Общая оценка будет средней из трёх, но если кто-то где-то получит двойку – ему уже выше тройки не поставим, даже если будет пять – пять – два». А я подумал: это у какого же идиота будет пять – пять – два? И сам эти оценки и получил.
Силачёв засмеялся. Максим принялся за еду. Тем временем в лесу, насколько можно было видеть через бинокль, пока никто не появлялся. Михаил Николаевич посмотрел время на экране мобильника.
– Скажите, а за кем вы наблюдаете? – полюбопытствовал Максим.
– Я сейчас не могу рассказывать об этом во всех подробностях, – ответил сыщик, – это тайна следствия. В общем, я жду появления… нехороших парней.
– А почему вы решили, что они появятся?
– Так я их сам спровоцировал. Теперь они будут ждать меня в определённом месте. Вероятно, они попытаются меня убрать.
– И вы так спокойно об этом говорите?!
– А чего там беспокоиться, у меня всё продумано. Преступники меня не найдут, потому что я у вас сижу. Как только я их увижу через бинокль, я просто вызову милицию, и всего делов. Хотя, если их будет немного, то и сам справлюсь. То есть задержу их – а потом, опять же, вызову милицию.
– А может, лучше заранее вызвать милицию? – предложил Максим. – Если ещё не поздно?
– Не думаю. Если заранее вызвать милицию, то приедут несколько человек, а тогда преступники могут их заметить и удрать. Ищи их потом. К тому же я не на сто процентов уверен, что они сегодня придут. Если я вызову милицию, а они не придут, то это получится ложный вызов. А это мне совсем ни к чему: не хочу портить отношения с майором Ореховым.
Максим доел ужин и ушёл мыть посуду. Силачёв продолжал наблюдение, но пока безрезультатно. Немного погодя Максим вернулся в комнату с журналом и ручкой, снова сел за стол и начал читать, иногда что-то вписывая в журнал.
Некоторое время в комнате царило молчание: каждый занимался своим делом. И вдруг Михаил Николаевич заметил кое-что интересное.
По лесу двигалась группа из нескольких человек. Они приближались к посёлку, одновременно перемещаясь слева направо относительно местонахождения Силачёва. Они были ещё далеко и часто пропадали за деревьями, но когда сыщику удалось разглядеть их получше, он понял: это именно те парни, которых он ждёт. Потому что все они были вооружены бейсбольными битами, а на голове у каждого имелась чёрная шапочка, целиком закрывавшая лицо, с прорезями для глаз.
«Один… два… три… четыре… пять, – пересчитал их сыщик. – Огнестрельного оружия ни у кого не видно. Задержать самому или вызвать милицию? Учитывая, что у меня есть травматический пистолет – пожалуй, сам справлюсь».
– Михаил Николаевич, – спросил его Максим, – а вы не подскажете, как называется район компактного проживания индейцев в Соединённых Штатах Америки?
– «Красный пояс», – с ходу брякнул Силачёв первое, что пришло в голову. Сейчас ему было совсем не до этого!
– Да нет, я же кроссворд разгадываю! Ответ должен состоять из одного слова. Слово из десяти букв.
– Тогда… не знаю.
«Итак, Владимир не только связан с преступниками, но и клюнул на мою провокацию! Впрочем, было бы странно, если б он не клюнул – я сыграл-то весьма убедительно. Надеюсь, мне не придётся рассказывать о его похождениях Петру Андреевичу – «языки» сами всё расскажут».
– А, вспомнил: резервация! – шумно обрадовался Максим.
– Да погодите вы! – отмахнулся Силачёв, соображая, как действовать дальше.
«Выхожу из дома, сразу перелезаю через забор – и в лес. Нет, так не пойдёт: а вдруг я Максима подставлю? Может, у кого-то из преступников потом ещё хватит наглости ему отомстить, мало ли. Тогда так: незаметно выхожу из дома, иду по главной улице до конца, обхожу дом Татьяны Сергеевны и уже оттуда нападаю на противника. Вот это другое дело!»
Тем временем преступники подошли поближе (теперь их и без бинокля было видно) и рассредоточились. Трое из них ушли далеко вправо и скрылись за забором Татьяны Сергеевны, а двое остались в поле зрения сыщика. Они спрятались за деревьями. Но поскольку они ждали появления Силачёва из-за угла забора Татьяны Сергеевны, то спрятались так, что сыщик отсюда видел их в профиль.
– Во бараны… во бараны! – вслух произнёс Силачёв, посмеиваясь. – Максим! Гляньте-ка.
Максим подошёл к нему.
– Только аккуратно, занавеску не двигайте. Гляньте в бинокль, чтоб лучше было видно.
Силачёв отодвинулся в сторону, уступая ему место. Максим взял бинокль.
– Видите вот этих двух парней, которые стоят боком к нам?
– Одного вижу. А, вон ещё один.
– Сейчас их не будет, – самодовольно заявил сыщик. – Я сам ими займусь, без всякой милиции. То есть сначала задержу их, а потом уже ментов вызову.
– А это не очень опасно?
– Да ну-у! Чего там опасного? Пять человек всего.
– Пять?!
– Да, ещё трое за этим забором стоят, их отсюда не видно.
– И вы собираетесь напасть на них в одиночку?!!
– Конечно, а что такого? Сейчас я им дам прикурить.
– Но, может, мне всё же вызвать милицию, если дело пойдёт как-то не так?
– Вызывайте, – кивнул Силачёв. – Если увидите, что дело идёт как-то не так – вызывайте. Но, в принципе, я не очень представляю, как это дело может пойти «не так». Их всего пятеро и у них нет огнестрельного оружия. Лёгкая добыча для меня.
Он положил на стол бинокль.
– Единственное, что – я хотел бы оставить у вас бинокль. А то он, пожалуй, будет мне мешать.
– Хорошо.
– А, да, и ещё мой продовольственный запас, теперь он мне не понадобится. Можете съесть сами, можете выбросить. Всё, я пошёл. Только постарайтесь пока не смотреть в окно. Преступникам, наверно, не понравится, если они увидят, что вы подсматриваете за ними. Уж не знаю, что они тогда сделают.
Оставив на столе пакет с едой, Михаил Николаевич направился к двери и, по традиции сформулировав в голове мысль: «Здесь никого нет!», вышел на улицу.

* * *

Дело представлялось несложным – ведь Силачёв был вооружён травматическим пистолетом, о чём преступники знать не могли. Впрочем, если бы он находился в пиковой физической форме (то есть в возрасте от двадцати лет до сорока), он бы рискнул напасть на этих пятерых, даже будучи безоружным. Сейчас, конечно, уже нет.
Пистолет у него был марки «Макарыч», девятизарядный, с резиновыми пулями, да ещё изготовленный по индивидуальному заказу. Восемь патронов в обойме, один в стволе. Проходя мимо дома Татьяны Сергеевны, сыщик прямо в кармане куртки снял его с предохранителя, но доставать пока не стал. Затем поправил свою защитную кепку. По главной улице он дошёл до конца, повернул налево и двинулся вдоль четырёхметрового забора. Противников ещё не было видно.
Оказавшись в лесу, Михаил Николаевич удвоил бдительность: даже если противники не устроили засаду здесь, то они точно ждали его за ближайшим поворотом. Дойдя до угла забора, он снова повернул налево.
И тут же из-за деревьев выдвинулись пятеро фигур угрожающего вида, вооружённых бейсбольными битами и в чёрных шапочках, закрывающих лицо. Они кинулись на Силачёва, но, поскольку находились на разном расстоянии от него, то не смогли напасть все сразу. Вероятно, думали, что и так справятся.
Сыщик бросился навстречу ближайшему из них. Тот рубанул его битой сплеча, сверху вниз наискосок, но Силачёв уклонился в сторону, подскочил поближе и нанёс тяжеленный правый по мужскому достоинству. Противников стало четверо. Михаил Николаевич атаковал ещё одного, перехватил в воздухе занесённую биту и уложил парня левым боковым в висок. Слева подбегал третий. Силачёв выхватил из правого кармана куртки свой «Макарыч» и почти в упор всадил ему пулю в грудь, пока тот размахивался. Бандит рухнул как подкошенный.
Теперь противников осталось только двое – это были те, которые поначалу прятались около дома Максима, то есть дальше всех от места сражения. Один из них подбежал уже совсем близко, когда сыщик выстрелил первый раз. Преступник, видимо, решил, что удрать всё равно не успеет, поэтому налетел на Силачёва и попытался срубить его богатырским ударом. Тоже не успел: сыщик и его остановил на замахе пулей в грудь. Нокаут.
Последний оставшийся бандит развернулся и кинулся наутёк, но Михаил Николаевич, не целясь, влепил ему две пули в зад – сначала в левую ягодицу, потом в правую. Парень заорал, схватился обеими руками за поражённые места и рухнул лицом вниз.
Оглядевшись, сыщик удостоверился, что бой закончен. Все пятеро валялись в различных позах, а один даже в отключке (это тот, который пропустил удар в висок).
– Надо же, пять «языков» поймал, – самодовольно произнёс Силачёв, убирая пистолет и доставая из другого кармана мобильник. – Ну что, бараны? Сейчас в милицию поедете!
Он уже собрался звонить Петру Андреевичу, но тут события повернулись самым неожиданным образом. К счастью, Силачёв не переставал всё время осматриваться по сторонам, а то бы его застали врасплох.
Из-за угла забора вдруг выскочили ещё несколько человек, тоже с бейсбольными битами и в шапочках, закрывающих всю физиономию. Михаил Николаевич был неприятно удивлён: в случае необходимости он собирался бежать как раз в ту сторону, и, таким образом, ему перекрыли главный путь к отступлению. Но это было ещё полбеды. У одного из новых противников оказался при себе пистолет, причём не травматический, а самый настоящий! И он тут же пустил его в ход.
Силачёв кинулся наутёк, петляя между деревьями и на бегу засовывая в карман мобильник. За спиной гремели выстрелы. Михаил Николаевич решил перелезть забор Максима (он был невысокий, чуть больше метра) и потом удирать через посёлок, рассчитывая, что преступники не посмеют гоняться за ним в открытую. Но вдруг впереди показалась ещё одна группа парней с битами и в чёрных шапочках, закрывающих лицо. Они бежали навстречу. Один из них тоже имел при себе пистолет и открыл огонь издали.
Силачёв сообразил, что эти ребята не успеют схватить его, зато легко успеют застрелить – или прямо на заборе, или чуть позже, во дворе у Максима. Поэтому он повернул направо и бросился дальше в лес, мысленно пожелав преступникам, чтобы они оказались на линии огня и перестреляли друг друга.
Бандиты погнались за ним. Вокруг свистели пули. Конечно, теперь-то Максим должен был догадаться вызвать милицию, но Силачёву это никак не могло помочь. За то время, пока сюда приедет милиция, его бы уже сто раз убили. Нет, он мог рассчитывать только на себя.
С явным опозданием Михаил Николаевич понял, что чересчур пренебрежительно отнёсся к противникам, за что теперь и расплачивался. По всей видимости, сверхъестественная интуиция и лишь немногим уступающее ей мастерство владения рукопашным боем породили у сыщика некую разновидность «звёздной болезни». Которая, в данных обстоятельствах, вполне могла закончиться летальным исходом.
Силачёв бежал сломя голову, углубляясь всё дальше в лес. На свою беду, он плохо знал местность: хоть он раньше и гулял по лесу вокруг посёлка, но сейчас его постепенно загоняли туда, где он ни разу не был. А других путей к отступлению у него не осталось. Зато преступники, скорее всего, ориентировались тут как в своей квартире.
«Если я ничего не путаю, – прикидывал сыщик на бегу, – то впереди, в нескольких километрах, вроде бы должна проходить железная дорога Петербург – Москва. Только она мне на фиг не нужна! Мой дом находится в противоположном направлении!»
Вступать в прямое столкновение с врагом Михаил Николаевич не мог: мало того, что травматический пистолет не потянет против двух боевых, так ещё и нехватка патронов обнаружилась. Изначально было девять, израсходовано четыре, итого выходит пять. Запасную обойму он с собой не взял.
«Надо было взять. Да кто же мог подумать, что этих уродов так много окажется?!»
Хорошо, что сегодня он надел не сапоги и рыбацкую куртку, а демисезонные кроссовки и лёгкую куртку-ветровку. Так было гораздо удобнее бегать, да и драться тоже.
Чтобы попасть к себе домой, Силачёв решил потихоньку заворачивать в одну и ту же сторону, пока его курс не изменится на противоположный. Но влево он заворачивать не мог, потому что противники, бегущие с той стороны, не отставали от него и легко могли его перехватить. В общем, там бы пришлось прорываться с боем. Зато справа преследователи несколько поотстали, и Михаил Николаевич, пользуясь этим, начал осторожно забирать вправо.
Бандиты стали экономить патроны и прекратили беглый огонь. Только время от времени, изредка, раздавался одиночный выстрел слева или справа-сзади. Пока Силачёв не пострадал. В лесу постепенно темнело, и, с одной стороны, это было ему на руку, но, с другой стороны, темнота усугубляла его проблемы, связанные с незнанием местности.
«Ладно, хрен с ним, куда-нибудь прибегу! Хотя лучше бы, конечно, домой».
Тут он заметил болото, начинавшееся впереди-слева. Если бы он не забирал вправо, то как раз в это болото и упёрся бы. Оглянувшись на бегу, Михаил Николаевич увидел, что преследователи гонятся за ним уже не двумя отдельными группами, а постепенно разворачиваются одной широкой цепью. Видимо, они опасались, как бы Силачёв не побежал обратно и не проскочил между ними, пользуясь наступающей темнотой. Действительно, ещё немного – и стемнеет так, что человека можно будет разглядеть только вблизи.
Благодаря отличной физической подготовке сыщик стал потихоньку отрываться от погони, хотя чисто теоретически, учитывая его солидный возраст, преступники были просто обязаны его догнать. Через некоторое время, снова обернувшись на бегу, он уже не увидел их в темноте – вместо человеческих фигур виднелась только неровная цепь огоньков. Очевидно, бандиты имели при себе фонарики, и довольно мощные.
У Силачёва тоже был фонарик, очень удобный – встроенный в мобильник. Но он, конечно, не собирался его включать. Это означало бы «засветиться» в буквальном смысле слова. Вместо этого Михаил Николаевич, согласно своему ритуалу, сформулировал в голове мысль: «Здесь никого нет!» После чего повернул ещё немного вправо и перешёл на бег трусцой: всё-таки он уже порядком устал. Правда, преследователи, наверно, устали ничуть не меньше.
«Осмелюсь предположить, что они потеряли меня из виду, – довольно подумал сыщик. – Отстали-то они далеко. Теперь им, пожалуй, и фонарики не помогут. Чтобы меня с такого расстояния «засветить», нужен целый прожектор. Сейчас эти бараны побегут прямо, а я буду забирать всё правее и правее. Так я от них и отделаюсь».
Но, как выяснилось, радовался он очень преждевременно. Метров через тридцать под ногами вдруг подозрительно зачавкало, и Михаил Николаевич почувствовал воду в кроссовках. Очевидно, он попал в болото. Тогда он перешёл на шаг и, продолжая двигаться вперёд, попытался ориентироваться по большим деревьям, которые можно было разглядеть в темноте. Но вскоре провалился так, что одну из кроссовок едва не сорвало с ноги. Пришлось достать мобильник, включить фонарик и освещать землю перед собой, выбирая место для каждого следующего шага.
«А вдруг дальше ходу нет? Пройду ещё метров пятьдесят, а там трясина непролазная? Ну… будем надеяться на интуицию, я ж всё равно местности не знаю».
Следующие полминуты Силачёв осторожно шёл по болоту. И вдруг раздался выстрел! Пуля просвистела над ухом. Сыщик оглянулся и снова увидел позади цепь огоньков. Преследователи по-прежнему сидели у него на хвосте! Мало того: они приближались!
Возможно, им удалось издали разглядеть в темноте включённый фонарик Силачёва. Или им помогло хорошее знание местности – например, здесь мог быть единственный более-менее нормальный путь среди непроходимых болот. Короче говоря, сбить их со следа не удалось, и теперь они оказались в опасной близости от сыщика, учитывая их вооружение.
Делать было нечего: плюнув на всё, Михаил Николаевич отключил фонарик и помчался куда глаза глядят. Сзади бахнули ещё два выстрела. Силачёв нёсся по болоту со всех ног.
«Влево! Забирай влево!» – неожиданно услышал он голос своей интуиции.
Сыщик повернул влево и некоторое время бежал, никуда не сворачивая. Наконец он заметил, что земля под ногами стала более твёрдой, а деревьев вокруг гораздо больше, чем раньше. Похоже, он выбрался из болота. Оглянувшись, он опять увидел огоньки вражеских фонарей, но теперь они были явно дальше, чем в прошлый раз: погоня поотстала.
Силачёв свернул направо и побежал, насколько он мог разглядеть в темноте, по краю болота. Вдруг зазвонил мобильник в кармане. Громкий сигнал разнёсся по лесу, и в ответ тут же хлопнул выстрел, потом второй. Пули пролетели где-то рядом.
Михаил Николаевич на бегу вытащил мобильник и отключил его, но перед этим успел увидеть на светящемся экране незнакомый номер. Впрочем, он догадался, кто это мог быть. Судя по всему, Максим сообщил о случившемся в милицию, а уже милиционеры стали звонить Силачёву, чтобы уточнить, что происходит.
Прекрасна была эта весенняя ночь. Полное безветрие, тишина, звёздное небо без единого облачка, свежий лесной воздух. Не очень тепло, но и не слишком холодно. Собственно говоря, Михаил Николаевич как любитель туризма был бы даже доволен таким походом в лес, если бы не два десятка преследователей, которые старательно мешали ему наслаждаться природой. Ну, может, их было и не два десятка, но человек пятнадцать-то точно.
Силачёв бежал, продираясь через кусты и ветки деревьев, пока не выдохся полностью. Тогда пришлось перейти на шаг. Оставалось надеяться, что и преследователи выдохлись точно так же. Сыщик оглянулся назад – никаких огоньков не было видно.
«Неужели отстали? Ну наконец-то!»
Но его по-прежнему беспокоила другая проблема: он не мог повернуть вправо, как планировал. Мешало болото.
Михаил Николаевич прошёл ещё немного, и вскоре ему показалось, что болото всё-таки заканчивается. По крайней мере, он разглядел в темноте большие деревья, находящиеся впереди-справа, и рискнул повернуть туда. Где есть большие деревья, там болото, по идее, должно быть более-менее проходимым.
Под ногами опять зачавкало, и в кроссовки попала новая порция холодной воды. Силачёв не останавливался. Конечно, он мог бы достать мобильник и ещё раз включить фонарик, но, наученный предыдущим опытом, решил не делать этого без крайней необходимости.
Путешествие по болоту казалось нескончаемо долгим. Впрочем, скорее всего, оно и было таким. Михаил Николаевич ориентировался по высоким деревьям и время от времени, в соответствии со своим планом, забирал чуть вправо. И, конечно, не переставал прокручивать в голове мысль: «Здесь никого нет!»
Один раз всё-таки пришлось остановиться: сделав очередной шаг, Силачёв провалился в воду по колено и судорожным прыжком выскочил обратно. Как выяснилось, он упёрся в какой-то болотный ручей, но, к счастью, неширокий. Присмотревшись к нему в темноте, сыщик сумел найти место поуже и перепрыгнуть ручей, не пользуясь фонариком.
Иногда Михаил Николаевич на всякий случай осматривался по сторонам, но преследователи будто сквозь землю провалились. Он всё больше склонялся к мысли, что ему удалось от них оторваться, однако стопроцентной уверенности у него не было. Если эти ребята хорошо знали местность – а сам Силачёв, как мы помним, её не знал – то они могли подкарауливать его где угодно.
В какой-то момент у сыщика возникла идея: а может, лучше остановиться и подождать на одном месте, пока рассветёт? Ведь путешествие по болоту в темноте – опасная штука, а этому болоту конца-края не видно. Кроме того, можно и заблудиться: чёрт его знает, точно ли удалось определить направление. Да и преследователей давно уже не видно, так что, скорей всего, они его потеряли.
Силачёв обдумал идею, но продолжал идти дальше, считая, что это правильнее. И действительно, в конце концов он почувствовал твёрдую землю под ногами, а лес явно стал более густым. Чтобы ещё надёжнее оторваться от погони, Михаил Николаевич со свежими силами перешёл на бег. Вдруг его посетила неожиданная мысль, от которой он чрезвычайно развеселился:
«А что, если преступники и сами не знают местности? Может, я их так хорошо завёл в болото, что они без посторонней помощи не выйдут! Вот смеху-то будет!»
Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не рассмеяться вслух: производить лишний шум было нельзя, преследователи всё-таки могли находиться где-нибудь поблизости. Между тем, несмотря на темноту, этот лес показался сыщику знакомым.
«Вроде бы я здесь уже бывал. Или нет?»
Силачёв снова двинулся шагом, пытаясь сообразить, где он. Может, деревня совсем недалеко? Не проскочить бы!
Он шёл несколько минут. Потом лес кончился, и Михаил Николаевич очутился на берегу большого озера.
«Ух ты, никак это наше озеро? Отлично!!»
Сыщик очень обрадовался, но ненадолго. В темноте он не мог понять, «наше» это озеро или какое-нибудь другое.
«Пойду вдоль берега. Часть деревни, в том числе и мой дом, стоит на берегу озера. Если это наше озеро – я попаду в деревню. Если это не наше озеро… ну, тогда я вообще понятия не имею, где нахожусь».
Он повернул налево, чтобы идти вдоль берега «по часовой стрелке», и вдруг остановился как вкопанный. Вдалеке от него на берегу, в том направлении, куда он собирался идти, вспыхнул огонёк. Что это за огонёк, Силачёв понял сразу.
Он развернулся, собираясь бежать вдоль берега в другую сторону, но, присмотревшись, заметил там такой же огонёк – только едва различимый, потому что он был дальше первого.
Михаил Николаевич кинулся обратно в лес, но и там виднелись такие же огоньки. И они неумолимо приближались.
Вот он – самый главный сюрприз, который приготовили ему преследователи!
Собственно говоря, теперь у Силачёва оставалось два выхода. Или идти на прорыв, или попытаться переплыть озеро. Если бы у противников не было огнестрельного оружия, он бы, конечно, выбрал первый вариант. Но поскольку оно у них было, Михаил Николаевич выбрал второй. Из двух зол выбирают меньшее.
Действовать следовало как можно тише, иначе и заплыв через озеро оказался бы бесполезным. Преступники не должны были его обнаружить!
Старательно прокручивая в голове мысль: «Здесь никого нет!», Силачёв быстро вернулся на берег. На ходу он достал из карманов пистолет и мобильник, засунул их под кепку и натянул её поглубже. Потом, стараясь не допустить ни малейшего всплеска, вошёл в воду.
Вначале вся затея показалась ему не такой уж и страшной: ведь из-за этого расследования он уже достаточно набегался по разным болотам и ручьям – и ничего, даже не простудился. Но, очутившись в воде по пояс, Силачёв осознал, что ему предстоит. Дело происходило ночью с седьмого на восьмое мая, и температура воды в озере была от силы градусов десять! А скорее, и того меньше.
«Мать-перемать, какой ширины это озеро? Если это наше, то километра два. А если не наше?!»
Уходя всё дальше от берега, он чувствовал жуткий холод, а ведь требовалось ещё и не шуметь! Наконец, оказавшись по грудь в воде, Михаил Николаевич оттолкнулся ногами от дна и поплыл.
Это было почти самоубийство. Вернее, для человека средней физической силы и закалённости это было бы гарантированное самоубийство. Силачёв никогда не закалялся специально, но в своё время несколько раз купался в проруби за компанию с друзьями. Однажды он даже продемонстрировал им хулиганский трюк: нырнул в одну прорубь и вынырнул из другой, проплыв подо льдом несколько метров. Повторить никто не рискнул.
Пожалуй, сейчас можно было плыть только одним из двух стилей – или по-собачьи, или брассом. Любой другой стиль плавания вызвал бы неизбежный шум. Михаил Николаевич поплыл брассом, всё время держа голову высоко над водой – иначе он мог потерять кепку вместе с пистолетом и мобильником – и неустанно прокручивая в голове мысль: «Здесь никого нет!» Иногда он озирался по сторонам, но как можно аккуратнее, чтобы кепка не свалилась. Он видел по огонькам фонарей, что преступники двигаются вдоль берега, направляясь примерно туда, откуда он начал свой заплыв. Другие же, вероятно, подтягивались из леса. Похоже, они собирались прижать Силачёва к берегу и там расправиться с ним. Вряд ли они догадались, на что он решился.
Чтобы не замёрзнуть, Михаил Николаевич начал вспоминать все анекдоты, какие только знал. Сначала это ему весьма помогло; но потом, как назло, в голову пришли несколько анекдотов про Чапаева. Вспомнив последний заплыв Василия Иваныча, сыщик сразу помрачнел и решил думать о чём-нибудь другом. В поисках своих преследователей он повернул голову назад и увидел огоньки уже у себя за спиной. Вражеская цепь сошлась в одной точке. Силачёв представил себе, как скрипят от натуги их мозги, пытаясь отгадать загадку: куда же он делся, сволочь такая. Думайте, ребята, думайте.
«А может, я напрасно затеял этот заплыв? Не лучше ли было, наоборот, пойти на прорыв? Конечно, их там как минимум пятнадцать человек, но они шли широким фронтом, и пистолеты были только у двоих. Может, я бы всё-таки прорвался? Ну да ладно, чего теперь рассуждать…»
Куртка-ветровка намокла и, кажется, тянула вниз. Потяжелела и голова: её стало трудно держать высоко над водой. К счастью, голова потяжелела не сама по себе – неудобства создавал увесистый травматический пистолет, а от него можно было избавиться. С предельной осторожностью Михаил Николаевич вытащил его из-под кепки и опустил в воду. Потом так же осторожно стянул куртку и тоже оставил здесь, заодно потеряв три-четыре тысячи рублей, лежавших во внутреннем кармане (он про них даже не вспомнил).
«Надеюсь, мобильник я не утопил. Хотя что-то я его совсем не чувствую под кепкой. Ладно, проверять будем на берегу».
Силачёв поплыл побыстрее: от холода у него уже стучали зубы. Поначалу-то он плыл медленно, чтобы сэкономить силы, но сейчас ему грозила реальная опасность замёрзнуть до смерти, так что выбирать не приходилось. Немного погодя он снова обернулся – и не увидел своих преследователей. То ли огни их фонарей теперь было не разглядеть из-за большой удалённости, то ли преступники отправились искать его обратно в лес.
И тут, как назло, сыщику пришла в голову совершенно неуместная в данной ситуации мысль, касающаяся расследования:
«Теперь мне придётся самому докладывать Петру Андреевичу о похождениях его сынка! А подтвердить мои слова будет некому!»
Действительно, ведь он не сумел захватить ни одного «языка», на что очень рассчитывал. Это крайне осложняло дело. Конечно, сам-то Силачёв полностью удостоверился, что Владимир связан с преступниками, но попробуй доведи эту информацию до Петра Андреевича! Ох, как с ним будет трудно разговаривать…
…Лютый холод, пробирающий до костей, красноречиво напомнил сыщику, что он думает совершенно не о том.
«Может, поплыть кролем? Тогда будет не так холодно. Но тогда, наверно, я уроню кепку с мобильником! Нет, лучше потерпеть ещё…»
…Михаил Николаевич уже потерял счёт времени. В темноте он не видел берегов ни с какой стороны – кругом была одна вода. Из-за этого он чувствовал себя словно в открытом море.
И вдруг он разглядел впереди кладбище, простиравшееся до самого горизонта. На ближайшем надгробном камне крупными и чёткими буквами было выбито:

СИЛАЧЁВ МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ
25 ЯНВАРЯ 1957 – 08 МАЯ 2010

Вот тут Силачёв испугался по-настоящему. Ведь он знал, что его интуиция не ошибается никогда! Если она предсказывает вот такое – можно сливать воду.
Видение почти сразу же исчезло, но Михаил Николаевич успел всё рассмотреть очень хорошо. На секунду у него буквально опустились руки, и только мощным усилием воли он заставил себя плыть дальше.
Вероятно, прошло ещё несколько минут, и тогда – наконец-то! – сыщик разглядел в темноте берег, а точнее, высокую стену леса – как впереди, так и слева. Правда, до берега ещё нужно было доплыть. И надеяться, что он не окажется болотистым.
«Конечно, если это наше озеро, то никаких топких мест тут нет. Но если не наше, то может быть по-всякому!»
Силачёв хотел повернуть влево: ему показалось, что так будет ближе до берега. Но он ошибся. Просто в одном месте лес подходил к самому озеру, а в другом – начинался на некотором расстоянии от него. А береговую линию в темноте было ещё не видно. И тут впереди, почти прямо по курсу, раздался собачий лай. Он доносился издалека и был плохо слышен, но всё равно Михаил Николаевич узнал его сразу – мощный низкий бас, ухающий, как тяжёлая артиллерия. Это был Бобик!
«Это всё-таки наше озеро! Урра-а-а!!!» – подумал сыщик, но вслух ничего не сказал. Теперь он мог не экономить силы, и, чтобы спастись от холода, поплыл как можно быстрее. Правда, всё-таки брассом: терять кепку и мобильник не хотелось. Ориентируясь на голос Бобика, он повернул чуть-чуть влево и вскоре увидел низенькие деревенские дома.
Тяжело дыша, он доплыл до берега, выскочил на сушу и аккуратно, на ощупь, вынул из-под кепки мобильник. Потом побежал к дому. Бобик радостно выскочил навстречу, но Силачёву было не до него. Включив мобильник и включив его фонарь, Михаил Николаевич посветил в тайник под крыльцом и достал оттуда связку ключей. Правда, от холода у него так тряслись руки, что входную дверь удалось открыть не сразу.
Когда он оказался в доме, то первым делом спустился в погреб. Там, в бронированном сейфе, вместе с деньгами лежал восемнадцатизарядный пистолет «Бердыш», он же «ОЦ-27» – наградное оружие, которое сыщик получил за особые заслуги в своей профессиональной деятельности.
«Ну всё, уроды, только суньтесь сюда, – кровожадно мечтал Силачёв, вылезая из погреба уже с пистолетом и запасной обоймой. – Шутки кончились!»
Он положил пистолет и запасную обойму на стол. Затем лихорадочно нахватал из шкафа побольше одежды и взял самое большое полотенце. Переодеваясь в сухое, он растёрся полотенцем как следует. Потом включил электрообогреватель и тут же стал растапливать печь. Одновременно он размышлял, как лучше действовать, если преступники явятся сюда и начнут штурмовать дом.
«Во-первых, надо держаться подальше от кухни – там баллон газовый стоит. Во-вторых, надо заранее окна открыть – я через них стрелять буду, а если дом подожгут, то и выпрыгивать придётся. Через закрытые окна стрелять нельзя: то, что стёкла побьются, это ещё полбеды, а вот дальность и меткость стрельбы снизятся существенно».
Постепенно Силачёв согрелся, благодаря чему прояснилось и в голове. Он сообразил, что если его преследователи появятся здесь, то их обязательно заметит Бобик и подаст соответствующий звуковой сигнал. Но скорее всего, они до сих пор искали сыщика в лесу, а может быть, уже прекратили поиски и ушли. Ну, в самом деле, они ж не железные! Устали, наверно, гоняться-то за ним.
И вдруг Михаил Николаевич вспомнил устрашающее видение, которое посетило его во время заплыва через озеро.
«Если я не утонул – значит, моя интуиция на этот раз не сработала! Это, конечно, хорошо, но как же так получилось? Хм… надо подумать. А, понял: пожалуй, это не интуиция была. Это у меня от холода воображение разыгралось! Только и всего. И то сказать: если б я утонул, меня бы вообще не нашли – я бы числился пропавшим без вести, и хоронить было бы нечего, и дата смерти была бы неизвестна. Так что нет причин для беспокойства!»
Но тут ему пришло в голову, что восьмое мая, которое он видел как дату своей смерти, ещё не кончилось. Оно только-только началось! Почти весь день впереди!
«Вот она, обратная сторона моей интуиции. Правильно говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Ладно, будем надеяться, что это всё-таки была не интуиция…»
Когда печь растопилась как следует и в доме стало жарко, Силачёв открыл окна в большой и маленькой комнатах (на кухне окно не открывалось) и, не раздеваясь, лёг спать. Пистолет и запасную обойму он спрятал под подушкой. Видимо, нервы у него были что надо: несмотря на предсказанную дату своей смерти – сегодня, он почти сразу же заснул.

ГЛАВА 9

Разбудил его звонок по мобильнику. На улице было уже совершенно светло, но Силачёв ещё не выспался. Он взял трубку:
– Алё?
Звонил Пётр Андреевич.
– Михаил Николаич, привет! Мы тебя уже все обыскались! Ты куда пропал?!
– А, привет. Дома я.
– Дома?! А милиция вся на ушах стоит, тебя в посёлке ищет!!
– Да всё нормально, пусть не ищут.
– Ты почему на звонки не отвечал?! – продолжал возмущаться Пётр Андреевич.
– Ну-у… как бы это покороче объяснить. Сегодня ночью преступники гонялись за мной по лесу, и мне пришлось отключить мобильник, чтобы они меня не нашли.
– Ни хрена себе… И чем всё кончилось, ты от них убежал?
– Убежал, конечно, а то бы мы сейчас не разговаривали.
– Ну а когда ты убежал, ты не мог мне позвонить?!
«О чёрт! И точно, как же я не сообразил-то!»
– Ну-у-у… забыл я.
– Знаешь что, Михаил Николаич, ты поступил как полный мудак!! Вся милиция на ушах стоит, и я тоже, а ты, оказывается, дома отсыпаешься! И даже не позвонил никому! Мы думали, они уже грохнули тебя! Это я вот сейчас решил тебе ещё раз позвонить на всякий случай – авось повезёт…
– Слушай, я не нарочно, честное слово. Представляешь, мне пришлось через наше озеро плыть! Ну, которое около нашей деревни. Я замёрз так, что после этого уже не соображал нормально! Да я бы тебе сегодня позвонил, когда проснулся…
Пётр Андреевич ответил не сразу. Несколько секунд он молчал, потом неуверенно спросил:
– Ты это… серьёзно?
– Серьёзнее некуда.
– Да-а-а. Слушай, ты извини, если я слишком сильно ругался… конечно, я понимаю, в каком ты состоянии был. Давай, рассказывай приметы преступников и всё, что ты про них узнал. Тут в одиночку дальше работать нельзя. Отдадим это дело милиции, и пусть только она их не поймает!
«Всё, – подумал Силачёв, – придётся ему рассказывать про Владимира. Пожалуй, эту информацию он не переварит, но деваться некуда…»
– А почему милиция-то на уши встала? – спросил он, чтобы потянуть время перед неприятным разговором.
– А ты не знаешь? А, ну да, ты можешь и не знать. Короче, им позвонил один парень из посёлка и сказал, что там стрельба идёт. И про тебя рассказал: ты, мол, сначала сидел у него дома, потом пошёл на разборку с бандитами, а потом началась стрельба. Милиция поехала в посёлок, а майор Орехов, когда узнал, позвонил и мне тоже. Я стал звонить тебе, а ты не отвечаешь. И менты тебе тоже звонили, ещё раньше меня. Мы думали, ты уже всё… Ладно, давай рассказывай, что знаешь о преступниках.
Силачёв вдохнул поглубже.
– Теперь я много знаю. Только эта информация – она, понимаешь, очень сложная для восприятия. Тебе придётся буквально собрать все мозги в кулак. Ты сейчас чем занимаешься?
– Да ничем. Фильм смотрю, про Пуаро.
– И когда оно кончится?
– Кто?
– Ну, Пуаро это самое.
– Слушай, ну что ты за дурачка меня держишь? Мне этот фильм совершенно не мешает. Давай, выкладывай свою информацию.
– Ладно, – сказал Силачёв. – В общем, дело такое: я совершенно точно установил, что в преступлении замешан твой сын Владимир…
Сказал – и замолчал, дожидаясь реакции собеседника.
– Да ты… – возмущённо заорал Пётр Андреевич, но остановился. Потом продолжил спокойным тоном: – Слушай, ну этого не может быть просто. Ну сам подумай: зачем?! Ему совершенно незачем кого-то грабить, и уж тем более, меня.
– Я ещё не знаю, зачем. Но он в этом замешан. Когда я был у тебя на последнем совещании, я нарочно его спровоцировал, и он устроил на меня покушение. Которое чуть не увенчалось успехом.
– Ладно, я тебя понял, но мне это надо обдумать, – ответил Пётр Андреевич. – Просто… больно уж неожиданная информация.
– Проблема вся в том, что я не сумел полностью реализовать свой план, – продолжал сыщик. – Я собирался задержать нескольких преступников, и они бы подтвердили мои слова насчёт Владимира. Но поскольку задержать их не удалось, то моя информация получилась… как бы это сказать… голословной. То есть я знаю, что Владимир замешан, а доказать не могу.
– Понятно. Слушай, я подумаю над этим, а потом тебе позвоню. Хорошо?
– Ну… хорошо.
– Всё, отдыхай. Больше пока ничего не предпринимай.
Пётр Андреевич нажал «отбой».
«Уж не знаю, что он там надумает, – мелькнуло в голове у Силачёва, – но мне, кажется, повезло. Я предполагал, что с ним будет гораздо труднее разговаривать».
Сыщик опять заснул. Зато Пётр Андреевич буквально места себе не находил после того, что услышал от Силачёва. Он выключил телевизор и стал размышлять.
«Ну это же чушь собачья!! Как он до такого додумался вообще – подозревать моего сына?! Совсем заработался, что ли?»
Но, с другой стороны, колоссальные заслуги Силачёва в борьбе с преступностью не позволяли Петру Андреевичу просто так отмахнуться от его сведений. Он же не с потолка их взял!
«Надо бы поговорить с Вовкой. Посмотрим, что он скажет».
Решительным жестом Пётр Андреевич взял мобильник и позвонил сыну.
– Вовка, привет. Ты сейчас где? Значит, так: бросай все дела и дуй ко мне на дачу! Поговорить нужно.

* * *

Проснувшись во второй половине дня, Силачёв поел, принял душ, накормил пса и стал заниматься разными работами по дому. Так прошёл весь вечер. Наконец Михаил Николаевич выстирал одежду, в которой купался вчера ночью, и сел передохнуть.
«Что же теперь будет с моим расследованием? – размышлял он, устроившись в кресле. – Не дай бог, Пётр Андреевич захочет спустить дело на тормозах. Ладно, если бы там была только одна кража. Но ведь там ещё как минимум два убийства – а скорее всего, даже три, если вспомнить Павла Антипыча – и три покушения на меня, если я не обсчитался. Надо раскручивать дальше. А вдруг Пётр Андреевич будет мешать?»
Силачёв решил подождать до завтрашнего вечера и позвонить Петру Андреевичу, если, конечно, тот не позвонит первым.
«Нужно убедить его продолжить расследование. Если же он попробует спустить дело на тормозах – буду действовать по обстоятельствам. А может, милиция всё-таки раскроет это дело без меня?»
– Ох, чёрт! – спохватился он и хлопнул себя по лбу.
«Я же забыл позвонить в милицию и сказать, что я цел и невредим! Если им и Пётр Андреевич не сообщил, то они, наверно, до сих пор меня ищут!»
Он взял мобильник, но в это время на улице вдруг раздался жуткий устрашающий лай, который, без сомнения, слышала вся деревня. Силачёв удивился и хотел посмотреть, на кого это Бобик ругается так свирепо – но, выглянув в открытое окно, тут же спрятался под подоконником. Протянув руку, он вытащил из-под подушки «Бердыш» и запасную обойму.
По улице шагали пять человек в чёрных шапочках, закрывающих физиономии, с прорезями для глаз – точь-в-точь как вчера. Только теперь вместо бейсбольных бит они пришли за ним с пистолетами.
Едва Силачёв успел достать оружие, как раздалась короткая очередь. Собачий лай оборвался, Бобик поскулил чуть-чуть и затих.
«Вот ублюдки!» – озверел сыщик и, сняв «Бердыш» с предохранителя, вскочил на ноги.
Он увидел, что эти пятеро, с пистолетами наизготовку, выстраиваются цепью вдоль забора, не заходя во двор: один встал у ворот, второй – подальше, а трое остальных ещё не заняли свои места. Как выяснилось только что, у одного из них был автоматический пистолет Стечкина, способный стрелять очередями.
После вчерашнего столкновения преступники думали, что Силачёв вооружён травматическим пистолетом (и больше ничем). С этой точки зрения они действовали абсолютно правильно: расположились на таком расстоянии, где травматическое оружие бесполезно, и собирались расстрелять сыщика издали. Они успели заметить, как Михаил Николаевич появился в оконном проёме, но в ту же секунду он открыл огонь на поражение.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!
Один из преступников тоже успел выстрелить. Но он стрелял не целясь и промахнулся: пуля попала в стену дома рядом с окном. Зато сам Силачёв патроны впустую не тратил. Пять выстрелов – пять трупов.
Казалось, нападение отбито. Но тут сыщик услышал свою интуицию – она настойчиво подсказывала ему, что делать дальше.
Михаил Николаевич сунул в карман запасную обойму, которую всё ещё держал в руке, выскочил в открытое окно и побежал налево, вокруг дома. К счастью, на ногах у него были не домашние тапочки, а кроссовки, не мешающие, в случае необходимости, быстро передвигаться.
Его дом имел окна только с двух сторон: главного фасада и одного из боковых. Второй же боковой фасад, как и задний, были без окон. Поэтому сыщик не знал, что происходит на заднем дворе, и интуиция погнала его как раз туда.
Боковой фасад, не имеющий окон, Силачёв пробежал без всяких приключений. Зато свернув за угол ещё раз, он испытал настоящий шок. Он увидел, что задняя стена дома обильно полита какой-то жидкостью, а рядом стоит парень в шапочке, натянутой на лицо, и с зажигалкой в руке. А в воздухе витал смачный запах керосина, и неподалёку валялась канистра.
Вот теперь план преступников стал ясен полностью. Они собирались поджечь дом с заднего фасада и таким образом выгнать Силачёва прямо под пули.
Недолго думая, Михаил Николаевич нажал на курок. Точнейший выстрел пробил парню правое запястье, тот заорал и выронил зажигалку. Сыщик обрадовался: наконец-то ему удастся захватить «языка»!
Но в это время он заметил движение впереди, на территории соседнего участка, на котором никто не жил. Какой-то тип с пистолетом выглянул из-за угла сарая, другой – из-за угла туалета, и оба открыли огонь. Оба они, конечно, тоже были в шапочках, натянутых на лицо.
Силачёв сделал небольшой шаг в сторону, спрятался за их сообщника, несостоявшегося поджигателя, и дважды выстрелил. Один из преступников выпал из-за угла сарая и рухнул на бок. Второй, скрывавшийся за туалетом, завалился на спину, так что отсюда его было видно лишь частично. Но перед этим они всё-таки успели срубить шальной пулей потенциального «языка», которого Силачёв использовал как прикрытие. Парень свалился под ноги сыщику и больше не двигался.
Наступила тишина. Вдруг где-то далеко, метрах, наверное, в ста, раздался звук отъезжающего автомобиля, а вслед за ним – но уже чуть поближе – чей-то крик:
– Это что ещё за штучки?! Ну-ка вернитесь обратно!! Да вы что, уроды, совсем…
Голос показался сыщику знакомым. Дальше последовала непечатная брань, и снова наступила тишина.
Михаил Николаевич осмотрелся по сторонам. На улице начинало смеркаться. Совсем рядом плескалось озеро. Поблизости, кажется, больше никого не было. Силачёв подобрал зажигалку и сунул её в карман – от греха подальше. Потом приложил два пальца к шее несостоявшегося поджигателя.
«Тьфу, чёрт! Опять не удалось захватить «языка». Да что за невезение такое!»
Да, парень был мёртв. Тогда сыщик, по традиции, сформулировал мысль: «Здесь никого нет!» и, держа её в голове, прошёл вдоль заднего фасада дома и выглянул из-за угла. Повторится ли нападение? – вот что его сейчас интересовало в первую очередь.
Судя по всему, несколько человек испугались и сбежали, но один остался. Он вполне мог попробовать сделать ещё вылазку, тем более, что вскоре можно будет воспользоваться темнотой.
С пистолетом наготове Силачёв пошёл в другую сторону – вдоль заднего и бокового фасадов, которые не имели окон. Выглянув из-за угла бокового фасада, он осмотрел двор и дорогу за забором. Убедившись, что там никого нет, кроме покойников, Михаил Николаевич вернулся на прежнее место и стал наблюдать за соседним участком. Время от времени он высовывался из-за угла и окидывал взглядом дорогу и находящийся за ней лес. Его интуиция пока молчала, но он ждал нового нападения.
Ждать пришлось довольно долго. На улице постепенно стемнело, и теперь, выглядывая из-за угла, Силачёв видел ярко освещённый квадрат у окна бокового фасада: в доме горел свет. Подумав, сыщик решил, что скорее всего второе нападение может произойти в другом месте, неосвещённом. Он снова перешёл на противоположный угол дома, пройдя вдоль заднего и бокового фасадов. И остановился там.
Двор оказался частично освещён через окна главного фасада, но в левом дальнем углу двора было темно. Дорога и лес с этой стороны тоже ничем не освещались. Логично было предположить, что противник, стремясь воспользоваться темнотой, придёт именно оттуда. Впрочем, ещё не факт, что он придёт один – возможно, их будет несколько.
Во дворе, в правом дальнем углу, рядом с пирамидами кирпича лежал мёртвый Бобик. Перед тем, как его застрелили, он подбежал к забору настолько близко, насколько цепь позволяла, пытаясь любой ценой добраться до идущих по дороге преступников. А сами они теперь валялись по другую сторону забора, тоже не подавая ни малейших признаков жизни.
Михаил Николаевич весь обратился в слух. Наблюдая за двором, он часто оборачивался назад – не подкрадывается ли кто-нибудь с тыла. С правой стороны его защищала стена дома, а с левой – естественные укрытия: сарай, туалет и машина. И, конечно, он продолжал прокручивать в голове мысль: «Здесь никого нет!»
И вот, простояв на этом месте минут пятнадцать, Силачёв заметил некое движение впереди и чуть слева. Какой-то человек вышел из леса, подошёл к забору и двинулся вдоль него, обходя сыщика с левого фланга.
Прижавшись к стене, Михаил Николаевич взял его на мушку. Несмотря на темноту, неизвестный тоже мог бы разглядеть Силачёва, если бы всмотрелся как следует в эту часть двора. Но, видимо, его внимание в первую очередь привлекал свет в доме.
«Хлопнуть его, что ли? – задумался сыщик. – Но мне же надо захватить «языка»!»
Ещё несколько секунд – и неизвестный скрылся за машиной Силачёва (точнее, машина оказалась между ними и закрыла их друг от друга). Тогда Михаил Николаевич осторожно подошёл к машине и потихоньку двинулся вокруг неё, заходя противнику в тыл.
Аккуратно выглядывая из-за машины, сыщик увидел, как неизвестный остановился у забора. Потом лёгким движением перелез, почти перешагнул его – и оказался во дворе. Держа пистолет наготове, он прошёл несколько шагов и скрылся между сараем и сортиром, затем опять попал в поле зрения Силачёва. Сделал перебежку, достиг бокового фасада дома и медленно пошёл вдоль стены. Обогнул угол дома. Озираясь по сторонам, подошёл к освещённому окну большой комнаты (и сразу стало видно шапочку у него на голове, закрывающую лицо). Заглянул внутрь…
– А ну, бросай оружие! – громко скомандовал сыщик.
Неизвестный так и подпрыгнул от неожиданности. Чуть-чуть подумав, он бросил пистолет на землю и сделал осторожную попытку обернуться на голос.
– Не вертись, а то пристрелю, – сказал Силачёв, выходя из-за машины и приближаясь к нему. – Ты здесь один? Или с тобой ещё кто-то есть?
– Один, – мрачным (но, опять же, вроде бы знакомым) голосом ответил бандит. – Остальные удрали все.
– И правильно сделали. А ты, дурак, остался. Ну-ка, пошли в дом, только без глупостей. Если что, я не промахиваюсь.
Неизвестный, опустив голову, медленно направился к двери. Михаил Николаевич последовал за ним, держа его на мушке. Подбирать с земли вражеский пистолет сыщик не стал, опасаясь, что если он хоть немного ослабит бдительность, то «язык» сразу попробует дать дёру. Да и вообще, оружия кругом валялось довольно много (вместе с его мёртвыми владельцами). Так что одним пистолетом больше, одним меньше – какая разница.
Вдвоём они вошли в дом.
– В самую дальнюю комнату, – командовал Силачёв. – В левый дальний угол. Лицом к стене! Вот так. Шапочку с головы сними и брось на пол. Теперь можешь повернуться.
Бандит повернулся, и сыщик тут же расплылся в довольной улыбке. Перед ним стоял сам Морозов!
– Ну что, ребята, облажались? – сочувственно-издевательским тоном произнёс Силачёв. И сам себе ответил: – Облажа-а-ались… Вы бы сначала подумали хорошенько, с кем связываетесь. Я вам дам просраться! В смысле, прикурить. Ну-у… и просраться тоже.
Ответ Морозова оказался весьма неожиданным.
– А вы, похоже, ещё не поняли, куда вляпались, – заговорил он. – Вы думаете, всё так просто, да? Сдадите меня в милицию, а Петру Андреевичу вернёте то, что у него украдено, и будет вам счастье. И похвалят, и за службу наградят…
– Что-о-о?! – грозно насупился Силачёв. – Это что такое сейчас было?! Ты чего, малец, совсем оборзел? Лучше не хами, а то я тебе прострелю все пять конечностей по очереди! Отвечай, куда ты сокровища спрятал!
Морозов посмотрел на него с явным сочувствием, что, надо признать, несколько озадачило сыщика. Потом, выдержав небольшую паузу, ответил:
– Плохи ваши дела, Михаил Николаевич, совсем плохи. Сегодня вечером вы нажили себе такого врага, с которым вам не справиться…
– Это тебя, что ли? – засмеялся Силачёв.
– Да при чём тут я… Вы даже не представляете, что вы натворили. На вашем месте я бы прямо сейчас бросил всё и бежал за границу. Правда, не факт, что это вам поможет.
– Я не представляю, что я натворил? – продолжал веселиться сыщик. – Так расскажи, если не трудно!
– Хорошо. Вон там за забором лежит мёртвый парень со «Стечкиным». Как я понял, его убили именно вы.
– Конечно, а кто же ещё?
– Так вот этот парень – Владимир, сын Петра Андреевича. Дошло? Вы убили сына Петра Андреевича!
– Да не может быть!! – обалдел Силачёв и на какую-то долю секунды потерял концентрацию.
Как выяснилось, Морозов только этого и ждал. С быстротой молнии он метнулся вперёд и ударом ноги выбил у сыщика пистолет. Оставшись без оружия, Михаил Николаевич размахнулся и нанёс левый боковой, но Морозов успел опередить его правым прямым в челюсть, а потом ещё и увернуться от удара. Меткое попадание почти никак не подействовало на Силачёва – только голова чуть-чуть дёрнулась – и он врезал с обеих рук по очереди. Морозов легко уклонился в разные стороны и ответил пятиударной серией в голову, причём два удара снова пришлись точно в челюсть. Сыщика спасла лишь его ненокаутируемость. Нет, в принципе, конечно, его можно было нокаутировать, но пока эта задача оказалась недостижимой для средневеса Морозова. Хотя девяносто девять человек из ста, окажись они сейчас на месте Силачёва, совершенно точно отправились бы в нокаут.
Михаил Николаевич слегка покачнулся, но устоял на ногах – чем весьма удивил противника, судя по его физиономии. В следующую секунду сыщик опять напал на него и попытался схватить. Морозов быстро сместился и сбоку обрушил на голову Силачёва ещё два точных удара, которых Михаил Николаевич не видел (а именно такие удары опаснее всего). На этот раз сыщика заметно потрясло, но он повернулся и снова пошёл на врага. Нельзя было давать Морозову ни секунды передышки – иначе он мог подобрать с пола пистолет и выстрелить. А мог выскочить в открытое окно и сбежать отсюда. Правда, второй вариант он вряд ли рассматривал, так как уже успел здорово накостылять Силачёву и, казалось, был близок к победе.
Сыщик наступал, держа руки у головы. Морозов ударил его правым прямым между руками и разбил нос. Потом, развивая свой успех, тут же угостил Силачёва пинком по мужскому достоинству, пробил левый боковой за ухо и правый боковой точно в ухо, в обвод поднятых рук. Но сразу после этого Михаил Николаевич всё-таки схватил его! Бешеными рывками Морозов пытался освободиться, но не тут-то было. Дерущиеся налетели на стол, он отъехал в сторону и с грохотом ударился об стену. Затем Силачёв дёрнул противника на себя и встретил головой в лицо. У Морозова подогнулись ноги, и, возможно, он бы упал, если бы сыщик не вцепился в него мёртвой хваткой. Продолжая крепко держать его правой рукой, Силачёв стал наносить удары левой в голову и по корпусу.
Морозов очень грамотно закрывался и пробовал отвечать, но теперь он уже с трудом стоял на ногах, поэтому бой принял односторонний характер. Сыщик молотил врага без остановки. Морозов попытался вырваться из захвата, но тоже неудачно: рука у Силачёва была поистине железная. Наконец Михаил Николаевич схватил преступника за грудки, опять рванул на себя и ударил головой в лицо – а потом со всей богатырской дури отшвырнул назад. Морозов с разбегу вплющился в стенку (да так, что едва не рухнул весь дом) и завалился набок. И больше не двигался.
Вот этот завершающий приём объяснялся не какой-то особой свирепостью Силачёва – нет, просто Морозов оказался настолько опасен, что его следовало отключить наглухо любым путём. Тем более, поблизости лежал заряженный пистолет. Тут выбирать не приходилось.
Силачёв высморкался кровью на пол и снял со стены первые попавшиеся наручники. Морозов, с разукрашенной в мясо физиономией, валялся на боку вдоль стены. Михаил Николаевич перевернул его лицом вниз, защёлкнул руки за спиной и, тяжело дыша, пропыхтел вслух:
– Ничего личного. Только самооборона.
Собеседник не отреагировал – кажется, он потерял сознание, если не притворялся. Силачёв пощупал ему пульс на руке.
«Живой. Вот это хороший «язык» будет!»
И вдруг ему вспомнились слова Морозова: «Вы убили сына Петра Андреевича!»
Сыщик запаниковал не на шутку. Только этого ещё не хватало! Подобрав с пола пистолет, он вышел на улицу – получше рассмотреть своих бывших противников.
«Да нет, это наверняка было враньё, – успокаивал он себя. – Это Морозов придумал, чтобы усыпить мою бдительность!»
Подойдя к покойникам, лежавшим вдоль забора с наружной стороны, он включил фонарь на мобильнике и отыскал парня со «Стечкиным». По словам Морозова, это и был Владимир. Силачёв стащил с его головы шапочку с прорезями для глаз и посветил в лицо.
В следующий момент он пожалел, что ни одно из покушений, организованных на него, так и не увенчалось успехом. Потому что это действительно был Владимир.
«Ох, ё… Вот я попал!!!»
Конечно, Михаил Николаевич догадывался, что Владимир его, скорее всего, ненавидит. И было за что: Силачёв сам немало этому поспособствовал. Но чтобы до такой степени? Чтобы он собственноручно взял «пушку» и отправился на разборку?! Это казалось совершенно невероятным. Сыщик даже представить себе не мог такого поворота событий!
«Что же теперь Пётр Андреевич скажет?!»
А память услужливо подкинула ему пару очень подходящих мыслей относительно его нынешнего положения – увы, эти умные мысли ничем не могли помочь ему практически.
«Если вы голосовали за Януковича – значит, у вас нет сердца. Если вы голосовали за Тимошенко – значит, у вас нет мозгов. Поступай как хочешь, и всё равно будет неправильно…»
«Вот именно, папа! Финляндия! Почему ты не захотел купить себе дом в цивилизованной стране? С твоими-то средствами!»
Силачёв всерьёз задумался, не последовать ли совету Морозова: бросить всё и прямо сейчас, никого не предупреждая, свалить как можно дальше отсюда. Причём, по возможности, за границу.
Минут пять он обдумывал эту идею. Интуиция, к сожалению, молчала. В конце концов сыщик плюнул на всё и стал звонить в милицию. Правда, позвонить самому Петру Андреевичу он на этот раз не решился…

* * *

Милиция приехала рано-рано утром – на улице ещё и не рассвело. За ней подтянулась и «скорая», а немного погодя, прямо из дома, на своём личном автотранспорте прибыл майор Орехов. Увидев во дворе Силачёва, он подошёл к нему и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, вместо приветствия произнёс:
– Да-а, Михаил Николаевич, ну и подарочек вы нам сделали ко Дню Победы. – Сегодня было девятое мая. – Что, в ковбоя решили поиграть?
– А я-то здесь при чём? – удивился сыщик. – Это они в ковбоев решили поиграть.
– Ну-ну… посмотрим, посмотрим. А пистолет откуда взяли?
– Наградное оружие.
Михаил Николаевич упоминал об этом, когда звонил в милицию, но Орехов мог и не знать. Или просто забыл.
– Ладно, сейчас разберёмся, что с вами делать.
Пистолет у Силачёва забрали. Милиция работала долго: происшествие было очень крупным (особенно по здешним меркам) и казалось чрезвычайно запутанным для тех, кто не видел его своими глазами. Силачёв водил милиционеров по двору, рассказывал и показывал, как всё случилось. Наконец, когда он уже не мог сообщить им ничего нового, к нему подошёл Орехов.
– Михаил Николаевич, – сказал он, – нам придётся задержать вас за превышение пределов необходимой обороны. Во-первых, вы застрелили безоружного человека…
– Что-о-о?! Кого это я там застрелил?! Этого поджигателя, что ли? Так его свои грохнули, хотя так ему и надо, конечно. А я ему только в руку попал.
– Вскрытие покажет. А зачем вы вообще в него стреляли?
– А чего, неясно, что ли? Он мой дом хотел поджечь! Ещё пять секунд, и он бы это сделал!
– Ну ладно, а Морозов? Зачем вы так избили Морозова?
Морозов до сих пор не пришёл в сознание после драки с Силачёвым, и его срочно увезли на «скорой» в больницу, не снимая наручников.
– С Морозовым, – объяснил сыщик, – мне пришлось буквально драться за выживание. Он вроде бы и некрупный, но здоровый и мощный, как медведь. Я с ним еле справился. Тут уж выбирать не приходилось: или я его, или он меня. Если б я его хоть чуть-чуть пожалел, он бы меня точно не пожалел.
– Ладно, – сказал Орехов, – это ещё нужно проверить. А пока я вынужден вас задержать: восемь трупов – не шутка.
Силачёв прекрасно понимал, что дела его плохи, но всё равно пытался бравировать, причём весьма убедительно. Он ухмыльнулся и заявил:
– А что вам не нравится? Произошёл естественный отбор. Самый лучший выживает, остальные – ногами вперёд. Туда им и дорога.
– Об этом мы с вами поговорим в другом месте. Ну-ка, дайте наручники, – добавил майор, обращаясь уже к подчинённым.
Михаил Николаевич машинально хотел предложить свои (у него осталось шесть комплектов), но вовремя спохватился. И тут он увидел, как у его забора останавливается громадный чёрный джип. Даже не заметив номер машины и не успев разглядеть водителя, Силачёв сразу догадался, кто это приехал.
Действительно, из машины выскочил Пётр Андреевич. Он окинул взглядом трупы на дороге, узнал среди них Владимира и бомбой влетел во двор. Как раз в это время к Силачёву приблизился майор Орехов с наручниками.
– Руки! – скомандовал он.
– Подожди! – ответил Силачёв, видя, что Пётр Андреевич направляется сюда.
– Как это «подожди»?! – взвился Орехов. – Вы что себе позволяете, а?!
Перекошенное от ярости лицо Петра Андреевича не оставляло никаких сомнений в его намерениях. Один из милиционеров сообразил, что сейчас начнётся, и загородил ему дорогу, пытаясь предотвратить кровопролитие, но Пётр Андреевич сгоряча отшвырнул его в сторону, как котёнка. У Орехова глаза на лоб полезли, и, чтобы не оказаться следующим пострадавшим, он предпочёл отойти от греха подальше.
Не говоря ни слова, Пётр Андреевич набросился на Силачёва, который, к счастью, так и не дал надеть на себя наручники. Может быть, сыщик успел бы остановить нападение сильным встречным ударом, но не решился на это (ведь он сейчас не с преступниками имел дело!) – и Пётр Андреевич, демонстрируя весьма приличную борцовскую подготовку, попытался заломать его.
Противники обладали почти одинаковой комплекцией – мощные атлеты без грамма лишнего веса. Пётр Андреевич был моложе, выше на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать пять. Его мускулы и вес были в большей степени накачанными, «тренажёрными», в то время как Силачёв имел более «природное» телосложение.
Пётр Андреевич изо всех сил старался повалить сыщика. Тот пока ограничивался только обороной, энергично выкручиваясь из захватов и время от времени бросая выжидательные взгляды на милиционеров. Но милиционеры не торопились вмешиваться, что, впрочем, вполне объяснимо. Если вы увидите двух дерущихся тигров, вы вряд ли отважитесь их разнимать.
Между тем Пётр Андреевич действовал не только грубым навалом, но и хитростью. Пытаясь заломать Силачёва, он одновременно потихоньку оттаскивал его в направлении озера – на шаг, ещё на шаг, ещё… Это могло показаться случайностью, и милиционеры, наверно, пока ничего не поняли, но Силачёв-то заранее готовился к самому худшему. Поэтому он моментально просёк коварный замысел Петра Андреевича. Правда, не стал ему особо препятствовать.
Сцепившись в жестокой схватке, они кружились по двору, так что к ним и подойти-то было трудно. Вдруг Силачёв ловко подвернулся спиной к противнику и бросил его через плечо. Пётр Андреевич рухнул на землю, но тут же вскочил и снова кинулся в драку.
Милиционеры, похоже, растерялись. Их смущала не только огромная физическая сила обоих драчунов, но и то, что одним из них был сам Пётр Андреевич. В такой ситуации им совсем не хотелось орать: «Разойдись!», делать предупредительные выстрелы в воздух или ещё что-нибудь в этом роде. Наконец, они всё-таки рассчитывали, что Силачёв, знаменитый мастер рукопашного боя, справится и без посторонней помощи.
Противники постепенно приближались к воде. Пётр Андреевич временно прекратил попытки свалить сыщика. Вместо этого он попробовал развернуть его вокруг себя и отбросить в сторону (в сторону озера, естественно). Силачёв по инерции отбежал на несколько шагов, но устоял на ногах. Пётр Андреевич погнался за ним и толкнул его в грудь. Силачёв отступил ещё дальше, опять устоял, но при этом зашёл в воду. Пётр Андреевич снова подскочил к нему…
– Да они сейчас утопят друг друга! – наконец-то догадался майор Орехов. – Ну-ка растащите их, живо!
Правда, на этот раз он сам собрался с духом и первый побежал выполнять свой приказ. За ним последовали и остальные. Но они опоздали.
Силачёв проскользнул под руками Петра Андреевича, поймал его на «мельницу» и поднял на воздух. Затем повернулся, вошёл в воду по колено и отшвырнул противника как можно дальше от берега.
Со страшным шумом Пётр Андреевич плюхнулся в озеро. Достав ногами дно и оказавшись в воде по пояс, он резво помчался к берегу, но теперь даже и не подумал напасть на Силачёва. Пробежав мимо сыщика, он выскочил на берег и там остановился, непечатно ругаясь вполголоса.
Михаил Николаевич тоже вышел из воды. На берегу его встретил Орехов с наручниками:
– Ну всё, размялись, и хватит. Надевайте.
Остальные милиционеры на всякий случай встали между Силачёвым и Петром Андреевичем, но тот явно поостыл после купания и больше драться не хотел. Силачёв в наручниках и в сопровождении милиции зашагал по двору. Они уже успели пройти мимо сарая, туалета и машины, как вдруг сзади раздался строгий голос:
– Эй, майор, хватит валять дурака. Отпусти его!
Обалдев от неожиданности, Силачёв и все милиционеры обернулись на голос. За ними шёл Пётр Андреевич.
– Ты что творишь, мудила? – продолжал он. – Совсем, что ли, ни хрена не соображаешь? Ну-ка снимай с него наручники!
Силачёв заинтересовался. Всё-таки он здесь жил ещё не очень долго, поэтому не до конца представлял себе влияние Петра Андреевича. Хотя обстановка для этого мало подходила, он почувствовал азартное любопытство, как будто играл в тотализаторе.
«Отмажет меня, не отмажет? А этот что ответит? А как думает моя интуиция?»
Интуиция, правда, молчала.
– Да как вы со мной… – возмущённо начал Орехов, но осёкся. – Как это «снимай»?! Он превысил пределы необходимой обороны! Его надо задержать!
– Не было никакого превышения! Это была чистая самооборона, понятно?
– Что вы ерунду несёте! Вы видели, сколько он народу перестрелял?
Пётр Андреевич склонил голову набок и вкрадчивым голосом, не обещавшим ничего хорошего, произнёс:
– А тебе что, твоя работа надоела?
На этот раз Орехов не ответил, а на его лице появилось озадаченное выражение.
– Обещаю, – добавил Пётр Андреевич, – если не отпустишь его прямо сейчас – вылетишь из милиции.
Несколько секунд Орехов молчал. Пётр Андреевич и Силачёв выжидательно смотрели на него.
– Ладно, – наконец сдался он, – отпущу. – И сделал подчинённым знак рукой, чтобы сняли наручники с Силачёва. – Но придётся взять подписку о невыезде. До выяснения всех обстоятельств.
Сыщик тут же понял, что это грозит ему большими проблемами, если на него устроят ещё одно покушение. Теперь у него не было сторожевого пса, игравшего роль звуковой сигнализации, и не было пистолета, так что преступники легко могли убить его спящим, а спать ему хотелось уже сейчас… Но возразить он не успел: первым это сделал Пётр Андреевич.
– Слышь, ты, урод скособоченный! – дрожащим от бешенства голосом заговорил он. – Если ты ещё раз вякнешь такую хрень, мы тебя не то что со службы уволим – мы тебя в психушку отправим, причём пожизненно. Усёк? Не будет никакой подписки о невыезде! Я сказал.
Один из милиционеров в это время снимал с Силачёва наручники.
– Ну как можно работать в такой обстановке? – произнёс Орехов. – Спасибо вам большое, Михаил Николаевич, вы очень помогли следствию. Все концы обрубили, даже Морозов – и тот в коме валяется. С такими друзьями, как вы, и врагов не надо!
Он развернулся и с крайне недовольным видом отошёл в сторону.
– Ты сейчас куда? – спросил Пётр Андреевич Силачёва.
– Не знаю. Думаю в какую-нибудь гостиницу переехать, а то как бы не случилось ещё одно покушение. Слушай, в Окуловке есть гостиница, или мне прямо в Новгород махнуть?
– Да брось ты. Какая гостиница? Поехали лучше ко мне.
Силачёв хмыкнул и задумался. Пётр Андреевич добавил:
– А насчёт Вовки не переживай, я всё понял правильно. Хотя и не сразу. Я ведь разговаривал с ним вчера. Сказал ему прямо в лоб: так, мол, и так, Михаил Николаич почему-то тебя подозревает. А ведь он не балабол какой-нибудь, а знаменитый сыщик, от него просто так не отмахнёшься. Что ты на это ответишь? Ух, как он взвился! Как заорёт сразу: «Ты кому веришь, мне или ему?!» И давай ругаться в твой адрес. Потом развернулся и убежал. Я обалдел вообще. Кричу ему: «Вовка, а ну вернись!» – а он уже садится в машину и отваливает. Мне бы дать команду охранникам, чтоб они его за ворота не выпускали – так я не сообразил, представляешь? Я думал, он просто обиделся, а он, оказывается, поехал с тобой разбираться…
– Слушай, Пётр Андреич, – сказал Силачёв, – извини за глупый вопрос, но всё-таки. После того, что случилось – мне продолжать расследование или не продолжать?
– Действительно глупый вопрос. Конечно, продолжать!
– А ты не боишься?
– А чего бояться-то? Всё самое плохое уже произошло.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Тогда ладно.
Несколько секунд они молчали, потом Пётр Андреевич сказал:
– Одного я не могу понять: зачем он меня обокрал? На хрена?! Ведь у него и так всё было! А по наследству он бы получил больше, чем стоят все эти драгоценности. Ну должен же быть хотя бы элементарный здравый смысл? Не понимаю…
– А я понимаю, – ответил Силачёв.
– Так объясни!
– Лучше подожди немного. Мне нужны доказательства, а иначе ты всё равно не поверишь.

ГЛАВА 10

Пётр Андреевич не только забрал Силачёва к себе, но и отправил к нему домой на дежурство пару своих охранников. На тот случай, если преступники попробуют туда вернуться. А вся охрана у Петра Андреевича была при оружии – в отличие от Силачёва, которого разоружила милиция.
На даче Петра Андреевича сыщик как следует отоспался. Поздно вечером они с хозяином ели шашлыки в банкетном зале, смотрели кино и беседовали.
– Слушай, менты на тебя так разозлились – ну, ваще-е! – сказал Пётр Андреевич.
– Да я знаю. Тоже мне, открыл Америку!
– Да нет, ты не всё знаешь. Теперь они ещё больше разозлились! Пока ты тут спал, в больнице Морозов помер. Уж как врачи ни старались, ничего не помогло.
– Жаль. Ценный был «язык».
– Кто-кто?
– Ну, источник информации.
– А, ну да.
Несколько секунд они молча жевали шашлыки, потом Пётр Андреевич спросил:
– Как ты собираешься продолжить расследование?
К этому моменту Силачёв просчитал ход его мыслей. Понятно, что Пётр Андреевич был страшно потрясён: во-первых, его сын оказался уголовником, а во-вторых, ещё и погиб. Казалось бы, совершенно не время заниматься расследованием, но Пётр Андреевич, судя по всему, именно таким образом старался отвлечься от тягостных мыслей. Вот в чём дело.
– Ну что ж, – сказал сыщик, – как ни крути, а мне придётся взаимодействовать с милицией. Но наладить это взаимодействие я сам не смогу, раз они на меня так разозлились. Тут можешь справиться только ты.
– Хорошо, займусь.
– Вообще, я собираюсь разрабатывать одну девицу, которая живёт в посёлке. Она входит в мой список подозреваемых. Зовут её Татьяна Сергеевна…
– Да ну-у, ты что! – махнул рукой Пётр Андреевич. – Такого не может быть. Это просто несерьёзно.
– Вот я так и знал, что ты это скажешь. Да нет, Пётр Андреич, это как раз очень серьёзно. Не думай о сиськах пятого размера, а лучше поверь моему авторитету.
– Ты как-то уж больно примитивно понимаешь женскую красоту.
– Потому что я сейчас, можно сказать, на работе нахожусь. На работе – только о работе, слыхал? Так вот, мне понадобятся подслушивающие устройства, которыми, я надеюсь, меня обеспечит милиция. Ну, если ты их как следует попросишь. Затем я пойду в гости к этой девице и потихоньку расставлю эти подслушивающие устройства у неё дома. Кстати, ты знаешь её точный адрес?
– Знаю: последний дом с левой стороны улицы. Большой двухэтажный особняк и четырёхметровый синий забор.
– Ну и отлично. Это я на тот случай, если мне придётся через тебя вызывать милицию, чтоб быстрее приехали.
– Слушай, – спросил Пётр Андреевич, – а как ты собираешься попасть к ней в гости?
– Да нет ничего проще. Я с ней познакомился, знаю её номер мобильника, и к тому же она сама просила, чтобы я время от времени рассказывал о ходе следствия – ей, типа, интересно. Короче, если я попрошусь к ней в гости, это будет вполне естественно.
– И правда. Надо же, как всё просто оказалось!
– Но сначала, – напомнил Силачёв, – менты должны дать мне подслушивающие устройства.
– Да пусть только попробуют не дать! Я их… – Пётр Андреевич грозно насупился и показал кулак. – Будут тебе подслушивающие устройства.
– Ну что ж, тогда… следующий ход за тобой.
Наутро Пётр Андреевич уехал по делам, а Силачёв остался на даче. Он провёл тренировку в хорошо оборудованном спортзале, потом пообедал и сел смотреть телевизор. За этим занятием его застал звонок мобильника. «На проводе» оказался Никита.
– Слушаю!
– Папа, привет.
– Привет.
– Как поживаешь?
– Да так, борюсь с преступностью помаленьку. Ну, я имею в виду это дело, про которое рассказывал. Оно ещё не закончилось.
– А я пока обдумываю, как буду в тотализаторе играть. Собственно, я уже зарегистрировался в двух букмекерских конторах, но играть ещё не начал. Зато я придумал несколько интересных приёмов, как отнимать деньги у букмекеров!
– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – засмеялся Силачёв.
– Эти приёмы касаются игры на футбол и баскетбол…
– Ни фига себе! Этому я тебя точно не учил!
– …Баскетбол хорош тем, что там нет ничьих. Правда, иногда попадаются ставки с учётом ничьей в основное время, но их лучше избегать. Играть можно двумя способами: или ставить на команду-фаворита, или ставить против фаворита. Ставки на фаворита лучше делать тогда, когда он играет дома и проиграл свой предыдущий матч…
– Так это, наверно, редко случается.
– Не скажи. Во-первых, в некоторых национальных чемпионатах команда-лидер имеет кучу поражений, потому что уровень всех соревнующихся команд более-менее сопоставимый. И во-вторых, я буду держать под контролем национальные чемпионаты сразу многих стран! Поэтому все нужные условия будут возникать достаточно часто. Я исхожу из того, что команда – лидер чемпионата крайне редко проигрывает два раза подряд и редко проигрывает дома. Если же она вышла на домашний матч и предыдущую игру проиграла, то этот домашний матч она проиграть не может в принципе…
– Ну ты и завернул! – развеселился сыщик.
– Теперь рассмотрим второй приём: как играть против фаворита. В таких ситуациях коэффициент наверняка будет выше двух, причём всегда. А иногда он может вырасти хоть до десяти – смотря с кем играет команда-лидер. Исходя из этого, надо запланировать несколько последовательных возрастающих ставок против одной и той же команды-фаворита – на тот случай, если она с первого раза не проиграет. Допустим, она выиграла, но в следующий раз ты увеличиваешь ставку и снова ставишь против неё! А увеличивать ставку надо так, чтобы отыграться с запасом, учитывая все предыдущие ставки – неудачные…
– А если эта команда очень долго не будет проигрывать? – поинтересовался Михаил Николаевич. – Ты же тогда разоришься!
– Во-первых, я выберу такую команду, которая уже два-три матча не проигрывала. Это у боксёров лучший побеждает всегда, а у баскетболистов даже самая лучшая команда когда-нибудь расслабляется и проигрывает, потому что они рубятся каждую неделю. Не успела команда отдохнуть, и привет. Это же и к футболистам относится. Но это ещё не главное. Главное – играть против фаворита можно только там, где высокая конкуренция, то есть даже команда-лидер имеет кучу поражений. Конечно, я не буду играть против фаворита, который имеет соотношение побед и поражений пятнадцать к одному. А вот если пять к одному – тогда можно. Как только фаворит проигрывает, ты срываешь банк и уходишь в большой плюс, отыграв все предыдущие ставки, которые не сработали. А потом можно ставить уже на фаворита, если следующую игру он будет дома играть. А потом ещё чутка переждать и снова играть против него, начиная, опять же, с минимальной ставки и каждый раз её увеличивая.
Так надо играть на баскетбол. Теперь перейдём к футболу. В футболе я собираюсь делать ставки… на ничьи! Я изучил футбольные котировки и увидел, что коэффициенты на ничью никогда не бывают меньше трёх, и практически всегда больше. Следовательно, надо найти самые «миролюбивые» национальные чемпионаты – где больше всего ничьих – и, выбрав себе одну подходящую команду, ставить на ничьи с её участием, последовательно увеличивая ставки. И, опять же, как только она сыграет вничью – ты срываешь банк и отыгрываешь с лихвой все предыдущие ставки, которые не сработали. В принципе, это то же самое, что игра на баскетбол против фаворита. Естественно, в обоих случаях надо заранее рассчитать величину первой ставки и коэффициент увеличения: во сколько раз каждая следующая ставка будет больше предыдущей. Чтобы уйти в хороший плюс, когда выиграешь, но чтобы и запас прочности у тебя был хороший, если придётся очень долго ждать ничьей. А потом, когда ничья состоялась – в следующий раз опять начинаешь с минимальной первой ставки. Но поскольку футбольных команд очень много, то лучше взять под контроль не одну команду, а сразу несколько – и работать вот так вот с каждой из них по отдельности…
Он остановился.
– Это всё? – уточнил Силачёв.
– Пока всё. Но, думаю, в будущем я установлю и другие закономерности. Я же только начал всё это изучать!
– Ладно. Поживём – увидим, как твоя система работает.
– Кстати! Представляешь, папа, у меня тут возникла идея, как лучше эмигрировать. Прикинь, я собирался купить личный остров!
– Ну ты даёшь! Как тебе это в голову пришло?
– Да я на днях узнал про один остров, который теоретически, за большие деньги, можно купить. Причём он вообще считается отдельным государством. А расположен он в море, недалеко от Англии. И самое главное – его название просто идеально подходит к нашей фамилии. Он называется Силэнд!
Михаил Николаевич едва не упал со смеху.
– Ха-ха-ха! Точно: только нам, Силачёвым, и владеть таким островом! А сколько он стоит?
– Вот в этом-то и проблема оказалась. Его выставляли на продажу за семьсот пятьдесят миллионов евро.
– М-да, чуть-чуть дороговато.
– Наверно, причина в том, что это отдельное государство. Есть у него и ещё один недостаток: это не естественный остров, а большая платформа, построенная во время Второй мировой войны. Никакой там природы, никаких лесов… Да и размерчик явно маловат, я фотографии видел. Правда, зато море кругом.
– Море – это, конечно, хорошо, но всех недостатков оно компенсировать не сможет. Площадь маленькая, природы нет… К тому же если остров расположен недалеко от Англии, так там наверняка климат хреновый. Не, это нам не подходит.
– Вот и я теперь думаю – не подходит. А какая хорошая идея была!
И вдруг Силачёв услышал голос интуиции, который подсказывал ему, как можно вывести Татьяну Сергеевну на чистую воду!
«Вот это да! – обрадовался сыщик. – Теперь мне даже подслушивающие устройства не нужны!»
– Чёрт, совсем забыл! – спохватился Никита. – Тут ещё Борька просил передать: он хочет завтра заказать для тебя песню по радио. Он сказал, что сам настраивал твой приёмник на радио «Отморозки ФМ»…
– Я заметил.
– Так вот, у них с семи часов вечера и до восьми будет концерт по заявкам радиослушателей.
– Хорошо, я послушаю.
– Завтра с семи до восьми. Не прозевай!
– Ни в коем случае. Как можно! Ладно, ты извини, но мне сейчас работать надо. Поболтаем в следующий раз, хорошо?
– Хорошо, папа. Ну, тогда пока.
– Пока.
Нажав «отбой», Силачёв стал лихорадочно обдумывать идею, которая пришла ему в голову.
«Конечно, если б не моя интуиция – нельзя было бы точно сказать, что это сработает. Но моя интуиция не ошибается, поэтому должно сработать! Так что не нужны мне теперь никакие подслушивающие устройства. А впрочем… они тоже не помешают».
Он взял мобильник и набрал номер Татьяны Сергеевны. Сначала девушка не сняла трубку, но через две-три минуты позвонила сама.
– Здравствуйте, Михаил Николаевич. Вы мне звонили?
– Здравствуйте, Татьяна Сергеевна. Да, звонил! Вы ведь просили меня рассказывать о ходе следствия, так как вам очень нравятся детективы и боевики. Это похвально! Как раз сейчас у меня появилось много новой информации, и я хочу её рассказать.
– Ой, правда? Я сгораю от любопытства! А представляете, у нас в посёлке на днях перестрелка была!
– Представляю, конечно: я сам в ней участвовал. Это происходило как раз около вашего дома. Знаете, я очень переживал за вас – одна шальная пуля, и…
Татьяна Сергеевна рассмеялась.
– Зря переживали. Меня в это время не было дома. Я была в Окуловке: мы с друзьями ходили в ночной клуб. Так что я пропустила всё самое интересное.
– Ну и хорошо. Вам лучше не участвовать в этих приключениях, а узнавать о них только из моих рассказов. Уж я вам такого порасскажу! Когда можно будет зайти к вам в гости?
– Ну, давайте завтра, часов в семь.
«Завтра часов в семь? – задумался сыщик. – Чёрт, у меня, по-моему, что-то было запланировано на это время! Только не помню, что именно. Ладно, хрен с ним: главное – преступление раскрыть».
– Часов в семь? Хорошо. Годится.
– Я вас жду! – соблазнительным голосом проворковала девушка и нажала «отбой».
Силачёв продолжил смотреть телевизор и обдумывать предстоящую операцию. Вечером приехал Пётр Андреевич. Он вручил сыщику небольшой полиэтиленовый пакетик:
– Вот тебе подслушивающие устройства, пять штук. Закрепляются путём втыкания, как булавки. Этого достаточно?
– Более чем! – обрадовался Силачёв. – Теперь мы точно раскроем это дело.
– Что же касается Вовки, то его завтра повезут в Москву… будем хоронить в Москве. А жена с дочкой хотели сюда приехать, но я их отговорил. По-моему, нечего им тут делать сейчас.
– Ну, тебе виднее. Слушай, я договорился с девчонкой на завтра на семь часов вечера. В семь часов я буду у неё.
– Желаю удачи. Хотя, установить подслушивающие устройства – это, по-моему, дело несложное. Тут, наверно, удача и не понадобится.
– Ты знаешь, – ответил сыщик, – там одними подслушивающими устройствами дело не ограничится. Я задумал кое-что ещё.
Пётр Андреевич рассмеялся и понимающе подмигнул Силачёву. Правда, на самом деле он понял его совсем неправильно, а объяснять свой замысел сыщик не стал. Он решил преподнести Петру Андреевичу неожиданный сюрприз в виде полностью раскрытого преступления.
– Ах ты озорник! – сказал Пётр Андреевич и погрозил ему пальцем. – Правильно работаешь – как Джеймс Бонд! Одобряю.

* * *

На следующий день, после обеда, Силачёв стал собираться. Он взял с собой подслушивающие устройства, Пётр Андреевич, смеясь, пожелал ему ни пуха ни пера, и сыщик уехал.
Сначала, естественно, надо было заскочить домой. Там его ждали двое охранников Петра Андреевича.
– Всё в порядке! – доложил один из них. – Никаких нападений, покушений и терактов не было.
– Да это всё мелочи, – махнул рукой сыщик. – Покушения, теракты… Вы мне другое скажите: у меня тут кирпичи никто не воровал?
Охранники забеспокоились.
– Да вроде нет…
– Ну, слава богу.
Михаил Николаевич собрал все имеющиеся у него наручники и сложил в рюкзак, а сверху накрыл их свитером. Свитер тоже мог пригодиться: Силачёв не имел представления, когда ему придётся возвращаться домой. Может быть, ночью, а ночью будет холодно. Ключи от наручников, скреплённые одной цепочкой, он положил в задний карман брюк.
«Надо бы куртку-ветровку новую купить. Она поудобнее, чем свитер».
Старую куртку он утопил в озере, когда за ним гонялись преступники.
– Ребята, – сказал Силачёв охранникам, – я сейчас пойду в гости. Машину оставляю здесь, а то она мне будет сильно мешать.
Он посмотрел время на экране мобильника, проверил пакетик с подслушивающими устройствами, лежавший в кармане брюк, и надел свою кепку, защищающую от ударов по голове.
«Времени ещё довольно много осталось. Но если идти не торопясь, то приду где-то как раз к семи».
Михаил Николаевич отправился в посёлок. Как обычно, он шёл через лес, в котором не было ни души. Казалось бы, это крайне опасно, так как обстановка была самой подходящей для нового покушения. Но Силачёв не беспокоился. Благодаря своей интуиции он точно знал, где и когда преступники постараются его убрать.
Он двигался ленивым прогулочным шагом, иногда вытаскивая из кармана мобильник и проверяя время. Наконец он подошёл к воротам Татьяны Сергеевны, остановился и снова достал мобильник.
«Явился точно вовремя. Ну, всё… операция началась!»
Он нажал кнопку домофона. Татьяна Сергеевна ответила почти сразу:
– Слушаю!
– Здравствуйте, это Михаил Николаевич.
– Здравствуйте. Заходите.
Домофон пискнул, Силачёв открыл калитку и зашёл во двор. Девушка вышла встречать его на крыльцо. Сегодня она была одета во всё белое: и её платьице, и туфельки на высоких каблуках сверкали ослепительной белизной.
«Любопытно, – подумал сыщик. – Если она – вся в белом, то я, соответственно… Ну нет, это мы ещё посмотрим!»
– Удивительно, – сказал он. – Каждый раз, когда я вас вижу, вы становитесь всё прекраснее и прекраснее!
– Каждый раз? – засмеялась Татьяна Сергеевна. – Но ведь вы меня только второй раз видите!
– Ну-у… – хитро улыбнулся Силачёв. Девушка, разумеется, ошибалась, но она должна была узнать об этом не сейчас, а несколько позже. – Пойдёмте в дом, поболтаем.
– Заходите.
Они вошли в дом. И тут, в прихожей, сыщика посетила одна очень неприятная мысль: «А ведь мне сейчас придётся снять кроссовки!»
Через секунду его посетила ещё более неприятная мысль: «И кепку!»
Но деваться было некуда. Силачёв сменил кроссовки на тапочки, а кепку засунул в одно из отделений своего рюкзака, которое не стал застёгивать. Неся с собой рюкзак, он проследовал в первую комнату.
Из следующей комнаты – из бильярдной – доносилась негромкая музыка, какая-то лёгкая попса отечественного производства. Вероятно, там работало радио.
– Ну что, – спросила Татьяна Сергеевна, – выпьем чайку?
– А как же! Конечно, выпьем.
Силачёв уселся за стол, а рюкзак поставил на соседнем стуле. Девушка вышла из комнаты. Михаил Николаевич отметил, что сегодня электрический чайник не стоит на тумбочке в углу, а находится где-то в другом месте.
«Да, интуиция у меня работает безошибочно. Как всегда».
Оставшись в комнате один, сыщик вынул пакетик с подслушивающими устройствами, достал одно из них и воткнул его снизу в деревянную поверхность стола. Вскоре Татьяна Сергеевна вернулась и села за стол напротив Силачёва.
– Ну, – улыбаясь, произнесла она, – рассказывайте, что у вас интересного.
– У меня много интересного, – ответил сыщик. – Например, мне уже удалось установить одного из участников преступления, который проживает в этом посёлке.
– И кто же это?
– Вы.
На несколько секунд в комнате наступило гробовое молчание: Силачёв решил выдержать паузу, а девушка только хлопала длинными ресницами, пребывая в ступоре.
– Да вы с ума сошли!! – вскричала она, когда к ней вернулся дар речи.
– Вовсе нет. У меня имеются доказательства. Я долго наблюдал и за вашим домом, и за вами лично – и увидел много интересного. Например, эта незабываемая ночь любви, которую вы провели с Владимиром, сыном Петра Андреевича…
– Что вы себе позволяете?!!
– Знаете, у вас такая аппетитная попка, что я бы продал за неё наш питерский Зимний дворец вместе со всеми экспонатами…
– Как вы со мной разговариваете?!! Убирайтесь вон отсюда!!!
– Подождите, девушка, я ещё не закончил. А помните, что случилось с вашим соседом, Павлом Антипычем? Я ведь и это видел…
Силачёв решился на столь дикое враньё по одной простой причине: интуиция подсказала ему, что такой обман Татьяна Сергеевна не распознает. Чем грубее ложь, тем легче верят в неё.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, – произнесла девушка.
– Да хватит вам отпираться. Всё вы отлично понимаете. А теперь, если вы не возражаете, я объясню вам настоящую цель своего визита. Моя цель состоит в том, чтобы немножко разбогатеть за ваш счёт. Я знаю, что Петра Андреевича обокрали именно вы, и у меня есть на вас убойный компромат. Поэтому я предлагаю вам два варианта на выбор. Первый вариант – вы всё отрицаете, я несу свой компромат в милицию, и вас сажают. Второй вариант – вы возвращаете мне всё, что украли у Петра Андреевича – я подчёркиваю, всё без исключения! – и остаётесь на свободе.
Сыщик взял паузу, но и Татьяна Сергеевна тоже молчала. Тогда он продолжил:
– Вы спросите: как же я могу сделать так, чтоб вы остались на свободе? Очень просто. Я вас никому не выдам – ни милиции, ни Петру Андреевичу. А драгоценности я оставлю себе, только и всего. Никто даже не узнает, что я их нашёл – это будет маленькой тайной между мной и вами. А уголовное дело… да пусть зависнет «глухарём», мне не жалко. Ещё если бы я в милиции работал, меня бы там вздрючили за такой «глухарь», а так мне бояться нечего. Ну не раскрыл дело, ну и ладно. Подумаешь, проблема. Конечно, это будет удар по моей репутации, но за такие деньги мне репутации не жалко…
Он снова чуть помолчал и спросил:
– Ну, как вам моё предложение?
– Это какая-то ошибка, – сказала Татьяна Сергеевна. – Может, вы действительно наблюдали за мной, но сделали совершенно неправильные выводы. Давайте поговорим про это… за чаем. Он, наверно, уже вскипел.
– Ну-у… можно и за чаем. Главное – результат.
Девушка достала из шкафчика две чашки и отправилась с ними на кухню, где, видимо, и стоял чайник. Между прочим, Силачёв давно обратил внимание, что в шкафчике, в замочной скважине, торчит ключ. Это было весьма кстати.
Вскоре Татьяна Сергеевна вернулась с чаем и поставила одну чашку перед Силачёвым:
– Выпейте. А потом расскажете мне, как это вам в голову пришла такая несусветная чушь. Вы же совершенно заработались! Это даже по вашему лицу видно.
– А вы сахар положили?
– Положила, конечно. Я помню: вам – две ложки.
– Спасибо, – поблагодарил сыщик.
Он встал из-за стола, взял свою чашку и аккуратно, чтобы ничего не расплескать, понёс её к шкафчику. Затем, поставив чашку в шкафчик, запер его, а ключ сунул в карман брюк.
– Что вы делаете?! – испуганно спросила девушка.
Силачёв повернулся к ней и широко, без всякого притворства, улыбнулся, очень довольный собой.
– Поздравляю вас! – торжественно произнёс он. – Вы только что пытались меня отравить. Так мне подсказала моя интуиция, а моя интуиция никогда не ошибается. Этот, с позволения сказать, напиток мы отдадим в милицию на экспертизу. Вот теперь вам уже точно не выкрутиться!
Татьяна Сергеевна смотрела на него расширенными от ужаса глазами, совершенно потеряв дар речи. Похоже, она не знала, что делать дальше.
– А сейчас, – продолжал Силачёв, – пора вызвать милицию.
Внезапно она бросилась к выходу, но сыщик выскочил ей наперерез, поймал у двери и потащил обратно. Татьяна Сергеевна отбивалась изо всех сил, но это было пустой тратой времени: уж конечно, справиться с Силачёвым не смогла бы даже самая тренированная девушка. После короткой и крайне ожесточённой борьбы Михаил Николаевич заломил ей одну руку за спину, подтащил её к своему рюкзаку и, достав оттуда наручники, пристегнул её за руку к трубе отопления.
К сожалению, труба была пластмассовая, что вызывало некоторые сомнения в её прочности. С другой стороны, более надёжной конструкции тут, кажется, не было. Тогда Силачёв решил максимально обездвижить Татьяну Сергеевну и, достав из рюкзака ещё один комплект наручников, пристегнул её к той же самой трубе за вторую руку, спиной к стене.
Она в ярости рванулась грудью вперёд, но сыщик замахнулся на неё огромным кулаком и заорал:
– Ну-ка не хулигань, а то щас как дам по башке!!!
Получилось весьма внушительно: кроме кулаков непомерной величины, Силачёв обладал низким и мощным голосом. Девушка тут же притихла.
– Ну вот, – сказал сыщик, – можно вызывать милицию. Надеюсь, что уж теперь-то милиция будет на моей стороне. А то, представляете, в прошлый раз они меня чуть не посадили за превышение самообороны! Хорошо, Пётр Андреич отмазал. Но пистолет они у меня всё-таки забрали. А другой пистолет, травматический, я перед этим утопил в озере. Вот и получается, что из-за нашей доблестной милиции я остался совсем безоружным…
Он полез в карман за мобильником, но вдруг произошло неожиданное. Татьяна Сергеевна вдохнула поглубже и истошно, не хуже самого Силачёва, закричала:
– Он безоружен!!! Убейте его!!!
Михаил Николаевич быстро огляделся по сторонам, одновременно выхватывая из рюкзака кепку и надевая её на голову. Но в комнате никого не было, кроме них двоих. Тогда, сбросив тапочки (для лучшей подвижности), он побежал к выходу на улицу и выскочил в прихожую, но там ему пришлось остановиться…
На крыльце его ждали несколько человек, вооружённых бейсбольными битами и настроенных крайне недоброжелательно. На этот раз они не надели шапочки, закрывающие лицо, так что Силачёв прекрасно видел их физиономии. В одном из них сыщик узнал Ганса. Только теперь Ганс выглядел совершенно по-другому – он изменил свою внешность: сбрил усы и побрил налысо всю голову.
Противников было так много, что не каждый успел бы их пересчитать. И всё-таки Михаил Николаевич заметил, что их семеро. В следующую секунду он развернулся и бросился наутёк.
Преступники погнались за ним, но немного опоздали. Силачёв пробежал через комнату, где стояла скованная наручниками Татьяна Сергеевна, пулей влетел в бильярдную и захлопнул за собой дверь. Прижав её плечом (она открывалась вовнутрь), сыщик глянул вниз и увидел, что её можно закрыть на засов. Разумеется, он сразу же это и сделал.
Преследователи навалились на дверь. Раздался крик Татьяны Сергеевны:
– Ломайте дверь! Как хотите, но достаньте его оттуда!
Дверь затряслась под ударами. Силачёв осмотрелся – другого выхода эта комната не имела. Он хотел выскочить в окно, да не тут-то было! Все окна оказались снабжены железными решётками.
Михаил Николаевич задумался, нельзя ли как-нибудь попасть на второй этаж. К сожалению, и здесь его постигла неудача. Лестница, ведущая на второй этаж, в доме, разумеется, была, но она находилась не в этой комнате.
«Потолок, что ли, проломать? – мелькнула в голове совсем уж дурацкая мысль. – Да ведь он высокий, зараза, хрен достанешь! А даже если и проломаю, как я потом туда заберусь?»
Положение становилось критическим!

* * *

Видя, что из этой комнаты ему не убежать, сыщик приготовился к обороне. Он встал за бильярдный стол и собрал всё, что могло бы послужить оружием. Здесь было много увесистых шаров, два кия и одно вспомогательное бильярдное приспособление, в просторечии называемое «тёща» – длинная и тяжёлая штучка. Ну, и ещё треугольник для укладки шаров перед игрой.
Между тем дверь оказалась очень крепкой, и засов тоже: преступники никак не могли попасть в комнату. Тогда Силачёв вынул мобильник и стал звонить Петру Андреевичу.
Пётр Андреевич снял трубку после четырёх гудков:
– Алё?
– Это я, Силачёв! Нахожусь у Татьяны Сергеевны на даче!
– Как свидание проходит?
– Какое, нахрен, свидание, на меня тут преступники напали!! Семь человек! Срочно направь сюда милицию и «Скорую»! Не забудь им сказать, что пострадавших будет семь человек!
– Ха-ха-ха-ха-ха! – громко заржали за дверью.
– Я всё понял! – ответил Пётр Андреевич. – Сейчас вызову! Держись!
– Давай! – крикнул сыщик и нажал «отбой».
– Что вы ржёте, бараны?! – закричала девушка в соседней комнате. – Что вы, дверь сломать не можете?! Достаньте его оттуда и убейте!!
– Что вы ржёте, бараны?! – заорал, в свою очередь, и Силачёв. – А ну сдавайтесь, пока я ещё добрый! Потом поздно будет!
Ржач в соседней комнате только усилился, что, впрочем, не мешало преступникам продолжать ломать дверь. В бильярдной по-прежнему играла музыка, и Михаил Николаевич, получив какую-никакую передышку, обратил на неё внимание. Он заметил на полке небольшой радиоприёмник.
«Ну погоди, стерва, – подумал он, – я сейчас тебе устрою концерт!»
Ведь он хорошо запомнил музыкальные вкусы Татьяны Сергеевны! И поэтому настроил приёмник на самую тяжёлую металлическую радиостанцию «Отморозки ФМ». Благодаря Борьке он знал, на какой частоте она находится.
И, недолго думая, выкрутил звук на максимум.
Из динамика полилось такое, что Силачёв едва не оглох – приёмник-то находился совсем рядом! Зато он немало порадовался, когда из соседней комнаты до него донеслась отборная ругань, воспроизводимая изумительным по красоте женским голосом.
Песня, транслировавшаяся по радио, была невероятно тяжёлой и отмороженной, но, к сожалению, закончилась всего через минуту. Потом заговорил ведущий:
– Мы продолжаем наш концерт по заявкам радиослушателей! И у нас на связи молодой человек по имени Борис.
Затем раздался другой голос:
– Здравствуйте! Я хочу передать песню для своего отца, его зовут Силачёв Михаил Николаевич…
«Ах ты чёрт! – спохватился сыщик. – Борька! Концерт по заявкам! Я про него и забыл совсем!»
– …Это будет песня группы «Зи Зи Топ», которая называется «Раф Бой». Папа, ты меня слышишь?
– Слышу! – машинально ответил Силачёв, с неослабевающим вниманием следя за дверью: она уже буквально ходила ходуном под ударами.
– Итак, – подытожил ведущий, – группа ZZ Top и песня Rough Boy! Слушаем!
Вдруг тяжёлые удары раздались совсем с другой стороны, так что сыщик даже подпрыгнул от неожиданности. Но потом сообразил, что это песня так начинается. Три барабанных удара с промежутками в одну секунду, затем перерыв, затем ещё три барабанных удара, но с другим звуком.
Но едва эти барабанные удары закончились, как дверь всё-таки не выдержала и с грохотом рухнула вовнутрь!
Силачёв схватил бильярдный шар и размахнулся…
И тут же зазвучал гитарный проигрыш.
Преступники рванулись в комнату, но Михаил Николаевич метнул шар и попал прямо в лоб первому из нападавших. Тот свалился в глубоком нокауте, мешая своим товарищам. Силачёв схватил второй шар и запустил его в Ганса, который находился сзади всех – ещё в другой комнате – но благодаря своему огромному росту всё равно представлял собой неплохую мишень. Шар полетел ему в голову, но Ганс успел заметить опасность и уклониться.
А песня разливалась мощным потоком на весь дом! Впрочем, никакого литературного мастерства не хватит, чтобы наглядно её описать – это надо слышать самому. Как-никак, один из величайших шедевров мирового рока.
Силачёв схватил сразу два бильярдных кия, выскочил из-за стола и бросился навстречу нападавшим. Конечно, их было несколько человек, но Михаил Николаевич оказался лучше вооружён – бильярдный кий гораздо длиннее бейсбольной биты, к тому же этих киёв у него имелось целых два. Правда, тут была и обратная сторона: с таким длинным оружием сыщику требовалось много свободного пространства, а оказавшись у стены или в углу, он бы сразу почувствовал себя некомфортно. Именно поэтому он сам пошёл в наступление.
Был у Силачёва, пожалуй, и ещё один козырь. Пусть он не умел играть в бильярд, зато некоторую часть своей весёлой и богатой приключениями жизни занимался фехтованием. Разумеется, этим видом спорта он владел далеко не так хорошо, как единоборствами без оружия, но всё-таки и здесь у него тоже был приличный опыт. К которому прилагалась отменная физическая подготовка.
Когда преступники оказались в пределах досягаемости Силачёва, но сами его достать ещё не могли, он выбрал себе первую цель и нанёс два удара издали. Левым киём он отмахнул в сторону биту, которой противник защищался, а правым дал ему по башке. Теперь врагов осталось пятеро. В следующую секунду Михаил Николаевич отразил одновременные удары битами слева и справа, а затем отошёл немного назад.
– Окружай его! – орал Ганс, с трудом перекрикивая музыку. Но сам держался позади всех, поближе к двери.
Правым киём Силачёв блокировал сразу две вражеских биты, взметнувшихся в воздух, а левый метким выпадом засадил в солнечное сплетение одному из преступников. Тот изменился в лице, выронил биту и, скрючившись, побрёл отдыхать в ближайший угол. Его место пришлось занять Гансу, но тут сыщик заметил, что его обходят справа. Он опять отошёл и оказался у бильярдного стола.
– Шары! Возьмите шары! – командовал Ганс, показывая пальцем на стол, за спину Силачёва.
Чтобы он не слишком командовал, Михаил Николаевич решил вывести его из строя. Правым киём сыщик отразил очередную вражескую биту, а левым сделал молниеносный выпад и удар снизу вверх. Шары, говоришь? Ну так получи по «шарам».
Ганс согнулся, попятился назад и, отступив к стене, уселся на пол. Но, к сожалению, противников было слишком много. Сыщик не успел уследить за всеми и пропустил атаку слева. Бита с размаху обрушилась ему на голову.
У Силачёва подогнулись ноги, но его выручила кепка, которая значительно ослабила удар. Вот когда она пригодилась!
Впрочем, радоваться было явно преждевременно. Один из преступников, видя, что враг почему-то всё ещё на ногах, решил повторить удар по голове, а другой изловчился и врезал по коленям. Михаил Николаевич еле успел отразить две биты одновременно.
Теперь, когда поле брани покинули ещё двое неприятелей – в том числе и Ганс – их осталось трое. Один атаковал слева, другой справа, а третий побежал вокруг стола, за бильярдными шарами. Шары лежали позади сыщика, и, чтобы не получить таким снарядом по затылку, Силачёв решил сменить позицию. Он парировал ещё два удара битами и бросился вперёд. И вдруг ему пришла в голову спасительная мысль:
«А ведь я могу смотаться отсюда! Путь на улицу открыт!»
Действительно, после того, как он убрал Ганса, никто не мешал ему выскочить из комнаты – именно с той стороны противников больше не осталось. Правда, у самого выхода лежали выбитая дверь и вражеская тушка в бессознательном состоянии, но эти предметы вовсе не были каким-то непреодолимым препятствием. Но тут сыщику сразу пришла в голову другая мысль:
«Что за ерунда, их же всего трое! При том что четверых я уже обезвредил! Так с какой стати я должен драпать от них?! Не дождутся!»
Он остановился в правом углу комнаты – конечно, не в самом углу, а так, чтобы иметь возможность размахнуться длинными киями. Двое противников гнались за ним по пятам, но Силачёв успел развернуться и встретить их лицом к лицу. Третий находился у стола и уже держал в руке шар. Но теперь два его товарища оказались в опасной близости от «линии огня», поэтому он призадумался, стоит ли бросать. А Михаил Николаевич, сделав шаг вправо, ещё и укрылся за одним из преступников.
Началась ожесточённая рубка. Увы, после пропущенного удара по голове сыщику так и не удалось оторваться от врагов на удобную себе дистанцию – наоборот, теперь ему всё время приходилось драться на дистанции, удобной им. Они были слишком близко! Из-за этого он временно ушёл в глухую оборону. Биты так и мелькали в воздухе, только успевай их отражать. Возникла и другая опасность: учитывая то, что Силачёв был без обуви, противники могли травмировать его, наступив со всего размаху на пальцы. Естественно, сыщик старался не допустить такой возможности.
Краем глаза Михаил Николаевич увидел, как в другом углу комнаты поднимается на ноги один из преступников – тот, которому попало в солнечное сплетение. Он явно собирался снова принять участие в бою.
«Ты что это задумал, сволочь?! Нет, всё-таки надо было попытаться удрать отсюда! Чёрт, сейчас ещё и Ганс оклемается!»
Тем временем бандит, вооружённый бильярдным шаром, что-то кричал и махал свободной рукой – ясное дело, он хотел, чтобы его товарищи расступились и Силачёв оказался у него под прицелом. Но в комнате гремела музыка, а товарищи находились к нему спиной, поэтому не слышали его призывов. Тогда он взял второй шар и решил подойти поближе.
Продолжая отражать две биты, Силачёв быстро сделал шаг вперёд и нанёс одному из противников удар слева-сбоку основанием стопы в коленный сустав. У парня подкосилась нога, и он упал на колено. Сыщик тут же дал ему по голове кулаком, в котором был зажат кий, одновременно отбивая другим киём атаку второго противника. Первый враг потерял сознание и начал заваливаться вперёд, на Силачёва; в то же время третий преступник, наконец-то увидев ничем не заслонённую голову сыщика, запустил в него бильярдным шаром. Михаил Николаевич успел отскочить вправо, спрятался за второго противника, блокировал правым киём его очередной удар, а левым отоварил его по башке. Неприятель стал медленно падать, а Силачёв перехватил правый кий как копьё и с размаху метнул в третьего бандита. Тот тоже хотел кинуть ещё один шар, но не успел, так как боялся поразить своего.
Сделав бросок, Михаил Николаевич сместился ещё правее, чтобы вражеская тушка не зацепила его при падении. Ну, а кий, пущенный меткой рукой, угодил третьему противнику в щёку под глазом. Попадание точно в глаз было бы смертельным, но парню сравнительно повезло, и он отделался всего лишь глухим нокаутом. Выронив занесённый для броска бильярдный шар, он завалился на спину.
К этому моменту парень, получивший в солнечное сплетение, пришёл в себя, снова вооружился битой и побежал к Силачёву, но чуть-чуть опоздал: пока он собирался вступить в бой, сыщик успел разделаться с тремя его корешами, и в самый последний момент преступник увидел, что драться предстоит один на один. Деваться ему было некуда. Правда, за спиной у него поднялся на ноги Ганс, но у Ганса был какой-то свой план действий: вместо того, чтобы поучаствовать в бою с Силачёвым, он кинулся собирать оружие. Товарища он явно решил пустить в расход.
Схватка один на один была очень зрелищной и недолгой. Кий и вражеская бита столкнулись высоко в воздухе, но Михаил Николаевич тут же скакнул вперёд и нанёс правый прямой в челюсть. Нокаут.
Тем временем Ганс успел подобрать с пола кий и один шар, потом отбежал за бильярдный стол и остановился там. На столе перед ним лежали ещё шары, а также треугольник для укладки шаров и «тёща».
Силачёв, с киём в левой руке, тоже остановился. Он понимал: тут надо действовать осторожно. Всё равно время работало на него. По сути, задача-минимум состояла в том, чтобы продержаться до приезда милиции.
Ганс прицелился и метнул в него шар. Силачёв отработанным боксёрским движением уклонился в сторону, но Ганс тут же запустил в него кий. Вероятно, он подумал, что в фехтовании ему ловить нечего, и решил использовать любое оружие как метательное. Длиннющий кий, кувыркаясь в воздухе, оказался очень опасен из-за большой площади поражения, но Силачёв всё-таки успел отскочить вправо.
Не давая ему передышки, Ганс метнул в него ещё один шар, потом ещё, ещё. Михаил Николаевич отскочил вправо, опять вправо, затем влево. Шары летели один за другим. Почти всё время отскакивая вправо, Силачёв вскоре оказался у окна, и когда он отпрыгнул ещё раз, у него за спиной посыпались стёкла – правда, на фоне громкой музыки это было еле слышно. От следующего броска сыщик отскочил влево, и Ганс, промахнувшись, попал прямо в радиоприёмник. Концерт по заявкам радиослушателей мигом прекратился. Наступила тишина.
Ганс метнул последний шар – Силачёв опять отскочил влево. Ганс схватил со стола и запустил в сыщика треугольник, а потом и «тёщу». Михаил Николаевич уклонился от треугольника, пропустил «тёщу» над головой и отбежал подальше вперёд, чтобы она, отскочив от стены, не стукнула его сзади.
Затем, по-прежнему держа кий в левой руке, Силачёв медленно пошёл на безоружного Ганса. Тот изменился в лице и даже побледнел.
– А ты правильно сделал, что побрился налысо, – похвалил его сыщик. – Как говорится, чем больше волос, тем грязнее голова.
Ганс не нашёлся, что ответить. Силачёв, посмеиваясь, бросил кий на пол, снял кепку, положил её на стол и вытер вспотевшие волосы. Потом, так же медленно, начал обходить стол.
Ганс немного приободрился, видя, что сыщик собирается драться с ним врукопашную. Не сводя глаз с Силачёва, он встал в борцовскую стойку.
Михаил Николаевич подскочил к нему, сделал ложный замах кулаком, показывая удар справа, и вместо этого пробил ногой – слева-сбоку основанием стопы в коленный сустав. Н-на!
Ганс пошатнулся, цепляясь руками за воздух в судорожных попытках удержать равновесие. Из-за этого он на время забыл о защите и раскрылся, представляя собой отличную мишень. Ненадолго, конечно, но Силачёву этого хватило.
Сыщик развернулся и нанёс ему тяжеленный правый свинг – удар с размахом аж из-за спины. Получи!!
Только Гансу удалось восстановить равновесие, как огромный вражеский кулак обрушился на его физиономию чуть пониже уха.
Это была коронная комбинация Силачёва, отработанная до автоматизма. Он умел исполнять её с обеих рук и с обеих ног, но здесь пришлось начинать с левой ноги, так как справа располагался стол.
Ганс рухнул как подкошенный и больше не шевелился.

* * *

Окинув быстрым взглядом поле битвы, Силачёв довольно улыбнулся: все противники валялись в нокауте. Переступая через вражеские тушки, он вышел в соседнюю комнату. Слава богу, Татьяна Сергеевна по-прежнему находилась там – а то сыщик боялся, что она всё-таки оторвала трубу и сбежала.
Михаил Николаевич достал из заднего кармана брюк ключи от наручников, демонстративно помахал ими в воздухе и засунул обратно. Девушка молча смотрела на него ненавидящим взглядом. Силачёв подёргал дверцу шкафчика, где стоял главный вещдок – к счастью, шкафчик оказался заперт. Преступники могли бы его взломать, но им, видимо, было не до того.
Сыщик достал из рюкзака все оставшиеся наручники. Их было четыре комплекта.
«А задержанных – семеро. Ну что, тогда придётся сцеплять их друг с другом».
Начал он с Ганса. Тот лежал на спине, но Силачёв не поленился и, поднатужившись, перевернул его лицом вниз (на вид и по ощущениям, Ганс весил около ста двадцати килограммов), после чего защёлкнул ему руки за спиной. Затем стал подтаскивать своих бывших противников друг к другу и сковывать их попарно.
Работа была, конечно, нелёгкая, но он справился. Истратив все наручники, Михаил Николаевич осмотрелся по сторонам, проверяя, не пропустил ли кого. Кажется, нет. Шесть человек скованы попарно, Ганс – отдельно, итого – семь. Всё сходится.
И тут он заметил, что Ганс зашевелился. Между тем, поскольку милиции всё ещё не было, у сыщика появилось желание начать допрос. Он направился к Гансу.
– У меня к тебе пара вопросов, – сказал он. – Где Павел Антипыч?
Ганс, видимо, решил проявить героизм и послал его по известному адресу, после чего добавил:
– Ты кто такой, чтобы я тебе давал показания? Я буду разговаривать только с милицией, а ты вообще никто и звать никак!
Силачёв злорадно хихикнул и направился в прихожую. Взяв оттуда свои кроссовки, он вернулся в бильярдную и, не торопясь, надел правую кроссовку и завязал шнурки. Потом прицелился и со всего размаху врезал Гансу ногой по физиономии.
Удар был такой, что у Ганса чуть не оторвалась голова. Пока он ловил чёртиков, Михаил Николаевич так же неторопливо надел вторую кроссовку, тоже завязал шнурки и невозмутимо повторил вопрос:
– Ну, так где же Павел Антипыч?
– С ним случилось несчастье, – ответил Ганс. – Он пошёл ночью купаться и зачем-то привязал к ногам целый мешок с кирпичами.
– Ты ещё пошути у меня! – пригрозил ему сыщик, но бить больше пока не стал. – А где драгоценности?
– Понятия не имею, об этом Таньку нужно спрашивать. Она же тут главная у нас…
– Ну, это я и сам знаю, – кивнул Силачёв.
(Из соседней комнаты раздалась громкая тирада, произнесённая хрустальным девичьим голосом, в которой было только два приличных слова – «стукач проклятый». Всё остальное звучало нецензурно).
– …А других спрашивать бесполезно! – добавил Ганс. – Кроме неё, тебе на этот вопрос никто не ответит.
Михаил Николаевич направился в соседнюю комнату.
– Девушка, а девушка! Вы куда спрятали украденные драгоценности?
– Да пошёл ты…
– Зря вы так. Между прочим, я могу вас «расколоть» в два счёта. Моя интуиция знает, как это сделать, но вам это очень сильно не понравится. Может, сами всё расскажете?
Но тут засигналил домофон. Сыщик недовольно произнёс: «Тьфу ты, чёрт… на самом интересном месте!», вышел в прихожую и снял трубку:
– Алё?
В ответ раздался голос капитана Викторова:
– Откройте, милиция!
«Ну наконец-то!»

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ

– Алё! Михаил Николаевич, здравствуйте, это майор Орехов. Помогите, пожалуйста!
– Здравствуйте. А что случилось?
– Понимаете, мы никак не можем «расколоть» Татьяну Сергеевну. А без этого всё расследование становится бессмысленным. Драгоценностей-то нет!
– Ну-у, не всё так плохо. Мы уже как минимум раскрыли убийство Павла Антипыча! Ну и Зайцева тоже. А что, девчонка совсем не «колется»?
– Да вообще никак! Ушла в глухой отказ, и всё! Я просто не знаю, что делать. Вот и обратился к вам.
Прижав мобильник плечом к уху и выдерживая небольшую паузу, Михаил Николаевич ножом помешал картошку и котлету на сковороде. Потом важным голосом ответил:
– В принципе, я могу вам помочь, если хотите. Но у меня к вам есть один вопрос. Вы там не копаете под меня за превышение самообороны? Ну, я имею в виду тот случай, когда преступники напали на мой дом.
– Да нет, что вы! У нас уже есть заключение, где написано, что вы действовали строго в рамках самообороны.
– Это хорошо. Но я хотел бы приехать к вам и прочитать это заключение. А потом, если оно мне понравится, я вам помогу.
– Как скажете, Михаил Николаевич! Приезжайте, я вас встречу в любое время. Только заранее позвоните, и я вас обязательно встречу.
– Хорошо. А, да, ещё пистолет мой верните!
– А как же! Обязательно вернём.

* * *

– Ну что, ваше заключение мне понравилось, молодцы. Сделайте для меня одну ксерокопию, вдруг пригодится. И пистолет вы тоже вернули, это хорошо. Теперь можно заняться Татьяной Сергеевной. Сейчас я объясню, как надо её «колоть»…
Майор Орехов смотрел на Силачёва с радостной надеждой, словно утопающий – на спасательный круг. Но по мере того, как Михаил Николаевич излагал свои рекомендации, лицо майора становилось всё мрачнее и мрачнее. Выслушав собеседника до конца, он раздражённо произнёс:
– Послушайте, Михаил Николаевич, я с вами серьёзно разговариваю. Нашли время шутить!
– Ты не спорь со мной, а делай, что тебе сказано…

* * *

– …И тогда, – продолжал Пётр Андреевич, – майор Орехов велел сделать музыкальную камеру. Колонки и соединительные провода прикрепили к потолку, чтобы заключённые не могли их достать. Потом один из оперативников поехал в музыкальный магазин и купил там несколько сборников песен самых отмороженных металлистов в мире. Потом в эту камеру перевели Татьяну Сергеевну и включили ей музыку. И через два дня она полностью «раскололась»!
В главном кабинете Петра Андреевича, за столом, сидели трое: сам хозяин, Силачёв и Алексей Викторович Павлов, снова приехавший сюда в гости – из любопытства, посмотреть на коллекцию драгоценностей, из-за которых разгорелся весь сыр-бор. А сама коллекция была разложена на столе.
– «Раскололась»? От музыки?! Да не может быть! – поразился Алексей Викторович.
– Представь себе, может, – ответил Пётр Андреевич. – Психическая травма детства! В общем, сработало. Драгоценности были в подвале её дома, в тайнике. Конечно, менты проводили в доме обыски, но тайник не нашли, пока она им сама не показала. Вот так Михаил Николаич добил это дело.
Он снова придвинулся поближе к столу:
– Вот это – российский «Рубль Константина» 1825 года, их в мире всего шесть штук. А эти две – «озеллы», венецианские памятные монеты шестнадцатого века. А эти несколько монет – мелочёвка, хотя смотря с чем сравнивать, конечно: советские деньги, отчеканенные в 1947 году, тоже очень редко встречаются и имеют ценность у нумизматов. А это – «французские ангелы»…
– А марки коллекционировать ты не пробовал? – поинтересовался Алексей Викторович.
– Марки – нет. Не знаю, они мне как-то не нравятся. Они же бумажные! Их можно нечаянно порвать, помять, да и вообще гораздо легче потерять. Конечно, они тоже могут иметь большую ценность, но у меня к ним просто душа не лежит. Хотя марки – это ещё куда ни шло: представляете, некоторые умники коллекционируют денежные знаки, ходившие в колониях прокажённых. Там были особые денежные знаки, потому что настоящих денег им не давали, опасаясь разнести заразу. И теперь некоторые умники вот это коллекционируют. Фу-у-у!
Пётр Андреевич поморщился, но тут ему в голову пришла мысль на другую тему.
– Кстати, мужики, – сказал он, – хочу спросить вашего совета. Я собираюсь построить в Москве бассейн. Но ещё не знаю, как его лучше назвать. Может, вы мне подскажете?
– «Утопия»! – недолго думая, ответил Силачёв.
– Ну, зачем же так грубо? – возразил Алексей Викторович. – Я бы предложил более изящный вариант – «Титаник».
– Да ну вас к чёрту обоих! – расхохотался Пётр Андреевич. – Придумайте что-нибудь поумнее. Ладно. Коллекцию я убираю, или вы ещё посмотрите?
– Да мы вроде уже всё изучили, – сказал Алексей Викторович. – Можешь убирать, наверно.
– Хорошо.
Пётр Андреевич убрал коллекцию в сейф, запер его и поставил на сигнализацию. Потом поделился своими планами на вечер:
– Так, мужики, сейчас мне надо в спортзал, на тренировку. А вам я поставлю в кинотеатре какой-нибудь фильм, на ваше усмотрение. После тренировки – и после фильма – махнём к Михаилу Николаичу, на озеро. Купаться. Как вам такое расписание?
– Отлично! – обрадовался Алексей Викторович.
– В самый раз, – кивнул Силачёв.
– Вам какой фильм зарядить? – спросил Пётр Андреевич. – Из того, что мне нравится, рекомендую «Турецкий гамбит», «Всегда готовы» с Теренсом Хиллом и Бадом Спенсером, «В поисках приключений» с Ван Даммом…
– Да ты не заморачивайся! – ответил Алексей Викторович. – Ты покажи нам, как их заряжать, а сам иди тренируйся. А мы потом выберем.
– Ладно. Как скажете.
Пётр Андреевич повёл гостей в специальную комнату, где находилась автоматика управления домашним кинотеатром. Там же стояли, одна на другой, шесть полок с DVD-дисками.
– Вот. Ещё некоторые фильмы у меня записаны на жёстком диске, но вам, я думаю, хватит и этого. Шесть полок, выбирай – не хочу. Значит, смотрите: диски заряжаются сюда, а вот тут можно настроить задержку начала фильма, чтоб вы успели вернуться в банкетный зал. А это, собственно, кнопка «Пуск». Заряжаете диск, устанавливаете задержку… а хотя ладно, я её сам установлю, вот так… пять минут сделал. И нажимаете «Пуск»! И идёте в банкетный зал. Всё.
– Спасибо, мы поняли, – сказал Алексей Викторович. – Ладно, будем выбирать фильм.
– А я пошёл тренироваться.
Пётр Андреевич вышел.
И тут Алексей Викторович неожиданно обратился к Силачёву:
– Расскажите, пожалуйста, как вы раскрыли это дело, мне очень интересно послушать. Пока Петьки нет. При нём я не хотел спрашивать, потому что часть этой истории ему наверняка будет крайне неприятно вспоминать. Ведь его сын связался с преступниками, да ещё и погиб! Можете рассказать, пока Петька тренируется?
– Могу, – ответил Силачёв, но сразу спохватился: – А как же фильм?
– Да хрен с ним, с фильмом! Потом посмотрим. Ваше дело гораздо интереснее!
– Ну хорошо, – засмеялся сыщик.
И начал свой рассказ:
– Как вы уже слышали, главной у преступников была Татьяна Сергеевна. Девица разносторонних талантов: два высших образования – экономическое и медицинское, внешность как у Мисс Вселенной, отличные мозги и никаких проблем с Уголовным Кодексом – ну, это пока она не встретилась со мной, конечно. Если бы у неё раньше были судимости, то она, естественно, попала бы под подозрение гораздо быстрее. А так – никому и в голову не приходило, что она ведёт двойную жизнь. Она собрала целую банду, занимавшуюся в основном квартирными кражами на высоком уровне: с разведкой, тщательным подбором клиентов и так далее. Все мужики слушались её безоговорочно, потому что голова у неё была прямо-таки золотая. Обычно эта банда действовала в Москве, в Питере или в Новгороде, но два эпизода произошли здесь. Один из них – это, понятное дело, коллекция Петра Андреича. А другой случился раньше, правда, там они отошли от своей основной специализации. Представляете, Татьяна Сергеевна соблазнила одного местного бизнесмена, выскочила за него замуж, а потом устроила ему авиакатастрофу и получила всё наследство…
– Ну это уж вы загибаете, – рассмеялся Алексей Викторович. – Да как она могла завалить целый самолёт?
– Да нет, вы не поняли. Я не говорю, что она завалила, там, «ТУ-154» или что-нибудь типа того. Речь идёт про маленький спортивный самолёт на несколько человек.
– А, ну это другое дело.
– Муж Татьяны Сергеевны очень любил в свободное время на нём кататься. Девушка нашла одного парня, который был специалистом по авиационному оборудованию, и он вывел из строя какие-то приборы. Вот самолёт и грохнулся.
После этого случая Татьяна Сергеевна продала бизнес мужа и стала по-настоящему богатым человеком. Но всё равно она пока ещё не хотела завязывать со своей преступной деятельностью, а также продолжала работать на нормальной работе. Как я говорил, у неё было два диплома: медицинский и экономический. Экономический она получила уже после того, как вышла замуж. Он-то ей и пригодился для работы, зато свои познания в медицине она широко использовала в преступной деятельности. Об этом я расскажу дальше.
Потом она познакомилась с сыном Петра Андреича, Владимиром. Кто из них кого склеил, я так и не понял – скорее всего, там возникла обоюдная симпатия. Но вообще, конечно, это знакомство было куда более полезным для Татьяны Сергеевны. Владимир, как богатенький наследник, представлял для неё большой интерес. Сам же он втюрился по уши и перестал нормально соображать, и все его дальнейшие поступки объясняются именно этим. Девушка решила выйти за него замуж и завладеть наследством Петра Андреича, после чего можно было бы уже точно завязывать как с преступной деятельностью, так и с работой. Самому Петру Андреичу, вероятно, грозил какой-нибудь несчастный случай…
– Вот стерва!!
– Да. Но тут случилась осечка. Оказалось, Владимир патологически ненавидел семейную жизнь и жениться не собирался вообще.
– Ну, это только по молодости. Потом бы он перестроился.
– Не факт, далеко не факт. Тут вероятность пятьдесят на пятьдесят – мог бы перестроиться, а мог бы и не перестроиться. Татьяна Сергеевна исходила не из того, что может быть, а из того, что есть сейчас. Потом, она заметила ещё одну проблему. Это для нас с вами она молоденькая девчонка, но ведь она была старше Владимира! Это означало, что в будущем, даже если он всё-таки захочет жениться, он вполне может её послать и найти себе девицу из другой возрастной категории. Короче говоря, она пришла к выводу, что наследства Петра Андреича ей не видать как своих ушей.
Но тут Владимир проболтался, что у папы есть коллекция редких монет, стоимость которой составляет чуть ли не половину всех его финансовых активов. И эта коллекция хранится не в Москве, а здесь, на даче.
Татьяна Сергеевна обрадовалась и решила: раз уж наследство получить не удалось, так надо свистнуть эту коллекцию! И хуже всего было то, что Владимир стал ей помогать…
– Да как же он до этого докатился?! – ахнул Алексей Викторович.
– Видимо, он так соблазнился её прелестями, что совсем потерял голову. Насколько я могу судить, это такой тип человека, живущего на одних инстинктах.
– Да уж. На диких, неуправляемых инстинктах.
– Да. Это может быть плохо, а может быть и хорошо, тут раз на раз не приходится. Но в случае с Владимиром это оказалось хуже некуда. Он по уши втюрился в преступницу.
– Но жениться всё равно не собирался.
– Но жениться всё равно не собирался. Ну, вы знаете, у людей бывают разные заскоки.
Вообще, сначала Владимир был не в курсе преступной деятельности своей девушки. Потом для него кое-что стало проясняться. Но всё равно, этой информацией Татьяна Сергеевна делилась с ним крайне неохотно и только по большой необходимости. Когда он наконец понял, с кем связался, обратной дороги ему уже не было, да он и сам нисколько не изменил своего отношения к Татьяне Сергеевне. Как говорится, любовь зла.
Итак, девушка решила украсть коллекцию Петра Андреича. С этой целью она внедрила к нему на дачу своих ближайших подельников – Морозова и Ганса. Это были колоритные ребята! Морозов – мастер спорта по рукопашному бою, а Ганс – здоровенный амбал с несколькими фальшивыми паспортами. Кстати, на самом деле никакой он не Ганс. Как его по имени-отчеству, я не помню, а фамилия его Громов. Один из его фальшивых паспортов был оформлен на немецкую фамилию. Правда, он там, видимо, не особо фантазировал, потому что его немецкая фамилия мало отличалась от русской: был Громов, стал Шумахер, почти одно и то же. Именно с этим паспортом он и устроился на работу к Петру Андреичу.
Но это было чуть позже, а пока Владимир тщательно проинструктировал Морозова и Ганса, как правильно себя вести и как понравиться папаше. Начали они с того, что Ганс познакомился с тогдашним управляющим дачей Петра Андреича. Это был старичок в возрасте за семьдесят, который в свободное от работы время увлекался рыбалкой. На рыбалке они, как бы случайно, и познакомились. Гансу удалось подружиться с дедушкой, и тот уже познакомил его с самим Петром Андреичем. Тем временем Морозов сумел внедриться на дачу, устроившись дворником. Других вакансий там не было, но преступников это не беспокоило: они решили убрать управляющего и поставить Ганса вместо него.
И вот тут надо вспомнить медицинские познания Татьяны Сергеевны. Она умела изготавливать яды, причём такие, чтобы максимально затруднить работу милиции. Именно этим путём и решили убрать управляющего. Ганс очень быстро втёрся в доверие к Петру Андреичу, и после этого уже можно было действовать. Вскоре управляющий пошёл в отпуск. Почти сразу же Ганс отправился к нему в гости, купив по дороге выпивку и закуску. Старик почти не употреблял спиртного, но всё-таки пару рюмок выпить не отказался, и этого было достаточно. Ганс подлил ему в водку отравы, и он скоропостижно скончался. Так как жил он один, то труп обнаружили только через месяц, когда старик не вышел на работу после отпуска. Милиция дала заключение, что он отравился некачественной водкой.
После этого Пётр Андреич сам пригласил Ганса на должность управляющего – настолько тот ему понравился. Морозов с Гансом постепенно изучали обстановку, но действовать не торопились, просчитывали всё как следует. Прежде чем совершить кражу, они проработали у Петра Андреича около года…
– Ничего себе! – удивился Алексей Викторович. – Ну и темпы у них!
– А куда торопиться? Сами знаете, поспешишь – людей насмешишь. Пётр Андреич исправно платил им зарплату, к тому же в свободное время они, под руководством своей девушки, успели поучаствовать ещё в двух квартирных кражах.
И наконец преступники всё продумали. Один из членов банды, его фамилия была Зайцев, работал в фирме, которая занималась установкой охранной сигнализации. Он был мастер золотые руки, высококлассный электрик и связист. Так вот, Ганс предложил Петру Андреичу усовершенствовать сигнализацию на даче и дал ему проект, нарисованный Зайцевым. Петру Андреичу в целом всё понравилось, но с одной оговоркой: он велел не трогать второй контур, то есть сигнализацию на сейфе. Не знаю, почему он так сказал – наверно, у него интуиция сработала – но это здорово осложнило преступникам жизнь. Если бы они переделали и второй контур, то могли бы снять сигнализацию с сейфа и обокрасть Петра Андреича в любой момент, и он бы об этом даже не узнал.
Но всё равно, они от своего плана не отказались. Ганс нашёл фирму, занимающуюся установкой охранной сигнализации – правда, на самом деле он ничего не искал, а порекомендовал ту фирму, в которой работал Зайцев. Заключили договор, начались работы. И вот во время этих работ, когда Пётр Андреич был в Москве, Зайцев установил на даче секретную кнопку, которая отключала сразу всё электричество. Результат вы видели сами.
– Да уж, – засмеялся Алексей Викторович, – это было нечто!
– А представьте, как я-то обалдел! Я стреляю в провод, который, как мне говорили, никуда не подключён – и вдруг на всей даче гаснет свет!
За свою работу Зайцев должен был получить двадцать миллионов рублей – сумма очень крупная, но только если не знать, сколько стоит коллекция Петра Андреича. На самом-то деле преступники понимали, что Зайцев засветился, и теперь ему надо было или подаваться в бега, или его надо было убирать. На свою беду, он поссорился с Татьяной Сергеевной, потому что захотел получить бабки сразу после работы. Ну, типа, я своё дело сделал – всё, платите. А она собиралась заплатить ему только после того, как будет украдена коллекция. А Зайцев-то хотел податься в бега как можно скорей, ещё до кражи. Но девушка упёрлась, и тогда он пригрозил: или вы мне заплатите прямо сейчас, или я напечатаю анонимный донос, что, мол, такого-то числа преступники попытаются украсть коллекцию Петра Андреича. Да ещё в двух экземплярах: один пойдёт к Петру Андреичу, а другой – в милицию.
Такой наглости девушка не выдержала и решила убрать Зайцева. Этим делом опять занялся Ганс. Он позвонил Зайцеву и сказал, что передаст ему деньги, и договорился встретиться с ним в условленном месте, в лесу. У них там была определённая точка, где они встречались при необходимости, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ганс прихватил с собой отраву и собирался напоить Зайцева при встрече.
Но Зайцев или что-то заподозрил, или просто для обеспечения своей безопасности при перевозке денег, привёл на встречу своего пса. Это была белая швейцарская овчарка по кличке Пират. Впечатляющий пёс: если такая зверюга на тебя набросится, тут вообще можно обделаться с перепугу.
Короче, они пришли в лес. Там, правда, ещё лежал снег, но его было не очень много, так что они без проблем добрались до «точки». Зайцев пришёл первым. Ганс, естественно, не обрадовался, увидев вместе с ним свирепого пса, но он хорошо знал Зайцева и заранее предусмотрел такую возможность. У него при себе был рюкзак с деньгами, который он стал снимать со спины, а между делом незаметно достал одной рукой из кармана горсть таблеток и бросил в сторону. А пёс, как назло, имел один серьёзный недостаток: Зайцев раскормил его до безобразия и постоянно давал ему всякие вкусности. Поэтому пёс привык есть всё, что дают. Увидев таблетки, он подошёл и склевал их подчистую.
Тем временем Ганс расстегнул рюкзак, показал Зайцеву деньги и сказал: «На, пересчитай». Зайцев не очень доверял своим подельникам – что, в принципе, логично, ведь он явно испортил с ними отношения, когда грозился на них донести – поэтому он сел на корточки спиной к дереву, сунул нос в рюкзак и стал пересчитывать деньги. Это были крупные купюры, пятитысячные, но всё равно, сами понимаете, их было очень много. Некоторое время он считал бабки и вдруг увидел, как его пёс ни с того ни с сего падает на бок и больше не шевелится.
Наверно, Зайцев даже удивиться не успел, потому что на него сразу набросился Ганс. Он повалил его, достал из кармана полный «малёк» с ядом – ну, бутылку ёмкостью ноль двадцать пять – и залил всю отраву ему в глотку. Потом отнял у него рюкзак: деньги, конечно, надо было вернуть Татьяне Сергеевне. Зайцев тут же скончался.
Ганс обыскал покойника. Документов при нём не было, зато был мобильник. Ганс забрал его себе, а потом выбросил. Теперь опознать Зайцева стало очень затруднительно.
Казалось бы, дело сделано. Но тут Гансу пришло в голову, что будет нехорошо, если рядом с трупом Зайцева обнаружат дохлого пса. Это неизбежно вызовет подозрения. Ну, с мужиком всё ясно – палёной водки напился, а пёс-то здесь при чём? Ганс начал искать выход из положения и придумал: рядом – озеро, и оно не сегодня-завтра вскроется. Он взвалил на спину собачью тушу, дотащил её до озера и положил на лёд. Причём не поленился, отнёс подальше от берега, чтоб надёжней было…
– Делать ему больше нечего, – прокомментировал Алексей Викторович.
– Да нет, просто он парень осторожный и хотел как лучше. Правда, он не подумал о том, что рискует провалиться под лёд, но ему повезло. Не провалился. Кстати, это был мощный силовой трюк. Вы бы видели этого зажравшегося пса! Его же хрен поднимешь. Ганс – настоящий атлет.
Потом ему ещё раз повезло. Когда он возвращался с деньгами к Татьяне Сергеевне, повалил мокрый снег и засыпал следы преступления. Снег-то скоро растаял, но все следы исчезли, кроме самого трупа.
В общем, Зайцева убрали. Зато его пёс остался жив. Конечно, таблеток он скушал много, но он был такой большой и толстый, что для него это оказалась ещё не смертельная доза. Он долго валялся в спячке, потом проснулся, но озеро уже вскрылось, и он не мог выбраться на берег. Так и дрейфовал на льдине, пока я его не заметил и не снял. Ведь я живу как раз у этого озера. Представляете, когда я его увидел, он выглядел жирным как поросёнок – а ведь к этому моменту, если я ничего не путаю, он голодал уже три дня! Видно, Зайцев раскормил его до полного безобразия. Хотя, может, он питался рыбой из озера, трудно сказать.
Я заметил пса и привёз на берег, а потом он навёл меня на труп Зайцева. Я вызвал милицию. Было установлено, что смерть наступила в результате отравления некачественной водкой. Признаков насильственной смерти обнаружить не удалось. Даже личность Зайцева установили не сразу – ещё повезло, что он раньше сидел, стали сверять отпечатки пальцев и нашли в базе данных. А пёс остался у меня, в качестве сторожевой овчарки. Я его назвал Бобиком.
И в тот же самый день преступники украли коллекцию Петра Андреича. Они решили, что во время вечеринки это сделать проще всего: народу много, охране за всеми не уследить, твори что хочешь, особенно когда все напьются. Да и к тому же Морозов как раз был на работе – по расписанию он работал неделю через неделю. Но сначала им пришлось понервничать, потому что Пётр Андреич пригласил на вечеринку меня. Морозов попытался угостить меня снотворным, чтобы я выпал в осадок и больше им не мешал. Кстати, ведь вы при этом присутствовали, помните?
– А, это когда он хотел с вами выпить?
– Ну да. А когда я его отфутболил, он запаниковал и даже хотел отменить всё дело. Он позвонил Гансу, но тот ему сказал: ты что, совсем охренел? Отменять нельзя, сегодня коллекция должна быть украдена по-любому.
Что же касается самого Ганса, то он ловко навешал Петру Андреичу лапшу на уши, что, мол, увольняется и отбывает на свою историческую родину, в Германию. Уволиться-то он уволился, но далеко не уехал – на самом деле он засел поблизости от дачи. Наконец Морозов по мобильнику сообщил ему, что сейчас будет удобный момент и он всё-таки украдёт драгоценности. Это было, когда Пётр Андреич задумал аттракцион со стрельбой. Получилось, что он неумышленно помог преступникам, и теперь у них всё прошло как по маслу. Я выстрелил, Морозов по звуку выстрела нажал потайную кнопку и полностью отрубил электричество. Пока мы в непонятках топтались на улице, он быстро забрался в кабинет Петра Андреича и украл его коллекцию. Ключи у него были: копию ключа от двери заранее сделал Ганс, а копию ключа от самого сейфа заранее сделал Владимир, который на время свистнул ключ у отца. Морозов собрал драгоценности в мешок, вышел на улицу и в условленном месте перекинул мешок через забор, а Ганс подобрал его с другой стороны. К этому моменту один из подельников снабдил Ганса рюкзаком и подходящей одеждой для путешествий по лесу: ну там, сапоги выше колен и всё такое. Ганс положил мешок с коллекцией в рюкзак и двинулся в лес, который он знал как свои пять пальцев; при этом он использовал препарат, отбивающий нюх у собак. Морозов покинул дачу и тоже скрылся в лесу; и он тоже использовал препарат, отбивающий нюх у собак. Примерно одним и тем же путём они явились к Татьяне Сергеевне, но Ганс по дороге засветился: пробираясь по посёлку, он нечаянно сломал забор на одном из участков. Морозов не засветился нигде. Ганс передал коллекцию Татьяне Сергеевне, получил от неё бабки за выполненную работу и залёг на дно. Морозов тоже получил от неё бабки за выполненную работу и тоже залёг на дно.
Картину преступления удалось восстановить довольно быстро. Следствие пошло в двух направлениях: милиция занялась фирмой, которая делала сигнализацию на даче, а я стал искать Морозова и Ганса. Сначала казалось, что у милиции больше шансов на успех, чем у меня – их направление выглядело более перспективным, особенно когда они установили личность Зайцева. Я же прошёлся по своей деревне и по посёлку, опрашивая народ. Наконец один дедушка в посёлке, Павел Антипыч, показал мне свой забор, который поломал Ганс. Я через Петра Андреича вызвал туда милицию и даже кинолога с собакой: Петра Андреича милиция очень хорошо слушается, и я постоянно это использовал. Было установлено, что хулиган, сломавший забор, явился из леса – мы нашли его следы на снегу. По размеру следов и по длине шагов мы предположили, что, скорее всего, это был Ганс. Но куда он пошёл дальше, осталось неизвестным: там протекал глубокий ручей, и он в своих сапогах очень долго шёл по ручью, чтобы сбить нас с толку. Такие серьёзные меры предосторожности убедили нас в том, что это наш клиент и он, похоже, направлялся в гости к кому-то из жителей посёлка.
Кроме того, я познакомился с Татьяной Сергеевной. Сначала-то она не вызвала у меня никаких подозрений – наоборот, подозрения вызывал её сосед Максим, который несколько дней шлялся хрен знает где, не появляясь дома. Но всё равно преступники занервничали, столкнувшись со мной. Как-никак, я обнаружил этот сломанный забор, привёл милицию в посёлок… это и само по себе неприятно, но вдобавок их напугал мой авторитет. Знаменитый сыщик, чего уж там скромничать. Глаз как у собаки, а нюх как у орла. И они решили меня аккуратно убрать.
А тут Пётр Андреич устроил совещание для обмена информацией, на которое пригласил меня и майора Орехова. Кроме нас, там присутствовал ещё и Владимир. К этому моменту Владимир понял, куда вляпался, но всё равно продолжал играть на стороне Татьяны Сергеевны. Первоначальный план покушения у преступников был такой: после совещания Владимир хотел подвезти меня и по дороге вырубить электрошокером, а потом бы меня утопили в болоте. Но я сказал, что пойду пешком. Тогда они решили устроить мне ДТП и едва не сбили машиной – точнее, микроавтобусом – а затем, увидев, что я успел отскочить, напали на меня вчетвером. Вероятно, они ещё не очень поняли, с кем связались. В результате я избил всех четверых и даже начал прямо на месте их допрашивать. Но тут, как назло, прибежал ещё один тип, с монтировкой и, главное, с пистолетом, и мне пришлось уносить ноги. Это был ихний шофёр. Ну, правда, пистолетик-то у него был пневматический, но это тоже опасная штука.
Я быстро свалил оттуда и вызвал милицию, но преступники успели уехать. Мне стало понятно, что я копаю в правильном направлении, и я решил продолжать работать по посёлку. А в посёлке в это время произошло убийство. Павел Антипыч – тот старичок, у которого сломали забор – жил недалеко от Татьяны Сергеевны и ночью, скорее всего, заметил у неё в доме свет на втором этаже. В общем, он точно заметил что-то подозрительное и оказался прав в своих подозрениях, но повёл себя неосторожно: сам отправился посмотреть, что там творится. Видимо, он решил обойти дом Татьяны Сергеевны, пошёл вокруг забора и оказался в лесу. А там у неё в заборе сделана потайная дверь, ведущая в лес. Когда Павел Антипыч проходил мимо этой двери, она неожиданно открылась, и он буквально нос к носу столкнулся с Морозовым, который был у девушки в гостях. Морозов понял, что засветился по-крупному, и тут же убил старика. Кроме него, в доме у Татьяны Сергеевны был ещё один парень. Вдвоём они дотащили труп до ближайшего озера и там утопили, привязав к ногам мешок с кирпичами. Недалеко от посёлка, в лесу, есть одно небольшое заболоченное озерцо, вот туда они его и кинули.
Когда я в следующий раз пришёл в посёлок, я обнаружил, что старик пропал, и вызвал милицию. Но его так и не нашли, пока не было раскрыто всё дело.
Дальше я установил скрытое наблюдение за посёлком, используя свой бинокль с семикратным увеличением. Но и преступники не дремали. Они решили устроить новое покушение на меня. На этот раз они собирались использовать дрессированную овчарку. Они заметили, что меня очень интересует посёлок, и наверняка я буду продолжать туда ходить, и, что самое главное – пешком. Нападение должно было произойти в лесу, на обратном пути из посёлка в мою деревню. Самое смешное, что эту идею – с дрессированной овчаркой – преступникам подал я сам. Познакомившись с Татьяной Сергеевной, я во время разговора посоветовал ей завести сторожевого пса. И вот так она творчески переработала мой совет. Вы представляете, какое блестящее, нестандартное мышление! Когда я вспоминаю этот эпизод, я жалею, что мы её арестовали…
Алексей Викторович удивлённо посмотрел на сыщика, но по его лицу сразу понял, что Силачёв просто прикалывается над ним.
– …Да пошутил я, пошутил. Так вот, овчарку вместе с её хозяином разместили в доме Татьяны Сергеевны, а двое преступников – один из них был Морозов – расположились там же на втором этаже и стали по очереди наблюдать, нет ли меня поблизости. Для этой цели у них был бинокль с двадцатикратным увеличением. Преступники очень быстро обнаружили меня, когда я начал своё скрытое наблюдение – ну тут, я думаю, им просто повезло – и стали за мной следить.
Но и я тоже заметил кое-что интересное. Причём именно в доме Татьяны Сергеевны. Я увидел, что у неё занавешены все окна! А у неё, знаете, сплошной четырёхметровый забор, и, чтобы видеть окна первого этажа, мне приходилось залезать на дерево. Но преступники ни разу не попались мне на глаза: их надёжно скрывали занавески, да и вообще они там сидели тихо. А наблюдатель, который аккуратно выглядывал в окно, прятался каждый раз, как только я наводил бинокль в его сторону. В общем, получилось хреново: они меня заметили, а я их – нет.
– Да уж, это позор, – засмеялся Алексей Викторович.
– Ещё какой позор! А я, ничего не подозревая, собирался обойти посёлок по кругу и потом наблюдать за домом Татьяны Сергеевны. Кстати, из-за её высоченного забора преступники на время потеряли меня из виду, но потом снова нашли. И вдруг у меня сработала интуиция: она предупредила меня об опасности…
– Хорошая у вас интуиция.
– Я даже больше скажу: она у меня работает за гранью сверхъестественного.
– Вы это серьёзно?
– Да. Если моя интуиция срабатывает – она никогда не ошибается, а срабатывает она гораздо чаще, чем у обычного человека. Я тут же прекратил наблюдение и решил как можно скорее вернуться домой. А преступники со своим биноклем заметили, что я заторопился, и начали действовать. Собачник вывел пса через потайную дверь и повёл по моему следу, но пока я был вблизи посёлка, нападение мне ещё не грозило. Когда же я покинул посёлок, то наблюдатель сообщил об этом собачнику, и тот выпустил пса. Пёс кинулся меня догонять. Преступники рассчитали время так, чтобы он догнал меня где-то на полпути и задрал.
Но их расчёт не сработал, потому что я действовал по интуиции. Пока меня было видно из посёлка, я шёл шагом, но едва оказавшись в лесу – так, что наблюдатель потерял меня из виду – я сразу перешёл на бег и бежал до самого дома, не останавливаясь. Поэтому пёс меня не догнал. Точнее, он меня почти догнал, но я всё-таки успел укрыться в доме. Пёс перепрыгнул через забор и оказался у меня во дворе. Там он сцепился с моим Бобиком и едва не расправился с ним, но в это время я опять выскочил на улицу, прихватив нож и кочергу. И забил его до смерти.
Потом я стал думать: пёс-то был дрессированный! Значит, есть зацепка. И я опять вызвал милицию, чтобы они нашли хозяина этой овчарки. К сожалению, они его не нашли – вернее, нашли, но только когда было раскрыто всё дело. Зато преступники испугались и временно прекратили устраивать на меня покушения. И то хорошо.
Ну, а я продолжил скрытое наблюдение за посёлком. Теперь я стал брать с собой травматический пистолет. Вообще у меня было два пистолета: травматический и боевой, наградной. Но я об этом нигде не болтал, а Татьяне Сергеевне, наоборот, даже наврал, что оружия у меня нет. Поэтому преступники так и думали долгое время.
– А почему вы наврали Татьяне Сергеевне?
– Исключительно по велению своей интуиции! И это оказалось правильно, хотя тогда я ещё и не начал её подозревать. Так вот, когда я в следующий раз пришёл в посёлок, то увидел, что теперь окна в доме Татьяны Сергеевны не занавешены ни на втором этаже, ни на первом. Мои подозрения, естественно, только усилились. Я стал внимательно изучать её дом и обнаружил в заборе потайную дверь, ведущую в лес. Тогда я подыскал себе хороший наблюдательный пункт – для этого мне опять пришлось залезть на дерево – и оттуда наблюдал за домом до следующего утра. Правда, пока безрезультатно.
Днём я отсыпался у себя дома, а вечером вернулся в посёлок и продолжил наблюдение. И тут я увидел, как к Татьяне Сергеевне приехал Владимир. И они устроили ночь любви! А я вообще был не в курсе, что они знакомы! Теперь я задумался, не причастен ли к этому преступлению ещё и Владимир.
Дальнейшее наблюдение за Татьяной Сергеевной я решил спихнуть на милицию, которая к этому моменту зашла в тупик: менты долго трясли фирму Зайцева, но не нашли там ни одного его подельника, потому что их там и не было. А Зайцев был парень скрытный, необщительный, и сотрудники по работе ничего о нём толком не знали. Так вот, как раз в это время Пётр Андреич устроил ещё одно совещание. На нём я собирался похвастаться своими успехами и предложить ментам взять в разработку Татьяну Сергеевну. Но когда я пришёл на совещание, то оказалось, что там будет присутствовать Владимир! Из-за него я уже не мог предложить ментам разрабатывать Татьяну Сергеевну – ведь она бы сразу об этом узнала! И похвастаться своими успехами я тоже не мог, по той же причине. В общем, мне пришлось импровизировать на ходу.
На совещании я постарался говорить как можно меньше: сказал, что в ближайшие дни собираюсь устроить засаду и поймать преступников, но пока не могу сообщить всех подробностей. Зато после совещания я отдельно побеседовал с Владимиром, чтобы нас никто не слышал. Я сказал ему, что подозреваю одну девушку, которую зовут Татьяна Сергеевна, и спросил, знает ли он её. Владимир соврал, что нет. Тогда я попытался его спровоцировать, смачно расписав её прелести в похабной форме. Я рассчитывал на то, что он придёт в бешенство и сорвётся, тем самым подтвердив факт близкого знакомства с ней. Не сработало: он выдержал. Затем я сказал ему, что мне удалось обнаружить на участке Татьяны Сергеевны потайную дверь в заборе, ведущую в лес. Очевидно, девушка связана с преступниками и они ходят к ней в гости через эту дверь; так что я устрою там засаду, и когда они в очередной раз туда придут, я их поймаю. Но я, мол, не доверяю ментам и поэтому не буду делиться с ними информацией, и даже не скажу ничего Петру Андреичу, а то он проболтается тем же ментам. И поэтому – так я сказал Владимиру – операцию по поимке преступников я буду проводить в одиночку, и об этой операции не будет знать никто, кроме нас двоих.
Из беседы со мной Владимир должен был сделать два вывода. Первый – что я возьму его девчонку за задницу и больше не отпущу. Второй – что я просто идеально подставляюсь под новое покушение, так как опять собрался работать в одиночку. Я специально сообщил ему время и место засады, чтобы ему было нетрудно подготовить покушение на меня. Я решил так: если Владимир замешан в преступлении, то он попытается меня убрать, и я как бы создал ему все возможности для этого.
Но на самом деле я, конечно, расположился не там, где сказал Владимиру, а в доме у Максима. Это сосед Татьяны Сергеевны. Вначале-то я подозревал как раз его, но он оказался неплохим парнем и вообще серьёзно помог следствию. Из его окна я заметил в лесу пять человек, вооружённых бейсбольными битами. Они были в таких чёрных шапочках, закрывающих всё лицо и с прорезями для глаз. Я понял, что ребята пришли за мной и, следовательно, Владимир причастен к преступлению.
И тут я сглупил. У меня был травматический пистолет, а противников, как мне показалось, было всего пятеро. И я решил их задержать. На самом деле их там оказалось двадцать три человека…
– Ох, ё… – ошеломлённо протянул Алексей Викторович.
– Это уж точно. Двадцать три человека, в том числе Морозов, Ганс и сам Владимир. И они устроили засады в трёх местах, потому что не знали, с какой стороны я приду.
Я обезвредил тех пятерых, но потом на меня набросились остальные восемнадцать. Пришлось уносить ноги. У двоих преступников имелись при себе пистолеты. Хотя если бы они знали, что я вооружён – пистолеты были бы у всех. Я побежал в лес, они за мной. В это время на улице стемнело, и они долго гоняли меня по лесу в темноте. Как назло, они все отлично знали местность, а я – нет, и у них были с собой фонарики. У меня, правда, тоже, но мне-то было опасно его включать. Я пытался прорваться к себе домой, но для этого мне пришлось наугад, не ориентируясь на местности, заложить огромный крюк по лесам и болотам. Один раз меня спасла интуиция: впереди была трясина, и в темноте я бежал прямо на неё, но, услышав свою интуицию, вовремя отвернул в сторону. Потом, на допросах, преступники дружно удивлялись, как это я там не утонул.
Наконец я вышел к большому озеру. Но я, оказывается, шёл чуть ли не самым неудобным путём, поэтому преступники обогнали меня и слева и справа, да и сзади тоже поджимали. Они двигались широкой цепью, через которую я бы не смог проскочить незамеченным. По огням их фонариков я понял, что они прижали меня к озеру. У меня было два выхода: идти на прорыв или спасаться вплавь через озеро. Я выбрал второе. К счастью, это оказалось наше озеро, да ещё мой Бобик издали почуял меня и залаял – и я, сориентировавшись по звуку, приплыл прямо к себе домой. Преступнички даже не поняли, куда я делся: в темноте они меня не видели, а представить такой заплыв им просто фантазии не хватило. Два километра по ледяной воде!
– Ни хрена себе!!
– Вот-вот. Правда, чтоб не утонуть, я сбросил в воду пистолет и куртку. Ну да ладно, это мелочи.
После этой истории я сообщил Петру Андреичу, что Владимир замешан в преступлении. Он сначала не поверил, но потом всё-таки решил поговорить с Владимиром. Тот пришёл в бешенство, оборвал разговор и уехал, а затем устроил новое покушение на меня. Участники были прежние, но теперь они все взяли с собой пистолеты, зная, что я вооружён. Правда, им опять не хватило точной информации: тот пистолет, травматический, я утопил, зато у меня дома был другой, боевой.
Преступники, как и в прошлый раз, надели чёрные шапочки, закрывающие лицо. Они собирались поджечь мой дом и выгнать меня прямо под пули. Но я их вовремя заметил, потому что на них залаял мой пёс. Они его сразу застрелили, но тут и я открыл огонь на поражение. Ухлопал семь человек, а восьмого нечаянно завалили свои – на линии огня оказался. Преступники испугались, сели в свой микроавтобус и уехали, но Морозов решил рискнуть и остался. Подождав, пока стемнеет, он пробрался ко мне во двор. Кончилось это тем, что мы сцепились врукопашную, и, несмотря на всё моё мастерство, я с ним еле-еле справился. Ну, правда, мне уже возраст мешает, чего греха таить. Но в результате я вырубил его наглухо. К сожалению, через некоторое время после этой драки Морозов умер, так и не успев поделиться с нами какой-нибудь полезной информацией. Вот сволочь, представляете!
И тут выяснилось, что один из убитых мною преступников – это сам Владимир! Зря он, дурак, надел эту шапочку, я его не узнал. Хотя, даже если бы и узнал, всё равно у меня выбора не было. Если б я его пожалел, он бы меня точно не пожалел.
Менты собрались меня арестовать за превышение самообороны, но выручил Пётр Андреич, и я стал дальше думать, как переловить преступников. Сначала я решил зайти в гости к Татьяне Сергеевне и установить у неё в доме подслушивающие устройства. Это было нетрудно: она сама просила, чтобы я информировал её о ходе следствия, объясняя это тем, что ей ужасно нравятся детективы и боевики. Короче, я запросто мог напроситься к ней в гости, но у меня нарушилось взаимодействие с милицией. Восстановить его мог только Пётр Андреич. Ему это удалось: он заставил ментов начать разработку Татьяны Сергеевны и дать мне подслушивающие устройства.
Но тут у меня сработала интуиция, и я понял, как можно разоблачить преступников, даже не пользуясь подслушивающими устройствами! Для этого мне было достаточно спровоцировать ещё одно покушение на себя. Интуиция подсказала мне, когда и каким способом Татьяна Сергеевна попытается меня убрать, и я создал девушке все условия для нового покушения. Я хотел поймать её с поличным.
А у Татьяны Сергеевны проблем накопилось выше головы. Неудачное нападение на мой дом привело к тому, что от неё сбежали несколько человек, только чтобы больше со мной не связываться. Сейчас, конечно, их всех поймали и допрашивают. И ещё я убил её парня. Уж не знаю, как она на самом деле к нему относилась, но… в любом случае, она не обрадовалась.
Я позвонил ей по мобильнику и напросился в гости. Заодно я решил взять с собой и подслушивающие устройства, вдруг тоже пригодятся. Ну, а девушка стала готовить новое покушение на меня. Она решила убрать меня своим фирменным способом – отравить! Но я знал об этом благодаря своей интуиции.
Конечно, Татьяна Сергеевна заранее подумала о том, как избавиться от моего трупа. Она связалась с Гансом, вызвала его к себе и велела взять ещё пару человек. Они должны были ночью донести мой труп до ближайшего озера и там утопить, как Павла Антипыча.
Но Ганс позволил себе некоторую самодеятельность. Он решил, что со мной могут возникнуть какие-нибудь эксцессы, и взял не двух человек, а шестерых – то есть всех, кто остался в распоряжении Татьяны Сергеевны. И ещё выдал им всем бейсбольные биты, ну и сам вооружился. Он мог бы им выдать и пистолеты, но дело в том, что девушка запрещала преступникам появляться с огнестрельным оружием у неё дома. Короче, он подстраховался в пределах возможного.
Преступники явились к Татьяне Сергеевне незадолго до моего прихода. Конечно, она слегка обалдела, увидев, что их семеро и они вооружились битами, но у неё уже не было времени учить Ганса уму-разуму, потому что я должен был вот-вот прийти. Они спрятались во дворе.
Тем временем я делал всё, чтобы облегчить девушке задачу. И поэтому отправился к ней в гости пешком. Если бы я приехал на машине, то преступникам пришлось бы избавляться не только от моего трупа, но и от машины – а это намного труднее! Увидев меня на машине, Татьяна Сергеевна могла испугаться и отменить покушение. Этого никак нельзя было допустить.
Итак, я пришёл к ней в гости и сразу же, пользуясь удобным случаем, установил у неё в комнате одно подслушивающее устройство. Затем стал рассказывать ей о ходе следствия, как она и просила. Я рассказал, что давно наблюдаю за ней и уверен в её связи с преступниками. Также отметил, что видел её ночь любви с Владимиром. Потом я увлёкся и даже наврал, что видел убийство Павла Антипыча – правда, интуиция мне подсказала, что такая брехня тоже прокатит.
Дальше я сказал самое главное. Я, мол, собрал на вас убойный компромат и могу пойти с ним в милицию. Но если вы дадите мне немного разбогатеть, то я буду хранить молчание. Отдайте мне всё, что вы украли у Петра Андреича, и тогда вам ничего не грозит. О вашей преступной деятельности не узнают ни сам Пётр Андреич, ни милиция – потому что я им ничего не скажу, а все драгоценности оставлю себе…
– Лихо! – расхохотался Алексей Викторович. – Но вы разговаривали с ней так, как будто драгоценности совершенно точно у неё. Откуда вы знали, что драгоценности у неё?
– Очень просто: к этому моменту я понял, что она и есть главарь всей шайки. По-другому было бы невозможно объяснить действия Владимира, которые вышли далеко за пределы здравого смысла.
Так вот, я преследовал две цели. Первая – это, конечно, чтобы девушка рассвирепела окончательно и не отказалась от мысли устроить на меня покушение. Ну и вторая – я рассчитывал, что она как-нибудь проболтается. Не зря же я принёс с собой подслушивающие устройства!
Татьяна Сергеевна стала всё отрицать. Но ей совершенно не хотелось долго разговаривать со мной на такие скользкие темы – ведь тогда она действительно могла в конце концов проболтаться! – и она быстренько принесла мне чаю. Я сразу поставил чашку в шкаф, запер его, а ключ положил к себе в карман, и сказал, что этот напиток отдам в милицию на экспертизу.
– И как девушка отреагировала?
– Это было уже неважно. Ведь она действительно налила мне отравы, что и подтвердила потом экспертиза. Но вообще, у девушки сдали нервы, и она бросилась наутёк. Пришлось догнать её и вернуть на место.
Казалось, что дело сделано, но тут я лопухнулся. Я уже приковал её наручниками к трубе отопления и хотел вызвать милицию, но сдуру ляпнул, что менты отобрали у меня пистолет и теперь я совсем безоружен. Услышав это, Татьяна Сергеевна стала громко звать на помощь своих подельников, они прибежали со двора и напали на меня всемером. Честно говоря, это могло бы для меня очень плохо кончиться, но, к счастью, в доме Татьяны Сергеевны имелась бильярдная комната, и всё, что там находилось, я использовал в качестве оружия. Кроме того, у меня была специальная кепка, защищающая от ударов по голове. В результате я сумел отметелить всех семерых. На этом моё расследование успешно завершилось.
Силачёв замолчал, очень довольный собой.
– Да-а-а… – протянул Алексей Викторович. – Когда я слушал ваш рассказ, мне вспомнился барон Мюнхаузен.
– Но всё, что я рассказал – это правда! Есть куча свидетелей.
– Да нет, я и не говорил, что вы врёте. Упаси боже! Тем более, я знаю конечный результат расследования. Глупо отрицать, что вы раскрыли это дело. Но всё-таки есть одна вещь, которая вызывает у меня сомнения.
– Какая вещь?
– Ваша интуиция. Я не могу поверить, что она работает именно так, как вы описали. Такого же не бывает!
– Значит, бывает, – засмеялся сыщик. – Именно так она и работает.
– Ну ладно, я подумаю над этим. Но вы хотя бы сами пытались как-то объяснить механизм её работы?
– Не-а. Не пытался. А зачем? Работает, и ладно. Главное – моя интуиция никогда не ошибается.
– А что будет, если она всё-таки когда-нибудь ошибётся?
Михаил Николаевич почесал в затылке.
– Ну-у, что будет… не знаю. Наверно, ничего хорошего.
– Понятно. А вообще, вам понравилось работать частным детективом?
– Если честно, – ответил Силачёв, – совсем не понравилось. Пока я служил в милиции, там всё было ясно: мы – охотники, они – дичь. Так было практически всегда, за очень редкими исключениями. А здесь пришлось воевать на равных. Да не то что на равных – мне иногда приходилось драпать от преступников, вот до чего дошло! Были случаи, когда меня спасала только интуиция. И ещё мне крупно повезло, что Пётр Андреич нормальным мужиком оказался. Иначе бы никакая интуиция не спасла.
– Это когда вы застрелили Владимира?
– Ну да…
Вдруг Силачёв спохватился:
– Слушайте, мы же с вами собирались смотреть фильм. Пётр Андреич, наверно, скоро и тренировку свою закончит, а мы тут болтаем!
– Сейчас посмотрим. Куда торопиться-то?
Уверенным движением Алексей Викторович снял с верхней полки DVD-диск, который, судя по всему, присмотрел заранее, во время разговора.
– Это что такое? – спросил сыщик.
– Один из тех фильмов, которые нам Петька рекламировал. Называется «Всегда готовы». Я его раньше смотрел. Отличный фильм, и, кстати, там в одной из главных ролей снималась актриса, которая ещё красивее вашей Татьяны Сергеевны.
– Да бросьте, – полушутя-полусерьёзно сказал Силачёв. – Такого же не бывает!
– Бывает, бывает! Сейчас сами увидите.
Он зарядил диск и нажал кнопку «Пуск». Теперь трансляция фильма должна была начаться в банкетном зале через пять минут.
– Ну что, пойдёмте смотреть!
– Погодите-ка! – остановил его сыщик. – А вы разве знаете, как выглядит Татьяна Сергеевна? Вы вообще её хоть раз видели?
– Ни разу не видел.
– Так чего ж вы говорите, что та тётка красивее?
– А потому что я уверен! – засмеялся Алексей Викторович.
– Ах, вот так даже? Ну, пойдёмте, посмотрим!
И они отправились смотреть фильм.


Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru