--------------------------------------------------------------------------
Гаткер - Принципы   Природной этики  в трех эссе  
--------------------------------------------------------------------------
Скачано с сайта http://prochtu.ru





Иосиф Гаткер




Принципы 
Природной этики
в трех эссе



с прологом
и
послесловием автора




Содержание

Пролог                                                                                                    3

Эссе 1. Альтруизм, Творчество, Формула.                                         5

1.1. Альтруизм                                                                                       5
1.1.1. Три следствия                                                                              7
1.2. Творчество                                                                                       9
1.3. Формула                                                                                         16

Эссе 2. Социум и инстинкты человека                                               21

2.1. Социум и Творчество                                                                    21
2.2. Социум и Альтруизм                                                                     24
2.3. Врожденные и условные инстинкты человека                           26
2.3.1. Врожденные инстинкты 
и условный инстинкт религиозности                                         26
          А. Религиозность и Творчество                                                 27
          Б. Религиозность и Альтруизм                                                  29

Эссе 3. Принципы Природной этики                                                  46

3.1. Исходный принцип Природной этики                                         46
3.2. Периоды в истории развития человечества и 
       движущие силы развития в каждом из них                                 47
3.2.1. Три периода истории развития человечества                           47
3.2.2. Движущие силы исторического процесса                                50
3.3. «Единое место»                                                                              59
3.4. Принципы Природной этики                                                        62
3.4.1. Принципы нравственности Природной этики                         62
3.4.2. Принципы власти Природной этики                                         79

Послесловие автора                                                                              98

Заключение                                                                                          102


Пролог

В ранних октябрьских сумерках везла меня неотложка из тихого Аст-радамова через оживленный, в вечерних огнях Ленинградский проспект в еще более тихие улицы Покровско-Стрешнева, в клинику № 52 города Москвы. Диагноз врача неотложки – инфаркт миокарда – в клинике подтвердили, уложили в постель и строго настрого наказали – «На спине лежи! И не вер-тись, а то помрешь».
Потянулись дни с таблетками, анализами, «утками». А поверх всего неотвязная мысль – не скажи мне знакомая врач-клиницист, что у меня всегда и везде должен быть под рукой нитроглицерин, то был бы я уже покойником. Это в мои-то 44? Еще вроде бы только жить начал, еще ничего стоящего не сделал. А что, собственно, должен был бы сделать, чего добиваться, что это - стоящее?
Через 2 месяца выписали, предписав ставить на лестнице обе ноги на каждую ступеньку. Еще через три втянулся в будни – работа, дом, сыновья. А вопросы «Зачем родился?», «Как жить?» не отпускают. Конечно, возникали они и раньше, кто ж ими не задавался. Но любая сиюминутная проблема лег-ко выдавливала их – потом, потом разберусь. Теперь же вошло в меня острое ощущение – этого «потом» сегодня же может и не стать. И если еще есть у меня время, то надо найти ответы и сделать то, что «мне на роду написано». Вот знать бы только, что именно.
Не может быть, подумал однажды, что бы кто-то из миллиардов людей, уже ушедших из жизни и еще живущих, не знали ответа и не написали об этом. Только надо найти эту книгу (в то время и много, много позднее не бы-ло еще ни персональных компьютеров, ни интернета с Гуглом, а книги в СССР надо было не покупать, а «доставать»). И с отвагой невежды (никакого гуманитарного образования не получил) принялся читать философов. Всех, что попадались под руку и что удавалось достать, - Маркса, Энгельса, Гегеля, Фейербаха, Гёрдера, «Забавную библию», «Библейские сказания» и «Сказа-ния евангелистов» Косидовского, Коран, Платона, Монтеня. Всех и не вспомнить теперь. Тору и Новый завет приобрел позже в Германии. И чем больше читал, тем меньше оставалось надежды, что найду ответ. Увы, никто из живших и живущих не знал и не знает, зачем на Земле жизнь, зачем на ней люди, какой в том смысл и есть ли он. 
Но хоть и не знает человек, зачем родился, а жить хочет. И жить хоро-шо. А когда хорошо не получается, тогда задумывается - «Может, живу не так, может жить иначе надо? А как иначе? Как Кант, который выдохнул на-последок - «Хорошо»? А он как жил? Или еще как?». Многие удовлетворяет-ся ответами, которые предлагает та или иная религия. Но еще больше «не бе-рут в голову», а живут «как все». Эти заржавевшие за тысячелетия вопросы-гвозди инфаркт вогнал в мою голову по самую шляпку. Не выдернуть. И так как ни один философ ответом не порадовал, то решил мобилизовать на ре-шение проблемы свои собственные мозговые извилины. 
Для начала полистал ответы, которые есть у религий. Ясно понимая (я атеист), что верными не могут быть в принципе, так как все базируются на мистике, фантазиях, а не на реальных фактах. Но поскольку ни одна религия не может полностью игнорировать природной сущности человека (люди на-верняка отвернутся от такой «бесчеловечной» религии), то может содержать в себе и нечто положительное.
Один из древнейших ответов на вопрос «Как жить?» содержится в священной для евреев и христиан книге. Евреи называют ее Тора, Пятикни-жие Моисея, а христиане - Ветхий завет, Библия.
Более 3 200 лет живут евреи по законам Торы. При этом лишь малую часть из этого времени - в своем государстве. Последние же 2 000 лет живут в небольших общинах, рассеянных по странам мира. Их унижали, гноили в гетто, в «черте оседлости», громили их жилища, лишали имущества, убивали в концентрационных лагерях. Они же, сцементированные иудаизмом, вы-стояли и вновь создают свое государство, отчаянно отбиваясь от враждебных им арабских стран, а еще и от французских, немецких и других европейских «крутых либералов». Казалось бы, вот ответ на вопрос «Как жить?» - иуда-изм. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что иудаизм теперь и не монолит вовсе, у него не один, а несколько ответов – у консерваторов свой, у ортодоксов свой, у либералов, у хасидов и т. д. И хоть до вооруженных кон-фликтов между ними дело не доходит, но разногласия весьма серьезны.
И у христиан, вера которых опирается на те же библейские принципы, столько ответов, сколько в христианском мире церквей, течений, сект. А их сотни, если не тысячи. Скажем, приверженец Свидетелей Иеговы (они хоть и маргинальные, но христиане) не сядет за один стол со своей дочерью, если она вышла замуж за христианина другой конфессии – католика, протестанта и пр. При этом все христиане призывают не убивать друг друга, а любить, как самих себя. Между тем, кровопролитные войны между приверженцами различных церквей не угасают с ранних времен их возникновения до наших дней. Свои ответы у мусульман шиитов и мусульман суннитов, у индуистов, буддистов и пр. и пр.
Как же быть человеку, который не выносит фанатизма любого толка – религиозного, расового, политического и даже спортивного? Измыслить свою этику и жить по ней одиночкой? Я бы попробовал, но что взять за основу?










Эссе 1

Альтруизм, Творчество, Формула


1.1 Альтруизм

Основу неожиданно нашел там, где искать и не собирался. Со времен Твардовского читал журнал «Новый мир» и по инерции выписывал (читать чего-то надо), когда в редакции уже и Лакшина не стало. В № 11 за 1971 год прочел статью профессора В. Эфроимсона «Родословная альтруизма (этика с позиций эволюционной генетики человека)». Еще и сейчас, десятки лет спустя, помню возникшее по ее прочтении чувство облегчения – ну вот, наконец-то, где-то здесь, совсем близко, лежит ответ на неотступный мой вопрос. Но еще долго, годами размышлял над проблемой, пока не выстроилась логическая цепочка, которая и сейчас, когда пытаюсь положить ее на бумагу, все еще топорщится, с трудом обретает желаемую четкость и ясность.
Спешу предупредить читателя, что эссе, написаны не профессиональ-ным философом, теологом или биологом, а инженером, окончившим  Мос-ковский авиационный институт (МАИ). И работавшим все время до ухода на пенсию в 1985 г. только по специальности (последние 30 с лишним лет – в ОКБ им. С. А Лавочкина). Но это не значит, что написал совсем уж полный профан в этике. Задолго до ухода на пенсию (после инфаркта в 1969 г.) по-грузился в литературу, в которой так или иначе рассматриваются вопросы «Зачем родился?» и «Как жить?». Таких как я в Германии, где живу сейчас, называют не самоучками, или дилетантами, как в России, а автодидактами, то есть людьми, которые образовали себя самостоятельно. Слова самоучка и дилетант имеют в русском языке отчетливо пренебрежительный оттенок - «остряк самоучка», к примеру. Автодидакт же в немецком языке – слово вполне уважительное. После прочтения эссе Вы, читатель, сами решите, кто автор – самоучка или автодидакт. 
Так как все дальнейшее связано со статьей Эфроимсона, то изложу, по-стараюсь короче, ее суть. К счастью, не должен натужно вспоминать ее, а мо-гу цитировать. В университете города Регенсбурга, где живу сейчас, есть фа-культет славистики с библиотекой русских книг и журналов. Профессор Völkl любезно помог найти тот самый номер журнала в хранилище библиотеки.
Начну с цитаты из «Этики» П. А. Кропоткина, которую Эфроимсон счел нужным поместить во вступлении: «Почему, вследствие какого умст-венного или чувственного процесса, человек сплошь да рядом, в силу каких-то соображений, называемых нами «нравственными», отказывается оттого, что, несомненно, должно доставить ему удовольствие? Почему он часто пе-реносит всякого рода лишения, лишь бы не изменить сложившемуся в нем нравственному идеалу?». Далее цитирую самого В. Эфроимсона.
«Мы попытаемся показать, что последний миллион лет и в особенности последние десятки тысяч лет эволюции создали какой-то преемственно пере-дающийся комплекс этических реакций».
«Хождение на задних конечностях сузило таз праженщин и лишило их возможности рожать большеголовых детенышей «…» детеныши стали появ-ляться на свет с непрочным черепом, с незрелой нервной системой. Этому черепу предстояло сильно и долго увеличиваться уже после рождения, пред-стояло долго развиваться и незрелой нервной системе «…» детеныши в мо-мент рождения оказались неспособными ходить. Матерям предстояло долго носить их на руках. Эти согласованные друг с другом постоянные следствия роста больших полушарий мозга все больше и все дольше усиливали зависи-мость потомства от наличия спайки внутри стада, орды, рода, семьи, племе-ни».
«Круг инстинктов и безусловных рефлексов, необходимых для сохра-нения потомства, огромен. Требуется не только храбрость, но храбрость жертвенная, сильнейшее чувство товарищества, привязанности не только к своей семье, но и ко всем детенышам стаи, выработка мгновенной реакции на защиту беременных и кормящих самок. В условиях постоянных нападений хищников многие из этих рефлексов должны были срабатывать молниенос-но».
«Борьба внутри стаи или племени за добычу, за самку сопровождалась отбором и на хищнические инстинкты «…» Но племя, лишенное этических инстинктов, имело, может быть, столько же мало шансов оставить взрослое потомство, как племя одноногих, одноруких или одноглазых. Стаи дочелове-ков, орды и племена человека могли не конкурировать и не воевать друг с другом, все равно природа безжалостно истребляла те общины, в которых недостаточно о них заботились. И если эволюция шла в направлении роста больших полушарий, то это могло происходить лишь при условии защиты долговременно беспомощного потомства. Если при этом они неизбежно воз-растали до гигантских, никем из животных и отдаленно не достигнутых раз-меров резервуарвов памяти, материальной основы безусловных, условных и экстраполяционных рефлексов. Тем самым и  создавались сложнейшие меха-низмы мышления, то столь же неизбежно и быстро росла та система ин-стинктов и эмоций, на которую опирается совесть.
Под названиями «совесть», «альтруизм» мы будем понимать всю ту группу эмоций, которая побуждает человека совершать поступки, лично ему непосредственно невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям».
Жаль кромсать на цитаты замечательную статью, многие аспекты про-блемы, рассмотренные Эфроимсоном, здесь даже не упомянуты. Но все же приведенных цитат достаточно, надеюсь, для уяснения понятия «альтруизм» и для ясного понимания той идеи статьи, которую воспринял как откровение, – альтруизм врожден каждому человеку, а не воспитан кем-то у некоторых.
Пожалуй, не лишним будет напомнить читателю и смысл понятий «ин-стинкт» и «рефлекс», которые еще не раз будут употреблены в эссе.
«Большой энциклопедический словарь философии, социологии, …» под редакцией С. Ю. Солодовникова (Минск, МФЦП, 2002) определяет ин-стинкт так.
«Инстинкт – биологически обусловленное и генетически наследуемое (врожденное) побуждение живого существа к определенному поведению или образу действий. «…» Инстинкт реализуется автоматически, инстинкт не до-пускает предвидения предполагаемого действия. «…» Инстинкты не выво-димы из индивидуального опыта, хотя и могут усиливаться или ослабляться в течение жизни. Современная этология [изучает поведение животных в ес-тественных условиях, анализирует генетически обусловленные, инстинктив-ные компоненты поведения] предполагает наличие нескольких врожденных инстинктов: питания, сна, половой активности, ухаживания, родительского и др. Нереализованность инстинкта в перспективе ведет к росту сопряженных психических напряжений и страданиям его носителя. В случае перехода дан-ным напряжением порога толерантности у индивида констатируется чувство тревоги и, как правило, активизируются защитные механизмы личности»
А рефлексом «Новый энциклопедический словарь» (М, БРЭ, 2002) на-зывает реакцию организма на раздражение рецепторов. Рецепторы же это окончания нервных волокон или специализированные клетки (сетчатки глаза, внутреннего уха и др.), преобразующие раздражения, идущие из вне или из внутренней среды организма, в нервное возбуждение, передаваемое в цен-тральную нервную систему. И. М. Сеченов считал, что «все акты сознатель-ной и бессознательной жизни по способу происхождения суть рефлексы». Врожденные рефлексы И. П. Павлов назвал безусловными, а вырабатываемые в течение жизни – условными.
Говоря об альтруизме, Эфроимсон использует такие выражения, как «преемственно передающийся комплекс этических реакций», «безусловные рефлексы», «этический инстинкт» и другие, не оставляющие сомнений в том, что альтруизм есть врожденный, передающийся по наследству инстинкт человека. А для того, чтоб не путать понятие «альтруизм» с врожденным ин-стинктом человека, всегда, когда речь зайдет о врожденном инстинкте аль-труизма, буду писать его с заглавной буквы – Альтруизм.
Из факта наличия у человека Альтруизма проистекают три следствия, практически не требующие доказательств. Они такие.

1.1.1. Три следствия

Первое. Моисей, Конфуций, Шакъямуни, Мухаммед и другие, менее известные создатели религиозно-этических систем, заповедали людям весьма схожие альтруистические по сути нормы поведения. Не делай плохого людям, не убивай, не кради, помогай ближнему, уважай власть, почитай родителей, предков и пр. Но ни одна религия не требует от человека жертвовать своими интересами во благо других людей, и тем более - пожертвовать свою жизнь ради спасения жизней других. А вот Альтруизм понуждает человека к таким поступкам. И это дает основание утверждать, что
Человек нравственен от рожденья.
Правда, ввиду генетической уникальности каждого, у каждого и свой потенциал Альтруизма. Его разброс – от нуля до абсолютного самопожерт-вования. К примеру, Мать Тереза или доктор Швейцер обладали не просто высоким потенциалом, а талантом Альтруизма. Ну, а у Ленина со Сталиным предположить наличие Альтруизма вряд ли можно. Итак
 
Следствие 1 -
Каждый человек нравственен от рожденья настолько, 
насколько одарен Альтруизмом.

Второе. Люди с низким потенциалом Альтруизма или вовсе его лишен-ные, равнодушны к чужим бедам и ради собственного блага попирают инте-ресы и права других. Таких людей называют эгоистами. Они рвутся к власти, подличают, интригуют за доходные места, разбойничают, крадут. Но утвер-ждать, что он эгоистом родился, что родители наградили его неким «геном эгоизма», а ген Альтруизма у него отсутствует, никак нельзя.
Допустив такое, мы должны будем допустить существование в одном организме двух взаимоисключающих врожденных инстинктов. Чего ни у ка-ких животных и у человека быть не может в принципе – конфронтация ин-стинктов в одном организме, если такой «клинический случай» имел бы ме-сто, неминуемо приведет его к гибели. Не может в одном геноме вместе с ин-стинктом выживания, страхом смерти быть записан и инстинкт желания смерти, инстинкт самоуничтожения. Отсюда

Следствие 2 -
Врожденного инстинкта эгоизма, злонамеренности у человека нет.

Даже нулевой потенциал Альтруизма еще не означает, что данный ин-дивид непременно станет злодействовать, можно говорить о предрасполо-женности к злодейству. Смело можно ожидать, что проявит себя корыстным эгоистом. Но станет ли злодействовать - зависит от общества, прежде всего, а еще от этической среды, воспитания, образования.
Что касается соотношения людей с высоким и низким потенциалом Альтруизма, то можно предположить, что в отдельном человеческом множе-стве, как и в человечестве в целом, люди с низким потенциалом Альтруизма составляют существенное меньшинство. Ведь как свидетельствует история, все созданное злодейством не прочно и не долговечно. Даже казавшиеся не-сокрушимыми царства, империи, диктатуры рано или поздно рушатся, остав-ляя за собой горе, разруху, помпезные дворцы и статуи деспотов. На веки вечные созидает лишь Альтруизм + Творчество (о нем ниже). И поскольку человечество в целом прогрессирует, особенно интенсивно после возникно-вения демократических государств на месте сметенных деспотий, постольку и можно говорить об альтруистах, как о большинстве человечества.
А из факта врожденной человеку нравственности выводим

Следствие 3 -
Никто не рождается врагом другому.

Это следствие имеет очень большое значение и подробнее о нем ниже.
А сейчас о другом врожденном инстинкте.

1.2 Творчество

Одна фраза из статьи лишь фиксирующая некую, не обсуждаемую далее данность, вдруг (не обратил на нее внимания при первом беглом чтении) зазвучала как фальшивая нота в знакомой мелодии. Фраза такая: «Как из-вестно, безоружность двуногих предков человека, спустившихся с безопасных деревьев на кишевшую могучими хищниками землю, предков еще неук-люжих и медленно бегавших, лишенных больших клыков, разрешилась в двух направлениях: появились не только гигантопитеки и мегантропы (тупи-ки эволюции), но и гоминоиды, владеющие членораздельной речью, исполь-зующие орудия, а главное – существа социальные».
У человека, представляющего себе общую схему эволюционного раз-вития животного мира по Дарвину, фраза по началу не вызывает удивления. Да, появление гигантопитеков и мегантропов вполне укладывается в нор-мальный процесс эволюции животного мира, с которым всех нас знакомили еще в школе. Особи со случайно возникшим стойким изменением наследст-венных структур организма (с мутациями), позволяющими лучше приспосо-биться к среде существования, выживают, а особи с мутациями, вредными, нужными им «как рыбке зонтик», вымирают. Так и появляются в природе новые виды животных.
А вот то, что гоминоиды появились в результате мутации, звучит фальшиво. Невозможно согласиться с тем, что гоминоиды такие же мутанты человекообразных обезьян, как гигантопитеки и мегантропы. Ведь гоминои-ды это нечто из ряда вон.
Карл Линей, классифицируя в середине 18 века все живое в природе, включил человека вместе с обезьянами в отряд приматов. Но никакого се-мейства гоминоидов в нем не выделил. Потому, что никаких живых гоминоид не было, а об ископаемых останках предков человека тогда никто и понятия не имел. Семейство гоминид в отряде приматов ученые уже после Линнея «слепили» из современного человека Homo sapiens (человека разумного, так нас назвал Линей), и человека ископаемого – Homo primigenius. Оснований считать последних предками современного человека ученые имеют вполне достаточно.
Но «человек ископаемый» это не один, а череда сменявших друг друга звероподобных предков Homo sapiens. С такой интересной особенностью. Археологи находят окаменевшие останки гоминид на многих материках и в разных по возрасту геологических слоях. Самые древние из гоминид, австра-лопитеки, оказались и самыми примитивными. Но чем в менее древних слоях (чем ближе к нашему времени) найдены останки, тем более их строение при-ближено к современному человеку. Что свидетельствует о продолжавшемся миллионы лет процессе совершенствования гоминоид, процессе замещения менее совершенных более развитыми гоминоидами. Австралопитеки, пите-кантропы, неандертальцы и пр. не жили одновременно. И не живут сейчас. Это притом, что животные, породившие жизнеспособных мутантов, не обя-зательно исчезают сами. Например, человекообразные обезьяны, дав начало гигантопитекам и мегантропам, сами не исчезли (а гигантские обезьяны ис-чезли)
Но самое главное отличие гоминид от живших и живущих животных заключается в том, что объем мозга у сменявших друг друга гоминид не-уклонно возрастал!
Ни до появления гоминид, ни после, ни сейчас, ни у кого из животных мозг не рос и не растет, с каким мозгом вид возник когда-то, с таким и оста-ется. Даже у древних родственников гоминид по отряду приматов – у семей-ства антропоморфных, человекообразных обезьян, мозг не растет, а все их виды живут и сегодня (естественно, кроме видов, вымерших по разным при-чинам, таких, как гигантопитеки и мегантропы).
Ясно, что гоминиды не мутанты. Но тогда как же возникли «гоминиды, владеющие членораздельной речью»? И что заставляло расти мозг гоминид, что «накачивало» его массу? И в чем состоит, чем определяется движущая сила процесса, который из века в век, тысячами тысячелетий неуклонно пре-образовывал звероподобного австралопитека во все более совершенное по-добие современного человека?
Дарвин предположил, что в основе этого процесса, называемого антро-погенезом, лежит половой отбор. Но так как, опираясь на половой отбор нельзя объяснить ни рост мозга, ни возникновения членораздельной речи, ни многих других изменений, происходивших с гоминидами, то он сам посчитал свою теорию лишь приближением к истине, одной из возможных гипотез.
Маркс (или Энгельс, не знаю, кто именно) утверждал, что труд, и толь-ко труд, создал из обезьяны человека. Эта трудовая теория антропогенеза не более убедительна, чем предположение Дарвина. Роль труда в процессе ан-тропогенеза отрицать не станем. Но труд это сумма физических усилий для достижения задуманного результата. Мысль должна предшествовать труду. А труд ради самого труда это просто сжигание излишней энергии, волейбол на горячем пляжном песочке, беготня ребятишек на школьной переменке. Маркс или Энгельс должны были бы прежде объяснить, как у обезьяны мысль объявилась. Ни о каком подобном объяснении нам, студентам не го-ворили, и читать мне не довелось.
Зададимся, однако, вопросом – зачем, для чего обезьяна берет в лапу палку. Подчеркиваю, в лапу, а не в руку. Рук у обезьян нет. И не одна сотня тысячелетий минет, пока лапа не станет рукой, нашей рукой. Лапы хорошо хватают сук, ветви, могут и палку схватить. Манипулировать же палкой ей не удобно, «не с руки», «не с лапы». Но, несмотря на неудобство, превозмогая боль, некоторые из приматов раз за разом, день за днем, из поколения в по-коление, из тысячелетия в тысячелетие хватают в лапы палки и камни! Зачем? Уж очень хотелось трудиться? А вот все другие родственники по отряду приматов не стали брать в лапы ни палки, ни камни. Не захотели в люди вы-ходить?
И еще один, важнейший, аргумент против трудовой теории антропоге-неза. Археологи не обнаружили орудий труда, бесспорно сделанных гомини-дами за все время их развития от австралопитеков до неандертальцев. Пора-зительно! За 2,5 миллиона лет мозг гоминид вырос в 3 раза (!), а орудий труда они не делают. Даже если гальку и камни, оббитые по-разному, признать сделанными орудиями труда, то более уместно не утверждение – мол, мозг начал развиваться и расти вслед за трудовой деятельностью. Уместнее пора-зиться тому, что при трехкратном росте объема мозга не обнаруживается сколь либо значимого стремления к совершенствованию орудий труда, к ак-тивизации трудовой деятельности. Практически полный застой в «каменной индустрии» гоминид на протяжении всех 2 500 000 лет пока мозг развивался и рос. Лишь за 80-40 тысяч лет до нас в культуре Мустье у развитого неан-дертальца, объем черепа, которых почти равен объему черепа современных людей, появляются каменные орудия труда бесспорно сделанные ими. Так что всерьез принимать тезис - труд сделал из обезьяны человека, не стоит.
Известны и другие теории антропогенеза, но разбирать их не станем. Ведь эссе не диссертация, в которой соискатель ученой степени должен про-демонстрировать подробное знание предмета. Скажем только, что такой тео-рии антропогенеза, с которой было бы согласно все ученое сообщество, сего-дня нет. Поэтому с легкой душой – одной теорией больше, одной меньше, не велика беда – дерзаю предложить свой взгляд на историю гоминоид, и на то, почему их мозг на протяжении миллионов лет непрерывно рос.
Обосновывать свой взгляд буду, ориентируясь на ту методологию, ко-торую использовал Эфроимсон. Весьма схожую использовал американский этнограф Морган (поскольку о ней можно судить по книге Энгельса «Проис-хождение семьи, частной собственности и государства», читать труды самого Моргана не довелось). Так вот, если правильно понял методологию Моргана-Эфроимсона, и не искажаю ее до безобразия, ответ может быть таким.
Человекообразные обезьяны, имевшие развитую систему инстинктов и соответствующих размеров мозг (самый большой среди животных), вынуж-дены были из-за глобального или локального катаклизма спуститься «с безо-пасных деревьев на кишевшую могучими хищниками землю». И оказались в среде с новыми, непривычными условиями существования, где столкнулись с множеством новых раздражителей, на которые у них не было адекватных ин-стинктивных реакций – другие хищники, другая пища, другой ночлег и т. п. На все новые раздражители необходимо было наработать автоматические ре-акции. Мы знаем, как физиолог Павлов делал это в своей лаборатории, но в живой природе раздражитель это не щадящей силы электрический удар на неправильную реакцию. В живой природе неверная или запоздалая реакция – смерть особи и скорая смерть вида, если численность его не столь велика, как, скажем, численность антилоп.
И если он, этот вид человекообразных обезьян, совершено несравнимый по численности с антилопами, выжил, а мы знаем - он выжил, то нам не остается другого предположения, кроме следующего. Выжил не столько по-тому, что в самое кратчайшее время наработал кучу новых инстинктов, сколько из-за того, что уже имевшегося мозга достало для таких «творческих актов», таких действий, выходящих за рамки инстинктивных реакций, кото-рые, повышали выживаемость и сокращали потери стаи. 
Под творческим актом понимаются действия вроде тех, к которым изо-бретательные исследователи понуждают обезьян, предлагая им лакомства в длинной трубке. Некоторые справлялись с задачей, выталкивая лакомство длинной тонкой палочкой, предусмотрительно подброшенной учеными. Это действие никак не вписывается в круг инстинктивных реакций обезьян. Здесь мозг должен был выдать незапрограммированное решение, должен догадать-ся. А догадка это уже творческий акт. И коль даже подопытные обезьяны, дожившие до наших дней в доисторическом виде с той самой поры, когда ка-тастрофа обрекла их сородичей на выживание в несравненно более жестких условиях, способны на творческие акты, то и способность гоминид к догад-кам, к умственным усилиям, к творчеству не должна ставиться под сомнение. Так что ничего экзотического в нашем предположении нет.
Тем более что побудительный стимул к творчеству был у первых гоми-нид куда более серьезный, чем лакомство в трубочке. Инстинкт сохранения жизни, страх смерти, «работали» на полную мощность день и ночь, без пере-рыва на обед, без выходных и отпусков. В этой битве за выживание только мозг мог помочь. Мозг должен был догадаться, опасен этот зверь и тот, как защититься от опасных, как добыть на пропитание зверей мелких, где и как устроить ночлег и пр., и пр. Каждый день и каждая ночь приносят новые за-дачи и мозг должен догадаться, как следует действовать сейчас, в данный момент.
Творческий, мыслительный процесс становиться необходимейшим условием выживания вида.

Выживаемость зависела и от быстроты принятия решения. Путь к этому – запоминать повадки каждого хищника, то, как спасается добыча от него самого и множество другой самой разнообразной информации. Тогда можно действовать по прецеденту, а значит быстрее, и шансы выжить выше. С каждым днем мозг все больше и больше становился не столько хранилищем инстинктов и рефлексов, сколько инструментом творчества. Непрекра-щающаяся необходимость изо дня в день совершать творческие акты, запо-минать все большие объемы информации усложняют структуру и накачивают массу мозга.
Повышает шансы на выживание и умение орудовать палкой и камнем. Да, палку и камень брать в лапу неудобно и даже больно. Но догадались – палка и камень усиливают их и в борьбе с хищником, и в добыче зверя на пропитание. И чем сильнее ухватишь палку и камень - тем сильнее ударишь, тем дальше бросишь, тем лучше результат. Вот так мысль понуждала гоми-нид «корежить» свои лапы, приспосабливать их к владению орудиями защи-ты и нападения.
А приспособительные реакции, обеспечивающие виду выживание, за-крепляются в его геноме как врожденный инстинкт. Вот так и возникли
врожденный инстинкт творчества
и память
Далее, для краткости и чтоб отличить от одноименного понятия, будем вместо «врожденный инстинкт творчества» писать Творчество, с заглавной буквы.
С появлением Творчества начинается неуклонный, из века в век, из эры в эру рост объема и качества мозга у длинной череды потомков тех обезьян, которых катастрофа выгнала в новую среду обитания. Творчество – вот та сила, которая двигала антропогенезом.
Должен сказать, что «встревать» в ученые споры о происхождении че-ловека вовсе не имел намерения, когда начинал писать это эссе. И не имел намерения осчастливить человечество новой теорией антропогенеза. Но в размышлениях над статьей Эфроимсона «споткнулся» о мысль – Эфроимсон с позиций науки убедительно объяснил, почему Homo sapiens гуманен, но почему-то не стал объяснять, почему он sapiens. Вникая же в тему разумности человека, не мог миновать трудов по истории первобытного общества, по ар-хеологии, палеоантропологии. Прошу прощения у научного сообщества за бесцеремонное вторжение автодидакта в их область знания. Но, право не ви-новен в том, что разумность и гуманность оказались столь тесно увязанными друг с другом в процессе очеловечивания обезьяны.
Надеюсь, научное сообщество не отвергнет с порога изложенный здесь взгляд на антропогенез только потому, что это взгляд автодидакта. В конце концов, подход к проблеме возникновения врожденного инстинкта творчест-ва практически не отличается от подхода Эфроимсона к проблеме возникно-вения врожденного инстинкта альтруизма. Ну, а то, что разумность есть вро-жденный инстинкт, конечно, кажется вздором, который только и может нести автодидакт. Это по началу. А если присмотреться, то ведь Творчество объясняет все – и рост мозга, и преобразование лап в руки, и даже появление членораздельной речи. Ведь только с появлением мысли появилась потреб-ность передачи ее другим членам стаи, а у других членов стаи - возможность мысль понять. Для этого следовало лишь напрягать изо дня в день свой уже имевшийся голосовой аппарат. А без мысли речь не возможна, это бормота-нье.
Дерзаю даже утверждать, что мозг растет и у современного человека. И даже более интенсивно, чем у гоминид, – из-за необходимости «переварива-ния» огромного потока информации и более интенсивного мышления. Кста-ти, это можно проверить измерением объема черепа у родителей, их взрослых детей и внуков-правнуков. Естественно, если существующие инструменты, скажем компьютерный томограф, могут такие измерения провести без вреда для здоровья человека и с необходимой точностью. А темп роста черепа гоминид в среднем за 2 500 000 лет составил всего-то порядка 0,01 куб см. (кубик со стороной чуть больше 2 мм.) за одно поколение, 25 лет.
Впрочем, не следует исключать и другого, дополнительного к росту черепа процесса. Современный человек вынужден перерабатывать и запоми-нать огромные, сравнительно с предыдущими веками, объемы информации. Пропорционально должна была бы расти и масса мозга. Но рост массы бло-кирует черепная коробка, она хоть и растет, но уж очень медленно. Возмож-но, это обстоятельство провоцирует какие-то мутации в структуре мозга, возможно, мозг начинает перестраивать свою структуру (и тут перестройка!). Может быть феномен Вольфа Мессинга, детей «индиго» и др. лишь очень яркие проявление этих мутаций, которые наука еще не в состоянии распозна-вать и как-то на них реагировать. 
И еще один довод в пользу наличия у человека врожденного инстинкта творчества. Это - поразительное упорство, с которым люди отстаивают ре-зультаты своего творчества и неограниченная власть творения над своим творцом. Даже смертный приговор оказался для Сократа не достаточным ос-нованием для отречения от мира понятий и моральных принципов, которые создал и которым следовал. Он даже отклонил возможность спастись бегст-вом – уж лучше цикута, чем поставить под сомнение все созданное своим ра-зумом. Он выпил свою чашу до дна. И Джордано Бруно не отрекся от идеи бесконечности космоса и множественности миров в нем. Он взошел на костер инквизиции.
Потенциал Творчества у каждого свой, и не каждый талантлив как Со-крат. И не всегда трудности и гонения доходят до крайностей, до смертного приговора. Но даже среди сотни другой творцов, которыми гордится все че-ловечество, и среди множества других, славных лишь в своем отечестве, мало тех, кто дожил до признания своего творчества современниками и был вознагражден ими. Многие закончили свой путь непризнанными, часто в нищете. 
Но несмотря ни на что, миллионы творцов неумолимо, шаг за шагом продвигают человечество по пути прогресса. И хоть каждый надеется на при-знание своих заслуг, на самом же деле их ждет равнодушие и полное забвение их имен, их творчества. Все знают Альфреда Нобиля, его динамит и премии. Но кто знает имя того врача, или фармацевта, который догадался нитро-глицерином снимать приступы стенокардии? Вот и я не знаю, хотя ежедневно спасаю свою жизнь, как и миллионы других сердечников, таблеткой нит-роглицерина.
Исследуя феномен творчества с этих психологических позиций, нельзя не прийти к мысли, что творчество обусловлено повелением подсознатель-ным, которому трудно, а некоторым людям просто невозможно противиться. Но убедительных исследований на этот счет, вероятно, не было, раз уж про-фессор Эфроимсон не только не упоминает ничего подобного, но даже при-держивается в некотором смысле противоположного мнения. Он пишет: «Одной из особенностей человека и человечества является любопытство и жажда знаний, обрекавшая немалое число особенно одержимых этой жаждой людей на жертвы и лишения. Эту жажду можно счесть противоестественной, тем более что овладение знаниями часто не помогало, а скорее мешало их владельцам выжить и тем более оставить побольше потомства. Тем, кто имел мужество идти дальше общепризнанного или смело думал о недозволенном, гибли во все века. «…» Индивидуальный отбор, вероятно, во все века дейст-вовал против чрезмерно любознательных, против стремившихся к позна-нию».
Этот пассаж отразил (вероятно, неосознанно) горечь его личной судьбы, но согласиться с ним не могу. Любопытство это досужий, в свободное время, праздный интерес к чему-либо. Любопытство может подвигнуть на посещение музея, поездки по городам. Но чтоб на жертвы и лишения, на ни-щету, на распятие, на костер инквизиции? Нет, немыслимо! Или тогда это некое неодолимое, действующее наперекор сознанию повелительное чувство, инстинкт то есть? Но как мог возникнуть врожденный инстинкт, если «инди-видуальный отбор действовал против чрезмерно любопытных»? Или это приобретенный, воспитанный кем-то инстинкт? Но зачем некто воспитывал у некоторых (кто эти избранные?) неодолимую любознательность? Нет, совсем не убеждает этот пассаж Эфроимсона.
Побудительный стимул к творчеству не столько «любопытство и жажда знаний», сколько требующие решения проблемы бытия человека, как сиюминутные, так и перспективные. Как только обезьяна стала решать про-блемы своего выживания, стала творить свою жизнь, она встала на путь сво-его очеловечивания. Человек не может не творить, не мыслить. Это его есте-ственное состояние. И никто не может заставить человека не мыслить. 
Все люди творцы, нетворческих людей нет.
Только у каждого свой потенциал Творчества, свое образование и свои условия для творчества.
В заключение главы считаю необходимым сделать такое замечание.
Творчество возникло в результате случайного стечения обстоятельств, а не вызвано естественным ходом развития живого на Земле. Невозможно предположить стопроцентную синхронность такого развития двух разных стихий, когда в процессе геологического развития Земли возникает некий ло-кальный катаклизм именно тогда и там, где и когда, в результате развития биосферы стаи человекообразных обезьян «созреют» для наработки Творче-ства. Да еще и мощность катаклизма будет щадящей, такой чтоб только вы-гнать обезьян из привычной среды обитания, сохранив им жизнь и способ-ность к развитию. Будь катаклизм мощнее или обезьяны еще не созрели, он бы просто уничтожил их.
Даже если допустить, что подходящие условия случались не раз, воз-никли гоминиды лишь однажды, других случаев их появления не было. Ра-зумно при этом предположить, что «стартовали в гоминиды» не один, а не-сколько видов семейства антропоморфных и каждый вид развивался в своем ареале. Но не всем удалось благополучно преодолеть все трудности очелове-чивания. Одни лишь граветьянцы продвинулись на этом пути дальше других. Они, в отличие от неандертальцев, сумели выжить на свободных ото льда участках юга оледенелой в целом Европы. Они-то, возможно, и вправе пре-тендовать на роль наших предков.
Сегодня на Земле нет живых гоминид или людей, скажем, с двойным к среднему объемом черепа. У всех людей без различия рас объем черепа сов-падает и значит, есть только один корень у родословного дерева человечества. Ну и поскольку в случае нет смысла (по определению), постольку вопрос «Зачем родился?» обсуждать бессмысленно. Бессмысленно обсуждать и во-прос «Зачем на Земле люди?».
А вот вопрос «Как жить?» бессмысленным назвать никак нельзя. Уж если, пусть и случайно, человек разумный на планете объявился, то и жизнь свою разумно устроить должен. Увы, пока даже в понимании того, что есть разумное устройство жизни, нет единства ни в ученом мире, ни в политике, ни в народах. Сплошная какофония мнений с неисчислимыми попытками «разобраться» с контрагентами. В разборках - в революциях, путчах, терро-ристических акциях, войнах разного калибра - погибли сотни миллионов че-ловек, и гибнуть продолжают.
Автор, не столько из сочувствия к людям, сколько из дурацкого жела-ния все разложить по полочкам, чтоб ясность была, предпринял попытку по-кончить с какофонией, привнести в мир гармонию. Отчетливо сознавая при этом, что и это никому не нужно, а если кто-то (не дай-то бог) воспримет нижеизложенные рекомендации всерьез и вздумает претворять их в жизнь, то пусть знает - какофония лишь усилится. Правда, поскольку человечество стремительно катится к единому демократическому миру без границ, к об-щечеловечеству, которому непременно понадобится одна на всех этическая система, постольку мои рекомендации могут и пригодиться. Как черновик, разумеется. Они изложены в третьем эссе. А пока о формуле, в соответствии с которой индивид свою жизнь выстраивать должен был бы.

1.3. Формула

Удивительно чеканной и красивой формулой ответил на вопрос «Как жить?» один из мыслителей древности. Не помню уж его имени, но ответ за-помнился –
Познай себя и живи в согласии с собой.
В ней и признание природной сущности человека, и признание его ин-дивидуальности, и уверенность (без тени сомнения!) в его способности и по-знать себя, и самому выстроить свою жизнь. Но, к сожалению, это еще не формула, а только форма, которую следует наполнить конкретным содержа-нием. Что именно следует познать в себе? Из чего, собственно, из каких ком-понент состоит то, что определяет меня, мое «Я»? Об этом мыслитель умол-чал (или я не запомнил).
Невообразимое множество прямых наставлений как следует человеку жить, дают религии. Но ни одного, сколько их знаю, принять не могу. Ибо все замешаны на мистике и разумному объяснению не доступны. Да никому и не нужно мое понимание религии. Нужна слепая вера в их догматы, в ис-тинность откровений отцов-основателей, и, конечно же, мое согласие мате-риально поддержать церковь, секту и беспрекословно исполнять все их пред-писания.
С души воротит, как представлю себе, что все их догматы, ритуалы, символику, обычаи, мировоззрение должен буду затолкать в себя, свое соз-нание. Что должен буду раствориться в единоверцах, отчленить себя от всех прочих, возможно из солидарности с единоверцами стать должен буду врагом кому-либо, либо другие посчитают меня таковым. Жуть, трясина болотная под густым туманом высокопарных словоизлияний!
Нет уж, без меня! Мне нужны ответы, основанные на научном знании о природной сущности человека.
Желая скорректировать свое представление о природной сущности че-ловека с современным взглядом на этот предмет, «нырнул» в Google. И чуть не захлебнулся в безбрежном море самых разных мнений самых разных лю-дей, которые дерзали дать ответ, – от Гиппократа до Маркса и самых совре-менных философов. Тексты последних напомнили мне диспут ученых мужей, выяснявших истину лишь одними жестами, без слов. Свидетелем такого диспута был незабвенный Гаргантюа. Помнится, один его компаньон принял участие в одном из диспутов и заставил своего противника из числа местных умников признать свое полное поражение после ряда изображенных им фигур и пассов с использованием гульфика. У современных философов роль жестов исполняют термины. Непосвященным в тонкости их терминологии уж лучше бы посмотреть на их пассы гульфиками. Слава бессмертному Рабле! 
Зато нашел мнение академика Амосова Н. М. о том, что человек разум-ный это стадное животное, наделенное и разумом и инстинктами. Это не экс-промт, а хорошо продуманное мнение специалиста, который последние годы жизни потратил на создание компьютерной модели человека. Очень обрадо-вался такому единомышленнику. Так что, был прав, когда в одном из преды-дущих эссе написал следующее:
О природе человека. Каждый вид животного, не исключая человека ра-зумного, имеет сформированные эволюционным процессом только им при-сущие анатомию, физиологию и сумму врожденных инстинктов, которые способствуют выживанию и особи, и вида в целом. Анатомия и физиология на этику не влияют никак, а потому здесь под природой человека будем по-нимать только сумму его врожденных инстинктов, врожденных, а не нара-ботанных.
Именно они составляют природную основу личности. Врожденные ин-стинкты и есть суть тех свойств, которыми природа строго индивидуально одаривает каждого при зачатии. А те свойства, которые семья, среда обита-ния, общество в целом «вдалбливают» в индивида с начала его жизненного пути, - язык, религию, обычаи и пр. и называемые «условными инстинкта-ми», индивид при желании может изменить.
Итак, формулу древнего мыслителя заменяем следующей:

познай свои врожденные инстинкты 
и живи в согласии с ними

Но вот беда. Эта формула, дающая простой ответ на вопрос «Как жить?» (в дальнейшем, когда речь зайдет именно об этой формуле, буду пи-сать Формула, с заглавной буквы) многими, а то и большинством читателей, может быть воспринята как оскорбление. Человек уже давно, (не меньше 50 000 лет, с той поры, как стал хоронить своих соплеменников), отделил себя от животного мира, от природы в целом. Но кто он сам, откуда взялся, кто его предки, как устроен мир, почему происходит то, что происходит в природе и с ним самим, этого он не знал. А потому и предположил, что есть незримые, но всевидящие и сверхмогучие сущности (боги), которые все создали и всем управляют по своему разумению.
В том далеком прошлом у каждого народа были свои «управляющие», наделенные, как правило, антропоморфными чертами. И было логично пред-положить, что они, люди, созданы своими управляющими по их образу и по-добию. Такой обратный кульбит представлений создал у людей твердое мне-ние об их особом, «божественном» происхождении, их особом отличии от животных. Оттого всякое «низведение» человека до животного, воспринима-ется в штыки. Вот и утверждение, что человек действует не только по веле-нию разума, но и так, как его понуждают действовать врожденные инстинк-ты, скорее всего, будет воспринято как оскорбление.
А зря. На самом же деле, жить в согласии со своими врожденными ин-стинктами вовсе не означает, что счастлив лишь тот, кто ест, пьет, избегает опасности и совокупляется. Совсем не так. Ведь кроме общих всем животным и человеку инстинктов полового влечения, продолжения рода, сохранения жизни и др., есть у него еще и Творчество, и Альтруизм, присущие только человеку. И это меняет дело в принципе.
Если реакции на раздражители врожденных инстинктов данного инди-вида положительны, то это значит, что данный индивид свободно реализует свой творческий потенциал в свободном и справедливом обществе, да к тому же сыт, одет, обут, есть крыша над головой. Рядом любимый человек, с кото-рым проживут жизнь в любви и заботе друг о друге, родителях, детях, они добры, отзывчивы и готовы на жертвы во благо ближнего. 
Вот такой жизнью живет человек, который постоянно пребывает в пол-ном согласии со своими врожденными инстинктами. И кто посмеет утвер-ждать, что такая жизнь есть жизнь животного? Нет, это жизнь счастливого человека, достойная всяческого уважения. И она полностью соответствует его биологической природе.
Вторую же часть формулы древнего мыслителя можно трактовать, как призыв не насиловать себя, не пытаться переделать себя под чьи-то требова-ния, под обстоятельства, под чье-то подобие. Ты должен согласиться с тем, что таков, каков ты есть, и что лучше всего делать то, к чему понуждает тебя твоя природная индивидуальность.
Поразительная рекомендация! Неужели древние знали то, на что людям открыли глаза Зигмунд Фрейд в начале, а Ганс Селье в середине истекшего 20 века? Фрейд доказал, что у человека кроме разума есть еще и «подсознание», и что попытка «увильнуть» от поведения, которое подсознание ему диктует, чревата серьезным риском тяжелого расстройства психики, распадом личности. Это был прорыв в представлении человека о самом себе. Правда, прорыв по весьма узкому фронту, лишь в область половых влечений, либидо. Никто не спорит, очень важная область в жизни человека. Но сводить все многообразие подсознательного исключительно к направленности либидо? Нет. Меня эта узость исходного посыла всегда отвращала от психоанализа по Фрейду. Возможно, он и полезен для суждения о личности индивида, но здорово обедняет эту личность, будто нет у человека за душой ничего кроме секса.
Со временем, когда понял природу этой узости, пожалел, что ограни-чился лишь самым общим знакомством с трудами Фрейда. А ведь все просто. Во времена Фрейда зашоренность на «божественной» природе человека была такой, что мало кто допускал сколь либо серьезное сопоставления человека с животным. Даже после Дарвина. (Вероятно, по причине отсутствия убеди-тельной теории антропогенеза.) А потому ни Фрейд, ни кто другой, не искали причин психического дискомфорта своих пациентов в подавлении (в вытес-нении) иных областей подсознательного, кроме либидо. Подозреваю, что и сегодня вряд ли кого из психоаналитиков интересует потенциал Альтруизма, или другого какого врожденного инстинкта на предмет анализа – а не подав-лен ли он у этого пациента?
Но несравнимо масштабней оказался прорыв, совершенный Гансом Селье в нашем представлении о том, что же это за машина такая – человек. 
Суть его в следующем. В процессе эволюции наряду с механизмами поддержания гомеостаза (поддержания постоянства параметров внутренней среды организма), присущего в той или иной мере всем животным, не ис-ключая человека, сформировался и механизм выхода из гомеостаза. Меха-низм этот помимо воли животного резко учащает сердцебиение, напрягает мышцы, углубляет дыхание и пр., и только для того, чтоб мгновенно изгото-вить животное к бегству от хищника, к погоне за добычей, к схватке с сопер-ником за самку и даже к половому акту. Это повышало шансы выжить как отдельного животного, так и вида в целом. В геноме человека этот механизм закрепился как стандартная (медики говорят «неспецифическая») реакция на повышенное к организму требование.
Селье доказал, что организм человека на любое предъявленное ему требование дает стандартный, неспецифический, ответ. Стресс – назвал он этот ответ. И вот как он сам пишет о стрессе (цитирую по монографии Ю. М. Щербатых «Экзаменационный стресс»).
«Бизнесмен, испытывающий постоянное давление ос стороны клиентов и служащих, диспетчер аэропорта, который знает, что минутное ослабление внимания – это сотни погибших; спортсмен, безумно жаждущий победы; муж, беспомощно наблюдающий, как его жена медленно и мучительно уми-рает от рака, - все они испытывают стресс. Их проблемы совершенно различ-ны, но медицинские исследования показали, что организм реагирует стерео-типно, одинаковыми биохимическими изменениями, назначение которых – справиться с возросшими требованиями к человеческой машине. Факторы, вызывающие стресс, стрессоры, различны, но они пускают в ход одинаковую, в сущности, биологическую реакцию стресса. (…) Нелегко представить себе, что холод, жара, лекарства, гормоны, печаль и радость вызывают одинаковые биохимические сдвиги в организме. Однако дело обстоит именно так».
Но всегда ли стрессовая реакция способна справиться с повышенными требованиями к организму? Это зависит, как установил Селье, от интенсив-ности требований, от способности организма адаптироваться к ним, от доста-точности защитных сил организма. И ели защитных сил недостаточно, тогда наступает истощение адаптационных резервов, а это уже прямой путь к бо-лезням, и психическим и соматическим. 
А теперь представим себе, что некий читатель внял призыву автора и сказал себе – «Все, с понедельника живу по Формуле!». Да. Сказать-то он скажет, а позволит ли ему социум так жить, как Формула предлагает?


























Эссе 2

Социум и инстинкты человека


Миллионы лет наращивали и крепили наши предки потенциалы Твор-чества и Альтруизма, набирались ума, знаний, умений. Но лишь за 5-10 тысяч лет до нас преодолели гоминиды порог выживания. И стали наращивать свою численность так интенсивно, что их небольшие, совсем крошечные стада за время ничтожно малое в сравнении со временем их восхождения к человеку, превратились в народы, создали государства. А жизнь в государствах, протекает не по законам природы, а по законам социума, им самим же и созданным.
И как же живется человеку в социумах, только-только созданных им, с его врожденными инстинктами, наработанными живой природой за миллио-ны лет восхождения к человеку? Социумы добры или жестоки к их Альтру-изму и Творчеству? Инстинкты ведь «вбиты» в геном, и вбиты на всю жизнь! Их не «подстроить» под требования момента, не вытряхнуть, не вытравить, не уговорить – потише вы там, не возникайте, когда не просят. Возникнут, всенепременно возникнут. И что тогда?
Перед тем, как начнем разбираться, два замечания. Первое. Под социу-мом будем понимать государство со своим социальным укладом, своим спо-собом управления делами общества, законами. 
Второе замечание сделал еще незабвенный Козьма Прутков – нельзя объять необъятное. Посему и мы не станем разбираться с тем, как живется людям в деспотиях (плохо живется), а сосредоточимся только на социуме развитого демократического государства с рыночной экономикой. Именно этот социум день за днем мостит человечеству путь в будущее.

2.1. Социум и Творчество

Что же есть в демократиях такого, чего нет в деспотиях, что делает их столь успешными обществами? Если одним словом, то – свобода. Свобода личности и свободная экономика. Свободы и права каждого в демократиче-ских государствах закреплены и защищаются законами. Для нашего анализа главнейшие свободы и права суть следующие:
- свобода творчества,
- право собственности на средства производства продуктов творчества, 
- право собственности на продукты своего творчества,
- свободное распоряжение своей собственностью.
Здесь «творчество» это умственное восприятие и переработка внешней информации (когнитивная деятельность, как выражаются специалисты), ко-нечным результатом которой, должна стать решенная проблема или ситуация, теория некоего процесса, изобретение чего-то, создание бизнеса, рукопись книги, песня и пр. А еще – принято решение и совершен поступок. В этом смысле не только художник, литератор, ученый, композитор являются творцами. Крестьянин, решивший на каких участках, что и когда будет сеять – творец. Повар, создавший рецепт блюда совершенного вкуса, или открыв-ший собственное заведение,– творец. Владелец завода, решающий задачу ас-сортимента продукции, выбора поставщиков сырья, модернизации производ-ства и пр. – творец. Результат творчества человека невозможно прямо вывести из начальных условий ему предложенных, результат всегда индивидуален и несет на себе отпечаток личности творца. Это компьютер выдаст точно такой же результат как тысяча других, если все решают задачу по одному алго-ритму и с одинаковыми исходными данными. А у тысячи художников, пи-шущих один натюрморт с одной точки и при том же освещении, не будет ни одного одинакового.
Кстати, такого словосочетания как «бизнес творчество» не встречал. Вероятно, не считает ученый люд деятельность бизнесмена творческой. По-тому, возможно, что устоялся взгляд на бизнесмена, как на бессердечного выжимателя соков из несчастного трудяги, как на жадину и бесчестного охотника за длинной деньгой. Что резко контрастирует с образом уединив-шегося в тиши интеллигента, творящего нечто бессмертное. Да и как назвать погоню за деньгой творчеством? И все же, бизнес творчество есть одно из самых распространенных, и, пожалуй, самым важным и трудным из всех его видов.
Ну а Творчество (с заглавной буквы) это врожденный инстинкт, пону-ждающий индивида к творчеству в смысле, описанном выше. Признаю, на-звание врожденного инстинкта творчества выбрано неудачно, можно бы «вит» или «вринт», еще как-то, но ничего достойного в голову не взбрело.
Вернемся, однако, в демократический социум. Его еще можно назвать конкурентным. Ибо представляет собой сообщество конкурентов, произво-дящих товары и услуги, в том числе финансовые, партий, религий. Объеди-няет же их всех – рынок. Там встречаются все, и там устанавливается цена каждого в долларах, евро, иенах и пр. Критерий оценки субъекта рынка – прибыль, извлекаемая каждым из своего творчества, из своего предприятия, бизнеса. Если прибыльность бизнеса рынок оценит выше или равному неко-торому пороговому, то владельцы «состоялись», они «в игре». Если ниже – не состоялись и выбывают в наемные работники тех, кто в игре остался.
При этом рынок, важно отметить, оценивает лишь творчество тех, кто создал конечный, продаваемый продукт. К примеру, творчество тех, кто на-ладил производство и продажу пенициллина, а не творчество исследователей, открывших лекарство. Для творчества ученых, художников, литераторов, изобретателей, назовем его первичным творчеством, рынка нет. Первичное творчество оценивает не рынок, а предприниматель. Предприниматель на свой страх и риск определяет перспективность некой инновации, какую при-быль можно извлечь из нее и степень риска вложенные в инновацию деньги потерять. Есть фирмы, специализирующиеся на поиске и внедрении иннова-ций, создающие квазирынок инноваций.
Естественно, предприниматель предпочтет ту инновацию, которая име-ет высокую степень готовности к производству и обещает высокую прибыль. Невозможно предположить, что бы кто-то дал кредит Эйнштейну, нуждайся он в нем для решения проблемы – с конечной или с бесконечно большой ско-ростью, как предполагал Ньютон, пробегает сила тяготения между небесными телами? Даже после того, как Эйнштейн разобрался в проблеме и обозначил возможность ядерной энергетики, бизнес не вложил в разработку идеи ни цента. Только после создания на средства налогоплательщиков атомной бом-бы в США, когда были преодолены все технические трудности, и когда прак-тическая возможность ядерной энергетики больше не вызывала сомнений, деньги бизнеса в ядерную индустрию потекли рекой.
Но не каждому для творчества достаточны лишь бумага, ручка, и чтоб «не мешали думать». Не все так образованны, не у всех такие мыслительные способности и такое бесстрашие мысли, как у Эйнштейна. Но Творчеством одарены все и каждый уникален. Во все прошедшие времена не было и ни-когда не повторится творческая одаренность и индивидуальность каждого! Раскрыть же свой творческий потенциал, «пробиться к себе» и реализовать свои творческие возможности без участливой, а главное, профессиональной поддержки могут лишь очень яркие индивидуальности. Да и то при благо-приятном стечении обстоятельств. Большинство же людей без профессио-нальной поддержки реализовать свой творческий потенциал не могут.
Парадоксальным образом, поддержкой своей питательной среды – пер-вичного творчества - конкурентный социум себя не очень-то утруждает. Ко-нечно, всеобщее среднее образование, кредиты студентам, содержание Ака-демий наук, библиотек, музеев и т. п., поддерживают первичное творчество. Но уж очень слабо. Особенно плохо обстоят дела со школьным образованием. Оно похоже на конвейерную ленту, монотонно проносящую стандартные наборы знаний мимо плотно, очень плотно сгрудившихся детей. Кто сколько ухватил, тем и сыт на всю оставшуюся жизнь. Это хуже, чем раздача кормов на современных скотных дворах. Там буренок кормят по индивидуальным программам в зависимости от привеса. К тому же, вся эта поддержка похожа на кое-как приляпанный сбоку бантик, который немедленно отскакивает, ко-гда социум напрягается более чем обычно.
Отстраненность от людей, создающих продукты первичного творчества, не стоит считать чьим-то злым умыслом. Думаю, она проистекает из этики протестантов, которые «вытолкнули» конкурентный социум частного предпринимательства из средневекового монархического деспотизма. В ней нет первичного или еще какого творчества. Есть лишь библейское «В поте лица будешь есть хлеб» и свое, протестантское, – только от тебя самого зави-сит, как много хлеба будет у тебя. Ели ты упорен в труде, бережлив, успешно ведешь свои дела, скромен в потребностях и развлечениях, то ты угоден Богу и хлеба у тебя будет вдоволь. Если не такой – преодолей себя и стань хозяи-ном, а не рабом своих влечений. Не смог – пеняй на себя. Ты сам отвечаешь за свою судьбу, и никто не обязан помогать тебе, когда дела пошатнутся или содержать, если оказался на мели. Потому-то капиталистический (он же кон-курентный, он же демократический) социум живет с лозунгом – каждому столько, сколько заработал. Каждый должен «есть хлеб свой в поте лица». 
Указанные выше права и свободы создают необходимые условия для создания своего творческого продукта (в том числе и бизнеса). Но продукт творчества станет источником существования для индивида лишь после того, как выдержит конкуренцию на рынке с другими подобными продуктами. А конкуренция высока необычайно, ведь каждый конкурирует со всеми, и «от-сев» тоже необычайно высок. «Отсеянному» не остается другого, как предла-гать свои руки и голову более удачливым субъектам рынка. Не всем и не все-гда это удается, но даже тот, кому удалось найти работу по найму, должен подавить, вытеснить свое Творчество и с полной отдачей (иначе выгонят) за-ниматься реализацией творчества успешного бизнесмена.
За подавление своего Творчества, за насилие над собой человек рас-плачивается стрессом, который тем глубже, чем более Творчеством одарен. Хорошо, если работа по найму близка его инстинктивным стремлениям и способна доставлять ему удовлетворение. Такое случается, и не так уж редко. Но в целом, устройство демократического социума не способствует реализа-ции творческого потенциала каждым его гражданином. И это несмотря на действительно существующую, а не лишь формально провозглашенную сво-боду творчества. Ну, а «что делать?» для гармонизации социума и Творчества, с этим будем разбираться в третьем эссе.

2.2. Социум и Альтруизм

Процесс наработки Альтруизма был процессом гармонизации гоминид с реальностью. В той реальности выжить можно было только вместе, всяче-ски поддерживая друг друга. И вдруг, буквально в одно мгновенье (разумеет-ся, в масштабе времени становления человека) реальность круто изменилась. Альтруизм, коллективизм стал человеку помехой. В условиях конкуренции вышеупомянутая максима протестантов - тот угоден Богу, кто успешно ведет свои дела, предполагает не столько усердие в делах, сколько соревнование, а точнее борьбу за выживание. Успешный выживает, неуспешный «выпадает в осадок» - в наемные работники, в нищету (если работы не нашел). 
Естественно, без предпочтения своих интересов интересам других (что называется эгоизмом) успешно выживать не получится. В конкурентном со-циуме от человека требуется свойство прямо противоположное альтруизму – эгоизм. Однако врожденного эгоизма у человека нет (следствие 2). Но может быть, упражняясь в эгоистических, своекорыстных поступках, можно себя переиначить, создать себе привычку, условный инстинкт? Походя совершать неблаговидные дела не испытывая стресса, угрызений совести? 
Индивид, в чьем геноме есть Альтруизм, эгоистом стать сможет. Но какой ценой? Ни усилием воли, ни тренировками, ни еще какими-то средст-вами «вытряхнуть» из генома ставшие неудобными гены невозможно. И пока они на месте намерение совершить злой, эгоистический поступок каждый раз будет вызывать альтруистическую реакцию сопротивления злу, предотвра-щения зла. Только подавив ее, а значит, послав в подсознание порцию стрес-са, намерение может стать поступком. Раз за разом стресс от эгоизма прирас-тает, но возрастать беспредельно не может – есть предел переносимости стресса. Еще на подходе к пределу стресс начинает «корежить» сому – язвы, ишемия, гипертония и прочие «прелести». «Тренировка в эгоизме» убивает человека хоть в малой мере одаренного Альтруизмом.
Так вот и получается, что все субъекты рынка, принуждаемые к сорев-нованию на выживание, действуют против своей натуры – они вынуждены подавлять в себе Альтруизм, чем загоняют себя в состояние постоянного стресса. За исключением тех, кто Альтруизмом обделен. Таким в конкурент-ной среде живется вполне комфортно.
Хуже всех, конечно, наиболее одаренным Альтруизмом. Невозмож-ность положительно отреагировать на раздражитель Альтруизма – отвратить зло, восстановить попранную справедливость, необходимость «прижимать» конкурентов должна доставлять им страдания более сильные, чем менее ода-ренным. Они должны быстрее достигать предела переносимости стресса, а инстинкт самосохранения должен побуждать к отстранению от источника боли - от социума. Вероятно по этой причине одни, инстинктивно избегая стресса, сторонятся бизнеса, предпочитая работать по найму. Другие уходят в свой внутренний мир, во всяческие иллюзии, в религию, в секты, в мистику. Третьи надеются улучшить существующий порядок вещей через полити-ческую деятельность. 
Думаю, в решении доктора Швейцера оставить успешно начатую науч-ную и музыкальную карьеру и посвятить свою жизнь обездоленным афри-канцам не последнюю роль сыграла его сверходаренность Альтруизмом. Ни-чем другим объяснить его поступок невозможно. Так же как и уход молодой девушки от вполне сносной жизни в обеспеченной семье, ставшей ей почти родной, в трущобы Калькутты (известна миру как Мать Тереза).
Интересно, что и доктор Швейцер и Мать Тереза не создали своих се-мей, не имели своих детей. Быть может, сверходаренность одним из врож-денных инстинктов сопровождается снижением потенциала каких-то других, скажем, инстинктов продолжения рода, материнского, отцовского.
И наоборот, чем одаренность Альтруизмом ниже, тем меньше готов-ность учитывать интересы других, тем ощутимей успехи в бизнесе. И стресс от подавленного Альтруизма успешного бизнесмена вряд ли достанет. Ведь у Альтруизма относительно малый «радиус действия». Он очерчивает доста-точно узкий круг «своих» - родных, близких, единомышленников. И чем меньше у человека Альтруизма, тем уже круг людей, интересы которых он готов принимать во внимание. 
Выходит, «тому живется весело, вольготно» в конкурентном социуме, у кого Альтруизма меньше. Не очень-то справедливое устройство общества.
Принуждение к противоестественному для человека эгоизму – безус-ловный порок конкурентного социума.
------
Как видим, демократический социум в «контрах» и с Творчеством, и с Альтруизмом. Возможность гармонизировать их, а также меры, которые это-му могут способствовать, - в третьем эссе. А пока разберемся с такими дис-гармониями, которые могут показаться надуманными, но в действительности весьма существенны в жизни человека и социума.

2.3. Врожденные и условные инстинкты человека

Есть у людей всех народов кроме врожденных инстинктов еще и такие, которые он сам, вернее, социум нарабатывает ему с самого рожденья. Они называются «условными инстинктами» и их достаточно много. Например, условный инстинкт национальной принадлежности. С самого раннего детства он обеспечивает человеку возможность общения на языке страны обитания, знание обычаев, нравов и пр. Но не только. При определенных условиях инстинкт национальной принадлежности может отяготить национальной не-терпимостью, шовинизмом. Или другой условный инстинкт – коварный ин-стинкт успеха. Приучая с детских лет к мысли о необходимости обязательно добиться успеха в жизни, он понуждает молодых, вступающих в жизнь людей выбирать себе поприще по критериям конъюнктуры на рынке труда. Человек выбирает то, что лучше оплачивается, престижнее, идет туда, где легче про-биться, где есть «рука». А надо бы по единственно важному критерию – одаренности, склонности к «своему» виду творчества. Прожить в социуме, любом, без условных инстинктов практически нельзя. Поэтому мы просто обязаны рассмотреть воздействие условных инстинктов на инстинкты врож-денные. Но остановимся лишь на одном, но самом главном, по нашему мне-нию, на условном инстинкте религиозности.

2.3.1. Врожденные инстинкты и условный инстинкт религиозности

Конечно, новорожденный не имеет ни малейшего представления о ми-ре, в котором оказался. Осознанное представление о мире и религии приходит много, много позже. Но родители не ждут, пока ребенок вырастет и осознает мир, чтоб спросить у него - хочешь быть православным, или католиком, иудеем, мусульманином? Родители просто укореняют новорожденного мла-денца в своей религии, совершая ритуальный обряд крещения, обрезания и пр. Они как бы «вручают» ее младенцу, приучают к ее обрядам, праздникам, обучают ритуалам. Так религия предков, укорененная в семье, в обществе, укореняется и в сознании ребенка. О том, что религиозность есть условный инстинкт, свидетельствует и тот факт, что различные религии имеют вполне устойчивые географические ареалы распространения. Что, конечно же, свя-зано с принудительной передачей религии по наследству. И должно случиться нечто необычное, чтоб человек оставил ее и стал исповедовать иную религию или стал атеистом. 
В ареале устоявшейся религии другая религия может получить широкое распространение лишь насильственным путем. Огнем и мечом христианство замещало язычество в Европе, Латинской Америке, Африке. Православие силой замещало язычество в Киевской Руси, а ислам – и в собственном ареале арабов - в Аравии, и в завоеванных арабами странах Ближнего Востока, и других регионах мира.
Условный инстинкт религиозности, или просто – религиозность, кладет отпечаток на все стороны жизни индивида. Но мы рассмотрим воздействие религиозности только на Творчество и Альтруизм.

А. Религиозность и Творчество.

При всем разнообразии религий, у всего их множества есть один общий знаменатель - каждый верующий любой религии снимает с себя ответствен-ность за свою жизнь и судьбу (об одном исключении ниже), передоверяя их своему богу. Он рассчитывает, что за усердное исполнение заповедей своей религии обретет после смерти жизнь вечную в покое и блаженстве. По сути это сделка, сколь трусливая, столь и корыстная. Она оборачивается интел-лектуальной зашоренностью, утратой свободомыслия, ограничением творче-ских устремлений лишь дозволенным догматами религии, а часто и утратой инициативы, предприимчивости. И как результат суммирования частностей – застой там, где религия не отделена от государства.
Так было и в Европе. С утверждением христианства потянулась череда веков застоя, мракобесия, фанатизма и изуверской жестокости католической инквизиции. Тягомотный застой мог длиться и длиться, как и поныне длится во многих странах ислама, если бы в 13 веке несколько хорошо образованных итальянцев не открыли для себя, и как оказалось для нас, потомков, про-изведения античных (языческих) поэтов, писателей, философов, чудом со-хранившихся в разных христианских монастырях. В мире античного человека боги это бессмертные физически совершенные люди, живущие такими же страстями как все смертные, разделяя в тоже время заботы и страсти смерт-ных. А смертные герои почти ни в чем не уступают богам. Этот мир язычест-ва не мог не восхитить, хотя бы своим разительным контрастом мрачному, давящему миру средневекового христианства.
Вскоре увлеченность античностью - яркой зарей европейской цивили-зации, вдруг вспыхнувшей сквозь толщу веков забвения, стала всеобщей в среде образованных людей того времени. И на смену схоластике вполне за-кономерно пришла идея гуманизма - нет в мире большей ценности, чем разум и жизнь человека, его индивидуальность, его способность познавать и развиваться. Вместе с произведениями Данте, Петрарки, Боккаччо других писателей, художников, философов идеи гуманизма распространялись по Ев-ропе. 
В какой мере идеи гуманизма повлияли на немецкого пастора Мартина Лютера, не знаю, но его борьба с римским папством за «католицизм с чело-веческим лицом» (если уместно использовать в данном случае такое слово-сочетание) не была бы успешной без двухвековой «обработки» европейских деятелей разного уровня идеями итальянского возрождения. В конце концов, именно идеи гуманизма взорвали схлопнувшийся мир средневекового като-лицизма. В 1555 году император Священной Римской империи истый като-лик Карл V подписал Аугсбургское соглашение, согласно которому каждое княжество было вправе выбрать себе католицизм или протестантизм. Так протестантство стало легитимным на европейском пространстве.
Протестантизм и есть то исключение, о котором упомянул выше. Про-тестант не должен полагаться на Бога, не должен молить его о помощи в де-лах, он должен заслужить его расположение успешным ведением своих дел. А успешными они могут быть лишь при раскрепощенном творчестве. Свобода предпринимательского творчества и свобода личная, без которой не может быть и свободного творчества, – действующие начала протестантизма. Оно прорвало схлопнувшийся мир средневекового католицизма. Протестанты создали капитализм. 
А тому, кто в этом сомневается, следует вспомнить историю России. Преобразования Петра I (Вяземский считал, и с ним трудно не согласиться, что Петр поднял Россию на дыбы, но так и не послал ее вперед), отмена кре-постного права Александром II, реформы Столыпина, - все вязло в право-славном безынициативном патриархальном крестьянстве с общинным миро-воззрением. В России никогда не было протестантизма, а потому и капита-лизм вырастал в ней убогий. Вырастал во многом усилиями иностранцев. Вот и повторяла Россия зады протестантской Европы (повторяет до сих пор, и конца этому не видно), а не стояла во главе ее, как надлежало бы ей по ог-ромности территории, богатству природы, многочисленности населения.
И по контрасту припомнить историю США. Английские протестанты и разноязычные эмигранты из разных стран Европы с нуля создавали это госу-дарство «под себя». За каких-то два века страна стала лидером современного человечества.
Не могу не заметить, что предложенная в первом эссе Формула, пред-полагает еще более свободную и активную творческую жизнь, чем она доз-волена протестантам. Ведь протестант стремится к успеху, прежде всего ради снискания благорасположения Бога. А наиболее полное раскрытие своего творческого потенциала, своей индивидуальности для него дело второсте-пенное. Формула же не предполагает никакого служения кому бы то ни было, никакой идее и не ограничивает творческих устремлений разума ничем кроме собственного Альтруизма. В Формуле нет ничего мистического, рели-гиозного и она не предполагает никакой загробной жизни. Жизнь у человека есть только та, которой живет сейчас и здесь. После смерти – лишь память о нем. И чем больше он успел создать полезного - построить, открыть, изо-брести, дать людям в звуках, образах, слове, красках нечто восхитительное, тем в большем числе поколений сохранится интерес к его личности, творче-ству и благодарность за созданное им. Это ли не стимул к творчеству? 
«Твори, трудись художник, не предавайся сну, ты времени заложник у вечности в плену» - эти строки Пастернака (может, не совсем точно воспро-извел, но так запомнились) – вполне можно признать поэтическим эквива-лентом Формулы.

Б. Религиозность и Альтруизм 

К сожалению, этот подраздел не получился таким же компактным, как предыдущий. Уж больно тема деликатная – не хочу оскорблять верующих, но не могу и не хочу изменять собственному взгляду на мир, человечество, религию, что складывался десятилетиями. И каждое свое утверждение под-креплять буду не цитатами из трудов авторитетных личностей (у каждого свои авторитеты, чужие нам не указ), а рассуждениями и общеизвестными фактами. Вот текст и «разбух».
Религия это та институциональная структура любого социума, которая практически монопольно «разруливает» этические, нравственные проблемы, время от времени возникающие в нем. Поэтому хорошо бы понять – а сама-то она нравственна? Не понуждает ли верующих к поступкам несовместимым с природной сущностью человека, к подавлению, в частности, индивидуумом своего Альтруизма? Ведь есть же религии, содержащие такие совершенно неприемлемые для альтруиста положения, как публичные казни, побитие камнями. Вот об этом и будем рассуждать. 
Тем же, кого длинные рассуждения раздражают, могу сказать уже сей-час – религиозность и Альтруизм индивида, живущего в конкурентном со-циуме, не очень-то совместимы. Если же интерес к подробностям есть, то милости прошу чтение продолжить.
Сначала о религии как таковой.
Религия была вызвана к жизни вполне естественной потребностью лю-дей иметь представление о мире, в котором живут. Человек хотел и хочет знать, как этот мир устроен, почему происходит то, что происходит, и почему он должен обходиться с другими людьми так, а не иначе. Но это не праздное любопытство праздного пассажира типа - «А, сколько стоит этот пароход?». Что бы выжить, древнему человеку надо было знать очень многое об окру-жающем мире. Он узнавал, и хранил в памяти. Больше негде было. И стари-ков, накопивших много полезной информации, уважали и берегли, не броса-ли, не убивали, когда еды было мало. Убивать стали потом, когда письмен-ность уже была. В одном необычайно талантливом фильме о жизни средне-вековой японской деревни повествуется именно о том, как голодной зимой бросают еще живых стариков на растерзание хищным птицам. Жуть. А после изобретения письменности – уважали людей, которые умели писать и читать. Такими были в основном жрецы, хранители знаний и бесценных книг. Они толковали их народу, объясняли, как мир устроен, как друг с другом жить надо, нравственности обучали.
Во избежание недоразумений в толковании понятий этика, мораль, нравственность поясню, какой смысл в эти понятия вкладываю я, автор.
Этика. Почти все словари утверждают по сути одно и то же – этика есть учение о нравственности. Наиболее лапидарен словарь немецкого языка Карла-Дитера Бюнтинга:
«Этика -1. Нравственное учение; учение о нравственных поступках и стремлениях (Sittenlehre; Lehre vom sittlichen Handeln u. Wollen), 2. Общепри-нятые нормы образа жизни».
А «учение» С. И. Ожегов определяет как «совокупность теоретических положений о какой-нибудь области явлений действительности». Что предпо-лагает наличие у «нравственного учения» некоторой объективной базы, раз уж речь идет о «явлениях действительности». На самом же деле, ни в одном из известных нравственных учений нет объективной базы. У всех в основании мифы, мистика, пророчества, субъективные мнения. А мистические, субъективные учения нельзя ни доказать, ни опровергнуть, поэтому и обсуж-дать их не стану, пустая трата времени. Так что из определения Бюнтинга принимаю только его второе значение – «Общепризнанные нормы образа жизни». Да и то с такой оговоркой.
Социумов без общепринятых норм общежития нет. А в обществах, терпимых к инакомыслию сосуществуют различные этические системы, как религиозные, так и светские. Но все «локальные» системы покрывает собою «Право». Его Ожегов определяет как «Совокупность устанавливаемых и ох-раняемых государственной властью норм и правил, регулирующих отноше-ния людей в обществе …». Строится же право на базе определенных прин-ципов, сумму которых и буду называть «государственной этикой». Наруши-телей права государство преследует всей своей мощью. А за неисполнение норм локальных этических систем государство нарушителей не преследует. По существу локальные этические системы, в том числе религиозные, явля-ются факультативными, им можно следовать, а можно и проигнорировать.
Мораль. По Ожегову - «Нравственные нормы поведения, отношения с людьми, а также сама нравственность». Возможно, филологи как-то разли-чают мораль и нравственность, но для наших целей эти понятия практически равнозначны.
Картину мира – как мир возник, как функционирует, откуда дождь и мороз, откуда Солнце, Луна, звезды, день и ночь и пр., жрецы рисовали на-роду в меру своих способностей мифологизировать реальность. И не было в мире народов, которые не имели бы своей религии, своей картины мира, своей этики. У подавляющего числа народов создатель и управитель мира некий всемогущий «бог», который, как правило, имел антропоморфные чер-ты. В языческих религиях богов много. 
Так что религия, рисовавшая картину мира и утверждавшая соответст-вующую ей этику, была необходимым элементом любого социума. А еще ре-лигия сплачивала народ, что способствовало его выживанию.
Так продолжалось с глубочайшей древности до Коперника, до Галилея. В эпоху открытий в астрономии, археологии, антропологии, физики, химии и пр., начала складываться картина мира все разительней отличавшаяся от кар-тины созданной фантазией жрецов. А уж в эпоху орбитального телескопа «Хаббл» и межпланетных исследовательских аппаратов, никто из здраво-мыслящих людей и даже высшие иерархи христианства более не настаивают на безусловной истинности ветхозаветной картины мира. 
У современной науки, в том числе у космогонии, еще много нерешен-ных проблем, но и в своем нынешнем виде научная картина мира в одном флаконе с ветхозаветной этикой уживаются с огромными напряжениями. Пожалуй, вовсе не уживается. Вот, скажем, заповедь «не убивай» теологи со-прягают с утверждением, что Бог создал человека по своему образу и подо-бию, следовательно, убивая человека, убиваешь и частицу Бога, наносишь Богу оскорбление. Но персонаж, изображенный Микеланджело в Сикстин-ской капелле, не обнаруживается даже в самых отдаленных уголках вселен-ной. Правда ныне Бога таким никто и не мыслит, а мыслят «мировым» или «универсальным» разумом, разлитым по всей вселенной. Некой субстанцией типа той, которую Станислав Лем изобразил в «Солярисе». Никакого подобия с этой аморфной субстанцией человек из плоти и крови не имеет. И по этой причине в океане «вселенского разума» пошел ко дну и краеугольный камень ветхозаветной этики – раз нет у человека сходства с Богом - вселенским разумом, то и убивать человека можно!
Да, такой этики, которая бесконфликтно уместилась бы в один флакон с новейшей научной картиной мира, увы, наука пока еще не создала. И должок этот погашать не торопится. Видимо есть у «физиков» и «лириков» некий конфликт. Видимо не понимают лирики язык, на котором физики описывают мир.
Ну, а теперь к основной теме раздела – нравственно ли христианство, не понуждает ли к действиям противным природе человека?
Последние пять веков «европейское человечество» болезненно пережи-вало и сейчас еще переживает постоянно нараставший конфликт между на-учной картиной мира и ветхозаветной. Чем больше наука проясняла реаль-ную картину мира, и чем больше реальная жизнь плодила поводы сомневать-ся в существовании Бога, тем более слабела вера и в Бога, и в его заповеди, и ширилось множество атеистов. Возникший между верующими и атеистами конфликт не разрешен и сегодня.
Верующие обвиняют атеистов в готовности совершить любое преступ-ление ради достижения своих «бесовских» целей. И даже выдвинули постулат - если Бога нет, то все дозволено. В переводе на повседневный русский язык постулат этот означает, что если человек не верит в существование Бога, не связывает себя Его заповедями, то и моральных тормозов не имеет и потому ему не составит труда совершать греховные поступки. Авторство постулата приписывают православному христианину Достоевскому, почему и именовать его буду «постулатом Достоевского» (хоть и вычитал его у Наде-жды Мандельштам). Атеисты, такие как крещенный в детстве еврей Карл Маркс (два его деда были раввинами), рожденный в православии и отлично успевавший по «Закону Божьему» русский дворянин Ульянов-Ленин, окон-чивший духовную семинарию грузин Джугашвили-Сталин, сделали все воз-можное, чтоб доказать правоту постулата Достоевского. А Ленин так истово ненавидел церковников, что потребовал от ВЧК - «Как можно быстрее по-кончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контррево-люционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше» (Письмо Ленина и Калинина Дзержинскому от 1 мая 1919 г.). Их в России и расстреляли. Всех, кого изловили.
Да, Ленин и Сталин доставили достаточно фактов в доказательство права на существование постулата Достоевского, но самого Достоевского, борца за христианскую нравственность и за счастье бедных и угнетенных, к числу людей нравственных причислить никак не могу. Как можно считать нравственным человека, который, спустив все деньги в казино, продавал пла-тья жены? И это не единственный и не самый безнравственный поступок в его жизни. 
А чего стоит его животная ненависть к евреям. Читал один его антисе-митский опус (после чтения вымыл руки, с мылом) полный бездоказательных обвинений, передержек и подлого вздора. Ну, разве не подлый вздор его воз-ражение евреям, желающим жить там, где им приглянется, а не только в черте оседлости, - ишь чего еще захотели! Нашим бедным крестьянам не разре-шают, а им разрешить?! Видимо считал евреев людьми ранга ниже крестьян-ского, а ниже крестьянского сословия только скот. За скот и держал евреев «великий моралист», отвергавший счастье, в основании которого слеза ре-бенка. А счастье на крови евреев, еврейского ребенка, – это, пожалуйста? 
Можно написать сколько-то жалостливых романов и прослыть нравст-венным человеком. Даже моральным символом, «печальником земли рус-ской», «заступником сирых и убогих». Но чтоб действительно быть таким, нужно жить и поступать нравственно. Нет, не тот человек Достоевский, чтоб учить меня нравственности. Ни единому слову безнравственного человека не верю и ни одну написанную им строку, будь он хоть трижды гениальным пи-сателем, не приемлю.
Но вот однажды сподобился ознакомиться не с «животной» одномерной по Достоевскому ненавистью верующих к атеистам, а с «теоретически» обоснованной. Ежемесячник «Круг», недолго издававшийся в Германии в конце прошлого века, помещал на своих страницах обширные выдержки из книги «Восемь вопросов об иудаизме» двух американских раввинов Дэниса Прейгера и Иосифа Телушкина. Вот цитата из главы «Необходимость пред-полагать существование Бога».
«Первая ценность, зависящая от постулата существования Бога, - мо-раль. Если нет Бога, то не существует и трансцендентных понятий «правиль-ного» и «неправильного», не зависящих от личного предпочтения того или иного человека. Если материальный мир, природа – единственная объектив-ная реальность, и если нет нравственной силы помимо природы, «добро» и «зло» не являются объективной реальностью. Представление о нравственно-сти, таким образом, становится чисто субъективным». 
Если правильно понял мысль авторов, а изложена она, согласитесь, не-сколько затейливо, то рядом с объективной, ощущаемой реальностью (живая и мертвая природа) есть хоть и неощущаемая, но, тем не менее, объективная реальность, проявившая себя в моральных заповедях. А исходят заповеди от некой сущности по имени Бог. Отсюда выходит, что и Бог объективная ре-альность. Без его заповедей люди не в состоянии отличить добро от зла. Ведь в природе нет добра и зла, природа нравственно индифферентна (это истинная правда). А человек часть природы (и это истинная правда) и потому в нем нет нравственного начала (а это чистая ложь!). Вот Бог устами своих пророков и сообщает людям, как им друг с другом обходиться надлежит.
Странное какое-то рассуждение. Авторы, вероятно, тверды во мнении, как все правоверные евреи, что мир возник не миллионы лет назад, а создан Богом всего-то за 5 768 лет до нашего 2007 года. И что за первые 6 дней со-творил всю природу и все живое в невообразимом фантастическом разнооб-разии, но лишь человека по своему образу и подобию. И по каким-то только ему ведомым причинам не наградил никого, даже свое подобие, хоть самой малой частью своей нравственной силы. А совсем недавно, всего за 4 000 лет до нас спохватился и послал Авраама исправлять свою оплошность – учить людей нравственности. А спустя еще 1 000 лет, поняв, что Авраам не спра-вился со своей задачей, послал еще и Моисея. Да и то лишь в средиземномо-рье. А в Африку, Азию, Австралию и обе Америки пророков почему-то не послал. Запамятовал? Пришлось христианским миссионерам совсем не по-божески - огнем и мечом, отдуваться за непосланных пророков, внушать язычникам любовь к Богу. Да, странный образ Бога рисуют нам ученые бого-словы – неважнецкого кадровика, забывчивого и вовсе не все знающего на-перед. Но это так, к слову пришлось.
Считаю нелишним напомнить нашим богословам и читателям, что ки-тайцам, что бы отличать добро от зла, никакой бог-творец не понадобился. Его у них и нет. Им вполне хватает смертного Конфуция. И многим народам Азии для этого вполне достало смертного Шакъямуни, прозванного Буддой. Так что приверженцев Конфуция и Будды, вполне можно считать атеистами. Ведь они не бога какого-то почитают, а смертных своих учителей. Интересно, признают ли их людьми нравственными наши ученые богословы?
Вывод из своих теоретических построений Прейгер и Телушкин делают однозначный и жесткий – «Отсутствие морали – врожденное свойство атеизма». Правда, после этого смачного плевка в лицо мне, атеисту, была мне дарована возможность от плевка как бы и увернуться - «Мы признаем, ко-нечно, что существуют «хорошие», порядочные атеисты». 
Ну что за невезуха на мою старую еврейскую голову! Всю жизнь обязан был доказывать коммунистической партии и советскому правительству, что «хороший еврей» – что нет у меня родственников за границей, не шпион, не отравитель, не космополит безродный, не сионист. Не верили. Дважды выго-няли с работы за то, что евреем родился. А теперь, выходит, должен или, кривя душой, пристать к хоть какой религии, или доказывать, что «хороший атеист». Где ж мне справочку такую добыть, что не убивал, не крал, не под-личал, не прелюбодействовал, родителей любил? И кому же ту справочку предъявить надлежит? Участковому милиционеру, что ли?
Да, подобные «теоретические» выкладки можно было бы не принимать всерьез. Если бы не убежденность широких масс верующих в истинности по-стулата «Отсутствие морали – врожденное свойство атеизма». И если бы не их всегдашняя готовность принять к «врагам веры, царя и отечества» соот-ветствующие меры – перебить к чертовой матери всех до единого!
Атеисты в свою очередь, и тоже не без веских оснований, обвиняют ве-рующих в неисчислимых преступлениях против мира и человечности. Обо-юдные обвинения в безнравственности полностью подкрепляются неопро-вержимыми фактами. Они общеизвестны, перечислять их не стану. И не стану подсчитывать число человеческих жизней загубленных теми и другими. Ибо нельзя считать более нравственным того, кто загубил меньше душ, чем другой. Да и весов, на которых можно было бы определить массу загублен-ных душ, нет. Каждая жизнь бесценна, а загубленная жизнь - загубленная вселенная, единственная и неповторимая. 
А потому – чума на оба ваши дома!
Нет оправданья ни верующим убийцам, ни убийцам безбожным! И по-стулат Достоевского - вздорный вымысел безнравственного, хоть и очень ре-лигиозного сочинителя. 
Но самое ужасное в этом споре - и верующие, и атеисты одарены вро-жденной нравственностью, Альтруизмом. Или профессор Эфроимсон неправ? Прав профессор, прав. Его доказательство врожденной нравственности чело-века не вызывает сомнений. А вот делить человечество на верующих и атеистов для возложения на один из лагерей вину за все преступления, со-вершаемые в мире, за вопиющую безнравственность мира - абсолютная глу-пость, запредельная. Среди тех и других достаточно как безнравственных фанатиков, готовых весь мир разрушить ради достижения своих безумных целей, так и людей, которым отвратительно любое насилие над человеком, людей честных и отзывчивых на людские беды.
Правда, верующие христиане могут сказать, что у них хотя бы есть этическая система (нравственность которой мы пытаемся оценить), а вот у атеистов нет никакой. «Моральный кодекс строителя коммунизма», так, ка-жется, называлась совсем не лучшая из придумок Хрущева, эту пустоту за-полнить никак не может. Но и атеисты могут возразить – что, мол, с того? А способна ли ваша христианская этика сплотить людей на создание действи-тельно нравственного общества?
Увы, истории не известен ни один случай создания христианами, какого либо нравственного социума. Первое христианское государство Византия, нравственным не было, хотя бы потому, что рабовладение было одним из его устоев. Христиане не упразднили ни рабовладения, ни крепостное право. В средние века христианская церковь имела все возможности отсечь любые попытки кого бы то ни было, помешать ей создать нравственное общество. Святая инквизиция и отсекала, и сжигала заживо всех, кого считала своими врагами, кто мог ей в чем-то помешать. Католическая церковь могла при случае и монарха «приструнить». 
Не были ей помехой и евреи  - бесправные ремесленники и торговцы, приносившие доход и власти и церкви, и о покарании которых еженедельно во всех приходах возносились молитвы. Их просто-напросто селили в огоро-женных кварталах - гетто, которые на ночь запирали! Держали как дойное стадо – утром выпустят пастись на лужок, днем подоят, на ночь опять в хлев загонят. И время от времени натравливали на них народ, когда тот очень уж бедствовал. Народ устроит погром, награбит кое-что по мелочи, убьет сколь-ко-то евреев, пар спустит, и князьям с епископами спасибо скажет.
Нет, не создали верующие ни единого нравственного общества. А вот горя и страданий сотворили много. Не зря папа Иоанн Павел II принес изви-нения человечеству, и евреям в отдельности, за все погубленные жизни, за все горе, за все страдания, причиненные людям католической церковью.
Но, возможно, не так уж и велики были возможности католичества и православия влиять на ход истории, как мне представляется. Возможно, они очень к этому стремились, но обстоятельства к их пользе не сложились. Вполне возможно, впрочем, что никаких стремлений и не было. Может быть, у христиан и цели нет такой - создать нравственное общество? А тогда, какие же цели преследуют христиане? Разбираться в их этике непросто, но необхо-димо, иначе ничего понять не сможем. 
Христианская этика базируется главным образом на двух книгах соз-данных евреями. На священной для иудеев Торе (она же Пятикнижие Моисея, она же, с натяжкой, Ветхий завет) и на священном для христиан, но не для иудеев, Новом завете, Евангелиях.
Как же так, недоуменно спрашивал себя, – христиане ненавидят евреев, преследуют, унижают всячески, держат как скот, а вместе с тем считают священными тексты, созданные евреями, и поклоняются Богу евреев? Как же это случилось, и за что ненавидят?
Без краткого изложения истории того, как возникли иудаизм и христи-анство тут не обойтись. В путеводители беру книгу вышеупомянутого равви-на Телушкина «Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии» (Еврейский университет, Москва, 1992). Более внятного и сжатого изложения не нашел. И еще несколько, включая замечательную книгу Айзека Азимова «Ближний Восток. История десяти тысячелетий» (Центрполиграф, М, 2003).
Итак. Примерно 4 000 лет тому назад великий Шумер, что в междуре-чье Тигра и Евфрата (они всё еще текут по территории Ирака), доживал по-следние годы. Его наиболее предусмотрительные жители, сообщает Тора, стали покидать страну (как покидали уже в наше время насиженные места, налаженный бизнес, научную, литературную и другую деятельность, друзей и устоявшийся быт наиболее дальновидные граждане фашистской Германии, а потом и граждане СССР). «И Терах взял Абрама, сына своего, и Лота и Сару, невестку свою … и они отправились из Ура …, чтобы идти в землю Хана-анскую». Там Абрам взял имя Авраам и стал поклоняться не богам, которым покланялись шумеры, не богам жителей Ханаана, а стал поклоняться …
Вот тут самое главное в этом персонаже. Все народы вокруг видели мир как собранный из фрагментов, и каждый фрагмент по отдельности – есть земля и есть небо, есть Луна, есть Солнце, которые функционируют сами по себе, есть своевольные реки, непредсказуемые грозы, есть звери, птицы и рыбы, и пр. И каждым фрагментом кто-то управляет, и каждого управляюще-го нужно умаслить, чтоб не причинил вреда. Авраам же увидел мир, нет – все мироздание и все живое, включая людей, как нечто целое, единое и нераз-дельное. Создать же это мироздание могли не отдельные божки, а только тот, кто обладает абсолютным могуществом, абсолютным знанием и неограни-ченной творческой фантазией - единый, всемогущий Бог-Творец. И этот Тво-рец, посчитав, что созданный им мир хорош, дал людям принципы общежи-тия. Он сказал им (Тора, Исход): 
«5. …Я Господь твой, Бог ревнитель, карающий за вину отцов детей до третьего и четвертого рода, тех, которые ненавидят Меня, 
6. И творящий милость до тысячных родов любящих Меня и соблю-дающих заповеди Мои».
Заповеди эти перечислять не стану, скажу лишь, что направлены они на то, чтоб жили люди в мире друг с другом, не делали зла ближнему своему.
Вся жизнь и поступки Авраама, описанные Торой, создают образ весьма пассивного человека – не велика заслуга, быть избранным и послушно ис-полнять приказания, даже такое страшное, как убить собственного сына. Но если согласимся с Торой, что Авраам не мифологический персонаж, а дейст-вительно существовавшая личность, и оставить Бога хоть на время в покое, то перед нами возникнет фигура человека циклопического масштаба.
Такую картину мира и этику мог создать только человек одаренный ог-ромными потенциалами Творчества и Альтруизма. Да еще и мужество нужно было иметь недюжинное, чтоб в стране языческой покланяться своему Богу и завещать Его своим потомкам. 
Но самое поразительное, что вокруг монотеистических идей шумерско-го иммигранта образовался этнос, названный еврейским народом. Это един-ственный в истории случай образования этноса вокруг голой идеи. Этнос возник, не имея своей земли, внутри других этносов. Единственная аналогия, но, конечно же, не полная, которая приходит на ум, это образование в Север-ной Америке нового этноса вокруг протестантов, иммигрировавших из Вели-кобритании.
Через примерно два века после вхождения в Ханаан потомки Авраама спасаясь от голода, вынуждены были откочевать в Египет. Целых 8 веков бесправное еврейское меньшинство, фактически рабы, испытывало ежеднев-ный прессинг египетского языческого большинства, но своего монотеизма не оставили. Впрочем, определенный отпечаток язычества в иудаизме остался до наших дней.
Когда же над евреями нависла угроза быть уничтоженными фараоном, другой величайший человек в истории мира – Моисей, вывел евреев из еги-петского рабства.
Моисей (Мойша на древнеегипетском) – еще более могучая личность, чем Авраам. Он не только вдохнул мужество в евреев, организовал их на ис-ход из египетского рабства, руководил ими, но и «сиять заставил заново» нравственный завет Авраама. За 8 веков жизни в языческом рабстве завет не мог не утерять каких-то существенных черт и не мог не «обогатиться» чем-то от религии египтян. По сути, Моисей создал его заново. Он дал евреям Тору и заповеди, общим числом не 10, как укоренилось в сознании христиан, а 613. Он дал их от имени Бога, разумеется.
Впервые взял в руки Тору в 70 лет и был потрясен – ничего подобного не доводи-лось читать во всю мою жизнь. Ясность, простота, лаконизм, изысканная ритмика и достоинство! Вот только самые  первые пять строк
1. Вначале сотворил Бог небо и землю.
2. Земля же была пуста и хаотична, и тьма над бездною; и дух Божий витал над водою.
3.И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
4. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы.
5. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
(«Пять книг Торы», русский перевод Давида Йосифона, Мосад арув Кук, Йеруша-лаим, 1978)
Великое творение.
Веками еврейское общество делилось на тех, кто настаивал на букваль-ном исполнении законов Торы – партия саддукеев, и на тех – партия фарисе-ев, кто «были убеждены, что когда Б-г дал Моисею Тору, Он также сообщил ему устную традицию, точно разъясняющую, как следует выполнять законы. … Фарисеи полагали, что Устный Закон позволяет вносить необходимые толкования в еврейское право и трактовать его в непредвиденных обстоя-тельствах». («Еврейский мир …» стр. 104)
В 70 году римляне, жестоко подавив Великое восстание евреев против Римской империи, разрушили Храм в Иерусалиме. Строгое выполнение за-поведей Торы стало невозможным, и партия саддукеев исчезла естественным образом. В иудаизме утвердились фарисеи и, наряду с Торой, письменно за-фиксированный в «Талмуде», Устный Закон. Начался период раввинистского иудаизма.
«Талмуд и раввины ставят себе задачей везде и во всем ограничить своеволие человека предписаниями закона Божия, не оставляя на личный произвол никаких отношений частной и общественной жизни. Они насчитали в Торе 248 положительных предписаний и 365 запрещений, и затем эти 613 законов бесконечно размножили через применение их к всевозможным частным случаям». Это цитата из статьи Владимира Соловьева в августовской книге «Русской Мысли» (1886 г.) под названием «Талмуд».
Такова вкратце история становления иудаизма, как она изложена в То-ре. Из книги Зенона Косидовского «Библейские сказания» узнал, что многие эпизоды этой истории получили подтверждение от археологов и гебраистов. А вот профессор истории Тель-Авивского университета Шломо Занд опро-вергает ряд устоявшихся мнений об истории евреев. Он утверждает, что иу-даизм и история евреев тесно переплетены между собой, но все же они не тождественны друг другу. Издание книги на русском только готовится. По-стараюсь ею обзавестись и, если смогу, внесу необходимые коррективы.
Дальше собирался вкратце изложить историю становления христианст-ва, взяв в путеводители другую книгу того же Зенона Косидовского «Сказа-ния евангелистов», читанную тому лет 30. Разыскал ее в интернете, перечитал и … от этого намерения отказался. Как следует из этой книги никаких, решительно никаких достоверных данных, начиная с данных о личности Христа, его жизни и смерти на кресте евангелисты потомкам не оставили. Также ничего существенного о Христе и христианстве в сохранившихся с той поры документах не оставили ни евреи, ни римляне, ни греки, ни египтяне. Оперировать такими данными и, тем более, как-то их интерпретировать не стану. На тему Христа и христианства существует огромная, практически не-обозримая литература всякого рода. Желающие могут «покопаться» в ней самостоятельно.
А вот с этикой христианства разбираться продолжу.
Христианство, как уже было сказано, базируется на двух священных писаниях. На Ветхом и Новом заветах. 
Сильно огрубляя, посчитаем Ветхий завет состоящим из двух частей. Одна часть – беллетристическая, в составе разнородных по жанру и таланту новелл. Скажем, великолепный поэтический миф о сотворении мира, за ко-торым следует монотонное родословие - кто кого родил, кто на ком был же-нат и пр. Другая часть, для нас наиважнейшая, - законы общежития людей, всего числом 613, о которых и говорил вышеупомянутый Владимир Соловь-ев, и которые обобщают одним словом – закон.
Евангелисты в Новом завете сообщают нам, что в своих проповедях Христос заявлял – «Не думайте, что Я пришел нарушить закон, не нарушить пришел Я, а исполнить», и еще определённей – «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюдай заповеди» (Матфей 5:17-18 и 19:17). А вот апостол Павел, в отличие от Христа, рассматривает эти законы общежития как про-клятье, ибо исполнить их все надлежайшим образом невозможно. А потому человечество должно освободиться от закона, что возможно лишь через веру во Христа. «Ибо мы считаем, что человек оправдывается верой, независимо от дел закона» (послание Римлянам, 3:28). Именно это положение как топором отрубило христианство от иудаизма и вышибло из-под христианства иудаи-стскую нравственность. Из Ветхого завета в христианстве осталась лишь беллетристика. А чем же была заменена иудаистская нравственность?
В 4 веке христиане создали «Символ веры». В этом документе, родив-шемся в многомесячных дискуссиях на двух вселенских соборах – в Никее в 325 и в Константинополе в 381 годах, в двенадцати «членах» изложены ос-новные идеи, принципы христианской веры. Не стану их приводить. В их ци-тировании нет смысла, ибо среди них нет ни одного члена, обязывающего соблюдать какие-либо нравственные заповеди. Ни единого! Хоть Торы, хоть Нового завета, или каких-либо других нравственных норм. Принцип апостола Павла восторжествовал в христианстве в полной мере. 
Для сравнения, «13 принципов веры», созданные в 12 веке авторитет-нейшим иудаистским теологом Рамбамом, содержат п.11, гласящий - «Я верю полной верой, что Творец, Чье имя благословенно, воздает добром со-блюдающим Его заповеди и наказывает нарушающих Его заповеди». 
И все же. Должно же быть в христианстве что-то, что находит отклик в душах людей. Без этого ни одна религия не может быть успешной, а христи-анская религия представляется успешной, даже с учетом того, что насажда-лась силой, а не прорастала в народах свободно, как, скажем, буддизм. 
Итак, стержнем христианства является принцип апостола Павла о том, что телесные страдания и смерть Христа на кресте искупают все грехи тех людей, которые верят, что Христос действительно Бог-Сын. И что в конце времен, при конце света, только они, веровавшие во Христа, и даже злодеи, веровавшие в Него, спасутся от страшной казни, и воскреснут вновь для жизни вечной. Ну, а если не веришь в Бога, то гореть тебе после смерти в гиене огненной по любому - грешил ты или жил праведно. 
В этом и есть основа основ христианской этики? Здесь и содержится нравственный посыл?
Увы, никакого посыла к нравственной жизни в этом не вижу. Более то-го, такая позиция аморальна. Не утверждаю, что побуждает к безнравствен-ности, но не побуждает и к нравственной жизни. Она обнуляет нравствен-ность. Мол, хочешь грешить – греши от души. И ничего тебе не будет, если веруешь что Христос это Бог-Сын. В 1521 году Мартин Лютер написал сво-ему другу: «Будь грешником и греши сильно, но еще сильней верь и восхи-щайся Христом, «…» грех не угрожает нам, если тысячи, тысячи раз в день мы будем прелюбодействовать и убивать». Ничего более отвратительного, чудовищно безнравственного читать не доводилось. Конечно, Лютер не указ католикам и православным, но его видение постулата апостола Павла уни-версально христианское.
Но, может быть, идея «жизни после смерти», содержит нравственный посыл? Идея не нова, восходит к тому времени (веков эдак 500 до нас), когда гоминиды стали хоронить своих соплеменников. 
Все живое на Земле борется за жизнь доступными им средствами. И каким бы ни был способ существования вида, в нем непременно происходит смена поколений. Это универсальный принцип существования всего живого на Земле - ни одна особь, сколь бы сильно не стремилась, не живет вечно, че-рез определенное время отмирает и замещается другой. То же у вида Homo sapiens – каждому индивиду присущ врожденный инстинкт выживания, со-хранения жизни, но никто не живет вечно. Однако сознание человека, реши-тельно противясь уходу из жизни, измысливает для себя «жизнь» после смерти. И хоть жизнь природы и человечества не дает ни малейших доказа-тельств, ни единого факта «жизни» после смерти, люди продолжают надеять-ся на чудо. Что ж, эта надежда в какой-то мере смиряет некоторых с неиз-бежным уходом, делает смерть в их глазах не такой уж бескомпромиссно бесповоротной.
Идея жизни после смерти присутствует практически в каждой религии. Правда, Тора удивила тем, что полностью ее игнорирует. Взятый же в целом, иудаизм не совсем чтоб чужд идее «жизни» после смерти. Ведь последний пункт из выше упомянутых «13 принципов веры» гласит: «Я верю полной верой, что будет оживление умерших в то время, когда будет на то воля Творца». А в поминальной молитве «Изкор» даже более определенно – «Да вспомянет Господь душу … отошедшего в вечность … да приобщиться душа его к сонму вечно живых … праведников и праведниц, пребывающих в саду Эдена». Сад Эдена можно трактовать как рай. Ада же в иудаизме не обнару-жил. И куда деваются души иудейских грешников – не знаю.
А вот в христианстве идея жизни за гробом оказалась стержневой – вынь ее из христианства и оно рассыпеться в прах. Какой, спрашивается, смысл в «спасении души», если души без тела и жизни без тела и вправду нет? А выкован тот стержень из страха. Страх перед муками ада должен удержать человека от совершения безнравственных поступков. 
Однако цивилизованное человечество отвергает в принципе угрозу на-силия, как средство воздействия на человека. Оно считает такое деяние без-нравственным и в законодательстве квалифицирует как уголовно наказуемый шантаж. Оно солидарно с Моисеем, который не стал угрожать нарушителям заповедей жестокими изощренными муками ада. А грозно звучащее в Торе предупреждение «Бог-ревнитель, карающий за вину отцов детей до третьего и четвертого рода», если вдуматься, есть лишь напоминание о тривиальной ситуации - люди долго помнят чужие прегрешения и судят потомков греш-ника по пословице «Яблоко от яблони недалеко падает». По сути, Моисей не запугивает, а взывает к добрым чувствам человека – прежде чем согрешить, подумай о своих детях и внуках, не заставляй их безвинно страдать за твои прегрешения. И предлагает людям не кнут (ад), а пряник – Бог будет помнить и благословлять «до тысячных родов» потомков тех, кто соблюдает Его запо-веди. (Обратите внимание – пряника предлагается в тысячи раз больше, чем кнута!)
Идея мучений грешника в аду тесно увязана в христианстве с идеей ис-купления греха. Последняя есть и в иудаизме. Но содержание этих идей про-сто несопоставимо.
В иудаизме простить грех может либо Бог, если грех против Бога, либо жертва грешника. При этом грешник обязан искупить грех у жертвы своего греха, а меру и способ искупления определял сангедрин.
Сангедрин – суд в Древней Иудее. В каждом крупном по тем временам городе 23 судьи ежедневно в открытом заседании разбирали гражданские и уголовные дела горожан. При вынесении приговора суд исходил из законов Торы, а так же из решений Великого Сангедрина, заседавшего в Иерусалим-ском Храме в составе 71 судьи. По сути сангедрин был местом, где закон об-ретал плоть, зримо входил в повседневную жизнь, где прилюдно творилась справедливость, был школой нравственности еврейского народа.
В христианстве совсем не так. Немного истории. Вместе с гибелью Древней Иудеи окончился и короткий, меньше сорока лет, «оседлый» период христианства на родной земле. Началась «неприкаянность». Чуждая огром-ному миру язычества и гонимая им, как всегда и везде гонят чужое; чуждая и малочисленным, да еще и рассеянным по миру иудеям-монотеистам; без чет-ких нравственных начал и хоть какой-то идеи для «затравки» нового общест-ва; без территории и национальной идентификации; вопреки всему этому секта христиан не сгинула, не обезлюдила. Ибо во все времена повсюду есть обездоленные, выброшенные на дно общества люди. Им нужно сочувствие, поддержка, надежда на лучшее, на справедливость, наконец. Вот христиане от имени доброго Бога, который сам претерпел смертные муки в своей земной жизни, и утешали. Они умеряли боль, внушали надежду, что за все их страдания при жизни там, за гробом, их ждет покой и безмятежность рая, а их притеснителей – вечные муки ада.
Секта стала как бы тайным обществом взаимоутешения и взаимопомо-щи. Пастыри в ней избирались по жребию, а значит, были ровней другим сектантам. Так что вполне можно предположить нравственную, альтруисти-ческую атмосферу внутри секты, что не могло не привлекать неофитов. По-тому видно и просуществовала секта почти три века в условиях жестокого преследования властей. В этот «катакомбный» период вопрос о прощении грехов был, по всей видимости, совсем не актуален. 
В 325 году христианство нежданно «вляпалась во власть» (слоган гру-боват, что в духе времени, по сути же верен). Рискну предположить, что не совсем по собственной инициативе. Елена, мать римского императора Кон-стантина Великого, дав себе труд ознакомиться с христианством, вероятно, нашла его чрезвычайно полезным для укрепления власти сына. Оно ведь по-стулирует, что власть – от Бога, а не от воли переменчивой римской гвардии, что христианину надлежит быть смиренным перед властью, терпеть невзгоды, уповать на милость Божью и надеяться, что после смерти за все невзгоды, которые перенес при жизни, его ждет безмятежность рая. К тому же, хри-стианство, в отличие от иудаизма и язычества, национально безлико, т. е. пригодно для всех народов империи и, что не менее важно, не претендует вершить правосудие. А еще такая религия может сплотить римлян со всеми порабощенными народами, повяжет всех в такое множество, в котором каж-дый сопричастен всем, и каждый станет дорожить своей причастностью к христианству. Император Константин внял доводам своей матери и «вляпал» христианство во власть – «служи, давай!». Он провозгласил христианство го-сударственной религией.
Все рычаги реальной власти, конечно же, остались у монарха. Христи-анству же была дарована «духовная власть» - обслуживать народ религиоз-ными услугами (кажется, это называют «окормлением верующих»), и кор-мится от народа. Так этика иудаизма, заключавшая в себе и религию и право, разделилось на этику государственную - продиктованное монархом светское право, и этику религиозную, христианскую. Самодержавие и христианская церковь, поддерживая друг друга, образовали мощный союз, из железных объятий которого Европа освобождалась долго и мучительно.
Отстраненная от судопроизводства и лишенная власти наказывать за грехи, христианская церковь стала прощать грехи. Желая уточнить какой нравственный смысл видят церковь и религиозные философы в услуге «про-щение греха», зашел на Google и через 2,6 секунды в моем распоряжении оказались тексты 1 160 000 статей, в которых эта тема как-то обсуждается. Такое множество статей свидетельствует, пожалуй, о том, что опция «про-щение греха» есть нечто туманное, и каждый автор, в тот туман «заныривая», «выныривает» со своей версией; что единого мнения нет и «вытянуть» его из этой гигантской разноголосицы невозможно. Так что и «заморачиваться» по поводу нравственного смысла услуги нечего. 
Но все же грешники приходит к священнику просить о прощении греха. Зачем? Что, прощенного перестанет мучить совесть? Скажем, покаялся бы Борис Годунов в убийстве царевича Дмитрия и «мальчики окровавленные» отстали б от него? Или он пришел подстелить себе соломки - грех, прощенный священником здесь, освобождает от мук ада «там»? Наверное, и то и другое. И в любом случае грешник сможет снова радоваться жизни, быть счастливым! А что же с жертвой грешника? Что скажет священник тому, кого грешник ограбил, или надругался над женой его? Терпи, как Христос, Спаситель наш терпел, и воздастся тебе там, в царстве небесном? И это спра-ведливо, это нравственно?
Вот так, не спросясь у жертвы грешника, за спиной жертвы, не при-людно, не в сангедрине, а нарочито тайно и единолично (разницу с иудаиз-мом почувствовали?) священник возвращает грешнику душевный покой и надежду на рай. Если, конечно, грешник искупит грех у церкви, (не у жертвы!) пожертвовав соответствующую тяжести греха сумму на ее добрые дела. Ясно, покупать отпущение греха у церкви приходят те, кто поверил в «жизнь» за гробом, кто боится мук ада и хочет определиться в рай. И церковь грехи отпускает, и не смущается принимать дары, о неправедном происхож-дении которых ей хорошо известно. Принимая их, церковь соучаствует в гре-хе, какими бы доводами не оправдывала свое соучастие. Ради денег грешника она становится на сторону грешника, а не жертвы. Церковь становится врагом жертве.
И еще. Всякий, позволивший запугать себя адом, уже пригнулся, втя-нул голову в плечи, встал на колени перед тем, кто присвоил себе право прощать грехи. Он унизил себя, свое достоинство. Власть над людьми ис-пуганными и униженными обеспечивает церкви и постоянный приток денег, и возможность манипулировать паствой в своих интересах.
Человек, унизивший другого человека, безнравственен. Власть, уни-жающая людей, безнравственна тысячекратно. Запугать и унизить человека для того, чтоб добиться от него нравственного поведения - идея порочная в принципе. Она бесчеловечна и безнравственна. 
Надеюсь, читатель уже понял мой вывод относительно христианской нравственности - «А король-то голый!». К подобному выводу задолго до меня пришли не философы одиночки, а целые народы. Те народы, которые в кровопролитной борьбе с монархами добились права на развитие в условиях демократического общества. Во всех демократических странах религии отде-лены от государства. Но не запрещены. Отправлены, так сказать, на вольные хлеба. И тем более не уничтожены физически, как то случилось в России в 20-х годах 20 столетия.
А вот мотивы, по которым демократы оставили христианство «на пла-ву» имеет существенное значение для понимания современного мира и роли в нем христианства.
Потому оставили, во-первых, что народ, свергавший гнет аристократии и церкви, от привычного христианства не отказывался. Вожди революции, хоть и были настроены резко антиклерикально, понимали это и, утверждая демократию, не считали возможным лишать народ права исповедовать хри-стианство. 
Во-вторых, и это главное. Сломив абсолютизм, демократия сломала и государственную этику, правовую систему монархии. А для создания новой государственной этики, нового права, необходима и новая сумма базовых принципов. Ведь новая буржуазно-демократическая этика, ни под каким со-усом не могла согласиться с оправданием греха верой во Христа и выкупом греха у церкви. Заемщик, не вернувший кредит в срок, должен преследовать-ся до тех пор, пока не выплатит долг в полной мере. Грех невозврата кредита должен быть наказан здесь и сейчас, а не после смерти недобросовестного заемщика. В связи с этим для построения надлежащих правовых основ сво-бодных рыночных отношений следовало отказаться от принципа апостола Павла о прощении греха верой во Христа.
А какие принципы принять должно? В рамках христианской религии, (а никакой другой массовой религии у демократов той поры и у нынешних практически не было, и нет), за базовые принципы можно принять лишь за-фиксированные в Ветхом завете этические принципы Моисея. И, прежде все-го, принципы возмещения грешником ущерба причиненного жертве и нака-зания за грех здесь и сейчас. Тот самый пресловутый, тысячекратно охаян-ный, к месту и без места поминаемый принцип «Око за око», который на са-мом-то деле никогда, насколько знаю, не понимался и не применялся в иуда-изме буквально, а служил исключительно символом возмещения жертве уро-на, соразмерного причиненному ущербу.
В-третьих. «Монархическое христианство», (это то, которое Констан-тин Великий вляпал во власть) объявило - власть от Бога, воля самодержца есть воля Божья, законы самодержца священны и подлежат безоговорочному исполнению. А что с такими заповедями, как «Не убивай», «Не прелюбодей-ствуй», «Не домогайся дома ближнего твоего; не домогайся жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни быка его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»? Властители ограничили ими свою власть? Нисколько! Самодержцы и прочие владетельные персоны ими пренебрегли – и убивали, и прелюбодействовали, и присвоили себе право на все имущество подданных. В любой момент монарх или некий властительный барон мог отобрать имущество у любого из своих подданных, заточить в тюрьму, казнить. Мо-нархическое христианство, обожествив самодержавие, фактически отказалось от десяти заповедей. А буржуазная демократия без освященного Торой принципа неприкосновенности частной собственности - «Не домогайся … ничего, что у ближнего твоего» – функционировать не может.
Вот почему демократия выстроила свою этику на иудаистских принци-пах Моисея, а не на евангелистских принципах Павла. Демократия согласи-лась с апостолом Павлом лишь в том, что монотеизм могут исповедовать не только евреи, но не приняла его отказа от законов Торы. Демократия, если угодно, создавая свою этику, создала и свое «демократическое христианство» - своеобразный «коктейль» из принципов Павла, лишивших евреев монопо-лии на монотеизм и позволивших приобщить к монотеизму другие народы, и этических принципов Моисея. В «монархическом христианстве» этические принципы Моисея задействованы не были. Так что запрет христианства оз-начал бы для демократии и отказ от своих основ. Вот почему демократия не запретила христианство, а лишь отделила его от государства. 
Вот итог моих размышлений на тему Альтруизм и религиозность.
Никакой нравственной базы у христианства нет. Пытаясь добиться нравственного поведения, оно запугивает верующих адскими муками, чем унижает их достоинство. Условный инстинкт религиозности угнетает Аль-труизм. К тому же, христианство ограничивало в прошлом и пытается огра-ничить сегодня творческие устремления человека. Свежий тому пример - в марте 2008 г. папа римский объявил занятия генной инженерией, исследова-ния стволовых клеток человека, исследования проблем бессмертия человека смертными грехами! 
Так что следует признать религиозность совершенно излишним и вред-ным человеку условным инстинктом. Детей и юношество следовало бы огра-дить от наработки условного инстинкта религиозности. Только совершенно-летний человек вправе решить – станет он исповедовать какую-либо религию, или будет жить вне религий.
Вместе с тем, безнравственность христианства вовсе не превращает ав-томатически каждого христианина в безнравственного человека. Каждый че-ловек, не устану повторять это, нравственен от природы, вне зависимости от религии, которую исповедует. Но всех владетельных отцов всех, какие есть в мире христианских церквей, со всеми их причтами считать нравственными не могу. Все они паразитируют, и знают, что паразитируют, на страхе людей перед неизбежной смертью. Тем более, не могу ни под каким видом и соусом причислить к людям нравственным фанатичных приверженцев христианства, типа черносотенцев, как и фанатичных приверженцев любой другой религии, типа шахидов ислама.
Объективности ради отмечу и некоторые иные черты христианства. Прежде всего, следует отблагодарить христианскую церковь за сохранение в ее библиотеках бесценного наследия древних греков и римлян, за создание и сохранение множества величественных храмов наполненных прекраснейши-ми произведениями искусства. И за благотворительную деятельность тоже. Правда, у меня к ней отношение двойственное. С одной стороны, всяческого уважения достойны люди облегчающие жизнь больным и брошенным детям, беспомощным старикам, увечным, голодным. Но с другой стороны, совер-шенно несопоставимы объемы той помощи, которую церковь может оказать, и тем объемом помощи, которую своим гражданам реально оказывает совре-менное демократическое социальное государство. То, что Мать Тереза и ее орден смогли сделать в Калькутте, - капля в океане беды. Столбовой же путь для облегчения бед людских не религиозная благотворительность, а глубокие социально-экономические преобразования в бедствующих обществах. 
Еще одну положительную сторону деятельности христианской церкви нашел в «Окаянных днях» Ивана Бунина. В его дневниковых записях о жизни в России и, в частности, в Одессе, в 1918 – 1919 годах, в годы большеви-стского террора, разрухи, бандитизма. Вот фрагмент записи от 20. 06. 1919. «Сейчас опять идем в архиерейский сад, часто теперь туда ходим, Единст-венное чистое, тихое место во всем городе. Вид оттуда необыкновенно пе-чальный – вполне мертвая страна. …И все-таки в саду чудесно, безлюдно, тишина. Часто заходим в церковь, и всякий раз восторгом до слез охватывает пение, поклоны священнослужителей, каждение, все это благолепие, при-стойность, мир всего того благого и милосердного, где с такой нежностью утешается, облегчается всякое земное страдание».
Да, церковь способна приносить душам хоть какую-то передышку в окаянные годы бедствий, разрухи, неустроенности. Но сколько таких, что чувствуют столь проникновенно, как Бунин? Много ли жаждущих утешиться в церкви? Вот ведь безлюдно же в саду архиерейском. Доныне безлюдно.
Нет, церковь в наши дни утратила то значение, которое имела для лю-дей еще век-другой назад. Прошло ее время. Для оправдания дальнейшего существования церкви в демократическом социуме не нахожу сколь либо веских доводов. От христианства остались лишь привычки, одни привычки, к праздникам, в основном. 




















Эссе 3

Принципы Природной этики


3.1. Исходный принцип Природной этики

Ни один социум не существует без этической системы. В большинстве социумов их даже несколько. Прежде всего, это государственная этика (далее просто этика), которая понимается как сумма таких законов, правил, уста-новлений, нарушителей которых власть преследует и наказывает. Кроме та-кой этики в социумах существуют и некоторые этические системы, установ-лениям которых должны следовать не все члены социума, а лишь лица опре-деленной профессии. Нарушителей таких этических систем преследует и на-казывает не власть, а их профессиональные сообщества - врачей, офицеров, спортсменов и пр. Не преследует власть и нарушителей этических норм хри-стианства, ислама, буддизма и пр., в тех социумах, где религии отделены от государства. Все такие этические системы носят необязательный, факульта-тивный характер.
К сожалению, в силу уникальности исторического пути развития каж-дого социума, у каждого и своя особая этика. Поэтому и пытаться не буду сочинять Природную этику такой, что б годилась для каждого социума. Мы все свидетели тому, как много лет вся объединенная демократическая Европа  все никак не может разрешиться этикой для своего союза. А вот сформули-ровать принципы Природной этики, пригодные для формирования этики любого социума попытаюсь. 
Напомню гл. 1.3 - человек рассматривается здесь как творенье природы, как существо прошедшее долгий, многие миллионы лет, путь развития от человекообразной обезьяны до человека разумного. И как все животные Ho-mo sapiens имеет свои анатомию, физиологию и набор врожденных инстинк-тов. Анатомия и физиология к этике отношения не имеют, а вот врожденные инстинкты причастны напрямую. 
Жизненный цикл любого организма запрограммирован в его геноме. А возможность реализации программы зависит от условий существования, от качества среды обитания. Но человек обитает не столько в природе, сколько в социуме, то есть в отграниченном и определенным образом организованном сообществе себе подобных, и первостепенное значение для индивида имеют не столько физические параметры среды обитания, сколько параметры социума. А именно то, в какой мере социум способствует или препятствует достижению индивидом положительных реакций на раздражение его вро-жденных инстинктов.
Эти два обстоятельства – природная сущность человека и его жизнь в социуме – определяют следующую формулировку исходного принципа При-родной этики: 
Каждому должна быть обеспечена возможность
достижения положительных реакций на раздражение
его врожденных инстинктов,
угнетение врожденных инстинктов недопустимо.

Социум, который удовлетворяет всем требованиям исходного принципа Природной этики, будем считать нравственным. 
Но не ломлюсь ли в открытые двери со своей новой этической систе-мой? Может быть, нравственные социумы уже существовали и нам следует лишь адаптировать наиболее подходящий из них к реалиям современного мира? Что ж, «покопаемся» в истории.


3.2. Периоды в истории развития человечества
и движущие силы развития в каждом из них

Действительно, было время, когда люди жили в условиях, которые хоть и не удовлетворяют всем требованиям исходного принципа Природной этики, но все же могут быть признаны нравственными. То был период расцвета первобытного общинно-родового общества. 
Родовая община это общество «Безусловной взаимопомощи, совмест-ного пользования родовой собственностью, равно обеспечивающего распре-деления произведенного продукта. «…» Род управлялся на основе принципов первобытнообщинной демократии. Его высшим органом было собрание всех взрослых сородичей, сообща решавших основные вопросы хозяйственной, общественной и идеологической жизни. «…» Особенным авторитетом поль-зовались зрелые, умудренные опытом люди, из среды которых выбирались главари – наиболее влиятельные женщины и мужчины. «…» Хотя их власть основывалась только на личном авторитете, уважении, которые питали соро-дичи к их выдающимся качествам, опытности, знаниям, она была вполне ре-альной властью. «…» Власть главаря служила интересам всего рода и, по существу, была лишь конкретным, повседневным воплощением власти само-го рода. « » Все же бывало, что в отношениях между сородичами сказывались остатки животного эгоизма, и нормы родового общежития нарушались. «…» Серьезные проступки влекли за собой различные наказания: побои, увечье, а в особо тяжелых случаях даже смерть. «…» Но как ни суровы были родовые нормы, как ни безжалостно подчиняли они интересы отдельной личности ин-тересам коллектива, они никогда не давали каких-либо преимуществ одним сородичам перед другими». (А. И. Першиц, А. Л. Монгайт, В. П. Алексеев, История первобытного общества, М, «Высшая школа»,1982.) 
К этим обществам, кажется, еще не «приклеили» названия, столь же однозначного и емкого как «монархия», «диктатура», «демократия». Или мне оно просто не попадалось на глаза. Как бы то ни было, чтоб не писать длинно – родовые общины периода расцвета первобытного общества, буду писать «альтократия», что означает власть альтруистов. 
Но о том, можно ли адаптировать альтократию к современному миру, поговорим в главе о принципах власти Природной этики.
В связи с освоением в альтократиях бронзовых, а потом и железных орудий труда, развилось такое производящее хозяйство, которое смогло обеспечить получение устойчивого, регулярного избыточного продукта. С этого времени человеческая популяция стала особенно энергично наращивать свою численность.
Но вскоре альтократия рухнула, ибо «чем выше становилась техниче-ская вооруженность человека в его борьбе с природой, чем больше он мог произвести, тем меньше необходимости было в совместной деятельности со-родичей» (там же). Избыточный продукт стал причиной разложения альто-кратии и спусковым механизмом мощнейшего процесса становления и упадка государств, империй, этносов, общественно-экономических формаций. Вот уже примерно 5 000 лет (условно исчисляем от начала бронзового века) одни социумы сменяются другими, но ни один из них, включая современные демократии, не сравним в нравственном отношении с альтократией. 
Причина катастрофического обвала нравственности лежит, как ни па-радоксально, в самой природе Альтруизма.
Альтруизм отличное оснащение для выживания не очень-то больших сообществ в экстремально тяжелых обстоятельствах. Но из-за «рекомбинации генетических изменений в ходе их наследования» (В. Эфроимсон) не всех членов выживающего сообщества природа наделяет Альтруизмом в равной мере. Люди с небольшим, а то и с нулевым потенциалом Альтруизма рождались тогда и рождаются сегодня. Но если в голодную пору, до эпохи избыточного продукта сообщество решительно не пресекало эгоизм таких «недостаточных альтруистов», если само не «выбраковывало» эгоистов, то оно просто вымирало. Можно сказать, что его выбраковывал процесс нара-ботки человеком инстинктивной нравственности, Альтруизма.
Вдруг возникший избыточный продукт выбил из рук этого процесса одно из основных его орудий – умерщвление голодом. Процесс выбраковки эгоистов прекратился, эгоисты стали выживать.
Эгоизм выражается в готовности индивидуума использовать для дос-тижения собственного благополучия, властных устремлений, необузданных желаний, такие средства, к которым альтруист прибегнуть не может. Альтру-ист лишен агрессии, не может силой или обманом присвоить чужое имуще-ство, не может лгать, предавать, а уж тем более убивать! В романе Л. Улиц-кой «Медея и ее дети» есть поразительный эпизод, хорошо иллюстрирующий эту мысль. Один из персонажей наделен правом и должен расстрелять чело-века, и он поднял оружие, и прицелился. Но не выстрелил - обморок свалил его с ног. Этих качеств эгоисты лишены вовсе или имеют лишь в зачаточном состоянии. Поэтому сопротивление альтруистического большинства изна-чально не адекватно агрессивному напору меньшинства эгоистического. Можно сказать, что проигрыш альтруистического большинства эгоистиче-скому меньшинству запрограммирован генетически.
Основное средство сопротивления доступное альтруистам – уговоры, увещания. Всякого рода «священные писания» и есть такие увещания, дейст-венность которых увещатели пытаются усилить ссылкой на их божественное происхождение. Но тысячелетия кровавого исторического процесса убеди-тельно свидетельствуют о несостоятельности процесса «уговорного», о само-обмане альтруистов. Ведь только они сами и следуют нравственным запове-дям, это они добры, честны, любят, а не убивают ближних. А эгоистам все эти уговоры и заповеди – «до лампочки». 
Любой другой, менее склонный к вере в доброе, альтруистическое на-чало в человеке, на том эссе бы и закончил. С генетикой не поспоришь. Тем более что за прошедшие тысячелетия относительная численность эгоистов должна была бы возрасти. Ведь ничто более не ограничивает их «расплода». Более того, условия жизни в социумах даже способствуют их самоутвержде-нию, продвижению к рычагам власти.
С другой стороны, никто ведь и не может утверждать, что абсолютная численность эгоистов уже достигла такого критического уровня, за которым вот-вот последует апокалипсис. И пока это так, стоит поискать способы ней-трализации кипучей энергии эгоистов, избавиться от их власти. Поиск же начну с глубины времен. Попробую понять - по какому руслу жизнь струи-лась, кто ее «струит» и как дальше течь будет.

3.2.1. Три периода истории развития человечества

Время, одна из самых трудно постижимых сущностей мироздания, но оставляет на нашей планете вполне осязаемые следы. По этим следам ученый люд судит о процессах происходивших когда-то и о времени, в течение кото-рого каждый процесс длился. И все прошедшие времена для большей на-глядности и лучшего взаимопонимания между коллегами они разделили на увесистые куски – эпохи, эры, периоды, маркируя определенными признака-ми начало и конец каждого куска. Вот и я весь путь развития человека и че-ловеческого общества разбил на свой лад на три периода.
Начало первого периода маркирую вешкой «Изгнание из рая». Оно от-далено от нас не менее чем на 3,5 миллиона лет. В тот момент некий локаль-ный или континентальный катаклизм изгнал человекообразных обезьян из привычной среды обитания (или превратил привычный ареал в среду непри-годную для их обитания). Что для всего живого, а не только для Адама и Евы, равносильно изгнанию из рая. Конец первого периода маркирую вешкой «Альтократия». Он отделен от нас примерно пятью тысячелетиями. Имя первого 3,5-миллионнолетнего периода пусть будет - «Становление».
Назвал так потому, что именно в этом периоде человекообразная обезьяна преобразовала себя в человека разумного.
Второй период начинается сразу после крушения альтократии. Поэто-му, рядом с вешкой «Альтократия» ставлю вешку «Металл». Ибо использо-вание бронзовых, а затем и железных орудий стало причиной крушения аль-тократии. Дату же окончания второго периода можно указать с точностью до года. В 1689 году «Славная революция» закрепила доступ английской бур-жуазии к государственной власти. Англия, формально оставаясь монархией, фактически стала первой в мире парламентской республикой. Поэтому конец второго периода маркирую вешкой «Демократия», а всему периоду, длив-шийся порядка 5 тысячелетий, даю название «Сопротивление». 
Потому «сопротивление», что весь второй период люди отчаянно со-противлялись (сопротивляются сегодня, и будут сопротивляться всегда) унижению их достоинства, их человеческой сущности. И не было промежутка малого во весь второй период, когда бы кровь людей сопротивляющихся не лилась рекой. 
Сопротивление и кровопролитие все еще продолжаются, а третий пе-риод уже наступил. Так обычно и бывает – умозрительные границы размыты, а сущности, вроде бы разделенные ими, перехлестываются. В 1776 году меньше чем через столетие после «Славной революции» возникло независи-мое государство Соединенные Штаты Америки, а в 1789 году прогремела Французская революция, уничтожившая монархию и провозгласившая сво-боду, равенство и братство между всеми людьми. Сегодня, спустя два с лиш-ним века после этих бесконечно значимых для человечества событий, можно в 1776 году поставить вешку начала третьего периода и назвать вешку, как и сам период, «Свобода». 
Потому «свобода», что впервые с конца эпохи альтократий возникли государства, в которых человек не есть чье-то достояние, он больше не раб, не крепостной, не зависит от монаршей и барской воли, он свободен, и только он сам может распоряжаться собой и своей собственностью. Сообщество свободных людей управляют своей страной сообща через выбранный ими парламент.

3.2.2. Движущие силы исторического процесса

Боюсь, внушил читателю мысль, будто именно деятельность эгоистов движет историю. Это не так. Эгоисты повинны во многом, что свершилось страшного с людьми, но только не в том, что движут исторический процесс. На роль «двигателей» истории и прогресса философы, историки, социологи выдвинули много чего разного. Вот, к примеру, историк Эрнест Ренан писал, что «Основным условием прогресса стало чувство ревности. Самец стерег свою самку …». Встретив это утверждение в самом начале его объемистого труда «История израильского народа», дальше читать не стал. И так как к единому мнению по поводу движущих сил исторического процесса ученое сообщество еще не пришло, то не вижу причин, по которым и я, автодидакт, не мог бы высказать свое мнение. Рискуя при этом, что читатель, если сочтет мое мнение вздором не меньшим, чем мнение Ренана, забросит куда подаль-ше теперь уже мою книгу. 
На мой взгляд, одного единственного универсального фактора, движу-щего историческим процессом, нет. В каждый момент времени вектор исто-рического развития этноса или человечества может определить даже одна единственная личность. Примеров тому достаточно. Однако импульс, данный личностью, в большинстве случаев, быстро (в историческом масштабе) затухает. Вот, скажем, император России Петр 1. Он многое поменял в Рос-сии, «прорубил окно в Европу», но, по сути, сменились лишь костюмы и по-вадки власть имущих, а в жизни народа никаких фундаментальных измене-ний не произошло. Ленин наоборот – перевернул жизнь народа с ног на голо-ву, сменил в России почти все, но через 70, всего через 70 лет, ленинизма в России не стало. И народ постепенно, очень постепенно занимает естествен-ное положение.
Несколько личностей, однако, дали истории импульсы очень длитель-ного действия. Импульс, данный монотеистическим иудаизмом Авраама и Моисея, самый длительный. Повлиял он, к сожалению, не только на форми-рование и судьбу евреев. На беду евреям, и не только им, иудаизм «разбу-дил», как сказал однажды Наум Коржавин совсем по другому поводу, две других религии. Одну, христианство, отпочковал от иудаизма некий Шауль, отпрыск богатой еврейской фамилии из города Тарса в Малой Азии, извест-ный как апостол Павел. Другую религию, ислам, отпочковал неграмотный погонщик караванов араб Мухаммед. Но импульсы Шауля и Мухаммеда, по моему глубокому убеждению, были со знаком минус, они историю развития человеческих обществ не двигали, а тормозили. Тормозят и сегодня. 
Конфуций и Будда тоже дали импульсы многотысячелетней длитель-ности. Но они создали не религии, а этические системы. Нельзя сказать, что их импульсы как-то повлияли на ход исторического процесса. Но снятию из-лишней агрессивности народов, их этикой повязанных, способствовали. А значит, и жертв религиозного фанатизма было меньше, чем положили на свои алтари христианство и ислам. 
Так вот. На ход исторического процесса, на мой взгляд, влияют не столько личности, сколько факторы фундаментальные и непреходящие - Альтруизм и Творчество. Причем в разные периоды истории человечества какой-то из факторов являлся ведущим. Более того, сами периоды отчетливо различаются именно по ведущему в нем, в периоде, фактору развития. 
Итак, имеем три периода – становление, сопротивление, свобода. Что или кто являлся мотором в каждом из них?
Вначале первого периода инстинкт сохранения жизни понуждал чело-векообразных обезьян включать свой еще малоразвитый, но все же способ-ный к творчеству мозг к поиску решений ежедневно возникающих проблем выживания. Каждый удачный творческий акт способствовал выживанию, и, стало быть, ложился кирпичиком в фундамент зарождавшегося врожденного инстинкта творчества. А зарождавшееся Творчество, в свою очередь, способ-ствовало свершению все новых творческих актов, и каждое удачное сверше-ние ложилось еще одним новым кирпичикам в собственный фундамент. Мозг превращался в орган непрерывного саморазвития. Шло интенсивное услож-нение его структуры, наращивание массы, создание огромных резервуаров памяти, шла интенсивная наработка и закрепление в геноме двух новых вро-жденных инстинктов – Творчества и Альтруизма. Под их «водительством», при ведущей роли Творчества, и шел процесс преобразования стада челове-кообразных обезьян в первый, и пока единственный в истории нравственный социум, который мы назвали альтократией. 
В периоде Сопротивления основной пружиной прогресса, той силой, которая не давала навечно утвердиться рабству, был Альтруизм. Под альтру-измом понимают такие поступки людей, которые направлены на благо дру-гих, но очевидным образом ущемляют их собственное благо. Что и зафикси-ровано во всех словарях. Поступки эти совершаются под воздействием ин-стинктивного импульса. Но как возникает этот импульс, как человек мгно-венно «распознает», что возникшая ситуация требует его немедленного вме-шательства и он сломя голову бросается на помощь не заботясь о последст-виях для себя лично? Такое распознавание может произойти, только если в нем от рождения заложено еще и чувство собственного достоинства, и чувст-во справедливости. Провести четкие границы между достоинством и спра-ведливостью затрудняюсь. Допускаю, что достоинство и справедливость мо-гут «функционировать» отдельно от альтруизма и друг от друга, но допустить существование Альтруизма без достоинства и справедливости не могу. О врожденном достоинстве ранее речь не шла, но теперь как раз тот случай, когда должны поговорить о нем, а равно и о справедливости.
С. И. Ожегов определяет достоинство, как «совокупность высоких мо-ральных качеств, а так же уважение этих качеств в самом себе». Словарь юридический трактует достоинство так – одно из нематериальных благ, при-надлежащих человеку от рожденья; оно не отчуждаемо и непередаваемо: оно принадлежит ему независимо от того, как он сам и окружающие его люди воспринимают и оценивают его личность. А в первой же строке Преамбулы к «Всеобщей декларации прав человека» читаем: «Признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, …является основой свободы». Вот это - «присущее всем членам человеческой семьи» и есть фактическое признание врожденности достоинства. 
Конечно, факт признания врожденности достоинства юристами и поли-тиками еще не означает, что так оно и есть на самом деле. Ведь они лишь декларируют врожденность, и то в неявном виде, не приводя никаких доводов в пользу своего мнения. Достоинство еще много раз упоминается в тексте Декларации, но какой смысл вложен в это слово, почему именно достоинство является основой свободы, что является основой для самого достоинства, не разъясняется.
В Природной этике достоинство будем толковать так. Достоинство это уверенность индивида в отсутствии у кого бы то ни было, каких либо осно-ваний для оскорбительного к себе отношения, для дискриминации любого рода, для подозрений в дурных намерениях, для лишения прав и свобод. Та-кую уверенность может испытывать только тот, кто «чист перед людьми». Он не причиняет людям зла, не берет чужого, не обманывает, готов содейст-вовать в добрых начинаниях, помочь в беде и априори признает подобное достоинство за каждым другим человеком.
Такое достоинство не может существовать вне врожденного инстинкта нравственности, вне Альтруизма. Достоинство следует полагать неотъемле-мой частью Альтруизма. Достоинство побуждает человека к отстаиванию не только своей чести и своих прав от всяческих на них покушений, но к от-стаиванию достоинства любого другого человека. Он воспринимает все, что оскорбляет, унижает достоинство его и других, как несправедливость. Он не приемлет несправедливость. Утверждая справедливость, он утверждает дос-тоинство. Справедливость инструмент достоинства. Альтруизм, достоинство и справедливость будем считать триединым целым, «альтруистической трои-цей»
В данной интерпретации достоинством обладают все, но каждый в той мере, в какой одарен Альтруизмом. А тот, кто попирает достоинство других, сам достоинством не обладает. Не обладали и не обладают достоинством деспоты всех времен и народов. Не обладают им и некоторые «демократы», скажем, Клинтон, отдавший приказ бомбить Белград, и Саакашвили, отдав-ший приказ обстреливать спящий город из артиллерийских орудий и систем залпового огня.
Не верным, по моему мнению, становится и утверждение о признании достоинства основой свободы. Все люди вне зависимости от одаренности Альтруизмом рождаются свободными, а потому не может генетическое от-клонение от нормы сделать человека несвободным.
И вот как представляю себе механизм воздействия Альтруизма на ис-торический процесс.
Чем эгоистичней, безнравственнее власть, чем более угнетает она Аль-труизм членов общества, тем настойчивее попытки альтруистов если не сбросить, то хотя бы ослабить гнет неправедных властителей. От противо-стояния альтруистического большинства эгоистическому меньшинству и от грызни за власть одних эгоистов с другими, возникают в обществе напряже-ния. Как правило, разрешаются они бунтами, погромами, вооруженной борь-бой, революциями и завершаются, всегда, репрессиями. Что ослабляет соци-ум, снижает его возможность успешно защищать свою независимость и дос-тояние от покушений алчных владык других социумов, по каким-то причи-нам более сплоченных на данное время. Вся история человечества полна тра-гедиями уничтожения ослабевших социумов более сплоченными и сильными.
Похоже, что инстинкт нравственности Альтруизм, который в первый период выбраковывал отдельных эгоистов и племена, недостаточно заботливо относившихся к своим детям, матерям и старикам, перебрался во второй период. И вот уже много тысячелетий суммарный Альтруизм миллионов (со-кратим до САМ) без передышки бракует и бракует социумы и этносы по единственному критерию - слишком далеко зашедшей безнравственности властителей. Он и сегодня вершит свое благое дело. Боюсь, что жертвой его станет и моя родина Россия. Мне жаль ее бесконечно.
Положительный результат деятельности САМ уже просматривается. Он виден в росте и численности сообщества демократических социумов, и в рос-те их совокупного могущества. Современные демократии нельзя считать в полной мере нравственными, но войну между ними представить себе не могу. Напротив, в мире демократий превалирует тенденция к объединению в единое сообщество стран па основе общих для них всех нравственных цен-ностей. К великому сожалению деспотий в мире еще много всяких - военных, религиозных, пост коммунистических и еще каких-то, прикрытых фиговым листиком социалистической, народной, суверенной, с опорой на собственные силы, или совсем голых. Так что работы для САМ хватит на долгие, долгие годы.
Ну, а что до «пасионарности», выдвинутой Львом Гумилевым в качест-ве движущей силы генезиса отдельного социума, этноса, то полностью его отвергаю. И не приемлю Гумилевского уподобления социума субъекту, ко-торый рождается, зреет, дряхлеет и умирает под воздействием некой пасио-нарности, неизвестно откуда взявшейся, непонятно где обретающейся и как воздействующей на нечто неопределенное в социуме, этносе. «Старит» этнос необузданная безнравственность ее властвующих эгоистов, а невесть откуда взявшаяся субстанция «пасионарность» тут «не при делах». 
САМ «смахнул» с лица Земли множество империй, стран, народов, но некоторых почему-то пощадил. Не опровергают ли народы-долгожители вы-двинутое здесь соображение о движущей силе исторического процесса? По-пробую снять сомненья.
Наиболее древние и многочисленные из них – индусы и китайцы. По-чему пощадил? Они что, познали секрет обуздания эгоистов? Или их власти-тели все как на подбор были высоконравственными монархами? Или создали высококачественную социальную среду в своих социумах? Вглядимся в их этику и попытаемся вычленить те особенности, которые способствовали ус-тойчивости этносов, их долгожитию.
В Индии в начале первого тысячелетия до нашей эры сложилась рели-гиозно-общественная система, называемая брахманизмом. Один из важней-ших ее элементов – учение о сансаре, о переселении души человека после смерти в другое тело. А вот в какое именно – червя, осла, жреца – зависит от кармы, от судьбы, оттого, что на роду написано. Но! Если человек ведет доб-родетельную жизнь, предначертанное может быть изменено. У него есть шанс в следующей жизни воплотиться в нечто более достойное. Даже стать членом высшей касты – брахманом. И наоборот, чем хуже его поведение, тем страшнее его судьба в следующем перевоплощении.
А в 6 веке д.н.э. в Индии возникла еще одна этическая система - буд-дизм. Ее основатель царевич Гуатама Шакъямуни, прозванный Буддой (Про-светленным), утверждал, что жизнь человека есть страдание, причина кото-рого в неудовлетворенности его желаний, а отказ от желаний избавляет и от страданий. Избавляет от страданий и «срединный путь», путь между жаждой наслаждений и аскетизмом. Следуя срединным путем и ведя правильную жизнь – не убивать и не причинять вреда людям и всему живому, не лгать и тому подобное – человек может достигнуть нирваны, соединиться с вечно-стью.
В том же 6 веке д.н.э. китайский мудрец Кун-Цзы, Конфуций (учитель Кун) опираясь на многовековые традиции народа, создал учение, которое стало стержнем китайского этноса на тысячелетия вперед. Конфуций учил строго соблюдать все правила и точно следовать заветам предков, ибо ничто в отношениях людей не может быть изменено и судьба каждого предначертана небом, учил сохранять преданность государю, верность долгу, почитать родителей, уважать старших и свято чтить память о своих усопших предках.
Тогда же возник и даосизм, учивший, что следует стремиться к неиз-менности, устойчивости всего сущего, ибо любые изменения сущего плодят зло, надо быть добрым, воздержанным, бережливым, твердо помнить - каж-дый совершенный тобой грех сокращает твою жизнь. Уже в нашу эру рас-пространился в Китае и буддизм. Примерно пять веков буддизм был даже го-сударственной религией, но конфуцианство все же восторжествовало.
Как видим, этические системы и китайцев и индусов вовсе не стремятся обуздать эгоистов. Напротив, они учат смирению перед властью, призывают альтруистов соблюдать альтруистические же нормы общежития. Не раз и Китай, и Индию сотрясали народные восстания и междоусобные войны, не раз они подвергались нашествиям врагов и даже порабощались ими. Но этно-сы уцелели, хоть качество социальной среды было и тут и там ниже некуда. Может быть потому, что страны Юго-Восточной Азии это страны по пре-имуществу поливного земледелия, которым необходимо централизованное государственное управление? Это их и цементирует? Но ведь древние циви-лизации поливного земледелия в долинах Нила и Междуречья не выжили. 
Вот еще один народ долгожитель, которому более 4 000 лет, – евреи. После исхода из египетского рабства (около 3300 лет назад) народ стал жить по законам Моисея, которые, что вполне естественно, в чем-то следовали египетским. В частности, Моисей не разделил власть на светскую и религи-озную. Он учредил касту жрецов и всю полноту светской и религиозной вла-сти передал первосвященнику. Сыновья первосвященника должны наследо-вать его сан и власть. 
И концепция нравственности Моисея близка древнеегипетской. Она действительно сдерживает стремление эгоистов устроить свое благополучие за чужой счет, создает у каждого члена общества чувство защищенности от посягательств на жизнь свою и близких, на свое достоинство и достояние. Она намного ближе к исходному принципу Природной этики, чем к концеп-циям Будды и Конфуция, созданных аж 8 веков спустя. 
Но ко времени Будды и Конфуция евреи не только уже лишились своей независимости, но из двенадцати племен (колен) вошедших в «землю обето-ванную» осталось только два! Те десять, которые создали свое государство Израиль, сгинули без малейшего следа в ассирийском плену. А еще через 7 веков и два оставшихся племени лишились своего государства – Древней Иудеи, и были рассеяны по миру.
Как же случилось, что народы, создавшие государства со значительно худшими параметрами социальной среды, чем евреи, пронесли свою госу-дарственность через 40-50 веков вплоть до наших дней, а евреи сохраняли государственность 12 веков из своих 42, а независимость всего около 6 веков? Думаю дело в следующем.
Все религиозно-нравственные системы Индии и Китая – брахманизм, буддизм, конфуцианство, даосизм – идеально увязаны с деспотической вла-стью. Все они внушают альтруистам идеи о незыблемости сущего, о предо-пределенности происходящего и будущего, смирение перед властью, страх ухудшить плохим поведением свою судьбу в следующем воплощении. 
А вот концепции Моисея разбалансированны. Нравственность Моисея организует жизнь в социуме почти в демократическом ключе. А власть – в ключе деспотическом. Допустим, что самый первый первосвященник Аарон чем-то заслужил уважение народа. А его наследники? Ведь судить людей, учить нравственности, требовать нравственного поведения, а тем более вла-ствовать, могут только те, кто наработал нравственный авторитет всей своей праведной жизнью и мудростью, а не те, кто получил власть по факту рожде-ния. Любая привилегия развращает тех, кто обладает ею, а уж полученное по наследству право властвовать в особенности. Наследуемая власть первосвя-щенников (и всего жреческого клана) довольно быстро стала неправедной, переродилась в деспотию. Потому-то менее чем через два века и потребовал народ Древней Иудеи введения светской, царской власти. Что, естественно, дело не улучшило и не сняло вопиющего противоречия между демократич-ными по духу законами и деспотией по факту. При столь полярных принци-пах нравственности и власти общество не может быть устойчивым и не может существовать долго.
Но, несмотря на потерю государства, евреи, случай уникальный, сохра-нили себя как этнос. Сохранению этноса самым счастливым образом способ-ствовал, как это ни парадоксально, крах жречества, наступивший после раз-рушения Иерусалимского храма. Законоучителями народа вместо жрецов стали раввины. Раввины не имели и не имеют никакого священства, ничего сакрального, спиритического. Это просто хорошо, можно даже сказать фун-даментально образованные в иудаизме люди. Специальные учебные заведе-ния выучили их и выдали диплом на право вести службы в общинных сина-гогах, оказывать ритуальные услуги, разбирать возникающие в общине си-туации в соответствии с законами Торы, толкованиями Талмуда, другими до-кументами иудаизма. У раввинов нет организации типа католической или православной церквей. Их никто не назначает на служение в какую-то общи-ну. Община нанимает раввина сама и платит ему зарплату. 
Понятное дело, община не станет терпеть у себя на службе человека, не достойного уважения, человека, которому нельзя доверить представление интересов общины перед властями и разбирательство споров между членами общины. Ведь конфликты между членами общины, как правило, разрешались внутри общины, при посредничестве раввина, которого тяжущиеся стороны признавали достойным судиёй. Так вот и сохраняется нравственность в этносе - раввины способствуют поддержанию нравственности в общинах, а общины проводят селекцию самих раввинов. 
Сохранению этноса способствовало и то, что в иудаизме веками ни на день не прекращается философско-нравственное осмысление священных текстов и учений мудрецов, признанных народом. Не только с целью более глубокого их понимания, но и для выработки рекомендаций, способствую-щих разрешению проблем «текущего момента». И чтоб получить аудиенцию у известного своей мудростью раввина необходимо записаться на прием за несколько месяцев. И записываются, и не только евреи. 
Ни в коем случае не утверждаю, что евреи обладают какими-то особы-ми врожденными нравственными качествами. Народ как народ, со своими гениями и мерзавцами. Просто им повезло, что у них был Моисей. Как по-везло китайцам с Конфуцием, а индусам и другим народам Азии - с Буддой. Тысячелетиями из поколения в поколение евреи читали и изучали Тору - этику Моисея. Что способствовало формированию условного инстинкта нравственности у многих из тех евреев, которых природа Альтруизмом обде-лила. Почти два тысячелетия существования еврейского этноса без собствен-ного государства можно рассматривать, как масштабный социологический эксперимент с целью выяснить вопрос - является ли нравственность силой, способной без вмешательства власти сплачивать народ? Ответ – да, может. При посредстве нравственных, высокообразованных и независимых специа-листов в вопросах этики, юриспруденции, психологии.
Народы долгожители не создали ни нравственных социумов, ни спосо-бов «обнуления» эгоистов. Но, несмотря на имущественное и гражданское неравенство своих членов, на низкое качество социальной среды, уцелели до наших дней. Потому уцелели, других причин не вижу, что если принципы нравственности хорошо состыкованы с принципами устройства власти, то и общество будет устойчиво внутренне и сможет успешно противостоять внешнему давлению. Гармонизация принципов нравственности и власти должна быть реализована и в Природной этике.
Третьему периоду, в котором живем, всего три века. Срок очень малый, это вообще не срок в истории человечества, исчисляемый миллионами лет. Свобода и равноправие для всех даже в демократиях еще не достигнуты. И качество социальной среды далеко от идеала. Но даже то, что свободные лю-ди уже свершили с тех пор, когда Англия - первая демократия, произвела промышленный переворот и дала старт эпохе просвещения, кажется полной фантастикой.
Две свободные стихии капитализма - рыночная экономика и научно-техническое творчество, поддерживая и стимулируя друг друга, «жадно за-глатывая» достижения науки и техники пригодные для повышения эффек-тивности производства и снижения издержек, породили в демократиях и взрывной характер научно-технического прогресса, и невиданный рост их экономической мощи, и существенное улучшение качества социальной сре-ды. Эта двуединая стихия разительно изменила ход мирового развития. Осо-бенно в 20 веке. И слово «прогресс» будет, пожалуй, наиболее важной его характеристикой для потомков.
Я родился в 1925 году в отсталой и полунищей России и очень многому был свидетелем, а то и участником. Мои первые детские воспоминания – площадь у Белорусского вокзала в Москве, застроенная неказистыми домами (мы жили рядом) забитая возами крестьян, лошади, сено-солома на возах и под ногами, а в школе - чернильница-непроливайка и деревянная палочка-ручка с железным перышком. Появление в квартирах электричества, газа, те-лефона, радио, появление автомобилей, самолетов, телевидения, антибиоти-ков, атомной энергии, космической техники, высадка людей на Луну, созда-ние компьютеров, интернета, раскрытие генома человека, возникновение генной инженерии – все это на протяжении жизни одного человека, всему этому был свидетелем. А эти строки не ручкой с перышком пишу, а набираю на компьютере. В правом верхнем углу дисплея прямоугольничек «Google». Если вписать туда тему, меня интересующую и кликнуть по нему, то он, Google, за доли секунды выложат на мой дисплей миллионы текстов, по лю-бой теме.
В том, какая именно сила так мощно и круто «рванула» махину челове-ческой цивилизации по пути прогресса в третьем периоде, сомненья нет – Творчество. Его, как джина из бутылки, запечатанной религией и монархами, капитализм выпустил и тут же «оседлал». Капитализм без свободного Твор-чества и не капитализм вовсе, а «демократия с прилагательным». 
Но и деятельность САМ вовсе не ослабла в третьем периоде. 
Живу в Германии уже 15 лет и вот что наблюдаю. В Германии уровень жизни много выше, чем во многих даже развитых странах. Число легковых автомобилей в частном пользовании больше числа семей в стране. А такие по-казатели, как продолжительность жизни и число путешествующих – одни из самых высоких в мире. К тому же Германия содержит несколько миллионов своих безработных сограждан на таком уровне, который выше среднего уровня жизни, скажем, в России. В Германии не встретить истощенных голо-дом нищенствующих немцев, брошенных детей. Но! Месяца не проходит без забастовок. То металлисты, то машинисты, то летчики, врачи, мусорщики. А в августе 2008, встречал в городе предвыборные плакаты партии «Левые» с призывом «Победить бедность!».
Это у вас, немцев, бедность?! Посмотрите на Россию – живут куда как хуже, а не бастуют. Так и хочется спросить – какого еще рожна нужно этим сытым, одетым, обутым, имеющим крышу над головой и личный автомобиль немецким трудящимся? Еще больше пива, сосисок и жареной картошечки? Так и без того тучных людей (кстати, чем беднее, тем тучнее) столько, что под их тяжестью вот-вот рухнет страховая медицина.
Знаю, знаю, что бедность и богатство величины относительные, и в ка-ждой стране свои критерии. И прозвучавшая обличительная тирада не для того сказана, что бы устыдить немецких пилотов, медсестер, фермеров. Хочу лишь подчеркнуть, что борются они не столько за лишнюю десятку в месяц, хоть и это имеет место, сколько за социальную справедливость. Смириться с экономическим, политическим и другими неравенствами в обществе люди не смогут по своей природной сущности – любое неравенство унижает их дос-тоинство, а уж социальное в особенности.
Кстати, обращали ли Вы внимание на то, что бастуют в демократиях, а в деспотиях бунтуют, зверски, беспощадно? Разница обусловлена фактиче-ским (в демократиях) и формально-декларативным (в деспотиях) признанием достоинства человека. И чем дольше длится унижение достоинства, и чем беззастенчивей унижают, тем страшнее бунт. Потому-то забастовочная борьба приводит к снижению разрыва между доходами граждан, а бунт – к сни-жению производственного потенциала страны, к упадку, к снижению уровня жизни трудящихся.
Борьба людей за свое достоинство (не за лишнею десятку, подчеркну еще раз) продолжится до тех пор, пока не будут созданы равные стартовые возможности для всех детей социума. И пока разница в доходах не перестанет зашкаливать за некий «справедливый» уровень, с которым согласятся и на-емные трудящиеся, и их работодатели. Таким вот образом, через борьбу за свое достоинство, трудящиеся будут понижать и степень угнетения своего Альтруизма конкурентным социумом.
САМ продолжает вести и непременно приведет человечество к «Еди-ному месту».

3.3. «Единое место»

В последней трети 20 века Творчество инициировало мощный процесс, получивший название «глобализация». Начало ему положила деятельность транснациональных корпораций (ТНК). Вот несколько данных из статьи Д. Преображенского и Ю. Латова о ТНК, размещенной на сайте «Энциклопедия Кругосвет».
В 1939 г. в мире было 30 ТНК, в 1970 – 7 000, в 2004 – 64 000 с 860 000 филиалов по всему миру. «Законы свободного рынка не работают внутри ТНК, где устанавливаются внутренние цены, определяемые корпорациями. Если вспомнить о размерах ТНК, то окажется, что только четвертая часть мировой экономики функционирует в условиях свободного рынка, а три чет-верти – в своеобразной «плановой» системе. (А. Мовсесян, С. Огнивцев)». 
ТНК контролируют 
- 2/3 мировой торговли,
- 1/2 мирового промышленного производства,
- 4/5 всех патентов, лицензий, ноу-хау.
Обобществление производства (производимое ТНК) создает предпо-сылки для перехода к централизованному регулированию мировой экономи-ки в интересах всего человечества, для создания «социального мирового хо-зяйства». Во многом благодаря ТНК происходит постепенное «растворение» национальных экономик в едином мировом хозяйстве, в результате чего чис-то экономическими средствами, без насилия, спонтанно создается глобальная экономика. 
К концу 20 века сложилось своеобразное «троевластие»: помимо на-циональных правительств на мирохозяйственные отношения влияют супер-фирмы – ТНК и надгосударственные организации (Мировой банк реконст-рукции и развития, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и т. п.). Суверенным государствам приходится сначала в эконо-мической, а затем и в политической сфере делить власть с этими субъектами мирохозяйственных отношений.
А то, что изменения происходят действительно «в интересах всего че-ловечества» подтверждают цифры, которые нашел в другой посвященной ТНК статье, - «Доля населения стран, в которых рост подушевого дохода превышал 4% в год, выросла с 12,3% в 70 годах до 28,7% в 90 годах». В 2,3 раза за 20 лет! Полагаю, за последнее десятилетие эта доля еще приросла.
К настоящему времени предложено несколько теорий глобализации, написаны тысячи статей и диссертаций. Обсуждать их, конечно, не станем. Приведу лишь одно определение этого процесса, которое в принципе мало чем отличается от других, но ценно краткостью и выразительностью. Амери-канский социолог Ричард Робертсон считает, что глобализация есть процесс превращения мира в «единое место». Это означает, что условия и характер социальных воздействий в любой точке мира одни и те же. Мир «сжимается», становиться единым, лишенным существенных барьеров и дробления на специфические зоны социальным пространством.
Кому-то могут почудиться умилительные картины, как народы, подоб-но капелькам ртути разлитой на столе сливаются, подгоняемые стеклянной палочкой, к единому месту, в один большой сплющенный шарик. Велико-лепно! Да вот беда, хоть все человеческие особи равны друг другу по своей природе, как равны друг другу по природе и капельки ртути, но человечество составляют не особи, а разнообразные и частенько враждующие между собой людские множества, исторически сложившиеся на основе национальной, ре-лигиозной и географической общности. Да еще у каждого из множеств име-ется своя этика, своя экономика, свои амбиции и предпочтения у властвую-щих кланов. И «с какого перепуга» множества эти должны «за просто так» с кем-то сливаться, в хоть какой шарик?
Глобализация, безусловно, процесс объективный. Ни в одной из теорий глобализации (с которыми знакомился по статье «Эволюция концепций гло-бализации» Д. В. Иванова из Санк-Петербургского университета) не обнару-жил какого-либо субъекта или организации, руководящего глобализацией от-крыто или из-за кулис. Но это и не закон природы и без сознательной дея-тельности человека единое место не возникнет. А сознательная деятельность предполагает знание смысла, цели деятельности. В связи с чем, сжатие мира, о котором говорит Робертсон, и которое действительно происходит, может продолжиться по двум совершенно разным сценариям. 
Сценарий первый. Человечество осознает цель и смысл объективно протекающего процесса глобализации и устанавливает, какие именно соци-альные институты должны заполнить «не раздробленное на специфические зоны социальное пространство», какие этические принципы должны быть реализованы в едином месте. Затем создает эти принципы этики сжатого мира и не менее 25-50 лет (одного, двух поколений) неустанно ведет мощную «идеологическую артподготовку», вроде тех, которые обеспечили успех буржуазным революциям в Англии и во Франции, или подготовили многие страны к объединению в «Европейский союз». После чего, возможно, единое место и возникнет. 
Второй сценарий. Все идет, как идет, все склонные к демократии стра-ны объединились. Но разработку социальных институтов и этику сжатого мира никто создавать и продвигать в массы не собирается. Сжатее продол-жится, но триумфировать не сможет. Триумф сжатия – единое место с капи-талистической экономикой и демократической политической системой. Большинство же «игроков» мировой экономики, без которых она обойтись не может, - деспотии, естественные враги демократии. Среди них Россия, Китай, Иран, Саудовская Аравия, практически все мусульманские страны и пр. Сжа-тие все более станет «упираться» в сопротивление деспотий. Деспоты власть демократам без борьбы не отдадут. Борьбу за власть внутри страны деспоты легко переводят в борьбу с внешними врагами - «За Святую Русь», «Великий Китай», «За торжество ислама», и уж обязательно против «однополярного мира» и за суверенитет своей страны. Сценарий чреват апокалипсисом, но, увы, более вероятен.
Возможен и промежуточный сценарий - ослабление деспотий «холод-ной войной». Против СССР она сработала успешно. Соперник Б. Обамы на выборах  президента США 2008года сенатор Маккейн предлагал «горячехо-лодную» войну. Его «Лига демократических стран» (ЛДС), судя по предвы-борной риторике, задумана, как руководящий центр противодействия (вклю-чая вооруженные акции) объединенных демократий всем деспотиям. На фоне парализованной ООН и объединений деспотий вне ООН, создание ЛДС вы-глядит вполне логичным шагом. Ничего хорошего ни в холодной, ни в горя-чехолодной войне нет, но все же полугорячие войны лучше, чем апокалипсис. Не следует исключать возможности реанимации ЛДС после того, как эйфория от обещаний Барака Обамы сменится унынием.
Предугадать исход противостояния демократии с деспотиями в процес-се глобализации трудно. У демократий несравненно более эффективное ору-жие, но демократии разъединены. Деспотии же объединены. Прежде всего, ненавистью к демократиям – ведь они грозят отлучить деспотов от власти. И населения в деспотиях много больше, чем в демократиях. И население это вовсе не горит желанием сменить привычный уклад жизни на нечто непонят-ное. Следует учитывать и то, что каждый диктатор, национальный лидер, генсек, председатель, аятолла скорее весь мир испепелит в ядерном аду, чем позволит отлучить себя от власти. 
Сжатие человечества происходит неравномерно по миру и растянуто во времени. Дальше всех продвинулись по пути сжатия, в основном в сфере экономики, страны Европы. Граждане стран Европейского союза совершенно свободно перемещаются через национальные границы, но каждый остается гражданином своей страны. Гражданин Германии, проживающий, скажем, во Франции, не может избирать и быть избранным в ее органы власти. Граждан-ство Европейского союза пока не существует. И очень не скоро сможет ЕС принять акт о европейском гражданстве. Такому акту должен предшествовать процесс унификации этических систем, а главное – социальной сферы, каждого из них. То есть, уже существующая этика каждой страны должна быть откорректирована на соответствие этическим принципам, которые все страны ЕС согласятся принять к руководству. Только тогда сможет возник-нуть гражданство ЕС. Только тогда каждый немец, болгарин, испанец и все другие будут иметь равные права, в какой бы стране ЕС ни жили и ни рабо-тали. Тогда и появится «Европейское единое место».

3.4. Принципы Природной этики

Принципы Природной этики, которые предложены ниже, не привязаны к какому-то конкретному демократическому социуму. Они могут быть ис-пользованы полностью или частично любой демократией – ЕС, США, Инди-ей, Японией и др., в качестве «технического задания» на создание законов социума тем институтам, которые причастным к законотворчеству. Естест-венно, в каждой из демократий, законодательство, созданное на базе предла-гаемых принципов, может иметь свои особенности. 
Условно принципы поделены на принципы нравственности и на прин-ципы власти. Начнем с нравственных принципов.

3.4.1. Принципы нравственности Природной этики

Исходный принцип Природной этики предписывает обществу обеспе-чить каждому своему члену такие условия жизни, при которых он всегда бу-дет получать положительную реакцию на раздражение своих врожденных инстинктов. И никогда социум не будет их угнетать. Вот мы и станем выяс-нять из каких принципов должен исходить законодатель при создании зако-нов, поддерживающих каждый их главнейших врожденных инстинктов чело-века – Творчество, Альтруизм, сохранения жизни, продолжения рода. И нач-нем с самого на наш взгляд главного.

Творчество

Не лишним будет повторить то, о чем уже писал в главе «2. 1 Социум и Творчество». Творчеством наделены все, и каждый уникален – во все про-шедшие времена не было и никогда больше не повторится творческая ода-ренность и индивидуальность каждого. Раскрыть же свои творческие способ-ности и реализовать полностью весь его потенциал удается лишь очень ярким индивидуальностям. Подавляющему большинству людей необходим профессиональный и заинтересованный взгляд со стороны, ибо невозможно «воспарить» над собой, особенно в юном возрасте, и объективно оценить са-мого себя, свои способности. И чем в более раннем возрасте будут выявлены способности человека, тем более успешным будет он в своем творчестве. Ес-тественно, если будет соответствующим образом образован и поддержан в реализации его творческого потенциала.
Обязанность распознавания способностей каждого ребенка и обязан-ность образования, развивающего выявленные у него способности, социум должен целиком взять на себя. Родителям это не по силам. А весь образова-тельный цикл (начальное, среднее, высшее) должен завершиться созданием выпускником своего оригинального творческого продукта – научного труда, изобретения, художественного произведения и пр., с выдачей авторского права на его творческий продукт. Если выпускник проявил склонность к биз-несу, ему должен быть дан льготный кредит для реализации своего творче-ского продукта. Если к бизнесу не склонен - рекомендации для работы по найму. 
Так что первый принцип Природной этики такой

1. Каждый ребенок должен получить бесплатное 
образование, 
в полной мере развивающее его творческую одаренность.

Должен обратить внимание читателя на то чрезвычайно важное обстоя-тельство, что реализация этого принципа не только может сделать жизнь ин-дивида счастливой, а социум богаче, но и в жизни социума станет больше справедливости. С повестки дня будет снята одна из жгучих ее проблем – обеспечение всем детям равных стартовых возможностей во взрослую жизнь. Заодно, почти наверняка пропадет головная боль выпускников немецких школ (как в других странах - не знаю), их родителей, правительства по поводу обеспечения их всех хоть каким ни будь «учебным местом» хоть какой профессии. Ведь переход из стен школы с парой неумелых рук прямиком в стены биржи труда совсем не исключительный случай в современной Герма-нии. И вот школьник, имеющий склонность к труду интеллектуальному, рад-радёшенек месту ученика пекаря или плотника. Куда это годится? А вот за индивидуально образованными выпускниками предприниматели в очередь становиться будут!
За простой формулировкой первого принципа – почти революция в об-разовании (или в нашем представлении о нем). Привычная всем школа, в ко-торой всех обучают по общей программе, должна уйти в прошлое. Ее должны заменить школы, в которых каждого ребенка обучают по его персональной программе. А еще лучше - интернаты для детей с примерно одинаковой склонностью к определенным наукам или искусствам. И преподавать нужно будет по совершенно другим методикам и программам, которых еще нет. И учителей нужно учить заново, как с одаренными детишками обходиться сле-дует, как развивать их способности. И армию психологов способных распо-знавать одаренность малых деток подготовить.
Хлопот с реформой образования много и денег нужна прорва, зато она способна принести обществу огромные дивиденды. Возможность каждого «пробиться к себе», реализовать свой творческий потенциал, «состояться» в творчестве перестанет зависеть от социального статуса семьи, от множества случайных обстоятельств. И ни один потенциальный Эйнштейн, Павлов, Эдисон, Шекспир, Бах, Рафаэль не будет «затоптан жизнью». У социума рас-кроется мощный и неисчерпаемый, ибо непрерывно нарождается вновь и вновь, ресурс развития. Что придаст социуму небывалый динамизм.

Альтруизм

Главу «2. 2. Социум и Альтруизм» закончил словами о том, что прину-ждение человека к эгоизму, к подавлению в себе Альтруизма, есть безуслов-ный порок конкурентного социума. Порок системный, «генетический», пря-мо проистекающий из основополагающих принципов конкурентного обще-ства.
Вместе с тем, этот социум самый успешный в истории человечества. «В современном обществе не существует альтернатив рыночной экономике и демократической политической системе» - утверждает американский фило-соф и политолог Френсис Фукуяма в статье «Конец истории» (1992 г.). И в этом пункте не согласиться с ним нельзя. Но тогда следует, что законы в поддержку Альтруизма и ограничения эгоизма участников рынка, неприем-лемы для конкурентного социума. Этическая система социума не может ба-зироваться на двух взаимоисключающих принципах. 
Так что? Человечество обречено существовать со стрессом от подав-ляемого Альтруизма? Но ведь постоянно подавляемый стресс приводит к психическим заболеваниям, и со временем альтруисты выродятся в паранои-ков, эгоисты восторжествуют и по истечении некоторого времени перережут друг другу глотки? Грустная перспектива. 
Да, грустная, но только в том случае, если согласиться с профессором Фукуямой в том, что история развития человеческих сообществ на конку-рентном социуме и кончается - истории конец, ничего лучшего у человечест-ва уже не будет. Вот с этим тезисом полностью не согласен. Ниже, в разделе о принципах власти Природной этики, поразмышляем о возможной модерни-зации конкурентного социума. А так же о тех обстоятельствах, которые спо-собны понизить степень угнетения Альтруизма.
Но не только конкурентный социум угнетает триединый Альтруизм своих граждан. Есть и другой «угнетатель» по имени – враг. 
О врагах

Слово «враг» наряду, со словом «прогресс», можно считать знаковыми словами всего 20 века. Пожалуй, даже в первую очередь «враг», а потом уж «прогресс».
В самом начале 20 века, в 1904 г. японский император объявил своему народу, что Россия их враг, русские захватили их земли и их следует с этих земель выгнать. Тогда русский император объявил своему народу, что Япо-ния их враг, она хочет захватить ее исконные земли, ей следует оказать отпор и ее следует наказать. Русские и японцы пошли убивать своих врагов.
В 1914 году некий серб убил наследника австрийского престола. Он считал его врагом своего народа. Австрийский император объявил войну Сербии и вторгся на ее территорию. Российский император вступился за Сербию, а германский император – за императора австрийского. И так, по цепочке императорских взаимоотношений, правители 34 стран послали 74 000 000 своих подданных убивать врагов. 10 000 000 врагов убили, 20 000 000 покалечили.
В 1933 году австриец Гитлер стал канцлером Германии, а вскоре ее диктатором. Он не только разделял широко распространенную в кайзеров-ской Германии убежденность в величии Германии, в превосходстве немцев над другими народами, но утверждал, что немцы, как высшая раса, должны господствовать над всеми другими народами. Более того, все «неполноцен-ные» расы они должны уничтожить или обратить в своих рабов. Это убежде-ние, видимо, разделяло большинство немцев. Иначе не «повелись» бы так легко на посулы Гитлера взять реванш у Антанты. Немцы легко смирились с ликвидацией республики и установлением диктатуры Гитлера. А уже в 1938 г. народ праздновал «присоединение» к Германии Австрии и Чехословакии. В 1939 Германия и Советский Союз, сговорившись о разделе между собой стран Восточной Европы, напали на Польшу и разделили ее. С разбойного раздела Польши началась Вторая мировая война, в ходе которой немцы ок-купировали почти всю Европу и уничтожили почти всех евреев Европы. В 1941 г. немцы напали на своего подельника по разделу Польши - Советский Союз и дошли до Волги. В 1945 г. гитлеровская Германия была разгромлена Советским Союзом, США, Англией и Францией, союзниками в борьбе с фа-шизмом, и оккупирована ими.
В этой войне приняли участие 110 000 000 человек из 72 стран мира. Погибло 62 000 000 человек. Такую неимоверно высокую цену заплатило че-ловечество за свою свободу от немецкого рабства, за то, что бы обуздать не-мецкий народ в его стремлении стать расой господ, устроить свое благополу-чие за счет порабощения других народов. Подчеркиваю – немецкий народ. Без сплоченной поддержки и энтузиазма народа Гитлер остался бы в истории (если б остался) мелким политиканом с шизофреническими чертами лично-сти.
Были и еще войны в 20 веке – в Корее, Вьетнаме, Афганистане, в дру-гих странах. Но одна война была особенной. Треть века, с 1917 по 1953 год, в России-СССР большевики во главе с Лениным и Сталиным, вели войну про-тив своих граждан, беспримерную по размаху и жестокости. Порядка 40 000 000 граждан были объявлены ими «врагами народа» и уничтожены. Позже, войну на уничтожение части своего народа с «успехом» провел и красный кхмер Пол Пот.
Да, 20 век был особенным. Никогда прежде не было убито и покалечено в мировых, локальных, гражданских войнах, сколько людей, сколько в веке 20-ом. Никогда не погибало от резни и погромов, голода и болезней, об-стрелов и бомбежек, столько безоружных мирных граждан. Никогда раньше не было «фабрик смерти». Никогда не убивали правители столько граждан своей страны. Все эти «враги», убитые по большей части в расцвете сил и та-ланта, не одарили человечество в полной мере своими творческими сверше-ниями, не родили детей, не нарадовались жизни. Век 20, «век волкодав» (Осип Мандельштам) «обглодав» таким вот образом век 21, неспешно уплы-вает в историю, унося на себе «Эверест» из трупов более 100 000 000 мужчин, женщин, детей.
Кому и зачем нужна была эта вакханалия убийств? Почему эти мужчи-ны, пока еще живы были, пока еще не угодили в тот Эверест из трупов, по-шли па войну убивать «врагов»? Только немногие из переживших горести 20 века, мучают себя подобными вопросами. А новые поколения бегут все дальше и дальше, лишь изредка, по «круглым датам», оглядываясь на мрач-ный силуэт рукотворной горы из погубленных жизней. Ее контуры все блед-нее, все меньше на ней ярких всполохов воспоминаний о пережитом горе, немыслимых зверствах, невосполнимых утратах, все меньше остается живых свидетелей тех событий. Еще лет десять, двадцать и перестанет гора вздыхать воспоминаниями, совсем потухнут всполохи, и только историки будут копаться в мотивах фигурантов, хронологии побед и поражений, мемуарах, картах, бумагах, бумагах.
Да и то сказать – нельзя бежать вперед с головой повернутой назад. Но, не осмысливая до конца происходящее, человечество рискует бежать по кругу и угодить – надо ж, какая неожиданность! – в другой гору, на фоне которой, уплывающая в вечность гора трупов 20 века пригорком покажется. Во второй год 21 века человечество уже споткнулось о его основание из порядка 3 000 жизней. Плохонькую газетную фотографию горящих «близнецов» приколол тогда на стенку у письменного стола прямо перед глазами. Она для меня, что мешочек с пеплом Клааса для Тиля Уленгшпигеля.
Так все-таки, почему одни люди идут убивать других людей? Тяжелый вопрос. С одной стороны, все одарены Альтруизмом, у всех есть достоинство, которое неотделимо от свободы, от права самому решать свою судьбу – идти на войну или нет. С другой стороны, живут-то люди в социуме, и не каждый решает сам за себя, а правители решают - воевать тебе или нет. Попробуем разобраться в этой проблеме.
Выше было упомянуто об инстинкте национальной принадлежности. С ним человек не рождается, он условный, он его нарабатывает. Родители, школа, общество начинают формировать его у каждого ребенка чуть ли не в день рожденья. В нем - язык, обычаи, верования, культура страны, в которой родиться случилось, этика общества. В общем, все знания, без которых не-возможно нормальное существование в данном обществе, и которыми в нуж-ное время можно мгновенно воспользоваться. Но, под сурдинку, уже не папа с мамой, а властвующий деспот и все от него кормящиеся (церковь, армия, политические институты, школа и пр.) формируют у индивида, и тоже с рож-денья, еще и некий, скажем так, «фас-патриотизм». То есть так воспитывают индивида, чтоб по команде деспота «Фас!» бросился бы яростно крушить указанных ему врагов «веры, царя и отечества».
Для этого детям с младенчества прививают любовь к властвующему деспоту, восхищение его беззаветной борьбой с врагами, его великими свер-шениями во благо народа. Вдалбливают историю страны и мира, переина-ченную в интересах деспота - превозносят или порочат деятельность отдель-ных ее правителей, полководцев, писателей, художников даже, выпячивают одни события и умалчивают о других. Сам пережил долгую эпоху прослав-ления Сталина, а потом эпоху развенчания Сталина - прославления Хрущева. Затем последовало развенчание Хрущева - прославление Брежнева, развен-чание Брежнева - прославление демократии Горбачева и Ельцина, оплевыва-ние Горбачева, его перестройки, и Ельцина с его демократией - восторг Пу-тиным, его вертикалью власти, «суверенной демократией», воссозданием православной церкви как института государства (вопреки Конституции Рос-сии, отделившей религии от государства) и новое прославление Сталина. В итоге индивид получает искаженное представление о реальном мире, а дес-потия представляется ему уже единственно правильной формой существова-ния страны. 
И чем менее образован народ, чем меньше подготовлен к самостоя-тельному мышлению, тем успешней усилия деспота по формированию фас-патриотов. Властители России всегда и держали народ в состоянии не рассу-ждающего быдла (быдло - люди, которые бессловесно выполняют для кого-нибудь тяжелую работу, Ожегов). Манипулировать быдлом не трудно. Но за это расплачивались Россия тогда, да и сейчас, пожалуй, своей технической и экономической отсталостью.
А ныне у деспотов есть просто фантастически эффективные средства манипуляции народом – пиар и телевидение, целиком ими контролируемые. Хорошо прикормленные деспотом импозантные мужчины и женщины с утра до поздней ночи разъясняют телепузикам (современное быдло) – вот твои враги, от них все твои беды, а вот как мужественно и стойко отражает их уг-розы твой правитель, вот как он заботиться о тебе. И телепузики уже не представляют свою жизнь без этого мужественного и мудрого правителя, и люто ненавидят нарисованных им врагов. Особенно врагов внутренних – всяких там «несогласных», демократов-дерьмократов, шакалов-либералов, всех не «Наших», всех инородцев. Возникновение независимых от деспота ТВ и других СМИ пресекается на корню.
Но может быть, деспот воспитывает фас-патриотов с благой целью - иметь надежных защитников страны он нападений врагов? Но когда действи-тельно враг нападет на страну, то фас-патриотизм народу не нужен вовсе. Тогда у каждого индивида возникнет естественный порыв альтруиста - защи-титься от зла, несправедливости, унижения достоинства и свободолюбия. То-гда он будет безоглядно защищать ее и будет биться с врагом насмерть, за-щищая себя, своих близких, свое достояние и достоинство, свою малую ро-дину и всю свою страну. В этих обстоятельствах каждый альтруист и есть самый горячий защитник своей страны, ее истинный патриот. И не только своей, а любой другой страны подвергшейся нападению агрессора.
Но когда правитель скажет ему - брось хозяйство, жену, детей, преста-релых родителей и иди в другую страну убивать тамошних жителей, то со-весть, (все тот же Альтруизм) станет сопротивляться убийству людей ни в чем перед ним не повинных. Столь беззаветно сражаться с врагами деспота, нападая на них в чужой земле, как беззаветно защищал свою землю, аль-труист не станет. А вот у фас-патриота совесть накрепко задавлена «долгом» перед обожаемым деспотом и он готов на подвиги, а по сути – на подлости, во имя «веры, царя и отечества», и станет безжалостно и лихо убивать «врагов» направо и налево. Нет, фас-патриоты нужны деспоту не для защиты страны от нападения другого деспота, а для нападения на соседа и захвата его территорий, для подавления недовольства масс и любой оппозиции своей власти, для защиты себя и своей власти от «друзей сподвижников».
А как фас-патриотизм сказывается на индивиде и социуме? Плохо ска-зывается. Самым неблагоприятным образом. Судите сами.
Непомерно вознося свой народ, страну, властителей, деспоты так раз-рисуют «врагов», что станет просто невозможно не возненавидеть их. Но не-нависть несовместима с Альтруизмом. У индивида возникает стресс, с кото-рым вынужден проживать жизнь. Любой стресс требует разрядки и если фас-патриот не сможет разрядить свою ненависть прямо на врагах деспота, он будет разряжать ее хоть на попавшем под руку соседе. Ненависть станет фо-ном, на котором протекает жизнь каждого члена общества. И что б копящаяся ненависть не выплеснулась ненароком на власть предержащую бунтом «бессмысленным и беспощадным», что случалось, подбрасывал деспот пат-риотам врагов внутренних. Цари, как правило, - евреев, а большевики - и ев-реев, и множество разнообразных «врагов народа» - кулаков, вредителей, шпионов, космополитов и т. п. На них до времени и выплескивалась нена-висть фас-патриотов, как выплескивается кипяток из бурлящего на огне кот-ла. Но в 1917 кипяток выплеснулся на саму царскую деспотию и уничтожил ее с корнями. А вот на деспотию большевистскую в 1991 кипятка осталось мало. Деспотия от него лишь «скукожилась», а корни уцелели. Но в огонь под котлом, который никогда не угасает совсем, подбрасывает российская «суверенная демократия» все больше и больше врагов внутренних и внешних. Не дай-то бог разгореться ему вновь в полную силу.
Инстинкт фас-патриота не «гуляет сам по себе», а непременно в об-нимку с национализмом, шовинизмом, ксенофобией. Чувство превосходства над чукчами, косоглазыми, чурками, чернож...пыми, жидами переполняет фас-патриота. Он видит врага в каждом, кто «не наш», всегда готов унизить чужака, указать ему его место, а если тот посмеют «вякнуть», то и «врезать от души». Такая вражда между людьми, живущими в одной стране, создает в обществе напряженную атмосферу, угнетающую альтруистов, но, главное, стимулирует сепаратизм, стремление жить независимо от «титульной нации». Много лет до и после 1991 г. проводил отпуск в Сухуми, Гаграх, Гудаутах и не раз слышал от абхазов рассказы о том, как грузины дискриминируют их, а от грузин - оскорбительные высказывания об абхазах. Так что не был удивлен провозглашенной абхазами своей независимости от Грузии и войной между ними и грузинами.
И еще. Деспот приучает индивида гордиться тем, что родился, скажем, русским, что одной крови с Петром Великим, Львом Толстым и прочими деятелями, которыми гордиться титульная нация. Но это так же глупо, как гордиться тем, что родился в среду, или летом. Гордиться можно своими дос-тижениями, а примазываться к чужой славе, хоть отца родного, – занятие не-достойное порядочного человека. И делается это неспроста, а для того, чтоб считал, будто «их» Шекспир будет всего-то по пояс «нашему» Толстому, и вся их культура не чета нашей. Вот и не станет он читать книги тех великих авторов, которые доказывали безнравственность деспотизма, звали к пере-устройству власти на началах народовластия, призывали к гуманизму, равен-ству и братству. Такая гордость обкрадывает, выбрасывает из культуры всего человечества. Подло это – плодить бескультурье ради послушания деспоту. 
Так что, когда «деспот в законе» или демократически избранный дея-тель, сокрушивший демократию и учредивший деспотию (Гитлер, к приме-ру), понуждает человека к вражде и лепит фас-патриотов, он совершает пре-ступление против человека, он угнетает его Альтруизм. 
Особо следует отметить роль христианских церквей в формировании фас-патриотов. С того момента, когда император Константин Великий взял себе в услужение христиан и образовал христианскую церковь, служила она со всем рвением и ему, и после него всем императорам, королям, князьям и всем прочим деспотам помельче. Христианская церковь благословляет дес-потов на царство, внушает пастве, что персона деспота свята, ибо власть от Бога, что неповиновение ему есть грех, благословляет христианское воинство своего деспота на убийства его врагов, кропит «святой водой» орудия убий-ства. Экая мерзость – именем Бога, завещавшего людям «Не убивай», благо-словлять убийства! Русское телевидение не упускает случая показать, как православные священники окропляют русское оружие - то дальний бомбар-дировщик, то военный корабль, то танки, то просто солдат на марше.
Не припомню случая, когда бы хоть одна церковь встала своему деспо-ту поперек и отказалась бы благословить поход на врага. Ни в Первую, ни во Вторую мировые войны ни одна церковь не предала анафеме своих деспотов, не призвала паству к неповиновению деспоту, к неучастию в убийствах. А ведь могла бы. Папа Иоанн Павел 11 продемонстрировал миру, что есть еще у католической церкви немалый авторитет у паствы. Стало быть, если бы воспротивилась деспотам, то была бы гора трупов 20 века куда ниже. Не знаю, какую именно долю той горы должна христианская церковь записать на свой счет, но уверен, что не малую. 
Не воспротивилась она и всем мерзостям, которые творил Гитлер. Правда, христианская церковь ему и не служила. Гитлер ее об этом не просил, он ею пренебрег. Но если б попросил, то вероятно служить бы стала, ведь ни католическая церковь Германии, ни ее протестанты (за исключением одного случая) сопротивления Гитлеру не оказали. И папа римский массовые убийст-ва гитлеровцами евреев, цыган, белорусов, мирных жителей других стран Европы не осудил.
---------------------
Эти строки пишу «на фоне» агрессии Грузии против Южной Осетии. Вот грузинский телевидение показало, как президент Саакашвили испраши-вает благословления у патриарха Грузии Илии 11. Возможно, просит благо-словить на захват фактически независимой от Грузии, но формально вклю-ченной в ее состав Южной Осетии. Что тот ему ответил, не знаю. Но ночной обстрел ее главного города Цхинвала тяжелой артиллерией и оружием мас-сового уничтожения грузинская армия провела. Видимо Саакашвили благо-словление получил. Россия войну Саакашвили против осетин пресекла, и части грузинской армии из Южной Осетии выбросила. И тут же высшие чины США, НАТО, Европейского союза, президенты ряда стран (все они хри-стиане!), «независимые» СМИ поспешили проявить солидарность и утешить … Саакашвили! А осетин не заметили! Уму непостижимо – подонка, отдав-шего приказ расстрелять мирный спящий город, выставляют жертвой! Вот так же годами европейские либералы выставляют палестинцев жертвами из-раильтян, а террориста Арафата героем. Знают же, что поступаться справед-ливостью (а в данном конфликте справедливо было бы заклеймить Саака-швили, как убийцу мирных жителей, и поблагодарить Медведева за их спа-сение) ради политической целесообразности безнравственно. Но, поддержав подонка Саакашвили, именно так и поступили. Порядочные люди наверняка испытали стыд за своих правителей. И тоску – христианский мир не в первый раз обнажает свою безнравственность. А знает хоть кто-то, как христианскому миру нравственность обрести?
------------------------
Диоген, тот самый, который за две с лишним тысячи лет до нас днем с огнем искал человека, считал себя гражданином мира, космополитом, и ут-верждал, что человек сам и его интересы выше государства с его интересами. Всецело с ним согласен. Согласен и с мнением С. Джонсона о том, что «пат-риотизм последнее прибежище негодяя». И с Л. Толстым согласен, который считал патриотизм чувством грубым, вредным, стыдным и дурным, а главное безнравственным.
Да, без фас-патриотов деспот власть удержать не сможет, и вылепить фас-патриотов без врага тоже не сможет. Враги деспоту необходимы. Звучит парадоксально, но действительно враг – лучший друг деспота! И если реаль-ных врагов нет, то деспот непременно вылепит их сам.
А вот в натуре альтруиста нет места вражде, разве что – насторожен-ность к намерениям незнакомца. Напомню, что следствие 3 гласит -
никто не рождается врагом другому. 
Это значит, что рожденный с инстинктом нравственности - прирож-денный друг другому человеку, а никак не прирожденный враг кому бы то ни было. Поэтому наш следующий принцип Природной этики такой

2. У каждого есть естественное право 
не быть объектом вражды,
общество обязано защищать это право.

Ни у кого нет права «назначать» кого бы то ни было врагом по призна-кам расы, национальности, гражданства, вероисповедания, социального ста-туса и ни по каким другим. И не имеет значения повод, по которому кто-то один или группа, какая-то партия, какая-то церковь вдруг завопили – «Бей их!». Любой призыв к вражде и насилию недопустим и должен пресекаться обществом на корню.
Вполне можно себе представить законодательство, утверждающее это право в границах одной страны. Более того, во всех демократических госу-дарствах оно, где более, где менее жестко уже прописано. Но если в соседних, или даже дальних странах, такого законодательства нет, и полным ходом идет формирование фас-патриотов, то опасность подвергнуться агрессии с их стороны существует. А потому проблема «врагов» не является чисто внутренней. (Может в этом исток неприязни прибалтов, украинцев, грузин и других народов бывшей империи к современной путинской России?) Таким образом, второй принцип в полную силу будет работать тогда, когда весь мир станет демократическим. Когда-нибудь это произойдет. Пока же мир разделен на две неравные части. Большая часть, как по числу стран, так и по чис-ленности населения, это мир деспотий всякого рода, меньшая – демократии. В этом разделении огромная потенциальная опасность. Но проблема эта хоть и накрепко связана со вторым принципом Природной этики, является все же проблемой политической, и обсуждать ее здесь мы не станем.
Продолжим рассмотрение врожденных инстинктов человека и обсудим теперь
Инстинкт сохранения жизни

Но сначала одно замечание. Укоренившееся словосочетание «сохране-ние жизни» по сути, тавтология - жизнь и есть процесс сохранения, самосо-хранения. Живое это некая структура из неживых веществ, способная сохра-нять себя посредством обмена веществами и энергией с окружающей ее сре-дой, с природой. То же, что не сохраняет себя, то и не живет, то не живое. Наука достаточно убедительно расписала происхождение всего разнообразия живого из первоначально зажившего неживого. А в том, как неживое зажило, почему зачатие живого на Земле не происходит на наших глазах постоянно и в разных вариантах, до этого наука еще не докопалась, но копать продолжает. Совсем недавно в США группа ученых во главе со Стивеном Беннером синтезировала искусственную молекулу наследственности, которая будет способна эволюционировать. Открытие эпохальное. Последний бастион сто-ронников божественного творения мира пал. Надеюсь, еще в этом 21 веке станет ясно, почему разделившиеся клетки не сливаются снова в одну изна-чальную, а сохраняющая себя особь, не может, не способна сохранять себя так долго, как долго сохраняется среда ее обитания. 
Да, все живое сохраняет себя, но только очень сложно организованная живая структура обладает способностью импульсивно действовать для защи-ты себя от различного рода внешних угроз. Полевые цветы не способны за-щититься от коровы. А полевая мышь мгновенно юркнет в норку, как только почувствует приближение лисы или хищной птицы. 
Раздражителей инстинкта сохранения жизни у современного человека более чем достаточно - вдруг выскочивший из-за угла автомобиль, вспых-нувший пожар, пьяный хулиган и т. п. На такие угрозы человек реагирует так же, как и все животные, обладающие инстинктом сохранения жизни, - угроза мгновенно переводит организм в состояние стресса, готовности активно за-щищаться или убежать. Но есть в социуме еще и такие обстоятельства, кото-рые почти постоянно угнетают инстинкт сохранения жизни. Это, скажем так, «долгоиграющие страхи». Их социум инициирует сам в силу своей неотме-няемой природы – множество самых разных людей вынуждены жить рядом друг с другом. 
Первым среди долгоиграющих страхов отметим страх стать жертвой насилия и быть убитым. Известно, что внутривидового убийства в живой природе нет - ни один волк, как бы ни был голоден, не убивает другого волка себе в пищу. «Человек разумный» тоже не убивает других «разумных» себе на пропитание. И все же одни люди убивают других. Мотивы самые разные и один отвратительней другого. При этом можно отметить существенное раз-личие в источниках угроз в демократиях и деспотиях. В демократиях угрозы жизни исходят в основном, да пожалуй, что и целиком, от криминальных личностей и структур. В деспотиях же угрозы исходят, как от криминала, так и от власти. При этом страх пострадать от власти куда более силен, чем страх перед криминалом. Весь 20 век в России царил страх – вначале перед властью «Николая кровавого», потом перед властью большевиков, а теперь вот, в 21 веке, перед насквозь коррумпированной вертикалью власти суверенной демократии Путина, перед агрессивными структурами националистов и всей массой фас-патриотов, которых он наплодил.
Убийство человеком человека вызывает у нормальных людей альтруи-стическую реакцию ужаса, отвращения, гнева, протеста. Нам понятен и мы без колебаний принимаем завет, выбитый Моисеем на каменной скрижали за 4 тысячи лет до нас, - «Не убивай». К тому же призывали Будда и Конфуций (Мухаммед имел на это несколько иной взгляд). А 60 лет назад большинство стран мира поставили свои подписи под «Всеобщей декларацией прав чело-века», статья 3 которой гласит – «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность». В законодательстве любой стра-ны прописаны ответственность за убийства, за насилия, за действия, угро-жающие жизни и здоровью граждан.
И что с того?
Да ничего с того. Все эти призывы ничего не значат, и значить не будут, пока не устранят люди бедность, нищету, неустроенность, несправедливость в своих обществах, не обеспечат каждому возможность реализовать свой творческий потенциал. Это, во-первых. А во-вторых, еще долго, пока человечество полностью и окончательно не избавиться от любой формы дес-потической власти, страх стать жертвой войны не покинет людей и в демо-кратиях и в деспотиях. 
Рассуждать о недопустимости убийства в чисто моральном плане, пол-ностью отстраняясь от политики, политических реалий времени у меня не получается. Да и не уверен, что отстраняться нужно. Ничего хорошего до сих пор не выходило из того, что моралью занимаются одни люди, не имеющие доступа к власти, а войной и миром другие, которые принимают в расчет лишь «интересы», а моралью свои расчеты не обременяют. Так что позволю себе нарушить логическую последовательность повествования (к чему стремлюсь по мере способностей) и вклиню в него политическую нотку. 
Сегодня никто не может гарантировать, что мир не захлестнут новые войны. При этом никто не ждет войн между демократиями. Напротив, демо-кратии склонны к объединению друг с другом и Европейский союз тому пример. А вот войны между деспотиями, как и агрессии деспотий против де-мократий вполне возможны. Свежий пример – война, силой захватившего власть, подавившего оппозиционные партии, сфальсифицировавшего «демо-кратические» выборы президента Грузии Саакашвили против крохотной мя-тежной республики. Его подлый обстрел «Градом» спящего города Цхинвал вполне мог стать первым залпом новой мировой войны, как выстрел в Сарае-во стал «приглашением» европейских монархов к мировой бойне. Не стал. Пронесло. На этот раз. Но напряжения между миром демократий и миром деспотий не ослабевают. 
К несчастью, некоторые демократии поддались искушению силой из-бавляться от деспотий. Все-таки очень удивляет вера некоторых политиков в свою способность «на раз» решить проблему деспотий. Да, они могут за пару дней разгромить армию какой-то деспотии. Вот ЦК КПСС за пару дней сверг короля Афганистана, а потом годами не чаял, как выбраться из ада, который их армии устроили афганцы. США во Вьетнаме поначалу добились каких-то побед, а потом с позором уносили ноги. Буш за пару дней разгромил армию Садама Хусейна, а теперь не знает, как из Ирака да из Афганистана выбрать-ся. И тут и там им ничего не светит, кроме потерь, потерь, потерь.
Начиная разгром деспотии, непременно следует подумать – а как народ освобождение от деспота воспримет? Такое впечатление, что советские бонзы и американцы рассчитывали на радостную встречу и безграничную благо-дарность освобожденного народа. Вполне допускаю, что Буш не силен в ис-тории России, но его госсекретарь К. Райс специалист по России и с ее исто-рией должна быть знакома. А история России очень поучительна в этом плане и должна была бы заставить задуматься. Вот один эпизод ее истории.
В феврале 1917 года царская деспотия развалилась. Никакая страна не вторгалась в Россию ради ее свержения, и обновляющие силы общества, как было в Англии, Франции или в США, на нее не давили. Сама развалилась, от собственной немощи. Политическая элита либерального толка тут же приня-лась строить буржуазную демократию европейского типа. Но только желания и энтузиазма для этого мало. Необходим, прежде всего, значимый в масштабе общества класс (а не прослойка между классами) свободных собственников, к буржуазным свободам стремящихся. В России же они были тогда именно тоненькой прослойкой между вездесущей царской бюрократией и порядка 100 000 000-ным крестьянством. А крестьяне свободными собственниками не были. Они не владели землей, а лишь обрабатывали наделы общинной земли. Их общинное самосознание фактически провалило земельную реформу Столыпина. Выйти из общины и взять землю в собственность, как предлагала реформа, мало кто пожелал. Потому, считаю, и провалилась попытка либералов - не могли русские крестьяне с общинной этикой стать опорой буржуазного общества. Они стали опорой большевикам, которые предлагали забрать все у богатеев и разделить «по справедливости» на всех, что, в общем-то, вполне в духе общинного сознания.
И еще один эпизод. 
Ни о каком классе собственников во времена правления большевиков и речи быть не могло, всех собственников они уничтожили «как класс». У лю-дей же собственности не имевших, советская власть отторжения не вызывала. Худо-бедно власть давала работу, что-то платила, учила и лечила бесплатно, и вообще «жить стало лучше, жить стало веселей». Когда же Михаил Горбачев попытался вырвать страну из глубокого застоя, отсталости, нищеты, грозящего стране голода, легализацией собственности и предпринима-тельства, то власть большевиков тут же рухнула и их империя развалилась. Борис Ельцин сделал решительный шаг от плановой экономики и от не очень-то глубоких реформ Горбачева в сторону свободной рыночной эконо-мики и демократизации общества. И опять, как в 1917 году, народ, веками не владевший собственностью, не мыслящий своего существования без плотной опеки государства, к реформам энтузиазма не выказал. Владимир Путин для углубления демократических реформ Ельцина и для становления свободного собственника практически ничего не сделал. Наоборот, на наших глазах де-мократия в России все больше и больше трансформируется в деспотию. Сво-бодного собственника в России как не было, так и нет.
Два эти эпизода, на мой взгляд, свидетельствует о том, что если этика общества, на которой базируются устои личности, кардинально не измени-лась, то ничего кроме новой деспотии, на месте деспотии рухнувшей возник-нуть не может. Только когда народ осознает необходимость новой этики, бу-дет в состоянии воспринимать и активно поддерживать новую этику, тогда он и поддержит новую власть. Нет, не должны лидеры демократий пытаться силой насаждать демократию в деспотиях. Будет вполне достаточно ни под каким видом не давать им оружия и новейших технологий. Мир деспотий не может уклониться от участия в мировом разделении труда, но будет упорно сопротивляться своему демократическому переустройству. А без такого пе-реустройства немыслимо его развитие адекватное развитию мира демократий. Его несвободная экономика не позволит ему на равных конкурировать с экономикой демократий и развиваться столь же стремительно, как мир демо-кратий. В этом залог неизбежной гибели деспотий. Краху СССР холодная война безусловно способствовала, но главная причина краха – ее несвободная экономика, которая не смогла обеспечить народу ни пропитания, ни жилья, ни возможности реализовать свой творческий потенциал. Но чтобы не множились беды народов под игом деспотий, демократии просто обязаны всячески способствовать осознанию народами в деспотиях безнравственности деспотических основ власти, пробуждению в нем достоинства и свободо-любия. Нужно всеми средствами ускорять процесс их «созревания» и терпе-ливо ждать, когда народ будет в состоянии изменить власть в стране собст-венными силами. 
Ну, а пока не пала последняя из деспотий, и народы мира не слились в одну мировую демократию, и пока в мире существует криминал нам не оста-ется другого, как дать законотворцам еще и такой принцип.

3. Насилия над людьми и убийства людей недопустимы. Каждый должен быть защищен обществом от насилий и 
покушений на его жизнь.


Счел необходимым дать формулировку отличную от формул Моисея и Декларации потому, что Моисей обращается к отдельному человеку (госу-дарства тогда у евреев не было даже в проекте), а нынешнее государство это не сумма персон, каждая из которых готова неуклонно исполнять завет Мои-сея. В государстве персоны все разные, многие и слыхом не слыхивали о Моисее и его заветах. Этика Моисея в лучшем случае лишь ориентир для за-конодателей. А формула Декларации лишь устанавливает право, но не накла-дывает на страну обязанность эти права обеспечить, как и ответственность перед мировым сообществом за их нарушение.
Во всех обществах существует у людей и постоянный страх умереть оттого, что не лечат его болезни, что не может он купить себе нужного ле-карства, что нет денег на операцию, на протез, на инвалидную коляску. Но этот страх лишь фрагмент, скажем так, «социального» страха, страха ока-заться в рядах повсюду существующих армий по имени «ничье старичье». Не станем такое старичье высокомерно упрекать, мол, сами в своих бедах вино-ваты. Вероятно, они совершали ошибки в своих жизнях, но и общество со-вершает ошибку, позволяя им «загибаться» даже после случайной ошибки. Общество, не обращающее внимания на то, как глубоко уязвлено достоинство многих сограждан, и оставляющее их без призора, пропитания, крыши над головой, такое общество безнравственно. Общество, бросающее своих со-граждан в беде, обречено исчезнуть.
Понимаю, что притягиваю за уши социальные страхи к инстинкту со-хранения жизни, но все же считаю, что общество должно не только защитить своих граждан от насилия и покушений на их жизнь, но и от всех других на-пастей. Считаю нужным записать в Природной этике и такой принцип

4. Каждый должен быть защищен обществом во всех
 жизненных ситуациях.

Ну и последний из намеченных нами к рассмотрению, врожденных ин-стинктов человека:

Инстинкт продолжения рода

Вообще-то, не уверен, что можно говорить о таком инстинкте, как об отдельно существующем. Лучше, пожалуй, говорить о ряде инстинктов в со-вокупности обеспечивающих продолжение и выживание вида «человек ра-зумный». И на первом месте в этом ряду - неодолимое инстинктивное стрем-ление к совершению полового акта, или половое влечение, возникающего в определенные годы жизни юношей и девушек, и постепенно затухающее по мере взросления и старения. А так же инстинкты материнства, отцовства, Альтруизм. И конечно у каждого человека свой потенциал каждого из этих инстинктов (потому-то есть и фригидные женщины, и «кобели» мужчины, и многодетные семьи). 
Половое влечение один из важнейших факторов в жизни подавляющего большинства людей. Но редко когда половой акт имеет своей целью про-извести на свет ребенка, оставить потомство. Несоизмеримо чаще его цель - наслаждение самим этим актом. Наслаждение это столь глубокое и яркое, так сильно воздействует на человека, что еще в древности возникали культы бо-гов, покровителей соития, возводились храмы богам покровителям эротиче-ских наслаждений. Вот мы и будем половые акты, совершаемые ради насла-ждения им самим, называть сексом, эротикой. 
Еще было известно, что половой акт способен порождать между муж-чиной и женщиной чувство особого доверия, нежности, готовности делить с ним радости и горе, многим жертвовать, даже собственной жизнью, ради благополучия партнера. Мы просто не поверили бы в трагедию Ромео и Джульетты, если бы Шекспир не написал о волшебной ночи их близости. Ведь апофеоз любви все же соитие, половой акт. Но у партнеров по сексу любовь, увы, возникает не всегда.
Половая жизнь, безусловно, интимнейшая сфера человеческих отноше-ний, вмешательство посторонних в которые совершенно неуместно. Но об-щество в целом испытывает потребность определенным образом влиять на нее. Прежде всего, ради сохранения и умеренного роста численности социу-ма. Ведь во многих развитых странах число разводов и число холостяков из года в год растет, а число новорожденных снижается. Снижение же числен-ности населения грозит не только вымиранием этносу, но и порождает про-блему обеспечения все меньшим количеством работающих, все возрастаю-щего числа пенсионеров (успехи медицины с каждым годом увеличивают продолжительность жизни).
Следует отметить, что проблема снижения народонаселения в развитых странах происходит на фоне случившейся в 20 веке сексуальной революции. Она существенно упростила половые взаимоотношения партнеров. В про-шлое ушел принцип «порушил девичью честь – женись». Найти партнера для секса не составляет большого труда. Вроде бы стало проще и тем, кто озабо-чен поиском партнера, которого полюбишь, с которым создашь семью и ро-дишь детей. Ведь можно какое-то время пожить с партером, к которому по-чувствовал влечение, а уж потом и судить – тот это человек, или нет. Если не тот, попробовать с другим. Но вот упрямая статистика, холодно выписывая кривую роста холостяцкой публики, свидетельствует – найти партнера, с ко-торым услышал прелюдию к любви, к семье, проще не стало. Нет, не помогла сексуальная свобода ни реализации инстинкта продолжения рода, ни росту численности населения. 
Впрочем, возможно, что период строгих сексуальных отношений, предшествовавший сексуальной революции, искусственно завысил числен-ность немцев или русских, а вот теперь идет динамический процесс установ-ления численности населения на уровне, который адекватен численности мужчин и женщин, одаренных нормальным потенциалом инстинкта продол-жения рода и стремящихся к обзаведению семьей и детьми. А сексуальная свобода лишь способствовала выпадению в осадок мужчин и женщин, рав-нодушных к семейным ценностям, ну и тех, кто не может любить противопо-ложных себе по полу. 
Но как бы там ни было, а обществу нужен рост рождаемости. И меры с его стороны следуют. Часто весьма брутальные, когда власть рассматривает женщину как родильную машину и отказывает ей в праве решить судьбу сво-ей беременности. К примеру, несколько десятилетий аборты в СССР были запрещены. А католическая церковь запрещает не только аборты, но и пре-дохранение от беременности. В расчете на то, видимо, что строго верующие католики народят много детей, воспитают их в строгом католицизме, а те своих детей, и тогда вновь станут верующие наполнять католические храмы, и не станут храмы ветшать, как ветшают ныне. Ветшают же многие из них бу-квально на глазах.
Так что же делать обществу в целях сохранения своей численности и как способствовать индивиду в реализации его инстинкта продолжения рода? Что касается численности, то углубляться в методы решения демографиче-ских проблем не станем. А поспособствовать своим гражданам в поисках партнера общество, по твердому моему убеждению, может, прежде всего, тем, что не станет вмешиваться в интимную жизнь, не будет пытаться «закрыть» сексуальную революцию и не станет предписывать какие-либо правила в сфере интимных отношений правомочным (совершеннолетним) персонам. А вот секс с неправомочными (несовершеннолетними) персонами, как и принуждение кого бы то ни было к сексу, общество обязано строжайше пресекать всеми мерами.
Но есть и другое обстоятельство, понуждающее общество вмешаться в интимные отношения мужчин и женщин. Это проблема детей, которых мате-ри растят сами после развода с отцом, а чаще всего, рожденных вне брака. В совсем недавние времена, а в некоторых странах и сегодня, рождение ребенка вне брака оборачивалось трагедией и для матери и для «незаконнорожденно-го» ребенка. 
Вот три заповеди из книги «Шемот» (Исход) 
«20. 13. Не убивай.
 20. 14. Не прелюбодействуй.
 20. 15. Не кради».
Обратите внимание - грех прелюбодеяния не столь весом, как убийство, но более тяжкий, чем кража. И еще одна заповедь.
«20. 17. Не домогайся дома ближнего твоего, не домогайся жены ближ-него твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни быка его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». 
Совершенно очевидно, что в глазах древних жена была таким же иму-ществом в хозяйстве мужа, как раб, как бык и осел, его частной, неприкосно-венной собственностью. Жена должна была знать только мужа и никого ино-го. Нарушение женой супружеской верности, совокупление с иным лицом, называлось прелюбодеянием и у подавляющего числа народов считалось тяжким преступлением. Оно жестоко каралось и до сих пор жестоко, вплоть до смертной казни, карается в мусульманском мире. Ребенок же, рожденный замужней женщиной от прелюбодеяния, считался незаконнорожденным и подвергался дискриминации. Даже сегодня в демократическом Израиле су-ществует государственный список незаконнорожденных детей, которым за-прещено вступать в брак с ее гражданами. 
Лишь в середине 20 века сексуальная революция в развитых странах основательно поколебала, но не разрушила окончательно, тысячелетние устои патриархальной семьи. В современном цивилизованном мире мало кого интересует, рожден тот или иной человек в законном или гражданском браке. Но сексуальная свобода «наплодила» такое количество матерей-одиночек, что неполные семьи стали реальной проблемой общества. Дети, которых матери растят без отца, как правило, растут в относительной бедности, плохо успевают в учебе, их психика отягощена сознанием своей ущербности – ведь отец бросил их, и когда другие дети с гордостью рассказывают, какие у них замечательные отцы, он тихо отойдет в сторонку незаметно глотать слезы обиды. В общем, как правило, такие дети вырастают если и не обузой обще-ству, то уж никак не его опорой. 
Конечно, общество не может равнодушно взирать на проблему детей матерей-одиночек. Но и не может ограничивать свободу граждан – не люби этого, полюби того. А вот если общество будет в полной мере соблюдать первый (образовательный) принцип Природной этики, и воспитывать всех детей в специализированных пансионатах, то урон, который понесут дети, будет сведен к минимуму. А уж общество только выиграет.
Предполагаю, что для многих предложение о всеобщем обучении детей в пансионатах покажется слишком радикальным. Непривычно это. Да и очень дорого обойдется обществу. Так дорого, что ставит идею на грань фан-тастики. Признаюсь, идею эту действительно почерпнул из фантастического романа «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова. Но ученому палеонтоло-гу И. Ефремову фантастический антураж написанных им романов, был нужен только затем, что бы выразить свои представления о должном устройстве общества и его моральных основах. Это был эзоповский язык, ибо его представления никак не стыковались с советской идеологией. Недаром его роман «Час быка», так и не вошел в собрание его сочинений. Он был очень созвучен с известным анекдотом тех времен – «А веревки свои приносить? - посыпались вопросы от граждан, которым власти объявили о предстоящем во вторник их повешении». 
Дети ни в коем случае не должны расплачиваться за ошибки родителей. Каждый, независимо от наличия двух или одного родителей, или их отсутст-вия должен получить образование позволяющий ему в полной мере реализо-вать свой природный творческий потенциал. Конечно же, это не означает, что детей сразу после рождения отберут у родителей. Но, как правило, родители понимают важность хорошего образования и то, что обеспечить его в домашних условиях невозможно. В Англии, Франции и многих других стра-нах образование и воспитание детей в различного рода пансионатах – очень давняя традиция. При этом дети не теряют связи с семьей. Пансионат всего лишь временный «второй дом». Правда, из-за высокой стоимости пребывания в такой школе, позволить себе такое могли только хорошо обеспеченные люди – аристократы, буржуазия. 
Итак, секс – добровольный, осознанный акт двух правомочных персон. Именно эти свободные персоны совершили сексуальную революцию. Муж-чины и женщины свободные граждане свободных стран найдут пути, не со-мневаюсь в этом, к дальнейшему углублению сексуальной революции. Ме-шать им не следует, они делают то, что требует от них реальная действитель-ность. А потому и запишем следующие два принципа -

5. Общество не должно предписывать правомочным 
 персонам ограничений в их интимных отношениях.

6. Принуждение к сексу и сексуальное 
насилие - недопустимы.

Далее займемся принципами власти. 

3.4.2. Принципы власти Природной этики.

В главе 3.2. предположил, что гармонизация принципов нравственности и власти есть необходимое условие стабильности общества, а их разба-лансированность чревата его распадом и исчезновением как самостоятельного целого. Так что, предложив в предыдущей главе нравственные принципы, должен предложить и такие принципы власти, которые были бы в гармонии с первыми. Попытаюсь их сформулировать.
На слово «власть» Google предлагает около 60 000 000 статей - «выби-рай, не хочу!». И я выбираю - беру стоящий рядом с дисплеем «Новый эн-циклопедический словарь» (М, БРЭ, 2002) и выписываю оттуда такое вполне приемлемое определение власти.
«Власть, в общем смысле способность и возможность оказывать опре-деляющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств – воли, авторитета, права, насилия (родительская власть, госу-дарственная, экономическая и другие); политическое господство, система го-сударственных органов».
Задача этой главы - определиться с тем, во-первых, на что должно быть направлено «определяющее воздействие» гармонизированной с нравствен-ными принципами власти, что должна она утверждать, чего добиваться. Эта часть задачи трудностей не представляет, ответ очевиден – власть должна создать и поддерживать условия для реализации принципов Природной эти-ки. Что касается устройства (механизма) такой власти, то нам придется изо-брести его заново. По той причине, что в прошлом никакое общество перед властью такой задачи не ставило. Разве что альтократия (гл. 3.2) решала сходную, но ограниченную задачу - достижение блага для общества в целом и разделения полученных благ в равной мере на каждого своего члена. 
Во-вторых, следует определиться с тем, на чем будет базироваться ее «способность и возможность» властвовать, что будет ее питать, придавать ей силу. Решая эту задачу, следовало бы «пролистать» все системы власти, какие были и есть у человечества на предмет уяснения, какие цели каждая из них преследовала и на что, на кого опиралась. К счастью профессор Карл Поппер сделал такое перелистывание излишним. 
Карл Поппер в книге «Открытое общество и его враги» разделил все общества на «открытые» и «закрытые». «Общества, в котором индивидуумы вынуждены принимать личные решения» он назвал «открытым обществом», а общества, основанные на магическом, племенном или коллективистском сознании, - «закрытым обществом». В книге подробнейшим образом разби-рается борьба народовластных, демократических Афин - воплощение идео-логии «открытого общества», с царской автократической Спартой, воплоще-ние идеологии «закрытого общества». Но разбираются не те три «горячих» войны, названные Пелопонесскими, которые на протяжении 30 лет вели ме-жду собой Афины и Спарта, а борьба «вербальная», которую вели между со-бой два с половиной тысячелетия до нас величайшие умы человечества – Со-крат на стороне демократии и Платон на стороне автократии. В третьей Пе-лопонесской войне Спарта все же одержала верх над Афинами, но в борьбе вербальной, в борьбе идеологий точка не была поставлена, демократическую идеологию Афин подавить Спарте не удалось. С тех пор и поныне не стихают в мире дискуссии о наилучшем способе управления обществом и соответ-ствующем устройстве власти. Дискуссии и вербальные, и с ядерными раке-тами наизготовку.
Произведенное К. Поппером разделение на открытые и закрытые об-щества (мы принимает это разделение) существенно облегчает нашу задачу. Все закрытые общества суть деспотические, власть в них направлена на благо деспота и круга персон, приближенных им к своей власти. К закрытым обществам относятся все рабовладельческие, феодальные, монархические, диктаторские. А еще и все «демократии с прилагательными» - «социалисти-ческая демократия», «народная», «суверенная» и пр. (и смех и грех до чего же современные деспотии любят рядиться в демократические одежки). Источник власти деспота, его опора – 1) армия, полиция, суд, вооруженное насилие, 2) узурпированное право владения всей собственностью общества, 3) религия, церковь, объявляющая власть деспота священной, 4) монопольное владение средствами массовой информации. В закрытых обществах человек лишь средство для достижения деспотией своих целей, а потому полностью исключаются из дальнейшего рассмотрения.
Увы, приходится признать, что многотысячелетняя история человече-ства оставляет нам лишь две модели устройства власти, которые смогут по-служить прототипом искомой модели, – альтократия и открытые общества. К сожалению ни та, ни другая модели не могут быть использованы в «чистом» виде.
Альтократия не подходит главным образом потому, что уравнительное разделение благ требует обобществления средств и продуктов производства, что автоматически ведет к необходимости управлять всем хозяйством обще-ства из единого центра, то есть альтократия в условиях многочисленности населения обращается в закрытое общество советского типа. И сколько со-ветская власть не пичкала народ пропагандой мысли, будто все что она дела-ет, делает «во имя человека, во благо человека», на всю их массированную пропаганду народ отреагировал немудрящим анекдотом времен Брежнева - вернувшийся со съезда КПСС чукча с гордостью рассказывал другим чукчам, что сам видел этого человека.
Открытые общества впервые появились спустя тысячелетия после краха альтократий. Прорыв «назад к народовластию» был совершен в конце 17 века в Англии. Но, конечно же, не в «непосредственную» демократию альто-кратий, а в демократию «представительскую». В ней верховную власть осу-ществляет парламент, состоящий из персон, каждый из которых избирается примерно равной частью населения. По идее каждый из членов парламента представляет мнения и интересы избравших его граждан, а парламент в целом выражает волю большинства населения. Демократия лишила деспотию права верховного владения всей собственностью страны. С тех пор собственностью, прежде всего землей, мог владеть каждый житель Англии. И собственность каждого – священна. Власть представительской демократии (далее просто – демократия) направлена на защиту «священного права» каждого владеть собственностью, на защиту принципа верховенства закона. Опирается же власть на большинство народа, признавая его, народ, единственным ис-точником своей власти.
Но открытые общества современного типа отягощены рядом недостат-ков, препятствующих их гармонизации с нравственными принципами При-родной этики. Два из них мы выявили выше. 
Первый (гл. 2.1) – конкурентный социум, он же открытое общество, не способствует реализации творческого потенциала каждым его членом. И это несмотря на действительно существующую, а не только лишь провозглашен-ную свободу творчества. 
Второй (гл. 2.2) – принуждение к противоестественному для человека эгоизму. 
К этим двум следует добавить еще несколько. 
Третий - священное право на частную собственность освящает и не-справедливое расслоение на бедных и богатых по признаку принадлежности к определенному слою общества. Родившийся в бедности имеет мало шансов изменить доставшийся по наследству социальный статус, в то время как ро-дившийся в богатстве имеет много возможностей богатство приумножить. 
Четвертый. Общество с рыночной экономикой развивается через бан-кротство недостаточно эффективных предприятий, замещаемых предпри-ятиями более эффективными, которым, естественно, требуется меньше пер-сонала для производства того же количества продукта. Динамический процесс модернизации и роста производства через банкротства неэффективных предприятий создает избыток, «подушку», рабочей силы на рынке труда. То есть свободный рынок в норме функционирует при постоянной безработице, нулевой же безработицы в рыночной экономике и быть не может. Безработи-ца беда не только для тех, кто потерял работу. Но и беда общая для всех тех, кто работает по найму – над каждым из них висит угроза остаться без зара-ботка, жилья, медицинской помощи. Потерявший работу может не найти ее до конца дней своих, и до конца дней своих будет страдать от своей ненуж-ности обществу, проклинать его и свою судьбу. 
При этом открытое общество еще и развивается вовсе не регулярно. Периоды интенсивного развития сменяются рецессиями и крутыми спадами, кризисами, когда происходит развал производства, а процент безработных в разы превышает обычные 3-5-8 % (с содержанием такого количества безра-ботных общество худо-бедно справляется). Из кризисной ямы выбираются наиболее жизнеспособные предприятия и люди, воссоздающие экономику на новой, более прогрессивной базе. Общество в целом выходит на более высо-кий уровень производства и благосостояния, чем в докризисное время. Но платит за это очень высокую цену – миллионы терпят лишения, у миллионов сломаны судьбы, миллионы погружаются в неизбывную нищету.
К тому же, саму систему власти современного открытого общества на-стиг системный кризис. Преодолевать который, никто вроде и не собирается. Да, демократия обеспечивает каждому гражданину право раз в 4-5 лет изби-рать на «свою голову» правителей страны. При этом, как и на что именно ис-пользует правитель, полученный от избирателей карт-бланш, избиратели не знают. Они знают только его лозунги и весьма расплывчатые обещания. Правда, у избирателя есть право «помахать кулаками после драки» - он может не проголосовать за этого правителя на следующих выборах. Ну и какой же толк от этого права? Ну не выберут они еще раз того, кто без должных оснований затеял войну, но война-то случилась, и погибли люди, жены стали вдовами, а дети сиротами, и деньги потрачены, и ресурсы. И был нанесен ог-ромный материальный ущерб, скажем Сербии, Ираку, Южной Осетии.
А что избиратель будет знать о том, что конкретно предпримет сле-дующий кандидат для улучшения ситуации в стране, и о способности канди-дата толково, грамотно управлять страной, регионом, городом? Да ничего он знать не будет. А потому знать не будет, что свобода слова, свободой и опо-рой демократии быть перестала. Ну, вроде, как если бы один из полирован-ных гранитных гигантов на крыльце Нового Эрмитажа в Санкт-Петербурге вдруг ожил бы и сказал – «Надоело, блин, держать эту долбаную конструк-цию. У меня поважней дела есть». И ушел. Тогда, очень вероятно, все вели-чественное крыльцо рухнет. Вот так же может рухнуть и все здание демокра-тии только лишь из-за того, что свобода слова больше не слуга народа и не опора демократии, а слуга самой себе и платная услужающая политических кланов.
Свободные средства массовой информации выдают по преимуществу только ту информацию, которую, по их мнению, пипл хавает особенно охот-но - про криминал, звезд, секс, скандалы и пр. Это повышает тираж, рейтинг, что, в свою очередь, привлекает рекламодателей и политиков. Естественно, СМИ информируют и о политике, экономике, социальных проблемах, но в обработке политтехнологов, хорошо «прикормленных» политическими кла-нами. Наряду с ними существует и серьезная академическая аналитика, поли-тические, социологические исследования всякого рода. Но вся такая инфор-мация обращается в относительно узких академических кругах, в эмпириях «яйцеголовых». Власти все это, быть может и интересно, но она совершенно не обязана считаться с их, яйцеголовых, мнениями. У власти свои интересы и своя логика реагирования на политическую реальность.
Рядовому избирателю пробиться к пониманию истинного положения дел практически невозможно. И он голосует за тех, у кого более хлесткие ло-зунги, типа «Даешь перемены!», более впечатлившие его митинги-шоу и прочая лабуда. Голос же хорошо образованного, способного самостоятельно мыслить меньшинства до рядового избирателя не доходит. Вот и побеждают на выборах те, кто больше собрал денег на предвыборную кампанию и на ко-го работали более талантливые (и дорогие) политтехнологи. Нынешняя де-мократия, по сути, пародия на народовластие. Триада «капитал + политики с политтехнологами + СМИ» делают из народа толпу и навязывают толпе нужного триаде правителя. Бывают, конечно, и исключения. Это когда наро-ду уже невмоготу, он жаждет перемен и выбирает того, кому верит.
Хорошо известно, что управление предприятием, каким-то коллекти-вом, сбытом продукции и пр. - это особый род деятельности, называемый менеджментом. Он требует особых знаний, умений, навыков. Талантливым менеджерам, управляющим, крупные компании платят огромные гонорары. Но вот парадокс. Акционеры, в общем-то, обычные достаточные граждане, голосующие за высокие гонорары менеджерам своих компаний, на выборах президента и в парламент голосуют за … дилетантов в менеджменте. Отдают страну (будто не родную) в руки людей по большей части случайным, и уж никак не лучшим в искусстве управления. Президентами, премьер министра-ми, министрами, чиновниками высшего ранга становятся функционеры по-бедившей на выборах партии. Управлять же страной хуже, чем успешными предприятиями, недопустимо. Хотя бы потому, что место плохо управляв-шейся обанкротившейся компании наверняка займет другая, более эффек-тивная, а плохо управляемая страна станет адом для ее граждан, фактором нестабильности в регионе, да и просто может исчезнуть с карты мира.
Демократия все же поразительная система власти. В современном стремительно изменяющемся мире она смотрится как логарифмическая ли-нейка рядом с компьютером (в конце сороковых пришлось однажды вычис-лять корни дифференциальных уравнений с ее помощью – адский труд). Ее почти нулевая эффективность в управлении обществом очевидна. Такое впе-чатление, будто все дела в мире идут на самотеке, «куда кривая вывезет». Власти не успевают реагировать даже вдогонку происходящим изменениям в стране и мире. А уж об осмысленном управлении, опережающем тенденции развития, об управлении самими тенденциями, и говорить нечего. При этом гонорары политиков во власти, хоть и ниже гонораров успешных менедже-ров, но значительно выше средней зарплаты по стране. Не оттого ли ряды политиков никогда не редеют, и не оттого ли качество управления страной никогда не удовлетворяет избирателей? Потому и ждать кардинальных изме-нений в демократической системе власти от современных политических кла-нов не приходится - она их устраивает. 
Итак, что же нам выбрать из двух моделей? Думаю, следует поднату-житься и из двух недостаточно хороших моделей «слепить» одну приличную. Как? К примеру, как Агафья Тихоновна, героиня пьесы Н. В. Гоголя «Же-нитьба» лепила образ желанного ей жениха. Она «брала» у каждого из пред-ложенных ей свахой женихов приятные ей качества и мысленно «лепила» их жениху особо привлекательному, «базовому». Вот так поступим и мы.
Что мне, «Агафону Тихоновичу», нравится в системе власти альтокра-тии? Во-первых, опорой власти был народ. Народ, конечно, громко сказано, в данном случае – все взрослое население рода-племени. Во-вторых, выбирали в руководители элиту, то есть тех, кто делами доказал способность делать свою работу и руководить людьми лучше, чем другие. В-третьих, власть не приносила элите никаких преимуществ, никакого дополнительного дохода. Все, пожалуй.
А что хорошо в системе власти демократической политической систе-мы? Во-первых, хорошо, что опорой власти, как и в альтократии, является народ. Во-вторых, что власть выбирают. В-третьих, властей в обществе три - законодательная, исполнительная, судебная, и каждая независима от двух других. Первые две власти по раздельности выбирает весь народ, третью, су-дебную, выбирают совместно две другие власти. Разделение верховной власти на три ветви по идее должно гарантировать общество от авторитаризма, от перерождения в закрытое общество. Увы, Россию все три власти от авто-ритаризма не уберегли. В-четвертых, что закон гарантирует защиту собст-венности гражданина.
Ну, а теперь станем лепить своего «жениха».
Базовым «женихом», у нас будет экономическая и политическая систе-ма современной демократии. К ней прилепим два принципа, заимствованных у альтократии – 1) властвует элита и 2) власть не дает никаких привилегий и никакого дополнительного дохода. 
Но без предварительного их преобразования (на что у Агафьи Тихо-новны не было ни малейшей возможности) тут не обойтись. Предстоит так преобразовать эти два принципа альтократии, что бы после этого они смогли по возможности безболезненно «состыковаться» с принципами открытого общества. Задача непростая, тем более для инженера. Но мне доводилось ре-шать достаточно сложные задачи. Одним своим решением даже похвастаюсь. В журнале «Космические исследования» (М, 1972, № 5) была опубликована моя методика разделения скоростей между ступенями двух- и трехступенча-тых космических аппаратов таким образом, что бы масса полезного груза становилась максимально возможной. И хоть знать об этой методике могут только те, которые воплощают идеи космических аппаратов в первоначаль-ные проекты, а таких от силы два-три десятка человек во всем мире, но горд этим своим достижением чрезвычайно. И формулы получились красивыми.
Но прежде чем приступить к преобразованию принципа «властвует элита» оговорю, что под словом элита здесь понимается вся совокупность особо одаренных личностей, известных своими творческими достижениями в какой-то из областей науки, техники, искусства, медицины, образования, общественной деятельности. Ну, те, «яйцеголовые». Каждый из них – свое-образная точка роста в своей области творчества, а в совокупности - мозг и совесть данного общества, его интеллект. Под распространенным же ныне словосочетанием «политические элиты» будем понимать группы, кланы уже властвующие, или как-то причастные к власти, или рвущиеся властвовать. Политические кланы к элите общества не причисляем, это не точки роста, зачастую это самые настоящие тормозные колодки. 
Сейчас голос элиты «тоньше комариного писка». Власть время от вре-мени создает экспертные советы, комиссии из элитных специалистов по тем или иным горячим проблемам. Эти комиссии, работают, выдают власти свои рекомендации, власть благодарит – «Спасибо ребята, вы хорошо поработали», и поступает по-своему, если мнение элиты с ее мнением не совпало.
Бросить лозунг – «Вся власть элите!» дело не хитрое. Но как заставить, да, именно заставить, элиту властвовать? Зачем какому-то успешному иссле-дователю, не говоря уж о Нобелевском лауреате, начать заниматься управле-нием страной? Зачем вдруг ни с того ни с сего бросать дело своей жизни, творчество, которому отдано столько сил и лет жизни, и в котором так мно-гого достиг? К тому же, он хорошо знает, что политика особый род деятель-ности, требующий особого склада ума, «особого» взгляда на мораль, поря-дочность. Политик вечно лавирует среди «интересов», а ученые и люди ис-кусства – преследуют «истину», гармонию. Нет, вовсе не ее это дело - власт-вовать. И «вляпать элиту во власть» совсем не просто.
Между делом элите иногда может быть и полезно провести экспертизу, дать оценку, спрогнозировать ход событий, провести исследования по заказу властей. Но только между делом, не в ущерб основному занятию. А распре-деление ресурсов, компромиссы между интересами социальных групп, поли-тических кланов, регионов, командование вооруженными силами, милицией и пр., вовсе не ее дело. Но вот если придать выводам элиты силу закона, то элита очень вероятно от такого участия во власти не откажется. Уверен, она не упустит возможности поучаствовать в управлении страной, раз от качества управления и от ее, элиты, решений впрямую будут зависеть и ее возмож-ности заниматься исследованиями и творчеством. Так что, «вляпать элиту во власть», что представляется совершенно необходимым, можно только через создание четвертой независимой ветви власти – власти элиты.
Понимаю, этим предложением создал еще один повод читателю скри-виться от досады. Автору, видите ли, трех властей мало, ему еще одну пода-вай! Не многовато ли будет? 
Но позвольте все же объяснить, какую именно власть автор желает ви-деть поданной ему «на тарелочке с голубой каемочкой». Она мыслится по та-кой примерно схеме, приводимой исключительно для иллюстрации идеи. Ни в коем случае не настаиваю на ее бесспорности.
1. Добровольные объединения профессионалов (не профсоюзы!): уче-ных, врачей, историков, писателей, художников и других, официально суще-ствующих в обществе, выбирают своих корифеев в «Совет элиты». (Далее по тексту просто Элита, с заглавной буквы).
2. Элита ежегодно готовит и публикует «Доклад о положении страны». Исходный материал для доклада – мониторинг фактического состояния дел в стране, проводимый по методике Элиты государственными службами. В нем, наряду с конкретикой и критической оценкой деятельности трех других вла-стей, отмечаются кризисные явления, назревшие внутренние и внешние уг-розы, прогнозируется тенденции развития, выявляются предпочтительные точки роста. Сейчас подобный доклад готовит и публикует исполнительная власть. Но ее доклад в принципе не может быть объективным на все 100%. Он непременно будет «косить» в сторону достижений и сглаживать негативные стороны деятельности правительства, его просчеты и ошибки.
3. На базе ежегодных докладов Элиты, политические партии разраба-тывают в предвыборные годы программу действий на предстоящую легисла-туру (4-5 лет) и представляют ее Элите.
4. Элита проводит экспертизу партийных программ, публикует об этом доклад и выносит со своими комментариями на общенародный референдум. Элита может не допустить на референдум те из программ, которые по ее мнению не проработаны в достаточной мере, заведомо не эффективны, могут при их реализации нанести вред стране. Доклад Элиты должен быть рассмот-рен и утвержден парламентом, а возможно и Верховным судом.
5. Референдум по партийным программам является, по сути, и выбором законодательной власти. Места в парламенте Элита распределит пропорцио-нально числу голосов поданных за каждую из программ. Партии, программы которых получили меньше установленного законом процента голосов изби-рателей, мест в парламенте не получают.
6. Элита и парламент совместно принимают закон об устранении не-достатков программы, принятой на референдуме.
7. Элита объявляет тендер на лучшую стратегию практического во-площения принятой парламентом программы. В тендере могут принять уча-стие как фирмы, специализирующиеся в управлении большими системами, так и частные лица, имеющие успешный опыт управления большими горо-дами, регионами (территориями), большими производственными комплекса-ми, ТНК, банковскими группами и пр. Рассмотрев представленные претен-дентами стратегии по исполнению программы развития страны в предстоя-щую легислатуру, Элита публикует анализ представленных стратегий и со-вместно с парламентом выносит на референдум 2-3, по их мнению, наилуч-ших.
8. Автора победившей на референдуме стратегии Элита объявляет гла-вой исполнительной власти (президентом страны) и поручает ему формиро-вание правительства. Каждая кандидатура на пост министра должна быть со-гласована с Элитой и парламентом
9. Элита отслеживает работу правительства, и каждый год публикует доклад о его работе. Если Элита признает работу правительства неудовле-творительной, она вправе внести в парламент представление об отстранении его от власти и назначении нового референдума на пост президента страны.
Все вопросы своего формирования, функционирования, финансирова-ния и пр. Элита решит сама (на то она и элита). 
Что касается другого принципа альтократии - «Власть не дает никаких привилегий и никакого дополнительного дохода», то для его внедрения мо-жет оказаться вполне достаточным перевести оплату президента и его мини-стров на контрактную основу, «на подряд». Заключение контракта нормаль-ная практика в рыночной экономике. Почему бы и государству не заключить контракт с исполнительной властью? Такого, примерно содержания, – ис-полнительная власть обязуется реализовать принятую парламентом про-грамму и увеличить ВВП страны на такой-то процент, а государство обязует-ся выплатить за это такую-то сумму. За превышение обусловленного процен-та роста выплатит такой-то бонус по прогрессивной шкале, за невыполнение же контракта последуют штрафные санкции. От имени государства Элита сможет это сделать в лучшем виде.
Хоть «президент на подряде» и звучит анекдотически, но сулит стране если и не процветание, то грамотное без грубых управленческих ошибок раз-витие. А еще, что очень, очень важно, перевод исполнительной власти на подряд практически уничтожит коррупцию. Мечта десятков поколений во всех странах мира может стать реальностью, если президент (премьер-министр, канцлер и пр.) на подряде. В этом случае резко снижается количе-ство «коррупционного бульона».
Ведь если президент на подряде передаст ту или иную работу не самой лучшей фирме, а той, что принадлежит его сослуживцу, или назначит на должность не самого лучшего из кандидатов, а своего однокурсника, родст-венника, то и работа будет сделана не лучшим образом, и доходность его подряда снизится. Нет, нормальный человек, прошедший через чистилище Элиты и народный референдум не поставит свой бизнес под угрозу краха - он не даст ни малейших оснований для подозрения не то что в коррупции, а просто в непрофессионализме. И вся его команда, все коллеги по подряду, не подпустят к себе коррупционеров ни в каком обличье. Так что «коррупцион-ного бульона» не станет вовсе. В принципе.
Ну а тем, кто на месячном/годовом окладе, повременщики то есть, тем коррупционер не помешает. Более того, крепче за благодетеля держаться бу-дет. Вот, скажем, президент Путин. Будь он на подряде, стал бы назначать на ключевые посты невесть кого? Ну, не совсем «невесть кого». Конечно, он и раньше знал своих назначенцев. Все они люди заслуженные, некоторые даже генералами были, хорошие сослуживцы, дачи помогали строить друг другу, рядом на номерах стояли в загоне на волков в своем охотхозяйстве, и в ком-пании с ними посидеть приятно. Приличные все люди. Никто и не спорит. Но будь Путин на подряде, он бы на место руководителя, скажем, всей нефтянки России поставил бы не «приятного во всех отношениях» заслуженного ра-ботника такой-то конторы тов. Сечина, а, скажем, пусть и строптивого, но уж точно специалиста в этой области, бизнесмена Ходорковского. Ходорковский наверняка большую доходность мог бы принести и его подряду, и стране. Путин же Ходорковского «в натуре» определил рукавицы шить. Здесь вполне уместен жаргон обитателей того места, где Ходорковский на самом деле шьет рукавицы. Жаль, что президент Путин на постоянной и по сравнению с доходами, которые имел Ходорковский, мизерной повременной оплате, а не на подряде. На подряде он бы мог иметь доход сравнимый с доходами своих, в смысле обязанных своим богатством ему лично, олигархов.
Назначение на должность по принципу личного знакомства, кумовства и пр. – действие потенциально коррупционное, тем более что никакого пред-варительного публично объявленного гласного конкурса кандидаты на долж-ность не проходили. Ни в коей мере не готов обвинять президента Путина в получении «отката» от своих назначенцев, но такие действия главы государ-ства являются прямой директивой, спущенной вниз по всем этажам «верти-кали власти» - своих назначать можно! Теперь вот и президент Медведев та-кую практику продолжил, предъявив стране свою сотню кандидатов на вы-сокие должности. Кто такие, почему они, кто выбирал, из кого? Одному ему и известно. Но ни минуты не сомневаюсь - все они тоже очень приличные, «приятные во всех отношениях» люди. 
Небывалая, перехлестнувшая все мыслимые пределы коррупция в Рос-сии – прямое следствие действий бесподрядного повременщика президента Путина.
Исходя из всего вышесказанного о системах власти, позволю себе так сформулировать властные принципы Природной этики:

1. Власть обязана создавать и поддерживать в обществе
условия для полной реализации принципов
Природной этики.

2. Источником власти является народ.

3. Частная собственность неприкосновенна
и охраняется законом.

4. Власть осуществляют четыре ее независимые
друг от друга ветви:
законодательная, исполнительная, судебная, Элита.

5. Услуги исполнительной власти
 оплачивает парламент по заключенному с нею контракту.

Ни в коем мере не считаю эти принципы истиной в последней инстан-ции. Наверняка могут быть предложены схемы не столь радикально изме-няющие привычные политические процедуры и политическую среду. Но многие недостатки современной демократической политической системы власть, основанная на этих принципах, устранить способна. 
Какие и как, об этом ниже, а пока спешу уверить читателя, что идею о необходимости главенства элиты в обществе ни в коей мере не считаю своим ноу-хау. Идею эту отстаивал еще Платон в спорах с Сократом. И уже в наше время - академик В. И. Вернадский, который писал «Я уверен, что все решает человеческая личность, а не коллектив, elite страны, а не ее демос». Мое же ноу-хау состоит в примирении Сократа с Платоном. Примирение на идее о на-родовластии при активной помощи и под присмотром творческой элиты. У народа должна быть уверенность, что выбирает лучших из имеющихся в наличии законодателей и управляющих.
У каждой из идей, концепций, принципов свои судьбы. Одни воспри-нимаются как утопические, но почему-то веками о них не забывают, над дру-гими посмеются и тут же забывают на века, третьи движут народами, исто-рией. Концепция английского философа Джона Локка о разделении власти на три независимые друг от друга ветви – законодательную, исполнительную, судебную – оказала сильнейшее влияние на историю Англии. Но концепция Локка не была реализована ни английской, ни французской демократиями в период их становления. Впервые, век спустя после публикации, она была реализована в конституции США и поныне определяет их развитие. Реализо-вана она и во всех демократических странах. Конституция новой России так-же строилась на базе концепции Локка. Идеи Маркса и Энгельса об уничто-жении капитализма и о власти пролетариата тоже двинули историю, но в ту-пик. Вернее не историю, а Россию. Через 70 лет после публикации «Манифе-ста коммунистической партии» их идеи большевики реализовали в России. И хоть еще через 70 лет идеи эти обнаружили свою полную бесплодность и безусловную вредоносность, а коммунистическая система бесславно рухнула, но при каждом кризисе капитализма коммунисты всех стран поднимают гвалт – капитализм никуда не годится, только в социализме спасение человечества! Ничему не научились и все также чешутся руки прижать мировую буржуазию к ногтю и отобрать у них все. И разделить! На всех! По-честному! По справедливости!
Безвестному автодидакту, конечно, не по чину намекать на возмож-ность хоть какого-то сопоставления своих идей с идеями, которые движут историей. Но идеи остаются идеями вне зависимости от того, в чьей голове они родилась, и судьба их зависит от множества обстоятельств, среди кото-рых мнение о них отдельных экспертов не самое главное. 

Почему Элиту непременно следует внедрять в 
демократических странах

Главное в идее, конечно, то, в какой мере она резонирует с тенденциями развития общества, в какой мере может оказаться полезной обществу в данный период его развития. Ну, а в полезности изложенных здесь идей не сомневаюсь. Как и в том, что непременно все они будут реализованы. Моя уверенность в возможности и необходимости реализации принципов При-родной этики основывается на следующих обстоятельствах.
Во-первых, для учреждения Элиты как четвертой власти нужна лишь политическая воля, а какого-либо революционного передела собственности не требуется. Учреждение Элиты может произойти вполне мирным путем.
Далее, такое управление делами общества внесет в его жизнь необхо-димую конкретику. Ни одна политическая партия, ни один политический клан не посмеют выйти к избирателям с лозунгом «Даешь перемены!», не обозначив при этом четко, какие именно перемены считает необходимыми, в какой последовательности, как и какими средствами, в какие сроки будут осуществляться, какие результаты должны быть получены и прочие подроб-ности. Что в свою очередь, если и не уничтожит за ненадобностью триаду «капитал + политики + СМИ», то уж ослабит ее непременно. А тогда и с на-рода спадет «пелена толпы», в которую его старательно укутывала триада. Народ станет истинным, а не номинальным источником власти. Он сможет спокойно и осмысленно избирать в парламент представителей действительно вменяемых партий, а президентов – из числа способных менеджеров, имею-щих осмысленную стратегию действий, а не из тех персон, которых под гро-хот петард, бравурной музыки, визга ополоумевших фанатов на грандиозных митингах-шоу подсунет ему триада. В демократии установится истинное на-родовластие.
В-третьих, еще и с коррупцией такая власть вполне может справиться.
А в-четвертых, уж больно созвучна Природная этика тому варианту ка-питализма, который сегодня утверждает себя в мире. На мой взгляд, Природ-ная этика просто необходима этому новому капитализму. Ну, вот смотрите.
Оба два наших президента-премьера и вся их президентско-премьерская рать вот уже третий срок талдычат об инновационной экономике, которую необходимо создать в России. Поначалу воспринял это, как вариацию лозунга Брежнева «Экономика должна быть экономной». И что Путин просто вбросил в массы свой вариант - «Экономика должна быть инновационной». А по-скольку лозунг он и есть лозунг - чего в него вникать? - то и не вникал. Но чтоб девятый год все о том же и без видимых результатов, это что-то да значит. Значит, нужно разобраться, о чем они собственно хлопочут. Полез в интернет и на сайте www.nanonewsnet.ru прочел интервью заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений РАН, члена-корреспондента РАН Натальи Ивановны Ивановой. Блестящий текст, очень рекомендую с ним ознакомиться. Всегда ведь приятно послушать умного человека.
Прочел, и мне, никакому экономисту, все принципиальные моменты проблемы инновационной экономики стали ясны. Очень не хочется переска-зывать интервью Натальи Ивановой, пересказ всегда хуже оригинала. Но для тех, кто Интернетом не оснащен, надергаю из интервью цитат, перемежая их своими вставками и замечаниями (мой текст без кавычек). Текст, набранный жирным шрифтом, это выделение, сделанное не мною, а публикаторами ин-тервью. Вот эти цитаты.
«Все понимают, что инновационная рента – это главное в совре-менной экономике». Здесь «все» - это истеблишмент развитых и активно развивающихся стран. Все «легко восприняли идею инновационного раз-вития, которая придает всей стране динамичность и под которую вы-страивается вся иерархия институтов: наука, образование, бизнес, госу-дарственное управление. А каждому энергичному человеку, инноватору на-до дать возможность встроиться в эту систему, в которой государство под-держит и защитит тех, кто получил хорошее образование, кто нацелен на изобретательскую деятельность, и особенно тех, кто нацелен на то, чтобы развивать производство новых товаров, услуг, технологий. Это очень пози-тивно, это мобилизует людей на правильное и с точки зрения общества, и с точки зрения задач экономического роста поведение».
«Инновационная сфера не существует без государства. Государство формирует институты: законы, нормы правила. И в этом смысле обес-печивает поддержку. А в силу того, что и наука и инновационный процесс – зона повышенного риска, участие государства в поддержке и регулировании важнейших элементов национальных инновационных систем больше, чем в других экономических подсистемах».
«Образование - важнейший элемент инновационной системы. Чем больше вы вкладываете в образование, тем лучше, чем больше вклады-ваете в науку, тем лучше. Не спрашивайте почему, а вкладывайте в науку и вкладывайте, поддерживайте и поддерживайте и поддерживайте».
Инструментом же извлечения инновационной ренты служит «Нацио-нальная инновационная система – это набор организаций, которые уча-ствуют в инновационном процессе: научные лаборатории, технопарки, инкубаторы, то есть те места и люди, которые делают науку и изобрете-ния. Это и малые, средние и крупные фирмы, которые этим всем зани-маются уже с экономическим смыслом, коммерциализируют».
«Далеко не все институты национальной инновационной системы формируются сознательно. Какая-то часть их формируется стихийно, фиксируется, уходит корнями в историю, традицию. Это институты в ши-роком смысле слова: не только нормы, законы и правила, законодательство, обеспечение или необеспечение финансированием, еще какие-то обычаи, это, наконец, религия, культура. Какие-то особенности мировоззрения. И оказы-вается, что если в стране строятся храмы, церкви, мечети и медресе, но в зна-чительно меньшей степени строятся технические училища и университеты, то на выходе вы получаете систему, в которой стратегические инновации не создаются. У вас есть даже люди, которые занимаются наукой, у вас есть фирмы, но автомобиля, пенициллина и интернета из этого не выходит. Эта мысль принадлежит не мне, а Норту». 
«В 2002 году создано «Европейское инновационное табло», в котором кроме европейских стран участвуют еще несколько государств мира». Табло отображает успехи 39 стран в инновационной экономике. Для каждой страны выводится суммарный индекс по 25 критериям. Вот девятка лидеров, (по данным другого сайта) добившихся наилучших результатов за период с 2003 по 2007 годы, начиная с наиболее успешной страны: Швеция, Дания, Фин-ляндия, Германия, Израиль, Япония, Швейцария, Великобритания, США. Для меня стало полной неожиданностью, что США, первопроходцы создания инновационной экономики и НИС, сегодня лишь девятые на этом табло. Ве-роятно, последние президенты вели страну не лучшими путями, что под-тверждает случившийся недавно финансовый кризис. Впрочем, эта система индексирования, по всей видимости, не достаточно совершенна. Так, Наталья Иванова считает Норвегию страной, добившейся очень впечатляющих успе-хов на ниве инновационной экономики, а табло причисляет ее, чуть ли не к слаборазвитым странам.
Вот такой инновационный капитализм (обзовем его для простоты «инкапитал» - интеллектуальный капитализм) утверждается ныне в мире. Он резко отличается как от раннего капитализма со «звериным оскалом», решительно отвергавшего любое вмешательство государства в рыночную экономику, так и от капитализма с «социальным лицом», который сотрудни-чает с государством не только в социальной сфере. Новый же капитализм ут-верждается в государстве лишь при его, государства, вполне осознанной поддержке, при создании государством необходимых инкапиталу условий. Вот такая метаморфоза отношений капитала с государством.
Условия же эти очень, ну очень крутые. Государству потребуется прак-тически полностью перестроить многие свои институты. 
Прежде всего, потребуется перестроить систему образования. Наталья Иванова, считая «образование важнейшим элементом» любой НИС, не стала углубляться в проблематику современной системы образования. Наверняка мнение по этой проблеме у нее сложилось, но обсуждалась совсем другая проблема, а потому, видимо, не сочла уместным высказываться на тему раз-вития системы образования. Ну а мне как раз к месту и я свою точку зрения выскажу. Придерживаюсь мнения, что современная система государственного образования, продолжающая традиционные схемы образования прошлых веков, безнадежно устарела. В нее можно вкладываться бесконечно, строить и строить университеты, технические училища и пр. Но удовлетворить по-требности инкапитала в талантливых специалистах в самых разных областях науки и техники она не сможет. 
У современной системы образования такой задачи - растить таланты - нет вовсе. Потому-то у общества очень уж тоненький слой талантливых ин-теллектуалов. Общество только то имеет, что чудом пробилось сквозь ас-фальт, тщательно укатанный катком среднего государственного образования. Вот и живет бизнес, не только инновационный,  в части талантов буквально на подножном корме, «вычесывая» по университетам только то, что само ка-ким-то чудом проросло. Для полноценного же роста инкапиталу нужен мощ-ный слой интеллектуалов, из которых он сможет черпать (да с разбором!) и создателей, и изготовителей. А еще в том слое, что важно отнюдь не в по-следнюю очередь, должно быть достаточно и грамотных потребителей соз-данных им продуктов. Примитивное собирательство «проклюнувшихся» та-лантов бизнес непременно потребует заменить «выращиванием талантов на грядках». Ведь заменили же наши предки собирательство растений растение-водством. Как растить таланты на грядках? А так, как предписывает первый нравственный принцип Природной этики. Государство от всеобщего среднего образования «средне паршивого» уровня должно перейти к образованию каждого ребенка по индивидуальной программе, соответствующей его врож-денной склонности к определенному виду творчества. Врожденный творче-ский потенциал каждого ребенка должен быть раскрыт и выпестован. И не-пременно в специализированных школах-пансионах на полном государст-венном обеспечении. 
Переустройство системы образования давно назревшая проблема и об-щество достаточно «подогрето» для серьезной его реформы. К примеру, вы-сокоиндустриальная Германия, экспортер номер один в Европе машин, обо-рудования и пр. продукции машиностроения всякого рода, испытывает ост-рый недостаток инженеров. При этом во многих технических институтах, и не только технических, полно свободных мест. 
А вот к другой серьёзнейшей перестройке общество совершенно не го-тово. В демократиях так привыкли к своей политической системе, так гор-дятся ею, своими достижениями, что любого, кто осмелится на нее посягнуть, вмиг сотрут в порошок. Между тем, именно существующая политическая система сама и создает огромные риски для бизнеса.
В том, что виновником мирового финансового кризиса стали США, со-мнений нет. Президенты-демократы и президенты-республиканцы, комиссии конгресса по финансам и банкам многих созывов не могли не видеть, как банки надували свои активы и рейтинги одним лишь зловонием жадности. Но с ростом активов и рейтингов банков росли и рейтинги политиков - полу-чалось, будто это их заботами страна богатеет, народ собственными домами обзаводится, растет престиж США в мире. Это способствовало и продаже долговых облигации США другим странам. А еще все политики паслись, в смысле набирали рейтинги, на тучном пастбище именуемом «национальная безопасность». Из года в год закладывались в бюджет астрономические сум-мы на военные нужды. Вот и «великий переменьщик» Обама выдал на обо-рону 635 млрд. долларов на один, всего лишь один год! А денег-то этих в казне нет, их в долг печатают. Так из года в год, замороченный триадой на-род, избирает правителей, которые роют и роют долговую яму своей эконо-мике, своей стране. Страшно представить себе, сколько бизнеса рухнет в ту яму, когда доллар лопнет, и сколько страданий должен будет претерпеть на-род США и народы других стран пока будут из кризисной ямы выбираться.
Конечно, политиков заботило и благо граждан, но рейтинг популярно-сти у избирателей всегда был и остается главнейшей из забот. 
Да, у США лучшие в мире техника и технологии, богатейшие традиции инновационной экономики, лучшие в мире ученые, инженеры, университеты и пр. и пр. Но все это может пойти прахом из-за политической системы со-вершенно неадекватной современным реалиям. Нужны капиталу такие кош-марные риски? «Смешно спросить».
От нынешнего финансового кризиса пострадали, прежде всего, пред-приниматели, те, кто производят разнообразную нужную людям продукцию и люди, которые на этих предприятиях работают. А вот финансистов (кроме уж совершенно зарвавшихся), государства напичкали деньгами налогопла-тельщиков, и заставили работать, ибо без развитой банковской системы ни одно государство существовать не может. Такой вот парадокс - от нынешнего финансового кризиса наименее пострадали сами его виновники - финансовые институты. Вот и спрашивается - с какой стати бизнесмены должны нести убытки от зарвавшихся финансистов? Или вот такой случай был. Некий финансист учуял слабость фунта стерлингов и обрушил его курс. Он зарабо-тал на этом огромную кучу денег. А бизнес соответственно эту кучу потерял. С какой стати? Куда смотрело «правительство Ее величества»? Не спорю, в условиях множества национальных валют подобные валютные спекулянты может быть даже полезны, они как бы «санитары бизнеса» - склёвывают из-дыхающие валюты. Но одна на всех валюта все же куда лучше множества. Не с перепою же согласилась Европа с «Евро». 
Однако все дебаты на всех конференциях, встречах в верхах и в миро-вой прессе по сути лишь об одном – как половчее «отмазаться» от доллара и уберечь свою страну, свою экономику от грозящей миру катастрофы – краха доллара. И ни слова о необходимости модернизировать политическую систе-му современного капитализма. При этом критики в адрес отдельных инсти-тутов и демократической системы управления обществом в целом – море не-оглядное. Критикуют все и со всех направлений. Но ни Обама, ни какой по-следующий президент США не рискнет (кишка тонка) хоть пальцем тронуть священную корову демократии – ее политическую систему и ее «священный свиток» (почти что Тору) – Конституцию США. Невообразимо высокую цену могут заплатить США за боязнь проведения кардинальной реформы своей политической системы. А с ними и весь мир.
Возможно, еще и потому никто не заикается о реформах, что никакой альтернативы этой политической системе в загашнике у философов, полито-логов и политиков нет. Даже мировой финансовый кризис не выплеснул на поверхность хоть какие-то соображения по модернизации властных институ-тов. Была бы - давно бы мир гудел дебатами.
Не подлежит сомнению – инновационная экономика будет и дальше интенсивно развиваться, завоевывая мир и оказывая все большее давление на государство, заставляя его перестраивать свои институты во благо себе и го-сударству. Рано или поздно демократиям придется смириться с необходимо-стью радикальной перестройки многих своих институтов. И, прежде всего, системы образования и политической системы. Перестройка тяжелый и трудный процесс, который не просчитать во всех деталях. На это не легко решиться. Но решился же Горбачев, слава ему в веках! Придется и другим лидерам набираться мужества. Оно нужно не только для броска в водоворот перестройки, но еще, чтобы не убояться хулы, которая непременно хлынет на них неудержимым потоком от «благодарных» граждан. Как хлынула она на Горбачева и Ельцина и хлещет по сей день. Ну, а более надежной опоры, чем Природная этика у перестройщиков сегодня нет. С ее внедрения, собственно, и стоит начинать перестройку.
Ну, а шансы России модернизировать себя на основе  инновационного капитала, о чем хлопочет президент Медведев, мне представляются чрезвы-чайно низкими. Никакой модернизации не будет пока в России не покончено с тотальной коррупцией. Коррупция же порождена авторитарной системой власти, от которой России веками не удается избавиться. Так что, для модер-низации России необходимо вначале сломать путинизм, восстановить все ин-ституты демократии, на деле обеспечить неприкосновенность частной собст-венности, создать действительно независимую судебную власть и граждан-ское общество. А потом еще и создать современную систему образования и пр. и т. п. Такую Россию мне уже не увидеть.
Тому обществу, которое должно возникнуть под давлением инкапитала и которое примет принципы Природной этики за основу этики государствен-ной, пора дать какое-то название. Ну, обзовем его - элитократия, хоть это и не совсем верно - Элита не править будет, а только помогать народу выбирать и надзирать за процессом управления.
В элитократии будет сделан огромный шаг в деле раскрытия и развития творческого потенциала каждого человека. Каждый учащийся будет выпущен в жизнь со своим готовым к реализации творческим продуктом. Отлично. Но никто, увы, не даст ему гарантий, что его творческий продукт непременно будет иметь успех. Рынок может его отвергнуть. Освистали же поначалу импрессионистов. Рынок остается рынком, и проблема выживания в его среде останется острейшей из проблем.
Но есть и надежда. Прежде всего, на то, что у хорошо образованных людей занятых делом «своим», а не тем, в которое его ткнули по случаю на бирже труда, куда как больше шансов реализовать свой творческий потенци-ал, чем у выпускника с нераскрытыми способностями и парой неумелых рук. Так что по мере реализации первого принципа Природной этики, число ус-пешных, состоявшихся в творчестве людей будет год от года прирастать. И в том же темпе станет меняться духовная атмосфера общества. Приоритеты, критерии, ценности, образ жизни и мышления людей, не обремененных стрессами от подавленного Творчества, станут мало-помалу замещать дух наживы духом творчества. У хорошо образованных альтруистов появится возможность выживать в конкурентной среде не за счет подножек конкурен-там, а за счет напряжения своего творческого потенциала. Интенсивное твор-ческое соревнование сможет со временем вытеснить принуждение к эгоизму. Не полностью, конечно. Никогда человечество не будет на сто процентов со-стоять из стопроцентных альтруистов, и никогда конкуренция не останется чисто творческой.
Впрочем, и рыночная экономика не остается неизменной. Напомню ци-тату, которую приводил в самом начале главы «3.3 Единое место» - «Законы свободного рынка не работают внутри ТНК, где устанавливаются внутренние цены, определяемые корпорациями. Если вспомнить о размерах ТНК, то окажется, что только четвертая часть мировой экономики функционирует в условиях свободного рынка, а три четверти – в своеобразной «плановой» системе. (А. Мовсесян, С. Огнивцев)». Рынок в конце 20 века совсем не тот, что был в его начале. 
Ну, а каким он станет в начале века 22, гадать не стану. Можно лишь с большой долей уверенности ожидать, что если принципы Природной этики, или хотя бы первый из них, будут в демократиях реализованы, то угнетение Альтруизма станет как никогда малым. Как ни цинично это прозвучит, но го-сударство и инкапитал, затратив огромные средства на образование и воспи-тание человека, не станут «списывать» ни человека, ни средства на него за-траченные. Наверняка, каждый провалившийся со своим продуктом в первом заходе, получит от общества еще один заход с другим, улучшенным продук-том, и еще один, и еще, до тех пор, пока вместе не добьются успеха. 
Пожалуй, на этом и закончу третье эссе. Вот только выпишу для на-глядности все принципы Природной этики.







1. Каждый ребенок должен получить бесплатное образова-ние, в полной мере развивающее его творческую одаренность.

2. У каждого есть естественное право не быть объектом вражды, общество обязано защищать это право.

3. Насилия над людьми и убийства людей недопустимы. Каждый должен быть защищен обществом от насилий и по-кушений на его жизнь.

4. Каждый должен быть защищен обществом во всех жиз-ненных ситуациях.

5. Общество не должно предписывать правомочным персо-нам ограничений в их интимных отношениях.

6. Принуждение к сексу и сексуальное насилие - недопусти-мы.

7. Власть обязана создавать и поддерживать в обществе 
условия для полной реализации принципов Природной этики.

8. Источником власти является народ.

9. Частная собственность неприкосновенна и охраняется законом.

10. Власть осуществляют четыре ее независимые друг от друга ветви: Элита, законодательная, исполнительная, судеб-ная.

11. Услуги исполнительной власти оплачивает парламент по заключенному с нею контракту.






Послесловие автора

В эссе сказал почти все, что сказать хотел. Ну, а самим фактом пись-менного изложения дал своим мыслям независимость от себя. Теперь у принципов своя судьба, мне совершенно неведомая и высказываться теперь о принципах Природной этики могу лишь им вдогонку. Если выпадет на их долю быть опубликованными еще при моей жизни - услышу много чего раз-ного - от безобидного зубоскальства типа «Вишь, еще один спаситель чело-вечества отыскался!», до отборной брани публики, которая «отрывается по полной» на разных форумах. Но вряд ли услышу то, о чем только и мечтаю - отклики от людей, в области знания которых нагло вторгся. Просто потому, что жаль им время тратить на чтение опусов автодидактов, а тем более на их рецензирование. У них своих дел полно. 
Замечания же в адрес президента Путина многие сочтут клеветниче-скими, злопыхательскими, попыткой еще одного представителя мировой за-кулисы очернить национального лидера России. Впрочем, не стоит забегать вперед. Вот опубликуют сей труд, на что надежды еще не оставил, тогда и буду отругиваться. Не на всё, конечно. И если будет охота. Но на серьёзную критику отвечу обязательно.
Ну, а вдогонку принципам счел необходимым остановить внимание чи-тателя на следующих обстоятельствах.
1. Есть у меня один добрый во всех отношениях знакомый, живущий по соседству. Валерий Хайкин такой же инженер, как и я, только я инженер самолетчик, а он авиационный инженер радист. Нас объединяет не только эмигрантская судьба, соседство и родной русский язык, но и активное «чер-пание» интеллектуальной пищи из интернета, и обмен интересными наход-ками. В вопросах компьютерной грамотности я перед ним приготовишка и он, бывает, часами помогает мне в трудных для меня случаях. Мою книжку он перестал читать, как только понял ее базовую идею – альтруизм врожден человеку. Он с этим не согласен. Что не помешало ему переслать мне статью, которую нашел в интернете на сайте «Элементы» (www.elementy.ru) от 21. 05. 09. Статья имела заголовок «Найден ген, влияющий на склонность к добрым поступкам». Статью пересказывать не стану, приведу лишь одну ключевую фразу: «Израильские генетики обнаружили, что некоторые вариации в нуклеотидной последовательности гена OXTR … напрямую связаны со склонностью людей совершать добрые поступки в ущерб личной выгоде». 
Валерий сделал мне поистине царский подарок. Логические выкладки профессора В. П. Эфроимсона подтверждены объективными фактами - гены Альтруизма существуют! Стало быть, все, о чем и я писал в эссе в части Альтруизма, имеет вполне объективное обоснование. Не сомневаюсь, все связанное с моими выкладками о Творчестве тоже будет со временем подтверждено.
2. Но еще ранее Валерий переслал мне и другую статью. Совсем друго-го рода. 
Некая Лаверычева И. Г., генетик, по всей видимости, задалась целью определить соотношение альтруистов и эгоистов. И она нашла, что «альтруи-стов в популяции людей в 16 раз меньше, чем эгоистов». Такой ее вывод прямо противоречит базовой идее Эфроимсона, которой следовал в своих эс-се, - каждый человек обладает (каждый в своей мере) врожденным инстинк-том нравственности – Альтруизмом. 
Валерий, действуя из самых лучших намерений – ознакомить с инфор-мацией по интересующей меня теме, этой статьей сказал мне – «Защищай-тесь, уважаемый автор». Да, фактически статья Лаверычевой провоцирует меня на решение задачи, с которую столкнулся, скажем, еще Коперник. Ко-перник установил, что Земля не центр мироздания, и что не Солнце вращает-ся вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца и вокруг себя самой. Но люди, еже-дневно наблюдая восход и заход Солнца над неподвижной твердью у себя под ногами, конечно же, сочли опаснейшим безумцем и мошенником того, кто пытается убедить их не верить собственным глазам, не верить обыденной рутине. Ату его! Вот этот «казус Коперника» возникает всегда, когда люди должны преодолеть свое «обыденное мышление.
Обыденное мышление - мышление в рамках усвоенных когда-то истин, активное сопротивление всему, что требует от индивида за эти рамки выйти, недоверие к инакомыслию и его отторжение. Познавать новое, переучиваться, менять мировоззрение, приспосабливаться к новому знанию, новым условиям и пр. – неимоверно тяжело. Особенно человеку зрелого возраста, который уверен, что он уже познал жизнь и знает, как жить надо. Обыденное мышление порождает определенное запаздывание с реакцией на новые тен-денции в развитии общества и мира. Ну а запаздывание, как известно из тео-рии автоматического регулирования, ведет к раскачке управляемого объекта и к катастрофе, если запаздывание слишком велико. Преодолеть обыденное мышление миллионов не только чрезвычайно тяжело, но и смертельно опасно для «открывателей глаз» непросвещенной публики. Одного такого - Дж. Бруно, святая инквизиция просто сожгла на костре. Надеюсь, участь сия ми-нет меня.
Так вот, госпожа Лаверычева пишет – «Совершенно очевидно, что это [эгоизм] самое древнее свойство присущее всем живым существам, обуслов-лено борьбой за выживание и напрямую связано с главным процессом эво-люции – естественным отбором». Это ее утверждение «совершенно очевид-ный» случай обыденного мышления – выводить такие свойства человека, как агрессивность, эгоизм и подобные, из его животного прошлого. Мне же «со-вершенно очевидно», что говорить об эгоизме в животном мире непозволи-тельно, тем более генетику. Эгоизм и альтруизм категории этические, нрав-ственные. А этики в мире животных нет. У животных есть инстинкт сохране-ния жизни, инстинкт продолжения рода и инстинкт заботы о выводке, ин-стинкт питания. И все. Никакая антилопа не упрекнет другую в том, что не плачет она навзрыд над судьбой разорванной львами на ее глазах соседки, а продолжает, как ни в чем не бывало мирно пощипывать травку, - мол, «чер-ствая ты эгоистка, раз нет у тебя сочувствия к жертве». Нет, не упрекнет, ибо сама занята тем же - щиплет травку, и всё стадо, как ни в чем не бывало, про-должает мирно щипать травку после только что случившейся убыли в стаде. В мире животных нет ни сочувствия, ни эгоизма, ни альтруизма.
Г-жа Лаверычева не раз упоминает труды Эфроимсона. Но каким-то чудом прошла мимо его основной идеи - естественный отбор в эволюции че-ловека был направлен на создание и закрепление в его геноме врожденного инстинкта нравственности - Альтруизма, что процесс «очеловечивания обезьяны», собственно и состоял в наработке Альтруизма - через отсев, вы-браковку тех особей, поведение которых было своекорыстным, эгоистичным. «Ген эгоизма» если такой даже и возникал, то закрепиться в геноме наших пращуров, в геноме вида «человек разумный» никак не мог – его носителей эволюция уничтожала. Миллионы лет развития создали и закрепили в геноме человека ген Альтруизма, а двух противоположных по действию врожденных инстинкта в одном организме быть не может. «Гена эгоизма» нет ни у жи-вотных, ни у человека. 
Математические выкладки г-жи Лаверычевой начинаются со слов – «предположим, что альтруизм и эгоизм вместе контролируются двумя неза-висимыми генами». Предположение ложное. Ее и тут подвело обыденное мышление, которому привычна идея «парности» - верх и низ, любовь и нена-висть, добро и зло, альтруизм и эгоизм, ген альтруизма и ген эгоизма. А вот тут и нет парности, нет гена эгоизма, а потому и все ее дальнейшие выкладки и умозаключения не верны.
Тогда как же объяснить миллионам людей столь же очевидное им, как восход и заход Солнца, невыносимое засилье эгоизма и эгоистов в мире? Двумя причинами, о которых уже говорил выше. Первая и главная – общест-венное устройство любого существующего сегодня социума понуждает каж-дого его члена к эгоизму. Вторая – у каждого человека свой уровень Альтру-изма, есть люди высокоодаренные врожденной нравственностью, есть и ли-шенный его начисто – моральные уроды. Современные социумы, как демо-кратические, так и деспотические, самая благодатная среда для деятельности тех, у кого одаренность Альтруизмом ниже уровня, когда этические тормоза еще надежно срабатывают. Вот почему нам кажется, что их так же много, как клопов в коммуналках. 
На самом-то деле эгоистов не так уж и много, просто их активность создает ложное впечатление об их численности. А если уж непременно хо-чется узнать, сколько же в человеческой популяции альтруистов и эгоистов, то заниматься подсчетами по «методу Лаверычевой» вовсе нет необходимо-сти. О численности альтруистов можно судить по числу семей, воспитываю-щих детей. Воспитание детей в семье – бесспорный акт альтруизма (конечно, нельзя исключать того, что примерный семьянин ведет себя вне семьи, как эгоист). Так что, умножьте число полных семей в стране на два, прибавьте к ним число матерей-одиночек и число людей уже воспитавших детей, и вы узнаете приблизительное число альтруистов в социуме. Это число мини-мальное, ведь есть же люди, которые хотели бы создать семью, но по разным причинам сделать этого не смогли, или просто детей родить не могут. А о числе эгоистов можно, опять же грубо ориентировочно, судить как по числу одиноких людей лет эдак до 40, так и по числу детей, которые по разным причинам с родителями жить не могут. Такие дети есть и в Германии. Как правило, их помещают или в приемные семьи, или в «Детские деревни».
Для точной же идентификации потенциала Альтруизма у индивида время еще не пришло. Открытие израильскими учеными «гена доброты» только первый шаг на этом пути. Путь же предстоит долгий.
3. Совсем недавно, 07.09.09, наткнулся в интернете на сообщение, имеющее лишь косвенное отношение к Природной этике, но остановиться на нем счел необходимым. Московская газета «Взгляд» поместила сообщение ИТАР-ТАСС под заголовком: «Ученые: Человек появляется на свет с врож-денной верой в Бога». Ниже заголовка выделенный жирным шрифтом текст – «Подлинную сенсацию в мировых научных и интеллектуальных кругах вы-звало открытие ученых из британского Бристольского университета, когда они установили, что современный человек рождается с верой в Бога, сообщил лондонский еженедельник Sandy Times». И далее – «Мы установили, что ход мышления ребенка включает интуитивную веру в сверхъестественное, - заявил руководитель исследований профессор Брюс Худ». И еще - «исследо-вания показали, что без веры в Бога ни Homo Sapience, ни современное об-щество не могли бы появиться на свет. 
По мнению специалистов, на заре человечества, те группы людей, ко-торые верили во Всевышнего, в справедливость и упорядоченность миропо-рядка, создавали более крепкие социальные связи и тем самым повышали степень своей выживаемости. Именно они заложили основы современной цивилизации и дали им импульс развития. Соответственно племена и группы людей, лишенные понятия и веры в Бога, распадались и исчезали, не оставив после себя следов».
Для меня все это звучит дико. Подумал, что кто-то разыграл журнали-стов. Трудно поверить, что в одном из старейших английских университетов всерьез приняли детскую веру в сказки и во всё, что говорят им взрослые тети и дяди, за врожденный инстинкт веры, во что бы то ни было. Но если это не розыгрыш, то, во-первых, такое сообщение практически уничтожает «ин-туитивную веру» в высокое качество английского университетского образо-вания. А во-вторых, свидетельствует о незнании в Англии, да, пожалуй, и на Западе в целом, трудов профессора Эфроимсона. Если б знали о них, то по-добный вздор постеснялись бы давать в печать. А не знают по вполне мне понятной причине. Ведь статья «Родословная альтруизма …» была опубли-кована не в специализированном академическом журнале, который читают и специалисты за рубежом, а в литературном журнале, который за рубежом чи-тали, вероятно, лишь политологи, наблюдавшие за событиями в большевист-ском СССР. Им труды Эфроимсона не интересны были.
4. О своем отношении к религии совершенно недвусмысленно сказал почти все. Считаю религию, любую, ненужными современному миру услов-ным инстинктом, воспроизводимым из поколения в поколение со времен средневековья. Вместе с тем, хочу особо подчеркнуть, что принципы При-родной этики не содержат запрета на верования и на отправление религиоз-ных обрядов. Запретить человеку верить во что-то или кому-то невозможно. Можно только убедить в чем-то. Но такой целью – убедить читателя, что не надо верить в бога, и не задавался. Надеюсь лишь, что со временем потреб-ность в религии у большинства людей отпадет, как в связи с общим подъемом благосостояния и общественной морали, так и под влиянием все более адекватного представления человека о себе и мире.
И, конечно же, я решительно против искусственного «подогрева» рели-гиозности. Прежде всего, против религиозного воспитания детей, где бы то ни было – в государственных, общинных или частных школах, в воскресных школах при церквях, синагогах и прочих культовых организациях. Незрелый детский ум легко зомбировать, программируя поведение индивида на годы вперед, если не на всю жизнь. Навязывать же какую-либо религию несмыш-леным детишкам – преступление перед ребенком и обществом. Только в старших, выпускных классах следует преподать детям ознакомительный курс истории и основ религиозных культов мира. Пусть совершеннолетний чело-век, ответственный за свои поступки, сознательно определит свой путь – ста-нет он исповедовать какую-то религию, или предпочтет атеизм. Это его право и никто, даже родители не должны посягать на него, на это его право.
Ну а теперь 
Заключение

Читатель наверняка уже обратил внимание, что в начале автор объявил о готовности измыслить для себя этику и жить по ней одиночкой, а в итоге измыслил этику аж для всего человечества. Но виновата в этом сама тема – она своенравно вывернулась в моих руках и сама повела автора в нужном ей направлении.
Да, в начале было неодолимое желание найти ответы на застрявшие в голове вопросы-гвозди - «Зачем родился?» и «Как жить?». И я это свое жела-ние исполнил, я гвозди выдернул, найденные ответы меня вполне удовлетво-ряют. Ответы, сводятся к следующему.
Вопрос «Зачем родился?» в общем плане сводится к вопросу «Зачем планете Земля люди и все живое на ней?». Тут сам собой всплывает из памяти анекдот. Вокруг постели умирающего ребе, известного своей мудростью, сгрудились ученики в надежде услышать квинтэссенцию его мудрости. И вот ребе с трудом выговаривает – «Зачем в слове Яша буква ер?». «Но ребе, в слове Яша нет буквы ер!». «Это я знаю», с досадой на непонятливость учени-ков говорит ребе. «Но если б была, то зачем?». Так вот, вопрос «Зачем ро-дился?» того же ряда, которым задавался мудрый ребе. В моем рождении, как и в рождении любого человека на Земле смысла нет. Случись на Земле ядер-ный апокалипсис, который уничтожит все живое, безжизненная Земля про-должит свое вращение вокруг Солнца и безжизненная Луна (а ей жизнь за-чем?) продолжит кружить вокруг Земли. Заморачиваться вопросом «Зачем родился?» - пустое занятие. По крайней мере, до тех пор, пока люди не раз-гадали тайну устройства вселенной и не обрели такой мощи, которая позво-лит им изменить в ней что-то существенное.
А вот вопрос «Как жить?» совсем не праздный. Раз уж случилась жизнь на Земле и есть на Земле «человек разумный», то и жизнь свою разумно уст-роить должен. А «разумно» означает, что в социуме должны быть созданы условия, полностью соответствующие природной сущности человека. Прежде всего – условия для реализации потенциалов Творчества и Альтруизма каждым членом социума. 
Ну, а если уж всенепременно следует дать ответ на вопрос «Зачем ро-дился?» то позволю себе так «закольцевать» оба ответа – родился для того, что бы реализовать свой потенциал Творчества, не подавляя ни чьего Аль-труизма.
И еще в начало, но не в то, с чего книжку начал, а в начало третьего тысячелетия.
Переход из одного тысячелетия в другое – отличный повод серьезно поразмышлять о пройденном человечеством пути, о том, как дальше жить следует, к чему стремиться и пр. Но главной темой в преддверии смены ты-сячелетий стал страх перед хаосом, который возможно возник бы из-за сбоя компьютерных программ. Сбой не случился. Мир буднично день за днем стал жевать свое новое тысячелетие
А между тем, совершенно очевидным представляется, что новое тыся-челетие ни в коей мере не будет в той же мере похоже на второе, как второе было похоже на первое. Происходящая на наших глазах перестройка про-мышленно-финансового капитализма в капитализм инновационный сжимает мир национальных государств в единый стремительно изменяющий себя ми-рохозяйственный организм. А сумма научных открытий и технических свер-шений 20 века столь грандиозны, их потенциал столь велик, что век 21 впол-не сможет одарить человечество ну просто ошеломляющими свершениями. 
Но проникать в подробности грядущего не станем. Посмотрим лучше на нас нынешних и спросим себя – мы и те, кому Моисей принес с горы Си-найской законы праведной жизни, или те, кому проповедовал Иисус, мы дей-ствительно всё те же, мы не отличаемся от наших предков? Не в плане физи-ческом, а нашим мировоззрением, мироощущением, суммой знаний о мире и о человеке, нашем представлении о должном социальном устройстве обще-ства и пр., мы все те же, мы не изменились? Честный ответ – наш внутренний мир и мир вокруг нас изменились неузнаваемо!
Тогда почему бы не признать, что та одежка, которую тысячи лет тому назад, в нашем историческом младенчестве скроили нам наши великие мо-ральные авторитеты, обветшала и трещит по всем швам? Почему продолжаем рассуждать о первородном грехе, о спасении от него и других грехов верой во Христа, продолжаем унижать людей страхом перед ужасными казнями в преисподней, или ужасом возродиться в вонючем клопе, завлекаем вечным сексом с прекрасными гуриями в прохладных кущах рая? Все это унизи-тельно и недостойно современного человека «разумного и гуманного».
На пороге нового тысячелетия следовало бы признать свою взрослость и неизбежность обретения нового качества. Цепляться за идеи тысячелетней давности, как за бабушкин подол, не стоит. Совсем скоро, скажем, с конца нашего 21 века станут рождаться дети, жить которые станут долго, очень, очень долго, так долго, что и мораль, основанная на страхе перед смертью, работать не будет. Нужны станут новые моральные «одежки». Десять прин-ципов Природной этики скроены на уже хорошо повзрослевшего парня. До-пускаю, скроены не очень ладно. Но буду рад, если более умелый портняжка скроит этику достойную популяции БОГОЧЕЛОВЕКОВ, которая еще в 21 веке начнет складываться на планете Земля.
Жаль только, что мне не суждено пожить в том мире, в котором

каждый человек будет долго-долго жить
в гармонии с собой, миром и природой.

Чего Вам, читатель, от всей души желаю.

Регенсбург, октябрь 2009 г.


--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------