Сергей Федорович Тимофеев - Женщина и другие истории - Сергей Федорович Тимофеев
Скачано с сайта prochtu.ru
Абсолютно антигламурная, антиимиджевая, антибомондная книга, обличающая нравы личностей типа Ксюши Собчак и Сергея Зверева и описывающая очень легким и веселым языком приключения молодежи и людей средних лет в 90-х годах и в наше время. Любовь, верность, знакомства по интернету, проблема "бизнес-леди" в современном обществе. Кроме того в книге присутствует ярко выраженная критика так называемого "американского образа жизни", (в стиле сатирика Задорнова), ценная тем, что автор - капитан дальнего плавания приводит факты, почерпнутые из личных встреч с представителями многих стран и континентов
Сергей Тимофеев
Женщина и другие истории
Sea Stories
Когда – то очень давно, будучи курсантами высшей мореходки, мы жили обычной, студенческой жизнью со всеми ее достоинствами и недостатками. Ну, перечислять достоинства такой жизни можно часами. Сейчас мне хочется вспомнить о ее недостатках. Главным из которых, несомненно, можно было считать отсутствие домашней пищи, которую для вас могут приготовить только любимая мама, или жена и никто больше. У большинства из нас мамы жили далеко, жен еще не наблюдалось, поэтому вопрос о вкусном и здоровом питании занимал нас все время. Нет, не хочу сказать, что мы постоянно были голодны. Ни в коем разе! Никому не позволю клеветать на наш мореходский «камбуз», настоящий откормочный пункт для всех страждущих и жаждущих. В отличие от своих собратьев – студентов, кормили нас всегда по 4, а то и 5 раз в день. Независимо от результатов сессии, наличия стипендии и знакомых поварих. Положено – ешь! Но даже самая лучшая казенная кухня, включающая в себя все предписанные «Положениями» килокалории, белки, жиры и углеводы пасует перед мамиными котлетами, или тещиными блинами.
Поэтому воспоминания и рассказы счастливчиков о столах, заставленных домашними яствами постоянно будоражили наши нервные окончания и толкали нас на активные поиски обладательниц подобных столов. Методы, которые применяли для этого курсанты отличались широчайшим разнообразием. От вульгарнейшей лести до весьма запутанных и хитроумных, многоходовых комбинаций. В результате которых «льстецы» и «комбинаторы» получали, наконец, доступ к «комиссарскому телу», то бишь – хозяйкиному столу.
Среди нас образовалась группа товарищей, которые разработали свою собственную систему, ведущую все к той же конечной цели. Это были так называемые «сказители». В то время большинство все еще «советского» народа не бывало за границей. И «сказители» наловчились пользоваться этим несомненным недостатком «нашего образа жизни». Они знакомились на дискотеках с девушками из всяких пединститутов, торговых техникумов, или даже с курсов кроек и шитья (это было абсолютно неважно!). После чего начинали активно «ездить им по ушам», пользуясь тем, что на практиках уже побывали за границей и посмотрели тамошнюю жизнь. Уши у девушек от этих рассказов росли прямо на глазах, глаза тоже увеличивались в размерах… Заканчивалось обычно тем, что на второй – третий день знакомств «сказителей» приглашали уже домой, в гости. Чтобы послушали мамы, папы, дяди, тети, братья, сестры, и т.д. Естественно, следуя святым законам гостепреимства, родственники накрывали столы, заставленные домашними блюдами…
И назывались эти рассказы по – английски, для пущего шика: «Sea Stories». Давно уже нет той страны. Теперь все граждане новой России имеют возможность выезжать за границу и знакомиться с чужой жизнью и обычаями не по рассказам ушлых курсантов, а - лично. Многие из тех курсантов уже стали капитанами и директорами производств, бань и ресторанов. А некоторые так и остались «сказителями» и все еще продолжают зарабатывать себе на хлеб «Sea Stories»…
«Извините господа, но мы – русские»...
Когда один из участников этой истории рассказал мне ее, я тут же пожал ему руку и заявил, что должен ему бутылку коньяку. За что – сейчас поймете…
История эта приключилась как раз в то время, когда замечательные американские парни бомбили Ирак и отношение к лицам арабской национальности в оплоте демократии и человеколюбия были, прямо скажем, далеки от идеалов, за которые, якобы, и сложил голову Абраша Линкольн.
Старый и ржавый рефрижераторный теплоход (или просто - рифер) "Константин Хрисохоиди" готовился зайти в Бостон за грузом куриных окорочков, известных у нас также, как "ножки Буша". Команда рифера из 26 человек на 80 % состояла как раз из потомков Синбада-Морехода. 20 % делили между собой грек-капитан, хорваты и два гражданина некогда великой державы, добровольно уступившей большинство из своих ценностей за... небольшое количество СКВ и обещаний принять в буржуинство. Дальше обещаний дело, правда, не пошло, а СКВ хватило аккурат на эти самые "ножки".
Судно бросило якорь на рейде, дожидаясь таможенного оформления и разрешения на вход. Розовощекие и энергичные таможенники прибыли довольно быстро - на двенадцатый день стоянки и сразу же приступили к делу.
-Так!... Тип судна, груз, последний порт захода... так... а кто судовладелец?
- Э... европейская компания.
- А конкретней?
- Э... греческая... - как-то скромно ответил капитан.
Таможенники заметно поскучнели.
Потому что надо сказать - европейский судовладелец европейскому же судовладельцу - рознь.
Если это, скажем, английская, или норвежская компания - вери вэлл и гоу эхэд, как говорится. А если, к примеру, какая-нибудь кипрская, или та же греческая - это иногда совсем даже не вери вэлл.
Потому что англичане и норвежцы платят своим морякам по международным нормам, суда содержат в порядке и законов, как правило, не нарушают. Как правило… А вот большинство греческих компаний очень не любят этого. Деньги платить. Ни за работу, ни за обслуживание, ни за достойное снабжение. Поэтому во многие приличные порты суда таких владельцев либо не пускают вообще, либо устраивают такие проверки, что в следующий раз вы лучше поищете другой порт, попроще. Но платить все равно не будете…
- Так, - продолжали между тем таможенники, - судовая роль... Посмотрим, посмотрим...
Обнаружив наличие на борту многочисленных Саидов ибн Рашидов и прочих бен Ладенов таможенники завертели головами.
- Нет, нет, о заходе не может быть и речи. Вери сорри... Инструкция, знаете ли...
- Но как же? - Залепетал капитан. - Контракт, судовладелец, семь шкур...
- Ничем не можем помочь, мастер... Хотя… Если вы согласны... э... заплатить за каждого араба, сходящего на берег по 200 наших УЕ - гоу эхэд, как говорится...
- За что?
- За негласный надзор за каждым из них, если вы не возражаете, мастер.
- Но… а как же... права человека... равенство и братство... поправки к Конституции... Нарушения, несоблюдения, ущемления, понимаете...
- Нарушения и ущемления - это все в других странах, если вы не возражаете, мистер, - строго напомнил таможенник основное положение самой передовой в мире демократии. - А у нас - защита интересов американских граждан от посягательств...э... всех прочих граждан. Всем, понимаешь, хочется хоть что-нибудь, да урвать от нашей великой и богатой Америки... Прощу прощения, у нас ланч...э... через 20 минут.
Таможенники уже было собрались убыть с богом, как один из них обратил внимание на две страннные фамилии. Байрон и Романкевич. Очень сладкозвучные и многообещающие фамилии...
- Сорри, мастер, а нельзя ли позвать сюда мистеров...э... Байрон энд Романкеви...тч.
- Да они русские, - махнул рукой капитан.
- Мы понимаем. Но все же, не будет ли любезен многоуважаемый мастер....
Через несколько минут в каюте капитана появились старший помощник капитана Байрон и второй помощник Романкевич. Такие вот простые русские фамилии. Оба, кстати, Сергеи, но по паспорту - белоруссы.
В мореходке был такой преподаватель морского права, который очень уж не любил евреев. Звали его Лазарь Соломонович Волкодав. При знакомстве с курсантами он тоже обратил внимание на эти две фамилии. Тогда вся рота, осведомленная от старших товарищей о проблемах тов. Волкодава хором запела: "Да они белоруссы, Лазарь Соломонович." На что тов. Волкодав хитро усмехнулся и очень точно заметил: "Все они... белоруссы"...
Таможенники поощрительно улыбнулись двум простым гомельским парням.
- У вас, господа, очень неплохие фамилии. Мы бы даже добавили - замечательные фамилии. Байрон энд Романкевич... У нас к вам, в связи с этим вопрос - не принадлежат ли господа к представителям одной известной народности, подарившей миру столько великих людей?
Сереги несколько помялись.
- Да вы не стесняйтесь, господа, - таможенники снова улыбнулись, еще более поощрительно - давай, мол, колитесь, хуже не будет...
А надо сказать, таможенники сами происходили из этой самой народности и были приятно удивлены увидев двух таких отличных парней здесь, в море, на этом судне. Среди этих…
Парни смущенно заулыбались.
- Да нет, знаете ли... Мы - русские, вернее - белоруссы.
- Ну же, не стесняйтесь, ребята, - продолжали чиновники, - понимаете, у Правительства Соединенных Штатов очень хорошие отношения к представителям этого великого народа. Если вы - это они, то мы - таки позволим вам покинуть судно и насладиться достопримечательностями города Бостона. Ноу проблемс... Ну, так как?
- Сорри, господа но мы - русские... - в один голос сказали Сереги.
...Рифер "Константин Хрисохоиди" простоял на рейде еще две недели, пока не погрузился. Никто из команды так и не сошел на берег.
А я до сих пор так и не отдал одному из этих замечательных Серег бутылку коньяку. Где ты пропадаешь теперь, брат и тезка…
Ошибка
NAVTEX MESSAGE LA66
312000 UTC JUL 03
Информационный Центр по Пиратству Куала-Лумпур
290703 Яхта ”Лунная Соната” была атакована пиратами в точке с координатами 0757N, 11646E. Два члена экипажа погибли.
310703 Танкер ”Порт Стенли” был атакован пиратами в 40 милях к Юго-Западу от острова Балабак в Южно-Китайском море. Один член экипажа погиб.
Похищены крупная сумма денег и ценности команды.
В связи с участившимися случаями нападения пиратов у островов Филиппинского Архипелага Центр по борьбе с пиратством обращает внимание судовладельцев, что нападения происходят, как правило, ночью. Объектами нападения служат маломерные суда и суда с низким надводным бортом при следовании их рекомендованными курсами вдоль Филиппин.
Для предотвращения возможных инцидентов со смертельным исходом экипажам судов предписывается не вступать в открытое столкновение с пиратами и назначать дополнительные вахты, особенно по ночам. Обо всех случаях нападения следует немедленно докладывать в Информационный Центр по Пиратству в Каула - Лумпур, Малайзия... Телефон... Факс...
* * *
1 августа 2003 года танкер ”Северный ветер” Северного же Пароходства, груженый патокой, шел из индонезийского порта Сурабаи в корейский порт Пусан. Судовые часы показывали 01:33, танкер 1979 года постройки нес в своем чреве 12 спящих и четверых бодрствующих моряков-поморов.
Двое из них, оба образца 1980 года дремали на мостике в полнейшей тишине, нарушаемой только жужжанием репитеров, да солидным ворчанием 1500 - сильного ярославского "чуда-дизеля" где - то там внизу. 2 - й помощник капитана Гена Пивоваров и матрос Андрей Васильев были старыми корешами еще со школьной скамьи. Вместе гонялись за девчонками, вместе сражались за идеалы своего двора с другими дворами. Вместе служили в спецназе, охлаждая горячие точки на карте своей великой Родины. Правда, Генка успел закончить мореходку, но зато Андрюха освоил все мыслимые и немыслимые виды единоборств. После каждого рейса он клялся, что это последний и что его давно зовут на офицерскую должность в ОМОН. За что и получил соответствующую кличку. Генкино же прозвище было «Королев». Он весьма уважал все этакое пиротехническое и шумное. Парочка держала в страхе всю команду, хотя до рукоприкладства и террора не доходило. Все же свои люди…
Идиллия южной ночи была нарушена деловым урчанием приемника NAVTEX. Импортная машинка родила очередное сообщение. Вахта пришла в движение.
- Твою мать... - Так прокомментировал штурман новорожденное творение мистера «Навтекса».
- Что такое?- сонно вопросил Андрюха, приданный штурману для усиления вахты в связи с пиратскими проделками. - Опять пираты шалят?
- Яхту бомбонули...Чмори! Низкобортные суда шерстят. Как раз в этих местах… А у нас борт сейчас в грузу не больше полуметра. Прикинь, Андрюха, если к нам высадятся!
- Так мы ж потонем! Или палуба провалится…
- Шутки шутками, а что ты там по расписанию должен делать, хоть помнишь?
- Да ну, туфта полная! Бегу на бак, стою у монитора правого борта… Да я пока добегу, меня из пулемета скосят на раз.
- Да уж… Тут без товарища Калашникова никуда!
Друзья - приятели еще немного позубоскалили по поводу штатного расписания ”По предотвращению пиратского нападения”, сработанного остряками из пароходского отдела флота, но все же решили, что запереть все двери и люки на палубе будет не лишне.
Кроме того, Геннадий приволок на мостик мешок со старой пиротехникой. Вторые помощники, как и положено хозяйственным поморам ничего никогда не выбрасывали, а заботливо передавали списанные ракеты и фальшфеера по наследству из поколения к поколению. Пусть лежат. Так, на всякий случай, авось пригодится! Обычно, они пригождались на праздники, когда из них открывали такую пальбу, что было сразу видно – где китайская пиротехника «для детей», а где отечественная – для «джентльменов»…
Командир провел краткий инструктаж подчиненного прямо на мостике.
- Запомни, Андрюха. ЗРБ – это звуковая ракета, а ПРБ - парашютная. Парашютную можно с рук запускать, а звуковую - нельзя. Хотя, если умеючи, то - можно...
- Да видал я их уже. На вид, главное, одинаковые…Только и отличаются буквами.
- Да... Отличаются буквами. А еще тем, что парашютные везде есть. И их все знают. А вот звуковые - чисто наше отечественное. Шарахает, что твой гранатомет. Руку оторвать может. - В голосе пиротехника с 10 - летним стажем сквозила гордость за отечественного производителя. - Эх, развалили страну! Теперь таких не делают!
* * *
Индонезийский бандит и насильник Гунаван по прозвищу ”Зубастик” поднес к глазам японский бинокль DIASTAR, поводил им по горизонту, вздохнул и громко произнес очень грязное индонезийское ругательство. Затем снял с немецкого кожаного ремня BOSH норвежский ”Волки-Толки” фирмы JOTRON и сказал одно лишь слово:
- Ничего.
Потом добавил туда же еще более грязное индонезийское ругательство.
Зубастик был потомственным индонезийским пиратом. С традициями. И дед его деда, и отец его отца - все промышляли этим ремеслом. И в грозный час войны, и в мирное время мужчины из рода Гунаванов не бездельничали и кормили свои семьи чем безвестные фрахтователи и судовладельцы пошлют. И бинокль, и немецкий кожаный ремень, и радиостанцию и вообще, все что было на нем, включая нижнее белье Зубастик с боем и без боя добыл на чужих яхтах и судах. Свою кличку он получил на заре своей туманной юности, когда в пылу борьбы откусил одному китайскому матросу ухо своими железными зубами. Которые, в свою очередь вставил взамен выбитых своим же братом - сурабайцем по прозвищу Молот в предыдущем сражении.
Гунаван окончил только два класса Сурабайской Гимназии имени ХХ Конгресса Народов Юго - Восточной Азии. Он знал аж четыре страны света (Индонезия, Китай, Америка и Европа), умел считать до «ста хундред долларов», но полагал, что Земля плоская и держится на трех китах.
Последние месяцы бизнес шел туго. То ли грузов стали меньше возить, то ли конкурентов развелось, что мангустов нерезанных - а только дела у банды зубастого Гунавана шли ни к черту. Даже его жена, полногрудая филиппинка Пенелопа начала косить на сторону. На Филиппинах и так понятие «супружеская измена» отсутствует напрочь, а уж если муж перестал приносить в дом добычу - извини, родной, но как говорится, «но мани - но хани»!...
Гунаван отбил свою будущую жену у одного из сотен тысяч ”филипино манки”, (как по всему миру величают филиппинских моряков), когда тот был в очередном десятимесячном рейсе. Темпераментная южная кровь не позволяет филиппинским женщинам терпеть такое издевательство и они меняют своих мужей каждые девять - десять месяцев. Как только те приходят из рейса и обнаруживают, что их Пенелопы и жена Одиссея не имеют между собой ничего общего, кроме имени. Перед этим, правда, практичные филиппинки вынимают из мужниных кошельков все, что положено и по закону, и по совести, и просто так...
Гунаван презирал «рогатых», как назывались в их среде моряки. Шатаются по всему миру по десять месяцев, словно дерьмо в канаве. Не могут заработать на берегу, как мужчины...
Рядом с Гунаваном стоял китаец Сунь Вынь. Он знал о существовании таких стран, как Советский Союз и Голландия, а кроме этого - столицу Вены - Австрию. За что и именовался уважительно ”Академиком”. В свое время китаец сам был ”рогатым”же, но выдержал только один одиннадцатимесячный рейс. Капитан списал его в Маниле после того, как Академик жестоко избил старшего механика пылесосом ”SONY” прямо на рабочем месте. С того времени Сунь особенно ненавидел механиков.
В последнем налете на либерийский рифер пару месяцев назад он запер всех механиков в машинном отделении и включил углекислотную систему пожаротушения.
Под стать этим двум замечательным парням были и остальные четверо членов преступной группировки ”Тень Орла”- двое филиппинцев и двое дегенератов непонятной расы, языка и вероисповедания.
Часы ”YAMAHA”(”подарок” немецкого яхтсмена) на поросшей густой, черной шерстью руке предводителя показывали 2:32, когда он в очередной раз поднес к глазам бинокль.
-Черт... Корабль... Низкий... Похож на танкер!... Будем брать!
В мгновенье ока шестеро бандитов заняли места в неказистом деревянном катерке, угнанного некогда у японских рыбаков и со скоростью 28 узлов помчались на перехват.
* * *
Танкер «Северный ветер», напрягшись всеми своими поршнями и цилиндрами и подгоняемый попутным течением выдавал аж девять с половиной узлов скорости. Кореша и коллеги на мостике ветерана травили байки из своей морской жизни.
- Мне кадровик наш, Петр Васильевич и говорит, пойди Андрюша, пока молодой поработай на ”Ветре”, а потом на нормальный пароход сядешь... Молодого нашел!- говорил 22 – х летний морской волк Андрюха - ОМОН.
- Так этот пароход за границу же никогда не ходил. На нем одни залетчики работали. А он всякую шайзу возил по побережью... Народ зарплаты вообще не видел.
- Можно подумать, мы ее сейчас видим...
- Плотики на левом борту возим... - продолжал Гена, - знаешь, что за история?
- Я думал - наши...
- Да какой там наши! У нас их штатных только четыре. А эти шесть штук уже года два возим. Наш начальник по случаю надыбал их где-то у вояк. Мы как раз тоже там околачивались... Ну, и попросил перевезти в Архару, на халяву. А сам в Москву на повышение. Сейчас вроде замминистра там, прикинь!... А мы эти плоты возим уж сколько и никто не знает, что с ними делать! И продать бояться и стырить! Вдруг хозяин – целый замминистра вспомнит!?
- Бардак, - согласился Андрюха, весь в раздумьях о бесхозном добре. - И ведь мешают! Ни пройти, ни проехать на мостик по левому борту. Я сначала думал, дверь чем-то завалена. Потом гляжу - плоты. Все забывал у тебя спросить...
- Бардак... - подтвердил штурман - пиротехник. - Черт, уже три часа. Надо точку поставить, а то старпом тошнить будет.
Штурман вскочил с кресла и по пути в штурманскую глянул в локатор.
- Что за б...во?
- Чё там, Ген?
- Да след... Быстрый... Вертолет, что ли... Сзади как - будто догоняет...
- Откуда тут вертолет? Да и услышали бы... Небось, опять надо на мачту лезть. Усилитель чистить, как в прошлый раз. Показывает... цену на дрова!
- Да нет... Что-то четко след пишет. И еще заворачивает. В сторону берега!
- Серьезно?
- Где бинокль?
- У меня... Ща побачимо! - Матрос поднес к глазам старенький БПЦ и подошел к заднему окну... - Ни шиша... - продолжил он после минутной паузы, - ни огонька...
И тут как черт из табакерки в окне из сумрака выскочило нечто огромное и косматое, как монстр из фильма ужасов. Увеличенный в семь с половиной раз...
- Бля, Генка они уже тут! Закрывай двери, хватай ракеты, мать... Круговая оборона!!!
* * *
Суденышко догнали быстро и по всем правилам хорошей морской практики зашли ему в корму. Это оказался древний - древний танкер - бункеровщик под непонятным триколором и абракадаброй незнакомых букв на корме. Как он оказался в открытом океане, никого не интересовало. На безрыбье, как говорится у нас в Индонезии и змея - рыба. Тем более, что плелся он едва - едва и борт имел такой низкий, что ”Орлам” не понадобились даже кошки. В конце концов даже у такой развалюхи всегда есть что-нибудь лишнее, чем он может поделится со страждущим. Те же деньги в карманах команды. Не зря ведь говорится - не спеши считать себя самым богатым. Всегда найдется кто-нибудь богаче. И наоборот...
Действовали быстро и по давно отработанному плану.
- Двое слева, двое справа, двое здесь, - скорее просто для форсу скомандовал Зубастик и бросился на мостик по левому борту.
Ах, как не повезло флибустьерам с русским замминистра - раздолбаем...
Столкнувшись в окне нос к носу с вахтенным, один из дегенаратов бросился к двери, но опоздал. Тогда он дал короткую очередь в круглый иллюминатор из «товарища Калашникова» и закричал на своем тарабарском языке страшные угрозы, водя стволом в проеме. Дверь была что надо, без базуки не взять. Танкер - то строился в стране, противостоящей всему ”цивилизованному” миру. Иллюминатор, правда, разлетелся вдребезги. Была у бандитов и базука, но у мудака Академика гранаты оказались не той системы.
Внезапно дегенерат встретился в круглом проеме бывшего иллюминатора глазами с вахтенным. В стальном, спокойном взгляде чужака дебил совсем не рассмотрел ни страха, ни почтения. Напротив, в нем без труда угадывался уверенный, оценивающий взгляд боксера перед ударом. В юности дебилушка постукивал груши на ринге (там же он, кстати говоря, и потерял последние мозги) и чужие черепа на улицах и хорошо знал этот взгляд.
Моряк коротко бросил пару непонятных слов и выпростав руки из-под локатора направил на косоглазого идиота маленькую трубку.
В следующую секунду огненный шар опалил задубелую кожу бывшего боксера и чудовищный молот послал его в последний в его жалкой жизни нокаут…
Академик, второй дебил и добравшийся - таки, наконец, к ним (спасибо замминистру еще раз!) Гунаван, укрывшись за пеленгатором с интересом наблюдали за огненным фейерверком на крыле мостика. Улетевшего за борт экс-боксера (и вообще теперь-экс!) никто даже не вспомнил. Безработного народу на островах - как грязи...
- Ерунда! - прокоментировал события Академик. - Обычная парашютная ракета. Сейчас полетает, полетает и потухнет... Вот, что я говорил... Видите - потухла! Нашли, чем пугать! Что мы, ракет не видели, что ли!
- Вперед! - скомандовал Зубастик и первый бросился к двери. - Быстро, пока команда не проснулась!
И тут шарахнуло! Тупорылые пираты - двоечники конечно же не только не видели, а даже никогда ничего не слышали о советских звуковых ракетах. За что и поплатились. «Боеголовка» ЗРБ - 40 полетала - полетала по крылу, как самая обычная сигнальная ракета, а потом шандарахнула так, что сразу стало ясно – ракета эта вовсе необычная. Хотя даже к такому простому выводу бандиты своими головами придти были уже не в состоянии. И не только от врожденного скудоумия. Очень уж сильно они этими головами стукнулись при разрыве гранаты. Контуженные и оглушенные, искатели чужих сокровищ легко сдались на милость победителей со всей своей аммуницией.
Набить морды и связать оставшихся на палубе тщедушных, низкорослых филиппинцев было для двух бывших спецназовцев делом 2 минут 25 секунд. Перед побудкой капитана доблестная вахта припрятала пару автоматов и патроны к ним. Так, на всякий случай...
Никто даже не проснулся!
* * *
Вершить суд скорый и праведный команда почти в полном составе собралась прямо на палубе. Только старший помощник остался нести вахту на ходовом мостике, а 2- ой механик - в машине. - Ну что, мужики, будем с ними делать? - вопрошал старый капитан Дмитрий Федорович. - Прямо не знаю, никогда у меня таких случаев и не было...
- А что делать? За борт их к ихней богоматери... Они же вне закона! - сказал, как отрезал стармех Митрич.
- За борт... за борт, - нестройно подхватила толпа.
- Да ты не кипятись, Митрич... Живые люди, все ж... - урезонил капитан. - А вы что думаете, герои? - обратился он к бдительной вахте.
Почти двухметровый Гена выступил вперед.
- Я что думаю, Дмитрий Федорович... Конечно, не нужно грех на душу брать. У нас шесть ненужных плотов... Отправим их к едреной фене... А в порту скажем, смыло один плотик за борт. Форс мажор, мол...
- Дело говорит, - подхватила толпа.
- Разумно.Честно говоря, я и сам так же думал. - согласился капитан. В порт заходить, рапорта писать – лишняя головная боль. А вдруг за этих бандюков какие – нибудь родственники вступятся? Отомстить захотят… Тут все, по тихому решим! - И тут же окликнул боцмана:
- Иваныч, организуй плотик министерский...
- Бу сделано! - быстрый, как торпеда боцман тут же улетел.
- Да смотри, похуже там выбери...- понеслось ему вслед с нескольких сторон.
- Только... - продолжал бывший спецназовец ...- как бы это... У них на катере - добра... Видимо - невидимо. Не пропадать же!
-У-ух!!!- радостно и нетерпеливо выдохнула толпа. - Дело малой говорит!
- Ну так тому и быть! - порешил капитан и дал отмашку.
В мгновенье ока катер ”Утренняя свежесть” превратился в ”Прощальную песню”, а затем и вовсе - в ”Пылающий остров”.
Капитан сменил старпома на мостике и тот довольный унес последнюю модель GPS ”GARMIN” – на рыбалке незаменимая вещь! Герои дня по праву завладели надувным катером с подвесником ”YAMAHA” 70 сил. Даже буфетчица Светка тащила на камбуз микроволновку ”SAMSUNG”, любовно глядя на Геннадия.
- Добытчики!
Те же, кто любил поспать и пропустил самое интересное, позже отыгрались на пиратах.
- А ну, ты, морда узкоглазая! Сымай свои колеса. Мне в машине красить не в чем! И робу тоже снимай.
- Да она ж у него, небось по локоть в крови, Серега... Неужели наденешь?
- Ничего, отстираю! Красить надо в чем-то! Гляди, фирменная! ”Ш-ш-шлюмбергер!” Ты где это ее спер? Ну, поворачивайся, обезьяна!
- Эй, хунвэйбин чертов, ты куда часы свои прячешь? Они тебе больше не понадобятся... Го, го, го... О, ”Ролекс”! Твою мать! Дома скажу - в бою добыл!
- Крест-то какой на нем, вы гляньте, мужики, прям новый русский... А ну, давай сюда, беззубый! Креста на тебе нет, нехристь басурманская! Потому что он теперь у меня!
На грязное пиратское исподнее охотников, впрочем, так и не нашлось...
* * *
Ветхий, пропахший резиной и затхлостью оранжевый спасательный плот ПСН-10 1979 года выпуска, покачиваясь на волнах, медленно дрейфовал курсом зюйд – зюйд - вест в сторону от берегов и торговых путей. В нем скорее мертвые, чем живые болтались грязные и побитые пираты без штанов, маек, обуви, часов и даже - зубов.
- Как же мы ошиблись, как ошиблись, - шамкал бывший Зубастик. На этот раз зубов он лишился, похоже, навсегда. - Мы хотели ограбить людей еще более нищих, чем мы сами...
Ваня Иванов
- Эй, корифан! Делай бизнес со мной, я Ваня Иванов. Другие цап-царап, май фрэнд, цап-царап. Ваня Иванов честны челевэк, имей бизнес со мной. Но цап-царап. Но нае…ть, но пошель нафик, гуд бизнес, корифан.
«Ваня Иванов» был негром, черным, как морской бушлат. В любую погоду он носил этот самый бушлат с шевронами курсанта 3-го курса МВИМУ (Мурманского Высшего Инженерного Морского Училища) и хлопчатобумажные штаны цвета хаки новомосковской швейной фабрики. Никакой обувки Ваня не имел, не говоря уже про носки. Но самой замечательной частью его имиджа была голова. Голова «корифана» когда-то была расколота чуть ли не пополам, вероятно, посредством топора, или иного подобного инструмента. Потом все благополучно срослось и только безобразный шрам, проходящий ото лба до затылка через темя напоминал о давней, страшной ране. Волосы в районе раны не росли, открывая ее всем интересующимся устройством Ваниного черепа. А содержимое этого черепа было если не уникальным, то уж во всяком случае – любопытным. Возможно, удар топора оказал какое-то положительное влияние на лингвистические способности Вани. Поскольку сенегалец мог общаться практически на любом языке из тех, что встречались в порту. Если вы португалец, Ваня тут же превращался в Жоана и приветствовал собравшихся по-португальски, с англоязычными уже Джон разговаривал по-английски, с немцами – «шпрехал» на немецком, с французами, естественно, на французском. Будучи, само собой «Жаном». Даже на языках «малых народов» он знал по несколько слов, мог поприветствовать, попрощаться и «сделать» какой-никакой бизнес, так чтобы никому обидно не было…
Все же русскоязычное население Дакара знало его как Ваню Иванова. Ваня всегда одним из первых приходил встречать наши суда, или «не наши», но где работала русскоязычная команда. Он сразу предлагал свои услуги в качестве… в любом качестве. Нужен вам агент по снабжению – пожалуйста, охранник на палубе, или «вочмэн», да ради бога! Хотите пива, водки, или потянуло, скажем, на знойных мулаток - Ваня и тут рад помочь. Причем за свои услуги много не просил. Покормите, и на том спасибо. Ну а уж если денег дадите, хоть сколько-нибудь, Ваня готов был в лепешку расшибиться. Правда, любые возложенные на него обязанности Ваня исполнял из рук вон плохо, стараясь больше урвать, чем дать взамен. При этом был нечист на руку, или на ногу, ибо применял оба вида конечностей практически одинаково эффективно. Стоит, к примеру, вочменом («watchman» - «вахтенный у трапа», охранник по-русски говоря) – никого из местных и близко не подпустит на судно. Гоняет всех не хуже немецкой овчарки. Но зато и овчарка не умеет откручивать ногой бронзовые пробки в замерных трубках на палубе. Как и знаменитый чеховский персонаж, отвинчивавший гайки на железной дороге, Ваня делал это в целях наживы. Бронза – «цветмет», и местное население находило весьма прибыльным бизнесом кражу с судов всего блестящего и сверкающего. Разговаривает, к примеру, с тобой, стоя на палубе, а сам пяткой, или же большим пальцем ноги отворачивает эту самую гайку. «Ваня Иванов но цап-царап, но, Ваня - хороший человек», - убеждает Ваня матроса у трапа, а сам в это же время отвинчивает ногой гайку… Среди наших моряков даже ходили легенды, что Ване удавалось отвинтить совершенно «закисшие» и не поддающиеся гайки, гайки, на которых уже давно была сбита резьба и развальцована канавка. Так что уже ничем нельзя было их отдать, если только не высверлить. Говорили, что Ваня выкручивал их без всяких инструментов. Если, разумеется не считать за инструменты пальцы ног и пятки. Но, скорее всего, это была именно легенда…
Бронза затем сдавалась местным умельцам, они отливали из нее фигурки животных здешней фауны, или своих божков и… несли все это снова в порт, на продажу все тем же морякам, у которых эту бронзу же и воровали. Замыкая, таким образом, «круговорот металла в порту». Вместо металла могли служить обрывки пропиленовых швартовных концов, деревянные бруски из аварийных наборов, пластик, бочки и канистры, и вообще все, что могло найтись на судах, заходящих в порт.
Портовые власти, понятно, не приветствовали подобное взаимовыгодное сотрудничество между народами. Без их, властей, ведома и одобрения (и соответствующих отчислений в их, властей, личный бюджет. Но и бороться с нарушениями они, власти вовсе не спешили. По очень простой причине. Ибо чаще всего поднимающиеся на судно «портовые власти» были едины даже не в трех, а во всех лицах, а именно:
1. Собственно официальные портовые власти (в количестве не меньше дюжины человек!)
2. Они же – рэкет
3. Они же – «бизнесмены»
4. Они же – полиция
5. Они же – воришки
Ходили слухи, что эти «власти» могли, например, продать вам для судовой аптечки какой-нибудь запрещенный местными законами препарат, затем вызвать полицию (самих же себя, или своих родственников!), составить протокол, а затем, чтобы замять дело сами же выступали в качестве рэкета, выманивая у вас деньги. То же самое казалось таких одиозных потребительских товаров, как алкогольные напитки, оружие, девочки(прости господи!), или, не дай бог! – наркотиков… Тут уж было простой взяткой не отделаться. Можно было угодить и в местную тюрьму, откуда выпускали только за очень и очень крупные суммы!
В отличие от властей, корифан Ваня Иванов был вполне порядочным поставщиком. В том смысле… Пусть водка, или виски, которые он приносил и были «палеными, гаражными», и т.п., но в полицию Ваня своих «корифанов» не сдавал, и деньги за «отмазку» не вымогал. За что и пользовался соответствующим уважением у своих русских товарищей.
Разумеется, Ваня Иванов не был единственным представителем местных «бизнесменов», желающих «сделать свой бизнес» в порту. Перед каждым судном, стоявшим у причала обычно собиралось множество очень сильно загоревших под местным солнцем «Вань», «Саш», «Петь» и прочих «корифанов». Они сидели на причале, как ласточки на проводах и наперебой предлагали свой товар. Перочинные ножички, статуэтки животных и людей, маски, брелки, шорты, штаны, рубашки, поясные ремни, мочала из ворованных пропиленовых концов, значки, монеты, флаги, вымпела… Которые они продавали, или меняли на те же… перочинные ножи, рубашки, ремни, брелки, монеты, флаги и вымпела. Иногда, бывало, вещи по несколько раз на дню меняли своих владельцев, чтобы затем опять попасть к своему первому хозяину. Именно этот цикличный процесс и имелся ввиду под фразой «делать бизнес». Вероятно, под это же определение подходила и страсть «бизнесменов» украсть с судна хоть что-нибудь, если была такая возможность. Даже если украденной вещи трудно было найти применение в быту - неважно! Главное – стащить, а там посмотрим… Спасательный круг с буйком, буксирная скоба на 55 тонн, свисток со спасательного жилета, да и сам жилет – все это привлекало внимание местной «гопоты», если оставлялось без внимания хоть на несколько минут…
Ваня не был единственным. Он был лучшим и самым известным «корифаном», с которым «делать бизнес» можно было вполне безопасно. Для подтверждения своих «полномочий» корифан постоянно носил с собой несколько грязных, замасленных и истертых листов бумаги формата А4, на которых наши штурмана и капитаны изощрялись в остроумии и грамотности. Когда в порт приходило новое судно с русскоязычной командой Ваня непременно просил новичков выписать ему «рекомендательное письмо» для следующих судов…
«Характеристика
На члена ВКП(б) с 1899 года, Иванова Ивана, истинного арийца арапской масти.
Спортсмен, чемпион Африки по метанию топоров с закрытыми глазами. Отличный вочмэн, но тащит все, что попадется под руку (ногу). Беспощаден к другим вочмэнам. В многочисленных связях, порочащих его замечается постоянно. Отзывается на клички «Корифан», «Ваня» и «Эй ты, чучело». Питает слабость к блестящим предметам, белым женщинам и халяве. Еще очень любит отечественное сливочное масло, поглощает его в чистом виде прямо без хлеба».
2 Пом. Капитана Семипяденко А.С. тх «Белинский»
2 марта 1999 г».
«Присоединяюсь к предыдущему оратору. Сожрал этот Ваня Иванов недельную норму масла на всю команду за один присест. При этом спер табличку «Повар» со стенда «Присутствующих на судне» и один (!) рабочий ботинок без шнурков 45 размера. Хотя сам ходит босиком»
Подпись неразборчива
«Рекомендательное письмо
Выдано настоящее Иванову Ивану Ивановичу, сенегальцу, беспартийному, безработному, бездомному, роста среднего, на вид 20-50 лет, черному, как сапог и резвому, как сперматозоид. Иванов И. И. зарекомендовал себя, как крайне недисциплинированное лицо африканской национальности, пытающееся как можно меньше поработать, но как можно больше получить. Всем видам трудовой деятельности предпочитает работу челюстями и многочасовое возлежание в тени. Обладает способностью появляться именно в тех местах, где в настоящий момент идет прием пищи, или раздача подарков. В кают-кампании не допущать ни при каких обстоятельствах, ибо покражу и грязь учинить горазд».
Капитан Николаев В.В. Порт Дакар
тх «Академик Несанов» 12.04.2000
«Характеристика – рекомендация
На Ваню Иванова, 1969 г.р., самого лучшего в мире вочмэна, пройдоху и воришку. Иванов В. зарекомендовал себя, как личность антиобщественная, антисанитарная, но вполне дружелюбная и отзывчивая. За свои услуги берет по таксе: одна кормежка – одна услуга. Две кормежки – одна услуга. Три кормежки – все равно одна услуга. Проявляет оживление, когда чует деньги, сливочное масло, или дорогие вещи. Но денег давать нельзя, ибо по получению оных с судна скрывается и появляется только утром. Причем пьет при этом подозрительно много воды. Также питает слабость к русским буфетчицам, желательно «справных», с пышными формами и бальзаковского возраста. Рекомендуется: гнать с борта взашей.
Без подписи»
Неизвестно было, писали ли иностранные штурмана подобные «характеристики-рекомендации». Вряд ли. Учитывая, что еще немногим более 100 лет назад британские и американские официальные лица официально же именовали аборигенов в своих колониях не «чуть ли», а именно так – «неразумными животными, незаконно узурпировавшими земли, дарованные нам богом». Во всяком случае никто никогда не видел у Вани Иванова писем, написанных на ином языке, кроме русского. Британские, американские и французские моряки, вероятно и поступали так, как предлагал безвестный наш капитан, или штурман в последней характеристике. То есть не в шутку, а в самом деле «гнали взашей» и Ваню, и всех прочих местных аборигенов.
Страсть к «русским буфетчицам пышных форм» Ваню и сгубила. Как-то у очередного судна, зашедшего в порт Ваня Иванов появился при полном параде. Нет, бушлат и брюки новомосковской швейной фабрики так и остались главной деталью его туалета. Но в этот раз на нем присутствовали… ботинки и даже носки! Что свидетельствовало здесь о довольно высоком социальном статусе их обладателя. Пусть ботинки и были рабочие, совдеповские еще, кирзовые, но они были. А главное – под ботинками были надеты носки!!!
Собравшимся на палубе морякам Ваня объявил, что у него на судне есть невеста. На которой он немедленно женится и она заберет его с собой прямо на этом же судне в прекрасную страну, где все люди носят ботинки и носки. Выяснилось все довольно быстро.
За день до этого Ваня Иванов приступил к своим обязанностям вочмэна на только что зашедшем в порт научно-исследовательском судне. Белом и красивом, как пассажирский лайнер. И вот, во время несения вахты случайно глазам его во всей красе предстала загорающая на пеленгаторной палубе судовая буфетчица Петровна. Она же «Оладушка», она же «мисс Оладьева», она же победительница конкурса красоты «мисс Средиземное море». Петровне было под 50, имела она рост под 190. При этом обладала весьма завлекательными и пышными формами. Так что несчастный Ваня Иванов, увидев ее едва прикрытые бикини бюст 6-7 размера и таз размера просто необъятного, был тут же сражен этим потрясающим видением. Наповал…
На влюбленного обратил внимание моторист Сашок, парень столь же веселый, сколь и безответственный. Сашок выдал себя за капитана и пообещал Ване, что подарит ему эту женщину, если тот будет нести свои обязанности, как положено. В этот день Ваню было не узнать. Он не отлучался от трапа ни на шаг, гонял и своих конкурентов-«корифанов», и власти, и даже иногда делал замечания членам команды, включая «капитана» Сашка. После чего Сашку ничего другого не оставалось, как исполнить данное Ване обещание. Он сказал, что похлопочет перед Оладушкой о законном замужестве и что утром Ваня может отправляться в свадебное путешествие в далекую, прекрасную Россию. В качестве законного мужа Веры Петровны Алябьевой.
…Ваня очень хорошо запомнил русскую пословицу «Долг платежом красен», которую он, кстати, произносил практически без акцента. Он требовал обещанное непреклонно и настойчиво, грозя в противном случае настроить против команды весь местный «бомонд и гламур». А это уже была очень серьезная угроза. Нужно было что-то предпринимать, а зачинщик всего – моторист и раздолбай Сашок где-то прятался, не желая выполнять данное Ване обещание. Наконец, вахтенным у трапа удалось убедить влюбленного, что все дело в самой Оладушке. Если она не против - ради бога, хоть сейчас под венец и в путешествие!
- Ты, Ваня сходи, спроси, она сейчас на камбузе. Даст добро, тогда другое дело. У нас в России, знаешь ли, женщины не то, что здесь. Давно уже сами по себе. Без их согласия – ни, ни…
Ну что? Делать нечего. Ворча себе под нос что-то, вероятно, про проклятую эмансипацию, Ваня нерешительно поплелся на камбуз. Толпа зрителей предстоящего цирка отправилась за влюбленным.
«Мисс Оладьева» встретила жениха хоть и настороженно, но все же довольно приветливо. Убедившись, что он один. Иногда Ваню, особенно на судах, в первый раз заходящих в порт пускали в салон пообедать. На иных пароходах ему удавалось даже приводить «подхарчиться» и своих товарищей, перед которыми он, таким образом, демонстрировал свой авторитет и уважение со стороны своих «русских друзей». При этом Ванины товарищи и он сам потребляли невероятное количество сливочного масла. Не намазывая его, а и в самом деле накладывая на хлеб. Причем, если в этом бутерброде «по-сенегальски» хлеб был толщиной в палец, то масло – во все три пальца! При этом гости норовили еще и прихватить с собой то, что оставалось на столах (если, конечно, оставалось!). Для «кидс, бразерс, систерс» и прочих многочисленных родственников, постоянно сидевших дома голодными…
Петровна протирала тарелки на камбузе. Заметив, что в этот раз Ваня пришел один, женщина, будучи в прекрасном расположении духа приветливо спросила аборигена:
- Что, Ваня, опять нашего масла хочешь? И что вы это его так едите? Что у вас, своего масла нет, что ли?
Но на этот раз Ваня хотел вовсе не масла. Сбиваясь и путаясь в языках, он забормотал все те глуповатые слова, что обычно применяют влюбленные для описания своих чувств. Здесь присутствовали и «мущщина», и «женщина», и «лубовь», и даже «вэрность до гроба». Петровна, напевая что-то себе под нос, продолжала свою «дискотеку». При этом было заметно, что рост жениха не достигает и могучего плеча своей потенциальной невесты. То же самое можно было сказать и о его комплекции...
- Чего ты там бормочешь, Ваня? Какой еще «мущщина»? Где?
Поняв, что пустым словам пришел конец и настала пора действовать, «мущщина» подошел сзади вплотную к Оладушке, прицелился, и обхватил руками то место на ее формах, где по его расчетам когда-то давно должна была находиться талия…
Петровна вздрогнула, выпрямилась и быстро повернулась к Ване, не выпуская тарелку из рук. Буквально упершись своим великолепным бюстом в лице Ване. От счастья тот остолбенел и потерял весь свой лингвистический талант. Испарина появилась на и без того блестящем, черном лбу…
В следующий момент толпа зрителей, собравшихся в коридоре стала свидетельницей незабываемого полета несостоявшегося жениха по маршруту камбуз – коридор и далее, по трапу наверх. Жених хранил при этом стойкое молчание, а вот невеста разошлась не на шутку:
- Ах ты… прыщ черномазый… Я тебе покажу «любовь до гроба». У меня дети такие как ты, а он все туда же! И кто это тебя надоумил, хотела бы я знать! Ну это я выясню, никому мало не покажется… Кобели чертовы… Везде одно и тоже!
… После такой отставки Ваня вовсе не закручинился и продолжал отираться возле судна, томимый любовной страстью. Он забыл о «бизнесе», о масле, о «корифанах», а только ходил вдоль борта взад-вперед, иногда поднимая по-собачьи печальный взор на судно и только что не подвывал, как пес на луну…
- Да, парень, похоже всерьез влюбился, - посмеивались моряки на палубе. – Слышь, Петровна, ты бы облагодетельствовала страдальца. Ну что от тебя убудет, что ли? А то ведь пропадет парень ни за грош…
- Да от вас точно не убудет, кобели проклятые. У всех одно на уме...
***
После того, как, возможно, вообще несуществующие в природе «террористические организации» уничтожили здания-близнецы в США 11 сентября 2001 года, «большой брат» не на шутку обиделся и начал устраивать по всему миру глупые игры «в шпионов» и «казаков-разбойников». Но поскольку в эти игры играли не неразумные дети, а, якобы, разумные взрослые, то в играх также все было «по-взрослому». «По-взрослому» ввели так называемый «Кодекс по охране судов и портовых сооружений» (КОСПС), «по-взрослому» же огородили территории портов и ввели пропускной режим. «По-взрослому» пытаются контролировать весь свой «демократический электорат» так, что «диктатор Сталин» даже и мечтать не мог бы. Удивительное дело. На советских судах еще 20 лет назад все 24 часа в сутки стояла элементарная вахта у трапа. Над нами тогда смеялся весь этот так называемый «цивилизованный мир». Хотя наличие такой вахты было очевидно и необходимо. Поскольку любое судно представляло тогда, и тем более представляет собой сейчас весьма сложное, гидротехническое сооружение, напичканное электроникой и электричеством так плотно, как никакое другое сооружение на суше. Поэтому на любом судне вероятность возникновения нештатной ситуации, вроде пожара, или взрыва, или просто в процессе работы с тяжелыми грузами намного выше, чем в любом здании, или сооружении на берегу. Поэтому у нас всегда считалось нормой, что на судне, стоящем у причала вахта должна нестись непрерывно все 24 часа. Всегда кто-то должен бодрствовать, чтобы остальные могли спать спокойно. Это – нормально. Хотя западные моряки в то время потешались над нами. Закрывали свои суда на замок и… в полном составе шли в бар. После которого, так же в полном составе заваливались спать. Можно было сразу отличить в порту суда «наши», и «не наши». По наличию бодрствующего вахтенного у трапа, или на мостике.
Теперь всем не до смеха. Потому что оказалось, что «отсталая, советская, тоталитарная» и т.д. система контроля безопасности оказывается единственно верной! Только теперь ушлые «бизнесмены от безопасности» придумали… сдирать деньги за - вы только вдумайтесь в это! – право самим охранять покой и безопасность своего же собственного «гидротехнического сооружения». То, что на советских судах принималось естественным и разумным и так, по «здравому разумению», причем бесплатно, теперь, с подачи американцев стало весьма прибыльным бизнесом. Ибо требует наличия «специалистов по охране» (у нас с этим неплохо всю жизнь справлялись старпомы!), установки телекамер везде и всюду, плюс вахтенные у трапа 24 часа (нам было достаточно просто бодрствующих вахтенных!), пропускной системы с ключами и карточками (зачем, если на проходных всегда стояли и стоят милиция-полиция-охрана!?). Причем платят в итоге за все это «security шоу» моряки из своего кармана. Красота!!!
После «11.09» «корифаны» по всему свету, от Шпицбергена (во, маразм! Ну какой идиот на Шпицберген поедет теракт устраивать!?) до Антарктиды приказали долго жить. Теперь никакие посторонние не могут появляться на территории портов, портовых средств и судов. И Ваня Иванов с расколотым черепом тоже, наверное, вынужден был поменять свой «бизнес». А может быть, и – нет? Ведь даже американским «security шоумэнам» приходится все-таки иметь дело с нормальными, разумными людьми. И вот уже смотрю, по всему миру, опять же! - народ начинает активно «забивать болт» на весь этот «КОСПС». Почти нигде уже даже в Европе не встретишь ни карточек-пропусков, ни ряженных-переряженных «секьюрити», отсвечивающих светоотражающими полосками на всех частях тела, как светофоры, выключены телекамеры, отворены ворота… Все, игрушка надоела. Достаточно и того, что мы сами оплачиваем ваши игрища из своих карманов, чтобы и на самом деле выполнять весь этот бред «заокеанского сумасшедшего»…
Хочется почему-то верить, что когда мы снова зайдем в Дакар, нас встретит на причале старый, добрый «корифан» Ваня Иванов, с расколотым черепом. И снова услышим мы за тысячи километров от дома обращение на родном языке почти без акцента:
- Эй, корифан! Делай бизнес со мной, я Ваня Иванов…
Сильная штука-патриотизм!
Если по правде, то мне за державу стало обидно. Ну что такое, понимаешь! Даже в деревнях у них все время по ночам светло, а не только, когда председателевы дети по пъяне клуб поджигают. И ноутбуки имеются у всех доярок, а не только у бандитов и проституток. Идет корову доить, в одной руке ключи от иномарки, а в другой - ноутбук. Прямо зла не хватает! Ну зачем доярке ноутбук!? Да и иномарка тоже!
Ну вот, значит, досада меня взяла. Мы уже три недели на рейде Пальмы Де Майорка стояли. Это возле Испании, кто не знает. Хозяин нас с грузом бумаги послал, а куда - сам забыл. И вот, значит, пока он в Бутырке вспоминал, мы все на рейде стояли. Заплатить он нам тоже забыл, и еда скоро на борту кончилась. Ели, что придется - рыбу ловили, попрошайничали, даже воровали иногда. Стыдно, конечно, но что делать. Есть такая профессия - на хозяина работать. Но все это я как - то еще терпел, потому как - производственная необходимость, однако!
Вот сижу на корме, рыбу гарпуню, как предки наши лет 10 000 назад, а тут корешок мой, Серега-матрос подходит, и говорит:
- Бросай ты свою рыбалку. Смотри лучше, что я надыбал - и бинокль протягивает.
Гляжу, а на берегу целая кодла женщин загорает. Кто в чем, но больше - совсем без всего. То есть - абсолютно. И не то, чтобы стеснялись там, прятались. Какой там!
Лежат и так поворачиваются, сволочи, и этак, лосьонами друг друга мажут, сэндвичи лопают, коку хлещут, мяч гоняют. Или по мобильникам треплются. Откуда они их только достают! Ну, думаю... Язвы... Да что же это такое, в натуре делается! У одних на еду денег нет, не говоря уже о приличном купальном костюме, а другие этими самыми костюмами брезгают! Вот тут-то мне и стало за державу обидно. Бросил я свой гарпун, да как гаркну на всю акваторию:
- Мужики! Что же это делается, а? Мы тут последний хрен без соли доедаем, а там народ голяком ходит! Это ж насколько у них, гадов, культура поднялась!?
Ни хлеба им уже, ни зрелищ не надо... Мужики! Они думают, что мы тут только о жратве думаем и больше ни о чем! Обидно, блин, за державу. А ну, покажем им, что у нас и без жратвы культура еще -ого-го!
Мужики прониклись сразу. Тем более, что до Пальмы мы еще месяца два по морям болтались, пока первый хозяин не исчез. Вместе с годовой прибылью. И женщин видели только по телевизору. Да и то там развертка барахлила. Не разобрать было, где голова, а где - эта... понимаешь, наоборот. Вот нам всем сразу особенно обидно за державу стало. За кого они нас тут держат, понимаешь!
- Давайте шлюпку спустим и покажем им... - закричал штурман.
Да какая там шлюпка! Народ уже в чем был за борт попрыгал, и - вплавь! Даже те, кто никогда плавать не умел - сразу научился.
Капитан с дедом только остались. Один еще после предыдущей любви не вылечился, а второй вообще - очень тяжелый на подъем... Но тоже - рвались! Вот ведь сильная штука - патриотизм...
Потом в газетах у них напишут: "Вчера отдыхающие на пляже стали свидетелями высадки русского десанта в количестве 15 человек. Одежда многих десантников состояла только из солнцезащитных очков и тапочек. На некоторых, впрочем, не было даже этого. Вся публика сразу в ужасе разбежалась и потом в течение нескольких дней боялась появиться на этом пляже, ожидая повторного вторжения."
Переврали все конечно. Газетчики, ясное дело! Во-первых, разбежались не все и не сразу. Сначала наши орлы посидели скромно, потом освоились, решили всем показать, что тоже, мол, культурные и кое-чего имеют. И могут еще другим предложить. И начали предлагать присутствующим свои услуги. Ходят по пляжу, размахивают, предлагают. Кого лосьоном намазать, с кем в картишки перекинуться, а то и просто... какие-нибудь культурные темы обсудить. Причем по-испански. Итересная штука - патриотизм. Даже те, кто обычно и по-русски - то с трудом изъяснялся, здесь в момент по-испански заговорили. Сначала, конечно, женщины разбежались. Необычно как-то для них. Столько членов команды сразу... Только две испанские пенсионерки остались. Одна слепая, другая - глухая. Да мужик один голубой. Ошалел, видать, от счастья. Но потом все вернулись. Да еще и подруг привели. Ну и пошло дело! Наши в испанском практикуются, испанки - в русском.
Я один из нашей команды в плавках был. Только-только с духом собрался и снял, чтобы видели, что тоже не дикарь какой-нибудь, а вполне культурный человек. И тут черт нашу Веру Николаевну принес! Мы ее в рейс взяли, чтобы английскому нас подучила. Ничего так, бабенка, хотя и с двумя высшими образованиями. Пока мы на рейде стояли, она где-то на берегу пристроилась. Уроки, наверное, давала, или еще чего.
И вот она легла загорать, в купальнике, правда. Все-таки два образования... Никого не замечает. А мне, понимаешь, так стыдно стало. Не хочется мне, чтобы она меня голым видела. Чужие еще туда-сюда, а при ней прямо... абзац какой-то! Не до конца я еще видно, окультурился. Она еще Ирку мою знает. Не дай бог расскажет, как я тут культуру свою всей Испании демонстрировал!
Вот лежу я на животе, думаю, как назад выбираться незамеченным. Пропади он пропадом весь этот патриотизм! А тут смотрю, наш моторист Саня справа пристроился к одной. Спинку ей лосьоном натирает! А та и так повернется, и эдак... Ха-ха-ха... Ха-ха-ха... Сам по – русски - то двух слов не свяжет. "Калидор"... мать твою! Отвернулся я. А тут - мобильник... Будь он неладен. Не у меня, конечно. У соседки справа. Она его откуда-то выхватила и давай трындеть. Аж на ноги вскочила. И ходит передо мной туда-сюда, туда-сюда. И ничего на ней, кроме этого мобильника-то и нет!
Чувствую - еще немного, и якорь брошу. Тогда точно не выбраться. Только эта трынделка замолкла, другая подошла к ней и давай хохотать. И глазами-то в мою сторону!
Я уже не знаю, куда деваться. Якорь-то уже того, весь вышел! Срам какой. Хоть в песок зарывайся.
Слышу, кто-то свистит. Обернулся - мужик какой-то. Явно иностранец. В карты с нашими играл. Потом на животе залег, окопался и знаками мне что-то показывает. В сторону моря. А, думаю, тоже случайно тут оказался. Да природные инстинкты подвели… Понимаю. А он, видно предлагает мне, давай, мол ползком, по-пластунски в сторону моря.
Попробовали - не пойдет. Во-первых, якорь держит, а во-вторых борозда очень глубокая остается. Как после плуга.Трынделки эти аж мобильники свои сразу в песок уронили. Глаза вытаращили: "Си, си, сеньор". Вот только этого мне и не хватало, думаю. А они наклонились и давай свои мобильники в песке искать.Что же вы делаете, инквизиторши испанские... Я глаза закрыл, чтобы не видеть, уши зажал, чтобы не слышать и лишь зубами скриплю. Только бы думаю, силы земные на спину не опрокинули. За песок-то я нипочем не удержусь!
А солнце все припекает. Еще пол-часа, и сидеть я уже точно не смогу. Песок тоже - очень горячий, поэтому там тоже печет. А одна трынделка уж так на меня косится! И ногу-то почешет, и волосы поправит. Я ничего, держусь. Ни хрена не получите, думаю. Я свою культуру кому попало не отдам за здорово живешь! Тут немец, или кто он там, не выдержал, взвыл, и ползком в сторону моря как втопит! Ну прямо как саламандра! Пахарь, мать его...
И уже оттуда мне показывает - ты картами, мол, игральными прикройся, и - сюда. Э, родной, думаю, тут и колоды не хватит, это тебе не Германия! Посмотри на мою борозду!
Долго еще лежал. Испанки уже ушли давно, и немец тот куда-то делся. А мы с Верой все лежим. Она меня не замечает. Книгу начала читать. И толстую! "Война и мир". По-английски. В трех томах. Практикуется, видать...
А солнце все припекает и припекает! И снизу тоже, черт! Я уже видно, ни сидеть ни стоять, ни отцом стать не смогу... Кушать, опять же, хочется... А тут еще как на грех, все наши обратно уплыли, на обед.
Короче, пролежали мы так с ней до вечера. Потом я уже сам двигаться не мог. Друзья вернулись - выручили. Полотенце принесли укрыть. Хотя там уж и укрывать - то нечего было.
…А Вера в тот же день на пароход пришла. Очки искала. Она, оказывается, очки где-то потеряла дня два назад. И в двух метрах ничего не видит. На пляже никого узнать не могла...
Истории
Все эти истории приключились в "лихие 90 - е". В период так называемого "первоначального накопления капитала". Те, кто слишком преуспел в этом процессе превратились ныне в олигархов. Или трупов. Но пробовать себя в этом деле пытались многие...
Колбаса
Черт нас дернул связаться с Лысым! «Колбаса влет уйдет - только купоны стричь будем». А мы с Сеней и поддались, как последние лохи...
А началось все с того, что Лысый предложил нам заработать. Кто ж не хотел заработать в начале 90-х, в самом разгаре «эпохи первоначального накопления капитала». Когда продавали, перепродавали и переперепродавали все - начиная от авианосцев и советских космических «Челноков» и заканчивая «Сникерсами» и жвачкой. Там купил дешевле, здесь продал дороже - и все дела. Романтика! Ни тебе напряженной, многолетней учебы, ни тоскливой работы по специальности, ни сизифова карьерного роста.
Мы с Сеней как раз были при деньгах. В стройотряде в колхозе в саратовских степях отстойник для коров возвели ударными темпами и малыми силами. Появилась у нас энная сумма, которую нам по тогдашней моде непременно хотелось «во что-нибудь вложить». Нет чтобы пропить - прогулять, как делают все нормальные студенты, нет. Именно «вложить»!
Вложили...
И Лысый - какой-то старый Сенин друг как раз подвернулся.
- Мужики, есть классная тема. Колбаса. Люди могут прожить без шмоток, мебели и машин, но не без еды. Берем оптом на Парафинском колбасном заводе, у меня там директор знакомый, я им мебель возил из Москвы. Продаем здесь на точках. Колбаса в лет уйдет. Только купоны стриги!
- Да ведь Парафинск - закрытый город. Как мы туда попадем и выедем оттуда. Да еще с колбасой?
- С вояками договоримся, на КПП солдату блок сигарет сунем - да и все дела. Проверено.
- Ну, а транспорт? На чем возить-то? Это же на целый день машина будет нужна. А то и на неделю. Пока продадим, то, се...
- Какая неделя! Говорю вам - колбаса влет уйдет. Машину у вояк возьмем. У меня есть прапор знакомый, я у него покрышки от бэтээров покупал. У вас сколько наличности?
Подсчитали. Оказалось, можно купить тонны 2 по 250 руб за кг. Это если не впритык брать, чтобы бабки остались на самый пожарный. А если впритык - то и на 2 с половиной хватит. А у нас в Красномотовске в магазинах вареная колбаса стоит 600-700 руб.
- Так это в магазинах. А мы на точках будем по 500 рэ втюхивать. Влет уйдет!
Решили брать «впритык». Сначала сняли «тачку» (за наши, понятно, деньги. У Лысого, как водится, ни копейки не было), затарились блоками «Мальборо» (опять же за наш счет!) и поехали пытать счастье на КПП. Солдатик попался то ли некурящий, то ли шибко идейный, а только пропустить нас в закрытую погранзону без пропуска категорически отказался. Напрасно мы напирали, что тоже мол, служили в СА, тянули лямку и носились в ОЗК по сопкам. Военный хоть и был тощ и тщедушен, но стоял непоколебимо, как скала, границу закрыл на замок и ни на какие уговоры не поддавался.
Лысому ничего не оставалось, как плестись в дежурку и пытаться договорится с кем нибудь из старших несгибаемого веснушчатого Карацупы. И вот удача! Вывел на свет божий упитанного и лоснящегося сержанта - сверхсрочника. В нем сразу угадывался потенциальный взяточник и расхититель нарождавшейся капиталистической собственности. Продажный сержант был краток.
- Нас в караулке...чет..., нет - пятеро. Так что с вас… - э... семь блоков. В пакет положите, занесете и - вперед.
- Почему же семь, командир, если вас только пятеро?
«Командир» усмехнулся и ткнул пальцев в небо.
- А там, думаете не курящие все? Семь блоков и двигайте! Да не вздумайте проболтаться, что на нашей смене проезжали. А то обратно не выпустим.
Делать нечего, отдали семь блоков (из имевшихся в наличие 10!) и поехали дальше.
Да уж, начало нас вовсе не обнадеживало, показав семикратное превышение фактических расходов над предполагаемыми. Если так и дальше пойдет, мы из Парафинска без штанов уползем. Причем, на своих двоих...
- Все будет ништяк, пацаны, - успокаивал нас Лысый. - Можно будет не по 500, а по 550 рэ втюхивать. Все равно влет уйдет.
Приехали. Лысый пошел договариваться с директором, мы остались ждать на проходной. Минут через 40 он вернулся.
- Я же говорил, что все ништяк. Только ему надо капусы привезти.
- Какой еще капусты?
- Самой обыкновенной, которую едят. У них тут какие-то выборы намечаются. И вот он, чтобы, значит перед своими избирателями засветиться - пообещал им капусты дешевой устроить. Говорит - вы мне капусту по 20 рэ привозите. Я вам - колбасу... правда, по 350. Дешевле не удалось сторговать...
- Как по 350? Ты же говорил - 250!!!
- Да понимаете, - заканючил Лысый, - у них, говорит, бухгалтерша строгая очень. Совдеповской закалки еще. Никому на сторону не дает продавать. Закупочная цена у нее - 400 рэ. Но она пока в отпуске. А выходит послезавтра. Директор говорит, успеете завтра взять, ваше счастье. Он потом перед ней как-нибудь оправдается...
- Завтра?! Нам же еще эту долбаную капусту искать.
- Да что там ее искать? На улице оптом с машины возьмем и сразу - сюда. Я останусь тут капусту продавать, а вы с колбасой обратно. За день и втюхаете. За 600 рэ влет уйдет.
Ну, Лысый! Это нам еще одна машина нужна будет завтра. И в темпе! Вареная колбаса продукт деликатный, 24 часа - и все, свободен, можешь продавать на мусорной свалке. Бомжам и крысам.
- А копченой у твоего директора нет?
- Есть. Но по 750 закупочная. А в магазинах по 900. Невыгодно нам, я уже посчитал...
Конечно, надо было бы здесь же разворачиваться и идти в ближайший кабак. Пропивать все, что было нажито непосильным трудом в саратовских степях. Это если по уму... Но мы, понадеявшись на наш русский «авось» невесело потащились искать машину до Красномотовска.
Излишне и говорить, что на КПП пришлось отдать последние три блока сигарет, а водиле «копейки» - развалюхи - последнюю наличность.
- «В лет, в лет», - ворчал Сеня, - в лет только наши бабки уходят. Когда купоны-то стричь начнем? Ох, зря мы с тобой связались, спекулянт чертов...
- Мужики! Завтра все будет ништяк. Отвечаю. Да и без риска в этом деле никак нельзя. Завтра все пойдет, как надо!
Но «как надо» не пошло. Для начала выяснилось, что капуста на улицах с машин продается по... 40 рубликов за килограмм! А мы ее должны привезти ушлому директору за 20! Две тонны! В два раза дешевле! Бизнес наоборот... Это по-нашему, по-бразильски...
- Ну и что с того? – не сдавался Лысый. - Потеряем мы на ней...э... 40 штук. Так зато на колбасе выиграем... 500!
Но даже такой, с позволения сказать, «бизнес» оказался лишь цветочками. На КПП, где мы благополучно избавились еще от 10 блоков «Мальборо» наш ГАЗ-66, груженый капустой тормознул военный патруль.
Так, кто такие? Коммерсанты-спекулянты... Ясненько-понятненько... Вы в курсе, что машинам красномотовского гарнизона запрещено покидать пределы города, товарищ прапорщик? ...А это вас не касается, господа-товарищи... Ишь ты, «почему»? Может быть вам еще диспозицию гарнизона доложить... Ваше дело сторона... Так, куда едем, что везем... Какую еще капусту, куда капусту? А, мало того, что вы боеготовность гарнизона подрываете, так еще и военную технику не по назначению используете, капиталисты-абстракционисты... Всю Расею по запчастям распродали, за армию принялись... Так... машину на штрафстоянку, экипаж – под арест! Вам куда? Вам, я думаю... вон прапорщик скажет - куда вам, демократы-разночинцы...
Напрасно мы убеждали «товарища капитана» вернуть машину, да еще приплели туда историю о «закупочных ценах»... Услышав про это, он вконец осерчал и пообещал при первой же возможности «сгноить нас вместе с капустой» прямо здесь, на КПП. Да еще припугнул, что разберется, кто это нас в погранзону без пропуска впустил...
Пока выручали машину со стоянки, пока пригнали ее снова на колбасный завод (это нам обошлось еще в 55 блоков сигарет и 2000 руб. наличных), из отпуска вышла строгая бухгалтерша, пресловутые закупочные цены выросли, и нам пришлось брать колбасу «Вареную, любительскую» уже по 390 руб. за кг.
- Все-таки червонец удалось отбить! - попытался было высказаться Лысый, но мы едва не отбили ему собственные почки прямо на проходной и он надолго замолчал…
Делать нечего. Лысый остался на территории завода поднимать престиж директора перед электоратом, а мы укатили в родной Красномотовск. Смеркалось. Нам пришлось арендовать до утра рефрижератор для хранения добычи. За сколько - страшно сказать! На колбасе мы еще когда заработаем, а кровные наши уходили «влет» со скоростью истребителя СУ-27 из нашего гарнизона...
Утро принесло новые проблемы. Вначале пришлось перегрузить всю колбасу ко мне в гараж. Поскольку аренда рефрижератора превращала нас в полных банкротов гораздо быстрее, чем колбаса – в олигархов. Затем мы занялись поиском весов, халатов и столов без которых реализация чертовой колбасы откладывалась на неопределенный срок. Плюс два москвичонка – «каблука», которые должны были доставлять нас на «точки» и подвозить колбасу, если дополнительно буде таковая требоваться. Само собой, за все вышеперечисленное пришлось платить в твердой валюте и сразу. Пока то, да се, наступил вечер. Добропорядочные граждане и гражданки после напряженного трудового дня спешили домой набивать желудки пельменями и смотреть «Санта-Барбару». Нам же с Сеней было не до отдыха. Вот уж воистину, не было у бабки хлопот, так купила порося. ..
Я организовал свою точку рядом с ближайшим универмагом. Вначале дело пошло. Мешали, правда, отдельные любознательные старушки, пытавшиеся выяснить, почему в «магазине такая же колбаса по 600, а у вас по 650 рэ»и так далее... На что я неизменно отвечал, что, мол, в магазине колбаса только выглядит похоже, на самом деле это совсем другой сорт и тому подобную чушь.
Затем, с наступлением темноты добропорядочные граждане стали все больше и больше замещаться недопропорядочными. И более того – «праздными», как сказывал классик. Тут начал подтягиваться «бомонд» из подвалов и канализаций. Ввиду крайне низкой покупательной способности вышеозначенных граждан торговля практически прекратилась. Вместо этого я узнал много новых и интересных способов покончить с «такими буржуями, жмущими трудящему палочку колбасы».
Мне, как буржую становилось совсем неуютно в компании лиц БОМЖ и З. Я несказанно обрадовался, когда уже часов в 10 вечера появился водитель «каблука».
- Ну как торговля, идет? Менты не беспокоили?
- Да нет, ментов не было... Тут без них хватает...
Тут как раз подвалило очередное «лицо» неопределенного пола, возраста и национальности.
- Не подарите даме палочку? – беззубо ощерилось это «лицо» и попыталось улыбнуться.
- Вали отсюда, бомжиха, – гаркнул на «даму» водила и мы разом поняли, что пора, наконец, собираться домой.
За два с половиной часа работы мне удалось реализовать 24 палки колбасы, плюс две я подарил водиле и одну – очень уж шустрой и любопытной старушенции. Успехи Сени были ненамного лучше. «Ненавижу торгашество» - было жизненное кредо Семена. Да и отсутствие опыта сказывалось.
На следующий день колбасный марафон начался в 9 утра. Торговля шла вяло, народу было мало и он весь куда-то торопился. Только под вечер работа оживилась. Снова мне приходилось отвечать на множество провокационных вопросов по поводу происхождения товара и его качества. Я пытался острить и отшучиваться и чаще всего это срабатывало. Особенно, в общении с женским полом. Какие-то две «шебутные разведенки» лет сорока даже пригласили нас с Сеней на «чай с палкой колбасы». Я было воспрял духом. Мне даже удалось создать небольшую очередь. Из этой – то очереди и прозвучало вдруг:
- А сертификатик у вас на колбаску имеется, молодой человек... А?
Вопрос был задан старичком - пенсионером, явно из «бывших». Партработник, или депутат, мать его ети... Такому не скажешь: «Шли бы, вы, товарищ отсюда куда подальше»... Такой враз начнет «поднимать общественность», «взывать к властям», «привлекать прессу».
Я похолодел. Срок на который были выданы «Сертификаты соответствия» закончился вчера. Нам с Сеней пришлось исправлять «6» на «8» в дате, чтобы выгадать еще хотя бы пару дней. Благо, на улице стоял небольшой морозец градуса в два... Исправить - то мы исправили, да при ближайшем рассмотрении можно было заметить подделку. Это во-первых. А во-вторых, сертификат был в единственном экземпляре и у Сени, на его «точке». В то время с ксероксами еще была в стране напряженка. Да и не каждый поверит ксерокопии – при современном-то состоянии печатного дела... Я начал чего-то там мямлить, но старичок попался цепкий.
- Ну где же ваш сертификат, продавец? Вы разве не знаете, что обязаны предъявлять его по первому требованию...
Я уж было сделал вид, что полез за сертификатом в машину, но тут за меня неожиданно вступился народ в очереди.
- Что вы к нему прицепились? Не видите, некогда ему...
- Какой еще сертификат? Я по запаху чую, что колбаса хорошая. Вы в магазине понюхайте! Бумага бумагой, только мороженая.
- Не задерживайте очередь, папаша. Не нравится колбаса – не берите. Никто не заставляет!
Почувствовав неожиданную поддержку, я приободрился. Действительно, что прицепился, старик? Как дал бы тебе по башке этой колбасой, чтобы не спрашивал...
Торговля продолжилась Но лишь до того момента, когда старичок привел администрацию универмага. Те дали мне десять минут на то, чтобы я убрался вместе с колбасой и не составлял им конкуренции. А не то..
Что «не то» я понял очень быстро. Вначале ко мне подкатил беззубый, небритый и грязный представитель красномотовского «дна». Но не из вчерашних. Какой-то уж очень деловой.
- Слышь, друг, угости колбаской... Ну что тебе, жалко, что ли? Одну палку всего прошу. И торгуй тут себе на здоровье, - сделал он мне вполне деловое предложение, обдав ароматом помойки изо рта...
Его предложение выглядело бы и в самом деле деловым, если бы не еще пара его корешей, подпиравших угол универмага и выглядевших так же респектабельно, как и мой собеседник. Я вступил в пререкания с беспринципным и наглым рэкетиром, давно не принимавшим ванну. Тут подошел и второй «деловой человек» и пообещал, что их организация «побъет мне машину», а то и морду, если мы не придем к консенсусу.
А ведь и вправду могут побить. Морду-то мне не жалко, она у меня бесплатная, как у пса Шарика из Простоквашино, а вот чужую машину...Что им терять? Цепей у них нет, а вот булыжников вокруг – сколько хочешь. Тем более, что потенциальные покупатели, видя меня в такой теплой компании совсем охладели к моему товару. Еще и стемнело, ко всему прочему. Так что ловить здесь больше было нечего...
- На! – Я с каким-то даже облегчением сунул бомжу палку колбасы и принялся упаковывать товар в «каблук».
Вечером, подсчитав с Сеней барыши, мы обнаружили, что разница между обещанными Лысым доходами и фактической суммой таковых продолжила свой стремительный рост. Причем - не в нашу пользу. Хотя у Сени дела обстояли несколько лучше, чем у меня (он умудрился продать полтора «каблука», против моей половины), его в конце рабочего дня посетил милицейский наряд. Наряд отбыл довольный, с двумя палками колбасы каждый, но предупредил... Завтра может быть облава. Заберут все, еще и штраф наложат. С ментами обычно знался Лысый. Но Лысый куда-то исчез и затаился. Со всей небогатой выручкой за капусту, естественно...
Как мы не молились нашему богу воров и торговцев Меркурию, колбасу, хранившуюся в моем гараже таки - обнаружили и атаковали крысы. Наутро нам пришлось выбраковать несколько палок. Зато Сене пришла в голову замечательная идея:
- Можно в детских садах продавать. У меня есть знакомые там. Сторожем у них подрабатывал.
Мысль понравилась. Тем более, что персонал там нежный и доверчивый. Ни тебе «бывших» старичков, ни бомжей, ни ментов. Только...
- Как то мне что-то не очень нравится, Сеня. Идея-то хорошая, слов нет...
- Ну, так в чем дело? Вперед!
- Да ты понимаешь... То колбаса просроченная, а то дети...
- Ну и что! Мы же сами ее едим и ничего... Чем мы хуже детей?
Логично, конечно. Ничем не хуже. Тем более, это была правда. Мы уже третий день питались исключительно колбасой. Ели ее и на завтрак, и на обед, и на ужин вместо хлеба, сахара и овощей. И действительно - ничего. Вон, Сеня даже и порозовел, как та колбаса. А то от курева совсем желтый стал...
И все же совести у нас с Сеней хватило только на пару детсадов. Ни директора, ни воспитатели никаких сертификатов не спрашивали. Видно, наши физиономии были достаточно интеллигентны, чтобы у них не возникало никаких вопросов по поводу происхождения товара.
Но когда сроки реализации гребаной колбасы перевалили за неделю, надо было быть последней сволочью, чтобы продавать такой товар, да еще – детям! Нашему, так сказать, будущему. И хотя внешне колбаска ничуть не изменилась и по вкусу оставалась все такой же – торговать мы больше ей не осмеливались. Нет, видно на роду у нас не написано было «сделать свой первый миллион» по методу Рокфеллера, или пресловутого Вандербильда. Для них, вероятно, деньги действительно никогда ничем не пахли, кроме денег.
Мы же дали заработать всем, кто имел с нами дело: солдатам на КПП, водилам, отнюдь не бедному директору колбасного завода, ментам, бомжам, черезчур любопытным старушкам и даже этому проходимцу Лысому (попадись он только нам!). Всем, кроме самих себя. Что, ж как говорит наш мудрый народ – не жили богато, не фиг начинать...
Почти по О. Генри.
- Ты посмотри - ну, совсем народ осатанел! Послушай только это: ...”Пропала собачка. Очаровательный белый мопсик по кличке Пузик... На передних лапках темные пятна... Серебряный ошейник... Нашедшему вознаграждение - две с половиной тысячи... долларов”!... Ты представляешь - долларов!!! Еще и с половиной! За какого-то драного мопсика!!! П-пузика... мать твою...
Дальше пошла сплошная нецензурщина, в основном, касаемая родителей несчастного Пузика, всего собачьего рода и в особенности - породы мопсов. После чего Сеня также обстоятельно и аккуратно прошелся по его убитой горем хозяйке. ”Экзальтированной дамочке - наверняка старой девы и редкостной дуры” - так выразился Сеня напоследок.
- А может быть, это - отставной генерал, герой войны, у которого никого из родных не осталось? - без энтузиазма возразил я, помешивая алюминиевой ложкой ”еду” в котелке. С этим котелком мой воображаемый генерал явно мог еще в свое время штурмовать Берлин.
- Откуда у генералов такие бабки? - продолжал кипятиться Сеня.-Ясно, хозяйка - баба... Дура, каких свет не видывал!
Дело происходило в сентябре 1992 года в помещении турклуба Института Стали и Сплавов, где мы с Сеней нелегально жили после окончания вышеозначенного заведения. В связи с внезапно постигшей нашу Родину перестройкой и стали, и сплавы, и те, кто должен бы их катать и плавить оказались не нужны. Мы перебивались случайными заработками. Я торговал в ларьке посменно, а Сеня - принципиальный противник всякой ”спекуляции”- промышлял ремонтом. Всего, что в нем нуждается. Или - кто. Понятно, что подобный род деятельности, и сверхприбыли - понятия абсолютно несовместимые. Это, если мягко выразиться... А если жестко - получится как раз то, что Сеня и имел ввиду. Сплошная нецензурщина.
К тому же неделю назад, я, обуреваемый жаждой наживы прикупил по дешевке в ларьке тысячу норвежских крон у какого-то, якобы, пъяного барыги. Своих ”деревянных” у меня не было и я позаимствовал наличность у хозяйки ларька прямо из кассы. Вполне естественно расчитывая сорвать солидный куш на перепродаже невиданной мной доселе вражеской валюты. Само собой, эта ”тысяча” оказалась поддельной, нарисованной из сотни. И хозяйка дала мне неделю срока, чтобы заполнить образовавшееся в ее хозяйстве небольшое финансовое отверстие. После чего в дело подключались ”уважаемые люди” в кожанах и с квадратными подбородками.
Конечно, для кого-то эти ”тузен кронс” и небольшие деньги. Вон, за паршивую псину сколько отваливают! А для нас с Сеней это - целое состояние...
Вот и приходиться есть ”еду”, которая даже недостойна иметь имя собственное. Для гурманов сообщаю рецепт: берутся макароны времен коллективизации и варятся в котелке тех же времен. После приготовления засыпаются красным перцем, случайно найденным на дне старого рюкзака. Не по вкусу, а ввиду отсутствия соли.
И все!!! Талия вам обеспечена! Без всяких там «Гербалайфов»...
Так что мысль об очередном способе обогащения пришла к нам почти одновременно.
- Вот бы нам такую собачку найти... - начал Сеня.
- Или самим стащить! - продолжил я мысль. И тут же оба сразу же сообразили, у кого.
Ольга Ивановна числилась в нашем институте лаборанткой. Именно числилась, потому что никто и никогда не видел ее при исполнении прямых обязанностей. Появлялась она в институте редко - в, основном, в дни выдачи зарплат и во время всяких ”сэйшенов”.
Особенно с иностранцами. Муж у нее был какой-то шишкой и жил практически за границей. Оттуда он и привез своей любимой собаку - чтобы не скучала, проводя долгие ночи в ожидании супруга. Поговаривали, что этот песик (по мне – так просто уродина) стоит кучу денег и что хозяйка спит с ним, когда мужа нет дома. А дома его не было практически постоянно.
Спит она с ним, или не спит - было предметом постоянных споров сотрудников и студентов. К общему мнению так и не пришли, но то, что хозяйка души не чаяла в этом мордовороте размером с телка - было очевидно. У богатых - свои причуды...
А уж то, что деньжата у Ольги Ивановны водились - и немалые! - видно было издалека.
Машины она меняла чаще, чем мы с Сеней - носки. Да не какой-нибудь там Урюпинской чулочно - носочной фабрики, а - "Ягуар” там, или, скажем, невиданный до того никем "Инфинити". Щеголяла она исключительно в шубах, независимо от времени года, а духами душилась так, что мертвые под землей наверное, шевелились.
Сказано - сделано. Мы выяснили, что хозяйка выгуливает своего «монстра Баскервиллей» рано утром и по вечерам. Все остальное время несчастный пес вынужден сидеть дома, взаперти, как какой-нибудь мопсик. И это при таких-то габаритах. Да ему для полнокровной жизни в день надо не меньше 2-х гектаров пашни вспахивать! Мучает живую душу, эгоистка. Одно слово, Салтычиха. Движимые благородным негодованием и извечной ненавистью нищеты к роскоши мы с удвоенной энергией принялись исполнять наш план.
Было решено выкрасть собаку на рассвете, во время утреннего моциона. Предполагалось, что в это время Ольга Ивановна, вероятно все еще спит на ходу и не заметила бы, даже если с нее стянули ее очередную норковую шубку. После похищения нашего «песика Баскервиллей» решено было заныкать в здании недостроенного (хвала перестройке!) мусоросжигательного завода на пустыре, недалеко за городом. В отличие от бездушной хозяйки мы бы могли предложить ему там не менее 350 кв. метров свободной территории и бесчисленные стада крыс для пропитания и восстановления утраченных охотничьих инстинктов. Опять же, с нашей стороны расходов никаких...
Для приманки заготовили несколько сот граммов замечательной говяжей тушенки, оторванной от самих себя. Предварительно добавили туда растолченного димедрола, запасы которого у нас были неиссякаемы (за что нас же и поперли в свое время из «сотрудников отдела охраны МП «Дуплекс»», неосмотрительно посадившего нас ночными сторожами в горбольницу). И хмурым осенним утром вышли на дело.
Как оказалось, аристократка Олечка вообще не любила вставать по утрам, поэтому иногда поступала еще проще - надевала своему любимцу намордник и открывала входную дверь - гуляй, Вася...
Нагулявшись и оголодав (в наморднике не очень - то на помойках попарашничаешь!) псина сама притаскивалась домой и окончательно будила хозяйку.
Так было и в день проведения операции. Наша задача предельно упростилась. Притаившись за мусорными бачками под видом бомжей, мы подозвали простодушного и незлобливого пса и подкинули ему приманку. Перед таким угощением псина не устояла и кое-как просовывая свой язык сквозь полоски намордника заглотила - таки практически всю тушенку.
Правда, после этого собачка вовсе не уснула, а добрых полтора часа таскала нас по остальным помойкам района, так что мы уже опасались засветиться перед какими-нибудь знакомыми Ольги Ивановны. Наконец, начала сдавать, шататься и тыкаться носом в разные препятствия, тоскливо, с укором посматривая на нас. Что же вы, мол, сволочи двуногие со мной сотворили...
- Пора! Давай сумку, - утомленный ранней побудкой и прогулкой, Сеня даже не обратил внимание на спешащих на службу добропорядочных граждан, которые с гадливостью обходили нас стороной.
- Ну вы вообще совесть потеряли, бомжи проклятые. Собака-то с намордником! - попеняла нам дамочка средних лет. – Ладно бы бродячих собак ели. Так вам уже породистых подавай!
- Да это не наших ли соседей из 89 - ой шарпей? Вы что ж это творите? Приличные с виду... Может скоро и на людей перейдете!
- Сейчас милицию позовем. Куда вы? Мы вас все равно запомнили. Вы с 20-го дома. Что вы смотрите, люди! Такие же, наверное, и Муську мою съели... Что б вам пусто было!
Когда мы, наконец, уволокли свою добычу с глаз сердобольных обывателей я готов был Сеню убить!
- Что ж, ты, мудило не видел, что там народ!?
- Да плюй ты, все равно нас здесь никто не знает... «Из 20-го дома, из 20-го дома...» Хрен они нас найдут. Спутали со своими бомжами.
К нашему счастью, до самого недоделанного завода никаких происшествий больше не произошло. Пыхтя и отдуваясь (этот телок весил не меньше взрослого мужика!), мы вывалили безжизненное тело прямо на бетон.
- А он не того... не помер?
- Ну нет, дышит вроде... Да что с ним сделается! У меня знакомые кошке в поезд всегда димедрол дают, чтобы ехать им не мешала. И ничего, цветет кошечка...
- Ну, теперь главное, объявление о пропаже не пропустить. Как ты говоришь, порода называется? Мастиф, что ли...
- Точно, мастиф.
- А почему та тетка его шарпеем называла?
- А кто ее знает? Ума нет!
После чего законопатили всяким хламом два, или три открытых проема и с сознанием выполненного долга отправились на работу. Я в свой ларек продавать сигареты и пиво, Сеня – чего-то ремонтировать, или починять. И ждать объявления о пропаже «собаки породы мастиф, светло-коричневой масти, кобеля. Нашедшему - вознаграждение...»
Меньше, чем на 500 зеленых мы были не согласны.
Дня через два Семен зашел ко мне в ларек «на пару пива». Я сразу поинтересовался насчет объявления.
- Ничего нет. Я проверял уже... - как-то кисло и задумчиво ответил компаньон.
- Что случилось-то?
Сеня хлебнул из бутылки. – Понимаешь, эта псина голодовку объявила, по-моему... Крысы чуть ли не по ней бегают-хоть бы что!
- А может...
- Да пробовал уже. Специально у нее на глазах одну забил и бросил ей - не жрет, сволочь, нос воротит. Говорю же-чуть ли не бегают по ней.
И заворчал что-то по поводу «проклятых аристократских замашек» некоторых.
- Да, не привык он, по всему видать, сам себя обеспечивать... Придется, наверное, тушенку на него тратить.
- А сами что будем хавать? Ничего, посидит неделю голодный - и на крыс перейдет. Подождем. А там и объявление подоспеет.
Но объявление не подоспело, а подождать нам пришлось всего три дня. Чертов аристократ никак не хотел питаться крысами и нам - таки пришлось делиться с ним ворованной из моего ларька тушенкой. Пока мы не очень горевали - включим, мол, тушенку в счет хозяйке
Но беда пришла откуда и не ждали. То ли «золотому ребенку» наскучило одиночество, то ли не устраивал интерьер его нового жилища, а только он начал постоянно и громко лаять, а по ночам - еще и выть, успокаиваясь лишь тогда, когда кто-то из нас приходил его проведать. Народ из проезжавших по трассе машин и из ближайших жилых домов стал беспокоиться. Несколько раз мы замечали, что особо активные мужики с колами принимались за поиски «этого гребаного волкодава», пугавшего резвившихся на мусорке поблизости лоботрясов из соседней школы. Понятно, что так долго продолжаться не могло. Рано, или поздно вездесущие мальчишки (или их папаши - что еще хуже!) рассекретят нашу явку и тогда всему нашему предприятию настанет кирдык.
Пробовали жить там по очереди, чтобы собачка не скучала. Но поскольку на дворе стояла середина октября, крышу на здании возвести не успели, а в окнах по всему периметру не было даже рам, от этой затеи очень быстро отказались.
К расходам на тушенку добавились средства от простуды и насморка. И у меня и у Сени потекло из носа от сквозняков. Ничего, лекарства тоже включим в счет, шмыгали мы носами, пока еще не теряя оптимизма. Объявления все не было...
Наконец, нам ничего не осталось, как ранним воскресным утром (чтобы народу поменьше!) притащить пса в другой турклуб - машиностроительного завода, где мы хорошо знали завхоза по совместным походам. Это был не самый разумный поступок, поскольку появляться мы там могли лишь нелегально, как говорится «по старой дружбе» и за пару «пива дагестанского разлива» (также будут включены в счет!!!). Пришлось еще и жить там с ним посменно, чтобы не бедокурил. Но это мало помогло.
Пока мы отсутствовали в поисках хлеба насущного, собачка тоже даром времени не теряла и за несколько дней пребывания нанесла следующие убытки лично нам (что было не так страшно!):
1. Уничтожила мои новые зимние ботинки(порвала на куски!!!)
2. Измочалила зимнюю куртку Сени
3. В пух и прах изорвала нашу единственную сумку.
4. Растрепала несколько библиотечных книг.
и - машиностроительному заводу (что было гораздо трагичней!):
1. Порвала спальников импортных – 2шт
2. Разбила стекляной посуды (стаканов граненых) – 3шт
3. Погрызла: а) Ботинок горнолыжный, стоимостью... много, короче – 1шт
б) Лыжу горную, стоимостью еще больше – 1шт
в) Байдарку «Катран», 2-х местную, новую.
Кроме того привела в полную негодность (посредством большого количества собачьей мочи и, извиняюсь, кала) рюкзак председателя турклуба тов. Мосина и 5 кг сахара - песка в мешке.
Объявления так не появилось. Возможно, хозяйка настолько скорбит, что у нее опустились руки и она забыла от горя о том, что на свете существуют газеты с объявлениями? Поэтому, руководствуясь известной поговоркой о горе и Магомете мы решили сами выковать железо, то бишь написать Ольге Ивановне письмо.
Я писал, Сеня вносил поправки и замечания.
- ...так, что у нас тут получилось: «...и предлагаем Вам помочь в поисках Вашего любимца всего за 650 долларов США, или в рублях по курсу Центробанка...» - так, что ли, Сеня, ты все посчитал?
- Да так, так... Только... я вот тут думаю... Давай округлим. Пусть будет 600, а?
- 600? Маловато... Хотя, черт с ней, пускай за 600 забирает! Что мы, нехристи какие, в самом деле...
- Поехали дальше: «Мы будем ждать Вас с 18.00 до 20.00 каждый день в районе автозаправки на Больничном у придорожного камня в виде человеческого таза. Под вышеозначенный камень Вам и предагается положить сумму в 650 долл...»
- 600, мы же договорились!
- А, ну да, ну да... «сумму в 600 долларов...» Так, далее...
- Слушай, а может черт с ними, с этими расходами... Давай за 500. Ну сил никаких нет. Эта тварь вчера паспорт мой чуть не сожрала. Едва из пасти выхватить успел.
- 500? – Я вздохнул и посмотрел на «любимца», аппетитно пускавшего слюни на курсовую по технической механике, которую я писал для какого-то очередного богатого бездельника. – Ладно, пусть будет 500...
Ответ на наше письмо так и не пришел. Зато приходила завхоз Нина Васильевна, наслышав о нашем приобретении. Она дала нам... 24 часа сроку, чтобы мы «убрались с этим крокодилом куда подальше, потому что девочки теперь бояться ходить на работу, а еще он чуть не покусал замдиректора у проходной».
Для возмещения расходов нам пришлось продать телевизор «Горизонт» цветной, 51см по диагонали, 1990г. выпуска. Телевизор был из проката, но у нас еще был месяц срока. Что-нибудь придумаем.
Собаку мы были вынуждены тайком перетащить уже в родной турклуб и выгуливать по ночам. Ни объявления, ни ответа все не было, что ставило под сомнение любовь Ольги Ивановны к своему четвероногому другу. Самое паскудное, что по нашим агентурным сведениям, она и не особенно переживала по поводу этой пропажи. Нас начали посещать все более мрачные мысли. Особенно мрачными они стали, когда хозяйка обнаружила недостачу тушенки и отсутствие с моей стороны должного рвения в стремлении к возмещению ущерба за фальшивые кроны. Впрочем, она была все-таки доброй женщиной и не подключила своих «мальчиков». И на том спасибо. Просто выгнала из ларька без всякого содержания.
Было 2 часа ночи. Сеня гулял с собакой, а в 6.10 ему нужно было собираться на шабашку в какую-то деревню поблизости. Голодный, злой и невыспавшийся (хоть и не битый, спасибо хозяйке еще раз!), я сидел на в очередной раз описаном проклятым псом рюкзаке уже нашего турклуба и думал. Я думал, как бы нам избавиться от всего этого кошмара, в который мы себя втянули, влекомые элементарнейшей жаждой наживы. Кое-какие светлые мысли посещали меня, но при пустом желудке и в отсутствии средств его набить, они быстро темнели и начинали вращаться исключительно вокруг сковороды жареной картошки с мясом. Или на худой конец - рыбой...
Когда Сеня вернулся, я решил трубить отбой первый. Я не гордый!
- Давай отведем его ко всем чертям обратно, а, Семен?
- Уже! – ответил мой кореш, и только тут я заметил, что он светится от счастья, словно новорожденный месяц. А собаки точно с ним не было!
- Ну, теперь заживем! Ну их на фиг, эти барыши...
- Точно! Заводи свой ДжиВиСи. Я вот что надыбал.
О! Бутылка «Плиски»... Гуляем!
- Откуда это?
- Собачники какие-то угостили... Давай стаканы, отметим это дело!
Мы сели за стол, сообразили закуску из «еды» и впервые за последние две недели почувствовали себя счастливыми. Как же иногда человеку мало нужно! Мы пили болгарскую бодягу, закусывали комками макарон даже без перца и были вполне довольны жизнью.
- А помнишь Андрюху-полковника, как он без куртки из кабака пришел!
- А помнишь...
- А помнишь...
- А как...
Но тут в дверь поскребли. Кого там еще нелегкая принесла?! Нам и так хорошо...
- О, боже...Только не это... Что б ты провалился!
***
«Уважаемая Ольга Сергеевна!
Мы случайно нашли Вашу замечательную собаку на помойке, вблизи своего дома на улице Красных Бурильщиков. Мы учились в том же институте, где работаете и Вы. Многие знающие Вас сослуживцы подтвердили, что это именно Ваша собака. Порода мастиф, окрас светло-коричневый, кобель. Мы давали объявление о пропаже в «Рабочем Курьере», но Вы, по всей вероятности не заметили его. Так что Вашему псу пришлось прожить у нас почти месяц. Мы регулярно выгуливали его и хорошо кормили.
Вы можете забрать его в любое время, связавшись с нами по телефону 223492. Мы считаем, что с нашей стороны мы не проявили достаточную настойчивость в отыскании хозяйки пса (в основном, из-за отсутствия времени, так как очень заняты на службе) и тем самым ввергли Вас в известные моральные переживания и нервные расстройства. Поэтому предлагаем Вам в качестве моральной компенсации двухкассетную магнитолу ДжиВиСи производства Японии. Надеемся на скорый ответ.
Семен и Андрей»
...На это послание Ольга Ивановна ответила довольно быстро - всего через каких-то две недели. За это время милая собачка успела погрызть и ДжиВиСи производства Японии - последнюю нашу частную собственность. Впрочем, скромная лаборантка Олечка оказалась настолько любезной, что отказалась от компенсации и даже пригласила нас на чашку очень крепкого чая молдавского разлива. Вечер прошел в непринужденной, дружеской обстановке. Как собственно, и бывает, когда собираются все свои...
Гуд бай, Америка...
- Дорогие дамы и господа! Мы рады приветствовать вас на борту нашего авиалайнера «Боинг – 747», авиакомпании «СпанЭйр», выполняющего рейс… Мадрид – Нью – Йорк. Мы думаем…
Что они там думали, я уже не понял. И так на первый раз достаточно. Тем более, что думали они вначале на испанском, а потом – на английском. Мои же познания в языке как Шекспира, так и Сервантеса не выходили за рамки школьного курса. «Май нэйм из…» и «Мэ ламо…» Да и мандраж был такой, что и родной – то язык с трудом воспринимаешь, чего уж там говорить про иностранные! Вообще, все было впервые. Первый «Боинг», первая авиакомпания «не «Аэрофлот», первый вылет не из Москвы, первый аэропорт прибытия – не наш. Короче, полный… авангард… То есть, дословно: «(от франц. garde — стража), передовая часть; в военном деле — подразделение, следующее на марше впереди главных сил с целью не допустить внезапного нападения на них противника. Авангарды могут высылаться также в наступлении, при преследовании, в ходе рейда» (Из энциклопедий).
Так и есть! Именно «передовая часть» и «подразделение, следующее на марше впереди главных сил». Причем, «главные силы» даже и не подозревали о том, что впереди них выслан авангард, и авангард этот не имеет никаких матсредств ни для нападения, ни для обороны…
А началось все красиво! Мы с Сеней как раз доедали последнюю «еду» без соли и перца в столице нашей Родины, как шеф институтского турклуба предложил нам съездить сначала на Барселонскую Олимпиаду, а затем – на празднование 500 - летия открытия Америки Колумбом. Так это, между делами…
Для тех, кто в школе прогуливал уроки истории, даю историческую справку. XXV летние Олимпийские игры в испанском городе Барселона проводились в 1992 году. В том же году, но двумя месяцами позже отмечалось 500 – летие открытия Америки.
Казалось бы, какое отношение имеет институт стали и сплавов к Олимпийским играм? А к открытию Америки?! О, в то неблагословенное время, в те "буйные и беспредельные 90 – е" даже такая далекая от географических открытий и спортивных достижений отрасль, как сталепрокат, имела к этим событиям самые прямые отношения.
Правда, схема этих отношений была весьма запутанной и дала бы богатую информацию к размышлению любому Максиму Максимовичу Штирлицу. Дело в том, что любой юбилей, или празднование, не говоря уже об Олимпиаде, подразумевает большое скопление праздной публики, ищущей впечатлений и развлечений. Специально вышедшей в этот день на улицу, - хотелось бы особо это подчеркнуть! – чтобы потратить на эти цели пусть и небольшую, но верную сумму. Отсюда делается логичный вывод, подкупающий своей простотой. Если в нужном месте оказаться в нужное время с нужным товаром – можно неплохо озолотиться!
Предполагалось, что основным товаром будет «Объединенный казачий ансамбль песни и пляски» из города Якутска. Как в далеком заполярном городе оказались казаки и кто их объединил и научил танцевать и петь, то не нашего с вами ума дело. Главное, что некоему весьма неглупому человеку пришла в голову хорошая мысль – поскрести по сусекам и отправить ансамбль на заработки сначала в Барселону, а затем, бог даст – и в Америку. Ну допустим, скажет иной въедливый гражданин, допустим, что мысль действительно хорошая, но как эту самую мысль скрестить с институтом стали и сплавов? Который мало того, что далек от города Якутска физически, находясь от него за много тысяч километров. Но прежде всего – по духу! Ибо казачьи ансамбли, пусть даже расцветающие в соседнем ДК через улицу – все равно так же далеки от процесса холодной и горячей прокатки стали, как далеки друг от друга Туманность Андромеды и затуманенные очи подвыпившего сталевара.
Но так может посчитать только совершенно необразованный, неинтеллигентный и неподкованный в истории человек. В «эпоху перемен» возможно все, включая даже любовь зятьев к тещам и свекровей – к невесткам.
Институт стали и сплавов имел небольшое количество титановых обрезков из отходов производства корпусов АПЛ и двигателей для реактивных истребителей. Каковые отрезки раньше использовались для лабораторных работ и опытов студентов. С нападением на нашу страну перестройки и гласности некий институтский ловкач сообразил, что опытов достаточно описано и в теории. А вот на практике гораздо выгодней сбывать все эти отрезки «народным умельцам», которые изготовляли из них легкие и прочные ломы, монтировки и лопаты, подкупавшие покупателей своими весом, долговечностью и отсутствием коррозии. Весьма и весьма популярный на Руси инструмент приносил неплохую прибавку к бюджету обнищавшего института. И помогал налаживанию добрососедских связей. Иногда с самыми неожиданными заказчиками. Одним из таких заказчиков являлась птицеферма «Перья Октября», поставлявшая институту за титан по бартеру неплохие пух и перья. Пух и перья выгодно менялись затем на рога и копыта из подшефного колхоза, рога и копыта – на производственную практику для студентов, которую они проходили в сталелитейных мастерских кооператива «Алмазный дождь», созданного на производственных мощностях разрушавшегося на глазах все того же колхоза. Владельцем кооператива являлся бывший житель Якутска и в недалеком прошлом - активный участник «Объединенного казачьего ансамбля» Петухов Владимир Владимирович. Он же, по совместительству выступил и спонсором проекта «Олимпиада – Америка»…
Как мы поняли, руководство ансамбля и лично г – на Петухова прельстили не столько наши с Сеней вокально - танцевальные данные (каковых, в принципе, не было вовсе!), а недюженная физическая сила двух тягловых единиц и «отличное знание иностранного языка», которая не могла предполагаться у жителей удаленного от цивилизации Якутска. Это, конечно, руководитель турклуба мягко говоря, преувеличил – по поводу знания языка…
Нам был вручен чемодан, набитый памятными значками из титана, матрешками, сувенирами и изделиями народных промыслов народов Севера. В чемодане хранилось два огромных, запечатанных свертка. На одном, очевидно рукой самого босса было написано «Алимпиада», на другом – «Америка». Подразумевалось, что на Олимпийских играх в большом ходу будут значки и сувениры спортивной тематики, а в Америке «колумбово - магелановой», что и нашло отражение в подборе товара. Учитывая тогдашнюю перестроечную моду на все «русско – советское», присутствовали и вездесущие пионерские значки, лики отечественных вождей и президентов, матрешки, вымпелы «За победу в социалистическом соревновании» и даже красочные ленты с надписями: «Почетный свидетель», «Любящий папа» и «Спи спокойно, дорогой товарищ».
При личной встрече бизнесмен Петухов намекнул и о другой, не менее важной и почетной обязанности, которую он возложил на наши с Сеней плечи. В процессе продажи сувениров нам вменялось проводить также и «маркетинговые исследования». Нужно было этак, ненавязчиво спрашивать у потенциальных покупателей, не интересуют ли их также изделия из алмазов, других драгкамней и металлов, а также поставки титановых безделушек на все случаи жизни. Следовало было особо подчеркивать, что это тот самый титан, который шел на изготовление знаменитых корпусов уникальных, советских атомоходов, способных погружаться на рекордные и недостижимые для подлодок других стран глубины.
Также господин Петухов строго напомнил о нашей персональной ответственности в случае порчи, или утраты товара, в который лично он, Петухов вложил так много собственных сил и средств.
Ну что ж, с тем и поехали. Выделен нам был немножко шикарный и очень ржавый «Икарус» с надписью «Интурист». Кроме нас в ансамбле состояли четыре якутских казака, семь казачек, и их руководитель, Федор Иванович, или «Федя», как все фамильярно называли его. По совместительству Федя являлся также агентом и осведомителем г – на Петухова. Еще присутствовал водитель и он же бортмеханик экспедиции - Пашка, а также деревянная, пустотелая фигура в виде русского коробейника, с прорезью в картузе - «жириновке» на макушке. Предполагалось, что в эту прорезь благодарные иноземные слушатели и почитатели казачьих песен и плясок будут опускать пожертвования. Вероятно, автору коробейника позировал сам наш руководитель, настолько велико было их сходство. Особенно пивной животик и картуз – «жириновка», в котором настоящий Федя, похоже, даже спал. Разумеется, фигура тут же стала полной тезкой нашего начальника. На что он не обижался и частенько сам кричал звонким голосом:
- Парни, выноси Федю из машины. Пора ему за работу.
Забегая вперед, скажу, что верные 50, а то и 100 долларов в день деревянный вариант Федора Ивановича нам приносил и чего совсем нельзя было сказать о натурщике, который проедал и пропивал гораздо больше…
Так, со множеством приключений и открытий проехали мы пять границ и очутились, наконец, в Испании, за пару месяцев до Олимпиады. Где и начали раскатывать по городам и весям в окрестности Барселоны, давая концерты и продавая свои сувениры. И то, и другое действительно пользовалось неплохим спросом у местных жителей и это на самом деле здорово выручало нас.
Поскольку бизнесмен Петухов оказался потрясающим жмотом. Жили мы все, и парни, и девушки прямо в автобусе, туалетами нам служили популярные на родине «Мальчики налево, девочки – направо», мылись в морях – океанах, да под пляжными душами, питались, что бог да Федя – 2 пошлют…
Все мы очень быстро сдружились и стали настоящими братьями и сестрами, включая и нашего начальника. Концерты ансамбля вызывали постоянный интерес у темпераментных испанцев и обычно вскоре превращались в коллективный фестиваль с участием всех желающих. Причем, как правило, фестиваль затем плавно перетекал в фиесту с угощениями и выпивкой. Которые длились зачастую до утра…
Южанам особенно нравились песни типа «Калинка – малинка» и «Маруся – раз, два, три…». Нас же с Сеней больше всего поразили наши девушки. Настоящее сокровище нации.
- Ты только подумай! – с горящими глазами размышлял как – то на закате Сеня, лежа на барселонском пляже. – Одна красивее другой! Редактор какого – нибудь вонючего «Плэйбоя» удавился бы, чтобы такую к себе на обложку заполучить. А наши бабы в автобусе ночуют, просроченные консервы с подлодок жрут, на пляже моются и – довольны… Вчера видел, один гишпанец к Светке нашей, блондинистой стал пристраиваться. Подпил, засранец… Я, говорит, кабальеро, бизнесмен крутой, пойдем ко мне на фазенду жить. Каждый день «Мальвазию» кушать будешь. С паэлой. Что ты тут мучаешься, мол? А она – ему, представляешь – а где ты тут, сеньор, красный фонарь увидел? Я тебе что, путана, что ли? Короче, пошел в свою «кулу», кабальеро… Да, пока такие бабы даже в Якутске родятся, нихрена с нами страшного не случится! И красивые, и гордые, и… Да в общем, что там говорить…
- Да уж, что красивые, то красивые… - вспомнил я, и мы дружно захохотали.
Казус тут один вышел. Через эту красоту русских женщин.
Еще в первые дни стояли мы неподалеку от автобуса, продавали значки из титана с олимпийской символикой, да матрешки с вымпелами и лентами. От 2 – х до 5 долларов за штуку. Смотрим, по направлению к нам движется группа девушек. Очень и очень симпатичных девушек, надо сказать. Покупателей еще было мало с утра, мы с Сеней от безделья и давай их обсуждать. Вот, дескать говорили, что в Гишпании красавиц нет, как у нас. А выходит – есть! Ну и дальше, не выбирая особенно выражений и не подыскивая парламентских оборотов принялись мы с Семеном рассуждать, как, где, куда и сколько раз. Громко так, не стесняясь. Привыкли уже, что испанцы в русском не особо сильны, можно и фольклор применять, если хочешь. Потом смотрим – а красавицы – то наши испанские что - то «в лице переменивши»… Как – то глаза округливши, рты раскрывши, шаги замедливши… Мать честная! Так то ж наши, русские… Пришедши…
Мы тогда с Сеней чуть со стыда не сгорели, под землю не провалились. Ничего, простили… Когда мы им по титановому значку подарили, да назвали причину, по которой «обознавши»… С тех пор фольклорные обороты мы практически не применяли, чем очень порадовали уже девушек из нашего ансамбля.
Кстати, пляж был нашим любимым местом, где после трудов праведных мы пересчитывали свои барыши. В основном тяжелые, толстенькие монеты по 100 песет, которых у нас за день торговли набиралось иногда до пяти – шести банковских мешочков. Предусмотрительно выданных нам хозяином товара. За сутки удавалось порой наторговывать до 600 долларов! Особенно, если попадали в унисон с другими празднетствами и мероприятиями, вроде парусных регат, выставок, и т.д.
Стояли на солнцепеке с 10 утра до самого позднего вечера, пока еще в прохожих угадывались потенциальные покупатели. Потом еще по часу с лишним, как указывалось, пересчитывали доходы на пляже, вдали от посторонних. Раз в два – три дня меняли эти металлические доходы в песетах на бумажные в долларах. В банках. Высыпали им прямо на прилавок кучу песет вперемешку с пляжным песком, считайте, мол.
Понятно, нежным банковским служащим вовсе не нравился этот процесс, поэтому больше 200 – 300 долларов за раз они не меняли. И нам приходилось брать количеством, обегая порой по пять банков за день. На своих двоих, без всяких такси и общественного транспорта. Спать приходилось где попало: в автобусе, на пляже, на русских парусниках регаты, в общем, где заставали ночь и усталость. И все ночь снилось нам одни и те же сны.
Руки, руки, руки, снующие туда – сюда со значками и деньгами, и голоса: «Куанто коста, куанто косто, куанто коста? А есте? А есте? Эль синьо (значок)… Ла муньека (куколка, то есть матрешка)… Кавиар… Кавиар…» Черную икру испанцы спрашивали часто и брали охотно. Случалось – и воровали, если мы с Сеней слишком уж увлекались беседой.
Язык, кстати, хватался на ходу. Вот уж воистину – необходимость рождает действие! Еще нам иногда от безделья, да от ностальгии помогали наши соотечественники, а больше – соотечественницы, волей судеб оказавшиеся в чужой стране. Они подсказывали нужные слова и ответы, если мы не знали. Через неделю торгов мы уже вполне сносно могли понимать и объяснятся на испанском. В пределах «купи – продай», естественно.
Ни Семен, ни я до того никогда ничем не торговали. И сам процесс этот представлялся нам мерзким и богопротивным. Но ничего, привыкли, особенно, когда почувствовали «запах крови». Да и помогали нам все. Дело – то общее делали…
Были мы тоже, естественно, «якутскими казаками». И смотрелись весьма живописно. Синие шаровары с красными лампасами, белые гимнастерки, подпоясанные ремнями Советской Армии, фуражки с кокардами. Причем, заметили интересную особенность. Если поверх гимнастерок на нас не было одето ярко - красных, или черных лент типа «Почетный свидетель», «Спи спокойно…» и т.д., состав окружавших нас покупателей по половому признаку был примерно равным. Половина мужчин, половина – женщин. Но как только мы воодружали через плечо эти ленты, в толпе явно намечалось преобладание женского пола. Из чего мы с Сеней сразу сделали вывод: и в Испании, так же как и у нас, этот самый женский пол привлекает все яркое, красивое и блестящее. Но пользоваться этим, весьма полезным в жизни открытием у нас не было решительно никакой возможности. Ибо к вечеру мы едва – едва могли волочить ноги. И нас самих можно было пользовать, как угодно.
Уже через месяц после начала «значково – матрешечного марафона» мы могли заметить, что вполне способны и на большее. А не замахнуться ли нам, и в самом деле, за океан, на наши, понимаешь, Соединенные Штаты Америки? 4 июля – как раз день их независимости. По оперативным данным предполагается наличие множества огромных парусников со всего света, а значит - все те же обожаемые нами толпы народа с карманами, набитыми нашими деньгами…
Но руководство экспедиции с прохладцей отнеслось к их же собственной идее, когда мы предложили воплотить ее, так сказать, в металле. В шуршащих банкнотах. В этих банкнотах – то и было все дело. Приехавший с большим – пребольшим мешком г – н Петухов, как истый бизнесмен, отказался рисковать и дальше. Деловито опустошая наши маленькие мешочки в свой большой, он рассуждал очень здраво и совершенно типично для предпринимателя:
- Вы поймите, парни. Меня вся эта романтика не интересует. Вы здесь, в Испании копейку приносите, пусть и не самую большую, но – верную. А в США еще неизвестно как пойдет. Да визы еще нужно получить. И пойдет ли там вообще… Тут вас хоть полиция не трогает. Нет, если хотите за свой счет, в свободное от основной работы время, то – пожалуйста. Я вам даже этот чемодан оставлю. Но – на ваш риск. Помните, что я там вам говорил об ответственности. Материальной… А так – вперед, чем можем, поможем, как говорится. Вдруг и вправду, у вас что – то выйдет! Тогда можно и о посылке всего ансамбля говорить. Это ж, какие деньжищщи нужно! Туда на «Икарусе» не доедешь! Ну, и само собой, парни… Если где засветитесь – чемодан этот вы нашли в городе Урюпинске, в Гвадалахаре, на Луне, на Марсе, но… не в нашем районе. И не дай вам бог упомянуть мое имя! Или вернуться без чемодана и денег!
С тем и отбыл наш «биг босс» с большим, набитым мешком. Ну что ж, и на том спасибо! За труды наши господин Петухов платил нам жалование. 5 % от общей суммы продаж. Да за хорошую работу подкинул еще премию аж в 200 зеленых на брата! Так что на счету у нас было примерно по 500 долларов. И все. А торговля уже шла вяло, фестивали закончились, парусники ушли в Америку, танцы и песни так много публики собрать не могли, Олимпиада еще не началась.
Но оказалось, что авиабилеты Мадрид – Нью Йорк стоят «от 972 долларов», что делало наше предприятие совершенно невыполнимым. Встречались нам и еще большие цены. Зато это обстоятельство позволило нам совершенно справедливо сделать весьма оптимистический вывод. Раз есть билеты дороже, значит должны быть и дешевле!
И точно. Через несколько дней шатаний по вечерним улицам столицы предстоящей Олимпиады нам удалось обнаружить в витрине одного из «бьяхес бюро» (турагенства) заветную надпись «Madrid - New York – 570 $». Оставалось занять еще где – то пару сотен «зеленых» и можно было трогать открывать Америку. Разумеется, неплохо раздобыть дополнительно по 500 баксов на брата на всякий пожарный случай. Вроде возможной депортации и т.д. А то как – то стремно прилетать в чужую страну практически без копейки в кармане. Все предприятие сразу начинает отдавать неким дешевым авантюризмом.
С деньгами оказалось намного сложней, чем с билетами. Спрашивать у девушек у нас язык не поворачивался. Парни тоже весьма скептически оценивали наши шансы на безопасное прибытие в «страну неограниченных возможностей». А ведь после такого прибытия должны были еще последовать как минимум! – «удачная торговля» и «успешное возвращение домой». Только при условии выполнения всех этих трех пунктов потенциальные кредиторы могли рассчитывать на возвращение долга. Понятно, наивных дурачков в ансамбле не было. Не считая нас с Сеней, разумеется. Все нам сочувствовали, верили и надеялись, но… помочь ничем не могли.
Совсем мы уж было приуныли, стояли за своими прилавками (т.е. - картонными коробками, накрытыми кумачовыми полотнищами, свидетелями былого величия СССР) с сувенирами и значками и было нам ужасно жарко и грустно. Вспоминали недобрым словом и веселые кутежи с местным населением, и наши щедрые чаевые в барах, и преклонение перед фирменными кроссовками и дорогими часами, на которые мы до того изводили большую часть заработанных сумм. И… упрекали друг друга:
- А помнишь, омаров в Картахене заказывали по 80 долларов порция?
- Мать их… Этих омаров…
- А как ты в Кадисе чаевые этой французской б… оставил? Шестьдесят баксов! Как бы они сейчас пригодились…
- Я оставил? А ты на кой хрен свои «Роллексы» покупал? Новый русский, блин. 800 долларов отдал! «Шестьдесят баксов, шестьдесят баксов».
- А нож кто в оружейке купил за 120? Который слямзили…
- 120 не 800!
- А ты пропил сколько?
- А ты?!
Внезапно наш горячий спор был прерван подошедшей парочкой. Он и она. Молодые, но по виду – бомж с проституткой. Или проститут с бомжихой. Много их в Испании – проститутов. В общем - хиппи. Немытые, неопрятные, одетые в какие – то рубища. Парочка затянула свою обычную песню: «Куанто коста? А есте… А есте… А есте…»
Настроение у нас было – не до бесед. Я неприязненно смотрел на оборванцев, а Сеня односложно отвечал им, периодически показывая мне то на икру, то на дорогие наборы памятных орденов, - следи, мол, чтобы не сперли… У меня уже раз свистнули целую коробку со значками. Баксов, эдак на 300 товара. Сеня мне, теперь, похоже, до конца дней своих эту коробку вспоминать будет…
Похоже, парочка относилась к одному из самых ненавидимых нами типов посетителей. «Мозгоклюи вульгарис бесполезникус». Такие обычно подолгу и внимательно перебирали множество значков, матрешек, вымпелов и прочей продукции. Отнимали наше время нудными и бесплодными расспросами о товаре, о «перестройке», о «мистере Горби», о Ленине и Сталине. При этом мало того, что отвлекали нас с Сеней от общения с настоящими ценителями русско – советской символики, так еще и закрывали от этих ценителей весь наш небольшой «бутик». Такие типы могли перебрать чуть ли не весь товар, но так ничего в итоге и не купить. Чем, конечно, очень мешали и раздражали продавцов.
Вот и сейчас парень набрал в руку больше дюжины значков, а его близорукая подруга все рыла и рыла своим носом – миноискателем «прилавок», накрытый красным полотнищем с профилем Ленина и надписью: «Бригаде - победителю социалистического соревнования в честь достойной встречи XХVII съезда КПСС». «Есте, есте, есте», - бормотала девица и близоруко тыкала буратиновым носом в соответствующие значки , которые парень бодро собирал уже в обе руки.
Мы с Сеней крайне неодобрительно наблюдали за процессом, ибо раньше видели все это уже не раз. Загребут пол – прилавка, а потом – «Мучас грасиас, сеньоры», отвесят свои идиотские голливудские улыбки и отчалят. Максимум – купят пару значков. Впрочем, других покупателей все равно не было, так что нам ничего не оставалось, как терпеть этих бомжей, отпуская иногда вполголоса по их адресу непечатные комментарии на родном языке.
Но вот Буратинка выпрямилась и махнула носом в сторону друга. Друг подмигнул нам, и… высыпал весь свой урожай в холщовую сумку на поясе, типа противогазной, только еще проще и грязнее, затем извлек из кармана засаленный, но толстый кошелек.
Вот это да! Вот так «бомжи»… Купили 28 значков за раз! Мы с Сеней все еще не могли поверить в удачу, как парень обернулся напоследок и ткнул пальцем в бордовый кумач – скатерть:
- А есте, куанто коста?
- О, есте ес муи каро, чикос, муи каро… Совиетико символико…
Парень улыбнулся нам понимающе:
- Си, си… Куанто коста?
- Очента доларес, - в один голос выпалили мы, не веря своим ушам.
Кумач из профкома какого – то подмосковного завода перекочевал в ту же сумку. Парень одобрительно похлопал Сеню по плечу, и парочка, вполне довольная сделкой отвалила дальше. Оставив нам 130 долларов за значки и 80 – за вымпел.
- Нужно их догнать, Андрюха, - радости и щедрости Семена не было предела. – Подарить им что – нибудь…
- А вот, офицерскую сумку. Тяжелая, большая, а больше 20 баксов за нее все равно не дают. Зря только таскаем.
- Точно! А они довольны будут. «Рашен офицерс», мол…
Распрощались мы со странной парочкой практически друзьями. С обменом именами, телефонами, адресами и уверениями в скорейших визитах. Торговля была немедленно прикрыта и мы побежали в турбюро выкупать билеты до Америки. Сеньорита в бюро немного охладила наш пыл. Нет, билеты стоимостью в 570 долларов присутствовали, но для начала неплохо было бы съездить в Мадрид, в американское посольство и получить там американские же визы. А после этого уж - «Бьенбенидо», как говорят у нас в Испании.
Ну, что ж, об этом мы с Сеней догадывались. На такие расходы нам и пригодятся теперь так вовремя заработанные 210 долларов. Еще раз дай бог здоровья сеньору Хулио и подруге его Хуаните, ценителям новой русской нумизматики и почитателям старой советской символики! Но ведь нужно еще было придумать какой – то убедительный повод, чтобы получить заветную визу. И впрямь! Не заявимся же мы в посольство «оплота и светоча» канюча: «Дяденьки, у нас есть чуточку ваших денег, можно мы попродаем в Америке немножко значков и тут же обратно?». Дяденьки Сэмы будут «смеяться с нас» долго и громко…
Понятно, что приглашение из Штатов нам никто не выпишет. Родственников за границей ни один из нас не имел. Как и корней из «древнего и уважаемого народа». Были мы с Сеней плоть от плоти сермяжные, посконные, толоконные. А значит – потенциально невыездные без надлежащего повода.
Значит, нужно составить что – то типа «Рекомендательного, или гарантийного письма», шаблоны которых имелись в брошюрках «Ведение документации на английском языке», во множестве расплодившихся в то время в московских ларьках «Союзпечати» и книжных магазинах. Я как раз прихватил такую с собой. Это вполне могло сработать, поскольку мистер Петухов, насколько мы знали подавал куда – то официальную заявку на участие в праздничных мероприятиях в США нашего ансамбля. Еще и сокрушался, мол - «такие бабки содрали, козлы, а за что?!»
Правда, печатать нам было не на чем. Зато имелись очень красочные фирменные бланки с логотипом «Кооператива Пух и Перья». Со всем, что положено. Телефоны, телексы, факсы, адреса, явки…
Печатную машинку мы отыскали в офисе парка, где давали концерты и пользовались удобствами. Объяснили, что, дескать, наша «макина» совсем капут, а нам срочно необходимо напечатать программу будущих концертов. Потом обманным путем выманили у нашего руководителя печать с надписью «Вокально – инструментальный коллектив «Самоцвет» и проштамповали все пять копий драгоценного документа. Просто не хотели втягивать ответственных товарищей в наше безответственное начинание. Ведь документ нужно было еще подписывать! Документ был подписан неким «Сидоренко А.Ф., Программ – Менеджером». В роли программ – менеджера выступил Семен, так как имел роспись размашистую и заковыристую, поневоле внушающую уважение, в отличие от моей закорючки, куцей и невзрачной, как у испуганного арестанта.
Документ сухим и казенным языком извещал любого, что «такие – то и такие – то командируются из Мадрида в Нью - Йорк на празднование 500 летия открытия Америки Колумбом». И что всем встречным – поперечным предлагается оказывать этим таким – то всемерное содействие и помощь, за что руководство компании заранее готово выразить самую глубокую благодарность и признательность. Имелась в документе и фраза, которая и объясняла наше нежелание посвящать в его содержание кого – бы то ни было, особенно из начальства. Одна единственная фраза: «Руководство компании берет на себя все расходы, связанные с отправкой и возможной депортацией из США вышеозначенных мистеров Кошкин энд Мышкин».
Собственно, ансамбль в полном составе, включая и руководителя Федю обеими руками были за то, чтобы мы – таки оказались в «земле обетованной». Но одно дело ратовать и сочувствовать, а другое – «брать на себя все расходы»! Так что мы решили, что содержание документа и вообще – его наличие останутся нашими маленькими тайнами.
Нарядившись в самые праздничные казачьи штаны с лампасами, белые гимнастерки и новенькие («товарные»!) фуражки, выслушав много теплых, напутственных слов от друзей и коллег, мы отправились на поезде в столицу.
По пути мы вызывали неизменный интерес со стороны испанцев и испанок своим диковинным обличьем. Все наперебой стремились нам помочь и даже не осмеливались беспокоить нас ночью, когда мы разлеглись вдвоем в купе на 6 человек. Открывали двери, бормотали свои «Дискульпе, дискульпе» и… ютились в соседних. Когда рано утром мы прибыли на конечную станцию, обнаружили, что все остальные купе были забиты битком. Только двое якутских казаков, как тот пионер Николай из стихотворения о 10-м трамвае, «ехали очень хорошо», с комфортом, развалившись на диванах для шести пассажиров.
Говоря откровенно, нам все – таки с трудом верилось, что эта затея выгорит. Даже когда «мистер Кошкин энд мистер Мышкин» были вызваны к окошку для сдачи паспортов, мы все оглядывались и ждали, что вот – вот какой нибудь здравомыслящий и ответственный чиновник наконец – то даст нам обоим хорошего пинка под зад и посоветует впредь не дурить головы уважаемым людям и странам.
Но прошло всего 10, максимум 15 минут, как нас снова позвали к окошку и… выдали паспорта с визами. Не задав ни одного вопроса. Вот это да… Ну, демократия, блин! Правда, прямо на визах от руки было написано: «To join musical and dancing band “Samozvet” on festival”(«Присоединиться к танцевально – музыкальному ансамблю»). Но это пустяки! Кто там проверит, «джойн» мы, или не «джойн»?!
- Подожди, - схватил меня за руку Семен, когда мы взволнованные и с трудом верящие в свое счастье ломились к выходу, – cпросить нужно…
- Что спрашивать, Сеня? Рвать отсюда нужно, пока не поздно. А то еще одумаются… Куда ты, ид…?
Сеня нашел глазами окошко с надписью «Информация» и попытался выведать у девушки насчет значков. Девушка не поняла его. Какие въездные пошлины? У мистера много значков? Тонна, две? Чемодан? Нет, нет, ничего не нужно… Какой цветной металл? Золото, платина? Алюминий, медь, титан… Нет, нет, ничего не нужно… Почему вас должны задержать? Груз следует с вами? Какой груз? Ах, значки… У мистера много значков? Из титана?...
Едва я уволок Сеню, всегда отличавшегося излишней дотошностью при решении элементарнейших задач. Особенно, если за «столом переговоров» присутствовали девушки. Устроил тут... сказку про «титанового бычка»!
И вот, после еще множества злоключений, мы, наконец, стояли в аэропорту Мадрида у стойки регистрации. Сенька и здесь попытался расспросить про «груз значков», но по счастью, служащие говорили по - английски еще хуже, чем мы и так не поняли, чего же от них хотел этот русский. Наконец, чемодан был сдан в багаж и мы счастливые, полетели в зону «duty free». Конечно, по уму отметить бы это дело, но… Денег у нас, мягко говоря, было очень мало. Это – если мягко говоря, подчеркиваю! Так что празднование откладывалось на неопределенный срок. Мы бродили по царству беспошлинной торговли, среди роскоши и блеска и ощущали себя безродными дворнягами на выставке элитных собак.
Наконец, объявили посадку. Мы стали в конец длинной очереди и ждали. И вдруг… Среди объявлений о полетах и задержках по трансляции услышали… свои фамилии. Ну да, точно… «Мистер Кошкин энд мистер Мышкин» чего-то и где-то там должны отрапортовать. От ужаса мы не хотели верить своим ушам, но мелодичный девичий голос настойчиво, на двух языках призывал нас обратно на стойку регистрации, если мы правильно поняли.
- Но это же снова границу нужно пересекать, Андрюха! А вдруг не пустят?
- Бежим скорее, может успеем…
Пограничники долго не могли понять, почему нам нужно обратно, пока сами не услышали объявление, после чего аннулировали выездные штампы и даже объяснили, как нам быстрее достичь указанной стойки.
У стойки мы обнаружили все того же маленького, лысенького чиновника, двух девиц в униформе и… наш чемодан, набитый петуховскими сокровищами. Ну все, похолодело у меня внутри… Прилетели… Отстегнуть ремни, покинуть борт, пельмени разлепить, дым в трубу, дрова в исходное…
Чиновник оправдал самые мрачные наши предположения.
- Мистерс Кошкин энд Мышкин? – улыбнулся нам «Веcельчак У» с очень широкой улыбкой.
- Да, это мы, - ответили мы, не улыбаясь вовсе.
- Мы не можем пустить вас в США, извините – улыбка стала еще шире, а рука устремилась за нашим чемоданом. Одна из форменных девиц с ярко выраженной брезгливостью и натугой водрузила чемодан на стойку.
- Но почему, сеньор? Ведь у нас есть визы, билеты, у нас фестиваль…
Улыбка стала такой широкой, как только возможно:
- У вас нет обратных билетов из США, извините.
Пухленькая ручка чиновника с видимым усилием подвинула чемодан ближе к нам. Улыбка, и без того имевшая максимальную ширину, стала, тем не менее, еще шире. Ближайшая из девиц, очень противная на вид презрительно усмехнулась.
Сеня начал терять терпение:
- Но у нас записано в визах, что мы должны присоединиться к ансамблю. И в дальнейшем руководство ансамбля берет на себя ответственность за наше возвращение.
Наши с Сеней руки одновременно надавили на чемодан и вызвали его поступательное движение в обратном направлении. Улыбка мгновенно сошла с лица Весельчака, поскольку мягкость его ручонки не смогла противостоять крепости наших двух. Он засуетился, быстро залепетал что-то на испанском второй форменной девице. На вид еще более противной. Та торжествующе выложила на стойку белую брошюрку. Весельчак, уже совсем не улыбаясь, нервно начал листать страницы. Наконец, нашел, ткнул нам пальцем в текст.
Там было написано, что представители стран третьего мира, вроде Сьерра Лиона, Зимбабве и прочих Россий при посадке в самолет, следующий в «землю обетованную» должны иметь также билет на обратный рейс. Без такого билета администрация имела право не допускать пассажира в самолет, летящий в США.
Мы были раздавлены и унижены. Девицы уже даже сменили презрительные взгляды на вполне даже как - бы сочувствующие. Воспользовавшись нашим замешательством, пухлая ручка чиновника, усиленная тонкой, ведьминской кистью ближней девицы перешли в наступление и практически отодвинули чемодан на край стойки.
- Стоять! – взревел Сеня, мгновенно контратаковал чемодан своим могучим кулаком, вернул его на прежнее место и даже немного захватил вражеские позиции на их стороне. В критические ситуации Семен приобретал ярость пьяного помора, или викинга, объевшегося несвежими мухоморами. За что и имел прозвище «Березарк». Девица и чиновник позорно оставили поле боя и непроизвольно отскочили назад. Даже дальняя девица на всякий случай подалась еще дальше.
- Какие правила? – кипел Березарк. – У нас фестиваль. У нас билеты. У нас визы. У нас рекомендательное письмо. У нас…
Сеня рубил противника аргументами, как фактами и противник… сдался. Девицы вообще потеряли способность к сопротивлению и смотрели на такого темпераментного викинга из Северодвинска со смешанным чувством восхищения и уважения, а чиновник обессилено закивал головой, оставил в покое наш чемодан и залепетал: «Окей, окей». После чего достал чистый лист формата А4 и нервно застрочил ручкой.
- Вот, распишитесь, - он подал нам листок, где было написано буквально следующее:
«Мы, нижеподписавшиеся, такие-то и такие-то, подтверждаем, что у нас есть по 2000 американских долларов на каждого в случае нашей депортации из США… Дата… Подпись…»
Мы с Семеном посмотрели друг на друга, потом на чиновника, потом на девиц. Чиновник не в силах был уже сдерживать очередную победную улыбку. И даже имел наглость немного надавить на чемодан со своей стороны, паршивец! Взгляд девиц же не выражал уже ничего, кроме искреннего сочувствия. Ха, не на тех нарвались!
- Давай! – Сеня решительно подхватил листок и подписал его своей министерской подписью. Я тоже стыдливо притулил ниже свою закорючку. При этом обратил внимание, что подпись нашего «Программ – менеджера Сидоренко» на рекомендательном письме рядом и Сенина – на бумаге Весельчака являются абсолютно идентичными. И это было очевидно даже без графологической экспертизы. Но Весельчак был так расстроен, что ничего не заметил, с нескрываемым сожалением забрал свой в высшей степени бесценный и лживый документ и промямлил что-то девицам, кивнув на чемодан. Девицы, которые явно уже полюбили нас искренне и нежно, с очаровательными улыбками ухватили наши сокровища и, прямо- таки светясь от счастья, поволокли его в чрево багажного отделения, поминутно оглядываясь и одаривая нас тоскливо – восторженными взглядами. Девушки, вероятно, женским чутьем поняли, что никаких 2000 долларов у нас нет и в помине. И эта безрассудность двух русских «мачо» не могла не заставить заиграть их чувственную, южную кровь. Если бы они узнали, какой суммой на самом деле мы располагали для предстоящего путешествия, они, скорее всего отослали бы босса подальше и по очереди отдались бы нам прямо на чемодане. И исключительно по любви... Дело в том, что у Сени в кармане лежало… 14 долларов, 00 центов. Причем, на двоих. И – все!
Кстати, были девицы не такие уж и страшные. Та, дальняя – очень даже ничего…
- А это, - чиновник мстительно помахал в воздухе своей грамоткой, - я отдам пилотам…
Да пошел ты! Крикнув разом «Окей», мы бросились на посадку.
И вот теперь мы сидим в самолете, буквально вжимаясь в кресла от страха. А что, если чиновник попросил бы показать эти «две тысячи» долларов, которыми у нас буквально набиты карманы?! Да еще у каждого!!! Н - да… Вот влипли, так влипли…
Между тем стюардессы разнесли буклетики с меню блюд, предлагаемых на борту. Нас смутило, что напротив многих из них были проставлены цены. Как указывалось, это был наш первый полет на самолете «не Аэрофлота» и мы на самом деле не знали, принято тут было платить, или нет. Поэтому все 6 с лишком часов полета мы мужественно отказывались от предложений выпить и закусить. К самому концу полета, наши желудки, однако, натурально взбунтовались и начали буквально командовать мозгом.
- Смотри, Сеня, никто не платит! Я специально обратил внимание.
- Почему? А вон, видишь, заплатили…
- Ну, это… Только если дополнительно какую – нибудь выпивку, или особое блюдо заказывают. Давай хоть этих булочек возьмем. С кофе. Ну не могу я уже.
Народ вокруг не ел, а буквально обжирался, теперь уже, как мы поняли, бесплатно. Во всяком случае – большинство из них. Мы же лишь глотали слюну и делали вид, что очень хотим спать.
- В крайнем случае, четырнадцать долларов у нас есть.
- У меня еще даже где – то аж пять юбилейных фунтов заныкано.
- Пять? Так это почти 10 баксов! Ну ты жмот! И молчишь… Девушка, девушка…
Стюардесса удивленно обернулась. Она уже привыкла, что два молодых парня в джинсовых костюмах все время отказываются от еды и напитков. И несказанно обрадовалась, когда мы попросили ее принести булочки и кофе.
Мы набросились на нехитрое угощение так, что вызвали неподдельный интерес у нашей и еще двух других стюардесс. Они втроем столпились у прохода и умиленно наблюдали, как мы уплетали миниатюрные булочки. Даже моя страшненькая соседка справа с лошадиной челюстью начала искоса поглядывать на своих попутчиков.
Впрочем, «наблюдали» - сказано слишком громко. С булочками было покончено за один укус и пару глотков. И занял весь этот процесс менее одной минуты. Стюардессы переглянулись, одна из них участливо поинтересовалась, не хотят ли сеньоры еще чего – нибудь.
- Оф корс! - воскликнул я.
- Не бери ничего, - зашипел Сеня, - вдруг они проверяют нас… Сможем ли мы заплатить, или нет!
Но тут как раз объявили о том, что самолет начал снижение и стюардессы лишь с сожалением развели руками…
Ладно, пообедаем в другой раз. Может быть, завтра. Или послезавтра... Сеня повернулся ко мне.
- Спроси у своей соседки, возможно, она знает, на чем можно из аэропорта в город добраться. И сколько стоит.
- Однако, ты оптимист! – поразился я. – Я думаю, нас сейчас же завернут обратно. С этими же стюардессами. Вот уж тогда поедим, так поедим!
- Типун тебе на язык… Спроси.
Я спросил. Попутчица повернула ко мне свою не слишком симпатичную мордочку и я… поразился резкой перемене в ее облике. До этого она была грустной, скучной и равнодушной, как скаковая лошадь в стойле, после забега. А тут вдруг улыбнулась во всю ширину своей лошадиной челюсти. Выказывая такое счастье от разговора с незнакомцем, что могло сложиться впечатление, будто эта была встреча всей ее жизни. Я прямо растерялся и лишь глупо улыбнулся в ответ.
Что? Мистер хочет знать, чем можно добраться из аэропорта в город? А… такси. Да, такси… Нет, сколько стоит – не знаю. И – отвернулась. Широченная улыбка в миг исчезла, лицо стало снова хмурым и напряженным. Вот, наваждение! А я уж было возомнил непонятно что о магнетизме своей внешности.
Сеня тоже явно поразился этой неожиданной метаморфозе в настроении попутчицы, проистекшей буквально за считанные секунды.
- Что это она, а? Я думал, она сейчас того… от счастья…
Тогда мы еще не знали, что только что лицезрели перед собой типичный оскал типичного «американского образа жизни». Лицемерного, как вся их демократия. С их фальшивыми улыбками, фальшивыми помидорами, пластиковыми яблоками, законами, которыми можно было вертеть настолько, насколько позволяли средства, вплоть до полного игнорирования. У нас – если человек неприятен, так тебе и улыбаться никто не будет. В морду не дадут, но и щериться «по-голливудски» никто не станет. Все ясно и просто, искренне, как любят говорить японцы. А тут… Тогда мы еще не знали, что это будет не первое подобное открытие Америки.
На выходе с трапа мы не удержались, чтобы пошутить со стюардессами. В том смысле, что, мол, скоро они станут свидетелями нашей депортации. В наручниках. Стюардессы поняли, что ничего не поняли, но на всякий случай улыбнулись на прощание. Скромно так, однако, не «по голливудски»…
Впрочем, по пути к КПП, или как там оно у них называется, ничего неожиданного не случилось. А вот там нас ждала одна неожиданность. Правда, приятная. Пожилой и седой офицер в кабинке внимательно изучил наши паспорта, поднял голову и произнес с сильным акцентом:
- «Гражданин ЭСЭСЭР». What is that – «Grazhdanin»?
- Ситизен, мистер, ситизен, - угодливо закивали мы разом.
- A, «Citizen». OK. Go ahead, citizens! – И… проштамповал наши паспорта…
Вот это да! Так значит, мы свободны? Мы можем проходить?! Ну, демократия, блин…
Однако, демократия демократией, а кушать что-то было нужно. А не на что. Деньги тратить мы боялись, они могли нам пригодиться на дорогу до Нью – Йорка. Правда в чемодане у нас был небольшой запас консервов. Прямо с нашим чудо – чемоданом мы и зашли в переполненное кафе.
- Так, что тут у нас… Любимые народом «Свинина тушеная» и «Скумбрия в масле»! А ты еще брать не хотел… «Тяжело таскать, тяжело таскать».
Да, практичный Семен, как и положено настоящему помору и здесь оказался на высоте… Мне прямо стало немного стыдно, ибо я действительно очень долго и громко сопротивлялся тому, чтобы грузить и в без того тяжелый чемодан еще и консервы.
И тушенка, и скумбрия тут же были разложены нас столе. При этом плакаты – напоминания о том, что здесь нельзя есть принесенные с собой еду и пить напитки нами беспардонно игнорировались. Потому что – очень кушать хотелось… Мы еще даже имели наглость набрать на стойке бара бесплатных пакетиков кетчупа, горчицы, майонеза, а также различных джемов.
Внимания на нас никто особо не обращал, так как почти все столики были заняты такими же пассажирами с чемоданами, сумками, своей едой и питьем. Но все это была не ТА еда. Мы тут же убедились в этом, когда я принялся вскрывать консервы ножом. Звуки взламываемого броневого проката, из которого в СССР так любили делать консервные банки, тут же привлекли внимание ближайших столиков. Увидев глаза этих американцев, я мог дать голову на отсечение, что многие из них наблюдают этот совершенно естественнейший способ открытия консервных банок обычным (!), а не специальным ножом впервые в своей жизни. Дикари, право слово. Обычными ножами пользоваться разучились, а туда же – в учителя жизни лезут…
С консервами было покончено очень быстро, причем томатный кетчуп и абрикосовое повидло в сочетании с тушенкой и скумбрией прекрасно дополнили друг друга. Благо все шесть часов полета мы только об этом и мечтали. Теперь на повестку дня встал оригинальный вопрос, по-моему уже кем-то поднятый раньше. «Что делать?»
Во–первых, ехать нам сейчас некуда. Парусники регаты придут в Нью – Йорк только 3 июля. А сегодня - 30 июня. Отсюда вытекает второе. Жить эти 2 – 3 дня нам придется здесь, в аэропорту JFK. На этих замечательных креслах и стульях. Третье. Консервов у нас осталось три банки, после чего о еде мы могли забыть до лучших времен. Каковые могли наступить не ранее, чем через двое суток. Но как обычно, среди массы плохих новостей была одна и хорошая. Здесь работала камера хранения, куда мы вполне могли сдать свой бесценный чемодан. Всего за 2 доллара в день. Что и было сделано в первую очередь.
Поселились мы на втором этаже, в комфортабельных, мягких креслах. Правда ночью пришли дяденьки в форме, с дубинками и выслали нас вниз, строго указав, что здесь спать «не положено». Внизу было гораздо менее комфортабельно. Во - первых, кресла были из железа, во – вторых, они были откидные, как в кинотеатрах. Причем устроены были так, что откидывались сами, непроизвольно, когда вы, например, засыпали в них и теряли контроль над своим балансом. И самое паскудное – эти цирковые кресла были сделаны из железа с дырочками, как дуршлаг. Предположим, вам удалось забыться тяжелым сном на невероятно узких и неудобных сиденьях, так и норовящих сбросить вас при первой же возможности. Тогда в дело и вступали эти самые коварные дырочки! Из которых несло таким мощным сквозняком, что никакие куртки и свитера не спасали. О, это дъявольское изобретение, это детище всей лицемерной западной демократии. Очевидно, изобретатель таких кресел в свое время получил специальную премию за свои инквизиторские седалища. Убив сразу трех зайцев: сэкономил металл, значительно уменьшил проблему бомжей вроде нас насчет переночевать, и при этом… сохранил самый главный постулат современной западной демократии. Лживой и фальшивой, как их фрукты, овощи и окорочка. «Ты имеешь право, но не имеешь возможности». Конечно, ты, как гражданин свободной и демократической страны (или ее гость!) имеешь право ночевать в аэропорту, если есть такое желание. Почему нет? Только вот с помощью таких вот кресел и некоторых других подобных мелочей практически лишен возможности реализовать это свое право.
Хоть и устали мы с Сеней смертельно от всех этих «открытий Америки», но из дырок в сиденьях на наши спины, или животы дуло так, что уснуть нам никак не удавалось. Мы кряхтели, сопели, ругались, вертелись, как ужи на этих чудо - креслах, которые иногда взбрыкивали и норовили скинуть нас на пол – но глаз так и не сомкнули. Неожиданно выручили все те же дяденьки с дубинками.
Примерно в час ночи они появились в зале, застроили всех негров и цветных, ночевавших по соседству с нами и… выгнали их в ночь, прямо в чрево общества равенства всех рас и национальностей. Нам же полицейские лишь подмигнули - своих мол, не трогаем… Естественно, полицейские были белыми. И это было очередное «открытие Америки». Которая разительно отличалась от той, которую мы привыкли видеть на экранах телевизоров в голливудских «муви». Где доблестные американские полицейские, и белые, и черные, и «латиносы» совместно и дружно громят русско-советскую мафию, не обращая внимания на цвет кожи своих коллег.
Многоопытные в бомжевании негры оставили нам на креслах слои толстого – толстого картона, который был, к тому же достаточно тяжелым и широким, чтобы во время сна мы могли не беспокоиться и о балансировке. Устроились прекрасно и утром проснулись, как огурчики. Помылись, побрились в умывальнике и почувствовали себя не так уж плохо.
Таким манером мы и прожили в аэропорту JFK до 3 июля. Познакомились с массой интересных людей. Так, рядом с нами, в углу, но на полу, на туристическом коврике жил турист из Голландии. Молодой парень одних с нами лет. Он путешествовал по миру с 20 долларами в кармане (вернее – в носке). Где подрабатывал, где попрошайничал - но не парился по поводу своего будущего и будущего своих детей. Всяких там образований, карьер и прочей пены современного общества. Просто путешествовал по миру с 20 долларами в носке. Каждое утро он уходил в этот мир на заработки, а вечером возвращался в свой угол, на коврик. Не жизнь – сказка! Встречали и своих соотечественников. Только они тут все были какие – то задерганные, пугливые. Как будто местное население «прихватывало» их за то, что они – русские. Правда, голливудские улыбки уже освоили и манеру поведения тоже. Мы даже не успевали сообщить, есть ли у нас проблемы, или нет, как соотечественники убегали «по делам». Конечно, в гости приглашали. Но телефон и адрес почему – то забывали оставлять.
Еще днем, 1 июля нам обоим одновременно пришла в головы одна мысль. А чего, мы, собственно говоря, сюда приехали? На дырчатых стульях спать, или продавать значки, реализовывать свои неограниченные возможности? В стране, специально созданной для этой цели! И почему бы тогда нельзя этим заняться прямо здесь, в аэропорту? Не отходя, так сказать, от спальных мест…
Сказано – сделано! Нашли какую – то пустую коробку, накрыли кумачом, разложили товар. Между входом и автоматом по продаже «Коки» и прочих питьевых химикалий. Но… как – то народ не очень интересовался русско – советской символикой. Да это и понятно. Пассажиры, встречающие – провожающие влетают сюда в мыле и пене, отягощенные поклажей и своими проблемами. И тут перед ними возникают два молодых парня в джинсовых костюмах: «Мистер, не желаете ли по случаю прикупить титановый лик вождя мирового пролетариата?» Смешно…
И вот 3 –го июля мы стоим на пересечении «42 стрит и 8 авеню» (или наоборот?!) со своим волшебным чемоданом. При себе имеем 3 доллара 88 центов. Почему именно там? А просто здесь неподалеку находился музей Второй Мировой Войны под открытым небом. Где должны были быть ошвартованы копии трех кораблей Колумба: «Санта Мария», «Пинта» и «Нинья». А при чем тут они? А при том, что в аэропорту мы познакомились с одним испанцем по имени Рохелио. Он и пригласил нас на «Санту Марию», сказав, что сможет обеспечить нам и стол, и кров на первых порах, пока мы не найдем свои парусники.
Излишне, наверное, говорить, что никакого «Рохелио» на каравелле не было и никто ничего про такого не слышал. Ну что было делать? Мы разместились рядом с прилавком, за которым довольно симпатичная, молодая американка продавала «T – Shirts», (т.е. – футболки по – нашему) с колумбовской символикой. Мы тоже разложили свои значки и матрешки, и принялись за дело. Но то ли был не сезон, то ли еще что, а торговли практически не было. У американки, кстати, тоже. Познакомились. Зовут Аннет, родилась в Дании, работает училкой английского в школе. 26 лет, незамужем. Здесь помогает подруге. Заодно и «на колготки» себе зарабатывает. Скоро мы уже вместе "вели хозяйство". Аня вполне поняла наши проблемы и даже угощала нас кофе. А мы - несколько раз замещали ее, когда она ходила «пи – пи», или еще куда.
- Это не кофе, а сперма, - поморщилась Аня, продолжая, однако, отхлебывать из стаканчика. Потом еще пару раз учительница английского упомянула «сперму», один раз гениталии, после чего – оргазм. Дважды.
- А девка – то, пожалуй того, хочет чего – то! – заметил Сеня, когда «девка» в очередной раз отпросилась у нас в туалет, или куда она все же там бегала.
- Озабоченная, как большинство училок. У них от сидячей работы кровь в малом тазу застаивается. Требует «муви-муви», – выдал я все свои нехитрые и скорее всего глубоко порочные познания в этой области.
- Так может, того, а? Кто пойдет?
- «Пойдет»! А второй куда? В коридор на коврик? Да и как это – «пойдет»? Как ты ей ЭТО предложишь? «Не желаете ли кровь из малого таза в большой перегнать и обратно?» Мы, мол, большие специалисты в этом деле…
Вместе с Аней подошла и ее подруга – Элизабет. Мы вовсе воспряли духом и уже даже стали делить, кто с кем и в какой последовательности займется перегонкой крови. Вероятно, если бы мы были дома, в России, именно так бы все и произошло. А здесь… Мы очень мило побеседовали, похохотали, наплевали на торговлю. Затем Аня… захотела домой. Она ушла, с каким-то сожалением окинув нас взглядом. Потом засобиралась и Лиза. За ней приехала машина, оттуда вышел «бой фрэнд» отвратительной наружности, они вместе убрали свои футболки и укатили в вечер, одарив нас ослепительными улыбками на прощание: «Бай, гайс»…
Бай! Народ постепенно расходился и расходился, пока не разошелся совсем. Мы остались одни. Вскоре начал накрапывать мелкий дождик. Позади нас стоял танк «Шерман», памятник Второй Мировой. Под него мы спрятали чемодан и залезли сами. Обычно, в тяжелых ситуациях мы привыкли рассуждать так: что ни делается, все к лучшему. Здесь же никак не могли сообразить – к чему же лучшему может привести ночевка под танком в дождь, за тысячи километров от родного дома, с тремя долларами на двоих?! Тем более, за кустами виднелась будка полицейских. Кончится дождь, они наверняка захотят проявить служебное рвение и обнаружат под танком двух сумасшедших бомжей с чемоданом значков. Придется ведь объяснять, что именно мы здесь делаем. Решили так.
Поскольку я отличался большей подвижностью, то общим собранием членов экспедиции был заслан вниз по Гудзону в район порта проверить – а вдруг наши парусники уже пришли? И мы сможем осуществить нашу хрустальную мечту последних нескольких дней: о роскошном курсантском ужине и пружинной кровати, накрытой шинелькой… Сеня же должен был оставить где – нибудь под танком записку, где его искать.
Дождик, к счастью, кончился. Я вылез из под танка и бодро зашагал вдоль реки, размышляя о том, что свобода и демократия, как и палки имеют два конца. И от одного из этих концов нам с Сеней пока очень крепко достается и по шее, и по другим местам. Правда, ввиду врожденного идиотского оптимизма где – то внутри теплилась надежда на то, что эта долгая ночь все равно когда – то закончится и наступит яркий, солнечный день. Дело было за малым. Не протянуть ноги от голода раньше, чем он наступит.
Я прошел вниз по реке, до того места, где она впадает в море, видел Статую Свободы вдалеке, и путь туда занял у меня около четырех часов. Парусников не было видно нигде. И я пустился в обратную дорогу. По пути я не раз попадал под дождь, меня хватали за руки проститутки и наркоманы, хватали уже за ноги какие – то руки из канализационных отверстий, предлагая какую - то гадость в стаканчиках ("крэк", как мне объяснили позже), бросали под ноги петарды, а на голову - презервативы. И все же больше всего поразило меня не это. Количество толстых, и очень толстых людей на улицах. С наступлением ночи Нью – Йорк превратился в настоящий «город толстяков». Они совершали пробежки в спортивных костюмах, несмотря на дождь и, когда обгоняли меня сзади ( хотя случалось это крайне редко!), я задолго ощущал их тяжелую поступь и дыхание. Как будто за тобой гонится мамонт.
Когда я вернулся к нашему танку, наручные часы показывали 02.20. Весь путь занял у меня более 8 часов! Причем, возможности присесть и отдохнуть у меня практически не было, так как дождь шел почти постоянно. Я вымок до самых интимных мест, на мне нигде не было ни одного квадратного сантиметра сухого места. Дождь особенно усилился, когда я уже приближался к ограде музея под открытым небом.
Сени нигде не было видно. Я попытался спросить у чернокожих полицейских о судьбе своего товарища, но они ничего не знали. Никаких записок, или каких-либо намеков, где его можно найти Семен также не оставил. Я уж было решил, что он забрался в танк и с комфортом отдыхает там в командирском кресле. Но полицейские категорически отказались пропустить меня внутрь парка. Тогда я попросил их пустить меня хотя бы в их сторожку, так как вымок до нитки и мне нужно хотя бы обсохнуть. Но – увы! Я был бессердечно выставлен в ночь, под дождь, хотя едва – едва держался на ногах…
Настроение у меня было и так, мягко говоря – не праздничное, а уж после такого теплого приема я и вовсе пришел в ярость. Больше всего – от собственной глупости и людской черствости… Я прямо выл от злости, как волк, брел посреди этой долбанной «стрит», или «авеню», по колено в воде, плакал от бессилья и бешенства и орал в ночной и бездушный город такие ругательства, которые Америка вряд ли слышала раньше. Машины сигналили мне, я оборачивался и в бессильной злобе орал еще пуще прежнего. И лишь одна мысль вертелась в моем отчаявшемся мозгу: ну выйдите же хоть кто – нибудь из своих машин, ну скажите мне что – нибудь о правилах поведения пешеходов на дорогах… Ну дайте же мне перегрызть вам горло и напиться вашей крови!
На мое счастье, никто не осмелился выйти, а то бы я действительно провел бы ночь с комфортом в городской кутузке…
Измученный голодом, переживаниями и дождем, я, наконец, проник за какую – то дверь в одном небоскребе. Только собрался снять и выжать немного джинсовую куртку, как мягкий, женский голос из динамика где – то на стене известил меня о том, что «мистер, очевидно, по ошибке забрел в административное здание, в котором, к сожалению, в настоящий момент никого нет и поэтому просьба покинуть здание, где меня очень рады будут видеть в рабочие часы». Не стоит, наверное, добавлять, в каких выражениях и тонах «мистер» прокомментировал это обращение. Скажу только, что я сорвал голос и охрип. И еще – не дай бог моим, или чужим детям услышать когда – нибудь те слова и выражения, которыми я чехвостил Соединенные Штаты Америки, ее политические институты, правоохранительную систему и особенно – ту женщину, голосом которой вещал динамик в подъезде негостеприимного небоскреба. Господи, прости меня, безвестная американская «вумэн». В тот момент я воистину не ведал, что творил…
Примерно еще через полчаса блуждания, больше все - таки похожего на заплыв, на некоем пустыре мне, наконец, попался разбитый грузовик без колес, но с закрытой кабиной. Я разбил окно, влез внутрь и… почувствовал такую чудовищную усталость, что едва не упал замертво прямо как был, в мокрой одежде. Все же нашел в себе силы снять всю одежду, включая плавки, поочередно отжать все надлежащим образом, одеть мокрое белье обратно, остальное развесить в просторной кабине на просушку и затем только погрузиться в сон. Если дрожжание от холода под листами картона, найденными там же можно было назвать сном. Перед окончательным забытьем меня снова посетила мысль о том, как все-таки осторожно нужно обращаться со свободой в современном демократическом обществе.
Примерно в 6 утра я был «разбужен» скрежетом открываемой двери. С улицы на меня остолбенело уставился негр, по всей видимости, постоянный обитатель этой гостиницы на колесах. Чувствовалось, что абориген был поражен до глубины души. Он смотрел на меня несколько секунд, как кролик на удава, не моргая, ничего не говоря, и не двигаясь.
- Подожди! – по-русски сказал я ему, закрыл дверь и начал собираться. Все время, пока я одевался в кабине, хозяин беззвездочных апартаментов терпеливо ожидал в сторонке, не в силах, вероятно, понять, чего же не хватает этим белых в их жизни, если их тянет ночевать в грузовиках.
Выйдя, наконец, наружу, я убедился, как правильно и полезно быть оптимистом. Вопреки всему! Дождя не было, взошло солнышко, день обещал быть теплым. Правда, вся моя одежда была несколько сыровата, но это была сущая ерунда. Главное - все, наша ночь, похоже, кончилась! Наступил день. Через несколько часов я буду на русском паруснике, где за один рассказ об этих приключениях друзья – кадеты будут кормить и поить меня несколько дней. Тем более, что мы с Сеней помогали им продавать свои собственные значки. У нас ведь не было начальства, которое тоже очень и очень хотело бы контролировать курсантский бюджет. Больше понятно налегая на ту его часть, которая значится под графой «доходы»…
Только вот куда же запропастился Семен? Не было в тот момент для меня человека ближе и роднее, чем он. Хотя раньше мы ругались и ссорились с ним так, что едва до драк не доходило. А в этой экспедиции мы заметили, что даже, когда дорогу переходим, поддерживаем друг друга под локотки. Настолько боялись потерять друг друга. Ведь мы полностью и безраздельно зависели друг от друга же! Случись что с одним, и куда деваться второму?!
Для начала я направился в сторожку, откуда вчера так немилосердно был выставлен под дождь. Злости уже не было. Осталась некая досада и нежелание видеть этих «блюстителей порядка». Правда, в этот раз они были сама предупредительность. Ах, это вы тот самый мистер из ансамбля, который был здесь вчера? Нет, вашего друга здесь не было и мы ничего не знаем о нем. Вам нужно узнать, где стоят русские парусники? Сейчас, сейчас… Не хотите ли зайти внутрь и испить с нами чашечку кофею?
Я был холоден, как британский принц Чарльз, выслушивающий оправдания безродной «леди Ди» по поводу ее измены мужу и короне. Хранил благородное молчание и вообще отказался входить к ним в их вонючую сторожку. Очень скоро за мной приехал дородный, белый, полицейский чин на электромобиле, который показывали в фильме «Полицейская академия». На нем я и был оставлен в участок. Здесь меня попросили подождать и снова предложили «чашечку кофе». На этот раз достоинство британского принца изменило мне ( видно, харизмой не вышел!) и я не смог удержаться от шипа прямо в глаз «американской мечте»:
- Лучше бы ваши офицеры предложили мне его вчера, как гостю…
Однако, все же налил себе жидкости из автомата, которая, конечно же никак не смела называться тем, чем назвала его вчерашняя училка английского. Ибо польза и ценность этих двух жидкостей были совершенно несопоставимы.
Очень скоро мне даже сообщили номер причала, где уже ошвартовались какие – то из русских судов и даже предложили подбросить туда на полицейской машине. Хоть гордыня и является одним из библейских людских пороков, но я не смог отказать себе в удовольствии деликатно послать все их полицейское управление, со всем их автопарком и отправился в порт на бесплатном «Колумбус автобусе», которые специально пустили вдоль Гудзона в этот день. Мачты «Седова», «Крузенштерна», «Мира» и других, еще с Испании ставших родными мне учебных парусников я увидел издалека. Мурманский барк «Седов» еще не закончил швартовку. На палубе суетились кадеты и матросы, а с причала за ними спокойно наблюдал… мой названный брат Сеня, неторопливо потягивая пивко из бутылки.
В горле стал комок, слезы помимо воли градом полились из моих глаз. Я едва утер их и бросился на своего друга, ставшего мне даже дороже брата. Которого, кстати, у меня никогда и не было…
- Сеня, черт бы тебя побрал!!! Куда ты пропал? Почему никаких записок не оставил? Я черт знает что думал!
С минуту мы лобызались под недоуменными взглядами палубной команды «Седова». Они не сразу узнали нас, а когда узнали, радости их также не было конца. Ибо наше присутствие означали для них не только безграничность человеческих возможностей, но и новые горизонты в финансовых операциях типа «купи – продай». Мы, конечно, говорили курсантам о том, что собираемся в Америку, но там, за океаном все это воспринималось, как пустозвонство.
Однако, после эйфории первых минут встречи я обратил внимание на то, что Сенин внешний вид (сытая ряшка, довольный взгляд, бутылка пива, наконец!) разительно отличался от моего (измученного, голодного, еще не просохшего окончательно).
- Ты где был-то вообще? Откуда пиво? А ну, дай сюда бутылку!
- Меня какой – то полицейский чин пригрел…
- В каком смысле – «пригрел»? Ты что, запродал свое молодое тело, шалунишка?
- Ну, сначала эти черные в сторожке пришли меня выгонять. Я говорю – пошли к такой – то матери! Никуда отсюда не пойду, забирайте в участок. Там хоть, думаю, дождя нет. Ну, они позвонили начальству, приехал какой то чин. Белый. Все сразу понял. Отвез меня в гостиницу, да еще 20 баксов дал на расходы, прикинь!
- Ты смотри, и у них люди есть!... А что ж ты, про меня от счастья забыл? Адрес не мог этим черномазым сообщить? Хотя бы позже… Ладно, пошли на «Седов», хоть пожрем. У меня уже скоро галлюцинации начнутся. Я уже и забыл, когда ел в последний раз. А прошел вчера километров 50, не меньше!
- Да я как то не очень хочу есть. В гостинице позавтракал. Два биг мака умял…
- Позавтракал?! Ну, ты и… сволочь! Ты обо мне хоть раз вспомнил, в своей гостинице, когда биг маками обжирался, американец хренов?!
- Да, понимаешь… Как-то так получилось… А ты где вообще ночевал?
- Ты меня лучше, Сеня, не спрашивай, где я ночевал! А то мне захочется тебе этой бутылкой по башке заехать! Друг называется…
Это по – нашему, по - бразильски! Один, значит, в отеле отсыпается на широкой кровати, в тепле, при телевизоре и ванне, с пивком и завтраком, а второй… Ну, Сеня… Не забуду я тебе этого!
А потом… Потом жизнь наша протекала, как в раю. Мы отъелись, отоспались, в первый же день «нарубили» 600 долларов. И это без особого фанатизма! Познакомились с соотечественниками с Брайтон Бич. Кстати, встреча и та культурная программа, которую организовали командам парусников обитатели «русской общины» не могла не поразить нас. Очень приятно поразить! Во – первых, только перед русскими парусниками наши земляки поставили столы с угощениями. Так что каждый день, выходя на работу, или прогулку «якутские казаки» и курсанты мореходок заворачивали к заветным столам, где русские девушки (ибо здесь все они были «русские»!) угощали нас чаем, кофе, пирожными, иногда даже наливали «сто грамм». И нужно было видеть, каким счастьем горят глаза этих девчонок оттого, что в этой конечно же чужой им стране они встретили так много родных парней. Говорящих на ИХ языке, исповедующих ИХ ценности, вполне понимающих ИХ менталитет. Действительно, все мы были счастливы от этого общения. Без всякого преувеличения.
Правда, с каждым днем угощения на столах было все меньше и меньше, так что на третий день бедные наши девочки уже виновато прятали глаза и доставали «из – под полы» спрятанные специально для «своих» торты, пирожные и домашние пирожки. Открылось все довольно быстро. Оказывается, всякие немецкие, датские, голландские и прочие «цивилизованные» кадеты, узнав, что у русских парусников можно на халяву перекусить, целенаправленно! стали пораньше вставать и приходить сюда именно с целью пожрать, уж извините за непарламентское выражение.
- Да ладно бы это! – жаловались нам эмигрантки, - они сюда сначала приходят с самого утра, поедят, потом к себе на парусники уходят, и снова заявляются по второму разу, когда их на экскурсию везут, представляете! Мы уже прятать начали, говорим им, что это только для наших, а они делают вид, что не понимают. Мы уже думаем с девочками – может их там не кормят?
Их не кормят?! Да… Вот она, Европа благополучная. Ни стыда, ни совести у людей. Что-то я не слышал, чтобы русские курсанты таскались к их судам с целью ухватить пирожное и кофе… Да еще вставали для этого нарочно пораньше! Полный абзац! Правда, у «их» судов и столов-то никто не накрывал…
- Да пусть жрут! Не прячьте ничего, девчонки, – посоветовали мы им, вдоволь потешившись от такой информации. - В своих газетах пишут, что у нас народ голодает, а сами нашу же еду и поглощают без зазрения совести. Пусть жрут, ненасытные. Узнают хоть, что такое русское гостеприимство. Нам же не пирожные важны. С вами пообщаться, вот это удовольствие!
Нужно сказать, что накрытые столы являлись не единственным знаком внимания наших эмигрантов к своим землякам. Они организовали настоящую культурно – развлекательную программу. С экскурсиями, походами в музеи и на аттракционы, катаниями на «американских горках», которые здесь, конечно же назывались «русскими», и многое, многое другое. Туда уже иностранные кадеты попасть не могли. Так как в автобусы пускали только курсантов в русской форме. Ну, или «казако – курсантов из Якутска», поскольку мы с Сеней были своими…
В конце концов, мы даже попытались напроситься в гости к двум девушкам, уделявшим нам самое повышенное внимание. И вот тут поняли, что это – не Россия. После нашего предложения девушки как – то очень сильно погрустнели, поскучнели, и забубнили, что у них – «ремонт, то, се»… В общем, в гости никак нельзя. Стало очевидно, что живут эти бедолаги в какой – нибудь «общаге на 8-х». Или хозяйка не разрешает никого водить. Под страхом высылки на историческую родину. Что ж, каждый сам выбирает свою судьбу… Мы на них вовсе не обиделись. Ну просто было их искренне жаль. И ведь они знали, что мы с Сеней не оборванцы какие. Денег – куры не клюют. Нас даже называли «мини – олигархами», поскольку слухи о наших, якобы, фантастических доходах постоянно циркулировали среди курсантов. Понятно, слухи эти были преувеличены раз, эдак в три - четыре...
После Нью – Йорка все суда регаты пошли в Бостон. Мы поехали туда своим ходом. Багаж якутских казаков был отправлен, естественно, морем. Красота! По пути сделали крюк, посмотрели Ниагарский водопад, переночевали в гостинице и вскоре снова стояли со своими значками и матрешками у борта уже «Крузенштерна». Здесь торговля просто кипела, доходы в несколько раз превышали нью-йоркские. Жители Бостона не были, вероятно, так избалованы различными мероприятиями и гораздо охотнее посещали суда регаты и наш «бутик». Правда, и порядка тут было больше. В первый же день ко всем торгующим на причале подвалила парочка «твикс», мужчина и женщина. Представились представителями администрации порта. И содрали со всех по 100 долларов. Торгуйте на здоровье! Демократия, блин…
Через неделю торговли мы стали обладателями фантастической по тем временам суммы в 12000 долларов. Правда, наших там было всего 3000. Остальное – мистера Петухова и тех курсантов, которые через нас продавали свою продукцию. Но деньги здесь, как мы все понимаем, не являлись самоцелью. Опыт, опыт, и еще раз опыт. Который будет долго еще помогать нам с Сеней в жизни «во время перемен».
На следующий день самолет «Аэрофлота» уносил «якутских казаков» домой, в Москву. Обратно на грубо сколоченные нары в институтском турклубе. Мы с Сеней похудели кило на 10 каждый, загорели, стали злыми и деловитыми. Миссия господина Петухова была выполнена на 100%. В карманах у нас лежало до сотни визиток представителей многих рас, национальностей и государств, просто мечтавших заключить договор на поставку дешевых титановых изделий из бывших корпусов самых лучших в мире советских субмарин.
Все, гудбай Америка, прощай «обетованная земля», нам всегда будут тесны твои джинсы. Тогда я еще не знал, что в самый канун "11 сентября 2001 года" мне снова предстоит открывать Америку. И вновь эти открытия будут поражать меня. Но это уже совсем другая история…
Портреты и памфлеты
Все знают, что политика - это очень грязное дело. Пожалуй, даже городские свалки в тропических странах будут почище методов современной политики. Однако, многие стремятся заняться этой самой политикой. И это правильно. Потому что, если мы не займемся политикой, она начнет заниматься нами. И тогда никому не поздоровится. Так что, как поет Андрей Макаревич в своей песне: "Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас..." Точнее и не скажешь!
Как в Америке!
Хотим, значит, жить «как в Америке»? И плохая-то она, и жестокая, и эгоистичная, однако, то и дело отечественные недоумки «от демократии» экспортируют оттуда положительные примеры, которые они с упрямством носорогов пытаются насаживать у нас в России. Во-первых, я извиняюсь за нескромность, мы вообще к этому готовы? Чтобы ТАК жить? Я не говорю про то, что, например, водку надо пить разбавленную пополам с водой и обязательно уже после того, как положил кирпичи, поймал преступника, или рыбу. А не в процессе, или вместо. И делать это лучше дома, закрывшись в своем особняке и отключив компьютер от сети. Жену при этом лучше отправить на загородную виллу, а детей - в лагерь бой-скаутов. И окна-то, окна-то прикройте, а музыку нужно наоборот - потише делать, а не громче. И по возможности, соседей не приглашать, тем более - посторонних прохожих. И уж совсем ни к чему брать стакан, кофе и огурец и стучаться к соседу самому: "Эй, Бил, так твою мать и разэтак, а давай по пятьдесят капель, а потом этих по телефону вызовем, как их, блин..."
А уж если вас в этом уличили, готовьтесь к тому что вас, как это по-русски - "застучат", во! - причем немедленно. И вот тут мы подошли к самому главному. Хорошо, допустим на минуту вы готовы бросить пить, курить, и... прочее, готовы работать по 24 часа и при этом врать всем, что вы отлично выспались и хорошо себя чувствуете. Нет, только допустим!!! Потому, что тогда понятно, что непонятно для чего вообще жить!
Но! Готовы вы ли вы стучать на своего ближнего и дальнего постоянно? Нет, не наушничать за спиной, шепотком и скромно про своих подруг, таскающих с работы ластики. Это уже все у них давно пройдено и забыто! А стучать, или говоря на нормальном американском языке - "рапортовать". Дома и на работе, в самолете, и на пляже, в ночном борделе, и на авианосце "Теодор Рузвельт?" Нет, возможно лично вас такой расклад вполне устраивает - доложить о ближнем кому следует и чего-то там за это урвать. Возможно, многие так и делают. Возможно. Но вот как насчет того, чтобы это делали с вами? А, вот тут-то собачка и зарыта!
Вы на работе, скажем, "с бодуна" утром - на вас рапорт. До утра веселилась в своей малогабаритной квартире - рапорт. Часы потеряли ночью под соседским фонарем - рапорт. Дорогу не там перешли - рапорт. Не обязательно письменный. Так, в разговоре с шефом между прочим намекнуть: "Да вот тут давеча Боба видел. Курил в аэропорту. А там везде знаки: "No smoking"... Так что вы там про свободную вакансию говорили?"
Так, пошли дальше. Мама дочке родительский шлепок отвесила на улице - затаскают по судам. Собачка ваша, повинуясь своему собачьему инстинкту поиграть в догонялки решила с соседкой - на адвокате разоритесь!
А уж если знакомой продавщице комплимент отвесил(вместо пинка, которого она давно заслуживает!) - сушите сухари, вам зачитают ваши права!
Последнее время в оплоте и цитадели «самой передовой демократии» появился новый прикол. На многих проезжающих автомобилях можно видеть надпись: «If my driving offences call…», и – номер телефона. На русский это можно перевести примерно так: «Звоните, если я вожу с нарушениями», или «…если вы недовольны моим стилем вождения».
Это их очередное «know how» сражает любого нормального человека наповал. Представляете, сколько возможностей для сведения счетов и беспочвенных обвинений! Появилась отличная возможность достать любого ближнего так, что он вскоре повесится, или сделает чего похуже. И действительно, не понравился вам человек, или его машина. Или же его должность, например, которую занимает он не по праву, тогда как более подходящие для этой должности кандидаты вынуждены довольствоваться малым. Не раздумывай – вперед! Набираешь номер и «рапортуешь»: «А ваш мистер Степелтон вчерась на красный свет проехал. А позавчерась дорогу бабушке – пенсионерке не уступил». И так – каждое утро. Это ж до чего несчастного мистера Степелтона можно довести! А его непосредственного шефа?! Понятно, почему эти мистеры берут потом винчестер «347 – го калибра», устраиваются с парой пива на чердаке и начинают отстрел ближних своих. А их дети – одноклассников в школе… Это я написал специально для все тех же отечественных «демократов и либералов», кто вздумает оправдывать это очевидное национальное сумасшествие высоким уровнем развития общества и повышенной сознательностью и порядочностью его членов. Настолько повышенной, что можно уже призывать сограждан к наушничеству во всех сферах жизни, не боясь при этом, что граждане начнут элементарно сводить друг с другом счеты и «пилить ноги».
Когда «передовая демократия» начала бомбить Ирак, «самый главный джентльмен» во всеуслышание на весь мир заявил, что хотел спасти мир от страшной опасности в лице иракских властей, обладающих, якобы, оружием массового поражения. Пять лет с той поры прошло. Где то оружие, ради которого потребовалось загубить десятки тысяч ни в чем не повинных иракцев? Как должно поступить общество, Президент которого публично солгал, на основании этой лжи убил множество народу и после этого не то что не покаялся - даже Президентом быть не перестал! А как должен поступить в подобном случае сам Президент?
Так что, полагаю, слухи о какой – то особой порядочности и сознательности «преподавателей демократии» лучше оставить для их отечественных поклонников, и в самом деле, похоже, страдающих слабоумием…
И помните главное - чем раньше вы заложите ближнего своего - тем меньше у него шансов заложить вас. А значит ваше общественное положение несколько упрочится, а его, ближнего этого - ухудшится! Поэтому не стесняйтесь доложить шефу, что мистер Смит из соседнего цеха по утрам подозрительно долго пьет холодную коку из автомата. А не то мистер Смит расскажет своему, как вы пиво пили - страшно сказать! - прямо на улице из горлышка! А ведь это законом штата запрещено... Да в добавок, вспомнит, что это ваша ручная канарейка нагадила на портреты героев капиталистического труда на проходной в прошлом году.
Жены сдают в полицию мужей за "изнасилование при подписании чека в банке", мужья их - туда же за "растрату и измену с собственной секретаршей".
Дети стучат на родителей за то, что те не дают им жениться по Интернету. Родители закладывают детей, которые не возвращают денег за ими же подаренную машину. Домохозяйки доносят на полицейских, полицейские - на своих собак.
Никто их этому не учил, "воронками"- ГУЛАГами не пугал, все делается абсолютно добровольно. Сдают американцы друг друга охотно и с энтузиазмом. В основном, для карьеры. Впечатление такое, что у всех в карманах маленькие бензопилы. Ноги коллеге по работе пилить. И при этом никто не краснеет и не оправдывается, что это, мол, все наследие маккартуринизма, демократуры и прочего проклятого прошлого. Сдав с потрохами своего ближнего с вечера, с утра вы как ни в чем ни бывало должны улыбаться ему как учили в Голливуде, как завещал дядя Сэм - во всю свою акулью пасть, пожать ему руку и продолжать исполнять свои прямые обязанности. Не забывая при этом, однако, посматривать - вдруг еще что важное упустили!
Конечно, высот своих стукачество, как исскуство достигло на службе и производстве. Тут уж как говорится, дружба дружбой, а босс с докладом всегда ждет!
Существует даже специальная программа на государственном уровне, поощряющая стукачей долларом, а то и просто баллами, или очками. Называется "СТОП"- программа.
Задача не очень сложная. Ходить, скажем по цеху с блокнотиком и карандашиком и замечать все, все, все. Потом заносить свои наблюдения в специальную "стоп"- карту и затем сдавать ее куда положено. К слову сказать, на этой стоп - карте огромные ухо и глаз нарисованы. Вместо водяных знаков.
Увидели, к примеру, что «одна персона» каску на стройке сняла, жарко ей, видите ли! - так и записали. При этом нужно еще персоне замечание сделать (еще и запись об этом в соответствующий раздел карты!) и даже ее реакцию на ваше замечание отметить ("Получил в глаз", к примеру, или, там, "Был послан к мистеру Дику").
За каждую такую стоп - карту вам положена премия в несколько серебренников, или баллов. В конце года подводятся итоги и вы получаете долгожданное кресло вашего недавнего коллеги.
Занятно, что в учебном фильме по «Стоп – программе», нечто вроде пособия для американских Паулей Морозовыхх роль главного наблюдателя с блокнотиком играет тот же самый актер, что и в американском же фильме про нашего маньяка Чикатило. Это тоже так, к слову...
Потом мы привыкли работать, когда есть работа, а когда нет, то и ладно. Работа, как говорится, не то... Поэтому, если, к примеру техническое задание еще не готово, можно и чайку попить, и в компьютерные стрелялки уродов каких - нибудь погонять. Прямо не отходя от кульмана, чего уж там. Ну, не готово еще техническое задание, не подвезли. Пробки на улицах, то, се - бывает, словом!
Э, нет, бразер, в Америке ты так не посидишь. Там, даже если техническое задание не завезли, ты должен делать вид, что все равно работаешь. Отрабатываешь, так сказать 25-й час, который вчера не успел отработать! Когда в одном таком помещении сидят наши и "не наши"(бывает такое!), можно сразу на "раз-два" определить ху из ху!
Наши точат ногти, красят губы, гоняют «Пашек-уродов», а то и просто, страшно сказать - хохочут. Прямо на рабочем месте, не отходя от кассы! Куда только тяжелое наследие тоталитаризма подевалось!
А вот не наши, те - вовсе нет... Они тоже, конечно ничего не производят и не чертят. Ну, не завезли еще задание, что тут поделать! Зато они - ИЗОБРАЖАЮТ! О, это надо видеть. Эти одухотворенные, напряженные зады, эти склоненные над компьютерами головы, наполненные самым передовым, западным, извиняюсь... потенциалом, эти ловкие руки, лихо управляющиеся с карандашом, или "мышью".
Ни дать, ни взять - Мыслители, Эйнштейны, Биллы Гейтсы - работоголики, одним словом.
Ну, и заглянем через плечо, какое же там очередное эпохальное творение создает мистер Чип? А оно... чертиков на бумажке рисует, покемонов своих гребаных, мать его ети... Но с каким видом!
А мистер Дэйл, чем он собирается осчастливить человечество? А он компьютерную заставку на экране гоняет. Голенькую девушку. Оденет - разденет, оденет - разденет, страдалец хренов... А рожа при этом - вы бы видели. Сейчас телевидение изобретет еще раз, или радио - по новой! Чтобы мы, русские уж точно первенство по этим вопросам не оспаривали!
А все почему? Догадайтесь с трех раз...
Но особенно впечатляет стукачество на почве сексуальных отношений. Их два вида, этих отношений, там, куда многие так хотят. Сексуальные домогательства и сексуальные унижения.
Домогательства, это вовсе не то, что мы думаем. Нет! Подарил шоколадку журналист журналистке на 8 марта - грязно домогался, значит. Сказал, как хорошо она выглядет - это уже попытка к изнасилованию прямо на ксероксе фирмы "Ксенон". Ну а если игриво папопчкой по попочке стукнул - у...у… Даже и не знаю... Наверное, всю Америку изнасиловать вознамерился.
На одном научно-исследовательском судне это было. Команда работала на корме, опускала тяжелые геофизические пушки за борт. И одна миссис Сью решила помочь. Там были и англичане, и норвежцы, и наши.
Дело было зимой, очень холодно, пушки весили килограмм по 30, да еще штормило. Один из русских джентльменов, возьми да и предложи по - джентльменски: "Вы бы, миссис Сью шли бы отсюда... вниз. Холодно, тяжело, работа не женская. Надорветесь, не ровен час. А вам еще детей рожать. Если будет нужно, мы вас позовем". Хорошо так сказал, по-отечески. Девчонка-то молодая совсем.
Миссис Сью, конечно же, ушла. Работа-то действительно не женская. И что она после этого сделала, как вы думаете? Эй, поклонники флага, похожего на матрас, я вас спрашиваю? Правильно - она накатала рапорт. Об унижении на сексуальной почве. Руководство компании рассмотрело его и издало циркулярный приказ по всему флоту. "О недопущении унижения работников компании по половому признаку". И об ответственности тех, кто такие унижения будет допускать.
Но наших ведь за так просто не купишь!!! Теперь зато подходит оператор к буфетчице: "Слышь, Катька, давай я тебя при всех по заднице хлопну, а ты стоп - карту напишешь. Деньги поделим!"
И вы еще учтите, что эта несчастная мисс Сью не американка была, а всего лишь англичанка. Вы скажите - ну и какая разница? Э, май бразерс, очень существенная. Если бы наш джентльмен американку задел - ему бы точно пришили попытку изнасилования тогдашней первой леди мисс Клинтон. Да и второй леди, пани Моники тоже, в довесок. Ведь вся эта чушь оттуда, из Америки идет.
Вот и подумаем вместе - а оно нам нужно?
Москва - кровавая река, или Голливудские слезы...
Когда существовала «Империя Зла», все было ясно. Там, за железным занавесом люди не живут, а мучаются. Да и не люди там вовсе. Поэтому "Россия 70-х а ля Холливуд" состояла из дегенератов с железными зубами (или вообще без зубов), непробиваемыми лбами и лысыми черепами. Разумеется, все так, или иначе служат в КейДжиБи, любят водку и Коммунистическую партию (поэтому носят красные серпасто - молоткастые трусы), а больше всего на свете ненавидят капитализм и свободный мир, несущий миру свет и добро. Исключения составляли вполне симпатичные борцы за свободу и демократию, которые, впрочем, в итоге сбегали все в ту же Америку.
Нет больше занавеса, КейДжиБи и Империи, а "Холливуд" как и вся Америка при слове "русский" видит все те же тупые рожи, лысые черепа и помойки на улицах. Ватники и треухи на орбитальной станции. То есть нас с вами, читающий эти строки.
Недавно стало известно о начале съемок новой версии известного фильма "Москва слезам не верит". В стиле "Мэйд ин Холливуд!"
Итак, новый трехсерийный триллер "Москва - кровавая река, или Слезы по - Голливудски".
СЕРИЯ 1
1957 год. Ночь. Слякоть и ветер. На улицах Москвы завывают волки. Далее следут сцены:
В постели.
Главная героиня, проститутка, алкоголичка и наркоманка Александра Иванофф занимается любовью с майором КГБ Гошей Кирофф на металлической кровати без матраса и простыней. Скрипят пружины и пищат счастливые крысы, дорвавшиеся до остатков черной икры и луковицы под столом.
Под кроватью.
Те же и кто-то третий в форме и с автоматом Калашникова за спиной. Крупным планом - мертвые крысы, объевшиеся икрой.
На полу.
Те же и кто-то четвертый по фамилии Чикатило в порванных колготках и в майке с надписью на спине: "I love USSR".
Крупным планом - автомат на голой, прыщавой спине с наколкой: "I hate USA".)
В финале все действующие лица перемещаются под стол. Где откушав икры и луковицу, и выпив водки прямо из ржавого самовара поют столь любимый русским народом "Интернационал" и занимаются любовью все разом.
СЕРИЯ 2
Два месяца спустя. Ночь. Холод. На улицах отстреливают волков. Опустившаяся Александра Иванофф в сговоре со своей подругой, по-славянски скуластой Веркой Дубина зверски убивают профессора Тихомирова и всю его семью (сцена длится полтора часа), чтобы завладеть его квартирой и всем имуществом.
Тушки убиенных профессора и членов семьи разделывают в ванне и готовят из мяса сэндвичи для вечеринок. На вечеринки приглашаются известные писатели, поэты и хоккеисты, которых также зверски насилуют и затем – убивают (или наоборот?) под звучащий гимн Советского Союза. Из мяса затем делают хот - доги и биг - маки на природе а из скелетов – авангардистские фигуры рабочих и колхозниц, занимающихся выполнением производственного плана.
В процессе одной из разделок трупа известного голкипера Александра признается своей подруге, что беременна, а сорок седьмой аборт сделать не успела. Не в силах бороться с внезапно нахлынувшими на нее материнскими чувствами, Александра начинает безутешно плакать, а Верка с типично славянским фатализмом - утешать ее. (Продолжительность сцены утешения-1 час 25 минут).
Затем счастливые подруги целуются и начинают заниматься лесбийской любовью прямо на недоразделанном трупе. Крупным планом - никелированный самовар и тарелка черной икры пополам с мозгами убитого хоккеиста. Из "тарелки" времен коллективизации звучит "Калинка, малинка".
СЕРИЯ 3
Двадцать лет спустя. Пасмурный день. Холод. Александра Иванофф - крупный руководитель большого завода по боеголовок для межконтинентальных ракет. Ее руки одновременно домогаются: окончательно спившийся майор КГБ Гоша Кирофф, случайно выживший при разделке известный хоккеист и крупный партийный руководитель Леонид Троцкий. Тоже, впрочем, агент КГБ.
Но Александре некогда заниматься личной жизнью. Она вся в бизнесе, в заботах, как выполнить новый пятилетний план по производству боеголовок. Министр обороны лично приказал ей догнать и перегнать Америку по этому показателю, а иначе - Сибирь, ГУЛАГ, дочь - нищенка. Выхода нет, Александра решает рассказать дочери правду об отце, но выясняется, что отцов могло быть не меньше дюжины и все они - агенты КГБ.
Дочь - наркоманка решает найти их всех и порубить на колбасу. Которую затем намерена обменять на наркотики. Александра в отчаянии.
Совершенно случайно на выходе из метро она встречается однажды с высоким, голубоглазым красавцем с потрясающей улыбкой и галантными манерами. Красавец оказался гражданином США Диком Факом, агентом ФБР, прибывшим в Россию, чтобы научить тупых русских миллиционеров работать на компьютерах IVM.
- Стоп, стоп, какие компьютеры? Мы же в России!
Ясно. Сценарий меняем. Дик Фак - замечательный, американский бизнесмен и просто хороший парень прибыл в Россию, чтобы уговорить тупых русских промышленников построить завод по производству электронных зубочисток.
У Дика и Александры возникает большое и светлое чувство. Оно крепнет в последующих сценах в постели, в номере у Дика. Звучит музыка из фильма "Претти вумэн". Дик учит Александру пользоваться электронной зубочисткой и открывает ей глаза на негативные явления по эту сторону "железного занавеса". Влюбленные решают бежать в США. Но завистливая и неудачливая скуластая Верка выдает их планы своему очередному любовнику - недоразделанному хоккеисту и агенту КГБ.
Дик Фак становится Персоной Нон Грата, а Александру с дочерью - наркоманкой отправляют по этапу в Сибирь, лишив всех наград и званий. Александра - в полном отчаянии. Она решает сразу броситься под поезд. Но тот опаздывает на 14 часов и замерзающую женщину находит... Гоша Кирофф.
Затем следуют постельные сцены, одна отвратительней другой, с луком, самоваром, икрой и крысами. В пылу страсти Александра признается Гоше о своих чувствах к американцу и также открывает ему глаза на негативные явления в стране.
Гоша Кирофф не до конца пропил свою совесть. Он выпивает очередную бутылку водки, чешет вечно небритый подбородок, сует в щербатый рот беломорину и устраивает на Красной Площади "тыквенную революцию", чтобы возглавить страну и построить демократическое и свободное общество по американскому образцу.
ФИНАЛ.
Пользуясь бардаком и неразберихой в стране, американский миллионер и замечательный парень Дик Фак прибывает в Сибирь на белом космическом челноке "Хренеджер", чтобы забрать свою возлюбленную и унести в светочь цивилизации и бастион демократии. Хеппи Энд. Все счастливы. Последний кадр - Александра бросает взгляд на самое дорогое, что у нее осталось дома, в Сибири: ржавый, разделочный нож с надписью: "Сделано в СССР", c серпом и молотом на лезвии. По ее лицу в течении 40 минут катится крупная, яркая, голливудская слеза.
The End.
Долой поджигателей войны!
Чудны дела твои, господи… Так бы, наверное, написали об этих событиях журналисты эпохи исторического материализма. И действительно – чудны. Ну, создал Всевышний разные народы, ну наделил их разными языками, разбросал их по городам и весям, а уже дьявол вбил в головы их руководителей мысль, что они самые умные из всех прочих. Ну и все, остановитесь на этом, силы небесные и подземные, хватит. Ведь сколько уже эти умники крови пролили, чтобы доказать, что они – «самые, самые». Чужой, как правило, крови, «глупой». И так уж скоро, извиняюсь, плюнуть нельзя будет, чтобы не попасть в самых умных из умных, независимых из независимых, тех, от которых все остальные народы и государства «есть пошли»…
Так нет, пошел и Создатель дальше. Дал некоторым маленьким, но гордым народам таких руководителей, что просто диву даешься. То ли в сумасшедшем доме день открытых дверей, то ли в школе для умственно отсталых – выпускной.
А впрочем, что это я - имя божье всуе употребляю! Господь тут не при чем. Таких «спецруководителей» Боги не делают. Их готовят за океаном в спецшколах и потом отправляют на исторические родины. В специальных, опломбированных вагонах, чтобы в дороге спецкачества свои не растеряли. Потом, на родинах этих руководителей сажают перед телекамерами и включают вмонтированные в них воспроизводящие устройства цикличного типа. И они, как небезызвестная Эллочка Щукина, независимо от вопросов и обстоятельств начинают говорить одни и те же слова, по любому поводу. Ибо других просто не знают, не употребляют. Но если словарный запас Эллочки достигал тридцати слов, то «спецруководители» обходятся всего тремя-четырьмя (причем, независимо от темы беседы): «свобода, демократия, общечеловеческие ценности». Что бы вы не спросили у них, и какую бы тему не затронули, их воспроизводящие устройства в режиме random прокручивают и прокручивают одно и то же: «свобода, демократия, общечеловеческие ценности», «демократия, свобода, общечеловеческие ценности», «общечеловеческие ценности, демократия, свобода». В некоторых «спецруководителей», вероятно, наиболее продвинутых вставляют еще и такие понятия, как «цивилизованный мир и двадцать первый век». Тогда их речь выглядит гораздо более насыщенной и живой. Пусть даже, иногда и с акцентом.
И получается так. Жили-жили себе народы тысячи лет вместе. Иногда худо жили, а иногда – как братья. Но все же без особой ненависти. Пусть и «любви до гроба» не наблюдалось, но и кровь друг другу сильно не пускали. В общем, нормально жили – не тужили, как все… И вот теперь оказывается, что не было этого вовсе. Не было тысячелетий совместной, соседской жизни. Оказывается, вовсе мы и не братья, и непонятно вообще, как же мы уживались до этого вместе – такие разные. Одни, оказывается, уже сотни лет назад тяготели и тянулись к «общечеловеческим ценностям», а другие их – по рукам, по рукам за это! Сами – то, известное дело, дикари-с. Скифы, азиаты, «с раскосыми, и жадными глазами». Но вопреки могучим и жестоким дикарям, людям ленивым и бессовестным, предпочитающим всем видам деятельности возлежание на печи и сосание лапы, народы все тянулись и пробивались к вышеуказанным ценностям, прямо как живой тополек сквозь бездушный и тяжелый асфальт. И – пробились…
Когда Грузия начала обстреливать Цхинвали, приобщая осетин, вероятно, все к тем же «демократии и ценностям», лично я находился в далекой африканской стране Намибия. Наш буксир стоял на судоверфи в Уолфиш-Бэй. О начале войны я узнал из сообщений моих друзей, через Интернет. С интересом стал наблюдать за командой. Что они по этому поводу скажут. Команда – семь человек, «каждой твари – по паре». Голландец, индонезиец, ганец и три южно - африканца, один из которых – негр, ну, и – ваш покорный слуга, соотечественник. День жду, второй, третий. Никакой реакции. В местных газетах – ни слова, ни полслова, по телевидению – то же самое. Может быть так, парой фраз обмолвились дикторы CNN, как о каком – то незначительном событии. Но – удачно так обмолвились, никто ничего не заметил, не понял.
Потом, дня через три – четыре, как прорвало всех. И команду, и работников судоверфи, и случайных прохожих. Народу в Уолфиш - Бэй не так много, поэтому очень скоро после моего приезда почти все знали, что на «Лимбурге» - русский капитан. Вместо обычных «Privet», « Kak dela», да «How are you?», местный народ стал приветствовать меня иначе: «Слышали, в России война?». Или – «Россия Грузию бомбит». Или – «Русские оккупировали часть Грузии».
Ну, наконец – то! Наконец – то это пресловутое «мировое сообщество» соизволило обратить внимание на события в далекой «Скифии». И удачно так обратило, надо сказать. Когда грузинские войска уничтожали столицу Южной Осетии, убивая мирных жителей, граждан России, в большинстве своем, «сообществу» это было неинтересно. Куда там! Олимпиада 2008 в Пекине началась, до Скифии ли тут, с их вечными проблемами… Но как только Россия адекватно ответила на удар, «сообщество» тут же переполошилось. Даже Олимпийские страсти отступили на второй план. А в чем, собственно говоря, разница? Что, грузинские пушки выпускали какие – то особые снаряды, начиненные мороженым и лекарствами? Или кровь у осетин не такая красная, как у грузин и менее ценная? А как же тогда «общемировые ценности, демократия и свобода»?
Как все мы понимаем, на самом деле и грузинские, и русские снаряды убивали одинаково. И кровь людская тоже всюду одна и та же, независимо от национальности – «не водица», и страдания их – также одинаковы. Почему же «цивилизованный мир» ждал несколько дней, пока решил – таки сообщить своим гражданам о злодеяниях, происходящих на Кавказе?
Да потому что в дело вступила главная причина, ради которой, собственно говоря, и был затеян этот очередной кровавый спектакль, сценарии которого вот уже с 1991 года, с пугающей постоянностью и эффективностью пишутся в Вашингтоне и Лондоне. Причина эта – Россия. Не «общечеловеческие ценности», не «демократия и свобода», не «права человека» и «стремление к независимости», а наша с вами страна. Ибо с самого начала существования государства под таким названием, мы одним фактом своего появления на свет уже бросили вызов Западу, привыкшему безраздельно хозяйничать по всему миру. Без всяких там «железных занавесов». Вернее, конечно, ничего и никому мы не бросали, по простоте своей душевной. Но уж слишком огромная у нас страна. И богатая, черт ее подери. И досталась, по распространенному на Западе мнению не тому народу. Прямо скажем, так себе народ-то... Пьянь, да рвань. Джентльменских манер не знает, мармелад на хлеб намазывать не приучен, крепкие напитки пьет неразбавленными, и без льда. Даже богатствами своими не может как следует распорядиться. Или пропьет их, или прогуляет! А нет, чтобы уважаемым народам предложить их по дешевке! Тьфу, а не народ, одним словом.
Вернее бы, разумеется, сказать – «народы», ибо их у нас насчитывается более полутора сотен, больших и малых (если кто забыл!). Но для Европы и Америки это все вздор. Какие там еще народы! Скифы, азиаты! Про существование чеченцев, татар или осетин они вообще узнают тогда только, когда там случается какая-нибудь трагедия. И есть хороший повод порадеть, якобы, за их права и порассуждать о «великорусском шовинизме». Как будто у них своих ирландцев и индейцев для этого нет! А доморощенным любителям поиграть на националистических дудках я спешу сообщить лишь одно.
Западный обыватель одинаково не знает, не понимает, и боится любого гражданина нашей великой Родины. Мы все для него, независимо от расы, цвета кожи и вероисповедания – «Скифия», «Великая Тартария», «Царство Гога и Магога» и - что там еще придумано про всех нас за многие сотни лет. Мне, извиняюсь, плевать, считают ли меня русским, татарином, евреем, или чувашом. Главное – я сын великой страны, в чьих жилах перемешана кровь, возможно, всех из означенных выше народов - и одно чувство, что мы костью стоим в горле ненасытных золото-и-нефтеискателей, истребителей людей и наглых «властелинов мира» наполняет меня законной гордостью.
Вот что писал еще в 1869 году русский мыслитель Данилевский Н.Я. в своем замечательном произведении «Россия и Европа»:
«Мы слышим клеветы,
Мы знаем оскорбленья,
Тысячеглазой лжи газет.
Измены, зависти и страха порождения,
Друзей у нашей Руси нет!
«Взгляните на карту, - говорил мне один иностранец,- разве мы можем не чувствовать, что Россия давит на нас своей массою, как нависшая туча, как какой-то грозный кошмар?»
Давно, заметьте, писал, еще до появления «железного занавеса». То есть задолго до того, как Советский Союз был объявлен «врагом человечества». Что лишний раз и доказывает простую истину: не «коммунистический режим в СССР» беспокоил Запад, а самое существование государства, раскинувшегося «от южных морей до Полярного круга». То есть наше с вами существование, дорогой читатель. Наши с вами жизни, наши успехи, наши победы…
Ничего не изменилось и сейчас, после чудесного превращения России Советской в Россию «демократическую». Здесь как раз все ясно. Ко всему этому мы привыкли. Поражает другое. Последние несколько лет Запад, и прежде всего «лидер прогрессивного человечества» США развернули против нашей страны настоящую психологическую войну. Проводя совершенно определенную политику замалчивания «ненужной» информации и раздувания «нужной».
Это бросилось в глаза в конце 2004 года, когда на Украине, вопреки международным нормам и праву, «всемайданно» был выбран «помаранчевый» президент. И от его оппонента, Януковича на Западе ждали одного. Что он поведет «свои армии» на Киев. Прямо-таки слюну пускали в каком-то злорадном ожидании и потирании рук: вот-вот сейчас начнется, вот, наконец-то эта проклятая Россия и продемонстрирует свое истинное имперское рыло. Понятно, по себе остальные народы судят! Немецкие бюргеры, не дожевавши свои «сосиски по - франкфуртски» и, не утерев как следует пивную пену с губ, бежали к экранам телевизоров, едва ли не пуская сопли от вожделения: ну - вот уже и начинается! Но вот же ж ( «по непроверенным слухам», понятно!), и «какие-то войска скапливаются на севере и востоке «незалэжной», и «русских шпионов поймали прямо на Майдане», и «украинские политики - предатели уже вызваны в Москву для консультаций». Ну, когда же, наконец! Ну скучно же стало жить!
Причем, мне нет необходимости искать подтверждения этому в каких-то документах. Как раз в ноябре 2004 – феврале 2005 гг. я находился в Германии и очень хорошо запомнил их теленовости, практически полностью окрашенные в «помаранчевый» цвет. Но! О Януковиче, и его сторонниках говорили от силы 10%. Остальные 90% были всецело посвящены «оранжевым демократам». Вы бы их посмотрели и послушали, дорогие читатели! Вся Украина против Януковича и России. Чуть ли не все население спит и видит, как бы приобщиться к «общечеловеческим ценностям» и порвать с «ненавистными москалями»! Немецкие журналисты умудрились даже в Москве отыскать сторонников Ющенко. А на вопрос, считаете ли вы, что нечто подобное может случиться и в России, эти самые «сторонники» в один голос заявляли: «О, йя, йя, натюрлихь! Конечно, это было бы замечательно. Но…знаете, господа, эта Россия такая большая и неповоротливая… Пока раскачается… Но мы все ждем, надеемся и верим…»
И это при том, что ни тогда, ни по прошествии уже трех с лишним лет после тех событий лично мне не приходилось встречать еще ни одного (подчеркиваю – «ни одного!») не то, что русского, а даже и украинца, который бы поддерживал Ющенко. Еще раз повторю – ни одного! Хотя среди последних есть нимало самых «щирих».
Впрочем, по немытым волосам «а ля Земфира» и затуманенным взглядам интеровьюируемых (тьфу, язык сломать можно!) немецкими журналистами москвичей можно было сделать однозначный вывод – они принадлежат к истинным «интеллигентам и демократам» - с чем я их и поздравляю!
Смотрел я тогда, помнится, все эти передачи, и одна мысль неотступно преследовала меня. А возможны в наше время, вообще, в принципе, «свободная и демократичная пресса и телевидение»? А значит - и пресловутая «свобода слова»? Ведь мои права, как гражданина, (неважно какой страны!) на «получение правдивой и объективной информации», о чем так любят провозглашать Конституции «самых демократичных стран мира» были похерены напрочь! Ведь, в отличие от немцев, вынужденных воленс-ноленс принимать события так, как им их преподносили немецкие СМИ, я мог просто позвонить домой и поинтересоваться, так ли все происходило на самом деле, как это подавалось в новостях всех без исключения! немецких телепрограмм!? Выходит, немецкие телепрограммы попросту обманывали свой народ? Значит - «поздравляю вас, херры, соврамши»!!! Налицо кризис нынешней, так называемой «свободной прессы»! Которая всего лишь выражает точку зрения тех, кто им платит. Без всякого поминания «свободы слова»…
Так вот. Мы все видели, что Янукович, как истинный созидатель, а не разрушитель, патриот и просто нормальный мужик не сделал ничего такого, о чем его чуть ли не упрашивала «демократичная общественность Запада». Он не повел «свою Украину» на междоусобную бойню. Решил, вероятно - пусть будет, как будет! В конце концов, разрухи и голода на батькивщине нет, иностранной военной интервенции – тоже не предвидится, «петух не клевал», так что можно попытаться решить все миром, без крайних мер. Потом история рассудит, кто там был прав! И она, история, как мы все сейчас видим, и действительно рассудила и расставила все по полочкам. Налицо и тут кризис существующей власти, абсолютно чуждой как минимум половине населения страны…
А вспомним к тому, как буквально на наших глазах вся пресса Соединенного Королевства в канун футбольного матча Россия – Израиль в ноябре 2007 года буквально кричала о своей повышенной политизации и предвзятости. Нельзя было не заметить любому, имеющими глаза и уши. «Евреи – вспомните, как к вам относились в Советском Союзе». «Вспомните времена советской оккупации нашей Европы». «Накажите русского медведя». «Остановите русских»!!! Даже флаги печатали в цвете. С одной стороны – Израильский ( т.е . – «просвещенной Европы!»), с другой – красный, советский (т. е. – «дикой России»). И это при том, что наши дети, которые родились в последний год существования СССР и красного флага сейчас уже становятся студентами! Тем не менее, самая «свободная и самая демократичная в мире» пресса по каждому поводу приплетала и будет приплетать наше «проклятое» советское краснознаменное, серпасто - молоткастое прошлое. Тем самым даже не пытаясь скрывать, как у них, таких свободных и либеральных все запущено по части «политизации общественной жизни». Уж если они даже футбольный матч привязывают к «противодействию русскому преобладанию», что там говорить о более серьезных вещах! Газе, нефти, наших подводных шалостях на Северном полюсе, или всегда и всюду (только не у себя дома!) нарушаемым правам человека. Чему мы все, опять – таки, являемся свидетелями в настоящее время!
И что – то я так и не услышал ни от одного, самого что ни на есть демократического американского сенатора никаких интервью, или передач о «крайней степени политизации» в Великобритании. О «заказных журналистах», не имеющих возможности высказать свои истинные мысли. О «нагнетании определенными кругами антироссийской истерии». Об «искажении и замалчивании со стороны британских СМИ истинного положения дел в России».
Зачем? За это ведь ни Пулитцеровских, ни Нобелевских премий, ни «Оскара» не получишь! Другое дело – заказать очередную «чернуху» о жизни своих собственных дедушек и бабушек в далекой России! Вот там можно рассчитывать на внимание…
Или вот, бангкокская газета «Bangkok Post» от 22.04.07 публикует статью под названием «Каспарову приказано явиться к прокурорам»(«Kasparov ordered to see prosecutors»). О событиях в Москве, когда милиция, как говорят поляки - «напердолила палами» «несогласных», т.е. - участников несанкционированного антиправительственного митинга оппозиции. Жители Таиланда сроду не слыхали имени Каспарова (если, разумеется, они не шахматные фанаты), имеют самое смутное представление о том, в какой части света находится Россия и что за режим там у власти. Но явно перепечатывая эту информацию из газет «старших братьев - золотомиллиардистов», сеет и в далеком Таиланде семена недоверия и неприязни к нашей родине, России. Что, в США, Великобритании, или Германии полиция пьет с демонстрантами и прочими дебоширами на брудершафт? Или все-таки выполняет свои функции, как полагается, применяя и «палы», и водометы и прочие достижения современной западной демократии, если в том видит необходимость!? И снова - ответ очевиден. И мы убедились в этом, и убеждаемся постоянно, когда западной полиции приходится воевать со всякими «антиглобалистами» и другими, подобными им бездельниками. Но вот упомянутая выше таиландская газета из номера в номер публикует в деталях историю противостояния Каспарова и Власти. К чему бы это? А к тому, что она просто из слова в слово повторяет информацию, почерпнутую из западных СМИ, только и всего. Причем, что характерно. Примерно в одно время с каспаровской демонстрацией, эстонская полиция жестоко разогнала демонстрацию в Таллине, когда был убит русский парень.
Как вы помните, произошло все это в связи с историей о «бронзовом солдате». Ничего, ни в одной западной газете я даже не слыхал об этих событиях. Узнавал о них лишь только тогда, когда возвращался в Россию.
Так что автору лично удалось убедиться, что слухи о свободной прессе на Западе очень сильно преувеличены. Равно, как и о телевидении, якобы, «свободно выражающем» мнение граждан, имеющих право на получение информации. Ха – ха - ха, только и остается сказать по этому поводу.
Говорить вообще можно, что угодно. Язык без костей. Особенно, когда в речевые аппараты вмонтированы воспроизводящие устройства Made in USA.
Поэтому, когда я сейчас слышу с высоких прибалтийских, грузинских, а самое обидное – украинских трибун причитания о каких-то там «имперских амбициях», «национальных притеснениях», «ущемлениях» и т.д. со стороны русских в отношении «их» народов - мне, право, как говорят в Одессе, причем на смешанном, украинско-русском наречии! – «хочется с них смеяться»…
Кто и когда вас притеснял, засранцы вы этакие! Имели прессу, телевидение, радио на своих языках, снимали фильмы, ставили театральные постановки, учились на них свободно в школах, даже имелся определенный процент «забронированных» мест в вузы для представителей своих национальностей. Власти вам хотелось отдельной, а не «незалэжности». Это вы-то теперь «незалэжны»?! По каждому поводу на консультации в Вашингтон летаете. Многие зарплату оттуда получают. В Москву было бы дешевле съездить. А главное – разумней! Это вы-то теперь в Тбилиси, Киеве, или Риге «независимо» решаете, на каком языке учить своих детей, у кого закупать оружие, вступать, или не вступать в военные блоки, или где получать образование? Еще раз: ха-ха-ха. Вся ваша «незалэжность» хранится в казначействе США, откуда вы и получаете свои инструкции, как поступать в том, или ином случае…
Я родился и жил хоть и в Российской Федерации, но всего в 50 километрах от украинской границы. И воспитывался на телепередачах, которые из Ворошиловграда (Луганска) мог ловить наш черно - белый «Рекорд». Я до сих пор помню детские передачи, которые шли на украинском языке с территории «стонущей под москалями нэньки-Украины». Любимыми моими были: «Катрусин кинозал», который вела очень красивая женщина, и – «На добраничь, диты», с дядьком Панасом и тоже какими-то кукольными зверушками вроде нынешних наших Хрюши и Степаши.
Меня окружали люди, раговаривавшие кто на чистом русском, кто на украинском, а кто на невероятной смеси из этих, да еще – белорусского языков. Мы все, помнится, невероятно «гэкали» и «шокали». И даже в страшном сне мне не могло привидеться, что в конце ХХ века, вроде бы нормальные с виду люди, взрослые и опытные, наделенные огромными полномочиями объявят нас «разными народами» и начнут тащить в Европу и НАТО, разрывая на части. Как какую-то рождественскую индейку – их заморские хозяева…
Вообще, чтобы как следует научиться угнетать «инородцев», нужно прежде всего чувствовать свое превосходство над ними. Как англичане, например, над всеми прочими. Да только мы – не англичане. Нет у нас, и никогда не было «колониального мышления». Нет у нас внутренней, всепоглощающей и тупой убежденности, что мы, русские от рождения – «самые, самые». А все прочие народы – так себе. А без этой убежденности – какая ж нормальная колониальная политика может существовать? Так, видимость одна, и только. Для иллюстрации этого достаточно вспомнить, как целый русский царь(!) некогда лобызался с тогдашним «международным террористом» Шамилем в 1859 году (аккурат, когда в США белые поселенцы еще вовсю свежевали коренное население Америки, а их британские колеги – афганцев, индийцев и китайцев) и даже подарил ему золотую саблю - что уж можно говорить о подданых...
Чеченцы, конечно, отнюдь не подарок, однако, ничего, живы - здоровы, никто с них скальпы не снимал и даже их тогдашнего Шамиля, когда он - таки решил сдаться, командующий «принял ласково (как написано в энциклопедии Брокгауза и Ефрона) и отправил, вместе с семьей, в Россию. После приема в Петербурге императором ему отведена была для жительства Калуга, где он пробыл до 1870 г., с коротким пребыванием в конце этого времени в Киеве; в 1870 г. он был отпущен на жительство в Мекку, где и скончался в марте 1871 г». Можно даже привести некоторые цитаты из книги историка Шали Казиева о Шамиле. Они очень наглядно демонстрируют природную неспособность русских людей к «колониализму». Когда не только царь, а все общество, включая даже офицеров, проливавших кровь на Кавказе(!) устраивали недавнему врагу поистине братскую встречу. Мы все, народы нашей России и ее ближайших соседей можем и должны помнить об этом, и гордиться этим! Это – одна из вечных «национальных особенностей» наших народов. Способность понимать и принимать чужие культуры, как свои собственные:
«7 сентября почетного пленника уже принимал Ставрополь. В роще, у въезда в губернскую столицу, офицерство устроило обед в честь Шамиля. Пленнику отвели квартиру в центре города.
…Н. Чернышевский писал, что к приезду Шамиля "была приготовлена великолепная иллюминация, какой еще никогда не было в Петербурге. Даже та, которую устраивали во время коронации, далеко не так была блистательна, как нынешняя".
…Встреча имама и царя произошла 15 сентября в городке Чугуеве, недалеко от Харькова. Александр обнял Шамиля, подарил ему золотую саблю и сказал: "Я очень рад, что ты наконец в России. Жалею, что это случилось не ранее. Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем друзьями"(Казиев Ш. Имам Шамиль М., Молодая гвардия, 2001, сс.1-191).
В этом случае точнее, чем - «без комментариев» и не скажешь! Потом мы еще не раз воевали с чеченцами, воевали и с бухарцами, но никогда не опускались до уровня англосаксов, считая другие народы «животными», лишь мешающими жить белому человеку и умудрялись в итоге договариваться и все-таки уживаться вместе. Однако - у нас «тирания и отсутствие свобод». У них - «светочь демократии». Так почем, говорите, скальпы у «истинно цивилизованных людей» шли за штуку? По 3 доллара за детский и по 4-5 за взрослый? Во сколько же человеческих душ туземцев оценивалось «бремя белого человека» и построение светлого, капиталистического будущего?
Что и говорить, из русских получались никуда негодные угнетатели… Можно теперь даже довольно точно спрогнозировать дальнейшие события. Прежде всего, скоро будет выпущена какая – нибудь очередная «Белая книга». Страшилки о зверствах «русских в Грузии». Вашингтонским «демократам» во что – бы то ни стало нужно крепко обосноваться по периметру этого проклятого монстра, нависшего над «свободным миром». Поэтому в ход будет пущено все. И события в Грузии – это лишь второй этап. Первый был в бывшей Югославии. Затем последует третий. Разногласия и трения по поводу Крыма, Приднестровья, «северных территорий», границ с Прибалтийскими странами, всего, что угодно. Главное – провоцировать как можно больше вооруженных конфликтов с участием Вооруженных Сил России и бывших республик СССР. Потом представлять Россию агрессором и сравнивать с Германией 1938-40 гг. Президент маленькой, но гордой Грузии уже так и делает - сравнивает себя с Финляндией, а Россию – со сталинским СССР, так бессовестно напавшей на маленькую, свободную страну. То, что граждане «маленькой, свободной» Финлядии еще до начала боевых действий уже вырезали наши пограничные заставы и насиловали учительниц в глухих, карельских деревнях можно не упоминать. Ведь убивали и насиловали граждане «демократической страны». На территории «Советской Империи». Так что все правильно! И то, что западные «демократии» умышленно и настойчиво подталкивали в 1939 году Финляндию к обострению отношений с СССР, обещая, разумеется, всемерную помощь! - тоже не в счет.
Цель? Все та же, что и при Иване Грозном, Петре Первом, Сталине, Брежневе и Путине. Ничего не изменилось. Максимальное ослабление как минимум и полный развал Российского государства, как максимум. Раздел его на вотчины и «сферы влияния». Эксплуатация его недр и богатств «правильными методами», в интересах «более достойных стран».
То есть то, что не получилось в 1240-42 гг., в 1612, в 1812, в 1853-56гг., в 1918-22гг., в 1939, и, наконец, - в 90-х годах прошлого века, уже на нашей с вами памяти. Задача, которую в разное время и разные страны Западной Европы и Америки до сих пор пытаются выполнить. Медленно, но верно и упорно. Теперь даже взяли на содержание правительство небольшой, но очень гордой южной, а главное – «демократической» (!) республики для этой цели. Только работайте, генацвале. А мы уж за вас потом «подпишемся». Выполните роль «мальчика», которого большие дяди засылают стрельнуть закурить у других больших дядей. А когда те, другие большие дяди отказывают, это становится отличным поводом для нападения. «Ах, так вы маленьких обижать»! Именно Финляндия в 1939-40 гг. и выполнила такую работу.
Как же все похоже… Я думаю, грузинскому руководству можно смело ставить «2» по истории, если не «кол»! И заранее пожалеть их, потому что после вышеописанных трех этапов, несомненно, придет и четвертый, всем хорошо известный. Я имею ввиду март 1940 года. Когда Финляндия потеряла гораздо больше, чем если бы решили все миром. А потом и вовсе – май 1945 и это можно оставить без комментарий. Только вы тогда, а значит – и ваши народы будут чужими на том празднике Победы. И винить вам будет некого, кроме самих себя…
И придется отвечать за свои поступки. Потому что вряд ли западные страны подпишутся за Грузию. Или за Украину, или за Прибалтику. Кинут, как Финляндию. Кинут, как всегда кидали своих союзников и друзей… Потому что давать обещания - это одно. А расплачиваться за них потом деньгами своих граждан и кровью своих солдат – совершенно другое!
И еще потому, что очень скоро закончится такое время - разбрасывать камни. Потом придется их собирать. Никуда от этого не деться. Так всегда было, так есть, и так будет. Это – один из непреложных законов истории. А Европа и США – так, побалуются, «пока сладко» и – выплюнут, как ту жвачку, когда станет несладкой и надоест, как уже было не раз. Ибо и вы, и мы для них – лишь «скифы», «азиаты», «с раскосыми и жадными глазами». Так и останетесь лежать на тротуаре Истории, пока очередной «передельщик мира» не наступит кованым сапогом. Или пока Россия не подберет. Как тоже уже случалось неоднократно. Потому что те же грузины, восточные украинцы (которые на самом деле – просто «южные русские»!), или латыши живут по соседству и вместе с русскими уже тысячи и тысячи лет. Плохо, или хорошо – но вместе! Теперь, выходит их добрыми соседями и лучшими друзьями стали даже не немцы (те еще «добрячки»!), а… британцы, или американцы, живущие за тысячи километров!!! Ну, ну… Побачимо…
Еще в 1869 году Данилевский в той же работе «Россия и Европа» достаточно доходчиво и популярно описал особое геополитическое положение нашей страны на карте мира.
«Дело в том, что Европа не признает нас своими. Она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она бы могла извлекать свои выгоды, как извлекает из Китая, Индии, Африки, большей части Америки и т.д., - материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему, как прежде было надеялась, как особливо надеялись немцы, которые, несмотря на препрославленный космополитизм, только от единой спасительной в германской цивилизации чают спасения мира. Европа поэтому видит в Руси и Славянстве не чуждое только, но и враждебное начало. Как ни рыхл и не мягок оказался верхний, выветрившийся и обратившийся в глину слой, все же Европа понимает или, точнее сказать, инстинктивно чувствует, что под под этою поверхностию лежит крепкое, твердое ядро, которое не растолочь, не размолоть, не растворить, которое, следовательно, нельзя будет себе ассимилировать, претворить в свою кровь и плоть, которое имеет и силу, и притязание жить своею независимою, самобытною жизнью. Гордой, и справедливо гордой, своими заслугами Европе трудно чтобы не сказать – невозможно перенести это. Итак, во что бы то ни стало – не крестом, так пестом; не мытьем, так катаньем – надо не дать этому ядру еще больше окрепнуть и разрастись, пустить корни и ветви вглубь и вширь. Уж и теперь не поздно ли, не упущено время? Тут ли еще думать о беспристрастии, о справедливости. Для священной цели не все ли средства хороши?... Тут можно и турка взять в союзники и даже вручить ему знамя цивилизации».
Не правда ли, как будто писано в 2008? Только место турка занял, к сожалению, грузин…
А ниже, так, для информации тем, кто надеется, что приобщение их к «цивилизованному миру» с помощью англосаксов пройдет гладко и безболезненно.
Для справки. Тасманийцы - весь народ практически в полном составе исчез с лица Земли в один день: 28 декабря 1834 года, когда британские колонисты с ружьями в руках заняли все побережье Тасмании и оттуда, сразу со всех сторон, пошли к центру острова. По пути они убивали всех тасманийцев, безоружных и беспомощных - мужчин, женщин и детей. К тому часу, когда они встретились в центре острова, весь народ был уничтожен. Уцелела только маленькая тасманийская девочка, которой во время этого избиения удалось спрятаться в дупле дерева. Через три дня ее нашел какой-то колонист и, как диковинку оставил у себя. Он назвал ее Лала Рук. Она прожила долгую жизнь - единственная, оставшаяся от целого народа.
Но наиболее показательна в этом смысле история американских индейцев…
Возьмем, к примеру, всемирно знаменитого душегуба и разрушителя цивилизаций всем известного, картинно – книжно - киношного конкистадора Кортеса. Уж такой был изверг и изувер. Особенно, если вспомнить прочитанные в детстве «Сокровища Монтесумы» английского автора. Слов нет, негодяй был преотменный! Как и многие другие подобные же ему «первооткрыватели». Однако, если вам случится побывать в Мексике, Гватемале, или, скажем, Бразилии, не посчитайте за труд заметить, что во всех перечисленных странах вы без труда обнаружите потомков недоистребленных кортесами индейцев. Везде и всюду. В столицах и маленьких городах, на улицах и дискотеках, в магазинах, на стадионах. Это не привезенные откуда-то индейцы, а именно коренное население, которое, якобы, было жестоко истребляемо испанцами. Со слов английских авторов…
И только в одной стране (вернее – в двух, но соседних!), как бы пристально вы не разглядывали лица прохожих, вам не удастся обнаружить ни малейших следов тех, кто населял эти земли 200, 300 лет назад. Если только вы не попадете в «специально отведенное место» - резервацию. Мне вот не повезло, не попал.
Я думаю, читатель без труда догадался, о каких странах Северной Америки идет речь. Да, да, именно о них, где так легко и с восторгом оперирует словами «демократия», «свобода», «цивилизация». И... готовыми так оперативно разбомбить любого, кто этих восторгов не разделяет...
У меня в связи с этим вопрос к представителям «демократических институтов»: это как же, в самом деле нужно было «кортесить» и «выконкистадоривать» несчастных жителей своей собственной страны, чтобы их практически не осталось!? Кортес вошел в историю, как эпический «терминатор», тем не менее те, кого он так изрядно выкорчевывал до сих пор живут и здравствуют! А между тем, сотни и тысячи «маленьких кортесов» истребили практически без следа население целого континента, а нам не известны их славные имена.
А вы говорите – справедливость, реальные дела, след в истории. Здесь только голая и грязная идеология и старая, как мир, опять же! - «психологическая война».
Поэтому, поэтому, и только поэтому!: «Грозный» - русский Иван, «Истребитель» – испанский Кортес и только Джон Смит – вне подозрений. Не напоминает ли это читателю известную поговорку о том, кто громче всех кричит: «Держи вора»?
Причем, когда заходит речь о подавлении «национально - освободительных движений» в России западные источники информации быстро находили и находят виновных, не размениваясь на безвестных «маленьких кортесов». Это, понятно, в разное время были тираны - цари, душегубы - генсеки, диктаторы - президенты. А кто же уничтожал тогда индейцев, буров, сенегальцев, ирландцев – английский парламент, или американский сенат, в стенах которых вот уже лет 200 самыми часто употребляемыми словами являются набившие уже оскомину «свобода, демократия и права человека»? Сразу возникает вопрос: «Чьи свобода и права и для кого – демократия»?! А еще, когда в очередной раз отправитесь в ваш любимый Вашингтон - спросите ваших спонсоров и хозяев, по сколько же долларов за штуку прадеды нынешних американских сенаторов еще в конце XIX века «свободно и по праву» продавали скальпы женщин и детей…
Кстати говоря, последних индейцев «по - крупному», наши джентльмены освежевали на скальпы в 1890 году. Тогда в сражении при Вунден - Нид, в Южной Дакоте были истреблены последние 300 представителей индейцев сиу. Все до единого, включая женщин и детей! Очередной народ исчез с лица планеты Земля только потому, что «замечательным американским парням» требовались их земли. Именно – «очередной», ибо был он, к сожалению, далеко не первый народ, истребленный подчистую, практически до последнего человека - в длинном списке тех народов, которые были брошены в топку западного имперского «локомотива цивилизации», якобы, на всех парах несущего народы мира к этим пресловутым «свободе и демократии»! Неужели вы полагаете, неразумные, что дети и внуки тех убийц – терминаторов начали вдруг усиленно исповедовать «общечеловеческие ценности»?!
Многие наши цари и генсеки, конечно, тоже иногда обходились со своими подданными не лучшим образом. Высылали, отправляли в лагеря, насиловали и даже издевались. Но никогда и нигде в истории великой державы, вы слышите, президенты - двоечники! - никогда и нигде у нас не изводили народы подчистую, до последнего человека, не продавали с них скальпы, и не называли людей других рас и национальностей «животными, незаконно узурпировавшими земли, дарованные нам Богом». Еще и Бога сюда приплели, изуверы…
Вот о чем нужно было бы подумать «прибалтийско – грузинско – украинско - американским» президентам перед тем, как делать свои громкие, но очень неумные заявления о действиях России и всерьез размышлять о войне с ней, наивно рассчитывая, что Запад им поможет. Глупцы…
Перед тем, как выбирать себе союзников и друзей, почитайте учебники истории своих детей. Вы всегда были, есть, и останетесь для англосаксов, да и прочей Европы «людьми второго сорта», «пушечным мясом», «козлами отпущения». Ах, ну мы же хотим называться «европейцами», потому что они - «золотой миллиард». Это ведь стало так престижно сейчас – прозываться «членом Объединенной Европы»! Но мы то тут при чем?! А если завтра лидером цивилизации станет Китай, вы что, начнете щурить глаза и вспоминать старые монгольские корни, которых нет? И снова переделывать имена и фамилии, подстраиваясь под очередного «Master of Universe»? Из «Джонов» и «Гарри» превращаться в «Ли Зонов» и «У Галь»? Ну не издевательство ли это над здравым смыслом?
Не лучше ли все – таки при всех переменах оставаться самими собой? Как это обычно и делают все сильные и мужественные представители человеческого рода! А не психически и нравственно неполноценные и слабые его индивиды, иногда просто – моральные уроды!, по слабости и бесхарактерности своих вынужденных приспосабливаться к требованиям более сильных соседей! Подумайте об этом на досуге…
Разное...
Прекрасные и совершенные НЕмашины…
Вы знаете, почему нашу страну никому и никогда не победить? Нет, понятно, все эти «генералы Морозы», армии «Зимы», дивизии «Распутицы», штабы «Раздолбайства», управления «Пох…фигизма», дороги, специально устроенные так, чтобы не только вражеские танки, а и собственные машины скорой помощи застревали. Надежно так застревали. С родным пятикратным запасом надежности. Для подстраховки.
Это все и всем ясно. Дух, конечно, тоже свою роль играет, патриотическое воспитание, парады на Красной Площади, фильмы соответствующие. Вон, вместо «Псов», «Окон в Париж» и «Моих прекрасных нянь» начал народ смотреть «Мы из будущего», «Александр. Невская битва» и сразу – как по заказу, победы пошли. И в хоккее, и в футболе, и даже «Евровидении». Экономика тоже поднялась. На такую высоту, что прямо не по себе становится. Уж больно падать будет далеко. Но даст Бог, выдюжим и экономику…
Не в этом причина нашей непобедимости. Дело в том, что если даже экономика наша рухнет, производство прекратится, дух упадет и обвиснет, парады проводить будет не на чем и не на что, фильмы, из тех, что еще остались продадут для проката на Западе, мужиков кого поубивают, а кого возьмут в плен… Вот тогда за дело примутся наши Женщины. И уж любому супостату точно не поздоровится. Увидит он сразу и Кузькину мать, и крестного отца, а заодно и сына, и святаго духа! Выйдут в поле наши боевые подруги, красивые, как Аленушка, надежные, как трехлинейка и безотказные, как автомат Калашникова. С бюстами от третьего размера… И об эти бюсты разобьются все вражьи силы, от криков наших женщин пообрываются ЛЭПы, полопаются телефонные мембраны, попадают мачты мобильной связи и вражьи спутники ДжиПиЭс. А несокрушимая ничем пробивная сила наших матерей, жен, сестер и подруг довершит окончательный разгром врага на их же территории. И даже знамя Победы не на чем будет водружать, ибо ничего на этой территории не останется. Кроме, разумеется, бутиков, магазинов парфюмерии и женского белья…
Во всех этих способностях наших боевых подруг убедился я недавно, когда, будучи в служебной командировке в Южной Африке, потерял вдруг свой багаж. Вернее, не я потерял, а немецкая авиакомпания «Люфтганза». Вот она, их хваленая немецкая пунктуальность и педантичность. Причем, случилось это уже не в первый раз за мою карьеру. Наш родной «Аэрофлот» ни разу не терял багаж. Я подчеркиваю это – ни разу! А «Люфтганза» - уже два раза, «Бритиш Эйрвэйс» - один раз, а пресловутая «Эйр Франс» - так и вовсе три раза. А туда же: «Мы в Европе, а у нас, в цивилизованном мире, где царит порядок и надежность»... Вот и верь после этого «демократам»!
Ну да бог с ними, с «демократами». Не о них, проклятых, речь. Как водится, написал я соответствующую бумагу в соответствующем офисе в аэропорту, указал все приметы своей сумки, оставил им все данные по номерам рейсов и контактные телефоны и адреса. Причем, действовал не сам, а через нашего агента в ЮАР, в городе Кейптауне. Не секретного агента, понятно, а просто – агента нашей компании. Жду.
День жду, второй, третий, неделю… Из вещей у меня при себе только мобильник, фонарик и пачка жевательной резинки «Орбит» со вкусом арбуза. Потом уже купил себе зубную щетку и пасту. А также бритву «Жилет» с тремя лезвиями. Еще как-то забыл, что июль в Кейптауне, это все равно, что январь в Москве. Ну не в Москве, но в Ростове-на-Дону, где все-таки теплее. Однако не настолько теплее, чтобы в шортах щеголять. И вот здесь днем, на солнце воздух прогревается аж до 15 градусов по Цельсию, а ночью падает до 6-8, пар изо рта идет. А я как раз и щеголяю в шортах, майке и сандалиях на босу ногу, делаю вид, что мне тепло и радостно, и что я наслаждаюсь жизнью на этом южноафриканском курорте. Ну а вы, если бы в июле, в Африку летели (Южную, к тому же!), - что, о куртке и шапке бы подумали!? Вот и я… Хожу себе, зубами стучу, любуюсь пингвинами, морскими котиками и прочими представителями местной фауны. Но эта фауна защищена подкожным жиром и теплым мехом. А у меня и того, и другого, прямо скажем, кот наплакал. Из фауны, я скорей напоминаю этого самого тощего кота не знаю уж какой породы, но который совсем без шерсти. Наши тутошние партнеры только языками восторженно щелкают. «Да, мистер Сидоренко, вы очень бравый Мэн, и холод вам нипочем. Сразу видно, настоящий русский». А мне что ж, достоинство ронять нельзя. Как никак, менеджер фирмы, улыбаюсь в ответ, зубами стучу, нам мол, русским, не привыкать. На пингвинов в шортах ходить…
Самое паскудное, что и куртка, и штаны, и даже носки у меня были. Но… все осталось в сумке. Привык я, знаете ли, эдак, налегке путешествовать. Еще хуже было то обстоятельство, что и все мои документы, за исключением загранпаспорта также находились в кармане куртки. Вместе с банковской карточкой, кстати. На ней хоть и не копи царя Соломона хранились, но на штаны с курткой бы вполне хватило. Там же лежал и зарядник для телефона. Так что в самом скором времени мне светило остаться совсем без связи, но с текущим носом, а то и простудой. Вот такая перспектива…
Агент только туманно обещал посодействовать, но работал без огонька, без «энтузазизьма», по-африкански, короче говоря. Все у него «туморроу», да «нехт уик». А надо еще добавить, что засиживаться мне в Кейптауне тоже не светило. Каждый день верховный босс из Москвы мог выдернуть меня в другую страну, Намибию. Где также из местной фауны были все еще очень широко распространены морские котики, и тоже с их очень теплым мехом и жиром. А значит мои перспективы на получение своего багажа представлялись все более и более туманными, как здешние рассветы. Тем более, что от местных коллег по работе я наслушался много историй о том, как их пропавший багаж ищут вот уже второй год, и все: «туморроу», да «нехт уик».
И вот как то, будучи-таки уже послан шефом в Намибию, к концу второй недели моего пребывания в желтой, но очень редко жаркой Африке, обмолвился я о своем пропавшем багаже жене своей, Ленке. Телефон мой собственный, к тому времени, понятно, уже сдох. Случайно у компании нашелся один, валялся лет пять в столе кем-то забытый и они любезно выделили мне его. И даже с суммой аж 15 американских денег на счету! Питался я только тем, что подавали в гостиничных ресторанах, где «олл инклудэд», да на «кофе-брэйках». Если на таковые везло попасть. О барах и пиве забыл напрочь. Грелся быстрыми прогулками и отжиманиями от пола, как в армии, на «губе». По ночам укрывался двумя одеялами.
Если они находились в гостиничных номерах, конечно. Все-таки, Африка. Еще по вечерам любил сидеть, обнявши работаюший телевизор. Тепло, однако…
И вот, как заметил, посетовал на свою непутевую жизнь жене, Леночке. Что тут началось!? Уже вечером она сообщила мне по емэйлу, что моя сумка задержана в аэропорту Иоханесбурга «по неизвестным причинам». «Они не смогли объяснить, почему». Так было написано в письме. Видно, моя въедливая женушка таки-допросила с пристрастием власти аэропорта. И это при ее-то английском. О котором точней, чем по-английски и не скажешь! «Which Any»… То есть полнейшее незнание языка Шекспира. Наверное, она все-таки пользовалась языком Пушкина, а больше – портовых грузчиков и списанных с кораблей матросов. Иначе чем объяснить, что уже на следующее же утро ф… агент радостно сообщил мне, что моя сумка отыскалась и первым же самолетом скоро будет доставлена в столицу Намибии, город Виндхук. Он еще сказал, что из России последовала серия запросов из самых разных министерств и ведомств по поводу багажа мистера Сидоренко. В связи с этим он даже переслал мне официальные письма из министерств иностранных дел нескольких государств, вовлеченных в поиски моей несчастной сумки. А также извинения от компании «Люфтганза», «Бритиш Айрвэйс и особенно – от «Эйр Франс». Последняя даже вернула мне все ножи и зажигалки, отобранные у меня на протяжении трех лет. На всякий случай прислали еще и небольшой, фирменный презент. Фирменный, с логотипом. Очки, носки, ушные затычки и наушники. Больше всего я обрадовался носкам.
Вот я и подумал тогда, что наши женщины это самая большая ценность у нас в государстве. Агент, живущий в своей стране, говорящий на своем языке, находящийся в нескольких десятках километров от места событий не знает, где искать пропавший багаж. А простая русская женщина, в недавнем прошлом, несомненно, комсомолка, и все еще сейчас спортсменка и красавица, находящаяся по меньшей мере за 10 тысяч километров, не говорящая ни на каком языке, кроме русского обладает способностью находить пропавшую за тридевять земель, в чужом государстве сумку в течение суток! Это не может не впечатлить и не восхитить! Мы можем растерять все свои ценности, танки, ракеты и нефтегазовые месторождения. Но не дай нам бог растерять самые могучие силы нашего общества. Те, что коня на скаку остановят, войдут в горящую избу, отправятся за мужем в Сибирь, на каторгу, найдут пропавшую на другом конце земли сумку, или просто на одну зарплату и без мужа поставят на ноги трех детей. Всего-то и дел…
Правда этой совершенной и прекрасной во всех отношениях отнюдь НЕмашине требуется только одно горючее. Любовь. И тогда она действительно свернет горы. А без этого горючего Женщина превращается просто в безликую "серую мышку", или, наоборот, очень яркую, "барбеобразную" представительницу "слабого пола", каких миллиарды вокруг…
"Живым не дамся, господа."
- Вы думаете, почему наши бабы так на иностранцев падки? Особенно на всяких там норвежцев-финнов... Нет, это все понятно, что во-первых, у них там все бабы сразу становятся женщинами. И им даже чулки не нужны. Потому что, вишь ты, деньги они в банке хранят. Да не в стеклянной в гараже закопанными, как моя теща, а на счету. Поди ж ты... И зарплату там сразу в СКВ выдают, не надо валютчикам переплачивать. Да там и валютчиков-то нет. А то у меня жену валютчик обманул. На норвежских кронах, кстати кинул. Еще говорил, стервец, дешево, мол, отдам. Одну к четырем, а у всех по шесть.
Что с бабы взять! Дура и дура! Я говорю, ты бы хоть по 5 тогда уж сторговала... Да глаза бы разула! Написано-то по-нашему, не по-норвежски... Я еще понять не мог, почему они -"норвежские"?! Написано по-русски: "Батаррея "Крона", 9 вольт. Сделано в России."
Ну не дал бог ума женщине, а все туда же: "Ах, там, в Норвегии"...
А сама-то дальше дачи никуда не выезжает сроду. Дача, конечно, не моя - родителей. Они уже пожилые, а там только одной колхозной картошки - девять га. Вот моя Надька там и отдыхает. По выходным, а иногда и по будням, после работы. На стройке.
Я, правда, и сам отродясь нигде не был. В советское время, когда зарплату платили, границы закрыты были. А как вырос - границы те открыли, a зарплату - наоборот перестали платить. Не сложилось.
А друг мой, Пашка, тот каждую неделю мотается в Норвегию. Полный микроавтобус девчонок набьет - студенток, наверное, и - вперед. Они там коллоквиумами занимаются. А то журналисток возит. Те интервью берут у всех подряд. Конечно, после таких интервью и у моей Надьки глаза начинают блестеть. Вот она, пресса нынешняя...
А тут у него какая-то оказия приключилась.То ли на него рэкет наехал, то ли он кого задавил, а только попросил меня за руль сесть. Я говорю - да я ж последний раз в армии ездил. Двенадцать лет назад. На танке.
Он говорит - ничего, мол, там народ спокойный, даже если ты на танке - дорогу уступят, не то что у нас. Еще и извинятся потом сами.
Ну, раз такое дело, думаю - поеду, где наша не пропадала! Посмотрю хоть как они такими кронами расплачиваются! Это ж какие карманы надо иметь!
Как границу пересекли, так я сразу и понял, почему у них тут словно медом намазано.
Ладно, все улыбаются и прощения друг у друга просят. Это понятно. Мы бы тоже прощения просили, да не успеваем - сразу в морду бъют. Только рот раскроешь, чтобы прощения попросить, а тебе - хрясь по сопатке! Чтоб знал в следующий раз, как рот без спроса открывать!
Но вот куда у них комары-то все деваются? Вот вопрос! У нас на КПП чуть не сожрали, сволочи. А как границу пересекли (это сразу по дороге стало ясно - трясти перестало), все куда-то исчезли. Да куда - к нам и перебрались, заразы! Видно, у нас природа чище.
На улицах чистота, порядок. У женщин свобода полная. Хочешь - пиво наравне с мужиками пей. А после пива - опять же, свободна, извиняюсь отливать, где хочешь.
А как же - свобода... Мужикам, значит, можно приборами по углам размахивать, а бабам что ж - и посидеть нельзя!?
Иду из бара в свой хотель, а они тут прямо за машиной чьей-то примостились и давай поливать. Меня смущение взяло, я отвернулся, а они хихикают. Потом, глядь - а машина-то наша! Ах, вы, думаю... б...абы норвежские! Плюнул я, думаю, пропади ты пропадом вся ваша Норвегия. Пашка еще куда-то исчез. Он, как мы границу пересекли, сказал мне - адью, и как сквозь землю провалился. Хорошо хоть в хотель пристроил, да денег немного заплатил. Настоящих норвежских крон.
Засобирался я стало быть домой, к Надьке своей, да комарам родным. Сел за руль - поехал! Да без Пашки на первом же пекрестке стал. У нас ведь как? Прав тот, у кого машина больше. Или харя! Если ты, к примеру, на "Камазе", то можешь не останавливаясь ехать на красный и никому не уступать. Куда там какой-нибудь "десятке" с "Камазом" тягаться!
Главное - на крутых на "Запорожце" не нарваться! Тут уж и "Камаз" не поможет.
А в Норвегии этой чертовой все не как у людей! Мужик норвежский видит - я тороплюсь, остановился и еще улыбается мне- проезжай, мол... А сам на главной дороге, стервец. Э, думаю, что-то тут не так! Не проведешь... И тоже - по тормозам! И жду. И мужик норвежский ждет, на главной дороге который. Еще и сигаретку скручивает. Не любят они из пачек сигареты смолить. Ножки крутить любят - так, говорят, дешевле выходит. Экономные очень. За то наши бабы по ним и сохнут. Да не понимают, глупые, что они во всем экономные. И на колготках жене тоже...
Ну вот, значит, скрутил он ножку, улыбается, подмигивает мне. И на месте стоит, гад! Да не на тех нарвался - я еще и на ручник стал!
Ну он сигаретку - то свою выкурил и рукой мне показывает - проезжай, мол. Это на главной - то дороге! Я ручник еще сильней подтянул - не лох, не купишь, сволочь норвежская!
Он мне тогда глазами показывает назад и новую ножку крутит.
А я в армии на танке никогда назад не глядел. Зачем? Там уже и смотреть - то не на что, после танка. Потому и зеркала нет. А тут- глядь, а сзади очередь, как за бензином в кризис. По сторонам глянул - мать честная! Такая же картина.
Засада! Обложили, сволочи! Ну, думаю, Пашка - удружил. Натворил дел - и в кусты!
Ну нет, думаю, господа, живым я вам не дамся! Я хоть в Кантемировской дивизии и не лучшим танкистом был, а вот изделие товарища Калашникова изучил неплохо. А у Пашки под сиденьем автомат лежал. Не настоящий, конечно, так - игрушка. Шариками пластмассовыми стреляет. Но - копия настоящего "Калаша." Наших братков таким, конечно, не пуганешь, а вот для норгов в самый раз будет! Они настоящие автоматы только в кино про Рэмбо и видели.
Выскочил из машины, да как закричу по-норвежски: "А ну, лягайт все! Мутхер вашу фатер! А то буду стреляйт!" Ну и от себя, конечно, кое-что добавил. По-русски. По-английски - то я не очень... И очередь из автомата вверх, согласно Устава караульной службы.
Норвежцы и норвежский и русский мой поняли правильно, даром что я в школе французский учил. На твердую тройку знал. Кто в машине, кто на улице, кто в кустах - но залегли все. Один, правда чего-то недопонял, руки поднял, потом из машины стал какие-то мешочки выбрасывать. И шепчет, шепчет что-то. Но я на него дополнительно как гаркну: "А тебе что, особое приглашение нужно, пингвин норвежский! Сказано - лягайт, значит - лягайт, чухонец ты бергенский!"
Навел я в Бергене порядок и только за руль садиться, как полиция нарисовалась. Руки не заламывали, вежливые все такие. В окошко голову один просунул, лопочет чего-то по-своему. А я по-норвежски не очень-то. Я в школе испанский учил. Да и тот прогуливал.
Я ему по-испански и выдал: "Фак ю энд фак офф". Все, что знал...
В тюрьме норвежской мне очень понравилось. Тем более, что в санаториях наших я никогда не был, а тут сразу - норвежская тюрьма. Адвоката мне дали, все как положено. Он даже по-русски шпрехал. Говорит мне:
- Ви обвиняться в нарушеннии общественной безопасности, в вождении ворованной машины, попытке дать взятку полицейскому в иностранной валюте... э... казахских теньге, к тому же фальшивых, а также в сутенерстве, перевозке наркотиков, и еще... э... в убийстве семи воробьев и ранении одного зайца номер... э... 45347.
Ну, Пашка, думаю, попадись ты мне... Это ж надо, казахскими теньге со мной расплатился! Да еще и фальшивыми...
- Постойте, постойте! Какие наркотики, какие деньги? Это Пашкина машина. И все, что в ней - его. А воробьев я не убивал. Они просто шарики из автомата поклевали. Наверное, думали - рябина! А шарики те нашей фабрики пластмассовых игрушек оказались. Вот они и преставились. Неженки. Это не то, что у нас по помойкам шарить! После бомжей. Там и пластмассу и бетон научишься переваривать. А иначе не выживешь!
Мне еще и за надругательство за животными досталось, прикинь! У них там каждый воробей на счету. С именем, биркой, персональным наблюдателем. Да и счетом в банке тоже, небось...
Не кормите вы своих воробьев, вот они и клюют всякую гадость!
А заяц... Да случайно это вышло, кто ж знал, что у вас по улицам зайцы разгуливают. Не крысы, не псы бездомные, а зайцы. А ты не гуляй, где не положено! Я так считаю, что если ты заяц - должен жить в лесу, а не шляться по улицам! Как у нас. А то развели, понимаешь, бардак. Попробовал бы этот заяц у нас в Питере погулять, по Лиговке!
А адвокат продолжает:
- Ви можете получить три месяц заключения или штраф в размере... э... - Лучше три месяца, - сразу согласился я.
- Я должен вас предупредить, что эта тюрьма достаточно строгая. Разрешается только один бесплатный звонок по телефону в день на родину, мороженое только раз в неделю, имэйлом можно пользоваться только в присутствии охранника...
- Чего, чего? Какого еще "охранника"? Вы что тут все, голубые, что ли? Эти... кегебеционисты, вот. Я мылом привык один пользоваться. Разве что жена спину потрет иногда...
- Кроме того, вы должны работать на Норвежское Королевство четыре часа в день, а ваша зарплата будет переводиться вам на счет. Назовите, пожалуйста, номер счета и ваш банк.
- А, да ты понимаешь... У меня в банке... вход нестандартный. Узкий очень - голова не пролазит... Скажите... а... зарплата в кронах?
- Конечно, не в долларах же! Мы в Норвегии.
- А... сколько?
Он как сказал, я аж икать начал и чуть не описался!
- В... в... месяц?!
- В неделю...
- Мне надо подумать, посчитать, с банковладелицей посоветоваться. С тещей то есть. А... скажите, это - все? Может быть, я еще ч... чего натворил, а?
- Я еще не закончил. За то, что ви помогайт задержать опасного преступника - наркоторговца и весь его товар, Норвежское правительство назначило вам премию в размере.. э... части вашего штрафа. Так что вы прямо сейчас можете ехать домой и уже там выплачивать оставшиеся деньги. Выбирайт! Или три месяц заключения - и ви свободны, или прямо сейчас - домой, но будете платить еще... э...
Вот оно как, оказывается, обернулось...
Почесал я репу, почесал... С одной стороны - тюрьма - санаторий с телефоном, мороженым и недельной зарплатой, смахивающей на мою годовую. С другой - долги, комары, и Надька, мечтающая выскочить замуж за норга.
Вздохнул я - ну что тут выбирать!
- Скажите, а когда ближайший самолет в Россию?..
Автор прямо-таки настаивает,
что любые сходства описанных в
произведении персонажей, а также
событий с реальными целиком и
полностью относятся к фантазии
тех, кто такое сходство обнаружит.
ЖЕНЩИНА
история из жизни современной "business woman"
I
Женщина сидела в кресле одна у стола с бокалом недопитой «Кадарки» в руке, в полутемной комнате, в полнейшей тишине. Больше всего на свете в данный момент своей жизни ей не хотелось именно жить. Хотелось умереть. Прямо сейчас, не вставая с этого кресла. Никаких других чувств и желаний у нее не было. Она сидела, откинув голову на спинку и закрыв глаза и даже слезы, начавшие было душить ее, перестали течь, словно испугавшись этого противного инстинкту желания, или наоборот, в ожидании того сладкого момента, когда ее, наконец, не станет. Когда она исчезнет из этого мира. Ничего другого не было на душе у Женщины, ни слез, ни горя, ни боли. Вселенская пустота, холод, и стремление поскорей покончить со всем этим.
Не существовало больше двухэтажных, дорогущих хоромов в самом центре Питера, не было комплекта итальянской кожаной мебели ценой 25 тысяч у.е., «плазмы» размером «7 на 8» последней модели, японской ванны – джакузи (не китайской, а именно японской, привезенной из далекой Иокогамы специально по ее заказу!), с гидромассажем, генератором волн, встроенным подогревом снизу и кондиционером сверху, телевизором «Toshiba» с размером экрана по диагонали 51 см, DVD плеером той же модели, встроенным же баром, где имелся потрясающий выбор не каких-то там ностальгических девичьих «Кадарок» (!), а самых модных на сегодня вин, ликеров и коньяка, навесным солярием с регулировками во всех плоскостях и еще черт знает чем, о чем мозг некогда простой русской Женщины даже и подозревать не мог бы…
Не было также «жука – Фольксвагена» салатного цвета и «Мерса – гелендвагена», черного, стоимостью… ну, в общем, понятно какой! Не существовало ни брачного агенства «Встречи», ни модного и очень глянцевого журнала под тем же названием, ни магазинов (пардон - "бутиков"!) для новобрачных, женского белья и парфюмерии, ни туристической базы – борделя на заповедном и запретном для строительства чего бы то ни было участке берега Ладоги.
Не было и этих 20 лет унижений, страданий, обманов, подлости и постоянной борьбы с использованием вранья, локтей, зубов, кулаков по большей части – не своих!) и иного, уже своего, собственного. Плоть от плоти родного. О чем вспоминать всегда было особенно противно… И все с одной единственной целью – вскарабкаться наверх, чтобы оттуда сподручней было плевать на прочих, менее удачливых участников этой безумной, безумной гонки.
Не стало даже и этой самой цели, окончательно потерявшей вообще какой - либо смысл. Теперь… После того, что произошло и о чем думать также совсем не хотелось…
Более того. Женщина, кажется, впервые в жизни вообще ощутила себя тем, кем она была на самом деле, с рождения, тем, для чего создала ее Мать - природа и о чем она забыла и думать в последние годы. Как будто прочитав яркую-яркую книжку с картинками, или только что посмотрев насыщенный спецэффектами фильм, она вдруг вспомнила совершенно невероятные вещи, якобы происходившие с ней когда-то. Причем так образно, словно все это случилось на самом деле. Она вспомнила, например, как будучи уже умудренной и опытной женщиной принимала роды у некоей ярко - рыжей девицы лет 20. И происходило это в какой – то забытой богом и правительством среднерусской деревне в начале 60 - х годов, сразу после полета Гагарина. Понятно, что этого не могло быть в принципе, ибо Женщина сама родилась лишь в 1969 году. И тем не менее, Она ясно видела перед собой эти ярко – рыжие волосы, счастливые и усталые глаза молоденькой доярки по имени Даша, слышала крик младенца, словно он действительно лежал перед ней, мокрый и жалкий, как только что вылупившийся птенец. Ярко-ярко рыжие волосы, крик, а больше всего то обстоятельство, что ей было известно даже имя мамы настолько поразили Женщину, что от ужаса ей и умирать расхотелось.
А видения продолжались. И было совершенно непонятно - то ли действие алкоголя, то ли испытанный ею шок, то ли вмешательство каких-то очень модных сейчас потусторонних сил могли вызвать к жизни эти совершенно фантастические картины.
Вот Женщина увидела себя в грязной защитной форме, тянущей за собой огромного раненого бойца едва ли не в полтора раза выше ее ростом. Среди грохота, разрывов и матерщины других раненых вокруг. И она совершенно точно осознавала, что происходило это под Ленинградом в районе Шлиссельбурга, при контратаке, еще... в октябре 1942 года. Она наблюдала за всем происходящим будто с высоты птичьего полета. И хорошо видела и себя, совсем молоденькую санитарку, и этого неизвестного ей бойца, всего в крови и грязи, и поле боя, и подбитые танки, и горящие постройки и ревущие над головой серые самолеты с крестами. От которых хотелось зарыться в землю, но она только по-матерински закрывала своим тщедушным тельцем раненого солдата и шептала ему, а больше себе: «Потерпи немного, все обойдется, все будет хорошо…Только потерпи»…
Эта картина быстро сменилась другой. Женщина, которой теперь уже было лет 30 собирает в лесу траву и какие-то коренья. При этом Она была совершенно уверена, что это снова именно Она, а не какая-то другая 30-летняя женщина! И была Она такой тощей и изможденной, что походила больше на скелет в лохмотьях, чем на Женщину. Но Она точно знала, что должна делать это. Ибо дома ее ждали весь израненный австрийской шрапнелью и посеченный казацкими шашками муж и двое детей – Мишутка и Васятка. А третий сынок, самый любимый их младшенький Сашенька уже не ждал, умер от голода в самом начале весны 1921 года.
Потом Женщина ощутила себя совсем маленькой, девятилетней девочкой, босой и немытой, плетущейся, держась за телегу, ведомой любимой, старенькой, одноглазой лошадкой по имени Белка. Хотя ни одного белого пятнышка на ней отродясь не было. Шла она так уже второй месяц. А откуда и куда – по малолетству не ведала. Говорили, что в какую-то «Сибирю»… В телеге, вповалку сидели и лежали родные братья и сестры, еще младше ее. Рядом шел угрюмый отец, а сзади едва живая плелась ее мать, лет тридцати, похожая на высушенную старушку. И происходило это в 1910 году, по воле самодура Столыпина, разорившего тысячи и тысячи крестьянских семей, которых он хотел превратить в «русских фермеров», на манер американцев.
Затем Женщина, снова со стороны, как на экране в кинотеатре увидела себя - молодую девушку, спасающую из горящего московского дома чужие и собственные нехитрые пожитки и хозяйских двойняшек. Сами хозяева валялись мертвыми на брусчатой мостовой. Наполеоновские солдаты убили их, как поджигателей, не спрашивая даже имени. Для верности, кроме этого проткнули штыками уже мертвые тела. Сколько ей потом предстоит намаяться с этими двойняшками! Без крыши над головой и копейки в кармане. Но ничего – выходила обоих… Но имена этих детишек Женщина вспомнить уже не могла, словно произошло все это на самом деле очень и очень давно. А ведь и вправду давно! Около 200 лет назад… Бред какой – то.
А вот Она уже опять - женщина средних лет, скинув на плечи расписной, праздничный платок, вся в слезах от счастья. Радостно бежит по бревенчатым мосткам, навстречу кочу своего мужа – промышленника. Коч только что вернулся после 3-х летнего отсутствия с Груманта-Шпицбергена. Она уж и не чаяла увидеть его и сына в живых. Сколько поморов каждый год исчезает без следа в пучинах Студеного моря! А ей повезло. Оба вернулись живы и целехоньки!
…И снова – раненый. Ее первенца Мстислава (причем имя своего сына Она помнила совершенно точно!) привезли на телеге с Куликова поля. И был он так порублен татарскими саблями, что было непонятно, в чем же держится еще жизнь. И омывала она его бесчисленные раны ключевой водой и слезами. Но Женщина чувствовала себя самой счастливой на свете. Вон, сколько ее подруг вокруг убиваются от горя, что уже никогда не увидят своих суженых, своих братьев и отцов, ушедших ранним сентябрьским утром с князем Дмитрием на страшную битву.
А потом картины начали все быстрее и быстрее менять друг друга, проносясь перед ее глазами, словно кадры ускоренной киносъемки. И все равно во всех этих кадрах – картинках она успевала выхватывать себя - то совсем еще девочку, то девушку, то взрослую женщину.
…Вот, 14 лет от роду, вместе с братьями и сестрами Женщина поджигает свою жалкую землянку и семья уходит в леса. Там, вдали от проклятых хазаров их народ пахарей и воинов построит новые жилища, начнет новую жизнь. Там Она встретит (девушка знала это совершенно точно!) свою первую любовь, о которой с замиранием сердца слышала от старших подруг. Он придет откуда - то с севера, из-за земли невров, вместе с товарищами. Свою крепкую, сбитую из дуба лодку они оставят на волоке, а сами будут гостить у них несколько дней, чтобы потом исчезнуть навсегда на этом трудном, бесконечном пути «из варяг в греки». Но Она никогда не забудет ни его крепких рук, ни синих глаз, ни русых кудрей…
И вот Она снова в дороге. Бесконечная степь позади и спереди. Бесконечная цепь повозок, вооруженных нападений, внезапного бегства и дороги, дороги, дороги. Она кормит грудью своего Апо… ксара (да, совершенно точно – его звали именно так - Апоксар!). И закрывает его от персидских стрел и камней. Полчища Дария преследует «царских скифов». Вот уже второй месяц, как они в пути, сжигая посевы и засыпая за собой колодцы, чтобы ничего не досталось врагу… Когда же все это кончится!
А потом картинки стали все менее и менее понятными. Уже не было ясно, ни где все происходит, ни когда. И никаких имен… Одно Женщина знала наверняка. Что это происходило именно с ней, а не с кем-то еще. И бессонные ночи у костра в окружении грязных и смердящих полулюдей – полузверей, не знающих человеческого языка, и долгие блуждания по лесам в поисках чего-то съестного, с ребенком за спиной, и нападения чужеземцев, и издевательства сородичей, и радость от того, что ее дети научились ходить, а потом начали приносить в пещеру мясо, как настоящие охотники…
Все эти потрясающие видения пришедшие, казалось, из давних школьных уроков истории, все эти путешествия в тысячелетнюю бездну времени настолько поразили и истощили Женщину, что боль ее отступила, а на смену ей пришла никогда до того не испытанная ею усталость. Спасительная усталость…
II
Высокая, стройная фигура в полусумраке комнаты крадучись пробиралась к выходу, стараясь не наступить на спящих прямо на полу, ничего не задеть и не свалить. Резко очерченный на фоне зашторенного окна силуэт выдавал в фигуре молодого человека спортивного типа. Типа, не отягощенного ни животиком, ни дополнительными подбородками, ни уставшими суставами, ни мышцами, выработавшими свой ресурс. Шаги у человека были легкими, а движения – точными. У самой двери человек приостановился, а блеснувший в руке металлический предмет выдал зловещие намерения его обладателя. Человек склонился у двери над столом. В следующую минуту послышался тихий, металлический звук. Как будто крышку пол-литровой банки уронили на стол. После чего раздалось негромкое, но явно выраженное чавканье и причмокивание. Блестящий предмет в руке у «спортивного типа» оказался ложкой из нержавейки, а чавкающие звуки – именно теми самыми звуками, которые и возникают, когда голодный человек дорывается, наконец до предмета своей страсти. В данном, конкретном случае, таковым предметом являлись маринованные домашние грибочки свежего посола. «Тихий, металлический звук» также явил собой именно то, что и должен был явить – снятие крышки с банки. А отсутствие животика и подбородков у молодого человека доказывало отнюдь не постоянные тренировки с последующими злодейскими намерениями, а всего лишь то обстоятельство, что человек этот никогда не имел продолжительных знакомств ни со «шведским столом», ни с заботливой женой.
Не столько само чавкание, сколько потрясающий запах домашних разносолов разбудил второго подобного же «молодого человека спортивного типа», спавшего на полу, под собственной курткой типа «Аляска». Зашевелился и третий «молодой человек», который также спал на полу, но без всяких курток. Одеяло ему заменила скатерть со стола, стоявшего посередине крохотной комнатки студенческого общежития.
- Ты чего там парашничаешь, Андрюха? - прошептал тот, что вылез из-под «Аляски».
Андрюха только что-то промычал в ответ в полголоса, чтобы не разбудить спящих в кроватях трех девушек - хозяек этих апартаментов. Впрочем, когда рот у тебя набит домашними грибочками в собственном соку, как-то не очень хочется (да и не можется!) привлекать к себе внимание таких же оглоедов…
Через пару секунд второй молодой человек присоединился к первому, а еще через мгновенье там же был и третий.
- Хорош вам жрать, проглоты! – прошипел этот третий, видимо четко осознавая, что с грибочками он уже пролетает. – Не стыдно вам девчонок обжирать?
- Да ладно тебе, Игореха, тошнить. Где ты еще таких грибочков попробуешь?
- Все, мужики, доедаем и сваливаем, - прочавкал Андрюха, - у меня еще курсовик не готов. А уже семь утра, между прочим.
- Да ну!? А темень - то какая…
- Все, валим мужики…
За мужиками тихо скрипнула и мягко закрылась дверь…
Полнейшую тишину комнаты еще несколько мгновений нарушали лишь сдавленные всхлипывания давно уже проснувшихся хозяек, слышавших все эти звуки, которые издавали «молодые и спортивные». Наконец, всхлипывания вырвались наружу неудержимым женским смехом, словно взорвалась «смеховая мина»…
- Ой, не могу больше, девочки… Я от смеха, думала, одеялом подавлюсь!
- Они, Аленка и грибы твои доели… Ну, кавалеры…
- У нас там хоть что-нибудь из еды осталось, а, девочки? До субботы еще сколько тянуть!
- Ничего, голодание, говорят, полезно. Талия зато сохранится. Без всяких диет.
- Ой, не могу… «Не стыдно девчонок обжирать»?... Это, Игорь, что ли, о нас позаботился?
- Ну да, Игорь… Грибов ему не досталось, вот он и позаботился…
- Ну хватит вам, девчонки уже… Они же торт принесли.
- И сами же слопали!!!
- Точно. Я даже кусочка не попробовала...
- Да что там торт! Этот, длинный, который Андрюха еще и бутылки все по общежитию пособирал. Мне даже стыдно было. В умывальниках, мусорках - везде заглянул, представляете!?
- Ужас! Где ты их только нашла, Алена? Таких гусаров…
- Да… нет больше мужиков… Это же надо – пустые бутылки у девчонок не постеснялся спросить!
***
С некоторых пор Елену начали буквально преследовать сны из прошлой жизни. Из ее студенчества, девичества, первых поцелуев и прощаний – расставаний. Интересно, что это не были какие-нибудь абстрактные, общие сны о неких неопределенных событиях в ее жизни. Нет! Сны были совершенно конкретные, с именам, фамилиями, датами и адресами. Реальными и существовавшими на самом деле. Никаких выдуманных персонажей. Полная идентификация во времени и пространстве. Снилось ей только то, что когда-то происходило с ней на самом деле, причем так ярко и образно, что, просыпаясь, она тут же вспоминала соответствующие страницы из своей жизни. И поражалась, насколько точными и исторически верными были ее сны. Вот и сейчас, нежась под одеялом на кровати, она вспоминала, как впервые «по-взрослому» познакомилась с парнем, и как он съел у них в общаге института все грибы, да еще не постеснялся собрать пустые бутылки по этажам на сдачу. Так оно и было на самом деле. Она теперь вспомнила все обстоятельства того дня до мельчайших подробностей. «Это же надо – приснится такое! И как точно все!» - не переставала удивляться Елена этим странностям последних недель.
Впрочем, особенно долго времени на воспоминания тратить ей не приходилось, ибо этого самого времени – то у нее как раз и не было. Елена Павловна Мухина, 40 лет от роду, русская, крашенная блондинка с серыми глазами (и это был уже ее натуральный цвет!), являлась самой что ни на есть «бизнесвумен». Ну, то есть – деловой женщиной. В самом полном и истинном значении этого слова. Не было у нее ни любви, ни привязанности, ни увлечений, ни времени, чтобы все это заиметь. То есть, конечно, были, были у нее и любовь, и привязанность, и увлечения, но… только к одному предмету. Своему делу. Делу по выкачиванию «money, money, money, money» из всего, что по ее мнению, могло позволить выкачать эти самые «мани» при наименьших затратах с ее стороны и наименьшем же сопротивлении со стороны общества и государства. Занялась этой неблагородной и неблагодарной целью Елена Павловна с самого, самого начала райского периода для всех людей ее типа. Период тот назывался «перестройка» и принес он «деловым людям» максимум всех тех материальных благ, в которых они теперь и купались с сознанием хорошо проделанной работы и вполне чистой совестью. Отмытой лучшими пиарщиками и лакировщиками и страны, и старины. Периода, известного в экономических науках, как «период первоначального накопления капитала». А уж какими способами и средствами – о том и экономические, и все прочие науки предпочитают не распространяться особо. А то можно не дожить и до следующего международного гранта. Деньги, они ведь, известно – не пахнут! Правду об этом «периоде» знали лишь самые непосредственные участники, недостроенные и поросшие сорняками их особняки – замки, да еще мать - сыра земля…
Так что купались теперь в матблагах далеко не все из первых деловых людей, а лишь только те из них, кто остался в живых. Ибо, «Лексусов», «Мерседесов», и трехэтажных особняков на всех не хватает, а очень хочется. Вот и приходилось деловым людям сдвигать друг друга сначала в бизнесе, затем в жизни, а потом и вовсе – в могилу… Так оно понадежней будет!
Елена Павловна ни в коем случае не являлась исключением из этого всемирного правила «становления первоначальных капиталов». Конечно, самой бросаться под «Мерседес» конкурентов со связкой гранат слабой женщине не приходилось, бог миловал! На то имелись куда более опытные и нуждающиеся в тех же матблагах специалисты. Но вот некоторые страницы из своей биографии Елене Павловне очень бы хотелось теперь вырвать, растоптать, сжечь, а пепел развеять по ветру. А лучше съесть, как некогда В. И. Ленин – чернильницу из хлеба. Настолько эти страницы походили на описание трудовых будней мясника, или «специалиста со связкой гранат». Но… из песни слов не выкинешь. Как было, так было. Тем более, что большинство непосредственных участников и исполнителей ее воли давно уже покинули этот безумный, безумный, безумный мир. И тайна ее капиталов будет сохранена. Не так надежно, конечно, как тайны возникновения первоначальных накоплений всяких там Ротшильдов, да Рокфеллеров, но ведь и капиталы – не те!
Как мы видим, образ жизни Елены Павловны давал мало лучиков любви, дружбы и верности в темном царстве фабрики по производству имиджа и денег. «Романьтизьмом» там, понятно, и не пахло. Несло, в основном, потом, кровью и бензином (теперь уже меньше!), дорогими духами и запахом канцпринадлежностей (а этим, наоборот, - больше). Хлеба уже было в избытке. На деловую женщину работали десятки менее деловых представителей обоего пола, создавая тем самым хозяйке возможность отдаться зрелищам.
А вот зрелищ – то как раз и не хватало. Теперь, как какая-нибудь римская матрона начала прошлого тысячелетия, Елена Павловна могла себе позволить задуматься и о вечных ценностях. А их… не было. Растерялись все на тернистом пути «в люди». Не было у нее ни подруг, с кем можно было бы посудачить за рюмкой чая о вызывающем цвете белья Ксюши Волчак на последнем «Голубом огоньке», или вспомнить, кто, где, кому и при каких обстоятельствах наставил самые ветвистые рога… Не было близкого «молодого человека», которому можно было бы поплакаться о том, что ремешок у сумки отлетел в самый неподходящий момент и вообще, жизнь не удалась… Не было детей, которых хотелось бы ругать за двойки и учить жизни… Конечно, раньше – то у нее все это было. (Кроме детей, но это – запретная тема!). Были и подруги, были и «молодые люди», были даже и не очень молодые люди. Но… как – то все они постепенно исчезали, исчезали, исчезали из ее жизни, пока не исчезли совсем.
Подруги незаметно, сами собой превратились в озабоченных, домашних «клуш», завистливых и коварных. Молодые и немолодые люди – в «альфонсов» и прихлебателей, наглых, и тоже коварных тварей, считающих, что их можно и должно кормить и поить за пятнадцать минут постельных удовольствий как минимум неделю. И как, извините, кормить и поить! Как каких-нибудь породистых йоркширских производителей! А сами – то… Без пива дня прожить не могут, без телевизора – минуту. Она только в раж начинает входить, а у них все - на «пол-шестого»! Производители… А потом еще мечтающих урвать с богатенькой хозяйки солидный куш и дать с этим кушем деру!
Самым верным и надежным другом Елены был Имидж, а лучшей подругой – Бухгалтерия. От таких «друзей», честно говоря, иногда хотелось завыть, или броситься под машину. Но… Елена Павловна, напомню, была деловой женщиной, а не какой-нибудь там «училкой». Поэтому, только мокрая от слез подружка-подушка знала, что иногда творилось на душе у ее сильной, слабой половины. Подушка была из лучшего и нежнейшего в мире тайского хлопка, между прочим!
…Сегодня грустные мысли «о будущем» как – то прямо уж буравчиками сверлили изнутри Елену Павловну, не давая нормально сосредоточиться на важных делах. В 14.30 у нее была назначена встреча с самой известной светской леди страны – Ксенией Волчак. По поводу рекламы своего нового туалетного дезодоранта «Замочи в сортире их всех» и интервью с ней самой.
В 15.46 «леди света», наконец, соизволила появиться в дверях офиса генерального директора «Встреч». Зашла. Села. Улыбнулась.
- Я много слышала о вашем журнале, мои специалисты проводили рейтинговые исследования и установили, что мы вполне можем рассчитывать на взаимовыгодное сотрудничество.
Раньше Елена без всяких сомнений и колебаний с готовностью и радостью согласилась бы. Тем более, что договаривались еще и на интервью. О жизни, и… вообще.
Раньше…
А теперь Елена Павловна достаточно равнодушно слушала знаменитую даму, думая больше совсем о другом. «Господи, а ведь я – такая же точно… Зачем мне нужно все это?!» - крутилась в голове мысль.
… - Ну так как по поводу интервью, Елена… Павловна? Так вас можно называть?
- Что? Какого интервью?
- Ну как же? Мы же договаривались… На следующей неделе, по – моему.
- Э…э… Так, что у нас там на следующей неделе?
Елена лениво перелистала настольный календарь выполненный в виде «Камасутры». Новый день – новая поза. Подарок ее подчиненных… Издеваются, негодники. Елена ненавидела этот подарок, но выкинуть и примерно наказать (чтобы в другой раз неповадно было!) - все руки не доходили…
Нет, на следующей неделе никак нельзя. Когда? Посмотрим… Я вам сообщу…
По всему видно, светская леди едва сдерживала себя от возмущения, чтобы не высказать Елене все, что она думает по поводу журнала и его владелицы. Так беспардонно игнорирующую общегосударственную знаменитость. И это единственное, что хоть как – то забавляло директора Мухину в этом разговоре. Договора не получилось. При расставании стороны широко улыбнулись, слепя друг друга сверкающими модными улыбками от самых престижных стоматологов Северной Столицы.
«Светская б…» - подумала про себя Елена, когда Ксюша встала из - за стола.
«Старая перечница»! – подумала в ответ дама света, будучи аж на целых 8 лет моложе.
III
Ксюше Волчак очень хотелось скандала. Не того, знаете, телевизионного, когда все заранее договорено и за все заплачено. Наберут в студию всяких дурачков и дурочек, изображающих из себя, согласно прейскуранта и сценария то обиженных тещ, то брошенных жен, то обманутых вкладчиков. Пошло все это, ненатурально… Ксюше хотелось скандала реального, а не выдуманного сценаристом, или режиссером. Так, чтобы об этом заговорила вся страна. Не Питер там, или Москва, а вся 140 – миллионная держава. От Калининграда до Находки…
А то что-то совсем уже стал забывать ее народ. В смысле «ее» – ее народ. Раньше вроде жила – обходилась без этого, и – ничего. Без народа – то. А сейчас, вроде как и невмоготу стало. Конечно, для теле - и газетных интервью приятно, эдак, расслабленно протянуть, что, мол, надоела уже эта слава, уж и не знаешь, куда от нее деваться, куда прятаться от повышенного внимания своего народа. А вот съездила в Таиланд, оторвалась там по-полной, и что-то затосковала. По излишнему вниманию. Всего – то две недели прошло. А выходит, вроде как бы уже и не прожить без этого самого повышенного внимания. В Таиланде – то она кто? Просто «русо туристо», каких сотни и тысячи вокруг. И никого не интересует, чисто ли она сегодня выбрила подмышки, какого цвета и брэнда белье она сегодня решила надеть для своего народа и где вообще провела ночь. Никто даже не обсуждает ее последнюю непечатную фразу, произнесенную опять – таки на всю многомиллионную ее аудиторию посредством ее же телепередачи. Эта фраза в печатном виде никогда не появится ни в одной даже неуважающей себя газете, никакой редактор не пропустит ее. Но зато добавит лишних минуточек в кухонных разговорах домохозяек, которые от скуки, созданной ими же самими давно уже живут не своими интересами, а интересами своих телегероинь. Из минут сложатся часы, из часов – дни, из дней – года. Года безбедной и ненапряжной жизни, которую эти домохозяйки обеспечивают своим кумиршам своим же нездоровым, но постоянным интересом к фасону их лифчиков и качеству выбритых ног и подмышек. Не говоря уже о такой потрясающей и вечной теме, как количество мужского населения, перебывавшего в их кроватях вообще и в данную, конкретную ночь в частности.
Для обычных теле – кино – бизнес – спортивных и прочих звезд повышенное внимание народа просто необходимо, поскольку помогает им в их нелегком труде по удовлетворению неудержимо растущих культурных потребностей россиян. Для Ксюши же подобное внимание было не подспорьем и не просто морально выраженной помощью, могущей в самом недалеком будущем принести и значительные материальные выгоды. Нет! Для Ксении Волчак повышенное внимание ее народа означало первый и единственный источник существования. Ибо к своим 32 годам жизни ничего другого, кроме как смачно ругаться матом перед телекамерами и брить перед ними же свои интимные места, Ксюша, увы, не умела. Как ни горько это осознавать. Исчезни по какой-то невероятной причине завтра все телевидение, и – все! Кончилась Ксюша. Хоть работать иди, как все, а очень не хоцца. Если, скажем, звезды кино, спорта, политики и бизнеса и без телевидения будут зарабатывать свои миллионы, как они привыкли делать это при любых обстоятельствах, то для Ксюши это будет означать конец всему хорошему в ее, в общем-то, никому не нужной и никчемной жизни.
Ибо весь смысл ее жизни состоял именно в эксплуатации этого самого народного внимания. Причем, в самых низменных, плебейских и скандальных областях, которых нормальные, здоровые нравственно люди стараются вообще обходить стороной. Таким образом, можно заметить, что Ксения Волчак не относилась к подобной категории достойных людей, а приближалась, скорее, к людям недостойным, более того – больным. Иногда ей даже казалось, что она уже стала наркоманкой. Наркоманкой народного внимания, без которого(и это было уже очевидно!) Ксения просто не сможет существовать. И в прямом, и в переносном смысле.
И вот в последнее время «наркоманка от народного внимания» стала замечать, что как – то поутих народный интерес к ее неординарной персоне. Заелся народ, засмотрелся зрелищ так, что стало все трудней и трудней пронять его чем-нибудь. Уже ни мат, ни гладкость подмышек, ни прозрачность «стрингов» их не берет! Переключает, паршивец, телевизор. И это ее народ! От чего страдает собственный рейтинг Ксюши, а от рейтинга уже – и та материально-техническая база, которая составляет основу благополучия и процветания Ксении Эдуардовны. Понятно, что в этой жизни, ее жизни – купить и продать можно все, включая и рейтинг. Заплати какому-нибудь нуждающемуся таланту из глубинки, он тебе такой рейтинг нарисует… Сама Настя Закалашнюк позавидует. Но ведь тут принцип важен!
У какой – то, там, понимаешь, гребаной чемпионки мира по какому-то чертову спидвею рейтинг растет и растет, а у нее падает! И что это за «спидвей» такой!!! У этой деревенщины даже мокрые пятна на комбинезоне были видны, когда ей медаль вручали. На всю страну! Представьте, какой там запах! А туда же – в телезвезды метит, участвует в рекламе, даже лезет в политику, деревенщина. Депутаткой стала, как будто их у нас не хватает… И у этой плебейки рейтинг, значит, растет, а у самой Ксюши – падает !!! Да что же это такое, в самом деле!? Есть вообще, справедливость на свете, или нет ее?
Так что вопрос о настоящем, громком скандале, способном вернуть Ксении Эдуардовне ее былую популярность, а значит – и значительно наполнить немного опустевшие закрома! – стал актуален, как никогда.
Для разрешения этой проблемы Ксюша сегодня даже проснулась раньше обычного – в 11 часов утра. Вот до чего девушку довели, размышляла Ксюша, сидя в ванне с водой и пенкой «Christian Dion Farting» (3250 рза бутылочку в 150 гр!) - в такую рань поднялась.
Однако, что бы такого придумать, чтобы твое смазливое личико снова максимально часто замелькало с экранов и на обложках всех журналов!? Не самых модных, а всех, без исключения! На меньшее максималистка Ксения была не согласна!
Может быть - покушение на себя устроить? Подложили, якобы, недруги и завистники мину под ее скромный 240 – сильный джип предпоследней модели. Потом фотографии в газетах. Искореженная машина, израненное лицо народной любимицы, сочувственные звонки и «эсэмэски», интервью по телевидению: «Ксюша, мы с тобой». «Держись, Ксюша». «Ксения, будь мужественной». Здорово, черт возьми, просто зашибись!
Да, покушение – это действительно круто! Только… Какие – то сомнения замелькали в аккуратной, гламурной головке. А вдруг мина сильней окажется, чем рассчитывали!? Вдруг шарахнет так, что от джипа ничего не останется? Положат эти лохи взрывчатки чуть больше – и все, поминай «Тойоту» как звали. А вдруг и ей самой достанется также больше, чем рассчитывали?! Вместо маленьких, аккуратных и весьма фотогеничных царапин получатся безобразные шрамы на всю жизнь. Или и того хуже – окривеешь на один глаз. Куда тогда девушке податься? Смешно, право, - одноглазая «светская леди»… Это мужчин шрамы украшают, а ей, слабой женщине они вовсе ни к чему. Это опять же, - в лучшем случае! мелькнула в мозгу у Ксюши ужасная мысль. А в худшем – могут вообще на кладбище отнести! Нормально! Вместо небольших, слегка кровоточащих ссадин «для прессы», получить оторванную голову «для некролога»… Так, отставить! Такая популярность нам ни к чему. Мы пойдем другим путем!
Взрывчатка – это грубо и неаккуратно. Грамм туда, грамм сюда – и все, нет на свете хорошего человека. Что, если просто попросить ребят из автомата там, или пулемета ее машину обстрелять? Тоже неплохо на экране получится. Джип весь в дырочках и крупным планом - немного усталое от переживаний, но спокойное лицо Ксении Волчак, уверенно и с юмором отвечающей своим недоброжелателям на всю страну: «Нет, мол, парни, не на ту нарвались. Нас не запугаешь..!» Тоже не то. Джип жалко. Потом ведь ни за что нормально не заделать эти самые дырочки. Да и при чем тут вообще машина?! Ведь еще и промазать могут стрелки, попортят ей самой шкурку. А собственная шкурка - это вам не силиконовые груди! Снова не пойдет. Надо найти что – то такое, чтобы и собственной жизнью не рисковать, и чтоб материальные ценности, нажитые непосильным трудом - не погибли… Неужели нельзя ничего придумать, чтобы и машина, и квартира, и дача, и ее гламурное лицо остались целыми и невредимыми, и чтобы страна при этом все ж – таки ахнула! Вот, дескать, Ксюше – то как нашей любимой досталось…
Что же придумать еще? Вопрос-то весьма щекотливый. Не посоветоваться ни с кем, ни обсудить. Свидетелей тут вообще лучше не иметь, размышляла Ксения. Сами же свидетели первыми ее и продадут. Тем, кто под нее ямы роет-копает. Оно, конечно, скандал, он и в Африке скандал. Но одно дело, когда после скандала тебя жалеют, восхищаются тобой, хотят делать с тебя жизнь. И совсем другое - когда ты становишься объектом для насмешек и издевательств. Эти омерзительные сатирики и кавээнщики заедят. Всю жизнь потом отмываться будешь… Нет, свидетелей в таком деле быть не должно! И точка!
Ну, так что же все-таки придумать? Может, похищение? Только представьте себе сводки утренних новостей! «По сообщению наших корреспондентов вчера вечером, прямо от подъезда собственного дома известную светскую львицу Ксению Волчак увезла в неизвестном направлении черная (это обязательно!) иномарка, предположительно…(какой-нибудь крутой марки). Сегодня утром на студию позвонил неизвестный и сообщил, что готов обсудить с властями условия, на которых Ксения Эдуардовна может быть отпущена на свободу…», ну - и так далее. Детали, как говорится, позже.
А что! Неплохо! И джип целый, и волки…тоже. В смысле, цели ее достигнуты, внимание привлечено. Можно вообще эту бодягу с похищением на неделю растянуть. Представляете! Целую неделю вся страна будет просыпаться и засыпать с именем Ксюши Волчак на устах. «Ну, как там наша Ксюшенька, какие новости?» «Слыхали за Ксюшу? Бандюки новые условия выставили?» «Господи, жива ли там бедненькая Ксенечка…» Представив, как полюбит ее народ за тяжкие испытания, выпавшие на долю страдалицы, что пережила она в лапах безжалостных похитителей людей, как с честью выдержала все испытания и вернулась к ликующему народу прямо на Дворцовую площадь (а там уже установлен телемонитор, по которому петербуржцы и гости города могут следить за судьбой своей любимицы 24 часа в сутки!), Ксюша вдруг всплакнула от жалости к самой себе… Да, похищение, это, похоже то, что надо. А главное, и имидж лица, и «Тойота» сохранятся в полной неприкосновенности. Все ее страдания и мучения в холодных казематах останутся за кадром. Но, естественно, будут подразумеваться…
Да потом еще даже и книгу можно будет выпустить... «Пять дней, пять ночей в лапах у террористов». Нет, лучше просто: «В руках у террористов. Советы бывалой женщины». Потом можно будет и свое «ток – шоу» открыть и даже какую-нибудь новую передачу сделать. Что-нибудь на тему: «Как выжить в условиях растущей террористической опасности». Ведет известная в нашей стране и за рубежом (причем, уже широко известная!) телеведущая Ксения Волчак, на себе испытавшая все ужасы.. ну и т.д…
- Скажите, Ксения, можно задать Вам вопрос из зала? - Разумеется, спрашивайте. - Скажите, Ксения, что Вы чувствовали, когда террористы приставили к вашей груди пистолет и потребовали приема у Президента? - Я подумала (пауза, скромно потуплены очи, крупным планом – та самая геройская грудь 2-го размера, выступившая несокрушимым бастионом на пути у бандитов…), я подумала, что скорее умру, чем позволю торжествовать душителям свободы и нарушителям прав человека… Занавес… Аплодисменты…
Вот это зашибись, так зашибись! От картины, нарисованной услужливым воображением у Ксюши едва не случился обморок по причине повышенного волнения. Сердечко забилось часто, часто. Будто в предчувствие чего-то чрезвычайно важного, что в самом ближайшем будущем должно произойти в ее жизни.
Решено!!! Похищение. Теперь осталось определить, кто, когда и где. А также – куда. Вся сгорая от предстоящих возможных новых впечатлений и приключений, Ксюша выскочила из ванной и вся в пене, как Афродита бросилась к телефону.
На часах в комнате было 12 : 24 московского времени…
IV
Курсант пока еще 2 – го курса судоводительского факультета «макаровки» Иван Субботин, 21 года от роду возвращался домой в Питер после первого своего, «настоящего» контракта-практики. Денег было не то, чтобы совсем уж густо, но и не мало для его возраста. По крайней мере, деньги эти были честные. Можно было спокойно ходить по улицам и не оглядываться. Он заработал их, строя светлое капиталистическое будущее в африканской стране Нигерия, на судне-снабженце, обеспечивавшем нефтяные платформы. Вернее сказать, светлое будущее строилось для республики Франция, которая и являлась фактическим владельцем этих нефтепромыслов.
Хотя по большому счету говоря, какая разница? Иван прошел хорошую практику палубным кадетом, следующий раз босс пообещал взять его уже на штат, как «ЭйБи»(АВ), то есть «квалифицированным матросом», по-нашему. А это уже совсем другие деньги и отношение.
В общем и целом можно смело утверждать, что Иван был вполне доволен собой, командой, судном и вообще – жизнью. А что еще нужно молодому парню, чтобы достойно встретить зрелость! Главное – есть здоровье, профессия, которая не оставит без куска хлеба с маслом (с толстым, толстым слоем масла, можно сказать!), амбиции, надежды, а остальное – приложится, как говорится…
Иван сидел в аэропорту немецкого города Франкфурта – на – Майне в баре, потягивал «Хейникен» по цене 5,5 Евро за бокал (однако!) и ждал рейса на Питер. Это были самые сладкие моменты в его жизни, при его профессии. Ожидание самолета домой. Только люди подолгу и часто бывающие за границей могут рассказать, какое это счастье – путь домой. Даже если этого дома фактически пока не существует - не важно! Родина – то есть, есть друзья, есть любимый Питер, есть Васька, Петергоф, любимая девушка…
А, пардон, любимой девушки – то уже как раз и нет. Сбежала с каким-то риелтером из его непрестижной, однокомнатной и съемной квартиры на 22 линии. Теперь живут где-то в центре, на Невском, наверное, в очень престижной и, скорее всего, собственной квартире риэлтера. Впрочем, Иван не очень жалел о потере. Скорее, он бы пожалел теперь риелтера. Бедолага, так же как в свое время и Иван, прельстился, видимо оттопыренной попкой, роскошным бюстом и смазливой мордочкой Виктории Пуговкиной. И при этом, по неопытности даже предполагать не мог бы, какие же еще ценности предлагаются в довесок к вышеуказанным несомненным достоинствам и прелестям мадемузель Пуговкиной. Несчастный спекулянт недвижимостью, гревший нечистые свои руки на лишениях народа, конечно еще не представлял, что его ждет в качестве кары пока еще земной.
Дело все в том, что в словаре Ивана, например, напрочь отсутствовали такие модные на сегодня понятия, как «престиж», «имидж», «бомонд» и тому подобное. Он рос и воспитывался в детском доме и был очень далек от всего этого. Виктория же, напротив, очень дорожила своим имиджем, старалась поддерживать престиж во всем, и всегда считала, что ей с рождения зарезервировано одно место в кругах высшего бомонда. Причем, в мягком вагоне. При этом фройляйн совершенно искренне полагала, что земля... стоит на месте, тогда как солнце вращается вокруг планеты. Когда Иван впервые услышал это от нее, он вначале подумал, что девушка издевается над ним, но потом понял, что у Вики и на самом деле по части подобных знаний все было запущено до невероятности. Он тогда, помнится, бился битых два часа, чтобы доказать, что земля – шар и сама вращается вокруг солнца, а не наоборот. Все было тщетно. «Да? А почему же тогда солнце движется вокруг нас, а не мы – вокруг солнца»? - задавала вполне логичный вопрос студентка II курса гуманитарного института. В тот теплый и ясный звездный вечер Иван пытался поразить красавицу Вику своими познаниями в астрономии, но красавица, в свою очередь сама поразила парня ее познаниями в этой области. Причем до такой степени, что они поссорились в конце концов и курсант впервые задумался о тернистости пути к личному счастью.
Словарный запас будущего психолога также не оставлял никаких сомнений по поводу продолжительности их совместной жизни. Этот запас приближался к аналогичному показателю небезызвестной Эллочки-людоедки. Чаще всего Ивану было с ней невыразимо скучно. Ибо ни рассказы о дальних странах, ни байки о проказах друзей, ни интересные случаи из жизни никак не затрагивали торгашескую душенку Виктории. На все у нее были одни вопросы:
1. Сколько стоит?
2. Кто там был из знаменитостей?
3. Когда мы поедем в Париж?
Именно в такой последовательности!...
Но если ее уж очень сильно доставали, как это и случилось, например, в вопросе о движении Земли, имелся и последний вариант ответа:
4. А на фига козе баян?
После чего спрашивающий(ая) понимали, что на этом игру «Что, где, когда» с госпожой Пуговкиной можно прекращать. Ибо случай здесь был действительно тяжелый!
Виктория мечтала запродать себя какому-нибудь олигарху, или на худой конец, успешному топ-менеджеру, владельцу заводов, газет, пароходов. Впрочем, пока, как видим, сгодился и обычный спекулянт недвижимостью. Ах, снова простите – «риелтер»…
Так что Иван и в самом деле не очень переживал по поводу такой «утраты». Как-то одна знакомая, при расставании цинично объяснила Ивану, что «Мужики – они как троллейбус. Не стоит о них жалеть. Один отошел, другой тут же подойдет. Нужно только подождать немного».
Иван тогда в сердцах сказал ей, что раз мужики – троллейбусы, то бабы – улицы. Которые мелькают позади троллейбусов одна за другой. И уж об этих мелькающих улицах точно не стоит жалеть! На том и расстались… А потом Ванька понял, что так оно и есть на самом деле. И еще понял, что как бы они друг перед другом не мелькали, эти троллейбусы и улицы, а – жить друг без друга не смогут. Таков закон движения, закон самой природы! Одно без другого существовать, конечно… сможет. Но смысл этого существования теряется напрочь! Поэтому отчаиваться здесь не стоит. На каждый троллейбус рано, или поздно найдется его собственная улица. И наоборот!
Если добавить к этому, что будущий капитан торгового флота вообще по натуре был неиссякаемым оптимистом, можно понять, насколько на самом деле ему был безразличен разрыв отношений с «Викой – Людоедкой».
…По прилету в Питер Иван обнаружил, что почти все его кореша отсутствуют. Кто в море на практике, кто уже уехал на свои исторические родины поправлять домашними борщами и самогонками здоровье, основательно подорванное в различных сырых климатах планеты. Стоял конец июля месяца. И до сентября еще было далеко, все курсовые и рефераты были сданы, делать было абсолютно нечего, ехать не к кому. А тут как раз подвернулся знакомый капитан на буксире. Он и предложил Ваньке поработать у него сменным помощником. У курсанта еще не было необходимого диплома, но капитан - Петр Викторович Скупов любил молодежь, всегда шел ей навстречу и оформил Ивана матросом. Но со старпомовскими обязанностями. Жалование положили «небольшое, но хорошее», аж 15 тысяч целковых в месяц! Ванька был доволен по… «самые никуда». Еще бы! Пока его кореша загибались на капиталистов по всему миру, или уже уничтожали на родинах запасы «хоум шнапса», Иван получал отличную практику, бесплатное питание, да еще и деньжата «на кино». Опять же, особо не напрягаясь. Ибо Петр Викторович, будучи «щирым украиньцем», больше всего на свете не любил «рвать жилы». Особенно - на государство. Исповедуя старую, как мир истину: «Тише едешь – дальше будешь». Более того! Викторыч пообещал Ивану, что и после начала учебы тот может оставаться на работе.
- Знаю я, как вы там учитесь, - ухмылялся старый капитан, – два раза в неделю на занятиях появляетесь, а остальное время – «танцы, шманцы, обжиманцы»! Что я - сам курсантом не был!?
И это была святая, истинная правда. Иван на лекциях появлялся крайне редко, только когда была опасность «залета». Проверка какая там, или еще что… Исповедуя тот же самый жизненный принцип, что и Викторыч. А практические занятия и всякие тренажеры, на которых требовалось безусловное присутствие кадетов случались не каждый день. Так что при наличии жизненного и курсантского опыта и желания, вполне можно было себе позволить совмещать и работу, и очную учебу. И того, и другого у Ивана, не избалованного ни маменькой, ни папенькой было не занимать!
Буксир под громким названием «Геркулес» таскал баржу со всякими строительными материалами из портов побережья Финского залива и Невы в Усть –Лугу, где прямо под боком у новоявленных натовских супостатов строился новый, огромный порт общероссийского, а то и мирового значения. «Назло надменному соседу», выражаясь словами бессмертного и вечно актуального Пушкина…
V
Известно, что человек, это самое приспосабливаемое животное на планете. Определенное некогда одним философом, как «двуногое и без перьев», это упрямое существо привыкает со временем ко всему. Вчера еще казалось – нет, этого не может быть никогда! Ни за что не свете я не сделаю этого… Да я лучше утоплюсь, чем… А сегодня уже вроде как и ничего. Пусть тяжело, медленно и со скрипом, но – ползет дело. Оказывается, это может быть! И я уже делаю это. И топиться пока нет желания, как ни странно. А назавтра и вообще открываешь для себя поразительную вещь. Кажется, будто занимался этим всю свою жизнь. Которой остаешься вполне доволен. И даже уже начинаешь убеждать окружающих, что теперь это – и вовсе самое приятное в мире занятие. Понятно, на третьем месте - после маминых пирогов и того, чего в СССР, якобы, не было… И сам в это веришь!
Елене Павловне не по своей воле пришлось стать «бизнесвумен». Нужда заставила. Нужда быть впереди, на лихом коне, чтобы другие глотали пыль из-под копыт твоей лошади. Как уже отмечалось, в последнее время генеральному директору АО «Встречи» стало невыразимо скучно исполнять свои прямые обязанности по выкачиванию денег из всего возможного и невозможного. Если бы еще лет пять назад кто-то сказал ей, что очень скоро она будет просто просиживать на работе джинсы и юбки, как какой-нибудь совковый плановщик 70-х годов, она бы долго и громко смеялась над этим заявлением. А теперь смотри ты – просиживает, причем с каждым днем все с большим и большим удовольствием! А чего, собственно говоря, особенно суетиться? На суету есть всякие «замы-помы», а Елена Павловна уже может себе позволить и попочивать немного на лаврах, заработанных в лихие 90-е…
Сейчас уже ей самой с трудом верится, что вначале славного пути она буквально горела на работе и ей казалось, что так будет всегда. Она металась, как угорелая, подкупала чиновников, ментов, санитаров и еще бог знает кого! самолично вербовала новых сотрудников и сотрудниц, устраняла неугодных, выдвигала вперед любимчиков и любовников, отправляла в рабство за рубеж девушек целыми ротами и батальонами, карала и миловала всех, кого считала нужным карать, или миловать. Одному богу известно, сколько несчастных, молоденьких и не очень девушек превратились в секс – рабынь по всей планете благодаря деятельности агенства «Встречи». Сколько их погибло, не вынеся унижений и издевательств от моральных и неполноценных уродов, представлявшихся «успешными бизнесменами». Об этом директор агенства думать не очень любила. От этого, упаси боже!, могло случиться излишнее волнение и сердцебиение, отражавшееся на производительности труда…
Затем запал все проходил и проходил, она уже не металась, а просто выполняла свою рутинную работу, хотя пока еще – «от и до»! Но ездить по городам и весям области Елена Павловна уже стремилась все меньше, и меньше. Среднесуточный расход ГСМ для ее железных коней все уменьшался и уменьшался, а вот тот же показатель по запасам алкоголя, кофе и сигарет в ее роскошном офисе в районе Смольного наоборот - увеличивался. И это неоспоримо свидетельствовало о том, что госпожа Мухина стала гораздо меньше времени проводить в поисках новых источников прибавочной стоимости, но больше – в бесконечных и ненужных дискуссиях и разговорах в своем кабинете. Причем, не только с «нужными людьми». Но и с теми, кто порой просто подворачивался под руку. При смене образа жизни с менее и менее «бегущего» на все более и более «сидячий» начали явно проявляться и другие сопутствующие этой перемене факторы. Особенно горькие для довольно молодой еще женщины. Талия медленно, но верно начала превращаться в живот, некогда античный профиль – в следующий подбородок. Начали появляться какие-то незнаемые до сих пор болезни. То там кольнет, то здесь стрельнет, то голова, то… ну, в общем, понятно…
Опять же – пресловутый целюллит на бедрах. Скоро уже и в купальнике на людях неудобно будет появляться, если так дальше пойдет!
Нужно срочно что то предпринимать. А что? Елена Павловна, будучи женщиной гордой и независимой, старалась никого не посвящать в свои проблемы, если в том не было крайней необходимости. Но для поддержания все тех же «имиджа и престижа» она вынуждена была держать личного, очень известного и модного доктора. Основная обязанность которого состояла в том, чтобы рекомендовать «деловой женщине» самые модные и дорогие курорты и выписывать соответствующие ее статусу лекарства. О чем потом Елена могла эдак, между делом обронить в компании фразы типа: «Да вот намеднись я в Баден-Баден ездила, по совету своего доктора. Такая помойка, доложу я вам. Не то, что Бали - Бали»… Ну и так далее – в зависимости от реакции собеседников. Таких же уважаемых людей.
Но поскольку докторша сама являлась женщиной и последнее время ее начали мучить примерно те же проблемы, что и «VIP – пациентку», она несколько отступила от общепринятой в их кругах практики.
- Я вот что вам скажу, дорогая моя, - обратилась к Елене Павловне личная докторша во время последней их встречи в ресторане на Невском. – Доктора, курорты, лекарства… Все это ерунда. Это все потребуется позже, если запустите… В нашем возрасте, дорогая Еленочка Павловна, все наши женские и житейские проблемы решаются одним средством. Мужиком. Да, да, дорогая. Именно мужиком. Нормальным, вульгарным мужиком, без этих, знаете ли, современных закидонов. Мужиком, располагающим свободным временем, а главное – здоровьем. И все ваши проблемы как рукой снимет… Знаете, как одна моя знакомая говорит? «Живот на живот – и все пройдет». Сама родила в 42 года. Цветет и пахнет вся. Вот она только подобным образом все свои проблемы и решает… И нервы, и вес лишний. Все это снимается прогулками на свежем воздухе со всеми вытекающими, в компании достойного мужчины. И вам, опять же, это дешевле выйдет, чем все эти рекламируемые, якобы, «суперсредства».
- Но… я понимаю там, нервы, все такое… Это да, я с вами согласна. Но – вес?! Что делать с весом? - попыталась возразить было Елена.
- И никаких «но», - рассмеялась докторша. – Это я процитировала доктора-жука из мультфильма. Я его с детства запомнила. Это где одуванчик все не мог понять, отчего у него такой тонкий стебелек и такие толстые щеки и нельзя ли это как-нибудь вылечить. Помните?... И вот приезжает там доктор – жук и с таким характерным грузинским акцентом говорит этому одуванчику: «Если вы хотите, чтобы у вас были толстые щеки – нужно меньше двигаться, а больше есть. Если же вы хотите, чтобы щеки у вас были худые, нужно наоборот, меньше есть, но больше двигаться». Одуванчик тоже попытался возразить что-то, вроде вас сейчас… Тоже воскликнул: «Но…»… Помните, что ответил ему доктор?
- Да я, знаете, как-то мультфильмы не очень…
- Все ясно. Зря! В наших мультфильмах заключена такая народная, непосредственная мудрость, что я рекомендовала бы всем нашим депутатам просматривать их регулярно перед началом заседаний… Ну так вот. Доктор-жук ответил так: «И никаких «но», никаких «но». Других способов медицина не знает!» Восхитительный ответ, правда? Вместо всей рекламы этой химии от ожирения, я бы сутками напролет крутила бы по ящику этот ответ жука – доктора. Больше двигайтесь! Гоняйте по телу кровь, не давайте ей застаиваться. Во всех смыслах. И не будет ни голова, ни другие части тела болеть. Причем, я подчеркиваю – именно «во всех смыслах»! А уж как вы понимаете, без мужчины здесь, нам, женщинам никак не обойтись. Тренажеры – это каторга. На них отбываешь повинную и мечтаешь, чтобы она поскорее закончилась. А вот любовь… - сорокалетняя докторша мечтательно закатила свои большие и круглые до бесстыжести глаза, покрутила в воздухе вилкой с наколотой на ней тигровой креветкой, - любовь… - это… да. Это – любовь, что там скажешь! – после чего огорченно и задумчиво отправила креветку в рот.
Из чего Елена Павловна совершенно справедливо заключила, что ее личного доктора тоже обуревают те же самые проблемы, что и саму Елену Павловну…
…Вот так задача. «Мужика найти». Где ж его взять!? Да еще здорового, и чтобы временем располагал. Да чтобы еще и нравился! Это прямо из области фантастики. Хотя Елена в глубине души осознавала, как на самом деле была права ее доктор! Собственно говоря, что в этом странного? Это все как раз очень даже естественно. Все долгожители и вообще – все здоровые люди меньше сидят, но больше двигаются. Все время что – то делают, куда-то ходят, а не торчат на диванах наедине с «одноглазым другом». И в еде, опять же – воздержаны. Во всяком случае, за обедом недельную норму не съедают! Отсюда – и стройность, и долголетие, и подвижность, и общее здоровье... В 100 лет отцами и матерями становятся!
Самое печальное в этом то, что все всё прекрасно понимают, но… поделать с собой ничего не могут. Лень и безволие. Поэтому и хватаются за все эти новомодные «средства для похудения», что вроде бы как и делать ничего особого не нужно. Съел – и порядок! Деньги заплатили, и немалые, значит – должно помочь, а как же! И можно снова наевшись до отвала дальше на диване лежать, и следить за судьбой «моей прекрасной няни», ощущая при этом, как уменьшается твоя подкожная жировая прослойка, как мышцы наливаются юношеской упругостью… Полный бред! А ведь мы этим самым бредом лишь и живем, - подумалось Елене Павловне…
Однако, мы отвлеклись… К делу! Итак, задача – найти мужика. Вроде бы и не сложная задача, на первый взгляд. Тем более, при ее положении и возможностях. Свистнет Елена Павловна, и побегут за тридевять земель во все царства-государства ее посланцы, добры молодцы и сыщут кого хошь. Хошь – блондина, хошь – шатена, а хошь – двухметрового негра… Так-то оно так. Да ведь только по ее свисту нормальные мужики не прибегут, и пред светлы очи не явятся. Потому что настоящие, они - гордые! А явятся не гордые, то есть все те же альфонсы, пройдохи, всякие извращенцы и дегенераты. Каковых она уже насмотрелась целый вагон и маленькую тележку. Нет, настоящего мужика, такого охотника за мамонтами, добытчика и защитника найти очень даже непросто. По разговорам своих подруг (когда они у нее еще были!) она знала, что за такими самими идет настоящая охота, как на мамонтов. Некоторые дамы ищут их всю жизнь, но так и умирают в одиночестве…
Корень проблемы здесь, в данном конкретном, ее случае – в ней самой - размышляла Елена. Кто она? Бизнесвумен! Нормальные мужики от таких шарахаются, как черт от ладана! И не потому, что боятся. Мужчина, если он настоящий мужчина! - не должен ничего бояться. Эту байку о том, что мужики, якобы, боятся красивых и ярких женщин придумали эти самые «красивые и яркие». Страдающие повышенной любовью к своей внешности и, несомненно, конечно же! - «богатому внутреннему миру». В отличие от окружающей их «серости» вокруг.
Ну а в самом же деле - какому охотнику и добытчику понравится, если в пещере, куда он спешит со своим добытым мамонтом, счастливый и довольный, в ожидании законной награды от своей женщины, его встречает не женщина, а… записка. «Милый Адамчик, буду поздно. Суп в холодильнике, картошка в микроволновке. Меня не жди. Твоя Евочка». Да хорошо еще, если хоть записка есть! А то ведь и на нее времени может не быть. Не говоря уж вообще о продолжении банкета. Бизнесвумен, одно слово! Так что в ее, Елены Павловны, конкретном случае, даже и записки скорее всего никакой не было бы, что уж там говорить об ужине и самом - самом сладком десерте. Ради которого, собственно, мужики и гоняют дичь по всей планете, а павлины - самцы распускают свои роскошные хвосты. Какой же нормальный добытчик такое вынесет!? Он, понимаешь, ни ног, ни рук не жалел, жизнью и здоровьем рисковал, мамонта гоняючи. Добыл, в конце концов. Вернулся домой, в пещеру, или дворец, что не суть важно. Рассчитывал отужинать как следует и затем, наконец, заняться своими прямыми обязанностями, как того требует мать - природа. Небось, бедненький, всю дорогу об этом мечтал… Представлял… Во всех красках… А оно вон как выходит! Холодная постель, ни записки, ни весточки. Какой уж там «сладкий десерт», мать твою…
Так что «бизнесвумены» и «охотники за мамонтами» - надо полагать, не могут жить вместе. Оба - добытчики. Заряды, значит, у них одинаковые, как у частиц одноименной полярности. И, стало быть – будут они отталкивать друг друга при встрече. Что мы и наблюдаем повсеместно в жизни. Отсюда делаем вывод номер 1: для совместной счастливой жизни люди-частицы должны иметь разноименные заряды, как протон и электрон в микромире. Тогда, глядишь, и организуется элементарная частица вещества – атом. Протоны – в ядре, энергию сохраняют, очаг блюдут, а электроны вокруг них по своим орбитам крутятся, вертятся. Суетятся, одним словом. Не дают энергии застаиваться. И друг без друга – никуда! И не притянуть ядру электроны к себе, ибо больно быстро они крутятся и много сил имеют. И не оторвать их от ядра тоже никому, ибо, наоборот – не так уж много у них сил, чтобы избежать его притяжения. Равновесие. Идиллия. Полный консенсус. Настоящая идеальная семья – ячейка общества. Только в миниатюре.
Ну, на своих разнополярных частиц, мужиков - альфонсов Елена Павловна уже насмотрелась. Они были отвратительны. В нормальной семье муж и жена должны уважать, а лучше восхищаться друг другом, гордиться! А как можно, помилуйте, гордиться своим мужчиной, если все окружающие заранее презирают его. Ибо что может быть гаже, чем мужик, живущий за счет женщины, и не скрывающий этого! Иногда даже позволяющий себе об этом говорить вслух, словно о каком-то своем достоинстве! То есть заранее готовый к тому, что в обществе его держат за вечного «сынка», и нисколько не смущающийся при этом…
Вначале, как водится, Елене Павловне льстило, что чуть ли не на каждой вечеринке она появлялась с новым, очередным любовником. Как правило, младше ее. Это казалось так «престижно», ведь все понимали, что не всякая женщина может позволить себе так часто менять красивых, сильных, молодых жеребцов, а лишь очень и очень успешная! Состоявшаяся в жизни, так сказать. Но постепенно и довольно быстро все эти «дешевые понты», как выражается современная молодежь, исчезли сами по себе. Ну как нормальная, здоровая, без физических изъянов женщина может испытывать удовольствие от общения с мужчиной, которого никто и за мужика-то не считает! Который сам представляет собой один большой «изъян». Пусть даже и в красивой обертке. Которого, как уже подчеркивалось и свой круг, и чужой, хорошо, если не презирает… Разумеется, после непродолжительного знакомства Елена Павловна начинала буквально ненавидеть своего нового «мачо» и очень скоро избавлялась от него. И с течением времени это самое знакомство становилось все более и более коротким. Последнего «счастливчика», какого-то липового боксера из липецкой провинции Лена выгнала уже через день и твердо сказала себе – хватит! Это – последний! Ее уже начинало тошнить от подобной публики.
Так что, по здравому разумению из всего вышеизложенного прямо вытекал вывод номер 2. Для построения здоровой и крепкой элементарной ячейки общества с реальным мужиком – защитником и добытчиком «бизнесвумен» должна превратиться в самую обычную «вумен. Без этих, по выражению озабоченной личной докторши, «современных закидонов». То есть сама сменить знак на противоположный. Любых других вариантов, получается, просто не существует. Иначе – если гора не идет к Магомету, то у Магомета никакого другого выбора не остается. Если, разумеется, женщина-Магомет на самом деле хочет прожить в любви с суженым всю оставшуюся жизнь и умереть с ним в один день.
Елена Павловна хотела. Ибо все остальное, что можно купить за деньги, у нее уже было. Хотелось большего. То есть того, что ни за какие деньги никогда не купить. Что не продается на аукционах, чью стоимость нельзя выразить ни в какой валюте мира. Можно, конечно, купить некую ее имитацию, копию, иногда трудно отличимую от оригинала. И все же копия никогда не станет оригиналом, а имитация – реальностью. Насмотрелась Лена этих имитаций – до тошноты, до дрожи, до ненависти.
Вон ее клерки, Ира и Марина, что сидят в соседней комнате, небось нисколько не страдают от того, что нет у них ни двухэтажных хоромов, ни «Лексусов», ни своего бизнеса. А понаблюдаешь за ними пару часов и сразу становится ясно – девицы вполне довольны жизнью. И ведь не девочки уже, обеим за тридцать. А как глазки горят! Как румянец на щеках играет! Вот уж у этих кровь точно не застоится. Лишней минуты на работе не пробудут. И целый день только и слышно: «Ха-ха-ха, да хи-хи-хи!». Нет у них джипов, нет особняков, зато есть мужья и дети. У обеих фотографии в компьютерах и на столах. Гордятся, видно, ими…
Елена нажала кнопку подслушивающего устройства под столом. По ее тайной просьбе один скучающий и нуждающийся Кулибин, каких не счесть на Руси установил «жучки» во всех помещениях офиса, даже в туалете. Директор все же была прежде всего женщиной, а излишнее любопытство и желание засунуть свой нос в чужие тайны всегда оставалось и остается отличительными чертами представительниц этого рода человеческого. К тому же начальнице всегда интересно мнение своих подчиненных о ней. Для оперативных и положительных перемен в политике компании и ее личной, если хотите! Опять же - может быть, кто какую диверсию затеял! По наущению завистливых конкурентов, или недовольных качеством оказанных ею услуг. Предупрежден, значит вооружен! Кому, как не участнице «первоначального становления капиталов» знать эту важную жизненную и деловую установку!?
-… Ну и он ей говорит тогда, что же ты, мол, такая симпатичная и молодая, стесняешься, что ли, своего лица и возраста? Типа, мол, зачем чужую фотку размещаешь на сайте? Это сразу подозрительно. Может быть, скрываешься там от кого, или замужем…
- Ну, а она-то что? Чем думала тоже, ворона!
- Думала! Когда ей там думать? Ей личную жизнь устраивать надо, не девочка уже… Муж бросил, дети большие уже… Живи, не хочу! Мне бы так, блин…
- Да, да тут важно все успеть… Тем более сейчас, со всеми этими компьютерами, интернетами. Зашел на этот сайт, и выбирай кого хочешь…
- Скажешь тоже - кого хочешь. Там нормальных мужиков-то нет. Лысый, старый и толстый, а напишет – «молодой, здоровый и спортивный»… Как проверишь?
- Да, тем более, фотографии часто чужие вставляют… А знаешь, Ирка, я тоже… (голос перешел на шепот, впрочем, вполне громкий, чтобы Елена Павловна могла разобрать дальнейшее)
- Что тоже, тоже на этот сайт зашла?... Ну, давай, рассказывай уж, не томи…
- Ну да! Даже зарегистрировалась… Правда, пока без фотки…
- Во дает… А если твой Борюсик узнает как-нибудь?
- Да ну его! Надоел он уже… козел. Вчера, представляешь…
Елена отключила прибор. Дальше ей было неинтересно. Все одно и тоже. Сначала «козел, гад, баран и сволочь. Пойду ему рога наставлю». А потом нагуляются, набегаются и опять: «Надоели они все. Все равно мой Борюсик (Васятка, Петенька и т.д. ) самый лучший»…
Начальница наслушалась уже очень много подобных историй из интимной жизни своих подчиненных, чтобы понимать и цену подобным заявлениям и их серьезность. Так для понта, как и мужики, треплются друг перед другом о своих «многочисленных любовниках», а сами, хорошо, если пару раз позволили себя в ресторан пригласить…
А вот с Интернетом – это свежо, подумалось Елене. Это – как раз то, что нужно. И свидетелей нет, и взятки потом гладки. Ищи- свищи, как говорится…
Генеральный директор не привыкла откладывать новые дела и идеи в долгий ящик. Напротив, она тут же с жаром всегда начинала воплощать их в жизнь. Во всяком случае, еще пару лет назад… Но сейчас особое дело – личное.
Елена Павловна вышла из своего кабинета, отдала необходимые распоряжения своим «клушам», как она их называла, и уже покидая офис, бросила им на ходу:
- Я на объекте, если кто будет спрашивать. На 69-ом. На Ветеранов…
«69 объектом» на их сленге назывались квартиры для «VIP». Со всем, что положено этой категории клиентов. Девочки, сауны, бассейны, массаж…ну, и так далее…
Как уже отмечалось ранее, Елена Павловна была очень гордой и самолюбивой женщиной. Она не любила, когда посторонние, тем более подчиненные ей ее «клуши» осведомлены о тех моментах ее жизни, о которых не должен знать никто, кроме нее самой. А какая уж тут будет тайна, если на экране ее офисного компа Ирка, или Маринка, или еще того хуже – уборщица Дмитриевна обнаружит (и очень быстро!) ее анкету на сайте знакомств! Кошмар! Представить только их смешки и пересуды за спиной… «Слышали, наша – то «чугуниевая леди» (такое прозвище было у нее среди подчиненных) мужичка себе ищет. От 25 до 30… Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил… Хи – хи – хи…»
От одной подобной мысли Елену передернуло так, будто она хватила случайно бензина, или солярки (был у нее такой случай на заре ее автолюбительства!). Нет! Только дома. Закрывшись за двумя дверьми и плотно зашторив окна!!!
VI
Известный и очень популярный телеведущий Геннадий «Бизон» - Махалов сидел перед супер - плоским (до вогнутости!) экраном компьютера и просматривал анкеты очередных претендентов на свой недавно заработавший проект «Стань депутатом через месяц»! На самом деле ведущего звали Геннадием Викторовичем, но согласно нынешней моде вставлять куда нужно и не нужно всякие звучные прозвища на американский манер, он и выбрал себе такое «звучное прозвище». Ну а что, разве не звучит – «Геннадий Бизон Махалов»! Тут самое главное было – определиться с местом. То есть куда этого самого «Бизона» засунуть. Впереди имени, позади, или в центре. А может, - вместо?! Вот это была проблема, так проблема! Геннадий Викторович с супругой два дня бились над разрешением такого серьезного вопроса. Ведь как телеведущего назовешь, так оно и поплывет… В смысле, имя…
Дома с супругой думал - размышлял Геннадий Викторович, на работе – с коллегами. Может быть так: «Бизон Геннадий Махалов»? Нет, не то. Похоже на кличку. А если – взад этого «Бизона»? Геннадий Махалов – Бизон, понимаешь… Тоже не то! Как будто обзывательство какое-то, в самом деле, дразнилка. Коллектив, состоявший в общей сложности из 32 человек бился над этой задачей 48 часов. Решили, в конце концов, что лучше всего вставить «Бизона» в середину имени, вместо отчества. Нейтрально так. И не кличка, и не обзывательство, а – звучит! Это вам, понимаешь, не какой-нибудь там «Иван Сидорович Голопузенко», это – сам «Геннадий Бизон Махалов»… Классно!
И эта новая задача перед Бизоном Махаловым стояла также непростая. У него на столе были разбросаны десятки фотографий молодых людей от 20 до 35 лет обоего пола. Да в компьютере еще под сотню анкет! Из которых нужно было выбрать всего 6 человек. По 3 от каждого пола. Затем эти 6 счастливчиков помещались в стеклянный куб размером 6 х 6 х 6 метров. И вот эти шестеро должны были на глазах у всей страны существовать в этом кубе ровно 30 дней, поедая друг друга, как пауки в банке, пока естественный отбор и телезрители не оставят лишь двоих – победителей. Эка невидаль, скажет иной читатель, избалованный нынешними телепроектами. Всеми этими «Домами», «Танцами» и «Ток шоу». Что мы, в натуре, стеклянных кубов под микроскопами у всей державы не видали! Тоже мне, «проект»…
Но ведь тут то все дело было в том, где именно этот самый куб размещался и кто, в итоге месячной эволюции из него вылуплялся! В этом и заключались видимые невооруженным глазом все неординарность и гениальность нового детища Бизона Махалова. Все дело в том, что куб устанавливался прямо у входа в … здание Государственной Думы. И двое победителей, юноша и девушка из куба прямиком направлялись в зал заседаний, как новоиспеченные и вполне полноценные депутаты. Со всеми льготами и привилегиями, положенными этой категории трудящихся за их нелегкий труд на благо всех россиян. С правом принимать законы, ездить с «мигалками», обгонять машины по встречной полосе, не подлежать уголовному преследованию и другими полезными в обыденной жизни маленькими, но приятными благами...
Куб соединялся со зданием посредством специального перехода. Во время работы Госдумы каждый из участников проекта «Стань депутатом за месяц» был обязан по этому переходу пройти непосредственно к микрофону в зале и высказать свои мысли о том, как нам лучше обустроить Россию. Излишне добавлять, наверное, что вся повседневная жизнь возможных будущих народных избранников 24 часа в сутки освещалась на всю страну в прямом эфире, не говоря уже об их выступлениях в зале заседаний. Фактически, этот проект олицетворял собой верх зрелости телевизионной общественной мысли, как справедливо полагал его «отец». Тем самым особо подчеркивая, так сказать, талант и новаторские способности автора и организатора, Геннадия Бизоныча - как звали его за глаза многие работники телевидения.
Очередное «слабое звено» в кубе выбирали по субботам телезрители своими звонками и «эсэмэсками». Впрочем, особо нетерпеливые приклеивали на жвачку записки со своим мнением по поводу всего происходящего непосредственно на куб. Уже к концу первой недели телешоу куб весь был обклеен разноцветными бумажками, на которых народ вовсю поддерживал своих кумиров и поносил на чем свет стоит их противников. И вообще – высказывался… Телевидение часто и охотно цитировало некоторые из этих записок, внося в строгий сценарий дух некоей свободы и неформальности общения. Выборочно, впрочем. Ибо большинство записок были такого непристойного содержания, что никакое ТВ ни при какой цензуре, или без оной, ни под каким топором никогда не решилось бы вслух повторить то, что было написано на записках пером… Бизон Махалов также хранил в специальной папочке пару десятков таких «народных посланий». Из тех, что можно было назвать вполне приличными:
«Борис, мы с тобой! Ты всегда прав! Ученицы 16 шараги».
«Ленка Беспалова, а я тебя узнал. Ты всегда была бэ… Ею же ты и осталась. Не твой Стас».
«А сиськи у той, что в полосатом купальнике ничего. Я бы прикоснулся, пусть у нее даже депутатская неприкосновенность будет…»
«Машка, когда выйдешь оттуда – убью. И неприкосновенность не поможет. Так и знай!»
«Как не стыдно молодежи такими делами заниматься перед всеми. А еще будущие депутаты. Пенсионерка Лидия Ивановна Шубина».
«Вау! Как класно!!! Увожаемый гасподин Махалов! Вазьмите в следущий рас и меня в ваше шоу. 18 мне уже. Зовут Лана. Рост 182, бюст 4, ноги от ушей растут. Телефон…»
«Ты которая в зеленой юбке ты мне очень пондравилась в натуре Аставь телефончик У меня мерс глазастый и ваще я скоро буду алигархом Кароче не пажылееш!!!»
«Дяди депутаты, примите закон, чтоб папка домой вернулся. А то мамка плачет и меня бьет!»
«Уважаемые будущие депутаты! У нас в Марьино народ перестал бутылки в мусорные контейнеры выбрасывать. На что трудящему жить теперь!!! И пусть подвал в доме номер 8 по Прибрежной откроют. У меня там пол-литра заныкано с Нового года. Будущий ваш народный избранник».
«Нах… душевые закрасили? Ничего не видно же! Теперь нарочно ни за кого голосовать не буду!»
Куб и в самом деле был весь стеклянный, только в «местах общего пользования» установили стекло чуть затуманенное, чтобы уж окончательно не развращать народ. Впрочем, по вечерам, когда вокруг опускались сумерки, даже за затуманенными стенками неплохо просматривались соблазнительные формы будущих народных избранниц. В стиле «ню», естественно… Шоу девушек, ежевечерне принимающих душ чуть ли не на глазах у почтенной публики привлекало к кубу и проекту вообще дополнительное внимание. В основном, правда, со стороны незрелой молодежи. Оно, конечно, сейчас все такое свободно можно по телевизору и в журналах увидеть, во всех подробностях. Не говоря уже об интернете. Но одно дело – видеоизображения, пусть даже суперкачественные, и совсем другое – живая плоть. Вот она, в 20 см отсюда. Можно было бы и потрогать, если бы не матовое стекло.
Вначале власти для виду поставили у куба пост милиции, чтобы гонять малолетних любителей натуральной эротики, но потом, как водится дело пошло на самотек и подростки как околачивались возле куба сутки напролет, так и продолжали это делать в дальнейшем.
Проект сразу стал чрезвычайно популярным. Ибо убивал сразу же нескольких зайцев. Во-первых, само по себе шоу… Потом – место… Опять же, демонстрирует полное единение власти и народа, лишний раз показывает всему цивилизованному миру, как далеко зашла демократия в России. Моменты выступления депутатов «из куба» пользовались неизменным успехом у публики и вернули страну во времена начала перестройки. Когда трансляции из зала заседаний Думы соперничали по популярности с самыми лучшими юмористическими программами и собирали у голубых экранов многомиллионные аудитории.
А уж какие перспективы здесь открывались! Прямо дух захватывало. Бизоныч уже жаждал новых проектов. Вау! «Вместе с Президентом», например. Представьте только на минуту – победитель очередного «проекта» толкает речь с трибуны вместе с действующим Президентом! Задачи на ближайшую пятилетку, что сделано, что еще можно сделать… Короче, цели поставлены, задачи назначены, за работу, тов… господа! Сила!!! А потом можно еще дальше пойти. «Вместо Президента»! Победитель шоу приветствует народ во время празднования Дня Независимости. Президент скромно отдыхает в сторонке. Нет, это, пожалуй, слишком… Лучше так - «Вот я и в Совете Европы». Победители телешоу выступают на Межпарламентском Совете Европы, или как оно там называется у них… А там, глядишь, и до трибуны ООН недалеко. И за всем этим маячит он, скромный, но гениальный чернорабочий телевидения – Бизон Махалов…
Было, правда одно «но», крайне мешавшее двигаться к намеченным целям семимильными шагами. Контингент его участников. Все дело было в совершенно особом, специфичном, так сказать, отношении «будущих депутатов» к таким понятиям, как «дисциплина» и «ответственность». Та категория населения, из которой вербовались рядовые участники шоу представляла из себя крайне неуправляемую и непредсказуемую массу, желавшую иметь как можно меньше обязанностей, но как можно больше – прав. И вообще – склонную к анархии. Это обстоятельство зачастую сильно дискредитировало те светлые идеи всеобщей демократизации, которые проповедовал и Бизоныч, и вся его команда. И грозило вообще поставить крест на всем проекте. Ввиду крайней неисполнительности и несознательности всех его участников, включая и самих победителей. Ценность последних, как народных трибунов никак не могла преодолеть нулевой уровень и даже грозила перейти в область отрицательных чисел. Большинство из них предпочитало законотворческой деятельности на благо соотечественников курение «травки» с кальяном и изучение анатомии противоположного пола на живых коллегах – экспонатах.
Взять вот хотя бы первых победителей шоу, 22-х летнего оболтуса… как его, бишь… «Краснокожего, (или Краснорожего?!) Пьера», что ли, и эту грудастую дурочку - «Эльвиру». Один в итоге оказался просто откровенным педерастом, (ах, простите и на этот раз! - «геем») и все свои немногочисленные (к счастью!) выступления с депутатской трибуны сводил к разрешению однополых браков. А также - регистрации в качестве «жен» и «мужей» братьев наших меньших. Тех, что с хвостами и о четырех ногах. Скандал…
А Эльвира вообще появилась на заседании всего два раза и оба раза едва не сорвала их. В первый раз «барбеобразная Эллочка», ввиду повышенной духоты в зале сняла вполне добропорядочный светлый пиджак и аккуратно сложила его на пустующее сиденье рядом. Сцена снятия и укладывания пиджака заняла более 20 минут. В течение этого времени работа Думы была практически парализована, депутаты забыли, по какому поводу они там все сегодня собрались, а ведущие телекомпании страны с большим удовольствием транслировали во всех подробностях этот процесс снятия и укладки пиджака. Более того! Оказалось, что под добропорядочным пиджаком у депутатки скрывается вовсе даже недобропорядочная маечка. Наличие которой можно было бы вообще не заметить, настолько эта маечка напоминала отсутствие таковой. Если бы не постоянно падающие с плеча неудобные бретельки, которые законотворщица Эльвира поправляла очень изящными, но чрезвычайно сексуальными движениями, несомненно выработанными долгими часами тренировок перед зеркалом.
Второе пришествие избранницы народа также не могло остаться незамеченным. У шпильки ее изящной туфельки от «Версани» внезапно прямо в зале отлетела набойка, и сидевшие поблизости депутаты – мужчины, солидные лидеры партий и движений, руководители производств, отличные семьянины как потом писали газеты «ползали по полу, расталкивая друг друга в поисках набойки, совершенно не слушая докладчика». Сама же виновница происшествия перед телекамерами невинно строила глазки и кокетливо выставляла в проход между рядами свои круглые колени и крутые бедра, снова надолго отвлекшими страну от принятия жизненно важных законов о коррупции. Опять – скандал!
Уже после первого же явления Эллочки – депутатки народу немногочисленная женская часть депутатского корпуса поставила вопрос о недопустимости появления в зале заседаний в одежде, «вызывающей, или могущей вызвать повышенное внимание со стороны противоположного пола». Большинство депутатов – мужчин, естественно, придерживались противоположного мнения, но женщины поднажали где нужно, а где нужно, наоборот, попустили немного, как они это особенно умеют, поговорили с «нужными» людьми и постановление прошло. После чего интерес к законотворчеству у депутатки Натальи Александровны Синицыной (так на самом деле звали победительницу шоу) как – то сразу сошел на нет. Больше в зале заседания ее никто не видел. А че там делать, в натуре, если нормальные шмотки надеть нельзя!
Впрочем, у деятельности Натальи Александровны на поприще службы народу была и пара положительных моментов. Оба раза, что она появилась в зале, депутаты, в основном, опять же – мужчины! - как-то охладевали к борьбе с коррупцией, расширению НАТО на Восток, ущемлению прав русскоязычного меньшинства в странах Балтии. Зато активно принимались другие законы и постановления, которым в обычные дни уделялось мало внимания. Так, к вящей радости депутатов – аграрников и медиков в первых же слушаниях, практически единогласно прошли решения, направленные на повышение надоев с каждой фуражной коровы и общего уровня рождаемости в стране. Одному ушлому депутату – гинекологу удалось даже протолкнуть предложение об увеличении стандартной медицинской нормы в роддомах до 3,5 квадратных метров на роженицу!
Наученный горьким опытом, Бизоныч старался выбрать из представленных ему образов лишь самых серьезных парней и девушек, способных воплотить в жизнь его перспективные идеи. Ему удалось подключить к проекту и других звезд телеэкрана. Даже сама Анастасия Закалашнюк согласилась поучаствовать в выборе претендентов! Но сейчас эта задача казалось Бизонычу еще менее разрешимой, чем раньше. Он уже понял, что серьезные – они, как правило, неинтересны публике. Народ скорее будет «хавать» выступления совершенно несерьезных людей, лучше – откровенных дебилов и дегенератов, зато в соответствующей блестящей обертке и под ярким соусом спецэффектов. Лучше – со скандальчиком. Еще лучше – со скандалом! Совсем хорошо – с мордобоем и выдиранием волос! Чего люди серьезные, понятно, стараются как раз избегать…
Поэтому личность господина Махалова фактически раздвоилась. Разумом он стремился выбирать благообразные лица с умным выражением в глазах, а вот сердцем… Сердце его склонялось к тем самым «дебилам-дегенератам», поскольку во времена всеобщей шоузации населения именно эта категория и являлась самой питательной средой, в которой только и могли в полной мере расцвести таланты истинных шоуменов…
Вот он держит в руках фотографию то ли обезьяночеловека, то ли человекообразной обезьяны. Глядя на это существо, трудно было представить, что уже как минимум пару миллионов лет назад предки современного «хомо сапиенса» окончательно и безвозвратно спустились с деревьев и начали разумную жизнедеятельность. Хотя подпись на обороте гласила, что перед ним, напротив, «студент института культуры, Долгорукий В.К., 1987 г.р». Надо же! Еще и княжеского рода, небось, засранец… В глазах возможного отпрыска княжеского рода легко читались безбедная жизнь за родительский счет, пристрастие к «миросозерцанию» и гомосексуализму. И совсем не просматривалось проблесков человеческого разума. Несомненно, в его среде процветают «ширево - порево», различные фотомодели, нестандартные способы «удовлетворения половых потребностей». То есть как раз именно то, что и требуется для настоящего шоу. Махалов огорченно вздохнул, но против своей воли отложил весьма перспективное изображение студента-гуманитария Долгорукого в сторону и перешел к другим кандидатурам. Потом, разумеется, по телевидению ведущие будут утверждать, что участники шоу – «первые встреченные ими на улице молодые люди». На самом деле, все это, конечно, являлось ложью. Если бы на телевидение на самом деле приглашали «первых встречных» - недолго бы просуществовало такое телевидение!
Поиски были прерваны осторожным стуком в дверь.
- Геннадий Викторович, там на вахте сказали, что к вам Ксюша Волчак идет, - одна из его «маленьких помощниц» по имени Вера просунулась в открытый проем, быстро пропела эту фразу и тут же закрыла дверь.
О, черт! Бизоныч совсем забыл, что должен был договориться с Ксенией о началах съемки ее нового проекта «С Ксюшей в ванне». Ну не до того сейчас! Он и телефоны все повыключал, чтобы никто не доставал, так разве от этой с… спрячешься!!!
Ксюша влетела в кабинет, распространяя вокруг сильнейший аромат ее собственных новых духов «Убей мужа – пролетария», и сразу же, как это было у нее принято, приступила к делу. Без всяких там аристократических условностей и правил этикета.
- Ну что за х…, Бизоныч? Договорились же на сегодня, ё…, … звоню, звоню, ни один телефон не отвечает. Что я, по твоему, должна думать, ё…, переё…! Я все бросаю, лечу из Питера… У меня тоже времени на все не хватает, мать-перемать, но я же телефоны не отключаю, факин хэл, блади фак, …
Ксюша носилась по кабинету, как штурмовик ИЛ – 2 над полем боя с «эрэсами» и бомбами на подвесках. И швыряла при этом такие «бомбы» на двух языках, от которых могли бы слегка опешить и британский матрос и русский извозчик начала ХХ века.
Но Геннадий Махалов не опешил и не покраснел, ибо слышал из сахарных уст Ксюши еще и не такие обороты… К тому же телеведущий с облегчением вспомнил, что захватил – таки с собой ушные затычки, оставшиеся после того, как он предусмотрительно воспользовался услугами авиакомпании «Эйрфранс». Про себя он называл их «антиженúн». Вставил их в уши – и порядок! Пусть женка хоть на части разрывается, а ему, хитроумному Бизону все нипочем! Главное – в нужных местах головой согласно кивать. Но – именно в нужных… Потому что если ошибешься и жена обнаружит, что ее глубокие мысли и идеи по различным поводам слушаются с… чопиками в слуховых проходах… О, это будет новая Курская дуга. Сталинградская битва. Ледовое побоище. Тут можно лишиться и чопиков, и самих проходов, причем не только слуховых. Был однажды такой случай у Махалыча-Бизоныча… Вспомнить страшно. Рука у его третьей по счету «мамы» - Кати была хоть на вид и хрупкая, но - тяжелая! Особенно, если дополнительно отягощалась еще и всякими подходящими (а чаще даже – неподходящими!) предметами.
…Внезапно, Бизоныч ощутил прямо перед собой горячее дыхание и услышал такое завывание, что никакие чопики не помогли:
… а… пи…, су…, ху…, козе-о-л ты гребаный! Ты у меня эти затычки до конца жизни помнить будешшшь…
Снова не в такт головой кивнул! – с ужасом сообразил телеведущий, но было поздно. Сначала в лицо ему плеснули давно прокисшей воды из вазы с цветами и тут же в голову полетела мраморная пепельница в виде ушной раковины, подарок бывших кэгэбистов…
- Геннадий Викторович, что у вас тут стряслось?...
…Ксюша сшибла с ног «маленькую помощницу», хлопнула дверью, и разъяренная, как обманутая вкладчица недоброй памяти «МММ» и «Хопра» одновременно, выскочила на улицу…
Ну что за день! Так его и эдак, и разэтак! Вначале эта дура, редакторша, старая перечница, заявила, что интервью с ней переносится на неопределенное время. Прямо так и выдала, тварь - «на неопределенное время». Это с ней – то, с самой Ксенией Волчак. Дожили… А теперь еще и этот баран Махалов… С пробками в ушах ее слушал. Да за такое оскорбление ему все его уши поотрывать мало. И не только уши, а и вообще все, что у него там есть… Сволочь такая!
…Нет! Только похищение! И срочно !!!
VII
Работа Ивану нравилась. Погоды стояли не по - питерски теплые и солнечные, практически не штормило. «Геркулес» таскал свою баржу по всему побережью, принося новому порту перспективы, а Ивану – опыт и какие-никакие деньжата.
На личном фронте дела шли хотя и не так блестяще, но тоже – ничего. В небольшом, но славном городке под названием Новая Ладога Ивану почти удалось познакомиться с замечательной дивчиной. Высокой, стройной и грудастой. Дивчине было правда, максимум лет 16 и имени своего она так и не открыла, но ведь и Ваньке – не 45! А имя что ж… подождем. Будет нам и имя, будет и фамилия и прочие анкетные данные. Зато сразу видно, что девушка нормальная, здоровая, неиспорченная и без всяких психических заболеваний, свойственных столичным жителям.
Обрел он такую перспективную знакомую на местной дискотеке, куда зашел с матросом со своего буксира. Веселым и шустрым парнем, Олегом. Олегу недавно исполнилось 19. Он учился в этой Новой Ладоге, и поэтому знал всю обстановку на здешнем сексуально-алкогольном рынке «вери вэлл».
Буксир заходил в Новую Ладогу на местный судоремонтно-судостроительный заводик за какими-то запчастями. Да вот беда. Работяги что-то уж очень быстро подсуетились и уже на следующий день «Геркулес» снова полетел за своей баржей, оставленной в Отрадном на Неве. Если бы дольше постояли, новая Иванова знакомица открыла бы ему и имя, и пароли, и явки, никуда бы не делась! А так что ж, придется ждать какой-нибудь оказии, чтобы снова посетить сей славный городок, заложенный вездесущим царем Петром в 1704 году.
Оказия отыскалась неожиданно быстро. Когда буксир с баржей стояли у моста лейтенанта Шмидта в ожидании открытия прохода, Олега посетил его давний кореш, Славка, с которым они вместе учились в школе, а потом – и в «шуксе» на матросов. Кореш зашел не один, с подругой. Объемистой такой, в 2 литра. Разговорились, как водится. Славка собирался «на неделе» поступать в «макаровку» и получил по этому поводу от курсанта Субботина самую обширную информацию. Как, где, почем и во сколько. Растроганный такой дружеской поддержкой в лице «старого» макаровца, Славка предложил, в свою очередь, помочь и Ивану. После того, как тот пожаловался, что должность занимает незаконно и неофициально – ввиду отсутствия необходимых документов.
- У меня в шуксе мастак знакомый, авторитетный товарищ. Ну, ты помнишь его, Олега, Дмитрич, самый нормальный мужик из них…
- Ну, конечно помню. Нор-рмальный мужик! – согласно кивал головой порядком уже захмелевший «Олега».
- Так вот, попрошу Дмитрича, он чем – ни – то поможет. Хотя бы посоветует. Может, скажет – курсы какие пройти, или забошлять кому. И диплом в кармане. Чего тебе бояться, ты же пароход водишь. Без проблем, я сам видел. Мне самому нужно в шуксу катить завтра. Крайний срок. Бумаг нужно для этой «макаровки» - до черта! А тебя мы аттестуем с Олегой лучшим образом – и все дела!.. Ну, так я говорю, Олега?.. Да проснись ты, черт. Тут еще пить и пить, а он уже дрыхнет…
Завтра была пятница. Для будущего абитуриента Славки это действительно был крайний срок. Поскольку в пятницу прием документов в «макаровку» заканчивался, но Иван порекомендовал ему одну секретаршу на факультете, которую, если прижать как следует и где положено! – вполне могла принять бумаги в субботу, задним числом. И вся недолга! В понедельник Славка мог смело шагать на экзамены.
…Как Ванька и предполагал, Викторыч отпустил его без проблем. До воскресенья. Еще и обрадовался тому, что у него будет законный старпом, все «чин чинарем»:
- Давно пора было подумать. Как я сам это упустил! Сам знаешь, Ваня, кто ты у нас без бумажки… А с бумажкой – человек. И мне спокойней, и – тебе. Так что, с богом… Да, мы с Юрьевной посылочку вам соберем. Тебе, или вам, ребятам, и – Александру Федоровичу Митяеву передадите. Там, в Ладоге. Он в той шмоньке преподавателем работал, пока ее не закрыли. Я в прошлый раз его не застал, они на рыбалке были, на озере. Старинный мой приятель…
Сын Викторыча, тоже моряк, штурман и выпускник той же кузницы кадров погиб в прошлом году в автомобильной катастрофе. Иван очень хорошо знал его и прекрасно понимал, что напоминает старому капитану его Диму. Этим, собственно, и объяснялось все отношение Викторыча к бывшему детдомовцу.
До городка Новая Ладога путь был не близкий. Сначала 2,5 часа электричкой с Московского вокзала, потом еще минут сорок автобусом из Волховстроя. Собирались ехать с утра, чтобы успеть все вовремя. Но то один не готов был, то другой занят, да еще «опосля вчерашнего», в общем, пока то, да се, время перевалило за 2 часа дня.
До электрички оставалось еще 35 минут. Участники операции «Сертификат» решили перекусить, пока было время. Перекусить предложил Славка, который и так постоянно что-то жевал. То чипсы, то орешки, то сухарики. Запивая их «Колой» из литровой бутылки. При этом был он сух и жилист, так что было непонятно, куда девались все его калории. «Видно, двигается много», - решил про себя Иван.
- Шавермы нужно взять, здесь в одном ларьке классная шаверма продается. – говорил Славка, не перставая жевать. На этот раз – сушеных китайских кальмаров фирмы «Дальпико». Запивая их также все той же «Колой». До этого он еще успел употребить мороженое «Белый мишка». Иван еще выразил сомнение по поводу сочетаемости подобных ингредиентов и усвояимости их в желудке. Как бы, дескать, не пронесло…
- Кого, его пронесет? – засмеялся Олег. – Этого проглодита ничего пронести не может. Мы его в шмоньке «мясорубкой» звали. Все перемалывал, что ни увидит. Или еще «солитером».
- Да сам ты солитер! - отозвался Славка. - Ладно гнать-то! Сам, что ли, не перемалывал…
- Да уж шоколадные конфеты вместе с салом не наворачивал, как некоторые…
- Ну, это и мы в детдоме проходили, - усмехнулся Иван, - и сало, и конфеты, и пирожные – все разом. А то не достанется.
- Так что желудки у всех – луженые, привыкшие. – подытожил Славка.
Хотели еще взять «по маленькой», но Иван, как самый старший и солидный из всей троицы урезонил:
- Нет, парни, давайте сначала – дело. А потом уж по возвращению отметим как полагается. Знаю я эти «маленькие». Сначала – «маленькая», потом – побольше, а потом – медак, и телега в «систему»!
- А разве медаки сейчас есть?
- Они найдут…
На том и порешили. У ларька съели по шаверме, да еще в электричку взяли три штуки. Дорога-то дальняя. В электричке Иван вспомнил, что капитан передавал ему «тормозок» на дорогу. Пиршество получилось на славу!
Проехали станцию Мга, которую родившийся здесь Славка расшифровал, как «Маленький Город Алкоголиков». Подъезжали к Назии. Иван читал детективную книжку «Мужская логика», которую ему подарила Вика-Людоедка, аттестовавшая ее, как «по жизни классный учебник». Еще и подписала на память по-женски трогательным округлым почерком. «На памить Ване от Вики. Учись жить, как люди». «Учебник», как и следовало ожидать, оказался очередной потрясающей мурой, новоиспеченной по скоростному методу в лаборатории ударницы пера и литературной «шаровички» Дарьи Волгиной.
Олег, сунув по обыкновению в уши крохотные наушники, слушал песни в исполнении любимой группы «ТоТо», подрагивая ногами и даже подпрыгивая иногда в такт песен. Народ входил и выходил, погода стояла не жаркая, все было просто замечательно. Ничего не предвещало беды, как вдруг…
- Мужики, что-то у меня в желудке не того… - пожаловался Славка, как только отъехали от Назии.
- Чего говоришь-то? – вскрикнул Олег, сам всецело поглощенный в искусство. Его подрагивания и подпрыгивания в этот момент стали особенно интенсивными. Из чего можно было с большой долей вероятности сделать вывод о том, что в данный момент прослушивалась композиция под названием «Мальчик Би». Из текста в этой песне присутствовал лишь этот самый «Мальчик», являвшийся заодно и незамысловатым припевом одновременно. Остальные слова, по причине их полной нецензурности заменены были, как водится, свистом. Из-за чего повествование о тяжелой судьбе мальчика-транссексуала в современном жестоком мире походило больше на арию Соловья-Разбойника, или на удалую казачью песню с лихим посвистом. Причем посвист применялся и до, и после, и вместо слов.
- Я говорю, проблема у меня… Желудок чего-то…
- Что там с желудком? – подозрительно скосился на приятеля Олег, вынув, наконец, затычки из ушей.
- Давит… Пучит так, что сил нет.
- Ну, вот... А хвастался – мол, «желудок луженый, гвозди могу переваривать»… Теперь уж потерпи, родной. Недолго, часа полтора всего.
- Попробую, - выдавил из себя страдалец сквозь зубы.
Но уже через несколько минут несчастный возопил о помощи.
- Не могу терпеть больше, парни, нужно что-то делать.
- «Что-то делать, что-то делать»…- передразнил своего друга матрос, - жрать меньше нужно было, вот что делать!
- Смотри, Олег, у него аж пот на лбу выступил. Дело, похоже, серьезное, – заметил рассудительный Иван
Жертва смешанных видов питания уже не мог сидеть спокойно, а ерзал на пластиковом сиденье, словно карп на раскаленной сковороде. События принимали неконтролируемый оборот, грозя перейти в область дурно пахнущих величин.
- Выходить нужно… Срочно… - Подтвердил наихудшие опасения ребят поклонник заграничных химикалий и восточных яств.
- Куда выходить-то, куда, голова, два уха? Следующая электричка в 6 вечера только. Бабок на тачку нет. Весь план по…женской линии из-за тебя, мудака…
- Выходить никак нельзя, - согласился Иван, - выйдем – можно сразу обратно ехать. Завтра суббота. Преподы по дачам-лесам разъедутся, никого не найдем.
- Парни, - зашептал Славка, - я сейчас здесь нагажу, если не выйдем.
- Да нельзя нам выходить, пойми ты…засранец…
- Я еще не засранец пока. Но если мы сейчас же не выйдем, то я им точно стану!
- Да куда выйдем?!
- Нагажу… - пропищал Славка.
- О, черт! Мы не выходим. Ты это можешь понять? - Олег уже не контролировал себя и перешел на повышенные тона.
- Что ж мне, здесь прямо с…? – тонко взвизгнул потенциальный «засранец», не оставшись у него в долгу.
На них уже стали обращать внимание окружающие. Отдельные слова и фразы, долетавшие до пассажиров обещали крайне интересное развитие дальнейших событий. Способное даже вполне развеять скуку несколько поднадоевшей поездки между однообразными станциями.
Иван понизил голос:
- Тише, ну, парни. Предлагаю всем сейчас встать и выйти в тамбур. Спонтом покурить. А там поглядим. Может, до туалета дойдем. Должен же здесь где-то сортир быть!
- Так и сделаем. И вещи все заберем сразу, – поддержал товарища Олег, – так, встали…
Олег с Иваном медленно и, якобы, непринужденно поднялись, собрали свои нехитрые «несессеры» и собрались к выходу.
Славка остался сидеть на месте. Он уже не ерзал – дергано и суетливо. Его монотонные, ритмичные раскачивания походили скорее на телодвижения монахов – буддистов, когда те приближались к состоянию полной нирваны. Под стать движениям были и звуки, издаваемые псевдомонахом…
- А ты чего сидишь? Мы готовы.
- Не могу встать, ребята, извините, боюсь…
- Ты что, уже того? Опростался, что ли!? – глаза Олега напомнили телепередачи из цикла «В мире животных» о жизни лемуров.
Несчастный ничего не ответил, лишь отрешенно покачал головой. Дескать, пока еще нет, а затем так же печально произнес:
- Вы лучше сами выходите, парни, чтобы не позориться… Не могу я встать… Боюсь… Оставьте меня, а сами идите…
- О, господи… Да не дури ты, – Олег быстро наклонился к многострадальному своему товарищу и помог ему подняться, – вот так, молодец… Теперь медленно, медленно, все вместе двигаемся к выходу.
Под весьма и весьма подозрительными взглядами попутчиков троица направилась к дверям. Впереди, сохраняя не очень плохую мину при совсем плохой игре шествовал представительный Иван. Олег двигался в арьергарде колонны, опустив голову. А в середине ее мелкими и осторожными шажками, шаркая, как столетний старичок, плелся Славка, отягощенный килокалориями, как кандалами. Со стороны и вправду могло показаться, что двое конвоиров ведут обреченного на эшафот. Впрочем, как только за процессией закрылась тамбурная дверь, картина резко поменялась. «Обреченный» вдруг сразу воспрял духом, растолкал «конвоиров», и, словно хищник из клетки, рванулся к спасительному переходу между вагонами. Верные товарищи, не желая бросать его в беде также протиснулись вслед и закрыли за собой двери.
Подробности событий, произошедших затем в переходе лучше опустить. Поскольку тамошняя окружающая среда по запаху менее всего стала напоминать парфюмерный бутик, а по сути - тихий закат на берегу спокойно журчащей неторопливой речки где-нибудь на Валдайской возвышенности. Скорее, могло сложиться впечатление, что хулиганы бросили в «очко» общественного туалета взрывпакет с армейского склада.
После чего неблагоухающая троица применила по прямому назначению страницы нового бестселлера «Мужская логика», так кстати прихваченного Иваном. Решено было в «свой» вагон не возвращаться, перешли в следующий. Пассажиры вокруг, в особенности женщины сразу начали крутить носами и проявлять беспокойство. Иные принялись как бы невзначай, но очень подозрительно разглядывать подошвы своих ботинок. В них безошибочно угадывались большие любители пеших прогулок в городских парках. Пассажиры, подсевшие на станциях, вначале охотно занимали свободное пространство рядом с участниками операции «Сертификат». После чего также начинали принюхиваться и корчить рожи. Девушки при этом хихикали и бочком-бочком выбирались обратно. Как ни тесно было в вагоне, однако вокруг ближайшего к выходу ряда кресел, где затаилось обгаженное трио постепенно образовалось нечто вроде карантина, полосы отчуждения. Ясно намекая на источник происхождения естественнейшего из всех возможных естественных запахов в природе. Парни сидели красные от стыда, и только у повидавшего жизнь Ивана хватало наглости недовольно поводить носом вместе с другими пассажирами и озадаченно крутить головой. Правда, без особого энтузиазма.
Наиболее нетерпеливые старушки начали уж поминать недобрым словом всяких «наркоманов, живущих по подвалам» и своих неряшливых зятьев и свекровей, таких же «поросят». Какой-то малолетний шалопай за спиной захныкал: «Хочу в туалет». Мамаша шикала на него:
- Я же говорила тебе – на вокзале сходи… Терпи уж теперь, Саша…
Саша терпел ровно две минуты и затем снова начинал нудеть.
- Тихо ты, сынок, нет здесь туалета. Потерпи, скоро приедем.
- Не-ет? – вопрошало недоверчивое дитя. – А почему тогда здесь туалетом пахнет?
После чего троица не сговариваясь, молча встала и вышла в тамбур. Вынести такое унижение было выше их сил. Вслед им с удвоенной энергией понеслись непосредственные старушечьи истории о «наркоманах, бомжах и зятьях-свиньях».
В тамбуре было не протолкнуться. Дело в том, что тамбур был буквально набит теми представителями наиболее беспокойной категории пассажиров, что всегда недовольны своими вагонами, или местами. И носятся по всему составу взад-вперед в поисках кисельных кресел в обрамлении молочных стен. Злополучный же переход, так удачно и зримо заминированный одним из участников экспедиции служил надежным заслоном на пути «бегунцов». Немногие смельчаки отваживались переступить через «мины», оставленные после себя чревоугодником Славкой. Такая же группа беспокойных товарищей скопилась и по другую сторону перехода.
Только бесстрашные и уже ко всему привычные вагонные коробейники все таскали туда-сюда свои чипсы, сухарики, мороженое, противокомаринные сетки и кипы глянцевых и не очень журналов. Правда, некоторые из них, сразу после преодоления неожиданной полосы препятствий тут же начинали материть про себя все Российские железные дороги разом и выходили на следующих же станциях.
Наконец, электричка - таки достигла своей конечной станции – Волховстроя. Строго говоря, «Строй» здесь завершился еще в 1926 году, когда в действие была введена Волховская ГЭС, первенец известного плана «ГОЭРЛО». Остался один «Волхов», но переименовывать станцию никто не спешил. Что говорило об очень здоровом консерватизме жителей Волхова, не желавших даже в угоду недавней моде размениваться по мелочам. Ну и что с того, что строительство было закончено много десятилетий назад? Принимала станция под этим названием поезда 80 лет и еще столько же будет принимать! Дай бог каждому, как говорится, принимать их так! Эти поезда. Тем более, что на самом деле станций под названием «Волховстрой» было аж целых две!: «Волховстрой – 1» и «Волховстрой – 2»…
Здесь нужно было еще попасть в автобус. Судя по возрасту подошедшей машины, маршрут был открыт еще все тем же неутомимым царем Петром вместе с самим городом Новая Ладога. Что также подчеркивало обстоятельность волховчан и несклонность их к принятию скороспелых решений. Переполнен был автобус, как в «гражданскую». Только что на крыше никто не ехал и не орал под гармошку «Наплявать, наплявать, надоело ваявать». Когда садились в автобус, Иван влез последним. При этом дипломат с документами, который он держал в руке вошел в автобус сам, прокатившись между двумя людскими телами, словно белье между отжимными валиками допотопной стиральной машины «Нева».
Однако, даже в такой ужасной давке и скученности вокруг совсем неблагоухающей троицы образовалась пустота, снова нечто вроде карантина. Снова народ недовольно поводил носами, подозрительно оглядывал друг друга, и отпускал недвусмысленные комментарии. На дворе стоял вечер пятницы, и большая часть бодрствующего мужского населения находилась в состоянии среднего, и очень среднего опьянения. Впрочем, и женского тоже. Поэтому стиль комментариев совсем не походил на стиль «Новогоднего обращения Президента Всея Руси к своему народу», или же, скажем, речь тамады на каком-нибудь юбилее.
Наконец, прибыли на место. Надо сказать, очень историческое место. Именно здесь уже больше тысячи лет назад проходил всем известный путь «Из Варяг в Греки». Правда, участники операции меньше всего восторгались красивейшими, историческими достопримечательностями здешних мест. Гораздо больше их привлекала первозданная чистота реки Волхов, в воды которой и поспешили погрузиться наши «греки и варяги». Воды оказались не только очень чистыми, но в еще большей степени холодными.
- Однако! … – Иван не удержался от комментария по этому поводу, содержавшего, в основном, не совсем печатные выражения. А если быть предельно точным – «совсем непечатные».
- Да уж, не май месяц – июль… - согласился с ним Олег, также используя богатый набор ненормативной лексики.
Лишь «главный засранец» не принял участие в беседе, ибо по вошествии в воду немедленно занялся стиркой. Он снял с себя все, включая рубашку и кроссовки, которые тут же запустил в свободное плавание. Пока Славка отстирывал брюки, кроссовки уплывали от него и ему периодически приходилось ловить их и возвращать на место.
Олег лишь разулся, снял джинсы и, задрав повыше футболку яростно, чтобы согреться начал тереть руками низ штанов. Иван, пострадавший меньше всех вначале только снял сандалии и носки и попытался отмывать брюки прямо на себе, не снимая. Но потом передумал и также заголился до пояса снизу.
- Да, а вот про мыло-то мы и не поду…- вспомнил он и тут осекся на полуслове. Из ворот близлежащего дома вышла… его новоладожская знакомая. Та самая, «высокая, стройная и грудастая». Он моментально узнал ее по ярко-зеленому «топику», тому же самому, что был на ней в день их знакомства. Красавица держала в руках белый, пластиковый тазик с посудой, явно намереваясь прополоскать ее в проточных водах седого Волхова. Еще в первый свой приезд Иван отметил эту особую близость местных аборигенов с природой. В отличие от столичных жителей, обитатели городка больше доверяли природным силам, нежели «Ферри» и «Тайду-автомату».
Красавица, похоже, тоже узнала Ивана. Глаза и походка ее тут же изменились, приобретя все те томность и кокетство, которыми природа в процессе миллионолетней эволюции щедро наградила женщин с совершенно определенной целью, которую нельзя было спутать ни с какой другой. Невооруженным взглядом было заметно, что красавица обрадовалась неожиданной встрече. Войдя на деревянные мостки, девушка присела на корточки, выставила прямо на Ивана свои округлые колени и стала периодически одаривать его взглядами - рублями. В этих взглядах было все: прогулки под луной, любование звездным небом, совместные походы на культурные мероприятия и даже прослушивание последних музыкальных хитов в ее уютной девичьей. Когда родители на работе…
Но Ивану было совсем не до взглядов, пусть даже и таких откровенных. Как только он увидел свою любовь, то, не раздумывая особо, погрузился в реку по самую шею. И сейчас прямо физически ощущал, как в нагрудных карманах медленно, но верно промокают паспорт моряка и мобильник. То же самое сделал и Олег, чуть-чуть правда, помешкав. А Славке и погружаться было не нужно. Он и так стоял в воде практически по грудь.
Со стороны и впрямь все выглядело не так уж страшно. Ну, решили парни искупаться на закате, ну оставили на себе кое-какую одежду. Решили, так сказать, совместить приятное и полезное, постирать заодно свои вещички. А то, что вода холодная, так это и вовсе – пустяки. Когда она в здешних местах вообще теплая? Что ж теперь - и не купаться вовсе?! Тем более, что тысячелетние инстинкты матери-природы и вовсе перекрыли кислород всякому здравому смыслу, если таковой вообще присутствует в девушках. Когда они находятся в компании стройных, симпатичных, столичных, да еще и полуголых! молодых людей. Взрослых, к тому же, а не каких-нибудь там «из параллельного класса»…
Парни уже закончили свои постирушки, и Олег показывал жестами Ивану на руку, где у того были часы. Курсант поднес иссиня-бледную, трясущуюся руку к глазам. Его «командирские», (подарок мичмана, с которым Иван, находясь на судне в Приморске выпил не одну пинту «шила»!) показывали 18.44. Уже можно было не торопиться выходить из воды. Понятно, что все преподаватели уже разъехались по домам и дачам-огородам. А телефонов их никто не знал, да если бы и знали, все равно, как водится, не сказали. Миссия их провалилась! Так что можно было бы выходить из воды, обтираться (чем?), сушиться (где?), и катить обратно в Питер. Если бы не эта… Красавица… Холод пока еще не подействовал на парней настолько, чтобы они потеряли всякий стыд. Особенно виновник купания, стоявший в воде абсолютно голым! Хотя тот же холод очень активно и продолжал свою разрушительную работу в этом направлении…
Из калитки дома, откуда вышла девица, выглянула моложавая и тоже довольно красивая женщина. Она прищурилась на купающуюся, молчаливую троицу и крикнула звонким, девичьим голосом:
- Вика, ты долго еще там полоскаться будешь?
- Ой, мама, ну сейчас. Иди уже домой, иди…
Мама, понимая, что в такой ситуации ее дочь думает о чем угодно, кроме посуды и своих обязанностей, усмехнулась и исчезла.
Ну вот, заторможено подумалось тут Ивану, оказывается ее зовут Вика. Но никакой радости ему эта ценнейшая информация вовсе не добавила. Единственное, о чем он сейчас мечтал – чтобы эта Вика исчезла вслед за своей мамой. И побыстрее…
Аборигенке же, напротив, явно нравилось находиться в такой компании «молодых, симпатичных и столичных». И она выражала свою симпатию всеми доступными ее полу и возрасту средствами. Ясно, что красавица вовсе не торопилась закончить свою работу. Наоборот, вероятно пожалела, что не захватила из дома побольше посуды. Впрочем, и ту, что взяла, она мыла с особыми тщанием и неторопливостью. Ожидая, видимо, что тот высокий парень с синими глазами пригласит и ее искупаться.
Красавица, наверное, очень удивилась, если бы поняла, как Иван в настоящий момент далек от пляжных утех. Она бы даже оскорбилась, выскажи он свои самые сокровенные мысли, которые все медленнее и медленнее циркулировали в его мозгу. Потому что все меньше циркулировали они вокруг ярко-зеленого топика, круглых коленей и томных взглядов. Все больше Иван начинал ненавидеть и эту реку, и эту красавицу со всеми ее прелестями, и даже ее отстойную манеру мыть посуду в реке. Ибо на мозг его процессы переохлаждения в данный момент влияли гораздо сильнее, чем все природные инстинкты вместе взятые. Зубы его выбивали такую дробь, что это уже элементарно мешало наведению фокуса в бинокулярном зрении, присущим людям. И от холода сознание его приближалось к уровню трехлетних младенцев. Правда, это совсем не имело ввиду членораздельную речь.
Красавица очень скоро убедилась в этом. Она как раз представляла, как этот парень, наконец, спросит у нее:
«А не хотите ли и вы искупаться с нами?»
А она – ему, этак, равнодушно:
«Вода очень холодная. И потом, я вас совсем не знаю »
А он:
«Вы меня видите второй раз, может быть, познакомимся? Меня зовут… Альберт. А вас?»
«А меня – Вика»
А он тогда…
- Т-ты… к…к…огда - нибудь зз…з…акончишь с…с… сво…ей посуддд…ой, кккк… курица?!
Девушка непонимающе, но все еще с надеждой округлила глаза:
-Чего? Что вы сказали?
- Дд-да ввв…вот чччч…его!
- Ой, мама!... Мамочка!!!
…Когда Иван простодушно рассказал эту историю капитану, Викторыч смеялся особенно громко и долго, даже по сравнению с тем, как он это делал всегда. Даже прослезился от смеха. Неоднократно.
- Так, говоришь, грибочки мои подвели? Ха-ха-ха… Ну, уморил… Конечно, грибочки… После всех этих чипсов-ху…сов… Давно я так не смеялся… А красавицу-то ты за что возненавидел, а, Ванька? Девушка обрадовалась, можно сказать… Такие парни из столицы… А вы ее – «на…!» Ну, насмешил старика! Да потом еще и, как ты говоришь: «В атаку бросились, как были. Она думала, на нее, а мы – за штанами». Перепугали, наверное, бедную девчонку…члены экспедиции. Даже, говоришь, таз свой в реку уронила со всей посудой… Ну, натворили дел… курсанты… Ну, джентльмены петербуржские… Ха – ха - ха… Ты только того… Иван… больше никому не рассказывай… И я буду молчать, как рыба об лед… О том, как вы в Новую Ладогу за документами ездили.
VIII
Молодой человек был симпатичный и остроумный, хотя и под хмельком. Его звали Андреем, и он учился на втором курсе «макаровки». Лена с подругами познакомилась с ним и его компанией на дискотеке в Доме Офицеров. Двое его друзей, оба Игоря, тоже были веселыми и симпатичными молодыми людьми, так что компания очень даже неплохо проводила свободное время. Обычно они гуляли по Заневскому, с походом по мосту Александра Невского и выходом на площадь и к лавре его же, князя, имени. По каждому поводу у курсантов находились соответствующие комментарии, или случаи из жизни, которыми они тут же делились с девушками. Всю дорогу парни потчевали студенток «универа» развеселыми байками на самые различные темы.
- Это на учебном паруснике было. Мы тогда свою первую практику проходили. И была у нас преподавательница английского, Марина Васильевна, такая… «графиня», на колхозном мерине не подъедешь. Принимала исключительно на белых лошадях. Мы во Францию заходили, в Брест и наш заход снимало французское телевидение. Представьте, входит в порт белый парусник с белыми же парусами, курсанты в белых фланках стоят на реях в парадном построении… Дух захватывает. И вот, при монтаже фильма эту «графиню в седьмом поколении» попросили перевести, что мы там кричим во время построений и авралов… Так эта графиня потом, наверное, неделю ни с кем из курсантов не разговаривала. Мол, такие молодые, и так ругаются матом… Ах, ах, ах… Нет, чтобы, как некогда Екатерина Великая деликатно сказать адмиралу Ушакову: «Я вашего морского языка не разумею»…
Но это все присказка, а сказка вот какая. Возвращаемся мы как-то с Игорехой из бани в кубрик. Морды, как водится, красные, никого не трогаем, идем себе спокойно, обсуждаем положение в Гондурасе, беседуем об Еклезиасте, ценах на овес, и прочих высоких и не очень материях. Вечер, тишина, море тихо так шумит, солнышко на горизонт садится… Красота, короче. Подходим к двери из надстройки, открываем, я заношу ногу, чтобы переступить через комингс (то есть – порог) и тут мы видим прямо перед собой нашу графиню. Она тоже нас узрела, но смотрит, что характерно куда-то ниже глаз... гораздо ниже. А глаза у нее при этом делаются большие, большие, как олимпийские рубли. Вся скуксилась, передернулась, и… шарахнулась от нас на другой борт. И причитает при этом что-то там о совести, стыде, сволочах и т.д. На хорошем таком русском языке, грамотно так причитает.
Что такое? Глядь вниз, а там - мать честная! Штаны-то у курсантской робы не такие, как на нас сейчас, с ширинкой, а - с клапаном. Который застегивается на поясе по бокам на пуговицы. Бывает, что одна, а то и сразу две пуговицы отстегиваются, или отрываются… Что в данный момент и произошло. А тут и еще хуже. По бедности своей, да по разгильдяйству имел я только одну смену белья. Поэтому, после бани, как это у нас принято, мои свежевыстиранные, извиняюсь, труханы лежали в кармане штанов, а вторых, напомню, у меня и вовсе не было. Совсем. Так что под морскими штанами преподавательница английского увидела как раз то, что и должна была увидеть, то есть – меня самого…
- А что же это у вас за штаны такие необычные? Мы таких и не видели никогда…
- Ты им расскажи, Андрюха, откуда такие штаны пошли. Помнишь, легенда про Петра.
- Да, это, кстати, отдельная тема, историческая, можно сказать. Хотите знать, девчонки, откуда у нас появились такие портки? По глазам вижу, что хотите… Ну, так слушайте.
…Это было при Петре Первом. Прогуливается Петр как-то вечером по парку в новой своей столице, Санкт – Петербурге. А город наш, как вам известно, на болотах построен. А какие же болота без комаров? Ну вот, гуляет себе царь по парку, размышляет об лучшем устройстве Государства и между делом шлепает комаров на открытых частях тела. Тут слышит, из-за кустов звуки какие-то неуставные доносятся. И тоже, со шлепками. Раздвигает государь кусты, а там, извиняюсь, петровский матрос любит какую-то кухарку. Пользуясь, так сказать, теплым вечером и интимной обстановкой. А штаны на нем были самые обычные, с поясом, только без ширинки. Не изобрели тогда еще ширинку, видать. И для выполнения своей обязанности, матрос вынужден был, естественно, заголить зад, чем и воспользовались зловредные насекомые. Понаблюдал Петр за таким непотребством, нахмурился и велел издать соответствующий Указ. А начал его так: «Чтобы население Государства Российского произрастало без ущербу для Флота, повелеваю…» И… появились такие портки. До сих пор их все моряки наши носят.
…Познакомившись с Андреем, Алена сразу поняла: этого надо брать. А то, неровен час, какая-нибудь из ее подруг возьмет. Такие долго «в девках» не засиживаются. С таким и по городу пройтись приятно, и в компании не стыдно показаться. Кроме веселого и открытого характера и внешности парень обладал еще и достаточно денежной и перспективной профессией. С возможностью карьерного роста хоть до министра! Что особенно было важно, учитывая тяжелый, «перестроечный» каток, в то время уже тронувшийся в путь по стране. Правда, кроме своих несомненных достоинств, Андрюха обладал и рядом недостатков, самыми главными из которых были пристрастие к «змию» и раздолбайство, нежелание «считать копейку», которая известно, что бережет. А также потрясающий наплевизм по поводу «общественного мнения», своей внешности, одежды и стиля жизни. Да еще полная непрактичность во всех житейских делах, склонность к авантюрам. Взять хоть эту историю со сбором пустых бутылок у них на этаже. Насобирал на десятку, а пропил потом на стольник. Да ее еще опозорил! Ну да, как говорится, кто в 20 лет не грешил! А вообще, для этого женщины и предназначены. Чтобы перевоспитывать и переделывать мужчин. Ибо кто, как не женщина является лучшей воспитательницей мужчин! И закрутилось у них, и поехало…
***
…Зарегистрировавшись на сайте знакомств, Елена Павловна сразу поняла, что дело это стоящее и абсолютно безответственное. Стоящее, потому что позволяло довольно быстро найти себе партнера во всех отношениях, или только в какой-то одной области. Все зависит от потребностей ищущего. А безответственное – потому что действительно являлось таковым. Писать и рассказывать о себе можно было что угодно и фотографии выставлять любые, хоть бомжа, хоть принца уэльского. Компьютер все стерпит. А терпел он многое. Впервые ступив на тернистый путь поиска своей половины, Елена Павловна тут же убедилась в этом. Как только ее анкета с фотографией появилась во «всемирной паутине», одинокая женщина была поражена обилию молодых пауков, желающих с ней познакомиться. И хотя она указала возрастные пределы возможного претендента «от 25 до 35 лет», писали ей, в основном, именно «молодые люди», юнцы, 18-23 лет. Свой возраст Елена Павловна, будучи все же, прежде всего женщиной, определила скромно. 32 года. Но вот предложения, которыми ее, как новенькую, начали буквально бомбардировать юные секс-гиганты ничего общего с понятием «скромность» не имели. В основном, она привлекла внимание все тех же молодых альфонсов, обещавших ей «несравненное наслаждение», «постоянный оргазмус» и «вечную эрекцию». Фотографии также особым разнообразием не отличались и, за редким исключением, напоминали снимки задранных в небеса стволов орудий линкора в действии, когда корабль ведет огонь по противнику. Часто с указанием линейных размеров и калибра прилагаемых «орудий»…
«Боже, сколько же здесь дебилов»… - удивлялась Елена Павловна, не успевая удалять анкету очередного претендента на ее руку и сердце. Впрочем, какие «руки и сердца»! Малолетних половых гигантов интересовали совсем другие части ее все еще достаточно молодого и упругого тела.
«Только позвольте мне прикоснуться губами к вашей … и Вы познаете все радости мира…» Идиот!
«Ты даже не придставляиш, детка, какие наслаждение и жылания возникнут у тебя после общения с моим мальчиком» - «Жи» и «Ши» пишется через «И»… Дебил.
«Я уведу Вас туда, где Вы еще никогда не были, и Вы познаете то, чего никогда не знали. Все женщины, которые имели счастье ложиться со мной в постель…» Бедные женщины… Придурок!
«Размер моего члена даже в спокойном состоянии достигает 22 см, а в возбужденном – не менее 27! Если бы вы позволили засунуть его…» Засунь его… себе куда-нибудь, дегенерат!
Вначале Елена Павловна была в ужасе от того, что ей предлагали вопреки всем ее надеждам. Она хотела «большой и чистой любви» в компании достойного молодого душой и телом человека, а полоумные сопляки предлагали ей такие вещи, что их самих впору было сдавать в институт «для опытов». Как маньяков и извращенцев с комплексами. Но уже через пару дней интерес к ее новой персоне со стороны сопливых «секс-символов» несколько поугас и на сцене начали, наконец, появляться вполне достойные кандидаты. Нет, сообщения от липовых «линкоров-енерджайзеров» с указанием фантастических моточасов работы, нереальных скорострельности, «долгобойности» и неутомимости, с упоминанием размеров и калибров все еще составляли до 70% всех сообщений. Но из остальных 30% можно уже было хоть как-то выбирать!
Лена не любила долгую переписку и очень скоро договорилась о встрече с неким Юрой, 35 лет. Менеджером фирмы, имевшего во владении «Тойоту-Лендкруйзер» и дачу где-то в Токсово. По внешности этот Юра напоминал артиста Николая Черкасова в роли князя Александа Невского в одноименном фильме. Такой же прямой и открытый взгляд, небольшая бородка и усы, вполне приличное телосложение и рост. И даже указал в анкете, что в его жилах течет кровь княжеского рода. Может быть это и есть ее судьба?
…«Князь Юрий» назначил ей встречу у ресторана-парусника «Золотая Лань». В 18.00. Елена, решив прикинуться «простой русской женщиной», пешком шла от метро, одетая в легкую курточку далеко «не от Версаччи», как раз по этому случаю приобретенную ей в ближайшем подземном переходе. На сдачу, оставшуюся после супермаркета. Была пятница, конец июля. Правда, по погоде этого совсем не ощущалось. Вдоль Невы дул чисто питерский, пронизывающий ветер, но странно! - Лена совсем не чувствовала ни ветра, ни холода. У нее на душе было легко и радостно. Внутри все прямо пело от предчувствия, что сейчас произойдет нечто новое в ее жизни. Что, возможно, вообще перевернет эту самую жизнь, ставшую вдруг такой опостылевшей. Короче, зрелая женщина превратилась в юную девушку, спешащую на свидание с любимым, так похожим на князя Александра Невского. Самой себе она вновь казалась 19 – летней студенткой, счастливой уже от того, что совершенно свободна и независима. Ни от родителей, ни от деловых партнеров, ни от времени, ни от денег. А что еще большинство людей вкладывает в понятие счастья!
Когда «студентка Лена» подошла к ресторану в виде парусника на Мытнинской набережной часы ее мобильника показывали 18.14. Никакой «Тойоты» вокруг не наблюдалось. Вся сгорая от нетерпения, Лена беспокойно оглядывалась вокруг… Ну где же, где ее «князь Юрий»? Впрочем, уже через пару минут к ней подкатила отечественная «пятерка» с грогочущими децибелами внутри и снаружи. Из своего чрева она вытолкнула сухого и жилистого мужика с букетом цветов в руках.
- Это Вы, вероятно, Лена? – спросил он глухим, хрипловатым, явно прокуренным голосом, улыбаясь тонкими губами. Глаза его, колючие и острые при этом вовсе не улыбались. А оценивающе и цепко разглядывали «простую русскую женщину», как она написала в анкете. Лена, тем не менее, также улыбнулась (но весьма сдержанно!) в ответ «князю» и спросила:
- А Вы – Юра?
- Точно, - прохрипел мужчина, затем повернулся к «пятерке», – давай, Андрей, пока, завтра заедешь за мной в это же время, - и резко хлопнул дверью. Машина унеслась, а Юрий вновь обратился к Лене:
- Очень приятно познакомиться, – и протянул ей цветы, затем, не дав опомниться, умелым движением подставил руку и повел в ресторан. Походка у него была уверенная и легкая. Но вот насчет сходства с Николаем Черкасовым… Возможно издали, его и можно было бы принять за киношного князя. Вблизи же было сразу заметно, что лет ему явно больше 35 и ничего, кроме бороды и усов даже отдаленно не напоминает отпрыска княжеского рода, или хотя бы человека от искусства. Лицо его было загорелое до черноты и довольно морщинистое, что явно свидетельствовало не только о преклонном, по сравнению с указанным в анкете возрасте, но и излишнем пристрастии к «живой воде». А также к близкому знакомству с такими понятиями, как «нары», «Кресты» и «Таганка, где ночи полные огня»… Еще на улице Лена отметила обилие наколок на руках у нового знакомого. В гардеробе, когда он снял куртку, женщина рассмотрела, что наколки тянутся и вверх по рукам, уходя под рукава рубашки. И даже из-под ворота рубашки высовывались какие-то стрелы и надписи. Юра, тем не менее, одет был в пиджачную «тройку» с жилеткой и галстуком и держался очень уверенно.
- На одну вешалку можно повесить, командир, - быстро произнес он пожилому гардеробщику, по виду отставному военному, передавая и свою, и Ленину куртки. Гардеробщик, как показалось Елене, не очень доброжелательно посмотрев на ее спутника, обратил свой взор на нее. Дескать, даешь «добро» повесить на одну вешалку? Лена едва заметно улыбнулась и утвердительно кивнула, валяй, мол, на одну.
Юра немедленно заграбастал номерок, снова очень уверенно полуобнял Елену за талию и провел ее в просторный зал.
За столом Юра не отрывал от нее своего когтистого взгляда и вел себя так, будто они были знакомы уже давно. Лена заказала себе красного вина, причем самых больших усилий от нее потребовалось, чтобы не выдать себя излишней изысканностью и знакомством с такими сортами, как «Мерлузское отборное», или вот «Принцесса Чили», стоимостью от 350 у.е. за бутылку. Юра же, как она и предполагала, непритязательно отдал предпочтение чистому продукту двойной очистки. Хотя и явно утомил официанта долгими и нудными разъяснениями, как должна выглядеть настоящая водка.
- Ну, Ленок, за знакомство, - прохрипел он, чокнулся, и опрокинул рюмашку в рот. Лена лишь пригубила.
- Вы, как я вижу, очень любите это дело, – полувопросительно, полуутвердительно кивнула она на графинчик с водкой. Юра, изобразил на лице нечто вроде улыбки, затем, даже не спрашивая разрешения ни у нее, ни у официантов достал пачку «Кэмела» и с удовольствием затянулся.
- Видишь ли, Ленок, мужчине, особенно одинокому мужчине иногда просто необходимо бывает расслабиться, снять нервное напряжение, подавить стресс. Что делать, такая сейчас жизнь… Да ты не беспокойся, Ленок, я не злоупотребляю… Так, за знакомство. Ни на здоровье, ни на работе это никак не отражается… Ну, еще по одной… Твое здоровье, Леночка. За свое не пью, у меня его на двоих хватит.
Юра сам же и захохотал своей остроумной шутке, обнажив золотую фиксу в глубине рта. И опрокинул еще одну рюмку. С каждой выпитой рюмкой в его речи все меньше и меньше присутствовало и без того редких «аристократических» оборотов, но все больше слов типа: «кореша», «следаки», «тянут», «пасут» и т.д. Официантов этот липовый князь загонял, как настоящее быдло, дорвавшееся до власти. Жаркое было недостаточно прожарено, салат недосолен, напитки несвежие и так далее… Лене стало ясно, что за тип сидит перед ней. Теперь было уже абсолютно лишним выяснять, ни где его пресловутая «Тойота», ни менеджером какой фирмы он работает, ни где живет. Очевидно, что «Тойота» «в ремонте» (вечном), фирма занимается «всем понемножку», а живет «князь» где-то далеко за городом, конечно же, в «трехэтажном, охраняемом особняке». У «корешей»…
Лены хватило лишь на полчаса беспрерывных откровений и хвастовства о Канарских островах и многочисленных любовницах по всему земному шару. Ей самой он практически не позволял вставить ни слова. А если и позволял, то тут же саркастически-снисходительно качал головой, перебивая ее своей самой любимой фразой: «Как же все запущено». То же самое, кстати, он постоянно твердил официантам. Также очень сильно ее утомили постоянно мелькавшие перед глазами руки с растопыренными пальцами. Вероятно, по мнению говорящего, без этих пальцев его монологи не выглядели слишком убедительными…
Сославшись на необходимость выйти, Лена спустилась в гардероб и тут вспомнила, что номерок остался у ее спутника.
- Вы... извините, конечно, - услышала она голос гардеробщика, - разрешите обратиться… может быть это не мое дело, но ваш кавалер… как бы это выразиться…
- Да уж как – нибудь выразитесь, не стесняйтесь, - улыбнулась ему Лена.
- Разрешите доложить! Он здесь…э…не в первый раз… И всегда у него разные женщины, и… проблемы. Платить не любит. То говорит, что со счета текущего не снял, то, что бумажник в «Тойоте» оставил, то…
- В «Лэндкруйзере»? – перебила его Лена.
- Не понял…
- В «Лэндкруйзере», говорю… Машина такая… В ремонте она у него.
- Так точно, в ремонте, так он всегда и говорит… Вы бы, девушка расплатились, а?
- Послушай, отец! Я не хочу туда возвращаться. Вот тебе 10 000. Отдашь сколько нужно, остальное себе забери. Идет?
- О чем речь, красавица? Все сделаем! Только… как же с курткой-то? Скандалить ведь будет, ханыга!
- С курткой? А, подари ему и куртку. В «Тойоте-Лэндркруйзере» рассекать. С корешами…
…С самой юности Лена привыкла присваивать своим и чужим «молодым людям», а также сокурсникам, сокурсницам и сослуживцам очень емкие и очень точные клички. Состоявшими из одного слова, и, тем не менее, практически полностью описывавшими основные черты характера людей. Об этом ее таланте знали все подруги и знакомые и частенько просили охарактеризовать одним словом того, или иного персонажа. Так Андрей, ее первая любовь стал «Гусаром», был еще «Князь» (уже был один!), были «Клуши», были «Сапог» и «Валенок». Новый же ее знакомый, липовый князь Юра навсегда теперь останется «Уркой»…
IX
- Добрый вечер, добрый вечер, добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Мы рады приветствовать всех вас в нашей студии на самой любимой вашей передаче, ток-шоу «Говорите, говорите!» В сегодняшней программе вы познакомитесь с человеком необычной судьбы. С человеком, которого российское правосудие несправедливо обвинило в таких страшных для этой страны преступлениях, как педофильство, растление малолетних, распространение наркотиков. Все мы знаем, как относятся в этой стране к людям, обвиненным в подобных преступлениях. Вы только представьте, дорогие мои, что наш герой был приговорен к десяти годам тюремного заключения за такие ужасные преступления, которых он к тому же не совершал. И провел за решеткой… пять долгих лет. Только вдумайтесь в эту цифру, дамы и господа… Пять лет… Пять невероятно долгих лет бесконечных унижений человеческого и мужского достоинства, пять горьких лет пыток и издевательств, которые принял на свои плечи и другие части тела этот мужественный человек…– хорошо поставленный и наполненный трагизмом голос Бизоныча замолк, вероятно, для того, чтобы в наступившей тишине участники телешоу могли лучше прочувствовать и представить себе издевательства злобных сокамерников, и те части тела несчастного узника, которые и приняли на себя все предполагаемые тяготы и лишения тюремной жизни педофила. После чего продолжил задрожавшим голосом:
- Но вот этот человек, этот мужчина в полном смысле этого слова выдержал все испытания, выпавшие на его нелегкую долю, и, в конце концов, вышел на свободу. Благодаря вмешательству международных правозащитных организаций, хотелось бы особо подчеркнуть это обстоятельство. Итак, дамы и господа…
Шоумен ловкими движениями карточного шулера потасовал карточки в руке и громко объявил:
- Итак... Виталий Федорович Непотребко... Мужественный человек, прошедший все круги ада и вернувшийся в наш мир, чтобы поведать нам свою печальную и трагичную, и вместе с тем - поучительную историю о том, что правда в конце концов торжествует над злом, но что за нее нужно бороться, бороться и еще раз бороться… Итак… Встречайте, встречайте, встречайте…
На сцену, как чертик из табакерки выскочил крепенький, лысенький мужичок в очечках и неброском наряде служащего средней руки на отдыхе. Мужичок как-то не очень походил на несгибаемого борца с юридической несправедливостью. Гораздо больше ему бы подошла роль скромного, незаметного «милого моего бухгалтера» из некогда популярного клипа Алены Апиной. Мужичок явно сильно смущался от направленных на него многочисленных телеглаз и просто глаз. Даже сев в предложенное шоуменом кресло, он не переставал нервно перебирать сжатыми в кулачки кистями рук. На правой руке жертвы судебного произвола, на сарделькообразных, коротких пальцах одна из камер выхватила бледные, выцветшие буквы, составившие женское имя: «Ленок». Очевидно, грехи молодости…
- И снова поприветствуем, поприветствуем, поприветствуем нашего сегодняшнего героя еще раз… А теперь позвольте мне задать Вам, Виталий Федорович, первый вопрос, – Бизоныч мгновенно сменил маску на лице с «Восторженного поклонника» на «Сопереживающего трагика», - скажите… - (строго дозированная пауза), - трудно было?
Голос ведущего дрогнул, столь волнительным был момент тишины, воцарившейся в аудитории.
Несправедливо обиженный поерзал в кресле и тихим голоском начал свой печальный рассказ:
- Сначала было… эт самое… трудно. Очень трудно. Чуть не каждый день, понимаешь… эт самое… издевались и издевались, понимаешь. Потом вроде привык. К эт самому… к издевательствам… Хотя нет, не привык, как же! Что это я, эт самое… К этому же нельзя привыкнуть, понимаешь… Бороться нужно за это… за справедливость… Я даже…
- Спасибо, спасибо, спасибо, уважаемый Виталий Федорович, дорогой Вы наш человек… Да, да, да, дорогие телезрители, вы выслушали историю боли, эту подлинную историю слез и отчаяния, свалившиеся на нашего героя. К тому, что сообщил Виталий Федорович, от себя добавлю… После того, как он был несправедливо обвинен и посажен в тюрьму, от него отвернулись друзья, ушла жена, он потерял все, что было ему дорого, все то, ради чего мы живем: семью, родных, любимую работу банщика в мужской бане. И все равно нашел в себе силы вернуться в наш мир, который так жестоко обошелся с ним. Но Виталий, вероятно, не смог бы сделать этого, если ему не помогли бы. Настоящие друзья, которые, как известно, познаются в беде. И такие друзья нашлись, дорогие телезрители. Не могли бы Вы, Виталий, рассказать, кто же Вам помог вновь обрести свободу и восстановить Ваше честное имя? Прошу Вас…
- Ну, я, это… Да, пользуясь случаем, хотел бы передать привет… этим… - «вернувшийся в жестокий мир» избранник судьбы заглянул куда-то себе в руку, - … Зоя Альфредовна Апфельбаум и… мистер Пол Бак-стер. Пользуясь случаем, я хочу поблагодарить этих това…, э… господ… то есть… за то, что они сделали мне…
- Спасибо, спасибо, спасибо, дорогой наш Виталий Федорович… Садитесь, садитесь… А сейчас, уважаемые товв-варищи.. и…господа, разрешите от всех нас и от себя лично сказать этим замечательным людям огромное, огромное спасибо за ту неоценимую помощь, которую они оказали нашему герою и вернули ему веру в людей. За то, что несут в мир свет и радость, за то, что своими делами убеждают нас всех в том, что добро все-таки должно побеждать зло. И не только в детских сказках… Итак господа, разрешите представить… Представители международной правозащитной организации сексуальных меньшинств «От понимания к толеранству» Зоя Альфредовна и мистер Пол, прошу вас… Поднимитесь, пожалуйста…Скажите что-нибудь нашим телезрителям.
Поднялись угрюмая женщина, очень похожая на высушенную возрастом и курением плоскую воблу в старомодных очках и мужчина. Этот наоборот, являл собой явно выраженную противоположность своей соратнице. Весь такой кругленький, упитаненький карпик - весельчак, одним своим видом дававший понять, что он «Made in Zagranitsa». И поэтому от общения с аудиторией (причем, любой аудиторией!) заранее готовый испытать высшее наслаждение, вот - вот грозящее перейти в полное «экстази». Прямо здесь, не сходя, так сказать, с этого места… Речь правозащитницы оказалась весьма короткой.
- Спасибо, - тихо произнесла Зоя Альфредовна и тут же села на место.
Зато заграничный ее коллега разразился длинным спичем, за обоих. На очень плохом русском бодрячок-весельчак, источая улыбки на все четыре стороны звонко попытался признаться в любви всем сидящим в зале, всем находящимся за его пределами, и вообще – всем, всем, всем. В течение своей долгой и бессвязной речи мистер Пол несколько раз терял ее смысл и начинал все сначала, хотя и без пауз. Сказывалось, вероятно, не совсем качественное знание языка собравшихся здесь туземцев. У ведущего, прессуемого беспощадным товарно-денежным регламентом никак не получалось вставить свое слово и отвлечь камеры от словоохотливого правозащитника. Наконец, когда бодрячок взял-таки секундную паузу, чтобы глотнуть немного воздуха, многоопытному Бизонычу удалось довольно изящно прервать надоевшего всем иностранца:
- Спасибо, спасибо, спасибо, дорогой мистер Пол… А теперь, уважаемая аудитория, прошу задавать свои вопросы… Вот вы там во втором ряду, девушка в красном, прошу Вас…
- Скажите, Виталий, вот нам сказали, что от вас ушла жена. А у Вас были дети? Вы поддерживаете с ними хоть какие-нибудь контакты?... Спасибо…
- Жена… да, ушла от меня. И это… детей тоже забрала… Мне сказали, что они, эт самое… отказались от меня. Я уж даже и не знаю, где они вообще…
- Так, спасибо, спасибо… Еще вопросы, пожалуйста. Женщина в третьем ряду справа, прошу…
- У меня не вопрос, а пожелание… - зарокотал бархатный голос. - Давайте все вместе пожелаем Виталию, чтобы у него в жизни все наладилось, видит Бог, он заслужил это. Я помолюсь за Вас, Виталий. Чтобы Вы нашли свою семью, и чтобы она приняла Вас обратно, и чтобы…
- Замечательно, замечательно, просто восхитительное пожелание. Спасибо Вам большое! Я так думаю все присутствующие и в зале, и сидящие у экранов телевизоров, несомненно, тоже захотят присоединиться к этому прекрасному пожеланию. Давайте поддержим нашего героя аплодисментами, дорогие мои… Смелее, смелее, громче…
Шоумен терпеливо переждал, пока в зале затихнут бурные, и продолжительные аплодисменты и снова перетасовал свою колоду в руке, бросил мимолетный куда-то в глубь зала и продолжал:
- А теперь, дорогие мои, разрешите представить вам следующую участницу нашей программы…
Но представить следующую участницу ему не дали. В той части зала, куда маэстро, вероятно совершенно случайно посмотрел за секунду до этого, возникло вдруг какое-то замешательство. Со своих мест поднялись женщина довольно заурядной внешности и такая же девочка лет 12. Они пытались что-то говорить, но слышно их было очень плохо.
Шоумен немедленно изобразил на лице очередную маску -«крайнего удивления»:
- Что там происходит, кто эти люди? Светлана… или… как вас там, выясните в чем дело… Дайте им микрофон. Девочка что-то хочет сообщить нам, по всей видимости.
«Светлана, или как там ее», также, очевидно, абсолютно случайно оказалась в нужном месте в нужное время, да еще и с нужным предметом. Она уже возилась у девочки, укрепляя этот предмет.
- Ну, что Вы хотели сообщить нам, юная сударыня? – шоумен попытался вложить в интонацию максимум такта и участия.
Сударыня вначале посмотрела на маму и очень тихо произнесла в микрофон:
- Это мой папа…
- Что? Что Вы сказали? Повторите, пожалуйста еще раз чуточку погромче… Ну же, смелее, барышня.
Женщина наклонилась к девочке, и в микрофонах послышался сдержанный шепот. Крупным планом показали их лица. Сразу стало заметно, что мама с дочкой вовсе и не были такими уж заурядными, как это казалось издали. Зрители увидели две пары одинаковых и огромных глаз, как у Алисы и Полины из детского фантастического фильма 80-х годов «Гостья из будущего».
Девочка, наконец, собралась, вдохнула в себя побольше воздуха и, следуя полученным инструкциям повторила ту же фразу несколько громче.
Бизоныч, казалось, только этого и ждал и тут же выплеснул на публику поток восторгов и удивления:
- Это просто невероятно, друзья мои! В это просто невозможно поверить… Сегодня, сейчас, на нашей передаче совершенно случайно, я подчеркиваю это друзья, совершенно неожиданно наш герой встретился со своей семьей, и она… приняла его обратно! Да, да, да, дорогие мои, вы видите, эти замечательные и не побоюсь этого слова – прекрасные дамы спускаются к нам в зал, чтобы обнять своего мужа и папу! И все это происходит на наших с вами глазах, на передаче «Говорите, говорите». Конечно, злые языки будут потом утверждать, что все это было подстроено заранее, что все происходящее здесь - всего лишь телепостановка и шоу… Пусть говорят, но мы-то с вами знаем, дорогие друзья, что это не так! И сейчас мы являемся свидетелями и даже непосредственными участниками счастливейшего момента в жизни наших героев… Момента соединения… Соединения их душ, их сердец, их… ну, в общем всего того, чего они все так долго ждали!
Вопреки восторженным всхлипываниям ведущего, мама с дочкой вовсе не выражали особой радости по поводу «воссоединения семьи». Муж и папа – тоже. Члены семьи как-то не очень ловко ткнулись носами и вяло взяли друг друга за руки. Но – «Show must go on»! И все трое же пытались изобразить на лицах улыбки, пока шоумен толкал свою пламенную речь. Впрочем, операторы быстро сориентировались и переместили свои объективы в зал, где, то там, то сям давали крупным планом заплаканные от счастья за воссоединенную семью лица наиболее впечатлительных женщин…
Но на этом шоу вовсе не закончилось. Поток аплодисментов начал как-то тускнеть и иссякать, главные герои на сцене почти совсем перестали улыбаться и опустили руки, и тут в зал влетел непонятно откуда маленький мальчик, лет семи. В костюмчике, с галстучком и школьным ранцем за спиной.
- Папа, папа, я так рад, что ты вернулся, я так долго ждал тебя, - кричал мальчик на бегу, несясь к сцене. Вероятно, «сыну и брату» сообщили о счастливом событии прямо на уроке в школе. Дитя, вероятно, вынуждено было хватать машину прямо на улице, чтобы попасть на передачу вовремя. А в столице такие пробки... Но главное - успел!
Что тут началось! Те самые бесчувственные из присутствующих, что уже сели, вновь повскакивали со своих мест, те же, что до этого стояли – обессилено опустились в кресла, у рыдавших высохли слезы, а те, кто до этого сдерживался, зарыдали, как родители молодых на свадьбе. Камеры метались то туда, то сюда, не успевая выхватывать из зала самые заплаканные от счастья лица – так их было много. Плакали «Светланы, или как их там», всхлипывали операторы, от чего происходило дрожание камер и терялась четкость изображения.
Даже видавший всякое Бизоныч молчал(!), вздыхал и лишь бессильно разводил руками, нет, нет, да смахивая украдкой с глаз скупую, мужскую слезу. Что, впрочем, не помешало ему объявить очередную рекламную паузу. Нормальным, ровным голосом.
…После рекламы Бизон Махалов, уже не тасуя свою колоду в руке, торжественно заявил залу:
- А теперь, дорогие мои, вы встретитесь с женщиной, девушкой, красавицей, ставшей настоящим символом нашей эпохи. Символом красоты, обаяния, и я даже не побоюсь этого модного термина – «секс-симолом» нашего времени. Сериалы с участием этой актрисы являются любимыми не только для заключенных, солдат и домохозяек. О встрече с ней мечтают не только все без исключения мужчины нашей страны, но и многие девушки – тоже. Ее имя на устах миллионов и миллионов наших соотечественников и популярность ее постоянно растет. Вы, уважаемые друзья, уже, вероятно догадались, о ком я говорю, и все же, не откажу себе в удовольствие произнести это имя. Сейчас здесь, перед вами появится… сама… А-н-а-с-т-а-сия-а За – ка- ла-шнююююк!!!
Как писали раньше в газетных репортажах об очередных съездах КПСС - «Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овации, крики с мест: «Браво. Бис. Даешь. Это по-нашему!»
…Сидя вечером, после работы дома в своем кабинете, за чашкой чая Геннадий вдруг вспомнил, что ему должна была снова позвонить эта… Ксения. По поводу презентации своего нового бутика, и своего же нового крема для загара «Выскочи замуж за олигарха». Когда требовалось ей самой, Ксенюшка звонила всегда и, уж, если ее выслушивали, с живого клиента не слезала, пока не добивалась своего. А тут – полное молчание. Еще вчера он бы отмахнулся от этого бутика с ее дебильными кремами и духами, только чтобы не связываться лишний раз с их владелицей. Вчера… А сегодня он уже не прочь был бы и выслушать предложения «львицы света». Хоть какие-никакие, а деньги. После провала своего проекта с депутатами от «народа» шоумен обрел хоть и не дыру, но все же небольшое «финансовое отверстие» в предполагаемых дивидендах на этот год. И теперь он был рад заполнить это отверстие хоть чем-нибудь. Пусть даже и бредом этой истерички. Тем более, возможно, не такой уж это и бред. В любом случае, Бизон Махалов ничего не теряет. Может быть, звонила, да его дома не было? Или в ванне сидел. А от жены ничего не добьешься… Машинально, не раздумывая, шоумен выкрикнул в кухню, где хлопотала его любимая:
- Кать, мне никто не звонил? – и тут же осекся и прикусил язык… «Что я натворил!?»…
Любимая тут же появилась в проеме дверей. Все еще очень красивая женщина в полном соку, но взгляд настороженный и подозрительный, как у дотошного, районного следователя, молодого и полного сил, только после университета, голодного до карьеры и работы. - А кто должен был звонить, а-а?
Да, в такие моменты Екатерину Александровну лучше было бы не показывать кадровикам районных органов следствия. Оторвали бы даже и без рук, и без ног. За один этот взгляд. Впрочем, почему же только «районных»? И областных – тоже…
Как уже отмечалось, Катя была третья по счету, и вроде бы самая удачная официальная жена Бизоныча. На первой юный студент – первокурсник Геня женился по расчету еще во времена перестройки. Первая жена была старше мужа на 12 лет и не обладала никакими женскими достоинствами. Кроме двух – питерской прописки и собственной квартиры в центре. Геня безжалостно бросил суженую, когда понял, что ни тем, ни другим женщина делиться с ним не собирается. А жизни, наоборот, учить очень даже любила…
Второй расчет оказался более верным. Еще более старая и даже более страшная вторая жена увезла Геню, ставшего к тому времени химиком-технологом с собой из пролетарского Питера в деловую Москву, где благополучно и прописала его на своих 26 кв. метрах. После чего тогда уже подававший определенные надежды брокер-менеджер тут же ее бросил. Ибо вскоре рассчитывал получить должность телеведущего в местной, но все же столичной телестудии. А значит, его новый, повышенный социальный статус диктовал и новое окружение, в том числе – самое близкое.
Екатерину, свою теперешнюю женушку Геннадий Викторович обхаживал долго - целых четыре дня. Повышенному социальному статусу молодого и амбициозного телеведущего Катя Метелкина отвечала по трем основным параметрам. Внешности, молодости, и наличию папы – бандита, спонсора и менеджера проекта в одном лице. Так что, как мы можем видеть, третий расчет Гены Махалова оказался самым верным. С Катериной Геннадий прожил вот уже семнадцать лет и даже нажил дочь Олю, 16 лет. Красавицу, но далеко не спортсменку и уж точно – не комсомолку….
… - Так кто же тебе должен был, звонить, а?
- Ну по работе, эта... сотрудни…к. Совместный проект должны начать. Но раз никто не звонил, не о чем и говорить…
- Знаю я твои «совместные проекты»… Как у котов мартовских. Только у тех – в марте, а у тебя – круглый год. И совместные сношения твои, и взаимовыгодные акты, и коллективное бл…во.
Ну, началось, - сморщился Бизоныч. Стоит человеку один раз новую, молодую сотрудницу до дома на машине подвезти, все! Уже - «взаимовыгодные акты»… Ну пусть не одну, и не до дома только, а и дальше! Пусть даже и не новую, а иногда – и вовсе немолодую… Нет, последнее время Катерина стала просто невыносима! Вот и теперь – нет, сказать бы, что хотела и – обратно, на кухню. Кнедлики свои лепить. Не-ет! Будет теперь целый час перед глазами мельтешить, разные вещи швырять…
Геннадий недовольно достал свои «антиженúны», и наглухо забил ими слуховые проходы. Пусть теперь бормочет, что хочет, а мы будем своими делами заниматься. Однако, помня свои прошлые промашки, продолжал внимательно следить за действиями жены, особенно когда та брала в руку какие-либо предметы. Могущие представлять потенциальную угрозу жизни, или здоровью. Вскоре к ногам его упали: неработающий пульт от давно выброшенного на свалку телевизора, сломанные плечики из шкафа, старый Олин халат. Предметы не тяжелые, и особой поражающей способностью не обладающие. Затем на соседнее кресло Катерина швырнула одноразовый шприц и какие-то склянки. Любопытно… Бизоныч вынул из ушей затычки.
- …дочь шляется непонятно где. Уже под ванной и шприцы нахожу, а ему все – «проекты» его дебильные… Скоро в доме наркоманский притон устроят, а он все будет своих б… развозить по домам. Прямо зла на него не хватает!
Вот дура! Моя дочь, и – наркоманка! Это же надо такое придумать. Нет, ну точно, климакс, что ли у нее на подходе? Да вроде рано еще… Катерина удалилась, наконец, в кухню, где все еще продолжала ворчать, как старая бабка, но это было уже не опасно. Бизоныч включил телевизор. Посмотреть, что в мире творится, да и отвлечься немного. А творилось в том мире черт - те что!
- …к дому, где произошло похищение, стянуты дополнительные следственные бригады. Проводится опрос свидетелей происшествия, сбор показаний. Пока не ясна причина похищения. Похитители не выдвинули никаких требований и никто не взял на себя ответственность за похищение. Правда, мы провели собственное журналистское расследование и установили, что на месте преступления злоумышленники оставили карту – даму-пик черной масти, с датой на обратной стороне – 18 августа сего года. Но что означает эта карта и эта дата…
Да… Ну, насмотрелся народ телевизоров. Карты какие-то, даты, дамы-пик… «Черная метка», блин! Совсем крыша едет. Однако, кого же это, интересно, похитили? Бизоныч пощелкал каналами. Везде, как водится, было одно и то же. Большинство каналов описывало процесс похищения во всех своих садистско - мазохистских подробностях. Словно соревнуясь друг перед другом в серьезности психических заболеваний своего руководства и сотрудников. Ну да, нужно же на чем – то деньги зарабатывать, рейтинг повышать. А тут – такое событие… Видно, какую-то непростоту утащили, вон как расписывают… Подожди, что это?
Дверь подъезда дома, где произошло похищение, да вообще весь интерьер двора показался шоумену до боли знакомым. Захаживал он туда, за эту дверь. Не раз, и не два, причем, захаживал. Когда общение с Ксюшей еще представляло для него интерес. Так это что, Ксюшу Волчак, что ли, украли?!...
***
С самого начала все пошло наперекосяк. Сначала эти хреновы террористы-похитители перепутали подъезды и ждали ее совсем в другом месте. А она в вечерних сумерках не разобрала толком машины и по ошибке подошла совсем к другой, стоявшей у ее подъезда. Тоже «черной иномарке хищных очертаний», но… не «Ягуару». А в той иномарке, будь она проклята, сидело трое «крутых братков». Девочек ждали. Тех, что «по вызову». Вот парафин-то был. Братки еще поддатые были, и хорошо поддатые! Еле-еле отвязалась от них. Да и то отпустили лишь после того, как узнали… Так еще неизвестно, что лучше. Если бы отымели светскую леди, пусть даже в особо извращенном виде… но - неузнанной, или если бы сохранили ее девичью честь, но раструбили на весь Питер, что сама Ксюша Волчак свои услуги предлагала… Вот, дескать, крутизна, так крутизна! Короче, полный п… прокол. Говорил ведь папа в детстве, учи, Ксюша, матчасть, - в смысле изучай марки машин, в жизни все пригодится… Да кто в детстве родителей слушает!
Дальше – больше. Тупорылые ее бандюганы – похитители привыкли гонять, как угорелые, ну, и напоролись на гаишников на выезде из города. Пришлось ей самой их же, придурков и отмазывать! Ну, ваще… И опять-таки, узнали ее менты, потому и отпустили машину с миром. Как это теперь объяснять? Сама же «похищенная» просит милицию отпустить машину, в которую ее, якобы, запихали насильно… Ну, не маразм ли?
Да потом еще и на «секретной даче», в Отрадном их машина явно засветилась по-крупному. Там такие не ездят. Там все больше «УАЗы», да «Нивы». В крайнем случае - «Дэу-Нексия» узбекской сборки, а тут – целый «Ягуар»! Наверняка, многие заметили такую необычную машину. И запомнили! Нет, чтобы там, без выпендрежа, арендовать отечественную «пятерку», или «девятку», никто бы и внимания не обратил. Их полно вокруг. Нет, имидж подавай, крутизну… Ох, будет ей и крутизна, и имидж! Столько, что не унести… Теперь только и жди, что дело попадет к какому-нибудь, даже завалящему следаку, и он мгновенно сопоставит все эти странные факты и сложит вполне определенную картину похищения. Только вряд ли Ксюша обрадуется тогда той популярности, что свалится на нее после этого.
Пришлось Ксении Эдуардовне за свой счет в срочном, «горячем» порядке отправлять обоих дебилов - похитителей подальше от греха, за границу, на Канары. Теперь она уже жалела об этом. Убить их надо было где - нибудь, да утопить в болоте. Вместе с «Ягуаром» их проклятым. Теперь только и жди, что прервут парни свой заслуженный отпуск за ее счет и вернутся в Россию. Ее же, Ксению шантажировать. «Подай, дескать, Ксюша нам пару миллиончиков по бедности нашей, а то всю правду - матку выложим в прямом эфире. Как оно все было-то. На самом деле». Вот народ обрадуется! А что, очень просто. Наше телевидение теперь и на Канарах, небось, кажет. Не такие уж они и дебилы, чтобы не попытаться заработать на этом, когда догадаются, в какое нехорошее дело впутала их светская леди. В ее среде это было самым естественным поступком. Конечно, нужно было не на Канарские острова их отправлять, а в Синявинские болота… Но теперь поздно об этом говорить.
Уже к концу первого же дня покушения, эти пронырливые журналисты отыскали тех двух пацанов - гаишников, которые тормознули машину за превышение скорости. Сбиваясь и путаясь в словах, полуграмотная псковская «лимита» показала, впрочем, что «Ксения вела себя не так, как мы привыкли, волновалась даже, и выглядела, как сильно запуганной». И то хорошо. Конечно, простые провинциальные парни даже и подумать не могли, что перед ними разыгрывается такой изощренный спектакль. Но это все до поры, до времени, понятно…
К вечеру второго дня было уже известно, куда свернул «Ягуар» с главной дороги в районе Отрадного. Кошмар!!! Оперативно работают коллеги! Тележурналист, хорошо знакомый Ксении еще по общей койке в студенческом общежитие, стоял всего в полутора километрах от ее тайного схрона и комментировал все события так точно, словно сам являлся их непосредственным свидетелем:
- Как нам удалось установить, машина свернула сюда, здесь остановилась. Из нее вышли двое мужчин, и что-то здесь делали, как можно предположить, меняли номерные знаки. Потом некоторое время машина постояла и поехала дальше, туда, в направление дачных кооперативов. Можно предположить, что в одном из этих кооперативов и содержится пленница. Судя по свидетельствам очевидцев, с большой долей вероятности можно предположить, что марка машины, которой воспользовались похитители – «Ягуар Х Тайп». Это очень редкая машина и поэтому найти ее не составит особого труда…
Вот это да! Ну почему, почему она не наняла для этой цели какую-нибудь «двадцать четвертую Волгу»?! Их пруд пруди, иди, ищи потом. Имидж, имидж, будь он проклят! Одна надежда – на темноту. Освещения на той дороге и в добрые времена-то не было. А в темноте любая «Волга» - «Мерседес». Да к тому же «Ягуар» был очень надежно спрятан в одном гараже на окраине, так что отыскать его будет не так просто, как они думают… Размышляла Ксюша и тут же ловила себя на мысли, что она уже начала, как утопающая, хвататься за любые спасительные соломинки. Дура, какая же я дура…
На третий день после своего похищения Ксения заметила возле своего дома - убежища подозрительного типа, ошивавшегося перед забором, в кустах. Тип был одет в легкую, летнюю бежевую куртку и обычные джинсы. Через плечо у него была перекинута небольшая, черная сумка. В которой очень удобно хранить, все, что угодно. Например, видеокамеру «Sony» с повышенной разрешающей способностью, или фотоаппарат с длиннофокусным объективом… Да зачем здесь вообще, к черту, длиннофокусные объективы?! Подойдет любая мыльница, и даже столетняя «Смена 8М», типа той, что валяется здесь в ящике стола.
Возможно, парень решил просто-напросто отлить, и в сумке у него лежала не камера, а грязные носки и кусок «Докторской» колбасы с поллитрой… Но Ксению уже начинала охватывать паранойя. Она с ужасом понимала, что теперь любой бомж, желавший справить у нее под окнами малую нужду, будет восприниматься ею, как папарацци, выбирающий выгоднейшую для съемки позицию. А любая сумка в руках у этого бомжа – как хранилище самой современной фото и - видеотехники. Даже, если там будут всего лишь пустые бутылки и банки из под пива. Что-то, а нравы, царившие в их среде, Ксении Эдуардовне были известны очень и очень хорошо! Ее фотоколлегам только дай на какую – нибудь знаменитость фотоохоту открыть! Сезон охоты на «светскую даму» начался!
Вот влипла, так влипла… Как теперь выбираться из всего этого дерьма, в которое сама же себя и втянула? Ведь она не просто какая-то «клунья с трудоднями», каких в стране миллионы и миллионы. Она – сама «Ксения Волчак», светская львица, гламурная дама, элитная женщина, девушка из высшего общества! Ее везде будут узнавать и пальцами показывать. Нужно срочно менять явку, а куда бежать и где прятаться? Везде ее достанут и вычислят… «Вы слыхали, у нас на этаже сама Ксюша Волчак поселилась. Инкогнито… Что вы говорите? А вы слышали, ее ведь похитили? Да ну, не может быть… А я ей вчера пирожков хотела предложить. С капустой. Сама пекла…» Да… Несмешно…
Впрочем, еще через день несчастной стало совсем несмешно. Тележурналисты сообщили потрясающую новость. Якобы, с Канар позвонил неизвестный и сообщил место, где скрывается похищенная. Пока это место держится в тайне, но туда уже направлены соответствующие службы. Все – таки продали, сволочи… Ну почему, почему она не утопила этих идиотов в болоте? Или не разорвала на куски гранатой? Господи, ну никому нельзя верить, никому…
Х
Иван бодро шагал по трассе Кировск - Санкт Петербург со средней скоростью 5,4 кмч (по показаниям карманного приемника GPS, который он всегда носил с собой), держа направление на Питер. Часы показывали 7.15 утра, светило солнышко, на небе было ни облачка, августовский день обещал быть очень хорошим. Несмотря на раннее утро, на дороге было полно машин. Курсанта обгоняли постоянно спешащие, нервные такси, суетливые «Газели», бренчали мимо плохо пригнанными, а чаще и вовсе непригнанными частями неприхотливые «УАЗики», проносились надутые, как индюки престижные иномарки, неспеша ехали деловые грузовики, проплывали чадящие и бесконечные, как заборы фуры - мастодонты. А Иван шел себе солдатским шагом, и в такт напевал, или насвистывал строевые песни и советские марши. И тому, и другому его научил детдомовский учитель музыки, бывший дирижер военного оркестра Василий Степанович Петришин. Утверждавший, что во время пеших прогулок и бега трусцой, а равно и в повседневной жизни исполнение бодрых, жизнерадостных мотивов (хотя бы даже про себя!) значительно повышает тонус и укрепляет иммунную систему организма без всяких лекарств. С тех пор Ванька на себе не раз убеждался, что старый, армейский дирижер был, несомненно, прав, призывая воспитанников «петь засыпая, петь во сне, проснуться, и-таки – петь».
Телефон у Ивана «сдох» еще вчера, а зарядник остался на буксире, в карманах у него не было ни копья, если не считать одного жетона метро, одет он был лишь в рубаху и джинсы, на ногах имел легкие сандалии. Носок под сандалиями не было. До ближайшей станции метро «Обухово» ему предстояло еще преодолеть расстояние в 17,2 км, что высвечивалось на экране прибора. И, тем не менее, он был вполне доволен жизнью, что как нельзя лучше подтверждало качество работы оздоровительной системы отставного военного дирижера Петришина…
После неудачи с новоладожской красавицей Иван решил «пойти по рукам». Иначе – впасть в беспросветный блуд, заняться развратом, менять девушек, как перчатки. Авось когда – нибудь повезет. Даешь количество в ущерб качеству! Так ему и советовали друзья и знакомые.
- Что ты паришься, Ваньша - Иваньша? Парень видный, курсант. Тебе любая будет рада. Под руку просто бери и веди, куда хошь… А ты – «любовь, любовь». Будет тебе и любовь. Потом… Если очень захочешь. Не ты первый, не ты последний!
Получалось, что лучшее лекарство от любви – новая любовь. Ничего более умного в мире еще не придумали за тысячи лет. Но оказалось, что знать об этом, и применять эти вещи на практике – вовсе не одно и тоже. Иван с детства не любил врать. И хотя иногда приходилось прибегать ко «лжи во спасение», чувствовал он себя после этого не лучшим образом. А в общении с противоположным полом, как оказалось, применение различных видов лжи являлось жизненно важным умением. И от этого умения очень сильно зависели те самые «количество и качество», после которых большинство здоровых мужчин чувствуют внезапно выросшие за спиной крылья и ощущают желание творить великие дела. Причем, немедленно…
Ну не мог скромник Ванька врать девушке, что она «самая красивая в мире», если была та страшна, как послевоенная разруха. И не поворачивался у него язык называть ее глаза «лучезарными», если были они маленькими и глупыми. И так далее… Поэтому на общих вечеринках, в которых он иногда участвовал, роли распределялись обычно так: его друзья и подруги в соседних комнатах исправно исполняли возложенные на них природой и возрастом обязанности, а Иван - изучал хозяйские книжные полки, или смотрел новости по телевизору. Который он, кстати, терпеть не мог. И с возрастом, и с опытом ничего не менялось. Как в 16 лет его отвращало от всяких коллективных оргий, так и в 20 он так же терпеть их не выносил.
Хотя на первой своей практике ему повезло попасть на речной пассажирский лайнер. Уж там были «сейшены», так «сейшены»! Одно из таких мероприятий запомнилось ему надолго. Отмечался день рожденья у новой бортпроводницы, или стюардессы. По имени Жанна, естественно… Жанну сразу все полюбили за ее веселый и жизнерадостный нрав, и незлобливость. Жанна была ярка, красива и обаятельна, как известная балетная прима. Мужская половина команды кружила вокруг нее, словно стая акул, почуявшая свежую кровь. Но стюардесса Жанна была холодна и неприступна. Ровно три дня. А на свой день рожденья сдалась и все та же половина смогла быстро убедиться, что ко всем своим достоинствам новая бортпроводница оказалась еще и потрясающе доброй. Настолько доброй, что не могла отказывать в ласке никому, кто в ней нуждался. И понеслось… Чем дальше в лес, тем больше и чаще. Как-то, выйдя из своей каюты по нужде, матрос Субботин обнаружил живописнейшую в своем роде картину. Он увидел пятерых своих коллег из различных учебных заведений в очереди у заветной двери. Одеты кадеты были все одинаково: «форма номер раз», только вместо голого торса, обнажена была нижняя часть тела. Верхнюю закрывали полосатые тельняшки. На вопрос: «Что дают?», ему объяснили, что «не дают, а дает», и «не что, а – кто». За дверью тетя Жанна (а ей недавно стукнуло 28) давала все, что могут пожелать 18-19 – летние пацаны, раньше изучавшие подобные вещи лишь по Интернету. Ивану также предложили занять живую очередь. Но того едва не стошнило. Он не был таким уж брезгливым, и все же увиденное поразило его своей будничностью и обыденностью. Можно было даже сказать, что Иван Субботин был оскорблен в лучших своих чувствах.
Продержалась Жанна на судне только полтора месяца, после чего была списана «по собственному желанию». Ибо собственное желание у нее, в основном, было одно – удовлетворить естественные желания всех мужчин, крутившихся вокруг нее. И не за материальное вознаграждение, а так, из любви к природным силам. Впрочем, без вознаграждения на этот раз не обошлось. Только отнюдь не материального. Через неделю юные практиканты и мужчины постарше - все истинные ценители главной Жанниной части тела, в полном составе (всего 8 штук из команды плюс один случайный пассажир – «шляпа», польстившийся «на дармовщинку»), снова заняли очередь. На этот раз – к врачу-венерологу…
Ивану, правда, удалось «соблазнить» там же другую, 24 - х летнюю стюардессу. На этот раз – по имени Юля. Но та вскоре подло изменила ему со взрослым, серьезным мужиком – хирургом из пассажиров, за которого, по слухам, позже вышла замуж. На этом, не считая совсем уж детских поцелуйчиков под яблонями, его знакомство с женским полом и закончилось. Мужское общество, в котором он, в основном, воспитывался после детдома, как – то слабо располагало к обретению подруг. «Шмонька», армия, потом морская академия – все это были сугубо мужские коллективы, где о женщинах или лишь мечтали, или рассказывали неприличные, или очень неприличные анекдоты. Была еще пара случайных и ни к чему не обязывающих эпизодов, была, наконец, Виктория, но все это, увы, осталось в прошлом. В несерьезном прошлом. Вспомнить, в общем, нечего…
Поэтому не стоит удивляться, что Иван буквально «слетел с катушек», когда его буксир остановился в Отрадном, чтобы принять на борт какого-то спеца из морпорта. Викторыч попросил Ивана, по возможности, уступить свое койко - место. Спец был из «ОВП» («Очень Важных Персон»), а жилплощади на буксире – кот наплакал. Смена была Иванова, но кэп отпустил его, ввиду сложившихся обстоятельств. Все-таки более – менее серьезных работ доверить своему неопытному напарнику капитан не мог, а тут еще этот «ОВеПе». Не поселять же его к мотористам, в самом деле. Ванька своему нежданному выходному ( а получалось даже – двум!) весьма обрадовался. Дело в том, что прямо напротив того места, где ошвартовался «Геркулес», прямо на берегу Невы стояла скамейка. На ней в тот момент расположилась компания: три девчонки и парень. Какой-то тщедушный тинейджер - волосан, в штанах фасона «В чем хожу, в то и наложу». Парень постоянно путался в своих необъятных шароварах, спотыкался и вообще – представлял из себя печальное зрелище жертвы современной моды. В общем, можно было констатировать, что на берегу находились… просто три девчонки. Одна из них Ивану очень сильно даже понравилась. Тоже такая… ядреная, глазастая, ногастая, грудастая, бедрастая… Ну, в общем, всегда будут «женщины в русских селеньях»! На буксире как раз отпраздновали день рожденья моториста, Сереги. Но так, не очень, помня о пассажире. И Иван, почистив зубы, и освежившись «Орбитом» без сахара, ринулся на зов природы с мыслью о продолжении банкета.
Оказалось, компания отмечала здесь также день рожденья парня, которому сегодня стукнуло 17. Но после внезапного появления курсанта парень как – то сник и в знакомстве участия практически не принимал. Сказал лишь сухо, что зовут его Димой. Когда же Иван начал толкать свои морские истории, Дима и вовсе быстро захотел домой, к маме. Ванька тут же сбегал на буксир еще за «закуской» и дело пошло живее! Девушку звали, как ни странно, тоже – Викой! Это надо же… Ну и везет ему на этих Вик… Ее подруг, вроде бы, - Таня и Катя. Впрочем, Иван тут же забыл о подругах и сосредоточил все внимание на главном объекте. В такие моменты других девушек для него не существовало. Эх, сюда бы сейчас его лепшего кореша, Андрея Мосинского, тот бы поддержал компанию! Да он вроде бы еще на практике. Андрей обладал потрясающей способностью заговаривать и уговаривать любую девушку, если только она, в принципе, согласна на отношения. А поскольку на отношения «в принципе» согласны многие, то проколов у Мосинского практически никогда не бывало. Сам о себе он говорил, что единственное, что ему необходимо в таких ситуациях – это чтобы девушка выслушала его в течение 10 минут, как минимум. И – все! Погибла. И это была правда. Многие сокурсники не раз видели, как в метро, или троллейбусе Андрюха начинал «ездить по ушам» какой-нибудь случайной попутчице. И через пару остановок они действительно выходили вместе! А уже вечером, или, в крайнем случае, на следующий день курсант переселялся к своей новой знакомой. Правда, ненадолго. Наверное, уж очень сильно поговорить любил, в ущерб прочим обязанностям.
Вообще, этот Андрей был в своем роде весьма уникальной личностью. Сказать, что он очень любил женщин – ничего не сказать. Кто из нормальных мужиков их не любит! Нет, Мосинский буквально жил для женщин, из-за женщин и ради женщин. О чем бы в данный момент не шла речь в компании сокурсников, попутчиков, или собутыльников, Андрюша очень быстро переключал это «что-то» на определенных Марин, Галин, Лень и Кать. В крайнем случае – на неких абстрактных женщин вообще, но все равно – с конкретными примерами из жизни конкретных женщин, или девушек.
Об этой своей слабости Андрей также говорил следующее. Как только в поле его зрения попадал подходящий по ТТД «объект», его органы жизнеобеспечения, управления и контроля тут же диктовали своему хозяину два варианта дальнейших действий. Причем, одновременно:
А. Система «Головамозг» - Продолжать движение в заданном направлении для выполнения поставленной задачи, отметив, однако, пеленг, в котором удаляется «объект».
Б. Система «Ногиорган, который ими управляет в этот момент» - С максимальной скоростью уже несут их обладателя по кратчайшему направлению к «объекту». При этом, ни отдаленность «объекта», ни характеристики местности не могли служить препятствием для выполнения задачи «Б».
Обладая такими уникальными наклонностями, Андрей иногда попадал в самые невероятные истории и весьма отдаленные, и подчас странные места. Так, для него было обычным делом отправиться в ближайшую булочную за хлебом в Калининграде, а на следующий день оказаться в… удаленном промышленном центре Нечерноземья, или Приполярного Урала за тысячи км от ближайшего моря без копейки в кармане. Или выйти на балкон «покурить», и через пол - часа звонить из сторожки «Мемориального кладбища союзников, погибших в первую мировую войну». Логично предположить, что и в последнем случае подходящий «объект» либо приехал в Россию навестить своих предков, сложивших голову в чужой стране, либо… обладал такими же странностями, что и сам Андрей Мосинский…
Иван, конечно, не мог похвастать подобными способностями. Ни тембр его голоса, ни манера вести беседу, ни взгляд, ни даже походка никак не могли служить пособиями «Молодому ловеласу». Но, с другой стороны, детдомовец был совсем неглуп, остроумен, высок, строен, спортивно сложен, а кроме того имел пронзительно синие глаза и правильные черты лица. Так что, при известной практике, если и не за 10, то за 20 минут и ему вполне бы удалось уговорить и Вику, и Таню, и… Катю, что ли… прогуляться с ним по поселку. А там, уж извините, как повезет!
Иван начал рассказывать о нигерийских пиратах. Тема была свежая, у всех на слуху, слушательницам явно было интересно. А Ванька с радостью отметил, что эта Виктория очень, и очень отличается от своей тезки, «фройляйн Пуговкиной». Во всяком случае, она прекрасно осведомлена не только о движении Земли, но и о том, в какой части света находится Нигерия и периодически довольно остроумно комментирует его рассказ. Вика, которая Пуговкина, в подобной ситуации, наверняка, демонстративно бы зевнула и протянула томным голосом: «Нигерия… Тоже мне… Нигерия… Когда ты меня в Париж отвезешь? Я уже всем девочкам рассказала, что мы скоро в Париж поедем»…
- Как же вы не боитесь? А вдруг они вас в заложники возьмут? По телевизору только об этом и говорят... - серьезно спросила «Вика-3», когда Иван начал делиться личными впечатлениями о современном пиратстве.
- Как же не боимся? Иные настолько боятся, что даже отказываются на смену в Нигерию ездить. В любую другую страну – пожалуйста, а в Нигерию – ни ногой. Особенно те, кто уже был у них в руках. Ну, то есть, кого они уже раньше воровали…
- Ужас какой! Двадцать первый век называется. Людей воруют… А девушек что, тоже – воруют?
- А какая им разница? Главное - чтобы выкуп можно было получить. Вот мне капитан случай один рассказывал… Украли одну буфетчицу и продали каким - то племенам в глубине страны… И ни слуху, ни духу. Местные говорят – может быть, съели…
- Как съели!? Ужас какой!...
Иван в этот раз был в ударе. Он мечтал не только о совместных прогулках и вообще… Все три девушки имели весьма скромные наряды, «по домашнему». Вика, так и вовсе была одета всего лишь в спортивный костюм. Значит, что? Значит, живут тут неподалеку. Что предполагало, в конце концов, приглашение на обед, или ужин, домашние пирожки, маринованные грибочки в собственном соку, салат «Оливье», а то и «сто грамм», если будущий тесть – стоящий мужик. Ванька, выросший на казенных харчах, всегда очень благоговейно относился к домашней пище. Что ни говори, а ни в каком ресторане, не говоря уже о буксире никто не приготовит тебе котлеты, как это умеют делать только мамы и любимые женщины. Детдомовец не знал своей мамы, но вот любимые женщины у него были. И даже то нехитрое угощение, которым они его потчевали, надолго осталось у него в благодарной памяти.
Воспоминания о домашних яичнице с колбаской, борще и настоящих котлетах значительно усилили и без того мощный поток красноречия курсанта.
- Иногда подплывает лодочка с берега. Вроде бы рыбаки. Рыбу на топливо меняют. Ребята рассказывали… Подпустишь их поближе, а они «Калашниковы» достают из-под сидений и – «Рус, сдавайся…» А потом увозят на берег, прячут где-нибудь и выкуп требуют. Бывает, на берегу захватывают, если один идешь. Даже иногда из гостиниц, говорят, воруют…
Иван говорил, говорил, а сам прямо физически ощущал, как у слушательниц буквально «растут уши». Прямо на глазах. Они слушали его все с неослабевающим интересом и ахали, охали, грели душу чисто женскими восклицаниями, типа: «Не может быть», «Что вы такое говорите», «Как же вы не боитесь», и т.д., и т.п. Что для мужчины является лучшей предварительной наградой от женщин.
Правда, по всему было видно, что девчонки и на этот раз попались молодые. Хорошо, если они ровесники этому Диме, а то еще и младше. Иван стеснялся спрашивать про возраст. Зачем? Если слишком молодые – соврут, что постарше, и – наоборот… Просто по манере разговора, по проскальзываемым в беседе школьным терминам курсант понял, что перед ним скорее всего школьницы. 16-17 лет, не больше. Даже от «закуски» его отказались. Потягивают себе свои Energy Drinks, а на серьезные напитки и внимания не обращают. Дети совсем… Ну, что за невезение?! Прямо наваждение какое-то с этими малолетками. Иван уже подумывал о семейном счастье, а тут крутятся под ногами девятиклассницы всякие! С другой стороны, можно и подождать годик-другой. Если человек стоящий.
Стоявшая прямо напротив него Вика явно не относилась к «пустышкам», типа предыдущей. Та бы ни за что в жизни не появилась на улице, перед посторонними в обычном спортивном костюме. Естественно, если этот костюм – не от «Гуччи-Версаччи-Зайкина». Дома, перед своими, правда, можно щеголять и в драном халате, не умываясь, и не чища зубы до обеда… Зачем? Ведь – «и так любят…»
Рассмотрев ее поближе, моряк с удовлетворением отметил про себя, что Вика-3 будет даже, пожалуй, получше Вики-2 из Новой Ладоги. Вблизи было видно, какая точеная у нее фигура, никакой спортивный костюм не мог ее скрыть. «Новоладожская» все – таки была несколько грузновата, нужно было гонять и гонять до седьмого пота, чтобы фигура сохранилась. А у этой фигура и так - что надо! Бюст, конечно, подкачал, не чета предыдущей, ну да ничего, не в магазине, чай, не на базаре... Нечего привередничать! Ивана обрадовал факт, что и он явно понравился девушке. Она все время бросала на него многозначительные взгляды, часто поддакивала, а если он спрашивал о чем – то всех троих - успевала отвечать первой. Причем, разговаривала очень грамотно, без всяких «евонных» и «ейных». Такая не подпишет книгу: «На памить Ване…». Да и книг таких, наверняка, не читает…
Через пару часов общения девушки, а больше всех Вика даже не порывались домой, им было с ним интересно, это чувствовалось. Иван ощущал себя просто на седьмом небе и готов был буквально расцеловать этого неведомого «ОВеПе», так вовремя подвернувшегося под руку. Буксир, кстати, к тому времени ушел. Не дожидаясь утра. Видно, важный, портовый чиновник уже поселился в его, Ванькиной каюте. Ну, и слава богу! Только где сегодня ночь коротать будем? Не у Вики же, в самом деле… Теперь стало ясно, что Вика малолетка и рассчитывать на то, что девчонка пригласит взрослого парня к себе домой «на пирожки» в первый же день знакомства было бы верхом глупости. Мамаша ей такие «пирожки» устроит!
Ну, да ладно… Главное - не спугнуть, показать всю серьезность намерений, - размышлял между делом Иван. А ордена и медали подождут! Нужно остаться с ней вдвоем, продолжал мысль курсант. Погулять, посмотреть, телефон взять, а на завтра – в Питер пригласить. Завтра – суббота. Сам бог велел. Киношка-кафешка, то, се, так и познакомимся… То обстоятельство, что все деньги, ценные вещи (которых, мягко говоря, попросту не было) и даже носки остались на буксире, Ваньку не очень волновало. Равно, как и перспектива топать пешком до Питера в ночи. Не в первой, выкарабкаемся. Главное, с классной девчонкой познакомился! А проблемы его – это его проблемы, и ничьи больше.
Словно поняв его намерения, подружки Вики засобирались по домам. Перед этим все трое начали подтрунивать друг над другом по поводу строгости своих «предков» и времени установленного ими «комендантского часа». Выходило, что у Вики мама была самая строгая и ей нужно быть дома до 22.00. На часах было 21.22.
- Ну что, давай я тебя провожу, Вика, - вызвался Иван. Все тепло попрощались, еще посмеялись и пошли каждый своей дорогой. Таня с Катей – направо, Вика с Ваней – налево.
- Далеко до твоего дома идти? – поинтересовался Иван, как только они оказались на дороге.
- Да нет, минут пятнадцать всего, - не раздумывая, ответила девушка. И тут же мечтательно произнесла, – мне совсем домой не хочется. Погуляем? Если хочешь…
Иван даже не поверил своим ушам. Вот это да! Так он, выходит, и в самом деле понравился девушке. Никаких «может быть», «не хочу», «не буду», «мама будет волноваться»…
- Канэшьна, хочу, – голосом грузина из анекдота ответил курсант и все же спросил для порядка, – а мама? Мама не будет волноваться?
- Ну, я ее предупрежу, что я здесь буду неподалеку. Она у меня хорошая, все поймет. У нас тут и гулять – то негде. Это не Петербург.
Вскоре они оказались у ее дома, стандартной такой девятиэтажки из тех, что в советское время клепали, как на конвейре. Через несколько минут Вика выскочила из подъезда.
- Да… Просто нет слов… - опешил Иван. Перед ним стояла писаная красавица в короткой, широкой юбке и короткой же блузке, открывавшей всем желающим вид на загорелый, плоский живот.
Девушка широко, и без намека на кокетство улыбнулась своему кавалеру и подошла ближе.
- Куда пойдем?
Иван все еще никак не мог прийти в себя от увиденного. Такой красивой девушки у него еще никогда не было. Даже не верится…
- Да… Я и не знаю. Куда тут у вас идти?
- В общем – то, конечно, некуда. А хочешь, в сад пойдем? У нас родственники уехали в Израиль, оставили нам дом присматривать. А там сад хороший. Даже яблоки растут. Только… ненадолго, а то мама будет волноваться.
Они пошли по дороге. Как водится в провинциальных городках, фонарей на улице практически не было. Очевидно, власти считали, что достаточно будет и естественного освещения. В этот раз естественное освещение было, что надо. Небо чистое, безоблачное, полное звезд. Прямо карту звездного неба можно изучать. Лучше вдвоем.
- Какой вечер хороший, правда? – спросила Вика и подняла голову вверх. – А это какое созвездие над нами, ты знаешь? Мне говорили, что моряки все звезды должны знать.
Да, это не та Вика, вновь подумал счастливый Иван и тоже задрал голову вверх.
- Какое созвездие?
- Ну вот… такое…
- Ковшем?
- Ковшем? Да… похоже на ковш.
- Это самое известное созвездие Северного полушария. Большая Медведица…
- Так это она и есть? Как интересно…
- Вот видишь там, в средней ручке ковша на самом деле две звездочки? Видишь?
- У…у
- It’s clear. У женщин, как правило, зрение всегда хуже. Ничего страшного. Просто знай, что там две звездочки. Алькор и Мицар. Конь и Всадник. Древние проверяли по ним зрение. Видишь две звезды – можешь работать капитаном.
- Да… Я бы не смогла… Интересная у тебя работа. Разные страны, континенты, города, люди. Я бы тоже такую хотела… А у вас девушки работают?
- У нас – нет. Слишком тяжело для них. Да и бытовые условия не те. Вот на «пассажирах» и всяких «научниках» – там их полно.
- А девушки там красивые?
- Где, «там»?
- Ну, в Африке… В Европе…
- Запомни, Вика, самые красивые девушки – это наши, русские. За ними все охотятся.
- Правда? Мне тоже дядя говорил, что лучше наших девушек нет… Мамин брат, он бизнесмен, каждый месяц за границу ездит.
Помолчали. Вика все чаще бросала в сторону Ивана сверкающие взгляды и касалась его то локтем, то кистью руки, постоянно спотыкаясь на неровной, каменистой дороге.
- Ах… - споткнулась она в очередной раз особенно сильно и схватила Ивана за руку. Лицо ее приблизилось настолько, что не поцеловать ее было бы просто не по-мужски. Об этом же просили ее сияющие глаза и полуоткрытый рот. Отступать было некуда…
Они целовались всю дорогу до дома с садом, потом еще в саду, на скамейке, под яблоней. Это было как в сказке. Правда, Вика целоваться совсем не умела, что лишь подтвердило Ванькино предположение о ее возрасте и порядочности.
- Тебе сколько лет – то хоть? – тихо спросил Иван по окончании целовальной сессии.
- Шестнадцать. Я в десятый класс перешла, – очень просто ответила девушка и вдруг вскочила, – а хочешь, ревеня поедим? Тут его сколько угодно…
- Какого еще ревеня?... А… ревеня? Из которого варенье, что ли, варят?
- Ну да. У меня от бабушки столько банок осталось. Бабушка уже умерла, а банки с вареньем все стоят.
Она утащила Ивана ближе к какому – то сараю, в ковер из огромных, толстых листьев на высоких, мясистых стеблях. В детдоме, мальцом Ивану часто приходилось пробовать это нехитрое угощение северо - русской природы. Но никогда еще оно не казалось ему таким вкусным. Пожалуй, ничего лучше он в своей жизни и не ел…
Потом они снова целовались по пути домой, к маме, которая, похоже, была вовсе не так строга, как ее расписывали. Во всяком случае, влюбленные целовались и в подъезде, и гораздо позже времени установленного мамой «комендантского часа». Она только один раз появилась на площадке второго этажа и позвала свою дочь. На что Вика ответила, что «придет скоро, и что волноваться за нее нечего, она уже не маленькая». После чего «строгая мама» деликатно удалилась и уже больше их не тревожила.
Когда время перевалило за 3 часа ночи, Иван уже начал всерьез беспокоиться о своем мужском здоровье, ибо последствия неудовлетворенной любви отдавали уже болью во всем теле… А этой малолетке все было нипочем! Иван был невероятно счастлив от мысли, что для девушки все это было явно впервой, и она все еще не хочет его отпускать.
Наконец, дверь наверху снова отворилась, на этот раз более рассерженно, чем в предыдущий и все понимающая, но все же – мама!, крикнула приглушенным, но очень строгим тоном:
- Вика, ну–ка, сейчас же иди домой, это что еще такое? Уже почти четыре. Совесть у тебя есть?
Вика отстранилась от своего «молодого человека» и громким шепотом сказала:
- Иду, мама, иду. Не закрывай дверь.
Затем повернула к Ивану совершенно счастливое лицо и тихим шепотом спросила:
- А ты как же? Куда ты сейчас пойдешь?
На что Иван, еще более счастливый, промолчал, глупо улыбнулся, и равнодушно пожал плечами.
- Но я же не могу тебя к себе пустить, - чуть не заплакала Вика.
На что Иван улыбнулся еще более глупо и кивнул головой, понимаю, мол…
Лицо его подружки просияло.
- Я же совсем забыла… Там же баня есть… Ну, помнишь, где мы ревень ели? Она всегда открыта. От дома тоже ключи есть, но у мамы. Если я сейчас за ними зайду, то уже не выйду… Кстати, ты там и жить можешь, если хочешь. Мама давно собиралась кому-нибудь его сдать. А то мы на юг уезжаем, в Крым…
…До бани Ванька плелся так, словно его до этого пол-часа пинали ногами, потом еще ударили по голове, по почкам, и еще пару раз – в живот. В бане очень вкусно и по-домашнему пахло старыми вениками и мокрым деревом. Наверное, где-то протекала. Курсант развалился на широкой, жесткой скамье. Но какой там сон! От всего пережитого за последние часов десять в мозгу его стучали молотки, тело ныло, словно после побоев, сильно болел живот, то, что пониже – болело еще сильнее. Он все ворочался и ворочался, но уснуть не мог. В полусумраке его глаза постоянно натыкались на коряво вырезанные когда-то давно буквы на стене. Ивану удалось разобрать дату и саму фразу. «12 июня 1986 года. Здесь ночевал Андрей Л. Не гостиница – сказка».
Надо же! Уже кто-то сподобился! Давно правда, еще до Иванова рождения. Тоже, небось, сначала ревень ели… Может быть, какой – то Викин родственник – еврей, эмигрировавший в Израиль, какой – нибудь «Лихберштейн», наверное.
Нет, ну то, что «сказка», это – совершенно точно! Только бы не помереть к утру по - настоящему...
Тем не менее, рано - рано утром Иван вышел из «гостиницы- сказки», ощущая такое вдохновение и силы, словно только что получил диплом «с отличием». И – пешком направился в Северную Столицу.
Свой «Геркулес» Иван нашел только к вечеру. Буксир стоял уже с баржей в торговом порту, но отходить пока не собирался. Иван отдежурил ночь, как полагается. Вечером позвонил Вике, и они договорились встретиться, правда, в понедельник в той самой бане, давно, похоже, служившей совсем в другом качестве. По телефону же Вика сообщила:
- Я там, в бане ключ от дома на гвоздике, под ковшиком оставила. Если меня не будет, можешь забрать. С мамой я уже договорилась. Она сказала, пусть за электричество платит и другие счета, какие будут. И живи. Лучше, наверное, чем в твоей коммуналке. Я там порядочек навела, все убрала, помыла. Там и телевизор есть, правда черно-белый только…
Бывает же такое! Вот уж точно повезло, так повезло. То ничего, а то – все сразу… А телевизор Иван вообще не смотрел. Ни черно – белый, ни цветной, ни плазменный.
В понедельник он нашел ее в саду, собирающей уже успевшие поспеть большие, крепкие яблоки.
- Шпана местная почти все оборвала, - пожаловалась девушка Ивану, – видят, что тут постоянно не живут. Так что ты их гоняй, если что. А куда мы сегодня пойдем?
…Они гуляли по всему Невскому, дошли до Лавры, прошли мост, и Иван показал девушке свою «систему» на Заневском. Все было просто замечательно. Как, собственно, в таких случаях бывает и всегда.
На следующее утро, отлично выспавшись уже на новом месте, курсант обнаружил, что потерял где-то свою банковскую карточку. Поиски в доме ничего не дали. Не иначе, в бане из кармана выпала, когда он там паутину собирал. Сегодня договорились с Викой встретиться в Питере, она училась на каких-то курсах по подготовке к поступлению в ВУЗ. Иван прихватил старый, но верный фотоаппарат «Зенит», подарок все того же капитана Викторыча и пошел в баню разыскивать свою карточку. Ибо денег на текущем счету в карманах оставалось разве что на мороженое. Да и то - только даме…
Карточка, к счастью, преспокойно себе лежала под полками. Парень поднял ее и опустился на полку. Что-то Ивана все же постоянно беспокоило. Какая – то заноза внутри… Ее возраст, вот что! Он просто боялся себе в этом признаться. Курсанту был уже 21 год. Через три-четыре года он заканчивает свою «систему». Пора думать о серьезных отношениях. А какие могут быть серьезные отношения с 16-летней школьницей? Вот именно, никаких… И все же, она ему очень и очень нравилась. Такая молодая, а умная, хозяйственная, не прошмандовка какая-нибудь, прости господи!, не наркоманка. И поговорить всегда есть о чем, читает много, и семья хорошая. Мать – учительница, отец – водитель-дальнобойщик… Прямо не знаешь, что в такой ситуации и делать…
Иван понял, что это туманное, но очень стойкое беспокойство не оставит его. Так и будет преследовать, пока он не примет какого – нибудь решения. Он сидел на полке, машинально крутил в руках фотоаппарат и размышлял. Может быть, Вике рассказать об этих сомнениях? Да нет, она еще ребенок, ничего не поймет. Для нее это – как игра.
Его размышления были прерваны звуком отворяемой двери. В помещение быстро вползла на четвереньках… девушка. Но совсем не Вика. Что за явление? Вся в грязи, в пыли, похожая на какую-то бомжиху… Хотя, и ничего так, с виду. Только… какая-то уставшая, под глазами круги, взгляд затравленный, изможденный. Что за чучело? Откуда?
«Чучело» одарило Ивана мрачным и пустым взглядом и обессилено опустилось на пол, опершись спиной на закрывшуюся дверь.
- Ну, давай, включай свою х…ну, козел… Как же вы меня все достали… - услышал Иван ее глухой, полный отчаяния и ненависти голос. Затем девица показала такое знание национального фольклора, что курсант почти 3 – го курса мореходки, воспитанный в детдоме и отслуживший в армии немножко даже растерялся и уронил на пол фотоаппарат...
XI
В первый раз ЭТО произошло у них на день рожденья Светы Зайцевой. Они тогда еще в общаге жили. Со всеми «приколами», свойственными любой общаге. Комендантский час, пропуска, «молодые люди, уже 23 часа, просьба покинуть общежитие, а не то…» Расстрел со ссылкой, и конфискация через повешение! Так что с «молодыми людьми» нужно было что – то придумывать. Придумали быстро, сказывался опыт жизни в подобных же условиях целых поколений.
Сначала их «молодые люди» официально покинули женское общежитие в 22.30 через вахту, как и положено. Забрав свои пропуска, с уверениями в «совершеннейшем почтении», «порядок есть порядок» и т.д. Затем, с заднего двора, из окон третьего этажа были спущены канаты, связанные из казенных, девичьих простыней с чернильными штампами. А уже по ним молодые люди на «раз-два-три» были втянуты наверх неистребимыми дамами из «русских селений». Которые всегда славились не только повышенной пожаростойкостью и умением управляться со скачущим конем, но также и отменными тяговыми характеристиками!
После чего празднование продолжалось до глубокой ночи, благо была пятница. А на исходе глубокой ночи нагрянул наряд милиции. Как говорили «в кулуарах», жильцы дома напротив, через дорогу в 02.30 ночи были разбужены звуками русской, народной песни «Вот кто – то с горочки спустился» в исполнении объединенного хора будущих капитанов и будущих педагогов. Хотя скорее всего, вломили свои же студентки, которым не досталось мест в хоре. Чисто из женской зависти.
Участники концерта без заявок не собирались так просто сдаваться. Дверь на этаж «педагогов» была закрыта изнутри на большой, амбарный «замок верности». В то время перестройка и гласность еще только выползали из своих нор, еще не набросились на огромную державу, как саранча на колосящееся поле. В магазинах еще не было 90 сортов колбасы, но зато не было и киллеров, и брокеров, и джокеров. Поэтому и ОМОНа тоже еще не было. Вместо толстощеких омоновцев, грохочущих дубинками и автоматами, дверь пытались открыть два щуплых сержантика. У которых хорошо, если незаряженные пистолеты присутствовали. Но кроме замка, дверь держал еще курсант – украинец по имени Петр Кошка. Возможно, он как раз был прямым потомком того самого матроса времен героической обороны Севастополя 1854-55 гг. Который, по легенде, один (!) мог притащить в плен целый взвод французов. Или англичан, кто их там разбирал, этих европейцев гребаных…
Сержантики грозили всеми земными карами, КПЗ и кутузками, отчислениями из «системы» и даже «отсылкой в Афганистан» (!). А возможный потомок героического матроса, как позже было написано в протоколах, «осыпал работников милиции нецензурной бранью и демонстрировал в щель между створками двери фиги, и прочие оскорбительные комбинации из пальцев, рук и кулаков». Внушительных, нужно добавить, кулаков, размером ненамного меньшим, чем головы этих сержантов…
Мало того, остальные участники «героической обороны» также не сидели сложа руки. Оба Игоря поливали милицейские наряды внизу из пожарных брандсбойтов, предусмотренных на этаже (это в декабре–то месяце!), а Ленин Андрей метал в них пустые бутылки, к которым, похоже, испытывал непонятное влечение. После того, как все средства обороны были исчерпаны, защитники девичьей цитадели покинули этаж тем же самым манером, каким и поднялись на него.
Самое поразительное, что никому ничего за это не было! Выручили, как и обычно, все те же «женщины из русских селений». На допросах они держались стойко, помня, вероятно, школьные уроки истории о пионерах – героях. Не были, не видели, не участвовали, незнакомы, не состояли… И это при том, что уже через неделю компетентным органам было известно практически все: имена, адреса, факультеты и даже внешние приметы обеих сторон – участниц. Мир не без добрых людей… Однако, ничего не помогло. Благодаря стойкости и непреклонности парней, а больше - девушек, ректорам обоих вузов так и не удалось никого отчислить. Несмотря на очные ставки, угрозы и уговоры. «Миронов там был? Никак нет, товарищ капитан второго ранга, не был… А вот вахтерша, Зинаида Ивановна показала, что Вы там были, курсант… Вместе с Кошкой… Виноват, с какой кошкой?… Я кошек вообще не люблю, у меня от них аллергия… А кто же дверь держал и кукиши милиции крутил? Марсиане, что, ли? Выходит, марсиане, товарищ капитан второго ранга…». Ну, и далее, в том же духе.
Но все это произошло потом. А вначале были застольные беседы, смех и шутки, праздник молодости и надежд. Андрей, как обычно, держал речь – поздравление, говорил красиво и цветасто о виновнице торжества. Правда, и тут не обошлось без конфуза. Снова опозорил Лену, вогнал в краску многих девушек. Тогда еще мода была на все это… Новое, якобы, неизвестное.
- Знаете, что нам говорил один доктор на лекции в мореходке? Что длительное половое воздержание не только очень вредно как для мужчин, так и для женщин. Он советовал, по возможности вести гармоничную сексуальную жизнь, ибо это: поднимает настроение - раз!, повышает сопротивляемость организма – два!, устраняет нервное напряжение – три! и, наконец… - загибал пальцы уже порядком принявший на грудь курсант, пока его не перебила именинница Света, виновница торжества:
- Так вы что сюда, лечиться пришли, что ли? Как в санаторий?
Красная от стыда Лена вытащила самозваного тамаду из-за стола и включила музыку посильней.
- Хватит уже, дурак… Что ты мелешь!
Потом они танцевали, обнимались, целовались. Потом разошлись «по номерам»… Ну, в общем, там все и случилось. Правда, очень скоро им всем пришлось прервать свои утехи и занимать круговую оборону. Лена и Андрей выскочили из комнаты как раз, когда милиция начала ломиться в двери, закрытые на висячий замок. Лена никогда не забудет этого зрелища… Милиционеры что – то там верещат в щель между дверями. А могучий, почти двухметровый Кошка демонстрирует им «фиги, и прочие оскорбительные комбинации из пальцев, рук и кулаков». Еще и тянет дверь за ручку на себя, вместе с двумя сержантами, повисшими на ней с другой стороны, и усмехается при этом: «Что я, зря качался, что ли… Го, го, го…»
***
Последний сон особенно измучил Елену Павловну. Воспоминания о своей первой любви могут доконать кого угодно, если повторяются из ночи в ночь. Тем более, когда первая любовь являлась же и последней. Причем, в полном соответствии с учебниками, неудачи и стрессы в личной жизни начали уже сказываться и на производстве. Производительность труда Генерального директора Мухиной продолжала неуклонно снижаться. А количество сорванных по ее вине договоров, заказов и потерянных интервью – увеличиваться. Ну взять хотя бы вчерашний случай.
Одна из ее «клуш», блондинистая Ирина представила ей новую партию секс – рабынь, уже приготовленных на заклание в какой – то арабской стране под видом «танцовщиц». «Танцовщицы» прекрасно знали, какие танцы народов мира ждут их у арабов. Телевизоры и Интернет есть почти у всех… И, тем не менее, были веселы и довольны. Острили, смеялись, подкалывали друг друга. Понятно, это те, другие, глупые, и уж конечно, не из нашего района попадают в милицейские сводки в качестве инвалидов, или вообще трупов, выброшенных на помойки всех континентов за излишнюю строптивость и непослушание. Это те, которым не повезло, и которые потом, в лучшем случае стоят перед российским посольством на коленях со свечами в руках, или которых, опять же – тоже не в самом худшем случае! – отправляют в «дурку» в странах пребывания.
Нет! Мы – другие, мы – везучие. Нас обязательно заприметит какой – нибудь арабский принц на белом «Лексусе» последней модели. Пусть и сто пятнадцатой женой в гареме, зато – на «Лексусе»!!!
Затем та же Ирина принесла ей на утверждение интервью с самой Настей Закалашнюк. Интервью было эксклюзивное. Молодому журналисту Диме удалось раскрутить Настю на некоторые откровения из личной жизни. История обещала собрать рекордную читательскую аудиторию и повысить рейтинг журнала до недосягаемых для многочисленных конкурентов высот.
…- Вот тут, Елена Павловна, по – моему, очень хорошо, - тараторила Ирина, поминутно убирая за ухо длинный, белый локон волос, – Дима спросил ее, не может ли она жить с двумя мужчинами одновременно… Послушайте, что она ответила… Так... Вот:.. «Одновременно? Нет, ну что вы… Я – девушка честная! Только с одним. Потом – с другим, а потом уж и с третьим… Ха – ха – ха…». Представляете? А вот еще… «…Я не могу сказать малознакомому мужчине: «Отъе…сь». Это слишком грубо. Обычно я говорю – «А не пойти ли вам в… сад, мужчина?... Кстати, вот вы, как журналист, можете мне ответить, как правильно говорить: «сат», или – «садд»?»
Какая же все это глупость! - с тоской решила Елена Паловна, и… послала «в садд» и «танцовщиц», и статью, и Ирину, и Диму.
И Настю заодно…
Проблема требовала скорейшего разрешения. Нужно было немедленно становиться счастливой и довольной своей жизнью. Иначе – потеря связей, компаньонов, полное банкротство… ну, и так далее, по отработанной уже давно и другими (к счастью – пока «другими»!) схеме. Хотя и чувствовать себя белкой в колесе, без всяких перспектив из этого колеса выбраться Елене уже совсем – совсем не хотелось. Ее круг общения перестал быть «ее кругом», а их ценности потеряли всякую ценность в глазах женщины.
Зато Лене стал нравиться сам процесс поиска своей половины. Для нее это было чем – то вроде спорта, развлечения, а главное - дополнительного средства убежать от постылости своей богопротивной деятельности под маской «Встреч». Правда, метод поиска именно по Интернету также начал вызывать в душе одинокой женщины все больше и больше сомнений.
Наиболее ужасным казалось открытие ею «ножниц» между предложением и спросом. Причем, с обеих сторон. Женщин все больше интересовали успешные и богатые джентльмены, не любящие выпивку, других женщин, нищету и безделье. При этом: добрые, красивые, высокие, сильные, щедрые, сексуальные, без всяких порочащих их связей, любящие: детей, машины, природу и труд на благо семьи. Обычно перечислялось множество и других положительных мужских качеств, которые пользовались повышенным спросом у любительниц технических средств знакомств. Среди них попадались даже такие экзотические их виды, как «любовь к поездкам на мотоциклах на большой скорости в центре города» и «пешие прогулки на закате, в горах, в мае». И все же главными критериями, по которым оценивалась мужская привлекательность для большинства женщин являлись деньги и секс. Иногда, конечно, эти критерии камуфлировались под «состоятельностью, щедростью и здоровьем», а чаще – никак не камуфлировались. Одна соискательница даже прямо написала, что ищет мужчину – «помесь вибратора с банкоматом». В большой цене были также темный цвет кожи и волосатость. Суммируя все вышеперечисленные требования, можно было, при наличии небольшой фантазии даже изобразить этакий идеал «интернетовского мужчины». Который должен бы заинтересовать большинство почитательниц «знакомств ру».
«Идеальный интернетовский мужчина (ИИЭМ)», таким образом, выглядел не совсем симпатичным субъектом, но… любовь, как известно, зла. Особенно, когда эта любовь не знает в точности, чего же она хочет. Итак, «ИИЭМ» представлял собой чернокожего, густо поросшего волосами субъекта. Снаружи - в образе Пирса Бросмана, или Миши Шумахера, а внутри – в виде банкомата с вечно торчащим наружу и готовым к употреблению фаллосом изменяемых размеров.
«ИИЖЭ» - «Идеальная Интернетовская Женщина», по просьбам трудящихся – мужчин также не могла не поразить воображения. Снова чернокожая, бессловесная и безотказная тварь в образе «куклы Барби» со множеством очень удобных для использования отверстий в самых неожиданных местах по всему телу. Причем, «кукла Барби» должна быть именно бессловесной, открывающей рот только тогда, когда ее для этого просят. И чаще всего – вовсе не с целью выслушать свое особое, «женское» мнение по какому – нибудь поводу.
Очевидно, что подобные, с позволения сказать, «плюсы» возможных кандидатов находились в полном противоречии с честью и достоинством особей обоего пола, и с их представлениями о спутниках жизни. Никто из нормальных мужиков не захочет ощущать себя «банкоматом и вибратором». И никто из порядочных женщин не согласится быть безотказной и бессловесной «куклой Барби» с набором удобных отверстий. Но при этом и те, и другие понимают, насколько все же важно максимально близко отвечать этим сомнительным критериям, без которых шансы на приличное знакомство будут стремиться к нулю.
Из чего Елена Павловна сделала еще один простой вывод. О котором, впрочем, сами не догадываясь предупреждали еще ее «клуши», Ирина и Марина. О степени доверия к сведениям, сообщаемым о себе кандидатами в мужья и жены. Вывод был прост. Все врут. Благодаря техническому прогрессу и возможности «общения без общения», старые, лысые, толстые, нищие импотенты легко могли превратиться в «молодых и здоровых бизнесменов, секс - символов и пылких, неутомимых любовников». А кривоногие и плоские старые девы, конечно же! – в «загадочных блондинок, ну с очень привлекательными формами». Как проверишь? При встрече? Так до нее еще дойти должно, до этой встречи…
Во всемирной паутине было полно виртуальных соискателей непонятно какой любви, по которым уже давно плакала «палата номер 6». Их было превеликое множество. Они также выставляли на торги свои личности и отнимали время у настоящих женихов и невест. Понятно, что до встреч у «виртуалов» никогда не доходило, и не могло дойти по описанным выше причинам. Но вот чужие время и нервы они тратили почем зря.
Поэтому Лена была рада любому нормальному мужику, если он нравился ей внешне (пусть только и по фото!) и соглашался встретиться. Должен же когда – то сработать золотой закон о количестве и качестве!
…Кандидат «Номер 2», в отличие от «Урки», почти не солгал о себе в анкете. Если не считать фотографии, наверное, 10 – летней давности, все остальное было при нем. И настоящий «мужской» джип, пусть и «паркетный», и одеколон «Virgins’ Killer», и костюм из шерсти новозеландских броненосцев и даже кошелек из кожи занесенных в Красную Книгу антилоп Степлера – все указывало на солидность и основательность «Пристенко Константина Николаевича», как сразу же отрекомендовался новый жених. Было очевидно, что мужчина внимательно следит за современной модой, имеет мобильник «IPM 3G» самой последней модели («В Европе их еще нет в продаже!»), читает очень глянцевые журналы «для мужчин», одевается «у Юшадкина» и тщательно чистит перед сном свои вставные зубы.
Константин Николаевич был, конечно, мужчина видный, хотя и с брюшком, и при залысине. На его фотографиях, размещенных в интернете никаких отложений и проплешин еще не наблюдалось. Из чего Лена сразу сделала вывод, что снимкам этим никак не меньше десяти - пятнадцати лет. И все эти пятнадцать лет назначение у них было одно: подчеркивать высокий социальный статус изображенного на них импозантного джентльмена. Вот Константин Николаевич на фоне тогда еще живых башен – близнецов в США, в костюме «туриста»… На пляже, в шикарном, явно из дорогих шезлонге с бокалом вина… Рядом с открытой, спортивной машиной у знака «Monte Carlo – 28 km». В костюме – тройке и при обязательной бабочке, как у Джеймса Бонда… А вот уже в образе «охотника - добытчика», одна нога на туше поверженного льва, в руке – невероятных размеров и, наверное, такой же цены винтовка с оптическим прицелом, опирающаяся на колено. Каждый изгиб ноги, или руки, направление взгляда, угол наклона пробкового шлема, вообще – вся поза бравого охотника тщательнейшим образом выверены и опробованы. Такой не выставит на сайт первую попавшуюся фотографию. А долго и нудно будет объяснять фотографу, что здесь «нужно света побольше, а вот тут, наоборот - затемнить»… Не мужчина – мечта для студенток из провинции!
«Мужчина – мечта» пригласил Лену в ресторан прямо на Невском. Даже не утруждая себя поисками чего – то «более тихого». Что также должно было обозначить значительность и серьезность нового знакомого, не стесненного средствами, и не выгадывающего по мелочам. За столом Константин Николаевич, как Лена и предполагала, также, как и предыдущий оратор, устроил монолог «одного актера».
«Жены им, что ли, поговорить не дают… Или надоел уже со своим пустозвонством…», - размышляла женщина, пока Константин Николаевич распинался о своем месте и значении в экономической жизни страны и планеты.
- ...Посол Российской Федерации сам, лично просил меня посодействовать. Без вас, говорит, Константин Николаевич, мы этот договор не заключим. А как же тогда ветку нефтяную тянуть по дну? Без договора… Это вам, извините, не телефонный кабель, а сотни километров дорогостоящего трубопровода. Там еще и замминистра иностранных дел был. И он ту же линию гнет. Оставайтесь, Константин Николаевич, вас и шеф мой просил об этом. Ну, я ему тогда говорю – передай Михалычу (я его, шефа то есть, запросто так называл – «Михалыч»), что я, конечно, останусь. Кому – то нужно об энергетической безопасности страны думать! Но и он пусть тогда слово свое сдержит. Весь МИД тогда – «Какое слово, какое слово, о чем вы, Константин Николаевич?»… А я им – он знает, какое. Говорю – просто скажите, что я просил напомнить о слове, только и всего… И что вы думаете! Через полчаса шеф сам прилетел – где Константин Николаевич, где мой лучший специалист, без него договор подписывать не будем... Да, я полагаю, наверное, помните эту историю… Когда нам хотели помешать с проектом «Голубое течение» на Балтике. Все газеты писали, телевидение… Вот так и работаем, Елена… как Вас, извините…?
- Павловна.
- Вот так, говорю, мы работаем, дорогая Елена Павловна. Ну, как работаем, так нам и платят, так и кормят, как говорится.
- И что, хорошо кормят?
- Да уж не обижают. Тем более, что я фактически сам себе назначаю оклад, выходные, отпуск, и так далее. Энергетическая безопасность державы – это вам не шуточки. Так что Правительство нас старается не обижать, контроль – самый минимальный. Только если какие – то подозрения возникают. Но у меня пока, тьфу-тьфу, все нормально. Честно работаю, честно отдыхаю. В прошлом году, например, на Багамы ездил. А этот Новый Год планирую встретить где – нибудь в Юго – Восточной Азии… Но пока еще не решил, где именно. Приятели советуют съездить в Таиланд. Но я там уже был, правда летом. Жара стояла страшная. Сам – то я склоняюсь больше к острову Бали. Говорят, там замечательная кухня. Устрицы там действительно – устрицы, а не это, с позволения сказать… - Константин Николаевич с презрением ткнул вилкой в нечто желеобразное и с комочками, лежавшее у него на тарелке.
- Простите, а куда же подевалась ваша жена? – воспользовавшись моментом, Лена задала своему важному спутнику вопрос. – Не могу поверить, что такой замечательный во всех отношениях мужчина – и один…
- Жена… Не всякая жена может выдержать такой рабочий график, как у вашего покорного слуги, - грустно усмехнулся радетель за энергетическую безопасность России…
«Или такой образ жизни мужа» - дополнила про себя Лена.
- Была у меня жена, конечно, - продолжал Константин Николаевич, - но… Недолго. А потом все как – то работа, работа, и еще раз – работа. Вечные командировки. Англия, Голландия, США, Африка, Бразилия… Встречи на высшем уровне, да еще если без галстуков, да за круглым столом. Пить и есть приходится с такими людьми, с такими людьми, вы представить себе не можете. Приходится постоянно соответствовать, держать марку, иногда даже страдать… За Россию, так сказать… Это совсем нелегко.
- Бедненький вы наш… - немного посочувствовала этому страдальцу Елена Павловна
- Да, да, уважаемая Елена… как вас?
- Евлампиевна…
- Да, Елена… Евлампиевна… Это вовсе не так легко, как многие себе представляют. Иногда к какому-нибудь блюду подадут три вилки, три ложки, да еще два ножа и щипчики. Двое… щипчиков. И нужно не перепутать, какой нож и вилка, или щипчики подходят к тому, или иному кушанью… Представляете!?
- Да, да, да… А вы бы, как Александр Васильевич Суворов - откладывали бы в сторону лишние ножи и вилки, а пользовались только одними…
- Что? Какой Александр Васильевич? Ах, Суворов… Так это когда было! Прошлый век… Нет, дорогая Елена… Е…
- Енакиевна
- Я и говорю, дорогая Елена Енакиевна… Суворов когда жил-то? Сто лет назад, или даже сто пятьдесят! Сейчас в политике все изменилось невообразимо. Сейчас, если вы хотите чего – то добиться для своей страны, вы просто обязаны разбираться в самых изысканных блюдах и кушаниях стран пребывания. Иногда к столу такое подадут! Вот как, например, это случилось в Аргентине, на приеме у посла США. Поставили на стол «курицу – кляр», а к ней – красное вино «Закат в Андах»! Представляете!
- Что вы говорите? Неужели «Закат в Андах» - и к кляру?
- Вот именно! Но ведь курица-кляр и это вино абсолютно не сочетаются, это же элементарщина! Разумеется, я тут же обратил внимание посла на эту явную провокацию… А в Испании…
- А что в Испании?
- А в Испании, дорогая Елена… ну, это не важно… Ну так вот. В Испании к средиземноморским устрицам под чесночным маринадом подали… Что бы вы думали?
- Ну, и что же подали в Испании к средиземноморским устрицам?
- Розовое столовое вино…
Константин Николаевич снисходительно развел руками. Дескать, ну все, дальше уже ехать некуда. Если к средиземноморским устрицам под чесночным соусом подают розовое вино – говорить здесь больше не о чем. Ниже падать – тоже некуда…
- А что же обычно подавалось у вас именно к средиземноморским устрицам? – поинтересовалась Елена Павловна
- Ну, что… Ну, я не знаю… «Миранда а ля Шершель», «Порто де ла круа»… «Дэ Белла донна», наконец… Любое белое сухое вино. Но никак не розовое! Это же элементарно!
- Скажите, Константин Николаевич, а к каким – нибудь другим устрицам, ну, не средиземноморским, например, подойдет это вино… Розовое?
- Розовое вино может подойти к любым, повторяю - любым! устрицам, кроме средиземноморских! – учительским тоном изрек специалист по изысканным яствам. – Хотя… По секрету могу вам сообщить, Елена… Э… Так вот, по секрету скажу, что, между нами говоря, и розовое вино может подойти к этим устрицам, если в них доба-авить… Что?
- А что?
- Если в них добавить немного корейской моркови, заправленной сладким соусом «Тэжу», дражайшая Елена... Именно так и поступил в Португалии мой напарник… мой хороший знакомый повар из местных, – собеседник Лены засиял, как солнце после дождя, в ожидании, вероятно, восторгов от своей спутницы по поводу находчивости португальского повара. Лена лишь понимающе улыбнулась в ответ.
Далее Константин Николаевич еще очень детально расписывал, что, куда и в каких количествах добавляли его напарники и хорошие знакомые по всему свету, для обеспечения должной энергобезопасности родной державы.
Видимо, он привык, что после подобных рассказов девушки сами прыгали ему на колени с криком: «Поедемте же скорее в номера, Константин! Я обожаю мидии по-корсикански под сладким соусом «Тежу» и мечтаю выпить с вами на брудершафт «Миранды а ля Шершель». Еще никогда в своей жизни я не встречала более изысканного джентльмена».
Но… Лену вовсе не тронула за живое повышенная изысканность Константина Николаевича. Она уже пробовали и «мидии по…», и сладкие соусы, и горькие напитки. Ее просто забавлял этот довольно необычный тип, который, вероятнее всего, если и врал, то – немного. Приемлемо, так сказать…
Константина Николаевича же, похоже, уже начало задевать, что сидящая перед ним женщина, пусть и красивая, но все же не модель и не киноактриса! – вовсе не млеет от восхищения, а отделывается лишь дежурными улыбками и односложными ответами. Словно напротив нее сидит какой – то таксист, или слесарь…
- Официант! – требовательно позвал то ли дипломат, то ли повар проходящего мимо парня в униформе. – Молодой человек, будьте добры… Триста грамм армянского коньку… Только – настоящего армянского коньяку, ибо настоящий коньяк я ни с чем не спутаю! И армянской же чесночной колбасы… Тоже триста грамм, в нарезку, естественно…
И торжествующе откинулся на спинку кресла. Что, вероятно, означало: «Теперь вы видите, наконец, с кем имеете дело… глупенькая. Ибо только настоящие мужчины знают толк в настоящих напитках и подходящих к ним закусках».
Именно этот смысл выражала и поза Константина Николаевича, и взгляд, и карие глаза с поволокой, и сочные губы. А потом он еще достал из кармана красивый, богато отделанный пенальчик, извлек оттуда вкусно пахнущую сигару, из другого кармана появились позолоченные щипчики, яркая, явно очень и очень дорогая зажигалка. Аристократ и гурман разложил все это хозяйство на столе перед собой и неторопливо начал проводить манипуляции со всеми этими предметами. Что также должно было подчеркнуть особую непростоту присутствующего здесь гражданина.
Принесли изысканный коньяк и изысканную закуску. Константин Николаевич скептически осмотрел и графинчик, и тарелочку с кружками колбасы. Затем неопределенно хмыкнул, то ли одобряюще, то ли осуждающе, закончил манипуляции с сигарой, налил Лене и себе коньяку, глубоко затянулся и поднял рюмку.
- За вас, Елена, – торжественно и с надеждой провозгласил джентльмен и лихо опрокинул стопку. Затем глубоко затянулся, выдохнул в сторону клуб дыма и многозначительно посмотрел на свою выдержанную подругу.
Буквально прямо на потном лбу у высокого ценителя истинных ценностей жизни Лена прочитала длинную надпись: «Когда я говорю, что пью только настоящий армянский коньяк, как сам сэр Уинстон Черчилль и закусываю его только настоящей армянской же чесночной колбасой, ни одна нормальная женщина не может устоять передо мной».
- Вы же за рулем. Как домой – то поедете? – равнодушно спросила не совсем нормальная женщина, выпив, однако, перед этим коньяк.
Константин Николаевич, уже не скрывая своего недовольства таким отношением к себе, ответил взгляд куда – то в сторону.
- Такси… Но проблемс… Ну как коньяк, Лена? Можно я буду вас так называть?
- Валяй, Константин. Нормальный коньяк. Мне, в общем – то все равно…
Последнее заявление повергло господина с сигарой в шок.
- Как? Как вы можете так говорить? «Мне все равно»… Ради чего же тогда жить, извините меня? Человеку, тем более женщине не может быть «все равно»! Да вы знаете, что такой же точно коньяк пил сам Уинстон Черчилль! Ну, не такой, положим… Но – похожий. Да когда я говорю в обществе, что пью только настоящий армянский коньяк и закусываю его армянской же чесночной колбасой, у окружающих меня женщин глаза загораются… А вы… Да знаете ли вы, что такое вообще «настоящий армянский коньяк»? Да вы просто не понимаете…
Поклонник бывшего британского премьера, страдавшего очень сильно повышенными ожирением и самомнением, разгорячился не на шутку, опрокинул в себя еще пару рюмок и буквально атаковал Лену своими познаниями и в этой сфере.
Понесло Остапа… Подумала женщина. И снова ей стало скучно. С этим тоже все ясно. Распускает хвост, как… «Павлин»… Сразу узнается маменькин, да папенькин сынок, потрясающий эгоист и себялюбец. Которому никогда и ни в чем не было отказа. Да еще и выдающийся зануда. Будет требовать, чтобы в ванной полотенца всегда были развешаны по ранжиру, цвету и размеру, а за столом замучает своими придирками по поводу салатов и котлет! Зачем такому вообще женщина нужна? Ведь он сам себе – и женщина, и мужчина, и любимый сынок. Такой кроме себя никого и никогда не любил. Все, что бы не делали в жизни подобные типы, они делали это исключительно для себя, самых любимых и неповторимых. Сами себе дарят подарки, сами себя награждают, сами себя обижают и потом обижаются, (но уже – на других!!!), самих же себя горячо и искренне обожают. Остальные существуют на свете для того, чтобы лишь подчеркивать их уважаемое положение и важность… «Павлин» и есть!
…Кандидат «Номер 3» был гораздо проще. У него вообще не было машины, но зато пил и ел парень, похоже, абсолютно все. Главное, как он заявил – чтобы еда «не пахла и переваривалась». И за самой последней модой Анатолий не следил с чисто женским рвением, как предыдущий «Павлин-мавлин». Штаны чистые, без дырок – и славно! На рубашке пятно от авторучки – тоже не проблема. В следующий раз сменю. Если не забуду. В общем, хорош был мужик, что и говорить! Но… уж слишком хорош. Для мужчины Алексей был красив просто до неприличия. Высокий, пропорционально сложенный, без малейших признаков ожирения и залысин. Глаза голубые с длинными ресницами, загар, крепкие мускулистые руки. Аполлон Бельведерский во плоти! Прямо хоть на край света за таким беги…
Да только вот очень сомнительно, что она одна составит ему компанию в этом забеге. Что не будет там других таких же участниц. Причем, на всех этапах, без исключения. Потому что, и в отношениях с женщинами, видно, красавец исповедовал такую же непритязательность и неприхотливость, что и в еде и вещах. За красотой особой не гнался… Приголубит какая – и хорошо. Нет – другую поищем. За те пол-часа, что Елена провела с ним в демократичной до полной пролетарскости кафешке у Московского вокзала «Аполлон» не пропустил мимо ни одной (!) юбки рядом с ними. Ни одной! Елена специально обратила на это внимание. Разговаривает с ней, а красивые до полной развратности глаза его так и бегают по сторонам, в поисках других женщин. Даже не очень симпатичные и всякие «серенькие мышки» - и те не оставались без внимания ее спутника. С таким свяжешься – обеспечишь себя головной болью до старости, которая, очевидно, не станет «счастливой». Кроме того, богатый опыт подсказывал Елене, что парень этот приближается, скорее к «Альфонсам», нежели к добытчикам. Просто привык уже, что бабы сами ему на шею вешаются и деньги ссужают без отдачи. Опять не то…
Кандидат четвертый, был, как поется в шуточной песне, «ни живой, ни мертвый». Явно мужичок устал от встреч и расставаний. Да и поиздержался, очевидно, на кафе и рестораны. Не рассчитал собственных сил, короче… При встрече он дежурно взял Лену за руку и предложил просто:
- Слушай, Лена. Мы уже взрослые люди. Ну к чему все эти детские игры в «любовь и голуби»? Все эти рестораны, кафе, выяснения подноготных. Давай поедем ко мне домой, на Лиговку. Здесь недалеко. Винца выпьем, телек посмотрим, а завтра я тебя на работу отвезу. Давай, а?
Лена опешила.
- Что значит – «давай»?! Ты и так даешь, мужик… Я тебе что, уличная девка? «Домой на Лиговку». Нет уж, милый. Хочешь с женщиной познакомиться – будь любезен поухаживать вначале. Конечно, мы уже не дети. Но и старики любят, когда им оказывают внимание и почтение. А ты хочешь, как пес из подворотни… Что, нужда приперла? Понимаю. Но я-то еще пока не ночую на вокзале. Так что, родной, давай разойдемся, как в море корабли… Иди домой отдыхать, телек смотреть, а в следующий раз приходи более подготовленным…. «Уставший» ты наш. Адью!
Потерпев неудачу сразу с четырьмя кандидатами подряд, Елена чувствовала себя не лучшим образом. Она шла по Невскому одна, грустная и уставшая, как морская волна после шторма. Хотелось напиться. И опять же – не с кем. А одной – скучно. «Зайду - ка я в то Интернет – кафе, где была пару дней назад». При мысли о том кафе («Антилопа», вроде бы называлось), на душе у женщины как- то посветлело. Дело было, конечно, не в кафе. В прошлый раз, случайно оказавшись там от скуки, Лена увидела одного парня, который ей ужасно понравился. У него были удивительные глаза, сиявшие в полусумраке, словно две звездочки. Во всяком случае, ей так показалось. Еще она подумала тогда, что человек с такими глазами не станет выпендриваться перед ней, как все эти «Урки» и «Павлины». Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Трудно очень жить без того, чтобы никому и ни во что не верить…
В этот раз Елена заняла то же самое место, что и в прошлый. А вот глаз тех сияющих не было… Женщина вздохнула, заказала себе «два по сто» коньяка («Только армянского, пожалуйста. Настоящего армянского!»- для смеха), и принялась уже рутинно изучать новые послания от женишков в этом безумном, электронном «панноптикуме несчастных и одиноких».
И снова то же самое. «Если вы захотите окунуться в мир наслаждений…», «Давайте встретимся на нейтральной территории, и я докажу вам…»… О, господи… Какая чушь!
Женщина отпила «настоящего коньку», откинулась на стуле, и… встретила взгляд тех же самых двух звездочек из-за компьютера через два ряда от нее.
«О боже, он опять здесь». Лену охватила приятная и волнующая неуверенность, которая появляется лишь в одном случае, независимо от возраста, социального статуса, или финансового положения. Последний раз бизнес-вумен ощущала такую неуверенность и даже беспокойство… лет, эдак, двадцать с лишком назад. И с тех пор все никак не могла их забыть. Вот как это бывает… А ты все «Интернет, Интернет». А вдруг и он тоже здесь… того? Подругу жизни себе ищет? Кто – то ей рассказывал о таких случаях. А, так об этом она подслушала из разговора своих "клуш"... Мужчина и женщина искали друг друга на сайтах, нашли, переписывались долго, потом потерялись, снова нашлись… А потом оказалось, что живут оба в одном и том же доме, в одном подъезде. Только «он – на седьмом этаже, а она – на пятом». Прямо «Москва слезам не верит» какая – то!
Да ну, не может быть, - урезонивала сама себя Лена. Не может мужчина с такими глазами заниматься подобной ерундой. Наверное, командировочный какой – нибудь, по делу здесь. Вокзал – то рядом. А в гостинице, небось, стоит один «комп», да и тот вечно занят всякими бездельницами, вроде нее. Мужичков себе ищут, или интимные подробности из жизни героинь телесериалов изучают. Встал бы этот парень сейчас, подошел к ней, позвал бы – все бросила к черту, весь свой омерзительный бизнес, понеслась бы за ним куда глаза глядят…
Словно читая ее мысли, парень на самом деле встал из – за стола, взял документы, но пошел к… выходу. Продолжая магнитизировать женщину своими удивительными глазами. Теперь Лена рассмотрела, что был он высок и строен, хотя и довольно молодой.
Он приближался походкой уверенного в себе молодого мужчины, а Елена Павловна сидела и не живая, ни мертвая. Боялась пошевелиться… Это она–то!!! Крутая тетка, богатая бизнес - вумен, владелица борделей, газет и картелей, она, которая привыкла швырять мужиков через бедро, через колено и через шикарный бюст… Как хищная касатка швыряет свою жертву перед тем, как ее съесть. И вот на тебе! Потеряла дар речи…
Парень остановился на выходе, в трех метрах от Лены, задержал на ней взгляд своих сверкающих глаз, секунду помешкал, и… вышел, хлопнув себя по бедру папкой с бумагами.
Лена чуть не заплакала… Непонятно от чего. Но ей хотелось остаться одной и – плакать, плакать, плакать. Она выпила коньяк, выключила компьютер, расплатилась и вышла на улицу. Жить все еще хотелось. Но не сильно…
XII
Бизоныч с самого утра ощущал, что сегодня должно произойти нечто паскудное. То ли оттого, что ночью снились ему «телепузики» в костюмах Ку-Клукс-Клановцев, которые гоняли шоумена по городским улицам, пытаясь затащить в подворотню и там поджарить на вертеле, как молодого поросенка. То ли потому, что прямо с утра пораньше повздорили все втроем – мама, папа и дочь. У папы от всех этих ночных гонок настроение было, понятно, не на высоте, мама последнее время с утра постоянно всем недовольна, а доча – та наоборот, слишком довольна и говорит родителям такие вещи, что поневоле задумаешься. А не лучше ли было придушить ее еще в колыбели? Пока она сама обоих их не отравила снадобьем, приготовленным по рецепту из Интернета. Так прямо и заявила, соплячка. «В Интернете рецептов полно. Никакая экспертиза не докажет…» Ты подумай, а? «Отравлю, говорит, и заживу своей личной жизнью». И это в 16 лет! А что будет дальше?!…
На работе тоже случился казус. Снимали интервью с «двумя агентами спецслужб», напавшими на след похитителей Ксении Волчак. Тема была животрепещуща, у всех на слуху и на виду. Программа обещала собрать рекордные рейтинги. Агенты, понятно, были в масках, голоса изменены, все как полагается в таких случаях. И вот прямо среди передачи один из этих «агентов» липовых возьми и заяви во всеуслышание: «А пошли вы все на…». Так прямо, открытым текстом, стервец, не выбирая выражений. «Надоели вы мне со своей… инсинуацией. Занимаетесь здесь полной… ерундой, откровенным… излишеством нехорошим. И вообще – пошли вы все на…» Ну, и далее – отнюдь не по тексту…
И это практически после того, как передача была уже закончена! Козел… Нет, конечно, страшного ничего не случилось. Найдем другого такого же «агента» из конкурирующих «спецслужб». Не в агенте дело. Была бы тема, а «агент» найдется. Времени потерянного жаль. Да и деньги уже немалые были вбуханы. Теперь все по новой придется начинать!
Бизон Махалов как раз и занимался выбором нового «агента спецслужб», когда мобильник на столе зажужжал и завертелся под «Мануелу» Хулио Иглесиаса. Благоверная… Не очень довольный, что его оторвали от дела, Бизоныч поднял танцующий мобильник.
- Гена… - голос жены в трубке поразил дрожью и волнением, – нашу Оленьку похитили…
- Что? Как… Кто… Откуда ты звонишь, Катя?... Я сейчас…
Дома Бизоныч обнаружил абсолютно могильную обстановку, которая бывает только в квартирах с покойниками. Полно своего и чужого народу, все подавленно молчат, женщины вздыхают, кто – то плачет. Жена сидела в его любимом кресле. Ненакрашенная, непричесанная, заплаканная и такая несчастная, какой Бизоныч ее еще никогда в жизни не видел.
- Что произошло, Катя?
Жена, увидев его, заплакала пуще прежнего, закрыв лицо руками.
- Отойдем в сторонку, – незнакомый и очень серьезный мужчина отвел Бизоныча в их супружескую спальню.
- Вот это мы нашли в вашем почтовом ящике по звонку из телефона – автомата.
Мужчина протянул шоумену согнутый пополам обычный листок формата А4.
Компьютерный текст гласил:
«Ваша дочь находится в наших надежных руках. Получите вы ее только в обмен на 100 000 зеленых. И не дури, любимец народа. Ждите нашего звонка. Предупреждаю – не дури, если хотите получить ее здоровой и невредимой».
- Вы подозреваете кого – нибудь, Геннадий Викторович? – спросил шоумена мужчина, забирая послание обратно.
- Подозреваю? Что за чушь? Кого можно подозревать в таких делах?
- Да вы не волнуйтесь… Я спросил - вы ответили… В общем, мы сделаем так. Сейчас мы сидим, ждем звонка. Посторонних всех попросим удалиться. Как только они снова позвонят – вы попробуйте поговорить с ними подольше. Тогда мы постараемся засечь, откуда они звонят. А там уж – дело техники…
- Вы хотите, чтобы я с ними разговаривал?
- Ну, а кому же? Жена ваша, сами видите, в каком состоянии… Ее подруги уже так успокоительными напичкали, что она вряд ли в ближайшие часы будет способна соображать адекватно… Извините…
- Да, да, я понимаю… А что мне им говорить – то?
- Ну, Геннадий Викторович вы наш, мне ли, простому оперативнику вас – телеведущего таким вещам учить! Вешайте лапшу, как вы это обычно делаете, мелите всякий вздор, как всегда. Чем больше вы их на линии подержите, тем скорее мы их накроем… Мы могли бы, конечно, своего специалиста подключить. Но это будет для них подозрительно. Ваш голос вся страна знает. Говорить должны вы, и только вы… Ну, пойдемте в комнату, они могут позвонить в любой момент.
Катерину уже куда – то увели. Людей в комнате тоже не было, не считая двух мужчин, перебиравших на столе разные бумажки…
К счастью, ждать пришлось недолго. Не успел Константин Игоревич - так звали оперативника, - переговорить со своими коллегами, как на столе запел навороченный, «под старину» телефон.
- Помните – держите их подольше, – шепнул оперативник и передал трубку Бизонычу.
- Да. Махалов у телефона, – твердо ответил шоумен.
В телефоне чем - то поскрипели пару секунд. Затем молодой, но гнусавый голос зашипел:
- Махалов. Дочку свою хочешь увидеть? Тогда слушай, что ты должен сделать…
То ли похитители попались неопытные, очень невнимательно просматривали соответствующие голливудские телеинструкции по похищению, то ли от природы были они глупы и неосторожны, а только шоумену даже и говорить ничего не пришлось. Он только согласно кивал головой и утвердительно поддакивал, где нужно. Уже через 10 минут один из оперативников показал знаками, что все, можно прекращать… Засекли…
Меньше, чем через пол-часа у Константина Игоревича зазвонил телефон.
- Так. Ясно. Ясно. Ну, все понятно. Вы туда выдвигайтесь, а мы уж попозже… Да поосторожней там, сами понимаете, кого впутали. Ну все, пока. Давай, до скорого. – И, обращаясь к Бизонычу:
- Ну все, нашли вашу дочь, Геннадий Викторович… Можно ехать… Только…
- Что? Что только? Она жива? Что с ней?
- Да жива, жива. Здорова. Все в порядке… Ну, в общем поехали, сами увидите!
Всю дорогу в милицейском «Форде» шоумен размышлял, как дорога ему все же его дочь. Так, кажется, предложили бы эти бандиты вернуть Олю за его, Бизоныча жизнь – не задумываясь согласился бы. И Катя тоже – вон как переживает. Чуть с ума не сошла. Не зря говорят – беда сближает!
«Форд» остановился у обычной пятиэтажной хрущевки где - то в районе «Сокола». Снедаемый волнением, Бизоныч поднялся вслед за оперативниками на третий этаж. Прошли в вонючую, загаженную квартиру. Ну, где же его доча, где его Олюшка, как ласково называл он ее в детстве…
О, боже! Что это?
В комнате стояла просто нестерпимая вонь. Курево, кальян, ацетон, чернила – не поймешь, где что, все перемешалось… Всюду разбросаны шприцы, склянки, жгуты, лужи на полу… То ли моча, то ли пиво, то ли еще какая гадость. В углу комнаты трясся худосочный, болезненного вида подросток, пристегнутый за трубу отопления наручниками. В другом углу лежала полуголая девица. С признаками жизни, но словно мертвая. Рядом, у окна стояла кровать. А в ней… В ней, рядом с каким – то храпящим типом таращила на все происходящее осоловелые и ничего не понимающие глаза… его Олюшка. Абсолютно голая и ничего не стесняющаяся. Словно какая – нибудь… модель элитная. Мужик рядом с ней был укрыт одеялом по самую макушку. Только свесилась до пола рука с короткими, сарделькообразными пальцами. На которых просматривались так хорошо знакомые шоумену бледные, выцветшие буквы, составившие женское имя: «Ленок». Очевидно, грехи молодости…
***
Ксению обуял настоящий ужас, когда она услышала о том, что ее явка провалена полностью.
Она тут же представила, что сейчас здесь начнется. Что – что, а свою телевизионную кухню она знала в совершенстве. Бежать, бежать, и еще раз бежать. Срочно. Иначе позор на всю оставшуюся жизнь ей гарантирован. Только вот куда, черт бы их всех побрал! Куда угодно, но – бежать. Потом найдем другое место. А пока нужно смыться отсюда, если еще не поздно.
Исследовав из-за занавесок двор дома, «похищенная» не обнаружила ничего подозрительного. Но – не время проверять. Бежать, срочно бежать… Ксения захватила с собой только сумочку с самым необходимыми для жизни принадлежностями и вылезла из заднего окна. Прямо в высокие заросли каких-то лопухов. Пробралась до забора, ведущего в соседний двор. Вроде бы там никто не жил. Видела несколько раз по вечерам неких то ли наркоманов, то ли тинейджеров, ползающих среди деревьев. Яблоки, что ли, воровали? А может – «ширялись»… Перелезла через забор, благо было невысоко. Ну и что? Дальше - куда? В этом дворе было тихо, но зато за соседним забором забесновалась собака, залаяла, как бешеная, почуяв чужого. Вот, черт! Только тебя здесь не хватало. Ксения метнулась вдоль забора в сторону огородов и посадок. И уже оттуда увидела страшную картину.
С двух сторон улицы, где находилось ее убежище, к соседним домам подъехали два микроавтобуса, остановились, послышался шум, задвигались люди. Из-за кустов, лопухов и заборов ей было плохо видно, что происходит у самого ее дома. Но и увиденного было достаточно, чтобы понять, как она вовремя вылезла в окно. Собаки лаяли со всех сторон, но и кроме беглянки, здесь было много другого народа, который привлекал внимание лохматых и не очень сторожей. Ну, это и к лучшему! Хоть в чем-то подфартило. Не разбирая тропинок, и не обращая внимания на препятствия, светская львица, где на четвереньках, где по – пластунски, где согнувшись, двинулась подальше от засад своих коллег, а то и каких-нибудь спецслужб. По пути ее облаивали собаки, бросались в стороны испуганные козы и гуси, она шлепала по коровьим лепешкам и козьим шарикам, плача и проклиная тот день и час, когда ей взбрела в голову дикая мысль о большей популярности…
Наконец, Ксюша забилась под полуразвалившейся старой лодкой прямо на берегу Невы. Другого убежища поблизости не было. Господи, ну почему сейчас не вечер, почему солнце светит так ярко?!... Не успев толком отдышаться и прийти в себя, она вдруг услышала звук мотора и голоса прямо от реки. Затем мотор заглушили и на берег из лодки выскочило трое мужиков с сумками. О, боже! В одном из них Ксюша тут же узнала того самого знакомого ей тележурналиста, что пару дней назад уже расписывал, где и как останавливался ее «Ягуар». Скорее всего, это именно он и подсуетился насчет розыска. Ну, козел… Ведь он многих Ксюшиных знакомых знал, вполне мог вычислить и «похитителей». Интересно, сколько же он им заплатил, оборванец хренов?
- А куда все это тащить, Саня? – донеслось с берега.
- А вон, лодку видите? Туда пока все сховаем, я ща все разведаю…
Во – во, это все его любимые выражения: «заховать», «заныкать», «закуркулить». Ну, Сашок, попомнишь еще меня, чертов хохляра! Возможные способы мести своему давнему «бойфрэнду» Ксения обдумывала уже на бегу, срочно выбравшись из – под лодки. Если, конечно, термин «бег» можно было применить к тому способу передвижения, что выбрала для себя светская леди. Нечто среднее между крокодилом и уткой. Вряд ли у такого вида передвижения есть какое – нибудь название. Тем не менее, этот способ являлся единственно возможным при сложившихся обстоятельствах. Когда ее убежище самым натуральным образом обложили со всех сторон. Но Ксюша не из тех, кто сдается за здорово живешь. За пару миллиончиков «зеленых», разве что…
Вскоре она вновь оказалась у забора с лопухами. Чуть дальше за забором стоял шум и гул, как в зале ожидания на вокзале. Расшвыряв спасительные лопушки, девушка из высшего общества обнаружила, что приползла… обратно к своему бывшему убежищу. Едва не ставшего для нее ловушкой. Впереди шумела толпа дебилов, жаждущая зрелищ, сзади подкрадывался гребаный папарацци Сашок, привыкший жить именно за счет этих дебилов… Не раздумывая особо, Ксения вновь ринулась через соседский забор, но уже – с другой стороны. К счастью, собакам, привлеченным столь большим количеством народу, было не до нее.
Все в тех же лопухах утопал небольшой, покосившийся от времени сарайчик. Никакого замка на двери не было. Вообще, вся обстановка вокруг говорила о полном запустении, царившем вокруг. Но это и к лучшему! Гламурная леди на четвереньках, оттопырив великолепную попку, бросилась к спасительному сарайчику.
Осторожно отворив старые двери, Ксения попала в крохотный коридорчик, затем быстро-быстро проползла дальше и очутилась в небольшом помещении, где пахло березовыми вениками. «Баня», догадалась женщина. Затем подняла взгляд, и… обессилено опустилась на пол. Прямо перед ней, ошарашено пялил глаза тот самый парень, что несколько дней назад крутился у нее под окнами. Парень сидел на скамейке, а в руках держал фотоаппарат…
О, черт! Они достали ее и здесь. Ксения собрала всю свою ненависть, и, едва не плюясь от злости высказала папарацци все, что думала о нем, его профессии, его родственниках и знакомых. Так, что чмошник даже фотоаппарат свой уронил. Что вызвало приступ новой ярости у Ксюши, граничившей с презрением.
- Фотоаппарат – то допотопный какой! Что, уже совсем обнищал, уе…? На нормальную технику денег не хватает, мать, перемать… Но, ничего, теперь много заработаешь, пидор. Хочешь, ж… покажу? Или еще что – нибудь? На всю жизнь капусты нарубишь… Ну что, снимать штаны? Где еще такое увидишь… подонок!
Что-то не то… Парень тупо смотрел своими пронзительными, синими глазами на светскую львицу и… совершенно ничего не понимал.
- Ты… ты кто вообще такая? - сухо спросил он, наконец, глуховатым голосом. – Откуда ты взялась здесь?
Теперь уже очередь удивляться перешла к Ксюше. Парень явно не узнавал ее. В его взгляде она могла видеть все, что угодно, кроме похотливого желания запечатлеть на камеру ее девичьи округлости и выпуклости. Он вообще равнодушно поднял свой «Зенит», положил его на скамью и продолжил свой допрос, окончательно взяв себя в руки:
- Ты глухая, девушка? Откуда взялась и что здесь делаешь? Ты, часом, не наркоманка? Ну ка, покажи руки…
Парень решительно шагнул к даме света и беспардонно ухватил ее за запястье. Ксения, ошарашенная оттого, что ее, пожалуй, впервые в новой жизни не узнали, без сопротивления позволила осмотреть руки.
- Да нет, похоже… А может ты риелтерша? Обманула народ и теперь прячешься, а? Не перевариваю я эту публику.
Иван не успел сделать никаких других предположений по поводу профессии странной незнакомки.
- Ты что, правда, не знаешь меня? – тонким голосом спросила девушка, и, поняв, наконец окончательно, что так оно и есть, вдруг сделала к шаг к Ивану и… горько, по – бабьи разрыдалась у него на груди.
- Ты… ты чего? – Иван окончательно растерялся, опустил руки и покорно позволил этой, по всему видать, умалишенной продолжить свою истерику. Немного придя в себя, курсант неловко погладил ее по волосам, успокаивая:
- Ну, хватит, хватит уже… Да что ж с тобой стряслось такое?
Ответом ему послужили новые всхлипывания и еще более горький плач. Иван обнял девушку за спину свободной рукой и немного прижал ее к себе, пытаясь успокоить хоть немного.
Именно в этот момент двери баньки снова распахнулись со скрипом и в проеме двери появилась Вика со своей обычной кастрюлькой, накрытой сверху тарелкой, завернутыми в полотенце. В этой кастрюльке и тарелке она носила Ивану домашний борщ и котлеты, до которых, как она поняла ее возлюбленный был большой охотник. И то, и другое, кстати, она готовила сама, будучи девушкой самостоятельной и хозяйственной. От картины, открывшейся ей, глаза Вики мгновенно наполнились слезами, руки затряслись, кастрюлька вместе с тарелкой свалилась на пол… Даже не закрыв двери, девушка бросилась вон, ничего не видя перед собой.
Да что же это такое, в самом-то деле? Иван, загипнотизированный рыдающей у него на груди сумасшедшей, как кролик перед удавом, не смог даже сдвинуться с места. Он лишь с болью и горечью осознал, что Вики ему больше не видать, как своих ушей. И этого дома теперь тоже, по всему видать. Хотя, конечно, при чем тут дом? Черт с ним, с домом… Вику жалко, вот что! Ничего ей теперь не объяснить, это уж точно. Ну откуда черт принес эту грязную дуру на его голову? И что теперь делать?!
«Грязная дура», словно почувствовав его сомнения, отстранилась от широкой, Ивановой груди, невыразимо печально и страстно взглянула ему в глаза, и произнесла глухим, грудным голосом:
- Пойдем в дом, а? Ну, я прошу тебя…
Иван отрешенно, ни о чем не думая, и ничего не соображая, потащил незнакомку в дом. Там, тщательно заперев дверь на все, что только можно, светская львица набросилась на молодого парня, как обычная львица набрасывается на антилопу после месячной голодовки. Правда, в нашем случае хищница думала вовсе не о желудке, а совсем о другом органе. Точнее, вряд ли она вообще думала о чем то. В одну минуту курсант лишился рубашки, штанов и трусов и мастерским броском был повален на диван. В следующую минуту он едва не лишился и своих мужских чести и достоинства. Но вовремя успел ухватить львицу за голову обеими руками…
- Да подожди ты… Как хоть тебя зовут? Я не могу так…
В ответ донеслись лишь нетерпеливое урчание и тяжелое дыхание хищной кошки, терзавшей его молодую плоть. По молодости лет и врожденной скромности Иван еще никогда в жизни не испытывал подобного напора женской сущности, быстро сдался и обессилено закрыл глаза…
Многоопытная Ксения, наоборот, только - только начинала входить враж. Закончив манипуляции с меньшим братом, женщина накинулась на самого Ивана, до крови искусала его губы, зацеловала сверкающие, бездонные глаза, лоб, уши, стеная при этом так, будто сама превратилась в жертву. После чего курсант ожил, пришел в себя, перешел в атаку, и воспользовался своей женщиной, как и положено мужчине - добытчику и охотнику. Короче, как греческий воин Аякс предсказательницей Кассандрой в поверженной Трое. То есть, не как гламурной леди, а как «простой и ненасытный победитель»… Вакханалия их общей плоти, казалось, продолжалась целую вечность. Иногда «Кассандра» кричала так, будто ее режут на куски и «греку» - Ваньке несколько раз приходилось закрывать ей рот рукой. Они свалились с дивана и продолжали кататься по полу, среди разбросанной здесь и там одежды. При этом стружки от дров прилипали к их горячим, потным телам, но ни мужчина, ни женщина не видели и не чувствовали ничего, кроме сияющих глаз друг друга и движения двух тел, слившихся по зову матери природы в одно целое…
Бывший Ксюшин «бойфрэнд», «чертов хохляра Сашок», и множество других его коллег, таких же подонков – папарацци, находившихся всего в 35 метрах от такой потрясающей сцены, увы, так ничего и не узнали и не увидели, хотя в пылу страсти слипшаяся парочка Иван-Ксения даже не потрудилась задернуть занавески на окнах. Может быть, это было и к лучшему. Потому что иначе, от досады вся их телевизионная группа в полном составе, скорее всего, направилась бы в ближайшее сельпо, чтобы купить там мыло и веревку и повеситься на растущих вдоль дороги березах. Упустить такой сюжет!!! Обычные телеобыватели, «имеющие право на получение информации», узнав о том, что по вине таких лохов их лишили этой самой информации (да еще какой!) в любом случае сами бы повесили и Сашка и его друзей – приятелей…
…- Так как тебя зовут? – тихо и глухо спросил Ванька, когда они, наконец, вернулись с сияющих небес на колченогий диван без постельного белья.
- Ксения, - так же тихо и глухо ответила женщина, доверчиво положив голову на поросшую редкими, светлыми волосами крепкую Иванову грудь, – а что это у тебя за тряпочка здесь?
- А, это… Это бирочка из роддома. Там вес, дата рождения, имя… Меня мать в роддоме оставила, я в детском доме рос.
- Бедненький… - совершенно искренне, по-матерински пожалела парня женщина, погладив его тугие мышцы, ласково поиграв с маленькими сосками. – Так значит тебе… дай - ка посмотрю… Двадцать один год только? Ты такой молоденький еще…
- А тебе сколько?
- Мне? Мне намного больше… Какая разница? Разве тебе со мной плохо?
- Да нет... Просто... Я не знаю...
- А кто эта девочка была? Твоя подружка?
- Не спрашивай меня о ней, прошу тебя…
- Прости… Прости, что так получилось. Я влезла в такое дерьмо, а ты меня спас. Никогда тебя не забуду… Серьезно!
Так началась тайная жизнь гламурной по самые уши «леди света» с этим странным парнем, который никогда не видел ее раньше, поскольку не смотрел телевизор и не читал «гламурных журналов». Иногда Ксения даже гуляла с ним по поселку, надев темные очки и замаскировавшись так, что ее в принципе, невозможно было узнать. Даже пару раз ходила с Иваном в кино, на Невском. Вот это было приключение, так приключение! Во – первых, она не была в кинотеатрах лет, эдак, 15 - не меньше. Потом Ксюша отчаянно трусила оттого, что ее, несомненно, могли узнать, как бы хорошо она не гримировалась. После этих «походов в мир», у нее, видно, вырабатывался такой адреналин, что она потом не давала Ивану спать всю ночь. Так что бедный курсант наутро с трудом переставлял ноги, безбожно спал в аудиториях мореходки. Больше же всего он ненавидел рассказы сокурсников о вечеринках и «потрясающих телках, которых они вчера отымели по полной программе».
Ксения жила с ним, как хорошая жена со своим мужем. У нее это случилось впервые в ее беспутной, пустой жизни. Иван уезжал утром на свои занятия, или вообще пропадал сутками на буксире, а бывшая светская леди, как самая обычная среднестатистическая домохозяйка ждала его дома, готовила ужин, стирала, убирала, и т.д. Скажи ей кто – нибудь еще месяц назад, что она будет получать удовольствие от всего этого, Ксения обматерила бы этого «кого – нибудь» и посоветовала бы обратиться к психиатру. А вот, поди ж ты!
Иван тоже заботился о ней, как настоящий муж. Покупал ей вещи, дарил подарки, никогда не осуждал и не попрекал ничем. А самое главное – не расспрашивал, от кого же он все – таки ее спас. Придет время, сама расскажет! У Ксюши же была приготовлена для «мужа» дежурная легенда. Работала клерком на телевидении. Связалась с бандой аферистов – рэкетиров – сутенеров. Еле ноги унесла, и то благодаря ему - Ваньке Субботину, самому лучшему в мире, хотя и несколько странноватому парню.
У него действительно было много странностей, у этого простого и хорошего юноши, ни знавшего ни отца, ни матери. Кроме полнейшего отсутствия интереса к телевизионной жизни страны, ему были безразлично что есть («Главное – чтобы не смердило»), что носить из вещей («Лишь бы чистые и глаженые»), на чем ездить («Лучше пешком ходить – для здоровья полезней!»), где жить («Лишь бы свое, да чтобы тихо и спокойно»). Причем, это не были рисовки, «дешевые понты». Он на самом деле исповедовал эти принципы в повседневной жизни. А это, согласитесь, гораздо труднее. Что говорило о крепком внутреннем стержне Ивана. Несмотря на юный возраст, он уже многое повидал и имел буквально на все свое собственное, иногда очень неожиданное и оригинальное мнение. Поэтому с ним никогда не было скучно.
Так, он, например, вообще не делил людей ни по расам, ни по национальностям, ни по религиозным убеждениям, ни по финансовому и социальному положению. Плохие и хорошие. Вот и все разделение окружающих «по Субботину». И он на самом деле, совершенно искренне полагал, что «злобный чечен» ничем не лучше такого же «злобного русского», так же, как и «хитрый еврей», или «тупой молдаванин»… Правда, было одно исключение. Курсант совсем не жаловал риелтеров, адвокатов и ростовщиков.
- Для меня эти слова – ругательства, – говорил он, - они наживаются на людских горе и страданиях.
И в самом деле старался не поддерживать с этой публикой никаких отношений и вообще избегал всяких контактов с ними.
- Наверное, кто – то из них девушку у тебя увел, что ты их так терпеть не можешь, - игриво предположила как – то Ксения.
Иван, который, казалось, физически неспособен был к лукавству усмехнулся в ответ:
- В самую точку! Но не поэтому. И до того, как это случилось я их на дух не переваривал. Они тебе в глаза смотрят, и – врут. И еще зарабатывают на этом. Почему я должен их уважать? Вот спекулянты недвижимостью – друг другу перепродают квартиры, сколачивают себе состояния, так, что простому человеку даже не подступиться к жилью. А дом всем нужен. Цены на квартиры уже как в Европе…
- Но ведь есть ипотека, кредиты… В Европе тоже ведь так.
- Да при чем тут Европа? Что, у наших людей зарплата как у европейцев? А почему тогда цены на жилье такие же? А потому что всякие риелтеры и адвокаты, которые их покрывают хотят ездить на «Лексусах» и жить, как в Европе. И, стало быть, все наше общество работает на этих козлов. Даже министры не могут себе позволить купить квартиру! А сколько у нас министров? Получается, 99,9 % нашего народа батрачит на этих жлобов – спекулянтов. Сопляки, по 20 лет им, а уже миллионами ворочают. Как будто имеют на это право. Правильно, что проще? Занял денег, или отнял у кого – то, купил у своего кореша, такого же козла квартиру, перепродал ее другому такому же козлу, а тот уже – тебе же ее и втюхает. Да так, чтобы всем троим по «Лексусу» обеспечить… Это что, нормально? Ипотека… Просто страшно жить в обществе спекулянтов, адвокатов и ростовщиков. Как будто среди… козлов… Волки и те – лучше!
- А может ты им завидуешь просто?
- Чему завидовать, Ксюша? Тому, что все вокруг тебя ненавидят и при первой же возможности на фонаре вздернут? Ведь все всё прекрасно понимают! Дураки, как у нас ротный говорил, в соседней деревне в зеркале. Пойди посмотри… Нет, то что не завидую, это точно. Пусть они мне завидуют. Я хожу по улицам не оглядываясь и меня все любят и уважают. Разве плохо?!
Это была правда. У Ваньки не было ни персональных врагов, ни просто людей, о которых он просто нехорошо говорил бы. В крайнем случае – он о них вообще ничего не говорил, как о мертвых. И вообще не поддерживал с ними никаких отношений. Стал друг, например, риелтером – все, умер…
От общения с Иваном у Ксении всегда поднималось настроение, чего давно уже не случалось при знакомстве ее с другими людьми. Ей было с ним удивительно спокойно. Ибо женщина ощущала себя с ним, как за классической «каменной стеной» и знала точно, чтобы не случилось, он не даст ее в обиду. Ни продюсерам, ни Сашкам, ни прочим папарацци… Парень оказывал на нее просто какое то «положительно волшебное влияние». Будто светом солнечным озарял. И это в 21 год-то! Иногда ей и в самом деле казалось, что у курсанта светится нимб над головой. Может быть, так люди раньше и определяли святых?!
Ксюшу все больше и больше пугала перспектива расставания с Иваном. Рано, или поздно, а это ее затворничество закончится. Она снова вернется «в свет». Это – точно. И тогда – все! Кроме вышеописанной публики он также не очень любил «шоуменов». Объяснял это так.
- Сейчас время такое. Время шоуменов. Все хотят попасть на телевидение, стать шоуменом. Еще и приплетают сюда классика. «Жизнь – это театр». А жизнь - это вовсе не театр. В театре, если человек умер от рака, или его пристрелили из револьвера, он потом встает и идет в буфет пить пиво. А в жизни – его несут на кладбище. Какой же это театр? Вот и процветает ложь, фарисейство и обман. Все, от президента до кухарки хотят стать шоуменами, выступать с трибуны, с экрана, со сцены. Умеешь языком хорошо ворочать, да улыбаться, где нужно – все, хороший, уважаемый, авторитетный в обществе человек. Да разве этим определяется ценность человека? Умением показывать «голливудские улыбки» и преподавать себя, как павлин? Вот и получается, что у нас все больше и больше становится шоуменов и все меньше и меньше хороших специалистов. Оттого мы с каждой Олимпиадой все меньше и меньше «золота» добываем, что спортсмены в шоумены да депутаты подались. Теперь у нас плохих депутатов и шоуменов – пруд пруди, а хороших спортсменов и вообще специалистов – не хватает…
После того, как Иван выдал Ксюше такое нелестное мнение о ее коллегах и о ней самой, она с горечью поняла, что вопрос их расставания – это только вопрос времени. Так и случилось…
Как – то курсант исчез на два дня. Не появлялся дома, не звонил, не отвечал на звонки. Телефон вообще был выключен. Появился он вечером, на третий день. Сразу какой - то чужой, незнакомый. Будто совсем другой человек. Обычно веселые и смеющиеся глаза превратились в две пустые, пугающие дырочки. И сразу с порога заявил:
- Я знаю, кто ты… Лучше бы не знал, но… Узнал вот…
Ксения как раз осваивала на кухне способ приготовления настоящего, украинского борща, которому ее научил курсант. Тупо, как автомат жарила овощи и помешивала варево в кастрюле. Только чтобы отвлечься от отчаянных мыслей. От того, что она увидела и услышала, у нее подкосились ноги.
- Ты прости, Ксюша… Я не смогу с тобой жить. То, что ты на 12 старше еще пол – беды. Хотя тоже – мне это совсем не подходит. Здесь другая причина… Ты сама знаешь.
- Во - первых, не на 12, а на 11…
Иван смотрел в пол, сам несчастный и потерянный, словно брошенный хозяевами пес.
- Ваня, ну не молчи!… Ну и что, что я – это я? Моя работа это одно, а ты для меня… Ты для меня – все, понимаешь? Ну, брошу я эту свою работу, если хочешь. Да я уже ее бросила. Неужели ты не видишь сам? Я живу тут с тобой уже три недели, забыла все на свете… Я уже наверное, даже беременна. Как же ты от меня уйдешь? Куда? У тебя что, кто – то есть?
Курсант поднял на женщину печальные и все равно самые прекрасные глаза:
- Никого у меня нет… Ты это знаешь. И работу свою ты не бросишь. И это ты тоже знаешь. Ты из другого мира.
- Какого другого, Ваня? Какого другого? Не говори ничего… Ну, пойдем лучше в комнату, мой хороший! Забудем все, что ты услышал обо мне.
Ксюша подскочила к Ивану, и повисла у него на шее.
- Ну, пойдем скорее, ну я прошу тебя…
От нее несло жареными луком и морковкой. Обычно Ванька не обращал на подобные мелочи никакого внимания. Да и сейчас его беспокоило вовсе не это. Несмотря на все попытки Ксении затащить его в постель, он так и не сдвинулся с места. Глаза его тоже наполнились слезами. Парень неловко смахнул их и упрямо закрутил головой:
- Нет, Ксюша. Я не могу… Пойми ты… Все равно рано, или поздно, ты займешься этим своим… бизнесом… И кто буду я тогда? «Муж самой Ксюши Волчак»… Ах, ах, ах, какая честь! Я не могу быть «чьим – то мужем», понимаешь? Мальчиком при известной и успешной жене. Вечным мальчиком… Я так не могу… Пойми меня. Жена может быть при мне, при человеке с профессией, с гарантированным куском хлеба и перспективами. А я при жене – никогда! Может быть у вас там, на вашем телевидении это и нормально. А у нас, обычных людей, которых я уважаю, и которые уважают меня – нет… Прости меня, Ксюша…
Иван резко развернулся и буквально выскочил из дома, даже не закрыв двери.
Ксюша опустилась на стародавний кухонный табурет, знававший еще «съезды КПСС и соцсоревнование» и горько – горько заплакала…
XIII
С самого первого дня знакомства с гламурной дивой Иван не оставлял попыток увидеться с Викой и хоть как – то попытаться ей хоть что – нибудь объяснить. Но дверь на втором этаже, откуда девушку в ТОТ день мама звала домой выглядела абсолютно безжизненной. На его звонки никто не выходил, не шумел, не двигался. Мобильник тоже, как водится был «выключен, или находился…». Только на третий день от его звонков открылась дверь справа и некая излишне веселая, рыжая и курносая бабенка лет 30-и, играя развратными, карими глазами и грызя яблоко, оценивающе и бесстыдно оглядела Ивана с ног до головы и сообщила, что Вика с мамой уехали на юг.
- А она… - Иван несколько замялся, опустил глаза, - она ничего не просила передать?
- Кому, тебе что, ль? Нет, ничего не просила… глазастенький… Хрестоматию только для 10 класса по истории просила, да куклу - Барби… Рано ей еще передавать. А я бы тебе передала, глазастенький… У меня много чего передать есть… Зашел бы как – нибудь…
…После потери Вики и разрыва отношений с Ксенией Иван снова загрустил и чуть было не ударился в запой. Слава богу, учебный график был такой напряженный и плотный, что времени предаваться унынию практически не оставалось. Пошли спецпредметы: судовождение, навигация, лоция, мореходная астрономия, и т.д.
Знакомиться, как Мосинский в метро и троллейбусах у Ивана не получалось, на дискотеки он ходить не любил. Прокурят насквозь, потом приходится стирать все, вплоть до трусов, а стиральной машинки в общаге не водилось. Не было ее и в Отрадном, в домике Викиных родственников, где Иван продолжал жить в смутной надежде, что Вика все – таки как – нибудь заявится туда по возвращении с юга. Тем более, что уже учебный год давно начался. Долго она там отдыхать будет, разгильдяйка?!
Тот же Мосинский подсказал Ивану и другой способ знакомств, вполне подходящий для его натуры.
- Ты в Интернете размести свою физию и выбирай коней, какие понравятся. Устраивает такой вариант? Я тоже иногда так делаю. Знаешь, с возрастом уже все труднее и труднее становится обычные человеческие контакты налаживать. Как раньше.
- Да уж, «обычные»… - засмеялся Иван, - это у тебя – то обычные? В Сыктывкар из Питера мотаться на свидание – это, по – твоему выходит – «обычные контакты»?
- За стоящим конем, Ваня, можно хоть на Шпицберген полететь. Вот у меня, помню, подруга была… Марина, по – моему… Хотя нет, Марина – эта в Казахстане… А ту Галей звали… Да, точно, Галочкой… Так вот. Я ее в Рио де Жанейро встретил, на Копакабане, представляешь! Русского коня – и на бразильском пляже! Эх, сейчас бы туда, от этой сырости…
- Ты ж говорил, в Рио за тобой мулатка местная бегала…
- Эта другая совсем, ты не понял…
География любовных приключений юного Казановы в тельняшке не могла не поразить воображение простого смертного широтой охвата и разнообразием рас и национальностей участниц. Шпицберген же для курсанта Мосинского являлся своего рода символом отдаленности, недоступности, даже крутизны отношений и глубины чувств. Все равно, что Луна... И даже там, будучи на практике, по его рассказам любвеобильный Андрей умудрился переиметь практически все половозрелое женское население русского Баренцбурга и норвежского Лонгира.
- До белых медведиц ты там, в Арктике не добрался, нет, Андрюха? – смеялись над его байками товарищи
На что Мосинский неизменно отвечал, что если бы конкуренты - самцы весом в 700 кг не препятствовали, он задрал бы и медведицу...
Все же Иван внял совету многоопытного в таких делах корешка и разместил на сайте свою анкету. В то, что юная Вика, вернувшись в Отрадное, кинется ему на шею верилось все меньше и меньше. Теперь, опасаясь внимания малолеток, на которых ему так «везло», Иван все же слукавил в анкете по поводу возраста. Написал, что ему 30 лет. Потом, рассмотрел себя в зеркале получше, все же подумал и убавил два года. Авось, если пару – тройку дней не бриться и по утрам умываться через раз – вполне можно сойти за 28 – летнего мужчину…
Своего выхода в Интернет у парня не было, по неустроенности жизни и поэтому ему приходилось слоняться по различным кафе и салонам, иногда - вокзалам.
На первый взгляд подходящих кандидаток было не так уж и мало. Но после нескольких дней копания на страницах сайта Иван убедился, что не все так просто, как убеждал его ротный «гигант секса и сын русской эротики». Большинство девушек его возраста искало спонсоров, или хотя бы мужчин «без жилищных и материальных проблем». Понятно, курсант учебного заведения никак не мог быть причислен ни к одной из вышеозначенных категорий кандидатов. Ему самому впору было бы искать «спонсоршу без этих самых проблем»… Гордый Иван не на шутку приуныл, когда понял это. Нет, можно было бы, конечно, найти какую – нибудь «страхолюдинку», но с прекрасной и чистой душой. На таких, как правило, спонсоры особо не зарятся, предпочитая чистоте души смазливую мордочку и выпуклые формы. Поэтому здесь можно было вполне рассчитывать на пылкую и страстную любовь до гроба. Тем более Иван уже успел осознать притягательность своей хотя и юной, но все же мужской красоты для женского пола и убедиться, что ему по плечу многое из того, о чем так любил рассказывать балабол Мосинский. Надо сказать, что многие из курсантов так и делали. Знакомились с не очень привлекательными внешне женщинами, чаще всего старше их и обменивали свои молодые силы и энергию на зрелую, женскую ласку, заботу, внимание, а также чистые носки и рубашки. Еще и хвастали этим. Что особенно коробило детдомовца.
И вообще, идеалиста Ивана Субботина, верившего в чистоту человеческих чувств, такое положение не устраивало категорически! Оттого он, было, и приуныл… Но ненадолго. Ибо уже во время второго посещения какого – то Интернет кафе в центре женщину с удивительными, глубокими и печальными глазами. Женщина тоже обратила внимание на курсанта и даже не пыталась скрыть своего интереса к нему. Была она явно старше, на вид лет 30 – 32, но Ивану так надоело нарываться на школьниц, что он вполне созрел для такой разницы в возрасте. Тем более, вспоминая свою жизнь с Ксюшей, о которой он иногда думал с нежностью и болью. Если бы не ее проклятые положение и известность!
Потом он увидел эту женщину еще раз, хотя она его в тот раз и не заметила, затем – еще, и решил – все, нужно знакомиться. Уж очень заманчивы и откровенны были жадные взгляды, которые ей уже с трудом удавалось камуфлировать. Между ними возникло что – то вроде мостика, или, вернее, незаметной постороннему радиоволны, которая незримо связывала их все прочнее, и прочнее…
Наконец, в их третью встречу Иван даже решился подойти, встал из-за своего стола, храбро направился к незнакомке, и… испугался чего – то. Слава богу, не подал вида и весь в поту выскочил из кафе. «Вот, черт! - мелькнула мысль, - нужно было хоть 100 грамм для храбрости тяпнуть. Тогда бы подошел»… Ладно, подумал Иван, сдаваться не буду. Подожду здесь, на улице. Тем более, погода была не совсем паскудно – питерская, можно и постоять пол – часа. Ради «любви до гроба»…
Долго ждать курсанту, однако, не пришлось. Буквально через несколько минут женщина вышла из кафе и неспешным шагом направилась в другую сторону. Тем лучше, подумал Иван и быстрым шагом направился за ней.
Женщина сзади смотрелась очень эффектно в своем леопардовом пальто и черных сапожках на высоких каблуках. Ножки были стройные, точеные можно сказать, талия тонкая, бедра – широкие. Спереди курсант ее уже видел и остался вполне доволен этим видом. В общем – то, что надо!
Иван ускорил шаг, поравнялся с женщиной, она заметила его, взглянула сбоку в лицо, и… все сразу поняла. И Иван понял, что она поняла. А женщина поняла, что Иван тоже понял, что она поняла. Как-то сразу обоим стало легко и весело на душе…
- Меня зовут Иван, - просто представился курсант, немного, все же робея.
- Лена, - так же просто и как-то очень хорошо ответила женщина и мило улыбнулась, - хорошо, что вы подошли, Ваня. А то я сама бы ни за что не решилась.
- Я вас сразу заметил, - храбро сознался Иван, - но подойти сразу стеснялся…
- Почему, Ваня? Чем же я вас так испугала?
- Ну вы… очень… такая… яркая, красивая…
Елена прямо порозовела от удовольствия, как молодая морковка, слушая бесхитростные комплименты этого симпатичного юноши. Ах, как хорошо, что все происходит вечером, и он не видит ее маленького конфуза…
- А можно задать вам нескромный вопрос… О возрасте… - быстро справившись с собой, спросила Лена.
- Мне двадцать… пять лет, - соврал Иван, глядя куда-то в сторону своими чистыми, синими глазами, и краснея при этом, как зрелый помидор. Черт, какое счастье, что сейчас темно и она этого не видит!
«Соврал», - поняла Елена Павловна, но на этот раз она отчего-то не захотела дать понять Ивану, что поняла это. И в этот раз Иван не понял, что она поняла…
- Двадцать пять… - ласково и грустно протянула затем Лена, - я много старше вас, Ваня. Много старше… А почему же вы не знакомитесь с более молодыми девушками? Боитесь?
- Вот еще! – фыркнул курсант, - чего мне бояться! Просто вы мне очень понравились. Я же говорю, что вы такая… красивая… Глаза у вас… притягательные…
Елена засмеялась. Весело и совершенно искренне! И поймала себя на мысли, что уже давно так не смеялась – от души, и потому что и в самом деле хочется смеяться… Какой он занятный, этот мальчик.
- А давайте на ты, Лена, - курсант расхрабрился окончательно.
- Давай, Ванечка… А… ты чем занимаешься, учишься где-нибудь?
- Я уже в море хожу, - солидно ответил курсант, и теперь уже прямо посмотрел на Елену своими удивительными, бездонными глазами. Здесь он не соврал, – «Макаровку» недавно закончил, - добавил он уже менее солидно, снова опуская взгляд. Потому что «соврамши»…
Ой, какие же все-таки глаза у мальчишки завлекательные… В такие хочется погрузиться и не всплывать…
Что-то необъяснимое и родное притягивало Елену к этому парню, особенно к его удивительным глазам и манере разговора. Вроде уже натерпелась от юных альфонсов, а к этому Ванечке тянет… Да он и не похож вовсе на альфонса! Елена эту публику за версту чуяла.
Примерно то же самое ощущал и Иван. Ему хотелось смотреть в глаза спутницы бесконечно, не отрываясь. Как в глаза самого любимого на свете человека. Недаром они друг друга сразу заметили в этом интернет-кафе!
Далее парень и «девушка» беседовали на самые различные темы. Напряжение первых минут знакомства незаметно улетучивалось, улетучивалось и очень скоро от него не осталось и следа.
Елена поняла окончательно, что перед ней – не «маменькин сынок» и не альфонс. Замечательный, молодой мужчина, в которого вполне можно влюбиться. От него прямо веяло надежностью, спокойствием и силой.
Иван снова пошел проторенной уже хорошо, и неоднократно опробованной на других дорожкой. «Ездил по ушам» своими рассказами о пиратах, о звездах, о красоте русских женщин. И не потому, что хотел коварно обольстить очередную жертву. Просто эти темы были близки Ивану. Они составляли значительную часть его жизни. Как угольные пласты для шахтеров, засады для ОМОНовцев, дебет-кредит для бухгалтеров. Никто же не виноват, что девушкам гораздо интереснее слушать о пиратах и их собственной красоте, чем о толщине пластов и приходно – расходных ордерах. Хотя нет, это неверно! Все дело в том, кто и как рассказывает! Если парень на самом деле интересен девушке, если он ей нравится, она в любом случае будет слушать его, раскрыв рот. Даже если он будет вещать о повышении тарифов за пользование услугами связи в дневные часы! Не будем, однако, забывать, что верен здесь и обратный постулат – если девушка нравится парню, он сам не станет излишне допекать ее разговорами о тарифах и кредитах…
Очень скоро мысли и Ивана, и Елены потекли примерно в одном направлении. Весьма и весьма интересном для обоих участников. От чего им обоим же стало даже немного стыдно. Причем - курсанту в большей, а засекреченной бизнес-вумен – в меньшей степени…
Но затем мысли эти разошлись в стороны, хотя и генеральная их линия осталась неизменной, как земная ось, вокруг которой вращается вся планета и сама жизнь.
Елена: «Боже, ну как жалко, что у меня именно сегодня это дело. Да еще и самый пик! Вот уж не везет, так не везет…»
Иван: «Черт бы побрал этого Мосинского!!! Зачем я ему только ключи дал! У него чуть не каждый день новая… А я тут теперь страдай! Ну вот куда, куда мне ее тащить?! Вот ведь невезуха!»
- Может в кафе какое зайдем, Ванечка? – предложила, наконец, несколько огорченная от всех своих неудобств Елена
Курсант согласился немедленно. Прикинул – на пару «дринков» хватит. А там можно и попрощаться до завтра. Если, конечно, дама сама его к себе не позовет…
Но увы, как дама не желала этого сама, на сегодня поздние визиты пришлось отложить. И на завтра – тоже. Дела, знаете, ли… А вот на послезавтра… Наверное, милости попросим, хотя и не наверняка. В общем, ждите звоночка, Ванечка…
Ванечка немного огорчился, почувствовав очередное «кидалово», но Лена и в самом деле позвонила ему через день и пригласила к себе в гости. Сразу! Без предварительных условий!!! Мы, с тобой, Ваня, уже взрослые люди, чего нам по улицам слоняться? Дождик польет, а то ветер подует… Прямо заходите ко мне без стеснения… И адрес даже назвала…
Вот что значит иметь дело со взрослой женщиной, а не какой-нибудь там школьницей. Дались они ему, эти малолетки!
Но… Вот уж не судьба, так не судьба! Ванька, обычно весьма стойкий ко всяким перепадам температуры и уже забывший, когда последний раз чихал и кашлял, вдруг неожиданно подхватил какую-то заразу и с сильно повышенной температурой и соплями буквально слег в своей санчасти. Думал, ну теперь уж точно женщина его «кинет». Во-первых, не поверит, а во-вторых – наверняка у такой про запас еще пара вариантов приготовлены.
Но Лена Ивана и не собиралась «кидать». Узнав по телефону, что у парня температура, она, наоборот, как заботливая мама начала сама звонить каждый день, справляться о самочувствие, предлагать различную помощь. Курсант, естественно, отказывался. Не мог же он, в самом деле показать своей знакомой истинное логовище липового «штурмана»…
Наконец, где-то на пятый-шестой день их знакомства Ванька выздоровел окончательно и они договорились с Леной вновь встретиться у нее. На Фонтанке. Женщина, судя по тону ее разговора, по ласковым ноткам в голосе просто уже сгорала от нетерпения увидеть «штурмана Субботина» и стать, наконец, его любимой женщиной.
Ванька решил в грязь перед такой шикарной и заботливой женщиной не ударить. Начистил ботиночки, купил бутылку «Кадарки», букетик роз из трех цветков, потом подумал, взял еще и тортик, и направился на Фонтанку. Его друзья и особенно – бабник Мосинский прямо места себе не находили от любопытства и зависти. Знали, Субботин с кем попало не встречается…
Лена встретила Ивана в сильно декольтированном и коротком, выше колен халатике. От нее пахло так… словно… короче, любимой и желанной женщиной от нее пахло! Глаза сверкали, взгляды, томные движения и голос прямо от сердца кричали Ивану: «Сегодня, парень, тебя ждет нечто. Ибо посетил ты не девочку, но Женщину. Которая тебя хочет. И уйдешь ты отсюда не скоро…»
Они прошли в полутемную, шикарно обставленную комнату. По всему видно, женщина с нетерпением голодной кошки ждала своего любимого «штурмана». Настолько «с нетерпением», что уже на треть опорожнила пол-литровую диковинную бутылку какого-то дорогого коньяка.
Женщина сразу усадила курсанта в широкое, кожаное кресло, придвинула столик с коньяком и двумя бокалами, водрузила туда же Ванькину «Кадарку», в вазу – цветы и без долгих разговоров сама бухнулась парню на колени.
- Ванечка мой… Такой весь лапулечка… Такой мой мальчик, - зашептала Лена страстно, дыша все тяжелее и тяжелее. Расстегнула ворот Ивановой рубахи, начала жадно целовать его крепкую, мускулистую грудь, опускаясь все ниже и ниже…
- Постой, Лена, - прошептал Иван («У меня же там бирка из роддома! Забыл совсем! Еще увидит сколько мне лет!»), сдернул через шею шнурок с брелком, где хранилась бирка, уронил его на пол. Лена, в порыве своей зрелой страсти, вскочила вдруг на колени, вероятно, с целью совратить юношу более изощренным манером. Но… не устояла и прямо спикировала на зеленый ковролин вслед за Ванькиным шнурком. При этом сдвинула столик, бокалы и ваза с цветами упали на пол. Хорошо, ваза не разбилась!
Лена захохотала, томно одернула распахнувшийся халатик, поднесла к глазам Ванькин амулет.
- Это что у тебя такое, лапулечка? И зачем ты это носишь, маленький мой? Я тебе подарю что-нибудь получше...
Иван смутился, попытался выхватить шнурок у развеселившейся не на шутку женщины. Та, неожиданно ловко отбила его руку, еще сильнее захохотала и поднялась на ноги.
- Я сейчас все уберу, Ванечка… Подожди свою дикую кошечку… Заодно посмотрю, что же ты там от меня скрываешь. – И убежала на кухню, что-то напевая про себя.
«Ладно, с досадой подумал курсант, в следующий раз нужно будет дома оставлять. Если уж о возрасте врать собрался…»
Лена появилась в дверях через несколько минут. Но это была… уже другая женщина. Она вовсе не смеялась, глаза смотрели куда-то мимо Ивана, и были полны слез.
- Прости меня, Ванечка… Я не могу, - женщина завертела головой, от невыносимой тоски даже застонала, - ты тут не при чем, мальчик мой. Но… уйди сейчас же, я прошу тебя… Уйди, Ваня…
И протянула Ивану его брелок со шнурком. Пряча при этом заплаканные глаза.
- Лена, ну… - печально начал Иван.
- Не говори ничего, Ваня… Прошу тебя… Уйди, пожалуйста… Ну уйди же… Я не могу. Потом все объясню…
Когда за курсантом захлопнулась дверь, Лена налила себе в бокал оставшегося коньяку, выпила залпом, как воду, затем тут же откупорила «Кадарку» и повторила процедуру. Не помогло…
***
Отношения Андрея и Лены вначале совсем не походили на те же отношения, но уже - через пол – года. В первые недели обоим казалось, что мир создан для их счастья и никакие тучи не способны затмить светлый небосклон их совместной жизни. Они встречались где угодно – в общаге со скрипучими, железными кроватями в стиле «эпоха застоя», в поселке Отрадное у родственников Лены по маминой линии, у ее родителей в Киришах. Гуляли по улицам, ходили в кино, иногда оставляли все стипендии в расплодившихся тогда кооперативных кафе. Они были счастливы и им казалось, что так будет всегда.
А затем… Затем оказалось, что они совершенно разные люди. И их подходы к жизни, к новым и старым ценностям, к планам на будущее подчас не просто различны, а – диаметрально противоположны. И эти противоположности начинали проявляться буквально во всех мелочах их совместного быта и отношений.
Собираются, к примеру, в гости к кому-нибудь. Андрей хочет обуть свои старые кроссовки, потому что просто привык к ним и не хочет менять. А Лена настаивает, чтобы он пошел в новых туфлях.
- Лена, ну они мне жмут. Ну как я в них пойду? Как себя буду чувствовать… - чуть ли не хнычет Андрей.
- Ничего, разносишь. Зачем покупали тогда? Мама такую очередь выстояла из-за них… Надевай, я не хочу, чтобы ты выглядел, как бич!
В результате – подобный поход в гости заканчивался скандалом и руганью. Оба оставались дома и потом дулись друг на друга неделю, либо шли в гости и возвращались оттуда… порознь. Только там, в гостях изображая некое подобие теплых отношений.
Или подшабашит, допустим, Андрей где-нибудь энную сумму денег. Предложит Лене, давай летом махнем к моим в Ярославль, а потом- на юг.
- Ну какой юг, Дуся, у меня хорошего зимнего пальто нет, ходить не в чем…
Снова – скандал, слезы, взаимные обвинения в стиле: «Ты меня не любишь, а ты меня понять не хочешь»…
Со временем, таких «мелочей», вызывавших в их небольшой, гражданской семье скандалы и разлады становилось все больше, и длились они все дольше. Андрей в особо тяжелых случаях стал уходить из их съемной квартиры жить к себе в «систему». Количество таких тяжелых случаев со временем все увеличивалось, и увеличивалось. Соответственно увеличивались и учащались отлучки Андрея. Пока, в один совсем не прекрасный вечер он ушел и… уже не вернулся.
Лена тогда погоревала буквально чуть-чуть и… как-то сразу возненавидела всех мужиков без разбора лютой ненавистью. «Кидала» и «динамила» их направо и налево, травила клофелином, как героиня фильма «Криминальный талант», обманывала и нарочно подводила, издевалась, если была такая возможность, а если не было – мстила по мере всех своих дамских сил…
Ненависть к мужчинам вообще возникла не на пустом месте. Она уже была беременна, ребенка естественно, не хотела, поэтому вместе с папой возненавидела также и его будущего, еще не родившегося ребенка. Которого она, естественно, скрывала бы и от родителей, и от подруг. Делать аборт было поздно, а повышенное до невероятности самолюбие заставило Лену перейти на заочный, а потом, когда живот был уже таким, что его невозможно было скрыть – и вовсе бросить институт. Чтобы прокормиться, Елене пришлось пойти работать дворником в дальний район города, где ее никто не знал, и где ей выделили комнатку.
В роддом она специально попала без всяких документов с одной лишь мыслью – родить скорее этого ублюдка, оставить его там и, наконец, заняться делом. В стране махровым цветом начали расцветать в то время спекуляция, бандитизм, грабеж, рэкет, и обман, объединенные общим понятием «перестройка». И Лена, превратившаяся к тому времени в весьма злобную и беспринципную даму почувствовала свой шанс.
…Как только роды благополучно завершились, Елена даже не пыталась изображать из себя любящую и заботливую мать. Соседи по палате, толстые, неухоженные клуши сюсюкались со своими малышами, радовались, когда их приносили на кормление, и огорчались, когда уносили обратно, целыми днями разговаривали только о «своих», да о «нас». Елена лежала не двигаясь, не испытывая желания даже посмотреть, кто же там такой у нее родился, ни разу вообще не попросила показать ей ребенка.
В темную, майскую ночь, когда здоровье ее пришло в норму, Лена просто вылезла в окно и сбежала и от материнства, и от ответственности. Все же, при этом, прихватила одну из трех клеенчатых бирочек, завернутую у ее малыша в пеленке. Потом сама не могла объяснить, зачем… Несколько раз, в порыве непонятного отчаяния, или ярости она выбрасывала эту бирочку на помойки, в окна, один раз даже – в унитаз, в поезде Москва – Питер. А затем снова отыскивала ее, отмывала, плакала всю ночь навзрыд, прижимала к себе, шептала теплые слова и разговаривала с кусочком клеенки, как с живым малышом…
Когда Елена увидела у Ивана такой же точно кусочек клеенки в брелоке, как и у нее, она едва устояла ногах. И не оттого, что ее вдруг неожиданно начала грызть совесть, или нахлынули вдруг неприятные воспоминания. Просто и на ее бирочке, и на бирочке этого синеглазого парня значилась одна и та же фамилия: «Субботин». Вымышленная фамилия, которой она назвалась, когда попала в роддом. И та же дата: «12 мая 1986 года».
Елена Павловна Мухина, обычная российская деловая женщина, владелица агенства «Встречи» и модного журнала под таким же названием, 40 лет от роду, русская, только что едва не переспала со своим собственным сыном...
***
Иван шел под дождем по темной, питерской улочке и ничего не понимал. Ну ладно, увидела, что я младше на 5 лет, чем фактически. Ну и что? Что, из-за этого устраивать такую непонятную истерику? Тем более, сама уже поддатая была, возбудилась на его молодое тело, как неделю голодавшая кошка на «Вискас». А в чем же тогда причина, недоумевал курсант, медленно бредя по неглубоким лужам. Может быть, и у нее такая же история была? Может и ее мать в роддоме бросила? Или может, она сама такая мать?! Ну он – то тут при чем?
Ивана вдруг охватила внезапная ярость. Вот ведь... сс-ука, хоть бы объяснила что-нибудь, – подумал курсант в порыве юношеского эгоизма. Настроение у него резко упало, как чернильная линия на барографе, рисующем приближение к центру урагана. От «хренового» к «чрезвычайно хреновому»...
Иван зашел в ближайший бар, заказал себе «два по сто», потом еще по сто, потом еще...
Через двадцать минут, линия внутри остановила, наконец, свое падение. Ваньке стало все пофиг... Только как-то уж очень тоскливо «пофиг». Влекло его к этой женщине. Никогда Иван не возвращался, если его даже деликатно выпроваживали, а тут прямо будто магнитом тянет и тянет.
Нет, нужно все же вернуться, по-пъяному тупо подумал парень, узнать, почему его так неожиданно выставили. Без объяснений...
***
Елена долго сидела в полном оцепенении, иногда приходя в себя, иногда снова впадая в странное забытье со странными и страшными видениями... Потом вдруг вспомнила, где у нее лежали таблетки сильнодействующего снотворного. Эта мысль сразу принесла ей облегчение. Возможность легко и быстро покончить со всем Этим, словно наполнила пустоту в душе чем-то осязаемым. Заглотить пару десятков штук, и – все, и – конец… И не будет больше ничего Этого, не придется с Этим жить. Просто запить их водой, или вот этой принесенной «Кадаркой», стоимостью 118 рублей за бутылку. А затем – просто лечь спать. Прямо в этом кресле. И – все…
Тишину вдруг буквально разрезал мелодичный звонок.
Кого там еще принесла нелегкая? Не буду открывать никому, никто мне не нужен. И ничто. Решила Лена и направилась за таблетками.
В дверь, однако, уже и звонили, и стучали и что-то кричали.
А пошли они все...
***
Ну, сука, еще и не открывает теперь... Иван долго звонил. Стучал, ругался, просил – все без толку! Нужно все равно войти, хоть через окно! Ивану раньше уже приходилось лазать в окна. По разным поводам. Эка невидаль! Тем более, всего-то второй этаж...
Окна ее шикарной квартиры были зашторены, сквозь шторы пробивался слабый свет. Створка одного окна была приоткрыта. В узкую щель курсанту удалось рассмотреть, что женщина сидит в том же кресле. На все его стуки и крики не реагирует. Напилась, ну ясное дело...
Иван попытался просунуть руку к задвижке, чтобы открыть другую створку окна, но та задвижка находилась слишком далеко, длины руки явно не хватало. Авось не на сигнализации, мелькнула пъяная мысль и курсант, ничтоже сумняшеся, выломал тщедушный финский пластик и тяжело спрыгнул внутрь комнаты.
Лена сидела в кресле, свесив голову и опустив руки. Странно как-то опустив, словно неживая... Обойдя ее кругом, парень обнаружил несколько пустых упаковок из-под каких-то таблеток, на лице женщины растеклась тушь, она явно сильно плакала перед этим.
Под правой рукой женщины, на зеленом ковре лежал такой же точно кусочек клеенки, как тот, что снова висел на груди у курсанта. Быстро трезвея и ощущая тревожный холод внутри, Иван поднял его и поднес к глазам, уже понимая, что он прочитает там...
Когда он увидел то, что уже ожидал увидеть, ему стало очень и очень страшно. Так же, как однажды в далеком детстве. Когда он со своими товарищами, такими же вечно голодными детдомовцами воровал яблоки в саду у каких-то парголовских куркулей. Хозяин обнаружил их, спустил своего волкодава. Ванькины друзья тогда успели убежать, а он упал, подвернул ногу и сидел на земле под деревом. На него несся огромный пес, размером с хорошего теленка, позади ухмылялся хозяин с ружьем, а одиннадцатилетний Ванька плакал от страха и ужаса, не в силах сдвинуться с места.
- Мама, мамочка моя родная!!! – не помня себя закричал курсант так же, как тогда, десять лет назад...
ЭПИЛОГ
Женщина спешила к себе домой. Она только что проводила в аэропорт очередную группу туристов. Настоящий «жиртрест», как называли таких в ее далеком пионерском детстве. В этот раз большинство «жиртреста» приехали из США. Сбрасывать этот самый жир по методу «Мухиной». Метод был прост.
Группа толстых, часто - очень толстых господ вывозится за 150 км от лагеря. Зимой на снегоходах. Летом – на катерах. И потом эта группа возвращается обратно. Но уже иначе. Зимой – на лыжах, ну а летом – на байдарках. Курс «походотерапии» длится две-три недели, в зависимости от контингента. Природа первозданная вокруг, красота несравнимая ни с чем, Ладога, строевые сосны, запах… Заодно, и жирок растрясти можно. Понятно, перед началом терапии его участники давали письменные обязательства, что будут ни в претензии ни к методу вообще, ни к качеству пищи, предлагаемой инструкторами, ни – особенно! – к ее количеству…
Ну уж на самый крайний случай рядом с трассами и путями толстопузов всегда тайно крадется спасательный снегоход, или катер с доктором и всем необходимым снаряжением. Но за полтора года существования «Культурно-оздоровительного комплекса «Километры и калории» только в двух случаях пришлось прибегнуть к помощи спасателей. Один раз у некоего американца случился страшный, извиняюсь, понос, который никак не удавалось победить в течение нескольких дней (мухомор съел, невежда!), а второй случай – когда одна тетушка из тех же мест сломала руку, перелезая через забор дачного кооператива, так некстати подвернувшегося на пути членов экспедиции. Яблочек на дармовщинку захотела старая американская перечница. Хорошо, у хозяев не было во дворе злой собаки…
Наоборот, возвращаясь домой, в свои Штаты, похудевшие, загоревшие и окрепшие от невзгод участники походов с таким восторгом описывали все те тяготы и лишения, выпавшие на их долю в «дикой России», что поток желавших побороться с весом по прогрессивному «методу Мухиной» ширился и рос, как грибы после дождя. Тем более, что на многочисленных и весьма популярных телешоу бывшие «житресты» демонстрировали вернувшиеся талии и исчезнувшие подбородки, что создавало предприятию Елены Мухиной дополнительную и бесплатную рекламу.
…Женщина спешила домой на катере. Дом стоял на Ладоге, прямо на территории КОК «Километры и калории». Там Женщину уже ждали ее сын Иван, его жена Виктория и их маленькая дочка Леночка. В которой бабушка Лена просто души не чаяла…
Посвящается Валькирии Оленьке с глазами пионерки, самой прекрасной женщине на Земле, без которой не было бы этой книги...
Автор клянется всем, что ему дорого, что все персонажи, места действия, события, время, а особенно должности описанных в повести героев являются вымышленными и не имеющими никакого отношения к реальным, или мнимым их прототипам.
«Ни за какие сокровища мира...»,
или Любовь за 4000… километров
( Главы из повести «И смех, и шпионы, и любовь…»)
Грудастая блондинка Джулия Доппельшнапстринкен
Джулия Доппельшнапстринкен раньше, в ее прошлой жизни называлась Ольгой Птицыной и училась в инязе на арабском факультете. Знания ей давались туго, да она и не спешила ломать зубы о гранит своих наук. Единственным ее достижением на поприще арабистики стал арабский шейх, нефтяной магнат, и чей-то там принц. Ольга заполучила чудо-мужа на банкете при посольстве Саудовской Аравии, который устраивали жадные до юных русских красавиц сыны песков.
Арабского принца звали Мойша Доппельшнапстринкен. По - арабски он не понимал ни слова, поскольку родился и всю жизнь прожил в Одессе – маме. Позже заимел свои собственные нефтеразработки в Кувейте и Венесуэле. Поэтому Мойша еще одновременно являлся и гражданином ряда латиноамериканских стран и даже Италии. Причем, в итальянском его познания были не в пример арабскому, куда шире. Первая и последняя выученная им фраза ”Da telo me gratis”особенно помогала ему в становлении своего бизнеса. Конечно, если подкреплялась соответствующими мерами, широко распостраненными в цивилизованном обществе, как то: шантаж, угрозы, пытки, похищения и прочие достижения западной демократии. Зачастую жертвы отдавали ему все бесплатно еще до того, как он произносил свою замечательную фразу.
И вообще арабистый Мойша был потрясающим мужем, поскольку зарабатывал кучу денег, а дома практически отсутствовал. Что и сыграло, в конце концов свою роковую роль...
Предоставленная сама себе Оля, ставшая к тому времени Джулией начала вести очень вольную, можно даже сказать - вызывающе вольную жизнь. Тем более, что любви там никакой не было и в помине. В словаре у Мойши для этого слова просто не было места, ибо словарь его занимали такие понятия, как «деньги», «деньги», и еще раз «деньги». Да плюс немного «имиджа» и «секса». Каковые также использовались расчетливым магнатом все с той же целью - "деньги", "деньги", и еще раз...
Потому что, чем бы Мойша ни занимался, и что бы ни любил, он занимался этим и любил это только если это могло помочь ему в извлечении большей прибавочной стоимости. И только поэтому...
А Ольге этот заокеанский олигарх был просто противен, ибо вышла она за него замуж все из тех же соображений: деньги, имидж, ну и так далее. По принципу «Стерпится – слюбится». Не слюбилось…
Очень и очень скоро женщина завела себе кучу друзей, плавно превращавшихся затем в любовников. Огромные деньги мужа, которые он зарабатывал чужой кровью и нефтью, она проматывала легко и непринужденно, с широтой, свойственной ее народу. Собственно, эта широта и особенно невероятная скорость, с которой новоявленная американка избавлялась от денежного мусора и стали задевать ее хозяйственного и рачительного мужа. Да к тому же русская красавица оказалась на удивление своенравной и гордой. Не желающей терпеть мужнины оплеухи только потому, что за них хорошо заплачено. И вообще, ведущей себя так, словно он, Мойша и не облагодетельствовал провинциальную Золушку на всю жизнь…
Эта независимость своей жены, эта ее манера сорить деньгами и сыграли, в конце концов свою роковую роль. Конечно, запах чужого одеколона и носок Мойша, возможно, и согласился бы терпеть, строптивость жены – тоже. По крайней мере – до определенных пределов. Но вот нерачительное отношение к своим матценностям представитель древнего и уважаемого народа перенести был не в силах. За что и поплатился...
Пока этот нефтяной кровосос выбирал безопаснейший способ избавления от московского подарка, Ольга - Джулия тоже не сидела сложа руки. Не на ту, как говорится, нарвался. Как выразился бы один американский ценитель русского фольклора - и на пожилую женщину найдется подходящий асфальт... Или пруд…
Часто оставаясь одна дома, Ольга также прокручивала в уме варианты устранения своего муженька, о которых, как и положено порядочной ведьмочке знала не так уж и мало. Может, грибочками накормить с картошечкой? Хорошо бледные поганки подошли бы. Да под водочку! Да где их взять – в Америке-то? Грибочки такие… К тому же сам старый поганец, и так-то подозрительный по своей гнилой натуре, в последнее время и вовсе перестал доверять родной жене и предпочитал питаться в ресторанах со своими многочисленными прошмандовками всех рас и национальностей. Или, может быть какого-нибудь сильнодействующего снотворного в его любимый апельсиновый сок подсыпать? Да нет, почует, гад. Уж очень подозрителен стал. В конце концов Ольге – Джулии пришлось пойти на некоторые значительные расходы, но зато они оправдались в лучшем виде!
Когда пожилой, евреистый арабо-латинос летел со сто двадцать девятого этажа своего нового офиса в Куала-Лумпур, у него было достаточно времени, чтобы оценить всю неблагодарность молодой жены и точность вышеозначенной русской поговорки в американской интерпритации. А заодно – пожалеть, что сам раньше не успел скормить свою любимую женушку хищным пираньям в своем же аквариуме...
И все же Мойша не был бы Мойшей, если бы все так просто разрешалось. Старый пердун, оказывается, уже имел наследницу. Дочурку. И завещание составил так, что без этой дочурки Ольге – Джулии деньги было не получить. Дочурка тоже была русская, как ни странно... Грехи молодости, знаете ли. Когда адвокат сообщил безутешной вдове эту новость, горе ее многократно усилилось так, что пришлось вызывать скорую и отпаивать cильнодействующим успокоительным.
И то сказать - кто же теперь будет спонсировать ее милые утехи, маленький ридикюльчик и небольшой автопарк с аквапарком?
Горя желанием найти соперницу и породниться, Джулия, не откладывая дела в долгий ящик купила билет на самолет ”Аэрофлота” и теперь размышляля, с чего бы ей начать.
Собственно, особо сложного ничего не было. Требовалось: а) отыскать некую Марину Чириневу, 1987 г.р., и - б) уговорить ее поделиться. И все! 300 миллионов на двоих чистыми.
Причем, почему же это обязательно на двоих...
Осталось только определить, где искать эту самую Марину. Для этого вначале нужно было встретиться с партнершей Мойши по бизнесу в России, некоей Аней. По его словам она жила где-то в центре в четырехкомнатной квартире. У Джулии имелся ее адрес и телефон. А также большие сомнения, что эта Аня была партнером ТОЛЬКО по бизнесу.
Липовый араб оказался тем еще кобелем и безутешной вдове оставалось только надеяться, что у него была только одна дочка.
…В самолете Джулии снилось, что она уже никакая не Джулия, а снова Ольга Птицына. Ольга бегала по одуванчиковому полю в чем мать родила. Тут же по полю вместе с ней скакал огромный, и очень сексуальный вороной жеребец, у которого из под копыт вылетали доллары, фунты, евро, просто какие – то древние золотые динары. Причем, - и это казалось наиболее странным, - не жеребец гонялся за Ольгой, как можно было бы предположить скорее всего, а наоборот, голая и босая Ольга носилась за жеребцом, который жалобно ржал и не знал, куда от нее спрятаться…
***
«17 августа 200… года. 12 часов 35 минут московского времени. По сообщениям наших корреспондентов, экологисты-фундаменталисты из экологичекой организации «ГринЗиП» захватили рейсовый самолет компании «Аэрофлот», совершавший рейс по маршруту Нью – Йорк – Москва. Основное требовние террористов – посадка самолета на Диксоне и прекращение добычи нефти и газа в Сибири. Кроме того, террористы требуют выдать им сумму в 25 миллионов доларов США, с тем, чтобы они могли создать «Свободную Республику Сайбирея» со столицей на полуострове Таймыр»…
«17 августа 200… года. 18 часов 00 минут московского времени. По последним данным, властям удалось договориться с террористами из организции «ГринЗиП». Захваченный самолет совершил посадку на военном аэродроме Североморск – 3. Все террористы помещены в психиатрическую клинику. Жертв нет. В связи с этим Конгресс США предложил рассмотреть вопрос о возобновлении в России преследований лидеров демократических негосударственных организаций и насильственном содержании их в специализированных психиатрических заведениях»…
***
Ольга – Джулия, несмотря на многие невзгоды и даже лишения, которые были вызваны действиями безумных террористов чувствовала себя вполне счастливой. Она отсутствовала дома лет десять и сейчас, очутившись на родной земле вновь почувствовала себя той самой босоногой беззаботной девчонкой в одуванчиковом поле. Только вот жеребца не хватало…
Впрочем, жеребцы тут же отыскались. Сразу два. Не успела нефтяная вдова получить багаж и выйти на улицу, как к ней тут же подвалили два крепеньких мужичка с кошачьими физиономиями. Прямо двое из ларца, одинаковых с лица…
- Куда подвезти? - осведомился один из этих кото - кентавров. Взгляд его круглых, кошачьих глаз не выражал ничего, кроме желания изнасиловать ее тут же, прямо у открытой двери машины, причем в самой извращенной форме. В «свободных и демократичных» Штатах Джулия отвыкла от такого откровенного выражения естественных чувств. За подобные взгляды американки могли упечь американцев в тюрьму на несколько месяцев. А уж не снять со страждущих самцов несколько сот долларов штрафа было бы просто неприлично.
Здесь же, в «дикой» России, то есть на ее Родине люди все еще оставались людьми. Причем, как заметила Джулия с самых первых минут общения со своими соотечественниками, люди эти очень четко разделялись по половому признаку и, определенно, не стремились этого скрывать. В своем Нью – Джерси Джулия привыкла к тому, что при своей внешности, фигуре и всех этих макияжах – мини – юбках мужики обращали на нее повышенное внимание. Здесь же, на исторической родине чуть ли не каждая вторая встреченная ей дама носила короткую юбку и выглядела так, словно собиралась сниматься на обложку «Playboy». А ведь дело происходило на севере, мало того - в Заполярье. При 10-15 градусах тепла - максимум. Что же творится у них на юге!?
Это было не совсем приятное открытие, из которого следовало, что ломаться и строить из себя недотрогу при подобном положении вещей было бы просто глупо.
- Поехали! – весело и решительно сказала нефтяная вдова и смело направилась за веселыми мужиками. Взгляд ее вдруг натолкнулся на высокого и статного мужчину, стоявшего неподалеку с товарищами в кружке. Смеющиеся, карие глаза мужчины мельком скользнули по ней, задержавшись на пару секунд. И… обожгли, будто угольками. Аж сердце застучало!
Еще раз обернувшись напоследок на эти жгучие глаза, вдова уселась в видавшую виды «буханку». Марки, которую на Руси все любовно называют «уазик». В салоне «уазика» сохранялся аромат сушеной рыбы и бензина, но все это, по сути, было сущей ерундой…
- Гуляем, мальчики!
Когда мальчики и девочка выезжали со стоянки аэропорта, дорогу им подрезал черный и хищный «бумер». Как водится, с «музоном» на всю катушку и без номера.
- Ах, что б тебя разорвало, - только и успел выкрикнуть котообраный водитель, едва увернувшись от иноземной нечисти, за которой через приоткрытую форточку явно почувствовался запах серы.
- Права купят обормоты, а ездить учиться им некогда, - поддержал водилу его товарищ. И обернулся к Джулии, – Кстати, Серега… А вас как зовут?
- Дж… Ольгой, - быстро ответила та и достала из сумочки небольшую, но очень дорогую фляжку, инкрустированную таиландским жемчугом и балтийским янтарем, – будете?
- О-о, - восхищенно выдохнул Серега, охотно принимая предожение, - это ж откуда такие девушки берутся. При коньяке, при шмотках, при... всем прочем ?
- С неба, мальчики, с неба…
Под оживленную, ни к чему не обязывающую, но при этом – многообещающую беседу пиршество продолжилось далее. Водитель, Андрюха пить отказался. Сказал, что уже больше не может.
Через несколько минут на пустынной, тихой обочине им снова попался тот черный «бумер». И снова, проезжая мимо, Ольга – Джулия ощутила слабый запах серы, а рука непроизвольно потянулась перекреститься. Где – то в поле вдруг что – то шарахнуло и в небо взлетели клубы черного дыма. И такие же черные ошметки.
- Что это там, Андрюх? Никак террористы озимые жгут?
- Да… - усмехнулся водитель, – пацаны, небось, балуются. Бывает, накопают в Долине Смерти гранат, того и гляди – школу подорвут. Из интересу…
- Что за долина такая? – поинтересовалась Ольга.
- Да есть тут у нас такая… С войны… Долина Славы, Долина Смерти… Кому как нравится. Случай, помню, в школе был…
Беседа перенеслась в уютные и пъяные застойные годы. И мужикам, и Ольге было, что вспомнить...
***
Водитель Андрюха оказался прав отчасти. Звуко - дымовой эффект произвели и в самом деле «пацаны». Причем, весьма «конкретные пацаны». Лелик и Болек из кунцевской преступной группировки, находившиеся в США в отпуске, на кратковременном отдыхе от дел праведных. Еще при посадке в Нью-Йорке братки заметили одного «богатенького Буратино», к руке которого был пристегнут удивительный дипломат. Лелик тогда сказал Болеку:
- Чуешь, Боря, что за дядя едет! Как думаешь, сколько у него в том сейфе пенензов? Могли бы мы на них позволить себе поездку на Багамы, да еще и с парой цыпочек, как полагаешь?
На что Болек, который тоже заметил очень шикарный дипломат, пристегнутый к левой руке представительного, широкоплечего мужчины (самого настоящего американского шпиона, между прочим!), ответил следующим образом:
- Конечно чую, Леха. Полагаю, достаточно в том сейфе пенензов, чтобы мы могли поехать не только на Багамы, а даже и на Таити. И не с парой, а я бы сказал – с тремя, или даже четырьмя цыпочками…
Но вот насчет того, что юные бандюганы баловались, или, упаси боже! - собирались подорвать школу, Андрюха ошибся. Бандиты и насильники вовсе не баловались, а всего – то и хотели пересчитать, на сколько же все – таки «цыпочек» им хватит пенензов из невиданного дипломата. Уж так было невтерпеж! Да и светить дорогую находку перед своими братками, а тем более – прямыми начальниками им вовсе не хотелось. Начнут жизни учить, попросят поделиться, то, да се…
Поэтому решено было находку свою раскурочить здесь же в поле, недалеко от аэропорта. А может быть, ТАМ хватит и на то, чтобы и вовсе завязать с лихим, но уж больно хлопотным криминальным бизнесом. Лелик мечтал о своей частной турбазе на каком – нибудь экологически чистом карельском водоеме. А Болек, тот наоборот, Север не любил и все порывался разводить на мясо броненосцев где – нибудь в Мексике.
Дебилушки даже не подозревали, что похитили не просто дипломат, а сейф последней модели с тройным дном и двойными стенками.
Дипломат мог служить, как печатный станок, рефрижератор, и даже небольшая пыточная установка. Не говоря уже об Интернете, пулемете и мине замедленного действия. Хотя, если бы посторонний человек открыл его, и при этом - не взорвался (а это было невозможно!), он не обнаружил бы ничего, кроме компьютерных дискет и пары тоненьких пластиковых папочек.
Злодейская заокеанская машина поставила крест на жизненных планах двух юных душегубов. Веселая троица в «буханке» не успела еще прикончить дорогой коньяк, как еще молодые, но уже черные души пытливых грабителей отправились на небо. Впрочем, смерть у них была легкой. Они, как позже напишут в милицейском протоколе «мгновенно скончались на месте от полученных травм, не совместимых с жизнью».
***
…Джулия очнулась дня через два. Судя по обстановке в квартире и окружающиму ее народу, она уже давно и окончательно превратилась обратно в Ольгу Птицыну. Спала новообращеная поперек кровати и чьего-то тела, неизвестного пола и наружности. Стол, за которым судя по всему и происходили основные события больше напоминал доверху наполненный мусорный контейнер. На нем горкой были свалены тарелки, бутылки и банки в таком количестве, что можно было бы предположить, что здесь насыщался целый взвод голодных солдат. Сверху весь этот натюрморт завершала яичная скорлупа, живописно оспыпавшая место пиршества и свалившаяся на пол. Вероятно, после того, как на столе не осталось свободного места, поле брани с зеленым змием переместилось на пол, а затем – поочередно, - во все четыре угла комнаты. Ибо яичной скорлупой был засыпан и пол вокруг стола, а в углах - так были навалены настоящие кучи.
Не иначе, дело происходит на какой-то птицефабрике, смекнула Ольга и попыталась опуститься на пол. Ноги ткнулись во что-то мягкое и теплое. Это «что-то» оказалось живым мужчиной, который тут же зашевелился и поднял всклоченую голову, в яичной скорлупе и еще каких-то красных ошметках.
- Кто здесь? – сиплым, грубым голосом спросил мужик, тараща осоловелые глаза на бывшую американку. Морда у мужика была расцарапана самым жесточайшим образом, один глаз заплыл, второй вообще не открывался. Под носом также виднелись следы засохшей крови. Причем, мужик этот не был одним из тех двух жеребцов с кошачьими физиономиями, которые первыми встретили Ольгу в аэропорту.
- Сучка крашена, - нетвердо ответила Ольга, после чего мужик удовлетворенно хрюкнул, уронил голову обратно в скорлупу и вновь прекратил свое существование во времени и пространстве.
«Узнаю тебя, Россия» - мелькнула у Ольги первая мысль. Вторая была: «Боже, как голова раскалывается». Третья: «Хоть бы ванна здесь была, что ли…»
Потенциальная миллионерша переступила через почившего и поплелась к двери из комнаты. На ее счастье ванна в доме была. Но… без горячей воды. Котельная, ввиду наступившего календарного лета не работала по причине ежегодной профилактики, а то, что на улице температура опускалась иногда до 6 – 8 градусов тепла никого не волновало. Лето есть лето. Техника нуждается в ремонте и обслуживании. Не зимой же котлы чистить! А если кому-то не нравится – покупайте итальянские электроводонагреватели, производимые в китайской провинции Сычуань. Или вообще – валите в свою Европу и Америку и мойтесь там горячей водой хоть по тридцать раз в день!
Вздохнув, Ольга пошла на кухню искать большую кастрюлю для воды.
Затем, сидя в пошарпанной и побитой ванне, явно никогда не видевшей заботливой женской руки, вдова миллионера восстановить события последних дней и… пришла в шок.
…Вспомнилась пъянка на каком – то судне прямо на ходовом мостике, затем в каюте… Шумные компании в «буханке», битком набитым живыми и мертвыми камчатскими крабами… Тосты прямо на шевелящихся панцирях… И снова – крабьи щупальца длиной по метру, панцири («Так вот откуда эти красные ошметки по всей квартире!») и водка, водка, водка… Женщины в белых халатах с коробками куриных яиц… Женщины вовсе без халатов… Мужчины - тоже без халатов… Содом и Гоморра, короче говоря…
Странно, но осмотрев свое белье, Олья пришла к выводу, что ее девичья честь не была затронута никоим образом. Что даже несколько задело красавицу. Неужели среди всей этой вакханалии никого не прельстили ее «голливудские» форма и внешность?! Очень странно…
Впрочем, разгадка сама пришла довольно быстро. На костяшках пальцев от горячей воды и мыла «Детского земляничного» она почувствовала некое жжение и пощипывание. Поднеся к глазам кулачки, золотая вдова обнаружила там ссадины и царапины. Прекрасный, «парижский» маникюр также пришел в полную негодность, ее некогда отточенные, гладкие и изящные коготки напоминали погнутые и побитые шишаки шлемов древнерусских воинов после сражения. Сразу объяснилась причина столь печального состояния «морды лица» мужика, которого она разбудила.
Ну, ладно, успокоилась женщина, все – таки, значит, покушались на ее достоинства. Да так, что ей с боем пришлось их отстаивать… Тогда еще можно и нужно жить! Узнаю тебя, Россия…
Через несколько часов скорый поезд номер 15 «Мурманск – Москва» нес вдову миллионера в столицу нашей Родины. Связываться с авиацией уже ей как – то не хотелось. И из – за все еще имеющего места «воздушного пиратства», а больше – по финансовым соображениям. Лежа на верхней полке, Ольга подсчитывала, во что ей обошлось ностальгическое приключение в другой столице нашей замечательной Родины – заполярной. Не считая трех дней, выброшенных из жизни, эти потери нельзя было назвать катастрофичными, хотя и хорошего в них было мало.
Прежде всего – Ольга неведомо где потеряла свою косметичку со многими документами и кредитными карточками. Не бог весть какая потеря, но потребуется время, чтобы связаться с адвокатом в Штатах и наладить финансовый поток по маршруту США – Россия в том объеме, который ей потребуется. Там же было и ее водительское удостоверение. Но учитывая, что водить Ольга не особенно любила, это нельзя было считать даже средней потерей. Так, пустячок… Дома, в Штатах восстановит. Если вообще возвращаться надумает…
В карманах ее кожаной куртки остались, однако, американский паспорт, ее старый, российский паспорт, еще и с пропиской в городе Краснохолмск республики Татарстан, а также небольшая сумма американских денег. На пару недель хватит, а там и адвокат подсуетится! Переживем!
Так что по всему выходило, отделалась она весьма и весьма легко. Учитывая ту массу новых впечатлений и знакомств (карманы набиты телефонами и визитками!), эту небольшую потерю можно было бы вообще отнести на счет «производственных расходов», только и всего. Короче - живем, девочки…
На этой здоровой, оптимистичной мысли Ольга и уснула под успокаивающий звук вагонных колес и убаюкивающие покачивания вагона.
Если бы «девочка» хотя бы отдаленно могла представить, как сильно эта «маленькая потеря» перевернет и изменит ее жизнь, вряд ли бы она вообще смогла уснуть тогда…
Настоящий полковник Ануфриев Сергей Петрович
- Ну все, котик, не трать свои денежки, целую тебя. Звони. Я буду тебя ждать…
Полковник морской авиации Ануфриев вовсе не походил на «котика». Скорее, он напоминал актера Бориса Щербакова. В то, что Люда – Люся будет его действительно ждать он сомневался очень и очень сильно. Дело в том, что Людмила была обычной питерской… как бы это помягче выразиться… ну, словом, «девочкой по вызову». И ждать мужчину два месяца могла только в одном случае – если ее приковать наручниками рядом с холодильником (чтобы с голоду не умерла) и туалетом (тут тоже все понятно). И убрать телефон вообще. И все равно никто бы не поручился, что даже в этом случае Люда – Люся не смогла бы найти способ наставить своему очередному «котику» небольшое, декоративное украшение на голове. И не потому, конечно, что она как – то по особенному любила мужчин за то, «что у них есть». Хотя и не без этого… Нет, Люда – Люся любила вовсе не всех мужчин и не за их природные достоинства. Значительное содержимое их кошельков – вот то необходимое и достаточное условие, которое и определяло страсть и пылкость любви 35 - летней «девочки» с силиконовыми грудями 3-го размера ("На рынке услуг выше стоимость"!). Рост, вес, наличие «кранца», или его отсутствие, внешние данные, кривизна носа и конечностей, «мужская сила» - все это было второстепенно и неактуально. Как говаривала «мама сан» Зинаида, проститутка с 40 – летним стажем, заманившая юную петербурженку Люду Казанцеву в свои сети: «Будь он хоть сам Ален Делон, а если в карманах ни шиша – проходи мимо». Или еще: «Да, он маленького роста. Но когда встает на свой кошелек, то его росту позавидует любой баскетболист». И все, «End of story», как говорят англичане…
Полковник вздохнул, произнес про себя несколько весьма заковыристых и очень нецензурных выражений по поводу верности некоторых женщин вообще и Людмилы Казанцевой, в частности, и наклонился к окошку кассы:
- Девушка, один билет до Мурманска, будьте добры. На вот этот рейс, который в 17.40.
- Серега, ну ты скоро там? Молоко киснет уже… - донеслось из ближайшего ряда кресел, где расположилась на постой его компания. Два офицера ИТС и майор – летун. Друзья и сослуживцы встретились тут, в Пулково совершенно случайно. И судя по не совсем твердой походке и покрасневшим лицам уже успели отобедать и отужинать заодно…
Вскоре к ним присоеденился и Ануфриев.
- Ну что, еще по одной, пацаны… А то завтра не до того будет, - всегда всем довольный капитан второго ранга Ермоленко извлек из кармана джинсовой куртки плоскую флягу с изображением первого и единственного пока советско – российского авианосца в походе и произвел разлив по пластиковым стаканчикам. Точно «по булькам». Выпили. Закусили шоколадками «Аленушка», которые также предоставил запасливый хохол Ермоленко.
- Чего зажурился, Серега? – тоже капдва Молдаван хлопнул старого друга по спине и предложил выпить еще по одной.
Выпили коньяк. Снова закусили. Эх, хорошо…
Ануфриев отвел вдруг в сторону коллегу – майора Трохина.
- Послушай, Витек, позвони вот по этому телефону. Там ответит Соня. Закажи себе девочку… Только постарше попроси. Их там две. Ты скажи – ту, которой 35 лет. Потом скажешь, что она тебе ответила…
- Ты чего, Серега? – изумился летчик. - Какие, нафиг, «девочки»? У нас самолет через полтора часа.
- Да ты не понял… Просто позвони и закажи… Потом скажешь, что она ответила. Только со своего номера.
- А – а… Проверка на дорогах… Так бы и сказал. Ладно, что за номер, давай…
На другом конце ответили быстро.
- Соня? – серьезное лицо майора мгновенно превратилось в физиономию мартовского кота, глаза заиграли неукротимыми искорками. – Можно у вас девочку заказать на сегодня?... Ну… скажем, на двадцать ноль ноль… Часа на два, я думаю… Ясно, ясно… Ну, мне ту, что постарше… Да, да, да… Рост? Да мне без разницы… Да, конечно, обязательно… За час? Хорошо, Соня, так и договоримся… Все, счастливо оставаться.
Мартовский кот снова превратился в летчика Трохина.
- Ну, все… На восемь часов сегодня договорились… Два часа - шесть штук.
- Котиком, небось, назвала, - криво ухмыльнулся полковник.
- Да, именно… Котиком. «Пока, говорит, котик, жду звоночка…»
Ануфриев смачно высказал вслух то, о чем подумал тогда у кассы. Получилось еще более нецензурно и грязно.
Друзья – сослуживцы, слышавшие весь этот разговор деликатно промолчали, когда пара вернулась.
- Ну что, и еще по одной! – бодрячок Ермоленко вновь наполнил стаканчики. Майор, как самый младший по званию и возрасту был заслан за новой партией «Аленушек».
- Ну ты что, Серега, из – за бэ… теперь убиваться будешь? – Молдаван участливо покачал головой. - Брось ты это дело… Такой мужик видный… Даже и не вздумай переживать, найдешь нормальную…
- Да я не убиваюсь… Противно просто! Так уж пела: люблю, завяжу, ты мне всю мою жизнь перевернул… Зараза!
- Ну насчет песен про любовь – это они мастерицы…
- Да что я тебя не знаю, что ли! Небось, облагодетельствовать думал… Из болота вытащить… Кого?!
- Мне одна подруга рассказывала, - их, даже если выгоняют из этих притонов, то они на коленях умоляют оставить. Так свою работу любят. – Ермоленко тоже решил принять участие в утешении друга.
- Да уж… Ты, Серега вообще не меняешься… Как курсантом каждую, извиняюсь, бичевку готов был пригреть, так и сейчас. Голова уж седая, а как ты был идеалистом, так и остался… За то тебя, наверное, твоя Светка и песочила всю жизнь… Хотя, конечно, извини, мегера она у тебя была из мегер. Даже моя Ленка и та паинька по сравнению с ней! Не понимаю, как ты с ней столько лет прожил.
- А что твоя Ленка? Твоя Ленка просто золото. Тебе ли жаловаться! – капраз махнул рукой, - лучше наливай…
Тут как раз подошел майор, груженый «Аленушками», как детский грузовичок. Тема ему понравилась:
- Не знаю, как у кого, мужики, а у меня моя Ната действительно золото. Другие, смотрю, в гаражах пьют, прячутся от жен, а у меня в этом смысле никаких проблем. Слова никогда не скажет.
- Эт точно, - засмеялся Ермоленко, - еще и сама нальет и выпьет… Не то, что моя… язва. Эт же кому сказать – стыдно! Целый командир БэЧе – и в гараже вынужден дни рожденья отмечать.
- Да уж, твое кафе «Гараж» всему флоту известно. Кто там только не выпивал!
- Я и говорю – позорище… Ты – то дома можешь употребить, а мне что остается?
- Ну так правильно, Митрич. Я – то по большому счету раз – два в году пью, она и терпит.
- А я тоже раз – два, только…
- В день! – закончил Ануфриев и все офицеры дружно захохотали - Главное – чтобы нос не воротила, терпела, каким есть. Не такие уж мы алкаши, - продолжал Митрич
- Да уж, - продожил майор, с аппетитом закусывая «Аленушкой», - когда баба начинает нос от тебя воротить, все тут ясно. А уж если второй мобильник заводит, тут уж можно смело снимать ремень и наказывать ее своей властью. Сергеич развелся недавно, как ты, Серег. Он мне с этими мобилами глаза и разул. Короче, если у твоей женщины два мобильника и один из них она от тебя прячет - все, можешь смело открывать заготовочную контору для рогов без копыт – без куска хлеба не останешься. Что бы она там при этом не выдумывала… Для дела, якобы, рабочий, там… Все туфта! Для дела и для тела, для работы в чужой постели…
- Точно, у всех бэ… по два, а то и три мобильника. Я раз даже в театре такую видел, на Жванецкого с Ириной ходили в Питере. Она в таулет отлучилась, а я ее на банкетке в коридоре ждал. Подходит этакая красавица, лет 25, садится рядом. Вот… Сначала по одному мобильнику трещала, потом этот в сумочку спрятала, второй достала и тоже давай названивать. По первому так долго и томно разговаривала, все равно, как кошка мурлыкала, аж изгибалась вся от удовольствия… Все Борюсиком его называла. Вот… А по второму, эдак, знаете, сухо, чуть ли не официально. «Дустик», да «Дустик» там у нее. И уже не изгибалась совсем. И главное – до чего обнаглели! Меня даже не стеснялась… курва!
- Да…а… Дустик – Борюсик… А у тебя – то самого сколько мобильников? – хохол Ермоленко не смог сдержать ироничную улыбку.
Все снова заржали громко и смачно.
- Не надо, не надо, товарищи офицеры… У меня один мобильник на все случаи жизни. Вот! – Молдаван протестующе выставил руки и полез во внутренний карман показывать этот свой единственный на все случаи жизни телефон, как доказательство супружеской верности.
Все засмеялись еще громче. Ануфриеву стало уже не так грустно…
В самолете женская тема получила дальнейшее развитие. У Митрича, как обычно, нашлось еще «чего выпить» и беседы на самую популярнейшую после работы мужскую тему продолжились, расширились и углубились. Хотя Сергей больше помалкивал, думая о своем.
…Со своей будущей женой Светой он познакомился на свадьбе своего друга – курсанта. Сам тоже был, естественно, курсантом. Светлана выглядела скромно, но симпатично. Этакая загрустившая «принцесса на горошине». На первый взгляд – тонкая и впечатлительная натура. Начали встречаться. Потом будущий летчик решил, что перед выпуском из училища неплохо бы жениться, как делало большинство его товарищей. А то зашлют куда – нибудь к черту на кулички – с тоски помрешь! Заслали его в Арктику, в Североморск, в палубную авиацию и приехал он туда уже с молодой женой. Сначала все было как у всех, то хорошо, то не очень, но все же больше – хорошо!, ибо не зря говаривал классик: «Все счастливые семьи счастливы одинаково». Сергей осваивал самолеты с вертикальным взлетом, ходил в походы, в Средиземку, Сирию, на Кубу. Светлана ждала его дома, растила дочь Леночку, работала воспитательницей в детском саду. Короче говоря, оба были «счастливы одинаково».
А потом, с возрастом, с перестройкой, с кризисами и переменами, с новыми открытиями и старыми граблями пошли в их семейной жизни разлад за разладом. Опять же – в полном соответствии со второй частью этой классической фразы о семьях. Которые «несчастны по своему».
Сергей происходил из донских казаков, характер имел вольный, независимый, своенравный, иногда даже – неукротимый. В общем, уже тогда он был «настоящим полковником». Поэтому никакого давления над собой, тем более – женского! – не выносил. Нет, если по службе нужно – вопрос закрыт. Ты начальник – я… подчиненный. И - наоборот! Так устроена жизнь и ничего тут не попишешь. Нужно подчиняться, хоть и не очень хочется. Ну если не хочется, - все в твоих руках! - расти быстрее по служебной лестнице, тогда над тобой с каждой новой должностью начальников будет все меньше и меньше! Сергей и рос, и сам становился все большим начальником. Но и у его Светланы с годами начало проявляться желание доминировать и командовать в семье, не хуже любого адмирала. И делала она это всегда очень агрессивно, без всяких возражений. Причем, буквально по каждой мелочи. Будь то подсчет выпитых на празднике рюмок, место летнего отдыха, или покупка любой, даже самой незначительной вещи. Из – за каждой такой рюмки, Сочи, или бочки для воды на дачу возникали скандальчики, скандалы и скандалища. Которые, в свою очередь, вынуждали Сергея бежать из дома куда глаза глядят, только чтобы не слышать, какой он «дебил», «дурак», «сволочь» и тому подобное «г…».
Со временем Сергей осознал и основную причину такого «уважительного» отношения жены к мужу. Уж очень заразителен был пример ее мамы с папой…
В семье Светы мама Галя заправляла всем и вся. Мужа держала в черном теле, постоянно подтрунивала над ним, а иногда даже унижала в присутствии посторонних. Дядя Валера был добрым и покладистым мужиком, водителем бензовозки в автопарке. Пить в присутствии жены он боялся, деньги тратил втайне от нее, даже если расходы касались семейной «шестерки» и мнения своего никогда не имел. Сама Светлана довольно часто презрительно называла отца «Акакием Акакиевичем» и никогда всерьез не воспринимала. Мама Галя происходила из хохлушек, всегда мечтала, чтобы у них было «не хуже, чем у других» и работала главным бухгалтером в магазине.
Еще Светлана отличалась «повышенным» тактом по отношению к людям, особенно к своим родственикам. Эдакая детская непосредственность… Живя иногда в отпуске у ее родителей в Саратове, Сергей несколько раз замечал образчики такой «непосредственности» уже в самом начале их супружеской жизни.
Как – то она зашла в их комнату вся раздосадованная и нервная. Тогда еще капитан знал, что в таких случаях лучше ее не задевать. Можно услышать много полезной информации о своих человеческих и мужских достоинствах (которых, понятно, нет!). В выражениях Света никогда особо не стеснялась. Поэтому Сергей молча продолжил свое занятие – зашивал любимую летную куртку.
Супруга только ходила по комнатам, гремела дверями, заставила - таки шестилетнюю Леночку заплакать, но успокоиться все же не могла. «Старые придурки, из ума выжили»… - доносилось до офицера ее злобное шипение. В конце концов, муж вынужден был спросить:
- Что случилось – то, Свет?
Жена, почувствовав хоть какое – то участие в своих проблемах буквально взорвалась:
- Представляешь, у них уже старческий маразм начался. Мама в меня чуть тапком не бросила, а папа сказал, что я глупая. Даже разговаривать теперь не хотят. А я у них хотела денег на дубленку попросить взаймы.
- А из – за чего весь сыр-бор?
- Ничего такого! Зашла к ним в комнату, а у них прямо, знаешь, стариками пахнет… Ну вот прямо, как старые люди пахнут, представляешь! Я им об этом и сказала… Что тут такого! Я же правду сказала! Возненавидели меня теперь, как… как мегеру какую – то… Старые маразматики…
- Ну ты и ду-ура… - Сергей не выдержал и даже отложил свое шитье от возмущения. – Ты хоть соображаешь, как ты их обидела? Тебе 27 лет, а ты таких простых вещей не понимаешь?! Что можно говорить, а что нет!
- Как вы все меня ненавидите! – завизжала жена, хлопнула дверью и убежала на кухну. Греметь посудой. Кроме посуды, в таких случаях больше всех доставалось и самым слабым членам семьи – тестю Валерию Ивановичу, или маленькой Леночке…
Причем с возрастом и жизненным опытом эта маленькая, невинная слабость дочери, жены и матери, эта воистину «святая простота» приобретала все более причудливые и экстравагантные формы, охватывая в свои сети всех членов семьи без исключения. А также родственников мужа. При этом все самые неприглядные черты характера и внешности дочери, например, приписывались именно крови Сергея и его родителей. Тогда как самые красивые и выгодные – семье Светланы.
К тому времени, как дочь повзрослела и превратилась в девушку, «заботливая мама» выработала у дочери устойчивый комплекс неполноценности. Потому что могла, например, зайти в комнату к Лене и ни с того, ни с сего заявить, что у той «кривые ноги», «зубы в шахматном порядке», или, скажем, «толстые руки». Так, между делом заметить это, и пойти дальше по своим делам. Причем делала это и в гостях, даже в присутствии посторонних и малознакомых людей. Понятно, как воспринимала эти «комплименты» их девочка - подросток. Сергей не раз слышал, как дочь всхипывает, закрывшись в комнате. Пробовал несколько раз поговорить с женой и объяснить, что таким образом она может просто погубить чувствительную душу 14 – летней девушки.
Но ни к чему хорошему это не приводило. Если Светочка изволила находиться в добром расположении духа, она просто округляла свои глазки и заявляла с невинностью младенца, едва научившегося говорить: «А что такого я сказала? Это же правда. У нее нос уточкой. Такой же, как у тебя». Или «уши большие, как у бабы Маши». «Баба Маша» - это была покойная к тому времени мать Сергея.
Если же Светлана не изволила находиться в соответсвующем настроении, она просто закатывала очередной скандал, и снова – с упоминанием плохой наследственности мужа и дочери.
Со временем, случилось так, как Сергей и предполагал. Дочь после школы сидела целыми днями, запершись в своей комнате, выправляя то несуществующий «нос уточкой», то, чуть не плача, пытаясь что – то сделать с «кривыми пальцами на ноге». Наследие, понятно, все тех же «бабы Маши», или «твоего папаши»… Подруг у Лены не было, она никуда не ходила, всех чуралась. Самое же срашное – она буквально возненавидела своего отца и его покойную маму. Поскольку со слов собственной матери, именно отцовская, «ануфриевская» кровь была причиной всех ее «уродств». Иногда Сергей по нескольку месяцев не видел своей дочери, которая просто – напросто избегала его и пряталась в своей комнате. Когда он шуршал на кухне, или в ванной, дочь вообще не выходила из своей комнаты, ожидая, когда родной отец освободит «места общего пользования». Приходя из школы, девочка тут же проскальзывала в комнатушку, запиралась и сидела там, как в камере. К телефону в присутствии отца не подходила вообще и никогда не звала его, если кто – то просил. Просто говорила, что дома нет…
Это было тем более обидным, потому что раньше, когда девочка была младше, она проводила с папой целые дни. Светлана пошла по стопам своей мамы и работала к тому времени бухгалтером в различных «Рогах и копытах», дома появляясь только вечером. Сергей же, после все более коротких и коротких боевых выходов кораблей (хвала перестройке и гласности!) оставался дома «по хозяйству». И иногда таскал дочь на различные собрания, в гости к сослуживцам и просто они любили вместе гулять. Отец был вполне счастлив и доволен такими отношениями. И даже в страшных снах он не мог бы предположить, что пройдет всего несколько лет и его родная Леночка, в которой он души не чаял, будет прятаться от него в комнате, словно чужая и месяцами «играть в молчанку».
Это было и еще более обидным, потому что абсолютно не соответствовало действительности. Как упоминалось, Сергей был высоким, статным и стройным мужчиной, с правильными чертами лица, напоминавший своей внешностью красавца – актера Бориса Щербакова. Дочь унаследовала все черты отца, практически являясь его копией (но – женской!) и превращалась в красавицу с внешностью фотомодели.
Вероятно, некая женская зависть, или комплекс и толкал заботливую мамочку на выявление в дочери – красавице все большего и большего количества недостатков «по линии папаши». Со временем Сергей осознал это на все 100%. Поскольку его теща, мама Светы говорила своей юной дочери то же самое, что сейчас Лена слышала от матери. Он хорошо запомнил, что еще на заре их встреч как - то поинтересовался у девушки:
- А почему ты никогда коротких юбок не носишь, как другие?
- Мама говорит, что у меня ноги кривые… - вздохнула Света.
Сергей, помнится, аж опешил. Потому что ножки у его будущей жены были просто потрясающие! На них – то он и запал, если говорить откровенно…
И в дальнейшем молодой муж, приезжая в гости к родителям жены постоянно слышал подобные замечания своей тещи, касаемые внешности дочери и некоторых черт ее характера. Иногда доводя молодую жену до слез…
Понятно, любимая женушка обвиняла во всех проблемах «отцов-дочерей» своего мужа:
- Почаще нужно дома бывать. С дочерью разговаривать, как нормальные отцы делают. А не пъянствовать со своими друзьями по гаражам. Поубивала бы твоих друзей! Тоже мне – «служба»… Кому нужна твоя служба? За службу нормальные мужики вон какие деньжищщи получают! А у тебя…
«Отсутствие меркантильности» являлось следующей, после «повышенной тактичности» «добродетелью» Светланы Валерьевны. Правда, в «лихие девяностые», когда корабли флота годами (!) не видели моря, а их офицеры – зарплаты, эта «вторая добродетель» лишь медленно тлела, как угольки вчерашнего костра. Но с небольшими переменами в стране к лучшему в новом, XXI веке, некогда могучий и несокрушимый Северный Флот, наконец, зашевелился, корабли начали выходить в море, палубная авиация – летать, а моряки и летчики стали получать более – менее приличное денежное содержание. И сразу же самое искреннее и горячее чувство супружницы – любовь к деньгам и их количеству разгорелось с новой силой, грозя поглотить все прочие чувства, и без того хилые. Чувство это также оканчивалось для полковника Ануфриева все теми же скандалами, которые с каждым годом росли и в размерах, и в качестве, и в количестве. Вот это уже были скандалы, так скандалы! Не то, что раньше, по молодости. Пальчики оближешь, какие скандалы…
И то верно. Что там «новые сапоги», «пальто для Лены», или «поездка на Черное море»! Вот «новая машина, да не наше дерьмо, а – иномарка», «квартира, хотя бы такая, как у Симоновых», «отдых на Бали, как Горячева»… Вот это были поводы для настоящих скандалов, достойные истинных леди и джентльменов!
В обычных семьях, «счастливых одинаково» подобные скандалы чаще всего прекращались и забывались в постели. По крайней мере, на некоторое время! Но только не в семье Ануфриевых. В те же 90-е годы на телевидение и в прессе, для повышения интереса и рейтингов широко развертывались дискуссии типа, «а был ли на самом деле секс в СССР»? Насчет СССР полковник был не совсем уверен. Но в их квартире, в стандартной двухкомнатной «хрущебе» секса точно не было… Будучи все же живой женщиной, а не надувной куклой, и слушая рассказы своих подруг, Светлана иногда задирала ночную сорочку до пупка (а то даже и выше!) и раздвигала свои прекрасные ножки, которые зловредная теща абсолютно несправедливо обозвала в свое время «кривыми»! Получив желаемое, она с сознанием выполненного долга поворачивалась к мужу спиной и засыпала сном младенца в течении трех - пяти секунд максимум. Иногда даже упрашивала «любимого муженечка» сделать ей массаж на спине и бедрах. И в процессе массажа также засыпала безмятежно и крепко. По большим праздникам любимая жена позволяла себе переворачиваться на животик, а по очень большим – даже взгромождалась сверху. Такие праздники приходили в семью Ануфриевых примерно раз в пятилетку. Понятие «оргазм» и «минет» считались ругательными. Любые упоминания о них карались очередным скандалом и «отлучением от тела».
Будучи все же не совсем уж глупой женщиной, и не желая отставать от моды, в беседах с подругами Светлана, конечно, описывала свою сексуальную жизнь совсем иначе! В них она представала этакой секс-бомбой, прошедшей огонь, воду и медные трубы. И пользующей своего Сергуньку так, что несчастный, но счастливый муж потом всю неделю носит ее на руках в ожидании следующего сеанса. При этом в разговоре из уст Светланы то и дело вылетали термины и понятия, категорически запрещенные к употреблению в семье. Из чего можно было сделать вывод, что ругательными они были не везде, и не всегда, а лишь по обстоятельствам!
Эти обстоятельства наступали тогда, когда Сергунька уходил в очередной поход. Тогда любимая женушка все же несколько оживала, начинала посещать сауны, рестораны, и прочие злачные места, а также закупала сексуальные чулочки, бельишко и на практике пыталась освоить то, о чем с таким восторгом рассказывали подруги на кухнях. Причем рассказы эти отличались такими подробностями и деталями, что в ход даже шли вилки и баночки из – под детского питания. Для замеров диаметров и длин главных предметов этих женских разговоров. Пару – тройку раз она наставила муженечку рога, но желаемых результатов и впечатлений так и не достигла. Из чего сделала простой вывод. В разговорах с подругами главное – вовсе не то, как и что было там на самом деле, а то, что ты об этом потом расскажешь! И запрещенные термины и понятия сыпались из нее с удвоенной энергией. О чем словоохотливые подруги иногда нет-нет, да докладывали Ануфриеву.
От этого происходили новые скандалы, заканчивавшиеся битьем тарелок, вышвыриванием телефонов в форточки, и... уходом из дома Сергея. Будучи, как уже упоминалось, мужчиной видным, Ануфриев также не наблюдал пассивно за процессом рогообразования на своей голове. А напротив, - очень активно контратаковал и частенько захватывал в плен шифровальщиц из отдела флота, риелтерш, или проводниц вагонов в поездах Мурманск – Петербург.
«Война полов» протекала тяжело, то затихая, то разгораясь с удвоенной энергией. Обе стороны несли потери. Больше всех, как водится, страдала дочь...
К Сергею гости и друзья никогда не приходили, и Светлана не любила никуда ходить. После работы она закрывала дверь их супружеской спальни и смотрела своих «Прекрасных нянь», «Дом – 2» и «Нашу Рашу». В основном, с целью еще раз позавидовать нарядам участниц и интерьеру их жилищ. Дочь, запершись в своей комнате смотрела по своему телевизору то же самое, попутно производя небольшую «пластическую операцию» (защемляла прищепкой «нос уточкой, как у папаши»), или изучая в интернете последние новости из жизни «гламурных дам». Сергей читал книги, или что – то починял. Все молчали, как на похоронах. Последнее время такая жизнь продолжалась из месяца в месяц, из года в год…
Пару раз Сергей плевал на все и уходил из дома, пытаясь завести новую семью. Первый раз серьезно этот произошло, когда дочери было уже 14 лет. Ануфриев тогда, помнится, вышел на улицу, чтобы договориться о доставке пустой 200-литровой бочки на дачу под резервуар для воды в душевой. И… поймал себя на мысли, что ему не хочется уже возвращаться домой. Потому что если из – за пустой бочки, стоимостью в пару бутылок водки он вынужден выходить на улицу, чтобы жена ничего не слышала о ней, («ибо скандал зело грандиозен учинить горазда!»), то это уже все, предел! Дальше отношения поддерживать нет никакого смысла.
Тогда женушка потерпела меньше недели, а потом не мытьем, так катаньем уговорила мужа вернуться, обещая исправиться в самое ближайшее время. Естественно, обещания своего не исполнила и через два года ситуация повторилась. Еще более жестоко и болезненно, ибо здесь уже присутствовала не какая – то там «бочка», а целая машина. «УАЗ» - буханка, которую супружница возненавидела со всей страстью своей торгашеской, меркантильной души.
И снова через некоторое время жена дала «полный назад». При этом Светлана как – то сразу забыла, что муж у нее – «сволочь и дебил», называла его Сереженькой и умоляла возвратиться в семью во что бы то ни стало. Пообещала, что будет делать все, что он пожелает, только чтобы он вернулся. Она плакала горько и неистово прямо в телефонную трубку, клялась, что больше никогда не будет его пилить, будет «сосать х...» (прямо так, открытым текстом!) и сдувать с него пыль круглый год, как с бесценного музейного экспоната. По поводу «х...» Сергей был особенно ошарашен. Мало того, что никогда до того жена не «опускалась» до подобного «извращения». Главное было то, что офицер никогда особо и не настаивал на таком проявлении жениной любви. Берег и ее, и свои нервы, понимая, насколько тяжела и необычна для высокомерной и самовлюбленной Светланы эта сторона супружеской жизни.
Сергей к тому времени уже успел прожить недели две с некоей риэлтершей. И быстро понял, что попал «из огня, да в полымя»! Риэлтерша поизображала пылкую любовь в течении трех дней, а затем медленно, но верно начала закручивать гайки по поводу все тех же «гаражей, бочек и УАЗиков». Дались им эти УАЗики – недоумевал офицер. Что плохого – то? Не машина – мечта. Маленькая квартира на колесах, да еще ездит там, где никакая «Тойота Лэндкруйзер» не пройдет и в помине! И бросать не жалко, никто не позарится…
Поразмышляв минут десять, полковник плюнул на «полымя» и вернулся в «огонь». Наверное, больше все же из – за дочери, которая оставалась для него одним – единственным родным человеком на всем белом свете. У него никогда не было с собой фотографий жены, но всегда – дочери. При одной мысли о которой на глазах его непроизвольно наворачивались слезы.
Вернулся, естественно осознавая на все сто, что ни одно из клятвенных обещаний жены, включая самые пикантные выполнены никогда не будут. Наверное, еще на чудо надеялся…
Но чуда не произошло. Проявленная мужем и отцом очередная слабость наказала единого в двух лицах еще быстрее, чем в первый раз. Светлана тоже вначале поизображала любовь те же три дня, а затем вновь включила свою бензопилу "Вражда". Только теперь уже с максимально повышенными оборотами!
В тот вечер Сергей не вышвыривал в окно телефон, не бил о стенку «лентяйку» от телевизора. Он спокойно выслушал все, что наговорила ему любящая жена перед ее собственным сном, но сам уснуть уже не смог. Утром погрузил свой винтарь («Эх, и хороший был тогда скандал, когда он его купил. Аж за целых 4500 руб…»), лодку («Тоже отличный был скандал»!) в УАЗик («Ну, это был уже скандал из скандалов»!) и уехал жить в свою сараюшку на берегу озера во флотском охотохозяйстве («А это был не скандал, а просто какой – то король скандалов»!!!). Когда звонила жена, трубку не брал, тем более, что на озере часто и связи – то не и было! Через неделю подал на развод…
-…Эй, товарищ полковник! Вы пить будете, или уже не можете?
Вот черт, это надо же, то ли задремал, то ли задумался так… Повернув голову, Сергей обнаружил вечно довольную и улыбающуюся физиономию Петра Ермоленко, «нашего» хохла из Херсона…
- Наливай!
***
Прилетели в Мурманск, наконец. Всем четверым было очень и очень хорошо. Даже товарищ полковник совсем перестал тосковать и шутил вместе со всеми. На мобильник ему позвонил капитан Голдин и сообщил, что машина уже выехала.
- Ну что, я думаю, пол – часа у нас еще есть, - бодро сказал Сергей, - еще по одной?
- Тогда пошли внутрь, в кафе, там хоть посидеть можно по людски…
- А что, у тебя в кафе «Гараж» ты к какому - то комфорту особому привык?
- Все бы вам по-бичевски, по-курсантски… К цивилизации пора привыкать. Чтобы потом в Средиземке не острамиться перед державами! Вдруг америкосы нас на банкет какой пригласят?!
- Они тебя пригласят… И попотчуют! Век не забудешь…
…Когда подъехали к КПП Североморска – 3, все вышли по «пи-пи». В процессе этого дела снова шутили и смеялись, подтрунивая друг над другом. Сергей полез в карман за носовым платком, чтобы высморкаться и наткнулся на что – то твердое. Сразу вспомнил… Футляр в виде сердца с двумя фотографиями девочки Сони – Люды - Люси с силиконовыми грудями. «Моему любимому на память…». Наверное, сразу штук пять таких заказала в салоне. А ведь клялась - божилась, ты, мол, у меня единственный любимый, ты не клиент, мне теперь противно этим заниматься. Завязала уже, учиться пойду, работать администраторшей в кафе… Тварь…
Полковник снова грязно выругался, размахнулся и изо всей силы зашвырнул подарок в сторону от дороги. Не менее пол – литра выпитого коньяку внутри вызвали излишнее ускорение вращения тела и ему пришлось выбросить вперед ногу, чтобы не потерять равновесие. Из-под ноги, вместе с листочками брусники вылетел некий предмет, невидимый до того в сумерках под кустиком. Сергей поднял находку, осмотрел. Какая – то красная дамская сумочка, или несессер… Или как оно у них там называется… Косметичка, во!
Внутри летчик обнаружил документы. Иностранные какие-то… Американские, вроде. Интересно, что эта американка здесь делала? Откуда вообще вблизи военного аэродрома может американка взяться?! Шпионка, что ли, мать ее… Но... красивая, зараза. Блондинка, глазищи загадочные и такие бэ...э… Фотомодель, или актриса. Странно, но вечатление такое, что где-то он ее уже видел. Да ну, чушь! Где он мог ТАКУЮ даму видеть?! Это птица не его неба… Да… - грязно, по-солдафонски мелькнула пъяная мысль, - е… же кто-то такую, и за счастье не считает…
- Серега, ну ты что там торомозишь опять? Завтра вставать рано, поехали уже… - донеслось из машины.
Ладно, потом разберемся, решил полковник, сунул маленькую косметичку в карман брюк, где раньше лежало сердечко этой… и скорым шагом пошел к машине.
...Летчиков и моряков завтра утром ждал их уникальный и неповторимый корабль, дальний поход, ждала Средиземка, ждали новые впечатления и открытия. Впервые за много-много лет бардака и разрухи, «перестройки и гласности». Все четверо изголодались по своей работе, ради которой давным-давно надели свои тельняшки и кителя с крылышками в петлицах. И поэтому были просто счастливы…
Вдова американского миллионера Ольга Птицына
В Москве Ольга сразу поехала на улицу генерала Расплетина, где в доме 24 проживала та самая Аня. Партнерша ее горячо любимого и так безвременно ушедшего мужа. Еще нужно разобраться, партнерша по «чему»…
По дороге Ольга была просто поражена, насколько изменилась столица с 1997 года, когда она ее покинула. Тут и там нагло, бесстыдно, и вызывающе торчали среди хрущоб и сталинок «элитки», уже построенные, но еще больше – строящиеся. «Прямо просят, чтобы народ начал камни им в окна швырять…», - сразу мелькнула у Ольги мысль. Строились также какие - то футуристические здания самых невероятных конструкций и назначений. Вообще строительные краны встречались ей везде, где она только входила, или выходила из метро. Складывалось впечатление, что вся Москва снова перестраиваивается, или строится по новой. Машин стало не просто очень много. Они буквально заполонили улицы и улочки, площади, даже тротуары. Движение было абсолютно бестолковое, часто с нарушением, а иногда – и вопреки всем правилам движения и даже законов физики. Броуновское движение – о, как это называется!, вспомнила Ольга школьные уроки. На самых оживленных перекрестках машины вообще ездили на любой цвет светофора. Пешеходы же шли на какой повезет. Так что горевать о пропаже водительского удостоверения было нечего. В любом случае, за руль при таком движении можно садиться только будучи пациентом психлечебниц! Потому что после часа езды по московским улицам все равно там в итоге и окажешься…
И все равно Москва бывшей американке понравилась. Нью – Йорк был каким – то уж очень серым, абсолютно бездушным и бесчеловечным городом. Городом, убивающим все живое во имя неживого. Женщина даже ненавидела Нью – Йорк. Искренне и безнадежно. Москва же, – напротив, казалась Ольге яркой – яркой, как детская книжка с картинками, веселая, шумная, живая. С некоей своей, неповторимой душой и сердцем. Нефтяная вдова все еще млела от счастья от того, что все вокруг разговаривают на ее родном языке и имеют обо всем примерно такое же мнение. Общий менталитет – вот как это называется! Вероятно, даже прожив в США больше десяти лет, Ольга так и не стала американкой и не приняла их образ жизни. И что было для нее самым приятным – нисколько не жалела об этом…
Квартира на улице Расплетина оказалась богато и со вкусом обставленной. Финские кожаные кресла «Руокатикку», безумно дорогие и огромные, как царские троны. Роскошные полы в норвежском ламинате от фирмы «Танангер стуль» и модерновые, изящные столы и стулья той же фирмы. Сразу было видно, что хозяйка не бедствует.
Сама хозяйка была этакой сдобной и округлой светловолосой дамой лет 40. Движения у нее были мягкие и неторопливые, как у знающей себе цену графини в седьмом колене. Глаза – бессовестные и такие наглые, что Ольга сразу поняла, как себя вести.
- Ольга, - улыбнулась женщина и слегка наклонила голову.
- Аня, - тоже слегка улыбнулась в ответ хозяйка всех этих дорогих апартаментов и предложила садиться в одно из кожаных кресел. Ни чая, ничего более крепкого предложено не было.
- Так что же вас привело ко мне? – снова улыбнулась Аня, еще «более слегка», когда стороны расселись друг против друга.
Ольга своим женским, седьмым, десятым, двадцать пятым чутьем мгновенно осознала, что этой женщине ни при каких обстоятельствах, ни под каким видом нельзя сообщать ни о смерти своего горячо любимого мужа, ни тем более – о его миллионах. И что лучше вообще поменьше разговаривать о своих делах в Штатах. А самое лучшее, что можно было бы сделать в этой ситуации – сказать, что ошиблась адресом, именем, городом и страной и постараться поскорее уйти. Тогда еще останется небольшой шанс дожить до внуков. Пусть и в нищете…
- Да вот… муж мой… мистер Доппельшнапстринкен дал ваши координаты, сказал, можешь зайти проведать, - все-таки нашлась, что ответить Ольга, улыбаясь уже совсем натянуто.
- Муж ваш? – подняла тонкую бровь «графиня». – Ну и как там наш Мойша? Все кровушку из людей сосет?
Ольга физически ощутила опасность для своей жизни, просто источаемую партнершей покойного мужа. «Наш Мойша»… Да, одной такой фразой волчица дала понять, что имеет на нефтяного магната такие же права, что и Ольга… «Бежать отсюда надо, пока не поздно», - мелькнула мысль. Однако вдова арабистого еврея тоже кое – что повидала в своей жизни и поэтому нашла в себе силы еще раз улыбнуться.
- Сосет кровушку. И нефть сосет. Все в порядке, Аня. Привет вам передавал.
- Да, да, да… - протянула Аня, - было времечко… Мы с вашим Мойшей такие дела вертели! Вся Москва на ушах стояла. Как он, по- прежнему норовит в туалет заскочить, если дверь закрыть забыла, а?
Как ни стремилась Ольга сохранять самообладание, а ничего у нее не получилось.
- Да... знаете... Иногда бывает... – только и нашла она, что ответить
- Старый развратник... Сколько ему... Под 60 уж... А все не уймется... Все любопытствует... А вы, Оленька, собственно, с какой целью – то приехали сюда, в эту суету, в эту Москву? В Нью – Йорке нечем заняться?
- Да так, повидаться, Аня. Миша просил спросить, не надо ли чего? И... вообще... В гости приглашал.
Хозяйка засмеялась, широко раскрыв рот и обнажив потрясающие великолепные, крупные зубы:
- Мне? От него? Нет, Оленька, мне от него ничего не нужно... – И тут же прекратила смех. - Кроме денег, счастья и любви, как говорят... Может, чайку, а, Оленька?
- Да нет, спасибо, Аня. Мне еще много куда зайти нужно. Может быть позже... Скажите... – Ольга решилась, наконец, - а вы здесь одна живете?
- Одна, милочка, одна. Никто мне не нужен. А почему вы интересуетесь?
- Ну так... Квартира большая такая, красивая....
- Нравится? А вы оставайтесь. Вместе – то веселее жить.
- Нет, нет, спасибо, Аня. Я пойду. У меня есть где жить. Друзья детства.
Ольга поднялась и направилась к выходу.
- Оленька... – донесся до нее низкий, грудной голос хозяйки
- Что? - обернулась вдова.
- Вы ничего не забыли, Оленька?
Оленька недоуменнно покрутила головой.
- Нет, вроде бы... Все со мной.
- Ну как же, душа моя? А телефончик мне свой оставить? Все – таки мы с вами не чужие люди, как – никак.
- А, ну да, ну да... Извините... Записывайте!
...«Фуф, пронесло», - только и подумала Ольга уже на улице, избавившись, наконец, от этой московской акулы. Да, такой палец в рот положи – отхватит его вместе с квартирой, дачей и наследными миллионами! И еще потом скажет – «Так и было»!
Вдова американского кровососа была права на все 100! Дело в том, что московская партнерша Мойши узнала о его гибели на пол – дня раньше самой Ольги. И о размере его состояния она также была осведомлена от «своих людей». И даже была уверена, что «молодая вдова» рано, или поздно посетит ее роскошную, четырехкомнатную квартиру на улице Расплетина...
- Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся! – Аня весело щелкнула пальцами и отворила дверь в соседнюю комнату.
- Ты все слышал, Юрасик?
На зов из комнаты бесшумно выплыл молодой, глазастый парень, блондинистый и хитрый. Глаза его навыкат («волопокие», - как говорят на Брянщине), голубые и водянистые бегали, как инфузории - туфельки на медленном огне, но на собеседника никогда не смотрели.
- Я все слышал, Аня. Телефон только дай.
***
Отделавшись от хищной партнерши, Ольга решила податься на свою историческую Родину. В республику Татарстан, город Краснохолмск. Там, по крайней мере, остались кое-какие связи, друзья, знакомые. Будет хоть у кого остановиться. В любом случае лучше, чем в квартире у этой московской волчицы. Безопасней – это точно! Зря она еще телефон ей оставила...
В 12.25 местного времени маршрутка доставила бывшую жительницу Краснохолмска прямо в центр. Вдова никому не звонила, а сразу направила свои стопы в кафе «Волжское», где начиналась ее взрослая жизнь. Там должны были работать ее лучшие подруги по прошлой жизни – Маринка и Светка, с которыми она училась в одной школе. По пути она с интересом вглядывалась в лица прохожих, надеясь встретить хоть какую – нибудь знакомую. А лучше – знакомого! Но увы, попадались ей лишь школьники с ранцами за спинами, да пенсионерки, спешашие занять где -нибудь очередь по старой привычке. Так, на всякий случай…
Из родителей у Ольги осталась лишь мама, отец исчез неизвестно куда и никто не знал, жив ли он вообще. С мамой у вдовы отношения были весьма натянутыми. Она была убежденной патриоткой, да к тому же – коммунисткой. Всяких буржуев – европейцев на дух не переносила, а уж об американцах и вообще не хотела ничего слышать, совершенно искренне полагая, что большинство населения США спять и видят, что на месте России на карте мира осталось белое пятно…
Решение дочери выйти замуж за «врага номер 1» и уехать к нему Любовь Васильевна встретила в состоянии, близком к шоку. Но будучи от природы человеком гордым и сильным, слез не лила, сказала лишь, что у нее теперь нет дочери, а у Ольги – матери…
Ничего, поживу пока где – нибудь на нейтральной территории, как – нибудь объясню все позже, должна понять – мать все же!, - размышляла на ходу женщина, все больше и больше погружаясь в свои детские воспоминания.
Вот где – то в районе этой забегаловки ее с подружкой чуть не сбил «Камаз» лет двадцать назад. …А тут раньше была парикмахерская, которую любили посещать будущие невесты перед свадьбой. Сейчас здесь очередное «Агенство по недвижимости»… Мало их еще конечно, у нас, этих агенств. Прямо наглядный символ. Меньше любви – больше спекуляции и обмана. Мать их ети!
О, а здесь раньше был кинотеатр «Спартак». А теперь… Теперь Night Club… «Голден Сентури»… Куда деваться! Почему по – русски-то не написать? «Золотой век»… Нет! «Сентури»… Круто! Сразу представляешь владельцев этого «Сентури». В слове «корова», наверное, по три ошибки умудрялись делать. Теперь – «Онеры, Менеджеры, Холдеры»… Так и прет Америка как танк, везде прет. Тупо, нагло, бесцеремонно, невзирая… Вот уже и до ее маленького городка на Волге добралось это гребаное «общество равных возможностей и всеобщего потребления».
Ольга вздохнула, и… нос к носу столкнулась с подругой детства.
- Оля, ты, что ли, не могу понять?! – высокая, плотноватая женщина с искрящимися карими глазами искренне и широко улыбнулась бывшей американке.
- Наташа! Вот это да… А ты и не изменилась даже. Глаза прямо те же! По ним и узнала…
- Да вот только что, глаза… Вот ты, Оленька, действительно… Прямо глаз не оторвать. Я еще думаю, что это за кинозвезда к нам пожаловала. Потом смотрю – да это ж Оленька наша… Да… Просто слов нет… Ну, рассказывай, как ты, где ты… Слушай! Говорили, ты в Америку уехала, у тебя там бизнес свой… Ну давай рассказывай, не томи!
- Да… может быть не здесь, Наташа. Может, пойдем куда. Как там, кстати, Маринка со Светкой? Давай к ним в кафе зайдем…
- Проснулась, здрасте! Нету там уже никакого кафе. Агенство по недвижимости… И подруг твоих нету.
- Как нету?
-Да живы, живы, ты чего! Просто одна в Казани живет, другая в Москве. Замужем. Я даже и телефонов их не знаю. Знаешь что? Пойдем ко мне. Я с работы домой на обед иду. Если что – и отпроситься смогу на сегодня. Посидим, выпьем, может еще кого пригласим. Муж у меня на работе допоздна. Да он у меня покладистый, Генуля мой… Ты где вообще остановилась? Слу-ушай, а что там за мужики-то, в той Америке? Ты сама-то замужем, или как? Надолго приехала?
Да, мелькнула у Ольги веселая мысль. Вот уж не зря Наташку Недогонову в школе называли «Наташка-Пулеметчица». Триста слов в минуту! И не изменилась…
С жильем разрешилось быстро.
- У меня негде, сама видишь, - тараторила Пулеметчица, - две комнаты всего на двоих детей и на меня с Генулей. Я тебя в нашем центре устрою, где я работаю. Там сейчас ремонт идет, поэтому мы временно никого не принимаем. Но жить есть где. Там для вип-клиенток даже баня с сауной оборудована… Даже такой солярий с настоящим морским песком есть, чтобы под лампой загорать. Видишь, я какая черная, - там загорала. Слу-ушай, а ты наверное, во Флориде какой – нибудь загораешь? У тебя кто муж-то хоть? Я вот слышала – миллионер! Неужели правда, миллионер?!
- Да нет, не миллионер, обычный клерк, - поспешила вставить слово Ольга, - но в банке работает… В общем, жить можно…
- А говорили, ты там чуть ли весь Брайтон – бич в своих руках держишь… Слушай, а мужики – то там какие? Говорят, им там на баб и смотреть запрещено, штрафуют! Ужас, неужели и у нас до этого дойдет…
Уже очень скоро у Ольги уже заболела голова от бесконечной трескотни подруги, и она даже обрадовалась, когда часов в восемь вечера пришел Наташкин муж. Который, в отличие от жены, напротив, говорить вообще не любил, только вставлял иногда «да», «нет», «может быть». И внешне он абсолютно отличался от Натальи, совершенно по закону о единстве противоположностей.
Наташка была чернявая, яркая, очень живая женщина с черными, прожигающими глазами, румяными щеками и бюстом 4 – 5 размера. То ли цыганка, то ли испанка по виду, любившая попеть – попить - потанцевать – повеселиться. Ну, и дальше, как пойдет…
Генуля же представлял из себя этакий типичный образчик весьма распространенного в провинции «тюти», прятавшегося от всех жизненных невзгод за пазухой у жены. Благо, у той было, где спрятаться! Тем более мужчине такой комплекции, как Гена. Его так и тянуло назвать «мужчинкой». Маленький, тощенький, белобрысенький, имевший губки-ниточки и серые глазки, грустные, как у коровы, которую неделю не доили. Правда, длинне и густоте ресниц его коровьих глаз могла бы позавидовать любая кинозвезда и модель, включая ту саму Линду Евангелисту, на которую, по слухам и походила Ольга Птицина…
В семье имелись также двое очень симпатичных и ухоженных детишек, мальчик и девочка 7-8 лет. Оба – копия папаши, и это особенно было заметно по ресницам! А также - настоящая, семейная, уютная атмосфера в доме. В такие дома и семьи всегда приятно приходить в гости. От них так и веет благополучием и тихим, провинциальным счастьем. Ольга, особенно вспоминая обстановку у себя в 17-и (!) комнатном «пентхаусе» в самом престижном районе Нью – Джерси, могла бы только позавидовать своей подруге… Вот уж точно! Ведь если бы сама Ольга не организовала своему нефтесосу «случайное падение» из небоскреба, он бы уж точно устроил ей «автокатастрофу». Или скормил бы своим отвратительным пираньям! Какое уж тут «единство противоположностей» и «семейное благополучие»!
В течение всей беседы Генуля стеснялся, не мог поднять глаза на заокеанскую красавицу, даже краснел и смущался. А когда прощались, осмелел и даже попытался поцеловать ей руку. Ольга обычно терпеть не могла прикосновений рук чужих мужчин, вызывавших у нее брезгливость и желание сразу бежать в ванную. Тут же, умилившись застенчивости и бесхитростности Генули, даже сама поцеловала его в щеку. От Генули пахло молоком и кремом после бритья. Курить Наталья ему запрещала категорически…
Центр, куда поселилась Ольга являлся частным, лечебно – оздоровительным, а также консультационным учреждением, специализировавшимся, в основном, на женских проблемах и болезнях. Раньше, «при Советах» там находилось какое – то учебное заведение, типа ПТУ. Поэтому многие комнаты по привычке все еще назывались «классами», хотя там стояли гинекологические кресла последней модели, солярии и массажные столы.
В один из таких классов Наталья и устроила свою подругу. Объяснив попутно:
- Тебя здесь никто не потревожит. Мы технику завезли, но везде в помещениях ремонт идет. Поэтому месяц – два можешь жить смело. Мы всегда так делаем, когда к работникам какие – то гости приезжают. Или клиентки издалека. Так что тут настоящая гостинница. Да еще какая! Сауна, солярий, массажный кабинет, и тэдэ, и тэпэ. Мы тут всякие праздники устраиваем, девичники, и вообще… Так что устраивайся и ни о чем не беспкокойся. Я все же здесь – замдиректора! А она у нас тетка что надо. Хотя ты ее и не знаешь. Хотя нет, как не знаешь! Она же в параллельном классе училась! Людка Сенчукова...
Вахтерше будешь говорить, что ты моя подруга – она в курсе.
Когда подруга ушла, Ольга принялась было осматривать свои новые апартаменты и нашла их вполне и вполне приличными. В самом деле – все, что нужно для полноценной, комфортной жизни. И даже – не одной. Ольге особенно стало смешно от этой мысли, когда в соседнем «классе» она обнаружила гинекологическое кресло очень современнной модели - с регулировками во всех плоскостях и и даже по высоте. «Zerts», одно слово! Да... Заодно и проконсультируют…
Однако, пора и на боковую. Миллионерша приняла душ, надела новые стринги и юркнула под одеяло на полутораспальном подержанном, но все еще очень неплохом диване. Да, здесь ее встретили гораздо лучше, чем в Москве, мелькнула мысль и вскоре женщина уснула.
Затем недели две жизнь ее протекала весело и… тоскливо. Узнав о том, какая важно-богатая краля поселилась в гинекологических классах, ее старые и новые знакомые принялись буквально осаждать Ольгу предложениями о дружбе, любви и сотрудничестве. Сразу же отыскалась масса друзей и подруг, которым она была дорога и нужна, которые все эти годы хранили о ней добрую память и просто горели желанием встретиться, вспомнить былое и годы, а заодно – попросить взаймы денег. Или самим купить, но уже - другие ее богатства…
Ольге очень скоро стало одиноко и грустно. Почти, как в Штатах. Одинокий мужчина – это еще куда ни шло. Мужчина и рожден быть охотником, как волк, или медведь, привыкшие «работать без свидетелей». А вот женщине одной очень тяжело. Пару раз от скуки она даже встретилась с парнями, уж особенно рьяно домогавшихся ее по интернету. Оба кандидата немало насмешили ее своими «Турциями и Египтами». И не потому, что – дешево и убого. Ну не любила Ольга заграницу, хорошо это было, или плохо. Терпеть не могла. И даже из Штатов никуда не выезжала, хотя там-то уж у нее были возможности! А здесь… Эти надутые, провинциальные индюки были просто смешны. Ольга ловила себя на мысли, что ее просто забавляет, как эти глупцы, потея и волнуясь предлагают ей прямо сейчас пойти в турбюро и купить путевки. А уж только опосля-а-а… Она вытерпела обоих недалеких и сереньких «женихов» максимум по 20-30 минут и потом сбежала по «делам».
Да еще на вечеринках ее постоянно домогались подвыпившие друзья друзей и подруг. Ольгу аж передергивало от прикосновения их потных лапищ, и она поскорее старалась сбежать с этих вечеринок. Отчего очень скоро заработала репутацию «мегеры, злючки» и т.д…
Несколько раз, в своих снах она видела глаза того самого рослого мужчины в мурманском аэропорту и просыпалась затем с какой-то сладкой тоской, от которой потом приятно щемило сердце. Словно в ожидании сказки, которая (странное дело!) казалась ей все ближе и ближе. Она была в этом просто уверена - что жизнь ее должна перемениться в самом ближайшем времени! И сокровища ее покойного мужа здесь были абсолютно ни при чем. Поиски этой Марины Чириневой вообще протекали вяло и без энтузиазма. Ольга, сама того не осознавая, ждала совсем другого сокровища.
И вот как-то погожим, сентябрьским утром примерно в 10.30 Ольгу разбудил мобильник. Сказка пришла…
Летчик и моряк Сергей Ануфриев
В обычной, обывательской, сухопутной, гражданской, и т.д. жизни принято считать, что на свете есть три самые красивые вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Танцующая женщина, несущаяся во весь опор лошадь, и летящий по волнам парусник. Нет слов, все вышеописанные зрелища действительно прекрасны и достойны восхищения.
И все же список этот неполон. Возможно, представители различных профессий и даже полов в качестве самых красивых зрелищ нашли бы что – то свое. В зависимости от настроения, возраста, семейного положения и потребностей, так сказать. Так, большинство мужского населения нашей замечательной Родины каждое утро 1 января отнюдь не считает танцующую бабу, скачущего коня и какой - то там парусник вообще достойными внимания. И готовы немедленно обменять все эти три, якобы, «самые красивые вещи», а заодно и семь чудес света на одну единственную запотевшую бутылку пива «Балтика 3» из холодильника. А домохозяек, несомненно больше прельстит образ мужа, выносящего вечером мусорное ведро без напоминаний и скандалов. Типичного пролетария привлечет вид известного на всю страну поверженного олигарха, ограбленного и избитого, лежащего в луже перед подъездом его, пролетария, стандартной пятиэтажки. Гаишник будет без ума от иномарки, летевшей с огромным превышением скорости и внезапно остановившейся прямо перед его будкой из – за того, что кончился бензин. Ну а проводнице поезда Москва – Владивосток мечтается о вагоне с одним единственным пассажиром – звездой Голливуда Бредом Питтом. А уж что постоянно стоит перед взором женщины, живущей без мужчины три года, это вообще – отдельная тема, причем не совсем приличная…
Вид атомного ракетного крейсера, десятками тысяч «коней» режущего океанскую волну на скорости 30 узлов, или атомного же ледокола, выталкивающего из – под корпуса льдины, размером с деревенскую баньку также не могут оставить равнодушным никого, включая даже поклонниц сериалов типа «Моя прекрасная няня». Вернее – особенно их. Если, конечно, им все это предварительно объяснить. Лучше два раза…
Потому что оба эти вышеописанные зрелища представляют из себя не только верх человеческой и инженерно – конструкторской мысли, воплощенной в металле. Это – и очень, можно сказать, сексуальное зрелище. Олицетворение всесокрушающей военной, технической и даже можно сказать мужской силы, лишнее доказательство мощи и непобедимости человеческого гения, мужского начала. Лишь мысль о том, что главное оружие одного такого крейсера может смести с лица земли целую страну средних размеров, а атомный ледокол не в силах остановить даже тысячелетние, многометровые паковые льды суровой Арктики невольно вселяет уважение и к создателям этих чудо – кораблей и к тем, кто ими управляет.
Тяжелый авианесущий крейсер с крыльями российских ВВС на срезе полетной палубы, мощно и с достоинством настоящего императора морей расшвыривавший свинцовые волны Баренцева моря также смело можно было отнести к зрелищам, способным свести с ума любую домохозяйку (если ей все правильно объяснить, подчеркиваю!). Самый большой и самый мощный корабль, когда-либо построенный на верфях России – СССР – России. Увы, пока единственный «настоящий» подобный авианосец, но даст бог – не последний!!!
Авианосец шел в Атлантику и Средиземное море. «Стращать супостата»… В составе эскадры - впервые за столько лет. Величие титана подчеркивали корабли сопровождения, сами по себе, впрочем, отнюдь не маленькие! Хотя вот даже атомный крейсер по сравнению с авианосцем несколько терялся в размерах и мощи. Ну, на то он и император…
Где – то глубоко в его чреве вахтенные механики «гоняли чаи и кофеи», на верхотуре башенного крана штурман в экране локатора смотрел одно и то же скучное кино про крутящуюся линию, дремали на боевых постах матросы – срочники, зевали у огромных котлов на сотни едоков повара, помешивая утренние каши и чай.
Командир авиаполка полковник Ануфриев тоже зевал в своей каюте, опустив ноги с койки на палубу и почесывая волосатую грудь. И думал, - какое же все – таки счастье, что в ближайшие дни не предвидется никаких полетов палубной авиации. Уж больно хорошо вчера дали! Да это и неудивительно. Корабли эскадры провожал весь Североморск. Казалось, сам город от счастья, что вроде бы закончилась на Руси очередная смута, расцвел цветами и оркестрами. Давно уже не видели ничего подобного улицы столицы Северного Флота. В воздухе с самого утра витало ощущение небывалого праздника. Как будто и в самом деле очнулись все от долгой зимней спячки, шепча хриплыми голосами – «Нихрена, мы еще повоюем»…
Вот теперь приходится некоторым образом пожинать плоды всенародного праздника. Ну, да нам не привыкать. Полковник вспомнил, что в сумке у него должны были остаться пара банок пивка «Янтарного» и жизнь сразу показалась ему совсем даже неплохой для начала!
Летчик покопался в сумке и вместе с банкой пива вытащил свои вчерашние измятые брюки. Из кармана которых на палубу выпала красная женская сумочка. О, да это же та «шпионка»! А он про нее совсем забыл. Швырнул штаны вечером вместе с прочими вещами в сумку и больше не вспомнил. Интересно, интересно… На этот раз полковник решил изучить содержимое находки самым доскональным образом. Вдруг и вправду – шпионка!? Замучаешься потом отписываться, если что…
Сергей умылся, побрился, привел себя в порядок и, прямо сгорая от нетерпения вывалил все из сумочки на стол. Та-ак… Что тут у нас… Банковские карточки… Да все «Голден», да «Платинум»… Крутая девка, сразу видать! «Julia Doppelshnapstrinken» - прочитал офицер фамилию. Это ж надо, - еще и «Доппель»! Вряд ли женщина с такой выдающейся фамилией будет использоваться в качестве шпионки. Шпионка была бы какой – нибудь «Смит», или «Вессон», или, на худой конец «Мисс Пью». Хотя, впрочем, «Доппельшнапстринкен» – тоже ничего фамилия, прямо скажем…
Так, далее… Водительское удостоверение на то же имя… Ну до чего же все же красива, чертовка, а! Прямо какая – то кинозвезда. Глазищи – то, глазищи какие! За такие глазищи мужики готовы без отдыха землю рыть без лопат, и горы сворачивать без ломов… Только чтобы прочитать в них: «Люблю тебя»… Прямо, ведьминские какие – то глазищи. Мужиков, наверное, как прокладки «Оби» меняет. Наповал сражает, что твоя реактивная бомбометная установка (РБУ). Интересно, а сколько у такой мобильников? Если следовать логике майора Трохина – должно быть не меньше дюжины! И впечатление такое, что он и в самом деле где – то уже раньше видел эту женщину. Хотя где он мог видеть такую красавицу?! Если бы видел, небось не забыл бы! Таких не забывают… Просто, может быть, и вправду какая – то знаменитость. Лицо где – то примелькалось, вот и мерещится, что раньше встречал... Возраст – те же 35 лет. Тоже ничего…
Среди губной помады, каких – то тюбиков и прочих женских штучек – дрючек летун обнаружил флэшку на 4 гигабайта. Буквально заинтригованный личностью таинственной незнакомки, Сергей включил свой ноутбук и вставил флэшку в гнездо.
Мать честная! Теперь ему все стало ясно. Модель, наверное, или какая – нибудь элитная бэ…! Фотографий – то сколько! И так, и сяк, и эдак… Но, правда, все приличные. Максимально эротическая представляла из себя стоящую на четвереньках женщину в бикини и лифчике на широкой кровати. Волосы мокрые, словно дама только что вышла из ванной. Да и фотка, видать, любительская, не шибко качественная. В отличие от прочих, явно сработанных в фотосалонах специалистами своего дела и «их» тела. То есть можно было с большой долей вероятности предположить, что хозяйка сумочки все же не является «девочкой по вызову». С долей процентов, так, скажем… 70%, что не является. Во всяком случае Сергею так этого хотелось!
Сергей еще с детства приучил себя в уме просчитывать все возможные варианты развития событий в жизни и работе (с целью определения наличия опасности и/или вероятности ее избежать). Это было уже и профессиональное качество. Очень, кстати полезное в повседневной жизни…
Однако, еще и еще раз просмотрев другие снимки, летчик затем уменьшил этот процент до 60%, а потом подумав и вздохнув – даже до 50. Фифти – фифти, так сказать. Уж очень и очень хороша была женщина. Мало того, что ее серо – зеленые глаза и фигура невольно притягивали взгляд. Сергей прямо каким – то десятым чутьем ощущал, что это отнюдь не пустоголовая блондинка, у которой кроме бюста, зада и еще пары мест и показать – то больше нечего. А уж разговаривать с такой блондинкой и вовсе – настоящая каторга. Все равно что с куклой Барби из магазина игрушек, разница будет небольшая…
Да, эта конфетка не для меня, у нее олигархи в очереди на тело стоят, - с огромным сожалением решил полковник и продолжил изучение файлов. Так, что тут у нас? Какие – то документы, копии, сканированные страницы. Но все – на английском. Полковник в языках был не силен, и потому решил позже показать всю эту лабуду переводчикам. Конечно, без фотографий! Еще не хватало! У него уже даже ревность проснулась, что – какой нибудь корабельный кобель увидит его «находку». Сергей затем вспомнил, что краем уха слышал в перерывах между любовными утехами с питерской девочкой Соней о каких – то сумасшедших террористах, захвативших рейсовый самолет из Штатов. Теперь объяснилось появление американки в районе ЗАТО. Ну слава богу, отлегло у него от сердца. Теперь хоть ясно, что не шпионка.
Мать моя… Вот это да! Тут и на русском есть кое – что. Какие – то макеты визиток, что ли. Тут эта же красавица но под именем Ольги Птициной. Менеджер некоей организации… Московский адрес… Мать честная… Телефон…
У летчика отчего-то сильнее забилось сердце – как будто НЛО в небе встретил. Ну что, будем звонить. В конце концов, нужно же вернуть девушке ее вещи! Красавица она там, или чудовище - при чем тут это?! Он порядочный человек, или где!!!
Решив так, порядочный человек и настоящий полковник попытался набрать указанный в визитке федеральный номер. Но… не тут-то было! Проклятая связь была очень неустойчивая, шли в 30 милях от берега, так что ничего-то у Сергея и не вышло. После этого полковник пытался дозвониться до «шпионки» еще несколько раз, но все безуспешно. То связи не было, то времени.
И все же с каждым днем летчик упорно брал в руки телефон и набирал номер, который он уже запомнил наизусть. Запала ему эта красавица в душу, что и говорить. Прямо, как сладкая заноза. Наконец, в одно погожее сентябрьское утро где – то в Ла-Манше установилась не просто хорошая – а отличная связь. Сергей с особым трепетом вновь набрал заветный номер. Пошли гудки нормального вызова. Сердце летчика забилось еще чуточку сильнее. Да возьми ты себя в руки, Серега, нафиг ты такой нужен…
- Алле, - послышался в трубке приятный и какой – то очень теплый женский голосок. Целый полковник, словно незрелый подросток выдохнул из себя воздух, и… едва не дрогнувшим от волнения баском спросил:
- Девушка, это вы Ольга Птицына?
- Да, это я, - просто ответили на том конце, - а вы кто?
- Меня зовут Сергей… Ануфриев. Я нашел ваши документы в районе… Ну, не важно… Но дело в том, что я сейчас в служебной командировке. Вернусь месяца через два – три. Если вам эти документы очень нужны, я постараюсь отправить их с какой – нибудь оказией. Там ваши банковские карточки, права, какие – то бумаги на английском, фотографии… Вы извините, мне пришлось вашу флэшку открыть, чтобы хоть какие – то координаты найти…
- Так вы и фотографии видели, Сергей?
А голос-то, голос-то какой! Прямо птичка поет… Да любопытно ей так все. Заинтересованность в интонациях даже сквозит! Ну, бери себя в руки, полковник! Ну что ты, как пионер, случайно вдруг заметивший, что соседка по парте не носит лифчик… Вперед!
- Ну пришлось посмотреть, я же говорю. Хорошо на этих ваших визитках хоть телефон был. Позвоню, думаю, может быть девушка там пропадает совсем без своих карточек. Может и помогу чем могу… Хотя из меня помощник сейчас, прямо скажем – никакой. Далеко я сейчас от дома, можно сказать, за границей. И вернусь только через пару месяцев, как минимум.
Сергей замолчал, с замиранием сердца ожидая, что невиданая красавица захочет, наконец, положить трубку. Ничуть не бывало!
- Ну вот, Сережа, вы, значит, мои фотографии все видели, а я даже и не знаю, с кем разговариваю. Может быть, вы тоже вышлите мне свою? На мобильник прямо, а?
- Да… конечно, конечно, Оля. Как раз у меня есть одна здесь… Я думаю, вам понравится…
- Высылайте обязательно… Я жду… А вы где за границей, Сережа?
- Вы понимаете, я не могу об этом говорить, может быть позже… Это служебная… деятельность…
- Ой, какой вывесь загадочный, Сережа… Прямо интересно… А у вас там хоть тепло?
- Да нет, холодновато… И ветер. Я на Севере.
- На Севере? Как интересно... А у нас прямо бабье лето. Я ведь не в Москве сейчас, а в Татарстане. У нас тут прямо весна…
И после этого словоохотливая девушка сообщила ему последние новости, они перешли на «ты», говорили о политике, вместе костерили отечественных олигархов, Америку и американско – грузинского и американско – украинского президентов, болтали черт знает о чем еще и никто не хотел прерывать разговор первым.
Положив, наконец, трубку, после долгих прощаний и обещаний позвонить при первой же возможности, полковник Ануфриев уже не ощущал себя пионером при вышеописанных обстоятельствах. Скорее – чудо-богатырем суворовской армии, посланным на разведку укреплений турецкой крепости Измаил. Но – странное дело! У Сергея было такое ощущение, что эта крепость, похоже, вовсе не собиралась сопротивляться, пока «воды Дуная потекут вспять, а небо упадет на землю». Напротив! Казалось, что осажденные приветственно машут руками со стен и даже как будто не особенно запирают ворота… Ну и дела!
Вот черт! А о сумочке-то самой и забыли… Как с сумочкой-то быть? А с другой стороны – это же просто замечательно! Значит, этой красавице общение с ним даже интересней ее карточек!!!
Едва положив трубку, Сергей тут же снова схватил ее, проверил счет. Надо же! Практически все деньги проговорил! И даже не заметил… Набрал другой номер.
- Майкл! Привет! Слушай, дело у меня к тебе государственной важности. У меня на телефоне денег – как у церковной крысы, а мне еще тут нужно дела вертеть. Положи мне срочно на счет…э… тысяч пять. Только сейчас же, не завтра, не на следующей неделе, а прямо сейчас… Миша, ну займи у кого – нибудь. Я тебе сейчас же отдам, как вернусь, ты меня знаешь. Хорошо? Давай, родной, не откладывай, а то мы из зоны выйдем – и все!... Да нормально все, плывем себе потихоньку, никого не трогаем... Потом, Миша, потом, сейчас деньги положи и эсэмэску пришли, когда положишь! Ну давай, пока, привет Ленке…
Затем отправил своей потрясающей знакомой фотографию, которая, как он ожидал, не сможет оставить ее равнодушной. Тем более, что другой у него совсем не было. Он вообще не любил фотографироваться. После чего плотно пообедал и вновь приступил к исполнению своих прямых обязанностей командира авиаполка. Причем, в этот день исполнял их особенно легко и весело, насвистывая и напевая свою любимую «Все выше, и выше, и выше…» и раздавая подчиненным поощрения и благодарности направо и налево.
Потом связь то пропадала, то появлялась, вечером была опять и Сергей вновь решил позвонить Ольге. Терпеть он не хотел и не мог.
- Ну как там к вас в Татарстане, отделяться еще не надумали?
Ольга засмеялась веселым, искренним смехом девочки – подростка, рассказала кое – какие новости из жизни страны и респубики, вновь бегло и почти непечатно прошлась по президентам очень маленьких и гордых государств, а затем как – то быстро свела разговор на более интерсующую ее тему.
- Сергей, а я теперь знаю, кто ты, - сообщила она вдруг кокетливо, - ты летчик на нашем авианосце, правда?
Кошмар! – похолодел полковник… - Неужели…
- Да вы не смущайтесь, товарищ майор, все в норме, - трубка снова завибрировала волнующим, женским смехом, от которого Сергея начинало уже покачивать, словно в шторм, хотя море было спокойно, - я не американская шпионка (смех), как ты, наверное, подумал… Тут просто по телевизору только и говорят о вашем походе в Средиземное море. Просто я сопоставила некоторые факты, а особенно, когда увидела твою фотографию… Видишь, я не просто обычная блондинка, я умею логически мыслить! Ты говорил, что сейчас на Севере находишься, я и подумала так. Я права?
- Ну… В общем – то да… Только вот… С чего это ты решила, что я- майор?
- Ну так, подумала. А кто ты?
- Да нет, все нормально… Молодец, умеешь мыслить логически. Я вижу, ты действительно необычная женщина. Мне так приятно.
- Мне тоже приятно, Сережа. («Как тепло это у нее получается – «Сережа»… Словно мама в детстве…»). А как мне фотография твоя понравилась! Ты там прямо, как наш президент. Ой, вернее президент, как ты (смех). Это ты в кабине своего самолета сидишь?
- Да. Истребитель. «Сушка»…
- Так ты, значит, настоящий летчик… Это, наверное, так романтично… А ты, кстати, очень хорошо выглядешь на фото. Прямо такой… настоящий мужчина. И глаза такие…
- Какие?
- Ну такие… Выразительные… Прямо влюбиться можно (смех)… Сережа, а можно задать тебе нескромный вопрос…
- Разведен…
- Да, да, понятно… Я тоже одинока. А… сколько тебе лет?
- Сорок один. Рост метр восемьдесят восемь. Меня даже не хотели сначала в училище брать из-за роста. А потом оценки посмотрели, здоровье оценили… Начальник мандатки говорит – если и таких отсеивать, кого же тогда брать! – и приняли…
- Правда? Но это же отлично! У меня рост метр семьдесят четыре. Да я еще каблуки все время ношу. Представляешь, как бы мы с тобой замечательно смотрелись!
И в этот раз они проговорили до того, что связь прервалась. И на счету у полковника снова практически ничего не осталось. Роуминг, мать его… Нужно что – то другое придумывать срочно, а то ускользнет птичка из рук, и не заметишь!
С этого дня Сергей кроме своей служебной деятельности был постоянно озабочен проблемами связи. Изобретал самые невероятные способы, использовал все свои личные контакты и близкое знакомство с командиром корабля, с девушками на узлах связи, в штабах, и т.д., и т.п. И все с одной целью. И невинность соблюсти, и капитал приобрести. В смысле – поговорить с Ольгой и при этом – не нарушить режим секретности военного корабля в походе. Прямо как в курсантские годы! Он даже почувствовал себя помолодевшим лет на... 20. Когда знакомился в каком-нибудь очень дальнем гарнизоне с девушкой-связисткой, а потом изыскивал различные способы пообщаться с любимой «на шару». Иногда даже используя засекреченную аппаратуру связи (ЗАС). Да, любовь зла. И могла вполне довести до дисбата…
Вот и теперь полковник замучил просьбами положить на его счет «немного денег» всех своих друзей, оставшихся на берегу, потом Ольга сообщила ему адрес электронной почты и он стал прибегать к ней, также идя на всяческие ухищрения, только бы написать и получить несколько строк в ответ.
Ольга была воистину удивительная женщина. Она терпеть не могла разговоры о богатстве, о «бутиках», показуху, угодничество, преклонение перед силой и властью. Просто словно существо с другой планеты. Сразу отпадал вопрос о причинах, по которым женщина решила покинуть «страну неограниченных возможностей».
Позже Сергею уже было даже смешно, когда он, в первые дни их виртуального знакомства, не зная, чем же скромный военный может привлечь внимание такой красавицы, пытался «купить» Ольгу разговорами о дорогих машинах и заграничных поездках. Как обычную… модель с городской улицы. Ольга очень быстро дала ему понять, что ее абсолютно и совершенно искренне не интересует ни Турция, ни Канары, ни Багамы, ни «Ферарри» с «Хаммером». Машины она терпеть не могла, и заграницу – тоже. Вообще нигде никогда не была, кроме родной России и США. Куда ее, опять-таки, случайно забросила судьба – злодейка. Вообще, она оказалась потрясающей, просто - напросто воинственной патриоткой. Тем более, прожив так долго в Штатах и воочию увидев всю тамошнюю жизнь.
А ее неприязнь к светскому образу жизни и к ее поклонникам просто умиляла его своей детской непосредственностью. Когда Ольга писала, или рассказывала Сергею о своем бывшем официальном муже, каком-то чуть ли не нефтяном миллиардере, голос ее срывался и в нем постоянно проскальзывали гневные нотки.
- Представь только, Сережа. Он специально сауну раз истопил и дверь закрыл, чтобы меня в ней зажарить. Другой раз зимой оставил в одном халате и тапочках на дороге. Орал, что меня нужно удавить, придушить, пристрелить. Потом даже руку на меня поднял… - рассказывала Ольга, а у Сергея просыпалось прямо – таки отеческое чувство к ней.
Пользуясь ее откровенностью, он даже как-то осмелился спросить, почему же нефтяной магнат так невзлюбил этакую красавицу. Ольга начала объяснять что-то о ее нежелании подчиняться, быть куклой, красивой игрушкой, а потом вдруг сказала, что лучше она пришлет ему собственные стихи под названием "Снежный замок", из которых тот сам все поймет…
***
Снежный замок, лед и холод
Ты построил для меня,
Там танцуют вальс метели,
Нет ни света, не тепла
Все застыло, меркнет время
Душу гложет тишина
Лишь озлобленная вьюга
Воет зверем у окна
Там полярными ночами
Плачет яркая звезда,
А мороз трескучий вяжет
Окнам чудо-кружева
Там не видно света солнца,
И не слышно пенья птиц,
Сталактитом стало сердце,
Ледяных любви границ
Разыщу ключи я в связке,
Вскрою все замки дверей
Все! Устала! Нет желанья
Быть снегурочкой твоей…
Ольга в первые же дни их знакомства сказала ему, что пишет стихи и даже песни. Сергей подивился тогда ее разносторонности и какой-то цельности. Ему это было тем более близко, что он сам и в молодости, и уже в более зрелом возрасте пописывал статейки и рассказики сначала в училищную многотиражку, а после выпуска – больше для себя, никому не показывая. Хотя в училище его смешные рассказы в стиле от «бравого солдата Швейка» вызывали постоянный интерес не только со стороны своего брата-курсанта, но и офицеров, по которым иногда нет-нет, да прохаживался «кованым сапогом сатиры» непокорный курсант Ануфриев. За что он бывало, даже попадал на губу…
Кроме своих, таких близких и духу Сергея ценностях и наклонностях Ольга была еще и удивительно любознательна (как ребенок-почемучка!), откровенна и искренна. Во всех своих разговорах и письмах. Иногда даже слишком искренна, особенно если сравнивать ее с бывшей женой. Причем искренна не только в обычных жизненных, «рутинных» вопросах, но даже и в такой специфичной и важнейшей области человеческих отношений, как то, чего в СССР, якобы не было вовсе…
Сергею это особенно нравилось, поскольку был он сам таким же искренним человеком. И таким же любознательным, несмотря на зрелый возраст. Постепенно, шаг за шагом, день за днем Ольга, просто-таки с какими-то сказочными умом и тактом Василисы Премудрой подвела «своего полковника» к таким темам для бесед и писем, что сорокалетний мужчина иногда просто стеснялся…
За месяц общения с Ольгой Сергей узнал о женской физиологии больше, чем за 17 лет жизни с женой. А узнав, недоумевал – какая же такая страшная тайна содержалась в этих знаниях, если Светлана все время скрывала их от родного мужа?! Не любовника, не друга, не случайного попутчика, а – мужа, своей «половины», с которым делила и кров, и стол, и ложе…
Уже на второй день Ольга известила Сергея, что довольно молода и еще хочет родить ребенка. И даже не одного, кокетливо и томно добавила она в трубку… На третий день их телефонно - виртуального знакомства женщина интимно сообщила Сергею, что в «постели она – просто конченая шлюха». После такого ее заявления полковник ходил целый день, будто немного пришибленный и даже забыл проверить журнал летных происшествий, силясь понять, зачем же ему об этом рассказали...
С каждым днем их разговоры по телефону и сама переписка становились все более и более откровенными. Ольга воспринимала своего "настоящего полковника", уже не только, как желанного мужчину, а и ближайшую подругу. И сообщала ему такие подробности из своей жизни, от которых Сергей потом ненадолго терял дар речи, зато обретал способность взлетать с палубы авианосца без самолета. Так, однажды она написала ему, что во время просмотра его новой фотографии начала испытывать некое "…томление внизу живота и желание обладать им! Обладать так, как будто падать от наслаждения в бездну сексуального царства! И только от его испепеляющего взгляда и ямочки на щечке, что так украшала его мужественное лицо"… А далее следовал такой откровенный текст, что сорокалетний мужчина краснел, как школьник. После таких сообщений все более любимой женщины, командир полка долго и неистово рубил дрова для шашлыков на корме по случаю дня рожденья командира "БЧ-2", близко не подпуская к топору матросов...
В другой раз "принцесса секса", как он стал называть ее, написала своему любимому мужчине, что она вообще не в силах терпеть мужественно - бархатные интонации его голоса и слова, которые он произносит в трубку. И обещала полковнику, что при встрече он сможет воплотить самые свои смелые сексуальные фантазии, о которых грезил с отрочества. Включая те из них, о которых скромный парнишка даже не догадывался. Томно дыша в трубку телефона, она в подробностях описывала боевому офицеру самые скромные из этих фантазий.
Полковник Сергей Петрович Ануфриев услышал все это прямо перед полетами. После чего, мыча и стиснув зубы, взмыл на своем истребителе в небо и начал выписывать в небе над Средиземкой такие пируэты, что руководитель полетов вынужден был даже сделать ему замечание. Поблизости постоянно пасся разведывателльный корабль все того же "вероятного противника". Радиоразведка авианосца засекла повышенную активность американского "пастуха" сразу после того, как самолет полковника появился в воздухе. Известны несколько фигур высшего пилотажа, которые на Земле не может выполнить ни один самолет и ни один летчик, кроме пилотов и машин советской школы и постройки. Некоторым из них даже не придумано еще названия. В тот день полковник Ануфриев пополнил этот список такими фортелями, что "американец" даже вызвал подкрепление в лице еще одного корвета. Вероятно, с более повышенными и современными средствами наблюдения и разведки. Руководитель полетов, вначале неодобрительно хмурившийся и уже обдумывавший какое взыскание нужно будет наложить на Ануфриева по возвращении "за самоуправство", после того, как разведчики доложили ему об этой активности американцев, наооборот, мгновенно повеселел и решил даже поощрить Ануфриева. "За умелые и решительные действия, приведшие боевые силы вероятного противника в замешательство и потерю контроля за обстановкой". Мол, знай наших, сукин сын...
В самом начале подобного общения летчика иногда одолевали смутные сомнения по поводу истинного рода деятельности своей знакомой. А также - ее порядочности и честности. Как-то мелькнула мысль – а не из тех ли она дамочек, что в бытность его курсантом притаскивались к кому-нибудь на квартиру, плясали в голом виде на столах перед десятком пъяных парней, а затем… Затем приступали к своим прямым обязанностям, из-за которых, собственно говоря и притаскивались. Причем, с целым взводом курсантов…
Но вот сама логика и здравый смысл тут же опровергали эти домыслы и расставляли все по своим местам. Тем более полковник слишком хорошо узнал манеру общения таких женщин, которые «притаскиваются». Во-первых, в какое время бы он не звонил, Ольга практически всегда брала трубку сразу. И всегда явно выражала свою радость по поводу общения с ним. Без всяких там «перезвони попозже, котик, я сейчас белье глажу». Или: «не могла к телефону подойти, зайчик, потому что помогала соседке пельмени лепить». И тому подобный бред. За почти двухмесячное их общение (почти каждый день!) она всего два раза не взяла сразу трубку, и только один раз (!) первая предложила положить трубку. И то после часового разговора!
А во-вторых, «такие женщины» не заботятся обычно о нервах и чувствах своих «клиентов», а тем более – по телефону. Ольга же два раза проявила к Сергею поистине материнскую заботу. Будто на расстоянии тысяч и тысяч километров ощущая, что он переживает.
Первый раз это произошло, когда на вопрос, как она собирается провести очередные выходные, женщина вначале поведала, что подруги вроде бы пригласили ее на шашлыки в каком-то борделе в лесу, на берегу Волги. Сергей тогда, услышав об этом, мгновенно помрачнел, сказал довольно сухо: «Ну, ясно» и поспешил попрощаться. Весь день затем ходил, как в воду опущенный. А вечером ему удалось получить от Ольги две эсэмэски подряд, чего раньше она вообще никогда не делала! В одной женщина просила его не грустить и всегда верить в лучшее, а во второй написала, что решила не ехать ни на какие шашлыки, а будет все выходные сидеть дома и ждать его звонка.
Расстроганный такой истинно женской, даже материнской, любящей заботой о его, Сергея внутреннем состоянии, которое Ольга ощутила на таком расстоянии, полковник в тот день отпустил с корабельной гауптвахты матроса – разгильдяя на два дня раньше положенного срока…
Уже через три недели после их необычного знакомства Сергей понял окончательно и бесповоротно, что эта женщина любит его и будет на самом деле ждать его возвращения, как обычно порядочные жены ждут возвращения своих мужей. Как выразилась сама Ольга – будет ждать, «пока ноженьки ее ходят, и ручки двигаются»… Понял, что и сам уже не представляет своей дальнейшей жизни без «Оленьки – Снегурочки».
Вначале он еще по своей привычке все прикидывал эти свои дурацкие «проценты» вероятности их встречи. Выходило, что в первую неделю эта вероятность не превышала 10-20%. Сергею мало верилось, что через два месяца такая потрясающая дама не встретит никого из мужиков, которого могла бы посчитать лучше какого-то там летчика. Было совершенно очевидно, что вокруг подобной красавицы должен крутиться настоящий табун из чиновников самого высокого ранга, успешных бизнесменов, всяких знаменитостей и тому подобных кобелей. Основное преимущество которых перед Ануфриевым состояло даже не в том, что они, возможно, богаче, красивее и успешнее обычного летчика. Нет! Основное их преимущество заключалось в том, что они-то все были постоянно рядом с Ольгой. Со всеми, как говорится, вытекающими…
Тем более, рассуждал Сергей, учитывая, что Ольга – очень и очень темпераментная женщина, весьма и весьма уважающая это дело. Судя по наклонностям ее разговоров. И, вероятно, просто не привыкшая подолгу обходиться без мужчины. То есть его, Ануфриева шансы на встречу с этой красавицей с глазами наивной и какой-то доброй ведьмы вообще, мягко говоря… печальны…
Но… Эта Ольга, словно издеваясь над всеми прошлыми представлениями полковника о женской порядочности и верности… продолжала ждать его, и он с каждым днем ощущал ее любовь все сильнее, и сильнее. Где-то через месяц-полтора после начала этой воистину сказочной истории Сергей перестал подсчитывать свои проценты, и сам влюбился в нее со страстью пятнадцатилетнего подростка. И быстро понял, что, оказывается, никого до этого и не любил так по-настоящему. За все свои сорок с лишком лет! Потому что никогда в своей жизни не испытывал ничего подобного.
Вообще-то нет… Полковник вдруг вспомнил…
Уроки английского в школе. Сережке Ануфриеву 15 лет. И он, и его друзья – все уже под метр девяносто. Кто греблей занимался, кто борьбой, кто штангой. Выглядели – будь здоров! Лет на двадцать, как после армии. Казаки, как никак! Выращенные не на каких-то там тошнотных чипсах, да хот-догах, а на экологически чистых донских поросятах и молоке со сметаной! Подобное же жгучее, какое-то прямо животное желание обладать женщиной он ощутил впервые именно на уроке английского в том нежном возрасте.
Преподавательнице английского было лет около тридцати пяти. Конченая старуха уже по меркам подростков. Но эта «старуха» могла дать фору любой их Синди Кроуфорд. Грудь минимум 4-го размера всегда выступала вперед прямо, гордо и вызывающе, как крепостные бастионы. Ирина Михайловна носила одежду исключительно тонких толщин и структуры. При этом, по причине, вероятно, очень жаркой погоды, которой всегда отличалась Ростовская область, лифчик учительница одевала весьма редко. Так что сидящие на передних партах подростки могли рассмотреть структуру и устройство «бастионов» англичанки вплоть до самых мельчайших подробностей и деталей. И по той же причине уроки ее английского вызывали у мальчиков «8а» гораздо больший интерес, чем у девочек. Настолько больший, что за право слушать учителя на первых партах среди мальчиков иногда случались даже потасовки.
Ирине Михайловне, как и любому преподавателю весьма льстило такое внимание ребят к ее предмету. Она очень любила объяcнять разницу между определенным и неопределенным артиклями свободно, этак, развалясь на стуле, закинув ногу за ногу и часто меняя позы. Юбки преподавательница также уважала короткие и тонкие. Так что поклонники артиклей периодически могли даже заключать между собой споры – какого цвета и фасона кружева надеты на любимую учительницу в этот раз.
Ирина Михайловна еще иногда вставала и ходила между рядами, всегда отдавая предпочтение именно первым рядам, где сидели лучшие ученики. Проверяя домашнее задание, учительница часто наклонялась к своим ученикам так, что последние буквально упирались носами в замечательный и открытый взорам бюст самой любимой своей учительницы. Входя при этом в полный ступор и забывая и об артиклях, и о глаголах, и самом домашнем задании…
Нужно еще добавить к этому, что муж учительницы был военным советником, и по несколько месяцев отсутствовал дома, обучая египетских ракетчиков не прятаться от израильских ракет и самолетов, а пытаться все же их сбивать. И эта информация читалась у учительницы английского не только в ее шалых, красивых, каштановых глазах, а просто – на лбу.
Разумеется, Сережа Ануфриев, в свои 15 лет не понимал этих надписей, но вот его меньший брат и тезка понимал это очень хорошо и даже не пытался это скрывать! Иногда часами… Многоопытная Ирина Михайловна чувствовала и эту слабость будущего полковника и поэтому проверяла домашние задания у своего любимого ученика особенно внимательно и долго.
…С тех самых пор прошло уже почти тридцать лет. И вот полковник Ануфриев вновь ощутил те же замечательные реакции, что и в том юном возрасте на уроках английского. Только от одного лишь общения с Ольгой. Даже ни разу не видя ее вживую! Как будто помолодел на много, много лет!
Да если бы только это! Хотя многие мужчины именно из-за этого самого и сходят с ума сами и изводят своих же подруг жизни… Но тут было больше, гораздо больше! Уже очень скоро Сергей начал ощущать Ольгу так, словно она была его жена, мать, сестра, дочь, лучшая подруга и даже друг одновременно. Он понимал свою Оленьку так, словно они жили вместе до этого много лет, и она понимала его так же. И даже – лучше… Но разве это не счастье!? Раньше он читал о таких отношениях лишь в книгах, к себе не относил, в любовь и прочие женские штучки-дрючки (как в их косметичках!) не верил. И вообще считал себя выше «всех этих чувств»…
А теперь… Второй месяц живет, как в эйфории. Каждый день испытывая некое чувство постоянного, большого счастья и тепла. Разве мог он еще два месяца назад предположить, что будет танцевать под песню Шафутинского «Марджанджа» (!) в своей каюте, как какой-то, извините, Филя Киркоров!!! Чушь! Бред! А вот поди ж ты, танцует… Понятно, закрыв двери и зашторив иллюминатор. Не дай бог подчиненные заметят, как он там отплясывает! Это ж позорище будет на весь корабль… Да еще и медика вызовут. Виданное ли это дело – целый командир авиаполка – и «Марджанджу» танцует в каюте…
Более того, его настроение поначалу начало даже сказываться на служебной деятельности.
Это было как раз в тот день, когда ему приснилось, что нечто дивно прекрасное и страшно порочное опустилось на него сверху прямо во сне и ну давай… использовать в своих грязных целях. Просто Валькирия какая-то! Насилу спасся… Даже закричал во сне. Потом позвонил своей Олюшке и она ему поведала, что примерно в то же самое время ей тоже снился «некий образ высокого мужчины, который страстно желал ее, а она – его». Настолько страстно, что ей снова пришлось прибегнуть услугам правой ручки. Ну и трусики поменять, о чем она уже даже и не всегда упоминала…
Так вот. Летчик заходил на посадку на свой авианосец. Ночью. Отрабатывали ночные полеты. Уже закрылки выпустил, шасси и крюк… Летит… Что такое? Не может понять. Все вроде бы, как нужно, а что-то не то! Хорошо, вовремя сообразил. Надстройка-то не с той стороны! С носа на посадку заходил! На 180 градусов курсы перепутал… Север с югом... Это ж надо… Хорошо хоть не верх-низ! Читал полковник в детстве о шведских летчиках, которые гонялись учениях за звездой, пока горючее не закончилось… Тоже, небось, Валькирии снились…
После этого случая полковник решил совсем не звонить своей «Валькирии»… три дня. Думал – заодно проверю, а нужно ли ей это на самом деле так, как она говорит. Сам же выдержал только полтора дня и позвонил. Оленька, чуть ли не в слезах принялась распрашивать, что у него случилось, говорила, что несколько раз сама пыталась позвонить, но телефон не работал. Больше Сергей таких «проверок» не устраивал…
К концу похода авианосец бросил якорь на рейде Марселя. Народ рассосался по магазинам-барам-ресторанам. Сергей тоже вышел с товарищами в город. Товарищи затаривались французской косметикой со страшной силой. Матерям, женам, сестрам, дочерям, подругам… Ольга от косметики отказалась категорически.
- Не бери ничего, Сережа. Я косметикой все равно не пользуюсь, она меня только портит. Для меня лучшая косметика – это открытая форточка по утрам, да холодная вода. Ты лучше себе купи там какой-нибудь светлый свитер. Тебе очень пойдет…
После «отоварки» пошли обмывать покупки в бар. Заказали по пиву, как обычно. Сидели, потягивали прохладную, кислую «буру», наслаждались жизнью. И… давно забытыми формами…
- А вон смотри, какая пошла! Стал бы?
- Спрашиваешь… Нет, а вон та все же лучше!
- Да где лучше, Миша? Зад, как… как наша корма…
- Не скажи, не скажи...
- Да глупости это все мужики… Каждая новая проходящая мимо дама лучше предыдущей… Это закон жизни! Плюньте! Лучше смотрите, что у меня есть!
- Ну… хохол! И здесь горилку нашел… Ну давай уж, наливай. Черт с ними, с этими «новыми, проходящими»… Серега, ты куда?
Ануфриев женщин разглядывал с каким-то необычным для него равнодушием, в дискуссии по поводу их красоты участия также практически не принимал. Потом вообще, даже пива своего не допил, сорвался с места, сказав лишь «Я сейчас, мужики»…
- Влюбился мужик по самые… никуда, - прокомментировал события Молдаван, - опять за телефонными карточками побежал. Треть зарплаты уже, небось, извел…
- Да, в такую можно влюбиться. В каюте у него, видали? Я думал сначала – из журнала, модель какая-то, или актриса. Нет, говорит, знакомая. Иконка Александра Невского там у него, и рядом – эта мадам… - включился Ермоленко.
- А она не из этих…? – уже не майор, а подполковник Трохин отхлебнул из бокала
- Да нет… Серега уже на них обжегся.
- Откуда это можно знать? Видел я эту фотку… Глаза, я вам скажу… Те еще… Глазки-то
- Да нет же… - Молдаван закурил сигарету, - он мне неоспоримые доказательства привел… Не бэ… Да он и сам, в общем-то, ничего… Самая баба по нему…
- Ну, давайте тогда мужики, выпьем за них. Чтобы все у них было хорошо!
***
…Поезд Москва – Казань подъезжал к станции Краснохолмск. Стоянка две минуты. Полковник Ануфриев давно уже стоял в тамбуре и ждал своего часа. Теперь он четко осознавал, что ждал его не эти жалкие несколько часов, пока поезд шел из столицы в захолустный провинциальный, волжский городок. И даже почти не два месяца, пока его корабль «стращал супостата» в Средиземке. Он ждал этого часа, этой встречи и эту женщину всю свою жизнь… Ждал, когда в детстве прочитал первую свою книжку под названием «Девочки». Ждал, когда вместе с друзьями помогал своим одноклассницам ставить палатки в лесу, ждал, когда смотрел в кинотеатре фильм «А зори здесь тихие», ждал, когда курсантом уже читал о женщинах, отогревавших своим теплом раненых бойцов во время войны. И вот, наконец, дождался, хотя даже уже и надежду стал терять…
Поезд остановился, наконец. Сколько раз Сергей мысленно представлял себе эту сцену, сколько различных вариантов ее проигрывал, лежа в своей каюте после полетов… То хотел подбежать сзади, обхватить, поднять, зацеловать и затискать свою «девочку – пионерочку» прямо посреди улицы... То хотел дождаться в машине и увезти в Казань, потому что было понятно, что до Питера, а уж тем более – до Мурманска им не дотерпеть… То просто мечтал приехать в ее город раньше на сутки, и – ходить, ходить, ходить по улицам этого города, который знал ее с рождения, который видел ее каждый день, который слышал ее звонкий, пионерский голосок…
А потом они договорились, что Ольга просто встретит его прямо на вокзале и они пойдут на квартиру, которую она уже сняла, чтобы не беспокоить своих близких…
…Сергей спрыгнул на перрон. Стояло теплое, октябрьское утро. Было много встречающих, с цветами и без, было много лиц и глаз, по большей части счастливых и радостных. Но Сергей сразу увидел те глаза, что около двух месяцев встречали и провожали его в каюте за четыре тысячи километров отсюда и которые сделали его самым счастливым в мире человеком. Ольга стояла не двигаясь, в своей короткой, черной куртке, как на одном из фото. Потом сорвалась, побежала к нему, не разбирая дороги.
- Родная моя, ну вот и все. Ни одного процента не осталось. Мы встретились, - предательски дрогнувшим голосом громко произнес Сергей и шагнул к ней…
Влюбленная женщина
Женщину, которая любит искренне и сильно сразу же можно отличить от обычной женщины. Даже встретив их просто на улице, нетрудно понять, кто есть кто.
Обычная, она и есть обычная. Идет обычной походкой, пусть иногда даже и очень красивой, но все равно – это всего лишь красивая походка и ничего больше. Ее может отрепетировать перед зеркалом любая колхозница, или домохозяйка, конечно, при условии, что она не обладает любимым стандартом самой популярной певицы СССР: от «120 на 120 на 120» и выше.
Походку женщины, которая недавно влюбилась в мужчину своей мечты невозможно отрепетировать перед зеркалом. Обладай вы хоть параметрами Наоми Кэмпбелл, или Милы Йовович, а все равно не сможете не идти, а словно... лететь над землей так, будто сзади у вас имеются небольшие крылышки, или воздушная подушка под ногами.
А глаза? У обычных, стандартных женщин, спешащих утром на работу, или учебу глаза бывают очень некрасивые, некрасивые, так себе, красивые, и очень красивые. Вечером, когда они волокутся обратно домой, эти глаза, кроме того, еще и усталые. Скорее доползти к себе, свалить сумки, пакеты и ноутбуки в углу, принять ванну и уткнуться в «Нашу Рашу», жуя оставшийся после корпоративной вечериники бутерброд с семгой. Да! И чтобы постылый не приставал… Вот и вся информация, которую вы сможете прочитать в глазах такой женщины.
У влюбленной женщины вообще нет глаз. У нее есть звезды, которые слепят встречных прохожих и заставляют мужиков впоминать, зачем миллионы лет назад природа произвела их на свет. Но увы! Мужики не интересуют влюбленную женщину, потому что ее интересует только один из них. Самый, самый! Единственный и неповторимый, не такой, как все…
И неважно, идет ли влюбленная женщина утром по делам, или возвращается вечером домой, ее парящий над землей полет и сияющие вместо глаз звезды сразу выдают в ней ту, которая любит…
Еще влюбленная женщина начинает любить не только «своего мужчину», а и большинство окружающих ее людей. Причем, чем больше любовь к мужчине, тем большее число окружающих будет любить эта счастливая женщина. Поэтому – влюбляйтесь и любите, дорогие мои – люди к вам потянутся…
Уже через неделю после того, как этот морской летчик позвонил ей впервые, Ольга обладала всеми вышеупомянутыми признаками влюбленной женщины. Она не ходила, а летала, все домашние дела делала быстро и весело, танцуя под «Марджанджу» (о которой ей поведал ее Сереженька), напевала про себя разные разухабистые песенки, возлюбила ближних своих как саму себя настолько, что вскоре сама пришла к матери мириться и та, конечно, простила свою блудную дочь.
Ольга не сказала Сергею, что узнала его на той фотографии, которую он прислал самой первой. В кабине истребителя. Это был тот самый высокий мужчина со жгучими, карими глазами, которого она увидела в мурманском аэропорту. Для нее это был настоящий шок. Боже, думала женщина, неужели ты сжалился надо мной, и послал, наконец, того, кого я буду любить! Ведь произошедшее не могло быть простой случайностью!!!
Позже, вспоминая эти глаза и этого мужчину, она еще подумала: «Да, такой точно не станет копаться в корзине с грязным бельем, проверяя по «пятнам на одежде», грешила ли его жена, или нет, как ее первый муж. И ревновать к каждому столбу, как все ее мужья без исключения… И пытаться от злости, недостатка ума и избытка комплексов бить ее по лицу, как мужика, или морить насмерть в сауне, как этот одесский дегенерат… Мужчина с такими глазами, наверное, просто уйдет, и все…»
Она не сказала, но позже, когда они уже не могли скрывать своих чувств написала ему об этом.
«Здравствуй, мой любимый!
Я увидела тебя в аэропорту(хотя ты меня и не заметил), и потом не находила себе места. Вся жизнь мелькнула как черно-белое кино в течение пяти минут и не оставила никаких эмоций. Боже! Это ты и был! Твой взгляд в тот миг был таким пронзительным, что я ощутила теплую волну, которая нахлынула на мое тело. Но увы, в тот момент я даже ничего не успела понять и познакомиться тогда нам так и не удалось. Но как я рада себе, что в тот день проявила такую халатность по отношению к своим документам. Она мне была просто послана свыше!!!
Где ты сейчас… Где ты, мой любимый мужчина? Боже мой…
Вчера, когда ложилась спать, поймала себя на мысли, что мое тело стало издавать импульсы страсти. Обронив взгляд на твою фотографию, не могла удержать в глазах слезы, слезы радости от того, что ты есть у меня! Прильнула губами к твоему изображению, стала ощущать неистовую страсть, и нахлынувшее желание сблизиться с тобой. А ты так далеко!!! Я представила твое тело у меня в объятьях. Я хотела в тот момент ласкать тебя, ощущать тепло твоих губ, чувствовать силу твоих рук и даже раствориться полностью в тебе. Я хотела каждый сантиметр твоего тела чувствовать и давать ту радость, от которой неизбежно выходят стоны наслаждения. Видеть изгиб твоего тела... в жаркой лавине оргазма. Что это такое?! Не могу совладать с собой! Ощущение любви нахлынуло на все части моего тела! Душа рвется к тебе! Целую со всей страстью, мой ненаглядный возлюбленный!»
Он часто звонил, присылал эсэмэски, обычные письма, письма по интернету так, что она почти каждый день ощущала его присутствие рядом. Потом ей стало казаться, что она знает Сергея много-много лет. И чувствовала себя его настоящей женой, которая просто проводила своего любимого мужа в командировку и теперь ждет, считая денечки и замирая от счастья при мысли от скорой встречи.
Вся прошлая жизнь казалась ей пустой и серой, или черно-белой, словно и не жила она, а так – тренировалась. А настоящая жизнь начинается только сейчас. Все мужчины, которые были у нее до того сразу как-то показались какими-то безликими, скучными, неинтересными. Вообще было непонятно – что же все-таки привлекало ее к ним, кроме физиологии…
Ее первый муж был самым обычным чиновником городской администрации в родном Краснохолмске. Когда в 1992 году, 20-и летней девчонкой выходила за него замуж, думала – любила. Тем более был он вполне симпатичным и успешным на тот момент человеком. Зарабатывал вполне прилично. Даже очень прилично. Уже через два года семейной жизни молодой еще парень, 25 лет обзавелся брюшком, обрюзг, обленился и все свободное время проводил на диване с бутылочкой пива и «Вестником городской администрации». Другой литературы Александр Юрьевич не признавал и не читал. Секс его интересовал мало, и то – по расписанию, без новых идей и импровизаций, компании он водил только с «нужными людьми», но по лености своей жене не изменил ни разу! К тому же он ее все же любил…
Ольга была очень живой, очень искренней и честной девушкой, поэтому тоже не изменяла ему с «веселыми и спортивными», косяком кружившими вокруг нее. Вытерпев около двух лет такой скучной, семейной жизни, девушка все же не выдержала и подала на развод. Видя, что дело приняло серьезный оборот, Александр сильно огорчился, поднялся со своего любимого дивана, отложил в сторону «Вестник» и начал буквально бегать за Ольгой, умоляя ее вернуться. Так, что даже несколько постройнел и похудел от таких движений и переживаний. Отчаявшись вернуть ее «добром», он достал из сейфа сильно заржавевшее ружье (до охоты ли радетелю за народ!) и патетически воскликнул:
- Так не доставайся же ты никому, подлая женщина! – после чего… убрал ружье обратно в сейф и заплакал…
Ольга была непреклонна в своем решении. Чиновник городской администрации с вытертыми до блеска штанами сзади явно не подходил под роль героя ее романа. Хорошо еще, «тюлень Саша» не обладал повышенными данными к деторождению и обошлось без детей…
Через два года Ольга повторно вышла замуж. На этот раз за джокера-брокера. Именно молодого, спортивного, высокого и красивого. Игорь даже позировал для какого-то модного мужского, республиканского журнала. Ольге казалось тогда, что это – ее герой, ее любовь, ее мужчина отныне, и навсегда. Она была вполне счастлива и довольна своим новым парнем. Подруги завидовали Ольге, при ней вешались ему на шею и пытались затащить к себе в постель. Но Игорь был стойким бойцом, кроме того, изголодавшаяся по крепким мужским ласкам Ольга не оставляла ему никаких шансов на утро. Отличился муж-модель в другом. Не обладая от природы никакими другими достоинствами, кроме внешности и мужской силы, он решил получить все и сразу, и начал по-серьезному играть в рулетку. Недостаток ума компенсировался в красавце избытком азарта.
Но через пол-года бесконечных игр и столь же бесконечных проигрышей второй муж готов был остаться у разбитого корыта. Если бы оно у него было, конечно… Он проиграл все свои немногочисленные богатства, затем - богатства родителей, потом принялся за богатства жены. Ольга ругалась, плакала, умоляла его образумиться, но все было тщетно. Видно вся сила у фотомодельного парня ушла на красоту, да эрекцию. Для мозга осталось всего ничего. Когда азартный игрок украл последние Ольгины серьги и кулончик и уже начал подбираться к гардеробу, женщина вытерла слезы, стиснула зубы, подобрала юбку, и… ее второй муж получил изумительный пинок под зад. Без содержания…
Отчаявшись найти героя вообще и в частности – в России, Ольга решила выйти замуж по расчету. Как и советовали многочисленные подруги. Так прямо и говорили:
- Оленька, тебе ли одной сидеть, о любви и принцах мечтать? С твоей-то внешностью! Вон какие мужики вокруг тебя вьются, только выбирай. Да не забудь сначала на карман глянуть – чтобы потолще… А то ты все не на те достоинства смотришь…
Оленька так и сделала. Захомутала своего ненаглядного Мойшу Доппельшнапстринкена и укатила с ним в самую любимую страну отечественных спекулянтов, воров и прочих «инакомыслящих». Жизнь замужем за олигархом была интересна Ольге буквально первые три дня. Именно столько ей понадобилось, чтобы достаточно бегло изучить семнадцать основных и двадцать четыре вспомогательных помещения, хозяйкой которых она вдруг неожиданно стала. Впрочем очень скоро женщина осознала, что «хозяйка» она очень и очень номинальная, а не фактическая. Тем более, что ее и не интересовала эта роль.
Нефтяной кровосос не доверял самому себе, а не то что какой-то там «жене». Поэтому и спал он не с женой, как могла бы ожидать женщина, а с акциями и договорами, которые держал под подушкой.
Еще он держал там порнографические журналы. Которые, опять-таки!, хранились там вовсе не для того, о чем, вероятно, может подумать какой-нибудь излишне сладострастный гражданин, или сладострастная гражданка. Перед приходом «корешей» Мойша выкладывал эти журналы на журнальные столики по всему особняку. Девять журнальных столиков – девять порнографических журналов. Любому дорогому гостю сразу ясно – живет здесь не просто жадный дежный мешок, а жадный денежный мешок – мачо. От чего, вероятно, имидж хозяина дорогих апартаментов поднимался на недосягаемую для прочих денежных мешков высоту.
Ольга быстро осознала свой статус здесь, заскучала и принялась изыскивать способы скрасить немного унылый и однообразный стиль жизни среди людей, главной целью которых является извлечение прибавочной стоимости. Нет, вначале, будучи, как указывалось очень честной и порядочной девушкой, она пыталась разговорить своего вечно занятого мужа, поболтать с ним о политие, ценах на сено, о большом адронном коллайдере, о звездах, о животных, о… черт знает о чем еще. Но Мойша очень быстро дал понять девушке, что его вовсе не интересует ни одна из вышеозначенных тем (кроме, разве что, «цен на сено»!) и посоветовал ей съездить куда-нибудь отдохнуть и развеяться.
- Бабок, вон, полный стол. Бери сколько нужно и лети хоть на Таити, хоть в Париж, мне по барабану. Только не напрягай меня с этими разговорами.
- Так ты меня одну, что ли отправляешь? Или кого-то в сопровождение все же дашь?
- Ну ты чо, в натуре, вообще за лоха меня держишь? Хочешь, чтобы надо мной кореша смеялись? Одна полетишь…
Ольга, наверное, была «с приветом», как и подозревали ее подруги. Она не хотела одна. Она хотела с любимым. А его не было…
Иногда олигарх брал ее с собой в клубы и на вечеринки. Для «имиджу». Но вкоре прекратил это делать. Ольга была очень яркая и красивая женщина. И в отличие от жен прочих олигархов, могла разговаривать не только о «бутиках» и «браслетах за миллион баксов». Поэтому на нее сразу начали обращать внимание и другие олигархи, понимавшие, что видят перед собой женщину, несколько отличную от тех, с кем они привыкли общаться. И которую невозможно приобрести за «бутики» и «баксы», даже за очень большие. Такой необычной игрушки не было ни у одного из них. «Дамы света» также возненавидели Ольгу искренне и люто. Считая ее высокомерной злючкой, и завидуя, конечно, и ее красоте, и ее уму, и ее независимости. Несомненно, женщина чувствовала себя среди них самой настоящей «белой вороной».
Понятно, что Мойше вовсе не улыбалась перспектива «потери лица» в случае, если Ольга решила бы уступить домоганиям особо рьяных ценителей ее основных благодетелей. Рога на голове, знаете ли, никому еще имиджа не добавили. Будь ты хоть землекоп, хоть Председатель Совета Европы…
Поэтому походы в клубы и на вечеринки очень быстро прекратились. Непокорная русская красавица, упорно не желавшая исповедовать «общечеловеческие ценности» оказалась фактически под домашним арестом. Сам Мойша отсутствовал практически постоянно. Ольга слонялась одна по огромному и вечно холодному особняку, поражаясь, что здесь даже цветы не цветут и все время вянут, как ни стараются ухаживать за ними домработницы. Тогда она и написала те стихи про «Снежный замок»…
Возвращаясь из своих кругосветных бизнес-туров, Мойша изыскивал самые невероятные способы избавления от этой неблагодарной, русской стервы. Начиная от элементарных автокатастроф и заканчивая такими экзотическими, как запирание в сауне, или подбрасывание ядовитых пауков. Заокеанский олигарх не прочь был даже бросить свою неблагодарную жену в аквариум, где у него обитали хищные пираньи. Он любил хвастать перед Ольгой и своими «корешами» этими модными зубастыми тварями, которых он пытался приучить к ловле мух на лету, когда те влетали через специально открытое окно. Как у «корешей», короче… Ольга неоднократно ловила на себе плотоядные взгляды муженька, когда он с восторгом демонстрировал ей успехи своих бразильских зубастиков. «Так бы и бросил сюда эту заразу, чтобы посмотреть, как ее будут рвать на куски мои любимые рыбки» - такое пожелание читала женщина в карих глазках своего мужа. Тем более, что Мойша периодически произносил нечто подобное и вслух…
Ясно, что долго все это продолжаться не могло. Скоро Ольга нашла способы избегать излишней опеки и у нее появился некий «бойфрэнд». Какой-то «свободный художник и поэт», творческая личность. Роман длился пол-года. Художник и поэт был женат, сильно влюбился в Ольгу, а жену свою, наоборот, жалел и плакал. От раздвоенности чувств и остроты переживаний у него начались сердечные приступы и вскоре «влюбленным» пришлось расстаться.
Затем, уже незадолго до трагической кончины ее милого супруга Ольга связалась с русским хоккеистом – легионером из клуба «Северные волки». Он был моложе ее на… ну, в общем, на «не важно». Но зато был интересен как личность, как самец, и как… сынок. Потому что к тому времени Ольга ощущала в себе острую потребность завести нормальную, здоровую семью. Со всем, что положено иметь этой семье. Любимого мужа, детей, нормальные, человеческие отношения. Только вот с кем можно завести эти отношения?!
Так что вскоре после эйфории первых дней пребывания на своей родине, к Ольге снова начала возвращаться эта вселенская женская тоска. Когда она одинока и нет близкого и сильного человека рядом. Ну не запрограмирована женщина природой жить одной, и все тут! Слабая она - женщина эта, тяжело ей без мужского плеча…
Ольга тогда потосковала немного и пошла по уже проторенной дорожке – Интернету. Встретилась в кафе с мужчиной из Казани. Судя по фотографиям был мужчина целеустремлен, крут, руководящ и деятелен. Но при встрече даже не представился. И не спрося ни о чем Ольгу, заказал два кофе и пирожные. К которым женщина даже не притронулась. Пел ей песни о счастливой и сытой жизни за границей, агитировал вместе «валить из этой чертовой России» и прямо завтра предлагал Ольге поездку аж… в саму Турцию! Или даже Египет! Под конец 20-минутного монолога, словно только что вспомнив, вдруг сказал:
- Я-то поужинал уже. Может быть Вам, Оленька заказать чего-нибудь? Или Вы тоже уже поужинали?
Но у Оленьки вдруг совершенно неожиданно зазвонил мобильник и ее вызвали на несуществующую работу…
Второй кандидат на ее руку и сердце, сразу после краткой презентациии себя, любимого, тут же предложил женщине проехать с ним в номера «люкс» в самой новой и крутой казанской гостиннице, заказать в эти номера канадских омаров и дальневосточных лангустов, после чего пообещал женщине «незабываемую ночь».
- Гостинницу? – невинно поднимала свои ровные бровки Ольга. – Нет, в гостинницу не хочу, надоело. Хочу в Париж. Посмотреть Эйфелеву башню и сразу обратно.
Реакции ее собеседников на подобные ответы разнообразием не отличались, и всегда искренне радовали Ольгу. Сначала тупой, испуганный взгляд(«А вдруг не шутит, стерва»?..), затем взятие себя в руки, смех… «Ой, ну насмешили, Оленька, давно так не смеялся. Вы знаете, Оленька я всегда любил девушек с чувствов юмора. Я и сам люблю поюморить иногда, что Вы…» И далее – снова старая песня о том же. Тоска…
Иногда кавалеры предлагали после встреч и вечеринок проводить ее домой. Ольга с радостью бросалась в машину, восторгалась кожаным салоном, красивыми формами, хорошо подобранной музыкой… После чего просила остановить у ближайшей хрущевки («Ой, а мы уже приехали, как жаль… Но я вам позвоню, Олег!!!»), заходила в первый же попавшийся подъезд, ждала, пока счастливый идиот уедет, а затем, грустная, как утреняя луна шла домой.
«Счастливый идиот» уезжал, насвистывая, или напевая победные марши… Ждал день, другой, третий… Затем, обидевшись на такое невнимание к своей неординарной персоне, начинал звонить сам, слать письма по интернету, ругать нехорошими словами и даже иногда грозить различными санкциями…
От этих «встреч и знакомств» у Ольги в душе оставались лишь пустота и горечь. Да вот такие стихи…
***
Мы познакомились с тобою в интернете,
Ты так слащаво письма мне писал,
Вот наступил заветный теплый вечер,
Меня ты на свидание позвал.
Я думала что вечер будет сказкой,
Но видно с детства ты их не читал,
Настольной книгой для тебя служила
Та, что с названием Кэ Маркса «КАПИТАЛ»
Себя хвалил ты, словно глупая реклама,
Рассказывал про Турцию, про Рим
И что ты кушал в ихних ресторанах,
Как будто в рай из дома угодил…
Я так ждала, что встретила героя,
А оказался просто скучный скупердяй!
Чего хотел ты, я - то точно знаю!
Но обойдешься, милый! Точка и… прощай!
А с Сергеем… С ним сразу все стало по другому. Ольга иногда ловила себя на мысли, что это было даже хорошо, что они не встретились перед его командировкой, как обычно, в каком-нибудь кафе. Возможно, он тоже предложил бы «омаров и незабываемую ночь» и ей стало бы снова грустно и скучно… Хотя нет, такой, как он явно не смог бы в первый же день знакомства предложить такой женщине подобные вещи. Как-то, прямо сгорая от любопытства, Ольга даже спросила об этом у Ануфриева.
- Да нет, конечно, - ответил Сергей, смеясь, - как можно предлагать порядочной женщине такое, да еще в первый же день! Я бы, по крайней мере, предложил бы вначале заняться сексом прямо здесь, под столом, а потом уже «ехать в номера»… Шучу, шучу, Оленька. Если серьезно, у меня бы язык не повернулся позвать женщину, которую видишь впервые в какие-то «номера». Кем это вообще себя считать надо, в конце концов!? Тоже мне, звезды Голливуда… Придумал бы что-нибудь, не волнуйся. Во всяком случае – скучно тебе бы со мной не было, это уж точно!
Скучно?! Да уж, скучать такой мужчина Ольге бы не дал… Любой разговор с ним веселил и смешил Ольгу. А ведь не зря говорится: «Заставь женщину смеяться, и она уже наполовину – твоя!»… Сергей же обладал уникальным даром видеть хорошее, доброе и веселое буквально во всем. Каждый день он рассказывал женщине какие-то истории, или постоянно шутил так, что вообще не было понятно, когда он говорит серьезно, а когда – нет. Уже очень скоро после начала их знакомства Ольга с радостью и волнением заметила, что уже не может долго обходиться без его писем, и особенно – звонков. Она с нетерпением ждала момента, когда ее ноутбук «кликнет» о новом сообщении от своего Сереженьки, или когда зазвонит телефон и она услышит его волнующий голос. Ольга сразу чувствовала, когда звонит именно он.
Очень скоро Ольга стала ощущать в Сергее не только просто своего мужчину. Иногда он казался ей мудрым и заботливым отцом, способным охранить свою дочь от всех проблем, встающих на ее пути (тем более, что отца своего Ольга практически не помнила и всегда страдала от этого!), иногда – братишкой, с которым можно поиграть в любые, даже очень «взрослые игры», иногда собственным сынком, которого хотелось прижать к груди и пожалеть, а бывало – даже лучшей подругой. Тем более, что подруг у нее тоже фактически и не было. Никому из подруг не нравились ее «странная» манера посылать нафиг «уважаемых граждан города и республики», которые страстно желали залезть к ней в постель.
Целыми днями Ольга занималась всяческими домашними делами, выходя на улицу лишь в крайних случаях. Все ее бывшие подруги и друзья перестали существовать для нее. Во всяком случае, в том качестве, в каком это обычно подразумевается.
Мало того, Ольга ощущала своего летчика так, словно они знали друг друга уже много-много лет. Однажды, в очередной раз подивившись этому обстоятельству, женщина даже написала письмо:
«Не могу спокойно читать твои письма… У меня ощущение «дежавю»… как будто в прошлой жизни мы были вместе, а в эту нас специально разделили. И во времени, и в пространстве. Чтобы испытать на прочность? Не пойму, что происходит в моем сердце, то тревожно так становится, а то теплом обдает все тело. Я не знаю, но может это действительно встреча двух родственных душ? У меня горят губки после разговора с тобой по телефону, как будто ты меня крепко-страстно целовал. У меня начинает действовать импульс, который потом не дает покоя ночью, я просыпаюсь утром, думая о тебе. Что это? Я накрыта горячей волной кипучего океана…»
Но ведь они и в самом деле были похожи! Не только где-то внешне, но главное – внутри. И в характерах. Оба были красивы, каждый по-своему, по-женски и по-мужски. Оба были горды и независимы, всегда и на все имели собственное мнение, не признавали никаких авторитетов, пока эти авторитеты на деле не показывали, что они «всамделишние». Даже в прошлых своих жизнях они находили практически одни и те же случаи и факты, иногда схожие в самых мельчайших деталях. Как будто и в самом деле жили в неких параллельных мирах, не имея возможности встретиться где-то. Вместе убегали из дома, из детских садов, вместе отказывались вступать в комсомол, потому что «насильно загоняли», любили одни и те же игры, и боялись воды оттого, что в самом раннем детстве обоих чуть не утопили. Даже вместе отмораживали по уху! Понятно, что не одновременно, а с разницей во времени в несколько лет, и в расстоянии в тысячу кэмэ. Но ведь отмораживали!!!
С Сергеем они были уже настолько сблизились даже на таком расстоянии, что это обстоятельство начинало пугать Ольгу. Родные и близкие тоже начинали пошептываться за ее спиной, а то иногда и пальцем у виска крутить. «Вчера всю ночь от мобильника не отходила, - делилась мама Екатерина Владимировна с родным братом Ольги – Андреем, - и все: ха-ха-ха, ха-ха-ха… Поговорить бы с ней, выспросить, что, да как!»
Братец, деликатно покашливая и закуривая на кухне сигарету, начинал допрос:
- А кто он, а что он, а где он?
На что Ольга лишь смеялась и говорила, что со временем они все узнают. Как-то раз, не выдержав осады, все же призналась, что он полковник авиации и зовут его Сергей.
Эта информация ничуть не успокоила родственников, а лишь подлила в огонь масла.
- Полко-овни-ик? – протянул брат сомнительно. - Ты смотри, Оля, сейчас столько аферистов всяких развелось. Газеты, вон, почитай, и полковниками себя называют, и генералами и капитанами… А потом обчистят, как липку, будешь локти кусать…
- Да, - мама тоже не могла удержаться от комментариев по поводу легкомысленности своей дочери, - глазищи свои выставит и – вперед, дороги не разбирая. А он тебя потом и без квартиры, и без штанов оставит. Проходимец, небось, какой-то, этот ее полковник…
И… как будто бы случайно подкладывали на ее столик газету «Секретные материалы» со статьей о брачных аферистах. Ольга снова смеялась в ответ. Она-то знала, что у нее – настоящий полковник!...
Родственники, тем не менее вели планомерную осаду по всем направлениям. Как только звонил мобильник, телевизоры в квартире приглушались, у всех тут же находились какие-то срочные дела и вопросы к Ольге, и ей приходилось постоянно прятаться то в ванне, то на кухне, то просто запираться в своей комнате от всех.
Все же Ольга была женщиной, причем счастливой и влюбленной женщиной, а поэтому как-то не выдержала и показала фото своего полковника в летной куртке у своего самолета жене брата, 22-х летней Катерине, когда она в очередной раз гостила у свекрови.
- Ой, Ольга Анатольевна, а вы ведь с ним похожи! – всплеснула руками девушка, - только он черненький, а вы беленькая… Надо же…
И немедленно убежала делиться таким потрясающим открытием с мужем. Катерина и Ольгин брат Андрей поженились два года назад. Жили то «у моих», то у «твоих» и уже имели сыночка Сереженьку, полутора лет. Ольгу Катерина не то что обожала, боготворила! Называла исключительно по имени-отчеству, делилась с ней всеми своими девичьими секретами и слушалась во всем, как родную маму.
Ольга же, получив от своей влюбленности настоящий заряд и страстное желание материнства, в свою очередь, буквально на руках носила Сереженьку, ходила с ним гулять, кормила его. В общем всем своим видом давала понять окружающим, что хочет в самом ближайшем будущем заиметь такого же замечательного сорванца и даже знает от кого…
Они с Сергеем и имя уже подобрали. Ваня, Ванечка, Иван Сергеевич. Красота!...
Подруги Ольги тоже были заинтригованы ее состоянием. То одна, то другая звонила ей и предлагала встетиться, увидеться, поболтать, приглашали на вечеринки и девичники. И все с одной целью. Выведать, кто же такой там появился у «самой красивой девушки Поволжья»? Не иначе, сам Адамович, или Зельтцер?! А может быть, какой известный певец, или актер? Подруги поговаривали, что «тетя Даша дяде Саше передавала, что брат - снохи - сестры - матери Ленки Кузьминой слышал, как мать – сестры – снохи – брата Кольки Казанского видела, якобы, нашу красавицу Оленьку в Москве, на престижной выставке гинекологического оборудования вместе с известным тенором Ласковым, и что Ольга даже сделала вид, что не узнала ее, мать – сестры – снохи»…- ну, и так далее…
Встречая Ольгу на улице, подруги бросали все свои дела и прямо - таки исходили слюной, выясняя, не собралась ли Ольга замуж, и если да, то кто же, кто же ее избранник?
Как-то встетилась ей на улице сокурсница по инязу Светка Соколова.
- На свадьбу-то позовешь? – без обиняков, напрямую спросила Светка, уж и не надеясь на конкретный ответ.
- А я уже того… - скромно ответила Ольга.
- Как того? – опешила подруга. – Замуж вышла?!
В ее взгляде сквозила прямо – таки безмерная горечь оттого, что она, Светка пропустила такое знаменательное событие. Слезы едва не навернулись на голубых Светкиных глазах, когда она услышала, как ее кинула «лучшая подруга». Лишила, можно сказать, такого удовольствия - рассмотреть ее нового избранника и выспросить его о количестве комнат в его московских квартирах, марках дорогих машин в гаражах, и планах на летний отдых…
Ольге пришлось успокаивать свою подружку, пообещав, что, если свадьба и состоится, то она, Светка Соколова будет там самой первой и почетной гостьей!
С каждым днем их разговоры и переписка становились все откровенней и конкретней. К концу похода влюбленные уже практически не разговаривали о сумасшедших президентах каких-то «квази-государств», о диких, и глупых выходках звезд эстрады и прочих «шоуменах». Зато ворковали и шептали в трубки друг другу такие слова, от которых потом оба долго не могли уснуть. Разделенные расстоянием в 4000 км, и фактически не видя друг друга до этого. Письма тоже становились все более и более откровенными…
«Доброе утро, любимый мой!
Всю ночь снились эротические сны. Я уж и просыпалась два раза, а видение секуальных сцен покоя не давали!
Под утро мое воображение чуть подугасло и слава богу! Иначе с кровати вставать неудобно было бы. Никак не могу со своей «девочкой» договориться, что так хочет тебя в разных позах. Просыпаюсь с мыслью быстрого реагирования на позыве ниже. И бегом в ванну. Боже… До чего я дошла!»
Полковник отвечал примерно такими же письмами. Только, будучи все же мужчиной, военным, да еще при должности!, были эти письма более сдержанными. Но в них также присутствовали «напряжение, казалось, во всем теле», «скоро весь подволок будет в пятнах и вмятинах», «теперь хоть стоя спи, только лягу – все, готово…Стоишь ты, Оленька моя любимая перед глазами, он это чувствует, что хочешь, то с ним и делай!»…
Хотя иногда Сергей позволял себе такие откровенности, что Ольге казалось, будто с экрана компьютера на нее буквально капает тот живительный мужской нектар, что расточительно, миллионами литров выплескивается на животы и лица женщин по всему миру ежедневно, вместо того, чтобы применять его по самому прямому назначению для воспроизводства населения.
Но обычно письма его были полны заботы и самого теплого внимания. Он чувствовал свою Оленьку так же, как она чувствовала его.
В одном из последних писем Ольга однажды не выдержала и взмолилась:
«Здравствуй мой дорогой Сереженька!
Как ты меня чувствуешь… даже издалека.
Да, вчера я немного всхлипывала, тщательно скрывая и не показывая тебе. Просто потому, что на душе тяжко было. А с тобой стала разговаривать, чувство радости переполняло, вот и потекли слезки.
Я ведь очень редко позволяю себе сентиментальности, а тут как-то само собой…
Письма ты мне пиши, мне их очень приятно читать! Фото больше не шли! Я не могу спокойно смотреть на тебя! Становится тоскливо…и к тебе со страшной силой хочу!»
А поиски миллионов? Ольга практически забыла о них. Вначале еще успела выяснить, что в Российской Федерации зарегестрировано 548 Чириневых Марин, 1987 г.р… Это только в России…А почему, собственно, не предположить, что эта Марина уехала жить на Украину? Или в Белоруссию? Или в Казахстан? Наверняка сменила фамилию, если вышла замуж… Полный капец, короче…
Поиски, и без того вялые и безнадежные, после знакомства с Сергеем и вовсе сошли на нет. Как только Ольга слышала звонок от него, или видела письмо на экране, забывала обо всем на свете и спешила ответить. Миллионы стали как-то «побоку»…
Последние дни перед встречей были собенно тяжелы. Казалось, часы превратились в сутки, а суткам… суткам вообще не было видно конца. Ольга бралась за любую домашнюю работу, только чтобы не думать об этом. Особенно много и часто гуляла с малышом своего брата. В семье восприняли это по-своему…
- Сама готовится…
- Да, этому точно удалось растопить нашу ледышку
- Ольга Анатольевна, вы прямо как молодая мама. Вам так это идет! Вы прямо еще красивее стали!
…Наконец, Сергей позвонил, что едет поездом и завтра будет в Краснохолмске. Вагон 7, место 14. Целый день Ольга находилась в каком-то сладком тумане. Ее переполняло такое ощущение счастья, от которого… даже двигаться сил не было. Совершенно автоматически она готовила на кухне, снова и снова гуляла с малышом, целуя и прижимая его к груди, словно это и вправду был их Ванечка…
И вот Ольга стоит на перроне. В душе такое чувство, словно она шла долго – долго по какому-то бесконечному пути. Что только не встретилось ей на этой дороге! Какие-то лица, шум, суета, рестораны, длинные, мрачные стены, все такое серое, безликое, пустое, холодное, и… безмерное, пугающее одиночество. И вот, наконец, она пришла. Кончилось ее путешествие. Впереди – яркий, яркий свет, тепло и радость.
Все! Проклятый поезд, наконец, остановился. Из вагона высыпает молодежь, вываливаются старики, степенно опускаются на грешную землю ответственные работники. Вот он! Ее полковник, ее мужчина, ее Сереженька. Молодо спыгнул с подножки, поискал умными, карими глазами свою Оленьку-пионерку, встретил ее взгляд… Мгновенно зажглись угольками его потрясающие глаза, обожгли, как тогда, в аэропорту… Господи, когда же это было! Кажется – в какой-то чужой, не ее жизни. Сто лет назад…
- Родная моя, ну вот и все. Ни одного процента не осталось. Мы встретились, - произнес такой до боли родной и знакомый голос. И Сергей шагнул к ней.
Раньше, по телефону они договорились, что Ольга будет стоять на перроне не двигаясь, чтобы проверить, заметит ли он ее сразу, или нет. Что-то вроде детской игры… Но у женщины не хватило сил бездвижно стоять и ждать. Не помня себя, она сама бросилась навстречу любимому мужчине. Прямо по лужам…
Тут же со всех сторон раздались возмущенные возгласы:
- Эй, мадам! Вы чего? Под ноги надо смотреть, или как?!
- Осторожней, девушка, что вы творите!
- Пъяная, что ли…
- Да нет, она вон к мужику тому бежит… Любит, наверное… Вот так, Люда, любить нас нужно. А ты все – «голова болит, живот болит»…
Сергей обхватил ее предательски ослабевшее тело и прижал к себе чуть сильнее, чем нужно бы. Затем, не давая опомниться, повернул ее сияющие от счастья глаза к себе и начал страстно и жадно покрывать поцелуями все лицо. От чего и без того ослабевшая женщина совсем едва не потеряла сознание. Но Сергей крепко держал ее в руках и Ольга сдалась и повисла у него на шее, полностью отдавшись в его объятия.
- Устроили тут Содом с Гоморрой, - проворчал проходящий мимо старик с пустой корзиной, - дома нужно целоваться, молодые люди.
Затем тяжело наступил в лужу резиновым сапогом, обдал «молодых людей» фонтанчиком грязных брызг и пошел дальше, продолжая ворчать про себя об испорченных нравах нынешней молодежи.
Они засмеялись. Весело и задорно. Словно им действительно было по 16 лет и учительница застукала их за этим делом на перемене в таулете. Осталось только пригласить в школу родителей.
- Пошли домой, я квартиру сняла, - подняла на Сергея заплаканное и счастливое лицо «волжская Снегурочка».
По дороге Ольга даже не могла говорить. Перед глазами так и стояли картины использования гинекологического кресла модели «Zerts» не по назначению, в классе, где вначале поселилась женщина. И куда впервые позвонил Сергей.
- А, постой-ка! – настоящий полковник остановился вдруг и запустил руку в карман форменной, летной куртки. – Вот, чуть не забыл опять!
На его большой, широкой ладони скромно притаилась красная, дамская сумочка с документами Ольги.
Ольга молча улыбнулась, взяла сумочку, осмотрелась и… бросила ее в отверстие открытого канализационного люка, так кстати попавшего им на глаза. Внизу что-то зашевелилось, задвигалось и вскоре на поверхности появилась грязная и лохматая физиономия.
- Вот, прошмандовка… Я думал, там баксы… Ты лучше бы кусок колбасы кинула, если из Америки… А то карточки свои вонючие тут расшваряла…
Ольга и Сергей весело обернулись на просителя. И снова рассмеялись, как дети.
- Вот и все! Пойдем, милый мой. Я так долго тебя ждала…
- Меньше двух месяцев, родная!
- Нет, Сереженька… Я ждала тебя всю жизнь…
Ольга и Сергей
Первые два дня прошли, как в забытьи. Если бы кто-то попросил любого из них вспомнить что-то конкретное, вряд ли бы мужчина и женщина смогли это сделать…
Все то, о чем мечтали Ольга и Сергей все эти долгие (бесконечные!!!) семь недель, о чем они с таким полновесным ощущением счастья шептали друг другу в трубки телефонов, о чем они писали друг другу в своих предельно откровенных (прямо скажем, до невозможности развратных!!!) письмах вдруг явилось перед ними физической явью и самой плотью…
Они буквально упивались и наслаждались друг другом. Снова и снова, еще и еще, пытаясь наверстать эти изматывающие месяцы постоянного обоюдного желания. Да какого там желания! Страсти! Страсти обладать друг другом, владеть плотью друг друга, использовать каждый квадратный сантиметр тела друг друга, изучать его, словно карту, или глобус… Бесконечно, до полного изнеможения и потери контроля над собой. А потом, придя в себя, и отдышавшись – продолжать снова и снова.
Самое смешное в этой сладкой истории было то, что и Ольга, и Сергей вначале даже… планировали, как оно там все может быть! Сергей, например, по телефону взял обязательство, как бы это поделикатней выразиться… ну, любить, что ли Ольгу под полюбившуюся им обоим «Марджанджу» непрерывно и в максимальном темпе в течение полного времени звучания этой замечательной песни в исполнении Михаила Шафутинского. Ольга тогда, помнится, томно и кокетливо прошептала в трубку: «Ну вообще, Сереженька… Я так мечтаю об этом… Ах, ну что ты со мной делаешь… Я теперь не усну пол-ночи…»
Наивные влюбленные детишки… Разве они могли предполагать, что для выражения своих чувств там вообще не будет существовать каких-то временных рамок! И что «стахановец» Ануфриев способен был взять повышенные, как минимум, раза в три обязательства без всякого риска потери чести офицера и мужчины…
Время звучания «Марджанджи» составляет 3 минуты 15 секунд. После нее на любимом диске полковника следовала известная песня Владимира Семеновича Высоцкого «Мы вращаем Землю» продолжительностью уже 3 минуты 40 секунд. А уже затем – песня того же автора «Затяжной прыжок» (4 мин. 15 сек.).
Сорокалетний полковник, почти два месяца только слышавший в телефонную трубку голос любимой женщины, и мечтавший все это время о том, о чем только и мог мечтать здоровый мужчина, ну просто в полном расцвете своих сил разошелся тогда не на шутку…
«Марджанджа» благополучно закончилась, а полковник все еще продолжал выполнять взятые на себя обязательства так, что, наверное, сам забойщик шахты «Центральная – Ирмино» товарищ Стаханов А. Г. сомлел бы от гордости за правнуков и… зависти, наблюдая за сладкой парочкой с небес…
«…женщина без остатка, женщина для любви,
таяла, словно воск в руках моих…»,
- страстно надрывался Миша Шафутинский, и Ольга, полностью соглашалась с известным певцом, буквально расплывалась в постели от наслаждения…
«…Кто-то встал в полный рост, и отвесив поклон,
Принял пулю на вздохе,
Но на Запад, на Запад ползет батальон,
Чтобы солнце взошло на Востоке…»,
- кричал Владимир Семенович, и Ольга кричала вместе с ним, словно пела гимн этим солдатам, этим молодым мальчикам, почти 70 лет назад отдавшим свои жизни именно за то, чтобы она могла кричать на родном языке и приносить в этот мир все новые и новые жизни. Их жизни… Которые они не дожили, не долюбили и не взрастили…
«…Я попал к ним в умелые, цепкие руки,
Мнут, швыряют меня, что хотят, то творят,
И с готовностью я сумасшедшие трюки,
Выполняю шутя все подряд …
Есть ли в этом паденьи какой-то резон,
Я узнаю потом, а пока – ...»
- надрывно пел тот же автор, и Ольга стонала исступленно: есть, есть резон в таком паденьи и доказывала это самыми сумасшедшими трюками, на которые только способна женщина, ждавшая своего мужчину всю свою жизнь…
Правда, все это произошло только на второй день. В первые часы наедине мужчина и женщина вообще смутно отдавали себе отчет в том, что происходит и уж, в любом случае, им было не до музыки.
И Сергей имел возможность убедиться в том, что его любовь и в самом деле не солгала. Она вообще никогда, и ни в чем не врала, его Олюшка, как он заметил. В постели она действительно была «конченная шлюха». Да какая там шлюха могла с ней сравниться! Шлюха, она шлюха и есть! За деньги изображает, имитирует любовь. А Ольга и в самом деле любила. О такой женщине каждый нормальный мужик только мечтать может…
Наконец, на утро третьего дня они буквально выползли на свет божий, ощущая себя казаками, скакавшими на своих конях по сильно пересеченной местности без отдыха и пищи в течение двух суток. Причем, без седел… Сильно ломило ноги, болело между ног и вообще в теле ощущалась общая слабость. Еще бы валяться и валяться… Собственно говоря, и вышли-то они только затем, чтобы затариться едой и водой.
Перед этим Ольга как раз только что очнулась после очередных ласк своего полковника и засобиралась в ванную.
- Оленька, девочка моя принеси, пожалуйста воды, – прохрипел полковник слабым голосом, после чего сообщил, что Ольга «выпила его до дна»…
- Да ты у меня прямо поэт, - так же обессиленно засмеялась женщина тонким голосом, а затем обнаружила, что ни воды, ни еды в доме не осталось. В кранах воды тоже не было с утра. Ремонт, наверное, в системе, как обычно присходит у нас, когда «зима катит в глаза»…
Не успели зайти в гастроном, как к Ольге подбежала ее подруга Светка, так желавшая погулять на ее свадьбе.
- Ой, Оленька, тебя и не узнать. Что это у тебя с глазами? Как будто неделю голодала… А это твой муж, я так понимаю… Света… Какой он у тебя загорелый. Прямо не по-нашему… На юге где-то, наверное, загорали… - пела подружка сварливым тенорком, а сама буквально поедала жадными, любопытными глазами Ануфриева, только мельком изредка бросая быстрые взгляды на Ольгу. Кое – как отвязались от нее…
- Ну все, - прокомментировала события Ольга, - теперь через 15 минут весь город будет знать о нас все. – Что ты крутой бизнесмен из Москвы, работаешь в Африке по нефти, имеешь кучу любовниц и скоро меня бросишь… А я, я буду наставлять тебе рога сразу же, как только ты уедешь в свою Африку…
- С таксистами, я знаю, - засмеялся Сергей
- Да, да, да, и с ними – тоже. Но больше с городской мэрией. Причем, в полном составе! Никого не пропущу!
Наконец, через некоторое время Ольга и Сергей «напились друг другом» более, или менее и смогли уже заняться и иными делами, которые подразумеваются в супружеской жизни. Даже сходили в Казани на концерт юмориста Задорнова, а затем – на какой-то фильм в кинотеатре. Сергей купил билеты в самый последний ряд, как это обычно делали мальчики - пионеры в его далеком детстве, когда шли в кино с пионерками. И с теми же целями. Да они и чувствовали себя такими пионерами. Потому что впервые в жизни оба полюбили по-настоящему, а не бутафорски – то есть, потому что «время пришло», «все подруги уже замужем», «из-за жиплощади», «из-за денег», и т.д...
И у Ануфриева, и у Ольги ручки действительно оказались очень и очень шаловливыми, как они друг друга и предупреждали. Сидели ли они на концерте Задорнова в первом ряду, или в кинотеатре на «каком-то фильме» («А каком, кстати? – А… не помню, не прочитал название!»), их руки и их губы продолжали исследовать друг друга, вызывая косые и завистливые взгляды соседей и шушукания за спиной. А Задорнова, в конце, концов, и дома по телеку можно посмотреть…
Проходя мимо классов с гинекологическими креслами, мужчина и женщина постоянно обменивались многозначительными взглядами и смеялись искренне и загадочно. Наконец, в один прекрасный день Ольга не выдержала, взяла ключ у Наташки Недогоновой и «молодые» претворили в жизнь все свои самые смелые фантазии, о которых грезили долгие недели исключительно «виртуального общения». Кресло и в самом деле было замечательно! Cамой фирмы «Zerts», с самым широким диапазоном регулировок седалища, спинки, ручек, подставок под ноги и всего прочего, что предусмотрели создатели чудо – техники. А то, чего они не предусмотрели и предусмотреть не могли в принципе (по примитивности и узости мышления своего европейского!), дополнили известная русская смекалка и женская изобретательность озорницы Оленьки. На которой из одежды к концу «медосмотра» остались только золотые сережки и ажурные, черные чулочки.
Как-то в Казани их обоих пригласили на вечер встречи выпускников. Подруги Ольги, сгорали от любопытства, желая выяснить, кому же отдала свое сердце «мегера и злючка» Птицына. Полковник был оценен и допрошен с пристрастием. Бывшие Ольгины одноклассницы, в основном, из разновидности «шебутных разведенок» усиленно пытались споить летчика и выведать все их маленькие, семейные тайны. А заодно попытаться спровоцировать его на пару поцелуев и более, чем дружеских объятий, пока «твоя Олька на кухне». Это у них был любимый спорт! Они и раньше, в молодости все пытались перехватить Ольгиных кавалеров. Кто из вредности, кто из зависти, кто из озорства…
Но тут подруги полностью просчитались. Во-первых, Сергей был высоким и сильным мужчиной, с большой массой тела. Очень и очень хорошо проспиртованного тела, нужно сказать… Знававшего в свое время и флотское, 96%-е «шило», и армейский «спирт для протирки», и еще много чего. Поэтому споить и совратить его «разведенкам» не удалось. Зато сами они потеряли всякий человеческий облик, стали сбрасывать с себя одежду, заголяя куски висящего и тут, и там сала, танцевать, плакать и жаловаться Сергею и другим мужчинам на жизнь и «мужей – сволочей». Чем немало поразили полковника. Будучи трезвыми, дамы практически все, как одна говорили, что «разведены», «выгнали своих алкашей, козлов, и т.д.», «сами от них ушли». Выпив по бутылке, почти все «разведенки» сразу же вновь успели сойтись со своими козлами – алкашами и даже, оказывается, вчера еще у них случился «замечательный секс»…
Очень скоро Ольге и Сергею стало с ними скучно. Они похитили початую бутылку коньяка «Московский» 0,5 и сбежали на улицу. Просто погулять, а потом – ехать домой. Путь их проходил мимо Парка Победы. Где прямо под открытым небом здесь были собраны самолеты времен Великой Отечественной Войны. Полковник авиации Ануфриев, как офицер и мужчина не мог больше допускать, чтобы женщина мерзла на улице. Тем более, что температура в тот ноябрьский вечер была около нуля. И Сергей решил взять инициативу в свои руки.
- Оленька, полезли на самолет… Вот этот. ИЛ – 2. Мой любимый военный штурмовик. «Черная смерть»… Ох, он и давал немцам жизни! Нужно выпить за его экипаж, и… вообще… - весело кричал Сергей, отхлебывая коньяк прямо из горлышка.
- А и полезем, и выпьем, и вообще… - пьяненько хихикала Оленька, также не отказываясь согреться коньячком.
В кабине прославленного штурмовика оказалось очень тесно для двоих, таких крупных людей. Не говоря уже о том, чтобы заняться там тем, чем так мечтал заняться со своей боевой подругой пилот Ануфриев. Пришлось обоим вывалиться на крыло. На подмерзшую землю полетели ажурные, черные колготки и кружевное, черное же белье. Крыло было довольно покатым, а кроме того – скользким от небольшой наледи, уже успевшей образоваться на поверхности в тот холодный, осенний вечер. Длинные ноги полковника разъезжались в разные стороны, руками ему приходилось держаться за срез кабины, которая сильно резала ему ладони. Таким образом, боевая подруга летчика могла удерживаться лишь на честном слове, да на мужском достоинстве. Как указывалось, Ольга была сильно темпераментной девушкой, очень уважавшей «игру в шашки без трусиков». Поэтому в процессе удержания на этом достоинстве, ее таз и крепкие бедра нет, нет, да норовили сбросить полковника с небес на грешную землю. Тогда Сергею приходилось отпускать одну руку и придерживать извивающуюся девушку.
Когда Ольге стало совсем хорошо, она-таки взбрыкнула своим прекрасным тазом особенно сильно. В такие моменты она и трезвая-то теряла над собой контроль, а уж при сложившихся обстоятельствах и вовсе!
Полковник полетел на ту грешную землю первый, так и не успев до конца выполнить поставленную природой боевую задачу. Ольга приземлилась сразу вслед за ним.
И нужно сказать - приземлились оба очень удачно. Как раз на головы двух малолетних сорванцов лет 10-и, которых привело под крыло детское любопытство. А что это там за странные звуки наверху? Что это там делают дядя с тетей, и почему тетя так кричит? Может, там маньяк – вампир кровь высасывает, как по телеку показывали!?
От страха сорванцы с криками и воплями тут же сорвались куда глаза глядят. Однако успели прихватить боевые трофеи – Ольгины изделия из латекса.
Обнаружив пропажу, Сергей захохотал, показывая руками в сторону малолетних фетишистов:
- Представляешь, Оленька, что будет, когда один из этих пацанов принесет твои колготки и трусики домой, к маме, а?
- А мама ими папу по морде, по морде… Говори, мерзавец, кого притащил, пока я картошку в подвале перебирала! Ой, не могу… - подхватила, смеясь и Ольга.
- И ведь не докажет папа ничего. Мать скажет – знаю, сговорились с сыном нарочно. Такой же кобелино вырастет… Да, не позавидуешь теперь мужичку…
Представить семье своего мужа Ольга решила ближе к лету, когда уже все окончательно устаканится. Пока же молодые поехали в свадебное путешествие. Сначала в Питер, к друзьям Сергея, затем к месту его службы – в Мурманск.
На билеты Казань – Петербург Сергей раскошелился по полной. Ехали с комфортом, в вагоне СВ, в двухместном купе. Оказалось, что ни Сергей, ни, что самое удивительное! – Ольга никогда не занимались этим в поезде, под романтический стук колес. Сказано – сделано! Занялись… Безотвественно и немедленно… Так что соседи «молодых» по купе справа(очень ответственные работники городской областной прокуратуры!) не выдежали и пожаловались проводнице. Затем то же самое сделали соседи по купе слева – пожилая и уважаемая чета пенсионеров всероссийского значения…
Разбитная, веселая проводница с раскосыми глазами вначале отшучивалась, дескать, ну что вы, сами молодыми не были, потом поняла, что-таки да! - эти никогда и в самом деле не были молодыми, и посоветовала полковнику, и его красивой подруге сбавить немного обороты…
В Питере, в гостях у Серегиных друзей развратной парочке тоже быстро наскучило и они отправились на улицу искать приключения. Но сначала… Сначала Сергей привел Ольгу прямиком в загс, где их там расписали без всяких очередей. Хотя это было очень и очень нелегко. Пришлось упомянуть и Кузькину мать, и крестного отца, и графа Муравьева - Амурского Н.Н., генерала-губернатора Восточной Сибири. Изображением которого украшена купюра ЦБ РФ достоинством в 5000 руб...
Тут же, рядом и отметили, не отходя, так сказать! В какой-то ностальгической, совдеповской столовке при местной мэрии. В компании друзей Сергея. Причем, по инициативе обоих брачующихся, всем посетителям столовки, независимо от должностей в мэрии было «нолито» по 500 грамм пива и по150 - водки. Для повышения градуса. После чего градус заботы о нуждах местного электората в стенах мэрии, наоборот, понизился до нуля.
Затем, снова сбежав от компании, решили поехать осмотреть историческое место – крепость Орешек, основанную русскими в 1323 году, затем захваченную шведами, и вновь отвоеванную Петром I во время Северной войны в 1702 году.
Но… не доехали. По пути увидели из окна рейсового автобуса… еще один музей под открытым небом. На этот раз – танковый, посвященном героической обороне Ленинграда во время блокады.
Место было тоже историческое, вполне достойное того, чтобы также внимательно его осмотреть. Сергей с Ольгой подошли к танку КВ и далее… все произошло по той же отработанной схеме. Только вылезать пришлось не на крыло, а из-за башни, а вместо малолетних сорванцов поклонников использования военной техники не по назначению встретил вполне взрослый милицейский патруль.
- Ну что же вы, товарищ полковник, сами военный человек, а чем занимаетесь… - канючил патруль, который был, похоже, смущен не меньше, чем сам полковник. Сергей, весь красный от стыда, не знал, куда девать свои глаза, даже шалунишка Олечка застеснялась. Немного…
Патруль повертел в руках документы обоих нарушителей общественных нравов, вздохнул, вернул документы и, даже не найдя, что еще можно сказать по этому поводу, в полном составе сел в свой железный УАЗик. Но отъехал немного. Машина вскоре остановилась и начала трястись. Словно там тоже собрались исключительно такие же нарушители нравов. Тряслась машина от смеха. Смеялся и водитель, не в силах держать в руках руль, смеялся старший патруля, многое повидавший в своей жизни, хохотали двое молодых сержантов на заднем сиденье. Больше всего их насмешило то, как полковник авиации, будучи настоящим джентльменом, пытался подать руку своей подруге, когда та спускалась с брони танка на землю. Второй рукой при этом, безуспешно пытаясь удержать то и дело спадавшие с него брюки…
К месту службы Сергея прибыли в начале ноября. Поселились в закрытом военном городке. Здесь, конечно, раздолье было не то, что в Питере, или даже – Казани. Но Ольга, родившаяся и выросшая в провинции, привыкла к такому образу жизни. И он ее вполне устраивал. Вокруг было очень мало людей, зато очень много природы. Чистой и практически дикой природы. Когда было совсем уж тоскливо, особенно в полярную ночь, парочка ездила в Мурманск. То в гости к кому-нибудь, то просто так – разогнать тоску.
Пытались "молодые" и здесь заняться своим любимым хобби с использованием военной техники. Но в заполярной столице с этим было скудновато. На площади стояла только одна 76-мм пушка времен войны. Но во-первых, пушка – не танк, и не самолет, а во-вторых… Уж очень место открытое для такого вида спорта… Отставили это дело до лучших времен.
Ольга оказалась еще и потрясающей хозяйкой. Готовила не хуже Серегиной мамы, донской казачки, которая учила поварскому исскуству всю родню первой жены Светланы.
В декабре Сергей снова ушел в море на своем корабле. Всего на полтора месяца. И снова во время похода его охраняли два образа в каюте. Святого и благоверного князя Александра Невского, «солнца Земли Русской», и его Оленьки. Ведьмочки с глазами добрыми и чистыми, как у пионерки. «Солнышка» его, Ануфриева души…
Ольга сначала хотела поехать к себе в Краснохолмск до его возвращения, но потом передумала и осталась. Уже появились и здесь подруги, с которыми, по крайней мере можно было поговорить. Появились и ухажеры, и Ольге снова пришлось надевать свою обычную маску «самовлюбленной мегеры», убивающей в страждущих мужчинах все желания одним своим взглядом, не хуже Горгоны. И все же отношение к ней было совсем не то, что дома, или в Америке. Полковника Ануфриева в гарнизоне уважали и можно было даже сказать - любили. Если это слово вообще применимо в отношениях между боевыми офицерами самого мощного в стране Северного Флота и сурового Заполярья. А может быть, как раз наоборот – именно здесь больше всего и применимо это слово…
Во всяком случае, Ольга на себе почувствовала, что значит быть женой хорошего, доброго человека, специалиста и заботливого командира, которого уважают и ценят. В отличие от прошлых ее «мужей», которых либо боялись и ненавидели практически все окружающие, либо не воспринимали всерьез. Каковое отношение сразу же отражалось и на их «половине» – Ольге…
Правда, нашелся и здесь один молодой лейтенантик, который воспылал к Ольге сыновней и мужской любовью и часто появлялся под окнами ее дома с глазами грустными и преданными, как у сенбернара. Он пытался преследовать ее, специально поджидая в магазинах и на автобусных остановках. А увидев вблизи, терял дар речи, краснел и спотыкался. И все же, несмотря на непреклонные, каменные взгляды Ольги лейтенантик упорно не желал сдаваться и иногда даже смел вставлять цветы в ручку двери ее квартиры. Цветы Ольга демостративно спускала в мусоропровод. Глаза у лейтенантика еще больше грустнели.
В один прекрасный, зимний день, после «обмывания звездочек» у одного своего друга, лейтенантик появился под окнами Ольги практически в невменяемом состоянии, плакал, умолял женщину выйти и клялся, что будет любить ее лучше всех, дольше всех, преданнее всех. Не добившись взаимности, написал на снегу красной автокраской из распылителя: «Оля, я тебя люблю». Потом продублировал такую же надпись на серой стенке трансформаторной будки.
Вскоре бедного лейтенантика увели и сослали на дальний пост на норвежской границе. От греха, пока полковник не вернулся… На дальнем посту лейтенантик начал пить горькую и писать стихи о безответной любви. А надпись приказали замазать. Маляры проявили смекалку и даже сэкономили на краске. Просто добавили спереди букву «К». Получилось вполне безобидно и в духе времени.
Снова полковник звонил, или писал Ольге почти каждый день, и она была счастлива читать его заботливые письма с изрядной долей юмора и слышать его родной, волнующий голос. Ольга с радостью ждала того дня, когда н вернется и у них все будет, «как в первый раз»…
В ожидании этого нового «первого раза», больше от скуки Ольга снова принялась за поиски своей золотноносной Марины. К моменту возвращения Сергея, ей удалось найти еще трех «не тех» Марин Чириневых, 1987 г.р., сократив, таким образом свой список до 534 Марин. Хватит до конца жизни. Похлеще «12 стуьев» будет…
Странно, но Ольга все еще не была беременна. Наверное, недостаточно активно они с любимым работали над этим вопросом. Нужно будет процесс детозачатия еще больше расширить и углубить, решила женщина. И вернувшийся вскоре ее любимый муж немедленно и с охотой включился в важную, государственную программу по решению демографической пробемы страны.
Снова пошла «культурная программа». Ольга и некоторые другие жены ездили с компанией мужчин – офицеров в лес на шашлыки, на турбазы, на рыбалку – охоту, каталась на снегоходах и даже в санях, запряженных парой оленей. Собственно, сама культурная программа была более, или менее та же, которую может предложить своим подругам большинство мужского населения России, не страдающей, в отличие от «благополучной Европы» недостатком дикой природы.
Компания, люди – вот что было самым интересным во всех этих поездках – выездах. Ольге было просто интересно с ними. Потому что люди эти исповедовали примерно те же ценности, жили той же жизнью, имели те же интересы. Почти все мужчины повоевали в различных «горячих точках», в Афганистане, Таджикистане, Чечне, на Балканах, фактически сами творили историю. В пределах, так сказать, своих компетенций. Конечно, в присутствии Ольги, или других жен мужики сильно не распространялись. Но по намекам, по характерным словечкам и терминам Ольга могла понять – эти мужчины кое – что посмотрели в своей жизни.
В этой среде, у костров и в чистоте первозданной природы не разговаривали о парижских бутиках и колье за 2 миллиона баксов, не гнули пальцы, и не надували щеки. Темы были совсем другие, очень близкие Ольге. И поэтому очень скоро она стала здесь своим человеком. С грубоватым, «армейским», или «флотским» юмором они все вместе вспоминали историю и исторических личностей, хохотали над неумными действиями «квазипрезидентов» «квазигосударств», чехвостили и в хвост и в гриву «американский империализм» и лицемерное «царство чистогана», и Ольга, лично столкнувшаяся со всеми этими «общечеловеческим ценностями» в Штатах рассказывала много интересных вещей. Которые всегда вызывали неизменный интерес у публики. И от которых присутствующие, особенно из числа некоторых женщин иногда приходили в шок.
- Оленька, а вы что по этому поводу можете сказать? Как непосредственный свидетель, так сказать… Как там в Америке, с этим вопросом? – обращался, бывало к ней кто – либо из Серегиных друзей. И Оленька говорила…
О штрафах за перенесенный без разрешения туалет на участке собственного дома (!), о соседях, вызывающих полицию по каждому поводу и без оного, о матерях, отправляющих за решетку собственных сыновей, не желащих делиться с ними нажитыми сокровищами, о детишках, терроризирующих собственных родителей шантажом и угрозами, о мужьях, боящихся заходить в спальню жены без письменного разрешения с ее стороны…
Посещала Ольга и известный «всему Северному Флоту» кафе «Гараж», где также показала себя с самой лучшей стороны. Ей было легко и просто с этими замечательными людьми – друзьями ее мужа. Потому что и он сам был такой. Простой и искренний. И Ольга была такой же…
Как-то, гуляя с Сергеем по улице, Ольга заметила молодого парня с бегающими, юркими голубыми глазами навыкат.
- Смотри, Сережа, видишь там, у витрины субьект один? Мне кажется, я его уже видела. И не раз. И все время делает вид, что меня не замечает…
- Какой-нибудь воздыхатель твой очередной, небось, - недовольно предположил Сергей.
- Да нет. Я точно видела его в Краснохолмске, а потом – в Питере…
- Ты ничего не путаешь, радость моя?
- Ты же знаешь, у меня память феноменальная…
- Да? Ну, посмотрим, что это за воздыхатель…
Полковник очень быстрым и решительным взглядом направился к незнакомцу. Тот как раз делал вид, что с огромным интересом изучает структуру типографской краски на рекламном плакате в витрине магазина.
- Ты кто такой, и почему следишь за Ольгой? – очень вежливо и очень строго спросил парня полковник.
Парень забегал водянистыми глазами, опустил голову и тихим голоском залепетал, что, мол, знать не знаю, ведать не ведаю никакой Ольги, прогуливаюсь себе по улице, примусы починяю, никого не трогаю…
- Если я тебя еще раз рядом с ней увижу, то… сам понимаешь, что буду вынужден сделать… - еще более вежливо и строго предупредил парня товарищ полковник.
…Вечерним же поездом Юрасик укатил на юг и больше его никто никогда не видел, и не слышал.
Потом Сергей ушел в очередной поход – снова на два месяца, Ольга вновь ждала его, да попутно продолжала отсеивать неправильных Марин. Успела отсеять еще три штуки. Потом он вернулся, и у них снова все было, как «в первый раз»…
Летом, в июле, Сергей взял трехнедельный отпуск и они укатили в село Старая Ладога, на реке Волхов, где проводился ежегодный фестиваль, посвященный этому селу и вообще - истории. Село было основано еще в 8 веке, но было оно тогда вовсе не селом, а городом - Ладогой. Одно время, с призванием Рюрика Ладога считалась даже столицей Древней Руси. В общем, знаменитый был городок. На фестиваль съезжались любители истории из Питера, Москвы, иногда из-за границы. Прямо на берегу Волхова рядом с крепостью, знавшей еще мечи свирепых варягов разбивался палаточный городок. Мужчины обряжались в холщовые рубахи и шаровары, девушки – в сарафаны до пят, после чего все делали вид, что на дворе – девятый век нашей эры. Прямо в крепости шли показательные бои «древних русичей» с «викингами», продавались сувениры и украшения древнерусских красавиц, варились по старинным рецептам медовухи и сбитни. Крастота неописуемая! Какой там «Египет»? Какая там «Турция»? А главное – зачем???
Ольга также вырядилась «древнерусской красавицей», заплела косу до лопаток. Сергей не мог оторвать от нее глаз. И сразу же вспомнил, что обещал научить ее плавать. По методу «Ануфриева». На пальчике. Как отмечалось, и Сергея, и Ольгу в далеком детстве едва не утопили, после чего к обоим пришла водобоязнь. Сергей, как и положено будущему полковнику пересилил страх, назло сам себе занялся греблей на байдарках, и вскоре плавал не хуже своих друзей.
Ольга, будучи «слабой женщиной», дожила до своих 30 «с… небольшим хвостиком», но плавать так и не научилась. И как-то, еще до их встречи по телефону рассказала об этом летчику. Сергей пообещал быстро научить ее плавать «по своему методу», одно описание которого приводило женщину в полный восторг и желание заняться обучением немедленно…
Ольга сняла наряд древнерусской красавицы, одела ярко-красный спасательный жилетик, специальнно для этой цели купленный Сергеем и они приступили к занятиям. Вместе входили в воду так, чтобы Ольга не доставала ногами дна, и… приступали.
Сам метод обучения плаванию «по Ануфриеву», на пальчике, несомненно, заслуживает того, чтобы включить его в учебные пособия для женских, спортивно - оздоровительных секций. Ибо уже в первый же день тренировок у Ольги исчезла всякая водобоязнь. Наоборот, появилась страстная любовь к воде и стремление продолжать занятия по нескольку раз в день. А лучше – ночью. Потому что уж очень подозрительно косились с берега на эти занятия ладожане. Не понимая, отчего, когда эта высокая, красивая женщина в красном, спасательном жилете выходит на берег после занятий, глаза ее прямо – таки сияют от удовольствия…
Отпуск вскоре закончился, Сергей и Ольга вновь покатили к себе на север, в сказочный полярный день, когда можно загорать в 2 часа ночи. Если снег не пойдет…
По вечерам, после всех работ и домашних, и всех прочих дел, гораздо более приятных Ольга клала свою светло – русую головку на волосатую, ануфриевскую грудь и у них начиналась игра в вопросы и ответы. И он, и она были удивительно любознательными и вызнавали друг у друга буквально «все обо всем». Ольга распрашивала Сергея об авиации, авиационном и корабельном оружии, о походах и портах, об отношениях моряков и летчиков, об их женах и друзьях, о родителях и родственниках, о школе, об учительнице английского... Полковник интересовался жизнью жены в Америке, тамошними порядками, ее родственниками и знакомыми. Запретных тем ни для кого не было. Иногда у них случались, небольшие «ссорки», как Ольга называла их. Сергей, вспоминая обстановку в доме своей бывшей жены только усмехался по поводу этих «ссорок». Вот уж точно – ссорки. Он – то знавал настоящие ссоры. Скандалы. Ругань…
А тут… Ни с того, ни с сего Ольга, к примеру, вдруг заведется… «Не навязывай мне свое мнение. Ты всегда стремишься навязать мне свое мнение… Не нужно этого делать…» - и глазищами своими ведьминскими аж сверкает! Тогда Сергей просто умилялся, целовал свою Валькирию в шейку, в плечико, а то и еще куда, если, конечно, обстоятельства позволяли!, и она мгновенно затихала, замирала и успокаивалась. Все. Ссорка закончена. Примерно так же все происходило, когда Сергей, как спичка, всыхивал по какому-нибудь поводу и принимался вещать повышенными децибелами. Ольгу это также начинало смешить, она гладила его по голове, успокаивая, как ребенка, и… все! Опять конец ссорке…
В тот августовский вечер тема их беседы называлась «Проституция в Россиии, и ее пагубное влияние на незрелые души молодежи». Докладчиком вначале выступал полковник авиации.
- Они ведь не только лишают их будущего, вешая такое клеймо на всю жизнь. Это – раз! Приучают зарабатывать свой хлеб не в поте лица, а так – ноги раздвинула, и- вперед… К тридцати годам такая девица не имеет ни профессии, никаких навыков и перспективы выйти замуж у нее самые плачевные. Никакой нормальный муж не захочет себе жену с такой историей. Это два… Потом…
- Ну да… Не каждой же бэ… встречаются такие добрые дяденьки, как мой Сереженька, которому плевать на ее «историю»… - подковырнула мужа Ольга.
- Мне ваши грязные намеки очень даже оскорбительны, миледи! Я вам уже объяснял, что у меня в тот момент случился чуть ли не нервный срыв на почве всех этих разводов и «женщин по интернету». Я, может, уже вообще тогда начал терять веру в человечество. Ну, может, не во все человечество, а только в женскую его часть. Даже трехчасовая пешая прогулка, мое обычное средство от всех заболеваний без исключения, и то здесь не помогла Я страдал…
- Бедненький, - погладила полковника по голове Ольга.
- Да, я страдал… Целых два часа… Потом успокоился, взял себя в руки и решил связаться с этой… девочкой по вызову. Думал, может ей в ее возрасте надоело этим заниматься, а тут я ей как раз и предложу руку и сердце… Потом понял, что таких уже не исправить. У них уже мозги набекрень. Сколько бы ты не дал ей денег, как только у нее появится возможность заработать еще, пока мужа дома нет – она тут же, есесссно, воспользуется моментом… Мужики для них уже не мужики, а только источники существования. По другому они их уже не могут воспринимать… Но опять же! Заметь, я не молодую девчонку себе искал для развлечений, как обычно, а – зрелую женщину… Так что ты меня просто вытащила из тако-ого болота, ведьмочка моя ненаглядная…
Сергей потянулся к Ольгиной шейке, но она ловко увернулась, остановила его рукой и спросила с подозрением:
- Ну, продолжай… Как это «как обычно»? Где это «как обычно»? И когда это «как обычно»? Что за молодые девчонки? Что-то я упустила такой факт из вашей биографии, товарищ полковник.
Иногда Ольга была потрясающе ревнива. Особенно, когда видела, что другие женщины позволяли себе дотрагиваться, или целовать ее Сергея. Пусть даже невинно так, по-приятельски. В щечку…
- Да не придирайся ты к словам, Оля…
- Нет уж, начал, так договаривай. Что за молодые, где?
- Да я вообще с ними не связывался. Сколько раз тебе объяснять, что нам, товарищам Суховым положена только одна жена, понимаешь? Только одна. Не две, не четыре, не десять, а – одна. Первая, она же и последняя…
- Ты меня своими обычными шуточками не путай. Отвечай на вопрос!
- Ну, Ольга…Следователем не работала никогда, нет? Самая по тебе должность, по-моему. Я тебе объясняю еще раз. Я в такие игры не играю. У меня дочка почти такая, как они. Мне противно все это. Просто на турбазу один раз, в день авиации наши раздолбаи, кто не женат, кто разведен, кому все эти отношения пофиг… Вызвали по телефону девчонок молодых. Развлечься… И была там одна… Марина, по-моему. Ну, копия моей Леночки! Только постарше года на три, на четыре. Ну я ей и объяснял, что то, чем она занимается, нехорошо, что потом нормально замуж никогда не выйдет. Да не дай бог, болезнь какую подцепит… Ничего у меня с ней не было, тем более, что было это год назад, еще до знакомства с тобой. Говорила – прошлая жизнь забыта, начинаем жить с чистого листа, а сама… Я ей мозги вправлял, чуть не расплакалась девчонка…
- Ну как же! От такого-то мачо и не заплакать… Так «было», или «не было»?
- Да прекрати ты уже, Оля… Мачо… Она из всех тех «девочек» единственная, у кого в глазах разум просматривался. Вообще не глупая девчонка, в институте учится и еще переводчицей подрабатывает, несколькими языками владеет…
- Да уж, языками-то она точно, наверное, владеет очень хорошо! Неужели прямо несколькими? И сразу? И что ими делает, этими языками?
- Да успокойся ты, Оленька… Что с тобой сегодня такое! Она мне даже визитку свою дала. Говорит, если переводы какие официальные нужны – можно обращаться. Тебе, кстати, нужно же свои бумаги на русском официально через нотариуса заверять. Может быть, сама еще попробуешь ей мозги прочистить. Если еще не поздно…
- Да? Ну ладно, давай свою визитку… Кобель несчастный…
Сергей, несказанно обрадованный таким поворотом дела и тела, бросился на поиски прошлогодней визитки. Нашел наконец, протянул Ольге:
- Звони. Хоть сейчас…
- Слушай… - лицо у жены сразу стало серьезным, - ты говоришь, она на дочку твою похожа?
- Ну да, есть сходство. Только у нее нос с небольшой горбинкой. А ты что, знаешь ее, что ли?
- Фамилия у нее – смотри…Чиренева… Представляешь? У моего этого Мойши нос тоже с горбинкой был…
- Да… Дела… Ты ее, выходит, по всей стране ищешь, а она вон здесь, в Мурманске…
- Я в Мурманске уже троих отсеила. Эта будет четвертая, и последняя…
- Представляешь, если это – она и есть ? Сколько ты там говорила... Cто миллионов?
- 150…
- Кошмар… Вот это бабки, так бабки…
- Они не сделают тебя счастливыми, эти сокровища, поверь мне, уже проверено… - грустно сказала Ольга.
- Да я не об этом. «Меня»… Я сказал, что уже нашел свое самое главное сокровище. Бесценное… Ты представь только, сколько на эти деньги всего понастроить можно! Школы, больницы, хоть те же бассейны для детей… Общаги для молодых офицеров… Нет, что ни говори, а без денег – никуда… Ну вот тебе и карты в руки. У меня завтра полеты, а ты прямо и кати к этой Марине. Пощупай ее за золотое вымя…
Говоря все это, Сергей пытался снова дотянуться до Ольгиной шейки. На этот раз – дотянулся. А затем – и до всего остального…
На следующий день, переделав все домашние дела, Ольга отправилась к молодой переводчице и вообще, похоже, мастерице на все руки, ноги, и прочие части своего молодого тела. А вдруг, и вправду – она? Чем не шутит сатана?!
Как только Ольга вошла в маленькую, однокомнатную квартирку Марины, ее прямо обожгло. Она! Сомнений и быть не могло. Копия своего папаши, только посимпатичней, естественно. Те же темно-карие умные глаза, тот же нос с небольшой горбинкой.
Ольга вначале представила дело так, что ей нужно официально перевести на русский и заверить некоторые американские бумаги, включая свидетельство о смерти мужа. Отца этой девочки. Оставившего им обеим наследство в 300 миллионов долларов.
Пока Марина перебирала и изучала бумаги, Ольга украдкой рассатривала ее, прикидывая, можно ли вообще иметь с ней такие дела. Потому что если доченька пошла в отца, то вряд ли Ольга получит вообще что-нибудь. Нет, все же получит. В лучшем случае – дырку от бублика и головную боль на долгие годы. В худшем – крест на могилку. Если еще останется, что хоронить, конечно.
Но слушая девушу и рассматривая ее, как под микроскопом, Ольга не заметила никаких признаков наличия в ее характере всех тех замечательных качеств, которые позволили ее покойному мужу за несколько лет превратиться из полуграмотного стивидора Одесского морского торгового порта в миллионера, можно сказать, «всеамериканского значения». Напротив, Марина создавала впечатление просто хорошего человека. Вот бывает, сразу видно – хороший человек, и все. Который не станет даже из-за 300 миллионов наличными разрубать другого хорошего человека на куски и спускать эти куски в городскую канализацию. Недаром, и ее наблюдательный муж заметил, что эта девочка отличалась от тех «девочек».
Такой, пожалуй, можно открыть тайну. Тем более, что внешнее сходство – это еще не 100% -я уверенность в том, что эта Марина Чиренева является именно той Мариной Чириневой. Хотя и сложного ничего нет. У Ольги было несколько фотографий Мойши. Ранних и новых, последних. На одной из них женолюбивый прохвост был даже изображен с какой-то молодой женщиной в обнимку. В Москве у памятника Пушкину. Достаточно показать их Марине, или ее матери – и все ясно. Грузите апельсины бочками. Или – проходите мимо, не задерживайтесь…
- Скажи мне, Марина, а где сейчас твоя мама? – решилась, наконец, спросить Ольга.
- Мама? А зачем она вам?
- Я тебе отвечу. Только вначале ты ответь мне.
- Мама в Воронеже живет. Уехали с отцом по переселению. А мне эту квартиру оставили. А вы почему спрашиваете?
Вместо ответа Ольга достала из сумочки фотографию, показала девушке.
- Это не она?
- Да, это моя мама… Она в Москве в торговом институте училась. А этого мужчину я не знаю. А почему…
- Этот мужчина - твой отец, Марина…
- Как отец? А мой папа разве…
- Ты извини, девочка моя, что я вмешалась так в вашу жизнь, но ты сейчас все поймешь…
Первое впечатление не подвело Ольгу. Марина и в самом деле оказалась «просто хорошим человеком». Она довольно спокойно выслушала Ольгин рассказ и предложение и даже не выглядела очень счастливой от возможности взять из воздуха 150 миллионов «зеленых». Похоже, она даже огорчилась тому обстоятельству, что тот мужчина, которого она считала папой (и, как видно по всему – хорошим папой!), оказался вовсе не папой… Это огорчение в своих глазах она даже не пыталась скрывать. Наш человек, - удовлетворенно подумала Ольга. И продолжала:
- Детали мы обговорим позже, Марина. Одно я тебе хочу сказать сейчас. И ты постарайся это хорошенько запомнить. Не ты первая, не ты последняя. Ты не лучшая, и не худшая, поэтому внимательно послушай, что я тебе скажу, девочка…
- Хорошо, хорошо, тетя Оля.
- Не называй меня тетей. Просто – Оля…
- Хорошо, теть…Оля.
- Так вот. Самое главное. Никто и ничего об этом не должен знать. Никто и ничего. Не мама, не папа, не брат, не сват… Никто
- У меня нет брата. А как же…мама?
- Никто, Мариночка, говорю, поверь мне. Я уж переболела этими миллионами, знаю, что говорю. Они тебя счастливее не сделают. Ты поймешь это очень, и очень скоро. Поэтому обещай мне, что никому и ничего не скажешь. До тех пор, пока эти деньги не будут на твоем счету – никто, включая самых близких людей не должен знать о них ничего. Ты хорошо поняла меня, девочка? Ни-че-го!
- Хорошо, тетя Марина. Я все поняла. Я вам верю…
- Молодец, девочка моя. Поверь, я уже натерпелась от всех этих миллионов. Врагу не пожелаю…
- А что потом с ними делать, те..Оля? Может быть, в Америку уехать? Хотя нет, мама же тут…
- Выбрось из головы Америку сразу! Эта страна не для таких, как мы с тобой. Уж поверь моему горькому опыту. Десять лет там провела. Миллионы эти швыряла, как старые игрушки. Итог? Еле ноги унесла от всего этого кошмара. Теперь-то я уж точно это знаю… Я тебе совет один дам. Как переведут тебе на счет ту сумму, возьми себе, сколько посчитаешь нужным на свои дела. Маме с папой вышли, конечно, денег. А остальное – или в детский дом отдай, или еще куда. Поверь – тогда все у тебя будет нормально. Да я и вижу, что ты очень хороший человек… Поэтому так и сделай. Себе возьми немного. Подумай, для чего. Может быть, какие-то идеи у тебя есть. Я вижу, ты девочка умная, наверняка мечтаешь о чем-то… Только… брось этой своей фигней заниматься. Такая девушка красивая. Ведь потом замуж точно уж не выйдешь. Это все враки… Затянет болото, не выберешься… Выбрось из головы, добром не кончится.
Марина густо покраснела.
- Откуда вы знаете? Да я и не занимаюсь. Я так, как все, из любопытства. Теперь уже нет. Раньше… Пару раз, может. Мне противно…
Да, определенно наш человек, краснеет еще… - снова с удовольствием отметила Ольга…
- Вот что, Мариночка… Я тебе телефон свой оставлю. Авось вместе что-нибудь и придумаем, идет? Давай, записывай…
Ольга достала свой мобильник, только успела нажать клавишу, как он нервно зазвонил. У Ольги сильно екнуло сердце…
…- Да, я… Что случилось? Да что случилось, говорите же… Что?! Как разбился? Когда?!...
Ольга выронила телефон на пол, вскочила со стула и бросилась вон из квартиры, не помня себя.
- Оля, Оля, а телефон?...
***
Господи, господи, помоги мне, спаси его… Только бы он был жив, только был он был жив… - повторяла Ольга про себя, как заклинание, сидя в такси до поселка Поздняково, где упал самолет с ее Сереженькой.
Только бы он жил, только бы жил, хоть какой! Хоть без рук, без ног, только бы жил! Зачем я только поехала за этими проклятыми миллионами? Прости меня, господи, прости за все… Только оставь ему жизнь, господи, - как в бреду шептала женщина, несясь от дороги в сторону залива, где уже скопился народ и клубами поднимался к небу черный дым.
Боженька, ну прости меня за все, ну прости, я прошу тебя, боженька, только не отнимай его у меня… Пусть он живет, господи боже мой, забери мою жизнь, оставь ему… Да что же это такое… - рыдала Ольга, пробиваясь через цепи стоящих вокруг людей.
Какие-то обломки, выгоревшая трава, крясные пятнышки на на листочках, на мхе, на камнях… Нет, это не кровь... Не Его кровь…
Это кто-то бруснику раздавил… Ну как же так можно, по бруснике прямо…
-… от поселка «сушку» свою оттягивал, потому и выпрыгнуть не успел…
-…крылом за столб зацепил, так бы еще протянул…
-…да… жалко… такой мужик был…
Был? Был???
Ольга застонала и без чувств свалилась на траву. Прямо в красные капельки раздавленной брусники…
***
-…а он мне тогда и говорит, - ты, мол, Катька как была дурой, так и осталась. Нет, чтобы там пожалеть, посочувствовать… Дура я у него…
- Ой, Катя, зря ты так на него. Андрейка может твой в сердцах это сказал, а ты его сразу виноватишь. Мой, вон, и матом меня кроет, и по-всякому, и то я молчу
- Да…а…
- Нет, девочки, что не говорите, а мой Сашок все-таки гад порядочный. Ни разу еще не навестил меня здесь. Прямо обидно… Вон твой Андрей, Ксюша, чуть не каждый день под окнами торчит, то цветы, то фрукты носит. А ты сравниваешь…
- Да…а…
Какой Сашок, какой Андрей? Где я? – Ольга с трудом повернула голову вбок и увидела трех девиц под окном. Первая была только «немножко беременна», вторая – беременна уже «побольше», третья – «совсем беременная», с огромным, просто гигантским животом, который она поддерживала руками, грустно, по-бабьи склонив набок голову, и кивая ею: «Да, да»…
Где это я? – безразлично подумала женщина, - какие еще Сашки и Андреи? Странно, но Ольге было безразлично, жива она, или нет, умрет сейчас, или останется жить. Ей все, абсолютно все было безразлично. Ничего не волновало, ничего не трогало, ничего не болело… Только саднило что-то внутри… Как застарелая заноза… Что будет, что не будет, все хорошо…
-…нет, девочки, так не бывает. Я, когда первого рожала, мой сам прийти не мог, так друзей прислал…
- А, я помню, ты рассказывала… Это когда соседки твои спрашивали, - а который из пятерых твой муж, а тебе и ответить было нечего…
- Точно, точно… Так смешно теперь вспоминать…
- Если мужик нормальный, он всегда что-нибудь придумает, не будет сиднем сидеть, как… соплежуй какой…
- Да…а…
- А полковник-то этот, слыхали? Очнулся уже… Матом так ругался, пока в бреду был… Я думала – бомжа какого-то привезли…
- Да…а… Хороший, говорят, мужик…
- Я прям так рада, девочки, что он жив… Ануфриев, по-моему, его фамилия…
- Жена у него еще с Америки…
Что? Ануфриев? Жив?! Ее Сереженька? Это ведь они о нем говорят!!!
Ольга мгновенно пришла в себя, как будто пелену с мозга сбросила. Резко повернула голову
- О, смотрите девочки, наша красавица в себя пришла… - самая молодая женщина, которая была беременной «меньше всех», участливо посмотрела на Ольгу, - тебя как зовут-то хоть, подруга? Имя-то свое помнишь хоть?
Ольга ничего больше не слышала и не сображала. Жив Сереженька, жив… Она вскочила с кровати. На ней была надета чья-то чужая рубаха, длинная, до колен. И больше ничего.
- Где он?- выкрикнула она в счастливом исступлении
- Кто, подруга?
- Ануфриев. Ведь он… жив?
- Да жив, жив твой Ануфриев… Вон, в четвертой палате, кажется, прохлаждается… А это ты, что ли с Америки?
Через секунду Ольга, словно на крыльях была уже в коридоре. А там! Словно военный госпиталь в каком-нибудь 42-ом году. В проходах стояли койки, там и сям сидели больные, кто в гипсе, кто под капельницей, сновали туда-сюда санитарки, тут же беременные бабы…
Ольга пронеслась быстро мимо дверей с номерами, ища ту самую «четверку». Вот она! Женщина ворвалась в палату и тут же увидела его глаза. Сергей лежал забинтованный, прямо посреди палаты и смотрел перед собой.
- Родненький мой, ты жив!!! – Ольга бросилась на него, но Сергей издал стон, и женщина отревожно отстранилась от него.
- Больно?
- Да нет… Не везде… - его глаза снова сияли, как тогда, когда он вышел из поезда. Его веселые и всегда смеющееся глаза…Самые родные в мире.
Ольга не выдержала, и не стесняясь других больных в палате разрыдалась, гладя его лицо, его глаза, осторожно, боясь сделать ему больно.
- Сокровища-то свои нашла? – весело спросил полковник, открыто любуясь женой.
Господи, да плевать теперь ей на все эти миллионы! Вот зачем она приехала на свою Родину. Чтобы лежать с этим мужчиной на этой кровати, среди бинтов, лекарств и обшарпанных оконных рам… Она не выдержала и заплакала еще сильнее… От счастья…
- Я уже нашла свое самое большое сокровище. Других мне не нужно, Сережа…
- Перестань плакать, девочка моя. Все нормально. Столб меня спас… Да склон удачный попался. Так что мы еще повоюем, пионерочка моя любимая…
- Через пол-года получишь своего мужа в целости и сохранности, девонька, - отозвался от окна пожилой, сухощавый мужчина с седыми волосами, - я слышал, доктор говорил. Потом, говорит, в центральный госпиталь его отсюда переведут. На выздоровление…
- Главное – кости не задеты… Поломаны, правда, но не задеты… – продолжил Сергей, не отрывая искрящихся, счастливых глаз от Ольги, - а в мужчине главное что? Кости!
- Ты шутишь, мой родной… Значит, все в порядке…
***
Через три месяца в одно из отделений сбербанка России в Мурманске пришла очень красивая и стройная женщина. Лет 30 - и с… «небольшим хвостиком». Женщина перевела на недавно ею же открытый счет огромную сумму во… много миллионов рублей, короче. «На строительство родильного дома в поселке Прибрежный». Деньги были гигантские, поэтому Ольгу допрашивали долго и тщательно, передавая из рук в руки и досконально проверяя и сканируя все ее документы. Впрочем, привыкшие ко всему работники банка вскоре успокоились и только после ухода женщины долго и с сомнением крутили пальцами у виска.
Такая же операция повторилась затем в двух других филиалах сбербанка. Только назначения переводов были другими. «Строительство офицерского общежития» и «Строительство крытого бассейна» в ЗАТО Мурманск 123.
Когда слухи о богатой (и сумасшедшей!) сумасбродке дошли до третьего по счету филиала, на Ольгу приходили посмотреть и покрутить пальцем у виска все служащие банка, включая сменных охранников, которые для этой цели специально пришли на работу пораньше…
- Да, везет же некоторым… - завистливо цокали языками клерки, глядя вслед удаляющейся женщине, - эх, мне бы такие бабки! Уж я бы не стала расшвыривать их направо и налево… Уж я бы… Эх, жизнь…
А Ольга, вся прямо светясь от счастья, спешила в центральный, гарнизонный госпиталь. Там женщину ждал ее Сереженька, самый любимый мужчина на земле. Там ее ждало то, что нельзя ни купить, ни продать. Ни за 150, ни за 300 миллионов, ни за вообще все сокровища мира. Она шла под осенним, все еще теплым заполярным солнцем, напевая про себя «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц…» и птицы на деревьях подпевали ей со всех сторон. Проходя мимо очередного, открытого канализационного отверстия, Ольга вдруг вспомнила... Достала из сумочки темную книжицу и весело зашвырнула ее в проем. Тут же оттуда вылезло грязное и небритое лицо.
- Ты гляди, уже амерканскими паспортами брезгают, - озадаченно протянуло лицо и, кряхтя, начало выбираться из люка…
Ольга обернулась, засмеялась и бодро продолжила свой путь. Сердце стучало весело и ровно... А под сердцем у нее билось еще одно маленькое-маленькое сердечко - их будущего сыночка Ванечки…
***
НИ ЗА КАКИЕ СОКРОВИЩА МИРА
НЕ ОТРЕКУСЬ ОТ ЛЮБВИ Я СВОЕЙ!
ПУСТЬ Я СГОРЮ И ПЕПЛОМ РАЗВЕЮСЬ
ЛИШЬ БЫ БЫТЬ РЯДОМ ЛЮБИМОЙ ТВОЕЙ!
ТОЛЬКО С ТОБОЙ Я СЕБЯ ОЩУЩАЮ
ЗВЕЗДОЧКОЙ ЯРКОЙ, ЧТО СВЕТИТ В НОЧИ.
НАМ БЫ ПО ЛУННОЙ ДОРОЖКЕ ВСЕЛЕННОЙ
ВМЕСТЕ ИДТИ, НЕ СБИВАЯСЬ С ПУТИ…
19 июня 2009 года Атлантический Океан
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru