--------------------------------------------------------------------------
Виктория Белова - Советник
--------------------------------------------------------------------------
Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1 Зара . . . . . . . . . . . . . . 3
Глава 2 Проводница в красном пальто . . . 18
Глава 3 Дневник Ри . . . . . . . . . . . 27
Глава 4 Коста приоткрывает завесу тайны . . 43
Глава 5 Брат, я всегда тебе помогу… . . . . 51
Глава 6 Мы ещё не знакомы,
но я уже влюблена… . . . . . . 61
Глава 7 Управляя облаками . . . . . . . 75
Глава 8 Седой мальчик . . . . . . . . . . 85
Глава 9 Белое платье ангела . . . . . . . 106
Глава 10 Мои глаза – это отражение её души . 116
Глава 11 Пятнадцатый сад их мечтаний
или там, где меня не будет . . . . 129
Глава 12 Живущие в вечности . . . . . . 140
Глава 13 Я вернусь к тебе в прошлое,
которого не помню . . . . . . . 151
Глава 14 Романтичный и холодный туман.
Северьянова библиотека . . . . . 163
Глава 15 Падший Советник . . . . . . . 174
Глава 16 Почему он вернулся? . . . . . . . 184
Глава 17 Ты меня только поцелуй! . . . . . 195
Глава 18 Танцы на стёклах . . . . . . . . 210
Глава 19 Братья. Загадка, окутанная мраком . . 222
Глава 20 Я его потеряла… . . . . . . . . . 234
Глава 21 Ты только мой… . . . . . . . . . 245
Глава 22 Возвращение. Глупая реальность . . 256
Глава 23 Их глаза светились… . . . . . . . 266
Глава 24 Их зовут радугой… . . . . . . . . 277
СОВЕТНИК
Глава 1 ЗАРА
Холодные солёные слёзы стекали по щекам и подбородку на мягкую подушку, я чувствовала щекой холодный шелк, дрожь пробегала по телу.
Я закрыла глаза и мысленно сказала: "Я так хочу, чтобы всё было по-старому", – в данный момент мне не было нужно ничего больше. Ощущая, как понемногу сон овладевает мной, поддалась ему, и окунулась в свои яркие и красочные фантазии.
Я открыла глаза. Мне снилась мама, впервые за шесть лет. Она была необычайно красивая в своем домашнем халате. Что-то готовила, изредка поднимала голову и посматривала на меня серыми глазами. В этом сне она не обронила ни слова, а только улыбалась, и на мгновение я вдруг подумала, что, может, в этой жизни не все так плохо и то, что она рядом, спасает положение. Я побежала к отцу, чтобы рассказать ему новость, что мама снова с нами, и мы снова семья. И когда уже почти добежала до двери папиной спальни, меня вдруг осенило – я поняла, что сплю, и поспешила вернуться, чтобы ещё хоть чуть-чуть, совсем немного, ровно столько, сколько мне отведено побыть с мамой во сне. С моей любимой, такой дорогой мамой, которую я не видела уже ровно девять лет, и уже больше никогда не увижу. Я растянулась на кровати, вставать совершенно не хотелось. К тому же, сегодня суббота и не нужно вскакивать с кровати ровно в семь часов для того, чтобы успеть в школу.
"Надо жить… А стоит ли?" – я поднялась в кровати и ужаснулась от увиденного. Вся комната была завалена чистейшим белым снегом. Он был настолько белым, что слепил глаза. Меня бросило в жар. Вскочив, как ошпаренная, я не двинулась с места. Мысли бегали, словно пятьдесят белок в колесе, меняясь каждую секунду. Снег был настоящим, он жёг мои босые ноги. Я вдруг подумала, что всё это мне снится и попыталась ущипнуть себя за руку, но и после того, как ущипнула, обстановка в комнате не изменилась. Всё: компьютер, шкаф, письменный стол, трюмо было завалено снегом. Это было пугающее, но в тоже время чудесное зрелище. Я нашла тапочки у себя в шкафу и выскочила за дверь. То, что я увидела, было точным продолжением кошмара в моей комнате. Но плюс ко всему этому я почувствовала атмосферу хаоса, мне стало очень одиноко, и в душе поселилась пустота. Еле сдерживая слёзы, я побежала к папиной спальне, которая располагалась на втором этаже. Когда открыла дверь в его комнату, мои надежды развеялись. Она была пустая. Оливкового цвета постельное было скомкано, все цветы в горшках стали сухими, будто их настигла засуха. Сейчас даже тёплый бежевый цвет стен пугал, а картины великих людей, таких как Моцарт и Шекспир, навевали страх и одиночество. Да, именно так можно описать моё состояние в этот момент. Взгляды с картин были одинокими и беспомощными, и от этих взглядов становилось жутко. В моей голове созрела ещё одна мысль – я предположила, что схожу с ума. Опустившись на колени, закрыла лицо руками. Я всё ещё надеялась, что это сон. Что некогда такой светлый дом в пастельных тонах вернётся, и этот чужой сейчас мир станет таким, каким был раньше. Зажмурив глаза, я стала считать до десяти. Почему-то мне показалось, что это поможет.
"Один, два, три, четыре, пять…" – ход моих мыслей остановил скрип ламината, раздавшийся сзади. Я почувствовала холод и какую-то ноющую пустоту внутри себя, возникло ощущение, что позади меня кто-то стоит. Тихонько повернулась и увидела тёмный силуэт в коридоре, он словно плыл ко мне. Это был силуэт девушки, с фигурой неописуемой красоты. Её тонкую талию и округлые бедра подчеркивало серое платье до пола. Ещё каких-то несколько секунд и я увижу черты её лица, так как в папиной спальне было светло, в отличие от тёмного коридора. Мне было страшно, и этот страх съедал меня изнутри. Затаив дыхание в ожидании, я стиснула руки в кулачки. Девушка перешагнула порог, и свет упал на неё. Таких красивых девушек я не видела ещё никогда. Мне всегда казалось, что моделей подтягивают и делают из них красоток с помощью тонн косметики. В принципе, так оно и есть. Но здесь совсем другой случай: девушка была похожа на фарфоровую куклу – все черты лица были идеальны. Прямой аккуратный носик, пухлые алые губы, красивое овальное лицо, которое обрамляли черные, с пепельным оттенком, волосы. Волнистые, ниспадающие с хрупких плеч, они почти доставали до пояса. Девушка была высокой, а серое платье декольтировано, что ещё больше подчеркивало линии изгибов её фигуры. Чёткий переход от груди к талии и от талии к бёдрам. Такая фигура вполне соответствовала пропорциям песочных часов. Её красота очаровывала. Я осматривала это чудо, будто находилась в музее и увидела единственный в своём роде бриллиант. Девушка посмотрела мне в глаза, и я вздрогнула – во всей этой неописуемой красоте было одно «но» – её глаза. Они, несомненно, были прекрасны: серые, с черной каёмочкой; у меня даже сложилось впечатление, что они приобретают зеленоватый оттенок. Но они были пустые, в них не было ни единой эмоции. Фраза "стеклянные глаза" в данном случае более чем уместна. Дрожь моего тела усилилась, из-за ощущения, будто она смотрит сквозь меня. Её лицо передавало лишь одно чувство, а перебрав в своей голове возможное описание, я пришла к выводу – это чувство грусти и несчастья. Словно кукла, которую сделали с одной гримасой, она повторяла её судьбу. Мне казалось, что её губы не смогут искривиться или расплыться в улыбке. Девушка отвела взгляд, и мне стало легче – очень уж он был тяжёлым для меня. Не зря говорят, что глаза – это зеркало души. Её глаза сказали за неё всё. В голове появились вопросы: "Кто она? Как оказалась в моём доме? И для чего пришла?"
Мой язык словно одеревенел и не мог выговорить ничего, он просто отказывался работать. Я стала наблюдать за действиями незнакомки. Она молча подошла к окну в спальне и, повернувшись ко мне боком, посмотрела в него. Её движения были плавными и грациозными. Наконец, глубоко вздохнув, она заговорила:
– Что ж, здравствуй! – её голос напоминал мелодию, которая отображала две совершенно разные эмоции одновременно. Это был мелодичный, мягкий и в тоже время сильный и волевой голос. Красавица излучала тепло и навевала холод одновременно.
Я смогла только лишь кивнуть головой в ответ.
– Приступим, – невозмутимо продолжила незнакомка и, приподняв подол платья, обнажая при этом свои идеальные ноги, пошла из комнаты в коридор, постукивая тонкими шпильками чёрных босоножек. Я, словно заколдованная, встала и последовала за ней.
Конечно, её утончённая походка не шла ни в какое сравнение с моей – нерасторопной и слегка кривоватой. Да и внешний вид у меня был не ахти. Я только могла себе это представить: растрёпанные орехового цвета волосы, ночная рубашка, тапочки на ногах и странное выражение лица. Понятое дело, со стороны это выглядело, как гадкий утёнок и принцесса-лебедь. Мы спустились вниз по деревянной лестнице, я шла за незнакомкой до самого зала, где она остановилась и присела на бежевый кожаный диван. Я застыла перед ней, как вкопанная, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы к ней обратиться. Немного успокоившись, произнесла первое, что пришло на ум:
– Как вы оказались в моём доме? Что происходит?
Судя по тому, как она посмотрела на меня, мои слова были произнесены не очень убедительно, и, следовательно, не восприняты серьёзно.
– Да нет, тут ты ошибаешься. Не я в твоём, а ты в моём.
Я вопросительно посмотрела на неё.
– Да разве ты не замечаешь кое-каких перемен? Не смотри глазами, они тебя обманывают, посмотри душой.
Каждое её слово казалось абсурдом, а стеклянные глаза наводили ужас. Недоверчиво глядя на девушку, я присела на диван.
– Не бойся, я тебе не причиню вреда. Сейчас у тебя много вопросов. Но, к сожалению, ни на один из них я не могу ответить, – она говорила спокойно, её речь была чётко поставлена.
Я всё так же сидела на диване напротив, и потихоньку моё бешеное сердце переставало колотиться, пульс приходил в норму.
– Думаю, мы можем приступить к некоторой своего рода подготовке, – выдохнула незнакомка. – Но для начала я представлюсь. Меня зовут Зара. Это для удобства в общении.
– В смысле? – промямлила я.
Брови незнакомки слегка приподнялись, она пристально посмотрела на меня. Затем, будто что-то вспомнив, посмотрела в другую сторону и воскликнула:
– Ах да, в общем, я не совсем человек. Ну, например, ты часто испытываешь одиночество?
– Возможно, – ответила ей я, совсем обескураженная её заявлением.
– Вот, я и есть Одиночество, – она сказала это совсем бесцветным голосом, впрочем, ярких эмоций, тем более положительных, от неё пока ещё не исходило.
– Я не понимаю.
– Я являюсь одним из множества чувств, а для встречи с тобой я приняла ту оболочку, которая лучше всего характеризует меня, ну и, конечно же, для того, чтобы ты могла меня воспринимать. На самом деле я часть каждого человека. Скажу больше – неотъемлемая часть. Ведь каждый когда-нибудь чувствовал себя одиноким, и ему казалось, что рядом никого нет, что его жалкое существование ничего не стоит. При этом вы начинаете жалеть себя и ждёте, пока кто-нибудь опровергнет ваши раздумья. Но ведь ты никогда не испытывала настоящего одиночества, ведь так? В последний месяц ты только то и делала, что плакала в подушку, даже не осознавая на самом деле всей абсурдности своих действий. При этом допивая чашку тёплого чая, ты снова и снова накручивала себя, – всё время, пока она говорила, лицо невозмутимо выражало одну и ту же эмоцию. Складывалось ощущение, что её лицо не может выразить что-нибудь другое. Руки были сложены на коленях, и сейчас она ещё больше напоминала мне куклу. Куклу какого-то забытого богом автора, сделанную в плохом настроении или даже в момент отчаяния.
– Скажите, для чего вы мне это говорите? Я никому не жаловалась и не просила опровергать мои мысли, – решила я больше не молчать, надеясь, таким образом, немного прояснить ситуацию, так как пока не понимала ровным счетом ничего. Сейчас лучшим объяснением было то, что я схожу с ума. Но даже если это так, мне придётся смириться со своим сумасшествием.
– Я знаю, но так угодно Советнику. Мы обе знаем, что с тобой происходило в последний месяц. Как думаешь, сделав это раз, ты бы повторила свою ошибку?
– Нет! – от возмущения и обиды я выкрикнула это слово, вложив как можно больше смысла. Зара задела за живое, за то, о чём мне и говорить было страшно.
– Ты не умеешь врать, – спокойно ответила Зара.
На мой протест она никак не отреагировала, даже не повернула голову, всё так же глядя в окно.
– Театр абсурда, – тихо сказала я.
Зара говорила правду – я не умею врать. То, что я совершила в свои двенадцать, было непростительной глупостью. Сейчас, в более сознательном возрасте, я не понимала, как могла совершить тот поступок, о чём только думала и какой глупой была. Правда глаза режет, и слова Зары тому подтверждение. Мне на ум пришёл вопрос, и в сию же секунду я решила его озвучить:
– Зара, – дождавшись внимания от замороженной девушки, я продолжила, – зачем это всё? Почему со мной? Я не пойму, для чего нужно вспоминать моё прошлое. Я ведь не повторю этого.
– Врёшь! – резко ответила Зара, повернувшись ко мне.
Я сглотнула. Стеклянные глаза впивались в меня.
– Вот поэтому я здесь, потому что ты хотела повторить это, – она снова отвела глаза к окну. – Советнику это не понравилось. У тебя очень сильный характер и просто так ты не поймёшь, что делаешь ошибку. Для чего здесь я и как ты тут оказалась, поймёшь позже.
Внезапно я подумала о том, где мой отец и что с ним.
Зара снова заговорила:
– С твоим отцом всё в порядке, можешь не переживать. Я думаю, ничего страшного не случится, если тебя не будет дома пару дней. Здесь время течёт во много раз быстрее. Ты сейчас находишься в параллельной реальности. Другая линия жизни. Советник перенёс тебя сюда. Ты одна из немногих. Хм, не знаю, почему ты, – Зара повернулась и осмотрела меня, а потом, пренебрежительно фыркнув, снова отвернулась. – Хотя нет, знаю.
Её слова рождали во мне любопытство, а короткие предложения раздражали.
– Я здесь, чтобы ты поняла, что такое настоящее Одиночество, так как, если ты этого не узнаешь, то будешь продолжать жалеть себя и думать, что ты бесконечно одинока. Запомни: ты не должна ни в коем случае помогать человеку. Запомни!
Стеклянные глаза снова смотрели на меня. Затем, вздохнув, Зара встала с дивана и подошла к стеклянному столику, на котором лежала черная квадратная коробочка, обтянутая бархатом. Из такого же материала было и её платье. Коробочка была перевязана бантиком. Я как завороженная следила за каждым её движениям, смирившись, и готовясь к новым неожиданностям. Всё тело напряглось, а кончики пальцев стали холодными, как лёд. Зара, заметив мою тревогу, издала смешок. Но он был больше похож на старательно выдавленное короткое и грубое "Ха". Потянув за кончик атласного банта и, развязав его, она подняла коробку. То, что происходило дальше, объяснить было трудно. В мгновение ока Зара оказалась совсем рядом. Не успела я моргнуть, как следующим её действием было поднесение коробки к уровню моего лица. Она дунула поверх коробки, наполненной каким-то белым порошком.
Я открыла глаза и почувствовала, что лежу на спине. Надо мной было бескрайнее синее небо. Ни одного облачка, только синее небо и пронизывающие его лучи великолепного солнца. Я почувствовала, что лежу на какой-то холодной поверхности, по своей структуре напоминавшую землю. Со всех сторон, как рамкой, обрамляла небо желтая пшеница. Я слегка приподнялась, а затем села на корточки, поправив волосы. Наверное, вид у меня был ужасный. Я сидела в пшеничном поле, а вокруг была тишина, только лёгкий свист ветра. Я встала, чтобы посмотреть, где я, и нет ли поблизости людей, ну или хотя бы строений. Осмотревшись, увидела где-то вдалеке домик – маленький и, кажется, деревянный. Один домик и больше ничего, будто оазис среди бесконечного поля пшеницы. Сердце снова принялось выбивать чечетку в ритме моего пульса. Меня брала бесконечная злость; зачем мне всё это – сидела бы в своем доме, проживала бы спокойную будничную жизнь без странных чувств и поучительных уроков психологии. Я двинулась к домику, раздвигая перед собой пшеницу. Тапочки, наверное, потеряла, и теперь шла по сырой земле босиком, ощущая, что тут недавно прошёл дождь. Домик был далековато, так что идти пришлось с полчаса. Воздух был достаточно тёплый.
Я была почти у домика, когда кто-то крикнул:
– Девушка! – это был женский голос, немного хрипловатый. Я резко повернулась к обладателю скрипучего голоса. Передо мной стояла тощая бабушка маленького роста. На голове ни одной тёмной волосинки, она была совсем седая. Длинные волосы были заплетены в тугую косу. На ней было длинное до пяток пальто, сшитое из войлока красного цвета. Кожа лица у бабушки морщинистая, усохшая. Губы, словно ниточки – тонкие и длинные. Круглое лицо, идеально прямой, как под линеечку, нос. Большие голубые глаза были точь-в-точь, как небо. В этих глазах можно было утонуть, настолько они манили к себе и в тоже время отталкивали. Отталкивали они своей печалью. В её глазах грусть читалась за километр. Посмотрев на меня, она слегка улыбнулась; казалось, будто она давно не делала этого и поэтому её улыбка напоминала кривую линию, не выражающую ничего, кроме обычного знака вежливости.
Она повернулась ко мне спиной и в знак того, чтобы я последовала за ней, махнула рукой. Я побрела вслед, ибо ничего другого мне и не оставалось.
Примерно минут пятнадцать мы шли молча; время тянулось, создавалось ощущение, что прошло часа два. В последние несколько часов я совсем себя не узнаю. В голове миллион вопросов, а я не могу ни один из них озвучить, просто поддаюсь течению. Внезапно уровень моей злости стал зашкаливать и я остановилась. Женщина в красном пальто даже не заметила перемены и всё так же продолжала идти вперёд. А я упрямо стояла и ждала, пока она заметит, что меня нет рядом. Мне показалось, что женщина замедлила ход, продолжая идти уже не такой быстрой походкой. В ту же секунду я потеряла её из виду. Ветер подул сильнее, я почувствовала, как мурашки пробежали по телу, а затем слабое дыхание в мою спину. Зажмурив глаза, я медленно повернулась. Передо мной стояла женщина в красном. От испуга я вскрикнула и бахнулась на землю. Руки тряслись, меня стало подташнивать то ли от страха, то ли от голода. Женщина улыбнулась, и, нагнувшись ко мне, сказала:
– Я не могу тебе ничего объяснить. Могу лишь сказать: не бойся, я не причиню вреда, да и никто другой тоже. Не всё сразу, потерпи и прекрати упрямиться. Просто иди за мной, осталось совсем чуть-чуть.
Вздохнув, она снова пошла по тому же пути. Я встала, отряхнула свою многострадальную пижаму в голубой цветочек, и снова пошла вслед за ней.
"Ну вот, София, ты всегда думала, что не такая, как другие дети, потом предполагала, что рождена для какой-то миссии. А теперь попала непонятно куда и непонятно для чего, болтала с Одиночеством, которое перебирало твоё прошлое и пыталось научить жизни, теперь вот эта бабуля. Ради чего всё это? А я ведь до сих пор надеюсь, что сплю".
Я глубоко вздохнула и, набравшись терпения, сильно сжала пальцы в кулаки. Решила, что буду меньше говорить и упрямиться, а пока просто понаблюдаю и, может, как сказала женщина в красном, скоро я получу свои ответы. Мы остановились. Вокруг ничего не изменилось: такой же жёлтый цвет пшеницы в сочетании с безоблачным небом и палящим солнцем. Мне было невыносимо жарко. Конечно, из-за пережитого стресса я не могла адекватно воспринимать температуру воздуха, так как меня все время кидало то в жар, то в холод. Я то и дело одергивала свою майку вниз, мне было как-то неловко, словно чувствовала себя раздетой. Короткие шорты и майка всё же были не спортивной одеждой, а спальным костюмом. Женщина в красном, прервав ход моих мыслей, повернулась ко мне и сказала:
– Тебе, кажется, неловко, – она произнесла это с некой усмешкой, при этом осмотрев меня с ног до головы.
– Нет, что вы! – я, слегка ошеломлённая, постаралась быстро уверить её в обратном.
– Ладно, что ты обычно одеваешь? Просто мне-то тебя не понять, я в одежде не нуждаюсь, – она похлопала себя по бедрам обеими руками.
Еще недавно холодные глаза женщины слегка подтаяли. Мне вдруг показалось, что она пытается как-то смягчить напряженную обстановку. Ведь с самого начала меня поставили в тупик загадками и объяснениями в стиле "скоро узнаешь". От такой смены поведения женщины в красном пальто у меня в душе поселился теплый лучик радости. И с плеч начала спадать огромная гора. Мне семнадцать, но в душе я иногда бываю очень маленьким и наивным ребёнком. В этой ситуации мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы слушать и соглашаться.
– Ну, обычно… – начала было я.
– Стоп, – перебила женщина. – Не описывай нужную тебе вещь, а представь её у себя в голове, так мне легче будет понять тебя.
Я кивнула и, закрыв глаза, представила первое, что пришло в голову. Я представила себя в сером бархатном костюме – когда-то я долго ходила мимо витрины шикарного бутика в надежде, что он станет моим. Даже подобрала к костюму кроссовки под цвет. Костюм выглядел просто сногсшибательно.
Я услышала рядом с собой покашливание. Женщина в красном таким образом выводила меня из транса. Открыв глаза, я увидела весьма интересную картину. Она увлечённо рассматривала костюм, который висел у неё на левой руке. Точь-в-точь такой же, какой я себе представила. А на земле красовались серебристые кроссовки. Я вскрикнула от восторга. Мне даже стало немного стыдно – я вела себя как последний шопоголик, будто это была самая большая радость. Немного поразмыслив, я подумала: "Пожалуй, да, пока это самая большая радость из всех в данный момент".
Она посмотрела на меня и неожиданно рассмеялась. Это был тихий, еле слышный смех. В ней всё было странным. И этот короткий, прерывистый и какой-то ненастоящий, но при всём при этом, сдержанный смех, тоже. Подняв на меня глаза, она протянула мне костюм и попросила переодеться. Я взяла его и, понимая, что могу сменить одежду только среди густой пшеницы, направилась туда. Спустя несколько минут вернулась к женщине. Мне в голову пришёл вопрос, и я тут же его озвучила, даже не подумав о последствиях:
– Спасибо вам большое, – неловко начала я. Она кивнула, и её лицо вновь приняло беспристрастное выражение. – Я понимаю, что всё узнаю позже, но вы не могли бы мне сказать, как вас зовут? – мне показалось, что я говорила почти шепотом.
– Меня зовут Коста, – просто ответила на мой вопрос бабушка. – Конечно, тебе сложно быть в неведении. Но кое-что мне можно рассказать. Я являюсь Проводником. У каждого человека есть выбор, он сам решает, как ему жить. Своими поступками он сам меняет свой мир. На самом деле нет ничего невозможного. Всё, что ты только можешь себе представить, уже существует, – она говорила медленно, и скрип в её голосе прослушивался ещё сильнее. – Я лишь только выбираю в некоторых особых случаях подходящую линию, то есть служу интересом того или иного человека. Вы сами строите свой собственный мир. В данный момент я доставлю тебя в нужную линию жизни. Зара дала задание.
Женщина стала на колени, я повторила то же самое и стала рядом, увидев при этом кое-что, что меня немного удивило. Передо мной текла маленькая струйка. Эта струйка текла очень быстро, несмотря на то, что до реки ей было очень далеко, она, как будто, заявляла о том, что, несмотря на мизерную ширину, она тоже маленькая речка и имеет право на существование. Я посмотрела вокруг: бесконечное пшеничное поле, одинокий домик, судя по всему принадлежащий этой Косте, сидевшей рядом. Её причудливое длинное пальто, странный взгляд и не менее странная улыбка. Плюс – из ниоткуда взявшаяся маленькая речка. Конечно, это всё настораживало, но почему-то казалось таким родным. Я снова посмотрела на неё и стала следить за её поведением. Коста окунула руку в воду и стала водить ею – водичка тут же вспенилась и стала бурлить. Я наклонилась к воде и, присмотревшись внимательно, увидела на дне большое количество маленьких жемчужин. Они, все как одна, были чёрного цвета. Я ахнула, ведь такого зрелища я не наблюдала никогда. Во-первых, они были не в скорлупе, а во-вторых, именно чёрные жемчужины больше всего ценились и были самыми редкими из всех известных мне видов. Коста выбрала одну из них и, вытянув ладонь левой руки, положила на неё маленькую чёрную горошинку. Я уставилась на ладонь женщины. С виду это была обыкновенная ничем не привлекающая морщинистая ладонь, но я заметила странность. На ней не было линий, она была пуста, совершенно пуста. Хотя, видимо, так и должно быть, ведь Коста не человек и не имеет линий жизни, линий ума, замужества и всяких прочих.
Бабушка посмотрела на меня, но быстро перевела взгляд на свою ладонь, и накрыла её сверху второй. Затем стала растирать жемчужину, словно пластилин, которому надо придать форму шара. Я в недоумении смотрела на неё, не понимая, что и для чего она делает. Но, когда Коста показала левую ладонь, всё стало на свои места. Она растёрла жемчужину, и теперь ладонь стала похожа на небольшой экран телефона. Словно портал в другое измерение. Угрюмый пейзаж открылся передо мной, я увидела улицу, освещённую тусклыми фонарями, местами они совсем не горели. И ещё там валялось много мусора. Улицу обрамляли маленькие дома из белого кирпича. Побитые окна. Кое-где открытые, а кое-где заколоченные двери. Улица была мертва, ни единой души не было видно. Всё, что там было, выглядело убогим и покинутым. Погода соответствовала настроению улицы. Грозовые тучи плотно нависли над землёй. Лил дождь. Судя по громадным лужам, шёл он довольно долго. Мой мозг выдвинул версию, и мысли взяли её на рассмотрение. Это выглядело примерно так: "Поскольку Коста является Проводником между линиями жизни, то эта маленькая чёрная жемчужина –именно та линия, на которую меня пытаются насильно отправить. Но по чьему указанию? Ведь первая, кого я увидела в этом театре абсурда, была Зара. Она же и отправила меня сюда. Соответственно, именно эта линия жизни, по указанию Зары, станет мне неким уроком или даже испытанием." Улица выглядела угнетающе, и первое, что приходило в голову, это то, что человек, приказавший отправить меня туда, одинок – версия показалась мне логичной, хотя скорее не логичной, а сумасшедшей, но самой подходящей в данный момент. Мороз пробежал по коже. Я поёжилась и быстро перевела взгляд на Косту, которая всё это время изучала меня.
– Что это за место? – каким-то тихим голосом почти прошептала я.
– Это тебе и предстоит узнать. Первая твоя встреча была с Одиночеством, что должно тебе о чём-то говорить. Здесь мы с тобой расстанемся. Пока что.
Я не успела ответить, как Коста прижала свою ладонь к моему лбу. Я почувствовала холод, закружилась голова, лицо женщины поплыло перед глазами…
– Лир, думаешь, я всё делаю правильно? – спросил темноволосый парень.
– Да, думаю, что да. По крайней мере, только так ты сможешь вернуть прошлое, – ответил ему мягкий, чем-то похожий на женский, голос Лира.
– Я сомневаюсь, потому что возможен вариант, что лучше бы она всего этого не знала. Не факт, что она вспомнит. Да, это шанс один из ста! А после всего, что она переживёт, то уже не сможет жить, как нормальный человек.
– Не переживай, мы просто обратим всё в сон. Я думаю, это в наших силах, – блондин подошел к темноволосому и похлопал его по плечу.
– Брат, я хочу тебе верить, но что-то постоянно тревожит меня. Я всё время наблюдаю за ней, она чудесна безо всяких сомнений, но мы оба понимаем, что это не она.
Лир, посмотрел на собеседника, улыбнулся и исчез.
Парень остался один. Он стоял на самой высокой скале, какую только можно придумать. Он всегда приходил сюда, к месту своих фантазий. Таких мест было бесконечное множество, но это – одно из самых любимых. Юноша в длинном чёрном плаще стоял на самом краю скалы. На вид ему было лет двадцать. Он был высок, широкоплеч и худощав. На руках кожаные перчатки, а на шее развевался шарф, длинный и белый. Чёрные волосы шапочкой обрамляли овальное лицо. На ветру они то и дело взвихривались. Из-за этого шевелюра парня была весьма растрёпанной. Длинные, красивой формы губы сильно сжаты, а взгляд направлен куда-то вдаль. Брови сошлись на переносице – он думал о чём-то серьёзном. Его глаза цвета морской волны выражали тревогу. "Она такая чудесная, прекрасная и искренняя. Ну почему я раньше не додумался до этого! Совсем сдаю позиции. В ней есть что-то лёгкое, воздушное. Она не похожа ни на одну из тех красавиц, каких полно в этом мире. Ах да, совсем забыл, ведь в ней Её душа", – подумал парень.
Глава 2. КИНОТЕАТР ВОСПОМИНАНИЙ.
Я очнулась от какого-то стука. Осмотревшись вокруг, пришла к выводу, что нахожусь в чьей-то комнате. Я лежала на диване, укрытая сверху мягким пледом. Комната была маленькая, плохо обставленная. Из обстановки были всего-навсего шкаф, стул, диван и стол. Они выглядели очень старыми и, похоже, были дубовыми. Резные, искусно сделанные – мне нравилась мебель такого рода. Она напоминала мне о девятнадцатом веке, о замках и благородных королях. Для любого антиквара эта мебель была бы настоящей находкой.
Единственным источником света в комнате было маленькое окошко, которое обрамляла изрядно потрескавшаяся рама. Потрёпанные створки тёмно-синего цвета открыты настежь. Угнетающе обветшалые шторы слегка шевелились. От пустоты, заполнявшей комнату, мне снова стало не по себе. Сама комнатушка походила больше на склад. В ней не чувствовалось жизни, не было ни одного предмета, лежавшего на столе, ни одной бумажки, тряпочки, ручки… Похоже, единственной вещью, служившей для комфорта человека, был плед, которым я была укрыта. Я приподнялась и села на диване, он в ответ жалобно скрипнул. Даже запах напоминал мне тот, что обычно бывает у старых вещей. "Где я?" – этот вопрос меня мучил уже не раз, это стало похоже на ноющую боль. Как назойливая муха, вопрос не оставлял меня в покое. Ко всему прочему моё бесконечное любопытство постоянно поддакивало, что мне нужно, как можно скорее, выстроить всё в логическую цепочку. Встав на ноги и поправив волосы (бесполезное дело, но это был обязательный жест), я направилась к деревянной двери, которая, как нельзя лучше, сочеталась с интерьером мрачной комнаты. Повернув круглую ручку, попыталась отворить дверь, но безуспешно. Подёргав её ещё и, убедившись в тщетности своих усилий, я развернулась и пошла к окну. За окном была знакомая картина. Пустая улица, пустующие дома, неухоженные и потерянные. Угрожающе нависшее над улицей грозовое небо. Похоже на работу художника, который испытывал полное разочарование и выбрал для своей картины самые тёмные краски. Это был пейзаж с ладони Косты. Кажется, кое-что я поняла. Именно в эту линию жизни она меня отправила по указанию Зары. Что ж, какая-то логика здесь есть. Ту часть города, которую я созерцаю, пронизывали Одиночество, Пустота, Грусть и какое-то зыбкое чувство потери. К моему счастью, эта квартира была расположена на первом этаже, поэтому мне не составляло особой трудности вылезть через окно.
Справившись с этим, я от всей души похвалила себя.
Совсем не зная для чего, я последовала по первому направлению, которое увидели мои глаза. Вокруг было настолько тихо, что я слышала звук собственных шагов.
Мне стало одиноко, я поймала себя на мысли, что может именно этого и хочет Одиночество. Сейчас я почему-то боялась своих безумных догадок. За то, что я ещё не сдалась, нужно благодарить мою натуру, бесконечно верующую во что-то волшебное и совсем не похожее на обычные шаблоны. А ещё мою любимую маму: именно она наградила меня всем тем, что имею. Я так же, как и она, верила в лучшее, любила людей, общение, делала такие же ошибки. Я счастлива, что мы похожи, и всегда чувствовала её присутствие, представляя, как бы она мной гордилась, если бы была рядом. И улыбалась, если бы видела, что её дочь похожа на неё. Впрочем, как и все мамы. Неожиданно я сложила руки на груди, пытаясь прогнать внутренний холод, поселившийся в душе. На глаза наворачивались предательские слёзы. Резко смахнув их с лица, я пошла дальше. Вот и ещё одна похожая черта – мама учила меня быть сильной, а папа всё время после её смерти пытался напомнить мне об этом. Признаюсь, именно прислушиваясь к их советам, я задумалась, а на практике в жизни поняла, что либо ты сильный и к тебе тянутся, либо ты серая масса и пытаешься что-то повторять за кем-то, а соответственно, ты не такой, как есть, а просто чья-то бледная копия. Сжав руки в кулаки, я слегка улыбнулась сама себе. Шаг стал уверенней, сейчас мне хотелось встретить хотя бы одного человека, который мог бы мне объяснить, что здесь произошло. Я проходила мимо витрин магазинов, в которых было полно одежды, мимо продуктовых магазинов, в которых было много еды: фруктов, овощей, полуфабрикатов, замороженных морепродуктов. Кто-то же должен следить за всем этим. У меня сложилось ощущение, что я попала в Чернобыль. Людей эвакуировали, а город так и остался на том же уровне жизни. Мои раздумья перебил урчащий живот, я вспомнила, что давно ничего не ела. Проходя мимо продуктового магазина, я решила заглянуть в него в надежде увидеть там что-нибудь съедобное. К моему удивлению, продукты были свежими, будто недавно привезенные. Я взяла первое, что попалось под руку: два яблока и сыр в пакетиках. Думать о еде мне сейчас хотелось меньше всего. Поэтому с чувством выполненного долга, захватив при выходе пару конфет, я направилась прочь из огромного, просторного, чистого, с бесконечным количеством полок со всякой всячиной, супермаркета.
Снова угрюмый пейзаж, всё было так же, как и пять минут назад, но, осмотревшись вокруг, я внезапно заметила странное движение. Резко развернулась направо, и, со смешанным чувством радости и страха, увидела человека. Заметив своё разоблачение, он повернулся ко мне спиной и побежал; у меня сложилось ощущение, что он делает это как-то очень медленно, будто хочет, чтобы я побежала следом. После секундных колебаний моё любопытство и неимоверное желание поговорить с незнакомцем всё-таки победило все сомнения. Я небыстрым шагом последовала за ним и на расстоянии смогла рассмотреть только то, что это был парень, одетый в чёрный плащ; он был высок, широкоплеч и худощав, у него были чёрные, с пепельным оттенком волосы. Но со спины мало что можно было разглядеть. Не оборачиваясь, он немного ускорил своё движение и теперь уже шёл быстрым шагом; я тоже пошла быстрее. Кажется, я стала привыкать к необычной атмосфере, внутренне прекрасно понимая, что это всё только начало чего-то большего для меня, каких-то непредсказуемых изменений. Именно тех, на которые сама же и напросилась. Парень резко свернул с тротуара и вошёл в какое-то здание. Судя по надписи, это шикарное здание с белыми колоннами было кинотеатром. Я отворила тяжёлую дверь, и вошла внутрь, сразу заметив, как всё здесь очень красиво. Огромный холл с красной ковровой дорожкой, ведущей к мраморной лестнице, идеально сочетался с низким потолком, увешанным маленькими лампочками с кристаллообразными плафонами. Приглушенный, приятный свет, который они излучали, освещал пустую кассу. Помещение, лишённое всяких шорохов, снова заставляло чувствовать себя одинокой. Я вспомнила слова отца – он всегда твёрдо и уверенно говорил мне о том, что в нашем мире ничего не бывает просто так, всё закономерно и взаимосвязано. Если это так, то пока что мой уставший мозг отказывался об этом думать – работало исправно и безо всяких жалоб только моё сердце. Оно то и дело подсказывало мне куда идти, хотя я не до конца понимала зачем. Выдохнув, я направилась к лестнице и, поднявшись на второй этаж, обнаружила вход в большой зал. Что-то подтолкнуло меня зайти туда.
Раздвинув шторки, я оказалась в зале просмотра кинофильмов, при этом почувствовав внутри какую-то тревогу. С моей интуицией было всё в порядке, иногда я могла буквально предсказать, что произойдёт в ближайшем будущем. Конечно, всегда есть вероятность неосуществления, но она невелика. Зал был один в один как в нашем кинотеатре. Приглушенный свет не мог полностью осветить помещение, и были заметны только крупные детали интерьера. Я оглянулась в поисках парня, но внезапно свет в зале погас, и я осталась одна в полной темноте. Кончики пальцев выдавали моё волнение – они буквально превратились в ледышку. Белый экран осветил свет, исходящий из будки оператора. По логике вещей, там был кто-то, кто привел в действие киноленту. Я присела на одно из сидений и стала смотреть. В последнее время заметила за собой одну особенность. Со многими вещами я стала мириться и, просто сложив лапки, ждать продолжения. Именно такая ситуация была сейчас: я села и стала ждать с моря погоды. На экране появилось изображение: парень с девушкой сидели на крыльце огромного дома, укутавшись в плед, с чашками чая в руках. Девушка неописуемо красива: благородный ореховый цвет волос идеально сочетался с тонкими чертами лица. От неё исходил свет, как от солнечных лучей, а незатейливые кудряшки придавали образу необыкновенности. Зелёные глаза, будто изумрудные камни, добавляли таинственности и блестели от счастья. Парень был не менее красив – аристократические черты лица, глаза цвета морской волны, удлинённые алые губы, черные с пепельным оттенком волосы. Они были идеальным дополнением друг друга, единым целым, от них исходило тепло, радость и искренность.
Он слушал каждое её слово, будто не мог насладиться её тихим, бархатным голосом. В эти минуты терялся смысл того, что она говорила, это было не столь важно. Они были рядом и, одурманенные этим внезапным счастьем, не могли насмотреться друг на друга. В такие секунды под его пристальным, бесконечно влюбленным взглядом скрывалась нотка неуверенности. Неуверенности, что всё это происходит именно с ними. Он снова и снова вглядывался в глубину её зелёных глаз, загадочных и прекрасных, как изумруды. Они просто смотрели друг на друга, и этого, казалось, достаточно, чтобы ощущать ту теплоту, то притяжение, которое существовало между ними. Мягкие, лёгкие прикосновения заставляли задыхаться от нежности. Тёплый воздух развевал её волосы, он любил путать свои руки в её волосах и долго рассматривать их. Казалось, будто в ней заключался смысл его жизни. Тёплый чай, тёплый плед, сумерки – реальность перестала существовать.
Нет, не навсегда, всего лишь на этот вечер. Он не знал, что будет дальше и она тоже. Внезапно, почти заснув в его объятиях, которые были в тысячу раз теплее пледа, она услышала шум прибоя. Но ведь как? Всё казалось каким-то сказочным. Находясь рядом, можно было просто молчать, да и о чём говорить, когда всё и так понятно; они словно чувствуют друг друга, они словно одно целое. Она посмотрела на него и, развернувшись, взяла за руку. Он улыбнулся ей, и у него внезапно появилось неудержимое желание поцеловать её – в такие моменты не было ничего слаще этих любимых губ. Она, совсем одурманенная, будто в тумане, повела его по направлению к морю. Руки сплелись, они шли нога в ногу и дышали почти в такт. Снова тишина... Он улыбнулся ей; как же он любил её ответную улыбку именно сейчас, ток пробегал по всему телу и кончики пальцев становились холодными. И вот они идут по берегу моря, совсем одни, и, кажется, что всё вокруг замерло и есть только они. Шлёпая босыми ногами по прохладной морской воде и, путаясь в песочных замках, они всё так же шли, держась за руки. Им ничего больше не было нужно...
Это было его последнее воспоминание. То, которое ещё сталось свежим следом и с чётким отображением в самой глубине сердце. Он посмотрел сквозь маленькое окошко на Соню, завороженную увиденным зрелищем, и, прошептав простую фразу из трёх слов, закрыл глаза. Руки были сжаты в кулаки, ему хотелось кричать; его бы воля – раскрошил бы всё вокруг, но, подавляя в себе чувство невыразимой боли, он сильно сжал губы и, развернувшись, вышел из будки оператора, оставив себе на всякий случай Веру и Надежду.
Я так и сидела в пустом кинотеатре в кромешной темноте. Что-то меня тревожило.
Эта девушка была мне так знакома, в ней было что-то родное, что-то такое, что напоминало о чём-то. Складывалось ощущение, что кто-то закрыл на замок воспоминания, и я никак не могу подобрать нужный ключик. Я встала и пошла к выходу, угрюмый пейзаж стал привычным, проснулось чувство невыносимого одиночества, но я пообещала себе, что буду его отгонять. Мне говорили, что я лишена всякой логики в своих действиях, что невнимательна и иногда делаю поступки, которые даже сама толком не могу объяснить. Конечно, я пытаюсь в себе это исправить. Но в такой ситуации голова отказывалась думать, а сердце непрерывно диктовало мне весьма странные указания. Боковым зрением я снова заметила какое-то движение. Обернувшись, увидела старушку в рваной куртке, старых кожаных сапогах, длинной по щиколотку юбке болотного цвета, в шапке-ушанке. Она вышла из магазина и, судя по всему, в сумке были продукты. Вид у неё был весьма растрёпанный, а лицо рассмотреть невозможно. Оторопев, я побежала за медленно удалявшейся старушкой. После таинственного парня это был единственный человек в этом забытом городе.
– Постойте, постойте! – крикнула я вслед женщине, перебегая дорогу.
Та повернулась, её движения были замедленными и неуверенными, даже какими-то неохотными.
Я подбежала к ней:
– Здравствуйте, – улыбаясь, поприветствовала я её, но, похоже, моя искренняя улыбка была не в тему. Она посмотрела на меня, как на привидение, выразив при этом какое-то негодование. У неё было морщинистое лицо, из-под шапки виднелись тронутые сединой волосы. Тонкие, как ниточка, губы, нос картошкой, и большие глаза. Казалось, что веки у старухи настолько тяжёлые, что каждый взмах ресниц ей давался с трудом. Отсутствующий взгляд. Она уже вторая, у кого я замечаю такую странную особенность. Первой была Зара. Я не могла себе даже представить такой пустой взгляд, лишенный всяких эмоций; мне очень хотелось понять причину этого, но для начала нужно хотя бы выяснить, кто эта старуха.
– Здравствуйте, – снова повторила я, уже не улыбаясь, но всё ещё в ожидании ответа.
Её выражение лица изменилось с эмоции негодования на другую, столь же неутешительную эмоцию недоверия. Внезапно промелькнула мысль, что она меня просто напросто не видит, но её зрачки были абсолютно нормальными, и она реагировала на мои движения. И, несмотря на это, старуха упорно игнорировала мои попытки с ней заговорить; она снова развернулась и пошла в том направлении, по которому следовала до моего вмешательства в её жизнь. Я пошла за ней. Меня смущал тот факт, что она шла точно той же дорогой, что и я, и, похоже, к той самой квартире, запертой на замок, из которой мне пришлось выбираться через балкон. Мои мысли становились явью – старушка действительно привела меня к той самой квартире. Она замешкалась, ища что-то в старой, обиженной временем сумке – как подсказывал мне здравый смысл, это были ключи. Найдя их, старуха отомкнула дверь, но за собой её не закрыла, и я вошла вслед за ней. В данный момент я чувствовала себя призраком, ведь этот человек не замечал меня, я бы сказала, что она спит, и весь мир ей кажется, как в тумане. Единственное, что меня радовало это то, что я наконец-то увидела человека, пускай странного и, кажется, ненормального, но всё же человека. Ещё никогда я не испытывала такого чувства облегчения от того, что не одинока на данной линии жизни. Конечно, ноющий вопрос о том, для чего я здесь, меня не покидал. Я села на тот же диван, где ещё какой-то час назад проснулась, укрытая пледом, и стала наблюдать за действиями старушки.
Эти действия напоминали медленный шаг секунд, когда стоишь в очереди. Некая заторможенность и неосознанность действий. Сказать, что она была странной, это не сказать ровным счетом ничего. Старуха положила сумку на шкаф, и присела рядом со мной, я немного отодвинулась от неё, признаться, мне было неуютно.
Я сидела в чужой квартире, больше похожей на кладовую, заваленную пустой мебелью, рядом со мной чудная старуха со странностями, которая меня не замечает. И куда делась моя недавняя радость. Теперь она сменилась скучным сидением на диване и рассматриванием подранных обоев в маленькой холодной комнате. Я заметила, что здесь нет часов. Неужели ей они не нужны?
Старуха сидела неподвижно вот уже примерно пять минут. Я обрадовалась, когда она встала и двинулась по направлению к шкафу, это всё же какое-то движение, а значит, пока ещё жизнь. Открыв нижнюю полку шкафа, она достала потрёпанный блокнот и какую-то ручку. Снова сев на диван, стала что-то писать. Я заглянула в блокнот через её плечо. Почерк старушки был похож на почерк моей первой учительницы. Красиво выведенные буквы складывались в крупные слова, образовывающие длинные предложения. Мне было трудно разобрать, что она написала, поэтому я стала ждать, когда она закончит, и потом просто напросто прочитать, когда она выйдет – что-то же должно там быть, что хоть немного прояснит ситуацию. Старуха закончила свою скрупулезную писанину, и вернула полку в исходное положение, после развернулась и вышла прочь. Я вздохнула. От всей этой загадочности кружилась голова и всё время кидало в жар. Я подошла к шкафчику открыла полочку и взяла в руки кожаный блокнот чёрного цвета, на вид ему было около тридцати лет, а может и того больше. То, что я в нём прочитала в дальнейшем расставило все точки над «і». Я, наконец-то, поняла, что происходит с этой женщиной и почему-то решила ей помочь.
Глава 3 ДНЕВНИК РИ
12.06.92г.
Я пишу по ночам, почему не знаю. Да и начало моего дневника, наверное, не очень интересное. Хотя кто, кроме меня, может его прочитать. Теперь уже никто, как не кидай его посреди комнаты, больше нет ничего, больше нет никого… Нет ничего. В моей душе образовалась зияющая дыра, она сейчас необъятных размеров, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь её сузить.
25.06.92г.
Хм, ну вот прошли дни, а я всё так же одна. Ещё ищу их, ещё в надежде кого-нибудь найти, но она с каждым днём становится всё меньше. Надежда покидает меня, мне кажется, что я не выдержу этого… Я задыхаюсь от слёз, задыхаюсь от печали, мне холодно от ветра, который дует сквозь мою душевную дыру. Часы тикают невыносимо громко…
04.09.95г.
День рождения мамы. Какой это был светлый праздник. Теперь я разговариваю с фотографиями. Неужели меня можно назвать сумасшедшей. Возможно, но даже это сделать некому. Я, наверное, сильная, раз ещё живу в этом городе. Мамочка, я скучаю, моя дыра не сужается, она становится больше, я была бы рада сойти с ума, только бы не ощущать бесконечное одиночество, которое рвёт на части каждый мой нерв и наслаждается моими мучениями. Я никогда не думала о том, как это быть одинокой, как это быть столь несчастной, когда рядом нет никого, даже ни одной маленькой зверюшки. Иногда мне кажется, что я проснусь и снова увижу тебя, но нет, этого не случится, вы все погибли. Вас нет, больше нет… Вчера взглянула на себя в зеркало – я старею невыносимо. Я старею каждую минуту, уже сейчас мне можно смело дать шестьдесят лет, хотя мне всего лишь двадцать. Часы снова не дают покоя, теперь я просыпаюсь от их постоянного тиканья…
06.04.96г.
Старение прекратилось, теперь я нахожусь в одной поре. Моя жизнь превратилась в бесполезное существование, я стала говорить с предметами. Больше не плачу, просто теперь уже не больно, теперь безразлично, что-то подсказывает мне, что я, наконец, сошла с ума... Я мечтаю о том, чтобы мне приснилось прошлое, но сны мне больше не снятся. И теперь я даже не имею надежды, что встречу вас…
Поснимала все часы, больше они не будут кричать на всю квартиру о каждой проходящей минуте. Я так решила…
Ну и последняя запись, сделанная сегодня:
06.06.96г.
Я не помню, какое число, я не знаю, который час. Но теперь я знаю точно лишь одно, я, наконец, сошла с ума, ко мне явился дух человека, это девушка, очень красивая и добрая, раньше такого не случалось. Моя мысль стала материальной, но они меня так не проведут, мне не нужны подачки судьбы. Вот она следит за каждым моим движением и даже сидит рядом, но мне уже всё равно.
Я чувствую смерть близка, мне стало ещё холодней чем обычно, я почти не чувствую ног, и даже не знаю в чём причина. Дыра так и не затянулась, а стала более рыхлой и глубокой. Одиночество сыграло со мной злую шутку, конечно, оно смеётся, я же просто песчинка на пустом берегу потерянного спокойствия…
Дочитав короткие записи дневника Ри, я пришла в плачевное состояние. Слёзы текли по щекам, а противные мурашки не сходили с рук, мне стало холодно, будто температура в комнате резко упала до минус десяти градусов по Цельсию. Зубы стучали, а кончики пальцев напоминали ледышки, и сильно дрожали.
Минут пять я сидела неподвижно. Теперь мне было известно, почему нет часов в комнате, почему она ходит, как в тумане, почему так странно на меня отреагировала. Зара сыграла с ней злую шутку. Но как она смеет помыкать человеческой жизнью?!
Я стала замечать, что гнев и ненависть к такому чувству как Одиночество растёт с каждой минутой и что с ними вскоре будет сложно совладать. Зара, перед тем как отправить меня к Косте, предупредила, чтобы я не вмешивалась в жизни людей. А я возьму и вмешаюсь, сделаю всё совершенно противоположно её указаниям. Возможно, я смогу помочь этой бедной, как оказалось, девушке, ведь ей всего лишь семнадцать.
Как это ни странно, но я часто думала о парне, которого встретила на улице брошенного города, до конца не понимая, почему мои мысли привязались к нему, словно липучки. Что-то в нём было знакомое и жутко напоминавшее прошлое, но я не могла вспомнить ни одного человека, напоминавшего мне его, из тех, кого знаю.
Я встала с кровати и пошла разыскивать Ри. У меня появилась смутная надежда на то, что она проснётся и вновь поверит, что не одинока. Мне пришла в голову мысль, что её старость это не что иное как отображение её Одиночества, она потеряла вкус к жизни и теперь очень трудно его возобновить, но я должна попытаться. По крайней мере, зная, что я что-то сделала, я буду спокойна, потому что не сидела, сложа руки, тем более, для чего-то меня сюда отправили. Порой мне казалось, что я настолько глупа, что не могу понять, зачем я здесь, почему я, и почему именно в этот момент времени. Но утешаю себя тем, что, значит, пока что не должна понимать, раз мне говорят, что ещё не время.
Я вышла на улицу и просто не поверила глазам; от увиденного у меня перехватило дыхание. Всё вокруг было завалено снегом, белым блестящим снегом, от которого резало глаза. Снег, казалось, достигал метра, и всё им было укрыто. Было очень трудно что-либо разглядеть, снежинки летели прямо в глаза, а холодный ветер пронизывал до костей. Магазины и улицы утопали в снегу. На нём не было ни одного человеческого следа. Жуткое зрелище! Брошенный город, занесённый снегом, вызывал ощущение пустоты и потерянной надежды. В моей голове не укладывалось, откуда он мог взяться, если только часа два назад здесь было сухо и тепло. Резко изменилась и температура воздуха, на улице стало холодно. Изо рта шёл пар, мне нужно было где-то достать тёплую одежду, так как при такой погоде можно превратиться в ледышку в считанные секунды. Проваливаясь в сугробах и утопая с каждым шагом всё глубже, я пыталась увидеть где-нибудь табличку с надписью, имеющей хоть какое-нибудь отношение к одежде. Было жутко холодно, я чувствовала, как снег касается моей тёплой кожи, и ловила себя на мысли, что мои руки уже онемели, а ноги перестают слушаться. Почти не ощущая лица, плотно сжав губы, я старалась не стучать зубами. Потеряв счёт времени, в какой-то момент решила на пару минут прилечь и отдохнуть. Окружающее стало для меня очень простым и понятным, я почувствовала, что мне хорошо просто лежать, свернувшись калачиком в снегу. Было уютно и приятно, мысли прекратили меня беспокоить, и я решила, что хорошо бы немного поспать. Прежде чем закрыть глаза, ещё раз взглянула на то место, где сейчас находилась. Я лежала перед заваленным снегом входом в магазин одежды. На манекенах были дутые куртки, и они, все как один, равнодушно мне улыбались своими идеальными чертами вырезанными машиной. Я улыбнулась одному из манекенов. Мне стало смешно и, закрыв глаза, я окунулась в мир фантазий и иллюзий, хотя и то, что происходило, иногда казалось мне чистой иллюзией.
Во сне я видела отца, его доброе измученное работой лицо, он смотрел на меня с глубокой нежностью и бесконечным сочувствием. Просто смотрел и всё. Мне вдруг захотелось его обнять, но отец почему-то отшатнулся, тогда я попыталась вновь. Разозлившись, он толкнул меня что есть силы. Я упала на белый мраморный пол и почувствовала холод, смешанный с уже надоевшим одиночеством. Подумала, что слишком слаба, чтобы бороться за себя, хотя моя мама всегда меня учила твёрдо держаться на ногах, чтобы ни случилось, я снова её разочаровала. Больше я ничего не помнила, меня окутало сладкое ощущение лёгкости и полёта, мне было тепло и уютно.
Он выбежал из-за поворота пытаясь найти что-то или кого-то. Осматривая всё вокруг, он лихорадочно кидался то к одному сугробу, то к другому. Лицо парня по цвету напоминало цвет его шарфа. Белое, словно мел, оно выражало тревогу, он был чем-то сильно обеспокоенный. Наконец, остановившись возле магазина с одеждой он, кажется, обрадовался находке. Присев на корточки, стал голыми руками разгребать снег. Погода совсем испортилась. Белые снежинки, словно миллионные армии белых парашютистов, спускались вниз, непостоянный ветер то и дело менял траекторию их полёта, создавалось ощущение белого тумана, сквозь который было сложно что-либо рассмотреть. Движения парня были резкими и быстрыми, холодный снег обжигал пальцы, но ему было абсолютно плевать на это. Минут через пять он взял на руки тело девушки в сером костюме. Она была уже без сознания. Парень прижал её к себе, выражение лица снова поменялось, теперь он выглядел измученным, ещё чуть-чуть и он бы заплакал, единственное, что осталось неизменным – чувство тревоги. Упрямый взгляд, уверенная походка, плотно прижатая к груди девушка… Парень почти бежал по направлению к той квартире, из которой она вышла полчаса назад. Перед самым входом, он внезапно повернул и пошёл вниз по улице. Дошёл до красивого здания, сделанного из красного кирпича и, открыв одной рукой деревянную дверь, безо всяких помех вошёл в дом.
Через некоторое время парень выскочил из дома и не оборачиваясь, побежал так быстро, как только мог. Уходя от Прошлого, избегая Настоящего и так и не узнав Будущего.
Я проснулась от того, что мне было очень жарко. Открыв глаза и приподнявшись на локтях, обнаружила, что, укутанная пледом, лежу рядом с камином. Комната была достаточно просторной. Осмотревшись, я заметила, что комната красиво обставлена, в ней преобладали розовые тона, а мебель покрашена в белый цвет. Простые формы шифоньера, трюмо и шкафа отличались своей неприметностью. Владельцы комнаты не были заинтересованы в сложных конструкциях. Из окна на пол падал яркий свет, видимо, отражаясь от снега лучики уже разъяснившегося солнца, падали вниз, освещая комнату. Было ощущение, что обладательницей этой комнаты была девчонка лет шестнадцати. На стенах наклеены плакаты различных музыкальных групп, трюмо заставлено разными флакончиками, а на стуле висела голубая кофточка с кружевными оборочками. Напротив того места, где я лежала, располагаясь кровать и на ней кто-то спал. Мне подумалось, что это и есть хозяйка комнаты. Я встала на ноги, причём вновь почувствовала холод и укуталась ещё сильнее в плед, согревший меня. Я не понимала, как попала в эту комнату, но важнее сейчас было не это, а то, что, кажется, я нашла человека, с которым могу поговорить. Я подошла к самой кровати и ахнула – на ней лежала девушка, укрытая мягким атласным, небесно-голубого цвета одеялом. Она спала, в её чертах не было ничего приметного. Слегка загорелая гладкая кожа, тонкие губы, прямой нос с маленькой горбинкой. Её лицо не передавало ни единой эмоции, только слегка приподнималась грудь, покрытая одеялом. Я смотрела на неё более пяти минут, пытаясь понять, стоит ли её будить, но когда мой взгляд скользнул немного ниже и попал на слегка высунувшуюся из-под одеяла руку, всё стало на свои места. Ногти на руках были очень длинными, будто их не стригли уже очень долгое время. Можно было смело сказать, что они не меньше пяти сантиметров в длину. Я читала, что бывают такие явления, как летаргический сон. При таком сне человек развивается физически, но не может проснуться, и не знает, что происходит в действительности. Задумавшись, я отошла от темноволосой девушки. Подняв глаза, заметила на шкафу блокнот, и он был в точности такой же, какой я читала перед этим, точно такой же, как у Ри. Подбежала и, схватив черный блокнот дрожащими руками, раскрыла его. От возникшего напряжения кровь ударила в голову, и я почувствовала слабое головокружение. Почерк был очень похож на тот, который я ещё совсем недавно видела в дневнике Ри; да что там, он был точной копией, только более аккуратный. Что самое странное, записи начинались тем же 1992 годом. Но характер этих записей был сугубо бытовым, девчонка рассказывала о своей жизни, о постоянных подругах, о парне, который ей нравился, о разводе родителей, там даже близко не упоминалось о том, что она одинока, либо стареет. Записи заканчивались 09.06.96 года. Последняя запись выглядела так:
«Иногда совсем не хочется жить и появляется желание заснуть, для того, чтобы не проснуться и перейти в другой мир, в мир, в котором не будет постоянных проблем.
Дневничок, я ложусь спать, пожелай мне удачи завтра на экзамене. Спокойной ночи.»
Я была уверена, судя по почерку и самому блокноту, что писал и вёл его один и тот же человек, но каким образом, сделанные в одно время записи настолько отличались друг от друга. Различно было, и то, что последняя запись, сделанная этой девушкой, была девятого июня, а судя по тому, что сегодня седьмое, так как Ри писала вместе со мной у себя в дневнике шестого, тогда она должна была сделать еще одну запись девятого… А что если эти события как-то взаимосвязаны между собой?
Мои мысли прервала какая-то еле слышная вибрация в кармане правой штанины. Я аж на месте подскочила, затем, положив блокнот, решила проверить наличие чего-либо в своем кармане. Моя находка была чрезвычайно удивительной – маленький стеклянный шарик. С виду, в нём не было ничего приметного, но после того как он оказался у меня в руке, я почувствовала необъяснимое тепло, исходящее от него. Он грелся так быстро, что я чуть не выронила его. И в этот же момент на меня нашло озарение. Я вдруг поняла к чему эти записи, это подобно чуду, спустившемуся с небес. Моя головоломка сложилась, как дважды два и стала настолько простой, что я даже удивилась, как её решение раньше не пришло мне в голову.
Старуха Ри и эта милая спящая девушка были одним целым, молодая Ри, была словно браком в графической игре. Я не должна была бы её видеть, так как нахожусь в её же собственном летаргическом сне. Теперь мне стало понятно, почему в этом мире столько несостыковок, продукты сами по себе обновляются, в городе нет жителей, и одна-единственная Ри сидит уныло в своей маленькой квартирке. Она начала стареть, так как совсем не понимала, где она, и сдалась, опустила руки и позволила душе умирать. Дневник был единственной связью с настоящей Ри, так как она любила записывать в нем события своей жизни. Ри писала, что все умерли, это было написано, потому что ею овладело Одиночество, поневоле её желание заснуть сбылось, и она сама так и не поняла, что спит, так как связь с телом с каждым днем во сне слабела. И теперь я могу полагать: так как дневник молодой Ри обрывался на девятом июня, то и старуха Ри, закончит свою жизнь тем самым числом. Это объясняет внезапную перемену погоды в июне месяце. Ри начинает умирать, а душа слабеет и окончательно сдается. До последней записи Ри остается всего лишь два дня. Я лихорадочно соображала, что именно могу сделать для того, чтобы как-то остановить на первый взгляд необратимый процесс. Так это или не так, но шарик помог мне сложить воедино пазл и найти недостающие детали. Кинув шарик в карман, я решила, что мне нужно, нужно во чтобы то ни стало, найти Ри и показать ей её спящее тело, может тогда она сможет проснуться. Она должна проснуться в своем сне и поверить в то, что спит и что всё вокруг – это обманчивая иллюзия. Я ещё не знала, как её изменения могут повлиять на меня, но судя по тому, как я чуть не умерла, замерзая в сугробе, то опасность пострадать от её сна у меня тоже есть и вполне реальная. Кто-то вытащил меня и, скорее всего, этот кто-то и подложил шарик, который помог мне подойти ближе к своей цели, именно, благодаря ему, я теперь всё поняла. В моей душе заискрилась надежда. Взяв с собой на всякий случай дневник молодой Ри, я, улыбаясь сама себе, выбежала на мороз, чуть не поскользнувшись на льду. Дорога была достаточно простой, и я уже успела запомнить магазины, мимо которых передвигалась. Бежать было тяжеловато, так как снег снова возобновился и ветер не давал возможности разглядеть дорогу. Глаза слезились, а ноги скользили по льду, температура колебалась от минуса к плюсу, так как гололёд мог образоваться только в случае резкого перепада от плюса к минусу. В этот момент мне было абсолютно всё равно, что происходит на улице, всё равно, что ноги разъезжаются, а глаза уже неимоверно красные, а ещё то, что я бежала в одном костюме и, что ветер пронизывал меня насквозь. Я оправдывала себя тем, что возможно, это всё ненастоящее, это же чужой сон, а значит чужая реальность, хоть и влияет на меня напрямую.
В душе поселилась радость, назло Одиночеству, я больше его не впущу. Если я смогу, если только у меня получится как-то заставить поверить в происходящее Ри и она проснется, то и исчезнет этот мирок созданный её воображением. Но где буду я? Хм… А мне всё равно, главное, что Ри снова будет жить… Если я смогу её переубедить.
Я вбежала в подъезд и вздохнула с облегчением, тут было куда теплее, чем на улице. Замёрзшие пальцы внезапно стали покалывать от резкой перемены температуры, зубы уже не цокотали, а по телу прошёлся приятный холодок. Если судить по тому, что температура в помещении и на улице зависит от душевного состояния Ри, то, значит, ещё не всё потеряно, и она ещё теплит в себе какую-то надежду на выживание, но главное не опоздать.
Вбежав в квартиру, я последовала в заваленную всяким старьём комнату, в ту комнату, где очнулась впервые. Похоже, что эта комната является спальней Ри.
Увидев её лежащей на диване, я очень обрадовалась. Теперь мне нужно было как-то внушить ей, что она спит. Почему-то то, что я собиралась делать, вдруг напомнило мне фрагмент из фильма «Куда приводят мечты», в нём главный герой пытался вернуть свою жену к реальности, но так как она была самоубийцей и закрылась в собственном мире на грани сумасшествия, это было почти нереально. Но его попытки увенчались успехом, хотя вначале он и не знал, что у него получится.
Вот так же теперь и я, присев возле дивана, начала свой монолог, даже и не надеясь, что она мне ответит, ведь я для неё призрак, она ведь для себя это решила давно.
– Милая Ри, – начала я спокойным и почему-то тихим голосом свою речь. По моему телу пробежали мурашки, это из-за того, что температура в комнате падала, и моё тело остро реагировала на изменения. Ри лежала лицом вверх и, кажется, с интересом рассматривала потолок. – В таком случае тяжело найти нужные слова, но поверьте мне, всё что я сейчас скажу – чистая правда, и я очень надеюсь, что вы мне поверите, и поверите в себя. Я знаю, вы здесь находитесь уже не один год и вам кажется, что вы брошенная всеми, и что в городе нет других обитателей, так как они все погибли, вследствие какой-то катастрофы. Послушайте, Ри, это всё иллюзия, всё вокруг вас – иллюзия. На самом деле вы не стареете и не одинока, а я настоящий живой человек. Вы меня слышите, Ри? Вы спите, вы заснули летаргическим сном, и если не осознаете, что спите, так как ваша душа запуталась, и вы потеряли реальность, то ваше тело умрёт, а вместе с ним и вы, и тогда вы никогда не вернётесь домой. – К концу последнего предложения мой голос чуть не сорвался на крик, я не заметила ни одного движения тела. Но настойчиво продолжила: – Ри, послушайте меня, я настоящая, а всё вокруг иллюзия. Ри, вы должны проснуться!!! Ваши родители ждут вас, они очень хотят, чтобы вы снова смеялись, плакали, улыбались, занимались чем-то и просто засыпая, просыпались! – Я дотронулась до холодной морщинистой руки старухи. В комнате стало ещё холодней, а изо рта уже шёл пар, я чувствовала, что потихоньку замерзаю, такое ощущение, что в комнате уже около минус пяти. Рука старухи дёрнулась, и я убрала свою руку. Она приподнялась с дивана, и я вдруг подумала, что она меня услышала и поверила, что заговорит со мной, но я ошибалась. Ри встала, и всё так же смотрела куда-то в сторону отсутствующим взглядом. Встав с дивана, она последовала к шкафу, где хранился дневник, ужас чуть не заставил меня задохнуться. Мне нужно было что-то делать. Сейчас Ри запишет свою последнюю запись, которая окончательно совместит реальность со сном и её сердце перестанет биться. Я вспомнила, что взяла с собой настоящий дневник и при входе в комнату кинула его на кресло. Я вскочила, как ошпаренная кипятком, и кинулась к креслу. Схватив дневник, я подбежала к Ри, которая уже достала его копию. Её движения были довольно заторможенные, поэтому я всё успевала быстрее, чем она подумает о чём-то. Я не ошиблась, дневники были идентичными, это обрадовало меня ещё больше, я была на правильном пути. Ри, повернулась ко мне спиной. Я обошла её и стала напротив, протянув перед собой дневник. Глаза Ри внезапно округлились, а затем сузились. Это было успехом. Ри проявила эмоции. Без промедления я открыла дневник и громко зачитала из него последнюю запись, поглядывая на Ри. Она стояла, как вкопанная, но выражение её лица уже не было отсутствующим, а глаза не были больше безразличными. Когда я дочитывала запись, то мне вдруг показалось, что эти прекрасные карие глаза слезятся. В комнате стало намного теплее, я почувствовала, что у меня выходит, но пока ещё не была уверена до конца. Закрыла дневник и протянула его старухе. «О, победа!» – воскликнула я мысленно. Ри осторожно взяла дневник, и, открыв его, что-то читала, переворачивая страницы. После какой-то фразы, она прикрыла рукой рот в знак удивления, а по щекам рекой потекли слёзы, эта внезапная перемена в её настроении заставила меня растеряться, я уже собралась ей что-то сказать, как она, подняв голову, и пристально посмотрев в мои глаза, сказала:
– Спасибо.
Я чуть было не потеряла сознание от увиденного и услышанного. Её голос был один в один, как у молодой леди, звонкий чистый ласковый и приятный, почти шёлковый. Старуха говорила голосом молодой девушки, но ещё большим удивлением для меня стала её внешность, она так же и оставалась сгорбленной плохо одетой старухой, но кожа на её лице менялась, она выравнивалась, розовела, молодела. Правая часть лица практически изменилась. Она превращалась из старухи в молодую девушку. Тонкие выцветшие губы налились алым и теперь были такой красивой формы, что любая девушка позавидовала бы ей, волосы из седых плавно превращались в блондинистые. Две минуты и передо мной стояла настоящая златовласая принцесса в длинной белой ночной рубашке из переливающегося атласа. Я ахнула от восторга, а девушка в ответ улыбнулась белоснежной улыбкой, она будто искрилась от счастья и доброты, от неё словно исходило тепло и лучи света. Она была как две капли воды похожа на девушку, что спала в том доме. Перед моими глазами прошло превращение из гадкого утёнка в лебедя, только с другим подтекстом, из старости в молодость, что в обычном мире, конечно же, нереально.
– Всё было, словно в тумане, я не жила, а существовала, и всё вокруг казалось нереальным, время тянулось, будто на резинке, медленно и с каждой секундой всё дольше и дольше. А потом появилась ты и помогла мне всё вспомнить, я даже не знаю, как тебя благодарить. Я, наконец, открыла глаза. Что мне нужно сделать, чтобы проснуться? – после недолгой паузы, спросила меня Ри.
Этот вопрос застал меня врасплох, я ведь думала, что она проснётся сразу после того, как вспомнит, но, похоже, что я ошибалась. Ощущая безысходность, я присела на диван. Молодая Ри подошла и села рядом, затем положив руку мне на плечо и, посмотрев взглядом полным сочувствия и желания помочь, спросила:
– В чём дело? – голос напоминал звучание скрипки.
От столь наивного и прекрасного взгляда мне захотелось плакать и я, отвернувшись, еле сдержала нахлынувшие чувства, закусив при этом, что есть мочи, верхнюю губу.
Я решила честно ответить на вопрос, хотя и не могла смотреть ей в глаза.
– Я не знаю, – холодная фраза из моих уст, прозвучала как-то резко и я в надежде исправить положение продолжила, – Я надеялась, что, вспомнив всё, ты проснёшься, но я глубоко в этом ошибалась, к сожалению. – Я опустила голову и две слезы одновременно скатились по моим щекам, мне стало вдвойне обидно, что я не смогла вернуть её назад. Но ещё одна мысль попыталась достучаться до моей головы: ведь я же смогла заставить её поверить в то, что она спит, возможно, есть ещё какой-то способ. Тогда я смахнула слёзы, встала и стала наматывать круги по комнате, раньше мне всегда это помогало, когда нужно было что-то придумать. Я мысленно вернулась к тому моменту, когда оказалась в комнате молодой Ри. Всё это время девушка с интересом наблюдала за мной, сидя на диване и время от времени слегка улыбаясь. Я сделала вывод, что характер у неё весьма наивный и какой-то детский, возможно, она не переживала в своей жизни ничего плохого, а просто сама создавала себе проблемы. Но если это так, то, может, оно к лучшему. Я вдруг подумала, а что если приведу Ри к её спящему телу, то, может быть, это стимулирует её пробуждение.
– Точно! – выкрикнула я в восторге от пришедшей идеи. Ри вопросительно посмотрела на меня, я улыбнулась ей и сказала:
– Я тебе сейчас кое-что покажу, пошли за мной. Махнув рукой, я решила повести Ри к тому самому заброшенному дому с кирпичными стенами. Мы вышли на улицу, и я почувствовала свежий запах весеннего утра, пропитанного ароматом цветов и наполненного пением птиц. Снег вокруг Ри начал таять, трава зеленеть, а витрины магазина оживать. Менялось и состояние неба, тучи расходились, и пробивалось ясное солнце, которое вместе с тёплым, ненавязчивым ветерком щекотало плечи.
– Ри, ты научилась управлять своим сном! – воскликнула я, широко улыбнувшись ей. Она ответила тем же, но потом, нахмурившись, сказала:
– Я не делаю это специально, оно как-то само, – и развела руками.
– Конечно, ведь это всё твоя душа, это то, что ты чувствуешь, лёгкость и радость оттого, что теперь всё вспомнила. А погода – это всего лишь отражение твоей радости.
Я развернулась и пошла вперед, Ри не успевала за мной, и поэтому время от времени просила меня подождать. У неё была мягкая, изящная, но уверенная походка. Передо мной открывалось великолепное зрелище, когда-то тёмный, мёртвый пейзаж, теперь был живым и ярким, а ещё мне вдруг захотелось смеяться и бегать, как маленькому дитяти, подняв руки к небу и наслаждаясь жизнью. Мои мечты прервал голос Ри. Я остановилась и подождала её.
– У меня вопрос. Почему ты мне помогаешь?
Я снова пошла вперед, и она последовала за мной. Я поняла, что, наверное, и сама не понимаю, почему помогаю ей, ведь вижу её впервые.
– Знаешь, Ри, возможно, потому что мне было жалко тебя, возможно, потому что хотелось разгадать загадку твоего поведения, а возможно, только потому, что хотелось вернуться самой, я думаю, что когда ты проснёшься, то и я проснусь вместе с тобой. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
Ри заинтересовалась моим ответом, это было видно по её слегка поморщившемуся лбу.
– Знаешь, у тебя всё получится, ты ведь сделала добро, а оно никогда не остаётся без благодарности. Я очень рада, что встретила тебя, ты очень искренняя.
От слов Ри стало легче, я знала, что она говорит мне так, как думает, это было видно по её глазам, они были искренние и почти детские. Я стала чуточку счастливей, оттого, что кто-то благодарен мне, а значит я не зря здесь.
Я вошла в комнату первой, не сказав Ри, что там, но предупредив, чтобы не пугалась, так как зрелище будет неожиданным. Уже ступив на порог, почувствовала, что Ри схватила меня за руку, и, повернувшись, прочитала на её лице тревогу. В ответ я тоже сжала её руку. Ещё секунду и мы стояли возле кровати спящей Ри. Я ощутила, как захрустели косточки моей руки, так сильно Ри сжала её и с сочувствием посмотрела на девушку. Из её груди вырвался какой-то маленький вздох похожий на тщетную попытку закричать. Отпустив мою руку, она села на край кровати и заплакала, положив голову на свою же грудь. На моих глазах началось неописуемое. Ри посмотрела на меня и сказала:
– Я чувствую, что взлетаю, – она расплылась в улыбке. Её тело вдруг стало подсвечиваться, будто бы изнутри включили сотню маленьких лампочек. Ри теряла очертания своего тела и быстро превращалась в один круглый сверкающий шар. Внезапная вспышка ослепила меня, и я, упав на пол, прикрыла глаза рукой. Когда освещение пришло в норму, я отвела руку, но уже не увидела ни тело, ни душу Ри. Я слегка улыбнулась, значит, у меня вышло, значит, всё получилось. Душа была до краёв наполнена гордостью и счастьем, а ещё любовью подаренной мне этой прекрасной светлой девушкой. Я не до конца понимала, почему её дневник был написан на такой минорной ноте, но всё же, она оказалась просто волшебной.
Однако, я продолжала оставаться в комнате, неужели, для меня ещё не всё закончилось. Но тут же почувствовала, как по спине пробежал холодок, и резко повернулась. Чья-то рука, не дав мне опомниться, дотронулась до лба, и всё вокруг стало расплываться. Но я успела заметить что-то красное и в голове промелькнула последняя мысль – «Коста…».
Глава 4 КОСТА ПРИОТКРЫВАЕТ ЗАВЕСУ ТАЙНЫ
Я открыла глаза и сразу же почувствовала боль в голове. Прищурившись, схватилась за неё обеими руками. Тысяча иголок будто вросло в голову, и теперь кто-то поочередно и очень медленно вытаскивал их. Такой ноющей боли я не чувствовала никогда. От напряжения и боли, на глазах выступили слёзы. Ничего не замечая вокруг себя, я привстала и села, обхватив колени руками и положив на них голову. Либо мне казалось, либо то так оно и было, но боль понемногу стала утихать. С каждой секундой, я ощущала, как она слабеет и слабеет, до тех пор, пока состояние нормализовалось. С облегчением вздохнув, вытерла рукавом слёзы и подняла голову. Перед глазами было знакомое место: то же пшеничное поле, слепящее голубое небо, чистый весенний воздух и легкий ветерок, который развевал мои волосы, заставляю косую челку растрёпываться, что мешало нормально видеть. Если это – то поле, значит, и Коста тоже здесь. Она была последней, кого я увидела во сне Ри. Стоило мне подумать о ней, как я почувствовала сзади чьё-то присутствие. Затем повеяло холодом, и я задрожала всем телом. Это состояние страха становилось привычным, так как мне не удавалось предсказать, даже следующей секунды в этом безумном спектакле. Я не повернулась, но это и не нужно было, мимо меня прошла женщина в красном пальто и остановилась в метре. Рот её искривился в странной улыбке, и эта улыбка была с изрядной долей иронии.
– Страшно? – спросила Коста с ноткой сочувствия, что было ей мало свойственно. На самом деле она была человеком настроения. Видясь с ней во второй раз, я не могла понять её странного выражение лица, её улыбок, то каких-то ласковых, то злых, грубых и презрительных, а бывало и с насмешкой. Её тон зачастую противоречил сказанным словам. Это меня озадачивало ещё больше, она смахивала на конструктор, который вроде сложили правильно, но несколько важных деталей перепутали, и теперь он не выглядит таким же, как на картинке. Но если быть честной, то в душе с появлением Косты стало намного легче, теперь я сидела не одна.
– Нет, не очень. Коста, что это было за место, где я находилась? – я надеялась, что она ответит связно хотя бы на этот вопрос, должна же я хоть немного понимать.
Коста промолчала и, отвернувшись, пошла куда-то в неизвестном направлении, я тут же вскочила на ноги и попыталась её остановить. В этот раз она шла медленно, так что мне не составило труда её обойти и стать перед её лицом. Я оказалась настолько близко, что теперь могла рассмотреть каждую морщинку на её лице, из бесконечного множества таковых. Мы молчали, она просто смотрела мне в глаза. Сначала, как всегда, повеяло холодом от выцветшего взгляда, не выражавшего никаких эмоций, но на моё удивление её глаза стали меняться. После минуты пристального взгляда, они стали приобретать блеск, словно художник нашел нужный оттенок, чтобы показать зрителю настоящую красоту картины, так и глаза Косты. Они приобрели чувства, и теперь не были пустыми, зеленые, как и раньше, они обрели более выразительный цвет, примерно, цвета морской волны, но выражали грусть и жалость, перемешанные с сожалением и с добавлением радости. Я словно слилась воедино с этими глазами и теперь могла с точностью определить эмоции Косты, словно увидела в них душу, которая была похожа на истерзанное, слегка подлатанное, три раза перешитое старое, но аккуратное платье прекрасного жизненного цвета, но запятнанное проблемами. В этот момент я подумала, что её жизнь не была сказкой, даже наоборот, И не удивительно, что у неё такие грустные глаза, глубокие морщины и тяжёлая улыбка, она просто не умела этого делать. Что-то щёлкнуло в голове, и я резко отпрянула от неё, немного шокированная от увиденного, раньше такого не происходило. Снова посмотрела в её глаза, но они опять стали пустыми, такими, как и раньше.
– Коста, я кое-что видела… Твои глаза… – Мне не хватало дыхания, чтобы говорить. Дикий ужас пронизывал меня с ног до головы, у неё снова был отсутствующий взгляд, но я же видела, он был живой. Взгляд был живой.
Коста спросила:
– Что ты имеешь в виду? У меня с глазами всё в порядке… – это звучало с обидой, будто я затронула какую-то скользкую и слишком личную тему. Было видно, как она даже скривилась.
Я быстро опомнилась и решила не развивать эту тему, может, мне и показалось. Конечно, не стану забывать об этом, но не буду лезть в душу к Косте, ведь она настроена не очень дружелюбно. Некий осадок остался в моей душе, не часто натыкаешься, на столь тяжёлое выражение глаз.
– Нет, ничего, мне показалось. Коста, так ты не ответила мне. Пожалуйста, ответь, – мне приходилось, чуть ли не умоляющим тоном произнести эту фразу, может, хоть что-нибудь на неё подействует.
– Хорошо, я тебе расскажу, позволь мне прикоснуться к твоему лбу.
Я сидела в недоумении, раньше она не спрашивала, а просто делала, но всё же, я ей ответила:
– Да конечно. Но куда мы снова…?
– На этот раз недалеко.
Её указательный палец дотронулся до моего лба, и всё, как тогда в комнате, поплыло перед глазами, Коста окончательно слилась с желтой пшеницей, я уже не различала, что и где находится. Для меня всё стало одним сплошным белым фоном.
Очнувшись, я почувствовала, что лежу на чём-то мягком и удобном, развернувшись, рассмотрела то место, где очутилась после вмешательства Косты. Меня удивило увиденное мной. Это была обычная комнатушка, довольно маленькая, мебель простая, даже примитивная, и ничего из себя не представляющая. Обычный шкаф, обычный стул, обычный стол, и кровать, на которой я лежала, тоже обычная. Меня выбило из колеи другое, всё сплошь было красным, точнее цвет был оттенком красного, больше похожий на тот, что назывался кардинал. Этот оттенок получил своё название благодаря тому, что в него были окрашены рясы кардиналов – довольно яркий оттенок, и он резал глаза. Я встала с кровати, и когда заметила, что и одеяло имело такой же цвет, мне стало как-то не по себе. Красный достаточно агрессивный цвет, а если вся комната окрашена в него, то это признак внутренней агрессии человека. Подойдя к окну с красной рамой, и увидев неутешительный пейзаж, я, кажется, поняла, где нахожусь. Если не ошибаюсь, то это именно та лачужка посреди поля, на которую я обратила внимание в первую очередь. Этот пейзаж, напоминал мне флаг нашей страны, но к счастью он был куда спокойней и в действительности отражал какую-то свободу, нежели завуалированный крах. Яркое солнышко проникало своими нежными лучиками внутрь комнаты. Должна признаться, пейзаж меня больше вдохновлял, чем эта непонятная комната, в голове промелькнула мысль, о том, что со мной рядом должна быть Коста. Но её почему-то не было.
Наблюдая за легкими движениями колосьев, я задумалась:
«В последнее время моё существование казалось злой шуткой писаки-недоучки, который имел отличную фантазию, но не умел правильно излагать свои мысли, поэтому всё представлялось ярким, необычным, но очень непонятным, и это «очень» меня пугало. В моей голове всё ещё оставалась масса вопросов, на которые я не могу ответить. Что-то тревожило меня, и это внутреннее ощущение тревоги съедало меня изнутри, порой хотелось закричать, ко мне приходили мысли о том, что я сошла с ума, и всего этого просто нет. Но если играть по правилам той игры, в которую я попала, то мне нужно пока что молчать, так как я всё узнаю потом, как мне говорила Коста. А сделав вывод, я могла понять только то, что имела дело с Одиночеством, с этим угнетающим чувством пустоты и отсутствия любой помощи, отсутствия общения. Возможно, я бы так же завяла, как и Ри, если бы мне вовремя не помог тот самый незнакомец. Из головы не выходил маленький стеклянный шарик, с помощью которого я получила озарение и, наконец, взяла себя в руки…»
Мои мысли прервал еле слышный стук, скорее, просто шорох.
Я повернулась, и в то же миг все мысли в моей голове рассыпались, как бусинки, какая куда. Коста сидела на кровати, её пальто почти сливалось с окружающими предметами, сразу было ясно, что именно она – владелец этого домика. Я не могла привыкнуть к её постоянным неожиданным появлением. Почему нельзя просто войти в дверь, или подойти ко мне медленно, желательно, чтобы я заметила. Нет, нужно появится из ниоткуда, и обязательно сзади, чтобы я чуть не упала в обморок от леденящего страха с щепоткой неожиданности.
– У тебя были вопросы? – спросила Коста привычным хриплым голосом и тут же добавила, – Думаю, тебе стоит присесть, разговор будет длинным.
«Наконец-то, не прошло и полгода», – подумала я, с неким облегчением. Что-то внутри ликовало – я близка к разъяснению волнующих меня вопросов, пускай не всех.
Я решила начать всё с начала, чтобы в моей голове не было больше путаницы.
– Коста, у меня очень много вопросов, я бы попросила вас начать с самого начала, а именно с того момента, как я перестала жить своей обычной жизнью, – аккуратно, даже как-то слишком осторожно, обратилась я к старушке.
– Хорошо, начнем с самого начала, – Коста притронулась к своей косе и перекинула её за спину, словно приготавливаясь к разговору, при этом поправив волосы и пригладив пальто тонкими пальцами, будто бы проверив, так ли оно сидит, – я, к сожалению, могу тебе рассказать, только самую малость, но этим я тебе что-то проясню. Перемены начались с вторжения в твою жизнь чувства, которое называется Одиночеством. Это на самом деле одно из самых неприятных тяжелых и неуправляемых чувств. Оно появилось пред тобой во всей красе, в своем лучшем одеянии прекрасной девушки с холодным отсутствующим взглядом. Каждое чувство принимает свою оболочку, которая больше всего подходит характеристике, так как по своей сути, чувство, это невидимое ощущение, это то, что нельзя увидеть, а можно только почувствовать. Почему это было именно Одиночество? Только потому, что оно должно было быть первым твоим испытанием. Твоя жизнь была сплошной борьбой, не так ли? Ты всегда чувствовала себя одинокой, с тех пор, как была лишена самого близкого человека в твоей жизни. Один раз ты потеряла веру в лучшее, и совершила огромную ошибку, но к счастью всё обошлось. – Коста посмотрела на меня. Тяжёлый взгляд, с долей укора я не выдержала и опустила глаза, почувствовав, что кровь прилила к лицу, я чувствовала, что горю, толи от стыда, толи от сожаления за содеянное мной. Коста снова отвернулась и продолжила. Я почувствовала облегчение. – Всё, что происходит с тобой сейчас не что иное как испытания, это самое простое объяснение. Первым испытанием было Одиночество, так как ты была ближе всего к нему. Ты прошла испытание одиночеством тогда, когда я отправила тебя в сон Ри, ты смогла помочь ей перебороть это чувство, и я думаю, осознала, что такое быть по-настоящему одинокой? – Коста вопросительно посмотрела на меня. Я мгновенно закивала головой, произнести ничего не могла, так как во рту словно пересохло. – Ты захочешь, спросить, почему именно ты? На этот вопрос я пока что не дам тебе ответа. Да и вообще, узнаешь ты это совсем не от меня. Итак, продолжим. Тебе интересно, я думаю, что собой представляют это поле, дом и, конечно же, я. Это не что иное, как портал между мирами, а я Проводник в различные линии жизни, не забывай, что их бесконечное множество и я по своей сути тоже являюсь одной из линий. Жёлтое поле с пшеницей и голубое небо является символом бесконечной свободы свежести и роста. Тут всегда солнце, проявляющее Надежду, и, конечно же, ростки пшеницы, символизирующие Веру. Маленькая речка является символом постоянного течения человеческой жизни, непрерывного движения вперёд, а чёрные жемчужины – линии жизни – самое дорогое, что есть у человека, словно чёрная жемчужина – редкая, но она существует. Я – это что-то переменное, моя жизнь не что иное, как не имеющее счёта существование, то, что ты видишь, – Коста снова посмотрела на меня, – это простая оболочка, отражающая мою сущность. Я была когда-то человеком, прожила свою жизнь, вернее она принадлежала мне до определённого момента. А здесь осталась моя душа, именно с ней ты и разговариваешь сейчас. Оболочка не имеет значения, именно поэтому на моей ладони ты не видела ни одной бороздочки, она пуста, так как я не живу, я даже не человек, у меня нет понятия умереть, или родиться, нет ощущения вечера и дня, нет будущего, нет настоящего, только прошлое, – сказав это слово, Коста как-то заметно изменилась в лице, сморщившись, будто от боли. – Теперь основное моё занятие – помощь людям. То, что сделала я, то есть перенесла тебя на другую линию жизни, было исключением из правил. Это делается очень редко, по просьбе какого-то из чувств, на самом деле вы, люди, сами решаете на какую линию жизни перескочить, и пускай это тяжело, но всё же, возможно, хотя и уходит очень много времени, но для этого и существуют сложности, чтобы преодолевая их, получать в два раза больше. Я думаю это всё, что я могу тебе рассказать. Скажу последнее, тебя ждёт ещё много испытаний, но всё же, скоро тебе всё станет ясно. И, я надеюсь, ты вспомнишь.
Последняя фраза была мне непонятна, что я должна вспомнить, я не знала, но переспрашивать не стала, так как на языке крутился другой вопрос.
– Коста, спасибо вам, что разъяснили ситуацию, скажите, а почему вы именно в красном пальто, и вся эта комната тоже красная? – Я тут же пожалела о заданном вопросе, так как Коста изменилась в лице ещё больше, и, судя по выражению, было видно, что очень разозлилась. Я зашла слишком далеко в своих расспросах, и, кажется, затронула что-то серьёзное, как тогда, сказав о глазах.
– Это тебя не касается, и не имеет ни малейшего значения, – отрезала она и тут же встала.
Мне хотелось окликнуть её, но Коста бесследно испарилась, и я снова осталась одна, наедине с роем беспокойных мыслей. Много чего прояснилось, и теперь я должна быть готова к новым испытаниям чувствами. Конечно, было непонятно, почему именно я, и для чего всё это, но я верила Косте и во мне теплилась надежда, что скоро я обо всём узнаю. Безумная тоска пронизывала мою душу, я скучала по отцу. Не знаю, сколько времени прошло, по моим расчетам примерно пять дней, но я очень хотела бы его обнять и сказать, что люблю. Плохо, что я не знала, как он там, а вдруг ищет меня везде. Душа не имела спокойствия, я переживала, хотела плакать, но приказывала себе быть спокойной, ведь расклеиваться не имеет смысла, ведь всё закончится. Всё заканчивается и это тоже закончится.
Глаза закрывались, я долго не спала и уже не могла справиться с желанием прилечь. Присев на кровать, я решила немножко подремать и тут же окунулась в крепкий и спокойный сон, почувствовав, что очень счастлива оттого, что могу забыться.
Глава 5 БРАТ, Я ВСЕГДА ТЕБЕ ПОМОГУ…
– Лир, я снова сомневаюсь. Что-то постоянно тревожит меня, раньше я не был настолько неуверенным в себе, я уже почти на грани того, чтобы возвратить её домой, я больше не могу чувствовать вину перед этой прекрасной девочкой Софией. Ну вот, разве это правильно, она ничего не понимает, скучает по отцу, а ведь не факт, что она что-то вспомнит. Я чувствую, как её душа страдает, плачет, и больше всего боится неизвестности, в которую фактически я сам её ввёл. Я сделал две попытки, попытался дать ей опору, для того, чтобы она вспомнила. Лир, она ведь не смогла этого сделать. Темноволосый парень поднял глаза на Лира, и пристально посмотрел, а затем снова опустил голову. Лир сел рядом с ним.
– Брат, я не думаю, что ты должен сдаваться, ты ведь всё ещё веришь, я же знаю тебя как свои пять пальцев, ты всегда шёл до конца. Почему же сейчас ты не хочешь этого сделать? Почему сейчас ты так быстро сдался и опустил руки? Ведь ты любишь её? На тебе совсем нет лица. Как же тогда ты сможешь её вернуть, если ты всё время в чём-то сомневаешься, если сейчас готов её отправить туда же и тем самым, потерять снова?
Лир говорил, добавляя в свои слова как можно больше смысла и чувств.
– Ты прав, Лир, я думаю, что слишком быстро сложил руки, просто всё дело в том, что я напорист во всём, что не касается моих чувств. В Софии находится частичка моей первой и последней любви, той, которую я никогда не забуду, а ведь без неё совсем нет смысла жить. А что если мне… Что если мне следует показаться Софии? – парень вскочил на ноги и, улыбаясь, продолжил. – Изначально я не хотел этого, так как думал, что она вспомнит всё, пройдя те же испытания, что и когда-то, пятьдесят лет назад, но теперь я понимаю, что в этом нет смысла, таким образом, я лишь заставлю её страдать. Мы пройдем через всё вместе, и каждый раз я буду делать что-то, с помощью чего она может вспомнить. Было неправильно оставлять её одну, Лир. Ну как же я раньше не подумал об этом?!
Сейчас парень выглядел, словно одержимый. На лице появилась лёгкая улыбка, а глаза светились, в него проникла надежда, пустила корни, и медленно начала прорастать, всё больше окутывая сердце сладким ожиданием лучшего.
Лир широко улыбнулся, но эта улыбка быстро спала с его лица и сменилась каким-то скорбящим выражением, с которым обычно сообщают плохие новости в больнице.
– Я знаю, ты бы прямо сейчас предстал перед ней, но, к сожалению, насколько я знаю, у тебя есть некое задание. Ты ведь должен отправиться к одному парню, он на волоске от совершения ошибки, летит в Лондон на самолете. Есть опасность катастрофы, в которой он не выживет.
– Да, я совсем забыл об этом. Ты прав, мне пора. Лир. Проследи за ней, пока я помогаю парню. Я тебе доверяю.
Темноволосый посмотрел куда-то в сторону и, вздохнув полной грудью, щёлкнул пальцами и исчез из поля зрения.
Лир, остался наедине с собой. Он сидел на берегу речки. Лёгкий ветерок то и дело подгонял маленькие волны к его босым ногам. Ни одного звука вокруг, только шум водички, прозрачной холодной, пресной речной водички. Солнце садилось за горизонт, и освещало бескрайний лес, зеленоватую гладь воды, как перед последним вздохом, как перед сном.
Лир о чём-то думал… Затем, слегка улыбнувшись улыбкой напоминавшей недовольство, либо превосходство, она была смешанной, шепотом, самому себе произнес: «Брат, я всегда тебе помогу.» Но этому шепоту есть характеристика, и она не очень лестная – она сравнима с шипением гадюки.
Затем он просто закрыл глаза и медленно растворился, превращаясь в лёгкую дымку, оставив за собой сгусток кратковременного тумана.
Лир шёл по пшеничному полю в поисках красивой невысокого роста девушки, с ореховыми волосами, которые плавно ниспадали с её плеч. Насколько он знал, она находится именно в этом месте, под наблюдением Косты.
Проснувшись, я не могла вспомнить, даже доли того, что мне снилось, настолько крепок был мой сон. К моему счастью, находилась я всё в той же красной загадочной комнате. Полежав минут пять, решила выйти из домика и направилась к двери. Выйдя, почувствовала огромное облегчение, как же это прекрасно – просто дышать свежим воздухом. Комната, в которой я спала отнюдь не люкс, да и вообще энергетика и красный цвет угнетали, чувствовалась тяжесть, даже какая-то агрессивность. А когда вышла, то меня будто освободили из оков. Я посмотрела вокруг, в поисках Косты. Но нигде не было ни одного намека на красный плащ, сплошная пшеница… И вдруг… Но нет, мне, наверное, показалось, я не поверила своим глазам. Снова посмотрела направо и ужаснулась, не потому, что увидела что-то страшное, а потому, что увидела что-то, или, если быть точнее, кого-то. Ко мне приближалась маленькая синяя точка, и я уже почти разглядела силуэт – парень, высокий стройный блондин, – таких я всегда обходила десятой дорогой. Он был похож на героя нашумевшего блокбастера, с участием мальчика-красавчика, истинного породистого жеребца. Именно такое сравнение было более уместно для этого смазливого паренька. По мере того, как он приближался, я всё больше понимала, что он мне не понравится ни в коем случае. И вот он уже стоял в метре от меня, выше примерно на голову, если не больше, широко улыбался своей обворожительной белой улыбкой, а непослушный ветер играл его блондинистыми волосами. Одет он был в шикарный классический костюм синего цвета. Любая девушка сразу бы обратила внимание на его улыбку, фигуру, глаза, в общем, на всё, что можно было увидеть с первого взгляда. Я не отвечала ему улыбкой, но его, похоже, это нисколечко не смущало. Он осмотрел меня с ног до головы, после чего протянул мне свою руку и сказал, всё также улыбаясь:
– Меня зовут Лир.
И слегка коснулся губами моей руки.
Сладкий голос. Было ощущение, что кто-то явно перестарался с присутствием сахара в этом голосе. Кому-то он показался бы чертовски привлекательным, но меня его жесты выводили из себя. Я ужаснулась от такого непонятного негатива со своей стороны и заставила себя подумать о нём иначе: «А что если это всего лишь первое впечатление. София, ну что ты, в самом деле, вы же едва знакомы, а тут такие выводы, прекрати, у тебя хорошие манеры, присмотрись, может, он не так уж плох. Тем более, он ведь не просто так появился, возможно, он станет спасательным кругом, и я вернусь домой. Одиночеством я уже насытилась.»
Выдавить из себя улыбку я так и не смогла, и просто ответила:
– Привет, меня зовут София.
Мой голос показался совсем бесцветным. Я снова поругала себя, но сделать ничего не могла. Вот не понравился он мне сразу и всё тут.
Я скрестила руки на груди, мне стало очень некомфортно находиться рядом с ним. Было ощущение, что ещё чуть-чуть и мною овладеет истерика. Я совсем не понимала причину своего негодования. Всё время себя одергивала, но желание плюнуть ему в лицо усиливалось.
Похоже, он не знал, что сказать, улыбка спала с лица, он слегка опустил голову и держался уже не так гордо.
– Я не понравился тебе, да? – он произнёс это каким-то неуверенным тоном. Мои глаза расширились, где тот самоуверенный денди, он словно растворился, теперь передо мной стоял человек без малейшей доли пафоса, уже не улыбался так широко, а точнее, совсем не улыбался. Моя ненависть резко сменилась жалостью, я уже ругала себя за то, что устроила ему «тёплый прием», нельзя же так. Единственное, чего я не сделала, и это хорошо, что не выдала ему то, что так во мне кричало – не сказала какой он нехороший. Я смогла в себе это придушить. И теперь была неуверенна, что веду себя адекватно, прежде во мне не было таких резких смен настроения и чувств.
– Я хотел тебе кое-что показать, верь мне, скоро всё закончится. Последняя фраза прозвучала как-то странно, он определённо чего-то недоговаривал. Чувство ненависти сразу снова начало во мне расти.
– Что закончится? Я вернусь домой?
– Да, – коротко ответил он, а потом добавил. – Можно я коснусь твоего лба?
Я безо всякого ответила, что согласна, так как уже знала, что произойдёт дальше. Снова закружилась голова, расплылся перед глазами пейзаж, сливаясь с силуэтом Лира.
Открыв глаза, первое, что я увидела – это лицо Лира, нависавшее надо мной. Мне стало не по себе. Вдобавок ко всему, моя голова лежала на его коленях. Вскочив, я со злостью посмотрела на него. «И почему я так ненавижу его, но потом смущаюсь. Во мне словно два человека. Причем один из них ненавидит его всей душой, а второй, кажется, благосклонен, такое вот второе Я? » Ответа на свой вопрос я не знала, но то, что со мной творится что-то неладное и пугающее, это явно. За своей злостью, я даже не сразу заметила, где нахожусь. Только сейчас, посмотрев вокруг, я поняла, что стою посередине дороги, которая шла в одном направлении и прямо, по крайней мере, поворотов в моем поле зрения я не наблюдала. Ровную чистую хорошо расчерченную для двустороннего движения асфальтированную дорогу обрамляли с двух сторон деревья. Пышные зелёные кроны дышали свежестью и здоровьем. Моё любимое время года – это весна, здесь было по-весеннему чисто, свежо и радостно. Кустики, деревья, маленькая травка, и тёплое солнышко, которое игралось в прятки за облаками. Всё это было, похоже, на картину, так как художник выбирает для своего творения только лучшие пейзажи.
Передо мной на корточках сидел Лир. Когда я посмотрела на него, он резко встал и подошёл ко мне.
– Не нужно было укладывать меня на свои колени и, тем более, так пристально рассматривать моё лицо, я тебя едва знаю, и таких близких контактов не потерплю, – выпалила я.
Он слегка улыбнулся, затем, почесав затылок, ответил:
– Не думал, что ты настолько вредная девчонка.
Он выглядел слегка сбитым с толку. После недолгой паузы продолжил:
– Скажи сразу, может, есть еще какие-то правила, чтобы я знал, а то ты для меня слишком непредсказуема.
– Пока ничего, только вопросы, – прозвучал достаточно короткий ответ с моей стороны.
– Ну, давай пройдёмся и я постараюсь тебе кое-что разъяснить, – очень осторожно отвечал он мне, будто пытался не спугнуть и поймать муху, которая уже битый час надоедает своими полетами над вкусной пищей.
– Пошли.
Мы двинулись вперёд, медленно шагая по ровной, практически нетронутой дороге.
– Что это за место? Здесь красиво, – я немного смягчила свой тон, так как уже перегибала палку, да и вторая моя часть уже не голосила о том, как сильно ненавидит его. Желания повырывать ему волосы не возникало.
– Я привел тебя в моё любимое место. Бывают моменты, когда нужно сделать кое-какой выбор, нужно как-то отвлечься или просто побыть одному. Тогда я прихожу сюда, бесконечная дорога для меня, это постоянное движение вперёд, идти и не сдаваться ни при каких обстоятельствах, чтобы ни случилось. Зелёные деревья всегда являлись символом жизни, видишь, они дышат, они чувствуют, а в этих дубах, – он указал пальцем на два дуба, которые росли на обочине и продолжал, – скрыта большая сила, знаешь, я всегда подхожу к ним, чтобы спросить совета, и становится легче. Это мой мир, мир в котором я могу чувствовать себя в безопасности, в гармонии с природой, с животными, с облаками и солнцем.
Я задумалась, это всё было настолько необычным и интересным, что я могла бы его слушать часами. Какие-то символы, особый мир, такой, каким он хотел его видеть… На ум пришел еще один вопрос:
– Но кто ты? Я ведь совсем не знаю. Коста мне говорила, что она Проводница, кто же тогда ты?
Он засунул руки в карманы штанов и, помешкав с ответом, сказал:
– Я не должен тебе говорить этого, но больше не могу держать тебя в заблуждении. Пообещай мне одно, что будешь держать это в тайне, я расскажу не всё, но большую часть, ты примерно поймёшь, как устроен тот мир, в котором ты находишься, и некоторые законы этой параллельной реальности. Пойдём, присядем к тому дубу, на который я показывал.
Он пошёл, я последовала за ним. Мы ничего не говорили друг другу, просто молчали. Я рассматривала деревья, а он – свои ботинки. Было непонятно, что в нём не так, я чувствовала, что моя внутренняя ненависть пока утихла, но не знала, что произойдет в дальнейшем с моими непостоянными чувствами.
Было заметно, что этому благородному дереву уже лет двести, оно выглядело могущественным, ствол могло бы обхватить только три человека разом, не меньше. Могучая крона нависала над нами, создавая ощущение огромного зонта, появилось чувство защищенности от окружающего мира. Тот дуб, что стоял рядом, был немного моложе, ниже, да и ствол не такой толстый. С виду, как отец и его подрастающий сынок, одна маленькая, но сильная семья. Мы подошли к дубу-отцу, Лир присел около него и опёрся головой о ствол. Я уселась напротив в позе лотоса и посмотрела на него в ожидании.
Он впился в меня прекрасными голубыми глазами. Таких, притягивающих к себе глаз, я никогда не видела. Спустя пять секунд я не могла больше смотреть в них и отвела взгляд в сторону. Но цвет этих глаз, от которых шёл мороз по коже, не так легко забыть. Небесно-голубые, бездонные, манящие, чувственные, совершенные – глаза моей мечты. Я теряю голову. Одёрнув себя в очередной раз, выругала свои непонятные эмоции. Мной, как будто, управляли, словно марионеткой в театре.
– Я не совсем человек, хотя когда-то им был, моя история не является важной, поэтому сразу к делу.
Я облегчённо вздохнула, наконец-то он начал говорить, и больше не будет меня рассматривать своими великолепными глазами. Я хорошо его рассмотрела – изящный римский нос, тонкие, как ниточки губы, которые, периодически искривляясь в обворожительную дугу и украшались белыми ровными зубами. Белый цвет кожи дополнял его идеальные изящные черты лица. А непослушные ровные волосы всё время падали ему на глаза из-за игривого ветерка.
– Я – Советник. Знаешь, чтобы тебе легче было понимать, то, я думаю, стоило бы привести примеры. У каждого человека бывают определённые моменты в жизни, когда что-то его отводит от поездки, в самый последний момент планы рушатся, я думаю, тебе или кому-то из твоих друзей или родственников знакома данная ситуация, – я кивнула. – Ну вот, это называют знаками. Обычно Советнику даётся всего три возможности подать такой знак, если знаки остались незамеченными, то, значит, уже никаким образом не спасёшь человека. Думаю, тебе понятно, что происходит в дальнейшем. – Конечно, я поняла, и от осознания подобной неизбежности мне стало не по себе. – Советник выполняет почти такую же роль, как и Ангел-хранитель, но в отличие от него, за нами не закреплены люди, мы просто выполняем задание и уходим. У нас есть свои правила, они достаточно просты, нельзя подавать больше трёх знаков, и нельзя показывать своего обличия, если будет нужно, если человек, на той линии жизни, то он не умрёт, если нет, то значит, не выживет. Законы достаточно просты. Для того, чтобы стать Советником, нужно пройти шесть испытаний чувствами. Истинный Советник должен в совершенстве владеть знаниями обо всех человеческих чувствах, так как истинно может помочь лишь тот, кто знает, как это сделать. Люди довольно переменчивы по своей натуре, и поэтому их состояние нужно прекрасно видеть. Испытания для каждого свои, как ты знаешь, чувств бесконечное множество, чаще всего приходится испытывать Одиночество, Грусть, Злость, Зависть. Я думаю объяснять, тебе, какое испытание прошла ты, не следует, – он вопросительно посмотрел на меня.
– Да, не стоит. – И, немного помолчав, я спросила: – Но тогда получается, что я прохожу испытания для того, чтобы стать Советником?! Но зачем?! Это неправильно! Я этого не хотела, у меня папа дома, учеба, друзья…
Я тараторила безо всяких пауз. Лир решительно перебил меня и ответил:
– Не переживай, это всё не для того, чтобы ты стала Советником, есть другая причина, но о ней я пока не могу тебе рассказать. Но могу тебя утешить, ты вернёшься домой, отец и не заметит подмены, всё станет на свои места, и ты снова заживешь своей жизнью.
– Я не понимаю, ты, Лир, хочешь сказать, что я так и буду жить с этими воспоминаниями? Да после того, что я пережила, меня только в психиатрическую лечебницу отправлять! Вы не подумали обо мне, не подумали, что я могу чувствовать?!
Я заставила себя замолчать, встала на ноги и отошла от Лира, повернувшись спиной, и скрестив руки сжатые в кулаки. Я была испугана, и не столько из-за того положения неизвестности, в котором оказалась, сколько из-за того, что во мне бурлило столько негативных эмоций. Обычно, я сдержанная, терпеливая и молчаливая, но сейчас напоминала истеричную маленькую девочку, которой чем-то постоянно не могут угодить.
– София… – послышался совсем рядом приятный полушепот Лира. Но мне показалось, что именно сейчас меня начнёт выворачивать наизнанку от этого интимного тона. Я шагнула вперёд, чтобы он не посмел коснуться меня, иначе я не смогла бы сдержаться, и дала бы ему пощёчину. Быстро придумав вопрос – первое, что пришло в голову, повернулась к нему. Но Лир застал меня врасплох, он оказался ближе, чем положено и тихонько притянул меня к себе. Сердце вырывалось из груди, и вместе с ним, во мне кричала Ненависть. Лир взял меня за руку и легонько сжал. На языке крутились всевозможные ругательства, которые так и просились наружу, я почувствовала, что краснею, не от стеснения, а от невыносимой злости, будто этот человек, лишил меня чего-то важного. Я посмотрела в его глаза, они уже не казались мне добрыми и ласковыми, они были чудовищными, злыми и наглыми, грязными, нечестными. Это было похоже на то просветление, что произошло со мной, когда я посмотрела в глаза Косты. Словно увидела, то, что скрывается в недрах его ужасной души. Я сжала кулаки так, что стало больно от того, что ногти впивались в кожу, и сильно зажмурила глаза, будто боялась, что их откроют насильно…
– Лир! – внезапно послышался ещё один голос, он отличался от голоса блондина, был мягче, спокойнее, приятней, будто мелодия, дарящая истинное наслаждение своим слушателям.
Открыв глаза, я увидела искривленное выражение лица Лира, похоже, ему не понравилось, что нас перебили, я облегчённо вздохнула, он отпустил меня, и я почувствовала, что напряжение потихоньку спадает, почувствовала лёгкость и спокойствие, ноги не держали меня, и я присела на зелёную траву. Ярость отхлынула. Немного придя в себя, я подняла глаза и, поражённая, подумала, что уже никогда, не смогу их опустить…
Глава 6 МЫ ЕЩЁ НЕЗНАКОМЫ,
НО Я УЖЕ ВЛЮБЛЕНА…
Я не слышала, о чём Лир разговаривал с внезапно появившимся парнем, да и не задумывалась. Какое-то странное чувство окутало меня, когда я Его увидела. Немного ниже Лира, в длинном пальто по колено, шея обмотана белым длинным шарфом. «Странно, неужели ему настолько холодно. Он мне так знаком.», – подумала я, копаясь в своих воспоминаниях, и тут меня осенило, это именно тот парень, которого я видела во сне Ри. Мне захотелось подбежать к нему, сказать, что я его узнала, но мне мешал несносный страх того, что со мной происходит. Будто во мне кто-то сидит, и управляет чувствами.
«Я ещё не знакома с этим парнем, но уже влюблена. Что же за мысли? София, приди в себя!» Я отвернулась, но потом снова посмотрела в ту сторону, где стояли два совершенно разных парня. Он не был похож на Лира, держался спокойно, что-то рассказывал ему и улыбался. Я не могла рассмотреть его улыбку на расстоянии, но и так было заметно, что она искренняя, не такая как у Лира, в ней нет ни капли пафоса. Парень прекратил говорить, и, видно, заметив мой пристальный взгляд, повернул ко мне голову и улыбнулся, а затем продолжил беседу. Эта улыбка была несравнима ни с чем, вроде обыкновенная, не такая широкая, как следовало, но она заставляла отвечать тем же. И я тут же расплылась в улыбке и даже после того, как он отвернулся, всё продолжала улыбаться. Кончики пальцев, в одну секунду похолодели, я почувствовала, что меня бросает то в жар, то в холод, щёки горят.
«Да что же это такое?! Нужно что-то делать, для начала прекратить улыбаться!» Я снова сделала попытку. Сжав всю свою огромную симпатию и приглушив нежность, я встала на ноги, но они подкашивались. «Хм, теперь и тело меня не слушается, прекрасно, сначала эмоции, теперь тело, что дальше», – подумала я, разводя руки в стороны, парни сразу же обратили на меня внимание и прекратили свой, насколько я поняла, весьма интересный разговор. Лир что-то сказал парню и быстро зашагал по направлению к дороге, засунув руки в карманы брюк. Но мне не было интересно, куда он ушёл, даже не попрощавшись, казалось, что сейчас существовал только один человек, он был одет в чёрное пальто.
Парень направился ко мне, а я восхищалась его плавной практически скользящей походкой. Казалось, я восторгаюсь каждым его шагом и жестом. Непослушные волосы, почти цвета угля смешанного с пеплом. Даже стоя в пяти метрах от него, я могла увидеть блеск в его глазах, бесконечно добрый и такой, что им невозможно было не восхищаться. Он подошёл совсем близко, и в долю секунды все чувства странной влюблённости испарились. Будто и не было, я снова стала вполне адекватной и не улыбалась, как дурочка, восхищаясь каждым его движением. Вздохнув от счастья переполнявшего меня, потому что я снова принадлежу только себе, я уже, вполне нормальными глазами посмотрела на незнакомца. То, что он был хорош собой, это не обсуждалось, но мне уже не хотелось кинуться к нему с объятиями, будто мы не виделись вечность.
– Здравствуй, София, – поздоровался он мягким и приятным голосом, он не взял и не поцеловал руку, не было этого пафоса, просто улыбнулся, а затем продолжил:
– Меня зовут Данис, я – Советник и по совместительству виновник твоего присутствия здесь. Ты меня уже видела, когда я привёл тебя в кинотеатр, во сне Ри, и это я дал тебе шарик, с помощью которого ты смогла разгадать её загадку.
Мои глаза расширились ещё больше от удивления. «Наконец, всё становится на свои места», – с облегчением подумала я, но всё же, что-то мне подсказывало, что не всё так просто. Я открыла, было, рот, чтобы сказать, что мне приятно с ним познакомиться и уже начать задавать свои вопросы, как он подвёл указательный палец ко рту, в знак того, чтобы я замолчала. Он странно на меня смотрел, довольно смешанный взгляд, будто бы с восхищением и любовью, в тоже время с болью, и с невыносимой грустью.
– София, мы не в том месте с тобой сейчас, всё же это обитель Лира, нам нужно серьёзно поговорить и обсудить некоторые вещи, поэтому я предлагаю переместиться в моё любимое место.
– Да, конечно, – сказала я и быстро закрыла глаза в ожидании, когда он прикоснется к моему лбу, и я перестану чувствовать почву под ногами. Но после недолгой томительной паузы, я услышала покашливание, открыв глаза, обнаружила, что он улыбается шире прежнего и намного веселей. Я вопросительно посмотрела на него, и он ответил на мой немного смущённый взгляд:
– Да нет, не обращай внимания, просто ты мне кое-кого сейчас напомнила, – к окончанию фразы он уже не улыбался, улыбка сползла с его губ, – готова? – уточнил он очевидное.
– Да, – тихо сказала я, почти себе под нос, и снова, закрыв глаза, пережила уже почти привычные ощущения, к которым до конца привыкнуть для меня оказалось сложным.
Я очнулась от того, что рядом со мной что-то упало. Привстав, опершись на локти, я обнаружила, что лежу на какой-то подстилке. Источником звука были часы, которые уронил Данис. Так как я находилась недалеко от него, то с лёгкостью рассмотрела их. Эти часы на цепочке были очень старинные, их было модно носить мужчинам 19-го века. Данис присел, поднял и, положив их в карман, тут же повернулся ко мне, глядя виноватым взглядом.
– Прости, что разбудил тебя, я очень неуклюжий – разводя руками и пожимая плечами, оправдался он.
– Да нет, ничего, – слегка хрипловатым голосом успокоила его я. – Расскажи мне об этом месте.
Он подошёл и, протянул мне руку, помогая подняться, я поблагодарила его в ответ. От того, что я увидела, сразу, как поднялась, у меня захватило дух, я ужасно боялась высоты, а сейчас стояла на краю высоченной скалы. Казалось, скала одна средь бесконечного, глубокого океана, играющего послушными волнами. Куда не посмотришь бескрайний океан, и ни одного островка, только волны, играющие наперегонки друг с дружкой в поисках берега. Сильный ветер пробирал до костей, я поёжилась и обняла себя обеими руками пытаясь согреться.
В этом месте не так уж и тепло. Я сразу же подумала, о том, что пальто, в котором был Данис, как нельзя кстати для такой погоды. Тут же, словно прочитав мои мысли, я почувствовала, как Данис накидывает его сверху на меня. Я была вне себя от приятного и неожиданного тепла, исходившего от пальто, которое было мне великовато, и я запахнула его как можно сильнее. Затем повернулась к Данису. Он стоял в одной рубашке в синюю клетку, совсем лёгкой, и мне стало еще холоднее и почему-то, очень захотелось поделиться с ним его же пальто, но я смогла выговорить только что-то похожее на «спасибо». Он кивнул и начал говорить:
– Как и у Лира, у меня тоже есть своё место. Оно является частичкой меня. Каждый Советник создает свой маленький мир, он может быть каким угодно, если я захочу, то мигом его изменю. Но погоду изменить не могу. Она напрямую зависит от моего внутреннего состояния, и с этим я ничего не поделаю. Прости, что заморозил тебя, этот момент я упустил. Но я не могу ничего поменять, вернее даже, не хочу, так как это место принадлежало не только мне. А надежда, что Она это ещё увидит, умрёт во мне в самую последнюю очередь. Знаешь, я привёл тебя именно сюда, в надежде на то, что в этот раз, какая-то часть в тебе вспомнит, что это место тебе знакомо, но я снова ошибся.
Он опустил голову и повернулся ко мне спиной, делая вид, что ему интересно рассматривать серое небо, заваленное тучами. Теперь мне было ясно, почему здесь такая погода, это было схоже со сном Ри, её внутренне состояние было очень тесно связано с погодой на улице, и с температурой воздуха. Но я не понимала, почему я здесь.
– София, ты когда-нибудь любила? – резко повернувшись, спросил он. Затем увидев, что я задумалась, жестом предложил сесть на подстилку, на которой я изначально лежала, и уселся рядом со мной.
Этот вопрос заставил меня задуматься, так как мои понятия о Любви были достаточно размытыми и неопытными, что уж тут размышлять у меня был один парень и то, тот которого я не любила, что-то похожее на симпатию и ничего больше. Порывшись в своих воспоминаниях, я сделала вывод, что слово любовь, там не фигурировало нигде. В этом плане, я была законченной неудачницей в ожидании принца.
– Нет, Данис, не любила, никого и никогда, – как-то грустно ответила я, ведь непонятно было, почему в свои семнадцать, я ещё не знаю, что это такое. Все мои подруги так и галдят, что потеряли голову, что полюбили с первого взгляда, что любят без памяти и что Он такой милый. Ну, а мне то что? Любовь это гораздо глубже, и намного реже, чем кажется нам всем. Любовь должна иметь в себе все чувства разом. Влюбленный переживает тысячу эмоций и ни за что не причинит вреда любимому человеку. Когда ты влюблён, весь мир смеётся и поёт с тобой. Когда ты влюблён – ты самый счастливый глупыш, какого можно встретить на свете. Лишь влюблённые могут понять друг друга с одного взмаха ресниц.
Данис, посмотрел на меня большими зелёными глазами, в них было написано, что он крайне удивлён, но затем продолжил:
– Знаешь, я думаю, оно и правильно. А если бы полюбила? Представь себе это.
Я тут же нарисовала картинку, что было бы, если бы я влюбилась, конечно же, взаимно.
– Если бы с тем, кого ты любишь, что-то случилось, ты бы сделала всё возможное, чтобы вернуть его, чтобы помочь ему? Смогла бы пройти против всех правил на свете?
Его взгляд был проницателен до глубин души, и я вдруг почувствовала, что у него внутри большая, еще не зажившая рана, но не знала, что у него случилось. Я просто чувствовала, что он искренен и почти в отчаянии, так как его тон был прерывистым, и видно было, как Данис пытается всё время восстановить его, и говорить так же, как и раньше.
Я не нашла длинный ответ на этот вопрос, а просто посмотрела ему в глаза сочувствующим взглядом, вложив всё, что могла, только бы он понял, чего он стоит, и затем добавила одно тихое, но значимое слово:
– Да.
– Он слегка улыбнулся и стал снова говорить:
– София, милая София, я впутал тебя в эту ужасную историю и, конечно же, виноват, но знаешь, я надеялся, что эта попытка будет удачной, а потом просто не смог. Лир тебе уже рассказал, кто такие Советники, так вот, я любил, и люблю одну девушку, она, как и я, была Советником. Знаешь, это была моя первая и последняя любовь – та девушка, ради которой я готов был пойти на всё. Мы понимали друг друга с одного прикосновения, у нас были похожие характеры, только с ней я был собой. Когда мне была нужна поддержка, я точно знал, что она будет рядом. Чтобы ни случилось, чтобы ни произошло, она всегда находилась со мной. Лишь она могла укротить мои эмоции, мою вспыльчивость и даже безрассудство. Мудрая с самого начала, она не покидала меня, и, признаться, в чём-то была сильнее. Но ровно три месяца назад ей нужно было отправляться на задание, мы, как всегда, попрощались с ней, и она отправилась в ваш мир, безо всяких волнений, ну и я, конечно же, не мог предугадать чего-то страшного. Ей нужно было вывести из тяжелой депрессии девушку, которая не могла самостоятельно из неё выбраться, это было связано с потерей матери. Сделать всё нужно было быстро, иначе, это привело бы к трагическим последствиям. Но девушка не захотела понять трёх предупредительных знаков. В тот день моя любимая была не похожа сама на себя. По правилам, больше трёх раз вмешиваться было нельзя, так как это привело бы к сбою целой Системы. А её законы не должны нарушаться. Нарушителей законов и правил Система жестоко наказывает. Поэтому, каждый человек получает своё и выбирает путь сам. И если после предусмотренных предупреждений, он упрямо идет на явную погибель, значит, в скором времени должно произойти непоправимое. Часто бывает, что и не очень плохое случается, мелкие кражи, ссоры, какие-то неудачи. Ясмина не могла смириться с тем, что не помогла этой девушке, и точно решила, что её нельзя оставлять одну. Мы с ней тогда сильно поругались, так как я знал, что подавать знак четвёртый раз было против правил. Но Ясмина ничего не хотела слушать, и ушла в слезах, сказав на прощание, что я никогда её не понимал. Это была наша первая серьёзная ссора. То, что было дальше лучше не вспоминать. После того, как Ясмина, не сдаваясь, подала ей ещё два знака, мои надежды на то, что всё останется незамеченным рассыпались. Её лишили звания Советника, а в наказание присудили жить жизнью этой девушки. Но подвох был в том, что её душа должна была сосуществовать с душой девушки в одном теле, при этом оставаясь в ловушке молчания, не в силах подать хоть какой-то знак.
Я сидела с открытым ртом, внимая каждому его слову, всё еще находясь в полном шоке. Меня немного ударило в жар, множество мыслей пронеслось мимо, и свои догадки я начала гасить, как только они разгорались, так как я панически боялась узнать правду, которая будет схожа с той мыслью, что пришла ко мне, во время рассказа.
Данис посмотрел на меня и от его взгляда по телу побежали мурашки, больше всего я не хотела, чтобы сейчас он что-то произносил, но, к сожалению, мои ожидания не оправдались. Я знала, что сейчас он что-то мне скажет, и дыхание на секунду приостановилось в ожидании:
– София, этой девушкой была ты.
Внутри меня что-то оборвалось. Фраза подействовала на меня убийственно, казалось, всё вокруг начнёт плясать. Я потеряла ориентир, голова кружилась, руки дрожали, а из глаз неожиданно хлынули слёзы. Я, что есть силы, прикусила губу и отвернулась от Даниса, мне не хотелось, чтобы он видел, как я плачу.
«Я виновница того, что Данис потерял свою любовь. Теперь я, наконец, поняла, почему во мне было столько разных эмоций, почему мне казалось, что я знаю Даниса тысячу лет, и люблю его без памяти, наслаждаясь им. Теперь я знаю, почему в глазах Косты увидела грусть – только потому что знала её историю, и, конечно же, почему Лир был мне омерзителен и я испытывала к нему ненависть. Во мне говорила Ясмина, её эмоции вырывались наружу, но я смогла их подавить, только через меня она могла выразить свои чувства. Но ведь раньше этого не было, всё случилось, когда я оказалась, рядом с близкими Ясмины, рядом с её любовью. Ведь не зря говорят, что Любовь всесильна.»
Сотни чувств бушевали во мне. Я ругала себя, но где-то ещё и жалела, и единственное, что не могла сделать, так это остановиться, во мне плакало две души. А две души успокоить намного труднее, чем одну. Мне казалось, что прошло минут пять с моего первого порыва, и до того момента, как я почувствовала, что кто-то дотронулся до меня двумя руками. Я повернулась, и увидела, что Данис выглядит очень мрачно, будто так же как и я, сидел и плакал. Но, понятное дело, из нас двоих истеричкой была я. Он легонько притягивал меня к себе, и я поддалась его порыву. Данис аккуратно приобнял меня, а я уткнулась в его грудь, закрыв глаза. Через минуту часть его рубашки была мокрой, так как я всё ещё не могла успокоиться. Но он давал мне время, всё также обнимая, а я всё сильнее прижималась к нему, холод продирал меня с ног до головы и даже пальто не грело. Я спасалась, чувствуя только то тепло, что исходило от него… Так мы и сидели одни во всём мире, и никто не мог помешать мне плакать, а ему надеяться.
Я потихоньку начала успокаиваться и мне захотелось спать. Сквозь сон я почувствовала, что Данис взял меня на руки и куда-то несёт, но это было неважно, я ему доверяла.
Проснулась я от яркого луча, который отчаянно пробивался ко мне, всем своим существованием пытаясь разбудить меня. Укрытая пледом, я больше не чувствовала холода, воздух был тёплый, а серые облака развеялись, так как солнце выиграло партию. Мне пришла мысль о том, что настроение Даниса существенно изменилось, раз погода стала такой прекрасной. Я осмотрелась и обнаружила, что сидела в какой-то беседке в кресле, признаться, не очень удобном. Это я поняла, когда окончательно проснулась – шею ломило, а мышцы живота сильно болели. Хм, сказывается вчерашняя истерия, так я не плакала очень давно. А теперь ещё и чувство вины прибавилось.
Я хорошо помнила тот момент, когда впала в ужасную депрессию, я ничего не видела вокруг и ничего не слышала, будто бы меня опустили в какой-то вакуум, и всё что происходило вокруг, просто не могло проникнуть в него, как бы кому-то этого ни хотелось. Мне казалось, что всем вокруг наплевать, что со мной происходит. И только сейчас я понимаю, что мне хотели помочь, и не только Ясмина, весь мир хотел мне помочь, и этот мир был мой отец. Ему тоже было не сладко, но он никогда мне этого не показывал. Я могла стать случайным свидетелем его переживаний, но он имел силу подбадривать меня, отдавая всё самое прекрасное. И как я только этого не оценила?! Именно сейчас, укутываясь сильнее в плед, и даже не от того, что мне было холодно, я очень хотела обнять близкого мне человека. И рядом всегда был мой любимый братишка, младшенький, вредный, который постоянно выводил меня из себя, но в каких-то моментах он был намного рассудительней и всегда мог поддержать. Я прервала поток мыслей и посмотрела в голубое небо, ощутив свободу, вздохнув как можно глубже, и выдохнув вместе с воздухом всю былую боль.
Даниса видно не было, вокруг только одни деревья, я заметила, что эти прекрасные растения являлись составляющей многих миров, хотя, пока что я видела только мир Лира и Даниса. Тут же меня осенило, в мире Даниса не было деревьев, только лишь одинокая скала, но это и не было похоже на весну в мире Лира. Я задумалась… Значит, сейчас я нахожусь в третьем мире. Но в чьем? Мне срочно нужен был Данис. Я встала на ноги, сняв с себя плед, и на секунду подумала о том, что у меня творится на голове. Отогнав ненужные мысли, прислушалась к звукам. Откуда-то доносился шум прибоя. Мне показалось знакомым это место, и я начала рыться в своих воспоминаниях… Наконец, нашла ключ к разгадке: смутно помню, но кажется, это место напоминало мне ту самую киноплёнку, включённую Данисом в кинотеатре, на ней присутствовал он, и, как теперь мне стало ясно, Ясмина.
«А может, это её мир?» – подумалось мне.
Внезапно, я почувствовала, что в спокойной до этого душе рождаются какие-то ощущения. Теперь я уже понимала, что это значит. И поддалась этим ощущениям, в ожидании, что же произойдет дальше. Душа ликовала, во мне росло чувство радости, мне захотелось прыгать и дурачиться, а потом смеяться, и я увлекаемая порывом, начала смеяться, как безумная. Смеялась громко и искренне, ликуя, будто маленький ребенок. Я не знала куда дальше идти, но ноги сами понесли меня в неизвестном направлении. Я почти бежала, хохоча и улыбаясь, улыбаясь всему, что меня окружало: листочкам, деревьям, кустикам, поднимала голову вверх и кружилась, затем прыгала на месте, желая подпрыгнуть как можно выше. Это было выражение моих эмоций, или, скорее, не моих. И вот раздвинув последние ветки, я увидела песчаный берег моря и Даниса, стоявшего ко мне спиной. Во мне всё тут же замолчало, и улыбка сошла с лица. Погода резко переменилась, ветер усилился, а солнце, то пропадало, то появлялось. Данис, заметив столь явные изменения, поднял голову вверх. Я медленно подошла к нему, но он не спешил поворачиваться, хотя шла я очень неаккуратно, то и дело, спотыкаясь на ровной поверхности. Неуклюжесть была у меня в крови. Я стала совсем рядом, в шаге от него, когда он начал говорить, я чуть не подскочила от неожиданности. Он всё это время знал, что я сзади. Что же, Советника, как я поняла, не обманешь.
– Это было нашим местом, вернее её. Я показал тебе одно из своих воспоминаний в надежде, что Ясмина что-то вспомнит и тогда, я смогу её вернуть, но я ошибался, она не вспомнила, ведь ты не почувствовала никакого прилива эмоций просматривая это видео, не правда ли? – спросил он, но не дожидаясь ответа продолжил. – Насколько ты уже знаешь, для того, чтобы стать Советником нужно прочувствовать некоторые земные чувства в совершенстве. После того как я потерял её, я подумал было, что у меня не осталось шансов вернуть любимую. Как оказалось, мои мысли стали явью. Я не смог. Единственным способом было снова дать ей почувствовать всё то, что дало начало её существованию в роли Советника. Мы с Лиром тщательно обсудили каждую деталь, и было решено, что стоит попробовать, а если бы не вышло, ты бы просто проснулась. Это оказалось бы сном. Но наблюдая за тобой, давая какие-то знаки, я понял, что всё бессмысленно. Мне стало тебя жаль, да и опасность того, что кто-то узнает о нашем заговоре была слишком вероятна. Ты отлично справилась с испытанием, я думаю, это тебе понадобится в будущем, ведь ты теперь знаешь, что такое Одиночество. На самом деле, это не совсем то, что мы себе надумываем, ведь мы можем с лёгкостью избавиться от него, это совсем не является проблемой, жизнь многогранна и как она будет течь, мы сами решаем своими же поступками. После твоего первого испытания я решил, что стоит тебе всё рассказать и покончить с этим, ведь я уже не в силах что-то сделать, да и тебя мучить незачем. Я смогу всё пережить, я просто должен. Ты познакомилась с Лиром, я думаю, что о нём у тебя самые прекрасные впечатления. (Я скривила на лице гримасу, по которой было понятно, что он мне был крайне неприятен, вернее, как я уже поняла, не мне, а Ясмине.) Он мой лучший друг, всегда помогал, всегда был рядом. Ему я могу доверить всё, что только можно придумать. –
(Да, кажется, его доверие, и отношение к нему Ясмины, явно не совпадают, так как по мере того, сколько хорошего говорил Данис, я всё больше чувствовала возрастающую в себе ненависть.) – София, прости, если ввёл тебя в заблуждение, не сказав обо всём сразу, но через какие-то пару минут я верну тебя в нормальную жизнь, и всё, что происходило, просто будет стоять на полке под названием «Невероятный сон».
Закончив, Данис обернулся ко мне. Он снова казался прекрасным, неотразимым, таким родным.
Он подошел ко мне ещё ближе, и я смогла рассмотреть его глаза, будто бы, я каждый день их видела, но каждый раз наслаждалась этими длинными ресничками и готова была пересчитать каждую. У него были самые прекрасные глаза на свете. Их нельзя было сравнить ни с чем, мне больше не хотелось опускать взгляд, он был прикован к нему.
Было видно, что Даниса смутил мой такой влюбленный взгляд, и он слегка кашлянув, сказал:
– Ну, так что будешь готовиться, как тогда. Сейчас перенесу тебя, – говорил он, внятно выговаривая слова, чтобы до меня точно дошло, что он хочет мне сказать.
Я мигом привела себя в порядок, и сказала:
– Нет, ни в коем случае, я хочу помочь тебе, теперь я не могу, вот так вот – взять, и просто зажить своей жизнью, – я закончила фразу, давая ему понять, что я решила твёрдо.
– София, ты ничего не будешь помнить. Просто, пойми, нет смысла продолжать и не нужно. Мне будет больнее понимать, насколько ничтожны мои силы.
– Ты её любишь или нет? Если любишь, так сию же минуту прекрати ныть, ты должен понимать, что нельзя складывать руки. Никогда не сдавайся. Ведь ты даёшь людям надежду, ты – Советник, так где же твоя сила?! – выпалила я. Кажется, моя речь произвела на него впечатление, он удивлённо посмотрел на меня и сказал:
– Слушай, а ты с характером, я, и правда, что-то совсем сдал позиции. Неужели, ты готова делать это для меня?
– Да, готова, я ведь могу помочь, только ты должен будешь ввести меня в курс дела, чтобы я знала, как мы можем разбудить кое-какие воспоминания.
– И всё же я не могу понять, почему?...
– Меньше думай, я тебя прошу. Раньше я никогда не боролась за себя, за окружающих, только и могла, что жалеть себя. Знаешь, нельзя было этого делать, я не имела ни малейшего права. Таким образом, я всё больше утопала в своём собственном горе, оно становилось больше и невыносимей, а ведь я сама его допустила. Я одна была виновником всего, что со мной происходило, хотя в моей жизни было всё, всё чего я желала. Да в ней не хватало двух шестерёнок, чтобы часы заработали без перебоев, но кто сказал, что всё должно быть легко и непринужденно?
Я закончила, и теперь гордилась собой, гордилась выводами, которые сделала, кое-чему всё же я подучилась, и окончательно открыла глаза, когда в Данисе узнала себя. Я поняла, какой я была, и не могла допустить, чтобы Данис превратился в хлам, так как что-то мне подсказывало, что он очень сильный, не зря же я, глядя глазами Ясмины, видела в нём такую мощь и благородство. Просто он не мог существовать без той Любви, которую ему давала Ясмина.
– София, спасибо тебе, знаешь, ты дала мне Надежду, но я всё ещё не могу быть до конца уверенным. Хотя теперь думаю, что мы попробуем. Ведь попытка не пытка, не правда ли? – он улыбнулся мне. И я снова потеряла голову.
Потихоньку я уже привыкала к тому, что могу быть очень неадекватна из-за того, что разделяю своё тело с его любимой, но теперь я знала, что со мной происходит.
Улыбнувшись ему в ответ, я заметила, что солнце снова прорывается сквозь испаряющиеся тучки, а ветер утихает. В этот момент что-то капнуло мне на лоб, и не успела я сообразить, как пошел ливень. Мы стояли не в силах пошевелиться, я промокла до ниточки, но ещё больше меня поразил тот факт, что дождь был кратковременным, случайно посмотрев на горизонт, я увидела прекрасное зрелище – огромная радуга, повторяя очертания солнца на закате, стояла над поверхностью моря. Такой красоты я ещё не видела, я не могла налюбоваться, если бы под рукой был фотоаппарат, то я, не медля, запечатлела бы это зрелище, ведь такой кадр нельзя было пропустить. Я не могла пошевелиться, меня отвлекло лишь чувство, что кто-то на меня смотрит. Я повернулась и не ошиблась – Данис рассматривал меня с не менее удивленным видом, чем был у меня, когда я увидела радугу.
– Но как, София, погода может меняться, только тогда, когда Ясмина что-то чувствует?
Я улыбнулась и просто ответила:
– Да, Данис, я тебе не говорила, я чувствую её…
Данис, всё ещё не мог поверить своим ушам, а потом кинулся ко мне и прижал к себе с такой силой, что ещё чуть-чуть и он поломал бы мои ребра вместе с позвоночником. Затем, поднял меня как пушинку и покружил. Мы засмеялись, я увидела в его глазах искру, впервые его глаза светились от счастья.
Тогда я подумала: «А ведь как мало нужно для Счастья. Подаренная Надежда, не сравнится ни с чем. Здесь не обошлось и без помощи Любви, ведь она – это самое прекрасное, что может быть. Она заставляет страдать, и радоваться. Умирать и снова оживать! »
Глава 7 УПРАВЛЯЯ ОБЛАКАМИ…
После того, как я сказала Данису о том, что тесно связана с душой его любимой, и что даже могу чувствовать её настроение и отношение к людям, Данис словно расцвёл. Я окончательно привыкла к изменениям внутри себя и уже почти не удивлялась, когда внезапно глядя на него, мне хотелось его обнять, а затем крепко поцеловать. Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как он рассказал мне, для чего я здесь. Мы часами сидели на берегу моря и разговаривали, он поведал мне много нового. Рассказывал множество историй о человеческих поступках, и, в то же время, раскрывая ошибки людей. Мне хорошо запомнилась история со стариком, который отчаянно пытался умереть и мечтал о том, чтобы не проснуться, ему постоянно казалось, что его внуки и дети посягают на его наследство, и, ждут не дождутся момента, когда же, наконец, он заснет вечным сном. Это было первое задание Даниса, он тогда очень переживал, что не сможет помочь такому скверному старикашке. На самом деле, это было одно из самых лёгких заданий, но тогда для него это казалось почти неразрешимой задачей. К его же удивлению, он сделал всего лишь один знак и это подействовало. Данис говорил, что тогда ему хорошо запомнилось – те люди, которые чувствуют себя брошенными, иногда сами того не понимая, хотят опровержения, но не в глаза, а где-то услышать, увидеть, почувствовать.
Когда старичок пришёл в гости к своей дочери, то, как всегда, не хотел надолго задерживаться, и уже было уходил, но к нему подбежала внучка, которой Данис предварительно нашептал, вроде, подсознательно подтолкнул, чтобы она показала рисунок, который лежал у неё на столике. Девочка очень любила дедушку, за то, что он всегда был добр к ней, и всегда рисовала его рядом с мамой и папой. Этот маленький, но немаловажный случай изменил отношение дедушки. Это было самым простым заданием, но очень трогательным. Я запомнила именно эту историю, так как в ней было мало трагизма, и всё было искренне.
Я слушала каждое слово, что он говорил, с наслаждением воспринимая и смысл, и тон сказанного, и каждый раз просила рассказать ещё больше. Он только лишь улыбался. А я не замечала течения времени. При более глубоком познании странностей этого мира, меня поражало насколько здесь всё просто. Это был мир безо всяких заморочек, в нём пахло Свободой и веяло возможностями. Но я и не подозревала, что всё настолько легко.
Уже второй день я просыпалась от чириканья птичек, прекрасное пение звучало вокруг, оно окутывало меня дымкой маленького наслаждения, заставляло улыбаться. Потянувшись, и открыв глаза, я увидела сидевшего на крыльце Даниса, он, в свою очередь, услышав шорохи, обернулся.
«Боже, он прекрасен», – промелькнула мысль, которая, вероятно, принадлежала Ясмине. Кажется, Ясмина скучала по нему, так как мне захотелось заплакать, и в тот же момент кинуться в объятия… Я заметила странную закономерность, когда он меня обнимал, я ощущала спокойствие, будто душа Ясмины находила в этом утешение. Но мне не хотелось злоупотреблять объятиями её любимого, в надежде, что мы сможем вернуть её. То как мы будем это делать, Данис ещё не рассказал, но я понимала, что вскоре узнаю. Ему нужно было немного расслабиться. Теперь он приободрился, ушло то, уставшее выражение лица, в нём поселилась надежда. Он сказал, что сначала покажет некоторые законы миров, и мне станет легче преодолевать преграды.
Я всё ещё смотрела на Даниса, не в силах произнести ни одного слова. Правильные черты лица, фигура – в нём всё было идеальным и настоящим.
– Доброе утро! – воскликнул он. Похоже, Данис был в прекрасном настроении, так как в его голосе то и дело слышались нотки восторга. Благодаря Ясмине, я различала малейшие колебания в его настроении, остро воспринимала улыбки, видела, насколько он расстроен, либо встревожен. Но сейчас в нём искрилась какая-то идея. Я предчувствовала, что мы в начале пути и сегодня меня ждёт ещё одно испытание. В глубине души, своей души, я жутко боялась этого. Мне часто говорили, что я многое себе надумываю, но в этот раз, я чувствовала, что что-то произойдёт.
Данис вывел меня из транса своим окликом:
– София! Доброе утро!
А я и забыла совсем, что не ответила ему ничего, задумавшись о своих переживаниях, и его разглядыванием.
– Доброе утро…, Данис! – как-то неуклюже ответила я, опомнившись.
– Я хотел кое-что тебе показать, чтобы ты поняла, как просто устроен этот мир, – он загадочно улыбнулся, подошёл и помог мне встать. Меня всегда поражала его забота, он был очень аккуратен со мной и уделял мне много внимания. Становилось даже не по себе, я не привыкла к такой заботе со стороны парня.
– А-а-а-а, да, конечно, хорошо. Что нужно делать? – мой вопрос повис в воздухе.
Моя заторможенность заставила его засмеяться, я допустила мысль, что вид у меня неважный, так ещё и некая замедленность в моих фразах. Сопоставив общую картину, пришла к выводу, что на его месте я бы уже хохотала как ненормальная. Поэтому в ответ всего лишь слабо улыбнулась.
Он, в свою очередь, прекратил смеяться и начал меня разглядывать. Я почувствовала себя неудобно, руки тут же поползли поправлять ужасную шевелюру. Он заметил моё смущение и рассмеялся ещё громче, я тут же вспыхнула. Мне стало обидно, ещё более неудобно, и очень хотелось спросить, почему он всё время смеётся. Он, наконец, прекратил свой смех и скорчил серьёзную гримасу, которая была слабо похожа на таковую.
– София, я забыл тебе кое-что сказать, всё дело в том, что в тебе нет никаких изменений, чтобы ты ни делала, ты остаешься прежней, то есть никаких неухоженных волос, странного вида, всё, что ты чувствуешь в себе. Твоё тело пребывает в одном и том же положении, ты можешь чувствовать, можешь испытывать боль, даже повредить себе что-то, но ты не будешь чувствовать боли, это придёт только тогда, когда проснёшься.
– Данис, а сколько я сплю? – в моем голосе послышалась дрожь.
Он тут же меня утешил:
– Не переживай, в вашем мире время течёт намного медленнее, чем в нашем, так что твоего отсутствия в реальности не заметит никто.
Я обрадовалась услышанному, и, перестав, наконец, поправлять свои непослушные кудри, вопросительно посмотрела на него, ожидая следующих фраз.
– А, ну что ж, вот скажи мне, чтобы ты хотела сделать такого, что кажется тебе просто нереальным, чего бы ты никогда не смогла сделать в твоем реальном мире? Я хотел бы, чтобы вместе с моими поучениями, ты бы запомнила об этом мире что-то прекрасное для себя…
Он говорил так, будто собирался в скором времени со мной прощаться, хотя я понимала, что так оно и есть, я исчезну из его жизни в тот момент, как мы вернём Ясмину. «Ну и даже если не вернём, всё равно исчезну», – с каким-то сожалением подумала я про себя.
Вместе с этим, сейчас я не хотела долго думать и сказала первое, что пришло мне в голову:
– Я бы хотела полетать на облаках.
– Что?
Это «что», было настолько глухим, что я решила, будто задала ему слишком сложную задачу и поэтому мне стоит переменить свою просьбу:
– Ну, или да…
Придя в себя, он прервал меня и быстро проговорил:
– Нет, нет, мы сделаем, всё сделаем, просто я не ожидал, что ты захочешь именно этого.
Я задумалась. Да, мне всегда этого хотелось, с тех пор, как я посмотрела мультик «Джек и бобовое дерево». Я уже плохо помнила этот мультик, но до сих пор не забыла, как девушка могла летать на облаках. Она была словно пушинка, легкая и утончённая.
– Ну что, пойдем?
Я кивнула головой, и он повёл меня по направлению к морю. Сегодня оно было спокойным, как никогда, солнце светило ярко, но, при этом, его лучи не ослепляли. Чувство свободы во мне усиливалось, я улыбалась без причины, а когда мы подошли к берегу, я шагнула вперед и позволила лёгким волнам, дотронуться до моих ступней. Тёплое прикосновение воды, всегда придавало мне сил. Я любила море, и для меня было истинным наслаждением шлёпать босыми ногами по берегу, либо просто стоять в воде, рассматривая всё вокруг. Лазурное небо, жёлтое солнце, зелёные деревья, оставшиеся позади, и миллионы маленьких песчинок, просачивающихся сквозь пальцы, словно уходящее куда-то время, которое мы не в силах вернуть, как бы ни старались – не в силах, как и взять в руку те же песчинки, что и секунду назад.
Данис стоял немного дальше, но тут же шагнул ко мне и стоя рядом прошелестел почти шепотом:
– А теперь закрой глаза.
Я послушала его, а он продолжил:
– Представь себе всё то, что сейчас видела, бескрайнее чистое море, приятный шум маленьких волн, обволакивающих твои ступни, ласковое солнце, которое договорилось с ветром работать в паре. И ветер теперь разносит приятное тепло, дотрагиваясь до твоих плеч, играясь с твоими кудрявыми волосами…
Я представляла себе всё то, что он нашептывал, его голос был спокоен и тих, будто переплетался с ветром.
– А теперь представь себе облака, легкие воздушные облака, которые плывут по небу друг за дружкой, то и дело, обгоняя друг друга, либо сливаясь в одно целое. Они становятся всё ниже и ниже, спускаясь к морю всё ниже и ниже, и вот они уже почти касаются блестящей водной глади, и ты видишь, как они подплывают к тебе, всё ближе и ближе, они уже почти у твоих ног…
Данис остановился и, немного помолчав, продолжил:
– А теперь открой свои глаза.
Я послушалась его и, открыв глаза, тут же расширила их от неимоверного удивления, поразившего меня до самих кончиков пальцев.
Передо мной в каких-то двух шагах плавали настоящие облака, пышные, белые облака. Их было, кажется, с десяток, я посмотрела на Даниса, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, я не могла произнести ничего, только лишь молчать и смотреть на то, что сотворила собственной мыслью.
– София, мысль материальна. Но в нашем мире она реализуется намного быстрее, чем в вашем. Здесь одно из основ – Вера. Скажи я тебе, чтобы ты представила себе, что облака приплывут по морю, то, я думаю, у нас бы ничего не вышло. Вы слишком привыкли, что в вашем мире нет чудес, и их действительно не стало, так как вы всё объяснили, создали кучу шаблонов, по которым теперь живёте.
Ну, теперь ты убедилась, что многое в твоих руках, попробуй придать форму облаку, закрой глаза и представь, но только представляй себе всё в мельчайших деталях, словно уже когда-то такое видела.
Я послушалась и, закрыв глаза, решила придать облаку форму лебедя. Я представила себе его с длинными крыльями, будто бы он хочет улететь. Красивый, могущественный, с расправленными крыльями, и высоко поднятой шеей, я вырисовала у себя в фантазии каждое перышко. В моём воображении лебедь был готов к полёту. А затем открыла глаза, у меня получилось, передо мной держалось на плаву не простое бесформенное облако, а гордый, благородный лебедь, который был больше меня раза в два. Я очень обрадовалась тому, какой у меня получился прекрасный лебедь и, посмотрев на Даниса, поняла, что и ему понравилась моя задумка. Он широко улыбался, и затем, посмотрев на меня, сказал:
– А теперь пойдём к нему.
Я тут же спросила у него:
– Зачем? Ты, что хочешь, чтобы я залезла на облако.
– Ну почему же залезла, я тебе помогу, ты ведь хотела полетать, вот мы и полетаем. Я думаю, твой лебедь уступит и мне местечко.
– Данис, я провалюсь! – воскликнула я.
– Не провалишься, я же тебе говорил, просто будь уверена, поверь в то, что ты не провалишься, представь, что облако это – то же самое, что и твердая земля, только слегка колыхается в разные стороны. Ну, чем-то похоже на детский батут.
– Нет, ну вот, как же всё просто с первого взгляда, – с возмущением выпалила я.
Он двинулся, схватив меня за руку и потянув за собой. Уровень воды по мере входа поднимался и теперь был немного выше моих щиколоток. Мы подошли к самому облаку, казалось совсем не сложно взобраться на него, но я почему-то всё ещё не могла поверить в то, что вот так вот просто могу стоять на воздушной поверхности, хотя помнила слова о шаблонах, по которым живут люди.
– Теперь возьми себя в руки, и когда я опущу тебя, сосредоточься на том, что поверхность облака это всего лишь детский батут, ни в коем случае не представляй себе, будто проваливаешься вниз. Поняла?
– Вроде да.
В ту же секунду Данис взял меня на руки, у меня даже перехватило дыхание от неожиданности. Обхватив его шею обеими руками, я всё ещё удивлялась тому, как он быстро поднялся на поверхность облака и твёрдо стоял на ней. Какие-то три секунды и мы стоим на этой поверхности. Я прищурила глаза, и, почувствовав, что сейчас Данис меня опустит, прижалась к нему что есть силы.
– София, не бойся, видишь, я же стою, ещё и с тобой на руках, и никуда не падаю, видишь?
– Боюсь, Данис, боюсь, – еле выговорила я.
– Так, я же тебе говорил, давай, сосредоточься, на раз два три, я тебя опускаю, идёт?
– Идёт.
Я представила себе поверхность батута, Данис начал меня опускать. Коснувшись ногами облака, я почувствовала было, что начинаю проваливаться, но Данис меня поддержал. Тогда я сосредоточилась ещё больше, чувствуя его поддержку, и после третьей попытки у меня вышло.
Я стояла на поверхности облака, мои ноги только немного проваливались, но я твёрдо стояла, а ведь Данис был прав, это действительно напоминает батут, нужно держаться, ведь можно упасть. Данис отпустил меня, и я поняла, что у меня получилось, я теперь никуда не провалюсь, затем он поднял перед собой указательный палец и, вырисовывая им круг, дал мне понять, что я должна покрутиться вокруг своей оси. Я аккуратно передвигала ногами, с каждым маленьким шажочком на одном месте, становилась более решительной и когда, наконец, я завершила оборот вокруг своей оси, моей неуверенности как ни стало. От радости, переполнявшей меня, я бросилась в объятия к Данису, но тут же очнулась и отошла от него. Данис слегка улыбнулся мне, и я успокоила себя тем, что ничего такого то и не сделала, всего лишь обняла человека из-за переполнявших меня чувств, ведь это он дал мне понять, что я могу своей мыслью стоять на облаке, придавать ему форму, и вообще, убедил меня, что моя мысль материальна.
– А теперь держись крепче, София, я кое в чём тебе помогу, – в его глазах угадывался подвох и доля игры.
– Он взглянул на крылья лебедя, и они тут же ожили, я не смогла справиться с внезапным движением «земли» под ногами и, теряя равновесие, упала на Даниса, он меня поддержал, я даже и не сомневалась в этом, с ним можно было ничего не боятся.
– Сейчас, ещё секундочку и мы полетим.
Воздушный лебедь начал взлетать, и я пискуна от страха, прижавшись ещё сильнее к Данису. Но скоро мой писк перерос в негромкий крик восторга, смешанного со страхом, и с добавлением радости. Ведь, это именно то, о чём я и мечтать не могла. Лебедь взлетел высоко над уровнем моря и парил в небесах, как ни в чём ни бывало, обходя стороной другие облака.
Полёт был аккуратным, меня почти не шатало, но я будто приросла к Данису. Немного успокоившись, я уже перестала бояться и хотела присесть, но Данис не отпустил. Я вопросительно посмотрела на него. Тогда он спросил:
– Что ты сейчас чувствуешь, вот так прижимаясь ко мне?
Я растерялась с ответом:
– Я ничего, но Ясмина счастлива, – коротко ответив, я почему-то почувствовала укол вины перед ним. Мне казалось, что я вру, но не по поводу Ясмины, а по поводу себя.
Он как-то грустно улыбнулся и сказал:
– Тогда не отпускай меня…
Я послушалась, да и не хотелось мне вовсе его отпускать, просто это было неправильно. Неправильно пользоваться тем, что Ясмина в моём теле. Я тоже могу чувствовать, я ведь тоже могу влюбиться. Эти мысли начали мучить меня совсем недавно. Я просто в какой-то момент поняла, что хотя и знаю его очень мало, но, по крайней мере, то, что я знаю о нём – это именно то, что мне нужно.
Мы стояли на одиноком облаке, которое поднималось всё выше, и наслаждались его прекрасным полётом, управляемым мыслью Даниса. Я не хотела говорить, просто смотрела на бесконечное множество маленьких деревьев внизу. Заметила маленькую беседку из дерева, в которой я очнулась, и теперь проводила свои бессонные ночи, вдыхала свежий воздух и наслаждалась секундами, проведёнными в этом месте. Данис подарил мне сказку, я ещё никогда не чувствовала такого душевного подъёма, ведь именно сейчас он исполнил мою маленькую детскую мечту, которая всегда казалась мне лишь выдумкой, простой игрой воображения писателя. Я вспоминала его взгляд, который рассматривал меня с ног до головы. Я понимала, что являюсь частью его любимой, и что он всегда будет любить её, и что ему я нужна, до тех пор, пока её душа связана со мной. Но меня это не угнетало, я всё прекрасно понимала, и то, что ему совсем неважно знать, какая я, хотя не то, что не важно, просто не нужно. Но в данный момент подаренное маленькое счастья пьянило меня, и я не хотела думать, ни о чём плохом.
Вот так вот любуясь бесконечностью и полётом нашей с ним фантазии в виде прекрасного лебедя, я добавила ещё один плюс в моём общении с ним:
«А ведь с ним так легко молчать…Просто молчать и думать о своём…»
Глава 8 СЕДОЙ МАЛЬЧИК
– А главное, ничего не бойся, не впускай в себя чувство страха, он будет повсюду, во всём, что ты можешь там увидеть. Ты всё ещё уверена, что хочешь попробовать? Это может и не помочь, – с тревогой посмотрел на меня Данис.
– Я уже всё решила! Почему ты так беспокоишься? Со мной же ничего не случилось, когда я в неведении ходила по пустынным улицам и чуть не замёрзла в сугробе, и только чистая случайно… – фразу я не закончила, так как до сих пор не могла понять, как попала в тот дом со спящей Ри.
«Глупая, как же ты раньше не подумала об этом», – мысленно выругала я себя, и продолжила тихим голосом, как-то из подо лба глядя на Даниса:
– Это ведь ты был? – и тут же не дожидаясь ответа, продолжила:
– Да, это был ты…Спасибо, ты спас мне жизнь, Данис. Теперь я ещё и твой должник, и ты даже права не имеешь мне что-то говорить, – закончила я весьма твёрдо, и по моему тону было понятно, что настроена я очень решительно.
Данис изменился в лице и, дослушав до конца, начал говорить:
– Ты ведь знаешь, что ничего бы не произошло, если бы я не затянул тебя сюда. Не устроил бал-маскарад с чувствами, да тебе это вообще не нужно было! – со злостью выпалил парень. – Кто вообще сказал, что ты должна мне что-то! София, пойми же, виной всему только моя глупость, моя Любовь, я должен был смириться! – его глаза блестели от злости, он то и дело вскакивал, а потом снова садился на песчаный берег, а затем, закончив, встал и повернулся ко мне спиной. Я тихо окликнула его, он нехотя развернулся и, без тени улыбки, сел снова рядом со мной. Я плохо понимала, что делать в таких случаях, так как говорить ему что-то было излишне, тем более, он бы не послушал меня в силу своего упрямого характера. Я не думала, что смогу за столь короткое время начать понимать его, и не догадывалась, чего не стоит делать во избежание какого-либо конфликта. В данном случае проще было молчать. Я посмотрела на него невинным взглядом, таким, какой только могла изобразить, но, как поняла, эта моя попытка его даже рассмешила в глубине души, так как он сразу улыбнулся, и на его лице проявились просветы доброты. Постепенно огоньки злости утихали, а чувство вины, которое он испытывал передо мной постоянно, снова замкнулось в глубине души на маленький ключик, ожидая следующего прорыва. Я всё так же молчала и просто смотрела на него. Он окончательно остыл и первым нарушил молчание:
– Я готов спасать тебя хоть каждые пять минут, и ты понимаешь, что говорю тебе это серьёзно, спасать не за какую-то благодарность, а просто потому, что я так хочу.
В моей душе тут же проснулась какая-то ноющая боль, маленький укол – мне достаточно редко, точнее, никогда не говорили таких слов. Поэтому ощущение после подобных фраз было для меня совсем незнакомое. Мне стало неудобно. Затем на смену легкому уколу боли, пришло невыносимое тепло, которое просачивалось сквозь всю мою сущность. И, в итоге, результат налицо: розовощёкая София, которая не может произнести ни слова благодарности. Первое, чтобы не нарваться на очередной лёгкий взрыв Даниса, ну а второе, просто не умеющая найти нужных слов, кроме обычного дежурного «спасибо».
– Итак, как я тебе сказал ранее, тебя будет ожидать страх. Скверная оболочка у него, предупреждаю сразу. Вообще, это считается одним из сложных испытаний, так как человек в страхе становится просто безумцем, которого очень тяжело в чём-то переубедить. Страх может делать со всеми, что угодно. Запомни его фантазии становятся явью, но не нужно впускать в себя страх, не позволяй ему питаться твоими эмоциями. Ты запомнила, София? – теперь в глазах Даниса читалась тревога.
– Да, конечно, Данис, я всё поняла, я сделаю всё, как ты сказал.
– Ну что ж, а теперь позволь мне перенести тебя к нашей многоуважаемой Косте, – слегка улыбнулся Данис.
Но я хорошо различала то, какая улыбка у него была натянутой, а какая искренней. В данном случае в ней было больше первого.
Я не знала почему, но чувствовала себя спокойно, в душе не было ни капли тревоги. В данный момент больше меня, что было немного странным, переживал Данис. Его движения были какими-то прерывистыми, слова не очень уверенными, а постоянная смена настроения и натянутая улыбка окончательно давали понять, что он немного не в себе. Причина его поведения было для меня загадкой, но я знала, что скоро и здесь приподнимется завеса тайны.
Данис, наконец, прикоснулся к моему лбу, и я вновь ощутила все те весьма неприятные чувства с привычной потерей сознания в завершение.
Очнулась я, лёжа на коленях у Даниса, и это вызвало у меня неприятные воспоминания – в таком же положении я очнулась недавно на коленях у Лира. При одной мысли о нём, моё второе Я, просто закипело от негодования. Я тут же прогнала его имя из мыслей и при помощи Даниса встала на ноги. Голова немного кружилась, но это было уже нормальным явлением, прийти в себя я должна была минуты через две.
Я осмотрелась вокруг и почему-то от увиденного вновь пейзажа, мне стало как-то теплее – пшеничное поле, не могло не греть своим тёплым желтоватым цветом, в сочетании с голубым насыщенным небом без единого облачка на нём. Теперь это бесконечное поле не казалось мне таким враждебным, как в первый мой визит. Но я не видела нигде поблизости среди всех этих длинных колосков красное пальто. Сзади меня послышался шорох.
«Легка на помине! Коста не может, чтобы не подкрадываться сзади», – подумала я, не спеша оборачиваясь. И оказалась права – из рощи вышла старушка, с легкой улыбкой на лице, но смотрела она отнюдь не на меня. А если быть точнее, то она вовсе меня не заметила и прошла мимо. Подойдя к Данису, громко поприветствовала его хриплым голосом, а затем уже повернулась ко мне, и с отсутствующим выражением лица кинула скупое «Здравствуй». Я почти догадывалась, чем обусловлен столь «тёплый» прием. Моя вина была в том, что я влезла в её воспоминания, и теперь нужно было извиниться, ведь мне не совсем нравилось быть некой белой вороной в окружении всего-то трех людей.
Мы двинулись вперёд. На этот раз моё путешествие к тому маленькому водоёму с линиями жизни, было недолгим, мы прошли всего-то каких-то, как мне показалось, три метра. Коста опустилась на колени, и сделала это она без малейшего напряжения, что было непонятным – с её-то возрастом! Но я тут же себя одёрнула – в этом мире бесконечное множество странностей, тем более внешность Косты – это всего лишь оболочка. Меня отвлёк Данис. Он схватил мои руки и, не отпуская, начал говорить:
– София, дальше я с тобой не пойду, но ты знай, что я нахожусь рядом и, если что, я смогу тебе помочь, хорошо?
– Да, я поняла Данис. В конце концов, всё будет нормально. Чего ты так?
Мой вопрос повис в воздухе. Данис отпустил мои руки, повернулся ко мне спиной, и сделал вид, что пропустил этот вопрос мимо ушей. Это меня насторожило, чего-то он, определенно, не договаривал. Скрестив руки на груди, и, сморщив лоб, притворился, что рассматривает Косту, подыскивающую нужную жемчужину.
Во мне проснулось непреодолимое желание обнять его и успокоить, сказать, что всё хорошо, что ничего не случится. Судя по признакам, во мне снова говорили чувства Ясмины, жаждущие вновь и вновь прижиматься к груди любимого, не теряя ни секунды на глупые вздоры. Я обошла Даниса и стала перед самым его лицом, дожидаясь, когда он взглянет на меня, а когда это случилось, положила свою ладонь на его руку и слегка её сжала. Данис в ответ взял обеими ладонями мою ладонь и тоже сильно сжал. Я почувствовала всю его тревогу, переживания, любовь и радость, которые он испытывал то ли ко мне, то ли к Ясмине. Это было единственное, что я не могла правильно истолковать. Я продолжала придерживаться версии, что всё, что он пытается сделать – это попытка возобновить воспоминания, разбудить Ясмину.
За своей спиной я услышала лёгкое покашливание. Обернувшись, увидела, что на меня с недовольным лицом смотрит Коста, уже готовая перенести меня туда, куда нужно. Данис выпустил мою руку, и я присела рядом с Костой. Посмотрев на её правую руку, в этот раз я увидела маленькую полянку – она была совсем голая, будто на отшибе какого-то холма, ни единой травинки, цветочка, кустика и деревца. Только вытоптанная земля, с кое-где торчащими камнями. Тёмное небо, затянутое тучами, которые имели чёрный оттенок. Других деталей на ладони Косты я не заметила, только лишь пустынная поляна с отсутствием признаков жизни. От одной только мысли, что мне придется попасть в это жуткое место, по моей коже пробежали противные мурашки, а в горле образовался подозрительный ком. Собрав всю силу воли в кулак, я прикусила губу и закрыла глаза.
Первое, что я почувствовала – холод и вместе с ним неприятный запах, напоминавший мне место, где очень долго не убирали, а перед этим оставили мокрые вещи –спёртый и отталкивающий. Чувствуя этот запах, хочется немедленно удалиться в другое место, где даже и близко не будет слышно столь неприемлемого для носа «благовония».
Как и ожидалось, я сидела в центре той самой поляны изображённой на руке Косты. В меня проникало чувство страха, я уже ощущала его во всём, что находилось рядом. Но в данный момент пугающая пустынность, при виде которой на ладони Косты мне стало не по себе, на самом деле оказалась ещё более жуткой. Я медленно встала и посмотрела вокруг, но не обнаружила ничего нового. Всё тот же мрачный пейзаж. Определённо нужно было куда-то двигаться, и я решила пойти в первую попавшуюся сторону. Но не тут-то было. Непонятный треск, услышанный мной сзади, заставил дёрнуться от неожиданности. По всему телу пробежала дрожь, я чувствовала, как сердце с каждой секундой увеличивает количество ударов. И тут же вспомнила слова Даниса, который предупреждал меня о том, что я буду реагировать намного острее на многие вещи, чем в обычной жизни. Вспомнив его поучения, слегка успокоила себя, но, как я догадывалась, это было только началом пути. Я медленно повернулась. На смену неприятному страху перед неизвестным пришло удивление. Передо мной, всего в нескольких метрах, стоял шкаф. Я ожидала увидеть всё, что угодно, но только не большой деревянный шкаф. Должна отметить, он был сооружён по самым изысканным правилам классицизма. Шкафу были присущи все признаки этого стиля: в основе натуральное дерево, и изготовлен он был по самым строгим канонам, безо всяких излишеств, но дверцы украшены богатой резьбой. Рассматривая шкаф, я стояла в недоумении и не могла сделать к нему и шага, то ли от возникшего страха, то ли от удивления и шока. В итоге я решила пока ничего не делать, ведь шкаф появился внезапно и, скорее всего, не просто так, значит, так же и исчезнет, либо последует продолжение столь странного явления. К моему еще большему удивлению, ждать не пришлось. Дверцы чёрного шкафа стали медленно отворяться, немного поскрипывая от старости. Я внимательно всматривалась в проём, образовавшийся при полном раскрытия дверец. В тот же момент к моему внутреннему самочувствию настойчиво постучалось любопытство, граничащее с интересом, они боролись со страхом. И что-то мне подсказывало, что интерес и любопытство возьмут верх, так как я должна была как-то себя проявлять. Из шкафа появилась и медленно перемещалась маленькая тень, и вскоре по очертаниям стало понятно, что это – кошка, которая вальяжно, но в тоже время грациозно двигалась по направлению ко мне. Она была поистине красивой – чёрная с пепельным оттенком шерсть, немного отдавала синевой. Довольно тощая, но по ней чётко угадывалось, что она принадлежит заботливому хозяину. Больше всего выделялись блестящие в сумраке глаза ярко-зелёного цвета с желтоватым отливом. Они притягивали с первого соприкосновения взглядами, не давая ни на секунду оторваться. Я следила за её движениями, она медленно подкралась ко мне, аккуратно обнюхала, а затем стала обходить меня, касаясь хвостом ног. Сделав круг, кошка снова двинулась к шкафу, но остановилась на половине пути, повернув свою милую мордашку. Её взгляд словно звал за собой, умолял пойти вместе с ней. Я невольно двинулась с места, следуя за ней. Мои мысли будто затуманились, и в какой-то миг я стала видеть всё словно через какую-то полупрозрачную вуаль. Дымка окутала мой разум, и я совершенно не понимала куда иду. Но, как сторонний наблюдатель, я следила за каждым своим движением. Кошка аккуратно запрыгнула в шкаф, я влезла за ней. К моему удивлению, шкаф был проходом в другое место. Я вышла из шкафа, и оглянулась. Поляна осталась позади. А я оказалась в комнате средних размеров, с довольно мрачным интерьером в классическом стиле. Я начала осматривать комнату, стараясь ознакомиться с ней, и сделать определенные выводы по поводу того, кому она может принадлежать. Похоже, вся мебель – трюмо, тумбочка, журнальный столик, стоящий перед диваном обитым серой тканью, которую усеивали черные розы, кресло-качалка – была сделана в дополнение друг к другу. Я кинула взгляд на загадочную чёрную кошку, она запрыгнула на диван и, свернувшись клубочком, спала. Я слегка улыбнулась. В связи с моим интересом к фотографии, подсознание в очередной раз стало умолять меня запечатлеть такую прелестную картину. Кошка расположилась на самом краюшке дивана, её шерсть сочеталась с цветами дивана – лёгкая дымка. Я отвела взгляд и обратила внимание на другое: вся комната освещалась только светом, исходящим из окна. Окно было с самым обыкновенным окрашенным в чёрный цвет подоконником и такими же рамами. Такие окна встречались сплошь и рядом в старых домах. Плотные шторы такого же серого цвета и с таким же узором в виде роз, как и обивка дивана. Я невольно вздохнула, обстановка действительно была очень мрачной, но чувствовалась гармония цветов, всё сдержанно и утончённо, ничего лишнего, именно о таком дизайне комнаты я всегда мечтала. Что-то меня притягивало, и то, что притягивало, было запахом старины, к которой я была неравнодушна с самого детства. Следующим, на что я обратила своё внимание, была большая картина над диваном, выполненная, (что было уже не удивительным) в тёмных тонах. На ней была изображена сигарета. Самая обыкновенная сигарета, которая парила в тёмном пространстве фона картины, и вечно горела, испуская табачный дым, вырисовывавший причудливые узоры. Меня заинтересовала столь необычная картина, так как не каждый художник выберет для своего творения дымящуюся сигарету. Я подошла к дивану и залезла на него, чтобы заодно увидеть, чем написана эта картина. Внимательно посмотрела на поверхность холста, и сделала вывод, что она нарисовали масляными красками. Я раньше сама имела с ними дело. Чувство того, что что-то должно произойти росло во мне каждую секунду, в воздухе чувствовалось напряжение, создаваемое мной же. Сзади послышался скрип, я резко повернулась и увидела качающееся кресло-качалку. По телу пробежал холодок. Краем глаза, я заметила движение около окна, и, развернувшись, от удивления сползла на диван, и, не сводя глаз, молча, рассматривала человека, который стоял ко мне спиной. Он был одет в серый костюм. Среднего роста, с опущенными плечами, излишне худощав, он стоял и смотрел в окно, засунув руки в карманы, но внезапно заговорил:
– Зажжённая сигарета, как человеческая жизнь, у каждой свой исход, одна, может быть затопана, так и не догорев, другая потушена на половине, а третья выброшена, будучи докуренной до конца, но у каждой исход один, конец существования, – эти слова, произнесенный низким голосом, в котором угадывался возраст мужчины, произвели на меня большое впечатление. Но это было слишком грубое сравнение для человеческой жизни.
Мужчина повернулся ко мне лицом.
– Боишься? – с какой-то хорошо спрятанной, но для меня явной, насмешкой спросил он.
Он был в возрасте примерно шестидесяти лет. Строгий костюм-троечка, рубашка чёрного цвета в тон; двубортный пиджак, подогнанный точно по фигуре, был застёгнут на все пуговицы. От него веяло угрозой, которая скрывалась за всем этим благородным одеянием. Угрюмый, с седыми усами, речь неторопливая, важная, с долей презрения. Мужчина сел в кресло-качалку и посмотрел на меня вопросительно, сплетя пальцы рук, и положив их на колени.
– Нет, не боюсь, – спокойно ответила я, пытаясь скрыть фальшь и волнение, которое достигло критической точки.
– Хм, а теперь боишься, что я пойму, что ты врёшь, боишься смотреть мне в глаза, боишься преодолеть трудность, боишься меня и даже боишься себя? Не так ли? Ну, а теперь ты будешь бояться сказать неправду, – закончил он с лицом, на котором явно читалось, что он прекрасно знает суть Страха, я тут же поняла, что нахожусь во владениях этого чувства. С моим молчанием, напряжение в комнате росло. Лицо старика меня волновало меньше всего, из-за страха, я не могла даже нормально посмотреть на него.
– Меня зовут, Фар, но моя внешность всего лишь телесная оболочка, а так, в чистом виде, человеческий страх.
– Да, я поняла, – мой ответ был весьма коротким, но меня устраивал и такой диалог. Появилось желание сбежать куда-нибудь подальше от этого чувства и тут же забыть его холодный не особо эмоциональный приём.
– Я думаю, мы не задержимся с тобой здесь надолго, вернее, ты. Посмотри на стол, – я послушалась его: на столе лежали круглой формы старинные часы на цепочке.
– А теперь возьми их в руки и заведи, после ты сама всё поймёшь, – закончил Фар с неприятным оттенком в голосе.
Я повиновалась. Часы были сделаны из нержавеющей стали и легко помещались в моей ладони, я начала их заводить, прокручивая… Когда закончила и прислонила часы к уху, чтобы послушать, идут они или нет, то с первым их тиком, всё вокруг изменилось, будто кто-то сменил декорации для другой сцены к кинофильму. Я посмотрела на часы, что остались у меня в руке. Их существование не продлилось долго, они начали рассыпаться, превращаясь в маленькие песчинки, которые просачивались сквозь пальцы. По истечению секунд, от них осталось лишь горстка, состоящая из миллиона желтоватых песчинок.
Я вздохнула с облегчением. Фара рядом со мной уже не было, но теперь моё внимание сосредоточилось на другом. Я стояла в центре комнаты, весьма неухоженной. Везде валялись разные вещи. Я взяла одну. Это была рубашка в серую клеточку, судя по небольшому размеру и покрою, она принадлежала мальчику лет десяти. Последовала дальше и, увидев обыкновенную старую лестницу, поднялась по ней вверх. Наткнувшись на закрытую маленькую дверь, я опустила деревянную ручку, дверь поддалась и, потрескивая, приоткрылась. Нагнувшись, я вошла в комнату, очень маленькую, с низким потолком, и он был настолько низким, что мне пришлось наклоняться, чтобы кое-как влезть и тем более передвигаться, что вызывало у меня огромный дискомфорт.
Но всё моё недовольство испарилось, после того, как я увидела маленькое тело в углу комнаты. Оно вжалось в стенку так, будто было с ней одним целым. Маленький мальчишка, с огромными небесно-голубыми испуганными глазами, свернулся в клубочек, скрестив руки на груди, и мне даже показалось, что он дрожит. Но вся странность, которая заключалась в нём, была не в его поведении, а в волосах. Они были седые, такой седине позавидовал бы самый старый мудрец изо всех существующих. Мальчик выглядел очень жутко, и мне стало невыносимо жаль его. Что же такого с ним случилось, что он настолько измучен и так сильно чего-то боится?
– Здравствуй, – тихо сказала я, слегка улыбнувшись.
Он еще сильнее вжался в стенку и не сказал ничего в ответ. Тогда я решила сделать шаг, чтобы оказаться ближе, но не тут-то было. Мальчик, внезапно оглушительно закричал, будто бы я не шагнула, а ударила его, сделала каким-то образом больно. Моя жалкая попытка приблизиться к нему, призывом к ответной реакции не послужила. Тогда я аккуратно присела на корточки. Седой мальчик испуганно следил за каждым моим движением, будто ожидая подвоха. Я решила молчать и смотреть на серые стены пустой комнаты, чтобы мальчик понял, что я его не трону и хоть немного, но расслабился. Не знаю, сколько времени прошло, мои ноги затекли, и я чувствовала себя еще дискомфортней, чем когда упиралась головой в потолок.
Но что-то изнутри мне подсказывало, что он начнёт разговор, ведь я поздоровалась. И я была права.
Мальчик уже не дрожал так сильно, и теперь в глазах читался не страх, а большой интерес, с которым он меня рассматривал. После этой длительной процедуры, он всё же решил, что мне можно ответить и тихо почти неслышно своим детским тоненьким голосочком, сказал одно, но значимое слово:
– Здравствуйте.
Я была вне себя от радости, ведь это хоть какое-то продвижение.
– Как тебя зовут? – пользуясь моментом, спросила я его.
– Вы чего-то боитесь? – не ответив на мой вопрос, мальчик задал свой.
Мне нужно было быть как можно аккуратней с мальчишкой, но этот вопрос меня порядком удивил. К нему я, конечно, была готова, но не до такой степени. Я даже растерялась, и не знала, как бы правильно ответить. Но тут мне на помощь пришла моя вторая сущность, которая носила имя Ясмина. Я различала её эмоции, она будто подтверждала мои мысли, одобряя мою осторожность, но именно в этот момент я в первый раз услышала её голос в себе. Он был похож на звучание старого радио, которое не настроено на нужную волну. Проскрипело какое-то слово, я прислушалась, в ожидании, что его произнесут вновь, и оно послушно прозвучало в моём подсознании ещё раз, и даже отчётливей, чем в первый. Что-то похожее на «боюсь», но последовало продолжение «всего». Тёплый голос, который я ещё плоховато слышала, продиктовал мне, что я должна была сказать, я послушалась, так как чувствовала, что перехожу на следующую ступень общения с Ясминой. Что значило, что Данис ошибался, мы сможем вернуть её. Правда, пока ещё я смутно себе представляла, как это будет.
Я перевела взгляд на мальчишку, и повторила мысль Ясмины:
– Боюсь всего.
Мальчик слабо мне улыбнулся:
– Вы такая же, как и я.
– Да, я такая же, – я решила притворяться, так как очень часто людям легче находить язык с теми, кто в чём-то похож, либо имеет такие же интересы.
– Я тоже, я боюсь серых стен, боюсь своего отражения, боюсь улиц, боюсь лестниц, так как могу упасть, а ещё я боюсь теней. Они очень страшные, и очень хотят меня забрать с собой. А вы тоже их боитесь?
– Да, я тоже боюсь, всего-всего. Так же как и ты, – охотно согласилась я с ним. – Как тебя зовут?
– Меня зовут Марк.
– Марк, скажи мне, как ты здесь оказался? Неужели ты один.
– Да, я один, вы находитесь в моём доме, здесь никого нет. Я боюсь выходить на улицу, потому что может пойти дождь, и тогда я промокну и заболею, и никто не сможет меня вылечить, и вы знаете, что со мной произойдёт.
Я поразилась тому, как Марк складывает цепочку событий, он размышлял, как зрелый человек, который слишком озабочен неверным предсказанием своей жизни, что было совсем нехарактерно для столь маленького человека.
– Марк, но неужели ты не пробовал?
– Пробовал, но меня не пустили тени, я пытался найти свою маму, но они загнали меня сюда, и теперь я не могу выйти, так как боюсь, что они снова захотят меня куда-то забрать.
– Марк, но ведь тени не могут тебе ничего сделать, не бойся.
– Вы же тоже боитесь их? – с недоверием спросил Марк.
Я вспомнила, что решила не отходить от роли и тут же выпалила:
– Да, конечно, боюсь, но мне просто было интересно узнать твое мнение. Марк, а где же твоя мама?
– Моя мама, я не знаю где моя мама, я очень боюсь, что с ней что-то случилось.
– Не бойся, Марк, с ней ничего не случилось, она придет за тобой, я тебе обещаю.
Во мне родилось нешуточное сочувствие к маленькому, запуганному мальчику, которым овладело чувство страха. И почему-то глубоко в моем сердце что-то кольнуло, я знала, что значит чувствовать себя одиноким, когда рядом нет того человека, который смог бы защитить тебя, или просто находился рядом, чему-то учить, развеивать какие-то переживания, и в тоже время помогать иногда простым, но таким значимо произнесенным словом.
– Почему вы так думаете? Я не хочу, чтобы она пришла, тени могут и её забрать, а она моя мама, я не хочу, чтобы ей было плохо.
– Марк, – я подползла к мальчику, который уже не пугался моих движений, и погладила его по седой голове. – Твоя мама ведь сильная женщина, правда?
– Да, моя мама самая красивая, добрая и сильная. А ещё, она всегда так же, как и вы гладила меня по голове. Я очень скучаю по ней.
На мои глаза навернулись слезы, сглотнув образовавшийся комок, я продолжила свою мысль:
– Марк, мама ведь сможет тебя защитить от теней?
– Да, мама всё сможет, она у меня самая лучшая мама на свете, только её нет.
– Я обещаю тебе, что она придёт, ты мне веришь?
Мальчик посмотрел на меня, но я уже не могла смотреть равнодушно в глубокие, искренние, доверчивые и чистые глаза маленького ребёнка, в котором было страхов больше, чем в ком-либо. Я отвернулась, и тёплые слёзы потекли по моим щекам быстрой струйкой, смахнув их, и, заставив себя успокоиться, снова посмотрела на него:
– Марк, мне нужно идти.
Я развернулась и, привстав, передвигалась к выходу, когда мальчик мне задал ещё один вопрос:
– Вы вернётесь? Мне самому страшнее, чем с вами.
– Конечно, вернусь, – успокаивающим тоном, ответила я, улыбаясь сквозь слёзы, которые не подчинялись моим усилиям воли.
Закрыв дверь, и продолжая чувствовать взгляд полный надежды, я присела на пол и заплакала, закрыв лицо ладонями. Но, понимая, что у меня нет времени, встала и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж.
В душе бушевала настоящая буря, состоящая из Возмущения, Боли, Жалости, и Злости, а еще Нежности, которую я хотела проявить к мальчику. «У него должна быть мать! Никто не имеет право отнимать собственную мать, тем более, такое чувство, как Страх.»
«Так найди её!», – пронеслось в моей голове.
– Как же это легко с первого взгляда! – эту фразу я произнесла вслух. В моём тоне, слышалось негодование, но Ясмина почему-то молчала.
– Нет, ну а теперь ты молчишь, думаешь легко, вот так вот, наблюдать за седым ребёнком, который запуган до полусмерти? – я уже срывалась на крик.
– Вы сказали что-то о мальчике? – послышался женский голос откуда-то снизу, кажется, из-под лестницы.
– Да, – сразу же ответила я в никуда, совсем озадаченная таким быстрым развитием событий.
– Вы не станете меня убивать? – сразу же последовал следующий вопрос, который совсем сбил меня с толку.
– Нет, не собираюсь.
Послышался шорох, и через пару секунду перед первой ступенькой на расстоянии двух метров от меня стояла слегка полноватая женщина в простой одежде. У неё были тёмные волосы, заплетённые в тугую косу, достававшую до пояса и добрые, такие же голубые, как у Марка, глаза. Она мяла свои руки, переминалась с ноги на ногу, то и дело отводя взгляд куда-то в сторону.
– Скажите, вы мама Марка?
Женщина посмотрела на меня глазами, какими обычно смотрят на того, кто сделал им что-то хорошее.
– Да. А вы что-то знаете о моём сыне? Неужели ему кто-то что-то сделал? Ему причинили боль?
Серия вопросов обрушилась на меня. Как же мне повезло, что я даже не занималась поисками его мамы, она сама нашла меня, а только из-за того, что я разговаривала сама с собой, ну это со стороны так казалось. Я мысленно сказала спасибо Ясмине.
– Пожалуйста, пойдёмте со мной, вы очень нужны ему, –взмолилась я.
– А почему я должна вам верить, вдруг вы что-то задумали, – с презрением посмотрела на меня женщина.
Я решила зайти немного с другой стороны, и, не растерявшись, ответила:
– Не хотите, не верьте. А ваш сын, между прочим, сказал мне, что его мама ничего не боится, и придёт за ним, чтобы ни случилось. Но раз вы так, то, что же я могу сделать, вы почти потеряли свой шанс.
Всё произошло так, как я хотела, страх перед чем-то таинственным, пересилил страх потери своего ребёнка, и она тут же заверила меня в обратном:
– Нет, пойдёмте, только скажите где он, только скажите!
– Пойдёмте.
Я привела её в комнатушку, и при виде собственного сына, женщина больше не мгла сдерживать эмоции, тут же кинувшись обнимать мальчика. Тот выкрикнул: «Мама!». Я почувствовала себя третьей лишней в этой душещипательной сцене. И уже собиралась уходить, так как, вроде бы, справилась с задачей, вместе эти два человечка смогут преодолеть всё, тем более мама теперь будет стараться пересиливать свой страх, ради того, чтобы её ребёнок мог, не боятся рядом с ней ничего. Но вдруг около двери я увидела нечто похожее на тени – чёрные ползущие тени из ниоткуда, возникавшие из ничего. Обернувшись, я увидела испуганное лицо мальчика, который вцепился ручками в свою маму.
– Я же вам сказал, что они придут за моей мамой, – слёзы сверкали на его глазах, женщина повернулась и ещё сильнее прижала сына к себе.
Я растерялась, так как тени приближались. Но ко мне в голову в тот же момент пришла мысль Ясмины – «Он сам дает силу Страху».
Все стало на свои места, мальчик сам должен справиться со своим страхом, иначе это может плохо закончится, так как, скорее всего, произойдёт то, чего он так боится. Чем больше он боится, тем более явственней и опасней становятся персонажи в его мыслях, в данный момент это – тени. Ему десять лет, он не может мне так вот сразу поверить, нужна легенда. Мысли кружились в моей голове, как рой пчёл, улей которых кто-то потревожил.
Я подползла к мальчику, и быстро сказала:
– А ты знаешь, что мне сказал добрый маг? Он сказал, что ты на самом деле повелитель теней, ты можешь управлять ими. Он мне сказал, что тени разбаловались, и что нужно их поставить на место. Как ты думаешь, стоит ли начать их воспитывать? – я очень надеялась, что он поверит в мою сказку, так как дети любят чувствовать себя героями, а если он поверит в это, то всё может стать на свои места.
– Вы думаете, что у меня получится? Вы меня обманываете? – с ужасом посмотрев на теней, которые приближались с каждой секундой, сказал мальчик.
– Да нет же, не обманываю! Хочешь, я возьму тебя за руку, и мы вместе сделаем это. Я ведь тоже их боюсь, и только ты можешь меня защитить, – времени было мало, тени почти доползли до нас. Я чувствовала, как сердце выпрыгивает из меня, и с ожиданием смотрела на мальчика. Он тут же отпустил маму, и протянул мне руку, я улыбнулась. Мальчик дрожал, как осиновый листочек, это чувствовалось по его руке, которая вдобавок была словно ледышка.
– А что мне им говорить?
– Скажи им, чтобы уходили и больше никогда не возвращались. Ты же веришь в то, что я тебе сказала?
– Я вам верю, так как вы сдержали обещание, и привели ко мне мою маму. – Мальчик посмотрел на ползущие уродливые силуэты, было совсем не понятно, где рука, где нога, непонятно даже, что это – человек или животное, причём не одно.
– Я приказываю вам! – тени остановились, мальчик набрался ещё больше уверенности и тут же продолжил, с ещё большим энтузиазмом, сжав мою руку сильнее прежнего, – убирайтесь и больше не приходите! Я больше не хочу вас видеть, вы плохо себя вели! – Тени тут же изменили направление и, убегая, обогнули приоткрытую дверь, уплыв неизвестно куда, прочь из комнаты.
Мальчик открыл рот от удивления и бросился меня обнимать, от него веяло теплом и искренностью. Я снова погладила его по голове, но что-то на ней изменилось. Конечно, как же я могла не заметить, изменился цвет его волос, он больше не был седым – теперь он настоящий голубоглазый блондин. Я, что есть силы, прижала к себе мальчика, улыбаясь так широко, как только могла. И внезапно даже засмеялась от невероятного счастья. «У меня получилось! Получилось! Мальчик преодолел свой Страх, он избавился от него, от самого страшного, что мог себе представить!», – мысленно кричала моя душа.
– Вы волшебница? – спросил мальчик.
– А ты как думаешь? – всё так же улыбаясь, спросила я.
– Думаю, что вы самая красивая волшебница на всём свете, – с восторгом выкрикнул Марк.
Тут же мальчик подполз к маме, и обнял её ещё раз, только уже не с чувством страха, а со смехом и счастьем. Женщина плакала и, посмотрев на меня, улыбнулась, кивнув в знак благодарности. Этот кивок был самым ценным, что могло быть во всем этом испытании, самым приятным, пусть даже безмолвным.
Я почувствовала на своем плече чью-то руку, и сразу поняла, что пришло время прощаться. Так было и в прошлый раз в испытании во сне Ри.
– Марк, запомни, ничего не бойся! Защищай свою маму! Она самое дорогое, что у тебя есть!
Марк кивнул. И я со спокойной душой повернулась, прищурив глаза, успев увидеть красное пальто в сочетании с рукой, не имеющей линий.
Данис смотрел на меня с глубоким интересом. Я просто молчала, думая о своём. Внутри меня происходило что-то непонятное. Чувство радости, я была счастлива, так как этот мальчик оставил след в моей душе, но в тоже время несчастна, эта трогательная встреча двух родных людей, воскресила в моём подсознании тяжёлые воспоминания. Я вдруг также захотела, чтобы меня обняла мама, но понимала, что этого никогда не случится.
– София? – тихо окликнул меня Данис.
– Данис, а я что-то задумалась…– посмотрев куда-то в сторону, ответила я. Мне не хотелось, чтобы он видел меня расстроенной, не хотелось, чтобы он меня успокаивал, мне бы стало ещё тяжелее. Я часто подавляла свои эмоции, и в этот раз попыталась сделать то же самое.
– Тебя что-то тревожит? – с беспокойством спросил Данис. – Трудным было испытание, да?
– Нет, Данис, – повернувшись сказала я. – Всё хорошо, оно было даже легче, чем я думала. Мне помогла Ясмина, я бы не справилась без неё. – Данис мгновенно изменился в лице, теперь он широко улыбался. – Да, я теперь не только чувствую, а иногда, когда она хочет, слышу её мысли. Я попала в дом, где на чердаке встретила мальчика, седого мальчика, который боялся буквально всего, но больше всего придуманных теней, которые, как он думал, крадут детей и могут украсть его мать. Ясмина подсказала мне, как нужно себя с ним вести, а ещё подсказала, что нужно отыскать маму. Знаешь, Данис, я не думала, что всё будет так просто. У меня получилось, я с помощью Ясмины смогла заставить поверить мальчика, что он повелитель теней, и он сам того не понимая, пересилил свой страх, начал его контролировать. Знаешь, я никогда не чувствовала подобного, такое счастье, что я смогла, у меня получилось, он меня обнял, благодарил и назвал волшебницей. Данис, это счастье, – слёзы снова потекли по щекам, я выругала себя за эти эмоции и снова смахнула свою слабость со щёк.
– Какая же ты молодец, я нисколечко не сомневался в тебе с самого начала. Ты очень сильная и…– Данис остановился, но затем продолжил: – и чудесная…
– Данис, это ведь не я, это Ясмина, – растерянно сказала я.
– Да, но она только подсказывала, а ты была рядом с мальчиком, ты смогла быстро выяснить причину и придумать эту историю.
Я промолчала, чувствуя, как краснею.
– Данис, знаешь, в чём парадокс?
– В чём?
– Они всё это время находились в одном доме, – после паузы я продолжила: – Страх овладел рассудком, не давал здраво размышлять. Что значит, потерять любимого человека в своём же собственном доме, замыкаясь от страха. Как часто мы чего-то боимся и не замечаем главного, как часто из-за страха мы теряем самое важное в нашей жизни.
Я улыбнулась, но, как мне показалось, это выглядело немного коряво.
– София, ты мне ничего не хочешь сказать?
Я уже было испугалась, что он заметил, что со мной что-то не так. Но со следующей фразой все мои сомнения развеялись.
– Как тебе чувство, которое носит имя Фар? – игриво спросил Данис.
Я засмеялась:
– До сих пор мурашки по коже, он очень неприятный. Несмотря на всю его элегантность, долго находится с ним в одном месте как-то неохота.
Данис тоже рассмеялся:
– Да, он, кстати, самый неприятный из всех чувств. Ощущать Страх рядом с собой не очень-то приятно. – Данис перестал смеяться, и тут же серьезно спросил:
– София, посмотри мне в глаза, хорошо?
Я еле-еле подняла глаза и снова улыбнулась, на этот раз искренне.
– Не ври мне, скажи правду! Я не могу видеть твоё состояние.
– Я ведь улыбаюсь, – отшутилась я, изобразив удивление.
– София, а твоя улыбка не такая, она не настоящая, я знаю, как ты улыбаешься.
«Он знает, как я улыбаюсь?» – пронеслось у меня в голове.
Я перестала улыбаться и, вздохнув, сказала:
– Неважно, не хочу это обсуждать, – поднявшись, я направилась к берегу, отворачиваясь от него, но он не сдавался:
– Ты её не можешь отпустить, так ведь?
Я чуть было не упала на месте, от такого точного заявления. Но тут же поняла, что он прав, и мои старания скрыть свое настроение и причину были неудачными.
– Да, – тихо ответила я, мой голос даже охрип от того, что я сдерживала слёзы душившие меня.
– Как думаешь, она ещё рядом?
– Нет, её больше нет, Она сниться мне раз в год и то, если повезёт, – ответила я, предварительно надев маску безразличия, к которой так привыкла. Всякий раз, когда у меня спрашивали о Ней, я старалась притворяться, отвечая безразлично, и сдерживая дрожь в голосе.
– Я долго думал, что могу сделать для тебя, за то, что ты помогаешь мне, и решил. Я хочу поблагодарить тебя, – тихонько сжав мою ладонь, сказал Данис. – Ты ошибаешься, Она рядом, и даже ближе, чем тебе сейчас кажется, я тебе покажу.
Я не понимала, что он имеет в виду, последние слова заставили повернуться и вопросительно посмотреть на него, но он просто улыбался и тихонько подвёл свой палец к моим губам, в знак того, чтобы я молчала.
– Просто верь мне. И ничего не говори.
Глава 9 БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ АНГЕЛА
Я была совсем маленькой, когда лишилась самого близкого человека в этом мире. Детские воспоминания, как правило, со временем стираются, становятся расплывчатыми, а то и вовсе теряются в лабиринте подсознания. Я всегда задумывалась, задавала себе один и тот же вопрос: «Почему я помню какие-то мелкие детали, совсем короткие эпизоды, связанные с Ней?» Но никогда не находила ответа на мучивший меня вопрос.
Шло время, я становилась старше, семейные отношения со временем пришли в норму. Люди свыклись с мыслью, что моей мамы больше нет, но только не я. Я не хотела говорить о ней в прошедшем, не хотела вспоминать злополучную дату и то, как именно она ушла из жизни, я не хотела даже думать о том, что её нет. Часто садилась и успокаивала себя тем, что она уехала в самую далёкую страну, и что не может мне звонить, успокаивала себя тем, что она вернётся, что это не навсегда. Я понимала, что это ложь, но именно она помогала мне и была необходимой в сложившейся ситуации.
Моя мама была прекрасным человеком, многие люди до сих пор помнят её, и не могут забыть то тепло, которым она наделяла их. Я узнала о чудесных качествах своей матери уже после её смерти, и в моей душе стало теплее от того, что моя родная душа оставила о себе столько хороших воспоминаний в сердцах людей.
Последние девять лет, если отсчитывать от ужасной даты, я проводила, как самый обычный человек: росла, развивалась, чему-то училась, расстраивалась, радовалась, восхищалась, влюблялась. Одним словом я жила, но всё это время мне чего-то не хватало. Я мало рассказывала о своих внутренних переживаниях, да и сейчас думать об этом слишком трудно, да и нет надобности, от этих мыслей делается хуже, и они не служат успокоением.
Со временем я полюбила прогулки по парку в полном одиночестве, проводя время за наблюдениями. Я наблюдала за окружающими людьми, за тем, как они себя ведут, отслеживала различные линии жизни, и всё больше углублялась в какой-то транс, в котором думала только о том, какая же я песчинка по сравнению с огромным миром. Но я необходима для его существования, ведь я частичка этого мира.
Во время одной из моих прогулок объектом наблюдения на какое-то время стала маленькая девочка. На вид ей было лет семь, она была одета в розовое пышное платье. Улыбаясь, она кружилась, закинув голову к небу. Длинные русые волосы были собраны в хвост, а часть ниспадала с плеч. Эта прическа называлась Мальвина, по имени девочки из сказки про Буратино. Маленькая Мальвина светилась от радости, протягивая ручонки к небу, я начала улыбаться вместе с ней, она словно дарила тепло безвозмездно, не требуя ничего взамен. Девочка напомнила мне маленькую и очаровательную принцессу. К ней подбежала женщина, обняв, подняла с земли и закружилась вместе с ней. Обе хохотали, глядя друг другу в глаза. Передо мной была разыграна умилительная сцена: мать и дочь, которые были счастливы. Я улыбалась им, мысленно желая счастья, искренне и от всей души. А сердце закололо и начало ныть, с каждой секундой всё сильнее. Я знала причину, ведь то, что я видела, было зеркальным отражением моего детского счастья. Потерянного счастья. К горлу подступил комок, а в глазах проступили противные слёзы, я уже почти не видела ничего, просто встала и быстро зашагала прочь из парка, до ближайшей безлюдной лавочки у какого-нибудь подъезда. В который раз я заставляла замолчать свои эмоции, в который раз стирала картинки из памяти, которые не давали покоя, в который раз сжимала руки в кулаки и хотела кричать, мысленно повторяя: «Ты же сильная, значит, так было надо!». Да так было надо. Но только кому? Это, к сожалению, был риторический вопрос.
Я вставала со скамейки и, натягивая маску невозмутимости, приходила домой, улыбалась своему папе, подбадривая его, если что-то у него не ладилось. Снова закрывалась в своей комнате, и, чтобы никто не заметил, просматривала фотографии, тем самым, словно обрабатывая спиртом свои раны. Они ныли, но после успокаивались, и, обманывая себя, я верила, в то, что всё не так уж и плохо. В минуты, когда мне становилось тяжело и грустно, или когда я чего-то боялась, то мне всегда помогал медальон, с которым я не расставалась ни на минуту. Он был в виде сердечка. После смерти мамы, я вставила в середину две её фотографии. И когда мне нужно было почувствовать её, я, что есть силы, сжимала медальён в своих ладонях.
Я хранила в себе каждую её улыбку, каждый взмах ресниц, каждый жест, и каждую нотку в голосе, я хранила всё то, что ещё не потерялось в моей памяти.
Когда-то мне сказали, что если я посмотрю вверх, в голубое небо, то мама сможет посмотреть на меня, порадоваться в который раз за свою дочь и улыбнуться, хоть я этого и не увижу. Я не чувствовала её присутствия, но верила, что она рядом. Верила, что люди, которых ты любил, после смерти остаются. Какая-то их часть всегда с тобой рядом. С тех пор, я подружилась с небом.
– Куда мы идем, Данис? – спросила я, волочась следом за парнем, который почти летел, то и дело, поднимая руку и показывая жестом, что мне следует за ним поспешить.
Я вздыхала и продолжала идти, мучаясь в догадках, куда же он меня приведет, но спустя пять минут решила, что это бесполезная затея, так как оставлять всё в какой-то загадке, было в крови у Даниса.
Моё второе Я, снова и снова давало мне понять, что незачем беспокоиться. Я верила чувствам Ясмины, ведь ей незачем было врать.
Мне казалось, что мы прошли уже километров пять, пробираясь сквозь густую лесную траву, усеянную росой. Чудная картина: летний лес постепенно просыпается и встряхивается после длинной и тихой ночи. Пока ещё редкие лучи солнца пробиваются сквозь густые кроны высоких дубов, ёлок, кедров, берёз и сосен. Кое-где уже слышно мелодичное пение птиц, которое радует слух и вызывает желание присоединиться к их волшебному пению.
Наконец мы вышли на небольшую поляну, и я почувствовала в воздухе запах, который узнала бы из тысячи. Непревзойденный, манящий, приторный и в тоже время одурманивающий – запах роз. Но, осмотревшись, я не увидела ни одной розы, лишь зелёная трава и бесконечное множество деревьев охватывающих поляну со всех сторон.
Тогда я повернулась и вопросительно посмотрела в глаза Данису. Тот поднял указательный палец ко рту, в знак того, чтобы я молчала. Подошёл ко мне и, взяв за руку, подвёл к середине поляны. Ничего удивительного я не заметила.
– София, перед тобой зеркало.
– Что? – в недоумении спросила я, глядя перед собой. Ни единого намека на, так называемое, зеркало.
Данис улыбнулся, а затем ответил:
– София, ты всё время забываешь, что этот мир не построен на том, что ты видишь, этот мир построен на том, что ты чувствуешь. Забудь правила, шаблоны и просто посмотри ещё раз. Прямо перед тобой стоит зеркало.
Я послушалась Даниса и, сосредоточившись, закрыла глаза, и, представив, что передо мной стоит зеркало, открыла их. И обнаружила довольно интересную картину. Зеркало тут же начало материализоваться передо мной, сначала края, а затем и середина. В итоге, зеркало, словно мозаика, собралось в одно целое. Я всё ещё не могла поверить, что всё настолько легко.
– Ты всегда придумываешь себе сложности, которых на самом деле нет, – словно прочитав мои мысли, сказал Данис и положил свою руку мне на плечо в знак поддержки. От его прикосновения по телу пробежал холодок, и я слегка поёжилась. Он тут же убрал руку.
– А теперь посмотри в него.
Я послушалась и принялась рассматривать отражение, но тут же сообразила, что ни я, ни Данис не отражаемся в нём, что очень меня озадачило. Отражалась только лишь поляна.
– А теперь посмотри, что ещё, кроме того, что мы не отражаемся, не похожее в отражении поляны, – Данис был словно путеводитель по трудным местам. Постоянно подсказывал, но хотел, чтобы я сама догадалась. Я всмотрелась в каждую деталь поляны позади меня, и тут же перевела взгляд на зеркало. Сопоставляя увиденное, я заметила ещё одну странность. Та поляна, на которой находились мы с Данисом, была пустой, без единого цветочка, но та, что в зеркале, абсолютно другая – вся укрыта нераскрывшимися бутонами роз.
– София, – тихо окликнул меня Данис. Я, обернувшись, вопросительно посмотрела на него. – Думаю, пришло время для встречи, – он произнёс последние слова как-то загадочно, но с глубоким хорошо скрываемым счастьем, которое выдавали его глаза, – он слегка приподнял брови, отвёл глаза направо, и снова перевёл взгляд на меня.
Я тут же обернулась, и не поверила собственным глазам. Во мне внезапно перевернулись все чувства, и сердце стало скакать, как бешеное. Я вошла в состояние оцепенения, не в силах пошевелить даже пальцем. Единственное, что ещё выходило – время от времени моргать, широко раскрывая глаза, боясь, что каждый раз, когда я их снова открою, всё исчезнет. Передо мной в отражении зеркальной глади совсем близко, ещё на недавно пустующей поляне, усеянной бутонами, стояла девушка. Родные до боли черты лица заставили ожить всё то, что так долго держалось внутри, всё то, что не могло вырваться наружу. Я чувствовала, как в сию же секунду сойду с ума оттого, как могу быть счастлива. Я не верила собственным глазам. Озаренная лучами солнца, передо мной стояла девушка с самыми родными, прекрасными, радующими, любимыми, неповторимыми, единственными в природе чертами лица. Мелкие кудряшки переливались на свету, игриво поблескивая, каждая волосинка, отражая солнце, светилась вместе с ним. В ушах её любимые серёжки, золотые тонкие круги, те которые перешли мне в наследство. Тот же аккуратненький носик, тонкие губы, которые сейчас исполняли идеальную дугу, которая называется улыбкой. Лёгкая, милая, искренняя, и такая родная, что по телу пробежала дрожь. Глаза: серые бездонные, глубокие, добрые, счастливые, отзывчивые, чистые и искренние. Самые красивые глаза на всей планете. Она улыбалась просто и легко, будто мы и не расставались. Всем своим видом похожа на ангела, да для меня она и есть ангел. На ней было белое платье под грудь. От груди платье свободного покроя и чуточку прикрывало колени. На какое-то мгновение мне показалось, что ветер слегка развевает подол, приподнимая легкую ткань, похожую на шифон. Я снова перевела взгляд на лицо, рассматривая каждую чёрточку, любуясь каждым сантиметром. Круглое лицо, цвета слоновой кости, она напоминала мне не только ангела – принцессу, лесную нимфу, фею, добрую волшебницу, в ней сочетались образы, которые я никогда не упускала из головы, она была олицетворением всего самого хорошего, любимого и красивого. На вид ей было лет семнадцать, так же как и мне. Молодая, красивая, чудесная девушка с душой пропитанной ароматом благородных роз. Она была такой, какой я помню её на многочисленных чёрно-белых фото. Маленькой девушкой, которая любила эту жизнь и дарила тепло всем, кто окружал её когда-либо, в какое бы ни было время. Передо мной стояла молодая мама. Вот так вот просто напротив. Нас разделяло лишь зеркало. Тонкий запах роз в воздухе, стал ещё более уловимым. Я не могла отвести взгляд, пользовалась каждой секундой, чтобы хотя бы сейчас не потерять из виду часть своего сердца, которое я давно потеряла.
Моя мама легонько подняла свою тонкую ручку и развернула её лицевой стороной. Она будто говорила мне глазами, что я должна повторять за ней. Я послушалась, сделав то же самое, затем она приблизила свою руку и, остановившись, ожидала от меня такого же жеста, я повторила. Постепенно расстояние между нашими руками уменьшалось, и вместе с тем, как это происходило, я всё больше чувствовала напряжение. Это чувство я не могла сравнить ни с одним из существующих. Оно было похоже только на то, что люди, закрываясь будничными проблемами, очень редко чувствуют. Чувство обретения Счастья. Становится неважным то, как долго это продлится, оно просто есть и не задумываешься о том, как скоро всё закончится. Наши руки оказались совсем рядом, и разделяло их только мизерное расстояние в незначительные сантиметры. Я дотронулась пальцами до холодной глади, мама сделала то же самое, наши руки совместились воедино, повторяя контур каждого пальца, словно это была одна и та же рука. Холодная поверхность вдруг стала теплеть и по мере потепления, я всё больше ощущала прикосновение её руки, с каждой секундой отчетливее и отчетливее, словно зеркало таяло, и между нами не было такого короткого, но значимого расстояния. Я совсем не понимала, как это произошло, но зеркало исчезло, плавно и медленно, после того, как наши руки окончательно соединились. Я чувствовала тёплую руку моей мамы. Мы ничего не говорили, просто смотрели друг другу в глаза. Мой душевный мир перевернулся, и я перестала думать, взвешивать, искать объяснения, я поддалась своим чувствам, ощущениям и сердцу.
Я даже не пыталась посчитать минуты, для меня ход времени внезапно прекратился, осталась только дурманящая детская Любовь. Огромная, неконтролируемая, как у маленького ребёнка, которому еще не исполнилось и годика. Она присела и лёгким движением потянула меня за собой.
Одни посреди усеянной бутонами роз поляны. Даниса я не замечала, да это и неважно было, сейчас всё сошлось только на одном человеке.
– Маленькая моя, – с уст моей мамы сорвалась еле слышная фраза, но очень сильная и значимая. В ней было намного больше скрытого смысла, который мог понять только человек, которому это посвящалось.
По моей коже пробежала приятная дрожь, которую я бы не променяла ни на что. Я бы даже согласилась на то, чтобы она всегда была рядом со мной, только лишь бы эту дрожь вызывало её присутствие.
До тех пор пока она молчала, на моём лице было написано только удивление, но после того, как я услышала родной голос, который спустя столько времени уже почти стёрся из моего сознания, я мгновенно расплылась в улыбке. Моя душа решила, что не будет слёз, я буду улыбаться, буду наслаждаться каждой секундой и жадно схватывать каждое слово, жест, улыбку, взмах ресниц.
Я расплылась в самой широкой улыбке, которую могла себе вообразить.
– Вот мы и встретились, – мама улыбнулась шире прежнего, а я всё ещё слышала отголоски произнесённой только что фразы. Вкушала приятный цветочный голос.
Я попыталась ей что-то ответить, но поняла, что если начну говорить, то слёзы польются солёной рекой, поэтому промолчала, что вызвало в горле неприятное ощущение.
Но тут же я поняла, что могу сделать то, что никогда не удавалась в моих прежних снах, могу её обнять. Возможно, для неё было неожиданностью моё столь резкое проявление эмоций, но мне казалось, что нет. Я кинулась к ней и обняла, вложив в объятия как можно больше любви, давая ей понять, что я очень скучала, что очень сильно её люблю, что мне всё время её не хватало, и что я не могу сказать ни слова, так как слёзы душили меня ещё больше, чем прежде. Я чувствовала, что мама так же сжимает меня в объятиях.
Послабив объятия, я посмотрела на неё, она пригладила мои волосы так же, как делала это в детстве и, проводя взглядом по лицу, будто бы изучая меня по-новому, сказала:
– Доченька, у нас очень мало времени, я бы хотела поговорить с тобой.
Я закивала, слёзы стекали по моим щекам, я больше не могла сдерживать их. Я не грустила, нет, я была счастлива. Это были слёзы счастья в сочетании с самой широкой улыбкой.
– Помни всегда, что я рядом, чтобы ни случилось. Часть меня будет рядом с тобой, сколько бы ни прошло времени. Я проживаю вместе с тобой твою жизнь, радуюсь, переживаю, плачу, смеюсь. Я выступаю твоим ангелом-хранителем в самых трудных ситуациях. Помни это, моя доченька, – она перевела взгляд на бутоны роз, которые окружали нас со всех сторон, переплетаясь ветвями, усеянными колючками. Довольно необычная картина для поляны в лесу, хотя я уже не обращала внимания на эти странности окружавшие меня всё это время. Мама лёгким движением сорвала один из бутонов, находившихся поблизости. Затем заботливо уложила его в своих ладонях и, посмотрев на меня, сказала:
– София, это всё происходит примерно так, люди рождаются, и выглядят как этот бутон, не раскрытые, не познавшие жизнь, не понимающие суть своего существования. Со временем человек, подобно бутону, начинает раскрываться, открывать в себе и в других людях всё новое и новое, питаться живительной влагой. Познавать истинное наслаждение и разочарование. Из молодой цветущей розы, цветок превращается в уже расцветшую, истинно-чарующую, зрелую. Ну а затем, наступает период старости. Так же и у розы – она отцветает, лепестки опадают, теряя свою красоту, свой цвет и запах. – Все это время роза в руках мамы, словно прислушиваясь, выполняла всё то, что описывала она. Раскрывался бутон, затем миру открывались чудесные красные лепестки и по мере окончания рассказа, лепестки темнели и окончательно опадали, касаясь белоснежной ткани её платья. – Но, милая, помни, что после того, как опадут все лепесточки, остается душа. – Я, как загипнотизированная, внимательно смотрела на розу, когда опали последние лепестки, на самом стебле для меня открылась весьма необычная картина. На голом стволе сидела маленькая синяя бабочка, и, как только на платье мамы упал последний лепесток, она вспорхнула ввысь, поддаваясь порыву лёгкого ветерка, вырисовывая крылышками маленькие круги. – Она, словно бабочка, улетает, но в любой момент может вернуться, пусть ненадолго, но может. – Бабочка прилетела обратно и села на самый краешек маминого плеча. – Я всегда буду рядом с тобой. – Я улыбнулась маме и решила, что теперь могу сказать несколько слов, так как ком в горле вроде бы исчез:
– Мама, я люблю тебя, – мне многое хотелось ей сказать, но почему-то смогла выдавить только четыре слова.
– Я тебя тоже, моя дочка, – мягко ответила она мне. Её глаза светились любовью и блестели так, словно она сейчас заплачет.
Я заметила, что бутоны вокруг нас расцвели, они имели белый цвет и он был настолько чистым, что создавалось ощущение, будто вокруг нас снег. Я находилась в сказке, созданной моей мамой, как маленькая принцесса, посреди волшебной поляны, рядом со своим ангелом. Я хихикнула, увидев всю эту картину, моя душа начала обретать покой, а многолетние раны стали затягиваться, словно какой-то врач, нашёл эликсир, помогающий за короткое время избавиться от душевной боли.
Мы сидели на небольшой поляне, усеянной утончёнными цветами, пахнущими Благородством и Любовью. Два любящих человека, прошлое и настоящее, вдруг совместились воедино, рождая огромную Радость.
Со мной случилось чудо, которое я навсегда сохраню в своей жизни.
Вечерело, две счастливые девушки обнимались и смеялись, любили и наслаждались каждой секундой, убегающего вслед за будущим времени...
Глава 10 МОИ ГЛАЗА –
ЭТО ОТРАЖЕНИЕ ЕЁ ДУШИ…
Я не шла, я летела к Данису, сидящему в позе лотоса на самом берегу моря.
В голове, как всегда, целый рой мыслей, но на этот раз эти мысли были на одну тематику: «Как я счастлива… Данис подарил мне счастье, он подарил мне глоток воздуха, он сшил моё сердце, он, наконец, нашёл недостающую деталь, он помог мне дышать, он помог мне снова ощущать это пьянящее чувство.»
Я подбежала к нему сзади и обняла, что есть силы. Мне хотелось вложить как можно больше чувств, чтобы он почувствовал всё то, что невозможно передать словами. И тихонько прошептала «Спасибо», других слов не нужно было, другие слова были явно ни к чему.
Он посмотрел на меня своими прекрасными глазами, взгляд выражал понимание, радость, и то, что называют Счастьем, он разделял со мной мою безмерное восхищение. На какое-то мгновение мне показалось, что ни я, ни он, просто не можем говорить. Онемели. Мы научились молчать и понимать друг друга, настраиваясь на одну волну. Я уже не знала – сама его понимаю, или это заслуга Ясмины. Второе, конечно же, было более вероятно, ведь я стала чувствовать её сильнее, теперь она могла мне что-то сказать, а если быть точнее, то мысленно передать.
– Знаешь, я ещё никогда не испытывала подобное, – каким-то странным голосом произнесла я эту фразу. Полушепот, смешанный с криком. Одно перешло в другое.
Я чувствовала, что меня тянет к Данису сильнее, чем прежде, и снова надеялась, что это чувства Ясмины. Но безумный страх подходил всё ближе, овладевая моими мыслями. Я боялась, что это мои чувства. Прогнав мысли, от которых шли мурашки по коже, я резко отпрянула от Даниса и села в той же позе рядом.
Мы молчали ещё пару минут, прежде чем Данис нарушил молчание. Его взгляд был устремлен в океан. Наблюдая за ним, я понимала, почему Ясмина им восхищается. Он мог быть слабым, но почти всегда держался благородно. У него глубокая душа, но он показывает её только самым близким. Он силён не только физически, но и душевно, что очень важно. Он чувствителен, но и в то же время груб. Ну, а я могу охарактеризовать его только одни словом, он – Советник.
– Скажи мне. Как она себя чувствует? – он посмотрел в мои глаза, в его глазах я читала грусть.
– Данис, поверь мне, она счастлива, она сейчас рядом с тобой, она видит тебя моими глазами, она ликует, когда ты близко. Она тебя очень любит, – я слегка улыбнулась.
– София, когда я узнал, что из-за тебя она так сильно пострадала, что из-за тебя я потерял её, я возненавидел тебя всей душой. Я не мог понять, что она нашла в тебе такого, что нарушила все правила. Я не мог понять, чем ты особенная, понимаешь? Ты разбудила во мне гнев… – Моя улыбка моментально спала с лица. Человек, сидящий напротив, ненавидел меня. Мне жутко захотелось уйти, но я заставила себя остаться. Я всё ещё была озадачена тем, что Данис решился пойти на откровенность. Мне необходимо было выслушать всё. – Во мне играли ярость и ненависть, чередуясь между собой, будто перетягивали канат, но позже мной овладело что-то похожее на равнодушие, которое касалось всего, кроме одной девушки. Из этого болота, меня вытянул мой лучший друг, благодаря ему, я смог успокоиться и, наконец, начал размышлять более-менее здраво. Но моя ненависть к тебе не утихала. Для меня ты была яблоком раздора, ящиком Пандоры, самым ужасным, я обвинял тебя во всём. – Я почувствовала, как что-то во мне содрогается, ещё чуть-чуть и я сорвусь и не смогу оставаться невозмутимой, я перестала бороться с желанием встать и уйти, но как только я дёрнулась, Данис резким движением, схватил меня за запястье и сильно его сжал. – Останься, я ещё не закончил, – грубо сказал он. Прежде таким я его не видела. Во мне проснулась тревога, которую ощущала Ясмина. Он был серьёзен, и шутить с ним не стоило, поэтому я немедленно подчинилась, снова присев рядом. – София, ты же не дослушала. Я рассказываю, что было в начале, так как хочу быть честен перед тобой. Я не знаю, почему, но мне необходимо тебе рассказать о своих чувствах поначалу и… – короткая пауза, – о тех, которые есть сейчас, – последние слова, были сказаны совершенно иным тоном, мягким и волнительным.
Я подумала про себя: «Насколько же он странный, постоянно меняет свои настроения так быстро, что я даже не могу проследить эту цепочку….»
– Я долгое время провёл наедине с собой, это было единственное, что мне оставалось, я перебрал множество вариантов того, как могу вернуть её. С ней ушёл смысл моего существования. Я стал словно ни на что не годным, я почти отказался от звания Советника. Без неё мой мир перестал существовать. И всё, что мы вместе строили, тоже. Пару раз наблюдал за тобой. – Тут меня бросило в жар. – Прошёл год, мне стало чуть-чуть легче, я уже мог разговаривать, начал воспринимать окружающих, но мне не давала покой одна единственная мысль, как вернуть её. Лир дал мне гениальную идею, благодаря которой ты, собственно говоря, здесь. Лиру я обязан многим. Если бы не он, я, возможно, снова стал бы человеком, которому стёрли память и дали жизнь на Земле. Поначалу мне было всё равно, что ты испытаешь, как себя будешь чувствовать. Я извиняюсь перед тобой, так как это было высшей степенью эгоизма с моей стороны. Я наблюдал за твоим поведением и с каждой секундой всё больше жалел, что, не объяснив ничего, вот так вот жестоко подверг тебя испытаниям. Ты оказалась искренней, сильной, волевой, наивной, и в тоже время чудесной и необычной. Я не видел прежде таких, как ты. Не встречал, хотя имел много заданий, сталкивался с различными случаями, но ты, это что-то из ряда вон выходящее. Твоя Злость, которая так и пахнет Добротой, бесконечная Вера и желание помочь. Ты стала мне интересна, и перестала быть объектом для выполнения нашего с Лиром плана. Тогда я решил, что должен тебе всё рассказать. Я не ожидал, что смогу так легко довериться тебе. И тогда я… – Данис перевел на меня взгляд, который внезапно изменился, его речь прервалась, и он уставился на меня с каким-то безумным интересом, широко раскрыв глаза. Мне стало не по себе.
– Твои глаза… – с изумлением протянул Данис.
– Что? – удивленно спросила я.
– Они…Они… – Данис был не в силах выговорить фразу.
– Данис, что они? – я не могла понять, в чем дело…
– Они точно такие же, как те, в которых я утонул… –загадочно ностальгическим тоном произнес Данис, будто очарованный. Он придвинулся ко мне поближе, я слегка отодвинулась, он придвинулся снова, на этот раз я не стала отодвигаться.
Я не могла произнести ничего в ответ, не понимала смысл его фразы, меня бросало то в холод, то в жар, и так и хотелось посмотреть, что же произошло с моими глазами.
– София твои глаза поменяли цвет, только что, я видел это. Они такие же, как у Ясмины…
Я совсем разучилась говорить, мой язык отказывался выполнять привычные па. Единственное, что не умолкало это мои мысли, которые неслись одна за другой, чередуясь с мыслями Ясмины. Я чувствовала её ещё сильнее, а теперь слышала и её мысли. Одна за другой, я слышала её шепот, прекрасный, сладкий шепот: «София, я теперь могу говорить с тобой…» – я поёжилась от неожиданности. Ясмина назвала моё имя.
– Что с тобой? – спросил Данис, на лице читалась тревога.
– Данис, скажи какого цвета мои глаза? – выпалила я.
– Такие же, как у Ясмины, зелёные, насыщенно-зелёные. Цвет молодой травы, прекрасный цвет, – с упоением произнес он, разглядывая мои глаза. – А ещё, с точечками, маленькими чёрными точечками по всей роговице. Их всего шесть, три на одном глазу, три на другом. Симметрично. – От Даниса веяло нежностью, он так трепетно описывал мой новый цвет глаз.
– Данис! – я резко встала. Он сделал тоже самое. – Данис, я могу её слышать, она говорит со мной, мысленно. Мои изменения это следствие того, что наша связь крепчает, мы теперь можем общаться. Ты знал, что это будет происходить? – Всё во мне будто переворачивалось, напряжение росло, а кровь пульсировала в висках.
– Я не знал, совсем не знал. Это для меня так же неожиданно, как и для тебя, София, – он снова посмотрел в мои глаза, я чувствовала, что скоро его пристальное рассматривание будет выводить меня из себя, так как мне уже было неловко. Судя по всему, моё лицо выражало не очень положительные эмоции, так как Данис тут же, посмотрел в другую сторону, и сразу же опустив голову, развернулся спиной.
– Прости, София. Тебе, наверное, неловко, когда я вот так впиваюсь глазами, но, ты даже не представляешь, как я скучал по этому необыкновенному цвету глаз.
– Я так скучала, милый…– я не верила тому, что я произношу это. Почти сразу я поняла, что то, что только что вырвалось из моих уст, далеко не мои слова.
Что было дальше, я помню смутно. В какой-то момент всё в глазах расплылось, а шепот становился всё громче, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже головой. Моё тело меня больше не слушалось. Я пыталась кричать, но это было бесполезной попыткой. Меня словно закрыли в клетке, но в самой просторной клетке, которую только можно было придумать. Я стала сторонним наблюдателем того, что происходит. Слышала чьи-то восторженные разговоры, знакомые голоса, но не могла отчетливо расслышать, о чём речь. Я не понимала, кто говорит. Я даже не имела представление, где нахожусь. Мной овладевало какое-то слепое ощущение спокойствия, которое заставляло меня поддаваться ему всей своей душой. Мысли куда-то исчезали, мне не нужно было думать, мне не нужно было переживать, мне не нужно было слушать, я стала свободной, никто не тронет меня теперь. Я поддалась порыву, и просто перестала чувствовать. Невыносимая лёгкость теперь управляла мной, я ощущала себя лёгкой, как пушинка, чувствовала, что могу взлететь. Никогда прежде я не могла вкусить такого наслаждения, и только теперь я понимала, что не хочу больше ничего, кроме одного, оставаться как можно дольше в таком состоянии. В состоянии невесомости.
Из оцепенения меня вывел голос. Снова знакомый голос девушки, сладкий и нежный шепот. Она прошептала одно слово «Очнись». Я открыла глаза, на меня смотрел Данис. Я ничего не понимала.
– Что со мной произошло? – медленно и прерывисто спросила я немного севшим голосом.
– Ох, ты, кажется, вернулась, – со вздохом произнес парень, слегка улыбнувшись мне. И тут же отпрянул.
– Вернулась, откуда?
– В общем, я даже не знаю, как тебе это объяснить.
– Вот так и объясняй!!! Я совсем ничего не понимаю!!! Данис, пожалуйста, – взмолилась я, почти не контролируя себя.
– В общем, ты только что поменялась местами с Ясминой. Я не могу тебе точно разъяснить, как это произошло, но на какое-то время ты находилась в той ловушке, в заточении, в котором изначально находилась Ясмина. Глаза, это как признак того, с кем я говорил. Ты же знаешь, что глаза часто называют зеркалом души, так вот когда твои глаза начали меняться, то постепенно Ясмина становилась доминирующим звеном, и на недлительное время ты стала на её место. Глаза это единственное, по чему можно легко угадать, кто есть кто. Как видишь, произошло неожиданное, я не знал, что ваша связь станет настолько сильной. Вспомни, что послужило щелчком для смены местами. Что-то произошло, прежде чем вы поменялись. София, подумай хорошо, – настойчиво попросил Данис. В каждое произнесенное слово он вкладывал определенные эмоции. Их можно было назвать: Пьянящее Счастье, Бесконечное Вдохновение, Бессмертное Безумие, Невозмутимое Воодушевление, Страстная Любовь, Невыносимое Желание, Непоколебимая Привязанность, Давящая Безысходность, Неисчерпаемый Энтузиазм.
Я перебирала в своей голове возможные варианты, придиралась к фразам, к своим ощущениям, перерыла мысленно, всё, что могло послужить причиной, и не понимала, что могло так задеть Ясмину. Ведь теперь я знала, как это – чувствовать себя на её месте. Нужно иметь необыкновенную силу, чтобы прорваться сквозь мысли человека, то есть сквозь мои мысли. Я не знала эту девушку, но уже восхищалась ею, жаждала познакомиться. Я снова и снова перематывала мысленно разговор с Данисом, всё началось тогда, когда Данис заговорил о Лире. Точно! Именно после того, как он сказал, что Лир, был единственным, кто не бросил его в беде, и тогда мои глаза начали менять цвет. Внезапная мысль озарила меня, и я тут же посмотрев на Даниса, начала говорить скороговоркой, только чтобы не сбиться с мысли.
– Данис, во мне начали происходить изменения, после того, как ты заговорил о Лире, после этого Ясмина будто бы пробудилась. Я не знаю, что это может значить, но, кажется, так и есть.
– Ты уверена? – переспросил он.
– Да, уверена.
– Странно, почему именно Лир? – задал риторический вопрос Данис.
Я пожала плечами. Всё же я всё ещё была простой знакомой, и ничего не знала, об отношениях Ясмины, Даниса и Лира. Иногда я чувствовала себя не в своей тарелке, но Данис легко справлялся с обязанностью опекуна. Он опекал меня, маленькую песчинку в этом огромном незнакомом мире со своими правилами. На первый взгляд, отсутствие каких-либо границ должно создавать ощущение свободы вседозволенности, но всё не так легко, как кажется. Иногда очень трудно уловить грань между возможным и невозможным, а когда её совсем нет, то ещё тяжелее сломать шаблоны, которым настойчиво учили в течение многих лет.
Немного подумав, я спросила:
– Данис, а сколько времени я отсутствовала, вернее не могла иметь власть над собственным телом?
– Около пяти минут, мало, но как же я счастлив, что это произошло. – Данис посмотрел на меня и улыбнулся, в его глазах читалось счастье, пьянящее и дающее силы, именно то счастье, которое многие люди губят, либо упускают, а потом надеются удержать, хватаясь за него из последних сил. Вот так же и в глазах Даниса, вместе с этим счастьем читалось Отчаяние, и немного Тёплой Грусти. – Теперь я чётко понимаю, что значит наслаждаться каждой секундой, ведь раньше у меня не было такой возможности, даже когда Она отсутствовала, я знал, что Она рядом, а сейчас, я даже не знаю смогу ли её вернуть.
– Данис, я не особо понимаю ситуацию, да и советчик из меня тоже не очень хороший, но могу сказать только одно: в этом мире нет ничего невозможного, ваша любовь это чудо, а чудеса, как известно, имеют свое логическое завершение. Вашего завершения ещё не было. Ваша история не дописана. Верь! Я буду тоже верить, а Вера помогает во многом, она просто так не уйдет. Ты, Данис подарил мне самую настоящую сказку, и просто так я не отступлюсь. Мне очень нужно кое-что знать, чуточку больше, нежели то, что ты мне вкратце рассказал. Ведь я толком ничего не понимаю.
– То, что ты согласилась мне помочь, это уже большая честь, и я ценю это. Я не останусь в долгу, и та встреча с близким тебе человеком, это всё от всей души с чистыми намерениями. Я знаю, как порой бывает сложно терять людей, я сам неоднократно чувствовал это, позже наблюдал за этим, помогая людям, нашептывая им во сне слова утешения, пытаясь спасти их. Теперь же я на волоске потери любимой девушки. Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы, но только пообещай мне кое-что. Согласна?
Я кивнула с серьёзным видом.
– Есть вариант, что не получится отделить душу Ясмины от твоей, в таком случае заранее прошу тебя, если ваша связь будет такой же крепкой, позволь мне, хоть иногда, общаться с ней.
Признаться, его просьба меня тронула, такие искренние и простые слова, но с огромным смыслом. У меня не оставалось ни тени сомнения, будто их любовь ненастоящая, или же не очень сильная.
– Да, конечно, Данис, я совершенно не против. Более того, я согласна на любую твою просьбу. Я понимаю тебя, пускай у меня не было такой любви, не было такого человека рядом, но будь я на твоём месте, я бы точно также готова была бы на всё, ради нескольких минут счастья.
Он грустно улыбнулся, а затем посмотрел вдаль, и немного поник, было заметно, что он погрузился в глубокие размышления. Вместе с ним я тоже задумалась. Никто не знал, сколько всего творилось у меня в душе, иногда я не различала, чьи эмоции испытываю, её или свои собственные. Меня это пугало, ведь было сложно различить, казалось, что я всё время себя обманывала. Внезапно, мне вспомнилась та встреча с Лиром, когда впервые я почувствовала такую страшную ненависть к незнакомому человеку. Моё Я не имело ничего против Лира, зато Ясмина готова была разорвать его в клочья, и я чуть было не вцепилась в него. Что-то здесь было явно не так, я чувствовала это и скорее всего, тут есть какая-то недоговоренность. Мне нужно было знать всё до единой мелочи. Нужно было понаблюдать за Лиром, узнать, когда они познакомились, какие обстоятельства способствовали этому. На всё требовалось время. Я уже немного успокоилась и вышла из оцепенения, которое было вызвано столь резкой переменой места и событий. Что-то мне подсказывало, что я смогу распутать этот клубок, всё дело в Ясмине, её нужно вернуть и многое станет на свои места.
Вместе с этим, я очень скучала по отцу. Я понимала, что сейчас моё тело спокойно спит в кроватке, а я здесь разгуливаю в другой оболочке, в которой скрываются две души. Я вспоминала его усталую от работы улыбку, искреннюю и такую родную. Дороже его у меня не было никого, ведь именно он дарит мне своё тепло, воспитывает, раньше помогал с уроками. Как-то справлялся с моими девчачьими проблемами, хватаясь за голову от «счастья», которое свалилось на него, словно снег. Он даже научился вплетать в мои косы разноцветные ленточки. Мой папа был для меня всем, моим маленьким миром, который я всё время познавала, каждый раз удивляясь, насколько он многогранен. Я слушала часами его истории. Пускай у него всегда мало времени, но я дорожу этими драгоценными промежутками, понимая, что если даже мы не общаемся столько, сколько бы мне хотелось, это всё равно ничего не меняет, так как он рядом со мной. Я чётко знаю, что когда мне станет плохо он всегда придёт на помощь, крепко обнимет, он даже может ничего не сказать, но в моей душе поселится спокойствие и какая-то лёгкость. Его добрые глаза, искренняя улыбка, иногда грозные брови и сморщенный лоб, это всё любимое и будто высеченное в моей памяти навсегда. Близкие люди это самое дорогое, что есть в нашей жизни. Легкий укол грусти, именно сейчас мне не хватало его совета, он всегда знает верный выход из ситуации. Была бы я дома, меня сочли бы ненормальной и поставили диагноз раздвоение личности. Но здесь всё, о чём я только могу подумать, существует. Конечно, прозрачные правила присутствуют, но они не идут ни в какое сравнение с теми, что есть в моём будничном мире.
Я могла размышлять часами, но помнила, что хочу задать несколько вопросов одинокому Советнику. Нужно было прервать его мысли, и начать довольно личную тему. Возможно, это было немного нетактичным с моей стороны, но, по крайней мере, он бы отвлёкся. Я не стала интересоваться тем, что происходило за время моего отсутствия, да и не нужно было, я, сама того не понимая, дала маленький глоток воздуха Данису, самим присутствием Ясмины. Он показался мне немного озадаченным, но его глаза светились самым искренним огоньком, искрились, будто маленькие огненные головешки. Этот блеск поражал насквозь, он проникал в самую душу, обжигал, но мог вылечить любую рану. Его причиной оказалось всего несколько минут присутствия его единственной рядом, и он был посвящён существующей во мне второй душе.
– Данис... – я сделала паузу, дожидаясь того, чтобы темноволосый парень обратил на меня своё внимание.
Он поднял голову и, улыбнувшись, спросил:
– Ты ведь точно решила, что будешь задавать вопросы?
– Да, кажется, решила, это хоть и не очень подходящее время, но раз я уже начала говорить, то мне бы хотелось узнать о некоторых событиях их вашей с Ясминой жизни. Мне интересно узнать подробней о всё тех же линиях, о Советниках, о людях и вашей помощи им. Мы не говорили об этом серьёзно, только вскользь и совсем поверхностно.
– Я отвечу на любые твои вопросы. Сегодняшний вечер объявим вечером откровений. Ведь моя вина в том, что я многое тебе недоговорил.
– Да нет, я понимаю, ты…– он перебил меня на полуслове:
– София, не нужно меня оправдывать, я ведь тоже делаю ошибки, и сам прекрасно понимаю, что в последнее время я очень сильно обижаю свой разум, прислушиваясь только к чересчур эмоциональному сердцу, но теперь я снова помирился с разумом и теперь он и сердце в одинаковых правах, – он засмеялся. Его смех был редким и в этот момент оказался довольно прерывистым. Я слышала его в первый раз, до этого, только лёгкие смешки или мимолётные улыбки посещали его губы. Его смех был таким же прекрасным, как и вся его душа, вместе с внешностью. Такой же искренний, как его высказывания с иногда довольно резкими словами. Такой же приятный, как и сам голос, который я могла различить в толпе из тысячи. Я заставила себя слушать его снова, не отвлекаясь. – Так что спрашивай, я постараюсь всё вспомнить, ну или объяснить тебе то, что может казаться непонятным и запутанным. Но я тоже кое-чего могу не знать, судя по тому, что твоя связь с Ясминой была для меня глубочайшим сюрпризом.
– Да, кажется, да. Данис, я знаю, это может показаться знаком неуважения с моей стороны, да и вообще ты можешь и не отвечать, если это слишком личное, – Данис улыбался, наблюдая за тем, как я неумело подходила к интересующей меня теме. Поэтому я решила свернуть свои несовершенные попытки, и приступить к делу. – Данис, расскажи мне о вашей первой встрече, если ты, конечно, не против?
Парень немного задумался, что-то вспоминая. Это было видно, по его нахмуренной физиономии, брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты, взгляд устремлён куда-то в небо, при этом он почёсывал затылок. Затем его лицо озарила улыбка, его определенно что-то обрадовало. Он вспоминал что-то тёплое, приятное, хорошее. Конечно, это были те самые драгоценные воспоминания, которые у него никто не отнимет.
Моя вторая душа оживилась, я почувствовала прилив эмоций. Мне снова жутко хотелось его обнять, будто бы от его объятий зависело то, как я себя чувствую. Я сжала руки в кулаки и закусила нижнюю губу. Я не могла не любоваться им, моя вторая душа снова проснулась. Но мысли почему-то молчали, она ничего не шептала мне своим медовым голосом, только передавала тепло.
– Что ж! – разводя руками, воскликнул Данис. – Я расскажу тебе! Нет! Я покажу тебе, как это было, хочешь?
– Да, конечно, это даже ещё лучше, – улыбнулась я, слегка опустив глаза. Смотреть на него спокойно было слишком трудно.
– Смотри мне в глаза София. Присмотрись в самую глубину! – скомандовал он.
– Ох! – вырвалось у меня из самой груди, я несмело подняла глаза. Затем снова опустила, я не смогла выдержать его взгляда, притяжение оказалось слишком сильным. Тогда я мысленно попросила Ясмину прекратить. Я не ожидала этого, но меня резко отпустили чувства Восхищения и Желания. Я удивилась, на самом деле Ясмина была активным наблюдателем, хотя я когда оказалась на её месте, быстро поддалась состоянию медитации.
– Всё нормально? – прервал мои мысли Данис.
– Да, всё хорошо. – Я смело вскинула голову и посмотрела ему в глаза. – Что дальше?
Он подошёл ближе и протянул свою ладонь лицевой стороной, в знак того, чтобы я дала ему свою. Я послушалась.
– Теперь закрой глаза и отпусти свои мысли, почувствуй, что ты свободна от всего, что тебя мучает и заставляет думать, от всего, что тебя радует и смущает… Представь, что ты маленькая независимая птичка.
Я слушала его голос и представляла себе всё то, о чём он меня просил. Я летела ласточкой над самым океаном, рассекая облака и набирая скорости в свободном полёте.
– София, теперь открывай глаза.
Я открыла, Данис всё ещё сжимал мою ладонь, затем отпустил и поднёс указательный палец к губам.
– Тс-с-с, теперь просто наблюдай.
Я оглянулась и тут же онемела. За всю свою жизнь я не видела даже подобной красоты, даже отдаленно похожей на ту, которую я наблюдала в мире Даниса, Лира, Косты, и ту, что я имела возможность увидеть сейчас.
Глава 11 ПЯТНАДЦАТЫЙ САД ИХ МЕЧТАНИЙ…
ИЛИ ТАМ, ГДЕ МЕНЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ
Я стояла посередине дороги, ведущей куда-то вдаль. Необозримая аллея из деревьев цветущей сакуры окружала меня со всех сторон. В первый раз я видела это чудное дерево вживую. За этим явлением японцы наблюдают с замиранием души. Изумительное зрелище никого не оставляет равнодушным. И вот я наблюдаю чудесное цветение дикой вишни. Ветерок разносит уже опавшие лепесточки в разные стороны, будто играясь с ними, оставляя ненадолго в невесомости. Нежный розовый цвет был настолько насыщенным, что я даже слегка прищурилась. Это место пахло свободой и началом самого прекрасного времени года. Сакура сама по себе символизирует приход весны, самое её начало.
Две моих души запели внутри меня дуэтом. Созвучный восторг уже не был для меня удивлением. К тому же, это место было волшебным, утончённый аромат парил в воздухе. Я с наслаждением вдыхала его, вкушая каждую секунду с невыносимой радостью. Идеальное место для получения душевного спокойствия и уединения.
Данис стоял рядом со мной и молчал, рассматривая чудесную картину, которая открылась перед нами. Я тоже молчала, выжидая, какие будут дальнейшие его распоряжения.
– София! – тихонько окликнул он меня, опустив голос до полушепота. – Где-то здесь есть табличка, на которой написано «пятнадцатый сад», мы в моих воспоминаниях. Как я и обещал, первая встреча с моей Ясминой.
Я улыбнулась, и мы двинулись на поиски таблички с причудливым названием. Проходя по длинной насыпной дороге, и осматриваясь вокруг, я сделала вывод, что это не просто аллея, а чётко распланированные сады. Причем каждый из них чем-то отличался от других.
Сакура служила чем-то, вроде, ворот при входе, а далее располагалась уютная беседка на берегу маленького озера с камнями, расположенными в определённом порядке. В воздухе пахло спокойствием. Трудно найти лучшее место для размышлений о жизни и для принятия важных решений с помощью медитаций. В таких местах отгораживаешься от мира, не думая о повседневных проблемах. Воздух чист и наполнен сладким ароматом.
Данис остановил меня, взяв за запястье и, не отпуская, повернулся в другую сторону, а затем указал мне на один из садов, но посмотрев туда, я не заметила никакой таблички.
– Данис, а где табличка? – поинтересовалась я.
– Сонь, всё дело в том, что это мои воспоминания, и то, что я плохо помню, уже стёрлось из памяти. А вот табличку я как раз запомнил меньше всего. Мы обменялись улыбками, затем Данис подал мне знак, что я должна идти за ним. Мы прошли совсем немножко, как вдруг Данис остановился, и стоя спиной ко мне, протянул правую руку, показав указательным пальцем, чтобы я молчала. Я застыла в ожидании.
Пейзаж не сильно изменился, великолепные сакуры обступали со всех сторон этот сад, создавая ощущение присутствия в каком-то круге, как и в предыдущем маленьком саду, который я успела слегка охватить взором. Здесь тоже было озеро, маленькое и спокойное.
По поверхности плавали зелёные кувшинки, и кое-где прорывались из кристально-чистой воды камыши. Казалось, даже ветер не хотел мешать нам с Данисом, прислушиваясь к нашему тихому шепоту.
Всё так же стоя спиной, Данис наугад, приседая, схватил меня за руку и потянул за собой. Тоже присев, я последовала за ним. Создавалось ощущение, что Данис боялся что-то спугнуть, все движения были аккуратными, медленными и даже шепот был тщательно продуманным. Мне очень хотелось знать, что ощущает сейчас Данис, какое у него состояние души.
Он повернулся ко мне, на его лице читалась напряженность режиссера, который переживал перед премьерой своего же фильма.
– София, сейчас всё начнется, старайся молчать и не делать резких движений. Это мои старые воспоминания, так что иногда могут быть лёгкие пробелы в разговорах.
Я кивнула головой и стала ждать.
Внезапно, я почувствовала лёгкий холодок, который пробежал по моему телу, обычно, такое чувство приходит тогда, когда кто-то смотрит на тебя. Но сейчас создавалось ощущение, что не просто смотрит, а откровенно рассматривает. Я резко обернулась, но никого не увидела, аллея была пуста. Слегка озадаченная, я снова застыла в ожидании. Странное чувство беспокойства и ощущение откровенной слежки не отпускало меня.
Меня отвлёк неожиданно раздавшийся смех где-то поблизости. С каждой секундой смех становился отчётливей и отчётливей. Я уже могла различить голоса. Прекрасный заливистый и звонкий, как тысяча колокольчиков, смех девушки, и более громкий и низкий смех парня. Из-за очередного дерева сакуры, наконец-то, вынырнула парочка. Я сразу же узнала высокого и широкоплечего Даниса, он что-то увлечённо рассказывал девушке, идущей рядом с ним плавной походкой кошки. Данис был точно таким же, как сейчас, другой была только одежда. На нём был ярко-фиолетовый брючный костюм троечка, с такой же фиолетовой рубашкой, более бледного оттенка. Не впервые в этом мире мне встречались люди, одежда которых имела только один цвет. В нашем мире это не восприняли бы правильно, скорее всего, обозвав такой стиль полной безвкусицей. Но у меня складывалось смутное ощущение, что это совсем не совпадение, и тем более не прихоть Советников. Я посмотрела на Даниса, сидящего рядом со мной. Черное пальто с белым шарфом, сейчас он, будто бы, замёрз и кутался в него, что есть силы, скрестив руки на груди. С сочувствием посмотрев на него, я снова обратила свой взгляд на парочку, теперь мне хотелось получше рассмотреть девушку. Лёгкая походка, она почти летела, делая короткие шажки. На ней было зелёное платье-футляр, блестяще подчеркивающее достоинства её фигуры, каждый её изгиб. Тонкая осиная талия… Я залюбовалась правильными и пропорциональными формами. Создалось ощущение, что она является произведением искусства. Художник, годами работавший над своим шедевром, вдохнул в него столько любви, сколько смог. У Ясмины были длинные с ореховым оттенком волосы по лопатки, которые переливались на свету, слегка отдавая рыжинкой.
Я вспомнила, что уже видела её в кинотеатре. Один маленький эпизод – отчаянная попытка Даниса помочь Ясмине вспомнить. Тогда я лишь слегка увидела черты её лица, а теперь у меня была возможность сделать это намного тщательней.
Ясмина и Данис присели на землю сплошь укрытую лепестками цветущей сакуры, продолжая о чём-то увлеченно говорить, при этом усиленно жестикулируя. Мне не было слышно, о чём они говорят, ко мне доносились лишь отголоски их приятной беседы. Похоже, у них было много общего. Каждый пять секунд Ясмина смеялась, а иногда принимала чуть задумчивый вид, и, слегка склонив голову влево, внимала каждому слову, произнесенному Данисом. Ясмина выглядела на восемнадцать лет. Её улыбка напомнила мне улыбку карнавальной маски, идеальный изгиб, чарующий с первого взгляда. Глаза так и блестели – большие бездонные глаза, в которых Данис и утонул когда-то. Слегка курносый носик, маленький и аккуратненький. Завершала идеальный образ косая челка, повторяющая контур её овального лица, которую Ясмина всё время убирала тонкими пальчиками левой руки.
Я наблюдала за ними, и сердце радовалось, для меня всегда было большой радостью видеть счастливые пары, в которых каждый нашёл человека, с похожей душой.
Я увидела, как Данис из воспоминаний легонько притронулся к руке Ясмины и, наклонившись, что-то прошептал. После этого я почувствовала лёгкое одурманивание. Такое происходило раньше, и я уже почти не удивилась. Ясмина снова может передавать мне то, что хочет сообщить. Я прислушалась к своей голове:
«Когда он сказал, что думает обо мне и ничего не может с этим поделать, я чуть с ума не сошла от счастья…» – приятный шепот поразил мои мысли. Я улыбнулась, и еле сдержалась, чтобы не закричать от чувства целостности у меня внутри. Затем он встал и помог подняться Ясмине, он подвёл её к самому краю маленького озера. Данис развернулся спиной к воде и протянул обе руки ладонями вверх Ясмине. Она протянула ему свои руки, он взял их и потянул за собой, шагая назад, всё ближе к воде. То, что я увидела, было за гранью любого представления. Сейчас я наблюдала сцену, которую любят использовать в кинофильмах. Данис, не видя, куда идёт, мягко ступал по тонкой глади воды, словно это был лёд, Ясмина шла так же, аккуратно и медленно. Они вышли в самый центр и остановились. Парень посмотрел на неё пристальным взглядом. У меня в голове пронеслось:
«Тогда по всему моему телу пробежали мурашки, но я не подавала вида. Это было так естественно, я всегда боялась отношений, а тут явный намёк…» И всё это с добавлением лёгкого смешка. Она смеялась, и этот смех разливался по моему телу.
Я снова посмотрела на мёрзнувшего Даниса. Время от времени я была вынуждена смотреть на него, так как мне казалось, что он немного не в себе. Когда я перевела взгляд, то увидела, как Данис достает из кармана какой-то предмет. Разглядев его, я поняла, что это часы на цепочке. Он быстро посмотрел и взволнованно положил их обратно. Я отвернулась.
«София», – тихонько позвала меня Ясмина
«Да?» – послала я в ответ свою мысль.
« Есть некоторые вещи, о которых Данис не должен знать.»
«Какие, Ясмина?» – я немного отвлеклась от картины, что развернулась передо мной.
«София, когда Данис закончит свой рассказ, и сделает мне великолепный сюрприз, воцарится ночь, тогда быстро и по моей команде посмотри по сторонам. Хорошо?»
« Да, конечно.»
После короткой паузы, Ясмина послала мне еще одну мысль:
«София, ты знаешь, что это за часы у Даниса?»
«Нет, не знаю.»
«Он не сказал тебе?» – в её тоне послышалась нота разочарования.»
«Нет, не сказал, а что это за часы?»
«Если у меня получится с тобой поговорить, я расскажу. У нас мало времени, я могу не успеть самого важного. Так что не отвлекайся. Нельзя пропустить момент.»
Я снова сосредоточила внимание на парочке. То, что я увидела, было для меня редким зрелищем, наверное, первым и последним. К ним медленно подплывал огромный цветок. А вместе с ним из воды всплывали на поверхность огромные листья. Это растение напоминало кувшинку, только раз в десять больше обыкновенной, также, как и листики этого причудливого растения.
«Он назвал её в честь меня, на каждом лепесточке этого растения, на кончиках написано «15-й сад», растение «Ясмина» навсегда стало нашим символом первой встречи.»
Данис помогал сесть Ясмине на огромный зеленый лист. Похоже, он мог выдержать большой вес. Я любовалась ими, их необыкновенной встречей. Удивлялась, насколько необычен мир, в котором они живут. Мне казалось, что ничего невозможного не может быть в этом мире.
Мой мир намного отличался. Люди создали собственные правила, шаблоны по которым чётко идут к окончанию жизни. А ведь мне часто говорил мой папа, что наша мысль материальна. Возможно, так оно и есть. Я не знала, когда я вернусь назад, когда моё пребывание здесь закончится, но чувствовала, что скоро всё прояснится, так как Ясмина вышла со мной на связь. Только вот почему она скрывает что-то от Даниса?
«София, я объясню тебе, в чем дело, очень надеюсь, что мы успеем.»
– София, – окликнул меня другой голос. Голос настоящего Даниса.
Я повернулась к нему.
– Сейчас произойдет резкая смена времени суток, мои воспоминания немного стёрлись, так что пускай для тебя, это не будет удивлением.
Я кивнула, и на самом деле, внезапно резко стемнело, небо озарили звёзды, и теперь сад освещал игривый молодой месяц, который подмигнул уходящему солнышку, заступив на свой временный пост.
«София, смотри по сторонам. Данис должен был захватить этот момент.»
Я оглянулась по сторонам, но ничего не увидела, всё те же деревья, то же озеро, только два человека. Стоп… Моё боковое зрение уловило какое-то синее пятно. Посмотрела еще раз и – «О, Мама!» – чуть не вскрикнула, слегка зажав рот руками, чтобы не отвлечь внимание Даниса.
«София, ты видишь его?»
«Да, кажется, вижу. Ясмина, я знаю его! Что он здесь делает?»
«Да, ты с ним уже знакома. Именно тогда, я в первый раз и смогла связаться с тобой. Помнишь, ты испытывала глубокую ненависть? Это моя ненависть.»
«Ясмина, что он здесь делает?» – мои мысли бились в истерике, а сердце отбивало чечётку, но внезапно внутри меня всё умолкло. Я потеряла с ней связь. Такое и раньше происходило, но не в такие напряженные моменты. Я не отводила взгляда от дерева, за которым спрятался парень в синем костюме.
Он наблюдал за сидящими в кувшинке, пристально, с каким-то странным прищуром. От него веяло чем-то нехорошим. В глазах подробно читалась зависть и злость, даже в полумраке глаза горели злыми огоньками.
В какой-то момент он резко встал и, сделав жест похожий на выкидывание сигареты, мгновенно испарился, после него осталась только лишь лёгкая дымка.
– София, что-то случилось?
«Ох, кажется, Данис заметил моё искажённое то ли от страха, то ли от удивления лицо»
– Да? – собрав всю свою силу в кулак, я постаралась как можно спокойнее ему ответить.
– Нам уже пора, наша встреча с Ясминой почти подошла к концу.
– Почти?
– Да, после она просто убежала, дав мне надежду на ещё одну встречу, – договорив, парень загадочно улыбнулся: – Что ж, готова?
– Да, конечно.
Он взял меня за руки, у него были ледяные ладошки, мне даже стало не по себе, от холода, исходившего от него. Я закрыла глаза.
Открыв, я обнаружила, что мы с ним находимся снова на берегу прекрасного моря. Он сел рядом со мной.
Теперь меня тревожило то, что я увидела, а также исчезновение Ясмины, её недоговоренная фраза. Я не знала, что делать, то ли рассказать Данису, то ли не стоит, ведь не зря Ясмина кое-чего ему не рассказала. Возможно, моё решение было неправильным, но я поняла, что пока нужно молчать, до тех пор, пока я снова не услышу Ясмину, ну а пока я могу разузнать о Лире и, наконец, спросить, как же именно мы можем вернуть Ясмину.
– Вы красивая пара, – начала я, – Я любовалась вами, Данис.
– Спасибо, София, – коротко ответил он.
– Данис, как ты себя чувствуешь?
– Нормально, почему ты спрашиваешь?
– Я спрашиваю, потому что, всё время, когда мы наблюдали за вашей первой встречей, ты кутался в пальто, что случилось?
– София, мне было холодно, вот и всё, – отрезал он.
Я поняла, что он не хочет говорить на эту тему, и поэтому решила больше не лезть ему в душу. Он был порой достаточно резок со мной, что слегка обижало меня, но потом я понимала, что не всё могу узнать о его жизни, так как он человек скрытный.
– София, скажи мне, у тебя ещё остались вопросы?
– Да, остались.
– Задавай, – прозвучала тихая команда.
– Ты уверен? Данис, мне, наверное, не стоило просить тебя рассказать о вашей встрече, а тем более показать её, – я расстроилась не на шутку.
– Нет, София, всё хорошо, правда, просто я… Я… Я… Я очень скучаю, – после нескольких попыток сказал он. А я ведь даже не успел сказать ей, что люблю её.
– Нет? А сколько времени вы провели вместе?
– Я и не знаю, у нас нет чёткого счёта времени. Но если примерно по вашему времени, то где-то около пяти лет.
От удивления я раскрыла глаза.
– Да я знаю, для тебя это дикость, ведь мы столько времени провели вместе. Но мы, Советники руководствуемся не словами, а чувствами, передаем свою любовь взглядами, прикосновениями, какими-то знаками. Произнести эту фразу является высшей степенью, самой последней. Пока она была рядом, я и не задумывался о том, что случится, если я её потеряю. Но как видишь, потерю осознаёшь только тогда, когда она свершилась. А ведь я мог сказать ей эти слова и раньше, а теперь жалею. София, я люблю её, без неё всё вокруг ненастоящее. Мне незачем находится здесь. Какой же я Советник, если теперь сам не могу справиться со своей проблемой. Правильно, я больше не могу быть Советником. Раньше верх всегда брал разум, и я блестяще помогал людям, но теперь чувствую, что эмоции и сердце одолели разум, а значит, я стал менее рассудителен, и не могу чётко понимать, что происходит.
– Данис, но ведь ты ещё не потерял её, ведь ещё не поздно. У нас есть время. Мы вернём её, – я пыталась утешить его своими короткими фразами, в надежде, что у меня хоть что-нибудь выйдет.
– София, ты не понимаешь! У нас нет времени, осталось совсем немного. И оно уходит так быстро, что я только и успеваю наблюдать это явление. София, осталось слишком мало, чтобы что-либо исправить! Мало!!! – буря эмоций с каждой секундой росла в нём, с огромной силой выталкивая наружу всё, что накопилось.
– О чём ты, Данис? Что ты имеешь в виду? – не понимая, о чём идет речь, переспросила я.
– Мне нужно побыть одному, – резко ответил Данис. И прежде, чем я успела что-то сказать, испарился в воздухе, оставив от себя лишь легкий сиреневый дым. Это единственное, что напоминало мне о его присутствии здесь.
На душе стало как-то паршиво, захотелось кричать. Я не понимала, что скрывает Данис от меня, и мне не нравилось, что он не хочет мне этого говорить. А ведь мог бы, и, возможно, это было бы правильным.
Куда делись мысли Ясмины, я чувствовала какую-то трещину. Будто бы я настолько маленькая, что не могу ничего сделать с тем, что происходит, и меня ещё больше угнетало чувство беспомощности. Я всей душой переживала за Даниса, ведь он очень чистый и добрый человек, а сейчас просто не может справиться с мучающей его болью.
Я закрыла глаза, чтобы не заплакать и схватила свой счастливый медальон, утешая себя мыслями о том, что скоро всё станет на свои места. А что мне оставалось?
Внезапно я снова почувствовала чье-то присутствие и мне стало страшно. Меня будто бы пронизывал чей-то холодный взгляд, как там – в воспоминании Даниса. Я медленно обернулась, и на этот раз не смогла сдержать своих эмоций и тихонько пискнула.
Передо мной, засунув руки в карманы, стоял Лир. Синева костюма резала глаза, мне стало противно от его присутствия.
«Что ему нужно?»
Я сглотнула, и перевела частое дыхание, стараясь держать себя в руках. Я чувствовала, что он пришел сюда не для того, чтобы поболтать по душам.
Он направился ко мне. Подойдя ближе, и прищурив левый глаз, сказал леденящим тоном, который быстро сменился сахарным и брехливым:
– Мне кажется, что в прошлый раз мы недоговорили.
Я поёжилась. Молчала, эмоции с каждой секундой нарастали, и я сдерживала первые порывы ярости, которые блестяще вызывала Ясмина. Наконец, я снова её почувствовала.
Глава 12 ЖИВУЩИЕ В ВЕЧНОСТИ
Он пришел в нужное место и в нужное время. Тогда, когда я оказалась совсем одна.
Я привстала и подошла к Лиру, решив, что если так получилось, то мне нужно с ним поговорить.
«Будь, что будет. Или сейчас, или никогда! Может, именно сейчас я смогу узнать кое-что ценное и распутать клубок ситуаций во спасение Ясмины. »
– Что же, здравствуй, дорогая!!! – воскликнул Лир, улыбнувшись неискренней улыбкой.
– Здравствуй! – безо всяких эмоций ответила я.
– Что это ты так невежливо? – с фальшивой обидой произнёс Лир.
Я посмотрела на него со злостью и недоумением. Мне не было понятно, почему Данис так восхищался им, кроме отторжения я не испытывала ничего. Он, безусловно, красив, но ни одного лучика света от него не исходило, даже если рассматривать под микроскопом, тем более, я точно знала, что что-то здесь не так, ведь я видела его, когда наблюдала за первой встречей Ясмины и Даниса.
– София, не молчи. Что такое? Ты что, не рада нашей встрече? – Лир задавал вопросы один за другим.
Я взяла себя в руки, и, посмотрев на него ещё раз, решительно заявила:
– Чего ты добиваешься?
– Что? – переспросил сбитый с толку Лир.
– Что слышал! – выпалила я.
– София, я не понимаю, о чём ты?
– Конечно, не понимаешь, ещё бы. Ты отличный игрок!
Моя фраза повисла в воздухе, ни он, ни я больше ничего не произносили. Молчание затягивалось. Я приняла оборонительную позу, скрестив руки на груди, а он закатил глаза, рассматривая небо. Я, несомненно, озадачила его, судя по физиономии, выражавшей задумчивость. Наконец он перевёл взгляд на меня.
– Скажи, что не так?
– Я, Лир, кое-чего не могу понять, – я выговаривала каждое слово, будто бы находилась у логопеда, с выражением и чётко, потому, что в любой момент могла сорваться и закричать, так как ощущала, что с каждой секундой ненависть растёт во мне всё больше.
– София, чего не поймешь? – он двинулся ко мне навстречу.
Я тут же отреагировала на его порыв, так как в прошлый раз он позволил себе слишком много, точно так же резко сократив дистанцию между нами.
– Стой!
Лир посмотрел на меня взглядом, в котором чётко выражался вопрос.
– Просто не подходи, не люблю близких дистанций, – сухо ответила я.
– Хорошо, – сказал он и сделал шаг назад. – Теперь нормально?
– Да.
– Ну?
Я молчала.
– София, ты предъявила мне претензии, а теперь молчишь. Я ведь задал вопрос, – с раздражением сказал Лир.
– Знаю, скажи, Лир, как давно ты знаком с Данисом?
– Странный вопрос, честно говоря, я уже и не помню, здесь счёт идет немного иначе. А что? – я сделала вид, что не услышала вопроса и задала еще один:
– Хорошо, а как давно ты знаешь Ясмину. Ты познакомился с ней перед знакомством с Данисом или после?
Лир задумался, а на лице отразилась тревога, но он быстро нашёлся с ответом:
– Я познакомился с Ясминой намного позже, чем с Данисом, – чёткий ответ Лира сбил меня с толку.
Я ожидала такого ответа, но всё же нужно было спросить. Не имело смысла ему что-то предъявлять, когда я сама толком не понимала что, зная только одно – Лир не так чист, как хочет казаться окружающим. И, в любом случае, он связан с тем, что душа Ясмина заточена рядом с моей.
– Зачем ты пришёл?
– Хотел поговорить.
– О чём?
– А уже нет смысла говорить, – расстроено произнёс Лир, что вызвало у меня удивление, до этого он отвечал надменно и даже с насмешкой.
Напряжение так и парило в воздухе, короткие ответы и короткие вопросы. Говорить не хотелось, да и не получалось. У меня было желание, чтобы Лир ушёл как можно быстрее, оставив меня наедине с собой, либо чтобы вернулся Данис. Так же внезапно и, как всегда, так вовремя. Но время шло, Данис не появлялся, Лир не собирался уходить, а тишина подавляла. Мы всё также молчали.
Я немного успокоилась, чувство опасности ушло от меня, и ненависть потихоньку утихала, я вздохнула облегчённо, и, отвернувшись от Лира, зашагала к берегу, так как больше терпеть этой длинной паузы не могла. Хуже некуда, когда стоишь напротив человека, который тебе неприятен, так ещё и не можешь ничего сказать, чтобы нарушить безмолвие.
Я засунула руки в карманы и, закрыв глаза, представила себе, как шагаю по прозрачной морской глади, это успокаивало меня. Открыв их и, не глядя вниз, сделала шаг… Почувствовала, что ноги не утопают, а держаться на поверхности. У меня получилось! Значит, уроки Даниса прошли не зря, и я, наконец, начинаю учиться стирать рамки и шаблоны. Это обыкновенная мелочь, но если я верю в это безумство, и у меня выходит, значит, это уже не может быть напрасным. Я подумала о Данисе, перед глазами до сих пор оставалось его лицо – расстроенное, растерянное, грустное, и бесконечно любимое Ясминой. Он всё время прятал глаза, словно скрывая что-то, нервничал. Я понимала, что он не хотел, чтобы я видела его слабость, но ведь я могу его понять. Как бы сейчас хотелось, чтобы он снова появился, ведь рядом с ним я ничего не боюсь, и душа находится в спокойствии. И моя, и Ясмины.
– София! – окликнул меня Лир, я обернулась, стоя в полуоборота. – Мне, пожалуй, пора.
Я кивнула, не удосужившись сказать ему что-то в ответ.
Он посмотрел на меня и продолжил:
– Я прекрасно чувствую, что ты ко мне испытываешь, и не вижу ни одной позитивной эмоции. Также я знаю, что возможно заслужил это, хоть мы совсем незнакомы. Это Ясмина так сильно на тебя действует. Когда-нибудь ты сама всё поймешь, когда придёт время. Лир опустил голову и, сделав такой же жест, как и в воспоминании Даниса (похожий на выкидывание сигареты), испарился, оставив после себя синеватую дымку.
Его последние слова были наполнены глубоким смыслом, я подумала про себя, что может действительно, слишком мало знаю, но, к сожалению, во мне брали верх общие с Ясминой эмоции. В жизни мне было трудно справиться со своими, так что уж тут говорить о том, чтобы справляться ещё и с её эмоциями. Я напоминала себе человека психически неуравновешенного. Но старалась держать себя в руках, ведь всё же, попытка – не пытка.
Мне захотелось вернуться в беседку и там дожидаться Даниса. Настроение паршивое, играть со своей верой тоже не хотелось, даже улыбаться получалось с трудом. Шла и считала секунды до встречи с Данисом. Проходя мимо зелёных деревьев, пышных кустарников, старалась не наступать на яркие и хрупкие цветочки у себя под ногами. Всё превратилось в туман, я видела то, что было вокруг, но не могла увидеть, я слышала пение птиц, но не могла услышать. Хотелось кричать, но я молчала. Меня убивала неопределённость, но я научилась ждать, вернее не я сама, а меня научили ждать, эта привычка вырабатывалась годами.
Внезапно, я услышала какой-то шорох рядом с собой. Резко обернувшись, но ничего не обнаружила. Мне стало не по себе, я застыла в ожидании, прислушиваясь к звукам, которые окружали меня. Шум моря, шелестение листьев, пение птиц и время от времени свист ветра. Подумав, что мне показалось, я снова двинулась вперед, но опять услышала посторонний шорох. Не на шутку испугавшись, я осторожно обернулась, и снова ничего. Все те же звуки и пейзаж, никаких изменений, что-то или кто-то не выдавал себя, а только лишь тихонько намекал. Я повторила те же действия снова. Пройдя несколько метров, обнаружила, что шороха больше не последовало. То и дело, оглядываясь по сторонам, я дошла до беседки и села в кресло. Постепенно темнело, здесь, как и в моем мире происходила абсолютно логичная смена суток, и то, что уже вечерело, было вполне логичным. Лучи солнца пронизывали листья деревьев, просвечивая жилки и время от времени ослепляя меня своим красноватым свечением. Я наблюдала за жизнью природы, так как всегда любила лес и запах деревьев, что-то меня привлекало в таких местах, возможно полное душевное умиротворение. Появлялось чувство слияния с окружающей средой, будто бы я становлюсь неотделимой частицей всей этой чарующей и естественной красоты. В какой-то момент меня снова что-то отвлекло, на этот раз это был прерывистый звук, который отдаленно напоминал звучание скрипки. Я приподнялась и сосредоточилась на этом звуке. Он был еле слышен, поэтому мне приходилось сильно прислушиваться, чтобы определить, откуда он доноситься. Предположительно, он раздавался с левой стороны, углубляясь в лесную чащу. Внезапно появившийся огонек, развеял мои сомнения по поводу источника звука. Привстав, я осторожно двинулась к этому маленькому яркому огоньку, который парил в воздухе. Интерес овладел мной с ног до головы, но и осторожность мне бы не помешала. Я аккуратно делала маленькие шаги, каждый раз наблюдая за действиями яркосветящегося шарика. От интенсивного синего свечения резало глаза. Я была уже рядом и теперь точно знала, что источником прерывистой мелодии был шарик. Я сократила расстояние до тридцати сантиметров, это для меня было уже слишком близко. Мне казалось, что от лёгкого волнения я даже дышать забываю. Моё сердце стучало сильнее обычного, но, в общем, приемлемо, не мешая вслушиваться в мелодию. Я застыла в ожидании. Шарик не заставил меня долго ждать и тут же сорвался с места, в долю секунды, облетев вокруг меня пару раз, снова приняв ту же позицию. Я не сводила глаз с этого непонятного огонька. Мелодия скрипки прервалась, воцарилась тишина. Дальше ещё интереснее, шарик разделился на две части. На моих глазах, образовалось два одинаковых огонька, только новый шар имел розоватое свечение. Скорее всего, в этот момент у меня непроизвольно приоткрылся рот от удивления, так как такого я не видела никогда. Дальнейшее было для меня шоком, шарики начали издавать звуки, причем, не просто звуки, а что-то похожее на голоса, и между ними состоялся разговор. Поначалу я не понимала, о чём они говорят, но прислушавшись, я начала улавливать обрывки фраз.
– Ну, вот скажи, зачем тебе… – произнес розоватый шарик, высоким тоненьким голосочком. Этот голосок был мне знаком, но я не могла вспомнить, где я его слышала.
– Знаешь, зачем? – ответил синеватый шарик, и только после его ответа, в моей голове, будто щелкнуло и стало на свои места. Это было голос Даниса, так как его интонация прочно засела у меня в голове и спутать её с другой я просто не могла. Сразу появилась масса мыслей, которые бегая из стороны в сторону, время от времени сталкивались и спотыкались друг о друга.
– Знаешь, а мне ведь хорошо с тобой, – чёткая фраза прозвучала в воздухе. Тонкий голос произнес эту фразу с маленькими паузами между каждым словом.
– Я даже не знаю, как раньше мог жить без тебя. Ох! – восклицал синий шарик. – Это была не жизнь, это было пустое существование.
Я невольно улыбнулась, умиляясь сценой, развернувшейся передо мной. Страх испарился, и теперь мне было интересно, что же это за таинственные шарики, которые вели откровенный разговор голосами Даниса и Ясмины.
– Мы всю свою сознательную жизнь ищем любовь, но зачем, для чего? – спросил тонкий голосок.
– Для того чтобы найти… – негромко ответил синий.
Их разговор не был последовательным, будто бы отрывки из разговоров. Это все было похоже на трейлер к фильму. Только самые важные детали вводят в трехминутное описание фильма.
– Наш Пятнадцатый Сад помнишь? – спросил голос Даниса.
– Даже если мне сотрут память, я всё равно не забуду название этого места, – решительно произнес голос девушки.
Искренность сквозила в каждом слове, произнесённом ими, душа выворачивалась наизнанку, я начала чувствовать жжение в груди, будто внутри меня разгорелся пожар.
Шарики закружились в непонятном танце, то сплетая между собой сияние, объединяясь, то снова расходясь в разные стороны.
– Не отпускай меня, – говорил розовый огонёк.
– Ни за что, – шептал синий.
– Я не смог спать без твоих объятий в ту ночь….
– Я не смогла бы спокойно дышать порознь…
– Даже и не думай, что этот огонь внутри меня когда-нибудь погаснет!!! Забудь об этих мыслях, только не покидай меня, не оставляй меня одну, никогда! Чтобы ни случилось!
– Не отпускай моей руки…
– Если когда-нибудь не станет тебя, то мне нет смысла жить дальше, ясная моя…
– Нет тебя, значит, нет меня, любимый…
– Наши звёзды…
– Наше небо…
– Наши сердца, что бьются в унисон…
– Смотри в мои глаза, верь только им…
– Чтобы не случилось, ты в моём сердце…
Огоньки завели что-то похожее на песню, которая напоминала мне нежную колыбельную.
Я, как завороженная, внимала каждой фразе произнесенной огоньками. Маленькие отрывки, передавали огромную любовь этих двух одинаковых душ, а интонации выражали эмоции, которые они испытывали, говоря эти фразы друг другу.
– Воспоминания, – раздался сзади меня такой родной голос. Меня передернуло от неожиданности. Я заслушалась, потеряв счёт времени. Только через несколько секунд сообразила, что голос раздался сзади, после и обернулась. Недалеко от меня стоял, опершись на дерево, темноволосый Данис, и ослепительно улыбался. Я облегчённо вдохнула, а затем выдохнула. Он вернулся, и к счастью, в хорошем настроении, ибо уходил, словно чёрная туча.
– Данис… – это единственное, что я смогла сказать, вложив как можно больше смысла в это маленькое слово. Я посмотрела на него глазами полными волнения и сочувствия, мне вдруг захотелось прижаться к нему, но я не позволила себе этого и просто смотрела на него, также улыбаясь в ответ. Шарики сзади меня продолжали говорить. Данис подошел ко мне и, взяв меня за локоть, тихонько повел назад к беседке, оставляя позади чувственное бормотание влюбленных голосов. Я обернулась пару раз, огоньки всё так же кружились друг вокруг друга, а затем резко потухли не оставив за собой и следа.
Я уселась в кресло, а Данис присел на деревянный пол беседки, я смотрела на него сверху вниз, всё также улыбаясь.
– Я рада, что ты вернулся, – тихо произнесла я.
– Прости, что так резко, София.
– Да нет, что ты, я понимаю, ты ведь имеешь на это право, поэтому я нисколечко не обижаюсь, главное, что ты быстро вернулся, а то я себе места не находила, – сказала я, оправдывая поступок Даниса.
Он улыбнулся, его глаза снова блестели и это, словно бальзам на мою двойную душу. Находиться рядом с ним уже было счастьем, тепло и уютно, ничего не беспокоит, и не хочется сдаваться, а только верить, верить в лучшее, и делать всё для этого.
– Данис, а что это за огоньки?
– Ох, уж эти огоньки, – покачивая головой, сказал Данис.
Я заметила, что когда он улыбается, у него появляются ямочки в уголках губ. Это делало его улыбку ещё очаровательней. – Эти шарики не что иное, как воспроизведение каких-то значимых фраз. Мы с Ясминой всегда увековечивали наши разговоры, так как, спустя какое-то время, интересно услышать с чего всё начиналось, что мы говорили, какие эмоции испытывали. Поэтому время от времени выпускали маленькие сгустки энергии, содержащие значимые фразы из своей памяти наружу, после они принимали форму шариков и, как видишь, до сих пор бродят где-то поблизости. Поэтому разговоры между ними напоминают несвязные отрывки. Ты стала невольной свидетельницей одного из них, – пояснил мне Данис.
Я была крайне поражена.
– Теперь мне, вроде, понятно, – улыбнулась я.
– Точно? – переспросил он.
Я с упреком посмотрела на него, после чего Данис прикрылся руками в знак стыда и, выглядывая сквозь пальцы, посматривал на меня невинным взглядом.
– Актёр! – засмеялась я.
– Просто Великолепный! – вскочил Данис, кланяясь и делая реверансы.
Он порядком потешил меня своими выходками, но было заметно, что реверансы получались у него великолепно, с плавностью движений, лёгкостью и гибкостью, вдобавок каждое движение снабжалось элегантностью.
– Может, чаю? – заботливо спросил Данис.
Я улыбнулась и ответила:
– Конечно, я совсем не против.
– Извините, за такое заезженное исполнение, но, мне кажется, именно оно уместно в данной ситуации.
Он выровнялся и деловито щёлкнул пальцем, затем посмотрел на столик и, довольный собой, жестом обратил моё внимание туда.
Я перевела взгляд и увидела на маленьком столике рядом с собой, две фарфоровые чашечки, а рядом с ними стоял чайник, а из его носика шёл пар.
– Ещё раз извините за то, что я исполняю, но представьте себе, мне всегда было интересно, как это – наливать чай в чашечки. Вы же знаете, что я не нуждаюсь в том, чтобы что-то разливать и наливать.
Я засмеялась, он выглядел глуповато, но мне жутко нравилось его поведение. Впервые мы не трогали больную тему. Вроде ничего интересного, мы говорили о чае, но его исполнение, то, как он старался, строил из себя интеллигента, выглядело смешно, и я не могла сдержать хохота. Я подозревала, что именно такого эффекта он и добивался.
Данис нагнулся и взял в руки чайник, для чего-то посмотрел в отверстие, затем неуклюже разлил чай по чашечкам. Во время этой сцены он пару раз всё же пролил его, но справился со своей задачей на твёрдую четвёрку.
Я пила вкусный чай, и с интересом наблюдала за ним, но как только он замечал мой взгляд, я отворачивалась, а затем поворачивалась снова. Мы начинали смеяться.
– Раньше ты меня так не изучала.
– Не изучала, – сказала я, игриво улыбаясь.
– Хм, ну тогда я тоже воспользуюсь случаем и рассмотрю тебя, как следует, – угрожающе сказал Данис, не переставая улыбаться.
Мне было сложно выдерживать его пристальный взгляд, но я держала себя в руках, старательно выжидая, когда он отведёт его.
– Веснушки. У тебя чудесные веснушки. – Я мгновенно покраснела и перестала улыбаться. Что-то внутри меня перевернулось и похолодело.
– София, что случилось? – с тревогой переспросил Данис. – Я тебя смутил?
– Нет, нет, просто… – я отвернулась.
– София?
– Просто иногда, ты мне очень напоминаешь одного человека. А когда ты сказал про веснушки, я вдруг вспомнила один момент в своей жизни, – отводя взгляд, с грустью произнесла я.
– Я не хотел, прости. Ладно?
Я тут же одёрнула себя и, повернувшись к нему, улыбнулась:
– Что ты? Ничего страшного, у меня бывает такое, не нужно просить прощения.
– В любом случае, верь мне. Если захочешь рассказать, я выслушаю, если нужно будет, просто послушаю и помолчу, а если захочешь, то смогу поговорить.
Данис положил свою руку сверху моей, и я тут же получила порцию тепла. Чувство спокойствия снова овладело мной.
– Спасибо, я всегда буду помнить об этом…
А в мыслях пронеслось: «Но не смогу позволить себе говорить об этом, я запретила себе... Никогда больше…»
Глава 13 Я ВЕРНУСЬ К ТЕБЕ В ПРОШЛОЕ,
КОТОРОГО НЕ ПОМНЮ
Он сидел на кресле и наблюдал за ней. Рассматривал каждый сантиметр её лица: её волосы, длинные ресницы. Время от времени прислушивался к её прерывистому дыханию. София внезапно дёрнулась и резко перевернулась на другой бок, при этом слегка раскрывшись. Данис аккуратно накрыл её пледом. Он мог смотреть на неё, казалось вечность, в данный момент она напоминала ему лесную фею, такая же прекрасная, манящая, с тонкими чертами лица и подаренной свыше красотой. Душа Даниса болела, и с каждым днем всё больше и больше.
– Данис! – послышался сзади знакомый сахарный голос.
Парень даже не повернулся, только отвёл руку за спину, знаком показывая, чтобы Лир говорил потише, затем тихонько встал с кресла и лёгкими шагами подошел к Лиру.
– Что-то стало известно? – спросил Данис с невозмутимым и предельно серьёзным видом.
По тому, как он свёл брови у переносицы, хорошо читалась напряжение, которое им овладело.
– Боюсь, что да, – немного опустив голову, сказал Лир.
Данис обернулся на спящую Софию, наделив её самым ласковым взглядом.
– Я сочувствую, брат.
– Скажи мне, сколько осталось времени? – медленно произнес Данис.
– Совсем немного. Где-то сутки, если считать по их меркам во времени.
– Хорошо, Лир, но ведь у нас почти получилось, она смогла с ней говорить.
– Данис, я понимаю, но всё же, она не смогла до конца осознать этого и вырваться, а ты прекрасно понимаешь, что только Ясмина может бороться за то, чтобы снова обрести былую оболочку и выйти из заточения. София прошла три испытания, это уже довольно большое продвижение. Мне жаль эту девочку.
– Мне тоже, я до сих пор себя виню, что позволил себе сделать с ней такое. Но я думаю, что немного подотру некоторые моменты в её памяти, и она проснётся, приняв всё за странный сон.
– Думаю, что это будет самым верным выходом, брат. Я так думаю, держись! – Лир положил руку на плечо Даниса, легонько похлопав по нему. – Ты знаешь, что делать, Данис, – сказал он и, сделав характерный жест, исчез.
Данис развернулся и, совсем поникший, направился в беседку, тяжело вздыхая.
В данный момент у него было ощущение, будто бы тысяча иголок одновременно вонзилось в его горячее сердце и теперь кто-то достает по одной в минуту.
Как Советник, он понимал, что должен справиться с этой болью, ведь после такого количества пережитого, он набрался достаточно опыта, чтобы справляться с тяжелыми ситуациями. Но именно сейчас, он чётко понимал, что раньше он только лишь помогал людям, наблюдая за тем, как им плохо, но ни разу не оказывался на их месте, не осознавал до конца, что есть боль. И даже те испытания чувствами не могли дать ему почувствовать эту боль. До этого он существовал по шаблону, и когда-то этот шаблон начала рушить Ясмина, которая наполнила его жизнь смыслом, дала новое дыхание, осветила светом любви. И вот теперь, когда он теряет её, что могло бы быть хуже той неизбежности, что преследовала его днями и ночами.
«И пусть всё так неизбежно, и пусть это тяжело и кажется невозможным. Но меня всегда будет греть мысль о том, что часть моей жизни живет в прекрасном теле, в замечательном человеке.» – думал он.
Я открыла глаза. Моё пробуждение было несколько резким и довольно терпимым, будто бы я и не спала вовсе. Странное чувство, спать во сне. Хотя то, что происходило, довольно трудно назвать сном, скорее бредом больного человека. И пусть мне всегда говорили, что я безумна, я с детства верила в то, что взрослые называют беспочвенными фантазиями.
Я росла, но, однако, совсем не менялась, так и оставаясь мечтательницей и фантазёркой, возможно, поэтому довольно быстро освоилась и в этом мире, не забивая голову мыслями о том, что это всё неправда и вообще нелепая шутка. Как бы то ни было, но сейчас я нахожусь в параллельной реальности, а если совсем сузить круг – в реальности Даниса. Я привстала, опершись на локти в поисках Советника с белым шарфом. Долго искать его не пришлось, он сидел в кресле рядом со мной. Моё сердце сразу почувствовала неладное. А внутри проснулась тревога.
– Данис?
Ответа не поступило.
– Данис?!
И снова ничего. Я встала с кресла, немного взволнованная его молчанием. Подошла к нему и стала напротив. Он смотрел в одну точку, а на лице не было ни единой эмоции. Сейчас он мне напоминал мрачную и безликую Зару с ледяными и стеклянными глазами. Мне стало страшно, я не могла сообразить, что с ним происходит. Присев рядом с ним на корточки, я дотронулась до его рук, которые лежали на коленях. Руки были словно ледышки, холодные и обжигающие мою тёплую кожу.
Я не знала, что мне делать. Растерянная, слегка похлопала его по левой руке, пытаясь вывести из состояния оцепенения. Но и это не помогло – Данис выглядел совсем обессиленным. Тогда я встала и, прикрыв ладонями рот, стала к нему спиной, переводя дыхание и приводя себя в порядок, так как волнение заставляло меня дрожать, не на шутку выводя из себя.
– София, – послышался тихий голос сзади. В тот же миг, моя душа стала на место и прекратила носиться по телу, пришло облегчение, и я, улыбаясь, повернулась к нему.
– Где ты летал? Я уже испугалась.
На лице у Даниса появились признаки того, что сейчас нам предстоит серьёзно поговорить, улыбка мгновенно спала с моего лица, и я решила, что мне лучше присесть.
Не знаю, возможно, из-за присутствия Ясмины, я так хорошо понимала его настроение и по одному движению брови могла понять, что с ним происходит, или же нет, но факт остается фактом. Я его чувствовала.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – почти шепотом спросила я. Мой голос куда-то подевался. Возможно от воцарившегося напряжения между нами. В воздухе пахло чем-то плохим.
– Да, я хочу тебе кое-что сказать, – подтвердил Данис. Мне не терпелось узнать что именно.
– Данис, говори быстрее, не заставляй меня надумывать себе непонятно что, руби с плеча, – я не смотрела ему в глаза, нынешний взгляд убил бы меня, так как его холод это уже огромное наказание.
Он всегда был разным, таким же, как бескрайнее море. Его настроение менялось очень часто, а эмоции то били ключом, то куда-то исчезали. В его душе то гроза с молнией, то настоящая буря, а порой простой теплый ветерок и солнышко. Он сам был отображением чистейшего моря и дарил тепло, но в тот же момент мог разрушить своим цунами всё, что его окружает, сам того не понимая и причиняя огромную боль. Вот такой странный и непостоянный, он притягивал ещё сильнее, делал всё туже узлы, на тех верёвках, что связывали нас в данный момент. Я понимала, что не я – то, что ему нужно, что я всего лишь приложение, которое станет ненужным, в случае, если Ясмина вернётся, но сейчас я не хотела об этом думать, так как всё прекрасно понимала. А, моя мама всегда меня учила, наслаждаться каждой секундой тем, что мне предоставлено, ведь подобного может и не быть. Я сама захотела помочь Данису, и ни за что не стану сдаваться, поэтому продолжаю мириться с его поведением, постоянной недоговоренностью и с недавнего времени загадками, которые я пока что не в силах разгадать.
Молчание между нами затягивалось, и во мне просыпалось чувство лёгкого недовольства.
Ясмину я теперь слышу реже. После встречи с Лиром она ещё не появлялась, а в данный момент она мне очень нужна. Ведь за столь короткое время её помощь была очень существенной, и у нас почти получилось доминирование по желанию, но сейчас всё снова пропало.
– София, пришло время, – наконец Данис прервал молчание, нарушив тяжёлую тишину.
– О чём ты? – с непониманием спросила я, чувствуя, что меня начинает бросать в жар.
– Тебе нужно возвращаться, иначе у тебя больше может не быть такой возможности. Нам нельзя нарушать равновесие, каждому свой мир, ты не из этой реальности и принадлежишь не этому миру, а естественный ход событий нельзя нарушать, иначе это может привести к плачевным последствиям.
Я не находила нужных слов, понимая, что Ясмину я не смогла вернуть, не получила ответов на вопросы. Понимая, что я не сделала всего того, что хотела, что не успела расставить всё на места и разгадать причину ненависти Ясмины к Лиру. А ведь я была так близка. Теперь у меня нет времени. Я стала противна сама себе из-за того, что никогда в жизни не доводила ничего до конца и то, что сейчас происходит, еще одно плачевное подтверждение этому.
– Неудачница, – прошептала я еле слышно. Я дрожала изнутри.
Данис, заметив мою резкую перемену, подошел ко мне и присел так же, как я каких-то пять минут назад, так же взяв за руки. Что-то было в этом отзеркаливании моих действий. Я держала себя в руках, всё так же пытаясь не смотреть на него. Мне было обидно за себя. Ещё чуть-чуть, и я бы расплакалась, поэтому поднимала голову, как можно выше, так у меня получалось намного лучше себя сдерживать, да и слёзы тоже не овладевали мной. Он сильнее сжал мою руку, и в тот же миг, я ощутила прилив большого тепла, который поступал к моей руке и лился дальше, согревая тело тёплой струйкой. Это тепло исходило от Даниса. Я вопросительно посмотрела на него.
– Ведь не зря я зовусь Советником, – он слабо улыбнулся, а затем добавил: – Тем более, иногда лучше ничего не говорить, а просто молчать, передавая что-то ценное человеку, который занял большое место в таком непростом существовании. София, я надеюсь, у тебя не появлялись мысли о том, что ты всего лишь носитель души моей любимой?
Я промолчала, слегка закусив губу. Он словно прочитал мои мысли, этот вопрос был в точку, потому что именно так я и думала.
– София. Дорогая София! – с выражением произнес Данис.
Я широко раскрыла глаза – такое обращение было для меня немного неожиданным. Он ещё ни разу не обращался ко мне так ласково. Обычно Данис молча выражал свои чувства и эмоции, но никогда раньше – словесно. Сдержанный по отношению ко мне Данис, впервые проявил что-то похожее на ласку.
– Ты совершенно необыкновенная, я часто наблюдал за тобой, и счастлив, что мы знакомы. Теперь я сожалею, что, не зная тебя, думал, что ты ужасная и глупая девчонка. Свою злость я с легкостью могу объяснить, да и ты знаешь, что послужило причиной, но теперь я серьёзно заявляю о том, что ты чудесная, и я не прекращаю восхищаться тобой. В тот момент, когда я стал невыносимо слаб из-за потери Ясмины, ты оказалась сильнее, ты стала поддержкой, хотя по идее эту роль выполнять должен был я. Не подумай, я пытался стать для тебя защитником, и если не получилось, то я очень сожалею, – я тут же замотала головой в знак несогласия, но Данис не дал мне сказать и продолжил: – Возможно, моя речь звучит, как прощальный монолог, но в любом случае это не так, ведь даже если ты будешь в другом мире, это не помешает мне помнить о тебе всегда. Ведь теперь у нас есть свои шарики, я на всякий случай запасся этой энергией и после твоего ухода выпущу наружу некоторые воспоминания, которые всегда будут меня радовать. Ты ничего не будешь помнить, но твоё сердце будет всегда что-то греть, и это будет не что иное, как моё хорошее отношение и благодарность за твою храбрость и мужество. Порой мне казалось, что ты и Ясмина очень похожи, возможно, так и есть, ведь на самом деле некоторые твои действия напоминали мне о ней, но ты всегда была собой, а не ею, я четко это различал. Ясмина не ошиблась, когда отчаянно пыталась тебя предупредить и предупредила же, София. Она ведь смогла, – я кивнула. Сейчас Данис выглядел каким-то одухотворенным, говорил без остановки, а глаза блестели, я снова удивилась тому, как быстро поменялось его настроение, – София, я полюбил тебя, как-то по-своему, как маленькую часть огромного мира, как маленькую часть, которая стала одним из самых ярких воспоминаний. Ты оставила след в моём сердце, и это уже не изменится никогда. И, наконец, ты, сама того не понимая, показала и научила меня многому.
– Данис, я, я… Я.. – сейчас я не могла даже сформировать правильно предложение, его слова тронули меня где-то глубоко-глубоко, около сердца. Всё, сказанное им, было окутано настоящей искренностью и мысль о том, что я всё это забуду, съедала меня изнутри, заставляя проснуться желание бороться с тем, чтобы забыть, оставив себе чуточку воспоминаний.
– Ты самый необычный из всех, кого я встречала раньше, самый искренний, положительный, смелый и мужественный. Ты ни в чём совершенно не виноват, а я действительно хотела помочь, и очень расстроена, что времени осталось так мало, а возможность исправить что-то практически равна нулю. Спасибо тебе Данис, за всё то, что ты старался сделать, спасибо, за то, что показал мне этот огромный и прекрасный мир, а ещё за то, что подарил мне счастье, которое успокоило мою душу. Ведь меня, наконец, отпустила боль, которая столько времени издевалась над моим сердцем. Мне жаль, что я не отплатила тебе той же монетой. А теперь, я хочу тебя кое о чём попросить.
– Да? Я внимательно тебя слушаю.
– Сейчас мне нужно побыть одной, это возможно.
– Конечно, я сейчас испарюсь, сию же секунду.
– Стой, – схватив его за руку, остановила я. – Не здесь, я хочу побыть одна в другом месте.
– В каком, София? Тебе не нравится здесь?
– Нравится, но всё же это твой маленький мир, и всё здесь напоминает тебя и Ясмину, волей неволей я чувствую себя не совсем в своей тарелке, как бы мне ни было уютно.
– Хорошо, София, куда ты хотела бы попасть?
– К себе домой.
Данис замолчал, затем сказал:
– Я думаю, это будет несложно, но ты сама должна будешь сделать это. Таким же путем, как тогда, когда мы практиковались на облаках.
Я кивнула, полная решимости.
– И ещё, Данис, скажи мне, когда мне нужно возвращаться, через сколько времени?
– Примерно сутки, – коротко ответил Данис.
Я посмотрела на него снова, и теперь уже не отводила взгляд, он тоже этого не делал, во мне проснулось желание обнять его крепко-крепко. В этот раз я не стала противиться желанию, и позволила себе резкое движение в его сторону. Он тут же подхватил меня и обнял в ответ, прижимая так сильно, что мне на миг показалось, будто я не могу дышать, но это было приятное чувство, так как обнимать его было одно удовольствие, и это больше походило, на отчаянные объятия, которые, если подумать, таковыми и были. Кажется, прошла минута, прежде чем я пришла в себя и с большим нежеланием отстранилась от него, отступив на два шага назад.
– София, напоследок, ответь на один вопрос.
– Да.
– Почему именно домой?
– Данис, я не знаю, наверное, там я могу быть собой и быть до конца спокойной. Мне нужно кое-что обдумать.
– Ты помнишь, что нужно делать, – это был риторический вопрос со стороны Даниса. Но я всё равно кивнула головой.
Закрыв глаза, я детально представила вход в свой дом. Большую дубовую дверь, с множеством замысловатых узоров, ручку к которой притрагиваюсь и опускаю вниз… А затем всё изменилось, я погрузилась в привычное состояние головокружения и через несколько минут открыла глаза. Я твёрдо стояла на ногах, стараясь не упасть. У меня получилось. Передо мной – дубовая дверь, и вход в родной дом, с которого всё началось и продолжается, и будет продолжаться. Место, где я выросла, где пережила множество хороших и не очень событий, где принимала гостей и отчаянно ругалась с кем-то, где набиралась сил и проводила свои прекрасные ночи, наполненные красочными снами. Место, в котором все стены лечили, и не нашла бы я ни одного такого дома, ни одной такой стены, среди всех стен мира, которые могли бы так же меня успокоить. Мой дом был настоящей крепостью, но и он бы не был ею, если бы в нём не было близких мне людей.
Я зашла, вокруг было тихо, в окна светило яркое солнце, и всюду пахло деревом. Я спокойно пошла к себе в комнату, проходя мимо просторного зала с большим диваном и огромным количеством комнатных растений, которые так любила мама. Я дошла до порога в свою комнату. Всё по-старому, во мне проснулось чувство ностальгии и, улыбаясь самой себе, я почувствовала лёгкость, словно парю где-то в высоте.
Я доплыла до любимой кровати и легла на неё с таким удовольствием, будто это именно то, о чём я всегда мечтала. Как в детстве свернулась калачиком, чтобы было уютней, закрыла глаза и вздохнула. Но что-то потревожило меня, какой-то непонятный запах, который был чем-то чужеродным. Я открыла глаза и немного напряглась, осматриваясь вокруг. Вроде бы всё было по-старому. Встав с кровати, прошлась по комнате, посмотрела на себя в большое зеркало и подумала: «Реальность, что она на самом деле и, может быть, это всего лишь наше ошибочное представление её, как таковой. Возможно то, что сейчас я вижу, вовсе не реальность, и этот мир – это моё больное воображение, а то, что мы ошибочно называем сказкой и выдумкой, не что иное, как действительность», – с вдохновением размышляла я, рассматривая себя в зеркале и медленно накручивая свою каштановую прядь на указательный палец. Я повернулась, подошла к трюмо, рассмотрела все флакончики, и, наконец, взяла в руки маленькую стеклянную статуэточку в виде дельфинчика, её мне подарил мой младший брат на день рождения. В этот момент сзади раздался еле слышный шорох, я напряглась еще сильнее и всё так же, держа в руках статуэтку, вскочила с пуфика, резко развернувшись. Никого не было. Я приняла выжидательную позицию, всеми силами стараясь сохранять спокойствие. Но тут мною овладела злость – нигде мне не было спокойствия. Неужели даже дома, в полном одиночестве, я не могу спокойно посидеть и подумать. Стало понятно, что нет. Никого не было в комнате, но я чувствовала, что кто-то здесь есть, мне даже казалось, что я слышу чье-то прерывистое дыхание. Осматривая снова и снова каждый миллиметр комнаты, я убеждалась в полном отсутствии признаков присутствия кого-либо, даже дыхание, мне, кажется, померещилось. Успокоив бдительность, я решила снова лечь в кровать и отвернуться к стене. Но то, что произошло дальше, стало причиной еще большей путаницы, чем та, что преследовала меня ранее.
Стук. Я развернулась на сто восемьдесят градусов. На это раз он не был беспочвенным, увиденное чуть не сбило меня с ног, я не смогла контролировать себя и выронила дельфинчика, и тот, упав на пол, разлетелся на тысячи маленьких осколков. Передо мной стоял парень. Моя душа перевернулась три раза, по телу пошла дрожь, ноги начали подкашиваться. Я не могла понять, откуда, но он был мне знаком. И то, что со мной происходило, был точно не страх, а какая-то жуткая растерянность, смешанная с неожиданностью. Дрожь пронизывала меня насквозь, а по щекам покатились нежданные слёзы, которые были вызваны непонятно чем. Но было странным другое, я ощутила, что мои глаза сильно пекут, будто бы вмиг опухли. Кончики пальцев похолодели. Я не сводила взгляда с посетителя.
Каштановые волосы ровно, как шапка, обрамляли лицо парня. Губы длинные и тонкие, как ниточка. Мне говорили, что это показатель вредности. Чем тоньше губы, тем вреднее человек. Но больше всего меня поразили его глаза. Они ничего не говорили, не выражали. Серые и грустные. Взгляд был пустой, но, в то же время, и глубокий. Создавалось ощущение, что их нарисовали и забыли дорисовать жизненный блеск и сияние. Вдруг парень резко поднял правую руку и начал жестами показывать, чтобы я уходила. Видимо, он не мог говорить, так как начал губами что-то произносить. Откуда ни возьмись, послышался неясный, леденящий душу посторонний шепот. Я не смогла разобрать того, что он пытался донести. Шепот становился громче и настойчивее с каждой секундой. У меня сильно заболела голова, в висках пульсировало, и я ненароком схватилась за голову, закрыв глаза. Внезапно я потеряла равновесие и упала на пол. В глазах помутилось, я с трудом различала предметы и силуэт парня. Корчась от боли, пыталась позвать на помощь. Почувствовала, что всё тело стало, словно ватным, и перестала сопротивляться. Перед тем, как закрыть глаза в последний раз взглянула на место где он стоял. Его там не оказалось.
Очнулась я в своей родной комнате. Он сидел рядом, и когда увидел меня, широко улыбнулся. Мне на миг показалось, что его глаза оживились и заблестели. Но потом почему-то снова погрустнел и его лицо вернулось к прежнему выражению .
Я отпрянула от него. Он посмотрел на меня, не произнося ни слова, а затем встал и, одёрнув свой чёрный приталенный пиджак, сказал:
– Мы давно не виделись, не правда ли?
Я, словно ошпаренная, не сводила с него взгляд. Он тут же испарился, оставив за собой дымку, похожую на ту, что оставлял Лир.
Озадаченная, совершенно сбитая с толку, испуганная и совершенно ничего не понимающая, я пыталась как-то аргументировать то, что произошло, но в голову не приходило ничего логичного. «Он меня знает, определенно знает. Его последняя фраза... Что это значит? Почему он мне так знаком.» Я обхватила себя руками, пытаясь согреться и унять дрожь. Что-то у меня внутри ожидало новой встречи с этим темноволосым незнакомцем, будто сердце говорило : « Это то, что ты долго искала». Но, как правило, мы часто слушаем громкий голос разума и отмахиваемся от шепота сердца. Поэтому я совершенно не обратила внимания на эту мимолетную мысль.
Глава 14 РОМАНТИЧНЫЙ И ХОЛОДНЫЙ ТУМАН. СЕВЕРЬЯНОВА БИБЛИОТЕКА.
Я долго не могла прийти в себя от пережитого, просто лежала на полу и совершенно не понимала, что всё это значит. Не вставая с пола, думала о том, что же произошло. И пыталась понять, что же случилось на самом деле.
Теперь в моей голове всё перекрутилось три раза, а встреча с парнем стала ещё одним событием, которое я не могла ни с чем связать. Это было что-то совершенно непонятное. Ясмина, которая никак не могла выбраться из недр моего тела, молчала, как я ни старалась её пробудить. А ведь только от неё лишь сейчас зависит собственное высвобождение из той клетки, в которой она оказалась. Я не могла понять, что хотела сказать мне Ясмина тогда, в Пятнадцатом Саду. Не могла объяснить причину той ненависти, которую я испытываю к Лиру от лица Ясмины. Но теперь произошло что-то совсем из ряда вон выходящее. Незнакомец говорил, что мы знакомы. «Какое отношение я к нему имею? Кто он? Чего добивался? Зачем причинял боль?» – снова и снова крутились в голове вопросы, на которые я не могла найти ответы. Мне ничего не было известно. Его фраза до сих пор тревожила меня, а я, как тряпичная кукла, продолжала лежать на полу, в который раз перебирая все те моменты. Меня угнетало то, что времени оставалось совсем немного, и что скоро мне нужно будет вернуться, так ничего и не закончив. И эта неизбежность убивала меня с каждой секундой, ведь я не выполнила свою миссию, хотя знала, что могу помочь. Тело всё ещё казалось ватным, а глаза постепенно закрывались. С каждой секундой я всё больше поддавалась сладкому влечению Морфея, не обращая внимания, на то, что на полу спать не слишком удобно. Я позволила ему обхватить меня своими ласковыми нежными руками и сдалась, позволив себе забыть всё на свете и окунуться в мир фантазий и разноцветных иллюзий.
Мне снился сон.
Я находилась в каком-то странном месте, сплошной туман клубился на каждом шагу. Он был настолько густым, что я даже не могла различить ничего вокруг, ни единого силуэта, по которому мне можно было бы определить даже приблизительно, где я очутилась. Едкая тишина убивала своим занудством. Я вытянула руки перед собой, чтобы примерно измерить то расстояние, на котором я смогу что-либо увидеть. Но оно было настолько маленьким, что я даже не видела своих ладоней. С таким непроглядным туманом я еще не встречалась. Ни одной мысли в голове, полное отсутствие тревоги и страха. Складывалось ощущение, что я была когда-то здесь, что я знаю это место. Внезапно я почувствовала чье-то присутствие, и сверлящий спину взгляд, но не стала оборачиваться, доверяя тому, кто стоял сзади. Знала, что этот кто-то близок мне. Прикосновение. Кто-то прикоснулся к моей левой ладони, своей холодной рукой, я почувствовала обжигающий холод. Затем такое же чувство холода поразило и правую руку. Я не стала сопротивляться. Казалось, мне нравится то, что происходит, будто бы я знала, что так должно произойти. Неизвестный подошел впритык, и я нисколечко не испугалась такой близости, затем лёгкое дыхание около шеи, так близко, что по коже начали бегать мурашки, а сердце застучало быстрее. Я немного склонила голову набок. Холодное дыхание участилось. Мои ладони были в руках у незнакомца, он сжимал их всё сильнее.
– София! – вдруг прошептал он.
Я молчала. Он продолжил мягким, нежным голосом:
– Я всегда с тобой. Всегда в твоём сердце. Я часть тебя. Если бы ты была ангелом, я бы стал твоими крыльями, если бы ты была деревом, я бы стал твоими листьями, если бы ты была морем, я был бы рыбой, если бы ты была солнцем, я бы стал твоими лучами, если бы ты была кораблем, я был бы одним из твоих прекрасных парусов, если бы была цветком, я стал бы твоим стебельком, если бы ты была словом, я стал бы одной из прекрасных букв, если бы ты была замком, я бы выполнял роль перекидного моста к твоему сердцу, если бы ты была пчелой, я всегда бы становился медом. Мы одно неразделимое целое, одна тонкая и крепкая нить. Я люблю тебя. Всегда любил.
Когда он произносил последние слова, что-то внутри начало жечь меня, стало невыносимо горячо, будто сотни кочегаров раздували костёр в моей душе, учащая дыхание.
Я вдыхала воздух, в котором витал запах корицы, наслаждаясь теми секундами, которые были подарены мне сейчас, для того, чтобы побыть с тем, кто вызывал во мне самые прекрасные эмоции. Я слегка повернулась, и от увиденного всё во мне похолодело, а кровь застыла в жилах. Передо мной стоял незнакомец, напугавший меня до смерти и заставивший корчиться от боли. Я снова стала собой и больше не наслаждалась холодом, исходящим от него. Резким движением я отпрянула и презрительно осмотрела прекрасно сложенного парня. Он был, несомненно, красив, и в данный момент улыбался, так же, как тогда, когда я его увидела, тёплой улыбкой. Внутри мне было спокойно от его присутствия, будто бы сейчас я – только лишь наполовину я. Какая-то часть меня жаждала прикоснуться к нему, и хотела снова ощутить холодное дыхание, а другая половина готова была кричать от того, что не понимает, кто он и ждёт объяснений. Он сначала просто молчал, спокойно восприняв мою реакцию отчуждения.
– София, помни меня….
Его голос становился тише с каждым словом, и в итоге прервался. Он словно испарился, оставив за собой лишь дымку.
Я проснулась, почему-то глупо улыбаясь, с чувством полнейшего восстановления. Вскочила на ноги, прошлась по комнате, пытаясь вспомнить ощущения, которые были неотъемлемой частью моего сна.
«Что-то не то, я была рада его присутствию, мне было спокойно, будто бы я его знаю. Он говорил мне такие слова, от которых терялся смысл окружающего мира. Кто же он такой? Во сне я была словно завороженная…» – одна мысль наскакивала на другую, а я, как ненормальная, мерила комнату быстрыми шагами в полной растерянности. Именно сейчас мне нужна была Ясмина, как никогда раньше. Я присела на кровать и обхватила голову обеими руками. Я решила попытаться достучаться к ней, как раньше, собственными мыслями:
«Ясмина», – тихонько позвала я её.
В ответ тишина.
«Ясмина», – мой зов звучал громче.
В ответ снова ничего.
Сделав некую паузу, я попыталась ещё раз, уже более настойчиво:
«Ясмина!» – последняя попытка, и снова глухая тишина.
Я опустила руки.
«Неужели она не слышит меня?» – отчаянно спросила я сама себя. «Да, наверное, не слышит, а ведь раньше слышала, а сейчас ничего. Полный ноль.»
Мой слух уловил какие-то быстрые шаги в коридоре, судя по всему, шло два человека, причём совершенно не в такт друг другу. У одного шаги были тяжёлыми, и не такими частыми, а второй человек, кажется, стучал каблуками, что означало только одно – это была девушка. Я напряглась и прислушалась ещё больше, стараясь уловить любой звук.
– Ану, скажи-ка мне, как её зовут? Мне прямо-таки не терпится её увидеть, – послышался из коридора громкий и низкий женский голос.
– София, – коротко ответил ей уже знакомый мне голос парня. Обладателем этого голоса был Лир.
Гости не заставили себя ждать и при входе в комнату остановились. Впереди, широко улыбаясь, стояла весьма интересная девушка, а сзади неё стоял Лир. Его присутствие, хотя и не обрадовало меня, но немного расслабило, так как, всё же, с ним я была знакома.
Я уставилась на них, выражая всем своим видом крайнюю заинтересованность, давая им понять, что жду объяснений их столь неожиданного визита. Меня сразу же заинтересовала девушка, она была невысокого роста, рядом с ней Лир, казался Гулливером. Смуглая кожа, длинные тёмные волосы, большие, словно бусинки глаза, и курносый носик. На ней было жёлтое на широких бретельках платье по колено, идущее клёшем от груди. Первые две секунды она улыбалась, но затем её выражение слегка изменилось, она прищурилась, рассматривая меня, улыбка медленно сползала с её уст, и, словно что-то увидев, она резко приложила руки к груди и слегка охнула. Лир немедленно отреагировал на такую реакцию девушки в жёлтом.
– Что-то не так? – взволнованно спросил он.
– Не-е-т, – немного запинаясь, ответила она. – Всё хорошо. Так как, ты говоришь, её зовут? – не отводя от меня взгляда, задала она вопрос.
– София. Лана, я же тебе уже говорил, – раздраженно кинул Лир.
Она тут же исправила своё выражение лица, и, будто бы ни в чем ни бывало, снова начала улыбаться, затем подошла ко мне и, протянув руку, сказала:
– Меня зовут Лана.
Я пожала её руку, от которой исходило такое приятное тепло, что мне на миг показалось, будто бы я дотрагиваюсь до пушистой лапы кошки.
– София, – представилась я, также улыбнувшись.
– Вот и отлично! – воскликнула Лана. Эмоции из неё били ключом, она вприпрыжку подбежала к Лиру и что-то прошептала ему на ухо.
Я совсем её не знала, но уже при мне она умудрилась переменить два своих настроения настолько быстро, что я даже не успела сообразить толком, что, же это было. Такая неоднозначная реакция на меня, слегка озадачивала.
Лана, уже собиралась выходить из комнаты, как вдруг её внимание привлекли мелкие осколки на полу – всё, что осталось от разбитого дельфинчика. Полуминутная пауза застыла в воздухе. Лана медленно повернулась ко мне снова, а затем с довольно серьёзным видом спросила:
– София, – снова пауза, – что-то случилось? – даже её тон, звучал как-то настороженно.
Я, не успев сориентироваться, выпалила первое, что пришло в голову:
– Нет.
Лана, всё так же смотрела на меня своим пронзающим взглядом, от которого мне даже не по себе стало.
– А вот мне что-то подсказывает, что да, – с презрением произнесла она.
Я молчала, чувствуя, как наливаюсь краской, от того, что меня так легко разоблачили. Тем более, что соврала я по глупости, из-за того, что немного растерялась.
В разговор вмешался Лир, который по ходу разговора чувствовал себя довольно неудобно. Он стоял, скрестив руки на груди, и то и дело, поглядывал куда-то в сторону, переминаясь с ноги на ногу.
– Лана! – строго окликнул он девушку, и та обернулась, – Чего ты пристала, сказали же тебе – «нет».
– Грубо, милый! Молчи! – оборвала она его, переводя взгляд на меня.
К моему удивлению он не сказал ей больше ни слова.
– София? – вопросительно произнесла она. – Кто он? – короткий вопрос, на который я не знала ответа.
– Да, случилось, – ответила я, на этот раз стопроцентную правду, – Не знаю, Лана, мы не знакомы. Лана кивнула, затем выпрямилась и покружилась на месте, то и дело, поднимая голову вверх, и словно принюхиваясь.
– Лир, скажи мне, чем пахнет в воздухе?
Лир принюхался к запаху, и я тоже. Любознательность всегда была составляющей моего характера.
– Мне кажется, или это корица? – с неуверенностью произнёс Лир. В душе всё снова начало трепетать и ужасаться. От плохих воспоминаний начало тошнить и закружилась голова. Я взяла себя в руки и сосредоточила своё внимание на причудливой Лане.
– Это корица, – подтвердила Лана, опуская голову вниз, будто скорбя по ком-то, и полушепотом произнесла имя:
– Доэль. Он был здесь.
– Что? Кто? – переспросил Лир.
– Неважно! – отрезала Лана. В её голосе отчётливо звучала тревога, – Забери девушку, я скоро вернусь.
– Лана, куда ты? Ты же только вернулась. Я же ждал, – с ноткой обиды произнес Лир.
– Знаю, я ненадолго, – коротко ответила она.
Я, как ошарашенная, смотрела то на неё, то на Лира, пытаясь сообразить, но бросила эту затею и лишь наблюдала, ожидая, чем всё это закончится.
Лир подошёл к Лане и слегка притронулся к её волосам, но тут же отдёрнул руку, будто что-то скрывая от моих глаз и резко повернулся ко мне.
Лана вышла из комнаты, а Лир сказал, что мне пора возвращаться. Я не стала сопротивляться и согласилась с тем, что мне, действительно, пора возвращаться к Данису, в последний раз посмотреть на розовый закат прекрасного моря и понаблюдать за зелёными глазами прекрасного Советника, который обожает насильно поселённую в моё тело частицу. А если быть точнее – душу.
Лана бежала по светлой улице, спотыкаясь на камнях вымощенной дороги старого города. Города всевозможных линий жизни, написанных на всех Советников. Каждое здание было спроектировано на основании их характеров, с определенной целью. Управлял всем один единственный старец, который был братом Косты, так как их обязанности были похожи между собой, они оба имели дело с один и тем же, только Косте было угодно переносить людей на другие линии жизни, а старец выступал лишь наблюдателем в своих огромных библиотеках жизней.
Лана знала, что ей необходимо найти одно единственное здание, и найти в нём то, что расставит всё по местам. Она задыхалась от непрерывного бега, продвигаясь всё дальше и дальше, пробегая мимо больших и маленьких домов, мимо двухэтажных зданий, и девятиэтажных гигантов. Старая улица была переполнена различными по структуре и строению домами. Все они было старыми, и на вид довольно покалеченными, то ли временем, то ли событиями. Она что-то искала и не находила, но продолжала бежать. Она знала, что ей нужно как-то перепроверить свою версию, боялась подтверждения своих мыслей, не могла поверить, что это произошло. Много всего случилось за время её отсутствия, и она не смогла предотвратить то ужасное событие. В голове крутилось только лишь одно имя, которое повторялось, как заевшая пластинка: «София, София, милая София…»
Наконец она остановилась около небольшого здания, которое было выполнено в стиле барокко, два полукруглых окна, стёкла которых выложены разноцветной мозаикой, такая же полукруглая деревянная дверь с круглой ручкой. Маленькое произведение искусства, бежевые стены, которые притягивают нежным цветом. И, наконец, самое прекрасное из всего здания – круглый купол, с маленьким шпилем, стремящимся к небу. Лана облегченно вздохнула, и, отворив дверь, зашла внутрь. Ничего из ряда вон выходящего, лишь одна огромная комната, вдоль которой стояли стеллажи с книгами, приглушенный свет и специфический запах старых фолиантов с прекрасной слегка желтоватой бумагой. На стенах висели свечи, которые похоже были единственным освещением после захода солнца.
С виду, это была стандартная старинная библиотека. Хранилище непрерывной цепочки событий, аргументов, действий, фактов, всё это было великой ценностью, и от одного присутствия в этом месте захватывало дух, ведь иногда тяжело себе даже представить, сколько всего возможного есть в мире, сколько всяких предположений. А если рассудить, то ничего нереального и невозможного вовсе нет, только лишь наши мысли и шаблоны, которые мешают нам жить и верить. Лана знала, что ей нужно искать и ради чего она пришла в это место.
Она прошлась между стеллажами в поисках кого-то, но, не обнаружив, того кого искала, окликнула:
– Северьян!
Тут же послышался шорох и из-за какого-то стеллажа вышел маленький щупленький старикашка в чёрной мантии и в ночном колпаке с бомбончиком. У него была длинная седая борода, до самого пола. Его давно уже побила старость, и половина волос прекратила свой ежедневный рост, из-за чего образовалась лысина, которую он время от времени почесывал. Подняв голову, он посмотрел на Лану, выглядывая из под круглых очков, точно таких же, как у американского Санта-Клауса. Взгляд у него был добрый и невероятно мудрый. Морщинистое худое лицо выдавало его преклонный возраст.
– Что стряслось, милочка? Ты сегодня без предупреждения, – спросил Северьян медленно и прерывисто. У него был довольно мягкий и спокойный тон.
– Северьян, мне нужна ваша помощь.
– Ты же знаешь, я не отказываю Советникам, вы просто так не просите моей помощи. Раз пришла в Хранилище, то, значит, хочешь что-то проверить, или узнать. Я так понимаю?
– Да, вы правильно понимаете, мне нужна одна из линий жизни Софии, то событие, что уже в прошлом.
– Хорошо, милочка, конечно же, я посодействую тебе. Но ты, же понимаешь, что это требует времени, тут бесконечное множество линий и все они имеют возможность существовать, причем до конца и со своим логическим завершением.
– Северьян, я всё понимаю, вы только подтолкните меня, чтобы я хотя бы приблизительно могла знать, какой стеллаж имеет ту или иную информацию.
– Конечно, конечно, милочка. Ты мне только расскажи, что ты ищешь.
Прошло много времени, пока Лана рассказала Северьяну какое именно событие ей нужно найти. Он долго искал нужный ей архив, тяжело дыша, перебирал книги, сопоставляя те или иные совпадения с тем, что она ищет.
Нерасторопный старичок, старался, как мог, и отдавал все силы, на то, чтобы помочь Лане, тем более, что это его родное место, и здесь он, словно рыба в воде. Поэтому совершенно не мог себе позволить опростоволоситься и не найти того, что нужно, ведь как он часто повторял:
– Тот, кто ищет, тот всегда найдёт.
Спустя ещё некоторое время, старик, наконец, нашёл, то, что искал, судя по его реакции и беззубой улыбке, которой он одарил стеллаж, где находилась нужная книга.
– Лана! – проскрипел старичок. Лана подошла к Хранителю. – Я нашёл то, что тебе нужно, проверь, то это или нет. Девушка на радостях слегка приобняла старика, который от удовольствия расплылся в ещё более широкой улыбке. Он был весьма горд собой.
Девушка взяла в руки толстую бархатную книгу в толстом переплете, на которой светилась золотая английская буква «S» и, открыв её, провела пальцами по глянцевой странице. Северьян, всё ещё довольный собой, подсказал, какая примерно страница в этой книге соответствует событию. Быстро пролистала до нужного момента, это было где-то около середины книги, и начала быстро читать.
Нельзя было не заметить, как сильно переменилась Лана, превратившись в грозовую тучу. В ней бурлило множество эмоций, которые кричали о помощи, жаждали вырваться наружу, но она не смела выпускать их. Её мучили Беда, Ненависть, Печаль, Грусть, Волнение, но ни капли Страха. Того Страха, с которым она долго не могла справиться. Нет уж, больше она не позволит этого сделать. По крайней мере, она сама себе пообещала это. Она чуть ли не плакала, читая всё дальше и дальше, всё сильнее сжимая книгу в руках. Северьян наблюдавший, за тем, как ведёт себя Лана, сначала сочувственно смотрел на неё, а потом подошел и похлопал по спине в знак утешения. Лана тут же выпрямилась и, протянув книгу Северьяну, сердечно распрощалась с ним.
Дрожащими руками вытерла появившиеся слёзы, улыбнулась маленькому, но мудрому старикашке и уже вышла было из помещения, как Северьян снова окликнул её:
– Дитя моё, ты можешь не верить старому мудрецу, но послушай совет. Не нужно себя винить в том, что было неизбежным. Каждому своё, милочка, и только мы можем вершить свою судьбу. Ты сделала многое, но, видно, этот исход был писан не по твоим законом, ведь главной героиней оставалась она, – старик поднял перед собой бархатную книгу и ткнул пальцем на золотистую буковку «S». – Главное теперь – быть рядом с ними, я знаю, ты сможешь, ведь вот здесь, – он похлопал по книге, – всего лишь расписано, как может быть, а вот там, – он дотронулся рукой до сердца, – то, что известно только тебе, и никакие писания не смогут этому помешать! Верь своему сердцу!
Лана улыбнулась Северьяну, после его слов в душе поселилось спокойствие, а его советы были бесценными, к ним стоило прислушаться. Она любила мудреца, за его отзывчивость и где-то детскую наивность и тёплые жесты, которые выражались в объятиях и лёгких прикосновениях, а порой в простом сочувствующем взгляде.
Лана медленно шла по старой улице, и всё ещё не могла поверить в то, что всё произошло так быстро. Подняв глаза к чистому небу, она подумала
«Так случилось. Это имеет место. Этого не смогли избежать, но теперь нельзя снова допустить ошибки.»
Лана вздохнула и сказала вслух, выпуская из себя негативные эмоции:
– Доэль, милый Доэль, что же ты натворил?..
Глава 15 ПАДШИЙ СОВЕТНИК
Мы с Лиром шли по очень знакомому пшеничному полю, я совсем не спешила, так как в душе теперь поселилось сомнение, в виде постоянного вопроса, ответа на который я не знала: «Не слишком ли быстр мой уход?»
Из головы я не могла выбросить искажённое от боли лицо парня, который смотрел на меня так, словно хотел помочь, будто бы от чего-то оберегал, но в тоже время вводил меня в состояние ужаса. От безысходности хотелось кричать, но тут я вспомнила о том, что появился ещё один персонаж – девушка, которую зовут Ланой, она была вроде бы знакомой мне, будто мы раньше где-то встречались.
Я повернулась к Лиру, который молча шагал рядом со мной:
– Кто эта Лана? Она тоже Советник?
– Да, Советник, – коротко ответил Лир, даже не поворачиваясь. Он о чём-то увлечённо думал, слегка нахмурив брови.
Но это не остановило меня задать ему ещё один вопрос.
– Лир, почему я раньше её не встречала?
Лир перевел на меня взгляд и ответил:
– Она недавно вернулась.
– Откуда? – создавалось ощущение, что я вытягиваю из него по слову.
У меня почему-то никогда не складывались с ним нормальные разговоры, всё время что-то непонятное и отдалённо похожее на диалог, только однажды он был разговорчив – во время нашей первой встречи.
– Лана была вынуждена выполнить свою работу в вашем мире. Это затянулось на длительный срок. – Ясно? – это был его исчерпывающий ответ.
Но внезапно появился ещё один вопрос, который я решила немедленно задать. Признаться, наш разговор слегка напоминал интервью, где я выступала в роли пытливого журналиста:
– Вы, Советники… В общем…– я никак не могла правильно сформулировать вопрос. – Вы, откуда вы… – выдохнула я. Такое случалось редко, но в данный момент мой разум упорно отказывался подобрать правильную формулировку.
– Ты имеешь в виду, каким образом мы появляемся на этот свет?
– Ну, да, – Лир вовремя пришел на помощь, заставив немного покраснеть из-за того, что я, как дурочка, мялась. – Есть ли у вас родители? Я помню, Данис говорил, что вы похожи на ангелов, то есть вы, по сути, и есть ангелы.
– Да, но различия между нами на самом деле разительные, мы умеем чувствовать, в отличие от них. И, конечно же, у нас нет крыльев. Единственное сходство это то, что и мы, и ангелы, по своей сути, духи.
– А стать Советником обыкновенному человеку реально?
– Реально, но это очень редкие случаи, буквально один на миллион, у нас был такой Советник.
– Да? И где он сейчас?
Лир многозначительно помолчал, а затем продолжил: –Наверное, недалеко. Честно сказать, я мало знаю об этом Советнике, так как я совершенно недавно дополнил ряды, так сказать новенький среди стареньких, – Лир слегка улыбнулся.
Я ответила ему тем же.
– Лана…– я сделала короткую паузу, наблюдая за реакцией Лира. Его лицо слегка вытянулось, – ты так к ней трепетно относишься.
– Возможно, София. Но мы с этой темой не будем спешить, тем более скоро ты вернёшься, и всё тебе покажется лишь сном, который ты будешь помнить совсем недолго, так как сны в вашей голове со временем стираются, а события в них искажаются. Поэтому я не вижу смысла обсуждать моё отношение к Лане, – он сделал ударение на имени девушки. Я слегка поморщилась от такого чёткого и слегка грубого отказа, но поняла, что лезу не в своё дело, поэтому мне дико захотелось переменить тему. Но в голову ничего не лезло, так как отношения с Лиром у меня не заладились с самого начала по причине бурной реакции Ясмины. Сейчас я её не чувствую, более того, казалось странным, что сейчас Ясмина молчит, я совсем ничего не ощущаю, несмотря на то, то иду рука об руку с Лиром. Это вводило меня в заблуждение и добавляло моим мыслям ещё один скверный вопрос.
Я задумалась. Вот так мы и дошли до места, где я впервые почувствовала, что такое перенос с одной линии жизни на другую. Какая-то ностальгия поразила меня, я осмотрелась по сторонам в поисках чего-то красного, вернее привычного силуэта старой женщины в своём чудесном пальто. Вспомнились моменты, когда я посмотрела в её глаза и увидела душу, только сейчас я понимаю, что в такие редкие минуты я видела её глазами Ясмины. Видела её настоящую, а не ту опустошённую и печальную, какой она предстала передо мной в первый раз. Вспомнила её пустую руку без единой линии жизни. Теперь я понимаю, что ей они и не нужны, что она в принципе и не человек. Существо, выполняющее свою бесконечную работу, которая заключалась в том, чтобы наблюдать за человеческими жизнями и менять ход событий, переносом с одной линии жизни на другую, что делается очень редко, в самых крайних случаях. Вот и она появилась на горизонте, видно, вышла из своего красного домика, загадку которого я так и не разгадала. Рядом с ней, своей размашистой, но слегка скованной походкой шёл Данис. Он мне всегда напоминал интеллигента с большой буквы, так как всё в нём напоминало то былое время, когда мужчины выглядели величественно, владели хорошими манерами, чаще всего сдерживали эмоции, и даже двигались со скрытой грациозностью и плавностью, окутанной мужским обаянием. В этот же момент что-то шевельнулось в моей душе. Я прислушалась к своему сердцу и мыслям в голове в ожидании какого-то знака, что Ясмина снова со мной, но в ответ почувствовала всего лишь чувство тепла и любви к Данису. Так я чувствовала Ясмину в начальной стадии, а это значило, что ничего не изменилось, теперь есть только привычное состояние какого-то странного восхищения Данисом, которое навеяла мне его любимая.
Мы с Лиром подошли к ним. Теперь я чего-то ждала, а чего – я и сама не знала. Моей главной задачей было наблюдение, ибо действовала я, как марионетка, вот только кукловод оставался для меня анонимом.
– София, – обратился ко мне Данис. Судя по его виду, он находился не в самом лучшем состоянии души, его выдавал изрядно помятый вид, несмотря на то, что он красиво скрывал это под вуалью невозмутимости. – Тебе пора.
Я чуть не задохнулась от обиды, связанной с тем, насколько «многословен» он был, что было для меня крайне неожиданным, так как Данис всегда говорил много, а сейчас больше походил на Лира. Я чувствовала, как внутри меня вот-вот закипит чайник, и пар с носика уже идёт столбом. Я посмотрела на Даниса убийственным взглядом.
– Что происходит, чёрт возьми! – с возмущением выпалила я.
– Не сейчас, София, – подал голос холодный Лир.
– Нет сейчас, мне уже надоело молчать, и думать о том, что происходит. Неужели вы не видите, что дело касается не только Ясмины, а ещё и меня напрямую. Зачем нужно держать меня в неведении, неужели так тяжело рассказать, что происходит. Хотите сказать, что вы не знаете?! – всё, что накопилось внутри, сейчас вырывалось наружу, не спрашивая, нужно это в данной ситуации или нет.
Данис посмотрел мне прямо в глаза и сказал спокойным голосом:
– София, мы, действительно, не до конца понимаем, что происходит. Сейчас мы так же, как и ты, пытаемся найти ниточку, связующую все события воедино. Но пока что особой связи не видим, ни я, ни Лир. По идее, ты не связана никак с этим миром, и тем более с Советниками, ты – просто девушка, которая по чистой случайности носит в себе душу наказанного Советника. Мы не знаем, кто тот непрошеный гость, который посетил тебя. В данный момент тебе нужно возвращаться, так как потом мы просто можем не вернуть тебя, тем самым заставив блуждать твою душу где-то в параллельной реальности, при этом, твоё тело будет жить только на искусственной подкормке, иными словами, ты впадёшь в летаргический сон. Я думаю, ты не хочешь, чтобы твой отец сошел с ума от горя потери своей дочери.
После того, как Данис произнес последнюю фразу, мне стало холодно душевно – я действительно не могу остаться, ведь, что бы ни случилось, я просто не смогу спокойно существовать, если буду знать, что мой отец чувствует себя разбитым и растоптанным судьбой.
Я вздохнула и отвернулась, став в позу хозяйки мясной лавки, руки сжатые в кулаки упирались в бёдра, а ноги на ширине плеч.
– Кто знает?! – комендантским тоном резко спросила я, разворачиваясь к ним вновь.
– Мало кто.
Я кинула.
– Мы не можем это узнать? – мой тон уже звучал спокойнее.
– Могли б, если бы было больше времени, – с ноткой сочувствия сказал Данис.
– София, тебе бояться нечего, тот, кто тебя посетил, не доберётся до тебя в твоём мире, тем более, что всё тебе покажется лишь обыкновенным сном, – подключился Лир, прочитав речь, которая должна на меня подействовать, как дружеский совет и подсказка для дальнейшего поведения.
Я снова кивнула.
– Хорошо, – я чувствовала, как та сторона, которую я задушила, теперь рвётся наружу. Сторона сентиментальности, романтичности, сочувствия и доброты. Та моя сторона, что сильнее, была злой, грубой, крикливой и непослушной.
Все молчали, Коста смотрела в голубое безоблачное небо, всем своим видом показывая отчуждённость и бездействие, связанное с ярко-выраженным безразличием к сложившейся ситуации между нами. Лир переминался с ноги на ногу, а Данис напряженно смотрел на меня, кажется, пытаясь найти подходящие слова. Я надеялась, что он скажет мне что-нибудь на прощание.
– Скажите, а можно оставить мои воспоминания, при мне? – обратилась я ко всем.
– Можно, – быстро ответил Данис, а затем, слегка приподняв тон, продолжил. – Но не нужно, София, это и так сильно повлияло на твою психику. И жить с этим будет куда тяжелее. А если это будет всего лишь сон, то спустя некоторое время ты его забудешь, или некоторые события исказятся до неузнаваемости, и ты даже не заметишь, насколько первоначальный вид сна будет отличаться от того, который ты себе придумаешь спустя какое-то время.
– Не думай обо мне, Данис, – я опустила голову, словно увидела на земле что-то интересное, но затем снова перевела взгляд на парня с шарфом. – У меня всего одна просьба, и сейчас я прошу её выполнить, – эта фраза была сказана твёрдым голосом, что окончательно переубедило Даниса в том, что я, как никогда, серьёзна.
Теперь кивнул он и, окликнув Косту, шепнул ей что-то на ухо. Коста выразила понимание, и посмотрела на меня жутким и пристальным взглядом. Я немного поёжилась.
Коста проделала уже знакомую мне процедуру, с раскатыванием жемчужины в своей ладони и последнее, что я увидела, была её ладонь, на которой чётко виднелся мой двухэтажный дом с зелёным двориком, в котором я всё детство прокаталась на велосипеде. Я улыбалась. Данису так ничего и не сказала. Прощание было холодным и каким-то чужим, несмотря на то, сколько всего мы вместе прошли. Но я всё равно улыбалась, хоть и с иронией, но это было лучшим выходом лично для меня. Это было нужно, так как по-другому по моим щекам побежали бы серебристые росинки. Мне хотелось сказать Данису, что я старалась ему помочь, что я благодарна ему, но всё куда-то ушло, а слова остались в мыслях так и не озвученными.
Закружилась голова.
Лана стояла посреди пшеничного поля. В её душе была надежда на то, что она успеет, что она не потеряет шанс всё исправить, разъяснить, помочь не допустить ошибки. Надежда на что-то оставалась, но по мере её приближения к полю, она становилась всё меньше и меньше, до тех пор, пока Лана не поняла, что опоздала на каких-то пять секунд. Лана направилась к трём силуэтам у судьбоносного ручейка. Коста развернулась и направилась в свою лачужку, оставив Лану, Лира и Даниса самих разбираться в своих проблемах.
– Где София? – с открытым волнением спросила она, всё ещё немного надеясь на лучший исход событий.
– Дома, Лана, – ответил Данис, что есть силы сжимая кулаки. На лице было написано крайнее расстройство, и больше всего выдавали ходящие туда-сюда скулы.
Лана присела и схватилась за голову, проклиная себя за то, что не успела. Она понимала, что теперь ей будет сложнее на что-либо повлиять.
Лир кинулся к ней с крайне взволнованным видом и сжимая её плечи огромными ладонями, тихо спросил:
– Что случилось?
– Ничего, – отмахнулась Лана. – Идиоты!
– Что? – в один голос спросили парни.
Лана резко встала и грозно посмотрела на них, затем, смягчив выражение лица, сказала более сдержанно:
– Вы только что поставили её под огромную угрозу. А ты, – она обратилась в Данису, – почти потерял свой шанс.
– Лана, но почему? – спросил Данис, полностью сбитый с толку, так же, как и Лир.
– Нет времени. Позже я всё расскажу, пока не время, мне нужно подумать. Найти выход. – Лана суетилась так, будто бы опаздывала на свадьбу, кидалась то в одну сторону, то в другую, мерила шагами землю, сминая пшеницу.
– Лана, когда объяснишь? Может, нужна будет помощь, скажи хоть что-нибудь.
– Скажу! Тот незнакомец – падший Советник, его зовут Доэль. Он может причинить огромный вред Софии. Заметь, Данис, не Ясмине, а Софии.
Даже не став слушать что-либо в ответ, Лана развернулась и, сделав странный жест, похожий на один их многочисленных движений индийских танцев, испарилась.
Лир и Данис, так и стояли, убитые сказанной фразой, недоумевая, как же так получилось.
Я проснулась от яркого солнечного света, исходившего от окна. Солнце встречало меня своими нежными лучиками. Я потянулась от удовольствия и улыбнулась сама себе, прикрывая глаза. Я любила просыпаться с хорошим настроением. Но что-то изменилось, я почувствовала внутри себя какую-то злость, не понимая, что происходит и откуда она взялась. После этого по телу побежали неприятные мурашки, связанный с тем, что температура в комнате почему-то резко упала, я укуталась сильнее в одеяло, чтобы согреться и избавиться от навязчивого состояния, которое одолело меня буквально за две минуты.
Всё, что было дальше походило, на страшный сон, где я была главной героиней.
Шорох. Необъяснимый запах корицы у меня под носом. Я подскочила с кровати и осмотрелась свою привычную комнату. Никого не было. То ли на почве переживаний, то ли потому, что у меня совсем больная фантазия, я почувствовала, что кто-то сверлит меня взглядом. Мне стало страшно, и я резко повернулась. Чтобы проверить, насколько я ошибаюсь. На этот раз я не ошиблась. У стены стоял парень в чёрном, и смотрел на меня испепеляющим взглядом, будто собирался напасть. От испуга я стала кричать, но он вмиг оказался сзади и закрыл мне рот ладонью. Я попыталась укусить его, но хватка была настолько крепкой, что я не могла даже пошевелить губами. От него веяло холодом, и пахло корицей. Теперь я понимала откуда запах и мурашки по телу.
«Что ему нужно?» – пронеслось у меня в голове.
«Ты», – поступил ответ из ниоткуда.
Мне показалось, что от страха я схожу с ума и вот-вот потеряю сознание, пальцы рук и ног совсем онемели.
– Тише, – прозвучал ласковый и немного зловещий голос. Мне даже показалось, что примерно так шипит змея. Свободной рукой парень гладил мои волосы. Я зажмурила глаза, в ожидании, что же будет дальше, так как укусить я его не могла, вырваться тоже, а никаких вещей, которыми я бы могла от него отбиться, поблизости не было.
– Тише, моя девочка, – повторил он ласково. Мне стало противно от такого ужасного обращения. Всё, что я испытывала к нему – это отвращение, а я ведь даже не знаю, кто это. Тысяча мыслей, растерянность, холод и ненависть. То, что происходило, не подлежало никакой логике. Ко мне в комнату пробрался незнакомый человек, который сейчас затыкает мне рот и успокаивающе гладит по голове.
Я сделала вид, что уже не сопротивляюсь, его хватка ослабла. Тогда я решила этим воспользоваться и рванулась вперёд что есть силы. К моему удивлению он и не пытался меня снова схватить, даже не повел бровью. Я стояла посреди комнаты, с взъерошенными волосами, огромными глазами, полными непроглядного шока и остервенело рассматривала незнакомца. Смутно знаком, но всё никак не вспоминалось, где я его видела раньше… И тут я вспомнила, что ночью он мне снился, заставлял корчиться от боли, при этом показывая мне, чтобы я уходила.
– Здравствуй, моя девочка, – скользкий тон, неприятная интонация, ироничная улыбка на его лице.
Внезапно в комнате послышался странный шепот, который тяжело было разобрать. Я упала на колени и заткнула пальцами уши, чтобы не слышать шепота, который практически оглушал. Посмотрела на парня, он сидел на кровати с опущенной головой, не подавая признаков жизни. Моё тело дрожало, я чувствовала, как что-то внутри меня разрывается, плачет, кричит и невыносимо болит.
Шепот становился громче, вместе с этим я сильнее зажимала пальцами уши, чтобы только не слышать его. Выходами из моей комнаты были дверь и окно. Но, так как спала я на втором этаже, было более логичным выйти через дверь, которая и находилась, в принципе, ближе. Я окинула взглядом парня ещё раз, убеждаясь, что он так и не двигается, и, переводя дыхание, поползла к выходу.
Я уже была у своей цели, как вдруг ни с того ни с сего, возле двери материализовалась из воздуха девушка в жёлтом платье. Я отскочила от неё с визгом. Она также была мне знакома – из того же сна. Я мгновенно прокрутила в своей голове эпизоды из сна, и вспомнила, что там её звали Лана.
Она, даже не удостоив меня взглядом, в долю секунды оказалась рядом с незнакомцем и, дотронувшись до его руки, так же как и появилась, испарилась вместе с ним.
Я сидела на полу в полном недоумении от произошедшего. Шепот исчез, и теперь я могла спокойно сидеть, не затыкая уши, и не пытаясь бежать к двери. Я даже не успела толком сообразить, что произошло, и как это всё получилось, до сих пор не веря своим глазам. Мне всё ещё было страшно, я свернулась на полу калачиком, уткнулась носом в мягкий ковёр и заплакала.
Я совсем ничего не осознавала и не понимала, почему те, кого я видела во сне, оказались в моей комнате.
«Наш мир, удивительная вещь, никогда не знаешь, что может произойти. Всё реально, ведь не зря говорят, всё невозможное возможно. Сегодня я убедилась в этом окончательно. Но от этого только хуже. Ведь теперь я не знаю, где грань между реальностью и сном…»
Глава 16 ПОЧЕМУ ОН ВЕРНУЛСЯ?
Послышался еле слышный стук. Я невольно вздрогнула, так как всё ещё не могла отойти от произошедшего. После недлительной паузы, в комнату медленно вошёл мой папа. Скорее всего, на моём лице было написано, что я испугана, он сразу изменился в лице, улыбка сползла, и вместо неё губы скосила гримаса, выражавшая сочувствие и одновременно беспокойство.
– Почему ты сидишь на полу? – спросил он.
Я не сразу нашлась с ответом, ибо и сама толком не понимала, что произошло.
– Папа, мне просто сон какой-то странный приснился, –сказала я первое, что пришло в голову.
– Хорошо, поговорим об этом внизу, ладно? – чуть успокоился он и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Я проводила взглядом папину большую спину, за которой мне всегда было спокойно, не зря такие спины сравнивают с каменной стеной. Но в данный момент, я чётко понимала, что папа просто не может меня защитить, скорее подумает, что я начиталась книг и теперь это оказывает влияние на мои сны. Я была почти уверена, в том, что это не сон, какое-то странное чувство сидело во мне, будто бы я как-то связана и замешана в этой истории. Даже если предположить, что все эти Советники, чувства и Коста мне приснились, тогда, как назвать то, что произошло какие-то пять минут назад. Галлюцинации? Осталось только два вывода, либо я сошла с ума, либо это всё реально происходило со мной.
Ещё немного посидев на полу, я окончательно пришла в себя, и на автомате пошла в ванную комнату, приводить себя в порядок. Затем надела своё любимое шифоновое платье и спустилась вниз к папе. Меня радовал тот факт, что в школу идти было не нужно, и я могла провести день, как мне этого захочется.
Папа сидел за кухонным столом с огромной газетой, за которой едва была видна макушка головы. Рядом с ним стояла тарелка с тостами и кружка чая, такая же порция была приготовлена мне. Я села рядом с ним за стол, он меня сразу и не заметил. На самом деле, это было самое традиционное утро. Папа часто погружался в свои мысли, в чтение газет, работу на компьютере, рассматриванием каких-либо документов. Я понимала, что у него много работы, и он деловой человек, поэтому уже привыкла к такому времяпрепровождению.
– Пап! – окликнула я его, пытаясь нарушить молчание.
Ответа не поступило, я заняла выжидательную позицию.
И вскоре дождалась.
Папа опустил свою огромную газету, но не оставил в покое. Из-под его прямоугольных очков выглядывали добрые серые глаза, которые в данный момент вопросительно посматривали на меня.
– Папа, мы поговорим? – я сделала акцент на последнем слове.
Поначалу его выражение лица не менялось, но затем он будто бы проснулся и, издав что-то похожее, на короткое "Эм", вернулся к реальности и положил газету на стол, предварительно свернув вдвое.
Он вытянул руки и сплел пальцы, ожидая моего вопроса, но, все же, начал первым.
– С тобой всё в порядке? Ты бледная, София.
–Э-э-э, да, – протянула я. – Пап, всё дело в том, что мне приснился странный сон.
– О чём?
– Мне снились люди, которых называют Советниками, их обязанности похожи на обязанности ангелов-хранителей, но в отличие от них, за ними не закреплён конкретный человек, и они не имеют крыльев. Выполняют определённые задания, помогая нам не делать ошибки, подавая знаки. Ещё снились чувства, правда познакомилась я только со Страхом и Одиночеством, – папа внимательно слушал. Мне нравилось, когда он вот так вот сидел и с пониманием, не перебивая, давал мне понять, что я могу рассказывать. Тогда я не боялась, как в данном случае, говорить абсурд, – и, наконец, Коста – Проводница между мирами, которая наблюдает за линиями жизни людей, но не имеет права вмешиваться, только лишь в самых редких случаях.
Папа сидел, молча, и ничего не говорил, будто бы что-то обдумывая, а потом спокойно спросил:
– Скажи, тебя очень волнует этот сон?
– Возможно. Хотя я думаю, что да, так как он был очень явным, будто бы я не спала.
– И всё же, София, это сон. Иногда наше подсознание выдает нам совершенно немыслимые теории существования, в любом случае, он ушёл в ночь и не вернётся. Так что, не переживай, дочка.
Я слабо улыбнулась, а затем сказала:
– Может быть, пап, может быть.
Он улыбнулся мне, а затем снова взял газету. Я встала, захватив с собой нетронутую чашку чая и бутерброды. Аппетита у меня не было совершенно.
– София, – окликнул меня мягкий низкий голос.
– Да, пап?
– Но помни, что в этом мире всё невозможное возможно, и твой сон, это речь подсознания, которое может быть, хочет что-то тебе сказать, уберечь от чего-то, главное правильно его растолковать.
Я задумалась.
– Спасибо, пап, за совет, я думаю, мне стоит попытаться.
Распрощавшись с ним, я вышла на улицу. Лёгкий ветерок, зелёная травка, типичный волшебный пейзаж весны. Тёплой и романтичной. Но сейчас всё было каким-то не таким. Будто бы я перестала видеть обыкновенные вещи, и что ещё хуже, я не любовалась, как раньше, листочками и не радовалась солнцу, мое состояние напоминало длительную депрессию, при которой не хотелось ничего. Я даже не взяла с собой телефон, так как не хотела сейчас ни с кем говорить. В данный момент мне это было не нужно, слишком многое навалилось, да и друзьям моим не нужно моё непонятное состояние задумчивого суслика.
Я снова и снова прокручивала эпизод с парнем, который заставил меня корчиться от боли, и которому это нравилось, не понимая, почему именно я и зачем ему это нужно. А ведь он уже не в первый раз меня тревожит. Кто он? Девушка, которая практически спасла меня и выдернула из его лап, была смутно похожа на Лану из того же сна. Я вздохнула, после таких размышлений, казалось, что можно вот-вот сойти с ума, а мне крайне не хотелось терять голову.
Оглянувшись вокруг, я сообразила, что, думая о своём, зашла в посадку недалеко от своего дома. Мне нравилось отдыхать здесь с друзьями в жаркие летние деньки, и гулять когда хотелось побыть одной.
Вот и сейчас дорога привела меня сюда, в самое подходящее место. На этой маленькой полянке, редко встречались люди, кое-когда проходили лесники и грибники. Вот и сейчас, присев возле дерева, я услышала какой-то шум, скорее всего один из лесников пробирался через заросли травы и кустов. Хруст приближался, я даже не потрудилась посмотреть, кто именно сюда шёл, надеясь на правильность собственных предположений.
Вот совсем рядом послышался более громкий хруст, кажется, сломали ветку дерева, а затем послышался громкое возмущённое восклицание:
– Сколько же с тобой мороки! Теперь натыкаюсь на ветки, надо же, залезла в чащу!
После этих фраз я насторожилась и решила всё же узнать, кто это. Повернувшись, увидела девушку в жёлтом платье, такую же, как в моём сне. Её звали Лана. Она явно не была грибником. Я вытаращила глаза. В этот момент мне показалось, что со стороны они выглядят размером с шары боулинга. Девушка это явно заметила.
– София, я не пойму, что у тебя с выражением лица, тебе нехорошо? – в данный момент она смотрелась смешно, так как в одной руке у неё была сломанная ветка, вторая пыталась поправить растрёпанные волосы. Одна нога переступала пенек, который был преградой, а вторая – победительница – оказалась на шаг ближе ко мне. При этом она наклонилась, чтобы увернуться от очередной ветки и в то же время умудрилась на меня наехать и сделать вид, будто она всё ещё командует парадом.
Я хихикнула, несмотря на то, что всё это казалось странным, я умудрялась сохранять чувство юмора. Она заметила этот еле слышный смешок и скорчила гримасу, выражавшую добродушное негодование – надула губки и сдвинула брови, при этом слегка опустив голову.
– Вот как? Значит, ты еще и смеёшься надо мной, дрянная девчонка! – выпалила она, стараясь выглядеть в создавшемся положении более грозной, что, конечно, у неё совершенно не получалось.
– Я? – с выражением переспросила я.
– Нет, я! – ехидным тоном передразнила она. Затем, подняв взгляд куда-то в небо, и задержав его там, спустя несколько мгновений кивнула. В этот же момент, что-то больно ударило меня по голове. Такой подачи я не ожидала. Схватившись одной рукой за голову, потирая пострадавшую макушку, я глазами поискала то, что послужило виновником моей маленькой травмы. Оказывается, это был каштан. Рядом слышался раскатистый смех девушки.
–Так нечестно, – с обидой произнесла я.
Девушка прекратила смеяться, и в долю секунды её лицо стало серьёзным.
Выпутавшись из зарослей, она двинулась ко мне, подошла и села рядом. Теперь я окончательно убедилась в том, что это Лана – Советник, который долго отсутствовал.
– Прости, просто ты меня разозлила, – она слегка улыбнулась, поправив ещё раз свои шикарные волосы.
– Угу, – выдавила я, всё ещё корча из себя обиженную.
– Ладно, разговор сейчас не об этом. У меня мало времени, так что слушай внимательно. Начнём с самого начала.
– Хорошо, – приготовилась я слушать.
– Если быть точной, то твой сон, это лишь отчасти реальность, ты спала на самом деле, но вместо этого путешествовала твоя душа, в определенной оболочке, то есть, в твоём псевдотеле. Там ты познакомилась с Данисом – молодым Советником и с Лиром, и, насколько я поняла, узнала, что в тебе существуют две души. Более того, ты теперь знаешь, чья это душа, и даже пыталась помочь Данису вернуть её. За это я тебе благодарна, но, на самом деле, эти попытки привели только к тому, что ты начала её слышать и даже чувствовать сильнее, чем когда-либо. Думаю, ты заметила, что незадолго до твоего пробуждения, ты перестала её чувствовать. И это вполне нормально, так как Ясмина не может долго находиться с тобой в контакте, она пребывает в, своего рода, заточении, из которого ей будет очень сложно выбраться, поэтому в данный момент её душа снова спит, и реагирует на всё, как спящий медведь в берлоге. Всё бы хорошо, если бы сюда не вмешался ещё один персонаж, ты уже успела с ним пару раз встретиться.
– Три, – перебила я её.
– Как? – в недоумении произнесла Лана.
– Во сне ещё. Когда я заснула, он пришел ко мне.
– Он не причинил тебе боль? – с волнением спросила Лана.
– Нет, наоборот, он вёл себя будто бы, мы знакомы долгое время, и нас связывает даже больше, чем дружеские отношения.
– София, а ты не думала, что это так и есть.
Меня словно утюгом огрели.
– То есть, что ты имеешь в виду?
– Так, подожди, давай я всё же буду по порядку, а то запутаю тебя ещё больше. Просто я хочу тебя предупредить, что для тебя это будет шоком.
Я кивнула, понимая, что сейчас меня ждет что-то из ряда вон выходящее. Радовало только то, что я, наконец, смогу узнать, что происходит.
– София, у каждого Советника есть пара, между ними словно тонкая нить, крепкая неразрывная связь. Эти союзы складываются навечно и, если становится плохо одному, плохо чувствует себя и другой, ну и, конечно, если с одним происходит что-то глобальное, то и с другим оно произойдёт. Советники существуют только лишь парами, так как любовь, это то, что вечно и что дает силы существовать, надеяться и верить, в этом мы очень похожи на вас, на людей, но отношения у нас намного крепче и длительнее, что большая редкость среди вас. Ты успела уже углубиться в отношения Даниса и Ясмины, и сама чувствовала то, что чувствует она, если я не ошибаюсь, тебе должны были передаться её чувства и порой, даже казалось, что ты сама в него влюблена.
Я кивнула не в силах вообще сказать, что-либо, но всё же, кое-что я из себя выдавила:
– А твоя пара, Лана?
Она улыбнулась:
– Моя пара – это Лир, хотя с первого взгляда мы совершенно несовместимы друг с другом, всё время спорим, ругаемся, повышаем тон, но я понимаю, что помимо этого, я совершенно не существую без его объятий. И, несмотря на его холод, мы любим друг друга, и заботимся друг о друге.
– Лана, скажи, я действительно не могу помочь вернуть Ясмину?
– Можешь, но для начала ты должна разобраться в себе.
– То есть?
– София, всему своё время, ты уже дважды меня прервала, я не хочу на тебя наваливать сразу столько информации, поэтому рассказываю постепенно. Вот сейчас я тебя хочу кое к чему подвести.
– Да, конечно, я больше не буду.
– У Советников разный возраст и все они отличаются друг от друга, в нашем мире их всего шесть. Хотя ты понимаешь, что есть огромное количество миров, в другом их, может быть, больше. Но в данный момент, в нашей реальности только трое пар, так как произошёл ряд событий, которые привели к огромным изменениям в нашем существовании, что я пытаюсь сейчас изменить. Советники так же умеют дружить, кто-то сходится, кто-то нет, да и отношения у всех хотя и тёплые, но всё равно определённые с отдельными Советниками. У меня была подруга, с которой я делила многое, она умела меня поддержать, когда я не справлялась с заданием, в тот момент, когда Лир отсутствовал. Могла научить меня чему-то, несмотря на то, что была младше и менее опытной. Меня всегда поражала её оптимистичность и любовь ко всему окружающему. Её безусловной парой, был парень, которого звали Доэль. Немного странный, так как его частые перемены настроения не могли не сказываться на отношениях с себе подобными. Единственной, кто блестяще справлялся с его перепадами, была моя подруга, не зря же она была его точной половиной. Но, как часто бывает, что-то дало сбой и пошло наперекосяк. Загвоздкой был именно Доэль. Мне до сих пор неизвестно с чем связаны его изменения, и как можно это предотвратить, но что происходило и, скорее всего, происходит, поистине ужасно. Уже прошло много времени, в вашем измерении примерно лет семнадцать, после того, как случилось непоправимое. С Доэлем начали твориться непонятные вещи, время от времени он становился очень агрессивным и порой мы не могли его успокоить, такие вспышки заканчивались его таким же внезапным приходом в себя. Доэль, как будто, делился на двух людей, которые были полностью противоположны друг другу, один добрый, ласковый, умеющий сочувствовать, а другой злой, ненавидящий и жестокий. Вспышки усиливались, контролировать их ему было всё тяжелее. Огромное влияние он оказывал на свою любимую и я очень переживала за неё, так как было заметно, насколько сильно она менялась вместе с ним. Совершенно перестала улыбаться, и напоминала цветок, из которого высосали жизнь и заставили сохнуть. Доэль сам замечал, что делает ей больно, что, сам того не понимая, доводит её до ужасного состояния. Но ничего не мог сделать, поначалу ничего не мог, – сделала ударение Лана. – Затем, все же решив, что попытка не пытка, Доэль обратился к Косте, с просьбой о том, чтобы его любимую опустили на Землю, внедрив в одну из обыкновенных семей. Объяснив это тем, что он не сможет до неё добраться, и ей будет спокойно от того, что его нет рядом, и она сможет жить обыкновенной жизнью, до самой смерти, а когда умрет, то они встретятся. Он рассчитывал, что на тот момент сможет что-нибудь сделать с собой, как-нибудь справиться с тем, что произошло. Коста не соглашалась, тогда Доэль решил посвятить нас в свою идею, на что мы все ответили одобрительно. Защищая важного для нас Советника, мы готовы были на всё. А это единственный выход, так как Доэль находился бы на расстоянии от неё, не причиняя боли, оба были бы живы, связь не потерялась бы, но минусом этого всего оказалось то, что она автоматически теряет всю свою память, которую восстановить будет очень трудно.
Она была очень упрямой, поэтому посвящать её в наши планы было крайней глупостью, ведь она бы в любом случае не согласилась, скорее бы умерла, сворачиваясь калачиком, перед Доэлем, чем, стирая память, сбежала бы в другой мир, жить в чьей-то семье счастливо, но без памяти о прошлом.
Было решено, что всё будет сделано без предупреждения. Каждый из нас утешал себя тем, что это делается для её же блага, и во имя спасения, но, скорее всего, это были всего лишь утешения и оправдания собственных тайных действий. На самом же деле, на нас лёг крупной отпечаток вины и боли, от которой никто из нас ещё не открестился, а напротив просто привык так жить. Поговорили в очередной раз с Костой, и обсудили всё снова, и она согласилась, так как тоже очень любила её. Она была единственной из тех, кто понимал Косту с полуслова, и раскрыл её тайну, которую та хранила столетиями, пряча даже от себя.
Наш Советник вернулась с задания, и когда отдыхала, мы перенесли её к Косте, и та переправила её на Землю. И она стала жить обыкновенной человеческой жизнью. Без неё много что изменилось, Доэль подался в бега, пытаясь больше никому не мешать и не причинять боли, справляясь со своим наказанием, которое своего рода напоминало проклятие, после чего мы и стали называть его падшим Советником. Я ударилась в проблемы людей и целыми днями помогала знаками. Мой и так холодный Лир, стал ещё холоднее. Единственной, кто не мирился с её отсутствием, была Ясмина. Она долгие годы наблюдала за ней, всячески оберегая, огорчаясь и радуясь вместе с ней. Когда наш Советник был с нами, мы называли их сестрами по духу, так как они были очень похожи между собой, и порой казалось, что это действительно так. Единственное, что их различало, то, что Ясмина по своей природе твёрже. Когда я вернулась, то совершенно не понимала, как случилось то, что я увидела, и поэтому решила это выяснить, посетив Северьяна, духа, хранящего писания о Советниках, где были всевозможные линии жизни. Оттуда я и узнала всё. В общем, продолжаю рассказ, – она слабо и натянуто улыбнулась. – В жизни каждого человека бывают переломные моменты, такой момент был и у нашего Советника, ставшего человеком. Ей было семнадцать, когда Ясмина почувствовала что может произойти что-то из ряда вон выходящее. Так оно и было, как я позже вычитала в книге, так как я всё это время отсутствовала. Нашему Советнику грозила опасность, по линии жизни, она должна была погибнуть, этого могло не случится, если Советник укажет ей знаками, тем самым сбивая с пути смерти. Ясмина понимала, что если не справится, то потеряет её, ибо, если Советник умрёт раньше времени, то не сможет вернуться, такие случаи были, хотя это и крайне редкое явление. Она должна была умереть спокойной смертью, но прошло мало времени, а Доэль всё ещё мог причинить ей вред, – Лана опустила голову и вздохнула. – У Ясмины не вышло, и она сделала больше трёх предупреждений, что стало причиной её заточения в нашем Советнике, так как это грубое нарушение правил и вмешательство в естественный ход событий. Что происходило дальше, я не знаю, да уже и неважно, как ты уже знаешь.
Я молчала, кровь стучала в висках, мне было жарко, затем, внезапно, стало холодно.
Отведя отсутствующий взгляд от Ланы, я уставилась в одну точку, даже не думая куда, смотрела насквозь. Что-то во мне перевернулась.
– София, я вернулась, и когда зашла к тебе в комнату, то почувствовала запах корицы, который мог принадлежать только лишь Доэлю. Первые мои мысли это: "Почему он вернулся? Для чего?". Ведь изначально ты была всего лишь носителем души Ясмины для всех. Прежде, чем убедиться в том, чего я больше всего боялась, я спросила, как тебя зовут. После этого мозаика начала складываться воедино. Доэль не стал бы трогать человека, который ни при чём, а половинки чувствуют друг друга.
Я направилась к Северьяну, и, открыв книгу, принадлежавшую нашему Советнику, поняла, что не ошибалась. Я не узнала девушку сразу, так как оболочка уже другая, ведь видела её только Ясмина, а я помнила её старую.
Лана посмотрела на меня с ещё большим нажимом. Я была в растерянности, меня даже начало подташнивать и голова закружилась от волнения.
– То есть, ты хочешь сказать… – промямлила я медленно, не закончив свою фразу.
– Да, София, ты и есть тот Советник…
Глава 17 ТЫ МЕНЯ ТОЛЬКО ПОЦЕЛУЙ…
Я молчала… Это молчание тянулось мучительно долго, хотя и прошло всего две минуты, с момента, как я услышала подтверждение своей внезапно возникшей мысли. Что-то во мне перевернулось, и я поняла, что с этой секунды всё стало по-другому и не будет, как раньше.
– Лана, я ничего не помню, – сказала я, медленно приподнимая голову, мне было тяжело делать это, будто бы она внезапно стала тяжёлой, да и желания делать это не было. Плечи были опущены, не было причин прыгать, как сумасшедшая, от того «счастья», что на меня свалилось с речью Ланы.
– Я знаю, София, но ты и не можешь ничего помнить. Только в одном случае… – закончила Лана, отворачиваясь от меня. Было заметно, что ей, так же, как и мне, было трудно говорить на эту тему.
– В каком случае, Лана, – упрямо посмотрела на неё я, пытаясь вложить в интонацию, как можно больше настойчивости и серьёзности.
– София, об этом не сейчас, – отмахнулась она, как-то слишком неуверенно.
– В каком? – Лана молчала, я повысила тон. – Лана! В каком случае?
– В случае смерти твоего тела, – она посмотрела на меня, с глазами полными слёз.
Я разволновалась не на шутку, а частота биений сердца увеличилось в несколько раз.
– То есть, ты хочешь сказать, если меня, допустим, собьет машина насмерть, то я с легкостью вернусь на своё законное место, и буду выполнять роль Советника?
– В том то и дело. В тот момент, когда Ясмина пыталась отчаянно тебя спасти, тебе была уготована судьба погибнуть не своей смертью, а в таком случае ты бы была обречена на повторную реинкарнацию и точно бы не вернулась. Ты можешь вернуться лишь в том случае, если умрешь своей спокойной смертью. Предположительно, в возрасте восьмидесяти лет.
Я смотрела на Лану ошалелыми глазами, впитывая в себя, словно губка ту информацию, которую она пыталась до меня донести.
– Хорошо, – пробормотала я, – тогда скажи мне, если вы меня упрятали сюда, чтобы спасти от верной гибели, от моего же любимого, почему он смог до меня добраться и даже заставить корчиться от боли.
– В каком из двух случаев?
– В последнем, то бишь, сегодняшним утром.
– София, все дело в том, что во избежание того, чтобы он тебя нашёл, мы все отказались следить за тобой, за твоей новой оболочкой, чтобы Доэль не узнал, где ты, но роковая случайность столкнула нас всех лбами. Доэль может сделать больно, но он не сможет долго находиться рядом с тобой. Только лишь десять минут. То, что он знает, где ты, меня очень расстраивает, так как по нашим планам, ты должна была прожить спокойную жизнь, а за это время, мы бы нашли способ помочь ему. Но, как видишь, всё случилось намного раньше.
– Значит, я не знаю, когда он может прийти ещё раз?
Лана покачала головой.
– К сожалению нет.
– Стоп! – осенило меня. – Лана, а почему Ясмина в заточении из-за того, что показалась мне, а Доэль нет.
– София, ты заметила, что я тоже нет? – я кивнула. Лана продолжила. – Всё дело в том, что Советникам нельзя показываться в том случае, если он на задании. Тогда его появление считается вмешательством в естественный ход событий, в остальное время встреча с Советником возможна, тем более с падшим, таким, как Доэль. Так как он отстранён от своих полномочий на неопределённое время, возможно навсегда.
– Лана, а кто среди вас главный? – интерес во мне рос с каждой секундой, и я задавала всё больше вопросов.
– На самом деле никто, в нашем мире всего шесть Советников, мы как одно целое, которое существует вместе, поэтому если от целого отрывают частичку, это, безусловно, сказывается на нас.
– Всего шесть?
– София, есть множество других миров. Это своего рода наша маленькая Страна, с нашими любимыми местам. Где у каждого свой город, то есть мир, ну с этим понятием ты уже успела ознакомиться.
– Лана, скажи, мне можно задать ещё вопрос?
– Впрочем, я не понимаю, зачем ты их задаёшь, тебе всё равно придется стереть память, но всё же задавай.
Я сделала вид, будто бы не услышала первой фразы, решив, что ещё вернусь к этому и озвучила волнующее меня:
– Когда я познакомилась с Данисом, он отчаянно верил в то, что я смогу помочь ему вернуть Ясмину путём прохождения через все её испытания. Но ничего не вышло.
Лана помолчала, затем сказала:
– Понимаешь, София, Данис не знал, что ты твоя душа нечеловеческая. В тебе душа Советника, а в этом случае есть только один выход, когда ты вернёшься в наш мир, тогда твоя душа и душа Ясмины распадутся, и всё снова станет на свои места. Когда Данис решил путём воспоминаний разбудить душу, он не знал самого главного, что у твоей души есть свои воспоминания. Ведь ты точно так же проходила сквозь все чувства, как и Ясмина, как я и все остальные.
Я задумалась, всё это укладывалось в мою голову с большим трудом. Я сделала вывод, что теперь я тащу какой-то невыносимо тяжёлый камень, который на меня неожиданно взвалили.
– А сейчас кто-нибудь знает о том, что я – Советник.
– Нет, – Лана опустила голову. – Я ещё не сказала всем, так как спешила тебя оставить там, куда тебя перенёс Данис. Я благодарна Доэлю, так как, благодаря ему, я решила перепроверить мысль.
– Да я, кстати, это уже поняла. – Замолчав, через секунду я озвучила внезапно пришедшую ко мне в голову мысль. – Он меня чувствует лучше, чем все вы.
– Ты даже не представляешь как, – тихим голосом добавила Лана.
Я смотрела в одну точку и прокручивала наши короткие встречи, вспоминала его выражение лица, и желание увидеть его вновь росло всё больше.
– Лана, неужели вы не нашли способ помочь ему? Не знаете, почему так случилось?
Лана отрицательно покачала головой.
– А Северьян может? Он может помочь, ведь в писании должна быть описана причина?
Лана промолчала. Я посмотрела на неё вопросительно. Мне показалось, что она что-то скрывает, но мои предположения развеялись после того как она сказала:
– Его нет в писаниях.
– Как нет? Там же есть все Советники.
– Он с нами совсем недавно София.
– Но…
– Я не знаю его историю. Советники доверяют их только своим половинкам. Ответ на твой вопрос знает только твоя душа. Когда-нибудь ты всё вспомнишь. Когда-нибудь…. – я не успела открыть рот, как Лана испарилась бледно-голубой дымкой, не оставив мне шанса что-либо ей договорить.
– Дурная привычка у этих Советников уходить по-английски, невежи! – громко возмущалась я вслух .
Мне крайне не нравились те загадки, которые постоянно всплывали, порой заменяясь новыми. Но хотя внутри всё и болело, я была рада, что на большинство вопросов Лана сегодня ответила, и я уже только наполовину считаю себя слепым котёнком. Рассказы о том, что Доэль моя половина оставили неслабый отпечаток, и я теперь не могла думать ни о чём, кроме этого странного темноволосого парня. Он бы не понравился мне ни за что, если бы жил со мной в одном городе, или же учился в одной школе. Но что-то притягивающее было в нём, безусловно. То, что одновременно пугает и заставляет желать новой встречи.
Я знала его только с плохой стороны и, насмотревшись встреч Ясмины с Доэлем, наслушавшись их разговоров, я не могла себе представить, что подобное происходило и со мной, с моей другой бессознательной частью.
Сама того не замечая, я остервенело отрывала ветки от кустов, которые мешались под ногами и становились препятствиями на моём пути. Моё поведение и внутреннее состояние чётко напоминало шизофреника, который держит всё внутри, но в любой момент может взбеситься и начать скандалить.
Я вышла на тротуар, быстро приводя себя в порядок и впопыхах вытаскивая из волос листики и разные засохшие цветения, что попадали с деревьев, пока я пыталась прорваться назад, при этом выбрав самый глупый путь. В последнее время я плохо соображаю, что делаю.
Я быстро шагала по тротуару, рассматривая свои ноги, в тот час из ниоткуда перед моими глазами возникли маленькие туфельки красного цвета и остановились на месте, не желая пропускать меня вперёд, Я медленно подняла глаза вверх, чтобы увидеть обладательницу шикарных лаковых туфель.
«Конечно, – промелькнуло в голове, – мисс Конгениальность собственной персоной, а если просто, то Анастасия», – она стояла передо мной, как всегда улыбаясь во все свои тридцать два зуба, моя одноклассница и подруга по совместительству.
– София! – крикнула она и тут же бросилась ко мне в объятия. Я соскучилась по этому крику, хотя если посчитать без моих путешествий, то прошёл всего лишь один день.
Приобняв её, я почувствовала тепло, которое исходило от столь яркого и непосредственного комочка счастья.
– Что-то случилось? – спросила я её, почувствовав, что объятья ослабли и вот-вот мы разомкнёмся.
– Да, конечно, случилось, тут София, ты не поверишь…–подруга непрерывно тараторила, при этом размахивая руками в разные стороны, сверкая своими голубыми глазками, и время от времени наворачивая белокурые кудри на палец.
Что-то отвлекло мои глаза, что-то позади неё. Сначала я подумала, что мне показалось, и попыталась сфокусировать внимание на увлеченную собственным рассказом девушку, но понимая, что попытки тщетны, перевела взгляд обратно. На этот раз, я отчетливо увидела то, что заставило меня заинтересоваться. Какой-то парень стоял посреди дороги и смотрел на меня. Я сразу его узнала, по его колючему и жёстокому взгляду. Доэль, только это имя крутилось в моей пульсирующей от нарастающего страха голове. Он продолжал пристально на меня смотреть. Дальнейшие события происходили слишком быстро, переплетаясь друг с другом, я с трудом улавливала их последовательность.
Шум, похожий на рёв автомобиля, первая мысль о том, что сейчас его собьёт машина. Надежда, что он отойдёт. Разъярённая подруга, которая пыталась меня окликнуть, заметив, что я витаю в облаках.
Я не ошиблась, где-то рядом ревел двигатель автомобиля, мне нужно было сказать ему, предупредить его, в то же время я не понимала, почему он стоит. Настя внезапно переместилась на шаг вправо, тем самым заслоняя поле моего зрения. Я попыталась её оттолкнуть, но всё произошло в доли секунды. Я успела увидеть, как автомобиль подъезжает в Доэлю, пытаясь притормозить, параллельно испуганный водитель изо всех сил жмёт на предупредительный сигнал. Я успела окинуть его взглядом последний раз, он улыбался. Последнее, что я могла сделать, это оттолкнуть Настю и, что было силы закричать:
– Уходи!!!
Машина проехала, я с ужасом наблюдала лишь серую дымку, которая осталась после Доэля. Мне показалось будто ноги стали ватными, и я шокированная произошедшим, ничего не осознавая, присела прямо на голую землю. Похоже, что в шоке была не только я, но и Настя, которая заметила внезапное исчезновение парня.
– София, – присев на корточки прошептала она, будто бы боясь кого-то спугнуть.
Я молчала, но Настю это не смущало, и она продолжила:
– Его нет там, он словно испарился.
– Он испарился, – тихонько, под нос себе, сказала я.
– Что? – переспросила Настя, глядя на меня, как на обезумевшую.
Я резко вскочила на ноги и, пробормотав что-то похожее на «Думаю, он убежал. Мне пора.», быстрым шагом двинулась прочь, чувствуя, что Настя до сих пор смотрит мне в спину, не понимая, с чего это я, как ошпаренная, рванула с места.
К сожалению, в данный момент моя подруга мне совершенно не помощник, и это очень грустно. Я чувствовала, что сама начинаю меняться и смотреть на мир по-другому. Возможно, это моё собственное самовнушение, а возможно так и есть, ответа на этот вопрос, мне не дал бы никто, только разве что я сама.
Пришла домой, понаблюдала за пустыми комнатами и решила подняться на крышу. Это было любимое место, где я чувствовала себя защищённой. Папа никогда не убирал лестницу, зная, что в любой момент я могу захотеть подняться, а так как я делала это довольно часто, то убирать её было бы нелогично.
Смеркалось. Чёрные тучи передавали эстафету ярким точечкам, которые, как нельзя кстати, сочетались с молодым месяцем. Я любила полнолуния, но молодой месяц ещё больше. Для меня он был символом начала, символом чистого листа, на котором есть шанс написать всё по-другому. Порой, мне казалось, что он улыбается мне, а звёзды подмигивают, будто бы я в сговоре со Вселенной. А порой, казалось, что я тоже маленькая звёздочка в большом небе, только уже упавшая, чтобы исполнить чье-то желание, и поэтому мне очень хочется вернуться.
Потом я делала вывод, что моей фантазии нет границ, и понимала, что импровизировать я могу вечно. Папа не зря говорил, что я фантазёрка первой степени.
Сзади прошелестели еле слышные шаги, я даже не дёрнулась, во мне проснулась долгожданная смелость и я решила, что даже если станет страшно, я не подам виду, так как не должна расклеиваться и становится как пластилин в руках тех, кто хочет причинить мне вред.
Шаги становились более отчетливыми. Лёгкие похожие на шуршание. Он придёт, я чувствовала это, он не мог не прийти. Всей душой я была готова к этой встрече, хотела удивить его своим бесстрашным видом, ведь он так привык к моему постоянному страху. Я не стала ждать, когда он подойдет совсем близко и начнёт говорить, поэтому начала первой:
– Пришёл? – слово повисло в воздухе, шаги прекратились. Я сжала руки в кулаки и закусила губу, чтобы не выдавать свое частое дыхание и еле заметную дрожь.
– Да, – послышался мягкий голос, мне на миг показалось, что он приобрел более нежный оттенок, чем в предыдущих случаях, в одном он даже не говорил ничего.
– Я, – он попытался что-то сказать, но потом вздохнул и остановился. – Я могу сделать тебе больно.
Я решила повернуться, так как мне стало интересно, с каким выражением лица была сказана эта предостерегающая фраза.
В каком-то метре от меня стоял не на шутку встревоженный Доэль. Каждый бы заметил, что он слегка не в себе. Взъерошенные волосы, взгляд в сторону, сплетённые руки.
– Ты не сможешь мне причинить боль. – Я знала, что это ложь, знала, что и любовь ко мне, если она есть, не помешает ему в этом. Ведь в нём две сущности.
Но сейчас мне захотелось проверить версию Ланы, поэтому я решила врать, зная, что, возможно, это бесполезно, но умудряясь рискнуть.
Доэль посмотрел на меня, показывая взглядом, что то, что я сказала, было ошибочным.
– София, причиню, – сквозь зубы произнёс он.
– Нет, Доэль, – твёрдо возразила я, рискуя ещё больше, заметив, что Доэль меняется в лице, начиная злиться.
– Почему ты так решила? – тон его слега изменился, нотка раздражённости сквозила в каждом слове.
Я собрала всю волю в кулак и проговорила фразу, которая должна была подействовать на него.
– Потому, то ты меня любишь, – как я и рассчитывала она подействовала на него исключительно. Доэль побледнел и непонимающе посмотрел на меня.
– Ты вспомнила? – ошеломлённый моим заявлением спросил он.
– Нет. Я по-прежнему ничего не помню, но успела узнать свою историю, в которой ты занимаешь не последнее место.
Посмотрев на Доэля, я мгновенно поняла, что немного не рассчитала свои способности. Он в сию же секунду оказался рядом со мной. Испугавшись, я потеряла равновесие. Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами, я не смогла удержаться и начала падать, понимая, что внизу четыре метра, которые мне придется преодолеть.
Всё произошло так быстро, что я даже не успела сориентироваться, через пять секунд, я уже была в объятиях Доэля, который придерживал меня, тем самым спасая от падения. Я посмотрела в его глаза, они сейчас были совершенно не злыми и не жестокими, а его объятия были не холодными, а совершенно противоположными.
– Прости, – прошептал он, рассматривая меня с огромным вниманием. – Ты совсем не похожа на неё внешне.
Я не смогла ему ничего ответить, он был настолько близко, и прижимал к себе так крепко, что на секунду мне показалось, будто бы мне совсем нечем дышать, но позже я поймала себя на мысли, что мне это нравится, что это безумство притягивает меня ещё больше.
Мы молчали примерно минуту, просто смотрели друг другу в глаза. Нами овладело короткое онемение, которое не хотелось нарушать.
Но всему приходит конец, как и этой ситуации. Доэль резко пришёл в себя, и, резко поставив меня на место, отпрянул. Между нами образовалось расстояние в два метра.
– Я смог обуздать свою вторую часть, я не знаю надолго ли, но пока у меня это получилось, я решил прийти к тебе, увидеть тебя своими глазами. Нет, не глазами той твари, что живёт во мне и хочет разорвать каждого, кто подойдёт. – Доэль не смотрел на меня, более того, он стоял в полуоборота.
Я сделала шаг вперед, Доэль сделал шаг назад. Я поняла, что он не хочет, чтобы я приближалась.
– Доэль, – аккуратно окликнула я его. Он повернулся. Его голова и плечи были опущены. Состояние безысходности, вот то, что сейчас было заметно невооруженным глазом. – Я не знаю, что с тобой, я не знаю, как это вылечить, я даже не знаю, кто я такая. Но я знаю, что хочу помочь тебе.
– София, это бесполезно, просто дай мне пять минут побыть с тобой, а потом мне нужно будет возвращаться. У тебя есть защита от меня, я уверен, Лана справится. Если я снова приду к тебе, то не тем, кто я сейчас.
Я попробовала снова шагнуть к нему, на этот раз он позволил. Я медленно делала шаги, приближаясь с каждой секундой. Он не был против.
– Что ты чувствуешь при этом?
– Жгучую боль внутри меня. Она пожирает во мне всё хорошее. София, раньше я мог в себе это тушить, но потом понял, что оно растёт и доминирует надо мной. Раньше я чаще жил своей сознательной частью, теперь всё наоборот, другая моя часть пирует почти всё свободное время. София, ты ведь ничего не чувствуешь ко мне? Ты ведь ничего не помнишь?
Я задумалась, но быстро нашлась с ответом.
– Ты прав, я ничего не помню, но ведь душа помнит, Доэль, ведь душа мне подсказывает, что нужно делать.
– Ты пыталась мне помочь однажды.
– Значит, попытаюсь ещё раз, – мой голос звучал уверенно.
– Я могу тебя убить, – попытался перечить Доэль.
– Не можешь, пока я здесь, не можешь, – уверенно заявила я. Это было весомым аргументом.
– Одно из двух, либо ты глупая, и не понимаешь, во что ввязалась, либо отчаянная и всё понимаешь.
– Мне кажется, ты прав, но в данной ситуации не один из двух, а два сразу.
Он слабо улыбнулся мне.
– София, я не хочу больше делать тебе больно.
– Доэль, если не хочешь, то не сделаешь.
– Ты не понимаешь, – он резко повернулся спиной.
– Доэль, но ведь любовь что-то значит. Только её отсутствие ничего не решает.
Он развернулся и направился ко мне. Оставив между нами каких-то тридцать сантиметров, он сказал:
– София, не нужно этого всего, сделай кое-что ради меня. Если хочешь помочь, тогда ничего не нужно. Если я что-то сделаю с тобой, я не прощу себе этого никогда.
Я хотела ему ответить, но он прижал свой палец к моим губам и продолжил:
– А сейчас мне пора.
Он уже разворачивался, как я окликнула его в попытке остановить на мгновение. Он повернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я не знала, зачем я позвала его, не знала, зачем попыталась задержать и, конечно, не знала, ради чего всё это затеяла.
– София?
– Тебе обязательно уходить? – зная ответ, заранее просила я.
Он улыбнулся и кивнул мне. Я пожала плечами и выдавила из себя ответную улыбку. Он тут же приподнял брови вверх, изобразив обиженного ребёнка, и подошел ко мне снова. На этот раз он оказался ближе, чем когда-либо. Я невольно дрогнула, это немного смутило Доэля, но я успела схватить его за руку, в знак того, что не боюсь. Он прикоснулся рукой к моему лицу и провёл по нему. Его глаза сияли, я была уверена в его искренности и перестала испытывать страх. Он поцеловал меня. На миг показалось, что ничего в этом мире не существует, что всё исчезло и больше не нужно ни о чём думать.
Показалось, будто вся моя жизнь заключена в одном единственном коротком промежутке времени. Мне больше не хотелось плакать и грустить, хотелось только одного, чтобы наши губы всегда были рядом и чтобы он никуда не уходил. Целовал с упоением, отчаянно и нежно. Лёгкая слабость и приятная дрожь. Состояние невесомости, взлёта и сразу же падения, после того, как он, внезапно исчез, прошептав на прощание: «Я всё ещё люблю тебя…».
Я открыла глаза и не застала его на месте, только лишь серая дымка. Я посмотрела себе под ноги, внизу лежала веточка корицы и клочок бумаги.
Опустившись на колени, я взяла листок. Ровным и красивым почерком было написано:
«Поцелуй меня мягко и поговори со мной тихо.
Поверь мне, дорогая, время уже близко,
Когда мы можем жить без страха.
Поцелуй меня, дорогая.
Поцелуй меня мягко и поговори со мной тихо».
– А в конце было дописано: «P.S. Да, ты совсем не похожа на неё внешне, но тебя выдают глаза. Они такие же, как те, которые пленили меня навсегда.»
Я зажала рот руками, пытаясь сдержать подступающую к горлу волну рыданий. Я поняла, что он разбудил во мне что-то, какую-то часть, которая не могла без него жить. Нет, она могла, но не хотела.
Взяв веточку корицы и, вдохнув чудный аромат, глотая свои же холодные и солёные слёзы, я прошептала еле слышно:
– Я обещаю, Доэль, мы ещё встретимся. Встретимся в скором времени.
В эту ночь я спала спокойно и не видела снов. Морфей пощадил меня и дал мне возможность выспаться, как следует.
Я не могла выкинуть из голову произошедшее на крыше, и много раз прокручивала всё по новой, пытаясь сосредоточить внимание на его поведении: на том, как он улыбался, как пытался быть аккуратным, как боялся сделать что-то не так, как признался мне в своей любви, и как смешно хмурился, не понимая, что происходит.
Я открыла глаза, передо мной, словно статуя, сидела Лана в своем весеннем жёлтом сарафане. Я дёрнулась от неожиданности, а она даже бровью не повела.
– Привет, София!
– Привет! – я в очередной раз сделала вывод, что Лана бесцеремонна и странновата. – Тебя не смущает, что я спала.
– Нет, конечно, я пришла за минуту до того, как ты проснулась, – девушка встала и стала расхаживать по комнате, рассматривая каждую мелочь. Схватив в руки статуэтку в виде ангела, она повертела её и, поставив на место, повернулась ко мне. Я уже почти пришла в себя, когда она сказала:
– Что же, как ваша вчерашняя встреча? – её тон смутно смахивал на уколы иголками ежа.
Мне это крайне не понравилось.
– Отлично, а что?
– Ты совсем спятила! – накинулась на меня Лана.
– Почему, Лана, он был очень аккуратен, ко мне пришёл настоящий Доэль, а не тот ужасный и жестокий, которого все привыкли видеть.
– А если бы с тобой что-то случилось?
– Не случилось бы, – отмахнулась я.
– Тебе крупно повезло! – выпалила она, делая акцент на слове «крупно»
– Лана всё хорошо, честное слово, – это звучало, как попытка успокоить разъярённую девушку.
– Попытка не засчитана, – съязвила она. – София, ты понимаешь, что я не могу вмешиваться, дело твоё, но с ним шутки плохи, неужели ты думаешь, что если бы смогли с ним справиться, мы переправили бы тебя на Землю?
Вопрос повис в воздухе, мне не хотелось отвечать. Так как ответ был очевиден.
– Лана, – я встала с кровати, поправляя свою пижаму и волосы и став в решительную позу, упершись руками в бока, – мне нужно к нему.
Либо мне показалось, либо Лана действительно покачнулась на месте после того, как услышала фразу, но её реакция была предсказуема.
– Нет, – отрезала она. – Я не хочу ничего слышать, ты совсем рассудок потеряла.
– Лана, ты должна понять, что я смогу ему помочь, только лишь я, Лана, больше никто. Какая разница, я проживу свою обыкновенную жизнь и когда-то вернусь, а если вы не сможете ему помочь, то мне всё равно придётся это делать. Рано или поздно. Лана я готова! – последняя фраза была сказана с использованием крика.
Лана всё так же смотрела на меня, не в силах что-нибудь произнести, а потом, наконец, ответила:
– Порой мне кажется, что передо мной стоит настоящий Советник. Ты такая же упёртая, кажется, в тебе сейчас говорит душа, а ни в коем случае разум. София, я знаю, что это неправильно, я знаю, что это большая угроза для тебя, я хочу уберечь, но также я вижу, насколько это важно. Когда-то мы решили уже всё за тебя, но сейчас я не хочу этого делать, прежде чем я соглашусь, ответь мне на один вопрос, – я кивнула, – Ты действительно готова? Ведь всё может закончиться…– я не дала ей закончить и, твёрдо перебив, заявила:
– Да!
– Я перемещу тебя таким же способом, как и Доэль – во сне. У тебя будет совсем немного времени, слушай мои подсказки, порой я буду помогать. Только пообещай мне, что будешь слушать! – с нажимом произнесла Лана.
– Я тебя буду слушать, – повторила я.
– Удачи, София, – с сожалением сказала она. Её лицо искривилось толи от боли, толи от ненависти на кого-то, имя которого я наверняка знала.
Лана испарилась, я осталась одна в своей комнате, судорожно размышляя, что буду делать. Но этого я не знала.
Руководствуясь разумом, я понимала, что совершаю глупость, но душа вопила, что я смогу.
Рука коснулась подвески на шее, я сжала её что есть силы и улыбнулась.
Глава 18 ТАНЦЫ НА СТЁКЛАХ
Я закрыла глаза, мне оставались считанные секунды до тех пор, пока я засну и, наконец, встречусь с Доэлем. Осознанный шаг, или нет, я не знала, но душа мне говорила, что это необходимо, и внушала мне веру в то, что я смогу.
Полная кромешная темнота. Я резко вскочила на ноги, пытаясь что-либо разглядеть в непроглядном мраке. Не было слышно ни единого звука, что невыносимо давило. Собрав всю волю в кулак, я попыталась найти точку опоры, но не нашла ничего напоминавшего какой-то предмет, даже стены, только сплошная пустота вокруг. Успокоив себя мысленно, я аккуратно двинулась вперед. Было ощущение, что иду по холодному песку, и кое-где попадаются камушки. Сделав шаг, я неожиданно споткнулась об один из таких камней, и, пытаясь удержаться, вытянула правую руку. К моему удивлению, я наткнулась на что-то похожее на каменную стену. Опираясь на неё, я последовала дальше, совершенно не понимая, где нахожусь. Вдруг из ниоткуда послышался знакомый голос. Я сразу догадалась, что это голос Ланы, она ведь обещала, что будет помогать мне.
– София, сейчас сверни направо, – эхом отозвался её мягкий голос.
Я послушалась её указания и резко свернула направо, передо мной в темноте показался маленький просвет, напоминающий свет в конце туннеля. Я предположила, что место, где я нахожусь – это пещера.
Осторожно двигаясь вперед, я пыталась сохранить полное спокойствие. Что будет дальше, я даже предположить не могла. У меня не было плана действий, я даже не знала, как могу помочь Доэлю, но всё это почему-то не казалось мне важным. В данный момент я была похожа на маленького ребёнка, который проходил мимо витрин, и увидел красивую игрушку, а теперь желание её заполучить росло не по часам, а по минутам. Я поражалась своему упрямству, и тому, как глупо я порой следую своему сердцу, но ведь папа всегда меня учил, что нужно слушать его, чтобы ни случилось.
Постепенно свет в конце превращался в небольшую прорезь, как я и предполагала, это была пещера, выход из которой помогла найти мне Лана. Мне осталось каких-то два шага, и я выйду из неё. Вдохнув и выдохнув, я, наконец, вышла. Передо мной открылся пейзаж, напоминающий кадр из моего детства. Только детство мне представлялось солнечным, а это место было напрочь лишено позитива, тёмные тучи проплывали по небу, казалось, они надолго поругались с солнцем, и оно совершенно не показывалось Земле. Я стояла на каком-то холмике, за плечами осталась гора с пещерой. Недалеко, внизу холма, усеянного весенними цветочками и зелёной травкой, стоял дом. От одного его вида становилось жутко – старое, наполовину разрушенное двухэтажное строение. Рассмотреть его, как следует, отсюда было практически невозможно. Я начала спускаться, продолжая осматривать местность. В поле моего зрения не было ничего, только лишь дом без каких-либо ограждений. Рядом с ним росло огромное дерево – старый, многое повидавший дуб, к веткам которого были привязаны канатные верёвки, служившие опорой для двух самодельных качелей свисавших над землёй. Я подошла к дому совсем близко. Большое и грозное на вид здание построено было, вероятно, в восемнадцатом веке. Когда-то дом был шикарен, но сейчас от него осталось немного – прогнившие доски, прохудившаяся крыша с огромной дырой где-то посередине. Пару окон было разбито. Дом можно было смело назвать совершенно непригодным для жизни, только лишь как сарай, хотя с дырявой крышей и к такому назначению он был не годен. Я не знала, откуда у меня такая страсть к заброшенным домам, но это своего рода моя маленькая слабость. Всегда они мне казались загадочными и опасными. Проходя мимо таких домов, я задумывалась и задавалась одним и тем же вопросом:
«А ведь говорят, что стены могут сохранять целые истории домов, знают многое о жильцах и становятся невольными свидетелями хороших и грустных эпизодов их жизни. Какая история у того или иного дома?» – но эти вопросы и размышлениями так и уходили из моей головы, не оставляя следа.
Посмотрев ещё раз на этот старый, большой дом, я решила проверить, есть ли кто-нибудь там, ведь не просто так я здесь оказалась, да и идти было некуда, только в этом направлении. Я упёрлась в поврежденные временем перила, наступив на первую ступеньку. Послышался громкий скрип. Поняв, что войти в дом бесшумно у меня не выйдет, я продолжила подниматься по ступенькам под отвратительный скрип сухой древесины. Постояла на верхней площадке, не решаясь повернуть ручку старой деревянной двери, на которой были вырезаны различные узоры. Тонкая работа талантливого мастера, но и она мне казалось какой-то совершенно вышедшей из срока годности. Как только я протянула руку, дверь резко открылась, и у меня перехватило дыхание. Передо мной, широко улыбаясь, стоял Доэль. Мне сразу не понравилась его улыбка. Высокомерная, жестокая, сопровождающаяся прищуром зелёных глаз. Я поняла, что передо мной стоит не тот Доэль, который приходил на крышу. Единственное, что осталось прежним, это запах корицы, сопровождающий его повсюду.
– Добро пожаловать, миссис, – змеиный тон пронзил мои уши. Такой Доэль вызывал отвращение и не только у меня, на секунду показалось, что я почувствовала ту же ненависть, которой сопровождались мои встречи с Лиром. В другое время я бы задумалась, но сейчас мне нужно было сосредоточиться на Доэле.
– Добрый, – грубо и сухо ответила я.
– Что же вы так грозно, это как-то некультурно, – Доэль изобразил наигранную обиду.
– Некультурно держать гостя на пороге.
– Ха-х… Ну да, извините, как я мог, позвольте помочь, – он протянул руку, но я не пожелала его помощи и сама переступила высокий порог, став к нему лицом:
– Может, вы хотите чая? – с наигранной любезностью поинтересовался он.
Доэль затеял игру в любезности, я решила её поддержать, ожидая, когда ему надоест со мной играться.
– А может лучше вина? – спохватился он.
Я завела руки за спину, сжав как можно сильнее, ненависть к нему росла с каждой секундой.
– Пожалуй, вина, – коротко ответила я, совершенно бесцветным тоном.
– Я отлучусь, София, а ты пока располагайся поудобней. Пройди вон в ту комнату, – он указал мне на дверь неподалеку и снова улыбнулся, от одной его улыбки по телу пробегала дрожь, и одолевал привычный холодок.
Я осмотрелась вокруг, состояние дома внутри было намного лучше внешнего, если не считать толстого слоя пыли и старых скрипящих половиц. Можно было сказать, что у дома внушительная площадь, и обставлен он по всем правилам классического стиля. Выдержанные тона выцветших обоев, не отвлекали взгляда. Я прошла в комнату, на которую мне указал Доэль. Эта комната напоминала приёмный зал. Перед глазами нарисовалась картинка, будто бы зал полон графинями и баронами и они расхаживают по залу в своих старых, вычурных одеждах с прямыми осанками и с бокалами вина. Огромные окна, высокие потолок, камин и пару маленьких столиков вдали, но моё внимание отвлекло белое пианино, которое стояло почти посредине огромного зала. Подбежав к нему, я с восхищением рассматривая каждый сантиметр вскрытого лаком музыкального инструмента. Крышка была открыта, и я провела пальцем по клавишам, не нажимая на них. Когда-то я играла, но быстро бросила, так как люди с моим терпением могут заниматься только прыжками с парашютом. На другое у них просто не хватает усидчивости.
Насмотревшись на неописуемой красоты фортепиано, и справившись с желанием сыграть на нём, я подошла к одному из столиков. Присев на обитый розовой тканью стул, приготовилась ожидать, но Доэль отлучился ненадолго.
Он вошёл в дверь, неся в руках два бокала с красным вином, поставил их на столик, и резко развернувшись, хлопнул в ладоши. Великолепная старинная люстра с множеством свечей мгновенно зажглась. Теперь я могла рассмотреть Доэля получше. Одет он был в классический приталенный костюм небесно-голубого цвета. Смокинг с длинными отделанными атласом лацканами.
Его вид и каждый его жест вызывали восхищение, даже то, как он улыбался, хотя сейчас его улыбка выражала только злость и ненависть. И осознание того, что он может сделать больно и ненависть к нему не мешали мне наслаждаться его присутствием. Я задавалась вопросом:
«А может я просто хотела его увидеть, побыть рядом, ведь только глупец мог пойти в руки ужасной угрозы сознательно? – наконец я ответила на свой вопрос. – Да, я это сделала, потому что очень хотела увидеть его, потому что, кажется, тянусь к нему всей своей душой.»
Звук бьющегося о пол стекла вернул меня к действительности. Доэль смахнул на пол бокалы с вином, и они разлетелись на мелкие кусочки. Улыбаясь, он произнес:
– В последнее время творится что-то неладное с моими руками.
Я не понимала, что он задумал, но мне казалось, что разбил он их неспроста.
– София, – он склонил голову на бок, будто присматриваясь ко мне, – скажи, а ты любишь танцевать?
Я промолчала, так как не считала нужным отвечать ему на такой вопрос. Танцы это уже слишком.
– Хм, ну что же, я думаю, что молчание – знак согласия. Что же, моя дама, должна соответствовать своему кавалеру. Он оценивающе осмотрел меня. Мне стало не по себе, от того, как он откровенно пожирает меня глазами, словно прицениваясь.
– Вот это, – он указал на мою одежду пальцем, – совершенно не годится.
Я встала и направилась к этому самоуверенному нарциссу. Он, похоже, ни капельки не переживал по этому поводу, наоборот, увидев мою быструю уверенную походку, улыбнулся шире.
– Во-первых, – я ткнула ему пальцем в грудь, – я не твоя дама! Во-вторых, это моё личное дело, в чём я одета, даже если это ночная рубашка! В-третьих, прекрати улыбаться! – слишком поздно я поняла, что моя речь только разожгла огонь, и теперь ему захочется разозлить меня ещё больше.
Не сказав ни слова, он развернул меня и притянул к себе вплотную. Попытка оттолкнуть его была провальной, он был намного сильнее. Я посмотрела на него со злостью, но наткнулась на такой же взгляд. Он смотрел на меня затуманенными от злости глазами, мне стало не по себе, но я не прекращала свои попытки вырваться из его цепких объятий, и из последних сил прошептала:
– Отпусти!
Он тут же отпустил и, отвернувшись, отошел в сторону. Совершенно не ожидая, что он отпустит, я рухнула на пол, как марионетка, которая лишилась своего кукловода. Но всё только начиналось.
Доэль снова повернулся ко мне и, присев рядом, сказал:
– Знаешь, вот я не пойму одного, зачем ты сюда пришла? – ледяной тон сказанного поразил меня. Доэль пронизывал меня взглядом.
– Потанцевать с тобой, – соврала я язвительным тоном, отворачиваясь, так как мне стало не по себе от его взгляда.
Доэль улыбнулся и, взяв меня за руку, помог подняться, при этом дёрнув так, что показалось, будто он мне что-то повредил.
– Ну, если вы решили станцевать, то прошу вас, миледи! Сегодня мне хочется быть истинным кавалером, только сегодня и только сейчас, но для этого мне нужна послушная девушка, не так ли?
Я раньше не встречала людей, которые могли одним взглядом заставить делать то, что они хотят, но Доэль входил в их число, я не могла больше сопротивляться и быстро сдалась. И всё же часть меня хотела сыграть с ним в его игру, по его правилам.
Сделав простейший реверанс, и наклонив голову, я еле слышно проговорила:
– Конечно, – с некоторыми усилиями я сделала свой тон мармеладным.
Доэль снова повернулся ко мне спиной, он часто так делал, и я не понимала почему. Мои предположения были достаточно смутными, мне казалось, что в нём в это время борются две части, в такие секунды он не хочет, чтобы я видела, как он пытается вернуть свой злобный облик.
– Тебе нужно платье, – сказал Доэль, не поворачиваясь, – Позволь мне самому решить, каким оно будет. – В сию же секунду послышался хлопок, моё тело обволакивала мягкая струящаяся шёлковая ткань, нежно-розового цвета. Мне нравился этот цвет, более того, он стоял на втором месте, после голубого. Доэль развернулся, держа сплетённые пальцы рук около рта. Затем он улыбнулся, выражая полное удовлетворение от приталенного платья, в которое меня облачил. Чувствовала я себя, мягко говоря, неловко, к тому же странные мурашки бегали по всему телу.
Доэль определенно поражал своей ловкостью и умением застать меня врасплох, вот как сейчас, он неожиданно вырос передо мной, оказавшись в каких-то трёх сантиметрах. Такая близость меня выводила из себя и заставляла чувствовать ещё более неловко, чем раньше.
– Вальс, милая, станцуем вальс, – его глаза загорелись каким-то безумным огнём, я немного отдалилась от него, сделав шаг назад, он сделал шаг вперёд, затем отвёл от меня взгляд и сказал:
– Разбитые бокалы, – я в недоумении уставилась на него.
– Не думаю, что мы с тобой должны танцевать на этом чистом и пустом паркете, так совершенно неинтересно. Почему бы нам не станцевать на… – Доэль недоговорил, но его дальнейшие действия напугали меня не на шутку, сердце бешено заколотилось, и я отчаянно пыталась держать себя в руках, чтобы не кинуться прочь из зала.
Одним лишь взглядом Доэль заставил стёкла вылететь из старых оконных рам. С грохотом они бились о пол, разлетаясь на тысячи, а может и миллионы маленьких и больших осколков. Я прищурилась от страха, который пробрался в самые сокровенные уголки моего сердца. В итоге, неподалеку от меня образовался ковер из сверкающих прозрачных кусочков. Я затаила дыхание, с ужасом посматривая на него и пытаясь сообразить, зачем ему это.
– Фортепиано! – безумный взгляд пронизывал каждую клеточку моего тела.
– Мы будем танцевать на стёклах? – мой голос дрожал. Даже собственный вопрос показался мне слишком жутким. Сердце сбежало куда-то в поисках лучшей жизни.
– Доэль холодно улыбнулся и резко притянул меня к себе. Откуда-то сзади послышалась прекрасная, лёгкая мелодия, с нарастающим ритмом. На фортепиано кто-то играл, я попыталась обернуться, но Доэль не допустил этого и плавно начал вести меня вальсовым шагом по залу.
Левая нога назад. Далее плавно подтягиваю правую ногу в нужную позицию и снова вывожу её в линию носка, приставка. Он вёл безукоризненно, словно моё зеркало, с точностью до наоборот. «Раз, два, три… Раз, два, три…» – я считала про себя.
Доэль всё сильнее сжимал мою ладонь. Мои босые ноги касались паркета. Мы кружились в ритме вальса под грустное звучание пианино, я не могла заставить себя слушать, так как в объятиях грубого Доэля это уже было неважно. Ничего не было важным в этот момент. Я сделала шаг назад и почувствовала внезапную боль в пятке. Посмотрев на Доэля, поняла, что он намеренно побил стекла в зале и намеренно вёл меня на это место. Следующий шаг ещё больнее, затем ещё один… Мы стали танцевать быстрее. По мере того, как мы ускорялись, менялась музыка. Теперь она походила не на спокойный вальс, а на горячее танго. Счёт движений изменился. Доэль впивался в меня глазами. Его взгляд скользил по лицу, подолгу останавливаясь на глазах. Появились ноты напряжения, игра фортепиано казалась мне собственным плачем. Я зажмурила глаза, и, что есть силы, закусила губу. После третьего шага я почувствовала во рту металлический привкус крови. Открыв на миг глаза, я посмотрела на Доэля и прошептала:
– Ты же не такой, я знаю.
Доэль сразу же ответил:
– Ты меня совсем не знаешь, – затем резко развернул и заставил покружиться вокруг своей оси. И снова прижал к себе так сильно, что я чуть не задохнулась от нехватки воздуха. Осколки впивались в мои ноги, я чувствовала, как ноющая боль пронизывает меня, по моим щекам катились слёзы, и я успокаивала себя, что это всего лишь сон, что я проснусь, и всё закончится, а сейчас мне нужно терпеть.
– Нет, не такой, Доэль! – выдавила я из себя, стараясь держаться прямо.
– Тс-с-с-с….
Он наслаждался музыкой, наслаждался нашим чудесным танцем, моей болью и моими слезами. Голова кружилась, казалось, я не чувствовала ног, а просто волочила ими по полу. Невыносимая боль от каждого движения пронизывала теперь всё моё тело, мне захотелось кричать, но я молчала, сильно искусав верхнюю губу. Резкие переходы, он вёл меня, а я следовала за ним не в силах противиться, ведь он это делала настолько красиво, что, несмотря на всю боль, я получала какое-то неистовое удовольствие. Удовольствие сквозь слёзы и искусанные губы. Наш танец плавно перешёл из романтичного вальса в страстное и грубое танго с целым каскадом импровизаций. Доэль вращал меня, затем прижимал и, отталкивая, ловил,
В голове мелькали три главных правила в таком танце, как танго, я исполняла их чётко, только последнее что-то не очень получалось соблюдать. Их трактуют так:
«Никогда не держись! Никогда не отпускай! Не думай!»
И я решила забыться, исполняя третье правило. Он делал то, что хотел: бросал, поднимал, крутил и прижимал, держал и отпускал, приподнимал и резко опускал.
Моё лицо было мокрым от слёз, и время от времени из груди вырывался короткий и тихий стон. Мы уже не танцевали под музыку, мы стали ею.
За этим всем скрывался тайный подтекст, мы соединялись воедино, словно Инь и Янь, такие же разные, но не существующие друг без друга. Мы с Доэлем словно слились в одно целое, чувствуя ритм, мы точно знали, как и когда нужно шагнуть. Я уже не хотела сопротивляться. Вспыхнуло пламя, которое я не могла потушить, так как Доэль отчаянно разжигал его во мне. И в танце он может быть обаятельным, компенсируя прямотой и непосредственностью недостаток тонкости и богатства. А эти его порой грубые прикосновения, на которые я была согласна, только лишь, чтобы он был рядом, служили моей надеждой. Я обезумела, понимая это, но уже было неважно. Мы сошлись в одной точке, столкнулись как два берега, которым не было суждено этого, но вопреки всему и назло правилам, это случилось. Никто не вмешивался в наш желанный дуэт. Это было моя опасная игра, которую я не хотела проигрывать, хотя вся сила была на стороне Доэля.
Пауза в музыке, Доэль замер. Я отвернулась, он прикоснулся рукой к моему подбородку и притянул к себе, я избегала его взгляда, то ли от страха, то ли от желания которое проснулось во мне, отчаянно всхлипывая в груди и умоляя дать ему свободу. Затем снова в такт музыке мы начали танцевать, я не могла понять, откуда я знаю все эти движения, ведь никогда ранее не танцевала ничего подобного, даже школьный вальс давался мне, мягко говоря, коряво. Доэль сделал шаг назад правой ногой, я отзеркалила его движение, сделав тоже самое левой. Затем последовал приставной шаг другой, затем двойной шаг, в виде буквы L. Мы слились в единой фигуре. Напряжение нарастало с каждой секундой, а ступни ныли, спасало лишь мимолётное приподнимание на носочках. Я обратилась к Доэлю, но это больше походило на хриплый стон, силы покидали меня, страсть уходила с каждым шагом по битому стеклу.
Будучи уже в полубессознательном состоянии, Доэль резко оттолкнул меня от себя. Я упала на пол, порезав о стекла ладони и стараясь подняться на ноги. Передо мной разыгралось дежавю – Доэль стоял в двух шагах и, испепеляя взглядом, заставлял меня корчиться от душераздирающей боли. Все мои кости ломило, а в голове словно подушечка с тысячью иголками, которую хорошенько потрусили.
– Не понимаю, о чем ты думала, когда решила сюда заявиться, глупая девчонка! – голос Доэля звучал в моих ушах как шипение змеи, которая вот-вот укусит и заставит умереть не от яда, а от боли. – Признаюсь, душа помнит наши танцы. Помнит каждое движение, – ностальгический тон, пропитанный злостью, прозвучал из его уст.
Я свернулась в комочек не в силах пошевелиться, всё внутри бешено колотилось, а каждая клеточка кричала, ожидая прекращения этой пытки. Но он продолжал, я закрыла глаза, так как всё вокруг плыло в ритме вальса. Изнемогая, я искала какой-то выход из ситуации, перебирая, как мне казалось, каждый возможный вариант. На самом деле, в голове образовалось хаотичное и бессвязное движение, словно Доэль рассыпал мою собранную мозаику мыслей, и теперь я не могла собрать её воедино.
Первое самое чёткое, что мне пришло в голову спустя пару минут – слова из его письма, они словно отпечаталась у меня в голове, каждую строчку я помнила наизусть.
Начала шептать сухим и бесцветным голосом:
– Поцелуй меня мягко и поговори со мной тихо… – каждое слово мне давалось трудно, голос хрипел, а вкус крови становился ярко-выраженным. – Поверь мне, дорогая, время уже близко, когда мы можем жить без страха… – внезапно всё прекратилось. Боль меня отпустила, осталась только та – от танцев на стёклах. Я приподнялась на локтях, пытаясь найти взглядом Доэля, но попытки были тщетны. Даже притом, что перед глазами всё плыло, это не помешало бы мне разглядеть силуэт в голубом костюме. Я обессилено опустилась на пол и вздохнула пару раз с облегчением.
Он ушёл. В душе было два чувства, чувство счастья и несчастья одновременно. Теперь не так важно, что мне пришлось вытерпеть: танцевать на стёклах и кусать губы, чтобы не кричать, корчиться от боли и быть марионеткой в руках Доэля. Слова подействовали на него, значит, другая сущность ещё не совсем овладела им, и ещё есть надежда на спасение. Она светилась в моей в душе. У меня получилось. Я смогла! Ведь не зря же моё сердце мне подсказывало. Не выдержав, я заплакала в голос, не боясь, что кто-нибудь меня услышит, и мой плач эхом отбивался от молчаливых стен зала. Почувствовав облегчение, я принялась прокручивать этот танец, как старую киноленту. Он был для меня и взлётом и падением, и пыткой, и наслаждением, и любовью, и ненавистью, и адом, и раем – одновременно.
Теперь я знала, что смогу ему помочь, знала, что это будет для меня испытанием, и также знала, что я готова к нему. Моя душа ликовала и тосковала по Доэлю, хоть разум и не был с ним знаком.
А что разум? Ведь у меня есть сердце. А значит разум не в счёт.
Глава 19 БРАТЬЯ…
ЗАГАДКА, ОКУТАННАЯ МРАКОМ
С этого дня моя жизнь превратилась в сплошное существование. Школа уже не была главным источником общения, скорее просто способом отвлечься от мыслей и вопросов, что роились у меня в голове. Я превратилась в белую ворону, которую, несмотря на окрас, не замечали в толпе. Друзья обижались и недоумевали, что случилось с той девушкой, которую они знали. С той Софией, что ещё совсем недавно улыбалась и участвовала во всех мероприятиях, радуя шумные компании своим присутствием.
Я знала, что уже не та, после той ночи я не была прежней. Что-то во мне изменило направление. Если бы я кому-нибудь всё рассказала, то меня сочли бы за сумасшедшую со стажем, я и сама порой задумывалась, насколько реально то, что я сейчас переживаю. Да, понятное дело, что половина из этого – сны, в которых я блуждаю, как захочу. Но ведь приход Ланы и неожиданный визит Доэля – это была реальность, которую я ни с чем не спутаю.
Я спустилась по ступенькам вниз и направилась к выходу из дома. Папы, как всегда, не было, что меня совершенно не удивило. Быстро выпив чашку чая, я решила прогуляться. Идти на уроки я не планировала, хоть и понимала, что директриса с большим удовольствием сообщит моему отцу о прогулах, так как никогда меня особо не чествовала.
Где-то наверху, видимо из моей комнаты, послышалась приятная мелодия, я на миг остановилась, но затем снова зашагала по направлению к двери, захватив по пути свой плащ и сумку. Я была уверена, что мне кто-то звонил. Мне не хотелось смотреть, сколько у меня пропущенных звонков и сообщений и от кого. Далёкая от реальности я находилась во сне, в котором мне не нужен был телефон.
Приятный вечер. Я любила вечера больше, чем любое другое время суток. В это время природа на стадии подготовки ко сну. Солнышко потихоньку опускалось, приветливо посылая мне свои последние лучики, а неунывающий ветер сопровождал меня, словно верный кавалер к тому месту, где моя незатейливая голова придумала сегодня провести время. Посадка недалеко от дома, та, где я проводила большую часть своего свободного времени, а раньше частенько устраивала пикники с подругами. Теперь всё переменилось. Отмахнувшись от воспоминаний, я осмотрелась вокруг. Идти к посадке совсем недолго, всего каких-то пять минут, поэтому размышляя над чем-то, я быстро дохожу до излюбленного места. Поляна с одиноким деревом. Это дерево вроде бы растёт со всеми, но всё равно как-то поодаль. Теперь оно мне напоминало меня, я такая же, как остальные, но, тем не менее, другая и непохожая.
Неожиданно меня поразил эмоциональный приступ. Я достала свой плеер, наушники и включила самую романтичную песню, какую слышала в своей жизни. Начала двигаться под неё плавно, с лёгкостью разводя руки. Кружилась, затем подпрыгивала, как балерина, улыбалась сама себе и жадно вдыхала весенний воздух. Затем упала на траву и смотрела на небо, пытаясь разглядеть фигурки из облаков. Это занятие казалось более увлекательным в возрасте десяти лет, тогда я могла смотреть на небо часами, и каждую секунду находить в кучерявых облаках всё больше разнообразных картинок, которые складывала в целые истории. Несмотря ни на что, я всё ещё осталась фантазёркой с тем самым сердцем, о котором рассказывают поколениями. С сердцем, которое ни за что не откажется от своей сказки, даже если она будет не всегда сладкой.
Какое-то странное чувство резко вошло в моё сознание. Ощущение того, что кто-то находится рядом, я слегка повернула голову и: «О, Мама», – мысленно выкрикнула я, но при этом повела себя спокойно. Темноволосая копна повернулась ко мне лицом. Рядом лежал Доэль, загадочно улыбаясь. Наверное, всё, что было связано с ним, казалось мне загадочным и таинственным. Он находился так близко, что я могла рассмотреть его идеальную линию губ и цвет его глаз. Я и так знала, какой цвет они имеют, но в данный момент, пользуясь положением, могла увидеть даже маленькие черненькие точечки. У меня тоже такие были, папа называл это змеиным глазом, так как по структуре у них и у крокодилов такие зрачки.
Доэль молчал, а я не решалась что-либо сказать, словно боялась спугнуть его, или того, что он сию же секунду исчезнет, так как знала об ограничении времени пребывания его здесь. Доэль отвернулся, я сделала тоже самое. Мы оба смотрели на голубое небо, усеянное хаотичными облаками. Я нащупала правой рукой на плеере кнопку выключения. Мне хотелось слышать, как он дышит, и ничто не могло мешать этому сейчас, только кукушка, которая незатейливо пророчила кому-то, сколько лет осталось ещё ходить по этой земле, но и она умолкла, наверное, не захотела мешать моему умиротворению.
Я улыбнулась сама себе. «А ведь я могу с ним молчать. Просто молчать и ничего не говорить.»
Прошло около двух минут этого сладкого молчания, и я с замиранием сердца отгоняла мысли о предстоящем исчезновении Доэля. Моё внутреннее Я не хотело, чтобы он уходил. Молило о том, чтобы его оставили, ведь сейчас рядом со мной лежал тот Доэль, которого я – другая – когда-то любила, тот Доэль, частью которого до сих пор является моя душа.
Я могла бы задать ему массу вопросов, таких как: почему от него всё время пахнет корицей? Откуда это проклятие? Знает ли он способ, с помощью которого можно его вернуть? Какие у него истинные отношения с Лиром? Почему Ясмина так его не любит? И почему у каждого из них есть костюм определённого цвета, а у него и Даниса нет? Я могла бы начать их задавать, но мне почему-то перехотелось, что-то мне подсказывало, что я всё узнаю, что когда-нибудь я раскрою эти, и многие другие тайны.
Вот так мы и лежали, каждый думая о своём, и представляя себе что-то, о чём не мог догадаться никто. Не собираясь ничего говорить, мы делились молчанием друг с другом, и это уже делало наше общение лучшим разговором в моей жизни.
В какой-то момент я почувствовала прикосновение. Доэль слегка прикоснулся к моей руке и отпрянул, я повернулась и не увидела его больше. Он исчез, оставив после себя только лишь письмо и веточку корицы. Я села на корточки и, прежде чем открыть белый конверт, подумала:
«Неужели такое бывает, столько времени молчать и после его исчезновения почувствовать, будто бы это был самый содержательный разговор из всех, что я вела ранее. Мы наговорились вдоволь, не произнеся ни слова. Наверное, бывает».
Развернув конверт, я увидела только лишь одно слово, написанное аккуратным почерком, и сразу всё поняла.
Подняв голову вверх, я увидела нечто волшебное: облака плыли друг к другу, словно кто-то лепил из них скульптуры, и складывались в нечто целое. Спустя какое-то время из рваных облаков начала вырисовываться фигура, даже две фигуры. Девушка в длинном платье поднимала подол и слегка наклонялась, разворачиваясь в танце. С ней танцевал парень, слегка приобняв её за талию. На нём был смокинг и шляпа. Я не поверила своим глазам, если полагаться на логику, тогда то, что образовалось из облаков – была наша размытая копия. Та самая копия вальса, смешанного с танго. Облака двигались, и, казалось, будто бы две слегка размытые фигуры двигались вместе с ними. С каждой секундой парень приближался к девушке, спустя некоторое время они слились воедино. Я подумала, что на этом удивительный танец облаков закончился, но не тут-то было. После того, как наши копии слились воедино, начала вырисовываться другая фигура. Я с интересом уставилась на небо, во мне с каждой секундой росло волнение.
Неровные очертания напоминали мне дерево. Да это было пышное дерево очень похожее на дуб. Судя по всему, ему было лет двести. Я чувствовала, как с каждой секундой улыбаюсь всё шире и шире, мне нравились его сюрпризы, но я всё ещё не могла поверить в происходящее. Почему дерево? Я посмотрела на письмо, но ничего кроме уже знакомого слова «Небо», я там не увидела. Перевернув листок, поняла свой промах, на обратной стороне в самом низу было написано : «Это дерево много значит для Нас… Когда-нибудь ты вспомнишь…»
Я не шла домой, я летела. Во мне всё пело и плясало, я снова чувствую, я снова могу окунуться в счастливый и сказочный мир чувств. Сегодня Доэль создал сказку для меня. А завтра, что ждёт меня завтра?
Несмотря на всё буйство эмоций, которые кипели в моей душе, мне почему-то стало не хватать Даниса. Ведь он один из первых, кого я встретила на своём пути в том странном мире. Он стал настоящим другом, который помог справиться со всем, что на меня навалилось. Грустный странник в пальто и с белым шарфом, грустный взгляд и неугасаемая надежда. Вот как я могу его охарактеризовать, если бы меня спросили.
Стоило мне переступить порог, как тут же передо мной появилась Лана. Я от неожиданности чуть не споткнулась. Её появление чуточку меня насторожило, так как вид она имела отнюдь не самый лучший. По её лицу читалось крайнее волнение. Глаза бегали в разные стороны, а пальцы рук то и дело сплетались между собой, будто бы она сейчас их сломает от сильного нажима.
Если бы в комнате включили свет, я бы смогла рассмотреть её получше, но так все мои шансы были обречены. Она резко повернулась спиной и пошла по направлению к лестнице вверх, я последовала за ней. Её действия заставляли меня ожидать чего-то не самого лучшего, та Лана, которая всегда улыбается, была не на шутку взволнована.
Я почти бежала за грациозной девушкой, включила в комнате свет и уселась на пол, не став ни секунды ждать, жадно впилась глазами в девушку, которая стояла лицом к окну. Мне показалось, что она даже чуточку сгорбилась, будто бы под тяжестью какого-то груза.
Я решилась задать вопрос:
– Лана? – окликнула я её. Она развернулась ко мне лицом. Мне показалось или она плакала? Нет, мне не показалось, все её тело содрогалось от рыданий, через секунду она выплеснула все эмоции наружу и плакала так громко, что можно было услышать с первого этажа.
Мне казалось, что у Советников всё проявляется сильнее в троекратном размере. Они сильнее любят, чувствуют, боятся, злятся и даже плачут сильнее, чем люди. Я кинулась к ней, она обняла меня, и, что есть силы, прижала к себе, я поглаживала её по спине, и старалась ничего не говорить, сохраняя тишину, так как в данный момент главным было, чтобы она успокоилась.
Спустя несколько минут Лана сменила рыдания на короткие всхлипывания и, отодвинувшись от меня, начала вытирать глаза рукой, которые опухли от слёз и сузились раза в два. Я молча смотрела на неё, ожидая, когда она успокоиться.
Почему-то я вместе с ней сейчас переживала, будто она отдала мне частичку своего состояния, колотило не по-детски, и почему-то тоже захотелось заплакать. Я давно заметила за собой, что разделяю чужие эмоции, впитывая их словно губка.
– София, – выговорила Лана, а затем, после короткой паузы, произнесла, заикаясь:
– Я наш..наш…нашла, наконец, причину таког-г-го пов-ведния Д-д-доэля.
Я смотрела на неё совершенно недоумевая, но мысленно готовясь к рассказу. Лана на удивление быстро привела себя в порядок, что еще раз доказывала силу Советников. Она встала с пола и начала медленно ходить по комнате, то и дело теребя подол платья тоненькими пальчиками. Я перебралась на кровать и стала ожидать её рассказа, не торопя, а молча ожидая.
– В общем, – её голос дрожал, но она больше не заикалась. – Как я тебе уже сказала, на Доэля книги нет, так как он совсем недавно в нашем мире. Тогда я решила посмотреть книгу Лира. Что-то во мне предчувствовало нехорошее. – Лана приостановилась и закинула голову вверх, тяжело вздыхая, словно вспоминала какой-то дурной сон и пыталась отогнать его от себя. – К моему глубокому удивлению, София, о Лире книги тоже не было, я недоумевала, ведь, думала, что всё про него знаю. Мы встретились значительно позже того, как встретились Ясмина и Данис. Я мало чего знала о прошлой жизни Лира, да и узнавать не нужно было, мы делали своё дело и любили, без оглядки на прошлое, но видимо нужно было это сделать… – на последних словах Лана вздрогнула и замолчала, снова переводя дыхание. – Тогда я решила посмотреть книгу Ясмины, ведь она могла что-то знать, она и Данис оставались последней надеждой. К счастью или не очень, я нашла книгу Ясмины и то, что я там прочитала, привело меня в шок. София, – она подсела ко мне и посмотрела в глаза, а затем сказала: – София, всё что происходит с Доэлем, вина Лира.
В моей голове пронеслась лавина мыслей, я поняла, откуда у меня к Лиру столько ненависти, поняла, откуда была ненависть Ясмины, мои вопросы начали складываться в одну шеренгу с ответами. Такого исхода я не ожидала.
– Что случилось? – выпалила я, жаждая узнать все подробности происходившего когда-то.
– Я тебе уже когда-то говорила о том, что были случаи, когда люди становились Советниками, но такие случаи очень редкие.
Я кивнула, Лана продолжила:
– Лир и Доэль являются представителями этих случаев.
– Они были людьми? – меня словно водой окатили.
– Более того, они были братьями.
– Как? – только и вырвалось у меня. Я не смогла выдавить больше ни слова.
Лана снова продолжила, встав при этом с постели и начав ходить по комнате, наматывая круги.
– 18-й век. Оба они жили в богатой семье. Их семья была аристократического рода. Отец и мать – столбовые дворяне. Оба ни в чём себе не отказывали. Лир был старше на два года, но, несмотря на разницу, они всегда были неразлучны, парни с детства не расставались, совершенно не ругались и, тем более, не дрались, как это бывает обычно у мальчиков.
Не зря говорят, что женщина всегда была яблоком раздора, они влюбились в одну и ту же девушку, дочь богатого купца, которая приезжала к отцу на лето. На тот момент обоим было по девятнадцать лет, и понятие первой настоящей любви было им уже знакомо. Девушка была довольно непростой дамой и крутила ими двумя, как хотела. Видимо, ей нравились оба, – Лана сказала это с явной неприязнью. – Она прекрасно понимала, что уедет по истечению последнего летнего денька, а развлекаться ей никто не запретит. Парни этого, к сожалению, не понимали, и вместо того, чтобы раскусить алчную и лживую девушку, ополчились друг на друга. Тогда-то и начались конфликты. В любой истории существует множество линий.
Следующей линией этой истории будет их дядя, который исследовал всяческие аномальные явления. Известный учёный, которого все считали немного чокнутым, потому что в то время не было ни одной машины, только лишь кареты да лошади, а он рассказывал о том, что этот мир –это не предел, и есть определенные порталы через которые можно попасть в другие миры, а одной из его версий было то, что побывать там можно и с помощью сна. На то они и люди, что всегда были Фомами неверующими, слишком увлеченные своими бытовыми делами и совершенно утратившие веру. Дядя не стал медлить и нашёл лазейку, что-то типа маленькой дыры между мирами. Как ему это удалось, история умалчивает, но факт остается фактом. Всё это время он записывал координаты и свои научные исследования вместе с догадками в дневник. Как часто бывает, когда дядя заболел, то передал свои секреты двум племянникам, которым доверял больше, чем другим. Всё, как нельзя кстати, совпало, вместе с учеными записками в дневниках в руки к племянникам перешли и старинные записи дяди в те молодые года, когда тот увлекался магией.
Тёмная сторона Лира взяла вверх и любовь, затуманившая рассудок окончательно сбила его с правильного пути. В Доэле он видел теперь лишь потенциального соперника, от которого нужно было избавиться, несмотря ни на что. Я думаю известно, что случилось дальше. Лир нашёл какую-то гадалку и с помощью записей, наложил заклятие на Доэля. Это заклятие должно было заработать тогда, когда Доэль по-настоящему влюбится. Оно заключалось в том, чтобы в нём пробудилось две сущности, причем с такой концентрацией, что вторая сущность всё время пыталась бы навредить ему. Раздвоение личности в какой-то момент должно погубить его окончательно, нет большей муки, чем справляться с самим собой, и чувствовать, как что-то овладевает тобой.
– Лана, но как они оказались в вашем мире, ведь он настолько чист? – недоумевала я.
– Знаешь, София, наверное, у каждого из нас в прошлых жизнях были какие-то грехи, учитывая то, что мы прожили не одну жизнь, мы должны были научиться на ошибках, чтобы потом помогать людям. Сейчас мы все, действительно, чисты, так как это другая жизнь, жизнь полная умиротворения, без тайн. Мне трудно было потом разобрать то, что написано далее, но судя по всему, они просто нашли лазейку и проникли в наш мир, оставшись навсегда, так как здесь время течёт по-другому, значит, они ещё долго могут оставаться молодыми. Связь потихоньку пропадает, осознание того, что ты определенная личность стирается, ты становишься новым человеком, уже не человеком, а Советником, они, так же как и мы, прошли испытания чувствами, многое осознали, насколько я знаю, даже испытания Любовью.
Я вопросительно посмотрела на неё:
– Любовь? Разве ею можно испытать?
– Можно, ещё и как. На самом деле, она является источником самых глупых и запутанных поступков. Бывают разные исходы. Наверное, самое опасное чувство из всех существующих, – она усмехнулась. – Хитрое, я бы сказала, и многогранное.
Я кивнула, полностью соглашаясь с её словами. Любовь, и правда, опасная штука, как ни крути, а под её влиянием мы становимся слабыми, но в тоже время такими сильными, какими никогда не были. Наверное, это одна из тех загадок, которую можно разгадывать веками, так и не сформировав правильную версию. Всё равно будут спорить, выкладывая различные гипотезы. Ведь каждый видит любовь по-своему, у каждого любовь своя, непохожая и такая одинаковая у всех.
– Лана, а как об этом узнала Ясмина?
– Она имела дело с одним из потомков этой семьи, так как они были людьми голубых кровей, то их родословная чётко фиксировалась, а история о братьях была излюбленной историей, практически легендой. Она стала невольной свидетельницей этой истории. Когда она покопалась глубже, ей стали известны такие ужасные вещи.
– Ужас… Лана, а ты в порядке?
– Не особо, но держусь. Вот почему мне стало так плохо, ведь я совершенно не знала об этом. Лир мне не признался, а ведь должен был. Это самое большое предательство, ему есть прощение, правда, но не думаю, что скорое. Я ведь его люблю, София, но ты видишь, сколько последствий натворил его глупый поступок. Сколько дров переломано, а ведь, зная это заранее, нам было бы в два раза легче, нежели сейчас.
– Да, Лана, я согласна, но всё же, знаешь, у него, возможно, были свои мотивы молчать, ведь для тебя он должен быть во всем идеален. Тем более я стала свидетелем парочки ваших разговоров. Ты будто бы доминируешь, а ведь ему не хочется, чтобы так было, а тут ещё и это событие, рассказав тебе о нём, он бы ещё больше пал в твоих глазах.
– София, ну откуда он знает? Может, и нет?
Я посмотрела на неё с укором, она тут же сказала:
– Ладно, я бы в любом случае его осудила, но ведь неужели он настолько мне не доверяет. Я бы потом, просто пересмотрела бы ситуацию, и сделала бы вывод, что каждый может ошибаться.
– Я понимаю, но, как видишь, уже ничего не изменить, всё именно так, а не иначе, и нам нужно что-то делать сейчас.
– Да, ты права, что-то я расклеилась.
– Да ничего, – я посмотрела на неё, пытаясь передать мысленно всё своё сочувствие, которое находилось в душе, чтобы она поняла, что не одна и что я её поддержу.
– Знаешь, не смотря на то, что ты ничего не помнишь, я могу смело тебе сказать, что я чувствую присутствие той Софии здесь, той которую знала, ведь только ей я могла всё рассказать, а сейчас меня поддерживаешь ты, и на душе становится легче. Спасибо тебе, я и не могла представить лучшего собеседника в данной ситуации, – Лана слабо улыбнулась мне, в её глазах сверкали огоньки, в моей душе тут же стало теплее от её искренних слов.
Она снова ушла, не попрощавшись, а я осталась одна наедине со своими мыслями, мне было и хорошо, и плохо. Хорошо от того, что я, наконец, знаю причину такого поведения со стороны Доэля, плохо, что я не знаю, как это изменить, как вытянуть его. Теперь я понимала, что Ясмина пыталась предупредить меня совершенно о другом, что никак не касалось её, а напрямую меня, но ей было очень сложно это сделать настолько, что порой она просто сдавалась. Не знаю, почему теперь она молчит, может потому что поняла, что я нахожусь в нужных руках, а может, действительно, здесь в моём мире, её голос закупоривается настолько надежно, что трудно докричаться.
Я спустилась на первый этаж, чтобы налить себе воды. Меня жутко мучила жажда. Я спустилась по ступенькам вниз, и быстро подошла к столу, схватив стакан, который ещё недавно сама наполнила водой. Внезапно сзади послышался шорох, я резко повернулась и увидела человека, которого совершенно не ожидала здесь лицезреть. То ли от испуга, то ли от удивления, я выронила стакан. Он разлетелся на мелкие кусочки, обливая мои ноги холодной водой, и это меня хорошо взбодрило.
Я стояла неподвижно, глядя на гостя, который так же не сводил с меня своих голубых глаз. В ту же секунду я услышала тяжелые шаги и поняла, что это мой папа спускается по лестнице вниз, чтобы проверить всё ли в порядке со мной. Видимо звук разбитого стакана долетел и до него. Когда мой папа добрался до кухни, человека уже не было, он резко испарился серебристой дымкой. Я, почувствовав облегчение, успокоила папу, что со мной всё хорошо. Затем попросила его посмотреть со мной новый фильм, так как знала, что этот человек вернётся, а сейчас мне не хотелось его видеть. Я была не готова к этой встрече. Пока что не готова. Я вышла из кухни, тихонько улыбаясь сама себе какой-то странной улыбкой.
Глава 20 Я ЕГО ПОТЕРЯЛА…
Просмотр фильма с самым дорогим человеком позволяет почувствовать себя маленькой девочкой, беззащитной и такой наивной. Фильм закончился, у всего прекрасного рано или поздно должен быть конец. Вот так и сейчас, я обняла папу и поднялась к себе в комнату. Шла аккуратно, будто боялась кого-то разбудить, с замиранием сердца прислушивалась к каждому шороху, а потом резко стукнула ладошкой по выключателю и обнаружила, что моя спальня пуста. Голубоглазый не ждал меня здесь, значит, и я порой ошибаюсь. Я решила приготовиться ко сну, всё ещё остерегаясь неожиданного прихода незваного гостя, который, скорее всего, не будет меня чувствовать. Сходила в ванную, расчесала свои запутанные волосы, переоделась и уже лежала в кровати, как услышала откуда-то скрип. Я вжалась в постель и притихла от внезапно подступившего страха. Как ни крути, а одно его присутствие могло привести меня в состояние потери сознания.
– София, – еле слышным голосом позвал парень. Я сделала вид, что не слышу этого скользкого и сладкого, словно мед голоса. Будто бы яд смешали с сахаром.
Парень не стал долго ждать и, кажется, присел на другой краюшек кровати, я была повёрнута к нему спиной, поэтому могла только лишь предположить это по тому, как прогнулся матрас под его весом.
– София, – повторил он уже настойчивей. Предел моим нервам и выдержке наступил тогда, когда он начал подбираться ближе, я, как ошпаренная, вскочила с кровати и стоя на ногах, уставилась на парня. Белокурые волосы, синий костюм, фигура, голос и даже движения выдавали его. Передо мной сидел Лир собственной персоной. Я сжала руки в кулаки для того, чтобы собрать всю свою волю, и выдавить из себя хоть что-нибудь. В моей голове крутилась навязчивая мысль о том, что скоро я просто поседею от страха и такого количества неожиданностей, происходящих со мной в последнее время.
– Я тебя ждала, – сделав невозмутимый вид, более походивший на вид измученного человека, произнесла я.
– Не сомневался, Лана ведь тебе всё сразу рассказала. Честно, даже и не знал, что у тебя тоже есть своя маленькая тайна. Только лишь догадывался. Уж больно ты с ней схожа, несмотря на то, что даже не помнишь ничего. А глаза, когда твои глаза начинали меняться… – он сделал вид, будто задумался. – Ах да, точно, это же всё следствие раздвоенности душ. Как же я сразу-то не приметил, София, как же я так опростоволосился? – изобразил он наигранное расстройство. Я окончательно убедилась в том, что он отличный актер, да только не профессионал.
– Лир, а тебе не кажется, что ты переигрываешь? – теперь мой тон был неподдельно хамским.
– Милая, я, может, и переигрываю, а вот ты… – он сделал акцент на последнем слове, а затем брезгливо отвернулся и продолжил: – ты не доигрываешь! Мне, кажется, если бы больше старалась, давно бы всё уже выяснила, а вместо этого, ты только и делаешь, что нюни распускаешь. Знаешь, я тебя и Советником никогда бы не назвал. Где сила духа? Где борьба?
– А я и не должна тебе её показывать! Не для тебя стараюсь, мне вообще всё теперь известно о твоей лицемерной душе. Да что тут говорить! – я размахивала руками, выражая свое недоумение. – Как можно было собственного брата подвергнуть таким испытаниям, а затем вот так покинуть этот мир и строить из себя праведника!? – я почти срывалась на крик. – Лана тебе верила, Лир! И что, где теперь её вера? Что ты с ней сделал? Неужели ты после этого можешь мне что-то говорить?
– Не твоё дело, девчонка! – он вскочил на ноги и подошел ко мне вплотную, я чуть не задохнулась от неожиданности. Затем, словно одёрнув себя, резко отвернулся и подошел к окну, как ещё недавно сделала Лана. Я тут же набрала воздуха в лёгкие, будто бы до этого внезапно растеряла его. Посмотрев на него, я подумала о том, насколько похожие жесты у этих двоих.
– Лир, ты мне только скажи, неужели она этого стоила? – я задавала вопрос с какой-то аккуратностью, тщательно выговаривая каждое слово, будто боясь его поранить.
Воцарилась тишина, он ничего не отвечал, а только лишь смотрел в окно, я решила как-то разрядить обстановку и что-то ещё сказать, но он внезапно заговорил и мне даже полегчало.
– София, понимаешь, мне нет смысла тебе рассказывать, что я чувствовал, или, что буду чувствовать, или, что происходит со мной сейчас, – Лир развернулся, даже в темноте я увидела искренность в его глазах, которые смотрели на меня как-то иначе, не так как раньше свысока и без уважения, а по-настоящему. – Это словно исповедь преступника, кому до этого есть дело? Ты сама подумай, зачем мне себя оправдывать. Всё, что тебе рассказала Лана, правда, так и было…
Мне показалось, или Лир довольно мужественный парень и не похож на труса? Хм, наверное, так и есть. Пока это единственная черта, за которую я могу его хоть как-то уважать.
– В любом случае, Лана говорила, что находясь там, где вы есть, вы меняетесь, я думаю, ты всё же стал другим, хотя, на самом деле, мне мало в это верится.
– Да, я стал другим, стал немного лучше, перестал чувствовать злость и ненависть и, наконец, осознал, что значит любить и доверять, а главное ценить. Но то, что я сделал в прошлом, преследует меня и вот теперь я, кажется, теряю Лану. Она твёрдая и сильная, но порой её можно легко обидеть, ранить в самое сердце. Мучительно осознавать, что я послужил причиной её боли, – Лир опустил голову и плечи, в знак искреннего раскаяния. Я не двинулась с места, так как знала, что проявления какой-либо жалости только оскорбит его.
Лир тут же поднял голову, и как ни в чём не бывало, деловитым тоном произнес:
– Но, на самом деле, я здесь не за этим.
Я прозрела, когда увидела неожиданную перемену в его настроении. Насколько он скрытный!? Меня поразило его умение собрать всю силу воли в кулак и сделать вид, что ничего не происходит. Вот что скрывается за этой маской насмешки, постоянной дерзкой улыбки, за ней скрывается человек, который винит себя во многом и которому, как он думает, нет прощения. Но, неужели он ещё не понял, что Лана простит его. Простит, что бы ни случилось, ведь так любить можно лишь в том случае, если заранее согласен на все минусы любимого. Я увидела в нём совершенно другого человека, буквально две минуты назад. Думаю именно этого человека и полюбила Лана.
– София! – окликнул меня Лир. Я тут же вышла из транса и принялась слушать его, он убедился, что я снова с ним и продолжил: – В общем, это по поводу Доэля и его груза в виде второго Я.
Я слушала его, как никогда, это была важная информация. Чуточку надежды мне сейчас совершенно не помешало бы.
– Как именно это сделать, я, к сожалению, не знаю, но определенно, что-то связанное с любовью. Ну, как в банальных сказках, понимаешь?
– Очень смутно, но да, – моя надежда медленно угасла. – Ты не знаешь, что нужно сделать. – Моя фраза не была вопросом, это было утверждение.
– Нет, мне очень жаль, знаю только то, что единственная душа, которая может это сделать, это твоя. Душа его половинки, а как – я не знаю. – Лир выглядел разбитым, и тут ко мне в голову пришла идеальная мысль, я тут же озвучила вопрос:
– Лир, а скажи мне, ты ещё помнишь ту лазейку между мирами? Она всё ещё существует?
Лир уставился на меня с неподдельным презрением и даже опаской.
– А что?
– Просто мне интересно, когда Лана рассказала, я решила узнать у тебя, действительно ли есть такое место, – прикидываться дурочкой мне всегда было по зубам.
– На самом деле это не портал, это предмет.
– И что это за предмет?
– София, я не могу тебе сказать, это наша с братом тайна, но могу тебе намекнуть, он намного ближе, чем ты думаешь.
Только я открыла рот, как Лира и след простыл – истекло время его пребывания в этом мире. Он был вынужден уйти, но как вовремя. Я в который раз возмутилась умению этих Советников исчезать в неподходящий момент и настолько красиво, что самым чудесным постановщикам нужно было бы поучиться этому сценическому приёму.
Я сидела на кровати и размышляла о создавшейся ситуации. Снова я оказываюсь в кругу полном загадок, но теперь, всё же, мне известно очень многое, и это заставляет моё сердце биться сильнее. Говорят, когда вопрос стоит о том, чтобы помочь любимому человеку, тот, кто истинно любит, бросится в омут головой ради него. Но так ли это? Отношусь ли я к таким людям? Смогла бы я полюбить его? Может, всё это мне только кажется? Может, всё это только из-за того, что я знаю о том, что моя душа хранит память, скрытую от разума. Память о днях, когда я по праву могла назвать себя Советником. От бесконечного круговорота мыслей мне захотелось спать, глаза закрывались, а я всё продолжала думать, думать, думать…
– Лана, прости меня, – в сердцах выкрикнул Лир.
Девушка стояла спиной и не двигалась, её тело то и дело содрогалось от рыданий.
– Больно, Лир, просто больно. Неужели для тебя ничего не значит то слово, которое является частью наших отношений. То, что обычно называют…
Лир оборвал её и сам договорил:
– Доверием. Лана, я доверяю тебе. Знаю, что мне нет оправдания, но ведь… – Лир не договорил и, повернувшись спиной, отошёл от девушки.
Лана поглядывала за ним из-за своего плеча. Сильная и волевая девушка давно ему всё простила, она чувствовала его целиком и полностью. А состояние Лира было не ахти, за прошлое нужно было расплачиваться, но он не знал как. Доэль стал частью его жизни, и теперь не только биологической, как раньше. Между ними была духовная связь, словно неразрывная нить, если бы с ним что-нибудь случилось, он бы выжил, но эта нить оборвалась бы, и там образовался бы узел, который никогда больше не дал бы покоя.
– Я не стану тебе ничего говорить, я не буду признаваться в любви, не буду клясться в вечной любви и рассказывать, что никогда не брошу. Я не буду, Лир, не буду. Я просто останусь с тобой, даже если всё закончится плачевно, даже если нам с тобой придётся вместе держаться за последнюю надежду. Мы это сделаем вместе. Вместе, слышишь! – она почти кричала. – Вместе будем карабкаться, вместе падать и вместе мучиться, а потом, когда это всё закончится, мы будем также любить друг друга. И всё это, Лир, вместе! – Её голос охрип, и осанка была не столь прямой, и походка не очень грациозна. Поникшая, но не сломленная девушка тихо подошла к нему и обняла за спину тоненькими ручками, прислонившись головой в знак утешения и понимания. Лир накрыл своей большой ладошкой её ручку, а затем прислонил к губам и быстро поцеловал. Они стояли, и смотрела в небо. Одни в самом центре асфальтированной дороги в мире Лира, где есть только лишь один правильный путь, и они с Ланой только что его нашли.
Я проснулась от того, что было невыносимо холодно, а я никак не могла найти одеяло, чтобы хоть как-нибудь укрыться. Спросонья я не сразу поняла, что моя тёплая и мягкая кровать не сильно похожа на то, на чём я лежала сейчас. Скорее, это вообще ни на что не было похоже. Как только разум вернулся ко мне и я сообразила, что лежу на земле, тут же принялась легонько биться о неё головой. Мне стало жутко не по себе, от предчувствия, что снова какой-то сюрприз затаился и подстерегает меня за углом. А напряжение нарастало. В таком состоянии меня крайне смущает моя интуиция, она вопит, что мне нужно опасаться и пытается изо всех сил предостеречь. Так было и на этот раз. Я ясно понимала, что просто так отсюда не выберусь, так как могла находиться сейчас только в одном месте, в мире Доэля, в том самом – с разрушенным домом и качелями. В темноте я смогла разглядеть кое-какие очертания. Судя по всему, вытянули меня тем же способом, с помощью сна. Только вот зачем? Это уже вопрос.
Я поднялась и в полной растерянности простояла в этой позе примерно минуту не в состоянии понять, что мне делать дальше. Никого рядом в радиусе пяти метров не было, что меня очень настораживало. Я не люблю неожиданные выходы в стиле триллеров, но что-то мне подсказывало, что ничего другого меня не ожидает.
Я аккуратно шла по вытоптанной тропинке к дому Доэля. Страз овладевал мной с каждой секундой всё сильнее и сильнее, и это заставляло меня каждый раз вздрагивать, когда я натыкалась босыми ногами на что-то колючее или твёрдое. Дальнейшие события развивались стремительно. Я даже не смогла отследить всю цепочку. Неожиданности посыпались одна за другой.
Касание холодной руки. Мой крик. Темнота в глазах. Смех Доэля. Не того Доэля. Больше не того.
Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но очнулась я всё так же, как совсем недавно – лёжа. Перед моими глазами были, вычищенные до блеска туфли Доэля. Я подняла голову, он стоял и не двигался. Пейзаж не изменился, единственное отличие, это присутствие ужасного человека. От него так и веяло противной энергетикой. К несчастью, я уже была знакома с сущностью, которая правила балом в душе Доэля.
– Здравствуй, дорогая! – противный голос вызвал мурашки по всему телу.
– Добрый вечер! – язвительно ответила я.
Он присел передо мной на корточки и посмотрел в глаза. Я попыталась отвернуться, но он взял меня правой рукой за подбородок. Резко, но очень аккуратно.
– Глупая, ты будешь делать только то, чего захочу я.
Я промолчала, пытаясь найти способ ударить его чем-нибудь и попытаться убежать, но ничего кроме лежащего рядом камня я не увидела. Тогда я решила предпринять очень сомнительные меры. Вариантов было мало, а действовать приходилось быстро. Если не выйдет, то придётся как тогда, рисковать собой ради глупой веры в то, что он изменится.
– Хорошо, Доэль, может, ты поможешь встать девушке? – искусственно выразительным тоном воскликнула я. Доэль улыбнулся леденящей улыбкой, от вида которой, так и хотелось спрятаться в какую-нибудь норку подальше. Улыбка была привлекательная и злая одновременно.
Я подошла к нему вплотную, стараясь дышать ровно и спокойно, сердце едва не вырывалось из груди. Доэль погладил рукой мои волосы, я чувствовала, что он делает это далеко не с нежностью, а будто бы собирается рвать траву, и пытается подобрать пучок побольше, чтобы резко дёрнуть.
– Не играй со мной, София. Я разгадываю твои паны побега и каждую уловку, даже быстрее чем ты её планируешь. Ты же не хочешь меня разозлить?
– А чего ты хочешь от меня? – приходилось говорить, так же как и он, играть по его же правилам.
– Знаешь, что самое интересное, что чем больше тот – первый – Доэль любит тебя, тем больше я ненавижу, чем больше он скучает, тем больше я отвыкаю, чем больше радуется, тем больше грущу, а как только теряет надежду, я её обретаю. Мы как одно целое, которое неразделимо связано. Только мне очень жаль, что мы полные противоположности. София, как думаешь, если он тебя любит больше жизни, то каково моё отношение к тебе?
Я ещё сильнее сжала руки в кулаки, так, что почувствовала как ногти впились в кожу, и вместе с этим прикусила губу, продолжая смотреть на ненавистного мной Доэля. Я отказывалась верить в то, что уже ничего не сделаешь, не хотела думать о том, что сейчас может произойти.
– Доэль, это не ты.
– Это и всё? – издевался он.
Я промолчала.
– Что же, тогда мне становится скучно, надо бы переходить к действиям. Доэль быстрым движением развернул меня к себе спиной, а затем толкнул, что есть силы. Я упала на землю и свезла себе ладошку. Как только попыталась подняться, он тут же толкнул меня снова. То, что я увидела после, напугало меня ещё сильнее. Передо мной в полуметре заканчивалась земля. Ещё чуть-чуть и я упаду в обрыв. Смерть здесь равносильна летаргическому сну или полной остановке сердце. Данис рассказывал мне об этом, когда я побывала тут впервые.
– И что тебе это даст? – выкрикнула я.
Доэль скривился в самодовольной ухмылке.
– Не знаю, наверное, полное успокоение.
– А я так сильно тебе мешала?
– Пожалуй, ты единственное, что всё ещё сдерживает Доэля и отводит от пути ко мне.
– В таком случае подавись, – я вложила в эту фразу столько эмоций, сколько мне позволяло положение. Соответственно, это уже было не простое обращение, а истерический крик.
Я снова лежала перед ним, словно дежавю, в такой же позе. Я была слаба и беспомощна. В прошлый раз он оставил меня в покое, но на этот раз мой Доэль сидит слишком глубоко, я подняла голову и, посмотрев на него, произнесла:
– Ты можешь бежать от настоящего, боятся будущего, но за спиной всегда будет прошлое, каким бы оно ни было – чистое или грязное, но от него не убежишь. Со временем к тебе в память будут приходить отрывки твоего прошлого, и ты будешь вспоминать, какую ошибку ты совершил.
– Ты сейчас произносишь прощальную речь? – издевательски прошипел Доэль.
Подошёл и резко подняв меня, поволок к самому краю, для того чтобы упасть мне оставался один шаг. Я закрыла глаза, ощущая только лишь дыхание Дэоля возле своей шеи. Он продолжал держать меня, я понимала, что ему ничего не стоит подтолкнуть меня. Напротив, он скорее всего так и сделает, совершенно не жалея об этом, если я никаким образом не остановлю его. Но если бы я знала как. По щекам катились слёзы. Я молчала, не произнося ни слова, а Доэль тихо наслаждался своей победой над маленькой девушкой.
– Ты, пожалуй, была слишком большой помехой, хотя признать довольно привлекательной помехой.
– Данис, скажи, где может быть Доэль?
– Лана, что случилось?
Побледневшая девушка смотрела растерянными глазами на Даниса. Он схватил её за плечи и легонько потряс. Лана пришла в себя и, выровнявшись, привела в порядок речь.
– Она спит. Не просто спит, Данис, – последние слова были произнесены с нажимом, поэтому Данис тут же понял, что Лана имеет в виду.
– Но как?
– Думаю, никто не ожидал этого.
– Лана, я не знаю, где он может быть.
– Зато, я знаю, – послышался голос, на поляну вышел Лир. – Не забывайте, что он мой брат.
Лана подошла к нему и стала рядом.
– Мы должны спешить, Лир.
– Я понимаю.
Все трое тут же испарились.
Лана, Лир и Данис оказались на небольшой полянке. На самом краю обрыва виднелась фигура. Там кто-то сидел. Все трое двинулись туда. У каждого внутри теплилась надежда, что они успели, что ещё не всё потеряно. По мере приближения, всё явственней слышались громкие всхлипывания и непрерывный плач. Лана подбежала первой, присев рядом с фигуркой девушки. Все узнали в ней Софию, которая отчаянно тянула руки к пропасти, а когда Лана попыталась её обнять, отпрянула и чуть не бросилась в обрыв. Долго вопила, что не стоит её жалеть, что это она во всем виновата, что, если бы не она, то он был бы жив. Всем всё стало и без слов понятно, что случилось на этом месте. Все видели, насколько сильно произошедшее повлияло на Софию. Схватившись, двумя руками за голову она опустила её вниз, продолжая плакать так громко, как плачут только убитые горем люди, потерявшие последнюю связующую нить. Но ведь у неё она была не одна.
Глава 21 ТЫ ТОЛЬКО МОЙ…
– София, – послышался приятный женский голосок. От неожиданности я вскочила на ноги, ничего не соображая, приняв странную позу, похожую на оборонительную.
– Да? – выкрикнула я хриплым голосом. Придя в себя, я сообразила, что просто напросто лежала на коленях у Ланы и находилась всё там же. Мне показалось, что даже время суток было неизменным в этом унылом и тёмном месте. Я покосилась в сторону, где предположительно должна быть пропасть. Всё тело тут же затрусило, я перевела взгляд на сидевшую Лану и только сейчас заметила, что сзади неё метрах в трёх стоят Лир и Данис. Я обрадовалась тому, что увидела Даниса, но эйфория быстро покинула меня. Я не знала, как объяснить Лане произошедшее, как оправдать себя. Отказывалась верить в случившееся, и продолжала себя тихо ненавидеть, готовая биться головой о землю, всё ещё надеясь, что то, что произошло, просто дурной сон. Отчасти, это и было сном, но он находился не в том разряде, где есть нереальность. Здесь всё было реально настолько, что порой казалось, я могу порезаться о что-нибудь или случайно сломать. Лодыжка безумно болела, не зря я подумала о переломе, я практически её не чувствовала, наверное, когда Доэль толкнул меня, я неудачно упала.
– София, – начала Лана, но я тут же её перебила.
– Я не хотела, Лана, он хотел меня столкнуть, но после…– я чувствовала, как ком подступает к горлу, а из глаз вот-вот хлынут слёзы. Сжав здоровую руку в кулак, и закусив верхнюю губу, я посмотрела вверх, чтобы немного отогнать подступившие слезы. – Я плохо помню, что происходило, наверное, была в шоковом состоянии, но я попыталась увернуться и он споткнулся. Он споткнулся и упал, Лана. Я – виновница этого, ведь так?
– Послушай, София, не стоит так себя терзать. Всё дело в том, что Доэль не погиб. Я больше чем уверена, с ним всё в порядке. Ты не забывай, что это его мир, – я уставилась на неё, совершено не моргая, и даже дышать, кажется, перестала. Лана слегка улыбнулась и подошла ко мне, чтобы обнять.
– Все хорошо, – тихо произнесла Лана, хлопая меня по спине. Я молчала и смотрела в пропасть, я знала, что это значит только одно: мне предстоит встретиться с ним ещё раз, а может быть и не один.
– Я думаю, мы можем отсюда уходить, а тебя пора вернуть, – вмешался в нашу идиллию Данис. Я отошла от Ланы и посмотрела на него, в самые глаза. В нём ничего не изменилось, потерянный взгляд, капелька надежды, длинное пальто и белый шарф. Ему всё так же было холодно в душе, как и прежде, пока ещё я не могу этого изменить, но ведь смогу. Я точно знала, что смогу.
– Данис. Я рада тебя видеть.
– Я тоже, София, уже скучаю по твоим испуганным глазкам, – сейчас он говорил со мной, как с маленьким потерявшимся ребёнком. Наверное, так было всегда, именно такой я почему-то была с ним, слабенькой и наивной, хотя совершенно не понимала, почему так происходит. Необходимое мне чувство защиты и спокойствия. Это то, что он мог дать мне с лёгкостью. Сейчас я бы с уверенностью могла сказать, что он мне, как старший брат, которого у меня никогда не было.
– О-о-о, как это мило, – протяжное восклицание раздалось со стороны леса. По телу пробежал холодок, я узнала этот голос.
Данис и Лир тут же стали спинами к нам, защищая от возможной опасности. Все сразу поняли, чей голос раздался неподалёку. Словно из ниоткуда к нам направлялся высокий и грациозный Доэль. Шёл медленно, словно парил в воздухе. Он обладал неподдельной мягкостью в движениях. С первого взгляда грубые движения руками сейчас напоминали мне плавные взмахи крыльями.
«Как же зло привлекательно!», – подумала я про себя, и тут же отогнала эту глупую мысль куда подальше.
– Давно не виделись, братья, – ехидно произнес Доэль, когда подошел совсем близко.
– Давно, Доэль, давно, – холодно ответил Данис. – С чем пожаловал?
– А то вы не знаете? – слегка прищурившись, с выражением спросил Доэль.
– Понятия не имеем, здесь нет ничего твоего, – Данис говорил уверенно, в его тоне даже угадывались нотки раздражённости.
– Ну, с этим я ещё могу поспорить. Милая! – Доэль резко переключился с Даниса на меня, мне даже не нужно было догадываться, кого он так может назвать. Он смотрел на меня из-за Даниса, который загораживая проход ко мне своей спиной. – Милая, ну вот почему ты от меня прячешься?
«Противная игра в кошки-мышки», – промелькнуло у меня в голове.
Он продолжал, несмотря на то, что я молчала.
– Я предлагаю тебе уйти со мной. Ты же знаешь, что они никак мне не помешают, милая. Не так ли?
Лана схватила меня за руку, и, что есть силы, сжала её, в знак того, чтобы я не делала глупостей, но я уже всё решила. Воцарилась тишина, смешанная с напряжением.
Я прекрасно понимала, что он меня провоцирует, но также понимала, что он может сделать всё, что угодно, а остановить его могу только я. Либо я была чересчур глупая, либо я совершенно не думала о себе, но единственное знала точно: мне нельзя подвергать опасности всех Советников разом ради своего спасения. Добровольно они меня не отдадут, значит действовать мне нужно самостоятельно.
Если бы меня попросили передать, что происходит в моей душе, и как я себя чувствую, то я бы просто сказала, что фейерверк, так как такому букету эмоций, в основном негативных, мог позавидовать любой флорист. В данный момент надо мной взяло шефство Отчаяние, вездесущее, ноющее Отчаяние. Лодыжка всё больше давала о себе знать, ныла и, кажется, чуть-чуть опухла. Я вдохнула побольше воздуха и что есть силы рванула свою руку, чтобы Лана от неожиданности отпустила меня, стараясь действовать быстро, я выкрикнула что-то похожее на «хорошо», и побежала в противоположном от Советников направлении, чтобы Доэль успел меня схватить и перенести куда надо. Всё сработало как нельзя лучше, Данис с Лиром сразу хватились, но Доэль оказался проворней, я ощутила головокружение и привычную от путешествий по мирам тошноту.
Когда я открыла глаза, то увидела привычный кремовый потолок. Неужели нахожусь в своей комнате? Я приподнялась, и в ту же секунду меня как током ударило, рука болела ещё сильнее прежнего. Я уставилась на опухшую лодыжку, чётко осознавая, что та реальность, из которой меня перенесли, оставила последствия. Я скривилась и чуточку притихла, чтобы унять боль. Осмотрелась. Точно, я в своей комнате, с этого времени есть десять минут, ну если это не мой обман зрения и не очередная шутка Доэля по смене интерьера.
– Добро пожаловать домой, – послышался голос рядом. Из моей груди вырвалось что-то похожее на «Ох».
– Устала, понимаю, ничего, скоро всё закончится, – успокаивающе пропел Доэль.
Я повернула голову, Доэль стоял, облокотившись о моё трюмо, скрестив руки и ноги. Я сразу отметила, что на языке жестов это целиком оборонительная поза, закрытая ото всех. Но эти мои знания не особо сейчас помогали.
– Я решил, что мне хватит и десяти минут, так что приступим, милая.
Я не успела опомниться, как Доэль оказался рядом.
– Доэль! – это было последним, что у меня получилось выдавить из себя, прежде чем его руки сомкнулись кольцом вокруг моей шеи. Я почувствовала невыносимый страх и уже видела дальнейший исход событий. Задыхаясь, попыталась как-то противостоять этому, но он был в два раза сильнее. Он решил сделать всё собственными руками, хотя мог сделать своё дело, просто щёлкнув пальцами. Из глаз брызнули слёзы, моя жизнь будет решена через совсем короткий промежуток времени. Воздух больше не поступал, перед глазами начало темнеть.
Я понимала, что больше не могу ничего сказать и пыталась мысленно докричаться до него, ведь когда-то он смог меня услышать таким образом.
«Доэль, приди в себя, это не ты! Доэль! Пожалуйста, прошу тебя, вернись!»
Ничего не помогала, в висках пульсировало, последней моей мыслью посланной ему были четыре слова. Мои последние четыре слова. Я закрыла глаза и мысленно проговорила:
« Я люблю тебя, Доэль…»
Всё потемнело, я упала на мягкую поверхность, и мне стало очень тепло и светло, даже лодыжка перестала болеть. Ничего не чувствую, только лишь Счастье и Облегчение. Мне казалось, будто бы белый снег обволакивает мою душу, помогает мне дышать, и я счастлива, что солнце живет в моей душе. Мне снились бескрайние поля и птицы. Много птиц, которые кружили над моей головой, напевая песенку о самых прекрасных минутах моей жизни. Мне снились Советники, они улыбались мне, но стояли на другом берегу прозрачной синей реки. Снилась мама, которая тоже улыбалась, проплывая по той же реке на маленькой прекрасной лодке, и папа, который был с ней, он смеялся, и обнимал маму. Я чувствовала, как кто-то ещё стоит сзади меня. Обернувшись, я увидела маленького мальчика. Веснушчатый и кучерявый, он смотрел на меня и, так же, как и другие, улыбался. Я не знала его, но он был так похож на моего папу. Он поднял ручку и ткнул указательным пальчиком на меня, я не сразу его поняла, но затем, посмотрев на себя, увидела амулет. Взяв его в руки, я вопросительно посмотрела на мальчика. Тот кивнул головой и засмеялся, а затем убежал вглубь леса.
Прошла неделя. Я очень удивилась когда, проснувшись, увидела взволнованного папу. Я вообще удивилась, что проснулась, но когда поняла, что у меня получилось, что мои слова подействовали на Доэля, то тут, же бросилась обнимать папу. Немного переборщив с объятиями, я чересчур прижала больную лодыжку, что вызвало сильную боль, и я от неожиданности ойкнула. Моя, как оказалось потом, поломанная рука не осталась незамеченной. На вопросы папы, о том, где я умудрилась её сломать, я отвечала с заминками, но по чётко составленной в голове схеме. Я говорила, что по пути домой, споткнулась и не совсем удачно упала. Это было похоже на правду, поэтому я повторяла версию всякому, кто спрашивал.
После последней встречи с Доэлем, я не видела ни его, ни одного из Советников. Они будто исчезли из моей жизни. Это меня очень беспокоило, но ничего поделать я не могла. Папа признал, что со мной случились глобальные перемены, я стала задумчивой и мало разговаривала. Меня тоже угнетали изменения во мне, но я вынуждена была с этим мириться. Меня тревожил мой сон с участием мальчика, я не понимала, что он мне хотел сказать. Я не знала, кто этот мальчик. Мне также хотелось узнать хоть чуть-чуть новостей о Доэле, Лане, Данисе и даже Лире. Я сделала вывод, что, скорее всего, они просто решили оставить меня в покое, и, как когда-то говорила Лана, дать мне прожить свою спокойную жизнь. Доэль не появлялся, а значит, у меня получилось что-то сделать. Смутная надежда, что он свободен от заклятия, радовала меня, как если бы это было известие о том, что в моей жизни произошло какое-то чудо. Но, несмотря на это, я оставалась белой вороной для моих одноклассников. А подруги нашли себе замену. Я понимала, что с такой, какой я стала, не мог общаться никто, я их отталкивала одним своим видом. Я превратилась в наблюдателя, которому было интересно поведение людей, то, как они смеются, радуются, улыбаются, ругаются, злятся и даже плачут. Но я перестала быть участником. Этот мир стал для меня однообразен и скучен. Теперь стал скучен.
Я шла домой после обыкновенного школьного дня, снова и снова вспоминая каждого из Советников и задаваясь вопросом о том, что же это за предмет, с помощью которого можно попасть в параллельный мир. То, что я запланировала на случай того, если у меня будет этот предмет, было сущим бредом, но это могло бы поставить всё на свои места.
От размышлений меня отвлекли большие грозовые тучи, нависшие над городом. Меня часто посещали мысли, влекущие на свершение глупостей. Вот и сейчас появилась одна из таких. Раз теперь за мной никто не приходит, я никого не спасаю, и никто не спасает меня, раз теперь моя жизнь настолько скучная, то я сама могу сделать её разнообразней. Вдохновлённая внезапной мыслью, я, как маленькая девочка, побежала по направлению к нашей небольшой речке. Она была настоящим достоянием города. Холодная чистая вода и замечательная природа. Всё, чего не хватало мне, как добавления ко всему прочему – это дождя. Добежав до берега, я уселась на песок и стала ждать первых капелек, откуда-то слышался гром, и порой мелькала молния. Ждать мне пришлось недолго, первые капельки посыпались на меня примерно через пять минут. Я засмеялась. Непонятно, что меня так веселило, казалось я медленно схожу с ума, так как со стороны это выглядело весьма странно. Конец весны был всегда очень жарким, так что я не переживала о том, что могу замёрзнуть. Разувшись, подошла ближе к воде и намочила ступни. Кружилась, смеялась, падала в воду, затем снова вставала. Это была идиллия, которую, как мне тогда казалось, не мог нарушить никто. Мне было весело, несмотря на то, что развлекалась я сама. В детстве я всегда хотела погулять под дождём, промокнуть и прийти непонятно в каком виде домой. Сегодня моя детская мечта сбылась. Я была насквозь мокрая, дождь поливал меня крупными и частыми каплями.
Напрыгавшись, я снова уселась на песок, чётко понимая, что приду домой не только мокрая, но ещё и грязная. Сейчас же меня это не особо волновало. Миллион разводов на воде, которые оставляют капли, и каждый из них это словно маленькая прожитая жизнь. Какой-то развод короче, какой-то длительнее, все они существуют, имея начало и конец в этой речке, и такие же маленькие, как и мы в огромном мире. Раньше я не так часто задумывалась о таких вещах, но теперь везде вижу какую-то жизнь, хотя порой это абсурдно.
Внутри меня снова появилось подзабытое чувство. Чувство, что кто-то стоит рядом. Я обернулась и не ошиблась, передо мной стоял самый прекрасный и самый любимый Советник. Изменения в его облике поразили меня. На нём был однотонный фиолетовый костюм, который шёл ему как нельзя лучше, похожий на костюм Лира, только цвета разные. Он улыбался мне так же, как тогда на крыше, искренней улыбкой, такой, какая бывает очень редко, его глаза светились, он излучал неподдельное тепло, и оно передавалось мне даже на расстоянии. Я улыбнулась ему, так как знала, что передо мной стоит настоящий Доэль, тот Доэль, который наблюдал за облаками со мной на поляне, и тот Доэль, который когда-то целовал меня.
– Вот скажи мне, чем ты тут занимаешься? – шутливо поинтересовался он. В его тоне звучали чарующие нотки.
– Да, ерундой всякой.
Мы молчали ровно две секунды, я больше не смогла сдерживать эмоции и кинулась к нему, он сделал то же самое – кинулся ко мне. Затем крепко обнял меня, приподнял и начал кружить. Я прижалась к нему что есть силы, мне казалось, будто душа выпрыгнет из моего тела от счастья. Я не хотела его отпускать. То, что я испытывала сейчас, не было сравнимо с другими чувствами. Даже счастье бывает разное, но это дурман, парящий в воздухе. Мне кажется, теперь я даже видела по-другому – всё стало ярче и прекрасней, всё вокруг преобразилось. Он опустил меня на землю и обнял крепче прежнего, мы просто молчали, но и это молчание было настолько чудесным, что порой, казалось, мне не хватает воздуха. Вот, что значит задыхаться от счастья.
– София, – наконец произнес он, – у тебя получилось.
– Но как, Доэль, как? – не терпелось мне узнать о том, каким образом.
– В последние секунды, я услышал твою мысль, и будто бы между нами снова образовалась та прочная связь, как раньше. Позже, разговаривая с Лиром, я услышал от него, что, возможно, причиной моего освобождения была твоя любовь. И только потому, что ты – человек. Когда мы с братом были людьми, мы влюбились в девушку земной любовью, это проклятие требовало того же, только от девушки. Ты влюбилась в меня по-настоящему. Влюбилась в меня земной любовью, несмотря на то, что я был ужасным, жестоким и просто сумасшедшим.
– Вечно меня тянет на каких-то странных, – театрально вздохнула я.
– Ох, ну да, ну да, – подыграл он мне, но тут же посерьёзнел и добавил: – И ещё, София, я всё время следил за тобой, с самого начала твоего пребывания в нашем мире.
– Да?
– Да. Тогда, когда ты впервые увидела Лира, когда вы с Данисом окунались в воспоминания и ещё очень много раз.
В этот же миг меня посетило прозрение:
– Так вот о ком меня предупреждала Ясмина? Совершенно не о Лире, а о тебе пыталась сообщить, что ты рядом. И меня всё время преследовали приступы ненависти.
Доэль кивнул. Я от изумления даже рот приоткрыла, это как внезапное просветление.
– Доэль, ведь теперь всё закончилось?
– Да, кажется, закончилось.
– Ты будешь ко мне приходить?
– София, – он погрустнел и отвернулся, – по правилам я должен лишить тебя воспоминаний.
– Но зачем?
– Тебе нужно прожить целую жизнь, прежде чем ты вернёшься. А то, что ты знаешь и помнишь, мешает тебе воспринимать этот мир. Неужели ты не замечаешь?
– Замечаю. Доэль, я не хочу тебя забывать.
– София, мне тоже не лучше от осознания того, что я не могу больше видеть тебя, но я обещаю я стану твоим Советником и буду заботиться о твоей семье.
Я вцепилась в него руками, боясь, что он вот-вот исчезнет.
– Доэль, пожалуйста, – мой голос звучал очень уверенно, я старалась изо всех сил его переубедить, – понимаешь, ты необходим мне в этой жизни. Я не смогу, ведь сердце не забывает, моё сердце ведь вспомнило тебя, моя душа не забыла. Доэль, даже если ты сотрёшь мою память, я всё равно буду искать похожего на тебя. Бессознательно. А ведь можно, чтобы всё осталось так.
– Ради твоего же блага, – Доэль был невозмутим, хотя нотка неуверенности в голосе была.
– Хорошо, – соврала я. Можно ты это сделаешь завтра утром?
– Хорошо, но почему так?
– Я хочу провести ночь с воспоминаниями, это необходимо мне.
– Конечно, София, конечно, – Доэль прижал меня к себе ещё сильнее.
– Можно два вопроса?
Доэль кивнул.
– Скажи, я вспомню это всё, когда вернусь к вам?
– Ты будешь помнить каждую мелочь своих прошлых жизней. Причем всех, поэтому не сомневайся и меня ты тоже вспомнишь и всё, что чувствовала, будучи Советником.
Я очень этому обрадовалась и, улыбаясь ещё шире, задала свой второй вопрос:
– Ну вот, смотри, Лир говорил, что вы с помощью какого-то предмета попали в тот мир, где и стали Советниками, да?
– Да, – как-то неуверенно сказал Доэль, чуточку прищурившись. – И-и?
– Что это за предмет?
– Ну, я не могу тебе сказать этого точно.
– Почему? – я тут же надула губы.
– Ну как бы тебе сказать, просто он у тебя.
– У меня?
– Ага.
Доэль молчал, а меня второй раз посетило просветление – я поняла, к чему мне снился этот мальчик, он показывал мне на амулет, именно он сможет мне помочь перебраться в другой мир. А мама? И по поводу неё, я тоже всё поняла, поняла, почему она была в лодке, рядом с папой.
Теперь главное, чтобы всё получилось. Я не могла сказать Доэлю, что на самом деле хочу попрощаться с папой, в последний раз его обнять и поцеловать. Так бы он ни за что мне не позволил этого сделать.
– Доэль, я думаю, пускай это будет для меня тайной, – снова соврала я. Ведь я больше не нуждалась в открытии тайны, я просто знала, что это за предмет.
– А сейчас, пожалуйста, позволь мне повторить кое-что? – улыбаясь, Доэль приблизился ко мне вплотную.
– Конечно, – прошептала я. И погрузилась в сладкую сказку, где кроме нежного и прекрасного Доэля не существовало никого.
Я положила под подушку записку, в которой говорилось:
«София, открой свой амулет и подойди к зеркалу, посмотри на амулет, и, закрыв глаза, представь пшеничное поле, а затем прикоснись к зеркалу рукой.»
Заснула я с самым волнительным, самым радостным, самым лучшим состоянием души. Я знала, что люблю и знала, что, наконец, всё расставила по своим местам.
Глава 22 ВОЗВРАЩЕНИЕ. ГЛУПАЯ РЕАЛЬНОСТЬ.
Я пришла и первым делом зашла в спальню к отцу. Всё в душе щемило, хотелось плакать и радоваться одновременно. Я молила все силы о том, чтобы у меня получилось, чтобы я осуществила свою безумную идею безо всяких проблем, а просто и непринужденно. Мой план должен был сработать, хотя я понимала, что не совсем правильно скрывать его от Советников, но это был единственно правильный выход, если бы они знали, они ни за что не дали бы совершить подобного. Но я лучше знала, что для меня важнее. Счастье моего отца, означало моё собственное и, если мне выпал такой шанс, то воспользоваться им было бы неправильным.
Папа спал у себя в кровати, я подошла и тихонько пробралась под одеяло. Матрас обиженно скрипнул, но я не боялась его разбудить, спал он довольно крепко, а это означало, что мой приход он, конечно же, не заметит. Я посмотрела на спящего и такого родного мне человека. Его тяжелое дыхание было мне необходимо сейчас, как никогда раньше. Я считала каждый его вдох и выдох так сосредоточенно, что порой сама забывала дышать. Вспоминала, как мой сильный папа учил меня, казалось, простым, но таким важным вещам, как он дурачился со мной, как ругал и даже ставил в угол. Вспоминала, как мой папа справлялся с трудностями, которые падали на него, как капельки дождя. Он всегда был самым сильным, что было в моей жизни, я знала, что такого отца нужно ещё поискать и всегда благодарила судьбу за то, что именно он мой отец, ведь с ним я бы никогда не пропала. Я любила его холодный, как кажется сначала, взгляд, а на самом деле такой добрый и тёплый. Он всегда мужественно и упрямо, до последнего, боролся за свое счастья и за счастье близких ему людей, никогда не сдавался, чему и меня учил: никогда не складывать руки и не сдаваться, чтобы ни случилось, и помнить, кто ты, и не забывать тех, кого любишь.
Обычно мой папа крепко спал, но эта ночь, похоже, была исключением. Он внезапно приоткрыл один глаз и на его лице появились очертания удивления.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, каким-то тихим голосом. Он ещё не проснулся окончательно.
– Я не могу заснуть.
– Как в детстве?
Я кивнула, мой папа улыбнулся и снова закрыл глаз.
– Как твоя рука? – с закрытыми глазами спросил он.
– Всё хорошо.
– И как ты умудрилась? – улыбаясь, спросил папа. Я пожала плечами, показывая, что тоже не понимаю, как же я так.
Для меня было счастьем и необходимостью слышать его голос, знать и чувствовать, что он рядом со мной. В душе пели бабочки, я счастлива, а у счастливых всегда поёт душа. Это было моё маленькое счастье, просто лежать рядом.
– Папа?
– Да.
– Помнишь, я в детстве рассказывала о своих снах?
– Конечно, помню, фантазёрка ещё та. Они были такими красочными, будто бы сказки.
– А ты не помнишь, хоть один из сюжетов моего сна.
– Помню, знаешь, чаще тебе снилась мама, но порой ты говорила о пшеничном поле.
По телу пробежала дрожь от странной правды, которая подтвердилась в словах моего отца, я промолчала, только чуть-чуть подвинувшись ближе к папе.
– Ты всегда была фантазёркой, порой подбегала ко мне и просила о том, чтобы я не грустил. Знаешь те маленькие искорки в твоих глазах, вселяли в меня надежду, помогали в трудные моменты. Ради них стоило жить. Такая искренняя и забавная. – Его речь становилось невнятной, и каждое слово было произнесено медленнее предыдущего, папа улыбался и я вместе с ним, я больше не могла сдерживать слёзы, которые бесшумно стекали по моей щеке, падая на подушку.
– Папа, как думаешь, всегда нужно идти по зову сердца, даже если оно говорит абсурд?
– Хм, знаешь, если тебе говорит сердце, то какой бы это ни был абсурд, позже это будет самое правильное решение.
– Спасибо, – моя мозаика потихоньку складывалась. Папа слегка кивнул, а я замолчала на пару минут, затем снова подала голос:
– Я люблю тебя, папочка, – тихо прошептала я, а мысленно продолжила: – «Скоро всё будет по-другому, но я буду тебя любить так же, как и раньше. Только это не изменится.»
– И я тебя, дочечка, – сквозь сон пробормотал папа.
Я тихонько встала с постели и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Что же, это была моя последняя встреча с самым близким человеком на всей Земле.
Я находилась там, где была моя душа, и это меня спасало, я любила эту жизнь, потому что всегда у меня был человек, которому я могла подражать во всём, так как он был лучшим, что могло у меня быть. Он вырастил меня такой, и я знала, как могу поблагодарить его. Тихо и безмолвно, но могу, хоть он и не узнает об этом.
Я легла в мягкую постель и насладилась воспоминаниями, связанными с тем прекрасным миром, с которым я познакомилась. Вспомнила загадочную Зару, странную Косту, вредного и чопорного старика, который отображал Страх, а также Даниса, который был рядом в те моменты, когда казалось, что моя крыша стремительно едет в пропасть, Лира и неприятное чувство неприязни, которое было адресовано совсем не ему, веселую и неунывающую Лану и, конечно же, Доэля, моего любимого и единственного Доэля. Ради него я бы пошла на многое, а для того, чтобы вспомнить всё, я готова была рискнуть. Мне было интересно, как же любят Советники, как можно назвать ту любовь, что испытывают они, ведь если они любят сильнее и как-то выше, то я даже представить себе не могу, каким образом. Глаза закрывались, наверное, в этот момент я заснула с улыбкой, ведь в моем мире, наконец-то, воцарилось спокойствие, а в душе всё стало на свои места. Лёгкое волнение ещё присутствовало, что-то угнетало, но я уже знала, что всё будет хорошо и верила своему сердцу.
Открыв глаза, первое, что я увидела это Доэля, он просто лежал и смотрел на меня, своими глубокими изумрудного цвета глазами и улыбался.
– Ой, ну вот кто так приходит? – взвизгнула я, вскакивая с кровати, и пытаясь навести порядок на голове. И хотя понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но всё же, не теряла надежды.
– Нет, ну я же обещал, – спокойно ответил Доэль, присев на край кровати. Похоже, ему доставляло удовольствие наблюдать за моими отчаянными попытками.
– Нет, ну вот, что обозначает твой взгляд?
– Ты забавная, – просто ответил он, осматривая меня с ног до головы, что меня смущало.
– Отлично! – наигранно возмутилась я.
– Великолепно! – передразнил меня Доэль.
Я рассмеялась, на что он тут же встал и, подойдя ко мне, приобнял и прижал к себе
– София, но если серьёзно, я сюда пришёл не просто так и ты знаешь это.
– Знаю, – тут же погрустнела я.
– Приступим?
– Доэль, а можно мне попрощаться с тобой, – умоляюще попросила его я.
– Понимаешь, – Доэль отошёл от меня и как-то замялся, подыскивая ответ, – мне так будет тяжелее тебя отпускать.
– Понимаю, – я опустила голову, а потом резко подняла её вверх и, закрыв глаза, сказала:
– Давай, приступай, – слёзы душили меня, и больше ничего не хотелось говорить.
Я почувствовала прикосновение его теплых рук, он коснулся ладонью моей щеки. Я застыла в ожидании, но мои опасения не сбылись, следующее, что я почувствовала это прикосновение его мягких губ, и душа заликовала, снова легкий и кратковременный сердечный приступ, а затем тишина и только лишь последовавший за ней шепот мягкого и приятного голоса Доэля:
– Моя маленькая любовь, – выдох и тишина.
Я вскочила с кровати и, отыскав свой телефон, судорожно пыталась увидеть загоревшийся экранчик. Телефон был выключен, поэтому пришлось искать свои часы, чтобы, наконец узнать время.
– Ох! Снова я опаздываю в школу, – стукнула я себя с досадой по лбу ладошкой. Она заныла так, будто бы я её сломала. Посмотрев на неё с удивлением, я никак не могла сообразить, почему она у меня обмотана, что произошло и почему у меня повреждена рука. Я ничего не помнила. Совершенно сбитая с толку, я подошла к шкафу и одела первое, что попалось. Это оказались джинсы и зелёная рубашка. Захватив кофту, спустилась на первый этаж. Папа сидел за кухонным столом и работал на своем ноутбуке.
Проходя мимо, я крикнула:
– Доброе утро, папа! – на что он тут же ответил:
– Доброе! – пауза, – Софи! – тут же откликнулся он, так быстро, что я даже не успела обуться.
– Да, – я вернулась и стала в дверном проеме, вопросительно посмотрев на него.
– А что это ты вчера решила заглянуть?
Я не понимала, о чем он говорит.
– Эм-м-м… – замялась я.
– Ясно, то ты, наверное, была спросонья, что уже сама и не помнишь, – улыбнувшись, папа сам ответил за меня.
Я улыбнулась как-то неуверенно и, попрощавшись с ним, озадаченная направилась в школу, наверняка мои девчонки меня уже заждались.
Всю дорогу я думала о сегодняшнем разговоре с папой и о своей руке, которая каким-то странным образом была повреждена, а я не помнила этого. Надеялась, что хоть кто-нибудь разъяснит мне ситуацию.
Я зашла в маленький тесный класс с ужасными персиковыми обоями. Историк странно на меня посмотрел и, делая вид, что не заметил моего опоздания, продолжил рассказывать, как ему казалось, очень интересную тему. Я хотела пройти на свою привычную третью парту, но увидела, что она уже занята. Моя подруга Настя сидела с девушкой, которую я не любила ещё с первого класса. Хроническая взаимная неприязнь между нами была привычным делом. К этой чопорной темноволосой сплетнице плохо относилась и Настя, поэтому по моему лицу можно было чётко прочитать крайнее удивление от их союза. Я кивнула Насте, но та никак не отреагировала, напротив, странно провела меня взглядом с видом обиженной Белоснежки, слегка надув свои и без того пухлые губы. Присев за последнюю парту, я стала размышлять, что-то меня встревожило, какие-то кардинальные изменения и ужасное предчувствие в душе.
На перемене я догнала шагающую по коридору Настю и окликнула, но ответа не поступило, она всё так же упорно продолжала шагать куда-то, тогда я догнала её и, поравнявшись, спросила:
– Что происходит?
– Да ничего, ты меня, если честно отвлекаешь, – деловитым тоном, даже не поворачиваясь ко мне, отрезала она.
– Отчего? – недоумевала я.
– Да так, просто иду и думаю.
– Настя, я ничего не понимаю, – нервно кинула я.
– А что ты не понимаешь? – резко развернулась та. – Ты вообще, как с луны упала. Что с тобой случилось?
Моё настроение упало ещё сильнее, теперь я не понимала ровным счётом ничего, вроде всё было нормально, я только вчера с ней виделась, и мы отлично погуляли, а сегодня она меня в чём-то обвиняет, причем так сильно, что я даже не успеваю отбиться от того негатива, которым она меня наделяет.
– Вчера же всё было нормально, Настя, – выпалила я. Та непонимающим взглядом покосилась на меня как на сумасшедшую.
– Тебя вчера не было в школе, а телефон выключен уже неделю.
– Что?!? – мне показалось, что земля уходит из-под ног. – Мы вчера с тобой гуляли вечером, недалеко от моего дома.
– София, это было ровно месяц назад.
Я молчала, мне нечего было сказать, было ощущение, что время остановилось, а земля вертится по-другому, что-то в этот момент треснуло внутри, я будто бы выпала из реальности, но не осознавала этого факта.
– Настя, я не помню, – как-то растерянно, уставившись в пол, промямлила я.
Белокурая подруга, непонимающе хлопала своими кукольными глазами и, кажется, не на шутку перепугалась за меня, так как мои эмоции были явно неподдельными.
– София, – после некой паузы, окликнула она. – Ты здесь?
– Кажется, да, – я тут же вышла из транса, но всё так же находилась в шоковом состоянии.
Я развернулась и побежала к выходу из школы, так как воздуха перестало хватать, а голова жутко кружилась, я не знала, что и думать. В этот момент все мои мысли отключились. Растерянная, ничего не понимающая и испуганная, вот какая я была сейчас. Усевшись на одну из лавочек неподалеку от школьного двора, я долго смотрела в одну точку, прежде чем услышала стук чьих-то каблучков. Я не захотела оборачиваться, да и не нужно было, рядом со мной присела Настя, и, не сказав ни слова, обняла меня. Я не выдержала и расплакалась, так как чувство безысходности просто душило меня, а непонимание проблемы как-то пугало, хотя «пугало» – это было не совсем то слово, которое сюда подходило, скорее ужасно устрашало.
– София, – приговаривала Настя, время от времени поглаживая меня по спине. Я, чуточку успокоившись, посмотрела на неё заплаканными глазами и спросила:
– Ты мне расскажешь обо мне хоть что-нибудь?
– Думаю, что расскажу, – хихикнула та, наверное, моё выражение лица было, мягко говоря, ну очень комичным, – и смех, и грех, если честно.
Я кивнула, а затем сразу же спросила:
– Скажи мне, как я себя вела? – мой тон понизился, и я ещё немного заикалась.
– В общем, на следующий день ты просто не пришла в школу, потом снова не пришла, затем вообще пропала, я пыталась тебе дозвониться, но ты не отвечала на мои звонки, у меня сложилось ощущение, что ты просто за что-то на меня обиделась. Ты знаешь, насколько часто мы ругаемся.
– Ага, это ещё что, а как мы смешно кричим друг на друга, – добавила я.
– Ну вот, поэтому я не заподозрила ничего ужасного, но это только лишь поначалу. Но потом я тебя случайно встретила, когда направлялась в магазин. Ты шла по тротуару совершенно одна. Я решила, что не буду строить из себя обиженную, и сделаю вид, что ничего не случилось. Ты была сама не своя, всё время оглядывалась по сторонам, а когда я тебя обняла, то от тебя вообще холодом повеяло, – возмутилась Настя, охваченная не совсем приятными воспоминаниями, – Знаешь у меня тогда даже холодок по телу пробежал, такой я тебя ещё не видела никогда, чего стоит один твой взгляд. Знаешь, пустующий, блуждающий и вообще не твой. Твои глаза обычно искрятся от радости, а здесь другая ситуация, они не искрились, они пугали. Ты смотрела сквозь меня.
– Знаешь, самой не по себе.
– Ага, ты не представляешь, как мне было, так это ещё не всё.
Я уставилась на неё с ещё большим интересом, не уверенная что мне мало той порции, что она уже успела выложить.
– Продолжай, – вздохнув, сказала я.
– После ты, будто кого-то увидела, и что есть силы, оттолкнув меня начала кричать, чтобы кто-то уходил, а затем просто упала на землю и бормотала себе под нос что-то несуразное, а потом так быстро убежала, что я не успела даже окликнуть тебя, чтобы ты остановилась. Что ты там увидела, я не знаю, так как, посмотрев на то место, не обнаружила ничего, кроме проезжающей машины. Ну, а вот после, София, я тебя больше не видела.
Озадаченная рассказом Насти я решила молчать, так как смысла обсуждать это не было. Моё второе Я жило долгое время без моего ведома, как-то глупо и немного жутковато. Мало кто заметил подмену, но жизнь продолжала идти, и не обращала внимание на то, что я стала белой вороной, что растеряла своих друзей, что их отношение ко мне поменялось. Второе Я проживало свою привычную жизнь, а я в это время была как сторонний наблюдатель, у которого склероз, неужели у меня кратковременная амнезия? Страшно, зыбко и как-то глупо.
– А что ты скажешь по этому поводу? – я показала ей перевязанную руку.
– Софи, вот на счёт этого я ничего не знаю, тогда тебя уже не было рядом, да и пропала ты куда-то по новой.
Я кивнула и, опустив голову, решила, что мне следует обратиться к врачу за помощью.
Я пригласила Настю к себе домой, и она сразу же согласилась. Я была рада, что кто-то сейчас будет рядом, что несмотря ни на что, она всё же осталась со мной, хотя могла бы так же как и все отвернуться.
Мы сидели у меня в комнате и болтали о всякой ерунде, это меня отвлекало от мрачных мыслей. Мы с ней решили, что я точно сошла с ума и мне непременно нужен врач.
– Аха-ха-ха-ха…– звонко смеялась Настя. – Знаешь, я думаю, санитары давно скучают по тебе.
– Ну да, ну да, я вообще у них в любимчиках хожу, – ответила я и также засмеялась.
– Нет, ну ты только подумай, как бы тебе пошла белая смирительная рубашка, – размахивала руками подруга.
– Ага, я думаю, мне бы все завидовали, только знаешь, я вроде не буйная, – наигранно отнекивалась я, посматривая на неё неуверенным взглядом.
– Ты? Ага, юмористка, честное слово, да ты самый настоящий псих! – воскликнула Настя и полезла на кровать, доставая мою подушку. Немного прицелившись, она кинула ею в меня.
Я не стала медлить и сделала то же самое, только с другой подушкой. К моему удивлению, под ней я увидела записку. Отложив подушку, я тут же взяла в руки сложенный вдвое тетрадный листок. Не успела я прочитать, как рядом послышался коротенький смешок, передо мной сидела та же Настя, только одетая в жёлтое платье. Я раскрыла рот от удивления.
– Ты как успела переодеться?
Та продолжала смеяться, я смотрела на неё с недоумением, а потом заметила, что цвет глаз у неё отнюдь не голубой, темнее в два раза. Мне стало страшно. Как-то это всё очень непонятно мне.
– Читай, София, скорее же, – подгоняла меня видоизмененная Настя, не давая как следует поразмыслить.
Я быстро уставилась в записку. И то, что там прочитала, было для меня очередной загадкой. Я понимала, что у второй меня были свои секреты, и что моё второе Я отчаянно пыталось их мне же и поведать.
«Что же, София, исполним просьбу той непонятной и неизвестной мне стороны.» – Я улыбнулась, всё вокруг снова перевернулось. И началось это с простой записки.
Глава 23 ИХ ГЛАЗА СВЕТИЛИСЬ…
То, что начало происходить после того, как я прочитала записку, было совершенно необъяснимо, будто кто-то поставил мою жизнь на перемотку, и я не успевала ловить моменты. Ужасный двойник Насти взял меня за руку и подтолкнул к зеркалу, затем заставил открыть медальон и прикоснуться рукой к холодной отражающей поверхности. Я попыталась ей как-то воспрепятствовать, но она только фыркнула и пробормотала:
– Вечно с тобой уйма мороки, говорила же, что ты не станешь мне помогать. Дурочка, ещё и сопротивляешься! – в её голосе слышались нотки возмущения.
Моё лицо исказилось до невозможности, я только и могла, что глотать воздух как рыба, лишённая воды, так как на ум ничего дельного не приходило.
– И что ты задумала, я себя чувствую клоуном! –истерически прокричала я, стараясь высвободить здоровую руку. Она схватилась за меня так, будто бы я сейчас испарюсь, а ей надо что-то срочно сказать.
Настя поставила меня перед собой, и, посмотрев в глаза, чётко и уверенно произнесла:
– Просто делай то, что я тебе говорю, мы сейчас исполним твою же просьбу в этой записке, – с нажимом сказала она. – После ты всё сама поймешь. Это зеркало… – она указала на место, где стоял мой шкаф-купе, он был зеркальный, и отражение было в полный рост, что очень удобно. – …Оно является порталом. В этом мире мало об этом знают, но, думаю, для тебя не секрет, что зеркала можно назвать порталами между мирами. То есть они являются прямыми дверьми для перехода из плотного мира в тонкий. Открой медальон, София, я знаю, ты пока не понимаешь, но тебе придётся меня услышать, я здесь ненадолго, – отчаянно умоляла меня Настя.
– Кто ты такая? И что ты сделала с моей подругой? – испуганно промямлила я, став в самую что ни на есть закрытую позу, руки скрещены, ноги скрещены, да и ещё плюс ко всему, отошла подальше от безумной после того, как она, наконец, отпустила мою руку.
– Ох-х-х…. – выдохнула та и стала приближаться снова. – София, послушай меня, сделай, как прошу, и всё. Хорошо?
– Какой смысл? Я и так ничего не понимаю, – дрожащим голосом задала я вопрос, всё так же пятясь назад, так как Настина хватка была чересчур сильной, что было удивительно для маленькой девушки, вроде неё.
– Вот именно, я думаю, ты не станешь отрицать тот факт, что с тобой происходят в последнее время очень странные вещи, не считая того, что ты вообще не помнишь целый месяц из своей жизни. Если ты хочешь узнать все ответы на вопросы, прошу тебя, делай то, что я говорю. Я бы и сама всё устроила, но здесь важна твоя вещичка, она является Проводником. Зеркало не станет порталом без Проводника.
Я молчала, что-то внутри мне подсказывало, что ей можно верить, что мне действительно нужно решиться. То, что передо мной стояла не Настя я, кажется, поняла, но как такое происходит, не знала. И вообще я давно думала, что немного сдвинутая, но, надеюсь, что то, что происходит сейчас не плод моей фантазии, иначе меня ждут прекрасные месяцы в самом чистом месте страны и ослепительно белыми неудобными рубашками, которые сковывают движения. А я по жизни очень и очень подвижная.
Вздохнув, я подошла к ней и спросила:
– Обещаешь?
– Обещаю! – положила та руку на сердце, по её выражению лица было видно, что её внутреннее отчаяние превратилось в надежду.
– Что делать?
– Сначала, предупреждаю тебя, будет немного страшновато, зрелище жуткое и непривычное для тебя. – По моей спине пробежал холодок. Настя слегка скривилась, но затем приняла вид окрылённого надеждой человека и сказала: – Но это недолго, так что, я думаю, ты можешь совершенно не переживать. Так, осталось мало времени, давай я тебе помогу стать.
Я не сопротивлялась, она развернула меня лицом к зеркалу, а затем отошла назад и, посерьёзнев, чётко и медленно начала говорить, давая команды:
– Возьми в руки медальон. Открой его, София!
Открыв медальон, я увидела в отражении маленькую, совсем крошечную фотографию мамы, которую я сама туда поместила, что всегда было огромной поддержкой для меня. Мало кто знает, сколько раз я сжимала в руках эту вещичку с разными просьбами, а порой и просто так, когда становилось тоскливо. И вот сейчас эта дорогая мне вещица, каким-то образом служит Проводником между мирами, что само по себе удивительно. Что же задумало моё второе Я?
– А теперь прикоснись рукой к зеркалу. Осторожно! И представь, будто бы зеркало состоит из воды. Жидкая масса, через которую можно пройти. Вдохни глубже. – Я вдохнула и потянулась больной рукой к зеркалу, тем временем здоровой сжимая медальон. Во рту пересохло, как только я прикоснулась к поверхности. Она действительно стала такой, какой я себе её представила, холодная и жидкая. Моя рука погрузилась в водяное зеркало. В ту же секунду, к ней прикоснулась такая же, я бы подумала, что это моё отражение, но слишком реальной она была. Когда я почувствовала прикосновение этой руки, у меня внутри всё похолодело. Я посмотрела на своё отражение в целом и ужаснулось. Та Я, что была в зеркале, широко улыбалась. Эта девушка улыбалась мне, и я даже не заметила, как она взяла меня за руку. Ноги стали ватными, а всё тело будто онемело от ужаса. Я посмотрела в отражение на то место, где должна была стоять моя подруга. Но увидела совершенно другую девушку. Девушка в жёлтом платье со смуглой коже, тёмными глазами и обворожительной улыбкой. Она улыбалась так же широко, как и моё отражение. Если ещё совсем недавно всё было, как на быстрой перемотке, то теперь мне казалось, что время остановилось и всё двигается с сильным запаздыванием, или мои мысли стали заторможенными. Девушка в жёлтом сказала фразу, которая почти объясняла внезапные изменения Анастасии:
– Порой, София, реальность это не то, что видят наши глаза. Та реальность, которую они наблюдают, чаще всего ошибочна и скучна, а иными словами обман.
Я стояла, как вкопанная, не зная, что мне делать далее. Но остальное сделали за меня. Девушка резко подбежала ко мне сзади и толкнула что есть силы в зеркало. Было ощущение, что я упала в водопад с бурным течением, и с ним не было сил бороться. Я пыталась как-то выбраться из него, но он уносил меня куда-то, не давая вынырнуть. Как огромный круговорот событий, этот водопад не давал мне очнуться. Что-то в груди ужасно пекло, но я не могла этому препятствовать. Ужасное ощущение безвыходности не оставляло ничего другого, как просто поддаться течению и позволить ему нести меня туда, куда ему будет угодно. Последние капли сознания вытекли из меня, и я забылась.
Очнулась я на пустынном безлюдном пляже, наедине с морем. Я была спокойна, а из души ушли все тревоги. Я всё вспомнила, более того, вспомнила то время, когда была Советником. Я снова стала им. Сейчас мой пазл собрался в одну длинную цепочку непрерывной истории моей особой жизни. Множество людей, небольшое количество близких, разные жизни, каждая из них имеет своё начало и свой конец, и, конечно же, последняя. Я помнила всё до каждой мелочи, всё то, что со мной происходило, будто бы могла снова и снова чувствовать это.
«У неё получилось, – подумала я. – У нас всё получилось.»
Тогда, перед тем как мне стёрли память, мне было страшно только от одной мысли, что у нас с Ланой не получится исполнить наш план. Ведь я не хотела ждать всю жизнь, чтобы оказаться там, где я должна быть. Лана согласилась мне помочь и осуществить эту авантюру. Конечно, Доэль не согласился бы, он всегда был слишком честный и правильный, следовал правилам, которые порой нужно было нарушать. А ведь как же это было шедеврально! Признаться, я не ожидала от себя такого упорства, ведь ещё чуть-чуть и Лана просто не смогла бы оставаться в той моей реальности. У неё было десять минут. И на последних минутах всё получилось. Я встала, чувствуя невыразимую лёгкость. Я знала, что теперь Ясмина на свободе, так как чувствовала ужасное жжение при переходе, а значит, теперь её душа свободна. Лучше и не могло случиться. Такое счастье, такая радость – чувствовать, что теперь я на своем месте, занимаю свою ячейку в этом мире! Теперь мне просто необходимо увидеть всех тех, о ком я так сильно скучала, а главное это Доэль. Мы с ним оба знаем, что наша любовь не сможет никогда разрушиться, ведь даже тогда, когда я ничего не помнила, я умудрилась полюбить этого ужасного двуличного монстра, в которого он превратился. Тонкая связь между нами никогда не обрывалась. Наша любовь это то, что можно смело назвать чем-то высшим.
Стоило мне вспомнить о нём, как неизвестно откуда появился его такой долгожданный силуэт. Он шёл, слегка сердитый, но такой счастливый, я понимала, что позлиться он должен, ведь мой поступок был прямым нарушением правил. А что я могла сделать, если моя страсть сделать всем лучше, куда сильнее, чем жизнь по правилам?
– Ты ведь всё мне простишь?
– Нет, – как-то неуверенно произнёс он. Его глаза искрились, а улыбка была в два раза ослепительней. Он обнял меня, а затем добавил: – Я не прощу тебе только твой бесконечный милый и нежный обезоруживающий взгляд. Как тебе можно его простить, если он так сильно меня притягивает? Вот скажи мне?
– Знаю, Доэль, знаю, я не должна была…
– Тс-с-с… – перебил он меня, прикоснувшись указательным пальцем к губам.
– Неужели ты хочешь, чтобы я тратил время на какие-то разговоры? – прозвучал риторический вопрос, а затем он добавил: – Я не для этого терпел разлуку с тобой длиною в твою человеческую жизнь.
Я наслаждалась каждым его словом, каждым прикосновением, за это время я успела соскучиться по этому чувству защищенности, по этой идиллии между нами.
– Знаешь…– не дав ему себя поцеловать, сказала я, а затем быстро проговорила: – Даже в тот момент, когда ты совсем не был собой, с тобой приходил и уходил запах корицы, ты даже представить не можешь, насколько он сильно отпечатался в моей голове.
– София, это же неудивительно, ведь это наше с тобой растение, благодаря ему, мы когда-то и познакомились.
– Да, я помню, Доэль, помню, то самое утро, холодное и, наверное, в тоже время, самое тёплое утро.
– Знаешь, а я мёрз так же, как и Данис.
– Я помню, вы оба ходили в слишком мрачных одеждах.
– Да, именно она, как нельзя лучше, показывала наше настроение. Данис всё время кутался в плащ, и единственная светлая полоса в его жизни без Ясмины была шарфом.
– Но ведь теперь всё будет иначе, мы ведь вернулись, да?
– Да, видела бы ты его, он снова прежний.
– Как же я соскучилась по ним, Доэль! – воскликнула я.
– Ну! – сделал обиженное лицо он.
– Эй, ну что ты?
– Да нет, ничего, просто такое ощущение, что по мне ты совсем не скучала.
Я приложила руку к сердцу, а затем успокаивающим тоном сказала:
– Скучала, Доэль, не я, скучало моё сердце. Как же оно отчаянно за тебя боролось. Тук-тук-тук, мне порой казалось, что легче было бы его куда-нибудь деть, но позже я привыкла, что в твоём присутствии оно сходит с ума и от радости отбивает чечётку.
– Ох уж, это сумасшедшее сердце, – вздохнул с поддельной досадой Доэль.
– Чокнутое совсем, – поддакнула я, и окунулась в его бесконечно тёплые объятия.
Времени здесь не было. Обыкновенное течение минут не имело значение, так как здесь не думали о закатах и рассветах, не думали о том, кто кому насолил и какие туфли в моде. Не было валюты и привычных криков. Но этот мир был тесно связан с тем, в котором жили люди противоположные Советникам. Хотя Советники – это, скорее, не люди, а сущности, которые помогают душам, заблудившимся в лабиринтах своего разума. Тем, кто не до конца умеет говорить с сердцем и из-за этого делает большинство фатальных и не очень ошибок. Свободный, тихий и спокойный мир, со своими секретами, правилами и чувствами. Здесь всё взаправду, но словно маленькая сказка, в которой постоянно меняется конец, ведь каждый из них создает его сам, делает всё возможное, чтобы пазл строился правильно и чтобы, ни одна деталька не затерялась. Все Советники, как детали одного механизма, если выходит из строя один, то этот механизм не может далее работать исправно. То, что произошло, ещё раз доказало тот факт, что они не только отдельные сущности, которые имеют разные качества и характеры, а и одна большая семья, с общим сердцем, которое бьется в такт.
– София! – послышалось у меня за спиной. Ко мне бежала Ясмина. В зелёном платье-футляре. Её волосы развевались на ветру, а улыбка дарила такое тепло, от которого можно было согреться в самое холодное время. Лучики, исходящие от неё заряжали меня, и я засмеялась вместе с ней, просто так и с ничего. Каждое её движение дышало счастьем. Долгожданная дурманящая свобода, лёгкие движения, грациозность в каждом взмахе руки – в этом вся Ясмина.
– София, София! – она подбежала ко мне и заключила меня в объятия, крепко прижимая к себе, я ответила ей тем же. Теперь можно было обнимать её так крепко, как захочу, ведь теперь всё было втройне сильнее, и, значит, чувствовала я сильнее обычного.
– Спасибо, – прошептала она, каким-то немного грустным голосом, но, отойдя, снова воспрянула духом, и приняла позу засмущавшегося ребёнка. Сплела пальцы и опустила руки вниз. – Данис хотел тебе кое-что сказать.
– Хорошо, Ясмина, а где он? – поинтересовалась я. Улыбка не сходила с наших лиц, а Доэль стоял рядом. Мне казалось, что я задохнусь от того, что я испытывала, ведь мне было важно одно его присутствие.
– Он, ну, в общем… – Ясмина не закончила, и опустила глаза вниз, продолжая улыбаться.
Сзади послышался смех. Мы оба обернулись, тут же засмеялась и Ясмина. Перед нами стоял Данис в небесно-голубом костюме, живой, яркий и такой весёлый. Полный энтузиазма, любви и надежды. Не осталось и следа от его пальто и постоянных грустных глаз, теперь они были радостными и готовыми жить.
– Хотел сказать, что ты просто мой спаситель! – воскликнул он. – Признаться честно, я тебя бы и не узнал, если бы Лана не рассказала нам всю историю, со всеми вытекающими роковыми совпадениями. Выглядела-то ты по-другому. Хотя, признаюсь, я должен был распознать душу. Наверное, совсем свихнулся, когда с головой ушёл в своё горе, но ты меня чем-то привязала, значит, что-то во мне предчувствовало, что не всё так просто.
– Данис, я рада, что ты теперь с нами и такой радостный.
– Будто бы второе дыхание, кое-кто смог меня оживить, – он покосился на Ясмину. – А вообще, София, с возвращением тебя, мы все скучали! – громко прокричал он.
– Лир, как там Лир? – поинтересовалась я, а затем добавила: – Просто я случайно его во всём обвинила, так как неправильно растолковала ощущения Ясмины.
– Знала бы ты, как я пыталась тебя предостеречь, – выкрикнула Ясмина.
– Представляю. Так как он?
– Ну, прежде всего, мне кажется, что сейчас он с Ланой, и у них нелёгкий разговор, но она никогда не была с ним особо мягкой, соответственно, и сейчас страсти кипят. Кстати, Доэль, – обратился к нему Данис.
– Да? – откликнулся тот.
– А-а-а, вы с Лиром всё выяснили? – протянул Данис.
– Да, и даже более чем. Мы всё же решили, что то, что было до, нас не должно больше касаться, теми, кем мы были, мы больше не станем. Я знаю, что он кается, даже если не показывает этого. Вы же знаете, с виду холодный Лир никогда не подает вида, а на самом деле всё не так.
– Для меня очень важно было то, как вы будете себя вести после пережитого. Но я не сомневалась в твоём решении, Доэль, – прижавшись к нему, сказала я.
– Ну, я думаю, всё же легок на помине, не правда ли?- воскликнул Данис, глядя куда-то вдаль.
К нам шли Лана и Лир, немного врозь и какие-то слегка обозлённые, но по лицу Ланы явно читалось одно: «Я на тебя зла, но это ведь ненадолго, так как всегда всё прощаю.» Лир шёл позади и самодовольно улыбался. Обычное поведение парня – он не собирался унывать, и знал, что после ссоры Лана снова вернётся в своё прежнее состояние властной и вечно командующей мегеры, но с добрым сердцем. В принципе они были идеальной парой. Характеры совпадали, отношения не затухали, хотя и не протекали спокойно. Им нужны были постоянные приключения, а о романтике у них говорилось редко, но метко. Но они и не нуждались в этом, так как знали, что верность и доверие являются неотъемлемой составляющей их отношений, а страстей и так хватает.
– Ты настоящая овечка! – возмутилась Лана, как только завидела меня.
– Чего это? – улыбаясь, возмутилась я.
– Потому что я чуть с ума не сошла, пока тебя переубедила! Ужас какой-то! – с выражением пропела она, и тут же переведя взгляд на Доэля, неуверенно хихикнула, а затем посерьёзнела и произнесла, будто бы оправдываясь: – Ну и что! Да, я ей помогла, так как сама бы она не справилась, а с тобой бы всё провалилось!
– Ага, ну да, я же весь такой неприступный. Лана, Лана, знаешь меня столько времени, а ещё не догадалась, что я бы помог вам, – все вокруг поняли, что его тон это простая издёвка. Лана тут же надула губы и выпалила:
– Смешно, Доэль! Ты прямо-таки юморист! – но затем ехидно улыбнулась, а Доэль тут же её перекривил.
– Ребята, я, конечно, счастлива с вами тут спорить и радоваться, но мне очень нужно завершить то, что является одной из целей моего прибытия сюда.
Лир посмотрел на меня своими глубокими голубыми глазами и сказал:
– Ты о папе?
– Да, Лир, всё же он там один, и пока не хватился меня искать, я должна успеть всё переменить.
– И всё же ты уверена, что у тебя получится?
– Думаю, что да, ведь вы помните, что знаю я намного больше вас о Косте, а это уже моё преимущество, – я уже хотела ретироваться, как вспомнила ещё кое-что: – Ах да, Лир, ты всё же молодец, и я была не права!
Лир улыбнулся, а затем шутливо ответил мне:
– Поверь, я уже всё получил сполна от… – он указал пальцем на стоявшую рядом Лану.
– А-а-а-а, ясно, ясно! Что же увидимся.
– Определённо, ты зови, если что, а то мы знаем Косту, – предупредил Лир, отбиваясь от Ланы, которая уже колотила его маленькими кулачками.
Глава 24 ИХ ЗОВУТ РАДУГОЙ…
Такое родное пшеничное поле, сколько же всего связано с ним. Душа ликовала, ведь я попала в то место, с которого по сути всё и началось. Навечно жёлтые колоски всегда вселяли надежду, они не умирали, не сохли, не старели, а их жёлтый цвет, тройной цвет – веры, надежды и любви – позволял почувствовать настоящую свободу выбора. Такое же бездонное чувство, как и это бескрайнее поле в сочетании с приятным чистым и ярким голубым небом.
Маленький красный домик так и стоял на том же месте. Я помню, когда попала сюда в обличии ничего не помнящей Софии, и как сильно испугалась, когда увидела в глазах Косты боль. Только я могла увидеть её, только моя душа. Не обретая покоя, Проводница помогает душам направиться по верному пути и следит за постоянной сменой линий жизни миллионов людей. Души этих людей приходят в их мир, полные надежды и доверия, с широко раскрытыми глазами и у каждого свой путь, который они выстраивают сами. Каждый по праву, то ли наслаждается ею, то ли ненавидит. Под влиянием разных людей, душа либо забывает кто она, либо сохраняет себя. Больше тех, кто теряется в обыденности, забывая, что ничего не бывает просто так и что всему есть свое логическое объяснение.
– Случайности не случайны, не так ли, София, – проскрипела Коста.
– Да, именно. А ведь знаешь, и у нас, Советников, такое бывает, а я и не знала, насколько запутались мы все, и каким чудом смогли распутать клубок.
– София, я часто наблюдаю за различными жизнями и давно пришла к выводу, что весь этот мир – большая Система, в которой важно, как ты себя ведёшь, важно твоё отношение к происходящему. У каждого свой футляр для души. Эти души приходят не для того, чтобы страдать, но множество людей покидают мир полные сожаления, несчастья и злобы. Никто их них не хочет видеть главного – того, что им даёт их мир, ведь у каждого он свой –безграничный и огромный. За сложной сетью проблем, им куда удобнее упиваться горем и кричать, что всё плохо, чем собраться с силами и принять мир таким, какой он есть, а после разобраться в себе и прийти к выводу, что ничего, ничего не бывает просто так. Никто не хочет винить в своих бедах себя, что неудивительно, ведь, по их мнению, этого не может быть. Но знаешь, к большому удивлению, немало и тех, которые понимают всю суть происходящего. Безнадежно больные, или просто безумные мечтатели, или самородки с качествами безумцев, любящие эту жизнь, вот кто поистине счастлив. Несмотря ни на что. Простые, как и их души, но с изюминками внутри. Их порой называют дураками, но поистине дураки те, кто их таковыми считает. Ведь они просто не вписываются в шаблон того мира, который был придуман кем-то. Важно сохранить в себе частичку светлого – Веру. Главное, чтобы эта Вера была общей и у сердца, и у разума, – Коста замолчала. Мы стояли одни в огромном поле нашего, не такого как у всех, мира. Она мне нравилась, маленькая старая женщина в красном пальто, одна из самых мудрых сущностей среди нас. Они с Северьяном всегда правильно наставляли нас. Багаж знаний, который они хранили, был безмерным, но они всегда учили одному – слушать своё сердце и принимать достойно всё то, что есть рядом. Коста тяжело дышала, и время от времени покашливала, а затем прервала молчание и спросила:
– Ты ведь не просто так пришла, София?
– Не просто.
– Что же на этот раз? Ты всегда меня поражала своими идеями.
Я улыбнулась и, посмотрев на Косту, поведала ей о своем плане.
– Я решила прервать естественный ход событий, чем очень сильно рисковала. Коста, сейчас я надеюсь только на твою помощь, ведь очень важно, чтобы мой отец был счастлив. Я помню, что ты мне говорила о том, что, если кто-то хочет что-то поменять, то придётся принести что-то в жертву. Коста, я сделала выбор и решила, что лучше я принесу в жертву себя, но сделаю всё для своего отца. Я полюбила его, и даже находясь здесь, я не забуду всё то, что он для меня сделал, ты понимаешь. При жизни я мечтала о том, чтобы моя мама вернулась к нам, представляла, что на самом деле она просто куда-то уехала. Та встреча, которая у меня была с ней здесь, которую устроил для меня Данис, она незабываема. Я знаю, что ты можешь изменить линию жизни. Знаю, что меня может больше там и не быть, но ведь как важно порой осознавать, что там, на Земле, пусть без меня, но счастливы. Мы можем сделать обмен, и это почти по правилам. Да, натянуто, но по правилам. Я здесь, а она будет там и всё, и больше ничего не нужно будет менять.
Коста молчала, я начала переживалась не на шутку. Мне казалось, что её молчание длится вечность, но она неожиданно ответила, быстро протараторив:
– Нет, София, это не по правилам.
Коста повернулась спиной. И тогда я крикнула ей вслед:
– Коста, когда-то… А ведь тем самым ты можешь компенсировать то, что произошло много лет назад, освободить себя от этих оков и, наконец-то, перестать прятать всё самое ужасное, все свои мысли в лачужке. Это шанс не только для меня, но и для тебя.
Коста остановилась, а затем резко, развернувшись, закричала:
– София, ты не смеешь мне напоминать! То, что ты знаешь о случившемся, ещё не значит, что тебе можно спокойно об этом говорить, – разозлённая старушка практически плакала. Мне было больно, что таким образом приходится на неё давить, но я говорила, как считала нужным, и этого не отнять.
– Нет, Коста, ещё не поздно. Когда-то ты по правилам не смогла помочь одному Советнику. Это привело к трагедии. Я знаю, что ты не хотела зла, но это мучает тебя до сих пор. Неужели ты не понимаешь, это именно тот случай, когда исключение необходимо? Пожалуйста, Коста! – умоляла я.
Она смотрела на меня своими впавшими глазами и ничего не говорила, а затем опустила голову и я услышала всхлипывания. Но как только я двинулась к ней, она тут же подняла голову, вытерла лицо от слёз, и решительно зашагала по направлению к той самой речке линий жизни. Коста не любила, чтобы кто-то её жалел, была довольно строгой и твёрдой, как и полагается Проводнику, но у каждого свои секреты, она знала, что я была права, к тому, же ей было тяжко самой тащить этот груз, пряча от каждого в маленькой лачужке свои переживания.
– София, я сделаю это, только потому, что ты, несмотря на свою недолгую службу в роли Советника, почему-то очень мудрая девушка, я всегда видела в тебе что-то необычное и вот даже сейчас – твоя просьба необычна. Всё, что вокруг тебя, уже необычно. Он для меня простой человек, но если ты хочешь для него всего самого лучшего, то не помочь тебе будет кощунством для меня. А твоё упрямство лишний раз доказывает, что отстаивать своё намерение очень даже неплохо.
Я улыбнулась, мне захотелось обнять старушку, но я знала, что для неё это будет лишним. Слова благодарности и те она не любила слышать, что тут говорить об объятиях. Она была сущностью без судьбы, потому то и не имела линий на руке, они просто не были ей свойственны. Без судьбы, без воспоминаний, только лишь с одним чувством, чувством переживания и какой-то лёгкой боли.
Пока Коста возилась с жемчужинками, растирала по ладони одну из них, я с трепетом ожидала исхода, ведь мне было интересно, как всё будет, как пойдёт жизнь моих близких уже без меня. Грустно и весело одновременно, облегчение и невыносимая тяжесть, противоречивые чувства боролись во мне, но вместе это называлось счастьем.
– Смотри, София, – Коста протянула ко мне свою ладонь, я посмотрела на картинку, которая вырисовывалась на ней. Мои мама и папа смеялись, что-то жарко обсуждая. Они сидели на какой-то качели и качались. Мама размахивала руками, что-то показывала, толкала папу в спину, затем он щекотал её. Они резвились, как дети. Наверное, у них был какой-то праздник, ну или их жизнь и была сплошным праздником под названием любовь. Тут же к общей картине внезапно добавилась еще одна деталь, маленький мальчик подбежал к качельке. Из-за маленького роста он не мог на нёё взобраться и поэтому схватился за подол маминого сарафана и начал дёргать его, чтобы мама обратила внимание. Она, улыбаясь, схватила малыша и посадила его на колени, папа наклонился к нему и поцеловал в щёчку. Маленький мальчик с веснушками, карими глазами и кудрявыми рыжеватыми волосами заулыбался и брезгливо начал вытирать щеку. Мальчик из моего сна, вот кто пришёл мне на смену. Как давно я не видела такую папину улыбку, а мама светилась изнутри. Идеальный союз, созданный по-новому.
Я подумала про себя: «Что же папа, у тебя есть второй шанс, позаботься о ней и о нём.»
Слёзы катились по моим щекам, я плакала от радости за них, от того, что у меня всё получилось и что на земле теперь на три счастливых человека больше. Тёплая улыбка Косты согрела меня, видно было, что она понимает меня и довольна собой, так как теперь всё стало на свои места. Она убрала руку и вытерла её о пальто. Встав, мы с ней немного постояли и посмотрели на ровный горизонт. Коста не прекращала улыбаться, а затем просто и спокойно сказала:
– Спасибо, – это было сухое спасибо, только из-за того, что она не умела произносить такие слова, но мне и его было достаточно, так как услышать такое было высшей наградой для Советника.
– Теперь, Коста, ты свободна.
Коста кивнула и обернулась, посмотрев на то место, где когда-то стоял сарайчик красного цвета. Теперь там его не было, она была свободна от собственных оков, теперь она могла всё своё время посвятить наблюдениям и тому, что будет провожать души в добрый путь, ну а какие-то души благословлять на будущую жизнь.
Коста посмотрела куда-то вдаль, и улыбнулась ещё шире прежнего, взглядом показывая мне обернуться.
Освещённая солнцем, вдалеке шагала маленькая компания, которая выстроилась в одну шеренгу.
Коста тоже была уже там, я не удивлялась её чудесным перемещениям в пространстве. Она шла левее всех, её яркое красное пальто кричало о важности его обладательницы в общем деле. Она улыбалась мне, а я улыбалась ей, чувство гордости за себя, а ещё большее за неё, сопутствовало нам, наш общий секрет уже не нуждался в хранении, его больше не было.
Лана – вечное солнышко в жёлтом платье. Сарафан развевался в разные стороны. Мой верный друг и неунывающий Советник, благодаря ей, я многое смогла разрешить, ведь она не сдавалась и прежде всего верила в меня. Смогла выполнить все мои просьбы, доверяя, чтобы там ни было, так же как себе. Порой я просила о безумном, но даже в тех случаях, когда приходилось отпускать меня в лапы Доэля, она верила, что я справлюсь. Твёрдая, но порой такая слабая, она показала мне, что значит быть сильной.
Ясмина – девушка-весна в зелёном, лёгкие движения, немного странное поведение, витающее где-то за гранью реального представления, она знала, как хранить в себе искорки Надежды и Веры. Мы стали ближе благодаря тому, что некоторое время наши души жили вместе, делили все эмоции на двоих и отчаянно пытались спасти друг друга. Хранительница жестокой тайны двух братьев, случайно пострадавшая от нелепой случайности, она стала моей частичкой, будто бы мы на прощание обменялись маленькими кусочками наших душ.
Данис – самое лучшее, что могло со мной приключиться, когда я попала в мир, которого не помнила. Все его подсказки, поддержка, желание каким-то способом вытащить из меня Ясмину, он ведь не знал, что я не простая девушка, а именно та, которую они и хотели спасти от Доэля. Он снова познакомил меня с теми чувствами, через которые я когда-то проходила. Ведь его отчаянная попытка снова провести меня через испытания, хоть и была абсолютно ненужной, но я из этого извлекла урок, мне нужно было снова прочувствовать некоторые из чувств, чтобы не потерять прежних способностей. Ведь и Советникам нужно время от времени повторять уроки. Верный и надёжный Данис в нежно-голубом костюме, широко расправив плечи, шёл рядом с Ясминой. Я была уверена, что он сказал ей о том, что любит, ведь теперь упустить такой шанс он бы не осмелился.
Лир – холодный синий цвет костюма, говорил о том, что он не так прост, как кажется с первого взгляда. Глубина души измеряется не в словах, а в поступках, не в тех, что он делал при жизни, а в тех, благодаря которым, он и превратился в истинного Советника. Будучи человеком, он не вызывал во мне энтузиазма, только потому, что я спутала чувства Ясмины, не понимая, что неприязнь у неё отнюдь не к Лиру. Но тот, какого я знала, будучи Советником, был прекрасным, потому что имел качества сильного и мужественного парня. Особые отношения с особыми сущностями, а Лир был именно таким.
Доэль, мой милый Доэль, большая часть меня, облаченная в фиолетовое. Тот, кто научил меня любить раз и навсегда. То, что пережили мы с ним, было, как я теперь считаю, лучшей проверкой, жестокой, нелёгкой, но правильной проверкой. Необходимость быть с ним существовала каждую секунду, а счастье находиться рядом не исчезало. Настолько сильная и тесная связь порой сводила с ума. Но кто сказал, что мы нормальные? Всё то, чего я хотела, это просто разделить вечность с ним, радовать друг друга мелочами, находиться вместе в параллельной реальности, творить вместе и жить нашей внеземной любовью. Порой обыкновенного взгляда хватало, чтобы прочувствовать тепло, которое он дарил мне. Я бы любила его и монстром, так как знала, что одно его присутствие исцеляет, даже если при этом он меня калечит, ведь тогда он делал это бессознательно, а значит, я не могла бы его бросить, только не я, только не так. Фиолетовый раздвоенный цвет, такой же, каким и был ещё совсем недавно Доэль. Мой самый чудесный Доэль.
Им не хватало только меня, рыжей кудрявой девушки в оранжевом платье по колено в стиле 50-х. Пышная юбка солнце-клёш, чётко выраженная талия, поясок немного другого цвета, кудрявые, густые волосы по пояс, глаза с оттенком меда и множество веснушек – в этом была вся я. Обо мне уже и так много известно и много понятно. Вечная фантазёрка с душой, которая улыбается. Моя душа была счастлива, и мне уже пора было присоединиться к этой шеренге, заняв своё место.
Их называли радугой, каждый имел свой цвет, отражающий его сущность как нельзя лучше. Воссоединившись, они предпочли раствориться в своем мире, продолжая свой путь, помогая людям, служа Верой и Правдой в те моменты, когда человеческая жизнь на грани. От них на помощь приходят знаки…
Их называли радугой… Нет! Они и были радугой. Радугой человеческих мечтаний, радостей и счастливых минуток. Разнообразной, такой же интересной и необычной. Радугой, которая приходила в жизнь каждого после кратковременного дождя неприятностей и горестей. Других таких не могло бы и быть. Других таких и не нужно.
Маленький человечек сидел в песочнице и лепил пасочки. Капельки дождя опускались на землю. Мальчик поднял голову вверх. Он так сильно увлекся занятием, что даже не заметил, как начался тёплый летний дождь. Мама подбежала к нему и, схватив за ручку, повела домой.
– Мама, мама, пододи, – говорил он, ещё совсем несвязной и почти непонятной речью.
Мама обернулась и вопросительно посмотрела на кудрявого мальчика, а затем спросила:
– Что случилось, сынок?
– Адуга! Адуга! – восклицал мальчик, его большие, как бусинки, глазки любознательно рассматривали явление.
Мама посмотрела в ту сторону, куда показывал сын и улыбнулась. Действительно, большая, красивая радуга раскинулась полукругом над бесконечной Землёй.
Два человека стояли под крыльцом, маленький и взрослый. Маленький человек сидел на ручках у взрослого и удивленно разглядывал радугу, а мама как-то странно улыбалась, а затем, взяв малыша за ручку, сказала:
– Вот, смотри, сынок, семь цветов. Есть такая маленькая считалочка, знаешь какая? Вот: – она взяла крохотный указательный палец малыша и начала показывать, где какой цвет на радуге: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Каждый – красный, охотник – оранжевый, желает – жёлтый, знать – зелёный, где – голубой, сидит – синий, фазан – фиолетовый.» – Мальчик засмеялся, а потом задал вопрос:
– Мама, а там, наверное, живёт счастье? На адуге.
Мамины глаза заблестели от слёз, она посмотрела на него своими добрыми и красивыми серыми глазами, а потом, потрепав его по головке, ответила:
– Да, сынок, там живёт счастье. А ты у меня такой взрослый! – затем крепко прижала его к себе и подумала: – «А для меня счастье – это ты!»
Спустя время радуга исчезла, как исчезает всё в этом мире, имея своё начало и свой конец, но ведь никто не запрещал ей вернуться, не правда ли?
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------