--------------------------------------------------------------------------
Кокоричева - Жизнь на грани
--------------------------------------------------------------------------
Скачано с сайта http://prochtu.ru
Жизнь на грани.
I
Лежа на старом, желтом покрывале он с бестолковым упорством всматривался в страницы очередной заумной книги. Но мысли его были, где-то далеко и по этому уже наполовину прочитанный учебник так и остался непознанным и не понятым. Вокруг него было много людей, все суетились, бегали, примеряли разные наряды, хвастаясь перед ним, показывали новые книги, сувениры из далеких стран. Максим лишь время от времени отрывал утомленный взгляд от желтых, затертых страниц и делал жалкие попытки, напрячь мышцы лица, дабы выдавить из себя хоть какие-то эмоции. Эта повседневная суета, бесконечные поездки по другим городам уже давно наскучили ему. Наверное, именно по этому он и поступил в первый попавшийся, захудалый ВУЗ, ведь учеба не позволяла ему часто уезжать из родного города.
Многие однокурсники наверняка завидовали его жизни, любимый сыночек владельца крупнейшей туристической компании области. Родители не требовали от него, ни каких усилий, он подчинялся только самому себе и вполне мог просто наслаждаться тем, что преподносилось ему на блюдечке уже горячим. За свои двадцать три года он успел объездить пол мира, побывать на самых развязных «тусовках», был лично знаком со многими знаменитостями и каждое его желание исполнялось в момент, стоило только о нем подумать. Но к этому возрасту, он настолько пресытился всеми этими изысками, что с каждым днем все увереннее ненавидел все то, что окружало его с самого его рождения. Как и многие детишки его слоя, он редко видел своих родителей. Вместо обожаемых мамочки и папочки, с ним и его братом постоянно находилась доброжелательная с виду, но совершенно бессердечная женщина, которую звали Ольга Павловна. Для нее это все была просто работа, и все что она делала, было лишь банальным исполнением возложенных на нее обязанностей. Этот человек ни разу за все проведенное с мальчиками время, не радовался за них по настоящему, в общем, она не была способна, заменить им мать, и ей было это безразлично, а родителям некогда было замечать это. Они вложили в своих детей самое ценное, что у них было, деньги.
В тот самый день, когда Максим достиг совершеннолетнего возраста, он отправляет свою няньку на заслуженный отдых и приобретает для себя и своих друзей небольшой двухэтажный, полу развалившийся домик на окраине города, подальше от своего бывшего района. Это убогое строение наперекор всем ожиданиям становится местом Х, местом общих сборов. Как в знак протеста или же в надежде на спасение от этой богемной жизни; он поступает в третьесортный институт, вызывая огромное удивление у своих друзей, богатеньких оболтусов, и родственников привыкших только к самому лучшему и самому дорогому. Да и вообще, ведет себя так, словно никого отношения к своим родственникам не имеет, даже его «вторая половинка», а по совместительству и его однокурсница, совсем уж не вписывалась в это пышное окружение. Друзья его представляли собой солянку из разных слоев общества, но благодаря какой то внутренней интуиции Максим достаточно хорошо разбирался в людях, и всех этих людей объединяла одна общая неоспоримая черта, преданность Максиму. Да и он сам при любом удобном случае доказывал товарищам свою готовность пожертвовать ради них всем.
В последнее время он был слегка подавлен, но это были совсем не те причуды, которые частенько встречаются у так называемой «золотой молодежи». Какая-то необъяснимая тоскливость, непонятное желание чего-то, но чего? Он словно боялся что-то упустить, но в тоже время не как не мог понять что именно.
II
В его кармане весело заерзал телефон, еще пару месяцев назад это жужжание заставило бы бешено колотиться молодое сердце, но сейчас Максим лишь слегка поморщился и лениво достал крохотную трубку. В очередной раз он отгадал, это была она. Телефон ловким движением был отправлен обратно в карман, а слегка слащавая смска так и не удостоилась ответа. Что же все-таки между ними? Макс и сам время от времени задавал себе этот вопрос; отношения, находившиеся едва ли не на грани свадьбы, приводили его в полное унынье. Разве такое может быть, если ты любишь? Видимо может, каждый раз успокаивал себя Максим.
Он отличался от своих друзей, какими-то причудливыми и не свойственными его кругу мечтами, самой яркой из которых было банальное слово Любовь. Угасающая с каждым днем надежда на то, что это не просто слово, не простое определение чего-то обыденного, земного. Юноша еще верил в: придуманную кем-то, за долго до его рождения, красивую сказку: «О большом и светлом чувстве».
А сейчас, он устал. Его маленькое укрытие было заполнено шумными людьми, он всего лишь хотел свободы от этого безумия, от этой притворной искусственной жизни. Он точно знал, что все эти люди считали его чудаком, но почему-то сейчас, они находились в этом убогом, по их мнению, доме. Они смотрели на него и улыбались ему в лицо, а через минуту будут шептаться, и посмеиваться за его спиной. Они живут в своем придуманном, сплетенном изо лжи маленьком мире и не видят ни чего дальше этих позолоченных решеток.
Осознавая собственную беспомощность и никчемность, он со всей силой сжал свои веки, как маленькие дети, которые хотят, что бы исчезло что-то пугающее. Нет, конечно, он ничего не ждал, но к огромному его удивлению, он почувствовал себя намного лучше. Максим встал посреди заполненной людьми комнаты, окружающие, родственнички словно игнорировали его; они смотрели либо мимо, либо сквозь, как бы не замечая, но сейчас они совсем его не интересовали. Полный уверенности, он смотрел на ободранную, желтую стену и совсем безумная мысль мелькнула в его голове, послушное тело рвануло за ней, и с каждой секундой он становился ближе к непроницаемой преграде, что-то дикое, необъяснимое творилось в его голове, но ему не хотелось этого останавливать. Именно сейчас он чувствовал, что принимает единственно верное решение за последнее время.
Сильный толчок, глухой звук, хруст, каждая косточка вдруг почувствовала холод бетонной стены. Время, на какой то крошечный миг, задержало дыханье. Яркая вспышка ослепила упрямые глаза безумца, ледяной медленный ветер, тишина, глубокий вдох и наконец-то снова СВОБОДА.
III
Я очутился в соседней комнате, в которую незваные гости свалили свои набитые барахлом чемоданы. Здесь уже не было той суеты, но и сюда доносились обрывки их оживленных бесед. В углу холодного полумрака комнаты, свернувшись в большой шерстяной комок, спал толстый пепельного окраса кот. При моем появлении, он слегка вздрогнул сквозь сон, но тут же успокоился, наполнив комнату чуть слышным тарахтеньем. Видимо кто то из приехавших притащил, эту перекормленную игрушку.
Остановиться казалось не возможным, ноги увлекали напряженное тело дальше, к следующей стене. Вторая заслонка оказалась слабее, столкновение длилось не больше секунды, треск, свет и новое пространство, только сейчас я почувствовал, что жесткие стены срывают с меня какие то тончайшие оболочки.
Старая заброшенная комната, я даже никогда не знал о ее существовании, сокровищница пыли и место которым наверняка раньше пугали непослушных детишек. Свет, шум, треск, огромные усилия, и последняя преграда осталась за спиной, свобода, снова свобода!
Свежий морозный воздух с силой ворвался в мягкую не подготовленную полость носа, окутал сжавшиеся легкие и покрыл нежную материю горла тонким слоем льда. Кожа вопреки минусовой температуре горела словно обожженная. Спина слегка прогнулась и сильно болела, сначала я не как не мог понять почему, но стоило мне оглянуться, и
вопрос отпал сам собой. Рубашка на спине была разодрана, и сквозь нее проросли большие не много помятые крылья. Тогда это не казалось мне странным, словно так и должно было быть, но вот что меня поразило; крылья были не настоящими, а картонными. Я напряг мышцы, и каждый сустав фальшивого крыла начал дышать, кровь холодными пульсирующими ручейками забилась внутри. Я сделал еще усилие, и огромные крылья распахнулись, направив свои хрупкие перья к небу.
IV
Тело Максима недвижно лежало на диване. Наверное, каждый в тот момент понял для себя, что эта беготня совсем утомила бедного парня. Вскоре шумная вереница гостей разбрелась по другим комнатам. Лиза, чуть слышно касаясь своими холеными ножками старого дощатого пола, молча, затаив дыхание, подкралась к дивану. Ее нежные, словно шелк руки скользнули по его темным волосам. С какой-то почти материнской заботой она укутала спящего юношу теплым пледом, и отложила старую изодранную книжку в сторону. Последней выходя из комнаты, Лиза с тревожностью оглянулась, но видимо зря все было спокойно и безмятежно. Дверь слегка скрипнула напоследок и в комнате воцарилась полная тишина.
С боку, возле стенки, словно лишняя кожа, лежала прозрачная оболочка, отдаленно напоминающая спящего Максима. Она была не единственной в этом доме, еще две легкие воздушные пленки; одна в соседней комнате, а вторая в дальней заколоченной уже много лет назад. Оболочки были настолько тонкими, что увидеть их практически не представлялось возможным, наверное, это даже хорошо, зачем нарушать сложившуюся в доме «идиллию»?
V
Необыкновенное превращение, наполнило меня радостью, все казалось простым, наверное, даже знакомым. Возможно, когда-то давно все это я уже видел только во сне, но сейчас это было настоящим, только слегка забытым. Мир остался тем же, но звуки стали чуть мягче, и белая пелена воздуха слегка размыла картину происходящего вокруг. Люди, люди здесь оказались какими то другими. Они словно были вывернуты наружу, внешний облик полностью отражал их истинную суть, здесь нельзя было надеть маску и обмануть всех, ты только то, что ты есть на самом деле. Это было здорово, я очень устал от всей этой лжи, окружающей меня с раннего утра и до позднего вечера.
С любопытством, озираясь по сторонам, я пошел в сторону заросшего скверика, что располагался неподалеку от моего дома. Мне было интересно здесь все, я просто изучал и получал от этого неподдельное удовольствие.
В сумраке ночного парка, на старой изогнутой лавочке можно было различить две массивные фигуры, слегка загулявшихся мужчин. Первый практически каменный, с бордово-синими венозными шнурками, вылезшими наружу из застылой корки кожи и провисшими практически до самой земли. Крылья его были похожи на мои, тоже картонные только промокшие на сквозь, разодранные и более мятые. Куски картона то и дело отрывал безжалостный ветер, и не спеша, раскидывал их по парку. Но мужчину, по-видимому, это совсем не пугало, он был занят откупориванием бутылки и после легкого хлопка мне в нос стукнул сильный кислотный запах, разъевший всю слизистую. Я слегка сморщился от неожиданности и снова посмотрел в их сторону.
Его знакомый был чуть больше похож на человека, синюшный цвет искаженного в гримасе лица, красные воспаленные глаза и недельная щетина очень подходили к разодранному, грязному покрывалу с небрежностью перекиданного через плечо. Крылья его были настоявшими, правда, кое-где перьев уже не было, и виднелись светло розовые перепонки, только вот поднять их, он видимо уже не мог. Два огромных крыла тяжелым грузом распластались на грязном тротуаре и изредка проходящие мимо люди до крови затирали тяжелыми ботинками тонкие суставы, а их полноправный хозяин давно с этим смирившись, лишь косо посматривал на гуляк.
Сквозь мерное стрекотание кузнечиков до меня доносился звон граненых стаканов и обрывки прожеванных фраз:
- Это последняя бутылка? Не может такого быть. Так у меня ведь тоже все, больше нет.
- Пей, пока есть. Давай за нас! За будущее, которого нет!
Они опрокинули свои стаканы, и на убогих лицах проступили старческие морщины. С ехидной улыбкой «каменный человек» постукал друга по плечу, и разлил следующую партию отравы.
- А почему Витька отлынивает?
- Витька? Умер. Вчера.
- Как? И, но туда же? Жаль, хороший мужик был, слабый только. Давай за него!
Воздух над лавочкой сгущался, и горячий смок обвил стареющие фигуры. Время было позднее, я слегка устал и решил присесть у старого дерева. Земля еще не успела остыть, только иногда по ней проносился прохладный ветерок. Устроившись поудобней, я продолжил слушать.
- Мы с Витькой с пеленок дружили, раньше всегда здоровый был как бык, помню канистрами, топливо уплетал, все не почем, а тут на тебе сломался.
Они осушили емкости, и безжизненные крылья дрогнули.
- Канистрами говоришь? Да, сейчас дай Бог бутылку ухватишь и то, считай, что повезло. Скоро говорят; не будет водички то. Раньше старухи делали из запасов старых, а теперича не из чего будет. Все, закончилась беспечная жизнь.
Они тяжело вздохнули, занюхали очередную дозу уже порядком, загустившимся воздухом. Кожа на лицах сильно провисла, не слишком приятное зрелище. Тоненькая струйка полилась по краю стакана, слегка приглушив бурную беседу.
- Всегда находили из чего делать, и сейчас найдут!
- Я тоже так думал, что не когда это не кончится. А сейчас поздно уже думать, запасаться надо было. Так только и выживаем, кто заначку то заранее сделал. Мало кому хочется к реальности возвращаться, уж слишком она серой кажется, раньше надо было, а сейчас и возвращаться то не куда, пропили всю реальность, нет ее.
Воздух чернел, и за его дымкой уже практически испарились даже силуэты. Не знаю чем уж они там дышали, но из-за сильной вони из парка исчезли все загулявшиеся люди. Мое же обоняние, не вынесло и первых доз, оно просто отключилось.
- И что же тогда с нами будет?
- Что будет? Да ничего, вот допьем последнюю тару, а завтра за Витькой отправимся, мне так только туда и дорога. Жизнь какая-то несуразная получается, только ради горючего и жил. Тебя то хоть жена дома ждет, ежели не забыла совсем, поболеешь с месяцок, глядишь да и выкарабкаешься как-нибудь. Жизнь та она любит тех, кто за нее когтями цепляется, я бы тоже, наверное, поборолся да не за что мне бороться то. Раньше хоть за бутылку воевал, а теперича и ее нет, так только, общество засоряю.
Бутыль снова опрокинулась, и горючее потекло по стенкам.
- Нет, я домой не могу придти, итак крови много попортил, люблю я ее, сильно очень, только любовь у меня не добрая. Кто в барах буянить любит, кто на улицах, а я дома развлекаюсь. Все уж сбежали только ей вот деваться от меня не куда, ненавидит она меня, да и правильно делает, ей же не объяснишь, что это я не со зла, а от большой любви ребра пересчитываю. Сейчас то не страшно, приду, шума наделаю и усну, как ни в чем не бывало. А потом что, если протрезвею? Так совесть меня в покое не оставит, в глаза не смогу себе смотреть. Не жизнь это, не жизнь, хоть сам себя закапывай.
Бутыль обреченно выплеснула последние капли в стакан, и со звоном упала на дорогу усыпанную брусчаткой. Друзья в миг замолчали и в полной тишине мрачно зазвенели стаканы. Вскоре из черной дымки, выкрикивая не внятную, скомканную песню, вывалились совсем не человеческие существа двух собутыльников.
Тот, что еще недавно был каменным, стал похож на размякшую бесформенную массу, только пульсирующие веревки напоминали прежнего «героя». Его крылья, практически полностью разодранные, мокрым полотном лежали на бесформенной спине. Под мышкой он волочил одряхлевшего, беспомощного старика, сутулый до невозможности он еле передвигал непослушные ноги. Сильно пошатываясь, они скрылись за поворотом.
Сложно было поверить, что минуту назад из их уст доносились настолько трезвые мысли. Они скрылись за поворотом, но еще долго была слышна их веселая спевка, а когда последний, слабый звук замолк, в парке наступила полная тишина, даже кузнечики перестали стрекотать. Только запах невыносимого напитка застыл в воздухе, словно навсегда. А я остался лежать на теплой траве, постепенно проваливаясь в безмятежное царство сна.
Мое спокойствие длилось не долго, нужно было идти. Куда? Неважно. Здесь еще оставалось столько всего интересного, я просто должен был это видеть.
В холодной темноте ночи я брел куда-то, словно наугад. Не знаю уж как, но я оказался, около ветвистых решеток кладбища.
Впереди меня стоял высокий, сутуловатый юноша, крыльев у него не было только чуть заметные грязно бордовые отростки, покрытые еще не зажившими ранами через которые неспешным ручейком вытекала кровь. Его заостренные кости, прорывали строгий вычищенный костюм. Упрямый взгляд этого человека, казался абсолютно безжизненным и пустым. Тело практически все было покрыто глубокими сухими трещинами, словно пустыня во время сильной засухи.
Он молча, совсем не дыша, смотрел на заросшую мхом могилу. Из больших серых глаз медленно выкатилась одинокая, прозрачная слеза, но тут же испарилась, оставив на его лице небольшой ожог. Я долго смотрел на него, пытаясь понять; о чем он сейчас думает, наверное, я не смог представить и половины того, что таил в себе незнакомец. Он стоял полностью неподвижный, окруженный пугающей, душной тишиной, совсем не замечая моего пристального внимания. Спустя какое-то время, парень резко развернулся и четким почти военным шагом пошел прочь, ни одного лишнего действия, ни одного лишнего вздоха, ни одного лишнего взгляда. Вскоре он растворился в белой дымке тумана, наполнявшего это мир.
Когда юноша исчез я подошел ближе к надгробьям, чтобы посмотреть к кому он приходил, и был очень удивлен: на обломке серо-черного камня, перед которым он стоял, был изображен сам парень. Его гладкое моложавое лицо украшала почти по-детски наивная улыбка. Я почему-то точно знал, что это не может быть его брат или родственник, но ведь тогда получается, что он сам себя похоронил? Да уж, этот мир не так уж сильно отличается от нашего, я знал не мало людей, которые сами за живо «хоронили» себя, а остаток жизни тратили на то чтобы себя жалеть, просто им надоело бороться за себя и сбою жизнь. Грустно, но слишком реально чтобы отрицать.
Всю ночь я прогулял по переулкам сонного города, мне попадались разные люди. У каждого была какая-то своя судьба, история, трагедия или наоборот счастье. Совсем не хотелось возвращаться обратно, а когда я встретил, это создание мне и вовсе захотелось остаться здесь навечно.
В этой сонной пелене утра, ветер нежно обволакивал ее белую мантию, и дробил гладкий шелк на десятки невесомых складок, он словно поглаживал и в тоже время слегка тормошил белоснежные перья. У меня даже не было сомнения в том, что они настоящие, я уже успел повидать разные крылья, но теперь, это не могло быть не правдой, они были безупречными. Холодное солнце прозрачным покрывалом падало на ее плечи, и делало и без того приятное личико идеальным, даже слегка ангельским, хотя я был почти наверняка уверен, она далеко им не была.
Вечность остановилась, на мгновенье и в это мгновенье не было больше ничего только, это, совсем не вероятное виденье. Моя замершая кровь начала быстро таять, и мощным потоком хлынула по артериям, от такого натиска растрескались ледяные корки, обволакивающие все внутренности. Послышался громкий стук, биение, видимо даже самая безжизненная часть моего организма начала дышать. В скорее кровь начала кипеть и еще совсем недавно холодная плоть, тлела от не выносимого жара. Не смотря на сильную боль, это было самое лучшее ощущение, когда либо испытанное мной. Я почти уверен, что человек не в состоянии такого почувствовать. Я просто смотрел на нее, и казалось, готов был отдать свою жизнь, только чтобы ничего не менялось, ни чего. Что это было? Мне кажется, это было то, что кто-то называл любовью, но это слово слишком ничтожно, что бы передать все испытанное мною блаженство, которое балансировало на тонкой грани между безумной болью и бесконечным трепещущим счастьем.
Она медленно оглянулась, и нежная улыбка растеклась по ее лицу. Мы были давно знакомы, но наяву, я даже ни пытался обращать на нее внимания, да часто общались, но я ни когда не выделял ее из серой массы моих бесконечных знакомых. А сейчас она шла ко мне, и каждый ее шаг отсчитывало мое сердце, я ликовал от ее приближения, а в нутрии меня был безумный беспощадный страх неизвестности. Я был уверен, что если она подойдет и попытается со мной заговорить, мое сердце просто не выдержит и это мгновение может закончиться, уйдет бесследно, и я больше никогда не увижу ее. А если оно не остановится, если нет, что, что делать мне?!
Она подошла ко мне совсем близко, так близко, что я смог почувствовать ее теплое дыхание, воздух повторял каждый стук ее крошечного сердечка. Была ли она красива? Для меня она была безупречна, и если честно я не смогу правдоподобно описать вам это сокровище, у меня просто не хватит на это слов. Когда я попытался заглянуть в ее лучистые сероватые глаза, мои ноги подкосились, и я едва удержался чтобы не упасть на сырой песок, хотя я был бы рад лежать около ее маленьких белых ножек. Ожившему сердцу стало совсем тесно, и бешено стуча, оно разбивало на мелкие кусочки мои хрупкие ребра. Я так был занят этим видением, что совсем забыл, что нужно дышать и только когда почувствовал не выносимую головную боль, я все же сделал глубокий вдох.
Она улыбнулась. Слегка посмеиваясь, нежный голосок полился из ее алых губ: «Можешь дышать, в ноем присутствии, ты меня совсем не смущаешь, мне тоже иногда приходится это делать».
Я немного покраснел от неожиданности, и из-за этого рассердился сам на себя.
Девушка пристально смотрела на меня, словно изучая, как будто она видела меня насквозь.
«Я вижу, ты здесь недавно, если не откажешься дать мне свою руку я смогу показать тебе не большой кусочек этого мира».
Моя рука сама подалась вперед на встречу ее руке. Почувствовав тепло ее нежной как шелк ручки, я безмолвно повиновался.
«Тебе придется прожить маленький кусочек моей жизни, услышать отрывки моих чувств и мыслей, а также мысли живущих здесь людей. У нас тяжело скрывать правду, так как простое прикосновение способно открыть дверь к любому живущему здесь. Ты можешь узнать о нем, то чего еще не знает он сам, можешь его понять, тогда когда еще он сам не понимает себя. Если ты не передумал, то я убираю защиту, не пугайся, первое время ты сможешь слышать только меня, первый раз тебе будет немного тяжело».
Стоя рядом и смотря в эти бездонные, полные простоты и доброй неизвестности глаза, я вмести с ней, окунулся в разноцветный круговорот ощущений, здесь было все пустота, ненависть, страх, надежда, отчаяние, безнадежность, а главное здесь, совсем не далеко от меня было подобное моему мерцающее, звенящее в сумраке счастье. В общем, здесь было действительно все. Меня бросало то в жар, то в холод, трясло, бешено колотилось сердце. Я человек с богатой и не всегда ординарной фантазией, но я бы никогда и близко не смог бы представить себе, что такое возможно, столько эмоций, столько жизней может промелькнуть за одно крошечное мгновение. Я чувствовал, все это, но не долго очень скоро я как кувшин был наполнен до верху. Все еще держа ее руку от неожиданного завершения, я рухнул перед ней на колени, уж очень сильно кружилась голова. Сердце вдруг остановилось, воздух замер, и стало совсем темно, все звуки пропали, только она, осталась. Шелест ткани, легкий шепот развивающихся волос, равномерное дыханье и биенье ее сердца. Мне совеем, не было страшно, ведь я знал она все еще здесь, и почему-то я знал, что она не куда не уйдет, словно именно сейчас я читал открытую, впервые за много лет знакомства, книгу ее личного крошечного и от этого еще более уютного мира. Ее теплые руки и мягкие крылья обволакивали мое ослабленное тело, в мести с теплом она отдавала мне часть своей жизни, часть своих сил, часть себя.
Когда я очнулся этот «ангелок» молча сидел рядом со мной и все еще держал мою беспомощную руку, мне совсем не хотелось прерывать это прекрасное мгновение разговорами, хотя вопросов было очень много. Я положил голову ей на колени и нежно всматривался, в это необыкновенное создание. Она тоже смотрела на меня, но слегка испуганно и с почти материнской заботой в глазах. Время шло, а мы так и сидели совершенно не подвижно и молча, я бы отдал все лишь бы, эта тишина не когда не кончалась. Наверное, всю свою жизнь я прожил только ради этого бесконечно прекрасного момента.
Теперь я знал, что это за мир, и откуда, он взялся. Самым интересным здесь были крылья – по ним можно узнать из-за чего человек или же уже не человек попал сюда. Мои крылья еще не самый страшный вариант, я не потерял своей мечты, но перестал за нее бороться, у меня было не мало возможностей, что бы исполнить свои мечты, но я всегда чего-то боялся, к тому же я слишком увлекся доказательствами своей неповторимости. Вся моя так называемая борьба, всего лишь прикрытие, на самом деле я давно сдался и плыву по течению, мои слова пустые, и кроме красивой оболочки нет ничего, я перестал, что-то делать, но все равно чего-то жду. По этому мои крылья картонные, фальшивые, как и мое стремление к мечте, если все будет идти своим чередом, как и раньше, то я могу совсем их лишиться. Но сейчас я лежу и так близко к ней, той самой, что затмила все, о чем я когда либо мечтал. Теперь я знал о ней практически все, с того самого момента как мы познакомились, она делала все, что бы я был счастлив. Она ничего не просила в замен. Все это время я был безнадежно слеп, я виноват перед ней. Есть только сейчас, нет ни фальшивого прошлого, не туманного будущего, нет ни чего, только она.
Среди этой блаженной тишины, где-то в глубине нашего общего сознания медленно зарождалась незнакомая ранее тревога. Что-то живущее отдельной, своей жизнью и с каждым мгновением растущее, стучащее, звенящее, раздражающее. Это чувство еще слишком мало, чтобы можно было его разглядеть, понять, но уже сейчас мы искренне ненавидел его. С каждой новой секундой оно росло, крепло и становилось все четче и четче. До тех пор, пока мы не признались себе в том, что скоро придется попрощаться с этим раем, скоро придется вернуться в ненавистный дом, наполненный душным, лживым воздухом свободы.
Я с трепетом наслаждался каждым бесценным мигом этой безупречной тишины. Лежа на белом покрывале, пышущим живым теплом прекрасной богини, в упоении я закрыл свои усталые глаза и слушал, словно колыбельную матери нежное, тихое посапывание ее носика, и слегка поеживался от удовольствия. Но все хорошее когда-то заканчивается, сейчас мне не хотелось об этом думать, все было слишком идеально.
VI
Максим укрытый теплым шерстенным пледом, спокойно спал, его лицо украшала почти безупречная, блаженная улыбка. Он медленно открыл свои сонные глаза, и безмятежная улыбка в мгновенье испарилась. Он снова закрыл глаза, пытаясь заснуть, но вместо прежнего сна перед его глазами вставали бесполезные тусклые картинки искаженные его подсознанием, сильная рука изо всей силы смяла податливый плед. Он не мог поверить в то, что это всего лишь сон, такой реальный, такой ощутимый и такой далекий, недостижимый, и все-таки только сон.
Юноша помнил каждую даже самую незначительную деталь своего видения, но больше всего он хотел вспомнить ту девушку. Закрыв глаза, он попытался представить ее, но вместо конкретного человека всплывал лишь смутный силуэт, и чем больше Максим увлекался подробностями, тем быстрее таяла невесомая картинка. Он знал эту девушку и в этом, «настоящем» мире, но кто она? Он не мог этого вспомнить.
Не спеша, он скинул с дивана сначала одну, а потом и вторую ногу, с неохотой поднялся и еще какое-то время просто сидел, перебирая в голове отдельные картинки. Сон уже совсем испарился, осталось лишь беспорядочное биение, бешеного сердца и непонятное теплое чувство внутри. Больше всего на свете ему сейчас хотелось вернуться туда, но надоедливый разум осознавал всю безнадежность ситуации.
Вся родня за исключением брата, словно испарилась из дома. Но за столом все равно было полно народу, кого-то из них он видел впервые, но это совсем его не смущало. Он молча налил себе горького кофе, вдохнул жутковатую смесь утренних духов в тесной кухне, и отпил глоток горячего напитка. Его друзья что-то бурно обсуждали, скорее всего, это были планы на уже наступивший день, а редкие попытки привлечь в беседу Макса заканчивались крахом. Глубоко дыша, он расплывался в блаженной улыбке и, наверное, находился далеко от своих приятелей.
Нет, сегодня он и не собирался присоединяться к этим «массовикам затейникам», по мнению Максима сегодняшний день должен быть особенным, более радужным. Повседневные гулянки по злачным местам, слегка поднадоевшим «забегаловкам» и по подпольным клубам, его совсем не устраивали, должно было быть что-то другое, что-то хорошее и новое, еще не обретенное.
Максима переполняло чувство радости, которым он хотел с кем-нибудь поделиться, но все так были заняты обсуждением последующего безделья, что даже перестали замечать его. Он решил, что это непонятное чувство слишком хрупко, что бы навязывать его другим и просто смирился с общим безразличием.
Когда дружная орава созрела куда-то ехать, наш герой всеми правдами и неправдами решил остаться дома. Байка про плохое самочувствие сработала, как всегда без рикошета. Он впервые за долгие годы остался один, среди пыльных, заваленных разным хламом помещений, в общем, он был рад этому одиночеству.
Максим долго слонялся по пустым комнатам с сияющей улыбкой на лице, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Но где-то к трем часам дня, эти восторженные чувства сменились на банальную скуку, он то садился за тонкий дисплей монитора, то брался за новое творение какого-то мало известного писаки, начинал и тут же заканчивал приборку своего бардака, и не как не находил себе места. Злой сам на себя, Максим зарылся в телефонную книжку своего мобильного, но уже после третьего пролистанного круга он понял, что ему действительно не кому позвонить. В его справочнике не оказалось, такого человека с кем бы он мог просто поговорить по душам, а те, кто и были, давно отдыхали по шумным компаниям. Ему совсем не хотелось к своим друзьям, словно всего за ночь он вырос из их общества, но на место одного общества всегда должно приходить другое (так уж устроен человек, ему всегда нужна стая, что бы чувствовать себя защищенным). У него не было не какого общества и вот сейчас в этой пустоте, он впервые понял, что значит бояться одиночества. Он действительно боялся, боялся стать не нужным, лишним, его грела только мысль о каком-то смутном, но от этого не менее приятном воспоминании.
С одной стороны разумом он понимал, что это только сон и ни какого отношения к реальной жизни он не имеет, а с другой стороны сердце упрекало его за то, что он предает высокое чувство этими здравыми мыслями.
Оставшись наедине с собственными мыслями, Максим начал вспоминать свой сегодняшний сон, это был единственный выход сбежать от своих страхов. И вот теперь время начало двигаться бешеными скачками. Погрузившись в приятную бездну, он совсем не заметил, как наступил вечер, среди облаков появилась луна, ввалились в дом не совсем трезвые товарищи, все это его опять не касалось, были дела поважнее, просто он вспомнил о ней. Все-таки поддавшись своему сердцу, впервые он по настоящему любил, пусти это все лишь его фантазии, но чувствовал он всерьез.
Ему не хотелось отвлекаться от этих мыслей. И совершенно игнорируя своих друзей, он решил попробовать заснуть, «может все-таки удастся увидеть все это заново?». Стоило ему только начать засыпать, как перед его глазами появлялись все те же знакомые лица. Он просыпался и закрывал глаза заново, но ничего не менялось, ее не было среди его беспорядочных картинок.
Когда Максим перестал надеяться, что сможет когда либо вернуться в этот «сон», он поднялся на второй этаж и бросил свое тело на старую дубовую кровать. Было масса времени, чтобы все обдумать, все вспомнить. В последнее время он стал похож на отшельника, не с кем не общался, вечно где-то витал, частенько оставался один. Это совсем не было на него похоже, ведь он всегда был душой компании. Наверное, это просто усталость от изнурительной учебы или же обыкновенная простуда, а почему бы и нет, весна выдалась довольно сырая и холодная. Но, наверное, только оно сам знает настоящий источник своей тяги к одиночеству.
Максим с упрямством перекапывал свою память и рассудок, в надежде понять: Зачем он здесь? Было ли сном все то, что он видел? И если это все же сон, то для чего он, чтобы окончательно разочароваться в итак утомившей жизни? Он представлял, что вновь очутился там, и улыбка появлялась на нежной коже лица (в этой «реальной» жизни, он был намного моложе, чем там, куда так сильно хотел вернуться.), вместе с радостью он чувствовал в глубине своего сознания, как что-то ужасно неприятное довольно успешно портит ему настроение. Наверно это было осознание того, что все это прекрасное так и останется лишь недостижимым воспоминанием.
Чтобы избавиться от этого гнусного чувства он тщетно попытался заставить себя как можно быстрее уснуть. То и дело, переворачиваясь с одного бока на другой, он усмирял не послушные, разбегающиеся мысли. Только спустя несколько часов, ему все же удалось уснуть, или может, не уснуть?
VII
Он словно в болото медленно, погружался в мягкую набивку кровати. Уходил все глубже, а когда мягкие волокна матраса закончились, послышался знакомый хруст слабых костей, встретившихся с полом, оставив под кроватью очередную оболочку, Макс хрустя сухими досками начал проваливаться сквозь пол.
Легкое тело рухнуло с потолка, и уперлось в скользкую кафельную перегородку, это еще был не тот «сказочный», желанный мир, но для Макса это была уже совсем не реальность. В этот миг он боялся только одного - проснуться.
Сначала он попал на кухню, здесь среди бурлящих кастрюль и грязной посуды разговаривали два очень близких ему человека. Это был его родной брат, вечно лезший не в свое дело, уж очень он любил давать другим советы, так как считал, что его жизнь это идеал к которому нужно стремиться всем. Максим почти на сто процентов был уверен, что вся та идеальная жизнь, которую он так красиво всем преподносил, была сплошной выдумкой. Они были абсолютно разными, не смотря на внешние сходства, те, кто их знал хорошо, с трудом верили в то, что они действительно родственники. Максим искренне боялся, что станет таким же. Размеренная, уравновешенная и чересчур правильная жизнь Данилы наводила на него тоску. Видимо в данный момент он как раз занимался своим любимым делом. Он беседовал с недавно приехавшей из города Светой, девушкой Макса. Она внимательно вслушивалась в его слова, изредка понимающе кивала и как-то совсем не правдоподобно улыбалась («очередная небрежно натянутая маска» подумал Максим). Было ясно, разговор велся именно о Максе, конечно ведь узнав, что скоро приезжает его «любимая» он совсем перестал выходить из своей комнаты, такая резкая перемена не могла остаться незамеченной для Данилы, разбитые сердца как раз по его профилю.
Максину, была противна сама ситуация, несомненно, неизбежная и от этого еще более не приятная. Самым обидным было, не то что они его обсуждали, не то что Данила пытался собрать отношения, которые с таким желанием рушил он, а то, что она его слушала. Казалось, она впитывает каждое его слово, каждый жест, все воспринималось как сигнал к действию, она была всего лишь невольным солдатом. Словно вот, сейчас он скажет «наступай» и она безмолвно пойдет в атаку, «покорись» и она, тут же не раздумывая, опустится на колено. Это не было изменой, но Максим хотел так думать и думал. Эта мысль была оправданием для него самого, как бы поводом на обиду и возможно даже объяснение своего безразличия к ней. Почему же раньше он не видел в ней этой беспомощности и кротости, всего того, что он так призирал в людях. Она была слабой, слишком слабой даже для девушки.
С чувством легкого отвращения и какого-то облегчения, бросив последний взгляд на эту нелепую пару, Макс четким чеканным шагом направился к кухонной стене. Он не был уверен, в том, что перегородка поддастся ему, но слишком уж сильно он хотел попасть в этот загадочный, и совсем родной мир, пуст даже и не совсем настоящий. Он думал только о том, что его там ждут, она еще ждет его.
Стоило Максиму дотронуться стены и беспомощное дерево разошлось по швам, затрещало, забилось, заныло. Яркий свет, волокна досок буквально содрали податливую кожу с упрямого парня. Боль? Нет, ни какой боли не было, он слишком был занят своей незримой целью, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
IIX
Я попал в гостевую комнату, совсем не такую, к каким привык с самого детства. Комната была крошечной, вдоль стены здесь стоял массивный книжный шкаф, доверху уставленный, старыми пыльными сокровищницами знаний. Посередине дощатого пола, находился несуразный диван темно бордового цвета, который все норовили отправить на свалку мои «заботливые» родители. К дивану, был придвинут, совершенно не вписывавшийся в этот интерьер новомодный журнальный столик со стеклянной столешницей, сияющий, но лишней в этом ветхом пространстве.
На старом, промятом диване кто-то спал, я еще не видел этого человека, но среди молчания сумеречной комнаты разносилось его или же ее спокойное дыхание. Вся моя сущность уже стремилась к последней стене, отделяющей меня от долгожданной свободы, но мне очень сильно хотелось посмотреть на спящего человека, наверное, простое любопытство.
Я обошел диван с другой стороны, и аккуратно откинув покрывало, заглянул в ее лицо. Да это была девушка, но не просто девушка, а ТА САМАЯ, ОНА!!! Я вспомнил, наконец-то вспомнил, такая знакомая, родная и в то же время такая далекая сейчас! Возможно, она даже не знает о том, как долго я ее искал, о том, что я искал именно ее. Так странно, знал ее на протяжении уже двух лет, и не разу не смотрел на нее, так как смотрю сейчас. Избалованная девчонка из богатенькой семи. Конечно!!! Из-за своей глупой ненависти к этому холеному обществу я бы так и ни когда даже и не взглянул в ее сторону! Но, откуда я мог знать? Потратил уйму времени на поиски того, что давно было у меня перед глазами. Только теперь я понял, это моя цель, она моя самая главная мечта, самое бесценное сокровище, она эта пускай и избалованная, но любимая девушка.
Ноги так и не дождавшись приказа, выпрямились и направились в сторону стены, потянув за собой все тело. Первый раз я не хотел подчиняться этой неосознанной упрямости. Зачем идти туда, если сейчас мой «ангел» здесь? Я снова потеряю ее из вида. Но все было решено уже без меня, в последний раз оглянувшись, я изо всех сил напряг мышцы своего раздраженного горла: «Ли...!!!!!» Сильный толчок, хруст, холод бетонного перекрытия, заливший каждую частицу моего тела, часть меня отсоединилась, и бесформенным полотном сползла по стенке комнаты, яркий свет и, снова свобода. Только сейчас я был готов призирать это дурацкое слово, я не был свободным, потому что не мог делать то, что действительно хотел.
Горло словно обожженное, ныло и горело одновременно. По коже мгновенно пробежал холодок, и тонкая корочка льда вновь покрыла больное тело. Крылья уже не были такими слабыми и уязвимыми как прежде, они окрепли, и кое-где сквозь картон пробивался сероватый пушок, как у птенцов. Моя грудь покрылась сильными трещинами, часть из которых были сквозными. Из-за внутреннего жара лед вокруг трещин, таял, и равномерными струйками вытекал из отверстий, так и не успевший освоиться иней.
Тогда меня совсем не интересовали произошедшие во мне изменения, что-то нужно было делать, только что? Я не знал, как ее найти здесь, зато в реальности это было простейшим делом. Я так сильно сюда стремился и получается зря? «Сон», для меня стал реальнее и лучше самой реальности. Запутанные в паутине кривые домики на вид совершенно одинаковые, здесь они казались солнечнее приветливее, и теплее. Даже морозный воздух казался чище, но на этот раз вся внутренняя красота и открытость этой жизни, давила на меня. Нужно было найти ее, и я пошел, просто пошел вперед.
Еще издалека, я заметил, как ко мне направляется довольно странное облако-образное существо, что-то смутно похожее на человека. Все линии его были довольно размытыми, а место лица блестящая переливающаяся как зеркало поверхность. Небрежно перекатываясь, оно застыло в метре от меня. Изменения происходили прямо на глазах, бесформенное нечто приобретало телесность и объем, росли крылья. Буквально за считанные секунды оно превратилось в самое прекрасное создание, в ту которую я искал. Я неловко улыбнулся и в какой-то крошечный миг я испытал прежнее блаженство. Не успев в полной мере осознать происходящего, я случайно коснулся ее руки, вместо бури эмоций, свойственной этому миру, я ощутил нескончаемую бездну пустоты, в ней не было ничего, только безграничная тоска и ничтожный страх показаться кому-то, хуже, чем она есть.
Увидев мою реакцию, девушка безмолвно расплылась в свое прежнее состояние, и медленно стала удаляться от меня. Я ошибся. Я не первый и далеко не последний к кому еще подойдет это существо. Оно подобно хамелеону; приближаясь, создает из себя тот образ, который будет приятен тебе, смешивая воспоминания всей твоей жизни, он подстраивается под твою натуру, из-за неимения своей. Человек без лица, без воли, человек призрак. У таких как он обычно не бывает врагов, но и друзей, в общем, тоже. Мне было действительно его жалко, но не в моих силах ему помочь, он сам выбрал себе путь и сам уничтожает в себе последние остатки человека. Он доказал мне одну очень важную вещь, она это единственное, что было дорого мне в этой жизни.
Тяжело вздохнув, я двинулся дальше. Мне не пришлось долго ее искать, она уже ждала. За то время пока меня с ней не было, произошло что-то ужасное. Ее облик преобразился практически полностью. Усталые серые глаза с укоризной смотрели в мою сторону. Сильно ссутулившись и вытирая хрустальную влагу с морщинистого лица это хрупкое создание, тревожно ждало меня. А я был по-прежнему безнадежен, я любил ее и уверен, что в мире не найдется более совершенного человека, чем она.
Я припал перед ней на колени и боялся поднять на нее голову, ведь в тот момент когда я коснулся ее белоснежных ног, я понял; что только я виновен в этих изменениях. Она все это время ждала меня, а я не приходил. Я просто не знал. Прошел далеко не один день, как показалось мне, время здесь слишком запутанно, хотя, наверное, его здесь и не было вовсе.
Сухие руки скользнули по моим темным волосам, она снова была счастлива. Она слишком долго боролась, силы уже давно закончились, и, наверное, если бы я еще промедлил, она не смогла бы дождаться меня.
Сейчас я хочу только одного, что бы она навсегда осталось со мной, я не хочу ее больше терять, но этот мир ненадежен и в любой момент мы могли очнуться где-то далеко друг от друга.
Я должен был найти ее, но уже в настоящем, материальном мире. Ведь обретя это сокровище там, я мог быть уверен, что больше никогда ее не потеряю. Возможно, и жизнь в реальности станет намного светлее, если мы проживем ее, вмести, одну на двоих.
Лиза слышала все мои мысли, и она отпускала меня, хотя сердце ее обливалось кровью. Я поднял свою голову и взглянул на нее. Ей не хотелось меня отпускать, он она прогоняла меня, в надежде, что чем раньше мы разойдемся, тем раньше мы снова обретем друг друга.
Я смотрел в ее глаза, а мир вокруг них таял, разбивался и бесследно исчезал, уже совсем скоро я перестал ее чувствовать, в конце концов, исчезло все.
IX
В очередной раз, очнувшись ото сна Максим, был полон уверенности и решительности. Теперь, ему нужно было только найти Лизу и этот немного сероватый мир, может обрести в его глазах всю радужность иллюзии. Сердце стучало в ожидании встречи, кровь радостно бурлила в жилах. Даже солнце, пробивающееся сквозь грязную пелену окна светило как-то по особенному ярко. Ему было так хорошо, что хотелось кричать. Вскочив, он набегу натянул мятые джинсы и, напевая какую-то навязчивую мелодию, вышел из комнаты. В доме царила совсем не свойственная ему тишина, было еще рано, и те немногие кто не разъехался по своим домам, мирно спали в соседних комнатах. Максим аккуратно толкнул дверь, в комнату, где обычно оставалась Лиза. Из образовавшейся щели, подул морозный ветерок, рамы окна были распахнуты и в освещенную утренним солнцем комнату залетали и тут же, даже не успев приземлиться, таяли невесомые хлопья чистейшего снега.
Зайдя в это крошечное пространство, Максим испытал сильнейшее разочарование. Комната оказалась, совеем пустой, кровать была тщательно застелена и не одна лишняя деталь не нарушала идеального порядка. За секунду возникшая у Максима тревога, быстро переросла в страх. Первой его мыслью было то, что он опоздал, и теперь все его надежды рушились как карточный домик.
Вбежав в соседнюю комнату, Макс вцепился в своего друга мирно сопящего под пуховым одеялом.
- Где она?! Почти крича, спросил Максим.
- Тише, тише. Спят же все. Кто она? Света что ли? Сонным, голосом пробубнил Миша.
- Лиза, где Лиза?!
- Лиза? Дома, наверное, спит. А что? Что-то случилось?
- Пока не знаю. Ладно, извини, что разбудил, все нормально, спи.
Похлопав по плечу друга, Максим медленно, опустив голову, вышел из комнаты, оставив своего приятеля в полном смятении. И все-таки, не все было нормально, то ли он слишком сильно боялся ее потерять и по этому так нервничал, толи, что-то действительно произошло, только он пока этого не знает.
Все оставшееся утро он просидел на кухне. Думая о чем-то нам не доступном, и с интересом наблюдал, за тем как умирает на подоконнике занесенный в открытое окно снег. Его лицо то и дело менялось, от грустного до безнадежно счастливого. Возможно, он так бы и просидел весь день, упершись взглядом в ветхое пространство рам, если бы не веселый галдеж пробудившихся парней.
Это был понедельник, Максим совсем потерялся во времени. Уже через час он должен был сидеть в душной аудитории и слушать лекции, давно уже выжившего из ума профессора по квантовой физике. Но только не сегодня, Макс даже и не собирался туда ехать. У него было занятие, на много важнее чем выслушивание абсолютно бесполезных теорий. Сначала, надо было найти ее. Сейчас все науки мира приравнивались к нулю, так как не стоили и сотой доли, той кого он так хотел найти.
Быстро, практически не говоря ни слова, Максим проглотил приготовленный Сашей завтрак. Все знали, что по будням он с ответственностью пионера сломя голову несется на учебу, по этому когда, расстегнутый настежь Максим молча вышел на улицу, не кто не удивился. Через пару минут зарычал двигатель, нового еще не обкатанного автомобиля, что в общем уже было довольно странно. Еще пол года назад машина была подарена ему на день рождения, но с того дня Максим не разу так и не притронулся к ее зажиганию. Игнорируя уговоры друзей и родственников, он до сих пор обходился только общественным транспортом и древним мопедом, который со скрипом выдерживал его одного и постоянно требовал нового ремонта.
Первым делом он направился к ее дому, который находился на другом конце города. Район, где находился ее «домик», сильно отличался от остальных. Здесь вместо новых высоток и серых хрущевок, стройными рядами разрастались симпатичные двух или трех этажные строения. Вокруг каждого из таких зданий росли молодые ветвистые деревья, а летом зеленел густой коротко стриженый газон. Уютные, с виду простенькие домики, из нутрии по обыкновению были уставлены с учетом всех дизайнерских приемов и доверху напичканы самыми последними новинками техники. Максим и сам вырос в одном из таких котэджей, не смотря на все их преимущества, он искренне ненавидел это поселение, слишком уж много грязи собралось на столь не значительном кусочке земли. Скорей всего он еще не скоро показался бы в этом улье, если бы не дело, которое его сюда привело.
Подъехав к высокому металлическому забору, он вышел из комфортабельного салона и направился к дому. Калитки здесь всегда были распахнуты, и попасть на чужую территорию было плевым делом. Один короткий звонок и приветливая хозяйка, с натянутой на лице улыбкой уже на пороге. Помятый вид незнакомого юноши не сильно обрадовал женщину, а небрежная попытка скрыть неприязнь удалась довольно плохо.
- Извините. Мы ничего не покупаем. До свиданья. С явным отвращением пробормотала она.
Женщина попыталась захлопнуть тяжелую дверь, но Максим ее задержал.
- Вы не правильно поняли. Я ищу Лизу Трапезникову, она живет в этом доме.
Выпалил юноша
- Мне срочно нужно с ней поговорить. Позовите ее, это действительно важно.
Слегка побледнев, она убрала руки от ручки двери, а дурацкая улыбка тут же исчезла.
- Это не возможно. Моя дочь умерла несколько месяцев назад, попав в аварию, ее машина слетела с обрыва.
Максим, удивленно смотрел на лицо, этой как ему казалось безумной женщины.
- Вы шутите? Еще вчера она была у меня дома, я сам видел, как она спала в комнате.
- Я бы некогда не посмела шутить на такие темы. Прошу Вас уйти, Ваши сказки меня мало интересуют! Лиза умерла, и мне бы не хотелось обсуждать это с Вами.
Она с силой хлопнуло дверью, и стальная задвижка замка щелкнула, оставив растерянного юношу на пороге.
- Это не возможно. Старуха совсем выжала из ума. Бред.
Шаркая ногами по вычищенной тропинке, он вернулся обратно к своему железному коню. В кармане запищала веселая мелодия, мобильный разрывался от удовольствия. Максим знал, чей голос может раздаться в трубке, и это привело его в бешенство. Сжав беспомощную игрушку в руке, он с силой швырнул ее на гладенький асфальт. Мелодия мгновенно умолкла, а по пыльной дороге разлетелись, осколки корпуса.
Вжав педаль в пол, Максим поехал к человеку, который точно знал, что Лиза действительно жива, еще утром Миша сказал ему, что она должна была вернуться домой. Нет, Максим не сомневался в том, что Лиза действительно жива, но все же хотел услышать это еще от кого-то.
Мишка, как и всегда, прожигал свою жизнь в главном игральном заведении города. Допивая очередной бокал мартини, и как видно уже успев просадить очередную порцию карманных денег, которым бы позавидовал любой даже самый трудоспособный офисный работник, он о чем-то весело беседовал с администраторшей зала, довольно симпатично девушкой лет двадцати пяти. Время было совсем раннее, по этому, людей практически не было. Подойдя к этой веселой парочке, Максим аккуратно отвел товарища в сторону, для разговора.
- Какими судьбами, такие люди? Улыбаясь, спросил Миша.
- А я думал ты совсем забыл про это местечко.
- Я по делу. Мне нужно срочно найти Лизу, куда она могла вчера поехать? У нее дома мне говорят, какую то ерунду.
- Э - э. Друг, ты что перегрелся? Лизы уже четыре месяца как нет в живых.
- Что?! Сегодня утром ты сказал, что она поехала домой!!!
- Ты, наверное, что-то путаешь. Макс тебе срочно нужно отдохнуть, последнее время ты сам не свой, уже все это заметили. Сделай перерыв, смотайся куда-нибудь.
- Этого не может быть, я тебе не верю! Как???
- Макс ты просто пересмотрел фильмов, или сон приснился. Со всеми бывает. Я вот вообще не помню, что вчера было.
Похлопывая приятеля по плечу, произнес Миша.
Молча, не прощаясь, Макс вышел из сияющего разноцветными огнями здания. Находясь в полном сумбуре, он медленно сел в уютный салон автомобиля. Он так увлекся своими мыслями, что даже совсем не заметил, как очутился у себя дома.
X
Видимо в этом шумном мире совсем не осталось для него места, его мечта была разрушена и втоптана в грязь, он чувствовал себя чужим среди всех этих безумных людей. Все они казались беспомощными, зарывшимися в своих тесных обывательских мирочках и не видящими самых простых вещей. Они не знали, что они теряли, вся их жизнь была бесполезной тратой бесценного времени, которого так и не хватило Максиму. Он даже слегка сочувствовал им, хотя и не пытался найти в них что-то хорошее, и только иногда презрительно морщился, в очередной раз, встречая ленивую игру плохих актеров. Ему было не понятно это нелепое притворство, «кого они пытаются все время обмануть? Себя? Зачем?». Да, там в этом «сне» люди тоже полны недостатков, но они не врут, они такие, какие они есть, и они не боятся признаваться в своих слабостях, они могут чувствовать и чувствовать по настоящему. Они действительно пытаются жить, пусть не у всех это получается, но они хотя бы стараются.
Максима пугала одна только мысль, что если он здесь останется, то скоро привыкнет ко всему этому, сначала будет просто закрывать на все глаза, а потом и сам окунется в это безумие. Он не хотел становиться прежним, его совсем не интересовали ничтожные проблемы этой реальности. Птица хоть раз побывавшая на свободе уже ни когда не захочет возвращаться в клетку. Не одна даже самая убедительная речь не смогла бы его сейчас отговорить оттого, что он задумал.
Макс был зол на себя и на этот мир только за то, что он живет именно здесь, за то, что он просто живет. Он всегда с самого раннего детства считал, что убегать от жизни, самая большая глупость которую может делать человек, он пытался бороться с проблемами, какими бы сложными они не казались. А теперь, он даже не собирался этого делать. В тот момент, когда он смерился с мыслью что все, все что он видел, действительно было всего лишь сном, правда, слишком натуральным слишком объемным, но все же только сном, он до конца пропитался ненавистью к этой жестокой реальности. Здесь не осталось ни чего, что могло бы его удержать.
Ванна стремительно наполнялась водой, напор был очень сильным, и из-за этого брызги фонтаном заливали холодный кафельный пол. Лежа на дне, Макс наслаждался этим прозрачным, полным жизни потоком. Впитав в себя достаточно влаги, его одежда плотно пристала к телу. Макс знал, что это последний раз, когда он сможет еще хоть что-то почувствовать, и именно по этому он пытался насладиться этой прохладной жидкостью. Только когда вода начала выплескиваться через край, он с не охотой закрутил покрытый слоем ржавчины, металлический вентиль.
Крепкие пальцы не колеблясь не секунды, схватили тонкое лезвие. Действие было настолько резким, что если бы даже кто-то там присутствовал, наврятли бы сразу понял, что произошло. Острый метал молниеносно, просочился сквозь тонкие слои кожи, и вода практически в один момент утратила свою прежнюю невинную чистоту. Макс, в предчувствии полного избавления, почти весь окунулся в красно бордовую ванну.
Вода быстрым потоком выплеснулась на пол сначала ванной комнаты, а затем и коридора. Багровая лужа, медленно растекающаяся от закрытой двери, не могла не напугать случайных свидетелей, этим свидетелем оказалась Света. Она распахнула не запертую дверь и пред ней представилась ужасная картина. Обездвиженное тело Максима было с головой погружено в воду, покрытую кровавыми разводами, увеличивающимися с каждым мгновением.
Звонкий женский голос пронзительным звуком разошелся по всему дому, привоя в ужас всех его гостей. Наверное, впервые за долгие годы они все разом забыли о своих искусственных мирах и не настоящих проблемах, наконец-то обратив внимание на что-то еще. Прежний Максим мог бы гордиться этой, пусть и крошечной, но все же победой.
Сидя на холодном кафельном полу, дрожащей рукой она сжимала его пульсирующие кровоточившие вены, другой рукой крепко обнимала его за шею, нервно целуя неподвижное лицо. Ее красные от слез глаза, бешеные всхлипы, дрожащие руки, казалось, в тот момент она была на грани сумасшествия.
Пришедший на крик брат вытащил Макса из воды и перенес его в комнату, кто-то из друзей сразу отвел Свету в сторону. Все люди разделились на две четкие группы. Первая сгрудилась над дрожащей девушкой, пытаясь успокоить, и как-то подбодрить, вскоре этот угол наполнился густым запахом валерьяны и нашатыря, вторая более беспокойная и нервная группа окружила мокрое тело Максима, здесь нашлось дело всем, советчикам, бесполезным помощникам, людям, просто бегающим вокруг «спасателей» они создавали основной ритм операции. За спинами слышались шептания, вздохи, попытки предсказаний и самый часто задаваемый вопрос «Почему он это сделал?».
Спустя пол часа беготня в доме утихла, чуть запоздалый доктор осмотрел юношу, и вынес свой приговор: «Жить будет, ему повезло, если бы его заметили чуть позже, сомневаюсь, что ему можно было бы чем-то помочь. Если его самочувствие ухудшится, сразу звоните мне, жалко только что я не лечу душевные раны, ему бы не повредил сейчас такой доктор. Пусть отдыхает, он потерял много крови и нуждается в покое».
Свете дали успокоительного, и отвели в другую комнату, чтобы она проспалась. Наконец то все вошло в норму, хотя не совсем, дом наполнился каким-то мерным шушуканьем, словно сами стены перешептывались между собой.
Весь следующий день Макс просидел в своей комнате, он отказался от еды и просил его не беспокоить. Все с опасением отнеслись к его просьбе, но тяжелее всех это перенесла она. Шатаясь по узкой кухне из стороны в сторону, она то и дело бубнила что-то себе поднос, не как не находя себе хоть какого-то занятия, что бы отвлечься. Кухня уже вся была вычищена с верху донизу, а из ее некогда ярких глаз, огромными каплями падали слезы.
Когда последняя нить терпения лопнула, вся зареванная она ворвалась к нему в комнату, упав на колени возле его дивана, изо всех сил вцепившись ему в руку, Света начала судорожно ее целовать, словно какую-то святыню. Ее мокрое от слез лицо было наполнено страхом, она крепко сжала свои веки и совсем не смотрела на него.
Макс же сидел неподвижно с пустыми, «стеклянными» глазами, устремленными в одну точку. В абсолютном бездействии он просидел уже пол дня, можно было подумать, что он даже и не заметил молниеносного появления своей подруги и ее назойливого внимания, словно ничего не изменилось в этой застывшей неподвижной комнате.
Спустя какое-то время Света все же решилась открыть глаза в надежде увидеть хоть что-нибудь в его лице, но к ее огорчению ни чего не менялось, он, словно замер, а время вокруг него остановилось. Она в отчаянье начала звать его, все громче и громче повторяя любимое имя. Ее хрупкие руки обхватили его за плечи и начали нервно трясти. Видимо это все-таки подействовало на Максима, но не так как бы хотелось ей.
Он резко вскочил с проваленного дивана, тем самым, отбросив в другой конец комнаты взволнованную девушку. В его глазах мелькнула бешенная, почти животная ярость, словно все это время он накапливал ее, и вот теперь она раскаленной лавой выплескивалась наружу. Он с силой сжал Светины руки и резко швырнул ее к двери, будто что-то лишнее, совсем не нужное, и ненавистное.
«Какое ты имела право вмешиваться?! Я ненавижу тебя! Не когда не смей лезть в мою жизнь! Ты, виновата в том, что все так вышло!» Он размахнулся и тяжелая рука, прорезав гладкий воздух, обожгла ее нежную кожу, оставив на ней красный след. «Если бы не ты...»!
Сидя на грязном полу, сгорбившись, она испуганно смотрела на ревущего зверя, в надежде увидеть в нем хоть что-то знакомое. Таким она не видела его ни когда. И если бы ей раньше кто-то сказал, что Максим может ее ударить, ее, ту, которую еще недавно возносил к небесам, она бы просто рассмеялась этому человеку в лицо. А сейчас она сидела неподвижно, боясь рассердить его еще сильнее, но это ее безмолвное повиновение вызывало только все новые и новые вспышки гнева.
«Что ты сидишь?! Где сейчас твоя решительность?! Где?! Я же ударил тебя, почему ты молчишь?! Ответь! Ты такая же, как все они, боишься, даже саму себя!!!»
В этот момент ей было тяжело даже дышать, а о разговоре и речи не могло быть. Казалось, если хоть какой ни будь звук, прорежется из ее гортани, то он тут же утонет в нескончаемом потоке соленых слез, которые уже сейчас еле сдерживались ей. Огромный ком встал в ее беспомощном горле, а она подобно бездомному щенку, смотрела на Максима и искала в нем хоть каплю сострадания, хотя бы самую малость, пусть даже это будет просто жалость, сейчас это уже не имело значения.
Наверное, он наконец-то устал кричать в пустоту, и в комнате воцарилась полная тишина. Он злобно смотрел на ее дрожащие плечи, и от чистого сердца в этот момент, ненавидел это существо. Ненавидел: за то, что вмешалась, за то, что спасла, за то, что молчала, за то, что повиновалась, за то, что она еще любила, чего нельзя было сказать о нем, за то, что она все еще была рядом и даже не собиралась уходить, за то, что не ненавидела его, за то, что она просто была…
Тишину нарушали только его тяжелое дыхание, и нарастающие, откуда-то из глубины всхлипы, которые так и хотели прервать это молчание, но этого так и не случилось. Большие капли беззвучно покатились по ее щекам, смачивая лицо влагой и падая на чистенький воротничок ее рубашки.
Максим медленно подошел к ней, опустился на колени, чтобы заглянуть в ее влажные глаза. Очень нежно, словно по щелку он провел ладонью по ее лицу, чтобы вытереть слезы, текущие из доверчивых, слегка напуганных глаз. Он прижал ее к себе так близко, как только это было возможно. Он мог почувствовать, как бешено, стучит ее сердце. Максим отдал ей всю нежность, которая только у него могла быть, и не капли об этом не жалел. «Разве она виновата в том, что я влюбился, в то, чего на самом деле не существует, в то чего нет, в сон».
Первый раз Света увидела, как он злится, и как он плачет. Они оба сидели на полу, прижавшись, друг к другу, чувствуя каждое дыхание, каждое прикосновение, каждое биение. Они были как две части одного неразделимого целого, только мысли их были слишком далеки друг от друга, слишком далеки, для того чтобы они действительно были рядом.
XI
Да же теперь лежа без сознания на больничной койке, словно протест против всего своего окружения его лицо искажала неприятная ехидная ухмылка. Уже не первый год он прибывал в этом неподвижном положении. Мышцы уже давно атрофировались, еду вводили с помощью специальной трубки, в светлую палату два раза в день забегала толстая не поворотливая санитарка Тося, вечно витающая где-то в облаках. На скорую руку она мыла неподвижных больных и проверяла, дышит ли он еще. Для многочисленных родственников он стал обузой, вся их забота заключалась в том, что пару раз в месяц они высылали по почте деньги на его содержание, только чтобы отделаться от лишнего груза, все они были людьми «занятыми», часто путешествовали, и времени на безнадежно больного как-то все не находилось. Даже чересчур правильный Брат через месяц забыл о его существовании. Любящие друзья первое время чуть ли не жили над его кроватью, но жизнь продолжается и надо идти вперед. У всех находились важные дела, и около кровати все реже появлялись их знакомые с детства лица, но нельзя их за это винить, у них своя жизнь. Теперь они собирались здесь очень редко, приходили, общались между собой, скорбно, слегка виновато поглядывая на своего приятеля.
При всем этом не кто бы ни осмелился сказать про Максима, что он вошел в списки успешно забытых, был один человек который, ну ни как не хотел его забывать. Она вот уже на протяжении трех долгих лет каждый день после утомительной работы спешила в эти стерильные палаты, навсегда пропахшие запахами лекарств, только для того чтобы посмотреть на него, пусть не такого красивого как раньше, но все еще родного, знакомого и любимого. Она уже, наверное, не вспомнит, сколько ночей она прорыдала возле его тела. Но каждый раз, идя по знакомой до боли дорожке, в ее сердце бешено билась надежда: что вот, сегодня, он откроет свои сонные, лучистые глаза и рядом с ним в этот миг будет именно она, та, что ни когда и ни за что его не бросит.
Эти три года дались Свете очень тяжело, ее молоденькое смазливое личико стянули глубокие старческие морщины, она совсем перестала улыбаться, теперь она жила уже не свою жизнь, она жила за него и только для него. Годы шли, но состояние Максима не менялось, это было просто тело неподвижное, но дышащее, видимо его сердце и не собиралось понимать то, что тело давно умерло, он как бы на зло билось еще быстрее, чем раньше, несмотря ни на что.
XII
Я просто шел. Куда-то вперед, словно точно зная куда именно. Совсем не замечая того, что творилось вокруг, мне уже небыли интересны чужие жизни, единственная судьба, которая меня волновала, это ее судьба. Я не знал смогу ли хотя бы еще разок посмотреть на это чудесное создание, сотворенное неизвестным гением, хотя бы просто взглянуть, но все же я надеялся. Даже сейчас потеряв все: друзей, семью, свой мир, ее, даже сейчас я чувствовал себя счастливым. Я чувствовал, я жил и нет другой реальности, это моя реальность. Я готов тысячи раз умирать и сотни возрождаться, все это только ради нее, и даже если ее давно нет, я знаю, она меня все равно услышит.
Когда наконец-то усталость захватила мое тело, я уселся на краю небольшого оврага. Он был не больше двух метров в ширину, а за ним простирались бесконечные просторы полей. Усевшись на покрытую сырым снегом, но теплую от солнечных лучей землю, я вдруг осознал, что это место мне давно знакомо. Я понял, что весь этот день шел не просто куда-то, а именно сюда, к этим заснеженным полям и туманному горизонту. Я знал, что именно сюда она так часто приходила и именно здесь она просила у кого-то незримого, что бы я пришел к ней. Она приходила сюда каждый день, а меня, так и не было. Но сейчас я здесь, нашел это место, хотя и ни когда раньше его не видел, я пришел на ее зов, но ее нет.
Дул холодный ветер, сгущался тягучий туман, а я остался на месте, я ждал ее. Сейчас я прошу у кого-то, кто сотворил все это, чтобы он привел ее ко мне, указал ей дорогу. Я прошу и боюсь, что меня не кто не услышит, что я безнадежно опоздал на эту встречу. Мне страшно, вдруг, если она все-таки придет, будет уже поздно. Нет, я не могу этого допустить. Я дождусь ее, чего бы мне это не стоило. Дождусь.
Время шло, дни сменялись ночами, снег таял и снова, засыпал пустые поля. А я по-прежнему ждал ее. Ветер иногда доносил до меня обрывки чих то фраз, рассказывал чужие жизни, но я не слушал его. Я умолял его, что бы он поведал мне о ней, и он тут же замолкал, над полями зависала мертвая тишина. Но я был уверен, что она придет, уверен так же сильно, как и в тот день, когда впервые увидел этот овраг. Мои крылья давно обросли настоящими, белоснежными перьями, а раны на теле с каждым днем только увеличивались. За все это время, я ни разу не пожалел, о том, что остался здесь, каждая секунда моего существования, посвящена ей одной. Я жил по тому, что еще любил, и это неизведанное ранее чувство постоянно росло, крепло.
Сидя на краю, я уперто протирал глазами затертую туманом полоску горизонта. За долгое время, проведенное здесь, выучив каждый отрезок этой бесконечной линии, я с легкостью смог бы заметить любое, даже самое ничтожное, изменение на полотне это картины. И сейчас, сидя под плоящим летним солнцем, я изо всех сил напряг свои уставшие глаза, дабы лучше рассмотреть едва виднеющуюся на горизонте точку. Чем больше становилось пятно, тем сильнее я надеялся, что может все-таки теперь...
Она была еще совсем далеко, а сердце уже готово было выпрыгнуть наружу. Я встал, впервые за долгое время. Ноги подкашивались и совсем не хотели меня слушаться. Я не как не мог разобрать, что или же кто это все-таки был. Сердце не могло ждать, оно так долго ждало, но сейчас оно отказывалось. Силуэт медленно увеличивался и только теперь я понял, как далеко от меня была грань, делящая две совершенно разные стихии.
Словно кувалдой, дышащий комок левой мышцы с бешеным упрямством ударял по тонким сосудам. Каждая секунда, была подобна вечности. Кровь быстро приливала к голове, и наполняло ее пронзительным, писком. Удар! И два ребра разлетаются в мелкие щепки, но мне было совершенно наплевать, даже боль от прорезавших тело осколков не интересовала мое сознание. Удар! И воздух уже не проходит сквозь сжавшееся отверстие горла, повинуясь рефлексам своего злосчастного тела, я упал на сырую траву, но так и не отвел бешеных глаз от своей далекой надежды. Дрогнув от последнего усилия, белые крылья рухнули на землю, укрыв мое беспомощное тело. Снова удар и глаза застилает колеблющаяся чернота, и только теперь мне вдруг стало действительно страшно, но сердцу было все равно, оно любило, дышало и болело. Удар…
Шелест ткани, легкий шепот развивающихся волос, равномерное дыханье и биенье маленького сердца. Я больше не боялся, ведь все это я уже раньше слышал, я знал она снова здесь, со мной. Я словно умер и попал в рай, но все же я был жив, хотя, это уже не имеет ни какого значения, ведь она все-таки пришла. Теплые руки и мягкие крылья обволакивали мое израненное тело. Вслушиваясь в каждое ее движение, я боялся только одного, что когда открою глаза, все снова повторится, и это все окажется всего лишь очередным красивым, и порядком, затянувшимся сном. Я взял ее за маленькую ручку, наполненную горячей жизнью, словно пытаясь задержать, остановить, но теперь она и не собиралась не куда исчезать. Я еще долго сидел так: с закрытыми глазами, не говоря ни одного слова. Сердце ликовало, а я плакал от счастья, как ребенок. Неужели все закончилось?
ЭПИЛОГ
Что, это было? Наверное, вам все-таки виднее. Теперь это история настолько же ваша, на сколько и моя. Существует ли на самом деле мир иллюзии? Да, конечно же, да! Но каждый оказавшийся в этом не совсем настоящем мире, попадает туда своей собственной дорогой, иногда она может пересекаться с чужими дорогами, а иногда и вовсе расходиться в противоположные стороны. Одни видят там прекрасные сны, а другие самые ужасные и правдивые кошмары. Ни кто не знает, что именно приведет сюда следующего заплутавшего гостя, вариантов слишком много чтобы давать точные ответы; может это, будет очередная погоня за мечтой, безумная любовь, надежда или же ненависть, страх, гордость, призрение. Чтобы попасть туда достаточно даже самой малости отсутствия веры, веры в собственные силы. В мире довольно много людей поглощенных любовью к своим нерадивым детям, там, в искусственном, но немного более честном мире, они могут получить то тепло, которого так и не дождались от своих детишек. И в то же время на свете столько людей готовых с беспощадной жестокостью продавать реальность своих близких на ничтожную дозу, уже своей, неприкосновенной, разноцветной картинки.
Единственный нерешенный вопрос; что же ответите вы, когда наступит время выбирать? Сероватую с редкими пестрыми вставками реальность или же яркую слегка приглушенную сумбурность иллюзии? Лично я выбрала серость, ведь редкие яркие кусочки становятся во много раз красивее, если перед этим долго не находиться в темноте. Один мудрый человек как-то сказал: «все лучшее достается лишь ценой великого страданья».
А ваш выбор, всегда остается только за вами, и я прошу вас; подумайте хорошенько, прежде чем прыгать, не кто не знает, где именно ждет вас ваша мечта.
Возможно, вы скажете что: все это уже где-то было? Конечно же, было! Все что вы уже успели прочитать – есть один большой плагиат, но только не просто плагиат. Это плагиат на всю нашу бескрайнюю жизнь, способную уместиться в одном крошечном мгновении. Это жестокий плагиат на самого автора, то есть на меня; человека живущего ради мечты, цели, чего-то далекого и возможно совсем не доступного, но до сих пор до конца так и не понявшего, в чем все-таки заключается эта таинственная цель. Это плагиат на всех вас; таких разных и одинаковых одновременно. Это плагиат на мир простой и необъяснимый, со всей его грязью и невинной прозрачностью детских глаз. Но теперь, это все лишь осколок, осколок ВАШЕЙ реальности, занявший свою, может и совсем незначительную нишу на полочке ВАШЕГО сознания.
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------