--------------------------------------------------------------------------
Сергей Плохов - Записки предателя
--------------------------------------------------------------------------
Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru
Иногда, повзрослев, мы с болью вспоминаем свои детские поступки и стыдливо прикрываем глаза – и да видит нас господь – не так уж часто оказываемся неправы. Сейчас, когда мои детские годы давно прошли, я с болью осознаю – только взрослым я смог осознать всю глубину своих ошибок, своего предательства… Да, я предавал, и теперь эта заноза всегда сидит в моей душе, о ней невозможно забыть и от неё невозможно избавиться. Кто-то может посоветовать смириться, ведь прошлого не вернешь. Но смириться значит признать себя полным ничтожеством, смириться – значит, до конца расписаться в своей трусости, поставить последнюю точку.
За что так себя казнить, спросите вы? Есть за что. Я предал. Предал Её. Именно так – с большой буквы, и именно предал. Сегодня я первый раз иду просить у Неё прощения. Простит ли она? Я не знаю.
Катя. Не могу сказать, что она была некрасивая, однако за красавицу её никто не держал, всё-таки дети очень жестоки к тем, кто выделяется среди них не в лучшую сторону. Она имела излишне худую костлявую фигуру, по сравнению со своими шестнадцатилетними сверстницами, конечно, выглядела не очень представительно, к тому же одевалась она не слишком броско. Как и все парни в таком возрасте — мне тоже ведь было лет шестнадцать – я обращал внимания на ярко раскрашенных вызывающе одетых девиц, которые, впрочем, меня не удостаивали даже мимолетного взгляда.
В этом проклятом классе я появился в середине года – семейные проблемы заставили перейти в другую школу, поближе к новой квартире. Конечно, нет ничего хуже, чем приходить в новый коллектив в середине года, однако ничего нельзя было сделать, и я, набравшись храбрости, толкнул дверь своего нового класса. Своей собственной камеры пыток.
Конечно, как я и предполагал, коллектив меня не принял. Не знаю, что могло послужить толчком, однако озлобленные в таком возрасте школьники как один напали на меня. Со мной не хотели разговаривать и принимать в свои компании – я же, в свою очередь, весьма замкнутый человек и так трудно сходился с новыми людьми — но в открытую надо мной не смеялись. Пожалуй, будь я менее зажатым, смог бы пару раз отшутиться в ответ на явные колкости и на этом бы дружно вошел в коллектив, как «свой», но я не отличался сообразительностью, и мне приходилось отмалчиваться. Да и смелость была не мой конек – придумай я ответ, все равно бы промолчал. Через месяц надо мной издевались в открытую, тогда-то я на собственной шкуре ощутил, что такое ад. Мне черкали по спине мелом, пинали в коридорах исподтишка, бросали в рюкзак мусор, воровали тетради, да и в открытую надо мной смеялись уже весьма зло и нагло, особенно усердствовал лидер, этакий «наполеончик» среди одноклассников – Антоша, как его ласково называли размалеванные девицы. Антоша, в отличие от меня, начитанного и тихого отличника, учился кое-как, курил, приторговывал травкой и «мутил тему на районе», как он любил якобы ненароком повторять перед девчонками.
Как то однажды Антоша подловил меня на перемене в туалете и, окунув силой головой в унитаз, смыл воду. Его дружки с весьма щербатыми лицами ржали как лошади и снимали на телефон, пока я, красный от стыда и бессилия, спешно убегал из туалета. После этого в школе мне не давали прохода, меня называли обоссанным, меня унижали и презирали все ученики, наверное, с пятого по одиннадцатый класс.
Только Катя никогда не смеялась надо мной, не говорила мне никаких гадостей, и даже после случая с унитазом не переставала как ни в чем не бывало со мной общаться. Был ли я ей тогда благодарен? Не знаю. Я был слишком озлоблен, чтобы замечать что-то хорошее, глаза застила пелена гнева и бессильной злобы – ответить обидчикам я не мог.
Каким то апрельским вечером меня подловили после школы и избили, кажется за то, что после очередной шутки Антоши я назвал его… В общем нехорошо назвал. Меня мгновенно повалили и стали пинать ногами, может быть, даже и не сильно, но это было первое мое избиение в жизни…
Катя появилась ниоткуда, она выскочила и как разъяренная тигрица, защищающая тигрят, с кулаками наскочила на кого-то из моих палачей.
-Оставьте его, уроды! – кричала она, била их и звала на помощь. Я бы никогда не мог подумать, что в ней живет такая безудержная храбрость. Почему я не понял этого тогда? Сразу? Ничего бы не было… Прости меня, Кать.
На следующий день нас презирали обоих. Кроме меня, теперь Кате тоже не давали прохода, однако, мне казалось, будто ее это не очень задевает. А вот мое самолюбие и самооценка были задеты очень сильно, мне хотелось растерзать моих мучителей на клочки, да так чтоб все видели и смеялись над ними. Однако судьба мне такого случая не подкинула.
И получилось так, что я общался только с Катей, с Катюшей, как я теперь часто ее называю про себя… Бедная моя девочка, прости меня… Мы сидели за одной партой, шли вместе домой, часто звонили друг другу и даже иногда гуляли вместе. Тогда я испытывал к ней какое-то тянущее чувство, возможно, мне было приятно с ней, мне было легко, она никогда не смеялась надо мной, и когда я ненароком бросал на нее взгляды, мне казалось, что она смотрит на меня как-то по-особенному нежно. Она тут же отводила глаза, и я не предавал этому значения – все мои мысли о любви сводились к обыкновенному сексу.
Почему самое плохое происходит в такие хорошие дни? 21 мая стояла отличная теплая погода, было необыкновенно хорошо, можно сказать природа пела. С утра Катя была какая-то взволнованная, мне казалось, что она что-то хочет мне сказать, но останавливается на полслове. Мне надоело это, и я хмуро спросил:
- Ну? Я же вижу, что-то хочешь сказать. Говори, не тяни.
Она как-то стушевалась и погрустнела, но через пару секунд накарябала что-то на листе бумаги карандашом и сунула мне в карман пиджака, сказав, чтобы я глянул дома. Конечно, до дома я ждать не собирался, меня раздирало любопытство, я решил, как-нибудь улучить момент и прочитать записку.
А потом случилось это. На перемене Катя ушла, и Антоше взбрела в голову отличная идея – намазать ее стул канцелярским клеем. Недолго думая, он схватил бутылочку клея и щедро выдавил на сиденье – и тут столкнулся взглядом со мной.
- Молчи, — сказал он мне, прибавив пару матерных слов для острастки, — иначе унитаз у меня языком вылизывать станешь.
И я смалодушничал. Я испугался его. Я трус и предатель – я ни слова не сказал Кате, когда она села на стул, ни слова не сказал во время урока. Я до сих пор помню этот громогласный мерзкий хохот двадцати глоток, когда бедная Катя пыталась оторвать юбку от стула, ее красное лицо и голубые глаза, полные слез. Почему я тогда смеялся громче всех? Потому что смеялись не надо мной, потому что уже я был с ними заодно. Потому что я тогда сделал выбор, свой самый неправильный выбор в жизни. Потому что я предал Её. Катя убежала из класса вся в слезах, прикрывая руками остатки юбки сзади, часть так и осталась приклеенной к стулу. Я никогда не смогу забыть ее взгляд, которым она посмотрела на меня в тот момент. Это был взгляд преданного человека.
Дома я вспомнил про записку и сунул руку в карман. Неровный почерк, всего четыре слова. Четыре слова, которые я не заслужил. «Я люблю тебя, Сережа».
Сегодня я пришёл к ней первый раз после того случая, и я хочу просить у нее прощения. Я не видел её целый год. Много ли это — год? Простишь ли ты?
«Невзорова Екатерина Андреевна, год 1991-2006» прочитал я на памятнике и положил две белых лилии у изголовья. Прости меня, Катя…
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------