--------------------------------------------------------------------------

Александр Сергеевич Иликаев - Марийские мифы

--------------------------------------------------------------------------

Скачано бесплатно с сайта https://prochtu.ru

© Иликаев Александр

Художественный пересказ марийских мифов

и героических преданий

Волшебная дорога

Дорога! Прямая, как стрела, извивающаяся, как след червя, дорога! Куда только она ни протянулась, куда только не приведет! Нет у дороги конца: пойдешь по одной, выведет к двенадцати дорогам, двенадцать дорог пройдешь, а впереди, глядишь, еще двенадцать новых бегут-расстилаются…

Дорога подобна человеческой судьбе. Бессчетно звезд в небе, бессчетно судеб дорог на земле, и все они разные.

Одна дорога — это та, которая пересекает широкие поляны, спускается в глубокие овраги, цепко карабкается на холмы, идет мимо частных ельников и развесистых березняков, от селения к селению, сворачивает в большие красивые города, переходит из округи в округу и приводит в чужие земли. Если хочешь изведать даль и близь этой дороги, оставь на время свой край, оставь жилище отцов и дедов и иди туда, куда она тебя поведет, где ты никогда не бывал. Но, уходя вдаль, не забывай оглянуться назад, сосчитай и почувствуй сердцем версты, оставленные позади, осмысли умом свой путь.

Другая дорога, как нить, связывает человека с человеком, народ с народом, переносит огонь из одного сердца в другое. Хочешь узнать эту благодатную дорогу — полюби человека, живущего рядом с тобой, не сторонись его горя и радости. И будут жить люди, как дружная пчелиная семья, а дорога, словно праздничная песня, соединит человеческие сердца.

Есть и еще одна дорога. Она ведет в былые времена, через века переносит нас к предкам. Эта дорога — волшебная, не увидеть ее глазом, не измерить обычной мерой. Еще в старые времена было сказано: «Подняться на небо — нет лестницы, перейти море — нет моста, оживить мертвых — нет силы». Нельзя вернуть речной поток, нельзя вновь начать минувший день, никогда не вернется прожитая жизнь. Но не исчезает под землей наливное зерно, оно прорастает колосом, и не исчезает без следа человек — остается имя, данное ему отцом и матерью, остаются его дела и труд всей жизни, остаются его заветы и сложенные им песни. Наши предки придумали про путь-дорогу такую загадку: «Лежит — ниже травы, короче тени, безъязычнее рыбы, а встанет — достанет до неба».

Вспомним мудрые слова дедов и отцов, взяв в сердце песни, подобные огненным искрам, неспеша, выйдем мы на волшебную дорогу.

Расстелись, дорога, перед нами белым полотном, поведи нас по следам народных сказаний, перенеси из одного века в другие, посади рядышком с предками, заставь старые песни звучать заново…

Мифы о богах

След первый. Рождение мира

Вначале не было ничего, кроме черного неба. Но вот из созвездия Гнезда появилась серая утка.

Долго летела она в поисках места, где можно было бы свить гнездо. Наконец увидела растущий на вершине высокой горы могучий дуб, села и тут же, между ветвей, снесла два яйца. Из яиц в образе селезней вылупились братья-боги: старший Юмо и младший Йон.

Селезни стали по очереди нырять на дно первобытного океана, доставая оттуда ил: так была создана Мланд — земля.

После этого Юмо, приняв человеческий вид, стал бить огромным молотом по небесному камню, высекая яркие искры. Искры, падая, превращались в богинь-матерей природы. Со временем каждая богиня обзавелась супругом и детьми. Из более мелких искр возникли многочисленные духи. Впрочем, кое-кто утверждает, что прочие боги так же, как Юмо и Йон, вылупились из яиц праматери-утки.

Юмо был высоким, стройным мужчиной с черной как смоль бородой. Лицо его выражало грозный нрав, но внимательные, синие, будто небо в ясный летний день, глаза светились добротой. Йон был cовсем не похож на своего брата: худой, чернявый, с бегающим, завистливым взглядом.

Самой красивой среди богинь являлась Мланд — богиня земли. Ее черные брови напоминали веточки деревьев, глаза — гладь озер, волосы — волнующиеся на ветру травы.

Увидел Юмо, как хороша Мланд, и взял ее в супруги. От этого брака у Юмо родилось множество сыновей-великанов и дочерей — белых лебедушек. На вершине дуба Юмо возвел свое жилище, окружил его железной оградой с девятью воротами.

Спустившись на землю, Юмо принялся творить животных, птиц, рыб и насекомых. Йон же ничего не мог придумать, только мешал брату. Сотворил Юмо привольные равнины, быстрые реки. А Йон — горы, овраги и вязкие болота. Юмо создал день и солнечный свет, а Йон — ночь и тень.

Заселив землю, Юмо дал имя каждой твари, определил, чем она должна питаться.

Стало Йону завидно, и решил он завладеть чудесным молотом. Дождался, когда Юмо уснет, схватил молот и давай бежать. Проснулся Юмо, увидел пропажу и, вскочив на белого коня, погнался за братом. Обернулся Йон — задрожал, как осиновый лист. Юмо вытащил боевой лук и, стремясь поразить похитителя, принялся выпускать в него молнии-стрелы. Йон, испугавшись наказания, бросил молот и укрылся в болоте.

След второй. Водыж и богиня воды

Некоторые говорят, что Мланд возникла сама собой. Прежде она лежала под Вюд — богиней воды. Потом вода отделилась, и на обсохшей земле поднялась Кожла — еловый лес. В лесу появились великаны — нары.

Первым среди великанов родился Водыж. Его матерью была сама Мланд. Когда Юмо взял богиню земли в супруги, Водыж стал приемным сыном небесного владыки. Водыж не отличался красотой и походил на Лося. Такой же высокий, горбоносый, с темной гривой на темени.

Долго ходил Водыж в одиночестве по поросшей темными елями земле. И вот однажды, сидя на берегу реки, он сплел сеть и закинул ее в воду. В то же мгновенье забурлила вода. Когда Водыж вытянул сеть на берег, он увидел бьющуюся в ней женщину с ярко-зелеными, словно водяные растения, волосами. Это была Вюд — богиня воды.

— Отпусти меня назад, к рыбам! Чтобы я как прежде перебирала разноцветные раковины на речном дне под присмотром моих сыновей — Большой Силы и Черной Воды, а осенью — смешивала воду с медом, чтобы она делалась вкусной и прозрачной! — принялась умолять Вюд великана.

Задумался Водыж, а потом обвел рукой поросшие густым лесом красные склоны. — Я сделаю, как ты просишь, если ты дашь мне силу сделать землю веселой и приветливой.

Вот стали великан и богиня воды жить вместе. Вскоре у них родились дети: Пу водыж — Покровительствующий деревьям и Пушенге шочын — Рождающая деревья. Свои имена они получили от того, что, бродя по земле, сажали семена деревьев и кустарников.

Прошло еще какое-то время и Вюд, наконец, исполнила свое обещание — поднялись на горах красноствольные сосны, на песках — колючий можжевельник, в низинах — душистая черемуха, по берегам рек — раскидистые дубы и клены.

След третий. О том, как появились

некоторые мелкие боги и духи

Однажды, когда Пу водыж и Пушенге шочын сидели на желтой кочке и слушали пение птиц, их сердца потянулись навстречу друг другу. От их животворящей любви появилось множество мелких божеств и духов. Вот только имена некоторых из них: Люс юмо — бог хвои, Ур юмо — бог белок, Тегу или Комбо юмо — бог гусей, Яхтер водыж — дух сосняка.

Шумно, весело стало на прежде скучной земле.

След четвертый. О том, как Вюд покинула Водыжа

Тем временем, живя с Водыжем, богиня вод — Вюд — мечтала вернуться на речное дно к своим сыновьям Большой Силе и Черной Воде. Наконец, улучив время, Вюд обернулась свирепым потоком и потекла прямо по верхушкам деревьев.

Водыж бросился к матери-земле, просить, чтобы она задержала богиню на земле. А Мланд ответила ему:

— Пусть Вюд возвращается к своему мужу Йомшоэнеру. Но утешься, сын мой. Вскоре от тебя у Вюд родится дочь. Пройдут многие века, и она станет женой прославленного героя.

След пятый. О том, как появился человеческий род

Долго Водыж жил в одиночестве. Но однажды, выйдя на лесную поляну, увидел сидящую на старом пне девушку. У нее было лицо с зелеными, как только что распустившася листва, глазами. Волосы, словно чешуйки сосновой коры, переливаясь всеми цветами радуги, волнами ниспадали на груди красавицы.

— Как зовут тебя? — спросил Водыж.

Незнакомка, улыбнувшись, приложила палец к губам.

— Это пока тайна. Но если ты выдержишь испытание — то сможешь жениться на мне.

— Я готов выполнить все, что ты пожелаешь! — согласился Водыж.

Девушка объяснила великану, как тому следует поступить:

— Ты должен будешь пройти через бескрайние леса, шагая дни и ночи, не разводя огня, пока ровно в полдень не достигнешь берега большой реки.

Водыж удивился:

— А что потом?

— Потом? — девушка усмехнулась, соблазнительно положив ногу на ногу. — Потом ты узнаешь…

И вот Водыж отправился в путь.

Он с честью выдержал тяжелое испытание, пробираясь через буреломы и топкие болота, питаясь одними ягодами и грибами.

Наконец, ровно в полдень, дорогу Водыжу преградила широкая река. Выйдя на песчаный берег, великан увидел свою красавицу. Стоя по колено в воде, прекрасная, словно солнце, она протягивала к Водыжу руки.

— Ты оказался достоин того, чтобы стать моим мужем. Я Шочын — богиня рождения!— призналась девушка. — Иди ко мне, и мы породим самое замечательное на свете племя — человеческий род!

Когда Водыж и Шочын искупались в реке, в одно мгновение у них появились шестеро мужчин и столько же женщин.

Богиня объединила первых людей парами, положив начало многим народам, а Водыж научил мужчин приносить жертвы богам.

Говорят, что в знак благодарности Юмо наделил Водыжа и Шочын лосиными рогами, на которых было начертано его повеление: «людям — размножаться, народам — процветать».

След шестой. Кожла — владычица леса

Как-то Пу водыж решил прогуляться по лесу. Он надел на голову шляпу, взял лук и топорик. Поглядела на него Пушенге шочын и воткнула мужу в шляпу перья совы и филина. Удивился Пу водыж: «Чего это она так меня наряжает?» А жена повесила ему на плечо берестяной короб.

— Вот тебе черемуховая лепешка и кусок соли. Встретишь Кожлу, владычицу леса, кланяйся, передай ей это угощение.

Пошел Пу водыж по лесу, но не встретил ни зверя, ни птицы. Тогда он решил заглянуть в темный ельник. Блуждая по нему, Пу водыж вышел на лесную поляну. Посреди нее он увидел обрубленное дерево, а на нем бревенчатый дом. Два окна напоминали два глаза, верхушки крыши — ушки с хохолком. Позади дома торчал хвост, только не из перьев, а из обструганных жердей.

Пу водыж подошел к дому и остановился, не зная как в него попасть без лестницы.

— Эй, кто-нибудь есть? — закричал он.

Вдруг в лесу заухал филин: «У-ху-ху-ху!» А вслед ему сова: «Тюить-тюить-тюить!» Из дома выскочила крючконосая великанша с огромными, как бревна, ногами. Ее груди свисали до пояса. Одна часть волос была бела как снег, другая черна как уголь. Правый глаз Кожлы горел огнем, левый был темнее ночи. Голову великанши венчала шапочка из перьев филина.

— Кто кричит в моих тихих владениях!?

Испугался Пу водыж.

— Прости, лесная владычица. Я вышел погулять в лес и заблудился.

Усмехнулась Кожла.

— Хотела бы я тебя на ель повесить, но увидела на шляпе перья совы и филина. Значит, мы одного рода.

Пу водыж вспомнил про подарки, поклонился богине.

— Моя жена велела тебе предать угощение: черемуховую лепешку и кусок соли.

— Что ж, заходи в дом, — сказала Кожла и, повернув его к гостю, опустила две жерди до земли. — По хвосту поднимайся.

Пу водыж вошел в дом, разложил угощение.

— Спасибо, родичи, что не забываете старуху, — обрадовалась лесная хозяйка. — Теперь ты садись к столу.

Из печи Кожла вынула тушеное, приправленное душистыми травами, мясо.

Пу водыж поел, поблагодарил богиню и стал собираться домой. Кожла спросила его:

— Что жене в подарок возьмешь?

Удивился Пу водыж такому вопросу, пожал плечами.

— Что по пути встречу — то и возьму.

Ничего не сказав, Кожла вышла на поляну, засвистела совой, заухала филином. Тотчас поляна перед домом наполнилась зверями и птицами. Спросила их Кожла:

— Как вы лес бережете?

Вышел вперед медведь.

— Вот этот заяц кору грызет. Деревья сохнут, лес гибнет.

— Подать его сюда! — закричала Кожла.

Взяла зайца за уши и сунула в короб Пу водыжу.

— Не бережешь лес — здесь тебе не место!

— Лиса птичьи гнезда разоряет, — пожаловался медведь. — Птиц стало меньше, гусеницы развелись, лист едят, лес губят.

И лиса очутилась в коробе Пу водыжа. Медведь продолжил:

— Тетерев тетерок клюет. Тетерки птенцов не выводят. Некому теперь костянику есть. А без красных костяничных сережек лес не красив.

Отдали и тетерева. Распустила Кожла зверей и птиц и Пу водыжу сказала на прощание:

— В лес приходи, когда захочешь, но и меня не забывай.

След седьмой. Пу водыж и Лум удыр

Жили мирно Пу водыж и Пушенге шочын. Любили друг друга, радовались каждому дню и каждому новому деревцу в своих владениях.

Вышел однажды Пу водыж осмотреться, проверить, что твориться в лесной чаще. Деревья раскачивал теплый ветер, небо было безоблачным и чистым, все было ладно и спокойно.

Вдруг наткнулся Пу Водыж на глубокую яму, в которой что-то загадочно сверкало. Взглянув вниз, Пу водыж увидел красивую светлую девушку. Это была Лум удыр — дочь богини снега. Глаза ее были прозрачными, словно две льдинки, длиные мякие волосы сияли и переливались, а кожа искрилась холодным блексом. Раскрывая немой, как у рыбы, рот, она звала к себе.

Завороженный белым, словно водяная лилия, лицом Лум удыр, Пу водыж спустился на дно ямы. В тот же миг им овладел волшебный сон. Тут повалил снег, засвистел ветер, заухало, закружило все вокруг…

Прошел день, другой. Заподозрила неладное Пушенге шочын и отправилась на поиски мужа.

Некому стало сажать новые деревья и кустарники. Зато привольно, как никогда, стало Тул аве — богине огня. Жарким дымным ветром она проносилась над землей, оставляя за собой черные горельники. Никому не хотелось, чтобы Тул ава дотянулась до него своим тонким острым языком.

Долго плутала Пушенге шочын по темному лесу. Наконец женщина набрела на яму, в которой спал ее супруг. Подобрав с земли горящую головешку, одну из тех, что оставила после себя Тул ава, она бросила ее прямо на голову Лум удыр.

Страшно, как кошка, зашипела дочь богини снега и вмиг растаяла. Открыл глаза Пу водыж и увидел, что лежит один на сырой земле, а сверху на него жена смотрит…

Обрадовался Пу Водыж жене и стали снова расти на земле молодые зеленые деревца: липы в долинах, орешник по склонам холмов.

След восьмой. Пуан и Тырке

Прошло много времени. Пу водыж и Пушенге шочын, которые не обладали бессмертием как Водыж и Вюд, состарились и умерли. Их сын Пуан и дочь Вативи быстро забыли все то, чему учили родители: сажать деревья, беречь лес. Не захотели они жить тем, что дает матерь земля, стали первыми на земле разводить скот: коней, коров, овец, баранов.

И вот как-то раз Пуан отправился пасти стадо на горельник. В самый солнцепек он прилег отдохнуть в тени. Его кони, коровы и овцы устроились тут же.

Вот проснулся пастух, а быка, вожака стада, нет.

На следующий день Пуан опять привел стадо на горельник. В обед поел сушеного мяса с черемуховой лепешкой, запил родниковой водой и уснул под огромной липой в тени. А когда проснулся, то увидел, что исчез вожак-жеребец.

На третий день у Пуана пропал вожак-баран.

На закате пастух собрал остатки стада, чтобы домой вести, да тут из леса послышались призывный рев быка, ржание коня, блеяние барана. Животные в стаде будто обезумели: не слушаясь кнута, ринулись в чащу.

Утром Вативи сунула Пуану черемуховую лепешку в котомку и отправила искать скотину. Незадачливому пастуху пришлось обойти весь лес, пока он не забрел в какой-то темный овраг. Вдруг зашумело, затрещало вокруг, и навстречу путнику вылетело странное существо верхом на лосихе. Его волосы свисали до пят, а одеждой служили звериные шкуры.

— Куда ты направляешься? — спросило существо.

— Ищу свое стадо.

— Напрасно ищешь. Я угнала твое стадо.

— А кто ты?

— Тырке — дочь Кожлы — владычицы леса. Разве ты не знаешь, что на горельниках растут молодые деревья? Уходи прочь, пока я не превратила тебя в мерзкую гадюку или жабу!

Вернулся Пуан домой, рассказал Вативи о том, что рассердилась на них Тырке — дочь Кожлы — за то, что они пасут скот на горельнике.

Вативи подумала, а потом, кое-что припомнив из рассказов матери, взяла меда, мяса, кореньев, соли и повела мужа в лес.

Они трудились до самой ночи, высаживая новые деревья. А когда закончили работу, развели костер, сварили ужин.

Поклонилась женщина лесу и сказала:

— Тырке, приходи на угощение.

Зашумело тут в лесу, послышался топот. На опушку выехала дочь владычицы леса, оказавшаяся юной прекрасной девушкой. На этот раз она была в белоснежной одежде. Ее голову венчала серебряная корона со звездой, груди — две большие серебряные бляхи. Нежное, как свет зари, лицо Тырке светилось добротой.

Ни слова ни говоря, Тырке подсела к костру. Вативи выставила ужин на белый холст, принялась угощать гостью душистым медом.

Поев, Тырке сказала:

— Спасибо за гостеприимство, а еще больше за посаженный лес. Возвращаю вам стадо, и хочу обрадовать: в скором времени у вас родятся пять сыновей и красавица дочь.

След девятый. Жених-медведь

Когда исполнилось пророчество Тырке, Пуан и его жена стали думать, какое имя дать девочке. Думали, но так ничего не смогли придумать. Однажды приснился женщине сон, в котором неведомый голос сказал ей:

— Назовите свою дочь именем Ньёотю, что значит Медведица.

Люди сказали: опасно такое имя давать. Лес рядом — мало ли что случиться может. А уж коли назвали так, то к лесу близко не подпускайте.

Подросла Ньёотю. Скучно ей стало дома сидеть, когда подруги собирают ягоды, водят хороводы, среди берез и елей играют в прятки.

И вот однажды сговорилась Ньёотю с девушками и убежала тайком. Отстав от подруг, не заметила, как заблудилась. Вышла Ньёотю на поляну, а там дом стоит. Решила дождаться хозяев: они-то знают дорогу.

Настал вечер и Ньёотю услышала шум в сенях. Открылась со скрипом тяжелая дверь — и в дом вошел огромный медведь. Ньёотю обмерла, не в силах вымолвить слова. А медведь подошел к ней и спросил человеческим голосом:

— Как зовут тебя, красавица?

— Ньёотю, — чуть слышно ответила девушка.

— Ох, как славно. Не для меня ли ты так названа? Я — Отю, что значит медведь. Ты — Ньёотю, что значит медведица. То-то заживем!

Взмолилась девушка.

— Нет, Отю, не хочу я с тобой жить. Лучше ты домой меня проводи.

Но медведь только покачал в ответ косматой мордой.

— Скучно мне в лесу одному. Никуда я тебя не отпущу. Поживи у меня, а там видно будет.

Стала Ньёотю у медведя жить. Днем он отправлялся по своим медвежьим делам, вечером возвращался домой, но не с пустыми руками. Приносил для Ньёотю гостинцы: грибы, ягоды. Она же в это время топила печь, готовила обед.

Хорошо зажили, ведь медведь оказался добрым да покладистым, а девушка ласковой. Привыкла Ньёотю к косматому хозяину дома, перестала пугаться его страшного медвежьего вида, уж и сама по вечерам на крыльцо выбегала Отю встречать.

Однажды ждала Ньёотю медведя, а его все не было. Вот уж и солнце за темные ели село, и звезды по небу рассыпались, месяц на травы росу обронил — не шел Отю. Испугалась девушка: где он, что приключилось? А сердце так и ныло. Зажгла она свечу, на окно поставила.

В полночь раздался сильный стук. Вошел медведь, а из ноги у него наконечник охотничьей стрелы торчит. Кинулась Ньёотю к медведю на шею. Принялась обнимать, утешать, заговаривать боль. И вдруг случилось чудо — упала медвежья шкура, и предстал перед девушкой юноша: сильный, красивый.

Вскоре Ньёотю и Отю поженились.

Только недолгим было их счастье. Узнали братья, где сестра живет, явились к дому на поляне. Отю вышел навстречу гостям, накинув на плечи свою старую шкуру. Охотники решили, что перед ними дикий зверь и пронзили его копьями…

След десятый. О том, как люди научились пахать землю, сеять хлеб, разводить скот, а также о том, почему у мужчин бороды разного цвета

В те времена облака плавали очень низко, до них можно было дотянуться рукой. Одна девушка родила страшного урода и спрятала его среди облаков. Пылгом — богиня неба — разгневалась и с грохотом подняла облака высоко-высоко.

После этого хлынул сильный дождь. Людей обуял страх. Они подумали, что Юмо решил устроить всемирный потоп. Но когда люди посмотрели на небо, они увидели, что дождь закончился, тучи разошлись и к ним, в развевающихся белых одеждах, спускается старший из сыновей Юмо, златоволосый, голубоглазый великан Онар на красивой радуге-кобыле.

Впрочем, кое-кто утверждает, что Онар отправился на землю пешим. Но он был так велик, что только чуть-чуть не доставал головой до радуги — небесных ворот.

Очутившись внизу, Онар принялся расспрашивать людей об их житье.

— Из всех творений Юмо, — стали жаловаться ему люди, — мы получились самыми слабыми. Нет у нас ни быстрых ног, ни когтей, ни крыльев, всего того, что помогает добывать пропитание зверям и птицам.

Вернувшись к отцу, Онар рассказал о том, что человеческому роду грозит гибель от голода. Тогда Юмо отправил на землю великана Водыжа.

Водыж дал людям большой кусок вяленого мяса. Много дней они ели его, наконец — закончилось мясо. Тогда Водыж научил людей делать тугие луки, длинные стрелы и охотиться с помощью пращи, а из шкур шить себе теплую одежду мехом внутрь. Кроме того, великан показал людям, как строить прочные лодки и плести сети для рыбной ловли.

Но тут рассердилась богиня Кожла. От алчности охотников опустели ее кладовые — леса, умолкли прежде звонкие птичьи трели.

Задумался Юмо, и Мланд, как положено всякой мудрой женщине, пришла ему на помощь.

— Отчего тебе не научить человека пахать землю, сеять хлеб и разводить скот?

И вот послал владыка богов на землю своих младших сыновей, силача Эрге и розовощекого красавца Улема.

Долго трудились Эрге и Улем, показывая людям как надо корчевать старые пни, очищая место под пашню, пасти скот…

Говорят, большие поляны, которые иногда встречаются среди густых лесов, остались с той самой поры.

Но вот один человек заявил Юмо:

— Я не хочу трудиться, слишком тяжек труд.

От этого человека произошли все лентяи.

Другой человек отправился к небесному владыке просить серебра и золота, чтобы можно было начать торговлю. Ему надо было сказать: ший манем — «серебро дай». Но он был косноязычным и произнес невнятно:

— Шим ужем, — то есть «вижу шерсть».

— Я дам тебе все, — сказал щедрый Юмо, — и черную, и белую, и рыжую шерсть. После этого у мужчин стали появляться различные бороды: черные, желтые, рыжие.

След одиннадцатый. Женщина и Йон

Давным-давно, когда еще жили Пу водыж и Пушенге шочын, Юмо разрешил всем животным и птицам, в том числе людям, сходиться один раз в год, чтобы они могли иметь потомство. Но женщине этого показалось мало и она пошла к Йону. Тогда мужчины и женщины были покрыты чешуйками как рыбы.

Йон очистил тело женщины, округлил его в иных местах, и дал просительнице длинные волосы, чтобы она могла соблазнять мужчин, вступать с ними в связь, когда захочет.

Юмо, прослышав об этом, проклял женщин. С тех пор они стали рожать в муках.

След двенадцатый. Проклятье короткопалого ежа,

или о том, почему мир стал кривым

Язык был обижен за то, что он постоянно должен находиться во рту. Свою обиду язык выложил Юмо:

— О, создатель! Ты все части тела сделал из крепкого материала. Только меня из мякоти!

В ответ ему Юмо сказал:

— Две крепостные стены я воздвиг перед тобой. Одну из костей — зубы, а другую из мяса — губы. Но даже они не могут удержать тебя. Подумай-ка лучше! Если бы ты был прочным и находился снаружи, то ты бы сотворил множество неслыханных бед.

После этого Юмо собрал к себе на совет зверей и птиц. Короткопалый еж пришел самым последним. Переходя через порог, он упал и покатился головой вниз. Звери сразу захохотали, и еж на них обиделся. А обидевшись, покинул жилище Юмо. Звери послали за ним лису подслушать, что будет говорить еж, поскольку сами не смогли договориться, как устроить мир.

— Ты самая хитрая из всех нас, — сказали они. — Проследи за ним до его дома и послушай, что будет говорить!

Лиса пошла за ежом до самого его дома. А еж шел и что-то бормотал про себя. Лиса же все слышала, что он говорил:

«Пусть реки будут искривленными! Пусть пути-дороги будут искривленными! Пусть изгороди будут кривыми! Пусть деревья будут расти кривыми! Пусть лес будет кривым! Пусть все селения расположатся криво!»

Возвратившись к остальным зверям, лиса рассказала им все, что говорил про себя еж:

— Еж шел по пути, говорил про себя так: «Пусть реки будут искривленными! Пусть пути-дороги будут искривленными! Пусть изгороди будут кривыми! Пусть деревья будут расти кривыми! Пусть лес будет кривым! Пусть все селения расположатся криво!»

На земле все устроилось так, как сказал короткопалый еж. С тех пор и реки кривые, и дороги кривые, и изгороди кривые, и деревья кривые, и лес кривой, и селения кривые.

След тринадцатый. О том, как Юмо ходил по земле

Юмо часто спускался на землю и ходил по полям. От этого колосились травы. Приветствуя небесного владыку, люди окружали березовые рощи белыми полотнищами.

След четырнадцатый. Юмо-водохлеб

Когда среди лета без конца начинали лить дожди, старики ворчали: «Юмо, наверное, перепил браги, совсем из ума выжил!»

Некоторые считали, что радуга — это «дорога воды». Если она появилась — значит, сам небесный владыка решил отведать воду из реки.

След пятнадцатый. Бегство богов

Говорят, во времена, когда мир был еще молодым, Юмо, владыка вселенной, как и прочие боги, частенько жил на земле и охотился вместе с людьми. Иногда, в погоне за добычей, он взбирался на самое небо, навечно оставляя на нем сверкающие следы своих лыж и саней.

Многие бессмертные не чурались вступать в брак с земными девушками и с почетом принимали прибывающих к ним родственников. Рассказывают, что один человек гостил у своей дочери, вышедшей замуж за сына Кече — богини солнца. Зять был так обрадован приходу тестя, что в честь его испек блины на своих пылающих жаром щеках.

Но однажды Юмо как-то задумался: «А что если люди потеряют почтение к богам?» Прислушавшись к мыслям своего мудрого владыки, боги постановили навсегда удалиться от земных дел. Девять дней с большим грохотом они поднимались все выше и выше.

Наконец боги достигли места далеко на севере, под Полярной звездой, вокруг которой паслись стада небесных животных: лосей, коней, быков. Лебеди, бекасы, голуби, выпустив лапы, садились на неподвижную звезду, чтобы отдохнуть под ветвями исполинских дубов, берез и рябин. Богам так понравилось это место, что они решили здесь поселиться.

Прошло какое-то время и под Полярной звездой возникло множество построек с обширными хранилищами, полными разнообразных запасов: зерна, муки, меда. Однако своему достатку боги были обязаны не волшебным заклинаниям, а упорному труду. Сам Юмо не гнушался идти за плугом, вспахивая небесную твердь.

А что супруга верховного бога, статная Мланд? Она тоже не сидела без дела. Подавая пример дочерям, хлопотала по дому: раздувала огонь в печи, варила кашу с мясом, пекла лепешки, ткала холсты. Только одна беда — как начнет сплетничать с соседками, так забудет обо всем.

Любя Юмо всем сердцем, Мланд была страшно ревнива. Могла даже повздорить с мужем на совете богов. Но стоило только Юмо нахмуриться и грозно взглянуть на жену, как та покорно умолкала. И все же многое было во власти Мланд. Когда она огорчалась — на земле начиналась засуха: почва покрывалась глубокими трещинами, посреди лета желтели листья, обнажая черные сухие ветви; когда была довольна — наступала пора изобилия: из туч лились дожди, прорастали растения.

Поздно вечером, когда скот загоняют в хлева, боги собирались вокруг ярко горящего огня. Веселье играло на лицах приглашенных. Сыновья Юмо развлекали гостей борьбой, дочери — плясками на медвежьих шкурах. Высоко, над крышей, раздавался свист крыльев небесных птиц, а снаружи беспрестанно открывались и закрывались ворота, впуская все новых приглашенных.

Среди богов самым незаменимым для Юмо был кузнец молний Волгенче — рыжебородый, широкогрудый силач. Зажав могучими руками клещи и молот, ковал он небожителям сошники, ножи, топоры, подковы.

Волгенче первым научился ходить осенью по льду на болото и там, под елями с сухими вершинами, рубить прорубь и черпать деревянной лопатой бурые комья руды, класть их в горн, качать меха, раздувать через поддувало горячее дыханье Тул — богини огня. А когда в ярком пламени горнила от жара железо размякало, как тесто, взмаливаясь о пощаде, — вытаскивать его из огня, класть на наковальню и бить молотом, сбивать в крицу и ковать все, что надо в хозяйстве.

Но самым большим почетом среди небожителей пользовалась богиня солнца Кече. Ее называли всевидящим оком Юмо. Могущество Кече было столь велико, что Мардеж — богиня ветра и Вюд — богиня воды, признавали ее старшей сестрой.

Некоторые утверждают, что Кече жила внутри самого светила и покровительствовала исключительно женщинам. В ее власти было вернуть румянец на щеки заболевшему ребенку. В небесном доме Кече все сверкало, переливалось красками, даже ложки и блюда. Через особый вырез над дверью богиня наблюдала за тем, что делается на земле.

След шестнадцатый. Золотая шапка Юмо

Говорят, что однажды Йон, которому наскучило сидеть в болоте, пришел к Юмо и принялся восхищаться солнцем.

— Оно дарует силу, освещает жизнь, расцвечивает мир утренней зарей. Даже Пылгом, богиня неба и облаков, не в силах навечно скрыть его!

В конце концов, Йон попросил Юмо подарить ему солнце. Добрый бог не мог отказать гостю. Узнав об этом, Кече страшно рассердилась и скрылась на другой стороне неба.

И настала на земле вечная ночь, а Йон совсем распоясался в своих лихих делах.

Заплакали звери и люди, стали жаловаться Юмо. Даже боги и те были недовольны. Одумался владыка неба.

Вначале Юмо обратился к кузнецу Волгенче, чтобы тот сковал ему золотую шапку, свет которой бы освещал весь мир. Волгенче очень быстро справился с заданием. Обрадовался Юмо, надел на себя золотую шапку, и засиял с неба невиданный свет. Только был он холодным, мертвым. Не зрела под ним рожь, не цвели луга.

Рассердилась Мланд на мужа. Пригрозила, что уйдет от него к Йону. Ну а известно, легче лечь спать на раскаленные угли, чем остаться равнодушным к угрозам женщины.

Задумав хитрость, Юмо пошел к Йону и попросил у него в подарок тень.

— Ты, брат, хозяин темной ночи, так подари мне хотя бы тень.

Согласился Йон, стал ловить тень. Но, как ни хлопнет рукой, каждый раз тень оказывалась сверху.

— Ах ты не можешь подарить мне тень? — возмутился Юмо. — Ну, тогда я заберу у тебя свой подарок!

Когда солнце вернулось на свое место, снова стало тепло. Возрадовалось все живое. Юмо велел Эрге присматривать за солнцем, а мстительный Йон затаил обиду.

След семнадцатый. Куэ

Как-то раз сын Юмо, сопровождая светило, увидел на цветущем лугу девушку по имени Куэ. Говорят, она славилась своей добротой и трудолюбием. Куэ смеялась, жмурясь от солнечного блеска. Эрге, очарованный красотой девушки, влюбился в нее.

Заметил их Йон и прошептал слова злобного заклятья:

— Будь же ты, Куэ, безгласным деревом!

Так и не успев понять, что произошло, обратилась девушка в березу. Ее белое платье, вышитое черными нитками, стало корой, а мягкие золотистые волосы — длинными ветвями.

Однако бессильны были чары Йона одолеть доброту и трудолюбие Куэ. С тех пор береза — любимое человеком дерево. Она дает самые жаркие дрова и тончайшую бересту.

След восемнадцатый. Буйство богинь

Разросся род небожителей. Стали боги спорить друг с другом, мериться силами.

Однажды богиня огня Тул, выпив браги на пиру, раздула настоящий пожар. Высоко, до самых звезд поднялось ревущее пламя. Попрятались боги кто куда: никому не хотелось, чтобы Тул дотянулась до него своим тонким острым языком. Только одна Мардеж — богиня ветра — не испугалась. Привязав к рукам широкие крылья, полетела она к самому зениту солнца, где жила ее сестра, богиня неба и облаков Пылгом.

Войдя в жилище Пылгом, Мардеж увидела восседающую на серебряном троне богиню. Стеной ее дома служил шерстяной полог с отверстиями, из которых виднелись звезды и луна. Сама Ужара — утренняя заря — прислуживала Пылгом.

Узнав о проделках Тул, богиня неба велела сестре возвращаться обратно, а потом произнесла слова заклинания:

— Тихие облака, мои сыны, придите в движение! Теплый дождь, разразись и окропи землю, напои растущие в ней корни, наполни листья, обнови воздух!

Потемнело ясное небо. Со всех сторон надвинулись черные тучи, и разразилась невиданная доселе гроза.

Обрадовалась Мардеж, увидев среди всполохов огней своего возлюбленного — рыжебородого бога молнии Волгенче. Тотчас пустилась с ним в пляс…

В разразившейся буре утихло пламя, вызванное Тул. Но Мардеж и Волгенче никак не могли успокоиться. Они подняли такой шум, что не стало никакого покоя Юмо.

Рассердился небесный владыка и велел неугомонным братьям и сестрам отправляться на землю.

Между тем стали люди молить Юмо вернуться к ним. Но в ответ услышали только грозное рокотание грома. Далек и недоступен для суетливых дел стал верховный бог.

Вот с тех пор, если небо очищается от туч, говорят, лицо Юмо прояснилось. Если человек взошел на гору, посмотрел вдаль — край синего плаща Юмо увидел, закинул голову — взглядом в дно котла Юмо уперся.

След девятнадцатый. Юмын удыр и Йон

Много было дочерей у Юмо белых лебедушек. Но самой красивой была старшая Юмын удыр. С утра до позднего вечера, пока сестры резвились среди облаков, она занималась отцовским хозяйством: пасла стадо, носила воду, пекла хлеб, варила пиво. Даже ночами Юмын удыр не знала покоя — вышивала при свете звезд.

Как только Кече — богиня солнца — вставала на свои золотые ноги, Юмо сажал дочь вместе со стадом на качели, а потом опускал до самой земли. Вечером, когда животные наедались, девушка кричала отцу:

— Отец, бросай качели! Пора скотину в хлев загонять!

Все это время Йон не сводил глаз с племянницы и умолял подарить венок, который Юмын удыр сплела на лугу. Но небесная пастушка только смеялась и назло дяде вешала его на рога своей любимой пестрой коровке.

А Йон все шептал:

— Принеси мне хотя бы один цветочек!

Однажды Юмын удыр решила не дожидаться отцовской помощи и попросила Ужару — богиню зари — спустить ее на землю.

Очутившись внизу, в березовой роще у родника, она встретила Молека, сына самой земли Мланд, который вышел из лесной земляники. Молек и небесная пастушка полюбили друг друга. Юмын удыр знала, что ей не дождаться благословения от отца и поэтому уговорила юношу умыкнуть ее тайно.

С друзьями на лошадях Молек увез невесту. На макушке холма беглецы воткнули высокую жердь, на который повесили девичий платок, чтобы Юмо подумал, будто его дочь умерла.

Юмо впал в такое горе, что на земле наступил неурожай. Кече не решалась показываться из-за туч.

Серая кукушка, пролетая над могилой Юмын удыр, решила немного отдохнуть на макушке жерди. Рассвирепел Юмо, метнул в нее молнией. Не успела кукушка крыльями взмахнуть, как замерла, одеревенела.

Но горе Юмо вскоре притупилось. Вновь наступили времена изобилия. Только Йон каждую ночь тихо крался по небу и смотрел вниз, чтобы узнать, где живет Юмын удыр. Не верил он в смерть племянницы.

Настал день и, вслед за стадом, возвратились на небо счастливые супруги. Пришли, упали перед Юмо на колени. Дрогнуло сердце доброго бога, но тут, как из-под земли, вырос хитрый Йон и стал нашептывать: «Брат, прежде следовало бы испытать жениха!»

Тогда Юмо сказал Молеку:

— Ты нравишься мне, но прежде тебе нужно будет пройти три испытания. Вот первое. На горе, возле ворот моего жилища, разросся огромный дуб. Его крона достает до облаков и застилает половину земли. Ты окажешь большую услугу, если срубишь его к завтрашнему полудню.

Отправился Молек к воротам. Но только глянул на дуб, как обомлел. Тянулось дерево до неба так, что вершину не было видно, а его ствол у корней был шире, чем десять людских изб. Приуныл юноша: «Видно не хочет Юмо отдать мне свою дочь. Разве по силам человеку свалить такую махину?»

Вдруг услышал Молек, что кто-то подъехал в грохочущей повозке. Обернулся — это оказалась Юмын удыр.

— Не падай духом, любимый, — сказала она ему. — Я отправлюсь к своим братьям за помощью. Вот тебе лепешка, чтобы подкрепиться и волшебный топор, а ты пока начинай рубить.

Топор оказался вправду чудесным. Стоило только Молеку ударить по дереву, как от дуба полетели огромные щепы…

Наконец подоспела Юмын удыр со своими братьями-великанами Онаром, Улемом и Водыжем. Они принесли новое изобретение кузнеца Волгенче — диковинные длинные железные полосы с острыми зубьями по одной стороне и ручками по краям. Так узнал Молек, что такое пила.

Дружно взялись братья-великаны за работу. Как закачался дуб, стал потрескивать, вынули пильщики инструмент и отошли в сторону, чтобы, падая, исполин не зашиб их. А Молек стал дорубать дуб топором.

Когда на заре со страшным грохотом рухнуло дерево — засияло солнце на затененной половине земли.

На следующий день призвал Юмо Молека и сказал ему:

— Вот второе испытание. Люди Кечевела — утреннего края — жалуются мне, что там объявились лидыкши. Это чудовища величиной с быка.

Юноша поклонился владыке неба и, подпоясавшись топором, отправился на борьбу с лидыкшами. По дороге его догнала Юмын удыр и сказала:

— Сначала сходи в кузницу к Волгенче, попроси сковать тебе железную рубаху, чтобы звериные клыки не могли ее прокусить. Потом отравляйся к моему брату Онару, отдай ему топор и возьми вместо него крепкий и острый меч. Он закален моей любовью и поэтому никогда не сломается. Когда ты придешь в Кечевел, попроси людей поставить в поле столб. Как увидишь, что мчатся на тебя лидыкши, надень железную рубаху и привяжи себя спиной к столбу.

Молек послушался советов Юмын удыр. В небесной кузнице сковал ему Волгенче железную рубаху из пластин, скрепленных друг с другом крючками. Уже на самом краю неба юноша нашел Онара и получил от него чудесный меч.

Придя в Кечевел, увидел Молек, что вокруг никого нет. Стал кричать, еле докричался до прятавшихся по подземельям людей. Несколько смельчаков вытесали ему столб и врыли в землю. Молек разбросал вокруг себя куски мяса, потом облачился в железную рубаху и привязал себя к столбу.

Когда настал вечер, набросились на юношу лидыкши. Если бы не столб — не устоял бы Молек. Волшебным мечом начал он разить чудовищ направо и налево. И все же один зверь прокусил герою ногу в том месте, где соединялись железные пластины. Ужалила Молека лютая боль, но не страх овладел им, а безумный гнев. Отвязав себя от столба, он как ураган обрушился на лидыкшей…

Когда на поле не осталось ни одного чудовища, разверзлось небо — и розовоперстая Ужара протянула герою свой полотняный мост.

Юмо ласково встретил Молека и, подозвав к окну, сказал:

— Посмотри сюда. Видишь, на воротах сидят двенадцать голубок? Это мои дочери. Узнай среди них свою возлюбленную!

Долго глядел юноша на голубок. Как понять, какая из них Юмын удыр? Не сводя глаз с Молека, замерли в ожидании боги.

Но вдруг юноша приметил, что одна голубка тревожно вертится. Молек показал на нее и, в то же миг птица обратилась в Юмын удыр. Обнялись наконец влюбленные.

Что же было дальше? Роскошная, какой не видел мир, свадьба Молека — сына Мланд и Юмын удыр — дочери Юмо.

Все радовались, кружась в танцах под стук барабанов и вой волынок. Только один Йон ходил чернее тучи. Напившись на пиру допьяна, он затеял ссору с нежеланным зятем. Вызвав его под надуманным предлогом за ворота, Йон сбросил Молека с неба. Из разбившегося тела юноши выросли священные деревья: дубы и березы.

Юмо жестоко отомстил брату за убийство зятя. Он низверг Йона на землю, приковав навечно к скале.

След двадцатый. Йон — оборотень

Некоторые говорят, что Йон сумел вырваться из неволи и, взяв в себе в помощники бога смерти, Колымаша, стал мстить людям. Летом он превращался в мошек и комаров, зимой — в ледышку.

Несмотря на то, что в священной роще ему приносили богатые жертвы, Йон продолжал злобствовать и требовал все новых и новых подношений. Однажды он даже спалил дерево вместе с молящимися под ним жрецами.

Наконец терпение людей истощилось. Они вооружились луками и пошли в лес, чтобы расправиться с Йоном. Но сколько ни стреляли лучники, они не могли попасть в своего врага. Наутро выяснилось, что люди перебили друг друга. Мланд с горя провалилась на том месте, обрушив Йона на самое дно преисподней.

След двадцать первый. Эрге и великан Монгай

Погоревала Юмын удыр, но, делать нечего, полно работы на небе. Тут еще, родившегося сразу после гибели мужа, ребенка нужно растить.

Долго так продолжалось — неизвестно. Только однажды объявилась на небе земная девушка. Откуда спросите? А вот послушайте.

Эрге — средний сын Юмо — отличался очень веселым нравом. Он любил ходить и ловить рыбу. Эрге был так высок, что самая глубокая река доходила ему только до колен. А когда он шел по лесу, то столетние дубы были великану по пояс. Сосны, словно стебли конопли, трещали и ломались под его сильными ногами.

Мланд предупредила сына:

— Ходи, сын, осторожнее, а не то всех людей передавишь.

— А какие они, эти люди? — спросил Эрге.

— Такие же, как и мы, только поменьше нас.

— Хорошо, я буду ходить осторожно…

Однажды, резвясь, Эрге гулял по земле, перебрасываясь с другими братьями-великанами Онаром, Улемом и Водыжем огромными валунами. Края его одежд развевались, как разноцветная радуга. Ярче юного месяца сверкали серебряные украшения на шапке и, придающем силу, волшебном поясе.

Устал великан, прилег на землю отдохнуть. Ночью на том месте разыгралась буря. Эрге так крепко спал, что не слышал, как она бушевала над лесом, ломая и выворачивая с корнем деревья.

Проснувшись утром, Эрге почувствовал, что ему в глаз залетела какая-то соринка. Он потер глаз — соринка не выходит. Тогда Эрге пошел к матери, чтобы попросить вынуть ее.

— Это никакая не соринка, — сказала Мланд, — а еловый пень.

Вытащив пень, богиня забросила его подальше. Перелетел пень через Каменные горы и упал перед домом одного старика по имени Пангей. Старик поколол его на дрова и ползимы топил печь.

Позавтракав, Эрге отправился на Волгыдоэнгер ловить рыбу. Еще издали он увидел, как кто-то возится с его сетью. Незнакомец был ниже великана ростом, но широк в плечах.

— Кто ты такой? — удивленно спросил Эрге. — Откуда ты взялся?

Незнакомец стал браниться.

— Как ты смеешь со мной так разговаривать! Я — Монгай, сын самой праматери утки! Убирайся вон отсюда, пока я не оторвал тебе голову!

Эрге страшно рассердился.

— Жалкий обманщик и самозванец!

С этими словами он вырвал сеть из рук Монгая. Тот схватил Эрге за волшебный пояс, приподнял и хотел ударить оземь. Эрге увернулся и сам цепко схватил Монгая. Завязалась жестокая борьба. Сжимая друг друга в страшных объятьях, великаны так сильно упирались ногами в землю, что она не выдерживала их тяжести и проваливалась, образуя глубокие ямы.

— Посмотри в последний раз на солнце! — рычал Монгай. — Ты его больше не увидишь.

— Хорошо ли ты простился с собственной матерью? — насмешливо отвечал Эрге.

Долго они боролись. Лишь на третий день могучий сын Юмо окончательно измотал Монгая и так рванул своего противника, что тот упал на колени. Побежденный великан стал просить пощады у Эрге, сулил ему много золота и даже заморские земли. Но Эрге был неумолим.

— Не надо мне твоего добра и заморских земель. Я знаю, пока ты будешь жить, никому не будет покоя.

Эрге приподнял противника и со страшной силой ударил о крутой берег Волгыдоэнгер. Берег обрушился, завалил реку и мертвого Монгая. Волгыдоэнгер разлилась широко-широко и затопила все ямы, образовавшиеся на месте боя великанов. Из них потом возникли озера. На второй день Волгыдоэнгер пробила себе ход и потекла по старому руслу. А на месте завала остался только островок, который потом люди назвали Казин.

Усталый Эрге, тяжело ступая, пошел в сторону от места боя. На широком поле он сел и разулся, чтобы вытряхнуть землю из башмаков. Высыпал землю из одного башмака — получился целый холм; высыпал землю из второго — образовалась высокая гора.

След двадцать второй.

Эрге и Люспика

Однажды Эрге одолело любопытство и великан свернул в сторону со своей обычной дороги. На одной из полянок Эрге увидел ползущую букашку о шести ногах, оставляющую за собой полосы взрытой земли. Это был Пангей, который на сивой кобыле пахал свое поле. Букашка очень рассмешила Эрге.

Великан решил показать ее Мланд. Посадил Пангея вместе с кобылой и плугом в свой карман и отправился восвояси.

— Мать, посмотри, что я тебе принес! — воскликнул он, только переступив порог родного дома.

Богиня покачала головой.

— Ну как можно сажать человека в карман, да еще с кобылой и плугом! Отнеси Пангея на место, а потом приди к нему как гость.

У Пангея и его жены Вотай была дочь-пастушка по имени Люспика. И вот, когда Эрге спустился с облаков на землю, Люспика, которая возвращалась со своим стадом домой, испугалась и накинула на себя старый отцовский плащ. Сын Юмо, решив, что перед ним парень, попросился на ночлег.

Пангей и Вотай затопили баню. Как баня была готова, Люспика зашла в нее. Хотел Эрге отправиться следом, но вдруг выскочила хозяйская собака, схватила его одежду и побежала вокруг бани. Пока Эрге бегал за собакой, девушка успела вымыться и одеться.

Через некоторое время Пангей и Вотай снова затопили баню. И снова Эрге пробегал, не смог помыться вместе с Люспикой. В третий раз повторилось тоже самое.

Наконец пришло время Эрге отправляться на небо. Перед тем, как вернуться к своему отцу, богу Юмо, великан спел родителям девушки песню:

Жил я три года средь вас,

Но не сумел так узнать:

С парнем иль с девушкой жил.

Сын Юмо пошел в поле и разом скрылся за облаками.

С той поры Люспика стала тосковать по Эрге. Думала, думала, что же ей делать. Сделала она лестницу из сучковатой ели (ну, какую делают для сушки гороха). Поднялась по этой лестнице. А дальше, выше, подниматься не на чем. Тогда расплела Люспика ленту, которой была связана ее коса, и по ней взобралась на самое небо.

Там Люспика быстро нашла жилище Эрге. Выстроенное все из золота, оно сияло, словно солнце над зеленой равниной.

Так земная девушка и сын Юмо стали жить вместе.

Через некоторое время пастушка стала беспокоиться о своей скотине. По совету мужа Люспика решила поднять стадо на небо. «Пэсо!» — стала она кликать коней, «прня!» — коров, «эстя!» — овец, «дигя!» — гусей». Но скотина не могла найти дороги. Тогда Люспика позвала собаку, обещав дать ей хлеба, и собака пригнала стадо на небо.

Еще некоторое время жили в мире и согласии земная девушка и ее возлюбленный.

Наконец соскучилась Люспика по дому. Захотелось поглядеть ей, как живут отец с матерью. Отправила девушка ворону, чтобы та сообщила матери, что дочь собирается придти погостить.

Ворона прилетела к колодцу и закаркала. Вотай как раз выходила за водой. Услышав крик: «крак-крак», она спросила:

— Что ты, ворона, закаркала?

— От твоей дочери я принесла привет. Она решила навестить вас, стариков. Просила открыть хлев для скотины.

И вот Люспика возвратилась. Спустилась с неба на качелях из синих лент. Так это было: покачается, покачается — опустится ниже. Покачается, покачается — опустится еще ниже. Девять раз она качнулась и оказалась на земле. Спустилась и стала звать своих животных:

— Пэсо! Прня! Эстя! Дигя! Собака, возьми хлеб!

Целое лето гостила Люспика у родителей, а потом вернулась к своему мужу, Эрге, на небо.

След двадцать третий. Улем и Улака

У человека по имени Котой было три дочери. Старшая — Валкиза, средняя — Пикасула и младшая — Улака. Однажды ожеребилась Котоева гнедая кобыла и принесла сорок одного жеребеночка. Но недолго радовался им Котой: в один день ушли все жеребята за море.

— Кто пойдет искать жеребят? — спросил Котой дочерей.

— Я пойду, — сказала Валкиза, старшая дочь.

— Иди, дочка, — проводил ее отец. — Только не ходи прямой дорогой, а иди окольной.

Пошла Валкиза к морю, как велел отец, окольным путем.

А Котой тем временем надел на себя медвежью шкуру, прибежал прямой дорогой к полевым воротам, которые стоят в конце селения, чтобы скот в поле не уходил, поля не травил, и лег у самых ворот.

Подошла Валкиза к полевым воротам, увидела медведя, испугалась и скорее назад повернула.

Котой прямой дорогой пришел домой раньше дочери и, лишь Валкиза переступила порог, спросил ее:

— Ты почему, дочка, вернулась?

— У полевых ворот лежит медведь, — пожаловалась Валкиза. — Что же дальше будет?!

На следующий день вызвалась искать жеребят Пикасула – средняя дочь. И послал ее Котой окольной дорогой, а сам опять оделся в медвежью шкуру, побежал прямой дорогой и лег у полевых ворот.

Пришла Пикасула к полевым воротам, увидела медведя, испугалась и повернула скорее назад.

Дома отец спросил ее:

— Ты почему, дочка, вернулась?

Если уж у полевых ворот медведь лежит, что же дальше будет?! — рассердилась Пикасула. — Не пойду я искать!

На третий день собралась на поиски жеребят Улака — младшая дочь.

Надела она свое самое лучшее платье, запрягла кобылу в тележку, взяла серебряную плетку, посадила в тележку белого ястреба и дворовую собачку.

Вышел Котой ее проводить и сказал:

— Поезжай не прямой дорогой, а окольной.

Улака уехала, а Котой надел медвежью шкуру, прибежал к полевым воротам и лег поперек дороги.

Подъехала девушка к воротам и попросила:

— Встань, медведь, пропусти меня!

Медведь ничего не ответил, не ушел с дороги. Тогда Улака хлестнула медведя плеткой. Подвинулся медведь, пропустил тележку.

А девушка поехала по дороге. Она ехала и веселую песню пела:

Моя маленькая тележка, катись, катись!

Серебряная плетка, взвейся!

Белый ястреб, покрикивай!

Дворовая собачка, полаивай!

Еду я искать жеребят!

Доехала Улака до морского берега, переплыла через море на большой лодке. На другом берегу переоделась она в мужскую одежду и отправилась дальше — жеребят искать.

Вечером приехала Улака к жилищу самого бога Юмо и попросилась к его супруге Мланд на ночлег.

А у Мланд был сын-великан — красивый юноша по имени Улем.

Девушка переночевала у Мланд, а утром сказала:

— Отпусти Улема со мной жеребят искать.

Отпустила Мланд Улема.

Посадила Улака Улема в тележку рядом с собой и запела веселую песню:

Моя маленькая тележка, катись, катись!

Серебряная плетка, взвейся!

Белый ястреб, покрикивай!

Дворовая собачка, полаивай!

Еду я искать жеребят!

В тот день Улака и Улем отыскали десять жеребят.

Когда вернулись домой, Улем признался матери:

— Кажется мне, что наш гость — не парень, а девушка: и голос у него очень нежный, и сам он очень красив.

На второй день Улака и Улем привели еще десять жеребят, на третий — еще десять, а на четвертый — одиннадцать.

Собралась Улака уезжать, а Улем попросил ее остаться еще хоть ненадолго. Пожила девушка у Мланд немного и поехала домой, а Улем отправился ее провожать.

Вот поехали они к морю, и Улака запела:

Моя маленькая тележка, катись, катись!

Серебряная плетка, взвейся!

Белый ястреб, покрикивай!

Дворовая собачка, полаивай!

Разыскала я жеребят моего отца,

Теперь еду домой!

— Сколько дней я жила у вас, — сказала Улака, — а ты, Улем, так и не догадался, что я не парень, а девушка!

— Я давно догадался, — ответил Улем. — Будь моей женой, смелая и прекрасная Улака!

— Прежде надо отвести жеребят отцу. Но если я тебе по душе, то пришли перед праздником подарок — шелковые качели, и я вернусь к тебе.

Приехала Улака домой, пригнала сорок одного жеребенка.

Обрадовался Котой, обрадовались старшие сестры — Валкиза и Пикасула.

Стала жить Улака дома. Перед праздником прислал ей Улем подарок — шелковые качели. Повесила девушка качели на высокую сосну. Покачала отца, потом Валкизу, потом Пикасулу. Потом подружек покачала.

А потом села сама на шелковые качели, раскачалась выше дома, выше сосны. Взлетели качели до неба, и улетела Улака далеко-далеко, за море, к Улему.

След двадцать четвертый. Кокша и Юмын удыр

От рассказов Люспики о том, как хорошо на земле, распалилось сердце Юмын удыр — дочери небесного бога Юмо…

В ту давнюю пору, тень которой сама стала тенью, жил человек Питай с женой Илесой. Было у них три сына. Пескин — умный и домовитый. Средний, Пелей, ловкий и работящий. Младший, Кокша, неженка и лентяй. Больше всего он любил валяться в теплой золе.

Как-то Питай приметил, что кто-то ночами топчет его овес и горох. Вот послал он караулить поле Пескина. Илеса дала старшему сыну в дорогу ломоть белого хлеба и пирог с медом. Придя в поле, Пескин сытно пообедал и уснул.

Когда стемнело, Юмын удыр вместе со своим стадом спустилась по лунной дорожке.

В то время пока Пескин спал сладким сном, скот дочери Юмо пасся при свете звезд, нагуливая жир на Питаевом поле.

— Прюсье! Прня! Цэря! Дигя! Ути! Цици! Кушайте всего вдоволь! — звенел голос богини над полем. Юмын удыр знала, что юноша не проснется до тех пор, пока Кече-солце не напечет ему макушку.

Наконец розовые одежды Ужары-зари окрасили небосвод. В окрестных рощах запели соловьи: «Вставай, сын Питая!» Но юноша не слышал птичьих голосов. Юмын удыр стала собираться в обратный путь.

«Прюсой!» — принялась звать она своих коней, «принай!» — коров, «цэряй!» — овец, «тютю» — свиней, «дигя!» — гусей. Напоследок дочь Юмо сказала: «О человек, ты что же все спишь? Мое стадо твое поле потравило!

Высоко поднялось Кече-солнце на своих золотых лучах-ногах. Стало оно глядеть на макушку спящего Пескина и припекло ее. Юноша проснулся — да поздно! С позором возвратился он домой.

— Я проспал: весь овес и горох вытоптали, — сказал он Илесе. Женщина на это ответила:

— Возьму большую палку, ударю тебя по голове! Возьму маленькую палку, ударю тебя по голове! Возьму большую хворостину, тебя отхлещу!

Послал Питай караулить поле Пелея. Илеса дала ему в дорогу ломоть белого хлеба и пирог с медом. Придя в поле, юноша сытно пообедал и уснул.

Когда стемнело, Юмын удыр вместе со своим стадом спустилась по лунной дорожке.

В то время пока Пелей спал сладким сном, скот дочери Юмо пасся при свете звезд, нагуливая жир на Пангеевом поле.

— Прюсье! Прня! Цэря! Дигя! Ути! Цици! Кушайте всего вдоволь! — звенел голос богини над полем. Юмын удыр знала: крепким сном спит юноша и не проснется до тех пор, пока Кече-солнце не напечет ему макушку.

Вот кони заржали: «Ньо-о-о!», что означало «наелись мы!». Но дочь Юмо дождалась, пока наедятся гуси и только тогда сказала: «О человек, ты что же все спишь? Мое стадо твое поле потравило!»

Высоко поднялось Кече-солнце на своих золотых лучах-ногах. Стало оно глядеть на макушку спящего Пелея и припекло ее. Юноша проснулся — да поздно! С позором возвратился домой.

— Я проспал: весь овес и горох вытоптали, — сказал он Илесе. Женщина на это ответила:

— Возьму большую палку, ударю тебя по голове! Возьму маленькую палку, ударю тебя по голове! Возьму большую хворостину, тебя отхлещу!

Ничего не осталось Питаю делать, как послать караулить поле Кокшу. Для него Илеса испекла хлеб из остатков теста, которое достала со дна квашни, а вместо пирога дала черствую корку. Придя на поле, юноша лег в траву и стал думать о том, как поймает того, кто топчет отцовские овес и горох. И так размечтался, что не заметил, как наступила ночь.

Но вот Юмын удыр снова пригнала свое стадо. «Ну погоди! — сказал про себя Кокша. — Вот как станешь собирать свое стадо в обратный путь, я тебя и схвачу!»

Стала дочь Юмо звать своих животных, тут юноша выскочил из зарослей овса, схватил пастушку прямо за ее золотую косу и сказал:

— Ты почему травишь наше поле? Я тебя ударю большим ножом! Я тебя ударю маленьким ножом, если ты не станешь моей женой!

Юмын удыр взмолилась:

— Не режь меня, я буду твоей женой!

И вот они погнали стадо по улице. Первым встретил их Велкей, сосед Питая:

— Гляньте, ваш Кокша возвращается с богатством, хотя вы кормили его хуже, чем старших братьев!

Питай и Илеса кинулись к окну и увидели: их сын идет, да не один.

Стал Кокша родителей звать:

— Отец, выходи! Мать, выходи! Посмотреть на стадо, посмотреть на пастуха!

Старый хлев оказался мал для скотины небесного бога Юмо и пришлось ее оставить во дворе. Стал Кокша жить с Юмын удыр.

Вот прожили молодые так некоторое время. Только видит Кокша, что жена на него никакого внимания не обращает, скучно ей. Говорит как-то богиня мужу:

— Отпусти меня пасти скот. Устала я сидеть на одном месте, ничего не делать.

— Хорошо, но только я пойду с тобой, чтобы ты не вздумала вернуться на небо, — предупредил Кокша.

Привели они стадо на зеленый луг. Вот Юмын удыр и сказала:

— Пока моя скотина будет пастись на одной стороне, ты со своей иди на другую.

Юноша послушался жены и ушел. Дочь Юмо стала кликать скотину и звать отца и мать, чтобы они спустили ей с неба полотняный мост. Услышали богиню родители и спустили полотняный мост.

Кокша увидел, что Юмын удыр решила уйти от него вместе со стадом, стал бегать туда-сюда! Но ничего не смог добыть кроме одного хромого ягненка. Так остался ни с чем: без жены и без скотины.

След двадцать пятый.

Кожемыр и Йуксо удыр

Схожая история приключилась с Йуксо удыр, сестрой-лебедушкой Юмын удыр.

Жил некогда человек по имени Кожваж. Были у него жена Ватай и сын Кожемыр.

Посеял раз Кожваж на своем поле овес. Взошел овес, да так и не созрел — поклевали его птицы. Поставил Кожваж посреди поля частые сети. Утром послал сына посмотреть, не попалась ли в те сети какая птица.

Пришел Кожемыр в поле, видит — бьется в сетях Йуксо удыр — белая лебедь. Зажег он еловую ветку, опалил огнем лебединые крылья. Упало с Йуксо удыр оперение, превратилась она в красивую девушку.

Обрадовался Кожемыр, взял красавицу за руку, привел домой. Сказал отцу с матерью:

— Вот, нашел я себе жену.

Стала девушка-лебедь жить в доме, помогать свекрови по хозяйству.

Раз пошла Йуксо удыр утром по воду. Зачерпнула из реки воды, повесила ведра на коромысло, хотела назад идти. Вдруг появились в небе белые лебеди, закричали-запели:

Йуксо удыр — белая лебедь,

Дочь белой лебеди!

Скучает по тебе мать,

Ждет не дождется тебя отец.

Возвращайся скорее домой!

Запела в ответ Йуксо удыр:

Не могу я вернуться домой!

Кожемыр, сын Кожважа,

Обжег огнем мои белые крылья,

Опалил еловой веткой лебяжьи перья!

Закружились лебеди над Йуксо удыр, сбросили ей по одному перышку.

Собрала Йуксо удыр перышки, спрятала под мостки и вернулась с ведрами домой.

Спросила ее Ватай:

— Что так долго на реке делала?

Ответила Йуксо удыр:

— Текла в реке мутная вода, я дожидалась, пока прозрачная потечет.

На другой день снова пошла Йуксо удыр по воду. Снова прилетели белые лебеди, закричали-запели:

Йуксо удыр — белая лебедь,

Дочь белой лебеди!

Скучает по тебе мать,

Ждет не дождется тебя отец.

Возвращайся скорее домой!

Запела в ответ Йуксо удыр:

Как я вернусь домой?

Кожемыр, сын Кожважа,

Обжег огнем мои белые крылья,

Опалил еловой веткой лебяжьи перья!

Сбросили ей лебеди еще по одному перышку и улетели. Йуксо удыр спрятала и эти перышки под мостки и вернулась домой.

Спросила ее Ватай:

— Почему так долго ходила?

Ответила Йуксо удыр:

— Текла в речке вода с сором, я дожидалась чистой.

Пошла Йуксо удыр по воду на третий день. Закружились над ней белые лебеди, закричали, запели:

Йуксо удыр — белая лебедь,

Дочь белой лебеди!

Приказывает тебе мать,

Велит тебе отец

Возвращаться скорее домой!

Сбросили лебеди еще по перышку и ждут, не улетают.

Скинула Йуксо удыр с себя одежду, набросила на трухлявый пень. Оделась в лебяжьи перья — и снова стала лебедью. Взмахнула широкими крыльями и улетела в небо с лебединой стаей.

Долго дожидались Йуксо удыр муж, свекор и свекровь. Наконец Кожемыр взял плетку и пошел на реку. Видит — жена сидит на берегу, рядом пустые ведра стоят.

Рассердился Кожемыр, ударил жену плеткой — трухлявый пень опрокинулся и упал в реку. Выловил Кожемыр из воды женину одежду и ни с чем вернулся домой.

След двадцать шестой. Небесные жены и мышиный дух

Кто мог сравниться с Юмын удыр, дочерью самого Юмо? Телом ладная, лицом пригожая каждый день она мыла свои белые ножки в настое из цветущих трав.

У Юмын удыр было множество серых гусей. Из облаков богиня вила им гнезда, чтобы, несмотря на меткость охотников, никогда не переводились птицы в мире. Спускаясь с неба, Юмын удыр прохаживалась по ячменному полю. От этого колосья росли от земли, а каждое зерно было размером с яйцо.

Кроме Юмын удыр и ее сестер-лебедушек на небе обитали другие девы: Илышын удыр — дочь бога жизни и Волгенчен удыр — дочь бога молнии. Как и Юмын удыр они отличались завидной красотой и трудолюбием: вили из облаков гнезда белым и черным гусям, а затем ходили по полям, где росли полба и просо.

В ту пору в илеме Туманур жил человек по имени Тумай. От женщины по имени Эргасла было у него трое сыновей — Таураз, Репай и Вайыш.

Умирая, Тумай и Эргасла завещали детям, как придет время, найти себе подходящих хозяек.

От зари до зари Таураз, Репай и Вайыш пропадали в поле. Да только скудно и неохотно вознаграждала их старания Мланд — мать-земля. А тут еще посевы то градом прибьет, то морозом прихватит.

И вот как-то сказал Таураз:

— Трудолюбивее нас нет никого из людей. Пришло время исполнить завет родителей — найти себе подходящих хозяек.

Репай и Вайыш согласились с братом и отправились в Колянур — соседний илем, где как раз у Ортея и его жены-колдуньи Эсты была дочь-красавица Пенави. Братья решили, что пойдут к Ортею все трое. Пусть Пенави выберет одного из братьев, а прочие отправятся дальше, искать себе других невест.

Да только как стали братья свататься, девушка растерялась. Все трое и лицом, и ростом вышли. Пенави, не зная кого из братьев выбрать, одарила каждого из них вышитым платком.

Таураз, Репей и Вайыш отправились восвояси, гадая, что бы это могло значить.

Тем временем всполошились родители девушки: как же так по-лучилось, что единственную дочку сразу трем женихам просватали?

И вот, подумав, Эста велела Ортею вырезать две кленовые зыбки (ведь известно, что женщина, вдобавок колдунья, из любого положения вывернется).

Подвесила Эста зыбки к потолку: в одну собачку уложила, в другую — кошку. Качала их, баюкала, и превратились они в девочек. Стали расти девочки не по дням, а по часам. И вскоре сравнялись с родной дочерью, такими стали, что всех троих различить невозможно.

А тут братья вернулись, чтобы узнать, кому женихом быть, а кому в путь-дорогу готовиться. Да узнали, что у Пенави объявились сестры, одна другой краше.

Сыграли родители сразу три свадьбы.

Прошло время, и стал Таураз замечать, что ночью его молодая жена почему-то шипит да царапается, а Репай — рычит и кусается. Только у Вайша жена вела себя по-человечьи: каждый день попрекала мужа за то, что хотя они гнут спину от зари до зари, нет у них ни золота, ни серебра.

Пошли братья к локте Пази, чтобы поделиться своим горем. Та и сказала:

—Тебе, Таураз, досталась жена из кошачьего племени, тебе, Репай, из собачьего, ну а тебе, Вайыш, дочь колдуньи, которая только и думает о том, как бы мужа своего извести!

Прогнали братья своих жен и отправились искать невест на самый край земли, туда, где небо с землей сходятся. Долго шли. Наконец увидели поле, засеянное необычайной величины ячменными колосьями.

—Неужели эти прекрасные зерна выращены самой Юмын удыр? — воскликнул Таураз. — Если бы я только мог, я бы, не раздумывая, взял ее в жены!

Тут из облаков слетела белая лебедь и превратилась в прекрасную девушку.

—Знаю я тебя, ведь это ты от зари до зари пашешь и жнешь! — сказала Юмын удыр.

Поклонился Таураз богине.

—И я наслышан о твоей красоте и трудолюбии. Пойдешь за меня замуж?

— Отчего не пойти?

Вот братья простились с Тауразом и отправились дальше. Вскоре набрели они на поле, засеянное полбой. Да такой, какой на земле отродясь не было.

—Неужели эти прекрасные зерна выращены Илышын удыр? — воскликнул Репай. — Если бы я только мог, я бы, не раздумывая, взял ее в жены!

Тут из облаков слетела серая лебедь и превратилась в прекрасную девушку.

—Знаю я тебя, ведь это ты от зари до зари пашешь и жнешь! — сказала Илышын удыр.

Поклонился Репай богине.

—И я наслышан о твоей красоте и трудолюбии. Пойдешь за меня замуж?

— Отчего не пойти?

Едва Вайыш успел попрощаться с братом, как увидел поле, засеянное отборным просом.

—Неужели эти прекрасные зерна выращены Волгенчен удыр? — воскликнул Репай. — Если бы я только мог, я бы, не раздумывая, взял ее в жены!

Тут из облаков слетела черная лебедь и превратилась в прекрасную девушку.

—Знаю я тебя, ведь это ты от зари до зари пашешь и жнешь! — сказала Илышын удыр.

Поклонился Вайыш богине.

—И я наслышан о твоей красоте и трудолюбии. Пойдешь за меня замуж?

— Отчего не пойти?

Вернулись братья к себе с небесными женами. С тех пор удача не оставляла их. В закромах Таураза, Репая и Вайыша никогда не переводилось зерно, а бока их серых, белых и черных гусей, овец и быков лоснились от жира.

Обильные урожаи и многочисленная живность братьев сильно истощили Мланд — мать-землю. Взмолилась она своему мужу Юмо:

—Это мне награда за то, что каждый год я рожу травы, плоды, а также всякого зверя, рыбу и птицу?

Разгневался верховный владыка и стал метать огненные камни. Запылали поля Таураза. Гуси, овцы и быки, задыхаясь от дыма, падали замертво. Попробовал Таураз тушить пламя водой, да разве с небесным огнем сладишь?

Тогда Юмын удыр бросила в пламя пучок гусинных перьев и ковшик молока. Пожар тотчас утих.

Не понравилось Юмо, что собственная дочь заступилась за людей. По приказанию небесного владыки, Илыш — бог жизни — сделал так, что на земле перестали рождаться мальчики. Позвал Репай локту Пази, но сколько та не шептала заговоров, сколько не жгла колдовских трав, все без толку.

Тогда Илышын удыр принесла богам в жертву самого жирного белого гуся, овцу и быка. Наелись небожители, раздобрели, и у женщин снова стали рождаться мальчики.

Только Мардеж, богине ветра, не хватило жертвенного мяса. Пожаловалась она своему возлюбленному, богу молнии Волгенче. Не смог тот отказать Мардеж.

И вот над полями и стадами Вайыша сгустились черные тучи. Кудырчо, бог грома, стал ударять по облакам, а Волгенче выбрасывать огненные стрелы.

Совсем бы плохо пришлось Выйышу, но Волгенчен удыр закопала в землю кости жертвенных гусей, овец и быков черной масти. После этого огненные стрелы перестали достигать земли, и пролился благодатный дождь. Заколосились поля Вайыша пуще прежнего.

А что стало с Пенави, дочерью колдуньи? Вот, послушайте.

Решила Пенави найти себе нового мужа. Шла она, шла, пока не повстречала Ворона.

— Куда путь держишь, красавица? — спросила мудрая птица.

— Жениха ищу.

— Не пойдешь за меня? Я еще покуда холост.

— А что ты ешь-пьешь? — спросила девушка.

— Да в еде я неприхотлив. И в навозе пищу найду.

Фыркнула Пенави.

— Нет, такой жених мне не нужен.

Отправилась она дальше, а навстречу — Мышь.

— Куда путь держишь, красавица?

— Жениха ищу.

— Не пойдешь ли за меня? Я еще покуда холост.

— А что ты ешь-пьешь?

— Ем я хлеб пшеничный да маслице, блины медом да молоком запиваю.

— Вот ты мне подходишь, — сказала ему Пенави. — За тебя пойду замуж.

Сыграли они свадьбу большую и шумную, ведь род мышиный богат и многочисленен. Гуляли три дня и три ночи. На четвертый в бане помылись и стали жить, как все люди живут: Пенави у печки хлопочет, а муж пищу да наряды для жены добывает.

Однажды стала Пенави блины печь, но масло вдруг кончилось. Вот и отправила она мужа за маслом. Тот шмыг в амбар и принес маленький кусочек во рту — все, что осталось. Пенави и сказала:

— Что ж ты, милый, так мало принес? Принеси побольше.

Что делать? Решил муж в соседский амбар наведаться по старой привычке. Залез через норку, схватил большой кусок масла и обратно полез. Да застала его за этим делом хозяйка, схватила скалку и прихлопнула.

Ждала Пенави мужа, а его все нет. Пошла разыскивать.

— Вы не видели моего мужа? — спросила она соседку.

— А каков он из себя?

— У него маленькая головка, маленькие ушки, маленькие глазки и хвостик маленький.

— А не его ли я пристукнула скалкой, когда он в амбар масло воровать залез? Посмотри, вот он лежит.

— Ой, что же вы наделали, беду на мою головушку накликали, моего маленького муженька убили, — запричитала Пенави. — Да много ли масла он бы унес?

Взяла она мужа, завернула в три блина, понесла в лес и оставила там на большом еловом пне. А неподалеку от Туманура и Колянура человек по имени Полай поле пахал. Устал он, проголодался и решил в лес зайти, ягоды лесной отведать. Видит, на пне блины лежат. «Вот и еда, — подумал Полай. — Видно сам бог мне послал». Съел блины, водичкой ключевой запил.

Принялся Полай снова пахать.

— Но! — закричал на коня. А из живота тоненький голосок это же повторил:

— Но!

И такой на Полая страх напал: на что ни посмотрит — всего боится. Прибежал домой и сказал жене:

— Жена, кто-то в животе моем сидит, что ни скажу — все повторяет. Что ж теперь будет? Страшно мне.

А из живота опять голос донесся:

— Жена, кто-то в желудке моем сидит, что ни скажу — все повторяет. Что ж теперь будет? Страшно мне.

Тут и жена перепугалась. Побежали они к локте Пози, сказали ей:

— Бабушка, помоги, мы к тебе по делу пришли.

А из живота опять послышалось:

— Бабушка, помоги, мы к тебе по делу пришли.

Поняла Пози в чем дело, спросила Полая:

— Что ты съел?

— Блины. Они в лесу на пне лежали.

— А с какой начинкой те блины были?

— Мышонок в них завернут был.

— Ясна мне твоя болезнь. Вместе с блинами ты мышиного духа наглотался. Дам тебе снадобье: отвар черемухи да настой коры дуба. Три дня ничего не ешь, только пей его. А жена пусть испечет блинов — дунь на них и отнеси в лес на то же место. И уйдет болезнь так же, как и пришла.

Так и сделал Полай: отнес блины в лес и три дня пил бабкино снадобье, после чего пропал его страх и пропал голос, доносившийся из желудка. А локте Пози за добрый совет он богатый подарок послал.

След двадцать седьмой. Изначальная Юмын удыр

Некоторые утверждают, что Юмын удыр являлась единственной владычицей звездного неба. Она была той самой праматерью уткой, которая породила Юмо, Йона и прочих богов.

Юмын удыр, самая старшая из женщин, пасла стада диких животных — лосей, медведей, волков — и из их шерсти пряла пряжу, наматывая нить вокруг веретена — Полярной звезды. Стоило клубку пряжи выскользнуть из ее рук, как он превращался в комету.

След двадцать восьмой. Юмын удыр и жаворонок

В людской памяти Юмын удыр известна только как юная дочь Юмо. Говорят, что спальня Юмын удыр находится в неизмеримой пучине воздуха под самым солнцем. У нее — прекрасная длинная коса. Кроме того, Юмын удыр носит изумительные золотые и серебряные одежды.

Вот что еще известно о нраве Юмын удыр. Когда-то, во времена творения, жаворонок щеголял ярко-желтым оперением. Он был самой красивой птицей. Жаворонок возгордился своим старшинством и стал летать выше брата и сестры — соловья и кукушки. Он порхал у самого солнца и все пел:

— Тлингта-ти-та! Тлингта-ти-та! На дочери Юмо женюсь! На дочери Юмо женюсь!

Услышала это Юмын удыр и рассмеялась.

—Ах ты, хвастун! Сперва доберись до меня!

Схватил жаворонок маленький серебряный топорик и полетел к дочери Юмо.

Продолбив отверстие в небесной коре, он подлетел к окну спальни Юмын удыр. Дочь Юмо взяла потемневший от копоти медный котелок и ударила им жаворонка.

Кувырком, роняя серебряный топорик, незадачливый жених полетел на землю.

С тех пор жаворонок черный. Правда, все не оставляет попыток породниться с Юмо. Иной раз взовьется на небо, оглашая воздух своим «тлингта-ти-та! тлингта-ти-та!», а потом вдруг стрелой летит на землю, искать свой серебряный топорик.

Мифы о героях

След первый.

О происхождении некоторых марийских племен

У Молека и Юмын удыр родился сын Комай, что значит «кора».

Когда Комай вырос и сделался ловким охотником, он встретил девушку по имени Лечка.

Сын Комая и Лечки — Пор, поклонявшийся быстроногому оленю, стал родоначальником многих марийских племен. От сыновей Пора пошли роды Порбоса, Пората и Пужея.

Люди племени Вайыш избрали своей покровительницей праматерь-утку. К роду Вайыш примкнули роды Сатки, Чанчи, Касы и Шуэта, а также род Тока, который пришел с севера, из страны савакатов. И это неудивительно, ведь священной птицей племени Тока являлась гагара.

Племя Подера выбрало своим покровителем лося, племя Ошки — медведя, племя Коя и Пихсана — волка, племя Таураза — быка, племя Поскина и Вурзыма — ласточку, племя Урмака — белку, племя Лумшая — соболя, племя Репая — лисицу, племя Мерана — зайца, племя Мулаша — рыбу, племя Вараша — ястреба, племя Побата — рябчика, племя Тумая — дуб, племя Тирка и Якмана — сосну, племя Кожважа — ель.

Но не все марийские роды произошли от Комая и Лечки. Так предком племен, осевших по Кокшаге, стал великан Кокша, а марийцев, продвинувшихся к берегам Ижа, великан Ыж…

След второй. Когу и город богов

В давние-давние времена люди целыми днями бродили по лесам. Трудно им приходилось: не знали люди ни огня, ни железа, ни теплых жилищ. Жили как дикие звери, укрываясь в дуплах и пещерах от непогоды.

И вот в роду Коя у человека по имени Кюваж и его жены Силдави родился мальчик. Громким криком закричал младенец.

Тогда взяла его на руки локта-повитуха Юанай и сказала:

— Ох, какой горластый! Станет он самым сильным среди людей. Может, до самого Юмо доберется!

Кюваж недоверчиво покачал головой.

— Что ты такое говоришь? Люди живут на земле, а боги — на небе!

Но мальчик, которого назвали Когу, и вправду рос настоящим витязем, как предсказала бабка-повитуха. В двенадцать лет он уже был сильнее всех парней в племени.

Вот как-то Когу и его друг певец Регеж приволокли в пещеру медведя. Разбежался народ с перепугу кто куда.

Одна лишь старая Юанай осталась на месте. Покачала она сокрушенно головой:

— Экие вы дурни... Сила у вас велика, а ума-разума нет. Глупая у вас сила. Зачем людей пугаете?

Отпустили молодые люди косматого зверя, и сказал Когу:

— Рады бы мы быть умнее, да не учены. Поучи нас, бабушка, уму-разуму.

Стара, седа Юанай, в глубоких морщинах ее лицо, в черных трещинах руки — много повидала старуха на своем веку, много поработали ее руки: есть ей чему поучить парней.

Но бабка Когу ответила так:

— Возьми-ка, внуки, котомки из бересты за плечи и пойдите побродите по белому свету, до неба доберитесь. Может, разузнаете, как боги живут. Это будет вам самая лучшая наука...

Регеж почесал голову.

— Ну нет, я лучше среди родных лесов останусь. Летом и весной здесь поют птицы, а зимой и осенью, воют вьюги. Что еще нужно для певца?

— А я, пожалуй, пойду, очень уж хочется посмотреть белый свет и до богов, что живут на небе добраться! — воскликнул Когу.

— Тогда еще запомни один завет: где бы ты ни был, не забывай родной край и отчий дом. Тогда ты всегда найдешь обратный путь на родину...

Стал Когу собираться в дорогу.

— Куда ты, сынок? — спросил Кюваж. — Я-то надеялся, что будешь мне помощником, а ты уходишь, покидаешь наш род…

— Нет, отец, не бегу я от работы и буду тебе всегда верным помощником, — ответил Когу. — А иду я бродить по белому свету, искать-набираться ума-разума, чтобы больше знать и больше уметь.

Собрал Когу котомку из бересты и встал перед родителями:

— Благослови меня, отец в путь-дорогу.

— Так и быть, — сказал Кюваж, — от хорошего дела не буду тебя отговаривать — иди, и пускай путь твой будет счастливым.

Обняла Когу Силдави, заплакала.

— Помни нас, сынок...

А седая бабка-повитуха Юанай сказала:

— Если в небе увидишь белых лебедей, то знай — это посылает тебе привет родной край. Затоскует сердце, увидев лебедей, значит, зовет тебя родное племя...

Распрощался Когу с родными, с другом Регежем, обещав поделиться с ним знанием, полученным от богов, и с песней тронулся в дальний путь:

Кукует кукушка в зеленом лесу,

Годам и верстам счет свой ведет...

Кукушка, кукушка,

Ответь мне, кукушка,

Где путь мой проляжет на будущий год?

Долго шел Когу, через луга, леса, горы. Чуден мир — много в нем оказалось незнакомого да невиданного. Взять хотя бы поля, на которых росли злаки. Или жилища, срубленные из толстых бревен. Множество таких жилищ образовывали целые селения — илемы — в которых жили и трудились люди.

Знал у себя дома Когу, как на зверя охотиться, как добывать сладкий мед дикий пчел, а здесь люди не охотники, а все больше земледельцы.

Однажды утром увидел он, как возле дороги два человека трудились: один деревянной лопатой землю рыл, другой каменным топором бревно обтесывал.

Устали работники, а дело никак не спорилось: лопата в землю не шла, каменный топор дерево не брал.

Подошел к ним Когу и сказал:

— Надо бы вам топор поострее да лопату покрепче.

— Так-то так, нужны и топор поострее, и лопата покрепче, да откуда их взять? — ответила люди.

А Когу и сам не знает откуда. Простился он с работниками, зашагал дальше и опять запел свою песню:

Кукует кукушка в зеленом лесу,

Годам и верстам счет свой ведет...

Кукушка, кукушка,

Ответь мне, кукушка,

Где путь мой проляжет на будущий год?

В другой раз увидел Когу старика, который одним камнем растирал на другом зерна ржи — муку молол.

Устал старик, вспотел, видать, давно трудится, а муки смолол всего две пригоршни.

— Не много проку от твоей работы! — громко сказал Когу.

Недовольно взглянул на него старик:

— Разве твои родители по-другому мелют зерно?

— Так же, только вместо зерна — черемуху и другие лесные ягоды, — вздохнул Когу. — Но знаю я, надо как-то по-другому молоть.

— Если знаешь, научи.

Покачал Когу головой:

— Я сам иду у богов учиться.

Обидно стало Когу, что не может он помочь людям, и поэтому уже грустнее зазвучала его песня:

Кукует кукушка в зеленом лесу,

Годам и верстам счет свой ведет...

Кукушка, кукушка,

Ответь мне, кукушка,

Где путь мой проляжет на будущий год?

…Долго ходил Когу по свету и, наконец, забрался так далеко, где небо с землей сходятся.

Вот стал он подыматься туда, где сиял необыкновенный свет, все цвело, и росли невиданные деревья из золота и серебра.

Вышел Когу на берег Небесной реки — Млечного пути — и так дошел до мест, где жили сами боги.

Там стояли города, огороженные железными воротами, сверкали золотом-серебром крыши богатых хором. А вокруг городов раскинулись илемы и широкие поля.

По полям шли за плугами боги-пахари. По широкой небесной реке, словно стаи лебедей, плыли караваны белопарусных судов. Дул ветер, надувая паруса.

Вот Когу вошел через ворота в самый большой и богатый город. Стал идти, оглядываться, дивиться на высокие дома, на шумные, полные высоких и рослых мужчин и женщин улицы.

Остановил Когу одного рыжебородого, с прожженным фартуком, великана:

— Скажи, господин, к кому бы мне наняться в работники, чтобы выучиться ремеслу?

— Какому же ремеслу хочешь ты выучиться?

— Я хочу научиться делать острые и крепкие лопаты и топоры.

— Что ж, тогда иди ко мне в ученики, — ответил рыжебородый великан. — Я Волгенче, бог молнии, небесный кузнец, выучу тебя ковать железные лемеха, топоры и лопаты. Но знай наперед: наше кузнечное ремесло нелегкое и не любит ленивых.

Когу не боялся работы и ленивым не был, пошел он в ученики к Волгенче.

Ранним утром, когда Ужара, розовоперстая богиня зари, вставала на востоке, начинали свою работу Волгенче и Когу. До самого вечера в черной от сажи кузне гремело железо, брызгами рассыпались огненные искры, стучали тяжелые молоты.

Когда радостен труд, душа просит песни. И Когу запевал:

Зачем летит из мест родимых

Далеко сокол молодой?

Зачем летит он в край далекий,

Зачем летит он в край чужой?

Услыхав песню Когу, прислушивались к ней другие боги. Сами Кюртнё и Пундо — бог создатель металлов и бог прибытка кивали: «Вот мол, каковы люди: и работают споро, и словами, не хуже чем молотом управляются!»

А Когу пел дальше:

Он прилетел в края неблизкие,

Чтобы у неба перенять

Его уменье хлеб выращивать,

Железо твердое ковать.

Все тайны кузнечного ремесла открыл Когу рыжебородый Волгече.

А в свободный час Когу заходил к другим богам — ткачам, мельникам, мастерам-тусельникам и присматривался к их работе.

Девять раз на воды великой небесной реки падали золотые листья с берез, девять раз караваны судов подымали паруса и уплывали в дальние страны, девять раз возвращались они с заморским добром.

А Когу все работал в кузнице. К нему приходили сам, запыленный пахарь, бог Юмо, его сыновья — лесоруб Онар в стружках, горбоносый Водыж, рыбак, овеянный крепким ветром, Улем, розовощекий пастух. Когу выковывал кому лемех к сохе, кому топор, кому острогу для ловли рыбы, кому стремя и подковы.

И вот наступила десятая весна.

Однажды вышел Когу из кузницы на берег небесной реки и стал против весеннего ветра. Свежестью и прохладой дыхнул весенний ветер.

Стал смотреть Когу на Небесную реку, и радость наполнила его сердце.

Но тут в темно-синем небе показалась стая белокрылых лебедей. Опустились лебеди на воду, проплыли, горделиво выгибая шеи, потом снова поднялись вверх и полетели через облака к земле.

Как увидел Когу лебединую стаю, заныло у него сердце. Вспомнил он родные края, серебряные озера и чистые реки, частые ельники и могучие дубы. И почувствовал он, что не может больше жить без них...

Долго стоял Когу и смотрел вслед улетевшим лебедям, потом вернулся в кузницу и сказал Волгенче:

— Настало время возвращаться мне на землю, в родные края. Зовет меня сердце на землю отцов.

— Хорошо, иди, — ответил Волгенче, — но прежде покажи свое мастерство.

Выковал Когу железного гуся, выковал гусиные крылья. Гусь ожил, замахал крыльями, выпорхнул из кузни и полетел вслед за лебединой стаей.

Очутившись на земле, пошел Когу через леса и поля, от реки до реки, от илема к илему. Увидел он человека-пахаря, пашущего поле деревянной сохой — оковал соху железом. Встретил лесорубов— подарил им топор. Огороднику с деревянной лопатой сделал лопату железную. Старику, что растирал зерно камнями, показал, как построить мельницу.

Все шел и шел Когу в ту сторону, куда улетели лебеди, и вот уже видит он родную пещеру, вот отец Кюваж и мать Силдави сидят на шкуре, и старая бабка-повитуха Юанай там же.

Со слезами радости встретили родители Когу.

Юанай спросила:

— С умом да с наукой вернулся ты, внучек?

— С умом, бабушка, — ответил Когу, — и с богатым подарком — умением. Научили меня боги искусным ремеслам.

Научил Когу сородичей и земляков всему, что узнал на небе: научил из железа разные нужные орудии ковать, зерно на мельнице молоть.

Пришел праздник, и тут друг Когу, певец Регеж, всех удивил. Расщепил он сухую ель на дощечки, сделал гусли, натянул на гусли струны из овечих жил и вышел с гуслями на луг к парням и девушкам.

Регеж тронул струны, и запели гусли. Ноги у плясунов сами в пляс пошли, у всех на лицах улыбки засияли.

След второй. Песни Регежа

Однажды Юмо, спустившись на Землю, увидел человека и что-то спросил. Человек ничего не смог ответить. Он не знал никакого языка. Поэтому небесный владыка послал на землю ласточку, чтобы она научила людей говорить. Эта птица наделила языком все живое на земле:

Если не было бы ласточки с раздвоенным хвостом,

Откуда бы взяться языку соловьиному?

Стрелу выпустил, стреляя лежа,

Попал в сердце уточки.

И запел я, и засвистел я,

Попал в сердце красавицы.

След третий. Когу и Тул — богиня огня

Как-то раз Когу облюбовал в лесу место под поле. Стал валить деревья, корчевать пни. Когда пришло время сеять, оглянулся и понял: сил положил много, а места расчистил мало. Сел, стал думать, как быть.

Вдруг Когу увидел, что по лесу идет какая-то женщина. Подойдя к Когу, незнакомка спросила, что тот делает. Когу поведал о своей беде. Женщина только усмехнулась.

— Отойди-ка ты в сторону!

Вот незнакомка взмахнула руками, и тотчас же полетели искры, забушевало пламя. Когу испугался, кинулся прочь, да споткнулся о кадку с водой. Кадка опрокинулась, вода разлилась, огонь потух. Обернулся Когу — вместо бревен и пней осталась одна серая зола.

Догадался Когу, что перед ним сама Тул — богиня огня — поблагодарил ее. Полетела Тул дальше, а Когу распахал поле и посеял рожь.

Осенью Когу решил, что пришло время сходить к Тул в гости.

Пришел, поздоровался. Тул сразу Когу за стол усадила, стала потчевать печеным и вареным. Наелся Когу, стал расспрашивать хозяйку о ее житье. Принялась Тул жаловаться, что в доме нет даже щепки — к утру помереть можно.

Недолго думая, Когу повел Тул к себе в дом. Как только пришли, наколол сухих дров. Набросилась Тул на поленья, вмиг спалила. Тут богиня огня сразу раздобрела, щеки ее красным румянцем заиграли.

Поставил Когу посреди своего жилища каменные палаты — печку. С тех пор Тул стала жить с человеком.

След четвертый. Когу, Ур и Ыж

Говорят, что Когу был настолько велик, что если он сидел за столом, то его голова касалась коленей, а колени торчали из-за стола на целый локоть.

Люди, пока не научились ковать, приносили Когу шкуры убитых зверей или сами туши, получая взамен различные железные орудия.

Когу был искусным кузнецом. Некоторые верили, что он родился не от Кугея и Силдави, а от союза Тул и Волгенче, прямо в огне горна, с молотом в руке, в железном фартуке и железных рукавицах. Он питался не молоком, а пил огонь и закусывал раскаленными углями.

И вот, как-то раз, пришли к Когу охотники-великаны Ур и Ыж. Взволнованными голосами они поведали о том, что видели, как на небе гусь, знак охотничьей удачи, сражался с полумесяцем. И полумесяц победил гуся — срезал своей широкой пастью голову. Из капель гусиной крови появились гусята, и их ждала та же участь. Гусиный пух устлал Небесную реку — Млечный путь — по всему течению.

Когу понял, что подобным оружием нельзя сражаться, у полумесяца должно быть другое назначение, и выковал первый на земле железный серп.

Вот он вышел в поле, где в то время женщины жали рожь руками, и давай срезать колосья… Люди, глядя на то, как Когу быстро управляется со своей работой, попросили сделать для них такие же острые серпы.

В другой раз Когу собрал возок и принялся разъезжать по окрестным илемам со своим товаром.

Однажды он распряг коней и повел их вниз к реке, оставив возок наверху. Проезжавшие мимо купцы решили подшутить над Когу и скинули возок под гору. Рассерженный Когу схватил в каждую руку по оглобле и поднял возок наверх. Купцы испугались и, бросив свою поклажу, разбежались кто куда.

Когу и охотники-великаны Ур и Ыж стали верными друзьями. Перебрасываясь топорами с горы на гору, напевая веселые песни, они втроем валили столетние дубы, очищая место под посевы.

Однажды Ыж, придя к ручью, увидел обнаженную девушку, которая расчесывала волосы золотым гребнем. Это была Вюдэр — дочь богини воды.

Целый день молодые люди провели вместе. Наконец пришла ночь. Ыж, сгорая от страсти, лег рядом с девушкой.

Когда он проснулся, то увидел, что вместо красавицы сжимает в своих объятьях желоб родника. Опечалился Ыж. Стал целыми днями просиживать на берегу, ждать, когда вновь появится его возлюбленная.

Ждал, ждал, пока сам не превратился в ручей. Так образовалась река Иж.

След пятый. Вождь Когу

Избрали люди Когу своим правителем. Когу построил Кукарку — укрепленный город на вершине высокого холма и, чтобы оборонять его от врагов, собрал верную дружину.

Прибегнув к помощи заклятий, Когу сделал свое жилище невидимым. Только по доносившимся из пиршественной залы крикам гостей, стуку кубков и свисту стрел, пускаемых в чучела, можно было догадаться о том, что правитель находится в городе.

Стали люди жить хорошо. Всего у них было вдоволь, и хлеба, и пива.

Однажды ночью Когу привиделось будто он, с множеством людей, идет по некой равнине; вдруг все рухнули в ужасную пропасть. Тогда Когу взмолился Юмо, и люди стали подниматься в гору, где сиял необыкновенный свет, все цвело и росли невиданные деревья из золота и серебра.

Когу велел приносить в жертву Юмо коней. Он объяснил людям, что в своих странствиях по небу скакуны Юмо стирают ноги, поэтому богу нужны свежие кони.

Когу завел обычай во время жертвоприношений бить молотом о наковальню, чтобы боги слышали молящихся. При этом он громко и складно пел. Людям казалось, что с каждым новым ударом из наковальни вылетает слово, тот час подхватываемое жрецом — югтичем.

Когу также научил людей гадать по внутренностям животных. Если печень жертвенной овцы была жирной и темной, это предвещало удачу, если тонкой и пестрой — всевозможные беды.

Когда какой-нибудь человек заболевал, Когу выпускал из пращи камень. Если камень летел с жужжащим звуком, это был знак, что больной обязательно выздоровеет.

Возгордившись, Когу стал облачаться в пышные разноцветные наряды: вместо белой рубахи стал носить синюю, с красной и желтой вышивкой, вместо лыкового пояса — кожаный, украшенный серебром.

След шестой. Когу и олень с золотыми рогами

Как-то раз Когу поднялся на высокую гору, чтобы говорить с богами, и вдруг в разрыве облаков увидел прекрасную, белую как нежный цветок, девушку.

— Кто ты? — спросил Когу.

— Я — Юксо удыр, дочь Юмо, небесного владыки. Прежде мне не доводилось видеть никого красивее тебя!

Когу возгордился больше прежнего. Стал звать девушку:

— Чего тебе на небе делать одной?

Грустно покачала Юксо удыр головой.

— Грозен мой отец. Если узнает, что я встречаюсь с человеком — накажет нас обоих. Но если приключится с тобой беда, знай, я всегда приду на помощь!

Сказала и облака-ставни своей светлицы захлопнула.

Однажды отправился Когу со своим барашком на луг, что был на берегу большого озера. Вдруг забурлила вода, и Когу увидел голову Вюд — богини воды, покрытую тиной и увенчанную, словно короной, белыми кувшинками. Вюд попросила подарить ему барашка, но Когу, поначалу испугавшийся, стал насмехаться над почтенной женщиной:

— Вместо глаз у тебя светящиеся во тьме гнилушки, вместо волос — зеленые водоросли, разве такому пастуху я могу отдать своего барашка?

Оскорбилась Вюд. Поднялась на ноги, собрала всю озерную воду в огромный мех и отправилась искать другое место.

Вот добралась она до какого-то селения, зашла в дом, где шла свадьба. Захмелевший Когу не узнал Вюд, стал приставать к гостье, просить, чтобы та приняла участие в веселье.

Вюд несколько раз вежливо отказалась, но Когу продолжал настаивать на своем, тогда гостья развязала мех, и оттуда полилась вода, только слышно было: шу-шу-шу. И все же, благодаря расторопности Когу, людям удалось спастись на лодках.

Юксо удыр послала в помощь своему возлюбленному утиную стаю, которая указала людям путь к берегу. Сойдя с лодок, беглецы огляделись, вокруг простирались густые леса. Решили люди отправиться на поиски нового места для жилья.

А в лесу ели тесно стоят, друг друга ветвями обнимают, чужакам путь заслоняют, в сторону отводят. Вдруг из чащи выскочил, посланный Юксо удыр, олень с золотыми рогами. Когу сказал, что это божий знак, стало быть, впереди лежат плодородные земли. Так оно и вышло.

Род Ура первым осел на новом месте. Сам Когу повел людей дальше. Он долго не мог выбрать подходящего места, пока Юксо удыр не шепнула заветные слова вожаку стада, большому черному быку, и тот не лег на землю. На том месте было решено построить город Малмыж.

След седьмой. Священный свиток

Стали люди жить богаче и лучше прежнего. Шло время, людей становилось все больше и больше, им стало тесно в одном городе, и они разошлись по разным местам. Теперь люди собирались вместе только по особым дням — для того чтобы принести жертвы богам или разрешить спор.

Потом людей стало много, и они расселились так далеко друг от друга, что уже не могли собираться вместе. И древние знания, когда-то общие для всего человеческого рода, постепенно начали забываться.

Тогда Когу, по внушению Юксо удыр, собрал старейшин, которые еще помнили рассказы своих дедов, и велел записать все, о чем они знают. Для этого было соткано полотно, на котором черными и красными нитями вышили особые знаки. Священный свиток положили на большой белый камень в центре городской площади.

Теперь, если какой-нибудь вождь или жрец не знал, как ему поступить, он шел к белому камню, читал священный свиток и находил в нем ответы на все вопросы.

Да вот беда — стали с тех пор люди реже молиться Юмо. Раньше они боялись, что если не будут часто повторять молитвы, то их позабудут, а теперь знали, что все молитвы вытканы на холсте.

Тогда Юмо послал на землю большую рыжую корову.

Подошла корова к белому камню и стала жевать полотняный свиток. Так и сжевала его весь без остатка.

За то, что Юксо удыр помогала людям, Юмо низверг ее на землю вместе с небесным стадом.

Когу не мог скрыть своей радости. С богатым приданым досталась ему невеста. Когда возвращалось с пастбища ее стадо, то переднего конца было уже не видать, а задний все еще тянулся из хлевов и конюшен.

Выйдя замуж за Когу, Юксо удыр не перестала заботиться о человеческом роде. Она научила женщин стрельбе из лука. Кроме того, Юксо удыр показала людям как украшать вещи узорами, а также петь, плясать и играть на музыкальных инструментах.

След восьмой. Деревянный журавль

Как-то раз смастерил Когу деревянного журавля, сел на него и полетел над морем.

Вдруг он увидел под собой большой остров и решил опуститься на землю. А на острове было пусто, простор без конца и края, одни дикие гуси пролетали над бесплодной сушей. Подстрелил Когу гуся, ощипал и стал варить из него суп. Только суп сварил, как за спиной появился великан.

— Человек, чем угощать будешь? Супом или своими косточками?

— Ни супа не попробуешь, ни меня не возьмешь! — заявил Когу.

Расхохотался великан.

— Какой ты прыткий. А сможешь столько съесть и выпить, сколько я смогу?

— Отчего не смочь? Конечно смогу.

— Тогда пойдем ко мне в гости.

В своем жилище, построенном из огромных бревен, усадил великан Когу за стол, поставил перед ним суп в железном котле и пиво в медном. И себе поставил столько же. Принялись за обед. Когу то одно спросит, то другое, а как только великан отвернется, льет суп и пиво под стол.

Съев котел супа и опорожнив котел пива, великан захмелел и начал подремывать. А как только клюнул, наконец, носом в стол, Когу выхватил меч и единым махом снес ему голову.

Из бороды великана выпали двенадцать ключей. Стал Когу отпирать ими двери в логове чудища: за первой обнаружил комнату с золотом, за второй с серебром, за третьей с медью, за четверной с драгоценными камнями, за пятой с богатой одеждой, за остальными — человеческие головы.

Все двери открыл, только к последней так и не смог подобрать ключа. Нет на ней ни замка, ни другого какого запора — лишь круглая как блюдце пластина вделана. Стал он ее рассматривать. Видит, от сердцевины ее идут семь насечек, а вокруг пластинки — двенадцать. Догадался, что секрет у замка по лунным месяцам рассчитан. Поставил Когу пластинку вдоль по самой большой насечке, повернул ее сначала семь раз, потом двенадцать раз — и дверь со звоном распахнулась. Глядь, а перед ним девушка. Девушка в слезах бросилась на шею своему избавителю и сказала:

— Не выбраться нам отсюда! Хитер и силен великан, убьет он тебя, а голову отрубит.

— Не печалься, красавица, — ответил Когу. — Великан мертв.

Девушка на радостях расцеловала Когу:

— Злодей хотел жениться на мне, но я сказала, что дала обет богине солнца Кече не выходить замуж полтора года.

Отправил Когу девушку на деревянном журавле в ее родные края, а сам вернулся в логово великана, чтобы себе новую птицу сделать. Пока искал инструменты, не заметил, как вечер наступил. Прилег отдохнуть и заснул.

Проснулся от звонкого голоса:

— Дядя, смотри! Убийца моего отца спит.

Открыл глаза Когу и увидел перед собой мальчика. А с дальнего конца острова ему отвечал чей-то голос:

— Приведи его ко мне.

Повел мальчик Когу к своему дяде — великану. Оказывается, остров этот принадлежал двум братьям-великанам. Привел мальчик Когу в каменный дом. Навстречу вышло страшилище еще больше прежнего и сказало:

— Убил ты моего брата, Когу. Но меня не одолеть. Посажу я тебя в темницу. Будешь сидеть до конца жизни, если не смастеришь какую-нибудь диковинку. А смастеришь — награжу и отпущу домой.

Великан запер Когу в темнице. Кормил хорошо, но скучно стало пленнику. Затосковал Когу, попросил принести бересты кусок да шило — решил делом заняться. Вычертил на бересте детали летающего журавля и сказал великану:

— Отдай эти чертежи своим кузнецам, пусть выкуют мне детали, а я смастерю птицу, что сможет летать.

Великан выполнил просьбу. Когу собрал журавля, проверил все детали и попросил выпустить его, чтобы испытать птицу. А великан, остерегаясь, что Когу улетит, приказал тому научить управлять птицей племянника.

Когу показал мальчику, как нужно обращаться с деревянной птицей. Поднялся мальчик на журавле в небо, стал кружить над каменным домом своего дяди. Обрадовался великан: есть теперь у мальчика такая игрушка, что забыл он о смерти отца.

— Ты искупил свою вину, — сказал он Когу. — Теперь можешь покинуть остров.

Сделал Когу себе нового журавля и полетел домой.

След девятый. Когу в загробном царстве

Был у Когу друг — сладкоголосый Регеж. Не было среди людей певца равного ему. В его звонкую волынку словно вселялась живая душа. Даже седые старики, много повидавшие на своем веку, в восхищении качали головами и говорили:

— Ох, Регеж! Откуда у тебя такое умение, где нашел ты свои песни?

Он отвечал им:

— Я испил той воды, что пьет соловей. От того моя песня летит как белый лебедь, журчит как речка, ласкает слух как шелест березовой листвы!

Однажды волынщик дал Когу напиться чудесной воды. Стали друзья оба петь на радость людям.

Земля круглая, потому счастье и горе перекатываются по ней из края в край. Укатило счастье и прикатило горе. Умер Регеж.

Стали хоронить певца. Вырыли на левом берегу реки, в желтом песке, глубокую яму, устлали ее свежими сосновыми досками, накрыли мехами и положили в нее тело Регежа. Рядом с волынщиком положили мешочек с остриженными ногтями.

Три дня горевал Когу — не ел, не пил ничего, не мог примириться со смертью друга. На четвертый день, взяв с собой рукавицы и можжевеловую ветвь, пошел он к старому дубу. Подняв обе руки над головой, Когу воскликнул:

— Боги! Заклинаю вас силами ю, отворите дверь в загробное царство!

Грянул гром, да такой сильный, что казалось, само небо раскололось на части. Дуб дрогнул и из его глубины послышался громкий скрежет.

Когу бросился к дубу, одним прыжком вскочил в широкое дупло. В дупле лесенка, вниз ведет. Спустился по ней, — дверь перед ним распахнулась. Переступил он порог и очутился в поле, но видит, место нехорошее: солнца нет, свет тусклый, как от свечи, а небо каменное, серое.

Пошел Когу куда глаза глядят и через некоторое время добрался до леса. Там какие-то люди деревья рубили.

Подошел к ним, спросил:

— Кто вы и для кого лес рубите?

Ответили ему люди:

— Мы непогребенные покойники, а лес рубим для Йона.

— Не слышали ли вы о друге моем, певце Регеже?

— Нет, не слышали.

Пошел Когу дальше. Через некоторое время он повстречал женщин, которые пряли пряжу. Спросил у них Когу:

— Кто вы и для кого шерсть прядете?

Ответили ему женщины:

— Мы не погребенные покойницы, а шерсть прядем для жены Йона — Йон вате.

— Не слышали ли вы о друге моем, певце Регеже?

— Нет, не слышали.

Наконец добрался Когу до высокой горы. Пока поднялся на ее вершину, все рукавицы изодрал об острые камни.

Там стояли восемнадцать домов, в которых жили Йон, Йон вате и их двенадцать дочерей.

Когу не стал долго думать, зашел в первый попавшийся дом. Громко хлопнул воротами, так, что столбы затряслись. Потом, страшно шумя, топая ногами, поднялся по лестнице.

Вошел в комнату — там, за накрытым столом, сидели Йон, Йон вате и их двенадцать дочерей. Все страшные, будто из камня. Выскочили навстречу Когу злые собаки. Еле он их можжевеловой веткой отогнал.

— Давай, садись к столу, — сказал Йон.

Вместо того чтобы вежливо ответить на приглашение, Когу, ничего не говоря, выхватил у хозяина из рук ложку, каравай хлеба, и бросил их ему со словами:

— На, жри, обжора!

Рассмеялся Йон.

— Вижу, знаешь ты, как вести себя в загробном царстве! Говори, что тебе нужно от меня?

— Верни мне своего друга, певца Регежа! — сказал Когу.

Йон нахмурился, чернее самой смерти стал.

— Я наперечет знаю своих работников. Нет среди них того, кого ты ищешь.

Опустил руки Когу. Не зная, что делать, стал играть на волынке. Тотчас присмирели собаки Йона, утихли вдали шум прялок и стук топоров, сама владычица загробного царства заслушалась.

— Хорошо, — смягчился Йон, — вот тебе сеть, идти к седьмому потоку смерти, там найдешь своего друга.

Удивился Когу: «О чем это владыка мертвых толкует? Зачем мне сеть?» Однако на этот раз он не стал перечить и пошел к седьмому потоку смерти, что тек с вершины горы в бездонную пропасть.

Забросив сеть, Когу стал ждать. Наконец вытащил ее, а в ней одна крохотная рыбка. Когу хотел бросить добычу обратно, да вовремя одумался. Положил рыбку на землю, и она обернулась Регежем.

Обнялись друзья, взялись за руки, поспешили назад в мир живых, пока Йон и Йон вате не передумали.

След девятый. Когу и трон Юмо

Однажды Когу посадил горох. Вырос горох кудрявый да такой высокий, что шапка упадет, если на вершину взглянуть.

Пришла пора стручки обирать. Когу на горох полез да так и на небо влез. Пошел по облакам, как по зеленому полю, прямо к самому жилищу Юмо.

Юмо восседал на золотом троне. Когу был поражен, увидев в какой роскоши живет владыка неба.

— Я не держу на тебя зла, ведь ты не только мой названный сын, но и зять, — сказал ему Юмо. — Проси у меня все, что желаешь.

Когу подумал и ответил:

— Всю жизнь я видел вокруг себя только нужду и горе. Скажи, отчего ты не сделаешь всех людей счастливыми, чтобы они жили в достатке, как небожители?

Юмо нахмурился, но тут к нему подошла Юмын удыр, старшая из его дочерей, и сказала:

— Отец, он не знает того, о чем просит. Позволь ему убедиться в этом!

Морщины на челе Юмо разгладились, и он поднялся со своего места, уступая его Когу.

Когу, недолго думая, сел на золотой трон. И тут сразу перед ним открылся весь мир. Когу увидел не только то, что делается среди людей, но и то, о чем думает каждый человек. Перед Когу предстало множество черных мыслей: кто-то строил козни против своих родителей, кто-то против жены или мужа, кто-то против соседей.

Сердце Когу сжалось от страха. Он не выдержал и стал подниматься с места. Юмо остановил его:

— Сколько существует мир, столько я сижу здесь, а ты не можешь вытерпеть даже одного мгновенья!

Тут у Когу закружилась голова, и он свалился с трона. Юмо поднял Когу и, поставив на ноги, сказал:

— Иди, возвращайся на землю и передай людям, что до тех пор пока они не перестанут желать зла друг другу — не минуют их нужда и горе!

След десятый. Сыновья богини Мардеж

Увидел Когу, как резвятся в поле молодые ветерки, сыновья богини Мардеж и решил их поймать, чтобы не гуляли без дела, а крутили мельницы. Послал слуг на быстрых конях, дал им плети.

Стали слуги скакать по полям и дорогам, стегать вихри плетьми, загонять во двор к Когу. Только ничего из этого не получилось. Ускользнули от слуг вихри. И стали жаловаться матери, что не дают им люди резвиться на воле.

Рассердилась Мардеж, расправила могучие крылья и полетела к жилищу Когу. Хотела достать хозяина, но помешали крепкие дубовые стены.

В следующий раз увидела она Когу на опушке леса. Но не успела схватить, скрылся Когу в вековом лесу.

След одиннадцатый. Смерть Когу

Дух смерти Колымаш, служивший самому Йону, жил когда-то на небе. Но Юмо невзлюбил его и прогнал в преисподнюю. Колымаш стал не только лишать людей жизни, но и мучить их после смерти — запрягал в воз вместо коней, жег на костре. Не удовлетворяясь властью над умершими, Колымаш стал зазывать людей к себе в гости и усаживать на железный стул: это была ловушка. Севший на него уже не мог освободиться.

От Юмо Когу узнал о хитростях Колымаша. Он пришел на зов духа смерти, но когда Колымаш предложил ему сесть, прикинулся, что не знает, как это сделать. Коварный владыка преисподней сам попал в свою ловушку: он сел на стул, а Когу приковал Колымаша к нему.

Много времени прошло с тех пор. Истончилась сковывавшая злого духа цепь. Вырвался Колымаш на свободу и направился прямиком к Когу. Понял тот, что пришла пора ему отправиться вслед за своей давно умершей женой.

Могучий Колымаш обнажил меч и сказал:

— Сейчас я тебя заколю!

Когу ответил ему:

— Погоди, могучий Колымаш! Позволь мне перед смертью смастерить для себя еловый гроб: негоже такому искуснику как я лежать в гробу, изготовленном чужими руками. Приходи завтра.

На том и расстались.

Пришел Колымаш на следующий день:

— Готов ли ты? Теперь-то уж я тебя заколю!

— Твоя воля, могучий Колымаш, — ответил Когу, — да только вот незадача: забыл я, как нужно в гроб ложиться. Hе мог бы ты мне показать, напомнить?

Ничего не ответил Колымаш, сунул меч в ножны и улегся в гроб: смотри, мол. Тут уж Когу не зевал, захлопнул дубовую крышку, забил ее гвоздями и волоком оттащил тяжелый гроб на высокий берег реки. Столкнул Когу гроб в самый глубокий омут и никому не сказал об этом.

Только перестали с того дня люди умирать, стали по тысяче лет жить. На плечах у них мох от старости вырос. Болели старики, а желанной смерти все не было. Решили они тогда отыскать пропавшего Колмаша, чтобы все пошло по-прежнему.

Созвали они на совет всех зверей и людей, начали допытываться: не видал ли кто, что с Колымашем стало? Никто не видал, не слыхал. Тут выкатился вперед мудрый еж:

— Давайте, — говорит, — спросим об этом Кече — богиню солнца и Тылзе — владыку луны, они ходят над землей, должны знать.

Так и сделали. Спросили у Кече: где Колымаш? — Не знает Кече. Спросили у Тылзе: где Колымаш? — Ответил им Тылзе:

— Тысячу лет назад, в такую же ночь как эта, видел я, как Когу столкнул еловый гроб с Колымашем в глубокий омут. На дне реки ищите смерть.

Кинулись люди к реке, выловили сетями еловый гроб, выпустили из него Колымаша. Прежде всего могучий Колымаш разыскал и заколол мечом Когу, схватил его душу и бросил ее в пасть огромной белой змеи. Затем избавил он от страданий всех больных и немощных.

После этого все пошло по-прежнему. Только сам Колымаш сделался невидимым, чтобы больше не обманули его хитрые люди, и теперь закалывает он умирающих своим мечом без всякого предупреждения.

След двенадцатый. Рождение Немды

Кто был на берегах Ветлуги, знает — тамошние леса обширны и дремучи. Непроходимая чаща — вековые сосны, дубы и густые заросли цепкого можжевельника тянутся от самой Унжи.

Колышется зеленое море под порывами резкого северного ветра. Неумолчный шум леса всплеснет вдруг, как набежавшая волна, покатится куда-то вдаль и растает на топких болотах, где краснеет сладкая морошка.

Среди леса, плавно изгибаясь, течет Ветлуга, неторопливо несет она свои воды к Волгыдо энгер, к великому ее простору. Ветлуга чиста и прозрачна, красивы ее берега. Она хороша в любую погоду: и светлой весной, когда распускаются на полянах желтые и белые цветы, и летним утром, когда над притихшей водой пылает багряная заря, и золотой осенью…

В ясный безоблачный день ее вода как будто и не движется: едва заметные волны неслышно лизнут прибрежный песок и так же неслышно откатятся обратно. Лес по берегам реки спокойно дремлет, и лишь птичье пенье по утрам и вечерам нарушает устоявшуюся тишину .

На берегу Ветлуги, в семье охотника, родился Немда. Кое-кто говорит, что его отцом был сам Юмо.

В пять лет Немда уже ходил на охоту, в пятнадцать — добыл своего первого медведя. Вырос юноша настоящим вияном, силачом.

След тринадцатый. Немда побеждает болотного змея

Мирно жили люди в лесном краю. На опушках ельников, по берегам ручьев, стояли их небольшие, но уютные кудо — домики из дубовых бревен, покрытые липовой корой. Мужчины на своих маленьких участках сеяли хлеб, в лесах ловили зверей. Женщины воспитывали детей и ткали полотно для одежд.

И жить бы людям дальше счастливо и радостно, но появился в прибрежных болотах злой змей Турни — одно из страшных порождений Йона, продолжатель его черных дел. Он налетал на посевы и сбивал колосья, глушил и пожирал рыбу в речных омутах, а в лесу порывами сырого ветра относил стрелы охотников от цели.

Как всегда весной, у излучины реки, собрались люди со всей округи, чтобы отметить День Плуга. Среди них был Немда. Слухи о его силе и удали пришли на праздник раньше его самого.

Вот начался праздник. Взял Немда в руки волынку и принялся играть. Вдруг смолкли в лесу птицы, — задумались люди. А потом стал юноша перебирать струны кюсле, — все повеселели, закружились хороводы, даже древние старики не могли удержаться и пустились в пляс.

На этом празднике Немда увидел Лепису, дочь уважаемого старейшины Перея. Она, словно белая лебедь, плыла по кругу. Поняв, что пришло время встретить половинку своего сердца, Немда передал кюсле другому человеку и подошел к Леписе. Он взял ее за руку и увел на тихую полянку. Там виян сказал красавице заветные слова, которые никогда не говорил ни одной девушке…

Но одна беда была страшнее других: в ночь, когда нарождается новая луна, Турни налетел на илем и унес в свое болотное царство ветлужских красавиц.

Пришел Немда свататься к Леписе. Перей сидел один, в опустевшем доме и проклинал жестокую судьбу. Увидев Немду, он поведал юноше, что Лепису похитил змей Турни: отправилась она, как всегда, на заре за водой, но так и не вернулась.

Решил Немда возвратить себе невесту. Пошел он к кузнецу и велел выковать наконечник для стрелы весом в полтора пуда. По пути Немда вырвал молодой дубок и сделал из него лук, а из лосиных жил свил себе тетиву.

Долго пробирался Немда через дремучий лес, пока перед ним не распростерлось зловещее болото. Но только успел Немда ступить на первую кочку, как налетел вихрь, поднял смельчака над лесом и отбросил к лесному роднику.

Три раза пытался проникнуть Немда на болото, но всякий раз злой вихрь накидывался на него.

Пришлось Немде идти за советом к локте, колдунье.

— Нам ничего не сделать с чудовищем, сын мой, — ответила та.

— Почему?

— Потому что ты думаешь только о себе и о своем счастье. Разве ты забыл, что от змея страдает много людей? Ты должен взять их силу, и тогда ты станешь непобедимым.

— Скажи, бабушка, как мне взять эту силу?

Локта подумала, воскрешая в памяти слышанное ей когда-то, и сказала:

— Есть старое предание. Оно гласит: победить змея можно только волшебным мечом.

Немда удивился:

— Но где взять такой меч?

— Его нужно выковать. Обойди всех родителей, у которых чудовище похитило дочерей, возьми у них девичьи украшения. Тысячи матерей до сих пор остаются безутешными. Надо собрать все их слезы.

Собрал Немда сорок пудов разных украшений. Горе матерей было столь велико, что их слезами он наполнил огромный котел. Все это Немда принес локте.

Тогда локта повела вияна к кузнецу Апшату. Тот велел разделить украшения на две части. Стальные браслеты, железные пряжки поясов, медные серьги пошли на клинок меча, а все серебряные украшения — на рукоять.

Когда меч был выкован, Апшат охладил его, потом снова закалил докрасна и опустил в котел с материнскими слезами. И стал меч таким крепким, что мог разрубить любой другой меч, а на себе даже не оставить зазубрины. Серебряная рукоять меча стала так тяжела, что никакому вихрю было не в силах поднять человека, который держал ее.

Весь ветлужский народ вышел провожать Немду на битву.

Змей Турни поднялся над болотом, ураганом налетел на смельчака. Но Немда устоял, схватившись за рукоять меча.

Немда взмахнул мечом — и стих ветер. Тут герой увидел чудовище. Турни бил огромным хвостом так, что Мланд — богиня земли — дрожала от этих ударов. Одна голова змея изрыгала огонь, вторая гнилую воду, третья едкий дым, который застилал все вокруг.

Еще раз взмахнул мечом Немда — и слетела голова, изрыгающая дым. Змей взвыл, полыхнул в героя струей пламени. Загорелась одежда на Немде, но он не отступил и отсек огнедышащую голову. Тогда Турни обдал смельчака смрадной водой. Горящая одежда потухла на Немде, и он срубил чудовищу последнюю голову.

Расступилась Мланд и поглотила змея. В тот же миг забурлили стоячие воды болота и ринулись в Ветлугу. Болото высохло, по нему пролегло множество тропинок, и на одной из них показалась Леписа…

След четырнадцатый. Мланд — богиня земли

наказывает князя Погая

Много подвигов совершил Немда, но больше всего старики любят рассказывать о том, как он избавил людей от власти Сурмара — Рогатого человека.

Далеко на восток и север от Ветлуги жил князь Погай. Говорят, он был необыкновенной силы и ловкости, а уж до чего хитрый и злой! Чуть что не по нему, тотчас хватался за меч и снимал голову обидчику. А если не было при себе меча, то и голыми руками голову мог оторвать.

Хотя молодость Погая осталась за плечами, но старость еще не стояла на пути. Его крепкий дом окружали многочисленные постройки, в которых много было всякого добра. Жена Погая родила трех взрослых сыновей и маленькую дочь. Казалось, чего еще нужно было желать человеку? Но не спокойна была душа Погая. Целыми днями он только и думал о том, каким образом увеличить свое и без того немалое состояние.

Разными обманами и хитростями кусок за куском, поле за полем Погай прибрал к рукам всю годную под пашню землю в округе. Люди и сами не заметили, как остались без земли. Пошли они к Погаю и сказали:

— Совсем ты нас обездолил, Погай. Неправдой владеешь ты нашей землей, верни нам поля.

Усмехнулся Погай:

— Забудьте про то, что земля была вашей. Теперь она моя и всегда будет моей. А если у вас нет хлеба и вы голодаете, так уж и быть — выручу, дам зерна взаймы. Но осенью, с урожая, за каждую меру вернете две.

Вконец разорил Погай народ: все перешло к нему в хранилища — и хлеб с полей, и добытый на охоте мех, и собранный по лесам сладкий мед диких пчел. Нечего стало есть людям, нечем стало платить дань кугыже — царю Посею.

Царь Посей требует дань, а народ жалуется:

— Нет у нас ничего, все Погай отобрал: и землю, и добро. Нечего нам есть, нечем платить дань.

Разгневался Посей:

— Через месяц я сам приеду и прикажу Погаю вернуть вам все ваши земли.

Но Погай придумал хитрость. Ночью, накануне приезда царя, вырыл он на четырех углах своих обширных владений четыре ямы величиной с хороший погреб. В ямы посадил четырех своих взрослых сыновей и каждому наказал:

— Когда будет кто спрашивать, чья это земля, ты отвечай: «Это земля Погая».

Потом Погай закрыл ямы дерном так, чтобы их не было заметно, и вернулся в дом.

Наутро приехал царь.

— Ты почему отобрал поля у людей? Им нечем платить мне дань! — грозно обратился Посей к Погаю.

— Не отбирал я землю у них, — ответил Погай. — Она мне дана Мланд, богиней земли. Если не веришь, спроси у нее самой.

Пошли все на поля и становились возле опушки леса.

— Чья это земля? — спросил царь.

А из-под земли послышался голос:

— Это земля Погая.

Удивился Посей, испугались люди. Двинулись дальше.

На втором поле опять царь спросил:

— Чья это земля?

А из-под земли слышится ответ:

— Погая.

И в третий, и в четвертый раз на вопрос царя земля ответила:

— Погая... Погая..

Перепугались люди, отступились от своих жалоб. Так вся земля осталась в руках хитрого князя.

На радостях Погай зазвал царя к себе, угостил на славу хмельным пивом, жирной свининой.

Но не знал Погай, какое горе уже ступило на порог его дома! День и новый и еще день пировали царь с Погаем. А как уехал Посей, пошел Погай выпустить из ямы сыновей.

Пришел он на опушку и весело сказал:

— Радуйся, сын, осталось нашим это поле. Когда я умру, оставлю тебе его в наследство.

А в ответ ни звука.

— Сын! — закричал Погой и припал ухом к земле. — Отзовись!

И был ответ, но не сына, а самой богини Мланд:

— Злой и коварный человек, посмотри теперь, что стало с твоими сыновьями!

Разбросал старейшина дерн и заглянул вниз: сын лежал мертвый — он задохнулся, сидя в яме.

Погай бросился на другое поле. Открыл яму и увидел, что второй его сын тоже мертв. Задохнулись и третий, и четвертый...

Так погибли сыновья Погая.

Обратилась у Погая радостная удача в горькую печаль. Тайком ото всех, не на кладбище, а в частом осиннике, похоронил в ненастное утро Погай сыновей.

След пятнадцатый. Погай становится царем

Больше всего приводила в ярость Погая нужда приносить дань кочевникам из-за дальних степей. Сердце-печень вскипали в нем всякий раз, как он видел чужеземцев. Ему стоило великого труда удержаться, чтобы не кинуть их оземь и не предать злой смерти под копытами своего черного жеребца, вскормленного человечьим мясом.

Вот однажды собрал он прочих князей и сказал им:

— Братья! Долго мы будем терпеть это бесчестье? Не лучше ли нам покинуть обжитые земли и уйти далеко-далеко, где не найдут нас алчные кочевники?

Собрались люди, сколько их было, и двинулись под покровом ночи сначала вверх по Каме, а потом дальше вдоль Вятки. Как только отошли на порядочное расстояние, призвал Погай барабанщиков и пузырщиков, велел им петь-играть, чтобы отгонять злобных духов.

Долго шли люди вперед, утомились и сделали привал. Распряг Погай черного жеребца, подложил под голову седло и уснул крепко-крепко. Во сне услышал он голос Юмо: «Напрасно, князь, хочешь дальше идти. Место здесь хорошее, птицы-зверья вдосталь, рыбы в озерах много».

Проснулся Погай, хотел общий сбор в берестяной рог трубить, да призадумался. Неспроста слышал он во сне Голос. Не иначе, вещий сон ему приснился. Такова, значит, воля богов, чтобы обосноваться ему здесь со всем народом. Воткнул Погай меч в поросший травой бугор и провозгласил:

— Быть здесь Шурме — первому поселению!

Так и расселились беглецы по Вятке, в благодатных шурминских и уржумских землях.

А тем временем Погай объявил себя кугыжей — царем. Сперва он правил по справедливости. Дважды в год, в начале осени и в начале зимы, советовался с князьями да с народом, устраивал суды. Никому не давал спуску: ни знати, ни простому люду.

Во время суда кугыжа надевал на себя шкуру и голову рыси, а князья обряжались в прочих диких зверей. Впоследствии за судом в начале осени закрепилось наименование Шурманше Кече, что значит День Рыси.

Что суд присудил, неукоснительно исполнял палач. Так появился обычай во время зимнего праздника Шордо Йол — праздника Лосиной Ноги в илемах устраивать шуточные суды, обряжать в страшные одежды стариков, навешивать на них бряцающие железки и приводить к ним на «расправу» провинившихся.

Порядки у Погая были такие. Во главе всего народа стоял кугыжа, ему подчинялись местные князья. Народными молениями руководили жрецы — югтичи. Общинные моления устраивались дважды в год — весной, после завершения сева, и осенью, после уборки урожая. В это время готовили угощение для всего народа, пекли блины, ставили медовуху.

Погай велел людям молиться четырем богам: Тюнг Кугу Юмо — верховному богу, Волгенче — богу молнии, Млад — богине земли и Шочын — богине рождения. Богам жертвовали домашний скот: кости и шкуры сжигали, а мясо варили в больших котлах и съедали.

След шестнадцатый. Договор с Йоном

Шли годы. Погай начал стареть и терять свою силу.

— Что станет с моим добром, если я умру? — задумался он. — Эх, все бы отдал, чтобы только жить вечно, стеречь свои богатства!

Услышал его Йон и сказал:

— Будет так, как ты этого хочешь. Забирай всех первенцев, а их души складывай в особый кошель из крепкой кожи, который всегда носи с собой!

Кугыжа сделал так, как сказал Йон. После этого на его голове выросли рога, и народ прозвал царя Сурмаром — Рогатым Человеком.

Говорят, в одной из комнат своего дворца злой кугыжа клал ребенка на стол, ножом пронзал его сердце и выпивал его кровь. Кроме того, молодые люди должны были отдавать своих невест на три ночи царю. Отказавшихся исполнить этот жестокий приказ юношей забивали палками до смерти на городской площади, а самых красивых девушек приносили в жертву богам, топя их в реке в свадебном одеянии под звуки волынок.

Впрочем, некоторые утверждают, что никакого договора с Йоном не было. На самом деле, кто-то из слуг Погая нашел на пути витой рог и отдал его своему господину. А Сурмар этот рог прикрепил к шапке и потом так ходил с ним.

След семнадцатый. Сурмар и биляморцы

Однажды царь надел лыжи из свистящего клена, при помощи которых он успевал сходить на рыбалку и принести рыбы для ухи быстрей, чем закипает вода в котле. Рассерженные жестокостью Сурмара, жители Билямора изловили его, чтобы наказать, но кугыжа вырвался и убежал.

Возвратившись домой, Рогатый Человек увидел, что в его отсутствие дом разграбили, а жену исхлестали горячим веником. Догнав обидчиков, царь одной стрелой сбил с них шапки, пригвоздив к дереву.

Жена Сурмара вскоре умерла, оставив маленькую дочь Улави. Кугыжа еще сильнее стал притеснять народ, забирая себе детей в возрасте до десяти лет.

След восемнадцатый. Ошмазик

Одна женщина отважилась обмануть Рогатого Человека. Она приготовила лепешку на собственном молоке. Отведав ее, царь стал братом ее сыну Ошмазику, которого собирался убить.

Чтобы не гневить богов, Сурмар велел отнести мальчика в лес и бросить на съедение диким зверям. Но ребенка подобрала медведица и вырастила вместе со своими медвежатами.

Когда Улави исполнилось восемнадцать лет, она отправилась собирать землянику. Там Улави встретила юношу. Парень и девушка полюбили друг друга. Догадавшись о том, что дочь встречается с мужчиной, Рогатый Человек решил выдать Улави замуж за восьмидесятилетнего старика Лужавуя.

После того как люди пожаловались Немде на чинимые царем беззакония, защитник народа, вместе с несчастным влюбленным, отправился к древнему дубу. Выслушав людей, дерево заговорило голосом Юмо:

— Горе и печаль народа тронули меня. Я открою вам, где таится смерть Сурмара. Она у него в кошеле, который царь носит на груди под одеждой. В него прячет кугыжа души похищенных им детей. Если разорвать кошель на клочья, Рогатый Человек сразу умрет.

Тут расступились частые кусты, пахнуло горьким дымом. Из тьмы выполз Йон и обвил могучий ствол старого дуба. Дуб вспыхнул, как сухая береста, и в один миг от него осталась лишь кучка серого пепла.

Сгорел дуб, и исчез Йон. Вновь наступила в лесу тишина.

— Я добуду этот заветный кошель! — воскликнул Немда.

— Как же ты добудешь его? — спросил Ошмазик. — Ведь Сурмар никогда не расстается со своим кошелем. Ты напрасно погубишь жизнь и все равно не сможешь помочь мне.

Но Немда ответил:

— Не раз я избегал неминуемой гибели. И на этот раз я сумею постоять за себя.

Наступила ночь. И тогда Немда вышел на глухую тропинку, ведущую к илему Сурмара.

В такое время спать бы людям, но горел огонек в низенькой, ветхой избушке — видно, кто-то не спал в позднюю ночную пору.

Подойдя к избушке, Немда заглянул в окно: сидел на лавке седой старик и лил слезы.

— Не смогу ли я помочь твоему горю? — спросил Акмазак.

— Нет, не сможешь, — ответил старик. — Я оплакиваю сына, которого вчера казнил Сурмар. А куда ты идешь на ночь глядя?

— Я иду в илем Сурмра.

— Какая неволя гонит тебя туда?

— Задумал я убить Рогатого Человека, чтобы не мучил он больше людей.

— Его убить нельзя — он бессмертен. Пропадешь, как мой сын. Не ходи, не губи понапрасну свою молодую жизнь.

— Недаром говорится в нашей пословице: «Хочешь увидеть свет — зажигай огонь», — ответил Немда.

— Что ж, если крепко твое слово, твердо решение, прими мое отцовское благословение на славный подвиг.

Немда поклонился старику и пошел дальше.

Миновав густой лес, он снова вышел к какому-то жилищу. И в нем горел огонь, и здесь не спал кто-то. Заглянув в окно, Немда увидел, как, склонясь над колыбелью, плакала женщина.

— Не смогу ли я помочь твоему горю? — спросил Немда.

— Я оплакиваю сына, которого завтра должна отдать Сурмару, — ответила женщина. — Нет, ты не можешь мне помочь.

Опустил голову Немда.

— Благослови меня, я иду на бой с Сурмаром.

— Да помогут тебе боги одолеть Рогатого Человека. Прими мое материнское благословение на славный подвиг.

В глухую полночь подошел герой к дубовой стене, ограждавшей илем Сурмара. Как рысь перемахнул он через высокую стену, юркнул в распахнутое настежь окно.

Но Рогатый Человек спал чутко. Услышал он никому не слышный шорох, проснулся и спросил:

— Кто там шуршит?

— Это я, серая мышь, — ответил Немда по-мышиному.

— Пошла вон отсюда! Не шуми, не мешай мне спать, — сказал Сурмар и заснул снова.

Немда подошел к спящему царю, сорвал висевший у него на груди кошель.

Схватился кугыжа за меч, хотел бежать за похитителем. Но было поздно.

Взял Немда кошель в обе руки, рванул, и порвалась крепкая кожа в лоскуты…

В тот же день Ошмазик и красавица Улави поженились, а люди избрали юношу своим новым царем.

След семнадцатый. Погребение Сурмара

Так пришел конец правлению хитрого и жестокого Сурмара. Похоронили его в поле возле священной рощи на маленьком бугорке у дороги, к югу от реки Шурмы.

На грудь кугыжи положили рогатую шапку, а на могиле посадили дуб, который потом разросся вширь и ввысь, таким могучим стал, что его только два человека могли руками обхватить. Четыреста лет тот дуб простоял, да потом иструхлявел и свалился, словно повторяя судьбу самого Сурмара.

След восемнадцатый. Завещание Немды

А Немда еще долго жил на свете, оберегая свой народ, но пришла и ему пора умирать. Собрались вокруг него люди, скорбя о нем, а он принялся утешать их:

— Не бойтесь. Подойдите к моей могиле и скажите громким голосом: «Вставай, Немда! Нас теснят враги! Звать меня можно, когда не останется другой надежды».

Умер Немда. Торжественно похоронили люди своего защитника в каменной круче в полном вооружении, вместе с бурым конем.

Шло время. Все было благополучно, и мало-помалу Немду начали забывать…

Но вдруг объявились сильные враги. Вспомнил народ тогда о Немде, побежал к скале и стал громко звать на помощь:

— Вставай, Немда!

Дрогнула скала, раскололась надвое, и из темной расщелины появился Немда верхом на буром коне. Бросился он на неприятелей, раскидал, разметал их в разные стороны. В страхе бежали враги.

Когда опасность миновала, Немда, ни на кого не взглянув, молча вернулся в свою могилу.

Минула тысяча лет. Немда всякий раз выручал свой народ. Но вот однажды человек по имени Лочо, легкомысленный и неразумный, решил проверить — правду ли говорят старики, что встанет Немда из могилы, если позвать его на помощь.

Пошел Лочо к скале. На пути встретился ему седобородый старец. Спросил старик Лочо, куда тот держит путь. Юноша рассказал без утайки. Старик испугался:

— Не делай этого! Если ты сейчас потревожишь Немду понапрасну, он уже не придет нам на помощь в минуту настоящей опасности.

Но Лочо только рассмеялся:

— Очень уж вы, старики, осторожны!

Он подошел к скале и громко крикнул:

— Вставай Немда! Нас теснят враги!

Дрогнула скала. Выехал Немда на коне, в полном вооружении. А неприятелей нет. Ни направо, ни налево — нет никого.

— Где враги? — спросил он громовым голосом.

Лочо задрожал и упал на колени.

— Прости меня! Все спокойно в нашем краю. Я потревожил тебя без причины!

— Что ты наделал, несчастный! — горестно воскликнул Немда и, медленно повернув бурого коня, скрылся в скале.

А вскоре случилось так, что напали на людей супостаты. Храбро сражался народ за свою землю. Но неприятелей было больше, и уже близилась их победа.

Отступили люди к скале, в которой был похоронен их защитник, встали у могилы и в отчаянии крикнули:

— Вставай Немда! Приди к нам на помощь!

Но не дрогнула скала, не выехал из нее герой.

След девятнадцатый. Какшан в колыбели

На берегу одной реки жил злой владыка Вараш. Охотники платили ему дань пушниной. Кто не успевал вовремя уплатить дани, того продавали в рабство Варашу. Силен был злой владыка. На самом берегу гордо высились бревенчатые, покрытые зеленым мхом, башни его дворца. Вараш зорко следил за тем, чтобы никто без пошлины не проплывал по реке.

Долго так жили люди, но вот в одном илеме родился мальчик Какшан. Говорят, его мать, красавица Нектыви, понесла от пчелы, которая ужалила ее во время сна. Нектыви сплела сыну лыковую колыбельку и повесила у огня.

В первую ночь явился к Какшану дух Когу:

— Бери, Какшан, мою ловкость, а доброту получишь от матери.

На вторую ночь явилась Тул — богиня огня, и сказала:

— Возьми, Какшан, мою силу, а смелость получишь от своего отца.

В третью ночь пришел сам Юмо:

— Я, твой отец, даю тебе мудрость. Любить же свою землю тебя научит народ.

След двадцатый. О том, как Какшан

очутился в плену у Вараша

Стал Какшан быстро расти и вскоре превратился в настоящего великана. Не прошло и недели, как он добыл столько пушнины, что на семь лет вперед избавил народ от выплаты дани, выкупил томившихся у Вараша в рабстве людей.

«Если так дальше пойдет, то народ совсем позабудет о моей власти», — подумал Вараш.

И вот его подручные подтопили лед в том месте, где обычно ходил Какшан. Возвращаясь с охоты на лыжах, провалился великан под воду. Решил, что смерть пришла.

— Вспомни о моей ловкости, встань на дно и оттолкнись ногами, — вдруг услышал Какшан голос Когу.

Только выбрался Какшан из полыньи, дрожа от лютого холода, как в его голове зазвучали слова богини Тул:

— Вспомни о силе огня, который в мгновенье ока разливается по сухому дереву. Вставай на лыжи и беги.

Быстрее ветра Какшан помчался к своему илему.

Узнав о том, что Вараш хотел погубить его, великан подошел к стенам дворца и крикнул:

— Эй, Вараш! Входи сражаться!

— Хорошо, я сражусь с тобой, но только не в поле, а на широком дворе! — раздался ответ.

И тут Какшан услышал Юмо:

— Не ходи один против Вараша, иди с войском.

Но не послушался великан мудрого совета, пошел во дворец. Налетели на него слуги Вараша. Хоть силен был Какшан, да перед стаей волков даже медведь не устоит. Повалили они его наземь, связали и бросили в глубокий колодец.

След двадцать первый. Какшан в колодце

Томится Какшан в плену, жалеет, что не послушался Юмо. Давно разорвал путы, да глубок колодец, не выбраться. Лежит Какшан и день, и два, и месяц, смотрит в ясное небо.

Прилетела ворона, села на край ямы. Говорит Какшан вороне:

— Ворона, ворона, слетай к моей матери Нектыви! Скажи ей, что связали мне руки-ноги крепкими ремнями и бросили в глубокую яму.

Каркнула ворона в ответ:

— Не стану звать твою мать! Умирай скорее, я выклюю тебе глаза.

Улетела ворона, прилетела сорока. Стал Какшан просить сороку позвать мать.

— А мне-то какое дело! — ответила сорока. — Не полечу.

Улетела сорока, прилетел белый гусь.

— Эй, белый гусь! — крикнул Какшан. — Лети к моей матери Нектыви, скажи ей, что связали мне руки-ноги крепкими ремнями и бросили в глубокую яму. Уже недолго жить мне осталось! Пусть идут скорее люди, пусть приведут бычье стадо.

Поднялся гусь высоко в небо, полетел к матери Какшана:

— Эй, Нектыви! Злые люди бросили твоего сына в глубокую яму. Зовет он на помощь. Велит, чтобы люди привели к нему бычье стадо.

Заплакала Нектыви и говорит:

— Не смейся надо мной, гусь! Моего сына нет в живых, погубили его. Остались от Какшана одни только косточки...

— Нет, не умер он, — ответил гусь. Только спеши, уже недолго осталось ему жить.

След двадцать первый. Какшан побеждает Вараша

Был у Вараша праздник. Вдруг у ворот появилось стадо быков.

— Прими наш дар, владыка, — сказали ему пастухи.

— Ладно, — ответил Вараш и приказал заколоть и зажарить половину быков, а остальных загнать в хлев.

Запылали костры. Подручные Вараша наелись мяса и легли спать.

Пока они спали, пастухи, пригнавшие стадо, разрезали бычьи шкуры, связали их в один прочный ремень и спустили в колодец. Какшан обвязался концами кожаных ремней, его вытащили и отвели домой.

Всю ночь, пока великан набирался сил, кузнецы ковали оружие. Утром собралось большое войско, во главе которого встал Кокшан.

Пошли люди войной на Вараша и свергли его, а Какшана избрали правителем. Реку, которая прежде была известна как река Вараша, назвали в честь Какшана — Кокшагой.

След двадцать второй. Женитьба Какшана

Пришло время Какшану невесту выбирать. Только, вот беда, никак не мог он найти девушку себе по сердцу.

Спросил Какшан у матери:

— Как быть?

Нектыви ему ответила:

— Доверься судьбе, сын: какая девушка встретится первой на пути, ту и бери в жены.

Так и сделал Какшан. Пошел на развилку дорог, но не встретил там никого, кроме нищенки в сшитой из перьев одежде.

Ничего не поделаешь, пришлось Какшану вести ее в дом. Увидели гости невесту — рассмеялись, пальцами принялись тыкать.

В это время нищенка скинула свои перья, а под ними заиграл праздничный наряд: белое платье, все в цветах и звездах, на ногах красные сапожки с золотыми подковками, на голове белоснежный, вышитый по краю узорами, платок.

Смотрел, смотрел Какшан на жену да вдруг вскочил с места. Схватил одежду из перьев и бросил в огонь.

Невеста спохватилась, но поздно.

— Что же ты наделал? — воскликнула она. — По обычаю, молодая жена должна целый год носить одежду, в которой замуж вышла. Мне всего один день остался. Прощай, Какшан. А найдешь ты меня, в том месте, где с неба золотая цепь свисает.

Сказала так, обернулась лебедью и улетела.

След двадцать третий. Какшан и богиня солнца

Пришел Какшан на край земли. Развел костер у большого осокоря. Заглянул в мешок, нет ли там чего съестного.

А тут утка летит, крыльями свистит. Села на осокорь отдохнуть. Натянул Какшан стрелу. А утка взмолилась:

— Не убивай меня. Я тебе дам золотое яйцо.

Взял Какшан яйцо, сунул в карман и пошел дальше. Увидел подвешенную к небу золотую цепь. Только как на нее забраться? Снял он с себя пояс, забросил на цепь и влез по нему.

Стал Какшан подниматься по золотой цепи и к обеду добрался до дома Кече — богини солнца.

Она спросила гостя:

— Кто ты такой?

— Я Какшан. Ищу жену свою. Решил к тебе на небо подняться.

— Жена твоя Кече удыр — моя младшая дочь. Но тебе лучше не показываться ей на глаза: так сердита она на весь род людской, что и мужа своего не пощадит.

Спрятала Кече Какшана за тучу, а тут вскоре и жена его вернулась. Стала она петь и плясать, да так хорошо, что Какшан не выдержал и тоже притоптывать начал.

— Кто там стучит? — спросила Кече удыр. — И отчего у нас человечьим духом пахнет?

Принялась она искать среди туч Какшана. А тот подкараулил и схватил ее руками. Обернулась жена медведицей, ударила лапой, но Кокшан удержал, не выпустил из объятий. Обернулась Кече удыр волчицей, а он даже хватки не ослабил. Обернулась страшилищем лесным, но и тут не дрогнул великан.

— Ну, Какшан, победил ты меня, — сказала Кече удыр. — Видно судьба моя такая — быть твоей женой.

Обняла она Какшана, приласкала, к матери повела. А сама и спросила:

— Ты мне, супруг, какой подарок принес?

У Какшана и нет ничего. Тут вспомнил он про золотое яйцо, что дала ему утка.

— Вот тебе подарок!

Кече удыр обрадовалась.

— Спасибо, Какшан, подарок твой нам еще пригодится.

Долго гостили Какшан с молодой женой у Кече. Наконец решили домой возвратиться. Спустились они на землю, а там уже все другое: умерли мать и отец, слуги, а дом в прах рассыпался. Где теперь жить?

Но Кече удыр не растерялась, достала золотое яйцо и катнула по земле. Сделало яйцо круг — появился серебряный дом с золотой крышей. Сделало второй — возникли дворовые постройки из белого камня. А в них какой только скотины нет!

После этого Какшан с женой зажили в довольстве и богатстве.

След двадцать четвертый. Детские забавы Кёрдё

В селении Тюр в верховьях Ветлуги жила женщина Эви. Рассказывали, что она была могущественной колдуньей: умела разные зелья варить и отводить глаза людям.

Сойдясь с Яхтер водыжем, духом сосняка, родила Эви сына и назвала его Кёрдё, что значит «железный меч».

Рос мальчик двенадцать дней, вырос настоящим вияном, силачом. Захотелось ему пойти на улицу, поиграть.

Вот подошел Кёрдё к ребятам и попросил, чтобы те приняли его в свою игру.

— Поймай летящую стрелу зубами, тогда примем! — сказали они. Выпустил Кёрдё стрелу из лука прямо в синее небо. Унеслась стрела за облака, а как стала падать вниз, то поймал ее Кёрдё зубами.

— Теперь, — сказали ему ребята, — нырни в эту прорубь, отплыви на середину реки и разломай лед, тогда примем тебя в нашу игру!

Нырнул Кёрдё в прорубь, проплыл до середины реки, разбил головой толстый лед и вышел наружу.

Испугались ребята, разбежались кто куда.

Кёрдё вернулся домой и давай у матери выпытывать:

— Отчего никто со мной играть не захотел? От того ли, что мой отец сам Яхтер водыж?

Эви взглянула на своего сына и поняла, что перед ней уже не мальчик, но еще не мужчина.

— Пришло время, Кёрдё, тебе повзрослеть и показать людям, на что ты способен.

— Как же мне это сделать? — спросил виян.

Задумалась Эви. Не хотелось ей отпускать сына, но потом она подумала о подвигах, которые тот совершит и сказала:

— Отправляйся ты к кугыже Пикулу. Я слышала, что он обещал наградить золотом того, кто прослужит у него целый год.

След двадцать пятый. Кёрдё и девять городов

Отправился Кёрдё в дорогу. За это время он побывал в восьми городах: Шанге, Юре, Угермане, Кокшане, Арде, Нёле, Кукарке и Малмыже. Везде где мог Кёрдё помогал людям: то башню дозорную срубит, то мост через большую реку наведет, то с народом одо замирится.

Прославился Кёрдё. Старейшины городов наперебой его к себе стали звать, мед, меха, холсты подносить, дочерей своих в жены сватать.

Наконец слух о Кёрдё достиг двора кугыжи Пикула, который в это время находился в городе Уржуме. Подумал царь: «А неплохо было бы мне заполучить такого силача».

Вот прибыли к Кёрдё послы Пикула, стали уговаривать отправиться ко двору своего владыки. Кёрдё, недолго думая, согласился.

Приехали, а там — в огромной комнате на троне сидит кугыжа, вокруг него многочисленные советники и прислуга.

— Я владыка девяти городов, — сказал Пикул. — А ты, вижу, настоящий виян? Народ подвластных мне земель славит твои подвиги.

Пожал Кёрдё плечами.

— Разве это подвиги, помогать людям?

Рассердился царь.

— Мальчишка, думаешь, я тебе поверю? Наверное, ты задумал перехитрить меня, чтобы обманом пробраться в мой дворец! Эй, палачи, схватите этого наглеца и бросьте его в яму со змеями!

Только одно дело сказать, другое исполнить. Разлетелись, как сухие осенние листья, палачи по углам. Затрясся Пикул, хотел уж было под троном спрятаться.

Сказал тогда Кёрдё:

— Слышал я, что ты обещал наградить золотом того, кто прослужит у тебя целый год.

Зажглись от жадности глаза Пикула. Подумал он: «И вправду, молва не врет. Пускай виян поработает на меня, а потом уже как-нибудь от него избавлюсь». Подумал так, и сказал:

— Ага, вот, значит, зачем ты помогал людям? Чтобы, в конце концов, добыть золото? Что ж, так тому и быть. Если я останусь доволен твоей службой, ты получишь щедрое вознаграждение.

След двадцать шестой. Кёрдё на службе у царя Пикула

Вот стал Кёрдё служить князю: за десятерых трудится, ни от какой работы не отказывается.

Подошел срок расплачиваться. И тогда князь позвал вияна и говорит:

— Сходи на дальнее поле и пригони оттуда моих овец.

А на дальнем поле не овцы паслись, бродили там стаи голодных волков. Понадеялся Пикул, что дикие звери сожрут Кёрдё.

Пришел Кёрдё на поле.

— А ну, идите-ка сюда! — крикнул он волкам. — Без толку бродите, хозяина забыли!

Окружили его волки, зубами щелкают, вот-вот разорвут. Выдернул Кёрдё из земли березу с корнем и давай волков бить! Заскулили звери, поджали хвосты. Погнал их Кёрдё, как овечье стадо, на царский двор.

Привел он волков и закричал:

— Эй, кугыжа, вели своим слугам открыть ворота! Я твоих овец пригнал!

Выглянули слуги в окно, увидели волков, затряслись от страха.

— Заболели мы, не можем выйти! Открой сам ворота и загони овец в хлев.

Загнал Кёрдё волков в хлев и улегся спать на сеновале.

Спит Кёрдё, храпит на весь дворец. А Пикулу не до сна. «Ну и работник у меня!» — думает — «Даже волки ему нипочем. Как же мне его извести?» И придумал Пикул послать Кёрдё в лес к медведям: уж медведи-то не отпустят Кёрдё живым.

На следующее утро кугыжа приказал Кёрдё:

— Сходи в лес, пригони оттуда моих коней.

Пошел Кёрдё в лес, поднял медведей из их берлог и погнал на царский двор. Гонит да еще покрикивает: А ну, идите домой! Хозяина своего забыли!

Пикул увидел, что Кёрдё медведей ведет, убежал в самую высокую башню своего дворца и заперся на все запоры-засовы. А Кёрдё загнал медведей в хлев и пошел спать.

Крепко спал в эту ночь Кёрдё, а царю было не до сна. Позвал он приближенных, стал у них совета просить. Приближенные посоветовали послать Кёрдё к Йомшоэнгерову озеру: пусть его Вюд — богиня воды — утащит. Повеселел царь и на следующее утро сказал Кёрдё:

— Три года назад ушла моя рабыня жить в Йомшоэнгерово озеро. Поди-ка разыщи ее.

Пришел Кёрдё на Йомшоэнгерово озеро. Заросло озеро черной осокой, разлилось гнилой водой, затянулось мелкой ряской, под которой колыхалась бездонная трясина.

Выскочила из воды мохнатая Вюд, схватила Кёрдё, потянула за собой. А Кюртньё не поддался. Стукнул он Вюд лбу кулаком, встряхнул за шиворот, как котенка, и сказал:

— Нехорошо, бабушка, чужих рабов привечать!

Глядь, а перед ним вместо страшилища оказалась красивая молодая женщина. Взмолилась владычица вод:

— Не держи на меня зла, виян. К чему мне чужие рабы? Своих довольно. Теперь я вижу, правду о тебе люди говорят. Ты настоящий герой. Я давно желала такого мужа для своей дочери Вюд удыр.

Усмехнулся Кёрдё.

— Вот, погоди, вернусь к матери, сыновний долг отдам, а потом и свататься приду. А сейчас для начала бы с кугыжей рассчитаться. Не хочет мне он за работу платить.

— Хорошо, — согласилась Вюд. — А чтобы ты не забыл о своем обещании, я сделаю так, что когда ты в следующий раз подойдешь к озеру, непременно увидишь мою дочь. А сейчас пойдем к кугыже, попугаем его маленько!

Увидел Пикул, что Кёрдё возвращается жив-невредим да еще тащит за собой лохматую Вюд, замахал руками, закричал дурным голосом:

— Не моя это рабыня, не держи ее! Пусть она в свое озеро возвращается!

Отпустил Кёрдё Вюд и сказал:

— Кончился срок моей работы, кугыжа, теперь плати что полагается.

Делать нечего, пришлось Пикулу рассчитаться с работником.

След двадцать седьмой. Кёрдё и говорящий клен

Вернулся Кёрдё в Тюм к матери, отдал ей золото, а сам пошел в лес охотиться.

Много настрелял дичи, зверья, собрался уже назад возвращаться. Вдруг услышал чей-то лай. Огляделся — вокруг никого. Поднял голову и там, наверху, увидел сидящую на ветке крылатую собаку. Поманил ее Кёрдё, и та прыгнула к нему.

Стал юноша охотиться с крылатой собакой. Оказалось, это животное умеет не только перелетать через пропасти и трясины, но очень чутко к запахам.

Однажды собака Кёрдё остановилась возле старого клена и залаяла. Думая, что бы это такое могло значить, виян ударил клен топором. Но не жидкий сок потек из раны в стволе, а густая кровь.

— Ты, стало быть, определен мне богами, — решил Кёрдё. Он знал, что все время пока будет готовиться к рубке, нельзя будет отлучаться от дерева — не ровен час, оно переселится в другое место.

Для начала Кёрдё нарубил липовой поросли, потом стал драть лыко и вить веревку. Чтобы клен не смог его зацепить, виян вырыл глубокую яму для себя и собаки. Потом он привязал один конец веревки к верхушке дерева, а другой — к стволам могучих елей, используя их в качестве противовеса.

Вот Кёрдё размахнулся и со всей силы ударил по клену. Падая, дерево подмяло под себя много деревьев и, ища рубщика, будто ставя рядами столбы, в разных местах проткнуло землю ветвями. А Кёрдё, до того как дерево упало, срывая веревку, свитую из лыка, прыгнул в вырытую яму.

Заговорил клен человеческим голосом:

— Раз ты сумел свалить меня, используй мою древесину с толком. Сделай из нее лыжи. Таким лыжам прочие деревья станут уступать дорогу. А если захочешь, чтобы они остановились, сними с головы шапку и брось ее перед собой на землю.

След двадцать восьмой. Кёрдё и водяной конь

Однажды пришлось Кёрдё заночевать возле лесного озера. В полночь закипела в озере вода, и на берег вышел конь с белыми крыльями.

Собака Кёрдё с лаем кинулась на чудесное животное. Вспомнил Кёрдё: если бросить в воду железный предмет, водяной конь не вернётся обратно.

Виян швырнул наконечник стрелы в озеро. Перестала бурлить вода, и конь подошел к Кёрдё, покорно склонив голову. Вскочил Кёрдё на коня и помчался, словно весенний ветер, по долам.

Когда перед ним вставала высокая гора, он перелетал ее на коне. Люди видели это и принимали Кёрдё за бога.

След двадцать девятый. О том, как был отравлен Кёрдё

Стал Кёрдё самым удачливым охотником. Никто не мог уйти от него, ни зверь, ни птица.

Испугалась Эви, что если так дело дальше пойдет, Кёрдё перебьет всю живность в округе и напоила сына ополосками от портянок, чтобы уменьшить его силу.

Отяжелел Кёрдё. Сел на коня — не взлетел конь. Встал на лыжи — не сдвинулись лыжи с места. Позвал собаку — а та голову не подняла. Пришлось Кёрдё, как прежде, одному охотиться.

След тридцатый. Кёрдё и Яхтер водыж

Как-то раз отправился Кёрдё белок и рябчиков бить. Жил он в лесу месяц, жил другой, жил третий. Много добычи в лесном шалаше скопил. Но, какая незадача, огонь погас. А мороз крепкий, сварить мясо не на чем, да и спать холодно.

Тогда влез Кёрдё на самую большую ель, посмотрел: нет ли поблизости жилья. Оглянулся вокруг и заметил: далеко в лесу, словно волчий глаз, светится огонек.

Взял он лук и стрелы и двинулся в путь. В дороге нашел глиняный котел, берестяной короб, ручную мельницу и грабли. Подумал-подумал, чего добру пропадать? Подобрал.

Добрался виян до избушки, вошел и там увидел владыку сосняка, Яхтер водыжа. Голова Яхтер водыжа упиралась в один угол избушки, ноги в другой.

— Здравствуй, отец. Вон ты, оказывается, какой! — сказал Кёрдё. — Не пустишь ли меня ночевать?

— Что ж, ночуй, сын. Только не взять тебе того, зачем пришел. Ты котел на дороге видел?

— Видел. И короб видел, и мельницу видел, и грабли видел — все твое добро.

Спросил Яхтер водыж:

— А что за котел, знаешь? Что за короб, что за грабли, что за мельница, знаешь?

— Знаю. Котел — твоя голова, короб — тулово, грабли — руки, мельница — ноги.

— Ну, вижу я, что ты больно умный, весь в мать, — нахмурился Яхтер водыж. — Полезай на печку да расскажи мне чего-нибудь. Да небывалое, а бывалое расскажешь — волосы выдеру.

— Ладно, слушай. Только если перебьешь меня, тогда тебе безволосым ходить.

Залез Кёрдё на печку, стал рассказывать:

— Полетел я как-то на небо, три года летел, наконец долетел. А на небе все люди вверх ногами ходят. «Почему же это вы вверх ногами ходите? — спрашиваю у них. А они мне говорят: «Потому вверх ногами ходим, что нечем обувь шить, щетины у нас нет». А я им говорю: «Давайте я вам без щетины обувь сошью. У водыжей волосы еще лучше щетины».

Услышал это Яхтер водыж и обеими руками за голову схватился.

— Не дам рвать!

— Дашь не дашь, а раз обещал — вырву, — сказал Кёрдё. — Такой уж у нас был уговор.

Запустил руку Яхтер водыжу в волосы, и сколько рука захватила, столько и вырвал.

Яхтер водыж так и съежился весь. А Кёрдё опять принялся рассказывать:

— Сшил я всем обувь и пошел гулять по небу. Вижу — человек на гумне овес лопатой веет. А из-под овса мякины летит видимо-невидимо. Наловил я этой мякины, свил веревку и стал той веревкой ледяных духов ловить. Выловил с десяток… Эге, да вон они за избушкой твоей стоят!

Вскочил Яхтер водеж — и к дверям.

— Зачем обманываешь? — рассердился. — Никого тут нет!

— А как же мне не обманывать, когда сам ты велел, — усмехнулся Кёрдё. И опять руку в волосы отцу запустил да и выдернул целую копну.

Совсем притих Яхтер водыж, сидел-сидел и давай голову потирать.

А Кёрдё снова стал рассказывать:

— Пошел я как-то на охоту. Дошел до озера, стою и думаю: как бы мне на другой берег переправиться? Вдруг вижу: сидят на дереве мухи, много мух. Я их всех переловил, ниточкой связал и сам за конец ниточки ухватился. Мухи полетели и меня подняли. До середины озера донесли, а тут как раз нитка и оборвалась. Упал я в озеро, вот-вот утону. А на озере утки плавали. Поймал я одну за ногу, ну она меня к берегу и вынесла.

Вот стою я на берегу и не знаю, что делать. Огня нет — ни высохнуть мне, ни согреться. Вдруг смотрю: идет медведь. Поднял я лук, чтобы пустить стрелу, а медведь и говорит: «Ты меня не убивай, лучше скажи, что тебе нужно». Опустил я лук и говорю: «Разводи огонь, замерз я». А медведь отвечает мне: «Как же я огонь разведу? Мне нечем. Коли хочешь, садись ко мне на спину, я тебя отнесу туда, где огонь есть». Сел я на медведя, и понес он меня по лесам, по болотам, через реки, через озера и к тебе принес. А ты огня не даешь.

— Эй, Медведь, широкие гачи! — закричал тут в окно Кёрдё. — Иди в избушку, задуши Яхтер водыжа!

Так и задрожал со страху владка сосняка.

— Что ты хочешь, — взмолился, — бери, только не зови медведя!

— Нет, — сказал Кёрдё, — пусть задушит тебя, чтобы не оставлял ты гостей без огня. — И опять в окно закричал: — Медведь, иди сюда!

— Ой, не пускай медведя! — заплакал Яхтер водыж.

С этими словами он повел Кёрдё в свою кладовую. А в ней все стены увешаны разным добром.

— На вот, возьми огненный камень. Ударишь железкой по камню, и будет тебе огонь, — сказал Яхтер водыж. — Возьми золотое седло — если на него сядешь, конь тебя из любого болота вынесет. Или вот, возьми серебряную утку. Пока она будет плавать в подполе, ты будешь таким же сильным, как прежде. Только смотри, не показывай серебряную утку женщине, а то совсем ослабеешь!

След тридцать первый. Кёрдё и дочь богини воды

Однажды пришел Кёрдё к берегу Йомшоэнгерова озера. Посредине озера находился остров, а на нем рос старый дуб. На ветвях могучего дерева сидела девушка с зелеными волосами и, расчесывая их золотым гребнем, пела грустную песню.

Стал Кёрдё искать какое-нибудь средство на остров переправиться. И тут случайно обнаружил привязанную к берегу лодку.

Стоило только Кёрдё очутиться на острове, как девушка умолкла.

— Кто ты? — спросил красавицу виян.

— Я та, чьи волосы среди дубовых корней, чье тело — в озерной пучине.

Кёрдё понял, что это дочь Вюд, на которой он обещал жениться. Не успел рта раскрыть, как девушка оказалась перед ним на земле.

— Молодец, что догадался! — похвалила его Вюд удыр. — Теперь ты можешь забрать меня отсюда.

Прежде чем покинуть остров, Вюд удыр показала Кёрдё яму под дубом, в которой лежал старый ржавый меч.

— Зачем мне он? — удивился виян.

— Это не простой меч, а волшебный. Моя мать, богиня Вюд, сказала, что, почуяв приближение врага, он начинает светиться голубоватым светом.

Подобрав меч, Кёрдё протер клинок рукавом рубахи и, о чудо, он засверкал, заиграл всеми цветами радуги!

След тридцать второй. Мизинец Кёрдё

Вернулся Кёрдё в Тюм с молодой женой. Эви попробовала было уговорить сына у нее остаться, да Кёрдё не захотел.

— Что ты, мать! У меня теперь своя семья есть!

Стал виян место искать, где новый дом поставить. Сил то, благодаря золотому седлу и серебряной утке, у него снова прибавилось. Наконец он набрел на светлую рощу на берегу ручья.

Кёрдё принялся строить дом. Сперва валунов натаскал, потом толстых, в два обхвата, бревен. Только, что за беда: уложит валуны — наутро их словно ветром разбросает. Или сложит стену из бревен — наутро они в ручье лежат.

Тогда Вюд удыр сказала ему:

— Это мой отец, Йомшоэнгер, недоволен тем, что я за тебя без его разрешения замуж пошла. Чтобы он больше не сердился, отруби свой мизинец и брось в ручей!

Кёрдё поступил так, как велела ему жена, и Йомшоэнгер наконец успокоился.

А народ с тех пор прозвал Кёрдё Веденеем — человеком, живущим у воды.

След тридцать третий. Кёрдё и колесо величиной с дом

Хороший илем построил Кёрдё: на пригорке, с высоким домом, многочисленными амбарами, клетями, мастерскими. Справа от своего стула повесил он золотое седло, слева — волшебный меч, а серебряную утку спрятал в подполе, подальше от чужих глаз.

Однажды увидел Кёрдё, что от меча исходит голубоватое сияние и понял, что напали на земли девяти городов враги.

Воины кугыжи разбежались, а Пикул спрятался за крепкими стенами своего дворца. Запылали селения, полилась кровь. Враги продвигались все дальше и дальше, захватывая один город за другим. Тогда старейшины решили обратиться к Кёрдё за помощью.

— Воинов у врагов без счета, — сказали они. — А еще есть у них железное колесо величиной с дом. Катится оно по земле, давит людей на своем пути.

Вскочил виян на своего крылатого коня. Никто не успел опомниться — как перелетел он через леса и реки.

Отпустив волшебного скакуна попастись, Кёрдё вышел в поле и стал ждать врагов.

Наконец впереди показалось вражеское войско, полетели в вияна острые стрелы. А Кёрдё только поморщился.

— Что за диво — зима, а комары кусаются!

На краю поля стояла изба. Кёрдё приподнял, вытащил из нижнего венца самое толстое бревно и стал им направо да налево размахивать. Повалилось вражеское войско, словно лес под топором.

Испугались супостаты. Пустили против Кёрдё железное колесо. Выставил Кёрдё вперед правое колено, ударилось об него колесо, откатилось назад. Снова пустили враги колесо. Кёрдё выставил другое колено, опять откатилось колесо обратно. Пустили супостаты колесо в третий раз. Схватил его Кёрдё двумя руками, поднял над головой да как бросит о землю! Развалилось колесо на мелкие кусочки.

След тридцать четвертый. Последний бой Кёрдё

Уходя на войну, Кёрдё оставил Вюд удыр ключи от всех дверей. Только в подпол запретил заглядывать.

Женщина обошла комнаты, кладовки. Наконец стало ей любопытно. Долго думала, а потом все-таки не выдержала. Спустилась в подпол и увидела кадку, в которой плавала серебряная утка.

В ту самую пору на поле брани почувствовал Кёрдё, что вдруг стал тяжел ему чудесный меч. А тут как назло враги навалились. Вскочил Кёрдё на своего коня. Взмахнул крыльями волшебный конь, и поднял вияна над землей.

Долго летели. Наконец устал конь, опустился на землю. И тут меч загорелся голубоватым светом. Понял Кёрдё, что теперь не уйти ему от супостатов и решил заманить их в топкое болото.

Завязли враги среди кочек, тонуть стали. Рассмеялся Кёрдё, да одна коварная стрела ударила ему в грудь. Покачнулся герой, но удержался в золотом седле. Верный конь вынес его из болота прямо к дому…

Выбежали навстречу вияну жена и мать. Стали с коня снимать, класть на медвежьи шкуры. Склонилась над мужем Вюд удыр, заплакала. Ведь если бы не ее любопытство — осталась бы с Кёрдё его сила.

— Что ж ты ревешь?! — прикрикнула на нее Эви, а сама, как рану увидела, губы прикусила, поняла, что не жилец на этом свете ее сын. Тут она прокляла она свое колдовское ремесло, заголосила, завыла как волчица. Говорят, в тот день померкло солнце, и поднялся сильный ветер.

Когда Кёрдё умер, благодарный народ похоронил его вместе с золотым седлом у липы, на берегу реки. А вокруг могилы люди воздвигли девять камней по числу городов, которые герой защитил от жестокого врага.

След тридцать пятый. О том, как появился на свет Редвак

В селении на берегу Виче забеременела девушка по имени Эгави. Ванка, отец девушки, по наущению недоверчивых сородичей отказался признать родившегося мальчика, и матери ничего не оставалось, как понести ребенка в лес.

Идет Эгави полем — слышит пение жаворонка, идет черемушником — слышит свист соловья, идет березовой рощей — слышит кукование кукушки. Но не радость в сердце несчастной матери, а печаль.

Положила Эгави мальчика под зеленый куст, на желтую кочку и сказала:

— Сын мой Редвак, пусть постелью твоей будет липовый лист, пусть рубашкой твоей будет кленовый лист, пусть отцом твоим будет лесной заяц, пусть матерью твоей будет серая кукушка, а я умру в тоске и горе!

След тридцать шестой. Лук и стрелы Редвака

День лежал мальчик на кочке, другой, а на третий на полянку набрела бурая медведица. Пожалела мальчика, подобрала и стала растить-кормить вместе со своими медвежатами.

Выросли медвежата, вырос и Редвак. Стал он сильный, как медведь, стройный, как куница, ловкий, как белка, научился понимать язык зверей, свист птиц, шорох деревьев, шум воды.

Наскучило Редваку жить в лесу и задумал он отправиться к людям, о которых слышал от матери-медведицы. Готовясь к походу, Редвак натянул лук и пустил стрелу вверх. Стрела улетела выше облаков и не вернулась.

Тогда пошел Редвак к кузнецу и велел выковать наконечник для стрелы весом в полтора пуда. По пути он вырвал молодой дубок и сделал из него лук, а из лосиных жил свил себе тетиву.

След тридцать седьмой. Редвак и народ одо

В ту пору объявился на берегах Виче народ одо. Главным среди них был человек по имени Кюльмезь. На том месте, где произошла последняя битва с людьми кугыжи Когокида, Кюльмезь основал селение, назвав его Китнур, что значило — Поле руки, потому что на поле сражения была найдена рука царя.

Редвак в то время был далеко от Виче и не смог прийти на помощь людям. Узнав о том, какая беда стряслась с родным краем, он, как был, в охотничьей одежде, явился к Кюльмезю.

Насмехаясь над нарядом гостя, Кюльмезь хвастливо спросил Редвака:

— Ты кто, птица или лесной зверь?

— Я пришел сразиться с тобою за свободу родного края! — ответил Редвак. — Будем кочки перепинывать через речку, пробивать старый дуб стрелою. Кто окажется удачливее — тому и владеть этими землями.

Согласился Кюльмезь. Для верности поклялся своим богом Инмаром. Сам же усмехнулся про себя: мол, куда до меня этому замухрышке!

На берегах Виче издревле стояли большие кочки: пять кочек на правом и столько же на левом. Ночью перебрался Редвак на левый берег и острым ножом подрезал корни кочек, а на правом берегу в одну кочку вбил еловый кол. Затем Редвак просверлил отверстие в росшем неподалеку старом дубе и замазал его воском.

И вот наступил день состязания. Встали Редвак и Кюльмезь по обом берегам реки, друг против друга. Редвак — на левом, Кюльмезь — на правом. Все пять кочек перепнул с первого раза Редвак, а Кюльмезь — только четыре. Посмотрите, они и сейчас там, обратившиеся в холмы, стоят: шесть холмов на правом и четыре на левом берегу.

Затем настал черед стрельбы из луков. Стрела Редвака пронзила дуб насквозь, а Кюльмезя — расколола ствол и застряла в расщепе.

Пришлось народу одо возвращаться восвояси. Со скотом, с домашним скарбом пошел он на ручей Кизер, чтобы поставить мостки для переправы через Виче. Следы тех мостков до сих пор можно найти.

След тридцать восьмой. Редвак и пуорта

Однажды Редвак поставил силки на зайца. Три раза проверял, но все три раза кто-то снимал добычу. И вот на четвертый в силках оказалась нагая девушка, руки ее запутались. Редвак понял, что перед ним пуорта — лесной дух — и решил убить ее. А девушка сказала ему:

— Лучше возьми меня в жены.

Редвак увидел, что девушка хороша собой, хоть не по-людски: вся смуглая, черненькая, да жалко такую красоту губить.

Вот стали они жить вместе. Редвак не только на охоту ходит, но пашет, хлеб сеет, пуорта по хозяйству хлопочет.

Однажды, перед тем как жать хлеб, пуорта сказала:

— Когда я буду отдыхать, ты не подглядывай, предупреди о своем приближении или криком, или свистом.

Обычно она ложилась отдыхать в стороне.

И вот как-то раз Редвак подошел к пуорте, не предупреждая свистом, и увидел: жена лежит, вытащив сердце наружу из подмышки. Тут пуорта оглянулась, да с перепугу чуть сердце локтем не раздавила.

С тех пор пуорта затаила обиду на мужа.

След тридцать девятый. Испытание Редвака

Прошло какое-то время. Пуорта родила Редваку дочь Этулу, а потом сына Йомана. Только не стало прежнего согласия между супругами. Пуорта смеялась над мужем, говоря, что Кожла, богиня леса, видать, совсем забыла про него, раз Редвак никак не может добыть чудесного белого оленя. Редвак сперва пытался утихомирить жену, а потом махнул рукой.

Вот однажды, когда Редвак с сыном ушли на охоту, пуорта тайком последовала за супругом. И что же увидела она на лесной поляне? Своего сына Йомана с яйцом на голове, в которое Редвак целился из лука!

Зажала пуорта рот рукой, чтобы не выдать себя. Страх за сына сменился в груди женщины гневом, и позабыла пуорта все то доброе, что сделал для нее муж.

Между тем, Редвак только испытывал мальчика на стойкость. Обернутый мягким мхом кончик стрелы не мог причинить Йоману никакого вреда.

След сороковой. Редвак и двенадцать разбойников

Как-то под вечер на жилище Редвака напали двенадцать разбойников. Пуорта, желая отомстить мужу, открыла им ворота. Разбойники проникли через черный ход, напали на неподозревавшего о таком предательстве Редвака, связали его и отнесли в летнюю кухню, бросив возле печи.

Пуорта и Этула сели пировать с разбойниками. Потом первая легла с атаманом, а вторая с его одиннадцатью товарищами. Через какое-то время разбойники снова захотели есть. Они велели женщинам сварить что-нибудь. Когда Этула пришла в кухню, Редвак стал просить дочь развязать ему руки, но она сказала:

— Так тебе и надо!

Йоман дождался, пока разбойники не сядут за стол, и тайком пробрался в кухню. Он попытался развязать руки отцу, но у него ничего не получилось.

— Нагреби под веревку золы с горячими углями, — посоветовал сыну Редвак. Как только Йоман нагреб золы, Редвак положил руки на угли и освободился. После этого он велел юноше принести охотничий лук. Спрятав оружие за печкой, Редвак спокойно заснул.

Утром пришел атаман и сказал:

— Знаешь, что мне приснилось? Что сегодня ты умрешь!

Редвак только пожал плечами, будет что будет. Это удивило атамана, и он спросил:

— Что такое приснилось тебе, что ты не боишься смерти?

— Мне приснилось вот что, — ответил Редвак, — я пошел в лес охотиться и увидел большую березу, на которой сидели двенадцать тетеревов: один белый и одиннадцать черных. Тогда я взял лук и сразу подстрелил белого тетерева, а затем черных.

С этими словами Редвак схватил лук и прикончил атамана. При этом выпущенная стрела пробила стену кухни и, влетев в окно дома, пронзила спавших там Пуорту и Этулу вместе с одиннадцатью разбойниками.

След сорок первый. О том, куда привела Редвака ортская дорога

Редвак и его верный сын Йоман стали жить одни в лесной глуши, промышляя охотой. Вслед за дикими зверями, лосями и медведями, они далеко ушли на таежный север, в страну могучих елей.

Йоман к тому времени уже немного подрос, но еще не отличался достаточной силой, чтобы постоянно сопровождать отца. Зато на его плечах держалось все нехитрое хозяйство. Заботливыми руками сына была сшита меховая накидка, не раз спасавшая Редвака от холода. Чтобы отец нашел дорогу к родному кудо, каждый вечер Йоман зажигал свет в окне.

И вот как-то раз, когда Редвак был на охоте, выскочил ему навстречу белый как снег олень.

Стал Редвак преследовать чудесного зверя. Долго продолжалась погоня, но когда понял охотник, что не нагнать ему оленя, оглянулся и увидел, что далеко ушел от знакомых мест.

Стал он выбираться, а дело близилось уже к вечеру. Кругом простирался дикий лес. Вдруг заметил Редвак — дорога идет ложбиной. Откуда здесь взяться дороге? Знать ортский то путь, да выхода нет, в просветах между деревьями показались первые звезды.

Пошел Редвак по ортской дороге. И тут услышал скрип тележных колес и чьи-то чудные голоса. Только никого не повстречал Редвак. Так и вышел на поляну.

А там, на старом пне, нашел ребенка в золотой зыбке. Редвак осторожно поднял зыбку, пригляделся, — на голове у ребенка сверкал маленький серебряный рог. Хотя то было не человеческое дитя, пожалел его охотник, решил взять с собой.

Скоро дорога кончилась, и остановился Редвак в раздумье, не зная куда пойти. Даже яркий свет выплывшей из-за облаков луны не мог указать ему путь.

Вдруг поднялся большой шум, расступились деревья, и на поляну вышла великанша в железном шлеме. Редвак, не подав виду, что испугался, загородил зыбку своим телом. Увидев это, великанша вдруг стала уменьшаться в росте, пока не превратилась в молодую красивую женщину с черными как смоль кудрями. Сказала она Редваку:

— Я Эвния, дочь Кожлы — владычицы леса. Спасибо, что ты не только не причинил моему ребенку никакого вреда, но и пытался защитить его. Теперь проси чего хочешь.

Редвак не стал долго раздумывать.

— Хотел бы я выбраться из этих мест и вернуться домой.

Задумалась орта.

— Отсюда до ближайшего человеческого жилья даже мне пять дней идти.

— Как же такое могло случиться? — изумился Редвак.

— Ты шел нашей дорогой, но дорога эта в одну сторону. А ты, я смотрю, устал и голоден. Завтра Мардеж — богиня ветра — понесет тебя на своих могучих крыльях, а пока погости у меня, — предложила Эвния.

Не по душе было все это Редваку, да куда деваться. Согласился.

Пошли они по лесу, через самые густые заросли. Только видел Редвак, как перед ортой расступались деревья и даже цепкий терновник, а хищные совы летели прочь с шумным уханьем.

След сорок второй. Песнь о Сави и Шуэте

Привела Эвния Редвака к какой-то горе, а в той горе — пещера с открытой дверью. Вошли туда, и дверь за ними сама затворилась. Ну а внутри пещеры находились палаты из золота, серебра и драгоценных каменьев.

Хлопнула Эвния в ладоши, и явились на ее зов девушки в белых одеяньях. Они сняли со своей госпожи железный шлем, надели на ее пышные волосы венок из золотых листьев. Потом принялись за Редвака: уложили его на теплое ложе, нарядили в праздничные разноцветные одежды. В это время другие девушки принесли много еды и питья.

Ел Редвак, пил и с каждым глотком ячменного пива все прекраснее в его глазах становилась черноволосая женщина. А она взяла кюсле — большой короб, украшенный искусной резьбою, и стала водить по струнам, петь о любви одской девушки Сави, дочери славного витязя Кюльмезя, и порского парня Шуэта.

Вот эта песня.

Охотясь, Шуэт вышел к горе Курыл и встретил там деву-воина. Ее конь стоял на вершине и, сидя на нем, Сави обозревала окрестности, чтобы потом сказать своему отцу Кюльмезю, где слабее порская оборона, где есть тайные просеки, по которым можно близко подойти к вражеским илемам.

Но что же такое случилось, что, увидев пора, она не подняла на него меча, не позвала на помощь? Что же такое случилось, что Шуэт не укрылся за толстым, искривленным непогодой, стволом старого клена, не наставил на всадницу стрелу, которая не знала промаха?

А то и случилось, что глаза девушки и юноши встретились, и оба они стали пленниками того, чему покоряются даже боги. Сави и Шуэт не знали языка друг друга, но к чему язык, когда есть руки? К чему язык, когда есть сердце? Вот они, разговаривая руками и понимая сердцами, и условились встречаться каждый раз на закате солнца на Курыле.

Прознал про то отец Шуэта и сказал, чтобы сын убил девушку. Но Шуэт ответил ему: «Если я срежу этот цветок, то погибну сам от тоски и печали, засохну как дуб, у которого вырваны корни; обмелею, как река, лишенная своих притоков!» И отступился отец Шуэта.

Но дошли слухи о тайных встречах пора и одийки до Кюльмезя, и он пригрозил, что пойдет войной на поров, разорит их илемы, если Сави добровольно не расстанется с возлюбленным.

Горько было прощание Шуэта и Сави в тот вечер. Сказала девушка: «Ах, как бы между нашими племенами не было бы вражды, были бы мы вместе. Но со стороны восходящего солнца идут враги. Если бы гнев не застилал очи моего отца, как знать, стали бы мы одним народом — устояли бы тогда, а так недолго остается нам жить свободной жизнью! Прощай же мой возлюбленный навек. Я иду к отцу, покоряясь его жестокой воле, и не увидеться нам больше никогда!»

Сказала так, и берега неба как будто бы разошлись, сказывают. Поднялся такой сильный ветер, что вся земля сотряслась. Загромыхало так, будто гром загремел, начался ливневый дождь с градом. Где прошел он, — образовался овраг. А по ручейку Одоэнгер потекла настоящая река.

Когда одийка покидала Курыл, все деревья согнулись, поклонились своими вершинами ей вслед. Вот так Сави возвращалась к своему отцу Кюльмезю…

След сорок третий. Редвак рассказывает о Кунде из Лапа

— А теперь ты, хозяйка, послушай про Кунду из Лапа, — сказал Редвак. — Сейчас он уже глубокий старик, а в молодости мог любого жеребца оседлать.

Приметил Кунда, что кто-то на его любимом Шэмвуйе ночами катается. Намазал спину жеребца смолой. Утром в конюшне видит на Шэмвуйе, по двое, сидят какие-то мальчонки: все заросшие, мохнатые. Понял Кунда, кто перед ним и, недолго думая, отходил ребятишек ремнем. Те с криками убежали через собачий лаз.

Через некоторое время на Лап мор напал, люди умирать начали ни с того, ни с чего. Тогда Кунда, по совету локты, пошел к старой ели, что на окраине деревни росла, облил смолой и поджег.

Дерево разгорелось, из его ствола пошел страшный стон. Когда ель сгорела, Кунда разворотил землю, но не нашел ничего, кроме двенадцати маленьких черепов.

След сорок четвертый. Прозрение Редвака

Охватила Редвака внезапная тоска-печаль. Вынул он из кармана платок, утерся, как вдруг увидел, что сидит не в роскошном жилище, а в сырой пещере. Его ложем была гнилая колода, освещавшие жилище орты свечи — светляками, посаженными на прутья, служанки — покрытыми шерстью дикими созданиями, сама Эвния оказалась безобразной старухой с редкими седыми космами и перекинутыми через плечо отвисшими грудями. Ее стопы были повернуты назад, а играла она не на сладкоголосом кюсле, а на бычьем черепе. Вместо серебряных блюд с яствами на пиршественном столе стояли березовые коробы полные слизняков и лягушек, а в кубках плескалась обычная болотная вода.

— Как бы ты не утерся платком, быть бы тебе навечно со мной, но теперь мне ничего не остается сделать, как выполнить свое обещание, — сказала Эвния. — Но прежде обещай, что отдашь мне то, чего не ждешь встретить дома.

Задумался Редвак. Чего бы это могло быть? Птица какая-нибудь с перебитым крылом, которую мог из жалости подобрать Йоман. Обещал.

Дунула Эвния, свистнула, и раскрылась гора. Откуда ни возьмись, явилась повозка, запряженная в пару черных коней с красными, как раскаленные уголья, глазами.

Редвак сел, и помчались кони быстрее ветра через леса и долы.

Вот стали они подъезжать к знакомым местам, а тут утро — до того ночь была, — Редвак крикнул: «тпру!», остановитесь мол, — и повозка обратилась пнем, кони — черными воронами. Пень остался лежать на земле, а вороны с хриплым карканьем разлетелись по сторонам.

Пошел Редвак к своему кудо, да видит — место вроде бы то, да не то. Возле кудо стоит какой-то старенький домик, весь в землю врос, крыша прогнила, покрылась мхом и крапивой.

Вдруг скрипнула дверь, и из кудо вышел чернобородый мужчина. Увидел он Редвака и закричал:

— Ты ли это, отец?!

— Есть у меня сын, но он еще мальчишка, — ответил Редвак.

— Так это я, Йоман! С тех пор как ты ушел на охоту и не вернулся — прошло ровно тридцать лет.

Потемнело у Редвака в глазах.

— Послушай, все это время я был у орты. Окрутила она меня, погрузила в волшебный сон. В ее пещере минула ночь, а на самом деле — промчалась человеческая жизнь.

Вздохнул Редвак и почувствовал себя глубоким стариком, хотя волосы его были также черны и густы, как у сына.

Тут раздался в ушах Редвака зловещий голос Эвния: «Обещай, что отдашь мне то, чего не ждешь встретить дома!»

День и ночь пировали Редвак и Йоман, а на утро сказал охотник про свою невольную клятву: так, мол, и так, не отдам я тебя в руки злой колдуньи, чего нам в лесу делать? Тебе нужно подыскивать достойную невесту. Довольно мы пожили тут одни, не для других, а для себя. Пойдем-ка мы, сынок, к людям!

След сорок пятый. Война деревьев

Кто не слышал историю о Ший Пуйан Ший Пампалче по прозвищу Пекшик?

В селении Морки, в сторону города Помар, в старину жил человек по имени Памей. У него была дочь-красавица. Улыбка ее отливала чистым серебром, а на щеках сверкали звездочки.

Однажды к Памею явились враги и сказали:

— Ты, хозяин, на такой-то день зарежь для нас барана!

Ох, и начал отец горевать!

— Дочь моя, — пожаловался он, — что же нам делать?

— Не печалься! — ответила Пампалче. — Вот увидишь, все будет хорошо. А барана зарежь!

Подошел срок, враги пришли в дом Памея. Вынес тот им барана. Враги принялись жадно поглощать испеченное на углях мясо. Насытились и стали выходить из-за стола. Вдруг девушка поставила перед ними целую корзину лесных орехов.

— Посидите, покушайте еще орехи!

Враги сели и начали грызть по одному ореху и то с трудом.

— Э, вам ли нас объедать! — воскликнула Пампалче. — Так что ли грызут орехи?!

Взяла орехи в горсть, зажала, и только послышалось шыр-шор, сразу их раздавила, только скорлупа разлетелась.

Враги глаза выпучили. Но потом подумали: «У нас мечи и железные палицы, а у этих людей — стрелы и дубины. Вернемся в родные края, а потом большим числом нападем на деревню, дотла ее разорим».

— Напрасно вы думаете, что сможете победить нас, — усмехнулась Пампалче. — Разве вы не слышали о том, что на каждый топор найдется свой калиновый мосточек?

Удивились враги, спросили:

— Как это?

— А вот так, — ответила она. — Однажды пошел топор в лес. Топорищем поигрывает, обухом постукивает, лезвием поблескивает. Разыгрался топор: с кочки на кочку прыгнет — сосенку затешет, в ложбинку сбежит — осину подрубит, на пригорок поднимется — ель свалит. Да еще бахвалится: «Я ваш хозяин. Захочу — погублю, захочу — помилую!»

Росла в лесу маленькая стройная березка, такая красивая, что все окрестные деревья только ею и любовались. Увидел ее топор, засмеялся: «Ха-ха-ха! Что дрожишь, тонконогая? Вот стукну раз — и душа вон!»

Испугалась березка, взмолилась: «Не бей меня, топор. Не губи. Я еще только жить начинаю. Обещал на мне жениться молодой весенний дождик…»

«Лор-лор-лор! — загоготал топор. — Не бывать этому!» — и одним махом срубил березку.

Качнулась березка, побежали по стволу слезы, как серебряные капли, и упала она на землю.

Зароптали деревья, зашумели, закачали вершинами, стали жаловаться на топор калиновому мосточку. Рассердился калиновый мосточек и сказал топору: «Почему ты деревья без нужды рубишь? Зачем красавицу-березку сгубил?»

А топор и слушать его не захотел.

«Ты меня учишь, скрипучая развалина?! Вот я тебя!» — и принялся рубить настил.

Прорубил дыру, упал в воду и утонул.

Выслушав историю о топоре, враги, что-то говоря про себя, лыды-лыды, исчезли из жилища старика. Испугались.

Пампалче оказалась не только сильной, но и мудрой. Даже Памей об этом не знал. А дочь его так и стали звать с той поры — Пекшик, что значит Орех.

След сорок шестой. Пекшик и Йомшоэнгер

Стали Памей и Пекшик жить как прежде.

Однажды ушли они из дому ранним утром: Памей к озеру ловить рыбу, а Пекшик — на поляну собирать землянику.

Видит девушка — стоит у дороги старая ель, а на ее вершине сидит черный ворон. Кивает Пекшик, хлопает крыльями. Страшно стало девушке. Остановилась она, спросила птицу:

— Ворон, ворон! Зачем машешь ты крыльями, отчего киваешь? Или ждет меня беда?

Ничего не ответил ворон, поднялся с вершины ели и улетел.

А в это время Памей наловил рыбы. Захотелось ему пить, наклонился к озеру, зачерпнул пригоршню воды. Вдруг пошли по озеру волны, высунулась из глубины черная ручища, ухватила Памея за бороду и потянула в воду.

Памей сразу понял, что разгневался на него Йомшоэнгер — владыка вод — и взмолился:

— Йомшоэнгер, отпусти меня! Я отдам тебе все, что у меня есть!

Ответил, громко булькая, Йомшоэнгер:

— Много лет ловил ты в моих водах рыбу и ни разу не принес мне никакого подарка. Отпущу, если отдашь мне в жену свою дочь Пекшик!

Расстроился Памей, но делать нечего.

— Ладно, — вздохнул, — привози завтра двенадцать ведер пива — будем свадьбу играть.

Отпустил Йомшоэнгер бороду.

— Что ж, иди домой и жди меня со сватами!

Плеснула вода, метнулись рыбы — и Йомшоэнгер исчез, как будто его не было.

Дома встретила Памея Пекшик. Увидела, что отец чуть не плачет, и спросила:

— Отчего ты невесел?

— Да вот, крыльцо у нас обвалилось, надо чинить.

— Разве это беда? — улыбнулась Пекшик. — Завтра починим.

Но Памей только голову ниже опустил. Снова спросила его Пекшик:

— Почему ты стал еще грустнее?

Тяжело вздохнул отец.

— Ворота покосились.

— Поправим и ворота.

Тут уж пришлось Памею рассказать дочери всю правду.

— Обещал я, дочка, отдать тебя в жены Йомшоэнгеру.

— Зачем же?! — удивилась Пекшик. — Неужели я стала тебе лишней?

Памей руками развел.

— Да так получилось. Готовься к завтрашнему дню. Все равно тебе не спастись от Йомшоэнгера.

Дочь лишь рассмеялась.

— Меня так просто не возьмешь! Я уйду к старшей сестре, за дальние леса, на высокую гору. Там не достанет меня Йомшоэнгер.

Собралась Пекшик в дорогу. Надела старый мыжер, почернила губы и зубы золой. Своим топориком поправила крыльцо и ворота, постучала тут и там — колт-колт — и пошла по лесной дороге.

Через какое-то время Пекшик услышала, как впереди трубят рога, стучат копыта, ржут кони. Сошла Пекшик с дороги, спряталась в кустах, зарылась в зеленый мох.

И увидела девушка выехавшего на вороном жеребце Йомшоэнгера в красном мыжере, черной шляпе, сапогах из воловьей кожи. Следом за Йомшоэнгером шли парни в белых плащах, размахивая зелеными березовыми ветвями. Трубил Йомшоэнгер в золотой рог: ыфы-ыфы! Сгибались от трубного звука в лесу деревья, замолкали птицы.

Йомшоэнгер проехал, а Пекшик выбралась из своего укрытия и пошла дальше.

Повстречалась ей толпа девушек. Девушки пели свадебные песни, приплясывая на ходу. На них были зеленые свадебные кафтаны и платки, расшитые золотыми узорами.

Спросила у них Пекшик:

— Далеко ли идете?

А девушки ответили ей песней:

— Идем за невестой, светлой, как звезда, красивой, как луна. Чтобы увезти ее к Йомшоэнгеру.

Пекшик только улыбнулась.

— Идите-идите, она вас давно поджидает! — и пошла дальше.

Повстречалась ей толпа мужчин и женщин в свадебных вышитых рубахах и лисьих шапках.

— Далеко ли идете? — спросила Пекшик.

А мужчины ответили песней:

— Идем за невестой, светлой, как звезда, красивой, как луна. Несем с собой двенадцать ведер пива.

Усмехнулась Пекшик.

— Идите-идите, она вас давно поджидает! — и пошла дальше.

Вдруг Пекшик увидела, как навстречу ей ковыляет дряхлая старуха, такая старая, что вся мохом поросла. Девушка спросила ее:

— Далеко ли идешь, бабушка?

В ответ старуха пропела дребезжащим голосом:

— Иду за невестой, румяной, как спелая земляника, светлой, как солнце Ший Пуйан Ший Пампалче по прозвищу Пекшик! Иду на свадьбу гулять, петь и плясать.

Засмеялась Пекшик — осыпалась зола с ее губ и зубов. Увидала это старуха, схватила девушку за плечи костлявыми пальцами и закричала:

— Так ты и есть Ший Пуйан Ший Пампалче по прозвищу Пекшик! А я Вюд — владычица воды. Йомшоэнгер — мой внук!

Вырвалась Пекшик из старухиных рук и побежала, понеслась быстрее птицы. Быстро бежит девушка, а Вюд не отстает, вот-вот нагонит.

Добежала Пекшик до подножья горы. А Вюд совсем близко. Забралась Пекшик на высокую сосну, выскользнул у нее из-за пояса топорик, упал на землю. Схватила Вюд топорик, стала рубить сосну, только щепки полетели. Запела Пекшик:

— Сестра, спусти мне качели!

А сестра с высокой горы ей ответила:

— Подожди, сестра, пряжу пряду!

Услыхали песню Пекшик лесные звери. Жалко им стало девушку, решили они ей помочь. Вышла к сосне лиса, рыжая шуба, сказала старухе:

— Дай мне топорик. Я порублю, а ты пока отдохни.

Отдала Вюд топорик лисе, прилегла в холодке и тотчас заснула. Взяла лиса топорик, забросила в озеро и убежала в лес.

Проснулась старуха и увидела, что сосна стоит, как стояла, а топорик — на дне озера. Рассердилась Вюд, одним глотком выпила озеро, достала топорик и стала опять сосну рубить.

Пошел по лесу шум и треск, вот-вот рухнет сосна.

Снова запела Пекшик:

— Сестра, спусти мне качели!

— Подожди, хлеб из печи вынимаю! — закричала сестра.

Выбежал из лесу заяц, короткий хвост, попросил Вюд:

— Дай мне порубить. А ты отдохни.

Отдала Вюд зайцу топорик. Размахнулся заяц, да не ударил по сосне, а забросил топор в реку. Обругала старуха зайца, выпила реку, достала топорик и стала сосну рубить.

Опять запела Пекшик:

— Сестра, спусти мне качели!

Ничего не ответила ей сестра. Зашаталась сосна, стала валиться. Но тут спустились сверху качели, ухватилась за них Пекшик — и поднялась на небо.

Вюд побегала, побегала вокруг сосны, да делать нечего, ни с чем возвратилась домой.

След сорок седьмой. О том, как Пекшик вернулась к отцу

Вот сидят сестры на небе, беседуют. Вдруг заскрипело крыльцо. Говорит Пекшик сестре:

— Это мой муж с охоты вернулся. Ты спрячься за печкой.

Вошел охотник, высокий, как столетнее дерево, весь увешанный тушками лесных зверей.

Спросил охотник:

— Почему здесь человеком пахнет?

— Что ты такое говоришь? — удивилась женщина. — В доме никого нет, кроме нас с тобой.

Пока муж обедал, она спрятала Пекшик в корзину, а сверху лепешки положила.

Когда охотник встал из-за стола, сестра сказала:

— Сходи к отцу, отнеси от меня гостинец. Да смотри, не открывай корзину, а то ослепнешь!

Отправился охотник к старику. Шел-шел, через некоторое время проголодался. Решил посмотреть, какие лепешки положила жена. Только снял корзину со спины, как Пекшик крикнула:

— Ой, вижу!

Испугался охотник и одним махом добежал до стариковской избы. Положил корзину возле ворот, да обратно к жене, на небо.

След сорок восьмой. Свадьба Пекшик

На лесном мысу поблизости от дома Пекшик жил один злой колдун. Частенько, наблюдая за девушкой, он подумывал: «А неплохо бы сына на Пекшик женить. У меня колдовство, у нее сила. Вместе мы всех покорим». И не только подумывал, но и всячески привечал Пекшик, даже в шутку дочкой называл.

Пришла зима, пора свадеб. Но не по нраву Пекшик был колдунов сын. Выбрала она Вету, удачливого и ловкого охотника. Рассердился колдун, пригрозил:

— Ослушаешься — не миновать тебе бед и несчастий. — Пекшик лишь рассмеялась, созвала подружек на удур сий — девичий пир.

Собрались гости. Подкатил к дому невесты свадебный поезд с женихом во главе. Вета сидит в расписных саночках, ждет, когда выйдет его суженая. Увидел это колдун — затрясся от злобы. А когда пришел в себя, крикнул:

— Потоп!

Хлынула вода широким потоком. Поезжане и любопытные зеваки бросились врассыпную, полезли на деревья, столбы, крыши. Один Вета сидит в саночках, посмеивается.

Еще пуще колдун рассердился, крикнул:

— Вьюга!

Повалил снег, засвистел ветер, заухало, закружило. А жених еще пуще принялся смеяться:

— Это кто ж так гостей встречает: вместо пива — водой, вместо хлеба — крупой ледяной?!

Взъярился колдун. Обернулся он девушкой, поднес Вете свадебный ковш, но не с пивом, а с настоем сонной травы.

Отпив — уснул жених. Тогда колдун смазал оглобли саней медвежьим и волчьим жиром и крикнул:

— Дух Медведя! Дух Волка! Явитесь сюда! Везите Вету в Ледяное царство!

Сам вскочил в санки, и понеслись кони как бешеные, чуя за собой запах медведя и волка.

Вот примчались они в Ледяное царство. Произнес колдун заклинание, и возник перед ним ледяной дом. А в доме том все ледяное: и стол, и скамейки, и кровать. Уложил он Вету в ледяную постель, укрыл ледяным одеялом и сказал:

— Будешь спать, пока все здесь не растает!

Сказав так, сел в расписные санки и погнал лошадей обратно.

Как стали санки на прежнее место во дворе Веты, так и вьюга унялась. Выскочила Пекшик из дома да в ужасе и остановилась: нет жениха.

След сорок девятый. Пекшик в ледяном доме

И осталась Пекшик наедине со своим черным горем. К девушкам идти нельзя: уже сосватана и получила благословение жреца и родителей. К женщинам тоже нельзя, ведь она и дня не прожила в доме мужа.

Все глаза выплакала, но не смирилась, поскольку была умна и деловита: решила искать своего суженого.

И принялась Пекшик ухаживать за конями Веты. Поила, кормила волю, чистила и мыла, на луга пастись выводила.

Вот как-то однажды сказал ей конь, что коренником был запряжен в свадебные санки:

— Не горюй, хозяюшка. Садись на меня. Найдем твоего Вету.

Долго они скакали на полночь, пока не прибыли в Ледяное царство. Тут и увидела Пекшик своего нареченного. Лежал он в ледяном доме на ледяной кровати, укрытый ледяным одеялом. Хотела разбудить, да не смогла — глубок волшебный сон.

Что делать? Осталась она жить в этом доме. На ледяной скамье сидела, на ледяном огне ледяную пищу готовила и спать рядом с мужем в ледяную постель укладывалась. А чтобы не было скучно, рассказывала Вету сказки.

Вот одна из них.

След пятидесятый. Овда

Жили некогда муж с женой. Было у них двое детей — маленький сын и дочь-невеста.

Отец с матерью отдали дочь замуж за охотника. Молодые сыграли свадьбу, и девушка покинула родительский дом. Мужнина изба стояла посреди дремучего леса.

Осенью ушел муж лесовать, а молодая жена осталась дома одна. Ближе к ночи стало ей страшно: ну как придет из лесу Овда и съест ее? Заперла девушка покрепче дверь, закрыла окна, сидит, дрожит.

А Овда тут как тут. Толкнулась в дверь, подергала окна — не войти ей в дом.

Тогда взяла Овда мялку, которой мнут коноплю, стала по ней постукивать и запела: «Стук, стук, моя мялка! Выгляни, красавица, в окно. Посмотри, как играют в лесу веселые белки и резвые куницы».

Узнала девушка голос Овды и крикнула ей в ответ:

— Некогда мне смотреть в окно, я тесто для хлеба раскатываю!

Снова запела Овда: «Подойти, красавица к двери. Послушай, как поет лес: «Гож, гож».

Ответила девушка из дома:

— Не могу я отойти от печки — хлеб в нее сажаю.

Овда опять запела: «Выйди, красавица, на крыльцо. Увидишь, как скачет верхом на лосе косматая Кожла!»

Девушка ответила:

— Подожди немного. Выну хлеб из печки, тогда выйду.

Стала Овда ждать. А девушка вылезла через печную трубу наружу и побежала к родительскому дому.

Ждала, ждала Овда, потом снова начала петь, но никто ей не ответил. Выломала Овда дверь, увидела пустую избу. Пустилась Овда за девушкой в погоню.

Побежала девушка, не чуя под собой ног. Оглянулась, — а Овда совсем близко. Бросила она за спину щетку, которую чешут кудель. Превратилась щетка в густой лес. Человеку через такой лес не пройти, а Овда продралась.

Бросила девушка за спину камень. Стал камень высокой горой. Человеку на нее не подняться, а Овда взобралась и спустилась по противоположному склону.

Бросила девушка за спину красный платок. Обернулся платок огненной стеной. Пока пробиралась Овда сквозь огонь, девушка добежала до родительского дома.

В доме все давно спали. Стала девушка стучать в запертую дверь.

— Отец! Отопри поскорее дверь. За мной гонится Овда. Она хочет меня съесть!

Проснулся отец и ответил:

— Ты обманываешь меня. Моя дочь спит сейчас у себя дома.

Снова застучала в дверь девушка.

— Мать! Впусти меня поскорее! За мной гонится за Овда. Она хочет меня съесть.

Проснулась мать и ответила:

— Ты обманываешь меня. Моя дочь не бродит ночью по лесу.

В третий раз принялась стучать в дверь девушка:

— Братец! Укрой меня в родном доме. Гонится за мной Овда. Хочет меня съесть.

Маленький брат сквозь сон пробормотал:

— Не мешай мне спать. Моя сестра живет теперь далеко…

Заплакала беглянка перед запертой дверью. Посмотрела вокруг. Большой мрачный лес шумел от ветра. Между черными облаками молодой месяц возвращался в свое кудо.

В отчаянии протянула девушка руки к небу.

— Светлый владыка луны Тылзе — хоть ты спаси меня!

Но месяц испугался Овды и совсем скрылся за тучами.

Забралась несчастная девушка в овечий хлев, спряталась между овцами. Но Овда легко нашла ее — и съела.

Утром пришли отец и мать задать овцам корму — и увидели на полу хлева белые косточки и тонкие жилки.

Мать руками развела: «Вот беда! Верно, волк задрал ночью овечку».

Отец подобрал тонкие жилки, сделал новые струны для кюсле. Хорошие получились струны — прочные, звонкие. Едва ударил по ним мужчина, запело кюсле человеческим голосом: «Килтын-килтын, кюсле — дерево сухое ели. Пальцы искусного гусляра. Ой, отец, отец! Не играй — не надрывай моего сердца».

Удивился мужчина, позвал жену. Тронула она тонкие струны, снова запело кюсле человеческим голосом: «Мать, моя мать! Не играй, не надрывай моего сердца!..»

Вздрогнула мать, уронила кюсле на пол. Поднял его маленький брат.

— Ну-ка, я попробую!

Хоть и не умел он играть, но и под его руками запело кюсле: «Братец, мой братец! Не играй, не надрывай моего сердца…»

Испугался брат — и бросил кюсле в огонь. Вспыхнуло дерево сухой ели, загорелись тонкие струны. И вышла из огня девушка — целая и невредимая.

След пятьдесят первый. Ледяной панцирь

И вот пришел день, когда лед стал тонок и хрупок от тепла сердца Пекшик, и рухнул ледяной дом. Горючее дыхание разомкнули глаза и рот Веты. Вздохнул он.

— Ах, как крепко я спал! Где же я?

— Ты в ледяном царстве, мой милый! — ответила Пекшик. — Злой колдун усыпил тебя вечным сном. Но сейчас ты проснулся, хотя и скован еще ледяной броней. Пойдем домой, в родной стороне и она растает.

Как увидел колдун, что Пекшик и Вета возвращаются, весь затрясся. Полыхнул он огнем, но огненный ветер не причинил вреда Вете, покрытому ледяным панцирем. Дохнул холодом, но тот не смог заморозить отогретого любовью сердца.

Схватил Вета колдуна и сжал своими сильными руками. Запросил пощады колдун. Тогда нашел охотник в лесу дуплистое дерево, сунул злодея в дупло и заткнул осиновой колодой.

Радостно встретили отец с матерью сына и невестку. Тут и свадьбу доиграли.

След пятьдесят второй. Сыновья Пора

В далекой древности одно из племен возглавил человек по имени Пор. Когда спросили его людей: «Кто вы?» Те ответили: «Мы люди Пора».

Во времена Пора люди жили в верховьях светлой реки Волгыдоэнгер, в лесном озерном краю. В их землях брала начало еще одна большая река, которую они называли Отюэнгер, что означает Медвежья. По ее берегам, поросшим густым лесом, водилось много всякого зверья, а больше всего медведей.

У Пора было семеро сыновей и семеро дочерей. Дочери выросли и по тогдашнему обычаю привели в дом отца своих мужей. А сыновья все ходили неженатыми.

Однажды Идин — старший сын Пора — сказал:

— Нет для нас невест ни в нашем илеме, ни в соседних. Но я слышал, что далеко вниз по Волгыдоэнер есть три города — Медный, Серебряный и Золотой. Живут в них потомки охотника Веты и девы-силачки Пекшик. Нет в тех городах ни богатых, ни бедных, все равны между собою. Почитают там только старейшин рода и жрецов-предсказателей — за то, что они стары и мудры. Может быть, в тех городах найдем мы себе жен?

Братья попросили благословения у отца, оседлали коней и пустились в путь вдоль Волгыдоэнгер.

Через тридцать дней, на закате тридцать первого, увидали они на высоком берегу Волгыдоэнгер Медный город. Его стены и башни ярко сверкали в лучах вечернего солнца.

Идин велел братьям ждать в роще, а сам подъехал к городским воротам. Вынув из тула-колчана стрелу, он воткнул ее в землю и наклонил в сторону ворот, что означало: прибыли путники из дальних краев, они приветствуют жителей города и хотят с ними говорить.

Идин вернулся к братьям, и они переночевали в роще. На рассвете все семеро подъехали к Медному городу. Рядом со стрелой Идина была воткнута другая, с наклоном к его стреле. Это означало: горожане приветствуют чужеземцев и согласны принять их в своем городе.

Идин выдернул из земли обе стрелы и громко постучал в медные ворота. Ворота широко распахнулись. Путников встретили горожане в белых суконных кафтанах. Впереди всех стоял старейшина рода Кугей и жрец-предсказатель.

Кугей взял из рук Идина обе стрелы и спросил:

— Кто вы, чужеземцы, и откуда?

Идин ответил:

— Мы — сыновья Пора. Прибыли из той земли, где берут начало Волгыдоэнгер и Отюэнгер.

Кугей спросил:

— Для чего же вы проделали столь долгий путь, зачем прибыли в наш город?

Идин ответил:

— Мы ищем себе невест.

Это хорошее дело, — сказал Кугей. — Может быть, в нашем городе найдутся девушки, которые захотят стать вашими женами.

Братьев с почетом проводили в город и устроили в их честь пир, на который собрались все горожане — мужчины и женщины. И две девушки — в медных серьгах и кольцах, с медными ожерельями на груди — избрали себе в мужья двух младших братьев.

Младшие братья остались в Медном городе, а остальные поехали дальше.

Через семь дней увидели они на высоком берегу Волгыдоэнгер Серебряный город. Девушки этого города носили серебряные серьги, ожерелья и кольца. Там нашли себе невест еще двое братьев и остались в Серебряном городе.

Старшие братья простились с ними и во главе с Идином снова пустились в путь. Через семь дней достигли они Золотого города…

Три девушки — в золотых серьгах и кольцах, с золотым ожерельями на груди — стали женами Идина и его братьев.

Так поселились семеро сыновей Пора в среднем течении Волгыдоэнгер, а их потомки живут там до сих пор.

Приложение

Мари и песьеносые

Один храбрый мари ходил собирать малину в лес за реку Вятку. Когда он слишком далеко забрался в лес, его окружили песьеносые — существа с единственным глазом посреди головы, одноногие и однорукие. Каждый из них мог передвигаться только обнявшись со своим соплеменником. Вот такие существа жили в старину, сейчас их нет…

Поймали песьеносые мари, посадили в пещеру и заперли.

Пленника, чтобы он нагнал жиру, песьеносые кормили до отвала орехами. Потом, разумеется, они намеревались съесть человека. Когда песьеносые выходили из пещеры, то вход закрывали огромными камнями.

За месяц мари очень разжирел. Дождавшись, когда песьеносые куда-то разбрелись, он сдвинул камни и сбежал.

На его счастье, в кустах у реки оказалась лодка песьеносых. Сев в нее, пленник оттолкнулся от берега и что есть силы стал грести веслами. Песьеносые, заметив побег, заплакали как дети. Кинувшись на землю, они принялись кататься от бессилия.

Владыка щучьего озера

Прежде, говорят, Юмо каждому озеру определил своего бога, а затем населил озера разными рыбами. Юмо, чтобы хищные рыбы не переловили других рыб, сделал так, чтобы озеро, в котором водились щуки, было огорожено от прочих высокой насыпью.

Но вот Нужгол Ер Юмо, бог щучьего озера, подумал: «Если щуки переловят другую рыбу, тогда нечем станет кормиться моим братьям, и я стану владыкой всех озер».

Стал он убеждать владык соседних озер разрушить насыпь и соединить его озеро протоками:

— Тогда вода будет чище в наших озерах, не будет застаиваться!

Наконец братья поддались на уговоры и соединили озера протоками.

Через некоторое время стали они замечать, что рыбы в их владениях заметно поубавилось. Нужгол Ер Юмо и говорит им:

— Вашу рыбу сам Юмо перевел на другое место, идите, ищите! Те направились на поиски своей рыбы.

Нужгол Ер Юмо обрадовался, да недолго продолжалась его радость, ибо Юмо научил рыб мутить рылом воду. Не видя ничего перед собой, щуки разбивали зубы о подводные коряги и камни.

--------------------------------------------------------------------------

Другие книги скачивайте бесплатно в текстовом и mp3 формате на https://prochtu.ru

--------------------------------------------------------------------------