Данная книга представляет малоизвестную страницу в истории города Новороссийска, охватывающую период от основания чешскими переселенцами деревни Мефодиевки до начала Первой мировой войны, основание рабочих поселков, Чеховки, Крепости, Собачьей слободы, железнодорожной Нахаловки, Мефодиевских отрезков, жизнь и быт людей этого района. Ныне - это часть Восточного района города Новороссийска. Основой данного издания послужили исследования документов Новороссийского городского архива, воспоминания и фотографии старожилов Мефодиевки.
--------------------------------------------------------------------------
Сергей Степанович Шило - История Мефодиевского поселка
--------------------------------------------------------------------------
Скачано с сайта http://prochtu.ru
© Шило Сергей Степанович. 2009.
© История Мефодиевского посёлка
Часть 1
Данная книга представляет малоизвестную страницу в истории нашего города, охватывающую период от основания чешскими переселенцами деревни Мефодиевки до начала Первой мировой войны, основание рабочих поселков, Чеховки, Крепости, Собачьей слободы, железнодорожной Нахаловки, Мефодиевских отрезков, жизнь и быт людей этого района. Ныне - это часть Восточного района города Новороссийска.
Основой данного издания послужили исследования документов Новороссийского городского архива, воспоминания и фотографии старожилов Мефодиевки.
Попечитель издания депутат городской Думы IV – созыва
Наталья Михайловна Балтина.
Автор выражает благодарность: Новороссийскому городскому архиву, филиалу №8 «Семейное чтение» ЦСДБ – «Центральной Системы Детских Библиотек», Наталии Михайловне Балтиной, Галине Валентиновне Урупко, Сергею Александровичу Санееву, Людмиле Васильевне Зарицкой, Марине Владимировне Рыбкиной, Михаилу Пименовичу Сухорукову, Иосифу Францевичу Гоуфеку, Людмиле Карловне Пятцо, Владимиру Вацловичу Шусс, Людмиле Эммануиловне Пунчохар, Ярославу Ярославовичу Ворачек, и многим другим жителям Мефодиевки за помощь в создании этой книги.
Предисловие.
Наш город с каждым годом становится лучше и красивее. Уходят в прошлое старые облезлые и обезличенные фасады домов, серые унылые тротуары и разбитые дороги. На смену им приходят новые современные многоэтажные новостройки, вымощенные красивой разноцветной плиткой тротуары и пешеходные дорожки, которые создают новый облик нашего города.
Работа кипит повсюду. С удивлением для самого себя замечаешь, как быстро происходят перемены. Ещё вчера на этом месте стояли небольшие одноэтажные домики, такие родные и привычные с детства, а сегодня их уже нет, и за несколько месяцев вырастает к небу здание из стекла и бетона.
Но научились ли мы изучать и хранить свою историю, историю своей улицы, своего района, своего города?
Этот вопрос острой занозой сидит в моем сознании и в сердце, когда я вижу, как и сейчас наш город, несмотря на то, что он становится всё краше и современнее, теряет своё неповторимое историческое лицо.
Спросите себя, много ли мы знаем о своей улице, об истории своего района, в котором прожили не одно десятилетие, а может быть и всю жизнь?
А начиналось развитие города с заселения пустынной северо-западной стороны Цемесской бухты и основания здесь первого поселения - деревни Мефодиевки в 1869 году. В Зацемесской стороне с дореволюционных времен происходило сосредоточение самых крупных промышленных предприятий. Благодаря промышленному росту, начавшемуся в 1881 году с возведения американским гражданином Гербертом Тведлем первого завода, а затем и других предприятий, Новороссийск к 1913 году стал крупным промышленным центром Северного Кавказа. Сюда на северо-западную часть Цемесской бухты, отделенной от города обширным болотом, первыми пришли блага цивилизации: заводы, железная дорога, электрическое освещение, новые жилые кварталы. С началом работ по строительству железной дороги и порта к Новороссийску хлынула волна коммерческого и рабочего люда. Пришлый люд здесь находил работу, здесь он и селился. Потребность в жилье в Зацемесской стороне была настолько большой, что в угоду ей общество «Русский Стандарт», учрежденное для эксплуатации нефти, возводит на своей территории целый городок жилых домов, контор, амбаров.
На казенной земле возле вокзала вырастает железнодорожная «Нахаловка». Так возникло поселение, которое в будущем превратится в Мефодиевский посёлок. Было это очень давно.
Сегодня Мефодиевка входит в Восточный район города Новороссийска. Восточный район - это промышленная часть города, в которой расположены самые крупные и старейшие предприятия города-героя, города-труженика: цементные заводы, судоремонтный завод, порт, локомотивное депо, вагоноремонтный завод, элеватор, нефтеналивные пирсы, завод металлоизделий и завод «Красный двигатель». Многим из этих предприятий уже более ста лет, и они не только существуют, но и развиваются, выходя на всё новые рубежи промышленного производства.
Как и с чего всё начиналось, кто был у истоков зарождения Восточного района города, будет интересно узнать каждому новороссийцу.
17. 12. 2007.
Глава 1. После Крымской войны.
Положение о заселении. Управление Черноморским округом. Первые поселенцы.
Во время Крымской войны Новороссийск был уничтожен. Жители ушли, взорвав своими руками, немногие уцелевшие здания и постройки. 18 марта 1856 года в Париже был подписан мирный договор, завершивший Крымскую войну и перечеркнувший два десятилетия упорного труда по освоению и закреплению за Россией Черноморского побережья. Черноморская береговая линия и города перестали существовать.
Россию, проигравшую войну коалиции европейских государств, обязывали по договору не иметь крупных городов, арсеналов и военный флот на Черном море.
И в этих условиях, при непрекращающейся Кавказской войне, всё нужно было строить заново. На развалинах города обосновался со своим отрядом черкесский князь Сефер-бей. Геленджик был занят сводным польско - венгерско-черкесским отрядом [1].
Правительство Александра II решает восстановить влияние на Черноморском побережье Кавказа. С помощью создания системы военных укреплений, проведения дорог к каждому из них и заселения этого края казаками командование войск надеялось решить поставленную перед ним задачу – освоение Закубанского края. Для этого создаются 9 отрядов. Из них главным по силе и значению был Адагумский отряд, штаб отряда возглавлял полковник П.Д. Бабыч.
Успешные действия этого отряда в 1856 году позволили выбить горцев из Анапы и Новороссийска, а в 1857 году и из Геленджика.
В этом же году было положено основание Адагумской кордонной линии. На следующий год, как и двадцать лет назад, в Цемесскую бухту вошли корабли Черноморского флота. Высаженный на берег близ устья реки Цемес десант приступил к строительству Константиновского укрепления.
Это было последнее поселение в целой системе военных укреплений, начавших строиться на передовой линии Кубанской области от Черного моря до Екатеринодара.
Укрепления строились под непосредственным руководством наказного атамана Черноморского казачьего войска Г.И. Филипсона, назначенного в 1858 году командующим войсками правого крыла Кавказской линии.
8 сентября 1859 года П.Д. Бабыча, произведенного в генерал-майоры, назначают командиром Адагумского отряда. Единственным населением этих мест пока были солдаты строящихся укреплений, беспрерывно подвергающихся нападениям горцев.
Умелое ведение военных действий и мудрая деятельность позволили Г.И. Филипсону заключить мирные договоры со многими черкесскими племенами. В 1859 году прекращают борьбу и выражают покорность абадзехи, в 1860 - натухайцы. Основные военные действия в районе Адагумской кардонной линии были закончены.
В этом же году 29 февраля было утверждено образование Натухайского округа с центром в Константиновском (Новороссийск) укреплении, а 31 марта 1860 года ИМЕННЫМ ВЫСОЧАЙШИМ УКАЗОМ были упразднены города Анапа и Новороссийск.
Вновь образованный округ состоял из укреплений Нижне-Адагумского, Варениковского, Гостогаевского, форта Раевского, укреплений Анапа, Константиновского, Неберджаевского, Крымского. От Крымского укрепления кордонная линия шла далее к укреплениям Лабинского округа.
Карта-реконструкция военных укреплений Адагумской кордонной линии Натухайского округа по документам ГАКК, приказ № 332 по Кавказской армии. «Кавказ»» №66 от 23 августа 1862 г.
Для освоения и заселения Черноморского побережья правительство привлекает казаков. Но казаки не горели желанием селиться в этой не хлеборобной местности, где не было привольных степей и богатых нив, а вместо чернозема кругом был лишь серый камень, да малярийные болота и плавни. Охотников находилось немного и приходилось силой переселять казаков Азовского и Кубанского казачьего войска. Это вызывало большое недовольство. Дело переселения чуть не зашло в тупик, и только личное присутствие императора Александра II , прибывшего в Кубанский край в сентябре 1861 года для улаживания «казачьего вопроса», повлияло на исход предприятия. Договорившись с казаками, император осмотрел Адагумскую кордонную линию и отплыл на пароходе «Тигр» вдоль восточного берега [2].
А в следующем 1862 году 10 мая было ВЫСОЧАЙШЕ утверждено «Положение о заселении предгорий западной части Кавказа казаками», в котором перечислялись даруемые переселенцам льготы.
Кроме денежных пособий, переселенцы, получали право приобретать землю в собственность, а после окончания службы - выходить из казачьего сословия и продавать свою землю иногородним.
25 июля 1862 года был издан приказ по Кавказской армии №332, в котором говорилось, что « В нынешнем году на передовых линиях Кубанской области водворено 25 станиц».
И этим приказом станицам присваивались наименования тех укреплений, возле которых они располагались. В районе Натухаевского округа водворено было 12 таких станиц: Варениковская, Гостогаевская, Раевская, Натухаевская, Анапская, Анапский поселок, Новороссийская, Благовещенская, Верхне-Баканская, Нижне-Баканская, Неберджаевская, Крымская [3].
Эти станицы строились рядом с укреплениями Адагумской кордонной линии для защиты их от нападения черкесов. Строительство станиц и проведение дорог вменяли Адагумскому отряду. Гарнизоны укреплений были немногочисленны и состояли из двух рот солдат, да казаков численностью от пятидесяти до двух сотен.
В Новороссийскую станицу переселили 100 казачьих семей, в Раевскую 220 семей, в Верхне-Баканскую 150 семей. К концу 1862 года в станице Новороссийской были построены 89 домов, населения насчитывалось 511 душ обоего пола. В ноябре в станицы прибыли назначенные начальством священники - и жизнь пошла своим чередом.
21 мая 1864 года закончилась Кавказская война, и заботой правительства стало обустройство завоеванного края путем скорейшего его заселения, открытия новых городов и поселений и введения гражданского управления в них. Теперь, после переселения горцев, роль Константиновского укрепления была утрачена, и 22 мая 1866 года приказом военного министра оно было упразднено. В новых условиях возрождения Черноморских городов терялся смысл развития казачьей станицы Новороссийской, которая так же упразднялась, а жители из казаков причислялись к мещанскому сословию.
Положение о заселении .
10 марта 1866 года было ВЫСОЧАЙШЕ утверждено «Положение о заселении Черноморского округа и управления оным», в котором говорилось: « На северо-восточном берегу Чёрного моря учреждаются портовые города Анапа и Новороссийск». Этим же указом определялось и создание, в порядке общего гражданского управления, особого Черноморского округа с центром в Новороссийске. Новому округу утвердили штат управления. Предписывалось также находиться в Новороссийске начальнику Черноморского округа, окружному прокурору и суду. Именно с этого года начинается официальное возрождение нашего города и освоение близлежащих земель.
Правительство хорошо понимало перспективы освоения Кубанского края и Черноморского побережья: строительство городов, открытие портов и развитие сельского хозяйства, торговли и промышленности. Прежде всего, для выполнения всех этих задач нужны были люди.
Заселение этих мест шло крайне медленно, поэтому освоение нового края не получало нужного развития. Этот факт вызывал большую озабоченность правительства, которое разрешило переселяться в Кубанский край всем иностранцам христианских конфессий.
Для скорейшего заселения прибрежной местности были задействованы многочисленные льготы и преимущества. Определялось также, кто имел право вступать в состояние обывателей вновь учрежденных городов и кто такого права не имел.
Стать жителями городов и сельскими поселенцами Черноморского округа могли лица «всех сословий Империи, имеющие по общим постановлениям право причисляться к городским обществам и иностранцы христианских исповеданий каждый раз по разрешению Наместника Кавказского».
Указ перечислял и тех, кому переселяться в Черноморский округ воспрещалось, таковыми считались лица:
1. Исключенные общественными приговорами из среды своих обществ.
2. Изобличенные по суду в злонамеренном банкротстве.
3. Понесшие по суду приговорами наказания, уголовные и исправительные, соединенные с лишением всех прав состояния.
4. Все состоящие под следствием, судом и надзором полиции по политическим делам.
5. Все состоящие под уголовным следствием и судом вообще.
6. Последователям сект скопцов* и бегунов**.
Далее оговаривалось, что « хотя и могут приписываться к сим городам, но не иначе как с соблюдением установленных условий»:
7. Лица, на коих числится казённая или общественная недоимка, пока не будет очищена или сложена.
8. Рабочие фабрик, заводов и других промышленных заведений а также мастеровые, обязанные контрактами, впредь до окончания срока обязательства.
9. Государственные крестьяне, переселенные за счет сумм правительства.
10. Состоящие на рекрутской очереди.
* Скопцы – секта христиан, возникла в царской России в хvIII века, насчитывала около 6000 членов, главным образом, в Тамбовской, Курской ,Орловской губерниях.
** Бегуны - одно из безпоповских направлений старообрядчества, возникло в 1772 году в Ярославской губернии. Члены сект преследовались государством , ссылались в Сибирь.
11. Временно обязанные и удельные крестьяне, пока не получат надлежащего на переселение их согласия общества, а временно- обязанные крестьяне – согласия помещиков [4].
Так же четко «Положение» определяло переселенцев сельской местности, «в состоянии сельских обывателей Черноморских прибрежных поселений могут вступать»:
1. Получившие отставку и бессрочно отпускные чины, а также чернозаводские чины или рабочие с их семействами.
2. Лица всех сословий Империи, имеющие право вступать в число членов сельских обществ.
3. Иностранные христианских исповеданий поселенцы по особому каждый раз разрешению Наместника Кавказского [5].
Желающим приписаться к учреждаемым городам и сельским поселениям нужно было подать просьбу на имя начальника Черноморского Округа и представить увольнительные свидетельства о неимении законных препятствий к переселению. Начальнику Черноморского Округа рекомендовалось принимать все вообще заявления и просьбы на переселение даже без увольнительных свидетельств.
Всем переселенцам без различия сословий, к которым они прежде принадлежали, по прибытии на место бесплатно отводились места для устройства домов и других хозяйственных построек, а также лесные и строительные материалы, такие как камень, песок, известь, также безденежно дозволялось добывать строительный материал по своему усмотрению.
Кроме этого переселенцы получали на первоначальное обзаведение и устройство жилищ в случае отпуска леса по 20 рублей, без леса - по 35 рублей на каждое семейство [6].
Бесплатный отвод мест производился в течении шести лет со дня утверждения « положения» ,но оговаривались и другие условия, так, например: « одному и тому же лицу, или семейству, более одного места бесплатно не отводить; кто же пожелает иметь более мест, тот может получить таковые за установленную плату». Одна квадратная сажень земли продавалась желающим за 10 копеек. В те годы килограмм говядины или баранины стоил 15 копеек, килограмм пшеничной муки 8-10 копеек. Такую землю, купленную за деньги, называли посаженной.
Отвод мест на земле для частных построек разрешал начальник Черноморского Округа согласно подаваемым ему заявлениям. О каждом отводе давалось знать полиции и городскому архитектору который делал отвод земли в городе, в сельской местности это делал староста. Каждый, кто получил землю бесплатно или с платою посаженных денег был обязан в течении 3-х лет построить на ней дом по утвержденному опять же начальником Черноморского округа фасадом. В противном случае незастроенные в трехгодичный срок места продавались с аукциона, а средства поступали в собственность казны. В сельской местности срок увеличивался до 10 лет. Правило это относилось как к даровой, так и к покупной земле [7].
«Положение о заселении» давало переселенцам широчайшие льготы. Переселенцы освобождались от крепостных, канцелярских, гербовых пошлин, а также от употребления гербовой бумаги, как по судопроизводству, так и по делам и актам всякого рода. Разрешалось производить свободно без всякого платежа акциза рыбный промысел в водах Черного моря, а также на всём пространстве берега в пределах округа устраивать свои заведения, жиротопни и прочее. Торговым людям разрешалось производить торговлю и промыслы не только в Черноморском округе, но и в пределах всей Кубанской области. Сверх того - предоставлялась льгота на вывоз за границу всякого рода товаров, а также - выписывать товары к ввозу дозволенные. Разрешалось содержать склады для оптовой продажи и для всякого различного мелкого торга, устраивать фабричные, заводские и ремесленные конторы. Все вышеперечисленные действия совершались по льготным свидетельствам без платежа пошлин. Поселенцы освобождались не только от пошлин, платежей и податей, но и от натуральной рекрутской повинности в течение всего льготного времени. Льготное время вводилось со дня утверждения «Положения» и действовало в течение 15 лет, то есть до 1 января 1881 года. Правительство сделало все от него зависящее для привлечения в эти края, колонистов. Но, несмотря на правительственные льготы массового переселения не последовало.
Взамен же переселенцы должны были жить и выполнять возложенные государством задачи экономического преуспевания края, формируемые по политическим, государственным, историческим и экономическим соображениям. А также обороны края, развития культуры, морского могущества, садоводства, виноделия, рыболовства, земледелия» [8].
Суровая действительность порою резко отличалась от бумажных привилегий, в которых говорилось: « На этом же берегу пространство от морского берега до вершин главного Кавказского хребта предназначается для сельских гражданских поселений». В жизни же всё было совсем по-другому.
Земли Черноморского побережья стали раздаваться как вознаграждение за доблестные военные подвиги участникам покорения Кавказа из лиц военного и гражданского ведомства.
А с 1871 года земли на Кавказе стали продаваться всем желающим. Крупные капиталисты Москвы и Петербурга приобрели 50 000 десятин земли. Стали даже создаваться товарищества с целью приобретения на Кавказе земли, которым было отказано в этом на основании, что предполагалось отдать барону Таубе 600 000 десятин в долине Эльдар бесплатно – с обязательством образовать общество для ирригации долины [9].
Подобным образом в военное ведомство было передано для раздачи по жалованиям 23000 десятин.
В распоряжение закавказской лотереи с благотворительной целью выделено 2000 десятин. Пожаловано разным лицам 26 264 десятины и отведено также разным лицам на основании устава о горном и сельском хозяйстве 6 784 десятины.
То же самое происходило и в окрестностях Новороссийска. Все земли, находящиеся на северо-восточной стороне Цемесской бухты, были переданы генералам. До сих пор у одной из частей города сохранилось её старинное название – балка Адамовича. Когда-то эта местность была частной собственностью генерала от артиллерии Леонида Ефремовича Адамовича жившего в Петербурге. На всех городских картах тех лет этот район так и обозначался - «земля генерала Адамовича».
Самые лучшие и ровные земли, расположенные в долинах, были розданы задолго до окончания «льготного времени». Простым переселенцам-крестьянам доставались участки в сильно пересеченной местности, каменистые или заболоченные и мало пригодные к земледелию. Заселение Черноморского побережья шло крайне медленно; нездоровая местность, в которой обычно размещали прибывших на поселение, несла им прежде всего большую болезненность и смертность. В новой и непривычной местности поселенцы были предоставлены самим себе. В таких условиях об успешной колонизации и развитии края не могло быть и речи.
«В порядке общего гражданского управления учрежденные города и прибрежные поселения впредь до их устройства подчинялись начальнику Кубанской области и причислялись к составу земель Закавказского края» [10].
10 марта 1866, года были утверждены должности чиновников вновь образованного округа. Штат состоял из общего и частного управления, четко оговаривались должности, жалование, столовые, квартирные, класс должности, а также разряды шитья на мундире и пенсии.
По общему управлению числились начальник Черноморского округа и его канцелярия. Она состояла из правителя, 2-х делопроизводителей, приходо-расходчика и бухгалтера в одном лице. К общему управлению относился и Черноморский окружной суд, состоящий из председателя, 2-х членов суда, секретаря и 2-х делопроизводителей, и прокурорский надзор, а также чиновник особых поручений, агроном, медик, ревизор, ветеринарный врач, инженер путей сообщения, архитектор и землемер.
По частному управлению числилась городская полиция городов Анапы и Новороссийска, состоявшая в каждом городе из полицмейстера и следственно-исполнительного пристава, а также секретаря и 2-х делопроизводителей.
Относилось к частному управлению и попечительство о Черноморских прибрежных поселениях. В каждом из учрежденных трёх попечительских отделениях было по одному попечителю и письмоводителю.
Всего управление Черноморского округа состояло из 35 чиновников, на содержание которых в год тратилось из казны 46. 915 рублей. Так, начальник Черноморского округа получал жалования 2000 рублей, да ещё по 1500 рублей столовых и квартирных. Председатель суда - 1500 рублей жалования и 1000 рублей квартирных и столовых, полицмейстер – 1000 рублей и 560 рублей квартирных и столовых.
Попечитель прибрежных поселений получал жалования 1500 рублей и 500 рублей столовых, а квартира предоставлялась натурою, окружной прокурор - 1000 рублей и 560 столовых и квартирных. В общем, чиновники управления получали очень хорошее содержание, и даже письмоводитель имел жалование 1040 рублей в год. В то время это были большие деньги, совершенно недоступные простому рабочему и крестьянину, которые получали в год от 60 до 120 рублей. Исчисленные по настоящему штату расходы производились за счет местных доходов Закавказского края [11].
Первым начальником Черноморского округа был назначен генерал-майор Дмитрий Васильевич Пиленко, председателем окружного суда по распоряжению Наместника Кавказского стал коллежский советник Иван Яковлевич Голубов, членами суда - коллежский советник Држевица - Ковач и надворный советник Арциховский, секретарем - коллежский асессор Павел Васильевич Бобрицкий.
Первым полицмейстером города стал Вячеслав Павлович Шереховский, секретарем полиции – Иван Макеевич Осадчий. [12].Окружным агрономом в 1867 году был приглашен чех Федор Иванович Гейдук. Попечителем Черноморских прибрежных поселений - Николай Егорович Никифораки.
*1 десятина =1.0925 га.
Первые переселенцы.
Переселенцы разными путями добирались до Одессы и Ялты. Не успев на отошедший пароход, вынуждены были отдыхать по неделе, дожидаясь прихода следующего. Тот день, которого они с нетерпением ждали, наступал, и пароходный гудок возвещал им о начале пути по морю. Рейсовый колёсный пароход «Эльборус», принадлежавший РОПиТ, отправлялся по Крымским и Кавказским портам с заходом в порт Новороссийск.
Пароход «Эльборус», середина 60-х годов XIX века.
Российское Общество Пароходства и Торговли в то время было крупнейшим пароходным предприятием, которое открыло свою деятельность в городе в 60-х годах ХIХ века, [13]. Пароходами этого общества осуществлялась регулярное почтовое и грузопассажирское сообщение на Ближний Восток и между Крымскими и Кавказскими берегами. Пароходы, следуя из Одессы, заходили в Ялту, Анапу, Новороссийск, Геленджик и далее по всему Черноморскому побережью. На них в Новороссийск и другие населенные пункты Черноморского побережья добирались многие переселенцы том числе и иностранные подданные.
На пароходы принимались лица без учета сословий, а также и грузы для доставки во все порты с установленной по таксе платой.
Партии поселенцев старались весь путь от старого места проживания до прибытия на избранные для проживания новые места проделать в летнее время, когда нет еще осенних ветров, холодов и распутицы. Путь был не близок и обременялся тем, что люди ехали со всем своим семейством и немалым багажом, который состоял из корзин, коробок, сундуков и всевозможных узлов. На новом месте, где их ждала непаханая и нехоженая земля, каждая мелочь могла пригодиться в хозяйстве.
Осуществлялась перевозка партий переселенцев и на военных кораблях - из Ялты, куда добирались на своих лошадях.
Переход в несколько дней - и Кавказ вставал перед глазами людей во всей своей величавости. Красивая местность, доселе невиданное море и высокие горные хребты будоражили взгляд и волновали душу. Но вот показывались очертания бухты, и кто - ни будь из пассажиров, пристально вглядывающийся в незнакомые берега, нервно и громко кричал: «смотрите, город, город» - и взгляды всех обращались в ту сторону. Слева, по отлогому, заросшему кустарником берегу показывались несколько мазанок под камышовыми крышами, разбросанные как попало. Затем взору представлялась длинная бурая крыша какого-то строения, из-за неё виднелась крохотная церковь с зеленым куполом. Выше, на взгорке, прямо из зарослей леса выступала и доминировала над всем круглая белая башня. Таким видели Новороссийск с моря первые переселенцы.
Переселенцы по суше двигались из центральной и западной частей России и добирались до Кавказских берегов долгие месяцы. Бывало, что застигнутые весенней или осенней распутицей люди застревали где-нибудь надолго, и дорога к морю растягивалась на целый год. Транспортом служили лошади, коровы, быки, которые тащили телеги, брички и шарабаны с пожитками и домашним скарбом. У кого же не было и этого, шли пешком. Поэтому путь по суше был труден и долог. Так, например, чтобы добраться из Новороссийска в Курскую губернию, герою рассказа Г. Успенского «Люди всякого звания» мещанину Ивану Васильевичу Данкову, неоднократно проделывавшему этот путь туда и обратно пешком, требовалось 3 месяца в одну сторону. И это налегке, без всяких вещей, как говорили встарь, в одной рубахе и штанах, на босу ногу. Выходил он из Новороссийска в сентябре, а приходил в свою родную Курскую губернию в ноябре 1880 года [14].
Не каждый крестьянин отваживался бросить насиженные, родные места и ехать на «край» света. Но все-таки смельчаки находились, и скрипучие телеги и пешеходы в поисках лучшей доли отправлялись в долгий и порой небезопасный путь. Ехали отовсюду: из Архангельской, Астраханской, Воронежской, области войска Донского, Екатеринославской, Киевской, Курской, Орловской, Полтавской, Рязанской, Таврической, Тамбовской, Харьковской, Черниговской, Привисленской губерний.
Добирались переселенцы и из иностранных государств, больше всего из Турции, Греции и Австро- Венгрии [15].
Чехи из Австрии переселялись на Кавказ на вполне законной основе – по договору между Россией и Австрией, заключенному в 50-х годах XIX века. Целью их миграции было не только заселение этой области, но и её охрана от турецких захватчиков [16].
Уставшим в долгой дороге по суше и прибывшим по морю переселенцам еще не раз придется встретиться со многими из вышеперечисленных чиновников, решая свои хозяйственные и насущные проблемы.
Фотографии с паспортов
переселенцев Франца и Розы
Студиград.
Как только нога переселенца касалась земли, сразу же нужно было оформлять множество бумаг, так что без чиновника и шагу ступить было нельзя. Разрешение на поселение выдавал начальник Черноморского округа, на отведение земли он же. Без полиции и архитектора также ни шагу. Пристав и архитектор выполняли предписания об отводе земельных участков, и следили за сроками постройки домов. Немалая роль отводилась попечительству над поселениями.
Попечитель Черноморских прибрежных поселений не только обязан был знать все нужды и дела вверенных ему поселений, но и являлся, прежде всего, организатором самоуправленческих и властных структур на местах. Выбранные попечителем в деревнях и поселках старосты были его первыми помощниками в налаживании жизни, быта и промыслов поселян. Важнейшей задачей попечителя было развитие поселений и всемерное привлечение переселенцев в Закавказский край.
На своих лошадях, запряженных в повозки и телеги, нагруженные домашним скарбом, переселенцы из Чехии добирались в Кубанскую область за три - четыре месяца [17].
Прибыв в Кубанскую область, иностранные подданные направлялись во Владикавказ, где находилось управление Закавказского округа по переселению. Здесь прибывшие на поселение иностранцы проходили процедуру оформления документов.
Для этого нужно было подать прошение на имя наместника Кавказского графа Воронцова, затем, после проверки всех документов и фотографирования, оформлялись новые паспорта и выдавались виды на жительство. В том числе, назначалось конкретное место проживания, к которому и должны были следовать поселенцы.
Одной чешской партии переселенцев было назначено следовать в окрестности станицы Крымской. Но когда чехи приехали, казаки взбунтовались и воспротивились водворению на их земли переселенцев. Чтобы не волновать коренное население чехов, отправили под Анапу [18].
Глава 2. Мефодиевка и Кирилловка.
Основание Кирилловки и Мефодиевки. Именем святых. Попечительство. Деревенский быт. Жители деревни. Отдых и праздники. Деревенское кладбище.
Основание.
Весной 1869 года из Одессы в Новороссийск на пароходе прибыло 360 семей чешских переселенцев [1]. Это были крестьяне из Австро-Венгрии. Из них 60 семей, составивших примерно 270 человек, основали пригородные деревни Кирилловку и Мефодиевку.
Люди прибывали с таким расчетом, чтобы за осень и зиму уладить все формальности, связанные с переселением - разрешение на жительство, получение надела земли и обустройство на новом месте - с тем, чтобы следующей весной им ничто не мешало приступить к обработке земли, начать весеннюю посевную.
В то время город Новороссийск, расположенный на западном берегу Цемесской бухты, имел: 90 домов, почтовую станцию, постоялый двор, 2 трактира, 8 питейных домов и 1 харчевню. Это и был весь город. Постоянных жителей числилось 488 человека [2].
Прибытие чешских поселенцев, составляющих почти что половину города, внесло небывалое оживление в городскую жизнь. Заработала канцелярия начальника Черноморского округа, выдавая разрешения на поселения, прибавилось хлопот у архитектора, землемера и полицейского пристава. Нужно было регистрировать и размещать людей. Наконец начальником Черноморского округа было решено отдать переселенцам пригородные земли, находящиеся в шести верстах от города за рекой Цемес и Цемесским болотом. Земли эти, расположенные на северо-западе Маркотхского хребта, представляли собой пологие склоны, переходящие в межгорные долины. Местность в большей своей части была в зарослях леса и кустарника, но в отличие от каменистых склонов, давала большие надежды на то, что после раскорчевки и расчистки земля будет пригодна для обработки и станет плодородной. На ровных участках было и самое удобное место для возведения домов. Здесь невдалеке от плавней и ближе к городу изъявили желание поселиться чуть менее ста человек.
В первое время переселенцы жили на выделенных им участках прямо под открытым небом в наскоро сделанных из камыша шалашах и вырытых землянках. Сложенные в полукруг камни служили домашним очагом, на котором готовились незамысловатые кушанья. И каждый день начинался с работы.
А работы было очень много: заготовка строительного материала, расчистка и раскорчевка под усадьбу участка, а затем и строительство дома. Это требовало от поселенцев напряжения всех сил. Люди знали, что если они не сделают хоть какие-то жилища, то останутся без угла и крыши над головой. А надвигалась зима, еще неизведанная, и поэтому страшная. Жители города рассказывали поселенцам об ужасающей силе зимнего ветра, называемого в здешних местах Борой, о чудовищной его мощи, с какой он играючи выбрасывает на берег корабли, выворачивает с корнем столетние дубы и срывает с домов крыши.
Осенняя теплая и сухая погода как бы входила в трудное положение людей и благоволила им своим постоянством. Деньки стояли хорошие, ясные и солнечные. Однако люди, зная цену этим последним дням, этому последнему теплу щедрой кавказской природы, торопились. Поэтому к концу октября между плавнями реки Цемес и отрогами Маркотхского хребта среди необозримого лесного моря появились первые признаки цивилизованной жизни - крыши домов.
Свои дома чехи строили из самана и камня - дикаря, крышу крыли камышом. Глину добывали в одной из межгорных балок, расположенной недалеко от деревни, которую до сих пор называют Саманной. Камень ломали на Гузовой горе. Камыш обильно рос в плавнях. До наших дней на Мефодиевке сохранились несколько таких домов.
Сохранилось описание деревни Мефодиевки и в творчестве чешского поэта, писателя и журналиста Святополка Чеха, посетившего Кавказ в 1874 году: « В глубине новороссийских лесов в долине Цемеса находилось село Мефодиевка, вдоль жердей и тынов тянулись баклажаны, вился плющ и лесной хмель. Низкие хаты, выстроившиеся в ряд, построены людьми из дальних чешских земель» [3].
Один из домов деревни Мефодиевка, построенный чешскими поселенцами и сохранившийся до наших дней . Современное фото 2008 год ,ул. Мефодиевская №99.
Дома, сложенные из камня - «дикаря», имели толстые стены, они защищали поселенцев от ураганной Боры и непогоды в холодное время года.
Со временем первоначальные постройки не раз перестраивались, переделывались, стены штукатурились, оформлялись наличники окон и пилястры углов фасадной части дома. Камышовые, а затем красные черепичные крыши менялись на серые шиферные. Все эти переделки привели к утрате первозданного вида. Сохранившиеся до наших дней дома теперь выглядят совсем не так, как в ХIХ веке.
Мефодиевка, современный вид чешского дома. Улица Мефодиевская №48. Фото 2008 г.
В Саманной балке люди копали глину, месили её с соломой и формовали блоки, сушили их на солнце до полной готовности. Камень особой прочности «дикарь» добывался на Гузовой горе и на телегах перевозился к месту постройки. Как переселенцы, чехи получали денежные субсидии на строительный материал, что было большим подспорьем. Разрешалось им добывать строительный материал и самостоятельно.
За перевалом и прямо на участках поселенцев рос лес, а с южной стороны расстилались обширные плавни, густо заросшие высоким камышом. День-деньской мужчины валили деревья, рубили ветки и сучья, складировали бревна в штабеля, подготавливая их для строительства. Женщины и дети трудились в плавнях, срезая и скручивая в снопы камыш – основной по тем временам кровельный материал.
Возможность увидеть, как выглядели жители деревни Мефодиевка, даст старинная фотографическая карточка, запечатлевшая поселенцев примерно в 1880-е годы.
Поселенцы деревни Кирилловка. Фото 1880-х г. Справа стоит Франц Янович Студиград, сидит
его жена Розалия Студиград ( в девичестве Немец).
Каждой семье выдавался большой земельный надел, и вскоре над проселочной дорогой стали появляться первые дома, сначала расположенные друг от друга на большом расстоянии.
Дома строились особенные, длинные. Под одной крышей такого строения находились жилые помещения, кладовые, за кладовыми шли помещения для домашних животных, коров, лошадей, коз, через весь дом проходил длинный коридор, и обитатели такого дома могли попасть в любое из них, не выходя на улицу, что было особенно важно в холодное и ветреное зимнее время.
К началу зимы дома были построены, и с первыми холодами над деревенскими крышами закрутил ветер дымки, а в окнах по вечерам загорался свет лучины или сальной свечи.
Днем камышовые крыши выделялись в лесной зелени и были похожи на стога сена, как будто бы кем-то разбросанные среди просеки то слева, то справа, образуя ломанную желтую линию. Первозданную тишину окрестных мест теперь стал нарушать яростный, а иногда ленивый собачий лай, крик петухов, блеянье коз и овец, мычание коров.
Сохранились сведения о семьях самых первых чешских поселенцах Мефодиевки, которые здесь обосновались. В лесу за ручьем поселились сначала 2-ве семьи братьев Годлачь, Мингарт, Ворачек, Мазал, Калайда, Пяцо, Патек, Новотный, Дивиш, Данек, и две семьи Пуншохашей, они и были первыми поселянами Мефодиевки.
Затем прибыли: Выстрчил, Петучек, Пенмешек, Вострий, Зеленка, Гоуфек, Сватань, Корбель, Соботка. [4]. Среди первых поселян был и Иосиф Иванович Шванцер, получивший в 1869 году участок земли по уделу казны, и его соседи по меже: Франц Осипович Елинек и Филимон Францевич Лишка [5].
Все они были крестьянами-хлебопашцами, которые видели смысл своей жизни и будущее своих детей в возделывании земли и в получении хороших урожаев. Наделение землей происходило на общинном праве, тоесть землю давали в общественное пользование в размерах, не превышающих 30 десятин, считая одну удобную землю: пахотную, сенокосную и выгонную на каждый двор или семью. Поля находились на ровной низменности недалеко от деревни и примыкали к плавням, за которыми шла болотистая пойма реки Цемес. Весною 1870 года стальной рухадловский плуг подымет и взрыхлит нетронутую веками землю. Для пропитания сеяли озимую и яровую рожь, пшеницу, овес, просо. Лен, конопля, горох, бобы, чечевица засевались для домашнего обихода [6] .
К концу лета 1870 года поселение уже оформилось и дома деревни Мефодиевка вытянулись по обочинам проселочной дороги. Через 4 года после основания деревни её население состояло из 47 мужчин и 44 женщин.
За домами в отдалении с одной стороны было место, отведенное под кладбище, с другой - под огороды, пастбища и сенокосы. Так затеплилась жизнь одного из первых пригородных поселений, которому в будущем было суждено стать крупным районом города.
Основанная деревня располагалась у северо-западного склона Маркотхского хребта и из окрестных деревень была ближе всех расположена к городу, находясь от него всего в шести верстах.
Но не все чехи поселились в Мефодиевке, большая их часть ушла подальше от плавней, где и было основано более крупное поселение Кирилловка.
Деревня Кирилловка расположилась в двух верстах от Мефодиевки и в восьми верстах от города. Она была крупнее не только Мефодиевки, но и остальных пригородных поселений и состояла из 40 семей.
Новообразованные поселения причислили к новороссийскому участку Черноморского округа, а волостным (районным) центром стала деревня Кирилловка.
Именем святых.
Чехи глубоко чтили веру и своих святых, соблюдали древние традиции своего народа. Поэтому здесь, вдалеке от Родины, основывая новые поселения, они в первую очередь отдавали дань своей вере, своей истории и культуре, давшей славянскому миру выдающихся людей, почитаемых как святых, - Кирилла и Мефодия. Именами этих людей они и назвали свои поселения.
Кирилл (ок.827-869 г.) и Мефодий (ок. 815-885 г.) известны как просветители славян, создатели славянской письменности, проповедники христианства.
Происходили они из благочестивой славянской семьи, жившей в греческом городе Солуни. В семье было семь сыновей, старший Мефодий, а Кирилл – младший. В то время Солунь (ныне Салоники) входила в состав славянской (болгарской) территории и являлася культурным центром Македонии. Древняя Солунь была двуязычным городом, в котором кроме греческого языка звучал и славянский говор.
Кирилл (в миру Константин) был очень образованным для своего времени человеком. Еще до поездки в Моравию (до 863 г.) он составил славянскую азбуку и начал переводить Евангелие на славянский язык. Таким же был и Мефодий. Приняв монашество в одном из монастырей на горе Олимп, он в трудах проводил свою жизнь. После завершения своего обучения в Константинополе к нему в монастырь удалился и Кирилл.
Болгары первыми из славянских народов обратились к христианству. Кирилл и Мефодий своими проповедями способствовали укреплению христианства. Из Болгарии христианская вера распространилась в соседнюю с ней Сербию. Тогда же славянские племена объединились в Великоморавскую державу и приняли христианство.
После того, как были просвещены Болгария (860 г.) и Сербия, в Константинополь явились послы от моравского князя Ростислава с просьбой прислать учителей, которые могли бы объяснить христианскую веру на родном им языке. Император и патриарх обрадовались и, призвав братьев, предложили им идти к моравам.
В течении трех лет святые братья жили в Моравии, продолжая переводить церковные книги с греческого на славянский язык, обучать славян чтению, письму и ведению богослужения на славянском языке. Но на пути распространения христианства ожидали братьев и тернии. Так, среди некоторых епископов Западной церкви сложилось убеждение, что хвала Богу может воздаваться только на трёх священных языках: еврейском, греческом и латинском. Поэтому Кирилл и Мефодий, проповедовавшие христианство на старославянском, были восприняты как еретики и вызваны в Рим. С большим трудом Кириллу удалось убедить папу римского Андриана II в истинности своих с братом трудов, и тот утвердил богослужение на славянском языке. А братья были рукоположены в епископский сан. Теперь они надеялись найти поддержку в своей борьбе против немецкого духовенства, не желавшего сдавать свои позиции в Моравии и препятствовавшего распространению славянской письменности.
Несмотря на полученный высокий церковный сан, деятельность Кирилла и Мефодия встретила сопротивление немецкого духовенства, выступавшего против славянского письма и славянского богослужения. В таких условиях братья не могли даже сделать священниками своих учеников. Для этой цели в 867 году они выехали из Великой Моравии в Венецию, рассчитывая посвятить учеников в столице Византийской империи - Константинополе. Получив приглашение от римского папы, Кирилл и Мефодий из Венеции направились в 868 году в Рим. Здесь папа Андриан II освятил славянские книги, ученики Кирилла и Мефодия стали священниками и дьяконами. В Риме Кирилл тяжело заболел и 14 февраля 869 года умер.
Перед смертью он сказал Мефодию: « Мы с тобой, как два вола; от тяжелой ноши один упал, другой должен продолжать путь».
Мефодий с учениками вернулся в Паннонию, а позже в Моравию и продолжал просветительскую деятельность в славянских землях.
В конце 869 года Мефодий был поставлен Архиепископом Паннонии, практически Великой Моравии, которая вместе с этим приобрела церковную самостоятельность.
В 870 году Великая Моравия была оккупирована войсками Восточно-Франкского королевства, Мефодий был арестован и сослан в один из монастырей Швабии. Освобождению проповедника в 873 году послужило восстание населения Моравии и вмешательство папы Иоанна VIII. Мефодию было запрещено совершать Литургию на славянском языке. Продолжая проповедовать христианство и посетив в 880 году Рим, Мефодий добился отмены этого запрета.
С деятельностью Мефодия связан перевод на славянский язык сборника церковных канонов, так называемого «Номоканона Иоанна Схоластика», а также создание древнейшего памятника славянского права –
« Закона судного людям».
До последних дней своей жизни Мефодий вел борьбу с немецким духовенством, защищая славянские веру и письменность. Последние годы жизни Мефодий провел в Велиграде - столице Моравии. Умер Мефодий 8 апреля 885 года. После смерти Мефодия его противникам удалось добиться запрещения славянской письменности в Моравии. Многие ученики были казнены, и вновь из Рима последовал запрет на славянское богослужение. В такой обстановке уцелевшие ученики Кирилла и Мефодия вынуждены были перебраться в Болгарию и Хорватию. Только в Болгарии, а впоследствии в Сербии и Киевской Руси наследие проповедников нашло поддержку.
Кирилл и Мефодий почитаются как святые и сегодня. Память их отмечается 24 мая в православии и 14 февраля в католицизме. Ранее в Католической церкви день памяти Кирилла и Мефодия отмечался 5 июля.
Праздник в честь Кирилла и Мефодия стал государственным праздником в России, Болгарии, Чехии, Словакии и республике Македония. В Чехии и Словакии праздник отмечается 5 июля. В России он носит имя День славянской культуры и письменности и проходит с 18 по 24 мая [7].
Попечительство.
Для успешной колонизации Черноморского побережья было учреждено попечительство о Черноморских прибрежных поселениях [8].
Первым исполняющим обязанности попечителя был назначен Николай Егорович Никифораки. Родился Николай Егорович 4 января 1838 года. Он был родом из екатеринославских дворян и с ранних лет выбрав воинское поприще, всю жизнь посвятил служению России. В службу вступил «пансионером Государя Императора в Михайловское артиллерийское училище» в возрасте 14 лет. Далее служил: фейерверкером, юнкером, портупей-юнкером, прапорщиком, подпоручиком. Активно участвовал в войне на Кавказе, показывая личное мужество и храбрость, за что неоднократно был награжден медалями и орденами. А в 1864 году в августе 12 дня « за отличие в делах против горцев произведен в чин штабс-капитана» затем, через три года в чин капитана. В этом воинском звании он удостоился чести и «согласно отзыва начальника главного управления наместника Кавказского последовавшего начальнику Кубанской области» 1 сентября 1867 года был назначен исполняющим обязанности попечителя Черноморских прибрежных поселений [9]. Капитану Никифораки исполнилось в тот год 29 лет.
В задачи попечителя входили всесторонняя забота о быте и жизни прибрежных поселян и введении во всех поселениях гражданского управления, а также обязанность «сколь возможно чаще обозревать, лично или через доверенных чиновников новые поселения, вникать во все нужды переселенцев и своевременно принимать необходимые меры».
Кроме того, все находящиеся в ведении попечителя поселения для удобства правления разделялись, сообразно численности населения и местных условий края, на сельские общества.
Попечителю выделялась казенная квартира в городе. А для разъездов по служебным обязанностям казной выделялось 500 рублей. При попечителе служил письмоводитель, занимающийся ведением канцелярии попечителя, а также служебной перепиской.
Обширные владения попечителя простирались по всему побережью от Новороссийска до Сочи. Инспекторские поездки занимали много времени, и исполняющего обязанности попечителя не часто можно было застать в Новороссийске.
Николай Егорович Никифораки исправно исполнял свою должность и 16 января 1870 года был утвержден в должности попечителя Черноморских прибрежных поселений. В этом же году в связи с упразднением Шапсугского берегового батальона произошли и административно-территориальные изменения. Поселения Черноморского округа разделились на три отдела: Новороссийский, Вельяминовский и Сочинский.
Приказом начальника Черноморского округа от 31 декабря 1870 года Н.Е. Никифораки был назначен попечителем Сочинского отдела. Через год он вернулся в Новороссийск на должность попечителя новороссийского отдела Черноморских прибрежных поселений [10].
Непосредственно под его начальством происходило дальнейшее развитие пригородных поселений, в том числе и чешской деревни Мефодиевка.
Деревенский быт.
В деревне проживало чуть более 90 человек, которые и составляли деревенскую общественную ячейку [11]. Деревенское общество имело своего выборного старосту и все вопросы крестьянской жизни и быта решались на общественных сходках. Поселенцы начали обживаться, заводить мелкий и крупный рогатый скот, устраивать огороды, сенокосы и выгоны для животных. Хлеборобные пашни находились в Цемесской долине, огороды разбили недалеко от деревни, а сенокосы располагались ближе к влажным и поэтому обильно заросшим травой плавням.
Каждая чешская семья имела свое хозяйство (усадьбу), состоящее примерно из следующего: дом с землей, амбар с подвалом, сад, сараи для лошадей и коров, свинарник. Держали на подворье барашек, коз, а из птицы: гусей, кур и уток. Некоторые из поселян имели свои пасеки.
Земля выделялась каждой семье по мужской линии по три четверти гектара на каждого сына. Чем больше сыновей, тем больше земельный участок, поэтому семьи были большие - по 9-12 детей.
Землю пахали и засевали, а для уборки урожая в каждой семье были ручные катки для обмолота зерна, веялки для очистки и лобогрейки (сенокосилки) [12].
Выгоны для домашнего скота находились с противоположной от плавней стороны на склонах гор. Деревенское стадо достигало более 80 голов крупного рогатого скота. Каждая семья имела по две коровы, да еще молодняка разного возраста. Вместе с коровами выгонялись на пастбища овцы и козы. Старые названия сохраняются иногда очень долго, просто намертво прикипают к какому - то участку местности. Так, до сих пор на Мефодиевке существует улица, которая называется Прогонная. На этой короткой, но самой широкой улице, уходящей вверх, к горным грядам, рано утром собиралось стадо. По ней более ста лет назад чешский пастух и подпасок прогоняли деревенское стадо, и повелось так изо дня в день на долгие - долгие годы [13].
Весной в деревне кипела работа. За домами начиналась ровная низина, переходящая в плавни, а далее - в болото.
Эта низина была расчищена от кустов и распахана под огороды. Поближе к домам трудились женщины и дети, сажая на своих участках картофель и овощи, а мужчины уходили дальше к Цемесской роще, где подымали обширные участки чернозема под пшеничные поля.
Северо-западная окраина Маркотхского хребта и распростертая далее межгорная долина в то время только начинали осваиваться человеком. Сообщение с городом осуществлялось по единственной еще совсем неразработанной грунтовой дороге, которая шла через
заросли кустарника, то подымаясь в гору, то стремясь вниз, на самое дно межгорной балки. От самой деревни Мефодиевки вилась она версты две и затем выходила на берег Цемесской бухты. Далее в город можно было попасть по узкой, не превышающей 10 саженей полоске земли, идущей вдоль моря [14].
Осенью, когда было тепло и сухо, дорога была оживленная. Местные крестьяне несли и везли на базар, на ярмарки плоды своего нелегкого крестьянского труда, везли на телегах дрова и сено, гнали на продажу скот. Особенно людной дорога становилась в воскресные дни, когда в Новороссийск спешили не только жители пригородных и дальних деревень, но и станиц Кубанской области. В то время в деревнях и станицах не было базаров, и чтобы заработать деньги, нужно было ехать в город. В городе покупали посуду и мебель. Был в Новороссийске и скотный баз, на котором желающие могли как продать, так и приобрести домашний скот.
И хотя в крестьянском хозяйстве многое было своё, деньги были нужны для приобретения сельскохозяйственных орудий труда, покупки мануфактуры, сальных и восковых свечей, писчей бумаги и чернил.
В Новороссийске тех лет существовало «Чешское общество», созданное для поддержки связей с родственниками в Чехии, торговли европейскими товарами и сельскохозяйственным инвентарем. По воспоминаниям старожилов, здание общества находилось в центре города, сначала на пустыре недалеко от мельницы братьев Асланиди, а затем на Николаевской улице, в районе нынешнего магазина «Колизей» на площади Свободы. При обществе велась торговля, и поселенцы окрестных деревень могли купить сельскохозяйственный и скобяной товар: косы, грабли, серпы, лопаты, приобрести хомуты, упряжь для лошадей, материал для ремонта телег, колеса, мазь для ступиц. Продавался и строительный материал, черепица и многое другое. Через общество можно было выписать и требовавшиеся в хозяйстве сельскохозяйственные машины .
Большую роль в жизни поселенцев после хлебопашества играло животноводство. В коровниках у чехов стены были беленые, полы деревянные. Для уборки за животными в полу делались специальные желоба из керченского камня, оглаженные цементным раствором, чтобы животные не поранились. Ухаживали за скотом с любовью, кормили хорошо. Это давало неплохую прибыль, мясо и масло продавали не только в Новороссийск, но и отправляли в Керчь, Ялту, Одессу, Сухуми.
Детей воспитывали в строгости и приучали к труду с 7- 9 лет: траву принести, присмотреть и накормить животных. В обязанности старших детей входило и сидение с малышами, когда взрослых не было дома.
Жизнь была трудная, но люди верили в лучшую долю, поэтому не жалели своих сил, не боялись трудностей и тяжелой работы. Почти все приходилось делать вручную, только землю обрабатывали лошадьми, возделывали пшеницу, сажали картофель, выращивали табак, разводили фруктовые сады и виноград. Среди промыслов чешских поселян табаководство было наиболее распространено. [15].
Жители деревни.
Сохранились воспоминания старожилов о том, что сами чехи называли свою деревню со своеобразным национальным колоритом – Метходейка [16]. Земельные наделы, розданные им по «положению» стали их частной собственностью, и теперь поселяне могли её продавать или сдавать в аренду. Тихой размеренной жизнью жила деревня среди вольготной девственной природы здешних мест. Среди зарослей столетних дубов, ясеней, лип и грабов располагались чешских дворы . Заборов тогда ещё не было, плетень да вбитые дубовые колышки обозначали разделительную межу соседних участков.
На стороне, что ближе к горам, стояли дома: Ерохина, Мирука, Мазала, Кубеша. На прогонной жили Данек, Годлач, далее шли земли Франца Елинека, Франца Ворачека и Карла Патека.
На другой стороне дороги выстроили свои дома: Бауер , Захаровы, Вандрашек, Годлач, Крикленко, Эман Пунчохар, Карл Пятцо, Машек, Чех Василий Иванович, Репш Антон, Сенатос, Крепс, Иван (Ян) Особа, Данек, Плохой, Франц Шусс, Иваночко, Копецкий, Кабарда, Рудольф Пятцо [17].
Первые дома над Мефодиевской дорогой стояли далеко друг от друга, а между ними были заросли кустарника, небольшие рощицы деревьев, в ту пору в деревне еще не было улиц и дома некоторых чехов служили ориентирами на местности. Жители в разговорах между собой часто употребляли эти ориентиры. Так, утром своих коров поселяне гнали на прогонную, если нужен был староста, то шли к дому Особы, если что-то происходило, то просто говорили, возле чьего дома это было. Ориентиры эти очень сильно закрепились в памяти людей и сыграли свою особую роль.
Шли годы, и через двадцать лет после основания деревни на берега Цемесской бухты пришел капитал. Стали строиться заводы, мастерские, конторы, портовые сооружения и пристани для кораблей, стоились порт и элеватор. Железная дорога была проложена по деревенским землям и соединила Новороссийск с крупными центрами не только Кубанской области, но и всей России. Население Зацемесской стороны начало стремительно расти. Прибывавшие в поисках работы из внутренних губерний России крестьяне и рабочие создавали недалеко от деревни рабочие поселки Нахаловки. Дело в том, что свободная раздача земли давно уже прекратилась, а на выкуп казенной земли у большинства прибывающего населения не было средств. Кто сумел скопить деньги, старался купить частный надел земли в деревне у чехов. Здесь и местность была ровнее, и земля пожирнее.
Так деревня стала разрастаться, за первым домом появлялся второй, третий - и уже зарождалось начало пока еще безымянной улицы. Так как ориентиры надолго оставались прежние, то и возникшую улицу стали называть по фамилии хозяина первого к дороге дома, например: Вандрашевская, Особая, Панчухаровская.
Кто были эти люди? Какая была судьба этих переселенцев из далекой Австро-Венгрии? Воспоминания старожилов и сохранившиеся в семьях старинные фотографии помогут нам узнать давно забытые судьбы.
Вот что мне рассказали в семье Пятцо. Людмила Карловна поведала мне очень интересную историю своей семьи. Основателем её рода стал Роман Фиджини (возможно, Физини) Пятцо. Фиджини был итальянец и прибыл в Новороссийск в 1880-х годах. По образованию он был инженер и его приезд в Новороссийск совпал со строительством железнодорожной ветки Владикавказской железной дороги Тихорецкая - Новороссийск. В ту пору молодому инженеру было примерно 26-28 лет. Роман Фиджини устраивается на работу на железную дорогу, и ему вместе с другими инженерами (Барни и Мадлени) в 1885 году поручают сложное и ответственное дело - строительство тоннеля. Строительство тоннеля шло успешно, а жизнь текла своим чередом.
Через некоторое время Роман Фиджини женился. Его избранницей стала красивая молодая девушка Мария, по национальности чешка, из пригородной деревни. Семья Пятцо жила во Владимировке рядом со строящимся тоннелем. Вскоре молодой инженер стал отцом большого семейства. Первый сын Ян родился в год окончания строительства железнодорожной линии в 1888 году. Дочь Наталья появилась три года спустя, затем Мария. через небольшой интервал подарила мужу ещё троих сыновей. Петр родился в 1895 году, затем в 1896 году и в 1898 родились Рудольф и Карел.
Семья инженера Пятцо. Роман Фиджини Пятцо, его жена Мария и дети Ян, Наталья, Петр, Рудольф и Карел. Фото 1899 года. Фотография предоставлена Г.В. Урупко.
К началу XX века все крупные строительные проекты в Новороссийске были завершены, и инженер Пятцо принимает решение ехать на строительство железной дороги и железнодорожных тоннелей в Забайкальский край. Решение его было непреклонно и, оставив семью в Новороссийске, Роман Фиджини уезжает. С тех пор и в продолжении долгих лет от него не было никаких известий. Лишь в последствии становится известно, что инженер Роман Фиджини Пятцо прибыл на строительство и вел работы по прокладке тоннеля. Но климат Забайкалья был суров и резко отличался от мягкого и теплого Черноморского. В одну из зим Фиджини сильно простудился, началось воспаление легких, от которого он и умер. Долгие десятилетия семья Пятцо ничего об этом не знала и только в 1980 году, почти век спустя родственникам стало известно место, где он работал, ставшее местом и его упокоения.
Мария Пятцо, оставшаяся в Новороссийске, одна растила их пятерых и всё надеялась на возвращение своего мужа. Шли годы, проходили десятилетия, но долгожданный момент встречи горячо любимого мужа так и не наступал.
А дети росли, старший сын Ян стал боевым офицером и участвовал в Первой мировой войне. За храбрость, проявленную в боях, был награжден георгиевским крестом. Наталья вышла замуж. В 1924 году самый младший сын Карел Пятцо построил свой дом в деревни Мефодиевка, где и жил всю свою жизнь[18]. Именно в этом небольшом и уютном домике, заботливо и аккуратно выкрашенном розовыми белилами, я и узнал эту старинную историю.
Офицер русской армии Пятцо Ян Романович. 1916 г.
Фотография предоставлена Г.В. Урупко.
Не менее интересна судьба и другой чешской семьи, родословная, которой тесно переплетает в себе две чешские фамилии Бауэров и Шусс.
Первыми представителями этого рода стал Якуб Шусс (по отцовской линии) и Вацлав Бауэр (по материнской линии), который прибыл в Кубанскую область по приглашению Ф.И Гейдука. Первое время был помощником при Гейдуке, выполняя обязанности писаря. Затем, приобретя большой участок земли, оставил должность писаря, женился и занялся, как и многие чешские поселенцы, сельским хозяйством и скотоводством. Его женой стала Хурайн Анна, которая родила троих детей, Марию (1880), Анну(1890) и Франца (1895). Старшая дочь Бауэр Мария Вацлавовна вышла замуж за вдовца Шусса Мартина Якубовича, жена которого умерла после первых родов, оставив дочь Анешку (1893). Второй брак Мартина удался, и новая жена родила ему ещё восемь детей: Войтеха (1906), Марию (1908), Бьету(1910), Иосифа(1913), Вацлава (1915), Франца(1918), Анну(1921), Станислава(1926). Первоначально семья Мартина Шусса жила в Варваровке, но во время репрессий в 1929 году была вынуждена оставить свой дом и поселиться в деревне Мефодиевка. Перед нами семейная фотография Бауэров - Шусс.
Всмотритесь в эту прекрасную фотографию, представляющую два поколения чешских поселенцев, старшее и младшее, они смотрят на вас из далёкого прошлого. Взгляды этих людей спокойны и уверены, и сразу видно, что это сплоченная и дружная сельская семья, уверенная в своем будущем. Но время изменит их жизнь, и уже через десятилетие всё пойдёт по-другому: и государственная власть, и новые порядки, и новая сельскохозяйственная политика государства в отношении крестьян. Теперь крепкие сельские семьи подлежали раскулачиванию. Попала под репрессии и семья Шусс.
По воспоминаниям одного из членов семьи было это так: «В эти годы (1928г) принесли повестку сдавать пшеницу. Отец сдал полностью. Принесли повторную, сдали все остатки. На следующий год комиссия разрешила перепахать поле и весной засеять кукурузу, но это не помогло, повестки присылались одна за другой, пока не вывезли всё, и кукурузу, больше сдавать было нечего.
Семья Бауэр-Шусс. Фото 1914г. Слева на право в первом ряду: сын Шусс Войтех Мартынович, отец Шусс Мартин Якубович, на коленях - сын Иосиф, дедушка Вацлав Бауэр, дочь Шусс Мария Мартыновна, бабушка Хурайн Анна, дочь Шусс Бъета Мартыновна, мать Бауэр-Шусс Мария Вацловна.
Слева на право во втором ряду: Бауэр Анна Вацловна, Бауэр Франц Вацлович и его жена Божена Матвеевна. Фотография предоставлена В.В. Шусс.
В один день утром прислали повестку явиться в сельский совет. Мартин Шусс пошел и больше домой не вернулся, к обеду он был осужден к 6 годам тюремного заключения с конфискацией имущества, за несдачу хлебозаготовок». Отобрали все до последней курицы, хотя в семье было четверо малолетних детей.
В 1930 году Мартин Шусс был освобожден из Новочеркаской тюрьмы, реабилитирован « и дали ему буматку возвратить имущество».
Из тюрьмы Мартин Шусс пришел в чужой дом в деревне Мефодиевка, где на съёмной квартире по улице Плавневой теперь жила его семья.
Детей нужно было кормить, а справка о реабилитации давала надежду на возврат хоть части имущества. Поговорив с женой о том, что нужно попросить вернуть хоть одну коровку для прокорма малых детей, Мартин Шусс поехал в Анапский район в Супсехский сельсовет. Когда приехал в сельсовет, посмотрели его документы, отобрали их, а просителя сильно избили, пригрозив, ему что если расскажет, то арестуют всю семью.
«Отец приехал домой больной и только перед своей смертью всё рассказал матери, мы, мать и дети, похоронили отца в 1933 году»[19].
Дети Мартина Шусса выросли, у каждого была своя неповторимая судьба, сохранившаяся в воспоминаниях близких.
Шусс Войтех - был на фронте, ранен, умер в 1990 г.
Шусс Мария - умерла в 1993 г.
Шусс Бьета - умерла в 1984 г.
Шусс Иосиф - погиб под Сталинградом в 1942 г.
Шусс Вацлав - во время Отечественной войны был рыбаком на Охотском море , имел бронь.
Шусс Франц - воевал, был тяжело ранен. Его жена Лидия была угнана немцами в Чехию. После войны они жили в Чехии г. Пльзень ул Рузвельта 20. Умер в Чехии.
Шусс Анна – умерла в 1997 г.
Шусс Станислав - воевал в партизанском отряде, погиб в 16 летнем возрасте в 1942 г, похоронен в братской могиле п. Варваровка под Анапой.
Свято хранится в этой семье память о своих корнях, культурных традициях, не теряется связь и с исторической родиной .
В 2002 году семья Шусс доброжелательно распахнула двери своего дома гостям из Чехии. Ими были члены Общества по исследованию человека, возникшего в 1994 году в городе Брно. Целью экспедиции стало возобновление контактов с чешскими земляками, живущими в Краснодарском крае. Индржих Штрейт и Мартин Седлачек в течении почти что двухмесячной кропотливой работы сделали огромное количество фотографий, сняли киноматериалы и записали множество интервью и народных песен.
Цель экспедиции, по словам Мартина Седлачека, была достигнута. Им удалось создать коммуникационный мост между Чехией и краснодарским и новороссийским объединением чешских земляков «Наздар» [20].
Родословное «древо» семьи Бауэр - Шусс.
Предоставил Шусс Владимир Вацлович.
Во многих чешских семьях родственники бережно хранят документы, свидетельства, старинные фотографии своих предков – жителей деревни Мефодиевки.
Но неумолимое время бежит быстро, и с каждым годом старожилов становится всё меньше. Бывает, остаются молчаливыми свидетелями прошлого прекрасно сохранившиеся фотографии некогда живших людей. Рассказать о людях, изображенных на них, уже некому. Ведь прошло так много лет. С большим трудом удается узнать имена и фамилии людей, изображенных на фотографиях, а если повезет, то услышать историю их жизни.
Франц Францевич Студиград с семейством. Фотограф И.М. Янкович. Начало 1900 годов.
Фотография предоставлена Г.В. Урупко.
Фотоателье И.М. Янковича находилась в центре города на Серебряковской улице. Очевидно, что фотография - чудо XIX века - не оставила равнодушной чешское семейство и прогулка по городу не обошлась без посещения фотомастерской. К сожалению, безучастное время не оставило ничьих имен, кроме имени главы данного семейства.
Рядом с чехами жили и русские переселенцы. Сохранились сведения об одной очень старой мефодиевской семье. Старожил деревни Мефодиевки Михаил Пименович Сухоруков, родившийся здесь в 1916 году, рассказал, что его дед Петр Андреевич Сухоруков 1820 года рождения, выходец деревни Русская Буйволовка Воронежской губернии, пришел в Новороссийск в 1870 году.
Берега Цемесской бухты в то время манили крестьян всех центральных губерний России в поисках как сезонной, так и годовой работы. Особенно в голодные годы в нужду сюда стекался рабочий люд. В поисках заработка пришел и Петр Андреевич Сухоруков. Будучи уже немолодым, работал землекопом и разнорабочим, а скопив денег для жизни в деревни, возвращался назад к семье. Было у Петра Андреевича два сына, Михаил и Пимен, родившийся в 1880 году, росли , наверное, и дочери, так как семьи в те годы были большие. Росли дети, прибавляя забот и хлопот, да и дела, видно, в деревне никак не налаживались, потому что не забывал Петр Андреевич дорожку к морю. Подрос сын Пимен, и теперь на заработки в Новороссийск они приходили вдвоем. Город в те годы строился, и рабочие руки были нужны везде. Работали на копке грунта, погрузке и выгрузке, так потихоньку скопили денег на покупку участка земли.
Землю Петр Андреевич присмотрел в деревне Мефодиевке у землевладельца Елинека. Купил участок на своего сына Пимена, о чем последнему и было выдано свидетельство.
На плотной бумаге голубого цвета гордо расправил свои крылья коронованный двуглавый орел – символ государства Российского,
чуть ниже было написано « Владелец земли на Мефодиевке Франц Елинек выделяет из своего земельного надела мещанину Сухорукову Пимену Петровичу 250 квадратных саженей земли на северо-западной стороне деревни в его собственность».
Купчую скрепляла лиловая печать « Кирилловского чешского общества».
Жители деревни Мефодиевки. Семья Сухоруковых. Пимен Петрович Сухоруков, Екатерина Давидовна, старшая дочь Ольга, сын Иван, на стульчике Мария. 1915 г. Фотография предоставлена М.П.Сухоруковым.
На своем участке отец и сын выстроили небольшой двухкомнатный домик. Теперь, когда были земля и дом, Пимен Петрович серьезно задумался о женитьбе. Связи с родной деревней не теряли, как и все приезжие в город крестьяне, и время от времени наведывались погостить, да отвезти денег родственникам. Да и за невестой поехали в свою деревню Буйволовку, сыграли свадьбу. В Новороссийск Пимен Петрович вернулся с восемнадцатилетней женой Екатериной Давидовной.
Вернувшись в Новороссийск, молодая семья принялась за хозяйство. Екатерина Давидовна была домашней хозяйкой и дом, и участок находился в её ведении, а мужчины каждое утро шли на казенную работу в вагонные мастерские. Петр Андреевич был шорником, а Пимен Петрович - кровельщиком.
Вскоре в 1900 году в семье рабочего Сухорукова родилась дочь Ольга, затем сын Иван и опять младшенькая Мария, последним в 1916 году родился Михаил.
Семья росла, маленький домик становился тесным. Пришлось пристраивать еще две комнаты, а мастерство в кровельном деле позволили Пимену Петровичу сделать и своему дому железную крышу, что по тем временам было ново и недешево.
Денег на все нужды не хватало, и дед в свои уже преклонные годы промышлял пошивом тулупов да починкой валенок. Время делало свое дело, люди прижились, вросли в эту каменистую землю, как деревья пустили глубокие корни, своим трудом и потом обильно вздобрили её и заставили быть плодородной. Близость расположения деревни Мефодиевки к городу в конечном итоге сыграла свою роль. Жители деревни считались сельскими жителями но, по сути, были городскими, так как большинство из них работали на городских фабричных и заводских предприятиях расположенных невдалеке от деревни [21].
Отдых и праздники.
Чешские семьи были большие, в одном доме жили несколько поколений. Главными в доме были бабушка и дедушка. Их слушались и почитали беспрекословно. Рождение ребенка в семье было большим праздником. Крестили новорожденных в костеле или у бабушек. Когда у ребенка выпадал первый молочный зубик, его кидали через голову на крышу или на печь и говорили: «Лышко, лышко (лиса) на те кощенный (костяной) зуб, а дай мне железный». Дети играли в мячик, классики, кремушки (обтачивали пять черепичек и подкидывали их вверх), сховавки (прятки), пояс (третий лишний). Девочки играли в куклы. Тогда они были глиняные или шитые из тряпок и наполненные опилками, а лица у них были нарисованные.
Одевались поселяне просто, но аккуратно. Женщины носили платье с длинными рукавами, или длинную прямую, широкую юбку (сукно из мешковины или покупной ткани темных тонов), подпоясанную веревочкой, кружевную блузу, фартучек, капор, на плечах - платок. На ногах белые вязаные носки и тапочки из свиной кожи, для работы - называемые постолы, а на праздник надевали тапочки из свиной крашеной кожи, называемые чувэки. Мужчины носили рубахи и штаны из льняного полотна. Штаны заправляли в кожаные сапоги. А в праздники надевали белую рубашку, галстук, костюм «тройку» и шляпу . Особым шиком были часы, с цепочкой выглядывающие из к шляпу армана жилетки.
Дети росли, играли, а взрослые много работали. Рядом со взрослыми трудились и молодые ребята. И только вечером молодежь собиралась в людской. Танцевали польку-бабочку, краковяк, мазурку, «подыспаи». И конечно, здесь же влюблялись в своих сверстниц. На новый год существовала традиция снимать ворота в домах, где живут невесты, и прятать их, а в мае привязывать на ворота ленточку или ветку ясеня. Если же девушка не нравилась, могли накидать на ворота и во двор колючек. Женились обычно в 20 лет, а те девушки, которым было уже за 23 года, считались старыми девами.
Свадьба начиналась со сватовства: первым шел пожилой мужчина, в руках он нес украшенную разноцветными ленточками палку – так называемую «дружбу», за ним жених, шафер (неженатый друг). Приходили вечером и говорили: «Мы пришли. Продайте нам яловечку». Садились за стол и договаривались. Если договаривались, невеста садилась за стол рядом с женихом и через 40 дней играли свадьбу.
Платье и кольца невесте покупал жених. Свадебный наряд состоял из длинного белого платья без пояса, на правой груди – цветочки (их после свадьбы вставляли в специальные дырочки в окладе иконы), в косу вплетали красную ленточку, фата была до самой земли. Невесте помогали одеваться дружички (молодые девушки), жениху - младанцы (неженатые ребята). На свадьбу пекли каравай и разнообразную выпечку с маком. Свадьбы были веселые, с песнями и танцами. Венчались в костеле в Новороссийске и приезжали домой на другой день. Новобрачных встречали гости и держали воротцю - выкуп за проезд. Молодой муж приводил жену в свой дом и говорил: «Пани мамо злата, вотоврите врата. Ведем Вам невесту за самиго злата» ( Мама золотая, откройте ворота. Ведем Вам невесту с самого золота). В брачную ночь мужчины наряжались цыганами. На второй день молодоженов сажали в тачку и возили по деревне. В последний свадебный день воровали кур. После гуляний женщины принимали молодую жену в свой круг, пекли «бухту» - кекс и пили красное вино. На следующий день начиналась новая жизнь, новые заботы: хозяйство, работа, воспитание детей.
Праздник сбора урожая и окончания полевых работ отмечался очень широко. Он древнего происхождения и содержал благодарность духам и языческим богам за богатый урожай и мольбу об урожае будущего года. Праздник приурочивался ко дню того святого, который был патроном местного костела. Назывался этот храмовый праздник - (освящение) или (годы) и был не только общественный, но и семейный, на него приглашались как близкие , так и дальние родственники. В каждом доме готовилось обильное угощение: жарили гусей и уток, пекли разнообразные калачи, готовили пиво, водку и вино. Праздновался он в третье воскресенье октября. Всё праздничное веселье организовывала молодежь. В центре деревни ставили «май»- высокое очищенное от коры дерево, украшенное наверху лентами и цветами. Девушки дарили своим избранникам букетики на шляпы. Молодежь с музыкой обходила все дома, танцуя и выпивая с хозяевами и получая за это подарки. Музыка и танцы длились до утра, не обходилось и без драки, несмотря на то, что за порядком следили выборные старосты. В дни храмовых праздников можно было услышать очень распространенную песенку:
Когда я шел на годы
Эй, шел я с перышком на шляпе
Моя милая смотрела
Эй, на меня в окошечко
Когда я шел домой с годов,
Эй, голова порублена,
Завяжи её мне моя милая
Эй, чтобы не болела.
Храмовые праздники заканчивали осенний цикл календарных праздников, начинался пост и переход к зимнему периоду и к зимним праздникам [22].
День святого Миколаша отмечался 6 декабря. По дворам ходили ряженные : два ангела и два черта. Ангелы одаривали послушных детей сладостями, а непослушных пугали чертями, у которых на голове были привязаны коровьи рога.
24 декабря в Рождественный сочельник чехи шли на полуночную Мессу. А на Рождество ходили колядовать.
На праздник Богоявления или (Трёх Королей) по домам ходили ряженые короли Каспар, Мельхиор и Балтазар, пели колядки и метили дверные косяки крестиками и первыми буквами своих имен. Хозяева одаривали королей гостинцами. Наиболее любимый чехами зимний праздник – масленица, который заканчивался 40-дневным постом. Поэтому гуляли от души, танцевали и веселились и ели вволю.
Весной отмечали Пасху и из костела шла процессия по селу, а в домах зажигались свечи.
Летом на Троицу молодые люди перед воротами невесты (ставили май) и шутили над хозяевами: то ворота снимут и спрячут, то украдут молоко, оставленное на пороге дома [23].
Деревенское кладбище.
Последним пристанищем чехов было кладбище. Здесь и заканчивали свой земной путь поселяне.
Находилось оно за околицей деревни в западной стороне. За последней улицей, так и прозванной - Окраинной, дальше начинались пустоши, заросшие травой, кустами и деревьями, которые пересекались неглубокой речкой, вытекавшей из Нарзанной балки. Сюда в жаркие летние дни собирались мальчишки купаться в прохладной воде. За речкой, упираясь в развилку железнодорожной сбросной петли с одной стороны и верхнего полотна главного пути, идущего на железнодорожный вокзал, с другой стороны, клинообразным треугольником располагалось деревенское кладбище. Кладбище было небольшое, но очень опрятное и зеленое, заросшее посаженными здесь кустами сирени и цветами. Могилу копали, строго придерживаясь направления с востока на запад.
Похороны в д. Мефодиевка. ( усопший предположительно Ян. Чмелинский ).
Фотография начала XX века предоставлена М.П. Сухоруковым.
Гроб с телом покойного опускали ногами на запад, головой на восток, крест ставили в голову. Хоронили дружно, собираясь всей деревней, и на кладбище женщины пели по - чешски: «Зде телушко пржихистано, зде те братржи уложи. Про твол души постарано лехкей буде соуд божий» (Здесь тебе могила приготовлена, здесь тебя братья уложат. За твою душу постараются, легкий будет суд божий). Поминальный обед состоял из супа с лапшой и курицей и назывался поливкой. На 40-й день под иконой или на окне покойнику оставляли стакан воды, рисовую кашу, мед и хлеб [24].
Надгробные плиты и памятники были скромные, но сделаны очень красиво. Особенно выделялись кованные ажурные могильные кресты, установленные на постаменты.
Сотворенные кузнецами из толстых и узких полос железа, они выглядели особенно торжественно. Надписи на табличках выполнялись на чешском языке. Первые захоронения были сделаны примерно в 1870-х годах.
2 ноября в День Всех Святых посещали кладбища, убирали могилы своих близких цветами, зажигали свечи и искренне верили, что эти огни должны хранить и живых от действия злых сверхъестественных сил.
Могила Ярослава Федоровича Гейдука на кладбище в селе Владимировка.
После революции чешское кладбище осталось нетронутым и продолжало действовать. По словам старожилов, оно было ухоженным и погребения на нём продолжались до конца 1930 - х годов, тоесть, до начала Великой Отечественной войны. Война разрушила все, в том числе и небольшое деревенское кладбище.
Во время оккупации города немецко-фашистскими захватчиками население Мефодиевки, не успевшее эвакуироваться, было угнано в Германию. Не всем удалось вернуться назад, пережить эту страшную войну, принесшую много горя. Жестокая война прервала связь времен, разъединила и разбросала людей по свету. Часть чехов по разным причинам не смогла вернуться к своим домам, а кто - то, оставшись за границей, перебрался затем в Чехию.
Поэтому некому было восстанавливать изуродованные снарядами и бомбами могилки, приводить в порядок надгробия и памятники.
Чешское кладбище на Мефодиевке стало угасать. После войны местные власти уже не разрешали делать новые захоронения на чешском кладбище. Так, родственникам Пунчохаржа Иосифа Францевича, умершего в 1947 году на 91-м году жизни, было отказано в его погребении [25].
К концу 1950-х и началу 1960-х чешского кладбища как такового уже не было. Могилы и памятники в большинстве были разрушены и заброшены, кладбище заросло травой и кустами сирени. От могил оставались чуть заметные холмики, от памятников и надгробных плит - только фрагменты, на которых с трудом можно было разобрать латинские буквы и даты: 1896, 1902, 1903 [26].
Хотя еще оставались и присматривались чудом сохранившиеся целыми единичные могилки. Подкрашивались голубой краской железные кресты и аккуратно белились камни ограждений.
Прошло два десятилетия, но картина общего запустения и заброшенности не менялась, не находились родственники, способные возродить родительский погост.
Многие мефодиевцы хорошо помнят чешское кладбище и с участием поделились своими воспоминаниями. В начале 1980-х годов территория кладбища представляла собой пышные заросли кустарника, сирени и молодых деревьев вперемежку с травянистыми полянками и вытоптанными тропинками. В середине кладбища был колодец с металлическим клепанным навершием и сломанным устройством для накачки воды. Очевидно, что вода из колодца использовалась для ухода за могилками, полива цветов и.т.д. В эти годы территория закрытого кладбища уже начинала использоваться не по назначению. В самом конце кладбища стояли два сгоревших пассажирских вагона, возле которых какая-то организация устроила что-то вроде склада деревянной тары. Со стороны шоссейной дороги расположился пункт по приему металлолома.
Заброшенное кладбище теперь служило другим целям, а пышная растительность и тихое отдаленное место стало притягивать местных мальчишек, желающих безнаказанно похулиганить, а так- же местных выпивох [27].
Тем временем Мефодиевка строилась, прямо напротив кладбища через дорогу в 1979-81годах был построен первый многоквартирный девятиэтажный дом. Чуть дальше были заложены еще два фундамента под такие же девятиэтажки. В конце Мефодиевки строился жилой микрорайон. Благосостояние советских граждан росло, как и желание в то дефицитное время приобрести личное средство передвижения – автомобиль. Тогда по всей стране создавались добровольные общества автолюбителей и гаражные кооперативы. Как и в других городах, в Новороссийске существовал городской Совет Всероссийского добровольного общества «Автомотолюбитель». Именно по просьбе этого общества Новороссийский Совет Народных Депутатов Краснодарского края и его исполнительный комитет, руководствуясь проектно- детальной планировкой Северного жилого района, а также рассмотрев просьбу вышеназванного общества, принял решение от 10. 02. 1988 года за № 45-4 «о разрешении Новороссийскому городскому Совету Всероссийского добровольного общества «Автомотолюбитель» проектирование и строительство гаражно-строительного кооператива в полосе отчуждения железнодорожного полотна по ул. Мефодиевской», то есть на месте чешского кладбища. Решение было подписано председателем исполнительного комитета В.Г. Прохоренко.
Обществу «Автомотолюбитель» разрешалось вести проектирование и строительство гаражно-строительного кооператива на земельном участке площадью 0.48 га .
Схема отвода участка ГСК-39.
13 сентября 1988 года был подписан «Акт об отводе границ земельного участка в натуре». Из этого документа следовало, что представитель отдела по делам строительства и архитектуры геодезист Назарова. В.Ф. отвела в натуре городскому обществу «Автомотолюбитель» земельный участок площадью 0,48 га под строительство гаражно-строительного кооператива. Границы отведенного участка были закреплены на местности металлическими штырями и сданы представителю застройщика председателю ГСК-39 Коляда. Ю. Н. Дальнейшая ответственность за сохранность граничных знаков и состояние участка возлагалась на застройщика [28].
В этом же году на кладбище появился бульдозер, который сгребал все, что осталось от вечной памяти, с корнем выдирал кусты сирени и молодые деревца. Затем огромным ножом стал пробивать глубокие траншеи под цокольные подвалы, на которых вскоре стали возводится стены гаражей. Так чешское кладбище окончательно прекратило свое существование. Работы по возведению гаражей продолжались и в 1989 году.
К сожалению, немногочисленные голоса защитников чешского кладбища не были услышаны и все свелось к несколькими безрезультатным публикациями в местной газете.
Ныне на месте кладбища находятся: гаражи ГСК-39, магазин, остановка и автозаправочная станция.
Глава3. Кирилловское сельское общество.
Волостное управление. Староста. Костел. Образование.
Волостное управление
Деревня Мефодиевка входила в число пригородных деревень Кирилловской волости Новороссийского округа Черноморской губернии. Это значило, что все сельские управленческие структуры находились в соседней деревне Кирилловке. Поселяне этих деревень приезжали сюда для того, чтобы уладить свои хозяйственные дела, то есть для государственного актового оформления. Здесь можно было сделать документы на покупку и продажу надела земли, дома, оформить переуступку части своего надела другому лицу, провести межевание. Для этих целей в волостной деревне существовало «Кирилловское сельское общество» и «Кирилловский сельский суд». Эти структуры и решали все насущные крестьянские проблемы. Крестьяне приезжали со свидетелями и начинали оформление. Первым делом нужно было приобрести «Актовую бумагу», на которой и оформлялся договор. Стоимость бумаги была пропорциональна стоимости сделки. Чем сумма сделки была выше, тем и актовая бумага стоила дороже и её цена доходила до несколько десятков рублей. Мелкие сделки на сумму до 2000 рублей оформлялись на бумаге стоимостью в восемьдесят копеек.
В канцелярии сельского общества писарь в присутствии свидетелей составлял договор, который подписывался личными подписями присутствующих при сделках, а затем ставились подписи крестьян и сущность акта подтверждалась личной росписью и печатью Кирилловского сельского старшины.
Договор о продаже дома 1917 г.
В отсутствие старшины договор мог быть заверен кирилловскими сельскими судьями.
Не обходилось и без спорных вопросов, которые разрешались с помощью сельского суда. Сельским старшиной в 1909 году был Вайгант, а сельскими судьями Иосиф Лузум и Ян Студиград.
Писарем общества был Тендера.
Все акты, совершаемые Кирилловским сельским обществом, заносились в специальную шнуровую книгу сделок и договоров[1].
В семье Пунчохар Людмилы Эммануиловны, проживающей на улице Мефодиевской №100, до сих пор бережно хранятся эти старые, выцветшие от времени, документы. Её дед Осип Францевич Пунчохарж купил в деревне Мефодиевке дом в 1917 году. Так с тех давних пор и до сегодняшнего дня в нем и живут. По словам Людмилы Эммануиловны, семейная фамилия не раз меняла свое окончание Пунчохаш, Пунчохарж.
Договор купли-продажи - очень интересный документ. Он и поведал, как поселяне покупали землю, дома, каковы были правила сельского общества и как все это происходило в то далекое время. В 1917 году Кирилловское сельское общество было переименовано в Гражданский комитет общественной безопасности, Кирилловского района Черноморской губернии. Председателем комитета стал Я.Дловгей, членом комитета Тупей а писарем (секретарем) так и остался Тендера.
Староста.
В каждом обществе властью попечителя из среды поселян избиралось гражданское местное начальство – староста.
За выполнение своей должности староста по назначению начальника округа и с утверждения Наместника получал из местных средств округа денежное содержание в размере 120-200 рублей в год. Возможна была и другая оплата: так, если желал сам староста, вместо жалования он получал в надел из свободных угодий в пользование земли намного больше, чем следовало бы ему по сравнению с прочими поселянами [2].
В каждой деревни староста был исполнителем распоряжений попечителя. Вникая в хозяйственный быт и нужды своего общества, староста должен был своевременно доводить о них до сведения попечителя.
Главным сельским начальником в деревне был деревенский староста. Кто был старостой деревни Мефодиевки в первые годы основания, выяснить не удалось. Но все-таки деревенское самоуправление, возглавляемое старостой, не кануло в вечность без следа. Староста был назначаемым должностным лицом и как все властные структуры имел свои знаки власти. Так, например, для переписки с начальством он имел установленного образца угловой штамп и печать. По многим вопросам быта старосте приходилось обращаться к высокому начальству. Отстаивая интересы поселян, он доходил и до начальника Черноморского округа. В середине 1880-х годов начавшееся промышленное развитие города, проведение к нему железной дороги и строительство порта в корне изменило тихую и спокойную деревенскую жизнь. Доселе, никому не нужные девственные просторы стали энергично осваиваться. С 1886 года железной дорогой началось отчуждение юртовых земель деревни Мефодиевки под строительство железнодорожной ветки. В район отчуждения попало даже старое чешское кладбище. Понадобились земли деревни и для другой надобности - засыпки Цемесского болота .
В 1893 году старостой деревни Мефодиевки был Иван (Ян) Особа. В этом же году железная дорога арендовала у деревни неудобные земли для вывозки грунта и засыпки им болота.
Письмо старосты деревни Мефодиевки .
Этими работами распоряжался инженер путей сообщения и руководитель работ на новороссийском вокзале Александр Николаевич Щенснович. Возникшая по этому поводу переписка между старостой деревни, начальником Черноморского округа и А.Н.Щенсновичем позволила нам приоткрыть события и дела давно минувших дней.
В рапорте начальнику Черноморскому округа от 2 февраля 1893 года староста пишет, что земли, арендованные железной дорогой для поселян, неудобны по многим причинам: неровная поверхность, каменистый грунт, не приносящий дохода. Были и другие причины: «На оной земле самовольно построены до 30 бараков, вокруг которых поселившимися жителями выливаются разные нечистоты, почему в прошлое лето в означенной местности свирепствовала холера»[3] .
Заботясь в первую очередь о здоровье и благополучии деревенских жителей и желая избавится от такого опасного соседства, староста просил разрешить отдать эти земли в аренду железной дороге для последующего вывоза и засыпки ею Цемесского болота.
Разрешение было получено, и на территории деревни начали производиться приготовительные работы. Грунт решили вывозить вагонами, для чего потребовалось построить подъездную ветку. Все работы, связанные с железнодорожным транспортом, в то время
в Новороссийске возглавлял начальник 13-й дистанции пути А.Н. Щенснович. В его ведении также находились все работы, связанные с постройкой элеватора и механических мастерских по устройству приспособлений на станции. Работы по копке и доставке грунта он возложил на начальника механических мастерских Н. Никитина.
Не обошлось и без курьёзов. Договор на аренду земли еще не был заключен, а железная дорога уже свозила на территорию деревни шпалы и рельсы. На что староста в своем «отношении» заявил протест инженеру А. Н. Щенсновичу и просил приостановить всякие работы или приготовления на земле поселян. А также выслать для этой цели доверенное лицо для заключения договора с поселянами и уплаты им денег за грунт [4].
А.Н. Щенснович в ответе сообщил, что рабочие не выходили за границы отчуждения железной дороги и что для переговоров о заключении договора назначен десятник Ярцев.
О работах по засыпке болота и отдаче подряда стало известно еще в январе 1893 года. Было дано объявление о торгах. На земляные работы желающих было много и к инженеру А.Н. Щенсновичу стали поступать многочисленные заявления и предложения от подрядчиков на доставку 10 000 кубических саженей земли с 1-го карьера на станции Новороссийск по 4 рубля за каждую кубическую сажень нагрузки и выгрузки. Н. Петрашкевич и Франц Биллер. 29/1-1893г.
Предложения поступили и от Августа Августовича Тиля по 3р 60 к., от Павла Игнатовича Стрыгина по 4р 50 к, от потомственного почетного гражданина Симеона Михайловича Синицкого по 4 р, от дворянина Владислава Антовича Борткевича по 2р 60 к без выгрузки и по 3р 10 к с выгрузкой. Иван Гальцов предложил за работы по 2р 70 к. Были и иногородние подрядчики, предлагавшие свои услуги, такие как « запасной унтер - офицер Иосиф Артемьевич Долганов, временно проживающий в меблированных комнатах гостиницы «Континенталь» и даже турецкий подданный Мустафа Ахмед, проживающий в Новороссийске в гостинице «Москва» [5].
Торги на доставку грунта из карьеров шли два месяца, пока не была предложена наиболее низкая цена в 2р 50 к., и подряд достался Севастьяну Матвеевичу Закаблуцкому и Фёдору Федосеевичу Стрельникову. Десятниками были Николай Ярцев и Владислав Бочковский. В марте приступили к работе. Десятникам строго под роспись вменялось смотреть за рабочими, принимать надежные и необходимые меры к охранению безопасности людей, к предупреждению сходов с рельс и столкновения паровозов с вагонами. Подрядчики и десятники были уведомлены также, что при производстве работ хозяйственным способом в карьерах при мастерских и вблизи границ отчуждения с владениями поселян деревни Мефодиевки – в обязательном доставлении в контору начальника мастерских всех старинных предметов, найденных при раскопках [6].
Рабочие копали грунт, нагружали его в вагоны и отвозили на болото, где разгружали их содержимое. Не обошлось и без конфликтов. Поводом послужило разрытие рабочими старого кладбища, попавшего в отчуждение железной дороги еще в 1888 году. Староста обратился с экстренным рапортом к производителю работ, в котором писал: «рабочие нагрузившие вагоны земли для засыпки болота раскопали три могилы старого кладбища, тогда как кладбище - место священное, и должно оставаться нетронутым до известного времени. Случай этот взволновал население вверенной мне деревни, так что я вынужден об этом составить протокол и направить таковой по начальству. Кроме рытья могил рабочие поломали кресты и учинили еще другие непристойности. Об этом я счёл долгом сообщить Вашему Высокоблагородию для соответствующих распоряжений» [7].
Конфликт с жителями деревни Мефодиевки был улажен, и работы по засыпке Цемеского болота продолжились. Начавшиеся работы были только первыми шагами в осуществлении большого и дорогостоящего проекта, выполнение которого растянется на долгие годы. Засыпка Цемесского болота требовала огромных денежных средств, которых у города не было. Городская Дума не раз будет возвращаться к этому «жгучему» городскому вопросу как в конце Х1Х века, так и в начале нового ХХ столетия.
Кирилловский Костёл.
Чехи - поселенцы были католиками, и исповедание в их жизни и быте играло огромную роль. В конце XIX века Новороссийск был многонациональным и кроме православных храмов в городе существовали культовые здания, принадлежащие различным конфессиям. Было такое здание и у чешского общества. Находилось оно в городе в XXXVII квартале и имело два плановых участка под № 468. 469. Участок располагался в центре города на углу Мартыновской (Рубина) и Лазаревской (Конституции) улиц и принадлежал «Обществу Римско-Католического исповедания» [8].
Богослужение велось на чешском и польском языках. Жители сельской местности не всегда могли пользоваться городским костелом и бывали в нем только по большим праздникам или особо торжественным дням, посещая его по случаю приезда в город.
Большинство поселян окрестных деревень приезжали и приходили в сельский костел, который находился в волостной деревне Кирилловке. Он был построен в центре поселения на возвышенном и ровном месте. До этого на этом месте рос большой дуб, на котором был подвешен колокол и на площадке перед ним проводились службы и требы. Сюда приезжали чехи со всей округи молиться, венчаться, крестить новорожденных детей, а в храмовые праздники - поминать усопших.
Здание бывшего Костела в Кирилловке. Ныне здесь размещается сельский дом культуры.
Здания костёлов как городского, так и кирилловского сельского, сохранились до наших дней. С момента их постройки прошло не одно десятилетие, а сколько событий пережили они: революцию, гонения, войны. Поэтому сейчас они совсем не похожи на первоначальные строения. Старая архитектура здания претерпела значительные изменения. Кирилловский костёл с восточной и западной сторон имел овальные арки, что придавало зданию особую красоту и торжественность. Ныне они заложены камнем и заштукатурены, и только по очертаниям трещин угадывается, что когда-то это здание было совсем другим.
Образование.
При городском костёле существовало одноклассное приходское училище. Открылось оно в 1914 году и за неимением своего помещения в первое время находилось в уступленной настоятелем квартире на втором этаже. Настоятель, отдав свою квартиру детям, переселился в нижний полуподвальный этаж.
Желающих учиться детей было предостаточно, и скоро школу нужно было расширять, присоединив к ней и нижний этаж, занимаемый настоятелем. В 1915 году Церковным Управлением было начата постройка флигеля для настоятеля. Флигель выстроили рядом с церковным зданием. Таким образом, школа стала занимать весь первый и часть второго этажа. При костёле преподавание велось на чешском и русском языках по общеобразовательной программе. Дети изучали русский язык, арифметику и чистописание. Не все родители имели возможность устроить своих детей в городскую школу, и большинство сельских жителей чешских переселенцев довольствовались Кирилловским сельским одноклассным училищем.
В деревне Мефодиевке учебных заведений не было, и дети ходили в соседнюю волостную Кирилловку или в железнодорожный Мефодиевский поселок.
Дети чехов были римско-католического вероисповедания, и в школах по отношению к ним существовал особый подход. В общеобразовательных училищах они освобождались от изучения Закона Божьего по православному обряду, а по окончании курса наук в свидетельстве об окончании школы в графе Закон Божий ставился прочерк.
Начальное училище в Кирилловке находилась рядом со зданием костела. Это было длинное одноэтажное здание из камня, возведённое на общественные деньги. В сельском училище обучали: русскому языку, арифметике и чистописанию.
Удалось установить, что учителем-энциклопедистом* в Кирилловском сельском училище был житель деревни Мефодиевки Иван Иванович Лопушняк. Учитель жил по улице Общественной в доме №5. И как говорилось в его послужном списке, был «женат первым браком на девице Мавре Савельевне Поповой, вероисповедания православного». Своих детей чета Лопушняк не имела. * учитель по всем предметам.
Здание бывшего Кирилловского одноклассного сельского училища. Ныне здесь размещаются продовольственный магазин и клуб по месту жительства. Фото 2008 года.
Должность учителя Кирилловского начального училища Лопушняк занимал неоднократно и проработал в нем в общей сложности 13 лет. Прежде надо сказать, что учителя находились на государственной службе и относились к учебному корпусу, которым заведовал попечитель учебного округа. От попечителя зависело то или иное место работы учителя. Попечитель перемещал учителей своим приказом в зависимости от надобности . Решение попечителя исполняли инспектора народных училищ.
Учителя получали уведомления, « предписанием инспектора народных училищ Кубанской области за № 2852 от 1-го декабря 1892 года И.И. Лопушняк был назначен учителем в Кирилловское сельское училище. Где и проработал пять лет, а затем снова служба звала его в дорогу на очередное место назначения.
В 1900 году предписание №169 возвращало И.И. Лопушняка на старое место службы в Кирилловское сельское училище. Восемь лет упорного педагогического труда в Кирилловском сельском
училище - и опять переезд.1908 год, 5-е февраля, предписание №2469 гласило занять место учителя в Текосском начальном училище [9].
В 1911 году вновь возвращение на Мефодиевку на место учителя русского языка в Русско-Татарское училище. После революции училище стало № 16 советской мусульманской школой.
И.И Лопушняк всю свою жизнь посвятил обучению грамоте детей, и среди его учеников было много мефодиевских и кирилловских мальчишек и девчонок.
Свидетельство Травничек Марии Иосифовны об окончании Текосского низшего одноклассного училища. 1912 год [10]. Учитель П.Кабат.
Иван Иванович Лопушняк пользовался большим уважением и доверием среди поселян Кирилловки и Мефодиевки и неоднократно приглашался в качестве свидетеля для совершения акта покупки дома или земли[11].
Глава 4. Рабочий посёлок.
Начало промышленного развития. Отрезки. Чеховка. Крепость. Собачья слобода. Земля отчуждения ВЛЖД.
Началу промышленного развития Новороссийска и особенно пригородных поселений Зацемесской стороны послужило открытие в 1866 году в долине реки Кудако нефти и в 1879 году залежей мергеля. Предприимчивый американец приехал в Новороссийск и купил в районе северо-восточного склона Маркотхского хребта 54 десятины земли для постройки завода. Строительство нефтяного и цементного заводов закончилось в 1882 году. Так в городе появились первые промышленные предприятия. Нефтеперегонный и цементный заводы располагались невдалеке друг от друга, имея морские причалы для отгрузки своей продукции.
Первый шаг в основание промышленности был сделан. Далее промышленное развитие предместьев шло по нарастающей: в 1884 году утвержден проект строительства железнодорожной линии Тихорецк – Новороссийск, в 1885 году - решение о строительстве новороссийского порта. С началом работ в Новороссийск в поисках заработка и пропитания хлынул рабочий люд [1].
Граница земли нефтяного общества «Русский Стандарт» проходила по улице Стандартской, ныне комдива Б.Н. Аршинцева. Далее до самой деревни Мефодиевки, то есть примерно версты две, шли заросшие лесом и кустарником склоны гор, балки, по которым пылилась грунтовая дорога. Возле самой деревни она поворачивала к перевалу и по краю глубокой балки, называемой Мефодиевским ручьём, шла за перевал к станицам Кубанской области. Эти две версты необжитых еще гор и стали местом возникновения железнодорожных рабочих поселков.
На строительство железной дороги из станиц и деревень Кубанской области, а также и других губерний России, тысячами потянулись крестьяне, рабочие, служащие. На когда-то заброшенной и малообитаемой загородной местности за Цемесским болотом стали расти бараки рабочих.
Возникали они стихийно возле каждого нового места работ и назывались Нахаловками, с них все и начиналось.
С развитием производства потребность в жилье возрастала, бараки росли, расширялись, превращаясь в рабочие поселения. Первоначально дома рабочих строились в нижней части района, постепенно переходя всё выше и выше на свободные, никем не заселенные пустоши и склоны гор.
Так возникли рабочие поселки, впоследствии ставшие именоваться: 1-м Мефодиевским отрезком, 2-м Мефодиевским отрезком, Крепостью, Чеховкой и Собачьей слободой. Все эти поселения быстро развивались и к концу ХIХ века стали 2-й частью города.
К 1897 году население рабочих поселков сравнялось с населением старого города и составляло 14 000 человек. Зацемесская сторона выросла и уже не только ничем не уступала городу, но и перегоняла его в развитии. На её территории теперь располагались крупные промышленные и значимые для города и страны предприятия и заводы, такие как: порт, железнодорожная станция с вокзалом, депо тяги и подвижного состава, железнодорожные мастерские, закончено строительство элеватора и электростанции, цементные заводы. В порту располагались конторы, занимающиеся экспортной хлебной торговлей. На Стандарте имелась церковь, построенная в 1892 г, единственная в то время на всей Зацемесской стороне. Здесь были магазины, буфеты, трактиры, фотографии, гостиницы, был и ночлежный дом для бедных. В 1897 году открылся и первый в городе кинотеатр.
Старый город неравнодушно смотрел на такое соседство по следующей причине: население поселков пользовалось услугами старого города - больницей, школами, скотобойней, не платя в городской бюджет ни копейки налогов в силу того, что Зацемесская сторона не входила в городскую черту.
Налоги с промышленных предприятий были необходимы для пополнения скудного городского бюджета, поэтому введение промышленного пригорода в городскую черту было одной из важных городских задач.
Мефодиевские отрезки.
Дело присоединения Зацемеской стороны к городу вызвало оживленную служебную переписку двух крупных чиновников России – министра земледелия и министра внутренних дел. Так министр земледелия А. С. Ермолов сообщал господину министру внутренних дел Д.С. Сипягину что
« Смежено с территорией г. Новороссийска расположен казенный земельный участок под названием 1-й Мефодиевский отрезок пространством 115 десятин* 381 кв., сажень. В составе которого находится: под плановыми участками 42 десятины 1069,2 кв., сажени, под участками общего пользования (под базарной, школьной, церковной и сенной площадями 4 десятины, 1 кв., сажень, под улицами 199 десятин, 871кв., сажень и свободной земли 49 десятин, 38 кв.сажень. В настоящее время на 1-м Мефодиевском участке имеется 896 плановых участков, от сдачи которых в казну поступает 8 775 р., от базарных мест 511р.,85 коп. и за разрешение торговли 435 р. ».
1-й Мефодиевский отрезок граничил со 2-м отрезком и отделялся от него лишь узкой улицей. Вся территория его также была отрезана в казну от юрта деревни Мефодиевки и составляла 140,36 десятин. Так же как и 1-й , 2-й Мефодиевский отрезок был занят самовольно возведенными постройками частных лиц, составляющими особый поселок, который в сою очередь вплотную подходил к деревне. Границей между деревней Мефодиевкой и 2-м Мефодиевским отрезком была глубокая межгорная балка, прозванная Мефодиевским ручьем, да столбовая (шоссейная) дорога, вьющаяся по краю этого ущелья и убегающая за перевал.
Какой был 2-й Мефодиевский отрезок до присоединения к городу, мы узнаем, вернувшись к рапорту министра земледелия.
« В настоящее время на 2-м Мефодиевском отрезке имеется 583 плановых места с занимаемой площадью в 44 десятины 1117 кв., саженей и приносящих казне 6 249 рублей дохода. Кроме того, состоит под виноградником 494 кв, сажени, под выгонами и кустарником 72 десятины 2058 кв. саженей, под площадями: для церкви 1440 кв. саженей, столько же под училищем, под базаром 1612 кв. саженей, для кладбища 2 десятины 198 кв. саженей, под прудом 250 кв. саженей, под обрывом у шоссе 430 кв. саженей, под улицами, дорогами и родниками 18 десятин 1071кв. сажень, под Нахаловским ручьём 86 кв. саженей, и под ½ Мефодиевского ручья 227 кв. саженей, а всего 140 десятин 863 кв. сажени [2].
2-й Мефодиевский поселок по территории был больше, чем первый, на 35 десятин и примыкал к Маркотхскому хребту. Далее города уже не было.
Помимо чисто статистических данных министерство земледелия и государственных имуществ в переписке с МВД давало прогноз на развитие финансовой и санитарно-гигиенической ситуации, а также обоснование о необходимости присоединения этих двух отрезков к городу. Главные доводы излагались так: «необходимость включения в черту города 2-го Мефодиевского отрезка вызывается тем, что он является продолжением 1-го отрезка. Близость 2-го отрезка к 1-му может неблагоприятно отразиться на торговой деятельности г. Новороссийска и нанести крупный ущерб государственным доходам, так как население 2-го участка считается находящимся на уездной территории и пользуется в сравнении с горожанами известными льготами по торговле. Поэтому есть опасения, что как только городская Управа начнет взимать налоги в пользу города (плата за места на базаре и др.), вся торговля и базар перейдут с 1-го Мефодиевского отрезка на 2-й. Кроме того, присоединение необходимо и по санитарно -гигиеническим отношениям» [3].
* В дореволюционной России использовались следующие величины измерения : 1 аршин = 77 сантиметрам, 1 сажень = 2.13 метра; 1 десятина = 1.0925 га.
Чеховка.
Находилась Чеховка рядом с деревней Мефодиевкой с северной стороны за узкой полосой земли отчуждения Владикавказской железной дороги. Железнодорожная ветка, шедшая к вокзалу, являлась границей этих двух поселений. Параллельно ей и повторяя её изгибы, шла длинная и широкая улица Ремесленная, ныне Краснодарская. От нее, разбегаясь вверх по горным склонам, шли крутые улицы Чеховки. Район Чеховки начинался от границы Мефодиевского поселка, которой служила глубокая балка, называемая Мефодиевским ручьем (ныне ул. Васенко). Далее до железнодорожного переезда, затем, огибая деревню Мефодиевку по верху железной дороги, заканчивался Саманной балкой.
В отличие от крестьянской деревни Мефодиевки, население Чеховки в основной массе состояло из рабочих и мастеровых Владикавказской железной дороги: станции, паровозного депо, механических вагонных мастерских, элеватора.
Здесь жили слесари, смазчики, стрелочники, столяры и плотники, кузнецы и каменщики. Не имеющие специальности работали чернорабочими поденными рабочими, нанимаясь на любую работу.
Железнодорожные предприятия давали людям постоянную и надёжную работу. Поэтому на «железку» шли работать охотно, в надежде получить рабочую квалификацию и стабильный заработок. Семьи были большие и вслед за отцом на работу шли старшие сыновья. Самая востребованная среди молодежи тех лет специальность была – слесарь.
Когда в Новороссийске в 1897 году открылась Ремесленная школа,
то многие мефодиевские мальчишки мечтали попасть в неё. Школа была маленькая и не удовлетворяла возможности учиться всем желающим. Поэтому поступившим в неё мальчишкам очень завидовали. На слесаря нужно было учиться три года. По окончании курса ребята выходили из стен школы квалифицированными рабочими, которых охотно брали на любое предприятие.
Шли годы, железнодорожные предприятия развивались, объемы работ с каждым годом увеличивались, требуя все большее количество квалифицированных рабочих.
Исходя из этой потребности, в 1913 году в Чеховке началось строительство здания профессионального училища – отделения Новороссийской ремесленной школы, ориентированной на выпуск специалистов - железнодорожников. Место постройки училища было выбрано не случайно. Население Мефодиевского поселка и Чеховки более чем на 50 процентов состояло из рабочих железной дороги.
На возвышенном месте, выбранном в центре поселка, возвели красивое двухэтажное здание, ставшее на долгие годы украшением этого района. Оно было самое большое и высокое и хорошо просматривалось среди преобладающей одноэтажной застройки. Фасадом училище выходило на широкую улицу, соединяющую Чеховку с Мефодиевским поселком. Улица эта долгое время носила название улицы Ремесленной и только в 1938 году по решению горисполкома была переименована и стала улицей Краснодарской [4]. Здание старого Ремесленного училища сохранилось до наших дней. Ныне это профессиональное училище № 36 , как и много лет назад, оно и сейчас выполняет свою прямую роль – выпускает квалифицированных специалистов.
Крепость.
С южной стороны за стеной отчуждения, воздвигнутой Владикавказской железной дорогой, находился небольшой рабочий посёлочек. Весь поселок состоял из восьми небольших улочек и в обиходе назывался « Крепостью». Это же название получила и местность, на которой он располагался. Здесь жили рабочие железной дороги: они работали на железнодорожной станции, в вагонных механических мастерских, в депо подвижного состава и тяги. Своему примечательному названию, сохранившемуся до нынешних дней, посёлочек обязан стене отчуждения, которая и отделяла его от деревни Мефодиевки, Чеховки и Мефодиевских поселков.
Железнодорожная территория шла по пересеченной местности, так, в районе Стандарта железной дороге пришлось строить высоченную стену (эстакаду), ставшею границей между железнодорожной и частновладельческой территорией « Русского стандарта». В районе Мефодиевского поселка граница территории, наоборот, падала глубоким обрывом вниз, а за территорией элеватора выходила в низину, которая упиралась в скалу. Для того, чтобы проложить здесь железнодорожную ветку, Владикавказской железной дороге пришлось пробить эту скалу и одновременно огораживать свою территорию.
Фрагмент административного плана гор. Новороссийска, составленный землемерами Тюменевым В.И. и Журавлевым А.К. по данным съемки «Гипрога» . 26 .05.1932 г.
Скалу пробили, отчего получился глубокий ров, напоминающий
тоннель, а сверху, чтобы не дай Бог, никто не свалился в этот ров, огородили всё той же стеной. Через ров были построены два моста. Один для пешеходного и грузового движения, другой для железнодорожного. Таким образом, поселение рабочих действительно находилось за рвом и каменной стеной, как в крепости. Стена была сложена из грубо обработанного желтого дикаря, через небольшие пространства имела опорные колонны с красивыми оголовками – башенками, отчего действительно и походила на старинные крепостные стены.
Стена «отчуждения» территории Владикавказской железной дорогой.
Такое застенное расположение посёлочка отразилось и на названии главной улицы. Самая широкая улица шла прямо за стеной и поэтому получила название Крепостной (ныне ул. Пирожного) далее от неё расходились узкие улочки Лесовая, Литейная, Перовская, Колодезная, Глухая, Веселая, а Межевая охватывала и завершала поселение с южной стороны. Далее от «Крепости» грунтовая дорога, петляя среди неровностей заросшей мелким кустарником местности, уходила к Собачьей слободе.
Собачья слободка.
Заканчивалась Мефодиевка отдаленной от всех остальных поселений слободой. Здесь, выкопав землянки на свободной земле, селились самые бедные рабочие. Иметь свой собственный земельный участок, а тем более выстроить дом на Мефодиевском поселке для многих из них было несбыточной мечтой. Местность здесь была дикая, болотистая, переходящая в пойму реки Цемес, по обоим берегам которой шли бесконечные заросшие камышом плавни. В народе место это называлось «Собачья слобода».
Заселение этой части Мефодиевки началось с открытия механических мастерских по устройству приспособлений на станции Новороссийск. В то время (1893) начальником механических мастерских был инженер путей сообщения Н. Никитин. В первые годы своего существования механические мастерские выполняли разные заказы для строящейся станции, а затем и для начавшего строиться элеватора. С возрастанием объема пассажирских и грузовых перевозок появилась необходимость ремонтировать вагоны на месте. В 1896 году механические мастерские были преобразованы в Новороссийские железнодорожные мастерские Владикавказской железной дороги.
Жизнь поселян слободки была трудная. Из благ цивилизации здесь не было ничего: ни керосинового освещения, ни питьевой воды. Все хозяйственные надобности хозяйки слободки справляли у речки, стирали и полоскали белье, мыли и чистили речным песком посуду. За всем нужным в обиходе ходили на базар, на Мефодиевский поселок. Выбраться из нужды не было никакой возможности, и поэтому на слободке процветали пьянство, неустроенность и антисанитария. Попасть сюда даже для рабочих значило опуститься на самое дно жизни. Жители Мефодиевки стали именовать слободку «Собачьей». Может быть, потому, что здешнюю жизнь в сердцах называли собачьей, а может быть, по- тому, что тут водилось много бездомных собак. Как бы там ни было, название прижилось, пристало, закрепилось, да так и осталось на века.
Присоединение к городу Мефодиевских отрезков положительно коснулось и «Собачей слободы». Сам министр земледелия и государственных имуществ Российской империи вспомнил о Богом забытой местности. В служебном письме он пишет « кроме того присоединение 2-го Мефодиевского отрезка необходимо и в том отношении, что при присоединении всей сказанной земли явилась бы возможность упорядочить особенно неблагоприятную часть находящегося здесь поселения под названием « Собачья слободка» в коей на пространстве 900 кв. саженей скучено до 40 семейств рабочих железнодорожных мастерских» [5].
Земля отчуждения ВЛКЖД.
Земля отчуждения Владикавказской железной дороги с северной стороны граничила с землями Стандарта и начиналась у портовых пристаней, принадлежавших железной дороге. Далее шла по Вокзальной (ныне Элеваторной) улице, спускалась на территорию элеватора и обходя земли Мефодиевского поселка и деревни Мефодиевки уходила в сторону Кирилловки. С южной стороны границей являлась река Цемесс и Цемесское болото. Таким образом, земля отчуждения железной дороги стала своеобразным клином, который разделял город и Зацемесскую сторону.
Со стороны рабочих поселков она была огорожена каменной высокой стеной, сложенной из белого и мягкого трескуна (мергеля) и желтого и очень прочного и крепкого дикаря. Высота стены в зависимости от перепада местности была различной и колебалась от 2-х и до 10-ти метров.
На железнодорожной территории были расположены сооружения Владикавказской железной дороги: портовые пристани, склады, подъездные пути, железнодорожная станция и вокзал, паровозное депо, механические вагонные мастерские, элеватор и амбары , путь, ведущий к улавливающей тупиковой петле. Из рассказов старожилов удалось узнать, что железнодорожная петля в конце Мефодиевки, ныне служащая для спуска грузовых составов в парк прибытия, была построена совершенно для иных целей: чтобы предотвращать крушение поездов. В случае отказа тормозов паровозы и составы по стрелочному переводу направлялись по улавливающей петле. Петля в те годы была гораздо круче нынешней, и движение в кривой сильно гасило скорость. В конце петли была огромная земляная призма. Работы по насыпке земляного полотна под петлю требовали большого количества рабочих рук. Сохранились сведения, что в работах по возведению этого железнодорожного объекта принимали участие и чехи, как местные, так и поселяне окрестных деревень. Приезжали на заработки на своих телегах даже из - под Анапы, из чешской деревни Варваровки [6].
Отчуждение городской земли для Владикавказской железной дороги происходило в середине 1880-х годов. В то время административные функции находилась в ведении полиции, да и Зацемеская сторона ещё не входила в состав города. Поэтому не было никаких протестов на занятие земли шоссейной береговой дороги, соединяющей две части города железнодорожными путями.
Затем в 1896 году было введено городское управление. Городская Управа ввиду новизны дела, а также незначительного в то время экономического развития этого района отнеслась спокойно к захвату железной дорогой дорожно-шоссейной территории [7].
Только в 1898 году городские гласные обратили своё внимание к этому вопросу. С развитием промышленной части города за Цемесом между новым и старым городом возникло оживленное транспортное грузовое и пассажирское движение. После присоединения Зацемесской стороны земли железной дороги и единственная транспортная дорога города, идущая по этим землям, породила сложные городские проблемы, решить которые без ходатайства в столице было уже невозможно.
Город был един, но отчужденная Владикавказской железной дороге земля находилась посередине города. На этой территории находились многочисленные подъездные пути к пристаням и складам.
Фрагмент «Плана города Новороссийска с его окрестностями составленный по съемкам
Го Управления в 1923-1924 г». Фр830.оп1.д166 [8].
-Деревня Мефодиевка.
- поселение « Крепость».
- поселение «Чеховка».
- Мефодиевский поселок.
- Стандарт
Береговая дорога, соединяющая обе части города, в то время по описанию современников была такой:
« К массовым движениям подвод с грузом в часы прихода пассажирских поездов и пароходов присоединялись и легковые экипажи с пассажирами. После остановки перед закрывающимися шлагбаумами лошади ломовиков надрывались, чтобы сдвинуть непомерно нагруженные тяжести, разбивали себе ноги и нередко срывали копыта на железнодорожных рельсах.
На этом единственном пути к вокзалу движение с каждым годом увеличивалось, неизбежно приводя к несчастным случаям.
Постоянные пробки и заторы по береговому шоссе происходили потому, что на расстоянии от реки Цемес до вокзала шоссе пересекали на одном уровне 19 рельсовых путей Владикавказской железной дороги. Все эти пути были направлены к 6-ти железнодорожным пристаням. Кроме того, здесь же были расположены 4 пути, ведущие в порт и к обществу Русский Стандарт, а также 4 пути шли к таможенному двору. По всем этим 27 путям почти непрерывно производилась подача вагонов [8].
Самым неудобным местом дороги был отрезок возле эстакадной пристани №1. За ней дорога к вокзалу сворачивала к железнодорожной арке, перед которой были проложены несколько пар рельсовых путей к амбарам русского общества пароходства, к таможне и нефтеперегонному заводу. Все пути были огорожены шлагбаумами. На этом переезде постоянно двигались вагоны с грузом, цистерны с нефтью, и у этого переезда была самая долгая задержка, особенно в зимнее время, когда происходила усиленная погрузка хлеба в пароходы [9].
Вид на открытые склады нижней станции с эстакадной пристани 1911г.
( Из фондов Новороссийского городского архива).
Неудобства, связанные с транспортировкой грузов, небезопасное и затруднительное грузовое и пассажирское движение между двумя частями города побудило городское управление заняться решением этой проблемы. В целях развития города и в целях предоставления населению удобного и дешевого сообщения Дума возбудила ходатайство о постройке электрической железной дороги (трамвая) по находящемуся тогда в ведении министерства путей сообщения береговому шоссе. Через главноначальствующего гражданской частью на Кавказе ходатайство было передано в министерство путей сообщения. Вместе с ходатайством был представлен общий план расположения сети электрической железной дороги и проект условий на эксплуатацию.
В ответ на это ходатайство министерство путей сообщения от 8 декабря 1898 года за №4592 уведомило главноначальствующего на Кавказе, что правление Владикавказской железной дороги, которой было поручено обсуждение этого ходатайства, пришла к следующему заключению.
Расположение путей электрической железной дороги на полотне портового шоссе может представлять значительное стеснение и опасность для экипажного движения.
Движение вагонов электрической железной дороги по условиям эксплуатации предполагали отправку поезда через каждые 15 минут. Ввиду этого, по мнению комиссии, рельсовые пути должны были проходить по обочине шоссе, не занимая проезжей части.
Что же касалось проведения трамвайных путей через территорию Владикавказской железной дороги, то здесь прокладка путей возможна только на высоте 3-х саженей над железнодорожными рельсовыми путями.
Следовательно, при переходе электрической железной дороги на железнодорожную территорию станции должны быть устроены железнодорожные мосты-виадуки или эстакады на протяжении 400 погонных саженей. Данное таким образом разрешение было равносильно отказу, и город потерял предпринимателей на сооружение трамвая, не пожелавших делать дорогостоящий виадук. Так окончилась в 1898 году первая попытка городского управления устроить в городе трамвайное движение [10].
Шли годы, и через 14 лет население Зацемесской стороны составило 20 000 жителей [11]. Развивались и промышленные предприятия, на которые с каждым годом рос поток грузоперевозок. В целях дальнейшего транспортного развития вновь встал вопрос о соединении города трамвайной дорогой. Две его части по проекту городского управления должны были соединиться мостом-виадуком в прямом направлении от конца Кутузовской улицы к железнодорожному вокзалу и далее к Элеваторной улице.
Предполагалось, что по нему будет осуществляться беспрепятственное движение и днем и ночью: пешеходов, экипажей, а также вагонов трамвая.
Представители железной дороги, ведшие по этому предмету переговоры с городским управлением, не дали себе труда тщательно вычислить стоимость этого сооружения и первоначально утверждали, что стоимость моста-виадука обойдется в 500 000 рублей. Затем по неизвестным основаниям повысили эту цену до 1 300 000 рублей. А впоследствии отказались от постройки моста, найдя, что постройка виадука обойдется слишком дорого [12].
Городское управление с этим не смирилось и предприняло самые решительные меры, для того чтобы заставить Владикавказскую железную дорогу построить так необходимый городу мост.
Новая попытка осуществить устройство электрической железной дороги беспрепятственного сообщения была предпринята новороссийской городской Думой в 1912 году.
Теперь городская Дума подошла к этой проблеме очень решительно, и городское управление приступив к тяжбе с Владикавказской железной дорогой, опиралось на следующие факты.
Во-первых, обвиняя Владикавказскую железную дорогу в захвате шоссейной дороги и в нарушении основного закона « о праве участия общего пользования» ст.434 законов гражданского уложения и ст.523 устава путей сообщения.
Во-вторых, законно ссылаясь на то, что перевозка по такой дороге грузов и пассажиров с задержками перед шлагбаумами становится почти невозможной и опасной.
В-третьих, что город Новороссийск (старая часть) лишен возможности иметь беспрепятственное сообщение с Кубанской областью и ближайшими населенными пунктами Черноморской губернии в направлении Новороссийско-Сухумского шоссе.
В-четвертых, что затруднительный проезд и проход по портовой набережной лишает возможности горожан получать сельские продукты из Кубанской области.
В-пятых, что с постройкой 6-й таможенной пристани движение по береговому шоссе тяжелых грузов станет невозможным и еще более опасным для проезжающих.
Для решения вопроса о постройке моста-виадука Думой было постановлено отправить депутатов в Петербург. В состав делегации входили городские гласные М.А. Векслер, Ф. В. Лях, М.Е. Певунов, и Н.Г. Зильберминц. Затем численность делегатов сократилась , и в столицу поехали только трое, городской голова П.К. Калинин, М.А. Векслер и юрисконсульт Н.Г. Зильберминц.
Депутации поручалось отстаивать в Петербурге интересы города и ходатайствовать об устройстве железной дорогой беспрепятственного сообщения между обеими частями города, разъединенного железнодорожной территорией. Собрав нужные документы, 28 февраля 1912 года делегация гласных выехала из Новороссийска и 2 марта прибыла в Петербург [13].
На другой день новороссийцы были приняты председателем Правления Общества Владикавказской железной дороги Г. Печковским. Выслушав заявление просителей о затруднительном и небезопасном грузовом движении между обеими частями города и об устройстве нового подъездного пути к вокзалу последний ответил, что такого дорогостоящего моста-виадука никто не построит, да и правительство не разрешит строить железной дороге такой мост.
В этот же день побывали и в Департаменте железных дорог, где узнали, что Обществу Владикавказской железной дороги предоставлены права занимать под намеченные железнодорожные ветви в Новороссийске частные и казенные земли до соглашения о вознаграждении. Делалось это в связи с ВЫСОЧАЙШИМ указом Правительствующему Сенату от 28 Февраля 1912 года «Об отчуждении земли для железнодорожных линий прилегающих к Владикавказской железной дороге, отчуждения прилегающей к городу территории для развития портовых сооружений и новой таможни». В виду безотлагательности строительных работ повелено было занимать необходимые земли для дороги вслед за совершением описи их, так как на выполнение всех работ давался 4-х летний срок [14].
Пользуясь пребыванием в Петербурге, городской голова и гласные сочли необходимым посетить бывшего новороссийского губернатора генерал-майора Е.Н. Волкова, занимавшего теперь должность управляющего кабинетом Его Императорского Величества. Евгений Николаевич принял земляков 7 марта, выслушал и ознакомился с положением дел и целью приезда. В беседе на наше предложение обратиться с всеподданнейшим прошением к Государю Императору в случае отказа министерствами устройства моста-виадука к вокзалу он ответил, что в данном случае между городом и железной дорогой идет спор о праве пользования этой территорией. Разрешение этого спора выходит из пределов единоличной ВЫСОЧАЙШЕЙ воли и будет зависеть от докладов соответствующих министерств. А городу предстоит в этом серьезном деле сложный судебный процесс с министерством путей сообщения.
9 марта 1912 года П.К. Калинин и М.А. Векслер передали записки
Председателю Совета Министров и Министру Путей Сообщения. Представленная записка была подана с выражением надежды, что вполне законная и справедливая просьба города Новороссийска об устройстве моста-виадука встретит сочувствие и понимание. К записке прилагался новый план города с нанесением трамвайной дороги.
На следующий день 10 марта в назначенный час новороссийцев принял министр путей сообщения. Беседа закончилась безрезультатно. Выслушав нас, министр ответил, что он сомневается, вправе ли министерство заставлять Владикавказскую железную дорогу строить намеченный городским управлением мост-виадук, который будет стоить не один миллион [15].
Визит к министру финансов состоялся 12 марта и оказался хуже прежнего, так как беседа носила резкий характер. Министр много говорил о том, что им были предприняты огромные усилия для принятия закона о развитии порта и таможни в Новороссийске. Что в дальнейшем будет развиваться и расширятся территория порта, таможни, железнодорожной станции. Все это и послужит быстрому развитию промышленности и города. В завершение беседы министр заметил, что городское управление своими ходатайствами начинает чинить препятствия. На этом прием был окончен и в этот же день, вечером, ничего не добившись, делегаты выехали из Петербурга. [16].
Глава 5. Присоединение к городу.
Первая попытка присоединить Зацемесскую сторону к городу была предпринята 23 сентября 1888 года. В этот знаменательный день Новороссийск встречал императорскую семью, путешествующую по югу России и Кавказу.
Городская депутация передала Александру III прошение о включении в черту города соседних с ним территорий: железнодорожной, земли деревни Мефодиевской и частновладельческих участков генерал - лейтенанта Адамовича и общества « Русский стандарт». Но прошение осталось без рассмотрения.
В 1896 году Новороссийск стал губернским городом с городским правлением. Теперь городом управлял не полицмейстер, а выбранные городской голова, гласные городской Думы и члены городской Управы. В 1897 году городское управление вновь возвращается к вопросу о присоединении к городу промышленного пригорода. Для этого прилагались усилия и предпринимались разные меры, и в том числе возможность лично подавать ходатайство высокопоставленным особам, при посещении ими Новороссийска.
Генерал - адъютант Григорий Сергеевич Голицын прибыл в город 13 июля 1897 года и остановился во Французской гостинице на Стандарте. О его прибытии знали и готовились заранее.
Загодя, 11 июля Черноморский губернатор Е.Ф.Тиханов предложил господину городскому голове М.Ф. Пенчулу « прошу Вас совместно с двумя ассистентами от города приветствовать Его Сиятельство в помещении Французской гостиницы с подношением хлеба и соли от города» [1].
Выполняя просьбу губернатора, 12 июля городской голова созвал гласных в 11 часов дня, для частного совещания и выбора двух ассистентов. Присутствовали и участвовали в выборах: А.Никулин, Б. Бублейников, И.Иванов, Е. Тенедиев, П. Котляров, П. Чепурин, Н. Стамбакио, А. Матвейченков, А. Контессини, С. Кривошеев [2].
Кто был выбран на роль ассистентов, документ умалчивает. Торжественная встреча с главноначальствующим состоялась 14 июля 1897 года. Городская депутация вместе с хлебом - солью подала князю Голицину докладную записку с ходатайством о присоединении Зацемесской стороны. В ней говорилось :
« с началом работ по проведению железной дороги и постройки порта к Новороссийску хлынула масса коммерческого и рабочего люда. Но этот наплыв людей и капитала мало послужил росту Новороссийска, так как железнодорожный вокзал был построен вдали от города, на земле, отрезанной от него Цемесским болотом. Пришлый люд здесь находил работу, здесь он и селился. Потребность в жилье в Зацемесской стороне, не включенной в городскую черту, была страшная. В угоду ей общество Русский стандарт возвело целый городок жилых домов, амбаров, контор. Под давлением её же подле вокзала на казенной земле вырастает железнодорожная Нахаловка с чисто городским составом населения - известная теперь под именем Мефодиевского поселения».
Далее говорилось, что население растет не только на железнодорожной территории, но и на участке генерала Адамовича и общества цементного производства, а также приводились примеры бедственного положения, в котором пребывал сам город. « Город же Новороссийск, лечивший в своих больницах бедный люд, создавший благосостояние Зацемесской стороны, учивший в своих школах детей почти что всего населения бухты, оставался немым свидетелем роста своих соседей. За Цемесом электричество, чистые кварталы, образцовые мостовые, свои клубы, будут и свои театры, в городе - керосиновое весьма недостаточное освещение, четыре мощеные, и то не целиком, улицы, крайне неудобное водоснабжение посредством колодцев, тесная больница, ветхая скотобойня, и не вполне удовлетворительные нужды народного образования, и крайнее напряжение платежных сил населения, так как основанием городского бюджета служат налоги и сборы. За Цемесом, где десять лет тому назад была пустыня, теперь по данным последней переписи более 14000 населения, в Новороссийске существующем 30 лет по данным той же переписи 14 500 человек населения».
Пространное ходатайство заканчивалось изъявлением верноподданнических чувств и надеждой, что от утвердительного разрешения ходатайства по настоящему вопросу зависит вся будущность города. Заканчивалось ходатайство так: «городское управление льстит себя надеждой, что Ваше Сиятельство не откажет городу в поддержке его интересов и тем навсегда оставит по себе признательную память в сердцах, как настоящего, так и будущего поколения новороссийских горожан» [3].
Князь Григорий Сергеевич Голицын к ходатайству горожан отнесся с большой ответственностью. Его трудами и стараниями началось нелегкое дело присоединения Зацемесской стороны к городу. Для решения этого вопроса потребовалось согласование четырех министерств: Министерства Внутренних Дел, Министерства Путей Сообщения, Министерства Финансов и Министерства Земледелия и Государственных Имуществ.
Через три года вопрос о присоединении был решен и 16 июня 1900 года последовал царский указ о присоединении к городу Новороссийску Черноморской губернии местности пространством около 710 десятин*.
С этого дня город стал считаться единым целым. Границами города на востоке теперь стали территории Общества Черноморского цементного производства, а на западе юртовые земли деревни Мефодиевки.
В память о свершившемся событии уже 9 сентября 1900 года городская Управа внесла на рассмотрении Думы доклад с просьбой «Просить Его сиятельство г-на начальствующего гражданской частью на Кавказе генерал адъютанта Григория Сергеевича Голицына принять звание почетного гражданина воссоединенного города Новороссийска». И с 1901 года учреждалась в городской гимназии стипендия имени С.Г.Голицына в размере 360 рублей в год, она давалась способному но бедному ученику, желавшему продолжить свое образование [4].
13 января 1901 года на очередном заседании городской Думы городской голова Поликарп Константинович Броверман доложил гласным сообщение губернатора о том, что Григорием Сергеевичем Голицыным принято звание почетного гражданина города Новороссийска [5].
Думе прибавилось очень много хлопот. Ведь в присоединенной части пока не было ничего, что обязательно должно быть в городе: ни полицейского участка, ни врачебного и санитарного надзора, не было и архитектора и многого, много другого. *1 десятина =1.0925 га.
Глава 6. Жизнь в составе города.
Заботами гласных. Полицейская часть2-го участка. Улицы. Фонари и фонарщики. Выкупные платежи. Оказание врачебной помощи. Выборы санитарного врача. Учебные заведения. Колодцы. Водопровод. Базар. Заведения трактирного промысла. Кузнецы и Кузницы. Чистильщики обуви. Кладбище. Мефодиевский цементный завод
Заботами гласных.
Надо отдать должное городским гласным, на плечи которых легла вся тяжесть законодательной, организационной и контрольной работы по объединению города. На своих заседания они решали все хозяйственные, финансовые, промышленные и культурные дела города, рассматривали жалобы, ходатайства, прошения и предложения, как частных лиц так и общественных организаций. Работа городской Думы затрагивала все сферы жизнедеятельности, как горожан, так и торговых и промышленных предприятий. Заседания городской Думы проводились часто по несколько раз в месяц. Кроме того, были неотложные городские дела, которые требовали немедленного рассмотрения и тогда заседания созывались в не графика, то есть экстренные. Зацемескую сторону представлял городской гласный, присяжный оценщик и житель Мефодиевки Луп Трофимович Хабло который регулярно избирался в городскую Думу.
В новом 1901 году на свое первое заседание Дума собралась 13 января и сразу же приступила к рассмотрению жалобы частновладельческих предприятий на неправильное, по их мнению, составление оценочного сбора. По этому вопросу Управа докладывала что «В настоящее время закончена оценка недвижимого имущества во 2-м участке и всем владельцам разосланы окладные листы.
Стоимость всех недвижимых имуществ определена в сумме 12 930 473 рубля. Чистая доходность имуществ составляет 294 373 рубля 50 копеек.
Сбор с отдельных имуществ распределялся следующим образом:
Мефодиевский поселок – 2978 р. 89 к.
Участок генерала Адамовича – 1511 р. 71 к.
Завод Макларен и Фрейшист – 503 р. 85 к.
Завод Меллер и Лампе – 677 р. 03 к.
Общество Владикавказской железной дороги – 40 885 р. 04 к.
Новороссийское домовладельческое товарищество – 5 507 р. 05 к.
РОПиТ – 1528 р. 20 к.
Общество «Русский стандарт» - 3695 р. 03 к.
Портовая территория – 435 р.
Э.Г. Скараманго – 56 р. 25 к.
Фрейшист – 52 р.
Сарсенти – 78 р.
Завод Вострого – 80 р.»
Податели жалоб каждый на свой лад утверждали, что проведенная оценка их имущества сильно завышена и не соответствует действительности. Так, например, директор- распорядитель новороссийского «Домовладельческого Товарищества» Э. Г. Скараманго был не согласен с оценкой кирпичного завода принадлежащего товариществу. Завод состоял из « кирпичной печи, двух деревянных сараев по 49 *аршин длиной и колодца с приспособлением доставки воды на завод» и был оценен в 1 300 рублей, что, по словам заявителя, во много раз превосходило его реальную стоимость [1].
По данному вопросу Думой было назначено разбирательство.
В это время вышел и закон, принятый в Российской империи 8 –го июля 1901 года «О взимании портовых сборов». По новому закону три пятых поступлений от взимания с каждого пуда груза теперь оставались на специальных счетах Министерства финансов Комитета по портовым делам. Комитет ежегодно был обязан выделять средства городским местным общественным управлениям на покрытие издержек на содержание портовых сооружений и устройств, подъездных путей, а также землечерпальных , дноуглубительных работ, на общегородские потребности, на содержание портовых управлений и полиции в порту, на устройство и содержание подъездных к порту путей и замощение улиц, выдачи пособий мореходным классам, матросским приютам и больницам [2].
Городские гласные приветствовали этот закон. Благоустройство города было их главной задачей, поэтому уже на очередном своем заседании они поспешили воспользоваться им.
Одним из таких трудных и нерешаемых дел было дело о засыпке Цемесского болота .
1 сентября 1901 года городская Управа докладывала Думе о необходимости пользуясь законом от 8-го июля составить смету на засыпку Цемесского болота, а также проведения к городу хороших дорог.
В ту пору Новороссийск являлся единственным портом на Черном море, вывозящим идущий через Царицын сибирский хлеб. Железная дорога имела ограниченную площадь, которая не позволяла строить складские помещения. Грузооборот в 30 миллионов пудов для элеватора и всех складских помещений был предельным, элеватор часто простаивал не в состоянии поместить весь хлеб. Простои длились по три месяца. Грузооборот же Новороссийского порта с каждым годом увеличивался. Городу и порту были необходимы новые складские помещения. Единственным местом, где можно было устроить амбары, было Цемесское болото. Но прежде его нужно было засыпать. Цемесское болото мешало всем, городу, порту, железной дороге и присоединенной Зацемесской стороне. В жаркое время особенно, в августе, оно являлось рассадником малярии, свирепствующей с особой силой. В эти месяцы смертность в городе была велика, и главную роль в этом играло расположенное посередине города болото. Оно же являлось и естественной преградой между двумя частями города. Засыпка болота давала возможность развивать порт, проложить несколько дорог для проезда во вторую часть города и на вокзал. Руководствуясь этими основаниями, городская Управа предлагала ходатайствовать Думе перед Комитетом по портовым сборам об ассигновании средств на засыпку Цемесского болота.
Все исследования представил техник Колоколов, проводивший изыскания болота. Согласно расчетам вся площадь, подлежащая засыпке, равнялась 46 десятинам 2 300 кв. саженям. На засыпку площади в 109 700 кв. саженей с доведением высоты 0,88 сажени против уровня моря потребуется 93 273 куб. сажени земли.
Нашлись и подрядчики, желающие взяться за выгодное дело. Фирма « Бунге и Палашковский» предложила засыпать болото при помощи рефуляторов по цене 5р 75 коп. за куб. сажень. Поступило заявление и от техника Дешевого с тем же намерением, но по цене 4 руб. от куба с планировкой. Стоимость засыпки болота выразилась в огромную по тем временам сумму 455 319 рублей. Рассмотрев все заявления, Управа предложила Думе остановиться на засыпке болота рефулированием.
Второй главной бедой города были дороги, или, если сказать точнее, их отсутствие. В зимнее время Новороссийск из-за этого оставался отрезанным от всех окрестностей. В это время обычно прекращался всякий подвоз продуктов и грузов из Черноморской губернии и станиц Кубанской области, что стремительно отражалось на ценах. Замощение главной артерии города Анапской дороги было очень важно. К дороге примыкали чешские деревни Владимировка, Кириловка и Мефодиевка, жители которых занимались хлебопашеством и высшей культурой*. Для отправки в Севастополь, Одессу и другие Черноморские порты по дороге ежегодно прогонялся мелкий и крупный рогатый скот в количестве 30 000 голов. Таким же путем доставлялась говядина и свинина на городские рынки. Дорога была жизненно необходима, и городские депутаты ходатайствовали о выделении 148 593 рублей на её устройство. Вместе с засыпкой болота сумма на благоустройство города составила 600 000 рублей. Возбуждая это ходатайство, Управа сообщала в Комитет по портовым делам, что до сих пор г. Новороссийск не пользовался «попудным сбором» и благодаря этому во многом отстал по своему благоустройству от других портовых городов [3].
*1 десятина =1.0925 га. * 1 аршин – 77 сантиметров. * Виноградарством.
Полицейская часть 2-го участка.
Присоединенная Зацемесская сторона была заселена рабочим людом самых разных профессий, национальностей и вероисповеданий. Здесь жили чехи, русские, украинцы, армяне, грузины, турки, греки и многие другие национальности. Каждая новая волна промышленного подъема, как то - строительство железной дороги , порта и элеватора, служила очередным приливом рабочей массы. Немало послужили к этому и трудные голодные годы, когда население внутренних губерний России, спасаясь от голода, перебиралось в Кубанскую область. Рабочие и крестьяне, прослышав о начале работ, доходили до самого Новороссийска. Найдя здесь же работу и пропитание, оседали на Зацемесских берегах. Прежде территория за Цемесом и её население считалось предместьем, которое было неподведомственно Управе, и поэтому благоустройством улиц и наведением порядка на них городское начальство не занималось. Теперь же все изменилось. И городское самоуправление обязано было принимать меры. Первым делом Управы и Думы стала организация полицейской части на присоединенных землях.
Предложение о создании полицейского участка во 2-й присоединенной части города поступило 27 августа 1900 года. Инициатором данного предложения стал Черноморский губернатор Е.Ф.Тиханов, обратившийся с заявлением в городскую Думу. Он предложил городским гласным обсудить этот вопрос и назначить штат и содержание полицейской части, которое и исчислять с 1 августа.
Распоряжение губернатора было исполнено, и по расчету за пять месяцев, согласно указанию губернатора, штат и содержание полицейской части было исчислено. Полицейская часть 2-го участка города состояла из: пристава, 2-х помощников пристава, а также канцелярии пристава состоящей из 2-х писарей, рядовой состав части состоял из 4-х старших городовых и 16-ти младших городовых, всего 25 человек с годовыми окладами:
- Пристав 500 рублей, столовых 150 рублей, квартирных 150 рублей и разъездных 100 рублей.
- Помощники пристава каждый 400 рублей, квартирных 120 рублей, разъездных 100 рублей.
- Писари 360 рублей каждый и на канцелярские расходы 200 рублей.
- Старшие городовые каждый 240 рублей.
- Младшие городовые каждый 100 рублей.
Рядовые полицейские, непосредственно несшие службу на улицах города, получали небольшое жалование, так например старший городовой получал в месяц 20 рублей, а младший городовой всего 8 рублей 30 копеек. Кроме того, на обмундирование, амуницию и вооружение городовым выделялось еще по 25 рублей, а также на лечение по 110 рублей в год.
Если сравнить жалование полицейских с оплатой труда рабочих, которые получали в те годы от 50 к. до 1р. 50к. в день, то очевидно, что жалование рядовых полицейских было незначительным.
Полицейская часть на Мефодиевке своего здания не имела и помещалась в нанимаемом городской Управой частном доме. В таком доме были отдельные помещения для канцелярии, для пристава и для городовых. Наем такого дома вместе с отоплением и освещением помещений обходился городу в 1900 году в 1870 рублей [4].
Одним из первых полицейских приставов Зацемесской стороны стал пристав Ятков, помощником пристава был Балабаненко.
Полицейский пристав был большим начальником и кроме выполнения своих прямых функций по поддержанию правопорядка он отвечал и за многие жизненно-бытовые дела, такие как: замощение и освещение улиц, постройка мостов, колодцев, кузниц, наведение порядка на базаре, улаживание конфликтов и споров. В его обязанности входил контроль над выполнением постановлений городской Думы и состоящих при ней комиссий. Жители Мефодиевки часто обращались в канцелярию пристава с разнообразными житейскими проблемами, жалобами, заявлениями, ходатайствами и прошениями. И пристав обязан был разбираться в каждом конкретном деле.
Помощники пристава постоянно участвовали в городских комиссиях, при составлении протоколов по обследованию того или иного объекта в санитарных, строительных и иных конфликтных делах.
Организация полицейской службы в присоединенной к городу части повлекла за собой увеличение финансовых расходов на содержание полиции. В ноябре 1900 года городская Дума рассмотрела ходатайство полицмейстера города Новороссийска, в котором он пишет, что «с присоединением к городу Забухтинской* части район разъездов для чиновников наружной полиции расширится более чем в три раза, и поэтому денег, отпускаемых ныне на разъезды, хватает лишь на 4-5 месяцев. Остальное же время года приходилось бы разъезжать по делам службы на собственные средства. В виду этого является крайняя необходимость просить Управу исходатайствовать у городской Думы увеличения кредита на разъезды чинам полиции с 1 сентября. Полицмейстеру до 500 рублей, приставам и помощникам до 200 рублей в год » [5]. Дума постановила увеличить кредит на разъезды, полицмейстеру 140 рублей в год , 2-м приставам и 5 помощникам по 100 рублей в год каждому.
* Одно из употребляемых в то время названий присоединенного пригорода (Зацемесская, Забухтинская сторона, а так же Новый город, вторая часть города ит.,д )
Увеличение общего штата полиции сказалось и на работе полицейского управления. На это и обращал внимание Думы все тот же полицмейстер. Вот что он пишет в конце ноября 1900 года: «С присоединением Зацемесской части к городу письменные занятия в Полицейском Управлении почти удвоились, а следовательно и число служащих должно быть увеличено, помещение же будучи и прежде крайне недостаточным, ныне при увеличении числа служащих будет до невозможности тесно. Так как из 5-ти комнат в доме, 2-ве занимает пристав 1-го участка под канцелярию, а Полицейское Управление ограничивается лишь 3-мя небольшими комнатами » [6].
Далее в своем рапорте полицмейстер просил Думу нанять для канцелярии пристава отдельное помещение или сделать пристройку к дому.
Дума постановила нанять другое помещение для канцелярии пристава, но за неимением на это средств отложила рассмотрение этого вопроса до рассмотрения сметы на 1901 год.
Полицейская часть 2-го участка города существовала в не менее трудных финансовых условиях, потому что расходы на полицейских городская Дума постоянно ограничивала. Если в первые годы создания полицейской части на неё тратилось почти что 2000 рублей в год, то по прошествии 9-ти лет намного меньше, всего 1428 рублей. В отношении размещения полицейской части дело обстояло еще хуже, чем это было в 1-й части города. Вся полицейская часть 2-го участка из-за невозможности найти подходящее помещение была разбросана по трем арендуемым зданиям. Управление и канцелярия находились в одном здании, а помещения для нижних чинов - в двух других, расположенных в разных районах. Одно было в Мефодиевском поселке, другое в Балке Адамовича.
Что же касается выделяемых денег, то на 1428 рублей, как прописывала бюджетная смета доходов и расходов г. Новороссийска на 1909 год, 2-й полицейской части следовало оплатить:
Наем помещения по договору-600 рублей.
Отопление 5 голландскими печами и 1-й плитой- 284 рубля.
Освещение 16 лампами-96 рублей.
Покупка ведер, ушатов, метел и прочее- 45 рублей.
Телефон- 75 рублей.
Наем помещения для нижних чинов на Мефодиевском поселке и в балке генерала Адамовича вследствие недостатка помещения при участке-150 рублей.
Ремонт-50 рублей.
Три лампы по 1 рублю каждая-3 рубля.
Двадцать пять чехлов для тюфяков городовых- 50 рублей.
Двадцать пять штук одеял для городовых- 75 рублей [7].
Улицы.
Мефодиевский поселок тех лет представлял собой множество улиц, переулков и тупиков совершенно хаотического расположения, возникших без какой либо планировки. Улицы Мефодиевского поселка были незамощенные, пересекаемые многочисленными глубокими оврагами, которые представляли собой большие препятствия для местных обывателей. Особенно после весенней и осенней распутицы улицы становились не только непроездными, но и непроходимыми. После проливных дождей селевые потоки с гор приносили столько камней, ила и грязи, что буквально останавливали всякое движение. На некоторых улицах открывались подземные воды и родники, заливающие как улицу, так и частные дома поселенцев.
Большинство улиц с застроенными уже домами были очень узки, кривы и упирались в постройки. Некоторые улицы, такие как Кузминская, Маркотхская, Казначеевская и другие были настолько узки, что не превышали по своей ширине 3 саженей (6м.). На таких улицах не могли разъехаться встретившиеся друг с другом два извозчика. Право проехать первому иногда добывалось ожесточенной нецензурной перебранкой. Иногда молодой и неопытный извозчик попадал в ловушку, заехав в узкую улицу кончавшуюся тупиком, из которой долго не мог выбраться.
Главные улицы Нижне-Базарная и Верхне-Базарная, Красовская, Богдановская, Лугановская были не шире 6 саженей (12м), что также затрудняло более оживленное по ним движение. Точно так же плановые участки обывателей поражали своей маломерностью, площадь таких участков была от 10 до 50 саженей (20 -100 кв.м). Большинство же участков занимало площадь в 100-150 кв. саженей, что соответствовало нынешним 2-3 соткам.
Такое расположение улиц на Мефодиевском поселке было терпимо до присоединения к городу, теперь же оказывалось совершенно непригодным, и городская Дума, считаясь с этими обстоятельствами, стала принимать самые энергичные меры к устранению этих неудобств [8].
Снимок из фондов Новороссийского городского архива.
Местные жители на вышеприведенные обстоятельства также жаловались вышестоящему начальству посредством подачи прошений, ходатайств и заявлений, направляемых в городскую Управу на имя городского головы. Обращались и к своему мефодиевскому начальству – полицейскому приставу 2-го участка Яткову.
Пристав в свою очередь доносил о непорядках в городскую Управу и просил «сделать соответствующие распоряжения об исправлении следующих недостатков на Мефодиевском поселке.
1. Исправить Красовскую улицу, от больничных ворот изрытую проточной водой идущей чрез двор Беликова, чрез Шоссейную улицу и направляющуюся по длине улицы к больничным воротам.
Русло ручья, пишет пристав должно быть исправлено, а выше этого канава требует устройства мостика для пешеходов.
2. На повороте с шоссе между домами Марии Вороновой и сирот Богословских не имеется мостика и во время дождей на этом месте от скопления воды образовывается глубокая грязь и проезд становится затруднительным» [9].
Аналогичные рапорты от пристава 2-го участка поступали в городскую Управу с завидным постоянством.
« Прошу сделать распоряжение об исправлении Салтыковской улицы против Нижне-Базарной и Верхне-Базарной улиц, имеются препятствия проехать на повозке от имеющихся родников» [10].
А вот рапорт пристава с пометкой срочно.
«Прошу распоряжения Управы о немедленном исправлении водосточных канав по Вокзальной улице, против деревянного корпуса. Одна плита с канавы совсем развалилась и упала в канаву, угрожая опасностью проходящей публике» [11].
Улицы поселка утопали не только в грязи и воде, но были и совершенно не спланированы, изобилуя канавами и глубокими балками, через которые пройти и проехать без моста не было никакой возможности.
Причем происходило это не где-то на задворках поселка, а в самом его центре возле Мефодиевского базара.
Так жители Верне-Лугановской (ныне Западная) улицы в своем прошении писали:
« Прошло более 17 лет со времени населения Мефодиевского поселка, а Верхне-Лугановская улица до настоящего времени не расчищена, так что по ней совершенно невозможно проехать и даже ходить. Так как мы все люди, проживающие в этой местности, бедного состояния и питаемся только дневными заработками и базарными продуктами, то осенью, зимой и весной во время сильных дождей и Норд-оста всем нам приходится страдать в виду невозможности даже в хорошую погоду запастись необходимыми продуктами. По неисправной Верхне-Лугановской улице никто ни за какую плату не желает доставлять продукты. Нам, беднякам, приходится жить и все тяжести носить на себе» [12].
В конце прошения жители ходатайствовали об исправлении Верхне-Лугановской улицы и о постановке на ней фонарей для ночного освещения. Под прошением подписались 26 жителей.
История эта получила широкое освещение, коллективное письмо жителей Мефодиевского поселка попало в прессу и было опубликовано в газете «Черноморское побережье» за №650 [13].
Другое заявление от обывателей Мефодиевского поселка Верхне-Базарной улицы (ныне Гоголя) поведало о мытарствах жителей другой улицы.
Жители Верхне-Базарной улицы просили Управу разрешить поставить мост через балку возле Мефодиевского базара «так как через оную нельзя ни проехать, ни пройти во время дождей. А также помостить улицу ввиду того, что во впадине около колодца на протяжении около 200 саженей, во время весны осени и дождей собирается трясина, по которой нельзя никаким способом ни проехать, ни даже пройти пешему человеку. В чем и подписываемся к нашему сему заявлению.
Сергей Оболдуев, Иван Подовишков, Иван Скоробогатов, К.Максютака, П.Шахов, С. Горбунов, В. Лосев, Павел Зайцев, Аввакум Шевченко, Матвей Цыганков, Ф.Гадаев, Н. Валюхов, Андрей Гапонов, Вандриков, Стрежецкий, Александра Муха, Семен Кохлименко, Максим Маргун, А. Коханенко, Хабло Трофим, Лысунов, Степан Лисицын, П.Герасимова, Тупицын, Марк Карпенков, Яков Квакин, Павел Зайчик, Анастасия Ажидаева, Доценко» [14].
Подобные же заявления поступали и от жителей многих других улиц Мефодиевского поселка, не желающих мириться с грязью и антисанитарной обстановкой на своих улицах. Заявлений от поселян было столь много, что городская Управа в своих докладах Думе неоднократно поднимала вопрос о замощении улиц поселка и об обеспечении жителей доброкачественной питьевой водой.
Городское управление возлагало на Мефодиевский поселок особые виды как на район, близко расположенный к железной дороге и имеющий все шансы на дальнейшее развитие. Скученность строений и узость улиц мешала возведению солидных построек. К этому добавлялись и многочисленные заботы по благоустройству улиц, такие как: мощение и освещение, устройство мостов через многочисленные овраги, об учреждении полицейского, санитарного надзора, организацию врачебной помощи, народного образования и много другого. На Мефодиевском поселке всё это только начинало устраиваться. Для удовлетворения всех этих нужд требовались деньги, которых в городском бюджете как всегда не хватало.
Доходы с Мефодиевского поселка не превышали 4 000 рублей, и городские гласные предложили передать городу даже доходы с базарных площадей. При этом сумма возрастала до 10 000 рублей, но всё же была недостаточна даже для удовлетворения текущих нужд поселка. Выход оставался один - просить министерство Земледелия и Государственных имуществ о зачислении выкупных платежей за участки в пользу города, на специальный счет по благоустройству улиц поселка [15].
Фонари и фонарщики.
Хотя в 1900 году в городе насчитывалось 500 фонарей, улицы Мефодиевского поселка с наступлением сумерек утопали в темноте. Обывателям, задержавшимся по своим делам допоздна, приходилось добираться до домов по совершенно темным улицам. И только кое-где возле трактиров, постоялого двора и ночлежки тускло светились керосиновые светильники.
Вопрос о благоустройстве улиц на Мефодиевке и освещении их докладывался городской Думе только 18 августа 1901 года. В докладе Управы говорилось, что освещение улиц «требует по возможности немедленного удовлетворения». Но как всегда, у города не нашлось свободных средств, и поэтому фонарные столбы на поселке стали появляться постепенно, их можно было встретить не на каждой улице, поэтому долгие годы освещение улиц было плохим.
Первые фонари ставились на главных улицах в центре поселка. Так, Красовская улица (ныне Кирова) была освещена только снизу, что для окраины города даже городскими гласными признавалось достаточным. На многих улицах, расположенных вдали от центра поселка, фонарей совсем не было.
Столбы были деревянные по три аршина высотой (2м.30 см.) с оголовком из жестяного застекленного стеклом фонаря, в котором крепилась лампа. Фонарь имел дверцу, через которую фонарщиком осуществлялось его обслуживание: доливка керосина, чистка стекол, смена фитиля, можно было также регулировать освещение. В верхней своей части фонари имели вытяжку, через которую удалялись продукты сгорания. Фонари были высокие, и фонарщики ходили по улицам с множеством приспособлений, лесенками, крючьями и колпаками на длинных древках, для того чтобы не забираясь на каждый фонарь, если этого не требовалось, зажигать его или тушить с земли.
Каждый год городская Управа проводила торги на отдачу освещения города подрядчикам. По городу расклеивались объявления, в которых указывались, число, месяц и час проведения торгов, а также место их проведения.
Подряд на освещение городских улиц был прибыльным делом, и всегда находились желающие взяться за эту работу.
Торги начинались в 12 часов дня и проходили в следующем порядке. Желавшие взять подряд называли свои цены, выигравшим считался тот, кто предлагал наименьшую цену. Также к торгам поступали запечатанные пакеты с аналогичными предложениями. В заключение торгов эти пакеты вскрывались, и подряд доставался тому, у кого оказывалась наименьшая цена.
Так в 1900 году подряд на освещение городских улиц был отдан некоему Фраиму А. Розенбергу, предложившему наименьшую плату в 9 рублей за один фонарь. В 1906 году подряд выиграл ремесленник, хозяин жестяной мастерской Герш Гольденцвейг, предложивший наименьшую цену в 9 р. 90 к. за один фонарь. В 1908 и 1909 годах подрядчиком был опять же Розенберг, предложивший взять подряд на освещение за еще более низкую цену в 8р. 15 к. [16].
Каждый год цены на обслуживание одного фонаря колебались, потому что зависели от цен на керосин, который то дорожал, то дешевел.
После утверждения городской Думой подрядчика на городское освещение с ним Управой заключался годовой контракт, в котором оговаривались обязанности обеих сторон. Подрядчику или контрагенту, как их в то время называли, вменялось: следить за исправным состоянием фонарных столбов, за номерными знаками, фонари должны были иметь исправные стекла и должны были гореть ярким светом всю ночь. Указывалось, в каком часу они должны были зажигаться и до какого часа освещать улицы.
В жизни зачастую было все не так, как было прописано в условиях контракта.
В 1909 году осветительных фонарей в городе прибавилось, их стало 645 штук. Для их зажигания и обслуживания Управа теперь содержала штат служащих-фонарщиков в количестве 14 человек.
Каждый фонарщик за свою службу получал месячное жалование в 17 рублей. Из требовательной ведомости на выдачу жалования служащим-фонарщикам стало известно, кто зажигал свет на вечерних улицах города и Мефодиевки.
Городскими фонарщиками в 1910 году были:
1. Карел Эпштейн
2. Григорий Круковский
3. Станислав Томашевский
4. Степан Очеретяный
5. Роман Калашник
6. Никита Шмигановский
7. Алексей Уханов
8. Фома Прокофьев
9. Владимир Шмигановский
10. Яков Казённый
11.Василий Дарменко
12.Тимофей Топорков
13. Иван Гнида
14. Антон Яницкий [17].
Освещение улиц и особенно окраин, тем не менее, оставалось неудовлетворительным. По этому поводу гласные не раз высказывали замечания, что свет в фонарях часто бывает не полный, а нередко фонари и вовсе не зажигаются, особенно на окраинах города. Высказываний на этот счет было много, говорилось и о том, что каждую ночь во всем городе можно найти не менее 50-ти негорящих фонарей. Об этом было доложено городскому голове, который распорядился провести контрольную ночную проверку. Для того чтобы городское освещение работало лучше, городские гласные все вместе решили следить за исправностью освещения и об обнаруженных непорядках сообщать Управе, надеясь, что такой способ контроля даст удовлетворительные результаты [18].
Выкупные платежи.
Теперь «та сторона» также считалась городом. Само же присоединение, как и согласования по этому вопросу, шли еще долго. Городское общественное самоуправление (Дума), принявшее на себя все заботы о благоустройстве присоединенной части не забывала и о других текущих делах, а также и о застарелых городских проблемах.
С присоединением к городу 710 десятин у городской Думы возникли проблемы с министерством земледелия и государственных имуществ. Мефодиевский поселок, состоящий из двух отрезков, находился на казенной земле. Он был плотно заселен и застроен самовольно возведенными строениями, за землю, занятую домами, городское самоуправление должно было вносить в казну выкупные платежи. В сентябре 1900 года Дума на своих заседаниях неоднократно ходатайствовала перед главноначальствующем на Кавказе (2 и 21сентября) «об отмене выкупных платежей в пользу города» и ссылалась на отсутствие средств в городском бюджете. Ходатайство было рассмотрено и сообщено министру земледелия. Ответ был таков: «Ныне МВД , с коим по этому поводу было сделано сношение министерства земледелия, уведомило главное кавказское начальство, что действительный тайный советник А. Ермолов со своей стороны не встречает препятствий к удовлетворению означенного ходатайства новороссийской городской Думы на следующих основаниях [19].
1. Улицы, площади, дороги, кладбища и все свободные незаселенные места как на 1-м так и на 2-м Мефодиевском отрезке предоставить в собственность города бесплатно.
2. За плановые участки на 1-м Мефодиевском отрезке, занятые постройками частных лиц, уступить городу с тем, что бы за эти участки в казну была уплачена стоимость их по оценке с рассрочкой до 37 лет.
3. За плановые участки на 2-м Мефодиевском отрезке городское общественное управление должно вносить в казну стоимость в том размере, какая будет установлена Министерством для выкупа их владельцами построек.
4. В случае, когда для благоустройства или для урегулирования улиц потребуется снести принадлежащие частным лицам жилища и хозяйственные постройки, городское Управление обязано отвести владельцу последних другое плановое место с вознаграждением [20].
Оговаривалось, что город сам должен взимать с арендаторов плановых участков выкупную плату, но не выше означенной, какая будет установлена Министерством земледелия и Государственных Имуществ на основании Высочайших повелений от 15 апреля 1899 и 12 марта 1901 года.
Выкупные платежи стали камнем преткновения на пути урегулирования вопроса о присоединении. Дело в том, что 1-й Мефодиевский отрезок до отмежевания юртовых наделов в Черноморскую губернию состоял в числе других земель в пользовании деревни Мефодиевки и ещё до обращения в казну был занят постройками частных лиц, образовавших отдельный от деревни поселок «Нахаловский». В апреле 1899 года до присоединения министерством земледелия было испрошено Высочайшее соизволение (через Комитет Министров) на продажу «Нахаловских усадебных мест» в частную собственность, причем застроенные участки разрешалось продавать без торгов владельцу строения в размере не ниже 1 рубля и не выше 2 рублей за каждую квадратную сажень. Свободные участки разрешалось продавать с торгов [21]. Назначенная выкупная плата была очень высока и практически непосильна рабочему населению поселка. С присоединением территорий поселков к городу этот вопрос вновь возник перед обывателями, а также и перед городской Думой. Эти обстоятельства заставили жителей «Нахаловских» поселков обратится с всеподданнейшим ходатайством о понижении выкупной платы за усадебные места. Тем более что город отчуждал свободную землю в это же время всего по 10 копеек за одну сажень* [22].
Вышесказанное ходатайство Мефодиевских поселян было доложено Государю Императору. В 12 день марта 1901 года «Его ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ было благоугодно повелеть: предоставить министерству Земледелия и Государственных Имуществ право, при выкупе просителями, занимаемыми их постройками казенных плановых участков, понизить выкупную плату за участки до 10 копеек за квадратную сажень. Но только тем лицам из жителей названного поселка, несостоятельность которых будет удостоверена местной губернской властью» [23]. Несостоятельными считались убогие, калеки, больные, то есть те, кто не мог заработать даже себе на пропитание.
*1 сажень =2,13 метра.
Оказание врачебной помощи.
Неудовлетворительное санитарное состояние улиц, как следствие, рождало возникновение многих, в том числе, и заразных болезней.
Оказание же врачебной помощи в Новороссийске, особенно бедным рабочим, было в то время почти недоступным. Первым, кто заговорил об этом с трибуны городской Думы, был врач С. Е. Нестеров.
13 ноября 1900 года Дума слушала доклад гласного и городского врача Степана Евдокимовича Нестерова « о врачебной помощи в городе».
Из доклада следовало, что «в Новороссийске всего три врача, два из которых служат в больнице, а третий исполняет обязанности городского врача и следит за санитарным состоянием города. Такое положение не совсем нормальное», говорил докладчик.
«Встречается не мало случаев», продолжал он, «когда больные не могут попасть в больницу и требуется помощь на дому.
Заплатить вольнопрактикующему врачу бедный больной также не может и таким образом получается, что медицинская помощь у нас на дому совершенно отсутствует.
Поэтому бедному больному, требующему помощи на дому, практически нет никакой возможности дождаться врача. Он занят своими инспекторскими обязанностями, такими как осмотр города, базара и т. п . и приехать не может».
Затем С. Е. Нестеров предложил Думе для обеспечения медицинской помощи населения города и охране здоровья его жителей организовать обеспечение медицинской помощи по-новому.
«Мне казалось бы», продолжал он, «что организация медицинской помощи населению должна выражаться в следующей формуле: 2- врача при больнице и 3- врача по городу. На одном из трех врачей будут лежать главным образом, санитарные, а затем медико-полицейские и судебно-медицинские обязанности. Два других врача будут участковыми, один для старой части города, а другой для новой. Деятельность, их будет выражена главным образом в бесплатной подаче помощи населению. При каждом враче также необходимо иметь по фельдшеру для амбулаторных приемов. Согласно этому штаты амбулаторий и годовая оплата должны быть следующие.
Санитарный врач- 1500 р.
Фельдшер при нем- 600 р.
Два санитара -240 р.
Два участковых врача – по 1200 р.
Два фельдшера – по 480 р.
Наем помещения под амбулаторию -200 р.
Оборудование амбулатории – по 250 р.
Всего - 6 840 р.
В обязанности санитарного врача, прежде всего, входило: быстрое получение сведений о появлении острозаразных заболеваний, а затем принятие мер для прекращения их. Далее этот же врач должен был следить за доброкачественностью съестных припасов на базаре, следить за приготовлением их. Раз в месяц объезжать все пекарни, квасоварни, колбасные и прочие заведения, для осмотра обстановки и самих рабочих. Так как теперь же в больницу приходят рабочие из названных заведений с резко выраженными формами сифилиса, чахотки и прочего».
Речь Нестерова заканчивалась словами: «покорно прошу настоящее мое заявление внести на рассмотрение в одно из ближайших заседаний Думы ».
Дума рассмотрела заявление С.Е.Нестерова и признала необходимость устроить амбулаторный прием во 2-й части города, но « в виду недостаточности средств» посчитала лишним иметь 3-х санитарных врачей и предложила только учредить должность 2-го санитарного врача на Зацемесской стороне. На этого врача и возложить обязательный ежедневный прием бедных больных в особо устроенных покоях, а также в особо тяжкой форме заболевания посещать их на дому.
Таким образом, первоначальный штат, предложенный Нестеровым, был пересмотрен, и Дума постановила утвердить новый штат.
санитарному врачу во 2-м участке- 1200 р.
санитарному врачу в 1-м участке- 980 р.
2-м санитарным фельдшерам по – 480 р.
Наем помещения амбулаторного покоя, освещение, отопление -360р.
Мальчику при покое – 120 р.
На первоначальное обзаведение – 300 р.
Всего – 3920 р.
Таким образом, принятый бюджет на врачебную помощь в городе уменьшился наполовину.
При слушании данного дела врач Нестеров внес некоторые поправки и предложил необходимым при амбулаториях нанимать не «мальчиков», а сторожей, мотивируя тем, что иногда приходится переносить больных, а этого мальчик не в состоянии будет сделать.
На этом же заседании поднимался вопрос о приглашении врача, знакомого с глазными болезнями, дабы возложить на него обязанности посещать школы, так как среди детей очень много больных глазами.
Доклад Управы был принят большинством (25) голосов и Дума постановила, чтобы санитарные участковые врачи посещали городские школы. Такое медицинское обслуживание было в нашем городе в начале XX века [24].
Выборы санитарного врача 2-го участка.
6 октября 1901 года на очередном заседании городской Думы городские гласные выбирали городского голову (был выбран Алексей Андреевич Никулин), а затем прошли выборы санитарных врачей, в том числе был выбран и санитарный врач 2-го участка.
На эту должность претендовали несколько лиц: Каминский, Некрасов, Суров, Френкель, Угрюмов и Лещинский.
Выборы происходили закрытой баллотировкой с помощью шаров.
После проведения выборов список голосования выглядел так:
Некрасов 17 избранных и 8 неизбранных шаров
Каминский 15 10
Суров 15 10
Френкель 9 16
Лещинский 3 22
Угрюмов 1 24
Таким образом, на должность санитарного врача 2-го участка оказался выбранным Благодаренский участковый врач А. А. Некрасов [25].
Назначенному врачу вверялась вся Зацемесская сторона, а также рекомендовалось сразу же, по вступлении в должность, исследовать санитарные условия во вверенных местах, и скорейшее открытие врачебно - наблюдательных пунктов.
Кроме того, в обязанности санитарного врача входило «особое внимание обращать на исправное содержание булочных, пекарен, складов мучных, бакалейных магазинов и мясных лавок. А также на способ перевозки жизненных продуктов, в особенности мяса, рыбы, хлеба».
Санитарный врач возглавлял и санитарную комиссию, состоящую из помощника пристава и санитарного попечителя 2-го участка. Комиссия проводила инспекцию и надзор за состоянием колодцев и питьевой воды в них, следила за санитарным состоянием улиц, разбирала жалобы и наказывала нерадивых обывателей за антисанитарное состояние дворов, отсутствие выгребных и помойных ям.
Угроза заноса заразных болезней в Новороссийск была реальна, и не заставила себя долго ждать. Так уже 25 октября 1901 года в Новороссийске распространились тревожные слухи о надвигающейся на город опасности – эпидемии чумы. Она появилась в городе Самсуне (Турция) и распространялась на Анатолийском берегу.
Это был страшный городской бич, который при отсутствии способов лечения приводил к большой смертности. Городское управление только при появлении сведений о распространении эпидемий принимало самые решительные меры.
В этот день состоялось заседание Думы, и главный вопрос повестки дня был – о предупреждении заноса чумы.
Подготовку к предотвращению этой угрозы возглавил сам Черноморский губернатор. Учрежденная им санитарно-исполнительная комиссия под председательством исполняющего обязанности городского головы А. И. Пензева состояла из представителей от администрации города в составе полицмейстера и старшего помощника правителя канцелярии Черноморского губернатора Калинина, от города в лице гласных Пенчула и Колосова и врачей, Нестерова, Бомзе, Дейбеля, Ненарокомова и Френкеля.
В предупреждении чумной эпидемии было решено разделить город на 5 медицинских участков и за каждым закрепить назначенного врача.
Зацемесская сторона разделялась следующим образом. Железнодорожная территория поручалась доктору Дейбелю и его помощнику. Мефодиевский поселок и владения «Домовладельческого Товарищества» поручались вновь избранному санитарному врачу Некрасову и доктору Каминскому. Участок генерала Адамовича - доктору Паульсону.
На станции Владикавказской железной дороги и у соединения города с Неберджаевским и Сухумским шоссе, а также в порту на всех пароходных пристанях были открыты врачебно-наблюдательные пункты, где обследовались все прибывающие в город. Таким образом, все дороги, в том числе и Анапская, были закрыты. Санитарно-исполнительная комиссия работала не покладая рук. Были намечены дома под чумные больницы и для заведования ими назначили врачей Нестерова, Бомзе, Дейбеля, Френкеля. В распоряжение врачей поступали 5 фельдшеров и 6 санитаров. Было заготовлено сменное белье, кровати, лечебные средства и приобретены два экипажа для перевозки больных.
Определили места для чумных кладбищ. Так как в городе всегда ощущалась нужда в свободных землях, решили умерших от чумы хоронить на местах, бывших в 1892 году под холерными кладбищами за Станичкой и между 5 и 7 ущельем. Для погребения умерших на карантине, в порту и на участке Адамовича отведено место между старым и новым цементными заводами. Все места под кладбища были осмотрены, окопаны глубоким рвом и обнесены земляным валом [26].
Город приготовился к встрече чумы. Но жизнь на этом не остановилась, а наоборот, только подсказала, что нужно решать многие нерешенные вопросы, в том числе и такую важную в санитарном отношении, как обеспечение жителей города врачебной помощью и чистой питьевой водой.
Учебные заведения.
В начале XX века в городеы учебных заведений (начальных училищ) было ещё очень мало. Они представляли собой однокомплектные (одноклассные) или двухкомплектные (двухклассные) низшие начальные училища, вмещавшие по штату соответственно не более 50-100 учащихся. Желающих учиться с каждым годом становилось больше, а свободных мест в школах не было и многие дети не могли учиться.
Огромную роль в создании первых школьных учебных заведений на Мефодиевке сыграла Владикавказская железная дорога. Одним из первых учебных заведений железнодорожного поселка стало 2-х классное училище «Общества Владикавказской железной дороги», открытое при станции Новороссийск в 1898 году. Училище имело два класса, в одном учились мальчики, в другом девочки. В училище было два учителя - энциклопедиста и законоучитель. Учителя-энциклопедисты, каждый в своем классе, вели все общеобразовательные предметы, кроме Закона Божьего. Закон Божий преподавал священник.
В 1909 году в 2-х классном железнодорожном училище обучалось 219 мальчиков и 132 девочки [27].
Другое старейшее училище Мефодиевки - 4-е начальное училище открылось в 1900 году. Одноэтажное каменное здание училища находилось рядом с Мефодиевским базаром на Нижне-Базарной улице в доме №9 (ныне 7-я гимназия на ул. Шаумяна).
Содержались начальные училища за счет скудных средств города. Поэтому открывать новые учебные заведения, не имея на это денег, городскому управлению было очень трудно. С присоединением многотысячного Мефодиевского поселка к городу потребность в училищах резко возросла и городское управление 12 мая 1904 года постановило часть денег, поступивших от оценочного сбора с Владикавказской железной дороги, направить на благоустройство Мефодиевского поселка, в том числе и на постройку здания начального училища [28].
Так 28 августа 1904 года Дума отдала подряд на постройку в Мефодиевском поселке здания 6-го городского училища Николаю Алепопуло. Решение это принималось в очень непростых условиях.
Еще в июне в городе создалась очень напряженная обстановка, связанная с угрозой заноса в город холеры из Персии. Городское управление проводило большую работу по принятию и осуществлению мер по недопущению этой угрозы: образование санитарной исполнительной комиссии, заготовление дезинфицирующих средств, приведение в порядок всех мест питьевой воды [29]. Город просто задыхался от недостатка питьевой воды, что особенно во время холеры было чрезвычайно опасно. В это трудное время на очередном заседании Думы, когда решались городские дела, слушался доклад и о постройке здания училища.
Некоторые гласные выкрикивали «городу пить нечего» и что нужно прежде решать проблему с водой, а не со школами. Но к чести гласных Дума большинством голосов 23 против 6 постановила открыть 6-е городское училище в этом же году и выделила на строительство 12 000 рублей [30].
Училище построили выше Мефодиевского базара на углу Богдановской (Котовского) и Волковской (Черноморской) улиц.
4 октября 1904 года состоялись освящение места и закладка здания училища. В следующем 1905 году 19 июня строительная комиссия городской Думы приняла отстроенное здание училища.
Оно имело три классных комнаты, рассчитанных на 150 учеников, большой зал для отдыха, кроме того, имелись комната для заведующего, учительская комната, коридор и помещение для сторожа. Школьный двор был обнесен деревянным забором [31].
Открытие нового учебного заведения в ту пору было большим городским событием, на которое приглашались городские депутаты и чиновники, включая Черноморского губернатора. Несмотря на усилия городского управления средств на народное образование не хватало, и потребность в строительстве новых школ была острой. При тяжелых финансовых условиях городское управление не могло построить здания для всех городских училищ и поэтому арендовало здания у частных лиц. Как правило, эти здания не удовлетворяли школьным требованиям. Классные помещения были тесны, мало освещены, с плохим отоплением, недоставало и служебных помещений [32].
В 1905 году в России был введен представительный образ правления и учреждена Государственная Дума. С этого времени дело начального народного образования вступает в новый период. Первые две Думы уделяли всеобщему начальному образованию много внимания, составляли проекты, которые кочевали по разным комиссиям и подкомиссиям, затем составлялись новые проекты, которые рассматривались, обсуждались, но дальше этого дело не шло. Третья государственная Дума на состоявшемся 12 марта 1908 года очередном заседании при обсуждении кредитов утвердила сумму в 6 900 000 рублей, которая должна была ежегодно вноситься в бюджет на нужды народного образования [33].
Начиная с 1908 года, правительство стало осуществлять программу введения всеобщего обучения в России. 22 июня 1909 года вышел закон «О школьном строительстве», на основании которого городские управления могли возбуждать ходатайства о выдаче из казны средств на постройку зданий городских училищ. Этот закон дал возможность строить здания новых школ, которые были так необходимы населению.
В феврале 1912 года новороссийской Думой была утверждена программа строительства городской школьной сети, которая состояла в постройке зданий 6-ти начальных училищ. На Мефодиевском поселке предстояло построить здания для 3-х училищ. Для двух шестиклассных училищ - 15-16, и 14-17, и одного четырёхклассного 5-го училища.
20 декабря 1913 года Департамент Народного Просвещения выделил из казны на школьные нужды безвозвратные пособия и ссуды.
Для каждого шестиклассного училища выдавалось 8000 рублей пособия и на 40 лет 3% ссуда 17 110 рублей. Для четырёхклассного училища выдавалось 6000 рублей пособия и ссуда на 20 лет 7 600 рублей. Всего на постройку училищ департамент народного просвещения выделял пособий в сумме 30 000 рублей и ссуду 58 930 рублей.
19 июля 1914 года пособие было получено городской Управой.
Выполнением школьной строительной программы занялись Управа вместе с училищной и строительной комиссиями городской Думы.
Между гласными разгорелся спор и о том, на каком месте строить училища. Мефодиевский поселок к тому времени в своей нижней части был густо застроен, поэтому выбор гласных пал на малозаселенную верхнюю часть. Здесь еще было много пустошей, называемых площадями. В самом верху Красовской улицы была Сенная площадь. Рядом, через Кольцовскую балку, в верхней части Салтыковской улицы находилась другая площадь, называемая Ново - Базарной. Именно эти площади и рассматривались гласными как наиболее подходящие места для постройки зданий училищ. При обсуждении этого вопроса были возражения, что такие большие училища, рассчитанные на 300- 350 учащихся, будут пустовать в этих отдаленных и малонаселенных частях поселка. Гласный Л.Т.Хабло как житель Мефодиевки высказался за то что, «лучше всего было бы построить школу в районе кладбищенской церкви. На остальные же деньги расширить здание 4-го училища на Нижне- Базарной улице путем надстройки второго этажа».Тем не менее, победила точка зрения, высказанная Ф.И. Басовым, о том, что « в настоящее время население в том месте не особенно многочисленно, но с развитием города оно увеличится, а так как Мефодиевке уже невозможно расширяться вниз, то она будет застраиваться в верхних своих частях» [34]. Дума постановила строить училищные здания на Сенной и Ново-Базарной площадях.
Первым начали строить здание шестикомплектного 15-16 училища на Сенной площади.
При постройке зданий брался расчет на комплектность (классы), на каждый комплект выделялось от 1500 до 2000 рублей безвозвратных пособий. Вот потому одно здание строилось сразу для двух начальных училищ. Таким образом, достигались две цели, строились большие здания, рассчитанные на 300-400 учащихся, и денег для строительства выделялось больше, а это было очень важно.
Освящение места под постройку состоялось 9 мая 1915 года в час дня. Здание строилось по проекту городского инженера П.Трунова. Это было трехэтажное каменное здание, фасад которого был построен в римском стиле, посередине портик, который поддерживался четырьмя массивными колоннами. Слева и справа от портика располагались два крыла основного здания. Строительство шло быстро, и 20 сентября 1915 года при большом скоплении народа состоялось торжественное освящение построенного здания.
27 сентября 1915 года состоялось освящение места постройки нового училища 14-17 на Ново-базарной площади.
Здание этого училища так же, как и первого, проектировал городской инженер П.Трунов. В отличие от предыдущего здания на Красовской возводилось оно не так быстро и было отстроено за один год. 8 сентября 1916 года состоялось освящение и открытие второго шестиклассного Мефодиевского училища.
Сведений о строительстве 5-го начального училища на улице Красовской на участке Авилова найти не удалось.
В низших начальных училищах был шестилетний курс обучения. Один учитель преподавал все предметы, кроме Законоведенья.
Предметы же в городских училищах были таковы:
1. Чтение и письмо.
2. Русский язык и церковно-славянское чтение.
3. Закон Божий.
4. Арифметика и практическая геометрия.
5. География и история отечества.
6. Сведения из естественной истории и физики.
7. Черчение и рисование.
8. Пение и гимнастика.
За обучение в городских училищах полагалась годовая плата, размер которой зависел от педагогических советов каждого училища и колебался от 2 до 6 рублей. Окончившие курс низших городских училищ могли поступать без экзамена в первый класс гимназий или реальных училищ [35].
Всех учебных заведений на Мефодиевском поселке было:
Низшие начальные училища.*
1. Двухклассное «Общества Владикавказской железной дороги», находилось на углу улиц Красовской и Шоссейной (ныне Кирова и Васенко).
2. 4- начальное училище ул. Нижне-Базарная №9 (ныне 7-я гимназия по ул. Шаумяна) .
3. 5- начальное училище, ул. Красовская на участке Авилова.
* Городские училища, дающие начальное образование.
4. 6-12 начальное училище, находилось на углу Богдановской и Волковской улиц (ныне Котовского и Черноморская, здание не сохранилось).
5. 9- начальное училище, ул. Крымское шоссе около кладбища, здание бывшего холерного барака (ныне на месте училища «ЗАО Кристалл»).
6. 14-17 начальное училище, находилось на углу Салтыковской и Ново-базарной улиц (ныне Менжинского и Островского, средняя школа № 17).
7. 15-16 начальное училище, ул. Красовская № 96 (ныне здание разрушено).
8. Украинская школа, находилась на углу Шоссейной и Пироговской улиц (здание не сохранилось)
9. Русско-Татарское училище, Красовская №8 (здание не сохранилось).
Высшие начальные училища. **
10. 2-е высшее начальное училище, находилось на ул. Нижне-Базарной.
11. 4-е высшее начальное училище, находилось на углу Салтыковской и Ново-Базарной улиц.
Гимназии.***
12. 3-я частная женская гимназия «Общества родителей и педагогов» находилась на углу Шоссейной и Красовской улиц [36].
Профессиональные.
13. Отделение Ремесленного училища, находилось в Чеховке по улице Ремесленной (ныне Краснодарская) с 1913 года. Училище сохранилось, ныне это старейшее профессиональное училище города ГОУ НПО № 36.
14. « Вечерние технические рабочие курсы» находились на углу Красовской и Шоссейной улиц. Открыты с 1июня 1917 года [37]. Впоследствии железнодорожный техникум НКПС – народного комиссариата путей сообщения.
** Промежуточные училища для детей среднего класса, служащие ступенькой между низшими и средними учебными заведениями, введены в 1912 г..
*** Средние учебные заведения царской России.
По замыслу правительства, осуществлявшего государственную постепенную программу всеобщего начального образования, рассчитанную на 10 лет, 1918 год должен был стать годом завершения этой программы.
Колодцы.
В конце 1896 года инженер путей сообщения господин Шмелев обратился в городскую Думу с заявлением, в котором говорилось, что жители города Новороссийска, как и многих других городов России, страдают и болеют вследствие недостаточности и недоброкачественности употребляемой воды. А потому он принимает на себя в свободное от службы время, в продолжение зимы 1896-1897 года произвести изыскания для снабжения города водой. 14 декабря 1896 года Дума, выслушав это заявление, разрешила проводить исследования. Кроме господина Шмелева этим же занимался и горный инженер Войцлав, подавший заявление 3-го сентября 1898 года от имени « Бюро исследования почвы». Заявление было принято и с Войцлавом был заключен контракт. В апреле 1899 года Войцлав представил отчет из которого следовало, что он не нашел источников воды. Предлагал свои услуги городу и инженер Конрадий, который уже проводил исследования в Цемесской долине и по направлению к Пенайскому маяку еще в 1890 году, и городской архитектор Карлинский [38].
Все изыскания сводились к одному: в окрестностях города не было мощного источника, который мог бы дать городу достаточное количество питьевой воды. В конечном итоге остановились на проекте водопровода из Вербовой балки как крайней, временной и самой дешевой меры. Однако водопровод из Вербовой балки мог удовлетворить потребности населения только старого города.
Поэтому вопрос о снабжении города водой стоял очень остро и городская Дума, изыскивая средства на постройку водопровода, не раз склонялась к «необходимости для города произвести облигационный заем в 500 000 рублей». Отсутствие воды сказывалось и на растительности: « каждый посетивший Новороссийск поражался отсутствию в городе деревьев. Озеленение города совершенно было не возможно без обильного орошения» [39]. Решимость городского самоуправления изыскать источники воды, несмотря на проведенные ранее неудачные изыскания, не ослабевала, что и послужило к ходатайству Думы к Военно-медицинскому управлению в Тифлисе по проведению анализа источников воды. Комиссия военно-медицинского управления работала в городе с 7 по 10 февраля 1900 года и обследовала в Новороссийске и его окрестностях 32 колодца и один родник. 15 колодцев в самом городе, 4 колодца на Стандарте ( на базаре, около больницы, на Французской улице и на Ремесленной), 13 колодцев в окрестностях и родник в Вербовой балке. Исследования, проведенные в Военно-медицинской лаборатории в округе в Тифлисе, дали следующие результаты.
Вода как колодезная, так и родниковая, удовлетворяла физическим качествам. Органических веществ в родниковой воде содержалось мало, зато колодезная содержала обилие вредных веществ: « в некоторых колодцах была обнаружена азотная кислота, хлор в слишком большом количестве, серная кислота и щелочные земли». На основании полученных результатов комиссия пришла к следующему заключению: «колодезные воды в г. Новороссийске и его окрестностях принадлежат к числу недоброкачественных питьевых вод». Военно-окружной совет в заседании своем от 19 февраля 1898 года (журнал№9) постановил доложить депешей о результатах исследования всем начальникам воинских частей, входящих в состав новороссийского гарнизона, и городскому управлению. А также рекомендовал начальнику новороссийского гарнизона принимать меры к изъятию из употребления в питье и для варки пищи в воинских частях заведомо недоброкачественной воды [40].
Но даже такой воды в жаркие и засушливые годы не хватало. Зацемесская же сторона пользовалась водой из родников, ручьев и колодцев. Жители Мефодиевского поселка страдали от недостатка питьевой воды, особенно в жаркие и засушливые летние месяцы. К колодцам выстраивались длинные очереди женщин и детей, и бывало, что вычерпывали всю воду до самого дна.
Изыскание источников питьевой воды было предметом особого внимания городского управления и в последующие годы. Не- смотря на старания гласных, дать городу воду не удавалось из-за отсутствия на это средств. Источником питьевой воды по- прежнему оставались колодцы.
Колодцы, как правило, строили на пересечении улиц, через один два квартала, так, чтобы с любой улицы до ближайшего колодца было не далеко. В большинстве случаев строили их сами поселяне. Вот одно из заявлений, сохранившееся в городском архиве.
«Господину городскому голове от жителей 1-го Мефодиевского отрезка.
Покорно просим мы городское управление прийти нам на помощь в крайне необходимой нужде питьевой воды и в углублении колодца. На углу Михайловской и Александровской улиц в квартале №57, участок № 5 вырыт и оборудован нами в числе 27 домовладельцев на собственные нами соединенные средства (180 р), при участии и согласии владельца участка Максима Васильевича Финогенова. Он же лично заявил о выделении из своего участка места под колодец господину заведующим этим отрезком лесничему Красовскому. Колодец сделали каменный на цементном срубе. Но средства наши не позволили нам углубить его, что дало бы возможность в изобилии пользоваться всему окружному населению хорошей и беспрерывной водой круглый год.
Покорно просим не отказать из ассигнованных Думою сумм на углубление и оборудование колодезей, углубить вышеназванный колодец на два аршина, а других расходов к нему не потребуется.
К этому прошению, поданному 26 мая 1904 года, подписались 28 домовладельцев» [41].
Несли приставу 2-го участка обращения и жалобы с просьбами улучшить водоснабжение этого района путем ремонта старых и постройкой новых колодцев, а также заняться их очисткой. Также нетерпимо относились жители Мефодиевки к тем, кто портил воду в колодцах.
Об этом красноречиво расскажет дело, начавшееся 21 января 1904 года. Именно в этот день к приставу 2-го участка г. Новороссийска поступило коллективное заявление от жителей поселка Мефодиевского 2-го поселкового участка, Ксении Дымченко, Петра Сертева, Василия Дугина, Александры Кривенко, Егора Адаменко, Осипа Свищева и Евдокии Хрущевой:
« На углу Казанской и Нижне-Базарной улицы есть колодец выкопанный на наши общие средства к которому прилегает двор Филлипа Потеряйко на который он , дабы сравнять его сваливает навоз, мусор , разные отбросы и всевозможные нечистоты. Как раз к колодцу для этой цели он заворачивает дрогалей едущих на свалку. От этого вода в колодце сделалась совершенно негодной к употреблению. Вследствие чего мы вынуждены обратиться к Вашему благородию с просьбой пожаловать для осмотра указанного двора и колодца и если найдете заявление справедливым, просим привлечь Потеряйко к ответственности» [42].
Пристав через два дня составил протокол.
«1904 года января 23 дня Санитарной Комиссией в составе санитарного врача 2-го участка господина Некрасова, помощника пристава Балабаненко, санитарного попечителя Тер-Акопова при понятых, Якове Степаненко и Гордее Тарасове был сего числа произведен осмотр колодца находящегося на углу Нижне-Базарной улицы и Казанского переулка на границе планового места Филлипа Потеряйко.
Причем найдено: колодец находится на балке идущей от Михайловской улице и кроме того во впадине имеющую глубокую грязь, стенки колодца не цементированы, сверху сруб имеет в высоту от земли 1,5 четверти и при том имеет щели. Вследствие этого в колодец просачивается грязная вода, а сверху наносится мусор».
Далее говорилось, что ввиду того, что колодец этот находится в балке по которой во время паводков проносится нечистоты часть которых, безусловно, попадает в него, то колодец совершенно должен быть уничтожен.
Что же касается навоза на участке Потеряйко, то обязать его очистить двор от нечистот. Но даже удаление этого навоза не может служить основанием к оставлению этого колодца для дальнейшего пользования. И, тем не менее, обязать Потеряйко очистить свой двор от навоза, так как последний может иметь влияние на другие колодцы расположенные ниже. В случае неисполнения им этого привлечь к ответственности [43].
Однако Потеряйко не торопился с очисткой своего двора от нечистот и навоза, даже не смотря на данную приставу письменную расписку «очистить свой двор от нечистот коим он завален много» [44]. 11 февраля 1904 года пристав дает команду отправить протокол о привлечении Потеряйко к ответственности по статье 55 мировых установлений мировому судье 3-го участка г. Новороссийска.
Далее события развивались так. 5 мая 1904 года санитарный врач 2-го участка сообщает городской Управе, что «несмотря на постановление санитарной комиссии о закрытии злополучного колодца как могущего принести своей недоброкачественной водой вред жителям к своему удивлению обнаружил, что колодец не только не закрыт, но у него кем-то сделан более высокий сруб, через который сегодня утром в 4 часа упала в этот колодец какая-то женщина. Доводя об этом до сведения городской Управы, имею честь просить о закрытии этого колодца. Врач Некрасов» [45].
Дело о колодце продолжалось, вовлекая в переписку все новых участников. Так, 12 мая полицмейстер г.Новороссийска П . Киреев всю собранную переписку по этому делу распорядился препроводить городскому голове. А тот в свою очередь дал указание разобраться по данному делу члену Управы И.Кудрявцеву [46]. Последний, изучив дело, 18 июня представил отчет, в котором ставил под сомнение предложение врача Некрасова, которое, по его мнению, было неосновательно. «Закрытие колодца»,- писал он, -«может быть только в том случае если колодец не нужен или вода в нем, безусловно, вредна. Но колодец нужен, а свойства воды г. Некрасов не исследовал». Далее он продолжает: « мне более чем знакомы колодцы на поселке. Я полагаю, что вода загрязнена, а вовсе не негодна сама по себе, значит, нужно привести колодец в надлежащее состояние, устранив приток грязной воды из ручья и со двора». Однако и городскому гласному очевидно, было не досуг досконально разобраться, и здесь же в конце своего отчета он делает приписочку: « впрочем, ввиду того, что колодцы на поселке находятся в крайней неисправности и требуют значительных расходов, этот колодец как менее необходимый можно и закрыть».
После рассмотрения дела о колодце на заседании городской Думы, состоявшемся 1 июля 1904 года, было принято окончательное решение. Под резолюцией « колодец ремонтировать» расписались городской голова Никулин и члены городской Управы П. Бублейников и И. Кудрявцев. А 24 июля рукою гласного Кудрявцева была поставлена в этом деле точка. В этот день он записал « приступлено к работам по ремонту колодцев» [47].
О положении дел с водоснабжением не раз затрагивала вопрос и городская пресса. Газета «Черноморское Побережье» от 27 мая 1911 года опубликовала статью «о положении дел с водовозами», в которой можно было прочесть следующее «Всю вторую часть города обслуживает только один водовоз, и то доставляющий воду из колодцев Мефодиевского поселка. Отсутствие водовозов является крупным неудобством для жителей, но об устранении этого не думают ни домовладельческие товарищества, ни городская Управа» [48].
Чугунный водопровод.
Постановление о строительстве водопровода во 2-ю часть города было принято Думой единогласно в 1914 году. Проект инженера П. Трунова стоимостью 39 160 руб. 84 коп. был утверждён 31 марта. Водопровод планировался с таким расчетом, чтобы мог удовлетворять потребности 20 000 населения Мефодиевского поселка и через 30 лет. Для прироста населения отводилось 2 %, таким образом, в 1944 году население поселка, по расчётам, должно было быть 36 000 человек. Так же определялся и расход воды:
1. Для домашних целей
2. Для промышленных целей
3. Для публичных целей
4. На потери
В проекте также указывался среднесуточный расход воды на 1-го жителя - около 9 литров. Принималось во внимание, что построенная водопроводная сеть будет обслуживать незначительную часть Мефодиевского поселка и что водой будут пользоваться главным образом летом, то по расчетам на одного жителя придётся не более как 1 ведро.
Таким образом, для жителей Мефодиевки требовалось 7 300 000 ведер, кроме этого для городских нужд: поливки улиц, на тушение пожаров и на потерю от неисправности линий – 700 000 ведер.
Расчет инженера П.Трунова сводился к тому, что вся потребность воды будет исчисляться 8 000 000 ведер. Воду из водопровода планировалось отпускать по цене ¼ копейки за ведро, что составляло 18 250 рублей в год. Расходы же на эксплуатацию составляли 16 345 рублей. Чистая доходность водопровода составляла 1904 рубля.
В 1915 году приступили к строительству, планируя подключиться к уже существующему водопроводу в Цемесской долине. А для того, чтобы воды хватило и на 2-ю часть города, было решено вырыть в Цемесской долине ещё два колодца, каждый ёмкостью 25 000 вёдер.
Колодцы делались капитальными, диаметром в 3 сажени (6 м) и глубиной 4, 70 сажени (10м). Стены выкладывались бетонными камнями и скреплялись металлической проволокой. На дне устраивался фильтр путём засыпки щебня. Над колодцами устраивали крышу. Магистраль на Мефодиевский поселок начали строить от угла Серебряковской (Советов) и Романовской (Свободы) улиц. Магистраль проложили по набережной, а затем до Стандартской (Аршинцева) улицы на Стандарте.
Для этого потребовалось: 1300 чугунных труб, каждая по 7 пудов веса, крестов, тройников, колен, труб чугунных с фланцами, гидрантов пожарных, муфт чугунных , свинца на стыки. А также потребовалось рытьё канавы с замощением и засыпкой. Все работы составили 50 681 рубль 66 копеек. Таким образом, фактическая сумма расходов почти в два раза превышала утвержденную.
Далее от Стандарта линию водопровода продолжили и вывели водопровод на Мефодиевский базар, где выстроили летнюю водоразборную будку. Здесь и заканчивался Мефодиевский водопровод [49].
Проведение водопровода и оборудование на Мефодиевском базаре водоразборной будки питьевой проблемы так и не решило. Как и опасались гласные, из-за недостаточности объемов воды в Цемесском источнике воды во 2-ю часть города не хватало, особенно в летнюю засуху 1915-1916 годов.
В июле 1916 года городской голова обращается управляющему Владикавказской железной дороги со следующей просьбой: «по примеру прошлых лет, позволю себе обратиться к Вам с покорнейшей просьбой, прийти на помощь обывателям 2-й части г. Новороссийска населяющих так называемую Мефодиевку в снабжении их питьевой водой на время летней засухи и благоволить сделать распоряжение о доставке с линии дороги по первому требованию Управы от одной до двух цистерн ежедневно питьевой воды к станции Новороссийск на ближайший к Мефодиевскому поселку рельсовый путь, впредь до минования этой необходимости. Вместе с этим прошу Вас не отказать разрешить Мефодиевцам пользоваться водой из запасного резервуара по Элеваторной улице возле больницы» [50].
Подобное прошение было отправлено и заведующему работами на станции Новороссийск инженеру А.Н. Щенсновичу.
Расходы дороги по подаче цистерн с водой город обязывался своевременно оплачивать.
Начальство железной дороги пошло навстречу городу и изъявило желание на подвозку цистерн за плату по коммерческому тарифу, а именно: из Баканской по 1.18 коп. а из Тоннельной по 0,79 коп. с пуда и, кроме того, за подачу цистерн со станции к железнодорожной больнице 1р.50 коп.
Подача заявок о поставках воды осуществлялась через Коммерческое агентство. Городская Управа заранее путем заявления к заведующему Коммерческим агентством «покорнейше просила сделать распоряжение о подаче воды в указанный день». Происходило это в летние наиболее жаркие и засушливые дни, когда воды в колодцах и водопроводе катастрофически не хватало.
Мефодиевский базар.
Самым оживленным местом Мефодиевского поселка был местный базар. Сюда рано утром отправлялись хозяйки за горячим печеным хлебом, молоком, мясом, рыбой, свежей зеленью, фруктами и овощами, кондитерскими изделиями. На привозе обыватели могли купить гончарный, мануфактурный, щепной, а так же и скобяной товары. Базар располагался в самом центре поселка и находился в квартале ограниченном улицами Красовской (Кирова) и Богдановской ( Котовского). То есть, как и сто лет назад, он и сейчас находится на своем старом месте. Какой был Мефодиевский базар в те далекие годы, нам расскажут документы городского архива.
Начнем с того, что в Новороссийске в начале XX века было три крупных базара, старый городской базар, базар «Русского стандарта» и базар Мефодиевского поселка. Самым дорогим был базар в старой части города, базары Зацемесской стороны славились своей дешевизной.
Цены на продукты устанавливала городская Управа по которым и должны были продаваться основные продукты питания: хлеб, мясо, молоко, рыба и многое другое. Торговцы не имели права нарушать эти постановления и продавать дороже. Так, например, цены на мясо в 1900 году в Новороссийске были следующие:
1 сорт- 11 коп за фунт,* фунт = 400 граммов
2-й сорт- 9 коп,
3-й сорт- 7 коп.
Филей – 20 коп за фунт,
говяжье сало-15 коп,
язык-12 коп,
баранина 18 коп,
мозги-11 коп,
курдючное сало-18 коп,
почки -12 коп,
сердце- 9 коп,
голова-7 коп.
По правилам торговли тех лет мясо должно было отпускаться без так называемого «довеска» и только от хорошо упитанных животных. Мясо от животных плохой упитанности относилось всецело ко 2-му и 3-му сорту. Цены на мясо были стабильные на протяжении многих лет. Управа, принимая во внимание, что цены на мясо не дороже назначенных ранее, таксу на мясо не вводила [51].
Аренда торговых мест также долго не повышалась, что создавало хорошую почву для развития торговли. И только в августе 20 дня 1901 года в городскую Управу было подано прошение 64 торговцем старого базара о понижении арендной платы. Ходатайствуя о понижении арендной платы за места на базаре, они приводили примером тот факт, что « во 2-й части города на базарных площадях места отдаются в аренду за ничтожную плату по сравнению с базаром в старой части города. Поэтому нет никаких сил конкурировать с базарами «Русского стандарта» и Мефодиевского поселка [52]. Мефодиевский базар был недорогой и пользовался большой популярностью не только жителей Зацемесской стороны, но и привлекал обывателей старого города. В начале XX века базар представлял собой площадь, без какого-то ни было покрытия, отведенную для размещения лавок и торговых рундуков,** распложенных хаотично.
. Площадь эта располагалась в густо застроенном центральном районе поселка, и совсем не оставалось места для подвод, привозящих из селений на базар продукты. В воскресные дни все улицы, прилегающие к базару, были плотно заставлены лошадьми, запряженными в повозки, телеги и шарабаны приехавших на базар крестьян.
Городское управление в начале 1904 года, наконец, обратило на это внимание и путем изменения плана Мефодиевского базара попыталось решить эту проблему. Сначала занялись перестановкой лавок и рундуков, чтобы достигнуть их правильного распределения. Мест для привоза оставалось по-прежнему мало. Тогда занялись перепланировкой базара. Инициатором и разработчиком нового плана базара стал член Управы Кудрявцев.
По новому плану для подвод отводилось особое место «привоз», равное почти половине базарной площади, а для постоянной торговли отводилось 104 места. Между ними оставлялись широкие проходы от 1,5 до 3-х аршин. Новый план требовал перестановки всех лавок и рундуков, что вызывало недовольство лавочников. Несмотря на это, Кудрявцев просил Думу как можно скорее принять его план и немедля ознакомить с ним всех торговцев, «оставлять же базар в прежнем виде никак не следует, потому что расположение его безобразно и не дает вести регистрацию мест». А для этого заготовить несколько экземпляров плана и раздать их преимущественно лавочникам, а один экземпляр выставить на базаре на всеобщее обозрение [53].
Проведенная перепланировка дала свои результаты, и уже в конце этого же года на базаре было 129 торговых мест и существовал строгий порядок. В декабре 15 и 16 числа городская Управа провела торги на сдачу в аренду торговых мест на базаре Мефодиевского поселка. Сразу было отдано 45 мест по следующим ценам: 2 места под гончарный и щепной товар по 26р. 25к. в год, 9 мест под мануфактурную и скобяную торговлю по 38р. 16к. в год, 25 мест под торговлю печеным хлебом по 48 р. в год, 1 место под бакалейную торговлю за 75 р. в год и 8 мест под мясную торговлю в среднем по 162 р. 18 к. в год.
**рундук – переносной прилавок.
Кроме того, 22 декабря было сдано 1 место под колбасную торговлю без торгов, так как на Мефодиевском базаре был всего один колбасник Генрик Фрейнт. Место ему было отдано за 130 рублей в год.
На торгах 28 декабря было отдано 9 мест для мелочной торговли по 21 рублю в год и 13 мест для торговли зеленью по 15 р. 03 к. в год. К новому году все ещё оставались свободными 61 место и Управа просила Думу в связи с тем, что «ныне спрос на места слабый» отдавать места, смотря на обстоятельства, с торгов или же без них» [54].
Перепланировка базара дала результаты, и городскому управлению удалось навести здесь учетный порядок в отношении торговых сборов и сдачи торговых мест в аренду. Но площадь, на которой располагался базар, так и не имела никакого мощения, и в дождливую погоду утопала в непролазной грязи.
Первые пешеходные дорожки на базаре, мощенные дикарной плитой, и вымощенные булыжником подъезды на базарную площадь появились только в 1907 году. Сделал их местный мещанин, подрядчик по замощению улиц Денис Михайлович Корчагин. 31 июля 1907 года он подал в городскую Управу заявление, в котором изъявлял желание взять вышеназванные работы и выполнить их из своего материала в размере, указанном техническим надзором Управы.
Управа заключила с мастером договор, в котором обязывалась уплатить Д.М. Корчагину за каждый квадратный сажень ходовых полос по 3 р. 25 к. а за каждую квадратную сажень замощенных въездов по 5 р. 50 к. Осенью работы были закончены и между торговых лавок по всей длине и ширине базара, к удовольствию обывателей появились желтые каменные широкие дорожки, а въезды на рынок покрылись большим выпуклым и звонким под копытами лошадей булыжником [55].
Шли годы, население Мефодиевского поселка увеличивалось, вместе с этим развивался и местный базар. В последующие годы на базаре прибавлялись лавки, увеличивалось и число торговцев.
Так, в 1914 году на заседании городской Думы, состоявшемся 20 февраля, обсуждалась просьба торговцев Мефодиевского базара о сдаче им арендуемых ими мест на новый срок. Рассмотрев просьбу торговцев, Дума постановила особой комиссии произвести переоценку всех торговых мест Мефодиевского базара. Особая комиссия состояла из городских гласных Н. Михайлицы, П. Прохорова и Л. Хабло. Комиссия большинство базарных мест оценила выше прежних вдвое и даже втрое. После чего новые цены на места были объявлены арендаторам. После этого обнаружилось, что едва лишь 1/3 часть всех торговцев изъявила согласие оставить за собой места по новой цене. Значительное большинство было не согласно на высокую арендную плату. При этих условиях Дума единогласно постановила базарные места, которые арендаторы не пожелали оставлять за собой, отдать в торги.
Торговые ряды на базаре были разные: хлебные, молочные, рыбные, мясные, овощные, фруктовые, кондитерские. Был и ряд, где торговали старьем. По товару платили и налоги. Так, судя по уплачиваемой арендной плате за базарные места, самыми богатыми и крупными торговцами Мефодиевского базара были: Краля Константин Фристофорович - за два арендуемых им места он платил 1701 рубль в год, братья Даниил и Филлип Котовенко, также имевшие каждый по два торговых места, за которые соответственно уплачивали 1345 и 750 рублей в год, Бабенко Иван Романович- 711 рублей, Кер Оглы Томос Хавонт за 5 мест платил 698 рублей, Черевко Архип Васильевич- 616 рублей, Глухов Никифор Григорьевич-300 рублей, Иванова Пелагея Николаевна и Магакян Бабаджон за свои места платили по 200 рублей в год. К сожалению, не удалось установить, какой торговлей занимались вышеназванные лица. Остается предположить, что они торговали промышленным и мануфактурным, так сказать, модным товаром, обеспечивающим им большие доходы. Ведь в то время на хлебе , мясе и молоке много не зарабатывали, поэтому с торговцев мясом и колбасой арендная плата устанавливалась до 200 рублей, с торговцев хлебом, сушками, пряниками, бубликами и кондитерскими изделиями налог взимался от 5 до 8 рублей в год, то же самое платили торговцы в фруктовых ,овощных и молочных рядах. С лиц, временно торгующих на базаре, взимался 5-ти копеечный ежедневный сбор. Каждый обыватель, купивший у смотрителя рынка 5-ти копеечную квитанцию, мог торговать на базаре один день. Взимание арендной платы с торговых мест на Мефодиевском базаре приносило в городской бюджет немалую сумму. Так, в 1914 году в городскую кассу поступило 13 159 рублей [56].
Заведения трактирного промысла.
Улицы, прилегающие к Мефодиевскому базару, изобиловали различными трактирными заведениями. Открывали их как в своих собственных, так и в наемных домах мещане, крестьяне, иностранные подданные, проживавшие во 2-й части города. Желающие открыть заведения трактирного промысла подавали заявления в Новороссийскую городскую Управу.
После освидетельствования здания, предназначенного к этой цели, санитарной комиссией Управа рассматривала поданные заявления и, как правило, выдавала разрешение на открытие.
Заведения трактирного промысла делились на две категории: торгующие крепкими напитками и не торгующие ими. К первой категории относились гостиницы и номера с ресторанами и рестораны, трактиры и буфеты. Ко второй категории - постоялые дворы, харчевни, столовые, кофейни и меблированные комнаты с отпуском горячей пищи. Все содержатели трактирного промысла платили трактирный налог, согласно ст. 26 «Положения о трактирном промысле», который на каждый год определялся Думой.
Так, содержатели трактиров, торгующих крепкими напитками, платили в 1902 году налог в 11 000 рублей. Это была по тем временам огромная сумма денег, за которые можно было купить хороший двухэтажный каменный дом с большим подворьем. Налог был высок, и трактирщики обратились в городскую Управу и просили Думу убавить налог до 8 000 рублей, ссылаясь на то, что «сумма для взимания слишком велика и непосильна и что торговые дела идут в упадок. В 1901 году налог был 12000 рублей и это привело к закрытию трех трактиросодержателей : Оржаникидзе, Нагабетова и Таура».
Трактиры и пивные также находились на улицах, прилегающих к Мефодиевскому базару. Известно, что на углу Красовской и Шоссейной улиц в доме Антоненко находился трактир 3-го разряда, который содержал Илья Семёнович Абашидзе, уплачивающий в казну налога в размере 496 рублей.
Сумма налога распределялась на всех трактиросодержателей торгующих спиртными напитками. Таких заведений в Новороссийске, исключая три закрывшихся трактира, оставалось 18 и таким образом каждый хозяин трактира должен был заплатить не менее 611 рублей в год. В зависимости от разряда заведения сумма эта могла быть гораздо выше или ниже.
Под прошением о снижении налога подписались: содержатель буфета станции Новороссийск Ефим Фёдорович Жилин, А.К. Бугдаль, В. Фанайлов, А. Дулинов, Ян Джумаки, Б. Алхазов, Игнатий Трояновский, П. Чепурин, К. Лященко, Алексей и Михаил Морозовы, Э. Плюване.
По заявлению трактиросодержателей Думой был выслушан доклад Управы, в котором говорилось, что налог уже уменьшен по сравнению с другими годами, а относительно ссылки трактиросодержателей на упадок коммерческих дел, то эти дела не были лучше и в два предыдущих года». По завершению обсуждения Управа просила Думу ходатайство трактиросодержателей об уменьшении трактирного налога отклонить, что и сделала последняя [57].
Кроме трактирных заведений, торгующих спиртными напитками,
на Мефодиевском поселке, особенно на главных его улицах, Крассовской (Кирова), Шоссейной (Васенко) и Элеваторной, находились заведения трактирного промысла, не торгующие спиртным, с продажей горячих кушаний. К ним относились:
Постоялые дворы.
На Мефодиевке их было два. Первый располагался на улице Красовской в доме №14, хозяином был Кузьма Денисович Максимов. Второй находился по улице Шоссейной в доме Герасимовой, хозяином двора был Степан Леонтьевич Гапонов.
Постоялые дворы представляли собой дешевые гостиницы для проезжающей бедной публики. Они располагали комнатами и коновязью для лошадей. Здесь можно было отдохнуть усталому путнику, переночевать, пообедать, а также накормить и напоить своих лошадей, дать им набраться свежих сил.
Также можно было покушать и в харчевне, отведать закусок, а если не позволяло время, то быстро перекусить и достаточно недорого, буквально за 2-3 копейки. Блюда предлагались не- замысловатые и повседневные: суп, каша, пирожки, соления, чай. Большинство блюд приготавливались из субпродуктов. Завсегдатаями харчевен были рабочие и крестьяне, приехавшие из окрестных деревень на базар.
Харчевен на Мефодиевских улицах было много, особенно много на тех, которые были расположены рядом с базаром.
Харчевни по улице Красовской:
Дом № 3 собств. дом - харчевня Михаила Дудкина.
Дом №4 С.И Макарова - харчевня Натальи Кузнецовой.
Дом Антоненко - харчевня Алексея Андреевича Мячина.
Дом Городокина - харчевня Афанасия Алексеевича Дуванского.
Дом №8 Шмаковых - харчевня Паники Федоровны Хамедиди.
Дом №11 Ступникова - харчевня Николая Дмитриевича Коронева.
Дом №14 Поддубного - харчевня Григория Степановича Шелкова.
Дом №22 - харчевня Манука Карапетова.
Харчевни по улице Шоссейной:
Собств. дом - харчевня Василия Платоновича Рождественского.
Собств. дом - харчевня Митрофана Федоровича Петровского.
Дом Еремеева - харчевня Татьяны Максимовны Быковой.
Харчевни по улице Элеваторной:
Дом № 2 Лазарева - харчевня Анны Алексеевны Троценко.
Собств. дом - харчевня Василия Алексеевича Ворожбиева.
Заведения трактирного промысла на ул . Вокзальной.
Были на посёлке и столовые. Их было четыре. Две из них находились на улице Нижне-Базарной (Шаумяна), одна из которых находилась в доме Кер-Оглы, а вторая в доме №26 Митрофана Стукало. Две другие находились на разных улицах на Красовской в доме Антоненко, где содержательницей была Анастасия Антониади, и на улице Шоссейной №18, содержательницей столовой являлась Надежда Ивановна Петровская. Содержатели харчевен и столовых облагались небольшим налогом, который взимался от 50 до 100 рублей в год.
Кофейни были теми заведениями, где можно было выпить чашечку горячего ароматного кофе, отведать пирожных и разнообразных сладостей местных кулинаров. На Мефодиевке было четыре кофейни. Две из них находились на улице Шоссейной.
В доме № 20 хозяйкой кофейни была Акелина Даниловна Дубанская, а в доме № 28 - Казимир Викентьевич Обедзинский. Две другие были на соседних с Шоссейной улицах Нижне-Базарной и Верхне-Базарной, в доме уже известного нам Кер-Оглы и Михаила Федоровского [58].
Сборы с трактиров, харчевен, кофеен и пивных, расположенных в Мефодиевском поселке, в 1913 году составил 3696 рублей [59].
В последующий год сумма городского трактирного сбора увеличилась и достигла 18 500 рублей.
С началом Первой Мировой войны, и ввиду изданного в это же время распоряжения о воспрещении продажи крепких напитков до окончания войны, городская Дума уменьшила сумму сбора до 14 250 рублей. В новых условиях Дума уже не могла при определении суммы сбора руководствоваться существовавшим до войны порядком. С введением в городе «сухого закона» и с прекращением продажи крепких напитков по трактирному сбору возник недобор налога. Обнаружилось и то обстоятельство, что в зависимости от полного прекращения продаж крепких напитков, некоторые категории заведений, не торгующие ими, стали делать лучше обороты, чем прежде. Сюда устремилась значительная часть той публики, которую обслуживали питейные заведения. Поэтому Дума нашла справедливым обложить заведения некоторых категорий более высоким налогом.
С гостиниц с ресторанами с 1200 руб. до 2200руб.
С ресторанов с 860 до 2300 руб.
С кофеен с 2400 до 3600 руб.
Со столовых и харчевен до 2500 руб.
С постоялых дворов до 600 руб.
С номеров до 700 руб.
Не смотря на это, общая сумма налога с заведений трактирного промысла неуклонно падала и в 1916 году составила 12 875 рублей. [60].
Кузнецы и кузницы.
Кузнецы были теми специалистами, которые могли из железа сделать: красивые решётки и ворота, рессоры на пассажирские фаэтоны, отковать оси на телеги ломовику, подковать лошадь. В 1908 году в Новороссийске было 15 лошадей для выезда и 133 для перевозки тяжестей [61]. Все грузовые и пассажирские перевозки в городе в то время осуществлялись гужевым транспортом, поэтому работы кузнецам хватало.
К началу ХХ века на Мефодиевском поселке было две кузницы. Содержали их мещане Михаил Кравченко и Василий Грузинский.
Где находилась кузница Михаила Кравченко, установить не удалось, зато про Василия Грузинского, благодаря жалобам обывателей, остались интересные сведения.
13 сентября 1904 года на очередном заседании городской Думы слушался доклад Управы «о назначении мест под кузницы во 2-м участке Мефодиевского поселка». К докладу были прочитаны заявления домовладельцев Мефодиевского поселка, в которых говорилось, «что между их жилыми домами и другими деревянными постройками на Нижне-Базарной улице (ныне Шаумяна) во дворе дома №26 Митрофана Стукалова находится деревянное здание, в котором помещается кузница Василия Грузинского.
Изделия новороссийских кузнецов до сих пор служит людям. Красивые кованые ворота и ныне украшают дворы Стандарта и Мефодиевки.
В кузнице, по словам заявителей, кипела работа. Это приносило беспокойство и представляло собой большую опасность в пожарном отношении. Заявители просили воспретить работу в кузне и вообще назначить определённое место для кузниц несколько вдали от жилых построек» [62].
Дума приняла обязательные постановления об устройстве кузниц в г. Новороссийске. В которых говорилось:
1. На 1-м Мефодиевском отрезке разрешалось устройство не более 4-х кузниц на Сенной площади.
2. На 2-м Мефодиевском отрезке - в местах отведённых для этого Управой (места не указывались).
Устройство кузниц в других местах Мефодиевского посёлка воспрещалось. Виновные в нарушениях постановлений подвергались взысканиям по 29 ст. Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями [63].
После этого последовало предписание Управы о переносе кузниц .
А 27 октября 1904 года в газете «Кавказ №286», издававшейся в Тифлисе администрацией Наместника Кавказского, были опубликованы обязательные постановления «об устройстве безопасных в пожарном состоянии кузниц на Мефодиевском поселке».
Обыватели могли узнать из газетной статьи, что к постановлениям добавлялся параграф, в котором говорилось: « устраивать кузни, вполне безопасные в пожарном отношении, разрешалось повсеместно, но каждый раз с разрешения городской Управы и по утвержденному ею проекту». Управа на основе обязательных постановлений прилагала все усилия для переноса кузниц из густонаселенных частей поселка в отдаленные районы.
Перенос кузниц и устройство их на отдаленном от Мефодиевского базара месте не сулил кузнецам ничего хорошего, а только потерю в заработках. Не каждый возница решался на неисправной телеге или фаэтоне тащиться высоко в гору на Сенную площадь, предпочитая отремонтироваться, где - нибудь поближе.
Поэтому кузнецы «31 мая 1905 года подали в Управу ходатайство о разрешении им построить, вместо старых деревянных, кузни фундаментальные каменные, безопасные в пожарном состоянии на плановых участках поселка» [64].
В просьбе кузнецам было отказано, как и в отсрочке переноса кузниц. Какая дальнейшая судьба ждала Кравченко и Грузинского, к сожалению, установить не удалось.
И хотя в новых условиях к расположению и оборудованию кузниц предъявлялись более жесткие требования, кузниц в городе меньше не стало. Посетителями кузниц были извозчики ломовые и пассажирские. И те и другие частенько наведывались по разным причинам: подковать лошадь, сменить рессору или лопнувшую ось колеса, а то и поправить соскочивший обод, сделать новый шкворень.
К началу Гражданской войны из 18 кузниц, действовавших в городе, 3 находились на Мефодиевском поселке. Их содержателями были уже другие люди:
1. Мария Резанко
2. Иванов
3. Зеленко
Арендная плата за места была разной. В 1-й части города - высокой и составляла в среднем около 200 рублей, на Мефодиевском поселке - всего 30-40 рублей. Срок аренды мест под эти кузницы истекал 1 января 1920 года, и новороссийская городская Управа постановила «отдать места прежним арендаторам при условии увеличения арендной платы в 10 раз, оговаривая, что если прежние арендаторы откажутся от уплаты, места сдать с торгов». Для кузнецов, содержателей кузниц и кузнечного промысла наступали тяжелые времена [65].
Чистильщики обуви.
Аренда мест под чистку обуви входила в доходную статью городского бюджета, поэтому городское управление отдавало самые лучшие места на центральных улицах города для чистильщиков обуви с публичных торгов. В расклеенных по городу объявлениях заранее указывались: месяц, число, час и место проведения торгов. Торги проходили в помещении Управы и «желающих принять участие в торгах просили прибыть в помещение в 10 часов утра» [66].
Места для чистки обуви сдавались в аренду на один год. Победителям на торгах выдавались «номера»- специальные жетоны с номером, которые чистильщики были обязаны носить на одежде. Обладатель номера регистрировался в Управе и работал на определенном ему месте, ежемесячно оплачивая по квитанции арендную плату. Арендная плата в зависимости от расположения места была разной. В центре города она обходилась от 15 до 40 рублей, на окраинах и во второй части города на Мефодиевском поселке от 5 до 20 рублей в месяц. Получить место чистильщика обуви где-то подальше от центральных улиц можно было и без торгов. Для этого желающие заниматься этим промыслом подавали заявление в Управу с указанием угла улиц.
Городская Управа отдавала в аренду места для производства чистки обуви исключительно на углах улиц, чтобы не мешать свободному проходу публики по тротуарам.
Самыми доходными местами считались перекрестки улиц, на которых располагались гостиницы, банки, крупные магазины, кинематографы, конторы различных учреждений. Облюбовали чистильщики и перекрестки возле рынков, где в изобилии находились трактиры, пивные, кафе, кондитерские, булочные.
Доходной считалась и портовая территория: пристани и набережная с множеством торговых контор и прогуливающейся здесь публикой также были излюбленным местом чистильщиков.
Во 2-й части города самыми бойкими местами для чистильщиков обуви были: Мефодиевский базар, железнодорожный вокзал и управления порта.
Архив сохранил имена чистильщиков обуви на Мефодиевке.
Иосиф Варданов арендовал место на углу Шоссейной и Красовской, Шавло Оглы чистил сапоги на углу соседней Нижне-Базарной и Богдановской улиц, Иванов Георгий чистил обувь на другом перекрестке на углу Нижне-Базарной и Красовской, а затем передал свое место Нанышеву Юхану [67].
Возле кондитерской находящейся на углу Красовской и Нижне-Базарной улиц работал Георгий Акопович Казаров [68].
На привозной площади, которая находилась на углу Ново-Базарной и Михайловской улицы (ныне район 17 средней школы), был свой чистильщик сапог Георгий Салтуриди [69]
Крестьяне, привозившие в город картошку, капусту и прочие сельскохозяйственные продукты, после продажи продуктов не прочь были начистить до блеска свои загрязнившиеся в дороге сапоги, да походить пофорсить по трактирам, харчевням и пивным.
Многолюдным был и Стандарт, который выходил к набережной. Здесь возле управления порта и на пристанях бурлила деловая коммерческая жизнь. Сновали посыльные и контрагенты, подрядчики и коммерсанты, по долгу службы посещая офисы хлебных контор, транспортных и страховых агентств.
Некоторые чистильщики сапог, работавшие на набережной и у пристаней в порту, уклонялись от уплаты налогов, мотивируя свой отказ тем, что разрешение на деятельность получили от управления порта.
Для осуществления какой-либо коммерческой деятельности на портовой территории требовалось разрешение не только города, но и управления порта. У каждой пристани в порту были свои чистильщики. Под самой большой двухъярусной Эстакадной пристанью арендовали место под чистку обуви Ишъ Саман и Семён Акопов.
Городское управление, выяснив, что чистильщики обуви на территории порта не облагаются никаким сборам кроме установленного гербового, просило управление порта содействовать в обложении названных лиц в пользу города [70].
Летом, в жару на улицах было много пыли, а осенью в распутицу – слякоти и грязи, поэтому обувь быстро теряла блеск и загрязнялась. Чистильщики обуви всегда были на улицах, предлагая всем прохожим свои услуги.
Кладбище.
На Мефодиевском поселке было два кладбища, старое и новое. Старое кладбище возникло предположительно в то же самое время, что и первые рабочие поселки (1880-е годы), так называемые «Нахаловки». Место под кладбище отвели в самом верху Красовской (Кирова) улицы в конце 1-го Мефодиевского отрезка. Оно было небольшое и занимало 1 десятину 300 кв. саженей, что соответствовало чуть более одного гектара [71].
В то время территория кладбища находилась далеко за поселком. С 1893 года начала действовать церковь « Всех Скорбящих Радость, » которая до начала ХХ века была единственной на всей Зацемесской стороне. Средства на её постройку собрали рабочие и служащие Владикавказской железной дороги [72]. С постройкой церкви жить на поселке стало легче. Теперь на церковные службы не нужно было, как раньше, добираться на ту сторону бухты в город. Да и все необходимые церковные обряды: крещение, венчание и отпевание усопших - выполнялись здесь же.
Трудная жизнь и тяжелая работа, антисанитарные условия быта, нехватка в летние месяцы доброкачественной питьевой воды и отсутствие врачебной помощи приводили к частому возникновению заболеваний и высокой смертности.
Статистические данные за 10-летие с 1887 года по 1896 год приводят удручающую картину. За это время родившихся было 4 506 душ , а умерших 4 408 душ. Прирост населения за 10 лет составил 98 душ, а за год в среднем менее 10 человек . В большой смертности немалую роль играло расположенное между городом и Зацемесской стороной Цемесское болото. В жаркие месяцы оно было рассадником малярии [73]. Периодически посещали город эпидемии тифа и холеры.
В 1896 году для борьбы с эпидемиями на Мефодиевском поселке существовали лазарет и холерный барак. Лазарет распологался на месте современной железнодорожной больницы, а помещение холерного барака было почти за городом на Небержаевско-Крымском шоссе.
Роль барака скорее сводилась к изоляции заболевших, чем к лечению. Естественно, один врач и два фельдшера не могли, особенно в эпидемию, справиться со всеми больными. Умерших хоронили на кладбище, которое ежегодно расширялось, пополняясь все новыми и новыми могилами. Одновременно рос и поселок, дома рабочих все выше и выше поднимались по склонам гор, и к 1902 году частные строения по улице Крассовской 1-го Мефодиевского отрезка вплотную подошли к границам кладбища. Для выяснения санитарной обстановки и предотвращения вредных последствий по постановлению Думы была учреждена особая комиссия. Изучив все обстоятельства дела, она доложила Думе, что в связи с близким соседством кладбища с рабочим поселком и в видах охранения населения от развития эпидемических болезней дальнейшее погребение умерших на кладбище поселка Мефодиевского должно быть прекращено.
8 июня 1902 года городская Управа уведомила настоятеля церкви « Всех скорбящих радости» и пристава 2-го участка о недопущении дальнейшего погребения на Мефодиевском кладбище. Умерших рекомендовалось хоронить на городском кладбище в 1-й части города Новороссийска [74].
Но закрыть Мефодиевское кладбище ни городской голова, ни Управа самостоятельно не могли, потому что городские кладбища находились в управлении духовного ведомства. Для открытия или закрытия того или иного кладбища требовалось разрешение высшего церковного начальства. Поэтому 6 сентября 1902 года городской голова просит «Его Преосвященство Епископа Сухумийского Арсения сделать распоряжение о закрытии кладбища поселка Мефодиевского»[75].
План участка выгонной земли г. Новороссийска, находящийся во 2-й полицейской части, состоящий из 1-го и 2-го Мефодиевских отрезков, составленный в 1914 г., землемером Н.С. Беляевским дает возможность установить точное место расположение: старого кладбища, Преображенской церкви, холерного барака.
2- старое кладбище.
3- шоссе Неберджаевское.
4- бывший холерный барак (затем училище).
5- церковь Преображенская и церковный двор.
6- новое кладбище ныне действующее Мефодиевское.
7- улица Салтыковская (ныне Менжинского).
8-9- Место цементного завода планируемого к постройке [76].
11 сентября из Епархиальной канцелярии, находящейся в Сухуми, был получен ответ: «ныне со стороны Его Преосвященства последовало распоряжение о закрытии кладбища Мефодиевского поселка и о погребении умерших на общем городском кладбище, о чем дано знать к исполнению местному благочинному протоиерею г. Анапы Федору Филлипову» [77].
Осенью 1902 года кладбище закрыли, а умерших некоторое время хоронили на городском. В дореволюционные годы закрытое кладбище сохранялось, и за ним присматривал кладбищенский сторож М. Нестерец, получавший жалования 3 рубля в месяц [78].
Закрытое кладбище, по воспоминаниям старожилов этого района, сохранялось до 1947 года. Ныне на месте старого кладбища стоят дома улиц: Ялтинской, Перекопской, Узбекской.
Долго обходиться без своего кладбища многотысячный Мефодиевский поселок не мог. В этом же 1902 году в декабре месяце на очередном заседании городской Думы решался вопрос об открытии нового кладбища во 2-й части города Новороссийска [79]. Земельный участок под кладбище выделили на 2-м Мефодиевском отрезке подальше от последних домиков за Неберджаевским шоссе. Площадь выделенного участка составляла 5 десятин 1485 кв., саженей (более 5-ти гектаров) [80].
В отличие от старого кладбища, расположенного в уже обжитой части 1-го Мефодиевского отрезка, территория нового кладбища находилась в еще пустынной местности. Даже дороги к кладбищу не было.
Устройство кладбища и его содержание требовали штат работников и руководство. Таким руководством было кладбищенское попечительство, состоявшее из :
« Председателя попечительного комитета В.В. Фанайлова.
Членами попечительного комитета были:
Церковный староста И. Стрелецкий
Протоиерей Дмитрий Успенский.
Священник Николай Евлампиев.
Дьякон-псаломщик Иоанн Лысенко
Радион Мироненко
Е. Шпеин.
А. Назаренко» [81].
Кладбищенское попечительство занималось хозяйственными и финансовыми делами кладбища. Так, при кладбище была построена сторожка для кладбищенских сторожей с иноверческой. А в конце
кладбища отвели место для захоронения иноверцев, лиц не православной веры. При новом кладбище сторожем был Андрей Шипов, получавший жалования 7 рублей в месяц. В зимние месяцы сторожка отапливалась, и комитет ежегодно заготавливал уголь антрацит и дрова. В летние месяцы на кладбище завозилась вода, были и другие хозяйственные нужды, такие как: ремонт кровли сторожки, вставка стекол, покраска рам и подоконников. Ежемесячно выдавалось жалование сторожам. На все это требовались деньги, и кладбищенское попечительство получало их от поступлений оплаты за отведение мест под могилы и за могильные оградки. Приход денег по этим двум статьям фиксировался выдаваемыми квитанциями и заносился в книги «прихода и расхода» на содержание кладбища. Место под могилку оформляли за 1 рубль, землю под оградку по 50 копеек за квадратную сажень. Месячный доход от продажи мест составлял 30 - 40 рублей. Прибавлялось и могил на кладбище. Так за год с 1 января 1914 года по 1января 1915 года на кладбище прибавилось 344 захоронения. В следующем 1915-1916 году- 234 [82].
В конце каждого года попечительство отчитывалось перед городской Управой в получении и израсходовании денежных сумм, которые шли на выплату жалования сторожам и на хозяйственные нужды [83]. Немалую роль играло попечительство, ходатайствуя в городскую Управу об устройстве подъездных дорог к кладбищу и постройки при нём кладбищенской церкви. Только через год после открытия нового кладбища в ноябре 1903 года городская Дума поручила Управе устройство дороги к новооткрытому (нынешнему) кладбищу Мефодиевского поселка. Дорогу определили в 130 саженей длиной и шириной в 3 сажени. Расход на это в сумме 130 рублей производился из условного кредита сметы 1903 года [84].
Была построена кладбищенская Преображенская церковь. В каком году она была построена, выяснить пока не удалось, но точно известно, что в 1914 году она уже действовала. Церковь построили на каменном фундаменте, а стены были деревянные. Церковный двор занимал 625 кв. саженей(1250 кв.м.) [85].
Мефодиевский цементный завод
1912 год стал годом больших, но так и не осуществленных промышленных проектов. Усилия городского управления по соединению двух частей города посредством моста-виадука, по которому планировалось открыть трамвайное движение, оказались тщетными. Второй, не менее грандиозный проект, состоял в постройке цементного завода в Мефодиевском поселке.
Желание построить третий цементный завод, расположенный в черте города, изъявили германско-подданные предприниматели: гамбургский фабрикант Август Васмут и инженер, специалист по постройке цементных заводов Г. Штрекер. Доверенным лицом этих господ выступал городской архитектор К.В.Гержман, который передал в Управу заявление Васмута и Штрекера в ноябре 1911года.
Заявление было о том, что вышеназванные господа желают построить в городе Новороссийске цементный завод для выработки портланд-цемента производительностью на первое время 250 000 бочек, а с увеличением таковой до 600 000 бочек в год. В заявлении также говорилось о просьбе предоставить доверителям….
1. В арендное пользование участок земли площадью от 10 до 15 000 квадратных саженей во 2-й части города, ниже кладбища, между Салтыковской (Менжинского) и Ново-Базарной (Островского) улицами и Неберджаевским шоссе (Васенко), для возведения заводских строений.
2. Предоставить исключительное право добывания цементного камня в горах 1-го и 2-го Мефодиевского отрезков, сроком на 90 лет за плату 2 1/5 копейки за каждую выработанную бочку цемента.
Кроме того, предприниматели обязывались поставлять цемент для городских сооружений с 10% скидкой цены.
В случае принятия этого предложения предприниматели планировали построить на месте ломки камня все необходимые приспособления, помещения для рабочих, устроить подъездные пути, а для обеспечения завода водой соорудить в Михайловской балке водоём.
Предприниматели планировали заключить договор с городским управлением не позднее 3-х месяцев после постановления Думы, но события развернулись совсем по другому сценарию.
Заявление было передано Управой на рассмотрение и обсуждение земельной комиссии в составе В.И Тюменева, Д.М. Корчагина и А.З. Мухина [86].
14 декабря 1911 года комиссия вынесла решение о том, что предложение господ Васмута и Штрекера отвечает интересам города, так как для города весьма важно, чтобы земля приносила доход в городскую казну.
Решение по открытию цементного завода в Мефодиеском поселке затягивалось, так как неоднократно слушалось Думой.
7 июня 1912 года новороссийская городская Дума вновь рассматривала этот важный вопрос.
Однако не все предложения предпринимателей были приняты. Так, комиссия полагала, что под завод нужно отвести место не ниже Мефодиевского кладбища, а выше его, мотивируя тем, что это будет менее стеснительно для населения. Отдавать исключительное право добывания камня на 90 летний срок комиссия также посчитала невозможным, так как максимальный арендный срок, разрешенный законом, составлял 36 лет.
Не устроила и цена за добычу камня, которую за 36 лет предполагаемого действия договора увеличили до 5 копеек с каждой бочки, а 10% скидку для городских сооружений повысили до 20%.
Относительно обязательств заключения договора не позже 3-х месяцев после постановления Думы комиссия высказалась отрицательно. В заключении комиссия решила, что право передачи договора другому лицу или обществу можно будет предоставить лишь после того, как будет выстроен завод. Приступить к постройке завода предприниматели обязывались не позднее 1-го года со дня вступления в силу постановления Думы и окончить постройку не позже 3-х лет с этого же момента. Устроители завода должны были внести в кассу Управы залог в 5000 рублей, который являлся гарантией выполнения договора. Причем залог поступал в пользу города, если предприниматели не выполняли условий договора, и, наоборот, возвращался им после сооружения завода в условленный срок.
Доклад земельной комиссии городская Дума приняла единогласно и постановила вопрос о продаже в собственность участка городской земли Васмуту и Штрекеру передать на предварительное обсуждение финансовой комиссии [87].
А через месяц 9 июня 1912 года в городскую Думу поступило заявление гласного И.Ф. Басова, в котором он писал: « Природа наделила Новороссийск чрезвычайными дарами - богатейшими в мире залежами цементного камня. Цементный камень лежит под спудом и к нему присматриваются только жители отдаленных стран. Постройка цементного завода самим городом обрисовывает яркую картину чрезвычайной выгодности этого предприятия. В 1909 году в розничной продаже пуд цемента в Новороссийске стоил 28 копеек, а в 1912 году - 43 копейки, то есть на 50% больше. Из ряда возможных для города промышленных предприятий устройство цементного завода должно быть в первую очередь. Через 2-3 года цементный завод будет действовать, и выносить на себе половину бюджета города» [88].
В заключении И.Ф. Басов просил Думу признать необходимость для города самому или с главным его участием устроить цементный завод в Мефодиевском поселке. Просьбу по этому вопросу Васмута и Штрекера отклонить и приступить к немедленному обсуждению дела об устройстве городом цементного завода.
14 июля Финансовая комиссия в составе председателя Н.Лира и членов комиссии: В. Клещова, Ф. Снигирева, И. Бяловесски, В. Никулина, И. Ф. Басова представила Думе следующее заключение.
Ссылаясь на дефицит городского бюджета, который в 1911 году составил 54 000 рублей и опасаясь, что в текущем 1912 г он выразится в сумме 100 000 рублей, финансовая комиссия настаивала на том, чтобы город сам эксплуатировал свои богатства.
Примером финансовой деятельности городских управлений ныне могут служить города Екатеринодар, Пенза, Саратов, Самара, Таганрог, которые устроили у себя в городах кирпичные заводы и сами эксплуатируют их. Приводились и другие примеры, когда городское управление, например, в Кишиневе устроило продажу мяса, в Одессе открыло городскую пекарню и прачечную и, наконец, Полтавское губернское земство решило устроить у себя цементный завод.
Вследствие этого финансовая комиссия решила предложить предпринимателям заключить договор, в котором в пользу города кроме арендной платы будет оговорено право на 1/6 часть чистого дохода с предприятия. В случае отказа от указанных условий комиссия рекомендовала устроить цементный завод самому городу [89].
Таким образом, заявление Васмута и Штрекера несмотря на многочисленные просьбы поверенного, было окончательно не рассмотрено и разрешения на постройку заводских зданий от городской Управы не последовало.
Наконец, 1-го августа 1912 года на очередном заседании городской Думы по этому вопросу между гласными разгорелись жаркие споры. Все началось с прочтения заявления К. В. Гержмана, который требовал от городской Управы дать ответ его верителям в течении 2-х недель. В случае, если до 12-го августа не последует ответа, то мои верители должны будут прекратить все дела с Управой и требовать возврата внесенного залога. Предельный срок, назначенный предпринимателями, указывался 12 августа в 12 часов дня. Городское управление не решилось взять на себя ответственность дать тот или иной ответ и заключило передать дело на рассмотрение Думы.
Времени на ответ немецким предпринимателям уже не оставалось, и хорошо понимая это, гласные на этом же заседании приступили к прениям об устройстве собственного цементного завода или учреждения такового на акционерных началах.
Мнения гласных разделились примерно поровну и городской голова вопрос о постройке цементного городского завода поставил на баллотировку. Большинством голосов 25 против 10 и 4 воздержавшихся от голосования Дума решила этот вопрос отрицательно. Проголосовали также и за создание акционерного общества, большинством голосов 17 против 16 при 3 воздержавшихся вопрос наконец был решен положительно и передан на предварительное рассмотрение финансовой комиссии.
Заседание Думы закончилось в 12 часов 15 минут объявлением городского головы о переносе заседания на следующий день. 2 августа в 8 часов вечера состоялось продолжение, но вопрос об устройстве цементного завода уже не обсуждался [90].
В 1913-1914 годах вопрос о постройке цементного завода продолжал слушаться и обсуждаться в Думе. Земли Мефодиевского посёлка притягивали многих, и в городскую Управу поступали очередные заявления об использовании городских земель и залежей цементного камня. Три заявления, 16 января, 24 апреля и 7 августа 1913 года были приняты от А.А. Никулина, 25 февраля1914 года предложение поступило от З.Б. Кацельмана о предоставлении ему на 36 лет Мефодиевских гор. Кроме того, 7 марта было принято заявление от И. Ю. Добермана - представителя английских и французских предпринимателей [91].
Городское управление отклонило все предложения и решительно взялось за дело постройки нового цементного завода.
23 мая 1914 года комиссия по постройке цементного завода была признана избранной. В неё входили городские гласные: И.Л.Гар, В.С. Клещев, А.Ф.Першин, М.В. Певунов, И.Н. Спиридонов, В.А. Никулин, И.В. Беловесский, И.Ф. Басов. Председателем комиссии был выбран Иван Федотович Басов.
На первом своем заседании, состоявшемся 28 мая, члены комиссии обсудили начало работ и решили: обратиться посредством объявлений к частным фирмам с предложением, составления проекта, финансирования и постройки завода на подрядных началах [92].
Предложения о постройке завода были разосланы многим отечественным строительным, техническим конторам, торговым домам и фирмам [93].
Объявления о постройке цементного завода, через Московскую центральную контору объявлений «Л. и Э. Метцль и К» были помещены в крупные центральные газеты: «Речь», «Русское слово», и немецкую «Берлин Тагеблотт» [94].
Тем временем, 7 июня городскому землемеру Н.С. Беляевскому было поручено составить подробный план Мефодиевских гор, что и было выполнено к 9 июля [95]. А к 18 июля 1914 года были закончены работы по открытию слоёв для проб, затем 24 июля комиссия в составе И.Ф.Басова, А.Ф.Першина, И.Н. Спиридонова и городского техника Большакова произвела обмер земельных работ по открытию цементных слоев [96].
На обращение комиссии отозвалось в промежуток времени с 27 июня по 23 июля 1914 года 28 предпринимателей, большинство из которых оказались французские и германские фирмы.
Письмо Центральной Конторы Объявлений торгового дома Л.и Э.Метцль и К председателю комиссии по постройке цементного завода в Новороссийске [97].
Начавшаяся 28 июля война прервала все ожидания, теперь невозможно было войти в переговоры с фирмами, представившими самые выгодные предложения.
С началом Русско-немецкой войны надежды на быстрое строительство цементного завода рухнули, но работы по организации постройки продолжались.
Цементные пласты на месте постройки городского завода были открыты и измерены, теперь нужно было сделать очень важную работу - провести химический анализ цементного камня.
Вечером 30 сентября 1914 года в помещении городской Управы состоялось заседание строительной комиссии. Обсуждаемый вопрос был один - «поручение лаборатории производства химического анализа» [98].
К этому числу были получены ответы от химических лабораторий : Санкт – Петербургского института инженеров путей сообщения, Новочеркасской лаборатории технологий минеральных веществ, Киевского политехнического института и др. – оставалось только выбрать, какая из представленных химических лабораторий выполнит эту работу. Комиссия отдала своё предпочтение Киевскому политехническому институту имени Императора Александра II.
8 октября в Киев прибыл председатель строительной комиссии И.Ф.Басов, который доставил для исследования шесть образцов. Проведенные исследования химического анализа показали, что гидромодуль портланд-цемента из данного мергеля удовлетворяет всем нормам МПС [99]. На этом этапе организационные работы были завершены. В связи с военным временем подрядчика на строительство цементного завода найти не удавалось, и в следующем 1915 году работа комиссии сводилась к составлению городскими техниками проекта и сметы на постройку [100].
В 1916 году строительная комиссия ещё пыталась проводить работу по организации цементного завода. В Москву был отправлен запрос о производстве потребовавшегося вновь химического анализа мергеля. «Химический отдел главного по снабжению армии комитета всероссийских земских и городских союзов» рассмотрев просьбу 14 декабря за №10685, дал следующий ответ: « По рассмотрении вопроса Химический Отдел признал, что постройка новых заводов до окончания войны является нецелесообразным».
Получив такой ответ и учитывая условия военного времени, комиссия по постройке цементного завода признала, что продолжение работ по организации цементного завода возможна будет только по окончании войны [101].
Поэтому цементный завод в Мефодиевском посёлке так и не был построен.
Послесловие.
Первая мировая война закончилась в России революцией, свергшей самодержавную власть и уничтожившей дореволюционный строй жизнь и быт. Ожесточенная внутренняя гражданская война привела страну к полной разрухе, голоду и нищете. Начиналась новая жизнь – строительство социализма. Но это уже совсем другая история.
Содержание
Предисловие
Глава 1
Положение о заселении
Управление Черноморским округом.
Первые поселенцы.
Глава 2
Основание Кирилловки и Мефодиевки.
Именем святых.
Попечительство.
Деревенский быт.
Жители деревни.
Отдых и праздники.
Деревенское кладбище.
Глава 3
Волостное управление.
Староста.
Костел.
Образование.
Глава 4
Начало промышленного развития.
Отрезки.
Чеховка.
Крепость.
Собачья слобода.
Земля отчуждения ВЛЖД
Глава 5
Присоединение к городу
Глава 6
Заботами гласных.
Полицейская часть2-го участка.
Улицы.
Фонари и фонарщики.
Выкупные платежи.
Оказание врачебной помощи.
Выборы санитарного врача.
Учебные заведения. Колодцы.
Водопровод..
Базар.
Заведения трактирного промысла.
Кузнецы и Кузницы.
Чистильщики обуви.
Кладбище.
Мефодиевский цементный завод
Библиографические ссылки и примечания.
к главе 1.
1. «Новороссийск от укрепления к губернскому городу» А.Б Герасименко. С. А. Санеев. стр.112.
2. Там же. стр. 132.133.
3. Там же. стр. 134.
5. МУАН. Ф2.оп1. д. 569.л. 3 и об.
5. Там же. л.5.
6. Там же. л.6.
7. Там же .л.17.и об.
8. Г.И. Успенский . Собрание сочинений. Москва 1957.т.7. стр.382.
9. Там же. стр.384.
10. МУАН. Ф2. оп1. д. 569. л. 1.
11. Там же. л. 15.
12. МУАН. Ф 4. оп1. д. 3. л. 1,2, 13, 17,18.
13.«История Новороссийска в открытках». А.Б.Герасименко.стр.24.
14. Г. И. Успенский. Собрание сочинений. Москва 1957. т.7.стр. 390,391.
15. НГИМЗ. «Исторические записки исследования и материалы». вып. 4. стр. 158.
16. Радио Прага. Радиогазета 31.10.2001г. Марина Фелтлова.
URL: http://www.radio.cz/ru/statja/3489
17. Воспоминания старожил Мефодиевки. ( И.Ф. Гоуфека).
18. Там же
К главе 2.
1. «Вдали от дома». Брно.2002.Мартин Седлачек. Индржих Штрайт.
2. «Новороссийск от укрепления к губернскому городу» А.Б Герасименко. С. А. Санеев. стр.153,155.
3. Мир славян Северного Кавказа. вып. 4. Краснодар 2008. стр. 25,26.
4. Газета «Новороссийский рабочий». Чехия у реки Цемес. 1993г.13 января. Николай Турчин «Чехи и чехословацкое общество в Новороссийске».
5. Договор о продаже. Пунчохар.
6. Н ГИМЗ. «Исторические записки исследования и материалы». вып. 5. стр. 104.
7. «Житие святых». Интернет энциклопедии. «Википедия». «Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия».
8. МУАН. Ф2 .оп1. д. 569. л. 16.
9. «Самый блистательный губернатор». Илиади. И.Х. стр.321-325.
10. Там же. стр. 326.
11. «Вдали от дома». Брно.2002.Мартин Седлачек. Индржих Штрайт.
12. Воспоминания. Шусс. В.М.
13. Там же. И.Ф. Гоуфек.
14. МУАН. Ф2.оп1. д.227.л.75-78.
15. Газета «Анапское черноморье». 3. 06. 1998г. «Чешская диаспора в Анапе» Ю.Вольхина.
16. Воспоминания старожил Мефодиевки. ( И.Ф. Гоуфек).
17. Там же. (М.П. Сухоруков).
18. Воспоминания Л.К. Пятцо.
19. Там же. А. М. Шусс.
20. Радио Прага. Радиогазета 31.10.2001г. Марина Фелтлова.
URL: http://www.radio.cz/ru/statja/3489
21. Газета «Анапское черноморье». 3. 06. 1998г. «Чешская диаспора в Анапе» Ю.Вольхина.
22. Там же.
23. Мир славян Северного Кавказа. Вып. 4. Краснодар 2008. стр. 163.164,165.
24. Газета «Анапское черноморье». 3. 06. 1998г. «Чешская диаспора в Анапе» Ю.Вольхина.
25. Воспоминания Ворачек Я.Я.
26. Воспоминания Кручинина В.
27. Воспоминания Житнюк С.И.
28. Документы ГСК-39.
к главе 3.
1. Документы семьи Пунчохар «Договор о продаже» 1917 г.
2. МУАН. Ф2.оп1.д 569. л 14.
3. МУАН. Ф19. оп1. д. 3.л. 31.
4. Там же. л. 28,29.
5. Там же. л. 32,40,42,43,57.
6. Там же. л. 54.
7. Там же. л. 30.
8. НГИМЗ. «Исторические записки исследования и материалы». вып. 2. стр. 162.
9. МУАН. Ф2. оп 2. д. 26. св.2. л. 230-242. « Послужной список работника просвещения И.И. Лопушняка проживающего по Общественной улице №5. в деревне Мефодиевке».
10. Свидетельство об окончании училища. Пунчохар Л.Э.
11. Договор о продаже. Пунчохар Л.Э.
к главе 4.
1. «Новороссийск от укрепления к губернскому городу» А.Б Герасименко. С. А. Санеев. стр. 180,183,184,186,187,188, 191,193,195.
2. МУАН, Ф2. оп1. д. 227. л. 94.
3. Ф2. оп1. д. 227. л. 93.
4. МУАН. Ф р8. оп1. д597. л37.
5. МУАН. Ф 2. оп1. д227.л 93 и об.
6. Воспоминание И.Ф. Гоуфека.
7. МУАН. Ф2.оп1. д. 658. л. 51.
8. МУАН. Ф р 830. оп1. д. 166. «План города Новороссийска с его окрестностями».
9. МУАН. Ф2. оп1. д. 658. л. 16,17.
10. Там же. л. 43-46.
11. Там же. л. 16,17,
12. Там же. л54.
13. Там же. л. 36.
14. Там же. л. 39,49.
15. Там же. л. 43-46.
16. Там же. л. 47.
к главе 5.
1. МУАН. Ф2. оп1. д. 56. л 1,2.
2. Там же. л. 5.
3. Там же. л. 1,2.
4. МУАН. Ф2. оп1. д. 192. л. 157, 158.
5. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 3.
к главе 6.
1. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 3,4.
2.Там же. л. 79,80.
3.Там же .л. 75-78.
4. МУАН. Ф2.оп1. д192. л. 196 и об.,197.
5. Там же. л 234.235.
6. Там же. л. 272 и об.
7. МУАН. Ф2. оп1. д. 491. л. 104.
8.МУАН. Ф2.ооп1. д. 227. л. 96 и об.
9. МУАН. Ф2. оп1. д. 307. л. 2,5.
10. МУАН. Ф2. оп1. д. 540. л 30.
11. Там же. л. 50.
12. Там же. л. 7.
13. Там же. л. 8.
14. Там же. л. 19.
15. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 97 и об.
16. МУАН. Ф2. оп1. д. 491. л. 10 и об,11.
17. МУАН. Ф2. оп1. д. 50. л. 1-5.
18. МУАН. Ф2. оп1. д. 370. д. 293,294.
19. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л 87.
20. Там же. л. 91,87.
21. Там же. л. 92 и об.
22. Там же. л. 94 .
23. Там же. л 94 и об.
24. МУАН. Ф2. оп1. д. 192. л. 240-243.
25. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 131.
26. Там же. л. 192-194.
27. МУАН. Ф74. оп1. д. 14. л 30.
28. МУАН. Ф2. оп1. д. 370. л. 106-108.
29. Там же. л. 399 и об.
30. Там же. л. 212,224.
31. «Новороссийск от укрепления к губернскому городу» А.Б Герасименко. С. А. Санеев. стр. 305,326.
32. МУАН. Ф2. оп1. д 763. л.99, 100-102.
33. «Народная энциклопедия» И.Д. Сытин. Москва 1909г. л. 41-47.
34. МУАН. Ф2.оп1 д.763.л 99-102.
35. Народная энциклопедия» И.Д. Сытин. Москва 1909г. л. 41-47
36. МУАН. Ф2. оп1. д 45. л. 37.
37. ГАРО. Ф. р 1880.оп1. д. 1466. л 258,259.
38. МУАН. Ф2. оп1. д 370. л. 258.
39. МУАН. Ф2.оп1. д 192. л. 238,239.
40. Там же. л. 265,266.
41. МУАН. Ф2. оп1. д. 392. л. 107.
42. Там же. л. 87 и об.
43. Там же. л. 88,89.
44. Там же. л. 90 и об.
45. Там же. л. 89 и об.
46. Там же. л. 91 и об.
47. Там же. л. 106. .
48. «Новороссийск от укрепления к губернскому городу» А.Б Герасименко. С. А. Санеев. стр.416.
49. МУАН. Ф2. оп1. д. 763. л 205.
50. МУАН. Ф2. оп1. д. 854. л 1-3.
51. МУАН. Ф2. оп1. д. 192. л 29,30.
52. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 133 и об.
53. МУАН. Ф2. оп1. д. 370. л. 26.
54. Там же. л. 343.
55. МУАН. Ф2.оп1 д.763. л 4,5.
56. МУАН. Ф2. оп1. д. 566. л. 235-240.,Ф2.оп1. д 470.л 66.
57. МУАН. Ф2. оп1. д. 227. л. 197,198.
58. МУАН. Ф2. оп1. д. 658. л. 305-308. Ф2. оп1. д 763. л 5,6.
59. Там же. л. 363.
60. МУАН. Ф2. оп1. д.763. л. 309,310.
61. МУАН. Ф2. оп1. д. 491. л. 52.
62. МУАН. Ф2. оп1. д. 370. л. 240,241.
63. Там же. л. 289.
64. Там же. л. 121.
65. МУАН. Ф2. оп1. д. 1016. л. 1-3.
66. МУАН. Ф2. оп1. д. 996. л. 49.
67. Там же. л. 2,3,11.
68. Там же. л. 23.
69. Там же. л. 45.
70. Там же. л. 29,41.
71. МУАН. Ф2.оп1. д.745. л. 101.
72. «Церковь рабочих» С.А. Санеев. изд . Эдви. Краснодар.2000г. стр. 10.
73.МУАН. Ф2. оп1.д. 227. л. 75.
74. МУАН. Ф2. оп1. д. 307. л. 7.
75. Там же. л. 6.
76. МУАН.Ф2.оп1.д 745. л 101.
77. Там же. л. 8.
78. МУАН. Ф2.оп1. д. 760. л. 3,4.
79. МУАН. Ф2. оп1. д. 268. л. 74.
80. МУАН. Ф2. оп1. д.745. л. 101.
81. МУАН. Ф2. оп1.д. 760. л. 15,29.
82. Там же. л. 1-15,16-29.
83. Там же. л. 1-29.
84. МУАН. Ф2.оп1.д. 392. л. 92.
85. МУАН, Ф2. оп1. д. 745. л. 101.
86. МУАН. Ф2. оп1. д. 658. л. 132 и об.
87. Там же. л. 101-103.
88. Там же. л. 159,160.
89. Там же. л. 157.
90. Там же. л. 132 и об.
91. МУАН. Ф2. оп1. д 745. л. 80.
92. Там же. л. 90 и об.
93. Там же. л. 6,7.
94. Там же. л. 31,46,52.
95. Там же .л. 86.
96. Там же. л. 54, 56.
97. Там же .л 31.
98. Там же. л. 66.
99. Там же. л. 74.
100. Там же. л. 80 и об.
101. Там же. л. 86.
Сергей Степанович Шило
История Мефодиевского посёлка
Часть 1.
Художественное и техническое редактирование - Сергей Шило
Цифровая обработка фотодокументов, коллажи - Андрей Шило
Макет.
Корректоры:
Людмила Зарицкая
Марина Рыбкина.
Книга издана за счёт средств депутата городской Думы - Балтиной Натальи Михайловны. Подписано в печать 00.00. 2009 года.
Бумага офсетная. Формат . Усл. печ. Л. . Печать офсетная.
Заказ № …. Тираж 1000 экз.
Отпечатано в типографии ООО «Вариант»
353922, Краснодарский край, г. Новороссийск,
ул.
Тел.
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------