Ирина Александровна Зефирова - Конфликт поколений - Ирина Александровна Зефирова
Скачано с сайта prochtu.ru
Майское солнышко наконец-то прогрело землю. Она теплыми, чуть влажными комками послушно рассыпалась в руках старика, сажающего тюльпаны возле серой советской многоэтажки.
Неподалеку стоял пластиковый пакет, куда он складывал мусор, найденный на газонах: обрывки полиэтилена, одноразовые стаканчики, какие-то грязные тряпки, сгнившие зимой под снегом, мокрые куски скомканных газет, которыми жильцы только что вымыли окна. Взрыхленная небольшими грабельками земля источала неповторимый живой аромат, и ноздри старика втягивали его с радостным наслаждением.
Заглушив мотор, неподалеку остановился черный форд-фокус, хлопнула дверь, и над головой согбенного человека прозвучал молодой жизнерадостный голос: «Привет, папа!»
Старик медленно выпрямился, стряхивая землю с ладоней: «Здравствуй, сынок!»
- Ну что ты тут опять копаешься! – брезгливо поморщившись, упрекнул мужчина. Он заботливо осмотрел свои туфли из светлой замши, не решаясь сойти с асфальта. – Тебе что, платит кто-нибудь за эту возню? Не обидно, что дворники за твою работу зарплату получают?
Старик промолчал, окидывая взглядом неоконченный фронт работ.
- Хочешь в земле копаться, приезжай к нам: в саду всегда работа найдётся. А тут для чужих стараешься. Зачем?
Старик несогласно мотнул головой.
- А ещё лучше – перебирайся в мой дом: с внуками тебе веселее будет.
- Да не нужен я им, - горько усмехнулся старик. – Они же целый день у компьютера, там интереснее.
- А от тебя ничего и не требуется, просто живой человек в доме, когда они одни. Мне бы так спокойнее было, чем чужим платить. И колени опять будут болеть, - продолжал сын. - А про радикулит ты не забыл? Опять придется тебе медсестру нанимать, чтобы уколы делать?
- Я потихоньку, - буркнул отец.
- Ага, потихоньку, - начиная раздражаться, продолжал уговоры сын, - знаю я: каждый год одно и то же.
- Здесь я сам себе хозяин, - старик твердо взглянул в глаза собеседнику.
- Вот же ты упрямый! – возмутился тот. – Заладил одно и то же! У меня-то что, плохо тебе разве? Не хозяин ты там?
- Нет, там я прислужником буду, приживалом, - старик тоже начинал сердиться.
- Отлично! – повысил голос сын. – Хорошего же ты обо мне мнения! Ты понимаешь хотя бы, что сейчас оскорбил меня?
Они помолчали, глядя в разные стороны.
- А я, вынужденный кого-то нанимать, когда тебе уход потребуется, не прислугой тебе буду разве? – наконец, выложил новый аргумент сын.
- Нет. Это твой долг. Да и обхожусь я сам пока.
- Мой долг? О чем ты? Я тебе ничего не должен. Своих кредиторов я знаю в лицо.
- Вот как? А то, что мы с матерью на свет тебя родили, растили, воспитывали – это ничего? – обиделся отец.
- А я не просил вас меня рожать, - парировал сын.
Они засопели оба, глядя исподлобья.
- Чего ты от меня хочешь? – наконец, выговорил старик.
Мужчина, взяв в себя в руки, вновь заговорил тихо и ласково: «Понимаешь, пап, мне деньги нужны. Очень. Давай твою квартиру продадим! Честное слово, ты не пожалеешь! У меня будешь жить, как сыр в масле. Ты же знаешь: у нас всегда полный холодильник – бери, что хочешь. Ну, нет у меня больше родных людей! Кто мне поможет, если не ты?»
Старик задумался, заколебался. Помочь сыну хотелось, но что потом?
- А зачем тебе деньги? – осторожно спросил он.
- Долг надо отдать. Если не отдам, меня убить могут. Как ты жить после этого будешь? Совесть ведь замучает!
Отец испуганно распахнул выцветшие глаза: «А моей квартиры хватит, чтобы долг погасить?»
Сын кивнул, в глазах его загорелась надежда.
Старик долго молчал, нахмурившись:
- А если машину продать? – робко предложил он.
- Вырученных денег не хватит, да и нужна мне машина для работы. Я же без нее ни копейки не добуду!
- Может, тогда кредит возьмешь?
- Да ты хоть знаешь, отец, какие сейчас проценты по кредиту? Нет, это не годится!
Снова наступила пауза в разговоре – долгая, томительная.
- А если тебе коттедж свой продать: и долг отдашь, и на квартирку хватит, - предложил отец.
- Ты с ума сошел?! - возмущенно воскликнул сын. – Предлагаешь переехать в «квартирку»? - он язвительно выделил это слово. - А вещи – выбрасывать? Они же не уберутся в «квартирку», они все для нашего дома на заказ сделаны! И дети привыкли уже к простору, к саду, и гараж у меня на участке. Нет, мы свой коттедж ни при каких условиях продавать не будем, это неприемлемо! Другое дело – твоя квартира: там ни одной ценной вещи, все можно на помойку! К нам переберешься, и все дела!
Старик молча посмотрел на него странным взглядом и произнес:
- Так вот тебе мой ответ: продажа моей единственной собственности для меня тоже «неприемлема».
Сын выпрямился, в глазах его вспыхнули злоба и презрение. «Вот же бесполезное существо», - подумал он.
- А знаешь, что, папа? Я ведь помню, как вы с матерью ко мне относились. Постоянные скандалы. Ты ведь меня с детства ненавидишь, так?
Старик дернул головой, словно его ударили:
- Не говори глупостей, родители не могут ненавидеть своего единственного ребёнка.
- Ненавидели! – торжествующе продолжал сын. – Вы били меня! Вы хамили мне! А ребёнок равный взрослому человек и имеет свои права! Вы не имели права меня бить ни при каких обстоятельствах! Насилие недопустимо, это авторитарный стиль воспитания!
- А что нам оставалось делать, если ты не хотел учиться, прогуливал школу, чуть не стал наркоманом? Матери пришлось уволиться, чтобы спасать тебя от наркотиков! И вообще, принято считать, что дети хамят родителям, но не наоборот.
- «Принято считать», - передразнил сын, - кем это принято? Для меня не существует авторитетов, кроме меня самого. И только себе самому я доверяю. Физическое наказание – признак собственного бессилия, вашего краха как педагогов, неправильная модель воспитания, - назидательно произнёс он. - Надо было позволить мне жить самостоятельно!
- Это как? Чтобы мы тебя только обслуживали, исполняли твои желания и слова поперёк не говорили? В четырнадцать – пятнадцать лет, когда ты мотался весь день неизвестно где и даже ночевать порой не являлся? А мы по больницам и моргам каждый раз тебя искали. Да тебе предлагали поступать куда угодно, хоть в ПТУ, если в школе не сложилось. Но ты же не смог сдать экзамены никуда, ты вообще бросил учиться и работать не хотел, только гулять. Может, мама из-за тех переживаний и умерла так рано.
- Ты не смеешь меня винить в смерти матери! Недоказуемо! - процедил сын сквозь зубы. – Если ребёнок убегает из дому, значит, ему там плохо! Стоило бы родителям задуматься об этом, ты так не считаешь?
- И чем же тебе дома не нравилось?
- У вас всегда было мрачно, скучно. Вы постоянно надсаживались, выполняя свой долг, мать разрывалась между работой и семьей, ты – между домом и огородом. Сплошной труд и насилие над собой, вы и меня хотели заставить жить так же. А я хотел жить для радости!
- В девяностые все выживали, как могли, но тебе было плевать, что родители стараются из последних сил. Почему не захотел учиться, как все? А потом бы работал, как все. Никто бы не помешал тебе строить свою взрослую жизнь, но, пока ты в школе, мы за тебя отвечали.
- «В школе! Как все!» - передразнил сын со злобой. - Ты только послушай, что ты несёшь! Да я никогда не хотел быть, как все! А школа – она уродует детей, превращая их в послушные винтики! Люди сами не понимают, в каком рабстве они живут, в какой несвободе! А человек рождён для свободы, как птица для полёта, и волен делать, что хочет! Я уже в старших классах ненавидел вашу школу всей душой.
- Ты просто захотел жить, как дошкольник – без труда и обязанностей! Мать слишком баловала тебя с пелёнок, прислуживала тебе, и вот результат: тебе противен любой труд. Недаром говорили в старину – не портите детей баловством!
- Любовью и восхищением испортить невозможно! – обрезал собеседник со знанием дела. – А насилие калечит ребёнка.
- Ну что же ты врёшь! – обиделся отец, - Тебя же маленького никогда не наказывали, только в подростковом возрасте, когда ты совсем отбился от рук. Любое принуждение можно расценить как насилие, но как воспитывать, не принуждая ни к чему? И разве мы не любили тебя?
- Если бы ты любил, то помог бы мне сейчас. Сделал бы то, о чем я тебя прошу!
- Как тебе верить? – возразил старик. - Ты ведь живешь не трудом, а обманом!
- Если люди благодарны мне за это, почему нет? – фыркнул презрительно сын. - Они хотят волшебных таблеток, магических приборов, которые лечат все болезни. Они жаждут вновь стать молодыми и здоровыми, и я им даю надежду, которой не дают врачи. Про эффект плацебо приходилось слышать? – насмешливо спросил он.
- Но ведь ты купил свой диплом, ты налогов не платишь, у тебя даже трудовой книжки нет!
- А зачем мне она? Я на помощь вашего государства не надеюсь, я свободен от него. Мне глубоко отвратительны все эти бюрократы! Зачем платить налоги, если они всё равно всё разворуют? Свою семью я прекрасно обеспечиваю, рабочие места даже создаю. А что диплом? Кому сейчас нужны знания? Зачем насиловать себя ради них, если моя стратегия явно успешнее твоей, отец! Признай это! Что, не хочешь? Что головой мотаешь? Правда это, то-то. Ты вот всю жизнь трудился на благо вашего советского общества. И что ты имеешь на старости лет? Мизерную пенсию и убогую квартирку? Труд создал не человека, а раба. «Трудом праведным не наживешь палат каменных», - вот что говорит пословица. А ещё: «Работа не волк, в лес не убежит», - торжествовал сын.
- Ты обираешь нищих пенсионеров, у тебя нет совести! – угрюмо возразил старик.
- А почему они нищие? Всю жизнь работали, трудились, как ты, но не разбогатели, как же так? А потому, отец, что успешен лишь тот, кто отринул вашу дурацкую стадную мораль, вашу выдуманную совесть и сделал то, что хотел. Совесть придумана, чтобы подчинить человека стаду. Лишь тот, кто отличается от стада, тот, кто стал личностью, тот и преуспевает. Всё можно, что прямо не запрещено, только попадаться не стоит! – захохотал сын.
Старик угрюмо молчал, осуждающе покачивая головой.
- Ну что ты упрямишься, это же глупо, признай, что я молодец, вопреки вашим бездарным родительским потугам на воспитание, - почти весело предложил сын.
- Да ты и детей такими же растишь, как сам, к труду не приучаешь, стариков уважать не учишь, они у тебя только американские мультики и смотрят целый день! – продолжал спорить отец.
- Уважать стариков? С чего бы вдруг? За то, что били? – возмутился сын. – Ты так, пожалуй, и почитать тебя попросишь? Но мы не кавказские дремучие народы, а цивилизованные, современные люди. Понимаю: ты просто хочешь власти надо мной, но никогда ты не получишь от меня взглядов снизу вверх, ясно? И опять ты про свой труд? А кто тебе сказал, что к нему надо приучать? Ты сам это придумал? А я так не считаю. Или ты лишь повторяешь то, чему тебя учили когда-то? Те времена закончились, очнись. Я не собираюсь ничего делать специально в воспитании, стараться, как вы. Детям хорошо, только если их родители счастливы и свободны, а не замучены трудом. Ты не хочешь признавать реальность? Похоже, что так. И неправда, они смотрят не американские, а любые мультики, которые найдут в интернете, любые культурные пласты, и никаких оценок тому, что они смотрят, я им навязывать не собираюсь. У них свои головы на плечах, и я доверяю детям. Они сызмала знают, как нужно обращаться с компьютером, теперь иначе нельзя. И дети мои растут свободными и всегда будут делать, что захотят, понятно? И никакой замшелый пень им не указ.
- Пойду я, - вдруг засобирался домой старик, забыв про рассаду в пластмассовом ведре и нехитрый инструмент.
«Вот ведь бесполезное существо, только небо зря коптит», - подумал молодой. - Да ты ведь мне завидуешь, признайся! – крикнул он с явной веселой издёвкой вслед сгорбившемуся как-то вдруг отцу. – Иди-иди! А если передумаешь – звони. Я всегда открыт для диалога.
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru