Виталий Михайлов Депортация

--------------------------------------------------------------------------

Виталий Михайлов - Депортация

--------------------------------------------------------------------------

Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru

МихайлоВ

ДЕПОРТАЦИЯ

Роман (главы для аудиоверсии)

_____________________________________________________

* * *

Как вы относитесь к мухам-автостопщицам? Не знаю, как вы, а Никанор их любил. С ними дорога была быстрее и атмосфера веселее. Запускаешь муху к себе в салон машины где-нибудь в Крыму, а выпускаешь уже в столице. И получается муха уже не только автостопщица, но ещё и лимитчица. Вот и сейчас в салоне летала муха, которой он дал временное прозвище Союз-Аполлон. Такая локальная орбитальная станция внутри машины.

Но в данный момент Ник двигался не в столицу, а к морю, в маленький посёлок на отшибе цивилизации. В этот раз, после февральского Сингапура, ему захотелось чего-то простенького, без выпендрёжа, вроде картошечки с селёдочкой после жаркого из каракатицы.

* * *

Восходящее солнце медленно ощупывало комнату, под потолком вокруг люстры суетилось несколько истеричных насекомых, за окном в кустах, по Ильфу и Петрову, «щебетала птичья сволочь».

За всем этим макромиром с дивана, едва проснувшись, с умиротворением наблюдал Никанор. Сегодня ему надо было выныривать из нирваны приморского посёлка, и он с упоением ловил оставшиеся мгновения своего туземного отдыха.

Вдруг в дверь постучали. Никанор встал, натянул шорты, думая, что это хозяйка пришла проверить порядок у отъезжающего квартиранта, толкнул дверь рукой и застыл… В дверном проёме стоял… никарагуанец. А точнее – Мигель Веласкес.

Мигель (если это был он) – его бывший сокурсник по университету, который, так и недоучившись два курса, уехал на родину. Конечно, отношения Никанора и Веласкеса в те времена были очень тёплыми, даже дружескими, но ведь прошло уже лет десять с тех пор, как Мигель вернулся в Латинскую Америку… Настоящий этнический потомок американских индейцев был среди студентов русского отделения филфака, как Дед Мороз в Сахаре. Как его занесло вместе с двумя арабами из Сирии именно на этот факультет, для Никанора до сих пор оставалось загадкой. Хотя приезжали они вполне официально в рамках программы помощи Советского Союза дружественным странам, выбравшим социалистический путь развития. Через год, в связи с развалом СССР, программу помощи свернули, и парням предложили платное обучение. Мигель, в отличие от наших арабов, был парнем бедным, практически нищим, оплату не потянул и через год, насобирав денег на дорогу, благополучно улетел к себе в Никарагуа. С тех пор они не виделись и не общались. Интернета тогда ещё не было, а международная телефонная связь была не по карману обоим.

В фотоальбоме Никанора осталось несколько фотографий, на одной из которых они с Мигелем стояли на фоне монументального здания университета – такие разные и в то же время близкие: Никанор, высокий, импозантный, в тёмном импортном пальто с длинным белым шарфом и ироническим выражением лица, и Мигель, немножко полноватый, добродушно улыбающийся, одетый вразнобой. Его фигуру венчала серо-синяя шерстяная шапочка с маленьким бубоном. В руках Никанора был дипломат, а у Мигеля – потёртая, туго набитая общими тетрадями папка, которая делала его похожим на нерадивого ученика отечественной средней школы.

Сейчас Мигель был совсем не похож на того, со старой студенческой фотографии: подтянут, спортивен, хорошо одет и вообще выглядит как современный житель большого города, не забывающий о моде. Но самое удивительное, что в данную минуту, в которой соединились прошлое и настоящее, он стоял перед Никанором! Возникла ситуация, в которой Нику хотелось сказать себе фразу из анекдота: «Выдыхай, бобёр, выдыхай!»

* * *

Уже несколько лет Веласкес жил в Чикаго и работал на крупном телеканале. Как он попал в Штаты, Мигель не распространялся, но Ник догадывался, что изначально это было сделано не совсем легально. Он закрепился и, благодаря своему упорству, сделал отличную для эмигранта из Латинской Америки карьеру. Сейчас молодой человек считался хорошим тележурналистом и участвовал в разработке новых проектов. Мигель рассказал, что, вернувшись на родину, работал корреспондентом в небольшой столичной газете, потом безуспешно пытался открыть своё дело, а где-то через полтора года представилась возможность уехать. В Штатах, конечно, тоже не сразу всё сложилось. Пришлось изрядно побегать и хорошо потрудиться, но игра стоила свеч. У Веласкеса была теперь интересная работа, стабильное финансовое положение, опредёленная известность и профессиональный авторитет. Но что же снова занесло его в страну былого студенчества?

– В Чикаго я специализируюсь на журналистских расследованиях, – рассказал Мигель, – Недавно ко мне через моего друга обратился один богатый человек, коллекционер. Как ты думаешь, что он коллекционирует?.. Мировые загадки! Такое вот необычное хобби. За приличный гонорар он попросил меня выяснить максимум информации о… – журналист умолк и внимательно, словно оценивая надёжность товарища после десятилетнего перерыва в общении, посмотрел на Никанора своими тёмными проницательными глазами. Прошла ещё минута и Мигель продолжил. То, что он рассказал, действительно стоило длинного перелёта с другого континента.

* * *

Веласкес открыл глаза и сразу уткнулся взглядом в роскошную золочёную люстру. Оглядев комнату, он понял, что находится в богатом особняке или роскошной квартире. Огромные окна с внешним затемнением, инкрустированный паркет, картины в массивных рамах, антикварная мебель – такая роскошь обескураживала. Рядом с постелью на мягком резном стуле – белый махровый халат и мужское бельё в нераспакованном пакете. Он понимал, что сейчас его могут пригласить либо к завтраку, либо на расстрел. Судя по тому, что лежало на стуле, была надежда, что пригласят всё же к завтраку. Веласкес соскочил на пол, погрузившись в ворсистый по щиколотку ковёр, и огляделся внимательнее. В дальнем углу обширной комнаты блестела лаком единственная дверь. За дверью обнаружилась ванная. Это было странно и смешно – единственная дверь в помещении вела в санузел.

– Так, ну если до сих пор цел, значит, можно спокойно почистить зубы, – подводил Мигель первые итоги собственного похищения. Обычно, такие итоги по долгу службы ему приходилось подводить на предмет чужих похищений.

Он повернулся к одежде, которая лежала на другом стуле и, пошарив по карманам, понял, что всё на месте. Даже мобильный телефон, только без симки и аккумулятора. Голова была ясной, кожа – без повреждений и синяков. Мигель двинулся в ванную и, переступив порог, ещё раз восхитился роскошью: большая комната была отделана тёмно-зелёным мрамором, краны и душ были медными, стилизованными под ретро и в ансамбле с мрамором давали царский эффект. На умывальнике были приготовлены все необходимые для личной гигиены принадлежности. Все они были без каких-либо маркировок и названий фирм-производителей. Это очень бросалось в глаза.

Мигель быстро умылся, привёл себя в порядок, распаковал новое бельё. И вдруг заметил за выступом ещё одну дверь внутри ванной. Это заинтриговало американца, он тут же распахнул её.

О нет, такого не бывает! Сортир был просто шикарный. Не всякий дворец выглядел так респектабельно, как этот туалет. Изумившись в очередной раз и вернувшись в комнату, он принялся внимательно изучать обстановку и попытался анализировать ситуацию. В задумчивости он подошёл к окну. Оно было странное: через него проникал свет, но сквозь стёкла ничего не было видно. Не факт, что свет был естественным. Никаких ручек на раме не было. Постучав по ней, Веласкес понял, что рама металлическая и только внешнее покрытие было сделано под дерево. Вытащив ключи от квартиры Никанора, американец попробовал царапнуть стекло. Никакого следа не осталось. Стекло, видимо, тоже непростое.

Веласкес задумчиво уселся на постель и уставился в угол комнаты. Вдруг его глаза расширились. Блики на полу перед ним заиграли, инкрустированный паркет начал раздвигаться и в нём образовалось отверстие. Мигель застыл. Из отверстия стала медленно выезжать голова, а потом и вся фигура элегантно одетого в классический тёмный костюм мужчины.

* * *

Один из приятелей Никанора был совладельцем крупного рекламного агентства, и Ник был тяжёлой артиллерией его креативной группы. По пустякам его не дёргали, ибо Никанор предпочитал образ жизни свободного художника в широком смысле этого слова. От звонка до звонка он нигде принципиально не работал и практиковал вольный график. Сейчас Ника приглашали только на большие ответственные проекты, когда нуждались в реактивном генерировании оригинальной идеи для крупных заказчиков. В остальное время его берегли, холили и лелеяли, а трудовая книжка аккуратно лежала в сейфе главного бухгалтера. Собственно, такие условия были единственным шансом работодателя заполучить Никанора. Нику желательно было наличие официального трудоустройства, а рекламной конторе – его креативные мозги. Владельцы агентства понимали, что талант интересной импровизации, самобытные идеи и неординарное серое вещество – такая же редкость, как мясо в колбасе, и были людьми, способными оценить такие качества. В свободное от официальной работы время, Никанор занимался собственными проектами.

Зайдя в офис, Ник рассказал новый анекдот секретарше, поболтал с сотрудниками на светские темы, потом подошёл к окну. Раздвинув жалюзи, он подсел к подоконнику и нажал кнопку кофейного аппарата.

Секретарша рекламного агентства Рита была неразминированной секс-бомбой. Её формы увлекали и притягивали всех признанных и непризнанных поэтов области, окрыляя на новые вехи творчества. Она пришла в агентство из управления культуры, где магнитила циркулирующий контингент эффектностью собственного рельефа и концептуальной бижутерией. Но уже который месяц после перехода в агентство Рита сохла по Никанору. Сейчас она наблюдала исподтишка за застывшим у подоконника молодым человеком взглядом влюблённого вампира. Возможно и даже скорее всего в этот момент её посетили мысли эротического содержания, но через несколько секунд их течение было беспощадно нарушено нестандартными событиями, произошедшими в офисе.

Ник невозмутимо пил кофе, поглядывая в окно. Вдруг его лицо напряглось, он привстал и практически влип лицом в стекло. В следующее мгновение он сорвался с места и, сбивая по пути офисную мебель, вылетел на лестничную клетку. Рита, вжавшись в кресло, часто заморгала накладными ресницами и обвела взглядом комнату. Весь персонал дружно смотрел на хлопнувшую дверь. Стоп-кадр удался.

* * *

Разговор с бывшим сотрудником научной станции в Антарктиде высветил неожиданные грани в вопросе, изучаемом «Ник энд Ко». Никанор понял, что не зря потратил время.

Ещё в самом начале семидесятых среди фанов так называемой Базы-211 промелькнула информация о какой-то проявившейся антарктической цивилизации, которую все они, естественно, связывали с этой самой базой. Информация была расплывчатая, сомнительная и фактами не подтверждённая. Услышав, что такая байка гуляла в среде интересующихся, коллекционеры позднее вышли на человека, который работал на одной из советских антарктических научно-исследовательских станций в тот период. Этим человеком и был Эн Бэ, с которым встретился Никанор. Познакомившись поближе, он узнал от него, казалось, невероятную историю, напрямую связанную с этой байкой. Оказалось, что Эн Бэ был непосредственным свидетелем ситуации, из которой потом складывались всевозможные туманные слухи, домыслы и легенды. А дыма, как известно, без огня не бывает.

Эн Бэ любил чешское пиво, аквариумы и прозу Гришковца. Аквариумы он не то чтобы любил – он их делал и на них зарабатывал. Его небольшая мастерская изготавливала самые невиданные конфигурации этих маленьких искусственных водоёмов и весьма в этом преуспевала. Чего только ни заказывали предпринимателю городские нувориши: и барные стойки в виде аквариумов, и стеклянные колонны для рыб, и настенные панно в гостиные, которые выглядели, как ожившие картины. А дома у Эн Бэ жил хамелеон Муля. Мулю он любил на контрасте. Всякая рыбная живность на фоне работы ему порядком надоела. Пока Муля грустил дома, Эн Бэ вспоминал его на рабочем месте. Это были чистые и высокие отношения.

Эн Бэ увлёк Ника в известные ему закоулки изучаемой темы и наслаждался реакцией собеседника на свой рассказ. Вытащив из анналов памяти факты и слухи об антарктической цивилизации, которые ходили среди любителей загадочного, Эн Бэ не на шутку ошеломил Никанора. Слухи гласили, что на рубеже шестидесятых и семидесятых на одной из советских антарктических станций произошло некое экстраординарное происшествие. Однажды вблизи станции сотрудники обнаружили обессилевшего полузамёрзшего человека.

– Как ты понимаешь, Никанор, – Эн Бэ тяжело взглянул на Ника, – в Антарктиде случайных прохожих не бывает. И неслучайных практически тоже. Представь себе прохожего на Марсе. Это был, что называется, подарочек похлеще НЛО. Наши охренительно-офонарительные рожи ты можешь себе представить. Это действительно было какое-то запредельное событие. Самое интересное, что человек, которого мы нашли, был, как бы тебе сказать, какой-то слишком чужой, слишком не наш. Отличался поведением, манерами, одеждой от всех людей, которых я когда-либо встречал. В том числе, иностранцев. С другой стороны, ничего инопланетного в нём не было. Человек как человек, вполне земной. Но всё, что было на нём и с ним – одежда, личные вещи – неуловимо отличалось от наших. Вроде бы всё то же, да не то. Такое впечатление, что всё делалось в изоляции от остального мира, и самого человека долго не было в суете современной цивилизации. По типажу он был, как сказали бы расоведы, истинный ариец. Находился в болезненном, в основном бессознательном, состоянии, периодически впадая в бред. В один из таких моментов мы услышали обрывки странной истории о каком-то городе-государстве, где было восстание, и восставшие захватили государственную власть, свергнув правительство. Оказалось, пришелец отлично шпрехает на немецком. Но куски его фраз, можно было лишь приблизительно соединить в общую картину.

Каждый, однако, составил своё мнение об услышанном. Эта информация и попала потом на Большую землю в разных вариациях. О каком государстве говорил пришелец и где оно находится, никто так и не понял.

– А что с нежданным гостем произошло? КГБ спецрейсом к себе загрёб?

– Да нет, не успел. Наш «снежный человек» исчез. Мы даже не увидели его полностью пришедшим в себя. Однажды наш врач просто не обнаружил его на месте. Но самое интересное – до нас дошли слухи, что некие ариеподобные германоговорящие и испуганные единичные пришельцы были обнаружены и вблизи других, но уже несоветских научно-исследовательских станций Антарктиды. Это был какой-то немассовый исход неизвестных людей, которые выползали изо льдов и недр белого континента, как тараканы из протравленного буфета. Удалось ли кого-то из них доставить потом на Большую землю и выяснить, кто же они такие, мне неизвестно. Как я понял, это событие представители других баз, возможно, получили указание замять, потому что, возвратившись в Союз, я не обнаружил никаких официальных упоминаний о похожих случаях на базах Антарктики.

Да, и вот ещё, – Эн Бэ открыл кожаный портфель и положил перед Никанором канцелярскую папку советского образца, – почитайте, что в ней! Её забыл мой коллега по арктической станции, когда возвращался на Большую землю. До нашей станции ему довелось поработать ещё на одной, где он вёл что-то вроде дневника.

* * *

Похожий на графа седовласый подтянутый человек поставил перед Мигелем чашку кофе, дымящийся омлет и блюдце с гренками. Трапеза была аппетитна и отлично сервирована. Мигель очнулся только тогда, когда голова визитера исчезла в проёме пола, паркет задвинулся, и о визите мужчины уже ничто не напоминало, кроме оставленного завтрака. Мигель поднялся, подошёл к месту исчезновения «призрака» и принялся ощупывать пол, но никаких швов и стыков не обнаружил. Паркет был идеально гладким. «Вот это работа, – подумал журналист. – Филигранно».

Однако все загадки оставались актуальными. Он был непонятно где, похищен непонятно зачем, и кто массовик-затейник этого мероприятия – неизвестно, если не считать мифической фигуры по имени Диего. Журналист не мог вспомнить момент встречи около памятника. А может, встречи и не было. Он вообще не помнил никаких лиц и никаких людей, приблизившихся к нему во время ожидания в назначенном месте. Помнил только слово «миссия» в SMS-ке своего мобильного и предупреждение Никанора никуда не выпадать из поля его зрения. Мысли опять закрутились по замкнутому кругу.

* * *

Низкая облачность окутывала величественные Анды, возвышающиеся над Тихим океаном. У Аугусто был морской променад на яхте. Небольшое современное судно болталось в визуальной досягаемости от побережья, а хозяин читал газету на его палубе, опираясь о поручни. Аугусто злился – Мигель опять не выходил на связь. Он периодически раздражённо набирал его мобильный номер, но связь не появлялась. Когда в очередной раз Аугусто отложил газету, набрал номер, а абонент не ответил, раздосадованный владелец яхты с размаху бросил телефон о палубу. Телефон был дорогой, с металлическим корпусом, поэтому он не рассыпался, в нём лишь раскрылся отсек с аккумулятором, который отлетел на корму. Немного постояв и успокоившись, Аугусто решил подобрать аккумулятор и вставить его обратно в телефон. Он прошёл на корму и, став спиной к поручням, нагнулся за батареей. Неожиданно яхту качнуло высокой сильной волной, накатившей из открытого океана. Аугусто пошатнулся и, не удержавшись за скользкий поручень, кувыркнулся спиной за борт. Матрос, возившийся с корабельными снастями, увидел это и мгновенно кинулся к корме, по пути схватив спасательный круг.

Аугусто был очень спортивным, хотя и очень старым мужчиной. Даже при его возрасте такое падение за борт не могло повлечь каких-то серьёзных последствий и являлось лишь неприятным инцидентом в ходе морской прогулки. Всплывая на поверхность, он досадовал на свою несдержанность и испарившегося со связи Мигеля Веласкеса.

Первым, что дон Аугусто увидел, показавшись на поверхности воды, была улыбка акулы.

(С) Михайлов В. Г., 2014

--------------------------------------------------------------------------

Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru

--------------------------------------------------------------------------