Виктор Владимирович Мурашко - Время собирать камни - Виктор Владимирович Мурашко
Скачано с сайта prochtu.ru
Не только крупные корпорации представляют интерес для детективного жанра захватывающими интригами с напряженным действием и возможностью применить свои дедуктивные возможности, но и в офисах маленьких фирм преступления совершаются и раскрываются с изяществом и вкусом.
В одно далеко не прекрасное утро несчастный случай перевернул размеренную жизнь офиса одного из таких заведений. Разобраться в этой головоломке с лихо закрученным детективным сюжетом предстоит штатному программисту. В его распоряжении острая наблюдательность, искрометный юмор и всепобеждающий оптимизм!
Сила действия равна силе противодействия
(второй закон Ньютона)
ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ
Тип, с двухдневной щетиной и лицом, выражающим полную беззаботность, вышел из директорского кабинета. На ресепшене секретарша Леночка не обратила на него ни малейшего внимания. Еще бы! Она была занята архиважным делом - болтала с новенькой девочкой из бухгалтерии, кажется Юлей. Леночка, подбадриваемая Юлиными вопросами, увлеченно рассказывала о подготовке к свадьбе. Хотя замуж она выходила не первый и даже не второй раз, но, тем не менее, приготовления были грандиозными и тщательно планируемыми. Она, несмотря на неудачный опыт, искренне верила, что именно от пышности свадьбы, зависит дальнейшая счастливая супружеская жизнь.
- А платье ты какое подобрала? – произвела вбрасывание из-за боковой Юля.
- Ой! Оно такое все в оборочках, юбка пышная, плечи открытые. Я сфоткала, сейчас тебе покажу! – приняла мяч Леночка и полезла в стол за фотографиями.
Воспользовавшись секундной заминкой, тип произнес:
- Девочки, знаете, почему женщины порнофильмы до конца досматривают?
- Не-е-т – отозвались девочки.
- А они думают, что все там свадьбой закончиться!
- Ну, дурак!
- А Сократ, по-вашему, тоже дурак?
- А что?
- А то! Сократ говорил: «Если, хотите быть счастливыми в браке – никогда не женитесь!»
- Да ну тебя! Ты вообще чего к шефу то ходил?
- На память денег просил.
- И давно это у тебя?
- Что?
- Ну, сам сказал на память.
- Леночка, для компьютера память! Комп тормозит почти как ты!
- А! Ну и дал.
- А то. Куда ж он денется.
- Тебя из коммерческого отдела спрашивали, у них там с принтером что-то. Не печатает.
- Наверно как вчера, бумага кончилась, а проверить мозгов не хватает. Ладно, пошел.
Леночка успела вытащить пачку фотографий, и разговор с новенькой бухгалтершей вернулся в прежнее русло.
Так вот, слегка небритый тип – это я, Смолов Виктор Владеленович. Работаю в этой конторе сисадмином. Работа, в общем, не пыльная, иногда, правда, юзьвери достают, но жить можно. Фирма наша не очень большая – человек двести, не считая пехоты – водителей, курьеров и прочих менчендайзеров. Но заморочек всяческих хватает. Особенно когда приезжают учредители, а бывает это где-то раз в два месяца. Вот тогда начинается настоящий дурдом. Начальники отделов носятся с кипой разнообразных отчетов. Бухгалтерии срочно требуются данные за замшелые года. И у всех начинается эпидемия выхода из строя разнообразной офисной техники. Создается атмосфера жуткой неразберихи. У коммерческого отдела неизвестно откуда появляется тяга к свершениям, что тоже, конечно, порядка не добавляет. Всех лихорадит от рядового охранника до генералов высшего менеджмента. И только спустя два дня после отъезда высокого начальства волна энтузиазма плавно затухает. Все возвращается к привычному течению жизни с ритуальными чаепитиями, перекурами на лестничной площадке, сопровождаемыми непременными сплетнями, милыми поздравлениями с днем рождения и юбилеями, к войнам между конкурирующими отделами и прочим прелестям офисной повседневности. Кстати, на днях произошел любопытный случай, связанный с традицией поздравлять сотрудников с днем рождения. Дело было так:
Несколько дней велись чрезвычайно тяжелые переговоры нашего руководства с представителем крупного банка о предоставлении кредита на выгодных для нас условиях. Переговоры в очередной раз зашли в тупик и представитель банка, назовем его Иван Иванович, собрался уходить. Но, то ли бутерброды, которыми его потчевали, оказались не совсем свежими, то ли кофе, приготовленный нашей Леночкой, не переварил организм Иван Ивановича, то ли еще по какой-либо причине, но он решил уединиться, пардон, в комнате индивидуальных размышлений, которая находилась на первом этаже возле холла. А как я уже сказал, у нас на фирме есть милая традиция поздравлять именинников. Происходит это всегда по одному и тому же сценарию. Все сотрудники выстраиваются в холле. Секретарша преподносит новорожденному букет цветов и конверт с деньгами, один из генералов произносит поздравительный спич, ну и в конце небольшой фуршет. В тот день посчастливилось родиться одному из многочисленных менеджеров. В холле собралось человек пятьдесят. У Леночки в руках роскошный букет из белых роз, по числу лет именинника. Начальник коммерческого отдела произнес прочувственную речь, пожелал успехов в работе, ну и прочее, что говориться в таких случаях. Закончив речь, он по дирижерски взмахнул ручками. Пятьдесят глоток в унисон заорали: «Поздравляем! Поздравляем!». В этот момент распахивается дверь туалета и в холл, довольный, выходит Иван Иванович. Видя такое количество людей искренне поздравляющих его с облегчением, краснеет, деликатно покашливает и смущенно улыбаясь, берет букет из рук Леночки и скрывается за входной дверью. У всех столбняк. Надо ли говорить, что на следующий день решение о предоставлении кредита было принято на самых выгоднейших условиях.
В коммерческом отделе царила обычная обстановка рабочего хаоса. Двадцатиметровая комнатка была настолько плотно утыкана столами, что протиснуться между ними можно было только боком. Менеджеры пресекали ее в самых замысловатых направлениях, ухитряясь не столкнуться друг с другом, при этом каждый трещал по телефону. Гвалт стоял оглушающий. Человеку со стороны могло показаться, что именно здесь и кипит настоящая работа. Весь пар, конечно, уходил в свисток. Но была и очевидная польза. На потенциальных клиентов, которых любил приводить сюда на экскурсию генеральный директор, вид жуткой деятельности коммерческого отдела производил неизгладимое впечатление. Люди здесь менялись с молниеносной быстротой. Во всяком случае, при очередном посещении отдела я каждый раз наблюдал новый выводок менеджеров. Был, конечно, и некий костяк несменяемых сотрудников – старожилов. Одним из таких был мой приятель Серега.
У Сереги два недостатка – чревоугодничество и, извините за тавтологию, слабость к слабому полу. Если первую страсть он удовлетворял относительно легко, то со второй часто возникали проблемы. Не каждой женщине понравиться оплывший стопятидесяти килограммовый мужик. Но поговорить на эту тему Серега любил. И в перекурах на лестнице рассказывал невероятные истории своего бешеного успеха у женщин. Все конечно понимали, что это чистой воды вымысел, но спорить не решались, да и послушать было любопытно. К чему действительно у него был талант, так это к своей работе. Серега мог заключить любую сделку, даже такую, которую на его месте провалили бы десять менеджеров.
Например. Приходит на фирму потенциальный клиент, готовый в принципе что-то приобрести, но слегка еще сомневающийся. Клиент, полный добродушный дядечка, обращается к одной из девиц из коммерческого отдела, которая с помороженным лицом и с туго натянутым голливудским оскалом-улыбкой, начинает выстреливать в него очередями информации, словно из автомата Калашникова.
- Я предлагаю вам новую эксклюзивную линейку продуктов. Такого качества вы нигде не найдете. В нашем продукте применена инновационная технология, которая позволяет экономить до 30 процентов. Наш продукт номер один в Европе. Благодаря применению молекулярного комплекса SP-4 новая линейка продукта стала еще эффективней. И …
И тру-ля-ля и тра-ля-ля. И так минут десять. После чего клиент задает гениальный вопрос:
- Что?
И девочка, перезарядив рожок автомата, опять начинает стрельбу длинными очередями:
- Я предлагаю вам новую эксклюзивную линейку продуктов…
- Ну, хорошо – говорит клиент – Я знаю, что у вас имеется еще такая вот линейка продукта.
- Да. Но она устарела, да и качество среднее. Сделано в Китае.
- А новая где сделана?
- Ну, вообще... – мнется девица – тоже в Китае. Но на другом заводе!
- А вот в фирме «Баттерфляй» такая же продукция дешевле. Что на это скажете?
-Не советую Вам связываться с этой фирмой. Такого как Вы они наверняка обманут.
Клиент благодарит девицу, говорит, что подумает и … уходит навсегда.
Теперь, как ведет беседу Сережа. Однажды я был свидетелем таких переговоров.
Клиентка попалась капризная, упертая и страшно уродливая.
- Добрый день госпожа Петухова! – поза, мимика выражали такую нечеловеческую радость, словно Сережа провел большую часть жизни в ожидании мадам Петуховой и вот, наконец, дождался и не может поверить своему счастью.
Дама мельком посмотрела на него и демонстративно отвернулась.
- Вы заинтересованы в процветании своего бизнеса? – ничуть не смутившись, продолжал Сергей.
- Что? – проявила некоторую заинтересованность клиентка.
- У нас есть линейка продукции, которая сейчас в Москве расходится как горячие пирожки. За ней уже выстроилась очередь. Запись на месяц вперед. Впрочем, если Вы не хотите ждать, могу предложить коллекцию не хуже, но менее раскрученную.
- Глупости – говорит дама, уже заинтригованная – в фирме «Батерфляй» все тоже и без всякой записи.
- Правильно! – не возражает Сергей – но где вы найдете такое сопровождение и гарантию как у нас. Я скажу Вам больше, ради Вас я готов пойти на служебное преступление. А, была - не была! Сейчас как раз пришла партия на склад, Если я договорюсь с начальником сбыта можно забрать ее хоть завтра.
-Я сама с ним поговорю! – заявляет Петухова.
И дамочка идет скандалить к сбытовику, который ничего не понимая, тем не менее, счастлив сбыть уже порядком залежавшийся товар. Серега суетится, помогает быстро оформить накладные, подгоняет кладовщиков, несется в бухгалтерию и т.д. Словом окружает женщину вниманием и заботой. О ней так мама родная не заботилась. В результате фирма приобретает постоянного клиента.
За это начальство его ценит и закрывает на многое глаза.
Серега, кажется единственный, кто не суетился в этом муравейнике. Он восседал за своим столом как некая скала, вокруг которой бушует море, и спокойно доедал вторую порцию картофеля – фри при этом щелкал масляными пальцами по клавиатуре. Стол его, в отличие от остальных, был усеян упаковками от пиццы, обертками от конфет и прочей пустой и еще полной тарой.
- Привет Серега.
- А здорово! Конфетку хочешь?
- Ты знаешь, я сладкого не люблю.
- Ну, как хочешь - сказал Серега, и конфета навсегда исчезла в его бездонной пасти.
- Какими судьбами к нам?
- Да у вас принтер не печатает.
- Ну да, с утра. Бумага застряла. Ты видал, какая «фемина» в бухгалтерии появилась?
- Видел. Она с Ленкой сегодня трепалась на ресепшене. Ничего особенного. Юля или Оля, точно не помню.
- Ну, ты чувак даешь! Там такие ножки! А грудь обратил внимание? A? Как у Памеллы Андерсон. Я бы с такой не отказался!– зачмокал своими пельменями Серега.
- Тебе видней. Ладно, пойду, посмотрю, что с принтером. Заходи после обеда я тебя в нарды сделаю.
- Обязательно. Посмотрим еще, кто кого сделает! Конфетку хочешь?
Только я успел расправиться с принтером, как новый звонок.
-Кто говорит?
-Починок.
- Что случилось?
- Беда! Беда! Бегите скорее сюда.
Застрял наш налог в интернете.
И ни туда, ни сюда.
Если Вы не придете. И его не спасете.
Он утонет, утонет в инете.
- Бегу! Бегу! Чем могу, помогу.
Ну, или как-то так.
Наш главбух - Починок Лариса Дмитриевна, пытается через Интернет отправить в налоговую сведения о налоге на имущество. У нее ничего не выходит или правильнее сказать не входит, отчего она в панике. К чести ее будет сказано, в таком состоянии Лариса Дмитриевна пребывает перманентно.
Ну и началось в штатном режиме.
Звонок
- Алло.
- Виктор, у меня цифры не печатаются!
- Нажмите NumLock
Положил трубку. В тот же момент звонок.
- У меня компьютер с ума сошел – все время пищит!
- Уберите папки с клавиатуры.
Нажал на кнопку сброса. Не успел положить трубку. Новый звонок.
- Слушаю.
- Витя! Мышка с экрана пропала!
- Перегрузи комп.
Не успел ни нажать на рычаг, ни повесить трубку. Звонок.
- Виктор Владеленович запускаю программу, а она мне пишет не найден сетевой путь!
- Елена Александровна, Вы чайник включали?
- Да.
- У Вас автомат выбило, свитч обесточился. Я же Вам говорил, поменяйте свой бульбулятор на нормальный чайник. Вызывайте электриков.
- Ой, извините, я забыла. Спасибо.
И такая дребедень целый день!
Динь-дилень. Динь-дилень. Динь-дилень. Все звонят кому не лень.
Так в бестолковой суете и беготне прошел весь день, а ближе к вечеру, когда мы с Серегой устроились поиграть в нарды, дверь серверной неожиданно отворилась и на пороге со словами: «А это наш IT отдел!» - появился шеф с очередными дебиторами. Сережа, который, когда играет, ничего вокруг себя не замечает, кинув кости, проорал: «Знаем, как вы плохо в нарды играете!».
У нашего директора есть страстишка - водить клиентов по многочисленным отделам фирмы на экскурсию, демонстрируя мощь организации. При этом обставляется мероприятие с большой помпой и так пафосно, что беременные женщины не выдерживают. Но до сегодняшнего дня в серверную он никого никогда не водил. При виде такого наглого нарушения трудовой дисциплины, у шефа отвалилась челюсть. И не сказав более ни слова, он с треском захлопнул дверь. Я подумал, что после такого, директор в последний раз спускается сюда. Хорошо еще, что мы пиво успели допить до его прихода, а то шефа мог бы посетить дядя Кондратий. Вызов завтра на ковер был гарантированно обеспечен. Причем Сереге, в виду заслуг, все сойдет с рук, а вся тяжесть наказания, конечно, падет на мои плечи. Нужно срочно придумать себе дело в филиале.
Филиал нашей фирмы находится в Подмосковье и, когда уж особенно сильно не хочется идти на работу, можно организовать командировку для профилактики оборудования. Оборудования, правда, там не густо – два ветхозаветных компьютера, причем более ветхих и менее заветных, телефон и две добрых старушки, с которыми приятно в почти домашнем уюте попить чайку и побалакать о делах наших скорбных. Старушки относятся ко мне как к родному, и очень радуются моим профилактическим приездам. Я с деловым видом ковыряюсь в системных блоках, после чего бабушки непременно говорят, что работать компы стали значительно лучше, нежели раньше, и мы приступаем к таинству чаепития. Давненько я у них не был. Как честный человек я обязан нанести дамам визит. С этой умиротворяющей мыслью я отправился домой.
Мимо меня по улице пролетел длинный белый свадебный лимузин. Окно рядом с водителем было опущено и оттуда с собачим восторгом, высунув от удовольствия язык, демонстрировала себя прохожим девица, словно говоря: «Вы только посмотрите, в каком автомобиле я еду! Какая же я молодец» и только что не лаяла от упоения.
***
Лариса Дмитриевна была одинока. Мужчины ее сторонились. Женщин она сама терпеть не могла за пустоту, глупость, а в большей степени за внимание к ним со стороны мужчин. Замужем она не была ни разу, детей не имела. Так сложилась жизнь. В студенческие годы Лариса фанатично училась, ей было не до глупостей. Девчонки ее курса, выходили замуж, разводились, рожали детей, делали аборты. Лариса презирала их. Мальчики пытались за ней ухаживать, но натыкались на такой лед, что после второго курса уже не подходили к ней на пушечный выстрел. После университета, с тем же фанатизмом она окунулась в карьеру. К тридцати годам выглядела на пятьдесят, одевалась в стиле «семидесятилетняя старушка». Кстати, вы может, замечали, что мода существует не только у молодежи, но и у стариков. Особенно «винтажно» одеваются деревенские старушки.
Возвращаясь к Ларисе Дмитриевне, надо сказать, что людей она не любила, и они платили ей тем же. Детей она просто ненавидела. Ее раздражали пьяные подростки, размалеванные девочки, женщины с грудными детьми, и по сути все, что ее окружало. У себя в бухгалтерии Лариса пользовала метод кнута без пряника. Молоденькие бухгалтерши боялись ее как огня, да не только они. Когда Лариса Дмитриевна утром проходила через турникет, охранник вытягивался перед ней, как по команде «смирно». Сама же Лариса боялась трех вещей. Первое - погоды, причем любой - дождь, солнце, жара и холод равнозначно наводили на нее ужас, она панически боялась заболеть однако на моей памяти не болела ни разу, но все время была в предболезненном состоянии. Вторым, кого боялась Лариса, был генеральный директор. В его кабинете, она ощущала себя прилежной пятиклассницей, которой впервые в жизни поставят неуд. Когда директор разговаривал с Ларисой Дмитриевной, он невольно беспричинно раздражался. И как следствие все разговоры заканчивались на повышенных тонах. Приблизительно так:
- Лариса Дмитриевна, почему не перевели деньги за поставку упаковки? – спокойно спрашивает директор.
- Они не предоставили нам документы по ЕГРН.
- Вы понимаете, что мы не можем отгрузить заказчикам продукцию? – уже более раздраженно говорит директор.
- Согласно 2 пункту статьи 262 подпункт 3 поставщики обязаны …
- А я вам говорю, переведите деньги немедленно – уже срывается на крик Евгений Иванович.
Лариса с лицом цвета спелой вишни вылетает из кабинета директора.
И третья фобия - налоговая. Когда меня особенно достает бухгалтерия, я набираю номер и говорю:
- Позовите мне главного бухгалтера. Это из налоговой.
Девочки потом рассказывают мне, что эффект получается грандиозный. Лариса краснеет, потом бледнеет, потом робко поднимает трубку, и я слышу, как ее богатырский бас чудесным образом превращается в тонюсенький тенор
- Ало. Главный бухгалтер компании слушает.
Все находящиеся в бухгалтерии, с трудом сдерживая смех и, толкая друг друга, срочно эвакуируются из кабинета.
Вся человеческая любовь, весь запас нерастраченной главбуховской нежности достается единственному дорогому существу – йоркширскому терьеру Тайсону. Это такая маленькая лохматая собачка. Лариса души в нем не чает. Тайсон – хозяин в доме. Лариса у него на побегушках. Лучшие куски парной телятины – Тайсону. Любой каприз исполняется немедленно. Гардероб ломится от всевозможных прогулочных костюмов на все случаи погодных катаклизмов. Все для него, все ради него.
На город упали оранжевые сумерки. Лариса Дмитриевна, ведомая Тайсоном, вплыла из подъезда своего дома в оранжево-серый туман, клубящийся и обволакивающий улицу. Тайсон, упираясь всеми четырьмя лапами, тащил хозяйку на собачью площадку. Со стороны могло показаться, что маленький портовый буксир-трудяга тянет океанский лайнер. Только лайнер смешно выбрасывает вперед негнущиеся в коленях ноги и время от времени дает гудок:
- Тасик, потише!
Тайсон поднимает заднюю ногу, смотрит в лицо хозяйке с таким видом, будто говорит «Пойдем быстрее, а то там все вкусное без нас съедят». И снова из всех своих полуторакилограммовых сил волочет упирающийся океанский лайнер дальше.
Развлеченная препирательствами с Тайсоном, Лариса Дмитриевна не могла видеть, как из-за дерева тихо вышла серая тень и так же тихо проскользнула в подъезд. Серый человек поднялся на площадку, вынул ключ и, отперев дверь Ларисиной квартиры, прошмыгнул внутрь. Там он включил маленький фонарик и быстро начал обшаривать прихожую. Не обнаружив, для себя ничего примечательного человек перешел в комнату. Обследовав ее, а потом и кухню, он тихо сквозь зубы матерно выругался и направившись было к выходу, остановился. Видимо зов природы заставил его резко поменять маршрут. Открыв дверь туалета, человек радостно присвистнул. На бачке стоял старый кожаный портфель, с которым Лариса ходила на работу и, без которого никто и никогда ее в офисе не видел. Даже выходя по естественной надобности, она брала его с собой. От такой жесткой эксплуатации портфель давно состарился, кожа была сильно поцарапана, ручка перемотана скотчем. Но, Лариса все никак не хотела отправить его на пенсию. Этот портфель некогда подарил ей декан, как любимой ученице, и Ларисе он напоминал счастливые, как ей казалось, годы студенческой молодости. Не расставалась она с портфелем, конечно не по этой причине, а потому, что в нем лежали электронные банковские ключи и записная книжка с кодами доступа, которые Лариса панически боялась потерять.
Вор достал булавку, поковырялся в замочке портфеля, открыл его, вынул записную книжку, быстро ее пролистав, записал себе что-то на руке. Потом он извлек из него маленькое фиолетовое устройство, похожее на флешку и, достав из широких штанин компактный субноутбук, вставил в него фиолетовую штучку, быстро произвел какие то манипуляции на компьютере. После этого все было аккуратно возвращено в недра кожаного монстра, и человек направился к выходу. В прихожей он нечаянно наступил на пупырчатый мячик - любимую игрушку Тайсона, и, вскинув как в кордебалете, обе ноги выше головы, шлепнулся об пол. С трудом поднявшись на четвереньки, человек пополз к входной двери тихо, но отчаянно матерясь. С этими же словами он спускался с лестницы, с ними же растворился в оранжевых венерианских сумерках.
***
Бойся своих желаний, ибо они могут сбыться.
Депрессивное утреннее осеннее свинцовое небо нависло над дорогой. Вереница автомобилей бесконечно длинной лапшой медленно втягивалась городом в свою утробу. Особо спешащие граждане пытались ехать по обочине, отчего над дорогой клубилось облако пыли. В облаке автомобили выглядели сюрреалистично. Время от времени у некоторых не выдерживали нервы и они начинали метаться из ряда в ряд как животные в клетке. Мой брат называет таких «ездюки». Я уже стал привыкать к такой картине. Обычно осенью самые жестокие пробки. Перелетный народ возвращается с юга на север, дачники или «терра-коповые» особи кочуют из деревни в город везя на своих машинах совершенно невообразимые вещи. Я однажды видел дачника, который вез на жигулях двухкамерный холодильник стоя! Ну и мы, пролетарии, стремимся на работу. От такого микста город мутит, и к вечеру пятницы у него от несварения происходит регургитация. Колонны автомобилей выплескиваются за пределы МКАД и, до воскресного вечера город вдыхает свободно, а затем все возвращается на круги своя. Приходится с этим мириться. Лично я, находясь в пробках, включаю прекрасную гитарную музыку и расслабляюсь. Вот в таком расслабленном состоянии я почувствовал гулкий удар. Бум! Один из ездюков въехал мне в задний бампер. Ну что ж. Не хотел я сегодня на работу видимо и не попаду. Однажды мне пришлось ожидать ДПС восемь часов. Девица, сидевшая за рулем, оказалась классическим «чайником» - сегодня у нее был первый самостоятельный выезд. Пока вызывали ГАИ, заполняли страховые бумажки, и ждали, я вспомнил одну симпатичную историю, рассказанную мне братом. Не поручусь за достоверность, но думаю, что такое вполне могло быть.
Дело было еще при Союзе. У брата был мотоцикл «Урал» с коляской или люлькой. Ехали они с другом на этом мотоцикле к знакомым девчонкам в общагу поварского училища. На перекрестке останавливает их здоровенный гаишник. А ехали они без шлемов. Гаишник начинает им мораль читать:
- Ну что это вы молодые люди ездите без шлемов. Это же ваша безопасность. Если упадете, шлем вам жизнь спасет.
Ну и далее в таком духе. Ребята естественно торопятся, что бы отвязаться сунули ему трешку и поехали.
Вечером, немного навеселе, довольные они выходят из общаги и на выходе у коменданта под столом замечают детский резиновый мяч. Брат, не долго думая, берет мячик и разрезает его пополам. Вместо шлема надевают они с другом половинки на голову. Ну и поехали. По дороге у брата ветром полумячик сорвало с головы. В коляске ветер поменьше или голова у друга подходящего размера, но мяч держится как приклеенный. И вот на том же перекрестке стоит тот же гаишник и опять их тормозит. И голосом молвит человечьим:
- Ну что вы молодой человек опять без шлема ездите. Я же вас предупреждал. Вот пассажир у вас молодец. Как вы не понимаете, что шлем вам жизнь спасет. Вы знаете, что шлем выдерживает нагрузку в пол тонны? Смотрите.
С этими словами гаишник размахивается жезлом и со всей силы бабах друга по голове. Тот соответственно без сознания валится из люльки. Немая сцена.
После того, как я услышал этот рассказ, всегда в машине пристегиваюсь.
Наконец пришла патрульная машина. Из машины выплыл толстый капитан с усищами как у настоящего пожарного. До изобретения дыхательного аппарата пожарным полагалось носить пышные усы, которые они смачивали и затыкали в ноздри, что бы дышать в очаге пожара. Для чего нужен был такой волосяной прибор капитану ГАИ, я спросить постеснялся. Опять начались бумажки, обмеры, замеры, протоколы. Через два часа, когда все это закончилось, пробка растаяла. Нас отпустили. Девица, радостно вырвавшись на свободу, прыгнула в авто и быстро укатила, забыв при этом забрать права и документы на машину. Я тоже потихонечку тронулся, и через два километра опять увидел эту «чайницу». На сей раз, она въехала в бок новенькому Мерседесу представительского класса. Рожденный ползать летать не может.
Возле здания, где размещена наша контора, стоял милицейский УАЗик. Найдя полметра свободного пространства, я с трудом припарковался и стал подниматься к себе. Как-то непривычно тихо было на лестнице, где обычно кипит жизнь: народ курит, рассказывает анекдоты, сплетничает. А тут никого и ничего. В коридоре то же было пусто. Это настораживало. Я конечно современный человек и в приметы не верю, но день начинался не очень удачно. На ум приходило только два варианта один реальный другой фантастический. Либо контору скоропостижно прихватили черные рейдеры, либо начальство по случаю дня взятия Бастилии устроило всем выходной.
Самый информированный человек во всей организации это конечно секретарша шефа – Леночка. Несмотря на то, что все два байта ее мозга заняты предстоящей свадебной церемонией, ей как-то удается запихнуть в него абсолютно все события, происходящие в компании, плюс матримониальные отношения всех звезд попсы, даже тех, о которых поэт сказал «Светит незнакомая звезда». Я, например, две трети из современных звезд не могу идентифицировать. Когда кто-нибудь произносит что-то вроде Дима Билан, Леночка впадает в щенячий восторг. Сперва я думал, что так зовут ее жениха, но потом добрые люди объяснили, что оказывается это звезда попа или поп звезда, не знаю как правильно – попа она и есть попа. Если вам что-либо нужно подойдите к Леночке и произнесите заветную фразу:
- Вчера ходил на концерт Димы Билана. Восторг!
Дальше можете просить все, что угодно. Итак, я направил свои стопы в приемную, дабы узнать, что произошло за те несколько часов, пока я дышал пылью и угарным газом на трассе.
Серый цвет лица секретарши сразу настроил меня на плохие новости.
- Леночка, общий привет! А, что у нас в конторе происходит?
- А ты ничего не знаешь? Случилось такое, такое! – Леночка захлюпала носом и скорчила плаксивую физиономию.
- Что такое, толком можешь объяснить? Тебе платье не успевают сшить к свадьбе?
- Хуже! – слезы покатились из ее глаз.
- С женихом поссорилась?
- Нет! – уже навзрыд крикнула Леночка.
- Ноготь сломала?
- Юля умерла! – слезы забарабанили по крышке факса.
- Лена, что за Юля? Что значит умерла?
- Юля новенькая из бухгалтерии сегодня, когда все ушли на обед, выбросилась из окна.
- Это что, шутка такая? – растерянно произнес я.
- Какая шутка. Разбилась насмерть. Сейчас милиция всех допрашивает.
- Где.
- В бухгалтерии.
- Ты с ней вчера разговаривала. Она жаловалась тебе на что-нибудь.
- Нет. Вроде ни на что не жаловалась.
- Что значит вроде? Ты что не помнишь, о чем вы говорили?
- Очень хорошо помню. Она увидела, что я смотрю каталог со свадебными платьями, и сказала, что тоже скоро, наверное, выйдет замуж. Спросила, где я буду платье заказывать.
- Понятно. – остановил я Леночку, иначе эти свадебные разговоры рисковали затянуться до ночи – Ну она не говорила за кого собирается замуж?
- Что-то говорила, но я не запомнила. Мужик какой-то.
- Понятно, что не женщина.
- Судя по нашим Ирочкам как раз и не очевидно.
Ирочки, это две лесбиянки из отдела рекламы. Одна маленькая чернявая с гипертрофированным чувством превосходства над всеми. Другая, то же маленькая, какая-то запуганная кривоногая, кривозубая, прыщавая, такая, про которую мужики говорят: «Я столько не выпью». Если вторую, кто-нибудь задевает, первая немедленно за нее вступается. Поговорить отдельно с кем-либо из них практически не возможно. Задаешь вопрос одной, сразу же встревает другая. Женская любовь это вещь странная, я бы сказал катастрофическая, возникающая, как мне кажется, на почве отсутствия внимания со стороны сильного пола.
Я человек толерантный, но эта парочка всегда вызывает во мне легкий регургитационный эффект.
- Хорошо. Еще можешь, что-нибудь вспомнить?
- Да нет.
- Ну, настроение у нее какое было?
- Хорошее настроение.
- А сегодня ты ее видела?
- Да! – опять заревела белугой Леночка – Она лежала там, внизу на асфальте и кровь и голова разбита и …
- До того как она вывалилась из окна!
- Нет.
Переговорное устройство ожило настолько неожиданно, что у меня сердце просело до носков и резко вернулось на место.
- Елена Александровна! – раздался потусторонний голос шефа.
- Да Евгений Петрович. – Лена сделала собачью стойку на телефон. Грудь вперед, хвост трубой, в глазах бесконечная преданность.
- Где мой водитель?
- Сейчас найду Евгений Петрович.
Она принялась нажимать кнопочки, набирать номера. Дальнейшие расспросы были бессмысленны. Я дал Леночке свой, не первой свежести, носовой платок и направился к Сереге, что бы толком узнать, что произошло.
Едва открыв дверь коммерческого отдела, я споткнулся о взгляд начальника этого самого отдела.
- Вас везде ищут – ехидно сказал он.
- Позвольте полюбопытствовать, с какой целью?
- Вас вызывают к следователю!
- Куда?
- К следователю, он в бухгалтерии.
Пришлось менять курс и плестись в бухгалтерию. Мимо на пятой скорости пронеслась Леночка.
- Ты водителя не видел – крикнула она на ходу и, не дожидаясь ответа, скрылась в лестничном пролете.
Я наклонился в бездну пролета и из вежливости крикнул:
- Нет!
Мое «нет» ксерокопировалось и эхом понеслось по притихшему зданию. «Нет-Нет-Нет-Нет».
Не успел я дойти до дверей бухгалтерии, как они сами раскрылись и оттуда скорбно выплыла главный бухгалтер. Не вступая в лишние разговоры, я прошмыгнул внутрь и, заметив следователя, постучался уже изнутри помещения.
- Позвольте войти?
- Да, входите.
За столом сидел мужчина лет тридцати с усталым, каким-то стертым лицом молодого старичка. Мешковатый серый костюм был ему размера на два велик. По необъяснимой причине у меня, почему-то, сразу возникла стойкая антипатия к этому человеку, со мной так бывает. Кажется, он и не сделал тебе ничего плохого, но неприятен до отвращения.
Человечек улыбнулся, обнажив желтые прокуренные зубы, передние из которых выступали наружу, делая его похожим на крысу, чем окончательно уничтожил ростки симпатии к себе. Наконец он отрекомендовался. Фамилии я не расслышал, а имя было весьма примечательным – Порфирий Петрович
- А это не вы беспредельщика Раскольникова вывели на чистую воду? – невольно вырвалось у меня.
Пока Порфирий мучительно пытался понять, о чем это я таком знакомом, я огляделся. На столе, за которым раньше сидела эта бедная девочка, стоял унылый стакан с остывшим чаем и початый кекс «Столичный». Вот странно сегодня утром человек был еще жив, уплетал кекс, можно сказать, наслаждался жизнью и хоп, нет человека. Как-то в голове это укладывается с трудом. Тут вышел из ступора следователь:
- Нет, такого не припомню.
- Ну и ладно.
- Я вас пригласил в качестве свидетеля.
- Свидетеля чего? Я же ничего не видел.
- А вот свидетели утверждают, что вы Виктор Владеленович заходили во время обеденного перерыва в помещение бухгалтерии, где в тот момент находилась Конина Юлия Олеговна.
- Интересные у вас методы работы господин следователь. Во-первых, в обеденный перерыв, как вы выражаетесь, я не мог находиться бухгалтерии, потому-то был в десяти километрах от нее. Во-вторых, покажите мне свидетельские показания о том, что меня видели.
- Кто может подтвердить ваши слова?
- А мои слова подтверждать не требуется, я не под следствием. Но вам могу сказать, что подтвердить мои слова могут десять тысяч человек, которые ехали по шоссе. Плюс усатый гаишник.
Я достал из кармана протокол ДТП и сунул Порфирию под нос. Тот внимательно изучил бумагу, даже посмотрел на просвет, но видимо капитанские погоны там не просвечивали и Порфирий Петрович, заметно поскучнев, задал мне следующий вопрос.
- Вы хорошо знали убитую?
- А разве ее убили? Я слышал, она сама выбросилась из окна.
- Это установит следствие – с заметным раздражением произнес следователь. – Я повторяю свой вопрос.
- Совсем не знал.
- Ну, вы же работали вместе.
- Работали мы вместе, но в разном.
- Не понял.
- Я говорю – крикнул я, словно следователь был туг на ухо – работали мы в разных местах – она в бухгалтерии, а я в IT отделе.
- Но вы же не могли с ней не общаться.
- Мог, и не общался. Она тут работает без году неделю. Я даже не знал толком ее имени.
- Конина Юлия Олеговна проработала в вашей организации более полутора месяцев.
- Это не моя организация. Я здесь такой же пролетарий, как и все остальные. Не могу понять, чего вы от меня добиваетесь?
- Когда вы последний раз видели погибшую?
- Вчера.
- При каких обстоятельствах.
- Она трепалась с Ленкой в приемной у шефа.
- Вы имеете в виду у Генерального директора?
- Да. Я выходил от Евгения Петровича и слышал их болтовню о каких то тряпках. Видимо Юля ожидала очереди на аудиенцию к шефу.
- А как Вы думаете, зачем она приходила к Генеральному директору.
- Я думаю затем же, зачем и вчера и полтора месяца подряд. Она приносила счета на оплату. Видите ли, она была бухгалтером, который занимается 51 счетом.
- То есть?
- Ну, если по простому, она занималась электронным переводом денег, платила по текущим счетам, контролировала приход денег. Каждое утро в десять приходила к шефу, для получения разрешения на оплату счетов.
- Откуда Вам это известно.
- Я по долгу службы оформлял ей электронный банковский ключ.
- Вот видите, а говорите, с ней не общались – расплылся в крысиной улыбке Порфирий.
- Общаться и оформлять ключ сотруднику суть вещи разные. Это как, если у вас кондуктор проверяет билет, тоже можно назвать общением. А скажите, Вам не показалось странным, что человек пьет чай с кексом, а потом встает и сигает в окно?
- Вопросы здесь задаю я. Когда вы в последний раз видели гражданку Конину?
Порфирий Петрович утомлял меня своими однообразными вопросами около часа. Но, не уличив ни в одном, даже завалящем преступлении, был вынужден отпустить. Когда я уходил глаза его выражали неподдельную грусть. Видно было, что гражданин следователь невзлюбил меня. Впрочем, я платил ему той же монетой. Да старик Достоевский перевернулся бы в гробу, зная, во что трансформируется его умница Порфирий.
На этот раз я все же решил поговорить с Серегой, во что бы то ни стало. У менеджеров, как впрочем и везде, стояла угнетающая тишина, время от времени прерываемая телефонными звонками, на которые никто не отвечал и шуршанием пакета с чипсами, которые на нервной почве поглощал Серега.
- Привет чувак - приветствовал он меня с набитым ртом – Слыхал?
- Не только, но уже успел побывать у следователя.
- А! Я у него тоже был. Хотел из меня сделать Сальери.
- То есть.
- Ну, ты темнота! Был такой чувак Сальери который выкинул из окна Баха.
- Это тебе кто рассказал?
- В газете читал.
- Наверное, в желтой прессе?
- Конечно. Я других и не читаю – скучно.
- Молодец! Только одно маленькое замечание, Сальери выкинул не Баха, а Моцарта. Да и не выкинул, а отравил.
- Ну?
- Да, но все это брехня. Видишь ли, жена Моцарта, таким образом, пропиарила мужа, когда он коньки отбросил. И за большие бабки продала его партитуры. Между прочим, первый, откровенно наглый, пиар в истории!
- Откуда знаешь?
- Издержки классического образования.
- А почему ты думаешь, что он его не траванул?
- Легенда гласит, что Сальери отравил Моцарта из-за зависти. Но, во-первых, Сальери был придворный композитор, то есть в полном шоколаде, а Моцарт босяк, которого нигде на службу не брали, не говоря уже о дворе. Во-вторых, в те времена австрийская музыка не пользовалась популярностью, «круто» считалась итальянская, а Сальери был как раз итальянец. Так что завидовать было нечему. Ну, я вообще не об этом хотел поговорить. Что ты думаешь о самоубийстве этой девочки?
- Из-за чего такие девчонки кончают с собой? Преимущественно из-за неразделенной любви, я думаю.
- А не знаешь, был у нее кто-нибудь?
- Не успел поинтересоваться.
Тут в разговор встрял Серегин начальник.
- Ну что, Виктор, следователь Вам сказал.
Я решил воспользоваться методом Порфирия Петровича.
- А сказал он мне, что Вас Александр Иванович видели, как вы в обед разговаривали с покойницей тет-а-тет!
Такого эффекта от сказанного я не ожидал. Ухмылка моментально сползла с лица, он побледнел на 95%, как бумага «Снегурочка» и, начал скороговоркой
- Да заходил. Деньги за оформление стендов не дошли. Я выяснил, Юля сделала перевод не на тот счет. Ну, немного повысил голос. Она же сама виновата. Внимательней надо быть. Это же ее работа.
- Вот видите, Александр Иванович, вы наорали на сотрудника, а она девушка нежная, с тонкой организацией души, не выдержала Ваших попреков и сиганула в окно – подхватил Сергей.
- Кстати интересная версия, надо будет следователю сказать, ему это понравиться. Доведение до самоубийства, это вам не комар начихал.
На начальника уже больно было смотреть. Его била мелкая дрожь. Памперсы менять ему нужно было точно.
Странный мужик этот Александр Иванович. Вид всегда имеет неприступный и важный, словно ему известна некая тайна. Большой любитель посещать всяческие тренинги на Американский манер, которые все больше и больше заменяют ему мозги. Человек – шаблон. На каком-то очередном тренинге ему вдолбили в голову, как нужно нанимать людей на работу. И теперь он каждому соискателю предлагает продать ему виртуальный холодильник. Тех, кто после долгих упорствований со стороны Иваныча втюхивают таки ему гипотетический холодильник, он на работу берет, не интересуясь более никакими другими деловыми качествами кандидата. В результате коммерческий отдел представляет собой сборище дилетантов и лентяев. Зато Иваныч ходит среди них с гордым сознанием тайны, как нужно правильно продавать, но видимо не пришло еще время раскрыть этот страшный секрет. Вторая страстишка начальника коммерческого отдела - война с начальником отдела развития. Если один предлагает проект, другой всегда перед директором обольет его чернейшей грязью и выставит контрпроект, ну и наоборот. Зная эту необычайную любовь, шеф всегда специально сталкивает их лбами и иногда результаты выходят весьма позитивными. Как говорится, в споре рождается истина, правда там же она и умирает.
Спесь с Александра Ивановича как рукой сняло.
- Ребята, вы же знаете, как я вас уважаю. Не могла она после нашего разговора покончить с собой. Я прошу не нужно ничего следователю говорить. К тому же, после меня заходил Володя – шофер Евгения Ивановича.
- Ладно, мы подумаем - милостиво согласились мы.
- Подкинешь меня до метро?
- Конечно. Поехали.
Вышли на улицу. Пока шли к автомобилю, Серега приступил к уничтожению гамбургера. Залетная ворона сделала свое птичье дело, да так ловко, что попала точнехонько в центр булки.
- Год деметт. – меланхолично произнес Серега.
- Как сказал классик – хорошо, что люди не летают.
- И коровы! – добавил Сергей и аккуратно снял верхнюю часть, выбросил ее и принялся дожевывать остатки.
- Это хорошая примета. К счастью – я уже, кажется, говорил, что в приметы не верю? Впрочем, это не относится к черным кошкам, пустым женщинам с ведрами и еще к пару десятков примет, которые всегда верняк сбываются.
- Любопытно бы еще узнать к какому?
- А догони ворону и спроси.
Я подождал, пока Серега дожует свой бутерброд, и только после этого открыл машину. Терпеть не могу, когда едят в салоне. Мы плавно влились в вечерню пробку. Вечерние пробки в отличие от энергичных и нервных утренних скучны и тоскливы. В такое время в голову приходят грустные мысли и очень хочется в Бразилию, в Рио-де- Жанейро, где все ходят в белых штанах и вечный праздник жизни. Понимаешь, что завтра вернешься на работу и, от этого на душе становится еще тоскливее. Шоколадные мулатки с белоснежными зубами ждут, а ты здесь, в пробке. Серега откуда-то выудил еще одну раздавленную булку с котлетой.
- Перестань загаживать машину! Лучше скажи, что думаешь, по поводу Юли? Разве так может быть – вчера она собиралась замуж, а сегодня сиганула из окна?
- Наверное, с женихом поссорилась.
- Возможно. Но, когда меня допрашивал следователь, я заметил у нее на столе чашку и початый кекс.
- И что?
- Получается, что человек спокойно обедает, пьет чай с кексом, потом встает и говорит себе: «Ну, все, дела земные я переделал, можно и на тот свет». И бух в окно. Как-то не вериться, что бы можно было так обдуманно и спокойно лишить себя жизни, да еще таким жутким способом. Что скажешь?
- Не знаю. Да не парься чувак.
- Мне это не дает покоя. Не логично все это.
- Так ты думаешь, что она не сама выбросилась?
- Может и сама, но довели ее до этого непосредственно перед тем.
- А кто довел?
- Не знаю. Последним ее видел шофер Володя. Надо с ним поговорить. Кстати, его сегодня Леночка разыскивала и, похоже, так и не нашла.
Серега прекратил жевать и задумался. Я машинально посмотрел в зеркало, за рулем автомобиля, что шел сзади, восседала утренняя девица. Москва город маленький. Я осторожненько перестроился в правый ряд и, как оказалось, не напрасно, через триста метров девица въехала в зад пенсионеру на шестерке. Проезжая мимо нее, я опустил стекло.
- Добрый вечер!
- Здравствуйте – покраснела девица, видимо узнала меня.
- Можно задать Вам один маленький вопрос?
- Да.
- Когда вокруг нет никого, как Вы машину останавливаете?
Оставив девицу обдумывать сказанное, мы, наконец, доползли до метро, где я высадил Серегу.
Приехав домой, я решил отдохнуть, расслабиться, посмотреть телик, попить пива. Развалившись в кресле, открыл бутылку с пивом, включил ящик. Пощелкал каналы, везде передавали вакханалию выборов американского президента. Журналисты с упоением обсуждали кандидатов, гадали на кофейной гуще. Им, верно, забыли сообщить, что выбирают не президента России, а американского. Не знаю как кому, а мне наплевать выберут там негра или дедушку, итог все равно будет одинаковый.
***
Что день грядущий нам готовит? А готовил он очередную неприятность. Я догадался об этом сразу, по тому, как каждый встреченный мною коллега, начиная от охранника дяди Володи и заканчивая двумя девчушками из бухгалтерии, сообщал мне с разной степенью злорадства в голосе, что меня срочно вызывают к начальству. Потрещав, винчестером мозгов, я не нашел причины, по которой мог бы в пожарном порядке понадобиться директору. Зайдя в приемную, я поинтересовался у Леночки:
- Леночка, зачем я шефу понадобился?
- Не знаю, но Евгений Иванович велел срочно тебя отыскать.
- У тебя случайно нет сухарей?
- Нет. А зачем?
- Видишь ли, белье у меня с собой, ну там кальсоны теплые, махорка тоже есть, а сухари насушить не успел.
- Ты давай, заходи, там тебе будет не до смеха. Евгений Иванович очень злой. Там Лариса Дмитриевна беседует с ним уже пол часа.
- Да? Что-то больно тихо. Это не к добру. Как сказал поэт: “Пусть сильнее грянет буря!”
Я как в воду глянул. Из-за картонной двери разнесся крик генерального и как мне показалась, сверкнула молния.
- Может не стоит входить? Они там так мило беседуют – нерешительно сказал я.
- Иди, иди, я уже доложила, что тебя нашли!
- Спасибо сердобольная женщина. И когда только успела? Ладно. Была, не была. Погружаюсь. Между волнами и небом гордо реет буревестник черной молнии подобный!
Евгений Иванович отставной военный, а ныне человек без родины, без гражданства и без определенно постоянного места жительства. Горбачевская разруха, которую по недоразумению называют перестройкой, застала его в Латвии, где он автоматически стал не гражданином. Помыкавшись несколько лет, в унижении и нищете в Риге, он получил предложение от бывшего сослуживца возглавить в Москве вновь созданную фирму. Под его руководством фирма неожиданно пошла в гору. Он осел в Москве и ежегодно переезжал с квартиры на квартиру, качественно улучшая жилищные условия. Кстати отчества латыши его тоже лишили. По паспорту не гражданина его зовут Евгенис. Евгенис и все - отчество отсутствует. Но так как русскому человеку неудобно называть начальника только по имени, мы же не американцы какие-нибудь, кликали его все Евгением Ивановичем, на что он с удовольствием откликался. Евгений Иванович мужчина огромного двухметрового роста, с усами, как у Тараса Бульбы, имел характер прямолинейный и, по армейской привычке, не терпел возражений. За крепким словом в карман ему лезть не приходилось. Но не был так прост, каким казался на первый взгляд. Он умел, как выражались древние, разделять и умел властвовать. В большинстве случаев был справедлив, за что и пользовался уважением среди подчиненных. С голодных латышских времен Евгений Иванович не ел мяса, попросту, был вегетарианцем, что способствовало крайней раздражительности и несдержанности характера. Заводился он с полуоборота и возражать ему в таком состоянии все равно, что стоять на пути носорога или скорого курьерского поезда. Раздражался он часто, по любому поводу, а уж если доводилось ему разговаривать с нашей упертой Ларисой Дмитриевной, то это всегда заканчивалось гранд скандалом.
Когда я вошел в кабинет, грозовая атмосфера была накалена до предела. Цвет лица у обоих был морковно-свекольным.
- Виктор, - сказал он без предисловий – с одного из наших расчетных счетов исчезла значительная сумма денег. Очень значительная. Я хочу знать, как это могло произойти?
- Вы же знаете, чтобы перевести деньги нужно две электронные подписи исполнителя и главного бухгалтера. Один ключ был у Юли Кониной, другой у Ларисы Дмитриевны.
- Кстати, а где сейчас находится ключ исполнителя?
- Он у меня, - подала голос Лариса - когда произошла эта трагедия, я вынула его из компьютера и положила себе в сейф.
- Виктор, выясните, пожалуйста, когда были подписаны денежные переводы.
- Хорошо. Я могу идти?
- Идите.
Я вышел из кабинета довольно озадаченным. Вначале странное самоубийство бухгалтера, потом воровство денег. Что-то мне подсказывало, что эта цепь событий не случайная.
- Ну, что там? – вывела меня из задумчивости Леночка.
- Все плохо.
- А что конкретно – заинтересовалась Леночка.
- А конкретно - все. Москву объявляют вольным городом!
- Как это.
- А вот так – напустил я туману – только об этом никому, может начаться паника.
Оставив Леночку в состоянии изумления, я отправился к себе. Посмотрев логи соединений, я выяснил, что первая подпись, то есть подпись исполнителя, была сделана в 12:30. А Юля покончила с собой в 13 часов. Можно предположить, что Юля подписала платеж сама. Но как она могла без разрешения генерального? И даже, если она и подписала, главный бухгалтер никогда бы не пропустила крупную сумму без согласования с шефом. И время нестандартное. Обычно все платежи делаются до 12 часов дня. На то, что бы отправить платежи в неурочное время, нужна весомая причина и распоряжение генерального. Как я понимаю, такого распоряжения не было. Так, посмотрим дальше. Вторая подпись была сделана в 9:31 почти одновременно с первой. Странно, как минимум нужно было бы минут двадцать на то, чтобы Лариса проверила, кому и за что переводят деньги. Дальше еще интересней - вторая подпись сделана с того же компьютера. Этого вообще не может быть. Для этого нужно, чтобы Лариса Дмитриевна отдала ключ Юле. Учитывая, что с ключом она не расстается, не доверяя сейфу, вероятность такого события стремиться к нулю. Как все это объяснить?
Не знаю. У меня только два варианта. Первый - директор решил обворовать фирму – это бред. Второй - главбух сорвала крупный куш – а вот это совсем глупость. Тогда получается, был кто-то третий, который заставил Юлю перевести деньги и потом убил ее.
Нужно поговорить с шефом. Я распечатал логи, и отправился в директорский кабинет. Мимо меня пробежали два небритых мужика в синих халатах с носилками. Возле кабинета собралась толпа сотрудников. В воздухе противно пахло больницей. Кто-то произнес:
- Сердечный приступ.
- Жалко, на вид был такой здоровый.
Неожиданно толпа расступилась и двое синих мужиков вынесли на носилках Евгения Ивановича. Лицо его было белым, глаза закрыты, рука беспомощно свисала с носилок. Его погрузили в скорую, водитель включил сирену, и машина сорвалась с места. В углу кабинета сидела Лариса Дмитриевна и плакала навзрыд. Народ потихоньку стал расходиться, вполголоса обсуждая неожиданное происшествие.
Мне было не по себе. Невозможно было сидеть, сложа руки. Нужно было что-то делать. Для начала я решил выяснить, кто во время обеда заходил к Юле.
В банке, через который были переведены деньги, сисадмином работал мой давний приятель Димка. Лет ему было непонятно сколько. Где-то между тридцатью и сорока. Сколько я его помню, выглядел он всегда одинаково: долговязый, с длинными никогда не чесанными и похоже никогда не мытыми волосами, с яйцевидной головой, главным украшением которой являлся огромный носище. Длинные руки с большими кистями, всегда, почему-то мозольными, хотя мне достоверно известно, что со спортом он никогда не дружил и всегда говорил «Здоровому спорт не нужен, а больному не поможет». Можно было подумать, что после работы он что-то делал руками, например, подрабатывал дворником, но и это не соответствовало истине. Во-первых, для Димки не существовало понятие после работы, я даже не знаю, ходил он домой и был ли у него дом. Димка постоянно торчал в банке. Во-вторых, руки его были сделаны не для физического труда, если он брал молоток, то минимум пару пальцев себе расплющивал, отверткой умудрялся проткнуть ладонь, ну и так далее. На вопрос, откуда у него мозоли на руках Димка говорил, что это наследственное от деда, который всю жизнь проработал шахтером. Ходил он всегда в джинсах и свитере, вне зависимости от времени года, только зимой к этому наряду добавлялась раритетная болоньевая курточка и берет, времен Парижской коммуны. На свою внешность ему было наплевать, бытовые проблемы Димка игнорировал, женщины, которая бы позаботилась о нем, не было. Он был абсолютно счастлив и доволен жизнью.
Я позвонил, и мы договорились встретиться в кафе возле банка. Когда я подъехал, Димка сидел за столиком и клацал клавишами ноутбука. Надо сказать, что работать он мог 24 часа в сутки, в любом месте, лишь бы там было тепло, в холоде мозги, как он говорил, отказывались шевелиться. Последний год у него была навязчивая идея написать в одиночку совершенно новую, оригинальную операционную систему, которая заткнет за пояс не только виндовоз, но и люнекс.
- Привет!
- Пливет! – Димка носил брекеты, поэтому не выговаривал несколько букв, отчего слова выходили забавными и меня это забавляло, а Димка злился.
- Как опрерационка?
- Да так, пока не очень, но есть пала идей.
- Димон, есть дело.
- Ну, сто за дело, говоли!
- Газеты читал?
- Не сделал себе такой пливычки.
Я достал свежий номер газеты, где была статья о самоубийстве Юли, в которой автор доказывал, что на такой поступок молодых людей толкает отсутствие цели и смысла жизни. Эту и еще пару столь же нелепых идей автор размахнул на пол полосы. В конце была помещена фотография с места происшествия. Журналисты как шакалы всегда сбегаются на падаль.
Дима внимательно прочитал статью, потом долго рассматривал фотографию. Отложив, газету в сторону, он пожал плечами и сказал:
- Ну и сто?
- А то, что эта несчастная девочка работала у нас в конторе и вывалилась из окна нашей бухгалтерии.
- Ну и сто? В насей контоле она тоже лаботала.
- Не понял.
- А сто тут непонятного. Я ее помню, лаботала у нас в банке. У нее был ломан с одним из сотлудников, потом по этому поводу разразился скандал и ее поплосили уйти.
- Это точно, ничего не путаешь?
- Точно. С лучательством.
-С чем?
- C лучательством.
- А с ручательством! А с кем у нее роман был?
- Да я не вникал, какая лазница. А в сем дело?
- А дело в том, что она занималась денежными переводами, и перед ее самоубийством с нашего расчетного счета была переведена крупная сумма через ваш банк, причем обоими ключами, причем почти синхронно. И что самое примечательное оба ключа были задействованы с ее рабочего места.
- Ну и сто ты хочесь?
- Я хочу узнать, кому принадлежит счет, на который ушли деньги.
- Понятно – задумчиво проговорил Дима – Но ты знаесь, у нас это не пливетствуется. Запросто за такие дела могут дать коленом под зад.
- Не смеши меня. Не мне тебе объяснять, как можно сделать так, что комар носа не просунет.
- Допустим, навелняка деньги пелеведены на последника, котолый за долю малую дал свои леквизиты, а сам ни сном, ни духом.
- Возможно так, а возможно и не так, нужно проверить.
- Холошо, плиходи через два дня, а сейчас извини, нет влемени.
Мы распрощались.
По дороге домой, стоя в пробке возле метро, я, от нечего делать, рассматривал толпу прохожих. Серая усталая масса медленно и беззвучно поглощалась ненасытным метрополитеном. Вдруг в толпе промелькнуло знакомое женское лицо. Я знал ее, но никак не мог идентифицировать. Где-то видел, причем совсем недавно. Вспомнил. Эта же та девица, которая въехала в меня. Я встречаю ее уже в третий раз, может это судьба? Движение застопорилось окончательно. Я притулил машину на тротуаре и бросился догонять незнакомку. Мне это удалось у самого входа в метрополитен. В тот момент, когда она уже хотела нырнуть в его недра, я наклонился и шепнул ей в ухо
- Вы сегодня без железного коня?
От неожиданности она вздрогнула и обернулась. Минуту стояла и напряженно всматривалась в мое небритое лицо. Девушка была небольшого роста, худенькая, волосы окрашены в радикально красный цвет, лицо симпатичное с большими наивно-синими глазами и черными бархатными загнутыми на концах ресницами. Девушка выглядела мило. Река граждан, шурша возмущением, обтекала нас. Наконец, я решил ей помочь
- Я ваш первенец.
- Извините, в каком смысле? – голос у нее был довольно приятным.
- В том смысле, что первым, в кого вы въехали, был именно я.
Девушка заулыбалась – признала.
- Ой, я Вас сразу узнала. Извините, так неловко в тот раз получилось. Вы не пострадали?
- Пострадал.
- Ой, правда?
- Конечно, и в качестве компенсации предлагаю зайти вон в то кафе и отметить нашу встречу! Надеюсь, Вы не торопитесь?
- Ой, я даже не знаю.
- Пойдемте! Там барменом работает мой школьный приятель, он вам сделает такой коктейль, какой Вы никогда в жизни не пробовали. Это разработанный им самим спец рецепт за который ему предлагали тысячу евро продать, а он не продал. Представляете?
- Ой, ну хорошо пойдемте, только не надолго.
- Ой, как скажете – весело поддержал ее я – Меня, кстати, Виктор зовут.
- А почему кстати? – c хитренькой улыбочкой спросила девушка.
- Ну, потому, что если меня никак не звали бы, то было бы трудно ко мне обращаться.
- Резонно. А я Аня.
- А для друзей?
- Анюта.
В кафе было очень уютно - маленькое, на пять столиков, помещение, в котором царила умиротворяющая тишина. Тяжелые оконные драпировки не позволяли проникнуть внутрь суете большого города. Мягкий рассеянный свет ненавязчиво обволакивал и убаюкивал немногочисленных посетителей, создавая почти домашнюю атмосферу. Мы заняли маленький столик в углу. Я заказал два фирменных коктейля.
- Итак, Анюта, где же Ваш железный конь?
Оказалось, что эта машина ее отца. Отец, узнав об успехах дочери, категорически запретил ей садиться за руль. Но Аня ничуть не расстроилась, потому что ей самой уже разонравилось ездить на машине, отнимает очень много времени и здорово расшатывает, как выражается ее отец, «эндокринную систему». Папа у Ани военный медик - человек строгий, но справедливый. Аня очень уважает и гордится отцом, и решила идти по его стопам, в прошлом году окончила медицинское училище. Пока работает в районной поликлинике в регистратуре, но хочет перейти медсестрой в стационар, чтобы поднакопить опыта и в следующем году поступать в медицинский институт.
- Здорово! – сказал я – Я уважаю медиков. Мой дядя Лавр, работает сельским доктором. Представьте себе – глухая провинция на десять сел и хуторов он единственный врач. В любую погоду, в любое время суток, дядя Лавр по первому зову садится на свой такой же старый довоенный велосипед и едет к своим немолодым пациентам вскрывать фурункулы, перевязывать раны, гипсовать ноги, облегчать страждущих не столько лекарствами, коих подчас просто нет, сколько добрым словом. И знаете, дядя говорит, очень часто помогает. Раньше, когда мы жили в маленьком районном центре, дядя Лавр частенько наведывается к нам в город, они с отцом подолгу, до глубокой ночи засиживались на кухне. Дядя живо интересовался городскими новостями. В свою очередь рассказывал массу историй из своей практики. Рассказчик он был удивительный, умел замечать такие вещи, мимо которых другой бы прошел не обратив внимания. Например, такая история:
- Жила у нас в селе Покровское бабушка Савельиха. – начинал неторопливо рассказывать дядя Лавр, набивая свою пиратскую трубку пахучим табаком. - Старушка была одинокая, дети разъехались, муж погиб на фронте. Известное дело, тяжело одной. Пенсию колхозникам тогда платили 8 рублей. Без своего хозяйства не проживешь. Похварывать стала Савельиха. Тяжело ей стало управляться с хозяйством. И вот кто-то надоумил ее: «А поезжай-ка ты бабка в город. К городскому начальнику. И скажи, так, мол, и так, тяжело одной, окажите вспомоществование». Старушка так и сделала. Собрала в котомочку яичек, огурцов, немного сала. Оделась в самое чистое и нарядное, что у нее было, за бутылку самогона наняла лошадь с телегой и поехала в город. В городе сходила в церковь, поставила свечку за упокой мужа, помолилась и пошла, добиваться аудиенции у начальства. Где слезой, где божьим словом, но пробилась таки старушка к партийному начальнику. Рассказала, не торопясь, обстоятельно про жизнь свою, про мужа, про хозяйство, про то, как тяжело жить стало. Партийный начальник был дядька неплохой, фронтовик, сам деревенский. Вник он в бабкины трудности, искренне хотел помочь, да не знал чем. И действительно, а что он мог. Время было трудное, голодное. Но и отпускать просто так ему старушку не хотелось. Жалко ее было. «Во что мать, деньгами помочь тебе я не могу, но научу тебя лечить людей. Будешь людям помогать, они тебе помогут». Ну и научил он бабку словам, которые первые пришел ему в голову. «Придет к тебе страждущий человек, ты завари зверобоя, лист лопуха, добавь щепотку пижмы, ложку самогона. Дай больному выпить отвар. И произнеси шепотом: перекинься болезнь на Якова, а с Якова на всякого, а от нас уходи. Человек и выздоровеет, если не помрет, конечно. Поняла?» Савельиха поклонилась земным поклоном партийному начальнику, отдала за науку припасенные яички, помолилась за здравие начальника в церкви и, представьте себе, начала врачебную практику. Кому-то и помогало ее шептание. Многое ведь в человеке от веры зависит. С тех пор пошла слава про бабку-шептуху. К ней не то, что из района, а из соседних областей страждущие стекались. Говорили, даром необычным владеет исцелять людей. Зажила Савельиха, как сыр в масле. А главное, сама она искренне верила, что партийный начальник раскрыл ей тайну врачевания. Не мог же такой человек врать. Шло время. Партийный начальник, назовем его для краткости Иван Иванович, двигался потихоньку по карьерной лестнице, и уже занимал высокую должность в области, о бабке само собой он и думать забыл. Как-то поздней осенью, на охоте, устроенной в честь приезда столичного начальства, Иван Иванович простудился, то ли воды холодной напился, то ли протянуло ветром, пока гнался за зайцем, одним словом, вскочил у него в горле фурункул. На следующий день он не то, что бы есть, уже дышал с трудом. Ну, вызвали меня. Я осмотрел больного, случай простой, вскрыть фурункул нужно и всего делов. Иван Иванович ни в какую, боится. Я настаиваю. Обложил он меня матом. А время идет, делать что-то нужно. Не ровен час, задохнется человек. Тут его помощники говорят, что в селе Покровском есть замечательная бабка-шептуха, лечит от всего, народ к ней косяками ходит. А Иван Иванович уже еле шепчет. Ну, говорит, везите. Известно, утопающий и за соломинку хватается. Напросился я с ними тоже ехать. Больно мне, по молодости лет, любопытно было взглянуть на знаменитую Савельиху. Приехали. Завели Ивана Иваныча в избу, посадили на лавку. Вышла маленькая такая чистенькая, аккуратная старушечка с серьезным и строгим лицом, дала выпить какого-то зелья, покружила вокруг, нагнулась над ухом и зашептала «Перекинься болезнь на Якова, с Якова на всякого, а от нас уходи». И тут Иван Иванович вспомнил, что сам бабку научил этой чепухе, и так ему смешно стало, расхохотался он, а фурункул возьми да и лопни. Вылечила таки Савельиха начальника. И уж с тех пор слава про бабку по всему Союзу пошла. Говорят, что даже в Кремль ее вызывали. А вы говорите психология.
Незаметно проболтали мы с Аней до позднего вечера. Я подвез ее к дому, взял номер телефона и договорился в выходные встретиться. На прощание поцеловал, мне показалось, что она была не против. Милая, симпатичная девочка.
***
На лестнице курили две подружки Женя и Валя. Эти две девочки были тем, что в философии называется единством и борьбой противоположностей. Женя была худая и длинная, Валя же напротив маленькая и толстая. Возраста они были одинакового - лет двадцати четырех. Женя старалась одеваться по моде, Валя же одевалась в какие-то бабушкины балахоны. Характерами они также сильно различались. Если Женя была категорична и бескомпромиссна, легка на подъем, то Валя мягкая и добрая, постоянно строившая планы, которым никогда не суждено было осуществиться. Женя улыбалась редко, Валя же была хохотушка. Непонятно на какой почве такие разные девушки могли подружиться. Ссорились они постоянно, притом, что одна без другой жить не могли. Вместе они, разве только, в туалет не ходили. Когда я вижу их курящими на лестничной площадке, всегда вспоминаю мультик про суслика и хомяка. Единственно в чем они были похожи, так это в полном отсутствии интеллекта. Вот и сейчас, проходя мимо, я услышал следующее:
- А сейчас мировой кризис – глубокомысленно произнесла Женя.
- Я слышала. Это из-за того, что президент в Америке поменялся.
- Нет, это из-за глобального потепления!
- Нет девочки, - сказал я – это из-за того, что вы все рабочее время на перекуры тратите. Где Лариса Дмитриевна?
- А она еще не приходила – флегматично произнесла Валя.
- Не может быть! – удивился я.
- Мы сами удивляемся! – затараторила Женя – Главное я такая сегодня на частнике ехала, что бы не опоздать, приперлась раньше времени на полчаса, а Ларисы нету. Знала бы, фик бы торопилась. Я сколько здесь работаю, не помню, что бы эта ведьма хоть раз опоздала.
Действительно странно, Лариса Дмитриевна всегда приходит раньше всех и уходит позже всех, ни разу на моей памяти не болела. Я набрал номер ее мобильного. Женщина в телефоне злорадным голосом сообщила, что абонент находится вне зоны действия сети.
Пришлось пойти в наше информбюро, то есть к Леночке.
- Лен привет.
- Привет.
- Ты случайно не знаешь, где у нас Лариса?
- С утра не появлялась. И Володя третий день уже не появляется.
- Бермудский треугольник, однако. Ну а вообще, какие новости.
- Александр Иванович с Сергеем Даниловичем со вчерашнего вечера еще не уходили, спорят, кому фирмой руководить, пока директор в больнице.
- Ну и кто побеждает?
- Пока ничья 1:1.
- Ну ладно, пусть балуются, не буду им мешать. Чем дольше будут спорить, тем всем остальным будет спокойней. Не дай бог договорятся.
- Виктор, ты не мог бы выполнить одну просьбу – кокетливо закатив глазки, сказала Леночка.
- Как честный человек не могу, потому, как извещен, что у тебя жених имеется.
- Ой, ты не понял. Я не об этом.
- Ну, тогда для тебя все, что угодно.
- Мы тут деньги собрали. Ты не мог бы передать их Юлиной матери.
- Передам. А когда похороны?
- Завтра, в одиннадцать.
- Хорошо давай адрес.
Если гора не идет, к Магомету, то придется Магомету нанести визит главному бухгалтеру. Добравшись до Чертанова и, найдя нужную пятиэтажку в ряду хрущеб – близнецов, я без труда обнаружил троицу боевых бабулек, сидящих в карауле возле подъезда. Бабушки расположились на скамеечке по ранжиру, то есть ближе к подъезду сидела крупная, необъятная бабулька в фетровом пальто, ближе к краю маленькая сухонькая старушонка, с краповым беретом на голове, одетая в милицейскую пятнистую теплую куртку, на которой белыми буквами было выведено «Спецназ». И, наконец, в центре живописной троицы сидела среднего размера женщина в высокой вязаной шапке, которая была в большой моде лет, эдак, тридцать назад. Такой головной убор раньше называли «петух» из-за характерного гребня наверху. На «петухе» было написано «Олимпиада 80».
- Здравия желаю, девушки! – бодро поздоровался я.
«Девушки» отреагировали на мое вежливой приветствие негативно – зло и с недоверием посмотрев на меня. Однако кивнули в ответ. Получилось это у них синхронно, как у слаженного армейского коллектива на параде. Поняв, что взял неверный тон, и что таким образом мне нужных сведений не получить, я решил сменить тактику. Достав из внутреннего кармана пропуск на работу, я быстро сунул его под нос каждой из старушек, с таким интервалом, чтобы они смогли рассмотреть фотографию, но не успели прочесть текст. Бабушки уважительно уставились на пропуск, так на него не смотрел даже самый дотошный наш секъюрити.
- Вы обязаны оказать помощь следствию – с металлической ноткой в голосе сказал я, убирая пропуск в карман.
Бабушки заметно приободрились и теперь уже в разнобой закивали головами, как китайские болванчики.
- Скажите, здесь проживает Починок Лариса Дмитриевна?
- Здесь, тута, ага – в унисон произнесли старушки.
- Что можете про нее сказать.
- Хорошая женщина, вежливая – сказала большая бабушка.
- Очень культурная, образованная – подтвердила бабулька-спецназ
- Ничего плохого про нее сказать не можем - с грустью в голосе заключила «олимпиада».
- Всегда поздоровается.
- Мне в прошлом годе помогла сумку до дому донесть.
- Остановится, всегда здоровьем поинтересуется.
Бабушки уже собирались на третий заход, пришлось их вернуть в нужное русло.
- Она в какой квартире проживает?
- В 89 – сказала большая бабушка.
- Да не путай милая не 89 , а в 98. – откликнулся спецназ
- Что вы говорите, в какой девяносто восьмой? В 86 она живет, в 98 алкоголик Колька проживает.
Старушки горячо заспорили, сильно распалились. Минут через десять перебрав всех жильцов, и дав каждому такую характеристику, с которой их бедных и в тюрьму бы не приняли, пришли к консенсусу. Оказалось Лариса Дмитриевна гнездиться в 96 квартире – это абсолютно точно, троекратно уверили они меня, и для закрепления результата повторили свои заверения каждая по два раза. Дело было на мази. Мне оставалось только подбрасывать в топку дровишек – бабульки были расположены выдать любую информацию, а также поведать то, о чем говорил лже-Дмитрий с попом расстригой на литовско-польской границе. В течение часа я почерпнул обширные сведения о знакомых Ларисы, об образе жизни, а главное, то, что ее второй день никто не видел, и что у нее имеется дом в деревне в Чеховском районе, не то в «Манушкино», не то в «Перхушково», а может в «Пешково». Помимо того мне были сданы все подозрительные личности, проживающие в доме. Как я не уверял, что мой интерес распространяется исключительно только на жиличку квартиры 98, мне пришлось пообещать, что будут приняты все меры воздействия к асоциальным жильцам дома, коих оказалась львиная доля. Только после этого мне удалось распрощаться со словоохотливыми пенсионерками. И мы, довольные друг другом, разошлись, как в небе самолеты. Вернее разошелся я, а бабушки остались с удовольствием, как сейчас выражаются, «перетирать» неожиданное событие. Я думаю, что этого информационного повода им должно хватить до весны.
***
Следующий тяжелый визит необходимо было нанести матери и сестре покойной. Какое то странное чувство вины овладело мной, когда я подходил к двери Юлиной квартиры. Я позвонил. Дверь мне открыла девушка с коротко стриженными выкрашенными в чернейший цвет волосами. Лицо ее можно было бы назвать милым, если бы не синие круги под глазами, и пергаментная бледность. Выглядела она очень утомленной.
- Проходите – сказала она тихим бесцветным голосом.
Я вошел в прихожую. В квартире пахло больницей. Воздух был пропитан запахом каких то лекарств. Это было неприятно.
- Маму увезли в больницу – устало сказала девушка.
Сестры не были похожи. Юла была крупная или правильнее сказать уютная. Нет, она не была толстой, скорее приятно округлой, похожей на женщин, которых показывают в фильмах пятидесятых годов – крепких, здоровых и в тоже время женственных. Таких уже давно не производят. Долгое время, почему-то, иметь скелет обтянутый кожей считалось красивым. По таким девушкам в мединститутах хорошо изучать анатомию. Именно такой была Юлина сестра.
- Меня зовут Виктор. Мы с Юлей работали вместе. Я искренне Вам соболезную. Такое горе. Представляю как Вам тяжело. Коллеги собрали небольшую сумму. Вот – я протянул ей конверт с деньгами.
- Спасибо. Меня зовут Наташа. Я Юлина сестра – она взяла конверт и бросила его на тумбочку возле зеркала. – Проходите, пожалуйста, на кухню.
Мы прошли на крохотную чисто прибранную кухню и сели за стол.
- Я сейчас заварю чаю.
С тех пор, как я переступил порог квартиры, мне было как-то не по себе. На душе тяжело. Сердце сжималось при виде Наташи, на хрупкие плечи которой свалилось это горе. Возникло непреодолимое желание как можно скорее покинуть квартиру.
- Извините, Наташа, мне нужно идти.
- Посидите, пожалуйста, со мной. Расскажите, как это произошло.
- Видите ли, меня не было там в это время. Следователь говорит, что она выбросилась из окна.
- Юля не могла этого сделать. В последнее время она была так счастлива. Собиралась выходить замуж. Разве в таком состоянии кончают с собой?
- Не знаете, за кого она собиралась выйти?
- Не знаю, Юля была закрытый человек, ни с кем особенно не делилась. Но в последнее время пребывала на эмоциональном подъеме, буквально светилась от счастья.
- А близкие подруги у нее были?
- Кажется, нет.
- Ну, хоть что-нибудь она рассказывала?
- Так, очень мало. Знаю только, что познакомилась она со своим молодым человеком на прежней работе, потом он уволился, устроился в другую фирму, а вскоре Юля тоже взяла расчет.
- А имя, фамилию она не называла?
- Фамилию не называла, а имя точно не помню. Алексей или Сергей.
- Может фотографии какие-нибудь остались.
- Юля не любила фотографироваться, да и фотоаппарата у нас нет.
- А в доме он не бывал?
- Ни разу. Пару раз он подвозил ее к дому, но провожал только до подъезда. Я спросила, почему она не приглашает его в дом. Юля сказала ей совестно нашей бедности. А мы не бедные, мы обычные, таких большинство. Не понимаю.
- А подарки жених ей дарил?
- Да, вроде, золотую цепочку с кулоном. Юля всегда ее носила с собой.
- Может быть, он после этой трагедии появлялся или звонил Вам.
-Нет. Мне это кажется очень странным. Но по поводу свадьбы Юля не выдумывала, она вообще была честная, не могла врать и ложь не переносила. Помню, нам было лет по шесть, родители оставили нас одних, мы были счастливы, в первый раз как взрослые. Расшалились, стали друг в друга бросаться подушками и расколотили мамину любимую китайскую вазу. Очень тогда испугались. Быстренько собрали и выбросили осколки. Договорились, если мама заметит, скажем, кошка задела и разбила. Мама, конечно, сразу заметила. Спросила нас, и Юля, неожиданно для себя, рассказала всю правду. И не потому, что испугалась, а потому, что не могла соврать. И так всю жизнь. Видимо у нее, поэтому и подруг не было.
- Ясно. Может быть помощь требуется?
- Нет, спасибо, дядя Серафим, мамин брат, все устроил. Вы знаете, мне кажется, что Юля ждала ребенка.
- Почему вы так думаете?
- Во-первых, по некоторым женским признакам, во-вторых, она в последнее время несколько раз ходила в поликлинику к гинекологу. Впрочем, возможно, я ошибаюсь.
- Спасибо за чай Наташа, но мне действительно нужно идти. Вот моя визитка, если что-то будет нужно, звоните, не стесняйтесь. Сделаю все, что будет в моих силах.
- Спасибо. – Наташа проводила меня до двери.
Я покинул квартиру с радостью. Все-таки человек эгоистичное животное. Сестра говорит, что Юля, возможно, была беременна. Наверное, это можно легко проверить в местной поликлинике.
Поликлиника находилась неподалеку, в двух кварталах. Не знаю, как у вас, а у меня посещение таких мест, вызывает уныние и депрессию. Эти полутемные длиннющие коридоры с одиноким окном в конце, вытертым до дыр линолеумом, рядом бесконечных дверей, на которых красуются таблички с непроизносимыми надписями. Попробуйте, например, не запнувшись, с первого раза произнести оториноляринголог. Получилось? Правильно! А произносится так ухо-горло-нос. Огромные хвосты очередей возле кабинетов. Усталые, загнанные как лошади, валом больных, доктора. Нафталинные старушки в очередях с бесконечными разговорами о болезнях, лекарствах и методах лечения, которые не помогают, но есть целитель, ну и так далее. И жуткий запах - микс из запаха лекарств и дезинфекции. Какие еще нужны условия, что бы здоровый человек почувствовал себя не хорошо? А нужны еще плакаты с натуралистическими картинками внутреннего устройства человека и того, что с ними могут сотворить всяческие болезни. Не удивительно, что как только за мной захлопнулась входная дверь, у меня моментально заболела голова, подскочила температура и, я физически почувствовал, что у меня есть внутренние органы.
С этим неприятным чувством я пристроился в хвост очереди из страждущих граждан, на другом конце которой виднелась стеклянная амбразура, над которой медицинским шрифтом было написано «РЕГИСТРАЦИЯ». Дождавшись через неопределенное время, ибо в таких заведениях теряешь ему счет, своей очереди я просунул голову в окошко регистрации. И произошло чудо. Нет, конечно, я не исцелился и третий глаз у меня не открылся, но с той стороны мне улыбнулась симпатичная девушка и девушка эта была моя недавняя знакомая - Анюта. От неожиданного сюрприза, я застыл как китайский божок.
- Ой, привет! Какими судьбами к нам – приветливо сказала Аня.
- С тех пор как тебя встретил, мучает бессонница, и сердце ноет – туповато пошутил я.
- Ой, будто бы?
- Честное благородное слово.
- Это приятно.
- Не согласиться ли благородная дама, отобедать с одиноким рыцарем ее сердца?
- Через десять минут у меня перерыв.
- О кей. Поедем куда-нибудь перекусим.
Через две минуты Анюта закрыла присутствие и, причепурившись, через двадцать минут сидела у меня в машине. Я всегда поражаюсь способности женщин собираться часами, у мужиков как - зубы почистил, лицо поскоблил, надел свежие носки и готов, женщина же собирается тщательно, а главное долго и продумано. Но не будем о грустном. В небольшом, и неуютном кафе, что находилось неподалеку от поликлиники, мы расположились за столиком, покрытым грязной скатертью. Кафе явно облюбовали, как бы это мягче сказать, что бы никого не обидеть, наши южные соседи, что явно не пошло этому кафе на пользу. У неопрятной официантки я заказал обед. Ожидая, я деликатно приступил к разговору.
- Анюта, мне необходима твоя помощь.
- Ой, а что такое - поинтересовалась Аня.
- Видишь ли, у меня есть друг, а у него есть подруга. Я понятно излагаю?
- А что же тут непонятного друг – подруга, все ясно.
- Так вот, в последнее время друг был не очень аккуратен по отношению к подруге.
- Не поняла. Как это?
- Ну, как тебе сказать, пару раз он не сдержался.
- Опять не понятно.
- Друг боится, что у подруги появились проблемы. Понимаешь?
- А! Она залетела?
- Молодец Аня, люблю людей, которые ясно формулируют свои мысли. Что-то типа того.
- И что?
- Друг мой не совсем уверен и хотел бы получить подтверждение. Или вернее не хотел бы, что бы его опасения подтвердились.
- Я его понимаю. А от меня, что требуется? Подожди, я, кажется, догадалась, нужно найти доктора, что бы сделать аборт. Так?
- Не совсем. Дело в том, что подруга эта живет в вашем районе. Нужно просто посмотреть в медицинской карте так ли это на самом деле.
- И всего-то? А что он сам у нее не спросит?
- Они поссорились, он считает, что она его шантажирует, что бы женить на себе. Ну что, сможешь помочь?
- Ой, конечно, позвони мне завтра.
Получив стойкую изжогу и нечеловеческий счет за обед, я расплатился и отвез Анюту на работу. События принимали такой оборот, что мне нужно было вернуться на службу, взять три отгула и постараться спокойно разобраться в сложившейся ситуации.
***
Прежде, чем написать заявление на три дня за свой счет, я решил выяснить, кто принял бразды правления в свои руки. Для этого необходимо было заглянуть в приемную.
- Леночка, категорически тебя приветствую! – бодро начал я, зайдя в приемную.
- Привет – вяло откликнулась Лена.
- Какова обстановка на фронтах?
- Представляешь, до сих пор делят власть. Каждый старается прийти раньше и занять кабинет. Все идет к тому, что они здесь поселятся. Евгений Юрьевич пришел бы уже поскорее.
- Кстати, а как он?
- Кризис уже прошел, на следующей неделе обещают выписать.
- Хорошо. А как сама? Не развелась еще?
- А ты почему интересуешься?
- Ты знаешь, какой я в тебя влюбленный. Как только разведешься, моментально сделаю тебе предложение.
- Извини, ты не в моем вкусе.
- Ну что же, пойду, застрелюсь. Нет, а если серьезно как дела на личном фронте.
- В выходные свадьба.
- Поздравляю.
- Спасибо.
- Свадебное путешествие уже наметили. Куда поедешь.
- В Индию – с гордостью сказала Леночка.
- А жених?
- Не поняла.
- Ну, ты в Индию, а жених куда?
Леночка нахмурилась.
- Шутка - поспешно сказал я. – Только смотри, там целый миллиард населения, не затеряйся в толпе, а то мне тебя будет не хватать. Ладно, я пошел.
- А зачем приходил? - бросила мне вслед Леночка.
- Совсем забыл! Вот заявление на три дня за свой счет, как только выясниться, кто будет командовать парадом, не сочти за труд, передай по команде.
- Хорошо.
Напевая «Если б я был султан, был бы холостой!», я направился к выходу, и столкнулся в коридоре с Серегой.
- Привет чувак! Что-то давненько тебя не было видно – сказал он, жуя сэндвич.
- Здорово. Знаешь, это самоубийство не дает мне покоя.
- Не парься чувак, следователь дело закрыл, все ясно.
- А мне не ясно. Во-первых, Юля собиралась замуж, для женщины это важно, с чего бы ей кончать с собой? Во-вторых, кажется, она была в положении, но это еще не подтверждено. В-третьих, непосредственно перед ее гибелью с банковского счета фирмы исчезла очень крупная сумма денег, а она как раз занималась банком. В-четвертых, тот, кто перевел деньги, воспользовался обоими ключами, с ее рабочего места. И, наконец, в-пятых, пропал главбух. Не кажется тебе все это странным.
- Нет, не кажется. Во-первых, то, что она собиралась замуж, известно, только с ее слов. Во-вторых, то, что она беременна могло как раз и послужить поводом к самоубийству. В-третьих, исчезновение денег могло быть простым совпадением. В-четвертых, имея ключи, могли воспользоваться любым компьютером. В-пятых, исчезновение главбуха, ничего не значит. Возможно, она попала в больницу. Кто это проверял? Женщина она одинокая, так что беспокоиться никто не будет.
- По поводу замужества - сестра говорит, что в последнее время, она ходила окрыленная и счастливая, такие чувства вряд ли можно долго имитировать, да и не к чему. По поводу беременности - даже если родственники были настроены негативно, сейчас сделать аборт никаких проблем не составляет. В простые совпадения я не верю. Любым компьютером воспользоваться, то же вряд ли удалось, только тем, на котором стоит криптозащита, а это либо Юлин, либо Ларисы Дмитриевны. Последнее, у Ларисы есть собака, как ты правильно сказал, она одинока, и если бы попала в больницу, наверняка побеспокоилась, что бы о собаке, хоть кто-нибудь позаботился, например, соседка. Я разговаривал с соседями, никому из них, Лариса не звонила и не похоже, что бы собака была в квартире, она у Ларисы, по словам соседей, гавкучая, и лай был бы слышен. А значит, что Лариса уехала самостоятельно и пса взяла с собой.
- Я мог бы тебе возразить, но не буду, вижу, ты решил поиграть в детектива. Что со всем этим собираешься делать?
- Для начала выясню, куда ушли деньги со счета. У меня есть приятель в банке, обещал помочь. Дальше посмотрим.
- Ну-ну. Флаг, как говориться, тебе в руки. Бывай! - Серега сунул мне свою толстую, потную ладонь.
- Пока.
Я спускался по лестнице, когда живот недовольным урчанием напомнил, что со вчерашнего обеда во рту у меня не было ни маковой росинки, ни маковой соломки. Я решил зайти в дежурку к нашему секюрити дяде Володе.
Дядя Володя, по-своему, был интересный человек. До горбачевской вакханалии он работал в ОКБ-52, конструировал крылатые ракеты, аналогов которым в мире тогда не было. В перестройку Горбачев решил, что оборонка нам не нужна, и предприятие переоборудовали для производства кастрюль, немало не озаботясь тем, что, продав одну такую ракету весь союз можно было забросать кастрюлями, причем несравнимо лучшего качества. Конструкторы стали не нужны и дядю Володю пнули ногой под зад. С большим трудом, он устроился охранником. Дядя Володя человек умный, образованный, но озлобленный. Обычно малоразговорчивый и даже угрюмый, он, по непонятной причине, любил поговорить со мной. Строго говоря, это был не разговор, а монолог. Он говорил, я слушал. Сошлись мы с ним на почве нумизматики. Кто не знает, нумизматы – эта такие люди, которые собирают деньги, но не на машину или квартиру, а просто так и, преимущественно, те деньги, которые давным-давно вышли из обращения. Я не склонен к составлению капитала, а скорее люблю его тратить.
Не помню уже, когда и где я нашел старинную монету с дырой посередине, кажется, мне привезли ее из археологической экспедиции знакомые студенты истфака. Монета показалась мне забавной, и я повесил ее в качестве брелока на ключи. Как-то проходя мимо охраны, я крутил ключи в руках, дядя Володя узрел мой брелок и предложил продать монету. Я подарил ему брелок. Порадовался, что такая дрянь вызвала бурю эмоций у человека. Вот и все. С тех пор у нас очень хорошие отношения.
- Привет работникам шлагбаума! – поприветствовал я его, ввалившись в дежурку.
- Пламенный привет пролетариям умственного труда! – тепло отозвался дядя Володя – чайку с одесскими бубликами, они же московские баранки не желаете.
- Отчего же не желаем, как раз наоборот, очень даже желаем.
- Ну, присаживайтесь. Сейчас «Челенджер» закипит.
«Челенджером» - он называл пять плоских канцелярских лезвий изолированных друг от друга спичками, с присоединенным к ним электрическим проводом и опущенным в химическую колбу с водой. Вода вскипала при помощи такой конструкции практически мгновенно. Дядя Володя говорил про свой «Челенджер», что это экологически безопасная конструкция, не то, что китайский чайник из вонючего пластика, водой из которого приготовить нормальный чай невозможно.
Чай был знатный. Составленный по особому рецепту из нескольких сортов и заваренный особым образом, он был соблазнительно ароматен. Так утверждал дядя Володя, я же в чаях понимал мало и не мог различить на вкус чая из бумажного пакетика, от какого-нибудь элитного чая. Дядя Володя с благоговением разлил горячий напиток по чашкам. Присел и, с чувством выполненного долга с удовольствием отхлебнув из чашки, начал разговор:
- Виктор, Вам не кажется, что современное время очень символично.
- А что вы имеете ввиду?
- Сейчас поясню. Я натыкаюсь на символы эпохи в последнее время на каждом шагу. Например, рядом с моим домом есть стадион. Это маленький стадион, без помпезных сооружений, но футбольное поле, баскетбольная площадка, турники, брусья, какие-то другие спортивные снаряды имеются. При советской власти на этом стадионе пацаны гоняли в футбол, бросали мячи в корзину, по утрам пытаясь растрясти жиры, бегали толстозадые женщины, старички трусили от инфаркта к инсульту, призывники, готовясь в армию, трепыхались на турниках. И заметьте, этих людей никто не принуждал. Одним словом он не простаивал и был в некотором роде местом досуга жителей микрорайона. Сейчас, когда мне доводится проходить мимо стадиона, я вижу загаженную банками, бутылками, пустыми пакетами из под чипсов и шприцами спортплощадку. Футбольное поле взрыто колеями от регулярно объезжающих пробку машин. Сиротливо торчат стойки с оборванными баскетбольными кольцами и разобранными щитами. Разрозненные кучки подростков по два три человека стоят возле положенного в центр мобильного телефона, из которого пищит новоявленный поп-звездун и, с унылыми, тупыми лицами, сосут из бутылок пиво. А недавно на стадион стали сгонять строительную технику, что бы выстроить очередную высотку, которую выкупит банк, или еще кто-нибудь, что бы без особого труда получить наш кусок хлеба на свой ломоть масла. И все это на фоне призыва высших функционеров власти к спасению генофонда и развитию спорта в стране. Каково? Согласитесь, разве это не символично?
- По-моему, Вы сгущаете краски, не так то все и плохо - отозвался я для поддержания разговора.
- Плохо даже не это, плоха тенденция. Конечную цель нашей деградации, к которой мы движемся семимильными шагами, мне уже продемонстрировали.
- Это как?
- В Америке во время рождественских распродаж, безумная толпа при открытии магазина затоптала насмерть охранника. Вдумайтесь! Что бы сэкономить десять долларов и купить вещь, которая не жизненно необходима, а возможно совсем не нужна, убили человека, причем походя. Общество потребления превращает людей в скотов тупых и равнодушных. Именно к этому и катится наша страна.
- Возможно, в чем-то Вы правы.
Мы поговорили еще немного о том, что подлинные свободы были разменяны народом на кусок поддельной соевой колбасы, еще о чем-то в том же роде. Наконец я допил чай, распрощался с дядей Володей и вышел из здания. Мне предстояла поездка в Подмосковье.
***
Найти нужную деревню оказалось не такой тривиальной задачей, как это виделось из Москвы. Чеховский район изобиловал всевозможными поселками названия которых заканчивались на «ово». Решив, во что бы то ни стало, объехать все «ово»-поселения, первой целью я назначил себе некое «Пешково». Не смотря на то, что навигатор так и норовил завести меня в тупик или на несуществующую дорогу, поселок я нашел достаточно быстро. Как и любая подмосковная деревня весь поселок был утыкан дачами. Большие и маленькие, вытянутые вверх на манер небоскребов, или распластавшиеся по земле дома-уроды типа «я сам себе архитектор», хаотично росли на бывшей пашне. Там где раньше колосился урожай, теперь лежат зловонные отходы дачной жизнедеятельности.
Убей бог, но не дано мне понять дачной жизни. Построить возле оживленной трассы пятиэтажный дом, в котором в случае катастрофы может поместиться до сотни жильцов, прилепить к кирпичной коробке круглую башню, тем самым удовлетворив свои эстетические потребности, обнести этого монстра гигантским забором и наблюдать как год от года дом наклоняется и трескается из-за халтурно сделанного фундамента, расстраиваться, тратить на это свою жизнь деньги и нервы. И все ради чего? Что бы в субботу три часа в чудовищной пробке, в салоне с тещей, уничтожающей твои плохо восстановимые нервные клетки. С ревущими и скачущими по машине детьми, которые тоже не оказывают благотворного влияния на нервы. С какой-то немыслимой дрянью, привязанной к верху багажника, неизвестно, где и для чего взятой, тащится, проклиная все на дачу. Приехать к вечеру, подышать свежим угарным газом, потому что дом твой находится прямо возле шоссе, поесть сырой горелый шашлык, покакать в ведро. А на следующий день в той же печальной колоне медленно, как на траурной процессии, ехать обратно. И километрах в двадцати от Москвы проколешь колесо или снесет тебе зеркало какой-нибудь дед на «Жигулях» или подрежет обкурившийся юнец на в усмерть затонированной раздолбанной девятке. После всего этого приедешь ты домой, сядешь на кухню, нальешь стакан водки и скажешь сам себе: “А хорошо на даче!”
Узнать что-либо конкретное оказалось делом не простым. На двух дачах никто не отвечал, на одной меня просто послали, на другой спустили откормленного злобного ротвеллера, на следующей хозяева ничего не знали о своих соседях. Я решил опросить местных хануриков, ореолом обитания которых, как известно, является поселковый магазин. Не знаю, сколько дней мне пришлось бы заниматься розысками, но в небесной канцелярии меня пожалели. Войдя в местный лабаз, я нос к носу столкнулся с Ларисой Дмитриевной, которая выходила из магазина с пакетом снеди.
- Вот так встреча! – искренне обрадовался я.
- Здравствуйте Виктор - я не услышал радости в ее голосе – Вы как здесь оказались?
- Да вот, подыскиваю местечко для дачи - сболтнул я первое, пришедшее мне в голову, объяснение. – Давайте я Вам помогу.
Я взял довольно увесистый пакет, и мы двинулись по улице. В глубочайшем молчании дотащились до дачного домика Ларисы, даже не так, не домика, а до жилого сарайчика. Маленьким меня родители ссылали на лето к родственникам в село, так вот, коз они держали в таком же сарайчике. Лариса в дом меня не пригласила, предложила разместиться за грубо сколоченным столом в жиденьком саду. Я уселся на скамейку, Лариса достала из закромов банку с белой жидкостью и с гордостью сказала:
- Угощайтесь, это козье молоко!
Чем моментально вызвала во мне детские воспоминания и связанный с этим регургитационый эффект.
- Спасибо. Я молока напился на всю оставшуюся жизнь. Знаете, Вас ищут.
- Догадываюсь.
- Лариса Дмитриевна, расскажите, что произошло в тот день.
- Вы имеете в виду, в тот день, когда эта несчастная девочка покончила с собой.
- Да в тот самый.
- В общем, ничего особенного. Обычный день. Юля, правда, была несколько возбуждена, очень не внимательна, мне пришлось сделать несколько замечаний, она пропускала их мимо ушей, но, как мне показалось, настроение у нее было приподнятое. В обед, когда девочки разбежались, я решила серьезно поговорить с ней с глазу на глаз. Она мне нахамила, мы, конечно, разругались, я ушла на обед, а когда вернулась трагедия уже произошла.
- Ну, хорошо, а что заставило Вас удариться в бега?
- Видите ли, на следующий день мне пришло SMS сообщение, в нем говорилось, что следователь подозревает, что это именно я довела своего сотрудника до самоубийства, и что мне может грозить срок по статье. Далее, до выяснения обстоятельств, предлагалось скрыться на время. Я подумала, а ведь действительно, могут решить, что это из-за меня Юля наложила на себя руки. Оценив интеллектуальный уровень следователя, я окончательно убедилась, что так оно и будет. Совет показался дельным, и я решила на время исчезнуть.
- А от кого было сообщение?
- Не знаю, оно пришло анонимно с сайта сотового оператора.
- Можно его посмотреть?
- Дело в том, что мне так же порекомендовали сменить номер телефона, а старую симку уничтожить.
- Неужели Вы не понимаете, что своим исчезновением, только навели на себя подозрения?
- После того как я прочитала SMS, меня охватила паника, мозги выключились окончательно, а потом уже было поздно, что-то менять.
- Вы рассказали следователю, о чем беседовали с Юлей?
- Нет, тогда я не предала этому значения.
- Кто-нибудь посторонний слышал ваш разговор?
- Не знаю, во всяком случае, мы в бухгалтерии были только вдвоем.
- Получается, что вашу ссору кто-то слышал, либо Юля сама рассказала, тому, кто надоумил Вас партизанить. Так?
- Получается так.
- Вырисовывается такая картина маслом. В обед Вы наорали на свою подчиненную, та пожаловалась кому-то из сотрудников или просто знакомым, а, скорее всего жениху. Кстати, Вы в курсе, что Юля собиралась замуж?
- Нет. Личные обстоятельства коллег меня не интересуют.
- Конечно, женщина вы отзывчивая. Но не важно. Что происходит далее. Юля погибает. Не факт, что ей кто-то не помог это сделать. Сейчас мы не будем развивать эту тему. И вот некто, назовем его «мистер Джи», от злости либо из мести, а возможно и в корыстных целях, советует Вам исчезнуть из города. Но где гарантия, что Вы поступите именно так, а, скажем, не пойдете к следователю и не предъявите ему это сообщение. Поверьте, вычислить, кто его отправил, не составило бы особого труда. «Для мистера Джи» это определенный риск. Так?
- Да.
- А вот и нет. Человек, который послал месседж, очень хорошо Вас изучил, он наверняка знал, что вы запаникуете. Следовательно, этот «мистер Джи» работает в той же конторе, что и мы.
- Я не понимаю, в чем для него выгода?
- А выгода прямая. Вы исчезаете, следователю поступает анонимный звонок или, что более театрально, приходит письмо по традиционной почте, где написано, что Лариса Дмитриевна довела сотрудника до самоубийства. Следователь, для выяснения обстоятельств пытается обратиться к первоисточнику, и обнаруживает, к своему изумлению, что свидетель в бегах. В пещерном мозгу следователя появляется жиденькая мыслишка, о Вашей причастности к этому делу, которую невозможно будет выбить из его головы. А на кого спишут пропажу денег? Этот Порфирий Петрович вцепится в Вас как бультерер, мертвой хваткой. И потом, Лариса Дмитриевна, кто же так скрывается? Вас обнаружат в мгновение ока. Можете поступать, как Вам заблагорассудится, но мой совет, вернитесь в лоно офиса.
- Виктор, вы меня почти убедили. Но мне, все же, не по себе. А вдруг действительно она выбросилась из-за нашей ссоры.
- Вы меня удивляете. Неужели Вы думаете, что современная молодежь, закаленная телевизором, настолько слабонервна. Нет, здесь нужна причина посолиднее и обида от человека для нее более авторитетная, чем, извините, Вы. При всем моем уважении, плевать она хотела на Ваше мнение и отношение к себе. И потом, я уже говорил, Юля собиралась замуж, а в таком настроении с жизнью не кончают. Я вообще не уверен, что тут имеет место суицид, но пока доказать ничего не могу, поэтому говорить об этом раньше времени не хочу. И еще одно, после вашей ссоры, Юля перевела крупную сумму на левый расчетный счет – это косвенно свидетельствует, что причина ее кончины не в Вас. Кстати, каким образом она смогла это сделать. Где она могла взять ваш ключ? Может Вы наорали на нее из-за того, что она вытащила из стола или из сумки Ваш банковский ключ?
- Это абсолютная чушь. Ключ всегда при мне. Я не оставляю его ни в сейфе ни в столе. Я не оставляю его даже в дамской комнате.
- Тогда как смогли воспользоваться Вашим ключом?
- Для меня это загадка.
Мы еще долго сидели, перебирая все факты и обстоятельства, задавая себе вопросы и не находя ответов. Когда разговор пошел по третьему кругу, а день стал неуверенно тонуть в сумраке, я тепло распрощался с Ларисой и двинулся в обратный путь.
***
Прошел час, я все еще трясся по проселочным дорогам. Опрометчиво положившись на GPS навигатор, в кромешной темноте, я уныло поворачивал влево, вправо, следуя бесстрастному женскому голосу все дальше погружаясь в подмосковные леса, где, как известно раньше водились грибы, а теперь населенные дикими дачными поселками. В конце концов, разозлившись, я треснул навигатор по крышке, что принесло некоторое облегчение. Занудная женщина замолчала. Приткнувшись за огромным грузовиком, я плелся наугад, надеясь выехать на какую-нибудь трассу. Незаметно дорога сузилась так, что проехать по ней мог только один автомобиль и только в одну сторону. К тому же она стала постоянно поворачивать вправо, у меня возникло неприятное чувство, будто я двигаюсь по эллипсу стадиона. Разверзлись хляби небесные, и хлынул дождь. Видимость сузилась до конца капота машины, лишь впереди неясно и бледно светили задние фонари грузовика. Неожиданно впереди показалось освещенная площадка с маленьким одноэтажным домиком. Грузовик затормозил, неожиданно вспыхнул прожектор. Приставив руку ко лбу на манер капитанов из старинных фильмов, я разглядел двух военных с автоматами. Один говорил с водителем грузовика, другой, взяв автомат на перевес, двинулся в мою сторону. Мне, почему-то, сразу стало понятно, что будут стрелять. Повинуясь мощному инстинкту самосохранения я включил заднюю скорость и мой автомобиль с визгом сорвался с места. Машину заболтало по мокрой дороге, но разворачиваться было уже некогда, да и не возможно. Рискуя сорваться в одну из глубоких придорожных канав, я мчался задом по пьяной дороге. От КПП глухо стрекотали короткие очереди, по-моему, в воздух. По крайней мере, я надеялся, что они не рискнут стрелять в кромешной темноте, рискуя задеть кого-нибудь из своих. Выскочив на прямую широкую дорогу, я, по инерции, продолжал ехать задом. Встречные водители гудели и мигали фарами. Я же не мог ни убрать ногу с педали газа, ни остановиться. Наконец, с большим усилием я перенес, отяжелевшую пуда на три, ногу на педаль тормоза. Машина застыла как вкопанная.
- Твою маман! Куда это меня занесло – произнес я вслух.
Порыв ветра принес неприятный запах.
«Ночной зефир струит эфир» - припомнилось мне.
Принюхавшись, я вспомнил, что точно такое же амбре было по дороге из Москвы. Это «благоухал» йогуртовый завод «Данон».
Сев в машину, и опустив полностью стекло, я как собака двинулся на запах.
«И дым отечества нам сладок и приятен».
Выбравшись таким макаром на трассу, я двинулся к дому. В салон через открытое окно натекло небольшое озеро. В кроссовках неприятно чавкало. Машина стала чихать и дергаться, стрелка тахометра неожиданно упала и больше не поднималась. Ливень усилился, струи грохотали по крыше, похоже, начинался вселенский потоп.
У вертолетчиков есть такое понятие авторотация, это когда при вышедшем из строя двигателе вертолет летит только за счет силы ветра. Так вот домой я добрался на авторотации.
***
Проснувшись, на следующее утро, я почувствовал, как говорят, всеми фибрами своей души, что день выдастся не легким. Подниматься с постели категорически не хотелось, да и черные тучи, пикирующие на город, оптимизма не внушали. Не добавлял его и барабанящий холодный дождь. Невероятным усилием воли я оторвал голову от подушки и хриплым голосом громко продекламировал: «Нас утро встречает прохладой!». Черная ворона, сидящая за окном, в панике вспорхнула и растворилась в чернильной туче. Главное составить план действий. Первое встать, второе сделать зарядку, третье приготовить завтрак. С этой мыслью я снова упал на подушку и провалился в глубокий сон. Когда в следующий раз я открыл глаза, часы показывали два десять. Голова болела, в горле першило. Похоже вчерашнее приключение на пользу здоровью не пошло.
На столе забрякал мобильник.
- Ало – с трудом выдавил я.
- Привет это Аня.
- Привет Анюта. Как дела?
-Прекрасно.
-Шикарно, рад за тебя.
-А ты что хрипишь?
-Да так, прихворнул малость.
- А какая температура?
- Пятнадцать градусов.
- Как это? – удивилась Аня – Может быть, ты не правильно измерил?
- Ничего я не мерил. У меня за окном висит градусник. Я отчетливо вижу пятнадцать с половиной градусов.
- А! Если с половиной тогда да, а у тебя какая температура?
- Не знаю.
- Ну, так померь.
- Слушай Аня, я не могу термометр достать, у меня окно не открывается.
- У тебя что, градусника нет?
- Нет. Только за окном и в газовой плите.
- А таблетки какие-нибудь есть?
- Таблетки имеются.
- Какие.
- Против накипи в чайнике.
- Значит так, лежи, не вставай. Я сейчас к тебе приеду, буду тебя лечить - строго сказала Аня и повесила трубку.
Через час, закутанный с головы до ног, я пил обжигающий чай, довольно противного вкуса и, ощущал полное блаженство. Аня привезла с собой не только жуткий чай, но и небольшую походную аптеку, которой, в случае катастрофы, хватило бы на роту солдат. Анюта заботливо смешивала какие-то порошки, выпить которые их я не решался, и только под угрозой выбора между микстурой и уколом, зажмурив глаза, опрокинул в себя огорчительный напиток. И, как говаривал Михаил Маньевич Жванецкий – так желудок свело, что о голове даже думать забыл.
***
На следующее утро, я себя чувствовал, но также паршиво, как и накануне. Стало понятно, что если я немедленно, сию же минуту не оторву «мадам сижу» от дивана, могу и загнуться. Так как воли уже не осталось, пришлось поднимать себя главным человеческим чувством – чувством страха. Я представил себя лежащим в прокуренной квартире в фанерном ящике в белых картонных тапках, и этим видением моментально сдул себя с дивана. За окном стояла вчерашняя неприглядная картинка. Дождь с остервенелой яростью бил прямыми струями по редким прохожим, загоняя их в укрытия. На автобусной остановке торчал какой то мокрый субъект с веником цветов в руках. От дождя цветы расползлись в разные стороны и опустились, из дырявой крыши за воротник субъекта непрерывно лилась вода, но тот ничего не замечая, упорно стоял и ждал. Так можно было ожидать только любимую. Гвозди бы делать из таких людей. Я хотел было пропеть гимн влюбленных, но тут подъехал автобус из которого выскочил щуплый мужичек, в дорогом костюме и бросился к мокрому мужику. Они обнялись и поцеловались в засос. Я плюнул и отошел от окна.
Мой трехдневный отпуск закончился. Необходимо возвращаться на работу.
В конторе было все по-прежнему. Все так же уныло курили на лестнице Валя с Женей.
- Привет девчонки.
- Привет – в унисон отозвались Женя с Валей.
- Как жизнь половая? Что в конторе без меня произошло.
- Тут такое случилось! – воскликнула Женя.
- Такое случилось! - всплеснула пухлыми ручками Валя.
-Что такое?
И тут Женя с Валей принялись вываливать информацию. Причем получалось это у них как в опере «Евгений Онегин» в сцене дуэли. Женя начинала и с запаздыванием на два такта вступала Валя, повторяя то же самое. Выходило что-то типа:
- Вчера в архиве случился пожар – начинала Женя сопрано.
- Был пожар вчера в архиве – через два такта вторила ей контральто Вали.
И далее:
- Походу охранник дядя Володя - походу охранник его дядя Володя тушил дядя Володя и реально задохнулся, приезжали пожарные, и реально задохнулся, милиция, ужас! Приезжали пожарники, менты блин!
Я попытался разделить две арии, но тщетно. Послушав еще некоторое время это кудахтанье, я плюнул и решил выяснить у какого-нибудь вменяемого сотрудника, что все-таки случилось. К счастью, табакомания вытащила на лестницу Серегу.
- Сколько лет, сколько Зин! – развязно приветствовал он меня.
- Привет Серега! Можешь мне толком объяснить, что тут у вас происходит. А то с этими девахами нужно разговаривать, только гороху объевшись.
- Как ты, возможно, знаешь, или не знаешь, все мы находимся под колпаком. Большой босс следит за нами, посредством камер. Вон даже на лестнице камера стоит.
- Ну, это не новость.
- Да. Но известно ли тебе, что происходит с записями.
- Ну, затираются наверно и на них пишут заново.
- Частично ты прав, но затираются они не сразу, а только через три месяца. А где хранятся записи?
- Не знаю.
- А хранятся они, молодой человек, в подвале, в архиве.
- И что?
- А то, что вчера в этом архиве случился пожар.
- А как он там мог случиться?
- Пожарные говорят, что от короткого замыкания. Но весь прикол в том, что с 1913 года электричества в подвале не было.
- Весело. А на самом деле что произошло.
- Не известно. Дело темное.
- Постой, а если так. Тот, кто убил Юлю, узнал, что в архиве хранятся записи, решил их уничтожить и поджег архив. Охранник заметил дым, бросился тушить и задохнулся.
- Слушай, у тебя начинается паранойя.
- Разве же это паранойя? У меня есть приятель, он в банке работает, так он утверждает, что за нами следят при помощи мобильника и даже могут наблюдать, что у тебя делается в квартире через плоскопанельный телевизор. Кстати, он работает в том банке, через который деньги были украдены. Он обещал дать адрес человека, на чей счет были перечислены деньги.
- Нет, у тебя точно паранойя! По поводу пожара, скорее всего, было так: охранник решил в тишине и спокойствии выпить по-тихому. Закурил. Пленки полыхнули. Он испугался и решил потушить, ну и не справился. По поводу адреса в банках это конфиденциальная информация и вряд ли кто-то будет рисковать карьерой, раскрывая ее тебе. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
- Откуда ты знаешь?
- А я пять лет проработал в банке.
- Не знал этого. И чего ты ушел?
- Да так, интриги. Тебе это не интересно.
- Почему же очень интересно.
- Если захочешь взглянуть на место происшествия, то ключ у секретаря. Архив в конце подвала. А мне некогда, извини, дела. Пока.
- Пока.
Я пошел в приемную. Вначале я даже и не понял, что случилось с Леночкой. На меня вроде смотрела она, а вроде и нет. За неделю, что я ее не видел, она прибавила килограмм десять. Только, когда я подошел ближе, и обнаружил фиолетовое распашное платье, элегантно облегающее выступающий круглый животик, стало все ясно. И как это у женщин получается! Вчера была нормальная, сегодня бац и уже трое детей.
- Привет Леночка! Ты, что с собой сделала?
- Я беременна!
- Правда?
- Ага.
- Ну, ничего, не переживай, может еще рассосется. Скажи, а ключик от архива у тебя.
- Ага.
- А дай мне его.
- Зачем тебе?
- У меня там хаб стоит, нужно проверить.
- Что у тебя там стоит.
- Там находится очень важное сетевое оборудование, которое мне нужно проверить. Понятно?
Судя по глупому выражению ее лица, ей ничего не было понятно. Выяснилось, что ключ находится у начальника отдела кадров. Пришлось тащиться на четвертый этаж. Там под самой крышей в маленькой тесной каморке помещался отдел кадров. Весь штат отдела состоял из одного человека – Марины Михайловны. Что характерно, она очень обижалась, если ее называли по имени-отчеству. Марина находилась в последнем пароксизме молодости. Одеваться она старалась по молодежной моде, но, учитывая, что лучшие дни для ее фигуры давно прошли, выглядела нелепо и смешно. Еще она страдала от недостатка общения. Верхний этаж был почти безлюден. В отдел кадров народ заходил редко. Но если уж кто-то попадал в душную каморку, то вырваться из Марининой словесной паутины было весьма проблематично. А если визитер имел несчастье быть мужского пола, то практически невозможно. Я поскребся в дверь и с тяжелым чувством пересек границу свободы. В кабинете, как всегда, было не продохнуть. Марина боялась сквозняков - единственное маленькое окошечко под потолком никогда не открывалось. Поэтому, и еще из-за вечных диет, она часто болела. Впрочем, этого никто бы и не заметил, если бы в небольших перерывах между больничными она с большим упоением не делилась с сотрудниками в курилке новыми радикальными методами лечения. Когда Марина заходила в курилку народ, утомленный ее бесконечными ветеринарными рецептами и гомеопатическими советами, старался, как можно незаметнее испариться. Горе тому, кому не удавалось выскользнуть! Обычно в цепкие ручки начальника кадров попадались молодые, вновь принятые на работу менеджеры. К моему счастью, Марины в кабинете не было. Видимо вынимала мозг очередной жертве. Ключик нашелся быстро – он просто лежал на столе. Ошибиться было не возможно. В средневековье такими ключами закрывали города. Быстро схватив артефакт, я, пробкой из-под шампанского, выскочил из кабинета и устремился вниз, рискуя столкнуться на лестнице с хозяйкой кабинета.
Помня, о том, что освещение в подвале с 1913 года отсутствовало, я захватил фонарь и стал спускаться. По словам Сергея, архив должен был быть, где-то в самом конце длинного коридора. Немного постояв и вдохнув сырой, пропитанный запахом гари, кошачьей мочи и еще бог знает, чем воздух, я заставил себя двинуться вперед. Сделав несколько шагов, споткнулся обо что-то, чтобы не упасть, схватился за стену. Стена была мокрая и склизкая, вдобавок ко всему под пальцами, что-то хрустнуло, и ладонь покрылась липкой омерзительной паутиной. С отвращением, кое-как оттерев руку о джинсы, я двинулся дальше. Идти по коридору в полутьме было жутко. Луч света выуживал фрагменты облупившихся стен и строительного мусора. Помню, как-то раз, в отпуске, от нечего делать, мы поехали на осмотр настоящего средневекового замка. Большое впечатление на меня произвела камера пыток. Что бы до нее добраться, нужно было идти по точно такому же коридору. От этого невольного воспоминания мурашки пробежали по телу. Мои шаги гулко отдавались под высоким потолком и, отражаясь от стен, создавали эффект, того, что за мной кто-то настойчиво крадется. Пару раз я даже оборачивался, резко направляя фонарь в темноту, дабы застукать преследователя, но тщетно. Здесь бы неплохо устроить клуб для «Готов», успех был бы колоссальным. Подумалось о том, что идти пить в такое место, вряд ли бы пришло в голову даже дяде Володе. Наконец я добрался до архива. Вдруг из-под ног выскочило что-то черное и лохматое и с душераздирающим воплем рвануло к выходу. Сердце мое сжала ледяная рука страха. Минут пять я тупо стоял, направив фонарик в потолок. Наконец до меня дошло, что это, видимо, была кошка, которая устроила здесь сафари на мышей. Подождав, пока сердце войдет в нормальный ритм, я вошел внутрь. Архив ничем особым не выделялся. Он представлял собой маленькое помещение размером 3 на 3 метра и после пожара напоминал пособие, на тему «Что произойдет после ядерного взрыва». Стальные стеллажи были залиты оплавленным пластиком от кассет, на полу валялись закопченные части каких-то приборов, в луже, похожий на всплывшую подводную лодку, лежал красный баллон огнетушителя, и уныло пялился на меня своим раструбом-перескопом . Обследовав помещение, и не найдя ничего примечательного, я развернулся в обратный путь. Выходя, случайно пнул какой-то кругляш, он покатился к порогу. Машинально, нагнав его, поднял и сунул в карман. Выход из подвала был приятен. Никогда еще вид нашего холла не доставлял мне такого удовольствия. Отливающий хромом турникет, позитивно оранжевый платежный терминал и аппарат, доверху набитый шоколадом и мороженным, суровые лица охраны – все казалось чудесным и милым. Я совсем уж было собрался подойти к охране и сказать им, какие они славные ребята, но тут у меня в кармане заволновался телефон!
Пока выручал телефон, мимо меня со слоновьей грацией, к аппарату с мороженным, прошествовал Серега и принялся выуживать порцию за порцией. Звонил Димка.
- Привет! – прошептали в трубку.
- Здорово. Есть новости?
- Есть.
- Неужели родилась новая гениальная операционная система?
- Если ты хочешь пошутить, то я пока отключусь, а через полчасика перезвоню.
- Нет, нет - испуганно воскликнул я, – внимательно тебя слушаю.
- Так вот, я узнал, куда твои бабки уплыли.
- К счастью, деньги были не мои. Ну и куда они делись.
- Подъезжай в кафе, все узнаешь.
- А по телефону не можешь сказать?
- Ты, что хочешь, что бы меня с работы выперли? Это информация не для телефона – тихо прошелестел Димка.
- Sms-ку пришли.
- Ты дурак? – на грани слышимости прошептал Димка. - Любая sms оставляет жирные следы!
- Хорошо, давай встретимся, во сколько?
- В обед – зловеще проговорил Димон и отключился.
Что-то в процессе разговора меня напрягло. Я попытался проанализировать. Во-первых, этот загадочный шепот, но это, по всей видимости, Димон сейчас создает систему безопасности для своей операционки. Во-вторых, он перестал картавить, неужели избавился от брекетов?
- Проблемы? –раздался голос возле меня.
От неожиданности я вздрогнул. Серега, с тремя чудовищными порциями мороженного в руках, улыбаясь, смотрел на меня.
- Наоборот, все отлично, через пару часов я узнаю, куда ушли деньги.
- Да что ты! Завидую я тебе. Я бы тоже с удовольствием, занялся чем-нибудь, вместо, того чтобы торчать в душном офисе.
- У меня есть знакомая, Аня. Она учится на медика. Так вот, когда она проходила практику, произошла такая история. В одной палате лежали двое не ходячих больных. Все у них было одинаково и больничные продавленные кровати, и серые солдатские одеяла, и даже утки под кроватями. Возраста они были приблизительно одного, ни у того ни у другого не было родных, во всяком случае, их никто не навещал. Даже звали их одинаково - Иванами. За месяцы эти Иваны сдружились. Каждый знал историю жизни другого. Оказалось, что жизнь их прошла приблизительно одинаково: голодное детство, тяжелая война, еще более трудное горбачевское время. Единственное отличие, заключалось в том, что койка одного стояла у стены, а другого у малюсенького окна. Тот, который лежал у окна, рассказывал, своему другу, что происходит в мире за окном. О первых распускающихся листочках, о травке, выбивающейся из-под асфальта, о симпатичных девушках дефилирующих в коротеньких юбках, о том, как полнеет мамаша и растет малыш из дома напротив, и много еще о чем. И вот однажды ночью, тому, что лежал у окна, стало плохо. Настолько плохо, что он даже не мог говорить. И только взглядом умолял своего друга, что бы он вызвал медсестру. Но Иван у стены, этого не сделал. Под утро Иван у окна, затих навсегда. На следующий день, когда на пустующее место заселяли нового больного, Иван попросил, что бы его переложили на кровать у окна. Когда санитары сделали это, Иван увидел, маленькое окошко выходит на глухую грязно-желтую стену соседнего больничного корпуса.
- И че?
- А то, что зависть плохое чувство.
- Ну, пока – невесело сказал Серега.
***
Когда я подъехал, Димон уже сидел в кафе. Но, боже мой, какая метаморфоза! Аккуратно подстриженные волосы, начищенные ботинки, костюм! Разгадка сидела рядом - блеклая, тощая блондинка с рыбьими глазами, потягивающая коктейль через соломинку.
- Привет, - улыбнулся я блондинке.
Та скучно скользнула по мне взглядом и, не разлепляя тонких губ, что-то прошелестела.
- Знакомься, это Алена. А это мой приятель – Виктор.
- Очень приятно – пропищала блондинка.
Бывают такие люди, которые еще тебе ничего плохого не сделали, но уже раздражают. Ольга была из таких. Ее скучное лицо, с брезгливо поджатыми губами, нагоняло тоску.
- Итак, приступим, - сказал я, сев за столик.
Димон по-киношному оглянулся по сторонам и, прижимая пальцем к столу визитку, переместил ее ко мне со словами:
- Сейчас спрячь, посмотришь позже.
Подыгрывая Димону, я подозрительно оглянулся вокруг, осторожно взял карточку, и медленно опустил ее в карман. В конце, не выдержав напряжения момента, подмигнул белобрысой Алене. Она скорчила такую физиономию, что у посетителей, наверное, молоко в кофе прокисло.
- Ну что, ребзя – сказал я весело – это дело нужно обмыть.
- Извините, мы очень торопимся – пропищала Алена. – Правда, Димочка.
- Вообще-то да – неуверенно протянул Димон.
- А понимаю, нужно заложить еще секретный контейнер с микропленкой под камень.
Шутка не прошла. Они молча встали. Димка кивнул мне на прощание, я пожелал ему крепиться и посулил, что заграница ему поможет. Они тронулись на выход. Я посмотрел вслед этой парочке – неестественно одетый программист и плоскогрудое, тощее создание. Что они нашли друг в друге? Чем заинтересовали? Неисповедимы пути твои Господи! Пропал Димон.
***
На карточке значилось Востряковский проезд, дом 8, квартира 97, Каюмов Петр Петрович. Проезд этот находился на самой окраине Москвы, было не понятно, то ли это конец Москвы, то ли уже начало Тулы. Когда я отыскал это место, то около восьмого дома, толпился народ, две красные пожарные машины, обмотанные пожарными рукавами как статуя Локаона змеем. Возле третьего подъезда стоял уазик – “батон”, в который двое небритых мужиков в грязных халатах грузили носилки, прикрытые простынею.
Я выхватил взглядом из толпы опрятно одетую старушку с заплаканным лицом, и направился к ней.
- Здравствуйте.
- Здравствуй сынок.- Отозвалась старушка.
- Не подскажите, что здесь произошло?
- Петька Каюмов сгорел.
- Как?
- Говорят, пьяный заснул с сигаретой, ну и полыхнуло. А тебе зачем, сынок?
- Я расследую кое-что.
- А так ты, милок, из милиции! Вот что я тебе скажу, Петька то не курил, запойный он был это да, а курить не курил.
- Извините, как вас звать-величать?
- Антонина Ивановна я, Пересыпская.
- А скажите, Антонина Ивановна, что за человек был Каюмов?
И старушка, с охами, вздохами стала рассказывать мне историю жизни это несчастного человека. Опуская подробности, суть заключалась в следующем:
В середине 80х Петя Каюмов работал в одном из закрытых НИИ, как их тогда называли - почтовом ящике. Был он необычайно способным, быстро двигался по карьерной лестнице, рано женился. Жена его, Варя, работала учительницей начальных классов. Была она добрая, отзывчивая, дети ее любили, родители уважали. Вскорости после свадьбы, получили они от НИИ квартиру, а через год родилась дочь. Родители души не чаяли в дочери. Но девочка родилась с врожденной неизлечимой болезнью. С детства она вынуждена была жить на дорогостоящем импортном лекарстве, которое с большим трудом через третьи руки доставал Петя. Далее грянула горбачевская разруха, которую лицемерно назвали перестройкой, НИИ закрыли, Петю вышвырнули на улицу. Он пытался бороться за существование, работал на рынке, таксовал, брался за любую работу. Варенька бросила школу и стала мотаться в Китай и Турцию за дешевой, дрянной одеждой, которую сама же потом и сбывала на рынке. Как-то удавалось свести концы с концами и даже отложить на черный день. Однажды в дороге автобус с челноками остановили бандиты и ограбили, убив при этом несколько человек, в том числе и Вареньку. Петя был оглушен горем. Болезнь дочери прогрессировала, ей необходимы были все новые и новые лекарства. Отложенных средств хватило не надолго. Петя голодал, работал почти круглосуточно, но наступил черный день, когда на лекарства денег не стало. Дочь забрали в больницу, где через три дня она и умерла. Петя запил с горя – пил страшно. Быстро опустился. Если бы не Антонина Ивановна, так бы и умер он где-нибудь под забором.
- В последнее время, я заметила – говорила Антонина Ивановна – что к Петьке зачастил какой то хмырь, по виду квартирный жучок.
- Риэлтор, наверное – уточнил я.
- Может и риэлтор, я не сильно в них разбираюсь.
- Почему Вы подумали, что это реэлтор.
- Кто же еще. Одет он был прилично, такие люди к Петьке не ходят, все больше забулдыги. У Петьки кроме квартиры за душой ничего нет, стало быть, решил квартиру продать.
- А часто вы риэлтора этого видели?
- Жучка то этого? Да сегодня третий раз.
- Он сегодня приходил?
- Приходил с утра. Я как раз в магазин шла за молоком, у нас надо с утра выходить, что бы застать, ну и столкнулась с ним нос к носу. А молока так и не привезли…
Словоохотливая старушка еще долго рассказывала о дороговизне продуктов, маленькой пенсии, о соседях, о всемирном потопе и еще бог весть о чем. Наконец мне удалось распрощаться и укатить восвояси не солоно нахлебавши.
***
Необходимо было все тщательно обдумать. Я решил бросить машину и прогуляться по центру.
Возле чайного дома на Мясницкой остановился экскурсионный автобус, из дверей которого, как изюм из творога, посыпались японские туристы и засеменили
за мощной краснолицей женщиной-гидом, с приподнятым на вытянутой руке, зонтиком. Словно боясь, что та сейчас раскроет зонт и, как Мэри Попинс, улетит в облачное Московское небо. Японцы защелкали языками и фотокамерами, любуясь на чудный дом.
Чайный дом на Мясницкой выстроен был в псевдо-китайском стиле, весь состоял из каких-то немыслимых завитушек, витрины были оформлены затейливо и профессионально, но что-то отталкивающее было в нем. Вначале я не мог понять, в чем дело, потом до меня дошло – немытые окна производили впечатление заброшенности и запустения. Вот странно потратить миллионы на ремонт и не найти пару тысяч на мойщиков окон! Впрочем, вся Мясницкая, Лубянская площадь и Никольская улица производили аналогичное впечатление. Особенно умилительно было смотреть на два переполненных мусорных бака, стыдливо прикрывающиеся шлагбаумом в пятидесяти метрах от Кремля на основном туристическом маршруте.
Итак, зацепок не было ни каких. Что в результате мы имеем?
Первое, со счета конторы пропадает крупная сумма денег. Второе, бухгалтер, который занимался банковскими переводами, по непонятным причинам, кончает жизнь самоубийством. Третье, кто-то запугивает главбуха, и вынуждает ее скрыться. Четвертое, Димка попал в хищные лапки тощей блондинки, как комар в паутину и сомневаюсь, что ему удастся выкарабкаться. Майкрософт может спать спокойно, новая операционка теперь уж вряд ли осчастливит мир своим появлением. Впрочем, это к делу отношение не имеет. Пятое, в результате пожара, уничтожены записи с камер наблюдения, по которым можно было определить, кто заходил в бухгалтерию, в момент трагедии. И, наконец, шестое, человек, на счет которого переведены деньги, погибает при странных обстоятельствах.
Размышляя, я незаметно очутился на Красной площади, которая роилась как улей. Кого там только не было: бомжовского вида индусы, демократично сидящие в центре площади, как на своем газоне перед домом американцы, дисциплинированные японцы, беспрерывно щелкающие своими зеркальными камерами, откормленные развязные китайцы, громогласные немцы, славяне из глубинки при полном параде и бесчисленное количество усталых свадеб. Мимо меня прошествовала одна из таких. Пожилой жених вел под руку молодую невесту с печальным лицом. Невеста, вяло перебирая ногами, собирала грязь мостовой на свое шикарное платье. Безучастная ко всему происходящему вокруг, она, покорно-равнодушная, шла, спотыкаясь на высоких каблуках о булыжники площади. Впереди, хромая, влачилась девочка в красном нарядном платье, в новых лаковых туфлях, которые натерли ноги, ее было жаль. Траурно-свадебную процессию замыкали осатаневшие от жары и водки свидетели и гости. Высоко в знойном небе над площадью парил черный тряпичный бэтман, а со стены храма, разведя руками, печально взирала на все это Богоматерь.
Могли ли все эти события произойти случайно или они все-таки связаны между собой? Что заставило Юлю покончить с собой? Допустим, мужик от которого она забеременела, оказался женат и она, не выдержав позора, убивает себя. Чушь? Может быть и нет, я слышал, что у женщин в положении психика меняется, любая мелочь, например женатый любовник, может спровоцировать суицид.
Бодрый старичок, энергично оравший в мегафон, приглашая залетных туристов прокатится по Москве, видимо, по всем знаменитым ее пробкам, мешал мне сосредоточиться.
Далее, исчезнувшие деньги. Могли ли они исчезнуть в результате действия хакеров? Как бы это для меня профессионально не было обидно, но такой вариант исключать нельзя. Несмотря на утечку мозгов, талантливых людей Россия не перестала рожать. Это вам не америкосы. Кстати вот и они.
Развязные американские туристы позировали перед храмом Василия Блаженного, вроде наших в Египте. Знаете, есть такие фотографии, где наш человек на ладошке держит восходящее над серой пустыней, раскаленное Египетское солнце.
Что касается главбуха, скажем так, всеобщей любовью она не избалована. Любой затурканный ею клерк, с удовольствием сделает ей гадость, что возможно и произошло. Зная ее мнительность, кто-то просто зло подшутил.
Пожилые немецкие туристы, стоя возле лобного места, бросали монеты, целясь в центр плахи. Видимо гид не объяснил им, что возвращаться на плаху плохая примета, особенно в Россию.
Пожар в архиве, вполне мог быть спровоцирован охранником, который, как известно, любил «заложить за воротник». Он вполне мог, для того, что бы никто ему не мешал уединиться в архиве, принять на грудь, закурить и поджечь архив. Потом, испугавшись последствий, бросится тушить пожар, ну и, конечно, задохнуться в дыму.
С обратной стороны храма Василия Блаженного, как бычки на земле, валялись старинные пушки, возле которых похожие на окаменевшие чупа-чупсы лежали ядра, раза в три большие по диаметру, чем сами пушки. Наверху, над красной реперной меткой, поражала своим размером каменная рамка-багет. Внутри рамки было пусто, видимо, место зарезервировано для портрета Лужкова. Припекало, и я завернул в ГУМ.
На главной линии ГУМа возле фонтана, стояла торговка мороженым -здоровенная русская баба отборным матом покрывала гуляющих туристов и их детей, время от времени плескавших ей за шиворот воду из фонтана.
И последнее, гибель алкаша, на чей счет были переведены деньги, возможно никак не связана с этим событием, а связана его смерть с квартирными махинациями. Таких случаях я слышал по телеку.
Жара становилась невыносимой, хотелось прохлады. Я двинулся на Манежную к фонтанам. Возле вечного огня, в почетном карауле манекеном стоял солдат. Удивительно как при многочасовом стоянии на солнцепеке ему удавалось оставаться бледным, будто его осыпали мукой.
У Кремлевской стены кремлевский же духовой оркестр выдувал канкан. На площадке перед оркестром зажигали бабушки и дедушки. Эти жизнерадостные старички всегда материализуются невесть откуда, едва задуют в медные трубы. За танцами старичков, лениво потягивая пиво, наблюдал молодняк. Многие парни и девушки уже были отягощены круглыми пивными животиками. Время от времени они свистели, подбадривая танцующих. Оркестранты, дующие в свои трубы, уже несколько часов подряд, заметно устали.
И все-таки, что-то не стыковалось, в цепи этих событий. Например, если хотели избавиться от алкаша, зачем поджигать купленную квартиру? Или на кой черт охраннику переться в темный подвал архива, когда он мог выпить и у себя в каморке? Юля в день смерти выглядела счастливой, а не подавленной, и уж во всяком случае, судя по словам Леночки, не находилась в депрессии. С переводом денег, тоже не все ясно. Было бы понятно, если бы мы переводили крупную сумму, а хакеры, вместо банковского сервера, перенаправили бы перевод на свой, это логично, таких случаев сколько угодно, но умыкнуть деньги с банковского счета это проблематично, к тому же логи показывают, что транзакции были сделаны с бухгалтерских компов. Но как связать это вместе? Оставалась еще последняя вещь – подобранная в архиве старинная монета. На Лубянке в книжном магазине «Библио-Глобус» был отдел нумизматики, я решил поговорить с продавцами.
Под Лубянкой квинтет играл классическую музыку. Люди утомленные техно, репом, денсом и прочими айрэнби, стояли в грязном переходе с наслаждением слушали музыку, аплодировали оркестрантам.
Отдел нумизматики находился на втором этаже магазина. Среди нескольких продавцов, я выбрал маленького пожилого человечка с большим еврейским носом и мясистыми ушами, из которых торчали кустики шерсти. Несмотря на жару, одет он был в черный твидовый пиджак, который был в моде всего-то лет двадцать назад. Мне показалось, что он о монетах знает все. И не ошибся.
- Чем могу быть полезен, молодой человек?
- Вот взгляните. – Я протянул ему монету.
Маленькими, поросшими такой же ушной шерстью, ручками он аккуратно, как сырое яйцо, взял монету, вытащил из бокового кармана увеличительное стекло, огромного размера и принялся тщательно ее рассматривать, поворачивая в разных плоскостях. Минут через десять он произнес:
- Желаете пгодать? – Старик заметно картавил.
- Не совсем, я хотел бы выяснить насколько ценна монета.
- Это сегебгяный губль времен Анны Иоанновны…
- Кого?
- Анны Иоанновны. Была такая госсийская импегатгица в начале восемнадцатого века. В те времена губли чеканил в Санкт-Питегбуге известный во всем миге шведский медальег – Гедлингег, котогого в Госсию заманил за чудовищно высокий гоногаг, фавогит Анны – багон Бигон. Гедлингегу заплатили за его штемпеля сумму в 4000 гублей. По нынешним вгеменам это несколько миллионов доллагов. Для пгимега тогда за губль шесьдесят пять копеек можно было купить барана, а за копейку фунт догогого белого хлеба. Гедлингеговские вские монеты, особенно отчеканенные одним из тгех штемпелей 1736 года очень гедки, а следовательно очень ценны.
- Здорово! – обрадовался я.
- Да. Но ваша монета отчеканена не гедким Гедлингеговским штемпелем.
- Все равно не плохо.
- К сожалению, …. Это вообще не его штемпель , с 1737 года такие монеты чеканил мастер Лукьян Дмитриев … В Петербугге и было их выпущено около ста тысяч. Очень многие сохганились до наших времен. Так что гедкой эту монету назвать не могу.
- Но она ценная?
- Дело в том, молодой человек, что ваш губль – это новодел XIX века. Но вы не гасстгаивайтесь, как минимум пятнадцать десяток доллагов вы за нее выгучить можете.
- Дело здесь не в деньгах! – с досадой сказал я. – А для коллекционера она представляет интерес?
- В известной степени да… Более-менее… Не для сегезных нумизматов.
- Скажите, а где можно в Москве купить такую монету.
- Ну, напгимег, можете у нас пгиобгести.
- В последний месяц кто-нибудь покупал у вас такой рубль.
- Это можно узнать. А вам, что очень надо?
- Извините, вас как зовут?
- Семен Изгайлевич.
- Я меня Виктор.
- Очень пгиятно.
- Семен Израйлевич, из-за этой монеты, возможно, был убит человек, поэтому мне очень нужно знать все.
- Что же вы сгазу не сказали, что вы из органов! Конечно, счас я вам скажу.
Он извлек какую-то амбарную книгу, поводил по ее листам лупой, и сказал:
- Нет, таких монет не сдавали и не покупали.
Семен Израйлевич рассказал мне, где еще можно купить такие монеты. Даже порекомендовал нескольких частных коллекционеров, которым, по его словам, можно сбыть рубль “гогаздо выгодней, чем в магазин”. Я тепло попрощался со стариком, пообещав заходить еще, чем не вызвал радости на лице Семена Израйлевича и ушел. Последняя надежда ухнула под откос.
***
Целая неделя ушла на всевозможные поездки, к нумизматам, к Антонине Ивановне, в банк к Димону, к родственникам Юли. Я намывал информацию по крупицам как старатель. За всей этой суетой, я даже не заметил, как у нас в офисе сменился секретарь.
На место Леночки взяли … Елену. Это была женщина типа «баба с веслом» знакомство с ней я решил отложить до лучших времен.
В обеденный перерыв бухгалтерия осиротела. Все смылись на обед. Из-за жары окна были на распашку. Финансовые документы, кружась, свободно парили по кабинету, и красиво опускались на пол.
Я набрал номер коммерческого отдела. На том конце провода отозвался Сергей.
- Сергей есть время?
- А что такое?
- Зайди в бухгалтерию, нужно обсудить кое-что.
Минут через пять, в кабинет ввалился распаренный Сергей. В руке он держал гигантский стакан с белой жидкостью, которую, по всей видимости принимал за молочный коктейль.
- Что случилось, чувачек? – приветствовал он меня.
- Хочу рассказать тебе одну историю.
- Ну, давай.
- Началась эта история три года назад. Один молодой человек, назовем его, ну скажем Сережа, только что с отличием окончил финансовый институт и, устроился работать в банк. Конечно, как большинство студентов, пока учился, жить приходилось скромно, но уж после института, казалось, жизнь развернется к нему жирной стороной. Но работа в банке, не принесла того дохода, на который он рассчитывал. Сережа впервые стал задумываться о несправедливости мира. Мальчики мажоры и длинноногие девицы, незаслуженно наслаждаются жизнью, купаясь в деньгах, а он, такой умный, прозябает. И Сережа разработал нехитрый план, как нагреть банк на несколько десятков тысяч. Одному провернуть такую махинацию ему было не по силам, и он соблазнил девчонку, работающую в этом же банке операционисткой.
Если бы Сережа не был таким жадным, то может быть все и получилось, но он зарвался, махинации раскрылись, афишировать воровство руководство банка, конечно, не стало, ибо это негативно отразилось на репутации банка. Сережу и девицу по-тихому уволили.
Сережа устроился на другую работу, благо рекомендаций с прежнего места работы с него не потребовали. Каково же было его удивление, когда через год в эту же фирму устроилась бухгалтером та девочка из банка, о которой он и думать позабыл. Не знаю, что он ей наплел, но чувства у девицы возникли с новой силой. Может быть, обещал жениться. Но не торопился. Дабы ускорить обещанное, девочка забеременела. Сергей был вне себя. Он решил, пан или пропал, и стал готовиться. На окраине Москвы познакомился с алкашом, и на его паспорт открыл счет в банке. Выкрал и скопировал банковский ключ у главного бухгалтера. Уговорить несчастную беременную девочку, вообще не представляло никакого труда. Остальное было делом техники. В одночасье он стал миллионером. Девочка стала ему не нужна, и он, без душевных мук, вытолкнул ее в окно.
Чтобы подозрение пало на главного бухгалтера, Сергей вынудил ее скрыться.
Но вскоре вскрылось неприятное обстоятельство – могли сохраниться видеозаписи того, кто входил и выходил из помещения бухгалтерии. Достать их можно было только через охранника. Но как к нему подобраться? Человек он суровый, не общительный и к тому же физический крепкий. Но и тут нашлась зацепочка – выяснилось, что охранник страстный нумизмат. Купив редкую монету, Сережа, как осла на морковку, заманил охранника в архив, оглушил огнетушителем и поджег помещение. Концы в воду.
Оставался еще алкаш, но с ним совсем просто. На правах старого знакомого Сережа пришел к нему домой, подсыпал в водку барбитуратов, и когда тот уснул, сымитировал пожар от непотушенной сигареты.
Осталось только выждать время, иммигрировать куда-нибудь, например, в Бразилию, и жить себе припеваючи, пользуясь ворованными денежками.
По мере моего изложения истории лицо Сергея окрашивалось от малинового до бледно-зеленого оттенка, он даже позабыл прихлебывать отвратительный коктейль из картонного ведра. Я упомянул Бразилию только потому, что название этой страны первым пришло на ум, но по неизвестной причине это произвело на Сергея ошеломляющий эффект. Он взвизгнул по бабьи и высоким тенором принялся выкрикивать различные ругательства, преимущественно нецензурного характера. При этом он интенсивно махал руками, так, что фрагменты коктейля разлетались по всей бухгалтерии.
Дождавшись, пока он немного выдохнется, в одной из пауз, я попытался продолжить:
- Но любое преступление оставляет свои следы. Во-первых, в банке, из которого тебя выгнали, не забыли ни Юлю, ни тебя, как минимум десять человек могут подтвердить эту историю. Во-вторых, в кармане у Юли найдена поддельная копия банковского ключа, на которой сохранились твои отпечатки пальцев. В-третьих, я нашел человека, у которого ты купил монету, и он тебя опознает, не сомневайся. В-четвертых, соседка алкаша, которого ты убил, видела тебя неоднократно. В-пятых, сестра Юли нашла ее дневник, где очень подробно описаны ваши отношения. В-шестых, ….
Он не дал мне договорить. Выронив свой коктейль, который вонючей белесой лужей растекся по полу, Сергей бросился на меня. Я едва успел отскочить к раскрытому окну. В руках его неожиданно появился нож. Я растерялся, ибо такого оборота просто не ожидал, к тому же он оказался гораздо проворнее, чем можно было ожидать от такого жиртреста. Мы стояли друг перед другом, как бык с пикадором, причем в неприятном качестве быка выступал я.
- Но-но – сказал я, что бы как-то разрядить обстановку – не забывайте, товарищ, что мы находимся в разной весовой категории. Вас дисквалифицируют. И, в конце концов, это просто неинтеллигентно.
Неверно истолковав мои слова, “пикадор” ринулся в бой. Положение было безвыходным, справа от меня стоял огромный фикус, слева – шкаф с бухгалтерскими отчетами, сзади – раскрытое окно. Что оставалось делать? Только паниковать, что и было сделано. Я упал на четвереньки, и впал в ступор. Все происходящее замедлилось, как будто вам показывают фильм по кадрам. На меня медленно с ножом в вытянутой руке надвигалась огромная туша. Как это бывает в кошмарном сне, я все видел, но не мог пошевелиться. Оставался последний шаг. Я заметил, как мой потенциальный убийца вступил в лужицу из коктейля, капли от которого поднялись в воздух и стали медленно оседать. Неожиданно Сергей поскользнулся, больно ударив ногой по моим ребрам и, красиво, словно профессиональный прыгун с трамплина, вылетел в окно. Крика я не слышал, только звук шлепка сырого мяса о мостовую. Я лежал обессиленный, наблюдая как огромная, жирная муха, кружа, спустилась и увязла в грязно-белой лужице на полу.
В.Мурашко
Чехов. 2009 г.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru