-------------------------------------------------------------------------- Аркадий Аверченко - Кулич -------------------------------------------------------------------------- Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru - А что, сынок, - спросил меня отец, заложив руки в карманы и покачиваясь на своих длинных ногах, - не хотел бы ты рубль заработать? Это было такое замечательное предложение, что у меня дух захватило. - Рубль? Верно? А за что? - Пойди сегодня ночью в церковь, посвяти кулич. Я сразу осел, обмяк и нахмурился. - Тоже вы скажете: святи кулич! Разве я могу? Я маленький. - Да ведь не сам же ты, дурной, будешь святить его! Священник освятит. А ты только снеси и постой около него! - Не могу, - подумав, сказал я. - Новость! Почему не можешь? - Мальчики будут меня бить. - Подумаешь, какая казанская сирота выискалась, - презрительно скривился отец. - "Мальчики будут его бить". Ну, поколотят немного. Небось сам их лупцуешь, где только ни попадутся. Хотя отец был большой умный человек, но в этом деле он ничего не понимал... Вся суть в том, что существовали два разряда мальчиков: одни меньше и слабосильнее меня, и этих бил я. Другие больше и здоровее меня - эти отделывали мою физиономию на обе корки при каждой встрече. Как во всякой борьбе за существование - сильные пожирали слабых. Иногда я мирился с некоторыми сильными мальчиками, но другие сильные мальчики вымещали на мне эту дружбу, потому что враждовали между собой. Часто приятели передавали мне грозное предупреждение: - Вчера я встретил Степку Пангалова, он просил передать, что даст тебе по морде. - За что? - ужасался я. - Ведь я его не трогал? - Ты вчера гулял на Приморском бульваре с Косым Захаркой? - Ну, гулял! Так что ж? - Значит ты с ним дружбу водишь? - Ну, вожу. Так что ж? - А отож, что Косой Захарка на той неделе два раза бил Пангалова. - За что? - За то, что Пангалов сказал, что он берет его на одну руку. В конце концов, от всей этой вереницы хитросплетений и борьбы самолюбий страдал я один. Гулял я с Косым Захаркой - меня бил Пангалов, заключал перемирие с Пангаловым и отправлялся с ним гулять - меня бил Косой Захарка. Из этого можно вывести заключение, что дружба моя котировалась на мальчишеском рынке очень высоко, - если из-за меня происходили драки. Только странно было то, что били, главным образом, меня. Однако если я не мог справиться с Пангаловым и Захаркой, то мальчишки помельче их должны были испытывать всю тяжесть моего дурного настроения. И когда по нашей улице пробирался какой-нибудь Сёма Фишман, беззаботно насвистывая популярную в нашем городе песенку: На слободке есть ворожка, Барабанщика жена... - я, как из земли, вырастал и, став к Сёмке вполоборота, задиристо и честно предлагал: - Скажи, дружище, хочешь по морде схлопотать? Заведомо отрицательный ответ никогда меня не смущал и я отвечал отрицательно. - Ясно, я так и знал, что хочешь. Сейчас мы это обделаем! Сёма получал свою порцию и в слезах убегал, а я бодро шагал по своей Ремесленной улице, выискивая новую жертву, пока какой-нибудь Аптекарёнок с Цыганской слободки не ловил меня и не бил - по всякой причине: или за то, что я гулял с Косым Захаркой, или за то, что я с ним не гулял, так уж сразу и не разберёшь. К отцовскому предложению я отнесся так кисло именно потому, что вечер Страстной субботы стягивает со всех улиц и переулков уйму мальчиков к оградам церквей нашего города. Правда меня утешала та мысль, что по дороге я мог встретить и тех мальчиков, которые схлопотали бы по мордам от меня. Но всё-таки их маловато в сравнение с теми, которые не прочь припаять блямбу (местное арго!) мне. А к этому времени как раз у меня испортились отношения почти со всеми: с Кирей Алексомати, с Григулевичем, с Павкой Макопуло и с Рафкой Кефели. - Так, что, идешь или нет? - переспросил отец. - Я знаю, конечно, что тебе хотелось бы шататься по всему городу вместо стояния около кулича, но ведь не задаром. Рубль даю, дурило! Поразмысли. Я это как раз и делал: размышлял. - Какую дорогу мне выбрать? К Владимирскому собору? Там будет Павка со своей компанией... Ради праздничка изобьют, как еще никогда не били... В Петропавловскую? Там будет Ваня Сазончик, которому я только третьего дня дал по морде, а у него старший брат имеется. В тот день на Ремесленной канаве я вовсе и позабыл про это колотя Ваньку. Остается Греческая церковь... Туда я и думал пойти, но без всякого кулича и яиц. Во-первых, там свои - Степка Пангалов с компанией: можно носиться по всей ограде, отправляться на базар в экспедицию за бочками, ящиками и лестницами, которые тут же в ограде торжественно сжигались греческими патриотами... Во-вторых, в Греческой церкви будет Андриенко, которому надлежит получить свою порцию за то, что наговорил матери, будто я воровал помидоры с воза... Подумаешь, тяпнул парочку. Да, перспективы в Греческой церкви чудесные, а узел из кулича, полудесятка яиц и кольца малороссийской колбасы должен был связать меня по рукам и ногам... Можно было бы поручить кому-нибудь из знакомых постоять около кулича, да какой же дурак согласится в такую чудесную ночь? - Ну что, решил? - переспросил раздражённый отец. "А надую-ка я старика", - подумал я. - Давайте рубль и пасху вашу несчастную. За последний эпитет я получил по губам, но в веселой суматохе укладывания в салфетку кулича и яиц это прошло совершенно незамеченным. Да и не было особенно больно. Так, немного обидно. * * * По скрипучему деревянному крыльцу я спустился с узлом в руке во двор, на секунду нырнул под это крыльцо в отверстие, образовавшееся из двух утащенных кем-то досок, вылез обратно с пустыми руками и, как стрела, помчался по тёмным тёплым улицам, сплошь затопленным радостным звоном. В ограде Греческой церкви меня встретили рёвом восторга. Я поздоровался со всей компанией и тут же узнал, что мой враг Андриенко уже прибыл. Немного поспорили о том, что раньше сделать: сначала "насыпать" Андриенке, а потом идти воровать ящики - или наоборот? Решили: наворовать ящиков, потом поколотить Андриенку, а потом отправиться опять воровать ящики. Решено - сделано. Поколоченный мною Андриенко давал клятву в вечной ко мне ненависти и презрения, а костер, пожирая нашу добычу, поднимал красные дымные языки почти до самого неба... Веселье разгоралось, и дикий рёв одобрения встретил Христу Попандопуло, который явился откуда-то с целой деревянной лестницей на голове. - Я себе така думаю, - весело кричал он, - сто стоит теперя одна дома, а у нему нету лестницы, чтоба попадите на верхняя этаза. - Да неужели ты домовую лестницу унес? - Ма, сто такая: домовая не домовая - лис бы горела! Все весело смеялись, и веселее всех смеялся тот взрослый простак, который, как оказалось потом, вернувшись к себе домой на Четвертую Продольную, не мог попасть на второй этаж, где его с нетерпением ждали жена и дети Всё это было очень весело, но, когда я, после окончания церемонии, возвращался домой с пустыми руками, сердце мое защемило: весь город будет разговляться свячеными куличами и яйцами, и только наша семья, как басурмане, будут есть не святой хлеб, а простой хлеб. - Правда, - рассуждал я. - Может быть, я в Бога не верую, но вдруг все-таки Бог есть и он припомнит мне все мои гнусности: Андриенку бил в такую святую ночь, кулича не освятил да еще орал на базаре во всё горло не совсем приличные татарские песни, чему уж не было буквально никакого прощения. Сердце щемило, душа болела, и с каждым шагом к дому эта боль всё увеличивалась. А когда я подошел к отверстию под крыльцом и из этого отверстия выскочила серая собака, что-то на ходу дожёвывая, - я совсем пал духом и чуть не заплакал. Вынул свой раздёрганный (чтоб не сказать хуже) собакой узел, осмотрел; ага, яйца были целы, но зато кусок колбасы был съеден и кулич с одного бока изглодан почти до самой середины, как будто над ним потрудился с десяток крыс. - Христос Воскресе, - сказал я, заискивающе подлезая с поцелуем к щетинистым усам отца. - Воистину! Что это у тебя с куличом? - Да я по дороге... Есть захотелось - отщипнул. И колбасы... тоже. - Это уже после свячения, надеюсь? - строго спросил отец. - Д-да... гораздо... после. Вся семья уселась вокруг стола и принялась за кулич, а я сидел в стороне и с ужасом думал: - Боже мой, едят н свяченный кулич и про то не ведают! Пропала вся семья. Ну а мне уж точно кромешный ад заготовлен. С чертями у меня не было особой хоты знакомится. И я тут же вознёс к господу нашему наскоро сочиненную молитву: - Значит, так."Отче наш! Прости их всех, ибо не ведают что творят, а накажи лучше меня, только не особенно чтобы крепко... и не посылай в преисподнюю. Аминь!" Спал я плохо - душили кошмары, - а утром, придя в себя, умылся, взял преступно заработанный рубль и отправился под качели. Мысль о качелях немного ободрила меня - увижу там праздничного Пангалова, Мотьку Колесникова... Будем кататься на перекидных, пить бузу и есть татарские чебуреки по две копейки штука. Рубль казался богатством, и я, переходя Большую Морскую, с некоторым даже презрением оглядел двух матросов: шли они, пошатываясь, и во все горло распевали популярный в севастопольских морских сферах романс: Ой, не плачь, Маруся, Ты будешь моя, Кончу мореходку - Женюсь на тебе. И кончали меланхолически: Как тебе не стыдно, как тебе не жаль, Что мине сменила на такую дрянь! Завывание шарманок, пронзительный писк кларнета, сотрясающие все внутренности удары огромного барабана - всё это сразу приятно оглушило меня. На одной стороне кто-то плясал, на другой - грозный клоун в рыжем парике кричал: "Месье, мадам - идите, я вам дам по мордам!" А посредине старый татарин устроил из покатой доски игру, вроде китайского бильярда. Цыган с большим кувшином красного лимонада, в котором аппетитно плескались тонко нарезанные лимоны, подошел ко мне: - Панич, лимонада холодная! Две копейки одна стакана... Было жарко: - А ну, дай, - сказал я, облизав пересохшие губы. - Бери рубль, дай сдачи. Он взял рубль, приветливо поглядел на меня и вдруг, оглянувшись и заорав на всю площадь: "Абдра-ман! Наконец, я тебя, подлеца, нашел!" - ринулся куда-то в сторону и замешался в толпу. ..................................................................... Я подождал пять минут, десять. Цыгана с моим рублем не было... Очевидно, радость встречи с загадочным Абдра-маном совершенно изгнала в его цыганском сердце материальные обязательства перед покупателем. Я вздохнул и, опустив голову, побрел домой. А в сердце проснулся кто-то и громко сказал: - Это за то, что ты Бога думал надуть, несвяченнным куличом семью накормил! И в голове проснулся кто-то другой и утешил: - Если Бог наказал тебя, значит, пощадил семью. За одну вину двух наказаний не бывает. - Ну, и кончено! - облегченно вздохнул я ухмыляясь. - Расквитался своими боками. Был я мал и глуп. -------------------------------------------------------------------------- Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru --------------------------------------------------------------------------