--------------------------------------------------------------------------
Мария Павловна Бунто - Падение
--------------------------------------------------------------------------
Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru
Игривое , лукавое, обманчивое и до безобразия заискивающее солнце, нарочито весело играло , притоптывая и припрыгивая на серебряном крыле самолета. Оно изощренно пыталось навязывать пассажирам свой игривый тон, даже не пытаясь предупредить или намекнуть о предстоящих событиях.
В салоне было свежо, работали кондиционеры, и заботливая стюардесса, учтиво развлекала салон.
Рядом со мной сидела бледная, чем то озабоченная, молодая женщина. Ее белесые, ухоженные, сильные в своих тугих сплетениях кос, волосы: чистые, голубые, до прозрачности глаза и светлые брови, угрюмо кричали о своих скандинавских, или да же скорей арийских корнях. Она прямо смотрела перед собой, не интересуясь ландшафтами внизу, которые вычурно , с природным пафосом приветствовали узкие окошки иллюминаторов. Ее губы были плотно прижаты, еле заметные пурпурные пятнышки на лице, освежали ее бледные ланиты. Через вибрации, еле уловимых в воздухе, я ощущал ее напряжение.
Как известно, суета и страх, имеют закономерность, передаваться от одной особе к другой. Желая снять приближающееся, подкрадывающееся, как тигр волнение, я просил у стройной стюардессы пластмассовый стаканчик лимонада. Шипучий и покалывающий, специфический аэронапиток, развеселил и растолкал мое сознание. Минув очередную воздушную яму, нам было позволено, покидать свои места. Я, не желая упускать данной возможности, деловито поднялся и прошел в соседний зал. Плоский, огромный экран, висевший над самым потолком, вещал о традициях и климатических особенностях страны, в направлении к которой, двигался наш летучий Голландец. Милая девушка у входа в «кинозал», любезно протянула мне анонс – программку , и я присел на заднем ряду, поодаль от темнеющих голов зрителей.
Все было спокойно, ничто не предвещало особых перемен, и даже моя интуиция, приспанная глупым, но бюджетный боевик, не подавала абсолютно никаких импульсов……
Я проснулся тогда, когда мы уже начали терять высоту. Возбужденная стюардесса растолкала меня и спешно вернула в пассажирский салон. Нас заставили пристегнуть ремни безопасности, в срочном порядке раздали всем кислородные маски и спасательные жилеты ( мы летели над океаном). С дрожью в голосе, и с безысходностью в глазах, осведомили нас с изученной на зубок техникой безопасности, не отдавая себе отчет в том, что по сути, это абсурдно и до глупости не эффективно. Сквозь визг и женские вопли, я расслышал глухой взрыв в нижней задней части самолета. Я помню дым, ворвавшийся в наш салон, я помню плач детей и молитвы, отскакивающие из женских уст, и последнее что я увидел, это бело-голубые окошки иллюминатора, отразившиеся в стеклянных от страха глазах стюардессы….
ВОЛШЕБСТВО
Первый раз, когда я очнулся, я помню, мне было так холодно и мокро. Я так и не могу ответить точно где и когда я очнулся.
Второе мое пришествие в сознание, сопровождалось чувством, будто я падал с невероятной скоростью в некую трубу. Было тесно, очень больно и темно . Я ощущал непрерывное скольжение. Однако я не чувствовал но, рук, даже собственного тела, но я знал, что , что-то или кто-то, яростно сжимает меня, причиняя общую боль, силясь выдавить меня и мои внутренности, как пасту из тюбика-тела.
Потом снова беспамятство. Потом снова скольжение, после чего мрак…..
Как долго я прибывал во мраке – не знаю.
Только когда я открыл глаза, мне показалось , что я на небе. Ярко голубое пространство вокруг меня, было повсюду. Слева и с права, внизу и в верху. Я стоял посреди голубого неба. Я не мог вообразить, оценить, понять , что со мной происходит. Я понимал, что я весь, что целостен, но я не видел своего тела. Я пытался поднять руку, и я даже поднял ее, но не увидел ее, хотя и поднес ее казалось бы к самим глазам. Когда я опустил, как бы ее, я почувствовал, что она оторвалась и улетела куда то, подгоняемая ветром и вольная. Мне не было больно, нисколько! Но это было так необычно! На какое то мгновение, мне почудилось, будто все это пространство – это я! Что Я – повсюду ! Что все, что я вижу вокруг – это Я! ….Это ощущение было таким волшебным….
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ
Кардинальные вопли утопической, чужой фантазии врывались в лежащее на блюде сердце. Прихотливые мысли щекотали до безумия раскаленное сознание. Серая, однородная, кипящая жижа медленно стекала с жернов на веса. Я видел , как мой собственный мозг кидали в огромную мясорубку, и каждые поступки, фразы, проступки и мысли перемалывались, проходя острые ножны взвешивания и уравнивания. Исследователь рассматривал образующийся паштет, пробовал его на вкус, сравнивал его с образцами и снова кидал массу в раскрытые рты мясорубки. Вся моя жизнь повторялась вновь и вновь, представая перед Ним, во всех своих мельчайших крупицах забытых самим же мной, но сохраненных в клеточках таинственного мозга.
Я был шокирован его исследованием до потери любого сознания. Мой череп был пуст и безжизнен. Моя грудь была спокойна и безразлично, ее уже ничего не смущало, теперь, мне кажется, я тогда был в истинной нирване: тело без ощущений, эмоций , сожалений, вожделений, мыслей и воспоминаний. Как никогда, я был абсолютно чист до пустоты, перед Богом.
Наконец Исследователь, достал из всей этой каши мозгового раствора, испачканный и помятый клочок рыжеватой бумаги. Он внимательно изучил содержимое, после чего надменно и холодно бросил этот листок к моим ногам.
Перелив содержимое колб в прозрачный сосуд, Исследователь вернул в мой вскрытый череп изъятый до селе мозг. Острая боль пронзило моя тело, яростные вспышки всей моей 45ти летней жизни атаковали мои глаза и уши, я впал в беспамятство обозревателя .
Когда я очнулся, я предположил, что нахожусь на деревянных ступенях. Лестница ведущая вниз казалась мне бесконечной, плотная пелена тумана, скрывала от меня всякое осязание пространства, и клочок бумаги, сжатый в левой руке, вернул мне воспоминание о случившемся, доказывая факт, что мозг – живет отдельно, что глаза может и передают мозгу некоторые картинки и события, но будучи лишенным рамок зрения и слуха, мозг, продолжает впитывать в себя информацию, живя от тела отдельной, своей жизнью.
С трудом я развернул лист и попытался прочесть содержимое:
«Как долго человек может не дышать? Эта задача поставлена однозначно ребром, смутила меня до глубины души! В моем еще не сформировавшемся, совсем юном сознании, этот вопрос не вмещался в рамки разумного. Меня мучил жгучий интерес, проверить на опыте, как долго я действительно не смогу дышать, и возможно ли это вообще…
Так, я стал первым быть может, не последним, человеком, который научился не дышать.
В подростковом возрасте, после долгих тренировок и утомительных упражнений, после которых умопомрачительно кружилась голова, и темнело в глазах, в один из жарких летних дней, я перестал чувствовать биение сердца. Оно не остановилось, оно просто перестало стучать, хотя кровь по-прежнему поступала в эластичные вены и крохотные капилляры.
Сейчас мне 32 года. Не нуждающийся в воздухе, пытавшийся себя погубить, я стал неуязвим. Многочисленные попытки захлебнуться в воде, или отравиться не природным газом – заканчивались полным фиаско. Огонь попадающий на серую кожу, соприкасаясь, лишь на мгновение с окружающим меня воздухом тот час же угасает. А неудачный эксперимент с попыткой суицидного прыжка с крыши 16-ти этажного дома, был побежден страстным, присущему телу желанием жить.
Май 1982гда»
Я потерял отсчет времени, да и что, по сути есть время? Оно властно над нами здесь – на Земле, вокруг планет, где совершают свой привычный круг Великие Светила. А я был , там, где нет времени, где царит иная реальность, которая быть может, более реальна, чем наша повседневная жизнь. Мне казалось, будто я, просек молекулу и вместился в этой огромной единой системе. Мне было хорошо. Я не ощущал ничего в тот момент ( хотя сейчас, я понимаю, что это сравнимо со счастьем), и это же и было прекрасным: отречься , потерять какие либо ощущения – невероятно здорово. Ибо счастье – есть иная трансформация боли.
Радость, воодушевление, любовь, удивление, восхищение, улыбка – это все завуалированная боль беспрерывного страдания. Я это понял давно, но сопоставить мир чувственный и мир лишенный движения, страдания – чувств, мир анклиозного существования вне себя, за пределами кичливых предметов я смог только сейчас. Если б Создатель подарил мне еще пару дней, я посвятил бы свои часы флицитологии, и во истину тот мир прекрасен!
Прибывая в эмфазе, прибывая в бестелесном счастье, в свободном бытие, прибывая быть может даже где-то среди вас, меня посетило прозрение…….
ПЕРВЫЕ МЫСЛИ БЕСТЕЛЕСНОГО ИНДИВИДА
Уставшее сердце ищет ответ один, но на многие ответы сразу. Жизнь импровизационная, лишена всякого смысла. Человек – всего лишь биологическая батарейка или если хотите вирус ( бактерия), который возомнил будто Он, тот который человек, обладает интеллектом. Если бы мы, не были угодны – нас давно бы уничтожили. Нам позволяют жить, суетиться, размножаться, болеет, чего-то добиваться, но ни как не хотят уничтожать. Если хотя бы мысленно, подняться в космос, и взглянуть на нашу планету со стороны, осознавая, что слева и с права, за спиной и впереди тебя миллионы различных планет, то отчетливо и с ужасом понимаешь, что твоя личная жизнь настолько крохотна, незначительна и незаметна в соотношении с галактикой и ко всему еще, таких же аналогичных жизней миллиарды, триллионы на этой планете.
Жизнь зависит от количества. Народ, живые существа – все образует целостную энергетическую оболочку для чего-то иного существования. Каждый микроорганизм на планете - выполняет определенную функцию отдавая за свою жизнь те энергетические слои собственного тела, о которых я думаю, мы еще не узнали, но которые так необходимы Им, нашим эксплуататорам.
Так вот, за собственную жизнь, мы платим суетой, которая в большей степени важна не именно нам, а вышестоящим организмам. И виды животных или их подвиды, которые так неуклонно исчезают со временем, на самом деле исчезают не по причине человеческой жестокости и истребления, а в большей степени из-за того, что данный вид уже оказался не востребован , и загнанные вживленные в нас клетки начинают не уклонный процесс эволюции, за счет чего один вид вытесняет другой.
На смену человека придет новый, более универсальный, может быть более жестокий, но более совершенный , выгодный организм, который будет продолжать снабжать эту землю необходимой энергией. Когда количество элементов перегибает дозволительную норму, наши войны, землетрясения, катаклизмы естественным путем уравновешивают сложившуюся за тысячелетия константу энергетического баланса.
А когда мы станем, не угодны, ОНИ, подарят нам вечный сон под предлогом атомной войны или очередного ледникового периода. И люди будут продолжать думать, что это все они, люди, вершат судьбы всей земли.
Нет Это важно. Однако некоторые из нас, в силу собственного заблуждения, антропоцентрируют на этой планете, и когда человечество приходит к хаосу, единственная их ( человеческая) заслуга в том, что они сами себе находят Мессию или Пророка, или Диктатора, который под действием их же собственного желания страха, возвращает обществу целомудренный, облагородившийся вид. Увы светлое будущее всегда переплетается с темным прошлым.
Парадоксальные экзерции нашего вида, тешат Их, и они в свою очередь подпитывают нашу Землю. Чудеса, встречаемый на земле, являются ни чем иным , как Их же собственной наградой нам. Они, приоткрывают нам створки на маленькие тайны, внушая в наши сердца веру, надежду и некоторое успокоение.
А мы, будучи наивными бациллами, радуемся и дивимся подачками Богов. Да же не подозревая, что за всем этим стоит рациональное, научное, высоконаучное объяснение в качестве далеко не монотеистического Божества…..
ОНИ
«Что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему. Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне не по плоти…. Почему: потому что искали не в вере, а в делах закона: ибо приткнулись о камень преткновения…» Новый завет. Послание к Римлянам.
«Ра дает тебе свет, его лучи заполняют твое окно. Шу, дает тебе воздух, наделяя твоя нос жизнью. Геб, дает тебе всякие плоды, которыми ты живешь. Осирис, дает тебе Нил, что бы ты жил»
«Верховная Божественная личность сказал: Мой дорогой Арджуна, сын Притхи, созерцая же теперь мое великолепие, сотни тысяч разнообразных божественных и многоцветных форм» Текст 5, глава одиннадцатая. Вселенская форма.
Вы шли – и к Вам прейдут. Вы искали – и Вас нашли. Вы звали – и Вы откликнулись. Вы просили – и Вы ответили.
Я увидел все, что может сравниться с Богом. Я слышал звуки, которыми взывали ко мне Боги. Я ощущал блаженства, которые могут подарить мне только Боги. Я имел суть и тайны, которыми ведает лишь Бог.
Они зажигают огни. Они заставляют все шевелиться и быть в движении. Они наблюдают смерть, и Они удивляются рождению. Они созидают новое. И Они жалеют о разрушенном…..
ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ
Локальные сети культуры, нависшие гроздьями над мирянами, в своей утопической плеяде, охватили сердца людей. Навязываемый образ абразивного Существа, фатального Бога, группирует бесконечный цикл преодоления естественного желания жизни. Атрибутика Властелина, перпендикулярна относительности мироздания, и наивно тождественна Закону Великого Космоса.
Залог апробированного релятивизма, в формирующихся догматах, антропоцентрична вовсе не Богу, а человеческой выгоде. Дедуктивность ложного трактования, только подчеркивает выявление и проявление наглого человеческого естества.
«Мудрецы» и «контактеры», стремящиеся в млечный котлован истины, самозабвенно предаются самоистязанию, в порыве филантропного альтруизма, жертвуя собственной жизнью и судьбой, лишь изредка подвигают слепое и глупое человечество к долинам маленьких истин. Однако жадность и страх преобладающего населения, как правило, пренебрегает, всякого рода подсказками и намеками. Они сжигают и расстреливают потенциальных врагов собственного удовлетворения: себя в центре мира, видя в глазах убиенных , немой лик собственной смерти.
Плачевен исход для самих же Землян, когда вследствие фанатического идолопоклонничества , погибают миллионы наивных последователей.
Принято считать, что принявшие смерть, ради собственных или чужих идеалов – невинные душами. Однако, данное мнение ложно. Коллективная смерть – автоматически приравнивается к разряду «ни в чем неповинных» жертв, лишь по одной простой причине: за счет многочисленности умерших. Совсем не берется во внимание, тот факт, что у каждого человека, индивида, есть выбор, есть, как они сами называют – душа и разум. Не учитывается так же и индивидуальное количество , так именуемых, грехов, в прошлых и нынешних летах, участвующих в коллективной смерти. Совсем не учитывается и то, насколько заслужил данный субъект ту или иную смерть, быть может, в расплату за прошлое безрассудство предков. И самый непогрешимый факт! Оправдание смерти – согласно наличию жизни, ТЕБЯ, на этой Земле. Вы виновны за то, что вы здесь.
Последние пункты оправдывают, так же, и смерть коллективную в результате глобальных катастроф.
Так, что , как бы жалко Вам не было послушных, верующих, добрых людей, погибших тысячами вследствие тех или иных причин, не стоит сетовать на отсутствие Милосердия, Сострадания и Упорядоченного закона в почитаемом Боге – Вселенной, нужно не забывать, что вы виновны перед Богом в единственном аспекте – что вы Люди….
Я всегда задумывался над тем, что значит, вечность и как попасть в нее, как достичь ее? Что предложено увидеть после того как кончится бесконечность? Что же следует за атараксией вездесущего Космоса?
Я мучил себя данным вопросом всю свою сознательную жизнь. Я совершил множество ошибок и исследований, посвятив изучению данного вопроса всего себя. Я спрашивал и я увидел все!
Я увидел может быть только частицу, частицу, которую мне положено было увидеть, но эта частица огромна, по крайней мере относительно моего человеческого скудного разума.
Я видел и чувствовал, как один мир плавно переливается, врастает в другой, как заполнена каждая микромолекула пространством и законом другой совсем жизни, как в той другой, заполнены атомы следующего мира, зеркально и безустанно отражается и продолжается в каждом микроне вселенная, двигаясь сквозь нас, скрывая нас от других миров. Я познал тайну бесконечности, и увидел, что она существует. Я видел их, Они видели меня, Я не видел Их, они не замечали меня…..
ВСТРЕЧА
После долгого странствия я в миг очутился среди огромной, плоской пустыни, без солнца, без неба – только песок и белое, яркое пространство вокруг и над головой. Как никогда в жизни, я почувствовал себя одиноким. Мне стало даже страшно. Я не ощущал ни холода, ни тепла. Все вокруг было пустым и плоским. А мне было тоскливо и одиноко. Только что, я был везде и во всем, и так сразу осиротел. Я не мог обратиться к кому-то, ибо небо отсутствовало: понятие Единого Господа Бога, так же не клеилось с увиденным мною: а вокруг никого не было, и это было так ощутимо, и так давило на виски (хочу заметить, я в первые за все мое пребывание в необъяснимом моем «путешествии», ощутил физическое тело и боль).
Сложно ответить, как долго я маялся в этом непробиваемом одиночестве, т.к. исчисление времени так же утратило свой смысл и силу. Я шел, и даже не знал, куда и зачем, пока в дали, не увидел сидевшего на песке юношу. Я с неимоверным трудом преодолел ватность в ногах и подбежал к фигуре. Я пытался заговорить с ним, но тот даже не удостоился взглянуть на меня. Я начал кричать, что-то спрашивать, но тот сидел и не подвижно сливаясь с песком. Только по смявшейся, потрепанной фуражке, которую он судорожно мял в руках, я догадался, что это солдат.
Когда же юноша поднял голову, я обнаружил, что тот слеп: ужасные кровоточащие дыры зияли на месте глазниц. Запекшиеся куски рваной кожи безобразно торчали на щеках, шершавые, пересохшие губы шептали, что-то, однако я ничего не слышал, было слишком тихо, что бы разобрать хоть единое слово. И как позже я заметил, в этой пустыне, вообще не было звука – там отсутствовали не только небо, ветер и солнце, но я так же не слышал себя.
Юноша встал, сделал пару шагов мимо меня и медленно взмыл вверх, исчезнув в белом пространстве. Мне было, искренне жаль потерять единственного, за все это время, человека. Однако мое разочарование перебило внезапно очертившееся в песке тело обнаженной женщины, которое так неожиданно появилось из недр песка, что в некоторой степени испугало меня. Подойдя ближе и рассмотрев, замечу, без всякого сексуального любопытства, тело появившейся нимфы, я узнал в безмятежном лице, свою соседку по креслу в салоне самолета. Ее щеки были так же красны и аппетитны, как и в первые минуты нашего знакомства. Ее тело покоилось в песке, и лишь некоторые бугорки женского превосходства едва выпирали не тронутые сыпучим платьем. Медленно и плавно, со временем ее тело и вся она так же взмыли вверх и растаяли в бездне пространства.
Почему-то я подумал, после того как она исчезла, что пора и мне. И как только я об этом подумал, я мгновенно перестал ощущать свое тело, мне стало так легко и спокойно, и лишь слегка фокусируя расстояние от почвы, понял, что уже поднимаюсь ввысь, и расправив руки, я был готов к полету…..
Потом я помню как мы все стояли на огромных отдельных каменных плитах. Наши руки, против нашей собственной воле были подняты вверх. Я не знаю , как я выглядел со стороны, но три человека стоявшие полукругом со мной были обнажены и глаза не выдавали ни каких признаков жизни или хоть элементарного наличия разума. Широко открытые глаза внушали страх, и я помню по себе, как мне было стыдно и нелепо быть безвластным и беспомощным , что б опустить да же руки. На груди каждого из присутствующих было вырезано на груди полное имя и фамилия. Так я запомнил, что солдата, чьи глазницы продолжали зиять пустотой звали Кирилл , а мою спутницу на борту Boeing 124 - Пет Гроус, а молодую женщину, которая стояла справа от меня звали Стефании. .
Вокруг было темно, но окруженные яростным огнем, чье пламя танцевало на наших телах, мы видели друг друга, и что-то запоминали. Синий столб света, первого поразил Кирилла – тот исчез в световых волокнах непонятной субстанции. За ним последовала Стефания, Пет Гроус, и затем наверно исчез я.
Все, что я могу сказать, после того , как в меня или сквозь меня прошел этот световой прожектор, так – это то, что я в очередной раз ощутил падение, только вверх мы летели или в низ , сказать сложно, но главное, что я уже был не один……
ПЛАНТАЦИЯ
После стремительного падения мы удивительным образом очутились посреди белоснежного поля. Вокруг нас не было и единого дерева или куста. Ноги ощущали легкость, и пушистые волокна непонятного пуха нежно щекотали пальцы босых ног.
- Где мы? Я ничего не понимаю. – сердито осведомилась Пэт Гроус.
- Мы наверное на облаках. – тихо ответила, как бы про себя Стефания.
- Какие облака? Это черт знает что! Я не понимаю. Что вообще происходит! – явно нервничала Пэт, суетливо оглядываясь по сторонам.
Я сделал шаг вперед, не ощущая почву. Я летел. Я не думал ни о чем, я просто шел, а может, и не шел. Все, как бы я не пытался двигаться, оставалось не подвижно относительно моего тела. Я делал шаг , но люди, окружавшие меня, продолжали оставаться на равном расстоянии от меня. Пространство не знало конца , и как я потом догадался, не имело начала, оно просто существовало. Две женщины озабочено говорили между собой, а я и молодой юноша молча силились понять происходящее. Спустя некоторое время, белое пространство, преобразовалось в некое прозрачное сияние, из глубин которого к нам подошел маленький горбатый человек.
- Белыми руками, в длинном пальто, как летняя пеня, как ветряный конь. За прошлыми чувствами, за осенью ночей, в оранжевом вагончике вы вернетесь к себе. – карлик схватил юношу за руку и прошептал ему эти несвязанные на первый взгляд слова. Голос его был прекрасен, высокие тона и театральный акцент, придавали ему сказочный образ несовместимостей. – Вы проглотите грязь, вы услышите правду, вы погибнете дважды, но найдете спасенье. – после последних слов карлик отошел назад и распался на мелких сияющих бабочек.
- Отлично! – прошипела Пэт Гроус, в недоумении оценивая пространство. – Я уверена, это сон. Просто дурной, нелепый сон. – уговаривала она саму себя.
- Смотрите! – воскликнул юноша. К нам приближался человек в длинном сером пальто. Его голова была скрыта под капюшоном, а длинные тончайшие руки безобразно волочились за ним. Он подошел к нам и приказал идти за ним. Мы долго шли по прозрачным водам и пришли, наконец, к огромной лодке. Человек остановился и протянул длинную руку. Его ладонь была медного ржавого цвета. Я понял, что он хочет оплату, однако наши карманы были пусты. Человек в длинном пальто подошел к юноше и неожиданно для всех схватил его за шею. Опустив на колени проводник беспрепятственно просунул тонкую руку в горло юноши и вытащил из глубин чрева горячее еще, окровавленное сердце. Этот жест настолько поразил окружающих, что мы не в силе были, что либо предпринять. Человек в длинном пальто пропустил недоумевающего юношу в лодку, после чего проделал подобный маневр с каждым из нас. Так, мы лишились сердца. Когда все были погружены на лодку, проводник сел вперед и длинными безобразными руками стал грести бесконечные воды.
Перед нами развернулся бескрайний океан . Высокие пики белоснежных парусов упирались в голубое-голубое небо, и маленькие крошечные люди на борту этих гигантских парусников, суетливо спускали неводы. Посреди просторов океана, так нелепо и непредсказуемо располагалось поле. Желтые тонкие колосья хлеба мирно покачивались на ветру морского дыхания. Громоздкие трактора торопливо собирали урожай и темные клубы пара, медленно вздымались вверх. Лодкой нас переправили на этот странный остров. Люди, окружавшие нас, носили мрачные угрюмые маски серо-зеленого цвета. Их глаз не было видно и вместо рта зияла бесконечная угрожающая бездна. Они все работали на плантациях хлебных колосьев и не выглядели так весело и беззаботно, как из далека.
Высокий худой мужчина в черных сапогах подошел и вручил в наши руки громоздкие тяжелые грабли. Под ногами, когда мы позже присмотрелись, валялись совсем не злаки, а мелкие клочья газет и записных книжек – блокнотов. Мы видели прерванные фразы, незаконченные предложения, заметки, коды городов и сокращенные термины. Среди все макулатуры, я даже обнаружил свой собственный дневник, который потерял, когда мне было еще 10лет. Я пролистал его обожженные страницы и вспомнил свои детские мечты и планы, и ужаснулся тому, насколько все не сошлось в реальной прожитой жизни.
Когда солнце близилось упасть за фиолетовый горизонт, люди работавшие возле нас сняли маски, обнажив безликие и безглазые лица, из черных ртов вырвался тонкий пронизывающий до самых корней волос свист, схожий на плач чаек или касаток. Совместный крик отчаянного пения охватил остров и лишенные глаз лица сурово, и печально провожали солнце.
- Мы станем одними из них, если что-то не придумаем. – подумалось мне вслух.
- Это невозможно. – ужаснулась Пэт Гроус. – Это. Это не со мной…- шептала она. – Пусть они все заткнутся! Я не могу! Не могу так!!!
- Успокойтесь, мисс. Это всего лишь песня. – задумчиво ответил я понимая, что все это рано или поздно закончится.
Когда наступила мгла, мы погрязли в непробиваемом мраке, я почувствовал влажное дыхание, где-то позади себя. Что-то свирепо дышало мне в спину. Я ощущал, чей-то взгляд и мне было не по себе. Я не осмелился повернуться к этому нечто лицом, да и смысла я особого не видел, мрак не позволил бы мне рассмотреть его уродство, напротив только усугубил бы волнение и развил еще больший страх, ибо фантазия человека порой более искусна и изощренна, изобретательна и страшна, нежели реальная опасность или угроза. Я не видел своих соучастников, я уже привык к монотонному свисту, я только не ощущал ЕГО.
Что-то похожее на шепот обратилось ко мне. Я силился разобрать слова, но хриплый шепот не позволял мне разобрать ни одного слова. Я вспоминал все языки, которые когда-либо изучал, но это не было похоже ни на один из известных мне. Так, я и не знал наверняка когда же впал в забвение, или может, уснул или поддался гипнозу. Единственное , что вспоминается мне сейчас, это обрывки нелепых детских сюжетов моего отрочества.
ПОЛЕТ
Я помню, когда я открыл глаза, я лежал на груде свежее отполированных черепов. Белые кости осуждающе смотрели на меня. А когда я поднялся и стал на перебитые ноги, покачиваясь и падая от острой боли, я увидел огромную, бескрайнюю долину, усеянную человеческими черепами. Мне стало жутко страшно: самому, без друзей, без единой души, посреди полей смерти. Если бы у меня тогда было сердце, оно, наверное бы выпрыгнуло из груди и покатилось камнем вниз во все эти белоснежные останки. А когда я взглянул на свои ноги, я увидел торчащие окровавленные струпья мяса, из которых поблескивали выпячивающееся кости. Я не мог сделать шагу, я падал, и боль усиливалась с каждой неудачной попыткой.
Когда же я привык к боли, и глаза стали различать окружающее, я увидел не далеко от себя красивого белого коня, который нетерпеливо вспушивал блестящие кости своим мощным копытом. Он вскидывал гриву и из черных ноздрей исходил серый пар, воспроизводя гордое ржание. С величайшим трудом я подполз к нему, любуясь озорной красотой независимого животного. Я гладил его сильные, жилистые ноги, заглядывал под мощные торс. Конь, чувствуя, возможно, мое недомогание присел и предложил свою спину. Когда я взгромоздился на его белую спину, я пришел в недоумение! Обнаружив огромную свежую дыру, прямо на его загривке. Глубокая, бездонная рана, в которой четко виднелся скелет и до мельчайших подробностей жилы и мускульные ткани, поразила меня до глубины пустого сердца. Однако коню эта дыра, как я позже понял, не особо мешала.
Когда я пал на лошадь, я вспомнил, как в детстве, у дедушки, я наслаждался прекрасным галопом молодого резвого скакуна, и быть может, по старой памяти, вонзил босые перебитые пятки в бока этого загадочного животного. Под слабой , но настойчивой команде, мой скакун взметнулся на дыба и рванулся вперед. Из зияющей раны, удивительным образом, развернулись влажноватые аккуратно сложенные крылья. Белоснежный пегас сделал несколько стремительных взмахов прекрасных, мощных крыльев и мы поднялись ввысь, паря над нескончаемым полем очищенных голов. Мы набирали скорость. И с каждой секундой летели все быстрей и быстрей. Затхлый ветер обдувал мое лицо. Я почувствовал как боль, сковавшая рассудок и тело, постепенно покидает меня. Боль улетучивалась, с каждым взмахом белоснежных крыльев.
Мы набрали высоту, проникнув за облака и звезды, которых замечу, было настолько много, что я задыхался от звездной пыли, а потом, резко упали вниз. Мы падали с необычайной скоростью! Все мелькало, проносилось мимо, и в голове всплывали картинки детства, юношества, институт, брак, рождение первенца, похороны матери, развод – все за одно мгновение! Меня сносило потоком со спины белого камикадзе, я испытывал страх, и не верил в то, что вот-вот и все закончится. Я как никогда захотел жить…
Буром мы вошли в черепа, пробивая сухую твердую землю. Я ощущал кожей тепло, мне становилось жарко. А потом снова непробиваемый мрак. Мне показалось, что я вообще перестал существовать. Меня не стало. Быть может, из-за кромешного вездесущего мрака, я слился во едино с землей и космосом…
40 ЧУВСТВ ИЛИ 2-е ПОСЛАНИЕ ВСЕЛЕННОЙ
«Страх, ненависть, призрение, недоверие, стыд, заблуждение, негодование, зависть, сарказм, отвращение, неприязнь, антипатия, одиозность, гнев, вспыльчивость, нетерпимость, измена, предательство, трусость, узурпаторство, тирания, доминация, паранойя, пытливость, проницательность, волнение, брезгливость, лицемерие, надменность, унижение, предвзятость, , малодушие, лукавство, тщеславие.
Искренность, нежность, любовь, преданность, верность, доброта, симпатия, наслаждение, нега, счастье, воодушевление, мечтательность, романтика, зависимость, привычка, гармония, ласка…»
Моя рука остановилась. Языки пламени хватали меня за пальцы и облизывали локти. Я отвел руку в сторону и отошел назад. На огненном полотне четким ровным почерком были перечислены все чувства, которые пришли мне на ум. Песочные часы упали на цементную холодную платформу и разбились. Существо в оранжевых лохмотьях пробежало мимо меня и укусило за голую едва зажившую пятку. Миниатюрный электризующий фосфорирующий шар приблизился ко мне. Он менялся в цвете то, поднимаясь вверх, то, опускаясь низко-низко. Безмолвно он обратился ко мне.
- И это ли все, что приходит тебе на ум? Жалкое, примитивное создание?
Я сделал над собой усилие, и добавил слова «радость, восторг и гордыня».
- Вычеркни то, что тебе самому не довелось испытать за столь короткое время вечности.
Долго размышляя, я вычеркнул слова « узурпаторство, лукавство, гармония, романтика и любовь.»
- Ты не искренен даже перед собственной душой. – негодующе воскликнул шар. – Ты никогда не был искренен И никогда не испытывал истинного наслаждения в жизни! Ты потерял умение мечтать еще в 10 лет. И ты так и не испытал неги и настоящего счастья. – шар опустился ниже и из красного превратился в синее сияние. – Как жаль, что тебе никогда не было стыдно за свои мысли и поступки. Как жаль, что ты врал все это время. Как жаль, что ты слабый. Как жаль, что ты так ничего и не успел… - шар рванулся ввысь и скрылся за фиолетовым горизонтом разноцветных планет.
Я обернулся и не увидел перед собой огненного полотна. Рука моя продолжала кровоточить, и на месте недавнего укуса была рваная влажная рана. Впереди и сзади я видел желто-черную равнину скалистых пород. Так неожиданно и внезапно за моей спиной очутилась Стефания.
- Нужно идти. Они рядом. – странным тоном молвила молодая женщина в порванном сарафане.
- А куда делись они? – смущенно спросил я.
- Их никогда не было. Здесь вообще ничего нет. – устало улыбнулась она. Молодая женщина взяла меня за руку и уверенно потащила за собой.
- СМОТРИ! – одержимо выкрикнула женщина. Мы стояли над пропастью во чреве которой, в самом низу бездны, я увидел разорванное тело Пэт Гроус, останки которой, растаскивали в громадные норы серые существа.
- Вот! Вот! – кричала возбужденная Стефания. - Они разорвали ее! Но выключится свет! Или мы упадем в океан! Или случится еще что-то! И она вернется! Она будет снова жива!! – восторженно вопила Стефания.
Я испуганно глядел вниз, но ничему уже не удивлялся.
Как и предупреждала Стефания, громадные Собаки подкрались к нам с заде и поглотили своими стальными пастями. И я снова провалился во мрак. Я не видел перед собой абсолютно ничего, только ощущал всем телом и каждой клеточкой своего организма, что-то больше чем пространство, чем просто мрак. После некоторого отсутствия каких либо признаков дыхания и движения, я почувствовал как Вселенная развернулась ко мне спиной и огромные бесконечные крылья расправились над холмами и вершинами сонной долины. – Итог ожидает Вас всех. Но означает ли итог конец? И что есть конец в нескончаемом каскаде космоса? – Вселенная вздохнула тяжело, и зашелестела крыльями. – Игра без продолжения, без начала и конца. Игра без правил и преобладающего поощрения, являет собой искусство бытия. Для вас все подвержено закону, принципу, траектории и смысла. Вселенная, чем и отличается просто от Времени и Вашей так нарекаемой Жизни, что она в сущности своей глубокой бесконечности, лишена каких либо рамок, правил и ограничений.
Безграничный разум: так следует вам называть Бога. Безграничное пространство, так должно нарекать вам Царствие Божие. Безграничное милосердие : таковой является Ваша жизнь, смерть и рождение. Вы не принадлежите себе, хотя упрямо уговариваете себя в обратном, под предлогом или да же, под прикрытием религий, денег, социума, идей, трактатов, надежд и «высших» ценностей. Сама «идея» - жить ради чего-то или кого-то, придумана Вами самими только лишь, что б как-то оправдать свое появление и последующее пребывание на Земле. Хотя, Вы ни как не хотите понять простого : что Ваша жизнь уже окуплена самим фактом вашего присутствия там. Вам очень не хочется считать себя вирусом и батарейками. Но если же Вы такие наблюдательные, ( достаточно проследить Ваш прогресс в области естествознания) , как же Вы не поймете, что на планете Земля, просто так, ничего не живет и не создается!- Вселенная яростно взмахнула гигантскими крыльями и в миг очутилась у меня на ладони, преобразовавшись в крохотное зернышко. – Если Вы не разумеете, чего-либо, то Вы боитесь. Еже ли, боитесь – уничтожаете.
Так вот, Вы уничтожили , исключили из себя понятия: РАБСТВО, ПРИМИТИВИЗМ, и ИГРА. Уподобляя, низвергая более простые классы существ на ранг ниже себя и превознося себя антропоцентрично в лик клеточной структуры, Вы Создаете иерархию Богов, дабы скрыть и оправдать свое наглое бесстыдство. Боясь унизиться и потерять именуемый Вами «смысл жизни», именно в данном процессе страха-защиты и возникает вездесущая Глобальная, утопически Спасительная искра «Идея», которая заключает в себе все спасательные шлюпки, и под спасательные круги и баркасы.
Но больше всего Вы боитесь , бессмысленного существования, Вы боитесь быть пешкой или даже подошвой для пешки , нет! Материалом , просто деревом или пластмассой для пешки в Грандиозной, никак и никем из Вас не разгаданной Игре….- голос стих и Вселенная взмахнув крылом погрузила меня снова в беспамятство….
ЧЕРТА ИЛИ ТОНЕНЬКАЯ ВЕРЕВОЧКА
Было много, очень много трамваев и поездов. Мы протискивались между первыми, чтобы попасть во второй. Тот единственный, о котором нам рассказал карлик. Стая голубей взметнулась ввысь, после первого же сигнального гудка и мы увидели, что на станции уже никого нет, только километровые вереницы, сопряженных между собой вагонов. Сквозь пыль и безмолвие, Кирилл заметил оранжевый вагон.
- Это наш! – по- юношески обрадовался он и стремительно направился к нему. Вагоны чужих составов незаметно растворились по мере того, как мы приближались к ним: расступались, будто сотканные из пыли.
- Вагон должен быть оранжевым.- деловито заявила Пэт Гроус.
- Значит это наш.
- Да к он, ведь фиолетовый. – подозрительно возразила Пэт, отходя от юноши в сторону.
- Вы наверно оба дальтоники. – вмешалась Стефания. – Он темно коричневый, но ни как не оранжевый, и не тем более фиолетовый.
- Девочки! Ну как он может быть фиолетовым, если он оранжевый! И уж ни как не коричневый! – молил Кирилл.- Я хочу уехать отсюда! Давайте сядем, и потом уже будем выяснять цветовые нюансы!
- Как мы в него сядем?!- нервно повысила голос Пэт Гроус. – Нам сказали: ОРАНЖЕВЫЙ. А он фиолетовый! Куда мы на нем уедим?
- Пэт права, Кирилл. Если нам сказали оранжевый, то мы должны сесть в оранжевый. Только я не пойму, почему вы все, видите разные цвета? А что вы скажете, доктор? – обратилась ко мне Стефания. Я молчал в недоумении, ибо перед глазами моими, стоял прекрасный поезд, дивной красоты, цвета перламутрового утреннего неба, излучающий легкое, божественное сияние. Я не мог сказать ни слова. Я был заворожен и задумчив. Они продолжали спор и только я успел отвести глаза от загадочного сияния, как Кирилл жестоко и неожиданно застрелил молодую Пэт в голову. Брызги крови, только что разговаривавшей женщины, попали на состав, и вмиг сделалось темно…
Я открыл глаза: передо мной Стефания и Кирилл, по правую сторону сидит живая, слегка бледная, как впрочем и всегда, Пэт и сосредоточенно читает газету.
- Я хотел убить тебя. Прости – сокрушался юноша, дотрагиваясь к коленям, только что убиенной на моих глазах Пэт. – Это так глупо, спорить из-за цвета.
- Действительно! Какая разница! Перед нами все равно был-то один единственный поезд, на этом чертовом вокзале. – подтвердила Стефания, складывая с педантичной аккуратностью старую, слегка потрепанную газету. Тогда я понял, что, что-то пропустил. Но наблюдая незыблемые в своей красоте ландшафты, я не удостоился ничего уточнять. Возле меня, с краю от сидения, то же лежала газета. Я взял ее, нетерпимо развернул, читая первые попавшиеся строки:
«Хроника сегодняшних дней.
Падали капли, рисуя узор, на холодном, прозрачном окне. В комнате тихо слышен был спор, о том кому быть на Луне. Брахман говорил, что лишь, карма решит, кто из нас попадет и пройдет. А праведник спорил, что в мире вершит: только Бог, что Иисус все учтет. Но иудаизм утверждал, что Тора права: есть закон, от него не уйдешь. Кришнаит перебивал, и Нирвана всегда победит, если к счастью придешь.
Этот спор продолжался, пока за окном, утопая в осенних слезах: плакало небо, не веря словам, предчувствуя гипотезный крах. И тогда постучался в закрытую дверь запоздавший простой человек. Он сел за столом, приветствуя всех, подперев подбородок рукой. Он слушал их спор, и видно в глазах, он чувствовал горечь и страх: когда доставал из груди свой кинжал, ислам убивая Христа; когда промахнувшись попал не в раба, а в эгоиста, приближая Кришну к вратам.
И тогда закричал, его голос в сердцах, перебив заседающих там. Он сказал, что есть Солнце! Вода и Земля! Птицы, облака и любовь! Зачем же нам спорить? Причем тут Луна? Пуская невинную кровь! Каждый из вас стремится понять, куда после смерти бежать. Но разве не проще тайны не знать: жить, надеяться, ждать? Ведь жизнь лишь одна, и прекрасная она! Для чего нам плакать о том, что будет потом, что мраком веков, останется под надежным замком!
И услышало небо, его разговор, перестало воду пускать. Высохли капли, исчезли узоры, а вместе с ними и спор. Будда заснул, продолжая искать спасенье в самое себе. Иисус отправился, пустыней блуждать. Магомет ушел на зоре.
И остался опять, один среди стен, простой, земной человек. Он устал спасать. Это Небо от тех, кто гасит Божественный свет. Улыбнулось небо, пурпурной зарей . Зардели солнца лучи. И ветер шептал человеку во сне: Живи, Надейся и Жди…»
Страница закончилась, и я обратно сложил газету, переосмысливая прочитанное. За все время нашего таинственного пребывания в НИГДЕ. Я ничему не удивлялся, даже про рифмованной статье. За окном потемнело и что-то мне подсказывало, что мы скоро приедем, но вот только куда?...
Мы остановились. Приближаясь к выходу ,еще в тамбуре, я обратил внимание на острые бардовые скалы, покрывавшие странную пустыню. Мы сошли с поезда, и он в мгновение ока растворился: не стало рельс, исчезли составы, растворился пар.
-Ну и где мы теперь?- вздохнула Пэт, вымывая пальцы.
- Опять скалы,- прошептал Кирилл.
Я присмотрелся к скалам, которые дышали удушливыми испарениями, извергая изредка непонятные струи из недр своих осколков. Мне стало не по себе, я почувствовал чье-то присутствие , но вокруг не было никого.
-Я больше не могу идти. Я не вижу смысла,- призналась Стефания опускаясь на горячую землю. – Как мне все это надоело.- вздохнула она.
- Откуда у тебя пистолет?- неожиданно для себя, поинтересовался я у Кирилла.
- После Чечни остался. Бушмены хотели отобрать его, но мне удалось его спасти. – отрапортовал юноша.
- И ты пронес его в самолет?
- Получается, да. – неуверенно ответил тот.
- Я хочу, что бы все это закончилось! – отчаянно молила Пэт Гроус.
- Доктор! Это огни!- Стефания указала на маленькие желтые звездочки в дали от нас. Я попытался разглядеть, но так ничего и не понял: черные пятно усыпанное мелкими огоньками уверенно двигалось в нашем направлении.
- Оно приближается – со страхом в глазах осведомилась блондинка. – Оно заставляет нас бежать.
Мы, охваченные паникой ринулись в бегство. Это было жалким зрелищем: четверо взрослых людей, поддетые животным страхом убегали сами не зная от кого и куда. За спиной я стал слышать щелканье злобных клыков, когда я обернулся – то в нескольких ярдов от себя увидел стаю круглых мохнатых существ, с ярко огненными глазками, которые, катясь и подпрыгивая, приближались к нам. У них были острейшие металлические зубья, раскрывая пасть, можно было рассмотреть у них второй ряд таких же клыков, которые двигались в определенной последовательности , по принципу жернов.
Вокруг нас были только скалы, которые удивительным образом сколько бы мы не бежали, ни как не приближались к нам. Мы мчались по плоскости, и казалось, что мы топчемся на одном месте. Да же я стал впадать в отчаянье. Существа приближались, и мы были обречены.
Как только Пэт Гроус закричала пронзительным голосом, неожиданно все растворилось: исчезли зловещие существа, исчезли скалы. Мы с трудом остановились, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Пока мы стояли, к нам незаметно подползло двухголовое создание, с ногами паука и человеческим лицом.
- Вам нужно прыгать.- тихо прохрипело существо.- Прыгайте через эту нить. Горизонт бесконечен.
Вокруг не было ничего, просто пустота, просто пространство. И мы переступили через тоненькую веревочку…
СТРАНА СЛЕЗ
Когда мы перепрыгнули через тонкую веревочку, мы долго падали в непонятном направлении, то опускаясь с невероятной скоростью в низ, то стремительно поднимаясь вверх. Как долго мы были в полете – сказать сложно. Но когда наше тело ощутило влагу, мы поняли, что наше падение окончено.
Осмотревшись вокруг, я подумал, что это вода. Привкус горькой соли и легкое жжение по всему телу, дало повод предположить, что это море. Было темно и сыро, и никакой надежды на скорый берег. Из глубин неопределенных вод, доносились стоны. Они звучали все чаще, и явственней по мере того, как мы пытались, куда то плыть. Порой нам казалось, что мы наталкиваемся на отдельные части человеческих конечностей. Иногда, я чувствовал панический страх, что я в темноте в чем то запутался, и не могу выплыть на верх, я задыхался и тело немело от ужаса непробиваемой пленки над поверхностью воды, а так же от недостачи кислорода.
Рукой, я нащупал прозрачный плотный целлофан. Из последних сил рванул его, и приподняв плыл дальше. Тел не было видно, все поглощала темная вода. Торчали только головы и озабоченное шуршание полиэтилена, напоминало о некотором присутствии жизни в этих соленых водах скорби.
Первая заплакала Стефания, за ней разрыдалась, Пет, потом не выдержал Кирилл, и я со временем, не осознавая еще, правда, что плачу, почувствовал горячие струйки на холодных щеках. Как долго продолжался наш совместный плач – не знаю. Но наш отчаянный рев взбудоражил воду, вздымались волны, стало тяжело плыть, пленка поднималась уже с трудом, она способствовала тому, что бы мы утонули. Я захлебнулся первым, когда же я пошел ко дну, только тогда почувствовал почву: вязкую, илистую почву на дне.
Открыв глаза, я увидел, что уровень воды переместился ввысь, расстилаясь над нами бескрайним океаном, подобно небу. Спереди и сзади развернулась серая долина. С правой стороны виднелись могущественные скалы, а с лева от нас, проржавевшее, упавшее солнце.
- Куда же нам идти? – робко спросила Стефания.
- Это город – потерянных сердец. – отчаянно осведомился Кирилл, читая перевернутую вывеску.
Мимо нас бесшумно пронесся старый , изношенный фиакр.
- Только вперед.- предложил я , и мы двинулись в путь.
Вокруг было все серо и влажно. Со временем в тумане, мы привыкли различать странные на наш взгляд постройки. Здесь жили люди, и по всей видимости, голые стены, расположенные углом, являлись их единственным жильем. Все видели, что делают друге, но никто ни с кем не общался. Мимо нас проходили осунувшиеся, безжизненные фигуры людей, и некоторые из них нас да же не замечали, или просто не видели. Они зацепляли нас плечом или ногами, при этом оставаясь нетронутыми и непоколебимо спокойными. А были и такие, которые оборачивались, и долго в недоумении провожали нас взглядом. Нам было страшно и очень холодно. Никто не говорил с нами, да и мы ни кого не останавливали, мы просто шли в перед, поражаясь угрюмым городом. Уставшие и растерянные мы просто шли вперед.
Первый приступ голода пришелся на Кирилла. Он внезапно упал на скользкую тину, схватившись за раненный живот. Он простонал о том, что очень голоден и хочет есть. Я с трудом поднял его, и взвалив на плечо понес дальше.
К нам подошла горбатая старушка с перебитым носом и выпавшей наружу челюстью. Ни говоря, ни слова, она протянула мне скрепки, дюжую жменю алюминиевых скрепок в своих сморщенных старостью и влагой руках. Машинально я взял их с собой, поблагодарив, и засунув их разом в карман.
Спустя некоторое время, тот же приступ случился и с Пет. В помощь пришла Стефания. Я понял, что такая же участь ждет и меня.
Маленький, босой мальчишка, с ампутированной левой ногой, весело подскакал к нам и взял меня за руку. Предельно серьезно, глядя мне в глаза, безмолвно и настойчиво потянул меня за собой. Когда я проявил сопротивление, малыш расплакался, и мне пришлось следовать за ним.
Буквально в нескольких метрах от нас стоял огромный журавль. Ловким движением рук, мальчик вознесся в высь, и на его место снизошло полное ведро мутной воды. Я аккуратно снял его с крючка и через мгновение мальчик вернулся в исходное положение. Указательным пальцем, он изобразил мне « пить» и беззвучно ускакал обратно в туман.
- Я не буду пить эту гадость – категорически заявила, Пет, мучаясь от развивающейся боли.
- Надо. – сухо приказала Стефания зачерпнув деревянным ушатом сомнительного происхождения воду. Первый глоток ее был сопровожден многозначительной мимикой отвращения. – Это слезы – откашливаясь, объяснила она.
- Я так думаю – это единственное наше спасение. - добавил я и зачерпнул следующую порцию жидкости. Вкус был отвратителен, схож на соду с солью, но разум заставлял перебороть вкусовые капризы, убежденностью выжить.
После нескольких глотков, мы уже не замечали той горечи и солености, мы просто хотели пить и ни как не могли утолить внезапную жажду. Мы стояли на коленях, сгорбившись над ведром, и в сласть оплакивали каждый промежуток жизни, каждое падение и обиду, случившуюся на нашем жизненном пути. Мы даже не заметили, как ведро снова наполнилось нашими собственными слезами.
Грациозно и настойчиво к нам подошел журавль и ржавым, острым крючком забрал полное ведро мутной скорби.
Вдруг поднялся сильный ветер. Он вознес нас, и мы полетели за ним.
СЛЕПЕЦ
Мы долетели до огромного старого обветшалого дома. В окнах ярко горел синий свет, и приторный запах непонятного зелья клубами дыма валил из дверей и щелей. Дверь была заперта, но, не взирая на это, мы с легкостью проникли внутрь трехэтажного здания. На полу лежала мертвая селедка, и мы увидели, как к ней подползла другая, с большой головой и темными глазами. Она ловко вильнула хвостом и без особого труда вошла в мертвое тело. Став одним целым, сельдь зашевелилась, открыла глаза и уползла прочь от нас.
Мы слышали голоса, но не видели ни одного живого человека. По наитии мы поднялись вверх по хрустящим ступеням и сразу оказались в темной комнате. Было тихо, и в кромешной мгле мы слышали чье то дыхание. Комната была настолько мала, что спинами мы ощущали стены, а головой касались потолка.
- Как здесь тихо. – заметила Стефания. После ее слов заиграла музыка, и чья то невидимая рука включила свет. Мы увидели друг – друга и людей вокруг нас. Они стояли в недвижимых позах , и были схожи на гипсовые фигуры. Не шевеля губами, одна из статуй сказала:
- Сейчас будет игра.
Нас заставили полностью раздеться, и в моих руках появилось мыло. Душистое и скользкое. Смысл игры заключался в том, что я должен был сжать мыло и, выскользнув из моих рук, партнер мой должен был его поймать. Стефания с легкостью справилась с этим заданием, передавая его Кириллу , она улыбалась и была прекрасна. Русский юноша уронил мыло на пол и в мгновение превратился в гипсовое изваяние. Игра началась заново. Мои руки пахли яблоком и пальцы покрывала белая пена салатового оттенка. Стефания передала эстафету Пэт Гроус, она перевела ее на меня, и так мы играли до самого рассвета. Красное пятно на сером небе расползлось, и мы почувствовали сырость в легких и прохладу на плечах. По мере продолжительности нашей игры фигуры окружающие нас, оживали и покидали тесную комнату. К утру остался наш Кирилл и еще семь человек. Пэт и Стефания изрядно устали. Я хотел спать, и мне с трудом удавалось держать глаза открытыми, при этом пристально следить за движениями своих рук. Когда ушел предпоследний нам объявили об окончании игры.
Что бы забрать Кирилла с собой, нас поставили на колени перед глубокой пропастью. Из чрева скалистой бездны выплыли исполинских размеров часы. Тяжелые и уставшие, стрелки гигантских часов мерно со скрипом прожитых веков отсчитывали минуты.
- Какие нелепые движения совершают люди. Страх портит идеальное действие. Когда вы пользуетесь эмоциональной картой вспыльчивых переживаний – вы совершаете непростительные и неприменимые ко времени ошибки. – глубокий голос исходил из недр всплывших часов. - Создание циферблата сковало и погубило ваше пребывание на Земле. Истощенный отрезок жизни был укорочен собственным стремлением упорядоченности индивидуального предназначения. Здесь нет времени и ограниченности. Что бы идти дальше вам придется отсчитывать свое время. – после этих слов, к нам подошли сильные и грубые существа в длинных одеждах, и повязав черными цепями выволокли в ярко освещенную пустыню. Три солнца жарко освещали пустое желтое пространство, в котором кроме нас никого не было.
- Мы должны рассчитать собственную жизнь. – догадался я . Наступила тишина. Пэт взяла сухую ветку картасового дерева и нарисовала на горячем песке несколько цифр. После долгих подсчетов она громко назвала цифру.
- 219144 часа или 13148640 минут и 788918400 секунд.
Солнце, висевшее над ее светлой головой, расплавилось и стекло вниз. Вокруг Молодой машинистки образовалась мгла. Когда я назвал свою цифру, случилось то же самое. Я вдруг очутился в непробиваемом холодном мраке.
Я не видел ничего. Вокруг меня плотной стеной нависала мгла, я даже не слышал, дышу ли я, и бьется ли у меня сердце.
После долгого пребывания во мраке я почувствовал, что – то мягкое, похожее на кошку, возле своих ног. В руках очутился фонарик и я осветил то, что уткнулось в мою конечность.
Белое меховое с омерзительным розовым носом и кривыми, острыми зубами, оскалилось на внезапный свет. В ужасе, я выключил фонарик и снова оказался в темноте. Теперь, я заметил деловитое неспокойное фырканье отвратительного зверя.
- Могила, это не самое страшное. – скрипучим голосом обратился ко мне слепец. – В земле тепло и никто уже не собьет тебя легковым автомобилем и не вонзает окровавленный нож в твою белую грудь. – продолжал могильщик. – Ты должен научиться есть землю. Ведь все равно она будет внутри тебя, рано или поздно. – я задрожал от холода и почувствовал, как мрак уплотнялся влажной стеной вокруг меня, обволакивая обнаженное тело. – Ты должен съесть всю эту грязь, что б понять, насколько дорога тебе эта жизнь, и насколько ты мерзок и ничтожен! – неистовствовал зверек. – Поцелуй ее! Поцелуй! Немедленно, чтоб забвением оправдать все страдания! Ешь! Ешь!
- Нет!! – возразил я, и после моего сердитого ответа, слепец больно вонзился в мою ступню. Его зубы острым лезвием впились в мои пальцы. Я не смог кричать, ибо куски огромных влажных и сухих попадали в мой рот и ноздри. Я начал задыхаться и автоматически пожирал землю. В надежде ухватить хоть грамм желаемого воздуха. Я почувствовал, как хрустнули кости на его зловещих зубах и я руками загребал черную , слизкую грязь, не пережевывая, и не вдаваясь в омерзительные вкусовые качества. Я ощутил тяжесть в желудке, рвотные потуги не справлялись с вязкой землей, отягощающей весь мой организм. Я не знаю, когда все это закончилось. Я пришел в себя, когда судорожно отхаркивал комья сырой , скрипящей на зубах земли.
- Тебя тоже заставили целовать землю? – с сожалением спросила выпачканная Пэт. Рядом с девушками стоял бледный, как стена Кирилл. Его глаза щурились от дневного света
- Ты тоже видел свою могилу? – осторожно поинтересовалась Стефания., не глядя мне в глаза.
- Нет. Не знаю. – ответил я , чувствуя как скрипят на зубах остатки извращенного ритуала.
- Это было отвратительно. – добавила Пет , убирая с лица размазанную вокруг рта грязь.
- Смотрите. Что это? – показывая в сторону, ужаснулась Стефания.
На ярко освещенной пустынной плоскости мы увидели в дали, реющие на ветру красные знамена. Огромные шелковые флаги угрожающе двигались к нам. Черно-красное шествие было схоже на наступление миллионной гвардии.
Чем ближе были знамена, тем явственней нам были видны крохотные габариты странных черных существ, которые передвигались с необычайной скоростью.
- Это муравьи? – уточнила сама у себя Стефания.
- Нет. Это что- то другое. – машинально ответил я. – Посмотрите, за ними начинается пустота.
- Снова бежать. – утвердительно осведомилась Стефания и первая начала бегство. Эти твари передвигались невообразимо быстро, таща за собой километровые флаги. Нам не оставалось выбора, как просто бежать вперед. В отличие от кишащих, черных существ, мы бежали крайне медленно, буксуя в вязком песке, зависая в собственном прыжке. Что то тормозило нас. Мы падали и как жалкие мурашки не могли подняться, топчась на одном и том же месте. В конце, концов, полчище черных, бесформенных существ, с комариным писком настигло нас, затоптав под миллиардами крохотных ног.
Я чувствовал, как эти жуки заползали мне в рот, в нос и уши. Я ощущал их движение в желудке и в собственных венах, в глазах и под кожей рук, ног и бедер. Они полностью поглотили и сожрали меня. В первые, я ощутил, что такое пустота, каково не принадлежать себе, и не чувствовать собственную силу координации движения и права интеллектуального выбора. Я был как пыль: крохотный, раздробленный на тысячи отдельных кусочков , и зависший в пустом, безжизненном пространстве. Я так же интуитивно чувствовал своих друзей, где то рядом и везде, переплетенных со мной, и в то же время таких далеких от меня. Мы существовали, но нас не было.
7 СОЛНЦ
Вокруг выстроились светила. Образовав огненный замкнутый круг, соприкасаясь друг с другом лучами, божественные диски совершили непонятный для нас танец. Они кружились и обжигали наши лица. Водя хоровод, светила пели гимн Богу. Их голоса распространялись по всему пространству, и с каждым пройденным кругом становились все громче и громче. Не умолкая ни на минуту, огненные диски пели и восхваляли Вездесущее Ничто, на непонятном для нас языке, однако не смотря на незнание данного языка, мы все отчетливо понимали каждое слово, которое раскрывалось для нас каждый раз в новом и новом понимании.
Не заметно для нас самих же, мы впали в нелепый транс, и зомбировано повторяли слова гимнов. И так совсем немыслимо, мы стали исчезать в этом огне. Сначала Стефания, затем Кирилл, а потом исчез и я. Возможно точно так же исчезла и Пэт Гроус. Только этого я уже не узнаю. Каждое Солнце забрало по человеку, а оставшиеся, продолжали восхвалять небеса…
ЧИСТИЛИЩЕ ПЕРЕД ДОРОГОЙ
- Открой глаза и скажи мне, что ты видишь?
- Смерть.
- И как она выглядит?
- Пустота.
- Присмотрись. Что ты видишь в пустоте?
- Отчаянье.
- И как выглядит это отчаянье?
- Слезы.
- Послушай слезы, что ты слышишь?
- Боль.
- И о чем говорит эта боль?
- Она взывает к Богу.
- Рассмотри Бога, какое у него лицо?
- Многоликое.
- Что ты видишь в этом лице?
- Жизнь.
- И как жизнь выглядит?
- Она похожа на смерть…
Ангел взлетел, и я вновь погрузился во мрак. Я не слышал ни шума, ни голосов, я был в беспамятстве, но мое тело знало, что чего-то ждет.
Острыми иглами прокололи мое тело и я очнулся. Я лежал на огромных плитах, в которые были вогнаны металлические острые цыганские иглы. Нет, я не чувствовал боль, просто знал, что мое тело нанизано на эту несуразную конструкцию, и я знал о том, что должно быть больно, и по началу я отчетливо ощущал ее.
- Боль…Боль…Ты испытываешь боль? Но это обман. – обратилось ко мне серое горбатое существо. – Как может испытывать боль! Уже умершее тело! Мозг, коим ты думаешь что еще обладаешь им, на самом деле не посылает тебе уже никаких импульсов, которые могли бы заставить тебя испытывать боль. – по дыханию, я чувствовал, что существо недовольно и гневается на мое присутствие.
- Это остаточное явление. – услышал я второй голос, хотя не видел возле нас никого третьего. – Желание физического тела жить! Гораздо сильнее. Дух может смириться, но тело продолжает бороться. Клетки отмирают, но они успевают издать последние старания.
- Зачем им пытаться? Неужели обманутый мозг не понимает искусственности того где он жил раньше? Не ужели он не видит реальности? – возмутилось первое существо.
- Мозг – да. Но тело, ему казалось, что оно получает радость, наслаждение, вкусные яства, незабываемые ласки и ощущения. Что по сути тело их? Груда мяса и костей, склонных к восприятию и самообману частиц-молекул, клетки, которые готовы выполнить любую функцию посланную мозгом. – спокойно увещевало второе существо, которого я не видел, но слышал так близко. – Вот и после смерти. Валяясь где-то на асфальте или уже под землей, не успокоившееся тело продолжает бороться за жизнь, и теребит нисшедшую из него энергию. Но это не надолго. Это всего лишь остаточное явление. Поговори с ним.
- Я очищаю, а не болтаю. – после этих слов, я истинно почувствовал, как что-то растягивает меня в разные стороны, я хотел орать, и орал, но не слышал своего вопля. Я ощущал, как руки отрываются от тела, как хрустят и крутятся сухожилья, ломается кость, как разрываются и лопаются вены, как трещит мясо и как льется теплая кровь.
- Запомни, ты не чувствуешь боли. – к моим невероятным мукам, добавилась новая боль. Я почувствовал в ногах, где то под собой, жжение. И вдруг из меня воспылал огонь, огонь сжигал на мне волосы, я даже слышал гарь собственной кожи, она разлазилась на лице, морщилась, отрывалась, обугливалась. Огонь был повсюду. Мне казалось, что это бесконечная пытка и боль никогда не кончатся. Я сорвал себе горло, мне выжгло глаза и все внутри кричало от ужаса. Лишь где-то вдалеке, я слышал этот противный монотонный голос «Запомни, ты не чувствуешь боли. Ты не чувствуешь боли. Ее нет. Ты давно мертв»...
Когда я разорвался на части и сгорел, я очнулся все там же, на острых иглах, и я по прежнему ощущал боль. И мне подумалось, что это был сон. Не взирая на болевые ощущения, я был счастлив снова открыть глаза, вновь понять и поверить, что все еще жив и мне было все равно, что будет дальше. Я понял, насколько сильно люблю жизнь. И зря…
- Упрямое же создание. Тело все еще хочет жить. – услышал я знакомый голос второго существа.
- Боль…Боль…Ты испытываешь боль? Но это обман. – злобно шептало серое существо. - Как может испытывать боль! Уже умершее тело! Мозг, коим ты думаешь что еще обладаешь им, на самом деле не посылает тебе уже никаких импульсов, которые могли бы заставить тебя испытывать боль. – я знал, что уже слышал это, и я стал прислушиваться.
- Это остаточное явление. – заговорил второй голос, и я приблизительно знал, что последует дальше, и стал испытывать волнение за то, что повторится вновь, что меня снова разорвут. Я затрясся. - Желание физического тела жить! Гораздо сильнее. Дух может смириться, но тело продолжает бороться. Клетки отмирают, но они успевают издать последние старания.
- Зачем им пытаться? Неужели обманутый мозг не понимает искусственности того где он жил раньше? Не ужели он не видит реальности?
- Мозг – да. Но тело, ему казалось, что оно получает радость, наслаждение, вкусные яства, незабываемые ласки и ощущения. Что по сути тело их? Груда мяса и костей, склонных к восприятию и самообману частиц-молекул, клетки, которые готовы выполнить любую функцию посланную мозгом. – спокойно общались существа, будто произносят это впервые. - Вот и после смерти. Валяясь где-то на асфальте или уже под землей, не успокоившееся тело продолжает бороться за жизнь, и теребит нисшедшую из него энергию. Но это не надолго. Это всего лишь остаточное явление. Поговори с ним.
- Я очищаю, а не болтаю. – после этих слов, я снова почувствовал, как что-то растягивает меня в разные стороны, я опять хотел орать и орал, но не слышал своего вопля. Я вновь ощущал, как руки отрываются от тела, как хрустят и крутятся сухожилия, ломается кость, как разрываются и лопаются вены, как трещит мясо и как льется теплая густая кровь. И снова зловещее существо повторяло надо мной свои уговоры:
- Запомни, ты не чувствуешь боли. – и вот из меня воспылал огонь! Мне стало невыносимо больно. Меня снова разрывали в стороны, и я горел, и огонь сжигал на мне волосы, я слышал гарь собственной кожи, и она разлазилась на лице, морщилась, отрывалась. И огонь был повсюду, и в огне я успел рассмотреть серое существо: у него было две головы, два лица и оно разговаривало само с собой. Но мне скоро выжгло глаза и все внутри опять вопило от ужаса. Вдалеке я продолжал слышать этот противный монотонный голос «Запомни, ты не чувствуешь боли. Ты не чувствуешь боли. Ее нет. Ты давно мертв»...
Я очнулся вновь. Все там же и стой же болью.
- Этот организм слишком упрям. Он не пройдет. Он не очистится. – как и в первый раз спокойно констатировал второй лик серого существа. Я смирился, ибо понял, что все повторится вновь. Я выслушал до конца их диалог и приготовился к боли. И боль пришла. Она была еще правдоподобней, и резал огонь меня еще больнее, и еще дольше мне вырывали суставы.
Не знаю, как долго меня пытали. Может быть бесконечность. Может быть, только на тридцатый или пятидесятый раз я понял, что это бесконечно, и я смирился, и покорно ждал боли, и когда я уже перестал ощущать и реагировать на боль (быть может я потерял рассудок), меня отпустили…
Я боялся открыть глаза. Но когда я это сделал, я не почувствовал ничего. Ни рук, ни ног, ни боли, ни слез, ни радости. Я лежал на огромной вате м не мог сделать шаг, я не мог совершить никакого движения, ибо не знал как двигаться. Я не видел своих ног, рук, я даже сомневаюсь что у меня были глаза… Потом, что-то подняло меня и переместило по воздушной вате в сторону. Затем я утонул в этой вате. Я просочился сквозь нее, я был в ней, а она была во мне. Я не видел и не трогал ее, но ощущал это легкое движение, скольжение…
- За что ты любишь жизнь? – обратилась ко мне вата.
- За солнце. – подумал я.
- И только?
- За красочное пестрое небо.
- И все?
- За ощущения, когда я могу купаться в прохладной воде. За ощущения, когда на голову падает мягкий холодный снег. За улыбку матери, когда встречала меня со школы. За способность бежать по зеленому, усыпанному разноцветными цветками склону. За общение между людьми. За рев и скорость, когда ты мчишься на спортивной машине по трассе. За запахи хлорки в бассейне, за способность смеяться, забывая о всех бедах. За жаренного, покрытого пряной золотистой корочкой цыпленка. За запах горячих, сдобных булочек, когда выгружают хлеб в киоски. За утреннюю росу на траве и листьях. За проливной дождь знойным летом. За ощущения тепла в доме, когда на улице беснует метель. За многогранность человеческого характера. За ощущение оргазма у партнера. За познавательные, нетленные книги. За море, где оно впадает в небо. За прикосновение любимого человека к тебе, когда тебе грустно или ты болен. – судорожно думал я, чувствуя как шевелится по до мной вата.
- Не уже ли тебе не нравится здесь? Ты можешь увидеть намного красивее пространства. – молвила вата.
- Возможно. Но я помню и скучаю за тем, что было Там. – грустно подумал я.
- Теперь ответь – за что ты ненавидишь жизнь? – вдруг вата сгустилась и стала плотнее.
- За смерть…- после ответа, я снова почувствовал боль и понял, что безудержно падаю. И когда я приземлился на жесткие скалы, со мной рядом лежали друзья.
- Нам пообещали последнюю дорогу. – устало, не открывая рот, обратилась к нам или ко мне Стефания.
Мы поднялись на ноги и я обнаружил, что могу ощущать собственные ноги. Я стал видеть руки и мог всем этим управлять. И где-то внутри себя, я снова возрадовался…
Облако дыма над странным подобием города, мрачно нависало и внушало некоторое опасение. Мы вошли в огромные упирающиеся в небо ворота. Непонятные силуэты, мелькавшие иногда перед нами, издавали жалкие стоны. Полуразрушенные дома, дымились создавая угрюмый ореол завесы. Мы прошли весь город, так и не поговорим ни с одним жителем. Силуэты появлялись и так же неожиданно растворялись в полутьме. Только на самой окраине города, с нами заговорила птица, голова которой, напоминало изуродованное, деформированное человеческое лицо.
- Не прошедшие испытания, всегда возвращаются сюда. И сколько их. Власть непредсказуемого гения не выдержит шатких оков социального блага. И все уходят, да только не ведают, что ослепли. – птица взмахнула влажными крыльями и с шумом улетела в сторону города. Впереди нас были горы: бескрайние и холодные, а острые скалы, подпирающие небо – рассыпались, немощно кивая нам вслед. Это был последний путь, и если б мы это знали, я наверное что-то сказал бы друзьям…
ДОРОГА
Высокие существа на длинных тонких ногах, подошли к нам и протянули четыре худые руки. Они приказали нам следовать за ними.
Мы шли по песчаной дороге и вокруг нас торчали ржавые прутья разбитых железных конструкций. Сверху над головами нависал серый купол железобетонных труб, а хрупкие плиты трескались и падали слева и справа от нас, при каждом неаккуратном шаге.
Когда песчаные барханы закончились, мы ступили на щебень и кровавые следы оставляли за собой. Существа на тонких ногах шли впереди, медленно переступая штыри арматуры. Они смотрели в сторону, не оглядываясь и не озираясь под ноги. Их голова обращена к северу, если там где мы были вообще существует понятия сторон света…Их черные руки взмывали вверх, как шелковые ленты на ветру, и откуда-то из чрева, доносился звук разбивающегося стекла. Шум был повсюду. Что-то непрерывно ломалось и падало, скрежетало и разбивалось на мелкие осколки, что-то гудело и барахлило в самом зените купола.
Нам казалось, что мы шли прямо, но со временем почувствовали, что медные пластины усыпанные щебнем вертятся с жуткой скоростью центрифуги, убегая из-под наших ног. Окровавленные ступни сводило в судороги и они подкашивались, мы падали и не могли подняться. Все вертелось, как шальная карусель, но почему-то существа идущие впереди нас, этого не замечали и разбитые обломки лежали, не двигаясь монументально, каждый на своем месте, и казалось, буд-то только наши ступни совершали немыслимый бег. Нас придавило к земле, и мы никак не могли подняться, чтоб преодолеть свой вестибулярный аппарат, который совершенно ошалел от давления невидимого аттракциона.
Не останавливаясь и не поворачиваясь к нам, существа на тонких длинных ногах, приказали подняться немедленно.
С трудом, преодолевая центробежную силу, мы едва стали на ноги и пошли.
Дорога ведущая из таинственного города сужалась и вскоре превратилась в узкую тропинку, по обе стороны которой, обрывом развернулась пустота: гнетущая и беззвучная. Лишенные сил, мы шли прямо по острым камням и каждый шаг вызывал неописуемую боль, отдаваясь где-то под диафрагмой.
Купол исчез и теперь, над нами и вокруг нас располагались звезды. Мы продолжали идти по тропинке теперь уже сквозь космос. Слева и справа от нас виднелись отдельные планеты, к некоторым из них, мы даже могли прикоснуться рукой. Яркие и разноцветны, они мирно покоились в черном пространстве освещая наш млечный путь, своим незабываемым великолепием. Существа на длинных тонких ногах мерно покачивались из стороны в сторону, минуя чужие планеты. В синхронной тишине, когда из под ног наших стал пробиваться яркий синий свет, мы услышали чей-то голос, вещающий повсюду, нам показалось, что это сами планеты обращаются к нам. Эхо разносило слова по всему пространству и мы не могли не замечать этих слов:
«…Из светил – Я, лучезарное солнце. Из Марутов – я – Маричи. И среди звезд – я – Луна. Из чувств – я – ум, из живых существ – я – жизненная сила, сознание. Из водоемов – я – океан, из вибраций – я – трансцендентальный слог. Из жертвоприношений – я – воспевание святых имен. Из неподвижности – я – Гималаи. Среди деревьев – я – дерево баньян, и среди людей – я – царь! Из оружия – я – удар молнии, среди поработителей – я – время, среди зверей – я – лев, и среди птиц – я – Гаруда. Из очищающих – я – ветер, среди рыб – я – акула. Я – начало, конец и середина всех творений. Из всех видов знаний – я – возвышенная наука о душе. Среди ликов – я – окончательная истина!» – голоса вселенных разносились все громче и громче. – «…Из всех букв – я – есть буква «А», а среди всех составных слов – я – двусложное. Я также неисчерпаемое время, а среди женщин – я – слава, удача, изящная речь, память, рассудительность, верность и терпеливость.» – вслушиваясь в слова, мы не заметили, как вступили на острое лезвие. Тончайшие и острые, они впивались в наши подошвы, рассекая сухожилия. Нестерпимая боль и отчаянье, заставили нас остановиться, и тогда существа на тонких длинных ногах, приказали нам слушать голоса, которые шептали ото всюду, перебивая друг-друга политеистическим эхом. – «…Я всепожирающая смерть, и Я – творящий все чему быть. Среди средств подавления беззакония – я – наказание» - продолжали вопить голоса – « Я – нравственность стремящихся к победе. Я – безмолвие тайны и мудрость мудрых». – мы пытались сделать шаг преодолевая сильнейшие боли. Я слышал, что где-то позади меня плачет от боли Кирилл. Я не мог развернуться на этом тонком лезвии что бы помочь ему, ибо чувствовал, как острие вошло мне до самой кости и сам боялся потерять равновесие и впасть в беспамятство. Пройдя несколько изнурительных в своей боли шагов, я услышал, как сорвался Кирилл, а голоса продолжали с еще большей назойливостью лезть в мои уши, вопя невообразимые истины: «…Все изумительные и славные создания, возникают лишь из искры моего великолепия. Одной лишь крошечной крупицей себя, я пронизываю и поддерживаю всю эту Вселенную. – голоса задрожали и утонул в ярком, лучезарном сиянии. И мы перестали ощущать боль. Да, мы видели струпья мяса, торчащие с под пят, и улавливали сладковатый запах крови, но мы уже были безмятежны и безмолвны, как маленькие рыбки в огромном, непостижимом океане. Мы оттолкнулись от последнего лезвия и нас лениво засосало в воронку бесконечного света…
**********************
- На чем базируется знание о космосе? И настолько ли космос бесконечен, как мы это себе представляем? Мы убедили себя в том, что Бог един, а Вселенная безгранична. Возможно это и так. Но то, что я наблюдал и пережил с пассажирами экипажа, говорит об обратном…Я вспоминаю, почему-то, ту крохотную, совершенно незаметную точку, которая едва достигает размеров атома . Она столь удивительна и загадочна. Она единственная во всем осязаемом нам мире, была непознанной, одинокой и сложной в своем доступе. Я не знаю, что именно такого было в той крупице, но точно понимаю одно, что нам еще так далеко до истин. И, что ни за что на свете, нам не приоткроют тайны, по крайней мере, пока мы живы. Ибо знание разрушит и без того шаткое, но верное на погибель человечество. И я не думаю, что пережитое нами – было коллективной галлюцинацией. Нет. Это лишь малая часть того, другого мира. И если я умру…а я уже не боюсь умереть, я хочу вернуться и не только понять, но слиться с этой крохотной крупицей…
Щелкнул диктофон. Тучный, тяжелый в своих движениях мужчина, убрал записывающее устройство в свой глубокий потертый карман. – Спасибо господин Гейз, мы закончили свой допрос. – сочным голосом сказал плотный мужчина и устало осмотрел человека в больничной койке, все тело которого, было аккуратно покрыто бинтами и гипсом буд-то старинным саваном.
- Согласно последним известиям, все пассажиры вашего рейса – погибли. Выживших нет…Кроме вас, конечно же. – молодой человек стоявший до этого в углу комнаты, подошел пациенту и живо доложил обстановку, в руках он нервно теребил коричневый блокнот, запись в который так и не совершил. – Останки погибших отправили на экспертизу. – продолжал начинающий следователь. – Однако, согласно предварительному реестру, в списке пассажиров авиалайнера, никакого Федорина Кирилла Петровича нет. Однако, личность установлена, и могу с точностью заявить, что господин Федорин умер, еще шесть лет назад, при военных действиях в Чечне. – молодой следователь нелепо улыбнулся неподвижному человеку.
- Что ж, возможно. – тяжело вздохнул господин Гейз и добавил. – Но он был с нами. Значит так было нужно…Я рад, что знал его. – Валентин Гейз устало закрыл глаза. Датчики, установленные к пациенту, что-то пытались торопливо фиксировать, однако пронзительный и решительный, высокочастотный сигнал, оповестил всех присутствующих о неумолимой смерти.
--------------------------------------------------------------------------
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru
--------------------------------------------------------------------------