Сергей Петрович Демьянов - Жизнь на пути всех зол - Сергей Петрович Демьянов
Скачано с сайта prochtu.ru
Нет, меня не интересуют румыны. Мне наскучило слушать только о трагедиях и несчастьях.
М.Элиаде «Ночь на Ивана Купала»
ЖИЗНЬ НА ПУТИ ВСЕХ ЗОЛ
(взгляд на румынскую и молдавскую историю)
РУМЫНСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА
Есть лишь немного счастливых народов, которые могли творить свою историю исходя преимущественно из собственных потребностей и идеалов, не замечая или преодолевая без излишних усилий неблагоприятные внешние обстоятельства. Подавляющее большинство наций живет на бойких перекрестках, и им приходится общаться с соседями слишком тесно. До сих пор такое общение почти всегда оборачивалось борьбой, которая очень часто становилась основным смыслом существования народов.
В зависимости от наносимых извне ударов и способности обороняющихся отражать их, у народов есть три возможных пути - гибель, сопротивление или приспособление. Путь, по которому история заставляла следовать ту или иную нацию определял очень многое в ее характере, а значит и в той судьбе, которую она создавала себе сама, когда получала такую возможность.
Часть из них могла вести борьбу, опираясь на значительные ресурсы, будь то природные богатства или преимущества, создаваемые умом, трудолюбием или храбростью людей. Наличие таких возможностей подталкивает к сопротивлению, и сражающиеся часто оказываются вознаграждены за свое мужество успешным отражением внешнего натиска. Как наследие этой борьбы у них остается много хорошего оружия в крепких руках. Как правило, предводители победоносных армий не хотят тихо распускать их по домам, и победившие в борьбе с агрессией нации, наряду с теми, чье могущество постепенно выросло на «геополитических островах», пополняют ряды завоевателей, строителей империй, претендентов на мировое господство.
Их жертвами становятся народы, которые не только живут на пути всех зол, но и не имеют достаточно ресурсов, чтобы сопротивляться. Многие из них гибнут, но далеко не все. Другие продолжают существовать, развивая в себе способности к приспособлению.
Места, где расположены нынешние Румыния и Молдавия, находятся на одном из самых ужасных геополитических перекрестков мира. Здесь, у южного входа из Евразии на Европейский полуостров пересекаются два древних пути: один связывает дикие и негостеприимные глубины материка с Западной Европой, другой ведет из лесов Севера к теплым берегам Средиземного моря.
Несчетное число раз по этим путям следовали жаждущие порабощать, грабить и убивать друг друга армии и народы. Богатые и высокоорганизованные империи Юга, а позже Запада покоряли варварские племена, но навстречу им устремлялись жаждущие грабежа дикие орды Севера и Востока. Последние с течением времени из племен тоже сделались империями, но это редко уменьшало их жажду власти и свирепость. На их пути лежала страна, образованная тремя областями, примыкающими к юго-восточной дуге Карпат с юга, востока и северо-запада.
Множество сходящихся из разных концов громадного континента удобных путей сообщения (ровная степь, крупные реки, море) и небольшие размеры делают страну уязвимой для нападения. Конечно, логично предположить, что удобные коммуникации могут играть благоприятную роль, способствуя развитию международных экономических и культурных связей. Да, эти дороги имели и такое значение, иногда принося в Румынию из других стран богатство и культуру. Однако дело в том, что в суровой и полудикой внутренней части Евразии, в которую входит (пусть даже и находясь на окраине) Румыния, на протяжении большей части истории тон задавали свирепые завоеватели, грабители, фанатики, деспоты и бюрократы, а отнюдь не промышленники, торговцы, ученые и люди искусства.
Все же нельзя сказать, что положение населения страны было абсолютно безнадежно. Пересеченная, лесная и горная местность, благоприятный климат, наличие полезных ископаемых дают в его распоряжение некоторые ресурсы. Они достаточны для того, чтобы отбить небольшое, кратковременное нападение. Но все же слишком малы для ведения масштабной и затяжной войны с крупным народом или государством.
Небольшая и подверженная нападениям со всех направлений страна не располагает стратегической глубиной для того, чтобы в течение долгого времени отступать, продолжая при этом борьбу. Зато есть, где спрятаться и пересидеть трудные времена – в горах множество укромных долин с относительно благоприятным климатом, равнины раньше были покрыты непроходимыми лесами. Такие глухие и уединенные природные убежища, разумеется, не предоставляли их обитателям достаточных ресурсов для создания развитой экономики, сильного государства, высокой культуры, но могли обеспечить базовые человеческие потребности. Население гор и лесов имело возможность вести тихое, примитивное существование, наблюдая из своих укромных уголков за народами и государствами, сражающимися за господство над их страной.
РИМСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ
Однако первый из населявших эту местность народов, о котором имеются внятные исторические свидетельства, вел себя по-другому. Описания племен даков и гетов, оставленные греческими и римскими историками, рисуют нам мрачно-романтический образ людей свободолюбивых, мужественных, воинственных, жестоких и неудержимых в своих страстях. Готовых при любых обстоятельствах сражаться до последнего и умереть свободными. А еще очень пессимистических – считающих похороны одним из лучших праздников, когда за человека можно порадоваться, что он, наконец, покинул этот отвратительный мир. Последнее обстоятельство, возможно, является одним из немногих связующих звеньев между этим древним народом и современными румынами, которые по результатам проведенного осенью 2003г. опроса оказались самыми несчастными людьми в мире.
Наличие набора качеств, которых явно не хватало множеству последующих поколений румын (мужество и свободолюбие, но не пессимизм), превратило реальную, хотя известную далеко не во всех подробностях, историю этого народа в предмет культа, сказку, с помощью которой отдаленные потомки даков стараются заглушить мучающие их комплексы.
Хорошо представляя себе драматичный закат дакийской истории, мы имеем лишь отрывочные сведения о ее более ранних этапах. Во всяком случае, национальный характер даков свидетельствует о том, что воевать приходилось много и тяжело – к тому же известно и об имевших место в первом тысячелетии до нашей эры нашествиях на эти земли скифов и кельтов. Однако масштабы и продолжительность войн тех времен были таковы, что ресурсов страны, скорее всего, хватало для успешного противостояния врагам в открытом бою.
Сейчас, впрочем, появилось предположение, что даки не сыграли в формировании румынского народа той роли, которую им отводит классическая версия истории этих земель, так как являлись лишь узкой прослойкой завоевателей, за несколько веков до римлян покоривших местные племена. А вот принадлежность этих племен является самым интересным элементом данной теории.
Прародина арийских народов находится где-то на северо-востоке Европы, а румыны – самая близко живущая к этой прародине романская нация. Таким образом, именно на территории нынешних румынских земель романские народы впервые выделились из общей арийской семьи, а уже оттуда пришли в Италию, и далее при посредстве Римской и Испанской империй распространились на другие страны и континенты. Исторических свидетельств в пользу такой версии древнейшей истории румын крайне мало, но все же в ней что-то есть. Она не только тешит румынскую национальную гордость, утверждая, что не румыны произошли от римлян, а римляне от румын, но и отвечает на целый ряд вопросов, с которыми нам еще предстоит иметь дело – почему сохранилось так мало следов дакийской культуры? почему из всех отдаленных римских провинций именно эта осталась романской страной? откуда взялось романское население в Молдавии, которой Рим никогда не управлял? – более убедительно, чем это делает классическая версия. Тем не менее, к изложению последней мы сейчас и вернемся.
Геополитическое положение страны может меняться, и весьма быстро. На горизонте даков, ранее ведших войны против возможно свирепых и многочисленных, но плохо организованных и недолговечных ополчений других племен, впервые появилось громадное, цивилизованное и богатое государство. На рубеже 1 и 2 веков н. э. Дакия была атакована Римской империей. Страна отчаянно сопротивлялась, но ресурсы империи были неизмеримо больше. Силы даков, в конце концов, были сломлены, а мужество не помогло против превосходства в численности, организации, технологии.
Весной 106г. царь и высшая аристократия Дакии окончательно убедились в невозможности дальнейшей борьбы с объединенными силами народов, населявших пространство между Ирландией и Аравией, и по обычаю своего племени покинули этот нелюбимый мир, покончив жизнь самоубийством. При всем упорстве и кровопролитности той войны нельзя себе представить, чтобы римляне смогли (да и захотели) уничтожить большую часть коренного населения страны. Тем не менее, у некоторых историков возникали подобные предположения – настолько поразителен факт почти полного исчезновения дакского языка. По-видимому, потери среди аристократии и жрецов Дакии, основных носителей ее культуры, категорически не пожелавших мириться с завоеванием были и в самом деле огромны. Стране был преподан жестокий урок – ее геополитическое положение из среднего стало очень плохим. На дорогах, сходившихся сюда из разных концов Евразии, появился первый враг, одолеть которого было невозможно. Он оказался далеко не последним.
106 год стал впоследствии магической датой в румынской истории. От него начинаются самый культовый (или один из двух культовых, наряду с модернизацией второй половины 19 – первой половины 20 веков) ее период и самая великая загадка.
ДАЛЬНИЙ РУБЕЖ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Дакия была последним крупным приобретением Рима. Римляне понимали уязвимость положения новой провинции, находившейся вне естественных рубежей обороны империи по Дунаю и Рейну, открытой ударам народов, которые могли внезапно появиться из неведомых глубин континента. Им нужно было создавать надежную систему обороны страны, и ресурсов для этого у римлян хватало. Начались годы быстрого приобщения к передовой цивилизации.
«Император Траян, завоевав Дакию, собрал сюда со всех концов Римской империи множество людей, чтобы возделать землю и заселить города» - свидетельствует римский историк Евтропий. Помимо воли императора, многих могла привлечь и перспектива принять участие в разработке месторождений золота, освоенных еще даками. Управление и финансирование со стороны могущественного и богатого государства, усилия переселенцев, прибывших из соседних балканских провинций, из Малой Азии, Греции и с Ближнего Востока, обеспечили стремительный прорыв в развитии Дакии. В стране, которая в предыдущие 200 лет делала первые грубые и неумелые шаги по пути к цивилизации, за 20 – 30 лет были созданы, по меньшей мере, 11 городов, система дорог и пограничных укреплений, на нее распространились совершенные, но сложные административная, военная и финансовая системы империи, появились римское право и городское самоуправление, античные религии, образование, философские учения, образ жизни, сформировавшийся в течение почти тысячелетнего интенсивного развития.
Есть основания предполагать, что античный мир и в самом деле щедро поделился с Румынией этими благами. Новоприобретенная и к тому же уязвимая провинция привлекала повышенное внимание, а ресурсы находившейся в зените как военного могущества, так и экономического процветания империи были огромны. Возможно, в какой-то степени сильной романизацией Дакия обязана евреям. Через несколько лет после ее завоевания восстание в Иудее не дало римлянам воспользоваться плодами успешного наступления Траяна на Парфию, в результате чего их внимание не было отвлечено завоеваниями в Центральной Азии, а сосредоточилось на европейском приобретении.
Установившийся в Римском государстве за сто с лишним лет до завоевания Дакии режим императорской власти означал для подвластного населения стабильность и безопасность, но и возрастающие ограничения свободы. Он расслаблял население империи, отучал его от навыков и привычек самоорганизации и самообороны. Конечно, традиции древней свободы, восходившие к Римской республике и греческим городам, к еще недавно независимым племенам Европы, тормозили эти процессы, но они были необратимы, и в течение нескольких веков существования империи наследие славного прошлого почти погибло под прессом деспотии. Сам характер форсированной романизации Дакии мог сыграть с ней злую шутку, усилив роль государства и зависимость от него простых людей. Привычка к покорности надо полагать легко воспринималась и местным населением, подавленным страшным поражением своей страны и лишенным прежних вождей.
Институты и идеи общества, основанного на свободе, частной собственности и власти закона, ценившиеся в Риме, несмотря на все победы деспотизма, и позже составившие основу западной цивилизации, несомненно, тоже были привезены в Дакию в обозе победоносной армии императора. Теоретически у этих «протозападных» институтов был шанс войти в жизнь населения страны, стать устойчивой частью его традиций. Но для этого требовалось много времени, гораздо больше, чем для присылки войск и переселенцев, постройки городов и дорог. Такого времени в распоряжении предков румын не было.
Дакия была не только последним приобретением римлян, но и первой их потерей. Из примерно 800 лет существования Рима как великой державы (исходя из того, что завершением этого периода был отнюдь не захват Одоакром власти в Италии, а разрушение основной, восточной части империи арабами, аварами и славянами в начале 7 века) Дакия была частью римских владений только 160 лет. В 271 г. римляне по приказу императора Аврелиана уходят из провинции. Судя по всем имеющимся сведениям, именно добровольно (даже заключив с готами соглашение о передаче власти) оставляют ее, а не теряют в ходе войны. Они это делают по той же самой причине, по которой много вкладывали в освоение этих земель в начале 2 века – из-за их уязвимости. Только тогда империя была сильна и богата, а к исходу 3 века оказалась истощена тяжелейшим внутренним кризисом, так что ответ на прежний вопрос был другой – сокращать протяженность границ, возвращаясь к более удобным для обороны рубежам. В течение еще трех веков римляне будут удерживать границу по Дунаю, но больше не вернутся на сколько-нибудь долгий срок на открытые всем завоевателям Европы и Азии земли к северу от этой реки. Похожим образом некоторое время спустя будут поступать и турки.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ДОИСТОРИЧЕСКУЮ ЭПОХУ
Уход римлян из Дакии является таинственным событием. Известно, когда, кем, по какой причине было принято решение, понятно и то, что приказания были выполнены. Мраком полнейшей тайны покрыты конкретные обстоятельства ухода имперской армии и администрации, прежде всего судьба населения провинции. Мрак, лишь кое-где пробиваемый лучами косвенных и отрывочных сведений, опускается и на дальнейшую историю румынских земель.
С распадом Римской империи связано много похожих явлений, названных темными веками. Весьма скудны сведения об истории большинства западноевропейских стран 6 и 7 веков. Наиболее убедительным примером такого рода является Британия, над историей которой на какое-то время опускается не сумрак, а полная тьма. После того как в начале 5 века римляне утрачивают контроль над островом, сведения о его истории обрываются. Вторгшиеся в Британию племена писать еще не научились, местные римские граждане, скорее всего, на первых порах что-нибудь писали, но все это погибло в пламени нашествия. Страна из цивилизованного состояния возвращается в доисторические времена. Этот период продолжается 200 лет, до рубежа 6 и 7 веков, когда с появлением в стране христианских священников письменная традиция возобновляется, и на историю страны проливается некоторый, пусть и слабый свет.
Румыния после ухода римлян погружается в такой же первобытный мрак, как Британия, но он начинает медленно рассеиваться только после 11 века, да и то не благодаря румынам, а усилиями другого завладевшего этой землей народа. Возвращение же румын как самостоятельной нации в лоно цивилизации происходит в 14 столетии. После примерно 200 лет попыток даков создать у себя основы цивилизованного общества и 160 лет экспорта римской цивилизации страна возвращается в первобытное состояние на 700, а часть ее на 1000 с лишним лет!
Погружение во тьму происходит мгновенно. В важнейших центрах империи многочисленные писатели продолжают освещать перипетии внутренней жизни государства и войн с внешними противниками на восточной, рейнской, дунайской границах. Но никаких голосов не доносится из-за Дуная. Только увеличивают загадочность этих времен развалины римских городов – они не носят следов военных действий, разрушений. Но, тем не менее, их существование резко прерывается. Представляется, как на основании решения императора и приказов нижестоящего начальства мэры городов пакуют бумаги, купцы запирают лавки, горожане спешат в последний раз посетить театры или бани, которые потом тоже опечатываются для порядка, крестьяне укладывают в телеги тот инвентарь, что полегче, и собирают стада, чтобы гнать их на новые пастбища. Марширующие от пограничных крепостей к переправам через Дунай легионы замыкают это шествие, а когда стихает звук их шагов, страна остается тихой и пустой. Только журчит вода в ставших бесхозными водопроводах, а стада диких животных бродят по опустевшим дорогам.
Многие обстоятельства этой тихой и таинственной эвакуации наводят на мысль о том, что население покинуло страну, и надо сказать, что аргументов, которые бы полностью опровергали эту гипотезу, нет. Ведь в течение почти семисот лет сведения о населении этих территорий, оставшемся с римских времен, в исторических источниках почти не всплывают.
Но здесь-то и наступает самое время вспомнить о великой загадке румынской истории. Она заключается в том, что через 1000 лет, причем лет, наполненных бесчисленными нашествиями и разрушениями, бесконечными смутами и войнами завоевателей и переселенцев между собой, в свете вернувшейся на эту землю цивилизации обнаружился народ, говорящий на романском языке. Земли, входящие в бывшую Югославию или нынешнюю Болгарию, были частью Римской империи в два с половиной раза дольше, чем румынская территория, там располагались более значительные центры империи. В конце концов, после гибели империи эти страны либо по-прежнему входили в состав цивилизованного мира, либо сохранили более тесные, чем бывшая Дакия, связи с ним. Тем не менее, сейчас там живут славянские народы, а в Румынии - отдаленные потомки римских переселенцев. Как же они умудрились сохраниться?!
Это действительно великая загадка бесконечных темных веков румынской истории. Она породила множество легенд в современной Румынии. В конечном счете, мифы о культовом периоде римского владычества и чудесном сохранении его наследия легли в основу национальной идеи Румынии нового времени. Идеи о народе, хранившем достижения передовой цивилизации во тьме варварского мира и в силу этого обстоятельства могущего претендовать на большую близость к наиболее развитым нациям Запада, нежели его соседи по Балканам и Восточной Европе.
Трудно сказать, волновали ли подобные мысли население деревень и городских окраин покидаемой римской провинции, смотревшее вслед уходившим войскам, запиравшим свои резиденции чиновникам, увозившим деньги и ценные вещи в более безопасные места богачам. Скорее всего, большая часть населения провинции осталась на месте. Хотя в исторических источниках и нет однозначных указаний на это. Один римский историк, Флавий Вописк пишет, что император Аврелиан эвакуировал из провинции армию и население, другой - Иордан - упоминает только о выводе войск. Все же сведения о переселении слишком скудны. Римляне, которые описывали свою историю весьма детально, могли бы рассказать и поподробнее о таком грандиозном событии, как прибытие в империю сотен тысяч беженцев. Кроме того, нет и никаких сведений о народе, тысячу лет бродившем по неким перекресткам Европы с тем, чтобы потом вернуться на прежнее место. Столь примечательное событие наверняка оставило бы следы в исторических хрониках. А вот народ, живущий на прежнем месте, мог таких следов и не оставить. При том, конечно, условии, что он вел себя очень тихо.
Предположение, согласно которому население покинуло оставленную провинцию, все же имеет под собой основания. Мирный и упорядоченный уход римлян мог иметь последствия сходные с теми, что возникли в результате жестокого разгрома даков. Вновь произошел резкий спад в развитии народа, связанный с тем, что страна лишилась своей элиты. Скорее всего, и администрация, и большинство состоятельных и образованных людей, и предприниматели, и наиболее квалифицированные мастера, вообще значительная часть городского населения, имели возможность покинуть провинцию и найти себе приют в других частях империи.
Остались простолюдины, причем это были не люди из свободного варварского племени, не граждане города-республики, умеющие постоять за себя. Они умели работать и платить налоги, но не умели сражаться, и у них плохо получалось принимать решения самостоятельно. Условия для адаптации бывшего римского населения к новым условиям были неблагоприятными. Будучи менее приспособленными к борьбе, чем древние даки, жители бывшей римской провинции оказалось в более суровом окружении. Варварский мир северо-востока Европы подошел к порогу цивилизации. Племена размножились, так что им стало тесно в прежних границах, и научились делать хорошее оружие. В их рядах появилась элита, которая еще не имела таких твердых опор своей власти, какие дают государство и собственность, а потому жаждала войны дабы доказать свою полезность. Наконец, варвары достаточно подробно узнали, как хорошо живут богатые народы на берегах теплых морей, и ими овладели зависть и жажда грабежа.
Следующими странниками на евразийских путях после пришедших с юга римлян были появившиеся с севера готы - народ, впоследствии доказавший свое могущество взятием Рима. Они заняли равнины северо-востока и юга – более удобные для дальнейшего наступления на богатые южные страны, но в свою очередь и более доступные для нашествий других варваров с севера и востока. Готы владели и большей частью земель внутри Карпатской дуги, но с севера в эту область проник другой германский народ - гепиды. В западной части румынских земель некоторое время жили еще одни будущие покорители Рима – вандалы.
Насколько много нам известно о завоевании римлянами Дакии, настолько мало о том, как завладели этими землями германские племена. Но это молчание, пожалуй, и красноречиво, так же как и отсутствие следов войны в римских городах Дакии. Если бы готам кто-то серьезно сопротивлялся, война нашла бы отражение в анналах империи. Но, судя по всему, этого не было. Население покинуло города и равнины при приближении чужих войск и переселенцев. Возможно, они писали римским командующим и губернаторам за Дунай письма с мольбами о помощи. В румынской истории таких документов не сохранилось, но есть письмо 5 века из Британии, которое цитируется в английской истории Черчилля. В нем рассказывается, как местное население покинуло свои города и земли перед лицом вторжения саксов, скрывается в лесах, горах и пещерах, голодает и вынуждено питаться травой и корой деревьев, готово убивать и грабить соотечественников лишь бы выжить самим.
НАВЫКИ ВЫЖИВАНИЯ
Настало время укромных горных долин и густых лесов. Они были самым близким и естественным укрытием для людей, бежавших от нашествий с обжитых мест нынешних Трансильвании и Валахии. Они стали прибежищем румынского народа на многие века. Климат в долинах и предгорьях был пригоден для выживания – в распоряжении их обитателей имелись прекрасные пастбища, запасы чистой воды, обширные леса. Но пригодные для возделывания земли были дефицитом, их надо было расчищать от вековых деревьев, более холодный, чем на равнинах, климат налагал дополнительные ограничения на развитие земледелия. Так что упадок материальной культуры, который пришлось пережить бывшим римлянам, был очень глубок. Народ, часть которого еще недавно жила в благоустроенных городах, за время жизни, возможно, всего лишь одного поколения превратился в ютящихся в хижинах среди гор и лесов пастухов. Произошло не только исчезновение городской жизни, но и глубокий упадок земледелия. Об этом опять же нет свидетельств письменной истории, но здесь на помощь приходит сам язык румын. Если слова, относящиеся к скотоводству, имеют в нем латинские корни, то употребление латинских земледельческих терминов сильно сократилось, так что потом многие из них были заменены словами из языка славян – народа, с которым румыны познакомились уже гораздо позже.
То же самое можно сказать и про слова, описывающие общественные отношения. Латинское или дакийское происхождение имеют только элементарные, базовые термины – mosie (наследие, родина), tara (страна). Почти все слова, обозначающие различные ступени государственной и военной иерархии в средневековых румынских государствах были славянскими, греческими, тюркскими. Так что потомки римлян вернулись к жизни в условиях соседских общин или, самое большее, в рамках объединений нескольких деревень, расположенных в одной долине. Через несколько поколений население Дакии забыло про цивилизованную жизнь (чему помог и исход элиты во время эвакуации римских войск и администрации) – в конце концов, и в римские времена подавляющее большинство населения провинции вело простую и примитивную жизнь в деревнях. Просто исчезла иерархия, которая была построена сверху на этом фундаменте.
Не исключено, что многие простолюдины испытывали облегчение от исчезновения цивилизованной надстройки, но и трудности адаптации к более примитивным общественным структурам были немалыми, что тоже нашло отражение в лингвистическом наследии. Латинское происхождение имеют несколько слов относящихся к системе правления – judet (небольшой территориальный округ), jude (правитель этого округа). Они происходят от латинского слова, обозначающего судью. То, что предки румын в течение долгого времени не создавали более обширные и сложные политические структуры, вполне объяснимо, но применение юридической лексики для обозначения этих общинных старейшин весьма любопытно. У любого первобытного народа глава общины выполнял судебные функции, но первоисточник его легитимности был все же другой. В первую очередь он был отцом большого семейства, а уже этим оправдывалось предоставление ему остальных полномочий. Древние румыны уже прошли искус цивилизованного общества, и их вожди становились таковыми просто в силу потребности общества в управлении его делами, без каких-либо более возвышенных обоснований.
Оставшееся римское население вновь оказалось на уровне первобытного племени. Но оно уже не было таковым, речь шла о народе, подвергшемся глубокому воздействию цивилизации. Среди разноплеменных колонистов и покоренного местного населения не могло быть того внутреннего единства, которое имеет основанное на сети родственных связей первобытное племя. Вряд ли легко далось возвращение к совместному владению общинными угодьями, после господствовавшей в Риме системы частной собственности на землю. Из той пестрой смеси древних верований разных народов и нескольких новых религий, претендующих на звание универсальных, какой была религиозная жизнь Римской империи времен эвакуации Дакии, не могла сразу возникнуть и сплачивающая народ вера в общих богов.
Тем не менее, большая часть пути назад в первобытное общество была успешно пройдена при помощи приходивших в бывшую римскую Дакию многочисленных варварских племен. К моменту образования на румынской территории новых государств там существовал развитый и жизнеспособный мир крестьянских общин, распоряжавшихся общей собственностью, управлявшихся старейшинами-судьями и умевших собирать собственные ополчения. Только этот мир получился менее энергичным, воинственным и самоуверенным, каким-то менее убедительным, чем древняя Греция, древняя Германия, древняя Русь и другие варварские народы, начинавшие цивилизованную историю «с чистого листа». Как баллада «Миорица» по сравнению с «Илиадой» или «Песней о Нибелунгах».
Кроме того, эти жители деревень пользовались очень странным словом для обозначения земли. Это слово pamint, и происходит оно от латинского pavimentum – мостовая. Народ, который в течение, по меньшей мере, 800 лет не знал никаких городов, а в течение еще нескольких веков видел лишь очень небольшие и примитивные крепости и рынки, где никаких мостовых не было и в помине, обозначал важнейшее для себя понятие таким чисто городским термином. Как же велика должна была быть тоска вынужденных покинуть свои города бывших римлян по прежней жизни, если они смогли навсегда внушить населению чисто сельской страны, что поверхность, по которой оно ходит, следует называть мостовой
Падение в глубины нищеты и примитивности, несомненно, стало трагедией для людей, еще помнивших о том, что раньше их уровень жизни был существенно выше. Но бедность стала и их главным щитом против завоевателей. Абсолютным убежищем от готов и гепидов горы и леса, разумеется, стать не могли. Но когда они приходили туда видели людей, с которых почти нечего взять, они вряд ли вели себя жестоко.
Тем более что население Карпат было, скорее всего, не только бедным, но и покорным. Не случайно старорумынское слово oastea – войско - происходит от латинского hostis – неприятель. То есть армия для многих поколений румын ассоциировалась только с приходившими на их землю завоевателями. Создать собственное войско они, судя по всему, не пытались.
Опыт Дакии был предупреждением Римской империи об ожидавшей ее судьбе. Готы стали первым народом, получившим власть над бывшей римской территорией. Их гордости, несомненно, льстило, что новые подданные выражали свою покорность господам на латыни – языке великой и древней империи. Очень может быть, воспоминания о том, что римляне тоже могут быть рабами, помогли готской армии в 410г. бесстрашно атаковать столицу сверхдержавы того времени. Но за 30 лет до этого события они вынуждены были покинуть Дакию.
Правление готов продолжалось около 100 лет. За это время сменилось 2 – 3 поколения потомков римлян. Они привыкли к своему новому положению живущих в горах пастухов, скорее всего вновь возросло земледельческое население ставших безопасными равнин, народ стал богатеть. Готы сделались не страшными, а привычными, особенно после того, как обнаружилось, что взимаемая ими дань менее обременительна, чем налоги империи.
Последнее обстоятельство могло послужить причиной дополнительного притока романского населения в Дакию уже после ее оставления римскими войсками и администрацией. Вскоре после эвакуации Дакии порядок внутри империи был восстановлен и укреплен императорами Диоклетианом и Константином. Но оборотной стороной этих перемен стало усиление деспотического характера государства, расширение бюрократии, рост налогов и коррупции. Это, несомненно, вызывало у многих подданных желание покинуть ставшую слишком жадной родину. Варварский мир был чуждым и опасным, а вот латинский очаг за пределами империи мог дать приют мигрантам. Разумеется, им вряд ли следовало рассчитывать на процветание, но все же карпатские долины и леса могли дать минимум благополучия и безопасности для самых нищих и отчаявшихся подданных империи, для гонимых за веру христианских сектантов или язычников. Подходящие для таких миграций условия существовали при готах и позже, при гепидах, удостоившихся названия мирного народа.
Подобные обстоятельства способствовали тому, что римляне и готы все более привыкали жить вместе и с течением времени могли бы составить единую нацию. Но этому процессу не было суждено получить сколько-нибудь значительное развитие. Самая ужасная для всей Европы, а для Румынии в первую очередь, восточная дорога народов, ведшая в бескрайние, неведомые и суровые глубины Евразии, тем не менее, много веков до того не беспокоила ни даков, ни римлян. Но в конце 4 века восточные степи наполнились грозными завоевателями. Первый удар гуннов, само имя которых стало в Европе всеобщим обозначением беспощадных захватчиков и грабителей, пришелся именно по Дакии. Это произошло в конце 370-х годов. Сопротивление германцев было сломлено – вестготы ушли в странствование по просторам Римской империи, остготы и гепиды подчинились гуннам.
Путь потомков римского населения был известен. Надо было уходить еще дальше от развалин римских городов, от плодородных земель на равнинах, в еще более укромные, суровые и негостеприимные горные убежища. Если в слоях 4 века археологи находят на территории Дакии достаточно много римских монет, то в последующие времена количество денег значительно убывает – вслед за государством и городами потомки даков и римлян прощаются и с остатками рыночной экономики. Многие из тех, кто при готах и гепидах сумел стать зажиточными земледельцами на равнинах, погибли или стали рабами, другие остались нищими пастухами в горах. И весь народ, наблюдая из своих потаенных убежищ, как гунны сломили могущество готов, растерзали их страну, крушат их историческую родину – Римскую империю – вновь усваивал урок беспощадной истории: наше положение безнадежно. Завоевателям несть числа, их сила безмерна, сопротивляться немыслимо, чтобы выжить нужно, во-первых, далеко спрятаться, во-вторых, быть бедным, чтобы ничем не возбудить чужой жадности и зависти, в-третьих, если не будет иного выхода, низко кланяться и услужливо работать на новых господ, ожидая, когда очередные воинственные пришельцы сломят их могущество.
И последнее случилось относительно скоро. Вождь гуннов Аттила умер в 453г. и его империя пала под ударами восставших германских племен. Для западных римских провинций эти перемены означали избавление от опустошительных походов гуннской армии, а для Дакии начало новой войны. В течение нескольких лет на ее территории дрались с германцами и римлянами отступающие обратно в евразийские степи гунны, вряд ли обошлось и без усобиц между делившими территорию побежденного врага германскими племенами. В результате хозяевами карпатских и дунайских земель стали пришедшие сюда примерно в одно время с готами гепиды. Надо полагать, что карпатские убежища помогли им, так же как и коренному населению страны, пережить гуннское лихолетье с возможно меньшими потерями. Скорее всего, с этим народом, прожившим в Дакии почти 250 лет и пережившим вместе с коренным населением одни и те же бедствия, предки румын прошли значительный отрезок по пути ассимиляции. Но время не только пребывания гепидов на румынской земле, но и самого существования этого племени, подошло к концу через 100 с небольшим лет после распада гуннской империи.
СЛАВЯНЕ, РИМСКИЕ БЕЖЕНЦЫ И ХРИСТИАНСТВО
В 530-х годах северная дорога народов наполнилась новыми пришельцами. Отправившись в путь с берегов Эльбы, на сцену европейской истории вышло последнее, и возможно самое свирепое из мигрирующих германских племен той эпохи – лангобарды. Точно также как у готов, вандалов и гуннов первой остановкой на пути к европейской славе (хотя и не столь громкой), разумеется, стала Дакия. На ее территории велась долгая и ожесточенная война между гепидами и лангобардами, но в течение нескольких десятилетий ни один из народов не мог получить в ней решающего преимущества.
Пока лангобарды воевали с гепидами на западе страны, на востоке начали появляться представители еще одного северного народа – славяне, а затем в придунайские степи нагрянуло сильное тюркское кочевое племя с востока – авары. В 560-х годах лангобарды заключили с ними союз против гепидов и совместными силами они не только разгромили их государство, но истребили и поработили народ так, что его имя с этого момента полностью исчезает из истории. Сила новой волны завоевателей и мигрантов оказалась огромной. Лангобарды – народ, впоследствии отобравший у римлян большую часть Италии – предпочли не связываться с ними, а ушли искать новую родину. Потомки даков и римлян, надо полагать, признали господство тюркских и славянских завоевателей, поспешив как всегда бросить лишнее имущество и уйти подальше в леса и горы.
Эти события открыли период важнейших перемен в судьбе нынешних румынских земель. Их значение, по крайней мере, не меньше чем важность римского завоевания и последующего ухода римлян. Другое дело, что по сравнению с подробным описанием завоевания и отрывочными сведениями об эвакуации, здесь царит мрак неизвестности. Наступившие потрясения стали серединой и кульминацией румынских темных веков. Лишь ничтожное количество коротких и смутных намеков в летописях, написанных в других местах и в другие времена, дает немного сведений. Основной источник, по которому можно судить о характере тех событий – их последствия. А этот источник как раз достаточно богат. Если 250-летнее пребывание германских племен на карпато-дунайских землях не оставило почти никаких следов в истории и культуре румын, то последствия завоеваний и миграций 6 и 7 веков отчетливо прослеживаются на протяжении еще многих столетий, в том числе и в историческую эпоху. Этот период стал вторым после римского времени, когда были заложены основополагающие черты нынешнего румынского народа.
Главными героями новых смутных времен были славяне. Стоило после многих веков нашествий истощиться запасу желавших переселиться к теплым морям германских племен, как освободившуюся от них северную дорогу заполнили новые варварские претенденты на приобщение к цивилизации. Славяне мигрировали постепенно, несколькими большими волнами. Если первые переселенцы прибыли в середине 6 века, судя по всему, в составе отдельных небольших племен, то затем произошло нашествие большой орды, в составе которой славяне шли в качестве подданных или, по крайней мере, младших партнеров в деле захвата новых земель. Появлению аваров в Дакии предшествовало завоевание ими славянских племен, после чего значительная часть славян последовала за кочевниками на юго-запад.
Русские, болгары, украинцы или сербы, изучающие румынскую историю, уходя от современной эпохи вглубь веков, могут испытывать ощущение, что они возвращаются в свои собственные страны. Чем в более раннее румынское средневековье мы заглядываем, тем больше славянского языка, культуры, обычаев, имен и названий мы там встречаем. Нашим взорам предстает длительный и сложный процесс деассимиляции романского народа от славянского влияния – его поздние стадии хорошо различимы в свете вернувшейся на румынскую землю письменной истории, но его начало теряется где-то в глубине темных веков. Сама длительность и постепенность романского возрождения дает представление об огромной силе славянского влияния, кульминация которого, судя по всему, приходится на 7 - 9 века.
Можно почти наверняка утверждать, что славянская миграция в Карпато-дунайские земли была масштабнее всех предыдущих и последующих. Славян, прошедших в 6 и 7 веках через румынские земли, оказалось достаточно, чтобы составить население, по меньшей мере, трех стран – Болгарии, Сербии и Черногории, занять значительные области Греции. В течение 6 века славянское население Дакии стремительно и постоянно росло, к 600 году оно, несомненно, было очень значительным, не исключено, что более многочисленным, чем романское. Никогда со времен римской эвакуации пришельцы не заселяли Дакию так плотно, не занимали столько земель, не проникали так далеко в укромные долины и леса. Никогда раньше романское население не общалось с новоприбывшим народом столь тесно и постоянно, перенимая его язык и обычаи, заключая смешанные браки. Ассимиляция шла полным ходом и, скорее всего, бывшая Дакия стала бы славянской страной, если бы не новые потрясения, последовавшие начиная с первых лет 7 века.
Точно так же, как готы и гунны, авары и славяне не рассматривали Карпато-дунайские земли в качестве конечного пункта своего пути. Их влекли плодородные земли и богатые города у теплых морей. Избрав равнину лежащую на север от Дуная своим плацдармом, это объединение двух народов обрушилось на балканские владения Римской империи. В течение нескольких десятилетий второй половины 6 века римская армия прилагала отчаянные усилия для удержания дунайской границы. Но, в конце концов, она не выдержала напряжения этой войны и в 602г. в ответ на приказ императора Маврикия зимовать в негостеприимных придунайских степях подняла мятеж. Солдатская революция оказалась успешной и положила начало кризису, приведшему к гибели Римской империи.
Уже в том же 602 году последние остатки римской границы на Дунае были сметены аварами и славянами. Окружавший Дакию мир изменился. Если раньше ее романское население, хотя и было покинуто своим государством, жило в непосредственной близости от границы империи и продолжало ощущать ее влияние, то теперь пришла пора проститься с исторической родиной.
В 626 году Константинополь был осажден объединенными силами аваров и персов. Правда римлянам (а может быть по тем временам уже византийцам) удалось разбить обе армии у стен своей столицы и изгнать персов из восточных провинций, но их истощенное государство уже ничего не могло поделать с народом, нанесшим античному миру последний удар. Практически сразу по окончании большой войны с Персией на востоке появились только что принявшие ислам и создавшие единое государство арабы. Разбив на территории Палестины армию римского (византийского) императора они затем захватили провинции Ближнего Востока и Северной Африки – что-то около половины территории бывшей Римской империи. Немного раньше уже знакомые нам лангобарды завоевали север и центр Италии. Большая часть Балкан погрузилась в первобытное состояние, находясь под властью аваров или независимых славянских вождей. Империя отчаянно сопротивлялась, цепляясь за древние приморские города Греции и Малой Азии. Один из некогда покоренных римлянами народов – греки – теперь приспособил остатки римского государства для своих нужд. Перестроив экономическую, социальную и военную систему империи, они вернули ей некоторую часть прежнего могущества, но это было уже другое государство – Византия.
Потрясения 7 века обернулись глубокими изменениями в жизни всех балканских народов, но нигде эти перемены не были столь причудливыми и драматичными, как на дакийских землях. Когда дунайская граница была прорвана, большая часть ранее поселившихся севернее Дуная славян двинулась в бывшие римские владения. В течение последующих ста лет, возможно, еще были волны миграции с северо-востока, но теперь они беспрепятственно уходили далее на юг и запад. Там, найдя теплые плодородные края, добравшись до естественного предела морского побережья, натолкнувшись на непреодолимое сопротивление греков, они остановились и обрели новое отечество. В Дакии осталась лишь меньшая часть славян, но они, несомненно, по-прежнему составляли значительный процент населения страны. Не исключено, что даже после ухода основной волны мигрантов Дакия все равно могла бы стать славянской страной, если бы не еще одно важное обстоятельство.
Богатые и плодородные земли, лежащие на юг от нижнего течения Дуная – римские провинции Мезия, Фракия и Иллирия – находились под властью Рима с 1 по 7 века нашей эры. Это была богатая и имевшая большое стратегическое значение часть государства. Там жило многочисленное и, несомненно, глубоко романизированное население. Когда славянско-аварское нашествие смело римскую границу, многочисленные города и крепости на Дунае исчезли. Куда-то делась и значительная часть сельского населения, поскольку уже очень вскоре явное большинство в этих местах составили славяне. Было бы логично предположить, что жители Дунайской границы бежали вглубь империи, на юг. Но аварская армия в 602 году прорвала римскую границу около Сингидунума (нынешнего Белграда), а затем, надо полагать, повернула в направлении Константинополя, на восток. В этом случае, основные силы завоевателей подошли к дунайской границе с юга, то есть с тыла, и дорога вглубь империи оказалась отрезана.
О дальнейших событиях сохранилось письменное свидетельство – весьма неточное и туманное – но зато написанное в 7 веке, по свежим следам событий. Поэтому, не будем пренебрегать им. В «Житии Святого Дмитрия Солунского» написано следующее: «славяне и авары, опустошив почти всю Иллирию и всю Фракию до стен Константинополя, угнали все население оттуда за Дунай, в сторону Паннонии. Там аварский каган и поселил пленное население, которое, смешавшись с болгарами, аварами и другими язычниками, образовало затем большой и многочисленный народ». Конечно, слова насчет всего населения - явное преувеличение, но их наличие в повествовании указывает на то, что количество взятых в римских провинциях и угнанных за Дунай пленников сильно впечатлило самого автора или тех свидетелей событий, с чьи слов писалось изложение. Дикие авары и славяне не нуждались в большом количестве рабов. Поэтому каган просто отвел пленным на жительство какие-либо земли внутри своих владений. Вполне логично, что римляне устремились в те области, где уже были близкие им по языку и обычаям жители.
Существует также версия, согласно которой население дунайских провинций само бежало от надвигавшихся завоевателей на территорию нынешней Румынии. Здесь напрашиваются вопросы о том, могли ли беженцы по своей воле направиться на неприятельскую территорию, и возможно ли было такое, чтобы за Дунаем не нашлось никаких аварских и славянских сил, способных их перехватить. Но конкретных обстоятельств того времени мы все равно не знаем, так что не следует отвергать и такое предположение.
Скорее всего, было и то и другое - вначале прибыло некоторое количество беженцев, потом появились отправленные на поселение либо освободившиеся пленники. И для тех и для других уже обжившее свои лесные и горные убежища романское население было магнитом, привлекавшим их на эти земли. В любом случае, весьма значительная часть населения бывших балканских провинций переместилась либо была перемещена на земли нынешней Румынии. Хотя это были наверняка не все жители и вряд ли большая их часть, но, учитывая обширность и многолюдность земель, переживших за относительно короткий срок радикальную трансформацию состава своего населения, вновь прибывших было, скорее всего, больше или, по крайней мере, не намного меньше, чем оставшихся со времен римского правления. Произошла рокировка - основная масса славян с севера Балканского полуострова переместилась на юг и запад, а некая часть романского населения оказалась вытеснена на прежние места обитания славян. Что принесли Румынии эти перемены?
За 600 лет римского правления Южные Балканы достигли высокого уровня романизации, в том числе и по сравнению с Дакией за 160 лет ее пребывания под властью империи. Так что романский элемент, несомненно, укрепился, тем более в условиях оттока славян. Долгосрочные, проявившиеся только через века в виде деассимиляции романского населения, последствия этих событий и служат наиболее убедительным аргументом в пользу подлинности вышеописанного. Но, казалось бы, такой прилив свежей крови должен был поднять экономический и культурный уровень страны, вызвать рост политической активности ее населения. Ничего похожего не произошло. Это можно попытаться объяснить.
Новоприбывшее население было сильно потрепано историей. Если Дакия была оставлена римлянами в самом начале неблагополучного периода в жизни империи, то дунайские провинции успели увидеть много перемен к худшему. Деспотизм приобретал все более жестокие формы, но не спасал от нашествий варваров, значительная часть которых атаковала именно Балканы. Все, что раньше было сказано о неумении жителей римской Дакии жить в условиях свободы, относится к новоприбывшим в еще большей степени. Тяжелый, пессимистический исторический опыт оказался помножен на шок от насильственного переселения с плодородных равнин и из благоустроенных городов в дикие и скудные горы и леса. Вслед за коренными жителями бывшей римской Дакии новоприбывшие также пошли по пути возвращения от цивилизации к первобытному обществу (городов на юге Балкан было больше, так что, может быть, странное слово pamint вошло в румынский язык именно в 7 веке). Отражением того давнего ужаса, возможно, является также слово capcaun, в румынских сказках означающее «людоед, чудовище», и при этом похожее на титул знатных аваров - «капкан».
Хотя при вышеописанных обстоятельствах разгрома дунайской границы в число пленников или беженцев могло попасть некоторое количество представителей римской элиты, последствий этого не заметно. Все же их было, скорее всего, совсем мало - этот слой населения подвергался большему риску гибели на войне, а с другой стороны имел больше возможностей бежать в устоявшие под натиском захватчиков центры империи или уехать туда, выкупившись из плена. Так что народ был лишен претендентов на лидерство. К тому же он принес в тихие горные долины новый сильный заряд страха и пессимизма, которым его научила беспощадная история. И не принес умения устраивать свою жизнь самостоятельно, так как этому история его не научила.
Еще беженцы или пленники начала 7 века принесли с собой окончательное утверждение христианства. Сразу оговоримся - время и обстоятельства принятия предками румын новой веры покрыты мраком тайны. Исходным моментом является присутствие некоторого количества христиан в Дакии на момент ее оставления римскими войсками. В конце 3 века христианство в империи было широко распространенной и влиятельной сектой, но не государственной идеологией и не верой большинства. Так что можно уверенно говорить о том, что новая вера успела проникнуть в Дакию за годы римского правления, тем более что это подтверждается археологическими памятниками периода вскоре после ухода римлян. Но, скорее всего, его присутствие в отдаленной и лишенной старинных городов провинции было незначительным.
Перенесемся через тысячу лет к тому времени, когда возобновление письменной истории Румынии позволило точно определить положение христианства на тот момент. Страна была полностью христианской, причем придерживалась православного обряда.
Между этими двумя временными рубежами, века загадок и неопределенности, заполняемые отрывочными фактами и домыслами. Благодаря деятельности проповедника Ульфилы христианство широко распространилось среди готов к концу их господства в Дакии. После этого на несколько десятилетий Карпато-дунайские земли вернулись под власть язычников. Затем гепиды приняли христианство также незадолго до того, как их стала теснить новая волна завоевателей-язычников. О том, насколько новая религия проникла в среду подвластного принявшим крещение германским племенам населения, ничего толком не известно.
Точно сказать, каким богам поклонялось большинство населения Карпато-дунайских земель в 4, 5 и 6 веках, трудно. Не исключено, что христианство и стало религией большинства где-то к концу 4 века, когда сначала произошло крещение готов, а потом ужасы гуннского нашествия могли навеять мысль о близости обещанного проповедниками конца света. Но вполне возможно, что жители Дакии могли сохранять веру в языческих богов гораздо дольше, чем население, оставшееся в пределах империи. Ведь христианство здесь никто не навязывал. Юрисдикция насильственно уничтожавшего веру в олимпийских богов римского императора Феодосия Великого на Дакию уже не распространялась.
А вот о торжестве христианства в 7 веке можно говорить с большой долей уверенности. То, что беженцы и пленники с дунайской границы были христианами, сомнения не вызывает – вера в Спасителя господствовала в империи уже более двух столетий. Наряду с уже существовавшими в Дакии общинами новоприбывшие составили христианское большинство. Слова латинского происхождения, обозначающие основные термины христианской религии свидетельствуют о ее древнем, римском происхождении. Собственно само наличие в Румынии давней христианской традиции тоже служит подтверждением значительного притока населения из уже христианизированной Римской империи.
Дальше снова начинаются сплошные загадки. О том, какие именно формы получила христианская вера и церковная организация в Румынии в те древние времена опять же ничего не известно даже приблизительно. Хотя, с одной стороны, большая часть населения стала христианской, в то же самое время, после перехода власти на Балканах к языческим вождям, страна на долгие 250 лет – до крещения Болгарии – оказалась отрезана от основных церковных центров той эпохи. В Ирландии и западной части Британии в условиях изоляции от христианского мира развилась самобытная, непохожая ни на какие другие, церковь, которая лишь весьма не скоро интегрировалась в общеевропейскую католическую организацию. Судя по всему, жизнь в Румынии в те времена была беднее и опаснее, чем в Ирландии, и следов чего-либо похожего на удивительную культуру ирландских монастырей на отрогах Карпат не заметно. Тем не менее, логично предположить, что в ту эпоху в укромных карпатских убежищах существовало некое самостоятельное и самобытное христианское сообщество, сведения о котором, однако, безнадежно затерялись в глубине веков.
Но есть возможность назвать некоторые особенности, которые были присущи принятию христианства Румынией. Оно не было насильственным. В румынских лесах и долинах действовали не грозные повелители, а мирные проповедники. Здесь еще на несколько столетий продлились первые века христианства, когда оно не было государственной религией. Зато христианство могло найти широкий отклик в душах народа, которому приходилось много страдать, и нужно было искать утешения в воздаянии в загробной жизни или после грядущего конца света. Христианские заповеди были полезным обоснованием той бедной, тихой и скрытной жизни, которую вели многие поколения предков современных румын. Маловероятно, чтобы евангельский призыв подставить вторую щеку тому, кто нанес тебе пощечину, находил искренний отклик в душах императоров Константина и Феодосия, короля Хлодвига или князя Владимира, но для румын поведение примерно в таком духе стало способом выживания бок о бок с бесчисленными и неодолимыми завоевателями.
В ТЫЛУ ИМПЕРИЙ
«Житие Дмитрия Солунского» утверждает, что романское население Дакии недолго сохраняло верность своим аварским господам. Через 60 лет после пленения потомки переселенцев восстали и перешли на сторону болгарского хана Кубрата. Это событие отражает формирование нового геополитического положения Карпато-дунайских земель, некоторые черты которого сохранились до современной эпохи.
Воспользовавшись неудачей аваров под Константинополем, славяне в 630 году подняли восстание, в результате которого часть из них освободилась от власти кочевников. Разместившиеся восточнее и южнее Карпат славянские племена получили независимость, но они не уничтожили Аварский каганат и не создали собственного государства. Около 50 лет славяне на большей части Балканского полуострова – между паннонскими и трансильванскими владениями аваров и византийскими оплотами на берегу Средиземного моря – жили самостоятельно, будучи организованы лишь в мелкие общины.
Этому первобытному хаосу положили конец болгары - новый кочевой тюркский народ, нагрянувший по восточной дороге где-то около 670 года. И для него Румыния была лишь промежуточной остановкой на пути к теплым морям. Болгары повернули на юг и устремились на земли южнее Дуная. Объединив славян под своей властью и отбив контратаку Византии, они в 680 году создали Болгарское ханство - тюркское государство, которое стало славянским по мере того, как большинство населения ассимилировало немногочисленное господствующее племя.
Наступают более спокойные времена. Самая ужасная восточная дорога народов была на 200 лет перекрыта могущественным Хазарским каганатом – именно от хазар бежали на запад болгары и еще несколько родственных аварам племен. Север в ходе многовековых германских и славянских миграций лишился значительной части своего населения, и оттуда в течение долгого времени уже никто не приходил. Юг и запад не атаковали, а оборонялись. Византийских греков теснило Болгарское ханство. Западное Франкское королевство отбивалось от набегов аваров. Для болгарского и аварского государств Румыния была тылом. Трансильванией – то есть землями к северо-востоку от Карпатской дуги – возможно также и некоторыми территориями между Дунаем и Карпатами владел Аварский каганат. Значительная часть румын проживала на его территории, находясь на нижней ступеньке социальной иерархии, вслед за аварами и славянами. С этого момента начинает формироваться различие между Трансильванией с одной стороны и землями на восток и на юг от Карпат - Молдавией и Валахией – с другой. Трансильвания попадает под контроль крупных государств, обеспечивающих внутренний порядок и оборону от внешних врагов, что создает предпосылки для более быстрого и убедительного возвращения к цивилизации. Но эти государства контролируются не с румынских земель и не румынами, последние прочно занимают место на нижних ступеньках общества.
На востоке и на юге геополитические бури продолжали буйствовать с неограниченной силой и с минимальными перерывами. Эти земли оказались буферной зоной между двумя империями (Аварской и Болгарской), и подобному положению было суждено повториться в румынской истории еще не раз. А ранее приведенное упоминание о переходе романского населения из аварского в болгарское подданство свидетельствует о том, что предки румын начали учиться по мере возможности пользоваться своим ужасным геополитическим положением. Завоевателей было невозможно одолеть в открытом бою, но можно было обмануть и перехитрить, особенно воспользовавшись тем, что они были разные и зачастую враждовали друг с другом. Век за веком безвестные румынские правители осваивали искусство маневрирования на международной арене - учились перебегать от слабеющих господ и завоевателей к набирающим силу, а в случаях, когда они оказывались на стыке владений примерно равных по силам наций, торговаться с целью улучшения условий подчинения и расширения своей независимости.
СЛАВЯНСКОЕ ГОСПОДСТВО
Теперь внимательнее рассмотрим, каков был внутренний строй общества, для чего вернемся к подробностям славянских миграций и завоеваний. Эта волна пришельцев была сильна в демографическом отношении и при этом относительно слаба политически. Эта слабость происходила от крайней нестабильностью их правления. Среди смешения родов и племен, одни из которых прибывали с северо-востока, другие искали пути дальше на юг и юго-запад, не могло возникнуть нужного внутреннего единства. По мере стабилизации обстановки возможностей для объединения становилось больше, но все же славянское население было слишком пестрым, ему мешала сложная география страны, а также ее положение как буферной зоны между Болгарским и Аварским царствами.
Славянское влияние пришло на Карпато-дунайские земли двумя весьма разными по содержанию волнами – первая была связана с переселением и завоеванием, вторая – с культурным влиянием Болгарии. Исходя из того состояния, какое мы застаем, когда письменные источники вновь проливают свет на румынскую историю, вполне можно представить политические формы этого процесса. В ходе перипетий завоевания, миграций, борьбы с аварами и жизни в пограничной зоне между Аварским каганатом и Болгарией славянские племена захватывают наиболее доступные, богатые и удобные земли. Романское население по давно освоенному обыкновению прячется в укромные долины и леса. Но новые пришельцы особенно многочисленны, к тому же в убежища потомков римлян устремляется поток новых переселенцев или беженцев из опустошенных аварами и славянами южнобалканских провинций бывшей Римской империи. Население страны увеличивается и укромных мест не хватает, значит, приходится селиться рядом с завоевателями и искать общий язык с ними. Тем более что новоприбывшие еще не освоились в новой стране, не умеют хорошо прятаться и, скорее всего, быстро попадают в зависимость от славянских племен, уже несколько десятилетий занимающих в стране господствующее положение.
В результате, создаются политические структуры, которые мы застаем и в исторические времена – княжества и воеводства (сами румыны для обозначения своих протогосударств используют эти славянские слова в почти неизменном виде – cnezate и voievodate). Пользующиеся преимуществами завоевателей, лучше вооруженные и организованные, занимающие более выгодные позиции славянские вожди создают объединения проживающих по соседству славянских и романских общин. Большая часть терминов, связанных с политической и военной организацией средневековых румынских государств – славянского происхождения. Даже в 14 веке, 700 лет спустя после славянского нашествия, некоторые вожди румынских племен носят чисто славянские имена – Тихомир, Литовой. У других вождей и первых князей Молдавии и Валахии мы встречаем румынские имена, многие из которых тоже изначально славянского происхождения – такие как Мирча, Раду, Дан – так что древнее происхождение их семей было, скорее всего, славянским. А вот для обозначения зависимых от феодалов крестьян румыны чуть ли не до 19 века используют слово rumin, то есть название собственного народа. Это еще одно феноменальное явление румынского языка, надо полагать, пошло от славянских вождей, узнавших, что покоренные ими племена называют себя romanus – римлянами.
И все же между завоевателями и завоеванными не возникло таких непреодолимых преград, какие позже были созданы покорившими Трансильванию венграми. Славяне находились на той стадии общественного развития, когда людям еще не свойственно разделять общество слишком прочными классовыми, сословными, кастовыми барьерами. Само славянское население было слишком многочисленно, чтобы составлять только господствующую группу. Славян наверняка было много среди простых земледельцев и ремесленников – свидетельством чему служит наличие большого количества славянских корней в словах румынского языка, описывающих соответствующие сферы деятельности. По мере того, как сократившееся в результате миграций славянское население растворялось среди более многочисленных старожилов, романскому населению начали понемногу открываться пути на вершину социальной лестницы. А еще важную роль могло сыграть наличие общей религии, так как и славянское и романское население с уважением отнеслись к авторитету древнего византийского и нового болгарского центров православного христианства.
Долговременная совместная жизнь завоевателей и завоеванных, все более сложные условия господства и подчинения способствовали тому, что румынское общество стало вновь нащупывать пути возвращения к государству, сословной и классовой иерархии. Потребность славян в придании стабильных форм своему господству, скорее всего, способствовала возникновению сословного деления общества и формированию более крупных, чем жудецы древней Румынии, политических образований.
ПРАВОСЛАВИЕ И ЗАРЯ НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Ассимиляция мигрантов в смысле простой замены славянской крови романской могла зайти достаточно далеко уже в ранние века, но это не вполне ясно, поскольку одновременно шел процесс роста славянского культурного влияния. Его источником стала Болгария. Вначале, древняя Румыния оказалась связана с этим государством двойными узами крови. На земли южнее Дуная ушли многие родственники оставшихся на Карпато-дунайских землях славян, так что население Болгарии не воспринималось славянской частью древнерумынского народа как чужое. Не была эта страна чужой и для романского населения, значительная часть которого являлась потомками выходцев с земель занятых болгарами. В самой Болгарии сохранилось романское население – оно там есть сейчас, но в те времена наверняка было более значительным.
Как видно из того же примечательного отрывка «Жития Дмитрия Солунского», уже кочевые тюркские племена болгар стали союзником румын в борьбе против аварских угнетателей. По мере того, как Болгария оформлялась в качестве государства со славянским большинством и значительным романским компонентом, она становилась для них все более естественным и желанным партнером. Причем партнером старшим – покровителем, а затем и господином, управлявшим румынскими землями.
К концу 8 века Румыния перестает быть буферной зоной между Болгарским и Аварским государствами. Основной враг аваров – Франция – в конечном счете, оказался сильнее и выносливее воинственных и свирепых кочевников, и по мере того, как ресурсы аваров таяли, франки перешли в наступление. Самый знаменитый из франкских королей Карл Великий в 796г. уничтожил основные силы аваров в Паннонии. Добивать гибнущее государство устремились болгары, и в начале 9 века большая часть нынешней румынской территории перешла под их контроль. Теперь давние родственные узы были подкреплены силой оружия и властными полномочиями, так что болгарское влияние достигло апогея – не очень продолжительного по времени, но важного по последствиям.
В последующие несколько десятилетий остатки аварских племен вели бои с болгарами и франками, скорее всего в основном опять же на румынской территории. Но к середине 9 столетия потомки не очень многочисленного и истощившего свои силы в борьбе за империю народа были истреблены и рассеялись настолько, что упоминания о нем исчезают из истории. Поскольку аварские следы теряются на румынской земле, то очень возможно, что последние остатки некогда грозных завоевателей влились в ряды мирных карпатских пастухов, и среди нынешних румын есть некоторое количество потомков также и этого народа.
С падением Аварского каганата завершается кульминация темных веков румынской истории. Если с разрушением аварами римской границы на Дунае последняя связь Карпато-дунайских земель с цивилизованным миром была потеряна, то теперь слабый свет цивилизации начинает вновь понемногу достигать этих мест. Это происходит по мере того, как к ее благам приобщается Болгария.
С точки зрения теории пересечения в Румынии больших евразийских дорог роль болгар примечательна тем, что они приходили по двум дорогам в двух разных ипостасях. В 7 веке - по восточной в виде дикой орды, в 9 – по южной в качестве армии уже почти цивилизованного государства. Правда, для налаживания постоянного управления дикими северными территориями ни сил, ни умения у болгар не хватало, так что походы в Румынию болгарского хана Крума, в отличие от вторжения императора Траяна, не привели к тому, что эти места сделались провинцией южной империи. Сформировавшиеся, возможно, еще под верховным правлением аваров румынские протогосударства продолжали развиваться и под покровительством Болгарии. Которое им, скорее всего, было наиболее близко и приятно. Во всяком случае, когда новые завоеватели венгры потребовали у одного из славяно-романских князей Менуморута подчиниться, тот ответил им отказом, как сказано в летописи, по зову «болгарского сердца». Процесс образования государств быстрее шел в Трансильвании, где к концу 9 века мы застаем три относительно крупных славяно-романских племенных объединения.
В 9 веке появляются упоминания о румынских государственных образованиях на юг от Карпат, таких как Влашка, Кымпулунг Мусчел. У самих румын они носят название cnezat de vale – княжество долины. То есть речь идет об элементарном компактном объединении общин, живших в одной горной долине – главном укрытии местного населения со времен ухода римлян.
Заново формирующиеся государства нуждались в совершенствовании культуры и идеологии, и в этом им помогла Болгария. В 866 году болгары приняли христианство. Пожалуй, этот год можно считать и датой окончательного приобщения к новой религии румын. Если романское население было христианским начиная самое позднее с 7 века, то пришедшие с севера славянские завоеватели были язычниками. Время и обстоятельства их обращения в новую веру опять же покрыты мраком темных веков – вполне возможно они под влиянием романского большинства и, следуя примеру цивилизованных наций Юга и Запада, довольно быстро стали христианами, но не исключено, что заметная их часть сохраняла приверженность древней религии до того самого 866г. На этом рубеже завершается история существовавших на румынской земле язычества и самобытного древнего христианства. Перенятая Болгарией из Византии высокоорганизованная, опирающаяся на древние и прочные идеологические, политические и культурные традиции, православная церковь завоевала господствующие позиции в румынских протогоударствах Трансильвании, общинах Карпат, Валахии и Молдавии.
Незадолго до крещения Болгарии византийцы Кирилл и Мефодий составили славянскую азбуку, которая и была перенята новой христианской страной. Оттуда письменность после 600-летнего перерыва вновь пришла к румынам, только это была уже не латиница их далеких римских предков, а славяно-византийская кириллица. Вместе с религиозной организацией и письменностью из Болгарии пришла и новая мощная волна славянского и частично греческого языка – масса заимствований, касающихся различных понятий религии, церковной службы и иерархии, военной и бюрократической структуры государства, сословного деления и отношений господства и подчинения в обществе. Если растворение славянской крови в романской шло своим чередом, то процесс культурной деассимиляции романского населения был надолго повернут вспять. Славянский язык был закреплен в качестве средства общения привилегированных и образованных слоев румынского общества, и к нему добавилась связанная с православной славянской цивилизацией азбука Кирилла и Мефодия, ставшая одной из основ румынской культуры на длительный срок.
Таков был первый, но многое решивший шаг на пути возвращения Румынии в лоно цивилизации. Выходивший из темных веков, румынский народ стал на путь приобщения к цивилизации восточнохристианской, евразийской. Она была лишена той оригинальности, зачатки которой содержались в погибшей античной культуре и через 1 - 2 века после описываемых событий возродились в Западной Европе. Восточнохристианская цивилизация базировалась на давно отработанной человечеством простой и относительно надежной схеме военно-бюрократической деспотии, хотя греческое христианство и облагораживало этот жесткий, давящий и однообразный строй.
Выбору древних румын способствовало множество обстоятельств времени и места. Изложенные выше соображения относительно сильного болгарского влияния следует умножить на еще более древнее почтение населения Карпато-дунайских земель к наследникам Римской империи, в качестве которых воспринимались, прежде всего, византийцы. Означает ли это, что румынам был заказан путь приобщения к западной цивилизации, которой предстояло зародиться через 100 лет, а через 1000 стать самой могущественной в мире и открыть перед человечеством новые горизонты. Венгры и поляки, также как и румыны, жившие на диком востоке Европы, но принявшие католическое христианство, стали частью Запада. Но даже их развитие по западному пути было медленным и неполноценным, что позже обернулось для этих народов крупными историческими поражениями. А у них были лучшие предпосылки для развития по западному пути в виде большей силы и уверенности в себе. Полякам такую силу давало положение народа испокон веку жившего на своей земле и успешно отражавшего удары захватчиков. Венграм – судьба удачливых завоевателей. Румыны же испытали много непреодолимых ударов судьбы, и их самым заветным желанием наверняка была не свобода, а безопасность. А значит, и политическим идеалом было простое и сплоченное государство, управляемое железной рукой сильного единоличного правителя – то есть восточная деспотия. Подтверждения тому мы еще найдем в более поздней румынской истории.
В конце концов, та политическая и идеологическая система, которую к исходу 9 века болгары переняли, а румыны начали перенимать у Византии, сформировалась в условиях, в чем-то схожих с обстоятельствами румынских темных веков. В 7 – 9 веках Византия также пережила множество нашествий сильных и жестоких завоевателей, в огне которых сгорели античные экономика, культура, политика и идеология. В отличие от румын, у греков хватило сил, чтобы выстоять, но их общественный строй был теперь всецело подчинен задаче отражения внешних врагов.
Общество, основанное на плюрализме, господстве закона, разделении властей совершеннее деспотии, но и уязвимее ее. Средневековые европейские олигархии смогли сформироваться и окрепнуть только в благоприятной геополитической обстановке, которой на Балканах никогда не было. Ни внешняя среда, ни исторический опыт не подталкивали румын к созданию свободного (разумеется, в сословных рамках) общества на манер средневековой Италии, Германии или Венгрии. Конечно, ни один народ не может быть вечно и фатально предрасположен к какому-либо определенному строю, но то, что известно про древнюю и средневековую Румынию позволяет предположить, что даже в случае принятия страной католичества развитие там западных институтов шло бы крайне трудно и медленно.
Впрочем, вышеизложенное полностью верно только в применении к землям южнее и восточнее Карпат. В Трансильвании же сразу после принятия ее румынским населением восточного христианства другой народ внес в ход истории серьезные поправки. Но этим сюжетом мы займемся позже, после того, как подведем некоторый промежуточный итог.
ПОЧЕМУ РУМЫНЫ РОМАНСКИЙ НАРОД
От того момента, когда покинутое Римом население Дакии вернулось к первобытному строю, до времени, когда после гибели Аварского каганата началось новое приобщение румын к цивилизации, прошло 500 с лишним лет. Пора ответить на вопрос, поставленный при описании ухода римлян из Дакии: почему в этой стране сохранилось романское население? Конечно, в Европе есть и другие романские нации, но все они располагаются на землях подвергшихся куда более интенсивному и долговременному влиянию Рима, не говоря уже о колыбели латинской цивилизации – Италии. А Дакия была дальней окраиной Римской империи и входила в ее состав в течение меньшего времени, чем любая другая страна. Сравнение румынского пути с историей этих стран явно неправомерно. Судьбу Дакии после ухода римлян имеет смысл сравнивать только с тем, что происходило при сходных обстоятельствах в других бывших римских провинциях находившихся на окраинах империи, входивших в ее состав не очень долго или подвергшихся относительно меньшей романизации.
Римская цивилизация обладала исключительно высокой способностью ассимилировать попавшие в сферу ее влияния народы – устояли лишь немногие, обладавшие наиболее древней и развитой культурой. В результате население римских провинций привыкло легко менять свою национальную принадлежность, и большая его часть была успешно ассимилирована теми народами, которые поделили между собой наследие Цезаря и Августа. Громадный массив бывших римских провинций на Ближнем Востоке и в Северной Африке в настоящее время является арабскими странами. Большую часть бывших римских Балкан ныне занимают славянские народы. Народ, который впоследствии управлял с Британских островов другой всемирной империей, ведет свое происхождение не от населения этой отдаленной имперской провинции, а от германских племен, занявших ее во время распада римского государства. Для того чтобы понять в чем разница между этими странами и Румынией, вернемся назад и сравним то, что там происходило в первые 500 лет по завершении римского владычества.
Римляне утратили контроль над нынешней болгарской территорией в 602г. Она была заселена славянскими переселенцами, находилась под контролем вождей их племен. Пришедшие в 680г. тюркские племена болгар не занимались истреблением или вытеснением славян. Напротив они смогли стать партнерами и создали сильное государство, которое долгое время защищало новое население южных Балкан от нашествий мигрирующих народов. Болгарское царство было завоевано византийцами в 1018 году, через 400 лет после славянского нашествия. Оставшиеся до избранного нами 500-летнего рубежа 100 лет Болгария была провинцией Византии. Взявшие реванш византийские греки нашли на завоеванной территории устойчивое славянское большинство, ассимилировать или истребить которое было выше их сил. Через 160 лет после завоевания местное население доказало, что оно на месте и не ассимилировано, свергнув византийскую власть.
Арабы захватили римские владения на Ближнем Востоке и в Египте в 640 году. Эти земли стали частью другой обширной и могущественной империи – Арабского халифата. Власть новой деспотии над центральными областями мусульманской империи – а Ближний Восток и Египет входили в их число - держалась до середины 10 века, то есть около 300 лет. Лишь после 950 года давно начавшийся на окраинах процесс дробления дошел до центра, в сердце империи проникли отряды турецких кочевников, власть халифов сделалась номинальной, а реальный контроль перешел в руки местных правителей турецкого либо арабского происхождения. Возможно, в какой-то момент существовала угроза массовой миграции турок на Ближний Восток и новой ассимиляции местного населения, однако мусульманским правителям халифата удалось направить основной натиск пришельцев на христианскую Византию, так что турецкие переселенцы двинулись в Малую Азию. Еще через 150 лет рыцари-крестоносцы захватили часть Ближнего Востока, а разобщенные арабские и турецкие властители поначалу ничего не могли им противопоставить. Пятисотлетний юбилей победы над Римом застал арабов слабыми, разобщенными и частично утратившими свою независимость, но в любом случае, очевидно, что это были уже отнюдь не только племена, кочевавшие на Аравийском полуострове, но громадный народ, населявший земли от Месопотамии до атлантического побережья Африки. В конце концов, пришедшим на Ближний Восток потомкам жителей западных провинций Римской империи пришлось смириться с тем, что они теперь здесь чужие, и вновь уступить эти земли потомкам кочевников с Аравийского полуострова и тем, кто теперь считал себя единым с ними народом.
Римские войска покинули Британию в 410 году. Саксы, англы и юты смогли завоевать и заселить большую часть острова примерно к 500 году. В течении 300 лет они спокойно жили в Англии постепенно приобщаясь к цивилизации и создавая собственные государства, а оттесненные к западному побережью остатки населения римской провинции, хотя и держали оборону, не могли бросить вызов господству на острове новых поселенцев. Зато в 9 веке англосаксы подверглись удару грозного врага – викингов. В ходе продолжавшейся более 200 лет борьбы они несколько раз завоевывали почти всю Англию и даже сумели заселить некоторые области на западе страны. Однако, в конечном счете англосаксы как раз через 500 с небольшим лет после заселения Британии окончательно отразили завоевателей и подтвердили, что остров принадлежит им. Правда, вскоре последовало новое, более успешное вторжение, но в последующие несколько веков англосаксонское население ассимилировало и этих завоевателей.
Теперь вспомним, что происходило в Карпато-дунайских землях. Готы заселили уступленные римлянами земли вскоре после 271 года и жили там в течение 100 лет, а затем бежали от гуннов. Последние правили Дакией 78 лет, где-то в этот период произошло заселение большей части страны гепидами. Гепиды спокойно жили на большей части бывшей дакийской территории в продолжение примерно 70 лет, еще 40 лет делили эти земли с лангобардами и славянами. Затем гепиды были побеждены и перестали существовать как отдельный народ, лангобарды бежали, а Карпато-дунайские земли оказались заселены славянами и аварами. Эти драматические события произошли в 567 – 568 годах, то есть почти через 300 лет после ухода римлян из Дакии. Вот теперь самое время сравнить стабильное положение болгар, арабов и англосаксов на захваченных ими землях в течение по меньшей мере 300 лет с момента переселения на бывшие римские территории, с тем безумием, которое творилось в Дакии в первые 300 лет после ухода римлян.
Безусловно, римское население любой из захваченных провинций не могло быть ассимилировано сразу. Процессы ассимиляции шли веками. В конце концов, и в наше время в Болгарии есть романское меньшинство, в арабском мире сохраняются островки христианства, а в Уэльсе живут потомки древнего населения Британии. Но у большинства захватчиков и переселенцев времени на то, чтобы ассимилировать большую часть римского населения, было достаточно.
А вот в Дакии его не было. Никто не мог здесь прижиться. Проклятие великого геополитического перекрестка преследовало любой народ – по одним из пересекавшихся здесь дорог приходили новые завоеватели, другие манили еще не привыкших к новым местам переселенцев более светлыми горизонтами. У нас вряд ли есть причины приписывать населению, оставшемуся в Дакии после ухода римлян, какую-либо особую волю к сохранению своей национальной идентичности, большую, чем у жителей других окраин империи. Может быть, они были бы даже рады слиться с каким-нибудь сильным варварским народом, но ни у кого из пришельцев не было времени ассимилировать местное население. Понемногу, век за веком, предки румын освоились с ролью самостоятельного народа и приобрели навыки выживания в условиях постоянных миграций и нашествий. К тому же этот формирующийся народ стал магнитом для римского населения южнобалканских провинций, искавшего какого-нибудь пристанища в условиях гибели империи.
Как раз после 300-летнего рубежа романское население ждал наиболее серьезный вызов ассимиляции – нашествие славян, которые были наиболее многочисленными и остались здесь на долгие века. Но дело в том, что славяне пришли далеко не сразу после ухода римлян и встретили народ, уже освоившийся с самостоятельным существованием. Славянские переселенцы в значительной степени ассимилировали романское население – вся надстройка общества, государства и церкви была создана на основе славянской культуры. Однако основная масса простого народа осталась романской. Славянское влияние было очень сильно, но романский народ к тому времени хорошо освоил науку сохранять самобытность, внешне подчиняясь захватчикам.
Таким образом, как не странно это звучит, романский народ на территории нынешней Румынии сохранился именно благодаря ужасному геополитическому положению этих земель. Ни один из варварских народов, встречавших захватчиков в открытом бою, не сумел удержаться на неуютном геополитическом перекрестке. Только потомки подданных Римской империи, прошедшие хорошую науку подчинения, сумели выжить, безропотно покоряясь любым новым пришельцам, стараясь быть незаметными, прижимаясь к земле, как трава под порывом ветра.
ВЕНГРЫ МЕНЯЮТ СВОЮ СУДЬБУ БЛАГОДАРЯ ПРЕОБРАЖЕНИЮ ЕВРОПЫ
А новая буря не заставила себя долго ждать. Хазарский каганат, который ранее перекрывал кочевым народам путь из глубин Азии в Европу, обеспечивая аварам и болгарам спокойный тыл на востоке, пришел в упадок и уже не был способен сдерживать новые орды, устремлявшиеся через его владения на запад. В конце 9 века в причерноморские степи пришли с далекого востока венгры, но на них уже наседало другое кочевое племя – печенеги. Последнее обстоятельство заставило венгров идти дальше в Европу, и они проделали тот же путь, что гунны и авары. В 894 году венгры разбили болгарскую армию, пытавшуюся предотвратить потерю Болгарией ее румынских владений. В 895 году они, пройдя через карпатские перевалы, вторглись в Трансильванию, покорили местные три славяно-румынских княжества и прибыли в степи Паннонии. Обнаружив, что дальше на запад, во-первых, нет удобных для скотоводства степей, во-вторых, проживают цивилизованные народы, покорение которых является нелегким делом, венгры сделали эти ранее гуннские и аварские земли своей новой родиной.
Большинство венгров поселилось, как уже было сказано, в Паннонии, но заметная часть их вождей расположилась в Трансильвании. Легенда говорит о семи замках, построенных главами венгерских кланов, отчего Трансильванию также часто называли Семиградьем. Венгерские вожди, их приближенные и воины составили новый господствующий класс Трансильвании, бок о бок с которым продолжали существовать и относительно влиятельные румынские сообщества. Вероятно, похожим образом выглядело и правление аваров, другое дело, что новые завоеватели установили свое господство на куда более продолжительный срок, чем предыдущие. Политически Трансильвания была отторгнута от Болгарии, однако православное христианство уже пустило глубокие корни и нашествие язычников не заставило трансильванских славян и румын отказаться от религиозного союза с народами, жившими на юг от Дуная.
Новая родина венгров представляла собой удобный плацдарм для походов на богатые и цивилизованные страны Европы. Так же как Аттила атаковал Римскую империю, а аварский каган Баян – Франкское королевство, венгерские орды обрушились на Германию. Добыча, однако, оказалась нелегкой. Новое государство, созданное народом, недавно приобщившимся к цивилизации после многовековой борьбы с ней, находилось на подъеме. Натиск венгров стал мощным стимулом для укрепления и развития немецкого феодализма вообще и создания сильного военного потенциала в частности. В 955 году первый германский (но назвавшийся римским) император Отто нанес венграм сокрушительное поражение на реке Лех в Баварии, после чего грабить Западную Европу стало затруднительно.
Еще некоторое время продолжались набеги венгров в направлении Балкан. И если слабеющая Болгария не оказывала им достойного отпора, то Византия была грозным противником. В 970 году завоевавшие Болгарию русско-венгерские войска были в свою очередь разбиты византийцами под Аркадиополем. Казалось, что теперь венгерскому народу предстоит подобно другим приходившим в Европу кочевым ордам сгинуть, будучи истребленным в войнах и ассимилированным оседлыми народами.
Этого не произошло. Венгры решили сделаться одной из европейских наций. Лишившись возможности грабежа, они стали переходить к оседлому образу жизни и более продуктивным, чем кочевое скотоводство, способам ведения хозяйства. В 1000 году венгры приняли католическое христианство, а их вождь Иштван короновался подобно другим королям цивилизованной Европы. Страна получила правильное административное деление, вожди и привилегированные слуги новых королей стали оформлять феодальные права на владение землями и власть над своими венгерскими соплеменниками и покоренными славянами и румынами. На месте кочевой орды с поразительной быстротой возникло обширное, сильное и относительно стабильное королевство, которому была суждена более долгая и славная история, чем эфемерным империям степных народов.
В нашу задачу не входит детальное выяснение того, почему именно с венграми произошло это чудесное превращение, на которое оказались неспособны другие кочевые народы, вторгавшиеся в Европу до и после них (можно поверить, например, Гумилеву, утверждающему, что все дело во влиянии захваченных венграми французских и немецких рабынь). Одной из причин несомненно была общая обстановка в Европе в то время, когда венгры пришли туда. 10 век стал необыкновенным временем в европейской истории.
Цивилизация, отступавшая и несшая потери со времен начала упадка Римской империи в 3 веке и еще в начале 10 столетия находившаяся в весьма трудном положении по причине натиска венгров и викингов, к завершению 10 века взяла над варварским миром грандиозный, блестящий реванш. Началось с того, что немцы, противостоявшие цивилизованным народам Европы с эпохи Цезаря и до времен Карла Великого, к началу 10 века оправились от понесенных поражений и извлекли из них уроки. В последующие 100 лет они сумели радикально преобразовать свою страну, создав основы общества, построившего в последующие века блестящую цивилизацию. В то же самое время в далекой глубине варварского мира развитие торговли и вторжения викингов в славянские земли положили начало формированию Русского государства, к концу названного столетия раздвинувшего границы цивилизованного мира до Оки и верхней Волги – мест вовсе неведомых древним народам Средиземноморья. Пространство между Германией и Русью недолго оставалось варварским - в середине 10 века жившие на нем славянские племена образовали Польское государство. Тогда же началось приобщение к государственности и христианству народов Северной Европы – вначале датчан, затем шведов и норвежцев. Завершилось это необычайное столетие уже известными событиями в Венгрии, в результате которых государственную организацию получили обширные земли Центральной и Юго-Восточной Европы.
Таким образом, если в 900 году политическая география Европы все еще в какой-то степени была сходна с положением времен Римской империи, когда граница между варварством и цивилизацией проходила по Рейну и Дунаю, к 1000 году этот рубеж переместился на подступы к сибирской тайге и Ледовитому океану. Европейская цивилизация сделала такой громадный бросок вглубь Евразии, о каком Цезарь, Октавиан, Траян или их более поздний подражатель Карл Великий вряд ли смели даже мечтать. Собственное развитие и влияние старых очагов цивилизации перешло некую критическую черту одновременно у многих восточноевропейских народов, так что происшедшее было похоже на чудо, явленное Богом к 1000-летнему юбилею христианской веры.
К этой же магической дате завершается формирование основ западной цивилизации. Оставив позади эпоху упадка империи и варварских нашествий, Западная Европа начинает свое восхождение к вершинам могущества, процветания и свободы. На востоке Европы крещение множества народов по-новому формирует границу между восточным и западным христианством (а заодно и ускоряет окончательный разрыв между ними). В большом выигрыше оказывается католицизм – Венгрия, Польша и Скандинавия принимают христианство из Рима и становятся частью западной цивилизации. Но и переживающая свои последние перед началом долгого и необратимого упадка счастливые десятилетия Византия делает достойный ответный ход – дает православное христианство Руси. Хотя восточнославянские народы и не ждет столь же блестящее будущее как Западную Европу, они тоже создадут великую цивилизацию. Россия не даст восточному христианству погибнуть после крушения греческой империи и захвата мусульманами Балкан и станет противовесом западной цивилизации на востоке Европы. А на разделительной линии между католическими и православными странами вспыхнет еще много драматических конфликтов.
Это изменение облика Европы создает иной контекст и для румынской истории. Если раньше Карпато-дунайские земли были прилегавшим к границе средиземноморской цивилизации краем огромного варварского мира, теперь страна разделилась. Примерно треть румынских земель – Трансильвания – была охвачена большим восточноевропейским скачком к цивилизации. Но две трети - Молдавия и Валахия - остались в варварском мире. По мере того, как венгерские правители и немецкие колонисты (о которых будет сказано дальше) постепенно приобщали Трансильванию к европейской цивилизации, углублялся разрыв и в уровнях развития и в самом характере культуры между румынским северо-западом и двумя более дикими, но, с другой стороны и более независимыми румынскими областями на юге и востоке – Валахией и Молдавией. Последнее явление оказывало огромное влияние на румынскую историю до 20 века, да и сейчас имеет для Румынии значение.
А вместе с тем, возникло положение, которое представлялось последующим поколениям румын крайне обидным для них парадоксом. Если в начале первого тысячелетия римская Дакия была оплотом цивилизации, окруженным отсталым варварским миром, в начале второго тысячелетия роли поменялись. Когда во многих уголках Европы, которые римляне считали безнадежно дикими, а то и вовсе толком не имели о них представления, провозглашались князья и короли, налаживался регулярный сбор налогов, возводились крепости и писались книги, большая часть Румынии оказалась полуостровом варварского мира, вдающимся вглубь цивилизованной Европы. Геополитический кошмар помог сохраниться древнему населению Карпато-дунай ских земель, но он же предопределил ее возраставшее отставание от других европейских стран. Румыны, давно привыкшие смотреть снизу вверх на народы жившие на юге, стали приобретать новые комплексы неполноценности, теперь и в отношении стран запада и севера.
КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА НА ПУТИ КОЧЕВНИКОВ
Впрочем, при желании можно прибегнуть и к более лестным для румынского народа сравнениям – южную и восточную часть его страны вполне можно рассматривать не только как окраину цивилизованной Европы, но и как продолжение великой евразийской степи. Европейская часть Великой степи приобщилась к цивилизованному миру только в 18 веке, а азиатская и вовсе в 19. На этом фоне создание на окраине Дикого поля двух румынских государств уже в 14 веке представляется весьма быстрым прогрессом.
А сравнение с Диким полем вполне правомерно. После недолгого, но имевшего, как мы видели, весомые последствия болгарского влияния, в течение следующих нескольких веков историю румын определяло движение народов по восточной дороге. Вслед за венграми с востока прибыли печенеги. Центром их владений было Северное Причерноморье, а Карпато-дунайские земли вновь стали буферной зоной, на этот раз между печенегами, венграми и Болгарией. Последнюю вскоре заменила Византия. Разгром Болгарии был, возможно, самым впечатляющим достижением византийских дипломатии и военного искусства. Русские и венгры, которых Византия уговорила напасть на Болгарию, разгромили ее, но, будучи ослаблены войной с болгарами, не смогли противостоять византийской армии, и потерпели поражение в уже упоминавшейся битве под Аркадиополем в 970 году.
Значение этого сражения огромно. Византийской империи удалось после своей победы захватить большую часть Болгарии и окончательно уничтожить это государство в 1018г. Но, лишив независимости одну из новых наций, византийцы решительно ускорили приобщение к христианству и создание государств у двух других – русских и венгров. Византийская империя вновь обрела некогда утерянную Римом дунайскую границу, но почти сразу смогла убедиться, что это владение осталось столь же не ненадежным и опасным, как и в прошлые века. Придунайские земли были атакованы приходившими из-за Дуная печенегами, пик набегов которых пришелся на 990 годы.
Эти драматичные события происходили частично на территории румын, хотя и без их весомого участия. Что они означали для этого народа – понятно. После недолгого периода греко-славянского просвещения вновь настали темные века. Дикие восточные язычники опустошали румынские земли, заставляли романское и славянское население бросать накопленные достояния. Придававшей им сил и терпения опорой по-прежнему была христианская вера, теперь получившая привязку к одной из двух вселенских церквей – православной. Ее сохранение стало способом отстаивания румынской идентичности перед лицом кочевников-язычников, а позднее в отношениях с принявшими католичество венграми.
Ситуации первого тысячелетия привычно повторялись в начале второго. Новые пришельцы воспринимали Карпато-дунайские земли как свою периферию, как промежуточную остановку на пути к более заманчивым целям. Основные места расселения печенегов находились в степях Северного Причерноморья, а через Молдавию и Валахию они проходили, чтобы атаковать византийские или венгерские владения. Есть сведения, что валашские отряды иногда присоединялись к печенежским ордам, чтобы пограбить более богатых, чем они сами, братьев-христиан. Вскоре, однако, для печенегов все изменилось – румынские земли приобрели для них, независимо от их собственного желания, куда большее значение. Точно также как печенеги ранее нанесли удар по венграм, новый более могущественный кочевой народ теперь обрушился на них с востока. В шестидесятые годы 11 века половцы разбили печенегов и заставили их покинуть свои места обитания на северных берегах Черного моря. Они двинулись на запад по пути, проложенному гуннами, аварами, болгарами и венграми. Но им повезло меньше, чем предшественникам.
Печенеги опоздали – пришлые и коренные народы создали новые государства, у которых было больше возможностей остановить натиск варваров. С особым злорадством видимо воспринимали несчастия своих бывших обидчиков венгры. Паннонские степи были желанной целью печенегов, но теперь замки и рыцарская армия новой европейской державы – Венгерского королевства - лишали новую волну степных кочевников возможности повторить путь, пройденный ранее бежавшими от печенегов венграми. В 1068г. они попробовали атаковать тех, кого чуть более полувека назад успешно изгнали из причерноморских степей, но потерпели поражение. Границы цивилизации отодвинулись на восток, и Среднедунайская равнина перестала быть конечной остановкой идущих из глубин Евразии степных варваров. Теперь эту роль предстояло играть землям Молдавии и Валахии.
Около двух десятилетий печенеги беспомощно метались по румынским территориям, с востока неумолимо напирали половцы, на северо-западе и на юге они упирались в венгерские и византийские границы. Наконец в 1087 году значительная часть из них ушла на византийские земли. С этого времени упоминания о печенегах исчезают из истории.
А Молдавия с Валахией становятся периферией владений нового объединения кочевых племен – половцев. Они господствовали в степях, наводя ужас и на Русь и на Византию, в течение почти двух веков. Румыния для них служила, прежде всего, перевалочным пунктом на пути к другим странам, часть из них кочевала в этих местах, но наверняка меньшая – густые леса, покрывавшие валашские и молдавские земли, были куда менее удобны для кочевников-скотоводов, чем открытые степи, начинавшиеся на восток от Днестра. Под властью этих не имевших стройной государственной организации варваров румыны могли пользоваться определенной независимостью. К 11 веку относятся первые исторические упоминания о наличии достаточно большого количества румынских долинных княжеств на восточных склонах Карпат – Вранча, Тигечь, Кымпулунг Молдовенеск и другие. В будущем этим мелким объединениям общин предстояло стать основой нового государства, что же касается могущественных половцев, то их ждала куда более печальная судьба.
В 13 веке Великая степь нанесла свой самый знаменитый удар по цивилизованным странам. Объединенные Чингисханом монголы сплотили силы кочевых народов восточной части евразийских степей и покорили многие азиатские страны, а в 1237г. один из наследников Чингиса хан Бату повел монголов на Европу. Время могущества и самого существования половецкого народа подошло к концу. В 1237 – 1241 годах они подверглись жестокому разгрому, и судьба кочевников повторилась. Теперь половцы были вынуждены искать спасения на западе. Они устремились в Венгрию, а также и в румынские земли, либо подвластные венграм, либо являвшиеся периферией их империи.
Правда, был момент, когда казалось, что от этого нашествия уйти нельзя. Уничтожив в 1240 году некогда могущественный центр русских земель Киев, весной 1241 года монгольская армия вторглась в Венгрию. Основные силы нанесли удар через Северные Карпаты в районе Мукачево в направлении Среднедунайской равнины, три вспомогательных отряда прошли через Молдавию в Трансильванию. Страна отчаянно сопротивлялась, но была разгромлена и разграблена. Но не захвачена. Весной 1242 года монголы, дойдя до берегов Адриатического моря, повернули обратно то ли потому, что хан Бату хотел принять участие в решении судьбы престола великого хана после смерти прежнего правителя империи Угедэя, то ли поскольку бесконечные войны с множеством народов все-таки подорвали силы непобедимых завоевателей.
Возвращаясь в степи, монголы прошли, скорее всего, через земли Валахии и южной Молдавии. Возвращение было достаточно спокойным и ничем не примечательным. Румыны давно знали, как правильно встречать очередную орду неодолимых и беспощадных захватчиков. Весной 1242 года они, спрятавшись в тихих долинах и непроходимых лесах, осторожно наблюдали оттуда, как по большим дорогам их страны устало тянется в родные степи армия одних из самых великих в истории человечества завоевателей.
Монголы могли хорошо воевать, но, как и все их кочевые предшественники, были слишком дикими, чтобы уметь создавать постоянную администрацию на захваченных землях. А венгры после отхода армии Бату быстро восстановили структуры своего государства и общества. Добровольно платить дань монголам Венгрия не стала, а до того, чтобы предпринять новый поход на запад, руки у правителей степной империи дошли очень не скоро, когда для них уже был подготовлен достойный отпор.
Здесь самое время вернуться к половцам. Те, кто выжил во времена монгольского завоевания, устремились искать спасения там же, где предыдущие кочевые народы – на Среднедунайской равнине. Часть из них достигла этих мест, но быстро восстановившееся после монгольского разгрома Венгерское королевство не предоставило им там свободы действий. В течение нескольких десятилетий они имели большое влияние при дворе венгерских королей, пытавшихся использовать их для укрепления центральной власти, но в 1280 году были разгромлены в войне с союзом венгерских магнатов. После этого половецкие оплоты сохраняются только на румынских землях, частью которых половецкие вожди завладевают на правах либо венгерских, либо монгольских (татарских) вассалов. Но постепенно они рассеиваются в этих краях, растворяясь среди живущих здесь народов. Венгрия и на этот раз оказалась неодолимой преградой. Для половцев румынские земли тоже стали конечной остановкой в их долгом пути из глубин Евразии на запад.
Даже, несмотря на то, что теперь румыны жили в окружении народов, ведших свою письменную историю, сами они и народы Великой степи, с которыми они в первую очередь имели дело, оставались варварами и писать не умели. В Венгрии писать могли тоже очень немногие, так что их хватало только на описание основных событий, а не того, что происходило на дальних окраинах. Поэтому наши сведения о том, куда девались дошедшие до конечного румынского пункта своего пути печенеги и половцы весьма скудны. Тюркский след, который может быть либо печенежским, либо половецким, либо более поздним турецким (что все же менее вероятно, поскольку османские турки не жили на румынских землях), прослеживается в географических названиях, до некоторой степени в языке, совсем немного в именах. Он невелик – на несколько порядков меньше и романского и славянского лингвистического наследия.
И тем не менее. Несмотря на всю жестокость степных войн, два достаточно многочисленных народа не могли полностью погибнуть. Печенеги ушли в Византию, половцы – в Венгрию. Но если бы народы ушли целиком, они, скорее всего не распались бы, или распались не так быстро, еще поборовшись перед тем за свое существование. Однако их следы теряются очень вскоре. Скорее всего, ушли не все, а те, кто принадлежал к верхушке общества, или просто наиболее энергичные, отчаянные и предприимчивые. У них было больше шансов устроиться в армиях короля или императора и обрести в результате новую родину. Те, кто преуспел в этом, влились в ряды приютивших их народов.
Остались более бедные и слабые, которым было трудно или страшно идти дальше. Их путь был проторен представителями многих более ранних народов, постигнутых слишком тяжелыми ударами судьбы или просто уставших странствовать – в укромные леса и долины, где их ждали жившие там уже давно румыны. Некогда грозные владыки степей пополнили ряды тихого и неприметного народа. Так что потомков степных кочевников среди румын видимо тоже немало. Может быть, не намного меньше, чем тех, кто ведет свое происхождение от римских колонистов или славянских племен. А слабость лингвистического и культурного наследия печенегов и половцев может быть доказательством зрелости и достаточно высокого уровня культуры романо-славянского народа, проявившего на этот раз значительную способность к ассимиляции новых пришельцев. Подтверждением достигнутого местным населением уровня развития стало и то начало строительства цивилизации на южных и восточных румынских землях, свидетелями которого мы вскоре будем.
Несмотря на вероятность вышеописанного разделения в среде печенегов и половцев, пришельцы были людьми более воинственными и решительными, чем тихий горный и лесной народ. Часть из них захватила власть над объединениями местного населения. Это явно не было столь масштабным явлением, как славянское завоевание, но влило свежую кровь в жилы господствующего класса и, в конечном счете, стало одной из причин формирования румынских государств.
Помимо этого внутреннего обстоятельства, складывалась и благоприятная для румын геополитическая ситуация. Политическая принадлежность Валахии и Молдавии к Великой степи, возраставшая по мере печенежских и половецких завоеваний и миграций, достигла апогея после включения этих земель в состав созданной татарами Золотой Орды. С этого момента восточная дорога вторжений надолго перестала представлять опасность. Монгольское нашествие истощило силы Великой степи. Расположившийся на нижней Волге мощный военно-политический центр Золотой Орды перекрывал дорогу возможным новым азиатским претендентам на европейские завоевания и переселения. Эти обстоятельства способствовали созданию перерыва в геополитическом кошмаре, дававшего румынам шанс, наконец, начать возвращение к цивилизации. Подобный тому, что был во времена господства хазар на нижней Волге, который население Карпато-дунайских земель, только что прошедшее через потрясения 6 – 7 веков, тогда не было готово использовать.
Правда, татары не только обеспечивали безопасность восточной дороги, но и сами контролировали большую часть Молдавии и Валахии. Но эта проблема оказалась решаемой. Многие современники восхищались тем порядком и единообразным управлением, которые царили на пространстве от Карпат до Тихого океана при ближайших преемниках Чингисхана. Однако это достижение оказалось эфемерным. Никакой устойчивой политической системы, вроде римской или китайской бюрократии, или европейского олигархического строя (в упрощенном виде перенятого венграми), степные варвары так и не создали.
Через несколько десятилетий после завершения завоеваний великая империя расползается на отдельные части, которые в свою очередь утрачивают контроль над периферией. В применении к румынским землям такой окраиной была западная часть Валахии. Если прилегавшая к населенным татарами степям Молдавия долго находилась под эффективным контролем Золотой Орды, то на южных склонах Карпат, в долинах Олта и Арджеша татары не жили, а управлять на расстоянии они не умели. Там в пограничной зоне между Золотой Ордой и Венгрией пестрая смесь романо-славянских и половецких вождей смогла воспользоваться наличием небольшой передышки между вторжениями варваров и империй и приступить к созданию первого долговечного румынского государства.
Но перед тем как рассказать об этих событиях, следует вернуться назад, остановившись на болгарском прологе формирования румынских государств и на том, что происходило в управляемой венграми Трансильвании.
ДАЛЬНЯЯ ОКРАИНА ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
Византия управляла болгарами до конца 12 века, когда она вступила в полосу жестокого кризиса, навсегда лишившего ее статуса великой державы. В 1186 году было поднято восстание, увенчавшееся восстановлением болгарской независимости. Зачинщиками мятежа против преемников Римской империи были представители романского населения Болгарии. К власти в обретшем независимость царстве пришла имевшая романское (арумынское, валашское, как по-разному называют эту группу населения Болгарии) происхождение династия Асеней, сумбурное, но славное правление которой продолжалось до 1257 года. Так румыны впервые громко вышли на историческую арену в качестве правителей нерумынского государства в то время как на их собственных землях господствовали венгры или степные кочевники.
Тем временем развитие Трансильвании шло по пути, заданному такими событиями как переселение венгров и создание ими государства по европейским образцам. Неизменной чертой положения в Трансильвании с момента венгерского вторжения в конце 9 века и до аграрной реформы 1921г. стало наличие венгерского господствующего класса, оказывавшего решающее влияние на исторические судьбы страны. Господство венгерской аристократии часто, но отнюдь не всегда было равнозначно вхождению Трансильвании в состав венгерского государства.
Так, именно в этих обособленных от Паннонской равнины землях их правители, венгерские вожди Дьюла и Айтонь, оказали наиболее сильное сопротивление проводимой королем Иштваном политике создания единого государства и христианизации. После одержанной в первые годы 11 века победы над ними Трансильвания из территории венгерского племенного союза превратилось в провинцию королевства, а деятельность господствующей нации по удержанию и укреплению своего контроля приобрела организованный и последовательный характер. Благодаря этому венгры не утратили своей власти подобно гуннам и аварам, но освоение ими Трансильвании было долгим и трудным процессом, занявшим много веков.
В конце концов, грандиозные перемены в Восточной Европе 10 века были, разумеется, весьма поверхностными. Пока более богатые и густонаселенные области региона приобщались к цивилизации, многие глухие окраины еще несколько веков жили по законам первобытного общества. Трансильвания была именно глухой окраиной, и ее приобщение к цивилизации шло медленно в течение многих веков. Этот процесс продвигался рука об руку с расширением и консолидацией господства венгров, а, следовательно, чем дальше шло вперед экономическое и политическое развитие края, тем острее сталкивались интересы господствующего и подчиненного народов.
Основы власти венгерской аристократии над румынским крестьянством были заложены во время первого завоевания, когда венгерские вожди обосновались в своих семи глинобитных замках и начали собирать дань с местных пастухов и земледельцев. При Иштване замки перешли под контроль государства, а их количество начало увеличиваться. Но в 11 и 12 веках господство венгерской нации-сословия еще не вполне сформировалось. Большая часть земли формально принадлежала государству. В начале названного периода на ней жили преимущественно независимые крестьяне. Во многих местах, отдаленных от венгерских замков, румыны сохраняли свои маленькие центры власти и жили почти не замечая венгерского господства. Это положение отразилось в гордом звании «князь», которое носили сельские старосты румынских деревень. Даже в тех областях, где власть венгерской аристократии сделалась безраздельной, этот титул еще несколько столетий напоминал о былом более благоприятном положении румынского населения. Последнее упоминание о румынском сельском князе в Трансильвании относится к 1827г.
Но активная военная и административная деятельность королей Иштвана в начале 11 века, Ласло и Кальмана на рубеже 11 и 12 веков, Белы в конце того же столетия, несомненно, способствовала увеличению численности военного и служилого сословия. Шел процесс пожалования владений старой аристократии и сделавшим карьеру воинам и чиновникам короля, так что крестьяне (а в случае Трансильвании эта социальная группа почти равнозначна национальной, то есть румынам) лишались контроля над своими землями, а значит и экономической независимости.
Вопрос о цене вхождения в ряды правящего класса был жестко поставлен перед румынами в 1361г., когда был принят закон, согласно которому к числу венгерских аристократов могли принадлежать только последователи католической церкви. Теперь православные румынские хозяева трансильванских владений должны были выбирать между сменой своих убеждений, переходом на положение простых крестьян или уходом на земли за Карпатами. Некоторые румыны избрали первый путь, но смена веры все же была слишком трудным решением, так что новых католиков было меньшинство, и они быстро растворились в рядах господствующей нации.
С принятием христианства появилось и духовное сословие, причем оно было еще более чисто венгерским (с примесью немцев и других католических наций, помогавших приобщать Венгрию к новой вере). Румынам как православным путь в ряды католического духовенства был закрыт, но, тем не менее, они должны были его содержать. Венгерские законы обязали православное население королевства платить десятину католическим приходам, на территории которых оно жило. Выполнив это обязательство, православные были вольны скидываться на строительство церквей и содержание священников собственной веры. И они это делали, неся на своих плечах тяжесть финансирования сразу двух крупнейших христианских конфессий.
К исходу 13 века определились три региона, где румыны удержали сильные позиции, не допуская полного контроля со стороны венгерской элиты, хотя и не имея собственного развитого правящего класса. Это были периферийные области, непосредственно примыкавшие к давнему убежищу румынского народа – Карпатам - и располагавшиеся на флангах горной дуги. На юго-западе - плодородные и густонаселенные Фэгэраш и Хацег, расположенные в местах, где некогда находился центр дакийского государства и римской провинции, и возможно на протяжении всех темных веков сохранялись наиболее значительные оплоты романского населения. На северо-востоке - один из самых глухих углов Венгерского королевства, на который завоеватели в течение долгого времени не обращали внимания – малонаселенная, гористая и покрытая дремучими лесами область Марамуреш. Третий регион – достаточно обширная горная страна Западных Карпат, непосредственно прилегавшая к важным венгерским оплотам – Коложвару и Дьюлафехервару.
В начале 13 столетия Венгрия, подойдя к рубежу, за которым дальнейшее существование примитивной патриархальной монархии стало невозможным, сделала окончательный выбор в пользу европейского пути развития, основанного на частной собственности, сословном делении и олигархическом правлении. В царствование короля Эндре (1205 – 1235гг.) большая часть земель была роздана в частную собственность дворянству (что было решением более радикальным, чем наиболее распространенная в Европе практика условных пожалований). В 1222г. дворянское собрание, которое можно рассматривать как прообраз парламента, утвердило Золотую буллу – первую конституцию страны, заложившую основы дворянской свободы и равенства между представителями привилегированного сословия (что опять же было более демократично по сравнению с тогдашней западноевропейской феодальной иерархией).
За этим последовало монгольское нашествие 1241г., когда центральная власть на некоторое время перестала существовать, но государство было быстро и эффективно воссоздано усилиями венгерской аристократии. Это был период, когда доходы от недавно полученных в собственность земельных владений активно использовались для увеличения военного потенциала господствующего сословия – улучшалось вооружение, активно строились замки, теперь уже не глинобитные, а каменные. Военная мощь страны была восстановлена, но усилиям не столько государства, сколько частных землевладельцев. Получилось так, что на удар восточных варваров венгры ответили более решительным продвижением по западному пути развития.
Правители новой империи осознавали, что венгерский правящий класс в Трансильвании слишком малочислен, чтобы чувствовать себя уверенно, и приглашали на ее земли переселенцев, которые должны были развивать экономику этих полудиких краев и служить дополнительной опорой государства.
Первыми были секеи. Точнее, до конца не известно, были ли они призваны на поселение в Трансильванию первыми венгерскими королями, или осели здесь во времена венгерского переселения, не пойдя дальше на Среднедунайскую равнину. Секеи во многом являются венгерским аналогом русских казаков – воинственные и свободолюбивые люди, которым государство согласилось не навязывать власть чиновников и зависимость от помещиков, но взамен держало их на своих отдаленных и опасных границах с обязательством защищать их. Отличает секеев от казаков их происхождение – если вторые обособились как социальная группа, то первые как этническое сообщество. По разным версиям это либо одно из венгерских племен, отличия которого с течением времени стерлись в меньшей степени, чем у остальных, либо часть венгров, наиболее сильно смешавшаяся с потомками хазар и других исчезнувших кочевых народов.
В 10 или 11 веке секеи осели на крайнем юго-восточном выступе венгерской границы, внутри большого изгиба Карпат, в самой середине румынских земель. В этих глухих и отдаленных от центра Венгрии местах они веками жили как свободные земледельцы и воины, организованные в собственные общины, подчинявшиеся только напрямую королям и не несшие повинностей в пользу дворянства. Румыны в секейских землях составляли лишь незначительное меньшинство, поэтому структура их населения оказалась простой и однородной как в классовом, так и в этническом отношении.
Венгерские короли вынесли из европейского опыта заключение, что наличие городов повышает уровень развития и богатство страны, поэтому отсутствие крупных поселений в Венгрии огорчало их. Однако ожидать от венгров, только что освоивших земледелье, еще и быстрого создания городской культуры было явно преждевременно. Поэтому, начиная с 12 века, венгерские власти приглашают в страну переселенцев из Западной Европы, в основном из немецкой Саксонии, отчего колонисты стали называться саксами, с целью основания городов.
Наибольшие усилия в этом направлении были предприняты во второй половине 13 столетия, когда страна восстанавливала свое население после монгольского нашествия. Значительная часть саксонских поселений была основана в Трансильвании, где переселенцы получили ряд областей на юге и в центре, а также округ на северо-востоке. На важных торговых путях и стратегических позициях на подступах к Валахии расположились их города Кронштадт (нынешний Брашов), Германштадт (Сибиу), у границы с Молдавией был создан город Бистрица, в центре Трансильвании возник ряд поселений помельче. Беря пример с саксов, венгры также постепенно превращали в настоящие города Коложвар (Клуж), Дьюлафехервар (Алба-Юлия) и другие свои трансильванские оплоты.
В 13 веке приглашались для укрепления карпатской границы и европейские рыцарские ордена (тевтонский, иоанниты), сооружавшие замки, налагавшие повинности на местное население и безуспешно пытавшиеся обратить его из православного христианства в католическое. Правда, они пробыли в Трансильвании недолго и не оставили большого следа в ее истории. Зато на гораздо более долгое время в Трансильвании остались католические монашеские братства, несшие свет европейской культуры на этот новый передовой рубеж западной цивилизации того времени.
Так после более чем 700-летнего перерыва цивилизация вернулась в бывшую римскую Дакию. Область вновь оказалась частью государства, которое упорно, последовательно и творчески приобщалось к достижениям все более стремительно развивавшейся Западной Европы, передавая их и на свои окраины, включая Трансильванию. Появилась постоянная администрация и система законов, утвердилось право частной собственности, немецкие переселенцы принесли в новые города передовые для своего времени технологии. Более активно стали разрабатываться трансильванские месторождения драгоценных металлов, составившие один из основных источников доходов Венгрии. В монастырях, городах и замках начал формироваться новый образованный слой, благодаря которому румынские земли вышли из мрака темных времен и вновь обрели письменную историю.
Принесенная венграми на румынскую землю культура не была столь развитой, богатой и блестящей, как римская цивилизации периода ее расцвета. Зато молодая западная цивилизация была более динамичной, можно сказать более многообещающей. На венгерскую почву были перенесены многие черты европейского плюрализма, единства в многообразии. Его скрепляли не деспотизм монархов и не всевластие бюрократов, но единство религии, законов и культуры. Такое единство во времена европейского Средневековья давало обществу необходимый минимум стабильности, удерживало его от слишком масштабных и разрушительных противостояний. Однако мелкие смуты происходили постоянно – никаких структур, которые бы гарантировали гражданам покой и безопасность (в обмен на свободу) не существовало. Члены общества и их объединения (сельские общины, территориальные или политические организации дворянства, вольные города, монастыри) должны были сами организовывать свою жизнь и заботиться о своей безопасности. Такое существование требовало постоянного напряжения сил, энергии, конкуренции, творчества. Зато наградой была возможность самим определять свою судьбу и свободно развиваться, неведомая многим другим странам мира. В этой атмосфере аристократия создавала схемы власти, гарантирующие ей политическую свободу, горожане завоевывали и отстаивали вольности своих поселений, создавая условия для более быстрого экономического роста, крестьяне боролись за то, чтобы их зависимое и неравноправное положение не выродилось в откровенное рабство. На долю румын в течение многих веков выпадала именно эта последняя задача, да и ее не всегда удавалось решать успешно.
Такое обладающее высоким внутренним динамизмом общество в конечном счете создало великую цивилизацию, важнейшим идеалом которой является обеспечение свободы и равных возможностей для всех. Воплощение этого идеала обернулось историческим реваншем румын и большими несчастьями для тех, кто принес западную цивилизацию на эти земли – венгров. Но до этого момента пройдут еще долгие века.
Бурная румынская история совершила удивительный поворот, распорядившись так, что одичавшим и обнищавшим дальним потомкам римлян свет цивилизации несло сибирское племя, кочевавшее в диких степях Евразии в те века, когда на дакийской земле стояли римские города. Верхом иронии было то, что у новой империи был тот же официальный язык, что и у древней – латынь. После падения Западной Римской империи она так и осталась средством международного общения в Европе, а венгры, азиатское наречие которых было категорически непонятно европейцам, пожалуй, старательнее любого другого средневекового народа учили и применяли латинский язык. На сходство языка наиболее богатой и просвещенной части венгерского общества и наречия самых бедных и диких подданных королевства впервые обратили внимание только в 16 веке. О латинском происхождении румынского языка тогда написал Николаус Олах – выходец из румынской католической семьи, достигший высокого положения в церковной и политической иерархии Венгрии. Но тема не получила развития, поскольку размышления по этому поводу явно не соответствовали интересам венгерской элиты.
Быстро перенятые венграми основы европейской олигархической системы успешно наложились на еще не умершую в их обществе варварскую военную демократию, создав продержавшуюся многие века политическую структуру, основанную на дворянской свободе и дворянском всевластии в отношении других слоев общества. Она обладала поистине уникальной способностью с отчаянным упорством противостоять любой попытке установить деспотический режим, но эффективно противодействовала эмансипации и развитию тех слоев общества, которые не были приобщены к политическим правам дворянства.
Правда социальная структура Трансильвании имела заметные отличия от общевенгерской, здесь получили развитие как олигархические, так и по настоящему демократические порядки. Последние были установлены двумя группами переселенцев – секеями и саксами. С самого начала венгерские власти предоставили их землям автономию. Мелкие и средние сообщества саксов и секеев управлялись собраниями всех или наиболее зажиточных граждан, эффективно утверждавшими власть закона, гарантии личной свободы и неприкосновенности собственности для членов сообщества. Такая система позволила им обеспечить высокую степень внутренней сплоченности, так что автономные города и области продержались долгие века, успешно противостоя множеству бедствий. Был достигнут и высокий уровень экономического развития, хотя здесь изначально обладавшие более развитой культурой и жившие в лучших местностях саксы имели куда более значительные достижения, чем секеи. В конце концов, на примерно той же социальной основе развилась Швейцария, ставшая символом стабильности, благосостояния и свободы. Однако в Трансильвании было слишком много обстоятельств и геополитического и внутривенгерского характера, которые не позволили ей стать второй Швейцарией.
Создание очагов свободы и равенства в саксонских и секейских областях не меняло участь румын. Сообщества свободных мелких собственников, исторически, религиозно, политически, в случае с секеями и этнически, связанные с Венгерским королевством, но никак не с румынским населением, охраняли свои права и свою исключительность от иноплеменников и иноверцев не менее ревниво, чем венгерская аристократия. Причем их положение было прочнее – они не эксплуатировали румынское крестьянство, а работали сами, следовательно, никак не зависели от румын.
Это отчуждение, может быть, и можно было преодолеть в относительно короткие исторические сроки, если бы пришедшим вслед за завоевателями миссионерам удалось приобщить румын к католицизму. Но венгры немного опоздали – как мы уже видели, за тридцать лет до их вторжения и за сто тридцать лет до их крещения румыны стали православными. Случилось так, что именно болгарское культурно-религиозное влияние стало решающим, определило тот почти магический момент приобщения народа к большому религиозному сообществу, а значит и к цивилизации, а правление венгерских католиков так и не смогло ничего здесь изменить.
Все же однозначно сказать, было ли положение трансильванских румын лучше или хуже, чем у их собратьев из независимых княжеств за Карпатами, весьма нелегко. На протяжении большей части истории феодальные повинности в Трансильвании были тяжелее, чем в Валахии и Молдавии – за развитие западной цивилизации в далеком и диком краю приходилось платить, причем недешево. Но при этом уровень жизни трансильванцев, включая румын, как правило, был все же выше, чем за Карпатами.
Относительная стабильность и расширявшийся рынок создавали условия для медленного, но верного роста материального благосостояния. Понемногу перенималась западная правовая культура (выгодно отличавшаяся от системы «неформальной эксплуатации», формирование которой в Валахии и Молдавии мы рассмотрим позже) и умение пользоваться ее преимуществами для защиты своих прав. Постепенно начало перепадать и кое-что из достижений западного искусства и науки. Из прячущихся от завоевателей в горах и лесах нищих скитальцев трансильванские румыны превратились в тихих поселян, слушавшихся своих господ, которые взамен позволяли им медленно и упорно ковать собственное скромное благополучие. Но господа и их подданные, венгры и румыны, два сословия и два народа, так и остались глубоко и категорически чужими друг другу все девять веков венгерского правления.
СОЗДАНИЕ ВАЛАХИИ И МОЛДАВИИ
В 1301 году основавшая венгерское государство династия Арпадов прервалась. Последовавшая борьба за престол, продолжавшаяся до 1323г. серьезно сократила возможности Венгрии влиять на обстановку в прилегающих к ней румынских областях. Геополитическое окно возможностей начало открываться, и на сей раз, румыны воспользовались случаем.
Венгерская междоусобица дала возможность правителю долинного княжества Арджеш по имени Басараб объединить под своей властью земли между Дунаем и Карпатами. Имя у основателя валашского государства половецкое («отец» и «господин» по-тюркски), что наводит на мысль о том, что создание княжества стало частичным реваншем половецких вождей за поражение, понесенное ими в происшедшей в 1280-х годах войне с коалицией венгерских аристократов. Этот князь начал править в Арджеше около 1310г. Первой столицей Валахии стал центр этого княжества Куртя де Арджеш, но на рубеже 14 и 15 веков резиденцию князей перенесли в соседнюю долину, в Тырговиште. О дальнейшей деятельности Басараба известно весьма мало, но к 1330г., он был правителем земель простиравшихся от Олтении почти до низовьев Дуная, обладателем богатой казны и предводителем сильной армии. Местные вожди были либо покорены силой оружия, либо достигли договоренности. Последнее произошло в отношении самой крупной области нового государства – Олтении, которая сохранила некоторые признаки автономии на протяжении еще нескольких веков валашской истории.
Правитель обширного государства, правда, не обзавелся никаким более солидным титулом и продолжал называться так же, как и вожди славянских племен, а затем румынских долинных княжеств – воевода. Сильные православные монархи провозглашали себя царями, но правители румынских земель за всю их историю так и не почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы присвоить столь громкий титул. По мере того, как происходила романская деассимиляция, титул воеводы вытеснялся словом латинского происхождения – domnitor, что иногда переводится как «господарь». В этом же повествовании будем называть правителей Валахии и Молдавии более общепринятым титулом, обозначающем правителя, стоящего ступенькой ниже царя или короля, а именно князем.
Помимо скрытых во тьме истории конкретных обстоятельств объединения Валахии, не вполне ясным остается и один более общий вопрос – каким образом такое стало возможным на территориях, принадлежавших Золотой Орде. Басараб был современником хана Узбека (1313 – 1342гг.), при котором татарская империя достигла наибольшего расцвета и могущества. У Золотой Орды хватало и сил и воли бороться за гегемонию в Евразии с ближневосточной татарской империей ильханов, противодействовать набиравшим силу новым завоевателям литовцам, подавлять мятежных русских князей. При таких обстоятельствах создание на землях великого хана нового центра силы представляется поистине выдающимся достижением, блестящим проявлением чисто румынского политического стиля, выработавшегося за тысячу лет общения с множеством могущественных завоевателей. Во-первых, были учтены противоречия двух империй и использована потребность татар в союзниках против Венгрии. Однако вряд ли только этого было достаточно для получения долговременной татарской лояльности и готовности к сотрудничеству – ведь Золотая Орда не пыталась раздавить своего вассала и когда он стал более сильным после победы над венграми. По-видимому, Басараб сумел убедить татар как в своей абсолютной лояльности, так и в безобидности, второстепенности и незначительности собственного государства, которое сохранилось, затаившись на дальней окраине империи, пока ханы решали более серьезные вопросы.
Но наиболее тесные отношения у Валахии сложились не с далекими и вряд ли сильно любимыми татарами, а с традиционными друзьями и православными братьями из Болгарии. Оттуда на первых порах управлялась валашская православная церковь, приезжали монахи, художники и ремесленники, учившие румын строить православные храмы и писать на славянском языке. Все это было подкреплено и военным союзом, наличие которого не давало венгерскому королю из новой Анжуйской династии Карлу Роберту заняться валахами еще семь лет после того, как он навел порядок в собственной стране.
Но после того как в 1330г. Болгария потерпела поражение от сербов, Венгрия решила привести к покорности румын, на которых она привыкла смотреть как на своих вассалов. Валахия приняла вызов и победила. Но далась победа нелегко. Румыны использовали тактику слабых, опустошив свою страну и спрятавшись в горы. И только после того, как прошедшая большую часть Валахии и ничего не добившаяся, зато измотанная голодом, венгерская армия двинулась в обратный путь, Басараб, получивший татарское подкрепление, напал на нее около местечка Посада. Румыны атаковали шедшего по ущелью неприятеля, низвергая камни с горных обрывов, и сумели таким образом похоронить большую часть рыцарей Карла Роберта.
Венгрия смирилась с независимостью Валахии. От этого сражения начинается тот легендарный и героический период, когда румыны часто поступали вопреки своей привычной схеме общения с завоевателями, вступая с ними в открытый бой. Многовековое накопление сил в укромных ущельях, обретение навыков выживания среди бесконечных нашествий, создание более крупных и сильных военно-политических структур, наконец, принесли свои плоды. Народ, на протяжении жизни многих поколений прятавшийся от захватчиков или кланявшийся им, почувствовал себя более сильным и решил выйти из убежищ, и открыто сразиться за свои права.
И вначале судьба благоприятствовала румынам. Через некоторое время после того, как они сумели с помощью татар отстоять свою независимость от Венгрии, вопрос с сильным и опасным ордынским союзником решился сам собой. Смерть в 1357г. унаследовавшего от Узбека престол Золотой Орды хана Джанибека означала конец счастливой эпохи в истории этого государства. Последовала долгая кровавая смута, когда постоянные гражданские войны внутри татарской империи способствовали тому, что соседи Орды все решительнее теснили ее. В 1359г. татары были разбиты венграми, в 1363г. литовский князь Ольгерд нанес им поражение у Синих Вод, после чего Литва завладела большей частью нынешних украинских земель и стала новой великой державой на востоке Европы. В результате этих двух сражений связь между гибнущей Золотой Ордой и новорожденным Валашским княжеством прервалась, следовательно, необходимость кланяться татарам отпала. Более того, валахи поспешили примкнуть к сильнейшему и приняли участие в наступлении венгров на Золотую Орду, что позволило им завладеть низовьями Дуная с дававшим большие доходы портом Килия. Отступление кочевников под натиском венгров и литовцев расчистило поле для нового масштабного предприятия румын – создания Молдавского государства.
Древняя история земель между Карпатами и Днестром, на которых была создана Молдавия, еще более темна и загадочна, чем темные века Трансильвании и Валахии. Эта территория, которая в исторические времена была, также как и соседние земли на юго-западе и на западе, населена романским народом, вовсе не входила в состав Римской империи. Она была частью дакских земель, но вряд ли могла подвергнуться значительной романизации во времена римского правления в Трансильвании и Валахии во 2 и 3 веках. О том, с какого момента население Молдавии стало преимущественно романским, сказать что-либо определенное еще труднее, чем о многих других загадках темного тысячелетия румынской истории (если конечно, не придерживаться альтернативной версии происхождения румын, изложенной в первых строках этого повествования). Восточные склоны Карпат, скорее всего, были заселены романским населением еще в первые десятилетия после ухода римлян и начала варварских нашествий в силу необходимости поиска убежищ. Оттуда романское население могло спускаться на обширные холмистые местности, простиравшиеся далее на восток. Однако эта колонизация была процессом весьма трудным и часто прерывавшимся.
Из трех румынских областей Молдавия была самой доступной для вторжений, приходивших по двум самым страшным дорогам – северной и восточной. В 7 – 9 веках именно на этих землях в первую очередь появлялись многочисленные славянские поселенцы, так что в источниках 9 века восток Молдавии упоминается как место обитания славянских племен – уличей и тиверцев. Но они не смогли долго продержаться в условиях геополитического кошмара, и были сметены кочевыми народами степи.
Даже к моменту образования Молдавского государства земли между Карпатами и Днестром были заселены слабо и неравномерно. Если в карпатских долинах румынское население было весьма значительным, то по мере продвижения на восток количество жителей снижалось, и ближе к Днестру, в непосредственной близости от татарских степей земледельческого населения вообще, и румынского в частности, могло вовсе и не быть. Те же общины, что были разбросаны по молдавским землям, существовали независимо и изолированно друг от друга – этому способствовал и рельеф страны. Ведь если Валахия представляет собой равнину, то Молдавия – это лабиринт из холмов и рек. Обширные, малонаселенные, предоставляющие большое количество убежищ молдавские земли были превосходным направлением для бегства наиболее свободолюбивых и предприимчивых трансильванских румын.
Основой нового государства стало долинное княжество, расположенное на стекающей с восточного склона Карпат реке Молдова – как раз на противоположной стороне гор от Марамуреша (скорее всего существовавшее давно, хотя точно об этом ничего не известно). Столицей Молдавии стал наиболее важный центр этой местности – Сучава. Где-то в середине 14 века теснившие татар венгры создали в этих местах передовой оплот, поставив у власти своего румынского вассала Драгоша. Около 1359г. в долине Молдовы появился Богдан, правитель марамурешского местечка Кухя, поссорившийся с венгерским королем и бежавший из Венгрии на ничейные дикие земли. Перейдя Карпаты, Богдан остановился в долине Молдовы (румынские историки называют это событие словом descalecat, что дословно переводится как схождение с лошади), отнял власть у сыновей Драгоша, а зимой 1364 – 1365гг. нанес поражение посланной против него венгерской армии, причем в данном случае без помощи татар.
Далеко на востоке Золотая Орда корчилась в судорогах нескончаемых гражданских войн, отбивалась от литовцев, с переменным успехом боролась против восстания русских земель и, наконец, в последнем десятилетии 14 века пала под ударами Тимура. На молдавских землях сколько-нибудь крупные татарские силы, скорее всего, не появлялись с момента победы литовцев у Синих Вод. Перед правителями Молдавии лежали обширные и плодородные, но лишенные управления и малонаселенные земли. Непредсказуемая игра политических сил на безумном геополитическом перекрестке дала румынам шанс, и на этот раз он был использован – в 1392г. молдавский князь Роман уже называл себя «правителем земель от гор до моря». Дойдя до Черного моря в районе устья Дуная, молдавские князья заняли ту территорию, на которой впоследствии будет развиваться история их страны.
Войска валашских князей достигли этого стратегически важного района на несколько десятилетий раньше. Первоначальный этап формирования румынских государств завершился. За полтора века до этого немцы захватили земли прибалтийских племен – летов и эстов. С целью отбить немецкое наступление в середине 13 века создали свое государство литовские племена. После этого начавшийся в 8 веке процесс приобщения центра и востока Европы к цивилизации оказался близок к завершению. Последними из народов этого региона простились с первобытным строем румыны.
ИДЕОЛОГИЯ И ПОЛИТИКА РУМЫНСКИХ ГОСУДАРСТВ
Создание румынских княжеств проходило под знаменем защиты православия от венгерского католицизма. В 1371г. молдавский князь Лацко принял католическую веру, но ни бояре ни народ не последовали его примеру. Судя по тому, что в 1373г. князь был похоронен в православной церкви, он сам вскоре отрекся от своего решения, так что история с переходом в лоно западного христианства осталась лишь незначительным эпизодом в жизни молдавского народа. По прошествии пяти веков с момента принятия из Болгарии православного христианства румыны по-прежнему помнили болгарско-византийские корни своей культуры и сохраняли приверженность им. Сама Византия уже давно была слаба, но вместе с другими православными государствами Балкан образовывала что-то вроде «византийского сообщества», объединенного узами религии, а, следовательно, политики и культуры. В первые несколько десятилетий существования румынских государств это сообщество переживало последние перед началом турецких завоеваний благополучные времена. Болгария, вошедшая в пору расцвета при царе Иване Александре (1331 – 1371гг.), вновь, как и в древние времена, служила новым государствам примером для подражания.
Официальным языком румынских княжеств был славянский, религией – православное христианство. Впервые появившиеся на юг и на восток от Карпат каменные церкви строились и расписывались по византийским канонам. Первыми писцами, архитекторами и художниками были, скорее всего, выходцы из соседних православных стран – Болгарии и Сербии. Высшие авторитеты православного сообщества признали приобщение к нему нового народа, когда константинопольский патриарх распорядился создать самостоятельные митрополии в Валахии (1359г.) и Молдавии (1382г.). Княжества отвечали пожертвованиями князей и бояр монастырям Афона, а позднее, во время турецкого господства, Константинопольской патриархии и оплотам христианства на всем Ближнем Востоке, вплоть до далекого Египта. Эти пожертвования были регулярными и весьма щедрыми в продолжение пяти веков – до времен Иона Кузы.
Румынские государства никогда не брали за образец венгерский политический строй, при котором все важные решения могли приниматься королевской властью только с санкции дворянского парламента, а дворяне имели законодательно закрепленное право на восстание против королей, нарушавших конституцию страны. Ни хорошее знакомство с функционированием этой системы, ни ее очевидные на тот момент успехи не могли изменить освященной религиозным единством приверженности румынских правителей древним византийско-болгарским образцам. Таким образом, румынским политическим идеалом была деспотия, при которой аристократия и тем более все остальные слои общества беспрекословно подчинялись воле правителя. Такая точка зрения вскоре была подтверждена огромными успехами государства, основанного на в высшей степени последовательном и энергичном проведении в жизнь деспотического принципа, свидетелем и жертвой которых стала Румыния.
Однако в Молдавии и Валахии имелось много препятствий для триумфа деспотии. Во-первых, этому противилась сама природа, создавшая страну раздробленной на множество слабо связанных друг с другом областей. На это обстоятельство накладывался многовековой опыт самостоятельного существования мелких долинных княжеств и отдельных общин. Наверняка многие местные бояре (а так по болгарскому образцу стали называться представители валашской и молдавской аристократии) вели свое происхождение от славянских воевод и романских судей, правивших своими областями задолго до прихода к власти Басараба и Богдана, поэтому чувствовали себя вправе идти против воли монархов. Более того, в тихих горных убежищах сохранялись свободные крестьянские сообщества, вовсе не признававшие господства аристократии и вряд ли поощрявшие бесконтрольное распоряжение князей своей судьбой. Даже в 18 веке правитель Молдавии Кантемир назвал несколько горных областей своей страны «республиками».
Еще целый ряд факторов слабости румынского деспотизма был следствием геополитической уязвимости страны. И молдавские и валашские князья всегда были слишком слабы для того, чтобы иметь надежную политическую легитимность - в течение почти всей своей истории они были чьими-нибудь вассалами. Помимо этого идеологического обстоятельства имелись чисто практические. Недовольные аристократы почти всегда могли искать поддержки против князя у соседних государств (поскольку сам князь, как правило, был вассалом, а не самостоятельным правителем, то и измена ему не была слишком тяжелым преступлением). Поскольку соседи практически всегда были сильнее румынских государств, то они вполне могли оказать оппозиции весомую поддержку, что они очень часто и делали, подрывая власть князей. И, наконец, в силу их постоянной слабости и зависимости, у правителей Молдавии и Валахии просто элементарно не хватало средств на создание мощного военного и бюрократического аппарата.
Отражением этих обстоятельств стало отсутствие какого-либо механизма престолонаследия. Такие семейно-политические вопросы, как передача престола исключительно старшему сыну, либо от брата к брату, разрешение или запрет наследования по женской линии мучили все монархии мира и послужили причиной гибели сотен наследников престолов и сотен тысяч их подданных. Но румынский случай, когда монархии были созданы в середине 14 века, а внятные правила наследования престола появились в середине 19 века (500 лет спустя после создания и менее чем за 100 лет до гибели румынской монархии!), пожалуй, уникален в мировой истории. За исключением того, что румынская политическая традиция категорически отрицала право женщин управлять государством, царила полная анархия. На престол с одинаковым правом претендовали и братья, и старшие, и младшие, и законные и незаконные сыновья и прочие потомки всех, кому когда-либо доводилось править княжествами. А остальное решала смелость или наглость претендентов, предпочтения воинов или аристократов, а со временем главным условием успеха стала милость того или иного иностранного покровителя.
Впрочем, в полную силу эти факторы проявились немного позже. Обстановка в первые десятилетия существования румынских княжеств была такова, что центральная власть держалась крепче, чем в последующие времена. Решающую роль здесь играл подъем, связанный с освоением новых земель. Самые решительные жители Трансильвании уходили за Карпаты в поисках земли и свободы. Пользуясь обретенной безопасностью, жители тесных долин и тенистых лесов занимали плодородные земли. В течение еще нескольких столетий после описываемого времени иностранные путешественники описывали Молдавию и Валахию как малонаселенные страны, так что нетрудно представить, что в 14 и 15 веках земли, воды, леса, других ресурсов хватало всем. Аристократия еще не была сильной и многочисленной, так что очень многие крестьяне – и оставшиеся на своих местах обитатели укромных долин и густых лесов и переселенцы на новые территории – были свободными собственниками своих земель. В Молдавии, с ее массивами пригодных для переселения земель и крестьянскими «республиками» в горах свободные крестьяне могли в первое столетие существования княжества составлять большинство населения, в более тесной и деспотичной Валахии – вряд ли.
Деятельность свободных переселенцев способствовала быстрому экономическому росту. В то же время эти люди чувствовали себя обязанными князьям, твердая власть которых сделала безопасными плодородные земли, на которых в прежние века румыны могли найти только смерть от руки очередных завоевателей. То же самое можно сказать и о новых дворянах, получавших от князей земли и должности в ходе освоения территорий и создания административных аппаратов новых государств. Эти процессы создавали значительные слои населения, на которые князья могли опереться в борьбе с претендовавшими на самостоятельность боярами. Но населению страны в целом они давали и нечто большее. Избавление от тысячелетних жестких ограничений, стремительный политический и экономический успех породили в то время веру в лучшее будущее и уверенность в своих силах, столь несвойственную как предыдущим, так и последующим поколениям румын. Но поколения первых лет существования румынских государств стали творцами того героического времени, когда этот печальный и покорный народ был творцом своей судьбы.
Впрочем, продолжительность героической эпохи была очень разной в Валахии и Молдавии. Последняя обладала большими ресурсами, находилась в более безопасном положении, пользовалась большей внутренней свободой. Поэтому если в Валахии период подъема непродолжителен, то в Молдавии он был длительным и плодотворным. Как удивительное исключение из средневековой румынской истории предстают нам царствования в Молдавии Петру Мушата (1365 - 1391гг.) и Александра Доброго (1400 – 1432гг.), ставшие для страны длительным периодом спокойного развития. Князья занимались совершенствованием законодательства и административной системы. Александр Добрый сосредоточил свои усилия на экономическом развитии Молдавии. В ходе необременительной, но выгодной войны был захвачен важнейший порт на Нижнем Дунае – Килия. Это позволило Молдавии в полной мере пользоваться доходами от торговли между Центральной Европой и Ближним Востоком, безопасность которой была обеспечена силой и стабильностью нового государства. Торговля поощрялась путем предоставления льгот наиболее влиятельным купеческим сообществам – польскому и армянскому. Либеральная экономическая политика подкреплялась религиозной терпимостью – полной свободой в Молдавии пользовались католики, армянские христиане и гуситы, с которыми католическая Европа вела в то время ожесточенную войну.
О силе и благополучии Молдавии свидетельствуют усилия Александра Доброго направленные на то, чтобы поднять ее престиж путем обеспечения более весомой роли в делах православной церкви. В Сучаву были привезены мощи святого Иоанна Нового (погибшего от рук татар в Крыму в начале 14 века). Не исключено, что те, кто позаботился, чтобы новая страна обзавелась собственным небесным покровителем, строили на будущее планы провозглашения главы молдавской церкви патриархом, а главы государства царем. Но реальная политика молдавского государства, несмотря на его растущие силу и благополучие, была осторожной. Петру Мушат в 1387г. принес клятву вассала польскому королю, а Александр Добрый неоднократно подтверждал этот статус.
Увы, правление Александра Доброго не стало началом длительного подъема Молдавского государства, но в ходе него были накоплены ресурсы и силы, без которых вряд ли было бы возможно блестящее царствование Штефана Великого. Осторожная же внешняя политика молдавских князей вполне оправдана. В эти благополучные для Молдавии времена Валахию постигли бедствия, означавшие крупную и отнюдь не радостную перемену в исторических судьбах румын.
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ АТАКУЕТ БАЛКАНЫ
В 1370-е годы произошел новый конфликт между Валахией и Венгрией. Опасаясь, что в одиночку он не выдержит натиска королевства, князь Влайку заключил союз с народом, недавно появившийся на Балканах и еще не создавшим большого государства, но уже производившим сильное впечатление своими военными успехами. Если участие в гражданской войне византийских партий позволило османским туркам переправиться из Азии в Европу, то союз с валахами показал им путь за Дунай. Это создало серьезную угрозу для обширной и могущественной Венгрии, но в еще большую опасность для небольшой и уязвимой Валахии.
Южной дороге в истории Румынии принадлежит весьма специфическая роль. По ней пришло сравнительно немного завоевателей, но каждое из этих вторжений означало крутой поворот в румынской судьбе. Римское завоевание во 2 в. и болгарское в 9-м принесли на эти земли глубокие культурные изменения, во многом сформировали облик румынского народа. Турция господствовала на Карпато-дунайских землях дольше, чем Рим и Болгария, и хотя турецкое влияние не оказало на румын столь глубокого и долговременного воздействия, как римское и болгарско-византийское наследие, оно не могло не наложить сильный отпечаток на характер народа.
Империя османских турок прославилась поистине величайшими достижениями во всем, что касается искусства захвата и удержания власти. Основавший в конце 13в. маленькое государство на восточном берегу Мраморного моря эмир Осман и его наследники мастерски применили многовековой опыт различных народов и государств. Сами османы были наследниками вторгшихся в Малую Азию в 11 веке турок-сельджуков, от которых они переняли воинственность, сплоченность и жестокость кочевых народов Азии. С другой стороны, они жили в стране, где веками управляла Римская, а затем Византийская империя, от которых они восприняли огромный опыт создания постоянных, централизованных структур военно-бюрократической деспотии, способных обеспечить государству устойчивость в течение многих веков.
Применив некоторую фантазию, Османскую империю можно рассматривать как завершение начатого в Риме Цезарем процесса перехода от демократии к деспотии. Со времен ликвидации Римской республики процесс укрепления деспотизма прошел множество стадий в Римской и затем в Византийской империях, чтобы найти свое логическое завершение в Османской Турции. Здесь частная жизнь людей служивших государству была ликвидирована полностью, и все попытки нарушить этот порядок пресекались первыми султанами с самой беспощадной жестокостью. Остальные слои населения были предоставлены сами себе в том, что касается личной и в какой-то степени хозяйственной жизни, но их попытки повлиять на военные и политические дела пресекались жестоко и решительно. Пожалуй, можно сказать, что 529 лет существования Турецкой империи перекинули мостик из древности к тоталитарным монстрам 20 века (среди которых, в конце концов, оказалась и Румыния), еще дальше развившим османский опыт подчинения людей государству.
Созданная империей эффективная система мобилизации военных сил давала в руки султанов огромные ресурсы для ведения войны, которые в скором времени превзошли возможности любого из европейских государств. Начиная с 1390г. венгерский король Сигизмунд предпринял несколько походов против турок, но оказался бессилен помочь гибнущим балканским государствам. В 1393г. Болгария – давний друг и учитель румынского народа – была на многие века стерта турками с лица земли. Теперь Валахия и Молдавия имели возможность отблагодарить своих старых наставников. Выжившие болгарские монахи и чиновники нашли здесь убежище. Их желание сохранить хотя бы здесь очаг гибнущего православия наверняка укрепило ранее сделанный выбор в пользу восточного христианства, способствовало укреплению государственной и церковной иерархии, развитию идеологии и культуры, укрепило силы румынских государств перед лицом грядущих испытаний. А час Валахии пробил сразу после гибели Болгарии.
В мае 1395г. намного превосходившая валашские силы армия султана Баязида перешла Дунай. Население, лишь около 60 лет назад получившее возможность спуститься из укромных долин и начать освоение плодородной равнины, покинуло свои дома и поля. Его путь вновь лежал в извечное убежище румынского народа – в долины Карпат. Открывшееся с отступлением татар геополитическое окно захлопнулось (пока только для Валахии). Румыны достойно использовали предоставленную им неласковой историей возможность, заложив на своих землях (хоть и с большим опозданием) основы цивилизованного общества. Но передышка была очень короткой. Турки напомнили румынам со всей возможной убедительностью, что они по-прежнему живут на пути всех зол, а факт создания ими собственных государств мало что меняет. Даже будучи лучше организованными, силы страны все равно были слишком малы для того, чтобы противостоять великим империям.
Впрочем, валашский князь Мирча Старый принадлежал к поколению, выросшему во времена румынских успехов и подъема, поэтому он не захотел мириться с печальной реальностью, а принял вызов, брошенный грозным врагом. Сражение при Ровине даже принесло румынам успех, который, однако, не решил исхода войны. Измотанная в боях с превосходящим противником, армия Мирчи Старого последовала за населением страны, укрывшись в Карпатах. Но законы жизни на геополитическом распутье продолжали действовать, принося не только бедствия, но и спасение от них. Напуганная продвижением турок Европа предприняла контратаку. В 1396г. венгры вернули Мирчу Старого на валашский престол. Затем подошли объединенные силы европейских крестоносцев, направившиеся к центру балканских владений Османской империи. Там их встретила армия султана Баязида, почти полностью уничтожившая христианское войско в сражении у Никополя в сентябре 1396г. Принявший участие в этом походе валашский князь сумел спастись, и более того, в 1397 и 1400 гг. нанес туркам два поражения.
Затем наступила передышка. Страшное поражение, нанесенное в 1402г. турецкой армии нагрянувшим из глубин Азии Тимуром, вполне могло породить надежды на гибель Османской империи. Им не суждено было сбыться. Турки оказались достойными учениками древних римлян, умевших проиграв одно или даже несколько сражений все равно выиграть войну. Их империя была воссоздана в кратчайшие сроки, в то время как государство Тимура рассыпалось после смерти его создателя.
В обстановке смуты в Османской империи, последовавшей за поражением от Тимура, князь Валахии отчаянно пытался что-то предпринять – он вмешался в войну между претендентами на турецкий престол в надежде усилить позиции своей страны. Но порядок в империи был восстановлен, ее силы снова консолидировались. В 1417г. турецкая армия вторгается в Валахию и захватывает важные крепости на северном берегу Дуная – Турну и Джурджу. Тогда же, за год до своей смерти, Мирча Старый признал Валахию вассалом Османской империи, согласился на выплату дани и размещение турецких гарнизонов на румынском берегу Дуная.
Теперь Валахия стала буферной зоной между Венгрией и Османской империей, ее территория - ареной столкновений вооруженных сил двух государств, а престол ее князей - игрушкой в руках то венгров, то турок. Эту ситуацию, типичную для нескольких последующих веков румынской истории, мы подробнее рассмотрим позже, пока же обратим внимание на тех, кто противостоял туркам в этом регионе в 15 веке.
ВЕЛИКАЯ ВЕНГРИЯ
После того, как Османская империя раздавила большую часть балканских православных государств, ей предстояло (помимо относительно легкой и приятной задачи добить Византию) встретиться с католической Европой. Начиналось противостояние наследников пошедшего по пути укрепления деспотии Восточного Рима и народов, живших на бывших землях Западного Рима, свернувших с этого пути и создавших основанную на других принципах западную цивилизацию. Оно оказалось долгим, трудным, драматичным и имевшим многообразные последствия для румынской истории.
Главной антитурецкой силой в Юго-Восточной Европе стала Венгрия, в связи с чем вернемся к трансильванской истории. Все сказанное выше о скачке в развитии земель на юг и на восток от Карпат, не должно вводить нас в заблуждение. Каменные строения, относящиеся к 14 и 15 векам, в Молдавии и Валахии можно пересчитать по пальцам. В Трансильвании же подсчет всех построенных в те времена замков, городских укреплений и домов, монастырей, соборов будет достаточно трудной задачей.
Рассуждения о румынском геополитическом кошмаре к Трансильвании того периода не применимы. После монгольского нашествия в середине 13 века остаток этого столетия и почти весь 14 век прошли без крупных иностранных вторжений. В 15в. положение в Трансильвании (но не во внутренних областях Венгрии) ухудшилось по причине турецких набегов, но и в этом случае мощная система укреплений снижала пагубные последствия опустошений, не давая туркам уничтожать жизненно важные центры страны. За стабильность низшим слоям населения приходилось платить усиливавшимся угнетением. В 1351г. венгерский парламент принял свод законов, регламентировавший положение крестьянства и отражавший факт завершения перехода большей части земель в руки аристократии. За крестьянами сохранилась личная свобода, предполагавшая возможность переселения. Но крестьянской собственности на землю уже не было, так что переселенца все равно везде в пределах королевства ожидали подати и трудовые повинности в пользу землевладельца, во многих местах дополненные еще и судебной юрисдикцией аристократа над жившими на его землях крестьянами.
Происходили внутренние смуты, но все более совершенные конституционная система и политическая культура правящего класса позволяли правителям, умевшим правильно применять эти инструменты, обеспечивать длительные периоды внутренней стабильности. Если с 1270-х годов до 1323г. в Венгрии царила феодальная анархия, что означает неспокойные времена, но отнюдь не равнозначно перманентной гражданской войне, то затем последовал длительный период внутреннего мира и стабильности, продолжавшийся весь остаток правления короля Карла Роберта (1301 – 1342гг.) и длительное царствование Лайоша Великого (1342 – 1382гг.). Это время, возможно, заслуживает названия самого безоблачного периода венгерской истории. После смуты, последовавшей за смертью Лайоша, к власти пришел король Сигизмунд, которому также было суждено долгое и блестящее правление (1387 -1437гг.).
Изобилие полезных ископаемых, богатые сельскохозяйственные ресурсы, все более жестокая эксплуатация зависимых крестьян, приток из Европы квалифицированных и предприимчивых переселенцев способствовали процветанию Венгрии. До начала разработки испанцами месторождений в Америке она была основным поставщиком драгоценных металлов на европейский рынок. Другой важнейший объект венгерского экспорта в Европу – скот – также пользовался растущим спросом в западноевропейских городах, которым перестало хватать сельскохозяйственных ресурсов близлежащих областей. В течение некоторого времени в описываемый период королевство являлось богатейшим государством Европы. Даже великая эпидемия чумы, опустошившая континент в середине 14 в., не затронула эту счастливую страну.
Благосостояние венгерской аристократии ничем не уступало уровню жизни ее западноевропейских собратьев по привилегированному сословию. Вряд ли уступал европейскому и технологический уровень ремесел и торговли в венгерских городах. Правда, их масштабы были меньшими – урбанизация в Венгрии по-прежнему оставалась на гораздо более низком уровне, чем в западных странах. Впрочем, это отставание наверстывалось, и Трансильвания играла здесь важную роль. В то время как многие центральные области королевства оставались исключительно сельскими, здесь деятельность немецких переселенцев, наличие ведущих на Балканы и в Азию торговых путей, разработка полезных ископаемых способствовали созданию важных городских центров.
Сформировавшаяся в Венгрии конституционная система надежно гарантировала личные свободы, имущественные и политические права аристократии. Ни один из королей, даже очень долго находившихся на престоле, не мог себе позволить массового нарушения прав своих подданных. Хотя долго правившие короли часто пренебрегали созывом общевенгерского парламента, на местном уровне дворянское и городское самоуправление продолжало действовать. В результате парламентские традиции не забывались, и в периоды междуцарствия Государственное собрание становилось основным источником власти в стране.
Бескомпромиссно противостоявшие попыткам королей установить деспотическое правление, аристократические парламенты Венгрии были не менее настойчивы в увеличении крестьянских повинностей и ограничении свободы тех, кто возделывал принадлежавшие помещикам земли. Крестьяне оказали сопротивление, причем ареной первой в истории Венгрии крестьянской войны стала Трансильвания. Восстание вспыхнуло в 1437г. в ответ на рост налогов, оброков и попытки ограничить свободу передвижения крестьян. Хотя румыны, скорее всего, составляли большую часть восставших, чисто румынским движение не было. В нем участвовал венгерский город Коложвар и часть мелких дворян, один из которых Антал Надь был предводителем восстания.
Восставшие создали укрепленный лагерь на горе Бобылна в центре Трансильвании, вступили в переговоры с правительством и аристократами, и первоначально добились уступок – тяжесть повинностей была уменьшена. Примечательными для описания венгерских порядков того времени обстоятельствами является как хорошая организация повстанцев, перенятая у аристократии, имевшей легальное право на восстание против властей и не раз его использовавшей, так и склонность короля решать вопросы мирным путем и учитывать интересы низших сословий. Недовольство привилегированных сословий и народов Трансильвании уступками правительства привело к подписанию в Каполне соглашения о союзе между этими тремя группами - венгерской аристократией, саксонскими городами и свободными крестьянами секеями. Переход власти после смерти в декабре 1437г. короля Сигизмунда к сословным собраниям позволил дворянству надавить на крестьян и пересмотреть условия первоначального соглашения в свою пользу.
Значение Каполнских соглашений выходит за пределы сюжета крестьянской войны. Сложившийся ранее порядок сословно-национального разделения трансильванского общества был закреплен законодательно (а в Венгрии договор между представителями сословий был более важным документом, чем указ короля). Три нации-сословия договорились, что управлять Трансильванией будут именно они, а зависимые крестьяне (в основном румыны) к власти допущены не будут. Но Каполнские соглашения со временем получили и иной смысл. Достигнутое сплочение трансильванского общества помогло ему выдержать надвигавшееся турецкое нашествие.
Олигархический характер правления в Венгрии ограничивал способность страны вести войны. Если одного слова турецкого султана было достаточно для мобилизации всех имевшихся в распоряжении страны сил, то решение венгерского короля о начале крупной военной кампании требовало согласования с парламентом. В стране действовал закон, по которому обязательным для дворян было лишь участие в обороне королевства, а войны на чужой территории – делом сугубо добровольным. Такие законы делали Венгрию государством не то чтобы совсем мирным и неагрессивным, но лишенным сильного наступательного потенциала. Король Лайош Великий вел много войн за пределами королевства, но их результаты оказались слабыми и неубедительными. Он мог полагаться только на ограниченные силы добровольцев и наемников и должен был щадить жизни своих подданных, как и всякий правитель, власть которого зависит от воли граждан страны. В конце концов, если бы Венгрия задалась целью уничтожить независимые румынские государства любой ценой, она бы этого добилась – королевство было во много раз сильнее новорожденных княжеств. Но когда первые поражения показали, что кампания обещает быть трудной и кровавой, венгры махнули на румын рукой и позволили им жить по своему разумению.
То же самое произошло и с турками. Напуганные поражением при Никополе венгры не решались контратаковать османов в течение последующих пяти десятилетий. Король Сигизмунд был богатым и могущественным, он вел активную европейскую политику, был избран германским императором, участвовал в решении запутанных религиозных вопросов. Но после Никополя он только один раз встретился на поле боя с не самой сильной из турецких армий и потерпел поражение. Правда, на южных границах был создан мощный пояс оборонительных сооружений. Он до поры до времени препятствовал проникновению турок вглубь страны, но южные области все чаще подвергались жестоким опустошениям.
Конечно, среди авторитарных правителей было немало смелых и талантливых полководцев, но еще более велики заслуги политика, который, не имея абсолютных властных полномочий, действуя средствами демократической политики, убеждает своих соотечественников жертвовать имуществом и жизнями ради отражения грозящей им опасности. В Венгрии это удалось трансильванскому дворянину румынского происхождения Яношу Хуньяди. Происходя из семьи, не отличавшееся ни знатностью, ни богатством, Янош родился в 1388г. Когда ему было 20 лет, его отец Войку получил поместье в Хунедоаре. Янош развивал успехи отца, долго и упорно делая военную карьеру. Он добрался до высших эшелонов венгерского общества к 53 годам, когда в 1441г. был вознагражден за услуги, оказанные новому королю Владиславу во время смуты, последовавшей за смертью Сигизмунда, постом правителя Трансильвании.
В короткий срок ему удалось сделать в масштабе этой области то, что не получалось у монархов в масштабах всего государства – мобилизовать силы для отпора туркам. В 1441г. он атаковал османские войска на территории Сербии, в 1442г. была разбита турецкая армия, грабившая южную Трансильванию, после чего венгры перенесли войну на территорию Валахии, где в сражении у реки Яломица были уничтожены войска командующего силами Османской империи в Европе. Теперь Венгрия имеет возможность восстановить контроль над Валахией и Молдавией, посадив там (хоть и ненадолго) лояльных правителей. После этих успехов стало возможным призвать к оружию дворянство не только Трансильвании, но и всего королевства. Зимой 1443 – 1444гг. венгерская армия под командованием Яноша Хуньяди совершила поход по турецким владениям в Сербии и Болгарии, дав несколько успешных сражений османским силам.
Султан запросил мира, но теперь Венгрия хотела большего. В конце 1444г. армия крестоносцев, состоявшая в основном из венгерских и польских сил во главе с королем Владиславом, атаковала европейские владения Османской империи. Но встреча с основными силами султана в ноябре 1444г. под Варной и на этот раз закончилась сокрушительным поражением европейцев. Беспощадная деспотия, выросшая на развалинах Восточного Рима, доказывала, что она боеспособнее рыхлого сословного общества, созданного наследниками Западного Рима.
В сражении при Варне погиб король Владислав, и в 1446г. парламент избирает Яноша Хуньяди регентом Венгрии. Его правление ознаменовывается ограничением королевской власти и укреплением парламентского строя. Избрав в 1440г. королем Владислава II в нарушение наследственных прав другого претендента на престол Ласло, Государственное собрание сделало заявку на то, чтобы превратить Венгрию в республику, где верховная власть не передается по наследству, а предоставляется волей сословного собрания. В продолжение тенденции к укреплению сословного правления во время регентства Яноша Хуньяди был принят закон о проведении заседаний Государственного собрания ежегодно, а сам состав парламента существенно расширен – в него вошли представители мелкого и среднего провинциального дворянства, духовенства и городов (последние, правда, не надолго). Янош Хуньяди широко предоставлял дворянство румынским сельским «князьям». Но, разумеется, при условии перехода в католичество.
В перспективе эти либеральные реформы подрывали обороноспособность страны, но в тот момент не помешали регенту вновь мобилизовать силы Венгрии на войну. Пытаясь отыграться за Варну, армия Яноша вновь атакует европейские владения Османской империи. Увы, в 1448г. турки уничтожают венгерские силы на том же Косовом поле, где за 59 лет до этого они сокрушили сербов. Судьба Балкан была решена – теперь стало ясно, что они надолго останутся под властью турок. Провал венгерско-польских контратак означал смертный приговор Византийской империи. В 1453г. османы осадили уже давно окруженный их владениями Константинополь и после ожесточенных сражений взяли его. Хотя Византия 15 века была второстепенным государством, ее гибель произвела сильнейшее удручающее впечатление на всю Европу. Наследие Римской империи, защищаемое греками с отчаянным упорством, казалось чем-то вечным и незыблемым, а народ, все-таки сумевший уничтожить «вечную» империю, представлялся непобедимым. Особенно тяжелой была потеря для православных народов – их издревле почитаемый духовный центр попал в руки мусульман. И хотя согласно канонам в храмах должны находиться лишь религиозные изображения, в румынских княжествах в последующие века на стенах церквей появилось изображение отнюдь не евангельского, но глубоко потрясшего румын события – взятия турками Константинополя.
Расправившись с Византией, Османская империя возобновила наступление на Запад. В 1454 и 1455гг. было завершено растянувшееся на долгие десятилетия завоевание Сербии, а в 1456г. султан Мехмед Завоеватель двинул свои силы на Венгрию. Регентство Яноша Хуньяди завершилось в 1452г., после чего он удалился в свою Трансильванию, однако у него все равно было гораздо больше возможностей мобилизовать народ на отражение опасности, чем у правительства королевства. Хотя центральные власти и объявили мобилизацию, у южной границы Венгрии Янош Хуньяди встретил 100-тысячную армию империи только с силами, набранными в его трансильванских владениях. Несмотря на двукратное численное превосходство, турки проиграли сражение, происшедшее 22 июля 1456г. около Белграда. Султан Мехмед вынужден был вернуться в свои владения ни с чем – Венгрия оказалась не по зубам завоевателю Византии.
Победа венгров под Белградом стала для османских султанов весомым, но не единственным аргументом в пользу прекращения попыток завоевания Венгрии. Другим доводом стала долговременная внутренняя стабилизация королевства. Янош Хуньяди умер через несколько дней после Белградского сражения, но в 1458г. Государственное собрание избрало королем его сына Матьяша Корвина. Его правление (1458 – 1490гг.) в отличие от эпохи Лайоша Великого нельзя назвать безоблачным по причине турецкой опасности, но оно стало самым блестящим периодом средневековой венгерской истории. Король имел в своем распоряжении весьма ограниченную власть – в собственности короны почти не осталось земель, полномочия монарха были ограничены парламентом, превратившимся теперь в постоянный орган государственной власти. Но подобно своему отцу, Матьяш использовал те возможности, какие у него все же имелись, наилучшим образом.
Место авторитарного правления заняла работа по созданию профессиональной администрации, грамотному составлению и эффективному применению законов. Тщательно продуманное разделение властей в какой-то степени предвосхищало европейские конституционные монархии 19 века. Не нарушая ни имущественных, ни политических прав аристократии, король, тем не менее, не только обеспечил многие годы политической стабильности, но создал эффективную налоговую систему и существенно укрепил армию страны. Что, пожалуй, самое удивительное, в эти десятилетия удавалось сдерживать рост аппетитов дворянства в том, что касается увеличения поборов и закрепощения крестьян. Описанное ранее экономическое благосостояние страны было еще более убедительным, чем раньше. К нему прибавился расцвет искусства, вызывавший восхищение во всей просвещенной Европе. Перед тем, как надолго погаснуть под ударами турок, звезда Великой Венгрии – рая вольного дворянства – сияла особенно ярко.
ПОЧТИ ВЕЛИКАЯ МОЛДАВИЯ
Молдавия после смерти Александра Доброго пережила период смуты, ослабившей ее. В 1456г. она даже стала вассалом Турции. Однако ресурсы этой страны были еще далеко не исчерпаны, и тот правитель, которому удалось их задействовать, стал самой яркой личностью героической эпохи румынской истории. Штефан, позже названный Великим, захватил власть в Молдавии как раз на следующий год после признания турецкого сюзеренитета, в 1457г. Современная Молдавская республика сочла его единственной исторической личностью достойной того, чтобы красоваться на ее банкнотах. Некоторые его достижения и в самом деле уникальны для всей румынской истории.
Если сравнивать Штефана с Яношем Хуньяди, то первому во многих отношениях было проще – молдавскому князю, правившему государством с византийской политической культурой, не надо было согласовывать свои решения с сословными собраниями. Но, с другой стороны, Венгрия была куда более сильным государством, чем средних размеров полудикая Молдавия. И, тем не менее, под руководством умного и волевого правителя это государство стало на некоторое время по-настоящему сильным.
Самым уникальным для румынской истории достижением Штефана Великого было то, что многочисленные войны времен его царствования Молдавия вела не на правах вассала или младшего партнера какой-либо крупной державы, как это чаще всего бывало в румынской истории и до того и после. Сражаться приходилось чаще всего в одиночку, но и в коалициях молдаване были равноправными партнерами европейских стран. И такого статуса Молдавия тех времен вполне заслуживала, поскольку ее войска сумели одержать победы над силами всех трех крупных государств, с которыми она соседствовала.
Первым крупным противником Штефана стал никто иной, как Матьяш Корвин. Его армия вторглась в Молдавию в 1467г. с целью заставить молдаван отказаться от недавно захваченного ими дунайского порта Килия (который ранее некоторое время управлялся венграми) и потерпела поражение в сражении у местечка Байя. А ведь у Матьяша была отнюдь не слабая армия, она это доказала несколькими успешными сражениями с турками.
Поведение ряда крупных аристократов во время войны с Венгрией навело Штефана на мысль об их измене, и после одержанной победы он казнил возможно до 60 человек. Как правило, в румынской истории такое, и даже не столь жестокое поведение князя заканчивалось заговором бояр, призывавших иностранные войска, которые свергали слишком авторитарного монарха. Но в данном случае власть Штефана только укрепилась. Князь почувствовал себя настолько уверенным в своих силах и, надо полагать, в потенциале страны, которую он возглавлял, что решился бросить вызов самой Османской империи. События последующих драматичных лет показали высочайшую боеспособность молдавской армии, наличие у страны значительных ресурсов, сплоченность общества и его готовность бороться.
В 1474г. Штефан вторгся в Валахию, сверг правившего ей османского протеже Раду Красивого и из государства зависимого от турок превратил ее в вассала родственной Молдавии. Это стало началом жестокой и изнурительной одиннадцатилетней войны княжества с Османской империей. Уже осенью того же года турецкая армия вторглась в Молдавию. Последняя была малонаселенной страной, и в то время как Хуньяди вышел против турок под Белградом уступая им в численности в два раза, Штефан с 40 000 воинов противостоял 120 000-й армии турок и валахов, которые к тому времени успели снова перейти на сторону империи. Тем не менее, 10 января 1475г. османская армия была разбита в центре Молдавии недалеко от города Васлуй. Это был решительный и однозначный военный успех, пожалуй, самый славный момент всей эпохи румынского подъема, последовавшего за созданием собственных государств.
Следующее испытание было особенно тяжелым. В три раза молдавскую армию превосходила только одна из военных группировок империи. В 1476г. в Молдавию вошли основные силы султана Мехмеда Завоевателя – 150 000 турок и 12 000 валахов. В восточные области Молдавии вторглись татары, и часть молдавской армии была послана против них, так что основным силам вторжения молдавский князь противостоял с 20 000 воинов. На этот раз Штефан отступил, беспощадно опустошая собственную страну, чтобы лишить турок источников снабжения. Население Молдавии было вынуждено вспомнить суровый опыт своих предков и бежать от захватчиков в горы и леса. Самым же удивительным было то, что это вторжение не положило конец молдавской независимости. После отступления Штефан Великий все же вступил в бой. В ожесточенном сражении у Рэзбоень молдавские силы потерпели поражение, но не были разбиты окончательно. Затем султан осадил столицу страны Сучаву, крепость Нямц и ряд других опорных пунктов. Молдаване продолжали отчаянно сопротивляться за стенами своих городов, в горах и лесах. Наконец сыграл роль и заключенный Штефаном союз с Венгрией. Известия о приближении к молдавской границе армии короля Матьяша испугали измотанных боями и голодом турок. Они повернули назад и покинули опустошенную страну, так и не сломив ее сопротивления.
Молдавия стала известна всей Европе (чего опять не случалось не до не после того) – под впечатлением ее успехов сложилась антитурецкая коалиция в составе Молдавии, Валахии, Венгрии и Венеции. Правда, воспоминания о Никополе, Варне и Косово помешали ее участникам предпринять решительное наступление, союз постепенно распался. В 1484г. армия нового султана Баязида вторглась в южную часть Молдавского княжества и овладела городами Килия и Четатя Алба (нынешний Белгород Днестровский в устье Днестра), отрезав Молдавию от устья Дуная и Черного моря и лишив ее значительных доходов от международной торговли. Попытки Штефана контратаковать были безуспешными, но и султан воздержался от рискованного похода вглубь Молдавии. Когда таким образом обозначилось равновесие сил, стороны заключили в 1485г. мир.
Под конец своего правления Штефан расквитался с третьим сильным соседом Молдавии – Польшей – за то, что та не сдержала обещания помочь Молдавии отвоевать Четатя Алба и Килию. Он победил ее в войне 1497 – 1499гг., при этом даже отобрав часть польской территории. Штефан Великий умер в 1504г., оставив Молдавию сильным и уважаемым государством.
Ресурсов страны хватило не только на отчаянные военные усилия, но и на масштабное строительство. От времен Штефана в Молдавии сохранилось уже много памятников. Это и крепости, необходимые для ведения войн, и менее практичные объекты – монастыри Воронец, Нямц, Путна и другие, многие из которых до сих пор являются важнейшими в Румынии и восхищают нас своей красотой. Правда, сколько-нибудь значительных городов в стране по-прежнему не было, а крепости и монастыри все равно были беднее трансильванских памятников той же эпохи. Молдавия оставалась полуварварской страной, но это и являлось ее преимуществом. В ней жило много независимых и сильных людей, выросших в трудные, но многообещающие времена освоения новых земель и становления нового государства. Многочисленные свободные крестьяне, мелкие дворяне, недавно получившие свои земли и титулы и еще не развращенные привилегиями, составили храбрую и сплоченную армию.
Молдаване времен Штефана Великого явили пример той силы, бодрости и энергии, благодаря которой многие варварские народы, только что встающие на путь цивилизации – от греков времен Ахилла до монголов времен Чингисхана – творили дела, до сих пор восхищающие или ужасающие нас. Достижения румын оказались скромнее. Их героическая эпоха прошла на фоне очередного неодолимого нашествия на их земли, но в отличие от многих более давних захватчиков, турки столкнулись с сопротивлением молдаван. В более благоприятной обстановке этот энергичный и обладавший некоторыми ресурсами народ может и создал бы собственную великую державу. Но, живя на ужасном геополитическом перекрестке, он смог лишь выиграть для себя несколько дополнительных десятилетий независимости.
Впрочем, и независимость была относительной. Маневрируя между соседями, Штефан приносил клятву вассала и венгерскому и польскому королям. На самом деле это были равноправные союзы, но все же этот смелый и энергичный князь не посмел порвать с политической традицией, согласно которой Молдавия должна была оставаться на положении младшей сестры своих соседей. С 1492 по 1498г. Штефан, дабы обезопасить свой тыл на время войны с поляками, платил небольшую дань Османской империи. Но главной его неудачей было не это, а отношения с другим румынским государством – Валахией.
Повесть об отношениях Молдавии с южной соседкой, хоть и вплетенную в историю других войн Штефана, лучше вынести в отдельный сюжет, настолько она показательна. Война Штефана с Турцией начинается с того, что в 1474г. он вторгается в Валахию и сажает на ее престол Басараба Лайотэ. Но уже в 1475г. тот участвует в турецком походе на Молдавию. В промежутке между двумя турецкими походами на его страну Штефан успевает вторгнуться в Валахию и вернуть на ее престол Влада Цепеша (см. следующую главу), но уже через месяц турки снова ставят у власти Басараба. В конце 1477г. молдавская армия вновь вступает в Валахию. Басараба Лайотэ сменяет новый молдавский ставленник Басараб Цепелуш. Но уже в 1478г. Цепелуш переходит на сторону турок и безропотно участвует в их походе против Венгрии.
Штефан неумолим. В 1481 – 1482гг. он ведет новую войну против Валахии и сажает не ее престол Влада Кэлугэрула. Конечный результат до смешного предсказуем – в 1484г. этот четвертый молдавский ставленник ведет свою армию на помощь турецкому султану, атакующему Четатя Алба и Килию! Молдавский герой, наконец, оставляет валахов в покое. Влад до своей смерти в 1495г. и его преемник Раду спокойно царствуют в качестве турецких вассалов. Ни общность крови и веры, ни насилие – а победоносные молдавские армии опустошали Валахию не менее свирепо, чем турки или венгры – не могли заставить валахов пойти на разрыв с Османской империей. Проснувшийся инстинкт выживания диктовал им теперь покорность новым неодолимым завоевателям. Для Валахии героическая эпоха завершилась, подходила она к концу и в других румынских землях.
САМЫЙ ИЗВЕСТНЫЙ РУМЫН
Вернемся немного назад, чтобы рассмотреть события валашской истории, предшествовавшие безрезультатным попыткам Штефана Великого вырвать Валахию из под турецкой власти. Судьба южного румынского государства получилась менее славной, чем история северного соседа, зато более показательной, дающей представление о румынском будущем на много лет вперед, а заодно и о румынском опыте выживания на границах империй в те предыдущие века, о которых мы можем только строить предположения.
Правда у валашского 15 века есть и одна дополнительная интрига – помня пусть о непродолжительных, но вдохновляющих временах подъема, валахи пытались сопротивляться неодолимой румынской судьбе. Только в отличие от Молдавии у Валахии изначально было гораздо меньше возможностей для успешного самоутверждения, и в этой драматичной ситуации на румынской исторической сцене появляется один из самых противоречивых ее персонажей, в конечном счете, оказавшийся самым известным в мире румыном – князь Влад Цепеш, он же Дракула.
С момента признания Мирчей Старым вассальной зависимости от султана и до 1436г. Валахия, хотя и находилась между Турцией и Венгрией, уже приучилась считать первую более опасной, и не предпринимала серьезных попыток оспорить верховную власть османских султанов. Однако, захвативший княжеский престол в 1436г. Влад Дракул (отец Дракулы) имел намерение расширить возможности своего государства, маневрируя между Турцией и Венгрией.
Его полная самых невероятных поворотов политическая карьера началась в 1430 году, когда он уехал в Венгрию, где получил благосклонный прием у короля Сигизмунда. Расположение правителя Венгрии выразилось в принятии Влада в учрежденный венгерским королем рыцарский «Орден Дракона», по причине названия которого валашские подданные стали называть его похожим на слово «дракон» прозвищем «дракул», то есть черт. Поскольку черти обычно являются отрицательными персонажами, валахам видимо не очень понравилось сумбурное правление Влада, в неудачах которого все же больше был виноват не он сам, а неодолимые внешние обстоятельства.
В 1436г. Влад Дракул с помощью венгров захватывает власть в Валахии и спешит расторгнуть заключенный его предшественником договор с султаном. Но он оказался не в силах отразить предпринятую в ноябре того же года карательную экспедицию турок. Помощь венгров оказалась под большим вопросом, после того как умер король Сигизмунд, а Трансильванию потрясло крестьянское восстание 1437 – 1438гг. Дракул едет к султану, признает зависимость Валахии от Турции, но не отказывается и от вассальных обязательств перед Венгерским королем. Таким образом, попытки расширить независимость государства привели к парадоксальной, но не единожды встречающейся в румынской истории, ситуации двойной зависимости. Страх перед жестокими и всемогущими турками был сильнее вассальной клятвы, и в 1438г. валашские отряды приняли участие в турецком набеге на Трансильванию.
В последующие годы Янош Хуньяди наносит все более сильные удары по туркам, борьба Венгрии и Османской империи становится все беспощаднее, а судьба корчащегося между молотом и наковальней Влада Дракула все трагичнее. Когда султан, подозревая валашского князя в измене, вызвал его в 1442г. в свою столицу Адрианополь, тот покорно отправился в путь. За что и поплатился. По прибытии он был арестован и отпущен через несколько месяцев, только после того, как отдал в заложники двух младших сыновей – Дракулу (что означает младший черт, чертик) и Раду Красивого. Но это было не самое страшное несчастье. Пока Дракул сидел в турецком плену Янош Хуньяди разбил турок вначале в Трансильвании, потом и южнее Карпат, так что к концу 1442г. венгры оказываются хозяевами Валахии. И Янош припоминает Владу измену венгерской короне – оставленного управлять страной старшего княжеского сына Мирчу арестовывают и отрубают ему голову.
Теперь турки решают, что им надо использовать Влада Дракула в своих интересах. В начале 1443г. он возвращается на валашский престол в обозе турецкой армии. История задает несчастному Дракулу все новые вопросы, угадать правильный ответ, на которые он не может. Победы Яноша Хуньяди указывают на то, что Венгрия все-таки сильнее, а прибытие во второй половине 1444г. армии европейских крестоносцев представляется неопровержимым доказательством необходимости перехода на сторону христиан. Дракул присоединяется к походу европейской армии, который завершился ее жестоким разгромом около Варны. В 1445г. Влад еще продолжает воевать против турок, содействуя походу на Дунай бургундского флота. Но и эта операция завершается поражением. Валашский князь бросается исправлять совершенную ошибку и вновь перебегает к туркам. В ответ Янош Хуньяди в 1447г. решает, что пора избавиться от ненадежного союзника, вторгается и Валахию, без особых усилий берет ее князя в плен и приказывает отрубить ему голову.
Это сумбурное бестолковое правление и несчастная судьба потом с разными вариациями были повторены множеством правителей Валахии и Молдавии. Однако в то время валахи еще не были готовы вновь примириться со своей участью. Последовала отчаянная, безумная попытка противостоять враждебным обстоятельствам, автором которой стал Влад Дракула.
Несчастливая судьба отца, с малых лет разделенная и сыном, родившимся в Трансильвании, а в молодости пять лет бывшим заложником в Турции, наверняка произвела на будущего князя и прообраза персонажей фильмов ужасов глубочайшее впечатление.
Началось все опять же с необходимости перебегать от одного правителя к другому в поисках более сильных покровителей. После казни Влада-старшего султан сделал Влада Дракулу турецким претендентом на валашский престол. В октябре 1447г. он при турецкой поддержке примерно на месяц становится князям, но его быстро свергает венгерский ставленник Владислав. Пребывание на валашском престоле оказалось все же небесполезным – оно стало способом бегства из турецкого плена. Дракула не стал обижаться на венгров за свержение с престола, а направился в их королевство, где Янош Хуньяди приютил его, обзаведясь запасным претендентом на валашский престол. Дракуле вряд ли было приятно иметь дело с человеком, по приказу которого был убиты его отец и старший брат, но снова, как и в турецком плену, приходилось терпеть. Его правление показало, как много гнева и обиды накопилось в его душе за эти годы.
В 1456г. венгры и в самом деле утратили доверие к Владиславу и сделали Влада валашским князем. С этого момента начинается основное правление Дракулы и дела, сделавшие его самым знаменитым в мире румыном. Исходя из того, насколько эти деяния впечатлили его современников, живших в эпоху, когда пытки и жестокие казни были вполне обычным явлением, логично предположить, что Влад от природы был наделен садистскими наклонностями. Но здесь нам трудно что-либо утверждать или опровергать. По примерно той же причине оставим в стороне вопрос о том, любил ли валашский князь попить крови своих подданных (в буквальном смысле слова, потому что в переносном точно любил). Займемся политическими соображениями, определившими характер его недолгого (1457 – 1462гг.), но надолго запомнившегося правления.
Дракула наверняка пришел к власти с мыслью о том, что он ни в коем случае не должен повторить жалкую и печальную участь отца. Для этого нужно стать сильным правителем сильной страны. Бывшая в силу множества обстоятельств слабее своих соседей Валахия могла стать сильной только при условии неограниченной власти монарха, железной дисциплины и готовности к самопожертвованию среди подданных.
Надо полагать, Дракула отдавал себе отчет, что его подданные, веками привыкшие выживать, а не бороться, и к тому же сравнительно недавно обзаведшиеся собственным государством, не очень склонны к подобным добродетелям. Тем не менее, он думал, что способен в кратчайшие сроки перевоспитать валахов, приучив их к безусловной покорности посредством безудержного террора. Идеологическим обоснованием была пришедшая вместе с православной верой византийская концепция неограниченной власти монарха, а вдохновляющим практическим примером – история Османской империи, превратившейся из небольшой военно-религиозной общины в громадное государство с помощью железной дисциплины и запредельной жестокости.
Чтобы пресечь возможность смут и переворотов с привлечением иностранных войск, Влад устроил кампанию массового террора против бояр. Приводится цифра в 20 000 человек, но она является явным преувеличением, поскольку в то время во всей Валахии не могло быть столько арстократов. Но такие сведения говорят о том, что погибла значительная часть дворянства, и речь явно шла не о подавлении заговора, а о превентивной чистке страны от потенциально неблагонадежных элементов.
Просто страх смерти представлялся правителю слишком слабым аргументом для приведения подданных к покорности, нужен был страх мучительной смерти. Имевшие неправильное социальное происхождение люди умирали от самого жестокого из придуманных человечеством способов казни – насаживания на кол. Второе прозвище Дракулы - Цепеш – произошло от румынского слова teapa, обозначающего кол. Похоже, что эта самая жестокая из казней стала при Владе Цепеше единственным наказанием на все случаи жизни. Воры и разбойники были устрашены жестокостью властей, так что уровень преступности резко снизился.
Влад Цепеш явно не хотел останавливаться на этих достижениях – в его воображении возникало идеальное общество, которое могло бы доставить государю много сильных и надежных воинов и прокормить их, не будучи обремененным необходимостью содержать бесполезных людей. Отсюда возникла, возможно, самая экстравагантная из его жестокостей. Цепеш приказал собрать со всей страны бродяг, нищих и больных и в изобилии дал им выпивку и закуску с тем, чтобы эти несчастные хоть один раз в жизни могли ни в чем себе не отказывать. А в том, что этот обед будет для его гостей последним, князь не сомневался. Двери дома, где валашские бомжи наслаждались щедростью своего правителя, были заперты, затем его подожгли. Все погибли. Правда страну вскоре ждали новые жестокие испытания, выбивающие людей из колеи их обычной жизни и превращающие в нищих, так что эффект от того пира вряд ли был долговременным.
Как и всех мечтающих о тоталитарной власти правителей, Влада Цепеша беспокоило вмешательство иностранцев в экономику его страны. Отсюда начался его первый конфликт с заграницей, имевший для валашского тирана очень долговременные последствия. Чтобы покончить с положением, при котором большую часть торговли в Валахии держали в своих руках саксонские купцы из Брашова и Сибиу, он запретил им торговать во внутренних областях своего государства. Нарушители были в большом количестве посажены на колья. Для придания своей воли еще большей убедительности, валашский князь предпринял набег на саксонские земли, уничтожая все живое на своем пути уже знакомыми нам способами – посажением на кол и сожжением заживо.
Известно много случаев, когда подобные Дракуле тираны, нагнав дикого страха на своих подданных, правили странами, которые угораздило попасть под их власть, долгие десятилетия. Не исключено, что при иных обстоятельствах такая судьба могла постичь и Валахию. Но румынский геополитический кошмар спас княжество от слишком долгой тирании.
Неизбежную войну с турками Влад Цепеш начал смело, энергично и как всегда чудовищно жестоко. Его армия внезапным ударом овладела крепостью Джурджу и взяла в плен турецкий гарнизон. По этому случаю около валашской столицы Тырговиште был поставлен лес кольев с насаженными на них тысячами турецких воинов, занимавший в длину 3 километра. Как мы уже знаем из истории с бомжами, валашский правитель был не лишен чувства юмора, поэтому командующему гарнизоном был выделен по разным версиям то ли самый высокий, то ли даже позолоченный кол. Скорее всего, то был звездный час в жизни этого человека, в последующие века ставшего источником вдохновения для стольких писателей и режиссеров.
Дальше все было хуже. В 1462г. султан повел на Валахию свои основные силы. Дракула приказал опустошить страну и спрятать население в горы и леса. Сам он мужественно сражался во главе своей армии, но ничего не мог поделать. Армия султана заняла опустевшую столицу, около которой увидела лес кольев с висящими на них скелетами солдат из гарнизона Джурджу. Султан, все тот же Мехмед Завоеватель, покоритель Византии, противник Яноша Хуньяди и Штефана Великого, сказал, что человек сделавший такое, достоин уважения. Оно и понятно - Цепеш старательно перенимал у турок науку создания прочного государства. Только учителя оказались слишком строгими. Султан с основной армией вынужден был покинуть опустошенную страну, но оставил валахам в качестве князя брата Влада – Раду Красивого, власть которого была признана без особых проблем.
Дракула с остатками армии перешел Карпаты и оказался на землях саксов, с которыми он недавно столь жестоко обошелся. Здесь он попросил помощи у венгерского короля Матьяша. Последний через несколько месяцев подошел со своей армией и вроде вначале обращался с Цепешем как с союзником, но затем произошло неожиданное. Бывший правитель Валахии был арестован и отправлен в венгерскую столицу Буду. До сих пор остается до конца не понятным, почему венгерский король так поступил. Скорее всего, он не решился ввязываться в масштабную войну с таким сильным противником, как Османская империя. Хотя кто знает, может быть, услышав рассказы о зверской тирании Цепеша, просвещенный правитель парламентской монархии не захотел восстанавливать на престоле такого князя.
Так оказались напрасными жертвы, принесенные валахами в годы правления Влада Цепеша. В последующие годы валахи героически боролись с попытками Штефана Великого вовлечь их в антитурецкую борьбу, после каждого молдавского вторжения упорно возвращаясь под власть более сильного покровителя.
Лучшим подтверждением новых настроений, которым предстояло господствовать в валашском обществе до конца 16 века, стала история краткого возвращения Влада Цепеша к власти. После 12 лет пребывания в плену он был отпущен венгерским королем, а в ноябре 1476г. при поддержке Штефана Великого вновь стал князем Валахии. Ответом на свержение покорного Османской империи правителя Басараба Лайоты стала турецкая карательная экспедиция. Характерно, что она последовала уже в следующем месяце после смены власти - большие силы за это время турки наверняка не успели собрать. Тем не менее, никто в Валахии не стал сражаться за Дракулу. Он погиб в самом начале войны, скорее всего от рук своих же подданных, которые к тому же поспешили отправить отрубленную голову борца за независимую Валахию в Константинополь.
Похоже, безумная жестокость собственного правителя склонила валахов к мысли, что лучше привычное подчинение очередным завоевателям, чем независимость такой ценой. Такие размышления основывались на более старых пластах исторической памяти румын, накопленных за тысячелетие выживания бок о бок с сильными захватчиками – давняя традиция наверняка была сильнее, чем кратковременный опыт первоначальных успехов румынских государств. Позднее, когда попытки молдаван отбросить османов выдохлись, и несчастная Валахия обрела покой, князья Раду Великий (1495 – 1508гг.) и Нягое Басараб (1512 – 1521гг.) проявили исключительное рвение в делах веры, видимо, стремясь замолить грехи прошлого и обрести утешение от нищего и рабского настоящего.
Посмертно Влад Цепеш все-таки взял реванш – он стал героем легенды (но в данном случае не вампирической, а героической). Стремление народа, живущего среди постоянных унижений и опасностей, обрести героя, который, взяв судьбу страны в свои сильные руки, быстро изменил бы ее к лучшему, нашло в Дракуле идеальный образ. Последовавшее в 16, 17, 18 веках бесконечное чередование одинаково бессильных и, по большей части, ленивых и жадных правителей постоянно подпитывало в народе вполне согласующиеся с византийской политической культурой мечты о пусть даже жестоком, но сильном и справедливом вожде. Призрак Дракулы продолжал жить в Румынии и еще показал свою силу в другие времена.
Отправился этот призрак и в путешествие по другим странам. Желая расквитаться за причиненные им бедствия, жители немецких городов Трансильвании отомстили умно, можно сказать чисто по-европейски. Они приложили большие усилия для того, чтобы прославить Дракулу по всей Европе как беспредельно жестокого правителя. Изобретение книгопечатания способствовало успеху этого начинания, и истории о Дракуле широко распространились по миру, постепенно теряя связь с реальными событиями в Валахии, пока не превратились в современные мистические страшилки про вампиров. Трудно сказать, хотели ли чего-либо подобного бюргеры Брашова и Сибиу – их обидчик обрел хоть и сомнительную, но громадную славу, сделавшись с их подачи самым известным в мире представителем румынского народа.
Иной отклик получили деяния Дракулы в России. Русская книга «Сказание о Дракуле-воеводе», хотя и была написана скорее всего на основе неприязненных в отношении Влада немецких материалов, оказалась выдержана в духе вышеописанной румынской авторитарной традиции. Автор восхвалял Дракулу за борьбу с захватчиками и любовь к справедливости, находя в этом оправдание самым чудовищным его жестокостям. Такие идеи пришлись ко двору в новой империи, выросшей в ходе жестокой борьбы с татарами и нуждавшейся в консолидации своей власти над еще помнившим древнюю свободу народом. Пример Дракулы вдохновил русского царя Ивана Грозного на безудержный террор с целью внушить подданным мысль о беспредельности власти монарха. Россия была куда сильнее Валахии, поэтому никакие внешние силы не смогли прервать процесс ужесточения деспотического режима. Мечта Дракулы воплотилась в жизнь в России.
КОНЕЦ ГЕРОИЧЕСКОЙ ЭПОХИ
На Балканах 16 век стал временем торжества беспощадной империи. Та беспомощность перед османами, которую мы видели на примере Влада Дракула, да и его сына тоже, стала к исходу первой половины этого столетия уделом не только Валахии, но и Молдавии, и Трансильвании.
После смерти Матьяша Корвина сдерживаемые им политические процессы в Венгрии получили быстрое развитие. Парламент избрал королем выходца из Польши Владислава, не имевшего опоры в стране и не мешавшего дворянскому собранию править по своему усмотрению. Наступил период наивысшего расцвета дворянских свобод, которые теперь не ограничивались никаким верховным авторитетом. Собрание свободного венгерского дворянства разработало конституцию, которая в случае ее принятия превратила бы Венгрию в республику. Но избирателями в этом свободном государстве предстояло быть только землевладельцам из благородного сословия, а они использовали свою свободу для того, чтобы лишить большинство населения страны последних остатков его свободы.
Выплаты и отработки крестьян быстро росли, их свобода передвижения уменьшалась. В 1514г. крестьяне ответили восстанием. Предводителем мятежа, основные события которого разыгрались в долине Тисы, стал секей Дьердь Дожа, потребовавший сделать всех крестьян Венгрии такими же вольными землепашцами, как представители его нации-сословия. После разгрома восставших Дожу поджарили живьем, а его сподвижников заставили съесть тело предводителя (и, тем не менее, место ведущего персонажа фильмов ужасов венгерские палачи вежливо уступили румыну Дракуле). Спеша использовать произведенное этим обедом впечатление, парламент Венгрии объявил крестьян «вечно зависимыми». Им было запрещено переходить от одного помещика к другому, а также иметь оружие.
Лишив низшее сословие права участвовать в обороне страны, дворянство само все хуже справлялось с этой задачей. Через парламент проводились решения не только о закрепощении крестьян, но и о снижении налогов с помещичьих хозяйств. Соответственно сокращались расходы на оборону. Хорошо известно, что свободные народы труднее мобилизовать на войну, а когда единственным обладателем свободы является как раз сословие, ответственное за оборону, военные возможности государства ограничиваются особенно сильно. Это не значит, что такие дворянские республики были обречены на немедленное поражение. Они располагали постоянными наемными армиями, которые могли отбить нападение не очень многочисленного врага, они могли собрать сильную дворянскую конницу, если враг атаковал достаточно медленно для того, чтобы парламент успел собраться и принять решение о созыве ополчения. Польша, сумевшая довести проект олигархической республики до логического завершения, в течение двух веков отбивалась от многочисленных врагов более-менее успешно. Но венгерскому дворянству история не дала шанса спокойно пожить в созданном его руками либерально-крепостническом обществе.
Враг был многочисленным и атаковал быстро. К моменту восшествия на турецкий престол султана Сулеймана Великолепного (1520 – 1566гг.) малоазиатские и балканские владения турок были дополнены богатыми и многолюдными ближневосточными странами – Сирией, Палестиной и Египтом. Теперь их потенциал намного превосходил возможности Венгрии. Султан Сулейман решил, что после успешных ближневосточных войн предыдущего правителя пора возобновить мусульманское наступление на Европу. В 1521г. турки взяли Белград, который когда-то отстоял Янош Хуньяди. Другого политика, способного поднять на войну избалованное свободой дворянство, у Венгрии не было, и грозному предупреждению никто не внял. В 1526г. Сулейман, беспрепятственно миновав ставший турецким Белград, повел свою армию на столицу Венгрии. Даже те силы, какие имелись в распоряжении венгров, не успели полностью собраться. 29 августа 1526 г. около Мохача уступавшая туркам по численности в 3 раза армия короля Лайоша II, который сменил Владислава на венгерском престоле в 1516г., была уничтожена, и турки беспрепятственно вошли в Буду.
Сам король был убит, в Венгрии началась смута. Большая часть ее территории оказалась под контролем быстро попавшего в зависимость от турок трансильванского воеводы Яноша Запольяи, северные и западные области отошли к австрийским Габсбургам. Но и они вскоре были атакованы Османской империей – в 1529г. армия султана осадила Вену. Казалось, что вслед за православными святынями Константинополя, католическим соборам Рима, Кельна и Парижа тоже предстоит сделаться мечетями.
Однако Европе была уготована другая судьба. Турки не смогли взять Вену, и ушли ни с чем. Австрийская столица осталась крайним пределом, которого они достигли в Европе. Но судьбу Венгрии это не меняло. В 1541г. ее центральные области были превращены в провинцию Османской империи. На румын эти события наверняка произвели потрясающее впечатление. До того падение Константинополя стало веским доказательством неодолимости Турции, но при всем уважении, которое румыны испытывали к преемникам Римской империи, Византия уже давно была чем-то далеким, почти абстрактным. Венгрия же являлась основной великой державой, с которой румынам приходилось иметь дело в продолжение последних пяти веков, самым наглядным воплощением силы, богатства, более высокого уровня развития.
Конечно же, падение этой империи, которая возможно многим в румынских землях казалось незыблемой, стало сильнейшим аргументом в пользу прекращения попыток сопротивления турецким захватчикам, что вскоре привело к конкретным политическим последствиям. Впрочем, первая реакция Молдавии на падение Венгрии была выдержана совсем в другом духе.
В годы, последовавшие после смерти Штефана Великого, молдаване, по-видимому, переживали сомнения по поводу предназначения их страны. Трезвая оценка обстановки подсказывала, что Молдавия остается слабой и уязвимой, но успехи недавнего прошлого подталкивали к борьбе за создание великой державы. Если в относительно спокойные первые два с половиной десятилетия 16 века княжество могло избегать окончательного выбора между этими двумя точками зрения, то падение Венгрии поставило вопрос более остро.
Первоначальный выбор был сделан в пользу смелой, наступательной политики. На следующий год после разгрома венгров молдавским князем становится последний деятель румынской героической эпохи – побочный сын Штефана Великого Петру Рареш. Страшный разгром Венгрии турками в долгосрочной перспективе не сулил румынам ничего хорошего, но он создал и ситуацию, ранее немыслимую для румынских княжеств – впервые за их историю захват населенной преимущественно румынами, но управляемой венграми Трансильвании представился реальной задачей.
В 1529 г., то есть в то время когда турки направились через центральную Венгрию к Вене, молдаване заключили союз с трансильванским воеводой Яношем Запольяи, воевавшим на стороне турок против немцев. Трансильванские саксы в этой войне поддержали Германскую империю, так что молдавская армия перейдя Карпаты атаковала саксонские города. Трансильванские немцы были разбиты молдаванами при Фелдиоаре, после чего Брашов, Сигишоара и Бистрица сдались победителям. За эти заслуги Запольяи передал молдаванам области Бистрицы и Родны. Вместе с владениями, которые Штефан Великий получил от Венгрии в обмен на признание вассальной зависимости, они составили заметную, хотя и меньшую, часть страны, что позволило Петру Рарешу называть себя завоевателем Трансильвании. Так что высказанное ранее предположение, что при ином стечении обстоятельств молдаване могли бы создать собственную империю, не является совсем уж пустой фантазией.
Успешный поход за Карпаты стал кульминацией молдавской наступательной политики. В 1531г. Рареш начал войну против Польши с целью отобрать область Покутию, которая была захвачена Штефаном Великим, но взята поляками назад после его смерти. Однако в сражении при Обертыне молдаване потерпели поражение. Несмотря на неудачу беспокойный князь продолжает искать приключений и славы для себя и своей страны, что приводит к судьбоносной для обоих войне. В 1530-х годах Молдавия отражает попытки турок установить контроль над Трансильванией и вступает вместе с Германией, Венецией и Трансильванией в Священную лигу для борьбы с Османской империей. Турки как всегда с готовностью принимают вызов. Встретив в предыдущие годы серьезное сопротивление в оставшихся свободными областях Венгрии и на границах Австрии, султан Сулейман решает попытать счастья в Молдавии. Опыт турецких войн со Штефаном Великим, вероятно, внушал Сулейману некоторые опасения, которые, однако, не подтвердились.
В 1538 г. армия султана вторгается в Молдавию. Становится ясно, что помощь союзников по Священной лиге если и подоспеет, то весьма нескоро, и княжеству предстоит в одиночку вести долгую и тяжелую борьбу, которая может поставить под вопрос существование государства и принести народу громадные потери. Здесь то и наступает момент истины. У страны была небольшая, но боеспособная армия, одержавшая много побед, ее правитель был полон решимости сражаться. Петру Рареш действует со всей возможной энергией. Ценой признания Покутии частью Польши срочно заключается мир с северным соседом. Молдавская армия разбивает вторгшихся в восточные области страны татар. Но все напрасно!
При Штефане Великом решимость правителя дать бой нашла поддержку в стране. Но в 1538 г. все слишком хорошо помнили падение Венгрии и поход турок на Вену. Если для действовавшего в традициях героической эпохи князя эти события были поводом для захвата части Трансильвании, то для большинства молдавских аристократов - свидетельством неодолимости новых гуннов или аваров, черной тучей нависавших над их землями. И древний инстинкт самосохранения восстал в душах молдаван с неодолимой силой, разогнав воспоминания об успехах, силе и временами даже величии предыдущих 180 лет их истории.
Бояре потребовали от правителя сдаться туркам и тот, не найдя поддержки в стране, бежал из Молдавии чтобы не быть выданным султану. Молдавия, еще недавно одерживавшая блестящие победы, теперь безропотно стерпела вступление турецкой армии в свою столицу, принятие обязательств по выплате дани, передачу османам Тигины (в наше время Бендеры) на юго-востоке страны
Интересно, что в 1541г. Петру Рареш вернулся на молдавский престол и отомстил за нанесенные обиды, казнив предводителей протурецкого заговора. Но сделал он это только после того, как убедил султана в своей лояльности и прибыл в Молдавию в качестве турецкого вассала, а не правителя самостоятельного государства. Может быть, в глубине души Петру рассчитывал, что, вернув власть, сможет вскоре избавить страну от турок, но это произошло только 340 лет спустя. Теперь пришла очередь и второму румынскому государству сполна узнать горечь бессилия и тяжесть угнетения.
Отказ Молдавии от борьбы оказался завершением героической эпохи, открывшей историю существования румынских государств. Она была менее яркой, чем легендарные времена перехода от варварства к цивилизации у многих других народов мира. Просвет в румынском кошмаре оказался коротким – достаточным для создания основ государственности, но слишком маленьким для значительных свершений. Новорожденные княжества подверглись давлению более сильного врага, во многом повторив судьбу полудикой Дакии, оказавшейся на пути Римской империи. К тому же румынам приходилось преодолевать не только силу могущественной империи, но и собственную национальную психологию, порожденную слишком тяжелым и противоречивым историческим опытом. Такая задача явно превосходила их возможности. И, в конце концов, беспощадная история убедительно продемонстрировала правоту пессимистов и безнадежность попыток изменить румынскую судьбу к лучшему.
Тем не менее, 14 и 15 века оказались наполнены большим смыслом для румынской истории чем первые столетия до и после Рождества Христова. В отличие от Дакии средневековые румынские княжества не стали бороться до конца, и возможно именно поэтому заложенные в это время основы государственности и культуры не погибли, их развитие продолжилось в условиях турецкого господства.
В ТЕНИ ИМПЕРИИ
После разгрома турками Венгрии в 1526г. и до пятнадцатилетней войны в конце 16 века, с которой началось медленное и трудное контрнаступление немцев и венгров, турецкое господство на румынских землях находится в апогее. Сделав Буду в 1541г. центром своей новой провинции, турки отправили венгерскую королеву Изабеллу и малолетнего наследника престола за Тису, в земли, которые им в тот момент было не с руки завоевывать. Так было положено начало независимому существованию Трансильвании.
Никогда эти два государства не были столь беззащитны перед лицом неодолимой империи, как в 16 веке. Турецкие владения окружали Валахию почти со всех сторон. Географическое положение Молдавии было другим, но урок, преподанный турками в 1538г. был слишком нагляден, а сосед и наиболее вероятный союзник в борьбе против них – Польша – явно слабее империи. Турки начали захват румынских территорий, включив в состав империи области в низовьях Дуная (Килия, Брэила, Тигина) и опорные пункты на среднем течении этой реки (Джурджу и Турну).
Румынским княжествам были, таким образом, перекрыты доходные торговые пути из Центральной Европы на Ближний Восток, а их важнейшие центры оказались в пределах быстрой досягаемости для расположенных в этих городах турецких отрядов. Наконец, Молдавия и Валахия находились в состоянии почти постоянного внутреннего разброда, бесконечных смен власти и борьбы за нее – их примитивные и незрелые политические системы с трудом выдерживали такое испытание, как зависимость от Османской империи.
Сама империя подошла к высшей точке своего могущества. Когда в 1534г. султан Сулейман Великолепный захватил Месопотамию, Османское государство достигло наибольшего территориального расширения. А вот дальнейшие завоевания на Западе оказались под вопросом.
Блестящая победа при Мохаче означала не окончание борьбы, а ее начало. Ранее военно-политическая система Венгрии наглядно показала свои недостатки, но теперь турки почувствовали и ее преимущества. В условиях наличия в стране многих центров власти разгром королевской армии, гибель самого монарха и захват столицы были недостаточны для ее завоевания. Местные предводители венгерского дворянства организовывали сопротивление, и венгры год за годом продолжали с отчаянным упорством сражаться за каждую область, город, замок.
Помимо этого, войдя в центр Европы, турки оказались лицом к лицу с Германской империей – государством рыхлым и неповоротливым, но обладавшим большими людскими и экономическими ресурсами. Когда турки взяли Буду и подошли к Вене опасность заставила Германию мобилизовать свои ресурсы. Организатором обороны Центральной Европы стала династия Габсбургов. Ее австрийские владения превратились в основной центр сопротивления. Закрепившийся за представителями династии выборный пост германского императора давал в ее распоряжение не всегда надежный, но обширный и богатый тыл.
И, наконец, после разгрома Венгрии под власть Габсбургов перешла, отчасти принудительно, но в основном по причине понимания необходимости объединения сил против турецкой угрозы, почти половина венгерских территорий. Речь идет о севере (нынешней Словакии), где по соседству с Веной в Пожони (теперь Братислава) стал собираться после потери Буды венгерский парламент, восточной Венгрии, узкой полоске западных венгерских земель между турецкой провинцией и собственно Австрией, и Хорватии. Так было положено начало Австрийской империи, которой предстояло расширяться и крепнуть по мере оттеснения турок назад в Азию.
Но все это было впереди, а пока приходилось вести тяжелые оборонительные войны. Они продолжались с незначительными перерывами до 1568г. Семь больших походов, возглавленных Сулейманом Великолепным, множество более мелких операций не привели к окончательному овладению Венгрией, не приблизили турок к захвату Вены, а мечта о завоевании лежащих дальше на запад центров христианской Европы становилась все более далекой и несбыточной. В 1566г. Сулейман умер во время осады Сигетвара – венгерской крепости, прикрывавшей путь к Вене, защитники которой все погибли в боях, но заставили измотанную турецкую армию повернуть обратно. Самый могущественный из османских султанов так и не смог завершить дело, которому посвятил большую часть своей жизни – завоевание Венгрии.
Здесь заключается одна из причин, и она, скорее всего, самая важная, сохранения румынской государственности. Упоенные собственными успехами и могуществом турки слишком стремились к великим целям и дальним горизонтам, до слабых, зажатых в тиски турецких владений и чаще всего покорных дунайских княжеств у них просто не доходили руки. Впрочем, многое зависело и от поведения самих румын, которым снова надо было использовать накопленный веками опыт выживания бок о бок с более сильными завоевателями. А умение быть покорными и полезными для захватчиков всегда, когда это возможно, прятаться и убегать, когда положение ухудшается, и оказать сопротивление в случае самой крайней необходимости приобрели в румынском обществе силу инстинкта.
Вначале о двух последних пунктах этого списка. Хотя оказанное в героическую эпоху сопротивление турецкому нашествию и завершилось поражением, турки все же усвоили, что в крайнем случае румыны будут сражаться. Конечно, это не значило, что турки не могли завоевать Валахию и Молдавию. Предприняв последовательную кампанию в течение нескольких лет подряд, расставив на равнине сильные гарнизоны, постоянно нанося удары по горным районам, империя, скорее всего, смогла бы сломить сопротивление, особенно в 16 веке, когда у румын не могло быть достаточно сильных союзников. Но такая кампания потребовала бы больших трат и усилий, а у турок было много дел на более важных направлениях экспансии – венгерском, персидском, итальянском.
В 1520-х годах турецкий правитель города Видина собственными силами предпринял попытку захватить Валахию и превратить ее в турецкую провинцию, но валахи под предводительством князя Раду III (1522 – 1523, 1524, 1524 – 1525, 1525 – 1529гг. - само перечисление дат многочисленных свержений и возвращений правителя к власти свидетельствует о смутных временах) отбили эту локальную попытку. Основные же силы султана, как мы знаем, в те годы были заняты на венгерском и немецком направлениях.
Отсюда следует переход к первому пункту – империи небезуспешно внушалось убеждение в том, что если румын не припирать к стенке, они будут тихими, покорными и незаметными. Покорность туркам и составляла суть валашской и молдавской политики на протяжении большей части 16 века. А это имело значительные экономические и внутриполитические последствия.
БРЕМЯ ЗАВИСИМОСТИ И ВЛАСТЬ АРИСТОКРАТИИ
Вассальная зависимость от Османской империи выражалась в первую очередь в обязательстве платить дань. Предкам румын наверняка тоже нужно было что-то отдавать приходившим на их земли завоевателям, но новые – цивилизованные, оседлые, государственные - формы жизни народа внесли здесь поправки в худшую сторону. Прятаться стало не с руки – теперь сами верхи румынского общества в лице аристократии и государства препятствовали этому. Возможности экономики возросли, но стало легче и отбирать произведенное.
Специфическим обстоятельством румынской зависимости от Турции, способствовавшим беспредельному росту поборов, было крайнее распыление ответственности. Не контролируя данную территорию непосредственно, османы могли требовать выплаты дани в нужных им объемах, особо не задумываясь о том, до какой степени будет разорено население, вынужденное нести это бремя. В свою очередь, повышавшие налоги и оброки власти и землевладельцы всегда могли сослаться на требования турок об увеличении повинностей.
Ситуацию должны были регулировать князья, но они либо были бессильны, либо играли отрицательную роль. Правители слишком часто менялись. В 16 веке Валахией правили 24 князя, а так как многие из них приходили к власти и снова теряли ее по нескольку раз, то всего смен власти было 32. Следовательно, средняя продолжительность правления была три с небольшим года. Ненамного стабильнее было в Молдавии – 16 князей и 23 смены власти. Как мы уже знаем, этому способствовала внешняя уязвимость и зависимость княжеств, создававшая постоянный соблазн призвать иностранную помощь против не понравившегося правителя. Возможно, сыграло роль и более глубокое и древнее обстоятельство – меньшая степень сплоченности у народа, создавшегося из смешения множества разных переселенцев и беженцев, а не на основе первобытного племени.
Наиболее глубоким последствием этого распыления социально-экономической ответственности и хронической политической нестабильности стало глубочайшее привитие в румынских землях «неформальной» эксплуатации. Значение законодательных и договорных норм в восточных деспотиях, какой была Османская империя, всегда было ограниченным, поскольку ведущую роль играли реальные отношения власти. Однако последствия такого подхода смягчались наличием стабильной властной иерархии, которая, пока государство держалось, обеспечивала соблюдение постоянных правил игры. Более раннее византийско-болгарское влияние, дополненное теперь османским господством, эффективно способствовало привитию на полудикой румынской почве этой восточной правовой культуры.
Но свойственная Валахии и Молдавии хроническая нестабильность внесла здесь свои коррективы. Не сдерживаемое ни волей государства, как на Востоке, ни властью закона, как на Западе, угнетение приобретало самые дикие (и в смысле беспорядочных, и в смысле особо тяжелых) и непредсказуемые формы, при которых грань между законными привилегиями государства и правящих классов, с одной стороны, и коррупцией, с другой, была практически незаметна. Такие порядки укрепляли в народе приобретенные ранее ощущение безнадежности заботы о росте собственного благосостояния и борьбы за свои права, чувство покорности беспощадной судьбе, осознание необходимости быть бедным, прятаться и обманывать бесчисленных, неодолимых и непредсказуемых в своей жадности и жестокости угнетателей.
Если на заре существования княжеств в них возникали более-менее стабильные династии (самой продолжительной в румынской истории династией стали Басарабы, правившие Валахией от основания государства до 1436г.), то к 16 веку уже упоминавшаяся нами хаотическая система престолонаследия привела к положению, при котором на престолы княжеств могли претендовать представители нескольких десятков крупных аристократических семей. Постепенно сложился порядок, при котором новый князь избирался боярами, но и он соблюдался крайне редко. Как правило, дело сводилось к перевороту с участием той или иной иностранной армии, а в конце рассматриваемого периода – к назначению князя османским султаном.
Турки поощряли разброд в верхах Молдавии и Валахии, так как постоянная борьба за власть была важнейшим механизмом увеличения дани. Чтобы вступить во власть, князь должен был быть утвержден Турцией. За это полагалась отдельная выплата – большой мукарер. С целью получить одобрение султана претенденты на румынские троны соревновались в увеличении этих поборов, наращивании основной дани – харача, прочих выплатах турецкому государству и взятках его представителям.
Основным товаром, поставляемым Валахией и Молдавией в Турцию, было зерно. В 16 веке еще недавно дикие Карпато-дунайские земли приобрели для Османской империи большое значение как один из основных и уж точно самый удобный в силу территориальной близости поставщик зерна в Константинополь. Вассальные княжества продавали его по установленным турками ценам, а нередко поставляли бесплатно. И не имели права продавать в другие страны.
Экономические возможности Валахии и Молдавии возросли в силу двух причин – освоения плодородных земель на равнинах и беспощадного роста налогов, вынуждавшего крестьян делать все возможное для увеличения производства. Годовой налог с крестьянского хозяйства менялся в 16 веке следующим образом: 1521 – 1557гг. – 86 аспров, 1558 – 1566гг. – 212 аспров, 1585 – 1591гг. – 550 аспров, 1592 – 1594гг. – 946 аспров. Большинство румын, получивших в 14 и 15 веках возможность выйти из укромных долин и распахать плодородные земли на равнинах, теперь поплатились за это жестоким рабством, и рост производства уже не приносил повышения благосостояния.
Вероятно, в то время начинается изменение пейзажа румынских равнин. Покрывавшие их ранее обширные леса все более активно сводятся и области становятся степными. Меняется и социальный облик общества. Разорительные налоги заставляют крестьян влезать в долги, продавать свои земельные наделы, идти в зависимость от крупных землевладельцев. У последних появляются дополнительные причины наращивать свои земельные владения. Им тоже надо делать подарки туркам. Кроме того, империя забрала дунайские торговые города, а значит тем, кто лишился возможности зарабатывать на международной торговле, надо искать новые источники дохода.
Крестьянская свобода, которой Валахия и Молдавия выгодно отличались от Трансильвании в первые полтора столетия своей истории, теперь исчезает на равнине почти полностью, хотя сохраняется в горных районах и на восточной окраине Молдавии. Подавляющее большинство крестьян оказывается в зависимом положении, облагаются помимо налогов еще оброком и обязанностью отрабатывать барщину, а сила и самостоятельность аристократии возрастают. То обстоятельство, что этому косвенно способствуют турки, тоже является одним из достаточно неожиданных моментов румынской истории – в странах находившихся под прямым управлением Османской империи местная аристократия, как правило, истреблялась.
Правившие недолго, в обстановке постоянных угроз, интриг и борьбы за власть молдавские и валашские князья 16 века не смогли совершить ничего выдающегося. Приведенный выше рассказ о жизни Влада Дракула является вполне показательным для того, чтобы составить представление об их политике, основным смыслом которой была борьба за выживание. Показательной является деятельность валашского князя Михни (правившего в 1577 – 1583 и 1585 – 1591гг.), купившего для себя у турок право вернуться к власти ценой огромного увеличения дани и завершившего политическую карьеру переходом в ислам и поступлением на турецкую службу. Отказ от христианской веры, правда, произошел не от хорошей жизни. Вошедшие во вкус после многократных повышений дани, в 1591г. турки потребовали нового увеличения выплат. Убедившись в невыполнимости таких требований, Михня отрекся от престола, и поспешил перейти в ислам, чтобы обезопасить себя от репрессий. Такой поступок лично его действительно спас, а вот выводить Валахию из безвыходного положения предстояло Михаю Храброму.
Более благосклонное отношение потомков заслужили те князья, которые пытались идти по стопам Влада Цепеша, проводя антитурецкую политику и укрепляя свою власть путем репрессий против бояр. Это привело ко многим личным трагедиям, но в силу известных внешних обстоятельств достичь желаемой цели не удавалось. Такую попытку в Молдавии предпринял Ион Водэ Грозный (а по другой версии Храбрый), правивший в 1572 – 1574гг. Будучи, скорее всего, незнатного происхождения, он прославился жестокими расправами над богатейшими светскими и духовными магнатами, которые принесли ему ненависть аристократии и любовь народа. Но он оправдал и второе свое прозвище, когда не побоялся бросить вызов туркам, отвергнув в 1574г. очередное требование об увеличении дани. Молдаване даже дали бой турецкой армии, но потерпели поражение, в котором сыграло свою роль и предательство бояр, стремившихся избавиться от ненавистного тирана, и в любом случае имевших основания полагать, что борьба с империей ничем хорошим кончиться не может.
Хотя тиранами были отнюдь не только правители, стремившиеся к независимости. Самые масштабные репрессии 16 века – уничтожение 200 бояр в 1558г. – стали делом рук валашского князя Мирчи Чобану, вернувшегося к власти при помощи турок и расправившегося с оппозицией руками турецкого отряда.
Нестабильность и уязвимость политических систем румынских княжеств давала шанс на успех самым невероятным авантюристам, которые вряд ли могли бы на что-то рассчитывать в более благоустроенных государствах. Наиболее интересный подобный опыт пережила опять же Молдавия, где в 1561г. при поддержке Габсбургов и польского вельможи Альберта Ласки власть захватил живший в Германии и принявший лютеранство грек Якоб Гераклид. Этот энергичный и самоуверенный авантюрист обрушил на преданную традициям и боящуюся перемен страну поток нововведений, которые могли бы глубоко изменить ее судьбу, втянув Молдавию в орбиту западной цивилизации. Причем первое из них казалось обреченным на успех, так как состояло в предоставлении аристократии гарантий неприкосновенности жизни и имущества и ее освобождении от налогов. Однако небрежное отношение правителя к православным обычаям и попытки приобщить молдаван к европейской науке и просвещению, по видимому, имевшие целью подготовку почвы для принятия ими лютеранства, вызвали лишь враждебную настороженность.
Можно долго гадать, были ли у Якоба Гераклида шансы превратить Молдавию в подобие то ли Польши то ли Швеции при более благоприятных внешних условиях, но роковым оказался естественно турецкий вопрос. Планы нового князя, объявившего о намерении не только освободить Молдавию от власти Османской империи, но и вовсе изгнать турок из Европы, не могли не привести в ужас молдавских бояр. В отличие от пришедшего вскоре вслед за ним Иона Грозного, провозгласивший либеральные принципы и не нашедший общего языка с простым народом чужак не внушал боярам особого страха. Поэтому они предупредили неблагоприятный поворот в отношениях с турками, свергнув и убив Якоба в 1563г. Возможно, при Ионе Водэ и при правившем в начале 17 века другом любителе казней и конфискаций Штефане Томше, многие из заговорщиков и их потомков с тоской вспомнили о предложенном немецким греком проекте либеральной конституции.
Авантюра Якоба обозначила и начало нового явления в жизни Валахии и Молдавии – прибытия большого количества греков, постепенно занявших важные позиции в двух княжествах. Большинство из них приезжало не из Европы, а из Османской империи, в состав которой входила и сама Греция. Молдавия и Валахия всегда были тесно связаны с восточносредиземноморским миром узами религии. Их церкви управлялись из Константинополя, так что греки не раз занимали в них важные позиции. А в 16 веке исход в румынские земли стал для греков компромиссным решением мучивших их самих проблем.
Борьба Византии и других греческих государств против турецкой агрессии была давно проиграна, могущество Османской империи не оставляло надежд на близкое освобождение. В отличие от болгар или сербов, греки слишком давно и глубоко приобщились к цивилизации, чтобы их могла удовлетворить роль покорных крестьян или бродящих по диким горам разбойников. Поэтому они отчаянно рвались если не в закрытые для христиан высшие, то хотя бы в средние эшелоны османского общества, добиваясь для себя материального благополучия и хотя бы минимальной свободы.
Валахия и Молдавия – православные вассалы Турции – были идеальным местом для реализации таких планов. Отъезд в эти страны не мог расцениваться как предательство империи, зато греки, пересекая Дунай в северном направлении, получали целый ряд благоприятных возможностей. Они избавлялись от национального и религиозного гнета, а в отношении румын многие из них оказывались в положении господ, потому что прибывали в Дунайские княжества в качестве представителей Турецкой империи или Константинопольской патриархии, либо просто в силу большего богатства и изворотливости. Правда, подобное двойственное положение вещей окончательно оформилось в 18 веке, но предпосылки для этого начали создаваться уже в 16. Более образованные и энергичные, имевшие лучшие связи с турецкими господами греки успешно внедрялись в ряды господствующих классов Валахии и Молдавии, несмотря на стойкую ненависть местных бояр и народа к пришельцам.
16 век, несомненно, был одним из самых мрачных в румынской истории. При прогрессе обслуживавшего потребности турецкой столицы земледелия, торговля пришла в упадок, а ремесла находились в зачаточном состоянии. Все силы уходили на выполнение обязательств перед Турцией и бесконечную внутреннюю борьбу, так что сейчас в Румынии весьма затруднительно найти памятники того жестокого и бесплодного столетия. Только в начале века в был построен помпезный храм в Куртя де Арджеш в Валахии, а в конце – чудесная расписная церковь в монастыре Сучевица в Молдавии.
Могущество и богатство развратили некогда аскетичную и дисциплинированную элиту Османской империи, и концу 16 века коррупция приобрела невиданный ранее размах. Поощряемые самими румынскими правителями турецкие чиновники потеряли всякое чувство меры, и тяжелый гнет к концу столетия перерос в полный беспредел (смотри выше данные о налогах). Но эта критическая ситуация стала прологом к переменам, благодаря которым 17 век стал для румын более благоприятным, чем 16.
РУМЫНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ
Как мы уже видели, в 1591г. Османская империя затребовала от Валахии дань, превосходившую ее возможности. На такой вызов надо было дать какой-то ответ. За это взялся исторический деятель, которого в Румынии много превозносят, но не совсем за то, что составило главный смысл его деятельности. Князь Валахии в 1593 – 1601гг., Михай Храбрый в современной Румынии известен как первый в истории румынский правитель, объединивший под единой властью три княжества - Валахию, Молдавию и Трансильванию, создав, таким образом, политическое образование, по своим очертаниям похожее на современную Румынию. Его первоначальная цель, однако, была другая – сбросить или хотя бы облегчить бремя турецкой дани. К началу его правления это желание стало единодушным. Если раньше отношение землевладельцев к дани, которая часто использовалась как инструмент усиления собственного влияния, было неоднозначным, то сейчас, когда бремя стало невыносимым и угрожало стране экономическим крахом, они наверняка испытывали к туркам такую же ненависть, как и простой народ.
Но, как это обычно бывало в румынской истории, важнейшим условием крупных преобразований были не устремления самих румын, а внешние обстоятельства. Незадолго до прихода к власти Михая Храброго началась новая большая война турок с Германской империей и Венгрией. Пятнадцатилетняя война (1591 – 1606гг.) приходится на середину периода между разгромом Османской империей Венгрии в начале 16 века и успешным контрнаступлением империи Габсбургов на Турцию в конце 17 столетия. Она обозначила момент равновесия сил между европейцами и турками. Европа еще не обрела того технического и организационного превосходства, которое позволит ей свести на нет османскую угрозу, но некоторые подвижки в этом отношении уже происходили.
В свою очередь Османская империя никогда, вплоть до самых последних лет своего существования, не отдавала владения без борьбы. Тем более не собиралась она этого делать в то время, когда, несмотря на финансовые трудности, разраставшуюся коррупцию и внутренние смуты, она все еще находилась на вершине своего могущества.
При таких раскладах Габсбурги делали все возможное для привлечения новых союзников. И под впечатлением их первых успехов Трансильвания, Валахия и Молдавия выступили против турок. Возглавила союз управлявшаяся князем Жигмондом Батори Трансильвания – в силу ее более весомого потенциала, большей близости к Габсбургам, а отчасти и благодаря исторической традиции, восходившей к временам венгерского сюзеренитета над румынскими вождями древних времен. Молдавия быстро вышла из игры, уже в 1595г. перейдя под покровительство придерживавшейся нейтралитета Польши. Но валашский князь Михай проявил себя исключительно активным участником коалиции. В 1594г. его армия успешно атаковала турецкие владения в Болгарии и Добрудже. В 1595г. империя нанесла ответный удар – сильная армия Синан-паши вторглась в Валахию. Уже само начало турками этой кампании сделало румын ценными союзниками. Воспользовавшись переброской турецких войск на валашское направление, немцы и венгры взяли Эстергом – город, прикрывавший северные подступы к Буде.
Но этого мало. Война Михая с Синан-пашой оказалась неудачной для турок. Она проходила по обычному сценарию борьбы румын с силами вторжения. Михай пустил турецкую армию вглубь страны, которой после уплаты непосильной дани пришлось вдобавок вновь испытать ужасы нашествия. Уже в ходе отступления валахи и трансильванцы измотали силы Синана-паши в упорном сражении при Кэлугэрень. Затем Михай ушел в Карпаты, где его армия отдохнула и соединилась с трансильванскими и молдавскими подкреплениями. Контрнаступление союзников заставило отступить истощенную пребыванием в разоренной стране османскую армию, и, наконец, при переправе через Дунай назад в турецкие владения значительная часть сил Синана-паши была уничтожена при Джурджу.
Османская империя, однако, показала, что умеет держать удар и все еще очень сильна. В 1596г. султан Мехмед III во главе основных сил империи атаковал главных противников. Сражение турок с немецко-венгерской армией эрцгерцога Максимилиана и князя Батори при Мезекерестеше продолжалось три дня, и было, возможно, одним из самых упорных и ожесточенных в истории человечества. Оно завершилось победой турок, которые дали понять, что европейцы пока не в силах уничтожить их империю. Но немцы и венгры также показали себя сильными противниками, способными остановить натиск турок на Европу.
Кампания 1595г. предрешила судьбу румынских княжеств в 17 веке. Они доказали слабеющей Османской империи, что при определенном стечении обстоятельств могут быть опасны. Поэтому условия зависимости Валахии и Молдавии были пересмотрены. Если в год вступления Михая Храброго на престол турки брали с Валахии 155 тыс. золотых в год, а с Молдавии – 65 тыс., то в начале 17 века эти цифры радикально уменьшились. Дань Валахии составила 32 тыс. золотых, а Молдавии - 30 тыс. Затем Турция постаралась наверстать потерянное, но и к завершению 17 века выплаты не достигли масштабов конца 16 столетия. В 1686г. валахи отправляли в Константинополь по 92 тыс. золотых в год, а молдаване – по 40 тыс. Эти цифры являются главным объяснением того, что 17 век стал в истории румынских государств более благополучным и плодотворным, чем предыдущее столетие.
Облик румынского 17 века был определен не только пересмотром в лучшую для румын сторону отношений с турками, но и завершением последнего этапа переходного периода от патриархального, наполовину первобытного общества героической эпохи, к безраздельному господству землевладельческой аристократии. Рубежом окончания внутренней эволюции опять же являются события 1595 года. После завершения кампании против турок князь Михай издал указ, согласно которому крестьяне должны были постоянно проживать на тех местах, где они находились до начала турецкого вторжения в 1595г. На первый взгляд, закон был направлен на скорейшее возвращение в родные места беженцев, покинувших деревни при приближении турецкой армии. Что выглядит очень странно. Казалось бы, весь опыт, по меньшей мере, последних тысячи с лишним лет и так научил румын, когда и куда им возвращаться после бегства от очередных завоевателей. Ничего не известно о том, чтобы Штефан Великий или Мирча Старый издавали подобные указы после нашествий турок, происходивших во времена их правлений.
Судя по всему, такая необходимость появилась только при Михае Храбром, когда большинство населения Валахии в полной мере ощутило угнетение не только иноземных захватчиков, но и валашского привилегированного сословия. Поскольку было понятно, что собственные господа с изгнанием турок никуда не денутся, у многих крестьян 16 века, в отличие от их более свободных предков, могла появиться мысль не возвращаться в родные места после бегства от турецкой армии. Разумеется, князь Михай был заинтересован в их удержании – и в качестве правителя, озабоченного сохранением на своей территории платящего налоги населения, и как защитник интересов аристократии, и, в конце концов, поскольку он сам являлся крупнейшим землевладельцем. Указ оказался очень полезен – в последующие десятилетия несколько поколений бояр ссылались на него, требуя розыска и возвращения бежавших с их земель крестьян. Так в Валахии было введено крепостное право.
Эти свершения и были самым важным, что сделал за годы своего правления Михай Храбрый. Остается еще одно предприятие, реально оставившее куда меньший след в румынской истории, но стоившее князю жизни и обеспечившее ему громкую славу в Румынии новых времен.
Михай продолжал сражаться и после турецкой победы при Мезекерестеше, но в 1599г. его положение становится отчаянным. В Трансильвании приходит к власти Андраш Батори, ставленник Польши и сторонник примирения с турками. Он требует от Михая отречься от престола. Но загнанный в угол валашский князь наносит ответный удар. Заручившись поддержкой Габсбургов, обеспокоенных выходом Трансильвании из антитурецкой коалиции, вступив в союз с недовольными ограничениями своих вольностей секеями, осенью 1599г. Михай вторгся в Трансильванию и разбил войска Батори около Сибиу. Через несколько дней ему сдалась трансильванская столица Дьюлафехервар (Алба-Юлия).
В отличие от захватившего в начале 16 века несколько областей на востоке Трансильвании Петру Рареша, Михай Храбрый стал правителем всей этой области. Впервые владевшее краем венгерское дворянство оказалось на положении подданных румына, то есть представителя того народа, который они издавна привыкли видеть лишь в составе низших сословий. Конечно, нужно обладать очень богатой фантазией, чтобы предположить, что князь, уничтожавший крестьянскую свободу у себя на родине, стал бы уничтожать привилегии венгерского дворянства, но ряд мер по перераспределению лесов и пастбищ в пользу румынских деревень был принят. Появление в княжестве единокровного и единоверного правителя стало причиной нарастающей волны крестьянских волнений, и, чтобы избежать войны с венгерским дворянством и хаоса в стране, Михай вынужден был направить армию на их подавление.
Самыми неприятными для правящих групп Трансильваии стали религиозные начинания пришельца из-за Карпат. Михай планировал дать православию равные права с несколькими признанными в стране христианскими конфессиями. Во времена, когда вероисповедание было одним из важнейших факторов, определявших положение человека, это могло открыть румынам путь в привилегированные сословия Трансильвании. Михай, однако, не успел внести столь фундаментальные перемены в религиозную жизнь области.
В июне 1600г. Михай захватил власть и в Молдавии, заставив ее присоединиться к антитурецкой коалиции и впервые объединив в составе единого политического образования всех румын. Но подобное положение продлилось лишь около двух месяцев. Михай Храбрый воевал на немецкие деньги, а когда император, сам претендовавший на Трансильванию, остался недоволен тем, что Михай провозгласил себя правителем этой области, финансирование прекратилось. К концу лета платить армии стало нечем. А когда Михай потребовал от трансильванского парламента оплаты его военных расходов, тот в сентябре провозгласил восстание против него. Князь спешно вернулся из Молдавии, но 18 сентября 1600г. его армия около Дьюлафехервара была разбита венгерскими повстанцами во главе с Иштваном Чаки. В те же дни поляки не встречая сопротивления занимают Молдавию, восстанавливают у власти свергнутого Михаем Иеремию Мовилэ и вторгаются в Валахию. Михай идет через Карпаты спасать хотя бы собственную страну, но 20 октября терпит от поляков поражение около Плоешть и вынужден бежать в Австрию.
В следующем году Габсбурги сочли, что свергнутый правитель Валахии может оказать помочь в захвате вновь покинувшей антитурецкую коалицию Трансильвании. При их поддержке он собрал армию и вместе с немецкими войсками вновь завоевал область. Но когда кампания подходила к концу, солдаты Габсбургов убили Михая, положив конец правлению, которое началось в духе Штефана Великого, но закончилось все равно в духе Влада Дракула. Зато поднятое сторонниками Михая восстание в Валахии увенчалось успехом. Князем был провозглашен Раду Шербан, который в 1602г. отбил вторжение татар, а в 1604г. сумел заключить мир с Турцией. Ему пришлось вновь признать верховную власть султана, но условия подчинения, как мы видели, были легче, чем в предыдущем столетии.
Уже в 20 веке, когда Трансильвания в другую эпоху и при других социально-политических обстоятельствах вошла в состав Румынии, Михай Храбрый был сделан культовой фигурой именно благодаря своему походу на Трансильванию. Но в 17 веке продлившееся менее года правление валахов не имело значительных последствий и запомнилось разве что как один из эпизодов большой войны немцев, венгров и румын против турок. Эфемерное объединение стало скорее трагедией, чем успехом предприимчивого валашского князя. Перебороть злую румынскую судьбу оказалось выше его сил, но попытка сделать это была самой убедительной в румынской истории в промежутке с начала 16 по середину 19 века, и кое-что в судьбе Валахии и Молдавии действительно удалось поменять к лучшему.
СВОБОДА И ВЕРОТЕРПИМОСТЬ В ТРАНСИЛЬВАНИИ
Первым правителем независимой Трансильвании стал сын неудачливого претендента на венгерский престол Яноша Запольяи Янош Жигмонд. Это было сделано вопреки ранее достигнутому соглашению Яноша Запольяи и германского императора Фердинанда о том, что после смерти претендента права на венгерский престол и все венгерские земли перейдут к Габсбургам. В 1551г. армия Габсбургов попыталась захватить Трансильванию, но последовал ответный удар турок. Армии Сулеймана Великолепного захватили ряд важных территорий в центре Венгрии, а также лежащий западнее Трансильванского княжества Банат, где создали свою новую провинцию с центром в Темешваре, затруднив габсбургской армии доступ в Трансильванию.
Османская империя, таким образом, способствовала сохранению буферного государства между собственными провинциями и владениями Габсбургов. Трансильвания стала вассалом Турции на условиях, в целом похожих на валашские и молдавские – выплата дани, утверждение трансильванских правителей султаном, контроль империи над военными делами и внешней политикой. Тем разительнее оказались различия между историческими судьбами Трансильвании и румынских княжеств во времена турецкого владычества. Если в 16 веке уделом Валахии и Молдавии было жалкое прозябание, а в 17 - далеко не полная и недолговечная эмансипация, то Трансильвания в это время стала крепким и жизнеспособным государством, которому во многих случаях удавалось успешно утвердить свою самостоятельность перед лицом турецких владык.
Ежегодная дань с нее в течение полутора веков зависимости составляла 15 тыс. золотых, причем, сравнивая ее с приведенными выше цифрами податей с Валахии и Молдавии, не стоит забывать еще и о том, что трансильванская экономика была заметно сильнее. Для завоевателей Трансильвания была нелегкой добычей. Со времени первых набегов турок в конце 14 века там активизировалось строительство оборонительных сооружений, которое весьма энергично продолжалось на протяжении следующих двух столетий.
В последующие два века возросли как потребность в усилении защиты, так и возможности для этого. Экономический подъем Венгрии в 16 веке продолжался, несмотря на турецкие нашествия и испанскую конкуренцию на рынке драгоценных металлов. Спрос растущих западноевропейских городов на продукцию венгерского животноводства стабильно увеличивался, и в течение нескольких десятилетий это обстоятельство толкало вперед венгерскую экономику и позволяло сохранять благосостояние страны даже в ухудшавшейся военно-политической обстановке. Мощными стенами обносились немецкие города и центры секейских областей, возводили себе замки венгерские аристократы. Более того, в саксонских областях даже деревни обзаводились собственными укреплениями – их экономический потенциал позволял возведение таких сооружений, о которых румынские сельские общины и не мечтали.
Причем речь не шла только о строительстве суровых и неприступных стен. Внутри укреплений было много такого, что стоило защищать. Некоторые замки венгерских аристократов, такие, как резиденция Яноша Хуньяди в Хунедоаре, являются настоящими архитектурными шедеврами. В городах – причем не только больших и богатых Брашове, Клуже и Сибиу, но и в более скромных Медиаше и Сигишоаре – сооружаются готические соборы украшенные многими произведениями искусства, красиво и основательно строятся частные дома в сменяющих друг друга в Европе стилях готики, ренессанса и барокко. В саксонских деревнях внутри укреплений также строятся соборы, во многих случаях не уступающие городским ни по размеру, ни по красоте. Многие из этих памятников отлично сохранились до нашего времени, донося до нас представление о благополучии, независимости и уверенности в себе трех трансильванских народов-сословий – венгров, саксов и секеев.
Социальный и политический строй этой дальней окраины западной цивилизации повторял многие черты наиболее развитых областей Европы, что в 16 веке нашло подтверждение в идеологических предпочтениях жителей страны. Бунт против католической иерархии, поиск новых форм и интерпретаций христианства, дорогу которым открыла европейская реформация, пришлись по душе свободолюбивому народу Венгрии. Саксонские города Трансильвании уже начиная с 1520-х годов приняли лютеранство. Несколько позже среди венгерского дворянства широкое распространение получил кальвинизм. К 1580-м годам протестантами были не менее 80% населения Венгрии. В Трансильвании, с ее сильными немецкими городскими общинами и многочисленным мелким дворянством, к тому же неподконтрольной католическим Габсбургам, процент протестантов среди венгерского и немецкого населения был, скорее всего, еще выше. Обретя свободу веры, народ продолжал создавать новые религиозные сообщества, все более радикально пересматривавшие старые догмы. Князь Янош Жигмонд лояльно относился к религиозному новаторству и сам интересовался им. Под конец жизни он примкнул к радикальному протестантскому течению антитринитариев.
Религиозные перемены происходили мирно, без войн и гонений за веру, что было совершенно не похоже на общеевропейский подход той эпохи. С 1530-х годов Габсбурги начали преследования немецких протестантов, что стало толчком к ожесточенным религиозным войнам, продолжавшимся более ста лет и приведшим к жестокому опустошению и упадку Германии. Вскоре после этого начались войны католиков и гугенотов во Франции, которые запомнились, прежде всего, всеобщим избиением протестантов в 1572г. в Варфоломеевскую ночь – событием, которое на многие века стало символом религиозной нетерпимости и жестокости. Борьба за истинную веру вдохновляла участников шедшей как в Европе, так и в самых отдаленных уголках мира войны между принявшими протестантскую веру Англией и Голландией и стремившейся подавить врагов католичества Испанией.
Но Венгрия жила под угрозой порабощения могучей и беспощадной мусульманской деспотией, что делало выяснение противоречий между христианскими конфессиями с помощью оружия непозволительной роскошью. Правда, может показаться странным, почему находясь в столь сложном и опасном положении, страна вообще пошла на такую авантюру, как смена веры. Видимо венгры слишком ценили свою свободу, чтобы ограничивать ее даже в условиях опасности. Поэтому было найдено другое решение, поразительно смелое для тех пронизанных религиозной нетерпимостью времен – проведение в жизнь, хотя и с ограничениями, принципа свободы совести.
В 1568г. трансильванский парламент на заседании в Торде принял закон о свободе и равноправии для четырех «признанных» христианских конфессий – католичества, лютеранства, кальвинизма и антитринитаризма. Конечно, это решение не являлось истинным признанием религиозной свободы. Утверждение списка допускаемых трактовок христианства создавало основу для пресечения создания новых учений и сект. Не могло идти речи и о признании равноправного положения религии низшего сословия страны – православия. Но в Европе тех времен, где «не та» вера повсюду служила поводом для притеснений, изгнаний, убийств, где самые передовые нации лишь подходили к принятию похожих решений, трансильванский закон предвещал более свободное будущее для всего человечества.
РАСЦВЕТ И БОРЬБА ТРАНСИЛЬВАНИИ
К концу 16 века Трансильвания все больше ощущала уверенность в своих силах, к тому же она являлась наиболее независимой из венгерских территорий. Это породило мечту о том, что именно карпатское княжество может стать базой для освобождения и объединения Венгрии, вдохновлявшую правящий класс страны на проведение самостоятельной и амбициозной политики.
После смерти в 1571г. князя Яноша Жигмонда парламент избрал трансильванским князем Иштвана Батори. Однако новый правитель вскоре был избран королем Польши. Но и в его отсутствие парламент управлял страной вполне эффективно. Относительная демократичность социальной структуры края наряду с осознанием уязвимости его положения способствовали созданию прочной и стабильной центральной власти без перехода от сословной олигархии к абсолютизму. Трансильванцы смогли таким образом решить задачу, оказавшуюся непосильной для остальной Венгрии и Польши, правда, лишь на короткий срок. И для окончательного формирования такой системы страна должна была пройти через нелегкие испытания.
Бедствия, постигшие Венгрию после Мохача, долго обходили Трансильванию стороной, но до бесконечности так продолжаться не могло. Пятнадцатилетняя война затронула ее самым серьезным образом. В 1595г. трансильванский князь Жигмонд Батори (сын племянника Иштвана Батори, избранный на этот пост трансильванским парламентом четырьмя годами раньше) примирился с германским императором Рудольфом и заключил с ним союз против турок. Трансильванская армия сражалась с турками при Джурджу и Мезекерестеше. Вторая битва открыла полосу неудач для антитурецкой коалиции. Предпринятые в 1597, 1602 и 1603гг. попытки отбить у турок Буду оказались неудачными, в то же время войска Османской империи взяли Эгер (1596г.) и Канижу (1600г.). Первоначальное воодушевление сменяется разочарованием, а затем и желанием выйти из затянувшейся и принявшей неблагоприятный оборот игры.
К тому же союз с Габсбургами является для княжества слишком противоречивым шагом. Если турки признают его ограниченный суверенитет, то Габсбурги, исходя из давнего соглашения с Яношем Запольяи, стремятся включить область в состав своих владений. Такой шаг означает воссоединение большей части венгерских земель. Это является несомненным благом, но трансильванцы привыкли к независимости и либеральному политическому режиму, они опасаются абсолютистских устремлений немецкой династии. А турецкий сюзеренитет начинает казаться приемлемым условием сохранения независимости. В 1599г. правителем княжества избирается Андраш Батори, который ищет пути примирения с Турцией.
Но Германская империя наносит ответный удар руками Валахии, что приносит в Трансильванию войну и власть румын. Вполне естественно, что правление князя, единого по крови и по вере с низшим слоем населения страны, для высших сословий было весьма опасным. Оскорбительными для большинства венгров были и предлагавшиеся Михаем поправки к тординскому закону о веротерпимости. Новый правитель Трансильвании хотел бы внести в него вполне логичное и соответствовавшее духу этого документа дополнение – о признании равноправия православной веры румынского большинства населения области. Но подобный шаг противоречил бы конкретной политической сущности принятых в Торде решений, направленных на консолидацию единства трансильванских венгров, немцев и секеев против любой угрозы, включая изменение положения румынских крестьян.
К тому же этим предлагаемые поправки не ограничивались. Михай Храбрый радел за интересы православия, но сторонником религиозной свободы он не являлся. Православный князь Валахии предложил убрать из числа признанных религий радикальные направления протестантизма – кальвинизм и антитринитаризм. А первая из двух конфессий успела к тому времени стать верой большинства трансильванских венгров. Поэтому «политический класс» Трансильвании быстро объединился против подобной угрозы. В 1600г. Михай был низложен и на княжеский престол вернулся Жигмонд Батори. Вопрос о румынском господстве в Трансильвании был надолго снят с повестки дня, но самые тяжелые испытания были впереди.
В 1601г. армия Габсбургов атаковала княжество. Разгром армии Батори дал Габсбургам возможность включить Трансильванию в состав своих владений. Область лишилась независимости и перешла под управление имперской администрации.
К тому времени ресурсы участников Пятнадцатилетней войны были близки к истощению. И Германия и Турция направляли в Венгрию все больше войск, которые год за годом подвергали страну опустошениям. Эта участь не миновала Трансильванию - наемники Габсбургов грабили княжество, опустошая сельскую местность, налагая на города непосильные контрибуции. В еще недавно процветавшей стране настал голод.
Не привыкшие к подобному обращению трансильванцы ответили на оккупацию и грабеж восстанием. В октябре 1604г. в прилегающей к Трансильвании области Бихар габсбургские наемники атаковали владения обвиненного в уклонении от уплаты налогов венгерского магната Иштвана Бочкаи. В ответ последний решил выступить против Габсбургов. Социальной опорой восстания стали гайдуки – солдаты венгерских вспомогательных войск, набиравшиеся из крестьян и других представителей низших сословий. Территориальной базой стала Трансильвания, как область наименее доступная для немецких войск. Направленная туда Габсбургами армия, даже одержав несколько побед, была вынуждена отступить перед лицом всеобщей поддержки повстанцев населением области. В феврале 1605г. независимость Трансильвании была восстановлена, Бочкаи был избран князем.
Первоначально он мечтал об освобождении от власти Габсбургов не только Трансильвании, но и всей Венгрии. Армия Бочкаи вступила в северо-восточную Венгрию, где он также был признан правителем. Драматизм положения повстанцев заключался в том, что, выступая против одного иностранного поработителя, они не могли не способствовать успехам другого. Пользуясь разбродом в Венгрии, турки осенью 1605г. вновь захватили Эстергом. Более этого Бочкаи поспешил заявить о возвращении Трансильвании к положению вассала Османской империи, а султан в ответ прислал ему венгерскую корону. Но предводителя венгерского восстания перспектива захвата власти в королевстве ценой его подчинения туркам, похоже, испугала, так что, приняв от султана корону, он заявил, что это не более чем личный подарок.
Затем Бочкаи вступил в переговоры с эрцгерцогом Матиасом Габсбургом, не претендуя на признание королем, но все же выступая в качестве не только князя Трансильвании, но и представителя всех венгров. В июле 1605г. стороны пришли к соглашению, по которому Габсбурги гарантировали соблюдение имущественных, религиозных и политических прав венгерского дворянства. Габсбургское правление на венгерских землях, находившихся под властью династии до восстания, восстанавливалось, а Трансильвания признавалась независимой (разумеется, от Габсбургов, но не от турок).
Венгерское восстание окончательно подорвало способность Германии и Венгрии вести войну против османов. Более того, заключение мира с Турцией было одним из условий договора Иштвана Бочкаи и Габсбургов. Мирный договор, подписанный 11 ноября 1605г. в Житватороке, положил конец одной из самых упорных и тяжелых войн в истории Юго-Восточной Европы. Многолетние боевые действия в центральной Венгрии привели к глубокому упадку страны. Во многих областях количество крестьянских хозяйств уменьшилось по сравнению с довоенным уровнем на 60 – 70%. В обстановке послевоенной разрухи в Венгрии началась чума, опустошавшая ее в течение большей части 17 века. Экспортный потенциал страны был подорван, и ее место на западноевропейских рынках заняли польские конкуренты.
По контрасту с громадными демографическими и экономическими потерями политический результат войны был до смешного мал. Турки отказались от требования к Габсбургам отправлять в Константинополь дань за находящиеся вне османской власти области Венгрии, а также согласились в официальной переписке именовать своих противников римскими императорами, а венскими королями как раньше.
Сопротивление румынам и немцам придало трансильванскому обществу дополнительную энергию. Несмотря на опустошения 1599 – 1604гг. Трансильвания сохранилась на порядок лучше, чем центральная Венгрия. Помогло и то, что революция Бочкаи имела немаловажную социальную составляющую. Сражавшиеся за него гайдуки получили в Трансильвании 10 000 земельных участков. Это создало значительный слой населения, обязанного своим благополучием трансильванскому государству и его правителям, а, следовательно, способного обеспечить им надежную поддержку, составить основу для сильной и преданной армии. В результате этой меры Трансильвания в еще большей степени стала страной мелких и средних собственников, того класса, который способен обеспечить экономическую и политическую стабильность государства.
Бочкаи умер вскоре по завершении восстания – в 1606г. С 1606 по 1613г. Трансильванией правил Габор Батори. Его правление оказалось неудачным. Жестокая война 1611 – 1612гг. с Валахией завершилась поражением Трансильвании и дала туркам возможность посадить более послушных им правителей и в Трансильвании, и в Валахии, и в Молдавии. Впрочем, для первой эта перемена оказалась благоприятной. Новый князь Трансильвании Габор Бетлен был выходцем из древнего дворянского рода, бежавшего в Трансильванию из комитата Темешвар после захвата последнего турками. Он быстро сделал карьеру, в тридцать с небольшим лет поднявшись до положения советника князя Габора Батори, которого сам же и сверг с престола опираясь на турецкую поддержку. Турецкую помощь пришлось оплачивать не только отказом от попыток захватить Валахию, но и уступкой некоторых трансильванских территорий. При этом политика в отношении Валахии была пересмотрена Бетленом весьма мудро – взамен агрессии был предложен союз, который после заключения в 1618г. соответствующего договора продержался несколько десятилетий.
Новый князь сумел добиться эффективной централизации власти. Был налажен более строгий сбор налогов, введена государственная монополия на ряд важных отраслей внешней торговли, поощрялось развитие горных разработок и ремесел, в результате чего доходы казны значительно возросли. На эти деньги была создана относительно большая по масштабам Трансильвании армия (15 000), набранная в основном из гайдуков и секеев. Наличие значительных доходов и сильной армии сделало Трансильванию достойным игроком в большой игре, начинавшейся в Европе.
Важнейшей причиной Тридцатилетней войны стали, как представляется, те выводы, которые Габсбурги сделали из итогов Пятнадцатилетней войны с Османской империей. Бесчисленные кампании, которые Венгрия, а затем Германия вели против турок заканчивались неудачей, хотя на первый взгляд, вместе взятые эти европейские страны были не слабее мусульманской империи. Отсюда следовал вывод, что единственный шанс одолеть ненавистных захватчиков заключается в том, чтобы заставить вольное европейское дворянство и бюргеров выступать в поход по первому слову правителя и платить налогов столько, сколько прикажут. Для этого было необходимо создание централизованной администрации, регулярной армии, ограничение политических прав и прекращение религиозного разброда.
С 1618г. власть во владениях Габсбургов начала переходить к эрцгерцогу Фердинанду Штирийскому – фанатичному католику и приверженцу абсолютной монархии, то есть человеку, готовому воплотить в жизнь выводы, следовавшие из многовекового опыта безуспешного противостояния Османской империи. Восстание чешских сословий, не согласных с устремлениями Фердинанда, в 1618г. положило начало Тридцатилетней войне.
Трансильвания была естественным союзником Чехии в силу и религиозных и политических обстоятельств. Сам Бетлен был кальвинистом, во внутренней политике строго придерживался установленного в Трансильвании принципа веротерпимости, а во внешней стремился отнять у Габсбургов власть над Венгрией и остановить поощряемую ими католическую реакцию. Осенью 1619г. трансильванская армия начала наступление на владения Габсбургов в Венгрии, оказавшееся успешным и завершившееся под стенами Вены. Этот поход обеспечил Бетлену достаточно сильные позиции в Венгрии, и в августе 1620г. его мечта сбылась – венгерский парламент избрал трансильванского князя королем.
Вскоре за этим, однако, последовала роковая случайность. В первые дни ноября 1620г. войска, направленные Бетленом на помощь чехам опоздали. Армия чешских сословий была разбита имперскими силами в сражении у Белой Горы. Чешские мятежники сдались, их страна подверглась жестоким репрессиям, и из управлявшегося сословными собраниями свободного государства превратилась в контролируемую централизованной администрацией провинцию империи Габсбургов. Если бы армия Бетлена подошла вовремя, история династии Габсбургов могла бы закончиться гораздо раньше.
После разгрома Чехии большая часть венгерского дворянства решила не испытывать судьбу и перешла обратно к Габсбургам. В последующие десятилетия под влиянием пропаганды иезуитов и других монашеских орденов начинается возвращение живших во владениях Габсбургов венгров к католичеству. А Бетлен продолжал сражаться за протестантскую веру. Хотя противник был сильнее, трансильванская армия продемонстрировала свою высокую боеспособность, отбив наступление имперских сил в 1621г., а затем проведя две в целом успешные кампании в 1623 и 1626г. Трансильванский князь был не в силах победить Габсбургов, но и их вооруженные силы не могли одолеть армию его небольшой страны. Мирный договор, впервые заключенный в 1621г., а затем два раза подтверждавшийся по окончании очередных военных кампаний был выгодным и почетным для Трансильвании. Хотя Бетлен и отказался от венгерской короны, он получил от империи обширные области в восточной и северной Венгрии, были в очередной раз подтверждены свободы венгерского дворянства.
Борьба далекого карпатского княжества позволила европейским протестантам собраться с силами и продолжить войну. В эти годы Трансильвания стала ценным союзником для нескольких европейских государств, с которыми ее объединяли общая приверженность протестантской вере и общие католические враги – Голландии, Англии, Швеции. Само княжество в чем-то было похоже на эти страны – и наличием сильных парламента и местного самоуправления, и религиозной свободой, и значительной ролью буржуазии, а в какой то степени и стремлением развивать образование и науку.
В 1622г. Бетлен создал кальвинистский колледж в своей столице Дьюлафехерваре. Многие трансильванцы направлялись учиться в Англию и Голландию. В свою очередь во владениях Бетлена находили приют немецкие протестантские богословы и ученые, бежавшие от ужасов тридцатилетней войны. Впрочем, католикам тоже никто не мешал жить и работать в княжестве. Не подвергались преследованиям и новые христианские секты. Логическим продолжением религиозной терпимости было поощрение научных исканий. Княжество производило самое благоприятное впечатление, будучи островком мира, свободы и благополучия между разоряемой войной Германией и порабощенными турками Балканами. В эти годы Трансильвания получила название «сказочной страны».
Хотя о равноправии православия речи по-прежнему не заходило, Бетлен вынашивал другой революционный для трансильванского общества проект – постепенно уравнять румын в правах с другими нациями-сословиями путем их обращения в кальвинизм. Родившаяся в городах Запада идеология вряд ли могла быстро пустить корни среди народа, имевшего совсем иной исторический опыт. Так что план не получил значительного развития и после смерти Бетлена был заброшен по вполне объяснимой причине заинтересованности верхушки трансильванского общества в сохранении религиозных барьеров между ней и подчиненным большинством населения.
Все успехи были возможны только при том условии, что Бетлен никогда на забывал о нависавшей над его родиной тени восточной империи. Хотя, возможно, что конечной целью своей политики он считал освободительную войну объединенной Венгрии против Турции, в течение всего правления он вел себя с султанами исключительно лояльно. В свою очередь, Османская империя была заинтересована в войне, которую вела Трансильвания, поскольку таким образом наносился удар по основному противнику турок – Габсбургам, поддерживалась смута и религиозная вражда, мешавшие объединению Европы против Османской империи. Получилось, что неформально сложился направленный против католической Европы парадоксальный союз примитивной восточной деспотии и прокладывавших путь в новую эпоху буржуазных протестантских государств. Трансильвания также была частью этого союза, только ее судьба в корне отличалось от положения Англии или Голландии. Трансильванцы могли сколько угодно стремиться быть похожими на своих западных единоверцев и даже достигать в этом заметных успехов, но султаны и визири из Константинополя держали их на поводке, который в любой момент мог быть укорочен или вовсе заменен на клетку.
Бетлен умер в 1629г. Новым князем парламент избрал Дьердя Ракоши, осторожного политика, стремившегося сохранить благоприятное положение страны. При перемене власти Габсбурги забрали у Трансильвании завоевания Бетлена на северо-востоке Венгрии, и она не стала возражать, поскольку обстановка на фронтах Тридцатилетней войны складывалась в пользу империи. Осторожность нового правителя обеспечила стране длительный период мира и процветания. В 1630 – 40-е годы Трансильвания достигла вершины своего экономического развития в период независимости.
Союз с Валахией поддерживался и укреплялся. Боязнь турецкой немилости и внутреннее спокойствие в обоих государствах служили залогом от проведения Трансильванией политики с позиции силы, так что ведущая роль более сильного венгерского княжества постепенно утверждалась в обстановке мира и стабильности.
Между тем, обстановка в Европе к началу 1640-х годов изменилась не в пользу Габсбургов. Положение Германской империи на этот раз было хуже, чем в начале Тридцатилетней войны. Если тогда их противником была одна мятежная провинция, теперь армии сильнейших держав того времени – Франции и Швеции – подходят все ближе к австрийским оплотам Габсбургов, оставляя у себя в тылу разоренные и разобщенные немецкие земли. В 1644 – 1645гг. трансильванцы вновь присоединяются к антигабсбургской коалиции, подписывают соглашения о союзе со Швецией (1643г.) и Францией (1645г.) и совместно с валахами (впервые в истории страны румынские войска заходят так далеко в центр Европы) проводят успешную кампанию в северной Венгрии и Моравии.
Мечта о венгерской короне для трансильванских князей вновь казалось близкой к воплощению в жизнь, и тогда в Константинополе сочли, что процесс усиления Трансильвании зашел слишком далеко. Дракон, казавшийся дремлющим в течение нескольких десятилетий, зашевелился. Из турецкой столицы пришел приказ прекратить наступление, и смело творившие европейскую политику трансильванцы подчинились воле своего азиатского владыки. Это решение продлило золотой век Трансильвании еще на полтора десятилетия.
Тем не менее, в качестве победителя Ракоши вновь получил венгерские земли, ранее уступленные Бетлену, только теперь с гарантией постоянной принадлежности их княжеству, вне зависимости от смены его правителей. В 1648г. Ракоши вместе с ведущими правителями Европы подписал Вестфальский договор, положивший конец Тридцатилетней войне. С точки зрения продолжения борьбы против турок ее итоги были абсолютно не обнадеживающими. Если раньше Германия все-таки была единым государством, хотя и с очень слабой центральной властью, теперь существование так называемой «Римской империи немецкого народа» сделалось формальностью. Немецкая территория была разделена между несколькими самостоятельными государствами, большинству из которых до турок не было никакого дела. Ресурсы, которыми теперь могли располагать Габсбурги, уменьшились. Тем удивительнее было то, что реванш Европы последовал относительно скоро.
Для Трансильвании время завершения тридцатилетней войны было моментом ее наибольшего подъема, но четко обозначились и пределы возможностей княжества. Турция после нескольких десятилетий молчания, напомнила, кто является хозяином. С другой стороны, западный горизонт для протестантской Трансильвании был закрыт католическими Польшей и владениями Габсбургов. Конечно, были сильные и богатые протестантские союзники на противоположном конце Европы, но их от Трансильвании отделяла геополитическая пропасть. У наций, выросших и разбогатевших в удобных убежищах островов и побережий, не было достаточно желания (да и вряд ли хватило бы сил) помочь союзникам и единоверцам, неожиданное появление которых в темном и таинственном углу Европы стало приятным сюрпризом в первые годы Тридцатилетней войны. Их пути, сойдясь на короткий срок, вновь расходились на долгие века.
Противоречия между собственными достижениями и замкнутостью окружающего геополитического пространства сделали внешнюю политику княжества более нервной и авантюрной. Такая перемена произошла с восшествием на престол в 1648г. Дьердя Ракоши II. Правитель энергично занялся поиском новых союзников, сплочение которых вокруг Трансильвании могло изменить баланс сил в регионе в пользу последней. Наиболее легкой и очевидной целью были румынские княжества. Если Ракоши I не трогал проводившего антитрансильванскую политику молдавского князя Василе Лупу, Ракоши II совместно с валашскими союзниками вторгся в Молдавию и в 1653г. и сверг неугодного правителя. Тогда же более зависимый и управляемый человек был поставлен у власти в Валахии. Союз Трансильвании с Валахией и Молдавией начал перерастать в конфедерацию, которая при более благоприятных обстоятельствах могла бы превратиться в государство, объединяющее в своих границах всех румын. Другое дело, что центром объединения была область, управляемая венграми. Поэтому тот эпизод румынской истории в современной Румынии, как правило, особо не выделяется, хотя трансильванская гегемония была явлением более длительным и основательным, нежели эффектный, но эфемерный захват власти в Трансильвании и Молдавии Михаем Храбрым.
Османская империя, занятая в тот момент трудной войной с Венецией на Средиземном море, ничем не ответила на опасное укрепление единства своих вассалов. Другое дело, что два румынских княжества были слишком слабы, чтобы коалиция с ними могла изменить соотношение сил в регионе в пользу Трансильвании. Но вскоре открылись более заманчивые перспективы. В 1656г. наступило междуцарствие в Польше, и Ракоши предложил свою кандидатуру на польской престол. У трансильванцев имелся вдохновляющий прецедент в виде избрания королем Польши Иштвана Батори. Проект вдохновил и аристократию Габсбургской Венгрии, которая не позволила императору вмешаться с целью воспрепятствовать осуществлению польских планов трансильванского князя.
Хуже обстояло дело с согласием самих поляков. Если католик Батори был воспринят положительно, то кальвиниста Ракоши поляки выбирать своим правителем не желали. Тем более что его союзниками были шведы, в то время являвшиеся злейшими врагами Польши. Появление в начале 1657г. на польской территории сопровождаемого трансильванской армией Ракоши было воспринято поляками как агрессия и князю пришлось вести войну с народом, который он хотел бы видеть среди своих союзников.
В 1656г. великим визирем Турции был назначен Мехмед Кепрюлю – энергичный государственный деятель, мечтавший о возрождении пошатнувшегося турецкого могущества. Летом 1657г. ему удалось разбить долгое время господствовавший на подступах к Константинополю венецианский флот. Теперь врата ада были готовы разверзнуться перед Трансильванией.
Султан приказал Ракоши отказаться от похода в Польшу, но тот проигнорировал его волю. В разгар польской кампании из Константинополя пришел указ о смешении князя с престола. Трансильванский парламент вначале послушался Османскую империю и сместил князя. Ракоши устремился из Польши назад в свои бывшие владения, покинув армию, которая на обратном пути была разбита татарами. Тем не менее, самому Ракоши удалось в 1658г. с помощью дворянства Габсбургской Венгрии вернуть трансильванский престол. Османская империя стала готовить силы для вторжения в непослушное княжество.
В 1658г. 120-тысячная турецкая армия пересекла границу Трансильвании. Зная о неодолимой силе империи, княжество несколько раз уступало различным турецким требованиям, но оно ценило свою свободу и за последние десятилетия привыкло быть сильным и значительным. Поэтому в момент угрозы своему существованию Трансильвания дала бой. Трансильванцы хорошо умели сражаться, страна изобиловала укреплениями и природными убежищами. Следуя союзному договору, два раза – в 1658г. и 1659г. - вступала в войну Валахия. Но продержаться сколько-нибудь долго валахам не удалось. К концу 1659г. Трансильвания осталась без союзников.
22 мая 1660г. турки одержали решающую победу над трансильванцами при Сасфенеше (Жилэу). От ран, полученных в этом бою, умер и последний из великих князей Трансильвании Дьердь Ракоши II. Начиная с 14 века Трансильвания не раз становилась жертвой турецких набегов, однако большие войны империи до сих пор обходили ее стороной. Но теперь процветающие сельскохозяйственные районы и богатые города стали добычей завоевателей, в течение нескольких лет истреблявших население страны и разрушавших ее экономику. Сопротивление продолжалось до начала 1662г., когда турки окончательно разбили трансильванцев, сражавшихся под предводительством нового князя Яноша Кемени.
Сама разгромленная Трансильвания не смогла бы противодействовать созданию на ее территории новой турецкой провинции, но если в 16 веке турки помешали Габсбургам захватить страну, то теперь ситуация повторилась в обратном порядке. Если вначале империя спокойно и видимо с немалым злорадством наблюдала за бедствиями принесшего ей много неприятностей княжества, то когда турки захватили Трансильванию, вступилась за ее независимость, желая сохранить буферную зону. Уставшая от борьбы с отчаянно сопротивлявшимся княжеством, Турция не была готова к большой войне и согласилась оставить статус Трансильвании неизменным. Разгром непослушного карпатского вассала стал последним крупным завоеванием Османской империи на Западе. Последовавшие вскоре события показали, что развитие Европы уже необратимо меняло баланс сил, так что туркам придется забыть о завоеваниях в католических и протестантских странах и серьезно задуматься над тем, как вообще уберечь европейскую часть своей империи. Просто маленькому карпатскому государству, слишком далеко зашедшему в своем религиозном и политическом новаторстве и оставшемуся в одиночестве, сильно не повезло.
Трансильвания получила передышку от евразийского геополитического кошмара, вызванную равновесием сил между Турцией и немецко-венгерскими владениями Габсбургов. И отлично использовала представившиеся ей возможности. Но все оказалось напрасно. Хоть и отсталая, но имевшая в своем распоряжении неизмеримо большие ресурсы, восточная деспотия прервала восхождение одного из своих вассалов к вершинам европейской цивилизации. Драма порабощения расширивших пределы своей свободы, вырвавшихся вперед в развитии, но слишком маленьких и слабых народов, соседними деспотиями еще не раз повторится на восточном рубеже Европы.
ВАЛАХИЯ И МОЛДАВИЯ ПОЛЬЗУЮТСЯ ДАННОЙ ТУРКАМИ ПЕРЕДЫШКОЙ
Как уже отмечалось, перед Валахией и Молдавией в 17 веке тоже открылось окно возможности относительно свободно распоряжаться своей судьбой. А, кроме того, румыны получили несколько ценных подарков из Америки. В течение 17 столетия в Валахии и Молдавии получили распространение сразу несколько пришедших из Нового Света сельскохозяйственных культур. Кукуруза, помидоры и табак отлично прижились в румынском климате, повысили продуктивность сельского хозяйства, в значительной степени стали основой питания населения и экспортного потенциала страны. Уже давно считается очевидным, что мамалыга, веками составлявшая основу рациона румынских крестьян, делается из кукурузной муки, и мало кто знает, что до 17 века она делалась из проса. А представить румын некурящим народом в наше время даже еще труднее, чем вообразить Румынию без мамалыги.
Получив в течение 16 века огромное влияние в двух странах, класс крупных землевладельцев в течение 17 столетия пользовался им в основном успешно. Решение Михая Храброго о введении крепостного права подтверждается в нескольких валашских законодательных актах первой половины 17 века. В 1628г. князь Мирон Барновский вводит крепостное право в Молдавии.
Размер крестьянских повинностей если и снизился, то весьма незначительно. Примечательно, однако, что ни в 16, ни в 17, ни в 18 веке, даже во времена самых зверских поборов крестьянских протестов в Валахии либо Молдавии не заметно. Все более частым явлением становится бегство крестьян, в наиболее тяжелые периоды угрожающее государствам фискально-демографическими кризисами, все большую массовость и изощренность приобретает уклонение от оброков и налогов, но открытых протестов нет. Даже несмотря на то, что условия, в общем, благоприятствовали. Румынским крестьянам противостояло не большое и хорошо организованное государство, а рыхлые, хронически нестабильные административные и политические структуры. Но, несмотря на всю уязвимость румынских верхов, никто из низших сословий не бросает им вызов. Приобретенная за многие века иноземных нашествий привычка подчиняться и терпеть, по возможности обманывать, а если прижмут бежать и прятаться, теперь работает на пользу местных правящих классов.
Полное восстановление турецкого господства после потрясений Пятнадцатилетней войны произошло в 1611 г. Предпринятое трансильванским князем Габором Батори нападение на Валахию, принесшее необычайно большие потери, поскольку народ в условиях суровой зимы не смог бежать в горы, открыло путь к турецкому реваншу. Батори был смещен турками после его разгрома валахами. Но и его победитель Раду Шербан, вернувшись из Трансильвании, обнаружил, что в Валахии уже правит другой князь – Раду Михня (1611 – 1616гг.). А поскольку он был посажен турками, то спорить никто не посмел. В Молдавии польских ставленников Иеремию и Симеона Мовилэ сменил Штефан Томша (1611 – 1616гг.), прославившийся жестокими репрессиями.
Основным внутренним противником бояр были отнимавшие выгодные государственные посты, захватывавшие господствующие позиции в торговле и перекупавшие собственность греки. На них обрушивалась вся накопившаяся ярость, которую было опасно обращать против турок, и поскольку в 17 веке пришельцы еще не пользовались последовательной поддержкой турецкого правительства, местное дворянство во многих случаях выигрывало борьбу.
В ходе противостояния местной аристократии пришельцам получает развитие существовавший со времени создания румынских государств институт княжеского совета, который в рассматриваемом столетии перерастает в собрание сословий. Если первый представлял собой совещательный орган при князе, состоявший из высших бояр и духовных лиц, то по мере расширения его состава за счет среднего и мелкого дворянства и обретения более самостоятельной роли этот орган становится похожим на парламент. Однако до уровня венгерского и трансильванского государственных собраний или польского сейма собрания валашского и молдавского правящих классов далеко не дотягивают. Подводит неустойчивость, расплывчатость румынской политической культуры – собрания сословий собирались нерегулярно (для выборов князей и по обстановке для урегулирования каких-либо чрезвычайных ситуаций), не имели определенных полномочий и внутренней структуры. Поэтому, если в обстановке ослабления власти собрания оказывались действенным инструментом принятия решений, то сдержать стремление князей к установлению деспотического правления князей они не могли. Точнее, не пытались.
Результатом компании румынского дворянства против пришлых элементов стал приход к власти двух правителей, сумевших продержаться у власти необычно долго для румынских княжеств того времени. Их царствование пришлось практически на одинаковые отрезки времени – Матей Басараб правил в Валахии в 1632 – 1654гг., а Василе Лупу был князем Молдавии в 1634 – 1653гг.
Правление первого из них получилось гармоничным и по румынским меркам спокойным. За несколько месяцев до прихода к власти Матея Басараба, в 1631г., под давлением возглавленного им оппозиционного движения бояр, собрание сословий приняло законы об ограничении переселения христиан из Османской империи в Валахию, а также Хартию боярских свобод, которая освобождала аристократов от налогов и укрепляла их права собственности на землю. После таких решений правление Матея стало золотым веком для валашской аристократии. Князь уважал интересы крупных землевладельцев, те в свою очередь не покушались на то, чтобы ограничить его власть в пользу своих сословных органов. В стране процветало христианское благочестие, было основано много новых храмов и монастырей. Непосредственной внешнеполитической опорой Матея Басараба стал оформленный в 1618г. союз с Трансильванией. Он надолго обеспечил спокойствие на северной границе, стабильное развитие торговли и дополнительную опору в отношениях с турецкими хозяевами.
А еще одной опорой было наличие у Валахии сильной армии. В 1636г. турецкий отряд вступил в Валахию, чтобы исполнить указание визиря о смещении Матея с престола, но, убедившись в силе валахов и их готовности дать бой, ушел восвояси. Попытка молдаван свергнуть Матея, предпринятая в 1639г., завершилась сокрушительным разгромом молдавской армии. Враждовавший с валашским князем визирь утратил доверие султана и был казнен, и турки уже не беспокоили Валахию до конца правления Матея.
Но за внутреннюю и внешнюю стабильность пришлось платить. Матей Басараб помогал землевладельцам увеличивать поборы с крестьян и ужесточать крепостное право, и сам соревновался с ними в деле угнетения, так как ему нужно было выполнять все обязательства перед турками и содержать армию. Так что после уменьшения османской дани верхушка румынского общества использовала отлаженную систему эксплуатации ради своего блага, крестьянство же вряд ли ощутило заметные перемены к лучшему.
Более того, к концу правления Матея налоговый гнет сделался непосильным для валашской экономики. Уменьшить выплату дани туркам было боязно, лишить аристократию налоговых льгот князь счел нецелесообразным. Было решено экономить на армии. В результате конец правления Матея Бесараба оказался омрачен волнениями обедневших солдат, которые в марте 1654г. на три дня захватили в заложники самого князя. Через месяц после этого Матей умер, а новый правитель Константин Шербан в феврале 1655г. столкнулся с еще более мощным солдатским мятежом, когда столица Тырговиште подверглась разграблению, а многие бояре были убиты. Разгромить мятежные части, основной силой которых были сербские наемники, удалось лишь с помощью трансильванцев в июне 1655г., после чего было казнено 300 человек, а значительную часть валашской армии распустили.
Хотя у Валахии в течение еще нескольких десятилетий сохранялись боеспособные вооруженные силы, драматичные события 1654 – 1655 гг. открыли дорогу к ликвидации валашской и молдавской армий. Поскольку войска румынских княжеств слишком часто оказывались бессильными перед османами, их правителям пришлось сосредоточиться на прокорме турецкой армии, полностью отказавшись от расходов на собственную.
В Молдавии 17 век был более трудным, чем в Валахии. Если в 15 веке Валахия попала под турецкое господство, в то время как Молдавия оставалась самостоятельным и относительно сильным государством, теперь первая, находясь в турецком тылу, живет относительно спокойно, а вторая сталкивается с рядом серьезных кризисов. Виной тому близость и значительное влияние Польши. Последняя оказывала на Молдавию двоякое воздействие. Во-первых, речь идет о непосредственной борьбе Польши и Турции за влияние в княжестве, ведшейся на протяжении всего 17 столетия и достигшей апогея в его последние десятилетия. Было и сильное косвенное влияние, выражавшееся в соблазнительности для молдавской аристократии польской олигархической системы. Стремление значительной части дворянства приобрести для себя такие же свободы и права наталкивалось на сопротивление отстаивавших византийскую систему князей, что порождало сильное напряжение в политической жизни Молдавии.
После короткого правления Раду Михни (1616 – 1619гг.) Турция посадила на молдавский престол хорвата Гаспара Грациани. В 1620г. он вовлек Молдавию в мятеж против Османской империи, за которым последовала турецко-польская война, разворачивавшаяся в основном на молдавской территории. Османская власть была восстановлена в 1621г. во время похода на Хотин (северная Молдавия) армии султана Османа II, но не была стабильной. Последующее десятилетие было отмечено частой сменой правителей по причине борьбы между партиями сторонников Османской империи и Польши. Эта смута сопровождалась ростом влияния в Молдавии переселенцев из турецких владений, и Василе Лупу пришел к власти под антигреческими лозунгами.
Лупу оказался правителем во всем категорически враждебным проникавшему из Польши духу либерализма. Его деспотизм и тщеславие зачастую доходили до смешного. Молдавский князь считал себя новым византийским императором. У него было не так много способов на деле подтвердить свои амбиции, но наиболее доступным стала кричащая роскошь его двора. Посетивший Яссы, куда незадолго до того была перенесена из Сучавы молдавская столица, английский путешественник написал, что «убранство охраны молдавского князя богаче, чем у гвардии английского короля». Лупу стремился играть роль лидера православной церкви, финансируя Константинопольскую патриархию и украинскую церковную организацию и участвуя в их делах. Построенная по приказу Василе Лупу церковь Трех Иерархов до сих пор остается одним из красивейших памятников румынской архитектуры.
Лупу стремится проводить агрессивную внешнюю политику, но здесь его возможности сильно ограниченны. После долгих интриг он получает разрешение Османской империи посадить своего ставленника на валашский престол, но в 1639г. терпит поражение и вынужден ждать нового походящего случая долгие 10 лет.
Затем происходит забавный эпизод, открывающий полосу бедствий в молдавской истории. В 1649г. Василе Лупу, спьяну неправильно поняв донесение о передвижениях татарского войска, возвращавшегося из набега на Польшу, приказал атаковать его. Причем молдаване сражались успешно, обратив татар в бегство и отбив у них захваченных на Украине пленников. Но таким образом Лупу, сам того не желая, поднимает мятеж против Турции, и наказание не заставляет себя долго ждать. В 1650г. крымский хан является со своими основными силами и жестоко опустошает Молдавию.
В том же году тщеславие заставляет Лупу сделать еще одну ошибку. Предводитель украинских повстанцев Богдан Хмельницкий, захватив значительные территории и создав там свое государство, нуждался в том, чтобы обрести легитимность, вступив в родственные связи с каким-либо законным монархом. Претендовать на слишком многое, вроде родства с русским царем, он не мог, а зависимая и уязвимая Молдавия представлялась вполне реальным скромным вариантом. Предложение о женитьбе сына Богдана Тимофея на дочери Василе Лупу Руксанде, хотя и сулило обретение нового союзника, явно не порадовало молдавского князя. Для нового «византийского императора» родственные отношения с тем, кого он, скорее всего, считал предводителем разбойников, могли быть только оскорблением. Уклончивый ответ Василе Лупу (ответить категорическим отказом он при всей своей гордости, надо полагать, побоялся) послужил украинцам поводом для того, чтобы присоединиться к татарским грабительским походам на Молдавию.
Через два года бессильный перед лицом татарских и казачьих набегов, поставленный перед перспективой полного разграбления своей страны Василе Лупу сдался. Свадьба Руксанды и Тимофея состоялась в 1652г. Но даже уступка дочери диким степным разбойникам не спасла гордого князя. В 1653г. Трансильвания и Валахия наносят удар по истощенной войнами Молдавии и свергают Василе Лупу с престола, так что он сам теперь вынужден искать убежища у украинских казаков. Предпринятая в следующем году попытка с их помощью вернуть молдавский престол закончилась поражением украинцев от трансильванской и валашской армий. Василе Лупу не пожелал оставаться у казаков и на свою беду направился в изгнание в Крым. Татары припомнили князю его пьяную выходку, взяли под стражу и выдали Османской империи. Последователь византийских императоров действительно закончил свои дни в Константинополе, но только сидя в турецкой тюрьме. Судьба снова дала понять румынам, что в их положении нельзя желать слишком многого.
Но Валахия еще раз попыталась заявить о себе. Верное союзу с Трансильванией, княжество предприняло две попытки противостоять империи. В 1658г. князь Константин Шербан отказался подчиниться указу султана о смещении с престола. В ответ Валахия была жестоко опустошена татарами, а мятежный князь был вынужден бежать. Ослабление армии после солдатских мятежей середины 1650-х уже ощущалось. Но тем не менее Валахия предприняла еще одну отчаянную попытку.
Изгнав Константина Шербана, турки поставили во главе княжества грека Михая Раду. Это было ошибкой – турецкий выдвиженец был смелым человеком и мечтал о славе. В сентябре 1659г. Михай Раду вернулся к союзу с продолжавшей бороться Трансильванией и начал войну против Турции. Перед этим ему пришлось казнить 30 валашских бояр, категорически возражавших против такого решения. Дальнейшее развитие событий подтвердило правоту казненных. 21 ноября 1659г. валашская армия нанесла туркам поражение у Фрэтешть, на подступах к Джуржду. Но сразу же после этого радостного события пришли вести о том, что в тот же день турки нанесли поражение трансильванской армии у Железных Ворот, а сторонники союза с Трансильванией в Молдавии разбиты татарами. Поражения союзников сделали положение Михая Раду безнадежным, так что уже в декабре 1659г. он отступает в Трансильванию, которая сама вскоре была разгромлена турками.
Валахия была вновь жестоко опустошена турками и татарами, вслед за неприятельской армией пришли голод и чума, терзавшие страну следующие два года. Неудача этой попытки надолго сломила волю валахов к сопротивлению. В течение следующих полутора столетий – до движения Тудора Владимиреску в 1821г. – Валахия оставалась лишь безвольной игрушкой в руках империй, боровшихся за господство на румынских землях. Вскоре, после еще одной неудачной попытки в начале 18 века, до такого положения предстояло скатиться и Молдавии. Настроения героической эпохи окончательно уступили место древним инстинктам румын – тщательно прятаться, низко кланяться, терпеть, терпеть и еще раз терпеть.
Княжеская власть в потрепанных Валахии и Молдавии сделалась как никогда ранее бессильной, так что казалось пришел подходящий момент для того, чтобы воплотить в жизнь мечты о дворянской свободе на трансильванский, венгерский и польский манер. Такие проекты не раз выдвигались сословными собраниями и боярскими делегациями на волне успехов первой половины 17 века. Но во второй половине столетия элиты Валахии и Молдавии продемонстрировали неспособность реализовать подобные мечты. Период ослабления власти монархов был отмечен ростом влияния и междоусобной борьбой крупных боярских семей – Кантакузинов и Бэленов в Валахии, Костинештей и Купарештей в Молдавии. Место ослабевшего центрального деспотизма заполнялось не властью основанной на договоре и разделении полномочий, а более мелкими деспотизмами. В результате, княжества существовали в обстановке упадка и анархии, которые могли породить лишь желание вернуться к проверенным авторитарным схемам правления. Да и события вокруг княжеств вновь напоминали румынам, в каком ненадежном и опасном месте они живут.
После разгрома мятежной Трансильвании турки продолжили попытки вернуть себе былые силу и влияние. В 1672г. они взяли прикрывавшую южный польский рубеж крепость Каменец. Но в 1673г. империя получила первое предупреждение относительно близящегося конца ее преобладания в Юго-Восточной Европе. Около Хотина польская армия под командованием гетмана Яна Собесского разбила силы Турции. Такому повороту событий отчасти способствовало то, что принимавшие участие в турецком походе князья Валахии Григоре Гика и Молдавии Штефан Петричейку перешли на сторону поляков. В ответ князьями в Валахии и Молдавии были назначены, правда, в тот момент ненадолго - греческие выходцы из Османской империи.
И турецкое давление, и желание самих валашского и молдавского народов получить стабильное правление подталкивали княжества к восстановлению сильной центральной власти. И оно состоялось в 1678г., когда к власти в Молдавии пришел Георге Дука, а в Валахии Шербан Кантакузино. С этого момента единовластие надолго восторжествовало на румынской земле, но и дворянские вольности не были забыты. Сословные собрания продолжат существование под турецким названием диваны и еще будут востребованы.
Молдавская попытка восстановления твердой власти оказалась поначалу неудачной. Щедрость Георге Дуки по отношению к туркам и его собственная безудержная жадность привели к громадному росту налогов, доведшему страну до голода. Но турки Дуке доверяли, так что в 1681г. провозгласили его гетманом Украины. К счастью для украинцев начавшаяся большая война и польское контрнаступление вскоре лишили турецкого ставленника возможности управлять украинскими землями, а в начале 1684г. привели к его свержению с молдавского престола. Но приверженности молдаван к деспотическому правлению этот опыт не подорвал, так что в 1685г. княжеская власть оказалась у другого, более разумного и справедливого обладателя твердой руки – Константина Кантемира.
Шербан Кантакузино (1678 – 1688 гг.) и Константин Кантемир (1685 – 1693 гг.) сумели навести порядок в Валахии и Молдавии, вернув их к привычным формам правления. Происхождение князей было разным – первый принадлежал к победившей противников крупнейшей аристократической партии периода безвластия, второй был крестьянином, сделавшим военную карьеру и избранным боярами на высший пост из расчета на то, что он будет слабым правителем. Одинаковой оказалась их политика – решительное укрепление центральной власти, репрессии против политических противников и просто проявлявших самостоятельность представителей аристократии. Сильного сопротивления такая политика не встретила – бояре сделались покорными, о борьбе за политические права было надолго забыто. Немного помечтав о европейском пути развития, валашское и молдавское общества испугались его ненадежности. Многочисленные опасения относительно уязвимости такого строя в условиях постоянных внешних угроз быстро подтвердились с вступлением Юго-Восточной Европы в период новых потрясений.
ПОБЕДА ЕВРОПЫ
Разгром турками Трансильвании в 1662г. был не единственным бедствием, которое пришлось пережить венграм в то время. В 1670г. Габсбурги подавили мятеж, поднятый против них крупными венгерскими аристократами Ракоци, Зриньи, Надашди и Франгепаном, после чего последовали меры по укреплению власти династии на принадлежавших ей венгерских землях. Важнейшие посты заняли немецкие чиновники, а многие венгерские гарнизоны расформировали, заменив наемниками из Германии.
Прежней Трансильвании, готовой заступиться за венгерские свободы, больше не было. Княжество тихо зализывало раны под руководством осторожного политика – поставленного турками в 1662г. князя Михая Апаффи. Однако неукротимые в своем свободолюбии соплеменники не дали князю править спокойно. Оставленные Габсбургами без службы и жалования венгерские солдаты не смирились со своей долей и ушли партизанить. У них появилось название – куруцы (крестоносцы) и предводитель – молодой венгерский аристократ Имре Текели.
Когда в 1680г. куруцы от партизанских набегов перешли к полномасштабной войне в северо-восточной Венгрии, для Константинополя это стало приглашением к новому масштабному наступлению на Германскую империю. В 1681г. султан приказал Апаффи выступить против императора, но тот предпочел промедлить. Зато Текели в 1682г. захватил Кашшу (Кошице) и получил от турок титул правителя Верхней (северо-восточной) Венгрии. Напуганная Вена в срочном порядке вернула венгерским землям отнятое самоуправление. Но было поздно.
Весной 1683 года из Константинополя выступила 150 000-я армия великого визиря Кара Мустафы. Поднятый куруцами ветер перерос в новую бурю, обрушившуюся на Европу с Востока. Европа встречала испытания как всегда разобщенной. Сильнейшая страна континента – Франция – враждовала с Германией, и король Людовик XIV рассматривал возможность удара в тыл Габсбургам, не особо огорчаясь возможности опустошения и порабощения мусульманами значительной части христианского мира и перспективе появления турецких войск у французских границ. Повстанцы во главе с Текели ждали от турок возможности создать единую Венгрию с либеральной конституцией. Были ли владыки Востока расположены предоставить им такой шанс?
Когда в июле 1683г. турки осадили Вену, столицу Габсбургов оборонял 11 000-й гарнизон. Но в течение двух месяцев солдаты и население города держались. Под стенами Вены стояли и войска румынских князей - валашского Шербана Кантакузино и молдавского Георге Дуки. Румыны исполняли долг вассалов покорно, но без малейшей преданности и энтузиазма. Они старались не стрелять в неприятеля, поставляли немцам разведданные о турецкой армии и переправляли через свои позиции курьеров из осажденного города в немецкий тыл и обратно.
Тем временем соотношение сил менялось. Подошла 80 000-я немецкая армия Карла Лотарингского. Решила расквитаться с турками и жертва их предыдущей агрессии – Польша. Избранный польским королем Ян Собесский пришел к Вене с 35 000-й армией для того, чтобы стяжать для Польши громкую славу в последний раз перед долгим и тяжелым упадком. 12 сентября 1683г. прорыв польской кавалерией турецких боевых порядков привел к сокрушительному поражению Кара Мустафы. Потеряв почти 20 000 человек, всю артиллерию и обоз турки спешно отступили от Вены.
Тень мусульманского нашествия в последний раз мелькнула на европейском горизонте, чтобы исчезнуть на долгие века. После слабости и поражений, Европа, наконец, приобрела превосходство над Востоком. По-прежнему оставаясь разобщенной, она побеждает империю, располагавшую ресурсами большей части мусульманского мира, силами отдельных не самых развитых и богатых государств континента. 12 сентября 1683 года мир окончательно вступил в эпоху глобального превосходства Запада.
И почему бы, в самом деле, европейцам было не победить, если у них «острый ум, они смелы и не поддаются предрассудкам. В Европе родилось много мудрецов, наставников, врачей, риторов и выдающихся воевод, которые приручили, обучили и победили все остальные племена мира силой своего ума, языка и рук… Там процветают науки, ремесла и добрые нравы… поэтому будет уместно назвать Европу красой мира». Эти исполненные наивного, но сильного восхищения Западом строки вышли из-под пера валашского священнослужителя Ромничану примерно сто лет спустя после сражения под Веной. Прозападные взгляды приживались на румынских землях не быстро, но всерьез и надолго.
Узнав о разгроме турок под Веной, враги Османской империи стали собираться под знамена победителей. В марте 1684г. усилиями папы римского создана Священная лига в составе Римской империи немецкого народа, Польши и Венеции. В 1686г., преодолев разногласия с Польшей, в антитурецкую коалицию вступает Россия. Если в первые годы после Вены успехи Габсбургов ограничились в основном ликвидацией государства куруцев на северо-востоке Венгрии, то в 1686 году наносится удар по основному врагу. Осенью 1686г. немецко-венгерские войска берут Буду, затем Печ и Сегед на юге Венгрии. Будайский пашалык Османской империи перестал существовать. А в августе 1687г. немецко-венгерские силы встретились с турками в хорошо знакомом венграм месте – у Мохача. Только на этот раз была разбита турецкая армия.
Вследствие непомерных военных расходов цены на продовольствие в Турции подскочили в несколько раз. Осенью 1687г. армия восстала, требуя повышения жалования, платить которое было нечем. Султан Мехмед IV вначале казнил визиря, но потом сам вынужден был отречься. Османская империя погрузилась в смуту, которая частично была преодолена через год, а окончательно только к 1703г. В 1688 году армия Габсбургов взяла Белград, а вскоре достигла Ниша в южной Сербии, в самом сердце балканских владений турок. На юге венецианский флот захватывает Пелопоннес, господствует в Эгейском море и, наконец, успешно атакует Афины. Здание Османской империи сотрясается до самого фундамента и, кажется, готово рухнуть. Если бы тогда кто-нибудь предсказал, что южная Сербия через двести лет все еще будет турецкой, над ним бы, наверное, посмеялись.
ПЕРЕД ВЫБОРОМ
Эти события положили конец тому положению, когда Дунайские княжества были турецким тылом. Теперь они должны были выбирать свою судьбу в новой обстановке, дававшей больше возможностей и таившей больше опасностей. После разгрома Будайского пашалыка и реванша при Мохаче Трансильвания оказалась лицом к лицу с победоносной немецкой армией. Для далекого константинопольского сюзерена задача поддержки или наказания своего вассала сделалась крайне затруднительной. Трансильванское правительство должно было решить, объединиться ли ему с остальными венграми, отныне сделавшимися подданными Габсбургов, или дальше отстаивать свое государство как оплот венгерской независимости. Михай Апаффи был поставлен у власти турецкой армией и научен не перечить тем, у кого была сила. Теперь сила была у Германской империи.
9 мая 1688 года парламент Трансильвании провозглашает независимость от Османской империи и переход под покровительство Габсбургов. Имперские войска входят на территорию княжества и подавляют восстание несогласных с этим решением жителей Брашова. В 1690г. Михай Апаффи умирает, и, пользуясь тем, что наследнику всего 14 лет, император Леопольд назначает в Трансильванию губернатора. Так на румынские земли возвращаются римляне – ведь Габсбурги правили государством, считавшим себя преемником империи Цезаря и называвшимся Священная Римская империя немецкого народа. Это была третья комбинация в истории венгерской Трансильвании – побыв частью Венгрии и самостоятельным венгерским государством, она, сохранив свой венгерский правящий класс, стала частью империи, которая управлялась не венграми.
Молдавии вопрос о том, с кем она в большой войне христиан с мусульманами задают еще раньше, чем Трансильвании. В 1686г. польская армия захватывает большую часть страны. Король Ян Собесский призывает князя Константина Кантемира перейти на сторону Священной лиги, но тот предпочитает бежать. Возможно, решающим обстоятельством был страх за сына, которого турки удерживали в качестве заложника. Возможно, молдавский князь считал поляков неспособными победить турок.
Польская армия сумела одержать блестящую победу под Веной, но вернуть ранее захваченный турками Каменец было выше ее сил. Вольное польское дворянство могло дать своей стране прекрасную конницу, которая не раз одерживала победы, а вот осады и штурмы крепостей полякам удавались редко. Они требовали мобилизации большого количества разнообразных ресурсов, что рыхлому польскому государству было не под силу. Так что если турки в 1672г. сумели взять Каменец, то поляки за всю долгую войну 1683 – 1699 гг. так ничего и не смогли поделать с засевшим там турецким гарнизоном. Они отыгрывались на Молдавии, захватывая ее северные области, грабя и опустошая страну с нарастающей свирепостью. Но и здесь успех не был достигнут – лихость и беспощадность польских гусаров так и не стала для Константина Кантемира достаточным аргументом для перехода на сторону христианской коалиции.
Заняв Трансильванию, немецко-венгерские войска впервые со времен Михая Храброго вышли к границам Валахии. Но эта страна по-прежнему оставалась уязвимой со стороны проходившей по Дунаю границы, за которой лежали не затронутые ударами немецких и венгерских армий владения султана. Князь Шербан Кантакузино начал переговоры с империей, и к осени 1688 года соглашение о переходе Валахии под сюзеренитет германского императора было готово. Помимо военной помощи против турок Кантакузино попросил у императора стать гарантом его пожизненного княжения и передачи престола по наследству его потомкам. Тот согласился.
Пока валашское посольство едет ко двору императора утверждать договор, Шербан Кантакузино умирает. Новый князь Константин Брынковяну выдвигает еще одно условие – валахи готовы выполнить условия договора только когда «общий враг будет разбит до такой степени, что не сможет грабить и опустошать нашу многострадальную страну». Валахи много раз сражались с турками, невзирая на страшные опустошения, которые это приносило их стране, иногда продолжая борьбу в совершенно безнадежной ситуации, так что подобная осторожность стала для Габсбургов неприятной неожиданностью.
Тем не менее, они с пониманием относятся к опасениям валахов и направляют для обеспечения безопасности их страны 15 000-ю армию. Турки, разумеется, требуют от своих валашских вассалов оказать отпор появившемуся на их территории неприятелю. Для Константина Брынковяну наступает момент, когда необходимо делать выбор. И он его делает. Валашская армия, соединившись с татарским отрядами и бежавшими из Венгрии куруцами, атакует силы, присланные императором. В январе 1690г. они разбивают немецкую армию в окрестностях Брашова. Правда империя присылает подкрепления, и войска вассалов султана вскоре отходят за Карпаты, но теперь Габсбурги знают, что, несмотря на договор, на союз с Валахией не стоит рассчитывать.
Эти события вряд ли стали подходящим фоном для дипломатического демарша молдаван. По-прежнему отказываясь иметь дело с поляками, Константин Кантемир решается применить недавнюю находку валашской дипломатии в общении с австрийцами. В феврале 1690г. молдавская делегация прибывает в Трансильванию, для того чтобы предложить Австрии переход под ее покровительство в тот момент, когда австрийская армия достигнет Фокшан и Брэилы, то есть встанет между Молдавией и турецкими владениями. Габсбурги на всякий случай заключили соглашение, но никаких последствий оно не имело – австрийские солдаты так и не появились ни в Фокшанах, ни в Брэиле.
Усилия Германской империи были сосредоточены на стратегической линии, шедшей от Буды к Белграду и далее на юг, где драться вновь приходилось с полной отдачей. В августе 1690г. австрийцы потерпели поражение при Нише, после чего им пришлось оставить южную Сербию и Белград. Этот эпизод войны стал началом драмы, продолжающейся до наших дней – 200 000 сербов бежали на север вместе с австрийской армией, а опустевшие земли Косова начали заселять албанцы. Для австрийцев эти события стали лишь сравнительно небольшой неприятностью – в августе 1691г. они разбили турок при Саланкемене. Вполне вероятно, что для достижения победы в этой нескончаемой схватке с сильным и упорным врагом, нанесение удара по турецким владениям на нижнем Дунае силами молдаван и валахов было бы весьма кстати. Но поведение Константина Брынковяну при появлении в Валахии австрийских передовых отрядов не внушало никакого доверия к потенциальным союзникам, так что ни Валахия, ни Молдавия Габсбургов больше не интересовали.
ТРАНСИЛЬВАНИЯ И НОВЫЙ РИМ
Зато в Трансильвании австрийцы продолжали укреплять свои позиции. Пока положение на фронтах оставалось неопределенным, подход был мягким. В январе 1691г. парламент Трансильвании одобряет предложенный императором Леопольдом диплом – документ об условиях зависимости княжества от империи Габсбургов. Трансильвания сохраняла в неприкосновенности порядок внутреннего правления и законодательство времен Венгерского королевства и независимости. Были учтены и опасения трансильванцев относительно насильственного насаждения католичества – в Леопольдинском дипломе было оговорено сохранение религиозной свободы согласно некогда принятым в Торде законам.
11 сентября 1697 года армия султана Мустафы II, переправлявшаяся через Тису около местечка Зента, немного севернее Белграда, была внезапно атакована войсками Евгения Савойского, начавшего карьеру в австрийской армии со сражений с турками за Вену. Разгром был быстрым и полным. Потеряв 500 человек, австрийцы истребили более 30 000 из 80 000-й турецкой армии, захватили всю артиллерию, казну и государственную печать Турции, а также гарем султана. Успешное завершение войны сделалось для Османской империи нереальным.
В начале 1699 года Турция подписала с христианской коалицией Карловицкий мирный договор. Восточные участники союза, успехи которых в борьбе с турками были невелики, получили соответственно. Россия взяла Азов, прорубив себе небольшое окошко на Черное море. Польша вернула свое, обменяв Каменец на занятые ей города в северной Молдавии. Польские, татарские, турецкие отряды покинули Молдавию, после 16 лет опустошений и грабежей оставив в покое измученную страну. Когда несколько десятилетий спустя молдавский историк Григоре Уреке написал вынесенные в заголовок этой книги слова о том, что земли румын лежат «на пути всех зол», он имел в виду именно времена войны поляков с турками на территории Молдавии.
А вот добыча Германской «римской» империи была очень достойной. Габсбургам достались центральная Венгрия от Вены до Белграда и Трансильвания. Турция удержала большой плацдарм к северу от Дуная – Банат (Темешварский пашалык).
Первоочередной задачей создавшейся в результате этих приобретений Австрийской империи было освоение добычи. Чем дальше турецкие армии отбрасывались от венгерских границ, тем сильнее закручивались гайки в тылу. В 1692г. австрийцы заставили два года «гостившего» в Вене несовершеннолетнего князя Михая Апаффи II отречься от трансильванского престола. Князем Трансильвании стал император Леопольд, что открыло путь к ее превращению из вассального княжества в провинцию Австрийской империи. На рубеже 17 и 18 веков по всей Венгрии в том числе в Трансильвании венгерские войска и чиновники заменялись австрийскими, нуждавшаяся в возмещении затрат на войну империя наращивала налоги, усиливались репрессии против непокорных. Как и перед первым восстанием куруцев, Габсбурги пытались ликвидировать венгерские свободы.
Но сложнейшая политическая история государства Габсбургов научила династию, что ставка только на силу может оказаться опасной, если не сопровождается поиском новых союзников и созданием системы сдержек и противовесов. Нуждаясь в помощниках в деле удержания Венгрии в покорности, Габсбурги, несмотря на свою приверженность католицизму, гостеприимно встретили и расселили вдоль границ своей империи, в опустошенной войной южной Венгрии, православных – тех самых сербов, что покинули родину в 1690г., следуя за отступавшей австрийской армией.
Еще более удачная идея пришла им относительно Трансильвании – расширить влияние католицизма, а заодно и сделать румын своими союзниками против венгров. Венское правительство решило применить к своим новым подданным формулу, ранее придуманную Польшей для ее многочисленного православного населения – унию с католической церковью. Уния предусматривала переход православных под духовную власть папы римского, признание ими ряда важнейших догматов католицизма, при сохранении на местах всех оставшихся от православия порядков и обрядов. Дело пошло успешно. В 1797г. началась агитация за унию, а уже в 1798г. большая часть православных священников Трансильвании присоединилась к ней, что и было подтверждено в октябре на соборе в Алба Юлии.
Сказалась многовековая привычка румын слушаться власть, но весьма убедительной была и позитивная мотивация. Униатская (греко-католическая) церковь была объявлена равной католической (всем остальным религиям, признанным в Трансильвании, разумеется, тоже). Перешедшие в унию православные священники обрели право получать десятину (а население присоединившихся к унии приходов больше не должно было содержать католические или протестантские церкви) и были освобождены от крепостной зависимости.
А в 1701г. в целях поощрения унии австрийским императором был издан еще более многообещающий диплом. Православному, то есть румынскому населению Трансильвании объявлялось, что униаты «будут приняты в сословия страны наравне с другими католиками». Габсбурги открывали перед румынами путь в верхи трансильванского общества, закрытый для них в течение многих веков. Диплом 1701г. в основном так и остался на бумаге, но, тем не менее, румыны оценили этот жест Габсбургов и впоследствии оказали династии важные услуги.
За Карпатами уход части румын из лона православия был встречен с однозначной неприязнью. Верховный глава румынских церквей константинопольский патриарх назвал поддержавшего унию епископа Сатанасие (его настоящее имя было Атанасие), а отказ румынских князей от перехода под власть австрийцев, получил новое, более почтенное, чем простой ужас перед турками, оправдание - теперь западная империя несла угрозу православной вере.
Но серьезная угроза унии, а также и всем остальным начинаниям Габсбургов в Трансильвании, исходила от венгров. Они не были бы самими собой, если бы не ответили войной на попытки новой империи лишить венгерское дворянство его древних свобод, обложить страну высокими налогами и предоставить румынам равные с венграми права.
Вторая война куруцев началась в мае 1703г. в их традиционном оплоте на северо-востоке Венгрии, а возглавил ее Ференц Ракоци, внук князя Трансильвании Дьердя Ракоци II, того самого, что в свое время решился бросить вызов Османской империи. У второго восстания куруцев тоже был внешний союзник. В 1701г. Австрия вступила в войну за испанское наследство, в которой Англия, Австрия и Голландия оспаривали господство над континентом у Франции и Испании. Ироничная история распорядилась так, что венгры сражались за демократию и протестантскую веру в одном строю то с мусульманской деспотией, то с католическими абсолютными монархиями Европы.
Вначале дело шло неплохо – основные силы Габсбургов ушли на запад отражать намеревавшихся атаковать Вену французов. Венгры, всегда помнившие, что их конституция дает право на восстание против не понравившегося короля, массово присоединялись к Ракоци, так что концу 1703г. под его знаменами собралась 70 000-я армия.
К этому времени в руках куруцев оказалась вся северная Венгрия. Трансильванию венгерское восстание охватило только в 1704г., потому что там отношение к куруцам было сложнее. Их дружно поддержали секеи, на их сторону перешла большая часть венгерской аристократии, зато население саксонских городов стояло за Германскую империю, опираясь на поддержку расквартированных вдоль карпатской границы габсбургских войск.
Ставка Габсбургов на то, что соблазненные обещанием равноправия румыны будут на их стороне, на тот момент не оправдала себя. О сколько-нибудь массовой поддержке румынами австрийцев сведений не сохранилось, зато на стороне куруцев отдельные румынские отряды сражались. Смена веры была делом нелегким, что и показали дальнейшие события, а куруцы выступали в защиту старого доброго православия, хотя оно никогда не входило в трансильванские списки признанных религий. Пока Ракоци управлял Трансильванией, православный священник Цирка был назначен епископом Алба-Юлии, но после поражения куруцев он вынужден был бежать, освободив место для униатов.
Летом 1704г. армия куруцев захватила большую часть Трансильвании. Ференц Ракоци был избран трансильванским князем. Оказавшие сопротивление мелкие оплоты саксов, такие как Слимник, Бьертан, были взяты и разграблены, но крупные немецкие города юга страны, где стояли имперские гарнизоны, удержались. Что и понятно. Армия венгерских повстанцев представляла собой в лучшем случае подобие средневекового рыцарского ополчения, в худшем – толпу вооруженных топорами и вилами крестьян. И боев с регулярными австрийскими войсками она не выдерживала почти никогда. Так около Брашова 800 австрийских солдат рассеяли толпу из 6 000 мятежников. После разгрома куруцев в ноябре 1705г. у Жибоу австрийская армия начала восстанавливать контроль над Трансильванией, но венгры сопротивлялись отчаянно, так что опустошавшие страну сражения продолжались до конца 1707г.
Между тем силы молодых буржуазных наций европейского севера и восходящей империи европейского востока разбили французов в пяти крупных сражениях и заставили Людовика XIV уйти в глухую оборону. Австрия вернула с западного фронта часть своих войск, в 1708г. нанесла венграм решающие поражения и загнала их на северо-восток Венгрии, откуда все и начиналось. Ракоци не помогло даже обещание освободить от крепостной зависимости сражавшихся в его армии крестьян. В апреле 1711г. в Сатмаре (нынешнем Сату Маре на севере Румынии) армия куруцев сложила оружие.
Но, убедившись сколь непросто держать венгров в узде, Австрийская империя предпочла договориться на мягких условиях. В обмен на возвращение Габсбургов на венгерский и трансильванский престолы сохранялись большая часть свобод венгерского дворянства и самостоятельные органы управления страной – парламент и глава венгерского правительства палатин. Была гарантирована и веротерпимость. Сам Ракоци бежал перед заключением мира и окончил свои дни в изгнании в Турции, но своей борьбой он дал Габсбургам понять, что для них будет безопаснее уважать право венгерского дворянства быть свободным и держать в рабстве своих крепостных. О дипломе 1701г., обещавшем трансильванским румынам равноправие с венграми, после восстания куруцев уже никто не вспоминал.
РУМЫНСКАЯ КУЛЬТУРА НА ПОДЪЕМЕ
Именно в описываемые нами смутные времена достигло наибольшего развития все положительное, что дал румынский 17 век в плане политики, искусства и литературы. В значительной степени эти достижения ассоциируются с именем Константина Брынковяну.
После короткой войны с австрийцами в 1689 – 1690гг. этот валашский князь за все свое беспрецедентно долгое для румынских государств двадцатипятилетнее правление больше ни разу ни с кем не воевал. Пока сражающиеся армии опустошали Венгрию и Молдавию, Трансильванию и Сербию, Валахия пользовалась благами мира и стабильности. Отчасти сохранилось положение Валахии как спокойного тыла Османской империи – христианские армии дрались с турками севернее, восточнее, западнее, до Валахии добраться им было трудно, а после отрицательного опыта 1689г. не очень то и хотелось. Но велик и личный вклад Брынковяну, мастерски сохранявшего такое положение.
Основой политики Брынковяну была лояльность в отношении Османской империи. Можно не сомневаться, что он сильно боялся османов. Но страх был не единственным, возможно даже не главным мотивом. Валашский князь противодействовал трансильванской унии, так что он, надо полагать, искренне разделял убеждения тех византийцев, которые на закате империи говорили, что турецкий тюрбан лучше папской тиары. Да и лишение Габсбургами трансильванских князей их короны не могло не наводить монарха на размышления о том, что австрийцы хуже турок. Какими бы ни были его мотивы, Брынковяну, несомненно, проявил себя как виртуоз дипломатии с позиции слабости.
От участия в многочисленных войнах турок он окупался безукоризненным выполнением постоянно растущих материальных обязательств, включая и выплату дани, и снабжение войск. Его необычайное усердие в раздаче взяток впечатлило даже видавшую виду турецкую верхушку, прозвавшую Брынковяну «князем золота». Вскоре после заключения Карловицкого мира его лояльность и щедрость были вознаграждены правом занимать престол Валахии пожизненно. Валашский князь создал отличную разведку – его осведомители собирали информацию в столицах Востока и Запада. Переправлялись эти сведения в двух направлениях: европейские секреты – туркам, турецкие – австрийцам. Так что с Габсбургами ему постепенно удалось помириться, но в глубокой тайне от турок. А как только на валашском горизонте появилась новая империя, Брынковяну поспешил установить контакт и с ней.
Во внутренней политике Брынковяну имел возможность воспользоваться наследием Шербана Кантакузино, решительно восстановившего деспотический режим и уничтожившего возражавших против этого. Политическая система Валахии, несмотря на массу неблагоприятных факторов, начала обретать стабильность – из дикого хаоса первых веков османского владычества мало-помалу рождалась собственная деспотия, пусть примитивная и не обещавшая большого динамизма, но давшая обществу стабильность. Страна поддержала такой порядок вещей – в продолжение большей части своего правления Брынковяну не сталкивался с какой-либо оппозицией.
Однако князь не забывал, что такое благоденствие может закончиться, если не совершенствовать систему управления. Была проведена налоговая реформа, ставшая первой попыткой упорядочить сложившуюся в вассальных княжествах систему «неформальной эксплуатации». Князь Валахии не уменьшил бремя податей – необходимость выполнения обязательств перед Турцией исключала такую возможность – но, тем не менее, преобразования произвели благоприятное впечатление. Было введено несколько крупных налогов, зато ликвидировано множество придуманных предшественниками Брынковяну мелких поборов и упразднены льготы для различных категорий дворянства и духовенства, так что в целом система сделалась более простой и справедливой.
И получаемые доходы были таковы, что даже после выполнения обязательств перед турками удавалось находить средства для основания академии в Бухаресте, работы нескольких типографий, поддержки православных в Трансильвании и на Ближнем Востоке, строительства многочисленных церквей и дворцов. Самыми знаменитыми из сохранившихся до настоящего времени памятников того периода являются монастырь в Хорезу и дворец княжеского сына Штефана в Могошоайе. Тогда окончательно сформировался архитектурный стиль, сменивший простые и строгие формы первых веков румынской истории, который даже назвали брынковянским. Полный подражаний туркам и итальянцам, но и ни на что не похожий, с причудливыми формами арок и наличников, витыми колоннами и пышными узорами, эклектичный, запутанный и таинственный как сама румынская история.
Подъем переживала и румынская литература. В 17 веке румыны начали писать по-румынски. Причин ухода от старославянского языка несколько. Во-первых, по мере того, как помимо священных книг стало создаваться все больше документов светского характера, постепенно пришла мысль, что их можно писать не на церковном языке, а на наречии, которым пользуются люди вокруг. Во-вторых, Болгария, откуда на румынские земли пришел церковный старославянский, слишком долго пребывала под турецким правлением в темноте и забвении. И как не консервативна церковь, туда постепенно проникала мысль, что болгарский источник румынского православия больше не является высшим авторитетом. Утверждению таких идей способствовали и прибывавшие в дунайские княжества греки. Пользоваться славянским языком было ниже их достоинства, так что они активно внедряли в сферы церковной жизни и образования греческий. Этот язык получил широкое распространение, но румынская культура оказалась достаточно зрелой, чтобы не допустить его полного засилья.
Чудом сохранившийся среди всех исторических бурь далеко на востоке язык латинского происхождения начинает выходить из тьмы забвения на рубеже 16 и 17 веков. Первым румынским текстом, возможно, является платежное поручение, выданное молдавским князем Петру Хромым в 1590г. Свидетельством массового перехода светского делопроизводства на румынский стало издание в 1649г. «Славяно-румынского лексикона», помогавшего переводить ранее созданные на славянском документы на новый официальный язык, а окончательной победой румынского стало появление в 1680-х годах богослужебных книг на нем. Так был сделан еще один шаг в длительном процессе романской деассимиляции.
Впрочем, румынский язык тех времен сильно отличался от нынешней латинизированной версии, будучи пестрой смесью романских, славянских, греческих и турецких слов. Так, в начале 18 века начальник канцелярии молдавского князя назывался «стары дьяк де диван», где «стары» славянское слово, «дьяк» - греческое, хотя хорошо знакомое и многим славянским народам, «де» - романский предлог, а «диван» - турецкое слово, обозначающее государственный совет. Подчиненное положение Валахии и Молдавии заставляло представителей ее правящего класса проявлять большое усердие в изучении языков – в 17 и 18 веках образованный румын помимо родного знал, как правило, еще старославянский, греческий и турецкий, многие знали латынь, а в Молдавии – польский. И большая часть румынской литературы того времени создавалась по-прежнему не на румынском, а на латинском, греческом или польском языках.
Следующей ступенькой была попытка румын понять собственную судьбу и рассказать о себе окружающему миру. В конце 17 века появляется сразу несколько фундаментальных трудов по истории румынского народа. В Валахии времен Брынковяну исторические книги писали Константин Кантакузино и Антим Ивиряну, а наиболее талантливые произведения того времени созданы молдаванином Мироном Костином. В книгах «Летопись земли Молдавской от сотворения мира», «О происхождении молдаван», «Хроника земли Молдавской и Мунтянской» прошел обобщение и художественную обработку материал средневековых молдавских летописей, и впервые была последовательно изложена теория латинского происхождения румын. Причиной ее разработки во многом послужило широкое распространение венгерских сочинений, утверждавших, что румыны ведут свое происхождение от бродяг и жуликов, а предназначались эти написанные в основном по-польски труды в первую очередь полякам, в союз с которыми Костин хотел вовлечь Молдавию во время польско-турецких войн.
Еще из-под пера Мирона Костина вышла философская поэма «Жизнь мира» смысл которой в том, что судьба человека подобна тонкой нити, что может быть оборвана в любой момент. И в самом деле, в 1691г. хранивший верность Турции молдавский князь Константин Кантемир арестовал и, обвинив в причастности к антигосударственному заговору, казнил его.
Следующим знаменитым молдавским писателем стал сын Константина Кантемира Димитрие. Впрочем, он не только писал историю, но и делал ее.
РОССИЯ И ДИМИТРИЕ КАНТЕМИР
Не успели улечься волны после большой войны Турции с Западом, как на румынском горизонте появились новые завоеватели, подходившие к Карпатам и Дунаю по северной дороге. Раньше с севера и востока в румынские земли вторгались дикие племена, но история не стоит на месте. Через полторы тысячи лет после того как Рим сплотил под своей властью благодатное Средиземноморье, народы самого сурового и неуютного северо-восточного угла Евразии были собраны воедино железной рукой России.
Основным противником русских в борьбе за господство над северо-востоком Евразии были татары, для которых в свою очередь лучшим другом стала Османская империя, переживавшая за судьбу единоверцев и единоплеменников, а заодно охотно покупавшая рабов, захваченных татарами на русских и польских землях. Если далеким волжским татарам турки ничем помочь не смогли, то с Крымским ханством они создали надежный союз, который тормозил продвижение новой империи к Черноморскому побережью. Это сделало схватку между Россией и Турцией неизбежной, тем более что у русских имелось и весомое идеологическое обоснование. Будучи крупнейшим православным государством и считая себя преемницей Византии, Россия век за веком посылала свои армии в бой ради освобождения балканских православных братьев от ига мусульман и восстановления креста на Святой Софии в Константинополе. Путь к этим целям лежал через румынские земли.
К России в Молдавии и Валахии издавна относились с симпатией как к еще одной хранительнице православия, умудрившейся выжить после падения Византии, спрятавшись в своем далеком и холодном углу обитаемого мира. Партнером румынских княжеств на севере с самого начала их существования оставались Литва, потом Польша, а Россия была слишком далеко, чтобы привлекать серьезное внимание. Но русские теснили поляков на запад, и по мере нарастания кризиса Польского государства стали приближаться к молдавским границам все стремительнее.
Как мы уже знаем, во время войны Священной лиги против Турции Россия попыталась прорваться к Черному морю, но результат оказался гораздо скромнее ожидаемого. Царь Петр I решил пробиваться к Балтийскому морю, что предполагало войну со Швецией. На этот раз все повернулось для России вполне удачно. Ее союзницей была Польша, на которую и пришелся основной удар шведов. Пока шведский король Карл XII вел изнурительную борьбу с отчаянно сопротивлявшимися поляками, Петр I сумел создать большую и относительно современную армию. Так что когда шведы в июле 1709 года, наконец, добрались до украинских владений России, там их ослабленное войско было раздавлено под Полтавой имевшими четырехкратное превосходство русскими.
Разгромленная шведами Польша теперь сама упала в руки Российской империи и на протяжении 18 века оставалась слабым и зависимым государством. Российская деспотия весьма остроумно усиливала эту зависимость, поощряя сохранение и развитие в Польше институтов дворянской олигархии до тех пор, пока ограничения полномочий государства не были доведены до абсурда, так что республика оказалась парализованной и не смогла оказать серьезного сопротивления ее захвату соседними монархиями. А опыт политики в отношении Польши, возможно, был использован русскими при выработке во второй половине 18 века подхода к управлению румынскими землями.
После того как Польша попала в зависимость от России, последняя получила возможность участвовать в делах Дунайских княжеств. Подобная перемена вызывает волнение в Валахии и Молдавии. Впервые со времен разгрома турками Болгарии они имеют возможность вступить в союз с православным государством. Это снимает многие опасения, связанные с возможным переходом на сторону Австрии. Брынковяну вступает в переписку с Петром I и даже умудряется авансом получить от него орден Андрея Первозванного. Награждение происходит в глубокой тайне, чтобы о нем не узнали турки.
Молдавия оказывается вовлеченной в события более непосредственно. Именно на ее территорию убегают из-под Полтавы остатки шведской армии. Карл XII обосновывается в некогда отнятой турками у молдаван крепости Бендеры. Часть шведов спасается отдельно от своего короля, отряд русской конницы преследует их. В пылу этой погони русская армия впервые пересекает молдавскую границу. Шведский отряд удается нагнать и уничтожить на берегу реки Прут, там, где через сто лет Российская империя проведет границу, сохранившуюся до сих пор. Молдавские власти встречают неожиданных гостей с севера со всей возможной обходительностью. Сразу после этого в общем незначительного эпизода, в октябре 1709г., турки снимают князя Михая Раковицэ с молдавского престола, при этом специально присланный отряд арестовывает его и отвозит в тюрьму в Константинополь. Они нервничают явно сильнее, чем при приближении к границам румынских княжеств австрийской армии. Османская империя начинает готовиться к войне, ход которой во многом определила одна допущенная турками психологическая ошибка.
Ввиду приближающейся борьбы султан позарез нуждается в надежном человеке на молдавском престоле. Таким представляется Димитрие Кантемир, которого назначают князем Молдавии в ноябре 1710г. Турки думают, что могут положиться на человека, который большую часть жизни провел среди них, в Константинополе. В возрасте 13 лет он был отправлен своим отцом князем Константином Кантемиром в столицу Турецкой империи в качестве заложника. Это слово не должно нас обманывать – Димитрие не имел права уезжать из Турции, но жил он там лучше большинства своих сверстников, оставшихся в нищей провинциальной Молдавии. Константинополь тех времен все еще оставался крупнейшим городом мира, куда стекались все доступные человечеству богатства и знания. У Димитрие Кантемира был собственный дворец, он участвовал в светской жизни великой столицы и обзавелся полезными связями, позволившими ему, в конце концов, добиться молдавского престола. Сын молдавского князя учился Православной академии и еще в Константинополе написал свои первые книги.
Если бы Димитрие Кантемир вырос в среде проникнуто чувствами ужаса и безнадежности молдавского или валашского боярства, он, вероятно, поступил бы так же как его отец или Брынковяну, которые не решились бросить вызов туркам. Но обстановка имперской столицы, воспоминания о Византии, люди и книги, доносившие в Константинополь свет становившейся все более сильной и привлекательной европейской цивилизации, навевали мысли о великих свершениях. Так что по прибытии на родину новый князь поспешил направить Петру I посольство, которое в апреле 1711г. заключило договор о переходе Молдавии под покровительство России.
Империя обещает защищать княжество, возвратить ему отнятые турками земли. Вносится и то же самое положение, на котором настаивал во время переговоров с австрийцами Шербан Кантакузино – новый сюзерен должен стать гарантом установления в Молдавии власти династии Кантемиров. Несомненно, Кантемир, как и Кантакузино, преследовали свои эгоистические интересы, но они вполне совпадали с устремлениями стран, остро нуждавшихся в том, чтобы покончить с разорительной чехардой на княжеских престолах, порождаемой их хаотичной политической системой. Содержал российско-молдавский договор и пункт о вступлении в силу только в момент прибытия российской армии на молдавскую территорию. Но с этим как раз проблем не возникло. Окрыленный открывшимися новыми возможностями Петр I вступил в Молдавию со своими основными силами уже в июне 1711г.
В то лето стояла засуха. Русская армия страдала от жары, жажды и голода, тем более что до Молдавии пришлось добираться через малонаселенные в то время степи южной Украины. В Яссах Димитрие Кантемир предложил русским отдохнуть и дождаться, пока подвезут необходимое продовольствие. Но самонадеянный русский царь не стал его слушать, а погнал своих 70 000 утомленных жарой и страдавших от голода солдат навстречу 200 000-й турецкой армии, поднимавшейся по долине Прута от Галаца и отошедшей от своих дунайских баз снабжения всего на полторы сотни километров.
В ходе происшедшего 19 – 21 июля 1711г. около Стэнилешть сражения армия Петра I была окружена и оказалась на краю гибели. Турки продиктовали условия мира, вполне щадящие, возможно благодаря вовремя данной великому визирю взятке. Впрочем, главное, чего ей хотелось, Турция получила – Россия отдала назад Азов, и Черное море вновь сделалось турецким озером. Разумеется, ни о каком переходе Молдавии под российский сюзеренитет речи больше быть не могло. Первым итогом столь многообещающе начавшейся дружбы с братьями по вере стало разочарование – северная империя оказалась бессильна против неодолимых турок. Трусливые бояре доказали свою правоту, а константинопольский мечтатель ошибся.
Когда началась русское наступление, Константин Брынковяну привел свое войско на восточную границу Валахии якобы для отпора русским и стал ждать, чем все кончится. После сражения у Стэнилешть он тихо ушел домой. Впрочем, один из его офицеров Тома Кантакузино подвел осторожного валашского князя, перейдя со своим отрядом на сторону русских.
Турки требовали выдачи Димитрие Кантемира, но Петр I категорически отказался это сделать. Дальнейшая судьба изгнанника складывалась неплохо. В России Кантемир получил поместье, а затем и пост царского советника. Жил в Москве, потом в Санкт-Петербурге, таким образом, сменив столицу дряхлеющей империи на центр новой великой державы с кратким привалом на родине по дороге. В России бывший молдавский князь отдается делу, которое полюбил еще в Константинополе – писательству.
В 1714г. он создает энциклопедическое «Описание Молдавии», благодаря которому сохранилось множество знаний о средневековой Молдавии, которые в противном случае могли бы стать жертвой забвения. По настоящему популярной сделалась следующая книга, тема которой оставалась в центре европейского внимания – «История подъема и упадка Османской империи». Возвратившись к румынской теме Димитрие Кантемир создает «Хронику румыно-молдо-валашской старины», где разрабатывается идея латинского происхождения румын и их постоянного проживания на карпато-дунайских землях. Потерпев военно-политическую неудачу, молдавский князь заслужил почестей потомков за то, что впервые осветил румынские историю и географию на интеллектуальном уровне, соответствовавшем стандартам начавшейся в Европе эпохи Просвещения. Впрочем, его написанные на латыни и адресованные европейской публике труды в то время не получили широкого распространения в румынских землях.
ТУРЕЦКИЙ ПЕРЕДОВОЙ РУБЕЖ
Победив Россию, Османская империя спешит укрепить свою власть в Молдавии. Новым князем назначается Николае Маврокордат, выходец из влиятельного греческого семейства, жившего в Фанаре (отчего Маврокордатов и их соседей называли фанариотами) – христианском квартале Константинополя. Его отец Александр Маврокордат был главным переговорщиком со стороны Турции при заключении в 1699г. Карловицкого мира. В 1713г. Турция создает райю в Хотине, на севере Молдавии, так что страна оказывается зажатой турецкими территориями на юге и на севере.
После того как буря на востоке улеглась, в Бухаресте Брынковяну наверняка почувствовал облегчение, полагая, что и дальше может править столь же спокойно и благополучно. Ведь и турецкие хозяева не имели оснований быть недовольными, и народу было за что благодарить своего правителя. Но в апреле 1714г. из Константинополя пришел приказ о смещении и аресте Брынковяну. Ранее турки обещали валашскому князю пожизненное правление, и сдержали свое слово – окончание княжения означало и конец жизни. 24 августа 1714г. Константин Брынковяну сначала увидел, как отрубили головы четырем его сыновьям и самому преданному советнику, затем был обезглавлен сам. Тела казненных в течение дня висели на воротах дворца султана, затем были выброшены в море. Такая показательно жестокая расправа была учинена над человеком, который, скорее всего, был неискренен, когда клялся в верности османскому сюзерену, но ничего по-настоящему плохого туркам не сделал.
Князем Валахии был назначен представитель соперничавшего с Брынковяну клана Штефан Кантакузино, но уже в 1716г. он был смещен, арестован и задушен в турецкой тюрьме. Если Брынковяну шпионил в пользу австрийцев и вступал в переписку с русским царем, то сведения об антитурецкой деятельности Штефана Кантакузино отсутствуют вовсе. В своих далеких российских поместьях Димитрие Кантемир должно быть похвалил себя за то, что все-таки решился на мятеж против османов. Теперь во главе Валахии был поставлен хорошо зарекомендовавший себя в Молдавии Николае Маврокордат. Он был нужен империи накануне новых испытаний.
Нанеся поражение России, а в 1714г. Венеции, в 1716г. империя решила, что пришла пора расквитаться с самым сильным врагом – Австрией. Турки напросились на то, чтобы снова иметь дело с Евгением Савойским, ставшим к тому времени не только героем Зенты, но и победителем во многих сражениях с армией Людовика XIV. В августе 1717г. австрийская армия под его командованием разбила турок при Петроварадине, а затем овладела Темешваром, уничтожив клин турецких владений между центральной Венгрией и Трансильванией.
С первых дней войны новый правитель Валахии Николае Маврокордат сталкивается с трудной ситуацией – валашские отряды переходят на сторону австрийцев, часть бояр выступает за разрыв с Турцией. Князь честно выполняет свой долг перед сюзереном – сторонников Австрии арестовывают и казнят, вместо перебежавших на поля сражений направляются новые войска – пока сам не попадет в плен к неприятелю в ноябре 1716г. в результате дерзкого рейда австрийской конницы на Бухарест. Однако даже в таком отчаянном положении ситуацию удается удержать под контролем. Не найдя массовой поддержки, сторонники Австрии бегут в Трансильванию, и оборона Валахии налаживается, так что австрийцам удается захватить только валашские земли западнее реки Олт. Вернувшийся из плена по окончании войны Николае Маврокордат в феврале 1719г. вновь занимает валашский престол с тем, чтобы царствовать долго и благополучно.
В 1718г. австрийцы после тяжелых боев вновь овладевают Белградом и заставляют Османскую империю подписать в июле того же года Пожаревацкий мирный договор. К Австрии отходят Банат, сербские земли почти до Ниша и валашская Олтения. Евгений Савойский может удалиться на покой, чтобы из своего дворца Бельведер любоваться Веной, которую он сделал столицей великой империи. Турция окончательно теряет венгерские земли. Теперь севернее Дуная в ее распоряжении остаются только вассальные Валахия и Молдавия.
Мир вокруг румынских земель меняется. Теперь они уже больше не дальний тыл Османской империи. Весь западный фланг турецких владений, прикрывающих Трансильванию, Валахию и Молдавию от Европы, обрушивается. Трансильвания навсегда покидает турецкую сферу влияния. Если потеря Венгрии лишила мусульман плацдарма для походов на Западную Европу, то следующий удар христианских армий может создать угрозу экономической и социальной стабильности внутри Османской империи. Ведь Валахия и Молдавия не только платят большую дань, но и по льготным ценам на основе турецкой монополии на внешнюю торговлю поставляют зерно и мясо для населения Константинополя, и лес, который необходим для постройки флота и дефицитен во многих турецких провинциях.
Показательные расправы над валашским князьями дали понять румынам, что теперь они являются объектом особого внимания империи. Правлением Николае Маврокордата в Молдавии, а затем в Валахии начинается эпоха фанариотов. Название пошло оттого, что многие валашские и молдавские князья тех времен были греками из квартала Фанар, но не это главное, особенно если принять во внимание, что в первые 60 лет рассматриваемого периода княжествами правили представители двух румынских (Раковицэ и Каллимаки), одной албанской (Гика) и одной греческой (Маврокордат) семей. Основной характеристикой эпохи стало максимальное приближение положения Дунайских княжеств к статусу турецких провинций. Туркам по-прежнему нравился порядок косвенного управления Валахией и Молдавией, позволявший брать с них сколько надо, не неся за это ответственности. Разница заключалась в том, что последние остатки права на самостоятельное избрание правителей у валахов и молдаван были отобраны, отныне единственной инстанцией, назначавшей князя, был турецкий султан.
С вольностями 17 века было покончено, на молдавские и валашские земли вернулся век 16. Объемы выплат в пользу империи вновь достигли максимальной отметки, повысившись в среднем вдвое по сравнению с предыдущим столетием. В правление Брынковяну, который и так платил больше князей 17 века, в Константинополь уходило две трети собираемых в Валахии налогов, а во времена некоторых фанариотских правителей эта пропорция доходила до четырех пятых. О длительных правлениях пришлось забыть. В период фанариотов, то есть с 1711 по 1821 год в Валахии произошло 40 смен правителей, а в Молдавии – 36. Средний срок пребывания у власти оказался примерно таким же, как и в 16 веке – три года.
Разумеется, при каждом назначении, претенденты соревновались в даче взяток и обещаниях повышения дани. Но была и разница – при всей княжеской чехарде за эти 110 лет на престолах двух стран побывало немногим более двадцати человек. Одни и те же фигуры турецкие хозяева по многу раз то выставляли, то убирали обратно, то переводили из одного княжества в другое. На место борьбы за симпатии бояр в собраниях, переворотов и кровавых смут с привлечением иностранных войск пришла рутинная бюрократическая ротация кадров.
Усиление турками угнетения румынских княжеств было естественной реакцией людей, привыкших понимать язык силы. В начале и в середине 17 века румыны вступали в борьбу с империей даже находясь в безнадежном положении. Они проигрывали сражения, но заставляли турок обращаться с собой с известной осторожностью. А на бурном рубеже 17 и 18 веков перед валахами и молдаванами мелькало немало реальных шансов как минимум обрести более перспективных хозяев, а при благоприятном сочетании везения с собственной смелостью и энергией добиться независимости. Но, похоже, именно к этому моменту остатки веры в себя покинули румынский народ. Исключением был выросший в нерумынской среде Димитрие Кантемир, но печальный конец его авантюры как раз стал хорошим оправданием румынского фатализма. В конце концов, и в самом деле трудно сказать, чего больше в истории о шансах, упущенных Молдавией и Валахией во времена первого христианского наступления на Турцию – собственной немощи или неодолимой судьбы.
ЛИЦОМ К ВОСТОКУ
Что правление фанариотов затянется надолго, стало понятно к 1739г. Во время войны Турции с Австрией и Россией в 1736 – 1739 гг. австрийцы были разбиты. Россия воевала успешно, но когда Австрия заключила мир, побоялась продолжать борьбу с турками в одиночку. Дунайские княжества война опалила, но не сильно – русские и австрийские отряды вторгались недалеко и ненадолго. Сколько-нибудь серьезных попыток румын переметнуться к врагам турок не было. По условиям Белградского мира Австрия отдала Турции северную Сербию с Белградом и Олтению, которую султан вернул своему верному валашскому вассалу. Установившаяся в тот момент австрийская граница сохранялась в течение полутора веков.
Помимо стабилизации турецкой границы, укреплению режима фанариотов способствовали личные качества двух первых его представителей – Николае и Константина Маврокордатов. Эти правители воплощали лучшие качества выросшей под сенью Османской империи греческой элиты. Фанариоты, будучи людьми образованными, проницательными и энергичными, но в то же время осторожными и умеренными, хорошо знали, что политика, да и вся жизнь – всего лишь искусство возможного.
Начавшееся с голода и эпидемий, правление Николае Маврокордата в Валахии (1719 – 1730гг.) оказалось во многом продолжением княжения Брынковяну, будучи отмечено стабильностью и благополучием. При Маврокордате был построен и величайший памятник брынковянской архитектуры – большой и помпезный монастырь Вэкэрешть под Бухарестом. Пробыв 250 лет одним из основных центров румынского православия, он затем разделил судьбу московского храма Христа Спасителя – был разрушен коммунистами. И в отличие от последнего так и не был восстановлен.
Сын Николае Маврокордата Константин родился в 1711 – как раз в тот год, когда его отец начал править в Молдавии, открыв, таким образом, фанариотскую эпоху. Умер он тоже при достаточно символичных обстоятельствах, но об этом позже. Константин Маврокордат тоже правил в румынских землях – в Валахии в 1730, 1731 – 1733, 1735 – 1741, 1744 – 1748, 1756 – 1758, 1761 – 1763; и в Молдавии в 1733 – 1735, 1741 – 1743, 1748 – 1749 и в 1769 году. Итого десять раз. Очень возможно, что именно этому политику принадлежит первенство во всей мировой истории по числу вступлений в должность главы государства. Пробираясь через хитросплетения интриг, связанных с шедшей вокруг валашского и молдавского престолов бесконечной борьбой за власть и связанные с ней доходы, Константин Маврокордат умудрялся работать над программой преобразований, призванной ограничить сложившуюся за века косвенного турецкого управления систему «неформальной эксплуатации».
Основным направлением реформ было уменьшение значения и самостоятельности класса землевладельцев и увеличение роли государства, сближавшее порядки в Валахии и Молдове со строем, существовавшим внутри Османской империи. Было сформировано валашское и молдавское чиновничество, не служившее как раньше за пожалование земельных владений и права сбора налогов по откупной системе, а получавшее зарплату. Были уменьшены обязательства крестьян в пользу помещиков, в то время как государственные налоги возросли. В результате роль государственной службы как источника получения доходов и обретения высокого общественного положения увеличилась, а значение земельной собственности снизилось.
Наиболее значимой из комплекса мер по облегчению положения крестьян стала отмена крепостного права, осуществленная в Валахии в 1746г. и в Молдавии в 1749г. В Дунайских княжествах крестьяне обрели личную свободу на 30 лет раньше, чем в Австрии, на 60 лет раньше, чем в Польше, на 110 лет раньше, чем в России. Рабовладение в румынских землях при этом сохранилось – в рабстве по-прежнему можно было держать цыган.
Прилагались усилия по упрощению и унификации налоговой системы в попытках снизить коррупцию и уклонение от налогов. В этот период был завершен начатый в середине 17 века переход от восходившей к первобытным временам коллективной ответственности общин за уплату податей к подушному обложению.
Реформы Маврокордата были проведены в основном в 1740-х годах, потом и сам правитель и система устали. Его последние правления в 1750-х годах отмечены уже не столько преобразованиями, сколько интригами и коррупционными скандалами. Закончилось тем, что в 1763г. султан, поверив навету, отозвал ветерана румынской политики в Константинополь и посадил его в тюрьму.
В итоге преобразований в Молдавии и Валахии были созданы достаточно комфортные условия для существования верхушки общества. Царивший ранее полупервобытный хаос частично уступил место порядкам восточной деспотии – безопасности и стабильности, а вместе с тем застою, бюрократизму и коррупции. Валахи и молдаване вместе с приезжими греками познавали радости спокойного и, как правило, безбедного существования на государственной службе. Бюрократия размножалась с возрастающей скоростью (например, количество высоких полицейских чинов к концу 18 века возросло по сравнению с 17 веком в семь раз), тем более что фанариотские князья сделали постоянной практику продажи государственных должностей, позволявшую быстрее возместить затраты на получение престола. Зато экономили на военных расходах - Турция берет обеспечение безопасности княжеств на себя, а их собственные армии окончательно отмирают.
Настоящими восточными деспотиями Валахия и Молдавия не стали. Лишать бояр права частной собственности на землю никто не собирался, сохранились даже сословные парламенты – в виде относительно представительного собрания в Молдавии и совсем небольшой группы крупнейших аристократов в Валахии.
Реформы повысили эффективность сбора налогов и взыскания с крестьян повинностей в пользу землевладельцев, что же касается ослабления лежавшего на народе бремени, то оно было быстро сведено на нет чиновниками и помещиками. Впрочем, народ безмолвствует – сколько-нибудь крупных волнений в фанариотскую эпоху не происходит.
Не встречает больше сопротивления и засилье греков в высших слоях валашского и молдавского общества. Теперь, когда они пользуются поддержкой властей как империи, так и княжеств, их господство достигает апогея. Многие из пришельцев с юга звереют от жажды быстрого обогащения за счет покорных и доверчивых румын, создавая тот хрестоматийный образ, из-за которого позднее понятие фанариот в румынском языке стало почти синонимом слова сволочь. Другие, обычно уже обретшие стабильное положение, жертвуют на нужды православных церквей и школ и собирают в своих бухарестских и ясских усадьбах книги древнегреческих классиков.
Богатые и образованные румыны стремятся эллинизироваться. Чисто молдавская семья Калмаш, получив возможность стать князьями, переделывает свою фамилию на греческий лад в Каллимаки. Константин Маврокордат ругает румынских подчиненных за то, что они пишут ему по-гречески, отказываясь от языка своей страны. Соперничать с любовью ко всему греческому может только стремление подражать основным господам – туркам. Восточная манера одеваться, турецкие военные и политические термины, запечатленные в камне на общественных зданиях надписи арабской вязью на османском языке – все это распространяется как никогда раньше.
Когда Запад приблизился к румынским землям, валахи и молдаване предпочли повернуться к нему спиной. Пожалуй, в эту эпоху карпатская граница между Трансильванией с одной стороны, Валахией и Молдавией – с другой, была особенно заметна. Разительной была разница в уровне развития, языке, архитектуре, моде, образе мышления, наконец. Там, на западе и севере, европейская цивилизация несмотря на достигнутые могущество и блеск, не находит покоя и движется к новым драматичным переменам. России надоедает быть хранительницей византийских древностей, и надстройка империи переделывается на европейский манер. Как бы компенсируя эту русскую потерю, в Валахии и Молдавии румыны и приехавшие к ним со своей завоеванной мусульманами родины греки продолжают жить среди древних грез о Византии. Но их страны находятся на ужасном геополитическом перекрестке. Спать здесь подолгу очень трудно.
ПОБЕДА РОССИИ
В 1760-е годы Россия вступила в отличной форме. В стране сформировалась по-европейски образованная элита, которая могла использовать ресурсы огромных территорий восточной Европы и северной Азии эффективнее, чем это получалось у ее предшественников. Возможно, впервые за всю российскую историю империя обладала армией, которая могла одерживать победы не только благодаря численному превосходству или самоотверженности сражающихся, но за счет профессионализма и хорошего вооружения. Кроме того, империя получила умную и энергичную правительницу – Екатерину II. Страна стояла на пороге окончательного решения двух проблем, господствовавших едва ли не над всей ее предыдущей историей – насчитывавшей несколько веков борьбы Московии и Польши за господство на востоке и Европы и уходившего вовсе в неведомую глубь истории противостояния земледельческих славянских народов и кочевников Великой степи.
Началось с попытки Польши вернуть себе реальную независимость. Барская конфедерация, выступавшая против российского господства в Польше и против польских реформаторов, стремившихся убрать крайние проявления дворянской олигархии, предложила Османской империи союз против России. В награду за совместную борьбу туркам обещали передать Волынь и Подолию. Султан Мустафа III польстился на такую неожиданную возможность вновь обзавестись владениями на подступах к центру Европы и осенью 1768г. объявил России войну, тем более что сражавшиеся с отрядами Барской конфедерации русские казаки заодно разграбили турецкий пограничный городок. Но Турция в отличие от России к войне готова не была. Описанный в предыдущей главе сон Валахии и Молдавии был лишь частью большого застоя, царившего в Османской империи после побед, одержанных в 1730-х годах.
Война началась с набега крымских татар, в 1769г. опустошивших несколько областей юга России, как это делали за сотни и тысячи лет до них татары Золотой Орды, половцы, печенеги, хазары, авары, гунны и еще много кто. Только этот набег был последним. Русское наступление не заставило себя ждать. Направление главного удара проходило через румынские земли.
Когда начались бои между турками и русскими за Хотин, правивший в Молдавии князь Григоре Каллимаки продемонстрировал полную неспособность осуществлять снабжение турецких войск, и даже не смог толком доложить султану о положении в своей стране. За это в июне 1769г. он был снят, а вскоре затем казнен. У турок возникает вопрос – кому можно доверить руководство Молдавией в складывающейся трудной ситуации. Подходящая кандидатура только одна – постаревший, опальный Николае Маврокордат. И в июле 1769г. ветеран вступает на до боли ему знакомый молдавский престол.
Править, однако, пришлось недолго – в августе русские наносят турецкой армии Молдаванджи-паши поражение у Каменца, после чего в сентябре турки оставляют Хотин, а затем и Яссы. Князь бежит в Галац, но в ноябре русская армия берет и этот город. Настигшие беглого правителя русские войска ничего плохого ему не делают, и князь готовится возвращаться в свою столицу. Но во время разговора с русским офицером Николае Маврокордат начинает ругать северных варваров, разрушающих родной ему османский мир, и пришедший в ярость собеседник бьет его саблей по голове. Самый знаменитый фанариот умирает от раны через полмесяца, в середине декабря, уже после того, как вернулся в Яссы, чтобы продолжать управлять Молдавским княжеством теперь при русской верховной власти. В тех обстоятельствах могло показаться, что вместе с ним умирает вся фанариотская эпоха.
В ноябре 1769г. передовой отряд русской армии внезапной атакой захватывает Бухарест, население города принимает участие в истреблении застигнутого врасплох турецкого гарнизона. Князь Валахии Григоре Гика вначале обращается в бегство, но потом вспоминает о судьбе казненного турками Каллимаки, и дает русским солдатам поймать себя. Впервые со времен мятежей середины 17 века Молдавия и Валахия оказываются свободны от османской власти.
Но до середины 1770г. обстановка остается неопределенной. Летом в Молдавию направились основные силы империи под командованием Халиль-паши и войско крымского хана. Русские отряды покинули Валахию и в начале июня были почти разгромлены татарами в низовьях Прута, но к этому моменту подошли основные русские силы под командованием Румянцева. Жара и эпидемия чумы ставят русскую армию в условия похожие на те, в каких был Петр I перед поражением у Стэнилешть, но уровень подготовки войск и руководства ими теперь был выше, так что исход оказался иным. 7 июля 1770г. Румянцев наносит поражение татарскому войску, предупредив его соединение с основными силами турок. 21 июля 1770г. у реки Кагул на юге Молдавии 17 000 русских построившись в подвижные дивизионные каре за несколько часов рассеивают 150 000-е турецкое полчище так, что через несколько дней, уже бежав на южный берег Дуная, Халиль-паша смог собрать только 10 000 человек. В те же дни пришедший из Балтийского моря русский флот уничтожает морские силы турок при Чешме в Эгейском море.
Для Османской империи наступают черные дни. После победы при Кагуле Румянцев без боя занимает Измаил и Килию, затем русские войска берут Бендеры и Брэилу. На востоке Египет – богатейшая провинция империи – отказывается подчиняться султану, поднимают мятежи наместники Багдада и Сирии. В 1771г. сбывается многовековая мечта России – русские войска захватывают Крым. Лишенный поставок и из румынских земель и из Египта Константинополь страдает от нехватки продовольствия и пребывает в панике.
После Кагула русская армия окончательно занимает территорию Молдавии и Валахии. Румыны встречают ее скорее с симпатией, в удобных случаях присоединяясь к избиениям ненавистных турок, но в большинстве остаются пассивными в ожидании своей дальнейшей судьбы. Княжества оставлены без монархов – Маврокордат умер, а Гика после пленения в Бухаресте отвезен в Санкт-Петербург – и управляются русской военной администрацией. Но помимо нее работают и боярские парламенты – диваны, роль которых в отсутствие князей возрастает. Такая схема управления будет применяться и во время всех последующих русский оккупаций, вплоть до середины 19 века. Россия учла наличие пусть и не очень сильной, но все же существовавшей в румынских землях олигархической традиции, и решила опереться именно на нее. Если турки любили управлять Валахией и Молдавией через вассальных деспотов, то русские, видимо с учетом успешного опыта манипулирования польской дворянской олигархией, выбрали в качестве партнера коллективные органы власти. Таким образом, северная деспотия помогла румынам поддержать навыки и традицию парламентского правления, опираясь на которые они в следующем столетии проложили путь к демократии.
Российские власти организуют в 1770г. поездки в Петербург делегаций молдавского и валашского духовенства и аристократии. Те пишут императрице обращения, в которых выражается готовность перейти под власть России, но оговаривается сохранение полномочий сословных собраний. Стараются они зря – Валахии и Молдавии предстояло быть вассалами султана еще более ста лет.
В 1771г. Россия и Турция заключают перемирие, в 1772г. идут мирные переговоры в Фокшанах. Посредничество между воюющими сторонами берет на себя Австрия. Ее цель – добиться, чтобы Молдавия и Валахия не были присоединены к России, которая в этом случае сделается слишком опасной для империи Габсбургов. Если раньше судьбами румынских государств всецело распоряжалась Турция, теперь они – буферная зона между тремя империями. Правда, больше всего выиграют от такого положения все те же османы.
В Фокшанах договориться не удалось, так что в 1773г. русские с валашского плацдарма устремляются дальше на юг. Впервые со времен падения Болгарского царства христианская армия не только достигает болгарских земель, но и одерживает там победы. В июле 1774г. основные силы турок были окружены в крепости Шумла, после чего Османская империя признала поражение, подписав мир в Кучук-Кайнарджи.
Россия не стала присоединять Валахию и Молдавию. И не только из-за австрийцев, а потому что ей это действительно было не очень нужно. Основной целью России был северный берег Черного моря, и она его получила. Непосредственно к империи были присоединены устья Днепра и Буга, Азов, Керчь и Тамань, вместо православных княжеств от власти султана был вопреки его желанию освобожден татарский Крым. Это открыло дорогу к ликвидации ханства и включению в 1783г. почти всего Северного Причерноморья в состав Российской империи.
На востоке от румынских земель произошел геополитический сдвиг еще большего масштаба, чем на западе - изгнание турок из Венгрии и создание Австрийской империи. Дикое поле, частью которого некогда были и сами румынские земли, теперь отступило далеко в Азию, а на его месте раскинулись новые провинции евразийской империи, под властью которой русские и украинцы начали земледельческое освоение Великой степи. Тысячелетнее проклятие набегов кочевых народов отныне навсегда исчезло не только для восточнославянских, но и для румынских земель, однако отношения с новым восточным соседом тоже складывались непросто.
Россия проявила заботу о Валахии и Молдавии, вписав в Кучук-Кайнарджийский договор пункты об ограничении взимаемой с княжеств дани и своем праве заступаться перед султаном за его православных подданных. Эти положения открывали путь к ослаблению турецкого господства и созданию системы двойного подчинения Дунайских княжеств, но дорога оказалась долгой и мучительной.
РАЗДЕЛЕННАЯ ГОРЕЧЬ ПОРАЖЕНИЯ
Захваченный русскими войсками валашский князь Григоре Гика был принят в Петербурге скорее как гость, нежели как пленник, а по завершении войны при поддержке России назначен правителем Молдавии. Это был второй неблагоприятный поворот в его судьбе после взятия русскими Бухареста.
Если в 17 – начале 18 века османский сюзерен не мог обеспечить безопасность Молдавии, но неплохо справлялся с защитой Валахии, то после 1768г. Турция не была способна отразить вторжения иностранных армий в Валахию, а для далекой от Константинополя Молдавии она уже не могла сделать ничего, даже защитить ее земли от захвата соседями. Гика вступает на молдавский престол 26 сентября 1774г., а 1 октября в Молдавию входят австрийские войска. Они заняли около четверти молдавской территории на северо-западе страны, включая древнюю столицу Сучаву. Новообразованная область была названа Буковина. Австрия объявила, что это приобретение является платой, которую она берет с Турции за осуществление посредничества между ней и Россией. Так что затраты на поездку австрийских дипломатов на переговоры в Фокшаны окупились с баснословной прибылью.
Продвижению австрийских войск никто не препятствовал – у Молдавии армии не было, обессиленная войной и обязанная австрийцам Турция не хотела ничего предпринимать. Считая своим долгом защищать страну, Григоре Гика отчаянно требовал у султана вступиться за Молдавию, но в мае 1775г. Турция признала уступку Австрии части своей, то есть молдавской территории. Уже в который раз правитель румынского государства с горечью ощущал свое бессилие.
Турки были не в состоянии защитить страну, где правил Гика, зато вполне в силах добраться до самого князя и отомстить ему за дружбу с русскими, а возможно и за излишнее беспокойство, причиненное во время захвата австрийцами Буковины. В 1777г. прибывший в Яссы представитель султана заманивает Гику в ловушку, где турецкий солдат удушает молдавского князя. Эта исполненная бессилия и несчастий судьба в чем-то похожа на жизнь Влада Дракула. Только в отличие от средневекового предшественника князь 18 столетия почти не сопротивлялся. И в любом случае оба нашли только смерть.
На место Гики султан назначает грека Константина Морузи. Но тут происходит неожиданное – предательское убийство князя переполняет чашу терпения молдаван и большинство бояр протестует против назначения фанариота их правителем. Но Морузи казнит лидеров оппозиции, и волнения успокаиваются.
Назначение Морузи отражает общую для Валахии и Молдавии тенденцию – на новое поражение Османская империя отвечает новым усилением контроля над вассальными княжествами. Фанариотский режим не умирает со смертью Николае Маврокордата, напротив, теперь он в большей степени оправдывает свое название. Дунайскими княжествами отныне правят присланные из Константинополя греки. Контроль империи над Валахией, возможно, достиг апогея перед второй войной с Россией, когда в 1786г. ее правителем благодаря протекции командующего турецким флотом назначается человек совсем никак не связанный с румынскими землями – офицер турецкого военного флота, грек с острова Парос Николае Маврогени. Он открыто презирает валашских бояр и повторяет знаменитую шутку римского императора Калигулы, назначив коня на одну из придворных должностей.
Но в Молдавии стремление турок к усилению власти оказывается далеким от реальности – после потери Буковины неспособность Турции эффективно контролировать положение в этой выдвинутой далеко в Европу области слишком очевидна для всех, так что она оказывается в положении фактической зависимости сразу от всех прилегающих государств – Турции, Австрии и России.
Страх молдавских властей перед Австрией приводит к тому, что они ставят в привилегированное положение таких подданных императора, как галицийские евреи, чем провоцируют их массовую миграцию в Молдавию. Евреи издавна жили в городах Молдавии и Трансильвании (в Валахии их присутствие было почти незаметным), но с последних десятилетий 18 века их доля в населении Молдавии резко возрастает, и они захватывают господствующее положение во многих отраслях молдавской экономики, что впоследствии приводит к вспышкам направленной против них ярости местного населения.
Расправившегося с антитурецкой оппозицией князя Морузи султан в 1782г. снимает по требованию русского консула в Молдавии. А вскоре затем впервые дает трещину преданность фанариотов Османской империи – назначенный князем в 1785г. Александру Маврокордат, прозванный Фирарис, то есть беглец, вступает в тайные переговоры с Россией, предлагая переход своего государства под ее сюзеренитет. В феврале 1787г. он пугается (насколько обоснованно так и осталось неизвестным) разоблачения и тайно бежит в Россию. А оттуда на румынские земли надвигается новая гроза.
Решив первую из своих задач на юге – обеспечение выхода к Черному морю – российская элита вскоре вспоминает и о более высокой цели – восстановлении креста над Святой Софией. После Кагула и Чешме кажется, что для России уже нет ничего невозможного. Устремления Екатерины II совпадают с мечтами нового австрийского императора Иосифа II о великих свершениях. Вместе путешествуя по новым южным провинциям России, два просвещенных монарха предаются мечтам об изгнании турок в Азию и осуществлении цивилизаторской миссии на Балканах. Австрии предлагается взять Сербию и страны, прилегающие к Адриатическому морю, а Россия хочет создать два новых христианских государства – восстановленную Византию со столицей в Константинополе и Дакийское королевство из Валахии и Молдавии. Россия и Австрия заключают союз и в 1787г. против Турции выступают сразу две империи. В их распоряжении огромные человеческие и природные ресурсы, сильная экономика, вооруженные и обученные по новейшим европейским стандартам армии, опытные полководцы. Кажется, что у дряхлой восточной деспотии нет ни единого шанса. Но Турция готова к войне лучше, чем в 1768г., и дерется отчаянно. Турки наносят ряд поражений основным силам Габсбургов в Банате, русский черноморский флот терпит неудачу при Еникале.
Румынские княжества встречают войну по-разному. Молдавии везет больше и с местоположением и с правителем. Она слишком в стороне от Турции, так что большая часть ее территории быстро оказывается под контролем русских и австрийских войск, а назначенный после бегства Маврокордата Александру Ипсиланти – хитрый и осторожный константинопольский грек – спешит сдаться австрийцам, чтобы потом отсиживаться в Вене.
Валахия оказывается основным театром военных действий. Кроме того, Маврогени – честный солдат Османской империи – сделал все для того, чтобы его княжество воспринималось русскими и австрийцами не как освобожденная, а как вражеская страна. Им была воссоздана валашская армия, которая при начале боевых действий выдвинулась для обороны от австрийцев карпатских перевалов.
Начиная со второй половины 1788г. Россия и Австрия начинают взламывать османские рубежи. В сентябре турки теряют Хотин, захваченный на этот раз австрийцами, в декабре русские после жесточайших боев берут последний оплот турок на северном берегу Черного моря – Очаков. На протяжении 1789 и 1790гг. идет ожесточенная борьба за Валахию и юг Молдавии. Громадные армии трех империй разрушают, грабят, разоряют реквизициями несчастные княжества, так что многие области придунайской равнины надолго приходят в запустение. В сентябре 1789г. силы антитурецкой коалиции под командованием Суворова успешно сражаются с турками у Фокшан, на валашско-молдавской границе, затем одерживают решающую победу над 100 000-й армией Юсуфа-паши в долгом и жестоком сражении у Мартинешть на реке Рымник.
В ноябре 1789г. австрийцы занимают Бухарест. Маврогени с остатками валашской армии отходит за Дунай и продолжает борьбу, нанося удары по опорным пунктам австрийцев и русских в Валахии. Его верная служба империи кончается неожиданно – в Константинополе умирает покровитель Маврогени, и невзирая ни на какие заслуги султан снимает его с поста правителя Валахии в сентябре 1790г. Ненавидевшие Маврогени валашские бояре убивают его в военном лагере на южном берегу Дуная. Правда в отличие от убивших Калигулу римлян, они делают это только тогда, когда тот уже не является правителем.
Османская империя продолжает сражаться. Измаил, в прошлую войну сдавшийся русским без боя, на этот раз стоит насмерть. В декабре 1790г. русские овладевают им после штурма, ставшего одним из самых трудных сражений во всей русской военной истории. Летом 1791г. русская армия перешла на южный берег Дуная и нанесла туркам поражение у Мачина, недалеко от Брэилы и Галаца. Тогда же Австрия подписывает с Турцией в Шиштове удивительный мирный договор – одолев противника в тяжелейшей борьбе, австрийцы не берут у турок почти ничего. Два участка австрийско-турецкой границы слегка корректируются в пользу Вены. В декабре 1791г. в Яссах был подписан русско-турецкий договор. Россия взяла побольше, но тоже, в общем, скромно – турецкие земли между Бугом и Днестром, прилегавшие к Молдавии.
Ничего похожего на грандиозные проекты, с которых начиналась война, не реализовалось. Даже на такие близкие и доступные Валахию и Молдавию никто не позарился, и после вывода русских и австрийских войск князья-фанариоты как ни в чем ни бывало, вернулись в Бухарест и Яссы. Турция не имела шансов победить, но сражалась все-таки не зря. Сопротивление помогло выиграть время до того момента, когда у России и Австрии появились другие приоритеты. Новые попытки реформ в Польше обеспокоили соседние империи и в то же время навели их на мысль, что можно почти без усилий получить огромные территории, добив беззащитную республику. Что и было сделано в ходе второго и третьего разделов Польши в 1792 и 1795гг. На западе же началась французская революция. Поднялось восстание и в принадлежавшей австрийцам Бельгии. Так что Габсбурги особенно спешили закончить войну на Балканах.
Молдавия и Валахия были самыми разоренными войной частями Турецкой империи. На них же легла и наибольшая тяжесть послевоенного восстановления. Молдаван обложили тяжелыми повинностями с целью обеспечить восстановление многочисленных турецких крепостей – Измаила, Бендер, Хотина и других. В то же самое время Россия приступила к освоению взятого ей куска Дикого поля между Днестром и Бугом. Нуждаясь в крестьянах, российские власти привлекали переселенцев в эти края. Молдаванам представился шанс избавиться от нищеты и угнетения, и подобно своим предкам, некогда ушедшим из Трансильвании, они двинулись на целинные земли. Согласно турецкому источнику, Молдавию покинуло две трети населения – разумеется, это преувеличение, но оно свидетельствует о больших масштабах миграции. В связи с тем, что на русских землях осело значительное число молдаван, в Петербурге даже некоторое время обсуждался проект создания на восточном берегу Днестра Новой Молдавии во главе с Маврокордатом-Фирарисом. Несколько позже эта идея была использована Советским Союзом.
Валахам бежать было некуда, хотя причин для этого у них было еще больше, чем у молдаван. В дотла разоренной войной, а затем еще и саранчой стране начались голод и эпидемия чумы. В 1795г. люди умирали десятками тысяч. Немного раньше турецкие дезертиры во главе с Пасван-оглу захватили город Видин на южном берегу Дуная напротив Олтении, откуда они совершали разрушительные набеги на валашские земли до 1802г., когда Валахия начала выплачивать им регулярную дань, как и султану. Правивший в Валахии Александру Морузи использовал голод для спекуляции мукой, торговля которой была монополизирована государством. В 1796г. он покинул доведенную до крайней степени обнищания Валахию очень богатым человеком.
Следующим валашским бедствием стал Константин Хангерли, назначенный князем в декабре 1797г. Как и Маврогени, он был турецким морским офицером греческого происхождения, но если первый имел определенные понятия о справедливости, то Хангерли воспринимал попавшую ему в руки страну исключительно как огромную кормушку. Сразу по вступлении на престол он увеличил основные налоги в два раза и придумал несколько новых. Налоговые инспекторы ездили по стране в сопровождении турецких наемников, недоимщиков запирали в домах и травили дымом, а в зимнее время выгоняли босиком на снег. Валахи все сносили молча, но константинопольские фанариоты испугались, что обезумевший от жадности выскочка скомпрометирует их правление в Дунайских княжествах, и пожаловались султану. Владыка правоверных был строг, но справедлив. 1 марта 1799г. прибывший в Бухарест посланец султана объявил Хангерли о смещении с престола и сразу же застрелил его.
В 1802г. Бухарест был разрушен землетрясением, а в 1804г. – опустошен громадным пожаром. Среди этих бедствий исчезли многие средневековые памятники валашской столицы, так что теперь мы можем видеть только город, созданный за очень немногими исключениями в 19 и 20 веках. Погиб и красивый дворец, построенный за 100 лет до того Константином Брынковяну, а вот стоящая рядом княжеская церковь 16 века до сих пор находится в отличном состоянии. Такую же картину – руины дворца и сохранившуюся церковь – мы можем видеть и в старой валашской столице Тырговиште, и в самой древней княжеской резиденции Куртя де Арджеш тоже. Похоже, средневековые румынские строители считали возможным обманывать своих правителей, исполняя их заказы не очень качественно, но никогда не халтурили, если строили дома для Бога.
ВЕНГРЫ ОБУСТРАИВАЮТСЯ В АВСТРИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Пути двух дворянских олигархий востока Европы – Польши и Венгрии – разошлись в первый раз в начале 16 века, когда венгры были разгромлены турками, а поляки вступили в период наибольшего расцвета своей экономики и своей свободы. В начале 18 века они вновь встретились, идя в противоположных направлениях. Польша вошла в длинную полосу бедствий, в то время как для Венгрии начались полтора столетия мира, стабильности и пусть неторопливого, но прогресса. За эти блага приходилось платить венгерской свободой, но плата вносилась постепенно и на щадящих условиях, так что в большинстве случаев оказывалась посильной.
Если турки были великими мастерами власти через силу, Габсбурги были великими мастерами власти через дипломатию. Век за веком им приходилось лавировать в пестром месиве наций и сословий средневековой Центральной Европы, находя общие интересы и играя на противоречиях. Общий интерес, сплотивший европейские народы вокруг Габсбургов, нам хорошо известен – противостояние турецкой опасности. Так что подчас поразительная неспособность армий сильной и высокоразвитой империи пробить оборону Турции на Балканах и дойти до Константинополя, отчего турецкая угроза продолжала маячить на австрийском горизонте, может быть неким промыслом Судьбы, до поры хранившей дунайскую монархию.
Но турецкая опасность не была достаточным условием сохранения единства даже в грозные 16 и 17 века, а в спокойном восемнадцатом тем более необходим был постоянный поиск компромисса. Шаги Вены навстречу сербам и румынам на первых порах мало что изменили в положении, когда главным партнером Габсбургов оставалось венгерское дворянство.
Австрийской империи было нужно от Венгрии согласие на формирование единого административного аппарата и армии. Были созданы придворные канцелярии по делам Венгрии, Трансильвании и Тимиша, но полномочия венской бюрократии по-прежнему серьезно ограничивались местными парламентами. Кстати, венгерский парламент требовал объединения этих провинций, но верный принципу «разделяй и властвуй» венский двор отказывал. Трансильванский парламент тоже выступал против объединения – стремление сохранить местную автономию было сильнее общевенгерской солидарности. Согласившись с существованием регулярной армии, венгерское дворянство в значительной степени освободило себя от обязанности ходить на войну, при этом еще и наотрез отказавшись платить налоги. Помня о том, что новый Ракоци может явиться в любой момент, австрийское правительство согласилось, возложив расходы империи на богатых буржуа Чехии и Силезии, и на бедных крестьян Венгрии и Трансильвании.
Взошедший на престол в 1711г. император Карл считал жизненно важным сплочение империи вокруг идеалов католической веры, что было достигнуто без грубости, путем длительной и терпеливой работы. Венгерские законы о веротерпимости продолжали действовать, так что гонений за веру не было, но протестанты были обложены плотной цепью запретов на занятие государственных и общественных должностей. Так что рядовой саксонский горожанин или тихо сидящий в своей усадьбе венгерский помещик мог без ущерба для себя оставаться лютеранином или кальвинистом, но элита империи безраздельно контролировалась католиками. В результате такой политики протестантские конфессии в Трансильвании почти полностью утратили политическое влияние, но их существование продолжилось во вполне терпимой среде.
Такой умеренный, более или менее приемлемый для обеих сторон компромисс мог бы и не удержаться долго. К началу 1720-х годов император, победивший и куруцев, и французов и турок, был очень силен и вероятно способен пересмотреть соглашение с венграми в свою пользу. Но вмешалось неожиданное обстоятельство. Несмотря на все усердие Карла в служении католической вере, Бог так и дал ему сына, а по закону наследовать престол немецкой Римской империи мог только мужчина. Другие европейские монархи с удовольствием начали планировать раздел богатого наследства Габсбургов.
Карлу пришлось менять законы. Подписанная им прагматическая санкция утверждала неделимость владений Габсбургов и возможность наследования престола женщинами. Парламенты венгерских провинций воспользовались утверждением этого крайне важного для императора документа для торга, в ходе которого из династии выбивались новые уступки. Трансильвания поддалась первой, утвердив прагматическую санкцию в 1721г. Венгрия последовала за ней в 1722г. Но признание прагматической санкции внутри империи еще не являлось окончательным решением вопроса.
Когда в октябре 1740г. император Карл умирает, только что ставший королем Пруссии Фридрих Великий и состоящие в родстве с Габсбургами герцоги Саксонии и Баварии предъявляют права на участие в разделе владений австрийской династии. Начало разразившейся после этого войны за австрийское наследство было для Вены катастрофическим. Не встречая серьезного сопротивления, войска антигабсбургской коалиции быстро заняли Силезию, Чехию и даже часть наследных австрийских владений Габсбургов – вспомним, что по причине налогового иммунитета венгерского дворянства именно эти провинции оплачивали львиную долю счетов империи.
Судьба Габсбургов повисла на волоске, перерезать который вполне могли венгры. Пруссия могла бы стать для них великолепным союзником – ее сильная армия была вполне способна нейтрализовать бывшие столь страшными для куруцев регулярные войска Габсбургов, а на венгерскую территорию Фридрих не стал бы претендовать, так как ему хватило бы добычи в северо-западной части империи. При этом за свой тыл венгры могли не опасаться – румыны и другие подвластные народы оставались покорными.
11 сентября 1741г. новая императрица Мария Терезия в последней надежде на спасение выступила перед венгерским парламентом и получила в ответ единодушное сочувствие и дружное обещание отдать жизнь за королеву. Это событие стало переломным моментом в продолжавшейся до 1748г. войне, в результате которой обширная и богатая империя уцелела, хотя и потеряв Силезию. Почему венгры не использовали шанс освободиться? Во-первых, Мария Терезия была девушкой красивой и обаятельной, послушать ее и посмотреть на нее венгерским парламентариям было приятно. Во-вторых, нет худа без добра – недавнее поражение в войне с Османской империей напомнило венграм о том, что турки по-прежнему не за горами. И, наконец, в-третьих, похоже, многие из венгерских дворян к тому времени пришли к убеждению, что ничем не ограниченная республика на польский манер может привести к анархии и бессилью государства, а власть наподобие австрийской, минимально вмешивающаяся во внутренние дела страны, но гарантирующая ее стабильность и безопасность, вполне им подходит.
Венгерские дворяне не прогадали. Длительное (1740 – 1780гг.) царствование первой и до настоящего времени последней женщины, управлявшей Венгрией, оставило вполне приятные воспоминания. В самом деле, венгерский помещик тех времен по-прежнему не платил налогов с тех вполне приличных, а иногда и просто огромных доходов, которые давали земли уже давно не видевшей войн страны. Если дворянин желал славы, он, конечно, мог пойти офицером в австрийскую армию, но насильно его на войну никто не гнал – границы империи и без того надежно прикрывала регулярная армия. Безопасность страны делает ненужным мрачноватый древний замок, и помещик, благо денег хватает, сооружает изящную виллу, окруженную парком. Дом, разумеется, нужно обставить английской мебелью, приобрести богемскую посуду и одеть его обитателей по французской моде. Теперь можно сесть в новую карету и поехать в Вену или в великолепный дворец семьи Эстерхази послушать Моцарта или Гайдна.
Кстати о каретах. Знакомый нам валашский князь Морузи во время послевоенной разрухи и голода 1790-х, хотя сам и спекулировал мукой, принял меры для того, чтобы бояре не роскошествовали – запретил им покупать иностранные повозки. При том политическом статусе, каким обладало венгерское дворянство, никто, естественно, и помыслить не мог о какой-либо регламентации его потребления. Стремительное развитие Европы порождает все больше соблазнов, погоня за которыми делает помещиков все более жестокими в отношении своих крепостных. В середине правления Марии Терезии с целью защиты национальной экономики повышаются пошлины на ввоз товаров в Австрию, но рост цен на западные предметы роскоши только разжигает страсть помещиков к наживе.
Барщина для большинства населявших Венгрию крестьян в 18 веке составляла четыре дня в неделю. И оброк помещику, и налоги государству, которые надо было платить из дохода, даваемого работой на своем наделе в оставшиеся три дня недели, тоже никто не отменял. Кроме того, в отличие от воевавшей силами дворян, гайдуков и секеев Трансильвании, Австрийская империя ввела всеобщую воинскую повинность. Поэтому не удивительно, что для Трансильвании 18 века постоянной проблемой было бегство населения в Валахию и Молдавию, хотя там во времена фанариотов тоже жилось не сладко.
НЕТОРОПЛИВОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
Но в остальном румынские (как и словацкие, и собственно венгерские) крестьяне несли свое бремя тихо и безропотно. По прошествии полувека по заключении религиозной унии 1698г. для трансильванских румын так и остался без ответа вопрос о проведении жизнь диплома о равноправии униатов. Имперское правительство радовалось успешному обращению своих новых подданных в католичество, но предпочитало не вспоминать об обещании равноправия для румын – как мы могли убедиться, заинтересованность в лояльности венгерской аристократии была слишком сильна.
В 1730-х годах униатский епископ Инокентие Мику-Кляйн поднял вопрос о выполнении данных румынам обещаний, но его выступления остались гласом вопиющего в пустыне. Впрочем, Мику-Кляйн стал первым в истории румыном-депутатом трансильванского парламента. С этого момента униатский епископ всегда был депутатом, но остальным румынам путь в законодательную власть был закрыт. Кроме того, благодаря Мику-Кляйну румыны, которым венгры и немцы веками не давали селиться в городах, получают пусть маленький, но зато свой городок – епископскую резиденцию Блаж. Люди, прошедшие через созданные в Блаже школы, впоследствии заложат основы светского национального движения румын.
Действительно массовое румынское сопротивление – возможно первое предупреждение венграм о грядущей трагедии 1918г. – приходит со стороны другой конфессии. Православие, которого в Трансильвании после 1698г. как бы не существовало, создает свою катакомбную церковь. Мрачные и экзальтированные, вроде русских староверов, бродячие монахи ходят по отдаленным деревням и обличают униатских слуг Антихриста. В 1750-е, после неудачи выступлений Мику-Кляйна, румыны отворачиваются от унии, и поддержка православия оказывается всеобщей. Православные монахи становятся предводителями отрядов мятежников, громящих униатские приходы. Представители этого чисто румынского движения однажды разграбили и первый румынский город Трансильвании – Блаж.
В 1760г. Мария Терезия поручает губернатору Трансильвании Буккову беспристрастно разобраться в сложившейся ситуации. В 1761г. проводится опрос, в ходе которого выясняется, что 90% трансильванских румын считают себя православными и только 10% - униатами. Австрийские власти разрешают создание в Трансильвании православного епископства, справедливо сочтя, что дальнейшее усиление неподконтрольной катакомбной церкви опасно для империи. Вместе с тем, по приказанию Буккова австрийская армия разрушает десятки отдаленных православных монастырей Трансильвании, дабы они не могли стать рассадниками мятежа.
Помимо бродячих православных монахов, тяжелое положение румынских (как впрочем, и остальных живущих на венгерских землях) крестьян вызывает озабоченность и у других людей – камералистов. Так называли австрийских государственных служащих, составлявших высший слой имперской бюрократии. Камералисты напоминали Марии Терезии что, несмотря на всю важность хороших отношений венского двора с венгерским дворянством, нужно принимать меры и для того, чтобы сделать восточную часть империи более динамичной и богатой.
В Европе 18 века, достигшей наивысшего уровня развития традиционного аграрного общества и подходившей к порогу индустриальной революции, все более значимым становился фактор успешного экономического развития. Камералисты направляют усилия Австрии в этом направлении – в частности, государство способствует созданию в Банате и Трансильвании металлургической промышленности. Но самым эффективным двигателем экономического развития являлся, как в этом можно было убедиться на примере Англии и Голландии, класс мелких и средних собственников. И если буржуазия западных владений Габсбургов тянет империю вперед, то восточные провинции, по мнению камералистов, лежат на ней тяжким и бесполезным грузом по вине венгерского дворянства, держащего своих крепостных в таком рабском и нищенском положении, что никакого класса предпринимателей из них возникнуть не может.
В принципе Мария Терезия согласна с такими доводами, но, будучи правительницей ответственной и осторожной она не решается нарушить внутреннее равновесие пока империя ведет войны – вначале за австрийское наследство, потом семилетнюю. В 1760-х годах наступает мир, и тогда же сведения о почти единодушном отторжении румынами греко-католичества становятся подтверждением зреющего на востоке империи недовольства. В 1764г. Мария Терезия предлагает венгерскому парламенту патент об урбарии, налагающий обширный свод ограничений на произвол помещиков в отношении крестьян – барщина ограничивается одним - двумя днями в неделю, оброк - одной девятой дохода крестьянского хозяйства, отменяется монополия дворян на производство спиртных напитков и прочее. Через венгерский парламент эти законы не проходят.
Императрица дожидается завершения сессии и больше не созывает Государственное собрание Венгрии. Должность палатина остается вакантной, а наместником Венгрии назначается эрцгерцог Альбрехт. Венгерское дворянство не бунтует. Тогда в 1767г. патент об урбарии утверждается указом императрицы. Поначалу он саботируется, но в ответ правительство создает службу императорских комиссаров. Вносится и еще одно, почти революционное новшество – крестьяне получают право подавать властям жалобы на землевладельцев. В результате этих мер к исходу правления Марии Терезии ее законы, призванные облегчить положение крестьянства, начинают таки исполняться.
Несколько раньше, под впечатлением движения в защиту православия, императорское правительство делает еще один шаг навстречу румынам. В 1762г. создаются три румынских (а также два секейских) пограничных полка. Если для секеев такая мера была лишь подтверждением их привычного статуса, то для живших в приграничных областях румын освобождение от повинностей в пользу помещиков в обмен на обязанности по патрулированию пограничной горной местности стало величайшим счастьем.
В 1774г. австрийское правительство принимает еще одну программу реформ, обещающую угнетенным и невежественным подданным империи лучшее будущее. Система образования изымается из-под контроля церкви, а государство вкладывает в ее развитие невиданные до той поры средства. Совсем невероятной мерой становится введение всеобщего начального образования, и хотя на достижение столь амбициозной цели средств у империи не хватило, уровень грамотности крестьян (у которых после начала применения патента об урбарии к тому же появилось чуть больше свободного времени) возрос на несколько порядков.
РУМЫНЫ И ДОБРЫЙ ЦАРЬ
Иосиф II, взошедший на императорский престол после смерти Марии Терезии в 1780г., вырос в один из тех периодов, когда быстрые перемены к лучшему заставляли людей верить, что еще одной умной мысли или еще одного героического усилия достаточно для того, чтобы распахнулись ворота рая. Расчистить дорогу прогресса от средневекового хлама должен был просвещенный монарх, лишенный сословных предрассудков, проникнутый сочувствием к угнетенным и окруженный преданными чиновниками.
Иосиф был соправителем Марии Терезии с 1765г. и участвовал в осуществлении реформ второй половины ее правления. Но он cчитал, что его мать действует слишком медленно. Головокружительному началу его правления, пожалуй, могли позавидовать даже деятели уже близкой Великой французской революции. В 1781 году вышли императорские патенты о равноправии всех подданных империи, о веротерпимости, и об отмене крепостного права в западной части владений Габсбургов. Для Трансильвании это означало, что в одночасье были выброшены на свалку истории создававшиеся веками системы избранных наций и избранных религий. Казавшиеся немыслимыми перемены вдруг пришли сами собой, в виде очередной правительственной бумаги присланной из Вены. Эта легкость и в самом деле оказалась обманчивой.
Первоначально радикализма Иосифа II все же не хватило на отмену крепостного права в землях венгерской короны. Зато вскоре в Трансильвании произошло событие, потрясшее румынских крепостных, скорее всего, сильнее, чем бумаги, в которых было написано, что теперь они имеют равные права со своими помещиками. В 1783г. Иосиф предпринял путешествие по Трансильвании, задавшись целью как можно лучше узнать жизнь простого народа. Снисхождение небожителя в убогие румынские деревни потрясло самых нищих и смиренных подданных империи, для которых новый правитель отныне стал героем легенд. Под впечатлением увиденного император совершает первый из двух самых неожиданных и эмоциональных поступков своей жизни. Выслушав румынских просителей в городе Сибиу, он сразу же провозглашает отмену в Трансильвании крепостного права. Дворянство отвечает, что в условиях путешествия это решение не было должным образом оформлено, а потому исполнению не подлежит. Такой вихрь событий не мог не привести умы трансильванских румын в смятение, что бывает опасно.
В 1784г. в области Цара Моцилор, где на склонах Западных Карпат румыны веками чувствовали себя немного более независимыми от венгерских хозяев, чем их равнинные собратья, появляется крестьянин Хория. До того он побывал в Вене, где просил аудиенции у императора и был принят Иосифом II. Пугачеву, воевавшему с Российской империей десятилетием раньше, пришлось придумать, что он является чудом спасшимся императором Петром III – аудиенция человека такого положения у русской императрицы была делом немыслимым. Да и если бы Пугачев приписал Екатерине те слова, которые Хория вложил в уста Иосифа, ему бы не поверили.
А вождю румынских мятежников поверили, когда он объявил, что во время встречи в Вене император Иосиф поручил ему поднять восстание против аристократов, не слушавшихся указов доброго царя. Сознание вечно смирных румын как бы вывернули наизнанку – восстание было представлено как высшее проявление лояльности монарху. И результат оказался впечатляющим – в ноябре 1784г. под знаменами трех предводителей восстания Хории, Клошки и Кришана за считанные дни собралось 30 000 человек.
Они смели местную власть в Цара Моцилор и как могли отвели душу на помещиках из окрестностей Алба Юлии и Девы. Аристократов и чиновников убивали, их поместья жгли, дочек насиловали (но во многих достаточно вежливо, предварительно проведя венчание по православному обряду), а попавших в руки повстанцев простолюдинов католического, протестантского или униатского исповедания насильно обращали в православную веру. Мятежники заявили, что хотят разделить дворянские земли между крестьянами и заставить дворян жить исключительно доходами с государственной службы. Хотя некоторые венгерские крепостные тоже приняли участие в восстании, подавляющее большинство мятежников были румынами и провозглашали намерение очистить Трансильванию от венгров.
Вскоре выяснилось, что доброта царя не простирается так далеко, чтобы безропотно позволить повстанцам разрушить государство. В распоряжении у Хории, Клошки и Кришана не было таких просторов, да и таких лихих людей, какие имелись у Пугачева, так что все кончилось быстро. В начале декабря правительственные войска нанесли повстанцам два поражения, а 14 декабря крестьяне заявили своим вождям, что им пора заняться зимними хозяйственными делами, и разошлись. Через месяц зачинщики бунта были схвачены. Кришан покончил с собой, а Хорию и Клошку казнили способом, приличествующим скорее средневековью, чем веку Просвещения – четвертовали. Но кроме них не было казнено ни одного участника восстания. В августе 1785г. император Иосиф подписывает повторный патент об отмене крепостного права в восточной части империи.
Иосиф разделил судьбу многих реформаторов, испытав яростные атаки радикалов (румынских повстанцев) и упорное сопротивление консерваторов (венгерских дворян). Перед лицом нарастающих трудностей его правление становится все более сумбурным и деспотичным. Ликвидируются все органы местного самоуправления – в иные времена это вызвало бы немедленный мятеж в Венгрии, но венгерское дворянство слишком изнежено миром и благополучием времен Марии Терезии и потому медлит.
Но, кажется, сама судьба повернулась против философа на троне. Наряду с множеством других преобразований Иосиф активно проводит военную реформу, а вскоре затем, не дождавшись завершения переустройства армии, в 1787г. начинает войну против турок. Находящаяся в хаотическом состоянии австрийская армия терпит позорные поражения, включая сражение при Себеше, когда вследствие неразберихи различные австрийские части несколько часов сражались между собой, истребив 9 000 солдат империи без малейшего участия турок.
В разгар войны, в 1789г. Иосиф, наконец, решается ввести налогообложение венгерского дворянства. Ненависть последнего к императору доходит до белого каления, и восстание кажется неизбежным. Но необходимости в нем не возникает – император совершает второй в своей жизни неожиданный эмоциональный поступок. В январе 1790г., за месяц до смерти, он объявляет об интегральной реституции – отменяет все указы, изданные за годы своего правления. Для Венгрии это означало восстановление сословного строя, налоговых иммунитетов и старинной олигархической системы правления. Но из реституции Иосиф сделал два исключения, благодаря которым царствование хофбургского мечтателя осталось важным этапом австрийской истории – в неприкосновенности сохранились патенты о веротерпимости и отмене крепостного права.
Было и еще одно достижение времен правления Иосифа II, пережившее, хотя и ненадолго, этого монарха – свобода слова. Благодаря униатской церкви, румыны оказались готовы воспользоваться этой милостью властей. В созданных греко-католиками школах к тому времени сформировалась интеллигенция, которая смогла сформулировать румынскую национальную идею в терминах европейского национализма нового времени.
На период правления Иосифа II приходится расцвет творчества историков и публицистов трансильванской школы – Самуила Мику-Кляйна (сына униатского епископа Инокентие Мику-Кляйна), Георге Шинкая и Петру Майора. Они пишут книги по румынской истории, где проводится идея о латинском происхождении румын, а, следовательно, их родстве с французами и итальянцами - народами более древними и культурными чем немцы, не говоря уже о венграх, и об их постоянном проживании в Трансильвании.
Труды молдаван и валахов рубежа 17 и 18 веков, где высказывались те же мысли, не получили широкого распространения в румынской среде. Но теперь и само время предоставляло лучшие возможности, и трудолюбивые румынские разночинцы проявляли куда больше старания и последовательности в пропаганде своих идей, чем их аристократические предшественники. Их труды издавались и переиздавались, их читателями стали несколько поколений священников, учителей, а иногда и крестьян (вспомним австрийскую программу развития образования) в Трансильвании, помещиков и чиновников в Валахии и Молдавии, погружавшихся в грезы о великом прошлом и прекрасном будущем своего бедного и всеми обижаемого народа.
Исходя из своих исторических концепций, писатели трансильванской школы и их последователи прилагают усилия по завершению романской деассимиляции румын. Они работают над латинизацей языка, стараясь по возможности убрать славянские элементы, и предлагают перейти с кириллицы на латиницу. Для румынского языка на латинице создается новая грамматика на основе итальянской.
Между тем, новый император Леопольд, стремясь предотвратить взрыв недовольства, поспешил возобновить деятельность парламентов Венгрии и Трансильвании. Этот поступок соответствовал духу времени – Европа отвернулась от абсолютизма как от средства модернизации. Французские революционеры провозгласили, что только демократические правительства способны вести человечество к открываемым рациональным мышлением и наукой новым горизонтам. Прошедшие годы кое-чему научили венгерское дворянство, и теперь оно звало не назад, а к продолжению модернизации, только осуществляемой не монархом, а под контролем сословных представительных учреждений. Другое дело, что очень быстро представился случай убедиться, что у этой модернизации есть жесткие ограничения, в том числе касающиеся румын.
В 1791г. Мику-Кляйном при участии других румынских общественных деятелей составляется петиция с требованием признать румын четвертой (наряду с венграми, немцами и секеями) трансильванской нацией и обеспечить им представительство в парламенте пропорционально количеству румынских налогоплательщиков. Первым пунктом в документе стояло требование перестать называть румын «пришлой» и «терпимой» в Трансильвании нацией. Император Леопольд наложил на румынское прошение осторожно благоприятную резолюцию, но в парламенте Трансильвании документ вызвал бурю негодования и, разумеется, был отвергнут. Тем не менее, в последующие месяцы были направлены еще два меморандума о правах румын. В истории с румынскими петициями получила дальнейшая развитие трансильванская традиция межконфессионального согласия. Эти составленные светскими интеллектуалами документы подписывали представители как униатской, так и православной церквей – вражда середины 18 века была преодолена, и впредь православные и униаты будут вместе бороться за национальную идею.
В ответ император издал декрет о равноправии православной церкви. Это была скорее отписка, так как православие было восстановлено в правах более ранними решениями Марии Терезии и Иосифа, но все же Габсбурги подтвердили, что при всей важности хороших отношений с венграми, румын они готовы, по меньшей мере, внимательно выслушать. А затем и венгры, и румыны успокоились.
В 1792г. император Леопольд II умер, ему наследовал Франц. Новый правитель империи дал понять, что в условиях начинавшейся войны с революционной Францией никаких вольностей внутри своих владений он не потерпит. И венгерское дворянство не стало возражать. Лишь несколько сотен радикалов объединились в «Общество свободы и равенства» с целью вести Венгрию по французскому пути, но в 1794г. оно было без особого труда разгромлено полицией. Венгерские дворяне и в самом деле имели несколько причин, чтобы испугаться. И империи, которым пришлось бы бросить вызов, были слишком сильны – как раз в эти годы русская армия подавила последнюю попытку сохранить Польскую республику. И революционная альтернатива вызывала все больше сомнений – во Франции республиканцы отняли земельную собственность у аристократии и начали гонения на традиционную религию. Если предположить, что помимо прочего покладистости венгерской аристократии способствовал испуг от восстания Хории, Клошки и Кришана и выступлений Мику-Кляйна с единомышленниками, скорее всего это будет преувеличением. Историческая традиция учила венгров презирать румын, а заглядывать в будущее людям не дано.
В лице доброго царя Иосифа румыны впервые встретились с силами западной модернизации. И этот контакт дал им неожиданно много. В то время как их соплеменники за Карпатами в своих полунезависимых государствах пребывали во власти фатализма и апатии, трансильванские румыны на рубеже девятого столетия венгерского владычества два раза громко заявили о себе. Темные мужики поднялись на свирепое средневековое восстание, а выросшая под крылом униатской церкви румынская интеллигенция в те же годы положила начало идеологии и политическому движению современного образца. Соединение этих двух сил обещало трансильванским румынам большие перемены в их судьбе.
ТЕНЬ НАПОЛЕОНА И ВЛАСТЬ РОССИИ
В первые годы 19 века в Молдавии принимается закон о землепользовании, впервые в истории этой страны устанавливающий предельные размеры крестьянских наделов. Раньше каждый мог занимать столько земли, сколько был способен вспахать. Но через пять веков после того как румыны вышли из карпатских долин и начали заселять валашские равнины и молдавские холмы, цивилизация в этих странах достигла нового рубежа - они перестали быть полудиким просторным краем и ощутили избыток населения.
В те же годы к новым рубежам отчаянно рвалась Европа. Созданная народами континента цивилизация проявила свою силу в том, что, достигнув в 18 веке наибольших высот развития, возможных при феодализме и абсолютной монархии, не успокоилась таким успехом, а предприняла попытку создания более эффективного и динамичного общества. Французские республиканцы очистили свою страну от аристократии, духовенства и королевской власти с невиданной до тех пор решимостью, но разочаровали своих поклонников во Франции и за ее пределами, перебив друг друга и открыв дорогу к восстановлению монархии.
Зато когда Наполеон навел порядок в преобразованной на буржуазных началах стране, Франция предстала перед Европой как сильнейшая держава континента, которая вскоре затем силой оружия экспортировала антифеодальные преобразования в Германию, Италию, Польшу и другие страны. Император Наполеон успешно осуществил в значительной части Европы то, чего тщетно пытался достичь император Иосиф в масштабах Австрийской империи. Это сделало его величайшим героем для нескольких поколений европейцев.
Румыны в эти годы сделали очень лестное для себя открытие. Они, как это следовало из недавно опубликованных книг историков трансильванской школы, оказались родственниками французов – народа, диктующего свою волю остальной Европе и ведущего человечество в новое лучшее будущее. И примерно с 1802г. молдавские и валашские бояре начинают писать Наполеону петиции и меморандумы с просьбами поспособствовать избавлению их стран от засилья греков и власти турок, переходу к парламентскому правлению и вообще преобразованию жизни в княжествах на более прогрессивных началах.
Волны поднятой в Париже бури и в самом деле начинают докатываться и до карпато-дунайских земель. Обязанная России за помощь в войне с французами и ослабленная внутренними смутами Турция в 1802г. соглашается на назначение в дунайские княжества пророссийских князей – Константина Ипсиланти в Валахию и Александру Морузи в Молдавию - с очень приятным для населения княжеств обязательством не менять их в течение семи лет.
В последующие годы Наполеон в Европе шел от победы к победе, и Османская империя сочла целесообразным отказаться от сотрудничества с Россией ради союза с Францией. Французам нужно было отвлечь русские силы с центральноевропейского фронта на Балканы, для чего они решили спровоцировать новую русско-турецкую войну. Это вполне удается. В 1806г. султан снимает с постов правителей Валахии и Молдавии, и уязвленная в имперской гордости Россия направляет туда войска даже несмотря на то, что в последний момент турки испугались и заявили, что готовы вернуть князей на место.
Османская империя не пытается защищать территорию своих вассалов. В ноябре 1806г. русская армия без боя занимает Молдавию, снова, на этот раз окончательно, отбирает у турок Хотин, Бендеры и Аккерман, в декабре так же без проблем оккупирует Валахию. На первых порах Россия вела войну малыми силами и с неопределенной целью, затем положение меняется. На переговорах императоров Александра I и Наполеона в Тильзите (1807г.) и Эрфурте (1808г.) Россия и Франция заключают мир, а затем достигают договоренности о разделе сфер влияния. В обмен на признание его гегемонии в Центральной Европе Наполеон дает Александру свободу действий в отношении старых врагов России – Швеции и Турции. Разгромленная Наполеоном Австрийская империя также не могла препятствовать России, так что надо было пользоваться случаем.
Если во время войн конца 18 века румынские земли были для России полем боя, то теперь русские вошли спокойно, как хозяева, и быстро создали у румын впечатление, что на этот раз они пришли надолго. Уже в начале 1807г. население княжеств было приведено к присяге на верность российскому императору. Молдавия с самого начала управлялась русской администрацией. В Валахии год с небольшим продолжал править Ипсиланти, но в апреле 1808г. он смещается (на этот раз не фирманом султана, а указом императора), и здесь также вводится прямое российское правление. Так что христианские империи – вначале захватившая Буковину Австрия, а теперь и православные братья из России – проявляют к валашской и молдавской автономии меньше снисходительности, чем османы. Оно и понятно – пришедшие на румынские земли в 15 веке турки столкнулись там с людьми, готовыми постоять за себя, а русские и австрийцы увидели народы безвольные и покорные судьбе.
Русские армии, численность которых в разгар войны достигала 120 000, вели бои южнее Дуная, а в Валахии и Молдавии отдыхали и пополняли припасы. Если крестьяне, особенно в придунайских областях, страдали от реквизиций и грабежей, то многие помещики и торговцы сделали большие состояния на поставках. Быстро нашлись и способы потратить эти деньги.
Стоящая на подступах к вершине своего могущества (которая будет достигнута с вступлением русской армии в Париж в 1814г.) Российская империя пришла на румынские земли во всем блеске силы, богатства и цивилизации. Одетые в европейские мундиры, говорящие по-французски русские офицеры, смотрели на Валахию и Молдавию, с их носившими длиннополые кафтаны и высокие шапки, да еще и называвшимися боярами аристократами, как на музей собственного прошлого. А глядя на русских, многие румыны приняли решение порвать с византийско-турецким образом жизни, и приобщиться к принесенной северными варварами французской цивилизации. Которая была тем более приятна именно в русской версии – без буржуазных добродетелей, зато с блеском изысканной культуры и умением красиво потратить получаемые из поместий средства.
Вот что писал о пробуждении румынского народа от византийского сна русский генерал Ланжерон. «Мы нашли многих молдаванок в восточных костюмах, в домах без мебели и с очень ревнивыми мужьями. Но революция, произошедшая в Яссах, а затем в Бухаресте была быстрой и полной: через год все молдавские и валашские женщины переоделись в европейские одежды. Дома наполнились иностранными слугами, французскими поварами, в салонах говорили только по-французски. Петр I не изменил лик империи так, как наше прибытие изменило Молдавию». Стали ли молдавские мужья менее ревнивыми, генерал не уточняет.
Хотя, наверное, основным мотивом поворота румын к Европе был не русский пример, а те бедствия, которые постигли княжества в предыдущие десятилетия. Турецкие и греческие грабежи, военные опустошения, голод и эпидемии обрушивались на несчастные страны в то время, когда их элита получала все лучшее представление о европейском благополучии. Эти сравнения накапливались до тех пор, пока не заставили валахов и молдаван с ненавистью и презрением отвергнуть византийскую традицию и, вооружившись идеями трансильванской школы о римском происхождении их народов, броситься в погоню за европейской мечтой. Но русская оккупация 1806 – 1812гг. была только начальным этапом этого перелома.
Между тем успехи русской армии на поле боя долгое время оставались более скромными, чем в деле приобщения румын к европейскому образу жизни. Бои за турецкие крепости на южном берегу Дуная шли долгие и тяжелые. Турки понемногу отступали, но уклонялись от крупных сражений и тянули время, не соглашаясь на требование России отдать ей Валахию и Молдавию. Они были правы. Обстановка менялась – в 1811г. стало понятно, что Наполеон больше не удовлетворен достигнутым компромиссом и готовится к решающему удару по России.
Завершать войну направляют Кутузова. Летом 1811г. ему удается отступлением с болгарских плацдармов заманить основные силы турок на валашский берег, где в октябре они были окружены около Олтеницы. Одержав эту победу, русские делают туркам мирные предложения, существенно смягчив требования. Они предлагают поделить румынские земли пополам: Валахию – туркам, Молдавию – русским. Турки выдвигают встречное предложение: Валахию они согласны оставить себе, а вот Молдавию можно разрезать пополам - по реке Прут.
В ответ Кутузов заставляет истощенную голодом окруженную турецкую армию сдаться, но это ничего не меняет. Турки стоят на своем, затягивая переговоры месяц за месяцем. Настает весна 1812г. Армия Французской империи начинает выдвижение к границам России. Собранные по всей Европе силы превосходят военный потенциал Российской империи, так что необходимо задействовать все имеющиеся войска. Отвод армии с далеких Балкан становится жизненной необходимостью.
Недовольный неспособностью Кутузова добиться мира, император Александр в апреле 1812г. направляет ему на замену адмирала Чичагова. Раздраженный Кутузов накануне прибытия Чичагова в Бухарест 16 мая подписывает мир на турецких условиях. Россия забирает молдавские земли восточнее Прута, так что в составе княжества остается менее половины территории Молдавии в границах 1774г. В руки России переходят турецкие провинции в низовьях Дуная и Днестра, а также Хотин. Такой вариант прохождения границы рассматривается Россией как неудачный для нее. Готовясь уводить свою армию из княжеств, адмирал Чичагов раздраженно пишет: «Следует рассматривать этот мир как эфемерную сделку, которая может стать лишь поводом для нового разрыва». История, однако, учит, что нет ничего более постоянного, чем временное.
России Бухарестский мир ничем не помог. Армия Чичагова еще пару месяцев ждала, пока султан подпишет мирный договор, и вернулась на территорию империи в первых числах сентября 1812г., когда Наполеон был уже в Москве. На Бородинском поле Россия противостояла Франции и ее европейским вассалам только частью своих сил.
Для румын же надежда на освобождение от турок обернулась унизительным разделом их территории, в ходе которого и мусульмане и православные показали одинаковое пренебрежение правами румынских государств. Когда в октябре 1812г. последние русские войска покинули Бухарест, жители города отметили это событие иллюминацией и гуляниями, во время которых сжигались изображавшие русских куклы. Скорее всего они отмечали также и победы своего кумира Наполеона – 15 октября 1812г. в Бухаресте наверняка знали о вступлении французов в Москву, но могли еще не получить известий, что три дня назад они потерпели поражение под Малоярославцем и начали самоубийственное отступление по Смоленской дороге. А поражение Наполеона означало, что в ближайшие десятилетия судьбы Валахии и Молдавии будет определять Россия. Но и роман Румынии с Францией еще получит продолжение в будущем.
НЕЗЫБЛЕМЫЙ ПРЕСТОЛ
Первоначально правительство России рассматривало Восточную Молдавию (или Бессарабию, как ее стали именовать русские, использовав старинное название южной части захваченных земель) как прообраз своих более обширных владений на Балканах. Помимо задачи создания привлекательной витрины, сказалось и стремление императора Александра проводить либеральную политику. И если в старых владениях империи либерализм не зашел сколько-нибудь далеко, то многим новоприобретенным окраинам повезло больше. Отнятая в 1809г. у шведов Финляндия получила из рук доброго царя почти полную независимость, при абсолютно необременительных обязательствах перед Россией. И Бессарабии, как писал император Александр первому губернатору области Скарлату Стурдзе, следовало обеспечить «отеческое и благородное правление».
Практическое осуществление «отеческого и благородного правления» столкнулось с определенными трудностями. Население Восточной Молдавии бросилось бежать из российских владений в западную часть страны. Распространились слухи, что на новую провинцию будут распространены российские законы о крепостном праве, и тысячи, а возможно десятки тысяч молдавских крестьян предпочли рабству уход из родных мест. А Восточная Молдавия и так была пустовата. Земледельцы веками неохотно селились около опасного Дикого поля, десятки тысяч человек Россия за двадцать лет до того переманила на свои новые земли между Днестром и Бугом. Наконец южная часть Бессарабии оказалась совсем пустой после того, как обитавшие здесь татары либо бежали от русской армии, либо были после войны депортированы российскими властями.
Границы Российской империи большой проницаемостью никогда не славились, и в рассматриваемые нами времена, если царь кого-то не хотел отпускать за границу, ничего не мешало ему так и поступить. Пушкин, не по своей воле проживший несколько лет в Бессарабии, ни в какие страны, лежавшие дальше на запад, по ту сторону русской границы, так никогда и не попал. Но, запретив выезд из страны одному неблагонадежному поэту, император не счел возможным препятствовать тысячам крестьян, так как это потребовало бы слишком масштабных репрессий.
Надо было искать иной выход из положения. Правительство империи гарантировало управление страной согласно местным законам и обычаям. Власть российского губернатора ограничивалась советом бояр, пять членов которого назначались властями, а шесть избирались аристократами области. Выборными были и местные власти. В 1819г. группа молдавских бояр, по достоинству оценив русские порядки, предложила ввести в Бессарабии крепостное право. Русский губернатор заблокировал эту инициативу.
Население области было освобождено от налогов на 5 лет, а в 1818г. еще на 3 года. Для привыкших к безудержной жадности своих без конца менявшихся князей молдаван такое событие было подобно манне небесной. Испытавшие на себе тяжесть бесконечных поборов, но не знавшие призывов в армию, молдаване были и сейчас освобождены от ужаса 25-летней российской рекрутчины. Население Восточной Молдавии не призывалось в армию империи в течение еще 60 лет после того, как их страна вошла в состав России. Что же, в отличие от задавленных обязательствами перед Турцией и страхом быстрого окончания своего правления фанариотских князьков, великая империя, беспощадно эксплуатировавшая население своих обширных внутренних областей, могла себе позволить подобные милости в отношении новоприобретенных окраин.
Исход населения постепенно прекратился. Правительство империи позаботилось и о высших классах, в 1818г. уравняв восточномолдавское дворянство в правах с российским. Это было тем более просто, потому что в отличие от трансильванской ситуации, для приобщения к элите господствующей нации не надо было менять веру.
Местные помещики и в самом деле не доставляли новой власти сколько-нибудь серьезных неприятностей. Затеять революции на бессарабской земле пытались представители других народов. В 1821г. из Бессарабии начал свой авантюрный поход на Молдавию и Валахию греческий революционер, потомок фанариотского князя Александр Ипсиланти. В те же годы в расквартированных здесь частях русской армии действовала одна из организаций декабристов во главе с Орловым. После мятежа Ипсиланти император решил навести в Бессарабии порядок, и в 1822г., еще за три года до восстания в Санкт-Петербурге бессарабская организация была разгромлена.
Избранный столицей новой области городок Кишинев и лежавший в запустении после изгнания турок Измаил были отстроены по образцу Петербурга – с широкими и прямыми проспектами, вдоль которых выстроились церкви, административные здания и усадьбы в стиле ампир. Здесь бок о бок жили русские чиновники и военные и бессарабское дворянство, перенимавшее язык и обычаи новой для него империи. Впрочем, самым многочисленным населением Кишинева вскоре стали представители третьего народа. Евреи по достоинству оценили перспективы новых городских центров Бессарабии, так что за первую половину 19 века их численность в крае возросла с 6 до 84 тысяч человек, а Кишинев стал преимущественно еврейским городом.
Оставшиеся пустынными после депортации татар придунайские степи (Буджак), некоторое время принадлежавшие Молдавии в момент наибольшего расцвета княжества, а потом три века находившиеся под властью турок, молдаванам возвращены не были. Первой идеей российского правительства было расселение на этих землях христианских беженцев из турецких владений – и туда прибыли порядка 30 000 болгар и гагаузов (тюркского народа православного вероисповедания).
Кроме того, империя пригласила на свои новые плодородные земли несколько тысяч немецких колонистов, вначале из русской Польши, потом из самой Германии. Трудолюбивый и дисциплинированный народ пришелся ко двору русским императорам так же как за несколько веков до того пригодился венгерским королям при освоении Трансильвании. Увы, жестокий 20 век стер с лица земли культуру бессарабских немцев, и в значительной степени уничтожил цивилизацию немцев трансильванских.
На пустые южные земли, в новые городские поселения в центре и на севере Бессарабии устремились тысячи переселенцев из России и Украины. Казаки в память о войне с Наполеоном основали на юге Бессарабии станицы Бородино, Тарутино, Малоярославец и другие. Беглые крепостные придумывали себе молдавские имена, потому что молдаван нельзя было закрепощать.
Доля молдаван в населении Бессарабии снизилась с 86% в 1817г. до 55% в 1859г.
Пока эти процессы шли своим чередом, политика России в отношении Восточной Молдавии изменилась. Новый император Николай I исходил из того, что распад владений законных монархов не должен поощряться ни в коем случае, даже если речь идет о таком нехристе и злейшем враге России как турецкий султан. В результате планы освобождения православных подданных Турции были на время забыты. А значит и Бессарабия, которая больше не должна была являться прообразом чего-либо, могла быть превращена в обычную губернию. Хотя с Финляндией, которая изначально никому и не должна была служить примером, подобным образом не поступили – эта страна так спокойно и дожила в условиях широкой автономии до получения полной независимости. Польшу Российская империя лишила автономных прав за неоднократные восстания. Почему лишили автономии Бессарабию, которая была еще тише, чем Финляндия, до конца не понятно. Возможно, важное стратегическое значение провинции навело правительство на мысль, что местным нельзя позволять излишних вольностей. Возможно, русские власти сочли, что молдаване, в отличие от финнов, не способны цивилизованно управлять своей страной. Возможно, государство, которое вписывало в паспорта своих подданных не национальность, а вероисповедание, решило, что люди одной с русскими православной веры ни в каких особых правах не нуждаются.
Так или иначе, в 1828г. правительство Российской империи упразднило самоуправление Бессарабии, все выборные посты передало назначаемым сверху чиновникам и сделало край частью Новороссийской губернии. Единственным официальным языком отныне стал русский. Как впоследствии писал румынский публицист Гибу, «во всей литературе того времени вы не найдете ни слова протеста против этой акции». Если не было даже слов, то ни о каких действиях речь уж тем более не заходила.
За окончательным включением Восточной Молдавии в российскую политическую систему последовала и ее интеграция в экономику империи. В начале 1830-х была упразднена таможенная граница на Днестре. Бессарабская сельскохозяйственная продукция получила доступ на рынок громадного государства и к порту Одессы, откуда открывались дороги во все уголки мира.
И все… Пока на Трансильванию, Валахию и западную Молдавию накатывают потрясения, меняющие судьбу румын, в Восточной Молдавии долгие десятилетия не происходит ничего. Пока поляки, невзирая на явное превосходство русской армии и жестокие репрессии, раз за разом восстают против ненавистной деспотии, население Бессарабии хранит образцовую лояльность. В полном соответствии с представлениями Николая I о том, как должна выглядеть его империя.
Россия стала последней империей доиндустриальной эпохи. Ее создание завершилось при Екатерине II, когда Европа уже начала затягивать мир в великую авантюру строительства индустриального общества. Отбив первый натиск сил европейской модернизации в лице Наполеона, Россия почувствовала себя обязанной удержать человечество в рамках старых добрых порядков, когда мудрые цари, аристократы и священники управляли добрыми земледельцами, а города с их бездушными торгашами и буйными пролетариями были маленькими и неопасными. И если в Европе такой проект уже не мог прижиться сколько-нибудь надолго, то Россия от взятия русскими Парижа в 1814г. и до взятия англичанами и французами Севастополя в 1855г. была последним местом, где перед броском в безумную новую эпоху человечество могло вполне насладиться этой патриархальной идиллией.
Пожертвовав развитием и свободой, империя дала огромным пространствам Евразии покой, казавшийся вечным и незыблемым. А разве не это было главной мечтой народа, измученного тысячелетними мытарствами по темным задворкам истории. Молдаване, главным историческим опытом которых были века бесконечных опустошений и грабежей завоевателями или собственными без конца менявшимися правителями, которые мечтали о том, чтобы новый Влад Цепеш неважно какой ценой принес на их землю порядок, охотно вступили под сень самого незыблемого престола Европы.
Недаром созданная в Кишиневе организация декабристов ограничилась кругом русских офицеров и не распространилась на местное общество. Это часть избалованной успехами своей страны русской элиты рвалась к новым горизонтам и тяготилась покоем, что давал незыблемый престол, а молдаване радовались тому, что ветры истории занесли их пусть в застойную, но зато тихую гавань.
Тем более что стабильность давала возможность пусть не очень быстрого, но уверенного развития. Отсутствие крепостного права и наличие на первых порах значительных свободных земель делали экономику новоприсоединенных земель более мобильной, чем у областей центральной России. Благоприятный климат ставил Бессарабию в уникальное положение по отношению к большинству остальных земель холодной и малоплодородной империи.
За первую половину 19 века край увеличил производство вина в три раза, сделавшись его основным внутренним поставщиком на российский рынок. Впрочем, центральная Россия была далеко, и подлинный расцвет бесарабской торговли с ней начался только с постройкой железных дорог. Расположенный в двухстах километрах от основных сельскохозяйственных районов Бессарабии порт Одессы давал товаропроизводителям края преимущества перед большинством внутрироссийских конкурентов при выходе на мировой зерновой рынок. Сбор зерна в Бессарабии за первую половину 19 века вырос также в три раза. Население увеличилось с 256 тыс. человек в 1816г. до 941 тыс. в 1859г., около трети этой цифры приходится на приток переселенцев, две трети – на естественный прирост.
Бесарабцы внимательно и возможно с завистью следили за происходившим по ту сторону Прута утверждением независимой и единой Румынии. Некоторые уезжали в эту новую страну, чтобы разделить радости и невзгоды ее беспокойного существования, большинство же оставалось тихо жить в тени незыблемого престола.
ГРЕКИ ПОРЫВАЮТ С ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ
Многовековые старания греков занять достойное место в османском обществе не прошли даром. К исходу 18 века полюбившая хорошую жизнь, развращенная коррупцией деспотия, хотя и продолжала держать греков, наряду с остальными христианами, за людей второго сорта, на деле предоставляла им массу возможностей. Торговые и финансовые кланы греков-фанариотов, контролировали значительную часть экономики империи, да и многие административные структуры, особенно внешнеполитическое ведомство, были грекам доступны. Дополнительные возможности дало положение Кучук-Кайнарджийского договора о праве России оказывать покровительство христианским подданным Османской империи и создание русских провинций в северном Причерноморье. Теперь большая часть греческих торговых судов стала ходить под русским флагом, избегая турецкого налогообложения, а в недавно основанной Одессе начала создаваться новая Греция в изгнании, в отличие от Дунайских княжеств вовсе недоступная для турецких властей.
И это было еще не все – уже четыре века, со времен Возрождения, Европа восхищалась античностью, а в первой половине 19 века увлечение древнегреческой цивилизацией было всеобщим. Строившие дома в классическом стиле, переводившие «Илиаду» и «Одиссею», постоянно ссылавшиеся на Платона и Аристотеля европейцы не давали грекам забыть о том, что они являются одним из величайших народов мира. А при таком положении и таком образе мыслей, сохранявшаяся, несмотря на все влияние и богатство, зависимость от произвола турецких властей становилась нетерпимой. Решиться на восстание грекам было невероятно трудно – они обеспечили себе вполне комфортное существование, а с другой стороны прекрасно знали, насколько решительными и беспощадными могут быть их мусульманские владыки.
Сербское восстание 1804 – 1813гг., бесконечные сепаратистские мятежи самих османских местных властей, очередной разгром турок русскими в 1811г. подталкивали греков к решительному шагу. Но до поры до времени взаимовыгодное сосуществование турок и греков продолжалось. По окончании войны с Россией греческие правители вернулись в Бухарест и Яссы. Валашским князем стал Ион Караджа – бывший драгоман (главный переводчик) Османской империи. При нем был составлен на основе западных образцов новый гражданский кодекс Валахии, заменивший своды законов, пришедшие в княжество еще на заре его существования из Византии, открыт первый валашский театр. Сам князь увлекался переводом комедий Гольдони с итальянского на греческий. При нем налоговый гнет в Валахии оставался исключительно тяжелым, подати и взятки выколачивались правительством из населения со всей возможной жестокостью. Оно и понятно – наряду с беспрекословным выполнением всех формальных и неформальных обязательств перед Османской империей, Караджа переводил значительные средства на свои счета в австрийских банках.
Так продолжалось до 11 сентября 1818г., когда князь собрал боярский совет и сообщил, что отрекается от престола и уезжает из страны. Приказа султана о смещении валашского князя не было, как и никаких других признаков угрозы власти и безопасности правителя Валахии. Просто Карадже надоело существование в пропитанном страхом и раболепием османском обществе, и он, пожертвовав статусом вассального монарха, уехал в свою любимую Италию, чтобы жить в свое удовольствие, никем не управляя, но и никого не боясь. Этот разрыв с фанариотскими традициями, совершенный человеком явно не героического склада, предвещал близкую гибель Греко-Турции, как называли Османскую империю некоторые излишне самонадеянные фанариоты.
В 1814г. создается Филики Этерия – греческое тайное общество с центром в Одессе, и с сетью организаций, охватывающей Константинополь, собственно греческие провинции Турции и Дунайские княжества. Возглавляет Этерию Александр Ипсиланти – сын бывшего валашского князя Константина Ипсиланти, ставший русским генералом. Его цель – поднять греков и другие христианские народы Балкан на восстание, желаемым результатом которого было бы воссоздание Византии. Перед Ипсиланти стоит выбор – поднимать народное восстание в провинциях, населенных греками, но управляемых турками, или захватить власть в Валахии и Молдавии, управляемых греками, но населенных румынами. Будучи сам представителем аристократии, Ипсиланти уважает высшие слои общества и делает выбор в пользу Дунайских княжеств. История в результате получается довольно таки назидательная.
В феврале 1821г. Ипсиланти во главе небольшого отряда пересекает русско-молдавскую границу. Значительная часть греческой и румынской верхушки участвует в заговоре. Отряд греков беспрепятственно проходит через молдавскую и валашскую территорию, но румыны не проявляют желания присоединиться к повстанцам. К моменту вступления в Бухарест в апреле 1821г. у Ипсиланти было всего 2 000 человек.
В Бухаресте за месяц до начала мятежа умирает поставленный на престол после бегства Караджи Александру Суцу. Страной управляет боярский совет, крупнейшие члены которого Брынковяну, Гика и Вэкэреску хотят принять участие в антитурецком восстании, но собственными вооруженными силами не располагают. Осознавая свое бессилие, аристократия обращается к народу – бояре просят собрать войска Тудора Владимиреску. Он был свободным крестьянином из тех предгорий Карпат, куда за все века существования княжеств так и дотянулась рука бояр. И этому человеку удалось сделать то, что не получилось у Ипсиланти – поднять румын на борьбу. В феврале он из монастыря Тисмана на западе Валахии призвал народ собираться под его знамена, а 21 марта вступил в Бухарест во главе 8 000-й армии. Его ополченцы требовали положить конец правлению в Валахии греков-фанариотов.
К тому времени обстановка резко изменилась к худшему. Ипсиланти, а затем и Владимиреску всюду заявляли, что за их мятежом последует вторжение русской армии. Но последовало опровержение российских властей, заявивших, что они не поддерживают восстание. Узнав об обмане, валашские бояре в свою очередь обманули Владимиреску и бежали из страны, отказавшись от сотрудничества с ним. Зато теперь, вступив в Бухарест, Владимиреску оказывается правителем Валахии – первым за 115 лет не присланным султаном, а выдвинутым страной. А подошедший со своим отрядом в начале апреля фанариот Ипсиланти ему абсолютно несимпатичен. Владимиреску требует, чтобы этеристы уходили из Валахии, но идти им некуда, так что Ипсиланти лишь перемещается из Бухареста в соседний Тырговиште.
Пытаясь удержать власть, Владимиреску предлагает туркам начать переговоры, но те не отвечают взаимностью. Турецкая армия переходит в наступление и 15 мая без боя занимает в Бухарест. Бойцы Ипсиланти хватают Владимиреску и казнят его, обвинив в предательстве общего дела. В последующие дни турки разбивают остатки валашского и греческого отрядов. Ипсиланти бежит в Трансильванию, где его арестовывают австрийские власти. У него есть все основания сожалеть о совершенной жестокой ошибке – страны угнетаемые греками не захотели стать базой греческой освободительной борьбы.
На этом все бы могло и кончиться, если бы не дополнительное восстание, поднятое в самой Греции, на Пелопоннесе. Оно началось также в феврале 1821г. с высадки отряда во главе с братом Александра Димитрием Ипсиланти, но не было подавлено ни в мае 1821, ни к концу года, ни в 1822г. Напротив, повстанцы захватили значительную часть южной и средней Греции, где провозгласили независимое государство. На своей земле греки сражались до последнего за каждую деревню, и армия империи очень долго ничего не могла с ними поделать. А вот наследника князей-фанариотов борцы за греческую свободу своим правителем видеть не пожелали. Парламент независимой Греции отверг его кандидатуру на пост главы государства, и Димитрию Ипсиланти пришлось удовольствоваться ролью командира одного из повстанческих отрядов. Его разочарование все же было не столь жестоким как у старшего брата.
В бессильной ярости турки мстили, как могли. Румынскую кормушку у греков отняли. По завершении турецкой оккупации, летом 1822г. князей назначили из местных – Григоре Гику в Валахию и Иона Стурдзу в Молдавию.
Но это лишение возможности наживаться за счет других уже ничего не значило в сравнении с гибелью всего фанариотского мира. Представители самых влиятельных семей фанариотов были казнены или брошены в тюрьмы, в то время как константинопольская чернь разграбила греческие кварталы города и перебила большую часть их населения.
Борьба и жертвы греческого народа ставят Европу перед трудным выбором. Множеству образованных людей на всем континенте, воспитанных на ценностях древнегреческой цивилизации, до смерти (в случае с Байроном в буквальном смысле слова) обидно, что современные им греки сражаются и умирают за свою свободу, а европейские правительства им не помогают. Помочь было трудно не технически, а по принципиальным соображениям. После разгрома Наполеона европейские монархии заключили Священный союз – отдаленный прообраз нынешней ООН, в рамках которого они обязались сохранять территориальную целостность и внутренний строй существовавших государств. Если бы такое произошло лет на сто раньше, Турцию запросто вычеркнули бы из списка подлежащих сохранению монархий как державу нехристианскую. Но после века Просвещения религия уже не играет прежней роли, и турецкий султан признается таким же легитимным монархом, революционные выступления против которого не должны поощряться.
Между тем, греческие повстанцы были все же не в силах одолеть империю. Положение становится отчаянным, когда султану Махмуду II удается уговорить формально зависимый от Османской империи Египет помочь сюзерену, и египетский флот блокирует греческое побережье. В этот момент сила сочувствия к Греции оказалось такой, что стало возможным невероятное. Россия, Великобритания, Франция на какой-то момент пренебрегают и принципами Священного союза и даже, в случае двух последних, своими государственными интересами, диктующими им политику партнерства с Турцией. В октябре 1827г. русско-англо-французская эскадра уничтожает египетский флот у берегов Пелопоннеса и спасает греческих повстанцев. Но продолжать войну с Турцией до полного освобождения Греции англичане и французы не хотят. Поставить точку в греческой драме берется недавно ставший российским императором Николай I.
Весной 1828г. русская армия со своего нового бессарабского стратегического плацдарма переправляется через Дунай и начинает наступление вдоль побережья Черного моря вглубь турецких владений в Добрудже и Болгарии. Вспомогательные отряды без боя занимают Валахию и Молдавию. Военный потенциал Турции подорван произошедшим в 1826г. мятежом янычар и последующей ликвидацией этого рода войск, но султаны никогда не отдавали своих владений без боя. Русские должны ликвидировать тот же мощный комплекс турецких укреплений на северо-востоке Болгарии, с которым им уже приходилось иметь дело в 1773 -1774 и 1808 – 1811гг. Россия овеяна славой победительницы Наполеона, близка к положению величайшей державы мира, но подтвердить эту репутацию оказывается нелегко. В 1828г. удалось взять только Варну, от Силистрии и Шумлы русские отошли ни с чем. Огорченный император Николай уезжает из армии, поручив командование генералу Дибичу. И тому все же удается добыть свободу для Греции, Сербии и румынских земель.
30 мая 1829г. русские разбивают пытающуюся контратаковать турецкую армию у Кулевчи, гарнизон Силистрии сдается, но в Шумле по-прежнему обороняются крупные неприятельские силы. Дибич принимает решение оставить Шумлу у себя в тылу и идет через Балканские горы на юг – к Бургасу, а затем к Адрианополю. Впервые за время османского правления над Константинополем нависает угроза захвата неприятельской армией. Войска Халиль-паши выходят из Шумлы и бросаются вдогонку за русскими, что завершается их разгромом у Сливена 31 июля. 8 августа русская армия без боя входит в старую османскую столицу Адрианополь. Правда, победителей всего 7 000. 125 000 русских солдат погибли за два года войны, из них одна десятая в боях с турками, а остальные от эпидемий и плохого снабжения.
Но как бы там ни было, к августу 1829г. в распоряжении Турции не остается сколько-нибудь значительных военных сил, русская армия беспрепятственно занимает Болгарию, ее авангард оказывается в 50 километрах от Константинополя. И, кроме того, поскольку Россия в те десятилетия – мировая сверхдержава, никто из ее европейских соперников не смеет выступить в защиту поверженной Османской империи. В таких условиях 2 сентября 1829г. подписывается Адрианопольский мир.
Российской империи достаются значительные территории в Закавказье, но вот в Европе Россия выступила весьма скромно – взяла у Турции лишь дельту Дуная. Случайно возникшая граница по Пруту остается незыблемой. Николай I считает себя обязанным блюсти принципы Священного союза. Но главный жандарм Европы не может игнорировать и голос балканских народов, после того как греки и сербы заявили о своей воле к свободе жестко и бескомпромиссно, залив свои страны собственной и турецкой кровью. Румыны так радикально не выступили, но все же в Валахии был Владимиреску – так что и они теперь не безликое население, а народ, имеющий собственный голос. В Адрианополе принимается то самое решение, что и в наше время сплошь и рядом предлагается как наилучший выход из сепаратистских кризисов – широкая автономия.
Греция становится фактически самостоятельным государством с чисто формальной зависимостью от османов. В 1830г. в Афины приезжает, чтобы прожить там до своей смерти в 1845г., Ион Караджа. Этот умный и удачливый человек сумел получить от жизни на редкость много – сделать карьеру в Турции, скопить богатство в Валахии, пожить в свое удовольствие в Италии, а на закате дней порадоваться, глядя на освобожденную родину.
Сербия получает более ограниченную автономию. Турецкими вассалами остаются и Валахия с Молдавией, но их статус меняется радикально. Князья вновь избираются сословиями и лишь потом проходят утверждение у султана. Они правят княжествами пожизненно, так что разорительные торги за валашский и молдавский престолы уходят в прошлое. Это, правда, не династии, о которых мечтали Кантакузино и Кантемир, но уже значительный шаг прочь от ужасных политических систем, сложившихся в Молдавии и Валахии в 16 веке. Отменяется торговая монополия Османской империи – Дунайские княжества могут продавать свои товары кому угодно по свободным ценам. Наконец, Турция отдает Валахии свои последние райи – Брэилу, Джурджу (который пытался отвоевать еще Дракула) и Турну, а Дунай объявляется открытым для международного судоходства.
Ветры истории, так долго и неумолимо несшие румынские государства в сторону полного исчезновения, вдруг поменяли направление. Уже почти став русскими губерниями в 1812г., Валахия и Молдавия в последний момент вернулись к положению турецких вассалов благодаря наступлению Наполеона на Россию. Когда же русские пришли вновь, у них во главе был император, поставивший идеал сохранения европейской старины выше интересов имперской экспансии. Сберечь Европу от революций Николай I все равно не смог, а вот примененное им компромиссное решение для Валахии и Молдавии стало началом пути румын к независимости.
ДОСТОИНСТВА ДВОЙНОГО ПОДЧИНЕНИЯ
В 15 веке, когда власть Османской империи над Валахией и Молдавией только утверждалась, у княжеств иногда оказывалось по два господина одновременно – турки вместе с венграми или поляками. В 19 веке шел обратный процесс – разрушение турецкого господства – и румынские государства вновь оказались под властью сразу двух империй. Турецкий сюзеренитет после Адрианопольского мира никуда не делся, зато теперь к нему добавился русский протекторат. Занявшие Молдавию и Валахию весной 1828г. русские войска по завершении войны не уходят, княжествами продолжает управлять российская администрация совместно с местными парламентами. С октября 1829г. ее возглавляет граф Киселев, проявивший себя как не жестокий но, тем не менее, эффективный администратор, которого Пушкин удостоил характеристики «может быть самый замечательный из наших государственных людей».
Достижение этого русского генерала уникально. На фоне господствующих в Румынии почти исключительно негативных оценок русского влияния на румынскую историю, Киселев остается единственным представителем России, сыгравшим значительную роль в судьбах румын, и продолжающим пользоваться в этой стране уважением и симпатией. Самым заметным напоминанием о графе остается шоссе Киселева – бухарестская улица, в конце 19 – начале 20 веков пересекавшая самый фешенебельный район города, где румынские помещики наслаждались благами золотого века, начавшегося с правления русского губернатора.
Что же сделал Киселев для румынских княжеств? В сотрудничестве с боярскими советами были разработаны и утверждены в 1831г. в Валахии и в 1832г. в Молдавии органические регламенты. Это были настоящие конституции, но их так не назвали, поскольку в России это слово было крамольным. Непредставимой в России того времени была и масса других вещей, учрежденных Киселевым на румынских землях. Видимо, получив в свое распоряжение чужую страну, просвещенный русский аристократ провел в ней те преобразования, какие он хотел бы, но не мог воплотить в жизнь у себя на родине.
Органические регламенты вводили в Валахии и Молдавии разделение властей. Законодательная власть принадлежала парламенту, избиравшемуся на пять лет в основном крупными землевладельцами, а также представителями городских торговых и ремесленных сообществ. Исполнительная власть находилась в руках князей, которые должны были избираться пожизненно особыми собраниями – более представительными, чем постоянные парламенты. Создавалась система независимых судов.
Политическая система Валахии и Молдавии обретала столь желанную стабильность (или, по крайней мере, шанс ее добиться), а продолжавшие существовать в Валахии и Молдавии традиции сословных собраний и выборности князей теперь стали отправной точкой для создания передовой по понятиям 19 века системы правления.
На основе органических регламентов была создана стабильная система законов и налогов, которую уже нельзя было менять по сиюминутному произволу князя. Эта мера не то чтобы вовсе уничтожила систему «неформальной эксплуатации», но все же потеснила прежние порядки куда серьезнее, чем усилия Брынковяну и Маврокордата. И благотворное влияние стабильной экономической среды не замедлило сказаться. Средняя налоговая нагрузка на крестьянский двор уменьшилась в два с лишним раза. Помимо отмены турецкой монополии на внешнюю торговлю, пришел конец внутренним таможенным границам. Были отменены пытки и смертная казнь.
Так что «либеральным кретинам всей Европы» (по выражению Маркса) было за что аплодировать органическим регламентам. Сам Маркс регламенты оценил резко отрицательно, и на это тоже были основания. Также как и законодательство Маврокордата, регламенты стремились упорядочить «дикую» эксплуатацию крестьян, только если фанариоты шли по пути усиления роли государства, русская администрация расширила возможности землевладельцев. Новое законодательство лишило крестьян сохранявшихся хотя бы теоретически прав на земельные участки, поставив их в положение работников на земле, ставшей отныне безраздельной частной собственностью помещиков. Допустимые нормы барщинных работ возросли в четыре с лишним раза.
Присутствовала в органических регламентах и еще одна недемократическая черта – жесткая централизация власти, при которой местные администрации формировались и контролировались из центра. Такая система была румынам близка и понятна – она являлась частью древней византийской традиции, на ней основывались административные системы старых турецких и новых русских владык, да и полюбившаяся румынам Франция тоже была одним из самых централизованных государств Европы. Так что созданная регламентами система местных властей хорошо прижилась на румынской почве и в значительной степени помогла созданию единого государства, вместе с тем исправно служа рассадником ленивой и коррумпированной бюрократии.
К тому времени, когда 1834г. русская армия была выведена, и Киселев оставил пост губернатора Дунайских княжеств, Валахия и Молдавия были приведены из азиатского средневековья в начало европейского 19 века.
Избрать князей согласно органическим регламентам молдаванам и валахам все же не дали. По завершении русской оккупации российский император и турецкий султан совместно назначили князьями Михаила Стурдзу в Молдавию Александру Гику в Валахию. Им предстояло править в странах, находившихся на подъеме.
Свобода торговли и расширение возможностей эксплуатации крестьян помещиками появились вовремя. Спрос на еду в мире быстро рос. Никуда не делись потребности Константинополя в румынском продовольствии, только теперь с турками можно было торговаться, а не довольствоваться ценами, назначенными властями империи. Но Константинополь уже не был крупнейшим городом мира. Такими стали Лондон и Париж. Великобритания и Франция вступили на путь создания индустриального общества. Их население стремительно росло и перемещалось в города, порождая огромный спрос на продовольствие. Даже в условиях жесткой конкуренции между поставщиками сельскохозяйственной продукции, хорошие возможности для обогащения находились для многих, в том числе и для Валахии с Молдавией.
Турция еще некоторое время оставалась основным торговым партнером Дунайских княжеств, но второе место вскоре заняла дотоле малоизвестная румынам Великобритания. Адрианопольский мир сделал Дунай свободным для навигации, и через нижнедунайские порты Брэилу и Галац румынское зерно потекло в Западную Европу. А потоки твердой валюты устремились в карманы валашских и молдавских помещиков.
Несмотря на большое политическое влияние России, экономические связи с ней не получили значительного развития. Основанные на сельском хозяйстве экономики двух стран были скорее конкурирующими, чем взаимодополняющими, а в тех случаях, когда княжества все же могли дать русскому рынку востребованный товар – как, например вино – слишком сильной была конкуренция бессарабцев.
Румынские государства бросились нагонять упущенное время. За 1830-е годы посевные площади в Молдавии увеличились в 2, а в Валахии – в 1,4 раза. За 1830 – 1850-е годы население Молдавии выросло с 1,1 млн. до 1,46 млн., Валахии – с 1,9 до 2,4 млн. Стремительно менялся пейзаж страны – на равнинных землях уничтожались некогда дремучие леса, распахивались ранее не заселенные или опустевшие во время русско-турецких войн придунайские степи.
Массовой урбанизации и индустриализации в период органических регламентов еще не было, но все же городское население княжеств увеличилось в два раза. Процветающими торговыми центрами сделались нижнедунайские порты Брэила и Галац, население которых возросло многократно. В 1829г. начала выходить первая валашская газета. В 1831г. был создан университет в Бухаресте (Академия святого Саввы), в 1835г. – в Яссах (Михаилянская академия). В 1836г. в Яссах была запущена первая в румынских землях паровая машина.
В 1830 - 40-е стал всеобщим и бесповоротным процесс, начало которого мы видели во время русской оккупации 1806 – 1812гг. Румынская элита покончила с турецко-греческими симпатиями 18 века, отряхнулась от византийского сна, о котором несколько последующих поколений будут вспоминать с презрением, и решительно повернулась в сторону Европы. Европейская мода стала нормой. Приезжие с Запада удивлялись, видя в странах, казавшихся им частью Востока, театры, балы и светские салоны, устроители которых изо всех сил старались подражать петербургским, венским и в первую очередь парижским образцам. Рядом с византийскими монастырями и турецкими караван-сараями появляются первые особняки в европейском стиле. Молодые бояре, для бесчисленных поколений предков которых центром мира был Константинополь, теперь открывают для себя Париж и Берлин, Рим и Лондон. Они едут путешествовать в западные столицы, многие остаются там учиться.
Полезную службу служит привычка образованных румын знать много иностранных языков, но их набор меняется. Окончательно забывается старославянский, уходят в прошлое греческий и турецкий. Валашская и молдавская элита дружно переходит на французский. В 19 веке французский язык был популярен во многих европейских странах, но нигде его ни изучали с таким энтузиазмом, как в румынских землях. Потому что нигде в знание этого языка не вкладывался столь глубокий идеологический смысл. Мысль о родстве с одной из самых передовых наций мира окончательно овладевает умами и помогает румынам предаваться самым смелым мечтам о будущем.
В то время как в Бессарабии экономический прогресс идет рука об руку с политической апатией, валашское и молдавское общество кипят новыми идеями, наслаждаясь полученной частичной свободой и требуя ее расширения. Всеобщим становится недовольство отсталостью Валахии и Молдавии, лучше всего выраженное в появившихся в 1827г. «Путевых заметках». Их автор, один из богатейших румынских бояр Динику Голеску, с величайшим сожалением описывает последствия веками господствовавшей в княжествах системы «неформальной эксплуатации». В последующие годы составление программ модернизации румынских государств становится едва ли не всеобщим поветрием. А вслед за политической публицистикой получает развитие и художественная литература.
Публицисты из Дунайских княжеств, среди которых наиболее знаменитым становится молдаванин Михаил Когэлничану, публикующий в 1837г. книгу «История Валахии, Молдавии и задунайских валахов», продолжают начатое писателями трансильванской школы дело создания современной румынской национальной идеи. В соответствии с идеями Великой французской революции, существование единой румынской нации становится аргументом в пользу ликвидации сословного деления общества, объединения Валахии с Молдавией и освобождения от иностранного господства трансильванских и бессарабских румын.
Избранные на основе органических регламентов парламенты не хотели быть марионетками князей и стали ареной борьбы идей и политических амбиций. Оппозиция требовала от князей либерализации режима, добивалась расширения автономии в таких, касавшихся перспектив дальнейшего экономического развития вопросах, как выход княжеств из таможенного союза с Турцией и создание национальной валюты, а также проведения более независимой политики в отношении России. Князья оказывались в нелегкой роли буфера между империями, от которых зависела их власть, и обуреваемым новыми желаниями обществом.
Несмотря на такие настроения, Молдавии удалось избежать политической дестабилизации в течение всего периода регламентов и даже во время европейской революции 1848г. Это чаще всего объясняется жестким стилем правления князя Стурдзы, но вероятно сыграла роль и уязвимость Молдавии, которую соседи и так лишили большей части территории. Понесенные потери научили молдаван искать скорее консолидации, чем раздоров.
Валахи же казалось хотели наверстать упущенное за века молчания и покорности, не давая своим князьям спокойной жизни. Создаваемые валашским дворянством тайные общества выдвигали программы, в которых мысли неофитов европейской политики возносились к вершинам революционного радикализма. В 1838г. была разгромлена организация Кымпиняну, программа которой предусматривала достижение независимости, объединение Валахии и Молдавии, учреждение династического правления, но и ограничение власти монарха парламентом, избиравшимся на основе всеобщего избирательного права. Вместо нее была создана организация Филипеску, которая хотела добиваться (несмотря на то, что ее глава был боярином) уже провозглашения республики и раздела помещичьих земель между крестьянами. Она была разгромлена в 1840г., но уже в 1843г. возникает еще более радикальное общество «Фрэция» (Братство) во главе с Бэлческу.
Аресты радикалов вызвали возмущение в парламенте, который добился от императора и султана смещения Гики в 1842г. Следующий правитель Валахии Георге Бибеску оказался первым князем, избранным в соответствии с органическими регламентами парламентом. Но, придя к власти демократическим путем, он принялся душить свободы. Бибеску разогнал парламент и в 1844 – 1846гг. правил как абсолютный монарх. Желая покончить со свободомыслием, пусть даже в ущерб прогрессу, он закрыл Академию святого Саввы и запретил своим подданным учиться во Франции. Но так как история не создала в Валахии механизма прочной деспотической власти, своими мерами Бибеску подготовил не долгое правление для себя, а революцию.
ВЕНГРИЯ НА ПУТИ К РЕВОЛЮЦИИ
В 1809г. Наполеон нанес сокрушительное поражение Австрии. Миновав поверженную Вену, его армия вступила в венгерские земли. Из Дьера французский император призвал венгров низложить Габсбургов и провозгласить самостоятельное государство. Скорее всего, в тот момент венграм представился последний шанс добиться независимости от Габсбургов, не столкнувшись с национально-освободительным движением на собственных окраинах. Парламент Венгрии ответил категорическим отказом, и переубедить его не смогли ни разгром французами венгерского ополчения, ни голоса нескольких либералов, убеждавших нацию добиться независимости и осуществить реформы по французскому образцу. Как и в войне за австрийское наследство, в критической ситуации венгерское дворянство поддержало Габсбургов.
Хотя сам правивший Австрией во время наполеоновских войн император Франц и оставил о себе воспоминания как о глупом и консервативном предводителе бюрократов, ему досталось удачное наследство. Созданная несколькими поколениями Габсбургов сложная система учета интересов различных групп населения империи работала неплохо. К приведенному выше описанию хорошей жизни венгерского дворянства остается добавить лишь то, что военные поставки времен наполеоновских войн дали новые возможности для обогащения. А вместе с тем действовали и терезианский патент об урбарии, и законы Иосифа об отмене крепостного права, дававшие крестьянству пусть минимальные, но все же средства защиты от произвола господ.
Объем промышленного производства в восточной части Австрийской империи с конца 18 века до 1840-х годов вырос в четыре раза. Так что, хотя первая половина 19 века принесла заметный прогресс и в Дунайские княжества и в русскую восточную Молдавию, Трансильвания по-прежнему шла вперед быстрее. Понемногу внедрялись законы Марии Терезии о всеобщем начальном образовании, что давало низшим слоям населения и обделенным политическими правами народам империи доступ к новым знаниям и новым идеям.
Возникшие было в первые годы после правления Иосифа мысли о том, что либеральные реформы неплохо было бы осуществить силами венгерских политиков, не всплывали, пока шли войны с Наполеоном, и еще лет десять по их завершении. Но под конец тоскливо-застойного правления императора Франца венгры начали вспоминать, что они – свободолюбивый народ. И в следующие два десятилетия произошло невероятное – ширившееся движение венгерских либералов сумело убедить большую часть дворянства в необходимости отказаться от веками охранявшихся им привилегий и начать распространение своих древних свобод на другие слои населения страны. Те идеи, которые император Иосиф безуспешно пытался навязать привилегированному слою венгерского общества, теперь венгерские дворяне были готовы проводить в жизнь сами и, более того, вопреки воле австрийских монархов.
Первым либералом был один из богатейших венгерских магнатов граф Иштван Сечени. В его идеях было минимум демократии, зато максимум стремления снять феодальные ограничения и ускорить экономическое развитие страны. Он прославился многими хозяйственными начинаниями. В частности, в конце 1820-х Сечени создал Дунайскую судоходную компанию. Так что, как только Адрианопольский мир открыл Дунай для международного судоходства, венгерские пароходы повезли в Валахию и Молдавию европейские товары.
У истоков демократического направления, как это уже не раз случалось в венгерской истории, встали трансильванцы. Выходец из Трансильвании Миклош Вешшелени возглавил получившую в 1830-х широкую поддержку в венгерских и трансильванских парламентах партию, выступавшую за либеральные рыночные реформы в сочетании с расширением полномочий представительных органов власти.
В 1835г. умер Франц, при новом императоре Фердинанде V фактическая власть оказалась сосредоточена в руках канцлера фон Меттерниха. Тот прибег к репрессиям, чтобы остановить рост влияния венгерских либералов. В 1838г. Вешшелени был арестован и вскоре умер, но эффект был обратным. В 1840-х годах количество общественных организаций в Венгрии и Трансильвании достигло 600, а число их участников – 100 000. Массовую поддержку получили такие еще недавно казавшиеся венгерскому дворянству неприемлемыми идеи, как отмена налогового иммунитета аристократии и освобождение крестьянства от феодальных повинностей.
Одно стремление к демократии и экономическим реформам могло бы и не обеспечить столь массовой поддержки, если бы либеральное движение не подпитывалось подъемом венгерского национализма. В эти десятилетия получила блестящее развитие венгерская культура. Возникло движение неологистов, проделавшее громадную работу по приспособлению венгерского языка к требованиям современной цивилизации. Начинается компания по приданию венгерскому статуса государственного языка, которым в Венгрии и Трансильвании до сих пор обладала наднациональная латынь.
Либералы возобновили требование присоединения Трансильвании к Венгрии. Причем на этот раз местную обособленность удалось преодолеть, и большинство венгерского населения края поддержало идею.
Поскольку в течение восьми веков существования Великой Венгрии румыны, словаки и другие подвластные народы не доставляли венгерским господам значительных хлопот, либералы начала 19 века питали относительно национальных меньшинств своей страны определенные иллюзии. Они исходили из того, что предоставление низшим сословиям экономических и политических прав, если будет сопровождаться нужной пропагандой и внедрением венгерского языка, в скором времени приведет к венгризации других проживающих в стране народов. Сечени, правда, предупреждал, что подъем венгерского национализма может вызвать ответную реакцию, но к нему мало кто прислушался.
На фоне общего подъема политической активности румынское национальное движение тоже заявляет о себе. Параллельно с работой неологистов продолжались начатые трансильванской школой усилия по модернизации и латинизации румынского языка. В 1834 и 1837 годах униатский и православный епископы Трансильвании пишут петиции императору с просьбами признать равноправие румын. В 1838г. учитель Георге Барициу начинает издание первого в Трансильвании румыноязычного печатного органа – «Газета де Трансильвания». На первый взгляд, действия румынских активистов не были ни особенно настойчивыми, ни массовыми. И только последующие события показали, что за эти годы они проделали очень достойную пропагандистскую и организационную работу.
В начале 1840-х венгерские либералы, возглавляемые теперь Лайошем Кошутом и Ференцем Деаком, получают широкое представительство в различных венгерских парламентах и выдвигают два законопроекта – один из либеральной, другой из националистической повестки дня – о разрешении владеть землей людям, не принадлежащим к дворянскому сословию, и о придании венгерскому языку статуса государственного. Парламент Венгрии утвердил их в 1844г., одержав, таким образом, победу, вдохновившую нацию на большую схватку с империей и собственным прошлым.
А вот когда второй из этих законов был в 1842г. поставлен на голосование в трансильванском парламенте, последовал дружный отпор румын. Православный и униатский епископы подписали новую петицию императору с просьбой предоставить румынам равные права. Этот документ был поддержан пропагандистской кампанией, возглавленной активистами из учителей – уже знакомым нам Барициу и выдвинувшимся несколько позже Бэрнуциу. Контролируемый венграми парламент закон, тем не менее, утвердил, а вот венское правительство проявило понимание румынских требований и наложило вето. Венгры предпочли не заметить и этого, пожалуй, самого внятного предупреждения об ожидавшей их судьбе.
А вот румынский публицист Барициу несколько лет спустя, когда уже занимался пожар большой революции, написал предупреждение относительно ждущих Трансильванию времен, призвав «оставить все исторические диспуты о древности народов, исторических названиях, чтобы они давали пищу только для истории, а не для политики и тем более не для права», с тем чтобы «узнать родину общую для всех – и потомков древних народов, и тех, кто приехал 10 лет назад». Увы, «диспутам о древности народов» предстояло не раз стать предлогом для кровопролитий и в Трансильвании, и во множестве других мест. Да и лидером революции трансильванских румын стал не Барициу.
РУМЫНЫ И ЕВРОПЕЙСКАЯ СВОБОДА
Застойные деспотические режимы часто сравнивают со льдами. Прибегнув к этой метафоре, скажем, что если на рубеже 18 и 19 веков ледокол революционной Франции с трудом взламывал все еще матерые льды европейского феодализма и, в конце концов, затонул от столкновения с русским айсбергом, то к середине 19 столетия старые порядки в большей части Европы сделались тонким синим ледком, под которым набухали бурные воды промышленной, городской, буржуазной, демократической и пролетарской революций. Только русская глыба пока и не думала таять.
В конце концов, сама природа сочла, что допотопные порядки в Европе пора менять. Начиная с 1846г. континент мучили засухи, отчего бесились цены на продовольствие в европейских столицах, и души их жителей наполнялись ненавистью к властям.
Первый треск ломающегося льда раздался в январе 1848г. в южном Палермо, а после того как 22 – 25 февраля население Парижа вновь низложило короля и провозгласило вторую республику, половодье революционной весны залило Европу с безудержной силой. В марте против Габсбургов восстала их собственная столица Вена. 13 марта под натиском революционеров ушел в отставку несколько десятилетий правивший империей и стойко сопротивлявшийся любым переменам канцлер фон Меттерних. На следующий день революционная толпа захватывает власть в венгерском Пеште.
У венгров было одно приятное преимущество перед другими европейскими революционерами – если последние в большинстве случаев выступали как узурпаторы законной власти, средневековый парламент Венгрии, несмотря на все передряги, дожил до новых времен и в полном соответствии с действовавшей конституцией в апреле 1848г. утвердил пакет законов, призванных изменить облик страны. Учреждался двухпалатный парламент – верхняя палата как и прежде была дворянской, нижняя же избиралась на основе имущественного ценза, дававшего избирательное право примерно 9% населения страны. Было сформировано правительство во главе с Лайошем Баттяни, ответственное перед парламентом. Наконец отменили налоговый иммунитет венгерского дворянства, а вместе с тем и феодальные ограничения на владение и распоряжение землей. Предусматривалась аграрная реформа, состоявшая из отмены феодальных повинностей крестьян и предоставления им земельных наделов за выкуп. Правда, наступившая вскоре смута не позволила довести реформу до конца.
Выборы в нижнюю палату венгерского парламента были назначены на июнь 1848г. Впервые за свою историю румыны могли принять участие в формировании законодательного органа, не ограниченного сословными и национальными барьерами. Но большая часть румын бойкотировала июньские выборы.
25 марта 1848г. Симион Бэрнуциу публикует манифест с требованием признания национальных прав трансильванских румын. Его слова куда агрессивнее того, что писал Барициу. «Вы, чьи предки некогда властвовали в этой стране – взывает он к соплеменникам – впали в рабство. Тираны – венгры, саксы, секеи – изгнали нас, самых многочисленных». Румыны идут за ним. Первая цель – воспрепятствовать присоединению Трансильвании к Венгрии. В условиях грядущего несословного избирательного права неприятие этой давней мечты венгров зиждется на очевидном расчете. В тот момент румыны составляли 60% населения Трансильвании (венгры - 26%), что открывало румынским национальным лидерам путь к власти (хоть и не сразу, в силу цензовых имущественных ограничений, но в обозримой перспективе). В большой Венгрии румыны составили бы 17% населения (венгры - 38%), что оставляло румынским политикам лишь шансы стать младшими партнерами венгерских.
Венгерские либералы игнорируют вздорные притязания темного румынского мужичья, и 30 мая 1848г. трансильванский парламент в Клуже утверждает возвращение края в лоно матери-родины, покинутое три века назад, после захвата столицы королевства турками. Государственный язык возрожденной Великой Венгрии, естественно, венгерский, ни о каких особых правах национальностей в ее законах не упоминается. В ответ румынские активисты призывают к бойкоту венгерских выборов.
А между тем Венгрия уже поймана в ловушку союза между империей и угнетаемыми венграми народами. В марте 1848г. Хорватия объявляет об отделении от Венгрии и просит у австрийского императора предоставления ей статуса, аналогичного венгерскому. Император соглашается. Некоторое время венгерские власти еще надеются, что румыны, как народ лишенный собственной аристократической элиты, не смогут бросить им вызов. Они ошибаются.
В 1848г. единственный румынский город Трансильвании Блаж – на протяжении большей части своей истории бывший полудеревней, да и сейчас вполне заштатный - переживает свой звездный час. Созданный 15 мая Национальный комитет созывает здесь собрания трансильванских румын. На майском собрании присутствуют 40 000 человек, на сентябрьском - 60 000. С подачи Бэрнуциу они требуют равенства, но теперь еще и независимости румынской нации. Румыны формируют свои структуры, вначале политические, потом административные, а осенью ополчение, названное в духе римской традиции легионами.
Такое развитие событий было вполне закономерным – база румынского движения создавалась с начала австрийского правления. В каждой румынской деревне есть либо православный, либо униатский священник. Обе церкви с конца 18 века совместно выступают в защиту национальных прав. В результате реализации образовательных программ Марии Терезии в значительной части деревень есть румынские учителя, а многие крестьяне грамотны и могут читать газеты и политические прокламации. На этой основе создана политическая организация, причем не «салонная», а эффективно объединяющая простой народ и интеллектуальную элиту. Румынское революционное движение оказалось не хуже, чем то, что удалось создать венгерским либералам. Венгры были поражены, а затем удивление перешло в ярость.
Пока севернее Карпат происходила описанная выше завязка трансильванской драмы, южнее разыгралось действо более легковесное, наивное, временами почти опереточное. Впрочем, несмотря на все это румыны правы, когда высоко оценивают смелость валашских революционеров, бросивших вызов двум незыблемым деспотиям, стоявшим на страже стабильности Дунайских княжеств, ради того, чтобы указать румынам путь к модернизации.
Валашская революция началась не в Валахии, а в Париже. Через несколько дней после французской февральской революции румыны, жившие во Франции, собираются на совещание и решают, что нечто подобное должно быть сделано и на родине.
Организация восстания в достаточно далекой от Парижа стране заняла некоторое время, а дальнейшее было легко как в сказке. 21 июня 1848г. Элиаде-Рэдулеску провозглашает перед толпой крестьян в местечке Ислаз программу революции, а через два дня революционеры не встречая сопротивления, захватывают Бухарест. Испуганный князь Бибеску подписывает предложенную ими конституцию. Но после того как еще через два дня русский консул уезжает из Бухареста, демонстрируя негативное отношение державы-покровительницы к происходящему, князь удирает из страны. Революционеры, в румынской традиции называемые довольно неудобоваримым словом «сороковосьмисты», формируют правительство, возглавить которое они ради придания большей легитимности уговаривают митрополита Валахии Неофита. Реально самым влиятельным политиком становится радикал Николае Бэлческу (тот, что в 1843г. создал «Фрэцию»).
Чудеса еще некоторое время продолжаются. В Бухаресте не на подпольных сходках, не на митингах оппозиции, а в качестве правительственных законов провозглашаются вещи, которые жители многих куда более развитых стран Европы могли себе представить лишь в самых смелых мечтах. В считанные дни жители Валахии получают отмену сословий и равенство граждан, всеобщее избирательное право, все гражданские свободы, отмену налогового иммунитета аристократии и всеобщее начальное образование.
Князь, хоть и сохранил свой освященный традицией титул, по новой конституции должен был стать фактически избираемым на пять лет президентом. «Сороковосьмисты» пошли дальше Кантакузино и Кантемира, мечтавших о постоянных династиях, и решили сделать свою страну республикой. Румыния станет республикой ровно через сто лет после революции 1848г., но при обстоятельствах, которые вряд ли бы порадовали Бэлческу и его соратников.
Провозглашается аграрная реформа – барщина и оброк подлежат отмене, из боярских земель должны быть выделены наделы крестьянам. Преобразования по подобной схеме тогда были проведены во многих странах Европы. Конкретные параметры передела земель при этом определялись государственными чиновниками, которые иногда советовались с помещиками и почти никогда – с крестьянами. Румыны поступили куда более демократично и наивно. Были созданы совместные комиссии из помещиков и крестьян. Разумеется, они погрязли в спорах, и зашли в тупик. Выход предстояло искать центральным властям, но времени для этого история им уже не дала.
В конце июня 1848г., в те же дни, когда валахи праздновали победу революции, русские войска вошли в Молдавию. В этом княжестве местные политики в апреле подали князю составленное начинающим поэтом Василе Александри осторожное обращение с просьбой расширить политические и экономические свободы. Стурдза категорически отверг идеи оппозиции, и та не стала искушать судьбу, затевая мятежи. Тем не менее, российские покровители решили предоставить дополнительные гарантии сохранения в Молдавии стабильности.
А 29 июня появились слухи, что русские войска вошли в Валахию и приближаются к Бухаресту. Лидеры революции, не долго думая, обратились в бегство, а митрополит Неофит поспешил сформировать новое правительство из крупных бояр и поздравить страну с окончанием смуты. Вскоре выясняется, что русские дальше Молдавии не пошли, 1 июля правительство возвращается в Бухарест, Неофит берет назад свои слова о формировании нового кабинета, и революция продолжается.
31 июля в Джурджу высаживаются турецкие войска, до Бухареста им рукой подать, но месяц с лишним они остаются на месте. Надо полагать, основной причиной того, что валашская революция не была задушена сразу, а продержалась три месяца, является наличие у страны сразу двух властителей. И русский покровитель, и турецкий сюзерен до поры не предпринимали решительных действий, чтобы не вызвать у партнера по управлению княжествами подозрений в стремлении установить единоличный контроль.
Валашские революционеры попытались разжечь русско-турецкие противоречия, с самого начала своего правления заявив, что они стремятся к отмене русского протектората над Валахией, но ничего не имеют против сохранения за княжеством статуса турецкого вассала. Такая однозначная позиция, скорее всего, может быть объяснена принадлежностью «сороковосьмистов» к европейским радикально-демократическим кругам, где к Турции относились просто с равнодушием и пренебрежением, зато Россия как главный жандарм Европы являлась объектом величайшей ненависти.
Революционное правительство Валахии полностью и в срок выплатило дань Османской империи, затем его делегация по протоптанной многими поколениями валашских и молдавских князей дороге направилась на поклон в Константинополь. По требованию султана революционное правительство ушло в отставку, уступив место наместничеству – традиционной структуре управлявшей страной в периоды междуцарствия. Но все было напрасно. Пропасть, разделявшая восточную деспотию и европейских радикальных демократов была слишком велика.
Султан Абдул-Меджид так впечатлился идеями «Коммунистического манифеста», опубликованного в Лондоне за несколько месяцев до описываемых событий, что османское правительство объявило Валахию источником коммунистической угрозы, после чего турецкие войска двинулись к Бухаресту. 13 сентября 1848г. турки разогнали пытавшуюся воспрепятствовать их продвижению бухарестскую пожарную дружину, вошли в город и арестовали лидеров валашской революции. Население Бухареста, которому три месяца назад были торжественно дарованы все мыслимые права и свободы, вновь, как и множество раз за всю румынскую историю, стало жертвой грабежа и насилий турецких солдат.
Лидера революционеров Бэлческу ждало изгнание и скорая смерть в таком забвении, что могила его до сих пор не найдена. А на скромной должности заместителя секретаря в революционном правительстве работал Ион Брэтиану – основатель знаменитой политической династии, которой в конце 19 – начале 20 веков предстояло вершить дела единой, независимой, либеральной и процветающей Румынии.
РУМЫНЫ И ГАБСБУРГИ – СЛУЖБА И ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
31 августа 1848г. австрийское правительство потребовало от Венгрии отменить законы о реформах. 11 сентября настроенный на компромисс с Габсбургами премьер-министр Венгрии Баттяни ушел в отставку. 16 сентября был сформирован Комитет обороны во главе с Кошутом. Сначала империя хотела воевать руками Хорватии. Но попытавшаяся в сентябре атаковать Буду хорватская армия была быстро разбита.
Тогда 3 октября император издал указ о роспуске венгерского парламента. Венгрия отказалась подчиниться, начав открытый мятеж против империи. Кошут прилагал отчаянные усилия для скорейшего создания сильной армии, так как события разворачивались очень быстро. 6 октября третье венское восстание заставило императора Фердинанда бежать из столицы. Судьба династии снова висела на волоске, но видимо некие высшие силы решили, что Габсбурги еще не исполнили всего, что им предназначено. Правительственные войска окружили мятежную столицу, а попытку венгров прорваться на помощь отбили – венгерская армия была еще слишком слаба. К концу октября австрийская революция была подавлена. Перед войной с Венгрией основные силы империи нуждались в передышке, зато у венгров такой передышки не было – последовал удар с тыла.
Столкновения между венграми и румынами в Трансильвании начались в июне и шли по нарастающей, но пока в октябре не произошло окончательного разрыва империи с Венгрией, австрийская армия не становилась на сторону румын. Зато в октябре австрийский губернатор Трансильвании Пухнер заключил союз с румынскими национальными лидерами. Пятнадцать румынских легионов получили оружие из австрийских арсеналов и обрушились на веками ненавидимые венгерские усадьбы и города. Принятые в далекой и чужой венгерской столице законы об аграрной реформе были для румынских крестьян малопонятной абстракцией, зато возможность с оружием в руках воевать с венгерскими помещиками – вполне привлекательной реальностью. К тому же последние подняли мятеж против уважаемого законопослушными румынами государя, против династии, которая не раз заступалась за своих румынских подданных и сделала им немало хорошего. Да и сейчас австрийцев было приятно послушать – губернатор Пухнер заявил, что согласен с требованием румынских лидеров о предоставлении румынам автономии и передачи части помещичьих земель крестьянам. Так Трансильвания стала венгерской Вандеей.
К концу ноября в руках австрийцев и их румынских союзников была большая часть края, включая даже такой венгерский оплот как Клуж. Пухнер повел свои силы на венгерскую равнину, на соединение с готовившейся ударить по Буде и Пешту армией Виндишгреца. Венгры разбивают его армию, но распыление сил не проходит даром. В конце декабря Виндишгрец наносит поражение венгерским силам и берет Буду и Пешт. Венгерский парламент и правительство Кошута бегут на восток – в Дебрецен.
Австрийский командующий рапортует о победе новому императору. 2 декабря Фердинанд был смещен с престола, а императором провозглашен его племянник Франц Иосиф. Новый монарх полон решимости давить мятежников, но вместе с тем понимает необходимость поиска формулы, которая бы позволила модернизировать и либерализовать империю, не затрагивая основ власти династии. Впереди у него правление долгое и настолько противоречивое, что представляется затруднительным сказать, было ли оно, в конечном счете, успешным или провальным.
Между тем, венгры дерутся отчаянно. Их армия под командованием польского революционера Бема переходит в контрнаступление в Трансильвании и к весне загоняет румынские отряды в труднодоступные горные районы Западных Карпат. На трансильванских румын обрушивается венгерская месть. Повстанцев и заподозренных в сочувствии к ним расстреливают, карательные отряды жгут румынские деревни. Взаимное ожесточение нарастает, и во многих местах вспыхивает межнациональная резня, с боевыми действиями непосредственно не связанная.
В это время лидером румынского национального движения становится Аврам Янку – молодой адвокат, ставший командиром румынских сил, в течение весны 1849г. отразивших множество атак венгерской армии на румынские оплоты в Западных Карпатах. Повстанцы Хории, Клошки и Кришана сражались в тех же местах, но дикие и плохо вооруженные мужики выдержали лишь несколько недель, а теперь у румын и другое оружие, и иное руководство, что делает их легионы вполне серьезной армией. Ей приходится сражаться в ситуации, которая временами представляется безнадежной – на западном фронте венгры начинают одолевать австрийцев. В апреле они подтверждают свою решимость идти до конца, объявив о низложении Габсбургов и провозглашении полной независимости. Армия Венгрии переходит в наступление и в мае возвращает Буду и Пешт.
Растерянные Габсбурги вспоминают о Священном союзе и призывают императора России Николая спасти их монархию. Россия готова помочь, причем с размахом и бескорыстно. Благо Дунайские княжества уже полгода как оккупированы русскими, а Трансильвания оттуда рядом.
А пока русская армия готовится к вторжению, предпринимаются попытки достичь примирения между венграми и румынами. Первым берется за посредничество между венгерской армией и отрядами Янку румынский депутат парламента Венгрии Драгош. Но румын, заседающий в венгерском парламенте, воспринимается крестьянами из Западных Карпат как предатель, и его убивают. К концу мая легионам Янку удается отбить самую серьезную венгерскую атаку на румынские оплоты, после чего положение трансильванских румын меняется к лучшему.
В июне 1849г., когда бесконечные колонны 200 000-й русской армии фельдмаршала Паскевича потянулись через карпатские перевалы из Валахии и Молдавии в Трансильванию, стало понятно, что венгерской власти приходит конец. 31 июля армия Бема была разбита русскими в ожесточенном сражении у Сигишоары (в котором погиб великий певец венгерской свободы Петефи), после чего сеявшие смерть и разрушения в румынских землях венгерские войска покинули Трансильванию. Шедшие топить в крови свободу венгров русские войска по пути избавили румын от кошмара революционного террора.
Еще до этих событий, в мае 1849г. Бэлческу начинает переговоры с Кошутом, стремясь к достижению мира и союза между венгерскими и румынскими революционерами. Соглашения долго не удавалось достичь – признавать особые права национальных меньшинств венгерские либералы не хотели даже в самой отчаянной ситуации. Лишь к середине июля Кошут и Бэлческу согласовали «Проект мирного урегулирования», на основе которого две недели спустя парламент Венгрии принял закон о равных правах для национальных меньшинств страны. После этого Янку приказал своим легионам прекратить боевые действия и соблюдать нейтралитет в войне венгров с русскими и австрийцами. Формальным предлогом для отказа от союза с венграми стало отсутствие в венгерском законе основного, чего хотели румыны – территориальной автономии. Но помимо этого, вступление в войну на стороне венгерской армии в тех условиях было бы для румын самоубийственным решением.
Закон о национальностях венгерский парламент принял в Сегеде, так как Буда и Пешт уже были в руках вооруженных сил империи. Совокупные силы надвигавшихся с востока русских и с запада австрийцев превосходили венгерскую армию многократно. 9 августа 1849г. венгерская армия терпит сокрушительное поражение под Темешваром. 13 августа Венгрия капитулирует. Вводится прямое императорское правление, на страну обрушивается волна террора (от 100 до 400 человек казнены, 1500 осуждены на длительные сроки заключения).
Кошут бежит к турецкой границе, и Османская империя, вспомнив свой старинный союз с куруцами, дает ему убежище. Последний бой венгерская революция дает в Трансильвании – в 1851г. по призыву Кошута восстают секеи. Но у других венгерских земель уже нет сил их поддержать, и мятеж быстро подавляется. А еще несколько лет спустя Кошут публикует красивый проект Соединенных Штатов Дуная – федерации, в которой бы приняли участие равноправные Венгрия, государства подвластных венграм народов – румын, хорватов, словаков – а также Сербия, Валахия и Молдавия. Нечто отдаленно похожее начинает вырисовываться лишь в наши дни, когда бывшие земли венгерской короны присоединились к строительству единой Европы.
Сразу после капитуляции венгров австрийские власти потребовали от Янку распустить румынское ополчение, и тому оставалось только подчиниться. Вариант с созданием румынской автономии был категорически отвергнут Австрией. Франц Иосиф ликвидировал все институты местного самоуправления и правил исключительно через имперскую бюрократию. Янку получил австрийские военные награды, но отказался их принять. В 1850г. он добивался встречи с императором, чтобы вручить ему петицию с изложением румынских требований, но Франц Иосиф не отличался демократичностью и сентиментальностью некогда беседовавшего с Хорей Иосифа. Попытки получить аудиенцию у нового хозяина Хофбурга завершились тем, что бывший командир легионов был избит венской полицией. С этого момента Янку разочаровался в своей борьбе и провел остаток жизни (до смерти в 1873г.) бродяжничая, пьянствуя в придорожных кабаках, любуясь видами Карпат и играя на дудочке.
А тем временем многое из того, за что сражалось ополчение карпатского героя, было воплощено в жизнь. Потерпев в большинстве европейских стран личное поражение, революционеры 1848г. в историческом плане победили. Сохранившие власть старые элиты в последующие годы занялись выполнением планов преобразований, в значительной степени намеченных революционерами.
Австрия не была исключением. Габсбурги умели беспощадно расправляться с врагами и жестко пресекать представлявшиеся неуместными притязания друзей (как в случае с требованием румынской автономии). Но политическая традиция великой европейской династии предполагала, что сила не может быть единственным источником власти. И если подданные заявили (на бумаге, или же силой оружия) о тех или иных своих желаниях, то те из них, что не противоречат интересам сохранения империи, должны быть удовлетворены. И Франц Иосиф воплощает в жизнь мечту императора Иосифа, используя абсолютистское правление для энергичной реализации программы реформ.
Отменяются сословия, и провозглашается равенство подданных империи перед законом. Система трех привилегированных наций Трансильвании окончательно становится достоянием истории. 2 марта 1853г. император подписывает патент об аграрной реформе. Феодальные повинности и последние элементы административной власти помещиков над крестьянами отменяются. Порядка 40% помещичьих земель переходят в руки крестьян. В применении к Трансильвании это в большей части случаев означает перераспределение собственности от венгров к румынам.
В среде венгерского дворянства происходит жесткое расслоение – если одна пятая помещиков сохраняет крупные или очень крупные владения, позволяющие и дальше жить безбедно, остальные четыре пятых (в случае с Трансильванией этот процент видимо еще больше, так как она была страной мелкого дворянства) получают земли, доход с которых недостаточен для поддержания привычного образа жизни. Если они не хотят опуститься до уровня крестьян (а этого, ясное дело, не хочет почти никто), нужно расставаться с ленивой жизнью в уютных усадьбах и искать себе место на государственной службе или в бизнесе.
Возможности трудоустройства, впрочем, растут года от года – Венгрия вступает в полосу стремительного экономического подъема. Второй, наряду с аграрной реформой, отправной точкой начинавшегося венгерского экономического чуда стали масштабные инвестиции имперского правительства в инфраструктуру. Революцию Венгрия встретила со 150 километрами железных дорог. К 1860г. протяженность венгерской железнодорожной сети достигла 2 000 километров, и в последующие десятилетия темпы строительства не снижались. Первый паровоз отправился в путь по румынским землям в 1854г., когда в придунайском Банате была построена небольшая грузовая линия. А в 1857г. железная дорога связала Темешвар (Тимишоару) с имперской и общеевропейской транспортной системой. Спустя еще 10 лет на поезде уже можно доехать почти во все крупные города Трансильвании.
Однако, потрясенная революцией и переживающая болезненное преобразование экономического и социального строя Австрия слаба, и соседи используют это для того, чтобы лишить империю ее былого влияния на европейские дела. В 1859г. Франция и Пьемонт нападают на Австрию, быстро разбивают ее силы в северной Италии и заставляют Франца Иосифа отказаться от своих итальянских владений. Эти события открывают итальянцам путь к созданию единого государства, а их романским братьям на востоке дают возможность обрести политические права.
Под впечатлением военного поражения в 1860 – 1861гг. по австрийским землям вновь прокатывается волна протестов. Активнее всех выступали венгры, но и румыны заявили о себе. В начале 1861г. национальная конференция трансильванских румын прошла в Сибиу, а осенью того же года создается Общество литературы и культуры румынского народа – организация весьма влиятельная, несмотря на свое название зачастую игравшая и политическую роль.
Император старается избежать конфронтации и идет на уступки. Период абсолютизма заканчивается – объявляется о создании австрийского парламента и восстановлении законодательных органов исторических провинций. Решение венгерских революционеров о включении Трансильвании в состав Венгрии имперское правительство не признало, так что область вновь является отдельной административной единицей и в ней должен быть избран собственный парламент.
Выборы в парламент Трансильвании состоялись в 1863г. Хотя имущественный ценз и давал преимущество более богатым венграм и немцам, результаты выборов отразили то обстоятельство, что румыны составляют большинство населения края. В новом трансильванском парламенте заседали 48 румын, 44 венгра и 33 немца. Через этот парламент удалось провести закон о национальном и религиозном равноправии румын (хотя это решение лишь дополняло ранее принятые имперскими властями). Румынский был провозглашен официальным языком области наряду с венгерским и немецким. В 1864г. трансильванские православные, после легализации своей конфессии управлявшиеся сербской митрополией, получили собственную митрополию с центром в Сибиу, возглавляемую одним из лидеров национального движения 1848 – 1849гг. Шагуной.
Перемены 1850 – 60-х гг. не привлекают в нынешней Румынии особого внимания – их затмевает культ событий 1918г., в результате которых Трансильвания вошла в состав румынского государства. Отчасти это оправдано тем, что в 1863г. не только был избран новый трансильванский парламент, но и начались переговоры австрийского правительства с лидером венгерского национального движения Деаком. Через некоторое время они привели к компромиссу австрийцев и венгров, означавшему наступление для румын новых трудных времен. Но это обстоятельство не отменяет значения получения румынами экономических и политических прав, которых были лишены многие поколения их предков. Масштаб этих исторических достижений, по крайней мере, не меньше, чем у объединения 1918г. А возможным его сделала череда взаимных услуг нации и династии: в 1848г. румыны оценили те шаги, которые Габсбурги делали им навстречу в 18 – начале 19 веков, и встали на защиту империи, а Австрия отблагодарила их, в 1853г. дав освобождение от феодальных повинностей и земельную собственность, а в 1863г. – политические права.
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ БАЛ
Заключив Адрианопольский мир с поверженной Турцией на весьма мягких условиях, император Николай рассчитывал, что впредь благодарные султаны будут верными союзниками русских царей. Но туркам было интереснее не следовать в фарватере российской политики, а получать кредиты от Великобритании и Франции и тратить их на усиление армии и попытки создания современной промышленности. Осуществление программы реформ, названной Танзимат, тоже требовало изучения английского и французского опыта, а не подражания русскому консерватизму. Так что союзниками Турции стали западные страны, а не Россия. Мягкая сила новых индустриальных наций теснила жесткую силу средневековой деспотии. Император Николай был глубоко обижен на турок, а когда Россия, внеся ценный вклад в подавление европейских революций, вновь почувствовала себя сверхдержавой, решил что Турцию пора привести к покорности.
Но с другой стороны, император по-прежнему считает себя связанным обязательствами Священного союза. Отсюда и требования, предъявленные султану в феврале 1853г. представителем императора князем Меньшиковым – турецких территорий Россия отнимать не собиралась, зато хотела поставить под свой контроль всю внутреннюю политику Османской империи. На положительный ответ турок можно было рассчитывать, если бы на Босфоре стоял русский флот, а центр Константинополя патрулировали бы казачьи разъезды. Но сухопутных сил нигде поблизости не было, а на рейде турецкой столицы помимо многочисленных английских и французских торговых судов стоял единственный российский военный корабль – тот, на котором прибыл сам Меньшиков. Так что султан отказался.
Россия избрала хорошо знакомый ей способ нажима на Турцию – в июне 1853г. русская армия вошла в Молдавию и Валахию. Это было возвращение после короткого перерыва – вошедшие для подавления революции 1848г. русские и турецкие части были выведены в 1851г.
В октябре 1853г. Турция объявляет войну России, последняя демонстрирует свое превосходство, уничтожив в ноябре турецкий флот у Синопа. Это было последнее в истории крупное сражение парусных кораблей – развитые страны воевали уже с помощью пароходов. В марте 1854г. Великобритания и Франция объявляют войну России, чуть позже к ним присоединяется Пьемонт. В мае русская армия переходит Дунай и начинает осаду Силистрии, но задерживается под ее стенами ненадолго.
Происходит самое обидное для императора Николая событие Крымской войны. Австрия, совсем недавно спасенная Россией от революционеров, проявляет черную неблагодарность. Вспомнив о политике противодействия русскому продвижению на Балканы, Вена требует вывести русские войска из Валахии и Молдавии, угрожая вступлением в войну против России. Восьмидесятитысячная австрийская армия сосредотачивается за Карпатами, готовясь ударить в тыл войскам, осаждающим Силистрию, в то время как в Варну прибывает громадный флот, везущий семидесятитысячный англо-французский экспедиционный корпус.
Былой монархический интернационализм выброшен на свалку ради национальных интересов, Священный союз уходит в прошлое, а Россия из сверхдержавы в одночасье превращается в изгоя. Российский император покорно уступает австрийскому ультиматуму – в июне его войска снимают осаду Силистрии, к сентябрю уходят из Валахии и Молдавии. Русское господство в княжествах завершается.
Англичане и французы сумели здраво оценить и прекрасно использовать свои преимущества в схватке с Россией. Он отдавали себе отчет, что соваться во внутренние области необъятной империи смерти подобно, и не пытались сделать ничего такого. Зато на море их техническое превосходство было подавляющим, что делало их хозяевами на воде, островах и побережьях. Исходя из этих соображений основным театром военных действий был избран Крым, почти островное положение которого давало морским державам максимальные преимущества. Хотя русские вроде и были у себя дома, и обладали громадными ресурсами, эти обстоятельства во многом сводились на нет. В то время как англо-франко-турецкая армия нормально снабжалась по морю, русские войска и обозы застревали на разбитых дорогах необъятной державы и запутывались в сетях коррупции и бюрократии.
Стойкость русских солдат сделала свое дело – борьба за Крым продолжалась больше года. Но противостоять Великобритании – величайшей империи в истории человечества, в середине 19 века производившей больше половины мировой промышленной продукции – оказалось бесполезно. В конце августа 1855г. Севастополь сдался, а в марте 1856г. Россия признала поражение, подписав Парижский мирный договор.
Российскую деспотию, глубоко патриархальную, несмотря на европейский лоск элиты, вытолкнули с центрального места в мировой политике, которое заняли либеральные промышленные нации Запада. Победа над Россией открыла череду успешных ударов капиталистических стран Европы по консервативным режимам в самых разных уголках мира – англичане подавили индийское восстание, прикончив царство Моголов, англичане и французы подчинили полуразрушенную внутренней борьбой Китайскую империю, французы, немцы и итальянцы нанесли жестокие поражения Австрии. Наконец, через шесть лет после падения Севастополя и Россия начала свой тяжкий и трагичный путь к модернизации. Поражение последней великой империи аграрной эпохи, нанесенное ведущими промышленными и капиталистическими нациями тогдашнего мира, стало той точкой невозврата, после которой человечество рассталось с бедноватой, но относительно спокойной аграрной эпохой и устремилось по пути промышленной и научно-технической революции, урбанизации и глобализации, полному невиданных возможностей и непредставимых ранее опасностей.
В румынскую судьбу Крымская война привнесла значительные позитивные перемены. Но на момент вывода российских войск в сентябре 1854г. они были еще далеко не очевидны. На освободившееся место немедленно прибыли австрийские оккупационные войска, чуть позже на правах победителей подтянулись турки. На Парижской мирной конференции румынская тема оказалась немаловажной. По мирному договору кусок Бессарабии был отнят у России и возвращен Молдавии. Выбор региона был продиктован не молдавскими интересами, а желанием лишить Россию контроля над устьем Дуная – княжеству достались придунайские территории, населенные преимущественно болгарскими и гагаузскими колонистами, а исторические восточномолдавские земли у России никто забирать не стал. Саму дельту Дуная вернули Турции.
Согласно Парижскому договору, Россия лишалась особых прав в отношении Дунайских княжеств. Казавшаяся вечной верховная власть Турции никуда не делась, зато теперь к ней добавилось нечто доселе невиданное – коллективная опека со стороны всех значительных государств Европы. Австрийские и турецкие войска должны были покинуть княжества, но этого удалось от них добиться только через несколько месяцев после подписания договора.
Таким образом, на следующий день после состоявшегося 30 марта заключения Парижского мира, 31 марта 1856г. Молдавия и Валахия оказались в следующем положении – вассалы Турции, оккупированные австрийской и турецкой армиями, и находящиеся под протекторатом Великобритании, Франции, России, Австрии, разумеется все той же Турции, а также слегка поучаствовавшего в Крымской войне Пьемонта и казалось бы вовсе не причастной к делу, но стремившейся поднять свой международный престиж Пруссии. Этот день был кульминацией румынской судьбы! Румынский народ, за века своего существования сменивший десятки чужеземных властителей, привыкший низко кланяться и умело прятаться, чтобы потом с усмешкой смотреть как ополчения племен и армии империй истребляют друг друга ради обладания его землей, теперь обнаружил себя под властью сразу аж семи государств, управляющих доброй половиной мира.
Дипломаты ведущих держав того времени должны быть признательны валахам и молдаванам – судя по всему, под обсуждение румынского вопроса было оформлено громадное количество командировок в красивый город Париж и другие приятные места. В следующие четыре года о судьбе румын говорилось на двух больших конференциях в Париже, на множестве дипломатических совещаний в Константинополе и на встрече королевы Виктории и императора Наполеона III в курортном местечке Осборн в Южной Англии. Румынский геополитический кошмар из трагедии превратился в светскую тусовку для того чтобы вскоре прерваться. Прерваться надолго, хотя и не навсегда.
Румынские политики неплохо почувствовали, как открывается новое окно возможностей, вроде того, средневекового, когда в промежутке между татарским и турецким владычеством были созданы Валашское и Молдавское государства. Бежавшие после разгрома революции 1848г. в свой любимый Париж румынские демократы в годы Крымской войны проявили исключительные умение и энергию для того, чтобы рассказать французской общественности, как искренне маленький балканский народ разделяет идеалы западной цивилизации, как он любит Францию и насколько может быть ей полезен. И новый правитель Франции император Наполеон III нашел неплохой идею получить для своей страны союзника, которого в зависимости от обстоятельств можно было бы использовать и против Австрии, и против России, и против Турции. А румыны, помимо бескорыстной любви к французской цивилизации, здраво рассудили, что такой далекий покровитель куда безопаснее, чем сюзерены или кандидаты на эту должность из-за Дуная, Прута или Карпат.
Многому научившиеся после наивной революции 1848г., румынские реформаторы решили сосредоточить свои усилия на объединении Валахии и Молдавии в единое государство, у которого будет больше сил для внутренней модернизации и борьбы за полную независимость. На Парижской мирной конференции эту идею озвучивает министр иностранных дел Франции Валевский. Мнения многочисленных покровителей румынского народа разделяются. Пьемонт и Пруссия, сами работающие над проектами объединения Италии и Германии, поддерживают идею. Четвертый сторонник объединения оказался достаточно неожиданный – Россия. Казалось бы, владеющая частью румынских земель империя должна быть против возникновения на месте двух бессильных княжеств единого румынского государства, которое имеет шанс со временем обрести определенный вес. Однако, России слишком обидно, что она не может расквитаться с турецким врагом и австрийским предателем силой оружия, и Петербург решает хотя бы разыграть против них румынскую карту. Пожалуй, и образцовая лояльность населения Восточной Молдавии в отношении российского престола тоже могла пойти на пользу делу объединения – Россия не испугалась перспективы создания единого государства, сочтя, что румыны ни при каких раскладах не могут быть опасными. Турция и Австрия, как и следовало ожидать, были категорически против объединения. Против выступила и Великобритания, занявшая такую позицию исходя из своих союзных обязательств перед Турцией.
В результате, «большая семерка» покровителей решает для начала организовать выборы временных парламентов Валахии и Молдавии, которые должны будут представить ей пожелания относительно будущего княжеств. Летом 1856г. австрийцы и турки уходят, после чего в Валахии и Молдавии наступает расцвет свободы. Иммигранты возвращаются, начинается издание независимых газет, создаются политические группировки, могущие служить прообразами современных партий, в ходе избирательных кампаний идет агитация за создание единого государства.
А достойным прологом к этой либерализации стала ликвидация рабовладения в Дунайских княжествах – в феврале 1856г. были освобождены из рабства цыгане.
И в тоже время в Молдавию неожиданно возвращается фанариотская эпоха. По завершении оккупации Турция, лишенная «большой семеркой» права прислать князей, направляет в княжества каймакамов (наместников) с заданием не допустить избрания в парламенты унионистов (сторонников создания единого государства). Каймакам Молдавии грек Вогориде успешно справляется с этой задачей, попросту вычеркнув всех унионистов из списков избирателей. Но молдаване доказывают, что теперь они готовы бороться за свои интересы – раздутый ими скандал достигает масштабов международного кризиса. Франция, Россия, Пруссия и Пьемонт угрожают Турции отзывом послов, требуя снять Вогориде с должности, но султан отвергает их притязания до тех пор, пока чувствует поддержку Британской империи.
Тогда в августе 1857г. Наполеон едет в английский городок Осборн, чтобы убедить руководство сверхдержавы в том, что турки в любом случае никуда не денутся, а дружба с румынскими поставщиками зерна еще может пригодиться англичанам. И это ему удается. После намека из Лондона султан быстро лишает Вогориде должности каймакама – последняя тень фанариотов исчезает с молдавской земли.
В избранных по коллегиальной системе – представительства сословий бояр (разумеется, самое многочисленное), духовенства, горожан и крестьян – временных парламентах («диванах ад хок») унионисты имели прочное большинство. Диваны собрались в октябре 1857г. и проработали до января 1858г. В представленном «большой семерке» плане обустройства Валахии и Молдавии были обозначены пожелания создания единого государства, максимального расширения автономии в рамках Османской империи при сохранении коллективной опеки великих держав, приглашения на престол единого государства иностранного аристократа при сохранении сильной парламентской власти.
Европейский политический бомонд ответил в августе 1858г. итоговым документом первой Парижской конференции по румынскому вопросу – сложным, двусмысленным и запутанным итогом поисков консенсуса внутри «большой семерки» опекунов. Добро на объединение Валахии и Молдавии великие державы не давали, но разрешали создать что-то вроде интеграционного объединения.
Просвещенная Европа предписала Валахии и Молдавии отменить сословные привилегии и обеспечить равенство граждан перед законом, сформировать ответственное перед парламентом правительство, без промедления приступить к аграрной реформе, но вот политические условия для этого были созданы самые неблагоприятные. В то время в большей части европейских стран избирательное право было ограниченно имущественным цензом, так что Валахии и Молдавии также была предписана цензовая система. При этом имущественный ценз оказался столь абсурдно высоким, что возможно европейские дипломаты, вычисляя эту цифру, попросту подумали, что доходы жителей княжеств столь же значительны, как у населения их собственных стран. В результате получилось, что в Валахии и Молдавии вместе взятых набралось 4 тысячи избирателей – исключительно крупные землевладельцы. В недавно присоединенном к Молдавии Измаильском уезде нашелся только один избиратель.
Парламенты Молдавии и Валахии были избраны в конце 1858г., что стало последним событием в подошедшей к концу истории этих двух государств. В парламенте Молдавии безраздельно господствовали либералы-унионисты. В лидеры среди них стремительно выдвинулся прославившийся своей борьбой против каймакама Вогориде отпрыск средней руки боярского рода Ион Куза. Парламент Валахии оказался расколот – половину мест получили радикалы, во главе с деятелями революции 1848г. Росетти и братьями Ионом и Думитру Брэтиану, половину – консерваторы.
Последние, следуя древнему румынскому инстинкту выживания, боялись гнева Австрии и Турции, отчего высказывались против объединения. Но общее настроение было совсем другим. Чувствуя, как ветер успеха неожиданно надул паруса их утлых корабликов, румыны преисполнились смелости. Было принято решение избрать общего правителя двух княжеств, чтобы он в кратчайшие сроки сформировал единую армию и администрацию общерумынского государства. Поскольку именно молдаване наиболее сплоченно выступали за объединение, кандидатом на пост первого правителя Румынии стал лидер молдавских унионистов Ион Куза.
17 января 1859г. он был избран князем Молдавии. В валашском парламенте шли ожесточенные дебаты между радикалами и консерваторами. В конце концов, радикалы собрали многотысячную демонстрацию населения Бухареста, которая окружила парламент и 5 февраля вынудила его избрать Кузу князем Валахии. В этот момент родилось государство Румыния. После того как на полях сражений вначале русские почти освободили румын от турок, а затем англичане и французы избавили от русских, румыны сумели выиграть последнюю, политическую часть борьбы за создание современного национального (почти) независимого государства.
Ни одно событие их многотрудной истории не приводило румын в такой восторг, как объединение 1859г. На залитых светом сотен факелов улицах городов и сел новой европейской страны ее население четыре ночи подряд отмечало свершившиеся счастливые перемены в своей судьбе. Румынский народ чуть ли не в полном составе присоединился к европейскому геополитическому балу, покончившему с румынским геополитическим кошмаром, как тогда многим хотелось думать, навсегда.
ЛИЦОМ К ЗАПАДУ
Султан Абдул-Междид несколько месяцев медлил с утверждением Кузы на молдавско-валашском престоле, но удача продолжала сопутствовать румынам. Летом 1859г. единственная союзница турок в борьбе против румынского объединения Австрия потерпела поражение в войне с франко-итальянской коалицией. 7 сентября вторая Парижская конференция «большой семерки» одобрила объединение, после чего осенью того же года представители султана отправились в Бухарест.
В ходе корректного, но холодного и короткого приема Ион Куза взял у турок указ об утверждении его на престолах Молдавии и Валахии. Он стал первым со времен установления османского владычества румынским правителем, который во время своего утверждения не поцеловал присланный из Константинополя документ. Покончив с противной процедурой, Куза со всей возможной энергией и настойчивостью повел свою страну к избранной цели – сделать румын полноценной европейской нацией, не хуже французов, англичан или немцев.
В течение 1859 – 1861гг. в Румынии были созданы общие армия и администрация, единое таможенное пространство. В декабре 1861г., когда под давлением остальных членов «большой семерки» были сняты последние возражения Турции, образование, с 1859г. именовавшееся Объединенными Княжествами, было официально провозглашено единым и неделимым (вне зависимости от смены правителя) государством Румыния. Предмет коллективной опеки семи держав на этом был исчерпан. Международный бал закончился, новой стране предстояло решать сложные внутренние проблемы.
В первые годы своего существования Румыния шла по грани гражданской войны. Решив задачу объединения, Куза поставил вопрос о проведении аграрной реформы. Согласно проекту другого лидера молдавских либералов Михаила Когэлничану (автора книги, упомянутого в главе о временах органических регламентов), феодальные повинности крестьян отменялись, из помещичьих земель им должны были быть нарезаны участки из расчета в среднем по 4 гектара на семью. Вот теперь выяснилось, что придуманный в Париже высокий имущественный ценз оказался бомбой, способной взорвать внутреннюю политику нового государства. Контрпредложения избранного на его основе парламента были исполнены самого низкопробного классового эгоизма. Консерваторы, к которым теперь примкнуло большинство депутатов, предложили просто освободить крестьян от оброка и барщины, оставив абсолютно всю землю в руках помещиков. В результате крестьяне были бы вынуждены отрабатывать в пользу землевладельцев все те же повинности, только теперь уже на правах «свободных» арендаторов.
Князь Куза категорически настаивал на осуществлении реформы по проекту Когэлничану. Консерваторы уступили, согласившись дать крестьянам смехотворные клочки земли в 1,5га. В 1862г. лидер консерваторов Барбу Катарджиу был убит. Преступление остается не раскрытым до наших дней, но многое указывает на то, что заказчиком был князь Куза. В 1863г. Россети и братья Брэтиану создают радикальную партию, которая через крупнейшую национальную газету «Ромынул» резко критикует как консерваторов, так и Кузу – последнего за недостаточно решительное проведение реформ. Впрочем, как показало будущее, радикалы боролись не столько за углубление преобразований, сколько за перераспределение власти в едином государстве от молдаван к валахам. Между тем, вечно покорное и ко всему безразличное румынское крестьянство тоже понемногу начинало чувствовать вкус свободы – крестьяне охотно принимали участие в митингах радикалов, кое-где начались погромы помещичьих хозяйств, в 1863г. в восстании в окрестностях Бухареста приняли участие 10 000 человек, и для его подавления пришлось использовать армию. Так что, жестко давя на консерваторов, Куза возможно спасал Румынию от разрушительной крестьянской войны, которая могла бы свести на нет многие достижения предыдущих десятилетий.
В октябре 1863г. князю удалось добиться формирования правительства во главе с Когэлничану. Консерваторы уступили еще полгектара, согласившись дать по 2га. на семью, но премьер-министр категорически настаивал на четырех. 2 мая 1864г. румынский парламент отправляет Когэлничану в отставку, Куза в тот же день отвечает указом о роспуске парламента. Немедленно вслед за этим появляется рота солдат, которая выгоняет депутатов из занимаемого помещения. Парламентарии еще отомстят, но к счастью для Румынии уже после того, как Куза направит страну из первой половины 19 века к его завершению и к порогу 20 столетия.
С мая 1864г. Куза правит без парламента. В августе 1864 года он утверждает закон об аграрной реформе. Оброк и барщина отменены, помещичьи земли частично распределены между крестьянами по нормам от 7 до 3га. на семью. К ним перешло 30% имевшихся в Румынии сельскохозяйственных земель, 70% осталось в руках помещиков или государства. Вспомнив, что по итогам австрийской реформы 1853г. крестьянам досталось 40% сельхозплощадей, можно понять, насколько умеренными были требования Кузы к отчаянно державшимся за свои земли помещикам. Франц Иосиф был щедрее к крестьянам Трансильвании, чем единокровные правители в отношении валашских и молдавских мужиков. Но так или иначе начавшийся в 16 веке период безраздельного господства землевладельческой аристократии завершился. Что самое удивительное, не так уж и мало крестьян смогли пережить эти века, так и не попав в зависимость от бояр. В 1864г. в Румынии было 200 тысяч крестьянских семей, исторически владевших собственными землями. И это не считая некоторого количества свободных крестьян, в 1812г. оказавшихся на российской территории.
Помимо умеренной аграрной реформы, после разгона парламента князь Куза осуществил и другое судьбоносное преобразование. На этот раз он действовал куда более радикально. Для избрания нового парламента (полномочия которого, были, правда, серьезно, ограничены расширившимися прерогативами монарха) румынам мужского пола было предоставлено почти всеобщее избирательное право. Вместе с тем, коллегиальная система выборов делала голоса богатых румын намного более весомыми, чем голоса бедняков. Эта система была окончательно отрегулирована конституцией 1866г., и к ее деталям мы вернемся, когда дойдем до повествования о происшедших в том году событиях.
Избирательная реформа Кузы была одним из самых головокружительных в истории человечества скачков от крайне ограниченного избирательного права к предоставлению народу широких возможностей влиять на управление страной. Другое дело, что прогрессивный правитель преподнес своим темным и забитым подданным слишком щедрый дар. Реальное функционирование в румынских условиях основанной на всеобщем избирательном праве политической системы служило предметом множества насмешек в течение еще долгих десятилетий.
Аграрная и избирательная реформы были самыми важными, но далеко не единственными из множества мер, призванных в кратчайший срок приобщить Румынию к западной цивилизации. Линия Кузы на ограничение влияния румынской православной церкви на жизнь общества была близка к настоящим гонениям на религию. По закону 1863г. было проведено широкое изъятие у церковных организаций всей собственности, кроме строго необходимой для исправления культа.
Прозападная ориентация румынской элиты сделалась настолько радикальной, что следующим логичным шагом мог быть стать переход к католичеству или протестантизму. Но на столь глубокую ломку традиций румыны не были готовы. Куза ограничился приданием румынскому православию более национального характера, сделав церковь самоуправляющейся (автокефальной) перед лицом Константинопольского патриарха. Кроме того, на помощь пришел рационалистический подход новой эпохи, лишивший религию былой монополии на руководство духовной жизнью общества.
На место веры должно было прийти просвещение – был издан закон о введении всеобщего начального образовании. Как и в случае с программой Марии Терезии, всеобщая грамотность еще долго оставалась в области благих пожеланий, но так или иначе ее уровень начал быстро расти. Ясский и Бухарестский университеты были существенно расширены.
Новые власти Румынии подхватили идеи реформы румынского языка, выдвинутые в конце 18 века публицистами трансильванской школы. В 1863г. язык перевели с кириллицы на латинскую графику, была официально внедрена его очищенная от славянских, греческих и тюркских элементов, итальянизированная и офранцуженная версия. Язык литературы созданной после Кузы уже мало отличается от современно румынского, зато для прочтения текста созданного хотя бы в первой половине 19 века, не говоря уже о более давних временах, современному румыну понадобятся заметные усилия. После официального введения латиницы в Молдавии и Валахии кириллица быстро сошла на нет в Трансильвании, но удержалась в управляемой русскими Восточной Молдавии.
В отличие от баталий по аграрному вопросу, с вестернизацией румынской культуры было согласно подавляющее большинство национальной элиты. Да и тем крестьянам, которые были способны понимать происходящее, скорее всего, льстило, что теперь они являются частью европейской нации. Перелом, начавшийся на рубеже 18 и 19 веков, завершился – православие и воспоминания о Византии окончательно сменились национализмом и западничеством.
Неотъемлемой частью погони Иона Кузы за европейской мечтой были усилия по привлечению иностранных инвестиций в развитие промышленности и инфраструктуры. В 1865г. был создан Национальный банк и подписан контракт о строительстве первой в Румынии железной дороги Джурджу – Бухарест. Но здесь он мало что успел сделать.
Зато еще одним вполне убедительным успехом было создание румынской армии. К концу правления Кузы они насчитывала 40 000 человек. Хотя казавшаяся бесконечной верховная власть Османской империи над страной сохранялась, теперь посланец султана уже не мог с небольшой охраной прибыть в румынскую столицу, чтобы арестовать или убить правителя.
Первым серьезным делом, которым возрожденная румынская армия отметилась в истории, был военный переворот, направленный против ее создателя. Обиженные на Кузу за разгром парламента и аграрную реформу консерваторы объединились с недовольными господством во властных структурах молдавских либералов валашскими радикалами в то, что острые на язык газетчики новой Румынии назовут «чудовищной коалицией». В начале 1866г. они уговорили армейское командование свергнуть слишком авторитарного и неспокойного князя. В ночь на 11 февраля заговорщики ворвались во дворец и заставили правителя подписать манифест об отречении от престола. Ион Куза, проявивший энергию и решимость, невиданные за предыдущие полтора века румынской истории, сделавший для модернизации страны больше, чем любой другой политик его поколения, был немедленно выслан из страны и умер в изгнании в 1873г.
Временное правительство, возглавленное консерватором Ласкаром Катарджиу и радикалом Николае Голеску, приступило к написанию новой конституции страны и поискам иностранного принца для румынского престола. В апреле конституция была готова и одобрена на референдуме. Проведение голосования было отмечено первым и последним выступлением оппозиционной группы, смотревшейся весьма экзотически на фоне остального политико-идеологического пейзажа Румынии.
Создание единой Румынии происходило на основе компромисса между княжествами, в соответствии с которым правителем становился молдаванин, а столица размещалась в Валахии – в Бухаресте. Такой расклад был изначально не совсем справедлив – век правителей ограничен максимум несколькими десятилетиями, столица же может оставаться неизменной многие века. А после того, как в феврале 1866г. Бухарест стал ловушкой для выдвинутого Молдавией и успевшего поцарствовать лишь семь лет князя, молдаване почувствовали себя униженными и обманутыми.
Этим решила воспользоваться группа молдавских оппозиционеров, интеллектуальным лидером которых был профессор Асаки, а политическим – боярин Росетти-Розновану. Ссылаясь на православные традиции молдаван и валахов, они выступали против вестернизаторской политики румынской элиты, за прорусскую ориентацию Румынии, или хотя бы одной Молдавии. Однако в обстановке всеобщей любви к Франции и к Европе вообще их идеи не пользовались популярностью, и только использовав обиду молдаван на свержение Кузы, Росетти-Розновану смог вступить в политическую борьбу. В апреле 1866г. по его призыву население Ясс вышло на демонстрации с требованием восстановления молдавской независимости.
Временное правительство испугалось – несмотря на конституционные гарантии гражданских свобод, правительственные войска расстреляли демонстрацию. Но испуг, скорее всего, был напрасным – протесты быстро улеглись и никогда не возобновились. Молдаване рассудили, что объединение с валашскими братьями, пусть даже и неравноправное, все же является наилучшим выходом для их искромсанной соседними империями страны. В Румынии идеи Асаки – Росетти-Розновану так и не пришлись ко двору, зато пригодились в советской, а затем и в независимой Восточной Молдавии.
Но помимо репрессий против несогласных с объединением, временное правительство предложило румынам неплохую конституцию. За основу для нее был взят основной закон Бельгии, по меркам 19 века исключительно либеральный, и на своей родине доживший до наших времен в почти неизменном виде. Конституция четко разделяла полномочия монарха и двухпалатного парламента. Последний осуществлял законодательную власть и формировал занимавшееся внутренней политикой правительство. Князь занимался внешней политикой и обороной.
Сенат частично избирался на основе ценза, предоставлявшего избирательное право лишь богатейшим жителям страны, частично формировался из лиц, по должности имевших право заседать в нем – бывших глав правительства, наследников престола, церковных иерархов. Палата представителей формировалась следующим образом. Избирательное право было почти всеобщим за исключением лиц, не платящих налоги, то есть нищих, и молодежи, в силу высокого возрастного ценза – 25 или 30 лет для различных категорий избирателей. Еще одна значительная группа населения была исключена из политической жизни путем отказа в предоставлении гражданства. Румынскими подданными согласно конституции 1866г. могли быть только христиане. Такая мера была направлена против евреев, доля которых в населении и роль в экономической жизни городов Молдавии, и в несколько меньшей степени Валахии продолжали расти. Это вызывало единодушную ненависть к евреям со стороны простого народа, разделяемую, впрочем, и многими представителями элиты.
Вес голосов различных групп избирателей был далеко не равен из-за голосования по коллегиям. Первая и вторая коллегии, избираемые землевладельцами и крупнейшими предпринимателями, составляли 68 депутатов, третья – представители государственных служащих, мелких собственников, людей свободных профессий – 58 депутатов, четвертая – представители крестьян, то есть более четырех пятых населения – 33 депутата.
Пока Катарджиу и Голеску писали конституцию и подавляли молдавских сепаратистов, Ион Брэтиану путешествовал по Европе в поисках князя. Как мы знаем, идея призвать иностранного аристократа для основания румынской династии выдвигалась еще до избрания Кузы правителем объединенного государства. Авторы проекта исходили из вполне здравой констатации факта, что беспощадная история так и не дала шанса ни Валахии, ни Молдавии создать устойчивую национальную династию, а значит выбор князя из румын обречет страну на бесконечную разрушительную борьбу боярских семей за престол. Была, конечно, республиканская альтернатива, при которой бояре могли бы мирно в рамках межпартийной борьбы оспаривать друг у друга пост президента. Но на тот момент мировой нормой «правильной» политической системы оставалась монархия, так что пообтесавшиеся и утратившие юношеский задор «сороковосьмисты» предпочли не ставить рискованных экспериментов.
Германские земли, уже давно исправно выполнявшие функцию питомника принцесс и принцев для России, теперь были готовы помочь с монархами и Балканам. Согласился стать румынским князем человек с фамилией, которая в те годы звучала в Европе исключительно громко – Карл Гогенцоллерн. Но он был не из семьи прусских королей, стоявших в одном шаге от престола новой могущественной Германской империи, а из южной ветви Гогенцоллернов, правившей городком Зигмаринген недалеко от стыка немецкой, французской и швейцарской границ. Карл – умеренный, аккуратный и трудолюбивый молодой человек 26 лет – начинал делать карьеру офицера прусской армии, когда румынская делегация явилась к нему с заманчивым предложением.
Карл Гогенцоллерн-Зигмаринген согласился взойти на румынский престол в мае 1866г., когда Пруссия и Австрия стояли на пороге войны. А ехать в Румынию прусскому офицеру с очень нехорошей в глазах Габсбургов фамилией предстояло через австрийские земли. Карл добыл себе поддельный швейцарский паспорт и купил билет подешевле, чтобы не привлекать внимания. Несколько дней скромный молодой человек тихо сидел в каюте второго класса, пока пароход шел по Дунаю мимо Вены, Пешта и Белграда, чтобы в первом на маршруте румынском порту вогнать в ступор остальных пассажиров, выйдя навстречу пышной официальной делегации и пестрой варварского вида толпе простонародья, приветствовавших своего нового повелителя.
Желание Кантакузино, Кантемира и многих других румынских политиков создать стабильную династию сбылось. А вместе с ней сбылась и более смелая мечта – Румыния сумела вскочить на подножку поезда европейского прогресса в то время, когда он решительно набирал ход, а горизонт, к которому устремлялись рельсы, казался светлым и безоблачным.
БЛАГОПОЛУЧИЕ И ДЕСПОТИЯ
Состоявшаяся в 1861г. отмена крепостного права в России для Восточной Молдавии значения не имела – крепостничества здесь не существовало с 18 века. Аграрная реформа в Бессарабии состояла в отмене оброка и барщины, а также в перераспределении земли в пользу крестьян. В результате начавшихся в 1868г. преобразований в руки крестьян перешло за выкуп, который они вносили до 1905г., 1,6 млн. гектаров земли. 2,2 млн. га. остались у помещиков и монастырей – пропорция, в целом сравнимая с той, какую в Румынии предусматривала аграрная реформа Кузы.
В 1864г. в Бессарабии были созданы выборные земства (по коллегиальной избирательной системе с представительством землевладельцев, горожан и крестьян), в 1870г. – городское самоуправление. В 1870 – 1872гг. построена железная дорога, соединившая Одессу, Кишинев и Яссы. Бессарабский край получил возможность быстрого и удобного сообщения с важнейшим черноморским портом, а через Одессу и с внутренними областями России. В 1872г. учрежден Кишиневский банк. Затем бессарабские предприниматели получили доступ к ресурсам созданных соответственно в 1882 и в 1885гг. российских Крестьянского поземельного и Дворянского банков.
Такова была подготовка Бессарабии к участию в экономическом развитии конца 19 века, которое превзошло все, что люди видели до сих пор, став настоящим броском в новый мир. Менявшие жизнь человечества западные экономические, культурные и политические новации становились все более масштабными в течение нескольких веков, пока во второй половине 19 столетия не переросли в нечто качественно новое. Стоило сделаться всеобщим достоянием железным дорогам, паровым машинам и керосиновым лампам, как на горизонте появились куда более революционные изобретения – электричество и двигатель внутреннего сгорания. Если в 1890г. эти штуки, окончательно сделавшие основой развития экономики не жестокую эксплуатацию человека и некоторых других живых существ, а поиск источников энергии, проходили в основном по разряду фантастики, то к 1910г. они стали вполне обыденными. В те же два десятилетия ученые приступили к исследованиям, результатом которых в близком будущем станут компьютеры, космические корабли и атомная бомба. Человечество начало исход из деревень с тем, чтобы обрести в городах новый мир, намного более богатый и намного более сложный.
В то же время основным тягловым средством и в Бессарабии и в независимой Румынии оставались волы. В Европе эти животные были заменены более производительными лошадьми еще в 11 веке. Это может служить иллюстрацией того, что лишь ничтожное количество из всех составляющих человечество наций уверенно шло на острие научного и технологического прорыва. Остальным надо было догонять и приспосабливаться в меру своих умений и возможностей.
Хозяйка Бессарабии – Россия – в течение большей части 19 столетия увеличивала отставание от стремительно уходившего вперед Запада. Даже начатые после поражения в Крымской войне реформы в течение двух с лишним десятилетий не приводили к существенному экономическому подъему. В предпоследнее десятилетие 19 века рост ускоряется, а в 1890-е годы Россия достойно присоединяется к великому броску человечества в индустриальную эпоху. Недавний (и в значительной степени таковым оставшийся) заповедник средневековья становится одной из самых динамичных стран в мире, развиваясь такими же темпами как США, Германия и Япония, и быстрее, чем начавшие сдавать Великобритания и Франция. На юго-востоке Европы сравнимыми достижениями может похвастаться только хозяйка другой, западной части румынских земель – Венгрия. Начиная с 1890г. среднегодовой рост валового внутреннего продукта России – 4%, а промышленное производство за последнее десятилетие 19 века увеличивается в два раза.
Создание колоссальной железнодорожной сети, высокотехнологичного машиностроения, освоение новых нефтяных и угольных месторождений требовало огромных инвестиций. Основным источником доходов России был экспорт зерна. В 1861 – 1900 гг. вывоз зерновых из России увеличился в пять с половиной раз. Бессарабия обеспечивала всего 3% российского производства зерна, но при этом 14% его экспорта. Сельское хозяйство края было продуктивнее, чем в центральной России, да и удобные порты ближе.
Но настоящей манной небесной для молдавских сельскохозяйственных производителей стало не это. На волне экономического подъема в Петербурге, Москве, Одессе и других городах необъятной страны складывался многочисленный средний класс, который больше не был готов довольствоваться щами и кашей, а хотел есть и пить не хуже аристократии. Экономика Бессарабии была готова откликнуться на эти запросы. За 1870 - 1900гг. производство вина в крае возросло в 3 раза. А вывоз фруктов – в 20 раз.
Крестьяне Восточной Молдавии сохраняли способность много работать, мало потребляя при этом. Положительное сальдо в торговле края с другими российскими губерниями и внешним миром было громадным – в отдельные годы вывоз превышал ввоз в 5 раз. В разгар полевых работ до 130 000 гастарбайтеров из внутренних областей России приезжали в процветающий край на заработки.
Городским хозяйством бессарабской столицы в 1877 – 1903гг. ведал энергичный, аккуратный и свято веривший в прогресс немец Карл Шмидт. Он отстроил Кишинев по лучшим стандартам того времени – с электричеством (появившимся здесь в 1897г.), водопроводом, трамваями, добротными и красивыми общественными зданиями. Построенные в те годы мэрия и органный зал (первоначально биржа) до сих пор являются самыми красивым архитектурными памятниками молдавской столицы. Правда, ушел он со своего поста при весьма драматичных обстоятельствах.
Восточномолдавские бояре составили основу класса землевладельцев, в наибольшей степени пользовавшегося плодами процветания бессарабской экономики. Их преданность российскому престолу, возможно пошатнувшаяся во время Крымской войны и передела помещичьих земель, теперь укрепилась еще больше. Так что пришедшая вместе с либеральными реформами новая волна русификации не вызвала у них возражений. В 1863 – 1867 гг. в Восточной Молдавии было окончательно свернуто образование на румынском языке. В 1875г. на Бесарабию была распространена всеобщая воинская повинность. Теперь значительная часть молдавских крестьянских юношей в течение долгих 6 лет жила в русской языковой среде и обозревала необъятные просторы своей империи.
Доля молдаван в населении края в описываемое время еще несколько уменьшилась, но по мере прекращения притока переселенцев этот процесс остановился. По переписи 1897г. из населения Восточной Молдавии, достигшего 1,9 млн., 47% приходилось на молдаван, 20% - украинцев, 12% - евреев. Но в городах расклад был совсем иной: 37% горожан были евреи, 24% - русские, 14% - молдаване.
Горожане, включая молдавскую элиту, получали образование на русском языке. Подавляющее большинство сельского населения не получало никакого образования. В 1897г. уровень грамотности в бессарабской сельской местности составлял 12%. Так что молдавские крестьяне, получив возможность повысить свое благосостояние, по-прежнему пребывали в невежестве. И, следовательно, не имели таких же возможностей приобщаться к румынской национальной идее, как грамотные трансильванские крестьяне.
Да ее в течение долгого времени никто и не пропагандировал. Идеи освобождения от русского господства возникали только среди вышедшей из крестьян, и чувствовавшей себя чужой в русско-еврейской среде бессарабских городов немногочисленной молдавской интеллигенции. В 1870-х годах некоторые представители этой части бессарабского общества примкнули к народническому движению, но во время его разгрома в масштабах империи, восточномолдавские организации тоже быстро прекратили свою деятельность.
С другой стороны, в восточномолдавском обществе жил и идеологический мотив защиты традиционного православия перед лицом происходившей в Румынии вестернизации. Наиболее ярким проявлением этого течения стал теплый прием, оказанный в крае монахам крупнейшего в Молдавии Нямецкого монастыря, уехавшим за Прут в знак протеста против политики князя Кузы в отношении православия. Они создали монастырь Кицкань на Днестре около Тирасполя.
ОСЕНЬ ВЕЛИКОЙ РОССИИ
В течение последнего десятилетия 19 века правители России, наблюдая за возрастанием силы и богатства своей страны, имели основания думать, что она сможет успешно перейти к индустриальному обществу и догнать развитые страны Европы, сохранив множество архаичных элементов общественного строя, начиная от самодержавия наверху, заканчивая первобытными общинами в деревнях. До поры процветание позволяло не замечать, с какой пугающей быстротой тает лед деспотии, и набухают под ним бурные воды революции. Не понимать, что против империи теперь могут выступить не ватаги казаков на дальних окраинах и не мелкие группы радикальных дворян в столице, а либеральный средний класс и социалистический пролетариат. После двух десятилетий быстрого экономического роста эти группы насчитывали несколько миллионов человек и, будучи сосредоточены в жизненно важных центрах государства, представляли для царей смертельную опасность.
Начавшийся в 1900г. мировой экономический кризис в России достиг наибольшей глубины (спад промышленного производства на 5%) к 1902г. Население крупнейших центров империи реагирует на эти трудности такой волной протестов против властей, какую Россия не видела, скорее всего, со времен окончания великой смуты начала 17 века. На фоне демонстраций, забастовок и террористических актов в еще недавно аполитичной стране с невероятной быстротой создаются социалистические и либеральные партии.
В 1901 – 1902 гг. не самая крупная из новых российских политических группировок – Российская социал-демократическая рабочая партия – издавала в Кишиневе свою газету «Искра». Типография была нелегальной, так что большинство населения города, скорее всего, было не в курсе ее работы. Да и те, кто знал, вряд ли могли предположить, сколь грандиозные и драматичные перемены в судьбе России и еще многих стран, включая Румынию, сулит деятельность издателей небольшого подпольного листка.
Основное направление восточмолдавской реакции на нарастание политического кризиса в России было выдержано отнюдь не в духе социализма и особенно интернационализма. Хоть и разбогатевшая, но минимально затронутая урбанизацией и приливом новых идей, по-прежнему патриархальная и лояльная престолу Восточная Молдавия ответила на нарастание смуты вспышкой ненависти к традиционному объекту неприязни большинства консерваторов. И русские и молдаване, будучи народами пассивными и приверженными традиции, одинаково ненавидели предприимчивых пришельцев, составивших к началу 20 века самую значительную группу населения бессарабских городов – евреев.
Восточномолдавские помещики евреев тоже не любили, но скорее даже не своих бессарабских, а соседних. Львиная доля внешней торговли Восточной Молдавии была завязана на Одессу. Край получался как бы сельскохозяйственным придатком этого мощного финансового и торгового центра, что сформировало пренебрежительное отношение одесситов к молдаванам. А Одесса была преимущественно еврейским городом.
В феврале 1903г. в городке Дубоссары при невыясненных обстоятельствах убивают подростка. В последующие недели население Кишинева имеет возможность испытать на себе всю силу средств массовой информации начинающегося 20 века. Популярная газета «Бессарабец», издаваемая выходцем из семьи молдавских помещиков Павлом Крушеваном, начинает из номера в номер внушать читателям мысль, что убийство совершено евреями в целях добычи крови христианского ребенка. Успех пиар-кампании был огромным – Крушевану удалось спровоцировать в Кишиневе настоящую войну. Русское и молдавское население города набросилось на евреев и в течение двух дней - 6 и 7 апреля 1903г. – убивало и грабило их. Погибло 49 человек, а масштабы грабежей и разрушений были особенно впечатляющими – разгрому подверглись 1500 домов, почти треть от всех имевшихся в Кишиневе. С ужасом увидев, во что превратила ярость толпы только что отстроенный им город, и как мало материальный прогресс способствовал смягчению нравов, ушел в отставку городской голова Кишинева Шмидт.
С подачи приобретших к тому времени большое влияние на Западе еврейских общин именно апрельские события 1903г. принесли Кишиневу беспрецедентную в его истории всемирную дурную славу. Эта была первая в череде атак на жизнь и имущество еврейского населения, последовавших в годы русских революций, так что именно из столицы Восточной Молдавии по миру пошло гулять русское слово «погром».
Подстрекательство к погрому стало не единственным из дел Крушевана, благодаря которым он может считаться одним из основателей современного антисемитизма. Во второй половине того же 1903г. он издает теперь уже в Петербурге газету «Знамя», в которой впервые публикуются знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». Нееврейское население Кишинева продолжает любить пламенного борца с еврейскими заговорами – в 1906г. Крушевана избирают в городскую думу бессарабской столицы. Он становится одним из организаторов Союза русского народа. В провинции создается и собственная организация черносотенного толка – Бессарабская патриотическая лига. Крушеван умер в 1909г., а главным героем русских радикальных консерваторов и националистов стал другой выходец из Восточной Молдавии – Владимир Пуришкевич. Трижды – в 1906, 1907 и 1912 годах - бессарабцы избирали его в Государственную Думу. Но выборы в российский парламент сделались возможными только после революции 1905г.
Будучи одним из очагов российского консерватизма, Восточная Молдавия долго оставалась невосприимчивой к расходившимся от центра империи волнам протеста. Пока демонстрации, забастовки и военные мятежи катилась по России, заставляя императора идти на уступки, юго-западный угол империи оставался спокойным все весну и лето 1905г. Осторожной заявкой на восстановление национальных прав молдаван стало создание в 1905г. Молдавского культурного общества во главе с предводителем бессарабского дворянства Дическу. С его подачи земства края выступили за развитие начального образования на румынском языке. Лишь к осени развили серьезную активность бессарабские отделения унаследовавшей народническую традицию партии социалистов-революционеров, а местные либералы создали родственную кадетам Партию прогрессистов.
И все же к моменту развязки Восточная Молдавия оказалась готова. Когда в октябре 1905г. оппозиция призвала к всероссийской политической забастовке, в крае остановились железные дороги и городской транспорт, закрылись учебные заведения. 10 тыс. человек собрались в Кишиневе на митинг с требованием либерализации политического строя России. Император отступил – манифестом 17 октября 1905г. Николай II дал населению России политические свободы, включая право избирать парламент. В жестком, но в те годы не переросшем в полномасштабную войну, противостоянии гражданское общество России выбило из отчаянно цеплявшегося за старину монарха либеральные преобразования. За ними последовала радикальная модернизация экономической и социальной структуры страны.
Радикальное крыло революционеров захотело окончательно опрокинуть отступившую под натиском общества монархию. Последовало московское восстание. В Восточной Молдавии тоже были попытки начать войну против правительства. Самые отчаянные молдавские крестьяне пошли в отряд эсера Котовского, грабивший бессарабских помещиков до 1907г. Гагаузы восстали более дружно, но не надолго. В январе 1906г. была провозглашена Комратская (по названию центра гагаузской области) республика. В течение нескольких дней, прошедших до прибытия правительственных войск, республиканские власти успели распорядиться относительно раздела помещичьих земель между крестьянами и принять совершенно замечательное решение об отмене всех налогов.
А в марте 1906г. состоялись выборы в первую Государственную Думу России. Молдаване получили возможность принять участие в формировании законодательной власти своего государства на 58 лет позже трансильванских, и на 42 года позже румынских собратьев. Избирательная система была демократичнее действовавшей в то время в Венгрии (об этом ниже), и напоминала румынскую. Для мужчин избирательное право было почти всеобщим, но не равным, в силу наличия квот (курий) для разных сословий. После ряда поправок в пользу имущих классов к 1907г. распределение по куриям выглядело следующим образом: землевладельцы избирали 50,5% выборщиков (которые формировали состав парламента), крестьяне – 22,5%, две городские курии, цензовая и пролетарская, вместе взятые – 27%. Теперь бессарабцы смогли направить в Думу Пуришкевича, предоставив ему возможность страстно и бескомпромиссно бороться против русской свободы.
Когда революция уже близится к завершению, на политическую сцену выходит молдавское национальное движение. В 1906г. создается Молдавская национально-демократическая партия. Ее целями провозглашаются восстановление автономии Бессарабии и передача помещичьих земель крестьянам. Но шансы партии на преодоление маргинального статуса таяли по мере стабилизации положения в Российской империи.
Сформированное в июне 1906г. правительство Столыпина решительно подавило вооруженные восстания и террор, одновременно приступив к реализации реформ. Преобразования были призваны распространить капитализм, до сих касавшийся лишь городского меньшинства, на все русское общество. Основная задача столыпинских реформ - вывод крестьян из-под опеки общины - для Бессарабского края была уже давно не актуальна, но молдавское крестьянство вместе с сельским населением остальной империи получило в 1906г. уравнение в правах с остальными сословиями, освобождение от выкупных платежей за полученную в 1868г. землю и программу поддержки создания фермерских хозяйств.
В условиях консолидации империи речи о восстановлении бессарабской автономии больше не заходило. Вопрос о развитии образования на языке местного населения продолжал стоять на повестке дня, но и эта инициатива не была реализована. В 1911г. бессарабские же депутаты Госдумы выступили против предложения о введении в крае начального образования на румынском. Молдавское население продолжало учиться на русском. Зато масштабы обучения стали иными.
В 1908г. правительство империи приняло решение о введении всеобщего начального образования. За последние девять лет существования Российской империи положение в еще недавно безграмотной Восточной Молдавии изменилось радикально – в 1917г. в школах училось 53% бессарабских детей. Руководил масштабными усилиями, серьезно поднявшими уровень грамотности по всей России, молдаванин, добравшийся до вершины социальной лестницы империи за считанные годы до ее гибели. Лев Кассо, занимавший в 1910 – 1914 гг. пост министра народного просвещения России, запомнился, правда, не столько усилиями по распространению всеобщего начального образования, сколько консерватизмом и притеснениями университетской автономии, что не раз вызывало острые конфликты со студентами и преподавателями и сделало его объектом ненависти русских либералов и социалистов.
Грамотность открывала молдавскому крестьянству новые возможности подъема по социальной лестнице. Дополнительный шанс молдаванам дали еврейские погромы. После 1903г. около четверти еврейского населения Бессарабии покинуло край, так что молдаване смогли занять освободившиеся ниши в городской торговле и ремеслах. К исходу российского правления их доля в населении Кишинева возросла до трети.
А перспективы России сулили лучшее будущее и молдаванам, и евреям, и русским, и гагаузам как никогда ранее убедительно. В 1909г. депрессия закончилась, и экономический рост возобновился с удвоенной силой. В отдельные годы оставшегося до начала Первой мировой войны короткого промежутка времени экономика России росла самыми быстрыми темпами в мире. К росту промышленности прибавился никогда ранее не виданный подъем в сельском хозяйстве. За 4 года (1908 – 1912) закупки сельскохозяйственной техники возросли в 6 раз. Это означало, что покинувшие сельские общины крестьяне создали сотни тысяч динамичных хозяйств, обеспечивших быстрый рост производства и начавших менять облик самых нищих и отдаленных уголков огромной страны.
А миллионы других крестьян уходили из разваливающихся общин в растущие города, чтобы там добывать себе лучшую долю, осваивая законы бездушного капитализма. Знакомый и привычный мир уплывал из-под ног мужиков и баб, выросших, как и бесчисленные поколения их предков, в лоне патриархальной общины. Беззащитность перед лицом наступавших промышленности, рынка, городов и буржуазии порождала чувство ужаса и безнадежности. И заставляла прислушаться к пророкам, которые объясняли – на самом деле все прекрасно, экономический прогресс не только ведет человечество к изобилию, но и подталкивает его к воссозданию чего-то подобного родной и привычной первобытной общине, только теперь в мировом масштабе. Остается совершить одно грандиозное усилие по созданию этой «всемирной деревни», и настанет рай на земле.
Смесь радужных надежд на возможности индустриального общества и жестокого стресса от ломки общества аграрного оказалась адской. Когда к ней поднесли запал мировой войны, грянул социальный и политический взрыв невиданной в истории человечества силы. Разошедшиеся от него волны опрокинули корабль румынского общества и государства в тот момент, когда он из утлого челна превратился было в пригодное для покорения бурных вод истории плавсредство.
ПРОЦВЕТАНИЕ И ОТЧУЖДЕНИЕ
В первой половине 1860-х годов Габсбурги колебались в выборе относительно того, на соглашении с кем должно основываться дальнейшее управление империей – с венграми или с национальными меньшинствами Венгрии. Колебания венского правительства вскоре привели к неблагоприятным для трансильванских румын последствиям. В начале 1865г. парламент Трансильвании, в котором румыны обладали большинством, распускается. Выборы 1865г. проводятся на основе старого избирательного закона и приносят большинство венграм. Новый парламент голосует за воссоединение с Венгрией.
Между тем Габсбурги вступают в последнюю схватку за наследие Римской империи немецкого народа, оспорив мнение Пруссии о том, что Австрия не имеет права на участие в недавно созданном Германском союзе. Пруссия сумела быстро доказать обоснованность своей позиции, разбив австрийскую армию при Кениггреце в Чехии в июле 1866г. (именно эта война вынудила Карла Гогенцоллерна-Зигмарингена ехать в Румынию инкогнито). Теперь Гогенцоллерны получают возможность возглавить новую Германскую империю, а Габсбурги вынуждены поспешить и сделать выбор в пользу союза с нацией пусть вздорной, но зато более сильной и влиятельной – с венграми.
В марте 1867г. венгерский парламент ратифицирует последний и самый удачный компромисс между Габсбургами и венграми - договор о создании Австро-Венгрии. В июне того же года император Франц Иосиф коронуется в качестве короля Венгрии. В новом государстве общие армия, валюта, таможенное пространство и внешняя политика. В остальном, Венгрия имеет возможность самостоятельно определять свое внутреннее устройство.
Трансильвания включается в состав Венгерского королевства и окончательно исчезает как отдельная политическая единица. В мае 1868г. в Блаже собирается многотысячное собрание трансильванских румын. Его участники вспоминают события 1848г. и направляют императору петицию с требованием восстановления Трансильвании в качестве отдельной от Венгрии провинции. Но Франц Иосиф уже сделал выбор в пользу венгров. О том, что австрийская армия как в 1848г. даст оружие румынскому ополчению, теперь нечего и мечтать, так что румынам приходится смириться.
Венгерский закон о выборах, просуществовавший почти до начала Первой мировой войны, вновь основывается на цензовом принципе. В сельской местности избирательные права получает владелец 10 – 12 гектаров земли, в городе – хозяин дома или квартиры минимум из трех комнат. В результате, правом голоса обладают 6% населения страны, а в Трансильвании избирателей всего 3,3% населения области. Да и из их числа львиная доля приходится на более богатых венгров и немцев. Другое дело, что в отличие от средневековых сословно-национальных выборов теперь путь к избирательным урнам никому из румын не заказан. Надо только разбогатеть.
В 1868г. венгерский парламент при бойкоте со стороны немногочисленных румынских, сербских и украинских депутатов принимает закон о национальных меньшинствах, основанный на сочетании общих либеральных принципов и отрицания права на территориальную автономию. Закон предоставляет народам Венгрии возможность пользоваться родным языком в органах местного самоуправления, судах и церквях, получать на нем образование, создавать национальные культурные ассоциации. Так что румыны получили множество возможностей, но были обязаны, согласно тексту закона, вместе со всеми гражданами Венгрии, составлять «единую неделимую венгерскую нацию». Составлять единую нацию с господствующим народом неплохо получалось у бессарабских молдаван (которые многих из вышеперечисленных прав как раз таки были лишены), а вот у трансильванцев дело так и не пошло.
Высокий избирательный ценз способствовал тому, что формирование политики венгерского государства находилось всецело в руках благополучной, умеренной и просвещенной элиты. И со своей задачей она справлялась неплохо. В 1875г. на выборах в венгерский парламент победила Либеральная партия, остававшаяся у власти до 1905г. Правление лидера либералов Кальмана Тисы, занимавшего пост премьер-министра с 1875 до 1890г., открывает длительный период стабильности и процветания Венгрии.
В жесткой конкуренции с Россией, США и Канадой Венгрия сумела занять позицию одного из ведущих поставщиков продовольствия на мировой рынок. Страна могла пользоваться естественным преимуществом самого близкого расстояния до основных импортеров сельскохозяйственной продукции, другим источником венгерского экономического чуда была высокая эффективность сельского хозяйства и пищевой промышленности. В конце 19 века урожайность зерновых в Венгрии превзошла аналогичный показатель Франции, не говоря уже об урожайности на полях России или Румынии. В конце 19 века Будапешт был крупнейшим мировым центром мукомольной промышленности, пока накануне Первой мировой войны его не оттеснил с этой позиции американский Цинцинати.
Расширение внутреннего рынка и щедрая раздача правительством Кальмана Тисы дешевых кредитов обеспечили динамичный рост промышленности. Промышленным центром мирового уровня стал Будапешт, но и Трансильвания внесла немалый вклад в индустриальное развитие Венгрии. К активной разработке известных еще с древних времен месторождений цветных металлов добавилось освоение угольного бассейна в долине реки Жиу, в западной части Карпат.
К началу Первой мировой войны по сравнению с 1868г. (венгерские историки любят считать именно от этой даты, хотя правильнее было бы начинать с реформы 1853г.) ВВП Венгрии вырос в три с лишним раза. Доля горожан в населении страны увеличилась с 16 до 30%, сами города стремительно развивались, перенимая достижения индустриальной цивилизации. Некоторые из этих новаций были впервые реализованы именно на венгерской земле. Так первое в Европе электрическое освещение улиц было налажено в 1884г. в Тимишоаре – том же богатом и динамичном городе, куда двадцатью семью годами раньше пришла первая на румынских землях железная дорога.
Венгерское либеральное дворянство могло радоваться тому, что его борьба в середине 19 века была не напрасной. Пожертвовав относительно немногим, оно обеспечило масштабную модернизацию страны, при которой сочетались динамичный экономический рост, процветание науки и культуры, стабильное функционирование политической системы, дававшей максимум возможностей своим (то есть венгерской дворянско-буржуазной элите) и по-прежнему державшей на почтительном расстоянии чужих (венгерское крестьянство и городские низы, а также подавляющее большинство национальных меньшинств). Времена Лайоша Великого и Матьяша Корвина не только вернулись, но и были превзойдены. Великая Венгрия осталась раем для вольного дворянства, но при этом сделалась страной, достойно участвующей в броске человечества в новую эпоху.
Случай с размахом отпраздновать эти достижения представился в 1896г., когда венгры отмечали тысячелетие своего переселения в Европу. Подготовку к пышным торжествам осуществляло правительство, возглавляемое трансильванским аристократом Деже Банфи. В начале 1890-х Будапешт, темпы роста которого были в то время выше, чем у любого другого города Европы и сравнимы только с американскими показателями, превратился в громадную строительную площадку. Построили собор Святого Иштвана, проспект Андраши, квартал музеев, парк Варошлигет с копиями наиболее знаменитых памятников Венгрии (среди которых почетное место занял замок Яноша Хуньяди), в 1896г. открылась вторая в мире после Лондона линия метро. Для самого уважаемого вольным венгерским дворянством государственного института – парламента – начали строить прекрасное здание, впоследствии ставшее символом Венгрии. Правда, к празднику не успели, депутаты справили новоселье в 1902г.
Надо полагать, население Венгрии взирало на эту феерическую ярмарку тщеславия с очень разными чувствами, от гордости и уверенности в безоблачном будущем до зависти и ненависти. Но вряд ли кто-нибудь из обеих этих групп в те годы мог предвидеть, как недолго парламенту из своего нового дворца предстоит управлять Великой Венгрией, простиравшейся от Адриатики до Восточных Карпат. И как долго жителям Будапешта придется ждать открытия второй линии метро.
Перемены, готовившие распад Венгерской империи, тихо происходили на окраинах. Отмена феодальных повинностей и раздача земельных наделов в ходе реформы 1853г., конечно не могли в одночасье сделать богатыми большинство румынских крестьян. Но обладание частной собственностью и общий подъем венгерской экономики давали новые возможности. Либеральные положения закона о национальностях в основном соблюдались – никаких серьезных гонений против трансильванских румын за время существования Австро-Венгрии не было. Их доля в населении края в этот период оставалась стабильной – около 50%. Другое дело, что от участия в управлении государством румыны были по-прежнему отстранены – о порядке выборов здесь уже упоминалось, к этому можно добавить, что среди персонала государственных учреждений Трансильвании доля румын составляла 6%.
После того как демарш национального собрания 1868г. против присоединения Трансильвании к Венгрии закончился безрезультатно, румынские лидеры объявили о бойкоте политической жизни Венгерского королевства. Свою энергию румынская элита Трансильвании направила на создание банков. В самом деле, получившие новые экономические возможности крестьяне могли реализовать их только при наличии доступного кредита. Небольшие провинциальные банки, принадлежащие соотечественникам и единоверцам, были естественным его источником. Разумеется, банки, кредитовавшие мелкие крестьянские хозяйства не могли стать мощными финансовыми учреждениями, но в условиях общего экономического подъема и они имели возможность наращивать свой потенциал. Названия некоторых из этих заведений – «Албина» (пчела), «Фурника» (муравей) – намекают на неустанную кропотливую работу с множеством мелких клиентов как непременное условие выживания бизнеса.
Создание сети румынских банков имело три благоприятных для трансильванских румын последствия. Во-первых, румынские крестьяне получили хорошую (явно лучшую, чем у их собратьев в независимой Румынии) систему помощи развитию своих хозяйств, позволившую им если и не становиться богачами, то увеличивать свое благосостояние куда быстрее, чем в былые времена. Во-вторых, румынские крестьяне теперь оказались экономически зависимы не от венгерских помещиков, немецких или еврейских буржуа, а от своих единоплеменников, что не могло не иметь и политических последствий. В-третьих, румынские культурные и политические организации Трансильвании обрели стабильную финансовую базу.
Как и прежние века, в первые десятилетия индустриальной эпохи подавляющее большинство румын на венгерских землях жило в деревне. Доля городского населения среди них выросла с 3,4% в 1880г. до 4,5% в 1910г. Тем не менее, о средневековом запрете румынам селиться в городах речи уже быть не могло, и их влияние на городскую жизнь края заметно возросло. В некоторых крупных городских центрах, таких как Брашов и Сибиу, в 1910г. румыны составляли без малого треть населения. Угольный бассейн долины Жиу примыкал к регионам, издавна населенным преимущественно румынами, так что работать на шахты были наняты представители этого народа. Они составили сплоченное и готовое постоять за свои права сообщество, которому в будущем еще предстояло задать жару как венгерским так и румынским властям.
Появилась у трансильванских румын и своя литература, виднейшим представителем которой был Иоан Славич, писавший в духе «крестьянского реализма».
Опираясь на расширявшуюся общественную и экономическую базу, румынское национальное движение постепенно наращивало политические силы. В 1881г. была создана Национальная партия румын Трансильвании. Полемика с властями долгое время ограничивалась школьным вопросом – румынские активисты возражали против попыток венгерских властей ввести венгерский язык обучения в румынских религиозных и частных школах. Первый после 1868г. серьезный политический бой национальная партия дала в 1892г., когда румынская делегация из 300 человек направилась по протоптанной несколькими предыдущими поколениями румынских активистов дороге в Вену. Они вручили императору меморандум, в котором подробно перечислялись различные аспекты неравноправного положения румын в Венгрии.
Но Франц Иосиф был вполне доволен и положением своего государства вообще и поведением венгров в частности. С бумагой ненужных ему румын он поступил в духе классического бюрократического равнодушия – спустил ее вниз по инстанции, то есть венгерскому правительству. Последнее ответило обвинением авторов меморандума в антигосударственной агитации. В ходе состоявшегося в 1894г. судебного процесса 13 активистов румынского национального движения были приговорены к тюремному заключению. Но в ответ на венгерскую атаку румыны сумели продемонстрировать свои возросшие силы. Достаточно многочисленные и влиятельные румынские газеты Трансильвании начали в ходе процесса бурную пропагандистскую кампанию в защиту подсудимых, подхваченную журналистами и политиками Румынии.
В духе традиционной политики поддержания равновесия император помиловал авторов меморандума. А информационная война оказалась румынами выиграна – градус антивенгерских настроений в Румынии серьезно вырос, у значительной части Европы сформировался негативный образ Венгрии, а организации трансильванских румын почувствовали, что готовы к возобновлению политической борьбы. В 1895г. участники Конгресса национальностей в Будапеште подпортили венгерскому правительству подготовку к празднованию тысячелетия Венгрии, потребовав предоставления невенгерским народам территориальной автономии. Требования отказа от тактики бойкота широко распространились в национальной партии начиная с 1900г., а случай осуществить это на практике представился в 1905г.
ОСЕНЬ ВЕЛИКОЙ ВЕНГРИИ
Мировой экономический кризис 1900г., уже упоминавшийся в связи с Россией, ударил и по Венгрии. Недовольство обернулось усилением конфронтации венгров с имперским центром и победой на выборах в начале 1905г. Партии независимости, годами критиковавшей либералов за излишнюю уступчивость Вене. Хотя вопреки названию Партия независимости и не требовала отделения от Австро-Венгрии, ее программа усиления венгерского влияния в имперской армии была неприемлема для императора. Также как и политик, которого парламент избрал премьер-министром – сын лидера революции 1848г. Ференц Кошут. Император Франц Иосиф отказался утвердить кабинет Кошута и вопреки воле парламента назначил правительство во главе с начальником своей охраны Гезой Фейервари. В Венгрии началась кампания гражданского неповиновения.
Для Габсбургов пришло время вспомнить тактику 1848г. – призвать обиженные венгерской элитой слои общества непокорного королевства к союзу с династией. Но на этот раз основным союзником оказались не румыны и хорваты, а венгерские же социал-демократы, с 1890г. добивавшиеся введения всеобщего избирательного права. Правительство Фейервари договорилось с ними о совместных действиях против венгерского парламента, пообещав от лица императора отмену избирательного ценза. Мир неумолимо менялся, и достижений 1848 – 1868 гг. было уже недостаточно. Венгерское дворянство вновь обнаружило себя в роли консерваторов, а изменившийся – переселившийся в города, пополнившийся многочисленными пролетариатом и средним классом – венгерский народ осаждал свою элиту требованиями перемен. Национальным окраинам оставалось только подыгрывать этому расколу в метрополии.
С сентября 1905г. страну захлестнула волна демонстраций и забастовок с требованием перехода к всеобщему избирательному праву и улучшения условий труда и жизни рабочих. Центром протестов была венгерская столица, но и в румынских землях забастовку поддержали 100 тыс. человек в Тимишоаре (Темешваре), Сату-Маре, Тыргу-Муреше и других городах. Особенно длительными и ожесточенными были протесты в долине Жиу, где шахтеры в течение нескольких месяцев не только бастовали, но и создавали боевые отряды, вступавшие в схватки с правительственными войсками. Румынская национальная партия поддержала требования о расширении избирательного права, добавив к ним выступления в поддержку сохранения единой австро-венгерской армии (опять же вспомнился 1848г.).
В 1906г., после досрочных выборов в парламент, новое венгерское правительство и император достигли частичного примирения, в основном за счет уступок испугавшихся нарастания протестов в собственной стране венгерских политиков. Тактика имперского молота и наковальни обиженных низов королевства сработала даже лучше, чем в 1849г. – Россию звать на помощь не пришлось, тем более что, борясь с собственной революцией, она вряд ли бы откликнулась.
Венгерский парламент, в котором по-прежнему господствовала Партия независимости, отверг законопроект о расширении избирательного права. Осенью 1907г. всеобщая забастовка повторилась, хотя теперь император не поддерживал протестующих. Затем волнения улеглись, но было понятно, что речь идет лишь о передышке. Требования демократизации выдвигались все новыми политическими силами. В 1910г. появилась Партия мелких сельских хозяев, с социальной базой, очень похожей на ту, что имело румынское национальное движение – то есть крестьянство, только не румынское, а венгерское. Уже перед самой войной интеллигенция создала Партию радикальных демократов, выдвинувшую лозунг превращения Венгрии в союз равноправных народов.
Венгерские политики имели за плечами несколько веков либеральной политической культуры, поэтому понимали, что если общество настойчиво выдвигает какие-либо требования, к ним надо прислушаться. Сын Кальмана Тисы Иштван объединил либералов и часть членов Партии независимости в Национальную партию труда, которая победила на последних цензовых выборах в венгерский парламент в 1910г. Он добился принятия закона о частичном расширении избирательного права, но ни одних выборов на его основе не состоялось. Шел 1913 год.
Иштван Тиса решил вступить в переговоры с представителями национальных меньшинств Венгрии. Поскольку сербы заняли непримиримую позицию, диалог удалось начать только с румынами. Основным румынским партнером Тисы стал новый лидер Национальной партии Юлиу Маниу – один из величайших румынских политиков, сыгравший важную роль в нескольких эпохах венгерской и румынской истории. Румыны предложили план преобразования Австро-Венгрии в Австрийскую федерацию, где все народы империи имели бы свои государственные образования под общим сюзеренитетом Габсбургов. Венгерский лидер категорически отверг такую концепцию, так что к февралю 1914г. переговоры зашли в тупик.
А вот Габсбурги, как это не раз бывало в прошлом, отнеслись к румынам с пониманием. Речь, правда, не шла о престарелом Франце Иосифе, который не хотел ничего менять. Румынскую идею счел наилучшим проектом сохранения власти династии наследник престола Франц Фердинанд. План создания федерации вызвал ярость сербских радикалов, которые сочли, что его реализация положит конец их надеждам на присоединение к Сербии южнославянских территорий Австро-Венгрии. Сербы решили, что Франца Фердинанда надо убрать, что и было сделано 28 июня 1914г. в Сараево.
КОНЕЦ БЕСКОНЕЧНОГО
Взойдя на румынский престол, князь Кароль, как стали называть румыны Карла Гогенцоллерна-Зигмаригена, пригласил жившего в Константинополе мальтийского художника Прециози, поручив запечатлеть доставшееся ему государство. С точных и подробных почти как фотографии акварелей Прециози на нас смотрит страна, существовавшая веками, но изображавшая на фресках только святых и князей, а не свою повседневную жизнь.
Лишь несколько колоколен и пирамидальные тополя поднимаются над крышами одноэтажных усадеб Бухареста. По пыльным улицам бродят волы и бегают свиньи. Усатые мужики в широкополых шляпах в бочке развозят воду городским хозяевам. Босоногие девушки в белых платках и узорчатых рубашках с широкими рукавами покупают на рынке нехитрую снедь, а теплым вечером гуляют по улице своей деревни. На нескольких картинах девушки с замечательной влюбленностью смотрят на молодого князя Кароля, удостоившего своим визитом их местность – Прециози помнил о том, кто будет покупателем его произведений.
Пригласив художника, князь поступил правильно. Надо было оставить потомкам память о жизни, которая за беспрецедентно долгие в румынской истории 48 лет его правления начнет безвозвратно уходить в прошлое, переселяясь с улиц городов и деревень в исторические и этнографические музеи.
Акварели Прециози создавались в 1868 и 1869 годах. Тогда же новый князь энергично продолжил работу по модернизации страны, заодно выступая лоббистом немецких компаний. Они получили масштабные подряды на строительство железных дорог, так что к 1877г. их протяженность достигла 1400 километров. На поезде можно было проехать от крайнего запада Валахии, через Бухарест, основные порты страны Брэилу и Галац, до севера Молдавии, уехать через Олтению в Будапешт и далее в Европу, через Яссы в Петербург или Москву, и, наконец, через Джурджу в Константинополь, где все еще считали Румынию своей провинцией.
Начав свой жизненный путь офицером, князь Кароль старательно работал над увеличением численности, а главное улучшением подготовки и вооружения румынской армии, для которой закупалось качественное немецкое оружие. Ближайшее будущее показало, что эти усилия были не напрасными.
В 1867г. хаотичная финансовая система Румынии (в стране имели хождение 70 разных валют!) была заменена единой денежной единицей – леем. Это был новый шаг к независимости, но в течение следующих восьми лет, румыны больше никак не беспокоили своих османских сюзеренов. После неспокойных лет революции, объединения, правления Кузы вновь казалось, что румынская дань еще бесконечно долго будет беспрекословно приноситься к подножию трона турецких султанов.
Международная обстановка после Крымской войны не благоприятствовала освобождению Румынии, а у князя Кароля первоначальный энтузиазм сменился разочарованием. В первые годы нового правления на румынской политической сцене доминировали валашские радикалы. Их революционная риторика вскоре обратилась против призванного ими самими монарха. Князь ответил своим подданным публикацией в немецкой газете сочиненного им «Письма к другу», где о румынах говорилось, что они «не обладают ни одной из гражданских доблестей, необходимых для того, чтобы жить по такой почти республиканской конституции», какой был основной закон 1866г.
Сыграла роль и драма, которая прошла через все правление первого румынского Гогенцоллерна. Присягнув Румынии, Кароль от этого не перестал быть немцем и любить Германию. А румынская элита продолжала любить Францию. Франко-прусская война 1870 – 1871 гг. обострила это противоречие. Огорченных несчастьями Франции румын разозлил банкет, организованный бухарестскими немцами 10 марта 1871г. по случаю дня рождения Вильгельма I, только что провозглашенного императором Германии. Толпа румын пошла бить немцев и сумела серьезно испортить им праздник, поскольку полиция долго не вмешивалась. Князь Кароль заявил, что не намерен больше управлять страной, не способной обеспечить безопасность его соотечественникам, и отрекается от престола.
Здесь то и выяснилось, что румынская элита не хочет такого поворота событий, грозящего отбросить страну к ее вечной политической нестабильности. На авансцену вышли несколько лет пребывавшие в тени вторые участники «чудовищной коалиции» - консерваторы. Их лидер Ласкар Катарджиу убедил Кароля остаться на румынском престоле, а тот потребовал у парламента утвердить консервативное правительство. Законодатели согласились, хотя это и привело к роспуску парламента и новым выборам. И румынские избиратели, которые, казалось, еще недавно больше любили радикалов, дружно проголосовали за консерваторов. Правительство Катарджиу и консервативный парламент начали править в согласии между собой и с князем.
Правительство Катарджиу спокойно, не делая резких шагов, управляло страной до 1876г. Но и противники консерваторов не теряли времени даром. Пока Катарджиу правил, самый молодой и самый удачливый из «сороковосьмистов» Ион Брэтиану твердой рукой собрал воедино разрозненные группировки радикалов и либералов, создав из них в 1875г. Национально-либеральную партию.
В том же 1875г. прошли выборы в румынский парламент, в ходе которых народ дружно поддержал правящих консерваторов. А в 1876г., по причинам, о которых речь пойдет ниже, князь дал отставку Катарджиу и поручил формирование правительства Национал-либеральной партии. Создав свой кабинет, либералы в том же году поспешили призвать народ к избирательным урнам, чтобы он сформировал послушный им парламент. Народ его сформировал, проголосовав за либералов столь же единодушно, как в прошлом году выступал за консерваторов.
Когда правительство в Бухаресте назначало новые выборы, зависимые от него в силу централизованного характера румынской административной системы местные власти настойчиво разъясняли жителям за кого следует голосовать в данный момент. Население в свою очередь старалось не огорчать администрацию, настаивая на свободе своего выбора или вспоминая о такой демократической норме, как тайное голосование. Народ, проведший многие века, платя налоги, дани и взятки, кланяясь и льстя бесчисленным завоевателям и собственным деспотам, был не готов самостоятельно избирать своих правителей. В результате пирамида власти переворачивалась. Фактически не парламент формировал правительство, а правительство определяло состав парламента. А отправить в отставку один кабинет и назначить другой, дав ему возможность провести под своим руководством новые выборы, мог князь. Ему-то, несмотря ни на какие «почти республиканские» положения конституции, реально принадлежало решающее слово при формировании румынской власти.
В середине 1870-х годов Кароль начал строить в деревушке Синая свою летнюю резиденцию – милый и уютный уголок Германии среди прохладных карпатских лесов, куда он летом удалялся из жаркого и пыльного Бухареста. Князь понял, что в Румынии можно обустраиваться основательно, так как управлять этой страной он вполне способен.
Тем более что ветер удачи вновь в полную силу задул в паруса румынского корабля, неся князя Кароля к успеху и славе, а его народ к долгожданному избавлению от турок. Получив передышку благодаря победе Великобритании и Франции в Крымской войне, Турция предприняла новую попытку перевооружить свою армию и модернизировать экономику. Первая из этих задач была в значительной степени решена, но оборотной стороной успеха стал стремительный рост долга Османской империи перед ее европейскими союзниками. Попытки выплатить задолженность обернулись усилением налогового гнета в османских провинциях. Балканские народы ответили восстаниями. В 1875г. начались волнения в Боснии и Герцеговине, в апреле 1876г. поднялась веками молчавшая и терпевшая Болгария. Турки давили восстания со своей обычной жестокостью. На помощь восставшим пришли Сербия и Черногория, но их армии были разбиты османами, которые остановили наступление лишь после ультиматума России.
Времена менялись – теперь в мире существовали масштабные средства массовой информации и признавалась концепция прав человека. Поэтому османские жестокости стали широко известны и вызвали волну возмущения в цивилизованном мире. В результате на Западе общественное мнение мешало правительству Великобритании решительно заступиться за турецких союзников, а в России поднялась волна сочувствия балканским славянам, объединившая и русско-православных фундаменталистов, и либералов, и революционеров.
Правительство Катарджиу воспользовалась затруднениями турок для того, чтобы самостоятельно выйти на международную арену. В 1875г. Румыния заключила торговые соглашения с рядом государств, из которых наиболее важным был документ, подписанный с Австро-Венгрией. Но этот шаг был слишком осторожным и противоречивым. Следуя в русле внешнеторговой политики Османской империи, а заодно и действуя в интересах помещиков, желавших обеспечить благоприятные условия для вывоза за рубеж своей сельскохозяйственной продукции, румынское правительство договорилось об установлении низких таможенных пошлин. Это улучшило условия для экспорта румынского зерна, зато сделало слабую румынскую промышленность беззащитной перед австрийскими и венгерскими конкурентами. Объектом все более жесткой критики со стороны либералов становились как торговые соглашения, так и в целом неспособность консерваторов предпринять решительные шаги к независимости.
Когда в апреле 1876г. Болгарию охватило восстание, князь понял, что настала пора решительных действий. Кароль отправляет Катарджиу в отставку и призывает либералов править Румынией. Премьер-министром становится Ион Брэтиану, министром иностранных дел - глава правительства при Кузе Михаил Когэлничану. Период консервативной стабилизации завершился. Теперь либералы призваны продолжить реализацию своей программы, приведя страну к независимости.
В июле 1876г. Когэлничану требует от Османской империи расширения румынской автономии до фактической независимости, правда, все еще соглашаясь на сохранение формального сюзеренитета. Демарш остается без ответа. Тогда в сентябре Брэтиану отправляется в Крым, где договаривается с российским императором Александром II о совместных действиях против турок.
Но вопрос о том, будет ли война, еще несколько месяцев остается открытым. Приобретшие к тому времени серьезное влияние турецкие либералы воспользовались давлением России, требовавшей предоставления автономии Болгарии и Боснии, для реализации собственных планов. В декабре 1876г. в Константинополе было торжественно объявлено о вступлении в силу первой в турецкой истории конституции. Основной закон империи провозглашал равенство всех подданных султана вне зависимости от вероисповедания. Но права автономной провинции предоставлялись только Румынии, болгарам и боснийцам в самоуправлении было отказано, что сделало столкновение с Россией неизбежным. Потом, в обстановке тяжелой и безуспешной войны, султан казнит либералов, забудет о существовании конституции и будет еще несколько десятилетий править как самодержец. Но к Румынии эти события уже никакого отношения иметь не будут.
Теперь в союзе с Россией, которая в течение предыдущего столетия шаг за шагом ослабляла турецкую власть на румынских землях, Румынии предстояло предпринять новую попытку избавиться от своей нескончаемой вассальной зависимости. России же предстояло иметь дело с новой, непривычной для нее Румынией – не бессильной игрушкой в руках империй, а государством, имеющим собственные интересы, голос, и даже некоторые возможности. А решить с этой новой страной предстояло весьма деликатную проблему. О прилегавших к Дунаю областях южной Бессарабии, которые в 1812г. Россия захватила у Турции, а в 1856г. Турции же отдала. Теперь эти земли принадлежали Румынии, готовой провозгласить свою независимость. А Россия мечтала о реванше над Османской империей, неотъемлемой частью которого было возвращение земель, отданных туркам после Крымской войны. Но для румын это была часть молдавских, то есть их исторических земель, уступка которых тоже стала бы национальным унижением.
Россия не могла, как раньше просто дать войскам приказ войти на румынскую территорию, и весной 1877г. начала переговоры с властями Румынии об условиях прохода российских вооруженных сил к Дунаю. Переговоры были сложными – русские хотели свести роль румын к минимуму, не утруждая их участием в войне с Турцией, а лишь заключив чисто техническое соглашение о военном транзите. Румыния добивалась полноценного военно-политического союза, включавшего признание ее независимости и территориальной целостности. И в условиях, когда впереди была схватка с сильным противником, империя поняла, что к маленькому и слабому, все еще вассальному государству, тем не менее, лучше прислушаться. В подписанном 16 апреля 1877г. соглашении были закреплены не только условия транзита русской армии через румынские земли, но и обязательство России «соблюдать территориальную целостность» Румынии.
В следующие дни император Александр II объявил войну Османской империи, и российские войска вошли в Румынию. Пока российская армия по недавно построенным румынским железным дорогам перебрасывается к Дунаю и начинает развертывание для атаки на турецкие позиции в Болгарии, Румыния 12 мая объявляет туркам войну. Важнейший день наступает 21 мая 1877 года, когда, после выступления Когэлничану, парламент провозглашает страну независимой. После полутора веков категорического неверия в свои силы и рабской покорности румыны вновь, как во времена Штефана Великого и Михая Храброго, бросили вызов неодолимой империи. Но турки с тех времен не изменились – они по-прежнему были сильны и полны решимости сражаться.
185 000-я российская армия форсировала Дунай у Зимничи 27 июня. Основные силы наступали западнее обычного маршрута русских вторжений на Балканы, обходя мощные турецкие крепости в Варне, Шумле и Силистре. Выставленной румынами 58 000-й армии российское командование на первых порах боевых задач не поставило, она несла гарнизонную службу в тылу. В начале июля русские заняли перевал Шипка, что открывало путь на южные Балканы. Но воспользоваться им в условиях, когда ни одна из турецких крепостей в северной Болгарии не была взята, представлялось затруднительным. В те же дни русские передовые отряды подошли к крепости Плевна.
Попытка взять Плевну с налета не удалась. Последовал генеральный штурм 20 июля. Потом еще один 30 июля. Оба были отбиты с громадными потерями в рядах российской армии. В августе, когда перед Россией явственно обозначилась крайне неприятная перспектива поражения, нанесенного на этот раз не большой европейской коалицией, а дравшейся в одиночку Турцией, румыны были призваны на помощь.
Стоявшая в городе Никополе румынская армия прибыла под Плевну и приняла активное участие в решающих событиях борьбы за грозную турецкую твердыню. Готовясь к войне, Турция закупила для своих крепостей немецкие пушки. Орудия российского производства не выдерживали бесконечной артиллерийской дуэли с защитниками Плевны и выходили из строя столь массово, что перед осаждающими возникала опасность остаться вовсе без артиллерии. Но стараниями князя Кароля у румынской армии тоже были немецкие пушки от Круппа, которые исправно продолжали вести огонь по турецким позициям. Дралась за Плевну и румынская пехота – взятие в ожесточенном бою редута Гривица стало для румын одним из основных патриотических сюжетов на многие годы вперед.
Тем не менее, третий генеральный штурм Плевны 11 – 12 сентября тоже был отбит. В эти дни многих политиков в Бухаресте, вероятно, посещали черные мысли о том, что и на сей раз их попытка освободиться окончится так же плачевно, как это уже было у Кантемира, Михая Раду и многих других. Но русский военачальник Тотлебен предложил прекратить лобовые атаки и брать Плевну измором. В октябре после боев за опорные пункты, прикрывавшие дорогу из Плевны в турецкий тыл, крепость была окружена. Запасы продовольствия у турок были незначительны, так что 10 декабря начавший голодать гарнизон бросился в самоубийственную атаку на русские и румынские позиции, был разгромлен и сдался.
Русская армия перешла Балканские горы, заняла Софию, к середине января 1878г. смяла две прикрывавшие юг Болгарии турецкие группировки у Шейнова и Филиппополя и вышла на дорогу к Константинополю. Свершилось то, что, казалось, не произойдет никогда – закончилось господство Османской империи на румынских землях, занявшее без малого 500 лет из семисотлетней истории существования румынских государств.
Румынской армии было поручено взять город Видин на Дунае у границы с Сербией. После ряда успешных сражений с турками румыны в конце января 1878г. подошли к Видину, но атаковать его не успели. Турция запросила перемирия. В завершившейся войне Россия потеряла убитыми 15 тыс. человек. Румыния заплатила за свою независимость восьмью тысячами жизней. Другое дело, что теперь против румынской независимости ничего не могли возразить только турки, зато другие страны не считали вопрос о статусе Румынии закрытым.
К началу февраля 1878г. русская армия вошла в предместья Константинополя. Столица неодолимой Османской империи, хранившая древние византийские святыни, лежала беззащитной у ног православного войска. Но Великобритания пригрозила объявить войну, если русские войдут в Константинополь, а все еще далекая от завершения модернизации Россия боялась промышленную сверхдержаву. Так что русские не прошли последние несколько километров, отделявших их от Святой Софии. Зато карту Балкан Россия смогла изменить радикально.
По мирному договору, подписанному 3 марта 1878г. в предместье Константинополя Сан-Стефано, в Европе у Турции оставались лишь области, непосредственно прилегающие к проливам. Господствовать на Балканах теперь должна была Болгария, получившая земли от Черного моря до Албании и от Дуная до Эгейского моря. Согласно мирному договору Румыния получала независимость, но вот сами румыны, несмотря на их достойный вклад в войну, не были приглашены в Сан-Стефано под предлогом, что их государство по-прежнему не являлось субъектом международного права. Оно и понятно – Россия без участия румын непосредственно с Турцией договорилась о возвращении ей южной Бессарабии.
Россия отдавала себе отчет в том, что серьезно обижает союзников, и дала за юг Бессарабии щедрую компенсацию – отобранные у Турции Добруджу и дельту Дуная, земли более обширные, чем отбираемые у румын уезды, к тому дававшие новой независимой стране хороший выход к морю. От такого приобретения румыны отказываться не стали, но относительно южной Бессарабии категорически заявили, что это тоже их земля. В считанные дни бывшие союзники стали врагами.
Решение о конфронтации с Россией было для Румынии не простым. Российские войска стояли на значительной части территории страны. Император Александр II пригрозил в случае непризнания условий мира в Сан-Стефано разоружить румынскую армию. На это князь Кароль ответил, что «разгромить румынскую армию вам может быть и удастся, но у Плевны вы видели, как она сражалась, и могли убедиться, что просто разоружить ее не получится». В марте 1878г. русские заняли Бухарест, а румыны приготовилась сражаться, заняв позиции на западе страны - в Олтении.
Князь и правительство, конечно, сильно рисковали, но знали, на что идут. Кризис в отношениях России и Румынии, наряду с другими конфликтами, возникшими при переделе Балкан, стал поводом для того, чтобы к английскому давлению на Россию присоединились другие боявшиеся ее усиления европейские страны – Германия и Австро-Венгрия. В апреле 1878г. Австро-Венгрия предложила посредничество при решении румыно-русских противоречий, а в июне – июле состоялся Берлинский конгресс. В проигравших оказалась, прежде всего, Болгария, лишившаяся большей части первоначально отходивших ей территорий, а, следовательно, и рассчитывавшая на особые отношения с новым государством Россия. А больше всего выиграла Турция, получившая назад широкую полосу балканских земель, простиравшуюся до Адриатики. Румыния избавилась от угрозы войны с Россией и была дополнительно поощрена европейцами, которые отдали ей кусок земли на юге Добруджи с городом Мангалия, ранее предназначавшейся Болгарии. Но в целом берлинские решения оказали на Румынию угнетающее воздействие.
Казалось бы, и так уже завоеванная независимость признавалась только при условии выполнения двух неприятных требований. Первое из них нетрудно было предугадать. Отбирать у России, и без того лишенной значительной части плодов своих побед, еще и юг Бессарабии никто не собирался. Так что у Румынии потребовали отдать России эти земли. Ни делая никаких заявлений, румыны вывели войска и администрацию из южной Бессарабии под аккомпанемент яростной антирусской пропаганды внутри страны.
Другое условие признания независимости стало неприятным сюрпризом. Первым толчком к войне 1877 – 1878 гг. были нарушения Османской империей прав человека. Теперь, когда балканские христиане (правда, в результате берлинского пересмотра сан-стефанских решений далеко не все) больше не угнетались турками, еврейские общины ведущих европейских стран напомнили своим правительствам, что концепция прав человека должна иметь всеобщий характер. Так что не только Османская империя не имеет права пренебрегать правами христиан, но и новые христианские государства не могут отказать в равноправии иудеям. Поэтому страны, от которых Румыния меньше всего ожидала подвоха – Великобритания, Германия и Франция, - обусловили признание независимости отменой статьи конституции 1866г., запрещавшей нехристианам получать румынское гражданство.
Доля евреев в населении Румынии в 1912г. составляла 3,3%, а в городском населении Западной Молдавии – 32%. Это было много – из европейских стран немного больший процент еврейского населения имела только Австро-Венгрия. Влияния евреев в Румынии боялись, так что требование западных стран вызвало возмущение большей части румынского общества. Но спорить с ведущими европейскими странами было бы трудно, так что в 1879г. румынский парламент внес в конституцию требуемую ими поправку. Только после этого процесс международного признания независимой Румынии завершился. Невиданное в румынской истории состояние свободы от вассальных обязательств перед кем бы то ни было, наконец, стало явью. Но великое достижение было омрачено волнами обиды и ненависти в отношении России и евреев. И это еще аукнется в грядущей истории независимой Румынии.
Новый статус страны требует отказа от прежнего титула князей, который история сделала символом зависимости и неполноценности валашского и молдавского государств. Византийско-православная символика в новой прозападной Румынии более не актуальна, так что выбор делается в пользу титула, соответствующего европейской традиции. В 1881г. Румыния провозглашается королевством. Возможно вспомнив о железном венце древнегерманских лангобардских королей, Кароль приказывает короновать себя короной, отлитой из железа турецких пушек, захваченных под Плевной.
В 1885г. провозглашенное при Кузе самоуправление румынской церкви признается Константинопольской патриархией.
Румыния не только освободилась от иностранной власти, но, получив Добруджу, еще и могла попробовать себя в роли колониальной империи. Хотя почти в любой румынской исторической книге можно прочитать, что эта область между нижним течением Дуная и Черным морем является исконной румынской землей, осмелюсь утверждать, что это не так. Возможно, Добруджа входила в ареал обитания дакийских племен, но связь между ними и современным румынским государством далеко не прямая. Черноморское побережье Добруджи в 7 – 6 веках до нашей эры было заселено греками, с 1 по 7 век область управлялась Римской империей, в последующие восемь веков было частью либо Болгарии, либо Византии, с конца 14 столетия сделалась османской провинцией. В промежутке между болгарским и османским господством во второй половине 14 века здесь в течение нескольких десятилетий существовало княжество, которым управлял Добротица. Утверждается, что он был румыном. Даже если это так, подобное обстоятельство мало что меняет – государство Добротицы просуществовало ничтожный срок по сравнению с веками правления византийцев, турок и болгар.
И та провинция, которую в 1878г. отняли у турок, не являлась страной с румынским населением. В 1880г. румыны составляли 28% жителей Добруджи. Помимо них там жили татары, болгары, турки и русские староверы. Правительство Румынии поначалу обращалось с Добруджей как с колонией – ее населению не было предоставлено избирательное право.
Русско-турецкие войны сделали Добруджу небезопасной, часть ее населения бежала во внутренние области Турции, другая – часть болгар и гагаузы – переселилась в Россию. Так что на момент присоединения к Румынии область была малонаселенной, и в результате активного притока переселенцев из Валахии и Молдавии (в 1880 – 1913гг. численность румынского населения возросла почти в пять раз) в начале 20 века румыны составили больше половины жителей края.
В наше время румын в Добрудже более 90%. В их распоряжении несколько удобных морских портов, плодородные земли и неплохие курорты. Столица края Констанца производит несколько странное впечатление – даже в историческом центре сплошь румынская застройка конца 19 и 20 веков, да несколько раскопок римских развалин. Пятьсот лет турецкой истории города куда-то делись.
LA BELLE EPOQUE
С обретением независимости Румыния подходит к кульминации того запоздалого золотого века аристократии, который начался со времени правления Киселева. Удобные железнодорожные, речные и морские пути сообщения, а также внутренняя стабильность создавали благоприятные условия для зерновой торговли, доходами от которой больше ни с кем не надо было делиться. Пользуясь этим, румыны в меру возможностей создавали свою маленькую belle époque в те же годы, которые французы назвали прекрасным временем Третьей республики. Прекрасная эпоха Румынии осталась в истории как время строительства красивых городов и сохранения жестокой нищеты крестьян, беззаботного прожигания жизни богатыми землевладельцами и подъема национальной культуры, бесконечных политических интриг и поиска путей дальнейшей модернизации страны, которая, несмотря на некоторый прогресс, оставалась бедной и уязвимой.
Добившись избавления Румынии от османского господства, неутомимый лидер либералов Ион Брэтиану провозгласил основной задачей нации экономическое развитие. Король показал полезный практический пример. В 1882г. была построена маленькая электростанция и налажено электрическое освещение бухарестского дворца Кароля I, что было по тем временам фантастической новацией. Правительство Иона Брэтиану учреждает в 1880г. Национальный банк Румынии, затем следуют законы о поощрении создания крупных предприятий, в 1886г., по истечении срока действия торгового соглашения Австро-Венгрией, вводится протекционистский таможенный тариф.
Эта неблагоприятная для Габсбургов экономическая мера была компенсирована политическим сближением. В 1883г. заключается союзный договор с Австро-Венгрией – Румыния примкнула к господствовавшему в Центральной Европе германо-австрийскому тандему. Союзнические отношения с Австро-Венгрией и Германией оставались основой внешней политики Румынии до Первой мировой войны.
Но ни после заключения, ни во время нескольких продлений договор так и не были представлен на ратификацию парламенту. Король Кароль отдавал себе отчет в непопулярности такой внешнеполитической ориентации. Причин тому было две – солидарность с трансильванскими румынами и, соответственно, нелюбовь к венграм, и любовь к враждебным Германии французам. Сотрудничество с венграми, австрийцами и немцами становилось приемлемым для националистов и франкофилов благодаря русскому фактору. Ставшая традицией со времен революций середины 19 века, подогретая конфликтом 1878 г., поддерживаемая и австрийскими союзниками и французскими друзьями неприязнь к России продолжала господствовать в румынском обществе на протяжении всего периода до начала Первой мировой войны. А православная солидарность в 19 веке уже не имела прежнего значения.
Что имело первостепенное значение, так это поиск средств для индустриализации Румынии. Их источником в чисто аграрной, не добывавшей в значительных размерах каких-либо природных ресурсов стране мог быть только вывоз сельскохозяйственной продукции. В случае Румынии речь шла о зерне, в большей степени о кукурузе, в меньшей о пшенице – они составляли 80 – 85% румынского экспорта. К концу 1880-х годов Румыния занимала четвертое место в мире по производству зерна на душу населения (552кг.), уступая только США (около 1000кг.), Дании и Канаде, с заметным отрывом опережая Россию (475кг.).
Но это никак не означало, что румыны питались лучше, чем население импортировавших зерно Великобритании и Германии. И лелеявшее планы индустриализации государство, и жаждавшие роскошной жизни помещики форсировали экспорт. В 1860 – 1914 гг. вывоз зерна из Румынии вырос в 5 раз. В условиях жесткой конкуренции на мировом рынке страна мужественно боролась за свое место под солнцем и достигла определенных успехов – в 1861г. на долю Румынии приходилось 6,2% европейского экспорта зерновых, в 1913 г. – 13%. Основой этих достижений было постоянное давление землевладельцев на крестьян. Последние, страдая от малоземелья, были вынуждены наниматься обрабатывать помещичьи земли. За право пользоваться его землей помещик брал с крестьян в первые годы после получения независимости одну пятую собранного ими урожая, ближе к началу 20 века – четверть.
Средств от процветавшей зерновой торговли хватало на многое. Во-первых, на расширение обслуживавшей внешние экономические связи инфрастуктуры. В последние два десятилетия 19 – первые годы 20 века были удобно обустроены пути румынского зерна к Черному морю: построены огромный железнодорожный мост через Дунай и новый порт в Констанце, завершены начавшиеся после Крымской войны работы по спрямлению и углублению основного рукава дельты Дуная (Сулинского гирла); и в Германию – открыты железные дороги через Предял и другие Карпатские перевалы.
Во-вторых, на строительство в невиданных ранее масштабах промышленных предприятий. В 1866г. их в Румынии было 39, в 1901г. – 625.
В-третьих, на обустройство столицы, портовых городов, в какой-то степени, нескольких старых земельных центров вроде Ясс или Крайовы, и других мест обитания элиты. В течение двух последних десятилетий 19 – первого десятилетия 20 века родился Бухарест-европейская столица, оттеснивший Бухарест-восточную провинцию на окраины города. Множество общественных (Национальный и Сберегательный банки, Дворец правосудия, национальная почта, центральный дом офицеров) и частных (дворцы Крецулеску, Кантакузино и другие) зданий строились в подражание различным французским образцам в стилях классицизма, барокко и ренессанса. Самым знаменитым сооружением тех лет стал созданный в 1886 – 1888 гг. Румынский Атеней – концертный зал, выстроенный в строгих формах классицизма и отделанный с барочной пышностью, до наших дней являющийся одним из символов Румынии. А вот пользовавшегося огромной популярностью в Европе модерна румынские архитекторы и дизайнеры почти не заметили.
Румыны стали разносить по миру идею, что главный город их страны следует называть маленьким Парижем. Конечно, сравнение уровней развития большого и маленького Парижей могло вызвать лишь усмешку, но по части освоения искусства joi de vivre бухарестцы, возможно, не отставали от парижан. Севернее центра Бухареста, вдоль уже упоминавшегося шоссе Киселева, был создан новый город из дворцов и вилл. Румынская столица приобрела славу города роскошных ресторанов и многочисленных проституток. Самым популярным румынским развлечением стали расцветшие на горных и морских курортах казино – азартные игры, вероятно, были подсознательным символом жестокости и непостоянства румынской судьбы.
Вряд ли чем-нибудь, кроме разного отношения к труду, может быть объяснено то обстоятельство, что если венгерские и немецкие землевладельцы Трансильвании в основном продолжают сами руководить своими хозяйствами, в Румынии широчайшее распространение получает арендаторство. Большинство румынских бояр устремлялось искать развлечений в столицу или за границу, сдавая поместья арендаторам и создавая таким образом дополнительное звено посредников, энергично участвовавшее в угнетении крестьян. В арендаторы чаще всего пробивались евреи. А это обстоятельство доводило национальную и религиозную ненависть в Румынии до белого каления.
Стремление либералов твердой рукой направить румынскую экономику в сторону скорейшего прогресса, но вместе с тем ограничить влияние иностранного капитала в Румынии, вели к усилению государственного регулирования. А это означало дальнейший рост и без того многочисленной бюрократии и расширение масштабов коррупции. Владельцы созданных под покровительством правительства Иона Брэтиану крупных предприятий прикармливали своих покровителей в министерствах, за что те создавали им благоприятные условия для подавления конкурентов.
В конце концов, такое положение привело к кризису – в 1888г. вспыхнули волнения ремесленников и крестьян, разоряемых конкуренцией крупных предприятий. В этот момент румынская политическая система показала свою силу. Хотя настоящей демократии в стране не существовало, принцип разделения властей сработал безукоризненно. Как бы ни был влиятелен окруженный верными соратниками по партии и прикормленной промышленной олигархией Ион Брэтиану, как только он перестал хорошо справляться со своими обязанностями, король отправил его в отставку. Великий герой румынской политики, начавший секретарем в революционном правительстве 1848г., видимо не выдержал вынужденного безделья и умер в 1891г. До 1895г. бразды правления перешли к консерваторам, на протяжении большей части этого срока кабинет возглавлял уже знакомый нам Ласкар Катарджиу.
Хотя либералы и оставили неплохое наследие – их двенадцатилетнее правление прошло под знаком ускорения экономического роста - ставившиеся стратегические задачи были выполнены лишь в очень незначительной степени. Создаваемые в стране предприятия относились в основном к пищевой, в меньшей степени к деревообрабатывающей промышленности (именно тогда в Румынии было создано масштабное производство мебели). Ресурсов, достаточных для создания тяжелой промышленности и освоения передовых технологий, правительство мобилизовать не смогло. До начала 20 века большая часть средств, полученных от зернового экспорта, уходила не на приобретение машин и оборудования, а на закупку потребительских товаров. Приток иностранных инвестиций в румынскую экономику тормозился введенными либеральным правительством ограничительными мерами.
Вернувшиеся к власти консерваторы знакомы нам как партия, отчаянно сопротивлявшаяся земельной реформе князя Кузы. Но они были людьми с европейским образованием и действовали в относительно открытом и демократическом обществе, так что многому смогли научиться. Возможно, наиболее привлекательной чертой консерваторов стала тесная связь их идеологии с национальной культурой. Со времени правления Кузы, когда подражание французским образцам из новаторства превратилось в общий для всей элиты стандарт, румынская культура начала поворачиваться к национальным ценностям.
Знакомое нам по первой половине 19 века увлечение румынских бояр созданием политических памфлетов переросло в серьезную литературную традицию, ставшую основой румынской светской культуры, сформировавшейся в основном в 1850 – 80-е годы. Только первый из плеяды выдающихся румынских литераторов – творивший в 1840 – 80-х гг. поэт Василе Александри – был политиком и государственным деятелем либерального толка. Но и его творчество посвящено не воспеванию прогресса, а патриотическому и романтическому осмыслению румынской истории. Именно он опубликовал упоминавшийся в начале этой книги эпос «Миорица» - этот манифест румынского терпения и фатализма.
Дальнейшая румынская литература и философия 19 века была проникнута духом оппозиционности капитализму и индустриальному обществу. Отправной точкой этой традиции можно считать создание в Яссах в 1863г. – то есть вскоре после провозглашения Кузой курса на вестернизацию румынского общества – литературно-философского общества «Жунимя». Позиция жунимистов не являлась радикальным отрицанием модернизации и вестернизации Румынии, а скорее скептическим отношением образованных и думающих людей к попыткам любой ценой пересадить на румынскую почву западные идеи и институты. Они критиковали власть за то, что ее деятельность является имитацией развития, а не подлинной модернизацией, в связи с чем стало знаменитым состоявшее из трех слов описание председателем «Жунимя» Майореску политической жизни Румынии – «форма без содержания». Жунимисты добивались того, чтобы капитализм и урбанизация не вели к забвению традиционных ценностей, носителем которых вполне демократично провозглашалось в первую очередь крестьянство.
Из «Жунимя» вышли классики румынской литературы конца 19 века, критически настроенные по отношению к (не столь уж и плохой в сравнении с недавним прошлым страны) современной им румынской действительности. Это, скорее всего, правильно, потому что великое искусство рождается из боли от несовершенства мира. Величайший румынский поэт Михай Эминеску создавал стихи, полные самой едкой критики нравов румынской политики и западного индустриального общества, но чаще уводил читателей от постылой действительности в мир красивых и исполненных мрачного величия переживаний, философских и мистических грез. Он первым создал по-настоящему совершенный и изящный румынский язык, а погиб, как и положено истинному поэту, трагически – был убит соседями по палате в сумасшедшем доме.
В пьесах драматурга Иона Караджале весело описывается мир «маленьких людей». Персонажи они, как правило, малоприятные – трусливые, жадные и недалекие – но сам факт, что искусство снизошло до рассказа о них, стал свидетельством демократизации румынского общества. Эти двое писателей были лишь вершиной начавшей формироваться в то время большой румынской литературы, представленной десятками писателей от самых приземленных деревенщиков, до авангардистских звезд мирового уровня.
Скептический настрой «Жунимя» делал выходцев из этого объединения, ушедших в политику, способными к критическому восприятию не только действий их противников либералов, но и излишне радикальных выпадов против современного общества со стороны своих собратьев, ушедших в литературу. В результате, консервативные правительства 1890-х ничего из сделанного либералами позитивного не испортили, зато сумели добавить несколько полезных вещей.
В 1891г. была создана Лига за культурное объединение румын – орудие воздействия на населенные румынами (молдаванами) территории соседних империй путем применения «мягкой силы». В то время как помощь румынского государства национальному движению румын Трансильвании была затруднена политикой союза с Австро-Венгрией, Лига, представлявшая собой неправительственную организацию, финансировала его, поддерживая пропаганду румынской национальной идеи. Начинание оказалось очень правильным. Когда грянула Первая мировая война, румынская армия проиграла ее, а Лига – выиграла.
А к концу своего правления администрация Катарджиу определила то чудодейственное средство, которое сможет вознести Румынию к вершинам индустриального общества. Нефть! Наличие ее месторождений в Валахии, между Бухарестом и Карпатами, около города Плоешть новостью не было. Крестьяне той местности веками смазывали колеса своих телег сочившимся из земли маслянистым веществом. Когда в середине 19 века научились производить керосин и придумали керосиновую лампу, румыны сделали многообещающий задел на будущее. В 1857г., пока «большая семерка» покровителей спорила о все еще неясных перспективах Дунайских княжеств, в Плоешть были налажены первая в мире промышленная добыча нефти и производство керосина, который стали использовать для освещения бухарестских улиц.
Но дальше дело шло не очень. В 1890г. Румыния добывала 816 баррелей нефти в день, что составляло жалкие 0,4% от мировой добычи. Львиная доля нефтедобычи приходилась на США, основным европейским поставщиком были небольшие месторождения в польских областях Австрии. Развитию отрасли мешали вначале нестабильность в регионе, затем политика либералов. Иностранный капитал они в этот сектор экономики не пускали, а в Румынии инвесторов, способных потянуть создание нефтяной промышленности, не было.
Консерваторы, не разделявшие страха либералов перед установлением иностранного контроля над румынской экономикой, в 1895г. приняли закон о нефти, разрешивший иностранным компаниям разрабатывать румынские нефтяные месторождения и установивший для них щадящий налоговый режим.
Все это было очень своевременно. Первые автомобили только что выехали на дороги Европы, через считанные годы их будут тысячи, затем сотни тысяч, в обозримом будущем миллионы. Весь мир приступал к строительству электростанций, топливом для многих из них станут опять же нефтепродукты. До полета первого самолета оставалось всего 7 лет. К тому же в начале 20 века основными нефтедобывающими регионами мира были южные штаты США, российский Баку и нынешняя Индонезия. В сравнении с этими местами Румыния находилась замечательно близко к европейским потребителям топлива. Так что интерес к румынской нефти был очень велик.
В 1895г. англичане и американцы создают нефтяную компанию «Стяуа ромынэ», которую в 1902г. перекупают немцы. Последние поняли, что для них румынская нефть является не просто важным, а жизненно необходимым ресурсом. В ответ на немецкий ход, англо-голландская компания «Роял датч шелл» создает фирму «Астра ромынэ». В 1902г. к разработке нефтяных месторождений Румынии приступает американская «Стандарт ойл». Иностранные инвесторы контролировали практически всю румынскую нефтяную промышленность, лидирующие позиции занимала Германия с 35% капиталовложений. В 1900г. Румыния добывала 4,5 тыс. баррелей в день (1,1% мировой добычи), в 1914г. – 35 тыс. баррелей. Последняя цифра составила 3,2% мировой нефтедобычи, но немаловажной поправкой к скромности этого показателя является то обстоятельство, что для Европы Румыния к тому времени стала важнейшим поставщиком нефти.
Теперь, когда возросшие доходы увеличивают возможности закупок товаров на мировом рынке, индустриализация начинает приобретать иное качество – в начале 20 века в румынском импорте преобладает уже не текстиль, а машины и оборудование. Нефтяные доходы позволили начать в 1903г. создание сети банков для кредитования крестьянских хозяйств. Но финансовый поток в этом направлении - от крупной промышленности мелким собственникам – так никогда в румынской истории не сделался достаточно обильным.
Теперь, когда зерновой экспорт подкреплен нефтяной добавкой, Румыния чувствует себя как никогда уверенно. Политическая жизнь идет по отлаженной схеме смены у власти либералов и консерваторов. В 1895 – 1899 гг. правят либералы, в 1899 – 1901 гг. – консерваторы, в 1901 – 1904 гг. – либералы, в 1904 – 1907 гг. – консерваторы. Смены кабинетов сопровождаются уже знакомыми предсказуемыми выборами, борьбой между партиями за передел выгодных позиций в разрастающемся бюрократическом аппарате, коррупционными скандалами. Король Кароль твердой и умелой рукой управляет политической жизнью вверенного ему государства, не давая премьер-министрам засиживаться на своих местах и обрастать коррумпированным окружением, но и следя за тем, чтобы межпартийная борьба не дестабилизировала положение в стране.
У самого короля дела тоже в порядке после того, как удалось решить непростые семейные проблемы. Они начались еще до войны за независимость, когда выяснилось, что королева (в тот момент княгиня) Елизавета, после рождения умершей в младенчестве дочери, больше не может иметь детей. В 1888г. Кароль пригласил в Румынию в качестве наследника престола своего племянника Фердинанда. В отличие от Кароля, Фердинанд не самая подходящая личность для управления государством – безвольный, нерешительный, болезненно скромный. Остается лишь удивляться иронии судьбы, которая приготовила для него беспрецедентное в истории Румынии феерически успешное царствование.
Свадьба наследника состоялась в 1893г., партию ему подбирают блестящую. Принцесса Мария – внучка английской королевы Виктории и русского императора Александра II. Она полная противоположность мужу – энергичная, решительная и одаренная. В том же 1893г. у Фердинанда и Марии рождается наследник престола, который получает имя Кароль. Теперь в продолжателях недостатка нет, так что будущее династии представляется обеспеченным на много лет вперед. И это истинная правда – родившийся в 1893г. мальчик доживет до времен, когда ни правящей династии, ни самой румынской монархии уже не будет.
В 1906г. Румыния с размахом празднует сорокалетие царствования Кароля I. В Бухаресте провели промышленную и ремесленную выставку, для которой на южной окраине города разбили большой парк. Румыны из королевства и сопредельных стран наперебой восхваляли короля. Праздник получился тем более приятным, поскольку стабильность выгодно отличала Румынию от соседних России и Венгрии, сотрясаемых революциями.
Стране действительно долго удавалось держаться под натиском начавшегося в 1900г. кризиса. Но это было непросто – США, Канада, Россия, Венгрия, Аргентина, Индия, Австралия наперебой заваливали европейский рынок дешевым зерном. Победа в конкурентной борьбе имела свою цену. Доля урожая, которую крестьянин должен был отдавать помещику за использование его земель, возросла с четверти до половины. Вновь, как в худшие времена турецкого беспредела в 16 или 18 веке, все больше крестьян голодали.
Эти несчастья накладывались на более серьезную и долговременную проблему, которая отчасти была решена только при коммунистическом правлении, а окончательно не снята с повестки дня до сих пор. Прекращение войн, отступление под натиском современной медицины самых опасных болезней, в какой-то степени и наделение крестьянских семей землей способствовали невиданному ранее росту населения. Оно увеличилось с 3,8 млн. в 1861г. до 7,5 млн. к началу Первой мировой войны. В 1860 – 1870-х годах площадь обрабатываемых земель возросла в 1,5 раза. Осушили болота, свели последние равнинные леса, в том числе и росшие на склонах оврагов, что обрекало многие земли на жестокую эрозию. Некоторое время излишнее население можно было переселять в Добруджу, но затем истощился запас свободных земель и в этой области.
В 20 век Румыния вступила в состоянии земельного голода. Крестьянские семьи вынуждены были либо делить участки между многочисленным потомством на мельчайшие доли, которые не могли обеспечить нормального пропитания, либо оставлять часть членов семьи безземельными. Выходом из такого положения было перемещение населения в города. Оно происходило: в 1859 – 1899 гг. городское население Румынии возросло почти вдвое. Но процесс шел слишком медленно: в 1912г. лишь 18% румын жили в городах.
Но главным, возможно, был и не кризис, и не перенаселение, а отсутствие турок. Веками румынские крестьяне жили в нищете и терпели множество бедствий. Но им слишком хорошо было известно, что основным источником несчастий являются недоступные и неодолимые иностранные захватчики. Имея в виду это обстоятельство, они были готовы многое простить и собственным господам. А к 1907г. крестьяне обнаружили, что никаких иностранных владык уже 30 лет как нет. Что единственным источником их новых бедствий являются свои помещики и еврейские арендаторы, и все они вполне близки и доступны.
И весной 1907г. крестьяне с бешеной яростью набросились на арендаторов и помещиков. Начавшись в первые дни марта, мятеж за полмесяца прокатился по всей стране от севера Молдавии до запада Валахии. Во многих уездах вся сельская местность оказалась под контролем повстанцев, города были осаждены. На борьбу с восстанием пришлось бросить 140 000 солдат, в стране объявили призыв резервистов. Пройдя все средневековье без единой крестьянской войны, Румыния все же получила свою «пугачевщину», ставшую ужасающей неожиданностью для элиты, полагавшей, что средние века остались далеко позади.
Румынская «пугачевщина» оказалась самой дикой из всех известных крестьянских войн – мятежники не сформировали руководства, не выдвинули сколько-нибудь внятных требований. У них для этого не было времени – восстание в отдельных местностях продолжалось по 4 – 5 дней, в целом по стране все было кончено меньше чем за месяц. В борьбе со средневековым бунтом современное государство показало себя весьма эффективным. Местные власти сообщали о погромах усадеб по телеграфу, войска перебрасывались в мятежные местности по железной дороге и крошили толпы вооруженных вилами и топорами мужиков из пулеметов. При подавлении восстания погибло порядка 11 000 крестьян.
Самым страшным кошмаром над румынской элитой нависала возможность перехода армейских частей, набранных, разумеется, из тех же крестьян, на сторону повстанцев. Но ничего похожего не случилось. Начавший карьеру прусским офицером король создал для Румынии армию, беспрекословно выполнявшую приказы командования. Впрочем, может быть дело здесь не в прусском воспитании, а в румынском фатализме.
Король немедленно наказал консервативное правительство Кантакузино за то, что оно довело страну до гражданской войны, отправив его в отставку. К власти пришли либералы во главе с Димитрие Стурдзой, которым и пришлось подавлять восстание. Эта грязная работа стала первым крупным делом сына Иона Брэтиану Иона Брэтиану-младшего, занявшего в новом кабинете пост министра внутренних дел. Вскоре этот второй великий Брэтиану возглавит правительство и поведет страну прочь от belle époque рубежа веков, к новым испытаниям и новым победам.
НА ПУТИ К ПОБЕДЕ
Крестьянская война 1907г. оказалась первым предупреждением румынскому политическому классу, прозвучавшим за 9 лет до того как разразилась страшная буря, вначале поставившая Румынию на край гибели, но затем приведшая к усилению и обновлению страны. После восстания либеральное правительство, в 1909 – 1911 гг. возглавлявшееся Ионом Брэтиану-младшим, провело меры по ограничению взимаемой с крестьян арендной платы и противодействию произволу арендаторов. Для радикальных преобразований – введения всеобщего избирательного права и передачи крестьянам помещичьих земель – политической воли в те годы не хватило.
На этом фоне активизируются попытки покончить с двухпартийной системой, оба компонента которой представляли интересы узких олигархических групп. В 1913г. сельский учитель Ион Михалаке сумел создать румынскую крестьянскую партию. Ее название цэрэнистская, что собственно и означает по-румынски «крестьянская», показалось столь выразительным, что большинство историков дает это слово без перевода. Цэрэнистская партия была создана сельскими учителями, также как и национальное движение румын Трансильвании, только почти на сто лет позже. В недалеком будущем эти две силы объединятся, чтобы изменить политический ландшафт Румынии.
В 1910г. образуется румынская социал-демократическая партия, тогда же создаются относительно массовые профсоюзы. В 1910 – 1912 гг. по Румынии прокатилась волна забастовок. Более цивилизованная городская среда не располагала к тому, чтобы стрелять, так что власти и предприниматели предпочитали уступать. Большая часть стачек была успешной, а в 1912г. принимается закон Неницеску, введший в Румынии социальное страхование и пенсионную систему.
Между тем на международной арене Румынии представляется случай отыграться за внутренние осложнения, почувствовав себя страной сильной и значимой. На юге Балкан вступила в заключительную фазу кризиса бывшая хозяйка румынских земель – Османская империя. Произошедшее в 1908г. свержение либералами установившейся еще в памятном 1878г. деспотии султана Абдул-Меджида дестабилизировало Турцию, что подвигло соседей приступить к окончательному разделу империи. В 1911г. Италия забрала у турок последний оплот в Африке – Ливию – и несколько греческих островов в Эгейском море.
А в 1912г. настал долгожданный праздник балканских народов. Много веков прослужив разменной монетой в войнах и союзах европейских стран с Османской империей, они, наконец, оказались достаточно сильными, чтобы (хотя бы ненадолго!) взять свою судьбу в собственные руки. Сведение счетов с турками прошло на ура. В октябре 1912г. Болгария, Греция, Сербия и Черногория дружно атаковали балканские владения Османской империи. Болгарская армия двинулась к Константинополю, разбила основные турецкие силы, в середине ноября осадила Адрианополь и вышла на подступы к османской столице. После одержанной сербами в первые дни войны победы под Куманово турки оставили Македонию и сдали грекам Салоники. В марте 1913г. болгары взяли Адрианополь, а в мае Турция подписала мир, отдав балканским странам свои европейские владения.
Праздник закончился быстро, сменившись дракой победителей за добычу. Пока болгарские войска рвались к Константинополю, сербы заняли населенную болгарами Македонию и присоединили ее к своему государству. Болгария оспорила такое решение и в июне 1913г. начала войну, после чего торжество обернулось для нее трагедией. В союз с Сербией против Болгарии вступила Греция, затем нанесла удар жаждавшая реванша Турция.
До 1913г. румыны имели весомые права считать себя нацией не агрессивной – за предыдущие века своей истории румынские государства только участвовали в захватнических войнах своих сюзеренов, а сами почти ни на кого не нападали. Но не потому, что не хотели, а поскольку, будучи слабыми, не имели такой возможности. В 1913г. румыны доказали, что не отличаются в лучшую сторону от остальных народов мира – как только у независимой Румынии появилась возможность поживиться за счет оказавшегося в трудном положении соседа, она не преминула ей воспользоваться. 14 июля 1913г. румынская армия вторглась в Болгарию. Момент для нападения был выбран великолепно – у болгар, оказавшихся в ужасном положении войны со всеми соседями сразу, не было ни малейших возможностей для отражения агрессии. 29 июля Болгария сдались, и Румыния выиграла войну, не потеряв ни одного солдата.
Румыния получила возможность ощутить себя ведущей державой региона. Мирную конференцию консервативное правительство Майореску организовало в Бухаресте. Сербы закрепились в Македонии, турки вернули Адрианополь, румыны взяли себе южную Добруджу. Румынского населения в этой области почти не было, зато имелись дополнительные несколько десятков километров выхода к морю и массив плодородных земель.
Эти успехи в мире заметили. После нескольких десятилетий вражды, Россия начинает искать сближения с Румынией. Летом 1914г. яхта императора Николая II заходит в Констанцу. Российский монарх встречается с румынским королем. Русский императорский дом рассматривает возможность выдачи старшей дочери Николая II Ольги замуж за наследника румынского престола Кароля. Как показали дальнейшие события, супруг Ольге достался бы далеко не идеальный. Но с другой стороны, все было бы лучше, чем подвал Ипатьевского дома.
Несмотря на удачную внешнюю политику, в начале следующего 1914г. король отправил Майореску в отставку и поручил формирование правительства Иону Брэтиану. Причиной было нарастающее давление в пользу проведения реформ. Либералы шли во власть с проектом частичной передачи помещичьих земель крестьянам и предоставления прямого равного избирательного права всем грамотным мужчинам страны (всеобщего избирательного права все равно не получалось, так как в деревнях от силы четверть населения была грамотной). Но решать пришлось совсем иные задачи – началась Первая мировая война.
З августа, когда Германия и Австро-Венгрия уже находились в состоянии войны с Россией и собирались вступить в войну с Францией, король Кароль собрал в своей идиллической летней резиденции Синае коронный совет. Предложенное им решение было однозначным – на основании имеющегося союзного договора вступить в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии. И в этот момент перед лицом монарха, десятилетиями находившего общей язык со своей страной, всплыл давний, наверное, почти забытый, кошмар 1871г. Он, рожденный немцем и не отрекшийся от своих корней, стоял перед лицом страны, желавшей разрушения союзной немцам Австро-Венгрии. Почти все участники коронного совета высказались за объявление нейтралитета, так что королю осталось лишь согласиться.
10 октября 1914г. Кароль I скончался после 48 лет правления, отмеченного сотрудничеством и взаимопониманием между главой государства и политическим классом, стабильностью и прогрессом в стране. Его завершение могло бы быть идеальным, если бы война не поставила ребром вопрос о выборе союзников, на который в мирное время удавалось не обращать внимания.
Однако смерть Кароля не заставила румын немедленно броситься в объятия Антанты. Вопрос о выборе союзников был и в самом деле мучительным. Союз с Антантой давал Румынии шанс отобрать у Венгрии Трансильванию, а у Австрии Буковину. Союз с Австро-Венгрией и Германией давал шанс отобрать у России Восточную Молдавию. Последняя не могла служить полноценным противовесом Трансильвании - и население, и территория, и экономический потенциал румынонаселенных областей Австро-Венгрии были куда весомее.
На другой чаше весов была не Бессарабия. На нее весомо ложился страх перед германской мощью. Предвоенная Румыния говорила по-французски, но основным торговым партнером и инвестором в румынскую экономику уже несколько десятилетий была Германия, на втором месте находилась Австро-Венгрия. Тесным было и военное сотрудничество, дававшее румынам ясное представление о силе немецкой армии.
Ход войны никак не давал ответа на вопрос, за кем будет победа. План Германии молниеносно разбить Францию провалился. Но русская армия при попытке ударить по Восточной Пруссии в августе 1914г. была разбита, потери составили 80 000. Зато в сентябре 1914г. русские разбили австрийцев в Галицийской битве, потери последних составили 300 000 убитыми и ранеными, 100 000 пленными, в руках России оказались обширные австрийские провинции, включая молдавскую Буковину.
1915г. принес сторонникам Антанты сплошные огорчения. Горлицкий прорыв немецких и австрийских войск привел к потере Россией летом 1915г. не только захваченных ранее австрийских земель, но и Польши. Ободряющим было вступление в войну с Германией и Австро-Венгрией Италии, зато присоединение Болгарии к германо-австрийскому союзу в октябре 1915г. и разгром в конце того же года Сербии сделали положение Румынии в случае ее выступления на стороне Антанты крайне уязвимым.
Летом 1916г. Россия нанесла Австро-Венгрии ответный удар. В результате Брусиловского прорыва австрийская армия потеряла 1 200 000 убитыми и ранеными, 400 000 пленными. Поражение тяжким грузом легло на страну, и так сгибавшуюся под бременем войны. Сельское хозяйство, лишенное бесконечными мобилизациями без малого половины рабочей силы, не могло обеспечить нормального снабжения, и еще недавно изобильная Австро-Венгрия вела полуголодное существование. Покупательная способность зарплат в Венгрии составила треть от довоенного уровня. В мае 1916г., несмотря на запреты военного времени, две недели бастовали шахтеры долины Жиу, и это было только начало протестов. В 1916г. вновь подняла голову венгерская Партия независимости, лидер которой Михай Каройи создал радикальный оппозиционный блок, выступавший за немедленное заключение мира. Последовавшие вскоре после поражения на востоке убийство австрийского премьер-министра и смерть императора Франца Иосифа стали предвестниками окончательного заката самой знаменитой династии Европы.
Россия во время Брусиловского прорыва потеряла убитыми и ранеными полмиллиона. Война была трудным испытанием для российской экономики, но ресурсы громадной империи были далеки от истощения. Сельское хозяйство сохраняло работоспособность, проведенная после поражений 1915г. мобилизация промышленности оставила в прошлом ужасный дефицит оружия и боеприпасов, с которым русская армия столкнулась в начале войны.
Однако на самом деле все было еще хуже, чем в Австро-Венгрии – война привела к тяжелейшему разладу в русском обществе. Спасшая армию военная мобилизация промышленности была проведена в основном силами неправительственных организаций – военно-промышленных комитетов и союза земств и городских самоуправлений, в то время как причиной большинства неудач были нерешительность и некомпетентность императорского правительства. Подобные обстоятельства стали причиной создания в 1915г. большинством депутатов Думы Прогрессивного блока. Это объединение повело политическую войну против императора, которая вскоре серьезно дестабилизировала положение в стране.
Румыния между тем жила неплохо. В Германии и Австро-Венгрии спрос на румынские зерно и бензин был просто бешеным. Так что деньги из карманов потенциальных противников рекой текли в Румынию. К этому добавлялось еще и удовольствие от лицезрения того, как две угнетающие румын на своих территориях и угрожающие независимой Румынии империи беспощадно уничтожают друг друга.
Учитывая то, что произошло в Трансильвании и Бессарабии после краха Австро-Венгрии и России, можно предположить, что Румыния могла бы одержать блестящую победу, какая ожидала ее в 1918г., так и не ввязавшись в войну и не потеряв ни единого солдата. Возможно, было достаточно просто дождаться, когда империи истребят друг друга. Но утверждать это с полной уверенностью нелегко, тем более трудно было предположить такой вариант в 1916г. Так что после Брусиловского прорыва Румыния решилась вступить в войну на стороне Антанты. Причины решения понятны - истощение ресурсов Германии и Австро-Венгрии становилось все более очевидным, а вот предсказать, насколько стремительным и ужасным окажется внутренний кризис в России, было слишком трудной задачей. Так Румыния ввязалась в авантюру, стоившую ей тяжелейших испытаний, и своими невероятными поворотами способную затмить любой остросюжетный роман.
17 августа 1916г. в Бухаресте была подписана конвенция между Румынией с одной стороны, Россией, Великобританией, Францией и Италией, с другой. Соглашение предусматривало вступление Румынии в войну, за что ей в случае победы было обещано присоединение Трансильвании, Буковины и земель венгерской равнины аж до Тисы, хотя на берегах этой реки никакого румынского населения не было. Сама Румыния в то время располагала лишь тремя заводами, производившими легкое оружие, так что западные союзники обязались снабжать румын вооружениями. Французское и английское оружие для румынской армии возили по Северной Атлантике до Мурманска, затем по железной дороге через всю Европейскую Россию. Румыны были приняты в Антанту по настоянию Франции, вопреки возражениям российского главнокомандующего Алексеева, полагавшего, что румынская армия не сможет защитить территорию страны, с трех сторон окруженную врагами, и эта задача ляжет на плечи русской армии.
Так сбылась давняя мечта Румынии – в союзе с латинскими сестрами Францией и Италией она вступила в бой за освобождение соотечественников из-под власти Венгрии. Сам выбор направления удара был продиктован национальной идеей, а не стратегическим расчетом. Вместо того чтобы ударить по слабой и угрожаемой войсками Антанты из района Салоник Болгарии, Румыния оставила на болгарской границе лишь относительно небольшой заслон, бросив основные силы на захват Трансильвании.
28 августа румынская армия пересекла границу Австро-Венгрии, уже 29 румыны маршировали по улицам Брашова, в следующие дни последовали Сибиу и Сигишоара, а на одиннадцатый день наступление было остановлено. Дело в том, что резко изменилась в худшую сторону обстановка на юге. У болгар хорошо получилось расквитаться за 1913г. – в первые дни сентября они при поддержке немецких частей нанесли румынской армии жестокое поражение у Тутракана в южной Добрудже.
Эти события позволили немцам и австрийцам выиграть время для переброски войск в Трансильванию. В начале октября они нанесли контрудар, заставивший румынскую армию поспешно отойти на карпатские перевалы. Брашов был оставлен 8 октября. Румынским войскам удалось удержать Предял, но оборона в более широкой долине Олта в ноябре была прорвана. Немцы и австрийцы преодолели Карпаты и захватили Олтению. Короткое торжество первых дней войны сменяется катастрофой.
22 октября болгарские и немецкие войска взяли Констанцу. 23 ноября силы под командованием Макензена, немецкого генерала, в 1915г. прорвавшего русский фронт под Горлицей, начинают наступление со стороны Болгарии на Бухарест. Предпринятая 29 ноября – 3 декабря попытка румынской армии остановить немцев и болгар на реке Арджеш обернулась жестоким поражением. 6 декабря 1916г. немцы входят в Бухарест и развивают наступление далее на северо-восток.
За первые четыре месяца войны погибли или попали в плен 250 000 румынских солдат, в распоряжении румынского командования остались боеспособные части численностью 70 000. Правда, у Румынии было еще 400 000 новобранцев, которых мобилизовали, но не успели вооружить. Теперь им было приказано отходить в Молдавию. В адской неразберихе разгрома многие из них, наверное, могли бы убежать домой, но, тем не менее, они покорно пошли на северо-восток, чтобы создавать там новый фронт. В том же направлении устремились три с половиной миллиона гражданских беженцев. Бегство началось в осеннюю распутицу, затем ударили зимние морозы. Большая часть запасов продовольствия досталась наступающему неприятелю, так что в Молдавии начался голод. За голодом и холодом пришла эпидемия тифа.
Прогноз генерала Алексеева сбылся. Чтобы предотвратить захват неприятелем всей румынской территории и его наступление на юго-западные области России, в декабре 1916 – январе 1917г. пришлось срочно перебрасывать более полумиллиона российских солдат в Румынию и развертывать их на фронте от Буковины до устья Дуная. В результате немцы и австрийцы остановились в начале января на линии Фокшаны – Брэила, старой валашско-молдавской границе. Русские заняли 400-километровый участок фронта, румыны на первых порах могли держать лишь 70 км.
Такая операция потребовала от России огромного напряжения сил. Очень трудно пришлось и без того перегруженным военными поставками железным дорогам. В конце февраля 1917г. в Петрограде вспыхнули волнения, причиной которых было отсутствие черного хлеба в столичных магазинах. Продовольствия в России хватало, но его не смогли вовремя доставить в Петроград из-за нехватки паровозов. Уж не усилие ли по спасению Румынии стало роковым для Российской империи?
Так что в феврале 1917г., вдобавок к ужасу собственного поражения, румынская элита могла лицезреть потрясающий спектакль чуть ли не мгновенного исчезновения веками стоявшей незыблемо российской монархии. Даже убийство Распутина уже ничего не могло дать династии Романовых, покинутых едва ли не всеми, за исключением бессарабского депутата Пуришкевича. Основанные на власти аристократии режимы, уже подточенные индустриализацией и урбанизацией, не выдержали современной войны. Миллионы простолюдинов, приобщившиеся к новым идеям за предвоенные десятилетия и получившие в руки оружие во время войны, были готовы исполнить самые смелые мечты революционеров, так что политический пейзаж Европы стал меняться с поражающей воображение быстротой.
Не в лучшем положении была и румынская монархия. Катастрофа 1916г. вызвала в румынском обществе бурю обиды за слабость и несовершенство своего государства. «Страна дрянная, страна, ничтожная… верхушка которой больна сифилисом, а народ пеллагрой», - писал в дни бегства из Бухареста трансильванский публицист Октавиан Гога. Зато страшное потрясение от разгрома и оккупации, а потом еще и поразительные вести из России подействовали.
В эти роковые месяцы румынская элита продемонстрировала такие волю и сплоченность, какие были абсолютно непредставимы в предвоенные годы. Король, правительство и парламент, бежавшие в старую молдавскую столицу Яссы, согласовали решение о введении равного и прямого всеобщего избирательного права и осуществлении радикального перераспределения помещичьих земель в пользу крестьян. 5 апреля 1917г. король Фердинанд выступил с обращением к солдатам, в котором обещал провести эти преобразования сразу по окончании войны.
Румыния заявила, что будет сражаться до последнего, и сделала все, чтобы подтвердить свою волю на деле. За четыре месяца, в условиях голода и разрухи, выведенные в Молдавию новобранцы были вооружены и сформированы в боеспособную армию. Оружие из стран Антанты рекой текло в Румынию, благо Россия еще не погрузилась в анархию, и ее железные дороги продолжали работать с полной отдачей. Но кормить миллионы солдат и беженцев приходилось в основном за счет местных ресурсов, так что обрушившиеся на молдавских крестьян реквизиции были беспощадными. Сохранилась статистика, согласно которой 70% детей, родившихся в Молдавии в 1917г., умерли, не дожив до года.
Эти месяцы стали звездным часом королевы Марии – она работала сестрой милосердия, ездила по военным лагерям и фронтам, пусть и не полностью разделяя бедствия своего народа, но имея мужество смотреть им в лицо, не теряя присутствия духа. Эта необычная для румынского общества эмансипированная женщина с твердым характером сумела понравиться народу, и даже байки о романах королевы с румынскими аристократами и иностранными офицерами скорее помогали, чем мешали ей.
Времени у румынского руководства было в обрез – русская армия прикрывала Румынию, но с каждым месяцем щит становился все менее надежным. Либеральная революция в России настежь открыла ворота социалистической пропаганде, и армия радостно отдалась мечтам о грядущем братстве населения всемирной коммунистической деревни. Весной 1917г. русские солдаты ходили на демонстрации и митинговали по случаю первомайских праздников. Позвали они с собой и румын – часть рабочих откликнулась, солдаты на митинги не пошли.
Но все же румыны успели. В июне 1917г. на большей части румынского фронта началась замена русских частей воссозданной румынской армией. В июле премьер-министр России Керенский начал наступление в Галиции. Оно было поддержано ударом русских и румынских войск в районе Мэрешть. Русские прорвали австрийский фронт, но наступление не получило развития. Многие части русской армии заявили, что не желают больше воевать, и остановились. Контрудар немцев и австрийцев быстро привел к поражению русской армии, которая вновь оставила Буковину.
Одержав победу над русскими, немцы и австрийцы пришли к выводу, что пора покончить с Румынией. 6 августа 1917г. войска под командованием Макензена прорвали русско-румынский фронт на юго-западе Молдавии, и в течение недели успешно наступали вглубь румынской территории. В какой-то момент казалось, что все кончено. Король и правительство начали готовиться к бегству в нелюбимую ими, и в самом деле становившуюся опасной для монархов Россию. Но 14 августа на фронт прибыли румынские подкрепления, встретившие немцев у местечка Мэрэшешть. Отступать было уже некуда, и прижатые к стенке румыны стояли до последнего. Как это делали армии Штефана Великого во время турецких вторжений, и как, возможно, поступали еще более дальние предки румын, когда гунны, авары или славяне загоняли их в лес или ущелье, из которого уже некуда было бежать. 19 августа силы немецкой и австрийской армий истощились, Макензен приказал прекратить попытки прорвать румынский фронт.
В сражении, спасшем румынское государство от гибели, 245 000 немцев и австрийцев противостояли 218 000 румын и примерно 100 000 русских. Немецкие и австрийские потери составили 47 000, румынские – 27 000. Сведений о русских потерях нигде не нашлось, да и приведенная выше численность русских войск является весьма приблизительной прикидкой. Румынские и западные источники напирают на то, что русские почти не сражались, а «уходили с позиций, распевая песни о свободе». Русские источники молчат об этом последнем крупном сражении, данном старой русской армией.
Борьба на фронтах Первой мировой была закончена и для румынской армии. Вооруженные силы страны потеряли убитыми 250 000 человек – 33% всех мобилизованных, потери мирного населения составили 270 000. Однако основные события были еще впереди.
Для российской истории сражение при Мэрэшешть осталось неведомым, так как его затмили грандиозные внутренние потрясения. 7 ноября 1917г. большевики взяли власть в России и начали беспощадно крушить все существовавшие государственные и общественные институты. Огромная территория, еще менее года назад объединенная железной (то есть казавшейся таковой) рукой Российской империи, неудержимо покатилась в бездну хаоса. 28 ноября большевистское правительство объявило о демобилизации русской армии. 2 декабря была разгромлена Ставка верховного главнокомандования, а 15 декабря подписано перемирие с Германией и Австро-Венгрией. Миллионы солдат развалившейся армии Российской империи беспорядочно ринулись в тыл, сея по пути хаос и разрушение. Румыния подписала перемирие 9 декабря. Казалось, все усилия, все страдания, все жертвы были напрасны.
Нетрудно себе представить, какой ненавистью к злосчастному геополитическому положению своей страны было преисполнено в тот момент румынское руководство. Ведь было уже понятно, что на западном фронте Германии и Австро-Венгрии никак не одолеть объединенные силы Франции, Великобритании, Италии и вступивших в войну в начале 1917г. США. Победа Антанты и раздел владений поверженных империй были не за горами. Но Румыния, лишенная главного союзника, истощенная схваткой с превосходящим противником, с переставшими функционировать путями подвоза оружия, была бессильна перед немцами и австрийцами.
Более того, Румыния, казалось, была бессильна не только перед новыми ударами вражеских армий с запада, но и перед бурей мятежа, налетевшей с востока. Маркс, как известно, учил, что пролетарская революция будет всемирной, так что большевики ожидали, что зажженный ими в России пожар естественным образом перекинется на все остальные страны. Измученная войной, с большой русской армией на своей территории, издавна страдающая от бедности и жестокого социального неравенства Румыния представлялась идеальным местом, в котором мировая революция могла бы триумфально перейти границу России.
15 декабря 1917г. прибывший из России румынский социал-демократ Раковский создал революционный комитет в русских частях, стоявших в Яссах. Ревком призвал присоединиться к коммунистической революции русскую армию и вооруженные силы Румынии. Румынское государство оказалось еще ближе к гибели, чем в те дни, когда немецкая армия рвалась к Яссам через Мэрэшешть. Новый враг находился во временной румынской столице – в нескольких кварталах от правительственной резиденции. Если бы огонь революции перекинулся на румынскую армию, захват большевиками власти в Румынии был бы делом пары часов.
Но румынские терпение и фатализм остались неизменными. Солдаты, в 1916г. ушедшие по обледеневшим дорогам в голодную Молдавию, в 1917г. выстоявшие под Мэрэшешть, не поддались и новому соблазну. Никаких попыток мятежа в румынской армии Раковский не дождался. Оправившись от первоначального испуга, правительство Румынии 22 декабря отдало армии приказ разоружить российские войска на румынской территории. К счастью для румын, Юго-Западный фронт находился далеко от русской столицы, и влияние большевиков там было сравнительно невелико. Подавляющее большинство солдат хотело просто уйти по домам, а желавших сражаться за революцию было ничтожно мало. Так что румыны успешно разоружили революционные части, завладели оружием и имуществом бывших союзников, а солдатам предоставили возможность идти по домам. Румыния в третий раз спаслась в ситуации, казавшейся безнадежной.
Где-то в 1917г. на румынском фронте произошла следующая история. Во время одной из своих поездок на фронт королева Мария повстречалась с русскими солдатами. Один из них, действуя в духе революционной простоты и демократичности, попросил у королевы закурить. Мария как ни в чем ни бывало, выдала бойцу сигарету и дала прикурить от своей золотой зажигалки.
- Кабы бы у нас была такая императрица, - мечтательно молвил гражданин революционной республики, затягиваясь качественным королевским табаком, - за нее было бы и умереть не жаль.
Российская царица и царевны тоже показывали солидарность с воюющим народом, работая в военных госпиталях, но это не спасло их от ужасного конца. Правда, они не курили. Откуда мораль – правитель, желающий удержаться у власти, обязан жертвовать здоровьем, разделяя хотя бы некоторые из вредных привычек, свойственных народу.
ОТ ВЕЛИКОЙ ВЕНГРИИ К ВЕЛИКОЙ РУМЫНИИ
Последствия краха Российской империи стали для Румынии в высшей степени неоднозначными. С одной стороны королевство оказалось на краю гибели, но с другой – получило возможность вспомнить, что чуть восточнее временной румынской столицы живут единокровные молдаване, и этим обстоятельством можно воспользоваться.
Через месяц после февральской революции в России, в апреле 1917г. была воссоздана Молдавская национальная партия, потребовавшая восстановления автономного статуса Восточной Молдавии, но значительного влияния она не приобрела. В мае собрался первый губернский съезд бессарабского крестьянства, основавший крестьянское движение, настроенное на борьбу скорее за социальные, чем за национальные цели.
Затем украинцы поспособствовали обособлению Восточной Молдавии от России. Когда в июне 1917г. было создано правительство автономной Украины, которое заявило о претензиях на включение Бессарабии в состав украинской автономии, положение Восточной Молдавии, остававшейся обычной российской губернией, стало уязвимым. Было принято решение по примеру Украины превратить край в автономную республику в составе России. Но привыкшие к стабильности консервативные бессарабцы все равно действовали медленно.
Лишь 2 – 9 ноября 1917г., в дни, когда большевики взяли власть в Петрограде и объявили народам России, что они могут делать что хотят, «вплоть до отделения», собравшийся в Кишиневе конгресс молдаван-солдат российской армии решил создать Совет Страны (Сфатул Цэрий).
Но до того как было положено начало восточномолдавской автономии, гибнущая Россия послала свое последнее «прости» Бессарабскому краю. 26 – 28 ноября 1917г., когда по российским просторам уже разливалась волна великого погрома имущих классов, в стране все-таки прошли обещанные либералами в феврале 1917г. выборы в Учредительное собрание. Благодаря русской революции, жители Восточной Молдавии первыми из населения румынских земель воспользовались всеобщим избирательным правом. По итогам голосования, наилучший результат, как и в целом по России, был у эсеров – 32% (40% в среднем по России). Результат большевиков был существенно хуже среднероссийского – 8% (при 22% по стране в целом). Национальные партии, среди которых были автономисты и сторонники объединения с Румынией, получили 14%, в том числе Молдавская национальная партия – 2,2% голосов. Другое дело, что результаты этого волеизъявления не сыграли никакой роли в дальнейшей судьбе края.
Сфатул Цэрий, собравшийся 4 декабря 1917г., представлял собой совещание представителей общественных организаций и партий, задуманное как временный орган для подготовки выборов в Бессарабское учредительное собрание. Из 150 депутатов 40 представляли конгресс солдат-молдаван, 30 – съезд бессарабского крестьянства, остальные - множество мелких делегаций от местных властей, церкви, политических и общественных организаций. Две трети депутатов были молдаванами, одна треть представляла другие национальности Бессарабии. 15 декабря Сфатул Цэрий провозгласил создание Молдавской Демократической Республики в составе России. Ее первым и последним президентом стал Ион Инкулец. Украина объявила о подобном статусе еще 19 ноября.
Молдавская автономия сразу же оказалась в крайне уязвимом положении. В декабре край наводнили грабившие и разорявшие все на своем пути толпы дезертиров из развалившихся русских армий Юго-Западного фронта. Почувствовавшие бессилие власти крестьяне приступили к самовольному разделу помещичьих земель и разгрому усадеб. В Одессе большевиками был создан орган под названием Румчерод (Исполком Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области), который направил свои отряды для захвата власти в Бессарабии. Сфатул Цэрий в панике воззвал к русской армии Юго-Западного фронта с тем, чтобы были присланы надежные войска для наведения порядка. Это произошло 19 декабря, когда российский командующий генерал Щербачев уже сам был пленником революционеров.
А вот когда 22 декабря румынское правительство успешно провело акцию по разоружению остатков русской армии, выход стал напрашиваться сам собой. Единственной силой, способной противостоять великому погрому и захвату власти большевиками, являлась румынская армия. Но Сфатул Цэрий колеблется – в далеком Петрограде вот вот должно открыться Учредительное собрание, с которым связываются надежды на стабилизацию России. Только 18 января 1918г., убедившись в том, что власть со дня на день ускользнет из его рук, и прислушавшись к настойчивым намекам румынского правительства, представители Сфатул Цэрий обратились в Яссы с просьбой прислать войска, а уже 19 января румынская армия перешла границу по Пруту, когда-то прочерченную в результате компромисса разбитой Османской и угрожаемой Наполеоном Российской империй. Ион Брэтиану приступил к созданию Великой Румынии. В тот же день в Петрограде большевики разогнали Учредительное собрание – последняя тень легитимной власти в бывшем центре Российской империи исчезла.
Румыны занимают Кишинев 26 января. Заседающий там третий съезд бессарабского крестьянства, депутатам которого не симпатична поддерживающая помещиков румынская монархия, требует изгнать румынские войска. В ответ румынские власти расстреливают 45 делегатов съезда, включая нескольких членов Сфатул Цэрий. В феврале румынская армия выбивает отряды Румчерода и местных повстанцев из Бельц, Бендер и Вилково. Коммунистическое правительство России в ответ конфискует эвакуированные в 1916г. золотой запас и архивы Румынии, обещая в будущем вернуть их «румынскому трудовому народу». 13 марта 1918г. австрийские войска, вместе с немцами беспрепятственно продвигавшиеся вглубь охваченной анархией России, вошли в Одессу. Теперь большевики оказались далеко на востоке, а Бессарабия обрела покой. Русские революция и гражданская война лишь слегка опалили спокойный консервативный край, которому Румыния обеспечила двадцатидвухлетнюю отсрочку от участия в эксперименте по воплощению в жизнь коммунистической утопии.
Наведение порядка в Бессарабии сделало возможным романтическое путешествие наследника румынского престола из Ясс в Одессу. Принц Кароль отличился тем, что даже в самые трагические моменты войны заботился только о собственном удовольствии, проявляя полное пренебрежение государственными интересами. В Бухаресте он устроил большую попойку перед самым бегством румын из города. В Яссах Кароль сошелся с Зизи Ламбрино, сестрой милосердия из незнатной семьи, а когда родители не дали согласия на женитьбу (так как для принца, разумеется, надо было найти принцессу), самовольно покинул свою воинскую часть и уехал в занятую неприятелем Одессу, где обвенчался с возлюбленной. В таком поступке избалованного принца было бы даже что-то симпатичное, если бы он действительно пожертвовал властью ради любви. Но он еще станет королем Румынии и проявит многие плохие черты своего характера.
6 февраля Восточная Молдавия объявила об отделении от России, но молдавская независимость стала лишь переходным состоянием. 9 апреля 1918г. Сфатул Цэрий голосует за вхождение края в состав Румынии. Решение дается молдавским депутатам с трудом. Представители немолдавского населения требуют проведения плебисцита, молдавские политики – в основном социалисты по убеждениям – не доверяют консервативному правительству Румынии. В условиях, когда страна оккупирована румынской армией, выбора нет, но Сфатул Цэрий требует для Бессарабии автономии в составе Румынии, и центральное правительство соглашается. Хотя бессарабский парламент, протестующий против реквизиций, которыми румынская армия занимается в Бессарабии ради прокорма голодающей Западной Молдавии, ему явно неудобен. Но положение Румынии слишком сложное, чтобы рисковать новой дестабилизацией столь неожиданно полученной провинции на востоке. Ставшие теперь хозяевами положения в регионе немцы, австрийцы и венгры соглашаются на приращение Румынии за счет России, что должно стать утешением для страны, от которой они требуют отдать Добруджу болгарам и все карпатские области венграм.
Румыны тянут, как могут. В феврале 1918г. уходит в отставку правительство Брэтиану, затем в марте - кабинет генерала Александру Авереску. Теперь премьер-министром становится лидер прогерманской фракции консервативной партии Александру Маргиломан, который 7 мая в Бухаресте подписывает мир на навязанных Германией и Австро-Венгрией условиях. Договор надо еще ратифицировать. Ради этого в июне проводятся выборы, на которых «побеждают», разумеется, консерваторы. Страна находится в томительном ожидании развязки на западном фронте. Там Германия, перебросив силы с востока, в марте начинает наступление, но оно не приводит к решающему успеху. В июне новый парламент ратифицирует ненавистный мирный договор, для окончательного вступления в силу остается лишь подписать его у короля. Но проходит неделя за неделей, а Фердинанду все «недосуг» поставить подпись.
А тем временем в июле – августе 1918г. англо-франко-американские силы наносят немцам поражение в сражении на Марне. В Венгрии нарастает политическая нестабильность. В мае 1917г. премьер-министр Иштван Тиса уходит в отставку, его сменяет Мориц Эстерхази, потом Шандор Векерле. В августе 1918г. Австро-Венгерскую империю охватывает всеобщая забастовка, в которой принимает участие полмиллиона человек. Первой румынской реакцией на эти события становится введение 1 августа военного положения в Восточной Молдавии. Румыния начинает чувствовать себя увереннее, и больше не считает нужным церемониться со сторонниками местной автономии.
15 сентября 1918г. войска Антанты наносят удар из района Салоник по Болгарии. Уже 29 сентября Болгария сдается, а французские войска через ее территорию выдвигаются в сторону Дуная и оккупированных областей Румынии. В октябре Антанта начинает генеральное наступление на западном фронте. Измотанные немецкие войска откатываются к своей границе.
А на востоке в это время австрийская армия начинает самовольно расходиться по домам, так что к концу октября империя Габсбургов оказывается столь же бессильной, как Россия годом раньше. На фоне этого процесса разворачиваются дальнейшие события в Венгрии и Трансильвании.
Румынская национальная партия, в отличие от венгерской оппозиции осторожно хранившая молчание весь период, пока действовали законы военного времени, 12 октября выступает за созыв румынского национального собрания. 18 октября один из лидеров трансильванских румын Александру Вайда-Воевод зачитывает перед негодующим венгерским парламентом декларацию о намерении румынских областей отделиться от венгерского государства.
Тогда же наследовавший Францу Иосифу император Карл объявляет о согласии на преобразование Австрии в федерацию. Подвластные Габсбургам народы начинают создавать свои национальные советы, которые очень быстро превращаются в правительства новых государств. В некогда отторгнутой от Молдавского княжества Буковине, где к 1918г. из 800-тысячного населения 300 тыс. составляли украинцы и 300 тыс. – румыны, к концу октября образовалось два национальных совета – румынский и украинский.
В Венгрии правительство Векерле уходит в отставку 23 октября, в тот же день лидер оппозиции Михай Каройи объявляет о создании Венгерского национального совета, основу которого составили Партия независимости и Партия мелких сельских хозяев. Император Карл отказывается утвердить Каройи на посту премьер-министра, но последняя конфронтация между Габсбургами и сторонниками венгерской независимости быстро завершается в пользу вторых. 28 октября в Будапеште вспыхивают волнения, в результате которых сторонники национального совета устанавливают контроль над венгерской столицей. 31 октября император утверждает Каройи на посту премьер-министра Венгрии. 3 ноября Австро-Венгрия подписывает перемирие с Антантой. Это был последний акт гибнущего государства – 12 ноября Габсбургов низложила Австрия, 16 ноября республикой провозглашается Венгрия.
Четырехсотлетний роман Венгрии с Габсбургами, знавший и безмятежные идиллии, и жестокие скандалы, закончился. Но вместе с ним завершилась и девятисотлетняя история Великой Венгрии. Ловушка, которую Габсбурги так долго готовили для своих строптивых партнеров по управлению дунайскими странами, захлопнулась. Об отделении от Венгрии в считанные дни объявили Хорватия, Словакия и Сербская Воеводина.
Румыны тоже не отставали. 31 октября создается Румынский национальный совет. Вначале это происходит в Будапеште, но через несколько дней он переезжает ближе к Трансильвании в Арад. В эти дни фактический контроль над Веной оказывается в руках румынских частей, общая численность которых в окрестностях австрийской столицы составляла 60 000, но такое положение длится недолго – румыны отправились по домам, чтобы решать собственные проблемы. В Трансильвании начинается создание румынской национальной гвардии. Поначалу остатки венгерской армии пытаются оказать сопротивление, но 12 ноября командование Антанты велит правительству Каройи отвести венгерские войска севернее рек Драва и Муреш, то есть оставить Хорватию, Воеводину и южную часть Трансильвании. Венгры подчиняются. Французские войска, пройдя оставленную немцами и австрийцами Сербию, вступают в южную Венгрию.
В отчаянной последней попытке удержать румын правительство Каройи проводит с 12 по 14 ноября переговоры с Национальным советом, предлагая румынским областям широкую автономию. Для Венгрии в целом либеральные революционеры предлагают всеобщее избирательное право и аграрную реформу. Но все напрасно – для румынских лидеров Венгрия ассоциируется только с дворянством, угнетавшим многие поколения их предков. Румынская же нация, «лишенная исторического правящего класса», является, согласно прокламации Национального совета, «живым воплощением демократии». И румыны бескомпромиссно заявляют о намерении отделиться от Венгерского государства.
В Румынии в начале ноября уходит в отставку правительство Маргиломана. А вместе с ним уходит в небытие дискредитированная сотрудничеством с немцами и вообще не соответствующая новым реалиям консервативная партия (даже в фамилии последнего консервативного премьера было что-то глубоко чуждое простому народу – «маргиломан» переводится с румынского как кофе с коньяком). Бразды правления вновь берет в свои руки Брэтиану. Избранный летом 1918г. парламент распускается, а все принятые им акты аннулируются. Так что теперь ужасного Бухарестского мира вроде как и не существует. Румыния устремляется навстречу поразительной, беспрецедентной, кажущейся вознаграждением за остальную полную страданий историю, победе.
Когда пересекшие Болгарию французские войска начинают переправу на румынский берег Дуная, Румыния объявляет войну Германии. Это происходит 10 ноября 1918г., за день до подписания немцами перемирия и завершения Первой мировой войны. Армия поверженной Германии быстро покидает румынскую территорию. Но у румынских войск появляется масса новых задач. Румынский национальный совет Буковины, существованию которого угрожают украинские отряды, зовет Румынию на помощь. И здесь, как и в случае с Бессарабией, коренное преимущество румын состоит в том, что среди хаоса и распада только у них сохранилась дисциплинированная армия. Она прогоняет украинские отряды и 24 ноября занимает Черновцы. 28 ноября Всеобщий съезд Буковины, на котором 74 депутата представляли румын, а еще 26 – все остальные народы области, провозгласил присоединение Буковины к Румынии.
Румынская армия продолжает продвижение. В последние дни ноября она переходит Восточные Карпаты и начинает занимать Трансильванию. А 1 декабря происходит событие, благодаря которому первый день зимы теперь является национальным праздником Румынии. Румынская национальная партия и румынские социал-демократы, выделившиеся из соответствующей венгерской партии, собирают Великое национальное собрание в Алба Юлии. Строившаяся около ста лет структура связей трансильванских румын работает отлично. К назначенному сроку в Алба Юлии собираются делегации ото всех сколько-нибудь значимых местностей Трансильвании. Всего 1228 делегатов, которых поддерживает еще 100 тыс. человек. Зовут только румын, представителей других трансильванских наций в Алба Юлии нет. 1 декабря 1918г. это собрание объявляет об объединении Трансильвании с Румынией.
В этот день Румыния выигрывает Первую мировую войну. Румынская армия была разбита в боях, но затем неколебимая преданность солдат своему государству позволила Румынии выжить, в то время как окружавшие ее великие империи канули в небытие. А остальное сделали политические движения румын в сопредельных странах, заявившие о правах ранее не допускавшегося к принятию решений румынского большинства. Решения о присоединении к Румынии были, конечно, более демократичными, чем территориальные переделы предыдущих веков, когда судьбы народов менялись в результате сделок между монархами и генералами, но и стандартам современной демократии они не соответствовали. Ни одного плебисцита проведено не было, да и собрания, менявшие статус Трансильвании, Восточной Молдавии и Буковины, не являлись законно избранными парламентами. Это были межпартийные совещания, в которых явное преимущество принадлежало румынам (молдаванам).
Румынское правительство строго следовало принципу централизма. Бывшие венгерские и австрийские провинции присоединялись изначально безо всяких условий относительно автономии. А восточномолдавским автономистам окончательно ставшее хозяином положения румынское правительство настоятельно посоветовало отказаться от автономии и распустить Сфатул Цэрий. Что и было исполнено 10 декабря 1918г. Тогда же были упразднены оставшиеся с российских времен земства, а кириллица заменена латинским алфавитом.
Зато новая родина была готова предоставить трансильванцам, бессарабцам и буковинцам широкие демократические права. 29 ноября 1918г. королевским декретом в Румынии было введено всеобщее равное и прямое, но распространявшееся только на мужчин, избирательное право. Но до того как проводить выборы предстояло решить несколько военно-политических проблем.
В январе 1919г. в Париже открылась мирная конференция стран Антанты. Премьер-министр Румынии Брэтиану отправился на конференцию полный решимости отобрать у Венгрии все земли восточнее Тисы. Между тем, положение Венгрии продолжало ухудшаться. Измученная войной и экономической разрухой, страна, тем не менее, не могла смириться с уступкой земель, которые всегда считала неотъемлемой частью своей территории. Этот всеобъемлющий кризис привел к быстрому росту влияния созданной в ноябре 1918г. коммунистической партии. Венгры решили, что если уж они не могут обеспечить своей родине желаемые рубежи, нужно вступить в борьбу за отмену всех государств и, следовательно, границ между ними.
В марте 1919г. командующий французскими силами на Балканах потребовал от Венгрии отвести войска со всех оспариваемых румынами территорий, включая такие чисто венгерские города как Дебрецен и Сегед. Это привело к неожиданным последствиям. Если в России правительство Керенского, хоть и было слабым, все же пыталось бороться против большевиков, венгерский либерал Каройи, ощутив себя после французского ультиматума в абсолютно безвыходном положении, добровольно передал власть коммунистам. Новое правительство во главе с Белой Куном провозгласило страну советской федеративной республикой, энергично занялось конфискацией частной собственности и стало готовиться к борьбе за воссоздание Великой Венгрии.
Венгры рассчитывали на то, что по Румынии удастся ударить с двух сторон, вместе с Россией. Угроза войны на два фронта и в самом деле в какой-то момент нависла над Румынией. После того как немецкие и австрийские войска покинули Украину, у восточной румынской границы появилась красная армия. В январе 1919г. была отбита попытка красных захватить Хотин, в мае – атака на Бендеры. Но боевая тревога на востоке продлилась недолго. Наступление армий Колчака и Деникина сделало войну с Румынией не актуальной для русских коммунистов. А когда к концу 1920г. белых удалось разбить, Россия была уже явно не в силах ввязываться в еще один конфликт.
Румыния ответила на отказ Каройи а затем Куна очистить территории восточнее Тисы, начав в апреле 1919г. наступление на венгерские позиции в северной Трансильвании и Кришане. Это была приятная война – некогда грозный враг теперь, после того как разбежалась армия Австро-Венгерской империи, был откровенно слаб. А закаленная в мировой войне, сохранившая организацию и дисциплину румынская армия без труда дошла до Тисы и остановилась, лишь уступив требованиям Антанты не унижать венгров слишком сильно, захватывая чисто венгерские территории.
Венгерский коммунистический режим оказался не столь прочным, как русский – летом 1919г. «диктатура пролетариата» начала разваливаться. Чувствуя, что они катастрофически теряют популярность, венгерские коммунисты предприняли отчаянную попытку восстановить Великую Венгрию, 20 июля атаковав позиции румынской армии на Тисе. Сражение завершилось полным разгромом венгерской армии, что позволило Румынии направить свои силы в самое сердце Венгрии и поставить жирную точку в борьбе за Трансильванию. 1 августа коммунистическое правительство бежало из Будапешта. А 3 августа 1919г. в венгерскую столицу вошли румынские войска.
По сравнению с этим триумфом даже избавление от османского владычества было ерундой. Ведь сама история румынских государств началась с мятежей живших на дальней окраине Венгерского королевства вассалов против своего сюзерена. Потомки Басараба Валашского и Богдана Молдавского дошли до столицы своих бывших господ через шесть веков после начала восстания. Это была победа румын над венграми и, учитывая трансильванские реалии, крестьян над дворянами. Ее остроумно отметил румынский сержант Иордан – он залез на шпиль над куполом великолепного дворца венгерского парламента и привязал там пару кожаных лаптей, в которых обычно ходили румынские крестьяне.
В 1919г. западная цивилизация достигла пика своего глобального господства. Когда Китай и Персия пребывали в глубочайшем упадке, Индия была покорена, распад Российской и разгром Османской империи не оставил в мире почти никаких незападных сил. Единственным исключением была далекая и небольшая Япония. В середине 19 века Румыния связала судьбу с Западом, так что вполне справедливо, что моменты их торжества совпали. Но по иронии судьбы переход Трансильвании в руки румын положил начало если не разрушению, то как минимум серьезному подрыву западных идей, обычаев и институтов в этом регионе.
Но еще подъем Запада означал триумф тяжелой промышленности, ведший к невиданной ранее концентрации власти и влияния в немногих центрах. А это приводило множество самых разных людей во всем мире – от самых темных пролетариев до самых продвинутых интеллектуалов – к тому же умозаключению, что заставляло вчерашних русских крестьян-общинников мечтать о «всемирной деревне». К мысли о том, что человечество стоит на пороге создания всеобъемлющего государства-корпорации-партии-церкви, а может быть даже семьи, что раз и навсегда наведет на земле порядок – всемирной коммунистической республики. Начиналась эпоха наступления коммунизма, который вскоре подорвет основы всемирного господства Запада.
Румынская армия простояла в Будапеште и восточных областях Венгрии до середины ноября 1919г., когда Антанта уговорила румын отойти в пределы новых границ своего государства. В Будапешт вступили войска адмирала Миклоша Хорти. Новый правитель Венгрии, восстановивший монархию, назначивший себя регентом и отказавшийся отдавать крестьянам земли венгерских дворян, также как и коммунисты мечтал о восстановлении Великой Венгрии. Но невозможность немедленного возобновления борьбы была очевидна, поэтому настал мир.
Между тем, мирные переговоры в Париже давались Румынии нелегко. Премьер Брэтиану горел желанием компенсировать поражения румынской армии и заключение в 1918г. сепаратного мира с помощью жесткой дипломатии. Он скандалил, продолжая требовать земли до Тисы, не хотел уступать Сербии населенный сербами западный Банат. Для того чтобы смягчить противоречия в марте 1919г. в Париж отправилась королева Мария. Ей удалось произвести там самое благоприятное впечатление. «Очень элегантная», - писал о Марии французский президент Пуанкаре, - «она была в платье из фиолетового шелка с очень глубоким декольте». Что же, не исключено, что правильно подобранный наряд королевы принес Румынии пару дополнительных венгерских городов.
Хотя румыны не получили земли до Тисы, но и без того западная граница была для них максимально благоприятной. Румынии достались Трансильвания, Буковина, Кришана, Марамуреш, восточный Банат (западный пришлось уступить Сербии, которая сражалась за Антанту с первого до последнего дня мировой войны) – все венгерские и австрийские земли, где можно было найти хоть сколько-нибудь заметное румынское население. Взамен Антанта потребовала предоставить международные гарантии соблюдения румынскими властями прав национальных меньшинств. Брэтиану наотрез отказался подписывать такие документы, как дающие повод для вмешательства во внутренние дела Румынии, но чтобы не портить отношения с Антантой ушел в отставку в сентябре 1919г. Уже руководимая новым правительством Румыния в декабре 1919г. присоединилась к подписанному тремя месяцами раньше Сен-Жерменскому мирному договору с Австрией, в июне 1920г. (после формирования легитимного венгерского правительства) подписала Трианонский мир с Венгрией. Требуемые гарантии соблюдения прав меньшинств были даны.
Дольше всего пришлось ждать признания вхождения в состав Румынии Восточной Молдавии. В России шла гражданская война, и Антанта не исключала возможности возвращения Бессарабии некоммунистическому правительству страны. Но в октябре 1920г., когда поражение русских белогвардейцев стало очевидным, Великобритания, Франция, Италия и Япония подписали протокол о признании Восточной Молдавии частью Румынии. Этот документ так и не вступил в силу – его не ратифицировала Япония, за что СССР вознаградил японцев увеличением квоты на вылов рыбы в своих территориальных водах.
В ноябре 1919г. в Румынии состоялись первые всеобщие парламентские выборы. Неизвестно, чем бы они закончились, если бы их проводил кабинет Брэтиану, но обида лидера либералов на великие державы пошла на пользу румынской демократии. В результате отставки Брэтиану выборы прошли под контролем непартийного правительства во главе с генералом Вэйтояну и стали первым в истории страны реальным, а не бутафорским голосованием. Результатом был радикальный поворот в румынской внутренней политике. Ведущей силой сделались трансильванцы и представители крестьянства – правительственная коалиция была сформирована Румынской национальной партией Трансильвании во главе с Маниу, созданной накануне войны цэрэнистской партией Михалаке, бессарабской крестьянской партией и еще несколькими мелкими группировками.
Первым актом нового парламента было утверждение законов о вхождении новых областей в состав Румынии. В 1920г. были распущены созданные собранием в Алба Юлии и Сфатул Цэрий временные правительства Трансильвании и Бессарабии, а австрийские кроны и российские рубли обменяли на леи. Население расширившегося государства составило 16,2 млн. (7,5 млн. в довоенной Румынии). Промышленный потенциал страны вырос в 2,4 раза, площадь сельскохозяйственных земель увеличилась с 6,6 млн. до 14,6 млн. гектаров.
У жителей Великой Румынии были весомые основания думать, что румынский геополитический кошмар закончился навсегда. Веками жившая в окружении более сильных империй, теперь Румыния граничила с явно более слабыми Венгрией и Болгарией и примерно равной ей по потенциалу Югославией. В Европе господствовала традиционно дружественная Румынии Франция. В 1919г. у румын были основания надеяться, что достоянием истории стала не только Австро-Венгерская, но и Российская империя. Великая держава на востоке все же возродилась с созданием СССР. Но это измочаленное социальными потрясениями и войнами государство в течение еще десяти с лишним лет оставалось достаточно слабым, чтобы румыны могли себе позволить не обращать на него внимания.
Налаживалась и взбаламученная принцем Каролем жизнь королевской семьи. Любивший власть и даваемое ей богатство наследник понял, что престол лучше объятий простолюдинки, расстался с Зизи и женился на греческой принцессе Елене. В 1921г. у Кароля и Елены родился сын, которого назвали Михай, видимо в честь первого объединителя румынских земель Михая Храброго. Мальчику со временем предстояло править страной одолевшей давних врагов, сумевшей избежать страшных потрясений, постигших Россию, но более динамичной, чем впавшая при Хорти в консерватизм Венгрия. Страной, которой нефтяные богатства сулили самые благоприятные экономические перспективы. Так что в год его рождения все предвещало Михаю долгое, счастливое, возможно просто блестящее царствование.
НАЕДИНЕ С СОБОЙ
У Великой Румынии имелись причины впасть в растерянность – нации было трудно понять, чем ей заняться дальше. История, тысячелетиями жестко ставившая перед румынами вопрос о приспособлении к внешним обстоятельствам, вдруг сняла (или, по крайней мере, поставила куда мягче) эту привычную для них проблему. Теперь многое можно было решать, исходя из собственных идеалов и предпочтений. А тем для выбора ставший более пестрым и нестабильным мир подкидывал немало – между национализмом и интеграцией, между демократией и диктатурой, между социализмом и капитализмом, между модернизацией любой ценой и сознательным отставанием с целью избежать надрыва собственных сил.
По первому пункту Румыния без долгих размышлений выбрала национализм. Нация, иногда добровольно, чаще принудительно подражавшая болгарам, венграм, туркам, полякам, грекам, русским, французам с неизменным ощущением себя убогой периферией этих народов, наконец, получила основание осознать себя в качестве отдельного значимого центра. Даже ранее принятая с восторгом франкофилия отступила под натиском очарования румын собственным грандиозным успехом в деле объединения страны и стремления сделать Румынию достойной ее нового положения в мире. Однозначного ответа на то, могла ли Румыния успешно решить эту задачу, история так и не дала.
По части пышного оформления нового статуса страны все было в порядке. 15 октября 1922г. Фердинанд и Мария в ходе обставленного в византийском стиле торжества были коронованы в Алба Юлии королем и королевой Великой Румынии. Для проведения церемонии в центре города рядом с древним католическим храмом построили православный собор. Таким образом, было положено начало активному строительству, в ходе которого трансильванские православные, веками довольствовавшиеся деревянными сельскими церквями, взяли свое. В 1920 – 30-х годах во всех значимых городах Трансильвании были построены большие православные соборы. Католические и протестантские святыни при этом не конфисковывались и не разрушались, так что они по-прежнему стоят на главных площадях трансильванских городов, а православные храмы занимают место немного в стороне. Строительство последнего из таких соборов – тимишоарского – было завершено в 1946г., когда быстротечная эпоха румынского величия осталась далеко позади.
Изменившийся статус страны предполагал не только новые церкви, но и более серьезные церковные институты. В 1925г. решением парламента вместо прежней митрополии была создана Румынская патриархия. Как это случалось повсюду в православном мире, государственное обособление рано или поздно вело к созданию духовных центров, не подчиняющихся Константинополю. Румынское государство, повернувшееся к церкви спиной во времена Кузы, вновь приняло православие под опеку и покровительство. Румынские православные священники стали получать зарплату из бюджета, вопреки конституционным нормам их превратили фактически в государственных служащих.
Поднявшаяся было на невиданные ранее высоты, румынская демократия вскоре начала давать сбои. Либералы и тесно связанный с ними король Фердинанд были недовольны плодами всеобщего избирательного права в виде решительной победы трансильванцев и крестьянских представителей. Они воспользовались неспособностью правительства Вайды-Воевода справиться с волной забастовок возмущенных послевоенной разрухой рабочих, и в марте 1920г. король отправил лидера трансильванской национальной партии в отставку. Его сменил герой сражений 1917г., любимый народом человек твердой руки генерал Авереску. Правительство дало жесткий отпор рабочему движению – решающая схватка произошла в октябре 1920г., когда руководство социал-демократической партии и профсоюзов призвало к всеобщей забастовке, но в ответ было арестовано властями. Стачка началась, но быстро сошла на нет, не приведя к значительным социальным уступкам, которые могли бы быть губительны для подорванной войной экономики.
А в 1921г. правительство Авереску провело давно обещанные, но запаздывавшие законы об аграрной реформе. Согласно этим законам у владельцев изымались (за компенсацию, которую в последующие годы постепенно возмещали крестьяне) излишки сельскохозяйственных земель, превышавшие норму в 100 гектаров на собственника. Из этого верхнего предела был сделан ряд послаблений, так что в некоторых случаях помещики могли сохранять владения площадью до 500 гектаров. Бескомпромиссно земельная реформа проводилась в новоприсоединенных областях, где помимо социально-экономических проблем решалась еще и политическая задача разрушения нерумынских элит, исключения же могли быть сделаны для землевладельцев старого королевства (как теперь стали называть земли довоенной Румынии).
Земельный передел решительно демократизировал социально-экономическую систему Румынии – если до 1921г. помещикам принадлежало 48% сельскохозяйственных земель, то после реформы только 10%. Потомки венгерского вольного дворянства и бессарабских помещиков, валашских и молдавских бояр перестали быть господствующим классом.
Благосостояние крестьянства после перераспределения земель возросло, подтверждением чему стало существенное снижение экспорта зерна из Румынии. То, что раньше помещики выколачивали из мужиков для продажи за границу, теперь крестьяне съедали сами. Тем более что едоков становилось все больше. За 20 межвоенных лет население Румынии увеличилось на 4 млн., достигнув почти 20 млн. человек. Демографический взрыв во многом обесценил социальный эффект реформы – выросшие было земельные наделы крестьян снова делились между многочисленным потомством, обрекая владельцев крохотных клочков земли на нищенское существование.
К концу рассматриваемого периода свет в конце туннеля все же забрезжил. Рождаемость в Румынии, достигнув пика перед Первой мировой войной, за межвоенные годы снизилась с 39 до 28 рождений на тысячу человек. Румыны начинали понимать, что восходящая к древнейшим временам модель поведения, направленная на продолжение и умножение рода любой ценой, плохо сочетается с условиями жизни в индустриальном обществе. Времена, когда румынские правители станут беспощадно, но безуспешно бороться за повышение рождаемости, были уже не за горами.
Авереску, являвшийся теперь не только героем войны, но и человеком, давшим крестьянам землю, был необычайно популярен. Если бы он захотел стать диктатором, он бы, наверное, смог это сделать. Но генерал был законопослушен, так что когда Брэтиану решил вернуться к власти, Авереску безропотно уступил ему место премьера. Сформировав правительство в январе 1922г., лидер либералов поспешил назначить досрочное голосование. И довоенная политическая культура вернулась – прошедшие под контролем либералов выборы принесли им победу. Рожденные в старом королевстве приемы запугивания и фальсификации начали работать в масштабах Великой Румынии. Старая либеральная олигархия вернулась. Национальная и цэрэнистская партии пытались протестовать против нечестных выборов, но в тот момент широкой поддержки не получили.
Последнее объясняется тем, что послевоенные экономические трудности стремительно уходили в прошлое. Снижение экспортного потенциала сельского хозяйства могло бы привести к серьезным экономическим затруднениям, если бы не нефть. Структура румынского экспорта теперь выглядела иначе, чем до войны – порядка 40% приходилось на нефть и нефтепродукты и только 30% - на зерно. Нефти Румыния в 1928г. добывала 86 тыс. баррелей в день – в два с половиной раза больше, чем до войны. Миллионы европейских моторов, в которых горели бензин, керосин и солярка из Плоешть, все быстрее несли страну к процветанию.
В 1924г. румынская экономика достигла довоенного уровня и уверенно продолжила развитие. Среднегодовой рост национального дохода превысил 5%. Лозунг либералов «Развиваться собственными силами!» в новой Румынии, с ее выросшим, пополнившимся трансильванской горнодобывающей, металлургической и машиностроительной промышленностью экономическим потенциалом, звучал убедительнее, чем в довоенной аграрной стране. Но точно также как и предыдущие десятилетия, он вел к активному вмешательству государства в экономику, ограничениям деятельности иностранных инвесторов, господству замкнутой и коррумпированной промышленной олигархии.
Города быстро росли, доля городского населения увеличивалась, хотя оставалась сравнительно небольшой – к 1930г. в городах жило 20% населения страны. Выдающийся динамизм демонстрировала румынская столица, куда текли самые широкие потоки нефтемарок и нефтефунтов, съезжались дельцы со всего света и прожигатели жизни со всей Румынии, тянулись десятки тысяч искателей лучшей доли из менее благополучных областей страны. Стремительно росли как коттеджи и многоквартирные дома для среднего класса, так и трущобы на окраинах. В первые послевоенные годы господствует отдающий дань национальным традициям новый брынковянский стиль, но в 1930-х промышленная стандартизация берет свое, и румынские города начинают заполняться конструктивистскими коробками из стекла и бетона.
На этом оптимистическом фоне совершенствовалась идеология либералов, которая должна была стать противовесом господствовавшим в румынской культуре консерватизму и антибуржуазности. Опубликовавшие свои основные книги в 1925г., экономист Штефан Зелетин и литературный критик Еуджен Ловинеску писали о естественности и успешном развитии в Румынии процессов идеологической, социальной, экономической модернизации и сближения с Западом. В тот период основания для таких утверждений действительно были, но все же перехватить лидерство у пессимистического, консервативного и мистического мейнстрима румынской культуры либеральные идеологи не смогли.
Извне румынскому благополучию на первых порах никто не угрожал, но и система его защиты оказалась выстроена не лучшим образом. В 1920 – 1921 гг. Румыния, Чехословакия и Югославия в целях сохранения приобретенного в Первой мировой войне создали Малую Антанту. В 1921г. был заключен румыно-польский союз. Казалось бы естественным продолжением этих региональных систем безопасности должен был стать союз с главными победителями Первой мировой – Францией и Великобританией. Но они действовали в духе тех самых пацифизма и национального эгоизма, которые после появления Гитлера так дорого обойдутся им самим и значительной части остального человечества. Великобритания сразу отказалась от каких-либо обязательств в Восточной Европе. Франция после долгих уговоров в 1926г. подписала с Румынией расплывчатый договор о партнерстве, не предусматривавший никаких четких обязательств в плане военного союза. Оставалось членство в созданной Парижской конференцией Лиге наций и участие в попытках создать систему договоров об отказе от применения силы в международных отношениях, но ни к чему путному они не привели.
По-прежнему враждебными, не примирившимися с территориальными потерями, оставались Венгрия и Болгария. Их естественным союзником являлась Германия, продолжавшая быть ведущей экономической силой в регионе, в том числе и главным партнером Румынии. СССР открыто заявлял, что не признает присоединение Бессарабии к Румынии. В 1924г. коммунистические боевики захватывают городок Татарбунары в южной Бессарабии. Их призыв к местному населению восстать, отделиться от Румынии и позвать на помощь советскую армию не находит отклика. Румынская армия разбивает коммунистов. После этого на восточной границе наступает передышка.
Но СССР сразу дает понять, что речь идет только о передышке, а никак не об отказе от борьбы за Восточную Молдавию. В Москве вспоминают старый проект Российской империи – создать Новую Молдавию в области, куда в конце 18 столетия были привлечены молдавские переселенцы. В конце 1924г. на землях вдоль восточного берега Днестра, где молдаване составляют около трети населения, создается Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе Украины. Она должна быть базой революционной борьбы и основой будущей Советской Молдавии. Молдавская автономия станет прообразом МССР, и не только ее.
В 1934г. СССР и Румынии удается договориться об установлении дипломатических отношений, обойдя вопрос о принадлежности Бессарабии. В том же 1934г. создается Балканская Антанта, примечательной чертой которой стала попытка вовлечь в союз страны, потерпевшие поражение в Первой мировой войне. Помимо Румынии, Югославии и Греции, в это объединение вошла Турция. Болгарию тоже пригласили, но она отказалась, оставшись балканским изгоем.
Рассчитывая на ответное понимание Советского Союза в бессарабском вопросе, Румыния не допускала деятельности антисоветских организаций и не поощряла переселения белых эмигрантов на свою территорию. Другое дело, что сама Бессарабия с ее русско-еврейскими городами оставалась одним из русских очагов, недосягаемых для коммунистической власти. Вместе взятые, русские, украинцы и евреи составляли в 1930г. 30% населения Восточной Молдавии, молдаван (румын) было 56%. Русское население Бессарабии не создало своей политической организации, зато характерной чертой общественной жизни края было господство на информационном рынке местной русскоязычной прессы.
Венгерское население Трансильвании создало свою организацию, назвав ее Венгерская партия. Участвуя в выборах, венгры голосовали только за свою партию, а что-либо сфальсифицировать в венгерских областях румынские власти не могли. Так что кандидаты Венгерской партии проходили в парламент Румынии, но не принимали участия в политической жизни страны. В таком же духе действовала большая часть венгерского населения, старавшаяся по возможности избегать интеграции в румынское общество. Поскольку население трансильванских городов оставалось в основном нерумынским, возможности для такого поведения имелись.
Румынское общество, начавшее было скучать среди благополучия и стабильности, вскоре получило возможность развлечься новыми пикантными историями из жизни королевского семейства. Принц Кароль влюбился в Елену Лупеску, которая была не только простолюдинкой, но еще и еврейкой. В отличие от предыдущих пассий, она сумела овладеть сердцем принца навсегда. Ради нее он покинул жену и сына, а когда ему надоели упреки в неподобающем поведении, то и страну, в 1925г. уехав с любовницей в Париж. В ответ парламент в 1926г. провозглашает наследником престола сына Кароля Михая.
В 1927г. умирает король Фердинанд. Румынским монархом становится пятилетний Михай. Кажется, что благосклонная судьба готовит феноменально долгое царствование мальчику, рожденному в счастливое для Румынии время. Формируется регентский совет из брата Кароля принца Николае, патриарха Мирона Кристи и председателя кассационного суда. Реальным хозяином положения может чувствовать себя лидер либералов Брэтиану. Но в этот момент своего наивысшего торжества он тоже внезапно умирает в ноябре 1927г. В безмятежно спокойном для румын 1927г. Бог одновременно призвал обоих творцов Великой Румынии, расчистив сцену для нового акта румынской драмы.
Король Фердинанд и Брэтиану сумели, несмотря на реформы, во многом воспроизвести в стране довоенные политические порядки. Поэтому их уход стал для общества сигналом к переменам. Возглавил движение за наполнение провозглашенных демократических норм реальным содержанием Юлиу Маниу. В 1926г. его национальная партия объединилась с цэрэнистами Михалаке, окончательно превратившись из трансильванской политической организации в общенациональную. Теперь накопленный трансильванскими румынами опыт противостояния венгерской дворянской олигархии пригодился в борьбе с румынской бюрократической и промышленной олигархией. Идеологией национал-цэрэнистов стала разработанная экономистом Вирджилом Маджару концепция опоры на мелкую собственность и сельское хозяйство. По мнению ее авторов, реалистичным путем Румынии к благополучию была интеграция в мировую экономику в качестве поставщика сельскохозяйственной продукции, чему способствовали и климат страны, и наличие огромного количества крестьянских хозяйств. Именно на их модернизацию, а не на погоню за призраком индустриальной мини-империи, национал-цэрэнисты предлагали пустить нефтяные доходы страны.
В 1928г. Маниу и Михалаке организовали широкую кампанию протеста, увенчавшуюся 100-тысячным митингом в уже приобретшей символическое значение Алба Юлии. Либералов, в рядах которых после смерти многолетнего лидера начались разброд и шатание, не спасло даже принятие в 1928г. закона о восьмичасовом рабочем дне. В ноябре 1928г. либеральный премьер Винтилэ Брэтиану ушел в отставку, новое правительство сформировал Маниу. На состоявшихся в декабре выборах национал-цэрэнисты получили 77% голосов. Хотя нахождение у власти к моменту голосования кабинета Маниу и наводит на мысль о фальсификации, все же чуждость победившей партии старорумынской политической традиции и ее слабые связи с бюрократическим аппаратом дают основания утверждать, что триумф национал-цэрэнистов был следствием искреннего стремления страны к переменам, а не использования административного ресурса. Так румынское общество сделало заявку на то, что оно не только желает, но и умеет в рамках демократических процедур менять руководство и корректировать стратегию развития страны.
Возможно, именно этот момент был наиболее многообещающим для румынского будущего, но окружающий мир поспешил внести поправки. Через год после прихода национал-цэрэнистов к власти в Румынии, 24 октября 1929г. произошло катастрофическое падение котировок акций на Нью-Йоркской бирже, положившее начало Великой депрессии. Румыния была основательно интегрирована в мировое хозяйство, так что и кризис бил ее беспощадно. Промышленное производство за 1929 – 1933 гг. сократилось более чем наполовину, покупательная способность зарплат упала на 40%, численность безработных перевалила за полмиллиона. Мировой рынок зерна оказался катастрофически перенасыщен, тем более что как раз в это время СССР, проведя коллективизацию и получив возможность обирать своих крестьян в невиданных ранее масштабах, продавал зерно по демпинговым ценам. Так что крестьянские хозяйства, ждавшие от правительства Маниу благоденствия, столкнулись с угрозой массовых разорений.
Крестьянских восстаний удалось избежать, развернув программу покрытия долгов сельских хозяев за счет государства. Для этого использовали доходы нефтяной промышленности. Ее достижение было поистине выдающимся – в условиях самого жестокого в истории экономического кризиса добыча нефти не упала, а возросла с 86 тыс. баррелей в день в 1928г. до 151 тыс. в 1933г. В эти годы доля зерна в румынском экспорте упала ниже отметки в 20%, а доля нефти и нефтепродуктов составила больше половины.
А вот рабочих забастовок было множество. Самую непримиримую из них – в 1930г. вновь дали бой, на этот раз уже румынским властям, шахтеры долины Жиу - правительству, пришедшему к власти под лозунгом установления истинной демократии, пришлось давить силой оружия.
Демократический эксперимент национал-цэрэнистов закончился безуспешно также (а вполне возможно в первую очередь) и по причине еще одного их решения, кризисом никак не обусловленного. Во время кампании протестов в 1928г. Маниу использовал для мобилизации крестьян веру в доброго царя. Он агитировал за возведение на престол принца Кароля, как человека способного обуздать правящую от имени малолетнего короля Михая либеральную олигархию. Маниу обусловил провозглашение Кароля монархом разрывом с любовницей и возвращением к законной жене. Тот согласился – чужой власти над собой принц не терпел, а вот власти для себя ему хотелось. В июне 1930г. Кароль прилетел в Бухарест, и парламент провозгласил его королем. За этим последовал приезд в Румынию королевской любовницы Елены Лупеску и изгнание из страны королевы Елены. Взять с собой сына Кароль Елене не разрешил, и разлука с мамой, видимо, стала для мальчика более сильным переживанием, чем восшествие на престол в пятилетнем возрасте и свержение в восьмилетнем.
Маниу был возмущен королевским обманом, но тем хуже для него. В октябре 1930г. Кароль II отправил национал-цэрэнистского премьера в отставку, сформировав покорный кабинет из представителей третьестепенных партий, а в течение нескольких последующих лет постоянно менял правительства, стремясь принизить этот институт и лишить его самостоятельности. В 1931г. новые выборы были проведены в духе «лучших» румынских традиций, так что национал-цэрэнисты, тремя годами ранее победившие с огромным перевесом, на этот раз получили 15% голосов.
1930-е годы были отмечены самыми выдающимися за всю ее историю достижениями румынской культуры. Многие творцы, начавшие еще в довоенные годы, достигли в этот период своего расцвета, а еще более богатое талантами новое поколение начало свой путь, чтобы добраться до вершин уже в коммунистические времена, в основном в эмиграции. А тридцатые стали временем, когда осознание Румынией себя самостоятельным культурным центром в сочетании с царившими в обществе растерянностью и страхом перед необходимостью самостоятельного выбора пути, привели к наибольшему духовному напряжению.
В румынской культуре тех времен оказались одинаково сильно представлены как самый что ни на есть космополитичный авангард, так и радикальный националистический консерватизм. Самые знаменитые румынские имена относятся к первому направлению – это основатель театра абсурда Еуджен Ионеску, великий авангардистский скульптор Константин Брэнкушь, основатель течения дадаизма Тристан Тсара. Но эти люди принадлежат не столько румынской, сколько всемирной культуре, большая часть их жизни и творчества связана с Францией.
В Румынии основной тенденцией оставалась критика индустриального буржуазного общества, уход в мир идеализированных деревни, истории и религиозной мистики, глубокий пессимизм. Образцы пессимистического восприятия мира дают поэт и философ Лучиан Блага (сборник «Цветы плесени»), поэт Джордже Баковия (сборник «Свинец»). Беспощадной критикой современной цивилизации наполнены романы писателя Чезара Петреску. А Михаил Садовяну в своих многочисленных книгах уводил читателей к патриархальной деревне и идеализированной истории. Более объективен писатель трансильванского происхождения Ливиу Ребряну, написавший несколько жестких психологических романов о людях, через судьбы которых прошли потрясения румынской истории начала 20 столетия. На фоне этой мрачноватой компании особняком стоит писательница Хортенсия Пападат-Бенджеску, создававшая мирные семейные саги.
Эти критические настроения во многом вписывались во всемирную тенденцию, которая привела множество западных интеллектуалов к левым взглядам. Но Румыния при этом оказалась одной из немногих стран мира, где интеллектуальная элита 1920 – 30-х годов была невосприимчива к социалистическим и коммунистическим идеям. Слишком велико оставалось очарование национальным триумфом 1918г., так что все интеллектуальные усилия, как официальные, так и оппозиционные, шли в рамках национализма и поиска румынской духовности. Главным представителем этого течения был философ Никифор Крайник – православный мистик, прославлявший достоинства румынской крестьянской культуры. Под влиянием этих взглядов первоначально формировались два великих румынских мыслителя – Мирча Элиаде и Эмил Чоран, прославившиеся уже после Второй мировой войны в эмиграции. Первый как историк религий и писатель, второй как философ с исключительно пессимистическим взглядом на мир.
Наконец на тридцатые годы приходится вершина развития румынской исторической науки. Во второй половине десятилетия историк Николае Йорга (автор 1 000 книг и 12 000 статей!) публикует одиннадцатитомную «Историю румын», в которой находит наиболее полное воплощение созданная на рубеже 18 – 19 веков латинско-националистическая концепция румынской истории. Йорга был не только великим ученым, но и не особо удачливым политиком - главой того самого марионеточного кабинета, который Кароль II ненадолго привел к власти после отставки Маниу. За это он поплатился, будучи убит экстремистами через год по завершении своего фундаментального труда. И его смерть стала знаком гибели Великой Румынии.
Люди, которым предстояло убить великого пропагандиста румынской национальной идеи Йоргу, тоже были националистами. В условиях нищеты перенаселенной деревни, экономического кризиса, коррупции, разброда в верхах и, в принципе, разочарования тем, что после столь выдающегося достижения, как создание Великой Румынии, не наступило ничего похожего на рай на земле, должно было возникнуть движение протеста. В те времена в большей части мира протестовали под коммунистическими лозунгами, но необычайная популярность национальной идеи сделала невосприимчивыми к коммунизму и верхи и низы румынского общества. Поэтому стало развиваться радикальное националистическое движение.
В конце 1920-х создается «Лига архангела Михаила», чуть позже «Железная гвардия», членов этих организаций чаще всего называют легионерами. У них было две цели – во-первых, установить диктатуру во имя румынской нации и православной веры, во-вторых, отнять богатства у евреев и раздать их народу. И один великий вождь – Корнелиу Кодряну. Это была одна из самых ярких личностей румынской истории, производившая гипнотическое воздействие на простонародье, да и на многих интеллигентов тоже. Предвижу возмущение от сравнения фашиста с героем левых, но все же рискну назвать Кодряну румынским Че Геварой. Идеологические различия между румынским и латиноамериканским героями, конечно, имелись, но и общего было достаточно. Оба были политическими экстремистами. Оба считали насилие лучшим способом достижения цели. Оба были молодыми людьми с романтичной внешностью и горящим взором. Оба плохо кончили (то есть пали смертью героев).
Но в течение большей части 1930-х годов железногвардейцам не удавалось выйти на первые роли в румынском обществе. Они оставались лишь одной из составляющих все более сложной и запутанной картины румынской политики. Растерянность нации находила отражение в сумбурной политической жизни. Количество партий возросло с семи в 1928г. до семнадцати в 1932г. Раскалывались либералы, создавались новые партии, в основном близкого к легионерам националистически-антисемитского толка.
Зато у нового короля дела шли хорошо. В конце 1933г. он приводит к власти либеральное правительство Дуки. Презирая партии, соблюдавшие демократические правила игры, самыми опасными своими врагами король с самого начала счел легионеров. В 1933г. их организация была запрещена, но люди Кодряну отомстили, в декабре того же года убив премьер-министра. Однако этот удар «Железной гвардии» оказался для Кароля как манна небесная – он позволил ему найти нужного человека. В январе 1934г. король привел к власти правительство во главе с Георге Тэтэреску. Новый премьер был либералом, но его назначение противоречило сложившейся политической практике, поскольку лидером своей партии он не являлся и даже был в ссоре с ее руководством. Так что своим восхождением к власти новый глава правительства оказался всецело обязан королю. К тому же Тэтэреску сочетал энергию, знания и талант администратора и технократа с умением беспрекословно слушаться хозяина. Кроме того, ему повезло - новое правительство пришло к власти, когда депрессия сменилась экономическим подъемом.
В годы предшествовавшего Второй мировой войне подъема Румыния заняла место среди самых динамично развивавшихся стран мира. За 1932 – 1937 гг. национальный доход вырос на 70%. Из всех либеральных премьеров именно Тэтэреску был наиболее близок к исполнению мечты о создании экономически самодостаточной индустриальной Румынии. Страна создала полноценное машиностроение, начала осваивать передовые технологии. Были пущены заводы, производившие все виды сельскохозяйственных машин, оборудования для добычи и переработки нефти, освоено производство электромоторов, автобусов и даже самолетов. К 1938г. Румыния с точки зрения экономики перестала быть аграрной страной – промышленность давала почти треть национального дохода, лишь немного уступая сельскому хозяйству. Доля промышленной продукции в импорте снизилась с 65% в 1930г. до 33% в 1939г. - привозные машины и оборудование все больше заменялись собственными. В результате начала снижаться потребность страны в нефтяных доходах, и добычу нефти можно было не форсировать как в прежние годы. Укреплялся национальный капитал – в 1916г. на долю румынских компаний приходилось 20% инвестиций в национальную экономику, а в 1939 – 63%.
Экономический рывок предвоенных лет давал румынам все больше оснований видеть себя не внизу, а где-то в середине мировой иерархии. По уровню национального дохода на душу населения Румыния обогнала своих балканских соседей – Болгарию и Грецию – а также Португалию, сравнялась с Венгрией и Польшей. Грамотными были 80% населения, в стране выходили периодические издания общим тиражом 4,5 млн. экземпляров, имелось 350 тыс. радиоприемников. Благодаря последним румынам вскоре предстояло узнать много драматичных новостей в режиме реального времени.
Либеральная олигархия канула в прошлое, но свято место пусто не бывает. Владельцы и топ-менеджеры новых корпораций, все более уверенно ведших Румынию к индустриальному будущему, - Малакса, Джигурту, Аушнитт и другие - начали создавать свою олигархию, группируясь вокруг королевского двора. Причем центром притяжения был не столько Кароль, сколько его всесильная фаворитка, от воли которой во все большей степени зависело распределение госзаказов, субсидий и налоговых льгот.
Вдовствующая королева Мария окончательно рассорилась с сыном после изгнания королевы Елены и утешалась жизнью в компании своих трех дочерей в двух прекрасных местах, которые ей предоставила расширенная ее стараниями страна – в приморском дворце в Балчике в южной Добрудже и в карпатском замке Бран. Мария умерла в 1938г., чем была избавлена от тяжелой доли видеть уничтожение очень многого из того, что было создано ее усилиями.
Сам же король пришел к мысли, что экономический подъем и стабильное положение в стране следует использовать для того, чтобы покончить с демократией и сделаться абсолютным монархом. Окончательно он понял, что надо действовать, когда увидел, что в уже прошедшем некоторый путь демократического развития румынском обществе, стабильность не обязательно означает всеобщую покорность.
На декабрьских выборах 1937г. оппозиция приняла меры для решительного противодействия давлению и подтасовкам со стороны правящей партии. В результате Румыния оказалась на сложном политическом распутье. Правящая либеральная партия получила 36% голосов, национал-цэрэнисты – 20%, а легальное крыло легионеров – 15%. Оппозиция добилась того, что впервые в румынской истории партия, в руках которой находилось правительство, не получила большинства в парламенте. А обратной стороной победы демократии было получение экстремистами-легионерами беспрецедентно большого количества парламентских голосов. В условиях непримиримой вражды либералов и национал-цэрэнистов сформировать правительство, опирающееся на парламентское большинство, без поддержки людей Кодряну оказалось невозможно.
В ответ Кароль II создает кабинет из представителей малой партии, получившей на выборах менее 8% голосов, и дает ему поправить месяц с небольшим, наглядно демонстрируя свое издевательское отношение к демократии. А затем, в феврале 1938г. монарх предлагает сформировать правительство крайне необычному кандидату – Мирону Кристе, главе Румынской православной церкви. И нет бы патриарху напомнить королю изречение Христа - «Богу богово, а кесарю кесарево», а значит, не подобает духовному пастырю становиться чиновником, обязанным выполнять поступающие от земного властителя указания. Но служитель Бога не стал перечить кесарю.
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОШМАРА
Было понятно, что получение божественной санкции в виде возглавившего кабинет министров патриарха нужно Каролю для осуществления радикальных перемен. И они не замедлили последовать. В феврале 1938г. король провел референдум об одобрении новой конституции. Голосование происходило следующим образом – избиратель должен был прийти на участок и устно, разумеется, безо всякого соблюдения тайны волеизъявления, высказаться за или против основного закона. Конституция принимается большинством в 99,87%.
Новый основной закон радикально расширяет полномочия короля. Существование парламента, правда, тоже предусмотрено, но сущность этого института меняется в силу того обстоятельства, что все партии запрещаются. Вместо них создается Фронт национального возрождения. Очень быстро в него вступают 3,5 млн. человек. Молодежи вообще не надо делать выбор – в организацию «Стража цэрий» записывается все достигшее 17 лет население страны. Зря коммунистическая пропаганда потом долгие десятилетия обругивала Кароля – человек ведь так много сделал для подготовки будущих граждан социалистической Румынии и советской Молдавии к их уже совсем близкому коммунистическому будущему.
Вводится смертная казнь, за сто с лишним лет до того отмененная генералом Киселевым. Зато избирательное право теперь распространяется на женщин. Другое дело, что лишь самые молодые девушки имели шанс дожить до ближайших свободных выборов – их Румынии и Молдавии предстояло ждать 52 года.
Страна покорно приняла разрушение королем столь долго и сложно строившихся демократических институтов. Кароль в свою очередь не применял репрессии к представителям демократических партий, удовлетворившись тем, что они сидели тихо. А вот в легионерах он видел серьезных противников, пятую колонну немецких нацистов, и надо полагать, просто банально ревновал к популярности Кодряну. Так что на них обрушились массовые аресты, а потом и казни. Кодряну был вначале приговорен к 10 годам заключения, но в ноябре 1938г. по приказу короля убит в тюрьме.
Если в момент установления в Румынии королевской диктатуры обстановка в Европе еще была относительно спокойной, то в следующие месяцы она, будто стремясь оправдать меры румынских властей по внутренней консолидации, начинает стремительно ухудшаться. Предательство Великобританией и Францией Чехословакии, приведшее к отторжению Гитлером Судетской области в октябре 1938г., стало очень плохой новостью для Румынии. Страна почувствовала себя покинутой традиционными союзниками, беззащитной перед лицом жаждавших мести СССР, Венгрии и Болгарии. Древний страх, отступивший в 1856 и, казалось бы, рассеявшийся в 1918г., начинает вновь подниматься из глубин румынской души.
В марте 1939г. Германия ликвидирует Чехословакию. Малая Антанта, из которой выбито самое сильное звено, перестает существовать. Кароль, хотя во внутренней политике вдохновляется итальянским и немецким примерами, по-прежнему хочет остаться союзником Великобритании и Франции. Но и страх перед Гитлером возрастает. Поэтому Румыния старается угодить обоим лагерям противников в надвигающейся войне.
Румыны уступают нацистам в важнейшем для последних вопросе, который красной нитью пройдет через всю историю румыно-германских отношений во время Второй мировой войны – доступе к румынской нефти. 23 марта 1939г. заключается экономический договор между Румынией и Германией, согласно которому последняя делается приоритетным покупателем румынской нефти, но платить твердой валютой Гитлер не хочет. Немцы рассчитываются по бартеру, в основном оружием. На этом кончается золотой век нефтяного бума в Румынии.
С другой стороны, в апреле 1939г. Румыния принимает английские и французские военные гарантии своего суверенитета. Начинает разрабатываться проект совместного противостояния Германии силами Франции, Великобритании, СССР и восточноевропейских стран. Отказ Польши допустить на свою территорию советские войска привел к срыву этой первой попытки создания антигитлеровской коалиции, за которым последовали заключение пакта Молотова – Риббентропа и начало Второй мировой войны. Последствия польского отказа стали катастрофическими, но события 1944 – 1948 гг. доказали, что у такого решения имелись весомые основания.
Договорившись со Сталиным о разделе сфер влияния в Восточной Европе, Гитлер согласился на возвращение СССР территорий, отошедших к Румынии в 1918г., а заодно и принадлежавшей Румынии, но населенной преимущественно украинцами северной Буковины.
Румыния не знала, что ее уже начали делить, но жестокий разгром Польши Германией и Советским Союзом не мог не порождать самых ужасных предчувствий относительно собственного будущего. Великобритания и Франция, следуя предоставленным Польше гарантиям, объявили нацистам войну. Оцепеневшее от ужаса румынское руководство и думать не смело о каких-либо попытках вступить в борьбу на стороне своих союзников по прошлой мировой войне. На коронном совете 6 сентября 1939г. было принято решение строго соблюдать нейтралитет.
Но минимум солидарности в постигшей Польшу трагедии румыны все же проявили. Граница с Румынией была единственной лазейкой, куда поляки могли скрыться от сдавливавших их немецких и советских тисков. В сентябре 1939г. через румынскую территорию прошло множество поездов, которые везли польское правительство и золотой запас, тысячи солдат и беженцев. Они добрались до черноморских портов Румынии, откуда отправились в долгое изгнание.
Пока поезда с несчастными поляками шли через Румынию от северной границы к Констанце, в стране разыгрались события, безобразные по накалу ненависти и разгулу варварства. 21 сентября 1939г. премьер-министр Кэлинеску (возглавивший правительство в марте 1939г., после смерти патриарха) был убит «Железной гвардией». В ответ обезумевший от страха и ненависти король приказал немедленно, без суда убить 252 сидевших в тюрьмах легионеров. Тела убитых были выброшены на главные улицы румынских городов и лежали там три дня для устрашения народа. Румыния мечтала быть похожей на древний Рим, и в чем-то своего добилась. Если Кароль I по своим достоинствам сравним с императором Октавианом Августом, то в лице Кароля II страна получила правителя в духе Нерона или Калигулы.
Румыны, может быть, и в самом деле испугались бы надолго, но в их прошлом, которое теперь возвращалось, внешние обстоятельства часто препятствовали укреплению власти тиранов внутри страны. 10 мая 1940г. немецкие войска начали генеральное наступление на западном фронте. К концу мая французская армия была разгромлена, остатки английской бежали с континента. 14 июня нацисты вошли в Париж. 22 июня Франция сдалась. 17 июня СССР приступает к оккупации и присоединению Литвы, Латвии и Эстонии.
Прошло всего 20 лет с того момента, когда Запад находился на вершине своего могущества. Но вершина - штука скользкая и ветреная, долго удерживаться на ней нелегко. С рубежа 1920 – 30-х годов экономический кризис, рост могущества Советского Союза и приход нацистов к власти в Германии подорвали силу и влияние западной цивилизации так, что теперь она стояла на краю гибели. Румыния разделила триумф Запада в 1918г., теперь ей предстояло разделить и его бедствия.
Обстановка вынуждает румын принимать решения быстро – уже 28 мая, не дожидаясь окончательного падения Франции, коронный совет Румынии принимает решение об ориентации страны на союз с Германией. Но в судьбе восточных земель Румынии, уже прописанной в пакте Молотова – Риббентропа, это ничего не могло изменить.
В ночь на 27 июня 1940г. СССР предъявляет Румынии ультиматум с требованием немедленной передачи восточных провинций. Английские гарантии формально еще действуют, но всем очевидно, что никакой помощи Великобритания оказать не может. Румыны просят о поддержке Германию, но получают из Берлина рекомендацию не сопротивляться Советскому Союзу. 28 июня Румыния принимает ультиматум, и в тот же день советская армия переходит Днестр.
Части советской армии занимают Бессарабию и северную Буковину за три дня, опережая пытающиеся эвакуировать хоть что-нибудь румынские военные части и администрацию, а также сотни тысяч устремляющихся к Пруту беженцев. Бессарабские евреи, будучи обижены на румынское общество за антисемитизм, и стремясь выслужиться перед новыми хозяевами, приветствуют советские войска и грабят имущество румынской армии и администрации. 3 июля вывод румынских войск из переданных Советскому Союзу провинций завершается. Вместе с ними Бессарабию и северную Буковину покидают около 300 тыс. беженцев – значительная часть представителей имущих и образованных классов этих земель. Те, кто рискнул остаться, вскоре пожалели об этом. За год с момента советской оккупации до наступления немецких и румынских войск в июне 1941г. в Восточной Молдавии и Северной Буковине подверглись репрессиям 90 тыс. человек. Самым жестоким ударом по населению областей стала депортация 31 тыс. бессарабцев и буковинцев в июне 1941г. Был и немалый обратный поток – 150 тыс. жителей Восточной Молдавии, находившиеся в других областях Румынии, либо понадеявшись на лучшее будущее при социализме, либо опасаясь закрытия границы, поспешили вернуться к себе на родину.
2 августа 1940г. Верховный Совет СССР принял постановление о создании Молдавской Советской Социалистической Республики. При этом границы в регионе подверглись серьезному пересмотру. Северная Буковина, а также прилегающая к Дунаю и Черному морю южная Бессарабия, где молдаване составляли меньшинство, были переданы Украине. Часть болгарских и гагаузские земли отошли к Молдавии. А вот немцев на этих землях не осталось. По договоренности между СССР и Германией все они в количестве 110 тыс. были вывезены на немецкую территорию. Ехали немцы с большим комфортом, чем те бессарабцы, которых советские власти увозили в Сибирь, но вряд ли разлука с родиной, где жили несколько поколений их предков, становилась от этого намного легче.
Зато полоса земель вдоль восточного берега Днестра, на которой ранее существовала Молдавская автономия, была отобрана у Украины и передана Молдавии.
Новые владения коммунистической империи приводились к общесоветскому стандарту с максимальной быстротой. Уже в июле провели обмен лей на рубли, обеспечивший населению новых советских земель равенство в нищете – обменивалась лишь очень небольшая сумма, а все накопления сверх нее превращались в ничто. 15 августа 1940г. последовал закон о национализации всех крупных и средних предприятий Восточной Молдавии и Северной Буковины. А закрывать свободную русскоязычную прессу Бессарабии советским властям не пришлось – эту работу за них сделала румынская королевская диктатура в 1938г.
Великой Румынии больше не существовало. Страна вновь была беззащитной, отчаянно искавшей повелителя, чье покровительство позволило бы ей выжить. Кароль II демонстрирует готовность пойти на любые унижения, лишь бы Гитлер защитил несчастную страну от ее соседей.
Оставшиеся в живых легионеры амнистируются, а их новый лидер Хория Сима включается в состав кабинета министров. Евреи увольняются из государственных учреждений, выходит закон о запрете браков с представителями «малого народа». Продолжая жить с еврейкой без официального оформления отношений, Кароль, надо полагать, показывает подданным, что принятый им же уродливый закон вполне можно обойти. Румыния отказывается от английских военных гарантий и выходит из Лиги наций, затем просит присоединить ее к оси Берлин – Рим.
После оставления восточных областей министр обороны Ион Антонеску потребовал у короля предоставления ему чрезвычайных полномочий, за что был смещен и отправлен в ссылку. Власть Кароля еще держалась, но события, положившие ей конец, надвигались быстро и неумолимо.
Румыния вроде бы и может рассчитывать на понимание Германии, учитывая важность своих источников нефти. Но румынское топливо пока не имеет для нацистов критического значения. Отношения с СССР хорошие, и Германия может покупать нефть там. Так что Кароль получает из Берлина самый ужасный из ожидаемых им ответов – Германия снизойдет до союза с Румынией только после того, как будут урегулированы претензии Венгрии и Болгарии относительно возмещения им утраченного в 1918 и в 1913г.
Будапешт требует отдать большую часть Трансильвании, соглашаясь оставить румынам некоторые области вдоль южных Карпат. Бухарест пытается возражать. Германия в качестве верховного европейского арбитра берется принять третейское решение. 30 августа 1940г. объявляется решение Венского арбитража – Трансильвания делится пополам. Румыния должна отдать Венгрии северную часть области с Клужем и секейскими землями. Тысячи румын сами бегут из северной Трансильвании, другие тысячи депортируются венгерскими властями на румынскую территорию. В целом Румыния получает еще 300 тыс. перемещенных лиц. В ряде мест происходят расправы венгерской армии над румынским населением.
Наконец, 7 сентября 1940г. в Крайове подписывается договор с Болгарией о возвращении ей южной Добруджи. Хотя болгар и румын вроде не разделяет лютая вражда, согласно обычаю наступивших свирепых времен, стороны договариваются о взаимной этнической чистке. Несколько десятков тысяч болгар депортируются из Румынии, несколько десятков тысяч румын – из Болгарии. Всего Румыния в 1940г. потеряла треть территории и треть населения.
Жестокость, коррупция и всепроникающее влияние еврейской фаворитки уже давно сделали Кароля II непопулярным в стране. До поры до времени его боялись. Но бесконечный кошмар сдачи румынских земель без боя заставил румын побороть страх. Настал звездный час легионеров. После оглашения решения Венского арбитража по Трансильвании сотни тысяч людей по всей стране, откликнувшись на призыв руководства «Железной гвардии», вышли на демонстрации с требованием отречения Кароля от престола. Заставить воевать против собственного народа армию, которая только что без боя отдала множество земель чужим народам, король не решился.
Он пытается найти взаимопонимание с обществом, 4 сентября поставив во главе правительства опального министра обороны Антонеску. Но тот наносит ему последний удар – от имени армии присоединяется к требованию железногвардейцев об отречении короля. Надеяться больше не на что, так что утром 6 сентября Кароль II отрекается от престола. День проходит в сборе и погрузке денег и ценных вещей, которые помогут свергнутому королю и его подруге провести остаток дней безбедно, а вечером Кароль и Елена Лупеску садятся в поезд, который уносит их к югославской границе.
Свергнутый монарх дожил до 1953г., поселившись в Португалии. Покинув родину, доставившую этому любившему хорошую жизнь человеку столько хлопот и огорчений, Кароль, наконец, оформил законный брак с Еленой Лупеску.
На румынский престол возвращается Михай. Он уже достиг совершеннолетия, но допускать короля к управлению страной никто не намерен. Единственное, что него требуется – наделить премьера Антонеску диктаторскими полномочиями. Зато юноша может снова встретиться с матерью. Королева Елена возвращается из изгнания.
По улицам Бухареста маршируют устрашающего вида колонны боевиков-легионеров. Многомиллионная королевская партия образца 1938г. в одночасье исчезает без следа. Румыния провозглашается «национальным легионерским государством». Как и в начальные времена турецкого господства, когда в Валахии свирепствовал Дракула, народ не готов примириться с потерей страной былого статуса. Дисциплина, решительность и беспощадность к врагам должны помочь нации преодолеть беспощадную судьбу.
Объектом мести за бессилие Румынии перед лицом внешних врагов становятся спокойно живущие внутри страны люди «не той» национальности. Осенью 1940г. принимаются законы о национализации имущества евреев и венгров, затем об их увольнении со всех мало-мальски приличных рабочих мест. Гонения против евреев служат и налаживанию отношений с Германией, с которой связываются надежды на реванш.
И на этом направлении дела улучшаются. Нацистское правительство заявляет, что теперь, когда Румыния поделилась своими землями с соседями, оно может предоставить ей гарантии территориальной целостности. Последние очень быстро получают материальное воплощение – в октябре в Румынию вводятся немецкие войска. 23 ноября Антонеску благосклонно принимают в Берлине, где оформляется присоединение Румынии к оси Берлин – Рим.
Остается только решить, кто поведет страну к реваншу – Антонеску или легионеры во главе с Симой. В сформированное в сентябре правительство вошли несколько легионеров, но ключевые посты заняли преданные премьер-министру военные. Железногвардейцы все сильнее давят на Антонеску, требуя передачи им контроля над армией и полицией, всей общественной жизнью и экономикой страны.
Организованное в ноябре перезахоронение Кодряну и других легионеров-жертв королевской диктатуры привело общество в состояние истерии. Всеобщее озверение, первыми жертвами которого стали евреи и венгры, теперь обрушилось и на румын. В ночь, когда было вскрыто тайное захоронение Кодряну во дворе тюрьмы Жилава, легионеры убили сидевших там же 64 чиновников времен королевской диктатуры, в последующие дни экономиста Маджару и историка Йоргу. Природа как будто тоже откликнулась на безумие людей – в ноябре 1940г. мощное землетрясение привело к большим разрушениям и жертвам на юге Молдавии и на востоке Валахии. В Бухаресте рухнул элитный жилой комплекс «Карлтон» - 12-этажное бетонное детище экономического бума второй половины тридцатых. Так разваливались и надежды Румынии быстро и просто прийти к индустриальному демократическому обществу.
Антонеску хотел положить конец вакханалии насилия, никак не способствовавшей консолидации сил страны, и преданность армии делала возможным разгром легионерского движения. Но покровителями легионеров были немецкие нацисты, так что решиться действовать было нелегко. В январе 1941г. Антонеску рядом уступок создал у легионеров впечатление, что он готов сдаться, и те клюнули. 21 января отряды железногвардейцев вышли на улицы, начав серию атак на правительственные учреждения и еврейский погром. Когда к середине дня 22 января Бухарест погрузился в хаос, Антонеску дал армии приказ навести порядок. Ни армия, ни народ на этот раз не поддержали легионеров, а противостоять вооруженным силам страны их боевая организация не могла. К концу дня 23 февраля сопротивление боевиков было сломлено. Тысячи легионеров были посажены в тюрьмы, а после июня 1941г. из них стали формировать штрафные батальоны, направлявшиеся на самые горячие участки восточного фронта.
Гитлер ограничился тем, что принял у себя Симу и еще несколько сотен беглых легионеров. И то не слишком радушно – они попали в особый, «комфортабельный» сектор Бухенвальда. На партнерство двух стран разгром румынского фашистского движения никак не повлиял. Расчет Антонеску оказался верным. Осенью 1940г. английская авиация одолела немецкую в борьбе за воздушное пространство Великобритании, так что вторжение на острова нацистам пришлось отложить. Следующий удар было решено нанести по Советскому Союзу. Это означало, что поставки нефти оттуда прервутся. А в таком случае Германия оказывалась зависимой от румынской нефти на 90%. К отношениям с таким жизненно важным союзником Гитлер был вынужден подходить с сугубой осторожностью, избегая конфликта с тем, кто реально контролировал обстановку в стране.
Антонеску удалось положить конец вакханалии ненависти в Румынии, взяв страну в ежовые рукавицы военной диктатуры. Лишь неукротимые шахтеры долины Жиу упорно бастовали весной 1941г., но, в конце концов, удалось привести к покорности и их. Хаосу и разврату времен демократии были противопоставлены порядок и добродетель. Румынский диктатор считал неприличным хождение в рубашке и запретил появляться на улице без пиджака или мундира, хотя их ношение в Румынии в июле и августе равносильно пытке. Так что коммунистическая пропаганда не зря осыпала Антонеску проклятиями. Только вот атеистическая идеология помешала коммунистам процитировать следующее примечательное указание румынского диктатора: «Нам нужно изучить вопрос об изъятии некоторых неприличных мест из Евангелий».
БОЛЬШАЯ ВОЙНА
Утро 22 июня 1941г. Румыния встретила под звон колоколов и пафосные прокламации правителя. Страна вступила в войну за возвращение отнятых Советским Союзом земель. За попытку реванша румынам пришлось платить такую цену, какой прежде в их истории не бывало.
Румыния направила на восточный фронт порядка 300 000 человек – ее военный вклад в агрессию против СССР был вторым после немецкого. Но это обстоятельство было мелким по сравнению с тем фактом, что в моторах практически всех устремившихся к Москве, Ленинграду и Киеву танков, самолетов, грузовиков и мотоциклов горело румынское топливо. Немецкое командование боялось советского удара по румынским нефтяным полям, поэтому посоветовало румынской армии до прорыва немецких войск на основных направлениях не наступать, а сосредоточиться на прикрытии собственной страны.
Обстановка поначалу и в самом деле была тревожная. Советские войска контратаковали и в некоторых местах проникли на румынскую территорию. Советская авиация бомбила румынские города и промышленные объекты. В результате создалась атмосфера страха и ненависти в ставших прифронтовым городом Яссах. Распространились слухи о том, что евреи хотят сдать город советским войскам, приведшие 28 – 30 июня к большому погрому, во время которого власти и румынское население уничтожили 4 тыс. ясских евреев.
Но положение на фронтах быстро менялась в пользу нацистских союзников Румынии. Когда стало ясно, что на основных направлениях немецкого прорыва дела у советской армии плохи, немецкие и румынские войска 2 июля начали наступление из района севернее Ясс в направлении на Бельцы. 7 июля они достигли Днестра около Сорок. Часть немецких и румынских войск, прорвавшихся к Сорокам, повернула на юг, заставив советские власти в середине июля эвакуировать Бессарабию. Но у них было достаточно времени для уничтожения промышленности и инфраструктуры, а также эвакуации полумиллиона человек. 16 июля румынская армия вошла в полупустой, разрушенный Кишинев. 25 июля румыны были в Белгороде-Днестровском.
Отвоевание Бессарабии и Буковины завершилось. В эти дни популярность Антонеску, которого некоторые румыны, несмотря на всю послевоенную пропаганду, любят до сих пор, достигла наивысшей точки. Дальше между правителем и народом начались разногласия. Большинство румын не испытывало желания продолжать войну. Но Антонеску исходил из понимания того, что без немцев отвоевание восточных провинций было бы невозможно, и за эту услугу надо платить. А еще была надежда, что удастся выслужиться перед Гитлером настолько, что тот отнимет у венгров и отдаст румынам северную Трансильванию. Поэтому верховный правитель Румынии пообещал фюреру, что пойдет с ним до конца. Так оно и получилось, даже несмотря на то, что в определенный момент Антонеску захотел отказаться от своего обещания.
А тогда продолжение похода на восток многим могло показаться правильным решением. В день падения Кишинева немцы были уже в Смоленске. К концу сентября несколько советских армий были окружены и уничтожены под Киевом, в начале октября последовал разгром советских войск под Вязьмой и прорыв нацистов к Москве. Из захваченных им громадных территорий Гитлер щедрой рукой выдал Румынии в управление земли между Днестром и Бугом, названные румынами Транснистрией. Самой ценной частью провинции был город Одесса. Антонеску взялся овладеть им силами исключительно румынской армии.
Начавшаяся в середине августа осада Одессы оказалась крайне тяжелой, румынская армия потеряла убитыми и ранеными 100 000, треть всех осаждающих. Советские войска оставили Одессу 16 октября, когда немцы вторглись в Крым, крайне затруднив снабжение осажденного города. Зато в день взятия Одессы немецкие войска подходили к Москве, так что можно было подумать, что война выиграна. Но в декабре 1941г., когда советская армия нанесла под Москвой успешный контрудар, стало понятно, что все только начинается.
Как только Бессарабия оказалась в руках Румынии, на еврейское население, обвиненное в сотрудничестве с советскими оккупантами, обрушилась волна грабежей и убийств. За ней последовала отправка 150 тыс. евреев в концлагеря, созданные в Транснистрии. Условия существования там были таковы, что до весны 1942г. 90 тыс. узников умерли. В общей сложности от румынских репрессий, включая гонения на евреев, коммунистов, баптистов и других религиозных сектантов, цыган, поляков, наказания уклонявшихся от трудовой повинности молдаван, погибли 120 тыс. жителей Восточной Молдавии.
В Одессе с начала румынской оккупации до весны 1942г. было уничтожено 79 тыс. евреев. Всего от действий румынской армии и властей на оккупированных территориях на востоке погибли 200 тыс. евреев. В сравнении с другими союзниками нацистов – Венгрией, Финляндией и Болгарией – Румыния проявила себя не только самой старательной на фронте, но и на порядок более свирепой в отношении семитских недругов Гитлера.
Тем не менее, мнения румынских историков относительно того, был ли в их стране холокост, разделены. Потому что румыны евреев уничтожали, но не на румынской территории. В самой Румынии после ясского погрома гонений не было. Многие даже смогли сохранить собственность, поскольку в законах 1940г. было достаточно лазеек, типа исключения для евреев «имеющих заслуги перед румынским государством».
Хотя молдавское крестьянство, разумеется, несло на своих плечах тяжесть войны, для него короткое возвращение румын стало передышкой между советскими налогами. За три года румынского правления в Бессарабии было собрано в виде налогов и реквизиций 417 тыс. тонн зерна, в то же время в 1940 – 1941, только за один год советской администрации государство взяло 356 тыс. т. зерна. А в 1944г. вернувшаяся советская власть выкачала из разоренной войной Восточной Молдавии 480 тыс. тонн!
Если в Восточной Молдавии значительного партизанского движения не было, то в огромных катакомбах Одессы засели 10 000 партизан. Румынская армия не предприняла ни одной попытки разгромить их, партизаны тоже ограничивались незначительными операциями. Так все два с половиной года оккупации в Одессе существовали рядом две власти – сверху Румыния, снизу – СССР.
Между тем, трясина войны затягивала Румынию все глубже. Пришлось воевать не только с отобравшим восточные провинции СССР, но и с теми, к кому румыны никаких претензий не имели. 7 декабря 1941г. Румыния объявила войну Великобритании, 12 декабря, выполняя союзнический долг перед Японией, - США. На востоке схватка СССР и Германии подошла к наивысшей точке. Весной 1942г. после успеха под Москвой советская армия предприняла серию контрнаступлений против немцев, но оказалась не готова и была с большими потерями отброшена, после чего нацисты начали наступление на южном участке фронта. Румынская армия приняла участие в важнейшем из сражений весенней кампании 1942г. – разгроме советских войск под Харьковом. В июне – июле 1942г. румыны помогли немцам взять Севастополь.
К концу лета 1942г. нацистам удалось обеспечить наибольшую мобилизацию своих европейских союзников. Уже стало понятно, что победить Советский Союз невероятно трудно, но после немецких побед весны 1942г. шансы Гитлера казались все же предпочтительными. Поэтому в наступление на Сталинград шли две немецкие, одна итальянская и одна венгерская армия. Румынских армий, также как и немецких, было две. Всего у Румынии в 1942г. на восточном фронте было порядка 400 000 человек – две трети имевшихся в ее распоряжении сил. Венгрия послала на восточный фронт только одну треть своей армии. Из всех вынужденных сражаться за Гитлера европейцев, румыны по-прежнему продавали душу нацистскому дьяволу с наибольшим энтузиазмом.
К исходу августа, когда немецкие войска начали штурм Сталинграда, румынским силам (третьей и четвертой армиям) была поручена ответственная задача прикрывать с обоих флангов сражавшиеся за Сталинград немецкие войска. Третья армия занимала линию фронта, уходившую на северо-запад от Сталинграда вдоль Дона и повернутую к центральной России. Четвертая армия была развернута на огромном по протяженности фронте между Сталинградом и Кавказом, в степях Калмыкии.
Прошел сентябрь, октябрь, половина ноября. Страшная бойня в Сталинграде продолжалась месяц за месяцем, но советские войска стояли насмерть и не пускали нацистов к намеченным Гитлером рубежам. Румынские солдаты мерзли в окопах и гибли в боях за тысячи километров от родной земли. Причем гибли неэффективно. Воевать приходилось против советской армии, которая, несмотря на ужасающее положение страны, в изобилии получала и танки, и орудия, и самолеты. Техническое отставание румынской армии во Вторую мировую войну было едва ли не большим чем в Первую. Выдающимся достижением межвоенного периода стала постройка собственного авиационного завода и создание неплохой боевой авиации. Но артиллерия была убогой, и громадная война истощила ее возможности – к ноябрю 1942г. у третьей румынской армии было только 20% необходимых боеприпасов. Румыны были представителями нефтедобывающей страны, но бензина у их армии на важнейшем стратегическом направлении было лишь 30% от необходимого.
И главное – было ничтожно мало танков. Третья армия состояла из восьми пехотных и двух кавалерийских дивизий, танковых соединений в ней не было, а на северном берегу Дона для удара по румынским пехотинцам и кавалеристам развертывались сотни боевых машин советской пятой танковой армии.
Так что артиллерийский и танковый ад, разверзшийся на румынских позициях вдоль Дона 19 ноября 1942г. не давал румынам никаких шансов. В истории румынских войн, как мы знаем, были случаи, когда армия сражалась до последнего, но такое случалось только при обороне последнего рубежа на родной земле. Здесь же ничего похожего не было, так что третья румынская армия побежала и была уничтожена в считанные дни. Четвертая армия, на которую советский удар обрушился 20 ноября, отошла с большими потерями. Молниеносный разгром румын позволил советской армии очень быстро, уже к 23 ноября, окружить немецкие силы, штурмовавшие Сталинград. В январе 1943г. начался отход нацистов с Кавказа. Тогда же под Воронежем погибла единственная посланная на восточный фронт венгерская армия.
Противник оказался сильнее не только румын, но и немцев. В начале 1920-х русские большевики испытали огромное разочарование, после того как остальной мир даже после ужасной войны так и не совершил коммунистическую революцию. Но вера в правоту коммунистической идеи большевиков не покинула, так что было решено осчастливить мир насильно. А в создании сильной армии, призванной пронести красные знамена и насадить власть партийных комитетов по всей земле, СССР преуспел. Всеобщая конфискация собственности государством у народа позволила создать беспрецедентную по эффективности и жестокости систему мобилизации ресурсов. В связи с этим уместно вспомнить о 30 тысячах бессарабцев, отправленных вглубь СССР работать на рабских условиях – за минимальную кормежку, без копейки зарплаты, и о масштабах хлебозаготовок в Восточной Молдавии.
И еще одно более раннее обстоятельство. В 1933г. Румыния начала выходить из кризиса, сельское хозяйство оживало и ничего похожего на голод не наблюдалось. А за Днестром, где климатические условия никак не могли серьезно отличаться от румынских, миллионы советских крестьян, у которых ради индустриализации коммунистической империи было отобрано последнее, умирали от голода. Под Сталинградом тем крестьянам, что выжили в 1933г., но теперь миллионами гибли на фронтах самой кровавой в человеческой истории войны, за их страдания была дана моральная компенсация – они сделались гражданами великой державы. А для румын в зимнем небе над промерзшими донскими степями беспощадная судьба начала выводить первые строки новой главы их истории – эпохи коммунистического правления.
ПОРАЖЕНИЕ
У нацистской Германии не было по настоящему преданных союзников. Венгрия после разгрома ее армии под Воронежем свернула участие в борьбе на восточном фронте. Болгария, воспользовавшаяся плодами побед Гитлера над Югославией и Грецией, так и не послала ни одного солдата против Советского Союза. Далеко на западе Франко, пришедший к власти во многом благодаря поддержке Германии, мог бы воспрепятствовать проникновению американского и английского флотов в Средиземное море, но он и не подумал этого сделать. Страна, официальной идеологией которой был доведенный до крайности национализм, вряд ли имела право рассчитывать на что-нибудь лучшее. Антонеску был лучшим союзником Гитлера, но и его слова о готовности идти до конца не были искренними.
Суровая история страны развила у румынской элиты исключительно острый нюх на предмет того, с кем в данный момент сила и удача. И если в 1940г. румынский коронный совет принял решение искать союза с нацистами еще до окончательного падения Франции, то Антонеску отдает приказ об отзыве с восточного фронта большей части румынских сил уже 26 ноября 1942г. Завершить отвод остатков третьей и четвертой армий в пределы румынских владений удается в феврале 1943г. На восточном фронте остаются румынские войска численностью 40 000, которые сражаются на Северном Кавказе, затем эвакуируются в Крым, где получают передышку до апреля 1944г.
Стратегия Антонеску меняется. Он делает все возможное для восстановления и укрепления румынской армии, но не спешит снова бросать ее в пекло восточного фронта. Внутренняя политика смягчается. О дальнейшем истреблении евреев речи больше не идет. Требование Гитлера начать их отправку в концлагеря на территории рейха румынскими властями игнорируется. Еврейское население Одессы, хоть и понесло потери в первые месяцы оккупации, благодаря изменению подхода румын в основном сохранилось. При этом отношение Германии к Румынии вполне лояльно – Гитлер знает, что без румынской нефти ему конец.
Надежды Румынии связываются с наступлением американских и английских войск, тем более что основной театр их операций находится сравнительно недалеко от румынской территории. В мае 1943г. союзники разбивают немцев и итальянцев в Африке, а 8 сентября их высадка в Италии приводит к свержению фашистов и выходу страны из войны. Такое развитие событий порождает у Румынии надежду, что войска западных участников антигитлеровской коалиции высадятся на Балканах, и тогда можно будет присоединиться к ним с целью изгнания из Юго-Восточной Европы нацистов и недопущения туда коммунистов. Но ход итальянской кампании уже может породить сомнения в реальности представляемой румынскими политиками перспективы. Нежелание демократических правительств проливать кровь своих граждан, приведшее к грандиозным поражениям Запада в 1938 – 1940гг., и сейчас оборачивается нерешительным ведением боевых действий. Американцы и англичане позволяют немцам захватить большую часть Италии и в результате на долгие месяцы застревают перед немецкими линиями обороны, наскоро созданными в гористых районах Апенинского полуострова.
А советская армия рвется на запад, невзирая на миллионные потери. Под Курском немцы дерутся с советской армией уже без помощи неверных союзников (хотя румынский бензин по-прежнему исправно льется в баки атакующих под Прохоровкой немецких танков). И терпят поражение, после которого в начале осени 1943г. теряют Харьков, Донбасс и Запорожье. Немецкие и румынские силы в Крыму оказываются отрезанными. К октябрьским праздникам 1943г. советская армия выбивает немцев из Киева. В декабре 1943г. в Тегеране лидеры СССР, США и Великобритании согласовывают неизбежно вытекающее из обстановки на фронтах решение – освобождать Юго-Восточную Европу от нацистов будет советская армия.
Румынская армия снова вступает в бой, но это уже ничему не может помочь. В марте 1944г. советские войска захватывают немалый кусок румынской территории и достигают северных подступов к Кишиневу и Яссам. 10 апреля советская армия входит в Одессу – румынское правление в Транснистрии завершается. В начале мая румынские войска после кровопролитных боев эвакуируются по морю из Крыма.
Тогда же в апреле западные союзники достигли давно желаемой ими цели – сумели организовать массированные рейды авиации на румынские нефтяные источники и ряд промышленных центров. В некоторых налетах участвует до тысячи самолетов. К августу 1944г. добыча нефти в Румынии сокращается в шесть раз.
На своем веку автор этих строк видел множество фотографий короля Михая. Имел возможность наблюдать последнего румынского монарха и непосредственно. Не знаю у кого как, но у меня в памяти отложилось следующее – этот человек никогда не улыбается. Нигде не заметно ничего – ни протокольного оскала на американский манер, ни выдающего некую приятную мысль движения уголков губ. Поначалу приходила мысль, что Михай перестал улыбаться после своего свержения. Но нет – на изображениях сороковых и даже тридцатых годов то же хмурое выражение лица, как и на более поздних. Может быть, оно появилось в 1930г., когда захвативший власть Кароль разлучил мальчика с мамой. Следующие 14 лет Михай прожил в тени жестких, авторитарных мужчин – вначале своего отца, затем Антонеску. Но сам он тоже оказался сильной личностью, достойной править страной, но лишенной этой возможности. До поры его воля и энергия искали выход в пристрастии к быстрой езде на автомобилях и освоении профессии летчика. Эти навыки Михаю еще пригодятся, но позже.
Все же некоторые возможности у короля были, и он ими пользовался с максимальной энергией. К 1944г. вокруг Михая сложилась выступавшая против диктатуры Антонеску группа единомышленников, в которую входили многие армейские высшие офицеры. Были установлены контакты с представителями национал-цэрэнистской, либеральной и социал-демократической партий. Последние были официально запрещены с 1938г., но операций по их разгрому ни королевская диктатура, ни Антонеску не проводили, так что основные организационные структуры сохранялись. А помимо всего этого, в конституции сохранялась статья, дающая королю право отстранить от должности премьер-министра, то есть Антонеску.
Представители партий, в первую очередь Маниу, предпринимали шаги по организации переговоров с западными членами антигитлеровской коалиции. Антонеску был в курсе этих усилий и до поры поддерживал их. Луч надежды забрезжил на румынском горизонте, когда в апреле 1944г. союзное командование на Ближнем Востоке согласилось начать переговоры с направленным в Каир румынским представителем Барбу Штирбеем.
Но 6 июня 1944г. американцы и англичане начали высадку на французском побережье, так что стало очевидно, что ждать их на Балканах не приходится. После этого наступает самый драматичный момент каирской миссии Штирбея. Американцы и англичане заявляют, что румынскому представителю отныне имеет смысл вести переговоры о перемирии только с СССР. Советская сторона передает свои условия соглашения – разрыв с Германией, участие в боевых действиях против нее, выплата Советскому Союзу репараций, разумеется, отказ от притязаний на земли, отторгнутые в 1940г., и пропуск советских войск на румынскую территорию.
Король и оппозиция были готовы принять эти условия. С большинством из них согласился и Антонеску. Он не одобрил только одно – разрешение советской армии занять румынскую территорию. Румынский диктатор был прав, не веря сделанному 2 апреля 1944г., в момент пересечения советской армией румынской границы, заявлению народного комиссара иностранных дел СССР Молотова о том, что Советский Союз не преследует цели смены существующего в Румынии строя. Задним числом в пользу позиции Антонеску можно привести и пример Финляндии, где упорное и умелое сопротивление, на которое натолкнулась советская армия, заставило Сталина отказаться от намерения оккупировать финскую территорию, что спасло страну от коммунистического правления. Но Финляндия имела возможность отсидеться в тихом геополитическом закоулке, а ужасный перекресток, на котором жили румыны, не давал им надежды быть оставленными в покое.
Каирские переговоры прерываются, а разрыв Антонеску с королем и демократическими партиями становится окончательным. В подполье формируется Национально-демократический блок, в составе национал-цэрэнистов, либералов, социал-демократов и коммунистов. Михай предлагает немедленно сместить диктатора. Лидеры партий отговаривают его.
С образованием Национал-демократического блока в большую политику Румынии входят коммунисты. Они создали свою партию еще в начале двадцатых годов, но до 1944г. она оставалась маргинальной группой. С 1924г. коммунистическая партия находилась под запретом, так как выступала за отторжение Бессарабии. Но слабость румынских коммунистов объясняется явно не запретом, так как история знает массу примеров, когда политические силы, опиравшиеся на популярные идеи, жили и побеждали вопреки гонениям властей. Теперь же политический вес коммунистов стал расти тем стремительнее, чем дальше вглубь Румынии продвигалась советская армия.
Обстановка на фронтах подтверждала правоту короля Михая, торопившего со смещением Антонеску и выходом из войны. За открытием фронта на западе последовал страшный удар с востока. 22 июня 1944г. советские войска начали наступление в Белоруссии. Операция оказалась одной из самых успешных в истории советской армии. Уже к началу июля некогда рвавшаяся к Москве группа армий «Центр» была разбита. К концу месяца советские войска освободили Белоруссию, Литву, восток Польши, подошли к Варшаве и достигли границ немецкой Восточной Пруссии. Чтобы восстановить северный участок фронта германское командование перебросило туда элитные танковые дивизии, ранее прикрывавшие восточные рубежи Румынии. В середине лета 1944г. положение нацистов из затруднительного сделалось очень плохим. К началу осени оно станет безнадежным.
В первых числах августа американцы и англичане разгромили немецкую группировку, пытавшуюся сдержать их натиск в Нормандии, и начали стремительное продвижение вглубь французской территории. Очередь Румынии пришла 20 августа. Советская армия начала наступление силами в 900 000 против 650 000 немцев и румын, оборонявших позиции в Молдавии. Удары были нанесены из районов Ясс и Бендер по сходящимся направлениям. 23 августа румыны оставили Кишинев. В тот же день основные силы немецкой группировки были окружены в районе между Хынчешть и Леовой. 26 августа разгром немцев в Молдавии был завершен. Но к тому моменту произошли еще более важные события.
В первый же день советского наступления в Молдавии у короля Михая прошло совещание заговорщиков, на котором смещение Антонеску было назначено на 26 августа. К этой дате в Бухаресте можно было сосредоточить максимальное количество войск, которыми командовали верные королю офицеры.
Неодолимая судьба, в 1933 – 1941гг. оказавшая Гитлеру массу ценных услуг, лишая его противников разума, воли к борьбе и взаимного согласия, в 1944г. решила, что человечество следует избавить от бесноватого фюрера как можно скорее. Поэтому утром 22 августа она привела друга и советника короля Михая Ионела Стырчу в Снагов, элитный дачный поселок севернее Бухареста. Пойдя купаться на озеро Снагов, он встретил рыбачившего там шефа военного кабинета Антонеску Раду Давидеску. Они разговорились, и Давидеску сообщил, что через день его начальник отбывает на фронт. Стырча поспешил в Бухарест, где передал королю эту новость, означавшую, что 26 августа Антонеску будет неуязвим для столичных заговорщиков. Несмотря на тяжелые сомнения, вызванные недостатком в Бухаресте войск, которые могли бы противостоять более чем вероятным ударам немецких частей, Михай принимает решение приступить к свержению диктатора немедленно. Настает 23 августа 1944г. – день, когда в Германию ушли последние цистерны с румынским бензином.
Король вызывает Антонеску к себе во дворец для доклада. Диктатор колеблется, у него масса забот – советские части вышли на южномолдавскую равнину, рвутся к Дунаю и фокшанскому укрепленному району – так что не хочется терять время на ерунду. Но закон все же требует уважить желание формального главы государства, и вскоре после полудня Антонеску прибывает к королю. Михай добивается от своего премьер-министра согласия на немедленное перемирие с антигитлеровской коалицией. После отказа Антонеску король объявляет ему о смещении с занимаемых постов. Бывшего премьера берут под стражу и запирают в одной из комнат дворца. Новым главой правительства назначается генерал Константин Сэнэтеску. Хотя действия короля, строго говоря, не являются переворотом – конституция дает ему право отправить главу правительства в отставку – Антонеску кричит солдатам и офицерам, что завтра они будут повешены.
Но у Михая и его сторонников все идет отлично. Армия принимает к исполнению приказ о срочной переброске войск в столицу и блокаде немецких объектов. Вечером 23 августа румынское радио передает обращение короля Михая, объявившего стране и миру о переходе Румынии на сторону антигитлеровской коалиции. Затем происходит совсем уж неожиданное – тысячи жителей Бухареста собираются у королевского дворца, чтобы поддержать смелое решение своего монарха. Король выходит к приветствующему его народу, и этот теплый летний вечер остался звездным часом в тяжелой и несчастливой судьбе последнего из румынских Гогенцоллернов.
Румыния никогда не любила нацистов, безумно устала от страшной войны и смирилась с потерей восточных провинций, а отчаянная решимость короля способствовала тому, что и государство и народ приняли на ура попытку преодолеть казавшуюся безнадежной ситуацию.
Гитлер приказал восстановить у власти прогерманское правительство, но немцев решение Румынии застало врасплох и привело в растерянность, в то время как румыны действовали слаженно и решительно. Немецкая авиация предприняла жестокий, но бестолковый налет на Бухарест. Последовавшая атака сухопутных войск была успешно отбита. К 26 августа угрожавшие Бухаресту немецкие войска были разбиты и отошли к Плоешть. В этот день нацисты исчезают с румынского горизонта окончательно и бесповоротно. На ближние подступы к румынской столице выходит советская армия.
К моменту, когда король Михай бросил вызов Гитлеру, судьба начавшегося тремя неделями раньше Варшавского восстания еще не была решена. Но остановка советских войск у восточной окраины Варшавы уже могла порождать вопрос о том, не оставит ли СССР на растерзание нацистам и бухарестских мятежников. Однако Сталин рассудил, что в румынском случае выгоды перевешивают издержки сотрудничества с некоммунистическими союзниками, и стремительный бросок советских войск к Бухаресту не оставил нацистам надежд расквитаться с румынским королем и вернуть доступ к румынской нефти.
Произошло другое – после того как 23 августа румынским войскам на фронте был передан приказ прекратить боевые действия, советская армия по-прежнему вела себя в Румынии как в завоеванной вражеской стране. Невзирая на попытки румын объяснить, что теперь они союзники, 25 – 27 августа она взяла в плен большую часть противостоявшей ей на молдавском фронте румынской армии общей численностью до 170 000 человек. В качестве боевых трофеев у уже перешедшей на сторону антигитлеровской коалиции Румынии были взяты военный и торговый флоты на Черном море и Дунае, множество поездов и других наземных транспортных средств. Политике командования охотно следовали и солдаты, в большом количестве отнимавшие у населения товары, которых они были лишены на своей социалистической родине. В эти месяцы русские получили у румын прозвище «Давай часы».
Последнее сообщение Совинформбюро о взятии в плен румынских войск датируется 27 августа. В этот день завершилась румынская война на восточном фронте. Поход на Советский Союз стоил Румынии 384 тыс. убитых и 245 тыс. раненых.
26 августа советская армия без боя пересекла укрепленную линию Фокшаны – Галац и вошла в Валахию. К 30 августа она сломила сопротивление остатков немецких войск и взяла под контроль нефтяной район Плоешть. На следующий день колонны советских войск шли по Бухаресту, где власти приветствовали их как союзников. 4 сентября советские войска, следуя через Синаю и Предял, перешли Карпаты и вступили в Брашов. Путь в Трансильванию, а оттуда на Будапешт и Вену, был открыт. 6 сентября советские части достигли расположенного в юго-западной Румынии города Турну-Северин, откуда 30 сентября двинулись вглубь оккупированной нацистами Югославии. Балканы для Германии были потеряны, и только поразительная нерешительность англичан и американцев позволила немцам оставаться в Греции до середины ноября и уйти оттуда спокойно и упорядоченно.
Свержение Антонеску и формирование правительства Сэнэтеску были проведены королем Михаем без участия политических партий. Лидеры национал-цэрэнистов, либералов и социал-демократов отсиживались в укромных местах, ожидая исхода событий. Хватило смелости прийти в королевский дворец ближе к вечеру 23 августа только у коммуниста Лукрециу Пэтрэшкану. Он получил пост министра юстиции. По одному представителю от национал-цэрэнистов, либералов и социал-демократов позже получили в правительстве Сэнэтеску посты министров без портфеля.
12 сентября Пэтрэшкану подписывает перемирие с СССР. Румыния, разумеется, признавала частью Советского Союза Восточную Молдавию и Северную Буковину. Зато аннулировались решения Венского арбитража по Трансильвании. На Румынию было наложено обязательство выплатить Советскому Союзу репарации в размере 300 млн. долларов. Она должна была принять участие в войне против Германии. И наконец, наибольшее значение для будущего страны имели статьи перемирия, обязавшие Румынию очистить государственный аппарат от лиц, сотрудничавших с режимом Антонеску, и легионеров, а также учреждавшие Союзную контрольную комиссию (СКК) для наблюдения за выполнением условий перемирия.
Румыния направила против Германии и Венгрии войска общей численностью 380 000. Начальный этап кампании в полной мере отвечал румынским интересам – советская и румынская армии отвоевывали у Венгрии северную Трансильванию. 11 октября был взят Клуж, 25 октября изгнание венгров из Трансильвании завершилось.
Советская и румынская армии тем временем шли дальше, к Будапешту. 15 октября Хорти попытался перейти на сторону антигитлеровской коалиции, но повторения румынской истории не получилось. Немцы свергли регента и привели к власти венгерских фашистов. Наиболее очевидной причиной провала Хорти была немецкая оккупация Венгрии, но как выяснилось в последующие месяцы, дело было не только в ней, но и в желании значительной части народа продолжать борьбу. В последние месяцы войны, когда все уже было потеряно, венгры отчаянно сразились за последние остатки своей мечты о возрождении Великой Венгрии. Советское командование хотело взять Будапешт к октябрьским праздникам 1944г., но остатки защищавших город немецких и венгерских войск сдались только 13 февраля 1945г. Второй поход румын на венгерскую столицу оказался труднее, чем первый, 1919 года.
Западная кампания и Вторая мировая война завершились для румынской армии в начале мая 1945г. в Чехии. В войне против немцев и венгров Румыния потеряла 80 000 убитыми и 90 000 ранеными.
Свержение Антонеску принесло Румынии не только смелый выход из тяжелой военно-политической ситуации, но и глоток свободы. Вышли из тюрем политические заключенные, возобновили легальную деятельность партии, национальные общины и профсоюзы. Разумеется, были отменены антиеврейские и антивенгерские законы 1940г.
Очень быстро стало понятно, кто этой свободой лучше всего воспользуется и затем погубит ее. В октябре 1944г. коммунисты выходят из Национально-демократического блока и создают собственную группировку – Национально-демократический фронт. Их партнерами становятся социал-демократы и марионеточная партия Фронт земледельцев, руководителю которой Петру Грозе отводится важная роль в начинающейся операции по установлению в стране коммунистического режима. В октябре коммунисты покидают правительство Сэнэтеску, чтобы из положения оппозиции начать агрессивную кампанию по захвату власти.
В своих действиях они получают полную поддержку СКК. Ее председателем был маршал Малиновский, заместителем председателя, фактически ведшим дела в Румынии – генерал Виноградов. Имелись американский и английский представители, но они предпочитали ни во что не вмешиваться. 20 октября 1944г. Виноградов обвиняет румынское руководство в саботаже «чистки государственного аппарата от фашистских элементов». Пожалуй, этот день можно считать отправной точкой процесса установления коммунистического режима в Румынии – охота на «фашистов», к числу которых мог быть отнесен любой, кто хоть как-то сотрудничал с румынским государством во времена Антонеску, сделалась основным предлогом для разгрома прежней элиты Румынии.
Еще один болезненный удар по румынским властям наносится 11 ноября. Сославшись на начавшиеся в северной Трансильвании гонения на венгров, Советский Союз отстраняет румынскую администрацию от управления северной Трансильванией и берет область под непосредственный контроль. Теперь румынам должно быть понятно, что если они не будут слушаться Москву, их может ожидать что-то вроде нового Венского арбитража.
В начале ноября генерал Виноградов выдвигает перед королем Михаем и премьером Сэнэтеску категорическое требование о реорганизации правительства. Министерства были поделены между партиями, треть постов, включая такую важную позицию, как заместитель министра внутренних дел, занимают коммунисты и их союзники. Гроза становится вице-премьер-министром. Тогда же коммунисты начинают явочным порядком приводить своих представителей к власти на местах. Уже к концу ноября их ставленники контролировали половину префектур Румынии.
Румыны быстро вспомнили и стали применять навыки приспособления к неодолимым завоевателям. Коммунистическая партия, которую в 1920 – 30-е годы никто в стране в упор не видел, теперь набирает популярность с необычайной стремительностью. В августе 1944г. в Румынии была тысяча коммунистов, в марте 1945г. – 35 тыс. Еще 70 тыс. человек вступили в ряды коммунистических боевиков. 3 ноября коммунисты собрали в Бухаресте 100-тысячный митинг, опираясь на требования которого генерал Виноградов и потребовал изменений в составе кабинета министров.
Перед лицом коммунистической угрозы король пытается контратаковать. Правительство Сэнэтеску уходит в отставку, 6 декабря к власти приходит новый кабинет во главе с Николае Рэдеску. Новый премьер тоже генерал, но более достойный доверия антигитлеровской коалиции, так как во время правления Антонеску сидел в концлагере. Хотя представительство коммунистов в правительстве король вынужден сохранить, Рэдеску видит свою основную миссию в том, чтобы остановить их натиск.
Смелая, но безнадежная попытка добиться этой цели предпринимается 9 декабря - в ходе встречи с генералом Виноградовым, Рэдеску заявляет, что теперь, когда фронт ушел далеко на запад, Румыния больше не считает целесообразным пребывание советских войск на ее территории. Разумеется, советский генерал не согласился с аргументами румынского премьера. А вот что Советский Союз нашел целесообразным, так это существенное сокращение румынской армии, жандармерии и полиции. Соответствующие указания были доведены до румынского правительства через СКК ближе к концу декабря. Возражать румыны не посмели.
31 декабря Георге Георгиу-Деж и Анна Паукер – два очень разных лидера Румынской коммунистической партии – едут в Москву. Визит затягивается до 16 января 1945г. Согласовывается план захвата коммунистами власти в Румынии. Решающую роль в атаке на короля и правительство коммунисты отводят советским товарищам. От уверенности в собственных силах они очень далеки, о чем свидетельствует риторический вопрос, заданный Анной Паукер накануне отъезда в СССР на одном из совещаний партийного актива.
- Товарищи, скажите, положа руку на сердце, если из ваших городов уйдут советские солдаты, что тогда станет с вашими организациями и вашими префектами?
Наиболее популярной румынской партией, также как и в межвоенные десятилетия, оставалась национал-цэрэнистская. Ее лидер Маниу имел основания надеяться, что на ближайших выборах получит большинство в парламенте. И не меньше причин для опасений, что свободных выборов в Румынии не будет. В декабре 1944г. Маниу допытывался у американского и английского представителей в СКК, будет ли Румыния включена в советскую сферу влияния. Те дипломатично успокаивали румынского политика, заверяя, что ничего подобного не случится. Хотя правильный ответ на вопрос о советской сфере влияния звучал по-другому: «Да Румыния уже в ней».
После визита Георгиу-Дежа и Паукер в Москву и перед приходом коммунистов к власти в Румынии состоялось одно из самых проклинаемых в современной Восточной Европе исторических событий – Ялтинская конференция лидеров антигитлеровской коалиции. Основным ее итогом считается «сдача» США и Великобританией стран Восточной Европы Советскому Союзу. Однако американцы и англичане никак не могли отдать СССР то, чем они не владели. К моменту начала переговоров в Ялте Польша, Венгрия, Румыния и Болгария находились под советским контролем, который использовался в целях насаждения коммунистических правительств. Не вполне ясным оставалось будущее Германии, Чехословакии и Австрии, но и судьба двух первых стран, в конечном счете, была определена глубиной проникновения советских и американских войск на их территории, а не статьями международных документов. Лишь советская политика в Австрии оказалась странным исключением из общего подхода к европейским делам.
Руководители США и Великобритании должны были отдавать себе отчет в том, что заставить Сталина отказаться от права быть полновластным хозяином на завоеванных в ходе тяжелейший войны территориях, можно было только затеяв новую войну. Наиболее очевидным ее итогом стал бы захват советской армией уже не только восточной, а всей Европы. Затем могли бы последовать борьба Советского Союза за торжество социализма в Азии и Африке, долгая и жестокая осада коммунистами Западного полушария. В ответ американцы могли бы уничтожить атомными бомбами важнейшие советские города. Остановило бы это Сталина? Полагаю, что на этот вопрос одинаково ответят и те, кто ненавидит Сталина за жестокость, и те, кто восхищается его достижениями в строительстве империи. Разве что советская политика в отношении новоприобретенных территорий из очень жестокой сделалась бы беспредельно жестокой. Такой апокалиптической альтернативе разделу Европы по демаркационной линии между советскими и англо-американскими войсками вряд ли были бы рады даже восточноевропейцы.
А в этом контексте решения Ялтинской конференции, с ее «Декларацией об освобожденной Европе», предусматривавшей формирование представительных правительств и проведение свободных выборов в освобожденных от нацистов странах, выглядит скорее не предательством, а пусть слабой и наивной, но все же попыткой спасти в Восточной Европе хоть что-нибудь.
Исходя из этой ситуации, надо оценивать и утверждения о том, что, свергнув Антонеску и перейдя на сторону антигитлеровской коалиции, король Михай совершил ошибку, так как этот шаг открыл советским войскам путь в Румынию и привел к установлению коммунистической власти. Переворот 23 августа действительно имел такие последствия. Но с другой стороны, был ли летом 1944г. у Румынии шанс избежать советской оккупации и установления коммунистического режима?
Судьба Румынии была решена не в королевском дворце в Бухаресте, и не в бывшей крымской резиденции российских императоров, а на полях сражений под Сталинградом, Курском и в восточной Белоруссии. После этих побед советских войск, было понятно, что они дойдут до Восточной Европы. А народы всех стран, куда приходила советская армия, должны были строить социализм под руководством коммунистических партий. Эта политика была одинакова и в отношении освобожденных от нацистского господства Польши и Чехословакии, и в отношении сражавшейся за Гитлера до конца Венгрии, и в отношении перебежавшей к победителям Румынии.
Даже в отношении Болгарии, имевшей все основания надеяться, что она останется в стороне. Но в сентябре 1944г. советские войска вошли на территорию этой страны для того, чтобы защитить от болгар американцев и англичан. Ведь уклонившись от участия в агрессии против Советского Союза, болгарское правительство в конце 1941г. объявило войну США и Великобритании, сочтя это наименее обременительным способом показать Гитлеру свою лояльность. А потом Сталин безупречно выполнил союзнический долг, послав войска против «врага» западных участников коалиции, и Болгария на 45 лет сделалась образцовым членом коммунистического блока.
Спасти Румынию от коммунистического правления в августе 1944г. не могли уже ни король Михай, ни Антонеску, ни Рузвельт с Черчиллем. А вот избавить страну от бедствий войны, приблизить ее завершение во всей Европе, последний румынский король и его сподвижники очень даже смогли. Останься Антонеску у власти, советской армии пришлось бы с боями прорывать укрепленную линию Фокшаны – Галац. Тем временем Германия направила бы серьезные подкрепления для защиты нефтяных районов Румынии. Штурмы крупных городов, как это показали и Сталинград и Берлин, были во время Второй мировой войны крайне тяжелым делом. Так что бои за Плоешть и Бухарест были бы долгими и жестокими. После чего советским войскам где-то предположительно зимой 1945г. предстояло бы взламывать оборону немецкой, венгерской и остатков румынской армии на карпатских перевалах. Погибли бы сотни тысяч румынских солдат и мирных жителей, обратились бы в груды развалин десятки городов, начиная от столицы, кончая прелестным трансильванским городком Сигишоарой, где Антонеску готовил запасную резиденцию на случай эвакуации Бухареста. Советская армия все равно захватила бы Румынию. Но счет ее потерь в перечисленных выше предполагаемых сражениях шел бы как минимум на сотни тысяч, может быть и на миллионы. Так что 23 августа в Бухаресте король Михай решил судьбу очень многих румын, а также русских, украинцев, белорусов и представителей других советских народов, которые смогли увидеть конец войны и вернуться домой.
Премьер-министр Румынии Рэдеску был лишен возможности управлять вверенной ему страной. Вмешательство советских военных властей, самоуправство и саботаж коммунистов в условиях навязанного СКК сокращения румынских сил безопасности вели к параличу экономики и разгулу бандитизма. Коммунистические отряды брали под контроль крупнейшие предприятия и даже осуществляли цензуру, запрещая типографиям печатать поддерживавшие правительство газеты.
25 февраля 1945г. коммунисты собрали в центре Бухареста 50-тысячную демонстрацию. Демонстранты предприняли попытку захватить резиденцию Рэдеску. Она располагалась в доме на центральной площади столицы, на противоположной стороне от королевского дворца. Эта довольно невзрачная бетонная коробка, построенная в конце 1930-х для министерства внутренних дел, оказалась для румынских коммунистов знаковым местом. Атакой на это здание они начали операцию по захвату власти, отсюда они долгие годы правили Румынией, а несколько десятилетий спустя штурм того же дома революционерами-антикоммунистами положил конец коммунистической эпохе.
Когда 25 февраля демонстранты попытались вломиться в правительственную резиденцию, полиция стала отстреливаться. Один человек погиб. Под предлогом озабоченности «репрессиями» против коммунистов, 26 февраля в Бухарест прибывает заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Вышинский. Для начала советский эмиссар приказывает немедленно сократить столичную жандармерию в два раза. Нужно добиться того, чтобы сопротивляться коммунистическим боевикам было некому.
27 февраля происходит первая встреча Вышинского с королем Михаем. От последнего требуется отправить в отставку Рэдеску. Король тянет время, лихорадочно отыскивая способы избежать прихода коммунистов к власти. 28 февраля Вышинский приходит обиженным на то, что глава румынского правительства еще не отстранен. Настает время вспомнить опыт 1937г. – Вышинский ставит ультиматум об отставке правительства до конца текущего дня и уходит, хлопнув дверью так, что с потолка дворца посыпалась штукатурка. Новый подопечный бывшего прокурора жил в более комфортабельных апартаментах, чем «враги народа» в 1937, но в их положении, тем не менее, было много общего. И их и румынского короля бдительно сторожили чекисты. Вслед за Вышинским в Бухарест прибывают шесть батальонов НКВД. Советские военные патрули появляются в центре румынской столицы. 1 марта советские военные власти отключают радиосвязь между бухарестским генштабом и румынскими армиями, сражающимися на фронте.
Тем не менее, король предпринимает отчаянную попытку вырваться из сжимающихся тисков. Отправив Рэдеску в отставку вечером 28 февраля, он поручает формирование правительства Барбу Штирбею. Представитель старинного боярского рода, этот человек может служить олицетворением старой Румынии. Шансов у него, естественно, нет. 1 марта Вышинский сообщает Михаю, что премьер-министром следует назначить Грозу. Король снова тянет время, и 2 марта советский представитель опять злится. Он кричит: «Требую немедленного ответа!» и стучит кулаком по столу. Монарх имеет полное право прекратить аудиенцию и объявить наглеца персоной нон грата. Но он прекрасно осведомлен и о советских армейских дивизиях, и о батальонах НКВД. Так что 2 марта 1945г. король Михай согласился поручить формирование правительства Петру Грозе. В Румынии победила социалистическая революция.
КРАСНОЕ КОРОЛЕВСТВО
В мучительные дни конца февраля – начала марта 1945г. король Михай обсуждал реакцию на ультиматум Вышинского с лидерами национал-цэрэнистов и либералов. Первых представлял знакомый нам Маниу, вторых – Константин Брэтиану. Это был уже глубокий старик, за плечами которого остались восемь десятилетий спокойной и благополучной жизни. Константин приходившийся братом Иону Брэтиану-младшему, родился в 1866 – в тот самый год, когда с принятием конституции и приглашением Гогенцоллернов завершилось создание современного румынского государства. Многие десятилетия он прожил в тени своих отца и старшего брата в спокойствии, достатке и почете, наблюдая за успехами Румынии и ростом влияния семейства Брэтиану. В 1933г., после убийства легионерами лидера либералов Дуки, Константин Брэтиану поднимается к вершинам румынского истеблишмента, став председателем либеральной партии. Двенадцать лет спустя, старик, которому очень хочется дожить жизнь также благополучно, как он прожил большую ее часть, умоляет молодого короля не бросать Румынию на произвол судьбы.
Дело в том, что Михай не желает, чтобы его правление сделалась прикрытием для коммунистического режима, и в ответ на ультиматум Вышинского хочет отречься от престола. Но Брэтиану и Маниу слишком страшно оказаться один на один с коммунистической властью, и они уговаривают короля остаться на посту и в меру (почти отсутствующих) возможностей продолжать противодействовать установлению в Румынии всевластия коммунистов. Последние в свою очередь тоже боялись немедленно приступать к радикальной ломке государственного строя, так что на случай отречения Михая они планировали не торжественное провозглашение социалистической республики, а учреждение регентского совета.
6 марта 1945г. король Михай приводит к присяге правительство Петру Грозы. Начинается парадоксальный период, когда коммунистическая диктатура осуществлялась правительством, формально правившим от имени такого некоммунистического персонажа, как король. Национал-цэрэнисты и либералы отказались войти в состав кабинета, но коммунисты смогли привлечь туда представителей незначительной цэрэнистской группировки и группу либералов, созданную главой правительства времен Кароля II Георге Тэтэреску.
Ветеран румынской политики рассчитывал, что его административные таланты и умение находить общий язык со строгим хозяином будут востребованы и при новой власти. К несчастью для Тэтэреску он пришел к коммунистам не с готовностью слушаться их во всем, а с собственной программой. Она заключалась в поддержке внешнеполитической ориентации на Советский Союз, но с другой стороны и в намерении сохранить в Румынии частную собственность и рыночную экономику. Тэтэреску получил пост министра иностранных дел.
СССР спешит достойно вознаградить своего нового восточноевропейского вассала. Уже 9 марта северная Трансильвания окончательно передается под контроль Румынии.
Другим мероприятием, призванным обеспечить новым властям популярность, стала объявленная 23 марта аграрная реформа. У собственников изымались владения, превышавшие 50 гектаров. Поскольку львиная доля помещичьих земель была роздана крестьянам во время реформы 1921г., данное мероприятие было чем-то вроде взлома открытой двери. Экономический и социальный эффект от раздачи крестьянам менее одной десятой земельного фонда страны был ничтожным. Даже политической цели привлечения крестьян на свою сторону коммунисты не достигли. Землю жители румынских сел и деревень, разумеется, взяли, но наиболее популярной в их среде партией все равно остались национал-цэрэнисты.
Для кого земельная реформа 1945г. имела действительно роковые последствия, так это для трансильванских немцев. Первая волна мести за нацистские преступления обрушилась на саксов в январе 1945г., когда советская военная администрация интернировала 75 тыс. жителей немецких округов Трансильвании и направила их на принудительные работы в СССР, в основном в Донбасс. Этот удар был для немецкой общины тяжелым, но не смертельным. 3 тыс. немцев умерли в СССР, порядка четверти депортированных после освобождения уехали в Германию, но 75% отправленных в Союз саксов к исходу 1949г. вернулись в родные места. По настоящему страшным стал удар, нанесенный в марте 1945г. Действуя в «лучших» традициях дискриминационного законодательства времен легионерского правления, правительство Грозы распорядилось конфисковать все немецкие земли, вплоть до самых мелких крестьянских наделов. С этого рубежа начинается период глубокого упадка трансильванских немцев.
Следующим шагом Советского Союза по укреплению связей с румынским коммунистическим правительством стало подписание 8 мая экономического соглашения между двумя странами. Советский Союз снизил на треть причитавшиеся с Румынии репарационные платежи, вернул ей значительную часть конфискованного в августе – сентябре 1944г. транспорта. Выполнение Румынией соглашения привело к переориентации ее экономических связей – в 1945г. на СССР приходилось 95% румынской внешней торговли. Оно предусматривало создание «Совромов» - советско-румынских акционерных обществ, фактически находившихся под советским контролем. Созданные в 1945 – 1946гг. «Совромы» заняли господствующее положение в нефтяной, газовой, горнодобывающей, металлургической промышленности, на транспорте, в банковском и страховом секторах. Особое место принадлежало организации «Совромкварц», добывавшей и поставлявшей в Советский Союз уран, сыгравшей таким образом значительную роль в создании советского ядерного оружия.
За подписанием экономического соглашения последовало празднование победы во Второй мировой войне. 6 июля 1945г. румынский король был награжден орденом «Победа», высшей советской военной наградой, которой удостоились лишь пятеро иностранцев. Сталин помнил о заслугах румынского короля, не забудет он о них и позже.
Однако этот знак признательности со стороны всемогущего советского правителя вряд ли мог быть серьезным утешением для Михая, вынужденного наблюдать за укреплением коммунистической власти внутри страны. В конце марта правительство Грозы приняло закон о чистке государственных органов от «коллаборационистов, легионеров, сотрудников полицейского и пропагандистского аппарата» режима Антонеску.
Важнейшей задачей, решавшейся с помощью этого закона, было установление коммунистического контроля над силовыми структурами государства. В первый месяц своего правления кабинет Грозы уволил половину из 6 тыс. сотрудников министерства внутренних дел. Зато новых полицейских из числа коммунистических выдвиженцев было принято столько, что к середине 1946г. численность сотрудников МВД возросла до 8,5 тыс. В дальнейшем рост силовых структур становился все стремительнее – в 1952г. одних только войск госбезопасности было 50 тыс. В 1945 – 1946гг. прошли массовые увольнения из армии представителей старого офицерского корпуса.
Кабинет Грозы закрыл оппозиционные и установил контроль над независимыми газетами страны. Дольше всего продержалось румынское радио, но в июне и ему было навязано коммунистическое руководство.
По завершении войны в Европе отношения между Советским Союзом и западными участниками антигитлеровской коалиции начали портиться. Разгром в августе 1945г. Японии снимал с западной повестки дня необходимость военного сотрудничества с СССР. А показанные на японцах возможности американского атомного оружия сделались весомым аргументом в ужесточавшихся спорах между бывшими союзниками.
Эти перемены подвигли короля Михая на отчаянную последнюю попытку избавить Румынию от коммунистов. Стране было пора начинать подготовку мирного договора, но США и Великобритания отказывались от переговоров, ссылаясь на непредставительный характер румынского правительства. Естественным выходом из такого положения была смена кабинета, так что 20 августа 1945г. король отправил правительство Грозы в отставку. С точки зрения румынского права и политической традиции это была вполне рутинная процедура, к которой короли прибегали десятки раз. И премьеры всегда беспрекословно слушались монархов.
Но теперь происходит то, что в отличие от называемых переворотом событий августа 1944г., когда король на самом деле действовал в рамках закона, явилось настоящим государственным переворотом. Кабинет Грозы продолжает управлять страной, делая вид, что ничего не произошло. Король отказывается подписывать распоряжения не существующего с точки зрения закона правительства (этот поступок получил парадоксальное название «королевская забастовка»), но они все равно исполняются. Румынам слишком очевидна разница между августом 1944 и августом 1945г. Тогда немецкое господство явно подходило к концу, а теперь советская армия надежно контролирует территорию Румынии. Летом 1945г. в стране расквартирована часть войск, отведенных из Германии по окончании боевых действий, так что численность советского контингента на румынской территории достигает полумиллиона. В армии и полиции идет замена прежних кадров на новые, карьера которых строится на преданности коммунистической партии.
Коммунистическая партия сохраняет спокойствие и уверенность в своих (то есть советской армии) силах. 16 октября, в разгар противостояния с королем, собирается партийная конференция, главной задачей которой является отнюдь не поиск выхода из конституционного кризиса, а внутреннее обустройство Румынской коммунистической партии. Дело в том, что уже полгода правившая страной и продолжавшая феерический рост (в сентябре численность РКП достигла 253 тыс. – семикратное увеличение за полгода) партия сама не имела законного руководства. Такое странное положение сложилось в результате борьбы трех группировок – советской эмигрантской, национальной подпольной и национальной тюремной.
Первая из внутрипартийных групп состояла из самого раннего поколения активистов, бежавших в СССР после запрета партии в 1924г. Она было тесно связана с советским руководством и слабо с самой Румынией, а состояла в основном из евреев. Самой заметной фигурой этой группы, а после возвращения в Румынию в 1944г. неформальным лидером всей компартии, была Анна Паукер. В глазах простых румын она выглядела реинкарнацией королевской любовницы Елены Лупеску, потому что тоже незаконно получила большую власть, и тоже была женщиной и еврейкой (девичья фамилия Анны совсем уж выразительная – Рабинович).
Национальная подпольная группа, созданная Коминтерном в конце тридцатых, в октябре 1945г. не имела никаких шансов возглавить партию. И это несмотря на то, что в ее составе были формально остававшийся генеральным секретарем Штефан Фориш и участник свержения Антонеску Пэтрэшкану.
А причиной такого неудачного для Фориша и Пэтрэшкану расклада стали выдающиеся способности лидера третьей группы – национальной тюремной. Она состояла из активистов второго поколения, посаженных в тюрьмы в начале тридцатых, в основном в ходе подавления забастовок времен Великой депрессии. Ее лидером был Георге Георгиу-Деж. Родившийся в 1901г. в бедной семье в молдавском городе Бырлад и начавший жизненный путь железнодорожным рабочим, благодаря участию в коммунистическом движении он вырос в блестящего политика византийской школы. Первым выдающимся достижением Георгиу-Дежа стал внутрипартийный переворот начала 1944г. Сидя в тюрьме с 1933г., он сумел организовать свержение силами коммунистического боевого отряда генерального секретаря РКП Фориша. Последний был обвинен в предательстве и посажен под арест на нелегальной квартире. После легализации коммунистов Фориша отпустили, но травля злополучного генсека его товарищами по партии продолжалась. С героем августа 1944г. Пэтрэшкану тогда расправиться не решились, но отвергнутый и советской эмигрантской и национальной тюремной группами, он оказался в изоляции.
Зато влияние вышедшего из тюрьмы в августе 1944г. Георгиу-Дежа росло как на дрожжах. Для вступавшего в коммунистическую партию румынского простонародья именно он – румынский рабочий – а не приехавшая из Москвы еврейка Паукер, был своим человеком. Это объективное преимущество умножалось на политическую ловкость и умение общаться с людьми. Описывающий румынскую историю с антикоммунистических позиций автор Фрунзэ дает Георгиу-Дежу следующую скорее лестную характеристику: «Простой, но не примитивный. Не образованный, но умный. Гибкий, но не раболепный. Обаятельный, но имеющий железную волю.»
Именно он был избран генеральным секретарем РКП на партийной конференции в октябре 1945г. Однако советские хозяева позаботились о равновесии сил в партии – национальный лидер был обложен плотным кольцом московских ставленников. Секретарями партии стали Анна Паукер и ее сторонники – Василе Лука и министр внутренних дел Теохари Джорджеску.
Через полмесяца после партийной конференции румыны получили подтверждение того, что не король, а избранные на ней коммунистические руководители будут определять дальнейшую судьбу страны. 8 ноября руководимая правительством узурпаторов полиция разогнала собравшуюся в центре Бухареста многотысячную демонстрацию в поддержку законного главы государства - короля Михая. США и Великобритания убеждаются в невозможности добиться отстранения румынских коммунистов от власти, и начинают искать формулу признания их правления.
16 – 26 декабря совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Москве приходит к согласию о принципах урегулирования положения в Румынии, а в последние дни 1945г. в Бухарест с целью объявить волю великих держав прибывает хорошо знакомый румынам Вышинский в сопровождении американского и английского послов в Москве. Коммунисты делают символические уступки по составу правительства – в него в качестве министров без портфеля входят второстепенные представители национал-цэрэнистов и либералов. Отчаянные попытки Михая назначить беспартийного министра внутренних дел наталкиваются на категорическое несогласие коммунистов и советских представителей, так что на этом посту остается Джорджеску. В феврале 1946г. США и Великобритания признают кабинет Грозы, что открывает дорогу к подписанию мирного договора. Михай отзывает решение об отставке правительства, и политическая система красного королевства продолжает работу в нормальном режиме.
Впрочем, одну реальную уступку коммунисты все же делают. Они дают обещание обеспечить свободу слова и отчасти сдерживают его. После первых коммунистических заморозков в Румынию приходит оттепель – возобновляется выход газет оппозиционных партий, легче себя чувствует непартийная пресса. Цензура, однако, сохраняется и регулярно напоминает о себе. Так в январе 1946г. газету «Ардялул» закрывают с уникальной, ставшей возможной только в условиях красной монархии формулировкой обвинения: «за антисоветские выступления и оскорбление короля».
Эта хотя бы частично вернувшаяся свобода имела большое значение для короля и некоммунистических политиков Румынии. Провал попытки убрать правительство Грозы был серьезным поражением, но на его мрачном фоне появился луч надежды. Румынии еще предстояло проводить выборы, а 4 ноября 1945г. избрала свой парламент Венгрия.
Народ соседней страны высказался против коммунистического правления столь однозначно (коммунисты получили всего 17% голосов), что даже Советский Союз согласился с тем, что венгерское правительство сформировала получившая поддержку 57% избирателей Партия мелких сельских хозяев. Правда, советский представитель настоятельно попросил взять в правительство хотя бы немногих коммунистов, а одного из них обязательно назначить министром внутренних дел. К середине 1947г. глава МВД Ласло Райк пересажает остальных министров венгерского правительства и все равно добьется установления коммунистической власти, но тогда этого еще никто не знал.
Поэтому национал-цэрэнисты и либералы начали готовиться к выборам, надеясь, что они положат конец коммунистическому правлению. РКП, разумеется, тоже была в курсе венгерских обстоятельств, и опасалась выборов. Поэтому правительство отложило их на максимально поздний срок – осень 1946г. – с тем, чтобы успеть обеспечить надежный контроль коммунистов над местной администрацией. По причине подготовки к выборам 1946г. стал для Румынии относительно спокойным.
Вместе с тем, первая половина года была отмечена двумя очень разными казнями. Первая – торжественная и пафосная – досталась на долю Антонеску. Советские власти забрали бывшего румынского диктатора в сентябре 1944г., но в 1945г. он был отдан обратно румынам. В мае 1946г. состоялся показательный процесс, 1 июня увенчавшийся расстрелом Антонеску и трех его ближайших сотрудников. Этот акт должен был означать расставание Румынии с темным прошлым в преддверии вступления в светлое коммунистическое будущее.
Вторая, происшедшая примерно в те же дни (точная дата так и сталась неизвестной) была сугубо секретной, став уже не расставанием с прошлым, а предупреждением относительно надвигающегося будущего. Начавшаяся в 1944г. в стиле бандитских разборок борьба Георгиу-Дежа с Форишем в том же духе и завершилась. Бывший генсек был арестован коммунистическими боевиками и посажен в секретную партийную тюрьму. После того, как состоялось соответствующее решение руководства РКП, шеф коммунистической службы безопасности Пантелей Бондаренко приехал в это укромное место и убил Фориша ударом гвоздодера по голове. Официально тот просто бесследно исчез. Настойчивые попытки его матери выяснить судьбу сына завершились тем, что она была брошена в реку с привязанным на шею жерновом.
К октябрю 1946г. правительство Грозы сочло, что все готово, и назначило парламентские выборы на 19 ноября. Расчеты оппозиции на повторение венгерского опыта оказались наивными. Коммунистам было грех не воспользоваться богатой румынской традицией нечестного проведения выборов, так что стараниями контролируемых правящей партией местных властей коалиция РКП, Фронта земледельцев и прокоммунистических (после происшедшего в начале 1946г. раскола в партии) социал-демократов получила 70% голосов. История сохранила настоящие результаты выборов лишь в нескольких трансильванских уездах. Так в Сомеше национал-цэрэнисты получили 52%, а коммунисты с союзниками – 23% (официально объявленный результат по уезду Сомеш – 70% за коммунистов и 11% за национал-цэрэнистов).
Национал-цэрэнисты и либералы протестуют против фальсификации выборов и бойкотируют новый парламент. Они ожидают от короля Михая, что тот откажется открыть первое заседание Палаты депутатов (Сенат решением правительства Грозы ликвидирован). Но король сломлен безнадежной борьбой с заведомо сильнейшим противником – он приезжает в парламент. Политическая система красного королевства окончательно обрела легитимность, а это означало, что дорога к тоталитарному режиму уже почти открыта.
Последнее обстоятельство, сдерживавшее коммунистов, было устранено с подписанием 10 февраля 1947г. Парижского мирного договора между Румынией и странами антигитлеровской коалиции. Были утверждены удовлетворявшая румын граница с Венгрией (та же, что в 1920г.), и не удовлетворявшая (хотя в 1947г., разумеется, никто не спорил) – с Советским Союзом. Последнюю надежду у румынских антикоммунистов отбирала внесенная СССР оговорка о том, что советские войска останутся в Румынии и после вступления в силу мирного договора «для охраны коммуникаций с оккупационной зоной в Австрии».
Оттепель заканчивалась, на смену ей шла долгая и беспощадная тоталитарная зима. Последняя попытка противодействия была предпринята 24 мая. Слишком сильного расхождения между политикой правительства и собственными принципами не выдержал министр Тэтэреску, опубликовавший меморандум, в котором осуждался взятый правительством Грозы курс на подавление рыночной экономики. Но мнение либерального союзника теперь для коммунистов было пустым звуком. Следует серия беспощадных ударов по оппозиции, гражданскому обществу и частной собственности.
В это время экономическое положение, остававшееся тяжелым все послевоенные годы, ухудшается до крайности вследствие сильной засухи. Миллионы крестьян, особенно в Молдавии, голодают. В городах вводятся карточки на продовольствие, в деревне - обязательные поставки государству сельскохозяйственной продукции. Положение с продовольствием несколько смягчается благодаря советской помощи. В 1945 – 1947гг. Советский Союз поставил Румынии 480 тыс. тонн зерна. В эти годы в самом СССР миллионы человек жили впроголодь, но укрепление власти румынских коммунистов было для советского руководства более важной задачей, чем прокорм собственного населения.
Теперь, когда крестьянство находится в трудном положении, пора нанести решающий удар по партии, за которую оно недавно голосовало. 14 июля руководство национал-цэрэнистов арестовывается на аэродроме в местечке Тэмэдэу, откуда Михалаке (тот самый сельский учитель, который перед Первой мировой создал цэрэнистскую партию) пытается вылететь за границу с целью формирования запасного центра партии в местах недоступных для коммунистических сил безопасности. 30 июля следует указ о запрете национал-цэрэнистской партии, сопровождающийся, в отличие от времен королевской диктатуры или правления Антонеску, решительным разгромом всех ее структур.
Вслед за ликвидацией основной оппозиционной силы начинается разгром рыночной экономики. В августе проводится денежная реформа, призванная преодолеть последствия свирепой военной и послевоенной инфляции (20 000 старых лей обмениваются на один новый). Ее особенностью стали жесткие ограничения на предельную сумму, которую могло обменять одно физическое или юридическое лицо, что сделало дальнейшее функционирование многих частных фирм невозможным.
Так что в сентябре 1947г. РКП есть, что предъявить собравшемуся на польском курорте Шклярска-Пореба совещанию коммунистических партий, на котором было принято решение об ускорении социалистических преобразований в Восточной Европе и создании Коминформа. Секретариат этого органа, через который Сталин намерен более жестко управлять зарубежными коммунистами, решено разместить в Белграде, но вскоре ему предстоит переехать в Бухарест.
Король Михай больше не пытается спорить и безропотно утверждает все новые меры по укреплению коммунистической диктатуры. На этом, завершающем этапе существования красного королевства монарх становится похож на председателя президиума какого-нибудь из Верховных Советов, автоматически «оформляющего по советской линии» любые решения партийных боссов.
А эти решения принимаются с исключительной энергией. В конце лета 1947г. закрываются оппозиционные – причем не только цэрэнистские, но и либеральные – а также многие независимые газеты. Разгром организационных структур и неотступная травля активистов привели к тому, что в ноябре 1947г. Брэтиану принял решение о «приостановке» деятельности либеральной партии.
На плаву оставалась небольшая либеральная группировка во главе с Тэтэреску. Когда США и Великобритания выступили с протестом в связи с репрессиями против национал-цэрэнистов, глава внешнеполитического ведомства дал резкую отповедь вмешательству во внутренние дела Румынии. В ноябре Тэтэреску заявил об отказе Бухареста от участия в «Плане Маршалла». Но ничего не помогло. 6 ноября 1947г. последний некоммунистический министр румынского правительства был отправлен в отставку. Внешнеполитическое ведомство возглавила Анна Паукер. Для второго человека в партии такой пост был мелковат – Георгиу-Деж выигрывал борьбу за власть.
В ноябре состоялся показательный процесс над национал-цэрэнистскими лидерами. Маниу и Михалаке были приговорены к пожизненному заключению. Полный великих свершений и тяжелых поражений, жизненный путь Юлиу Маниу завершился в тюрьме в 1953г. Иону Михалаке, возможно самому демократическому из румынских политиков, пришлось сидеть долго – Бог избавил узника от страданий только в 1963г.
Наивысший подъем волны репрессий не зря пришелся на ноябрь. Коммунисты приурочили его к одной дате - 20 ноября 1947г., дню свадьбы английской принцессы, нынешней королевы Елизаветы. Румынский король был приглашен на торжество. Уничтожая последних союзников Михая в Румынии, новые правители настойчиво давали ему понять, что возвращаться из Лондона не стоит. Добровольный уход монарха в эмиграцию был бы самым мягким вариантом перехода страны к республике. Некоторое время Михай давал коммунистам основания полагать, что оправдает их надежды – после торжеств в Лондоне король задержался в Швейцарии. Там, на берегах Женевского озера, принцесса из другого древнего рода Европы Анна Бурбон-Парма дала Михаю согласие стать его женой.
Но в декабре король к разочарованию премьера возвращается в свою столицу. Чего было больше в этом нелогичном и рискованном поступке – решимости продолжать сопротивление коммунистам или желания хотя бы недолго пожить с молодой женой в королевских дворцах – теперь трудно гадать. 30 декабря 1947г. Михай был вызван из Синаи в Бухарест на встречу с Грозой и Георгиу-Дежем. Перед королем положили заранее заготовленный манифест об отречении. Михай спорил, пытался связаться с внешним миром, но убедился, что телефонные линии дворца отключены, и вскоре смирился с неизбежным. Манифест был подписан еще до полудня, и в тот же день парламент в ходе продлившегося чуть более получаса заседания провозгласил Румынию республикой. Так завершилось существование странного красного королевства. И опустился занавес над восьмидесятилетней историей румынских Гогенцоллернов.
Свергнутому королю было велено возвращаться в Синаю и паковать чемоданы. На сборы отводилось четыре дня. Вечером 3 января 1948г. Михай, королева Елена и пятеро придворных сели в поезд на вокзале в Синае. Опасаясь выступлений в защиту монархии, власти рассчитали так, чтобы экс-король миновал румынскую территорию в течение ночи. На следующее утро изгнанники пересекали Венгрию – страну, тоже контролируемую советской армией. Бывший король и его спутники боялись, что с венгерской территории поезд повернет на восток, и их жизнь закончится в неких отдаленных местностях Советского Союза. Но венгерские, затем австрийские названия станций за окном внушали оптимизм – поезд упорно шел на запад. Уже за Веной состав остановился около моста через речку. Через некоторое время подъехал джип и вошедший в вагон капитан американской армии не без пафоса сообщил изгнанному королю: «Сэр, теперь вы свободны!» Анна сохранила верность Михаю, и свадьба была сыграна, несмотря на то, что социальный статус и материальное благосостояние жениха радикально снизились.
Михай был для Сталина и его румынских подопечных политическим противником, окончательную победу над которым они смогли отпраздновать только через три года после начала противостояния. Здесь уместно вспомнить, как редко побежденные враги Сталина оставались в живых и на свободе. Только исходя из этого, можно оценить, насколько советский правитель был признателен румынскому королю за то, что он сделал для советской армии и народа в августе 1944г.
БЕСПРЕДЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ
В разгар становления коммунистического государства, когда классовая и политическая ненависть разжигались властями до белого каления, страсти порой разыгрывались не на шутку. В 1948г. майор госбезопасности Василе Булз, арестовав не любившую коммунистов студентку, зубами разорвал ей грудь, а затем задушил несчастную.
Помимо этого достойного потомков Дракулы деяния, 1948г. в Румынии был отмечен еще многими значительными событиями. 21 – 22 февраля был проведен объединительный съезд РКП и прокоммунистических социал-демократов. Формально коммунисты и социал-демократы создали новую Румынскую рабочую партию. На самом деле слияние представляло собой поглощение социал-демократической партии коммунистической. Ни один социал-демократ в ряды руководства РРП не вошел. Численность компартии, к началу 1948г. достигшая 800 тыс., вместе с социал-демократами перевалила за миллион.
Оппозиционная социал-демократическая партия вскоре после объединительного съезда была разгромлена силами госбезопасности. Тогда же арестовали большинство лидеров независимых профсоюзов. Лишились своих предводителей шахтеры долины Жиу, но в тот момент и еще долгие годы после него румынский угольный бассейн оставался спокойным. Шахтеры восстанут, но гораздо позже.
28 марта избирается новый парламент. Коммунисты получают 93% голосов. 7% у правящей партии забирает либеральная группа, основанная Тэтэреску. Ее члены еще два года позаседали в парламенте, оставаясь последним пережитком канувшей в Лету демократии, а в 1950г. были посажены, после чего и сама партия прекратила существование. В 1952г. за правящую партию подано 98,8% голосов, результаты дальнейших голосований, вплоть до последних выборов коммунистической эпохи в 1985г., были выдержаны в духе той же тоталитарной классики.
В апреле парламент утвердил новую конституцию. Страна стала называться Румынской Народной Республикой, главой государства сделался председатель парламента, но реальной властью обладал не избранный на этот пост академик Пархон, а (пока что коллективное) партийное руководство.
Советский Союз усиливает контроль над румынской властью. В важнейшие ведомства, в первую очередь в армию и службы безопасности, направляются советские советники. В феврале 1948г. подписывается договор, оформляющий создание военно-политического союза СССР и Румынии, а в конце 1948г. заключается соглашение о пребывании советской армии в стране. Признательный «старший брат» отпускает домой румынских пленных и снижает вдвое оставшуюся сумму репараций, которая теперь сделалась незначительной.
Настало время окончательного разгрома старой элиты. 11 июня 1948г. румынские коммунисты торжественно праздновали столетие революции 1848г. «Сороковосьмисты» боролись за демократию, власть закона, свободное предпринимательство и неприкосновенность частной собственности. По злой иронии судьбы, 100 лет спустя под треск славословий в адрес Бэлческу и его соратников (только не Брэтиану, сына которого грубо выпихнули из политики всего несколько месяцев назад) были беспощадно уничтожены все плоды их усилий.
В ночь перед торжественным заседанием по всей стране развернулась грандиозная полицейская операция. Силы безопасности заняли правления тысяч фирм. Наутро был принят закон о всеобщей национализации. Государством были конфискованы более 70% предприятий производивших 90% промышленной продукции, почти все банки и страховые общества, транспорт и телекоммуникации, половина торговых фирм. По закону собственникам полагалась компенсация, но на практике ничего выплачено не было, так что большинство румынских предпринимателей закончило свою жизнь в нищете.
Начавшись с удара по буржуазной элите, цунами огосударствления захлестнуло и остальные слои общества. В августе последовал закон о ликвидации всех частных, религиозных и прочих негосударственных учебных заведений и создании единой системы образования. Из лишенных автономии университетов были уволены более семисот преподавателей. В ноябре власти конфисковали частные медицинские учреждения и кинотеатры.
Весна 1949г. принесла окончательную расправу над румынскими помещиками. В начале марта у потомков некогда всемогущих хозяев страны, уже низведенных несколькими аграрными реформами до положения скромных сельских собственников, были конфискованы все остававшиеся в их руках земли и жилища – всего порядка 4 тыс. усадеб. Почти 8 тыс. человек были выселены из родных мест и депортированы в другие регионы, где определены на обязательное проживание и работу в наименее престижных и доходных местах. Большая часть усадеб была разграблена и пришла в запустение, что существенно изменило облик румынской деревни в худшую сторону. Жертвами насильственного переселения на обязательное проживание в глубинку стали и порядка 20 тыс. собственников дорогих городских квартир.
Если в революционной России расправу с помещиками и разгром крестьянства разделяли несколько лет крестьянского благополучия времен нэпа, в Румынии эти две акции встретились во времени. Пока по деревням катилась волна репрессий против помещиков, в Бухаресте заседавший 3 – 5 марта пленум ЦК РРП принял решение о начале коллективизации сельского хозяйства. Развернулась кампания пропаганды и налогового давления с целью заставить крестьян вступать в колхозы, начались репрессии против зажиточных сельских собственников. В состав партийной комиссии по коллективизации вошел молодой сподвижник Георгиу-Дежа Николае Чаушеску. Борьба коммунистов с румынским крестьянством затянулась надолго, ее разгар и исход принадлежит уже несколько другому периоду истории страны.
Погром же городских собственников близился к завершению. В марте 1949г. в собственность государства перешли мелкие промышленные предприятия, значительная часть торговли, были конфискованы частные грузовики. Все тот же плодотворный март 1949г. был отмечен и двумя вехами в формировании новой общественной системы – созданы Союз рабочей молодежи (румынский аналог комсомола) и Союз писателей. А в апреле государство конфисковало гостиницы, доходные дома и вообще, любую городскую недвижимость, «служащую целям эксплуатации». Тогда же были утверждены нормы распределения жилья, на основании которых началось уплотнение и создание коммунальных квартир. В 1952г. вводится система прописки.
В июле 1949г. введением государственной монополии внешней торговли была завершена изоляция Румынии от мировой экономики. Заменой мировой экономики был призван стать созданный в том же году странами коммунистического блока Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). В течение 1950г. власти завершили зачистку городов от последних частных торговцев и ремесленников.
Параллельно с ликвидацией частной собственности в течение 1947 – 1951гг. шла кампания репрессий, в ходе которой были закрыты либо принуждены к самороспуску более тысячи неправительственных организаций – предпринимательских, профсоюзных, благотворительных, молодежных, женских, наконец, просто клубов по интересам.
Религия, разумеется, тоже не могла остаться в стороне от разгрома государством гражданского общества. Все конфессии стали жертвами конфискаций имущества, арестов тысяч священнослужителей и запретов на публичное совершение обрядов. Но вера настолько глубоко укоренилась в сердцах людей и структурах общества, что коммунисты не могли себе позволить оставить здесь такую же выжженную землю, как в областях рыночной экономики и независимой политической активности.
Наименьшие потери понесла православная церковь, в отношениях с которой ставка делалась не на разрушение, а на установление контроля. Этому способствовало сохранение учрежденных в 1920-х годах государственных зарплат для священников. В 1948г. на патриарший престол был возведен тесно связанный с коммунистами Юстиниан.
Сотрудничество государства с католической церковью почти отсутствовало, репрессии были более жестокими, чем в отношении православных, но окончательно разгромить эту конфессию коммунисты не решились.
Провозглашая себя атеистической организацией, Румынская рабочая партия, однако, не смогла остаться над историческими противоречиями разных вер. Она встала на позиции православного реванша, сделав объектом особой ненависти «отступников» из греко-католической церкви. В октябре 1948г. после обработки органами госбезопасности часть греко-католических священников провозгласила возвращение униатов в лоно православия. 1 декабря последовал запрет трансильванской греко-католической церкви (в то время насчитывавшей полтора миллиона верующих) и конфискация ее имущества. Собственность частично отошла государству, но заметная доля была отдана православной церкви. Более того, некоторые из 600 арестованных греко-католических священников и иерархов находились в заключении не в государственных тюрьмах, а в православных монастырях. Румынская православная церковь была поставлена не только в тяжелое, но и в двусмысленное положение, став одновременно и жертвой и палачом.
Светские культура и идеология пострадали еще больше. К 1950г. добивают последние независимые газеты. Отныне безраздельно господствует «Скынтейя» - орган ЦК РРП. Составленный все в том же 1948г. индекс запрещенных книг включал 8 700 наименований. Румыны лишились доступа к значительной части западной культуры. Многое было изъято из румынской литературы средних веков и 19 столетия. Что же касается румынской литературы и общественных наук первой половины 20 века, то они подверглись анафеме почти целиком – под запретом оказались Блага и Аргези, Зелетин и Ловинеску, Йорга и Маджару (здесь коммунисты проявили замечательную солидарность с ненавидимыми ими легионерами). Не успевшие вовремя отправиться в эмиграцию или в лучший мир, Блага, Аргези, Крайник и Пападат-Бенджеску были лишены возможности публиковаться и доживали свои дни в бедности и забвении. Сумел вовремя сориентироваться и начать тесно сотрудничать с коммунистами Садовяну, в благодарность провозглашенный величайшим классиком румынской литературы.
Окно возможностей, открывшееся перед Румынией в середине 19 века, и распахнувшееся настежь в начале 20-го, теперь оказалось наглухо закрытым. Многие вопросы, вставшие перед независимой Румынией, остались без ответа. Начавшийся с середины межвоенного времени подъем экстремистских движений и приход к власти диктаторов поставил под сомнение способность страны быстро достичь развитой современной экономики и стабильной демократии. Но все же окончательная гибель свободы, утрата Румынией и многих достижений модернизации и традиционных устоев общества оказались связаны с советской оккупацией и насаждением коммунистического правления. Вернувшийся геополитический кошмар, по крайней мере, дал румынам возможность утешаться мыслью, что ответственность за их бедность, отсталость и деспотизм лежит исключительно на внешних силах.
Установление власти коммунистов сопровождалось насаждением культурной ориентации на СССР. В 1948г. вводится обязательное изучение русского языка. Начинается преподавание написанной Роллером версии румынской истории, основанной на гипотезе о преимущественно славянском происхождении румын. В 1950г. город Брашов переименовывается в Сталин.
Русофобия, официально насаждавшаяся в Румынии со времен получения независимости, могла бы пойти на спад после совместной борьбы на фронтах Первой мировой войны, но большевистская революция повернула события в ином направлении. А в конце 1940-х, когда насаждение любви ко всему советскому пришло в качестве неотъемлемой части жестокого разрушения румынского общества, русофобии был дан невиданный ранее импульс. Уже очень скоро и изучение русского языка, и поддержка «славянской» версии национальной истории (хотя обе гипотезы, и «славянская» и «латинская», отражают какую-то часть истины) сделались анафемой для большинства румын.
Но пока пришельцы с востока были полновластными хозяевами страны. Так, решающим обстоятельством для выбора даты большой национализации был, скорее всего, не юбилей революции 1848г., а стремление отчитаться в успехах перед советской делегацией во главе со Ждановым, прибывавшей в Бухарест 19 июня 1948г. Румынии была оказана большая честь – ее столица принимала совещание Коминформа. На нем из только что созданного коммунистического блока была изгнана Югославия, попытавшаяся в обход Советского Союза создать собственный небольшой коммунистический блок – балканскую федерацию с участием Болгарии и Албании. Румыния, хотя она тоже находится на Балканах, осталась вне подозрений. Новая румынская элита унаследовала от прошлой безошибочный нюх на сильного хозяина, так что бухарестское руководство демонстрировало неколебимую верность Сталину. За что и было вознаграждено проведением в Бухаресте совещания Коминформа и размещением там секретариата этой организации.
После разрыва с Югославией по Восточной Европе прокатилась волна призванных искоренить титовскую крамолу показательных процессов крупных коммунистических деятелей. У румын козел отпущения был заготовлен заранее. Таковым стал Пэтрэшкану, уже давно пребывавший в опале, а в июне 1948г. арестованный и обвиненный в националистическом уклоне. Румынское правительство работало против не угодивших Сталину югославов изо всех сил. В Бухаресте печаталась большая часть антититовских пропагандистских материалов, которые затем нелегально переправлялись на югославскую территорию через западную границу Румынии. В Тимишоаре специально для вещания на Югославию была построена новая радиостанция. Георгиу-Деж хорошо знал, что преданность Сталину должна доказываться если не кровью, то, по меньшей мере, людскими страданиями. В 1950 – 1951гг. примыкающие к югославской границе области были очищены от «неблагонадежных элементов». 33 тыс. человек власти депортировали в засушливые степи Бэрэгана (восток Валахии). Вина одних заключалась в сербской национальности, других – в «неправильном» социальном происхождении.
Но первые признаки грядущих перемен в отношениях Румынии и СССР, пожалуй, можно проследить уже в это время. С уничтожением «главного врага» румынские коммунисты схалтурили. Если Райк, Костов, Сланский и Гомулка были низвергнуты с самых вершин власти и почти все (кроме последнего) казнены, то в Румынии арестовали политика уже давно не входившего в коммунистическое руководство. И после ареста Пэтрэшкану просидел еще несколько лет. Его допрашивали, выдвигали то одни то другие обвинения, пресекли две попытки самоубийства несчастного героя свержения Антонеску, а казни все не было. Тем не менее, доверие Сталина к Георгиу-Дежу только росло. Это и есть высшее искусство византийской политики – уметь подлизаться к хозяину так чтобы тот не замечал, что у тебя, несмотря на вроде бы беспрекословное повиновение, осталась и собственная линия поведения.
Разумеется, право на такие проявления самостоятельности покупалось послушанием на других направлениях. В январе 1951г. Сталин созвал в Москве совещание лидеров стран коммунистического блока, на котором поставил задачу в течение двух – трех лет создать сильные армии и резко нарастить мощности военной промышленности. В Корее советские летчики уже сражались с американцами, и советский правитель, судя по всему, начал подготовку к третьей мировой войне. Принятый в 1950г. первый румынский пятилетний план был направлен на милитаризацию экономики. Началось строительство многочисленных объектов тяжелой промышленности и призванного обслуживать ее энергетического сектора. Сочетание стремительного роста военных расходов и дестабилизации сельской экономики в ходе кампании по коллективизации вело к тому, что страна жила впроголодь – сохранялась система продовольственных карточек.
Все эти задачи – разгром оппозиции, уничтожение частной собственности, форсированная индустриализация и борьба с титовской крамолой - решались с помощью массовых репрессий. В 1947г. в Румынии по политическим мотивам было посажено более 17 тыс. человек. До 1953г. натиск репрессивной машины не спадал. Самым жестоким стал 1952г. с 25 тыс. арестов. За чиновниками и офицерами старого режима, предпринимателями и помещиками, последовали сопротивлявшиеся коллективизации крестьяне, люди, по закону от 1949г. осужденные на 15 лет за кражу или порчу государственного имущества или подлежавшие направлению в трудовой лагерь за то, что нигде не работали в течение шести месяцев. Трудовые лагеря были созданы в 1950г., когда старые тюрьмы окончательно переполнились.
Всего за время коммунистического правления в Румынии были репрессированы порядка 800 тыс. человек. Большая часть жертв приходится на самую масштабную кампанию террора, продолжавшуюся с 1947 по 1953г. Сколько жителей страны погибло от коммунистических репрессий, до сих пор не вполне понятно. Массовых расстрелов в Румынии не было. Смертная казнь являлась привилегией немногочисленных военных преступников и опальных коммунистических вождей. Но очевидно, что жизнью поплатились не только они. Существует много свидетельств о гибели узников коммунистических тюрем и концлагерей от ужасных условий содержания, и об убийствах, которые совершала администрация этих учреждений.
Четкую статистику румынские источники приводят лишь относительно особой тюрьмы Сигет. В этом укромном уголке Румынии рядом с советской границей коммунисты разместили «элитную» тюрьму. Элитной она была в том смысле, что туда посадили элиту докоммунистической Румынии, но никак не в плане условий содержания. Узников Сигета, в основном людей престарелых, морили голодом и лишали медицинской помощи. Из 180 заключенных там умерли 53. Применив сигетскую пропорцию ко всему румынскому Гулагу, можно прийти к выводу, что в нем погибло двести с лишним тысяч человек. Однако такую цифру румынские специалисты находят сильно завышенной. Скорее всего, речь может идти о нескольких десятках тысяч смертей.
Все же узников в основном не уничтожали, а заставляли работать. Зэков вскоре стало так много, что остро встал вопрос о том, куда их девать. Тогда умудренный собственным опытом Сталин посоветовал румынам: «Разумеется, вам нужен канал». Подходящее место нашлось в Добрудже, где в 1949г. начали копать канал Дунай – Черное море. Водная магистраль длиной около 80 километров должна была на пару сотен километров сократить путь от среднего Дуная до моря. Строительство совпало с теми временами, когда в результате введения государственной монополии на внешнюю торговлю, а затем упадка румынского сельского хозяйства процветавшая с середины 19 века дунайско-черноморская зерновая торговля стала глохнуть. Так что значимость водных путей региона снизилась. Но в начале 1950-х на канале махали лопатами и возили тачки 60 тыс. зэков.
Среди всей этой вакханалии насилия в канун 6 мая 1950г. пришла «Варфоломеевская ночь сановников». 90 человек, занимавших важные посты в межвоенной Румынии, были арестованы и отправлены в тюрьмы. В основном в известный нам Сигет, где уже сидели лидеры национал-цэрэнистской партии и иерархи греко-католической церкви. В эту ночь судьба уравняла лидеров двух либеральных партий - до конца остававшегося противником коммунистов Константина Брэтиану и сотрудничавшего с ними Георге Тэтэреску. Работа в коммунистическом правительстве не спасла Тэтэреску от нар, но возможно все же зачлась. Сидел он сравнительно недолго, до 1955г., и закончил свой жизненный путь в 1957г. на свободе. Зато 84-летний Брэтиану сумел вовсе избежать заключения единственным доступным в его положении способом. Он умер сразу.
Когда «черный воронок» с бывшим лидером либералов, сыном и братом великих политиков и просто баловнем судьбы подъехал к воротам сигетской тюрьмы, Брэтиану был в коме. Через несколько часов он скончался и был брошен в безымянную могилу. Так вновь получили подтверждение слова, написанные Софоклом за 2376 лет до ареста Брэтиану:
Значит, смертным надо помнить о последнем нашем дне,
И назвать счастливым можно, очевидно, лишь того,
Кто достиг предела жизни, в ней несчастий не познав.
ПАРТИЯ И НАРОД ПРИХОДЯТ К ВЗАИМОПОНИМАНИЮ
Румыны долго не могли смириться с мыслью, что их единоплеменники тоже несут ответственность за бедствия, обрушившиеся на Румынию с началом коммунистического правления. Румынскому массовому сознанию начала 1950-х руководство страны представлялось бандой евреев, приехавших в обозе советской армии. Налицо были и исторические аналогии – СССР представал как новая Турецкая империя, евреи как новые фанариоты. Георгиу-Деж, торжественно провозглашавший «У нас только один родной отец – товарищ Сталин» и называвший главную румынскую еврейку Аннушкой, мог сойти за местного князя. Но явно не за Михая Храброго, а только за раболепного Михню.
На самом деле советское господство сильно отличалось от турецкого. С одной стороны, СССР и коммунисты перепахали румынское общество куда более глубоко и жестоко, чем османы и фанариоты. С другой, турецкая власть казалась бесконечной, а господство Советского Союза кончилась неожиданно быстро.
Проще всего оказалось с новыми «фанариотами». Часть членов начавшей стремительно распадаться традиционной еврейской общины действительно устремилась на места, освободившиеся в румынском государственном аппарате после разгрома старой элиты, давая повод для очередной волны антисемитских настроений. Но это направление исхода не было главным.
1944 – 1948гг. стали временем расцвета сионистских организаций. Желая отмежеваться от наследия легионеров и Антонеску, коммунистическое правительство относилось к ним терпимее, чем к любой другой форме независимой общественной деятельности. Но долго такое сожительство с тоталитарным режимом продолжаться не могло. В конце 1948г. госбезопасность приступила к разгрому сионистских организаций Румынии. В ответ сионисты призвали евреев к отъезду в Израиль. Поскольку румынское социалистическое будущее не сулило народу предпринимателей ничего хорошего, откликнулись евреи охотно. К августу 1950г. из 132 тыс. живших в Бухаресте представителей «малого народа» 120 тыс. подали заявления на отъезд.
Казалось бы и что с того. Евреи всех стран коммунистического блока стремились к отъезду, но мало кто смог воплотить эту мечту в жизнь. Однако в Румынии дело повернулось по-другому. Появилось коммерческое предложение – Израиль и еврейские предприниматели с Запада были готовы поставить румынам оборудование для нефтяной и фармацевтической промышленности в обмен на разрешение евреям уехать. Такая разновидность работорговли понравилась коммунистическим лидерам. Румынский заместитель министра внешней торговли Абрамович подписал соглашение о поставках, и сотни тысяч евреев устремились в Израиль. Из 450 тыс. евреев, живших в Румынии (без отошедших к СССР провинций) до войны, к 1956г. осталось только 150 тыс. Так коммунисты во главе с еврейкой Паукер сумели воплотить в жизнь самые смелые мечты многих поколений румынских антисемитов. А многочисленные и неизбалованные выходцы из Румынии в немалой степени помогли Израилю выжить в первые, самые тяжелые десятилетия его существования.
Такая нетривиальная политика по еврейскому вопросу уже заметно выделила Румынию из ряда других коммунистических стран, последующие события углубили эту тенденцию. В восточноевропейских странах Сталин, как правило, опирался на коммунистов, прибывших туда из коминтерновских кабинетов в Москве. Соответственно, бывшим местным подпольщикам приходилось становиться «агентами Тито», садиться в тюрьму и идти на расстрел. Казалось бы, в Румынии такая судьба была уготована лидеру национальной группы Георгиу-Дежу.
Но «гибкий и умный» (вспомним характеристику Фрунзэ) румын блестяще справился с задачей доказательства Сталину своей безусловной преданности. И сумел дожить до времени, когда из Москвы подули попутные ветры. В СССР Паукер была теснее всего связана с Молотовым, а он в это время попал в немилость. В Советском Союзе разгоралась антисемитская кампания, и Георгиу-Деж не жалел усилий для компрометации перед лицом Сталина своей еврейской соратницы по партии.
Но первым подставился другой член эмигрантской группы – венгр Василе Лука. Он занимал должность министра финансов и лучше всех видел трудности перехода к плановой экономике. Если крупная промышленность в новых условиях пошла в рост – довоенный уровень производства был достигнут к 1950г., - то с коллективизацией сельского хозяйства дело шло плохо. Кампанию по созданию кооперативов крестьяне встретили восстаниями – в 1949г. волнения вспыхнули в Трансильвании и на севере Молдавии, в 1950г. в окрестностях Бухареста. Власти отвечали массовыми репрессиями – в начале пятидесятых преследованиям подверглись почти 100 тыс. крестьян – но все безрезультатно. В кооперативы вступило меньше 5% земледельцев.
В начале 1952г. группа советских экспертов разработала для Румынии проект новой денежной реформы, направленной на то, чтобы окончательно разорить крестьян и не оставить им иного выхода, кроме участия в коллективизации. Лука попытался смягчить мероприятия, ведшие к дальнейшему упадку сельского хозяйства. Его поддержал и другой член группы Паукер министр внутренних дел Джорджеску. Так настал решающий момент для Георгиу-Дежа, который обвинил своих политических противников в двух страшнейших грехах – потакании частным собственникам и игнорировании советов «старшего брата». Проделанная ранее работа по установлению хороших отношений с хозяином обеспечила поддержку Сталина. Большая часть партийной номенклатуры была на стороне Георгиу-Дежа по двум причинам. Во-первых, выдвиженцы из румынского простонародья не любили евреев и венгров. Во-вторых, пока эмигрантская группа занималась своими министерствами, генеральный секретарь в ходе прошедших в 1948 – 1950гг. чисток партии расставил на ключевые посты своих сторонников.
26 – 27 мая 1952г. пленум вывел Паукер, Луку и Джорждеску из состава ЦК Румынской рабочей партии. Лука и Джорджеску были сняты со своих постов. На последнего Георгиу-Деж возложил вину за отсутствие в Румынии крупных политических процессов. Затем, доказывая Сталину свою преданность, Георгиу-Деж начал самую масштабную в истории коммунистической Румынии кампанию репрессий. Провели и конфискационную денежную реформу, но крестьяне в кооперативы так и не пошли.
Георгиу-Деж закрепил свою победу, сделавшись в июне 1952г. премьер-министром. Ставшего ненужным Грозу перевели на почетную пенсию в виде поста председателя парламента, где он и пробыл до своей смерти в 1958г. Фронт земледельцев был распущен в 1953г. – РРП сочла излишним на восточногерманский манер держать при себе марионеточные партии.
Теперь Георгиу-Деж был безраздельным властителем коммунистической партии, а значит и Румынии. Все же с окончательной расправой над Паукер он некоторое время медлит. Но из Москвы приходят известия о начале новой волны антиеврейских репрессий и об удалении Молотова из ближнего окружения советского правителя. Тогда Георгиу-Деж решается – в январе 1953г. Паукер снимают с поста министра иностранных дел. 20 февраля повторяется хрестоматийная история многих коммунистических вождей тех времен – за партийным товарищем номер два, вдохновительницей множества расправ над врагами коммунистов тоже приходит конвой.
Два месяца Анна проводит в тюрьме в ожидании самого худшего. Но худшее не наступает. 20 апреля ее переводят под домашний арест. Только в этот день она узнает, что 5 марта 1953г. умер Сталин.
Услышав новость, Паукер начинает плакать, что присутствующему при ее освобождении члену партийного руководства Могиорошу кажется нелогичным.
- Если бы он был жив, ты была бы мертва, - объясняет он Анне.
В дальнейшем Паукер уже никто не трогал. Она тихо прожила еще семь лет и умерла своей смертью в 1960г.
В июне 1953г. новый московский хозяин Хрущев подверг румын жесткой критике за разбазаривание на строительство канала Дунай – Черное море средств, которые могли бы быть потрачены на подъем сельского хозяйства и увеличение выпуска товаров народного потребления. Как и в момент, когда Сталин велел начать строительство канала, Георгиу-Деж немедленно принял указание из Москвы к исполнению – 18 июля работы были прекращены.
Эпоха великих потрясений заканчивалась, но у себя в стране румынское руководство поставило точку самостоятельно. В апреле 1954г., когда большие политические процессы, казалось уже отошли в прошлое, Георгиу-Деж организовал суд над Пэтрэшкану, завершившийся расстрелом многолетнего сидельца в коммунистических тюрьмах. Затем настала оттепель.
К моменту смерти Сталина созданные им система власти и общественный строй держались прочно как никогда. Громадный репрессивный аппарат поддерживал страх и сохранял дисциплину внутри простиравшейся от Берлина до Чукотки империи, многомиллионная армия и ядерное оружие гарантировали от внешних врагов. Но с другой стороны все – и элита и народ – смертельно устали. Ни готовиться к третьей мировой войне, ни поддерживать атмосферу страха внутри коммунистического блока уже не было сил. Ни говоря уже о том, что по мере совершенствования советского и американского ядерного оружия призрак третьей мировой все больше напоминал призрак конца света. Устремляться навстречу апокалипсису не хотелось, зато крепло желание спокойно почивать на лаврах одержанных Сталиным побед, тем более что созданная почившим вождем тяжелая и неповоротливая система именно к этому и располагала.
А разве не того же самого – покоя и безопасности – на протяжении большей части своей истории желал румынский народ? Во времена, когда тучи геополитического кошмара, было, рассеялись, Румынию посещали и более высокие амбиции. Но потрясения 1940-х годов вернули народ к целям приспособления ради выживания. Имея нужный исторический опыт, румыны успешно приспосабливались к новому строю. Уже в 1948г. глава партийной организации валашского городка Александрия жаловался на конформизм своих подопечных: «У нас числится 1700 коммунистов, а настоящих, готовых умереть за коммунизм, только 12». Интересно, как же он все-таки проверял готовность александрийцев умереть за коммунизм?
Но власть чужаков все-таки тяготила воспитанных в националистическом духе румын слишком сильно, не давая конформизму сделаться беспредельным. Румыны были уже почти готовы спокойно жить под присмотром и покровительством тоталитарного режима, но все же при условии, что страна будет избавлена от влияния других государств и народов. Вскоре оказалось, что коммунистическая элита придерживается похожих взглядов на будущее Румынии. С евреями румынские коммунисты уже почти справились, впереди была задача, представлявшаяся многократно более трудной – избавление от положения сателлита Советского Союза.
К радости большинства румын два процесса – смягчения правления внутри страны и снижения зависимости от СССР - начиная с 1953г. некоторое время шли параллельно. В августе 1953г. было принято решение о сокращении масштабов милитаризации экономики и снижении давления на крестьянство. Изменение экономической политики принесло плоды. Оживление сельского хозяйства позволило к концу 1954г. отменить карточки на продовольствие. Снижение военных расходов позволило развернуть массовое жилищное строительство – в румынских городах начали быстро расти кварталы убогих, зато дешевых пятиэтажек.
Параллельно РРП занялась установлением национального контроля над румынской экономикой путем ликвидации «Совромов». Всемогущий «старший брат» поддался с неожиданной легкостью. В 1954 – 1956гг. СССР уступил Румынии свои доли почти во всех «Совромах», удержав еще на несколько лет только урановый «Совромкварц». За советские доли с румын причитались выкупные платежи, которые они вносили постепенно, до конца 1970-х.
1954 и 1955 годы принесли не только переход важнейших предприятий страны под румынское управление, но и освобождение десятков тысяч заключенных. Трудовые лагеря были закрыты. Тем не менее, программа индустриализации, хоть и скорректированная, но все равно амбициозная, по-прежнему требовала большого количества рабочей силы. Поэтому лагерям придумали замену – инженерные части румынской армии, численность которых была доведена до нескольких десятков тысяч. Первоначально румынские стройбаты имели классовый характер. Туда направляли социально неблагонадежную молодежь, которой не доверяли службу с оружием в руках.
Конфликт с Югославией после смерти Сталина быстро затухал, что принесло еще одну перемену к лучшему. В 1955 – 1956гг. людям, депортированным из приграничных областей, было разрешено вернуться домой и возвращено имущество – по сравнению с бедствиями других перемещенных различными коммунистическими правительствами групп населения их драма продлилась недолго.
Вскоре после этого прекратила существование и грозная организация, из Бухареста надзиравшая за лояльностью коммунистических партий Восточной Европы «старшему брату». В апреле 1956г. был распущен Коминформ.
Следуя хрущевским указаниям относительно демократизации, Георгиу-Деж в октябре 1955г. оставляет пост премьер-министра. Сохранившейся за ним до конца жизни позиции генерального секретаря РРП достаточно для удержания контроля над положением в стране.
Не забывает правитель Румынии и о своих соратниках. В 1955г. в Политбюро ЦК РРП входит Чаушеску.
Вместе с амнистиями приходят и послабления в культурной сфере. Снимаются или ослабевают ограничения на публикацию старой румынской классики, книг Йорги, Благи, Аргези, Баковии. Симпатии властей быстрее всего возвращаются к некоммунистическим проповедникам румынской национальной идеи, а звезда Роллера и других идеологов просоветского интернационализма начинает меркнуть.
Это происходит на фоне снижения уровня конфронтации коммунистического блока и Запада. Даже включение ФРГ в западный военный союз НАТО и ответный ход в виде создания в мае 1955г. Организации Варшавского Договора (ОВД) не поменяли общую тенденцию к отступлению призрака третьей мировой войны. Войны в Корее и Индокитае, вместо того чтобы перерасти во всемирный конфликт, закончились миром. Одним из признаков разрядки становится вступление Румынии в ООН в 1955г., которое ранее блокировалось Западом из-за несоблюдения румынами положений мирного договора 1947г. относительно прав человека. Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев ведет активные переговоры с лидерами Запада, не без удивления знакомится с богатой жизнью некоммунистических стран. Ему все больше хочется снизить бремя, которое налагает на советский народ содержание величайшей в мире армии.
А иногда становится неловко за те неудобства, которые советские войска причиняют населению стран, где они находятся. Позднее в своих воспоминаниях советский лидер с большим сочувствием опишет негативные эмоции, которые должны были испытывать финны, когда сразу после отбытия поездов с хельсинкского вокзала им приказывали опускать шторки на окнах, чтобы они не могли рассмотреть расположенную в финской столице советскую военную базу.
Советские базы из Финляндии Хрущев и в самом деле вывел. А в мае 1955г. подписывается договор с Австрией, по которому действие оккупационного режима прекращается, и войска стран антигитлеровской коалиции, в том числе советские, к сентябрю того же года покидают страну. Как известно, охрана коммуникаций с Австрией в свое время стала предлогом для сохранения советского военного присутствия в Румынии и Венгрии.
Георгиу-Деж, воспитанный на примере сталинской беспощадности, похоже расценил уступчивость Москвы как проявление слабости нового советского руководителя. И румынский правитель решил, что пора действовать. 21 – 26 августа 1955г. проходит долгий и помпезный, до предела наполненный изъявлениями советско-румынской дружбы визит Хрущева в Бухарест. Во время одного из приемов лучший соратник Георгиу-Дежа (именно он в апреле 1944г. захватил и посадил в секретную тюрьму Фориша) Эмил Боднэраш подходит к Хрущеву и спрашивает его, не пора ли подумать о выводе советских войск из Румынии.
Шедший от успеха к успеху, крепко оседлавший казалось бы на дух не переносившую коммунистов Румынию, Георгиу-Деж порвал с румынской политической традицией беспрекословного подчинения сильным и бросил авантюрно смелый вызов Советскому Союзу. Реакция подтвердила опасения. «Маленький человечек с побагровевшим лицом подпрыгивал и кричал, что мы националисты и антисоветчики», - вспоминал о поведении Хрущева один из очевидцев событий. Другое дело, что никаких оргвыводов для румынских товарищей со стороны «старшего брата» не последовало. Сталинские времена ушли в прошлое. Затем размолвка начала забываться под натиском новых событий.
Первым из них был секретный доклад 20-му съезду КПСС о преступлениях Сталина. Трудно сказать, было ли Георгиу-Дежу по-человечески обидно за приведшего его к власти вождя и учителя, но то, что столь радикальный подрыв устоев был сочтен им политически нецелесообразным, очевидно. В апреле 1956г. генеральный секретарь провел закрытое заседание актива РРП, на котором объяснил, что ни о каких корректировках генеральной линии не может быть и речи. Полоса амнистий в Румынии заканчивается, при этом желание избавиться от советской опеки усиливается.
В том, что решения 20-го съезда могли поставить под угрозу коммунистическое правление в Восточной Европе, Георгиу-Деж был прав. Поляки и венгры, закалявшееся веками свободолюбие которых приходило в жесточайшее противоречие с навязанными извне тоталитарными порядками, восприняли разоблачение культа личности как сигнал к восстанию. В октябре 1956г. массовые волнения охватили Польшу, и лишь сочетание советской угрозы с готовностью местных и советских коммунистов согласиться на заметную либерализацию позволило предотвратить революцию. В Венгрии политика, столь же умелого как спешно реабилитированный и поставленный руководить Польшей Гомулка, не нашлось. Начавшаяся в Будапеште 23 октября революция не оставила венгерским коммунистам никаких шансов удержаться у власти собственными силами. 27 октября, после разгрома революционерами сил безопасности и администрации коммунистического режима, Имре Надь формирует коалиционное правительство Венгрии.
Как мы помним, вся румынская история тесно связана с Венгрией, так что падение коммунистического правления в этой стране не могло не повлиять на Румынию. Вначале стали создавать революционные организации венгры, но и часть румын вскоре присоединилась к ним. Избавление от коммунистов было делом общим и более важным, чем историческая вражда. 27 октября в Румынии начались волнения. Они охватили не только трансильванские Тимишоару и Клуж, но и чисто румынские Бухарест и Яссы. Бунтовали в первую очередь студенты, но 29 октября на митинг протеста вышли железнодорожники Бухареста – те самые, из среды которых происходил Георгиу-Деж.
Надо полагать, в течение нескольких дней румынское руководство испытывало немалый страх. Не могли не беспокоиться и в Москве – одновременные революции в Венгрии, Румынии и Польше поставили бы СССР перед необходимостью вести войну на всем протяжении западной границы страны (либо уходить из Восточной Европы, что тогда было явно неприемлемо).
Но уверенность в своих силах пришла быстро. Рабочим была повышена зарплата, и они успокоились. Кульминацией румынских волнений стало создание 30 октября независимой студенческой организации в Тимишоаре. Она насчитывала тысячу человек. Ничего похожего на собиравшие сотни тысяч участников демонстрации в Будапеште в Румынии так и не началось. Большая часть общества осталась в состоянии страха и апатии. А возможно и искреннего согласия с новыми порядками, уничтожавшими мало знакомую румынам свободу, но дававшими «чувство уверенности в завтрашнем дне». Власти действовали жестко, но без излишних зверств. В крупных городах ввели военное положение. Силы безопасности разгромили созданные в конце октября независимые организации, арестовав 2,5 тыс. человек и расстреляв четверых.
Требования бунтовавших студентов опять же не шли слишком далеко. Они хотели улучшения питания в студенческих столовых и отказа от обязательного изучения русского языка. По второму пункту требований власти пошли навстречу, так как сами были в глубине души согласны. Преподавание русского языка начали сворачивать, в первую пару - тройку лет осторожно, потом все более открыто. В 1960-х массового изучения русского языка в Румынии уже не было. Румыны коммунистических времен вообще мало знакомы с иностранными языками, в отличие от предшествующих и последующих поколений.
Удержав под контролем ситуацию в собственной стране, Георгиу-Деж принялся помогать Советскому Союзу давить венгерскую революцию. Как и во время борьбы Сталина против Тито, румыны сделали все, чтобы проявить себя самыми усердными слугами «старшего брата». 1 ноября именно в Бухаресте было организовано секретное совещание, на котором советские представители согласовали с румынским, болгарским и чехословацким руководством решение о вооруженном подавлении антикоммунистов в Венгрии.
В тот же день советская армия приступила к разгрому революции. Даже перед лицом многократно более сильного противника венгры сопротивлялись отчаянно. Бои шли до 10 ноября, массовые забастовки – до января 1957г. Новому коммунистическому правительству Венгрии во главе с Яношем Кадаром приходилось нелегко, и первыми после СССР протянули руку помощи румыны. 22 ноября Георгиу-Деж приезжает в только что замиренный Будапешт. Согласно достигнутой на этой встрече договоренности, румынские коммунисты оказали венгерским соратниками весьма ценную помощь – несколько тысяч румынских партийных и государственных работников направляются в Венгрию, чтобы помочь восстановить разрушенную революцией коммунистическую партию этой страны.
В тот же день началась еще одна деликатная операция с румынским участием. Главу революционного правительства Венгрии Надя, после начала советского вторжения укрывшегося в югославском посольстве, румыны обманом выманили оттуда, после чего он был арестован советскими войсками. Держать лидера подавленной революции в Венгрии в то время было еще слишком ненадежно, но и СССР не стал ставить себя в неловкую ситуацию, так как тюремщиками Надя согласились быть румыны. Его продержали в Румынии до весны 1958г. – официально положение бывшего венгерского премьера называлось «политическим убежищем». Но таковым оно не являлось, потому как закончилось передачей Надя венгерским властям, судом и казнью.
Совместная с СССР борьба против венгерской революции имела несколько иную природу, чем сотрудничество со Сталиным против Тито. Тогда румынские коммунисты боролись просто за великую идею и сохранение собственной шкуры. Теперь за помощь была назначена вполне определенная цена. Озвученная Боднэрашем еще в августе 1955г.
В свою очередь Хрущев не только подавлял антикоммунистические мятежи, но и шел навстречу пожеланиям коммунистов о расширении их самостоятельности. Восточноевропейским странам была предоставлена возможность отказаться от услуг советских советников. Румыния охотно ей воспользовалась - в 1957г. советники были отозваны. Они остались только в одном, но важном месте – ведомстве госбезопасности. Однако этот элемент контроля оказался неэффективным в условиях отсутствия у «старшего брата» такого аргумента, как советские войска на румынской земле.
Отстранив от власти в 1957г. Молотова и Кагановича, а затем маршала Жукова, Хрущев получил возможность реализовать свои планы сокращения советской армии. В этот контекст логично вписывалось и уменьшение советского военного присутствия за рубежом. Разумеется, оно должно было быть осторожным – о выводе войск из мятежных Венгрии и Польши речи не заходило. Но румынское руководство в 1956г. доказало как способность удержать власть в собственной стране, так и преданность Советскому Союзу. В такой ситуации Хрущеву, похоже, стало неловко стеснять Георгиу-Дежа присутствием советской армии в его стране. В конце концов, преданный делу коммунизма партийный товарищ из Бухареста был уж никак не хуже ездивших в поездах буржуев из Хельсинки.
15 апреля 1958г. Хрущев направляет Георгиу-Дежу послание с предложением посоветоваться относительно пребывания в Румынии советских войск. 24 мая в рамках прошедшего в Бухаресте заседания Политического консультативного комитета ОВД министры обороны СССР и Румынии подписали соглашение о выводе советских войск с румынской территории. Последние советские солдаты покинули Румынию 15 августа 1958г. Отныне румынские коммунисты были предоставлены сами себе.
В дни, когда последние советские эшелоны уходили к восточной границе, Георгиу-Деж, надо полагать, вспомнил риторический вопрос, заданный Анной Паукер в конце 1944г. О том, что будет с коммунистической властью в случае ухода советских солдат. И полностью спокоен относительно последствий собственной борьбы за румынскую независимость он, судя по всему, не был. Подтверждением может служить новая волна репрессий, которая начала подниматься в 1956г. и достигла наибольшей высоты после 1958г. Вновь участились аресты, запреты на публикации, проработки интеллигенции за недостаточную преданность коммунистам. Если в начале 1957г. в Румынии было 5 тыс. политических заключенных, к 1960г. их число выросло до 17 тыс. Шагом к либерализации можно считать только одно решение тех лет – в 1960г. город Сталин снова стал Брашовом.
Запугивание действовало (а может быть, даже оказалось излишним) – Румыния была тиха и покорна. И еще без советской армии у коммунистов получилось то, что не получалось в ее присутствии. С 1957г. возобновляется кампания по коллективизации. В деревне вспыхивают отдельные волнения, но они подавляются еще быстрее, чем в начале 1950-х, а уже с конца 1957г. румынские области начинают отчитываться о полной ликвидации у них частных хозяйств. В 1959г. выходит закон, запрещающий последние элементы рыночной экономики – наем небольшого количества рабочих и аренду земли. В 1962г. торжественно объявляется о завершении коллективизации. Теперь все население Румынии стало покорными рабами, или, другими словами, уверенными в завтрашнем дне подопечными тоталитарного государства.
Маленькое исключение все же было. В 1962г. кооперативам и госхозам принадлежало 93% сельскохозяйственных земель. Но 7% остались в руках частных хозяйств. Они сохранились в тихих карпатских долинах, там, где румыны когда-то прятались от гуннов и печенегов, где во времена княжеств существовали не платившие оброк боярам «крестьянские республики».
То, что румынские крестьяне искренне полюбили коллективную собственность, представляется маловероятным – иначе бы не было стремительного развала кооперативов в 1990г. Видимо они поняли, что если даже после того как советские пришельцы убрались восвояси, собственные властители по-прежнему хотят отнять у них землю, это значит, что положение безнадежно.
А нехороших чужеземцев становилось все меньше. Начавшаяся в 1956г. новая кампания репрессий сопровождалась вытеснением евреев с хороших позиций на государственной службе. Призванные заменить старую элиту коммунистические выдвиженцы румынской национальности умножились в числе, приобрели навыки работы на новых местах, и делиться хорошими зарплатами и непыльной работой с евреями больше не хотели. Массовый отъезд евреев возобновился. В 1970-х их доля в населении Румынии сделалась исчезающе малой. Согласно переписи 2002г. в Румынии живет 6 тыс. евреев – одна из самых маленьких общин в Европе.
ТОРЖЕСТВО СОЦИАЛИЗМА И НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ
Коммунисты уничтожили либеральную партию, но стремление либералов создать в Румынии сильную и самостоятельную промышленность они переняли в полной мере и воплощали в жизнь поначалу с большим успехом. Начиная с 1950г. по всей Румынии строятся сотни энергетических, металлургических и машиностроительных предприятий. Плотины ГЭС перекрывают карпатские реки, а затем Дунай. Расширяются старые металлургические производства в Трансильвании, создается громадный сталеплавильный комбинат в Галаце. Уже в 1960-х годах румынские предприятия в большом количестве производят станки, турбины для электростанций, вагоны, локомотивы, тракторы, комбайны, грузовики, различную бытовую технику.
Согласно официальной статистике за пятое и шестое десятилетия 20 века объем промышленного производства в Румынии вырос в 40 раз! Без сомнения, эта потрясающая цифра содержит значительную долю приписок отчитывавшихся в образцовом выполнении планов чиновников, но все же свидетельствует о впечатляющем росте и изменении облика румынской экономики. В условиях государственной монополии на внешнюю торговлю качество и технологический уровень продукции румынской промышленности не могли быть проверены путем конкуренции на мировом рынке, что в будущем неизбежно приведет к обесценению и утрате многого из того, на что румынский народ потратил столько усилий.
Но эти потери пока в будущем, а в шестидесятые румынское руководство может порадоваться, что наличие развитой тяжелой промышленности позволяет Румынии приступить к созданию собственного, независимого от советского, военно-промышленного комплекса (начиная с 1964г. эта задача становится актуальной). В 1957г. в пригороде Бухареста запускается экспериментальный ядерный реактор. Тогда же начинает вещание румынское телевидение.
Промышленное развитие подталкивает все большую часть населения к расставанию с сельской стариной – в 1948г. в городах жили 23% румын, к концу 1960-х – 40%. Города разрастаются, их исторические центры окружают, а кое-где и поглощают кварталы многоквартирных бетонных домов. В 1955г. в Румынии было построено 60 тыс. квадратных метров жилья, а в 1965г. – 200 тыс. Большинство горожан получили отдельные квартиры. Коммуналки, хоть и стали знакомы румынам после уплотнений рубежа сороковых и пятидесятых, оказались явлением менее масштабным и долговременным, чем у «старшего брата».
Однако межвоенный спор либералов и цэрэнистов о путях модернизации Румынии продолжился и в коммунистические времена. В условиях, когда мнение взявшей на себя роль либералов коммунистической партии было единственно правильным, выступить с позиций цэрэнистов внутри Румынии никто не мог. Но это сделали партнеры страны по СЭВ – СССР, поддержанный ГДР и Чехословакией. Исходя из того, что в отличие от существовавшего «во враждебном окружении» межвоенного СССР, братья по коммунистическому блоку не нуждаются в экономической независимости друг от друга, советское руководство внесло в 1960г. предложение о разделении труда в рамках СЭВ. Румынии, как стране с хорошим климатом, но без значительной традиции промышленного производства, отводилась роль поставщика сельскохозяйственной продукции.
Георгиу-Деж, с самого начала видевший свое государство «маленьким СССР», не согласился с таким подходом. Несколько лет прошло в неопределенности – осторожный румынский лидер не решался категорически отвергнуть предложение «старшего брата». Но советских войск в Румынии уже давно не было, изнутри страны не исходило ничего даже отдаленно похожего на угрозу коммунистической власти. А новый сильный человек в румынском руководстве – ставший в 1961г. премьер-министром Георге Маурер – все увереннее вел страну по пути индустриализации и все решительнее подталкивал ее к открытой конфронтации с СССР.
Приняв решение, Георгиу-Деж идет до конца. Первый шаг был сделан в западном направлении – Румынии удалось сильно и приятно удивить американцев, когда в ноябре 1963г. румынский министр иностранных дел по секрету сообщил им, что в случае конфликта между США и СССР Бухарест останется нейтральным. После того как со стороны основного соперника «старшего брата» было гарантировано как минимум благожелательное внимание, можно было двигаться дальше.
На открывшемся 21 апреля 1964г. заседании Исполкома СЭВ румынская делегация окончательно отвергает проект разделения труда между странами коммунистического блока, но этим дело не ограничивается. 23 апреля публикуется заявление руководства РРП о том, что государственный суверенитет важнее социалистического интернационализма и прочих призванных подорвать традиционные нации выдумок. В конце того же года Бухарест настойчиво просит Москву убрать советских советников из румынского ведомства госбезопасности и той приходится согласиться. Отныне участие Румынии в СЭВ и ОВД становится в основном формальным. Таков был венец политической карьеры Георгиу-Дежа, в характере которого столь удачно сочетались осторожность и решительность – получив власть над румынами из рук СССР, он привел Румынию к беспрецедентной в рамках восточного блока независимости от «старшего брата».
Тогда же Георгиу-Деж сделал еще одну вещь, которой, казалось бы, никак нельзя было ожидать от этого сколь способного столь и непреклонного ученика Сталина. В 1964г. все 9 тыс. румынских политических заключенных получают свободу. Начинается крупнейшая в истории коммунистической Румынии оттепель. А земной путь Георгиу-Дежа завершается – он умирает 19 марта 1965г.
Теперь самый влиятельный человек в румынском руководстве – Маурер. Но остальные соратники Георгиу-Дежа боятся этой сильной личности, так что глава правительства делает старый как мир (и столь часто оказывавшийся ошибочным) политический ход. Он выдвигает на руководящий пост человека, о котором сам немногим ранее сказал, что тот «ни в чем не разбирается», рассчитывая, что сможет манипулировать новым генеральным секретарем. Товарищи по партии соглашаются – их тоже устраивает фигура слабого политика. Новым партийным лидером становится Николае Чаушеску.
По формальным признакам Чаушеску не может быть назван принцем. Родившись в 1918г. в бедной крестьянской семье, он подростком отправился в Бухарест, где зарабатывал на жизнь ремеслом сапожника и не раз арестовывался за участие в подпольной коммунистической деятельности. Свой счастливый билет будущий всемогущий властитель Румынии вытянул в 1943г., когда его посадили в одну камеру с Георгиу-Дежем. С этого момента молодой коммунист был беспрекословно предан лидеру партии, а тот умел хорошо платить за верность. И будучи в 1944г., в возрасте 26 лет, вознесен в ряды политической элиты, Чаушеску сделался настоящим избалованным принцем – эгоистичным, тщеславным, упрямым и самовлюбленным.
У ног нового генерального секретаря лежала страна, в которой, казалось, исполнилась мечта Дракулы. Лишенный собственности и превращенный в слуг государства народ был послушен и дисциплинирован, а может быть даже в какой-то степени доволен, старательно славил партию и строил заводы. Лучшим подтверждением румынской силы было то, что могущественный советский «старший брат» безропотно проглотил горькую пилюлю, подсунутую ему под занавес своей жизни Георгиу-Дежем. Чаушеску хотел думать, что он правит великой державой.
Направлением, где иллюзия величия поначалу оказалась близкой к действительности, стала внешняя политика. И Чаушеску, и Маурер были согласны с курсом на укрепление независимости от СССР, так что он решительно воплощался в жизнь. В 1967г. Румыния вопреки указанию Советского Союза сохранила дипломатические отношения с Израилем. В том же году румыны первыми из коммунистического блока, опять же без санкции Москвы, признали Западную Германию. Запад начинает отвечать взаимностью – в мае 1968г. румыны получают возможность лицезреть в своей столице президента любимой ими Франции де Голля.
С внутриполитическим курсом дело обстояло не столь ясно и однозначно. Маурер возможно и хотел превратить оттепель в весну, но дальнейший ход румынской истории будет определять не он. А Чаушеску никакой весны не хотел. Так что во время начавшейся в 1964г. оттепели Румыния прошла где-то по самой кромке свободы, так и не перейдя грань, отделявшую ее от тоталитаризма. Осудили нарушения законности при Георгиу-Деже и реабилитировали главного коммунистического пострадавшего – Пэтрэшкану, в связи с чем Чаушеску убрал из партийного руководства самых важных соратников прежнего генсека, мешавших укреплению его власти.
К чувству морального удовлетворения от осуждения преступлений прошлого у народа добавились некоторые материальные радости. В Румынии стало продаваться больше товаров с Запада. Более того, на какое-то время стало возможным создание частных фирм румынами. Хотя общая административно-экономическая среда оставалась враждебной к частникам, и на предпринимательские авантюры отважились лишь немногие, все же появление в конце 1960-х годов негосударственных магазинов и ресторанов делало облик румынских городов более приятным, порождая надежды на лучшее будущее.
Из идеологии были окончательно выброшены интернационализм и дружба с СССР, а принята доктрина о социализме как о лучшем пути к торжеству независимого и монолитного национального государства. Это пропагандистское блюдо румынам предстояло поглощать в неимоверных количествах, до жуткой оскомины, но поначалу смена генеральной линии, многими принятая за настоящую свободу, радовала интеллигенцию.
Некоторые аспекты воплощения в жизнь национального идеала начинают вызывать беспокойство Чаушеску с первых лет его правления. Развитие промышленности и связанная с ним урбанизация имели одно важное последствие. Переселение людей в города во всем мире ведет к снижению рождаемости. Не стала исключением и Румыния, где эффект отказа от традиционного крестьянского уклада был усилен разрушением коммунистами христианской морали. Получалось, что если в 1930-е годы в капиталистической Румынии рождалось 28 младенцев на 1 тыс. населения, то население коммунистической страны прирастало со скоростью лишь 19 рождений на 1 тыс. По показателям рождаемости Румыния шестидесятых сравнялась с наиболее урбанизированными странами Запада, ее население достигло лишь 19 млн., даже не возместив до конца убыль, связанную с потерей во время войны восточных земель.
На эту ситуацию новый правитель страны реагирует тем простейшим образом, каким он будет отвечать и на все остальные вызовы, которые появятся за время его долгого правления. Чаушеску считает, что с народом «надо быть построже». В 1966г. в Румынии запрещают аборты. В первые годы после принятия этого закона рождаемость, в самом деле, растет.
Подобное вмешательство в личную жизнь было предупреждением о грядущем ужесточении деспотии. Ну а пока деспот боролся за свободу, причем даже в ситуации, которая требовала немалой смелости. В 1968г. вторая после Венгрии западная страна, обстоятельствами Второй мировой войны загнанная в социалистический лагерь, предпринимает попытку бежать из него. На этот раз все происходит более мирно и умеренно – в Чехословакии процесс либерализации запускает само коммунистическое руководство страны во главе с пришедшим к власти в январе 1968г. Дубчеком.
В отличие от 1956г. «старший брат» некоторое время медлит с тем, чтобы призвать «младшего» к порядку. У нового генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева нет ни сталинской жестокости и непреклонности, ни хрущевского темперамента. Он хочет покоя и только покоя, поэтому в течение нескольких месяцев увещевает чехословацкое руководство своими силами вернуться к традиционному тоталитарному строю. На вторжении настаивают боящиеся распространения чехословацкой заразы на собственные страны правители Восточной Германии и Польши. А Чаушеску ничего такого не боится, он демонстрирует солидарность с Дубчеком во время визита в Прагу 15 – 17 августа, в самый канун вторжения.
21 августа 1968г. армии СССР и его союзников по ОВД оккупируют Чехословакию. Румыния войска в Чехословакию не направила, но этим Чаушеску не ограничился. Гордость и тщеславие заставляют людей делать много глупостей, но зачастую придают им мужества, как и произошло в августе 1968г. Тогда Чаушеску поступил очень не по-румынски - презрел стратегию выживания и ради борьбы за абстрактные идеалы пошел на громадный риск. 22 августа руководитель Румынии, выйдя на балкон перед собранным на площади у здания штаб-квартиры румынских коммунистов народом, разнес советский империализм с такими неподдельными яростью и вдохновением, что антикоммунистическим пропагандистам Америки и Западной Европы осталось только позавидовать.
Народ, как водится, шел на митинг по разнарядке партийных организаций, но это было одно из редких исключений, когда для многих и «зов сердца» был не пустым звуком. Когда-то в СССР партия и народ объединились для отпора нацистскому нашествию, в Румынии в 1968г. они были готовы вместе противостоять советской угрозе. Ходили слухи о переброске советских войск к румынской границе. Чаушеску объявил о создании патриотической гвардии, в которую было мобилизовано все взрослое население страны. Но советские танки не пересекли Прут ни через неделю, ни через месяц, ни через год, ни через 24 года.
Почему так? Очевидного объяснения отказа от вторжения (за исключением бродящего по румынской сети рассказа о том, как советская армия испугалась «созданного румынскими изобретателями лазерного оружия») не просматривается, но, скорее всего, у Брежнева не поднялась рука на своего. Дубчек, начав переход к демократии и рыночной экономике, своим быть перестал, и его, несмотря на все нежелание делать резкие движения, пришлось давить. А Чаушеску оставался вождем тоталитарного государства, созданного по советскому образцу. Так что даже открытая ненависть к стране, некогда этот образец показавшей, была ему прощена. Все-таки причудливо играла судьба с Румынией – она подвергала ее множеству страданий, но взамен частенько подкидывала чудесные спасения в безвыходных ситуациях.
После августа 1968г. румынский лидер блаженствовал в лучах славы. Ему искренне рукоплескал собственный народ. Ему спешили пожать руку западные политики. В августе 1969г. президент США Никсон наносит визит в Румынию – она стала первой коммунистической страной, которую посетил глава американского государства, поездки в Москву последовали позже. Следом в Бухарест едут и другие западные лидеры, а Чаушеску радушно принимают в столицах Европы и Америки. «Политический туризм» приводит румынского правителя в восторг, так что постепенно потребность любоваться чеканящим шаг почетным караулом и ковровыми дорожками очередного президентского дворца станет настоящей манией. Два десятилетия Чаушеску будет неутомимо скитаться по свету, вначале по западным столицам, а когда его перестанут туда приглашать, по Азии и Африке, вплоть до самых глухих уголков «третьего мира». В конце концов, во время очередного официального визита его застанет революция.
Дружба с Западом приносила ощутимые выгоды. В 1971г. Румыния вступает в Генеральное соглашение по тарифам и торговле и в Международный валютный фонд. После многочисленных бюрократических проволочек в 1975г. США предоставляют Румынии статус наибольшего благоприятствования в торговле. Доступ к мировым рынкам и кредитам в твердой валюте становится удобнее. Румынское руководство и в самом деле теперь исходило из того, что стране не стоит замыкаться в рамках СЭВ. Сокращение доли торговли с социалистическими странами, составлявшей в 1960-х годах более 70% общего внешнеторгового оборота, предполагало частичный отказ от простого и надежного обмена сырьем и низкокачественными промышленными изделиями и поиск своей ниши на мировом рынке.
Важнейшей предпосылкой успешной конкурентной борьбы на внешних рынках Чаушеску счел усиление партийного и государственного контроля над экономикой и идеологией. Возможно, злую шутку с румынами сыграла солидарность партии и народа в 1968г. Возникший тогда мотив противостояния сильному внешнему врагу, под которым теперь негласно подразумевался Советский Союз, создал в стране атмосферу, благоприятную для закручивания гаек. В 1971г. оттепель заканчивается – эксперименты по расширению самостоятельности государственных предприятий сворачиваются, немногочисленные частные лавочки исчезают, робкие послабления для интеллигенции сменяются идеологическими проработками, совсем мрачный оттенок которым придает придуманное в подражание китайцам название «малая культурная революция».
Такая линия не соответствовала устремлениям премьер-министра, но тот не сопротивлялся. Система действовала неумолимо, и взошедший к вершинам власти «слабый» Чаушеску подмял под себя «сильного» Маурера без видимых усилий. Тогда же Чаушеску предпринял еще один шаг, весьма выгодно смотревшийся на фоне Советского Союза тех времен, где партийные князьки десятилетиями бессменно хозяйничали во вверенных им отраслях и территориях. Была введена система постоянной ротации партийных и государственных кадров. Первым, на ком ее опробовали, стал Маурер - в 1974г. премьера отправили в отставку.
Этот порядок позволял контролировать бюрократов более жестко и эффективно, только вот вершина власти была абсолютно недоступна для какого-либо контроля. И конечный результат получился еще хуже, чем в СССР.
В том же году Чаушеску счел, что дающая неограниченную власть должность генерального секретаря, все же звучит слишком несолидно для такой масштабной личности как он. Был учрежден пост президента. Кто был единогласно избран первым президентом Румынии, думаю, понятно.
Меняя политический курс с либерального на жесткий, Чаушеску избавился еще от одного функционера, выдвинутого им же во времена оттепели. В 1971г. был снят с поста министра по делам молодежи и отправлен руководить отдаленным уездом Ион Илиеску.
ПУТЬ НА ЗАКАТ
На протяжении большей части 1970-х городские румыны продолжали жить неплохо. Рабочие места и покупательная способность зарплат были стабильными, снабжение сносным. Помимо жилых домов с отдельными квартирами построили многочисленные курорты на Черном море и в Карпатах, которые многим вчерашним обитателям деревень и рабочих поселков могли показаться шикарными местами. Портил их жесткий «апартеид», разделявший валютных интуристов и второсортных «строителей всесторонне развитого румынского социализма». Дружественные американцы торговали в Румынии «Пепси-колой» и построили в центре Бухареста красивый небоскреб гостиницы «Интерконтиненталь». А некоторые румынские счастливчики даже смогли позволить себе на зависть остальным обитателям коммунистического мира купить большие и блестящие американские машины. Куда более широкий круг жителей страны смог порадоваться, когда Румыния приступила к производству собственного, простенького и ненадежного, но доступного относительно многим легкового автомобиля «Дачия». Это достижение стало вершиной развития румынского общества потребления при коммунистическом правлении.
Сложившееся и заматеревшее тоталитарное общество жестко ограничивало свободу людей. Но исторически большинство румын всегда имело мало возможностей. Зато теперь, при гарантированных рабочих местах и всеобщей (для городского населения) системе социального обеспечения они могли вполне насладиться расслабляющей «уверенностью в завтрашнем дне». Смесь страха и ненависти одних с надеждой других, характерная для сороковых, осталась позади, окончательно уступив место лени, равнодушию и конформизму. В Румынскую коммунистическую партию (Чаушеску вернул РРП это название в 1965г.) принимали без особых ограничений, так что она достигла численности в 4 млн. Румыния стала страной с самым большим в мире процентом коммунистов на душу населения. Многочисленные новые коммунисты придумали новую расшифровку аббревиатуры своей партии PCR – pile cunostinte relatii – блат знакомства связи.
Румынскую культуру достойно представляли жившие и работавшие далеко от родины Элиаде, Чоран и Ионеску, а послушно следовавшие идеологической генеральной линии местные творцы ничего запоминающегося создать не сумели. Некоторым поэтам удавалось оставаться в области чистого искусства, куда вслед за ними уходили и многие читатели. Самым знаменитым из них был Никита Стэнеску, творивший в шестидесятые и семидесятые, а умерший в 1983г. Талантливые поэты более молодого поколения – Адриан Пэунеску и Анна Бландиана – доживут до иных времен и заявят о себе в политике. Первый на закате правления Чаушеску, вторая – на заре новой румынской демократии.
Богатую традицию румынской деревенской прозы продолжил писатель Марин Преда, в 1960-х написавший роман «Морометы» (так назывались жители одной захолустной и патриархальной трансильванской местности). В рассказе о трудных судьбах крестьян докоммунистической Румынии можно было узнать и многие реалии современной Преде страны.
Загнанная в кооперативы, снабженная некоторым количеством тракторов и лишившаяся в ходе урбанизации части населения, румынская деревня все равно оставалась бедной, многолюдной и патриархальной. Ничего похожего на реализованные в соседних Болгарии и Восточной Молдавии масштабные программы модернизации сельского хозяйства в Румынии предпринято не было. Зато крах коммунистической экономики для румынских крестьян будет менее болезненным, чем их для болгарских и молдавских собратьев.
Президента Чаушеску радовало не только стабильное социально-экономическое положение в Румынии, но и то, что в стране становились все менее заметными те, кто мешал ее этнической монолитности. Во многом этому способствовала урбанизация. В 1948г. доля венгров в населении Трансильвании составляла 25%, но, как и много веков назад румыны жили в основном в деревне, а города оставались преимущественно венгерско-немецкими – 40% городского населения края составляли венгры. Коммунистам удалось нанести сокрушительный удар, навсегда покончивший с таким положением вещей. Вначале экономические позиции венгерского городского среднего класса были радикально подорваны национализацией, затем в города хлынул поток переселенцев из деревни, большинство из которых были, разумеется, румынами.
В 1966г. доля венгров в городском населении Трансильвании составила 27%, в 1992г. – 13%. То был второй, после разрушившей венгерскую аристократию аграрной реформы 1921г., большой удар по венграм – теперь, когда прежние хозяева Трансильвании не составляли большинства городского населения, господство румын в трансильванском обществе было надежно обеспечено. При этом доля венгров в населении области в целом снизилась несущественно – в 1992г. их был 21%. Последним венгерском оплотом в Трансильвании остался секейский край – в этой бедной сельской области, расположенной практически в центре Румынии, венгры по-прежнему составляют большинство.
Подход румынских властей к венграм не был постоянным. В первые годы коммунистического правления к венгерскому меньшинству относились лояльно. Во многом это происходило под давлением Советского Союза, стремившегося поддерживать равновесие между своими новыми вассалами. Важнейшим шагом по реализации такой политики стало создание в 1950г. венгерской автономии в секейских землях.
Отношение меняется по мере укрепления независимости Румынии. Первым дурным знаком для венгров стало закрытие в 1959г. университета с преподаванием на венгерском языке в Клуже. В 1968г. ликвидируется венгерская автономия. С этого рубежа начинаются систематические притеснения венгерского языка и культуры в сферах образования и средств массовой информации.
Впрочем, судьба венгров сложилась неплохо по сравнению с другим городским сообществом Трансильвании – немцами. Меры, принятые в 1945г. против представителей побежденной нации, отбросили немцев в низы румынского общества. В этих условиях установившиеся в 1967г. хорошие отношения между Западной Германией и Румынией имели счастливые последствия для многих личных судеб, но катастрофические – для народа трансильванских саксов в целом. Желание большинства немцев уехать из Румынии было очевидным, и западногерманское правительство просило за соотечественников. А у румынского правительства уже был опыт решения еврейского вопроса, в котором так замечательно сочетались приближение к этнической монолитности румынского общества и получение материальной выгоды.
Недаром пропагандисты времен Чаушеску вновь полюбили вспоминать о римском происхождении румын. Если увязка еврейской эмиграции с экономической помощью Румынии только подразумевалась, но напрямую не оговаривалась, то румыно-германские переговоры стали максимально похожи на торги на рабских рынках Римской империи. За обычного немца румыны брали 1 800 марок, за квалифицированного рабочего – 2 900, а за специалиста с высшим образованием – 11 000. В дальнейшем румынская сторона несколько раз пересматривала цены на немцев в сторону увеличения.
Западная Германия платила исправно, так что саксонские города и села Трансильвании начали пустеть. С 1967 по 1989г. уехали 200 тыс. немцев. К моменту свержения коммунистов в Трансильвании оставалось от 200 до 300 тыс. немцев из 750 тыс., проживавших там в 1930-е годы. Но и это был еще не последний акт драмы исхода саксов.
Ликвидация частной собственности, а затем оттеснение на периферию либо за рубеж народов, исторически составлявших трансильванскую элиту, лишили Трансильванию значительной части ее былого европейского лоска. Города обеднели, утратили былую социальную и культурную среду. Румыния же в целом стала куда более единообразной – накапливавшиеся веками различия между уровнем и характером развития областей по разные стороны Карпат теперь в значительной степени нивелировались. Причем выравнивание происходило на уровне Валахии и Молдавии, за счет деградации Трансильвании.
В своем стремлении к этнической монолитности коммунисты победили все нерумынские народы страны, кроме одного – цыган. Последние с давних пор представляли собой заметную часть социального пейзажа Румынии, но их доля в населении была ничтожной – 0,4% в 1956г. Однако уровень рождаемости у румын падал, а у цыган сохранялся, а иногда возрастал (именно они наиболее активно воспользовались теми социальными льготами для многодетных семей, которые наряду с запретом абортов были введены в 1966г.), так что соотношение начало меняться. В 1992г. доля цыган в населении Румынии по официальным данным составила 1,8%, по неофициальным оценкам - почти 5%.
Между тем, Чаушеску ведет свой все более монолитный народ на завоевание мировых рынков. Если поначалу обеспечение экономической независимости от коммунистического блока было вопросом скорее национального престижа, то постепенно оно становится жизненной необходимостью. В условиях оттока населения в города остававшееся крайне неэффективным сельское хозяйство не только утратило экспортный потенциал, но и все хуже справлялось с задачей прокорма собственной страны. С 1975г. в городах Румынии начинает ощущаться дефицит продуктов питания. Для поддержания уровня потребления необходимо прибегнуть к импорту. Внутри коммунистического блока достаточных запасов еды нет – «старший брат» сам уже десять с лишним лет импортирует продовольствие. Значит, нужна валюта.
Относительно возможности изделий вроде бы мощного румынского машиностроения конкурировать на свободном рынке иллюзий никто не питает. Остается лишь то решение, которое выручало Румынию до коммунистической индустриализации – нефть. Но и с ней дела обстоят не блестяще. В 1976г. Румыния достигает наивысшего показателя добычи нефти – 300 тыс. баррелей в день. Это в два раза больше, чем в 1930-х, что уже свидетельствует о замедлении роста по сравнению с началом 20 века, а затем показатели нефтяной промышленности идут вниз. Румынские запасы нефти были невелики и теперь приближались к истощению.
В ответ на эту ситуацию принимается решение превратить Румынию в перевалочный пункт на пути ближневосточной нефти в Европу и крупный мировой центр нефтеперерабатывающей промышленности. Силы страны мобилизуются на строительство огромных нефтеперегонных комбинатов. Хотя задача создания альтернативных налаженным морским перевозкам путей доставки нефти в Европу и нелегка, румынское руководство исходит из того, что проект будет востребован, поскольку в течение последнего более чем полувека спрос на нефть растет. Правда, после энергетического кризиса 1973г. рост серьезно замедлился, но на это предпочли не обращать внимания.
Срочно налаживаются хорошие отношения с Ираном и арабскими странами. Наиболее пробивным румынам удалось устроиться на работу в эмираты Персидского залива. В Румынии появились многочисленные арабские студенты, занявшиеся поставками в страну западного дефицита и восточных наркотиков, а также сделавшиеся объектом жгучей ненависти румынской молодежи мужского пола – эти экзотические пришельцы из капиталистического мира легко уводили лучших девушек.
Мобилизация ресурсов страны на новые великие стройки требует уменьшения потребления и увеличения рабочего времени, что и делается, правда пока в относительно скромных масштабах. И тут то находится группа населения, которая неожиданно резко реагирует на ужесточение эксплуатации – шахтеры долины Жиу. 30 июля 1977г. в городе Лупень 35 тыс. горняков объявляют забастовку с требованиями сокращения рабочего дня, улучшения снабжения шахтерского региона и отмены решения об увеличении пенсионного возраста. Судя по действиям руководства, оно после многих лет незыблемой внутренней стабильности пребывало в самой искренней растерянности. В какой-то момент шахтеры оказываются необычайно сильны – 2 августа они захватывают приехавшую к ним из Бухареста партийную делегацию и требуют, чтобы прибыл непременно Чаушеску. Тот появляется на следующий день, на первых порах видимо не испуганный, а наоборот уверенный, что его отеческое внушение быстро успокоит пролетариат. Но, услышав, как многотысячная толпа не внимает ему в молчаливой покорности, а отвечает яростными криками, Чаушеску возможно и в самом деле пугается. Он немедленно соглашается с требованиями шахтеров, благо те были чисто экономическими и касались одного небольшого региона. Чаушеску имел возможность услышать в том грозном реве толпы в 1977г. предзнаменование других отчаяния и ярости – тех, что вспыхнут двенадцать лет спустя. Но он не привык прислушиваться ни к чему, кроме собственных желаний.
После того как довольные одержанной победой шахтеры возвращаются на работу, в долину Жиу без лишнего шума подтягиваются лучшие силы госбезопасности. Предводителей забастовки арестовывают или они гибнут при невыясненных обстоятельствах. 4 тыс. наиболее активных участников принуждаются к смене работы и переезду. Зато остальные пользуются выбитыми из правительства социальными льготами – долина Жиу становится островком относительного благополучия в нищающей стране.
Возможно, с забастовкой шахтеров долины Жиу Чаушеску как раз повезло. Эти умевшие постоять за себя люди выступили очень рано – в самом начале новой полосы румынских бедствий, когда большинство населения страны еще не считало свое положение достаточно плохим, чтобы идти на риск участия в антиправительственных выступлениях. Случись такое где-нибудь в 1980-х, долина Жиу могла бы стать детонатором большого мятежа, а то и революции. Но выступление 1977г. привело к тому, что худшие времена шахтеры встретили подкупленными и лишенными предводителей.
Шахтерская забастовка стала предупреждением Чаушеску о том, что мечта Дракулы на самом деле не сбылась, и Румыния не обязательно будет покорно следовать любому мановению его руки. Появляются диссиденты, требующие выполнения властями обязательств соблюдать права человека, содержащиеся в подписанных Румынией в 1975г. документах совещания в Хельсинки (СБСЕ). В 1977г. адресованный собравшимся в Белграде министрам иностранных дел стран-участниц СБСЕ меморандум о нарушениях прав человека в Румынии составляет писатель Пауль Гома. Его подписывают 200 человек. В 1979г. несколько диссидентов провозглашают создание Свободного румынского профсоюза. Гома принуждается к отъезду из страны, создателей профсоюза сажают. В Трансильвании появляются опирающиеся на поддержку лютеранских и кальвинистских общин венгерские активисты, протестующие против усиления национальной дискриминации. Протестует даже глава официальной организации венгров Ласло Такач. Его убивают.
Благодаря этим протестам, Румыния вписывалась в общую для коммунистического мира тенденцию – к концу 1970-х попытки создать независимые общественные организации предпринимались повсюду в Восточной Европе и СССР. Сами независимые общественные движения были малочисленны и быстро уничтожались властями, но они оказались лишь одним из проявлений того общего надлома, который произошел в коммунистическом блоке в течение этого внешне благополучного десятилетия. Ресурсы экономического развития, под которым следует понимать не только (и даже не столько) возможности использования новой рабочей силы и новых полезных ископаемых, но и страх репрессий, заставлявший людей работать без рыночных стимулов, оказались близки к истощению. Зато усталость, разочарование и апатия охватили большую часть общества, не исключая и правящие элиты. В одной из стран, изначально бывшей самым слабым звеном в восточноевропейской «внешней империи» Советского Союза, эти тенденции уже в начале следующего десятилетия привели к революции.
А чуть раньше польской грянула иранская революция. В ноябре 1978г. всеобщая забастовка парализовала нефтяную промышленность Ирана. В 1979г. последовали свержение иранского шаха, захват власти исламистами, взятие ими в заложники американских дипломатов, разрыв экономических отношений Запада с Ираном и угроза большой войны в Персидском заливе. Цена барреля нефти возросла с 16 долларов весной 1979г. до 40 весной 1980г. Западные правительства начали активно внедрять разрабатывавшиеся еще со времен первого энергетического кризиса стратегии энергосбережения и использования альтернативных нефти источников энергии. В результате, с 1980г. мир вступил в длительную полосу снижения спроса на нефть и нефтепродукты.
Румыния как раз с 1977г. сделалась импортером нефти. А вся стратегия развития нефтеперерабатывающей промышленности страны была рассчитана на сохранение низких цен и продолжение роста спроса на это топливо. В начале 1980-х годов завязанные на покупку нефти и продажу нефтепродуктов внешнеторговые операции приносили Румынии убыток в 900 тыс. долларов ежедневно.
НОЧЬ
Румынская экономика буксует – официально заявленные годовые темпы роста промышленного производства сокращаются с 9,5% в 1976 – 1980гг. до 2,8% в 1981 – 1985гг. В целом с 1970 по 1990 промышленное производство вырастает в 4 раза. Даже официальная статистика свидетельствует о значительном снижении динамики, а делая поправку на приписки, мы можем получить стагнацию а затем и упадок румынской экономики.
Срочные меры, принимаемые во избежание краха экономики, грозят похоронить мечту Чаушеску об экономически самодостаточной Румынии. Платежный дефицит покрывается за счет внешних займов, что к 1981г. доводит внешний долг до заметного, хотя и не катастрофического показателя в 9,5 млрд. долларов. Обеспечение экономической независимости Румынии от союзников по коммунистическому блоку было одной из главных целей Георгиу-Дежа и Чаушеску, но пришлось наступить на горло и этой песне. Покупать нефть по новым мировым ценам было абсолютно невыносимо в условиях, когда советские поставки партнерам по СЭВ шли по-прежнему по дешевке и с возможностью расплачиваться низкокачественными изделиями социалистической промышленности. Так что если к середине 1970-х Румынии удалось снизить долю СЭВ в своей внешней торговле до 35%, в 1980-х она снова возросла до 60%.
Несмотря на необходимость вернуться к более тесному экономическому сотрудничеству, Чаушеску остался непреклонным в своем политическом противостоянии СССР. Румыния осуждает советское вторжение в Афганистан и затем может злорадно наблюдать как нелюбимый «старший брат» не только подвергается единодушному международному осуждению, но и ничего не может поделать с отчаянно сопротивляющимися афганцами. Очень вскоре у Советского Союза появляется новая головная боль, только она Чаушеску уже не радует.
14 августа 1980г. начинается забастовка рабочих судоверфи имени Ленина в Гданьске. Начало было похоже на события в долине Жиу, только продолжение оказалось совсем другим. 20 августа бастовали уже сотни предприятий по всей Польше. Рабочие лидеры вместе с активистами диссидентских движений создали независимый профсоюз «Солидарность», который заставил коммунистическое руководство Польши 31 августа подписать соглашение, означавшее смену политического строя в стране. Ведь в нем предусматривались не только социальные уступки, но и право на забастовки и создание независимых общественных организаций. К концу 1980г. в не контролируемые коммунистами движения вступили 10 млн. поляков.
Польское антикоммунистическое сопротивление добилось свободы, которая просуществовала более года. Одряхлевший и увязший в Афганистане Советский Союз долго терпел такое положение вещей, а правительства соседних с Польшей стран пребывали в страхе. Этой нехорошей для коммунистического блока ситуации положил конец новый лидер польских коммунистов Ярузельский, в декабре 1981г введший военное положение и загнавший «Солидарность» в подполье. Но полной реставрации прежней системы не вышло – Ярузельский не смог, а возможно и не захотел идти на окончательный разгром многомиллионной польской оппозиции, что потребовало бы слишком масштабных и жестоких репрессий. С самого начала коммунистического правления дружно отвергавшие эту систему, поляки одержали над коммунизмом пусть не полную но громкую победу, открывшую период кризиса и развала коммунистического блока.
Поляки дали Чаушеску возможность припомнить напор толпы в долине Жиу. Тем более что и в самой Румынии напоминания были. 19 октября 1980г., через двенадцать дней после того как в Польше завершился 1-й съезд «Солидарности», шахтеры в городке Мотру в Олтении взбунтовались и пошли громить уездный партком. Лишь после долгого и ожесточенного побоища милиция отбила приступ оплота местной власти. В 1980 и 1981гг. были волнения среди рабочих в Плоешть и даже в Бухаресте. В 1981г. произошло еще одно весьма неприятное событие – на 12 съезде РКП выступает Пырвулеску, престарелый ветеран, последний из поколения, создавшего партию румынских коммунистов в начале двадцатых. Вместо ожидаемых от него дежурных дифирамбов, он призывает съезд сместить Чаушеску с руководящих постов.
Румынский президент принимал решения исходя из двух несомненных для него истин – «социализм есть самая совершенная в мире система» и «самый совершенный в мире социализм существует в Румынии». Но к началу 1980-х годов найти подтверждение этим истинам где-либо за пределами страниц румынских газет стало крайне трудно. Возражением по второму пункту могло служить то, что следовавшая такой же классической тоталитарной модели, но не боровшаяся за независимость от СССР Болгария жила лучше Румынии.
Возражений по первому пункту в восьмидесятых стало совсем много. У тоталитарных режимов хорошо получались мобилизация больших ресурсов на создание тяжелой промышленности и ведение войн, но в основе современной цивилизации лежит все-таки не это, а способность к инновациям. С последним у коммунистов было слабо, так что когда к началу 1980-х новый технологический рывок оттеснил тяжелую промышленность с позиции основного фактора, определяющего силу, социалистическая система стала очевидным образом слабеть и сникать перед лицом освободившегося от части наросших на него элементов социализма и обретшего новую динамику капитализма.
Самым близким и обидным был пример Венгрии. Венгерские коммунисты, в 1956г. так убого смотревшиеся на фоне принявших участие в их спасении от революции румынских собратьев, с середины шестидесятых начали, несмотря на присутствие советских войск, уходить все дальше от тоталитаризма, в результате чего их страна теперь выглядела намного приятнее Румынии. А самая большая, хотя пока и смутная угроза зрела на востоке, где по мере вымирания старого поколения коммунистических вождей Советского Союза начинала вырисовываться перспектива больших перемен.
Что Чаушеску мог поделать с этим все дальше уходившим от его идеала миром? Послать его к черту, отказавшись от внешних заимствований и расплатившись с уже сделанными долгами.
Как этого можно было добиться? Разумеется, «быть построже» со своим ленивым, недисциплинированным и не умеющим ценить благодеяния руководства народом. На рубеже семидесятых и восьмидесятых на румын обрушивается ряд мер в духе раннего коммунизма – изымаются некогда укрытые от национализации или присвоенные потом объекты недвижимости, присоединяются к колхозам некоторые из горных частных землевладений, конфискуется находящееся в собственности частных лиц золото. Но это только для начала, настоящие бедствия накатывают с 1982г. Прекращается импорт любых потребительских товаров, включая продукты питания и лекарства. Приказано продавать за валюту все, что производится в стране. Большую часть румынских товаров можно продать только за бесценок, так что усилия по добыванию валюты крайне неэффективны. Мучительный процесс выплаты внешнего долга растягивается на многие годы. И усугубляется еще множеством обстоятельств.
Наверное, это было старческое… Чаушеску, разумеется, не предвидел, какая смерть ожидает его на самом деле, но не мог не понимать, что жизнь, так или иначе, близится к концу. А значит нельзя больше откладывать воплощение тех грандиозных и прекрасных видений светлого будущего, которые вероятно посещали его в минуты душевного подъема. В начале восьмидесятых сносится примерно треть исторического центра Бухареста и начинается строительство правительственного комплекса, призванного повторить по стилю и превзойти по размаху то, что когда-то было построено Сталиным в Москве. Ударными темпами возводится грандиозный дворец, где все – от парадных залов до туалетов – невероятно просторно. На фасаде дворца расположен балкон, с которого открывается вид на площадь, где народ должен будет собираться для чествования вождя, и уходящий в светлые дали проспект Победы социализма. Еще Чаушеску обидно, что когда-то по указанию Хрущева бросили строить канал Дунай – Черное море, так что он приказывает завершить стройку. В трудовые лагеря теперь никого не сажают, так что основная тяжесть работ ложится на армию, которая превращается (теперь уже в условиях полного классового равенства) в сплошной огромный стройбат.
Как назло именно к этому времени завершаются начатые после 1968г. разработка и испытания румынского танка. В 1983г. Чаушеску приказывает производить по 500 боевых машин в год. Удается выйти на уровень чуть больше 200, что тоже стоит стране немалых усилий.
Дефицитом становится большая часть потребительских товаров, продукты питания в первую очередь. Мясо в свободной продаже практически нет, за изредка появляющимися куриными костями и потрохами выстраиваются длиннющие очереди, чтобы купить хлеб нужно встать рано утром и отстоять очередь. По карточкам на месяц выдаются килограмм муки, килограмм сахара, полкило маргарина и 5 яиц, но и их отоваривание часто оказывается трудной задачей. Единственное, чем румынский народ до самой революции снабжался в изобилии – это пиво.
Почти все топливо и электричество уходят на производство экспортных товаров и великие стройки, поэтому коммунальным службам и населению спускаются указания, что температура зимой в квартирах не должна превышать 14º, а лампочки быть мощнее 40 ватт. Ужесточаясь все больше, меры энергосбережения подталкивают население к отказу от достижений индустриализации. Нормирование электроэнергии и топлива заставляет людей перестать пользоваться некогда произведенными румынской промышленностью бытовыми приборами и машинами. В деревне крестьяне бросают тракторы и комбайны и пересаживаются на лошадей. Более того, сельское население заставляют вернуться к натуральному хозяйству, полностью свернув торговлю в деревне. С 1981г. действует жесткая и невыгодная для крестьян система изъятия сельскохозяйственной продукции, аналогичная существовавшей на рубеже сороковых и пятидесятых продразверстке.
Из такой деревни очень хочется сбежать, но в городах новых переселенцев нечем кормить и не на что строить им жилье. Тогда Чаушеску блокирует дальнейшую урбанизацию, введя запрет на получение выходцами из деревни прописки в городах (таким образом практически восстановив отмененное в 18 веке крепостное право). Впрочем, до наступления этого момента большая часть румын успела уехать из деревни – к 1980-м годам доля горожан достигла 54% населения страны, но на этой отметке рост городского населения надолго остановился.
Чаушеску не только лишал народ плодов социалистической индустриализации, но и, по сути, выталкивал его из социализма. Жители страны, пользовавшиеся только общедоступными государственными системами снабжения и пренебрегавшие черным рынком, были обречены на жесточайшую нищету. Поэтому черным рынком почти никто и не пренебрегал. Теневая экономика, в которой работники магазинов обретали более высокий статус, чем партийные функционеры, лей заменяли такие универсальные средства обмена как кофе и импортные сигареты, нагуливали жир арабская и цыганская мафии, вскоре сделалась влиятельным параллельным миром, готовившим румынское общество к возвращению капитализма.
После мер, принятых в 1966г., население страны возросло и достигло 23 млн. Но вскоре естественный для переселившегося в города народа процесс снижения рождаемости взял верх, тем более что теперь дополнительным поводом не иметь детей стало падение уровня жизни. В 1980г. рождаемость была уже ниже, чем до 1966г. - 18 рождений на тысячу человек. Чаушеску в очередной раз жестоко обиделся на народ, не желавший воплощать в жизнь его мечты. В Румынии начинается кампания гинекологического террора. Противозачаточные средства пополняют длинный список недоступных товаров. Нестарых женщин по месту работы регулярно подвергают осмотрам, чтобы вовремя засечь беременность и не дать сделать аборт.
Но на этот раз эффекта не было никакого – к 1990г. количество рождений на тысячу человек снизилось до 13. Румынские мужчины совершенствуются в искусстве прерывания полового акта, женщины и врачи – в деле осуществления подпольных абортов. Последние становятся одной из ведущих отраслей теневой экономики, а в результате неудачных операций с 1966 по 1989г. погибли как минимум 10 тыс. женщин.
Компенсировать гражданам переживаемые ими трудности, по мнению руководства, должно чувство причастности к великому делу. Во всякие бутафорские общественные организации загоняют чуть ли не все население страны. В соколята родины – румынский аналог октябрят – детишек принимают в 4 года. Начиная с 1977г. проводится ежегодный фестиваль «Славься, Румыния», который, по мысли Чаушеску должен дать народу счастливую возможность не только потреблять правительственную пропаганду, но и самому создавать ее. Так что в промежутках между стоянием в очередях, попытками утеплить свои почти не отапливаемые жилища и поисками спекулянтов, у которых можно разжиться кофе и сигаретами, тысячи румын вынуждены отправляться репетировать песни и стихи, рисовать плакаты, бесконечное количество раз повторяющие славословия в адрес государства, партии и их руководства.
Причастности не получается в том числе и потому, что если авторов у пропагандистских произведений множество, то героев только два. Не один, а именно два. Культ личности в румынском обществе с его богатой традицией раболепия расцвел буйным цветом, но имел свою забавную особенность. Почти все коммунистические вожди были личностями достаточно сильными, чтобы нести бремя власти и получать на свои головы лавину лести исключительно в одиночку. Чаушеску, наверное, тоже хотел быть таким, но не потянул – расставив на склонах румынского политического Олимпа людей покорных и раболепных, на вершину он пошел не один, а взял с собой жену Елену. Обладая столь же простым происхождением и столь же безудержным тщеславием как ее муж, Елена Чаушеску с удовольствием командовала такими «умными и возвышенными» сферами как наука и искусство. И если на официальных картинках «среднего уровня» Николае Чаушеску чаще появляется один, то на самых парадных фотографиях, на самых пафосных плакатах и полотнах он и Елена вместе устремляют взоры к тому, что вначале было сиянием беспредельной власти, а потом стало стенкой казармы в Тырговиште.
Часть авторов румынской пропаганды отдавала себе отчет в том, что апологетическая преснятина нуждается в острой приправе – образе страшного и сильного врага, противостояние которому делает необходимым беспрекословное подчинение руководству. Официально дежурно ругали мировой империализм, но по-настоящему злыми и страстными были распространявшихся неофициально, но на деле поощряемые властями проклятия в адрес двух недругов из коммунистического блока – СССР и Венгрии. С одобрения властей доводили национальные чувства румын до белого каления ультранационалистические публицисты и литераторы, движение которых получило таинственно-претенциозное название «протохронизм». Коммунистическая идея из их произведений улетучилась почти полностью, а проповедь румынской исключительности все больше напоминала о Кодряну и его легионерах.
Эта свежая струя в тухлятине официальной пропаганды привлекла талантливого человека, которому удалось добиться успеха. Самым заметным из протохронистов стал поэт Пэунеску. Созданный им творческий кружок «Флакэра» к середине 1980-х сделался крупной организацией, проводившей концерты, собиравшие на стадионах тысячи молодых румын. Благодаря Пэунеску выходили к широкой аудитории румынские музыканты, работавшие в современных стилях, а наряду с агрессивной официозной пропагандой на концертах «Флакэры» иногда прорывалась едва прикрытая критика режима. И режим подтвердил свою репутацию, не потерпев человека, взявшегося служить ему слишком творчески и самостоятельно. В 1985г. общество «Флакэра» разогнали. Осталась только газета «Скынтейя» с портретами правящей четы и сообщениями об «образцово выполненных планах» выпуска отсутствующих в магазинах товаров.
Такая пропаганда не имела шансов на успех. Если мы вспомним тех 12 человек из Александрии, которые в 1948г. были готовы умереть за коммунизм, то в конце шестидесятых их может быть стало даже немножко больше, но вот в восьмидесятых не осталось ни одного. По настоящему жестокого, как в первое десятилетие коммунистического правления, террора при Чаушеску не было. И власти не могли сдержать бурный поток сплетен и анекдотов, красочно описывавших глупость и любовь к роскоши правящего семейства и упадок управляемой ими страны, высмеивавших коммунистическую пропаганду, да и патриотическую тоже.
В такой ситуации от Румынии многие ожидали, что она станет новой Польшей. Вспышки протеста и в самом деле продолжались. В 1983г. бастовали шахтеры в Марамуреше. В 1986г. были волнения рабочих в Клуже, в 1987 – в Яссах. В том же году в Яссах впервые с 1956г. вышли на оппозиционную демонстрацию студенты.
И все же дистанция между рассказом крамольного анекдота за кружкой пива в кругу друзей и участием в антиправительственной организации для подавляющего большинства румын была слишком велика. Так что страх и конформизм упорно брали верх - год проходил за годом, произвол власти становился все более безумным, а румынской «Солидарности» так ни на каком горизонте и не просматривалось. Жаждущим освобождения интеллектуалам оставалось только стыдить народ за трусость и пассивность, надеясь, что обидная шутка про то, что «мамалыга не взрывается», или детский стишок, в котором мышонок радуется тому, что его сожрет лично самый важный кот во дворе (цензура вначале пропустила, но затем спохватилась и конфисковала тираж), со временем подействуют.
Западные похвалы Румынии окончательно стихли. Правление Чаушеску сделалось слишком одиозным, чтобы дружить с ним даже ради подрыва единства советского блока. К тому же начались события, подрывавшие его куда радикальнее, чем румынская фронда. Уменьшение потребления нефти на Западе, ранее погубившее связанные с нефтепереработкой планы румын, теперь наносило удар по главному противнику. Понижение цен на нефть радикально снизило доходы СССР, так что новый генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев начинает искать пути снижения имперского бремени и реформирования становящейся слишком слабой и уязвимой страны. Эта политика открывает дорогу великим событиям – снижению уровня противостояния между Западом и СССР, потом либерализации в главной цитадели коммунизма, потом всеобщему кризису жесткой и невосприимчивой к реформам системы.
У Советского Союза теперь целых два повода не дружить с Румынией – ее независимая внешняя политика и ее сталинистская внутренняя политика. Чаушеску остается в одиночестве, но тем больше у него поводов ощущать себя избранным носителем коммунистической идеи. На все чаще задаваемые иностранцами вопросы о возможности либерализации в Румынии, он с неизменной непреклонностью отвечает, что этого не произойдет никогда.
В Румынии происходит то, предсказание чего году в пятидесятом было бы сочтено крайне дурной шуткой – народ расхватывает и жадно читает советские пропагандистские материалы, а власти в ответ вводят запрет на их распространение. Вспоминая 1968г., румыны придумывают новый анекдот: «Советский Союз уже двадцать лет как перебросил войска к румынской границе. Ну когда же наконец они вторгнутся!»
БЕСПОЩАДНАЯ ИМПЕРИЯ
Мы оставили Восточную Молдавию в августе 1944г., когда она окончательно перешла под власть Советского Союза. После того как Румыния стала коммунистической, идеологические обоснования советских притязаний на земли между Днестром и Прутом отпали. Но отдать другой, пусть даже «братской» стране то, что СССР всегда считал своим, только «временно оккупированным», являлось поступком абсолютно недопустимым. Так что, казалось бы, канувшая в Лету граница 1812г. возродилась всерьез и надолго. Населению Бессарабии было велено вспомнить свою старую, связанную с существовавшим с 14 по 19 век молдавским государством идентичность, называться молдаванами и накрепко забыть о том, что они могут быть и румынами тоже. Вместо румынской латиницы вновь ввели кириллицу, а употребляемый в крае язык стали называть молдавским, хотя его отличия от румынского явно недостаточны, чтобы считать их отдельными наречиями.
Могущество одержавшего победу в самой громадной и ужасной в человеческой истории войне СССР было столь велико, что казалось у Восточной Молдавии впереди столетия жизни под властью новой восточной империи. Начало этой жизни было мрачным.
СССР умел выкачивать ресурсы из своего населения решительно и беспощадно. Осенью 1944г. в советскую армию были мобилизованы 257 тыс. жителей Восточной Молдавии, из них 40 тыс. погибли за оставшиеся до конца войны месяцы. Вспомним еще раз и о 480 тысячах тонн зерна поставок, направленных краем Советскому Союзу в 1944г. Сельское хозяйство Бессарабии было разорено великой войной и непомерными поборами – собранный в 1945г. урожай составлял лишь половину от уровня 1940г.
В последующие годы объемы изъятия сельскохозяйственной продукции снизились, но все равно оставались огромными. С 1945 по 1952г. осуществлявшиеся по символическим ценам обязательные поставки Восточной Молдавии в общесоюзные фонды составили 2,2 млн. тонн зерна – порядка 245 тыс. т. в среднем за год.
Во время войны было разрушено большинство бессарабских городов. 76% Кишинева лежало в руинах. В эти места, где крайне трудно было прожить и оставшемуся там населению, приезжает множество новых людей. Возвращаются несколько сотен тысяч эвакуированных в 1941г. в восточные области СССР, а также 45 тыс. бессарабцев, которых в первой половине 1944г. Румыния вывезла вглубь своей территории, а во второй половине года по распоряжению советских властей насильственно вернула на место. Скопление всего этого народа в разоренной стране привело зимой 1944 – 1945гг. к эпидемиям тифа и туберкулеза, стоившим жизни 107 тысячам человек.
В первые годы после «освобождения» СССР управлял Восточной Молдавией как завоеванной страной. Управленческий аппарат был практически в полном составе привезен с востока. В 1947г. молдаван среди восточномолдавской бюрократии было только 5%, да и те в основном являлись выходцами из межвоенной заднестровской Молдавской автономии или с Украины.
Результаты их правления были бедственными. Плохой урожай 1945г. стал лишь началом великой трагедии молдавской деревни. В 1946 и в 1947г. на южные регионы Советского Союза обрушились жестокие засухи, а безжалостность природы оказалась помножена на беспощадность власти. СССР помогал пострадавшим от засухи восточноевропейским странам, но из собственного населения продовольствие выколачивалось до самой последней возможности (молдаван жалеть было тем более незачем, так как они в отличие от русских и большей части украинцев все еще не вступали в колхозы, оставаясь зловредными частниками). Обязательные поставки для Бессарабии были временно отменены в ноябре 1946г., когда население края уже умирало от голода. Всего в 1946 – 1947гг. голод унес 216 тыс. жизней.
Урожай 1948г. был хорошим, и беспощадное выколачивание поставок не замедлило возобновиться. Теперь налоги стали более дифференцированными – для основной массы крестьян - просто высокими, для наиболее зажиточных – разорительными, делавшими хозяйственную деятельность практически невозможной. Хотя Восточная Молдавия и была для Советского Союза приобретением легким для освоения – в отличие от долгой и жестокой партизанской войны в Западной Украине, Польше и Прибалтике здесь были лишь небольшие и быстро захлебнувшиеся попытки создать антикоммунистическое подполье, идти в колхозы сельское население края тоже не хотело. К началу 1949г. только 27% молдавских крестьян отказалось от собственности на свою землю и вступило в коллективные хозяйства.
Разумеется, сразу вслед за советской армией в Бессарабию прибыли и сотрудники госбезопасности, которые приступили к чистке края от неблагонадежной и классово чуждой части населения. Основной формой репрессий стала депортация во внутренние области СССР – с 1944 по 1948г. ей подверглись порядка 50 тыс. человек. Но поскольку ни разорительные налоги, ни голод, ни умеренные репрессии не заставили крестьян пойти в колхозы, было решено, что советское государство должно нанести по молдавской деревне большой устрашающий удар. 5 и 6 июня 1949г. в ходе масштабной и стремительной операции под кодовым названием «Юг» 40 тыс. жителей Восточной Молдавии, в основном крестьян, отрываются от своих домов и полей, грузятся в вагоны и отправляются на вечное поселение в Западную Сибирь и Казахстан.
Это подействовало. Приток в колхозы стал массовым – в 1950г. коллективизация завершилась. В ответ коммунистическая империя начала понемногу менять гнев на милость. После кульминации в 1949г. вал репрессий пошел на убыль. Начались поставки сельскохозяйственной техники. Но поначалу тракторы и комбайны мало помогали – в первые годы своего существования задавленные непосильными налогами, ненавидимые насильно загнанными туда крестьянами и плохо организованные колхозы снижали и без того незначительный объем производства и прозябали в нищете.
Зато колхозники получили возможность читать советские газеты. Предпринятая властями кампания позволила в начале пятидесятых довести уровень грамотности населения Бессарабии (к концу румынского правления достигший 50%) до 100%.
Бедность, голод и репрессии заставляли тысячи бессарабцев покидать свою родину и без прямого принуждения. В 1948 – 1950гг. почти 100 тыс. жителей края уехали в Донбасс, Сталинград и другие города и области СССР, откликнувшись на кампанию по найму на стройки и заводы.
Навстречу покидающим край молдаванам шел обратный поток – вслед за бюрократами и чекистами в Восточную Молдавию из России и Украины поехали технические специалисты. Войны и репрессии почти полностью смели эту и без того немногочисленную в румынский период группу населения Бессарабии, так что теперь она воссоздавалась за счет приезжих. Последние принялись за решение задачи создания в крае крупного производства, но отраслевая структура на первых порах не претерпела значительных изменений – строились предприятия пищевой и легкой промышленности.
Потрясения сороковых годов несколько изменили национальный состав населения Восточной Молдавии – в 1941г. молдаване составляли 69% жителей края, украинцы 11%, русские 6%, а в 1959г. молдаван было 65%, украинцев 14%, русских 10%. Но эти перемены оказались менее масштабными, чем произошедшие в 19 веке, в первые десятилетия правления Российской империи. Население Бессарабии выросло, а значит, и изменение его этнического состава стало более трудным делом.
Новоприбывшие производственные начальники, выбивания фонды для своей республики, подчас создавали документы, звучавшие совершенно фантастически среди бедствий послевоенных разрухи, продразверстки, голода, депортаций и коллективизации. В датированной 12 мая 1945г. записке с обоснованием необходимости развития в Восточной Молдавии легкой промышленности можно прочитать: «В Молдавии, как в новой пограничной национальной республике, необходимо обеспечить относительно более высокое снабжение населения промышленными товарами». Немедленного действия эта записка не возымела – Сталин предпочитал уничтожать и давить, а не подкупать, да и ресурсов после войны было маловато. Но оказалась пророческой – когда времена изменились, одряхлевший и подобревший Советский Союз перешел к политике создания на потенциально нелояльных национальных окраинах более высокого, чем в центре империи, уровня жизни. А Молдавии помимо этой политики помогло и еще одно случайное обстоятельство.
В 1950г. пост первого секретаря ЦК Коммунистической партии Молдавии покидает Коваль, управлявший республикой в самые бедственные для нее годы (1946 – 1950), на его место назначается глава Днепропетровской партийной организации Брежнев. Будущий правитель СССР руководил Молдавией недолго – до осени 1952г. Брежневу в Кишиневе, судя по всему, понравилось – по сравнению с Днепропетровском меньше хлопот (нет подлежащих быстрому восстановлению важных предприятий), больше почета (не область, а целое, пусть и бутафорское государство), хороший климат, хороший коньяк, хорошие, умеющие уважать начальство люди. К тому же Кишинев – последняя остановка на пути к высшему эшелону советской элиты. В 1952г. Брежнев покидает пост первого секретаря ЦК КП Молдавии в связи с избранием секретарем ЦК и кандидатом в члены Президиума (тогдашнего аналога Политбюро) ЦК КПСС.
По числу друзей, которыми здесь обзавелся будущий генеральный секретарь, Кишинев стоит на втором месте после его родного Днепропетровска. Здесь он познакомился с присланным из далекой Сибири укреплять советскую власть в новой провинции Черненко, который прошел следом за ним всю остальную карьеру, в награду за что на закате жизни несколько месяцев поруководил великой империей. Из Кишинева брежневских лет начали восхождение в высшие эшелоны советского руководства Цвигун, Трапезников, Щелоков.
На посту контролера совета по делам колхозов при правительстве Молдавии с 1948г. работал молдаванин по национальности, но уроженец Украины, приехавший в республику в 1946г. Иван Бодюл. С Брежневым ему удалось не только познакомиться, но крепко подружиться. Стенографистка Брежнева стала женой Бодюла. Глава партийный организации республики сделал скромного правительственного чиновника первым секретарем партийной организации Кишинева. После отъезда Брежнева из Молдавии Бодюл впал в немилость, его следующая должность – директор республиканского дома агронома. Но первый взлет не прошел даром, и оба они еще будут править долго и благополучно, Брежнев – Советским Союзом, Бодюл – Молдавией.
Правление Брежнева, руководившего спокойно и категорически отвергавшего какие-либо потрясения, дало Молдавии возможность перевести дух после ужасного для нее (как и для многих других стран мира) пятого десятилетия 20 века. Настоящее облегчение пришло чуть позже, после смерти Сталина. Уже в апреле 1953г. новые правители СССР Маленков и Хрущев начали принимать меры для того, чтобы вытащить население страны из той страшной нищеты, в которую его загнала борьба за коммунизм и великую империю. Существенно снижаются цены на многие товары, повышаются зарплаты, сворачиваются кампании по выколачиванию из людей «добровольных» займов государству. Расценки, по которым осуществлялись государственные закупки сельскохозяйственной продукции, осенью 1953г. были повышены в 2,5 – 5 раз, а на зерно – в 7 раз! Поскольку цены на сельхозпродукцию и при Хрущеве были не заоблачными, нетрудно догадаться, насколько близки к нулю они были раньше. В 2 раза снизили налоги на приусадебные участки. С 1954г. в сельском хозяйстве Бессарабии после долгих лет разорений и нищеты начался подъем.
Следом пришло освобождение миллионов людей репрессированных при Сталине. Для Молдавии это означало, что в 1954 – 1958гг. ранее депортированным спецпоселенцам было предоставлено право уехать из мест своего принудительного проживания. Но власти в Кишиневе не поощряют их возвращение, так что на родину приезжают далеко не все.
Начиная с 1956г. различные организации интеллигенции, в первую очередь Союз писателей Молдавии, начинают поднимать вопрос о приниженном положении местных языка и культуры. Вместе с этими темами все громче звучит мотив протеста против «недоверия» к молдавским кадрам. Но в последнем случае дела обстоят как раз неплохо.
Правили Восточной Молдавией по-прежнему немолдаване – Гладкий с 1952 по 1954г., Сердюк с 1954 по 1961г., но национальный состав элиты менялся. Уже в 1952г. среди партийных и государственных чиновников молдаване составляли 20%. Конечно, такая пропорция оставалась несправедливой в отношении народа, составлявшего больше половины населения края, но изменения, произошедшие всего за 5 лет, прошедших с 1947г., были впечатляющими. В дальнейшем процент молдаван среди республиканской элиты рос, причем достаточно быстро.
Сильная сторона и первого и второго правлений Российской империи на молдавских землях восточнее Прута была в том, что подход к молдаванам никогда не был дискриминационным. Представителям местного населения, сумевшим доказать свою лояльность владевшему их краем государству, был открыт путь в любые сферы имперского общества. Этим обстоятельством в значительной степени объясняется разница отношений, сложившихся у Румынии в 20 веке с Трансильванией и Восточной Молдавией. В первой венгры, так и не научившиеся относиться к румынам как к равным, утратили все свое былое влияние, так что румынская власть над краем уже никем не может быть оспорена. А России – СССР удалось увести Восточную Молдавию достаточно далеко от «родины-матери» несмотря на все несчастья, принесенные на молдавскую землю коммунистическим правлением.
МОЛДАВАНЕ И ДОБРЫЙ ЦАРЬ
Итак, начиная с 1953г. руководители Советского Союза разрешили своему народу расслабиться после всей бездны пережитых в предыдущее сорокалетие бедствий. А для расслабления очень даже правильно выпить и покурить. Молдавия стала хоть и не основным (по причине отсутствия значительного производства водки), но важным звеном отраслей, обеспечивавших советскому народу эти скромные радости жизни. В 1960-е годы она давала 25% общесоюзного производства вина и коньяка, 35% - табака.
В отличие от Румынии, здесь ни о какой погоне за экономической автаркией речи быть не могло. Уже знакомое нам по 19 веку и повторявшееся теперь положение Молдавии как одной из немногих теплых и плодородных областей холодной империи толкало ее к развитию монокультуры. К тому же в отличие от старой Российской империи в СССР многократно больше людей жили в городах и не могли обойтись без покупных продуктов. Так что рост производства культур, составлявших специализацию Молдавии, был впечатляющим – с 1950 по 1963г. сбор винограда и табака вырос в 8 раз, фруктов – в 5 раз. Площади под пшеницей и кукурузой сократились, их производство увеличилось незначительно.
Промышленное производство заметно выросло, и было теперь сосредоточено на крупных предприятиях, но принадлежало к непрестижным с советской точки зрения отраслям – пищевой и легкой. По уровню урбанизации и, следовательно (поскольку сельское население жило на порядок хуже горожан), социального развития Молдавия стояла в одном ряду с республиками Средней Азии и отставала от своих ближайших советских соседок. Жившие лучше, чем в сороковые, но все равно бедно, молдавские крестьяне могли утешаться тем, что являются гражданами великой страны, творящей великие дела.
Советский Союз раньше США начал осуществлять космические полеты, и на радостях КПСС в 1961г. объявила, что к 1980г. будет построен коммунизм. Те, кто в это поверил, могли надеяться, что через 20 лет все можно будет взять бесплатно, а пока население страны должно было дорого платить за танки, бомбы и ракеты, нацеленные на многочисленных врагов «светлого будущего».
Строительство Берлинской стены и Карибский кризис гнали гонку вооружений к все новым высотам гарантированного взаимного уничтожения. Ракетно-ядерный паритет с США никак не достигался, а гражданские секторы экономики после краткой передышки в конце пятидесятых вновь сгибались под тяжестью военных расходов. Вместо прорыва к сияющим высотам коммунизма СССР получил дефицит продовольствия, заставивший сверхдержаву начать закупки зерна за границей. В конечном счете, страна строителей коммунизма прошла тот же путь, что в начале 20 века проделала «буржуазно-помещичья» Румыния. Начала с экспорта зерна, столкнулась с его сокращением, поняла, что успешно торговать высокотехнологичными товарами не сможет, и закончила экспортом природных ресурсов – нефти и газа. Последних у Советского Союза было куда как больше, поэтому, когда на рубеже шестидесятых и семидесятых наладились их масштабная добыча и вывоз, хватило и на ракетно-ядерный паритет и на сносный уровень жизни для народа.
А пока коммунистическую империю лихорадило. В связи с необходимостью строить коммунизм на страну обрушились кампании по конфискации приусадебных участков и закрытию церквей. Верхушка в свою очередь страдала от бесконечных административных перетрясок, которые, в конце концов, убедили ее, что с Хрущевым столь желанной после смерти Сталина спокойной жизни не дождешься. 14 октября 1964г. пленум ЦК КПСС смещает Хрущева с поста первого секретаря, главой КПСС и правителем СССР становится Брежнев. В Кишиневе есть кому порадоваться такому повороту событий. Поскитавшись по партийным организациям в молдавской глубинке, в 1956г. Бодюл выбирается в Москву для учебы в Высшей партийной школе. Оттуда он возвращается в 1959г. уже куда более влиятельным человеком и весьма вскоре, в мае 1961г. становится первым секретарем ЦК КП Молдавии.
Некоторые неприятности, причиненные чехам, словакам и афганцам, не отменяют того обстоятельства, что Брежнев был добрым человеком, любившим делать приятное окружающим. Своих сотоварищей по номенклатуре он никогда не смещал с должностей, так что они десятилетиями правили своими владениями. Этот порядок не мог не относиться и к старому другу Бодюлу - он оставался главой партийной организации Молдавии до 1980г., когда пошел на повышение.
При Брежневе солдаты с конца 1960-х стали служить два вместо трех лет, предприятия обрели больше прав повышать сотрудникам зарплаты и выписывать премии. А золотой дождь нефтедолларов и впрямь давал такие возможности довольно многим. Нефтяные доходы позволили, наконец, предоставить вознаграждение за все пережитое тем уже немногочисленным крестьянам, которые все еще не уехали из советских деревень. Колхозники получили гарантированные зарплату и пенсию, а чуть позже, в 1974г., паспорта, увеличившие свободу передвижения.
Помимо этих, никогда ранее не виданных крестьянами гарантий уверенности в завтрашнем дне, Бодюл при помощи Брежнева дал сельским жителям Восточной Молдавии еще и дополнительный бонус. В 1965г. принимается программа комплексной районной планировки. Многие мелкие населенные пункты ликвидируются, зато крупные села перестраиваются и благоустраиваются с размахом. В масштабах СССР достижение было почти беспрецедентным – сходным уровнем благоустройства сельской местности могла похвастаться только Прибалтика. Просторные и светлые, иногда даже красивые (хотя в большинстве случаев и не имеющие городских удобств) кирпичные дома молдавских крестьян до сих пор смотрятся отлично на фоне замшелых изб центра империи и примитивных мазанок соседней Румынии.
Гарантированные зарплаты и пенсии, построенные государством просторные дома – все это было для неизбалованных молдавских крестьян настолько хорошо, что политическим капиталом, заработанным Бодюлом и Брежневым в те далекие времена, молдавские коммунисты пользуются до сих пор.
Однако Бодюлу хотелось для своего края большего. Как руководитель, выросший и сделавший карьеру в сталинском СССР, он исходил из того, что единственным по настоящему серьезным сектором экономики является тяжелая промышленность. Поэтому он стремится увести Молдавию от «непрестижного» положения всесоюзной табачной лавки и винного погреба. Строительство в середине 1960-х мощной Кучурганской электростанции позволяет увеличить производство электроэнергии в 25 раз. Потребителями становятся в первую очередь новые секторы экономики – доля тяжелой промышленности в общем объеме промышленного производства республики возрастает с 18% в 1960г. до 42% в 1990г. К концу правления Бодюла Бессарабия может похвастаться наличием высокотехнологичных (по советским меркам) машиностроительных производств, работающих, в том числе, и на военно-промышленный комплекс, и заметных на уровне союзных министерств.
Новый размах приобретает и строительство городов – жилищный фонд Молдавии с 1965 по конец 1970-х вырос в 2 раза. Кишинев, во время Второй мировой войны лишившийся большей части исторического центра времен городского головы Шмидта, вновь отстраивается со столичной солидностью. В 1977г., во время исключительно помпезной, но в тоже время и ностальгической поездки стареющего властителя империи по Молдавии, Брежнева встречает сияющая множеством новых общественных и жилых зданий, хотя и по социалистически скучноватая, столица периферийной, но не захолустной провинции.
Всего с 1960 по 1985г. финансирование экономического развития Молдавии увеличилось в 10 раз (в среднем по СССР этот показатель вырос в 3,8 раза). В результате этих усилий национальный доход Молдавии возрастает в 2,7 раза. Итог, соответствующий общесоветской практике – масштабно, но не очень эффективно.
Расходы на социальную сферу за тот же период выросли в 6,8 раза (при среднесоюзном показателе 2,7 раза). В отличие от российской губернии Бессарабии, вывозившей товаров намного больше, чем ввозившей, советская республика Молдавия к исходу правления Брежнева и Бодюла стала жить не по средствам – в 1980-е годы потребление превышало производство на 25 – 30%.
Ресурсы великой державы, благодаря дружбе Бодюла и Брежнева текшие в нужном молдаванам направлении, позволили Восточной Молдавии к 1970-м годам обеспечить более высокий по сравнению с Румынией уровень жизни. А во время бедствий, постигших живших западнее Прута собратьев во второй половине правления Чаушеску, Молдавия на фоне Румынии стала смотреться и вовсе землей обетованной. На самом же деле разница в положении двух народов была меньше, чем это могло бы показаться году в 1988. Экономические воззрения Чаушеску и Бодюла оказались похожими – оба были безрассудно влюблены в тяжелую промышленность и внедряли ее в своих странах, не задумываясь об их реальных возможностях и потребностях. Но Восточная Молдавия в отличие от Румынии могла опираться на советские ресурсы, что отсрочило расплату. Румыны оказались в холодных квартирах и встали в очереди за продуктами еще на закате социализма, молдаване оказались в холодных квартирах и с доходами, не позволявшими купить хоть что-нибудь из заполнивших прилавки красивых привозных товаров, уже на заре капитализма.
Население Восточной Молдавии росло достаточно быстро, увеличившись с 2,6 млн. в 1959г. до 4,3 млн. в 1989г., поскольку большинство ее жителей по-прежнему проживали в деревне. К моменту распада СССР Молдавия была единственной за пределами Средней Азии республикой с преимущественно сельским населением. Объясняется такой обидный для европейского народа результат низким стартовым уровнем, а темпы урбанизации в советское время были достаточно высоки. В 1950г. горожан в Восточной Молдавии было 17%, в 1970г. – 32%, в 1989г. – 47%. Кризис Советского Союза застал молдавскую нацию в самом разгаре драматичного и травмирующего процесса разрыва с сельской традицией и перемещения в города.
Во времена Российской империи восточномолдавские города были еврейско-русскими, такими же они остались при румынском правлении. Уничтожение части еврейского населения при Антонеску и приток переселенцев с востока начиная с 1944г. сделал города края русско-украинско-еврейскими, молдаване же еще сравнительно долго оставались преимущественно сельскими жителями. В 1959г. они составляли лишь 28% городского населения.
Бодюл, разумеется, был верным слугой советского государства, но его деятельность и сама обстановка его правления способствовали развитию и обособлению молдавского народа. Процесс замещения аппаратчиков, прибывших из глубин империи следом за советской армией, местными кадрами успешно продолжался, и концу 1970-х молдаване составляли уже порядка 80% республиканской номенклатуры. Большая часть из них была выходцами из председателей колхозов, сделавшихся весьма влиятельной группой молдавского общества. Несправедливость первых лет советского правления была полностью преодолена – процент титульной нации среди политической элиты теперь превосходил долю молдаван в населении края.
Последняя с 1960-х до конца 1980-х стабилизировалась на отметке 64%, удельный вес украинцев оставался неизменным - 14%, а доля русских еще некоторое время увеличивалась, к концу семидесятых достигнув 13%. Послевоенный приток русских и украинских рабочих, технических и хозяйственных специалистов продолжался многие десятилетия, создав мощную прослойку городских жителей, но он не сильно менял этнический состав края, поскольку уравновешивался естественным приростом населения в молдавских деревнях.
Вместе с предпринятой Бодюлом индустриализацией начинается массовый приток молдаван в города. К 1989г. городское население Молдавии оказывается разделенным пополам – 54% горожан составляли украинцы, русские и (теперь уже в незначительной степени) евреи, 46% - молдаване.
Социальный облик приезжих из молдавских деревень заметно отличается от того, что представляет собой хорошо укоренившийся в бессарабских городах русско-украинско-еврейский средний класс. Выходцы из молдавских сел становятся в основном неквалифицированными рабочими, получают маленькие зарплаты, живут в общежитиях и коммуналках. Их ненависть к «старым горожанам» нарастает и по понятным причинам обретает национальную окраску. В конечном итоге немолдавское городское население оказывается как бы «обложено» с весьма разных сторон молдавскими номенклатурой, городскими низами и сельскими жителями. Но незыблемая политическая стабильность брежневского времени позволяет до поры не замечать этой ситуации.
Помимо перечисленных, титульная нация была представлена еще одной группой – гуманитарной интеллигенцией. В брежневско-бодюловские времена культура тоже получала неплохое финансирование, так что по Молдавии гуляла то ли шутка то ли быль о том, что нигде в мире нет такого количества писателей и поэтов на душу населения, как в этой республике. Первым и наиболее известным из того поколения литераторов стал Ион Друцэ, творивший в духе хорошо нам известной по Румынии традиции – прославлявший национальные ценности, крестьянскую старину и христианский дух. Это, понятное дело, не соответствовало идеологическим установкам властей, так что в 1968г. Друцэ впал в немилость и был вынужден покинуть Молдавию. Направление бегства оказалось неожиданным для крамольного писателя – столица империи Москва. Противостояние Друцэ власти было тихим и отвлеченным, так что и власть не стала обижаться на него слишком сильно.
Почти все молдавские гуманитарии относились к коммунистам и имперскому центру враждебно, но и диссидентов из их рядов не вышло. Как истинные представители своего хорошо освоившего науку выживания народа, они вели себя осторожно, расширяя свою свободу только там, где это было в данный момент безопасно. Годами ведется тонкая игра – интеллигенты подыгрывают политике власти по утверждению идеологии молдовенизма в пику мысли о румынской идентичности местного населения. В результате дается официальная санкция на положительное отношение к таким историческим и культурным персонажам, как Штефан Великий и Эминеску, но только при условии, что их следует называть молдаванами, а не румынами. Но большинство гуманитариев рассматривает эту работу по сохранению молдавского наследия как служение румынской идее.
Другое дело, что молдавской интеллигенции ничего не удается поделать с всеобщим распространением русского языка и вытеснением румынского на периферию жизни молдавского общества – большая часть народа готова подчиниться культурному влиянию завоевателей.
В 1965г. большая группа молдавских писателей выступает за переход на латинский алфавит. С таким мнением власть выражает решительное несогласие, но с другой стороны, репрессии к участникам демарша не применяются. Границы дозволенного обозначены и в следующие два с лишним десятилетия никто не пытается их переходить. Зато в разговорах в своем кругу можно восхищаться тем, что среди серой советской действительности есть люди говорящие на романском наречии, родственном тем языкам, на которых общались столь далекие и романтические персонажи как римские патриции, французские поэты и испанские конкистадоры. На кишиневских кухнях творится миф о великой румынской духовности, чудесная сила которой когда-нибудь избавит молдавский народ от власти русских и коммунистов. Однако увлечение лингвистикой и духовностью уводит от таких прозаичных и скучных тем, как экономические и социальные альтернативы коммунистической политике.
В декабре 1980г. власть меняется. Первым секретарем ЦК КП Молдавии становится Семен Гроссу – вполне своей человек в молдавском руководстве, с 1976г. занимавший пост премьер-министра республики. Бодюл идет на повышение – Брежнев назначает его заместителем премьер-министра СССР. Это уже больше, чем достижение Кассо – молдаванина, ставшего министром императорского правительства на закате старой России. А ведь на фоне брежневского окружения 62-летний вице-премьер еще почти юноша. Какую дальнейшую карьеру готовит генеральный секретарь своему старому другу? Мы вряд ли когда-нибудь узнаем ответ на этот вопрос - в ноябре 1982г. Брежнев умирает.
В начале 1985г. Бодюл провожает в последний путь другого старого знакомого - Черненко. Для нового генерального секретаря Горбачева бывший молдавский руководитель уже точно не юноша, а ненужный пережиток прошлого. В мае 1985г. Бодюл покидает свой высокий пост в правительстве и выходит на пенсию. А точку в своей карьере он ставит, получив в том же 1985г. степень доктора философских наук. Зачем ему это было нужно? Просто казалось, что полученные звания и чины без ученой степени недостаточны? Или нужно было доказать самому себе, что Молдавия управлялась правильно, строго по науке?
А жить по науке становилось все более тоскливо. К 1985г. вклады в молдавских сберегательных кассах достигли 2,3 млрд. рублей (без малого в 50 раз больше по сравнению с 1960г.). Денег становилось все больше, а девать их было некуда - советская экономика так ничего путного для народа и не произвела, нефтедоллары во все большей степени уходили на закупки продовольствия. Чувствуя нарастающую слабость противника, США и западные союзники наращивали гонку вооружений, а советская экономика все более убого сгибалась под ее бременем. К концу 1970-х дефицит продовольственных и потребительских товаров в России (за пределами Москвы), Украине и Белоруссии сделался по-настоящему свирепым. Молдавия некоторое время держалась, но и там прилавки магазинов начали медленно но верно пустеть. Былые преференции таяли – умер Брежнев, да и вообще беднеющей империи становилось все труднее подкупать кого-либо.
К жизненным трудностям большинства добавилась трагедия немногих. После трех с половиной десятилетий мира нескольким тысячам молдаван пришлось ехать сражаться за империю в далекий Афганистан. Там погибло 194 жителя республики.
На фоне нарастания экономических трудностей, усиления давления Запада, затянувшейся афганской войны и до конца не подавленной польской революции к власти в СССР приходит партийный деятель, сделавший карьеру в послесталинские времена – 11 марта 1985г. генеральным секретарем ЦК КПСС избран Горбачев. Впрочем, его первое послание советскому народу было вполне в духе прежних традиций – для преодоления нарастающих трудностей надо больше работать и меньше пить. Вторая часть послания обернулась антиалкогольной кампанией, начавшейся в апреле 1985г. и ставшей последним проектом, который КПСС удалось осуществить с истинно большевистскими размахом и беспощадностью. Для Восточной Молдавии важнейшим следствием борьбы с алкоголизмом стало уничтожение заметной части того, что составляло основу экономики, а в какой-то степени и культуры края - виноградников.
Зато в рамках первого пункта горбачевского послания советскому народу – надо больше работать, для того, чтобы обеспечить «ускорение» – молдаванам были предложены впечатляющие перспективы прорыва к высокотехнологичной экономике. В Кишиневе начали строить компьютерный завод, который должен был стать едва ли не крупнейшим в СССР предприятием данной отрасли. Исходя из опыта всех остальных советских экономических начинаний, можно смело утверждать – будь завод построен, компьютеров в Кишиневе производилось бы много. Вопрос об их качестве и технологическом уровне представляется уже куда более спорным. Впрочем, желающие могут предполагать, что это были бы современные и надежные машины. Проверить такие утверждения все равно невозможно - Кишиневский компьютерный завод не был введен в строй.
Как уже упоминалось в связи с румынскими делами, в 1980г. цена нефти достигла казавшихся тогда невероятными 40 долларов за баррель. Но в течение каких-нибудь пяти лет Запад сумел радикально изменить обстановку на мировом нефтяном рынке в свою пользу – в 1986г. баррель нефти стоил 20 долларов. Сальдо советского внешнеторгового баланса ушло глубоко в минус. Закупки западных товаров, необходимых как для осуществления высокой мечты об «ускорении», так и для решения такой будничной задачи, как обеспечение страны зерном, были поставлены под вопрос. Экономические перспективы СССР сделались самыми мрачными с момента начала сибирского нефтяного бума в конце 1960-х.
Перед лицом этих трудностей Горбачев делает вывод, немыслимый для предыдущего поколения советских руководителей – народу надо дать свободу.
Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на prochtu.ru