-------------------------------------------------------------------------- Виктор Александрович Белянкин - Оккупационные марки Штирлица -------------------------------------------------------------------------- Скачано бесплатно с сайта http://prochtu.ru Ни для кого не является секретом тот факт, что фашистская Германия вступила во вторую мировую войну с довольно таки скудным золотовалютным фондом, который она изрядно поистрясла на подготовку к этой самой войне. По официальным данным, соотношение золотого запаса, на сентябрь 1938 года, было следующим: Германия всего лишь 26 тонн, 12 тысяч тонн у Америки, и 3,6 тысяч тонн имела Великобритания. Это уже значительно позже, в ходе военных действий, путём грабежа и насилия крупнейших банков оккупированных стран, Германии удалось пополнить свои резервы почти на полтора миллиона тонн. Не смотря на отсутствие обеспечения собственной, внутригосударственной денежной единицы, существовал ещё и внешний рынок, который не желал иметь дело с низколиквидной, не обеспеченной валютой, искусственно завышенный курс которой, позволял за бесценок скупать всё необходимое «для нужд великой Германии» на оккупированных территориях. Плюс ко всему, что бы вести товарооборот, на всё тех же оккупированных территориях, правительство Германии планирует ввести в оборот оккупационные марки на сумму более восьмидесяти миллиардов. Это притом, что больше половина государственного долга страны находилось в кредитной системе. И, тем не менее, Германия всё же импортировала товары, но в долг, по системе валютного клиринга. Долги, агрессивно настроенной, крайне милитаристической империи, покорно записывались на клиринговые счета в надежде, что, в лучшем случае, они всё же, когда-нибудь, будут возвращены, в худшем же, страны кредиторы теплили надежду, что агрессия пройдёт мимо границ их суверенных государств. Избрав такую финансовую политику, к концу второй мировой войны, Германия накопила более сорока миллиардов марок внешнего долга. Мюллер закрыл кабинет на ключ, привычными, отточенными годами движениями опечатал его, приложив латунный оттиск к деревянной плашке с пластилином, оценивающим взглядом пробежал по результатам своих действий и, убедившись, что бичева глубоко покоится в недрах пластилинового оттиска, неторопливо направился по длинному коридору к выходу. Проходя мимо однотипных дверей кабинетов сотрудников своего отдела, он уже представлял себя сидящим на террасе с чашечкой терпкого индийского кофе с корицей, как вдруг, его взгляд резануло, что не типичное, скорее не типовое, помпезное, а может даже гламурное. Терраса и кофе в одночасье рассеялись, уступив место любопытству и лёгкому недоумению. После семнадцати мгновений смятения, Мюллер, наконец, осознал, что стоит перед дверью арендованного Штирлицем кабинета. «Фугас мне под лампас!» - подумал Мюллер, ни чего другого, в данный момент, он подумать не мог. Его высокоинтеллектуальный, пытливый ум великого стратега, в данный момент был не с ним, он созерцал творение великих французских мастеров XIX века, а его взгляд, рафинированного эстета, медленно и эротично облизывал в патину медных инкрустированных петель и массивной ручки в виде обнаженной сирены с открытой, отполированной посетителями грудью. Едва заметно тряхнув головой, тем самым приведя мозг в рабочее состояние, Мюллер осторожно приоткрыл дверь, и медленно просунул свою лысую голову в образовавшуюся щель. Его натруженные пальцы, крепко сжимали в своих объятиях хрупкую фигуру героини греческого эпоса, притом как большой палец, чисто интуитивно наглаживал и без того сияющую грудь искусительницы. - Сёма дома? – зачем то шёпотом сказал Мюллер, просовывая свою голову всё глубже. Очевидно, он и сам не понимал, почему в данный момент ему на язык легла именно эта поговорка еврейских полицаев. - Хайль Гитлер, господин группенфюрер. – Вяло и как то на распев, прозвучало в ответ из усланных густым, сизым дымом, недр кабинета, больше походившим на чистилище, нежели аскетичный кабинет служащего госаппарата. – Какими судьбами в наши края, в столь позднее время святой пятницы? – Продолжал юродствовать голос. - Штирлиц, где вы? Я вас не вижу. – Заговорчиским голосом продолжал Мюллер, осторожно продвигаясь вперёд, предусмотрительно вытянув руки. За тем, наступив на что-то мягкое, он подскользнулся, на секунду перед его глазами мелькнул чёрный глянец собственных сапог, после чего он как подкошенный рухнул навзничь, при этом больно ударившись копчиком. - Что это? Что это было Штирлиц? – Корчась от боли, спросил Мюллер. - Суши, - так же медленно и отрешенно ответил Штирлиц. - Я не про всех, я про то, на что я только что наступил. - Да не «суки», а «суши» группенфюрер. Не путайте своё мироощущение и блюдо традиционной японской кухни. После этих слов, Штирлиц нажал на кнопку в стене и мощная вентиляционная система рейхсканцелярии, мгновенно очистила помещение от смрада. Взору, ошарашенного такой скорой сменой декораций, Мюллера, явилась следующая мизансцена. В глубине огромного, раза в два больше чем у него самого, кабинета стояла большая тахта древней китайской династии Цин, обитая красным бархатом, и оторочена шкурами молодых степных лис. На сим императорском ложе, с видом шейха Машари Рашида, восседал сам штандартенфюрер фон Штирлиц и невозмутимо булькал ведёрным кальяном, стоявшим тут же неподалёку. И очевидно, что бы соответствовать эпохе, он, почему то, поверх галифе, натянул красивые, чукотские унты. Голенища, которых были изготовлены из толстой двухслойной овчины, а подошва выполнена допельно-клеевым методом. Цвета они были божественного, серебристо-пепельные с жёлтыми шнурочками, а по всему верхнему краю красовался ярко-красный ненецкий орнамент. - Вы по делу или так? – спросил Штирлиц, не вынимая мундштук изо рта. Мюллер, ещё пребывая в шоковом состоянии, всё же нашел в себе силы, и сформулировать достойный ответ: - Я хотел поинтересоваться, как обстоят дела с выпуском оккупационных марок. На прошлой неделе, вы планировали предоставить мне дизайн-проект будущих ассигнаций. Прошу вас штандартенфюрер, не затягивайте это дело. Моё руководство на расправу скоро. Если дёрнут меня, не сомневайтесь, я позабочусь и о вас. - Не сгущайте краски, господин группенфюрер, - отложив кальян в сторону, ответил Штирлиц. – Картинки готовы, я готов похвастать перед вами уже сейчас. – Штирлиц улыбнулся своей безукоризненной улыбкой и достал из сейфа большую, чёрную папку со свастикой и грифом «Совершенно секретно». Несмотря на ранее происшедшее, Мюллеру было приятно, что его указания не так скоро как хотелось бы, но всё же выполняются. Он присел на раритетный топчанчик и приготовился выслушать Штирлица. Штирлиц же, покопавшись в папке, извлёк от туда желаемую вещь и гордо протянул её Мюллеру. - Итак, - многозначительно начал Штирлиц, – пред вами образец купюры оккупационной рейхсмарки образца 1943 года, не модифицированная, номиналом пять марок. – Мюллер обратил внимание, на большую цифру пять выполненную в готическом стиле, с вензелями и орнаментом. - Достойно, - что означало, что шеф высоко оценил уровень выполненной работы. - На лицевой стороне банкноты изображен наш великий фюрер. Хай ему Гитлер. – как бы между прочим сказал Штирлиц и продолжил. – Если вы посмотрите через купюру на свет, то вы увидите, что на них имеются водяные знаки с тёмными и светлыми участками. Мюллер послушно поднял купюру на уровень глаз и развернулся в направлении окна. - Послушайте дружище, но ведь это нимб? – удивлённо сказал Мюллер. – Да, именно нимб вокруг головы фюрера. - Да нимб и что в этом такого. Обычная степень защиты. Так я продолжу, с вашего позволения. – И он продолжил. – Под ликом нашего любимого фюрера находится надпись «РЕЙХ» выполненная микроотверстиями, по этому читается как с лицевой так и с обратной стороны банкноты. Мюллер отыскал указанное место, потёр, пощупал пальцами, прочитал с лицевой стороны «РЕЙХ». За тем перевернул банкноту и прочитал то же слово с обратной стороны. «ХЙЕР» больно резануло не только по глазам, но и по самолюбию Мюллера. Такого он ни как не ожидал. Он опять перевернул купюру и снова прочёл «РЕЙХ». И снова перевернул и прочёл. Тот же «хер»! Группенфюрер уже не первый год ходит под знамёнами национал-социализма, но, ни разу в жизни ему не приходило в голову прочитать слово наоборот. Мало того, на обратной стороне банкноты красовался всё тот же персонаж с маленькими усиками и косой чёлкой но уже с подписью «ХЕР»! «Это конец!» - подумал Мюллер и в скорбно прикрыл веки. Об одном защитном признаке, Штирлиц всё же решил умолчать. Дело в том, что метка для людей с ослабленным зрением, имеющая ощутимый рельеф гласит не «БИЛЕТ БАНКА ГЕРМАНИИ», а сообщает телефон его обменника в Бёрне. А что, удобно. Визуально информация не просматривается, да и вряд ли кто из высоких кабинетов рейхсканцелярии владеет подобной техникой чтения. Мюллер усердно искал очередной подвох. Он тёр, мял, комкал и снова разглаживал купюру. Не может быть всё. Не может быть, что бы этот шельмец не воткнул ещё что-то. И вот когда, казалось бы, все потаённые уголки ассигнации были исследованы, внимание Мюллера привлекла игра света на орнаментной ленте. Расположив банкноту на уровне глаз под острым углом, он обнаружил тёмные буквы, за тем повернув банкноту, буквы стали светлыми и, уже обезумевший к тому времени группенфюрер, с ужасом прочёл «ВАШЕ РЕКЛАМНОЕ МЕСТО». - У вас есть водка? – Тихим голосом спросил Мюллер. - Могу предложить первоклассный самогон, подарок тёти Фисы. – удивлённо ответил Штирлиц. После чего открыл ящик стола, достал горилку, сало и копчённого на углях лосося. Мюллер не помнит как «опрокинул» стакан, закусил маленьким ломтиком сала, с тонким ароматом украинского чеснока, рванул полкраюхи ржаного хлеба, посыпанного крупной солью, после чего, с полным безразличием на лице, замолчал. Его затуманенный, отрешенный взгляд был обращён в сторону открытого окна, туда, откуда пока ещё светило яркое февральское солнце и чирикали то ли снегири, то ли воробьи. Да какая в принципе разница. И лишь горячие, крупные слёзы катились по его гладко выбритым щекам. Срываясь, они громко падали на полированную крышку стола и разбиваясь на тысячи искр, молниеносно разлетались в разные стороны. - Сколько у вас этих купюр? – дрожащим голосом спросил Мюллер. - Одна. – Как ни в чём не бывало ответил Штирлиц и закурил. Мюллер взял купюру, положил её в пепельницу и поджок. «Как хорошо, что всё так закончилось» - подумал он про себя. Когда пламя превратило бумагу в маленькую кучку пепла. - Здесь одна, - продолжал Штирлиц. – Один вагон отправлен на Западную Украину, и ещё один ушел со вчерашним литерным в Белоруссию. Услышав эти слова, Мюллер не торопясь налил себе ещё стакан, сделал аккуратный пучок зелёного лука, выпил, не морщась и опустив подбородок на грудь, сплетя пальцы на животе, тихо засопел сладким, безмятежным сном праведника… -------------------------------------------------------------------------- Другие книги скачивайте бесплатно в txt и mp3 формате на http://prochtu.ru --------------------------------------------------------------------------